Книга Иова
(Job, book of)
Будучи в значительной степени поэтической по форме, Книга Иова представляет собой одно из наиболее насыщенных образами произведений в Библии. Кроме того, в ней есть характерные только для нее памятные картины и образы: клеветник сатана, заключающий пари с Богом на небесном собрании; четыре звучащих как удары молота сообщения Иову о крушении всей его семейной жизни; сидящий на земле Иов и его охваченные трепетным ужасом друзья, наблюдавшие за ним в течение семи дней; выразительное заявление Иова, что он знает, что его Искупитель жив, и данная им клятва в собственной невиновности; и, самое главное, величественное обозрение картин природы голосом из бури, наиболее яркое выражение нашедшее в образах бегемота и левиафана (см. МИФИЧЕСКИЕ ЖИВОТНЫЕ).
При всем многообразии образов и обилии идей, касающихся страданий и Бога, книга отличается четким композиционным построением. Общий план включает введение (пролог со сценой на небесах), основную часть (споры и их разрешение Богом) и эпилог (восстановление положения Иова). В основной части рассказа находят выражение некоторые знакомые архетипы. Один из них – испытание, которому Бог разрешает сатане подвергнуть Иова, чтобы проверить, действительно ли его преданность Богу бескорыстна. Сначала Иов проходит испытание с безропотным терпением, но затем, как это отражено в серии речей, он выходит из себя и восстает против Бога, в чем сам признается в конце, покаявшись в сказанном ранее (Иов.39:33–35; 42:1–6).
Вторая тема связана с конфликтными отношениями – между Иовом и его «друзьями», между разными пониманиями смысла страданий Иова и между Иовом и Богом (Которого Иов неоднократно обвиняет в несправедливости и даже преднамеренной жестокости). Еще более видное место занимает тема исканий, выражающаяся в стремлении Иова понять значение безвинных страданий и сущности Бога. Движение Иова к пониманию можно проследить в серии из трех речей, причем в каждой последующей речи смирение и вера в благость Бога становятся все сильнее. Мотив поиска Иов невольно выразил уже в начале книги словами: «Научите меня, и я замолчу; укажите...» (Иов.6:24). В конце Иов обретает понимание и покоряется, его поиск веры завершается, а интеллектуальные искания находят удовлетворение.
Следует также отметить роль иронии в общей структуре книги. Выделяются два ее аспекта. Один из них – ирония, связанная с ортодоксией, которую олицетворяют советчики Иова. Они выражают ортодоксальные религиозные взгляды (Бог справедлив, Он наказывает нечестивых, человеческие страдания служат наказанием, Иову надо покаяться), часто в форме общепринятых изречений мудрости, которым можно найти библейские параллели. Ирония заключается в том, что все эти ортодоксальные высказывания не относятся к положению Иова, как об этом постоянно заявляет сам Иов и как это в конце подтверждает Бог (Иов.42:7–8). В обвинениях же Иова в адрес Бога выражается ирония непокорного духа. Мы с самого начала знаем, что обвинения Иова не соответствуют действительности (Бог не нападает на Иова, Он не несправедлив, Он допустил страдания Иова, но не вызвал их, Он не относится к Иову как к Своему врагу).
Образы в книге столь многочисленны, что их можно систематизировать лишь в общем виде. Самую большую группу составляют образы природы. От начала до конца для выражения своих мыслей действующие лица, как правило, прибегают к изображению сил природы. Кроме того, в этих образах природы можно выделить две характерные черты. Одна из них заключается в преобладающей негативной тенденции, выражающейся в образах тьмы, бури, различных лишений (жажда, засуха, голод) и погибели (сломанные ветви, сбитые недозрелые плоды, орел, бросающийся на добычу). Эта тенденция проявляется почти на каждой странице. Общая направленность выражается в теме «уничтожения творения» с изменением процесса Божьего творения на обратный – свет превращается в тьму, порядок в природе сменяется хаосом. Разрушительному характеру сил природы соответствуют и огромные масштабы происходящего. Перед нашим взором проходят образы сил природы, противостоящих высшей власти Бога, и беспомощности людей перед их лицом. Апогея эта тема достигает в картинах, нарисованных голосом из бури. При чтении Книги Иова у нас не возникает особых оснований относиться к природе как к другу людей; она предстает, в основном, в образах ужаса.
В равной степени ужасны и образы, связанные с человеком. Учитывая описание страданий Иова, нет ничего удивительного, что видное место в книге занимают образы человеческого тела. Но они носят почти исключительно негативный характер. Бросаются в глаза образы болезней: тело, «одетое червями и пыльными струпами» (Иов.7:5), гноящаяся и лопающаяся кожа (Иов.7:5), человек, мучающийся от боли (Иов.15:20), прилипшие к коже кости (Иов.19:20). Столь же рельефно выступают образы мучений, которым подвергается тело, выражающиеся такими словами, как «избить», «отсечь», «схватить за шею», «рассечь внутренности», «мучить». Естественным следствием такого физического состояния становится изоляция человека, и мы видим, что друзья, близкие и знакомые страдающего Иова чуждаются его, гнушаются им (Иов.19:13–19) и относятся к нему как к посмешищу (Иов.12:4). Короче говоря, образ Иова служит олицетворением человеческих страданий.
В центре другой группы образов стоит военная тематика. Иов полагает, что ответственность за его страдания несет Бог, поэтому в некоторых из его ранних речей присутствует тема единоборства. Иов изображает Бога стреляющим ядовитыми стрелами и думает, что «ужасы Божии ополчились» против него (Иов.6:4). По ошибочному представлению Иова, Бог считает его врагом (Иов.13:24), делает его целью для Своих стрельцов (Иов.16:12–13) и «бежит» на него, «как ратоборец» (Иов.16:14; см. НЕБЕСНЫЙ ВОИТЕЛЬ). Полки Божьи направляются на Иова, осаждают его и располагаются вокруг него (Иов.19:12). Боевые действия Бога сопровождаются срыванием одежды и лишениями, когда Он уводит советников и священников обнаженными (Иов.12:17, 19), лишает перевязей царей и отнимает силу у могучих (Иов.12:18, 21), «лишает смысла» старцев (Иов.12:20), совлекает с Иова славу и снимает с его головы венец (Иов.19:9).
Выражая протест против всего этого, Иов показывает себя человеком, желающим возбудить против Бога судебный процесс (см. ПРАВОВЫЕ ОБРАЗЫ). В книге присутствуют образы правосудия: мы видим Иова, идущего на суд вместе с Богом (Иов.9:32), излагающего свое дело пред Богом (Иов.13:3; 23:4), отстаивающего свои пути пред Ним (Иов.13:15), уверенного в собственной правоте (Иов.13:18) и, наконец, оправданного Богом как его Судьей (Иов.23:7). Клятве Иова в своей невиновности посвящена целая глава (Иов.31). В ответе Бога Иову из бури используется та же самая судебная терминология, выражающаяся в таких словах, как «спрашивать», «состязаться», «обвинять», «оправдать». Но в данном случае ситуация меняется на противоположную, так как теперь уже Бог привлекает Иова к суду после тщетных попыток Иова проделать то же самое с Богом.
Как и можно было бы ожидать, в книге, основное действие которой выражается в полемике, важную роль играет форма вопроса – примерно восемьдесят случаев. Особенно важное значение этот мотив имеет как связующее звено между речами, когда выступающие должны опровергнуть слова предыдущего выступления. Дискуссионная форма подчеркивается примерно тридцатью случаями употребления глагола ответил.
Контрастом, оттеняющим сюрреалистические образы страданий и уничтожения творения, служат начало и конец книги с картинами благоденствия Иова. Здесь мы видим выразительную картину благой жизни в ветхозаветном понимании: чистая совесть, дружная и привлекательная семья, пиры, процветающее Земледелие, большие стада, скрупулезное выполнение религиозных обрядов и долгожительство («И умер Иов в старости, насыщенный днями» [Иов.42:17]).
Взаимосвязь между Богом и Иовом в последних пяти главах настолько примечательна, что заслуживает отдельного рассмотрения. Поэтические высказывания Бога из бури касаются, в основном, природы. Вопросы, с которыми Бог обращается к Иову, по сути своей риторические, то есть ответы на них очевидны, и в них преследуется цель поменяться ролями с Иовом, который на начальных этапах книги задавал вопросы Богу. На первый взгляд восемьдесят научных вопросов Бога выглядят не относящимися к делу, поскольку прямо не соотносятся с проблемами человеческих страданий и Божьей справедливости. Однако косвенно они проливают свет на эти проблемы. В образах воздвигающей препятствия природы выражается мысль о Божьем провиденциальном управлении миром. Таким образом, слава промысла Божьего в творении приобретает еще большую силу из-за того, что Бог держит под полным контролем даже относительно малозначительные проявления сил природы, о которых Иов почти ничего не знает, то на Бога, безусловно, можно полагаться в том, что касается заботы о людях. Есть здесь и сопутствующая сторона: если Иов не может ответить даже на относительно простые вопросы, которые Бог задает ему об обычных созданиях природы, как он собирается разрешить глубокие философские проблемы?
Что касается специфики речей из бури, можно отметить следующие особенности: в центре внимания стоят таинственные явления природы, находящиеся выше человеческого понимания, и в них показаны огромные и мощные силы, не поддающиеся контролю со стороны человека. Тем самым подчеркиваются высшее знание и всевластие Бога. В основе речей лежит ярко выраженный парадокс: на первый взгляд, в них подчеркивается трансцендентность Бога (Его превосходство над человеческим и природным мирами), но в то же время они демонстрируют Его имманентность (близость к творению и присутствие в нем). Как явствует из ответов Иова на голос из бури, человеческая реакция на это откровение сводится к пяти основным моментам. Во-первых, к повиновению и покорности – Иов отказывается от дальнейших дискуссий с Богом и подчиняется высшей мудрости и силе Бога. Во-вторых, к смирению, естественному следствию выслушивания речей Бога – Иов признает, что Бог способен делать все, а сам он «ничтожен» (Иов.39:33–34). В-третьих, Иов замолкает – он полагает руку на уста и решает больше ничего не говорить (Иов.39:34–35). Реакция выражается также в покаянии – Иов признает, что «говорил о том, чего не разумел» (Иов.42:3), и раскаивается «в прахе и пепле» (Иов.42:6). Наконец, в видении блаженства Иов осознает цель человеческого существования: «Я слышал о Тебе слухом уха; теперь же мои глаза видят Тебя» (Иов.42:5).
См. также: БЛАГОДЕНСТВИЕ, БЛАГОПОЛУЧИЕ, ПРЕУСПЕВАНИЕ, ПРОЦВЕТАНИЕ; БОЛЬ, МУКИ; ВИХРЬ; ВОЗВЫШЕНИЕ ИЗ НИЗКОГО ПОЛОЖЕНИЯ; МОТИВ ИСПЫТАНИЯ; НЕВИННОСТЬ, НЕПОРОЧНОСТЬ; САТАНА; СТРАДАНИЕ.