228. Читателям “Гражданина»

Не вижу пользы обращаться к чести и совести известного князя Мещерского и не пишу ему самому, а пишу эти строки для тех порядочных людей, которые еще читают его “Гражданин», чтобы предупредить их о той “ненависти», какою пропитан этот старый публицист ко мне и к моим единомысленникам. Прежде всего, скажу: слово “ненависть» – любимое словечко князя: он употребляет его не только в отношении к частным лицам, но и к учреждениям, а в 1910 году он не постеснялся сказал и о Святейшем Синоде, что его постановление относительно графа Толстого “исполнено ненависти». Когда я писал свои дневники по поводу смерти гр. Толстого, князь по семи раз на столбце своих дневников употреблял это слово по отношению ко мне, ставил мне в вину даже то, что я “произношу с ненавистью имя сатаны». Как будто это имя надо произносить “с любовью!» Что удивительного, что его “ненависть» ко мне не простыла и доселе и, в № 22 своего “Гражданина», он снова шесть раз повторяет по моему адресу это любимое словечко, присоединяя к нему еще и “злобу», “брань», “насилие», “жестокосердие» и т. п.? Одним словом: в его глазах я – какое-то чудовище, олицетворение всякого зла. Меряя всех своею меркою, он хочет уверить и своих читателей в том, что ему мерещится: будто “нет человека на Руси, который не питал бы злого чувства к этому иерарху», т. е. ко мне. Да ведь это было бы ужасно, если бы, хоть наполовину, правда! Но за что же такая стихийная ненависть? Слава Богу: все это сплошная ложь и клевета на православный Русский народ: он меня знает по моим “Троицким листкам», коих разошлось в течение 35 лет более ста пятидесяти миллионов, знает по моим дневникам, столь ненавистным Мещерскому; но вот сиятельный князь порешил меня “ликвидировать» и делает это – в своей газете. Постоянно, с настойчивостью, достойною лучшего применения, из номера в номер, вероятно, к удивлению своих читателей, он приплетает мое имя и поносит меня, как только умеет это делать его высокомерное сиятельство. Но не я один ненавистен ему: он не терпит всей православной миссии, которая ведет энергическую борьбу с ересями, расколами, особенно с модною ныне хлыстовщиной. И по отношению к миссии у него не находится другого подходящего слова, как все то же – любимое им слово “ненависть». Сей много о себе помышляющий князь дерзает говорить, что “дух ненависти должен быть признан постоянным духом нынешних ревнителей Церкви», и становится открыто на защиту Чурикова и его последователей. Этого еще недоставало! Да уж не потому ли он и стал в ряды врагов Церкви, защищающих и Чурикова, и графа Толстого, и всех новых и старых еретиков, что боится заразиться тою “ненавистью», какою, по его мнению, “должны быть» заражены (слышите: не просто заражены, а должны быть заражены) все нынешние ревнители Церкви?.. Не потому ли и защищает теперь последователей Чурикова, так называемых “трезвенников, обвиняемых, по его словам, в хлыстовщине, причем-де обвинители во имя Церкви не отступали ни от какой лжи, ни от какой клеветы»?

Но не угодно ли князю все это взять обратно: вот именно все такие непрошеные “ревнители Церкви», как он, не гнушаются никакою ложью, никакою клеветой! В прошлом году воздействие государственной власти на бунтующих афонских монахов, изгнавших своего одного игумена и грозивших изгнать другого и всех православно верующих собратий своих, было превращено в жидовских газетах и в единомысленных с князем Мещерским органах – в какой-то “поход» мой на невинных старцев-подвижников, а ныне те же радетели Православия, во главе с Гарязиным, в компании с князем-писателем, хотят во чтобы то ни стало уверить своих читателей, что Святейший Синод “сознал свою ошибку», “изменил свой взгляд» на ересь, признал имебожников православными, словом – сам стал имебожником. И вот такая влиятельная газета, как “Новое Время», еще недавно поместившая статью своего сотрудника, г. Веги, беспристрастно освещавшую афонское дело, теперь уже говорит об “ошибке Синода». Здесь, в России, это, пожалуй, еще не опасно: не трудно навести справку, в каком положении это дело: Святейший Синод и не думал признавать православным учением то, что он, в своем послании от 18 мая прошлого года, назвал ересью; но на Афоне такая ложь не проходит бесследно. Оставшиеся на Святой Горе имебожники, как мы имеем сведения, поднимают голову и смущают православных толками, будто Святейший Синод раскаялся и признал их учение православным. Нет сомнения, что они находятся в постоянном сношении с своими вождями, которые снабжают их писаниями Гарязина и Мещерского, и погасший было пожар ереси снова грозит разгореться. Нет сомнения и в том, что греки прекрасно учитывают это обстоятельство и во всей строгости применят закон Святой Горы об еретиках. А наше посольство едва ли станет в другой раз применять меры для очищения православных монастырей от имебожников. И вот благодаря лжи, усердно распространяемой разными жидовскими, хлыстовскими и княжескими газетами, легко может случиться, что еще сотни монахов будут изгнаны с Афона и будут скитаться по Русской земле без приюта и духовного окормления. Ведь нельзя же открыто противящихся Церкви, требующих от Церкви признания их ложного учения православным, принимать в русские монастыри безусловно. Надо помнить, наконец, что определения патриарших грамот и послания Святейшего Синода чего-нибудь да стоят. Замалчивать их невозможно и допускать надлом в взаимных отношениях Церкви-матери и Церкви-дочери непростительно. И напрасно гг. Гарязины и князья Мещерские стараются все дело свести на мои отношения к имебожной ереси, тщательно замалчивая такие документы, как послание Святейшего Синода и патриаршие грамоты: я стою только на почве этих документов, от коих ни Святейший Синод наш, ни патриарх не отрекались. Пусть А. Булатович смиренно сознается, что в своей “Апологии» и др. писаниях он во многом заблуждался, пусть отречется от них и, если уж его душа не может безусловно принять учение церковное, изложенное в вышеупомянутых документах, то – непременно при отречении от прежних мудрований – представит новое изложение своего мнения, которое и рассмотрит Святейший Синод: это все, что, думаю я, могла бы допустить церковная власть. А мешаться в это дело разным Гарязиным и Мещерским недопустимо. Они вносят только смуту в святое дело выяснения Христовой истины и вражду во взаимные отношения разномыслящих.