Протоиерей Максим Первозванский, клирик московского храма Сорока Севастийских мучеников в Спасской слободе
Неофит в Советском Союзе
Я родился в обычной советской семье, где о Боге говорить было не принято. Хотя прадед мой был священником. Но узнал я об этом только, когда сам им стал. Я рос, как и все мальчишки в то время. В институте с большим энтузиазмом изучал физику ‒ хотел достичь успехов на научном поприще. И к тому времени, когда Господь меня призвал, даже успел жениться.
Мое активное воцерковление началось с 1989 года. И к началу 90-х я был неофитом со всей горячностью и перегибами, какие только можно себе представить.
Помню, как в Библиотеку иностранной литературы завезли книги издательства YMCA-Press, которое специализируется на издании христианской литературы на русском языке, и я безвылазно просидел в читальном зале около недели, переписывая и перечитывая все, что только можно, поскольку таких книг в свободном доступе не было. «Добротолюбие», труды Иоанна Златоуста, Василия Великого…
А еще я с жадностью проглатывал самый разнообразный самиздат, который ходил тогда по рукам ‒ перечитал о Боге всё, что смог тогда отыскать. И мне хотелось всего себя посвятить Церкви ‒ миссионерствовать, помогать ближним.
В то время общество «Радонеж» занялось созданием православных школ. А у меня за плечами было два года работы в научно-исследовательском институте. И когда в моей жизни появился «Радонеж», я сразу же уволился и стал ответственным секретарем курсов усовершенствования православных педагогов.
Я тогда ходил в храм Петра и Павла на Яузе к отцу Аркадию Станько. Но наше общение не выходило за пределы литургии, а я жаждал живой связи с людьми Церкви. Я, как Алеша Карамазов, не понимал: как можно, если Господь велит отдать Ему всего себя, «отдать два рубля, а вместо «иди за Мной» и ходить лишь к обедне»? Но куда податься и что делать, я не знал. И Господь все решил за меня.
Я пришел ругаться со священником
Я жил тогда на Таганке вместе с родителями, младшим братом и сестрой. Жизнь моего брата с приходом в Церковь тоже радикальным образом изменилась. Свою комнату он превратил в настоящую келью, постоянно молился. Даже мне, неофиту, это казалось перебором. А брат, вскоре ставший первым послушником Новоспасского монастыря, который в 1991 году отдали Церкви, на все мои попытки вмешаться отвечал: «Извини, но у меня есть духовник, архимандрит Алексий (Фролов), и эти вопросы я обсуждаю только с ним».
И тогда я решил разобраться с этим архимандритом. Но перешагнув порог монастыря, сразу понял, что на этом человеке почивает Дух Святой: пришел с ним ругаться, а поговорил и понял, что другого духовника мне не нужно.
Вскоре отец Алексий попросил: «Помоги нам с воскресной школой. Ты ведь занимаешься православными гимназиями, а у нас за это некому взяться». Так я стал руководителем школы при Новоспасском монастыре и был им в течение десяти лет.
А через год наместник сказал: «Тебе надо быть священнослужителем». Я о таком даже подумать не мог. Я священник?
Мне было 27 лет, но я даже не знал, как ими становятся. Да, в неофитском порыве я прочел огромное количество религиозной литературы, потом нашел мудрого духовника, руководил воскресной школой. Но ведь все это не то…
Но удивительное дело, когда я это услышал, у меня не было никаких колебаний. Слово духовного отца я принял радостно и безоговорочно. Кстати, он никогда не насиловал мою волю, хотя я всегда слушался его и советовался по всем вопросам.
Можно сказать, весь мой дальнейший путь ‒ это «игра на повышение». Я смотрел на монахов и думал: я не недостоин быть таким. Именно поэтому, к моему счастью, мысли о том, чтобы стать пономарем, диаконом, а затем и священником, приходили ко мне «извне» ‒ от людей, которым я доверял.
Если вслушаться, слово «призвание» значит: «тебя позвали, и ты пошел». Но это разовое действие. Мне же кажется, в моей жизни не было такого момента призвания. Присутствие Бога в моей жизни я ощущаю непрерывно. Но сам я не такой уж духовный, поэтому, когда рядом со мной духовно сильный человек, я загораюсь, живу, но без него рядом все становится намного сложнее… И я был бы никем, если бы сначала не люди из общества «Радонеж», а потом мой духовный отец и множество других потрясающих людей, через которых Бог вел меня к Себе.
Отец диакон
Целый год я провел в стенах Новоспасского монастыря в качестве пономаря, и сейчас, спустя 25 лет, расцениваю это время как литургическую школу, которая дала мне полноценное понимание того, что такое служба во всем ее многообразии.
В то время я сильнее, чем когда-либо понимал, что православие ‒ это не бессознательная вера во что-то, чего может и не быть. Вера, то есть жизнь с Богом и в Боге, стала для меня так же очевидна, как разговор двух людей. Я абсолютно ясно осознал, что человек может жить так, и любить так, и чувствовать так, словно ничего больше нет, а есть только Бог.
Перед диаконской хиротонией мою жену вызвал наш общий духовник и сказал: «Лариса, я хочу спросить твоего разрешения. Мы считаем, что твоего мужа надо рукополагать в диаконы, что ты думаешь по этому поводу?» Она согласилась.
И в 1994 году меня в день архидиакона Стефана здесь же, в Новоспасском монастыре, рукоположил в диаконы патриарх Алексий II. Никаких экзаменов я не сдавал ‒ прошел собеседование и подписал обязательство закончить семинарию.
Я по-прежнему оставался руководителем воскресной школы, в том числе и для взрослых. Но теперь я ходил в подряснике, у меня была большая черная борода и меня называли «отец диакон» или «отец Максим», и люди начали обращаться ко мне с личными вопросами, а я по неопытности стал на эти вопросы отвечать. Но, странное дело, как поговорю с кем-нибудь ‒ начинается дикая головная боль. Я никогда не мучился этим недугом ни до, ни после, а тогда буквально не мог стоять на службе: как будто между висками загнали штырь. Пошел к духовнику спросить, что со мной происходит. А он говорит: «Ты еще не священник и должен понимать, что тебе это пока не дано». Я перестал отвечать на личные вопросы и давать советы, и головные боли тут же исчезли.
Пройдя ряд таких искушений, я отрезвился и решил, что, даже став священником, никем не буду руководить. Буду стараться быть хорошим священником, но не играть в старца. Именно поэтому мне очень просто воспринимать себя обычным человеком. Я ‒ это только я.
Вообще-то, «я» до рукоположения и после ‒ это один и тот же человек. Единственное отличие, которое я вижу сейчас, спустя четверть века ‒ это «профессиональная деформация», когда ты не просто служишь, а уже отождествляешь себя с делом своей жизни.
Очень отрезвляет семья. В храме все тебя обхаживают, относятся с пиететом, а приходишь домой ‒ у ребенка двойка, лампочка перегорела, кран сломался. И начинается бытовая жизнь обычного человека. Вести хозяйство и воспитывать детей нам, многодетным родителям, всегда было нелегко, зато трудности всякий раз стряхивают с тебя все напускное, показывая, кто ты есть на самом деле.
Бог позвал, и я побежал
Конечно, во время диаконского служения я и не помышлял, что буду кем-то большим. Но однажды отец Митрофан, регент хора Новоспасского монастыря, сказал, словно между делом: «Застрял ты что-то в диаконах, тебе давно священником пора быть!» И я ‒ опять как бы извне ‒ принял помысел: «А может быть, да?»
Меня рукоположили буквально через год, 22 апреля 1995-го, в Великую Субботу. Никаких метаний и сомнений не было ‒ мне постоянно говорили: ты должен, давай, вперед, и это полностью ложилось на мой собственный выбор, на мою волю.
Когда рукополагали в священники, отец Алексий опять вызвал мою жену и сказал: «Мать, помнишь, я спрашивал твоего разрешения, чтобы Максим стал диаконом? Теперь не спрашиваю. Просто ставлю перед фактом: будем твоего мужа в священники рукополагать». И это решение было ей созвучно, так же как и мне.
Но перед самым днем рукоположения на меня напал страх. Снилось, что умер патриарх и все отменяется… Рукополагали меня в Богоявленском кафедральном соборе. В день хиротонии я был очень уставший: все-таки конец поста, да и все службы Страстной недели отслужил как диакон. Но по другую сторону усталости была непередаваемая радость. Состояние полета, которое в обычной жизни давно не испытывал.
Вот только я, прикипев всей душой к Новоспасскому, расстроился, что должен буду провести свою первую в жизни Пасху в качестве священника вне стен дорогого сердцу монастыря. В первые моменты праздничного богослужения я даже праздника не чувствовал. Поймал себя на мысли: «Почему у всех такие каменные лица? Почему я не радуюсь? Почему никто не радуется?» Только звучный голос владыки Арсения (Епифанова) меня «разбудил»: он сумел так покричать «Христос Воскресе!», что его возглас дошел до моего сердца.
Священный сан ‒ это высшее, что у меня есть, самая большая радость, но он ни в коем случае не закрывает от меня другие возможные пути развития. Наоборот, это дверь в гораздо более глубокую и интересную жизнь.
Я с самого начала понимал, что главное ‒ не говорить себе: «я священник» или «я отец Максим». Я не пытался объяснить себе, куда Господь меня ведет ‒ куда указывал Господь, туда я и бежал. Я алтарник ‒ значит, подставка для свечки, диакон ‒ плечо для ораря, священник ‒ шея для епитрахили. Каждый раз Господь использовал меня определенным образом, и слава Богу, что Он продолжает хоть как-то меня использовать…
О признаках веры
Интервью с о. Максимом
– В чем разница между душой и духом?
– По святоотеческому учению душа состоит из трех основных частей: чувства (сердце), разум (ум) и воля. Они должны находиться между собой в гармонии: ведь сердце без ума слепо, ум без сердца холоден, а если воли нет, то ты не сможешь делать то, что должен. Дух же отвечает за связь человека с Богом, гармонизирует душу. Кроме учения о трехсоставном человеке из духа, души и тела, в христианстве существует учение о двусоставном человеке, то есть состоящем из души и тела. В этом случае святые отцы считают, что так называемые высшие части души, отвечающие за связь с Богом, определяют личностные качества человека, его характер.
– Почему человек нуждается в категории веры?
– На уровне человеческого общения без веры обойтись нельзя. Например, я верю своей жене или другу. Масса вещей, окружающих нас в обычной, простой жизни, не верифицируются рационально: многое мы познаем не разумом, а предчувствиями. Еще больше – верой. В молодости я провел над одним своим другом эксперимент – попросил доказать, что его девушка его любит. Все ее поступки, которые он приводил в качестве аргументов, можно было рассмотреть со стороны выгоды. Мы горячо спорили, друг раздражался, говорил: «Я знаю, что она меня любит!». А я отвечал: «Откуда ты знаешь? Ты просто веришь в ее любовь». Это вещи того же самого порядка. Или, например, вы идете на работу к 12, потому что верите, что конца света не будет, хотя доказать рационально это невозможно. Жители Йеллоустоунского национального парка, который находится в жерле вулкана, знают, что он может начать извержение в любой момент, но верят, что не сегодня. В человеческой жизни вера занимает громадное место, и это не зависит от уровня образования. Люди так устроены. Особенно важна вера в контексте смысла жизни, устройства Вселенной – как только человек перестает верить себе, он сходит с ума. В православии это называют «священным безумием».
– Возвращаясь к примеру вашего друга и его девушки. Можно ли полагаться только на критерий собственной веры в таком тонком деле, как выбор себе пары?
– Хорошо, если человек обладает даром понимать знаки свыше и не путает их с собственным волнением крови или со внутренними оговорками по Фрейду. Если, однако же, такого дара нет, то это не повод говорить, что таких знаков не бывает. В этом деле важно не бояться и не торопиться. Чем сильнее влюбляешься, тем больше нужно времени, чтобы любовное помрачение прошло и можно было бы мыслить рационально. Со временем, узнав своего партнера лучше, все понимаешь сам. Как сказал герой Михалкова в «Собаке Баскервилей»: «Понимаете, Ватсон, эта женщина создана для меня». Вот это понимание и есть знак. Идеальных людей не бывает, но чувство «твоего» человека должно всегда быть. При этом надо понимать, что зачастую окружение влияет на мнение человека – интуитивно близкие люди мешают союзу двоих. Это нехорошее, но естественное для человеческого поведения свойство: всегда возникает групповая или индивидуальная ревность. Даже мне, чтобы жениться, пришлось поссориться с лучшим другом! Господь так устроил.
– Что такое духовная глупость?
– Ожидание быстрых результатов. Сейчас много говорят и пишут о том, что достичь больших результатов быстро и просто. Взять хотя бы популярный мультфильм «Кунг-фу панда», где толстая, неповоротливая панда достигает блестящих результатов в борьбе кунг-фу за три дня занятий. В «Последнем самурае» американский алкоголик постигает учение бусидо за одну зиму. Невозможно хорошо научиться играть на фортепьяно за пару месяцев! Человек сначала учится в музыкальной школе семь лет, потом несколько лет в музыкальном училище, потом в консерватории. Духовная жизнь так устроена, что требует продолжительных, многолетних усилий. Чтобы разобраться в своей душе, нужна многолетняя последовательная работа. Важно не бросать начатое, не ждать быстрых результатов, а спокойно и последовательно двигаться к намеченной цели. Взять хотя бы Великий пост – самый распространенный пример духовно глупого поведения. Когда человек, прочитав устав, отказывается от мяса и вообще от всего, но к концу поста он абсолютно выжат физически, нравственно и эмоционально. Пост – это целый комплекс мер, не только уклонение от пищи, но также и от зла: необходимо бороться со своими грехами, усилить молитвенную жизнь, посещать богослужения, исповедоваться, причащаться, наметить конкретные добрые дела. Дело не в том, ешь ты мясо или нет – это духовное упражнение, в конце которого ты получаешь результат.
– Каков же истинно положительный результат в данном случае?
– Господь нам дал очень хороший критерий: «Потому узнают все, что вы мои ученики, что вы будете иметь любовь между собой». Пройдет 40 дней поста, Страстная седмица, Пасха. Вы научились молиться, полюбили богослужение, стали терпимее к чужим грехам, стали более сострадательны, милосердны, спокойны, меньше ссоритесь с партнерами. Вот такие, вполне осязаемые вещи должны появиться.
– Что такое духовный возраст?
– Слово «возраст» – это еще и «рост» в славянском языке. Например, про Закхея, мытаря, сказано, что он «возрастом мал», хотя он был стар. Возраст – это то, что ты из себя представляешь. Это и мера твоей молитвы, и широта твоей души. Как сказал Василий Великий, человек – это обезьяна, получившая повеление стать Богом. Образ Божий есть в каждом из нас, а подобие – это задача в своих поступках и мыслях походить на Христа.
– Можно ли определить меру духовного развития человека по тому, что ему дает Господь в жизни?
– Господь каждому человеку для спасения души посылает те условия, которые этому человеку нужны. Почему у одного складываются какие-то вещи в жизни, у другого – нет. И значит ли это, что первый лучше? Совершенно нет. С протестантской точки зрения внешняя, земная успешность является знаком того, что Господь человека любит. В православии же никакие внешние показатели успешности не считаются признаками любви Бога к человеку. Недавно я читал послания апостола Павла, в котором Господь говорил: «Всякого сына, которого люблю, я наказываю. Если вы остаетесь без наказания, значит вы не родные дети, а дети блудницы». Другой вопрос – в чем это наказание для каждого конкретно состоит. У одного что-то отбирается, другому, наоборот, дается. Получать и утрачивать – это всегда некое задание человеку, после выполнения которого его душа приходит в соответствие с Божьим замыслом. Святой праведный Иов говорит, что если мы Бога благословляем, когда все хорошо, неужели мы не сделаем того же, когда все плохо? Тут нет внешних критериев.
– Что вы посоветуете людям, которые только начали свой путь к вере?
– Главное – не торопиться. По определению катехизиса, церковь – это не храмовое здание, куда ходят по воскресеньям, а группа людей, объединенная общей верой, иерархией, таинствами. Поэтому для неофита очень важно найти людей, с которыми он сможет идти по духовной жизни. Часто приходская жизнь строится вокруг воскресных школ, паломнических поездок. Человеку нужно понять жизнь, которая существует в храмах, и попытаться принять в ней участие. Важно найти хорошего священника, который убережет на первом этапе от совершения разных духовных глупостей. Как и в любой другой деятельности, здесь существует техника безопасности, и если ее не соблюдать, полученные духовные травмы могут иметь очень серьезные последствия.
Источники: православный журнал «Фома» / cайт «Рублев»
Комментировать