Глава XIV. Местные церкви во II веке 

Христианство в Италии и Галлии. – Лионские мученики. – Ириней. – Евангельская проповедь в Африка: сциллийские мученики. – Афинская церковь. – Дионийсий Коринфский и его послания. – Азийская, Фригийская, Вифинская и Фракийская церкви. – Мученичество Поликарпа. – Азийские епископы: Мелитон и Аполлинарий.

Римская церковь, жившая в это первое столетие своего существования такой напряженной жизнью, не могла не сделаться центром, откуда распространялся свет христианства. Далеко известная с самого своего зарождения своим авторитетом, учительными трудами, ревностью и благотворительностью, она не могла не иметь влияния, а порой и прямого воздействия в распространении Евангелия на близлежащие страны. Однако мы не знаем относительно этого воздействия никаких подробностей: нет ни одного свидетельства об образовании или существовании какой-либо иной группы христиан в Италии в течение всего второго столетия²⁹⁵. Древнейшие северные церкви, Равеннская, Миланская, Аквилейская, возраст которых может быть определен лишь приблизительно, не восходят далее эпохи Северов. Можно думать, что на юге, напр., в Кампании или окрестностях Рима, церкви могли быть основаны и ранее, но это – лишь предположение. При том нужно было бы еще знать, в какой степени эти группы верующих достигли правильной организации и в какой мере они обособлялись от того, что называлось римской церковью. У древних авторов, писавших в это время, или позднее, но об том же периоде, речь идет только о римской церкви.

В Галлии, равно как и в Африке, первые шаги христианства покрыты мраком неизвестности. Есть предположения, но только предположения, о существовании во втором веке христианской колонии в Марселе. При Марке Аврелии была церковь в Лионе и другая в Виенне. Немного позднее св. Ириней говорит о церквах, находящихся в германских провинциях и в странах кельтов. Можно следовательно предполагать уже в те отдаленные времена некоторое распространение христианства в древней Галлии. Лионская церковь была центром распространена его, церковью-матерью. Она имела членов из азийцев и фригийцев, но также и из местных жителей; среди них были лица, пользовавшиеся общественным уважением, как Веттий Эпагат и врач Александр. 90-летний старец епископ Пофин и пресвитер Ириней руководили маленькой общиной. Великое испытание постигло ее в 177 году. На христиан, тогда еще очень малочисленных, смотрели весьма недоброжелательно; верили или притворялись, что верят, возмутительным клеветам, которые всюду связывались с собраниями верующих. Им отказывали в помещениях, запрещали им посещать бани или изгоняли их с рынка; они терпели брань, побои и тысячи притеснений. В конце концов враждебные толки усилились до того, что вмешались власти. Городские власти и трибун когорты, стоявшей гарнизоном в Лионе, арестовали нескольких христиан и подвергли их пытке с их рабами, из коих иные были язычниками. Большинство христиан держались стойко, хотя палачи, подстрекаемые толпой, довели пытку до крайних пределов жестокости. Однако нашлись и отступники, около десятка. Но особенно тяжело было то, что рабы-язычники не поколебались удостоверить действительность фактов убийства детей и сцен разврата.

Эти расследования не были завершены никаким приговором, так как легат Лионской провинции был в отсутствии. Исповедников, снятых с дыбы в окровавленном виде, бросили в отвратительные темницы, оставив без пищи и ухода. Оставшиеся на свободе братья старались помочь им, преодолевая тысячи опасностей. Несколько человек умерло в тюрьме, между ними епископ Пофин. Отступников не отделили от остальных. Тронутые состраданием к ним исповедников и укрепленные их примером, они почти все раскаялись в своей слабости и вновь исповедали веру.

По возвращении легата было вынесено несколько смертных приговоров. Диакон виеннский Санкт²⁹⁶, новообращенный Матур, обнаруживший необычайное мужество, раба Бландина, довольно слабого телосложения, азиец Аттал Пергамский, один из столпов лионской церкви, были присуждены на съедение зверям и отправлены в цирк. Санкт и Матур, которых сперва жгли на раскаленном стуле, затем бросили на растерзание хищным зверям, первые получили венец мученичества. В этот день звери не тронули Бландины; ее отвели обратно в тюрьму с Атталом, который оказался римским гражданином.

После этого легат счел нужным спросить мнение императора. Марк Аврелий, как и следовало ожидать, ответил, что нужно отпустить отрекшихся от христианства и казнить остальных. Было устроено последнее заседание суда. К великому удивленно судьи и присутствующих, отступники превратились в исповедников; едва несколько человек из них воспользовались возможностью выйти на свободу.

Это было как раз в то время, когда со всех частей Галлии народ стекался в Лион на праздники, справлявшиеся в храм Рима и Августа у слияния Соны и Роны. Цирковые игры были обязательной частью увеселений. Легат велел обезглавить христиан, имевших звание римских граждан. Для хищных зверей их осталось достаточно. Аттал был отдан им, несмотря на свое звание. Он пострадал на первом же представлении вместе с врачом фригийцем Александром, арестованным непосредственно перед самой казнью. Другие последовали за ними; в заключение были казнены 15-летний отрок Понтик и достойная удивления Бландина, которая до последней минуты поддерживала своим примером и словом мужество своих товарищей. Останки мучеников были сожжены палачами, а пепел брошен в Рону. Когда все было кончено, все эти мрачные и славные события были изложены в послании, адресованном к азийским и фригийским братьям от имени «рабов Христовых, живущих в Виенне и Лионе»²⁹⁷.

В этом же послании лионская церковь высказывала свой взгляд по вопросу о монтанизме. Сюда было присоединено несколько посланий по тому же предмету, писанных исповедниками. Многие из них были также обращены к азийским и фригийским братьям; другое послание, предназначенное для римского папы Елевтерия, было отвезено ему пресвитером Иринеем. Заключительное приветствие гласило так: «Привет тебе, в Боге, папа Елевтерий, ныне и всегда. Мы просили нашего брата и сообщника Иринея²⁹⁸ отвезти вам эти письма и представляем его вам, как человека, ревнующего о деле Христовом. Если бы мы полагали, что сан что-нибудь прибавляет достоинству человека, мы бы представили его вам прежде всего, как пресвитера церкви»²⁹⁹.

Это поручение на время удалило Иринея из Галлии. После катастрофы ему, как епископу, выпала на долю обязанность собрать остатки лионской общины. В течение мира, последовавшего за гонением Марка Аврелия, ему пришлось посвятить себя сперва своим обязанностям пастыря и миссионера. Исполнение этих обязанностей усложнялось в Галлии различием языков. В Лионе, городе преимущественно с латинским населением, не достаточно было греческого языка, а за пределами города надо было говорить по-кельтски. С другой стороны гностические учения распространялись в Галлии так же, как и всюду. Птоломей личной проповедью и своими сочинениями привлекал новых сторонников; азиец Марк, на родине встретивший сильное противодействие, возмещал свои неудачи, овладевая простыми и набожными душами христиан Ронской долины. Ириней в обличение этих еретиков, равно как и многих других (ибо в такого рода труде материал для работы осложняется), написал большое сочинение, от которого до нас дошли значительные отрывки по-гречески и полный латинский перевод. Его «Опровержение лжеименного знания»³⁰⁰ появилось в свет около 185 г. В последующие годы мы видим его участником в делах римской церкви, которыми он всегда очень интересовался.

Таким же образом и в Африки завеса, закрывающая первоначальную историю христианской церкви, приподнимается над сценами мученичества. Можно естественно предположить, что христианская вера рано появилась в крупном центра, Карфагене, и оттуда распространилась внутрь страны. Об этом распространении свидетельствует тот факт, что при проконсуле Вигиллии Сатурнин (180 г.), первом, который обнаружил некоторую энергию в преследовании христиан, таковые оказались в маленьком городке Сцилли, очень удаленном от метрополии. Двенадцать человек из них, семь мужчин и пять женщин, предстали пред проконсулом в Карфагене 17 июля 180 г., и вследствие отказа «возвратиться к римским обычаям» все были приговорены к смерти и казнены. Это был уже не первый случай пролитая христианской крови в Африке. Наименование первомученика в IV столетии усвояли никоему Намфамо из Мадавра в Нумидии. Из сочинений Тертуллиана выводят заключение, что к концу II века христиане были уже очень многочисленны как в Карфагене, так и во всей провинции; но он не сообщает никаких подробностей; он называет только четыре города: Утину, Адрумет, Тисдру и Ламбезу. О современных ему карфагенских епископах он не говорит ни одного слова.

По ту сторону Адриатического моря евангельская проповедь уже во времена апостольские затронула некоторые пункты побережья в Далмации³⁰¹ и Эпире: Никополь упоминается в посланиях ап. Павла³⁰². Сын ересиарха Василида Епифан был родом с острова Кефалонии³⁰³. На греческом материке коринфская церковь, основанная ап. Павлом и уже упоминавшаяся у нас выше в связи с именем св. Климента, сохраняла весьма влиятельное положение. Егезипп на пути в Рим виделся и беседовал в Коринфе с местным епископом Примом.

Царствование Антонина было тяжелым для христиан в этих странах. Как всегда и везде, их больше преследовала вражда местных властей, чем императорских чиновников. Рвение последних умирялось Антонином: в царствование Марка Аврелия Мелитон мог ссылаться на указы предшествовавшего императора адресованные то Ахайскому собранию³⁰⁴, то городским властям в Афинах, Лариссе и Фессалониках.

Дионисий, занявший коринфскую кафедру после Прима, пользовался большим уважением. К нему отовсюду обращались за советом, и послания его быстро распространялись в христианском мире³⁰⁵. Из них, может быть еще при его жизни, был составлен сборник; он попал в руки Евсевию, который извлек из него много интересного для своей Истории. Кроме послания, полученного римлянами³⁰⁶, одно послание Дионисия было обращено к лакедемонской церкви, которую он призывал к истинному учению, к сохранению мира и единства, а другое послание – к афинской церкви, которая переживала кризис, чуть не сделавшийся роковым: афиняне, потеряв во время одного из гонений своего епископа Публия, пресытились и верой и жизнью христианской и почти возвратились к язычеству. К счастью рвение их нового епископа, Кодрата, вернуло их на истинный путь. В этом послании Дионисий говорил афинянам об их первом епископе, Дионисии Ареопагите, обращенном в христианство апостолом Павлом.

На Крите тогда уже было не менее двух церквей, в Гортине и в Кноссосе. Дионисий обратился к гортинской церкви, с ее епископом Филиппом во главе, с приветствиями по поводу проявленного ею мужества, очевидно во время какого-нибудь гонения; в то же время он предостерегал ее против еретиков. Быть может, по настоянию Дионисия Филипп написал сочинение против маркионитов³⁰⁷. В послании к кноссианам Дионисий советует их епископу Пиниту не преувеличивать требований воздержания и считаться со слабостью человеческой природы. В своем ответе Пинит благодарил коринфского епископа, но просил его начать преподание критянам и более твердой пищи, не боясь подниматься выше элементарных наставлений. Дионисий писал также и к более отдаленным церквам – никомидийской, амастрийской, а равно и одной знатной женщине по имени Хрисофор.

Этот сборник посланий бросает лишь скудный свет на состояние греческих христианских общин на исходе II века. О странах севернее Греции мы не имеем никаких сведений³⁰⁸.

По ту сторону Эгейского моря христианство имело, как и в Греции, старые и глубокие корни. Вокруг главной из основанных ап. Павлом ефесской церкви очень скоро стали образовываться группы других; александрийско-троадская, лаодикийская, колосская, иерапольская упомянуты в его посланиях, кроме того в Апокалипсисе названы смирнская, пергамская, сардийская, филадельфийская и фиатирская. О церквах в Магнезии (Меандрской) и в Траллах говорится в посланиях св. Игнатия. Нет сомнения, что с начала второго века существовало еще много других церквей, первые известия о которых относятся к более позднему времени.

За Азией (в тесном значении этого имени) на фригийском плоскогорье было тоже много христианских общин. Чисто земледельческая Фригия была населена народом простым и миролюбивым; туземные культы, начало которых восходило к баснословной древности, не испытали глубокого еллинского влияния. Здесь около известных святилищ происходили многолюдные религиозные собрания, культовый церемониал которых отличался крайне возбужденным и бурным характером. Экзальтированные жрецы, руководившие этими собраниями, галлы и корибанты, – по всему свету славились своими религиозными неистовствами.

Во время первого своего миссионерского путешествия ап. Павел остановился в Антиохии Писидийской и Иконии на юго-восточной границ Фригии. Немного позднее он дважды проезжал через нее, отправляясь из Сирии в Македонии и Азию. Сам ли он основал там новые общины, или христианство распространилось из соседних церквей Иконии, Антиохии Писидийской и Иераполя, но факт тот, что к концу II века эта страна была уже почти наполовину христианской.

В Вифинии и по берегам Черного моря христианство распространилось также очень рано. Правитель Плиний жаловался Траяну на эту заразу суеверия, «которая овладевала не только городами, но селениями и полями, оставляла храмы пустыми и торговцам жертвенными животными причиняла разорение». Около этого времени или немного спустя отец Маркиона был епископом синопским. При Марке Аврелии речь идет об амастрийской и никомидийской церквах; Дионисий Коринфский в послании к никомидийским христианам убеждал их противиться маркионовой проповеди; амастрийцам, имевшим епископом некоего Пальма, он изъяснял некоторые тексты св. Писания, излагал им истинное учение о браке и воздержании и советовал быть снисходительными к покаявшимся грешникам и к еретикам, которых коснулась благодать Божия. Из этого вифинского очага христианство проникло во Фракию, где мы около того же времени находим две церкви в близком соседстве друг с другом, в Дебельте и Анхиале³⁰⁹, упоминающихся в истории монтанизма.

После ап. Павла, своего первого апостола, христиане азийской провинции не имели недостатка в знаменитых вождях. Тимофей, по-видимому, некоторое время руководил этими церквами. Как мы видели выше, он оказали гостеприимство многим свидетелям евангельских событий, изгнанным из своей страны иудейской войной или выселившимся по каким-нибудь иным причинам. Таким путем сюда были принесены предания первобытной иерусалимской церкви. Диакон Филипп с своими дочерьми поселился в Иераполе, на пороге Фригии; ап. Иоанн, по-видимому, жил преимущественно в Ефесе. В царствование Домициана он был сослан на остров Патмосе, откуда написал послание к семи церквам и сообщил им книгу своих видений. Семь посланий, заключенных в Апокалипсисе, и два маленьких послания Иоаннова сборника свидетельствуют об его авторитете в азийских церквах и рисуют его одновременно грозным и кротким, каким его образ является и в предании³¹⁰.

Гонение, пережить которое пришлось престарелому апостолу, кажется, пощадило его последние годы. Но в Азии мученики появились очень рано. Апокалипсис упоминает Антипу Пергамского, замученного близ жилища сатаны, т. е. знаменитого храма Зевса-Асклепия.

Ереси терзали азийских христиан еще во времена ап. Павла; мы видели отзвуки их и в Апокалипсисе, и в посланиях св. Игнатия. Мы говорили уже о том, что каждая церковь в этих странах уже во времена Траяна находилась под управлением трехсоставной иерархии – епископа, пресвитеров и диаконов. Один из этих епископов, Поликарп Смирнский, нам уже известен. Около того же времени епископ иерапольский Папий собрал в одной книге, к великому сожалению ныне утраченной, церковные предания и опыты изъяснения Писания. В общении с епископами и в большом почете у верных здесь долго жили старые христиане первых времен церкви, передававшие много личных воспоминаний, а также пророки и пророчицы, к вдохновению которых относились с большим уважением, как например дочери Филиппа, Аммия филадельфийская, апологет Кодрат.

Из того факта, что этот последний был писателем и притом таким, который не боялся обращаться прямо к императору, видно, что дар пророчества не исключал обычной литературной деятельности. Вскоре, как на пророка, стали ссылаться на ученого епископа Сардийского Мелитона.

Поликарп увенчал свое долгое и плодотворное епископское служение мученичеством. Вскоре после его возвращения из Рима в Смирне вспыхнул дух фанатизма. На улицах раздались крики: «долой безбожников!» Требовали смерти Поликарпа. Тот не показывался в Смирне, ездил из города в город, ободряя верных и предсказывая о своей близкой мученической кончине. В это время человек двенадцать христиан, среди которых был некий Германик, были осуждены и отданы на растерзание зверям. Преследование возбудило дух гонимых; некоторые, между ними фригиец Квинт, сами выдали себя властям. Квинт слишком понадеялся на свои силы: в последнюю минуту он пал духом. Тем временем Поликарп был захвачен неподалеку от Смирны и доставлен в цирк, где проконсул велел привести его в свою ложу. Когда от него потребовали, чтобы он прокричал: «долой безбожников!» он подчинился и произнес эти слова очевидно совсем в ином смысле, чем языческая толпа; но когда ему приказали проклясть Христа, он ответил: «вот уже 86 лет, как я служу Ему; Он никогда не делал мне зла, это мой Царь и Спаситель, как же мне проклинать Его?..» Он был сожжен живым.³¹¹

После него наибольшую известность в христианской Азии приобрел Мелитон. Нам остались мелкие отрывки из его произведены, список которых приводит Евсевий. Этот список заслуживает внимания. Кроме апологетических сочинении, о которых шла речь выше³¹², Мелитон писал на разнообразные философские и религиозные темы: – о природе человека, о чувствах, о душе, теле и уме, о создании (человека) и рождении Спасителя, о диаволе, об Апокалипсисе Иоанна, о вере, о крещении, о воскресном дне, о Церкви, о гостеприимстве, о Пасхе, о пророках, вероятно, в связи с нарождавшимся монтанизмом³¹³. Мы имеем от него еще адресованное к некоему Онисиму предисловие к своего рада «цветнику» из текстов Ветхого Завета (Ἐκλογαί), которые автор считал относящимися к Спасителю. Прежде чем предпринять этот труд, он счел нужным съездить в Палестину и проверить на месте истинность содержания древней Библии. Оттуда он вывез список, заключавший все книги Ветхого Завета, сохранившиеся на еврейском языке, за исключением книги Эсфирь. Он заимствовал свои выдержки исключительно из этих книг и распределил их на шесть частей. Последнее сочинение Мелитона носило заглавие «Ключ»; но неизвестно, в чем заключалось его содержание³¹⁴.

Кроме этих литературных трудов Мелитон оставил после себя славу великого святого³¹⁵. Азийские епископы насчитывали тогда в своей среде много и других знаменитостей: Папирия, заступившего место Поликарпа во главе смирнской церкви, Сагария, епископа лаодикийского, претерпевшего мученичество при проконсуле Сергии Павле (ок. 167 г.), Фразея, епископа Евмении во Фригии, пострадавшего в Смирне, Аполлинария, епископа Иерапольского, ученого и апологета, подобно его сотоварищу в Сардах³¹⁶. Св. Ириней, уроженец Азии, знавший и слышавший в детстве Поликарпа, припоминает старых «пресвитеров», предания которых он любил противопоставлять гностическим новшествам. Один из них написал против Марка, ученика Валентина, сатиру в ямбических стихах, от которой до нас дошел отрывок³¹⁷.

По этим немногим памятникам и обломкам, уцелевшим от целого ряда исторических невзгод, можно видеть, насколько христианство в Азии было уже живым и деятельным. Рим и Азия – вот два главных христианских центра во II веке; вне их не происходит ничего важного. В Азии не случается ни одного события, которое не встретило бы немедленного отклика в Риме, и наоборот. Сообщение по морю, всем доступное, облегчало сношения. Поликарп, Маркион, Иустин, Тациан, Родон, Ириней, Аттал Пергамский, Александр Фригиец, (из них три последние, – переселенцы в Лион), показывают нам примеры этого. Сюда можно присоединить Аверкия, епископа Иерапольского, который из глубины Фригии прибыл в Рим, где он мог лицезреть великолепие столицы и жить посреди народа, «отмеченного славной печатью», как он называет христианский народ³¹⁸. Впрочем споры о монтанистских пророчествах, о Пасхе и о модализме еще яснее выставят на вид этот постоянный обмен сношений между почитаемыми азийскими церквами и великой столицей Запада.