Объяснение послания святого Апостола Павла к Евреям

Таковы, наприм.: 7, 3; 9, 15, где речь имеет такую сложность, которая несвойственна языку Еврейскому, отличающемуся отрывочностью и простотою склада речи.

Св. И. Златоуст, объясняя 1-й стих 3-й главы говорит: «Апостол не вдруг доказывает преимущество Христа пред Моисеем, ибо они, хотя были и верные, но много преданы были Моисею» (см. изд. 1859 г., стр. 93). А раньше он говорит, что читатели были весьма сведущи в писаниях, почему он, приводя свидетельство псалма 8-го (в гл. 2, ст. 8), не называет его, как общеизвестное свидетельство (стр. 69).

Знаменательное начало послания в немногих, но глубокосодержательных словах выражает главнейшее содержание ветхозаветного и новозаветного откровения, причем о первом, т. е. о ветхозаветном откровении напоминается лишь в общих чертах, новозаветное же раскрывается во всей полноте и ясности, в особенности чрез сравнение Иисуса Христа с высшими, божественными служебными силами – Ангелами. Этим сравнительным сопоставлением, с одной стороны, показывается тесная связь обоих заветов, с другой – и глубокое различие. Что открывалось многократно и многоразлично, то, значит, открывалось не вполне; но то, что открыто однажды навсегда Единородным Сыном Божиим, то не требует дополнения, тем более, что Сын есть вместе с тем и Наследник всего; Он же и Творец всего и в частности – времени, как условия бытия всего земного. Необъятная высота и глубина учения здесь сочетавается в удивительной гармонии краткого, но сильного слова, напоминающего собою столь же знаменательное начало Евангелия Иоанна. Отчасти это начало послания сходно с началом послания к Ефесянам, где «Апостол так же восходит до вечных определений Божиих, как здесь он пробегает в одно мгновение небо из конца в конец, и, как блеском молнии, освещает мыслию все прежнее».

«Поскольку истинной вере может научить только Бог чрез Свое Божественное откровение, то с этого и начинает Апостол свою речь. И древле вере учил Бог, и ныне Он же научает ей. Но тогда учил Он чрез пророков, а теперь учит чрез Сына Своего. Этим с первого слова внушалось Иудеям: внемлите убо. А нам что внушают слова сии? Не ждите более откровения, оно завершено. Входящий со светильником нового слова в древнее, все таинственное, там сокрытое, уразумевает ясно. А кто надлежащим образом уразумевает значение всего ветхозаветного, для того новозаветное получает неотложную необходимость, именно в том виде, как оно есть».

"Многочастне и многообразне указывают на то, как Бог сообщал волю Свою людям. Не раз, не однажды Бог сообщал Свою волю людям; как только требовала нужда, так появлялись мужи от лица Божия. Оба слова означают одно: различно. Многообразность надо понимать не в отношении к тому, каким образом совершалось самое откровение, наприм., во сне, на яву и пр., а в отношении к тому виду, в каком сообщалось откровение по своему содержанию: допотопное, чрез Авраама и Моисея. «Вемы, яко Моисеови глагола Бог», говорили Евреи времени Христа Спасителя (Ин. 9:29). Они были уверены и в том, что и чрез других пророков говорил Бог. Апостол берет эту уверенность в основу своего руководства Иудеев в вере Христовой. Бог, говорит он, глаголавый чрез пророков древле, в последние дни (в конце обетований) изрек волю Свою чрез Сына Своего. Сын поставляется на-ряду с пророками, как Божие орудие в изглаголании воли Божией. Хотя, слыша: «чрез Сына», не все могли ясно и точно представить то, что есть Сын в Боге, однакожь у всех, со страхом благоговеющих к воле Божией, слово сие порождало мысль, что слово Божие чрез Сына выше слова чрез пророков; у верующего эта мысль оживляла и возвышала веру, а у неверующего возбуждала внимание» (преосв. Феофан).

«Апостол ясно показал различие Владыки Христа и пророков: ибо Его одного назвал Сыном» (блаж. Феодорит).

По изъяснению св. Иоанна Златоуста, «превосходство (новозаветного откровения) не только в том, что к тем посылаемы были пророки, а к нам Сын, но и в том, что никто из них не видел Бога, а Единородный видел (Ин. 1:18). Что же значит: положи наследника? Его сделал Господом всех. Название наследника Апостол употребляет для того, чтобы выразить два понятия: «истинность сыновства и неотъемлемость господства». К сему блаж. Феодорит присовокупляет: «Владыка Христос – наследник всем, не как Бог, но как человек. Как Бог, Он Творец всех. А Зиждитель всех – по естеству Владыка всех. Наследник же делается господином тому, над чем прежде не был властелином. Уже не Иаков только часть Господня, но все». «Апостол постепенно возводит ум, указывая сначала на то, что во Христе Иисусе Бог глаголал, потом – Он поставлен над всем. Теперь указывает в Нем Бога чрез усвоение Ему творчества: Им Бог веки (время) сотвори» (преосв. Феофан). «Век есть не какая-либо сущность, но нечто сопряженное с тварными естествами. Творцом веков назвал Апостол Сына, научая и вразумляя, что Он вечен, потому что всегда был, превыше всякаго временного протяжения» (блаж. Феодорит).

Существуя предвечно и принимая содетельное и содержительное участие в творении мира и промышлении о сем, Сын Божий в определенное время явился в мир, как человек, и по человечеству стал Владыкою всего, что принадлежало Ему по существу. Что же касается существа Его, то Он во всем представляет единение с Отцом, какое находится в свете и сиянии, образе и вполне точном по существу отображении (оттиске) Его. И вот сей-то, равночестный Отцу, Промыслитель мира, всегда сохраняющий мир раз навсегда установленными при творении законами сохранения мира, теперь подвигся, чтобы совершить избавление нас от грехов, пожертвовал Собою для удовлетворения Правде Божией, за что и превознесен, как человек, спосажден одесную Отца. «Здесь, – по изъяснению св. Иоанна Златоуста, – Апостол возводит Евреев к неприступному свету, к самому сиянию. О, мудрость Апостольская! Или лучше сказать: не мудрости Павла, но благодати Духа нужно удивляться здесь. Ибо он изрек это не от собственного разума, но от божественной силы, от благодати Духа» (бес. 1). «Сияние славы. Смотри, в каком смысле принимает это Апостол, и сам принимай так же, т. е., что Сын из Отца, бесстрастно, без уменьшения или унижения. И образ ипостаси Его: этим прибавлением он выражает, что, как Отец самостоятелен и не имеет ни в ком нужды для того, чтобы быть самостоятельным, так точно и Сын. Сказав выше, что Им Бог сотворил все, здесь он приписывает власть Ему Самому. Что же говорит? «Нося же всяческая глаголом силы Своея»; откуда мы научаемся, что Сын не только есть образ ипостаси Отца, но и всем управляет. Управляющий всем одним словом – не может иметь в ком-либо нужды, чтобы сотворить все. Сын от Отца, как свет от света. Впрочем, не только это здесь внушается, но и то, что Он просветил наши души. Словом: сияние Апостол выражает равенство по существу и близость Его к Отцу. И посмотри, какая тонкость в словах его: именуя единое существо, названное ипостасию, он доказывает, что (Сын и Отец есть) две ипостаси, подобно тому, как он делает и в отношении к Духу (1Кор. 12:4–5). При этом присовокупляет: «и образ». Образ означает безразличие от Того, чей Он есть образ, сходство с Ним во всем. Сказав: «Иже сый сияние», присовокупляет: седе одесную величества, чем означает, что Он выше всех и превзошел все. Он достигнул до самого престола Отчего. Сосидение означает не что иное, как равночестность» (беседа 2). При представлении мысли об очищении грехов наших Иисусом Христом, св. Иоанн Златоуст обращается с таким наставлением: «если Он совершил очищение грехов наших, то постараемся остаться чистыми и не принимать никакой нечистоты на ту красоту и благолепие, которые Он сообщил нам; будем тщательно соблюдать себя столь неповрежденными, чтобы в нас не было никакой скверны или порока, ибо и малые грехи суть нечистота и скверна, как наприм., злословие, поношение, ложь» (беседа 1, стр. 19).

Превосходство Иисуса Христа пред Ангелами прежде всего доказывается великою разностию их имен. Они – слуги Божии, Его вестники, а Он – Единородный Сын Божий и наследник Его по силе власти, данной Ему после совершения Им дела спасения людей. Из множества примеров в наименовании нашего Искупителя и Господа Сыном Божиим, Апостол приводит два примера, особенно дорогих для Евреев по таинственной, пророческой глубине их и содержательности. Первое из них, находящееся в псалме 2, по необычайному сочетанию представлений, не могло быть относимо ни к кому, кроме Мессии, рожденному от Отца безлетно, в вечном «ныне», а второе (во 2 кн. Царств, гл. 7, ст. 14), хотя и могло отчасти относиться к одному из царей Еврейских, но полнее и совершеннее относится к Единородному Сыну Божию – Мессии, как это думали и Евреи. Таким образом, Апостол приводит примеры наименования Иисуса Христа Сыном Божиим столько известные Евреям, сколько же дорогие для них, как говорящие о Мессии, чрезвычайном Помазаннике Божием.

Св. Иоанн Златоуст говорит: «имя Сын всегда означает истинное сыновство Его (Христа). Сын бывает не иначе истинным Сыном, как получая бытие от Самого Отца. А если бы Он был Сыном по благодати, то не только не был бы преславнее Ангелов, но был бы даже ниже их. Почему? Потому что и люди праведные называются сынами (Божиими), и имя «сын», если оно не означает истинного Сына, не может доказывать превосходства. Слова: Аз буду Ему во Отца, и Той будет Мне в Сына, означают воплощение Его. Сын Мой ecu Ты означает не что иное, как то, что Он – из Самого Отца. Как выражение Сый употребляется о Боге в настоящем времени, так выражение днесь, мне кажется, сказано по отношению к плоти Христовой. Плоть может получать возвышение, равно как Божество – унижение; и если Бог не возгнушался сделаться человеком, не отрекся от дела, то станет ли Он отрекаться от наименований? Зная это, не будем стыдиться, не будем превозноситься. Ибо если Он, будучи Богом и Сыном Божиим, не отрекся принять зрак раба (Флп. 2:7), то тем более мы должны делать все доброе, хотя бы то было самоуничижение» (беседа 2). «Словами: Сын Мой ecu Ты указал на предвечное рождение Его, коим тесно соединено бытие Его с бытием Отца», говорит Евфимий Зигабен (см. перевод, сделан. В. Любимовым, изд. в Туле 1897 г., стр. 7). «А слово: днесь означает рождение во дни, во времени. Родих означает происхождение Сына от Отца и вместе благоволение к Нему Отца. А имя Сын – близость и единодушие. Наследство же Христа – это близость по человечеству, когда плоть приобщилась Божеству, и Божество соединилось с плотию».

Два новые свидетельства Псалтири о превосходстве Мессии пред Ангелами имеют свое значение в их совокупности и в общей связи, так-как в них находится взаимное противоположение и ясное соотношение с предыдущим и последующим. В словах 7-го стиха 96-го псалма находится таинственное указание на превознесение Сына Божия, как Сына человеческого, пред Ангелами и другими существами при Его вхождении в мир, а в словах 4-го стиха 103-го псалма указывается служебное положение Ангелов, чем и показывается неизмеримое превосходство пред ними Сына Божия.

«Господь наш Иисус Христос называет пришествие Свое по плоти исходом: «Аз от Отца изыдох и приидох» (Ин. 16:26). А Павел называет пришествие Его входом, когда говорит: «егда же паки вводит Первородного во вселенную», разумея под этим введением воплощение (Христово). Павел заимствовал свое выражение из примера наследников, получающих во владение свое какое-либо имущество; ибо сказать: «егда же вводит Первородного во вселенную», значит – показать, что Бог вручил Ему вселенную. Он тогда принял ее всю в Свое владение, когда был послан. Это говорится не о Боге-Слове, но о воплотившемся Христе. Здесь он доказывает превосходство Сына пред Ангелами поклонением, которое доказывает и то, сколько Он превосходнее Ангелов, именно: сколько Владыка превосходнее раба. Подобно тому, как если бы кто, вводя кого-нибудь в жилище царя, повелел стоящим там тотчас поклониться ему, как представляет и Апостол, говоря о пришествии (Сына Божия) в мир во плоти» (Златоуст в беседе 3). Первородным назвал Его, как предвечно рожденного и сущего прежде всякой твари по безначальному происхождению», говорит Евфимий Зигабен. Блаженный же Феодорит находит возможным понимать первородство Христово и по отношению к человечеству Его во многих братиях (Рим. 8:29).

По изъяснению Евфимия Зигабена, «Ангелы названы духами и огнем, чем живописуется их природа и быстрота их движений. Они – существа разумные, духовные и, вместе с тем, они – огнь невещественный» (см. перевод И. Братолюбова, стр. 13). «Выражение: творяй означает приведение из небытия в бытие. Не сказал: «сотворил», по «творяй», т. е. сохраняя Словом, Которым они сотворены. Такое же выражение в Евангелии: «Отец Мой доселе делает», т. е. «содержит все сотворенное и сохраняет для того, чтобы довести до совершенства» (блаж. Феофилакт).

В мессианских чертах 44-го псалма даются новые основания к изображению превосходства Христа пред Ангелами. Важнейшее из сих оснований заключается в наименовании Его Богом, а потом – в усвоении Ему святости правды, наивысшего дара священничества, помазания и вечно-праведного царствования. Изъясняя слова эти, св. Иоанн Златоуст говорит: «видишь ли, что не одно и то же – сотворение и рождение. Иначе он не различил бы их: в противоположность «сотворил есть», он не прибавил бы: «к Сыну же глаголет: престол Твой, Боже, в век века»; и не назвал бы имени Сын преславнейшим именем, если бы оно означало тоже самое (что и тварь). Ибо чем бы оно было преславнее? Если бы сотворение и рождение были одно и тоже, то Сын чем бы превосходнее был Ангелов, которые сотворены? Вот опять употребляется о Нем слово: Бог (с членом)». К сему блаж. Феофилакт присовокупляет: «что имя «Бог» (ό θεός) стоит вместо «о, Боже!» (ώ θεέ), достоверным свидетелем служат враг Симмах, издавший так: «сего ради, помаза Тя, Боже, Бог Твой елеем радости паче друзей Твоих». Заметь же, что словом «Боже» (ό θεό;) с членом сказало о Сыне ради тех, которые говорят, что в выражении: «и Бог бе Слово» (Ин. 1:1), в котором слово «Бог» (θεός) без члена, представляет Его не собственно Богом. Посему говорит: «Боже, помаза Тя Бог, т. е. Отец Твой по Божеству и Бог по плоти». «Елеем радости,, т. е. Духом Святым, предпочтительно пред прочими людьми. Ибо не в меру Христос получил Духа (Ин. 3:34), не как бессильный, но помазан был всею полнотою, как помазания, так и помазующего. Причастники Его – все духовные, как освященные тем же самым причащением, и те, которые, будучи совершенны в законе и духовны, получили духа по вере во Христа, почему и названы помазанниками (Пс. 104:15). Гораздо же известнее те причастники Христа по благодати, которые приобщились Его смерти в крещении и помазаны Духом, Который называется елеем радования, Который освободил нас от печали по грехам и сделал для нас то, что мы утешаемся надеждою на будущие блага». Мы же причастники не Божества, а человечества. Сему научает Апостол в послании к Филиппийцам, где говорит: «преобразится тело смирения нашего, яко быти ему сообразну телу славы Его» (3:21). Апостол ясно показал, что Ангелы имеют естество тварное, Единородный же Сын не сотворен и вечен; ибо сказано: «престол Твой, Боже, в век века"· Ибо, как Бог, Он имеет вечный престол и нескончаемое царство» (блаж. Феодорит).

Отнесение слов 101-го псалма к Иисусу Христу, как Сыну Божию, имевшему непосредственное участие в творении земли и неба, есть сильнейшее доказательство Его Божественного достоинства и вместе превосходства, как пред Ангелами, так и пред всеми существами. По изъяснению св. Иоанна Златоуста, Апостол «приписывает здесь Сыну то, что приписывается и Отцу. Вместе с тем он внушает нечто другое, важнейшее: именно, изображает изменение мира (сравн. Рим. гл. 2 Пет. гл. 3). Как человек свертывает одежду, так Бог свернет и изменит мир. Если же Он так легко совершит преобразование и изменение мира в лучшее и высшее состояние, то мог ли Он иметь нужду в ком-нибудь другом при образовании мира? Все получит преобразование, и все изменится; Бог же всегда пребывает живым и беспредельно живущим». «Апостол показал этим, – говорит блаж. Феодорит, – что Бог-Слово – Создатель всего; наименованием неба и земли объявил все, что в них; научил, что Он непреложен и неизменяем. Ибо говорит: «Ты тойжде и лета Твоя не оскудеют». Не пришел Он в бытие, но существует; никакого не приемлет изменения, потому что всегда тойжде. А сим означается и бесстрастие Божества. Если бы Бог пострадал, то как был бы тойжде? Страждущий изменяется. И если бы три дня пребыл в смерти, то оскудели бы лета. Но и пророк, написавший свидетельство, и Апостол, воспользовавшийся оным, научают нас, что Он всегда есть тойжде, и лета его не оскудеют». Блаж. Феодорит разъясняет, почему Ап. Павел привел это свидетельство: «так-как это было сказано: «Им же и веки сотвори» (ст. 2), то здесь Он представляется Творцом. И дабы ты, слыша слова: «егда вводит Первородного во вселенную», не подумал, что дар дан Ему впоследствии от Отца, показывает теперь, что Он – Творец ее (вселенной) не в последнее время, но издревле. Не малое утешение для бедствующих здесь верующих – знать, что тело не останется в таком состоянии, но получит преобразование, что Тот, Кого они почитают, живет и всегда будет жить».

Еще иное свидетельство превосходства Иисуса Христа пред Ангелами Апостол указывает в псалме 109-м, в котором пророчески говорится о Царской власти Христа (Мессии) и о разделении с Ним суда над нечестивыми, противниками Его, что, конечно, никогда не говорилось о других существах, и что несомненно сбудется, ибо Сам Иисус Христос сказал, что Ему дадеся всяка власть (Мф. 28:18) и что Он будет судить живых и мертвых в последний день (Ин. 5: 24–29). Ангелы же, как прежде, так и всегда были и будут лицами служебными по отношению ко Христу и благодетелями людям, имеющим спастись о Христе (Мф. 18:10). Изъясняя это место, св. Иоанн Златоуст говорит: «вот Апостол опять ободряет верующих тем, что враги их будут поражены; а враги их – те же, что и Христовы. И опять это – знак царствия, знак равенства, чести, а не бесславия (Сына), что Отец гневается за оскорбления, причиняемые Сыну. Ибо, если Он гневается за Сына, то как Он может быть чужд Ему? «Дондеже положу враги Твоя». Так и 2-м псалме говорится: «Живый на небесех посмеется им, и Господь поругается им: тогда возглаголет к ним гневом Своим и яростию Своею смятет я» (ст. 4–5). С другой стороны, если Он будет судить врагов там, то тем более они отдадут отчет за оскорбления, причиняемые Ему здесь. Таким образом, слова: дондеже положу враги... сказаны единственно к чести Сына. Об Ангелах Он говорит как-бы так: Ангелы употребляются на то, чтобы служить Богу, для нашего спасения. Что вы удивляетесь Ангелам? Они – слуги Сына Божия, всюду посылаются для нашего спасения. И Сын был послан, но не как раб, не как служитель, а как Сын Единородный, хотящий того же, что хощет Отец. Это говорит Апостол для того, чтобы ободрить слушателей. Чего, говорит, страшитесь вы? Ангелы служат нам». Достойно замечания, что было убеждение и в даровании закона рукою Ангела (Гал. 3:19). Посему нельзя не видеть указания превосходства Христова и здесь, и притом как по отношению к Его личности, так и по отношению к учению, возвещенному Им, которое многие из Евреев старались унизить пред «Законом», или многоразлично сочетать его с христианством, наприм., чрез соблюдение обрядов. В другие места (как, наприм., в Рим и Галатию) Апостол писал об этом прямо и резко, а здесь он намекает о сем лишь побочно, боясь потревожить чувства неразумной ревности о законе, данном рукою Ангела, а не Сына Божия, чрез которого дан Новый Завет.

Апостол возбуждает внимание к своему учению все тем же высоким учением о Христе, которое было высказано доселе в представлении Его превосходства пред Ангелами. Все великое учение об Иисусе Христе, как Боге Творце, Промыслителе, обетованном чрез пророков Искупителе Мессии, возвещено было Апостолом для того, чтобы предрасположить читателей к послушанию Ему и Его проповедникам. Таким образом, Апостол и здесь, как и в других своих посланиях, сначала предлагает основной предмет учения, потом переходит к внедрению его в умы и сердца своих читателей. Это убеждение последовать Христу Апостол основывает все на той же великой важности главного Виновника новозаветного откровения. Господа нашего Спасителя, а также и на том, что Его благовестники возвещали то, что сами видели и слышали, почему свидетельство их должно быть несомненно, тем более, что оно сопровождалось знамениями и чудесами. Немаловажным побуждением к восприятию Евангелия, хранению и исполнению его должно служить и то, что пренебречь им нельзя, а отступаться от него страшно, ибо, если непослушание слугам (Ангелам) великого Царя нашего опасно (по возможности наказания за ослушание), то тем более опасно непослушание Единородному Его Сыну. Это отчасти напоминает притчу о злых виноградарях, где до конца изображено упорство Евреев, которых Апостол здесь старается склонить к восприятию Христова учения. По изъяснению св. Иоанна Златоуста, «здесь Апостол заповедует быть внимательными или лишше закона, или весьма, но отнюд не осуждать закона. Так-как Евреи имели высокое мнение о Ветхом Завете за древность его, то, дабы настоящий, как новый, не подвергался презрению, он усиленно доказывает, что последнему должно внимать еще более. да не когда, говорит, отпадем, т. е., дабы нам не погибнуть. Самыми же доказательствами Апостол внушает, что наказание будет велико. И смотри, как он делает сравнение: аще бо, говорит, глаголанное Ангелы слово. Там – Ангелы, а здесь – от Господа; там – слово, а здесь – спасение. Потом, дабы кто-нибудь не сказал: разве то Христово, чт0 ты говоришь, Павел? – он предупреждает это и доказывает достоверность сказанного тем, что он слышал это от Господа, так и тем, что Бог и ныне говорит это посредством знамений и событий». «К увещанию Апостол присоединяет опять сравнение и показывает, сколько Евангельское учение выше законных постановлений. Ибо законоположению послужили Ангелы (Гал. 3:10), а здесь Сам Владыка Ангелов первый принес спасительное учение, прияли же оное сподобившиеся апостольской благодати. И закон был слово, показующее, что должно делать, а Господне учение доставляет спасение» (блаж. Феодорит). «Словом о толицем Апостол показал, что спасение, зависящее от закона ветхого, менее значительно в сравнении со спасением, зависящим от Евангелия: ибо то спасение освобождало от врагов видимых, а это – от врагов духовных; то служило счастию земному, а это служит блаженству небесному и вечному. В нас известися значит твердо возвещено нам, потому что мы основательно утверждены теми, которые утверждены Христом» (Евфимий Зигабен).

Знамения, чудеса и излияние даров Святого Духа указываются Апостолом как обстоятельства, подтверждающие достоверность христианской проповеди, для успеха которой они и совершались, как свидетельствуют о сем Евангелие (Мк. 16:20) и другие апостольские писания, в особенности же книга Деянии св. Апостолов. Блаж. Феодорит пишет: «поскольку и Моисей совершал чудотворения, то Апостолу необходимо было показать, что благодать преизбыточествует и в этом. Ибо здесь не Владыка один творил чудеса, но творили их и божественные Его ученики и их преемники. Показал же Апостол, что Новый Завет сияет и духовными дарованиями. Ибо древле одни пророки причастны были духовного дара, а ныне все верующие сподобляются сея благодати. Сие присовокупил Апостол: «и Духа Святого разделеньми...» Сказав же сие, увещевая их тщательнее внимать божественному учению. А под видом увещания научал различению того и другого. Весьма премудро сказал, что Бог чудесами свидетельствует о проповеди. Чудеса – очевидное доказательство, и истинность свидетеля – несомненна». Изъясняя слова: по своей Ему воли, блаж. Феофилакт пишет: «ибо знамения чародеев – не от Духа Святого, а обманы нечистых духов. – Дает при этом Апостол понять и нечто другое. Вероятно, там было немного людей, имевших дарования духовные, которые оскудели потому, что верующие были менее ревностны. Поэтому, чтобы утешить их в этом, говорит, что раздаяния Духа происходят по Его воле. Он знает, что каждому полезно, и таким образом разделяет благодать; часто кто-нибудь не получает дарований за нечистую жизнь; часто не получает дарований и человек чистой жизни, чтобы не возгордился. Поэтому-то они и были сообщаемы более людям смиренным и простым».

Продолжая учение о превосходстве Иисуса Христа пред Ангелами и не имея нужду сказать о Нем, как о Спасителе, пришедшем к людям в человеческой природе, Апостол приводит глубоко-таинственные слова 8-го псалма, в котором пророчески говорится о Мессии, как человеке, возвеличенном пред всеми земными существами и даже пред Ангелами, в лице Богочеловека Иисуса Христа, Которому все покорено, по совершении Им дела спасения, кроме Покоршего Ему все (1Кор. 15:27–28). Св. Иоанн Златоуст говорит: «хотя это сказано о человечестве вообще, но прямее может это относиться ко Христу по плоти; ибо слова: «вся покорил еси под нозе его» относятся более к Нему, нежели к нам. Сын Божий покорил нас, существ ничтожных, и, приняв наше естество и соединив его с Собою, соделался превыше всех. «Внегда же», продолжает Апостол, «покорити ему всяческая, ничтоже остави ему непокорено...» Значение его слов следующее: так-как он сказал: «дондеже положу враги Твоя» (1:13), и слушатели могли после этого еще предаваться скорби, то он приводить такое свидетельство, которым подтверждается прежнее. Дабы они не говорили: как же Бог положил врагов их под ноги Его, когда мы подвергаемся таким бедствиям? – он прежде указывал на это самое, ибо выражение «дондеже, означает исполнение, но не немедленное, а впоследствии, и здесь раскрывает то же подробнее. Итак, если все должно быть покорено Ему, хотя еще не покорено, то не скорби и не смущайся. Проповедь еще не всех победила. Царь еще не совершенно вступил в свои права. Для чего же тебе беспокоиться?» «В этой жизни возобладает всем, тогда покорятся и прекословящие ныне. Вселенною грядущею Апостол называет будущую жизнь. Опять же не как с Богом, но как с человеком, сравнивает с Владыкою Ангелов и показывает что не Ангелы, а Он восприял владычество над всем. А сие: что есть человек, хотя сказано об общем нашем естестве, но прилагается и к Начатку нашему, как усвоившему Себе принадлежащее всему естеству» (блаж. Феодорит). По замечанию блаж. Феофилакта, «Апостол не назвал имени сказавшего (слова псалма 8-го) потому, что говорил с людьми сведущими в Писаниях».

Обращаясь к Иисусу Христу, как Спасителю мира, Апостол, пользуясь пророческими словами псалма 8-го, показывает, что Он, и сделавшись человеком, не многим чем на время явился как-бы меньшим сравнительно с Ангелами, потому что, восстановив в Себе царственную над прочим земным миром природу человеческую, Он стал Владыкою твари, чего Ангелы никогда не имели, а потом, после живоносной смерти, увенчанной честию и славою, Он сделался уже неизмеримо выше и Ангелов. Указавши во образе Богочеловека черты Его славы и величия, Апостол должен был высказать и основы учения о Христе Страдальце, Который особенно смущал разум немощных Евреев, думавших видеть в Мессии только царя, и притом – царя по преимуществу, завоевателя народов под власть Евреев. Теперь Апостол называет проповеданного им Иисусом, столь всем известным, но неодинаково чтимым и даже терпимым, ибо слово о Христе Страдальце для многих язычников показалось юродством, а для Евреев чем-то унизительным и скандализирующим их, как для христиан – отрадным и спасительным (1Кор. 1: 23–24). «Тот, Кто имеет покорить Себе всех, Сам умер и претерпел бесчисленные страдания. А умаленного, говорит Апостол, малым чим видим Иисуса за приятие смерти. Затем опять присовокупляет нечто вожделенное: «славою и честию венчанна». Видишь ли, как он относит все ко Христу? Ибо выражение «малым чим» более может относиться к Тому, Кто был только три дня во аде, нежели к нам, которые столь долго подвергаемся тлению; равным образом, и выражение «славою и честию» гораздо более относится к Нему, нежели к нам. Апостол здесь опять напоминает о кресте, стараясь сделать два дела –доказать попечение Его и убедить их переносить все великодушно, взирая на Учителя. Если он называет славою страдания за рабов, то тем более ты (называй так) страдания ради Господа. Потом говорит: яко да благодатию Божиею за всех вкусить смерти. И Он пострадал по благодати (сравн. Рим. 5:15; 8: 32), не за верующих только, но за всю вселенную; ибо Он умер за всех. За приятие смерти означает истинную смерть Христову, а слова лучший быв Ангелов указывают на Его воскресение. Зная, что все люди боятся смерти, Он Сам вкусил ее. «Грядет бо», говорит Он, «князь мира и во Мне не имать ничесоже» (Ин. 14:30) (И. Златоуст).

Необходимость страданий Христовых Апостол выясняет благотворностию их для людей вообще, чем вместе с тем подавалось утешение страдальцам за Христа. «Страдания суть совершенство и средство ко спасению», говорит св. Иоанн Златоуст: «терпение страданий не есть знак отверженных. Если же Отец почтил Сына прежде всего тем, что провел Его чрез страдания, то поистине принять плоть и претерпеть то, что Он претерпел, есть гораздо большее дело, нежели сотворить мир и привести его в бытие; и последнее есть дело человеколюбия, но первое – гораздо более, как и сам Апостол объясняет это (Еф. 2:7). Надлежит, говорит, Ему, промышляющему о всем и приведшему все в бытие, дать Сына для спасения других, одного за многих. Впрочем, он не сказал так, но говорит: «страданьми совершити», выражая, что страждущий за кого-нибудь не ему только приносит пользу, но и сам становится славнее и совершеннее. И это говорит для верующих, чтобы ободрить их. И Христос был прославлен тогда, когда пострадал». Под совершенством, – говорит блаж. Феофилакт, – разумей здесь славу, которою Он прославился, и ее понимай в отношения к человечеству; или что по природе Он имел славу, только среди нас был бесславен, так-как не был узнан. Когда же после креста узнан был и прославлен, то говорят, что воспринял славу, которую имел по природе, а не от нас получил. Св. Кирилл совершенством называет бессмертие, которого не доставало Христу по человечеству; его восполнил Ему Отец чрез воскресение. Когда Он воскрес, смерть уже более не господствует над Ним. И всю природу Он удостоил этого совершенства». Апостол показал, что Бог-Слово совершил естество, которое воспринял на Себя. А восприятое Им на себя естество есть начаток нашего спасения, потому что оно, воскреснув из мертвых, приобрело воскресение всем нам» (блаж. Феодорит). «И если Христос чрез страдания достиг совершенства (по человечеству), то и христианам следует путем страданий совершенствоваться подражанием и уподоблением Ему» (Евф. Зигабен).

Единство природы Христа Спасителя со смертною природою людей и вытекающее отсюда братство, в особенности же то отеческое попечение, которое возложил на Него Бог Отец, должны были сделать Его не только страдальцем в жизни сей (земной), но и свести во гроб, чтобы там Он сокрушил виновника смерти (диавола), и всех ужасов ее, из-за которых раболепствует греху человек, долженствующий по подобию Божию жить в правде, святости и бессмертии, что и даруется ему чрез освящение его Христом и спасение, устрояемое Им. Все эти мысли Апостол высказывает словами богодухновенных псалмопевца и пророка, чем делает их наиболее восприемлемыми для Евреев, как читавших Свящ. Писание (Ин. 5:39). По изъяснению св. Иоанна Златоуста, «Апостол опять соединяет их (читателей) со Христом, воздавая им честь, утешая и называя их братиями Христовыми, потому что «вси от Единого» (1Кор. 8:6), но вместе с тем определяет слова свои и показывает, что он говорит о Христе по плоти, выражаясь так: «святяй и освящаемии». Он освящает, а мы освящаемся. И выше Он назван Начальником спасения. Видишь ли, как Апостол опять показывает Его превосходство? Ибо выражением «не стыдится» он показывает, что все это зависит не от сущности предмета, но от милосердия и великого смиренномудрия Того, Кто не стыдится. Хотя все от Единого, но Он освящает, а мы освящаемся. Великое различие! Он – от Отца, как Сын истинный, т. е. из сущности Его, а мы – как твари, т. е. из ничего: следовательно, между Им и нами великое различие. Посему Апостол говорит: «не стыдится братию нарицати»... Приняв плоть, Он принял и братство; вместе с плотию произошло и братство». «И следующие слова: се Аз и дети сказаны не напрасно. В них Он называет Себя Отцом. Здесь опять выражается превосходство Его». «Останавливаясь на свидетельстве о детях, Апостол слагает слово о спасительности страданий» (блаж. Феодорит). «Так Господь в свящ. Евангелии сказал божественным Апостолам: «чадца, еще с вами мало есмь» (Ин. 13:33. Сравн. Лк 24:41). Ради спасения человеков не стыдится употреблять и унизительные для собственного Его достоинства слова: Аз буду... Сим показывает, чтобы и мы надеялись на Бога» (блаж. Феофилакт).

Постепенно раскрывая необходимость страданий Иисуса Христа для спасения нашего, Апостол прежде всего показывает необходимость тех страданий, кои обусловливались явлением Его во плоти, бывшим положительно необходимым, в видах победы над диаволом в той же немощной плоти и той же горячей крови, живя под воздействием коих, люди согрешали постоянно и через то подвергались рабству грехам и смертной ответственности за них пред Богом, предавшим нераскаянных грешников в руки мучителя диавола (Ин. 8:44; 1Кор. 5:5).

Св. Иоанн Златоуст говорит: «Апостол не сказал только: «и Той приобщися техже» и не остановился на этом, но выразил еще больше, присовокупил: приискренне. Не привидением, говорит, и не призраком Он явился, но истинно; иначе не должно быть выражения: «приискренне». Показав братство Его с нами, Апостол далее приводит и причину такого домостроительства: «да смертию», говорить, «упразднит имущего державу смерти, сиречь диавола». Здесь он выражает то удивительное, что чем диавол побеждал, тем и сам побежден, и каким орудием он был силен против вселенной, тем и его самого поразил Христос; также означает и великую силу Победившего. Видишь, какое благо произвела смерть Его? «И избавит сих, елицы страхом смерти чрез все житие повинни беша работе». Для чего же вы страшитесь упраздненной смерти? Притом он внушает, что не только смерть упразднена, но чрез нее поражен и тот, кто постоянно восстает и ведет против нас непримиримую войну, т. е. диавол; ибо кто не боится смерти, тот находится вне власти диавола. Все маловажно для того, кто не дорожит даже собственною душою, подобно блаженному Павлу (Деян. 20:24). Посему не скорбите и не говорите: для чего мы терпим то-то и то-то? Ибо таким образом приобретается славнейшая победа, и она не была бы славною, если бы Христос не разрушил смертию смерть. Будем стоять мужественно, посмеиваясь над смертию» (беседа 4, ст. 4).

«Держава смерти есть грех, как укрепляющий и поддерживающий силу смерти. А так-как в диаволе грех, и он есть причина греха, то и сказано, что он обладает державою смерти. А смерть Спасителя сокрушила владычество диавола, т. е. тем же, чем диавол сокрушал людей» (Евфимий Зигабен, стр. 15).

По изъяснению св. Исидора Пелусиота, «Христос, определив бессмертие души и указав на суд, всех освободил от такой мысли (что душа есть искра, по угашении которой тело будет пепел – Прем. 2:29), справедливее же сказать, от сей работы; потому что, содержа в уме Божий суд, и, как к цели, устремляя к нему око, люди не осмелятся делать ничего худого. Ибо помышляющие о нелицеприятном суде после здешней кончины – охотно идут путем, ведущим к добродетели, окрыляемые надеждою подучить венцы, и избегают греха из страха будущих наказаний» (см. т. III, стр. 58–59).

Все более и более раскрывая великое служение Христа роду человеческому, Апостол указывает теперь на Него как на Первосвященника, принесшего Себя в жертву за грехи людей. Совершенно уподобившись людям во всем существе их, принявши на Себя, вместе с плотию от семени Авраамова, все тяготы людские, Он все претерпел, все испытал, чтобы быть близким сердцу каждого страдальца, ищущего небесной помощи, и чтобы знать, по опыту человеческой природы, и силу многоразличных искушений, и немощь естества, и необходимость милости и снисхождения, не только по Божественной любви и всепрощению, но и по братскому участию, и как Предстоятель (Первосвященник) пред Богом Отцом, от лица людей ходатайствующий за них.

По изъяснению св. Иоанна Златоуста, «Павел (раньше) много говорил о величии и высшей славе Христа, поэтому он теперь ведет речь о домостроительстве Его. И посмотри, с какою мудростию и силою доказывает, с каким великим тщанием Он восхотел уподобиться нам! Это – знак великого Его попечения о нас. Сказав выше: «понеже дети приобщишася плоти и крови, и Той приискренне приобщися техже», Апостол и здесь говорит: «по всему подобитися братии», тоесть как-бы так говорит: Тот, Кто так велик, Кто есть сияние славы Божией и образ существа Его, Кто сотворил веки и седит одесную Отца, Тот восхитил и потщился сделаться нашим братом во всем, а для того оставил Ангелов и горние силы, нисшел к нам и принял нашу плоть. И смотри, сколько Он доставил нам благ! И не только удостоил нас братства, но и других бесчисленных благодеяний: ибо Он восхотел быть нашим Первосвященником пред Отцом Небесным. Он принял плоть нашу единственно по человеколюбию, чтобы помиловать нас. Что значит: верен? Истинный Сильный; ибо один только Сын есть верный Первосвященник, Который может избавить от грехов тех, которых Он есть Первосвященник. Посему дабы принести жертву, которая могла бы очистить нас, Он сделался человеком. Не было никого, кто бы принес за нас жертву. Он видел нас в таком положении и умилосердился, сделавшись Сам Первосвященником. В немже бо пострада... Христос, пришедши, самым делом испытал то, что мы терпим; теперь Он не непознает страданий наших; ибо знает не только как Бог, но и как человек. Он пострадал, потому и нам может сострадать. Бог бесстрастен; но здесь Апостол говорит о воплощении, как-бы так сказал: самая плоть Христова претерпела много страданий; поэтому Он с великою готовностию подает руку помощи».

Достойно замечания, что в упоминании Авраама, как-бы особенного избранника Божественного, все толковники видят угождение Евреям. «Этим он и воздает честь патриарху, – говорит св. Иоанн Златоуст, – и показывает, что значит семя Авраамово, ибо напоминает им об обетовании, данном Аврааму: землю сию тебе дам и семени твоему (Быт. 13:15), намекая несколько и на близость (их к Нему) в том, что все они произошли от одного». Так тонко и в то же время веско богодухновенный Апостол ведет дело христианского увещания Евреев, пользуясь всем тем дорогим для них, чем они жили духовно. Нежно, отечески он обходит племенные мечты Евреев, но премудро-возводит эти священные чаяния к их высшему, небесному осуществлению, о котором возрадовался бы и сам Авраам, и действительно возрадовался, но только уже в небесных обителях, как открыл сие Сам Иисус Христос (Ин. 8:56).

Более решительно приступая к увещанию держаться веры Христовой, Апостол сравнивает Иисуса Христа (называемого теперь обоими этими Его именами) с Моисеем, причем к прежнему великому наименованию Первосвященника (Ходатая) прибавляет новое – Посланника, и говорит что Он – посланник столь же верный, как и Моисей. Но так-как дело Моисея касалось только одного Еврейского народа, то Апостол говорит о его верности, как о верности приставника в доме, а о Христовом деле говорит как о таком, участники которого – святые братья – имеют получить небесное наследие. Нужно только понять, уразуметь великое достоинство сего отличного от всех других Божественного Посланника и вместе Первосвященника и открыто признать Его (исповедать). Св. Иоанн Златоуст говорит: «намереваясь изобразить преимущества Христа сравнительно с Моисеем, Апостол ведет речь о законе священства; ибо о Моисее все имели высокое мнение. И здесь он уже предуказывает семена этого преимущества; но начинает с плоти, а потом переходит к Божеству, в отношении Которого уже не могло быть сравнения. Верна суща, говорит, Сотворшему Его. Кем сотворшему? Посланником и Первосвященником. Не о существе говорит он здесь, и не о Божестве, но пока о преимуществах человеческих. «Якоже и Моисей к дому Его», тоесть в народе. А употребляет это выражение: «в дому Его» так, как иной выразился бы о домашних. Моисей был в народе Израильском как попечитель и распорядитель в доме. Что здесь домом он называет народ, это видно из следующего прибавления: «Егоже дом мы есмы» (ст. 6), т. е. мы – создания Его. И сам Моисей, говорит Павел, был из этого дома Не оказал: «он был раб, а тот Господь», но прикровенно выразил это. А сотворивый его, т. е. Моисея, есть Бог. Посмотри, как он прикровенно показывает превосходство (Христа пред Моисеем); «верен», говорит, «во всем дому Его»; между тем как сам он был из дома этого, т. е. из народа». По изъяснению блаж. Феодорита, «послание соответствует вочеловечению. А что Посланником нашего исповедания (Иисус Христос) сделался по вочеловечении, сему научил Апостол в послании к Галатам. Ибо говорит: егда прииде кончина лета, посла Бог Сына Своего, рождаемого от жены (4:4)». «Звания небесного причастницы, тоесть мы призваны туда, ничего не должны искать здесь; там награда, там воздаяние» (блаж. Феофилакт). «Святителем (Архиереем) исповедания нашего назвал (Апостол Христа), как виновника совершеннейшей веры в Бога и как приносящего, подобно ветхозаветным первосвященникам, жертву Богу Отцу» (Евфимий Зигабен).

Продолжая речь о Христе сравнительно с Моисеем, Апостол говорит о Нем, как Устроителе дома Божия (Церкви) и Домовладыке (Боге), а Моисея называет только слугою, передавшим Евреям то, что ему было повелено. Следовательно, Иисусу Христу должно покориться, как Господу и Владыке, Которому принадлежит господство в Церкви по двоякому праву: как Единородному Сыну Божию и как Вождю и Спасителю нашему. «Большую имеет честь пред произведениями художник их, равно как и пред домом – устроивший его». «Видишь ли, – говорит св. Иоанн Златоуст, – как Апостол опять указывает на близость (Христа к Богу Отцу)? Хорошо сказано: якоже Моисей... Как тому был вверен народ, так и Ему (Христу) – предводительство народом, хотя высшее и в делах высших. Моисей был слуга, а Христос – Сын; тот имел попечение о людях чуждых, а этот – о Своих. И похвалу упования. Хорошо сказано: упования, потому что все блага для них (читателей) были впереди (Рим. 8:24). Если, говорит, эти блага велики, то мы не можем получить их здесь, в настоящей кратковременной жизни. Но для чего же Бог предсказал нам о них? Для того, чтобы обетованием привлечь наши души, чтобы надеждою укрепить наше усердие, чтобы ободрить и возвысить наше сердце! Итак, не будем смущаться, видя порочных благоденствующими. Людям благоразумным не свойственно подвергать себя опасностям, а людям мужественным и любомудрым свойственно стоять твердо, подвергшись опасностям». «Таким образом, – говорит Евфимий Зигабен, – Апостол подтверждает христианам и заклинает их непоколебимо верить обетованиям Христа и внимать словам Его, чтобы не потерпеть того же, что потерпели предки их Евреи, погибшие за свое неверие». «Домом Моисея был народ, частию которого был и сам он. И Христос имеет дом, т. е. нас, но если мы устоим до конца. Здесь побуждает их быть твердыми в несчастиях и не ослабевать духом: тогда и мы будем домом Божиим. Хвалит их, показывая, что они положили начало тому, что должно продолжать до конца» (блаж. Феофилакт).

Убеждая Евреев покориться Христу, как новому Вождю – Спасителю, Апостол напоминает о гибельных последствиях непослушания, ропота и вообще ожесточения, как это случилось с отцами их в пустыне, когда Моисей вел их в землю Обетованную (Исх. 17: 7; Втор. 6:16). Апостол внушает им в особенности не предаваться в самообманные измышления ума и недоверчивости сердца, могущие совершенно удалить их от Бога, Которого они были не вполне достойными избранниками, какими могут быть и уверовавшие к Христа, если они начнут колебаться в своей вере во Христа и предаваться недоумениям и сомнениям. Важное значение здесь имеет указание на Святого Духа и Его свидетельство, в коем жители Иерусалима могли видеть сошествие Св. Духа и глас Его в дивной проповеди Апостолов, обратившей ко Христу в один день до трех тысяч человек. И так-как об этом свидетельстве говорится словом псалма Давида (94), то в применении его к тому времени должно видеть указание на пророчество, и потому слово днесь Апостол употребляет не в смысле точно определенного дня, а разумеет вообще всякий день (новой христианской жизни). «Глас же – это тот, который сообщается чрез проповедь Евангельскую» (Евфимий Зигабен).

По изъяснению св. Иоанна Златоуста, «днесь означает всегда, пока стоит мир». «Неверие, – говорит он, – бывает от жестокости. Как отвердевшие и грубые тела не уступают усилиям врачей, так и ожесточившиеся души не повинуются слову Божию. Вероятно, между слушателями Апостола были неверовавшие в истину сказанного. Он говорил о надежде, потом – что должно ожидать будущего и что трудившимся здесь непременно будет некоторая награда – возмездие и упокоение... Но так-как речь о будущем принимается не с таким убеждением, как речь о прошедшем, то он напоминает им об исторических событиях, в которых также не доставало веры. Если, говорит, отцы ваши, не уповая так, как должно было уповать, потерпели такие бедствия, то тем более потерпите вы».

Покой (суббота новая) вот существенная надежда, о которой говорит Апостол. Трудясь изо дня в день, верные Богу имели сначала только покой субботний (суббота значит покой); потом Моисей, руководя Евреев на пути в землю Обетованную, вел их к покою внешнему (политическому), к гражданской независимости; Апостол же говорит о христианском покое вечном в Боге, о коем пророчески говорил и Давид. Блаж. Феофилакт, воспомянув, как Евреи, подойдя к земле Обетованной, послали туда соглядатаев, которые с удивлением говорили о природе земли той и о том, что ее населяют люди непобедимые, вследствие чего многие стали говорить, что нужно опять возвратиться в Египет, прибавляет: «ясно, что Давид говорит о каком-то другом покое, а не о том, (которого не достигли многие праотцы Евреев, умершие в пустыне), который мы должны приобресть. Какой же это другой покой, как не Царство Небесное, образом которого служит суббота и прообразовательно совершившийся вход в Палестину детей того неуверовавшего рода? Какой же это (новый) покой, как не покой на небесах? Поэтому старайтесь, чтобы вам не лишиться его по неверию, подобно нашим праотцам. И заметь, что не должно требовать от Бога отчета, а должно веровать в Него, спасает ли Он от бедствий, или нет».

Продолжая увещания быть верными Христу, Апостол указывает к тому средства и способы, а именно: избегать греха, иметь чистоту сердца и взаимно вразумлять и руководить друг друга, помня, что Бог, как живая и содержительная сила, тоже печется о немощных, как Он заботился о шествовавших в землю Обетованную, являя им дивные чудеса Своей великой помощи. В изъяснение сего св. Иоанн Златоуст говорить: «как неверие бывает причиною порочной жизни, так и наоборот, когда душа нисходит в глубину зла, то она делается непослушною, а сделавшись непослушною, не хочет и верить, дабы заглушить в себе страх» (см. пс. 93:7; 11:5; 9:34; 13:1). «Пока мы живы, – говорит блаж. Феодорит, – каждый день надлежит прилагать о себе всякое попечение, чтобы грех, овладев нами, не соделал сердца нашего упорным». «Назидайте друг друга и подкрепляйте, чтобы не пасть. Если же кто падет, направляйте его, пока он жив, ибо есть надежда. В особенности же да не будет в ком-либо дурного сердца; а если случится пусть он не впадает в отчаяние; но утешайте его – и вы снова приобретете его. Лестию греховною называют или обольщение диавола, (т. е. чтобы не надеяться, что будет воздаяние), или беспечность. Ибо, говорить, если я однажды согрешил, то уже нет у меня никакой надежды, – поистине это греховное обольщение. Грех, обольщая и привлекая к себе, заставляет мыслить так, как сказано: «егда приидет нечестивый во глубину зол, нерадит» (Притч. 18:3). А кто нерадит, тот уже не может веровать» (блаж. Феофилакт). При нерадении человек ослабевает в вере, обольщаемый грехом, потому что впереди уже нельзя ожидать исправления, даже решимости к нему не будет» (Евфимий Зигабен).

Единение со Христом, состоящее в участии во всех тех благах и обетованиях, которые Он даровал христианам, составляет самое сильное побуждение быть верным Христу. Посему-то Апостол и выставляет его так не спешно, причем предупреждает, что это единение возможно только, пока раздается проповедь о Нем, как Спасителе, а когда она умолкнет и настанет вечное спасение и бесконечный покой, тогда уже, конечно, будет неблаговременно заявлять о своей вере тем, которые дотоле не веровали, как неблаговременно не изъявляющим царю своей верноподданности во время бунта и восстания – заявлять оную тогда, когда все восставшие будут усмирены и покорены. Время Еврейского ропота на Бога в пустыне соответствует всем временам ропотливого восстания на Христа и на веру в Него, как Единородного Сына Божия. По изъяснению св. Иоанна Златоуста, Апостол говорит здесь как-бы так: «Тот, Кто столько возлюбил нас, удостоил нас таких благ, соделал нас Своим телом, – не презрит погибающих. Помыслим, говорит, чего мы удостоились: мы и Христос – едино; не будем же питать неверия к Нему. Здесь он опять намекает на то, что сказал в другом месте «аще терпим, с Ним и воцаримся» (2Тим. 2:12); ибо это означает слова причастницы быхом, т. е. мы имеем участие в том, что принадлежит Христу. Он заимствует убеждения то от предметов вожделенных, то от прискорбных: да убоимся убо, да не когда оставлену обетованию внити в покой Его, явится кто от вас лишився». «В общение с Владыкою Христом все пришли мы чрез смерть всесвятого крещения, – говорит блаж. Феодорит, – и спогребшись Ему, имеем на себе образ воскресения, если только сохраним твердую веру. Ее назвал Апостол начатком состава, потому что ею обновляемся и вступаем в единение с Владыкою Христом и приобщаемся благодати Всесвятого Духа». «Вера делает то, что мы и начинаем быть членами Христа и остаемся такими, составляя с Ним одно тело. Если же Церковь верных есть одно тело и все верные суть ее члены, а Христос – глава, то нам должно держаться за Него верою и не отрываться неверием» (Евфимий Зигабен, стр. 22).

За неверие Апостол угрожает наказанием, подобным тому, которому подверглись Евреи во время сорокалетнего странствования по пустыне, где они и погибли, кроме только Иисуса Навина и Халева, по исчислению блаж. Феодорита – до 600.000 человек. «Когда Бог повелевал идти в Обетованную землю, – говорит он, – они прекословили, отговариваясь страхом и силами врагов. За сие-то Бог всяческих предал всех их по одиночке смерти в пустыне и вместо них ввел детей их. Апостол, изложив сию мысль, чтобы устрашить Евреев и заставить их ждать поданных надежд, начинает, наконец, речь о покое, научая, что пророк Давид издревле предвозвестил оный». Искусиша Мя... Видишь-ли – говорит св. Иоанн Златоуст, – что не должно требовать отчета от Бога, но веровать Ему? Кто желает получить доказательства силы, или промышления, или попечения Божия, тот еще не верует, что Он всемогущ и человеколюбив. На это Апостол намекает и в настоящем послании, так- как слушатели его, быть может, желали получить удостоверение и доказательство Его силы и промышления о них в искушениях. Что же он говорит далее? «Убо оставлено есть субботство людям Божиим». Бог поклялся, говорит, древним, что они не войдут в покой, – и они не вошли. Потом, спустя много времени после них, обращаясь к Иудеям, сказал: «не ожесточите сердец ваших, якоже отцы ваши». Отсюда видно, что есть другой покой. Следовательно, он указывает на некоторый иной, истинный покой». Достойно замечания, что св. Иоанн Златоуст в напоминании о восставших видит намек Апостола на какое-нибудь смятение (стр. 111). Таковых смятений было в Палестине много во времена ее подданства Римлянам, особенно же пред разрушением Иерусалима. Евреи нередко подвергались разграблению имущества (Деян. 11:18; сравн. 1Сол. 2:14). При императоре Клавдии Евреев изгнали из Рима.

Субботство (время покоя) в жизни Евреев имело многоразличное осуществление. Были дни субботствования обычного (седмичного) и велико-праздничного (пасхального). Были и годы субботние, седмичные и юбилейные (чрез семь седмиц лет), когда разного рода страдальцы получали различные виды льгот и милостей. Но пророк Давид предсказал об особом, таинственном субботстве (мессианском), самом полном и вечном. Прилагая это пророчество к христианству, Апостол увещевает Евреев воспользоваться этим святым обетованием о вечном субботстве, и притом – с поспешностью, чтобы не опоздать, пока не настало оно в иной его части, к участию в которой нельзя уже приступить, не быв заранее приготовленным к тому. А приготовление это заключается в вере, для восприятия которой он и возбуждает сердца человеческие. Призыв этот напоминает отчасти притчу Христову о званных на вечерю и отчасти притчу о девах, имевших встретить жениха-Христа, грядущего судить всех пред началом вечного покоя для одних и вечного мучения для других. «И мы получили благовестие относительно будущих благ, как и те преобразовательно о земле (обетованной). Но оно будет совершенно бесполезно для нас, если мы также не уверуем и не отложим всякого малодушия, подобно тому, как и тем слушание не принесло пользы» (блаж. Феофилакт). «Нужно не только слушание, но и послушание, нужно не только выслушать, но и уверовать, растворить слышанное верою» (Евфимий Зигабен, стр. 23).

Продолжая убеждать Евреев веровать в Иисуса Христа, Апостол приводит новое побуждение к сему, заключающееся в мысли об отвержении Евреев, как не верующих в Мессию, и об избрании вместо них христиан, как предназначенных к покою в творении мира, после коего настал вечный покой, а также и тем, что призванные особливо в большинстве отвержены. Апостол учит, что не уверовавшие во Христа не могут принять участие в мессианском субботствовании и, следовательно, не могут насладиться полнотою Божественных обетований, тогда-как верующие и в сей жизни начинают вкушать плоды покоя, чрез примирение с Богом, и надеются вечно наслаждаться успокоением от всех тревог и даже блаженством вековечным. Желая исчерпать пророческое слово со всех сторон, Апостол несколько раз повторяет его, обнаруживая каждый раз особливую сторону его, или раскрывая особливые его отношения как к древним Евреям, так и к современным, преимущественно же к христианам. Св. Иоанн Златоуст говорит: (входим в покой мы веровавшие. Потом подтверждает это, присовокупляя: якоже рече: яко кляхся... Так-как иной мог сказать, что упомянутые слова показывают не то, что мы войдем, а что они не вошли, то как поступает Апостол? Сначала он старается показать, что как первый покой не препятствовал другому называться покоем, так и этот не препятствует покою небесному; потом желает доказать, что Иудеи не достигли покоя. А что он действительно так говорит, видно из следующего прибавления: «рече бо негде о седмем сице: и почи Бог в день седьмый... И в сем паки: сице внидут в покой Мой» (Пс. 94:11)». «Ясно, что Давид говорит о каком-то другом покое. Этот покой относятся к будущему, так-как, очевидно, должен же кто-нибудь войти после этого» (блаж. Феофилакт). «Итак, как по причине первого покоя нам не отказано во втором, так по причине второго нам не будет отказано и в третьем, который есть Царство Небесное» (Евфимий Зигабен). «Но откуда видно, что войдем в покой мы уверовавшие? Из того, что Бог сказал, что не уверовавшие не войдут. Это становится понятным из противоположения: как для не уверовавших возмездием за их неверие (служило) то, что они не вошли (в покой), так, напротив, мы уверовавшие получим награду за свою веру – то, что войдем» (блаж. Феофилакт).

Наслаждение покоем входило в промышление Божие о людях, как предопределенное от начала мира. «В дому Отца Моего обители многи суть», говорил Иисус Христос. Необходимо, чтобы эти обители вечного покоя были наполнены. И так-как по подобию своих отцов, погибших по неверию в пустыне, многие из Евреев не вошли в новый покой, который дарован чрез Христа, то, по учению Апостола, благостный Домовладыка Бог еще и еще призывает к блаженству вечного покоя во Христе. Это время призыва к вечному покою, по выражению пророка Давида, означается словом «днесь» или «ныне», которое нужно понимать в самом широком смысле, пока длится нынешнее земное время, которое сменится небесным, отличным от земного. Таким образом, с одной стороны, Апостол побуждает поспешить воспользоваться покоем, открывающимся чрез христианство, а с другой – не указывает его кратковременности, так что можно сказать, что теперь настало начало конца всего уготованного Богом для счастия людей, а потому для медлительности восприятия веры во Христа, как полного успокоения во всем, нет никаких оснований. Св. Иоанн Златоуст в изъяснении сего места говорит: «так-как кто-нибудь непременно должен войти, а те не вошли, то Бог определяет иной, третий покой. А что должен войти кто-нибудь, это он, послушаем, каким образом доказывает. Доказывает тем, что «по толицех летех» Давид опять говорит: днесь, аще глас Его услышите, не ожесточите сердец ваших...». Очевидно, он говорит так потому, что кто-нибудь получит будущее воздаяние». Апостол дает нам от противного заключить, что мы войдем, если уверуем. Очевидно, это – покой будущий, ибо не о Палестине говорит Давид: они тогда владели ею. Следовательно, существует некоторый третий (покой) – Царство Небесное, в которое вводит истинный Иисус и вера в Него» (блаж. Феофилакт).

Субботствование избранников Божиих имело разные периоды или времена. Такими временами были, например, времена, когда Евреи вошли в землю Обетованную и когда, после счастливого царствования Давида, наслаждались благами мира. Но все эти времена мира и покоя несравнимы с теми неизмеримо большими и высшими миром и покоем, которые открылись со дня пришествия Царя мира – Христа. Времена эти продолжаются доселе, и они имеют закончиться новым, вечным субботствованием, в котором уже не могут принимать участие те, которые не вошли в дом Божий раньше, пока не настал еще великий день вечной субботы Божией, в которой неверующие так же не могут принимать участие, как не могли участвовать в праздновании дня великой из всех субботы – Пасхи те, кто чем-либо осквернился пред этим или вообще не приготовился к торжеству по закону о нем. Народ Божий – Евреи прежде были участниками священных дней покоя (субботства). А теперь кто этот народ? Те, кто войдет в новый, данный христианам покой. Посему опять и опять Апостол побуждает читателей своих восприять христианство, как успокоение от всякого рода сует и обольщений греха, отречься от себя и предаться Богу, Который после дел многоразличного творения мира тоже успокоился. И опять Апостол говорит о непокорности. В повторении убеждений сих можно видеть проповедническую настойчивость, а вместе с тем и самую горячую любовь Апостола к сродникам по плоти, которых он видимо всемерно старается привлечь ко Христу, а для того настойчиво разбивает их ожесточенное упорство. По словам св. Иоанна Златоуста, «хорошо Апостол заключил речь: не сказал «покой», но «субботство», употребил собственно такое название, которое радовало его слушателей и нравилось им. А под субботством он разумеет Царство. Ибо как в субботу велено было воздерживаться от всех злых дел и заниматься одними только делами служения Богу, которые были совершаемы священниками, а доставляли пользу душе, и ничем другим, так (будет) и тогда. Впрочем, он сказал не так; а как? «Вшедый бо в покой Его, и той почи от дел своих, якоже от Своих Бог». Как Бог почил от дел Своих, так почивает и вшедший в покой Его. Так-как он говорил о покое, и слушатели весьма желали знать, когда будет этот покой, то он и заключает речь таким образом... Слово днесь сказал он для того, чтобы они никогда не теряли надежды. Пусть никто не отчаивается, пока находится в живых, но исправляет себя, ибо, пока мы находимся в этом мире, днесь имеет место». «Итак, о чем желали они слышать, именно, что они избавятся от нынешних трудов, то и сказал, чтобы порадовать их. Ибо здесь и для праведников много труда и борьбы и всяких усилий в добродетели, а там нет заботы и нравственной добродетели, а там неизмеримое наслаждение Божие» (блаж. Феофилакт). Духовно созерцая этот вечный покой, св. Иоанн Златоуст говорит о нем: «поистине это такой покой, в котором нет ни болезни, ни печали, ни воздыхания, в котором нет ни забот, ни трудов, ни скорбей, ни страха, поражающего и потрясающего душу, но есть один страх Божий, исполненный радости. Все там день, все свет, все наслаждение. Око не видит, говорит Апостол, и ухо не слышит, и на сердце человеческое не взыдоша, яже уготова Бог любящим Его (1Кор. 2:9). Посему нет достойнее сожаления тех, которые лишаются этих благ, и блаженнее тех, которые получают их». «Кто живет в лености и не желает насладиться обетованными благами, тот подлежать будет одному обвинению с непокорными Иудеями» (блаж. Феодорит). «Потому и говорит: потщимся войти в него (в покой) верою неуклонною и жизнию, чтобы кто-нибудь не вошел в такое же несчастие и погибель» (Евфимий Зигабен, стр. 27).

О благотворной действенности слова Божия на все стороны существа человека Апостол говорит потому, что он многократно ссылался в своих доводах на свидетельства слова Божия, которое и по мнению Евреев имеет источник жизни, почему на него ссылался в подтверждение Своего учения и Сам Иисус Христос (Ин. 5:39). И в виду того еще говорится о силе слова Божия, чтобы воздействовать на сердечное ожесточение Евреев, чтобы показать им, что они всецело одебелели, совершенно стали глухи и мертвы, если слово Божие, столь разнообразно действующее на все силы человека, не производит на них своего благотворного воздействия, и, следовательно в своем неверии в Иисуса Христа они виновны только сами, как затворившие все свои чувства от воздействия на них слова Божия.

Блаж. Феодорит и многие другие толковники видят здесь указание «на приводящее в трепет судилище», или страшный суд Слова Божия, «которое во все проникает» (как говорит Евфимий Зигабен). По изъяснению св. Иоанна Златоуста, «Апостол здесь внушает, что и в древности действовало то же слово Божие, что оно живет и не погибло. Посему, когда слышишь сказанное о слове, то не подумай о простом слове: оно острейшее паче меча... Если и теперь, после столь долгого времени и такого преспеяния, Апостол не может тронуть одним именем слова, но имеет нужду в этих выражениях, чтобы сильнее представить сравнение, то тем более они нужны были тогда. Проходящее, говорит, даже до разделения души же и духа. Что это значит? Он выражает нечто страшное: или то, что оно отделяет дух от души, или то, что проникает самые бестелесные существа, – не так, как меч, который пронзает только тело. Он показывает здесь, что оно и душу наказывает, и внутреннейшее испытует, и проникает совершенно всего человека. И судительно помышлением. И несть тварь не явлена пред Ним. Этим Апостол особенно устрашает слушателей. А смысл его слов следующий: если вы стоите в вере, но еще не с полным убеждением, то не предавайтесь спокойствию: оно судит сокровенное в сердце, потому что проходит и туда, чтобы испытывать и наказывать. Все открыто пред очами Его, все явно и ясно, ничто не может укрыться от Него. После этого, дабы сделать слова свои более поразительными, Апостол беседует о Сыне и говорит: к Нему же нам слово, т. е. Ему мы отдадим отчет в делах своих. Итак, не будем падать и предаваться малодушию. А что слушатели его много терпели, об этом он говорит после (гл. 10, 32). Итак, пусть никто не отчаивается в конце подвига; не будем предаваться беспечности, потому что мы еще не потерпели того же: Дóндеже днесь нарицается, нам нужно быть осторожными».

Обращаясь к новому ряду сравнительных представлений величия Иисуса Христа и Его дела, Апостол называет Его великим Первосвященником, Который, и как жертва живая и как Сам приноситель ее, предстал в Своей человеческой плоти к небесному престолу, и потому, конечно, принес жертву Богу самую полную, всецело Богу Отцу приятную и вполне достойную для Его умилостивления и нашего оправдания. Понятно, что верующие во Христа, имея такого Архиерея, могут быть твердо уверены в своем спасении от греха, проклятия и смерти вечной. Кроме сего, они могут быть твердо уверены в том, что Архиерей этот, как испытавший вполне жизнь нашу, ясно видевший немощи человеческие, может братски-сочувственно относиться к нам во всех духовных нуждах наших и потому может быть скорым на помощь всем нуждающимся и обремененным, просящим Его благодати, прощения и всякой другой Его помощи. По изъяснению св. Иоанна Златоуста, смысл слов Апостола следующий: «Христос прошел тем же путем, которым мы идем теперь, или даже труднейшим. Он испытал все человеческое. Когда Апостол сказал: «несть тварь неявлена пред Ним», то указывает на Божество Христово, а когда стал говорить о плоти Его, то опять говорит нечто униженное: «имуще», говорит, «Архиереа велика, прошедшаго небеса»; показывает великое Его попечение о людях, о которых ходатайствует, как о Своих, и не хочет, чтобы они падали. Впрочем, он не все приписывает нашему Первосвященнику, но требует некоего дела и от нас, именно: исповедания, что есть воскресение, что Христос есть Бог, что вера наша правая. Истинность всего этого очевидна из того, что Архиерей вниде в самое небо (9:24). Наш Первосвященник испытал все, да возможет спострадати. «Но искушена по всяческим по подобию, разве греха». «Как выше Апостол сказал: «приискренне» (2:14), так и здесь: «по подобию», т. е. Он подвергался гонению, заплеванию, поношению, осмеянию, клевете, изгонению и наконец распятию. Когда же он говорит: «по подобию плоти», то говорит не в том смысле, будто Христос принял подобие плоти, а в том, что Он принял плоть. Христова плоть по естеству была подобна нашей плоти, а в отношении к греху не одинакова. Но скажете: если мы находимся под грехом, а Он безгрешен, то как мы будем приступать в Нему с дерзновением? Престол Его теперь престол благодати, а не суда. Хорошо сказал Апостол: во благовременну помощь. Если, говорит, приступишь теперь, то получить благодать и милость, потому что приступишь благовременно; а если приступишь после, то уже не получишь. Тогда престол Его не будет престолом благодати. Тогда Он восстанет на суд, ибо сказано: воскресни, Боже, суди земли» (Пс. 81:8). «Думаю, – говорит блаж. Феодорит, – что Апостол подразумевает здесь и человеколюбие, с каким Христос будет судить. Ибо присовокупляет: да приимем милость... Приступая к нему в настоящей жизни и являя чистую и искреннюю веру, в день суда улучим человеколюбие». «О престоле же напомнил для того, чтобы ты, услышав, что Он – Первосвященник, не подумал, будто Он стоит (пред Богом). Ибо хотя Он, как человек, и называется Первосвященником, по благоволению и снисхождению к нам, однако Он и седит на Божием престоле» (блаж. Феофилакт). «О престоле суда говорили Давид (Пс. 9:5) и Даниил (7:9). И Сам Иисус Христос о нем удостоверил (Мф. 25:31). Павел же проповедует о престоле благодати. Почему, ежели ты, доколе живешь, будешь приходить чрез покаяние к престолу благодати, то получишь милость, т. е. прощение грехов. С дерзновением сказал сие, поскольку веруем, что Богочеловек Иисус – есть одесную Бога» (см. «Толкование воскресных Апостолов» Никифора, архиеп. Астраханского, изд. 1839 г., стр. 506).

Продолжая речь об Иисусе Христе, как Первосвященнике, Апостол показывает, что Он имеет то же дело, какое имели Еврейские первосвященники т. е. ходатайство за грехи людские, а потому так же, как они, был обложен плотию. И во многом другом Он подобен им, хотя и не во всем. По изъяснению св. Иоанна Златоуста, Апостол наперед представляет то, что есть общего (между Христом и священником), а потом показывает, в чем Христос имеет преимущество; ибо при сравнении преимущество усматривается тогда, когда видно, в чем есть сходство и в чем преимущество. От человек приемлем – это общее у Христа со священником. За человеки поставляется (на службы) яже к Богу: и это общее. Да приносит дары же и жертвы: и это общее, хотя не вполне. Но остальное уже не таково. Далее Апостол присовокупляет, что священник (получает священство) от другого, а не сам присвояет его. И это общее». «По закону не Ангел поставлен был священнослужительствовать за людей, но человек за человеком, который знает немощь природы, оказывает снисхождение претыкающимся, подает помощь согрешающим, по своим свойствам смотрит и на свойства в ближнем. А посему ему и узаконено приносить себя» (блаж. Феодорит). Грешников Апостол называет невежествующими и заблуждающими, потому что, будучи опьянены страстию греха, они притупляют свои чувства, делаются как-бы бесчувственными, несмысленными в то время, когда грешат, и так-как они не понимают, что дурно поступают, то и называются невежествующими и заблуждающими» (Евфимий Зигабен). «Я думаю, – говорит блаж. Феофилакт, – что более простое и более верное толкование (слов: понеже и той немощию обложен есть) – то, что потому первосвященник спострадает невежествующим, что и сам обложен немощию и, испытавши меру человеческой слабости на самом себе, увеличивает и прощение. Господь же не имел слабости, именно слабости к прегрешениям, и не за Себя Самого принес (дары и жертвы), но за всех людей. В этом Он превосходит».

Избрание и посвящение в первосвященника совершалось по особому изволению Божию, как было это с первым первосвященником – Аароном. Так по воле Божией сделался Первосвященником и Христос Спаситель. Блаж. Феодорит пишет: «тот – законный первосвященник, кто от Бога приемлет рукоположение. Так приял сан сей и Аарон. Изрек же сие божественный Апостол не с намерением указать нам теперь правила первосвященничества, но предуготовляя нас к учению о Владычнем первосвященстве». А св. Иоанн Златоуст замечает, что здесь Апостол показывает, что Христос был послан от Бога, как о сем и Сам Он говорит в беседе с Иудеями (Ин. 8:42). «И кажется мне, что он также намекает на Иудейских священников, присвоивших себе этот сан и нарушивших законы священства». Как-бы разъясняя эти слова св. Иоанна Златоуста, блаж. Феофилакт говорит, что Иудейские первосвященники нарушали закон о священстве тем, что добивались первосвященнического сана, приобретая его чрез покупку. Аарон же был призван Богом чрез Моисея. «И опять, когда жезл расцвел, было показано, что он был послан Богом; и тогда, когда огонь пожрал посягавших на священство (Чис. гл. 16 и 17). Эти священные указания о восприемлемости священства по званию Божию должно помнить всегда всем приемлющим его законно и посягающим на него бесправно, а равно и всем восстающим на законное священство. Да устрашит их огонь, пожегший древних противников законного священства, ибо огонь сей не угасает, и червь, долженствующий поесть нечестивых, не умирает (Мк. 9:44)». Об избрании и посвящении ветхозаветного священства обстоятельно изложено в сочинении свящ. Г. Титова: «История священства и левитства Ветхозаветной Церкви», изд. 1878 г., а также в его обширной статье «О ветхозаветном священстве», напечатанной в «Христ. Чтении» за 1880 г., №№ 11 и 12.

Священно-таинственный акт поставления Иисуса Христа в Первосвященника, на основании пророческих псалмов, Апостол указывает в тайне предвечного совета Триипостасной Троицы и в таинственном образе священника-царя Иерусалимского Мелхиседека. В первом пророческом псалме указана предвечность первосвященства Христова, а во втором – таинственность его и бесконечность, ибо Мелхиседек, в противоположность Аарону, был неизвестен по своему происхождению, и о смерти его ничего не сообщено, и потому его священство служит возможно полным образом вечного священства Христова. «Священство Христово не имеет в себе ничего чувственного, ничего видимого, – говорит св. Иоанн Златоуст, – посему Апостол и доказывает его пророчеством и во времени будущем». В словах мессианского псалма: «Ты – Сын мой, Я ныне родил Тебя», св. Иоанн Златоуст усматривает «предуготовление к рукоположению от Бога». О Мелхиседеке же и его отношении к Иисусу Христу он вел особую беседу, в которой между прочим сказал: «Мелхиседек был муж праведный, и поистине носил образ Христа. Он, движимый пророческим духом, проразумел жертву, имеющую быть принесенною за народы, и почтил Бога хлебом и вином, подражая грядущему Христу» (см. Творения св. Иоанна Златоуста, т. 6, кн. 2, стр. 560, изд. 1900 г.). Как-бы продолжая Златоуста, блаж. Феофилакт говорит: «итак, совершенно очевидно, что это (в 109 пс.) сказано о Христе, ибо только Он один освятил жертву хлебом и вином, как и Мелхиседек. И всякий раз, как совершается это, смерть Господня возвещается. В этом Он является вечным Первосвященником».

Указуя на дело первосвященнического служения Иисуса Христа, Апостол напоминает о Его молитвах и особенно о Его молении в саду Гефсиманском, пред последними Своими страданиями, когда Он вопиял: «аще возможно, да мимоидет от Мене чаша сия» (Мф. 26:39). Можно при сем припомнить и другую молитву, которою Он молился за верующих, чтобы никто из них не погиб, и которая потому называется первосвященническою молитвою: «Отче, прославь Сына Твоего, да и Сын Твой прославит Тя. Да любовь, которою Ты возлюбил Меня, в них будет, и Я в них!» (Ин. 17:1–26.) По слову св. Иоанна Златоуста, «Апостол объясняет здесь ничто иное, как попечение и преизбыток любви Христовой. О ком он молился? О верующих в Него. Смысл слов Апостола следующий: Он скоро бывает услышан». «А что Он был услышан, это было более делом Его (благоговения), чем благодати Божией; и за это почтил Его Бог и внял Его молитве, хотя, как Сын, Он имел к Нему естественное дерзновение: настолько было велико (Его благоговение) и достойно почтения! Поэтому не унывайте, имея Господа, Которого выслушивает Отец» (блаж. Феофилакт). Блаж. Феодорит обращает особое внимание на самоуничижение Христово и потому говорит: «потерпеть сие человечеству попустило Божество, чтобы нас научить, что и Бог-Слово истинно вочеловечился и воспринял естество человеческое, и что тайна домостроительства совершена не мечтательно и не призрачно. Сказует же о молитве, какою молился Христос пред страданием: Отче, аще возможно есть, да мимоидет от Мене чаша сия» (Мф. 26:39.)

Дело первосвященнического служения Иисуса Христа людям было постепенно усиливавшимся, с чем вместе возрастали и силы воли Его в их подчинении Отцу, Который нарек Его полным Первосвященником, когда совершилось все, чему надлежало быть для всеобщего спасения людей. Навыче, говорит, послушанию. Здесь Апостол опять показывает, какова бывает польза от страданий. Если Он, будучи Сыном, получил пользу от страданий, научившись послушанию, то тем более (можем получить) мы. Видишь ли, как много говорит Апостол о послушании, дабы слушатели были покорны? Мне кажется, – говорит св. Иоанн Златоуст, – что отчасти они оказывали непокорность и не следовали тому, что им говорилось; ибо на это он намекает словами: «немощни бысте слухи»... «И соверши вся», т. е. посредством страданий; вот в чем состоит совершенство, вот чрез что следует достигать совершенства! И не только Сам Он спасся, но и для других это обильно послужило во спасение». По слову блаж. Феодорита, Апостол все страдания (Христовы) представил преувеличенно, не только с намерением доказать истинность вочеловечения, но и в подтверждение того слова, которое изрек прежде: «не имамы бо архиереа не могуща спострадати», чтобы в сим убедить тех, к кому писал пребывать в вере и смело полагаться на сострадательность и человеколюбие сего Архиерея. А упомянув о Мелхиседеке, хочет показать что священство его важнее левитского, но, по-видимому, пока отлагает сие, по немощи поучаемых».

Говоря здесь о состоянии читателей, Апостол на время отклоняется от глубоко таинственных изъяснений пророчеств и раскрытия наивысшего учения о Христе. Но, как бы укоряя некоторую малоподвижность читателей, Апостол тем самым побуждает их войти поскорее в духовно-таинственное понимание всего того, что он раскрыл о Христе, причем показывает, что он мог бы сказать и многое другое, ибо весь Ветхий Завет в разной мере и степени был прообразом Нового; но они мало были способны к восприятию полноты Христова учения. «По младенчеству их (слушателей), Апостол более занимается уничиженным учением о Христовой плоти и говорит о Нем, как о каком-либо праведнике, внушая, что такой снисходительный образ речи есть для них млеко. Таким образом, он достигает двух целей: и не слишком напрягает ум их и не дозволяет им упасть духом. «Письменами начала» он называет здесь учение о человечестве Христовом. Соблюдая точность, он излагает униженное в отношении к человечеству Христову, а причина – в том, что слушатели его не могли принять совершенного. Немощни бысте слухи. Словами этими он выражает, что некогда они были здоровы, сильны, горели ревностью. Млеком он называет униженное учение потому, что оно приличествует немощнейшим; совершеннейшим же оно не нужно, и долго останавливаться на нем вредно». Говоря о недоступности для читателей полноты учения, Апостол, с одной стороны, возбуждает их от сна и закоснения, а с другой – отсекает у них всякий повод к неприятию учения его, так-как они не вполне его понимают. Поэтому же он старается выяснить христианское учение с разных сторон, чтобы так или иначе внедрить его в умы и сердца читателей».

Сравнение христиан, затруднявшихся понять глубоко-таинственное учение о Христе, как Первосвященнике вечном, с младенцами, для которых необходимо молоко, а не твердая пища, могло касаться их далеко не вполне, ибо из них большинство было опытно в понимании как слов правды вечной, богооткровенной, так и вообще в различении добра от зла; но они, конечно, не легко могли усвоить себе то, что выходило из обычного круга понимания их, что было священство помимо левитского, и что должно быть еще вечное священство, и именно по подобию малоизвестного священства Мелхиседека, а не левитского. «Мне кажется, – говорит св. Иоанн Златоуст, – что Апостол «словом правды» намекает и на образ жизни. И не о жизни он говорит в словах: «в рассуждение добра же и зла», но о правых и высоких догматах; а также неправых и низких учениях. Дитя не умеет различать худой и хорошей пищи, принимает вредное и делает все без рассуждения. Но это не совершенство. Таковы те, которые слушают все без различия и склоняют слух к нелепым учениям без рассуждения. Их он и обличает, как людей непрестанно колеблющихся и предающихся то тем, то другим. На это он намекает и в конце послания, когда говорит: «в научения странна и различна не прилагайтеся» (13:9). Итак, будем учиться и мы – непрестанным слушанием и упражнением в Писании». По слову блаж. Феодорита, Апостол сказал здесь как бы так: «Имеющим несовершенную веру предлагаем соразмерное немощи учение, приявших же веру совершеннейшую уготовляем к приобретению совершеннейших догматов». «Не совершенно освободившимся от тьмы невозможно видеть все в ясности, – говорит св. Макарий Египетский, – а потому и надо умолять Солнце правды – Христа, чтобы воссиял в сердцах их, и возмогли они видеть как нападения на нас мысленных зверей, так и тайно зримые неизреченно услаждающие лепоты нетленного мира, что открытым и явственным делается для тех, кои достигли верха добродетели и в чьих сердцах воссиял действенно умный свет» (см. «Слово о свободе ума», в изд. 1865 г., стр. 616, гл. 27).

Возбуждая читателей к углублению в высшие тайны христианского учения и к совершенному усвоению оных, Апостол говорит о единократности полного обновления, подающегося чрез крещение, совершаемое по силе сознания людьми их греховности (покаяния) и личной немощи к обновлению, ибо для второго такого обновления необходимо было бы вторично распяться Христу. В таком смысле объясняли мысль Апостола многие св. отцы и учители Церкви, опровергая ложное учение Новациан и других лжеучителей, не принимавших отпадших во время гонения, между тем как истинная Церковь всегда принимала всех кающихся грешников, кроме богохульников, для которых, по глубине и силе их отступничества, считается невозможным психологически обновление. Истинно великое обращение ко Христу должно быть единократное. Так же единократным должно быть и наставление в основных предметах учения, а далее должно совершаться раскрытие этих основных учений и усовершенствование в познании их, к чему и направляет своих читателей св. Ап. Павел. По изъяснению св. Иоанна Златоуста, «Апостол укоряет Евреев за то, что они желали учиться всегда одному и тому же. А что значит: начала слово? Он называет началом не иное что, как то, если нет праведной жизни. Если бы кто, уже оглашенный и крещенный, лет через десять после того имел нужду снова учиться вере, учиться, например, тому, что нужно веровать в воскресение мертвых, то такой человек не имеет еще основания и ищет еще начала Христова. А что вера есть основание, прочее же – здание, об этом послушай, как говорит сам Апостол: «аз основание положих, ин же назидает» (1Кор. 3:10–12). Что же значит: на совершение да ведемся? Будем достигать, говорит, самой вершины, т. е. будем вести жизнь добродетельную. Как от основания зависит все здание, так и чистота, жизни относится к полноте веры. Без полной веры невозможно быть христианином. Не думай, будто вера унижается тем, что она называется началом. В ней заключается вся сила. Совершенным мы называем того, кто при вере проводит и жизнь благочестивую. Если же кто, хотя имеет веру, но ведет дурную жизнь и в самых истинах веры еще сомневается, оскорбляя этим учение, такого мы справедливо можем назвать младенцем. А Евреев Апостол укоряет не только за жизнь, но и за нечто другое, именно за то, что они колебались и имели нужду полагать основание покаяния от мертвых дел. Покаяние не могло сделать верующих чистыми; потому они тотчас же крестились, дабы, чего они не могли достигнуть сами собою, того достигнуть благодатию Христовою. Ко крещению же нужно приступать, отказавшись наперед от грехов своих и осудив их. Он сказал эти слова, желая исправить их. Ибо невозможно говорит: если мы теперь отпали от веры, то снова чрез крещение омоем грехи. Прельщаетесь, говорит он, если так рассуждаете».

Как единократно обновление, так, напротив, отступление от веры во Христа, с отрицанием и хулою на Сына Божия, есть повторение Его страданий; ибо измена Его вероучению, пренебрежение всеми благодатными дарами, подаваемыми верующим, особенно же в благодатном слове Божием и вкушении Тела и Крови Господней, как залога к жизни вечной, – несомненно не менее гнусное дело, как и внешние оплевания, заушения и причинение Ему крестных ран, с тем только различием, что прежние Евреи совершали это на Голгофе, а обличаемые Павлом отступники совершали (и совершают) это распятие Христа в самих себе.

«Много даров разумеет здесь Апостол, – говорит св. Иоанн Златоуст, – а какие, послушай. Ты удостоился великого прощения, ты, который сидел во тьме, был врагом отверженным, богопротивным, погибшим; будучи таким, ты вдруг просветился, сподобился Духа, дара небесного, усыновления Богу, Царства Небесного, тайн неизреченных и других благ, и после того не сделался лучшим; и потому, будучи достоин погибели, как ты можешь креститься снова? Двумя доказательствами он подтверждает невозможность этого дела: первое состоит в том, что удостоившийся таких благ и предавший все дарованное ему недостоин снова получить обновление; второе – в том, что невозможно снова распять (Сына Божия), – ибо это значило бы Его подвергать поруганию. Итак, нет, отнюдь ныне второй купели крещения. Есть покаяние, но нет второго крещения. Покаяние имеет великую силу: оно может человека, сильно погрузившегося в грехи, если он захочет, освободить от бремени грехов и, когда он находится в опасности, поставить в безопасности. Это можно видеть из многих мест Писания» (Иер. 8:4. Иоил. 4:19, Пс.31:5. Ис. 43:26. Пс. 50:19).

«Последователи Новатовы вооружаются сими изречениями Апостольскими против истины, – говорит блаж. Феодорит, – но они не понимают того, что Апостол не врачевство покаяния им воспретил, но научил, где предел Божественного прощения. Сказал же сие Апостол, научая уверовавших Иудеев не почитать всесвятого крещения подобным крещениям Иудейским. Ибо те не грехи разрешали, но мнимое очищали осквернение, а потому многократно были совершаемы. Наше же крещение едино, как служащее образом спасительного страдания и воскресения и преднаписующее нам будущее воскресение. Посему Апостол и присовокупил: «второе распинающих». А что Апостол везде проповедует покаяние, свидетельствует о сем написанное им к Коринфянам и Галатам, и повсюду посеваеть он учение о сем».

По изъяснению одного из новейших толковников, здесь главная мысль – об обновлении покаянием. «И потому, – говорит он, – нужно обратиться к определению того: для кого именно невозможно обновление покаянием? Апостол говорит, что это невозможно для просвещенных единою и вкусивших дара. Эти лица прежде всего называются просвещенными, чем означается, очевидно, что они крещены и научены истинам веры. Потом говорится, что они вкусили дара небесного. Естественно представляется, что этим указывается на вкушение Тела и Крови Христовой. Но эти слова можно принимать и в более общем смысле – о вкушении Самого Христа (1Петр. 2:3). Далее представляется как важный признак то, что эти люди были причастниками Духа Святого, т. е. получили дары Св. Духа чрез возложение рук. Но особенно важны следующие два признака, которыми отличает Апостол этих людей: это именно, что они вкусили доброго глагола Божия и сил будущего века. Здесь уже разумеется не простое, предварительное наставление в слове Божием, но испытание, узнание силы и сладости слова Божия, вкушение божественной премудрости, явленной в слове Божием, следовательно, вкушение (доступное) только лицам, достигшим уже совершенства. Это еще сильнее подтверждается указанием, что они вкусили сил будущего века, т. е. уразумели силу Царствия Божия (1Кор. 4:20), утверждались в нем и предвкушали заранее жизнь будущего века. Таким образом, мы видим здесь постепенно восходящую лестницу совершенств, которые приписываются этим лицам, и между тем их же называет Апостол отпадшими. В прибавлении этого слова скрывается вся сила противоположности между предшествующим и последующим состоянием этих людей; этим Апостол хотел выразить всю глубину падения таких людей. Не смотря на то, что эти люди были просвещены крещением и учением Евангельским, что они вкусили, яко благ Господь, удостоились даров Св. Духа и испытали на себе силу глагола Божия, даже сподобились понимать силу Небесного Царствия: не смотря на все это совершенство, они отпали от веры, сразу упали с той высоты, на которую они поднялись. Что это, как не хула на Духа Святого (Мф. 12:31)? Не поступают ли и эти люди подобно Евреям, которые, видя бесчисленные знамения и чудеса, требовали знамений от Христа с неба и, распявши Его на кресте, ругались над Ним? Да, эти люди именно распинают в себе Сына Божия во второй раз и ругаются Ему. Это и есть великое преступление, которое невозможно изгладить никаким покаянием, да и нельзя допустить, чтобы павший так сохранил какую-нибудь возможность покаяния. Для таких людей оно невозможно психически, а следовательно и обновление их невозможно» (см. «Рук. к чтению кн. Нов. Зав.» А. Иванова, изд. 3, стр. 487–8).

Устрашая и возбуждая к плодоношению христианскому, Апостол сравнивает христиан с землею, на которую изливается обильно дождь (благодати), чтобы, она произращала питательные злаки и чтобы чрез то распространялось Божие благословение на всех достойных оного. А творящие злое подобны земле, приносящей волчцы и терния, конец которых – сожжение, а делу их (злому) – проклятие. Это исконное сравнение земли, проклятой в злых делах человеческих, и земли, благословенной Богом (чрез дожди ранние и поздние), близко было Евреям, отцам которых многие из пророков приводили его (Исх. 5:6. Ам. 8:11. Пс. 64:10). Можно видеть здесь и отзвук Христовой речи о пшенице и плевелах, сожигаемых огнем (Мф. 13:22). «Устрашимся», возлюбленные! – воскликнул некогда св. Иоанн Златоуст: – Не Павлова эта угроза, не человеческие слова: они – слова Духа Святого, слова Христа, глаголавшего в Павле. Кто из нас чист от этих терний? Если думающий, что он стоит, должен бояться, чтобы не упасть (1Кор. 10:12), то падший сколько должен заботиться, чтобы восстать? Устрашимся же, ибо гнев Божий открывается не только на несчастие, но и на всякую неправду (Рим. 1:18), малую и великую. Вместе с тем Апостол указывает и на человеколюбие Божие; а дождем он называет учение. Апостол выражает, что слушатели и принимали и пили слово его, но не подучили пользы». В словах о благословении Богом земли св. Иоанн Златоуст видит обличение язычников, которые произращение плодов приписывали земле, а не небу; а в производстве землею терний он отмечает то, что Апостол не говорит о рождении, а изношении, извержении и выбрасывании (см. беседа 10, стр. 177–178). «Грехи подобно терниям терзают и пронзают душу и, как волчец, колют ее и ранят, откуда бы они ни взялись. Он не сказал, что такая душа под проклятием, а сказал только, что она близ клятвы, устрашая этим и вместе утешая; ибо не подпадший еще под проклятие может избежать его» (Евфимий Зигабен). «Можно избежать бесплодия и сжечь терния, сделаться благопотребным и удостоиться благословения. И это сказано, чтобы мы не отчаивались» (блаж. Феофилакт).

Утешая и возбуждая избранных, Апостол похваляет их преспеяние и особенно служение святым, т. е. помощь Апостолам и нуждающимся христианам, что, как известно, в Иерусалимской Церкви вначале развилось до такой степени, что потребовались особые лица (диаконы) для служения сему делу (Деян. 2:44, 45; 6: 1–5).

По изъяснению св. Иоанна Златоуста, Апостол говорит как-бы так: «Говорим это не потому, чтобы мы отчаивались в вас или считали вас исполненными терний, а потому, что боимся, как бы не случилось этого с нами; лучше внушить вам страх словами, нежели вам на деле испытать скорбь. Это особенно и показывает мудрость Павла. Он не сказал: «думаем», «предполагаем», но что? «Надеемся». Он хвалит Евреев. Но так-как за дела настоящие он не мог их хвалить много, то заимствует утешение от дел прошедших. О, как он одобрил и укрепил души их, вспомнив о прежних делах их, и представил им необходимость надеяться, что Бог не забыл их подвигов! С укоризною высказывается и похвала». «И чтобы не показалось, что более льстит, нежели водится истиною, напоминает им о том, в чем уже преуспели, делая чрез то усерднейшими к делу Божию» (блаж. Феодорит). «Важное дает Апостол свидетельство о Евреях, указав не на дела только, но и на дела с усердием. Ибо служить есть знак усердия. Говорит о любви и милосердии, которое они показывали не к братьям (своим), но во имя Божие. Смотри, какое великое утешение в том, что мы делаем не для людей, но для Бога, как и Христос говорит в Евангелии: «Мне сотвористе» (блаж. Феофилакт).

Предостережение об отпадении от веры ближайшим образом касалось, конечно, некоторых отступников от Христа, о которых Апостол упоминает даже по имени в других посланиях; но оно относилось и к верующим, не только получившим просвещение чрез крещение, но и узнавшим, чрез участие в других таинствах, все благодатное значение христианства, почему им необходимо не только не отпадать, но даже н не предаваться ослаблению, но укрепляться, усовершенствоваться, твердо надеясь на обетованное Аврааму духовное наследие. Обетование, данное Аврааму для семени его, имело не меньшее значение, чем все другие ветхозаветные духовные двигатели жизни. Но и сам Авраам не скоро получил (в Исааке) несомненный залог исполнения обетования. Тем более христиане должны жить твердою надеждою на Бога, так-как кроме обетования, данного Богом им, как чадам по духу Авраамовым, залогом исполнения обетования служить еще Дух Святой, дары Коего подаются в разных таинствах. «Удивительна Павлова мудрость – говорит св. Иоанн Златоуст: – он не высказал прямо, что они ослабели, что они пали; ибо сказать: «желаем, да кийждо вас», значит сказать: «желаю, чтобы ты был тщателен всегда, чтобы, каков ты был прежде, таким был и теперь и на будущее время»; этим он делает свое обличение более кротким и удобоприемлемым, употребляя выражение, показывающее отеческую любовь и означающее больше, нежели: «хочу»; и как-бы так говорит: простите, если мы скажем что-нибудь неприятное. Не ослабевайте и не отчаивайтесь, дабы надежда ваша не оказалась тщетною. «Да не лениви будете». Опять употребляет будущее время, в котором нет вины, и говорит: да не будете лениви. Тот, кого, как ленивого, убеждают быть тщательным в настоящее время, может сделаться еще более ленивым; но не то бывает с тем, кого убеждают исправиться на будущее время. Не будете лениви, – говорит: как бездействие вредит телу, так и неупражнение в добре делает душу беспечною и слабою. «Но подражателе наследствующих». Кто эти мужи, он объясняет далее. Он указывает на праотца (Авраама), представляя примеры добрых дел в собственных их делах, а в доказательство того, что они не забыты, – пример праотца. Это он делает для того, чтобы они не говорили, что они, как недостойные, забыты и оставлены, но знали, что проводить жизнь среди искушений есть удел особенно высоких людей и что Бог всегда так поступал с великими и дивными мужами. Должно, говорит, перенести все с долготерпением, ибо это и значить веровать».

Утешая верующих, Апостол раскрывает историю обетования, данного Аврааму, и говорит о непреложности обетования, как удостоверенного Божественною клятвою, по силе чего Авраам имел долготерпение и получил обещанное, сначала в семени его сына и рода, а потом и во всех верующих, по подобию его. Так, следовательно, должны веровать и все, ожидающие осуществления всех наивысших обетований, данных чрез Христа. И они получат все обетованное Богом. «Апостол указывает на Авраама, как по важности лица, так особенно потому, что с ним это случилось. Не одно только обетование совершило все, но и долготерпение. Он внушает слушателям страх, выражая, что часто обетование не исполняется по малодушию людей; это доказал он примером (Израильского) народа, который малодушествовал и потому не получил обетования; а примером Авраама доказывает противное. В конце (Евр. 11:13, 39–40) он внушает еще большее: говорит, что другие, и долго терпевши, не получали и однако не предались унынию». «Как клялся Отец, так и Сын клянется Самим Собою: «аминь, аминь глаголю вам». Здесь Апостол напоминает о тех клятвах, которые часто произносил Христос, когда говорил: «аминь, аминь глаголю тебе, яко веруяй в Мя не умрет во веки (Ин. 11:26)». По изъяснению блаж. Феодорита, здесь «Апостол показал истинность Обетованного, потому что, говорит он, Обетованный был Бог, не имеющий ничего выше Себя, и свидетелем служила клятва, так-как клялся Он Самим Собою. Однако же, и обещав и подтвердив это клятвами, не тотчас исполнял обетование». «Долго терпев, получи обетование – после того, как исполнилось благословение Божие (в Исааке), умножилось семя его и получилась в наследие земля Обетованная» (Евфимий Зигабен). «Но каким образом в конце послания (11 гл.) он говорит, что верующие не получили обетования, а теперь говорит, что Авраам подучил? Не об одном и том же говорит он здесь и там. Здесь говорит об обетованиях земных, а там – о небесных. Однакожь то и другое служит утешением для малодушных: одно – потому, что и мы получим, если обнаружим долготерпение; другое – потому, что, если еще не получил тот, кто достиг совершенства за столько лет раньше, то слишком неразумны и мы, негодующие на то, что еще не получаем» (блаж. Феодорит).

О необходимости клятвы Апостол говорит для того, чтобы показать непреклонность обетований Божиих, как величайших спасительных средств, без коих невозможно было обойтись в деле устроения спасения, сосредоточивающегося по преимуществу в будущем, которое ясно Всеведущему, но сокрыто от людей. Между тем, люди и в обычных вещах прибегают к клятвам, как окончательным способам удостоверения истины в спорных предметах. Посему неудивительно, что и Сам Бог употребляет для людей этот человеческий способ удостоверения. По изъяснению св. Иоанна Златоуста, «Бог смотрит не на собственное достоинство, но, дабы убедить людей, попускает говорить о Себе и недостойное, т. е. для того, чтобы удостоверить их. Касательно Авраама, говорит Апостол, все было делом Божиим, а не делом его долгого терпения, когда Сам же Бог благоволил присоединить клятву, когда подобно тому, как люди клянутся, поклялся и Бог Самим Собою. Люди клянутся Им, как большим, а Он клялся не как большим, и однако исполнил. Клятва самим собою не одинакова у человека и у Бога, потому что человек не имеет власти над собою. Это сказано Апостолом не столько по отношению к Аврааму, сколько по отношению к нам, да крепкое утешение имамы... А в чем состоит клятва, это он объясняет словами: «клятися большим». Так-как род человеческий недоверчив, то Бог нисходит к тому, что свойственно нам; Он клянется для нас, хотя и недостойна Его недоверчивость к Нему». «Бог к слову присовокупил клятву, желая показать нелживость обетования и то, что после клятвы невозможно в совете Божием положить что-либо иное» (блаж. Феодорит). «В том, что Бог клялся Самим Собою, Он с избытком доказал нам, что всячески и непреложно исполнит то, что обещал. Ибо мы, верные, благословенные в Семени Его, Которое есть Христос, являемся наследниками обетования» (блаж. Феофилакт). «Семя Авраама, с одной стороны, составляют связанные с ним узами родства телесного, а с другой – уподобляющиеся ему духовно, по силе веры, как о сем с большею подробностию сказано в другом послании (Рим. 9: 7)» (Евфимий Зигабен).

Обетование и клятва – это такие два удостоверения, что, имея их, можно быть утешенным в получении спасения, как пловцы питают твердую надежду на безопасность пребывания в море во время стояния на крепком якоре, имеющем цепь, которая бы с достаточностию простиралась до твердого материка земли. Этот материк спасения для Израиля находился во святая святых, изображавшем собою небо, куда восшел Христос, как бы за освященную завесу, когда вознесся на небо, указуя Собою путь туда и всем верующим в Него. Это – первосвященство Иисуса Христа, которое также служит залогом исполнения надежды христиан. За Ним, как за твердым якорем, привлечемся благодатию Божиею и мы, христиане, не смотря на все бури, воздвизаемые на нас отступниками и всеми врагами спасения. По словам св. Иоанна Златоуста, «нас живущих в этом мире и еще не отшедших от жизни, Апостол представляет уже достигшими обещанного, потому что надеждою мы уже на небе. Надейтесь, говорит он, потому что непременно исполнится, а в удостоверение говорит: лучше сказать, надеждою вы уже достигли этого. Не сказал: «мы входим внутрь завесы», но: «она вошла внутрь», что справедливее и убедительнее. Как якорь, спущенный с корабля, не позволяет ему носиться по волнам, какие бы ветры ни колебали его, но, прикрепляясь к нему, делает его неподвижным, так и надежда. Апостол назвал ее не просто якорем, но верным и твердым, дабы показать несомненность ее для спасения тем, которые утверждаются на ней, почему и прибавил: «входящую во внутреннейшее завесы», т. е. достигающую до неба. После же клятвы приводит доказательство от дел: предтеча о нас вниде Иисус потому что между предтечею и следующими за ним не должно быть великого расстояния. Дело первого – идти впереди, а последних – следовать за ним. По чину Мелхиседекову Первосвященник быв во веки. Вот и еще новое утешение, а именно в том, что Наш Первосвященник выше и гораздо лучше Иудейских, не только по способу избрания, но и по месту, и по скинии, и по завету, и по личности». «Так нужно быть лучшими и тем, которых Он есть Первосвященник». Христос Первосвященник во веки, не как приносящий жертву, потому что принес единожды Свое тело, но как ходатай, приводящий к Отцу верующих. Ибо сказано: «Тем имамы приведение обои ко Отцу» (Еф. 2:18), и Сам Господь в Священном Евангелии говорит: «никто же приидет ко Отцу, токмо Мною» (Ин. 14:6). Как ради нас Он воспринял плоть, так ради нас же Он вошел внутрь неба, чтобы нам открыть путь. Поэтому не смущайтесь; скоро и мы войдем (туда), где наш предтеча» (блаж. Феофилакт). «Он наперед вошел, чтобы потом ввести следующих за Ним, по слову Его: иду уготовати место вам (Ин. 14:3)» («Евфимий Зигабен, стр. 41). «Будем тверды и непоколебимы в надежде на Божеские обетования. Никакие нужды, скорби, болезни и страдания да не ослабляют нашей веры в Бога и Господа Иисуса Христа и да не колеблют нашей надежды на блага будущей жизни. Эта надежда да ободряет нас и утверждает в терпении среди всех бурь и волн земной суеты. Эта надежда да хранит нас от всех соблазнов и греховных увлечений. Эта надежда да вдыхает в нас постоянную ревность к соблюдению заповедей Божиих и да питает в нас крепкую любовь к Богу и непоколебимое упование на Него, так чтобы мы имели дерзновение говорить с Апостолом: Христос одесную Бога, Он ходатайствует за нас. Кто отлучит нас от любви Божией?» (см. у Евсевия, архиеп. Могил.: «Объяснения на чтения из Апостола», ч. II, стр. 334).

Входя в ближайшее рассмотрение оснований того, почему Спаситель предъизображен яснее и полнее священством Мелхиседека, нежели Аарона. Апостол раскрывает, что священство Мелхиседека было его исключительным достоинством и притом соединенным с царским достоинством, а главное – то, что это священство не обусловливалось народностию, мыслию о чем уменьшалось, с одной стороны, значение священства по чину Аарона, а с другой – открывалась возможность признать бытие иного высшего священства, которое к тому же еще в лице Мелхиседека было почтено самим отцом верующих Авраамом, давшим ему десятину и получившим от него благословение. Если же так был велик и высок Мелхиседек, то тем выше еще должен быть признан тот, кого он прообразовал, т. е. Иисус Христос, единый всесовершенный священник Бога Всевышнего и вместе Царь правды и полнейший носитель вечного примирения людей с Богом и между собою. «Изложив кратко все событие, Апостол рассматривает его с таинственной стороны, и прежде всего начинает с имени: первее убо, говорит, сказуется царь правды. Справедливо: «седек» (по-Еврейски) значит «правда», а «Мелхи» – «царь»; следовательно, Мелхиседек – царь правды. Кто же здесь царь правды, как не Господь наш Иисус Христос? Потом же царь Салимский – от имени города – есть царь мира; ибо Салим имеет такое значение. Это опять относится ко Христу, потому что Он сделал нас праведными и умиротворил «яже на небеси и яже на земли» (св. И. Златоуст).

Таинственность Мелхиседека, происходящая от того, что о нем ничего не сообщается, кроме вышеприведенного, дает возможность говорить Апостолу о нем с особенною возвышенностию, чтобы, поставив его на наибольшую высоту, тем приблизить ко Христу, как совершеннейшему его образу, которому Мелхиседек был подобен только обычною земною неизвестностью, тогда-как Христово достоинство было безначально в смысле глубочайшем, наивысшем, в беспредельно-божественно-таинственном, непостижимом по существу. В словах: без отца, без матери, по изъяснению св. Иоанна Златоуста, Апостол представляет другую особенность (Мелхиседека). «Дабы, – говорит он, – никто не возразил: кто может сказать это о человеке? – он говорит: я разумею это не в собственном смысле, т. е. мы не знаем ни того, кого имел Мелхиседек отцом и кого материю, ни того, когда он родился и когда скончался. Как он – без отца, поскольку нет родословия, так Христос таков на самом деле. Здесь открывается безначальность и бесконечность Сына. Первый есть прообраз, и потому о нем не написано, а последний есть истина, как по отношению к именам у первого только названия, а у последнего самое дело. Он не имеет ни начала, ни конца своего бытия». «Божественное Писание не дало нам знать ни отца, ни матери (Мелхиседека) изначала... Но Владыка Христос по естеству, в самой действительности, имеет каждое из сих свойств. Он без матери, как Бог, потому что рожден от единого Отца; а без отца, как человек, потому что родился от единой Матери, т. е. Девы; Он без причта рода, как Бог, потому что рожден из не рожденного. Он не имел начала днем, потому что рождение Его вечно, не имеет животу конца, потому что естество Его бессмертно. Посему-то не Владыку Христа Апостол уподобляет Мелхиседеку, но Мелхиседека Христу, потому что Мелхиседек – образ Христа, а Христос – истина образа. В священстве же не Мелхиседек уподобляется Владыке, но Владыка Христос есть иерей во век по чину Мелхиседека, потому что человеку свойственно священствовать, а Богу – принимать приносимое. О Мелхиседеке же сказал Апостол, что он пребывает священник выну, потому что не предал своего священства детям, как Аарон, Елеазар и Финеес» (блаж. Феодорит). «Уподоблен же Сыну Божию. Не сказано: подобен – потому что представленные черты сходства совершенно случайны и мало принадлежат ему, так что легко могли бы исчезнуть при указании какого-нибудь древнего памятника на родословие, лета жизни Мелхиседека. Но он уподоблен, имеет случайное сходство с Сыном Божиим в указанных отношениях» (см. у А. Иванова, стр. 491). «Евреи вели точные родословия, чтобы избираемый в священники был из рода Аарона» (см. о сем подробно в «Прав. Собеседн.» 1901 г., м. июнь, статью «Ветхозаветное первосвященство»). «Родословия Мелхиседека не сообщено было, однако же он признан был священником со стороны праотца Еврейского народа. Посему Мелхиседек во всем, что о нем сказано и что умолчано в Свящ. Писании, уподоблен Сыну Божию, тоесть, на него перенесены черты Сына Божия в отношении Его первосвященства» (см. «Обозрение посланий св. Апостолов» Н. Розанова, изд. 1896 г., стр. 139).

Рассматривая дарование Авраамом Мелхиседеку десятины, Апостол обращает внимание на то, что Мелхиседек был не одного рода с Авраамом, и однако Авраам счел долгом дать ему десятину. Следовательно, возможно и должно почитать священство и не левитское, которое получало десятину только в силу родства и с родных, по происхождению от Авраама. Таким образом, священство Мелхиседека, как и прообразованное им священство Христово более обширно, более широко, более общественно по своей достопочтительности, нежели левитское, а потому его должно почтить даже и ради одного подражания отцу верующих Аврааму, который был тогда уже носителем вечного обетования о благословении чрез него множества людей, что отчасти и получило разъяснение в благословении его Мелхиседеком. По изъяснению блаж. Феофилакта, «Апостол показывает здесь, что прообраз, тоесть Мелхиседек, славнее Иудейских священников, и не только их, по и самого патриарха (Авраама). Если же прообраз (превосходить их), то истинный Архиерей Христос превзойдет их гораздо более. Итак, видите, говорит, един сей, тоесть, насколько превосходит тот, кому дар подносил не простой человек, но Авраам, столь великий патриарх. Если же он выше самого патриарха, – что показывает даяние десятины, – то гораздо выше священников. Священнослужители из колена Левиина получали десятину от народа (Лев. 27: 30–32), очевидно, как лучшие и почетнейшие люди. Отсюда и Мелхиседек, одесятствованный Авраамом, не принадлежащий к роду его, превосходнее и выше его. Если же Мелхиседек превосходит даже самого Авраама, то гораздо более истинный Архиерей превосходит священников закона. И так-как Авраама возвышало то, что он получил обетования от Бога, то Апостол теперь присоединяет, что такого, столь великого, удостоившегося беседы с Богом и имеющего Бога должником, благословил прообраз Христа» (см. «Прав. Собеседн.» 1901 г., м. ноябрь, стр. 605–6).

В благословении Авраама Мелхиседеком Апостол усматривает особую высоту Мелхиседека, так-как, несомненно, меньший благословляется большим; Отсюда выводится и другая мысль, что Левий, родоначальник левитского священства, еще не родившийся тогда, в лице своего прадеда, тоже почтил Мелхиседека, которому дана была тогда десятина Авраамом, по образу чего установлена была потом и левитская десятина. Десятина была как-бы некоторым воздаянием за благословение. Посему почитателя левитского служения должны вдвойне чтить Прообразованного Мелхиседеком, ибо чрез благословение Мелхиседека совершаются приношения левитов, а в его полном образе – Христе осуществляется вся их ценность по цене крови, пролитой Спасителем нашим за всех и за вся. «Поскольку Иудеи в праве были сказать, что Авраам не был священником и ему справедливо было принести десятины и приять за то благословение, Аарон же приял сан священства, а после него и род его стал причастен Божией благодати, то Апостол предусмотрительно, показывает, что и Аарон с родом своим принес десятины в лице патриарха. Патриарх еще не был отцом Исаака, когда принял благословение от Мелхиседека. От Исаака же произошел Иаков, а от Иакова Левий. Поэтому, говорит Апостол, в Аврааме был Левий, когда Авраам принес десятину и приял благословение. Посему и Левию было необходимо дать десятину и восприять благословение» (блаж. Феодорит). «Заметил ты, – говорит Евфимий Зигабен, – сколь велико расстояние между Авраамом и Мелхиседеком, носящим в себе образ Христа, Первосвященника нашего? Если миряне дают десятины, а священники принимают, то, значит, священники ветхозаветного закона по отношению к Мелхиседеку оказываются в положении мирян». «Апостол совершенно опроверг все Иудейское. Потому он и сказал прежде: «немощни бысте» (5:11), что намеревался сказать эти истины и чтобы они не отвратили слуха» (блаж. Феофилакт).

Уже из показанного высокого достоинства священства Мелхиседекова пред священством Аароновым видно, к чему направляется мысль Апостола языков. Но он потом и прямо выражает свою мысль о несовершенстве Ааронова священства, об отмене закона вообще со всеми его богослужебными учреждениями и о необходимости иного Священника, Который бы Сам в Себе совмещал все совершенства и мог приводить к совершенству всех людей всех времен, чего не могло сделать священство, происходившее из одного только рода, существовавшее только для одного народа и того не приводившее к высшей цели – вере и жизни по закону, тоесть к полному спасению. По изъяснению св. Иоанна Златоуста, «теперь Апостол начинает показывать различие самых заветов, как один из них несовершен, а другой совершен, и сначала рассуждает о священстве, потому что для неверных было более убедительным предлагать доказательства от предметов уже принятых и прежде известных. Он доказал, что Мелхиседек был гораздо выше Левия и Авраама, явившись по отношению к ним священником. Это же он теперь доказывает со стороны священства нынешнего и Иудейского. И посмотри на великую мудрость его: чем, по-видимому, Христос отдалялся от священства, – так-как не был по чину Ааронову, – то самое Апостол и приводит в доказательство Его священства, а прочих исключает... Заметь, как он идет постепенно. Сказав, что Христос – по чину Мелхиседека, он доказал, что священство по чину Мелхиседека выше; затем он доказывает то же со стороны времени. Если Христос является после и принимает другой образ священства, то очевидно, что по причине несовершенства прежнего. Положим, говорит, что все прежнее исполнилось; для чего еще нужно было иному глаголатися по чину Мелхиседекову? Прелагаему бо священству, по нужди и закону пременение бывает. Если нужно быть другому священнику, или лучше, другому священству, то нужно быть и другому закону. Когда введено другое священство, то должен быть и другой завет, потому что невозможно священнику быть без завета, законов и постановлений, или принявшему другое священство руководствоваться прежним заветом. Священство пременено; следовательно, должен быть пременен и закон».

Перемена священства по колену должна быть к высшему. И вот она осуществляется в царском колене, с чем вместе происходит сочетание царского достоинства с священническим, и притом – в наивысшей степени, так-как Иисус Христос, происходя из царского рода Иуды, был Царем (как Бог всегда), а священником стал, принявши плоть, когда принес Себя в жертву за людей. По изъяснению св. Иоанна Златоуста, Апостол говорит как-бы так: «я сказал, что священство пременено; следовательно, должен быть переменен и закон, переменен не только по образу действий и постановлениям, но и по колену, чтобы и царское и священническое составили едино. Здесь открывается таинство: сначала было колено царское, а потом священническое, подобно как и во Христе: ибо Он Царем был всегда, а священником стал тогда, когда принял плоть принес жертву. Смысл его слов следующий: я знаю и говорю, что это колено не имело священства и никто из него не был священником, но во всем произошла перемена; нужно было перемениться закону и ветхому завету, потому что и самое колено переменилось. Видишь ли, как он показывает иное различие (заветов) от различия колен. И не только этим он доказывает различие, но и со стороны лица (первосвященника) и завета, и образа действий и прообраза». «Достойна удивления сия тайна домостроительства, – восклицает блаж. Феодорит: – Ибо как Владыка Христос будучи вечным Царем, именовался первосвященником нашим, – то колено Иудово, будучи царственным, в лице Владыки сподобилось священства. Слово «яве» употребил Апостол в смысле: «непререкаемо». Ибо когда волхвы и Ирод спросили Иудеев: где Христос рождается? – они говорили: в Вифлееме Иудейском (Мф. 2:4–6)». «Знаменательно выражение возсия, взятое из пророчества Валаама, говорящего: возсияет звезда (Чис. 24:17), а также и из пророчества Малахии, называющего Его солнцем правды (4:2). Этим показывается, что Господь явился для просвещения людей» (блаж. Феофилакт).

Необходимость всесторонней перемены еще яснее открывается из того, что священство Христово предуказано священством (Мелхиседека), бывшим не по закону Моисееву, а по силе Божией, многоразлично, живительно действующей на всех людей, для общего спасения всех. Эта сила, по Апостолу, есть жизнь непрестающая, как Иоанн Богослов говорит о Христе: в Том была жизнь, и эта жизнь была светом людей (1:4). «Хорошо Апостол назвал закон заповедью плотскою; ибо все, что он определил, было плотское; так, он предписывал: обрежь плоть, омой плоть... Если хочешь знать, каковы и те блага, которые он обещал, послушай: долголетие, млеко, покой... По такому-то закону Аарон получил священство; но Мелхиседек – не так, но по силе живота неразрушимого. Этим Апостол выражает, что Христос стал священником собственною силою и Отчею, силою бесконечной жизни. Под именем плотской (заповеди) Апостол разумеет временную, подобно как и в другом месте он говорит сие (9:10)» (св. Иоанн Златоуст). По изъяснению блаж. Феодорита, «Апостол заповедию плотскою назвал то, что закон, по причине смертности людей, по кончине первосвященника, повелевал принимать на себя священство его сыну». Временною же он назвал заповедь сию потому, что она имеет своим концом начало времени священства Христова; ибо, егда прииде кончина лета, говорит Апостол (Гал. 4:4), то есть полнота времени, очевидно, определенного на служение подзаконное, – послал Бог Сына Своего... Христос же бысть священником не по закону заповеди временной (данной на время), но как могущий жить всегда и быть вечным по Божеству (ибо оно безначально и бессмертно), дабы явилось и подобие Его Мелхиседеку, так-как и тот безначален и бессмертен), насколько безизвестны начало его жизни и смерть, как сказано выше» (Евфимий Зигабен).

Священство Ааронова было учреждено по закону; следовательно несовершенство его говорит о несовершенстве самого закона. Таким образом, после указания положительных сторон в законе и подзаконной жизни, Апостол переходит к отрицательным сторонам его, чем пролагает новый путь к утверждению в умах читателей веры в Христа и Его дело. Несовершенство закона Апостол указывает не в полной его бесплодности, а в том, что он не приводил к совершенству, тоесть к полному спасению. Помимо бессилия закона дать подзаконным людям силы к неуклонному исполнению всех требований его, в нем было несовершенство и в самых посредниках исполнения обетований, так что, если и исполнялись эти обетования, то лишь отчасти, насколько могли быть проводниками их смертные и грешные люди. Но так-как обетования о спасении даны были с клятвою, то рано или поздно они должны осуществиться вполне. И вот в Новом Завете посредником и осуществителем древних обетований является Христос, совершеннейший и вечный Ходатай за людей и полный Спаситель. «Апостол (раньше) сказал, что закону пременение бывает, и показал – каким образом, а теперь приводит причину и основание: отлагание убо бывает прежде бывшие заповеди за немощное ее и неполезное. Здесь, – говорит св. Иоанн Златоуст, – представляются нам еретики, которые говорят: вот и Павел назвал заповедь недоброю. Но послушай внимательно. Он не сказал: потому что она недобра или нехороша, но: «за немощное ее». И в другом месте он указывает ее немощь, когда говорит: «в немже немоществование плотию» (Рим. 8:3). Следовательно, немощны мы, а не заповедь. Ничтоже бо соверши закон. Никого он не довел до совершенства, будучи преслушаем. Он не имел силы, ибо письмена его повелевали, но не сообщали силы. Не такова наша надежда. Прежде благоугождавшие Богу надеялись наследовать землю и не терпеть никакого действия; но мы, если угодим Богу, надеемся наследовать не землю, а небо, или даже, – что гораздо важнее, – надеемся стать близ Бога, приблизиться к самому престолу Отчему, служить Ему вместе с Ангелами. Вот и еще различие. Это обещано не просто, но с клятвою. Видишь ли, как необходима была здесь клятва. Потому Апостол и рассуждал много о том, что Бог клялся, и клялся для большего удостоверения. Апостол указывает два преимущества (новозаветного священства); то, что оно не имеет конца, как подзаконное, и то, что оно установлено с клятвою».

Множество первосвященников и единство Христа Спасителя – тоже служат доказательством превосходства новозаветного священства Христова. Блаженный Феофилакт, воспроизводя краткое объяснение на сие место св. Иоанна Златоуста, говорит: «здесь Апостол показывает преимущество, которое имеет Христос сравнительно перед священниками по закону, и говорит, что там – много священников, потому что они смертны, здесь же – один, потому что Он бессмертен. Итак непреступное имать священство, тоесть неразделяемое ни с кем и непередаваемое. Видишь ли: насколько оно выше: насколько бессмертное (выше) смертного. Так-как, говорит, Он бессмертен, то может предстоять за всех и спасти до конца, тоесть (может) даровать спасение не временное, но полное, и, разумеется, как здесь, так и в будущей жизни. Ибо первосвященник (в Ветхом Завете), хотя бы был и славен, приносил (жертвы) Богу в то время, пока жил: каков, например, Самуил и подобные ему, а после того уж нет, ибо умирал. Здесь – Первосвященник вечный и всегда живущий. Посему и может постоянно, тоесть всегда, спасать приходящих чрез Него, тоесть чрез веру в Него. Ибо кто верует в Сына, тот, без сомнения, приступает к Отцу; ибо Он – путь к Отцу, и кто держался этого пути здесь, тот получает там успокоение. Но каким образом воскрешающий мертвых и оживотворяющий, как Отец, ходатайствует, когда Ему должно спасать? Как ходатайствует Тот, во власти Которого весь суд, Кто посылает Ангелов для того, чтобы одних ввергнуть в пещь, а других спасти? Конечно, по человечеству ходатайствовати сказал. Снисходя к слушателям, Павел говорит: не бойтесь и не говорите: да, Он любит нас и имеет дерзновение пред Отцом, но не всегда может предстоять за нас. Не скажите этого. Ибо Он жив и всегда может совершить о нас первосвященническое дело. И то самое, что Сын с плотию сидит с Отцом, есть ходатайство за нас, как-бы плоть умоляет за нас Отца; ибо она и была воспринята для этого, именно ради нашего спасения». «Всегда жив сый, как священник вечный, чтобы ходатайствовать, почему и именуется Ходатаем: един бо есть, говорит, Ходатай Бога и человеков, человек Христос Иисус (1Тим. 2:5). Ходатайствует Он о спасении нашем и теперь (по вознесении), как человек, так как пребывает в теле. И как священник вечный, Он спасает совершенно» (Евфимий Зигабен).

Первосвященник Нового Завета, будучи всесовершен Сам в Себе, как человек чуждый каких-либо грехов или недостатков, и потому не имеющий нужды приносить жертву за Себя, всецело принес Себя в жертву за грехи людские, и так-как Он – не только человек, но и Бог, то Его жертва, однажды принесенная Им, достаточна для удовлетворения правде Божией за грехи всех людей на вечные веки.

По изъяснению св. Иоанна Златоуста, «здесь Апостол выражает величие жертвы, которая одна, быв принесена однажды, имела столько силы, сколько не имели все другие вместе. Он, как сильный и не имеющий греха, принес жертву не за Себя, но за людей и притом однажды. Если Он совершен, если Он никогда не грешит, если Он вечно живет, то для чего Ему и приносить жертву за нас многократно? Нет другой жертвы; она одна очистила нас, а затем – огнь и геенна. Для того Апостол и повторяет: «один священник», «одна жертва», чтобы кто-нибудь, думая, что их много, не стал грешить без опасения. В хотении заключается все, после высшей благодати. Будем же хотеть доброго, дабы нам сподобиться и вечных благ».

"Вышше небес бывый. Слова сии дают видеть Того, Кто по страдании стал выше небес. Посему и это приложим к Владыке Христу, как к человеку, не иного кого разумея, кроме Бога Слова, но зная, что свойственно Божеству и что свойственно человеку. Единородный Сын сопутственным рождению имеет совершенство, потому что Отец родил Его совершенным. Посему и это должно разуметь по человечеству. Ибо совершенным называет здесь Апостол бессмертного. Разуметь же должно не иного Сына, кроме Сына по естеству, но одного и того же, приемлющим то же наименование, как человека, и опять сущим и по естеству Сыном, как Бог» (блаж. Феодорит).

По вопросу о клятве (упоминаемой многократно) многие еретики высказываются отрицательно. Но, кажется, их стесняет не самая клятва (наприм., в словах: «ей, ей»; «ни, ни»; «аминь, аминь»), а ее узаконенная форма, или то, что называется присягою. «Клятва есть удостоверение в истинности сказанного или в исполнении обещанного, соединенное с благоговейным призыванием Самого Бога во свидетеля истины и в карателя лжи и обмана». Понимаемая в таком смысле, клятва возможна для всех верующих в Бога. Но понятно, что неверующий в Бога не может произнести ее, как не могли и первенствующие христиане клясться именами языческих богов. Подобно сему не могут еретики давать клятвы по установленной Церковию и государством форме, с соблюдением предписанных обрядностей. Но они могут и должны давать клятву по своему обряду, ибо, как ветхий, так и новый завет заключают в себе не только ясные свидетельства о богоучрежденности клятвы, но и относительно употребления ее во все времена. Отцы 4-го вселенского собора требовали клятвы даже от епископов (Египетских). Обстоятельнее можно прочесть о клятве и присяге в сочинении профес. А. Гусева, изданном в 1891 г., в Казани, на стр. 1–60, а также и во всех православных системах учения о нравственности, где клятва и присяга рассматриваются как виды благоугождения Богу.

Продолжая речь об Иисусе Христе, как Первосвященнике, Апостол раскрывает духовный характер жертвы Его священнического служения в Церкви, основанной на земле, но простирающейся за пределы земли, так-как со времени вознесения Он разделяет власть с Богом Отцом по человечеству, и таким образом является непрестанным ходатаем за людей, служа в скинии самой истинной, которой ветхозаветная была слабым подобием. Св. Иоанн Златоуст говорит: «сказав, что Христос Себя принес, и показав, что Он – Первосвященник, Апостол продолжает: Глава, же о глаголемых... Главою всегда называется самое важное. Здесь он опять низводит речь свою. Незадолго пред сим Апостол отличил Его (Христа) от других, когда говорил: «не вси ли суть служебнии дуси», и потому им не сказано: «седи одесную Мене» (Евр. 1:13–14), так-как седящий, без сомнения, не есть служитель; а здесь называет Его служителем; следовательно, говорит это о Нем по плоти. Скиниею же он называет небо и, желая показать ее отличие от Иудейской (скинии), присовокупляет: «юже водрузи Господь». Смотри, как он этими словами ободрил души уверовавших из Иудеев. Может быть, они воображали, что у нас нет такой скинии; но вот, говорит он, наш Священник – великий, и гораздо больший ветхозаветного, принесший более чудную жертву. Но не одни ли это слова? Для этого он наперед подтвердил свои слова клятвою». «Различие скиний уже из предыдущего было очевидно, но он доказывает его еще с другой стороны: «юже водрузи Господь». Слыша же, что Христос седит, не подумай, что Он несправедливо назван Первосвященником; первое, т. е. седение, есть знак Божественного достоинства, а последнее есть знак великого человеколюбия и попечения о нас. Престолом величия Апостол назвал царское и превысшее успокоение и блаженное пребывание на небесах» (Евфимий Зигабен).

Необходимость жертвы, принесенной Христом, вытекает из первосвященнического служения Христа. Так-как Он – Первосвященник, то необходимо должен был принести жертву. И это жертвоприношение не должно было быть земным, потому что тогда были бы на земле два рода священства. Он должен был принесть жертву небесную, и в небесной скинии, образ которой был показан Богом Моисею, для создания по подобию ее земной скинии. Спаситель наш и совершил это жертвоприношение, вознесшись по страдании и воскресении из мертвых в теле Своем на небо и представ к престолу Божия величествия вместе с телом Своим, в котором Он страдал за людей. По изъяснению св. Иоанна Златоуста: «некоторые спрашивали: для чего Христос умер? Потому Апостол и распространяется о сем. Священник не бывает без жертвоприношения; следовательно, и Ему надлежало принести жертву. И с другой стороны, так-как он сказал, что Христос находится «выше небес», то теперь говорит и доказывает, что Он есть Священник во всех отношениях: и по Мелхиседеку, и по клятве, и по приношению жертвы. Отсюда же он составляет другое умозаключение: если Он есть Священник (как и действительно есть), то Ему следовало быть в другом месте: будучи на земле, Он не был бы Священником. Почему? Он не приносил жертв, не священнодействовал, – и справедливо, потому что здесь были священники, «иже», говорит, «образу и стени служат небесных». Когда Господь наш Иисус Христос предлежит закланным Агнцем, когда нисходит Дух Святой, когда Седящий одесную Отца присутствует здесь, когда верующие посредством купели крещения делаются сынами (Божиими) и гражданами небесными, когда мы там находим свое отечество, город и дом, – то не есть ли все это небесное? Разве не небесны эти священнодействия, которых служители еще доныне слышат слова, сказанные им: «имже отпустите грехи, отпустятся им» (Ин. 20: 23)? Разве не небесны все их священнодействия, когда они имеют и ключи неба? Церковь наша небесна, и есть ни что иное, как небо. Видишь ли, насколько лучше настоящее служение того служения? То – образ и тень, а это истина». «Апостол, назвав служение подзаконное стению небесных, подтверждает слово свое свидетельством Писания (кн. Исх.). Бог, показав Моисею на горе некоторые очертания, повелел приготовить нечто подобное им. Следовательно, ветхозаветное служит образом небесного» (блаж. Феодорит). «Так-как то, что мы видим глазами, мы скорее постигаем, чем то, что узнаем чрез слух, то поэтому Бог показал Моисею все, не только устройство скинии, но и то, что касается жертв и всего служения» (блаж. Феофилакт). «В виде тени был показан Моисею образ будущей скинии ветхозаветной, чтобы она соответствовала своему назначению, была символом Церкви Христовой и руководила к высшим дарам Христовым, все равно как задача христианства – сделать всех праведниками и поставить в тесную связь с Церковию небесною; ибо там – Церковь Горняя, состоящая из Ангелов и всех угодников Божиих, да будет единая Церковь с Пастыреначальником Христом» (см. «Толкование послан. к Евреям по Зигабену», составл. Н. Братолюбовым, стр. 101). Высокое положение первосвященника вполне выражалось его правами и обязанностями. Он был священник или ходатай пред Богом, пророк, возвещавший Божественную волю, и, наконец, пастырь, наставляющий народ в законе. Прежде всего к нему, как к верховному священнику, относились все обязанности, которые должны были исполнять все священники, служители при жертвеннике и внутри за завесою (Чис. 18:7). Но были у него и особые права и обязанности этого рода, связанные собственно и исключительно с первосвященническим саном. Так, ему принадлежало право однажды в год, в день очищения, совершать все жертвоприношения этого дня и входить во святая святых с жертвенною кровию, которою окроплялся ковчег завета, причем совершалось и хлебное приношение (Чис. 29:9–10), или дар, состоявший из 12 лепешек, которые, по сообщению Иосифа Флавия, первосвященник должен был приготовлять на свой счет» (см. о сем, и особенно обстоятельно о жертвах очищения, в вышеупомянутой статье: «Ветхозаветный первосвященник» (стр. 30–42). Жертвенною кровию агнца первосвященник кропил крышку ковчега завета семь раз (Лев. 16:14); потом совершалось то же и с козлиною кровию (ст. 15). Знаменательны были совершаемые им действия пред сим, а равно и после, как, наприм., многократное переоблачение, омовения, отпущение козла в пустыню с возложением на него грехов всего народа, который проявлял по отношению к нему самые разнообразные выражения презрения».

Наилучшие обетования новозаветные составляют новое доказательство превосходства первосвященнического служения Иисуса Христа, а вместе и отмены ветхого завета, как дававшего меньшие обетования и вообще всякие спасительные силы, нежели какие подаются Христом. «Сказав о месте, о священнике и жертве, теперь Апостол излагает различие самых заветов. И прежде он доказывал, что ветхий завет был немощен и бесполезен, а здесь он возводить нас на небо и показывает, что вместо храма у нас небо и что те священнодействия были прообразами наших, и, таким образом возвысив служение наше, он справедливо возвышает и священство. Но особенно радостное для слушателей излагает он в словах: «иже на лучших обетованиях узаконися». Откуда это видно? Из того, что ветхий отменен, а новый возведен на его место; ибо этот потому и получил силу, что он – лучше. Апостол делает такое умозаключение; «аще бо бы первый он непорочен был, не бы второму искалося место», тоесть, если бы не имел никакого недостатка, если бы делал людей непорочными» (св. Иоанн Златоуст, стр. 243–4). «Слово непорочна Апостол употребил вместо: «совершенна», тоесть достаточна к совершенству пользующихся ею» (блаж. Феодорит). «Как мы обыкновенно говорим: «дом не без порока, – вместо того, чтобы сказать: он приходит в упадок, ветшает – так и о ветхом завете сказал, что он не был непорочен, не как дурной, по как не имевший силы сделать (людей) лучшими, как данный младенцам» (блаж. Феофилакт). «Ветхий завет обещал темные блага, а новый – блага Царствия Небесного, не исключая и благ настоящего мира: ищите прежде Царствия Божия и правды Его, и сия вся приложатся вам» (см. у Н. Братолюбова, стр. 102).

Предсказание об отмене ветхого завета, изреченное чрез пророка Иеремию, должно было окончательно уверить Иудеев в истине этой, а вместе с тем и побудить их обратиться ко Христу, как Посреднику и споручнику нового завета, более могущественному, нежели какие были у Евреев прежде, не исключая и Моисея, при помощи Божией выведшего их из Египта, но не введшего в землю обетованную. И получив обетованную землю, Евреи не стали ближе к Богу, а потому и Бог отвергся их. Таким образом, завет ветхий был нарушен. Следовательно, был необходим новый, о коем и предсказывали пророки, говоря сие от лица Божия в утешение оставшихся верующими (сравн. Иер. 31:31; Пс. 88:4–5, Ис. 54:13). Обращая особенное внимание на название Христова завета новым, св. Иоанн Златоуст говорит: «вещь называется новою тогда» когда она есть вторая после первой и содержит в себе что-нибудь более в сравнении со старою. Таким образом и завет хорошо назван новым, в знак того, что прежний завет сделался ветхим, потому что не приносил плода. Потому, говорит Бог, Я дал другой завет, что они не пребыли в прежнем. Это видно из следующих слов Апостола: «немощное бо закона, в немже немоществоваше плотию» (Рим. 8:3). «Зане тии», говорит, «не пребыша!» «Здесь означается, что Бог удостоил нас высшего и духовного». «Чтобы кто не подумал, что отменяется тот завет, который был заключен с Авраамом, присоединяет: в день, в оньже емшу Ми их за руку». Ибо, говорит, Я желаю отменить завет, о котором говорится в книге Исход, завет, данный на горе Синае отцам вашим, слившим тельца, тогда как завет с Авраамом получил во Христе исполнение. Ибо благословятся, говорит, о Семени твоем вси язы́цы, тоесть, Христе. Зане тии не пребыша в завете. Как-бы оправдываясь, приводит причину, по которой Он оставляет их, именно, за их непостоянство» (блаж. Феофилакт). По слову блаж. Феодорита, «Апостол, произнеся пророческое свидетельство, весьма чудно и кратко отвергает закон».

Существенные черты нового завета указываются на основании пророческого предсказания о них, где они выражены в сравнительном сопоставлении их с законом, данным на скрижалях каменных. Как там все характеризуется безжизненностию камня, так в новом все дышет жизненною силою. Новый завет – духовный и сердечный. В нем главное – не заповеди, а милость, прощение грехов и приближение к Богу верующих, имеющих быть народом Божиим в лучшем смысле, т. е. любезным Ему, а Он – их любящим Богом и Отцом Небесным.

Св. И. Златоуст изъясняет, что «это говорится о новом завете. Если же кто скажет, что этим выражается не отличие (нового завета), а то, что он дан в сердца их, и что здесь показывается различие не заповедей, а способов сообщения их (завет будет, говорит, уже не на письмени, а на сердцах), – тот пусть докажет, что это когда-нибудь было у Иудеев. Нельзя доказать этого; ибо, и по возвращении их из Вавилона, завет дан был им опять в письмени. Апостолы же ничего не приняли в письмени, но все приняли в сердце Духом Святым. Посему и Христос сказал им: Той (Дух Святой), пришед, воспомянет нам вся и научит вы (Ин. 14:26)». Израильтянам Бог дал заповеди закона написанными, Апостолам же Богочеловек Иисус Христос преподал евангельские заповеди изустно. И вот чрез эти евангельские заповеди и соделались Его чадами, Его народом, стали христианами миллионы лиц, кои прежде служили идолам. Мы и христианами-то называемся по имени Законодателя и Владыки своего Иисуса Христа. Он – наш Бог, а мы – Его народ. Многое из преподанного Иисусом Христом записано, остальное же составляет Свящ. Предание (Ин. 21:25; 1. Сол. 4:14; 2Сол. 2:15; 1Тим. 6:20; 2Тим. 1:14; 2:2; 3:14; Деян. 16:4). Нашедши сердца верующих чистыми, Св. Дух в день Пятидесятницы (Деян. 2:1–21) написал в них духовным писалом» (ср. у Братолюбова стр. 106).

Опытное познание Бога, чрез постижение Его милости и получение благодати, составляет существенное свойство нового завета, по предсказанию пророка. И христиане, действительно, прежде всего и более всего обращались ко Христу – ради помилования их и прощения им всех грехов Спасителем нашим, что возможно разве только со стороны безгранично любящего Отца, почему христиане и вопиют к Нему от чистого сердца: «Авва Отче» (Гал. 4:6), и не требуют они, чтобы кто учил их сему, ибо христианское просвещение, соединенное с таинственным освящением, научает их всему. И Дух Святой наставляет их на всякую истину (Ин. 14:26), особенно чрез законно-поставленных на то священнослужителей (Еф. 4:11). «Наше учение, – говорит св. Иоанн Златоуст, – всем известно, а их (Евреев) учение не всем известно, но заключено в тесном месте. Бог удостоил нас высшего и духовного (познания). «Во всю землю, говорит пророк, «изыде вещание их, и в концы вселенныя глаголы их» (Пс. 185). И еще: «наполнится вся земля ведения славы Господни, якоже вода многа в мори покрывает я» (Авв. 2:14). Это означают слова: не имут глаголати кийждо ко искреннему своему: познай Господа». О невоспоминании Богом грехов наших, прощенных Им, св. Иоанн Златоуст говорит очень обстоятельно, внушая и нам позабыть их, чтобы не делать их, но помнить милость Божию: «оставим все и будем пещись только о том, чтобы получить нам обещанные блага». Евфимий Зигабен толкует, что христианское ведение, указываемое здесь, разумеется в отношении к тем христианам, которые воспитаны в учении о Христе». А блаж. Феофилакт говорит: «так-как Бог жил на земле во плоти, и так-как Он обожествил нашу природу чрез восприятие, то Он и возжег в душах всех свет истинного Богопознания, и благодатию была как-бы вложена в человеческую природу некоторая способность к истинному познанию Бога». По мысли же блаж. Феодорита, «эта полнота ведения будет в той жизни, там узрят истину». Св. Исаак Сирин в слове «О видении» говорит: «аз убо тако непщую, яко ум наш не имать естества силу подвигнутися к видению Божественну. Еже во уме видение и зрение, прежде пришествия Христова, не бе тем во власти, якоже входити к сим таинством: егда же воплотися Слово, отверзеся тем дверь о Иисусе, якоже глаголет Апостол. Мы человецы ко откровениям и познаниям, приводящим к видению оному присносущему, еже есть воистинну таинств откровение, без ходатайства Ангелов приблизитися не можем. Не бо есть уму нашему такова сила елика, существом горнейшим, яже непосредственне от Присносущнаго откровения и видения приемлют. Но от тех овогда во ум святых влагает ощущение откровения якого-либо таинства. Теми бо святии внутрь приемлют свет видения даже до славнаго присносущия, ненаученное глаголю таинство, и тии друг от друга. Дуси бо служебнии суть. Но в будущем веце порядок сей упразднится; тогда бо не ин от инаго приемлет откровения славы Божией, но коемуждо само о себе дано будет, по мере доблести его, а не от инаго приемлет дар он, якоже зде. Не бо есть тамо ниже учай, ниже требуяй наполнити умаление свое от инаго. Един бо есть Датель Он тамо, непосредственне дарующий приимательным. Тамо предстанут чинове учащих и учимых» (см. стр. 83–85).

От изображения особенного характера священства Иисуса Христа Апостол перешел к указанию свойств и особенностей этого служения Его, или иначе – нового завета, которого Он явился посредником. Притом, как там он из величия первосвященнического служения Христова выводил заключение об отмене ветхозаветного священства, так здесь из высокого достоинства нового завета выводится заключение об отмене всего ветхого завета. Так постепенно все настойчивее и настойчивее Апостол устраняет ветхий завет и утверждает завет новый, вводя в него верующих древнему закону, как свидетельствующему о том с очевидною ясностию.

По изъяснению св. Иоанна Златоуста, «Апостол почтил закон, не назвавши его прямо ветхим, однако и выразил это; ибо, если бы тот завет был новым, то он не назвал бы новым установленного после него. Таким образом он выражает нечто большее и особенное, когда говорит, что тот обветшал; потому он и отменяется, разрушается и уже не существует. Основываясь на словах пророка, он с большим дерзновением говорит о ветхом завете и с пользою показывает, что наш завет теперь в силе, а тот уже устарел. Употребив название: «обветшавающее», он прибавляет еще от себя другое название «близ есть истления». Следовательно, ветхий завет не просто заменен новым, но и близок к уничтожению, как устаревший, как бесполезный. Он говорить это не с тем, чтобы представить ветхий завет достойным остыдения, но чтобы показать его недостаточность... Если есть в нас что-либо ветхое, – уничтожим его; если есть скверное, – изгладим его и будем чистыми». В другом месте, разъясняя отношение закона и благодати, св. Иоанн Златоуст говорит: «приступивший и получивший благодать Святого Духа видит закон уже не под покрывалом (2Кор. 3:12–14), но созерцает открытую славу его. Слава же закона состоит в том, что он мог научить, что во Христе он упраздняется. Истинная слава его – в том, когда он руководствует ко Христу; а руководит он тогда, когда разъясняет, что сам он упраздняется. Это показывает, что ни Христос не враждует против закона, ни закон – против Христа, но совсем напротив: закон приготовляет людей к этому великому любомудрию, а Христос принимает их оттуда и возводит на верх совершенства. За все это возблагодарим человеколюбивого Бога, устроившего все в надлежащее время и многоразлично соделывающего наше спасение, и будем посильно вести жизнь достойную такого промысла, чтобы нам получить и будущие блага» (см. статью: «Объяснение того, что неясность пророчеств «о Христе полезна», в издании 1900 года, VI т., кн. 1, стр. 464–465. Более же обстоятельно о различии ветхого и нового завета можно прочесть в статье преосв. Феофана в «Домашней Беседе» 1877 г., вып. 40, стр. 1102).

Рассмотревши по отношению к христианству все важнейшие священные предметы и установления ветхого завета, теперь Апостол останавливается на устройстве Богослужения и прежде всего на скинии. А так-как пред сим он показал временность всего ветхозаветного, то и об устроенном по Закону тому святилище говорит, как об учреждении временном, хотя сначала и прикровенно очень. Св. Иоанн Златоуст говорит: «доказав со стороны священника, священства и завета, что ветхий завет должен был окончиться, Апостол теперь доказывает то же со стороны самого устройства скинии. Имеяше убо первый... Как-бы так говорит: тогда он имел их, а теперь не имеет. Этим словом уже выражает, что ветхий завет отменен: «имеяше убо», говорит, – так что теперь он, хотя бы и оставался, уже не имеет силы. Святое же людское... Людским называет его потому, что всем дозволялось входить в него. Оно было доступно и язычникам, почему Апостол и называет его людским (ϰοσμιϰον=мирским). Светильник, трапеза и предложение хлебов – это мирские знаки. Злату имущи кадильницу, манну и жезл. Все эти священныτ вещи служили ясными памятниками Иудейской неблагодарности. Скрижали завета: Моисей разбил их. Манна: когда Иудеи роптали, тогда Моисей и повелел, на память потомкам, положить ее в златую стамну. И жезл Ааронов, прозябший тогда, когда они возмутились. Превыше его (говорит) херувими. Хорошо это сказал он, выражая, что есть предметы выше тех вещей. «Святое» есть образ прежнего времени, ибо там все совершалось с жертвоприношениями; а «святое святых» есть образ настоящего. Святое святых, по словам Апостола, означает и небо, равно как завеса – плоть (Христову): завесою, говорит, сиречь плотию Своею (10:20)». По изъяснению блаж. Феодорита, «святое уподоблялось житию на земле, а святое святых – пребыванию на небесах. Очистилищем и херувимами скиния показывала, что имеет образ небесного, а светильником и трапезою давала разуметь жизнь настоящую». «Святое святых называлось по предметам, в нем находящимся, так-как эти предметы были святее других. А так-как завет выше всех предметов, то Апостол назвал ковчег – ковчегом завета (заповедей)» (Евфимий Зигабен, стр. 69). «Херувимы, находившиеся на крышке завета, названы херувимыми славы, как представлявшие в себе сияние Божества. Среди этих херувимов говорил глас Божественный, дававший повеления, и тут же Бог выслушивал мольбы первосвященника, при кроплении крышки жертвенною кровию (Исх. 22:18; 40:3)» см. у Н. Братолюбова стр. 112).

Показавши в общем, как была устроена скиния, Апостол нашел нужным потом сказать о преобразовательных служениях в скинии, причем ясно отметил существенные ее особенности, а именно завесы, из которых за первую входили священники, а за вторую – только первосвященник, а также и то, что священники входили во святилище только для Богослужения, а во святое святых входил первосвященник только однажды в год (в день очищения), с жертвенною кровию, для окропления ковчега завета, (в знак всеобщего очищения богоизбранного народа от грехов неведения. «Видишь ли самые образы, здесь предложенные? – говорит св. Иоанн Златоуст. – Дабы не сказали: как может быть одна жертва, как Первосвященник (Христос) однажды принес ее, Апостол показывает, что так было издревле; святейшая, истинная жертва была одна, ибо и тогда, говорит, архиерей приносил жертву однажды. Хорошо также сказано: «не без крове», хотя и не такой крови (как ныне), потому что и служение было не таково. Так-как под жертвою Апостол разумел крест, при котором не было ни огня, ни дров, и который не был приносим много раз, но однажды принесен – Кровию (обагренный), то он показывает, что и ветхозаветная жертва приносилась однажды с кровию. «Юже приносит», говорит, «за себе и о людских невежествиях». Смотри, не сказал: «о грехах», но: «невежествиих», дабы они не высокомудрствовати. Везде он прибавляет: «за себе», выражая, что Христос есть Первосвященник, гораздо высший Иудейского». «Та жертва (первосвященническая) разрешала от грехов неведения; жертва же Христа – от грехов, совершенных в ведении, которые и называются в собственном смысле грехами. Некоторые под невежествиями разумели то, что собственно оскверняет плоть, как наприм., вкушение нечистого, прикосновение к умершему и т. п. Грехами же называли то, что оскверняет душу, как наприм., убийство, святотатство и т. п. (Евфимий Зигабен).

Теперь Апостол понемногу открывает таинственную завесу прообразовательного значения ветхозаветного Богослужения. Обращая внимание на завесу святилища, за которую входили для принесения различных жертв, он показывает, что эта неоткрытость святилища и служила наглядным указанием временности ветхозаветного Богослужения, так-как лица, от коих приносилась жертва, не видя священнодействия, не могли вполне восчувствовать силы оправдания, так-как пред ними совершались только подготовительные действия (заклания жертвы, омовения). Существенное же значение жертв было в будущем Спасителе, прообразованном в жертвах и вполне заменившем их. По изъяснению св. Иоанна Златоуста, «здесь Апостол отвергает жертвоприношения, показывая, что они не имели никакой силы и что они существовали только «до времене исправления», т. е. оставались до времени, которое исправит все. Жертвы не очищали души, но касались только тела, они были «по закону заповеди плотские». Подлинно они не могли очистить ни прелюбодеяния, ни убийства, ни святотатства». «Приточно, говорит Апостол, научаемся мы скиниею, что закон полезен в этой жизни и приспособлен к имеющим еще природу смертную. Посему-то «священницы в первую скинию вхождаху» и совершали узаконенное служение, а во святое святых они но входили: един только архиерей, входя, представлял образ Владыки Христа, Который первый восшел на небо и соделал оное доступным для вас. Но сими словами Апостол также научил нас, что не весь закон отвергает, но о узаконенных яствах и питиях. Все это было временно, ожидали времени совершенства» (блаж. Феодорит). «Временем исправления Апостол называет время пришествия Христа во плоти. Как во время ветхого завета один только архиерей однажды входил во святое святых, так во время нового завета один только Христос и однажды вошел со святою Своею Плотию на небеса. Впрочем, не подумай, что, так-как святые еще не восходили на небеса, то нет благ небесных; ведь и там священники не входили во внутреннюю часть скинии, тем не менее она существовала» (Евфимий Зигабен). «Это было так устроено, чтобы мы знали, что святое святых, т. е. небо, еще недоступно» (Златоуст). «Дух Святой чрез видимую продолжаемость на земле ветхозаветной религии с ее обрядностию показывает, что еще не открыт путь на небо, пока люди стоят за храм, за синагогу, с бесполезною ее обрядностию, и не признают религии христианской, спасительной, ведущей к небо» (см. у Братолюбова стр. 115).

Иисус Христос в Своем существе явил жертву Богу вполне удовлетворительную за грехи всех людей. После пролития Крови Своей на земле, восшедши в вечную небесную скинию Божию, Он даровал нам очищение от грехов и спасение вечное и чрез то сделался Первосвященником нашим на веки. Здесь сказано все существенное о Христе, как Первосвященнике и Спасителе нашем. Св. Иоанн Златоуст говорит, что «Апостол называет Тело (Христово) и скиниею, и завесою, и хлебом: «большею и совершеннейшею», говорит «скиниею» и далее: «завесою, сиречь Плотию Своею» (10: 20), и еще: «вниде во святая святых, да явится лицу Божию» (9: 24). Для чего же он делает это? Дабы научить нас, что в том и другом прообразе – одно и то же значение. Христос же, говорит Апостол, пришед Архиерей, т. е. пришел на это самое дело, и не преемствовал кому-нибудь другому, не наперед пришел, а потом сделался (Первосвященником), но был им вместе с тем, как пришел. Слово: обретый выражает, что это дело–одно из весьма дивных и неожиданных, как Он одним входом приобрел вечное спасение. «Ни кровию козлею, ниже тельчею», ибо все изменилось. «Но Своею Кровию вниде во святая святых»: вот здесь он разумеет небо». «Сделавшись за нас искупительною ценою, Он всех нас освободил от владычества смерти» (блаж. Феодорит). «Тело Иисуса Христа, как скиния нерукотворенная, совершеннейшая, было не такого устроения (не сея твари), какое было в скинии. Поэтому-то Иудеи не поняли Иисуса Христа, когда Он говорил им: разрушу храм сей и в три дня воздвигну его. Это Он говорил о храме Тела Своего (Мк. 14:58; 15:29), а они думали, что Он говорил о храме рукотворенном» (см. у Н. Братолюбова стр. 119).

Очевидность искупительной силы жертвы Христовой ясно открывается вообще из понятия о величайшем достоинстве Искупителя, и в особенности из сравнения Его с теми жертвами, которые имели тогда очистительное значение (действуя как прообразы). А потому понятно, что всякая грешная совесть в Нем может найти неизмеримо большее и твердейшее успокоение, нежели какое могли находить Евреи во всем бесчисленном множестве всяких жертв, приносимых ими по закону. По изъяснению св. Иоанна Златоуста, «здесь приводится доказательство того, что Иисусом Христом все необходимое совершенно для нашего спасения. Но дабы под словом освящает ты не разумел чего-либо важного, он объясняет и показывает различие того и другого очищения, как последнее высоко, а первое низко; и справедливо: потому что там была кровь волов, а здесь кровь Христова. Впрочем, он не удовольствовался именем (Христа), но излагает и способ принесения Им жертвы: «Иже», говорит, «Духом Святым Себе принесе непорочна Богу», т. е. эта непорочная жертва была чиста от грехов. А выражением: Духом Святым показывает, что она принесена не при посредстве огня или чего-нибудь другого. «Очистит», говорит, «совесть нашу от мертвых дел»; хорошо сказал: от мертвых дел, ибо как тогда, если кто прикасался к мертвому телу, тот осквернялся, так и здесь, кто прикасается к мертвому делу, тот оскверняется в совести. Совершающий же мертвые дела не может служить живому Богу. Справедливо говорит: Богу живу и истинну, означая, что и приносимое Ему должно быть таково же; следовательно, приносимое нами живо и истинно, а приносимое Иудеями мертво и ложно. А мертвые дела суть те, которые не имеют жизни. Говорят, что зараза, как скоро появляется, тотчас причиняет вред телам. Таков и грех; он подобен заразе; только повреждает не воздух наперед и потом тело, но прямо вторгается в душу». «Надлежит заметить, – говорит блаж. Феодорит, – что Апостол Духа Божия нарекает вечным. А что вечно, то не сотворено, потому что вечное не имело временного начала бытия».

Необходимость смерти Христовой сначала выводится из того, что только при условии заглаждения Им смертию грехов ветхозаветных праведников возможно получение обетовании, которые были обещаны в ветхом завете и исходатайствованы Им в новом завете. Св. Иоанн Златоуст вопрошает: «Что есть ходатай?» И отвечает: «Ходатай не есть властелин дела, которого он есть ходатай. И смотри, как Он стал Ходатаем: Он принял на Себя оправдание и ответственность и при этом подвергся смерти. Мы оскорбили Бога и должны были умереть, но Он умер за нас и соделал нас достойными завета. Таким образом завет стал твердым, так-как он заключен уже не с недостойными. В начале Бог заключил с нами завет, как Отец с детьми; но когда мы сделались недостойными, то следовало быть не завету, а наказанию. Отец не хотел оставить нам наследства. Он гневался на нас, как отступников. Сын же стал посредником между нами и Им и умолил Его. И если бы Господь наш не умер за нас, то закон нисколько не помог бы нам и мы никогда не спаслись бы. Что же вы, говорит Апостол, превозноситесь законом?» «Для того (Христос) приял смерть за всех, чтобы бывших за преступление под клятвою закона сподобить спасения и соделать причастниками вечных благ» (блаж. Феодорит). По изъяснению Евфимия Зигабена, слово «Ходатай» употреблено вместо руководителя и дателя, а слова «наследия вечного» употреблены в противоположность временному: «ибо ветхий завет завещал только временное наследие земли – во образ наследия вечного». «Смерть Иисуса Христа была для искупления людей от грехов прежде всего в период существования ветхого завета, ибо за нарушения ветхозаветного закона люди подлежали смерти не телесной только, но и душевной. Иисус Христос ценою Своей Крови освободил их, а вступающим в новый завет дал возможность чрез веру и добрые дела, при посредстве таинств, получить обетованное им вечное наследие на небесах (Лк. 22:29)» (см. у Н. Братолюбова стран. 123–4).

Особый довод о необходимости смерти Христовой приводится тот, что завет с его обетованиями был как-бы завещанием, а завещание приходит в силу по смерти завещателя и наследователя. Иисус Христос, как Сын Божий, Слово Отчее, имел самое содетельное участие во всех спасительно-промыслительных действиях Божиих, особенно же в том, что касалось Его воплощения и устроения чрез Него спасения. Посему ясно, что именно Ему должно было пострадать, чтобы умереть и тем дать возможность войти в силу Его завещанию. Всякие доводы имели силу, конечно, только при одинаковости взгляда Апостола и его читателей на ветхий завет, как завещание, наполненное обетованиями разного рода дорогих наследий. По изъяснению св. Иоанна Златоуста, «были многие малодушные, которые потому особенно, что Христос умер, не верили обетованиям Его. Поэтому Павел, желая решительно опровергнуть такое мнение, представляет пример, заимствованный из общего обыкновения. Завещания бывают действительны и получают силу не при жизни завещателей, но после их смерти. Завещание одних делает наследниками, а других лишает наследства. Так и здесь о наследниках Христос говорит: хощу, да идеже есмь Аз, и тии будут со Мною (Ин. 17:20). В завещании говорится, что (наследники) должны получить и что сделать. Так и здесь Христос сказал: заповедь новую даю вам (Ин. 13:34). Завещание должно иметь свидетелей. Послушай опять, что Он говорит: свидетельствует о Мне пославый Мя Отец (Ин. 8:18); также об Утешителе говорит: Той свидетельствует о Мне (Ин. 15:26); и, посылая двенадцать, сказал: свидетельствуйте пред Богом».

Необходимость именно кровавой смерти Иисуса Христа Апостол сначала основывает на том, что завет с народом Еврейским был установлен при кроплении кровию, причем даже было особливое Божественное указание на кровь, как символический образ смерти (при пролитии ее чрез кропление), так что и самая кровь названа была заветною. А все заветное должно быть исполнено в совершенстве и полноте, что и явлено Иисусом Христом при заключении или даровании нового завета верующим в Него и приобщающимся таинственно Крови Его, как источника жизни и бессмертия. «И там кровь (в ветхом завете) и здесь кровь, – говорит св. Иоанн Златоуст, – не удивляйся, что там кровь – не Христова кровь; ибо там был прообраз. «Темже», т. е. поэтому, говорит, нужен был прообраз как завета, так и смерти. Почему окропляется книга завета и народ? Потому, что та кровь и все прочее было прообразом чистейшей Крови, которая была прообразована издревле. Для чего вода? Она была употреблена в знак очищения водою. Апостол показывает, что здесь вместе была и кровь и вода, потому что крещение есть образ страдания Христова. Там не было совершенного очищения и совершенного отпущения грехов, но было полусовершенное и даже меньшее, а здесь: сия есть Кровь, говорит Господь, нового завета, яже за вы изливаемая во оставление грехов (Мф. 26:25). Там очищалось тело от вне, а здесь очищение духовное, которое входит в душу и очищает не только окропляя, но соделывает источником в душах наших. Посвященные в тайны знают, о чем я говорю. Где же книга, которая (бы) очищала души учеников Христовых? Они сами были книгами нового завета: «яко вселюся в них», говорит Бог, «и похожду» (2Кор. 6:16). Смерть, и особенно крестная, показалась чем-то пагубным; но Апостол говорит, что она служила очищением. Для этого, для этой крови были прежде жертвоприношения, для этого были агнцы, для этого было все».

Представляя дарованное нам Иисусом Христом вечное спасение, как обетование, Апостол премудро выводит из сего естественное заключение о необходимости смерти Его чрез пролитие Его Крови, так-как все существенные обетования дарованы были Богом при пролитии крови. Так наприм., не без крови заключался завет с праотцом Еврейским Авраамом. Наконец, пролитие Крови Христовой было необходимо и потому, что по закону за все важнейшие преступления полагалась смерть, а потому и удовлетворением за смерть должна служить жертва крови. Отсюда понятно, что и Христу необходимо было пролить Кровь Свою, так-как Он пострадал за многие тяжкие грехи всего неисчислимого множества людей. По словам блаж. Феодорита, «Апостол несомненно доказал, что (все) ветхозаветное есть образ новозаветного. Поскольку естество Божие бессмертно, то кровию жертв изображалась смерть и утверждался завет. Поскольку же Бог-Слово вочеловечился, имел смертное тело, «то Ему уже не было нужды в бессловесных жертвах, но Своею Кровию утвердил Он новый завет. Ибо к тени применяется образ, а истина к телу. Образом же служили: крещения – вода, спасительной Крови – кровь бессловесных, новой ризы – червленая волна (шерсть), бесстрастного Божества – кедровое дерево, благодати Духа Божия – теплота иссопа, а страданий человечества – пепел юницы». «Были у Евреев некоторые и другие очищения, например, чрез жертву хлебного приношения с елеем и ливаном – во образ бескровной жертвы христианской (Лев. 2:1; 6:14–15; 8:25–28). Таким образом не только кровавая многоценная Голгофская жертва Христа Спасителя несравненно превосходит все кровавые жертвы ветхозаветные, указывавшие на то, что без пролития крови грядущего Мессии нет прощения грехов, не только эта жертва, как основа бескровной жертвы, но и самая бескровная жертва, под видом хлеба и вина, приобщение святого Тела Христова и Крови Христовой, несравненно выше и превосходнее ветхозаветных жертв» (см. у Н. Братолюбова стр. 128).

Доказав необходимость смерти Христовой, Апостол показывает, что чрез это Он не только не унизился и не оставил верующих беспомощными, но напротив, восшедши после смерти на небеса, Он ходатайствует за нас пред лицем Отца и в свое время снова явится в мир, чтобы даровать надеющимся на Него вечную славу. «Апостол доказал разность (жертвоприношений) и самым местом. Ибо священники входили в рукотворенную скинию, или в рукозданный храм, а Христос вошел в небо. Сказано же: «ныне да явится», т. е. как человек, потому что ныне естество человеческое в первый раз взошло на небо» (блаж. Феодорит) По изъяснению св. Иоанна Златоуста, «Апостол называет небесными наши священнодействия. Он говорит: наши священнодействия на небесах и небесны, хотя совершаются на земле. И наше житие на небесах есть (Флп. 3:20), хотя мы живем здесь. Итак, если мы небесны, то будем бояться, чтобы не остаться нам на земле. Если мы близки к Богу, то мы – на небе. Приидем, говорит Господь, и обитель у него сотворим (Ин. 14:23), сделаем душу его небом. Но как можно подняться на эту высоту? Не словами одними я докажу это, но представлю тебе людей, которые достигли этой высоты. Разумею Павла и подобных. Кто вы, говорит он, отлучит от любви Божия? (Рим. 8: 35–39). Нет никакого препятствия превзойти всех, когда мы захотим. К хотению же нужно присоединить и дело. Нам содействует и Бог; только мы должны решиться. Будем пещись о добродетели, будем соблюдать ее – и получим вечныя блага». «Ныне да явится лицу Божию... Ныне означает то, что хотя Он (Христос) и видел Отца, как неотделимого от Него, но видел Его не во плоти. Теперь же Он является на небе с принесенною в жертву плотию, как и первосвященник – во святом святых с кровию» (Евфимий Зигабен).

Иисус Христос сразу и в полноте совершил то, что предызображавшие Его совершали многократно и то лишь отчасти, входя во святое святых с жертвенною кровию. «Иудеи много превозносились храмом и скиниею и потому говорили: храм Господень, храм· Господень (Иер. 7:4). Красота его привлекала всех (Деян. 2:5–10), и велика была слава его. Что же делает Павел? Что сказал он касательно жертв, то же делает и здесь; как им противопоставляет смерть Христову, так здесь храму противопоставляет целое небо. Но не в этом только показывает различие, но и в том, что наш Священник ближе к Богу. Он доказывает важность дела не только небом, но и самым входом». «Ниже многажды приносит Себе»... Видишь ли, сколько противоположений? Многажды – единожды, с кровию чуждею – Своею. Здесь открывает некоторый догмат: если бы, говорит, Ему надлежало многократно приносить жертвы, то надлежало бы многократно и распинаться. «Ныне же единою в кончину веков». Почему в кончину веков? После множества грехов, потому что, если бы все это произошло в начале и никто не уверовал бы, то дело домостроительства осталось бы бесполезным; ибо Христу не надлежало умирать вторично, дабы исправить и этот недостаток; а когда с течением времени явилось множество грехов, тогда благовременно Он и явился. То же Апостол говорит и в другом месте: идеже умножися грех, преизбыточествова благодать (Рим. 5:20)» (см. у св. Иоанна Златоуста, беседа 17). «Жертвою Своею Христос совершенно сокрушил силу греха, так как грех не может возмущать бессмертных тел» (блаж. Феодорит). «Принес же Он Себя в жертву однажды потому, что и одной такой жертвы вполне достаточно, и что она содержит в себе силу превыше всякой другой» (Евфимий Зигабен).

Единократность принесения Иисусом Христом Себя в жертву выводится из единократности смерти вообще. А так как вообще за смертию следует суд, то Апостол говорит о суде, имеющем совершиться Иисусом Христом, когда Он явится уже не для очищения грехов, а чтобы наказать тех, кто будет пребывать в них до скончания; и напротив, Он спасет и помилует тех, кто благочестно будет ожидать Его, как совершеннейшего избавителя от всех зол и Спасителя вечного. «Доказав, что Христу не надлежало умирать многократно, Апостол доказывает теперь и то, почему Он умер однажды. «Лежит», говорит, «человеку единою умрети». Итак Он умер однажды за всех людей. Как? разве мы уже не умираем прежнею смертью? Умираем, но не остаемся в ней; а это не значит умереть. Сила смерти и истинная смерть есть та, когда умерший уже не имеет возможности возвратиться к жизни; если же после смерти он оживет, и притом лучшею жизнию, то это не смерть, а успение. Смерть могла держать у себя всех; посему Христос умер, дабы освободить нас. «Тако и Христос единою принесеся». Здесь Апостол показывает в Нем не только Священника, но и приношение и жертву; потом присовокупляет и причину, почему Он принесся: «Во еже вознести многих грехи». Почему же он сказал «многих», а не: «всех»? Потому, что не все уверовали. Смерть Его была сильна спасти всех от погибели; но Он вознес грехи не всех, потому что сами они не захотели. Что же значит: вознесть грехи? Как во время приношения, которое мы совершаем, мы возносим и грехи, когда говорим: «остави нам согрешения, которые мы соделали волею, или неволею», т. е. сначала упоминаем о них, а потом испрашиваем оставление, – так было и здесь. Когда же Христос соделал это? Послушай, как Он Сам говорит: «и за них Аз свящу Себе» (Ин. 17:19). В другой же раз придет не с тем, чтобы взять грехи, но дабы наказать. Впрочем, этого не выражает прямо, но отраднее сказал: «без греха явится, ждущим Его во спасение», так-как уже нет надобности в жертве, дабы спасать их, но для этого нужны дела» (св. Иоанн Златоуст),

В мысли об единократности смерти на земле для христиан дается то утешение, что за этою смертию есть другая жизнь. И мы веруем, что, по силе усвоения заслуг Христовых, мы восстанем к новой, лучшей жизни. Посему да не смущается никто предстоящею каждому смертию, ибо смерть наша не есть погибель, но пременение на лучшее (как говорится в одной молитве), переход к иного бытия началу, где смерти уже не будет, а потому не будет и предтечей смерти: болезни, печали и воздыхания, но жизнь бесконечная о Христе Иисусе, Господе нашем.

Продолжая разъяснение о временном значении ветхозаветного закона, Апостол сначала рассудочно доказывает это неудовлетворительностию жертв, приносившихся ежегодно по закону, причем высказывает, что этой удовлетворительности и не могло быть, как по существу жизни греховной, так и по понятию о грехах, их заглаждении и спасении от них чрез Мессию; ибо, если бы получалось чрез жертвы полное очищение, то не потребовался бы Искупитель и даже не было бы сознания греховности, которое между тем, чем ближе к временам Мессии, тем было сильнее и всеми ощутимее. «Сень бо имый закон грядущих благ... Как в живописи, пока делают только очертание, рисунок только есть тень, а когда положат краски и сделают цвета, тогда он становится изображением, – таков был и закон. Эта жертва, говорит, одна, а тех много; потому они и не были сильны, что их было много. Множество жертв и то, что они приносились непрестанно, и показывает, что они никогда не очищали приносивших. Как врачевство, когда оно сильно, полезно для здоровья и способно уничтожить всякую болезнь, совершает все, быв приложено однажды, и уже больше не прикладывается, – так точно и здесь. Почему они непрестанно врачевались одними и теми же жертвами? Совершаемое ими было обвинением во грехах, а не разрешением; обличением немощи, а не знаком силы. А в деле Христовом напротив: Он принес Себя однажды, и этого довольно навсегда. А мы разве не приносим жертву каждый день? Приносим, но мы совершаем воспоминание о смерти Христовой; и эта жертва – одна, а не много их. Мы постоянно приносим одного и того же Агнца, а не одного сегодня, другого завтра. Он есть наш Первосвященник, принесший жертву, очищающую нас и никогда не оскудевающую. Многие причащаются этой жертвы однажды в год, другие – дважды, а иные – несколько раз. Кого нам одобрить? Причащающихся с чистою совестию, с чистым сердцем, с безукоризненною жизнию. Такие пусть всегда приступают; а не такие – ни однажды. Ничто так не смущает ока нашего, как нечистая совесть. Будем же как эту, так и другие способности души устроять так, чтобы нам достигнуть туда, куда Он хочет: хощу, говорит Он, да идеже есмь Аз, и тии будут со Мною (Ин. 17:24)» (св. Иоанн Златоуст).

Неудовлетворительность ветхозаветных жертв, с одной стороны, явствует из остающейся из года в год греховности, всеми признаваемой за несомненную, а с другой – из малозначительности крови тельцов и козлов для такого важного дела, как полное уничтожение грехов. «Кровь жертвенных животных не имела силы освящать высшие создания Божия, – лишенным жизни, неразумным животным не дано было силы очищать от грехов людей, разумно-свободных существ, созданных по образу и подобию Божию. Низшим не освящается высшее. Самая сила уничтожать грехи блюлась для самой истины, т. е. для Тела и Крови Иисуса Христа, для Его Голгофской жертвы. Ветхозаветные же ежегодные и ежедневные жертвы не прекращались, по Апостолу, в тех видах, чтобы чрез них постоянно было напоминаемо людям о грехах их. Вот поэтому-то ветхий закон и повелевал постоянно приносить жертвы, чтобы люди, вспоминая о грехах, сильнее возжелали совершенного избавления от них чрез обетованного Мессию и, при Его явлении в мир, с умилением и радостию устремлялись к Нему, как Небесному Врачу душ и телес, и получали с верою даруемое спасение» (см. у Н. Братолюбова стр. 135–137). По слову блаж. Феодорита, «Апостол показал и немощь и пользу закона: потому что, хотя отъять грехов не может, но осуждает их, внушает страх и побуждает прибегать к благодати». «Если бы не было ран, то не было бы нужды и во врачевствах. Вот для чего, говорит Апостол, Бог повелел приносить жертвы, по причине немощи и для напоминания о грехах» (св. Иоанн Златоуст). По мнению одного из новейших наших толковников, «мысль Апостола здесь та, что, если бы жертва очищения, возносимая Израильским первосвященником, имела силу производить совершенное очищение, как жертва Иисуса Христа, то и вознесение ее прекратилось бы; ибо и те, которые возносили ее, и те, за которых она возносилась, – быв однажды очищены, перестали бы подобно христианам сознавать свою греховную виновность. А между тем в ветхозаветных жертвах воспоминание грехов на каждое лето бывает. В этом и состояло собственно их нравственное значение по своему времени. Чем подтверждается это? Всякий раз, когда первосвященник приносил жертву в великий день очищения, он возлагал руки на голову жертвенного животного и на нем исповедовал все беззакония сынов Израилевых и все грехи их (Лев. 16:21). Этот жертвенный обряд очевидно имел целию своею только возбудить покаянные чувства в народе и довести Израильтян до сознания, какое великое зло есть грех и какой бы кары он заслуживал» (см. «Истолковательное обозрение Апост. посланий», сост. прот. И. Херасковым, 1895 г., стр. 570).

Раскрыв учение о недостаточности ветхозаветных жертв рассудочно, Апостол теперь ссылается на глубоко-таинственное изречение 39-го псалма, где находится изреченное в тайном совете Св. Троицы обетование Господа Спасителя совершить волю Отца о спасении людей, причем делается замечательная ссылка на начало книги (быть может, на 3-ю главу кн. Бытия, где находится первое обетование о Спасителе, или на начало особого отдела Псалтири, открывающегося 39-м псалмом).

Св. Иоанн Златоуст говорит: «Апостол опять доказывает то, что жертвы бесполезны, что они уже не приносятся, как прообразы и Бог не принимает их, приводя сильнейшее свидетельство на то из древности, из пророков, и что Иудеи совершенно напрасно приносят их, всегда противясь Духу Святому. При этом он усиленно доказывает, что они прекратились не теперь, но с самого пришествия Христова, или лучше – еще прежде Его пришествия. Наперед они прекращены, а потом последовало Его пришествие. Бог не принимает жертв не за пороки, как сказал Он в другом месте, но потому, что наконец раскрылась недостаточность самого дела и обнаружилось, что оно не имеет никакой силы и уже не благовременно. Тоже самое выражено и в другом месте, когда сказано: «аще бы восхотел еси жертвы, дал бых убо» (Пс. 50:18). Итак, не жертв хочет воля Божия, а отменение жертв. Се, иду сотворити волю Твою, т. е. предать Себя Самого. На это есть воля Божия. Здесь он иным образом доказывает, что не жертвы очищают людей, а воля Божия! Неужели же на приношение жертв нет воли Божией? Но удивительно ли, что теперь нет на это воли Божией, если и в начале не было на то воли Его? «Кто бо», говорит Бог, «изыска сия из рук наших?» (Ис. 1:12). Почему же Он Сам учредил жертвоприношения? По снисхождению».

Евфимий Зигабен изъясняет, что «Бог не почему-либо особенно их (жертв) желает, а только чтобы воспрепятствовать (людям) приносить жертву демонам, предупредительно направив их к Себе. Вместе с тем Он дал им значение прообразов Иисуса Христа и Его заклания за спасение наше, и посему Он допустил то, чего не желал, чтобы изъять (из среды людей) большее (т. е. идолослужение), а по изъятии сего последнего, Он устранил и меньшее, как уже бесполезное. Выражение: «се, иду», употреблено вместо: «как видишь, Я готов». Тогда и сказал: Отче, прииде час, прослави Сына Твоего (Ин. 15:1)».

В словах: тело же совершил Ми еси находится особенная сила пророческого значения 39-псалма, так как в них особенно ясно выражается учение о предопределении послания Второго Лица Св. Троицы в мир чрез воплощение. Поэтому Апостол разъясняет его особенно подробно. Это место в Еврейском тексте читается так: «уши же Мне пронзил Ты». Но между настоящим Еврейским текстом и переводом LXX, как читается это место у Апостола, нет существенной разницы, так-как там (в Еврейском) указывается частный образ покорности (рабский), а здесь – вообще человеческий. И следовательно, в тексте LXX вместо части тела взято целое, как более выражающее существенную мысль псалма, а не отдельный образ, известный хорошо только знающим закон Иудейский, по которому рабу, выражавшему готовность всегда служить господину, после освобождения прокалывали ухо.

Здесь Апостол обращает преимущественное свое внимание, с одной стороны, на отмену жертв, как не угодных Богу, а с другой стороны – на необходимость восприятия Спасителем тела, чтобы принести его Богу, как полнейшую жертву воле Его. По изъяснению блаж. Феодорита, «первым Апостол назвал жертву бессловесных, а вторым – жертву словесную, принесенную Самим Христом. Ясно показал Апостол, что воля Божия есть спасение людей. Сие изрек и Господь: се есть воля отца Моего (Ин. 6:39), да всяк веруяй в Мя не погибнет, по имать живот вечный (Ин. 3:16)». «По сей-то воле Отца мы освятились и очистились от грехов наших, совершенных до крещения, единым принесением в жертву Тела Христова. И так как ветхозаветные жертвы были только прообразами и тенью, а это – истиною, то, когда явилась истина, те прекратились, как излишние и уже бесполезные» (Евфимий Зигабен). Что спасение людей совершилось по воле Бога Отца, о сем Он Сам свидетельствовал многократно, говоря: «снидох с небесе, не да творю волю Мою, но волю пославшаго Мя Отца» (Ин. 6:38); «Мое брашно, да сотворю волю Пославшаго Мя» (4:34). Апостол же Павел в послании к Ефесянам дает понять, что Бог открыл тайны воли Своей чрез Христа, предопределив Его на сие изначала, дабы соединить в Нем все в полноте времен (1:9–10).

Все более и более возбуждая читателей приступить ко Христу с полною верою, Апостол еще более показывает преимущество Христа пред всеми ветхозаветными священниками. Они (в их совокупности) ежедневно предстояли с жертвами и не могли истребить грехов, а Он принес одну жертву и воссел, как совершивший все, что нужно было для совершенного освящения людей, ожидая терпеливо, когда покорятся Ему все противники, которые могли быть из числа читателей сего грозного призыва ко Христу, имеющего несомненно совершиться, ибо не тщетно было о сем предсказано издревле. Таким образом, следуя внушению тоже пророческого псалма, все должны покоряться Богу и Мессии (Христу) Его, да не когда прогневается Господь, егда возгорится вскоре ярость Его (2: 12). «Там (в ветхом завете) и множество жрецов и множество жертв, а пользы никакой. А здесь один и тот же – и жрец и жертва, и не имеет нужды в другом служении, но соприсносущ с родным Его Отцом, ожидая конца настоящей жизни. Ибо тогда, как Богу и Владыке, поклонятся Ему все неприязненные. А враги Его: первый – диавол и полчище демонов; потом – из Иудеев и язычников не приявшие луча веры. После них – и скопище еретиков, осмелившееся изрекать на Него хулы» (блаж. Феодорит). «Дабы выразить высшую степень подчинения, Апостол не сказал: «подчинятся», но: «положатся под ноги Его». Не будем же в числе врагов Его; ибо не те только враги Его, т. е. неверующие Иудеи, но и те, которых жизнь исполнена нечистоты. Злой человек, пока он зол, не может покориться, но раскаяться и сделаться добрым он может. Отвергнем же плотские мудрования» (св. Иоанн Златоуст).

Оканчивая сравнение ветхого завета с новым, Апостол опять приводит пророчество Иеремии (31:32–34), глаголавшего чрез Духа Святого, о новым завете, имеющем духовно написаться в умы и сердца людей, причем грехи и беззакония не воспомянутся, как прощенные, вследствие чего не нужны будут жертвы, приносимые по закону Моисея. «Бог обещал отпущение, ибо говорит: грехов и беззаконий их не имам помянути ктому. А сие совершено новым заветом, потому что и во святом крещении приемлем отпущение грехов. Но в будущей жизни, когда нам будет даровано бессмертие, будем жить без всякого греха, так-как грех не может тревожить соделавшихся бессмертными. О, если бы и нам улучшить сию жизнь! Улучшим же в настоящей жизни, возлюбив труды добродетели и ради ее прияв на себя подвиги. Будет содействовать нам и Сам Владыка – податель будущих благ» (блаж. Феодорит). Как-бы продолжая сравнительное раскрытие ветхозаветных и новозаветных отношений и взглядов (нравственных), св. Иоанн Златоуст говорит: «Не будем же любить приращения богатств, но будем всегда искать бедности; она – великое благо. Нищета, говорит Премудрый, мужа смиряет (Притч. 10:4). Также Христос говорит: блажени нищии духом (Мф. 5:3). Но, скажешь, мудрость нищего уничижена (Еккл. 9:16); и в другом месте сказано: богатства и нищеты не даждь ми (Притч. 30:8); и еще: избавь мя от пещи убожества (Ис. 48:10). Может ли быть злом бедность или богатство, если богатство и нищета – от Господа (Сир. 11:14)? Почему же так сказано? Это было сказано в ветхом завете, когда богатство считалось весьма важным, а бедность была презираема. А теперь не так. Хочешь ли слышать похвалу бедности? Ее переносил Христос, не имея, где главы подклонити (Мф. 8:20); также ученикам Он говорил: не стяжите злата, ни сребра, ни двою ризу (Мф. 10:9). Петр же сказал хромому от рождения: сребра и злата несть у мене (Деян. 3:6). Будем же держаться бедности, если хотим войти в Царство Небесное. Не удобь богатый внидет в Царствие Божие, сказал Господь (Мф. 19:21). Пред добродетелию все богатство вселенной хуже грязи, меньше сучка. Аще хощеши совершен быти, продаждь имение твое и раздаждь нищим, и имети имаши сокровище на небеси (Мф. 19:21). Итак, пусть никто не обвиняет бедность, как причину зол бесчисленных, и не противоречит Христу, Который назвал ее совершенством добродетели. Нет никого богаче человека, избравшего бедность добровольно и охотно. Он богаче царя, который нуждается во многом и боится, чтобы не оказалось недостатка; а этот живет в довольстве и ни в чем не нуждается».

Теперь Апостол предлагает самое сильное увещание приступить ко Христу и держаться Его, не смущаясь никакими восстаниями на христиан, взаимно поддерживая друг друга и ни в каком случае не отступая от Христа, восприявши Его благодатные дары, так-как отступничество будет наказано с величайшею строгостию. Насколько в прежней части Апостол был глубокомыслен, настолько в этой части он жив и внушителен до такой степени, что слова его есть как-бы живая современная проповедь человечеству, смущающемуся дерзостию пренебрежения делом Христа и колеблющемуся в пребывании со Христом. Видно, сколь вседушевно желал Апостол послужить ко спасению отцов и братий своих по плоти – Евреев, как современных ему, так и ныне колеблющихся принять пришедшего для спасения их, обещанного отцам их Мессию. Приступает Апостол к сему пространному убеждению Евреев (со ст. 19 по 39), возбуждая дерзновение войти в духовное святилище (Христовой веры), как совершенно доступное, открытое, не имеющее завесы, раздранной при распятии Христа (Мф. 27:51). По изъяснению блаж. Феодорита, «Апостол нарек путем во святая доблестную жизнь и воскресение из мертвых; обновлением пути – первое шествие во святая, потому что Владыка, восстав из мертвых, первый восшел на небеса. Посему Апостол назвал путь и новым и живым: новым, как в первый раз тогда открывшийся, а живым потому, что прекращена смерть; ибо улучившим воскресение невозможно снова подпасть смерти. А завесою наименовал Апостол Владычнюю плоть, ибо уверовавшие в Господа чрез причащение удостаиваются жительства на небесах». «Справедливо плоть названа завесою, – говорить св. Иоанн Златоуст, – ибо, когда она вознеслась, тогда и открылось небесное. Почему же (внушается) дерзновение? По причине отпущения грехов. Как от грехов происходит стыд, так от прощения всех их нам – дерзновение; и не только от этого, но и от того, что мы сделались сонаследниками (Христа) и сподобились такой любви Его... входити во святая, т. е. в небо и к духовным тайнам».

Чистота сердца, полнота веры и освящение, вот условия вхождения во святая – со стороны христиан; но главное в том, что туда вошел, предуказуя путь, и сделал оный свободным наш Спаситель Христос, Домовладыка Церкви Божией и как-бы дома Господня. «Да приступаем, говорит, со истинным сердцем. Кто да приступаем? Кто свят по вере, по духовному служению. Со истинным сердцем – во извещение веры, потому что здесь нет ничего видимого: и священник, и жертва, и жертвенник невидимы. Здесь Апостол выражает не только то, что наш Священник вошел во святое (на это указал он словами: Иерея великого в дому Божием), но что входим и мы. Посему он говорит: во извещение веры; ибо можно веровать и с сомнением. Это – неполнота веры. Должно веровать так, как мы уверены в предметах видимых, и даже гораздо больше; здесь касательно предметов видимых можно и ошибаться, а там – нет; здесь мы воспринимаем чувством, а там – духом. «Окроплени сердцы от совести лукавыя»: здесь он доказывает, что требуется не только вера, на и добродетельная жизнь, и то, чтобы не сознавать за собою ничего худого. Во святое не допускаются те, которые не ведут себя вполне так; ибо святое и святое святых – потому, что сюда не входит никто из нечистых. Те омывали тело, а мы – совесть; нужно и ныне омываться. Апостол говорит здесь об омовении (крещением), которое очищает не тело, а душу» (св. Иоанн Златоуст). По изъяснению блаж. Феодорита, «смысл слов Апостола таков: так-как под благодатию все гораздо выше бывшего под законом, и небо там отверсто, и путь благолепен, и им первый прошел Сам Владыка Христос, то да приступаем с искренним расположением, веруя, что это действительно так, и всякому колебанию мыслей не давая места в душе».

В частности Апостол увещевает иметь надежду на святые обетования и будущую жизнь, а также держаться любви. Таким образом, вслед за возбуждением веры и подкреплением исповедания ее, напоминается о христианской надежде и любви. «Исповеданием упования Апостол назвал веру в будущие блага, – говорит блаж. Феодорит, – качеством же лица (давшего обетования) он доказал твердость (непреложность) обетования. Апостол говорит: будем взирать друг на друга, и каждый да поревнует преспеянию ближнего. Ибо и железо изощряется железом, и камень, если тереть его камнем же, порождает пламень». «Что значить: Обещавый верен есть?» вопрошает св. Иоанн Златоуст. И отвечает: «то, что нужно отойти (из здешней жизни) и войти в Царство Небесное. Посему не исследуй, не требуй доказательств; наши предметы требуют веры. Заметь, он не говорит: «в поощрении ревности», но: «в поощрении любви». Что это значит? Дабы более и более любить и быть любимыми. Прибавляет еще: «и добрых дел», дабы они имели соревнование; и справедливо: если дела имеют больше силы для назидания, нежели слова, то и вы, говорит, имеете многих учителей, оправдывающих учение делами. Что значит: «да приступаем с истинным сердцем?» т. е. без лицемерия. Горе, говорит Премудрый, сердцам страшливым и рукам ослабленным (Сир. 2: 12). Да не будет, говорит, у вас лжи; не будем говорить одно, а думать другое, ибо это ложь. Не будем малодушествовать: это несвойственно искреннему сердцу, ибо малодушие происходит от неверия. А каким образом достигнуть этого? Если мы будем иметь в себе истинную веру». «Далее Апостол укрепляет в них веру, указывая на истинность Обещавшего. Иисус Христос, обещавший в Евангелии верующим, что они войдут в Царство Небесное, несомненно верен Своим словам, так-как Он – Бог, непреложный в Своих обетованиях. Его слова истинны и потому заслуживают полнейшего доверия с нашей стороны» (см. у Братолюбова стран. 153).

Побуждение к ревности и заботливости о спасении своих ближних в виду грядущего суда, между прочим, выражается в совете пребывать в общении с ними, любви и взаимных назиданиях, соединенных с молитвами, которые в начале так процветали в Иерусалимской церкви (Деян. 4:32), потом же стали ослабевать (6:1). «Что значит: «не оставляюще собрания своего?» вопрошает св. Иоанн Златоуст, и отвечает: «Апостол имеет в виду, что от собрания и взаимного общения происходит великая сила. Идеже бо, говорит Господь, еста два или трие собрани во имя Мое, ту есмь посреде их (Мф. 18:20); также говорится: у всех бе сердце и душа едина (Деян. 4:32). Но не потому только он указывает на собрание, но и потому, что от него умножается и любовь; а за умножением любви необходимо следует преуспеяние в благочестии: молитва же, говорится, бе прилежна, бываемая от церкве (Деян. 12:5). «Якоже есть неким обычай»: здесь он предлагает не только увещание, но и укоризну. Великое благо – собрание. Оно делает любовь пламеннее, и от него происходят все блага; ибо нет блага, которое не происходило бы от любви. Будем же укреплять любовь друг ко другу: ибо исполнение закона любы есть (Рим. 13:10). Будем иметь все общим и не перестанем собираться вместе. Любите, говорит Господь, врагов ваших, и будете подобными Отцу вашему, Который на небесах (Мф. 5:44, 48). Люби же врага: не ему ты чрез то благодетельствуешь, а себе самому. Тот (враг), если будет любим тобою, получит от того небольшую пользу: он будет любим подобным себе рабом; а ты получишь великую награду, ты сделаешься подобным Богу. Но что скажет после враг твой? Не видишь ли, как деревья, чем более колеблются ветвями, тем делаются крепче и плотнее? Будем же и мы долготерпеливы и сделаемся крепкими; долготерпеливый муж, говорить Премудрый, мног в разуме, малодушный же крепко безумен (Притч. 14:29). Посему не будем малодушными друг ко другу. Не от вражды это происходит, но от слабости души; если же она будет крепкою, то будет легко переносить все, не потонет ни от чего и войдет в тихую пристань, которой да сподобимся достигнуть и все мы благодатию и человеколюбием Господа нашего Иисуса Христа». По изъяснению Евфимия Зигабена, «собранием называет Апостол соединение и сближение. А подвизают к единомыслию не только те, которые не поселяют раздора, но еще более те, которые сближают желающих разделяться».

После общего призыва ко спасению о Христе, Апостол убеждает избегать грехов, причем, с одной стороны, указывает на возможность такого прощения, какое бывает при крещении, а с другой – угрожает судом Божиим и карами Его за противление Ему. Св. Иоанн Златоуст говорит: «деревья, которые, быв посажены и оберегаемы со всяким тщанием руками земледельца, не доставляют никакого вознаграждения за труды, исторгаются с корнем и бросаются в огонь. То же самое бывает и с просвещенными (св. крещением). Если мы, быв насаждены Христом и сподобились духовного орошения, окажем потом жизнь бесплодную, то нас ожидает огнь геенский и неугасимый пламень. Посему Павел, предложив увещание к любви и плодоношению добрых дел, представив к тому побуждения отрадные, именно в том, что мы имеем вход во святое и новый туда путь, который вновь открыл Христос, – теперь опять внушает то же самое, представляя побуждения более прискорбные. Смысл его слов следующий: ты очистился, освободился от грехов, сделался сыном (Божиим); и если после этого возвратишься на прежнюю блевотину, то тебя ожидает уже отвержение, огонь и т. п., ибо несть второе жертвы. Здесь опять встречаются нам люди, как отвергающие покаяние, так и медлящие приступить ко крещению. Последние говорят, что им небезопасно приступить ко крещению, если нет вторичного отпущения грехов; а первые утверждают, что небезопасно преподавать тайны согрешившим, если нет вторичного отпущения грехов. Что же нам сказать тем и другим? То, что Апостол не отвергает покаяния или помилования чрез покаяние, не отлучает падшего и не ввергает его в отчаяние; он – не враг нашего спасения, онь отвергает второе крещение. Уже нет второго креста, его он называет жертвою. Посему он и говорит многократно о жертве, что она одна и одна, дабы показать не только то, что она отличается от Иудейских жертв, но и предохранить слушателей, чтобы не ожидали другой жертвы по закону Иудейскому. «Волею», говорит, «согрешающим нам». Видишь ли, как он снисходителен? «Волею». Следовательно, для согрешающих невольно есть прощение. Потом желая выразить свирепость огня, как-бы раздувает его и говорит: «огня ревность, пояти хотящаго сопротивныя». Как дикий зверь, разъярившийся, не успокоится дотоле, пока не пожрет кого-либо, так и тот огонь пожирает и терзает». «Сопротивными Апостол называет не только врагов истины, но и осмеливающихся идти вопреки Божественному закону» (блаж. Феодорит), «кои, по приятии разума истины, т. е. после уразумения истинных догматов, которые мы усвояем чрез проповедь, веру и крещение, грешат по произволению» (Евф. Зигабен).

Справедливость наказания за отступничество от Христа Апостол доказывает сравнением с существовавшими на этот предмет узаконениями, по которым виновный предавался смерти. Между тем, там закон дан был чрез пророка Моисея и без особенных усилий с его стороны, а новый завет установлен Кровию воплотившегося для нашего спасения Сына Божия. Следовательно, здесь должно быть наказание, соответственно неизмеримо большее, бесконечное. «Доказывая, что угроза справедлива и сообразна, Апостол, – по слову Иоанна Златоуста, – располагает к вере. Как попираемых людей мы ставим ни во что, так и согрешающие ставят ни во что Христа, потому и грешат. Ты стал телом Христовым – и отдаешься диаволу. «И Кровь», говорит, «скверну возмнив». Что значить «скверну»? Нечистою или нисколько не лучшею всего другого. «И Духа благодати укоривый»: не принимающий благодеяния оскорбляет благодетеля. Христос сделал нас свободными, а ты хочешь быть рабом? Он пришел поселиться у тебя, а ты вводишь к себе злые помыслы? Он хочет у тебя обитать, а ты попираешь Его объядением? Послушайте вы, недостойно приобщающиеся св. Таин, послушайте, недостойно приступающие к трапезе Господней: «не дадите святая псом, да не поперут их ногами своими» (Мф. 7:6). Но Апостол сказал еще страшнее. Это могло подействовать на них не менее увещания». «Если нарушающий Моисеев закон, будучи уличен, предается смерти, то смотрите, скольких смертей достоин не чтущий Самого Бога Моисеева, пренебрегающий Кровь Сына Божия, ругающийся над самою благодатию Духа» (блаж. Феодорит). «Послушаем, согрешающие, и устрашимся; послушайте, на что мы осмеливаемся и что нам придется претерпеть» (Евф. Зигабен).

Доказательство неизбежности воздаяния Божия суда Апостол указывает в книге закона, который так чтили Евреи, и, будучи твердо уверен в совершении его, он устрашает его ужасами. «Мы впадем, говорит, в руки Господа, а не в руки людей. Это страшно; впасть же в руки людей ничего не значит. Когда мы видим, говорит, что кто-либо здесь наказывается, то не будем бояться настоящего, не будем страшиться будущего; ибо по милости Его и гнев Его, и на грешницех почиет ярость Его (Сир. 5:7). Словами: Мне отмщение, Я воздам, Апостол указывает здесь и на нечто другое. Но сказал о врагах, делающих зло, а не о терпящих зло. Таким образом он здесь и утешает слушателей, и как бы так говорит: Бог всегда пребывает и живет; посему: если враги не получают воздаяния ныне, то получат после; им должно стенать, а не нам; мы впадаем в их руки, а они впадут в руки Божии; не терпящий зло страдает, а делающий его. Не благодетельствуемый получает благодеяние, а благодетельствующий. Зная это, будем твердыми в терпении зла и готовыми на благодеяния. Научимся терпеть потери. Это достойно христианина. Будем презирать деньги, чтобы не потерять из виду своей души. Она понесет наказание; она потерпит мучение. Кто лишился благословения Божия, тот, хотя бы владел всем богатством вселенной, беднее всех; но имеющий это благословение – богаче всех. Диавол вредит нам, чтобы заставить нас сказать что-либо богохульное. Тик и блаженного Иова он хотел сделать не только бедным, но и богохульным. Не все будут мучиться одинаково; но оставшиеся злыми, не смотря на благодеяния, будут мучиться больше, а жившие в бедности – меньше. Блажени боящиися Господа (Пс. 127,1). Подражай же им, дабы получить и тебе уготованные им блага» (св. Иоанн Златоуст). «Как неизмеримо велики будущие почести от Бога, настолько же велико будет и наказание. Мщение смертных скоропреходяще, а вечно-живого Бога – вечно» (Евф. Зигабен).

Потрясши души читателей страхом, Апостол одобряет их к продолжению христианской жизни воспоминанием первых дней этой жизни, когда новообращенным приходилось вынести множество разного рода злостраданий. «Отличнейшие из врачей, – говорит св. Иоанн Златоуст, – сделав глубокий разрез и этою раною усилив боли, стараются облегчить страдания больного успокоительными лекарствами. То же сделал и Павел. Потрясши души слушателей и приведши их в сокрушение напоминанием о геенне, теперь, дабы пораженные души их не впали от скорби в отчаяние, он утешает их похвалами и представляет им для соревнования их собственный пример. Весьма действительно увещание, заимствованное от дел, Тому, кто начал дело, следует продолжать, чтобы иметь успех. Он как-бы так говорит: когда вы еще вступали, когда были только учениками, и тогда показывали такое усердие, такое мужество; а теперь не так. И смотри: не просто сказал: «подвиг претерпесте», но с прибавлением: «мног». И не сказал: «искушения», но «подвиг»; это выражение означает одобрение и высочайшую похвалу. Потом входит в подробности, высказывая многие похвалы: «ово убо, поношеньми», говорит, «и скорбьми позор бывше». Род человеческий тщеславен весьма; посему он легко уловляется этим. И не просто сказал «поношеньми», но еще выразительнее: «позор бывше». Когда кто терпит поношение наедине, и тогда бывает прискорбно; но гораздо больше, когда при всех. Представь, как тяжко было им, отказавшимся от низкого иудейства, обратившимся к лучшей жизни и презревшим отеческие обычаи, страдать от своих домашних и не иметь никакой защиты. Вы даже весьма радовались. Это он выразил словами: «общницы бывше живущим тако». Не только, говорит, вы не посрамились пред домашними, но приняли участие и в других». «Общение это они выразили в возможной помощи, поощрением к терпению, словом утешения и даже посылкою им чего-либо из необходимого» (Евф. Зигабен). «Все это делали они с усердием, так как имели упование обетованных на небесах благ» (блаж. Феодорит). «Вы, говорит, не считали узы – узами, но вели себя, как мужественные ратоборцы; ибо не только в своих страданиях не нуждались в утешении, но служили утешением и для других. Он говорит здесь о себе и о других узниках» (св. Иоанн Златоуст). «Христиане сделались новым позором (зрелищем) почти для всех, ведущих худую жизнь, и во всякое время и на всяком месте: на торжищах, на нетрезвых пиршествах среди веселия, и на народных зрелищах, и ничто так не усладительно было для слуха и зрения развращенной толпы, как христианин, поругаемый на зрелище» (Григорий Богослов в слове о священстве).

О разграблении имущества христиан из Евреев Апостол говорит, похваляя их в особенности за то, что они надеялись на будущие блага небесные, вечные, так как это говорило о великой силе их веры и надежде на Бога. «О, какая полнота веры! – восклицает св. Иоанн Златоуст: – видя, говорит, расхищение вашего богатства, вы терпели, так как созерцали богатство невидимое, как видимое, что свойственно истинной вере, и доказали ее самыми делами. Расхищение могло быть от насилия хищников, так что никто не мог воспрепятствовать этому, и отсюда еще не видно, что вы терпели расхищение по вере, хотя отчасти и видно; ибо вы, если бы захотели, могли бы не подвергаться расхищению, не уверовав, но вы сделали гораздо больше, перенесли это с радостью; такое дело вполне апостольское и достойное тех мужественных душ, которые радовались, подвергаясь бичеванию: «они же (Апостолы)», сказано, «идяху от лица собора радующеся, яко за имя Господа Иисуса сподобишася бесчестие прияти» (Деян, 5:41). Кто переносит это с радостью, тот показывает, что он уже имеет некоторую награду, и что дело его есть не потеря, а приобретение. Слово: «приясте», указывает на их добровольное терпение. Как же вы решились? «Ведяще», говорит, «имети себе на небесех пребывающее и лучшее», т. е. прочное, не гибнущее так, как здешнее». «Участие Палестинских христиан к узнику Павлу, Апостолу язычников, служило доказательством их любви к Иисусу Христу и расположения их к Апостолу и, прямо сказать, выражало глубину их чистой веры» (см. у Н. Братолюбова стр. 160). Указание на разграбление имений Палестинских христиан Иудеями Апостол делает в 1-м послании к Солунянам (2:14), в чем св. Иоанн Златоуст усматривает особенную честь для Солунян, как бы сравнявшихся с теми, коим проповедывал Сам Христос, и которые, перенося разграбление имений, ясно доказывали тем, что они внимали Евангельскому учению, как слову Самого Бога.

Указуя па воздаяния будущие, Апостол снова возбуждает читателей к терпению о Христе в совершении воли Божией, как святой и совершеннейшей. По изъяснению св. Иоанна Златоуста, Апостол говорит здесь как-бы так: «если вы знаете, что имеете на небесах лучшее, то ничего не ищите здесь; вы имеете нужду в терпении, а не в уменьшении подвигов, чтобы остаться при том же, дабы, дошедши до конца, вы могли получить обещанное. Вы близ самого венца. Переносите только одно – замедление венца. Какое великое утешение?» «Итак, не оставляйте упования вашего, которое вы имели доселе и имеете теперь, не только не стыдитесь того, за что поносят вас, но открыто проповедуйте благочестие в надежде на будущее воздаяние» (см. у Н. Братолюбова стран. 161). «Поревнуем и мы ревностию духа о воле Иисусовой, и отгнано будет от нас всякое нерадение, – говорит св. Исаак Сирин. – Внегда бо сердце возревнует духом, телом не печалуется в скорбех, ниже от страхов боится, но стоит с ним ум противу всем искушениям, аки адамант терпением своим. Ревность рождает дерзость (смелость) и державу (крепость) души и тщание телесе. Кая сила бывает в бесовех, егда душа подвигнет ревность свою крепкую естественную сопротиву тем? И усердие паки ревности рождение глаголется быти. И егда ревность изводит силу свою в деяние, всяку крепость небоязненну в души насаждает. Но и самыя тех венцы исповедания, ихже приемлют страдальцы и мученицы терпением своим, приемлют и бывают бесстрастна в лютой печали мук. Бог и нам дает таково усердие благоугождению Своему» (см. «Духовно-подвижнические слова», переведенные с Греческого Паисием Величковским, изд. 1854 г., стран. 251–2).

Утешая указанием на скорое пришествие Господне, Апостол внушает иметь твердую веру, как всегда живую опору, и не колебаться по примеру его и других, подобно ему непоколебимо верующих и с несомненностью уповающих на спасение о Господе. «Дабы они не сказали: «когда же придет?», он ободряет их словами Писания. И в другом месте, когда говорит: «ныне ближайшее нам спасение» (Рим. 13:11), он ободряет тем, что остается немного времени. Притом говорит не от себя, но словами Писания. Если тогда говорили: «мало елико, елико, Грядый приидет и не укоснит», то очевидно, что теперь Он еще ближе. Таким образом и за ожидание получится немалая награда. «А праведный», говорит, «от веры жив будет: и аще обинется, не благоволит душа Моя о нем». Сильное увещание – в том, когда кто показывает, что исполнившие все могут потерять все от малой слабости. «Мы же несмы обиновения в погибель, но веры в снабдение души»... Вы трудились, вы подвизались, – и я говорю это; но потерпите; в этом и состоит вера; не ищите всего здесь. Это сказано Евреям; но увещание Апостола относится и ко многим – малодушным, нетерпеливым. Когда они видят, что злые счастливы, а они несчастливы, то унывают и скорбят, желая наказания тем, или ожидая себе наград». «Еще мало елико, елико, Грядый приидет», говорил тогда Павел. Скажем это малодушным и мы. Наказание непременно будет. Воскресение и последствия его – уже при дверях. Многое предсказал Христос. Если все сбылось, то почему ты сомневаешься в остальном? Предсказал, что, когда проповестся Евангелие всем языкам, тогда приидет кончина (Мф. 24:14), – и вот мы уже достигли кончины, большая часть вселенной уже оглашена Евангелием, а затем предстоит кончина. Устрашимся, возлюбленные. Что, скажи мне, страшит тебя? эта кончина? Она действительно близка, но предел жизни и кончина каждого гораздо ближе. Дние лет наших, говорит Псалмопевец, в нихже седмдесять лет, аще же в силах, осмдесят лет (Пс. 89:10)» (св. Иоанн Златоуст). 0 вере блаженный Феодорит говорит: «и тогда, когда имел еще славу закон, врачевство веры служило ко спасению. Мы же чрез веру делаемся святы». «Если праведный от веры жив будет, то неверующий иметь не будет и, значит, погибнет. Но мы держимся веры, чтобы сохранить душу, т. е. «жизнь» (Евф. Зигабен).

Так как Апостол увещевал Евреев уверовать во Христа, то он определяет веру, сообразно с их восприятием ее, причем сначала дается отвлеченное (теоретическое) определение ее (ст. 1), как осуществление ожидаемого и открытие невидимого, а потом (в ст. 3) более наглядное (в примере), а именно, что Бог словом Своим сотворил века, так что невидимое (Божество) стало видимым в творениях Его (сравн. Рим. 1:20). Соответствие слов и мыслей (параллелизм) 2-го и 3-го стихов дают основание к такому пониманию слов Апостола. И все предшествующее соответствует сему. Таким образом, Апостол здесь внушает иметь веру во Христа, как Слово Божие, участвовавшее в творении мира, и потом – как в Мессию, в Котором осуществились все самыя священнейшие ожидания, которыми жили древние Евреи (ст. 2). По изъяснению св. Иоанна Златоуста, «вера есть созерцание неявного и ведет к такому же почти убеждению в невидимом, как в видимом. Как невозможно не видеть видимое, так невозможно быть вере, когда кто не убежден в невидимом вполне так же, как в видимом. Предметы надежды представляются не имеющими действительности, но вера доставляет нам действительность, или, лучше, не доставляет, но в этом и состоит их действительность. Так наприм., воскресения еще не было и нет в действительности, но надежда делает его действительным в нашей душе. Итак, если вера есть уверенность в предметах невидимых, то как вы хотите увидеть их и как-бы отнять от веры и праведности, так-как праведный от веры жив будет? Если вы хотите увидеть их, то вы уже неверующие». «Невидимое видим мы верою, – говорит блаженный Феодорит, – она делается для нас оком к созерцанию уповаемого и не пришедшее еще событие показывает уже состоявшимся. Когда все мертвые еще во гробах, вера живописует нам воскресение, и научает представлять бессмертие в прахе тел. На первом же месте поставляет Апостол первоначально преданное нам в письмени. А первое, в письмени преданное нам учение – таково: в начале сотворил Бог небо и землю, и прочее, сказанное о творении. Ибо не телесное око видело, как созидал Бог всяческих, но вера наставила нас, что присносущный Бог сотворил не сущее. Люди созидают из существующего, а Бог всяческих из несуществующего произвел существующее». «Поскольку души этих верных Евреев (к которым Апостол писал послание) ослабели под тяжестью искушений и злостраданий и чрез то могли потерять веру, то Апостол убеждает их не уклоняться от веры в обетования одним и тем же способом, именно сначала употребляет простое понятие о вере: «вера», говорит, «есть уповаемых извещение», а затем – примером древнейших (ветхозаветных) мужей, которые верою угодили Богу, предпослав этому следующую общую мысль: «верою разумеваем совершитися веком глаголом Божиим». Веками называет Апостол первоначальные создания: небо, землю и вообще стихии, как древнейшие по времени других вещей, находящихся в мире, ибо они сотворены из не сущего, а прочие вещи уже из них. Итак, верою познаем, что первоначальные создания сотворены глаголом Божиим, ибо не собственными очами мы видим Его творящего эти предметы, а только верою познаем, внимая слухом, что Той рече и быша (Пс. 39:9). Совершитися сим вещам единым глаголом – сказано потому, что не из сущего произошли и стали видимыми вышеупомянутые первоначальные создания, но из не сущего. Почему, лишь только (Бог) сказал, как не сущее стало сущим. А так как Еллины отвергали веру, которая вообще не поддается доказательствам то Апостол утверждает, что именно ею, а не умом постигаются высшие предметы. Ум полагает, что из ничего ничто не бывает, напротив сущее может быть только из сущего, тогда как вера убеждает, что первоначальные создания произошли из не сущего. Да и сами Еллинские мудрецы часто руководятся одною верою, вполне вверяясь ей, так наприм. в том, что Бог безначален (ибо умом они не в состоянии доказать эту истину) и т. п.» (Евфимий Зигабен, стр. 82–3). «Современные ученые развивают в понятии веры две стороны: предметную (объективную) и личную (субъективную), в которой заключается отношение человека к тому, что составляет предмет веры. Человек в состоянии веры субъективно реализирует (осуществляет) то, что фактически еще не существует, но что ожидается в будущем, и считает за факт то, чт0 недоступно для его чувств; не существующее и не ощущаемое становится в душе его существующим и ощущаемым. Человек издали видит то и другое, как существующее и доступное чувствам. Он, так сказать, овеществляет сверхчувственное и творит в своей душе то, что объективно имеет получить бытие в будущем» (см. «Учение св. Апостола Павла о законе дел и законе веры», В. Мышцына, 1894 г., стр. 62–63).

Примеры веры начинаются с Авеля, а не Адама и Евы, вероятно потому, что они жили до грехопадения особливою жизнию чувств и восприятий предметов сверхчувственных и отношений к ним, начиная с отношения к Богу, присутствие Которого около них было чувствуемо особливо и отлично от тех чувствований, которыми в этом отношении жили потомки их.

По изъяснению св. Иоанна Златоуста, «теперь Апостол одобряет их (Евреев) примером предков, тех великих и дивных мужей, и как-бы так говорит: если тогда, когда блага были под руками, все спасались верою, то тем более мы. Когда душа видит другого разделяющим с ним одно и то же, то успокаивается и чувствует облегчение. Так бывает и в делах веры, и в скорби, как говорит Апостол в другом месте: «соутешитися в вас верою общею» (Рим. 1: 12). Род человеческий весьма мнителен, не может полагаться на себя самого и боится за верность своих суждений: притом заботится и весьма заботится о мнении других. Что же делает Павел? Он ободряет слушателей примером предков, и прежде того – общим соображением. Сказав вообще, он раскрывает то же, указывая на лица. Доблестный муж стоит целой вселенной, как выразил Апостол впоследствии. Ибо, указав на пример ста или двухсот лиц, и зная, что количество не важно в сравнении с качеством, он затем сказал: «ихже не бе достоин мир» (11:38). «Верою множайшую жертву Авель паче Каина принесе Богу». Смотри, на кого он указывает прежде всех: на пострадавшего и притом от брата, который ничем не был обижен, но позавидовал благословению Божию. Это страдание было близко к нам: «зане таяжде», говорит он, «и вы пострадаете от своих соплеменник» (1Сол. 2:14). Вместе с тем показывает, что и они терпели от завистливости. Тот почтил Бога и умер за то, что почтил, а воскресения еще не получил. Доброе его настроение открылось, зависящее от него сделано, а зависящее от Бога еще ему не представлено. Множайшею Апостол называет здесь жертву лучшую, отличнейшую, необходимейшую. Авель мирно принес (жертву), и право разделил (Быт. 4:7); однако-же, какое за то получил вознаграждение? Он был убит рукою брата; осуждение, которому за грехи подвергся отец, первый, принял на себя праведный сын и пострадал тем тяжелее, что пострадал от брата, и первый. Он сделал праведное дело, не видя примера ни в ком; ибо, на кого взирая, он так почтил Бога? На отца и мать? Но они оскорбили Бога за Его благодеяния. На брата? Но тот не почтил Его. Таким образом, Авель сам собою совершил доброе дело. И тогда, когда он был достоин чести, что он получает? Умерщвляется. Далее Апостол воздает ему другую похвалу. Было свидетельствовано, что он был праведник. «И призре Бог на Авеля и дары его», один (переводчик) читает: «и воспламенил» (Быт. 4:4). И какие чудеса видел Авель для того, чтобы убедиться, что в воздаяние ему будут дарованы какие-нибудь блага? Не по одной ли вере он был добродетелен? Но у нас, говорит Апостол, не так. Ибо не имеете ли вы у пророков примеры и множество внушений, знамений и чудес? Таким образом, там поистине была вера. Но, дабы не привести слушателей в отчаяние, Апостол показывает, что Авель отчасти получил вознаграждение. Какое? То, что о нем много воспоминают. Это он выразил словами: «и умерый еще глаголет», т. е, брат убил его, но не убил вместе с ним его славы и чести. Он не умер. Таким образом, не умрете и вы, ибо чем кто тяжелее страждет, тем больше слава его».

"Енох показал веру больше Авелевой. Тогда ни о воскресении не знали, ни примеров для себя не могли видеть. То самое и сделало Еноха благоугодившим Богу, что он ничего не получил. Он знал, что Бог его Мздовоздаятель; но скажи мне, откуда? Таким образом, разум внушал одно, а вера внушала противное видимому. Так и вы, говорит Апостол, если видите, что вы не получаете здесь никакого воздаяния, не смущайтесь. Как же верою преложен бысть Енох? Благоугождение было причиною преложения, а причиною благоугождения – вера. Ибо, если бы он не был убежден, что получит воздаяние, то как стал бы благоугождать? Преосвященный Филарет, митрополит Московский, в объяснение преложения Еноха говорит: «дабы иметь лучшее понятие о кончине Еноха, обратиться должно к кончине Илии, которого также взял Иегова (4Цар. 2:5). Должно думать, что и в первом, по достижении внутреннего человека его в предопределенную меру благодатного возраста, смертное поглощено было жизнию (2Кор. 5:4) некоторым благороднейшим образом, нежели тот, который мы называем смертию телесною» (см. «Записки на книгу Бытия», стр. 105). «Многие спрашивают: куда переселен Енох, и не он только, но и Илия, и, если они живут, то как живут? Но спрашивать об этом совершенно излишне, говорит св. Иоанн Златоуст, – писание не говорит ничего, кроме необходимого. Такое событие, разумею переселение Еноха, произошло для того, чтобы человечество питало надежду на прекращение смерти. Бог сперва попустил смерти поразить праведника, желая сыном устрашить отца и дабы показать, что определение Его остается во всей силе; а вскоре после переселил Еноха живым. Авелем устрашил, а Енохом внушил ревность о благоугождении Ему». Необычная судьба Еноха дала повод некоторым Иудеям составить от его имени подложную книгу (в 105 глав) и написать там множество несообразностей, которые были в умах разных заблуждающихся лиц, – пред временем пришествия Иисуса Хряста (см. об этой книге в соч. проф. И. Порфирьева» Апокрифические сказания о ветхозаветных лицах и событиях» на стр. 198–232, а также и в соч. проф. А. Смирнова: «Книга Еноха», изд. в 1888 г. в Казани).

Необходимость веры для благоугождения Богу Апостол выводит из того, что без признания Бога, как Творца, Вседержителя, Промыслителя и Мздовоздаятеля, немыслимо не только совершать благоугождение Богу, но и представить оное, ибо неизбежно сначала нужно иметь некоторое представление о том, кому служить, чем определяется и то, как Ему служить – соответственно Его существу и бытию или жизни, с ее требованиями. Но все эти представления о Боге, существе и бытии Его, как сверхчувственном и премирном, дает только вера. Потому она столь же необходима, сколько необходимо богопочитание, которое требуется, с одной стороны, воздаянием человеческим за благодеяния Божии, а с другой – воздаянием Божиим, ибо, хотя Бог не имеет ни в чем нужды, но Он вместе с тем и правосудный и любящий в особенности тех, кто стремится к Нему, кто с особенным усердием почитает Его. «Без веры невозможно угодити Богу. Почему? Потому, – говорит св. Иоанн Златоуст, – что получать воздаяние может только тот, кто верует, что есть Бог и воздаяние. Отсюда и происходит благоугождение. Веровати же подобает, яко есть, а не тому, что Он есть. Если и то, что есть Бог, принимается верою, а не постигается разумом, то возможно ли постигнуть разумом то, что Он есть? Если то, что Он есть Мздовоздаятель, требует веры, а не умственных соображений, то как можно обнять разумом свойства существа Божия? Какой разум может постигнуть Его? Есть же люди, которые говорят, что все существующее существует само собою. Видишь ли, что, если мы не веруем во все, не только в воздаяние, но и в то самое, что есть Бог, то у нас все погибает... Утверждающие, что все вращается и совершается само собою, и не ожидающие воздания не благоугождают Богу так же, как и язычники, ибо взыскующим Его делами и ведением Он Мздовоздаятель бывает. Итак, имея Мздовоздаятеля, будем делать все так, чтобы нам не лишиться наград, ожидающих добродетель. Не думать о таком возмездии, пренебрегать таким воздаянием – это достойно многих слез. Как взыскающим Его Бог Мздовоздаятель бывает, так не ищущим – напротив. «Ищите же, и обрящете» (Мф. 7:7), сказал Господь. А как можно обрести Господа? Вспомни, как отыскивается золото; с великим трудом. Как мы ищем потерянное, так будем искать и Бога. При искании не устремляем ли мы всего ума своего? Не расспрашиваем ли всех? Не предпринимаем ли путешествий? Не обещаем ли денег? Не тем ли более должно поступать так касательно Бога? Будем же горе устремлять наш ум. Наш ум легче и парит выше всякой птицы. А когда он получит еще благодать Духа, – о, как тогда он быстр, как перелетает через все, и не легко падает и спускается на землю!»

О патриархе Ное Апостол кратко сообщает, что он выразил веру свою тем, что подчинился воле Божией о построении ковчега, вполне веря откровению о потопе, над чем издевались другие, сделавшиеся потом посмешищем пред лицем Ноя в наибольшей степени; между тем Ной оправдался в своей уверенности и стал родоначальником верующих и получающих за это оправдание от Бога, спасающего верных Ему. «Благовременно напоминает Апостол Евреям пример близкий к ним, ибо пример Еноха был только примером веры, а пример из времен Ноя есть пример неверия. Утешение и увещание бывает совершенным тогда, когда видно но только то, что верующие удостаиваются чести, но и то, что неверующие терпят противное. Ему (Ною), говорит, предсказано было о дожде. Ответом называет пророчество. Разум не внушил ничего такого; ибо и женились, и выходили замуж, и воздух был чист, и признаков никаких не было; а между тем Ной убоялся... Что значит: его же осуди мир? Он показывает, что те были достойны наказания, которые и вследствие приготовления ковчега не исправились. И правды, яже по вере, бысть наследник, т. е. в том и обнаружилась его праведность, что он поверил Богу. Ясно, что вера оправдывает. Как мы получили предсказание о геенне, так и он. Тогда смеялись над ним, поносили п порицали; но он не обратил на это внимания» (св. Иоанн Златоуст, беседа 23).

О вере Авраама Апостол говорит больше, чем о других праведниках ветхого завета, так-как он считался преимущественным отцом Евреев по вере и происхождению их. Но при этом он не опускает и дорогих имен – жены его Сарры и сына Исаака, отмечая и их веру, в совокупности с теми обетованиями, которых они сделались причастниками, вместе с родом их и бесчисленным множеством наследников мессианских спасительных обетований. Блаж. Феодорит говорит: «поверив Призвавшему, Авраам оставил отеческий дом и последовал, не зная, какую землю обещает дать ему; ибо Призвавший сказал ему: «иди в землю (обетованную), юже ти покажу» (Быт. 12:1). Да и пришедши в землю обетованную, не стал ее владетелем; но и сам, и сын и слуги вели жизнь переселенцев, на собственной по обетованию земле обитая, как на чужой. Потому и домов не строили, по проводили жизнь, вселяясь в кровах (палатках). Однако же веровали, что обетование истинно, даже не видя свидетельства событий, согласующихся с верою. Ждаше бо основания имущаго града... Авраам не настоящего желал, но будущего, так-как будущее поистине и твердо и прочно. А градом нерукотворенным назвал небесное житие. Сарра сначала рассмеялась, не уведев естества Обетовавшего и зная пределы человеческой природы. Но, дознав впоследствии, кто Обетовавший, и уверовала и родила». «Они, говорит св. Иоанн Златоуст, – даже тогда, когда им обещаны были земные блага, не прилеплялись к ним, не желали будущего града; а нам Бог непрестанно говорит о горнем граде, но мы желаем здешнего. Они показали себя достойными высших благ, – и Он сподобил их получить не земные блага, а эти высшие, дабы показать нам, что не прилепляющиеся к первым достойны последних. «Темже», говорит, «от единаго родишася» все. Здесь Апостол выражает не только то, что Сарра родила, но и то что она сделалась матерью такого множества, какого не имеют и плодоносные утробы. Якоже звезды (Быт. 13:16). Писание говорит это, имея в виду тех, которые постоянно рождаются вновь. Чей род сравнивается со множеством звезд, того исчислить невозможно».

Частное выражение веры Авраама и ему подобных праведников Апостол отмечает в том, что они на всю жизнь смотрели, как на переселение и странничество к небесному отечеству. Такой взгляд на жизнь выразил потомок Авраама Иаков. Когда спросил его Фараон: «сколько лет жизни его», то он ответил: «дней странствования моего сто тридцать лет» (Быт. 47:8–9. Сравн. Пс. 38:13). Св. Апостол Петр, внушая и христианам смотреть на жизнь, как на время пришествия и странничества, заповедует не прилепляться к жизни сей (1Пет. 2:11). Апостол же Павел, напротив, говорит, что христиане уже не странники, но свои Богу (Еф. 2:19). По изъяснению св. Иоанна Златоуста, «Бог здесь не дарует нам полного успокоения, но, хотя отчасти дарует, сполна же сберегает его для будущей жизни. А что это так, Апостол объяснил это, сказав следующее: «но издалеча видевше я и целовавше». Здесь он указывает на нечто таинственное; внушает, что патриархи предчувствовали все сказанное о будущем, о воскресении, о Царствия Небесном и прочем, о чем проповедывал Христос, пришедши на землю, ибо это он разумеет под обетованиями; или это он говорит, или то, что они хотя не получили таких обетований, но окончили жизнь в уповании их, а уповали по одной вере. И целовавше. Они были так уверены в этих обетованиях, что радовались и приветствовали их, подобно тому, как мореплаватели, издалече увидев города, к которым стремились, прежде нежели войдут в них, приветствуют их и считают их своими. Сам Иисус Христос сказал, что Авраам видел день Его (пришествия) и видя возрадовался (Ин. 8:56)... Какое слово, какой ум может представить то блаженство, то доброе удовольствие, славу, радость, веселие, светлость, «ихже око не виде, и ухо не слыша, и на сердце человеку не взыдоша, яже уготова Бог любящим Его» (1Кор. 2:9). Будем же как должно употреблять любовь Божию; будем пользоваться дружеским Его расположением к нам (Ин. 15:14). И чего нельзя претерпеть для такого дружества? Удостоившись быть сынами, братьями и наследниками Божиими, мы ничем не отличаемся от врагов Его. Подайте помощь еще не падшие падшим, крепкие немощным, здоровые умом – неистовствующим, твердо стоящие – колеблющимся».

Небесное отечество представляется городом, как место постоянного (вечного) жительства, в сравнении с пастушескими палатками временной жизни, в которых живут ведущие переселенческий образ жизни – странники и пришельцы, особенно не в родной земле, а только во временно занимаемой, по допущению или разрешению Владыки земли. А так-как этим Владыкою был Бог, а переселенцы были верными Его рабами, то понятно, что и Он любвеобильно считал их Своими, как и они Его своим Богом. Там, где есть отечество, там необходимо должен быть и общий отец. Посему Бог для праотцов был не только Богом, но и Отцом их. Таким образом, в вере праотцов отмечаются такие высокие черты, которые могут быть примерными и для всех времен. «Святые были странниками и пришельцами, – говорит св. Иоанн Златоуст, – странники же, чему ни подвергаются, все переносят, как находящиеся не в отечестве. Перенося все, они показывали, что ищут другого отечества. О, какая разность! Они ежедневно томились желанием освободиться отсюда и возвратиться в свое отечество, а мы – напротив, потому что не живем как странники, плачем и боимся смерти, и не спешим туда, как в отечество, а как на казнь. Не таковы были те мужи, но они сами спешили туда. Не того ли искали они отечества, которое оставили (в земле Ур)? Нет, они могли бы возвратиться туда. Они искали отечества небесного. Посему и Он не стыдится называться их Богом». Именующие себя странниками, говорит Апостол, дают сим видеть, что ничего настоящего не признают собственностью, но вожделевают оных вещей» (блаж. Феодорит). «Так как они таковы, то Бог не ставит Себе в бесславие называться Богом их: «Аз есмь», говорит Он, «Бог Авраама, Бог Исаака, Бог Иакова» (Исход. 3:15). «Бог их» – в особенном смысле их близости. Ведь и всякий господин, имеющий рабов, желает по преимуществу называться господином тех из них, которые благочестивы и добры» (Евфимий Зигабен). «Будем же странниками и мы хотя ныне, дабы Бог не стыдился называться нашим Богом и не предал нас геенне» (св. Иоанн Златоуст). «Таковы были те, которые говорили: «Господи, Господи, не в Твое ли имя пророчествовахом?» Но Христос что говорит им? «Не знаю вас» (Мф. 7:22). Да не услышим и мы этого страшного изречения» (св. Иоанн Златоуст). По замечанию одного исследователя быта патриархов Еврейского народа, «здесь дается характеристика Авраама, как отца верующих (срав. Рим. 4:9; 7:9; Гал. 3:6–9; 4:22–31), говорится о деятельной вере Авраама, которая легла в основу всей его жизни, давая направление его делам, которым придается прообразовательно-аллегорический характер. С этим характером новозаветного толкования совпадает и взгляд св. отцов и учителей Церкви на жизнь патриархов Еврейских. Все они смотрят на нее по большей части с нравоучительной и прообразовательной точки зрения» (эти мнения обильно собраны в книге В. Протопопова: «Библейские ветхозаветные факты но толкованию св. отцов и учителей Церкви», изданной в 1897 г. Так например, повеление Аврааму пройти землю в долготу и широту (Быт. 13:7), по мнению св. Ефрема Сирина, прообразует крест). «Время великих патриархов есть по преимуществу период особенного воздействия Божественного Промысла. И эти пути Промысла прежде всего заключались в том, что Авраам должен был оставить родину, и чем больше он удалялся от дома и родных, тем больше приближался к Богу. С этого момента и начинается странствование Еврейских патриархов, которое и составляет сущность премудрых планов Божия Промысла – направить людей ко Христу» (см. «Правосл. Собеседник» 1900 г., июнь – июль, статью: «Быт патриархов Еврейского парода», стран. 126 и 129).

Принесение в жертву Исаака Авраамом приводится, как пример необычайной веры Авраама, а вместе с тем и как событие, в котором проявились мессианские ожидания Того Семени, в Котором обещалось особливое Божие благоволение к людям – еще в обетовании, данном в раю. Сила веры Авраама отмечается в том, что он верил в возможность для Господа воскресит как Исаака, так и всякого, за что и получил в нем прообраз как-бы исшедшего из смерти к жизни, ибо, занося нож на заклание Исаака, он душевно мог считать его уже не живым. «Поистине велика вера Авраама, – говорит св. Иоанн Златоуст, – в Авеле, Ное и Енохе происходила только борьба мыслей; а здесь нужно было показать большее, ибо здесь Божественное, по-видимому, противоречило Божественному, вера – вере, повеление – обетованию. Он сказал: «во Исааце наречется тебе семя» (Быт. 21:21), и Авраам поверил; и еще: принеси Мне в жертву того, который имеет наполнить всю вселенную своим потомством. Он повелевает противное обетованиям, и однако праведник послушался и не считал себя обманутым. А вы, говорит Апостол, не можете сказать, что обещал вам покой и послал скорбь; вам что обещал, то и послал. «В мире скорбни», говорит, «будете» (Ин. 16:33), и еще: «врази человеку домашнии его» (Мф. 10:36). Здесь скорби, а там покой. С Авраамом же было напротив. По той вере, по коей он верил, что Бог дает ему сына, по той же вере он был убежден, что Бог воскресит и мертвого, воскресит закланного. Прежняя вера руководила его и к вере в будущее. Выразительно говорит Апостол, что «верою приведе Авраам Исаака искушаем». Очевидно, это искушение было по Божию повелению, не для того, чтобы Самому узнать, но чтобы другим показать и для всех сделать очевидным его мужество. Если же искушения делают людей столь славными, то тем более мы должны переносить все благодушно. Аврааму было сказано: «во Исааце наречется тебе семя», и однако он приносил сына в жертву. Он не измерял силы Божией человеческими суждениями, а предоставил все вере, посему и не убоялся сказать, что «и из мертвых воскресити силен есть Бог». «Темже того и в притче прият», т. е. в образе, в овне. Каким образом? Закланием в жертву овна был спасен Исаак, так что за овна он получил сына, заклавши в жертву первого вместо последнего. Это было некоторым прообразом; здесь прообразован был Сын Божий, закланием в жертву. Так-как жертва была совершена и Исаак был заклан произволением (Авраама), то Бог и даровал его патриарху. Когда и мы сделаем наш ум совершенным и покажем, что мы презираем земные вещи, тогда Бог дарует нам и земное. Презирай богатство, и будешь богатым; презирай славу, и будешь в славе; презирай покой, и получишь его. «Смиряяйся вознесется» «(Мф. 20:26; 19:29)». «Единородным Исаак назван сколько по смыслу относящегося к нему обетования, столько же и потому, что он действительно один только рожден от Сарры. Вот это были образы. Авраам представлял собою Бога Отца, предавшего на заклание Сына Своего. Исаак без сомнения представлял собою Самого Бога Сына, принесенного в жертву на кресте; овен же – образ вочеловечившегося Сына, плоть Коего пострадала, при бесстрастно пребывающем Божестве Его» (Евф. Зигабен, стр. 89). «И заметь человеколюбие Божие, сколь велико оно. Он устрояет, что сперва человек отдает сына своего, дабы не казалось великим дело то, что Он Сам отдает собственного Сына, после того, как человек сделал это прежде Него» (св. Иоанн Златоуст).

Благословения патриархов были выражением веры их, преимущественно же выражением тех спасительных ожиданий (Мессии), с надеждою на которые умирали патриархи и, исходя из коих, они изрекали свои важнейшие обетования, например, Иаков сыну своему Иуде – об особенном Вожде, Которому покорятся народы (Быт. 49:10). Теми же священными упованиями жил и патриарх Иосиф, завещавший, чтобы хотя кости его были там, где некогда явится необычайный Князь от Иуды, со скипетром, Которому прообразовательно поклонился патриарх Иаков, склоняя пред смертию свою голову на жезл свой, как на твердую опору при слабости своей. Св. Иоанн Златоуст говорит: «об Иакове можно сказать то же, что я сказал и об Аврааме, т. е. что он не воспользовался благословением, но плоды этого благословения перешли к его потомкам, а он сам видел их в будущем. Брат его жил в большом довольстве, он же всю жизнь проводил в рабстве, работе, опасностях, огорчениях и страхе, и на вопрос фараона ответил: малы и злы были дни мои (Быт. 47:9). Если же тогда праведники испытывали скорби, то тем более теперь. «Верою о грядущих», говорит Апостол, «благослови Исаак Иакова и Исава». Хотя Исав был старший, но он поставляет наперед Иакова – за добродетель его. «Верою Иаков умирая коегождо сына Иосифова благослови и поклонися на верх жезла его». Здесь Апостол показывает, что Иаков так надеялся на будущее, что показал это и самым делом. Так как от Ефрема имел восстать другой царь, то он говорит: «и поклонился на верх жезла его», т. е., будучи уже старцем, он поклонился Иосифу, выражая имеющее быть поклонение ему от всего народа, что должно было исполниться через десять поколений». «Не дал бы Иосиф заповеди о костях, если бы не веровал Божиим обетованиям» (блаж. Феодорит). «Как ранее Иаков (Быт. 47:29–30), так и Иосиф завещал пред смертию о костях своих, прося братьев отнести их с собою в Палестину (Быт. 50:24). Иосиф завещал это сделать, поселяя чрез то в братьях своих веру в обетования Божия» (см. у Н. Братолюбова стран. 186). «Приводимые здесь примеры суть примеры как терпения в страданиях, так и веры в то, что есть Бог и воздаяние. Слово вера много имеет значений; оно выражает то одно, то другое. Здесь же означает, что будет воздаяние, что надобно подвизаться прежде наград. Пример Иосифа есть пример одной веры. Он слышал, что Бог обещал Аврааму: «тебе дам и семени твоему землю сию». Он веровал сему, и потому-то сделал завещание о костях» (св. Иоанн Златоуст).

Величие веры Моисея представляет Апостол почти столь же обстоятельно, как и веры Авраама, ибо он был уважаем Евреями не менее Авраама. Верою Моисей спасен был от смерти во младенчестве; верою он спасся в юности, оставив придворную жизнь, сменивши ее на мирную жизнь пастуха, в которой Апостол усматривает прообраз поношения Христова и в особенности в цели ее: страдать с людьми Божиими. «Фараон повелел истреблять всех младенцев мужеского пола, и никто не избег опасности. Почему же родители Моисея надеялись спасти свое дитя? По вере. Какой? «Зане видеша», говорит Апостол, «красно отроча». Самый вид его располагал их к вере. Так праведнику дается великая благодать с самого начала, и это делает не природа, а Бог и благодать, которая подвигла и Египтянку и воодушевила ее так, что она взяла и приняла к себе младенца. Вера древних была продолжительна. «И не убояшася повеления царева». Это было делом родителей. «Верою Моисей, велик быв, отвержеся нарицатися сын дщере фараоновы». Апостол (здесь) как бы так говорит им (Евреям): никто из вас не оставил ни царского двора, ни таких сокровищ, ни отказался быть царским сыном, когда это было возможным, как сделал это Моисей. А что он не просто отказался, Апостол объяснил, сказав: «отвержеся», т. е. не хотел, погнушался. Когда предстало небо, то излишне было бы удивляться двору Египетскому. И смотря, как он чудно здесь выразился. Он не сказал: «считая небо и небесные предметы большим сокровищем», но что? «Поношение Христово». Быть поносимым ради Христа он считал лучшим, нежели жить в удовольствиях; это для него само по себе было наградою. Вы, говорит, страдаете сами за себя; а он избрал страдать за других и добровольно подверг себя тяжким опасностям. Здесь называется грехом нежелание страдать с другими; отсюда следует, что великое благо – страдание. Он сделал это, провидя нечто великое. Что значит: поношение Христово? Т. е. такое поношение, которое вы терпите, или то, что он потерпел за Христа, когда злословили его за камень, из которого он источил воду: «камень же бе Христос» (1Кор. 10:4). Поношение Христово – в том, чтобы терпеть до конца, подобно как Христос терпел поношения и слышал: «аще Сын еси Божий» (Мф. 27:40). Таким образом, жизнь, основанная на удовольствии, есть греховная, а исполненная поношений – Христова» (св. Иоанн Златоуст).

Освободительный подвиг Моисея и совершение пасхи были самыми великими прообразами Христа, а вместе и силы Божией, явленной верующим. Таким образом, здесь Апостол, с одной стороны, указывает великие и святейшие примеры веры и надежды на Бога, а с другой – в знаменательности событий сих дает побуждение веровать во Христа, избавителя от рабства греховности и диаволу, в надежде на Пасху вечную, когда верующие будут истее причащаться единения с Богом в невечернем дни Царствия Сына Божия и Спасителя нашего Иисуса Христа. По изъяснению св. Иоанна Златоуста, «слова: не убоявся ярости царевы сказаны по отношению к тому, что Моисей после опять предстал пред царя. Если бы он боялся, то не предстал бы, не принял бы на себя дело ходатайства; а если он принял, то, значит, во всем полагался на Бога. Все это он совершил потому, что «Невидимаго яко видя, терпяше». Так и мы, если будем созерцать Бога умом, если будем всегда помнить о Нем, то для нас все окажется легким, все сносным, все будем переносить удобно и станем выше всего. Великое дело, чтобы Бог помнил о нас; великое и то, чтобы мы помнили о Нем; от одного зависит избрание добра, от другого – преспеяние в нем... И смотри, как Апостол предлагая по порядку увещания и беседуя о вере, напоминает о таком прообразе и таинстве, которого истина – у нас. Верою, говорит, сотвори пасху и пролитие крове. Если кровь агнца сохранила Иудеев невредимыми среди Египтян и во время такой опасности, то тем более может спасти нас Кровь Христова, которою помазуются не пороги, но души наши; ибо и ныне губитель ходит вокруг нас среди настоящей глубины ночи. Оградим же себя этою жертвою. Пролитием крови Апостол называет помазание. Так и нас Господь извел из Египта, из тьмы, из идолопоклонства. Ангел убоялся крови, ибо знал, чего она была прообразом; он убоялся, уразумев смерть Господа, почему и не коснулся порогов. А вы, имея Кровь Самого Агнца (Божия), не уверяетесь?» «Пасхою (от Еврейского слова «пасах» – прошел) называется собственно прохождение Ангела Иеговы мимо домов, где принесен был в жертву агнец непорочный и где кровью этого агнца, прообразующего собою Христа, были помазаны косяки и перекладины дверей, а в переносном смысле, как и здесь у Апостола, пасхою называется самая жертва, состоящая из агнца. И мы, говоря о воскресении из мертвых Иисуса Христа, освободившего нас от греха и смерти, говорим: наша Пасха – Христос, Пасха спасительная, и даже самое празднество своего спасения чрез Иисуса Христа называем Пасхою. И вот, верою в нашу спасительную Пасху, т. е. в Иисуса Христа, Евреи были спасены из рабства Египетского» (см. у Н. Братолюбова стран. 190).

Переход через Чермное море, завоевание Иерихона, как и прочих частей обетованной земли, даже участие в этом деле язычницы Раавы,– все это Апостол объясняет верою. «Как верою?» вопрошает св. Иоанн Златоуст. И отвечает: «они надеялись перейти чрез Чермное море и молились о том, или, лучше, молился Моисей. Видишь ли, как вера всегда превышает рассуждения, немощи и ничтожества человеческие? Очевидно, что эта была вода, так как Египтяне, вошедши в нее, потонули; следовательно, это было не призрак, а действительное событие, послужившее одним во славу и спасение, а другим в погибель. Столь великое благо – вера! Она спасает нас и тогда, когда мы приходим в положение безвыходное, когда угрожает вам смерть, когда наши обстоятельства отчаянны. Египтяне и море окружили Евреев безоружных, и надлежало или бежать, или утонуть, или попасть в руки Египтян; но вера спасла их. Вода разостлалась пред ними, как суша, а тех потопила, как море; для них она забыла законы природы, а против тех вооружилась. Верою Иерихонские стены падоша. Трубные звуки никак не могут разрушить стен, хотя бы кто трубил тысячу лет; а вера может делать все. Вера всегда не следует порядку или законам природы, но совершает все неожиданно. Сказав неоднократно, что надобно верить надеждам на будущее, Апостол всю эту речь составил так, что делается ясным, как не только ныне, но и издревле все чудеса совершались верою. Верою Раав блудница не погибе. Она, услышавши слова вестников, тотчас поверила; почему и последствия ее веры были таковы: когда все погибли, она спаслась. Стыдно, если в нас окажется веры менее, нежели в блуднице!» «Достойна удивления апостольская мудрость, а лучше сказать, песнословить надлежит Божия Духа в том, что с Моисеем, Авраамом, Ноем, Енохом и другими святыми сопряжены жены иноплеменные и блудницы, чтобы и сила веры была видима, и смирялась надменность Иудеев. Ибо шестьсот тысяч истреблено их в пустыне за неверие, и не принесло им пользы житие по закону; а Раав, хотя была далека от сродства с Авраамом, чужда жизни подзаконной, но верою приобрела спасение, и начертала собою образ Церкви. Как она с верою приняла соглядатаев, так Церковь – Апостолов. И как она в знамение спасения повесила вервь червлену (Нав. 2:18), так Церковь во Владычней Крови насладилась вечных благ» (блаж. Феодорит). По изъяснению Евфимия Зигабена «Египтяне думали, что переход (через море) образовался природою, а не сверхъестественно и по некоей Божественной силе; они приблизились к нему, как проходимому и для них. И вошедши, а лучше сказать, опустившись в него, они погибли».

Плоды веры прочих святых ветхого завета Апостол указывает в их многоразличных деяниях и в том, что многим из них были даруемы обетования (о Мессии Спасителе), как например, царю Давиду (выразившему их в псалмах), пророкам: Исаии, Иеремии, Иезекиилю, Даниилу (который и заграждал уста львов) и другим пророкам. Идя, так сказать, историческим путем, Апостол желал бы указать всех достопамятных и святых лиц, как примеры веры и надежды на святые обетования. Но, так как это потребовало бы много времени, то он, назвавши ближайших к Моисею лиц, о последующих говорит в общих чертах, указуя некоторые выдающиеся черты их богодухновенной силы и знамения одушевлявшей их веры. Св. Иоанн Златоуст говорит: «Апостол более не приводит примеров; впрочем, и не совершенно оставляет их, но весьма мудро перечисляет их мимоходом, достигая пользы двоякой – избегая излишества и не нарушая полноты. Верою ли совершили они все? «Верою», говорит он, «победиша царствия», именно бывшие при Гедеоне. Содеяша правду». Кто? Те же самые. Или правдою он называет человеколюбие. Получиша обетования. Думаю, что это сказал он о Давиде. Какие же? Те, которые заключались в словах, что плод чрева его сядет на престоле его (Пс. 131:11). «Заградиша уста львов, угасиша силу огненную, избегоша острея меча». Даниил, окруженный львами, три отрока, бывшие в пещи. Такова вера; когда обстоятельства противодействуют, тогда и должно верить. Возмогоша от немощи... Здесь он разумеет обстоятельства перехода из плена Вавилонского. От немощи, т. е. от плена. Кто мог надеяться, что они выйдут из Вавилона, сделаются сильными и обратят в бегство полки чуждих? Но все это – прообразы будущего». «Неудивительно, что Апостол поставил в ряды с другими Варака, Самсона, Иеффая, ибо предметом его было не потребное описание жизни, но только веры, чрез которую они прославились. Гедеон победил Мадианитян, поверив Богу, повелевшему сражаться с ними (Суд. 7:8); Варак покорил царство Хананеев, поверив словам пророчицы Девворы (Суд 4:5), Самсон – Филистимлян (Суд. 15:15). Иеффай – Аммонитян (Суд. 11:12)» (Евф. Зигабен). Что действительно не могло быть времени у Апостола, то это открывается из одного того, что для изображения жизни одного царя Давида ему потребовалось бы очень и очень много (см. 1 и 2 кн. Царств и 1 кн. Паралип., где описывается жизнь Давида).

Злострадания ветхозаветных святых указываются Апостолом тоже, как проявления их веры и мужественного терпения, в надежде на будущее освобождение от всех зол в новой жизни, по воскресении. Трогательно перечисление всех страданий, величие которых соответствует величию их славных подвигов и проявлений силы веры. Особенно же трогательно то, что многие были замучены, не получая никакого облегчения. И однако, они терпели. Очевидно, в этом дается урок терпения по вере читателям послания и последующим, о чем и говорится далее. Прияша жены от воскресения мертвых своих. Здесь Апостол говорит о пророках Илии и Елисее, которые воскрешали из мертвых. Инии избиени быша. Здесь, мне кажется, – говорит св. Иоанн Златоуст, – Апостол разумеет Иоанна (Крестителя и Иакова, ибо избиением называется отсечение головы. Оканчивает указанием на узы, темницы, бичевания, избиение камнями, бывшее со Стефаном и Захариею. Одни «избегоша острея меча», а другие «убийством меча умроша». Что ты превозносишь? Чему удивляешься? Поистине, говорит, тому и другому. То и другое – чудеса веры: и то, что она совершает великие дела, и то, что она терпит великие бедствия». По изъяснению блаж. Феодорита, «избиени быша Елеазар, седмь Маккавеев и их матерь. Претрени быша. Говорят, что претерпел это пророк Исаия. Убийством меча умроша. О сем и Господь сказал: Иерусалиме, Иерусалиме, избивый пророки и камением побиваяй посланныя к тебе (Мф. 23:37)». По вере в Бога многие терпели поругания, побои; наприм., судия Самсон претерпел издевательства со стороны Филистимлян (Суд. 16:25); св. пророк Михей, сверх поруганий, перенес от царя Седекии пощечину; св. пророк Елисей был осмеян детьми Вефильскими (4Цар. 2:23). Узы и темницы испытали пророки Иеремия (33:1), Ананий (2Пар. 16:7–10); камнями убиты набожный Навуфей (3Цар. 21:1–15), священник Захария, сыне Иодая (2Пар. 24:20); «искушени быша» Иона и другие праведники, о которых Соломон говорит, что Бог испытал их и нашел их достойными Себя (Прем. 3:5). «Убийством меча умроша»: первосвященник Ионафан (1Мак. 12:48), дети-младенцы, закланные по повелению Антиоха, царя Сирийского (2Мак. 5:12–14); но, быть может, здесь разумеется и то, о чем говорил Иисус Христос, а именно: смерть Захарии, сына Варахиина, которого Иудеи умертвили между храмом и жертвенником (Мф. 23:35). Не приемше избавления, да лучшее воскресение улучат. Святые дерзновенно шли на смертные страдания за веру, дабы получить лучшее воскресение, именно воскресение славное и блаженство, ведущее в Царствие Небесное. Так, один из отроков Маккавеев сказал мучителю: ты лишаешь нас настоящей жизни, но Царь мира воскресит нас для жизни вечной (2Мак. 7:9). Другой отрок, будучи близок к смерти, сказал: умирающему от людей вожделенно возлагать надежду на Бога, что Он опять оживит (7:14). Младшему же мать сказала: не страшись убийцы, приими смерть, чтобы я, по милости Божией, опять приобрела тебя с братьями твоими (7:29). Да, святые мученики не предпочли бы смерти благам земным, если бы не имели твердой веры в будущие блага. По вере в Бога и в будущую жизнь молились за умерших оставшиеся» (см. у Н. Братолюбова стран. 204–9).

Неисполнение существенного обетования (о Спасителе) при жизни тех святых, которых, по выражению Апостола, недостоин весь мир, он изъясняет тем, что Бог предопределил проявить эти величайшие обетования на нас недостойных, т. е. на тех, кому писал Апостол и кто верует во Христа, как Спасителя. Из чего явствует, что все должны поспешить воспользоваться теми благами, которые свободно даруются теперь верующим и которых не могли получить ветхозаветные праведники при всем личном величии своем и необычайности даров, которые подавались им Богом для многоразличного служения их людям. Отметив разные подвиги святых, Апостол здесь говорит о их внешнем подвижничестве, выразившемся в скитальчестве по горам, ущельям и пустыням, в чем они предобразили, как и во многом другом, Того, на Которого была их общая надежда, как на начальника мира совершителя всякого совершенства, свет для просвещения всех и славу Израиля, как на носителя высших стремлений к Богу и спасению о Нем, ибо и Он нередко не имел места, где главу подклонити. «И что могли бы получить здесь в награду те, которых достойного нет ничего в мире? Здесь Апостол возвышает ум слушателей, научая не прилепляться к настоящему, но помышлять о том, что выше всех предметов настоящей жизни, если весь мир недостоин их. Миром же Апостол называет здесь или людей, или самую тварь. Если, говорит, взять всю тварь вместе с людьми – и тогда она не сравнится с ними в достоинстве; и справедливо. Как тысячи мер сена и соломы не могут сравняться в цене с десятью жемчужинами, так и с ними; ибо лучше один праведник, нежели тысяча грешных (Сир. 16:3). Представь, как много значит праведный! «И рече Иисус (Навин): да станет солнце прямо Гаваону, и луна прямо дебри Елон», и было так (Нав. 10:12). Пусть выйдет вся вселенная, или даже две, три, четыре, двадцать вселенных, пусть скажут и сделают это: нет, они не могут! А для чего сие совершилось? послушай. Имя Иисуса было прообразовательное, тварь устрашилась самого имени. Он назван был этим именем, как прообразом; его звали прежде Авсием, а потом переменено ему имя, и это было предсказанием и пророчеством. Он вел народ Израильский в землю обетованную, как Иисус Христос (вводит нас) на небо. Может быть, каждый из вас хотел бы повелевать солнцем и луною. Мы, если хотим, можем достигнуть большего; ибо что обещал нам Христос? «Аз и Отец Мой к нему приидем», говорит Он, «и обитель у него сотворим» (Ин. 14:23). Он Сам будет для меня солнцем, луною и светом» (св. И. Златоуст). «Многочисленны и велики были подвиги их; однако же они не сподобились еще венцев, потому что Бог всяческих от других ожидает подвигов, чтобы когда закрыто будет поприще, всех победоносцев вместе удостоить провозглашения» (блаж. Феодорит). «Таким образом, и нас Бог почтил, благопопечительно устроив такое откладывание (наград), и тех не обидел, так как и для них это приятно; они весьма желают нашего преспеяния и совершенства, ибо полное совершенство то и есть, когда все члены единого тела разом увенчиваются. Посему Бог и определил всем для получения венцов одно время. И вот, задолго до нас стяжавшие победу ожидают нашего призвания. Проидоша в милотех и в козиях кожах. В таких одеждах (из овечьих шкур и козьих кож) ходили по крайней бедности своей Илия и Елисей, которых Евреи весьма уважали. Напомнив им, что эти мужи вытерпели, отсюда Апостол подает им ободрение и утешение для благодушия и твердости в искушениях» (Евф. Зигабен). «Итак, не станем и мы искать воздаяния здесь, не будем столь жалкими. У нас все делается из тщеславия, а не по правде. Итак, удержимся от источника зол – тщеславия, и будем жить богоугодно, дабы нам сподобиться будущих благ во Христе» (св. И. Златоуст).

Увещание к терпению и твердости в вере, конечно, есть прямой вывод из вышеприведенных примеров. Но Апостол, воспомянув облако свидетелей веры древних, обращает теперь внимание христиан на высший образец для них, на Основателя веры их Иисуса, Который претерпел самое поносное уничижение – крестное, а вместе с тем и возвеличен в высшей степени, седши одесную Бога Отца, т. е. по человечеству получив власть равночестную Отцу. По изъяснению блаж. Феодорита, Апостол говорит как бы так: «повсюду предстоят нам образцы благочестия, и такое множество, густотою уподобляющееся облаку, свидетельствует о силе веры. Посему, взирая на них, облегчим себя для течения, свергнем с себя бремя лишних забот. Таким образом возможем избежать и удобносовершаемого греха. Но прежде всего другого имеем мы нужду в терпении, чтобы победить в предстоящем подвиге. Апостол представляет и важнейший Первообраз: «взирающе на начальника веры и совершителя Иисуса». То и другое Апостол сказал о Христе по Его человечеству. Он мог и не страдать, если бы пожелал сего; но потерпел страдание и по страдании восседает с родшим Его Отцом». «Он есть начальник веры, так-как Сам привел к ней Апостолов и учителей. Совершитель же, как помощник верующим, без которого никто не может совершить ни единого подвига добродетели. «О срамоте нерадив», т. е. пренебрегши посрамление со стороны Иудеев и других неверующих, которые думали посрамить Его за немощь и уничижение. «Темже и Бог Его превознесе» (Флп. 2:9), даже и по человечеству. Посему и вы удостоитесь за терпение величайших наград» (Евф. Зигабен). По изъяснению архиепископа Никифора (Феотоки), «Апостол начальником веры называет Иисуса Христа потому, что Он первый преподал совершенное учение о вере в Него, и еще потому, что Он силою Божественныя Своея благости посевает в душах наших семена благочестия; а совершителем называет Его потому, что Он благочестие сие в нас умножает, согревает и доводит до совершенства. Заметьте здесь, как Апостол Божий, описав сперва действия веры и святых мужей добродетельные и чудесные дела, выводит оттуда сие для нас наставление: итак, имея, говорит он, толикое множество окрест себя свидетелей, служащих нам примером веры и добродетели, оставим тщеславие, высокомерие, надменность и прочие роды гордости, презрим удобосоставляемый и производимый грех и потечем охотно на предлежащий нам от Бога подвиг, всегда живо представляя в уме нашем страдания начальника и совершителя веры, Господа нашего Иисуса Христа». Достойно еще замечания, что он, ссылаясь на изъяснения св. И. Златоуста и блаж. Феодорита, говорит: «удобь же обстоятельным он называет грех или потому, что он удобно может овладевать нами, или потому, что его легко можно преодолеть, ежели только захотим, или потому, что он удобно составляется и производится, ибо нам в сем случае помогают все наши чувства: глаза прельщаются, слух услаждается, обоняние расслабевает, осязание трогается, вкус пременяется, и мысль поползновения ко злу бывает» (см. «Беседа в неделю всех святых», стран. 186, изд. 1819 г., Москва).

Апостол возбуждает к перенесению страданий, между прочим, воспоминанием о том, что христиане уже претерпели, как бы говоря, что они уже сделали столь много, что жалко оставить начатое не совершенным. В то же время он и стыдит их, говоря, что они еще далеко не совершили своего подвига борьбы со врагами спасения: они еще не проливали своей крови. В некоторых боях (на зрелищах) считается бой достаточным, когда у кого-либо покажется кровь – от напряжения или от ударов. Так и христиане должны многоразлично подвизаться до крови, имея в виду, что Христос не только страдал до крови, но и молился до кровавого пота (Лк. 22:4). «Великое, поистине великое утешение для нас страдания Христовы и Апостольские, – говорит св. Иоанн Златоуст. – Если и страдания ближних ободряют нас, то какого утешения не доставят нам страдания Господа? Этот путь к добродетели Христос считал столь прекрасным, что и Сам шел по нему, не имея в том нужды; скорбь признавал Он столь полезною для нас, что с нею не может сравниться никакая радость. Ибо, послушай, что Он Сам говорит: «иже не приимет креста своего и вслед Мене грядет, несть Мене достоин» (Мф. 10:38). Какой же ты последователь Его, когда не следуешь Ему? Будем же, возлюбленные, постоянно воспоминать об этом, будем днем и ночью содержать это в мыслях своих, зная, что это принесет нам великие блага. Великое благо – скорбь; она очищает грехи и делает нас мужественными. Согласно ли с разумом, говорит Павел, иметь противоположные с нами стремления и быть нам учениками? Христос пролил Кровь Свою за вас, а вы и за себя не пролили ее; Он даже до смерти стоял за истину, подвизаясь за вас, а вы еще не подверглись опасностям, угрожающим смертию. Так он и в послании к Коринфянам говорит: «искушение вас не достиже, точию человеческое», т. е. малое (1Кор. 10:13). Вы еще только потеряли имущество и славу, вы только потерпели изгнание, но не подверглись смерти. Этим Апостол возбуждает от лености и отклоняет от гордости. Ибо таким образом душа может пробудиться и ободриться, когда она представляет, что еще не всего достигла. Сие не противно сказанному прежде (10:33, 34). Ибо там Апостол засвидетельствовал о них, что с удовольствием приняли разграбление имений и мужественно переносили укоризны за благочестие, а здесь порицает их, как ослабевающих. Кстати же сказал: «не у до крове стасте, противу греха подвизающеся», сравнительно показывая, что им не достает против тех, которые камением побиени быша, и претрени быта, и убийством меча умроша» (блаж. Феодорит.) «Христос, будучи свят, терпел страдания от жестоких беззаконников. Вы же ратоборствуете, подвизаясь против греха. У вас борьба и с самыми грехами, с нечестивыми греховными страстями: похотию плоти, похотию очес и гордостию житейскою, воюющими против вас и гибельными для вас. От них-то или по причине их все скорби, напасти и бедствия жизни, которые вы претерпеваете» (см. у Н. Братолюбова стр. 218). «Если мы будем бодрствовать, если будем молить Бога, чтобы Он не попустил нам искушатися паче, еже можем (1Кор. 10:13), если всегда будем преданы Ему, то мы устоим мужественно и выдержим борьбу» (св. И. Златоуст).

Страдания, посылаемые христианам, это как бы отеческие наказания, которые не столько вредны, сколько полезны, так как они исходят из любви и направляются к тому, чтобы сделать наказуемого праведным (что доказывается свидетельством Божественного писания). А потому о Божиих наказаниях не должно сетовать, но должно ими утешаться, как знаками Божественной заботливости о нас, долженствующих подумать: не обличаются ли теми или другими наказаниями какие-либо наши слабости и недостатки, которые должны быть отвергнуты и исправлены противоположными им добродетелями и совершенствами. «Представив утешение от дел, теперь Апостол представляет утешение от изречений, от приведенного свидетельства: «ниже ослабевай, от Него обличаем». Итак, это – дело Божие; а не мало доставляет утешения то, когда мы убеждаемся, что случившееся могло произойти по действию Божию, по Его попущению. И вы не можете сказать, что есть какой-либо праведник, не потерпевший скорбей, и хотя нам так кажется, но иных скорбей мы не знаем, и потому всякому праведнику необходимо пройти путем скорби. Христос сказал, что пространный и широкий путь вводит в пагубу, а узкий и тесный – в живот (Мф. 7:13, 14). Если же войти в жизнь можно только таким образом, а иначе не возможно, то следует, что тесным путем шли все те, которые вошли в жизнь» (св. Иоанн Златоуст). Егоже бо любит Господь, наказует. И это, равно как и следующее – есть изречение Соломона. Наказует того, кого любит, т. е. вразумляя искушением, ставит его в надлежащее положение и совершенствует подобно воспитателю; ибо наказание от Бога учит добродетели и любомудрию. Биет же всякаго сына, егоже приемлет. Что значит «биет»? Значит – причиняет скорби, подвергая искушениям; ибо скорбь, говорит Писание, терпение соделовает, терпение же искусство (опытность) (Рим. 5:3). Таким образом, всякий сын подвергается биению, но не всякий подвергающийся биению есть сын; ибо биению подвергаются и человекоубийцы, и разбойники, и гробокопатели и многие подобные, только сын биется из любви, чтобы стал еще лучшим, а люди лукавые – от нерасположения к ним, чтобы не отошли еще худшими. А многие злые и не подвергаются биению, как совершенно неисправимые, чтобы там в жизни будущей подвергнуться страшному наказанию, как тот сущий в муках богач (Лк. 16:23)» (Евфимий Зигабен). «Даже раб ударил Христа (Ин. 18:22). Будем же взирать на Него, равно и на страдания учеников Его, читая и внимая тому, что говорит Павел: «от Иудей пятькраты четыредесять разве единыя (ударов) приях, трищи палицами биен бых, нощь и день в скорбех, в тесноте, в голоде» (2Кор. 11:24–26). А что все сие угодно Богу, о том послушай, как говорит сам Апостол: «о сем трикраты Господа молях, и рече ми: довлеет тя благодать Моя: сила бо Моя в немощи совершается» (2Кор. 12:8–9)» (св. И. Златоуст).

Благотворность страданий, как Божеских наказаний.. Апостол доказывает сравнением их с благотворностью отеческих наказаний. По слову св. Иоанна Златоуста, «если Бог наказывает нас, то для исправления, а не для истязания, не для мучения. Смотри, как Апостол тем самым, почему они считали себя оставленными, внушает им уверенность, что они не оставлены, и как бы так говорит: претерпевая такие бедствия, вы уже думаете, что Бог оставил и ненавидит вас? Нет, если бы вы не страдали, тогда следовало бы опасаться этого: ибо, если Он биет всякого сына, егоже приемлет, то небиемый, может быть, уже не сын Его, ибо всякий сын бывает биен. Истинному сыну невозможно остаться ненаказанным. Как в семействах отцы не заботятся о детях незаконнорожденных, хотя бы они ничему не учились, о законных же сыновьях заботятся, чтобы они не были беспечными, так и в настоящем случае. Посему, если не быть наказанными свойственно детям незаконнорожденным, то нужно радоваться наказанию, как знаку истинного родства». «Любяй сына участит ему раны, да возвеселится в последняя своя, говорил премудрый сын Сирахов (30:1). Отцы, воспитывайте чад своих в наказании и учении Господни, говорит св. Ап. Павел (Еф. 6:4). И наши деды твердо помнили великое слово премудрого Соломона: начало премудрости страх Господень (Притч. 3:7), и всеми зависящими от них средствами и способами насаждали в детях сие животворное начало, не гнушаясь иногда и такими тяжелыми для любящих родительских сердец средствами, как наказания, помня, что даже Сам Господь, егоже любит, наказует (Притч. 3:1; 23:14). Расслабленные же (Евр. 12:3) ложною гуманностью, многие отцы наши не только не смели прибегать к этим, по их понятиям, жестоким средствам ветхозаветной морали, но старались даже не подать и вида своей родственной власти, обращая себя в братьев, а серьезное и трудное дело воспитания и обучения – в развлечение приятными играми и доставляющими удовольствие забавами, забыв мудрое воспитательное предостережение: «ласкай чудо, и устрашит тя, играй с ним, и опечалить тя» (Сир. 30:9). Забыв совет премудрого (11 ст.): «не даждь власти сыну в юности», давали детям свободу во всем, как бы не зная, что сын самовольный продерзок будет (8 ст.). И выходило из всего этого самое полное своеволие детей, самое необузданное презорство к старшим, их убеждениям и верованиям, а потом и совершенное отчуждение от духа народного, отечественного, православного. Отсюда далее вышли те печальнейшие события последних лет, в которых принимало живейшее участие, это молодое поколение, не воспитанное в началах христианской веры. Итак, нужно запастись твердою решимостью и неуклонным стремлением воспитывать молодое поколение сынов и дщерей в духе веры» (см. в «Известиях по Казанской епархии» слово, сказанное 6 мая 1884 г.).

Польза от страданий, посылаемых Богом, больше пользы отеческих наказаний настолько, настолько святость и вечное спасение, приобретаемое чрез них, выше разных земных целей, для достижения коих родители (по произволу) наказывают детей, которые однако терпеливо переносят наказания, отчасти по страху пред родителями, а главное – по сознанию, что то, чему их с принуждениями (чрез наказания) приучают, даст им плоды успешной деятельности в мире сем. Чрез наказания воспитывается и покорность. Но если важна покорность родителям, то не более ли драгоценно жить в покорности общему Отцу всех – Богу, Которому покоряются и вышние силы – Ангелы?

По изъяснению св. Иоанна Златоуста, здесь Апостол «опять заимствует ободрение от собственных их страдании, которые они (читатели послания) терпели. Как там говорил: воспоминайте первые дни (10 гл., ст. 32), так и здесь говорит: «якоже сыновом обретается вам Бог»,– вы не можете сказать, что вы не в состоянии переносить, – и притом «якоже сыновом возлюбленным». Если же дети повинуются плотским родителям, то как вы не будете повиноваться Отцу Небесному? Притом, здесь не в этом только различие и не в лицах только, но и в самых побуждениях и действиях. Не по одному и тому же побуждению наказывают Бог и плотские родители. Посему Апостол и прибавляет: «они бо в мало дний, якоже годе им бе, наказоваху нас», т. е. они часто делают то для угождения самим себе и не всегда имея в виду пользу; Бог же делает это не из каких-либо собственных видов, а для нас, единственно для нашей пользы. Те наказывают, чтобы вы были и для них полезны, а нередко и напрасно; здесь же не бывает ничего подобного. Видите ли, какое и отсюда происходит утешение? Тогда и бывает искренняя любовь, любовь истинная, когда кто любит нас, не смотря на то, что мы совершенно бесполезны для любящего. Так и Бог любит нас, не для того, чтобы получить что от нас, но чтобы дать нам; Он наказует, делает все, принимает все меры к тому, чтобы мы сделались способными к принятию собственных Его благ. Следовательно, наказание полезно, оно доставляет святость. Ибо, если оно истребляет леность, порочные пожелания, привязанность к житейским предметам, если оно сосредоточивает душу, если располагает презирать все здешнее, а отсюда происходит скорбь, то не свято ли оно, не привлекает ли оно благодати Духа? Вы скорбите, – говорит Апостол: – это понятно; таково всегда учение, таково его начало. «Последи же плод мирен наученым тем воздает правды». Здесь он разумеет не один плод, но великое их множество. Итак, наказание есть научение, делающее ратоборца сильным, непреоборимым в подвигах, непобедимым в сражениях. Если всякое наказание таково, то таково и настоящее (страдание). Посему надобно ожидать от него добрых последствий и мирного конца. Не удивляйся, что оно, будучи горьким, приносит плоды сладкие; точно так и на деревьях кора бывает безвкусна и жестка, а плоды сладки. Вы перенесли неприятности; не теряйте же надежду на воздаяние». «Отца духовного назвал Апостол Отцом духовом, как источник духовных дарований, с которыми дал нам и достоинство всыновления» (блаж. Феодорит). «Родителей только плоти нашей, а не души, мы имели в качестве своих наказателей и стыдились их; не тем ли паче подчинимся мы наказующему нас Отцу душ – Богу, от Которого мы имеем душу и будем жить жизнию блаженною и вечною?» (Евф. Зигабен).

Чтобы возбудить читателя к твердому и неуклонному пребыванию в вере и жизни христианской, Апостол приводит великие слова Писания, сказанные чрез пророка Исаию (Евреям, колебавшимся в вере и склонявшимся к идолослужению) и премудрого Соломона (Притч. 4:26), где говорится: стези правы сотворите ногами. «Видите ли, как Апостол вооружает их и возбуждает? – говорит св. Иоанн Златоуст. – Говорит как бы скороходам, бойцам и ратоборцам. Это говорит он против их помыслов. «Стези правы сотворите», т. е. идите прямо, не сомневаясь. Ибо, если наказание происходит от любви и благопопечительности и ведет к доброму концу, то для чего вы ослабеваете? Так делают только отчаянные, не подкрепляемые надеждою на будущее. Идите, говорит, прямо, чтобы хромлющее не кривилось более, но прошло в прежнее состояние; ибо, кто ходит хромая, тот усиливает это зло. Видите ли, что от нас зависит принять решительное врачевство?» По изъяснению блаж. Феодорита, «божественный Апостол сим дает разуметь, что ослабевшие при множестве опасностей – делались медлительными на пути благочестия. Апостол подвизавшихся славно, потом ослабевших, укрепляет в силах и врачует целебными пособиями покаяния, сказав: «хромое» и обещав исцеление». «Укрепитеся, руце разслабленныя., т. е. соберитесь с силами. Чрез ослабление рук и колен он наглядно объяснил здесь расслабление души людей, утомленных (наказанием), и их малодушие, которое они должны исправить, имея в виду выше-представленные доказательства. «И стези правы сотворите». Это выражение взято у Соломона, стезями называющего пути, по которым можно и бежать и идти (Притч. 4:26). Пусть хромота наша исцелится, чтобы можно было идти правильно, не колеблясь помыслами, увлекающими к нерадению, легкомыслию и расслаблению, не шествуя неуклонным и неизменным путем веры» (Евф. Зигабен). Укрепитеся, руце ослабленныя... Эти слова Павел писал к Евреям, что Бог был помощником для притесненных, поддерживал ослабленных руки и побуждал их, подобно тому, как воин-муж доставляет помощь ослабевшим. Видишь ли: не из испытания, но из малодушия происходит оставление. Бог не до конца прогневается (Пс. 102:9). Если бы Он тотчас наказывал по тяжести греха, то уже давно весь род человеческий был бы истреблен. Но не только здесь, а и в будущем веке Он будет воздавать. То немногое, что Он показывает теперь, обнаруживает иногда наказание, иногда покой. Когда ты видишь демонов изгнанными, скорби удаленными, всю природу почитающею правду, зверей укрощенными, всех тварей почитающими Апостолов, то размысли, что видел силу будущего, залог спасения душ. Тогда скочит хромый, яко елень. Он (Христос) даровал не только телесное здравие, но и разрешение от уз душевных» (св. И. Златоуст. См. «Толкование на кн. прор. Исаии», изд. 1900 г., стр. 193). «Приводя знаменательные пророческие слова о светлых временам Мессии (Христа), Апостол несомненно давал возможность Евреям припомнить все те отрадные надежды, которые открываются прор. Исаиею в 35-ой главе, где между прочим говорится: «обратятся и приидут в Сион с радостию, и радость приимет я, отбеже болезнь и печаль и воздыхание». Все это исполнилось во время Христово, – говорит св. И. Златоуст. – Потому Апостол сказал: радуйтесь, всегда радуйтесь, и во всякой молитве пребывайте (Флп. 4:6). Таким образом, вот для чего не нужно быть хромым и с расслабленными коленами: чтобы восходить на высокую гору Сионскую, в небесный Иерусалим».

Увещание к мирной и святой жизни сначала преподается в общих чертах, причем внушается избегать такой греховности, которая ведет к лишению благодати и может вредно отражаться на многих, могущих приразиться к этому вредоносному греховному началу соблазнительной жизни и вредоносного учения (сравн. 1Тим. 6:10. Рим. 11:16; 12:16). «Есть много отличительных принадлежностей христианства, – говорит св. Иоанн Златоуст, – но больше всех и лучше всех – любовь друг ко другу и мир. Посему и говорит Христос: «мир Мой даю вам»; и еще: «о сем разумеют вси, яко Мои ученицы есте, аще любовь имате между собою» (Ин. 14: 27; 13:35). Посему и Павел говорит: «мир имейте со всеми и святыню», т. е. честность. Как бы путешествующим, идущим по длинному пути в большом обществе, говорит: смотрите, чтобы кто-нибудь не отстал, я желаю вам не только того, чтобы вы сами достигли, но чтобы вы наблюдали за другими, «да не кто лишится благодати Божия». Благодатию Божиею он называет будущие блага, спасительную веру, добродетельную жизнь; ибо все это – от благодати Божией. Не говори же мне, что один только человек погибает; и за этого одного Христос умер, а ты о нем не заботишься. «Смотряюще», говорит, т. е. тщательно наблюдая, расследывая, как поступают со слабыми, и всячески исследывая и узнавая. «Да не кий корень горести пакость сотворит», подобно как и в другом месте говорит: «мал квас все смешение квасит» (1Кор. 5:6). Если будет такой корень, то не позволяй ему пускать ростков, но вырывай его, чтобы он не принес свойственных ему плодов, чтобы не заразил и не осквернил других. И прекрасно он выразился: «корень горести». Горький корень может приносить сладкие плоды; но корень, источник и основание горести, никогда не может приносить плода сладкого; в нем все горько, нет ничего сладкого, все невкусно, все неприятно, все достойно ненависти и отвращения. «И тем», говорит, «осквернятся мнози», т. е., дабы того не было, отлучайте от себя людей развращенных». По изъяснению блаж. Феодорита, «святынею Апостол назвал целомудрие. А в нем можно преуспевать и живущим в браке. Корнем же горести наименовал и лукавые учения и развращенную жизнь». «Здесь чистота и святость понимаются не в том смысле, что сожитие (брак) нечисто, но в том, что довольство законною женою есть целомудрие, и в воздержании от всякого иного общения заключается непорочность и чистота. Поистине непорочность и чистота есть свобода от всякой страсти. Посему, если ты не женат, храни чистоту, воздерживаясь от общения; если же состоишь в супружестве, довольствуйся им, отвращаясь от иного общения» (Евф. Зигабен). «Без чистоты и святости души никто не увидит Господа, говорит Апостол (сравн. 1Кор. 6:9–10. Еф. 5:5). Между тем чистые сердцем, по непреложному слову Самого Иисуса Христа, узрят Бога (Мф. 5:8), так что и мало развитому простолюдину при чистоте душевной доступно зреть Бога, и он узрит Его еще здесь на земле душевными очами в молитвенном своем обращении к Нему, а по смерти своей будет зреть Его лицом к лицу (1Кор. 13:12)» (см. у Н. Братолюбова, стр. 299).

Указывая частные грехи, которых увещевает Апостол избегать, он прежде других называет нечестие и блудодеяние, причем, как на неблагоприятный пример, ссылается на небрежение Исава о Божиих обетованиях, связанных с первородством, которое он легкомысленно променял на жалкую снедь, подобно чему и блудники лишают себя великого достоинства первородных (Евреев) сынов Божиих, приведенных к Богу Христом, так как они отвергаются Божественных дарований ради пустых своих удовольствий. Как отец Исаак не мог благословить Исава после того, как он сам отказался от первородства, так и Бог не дарует обетованных благ тем, кто нечестием своим отвергает себя от всесвятого и достопоклоняемого Господа Бога. «Итак, пусть никто не будет, подобно Исаву, сквернителем, т. е. чревоугодником, невоздержным, преданным миру, презирающим блага духовные. «Иже за ядь едину отдал есть первородство свое», т. е. который данную от Бога часть отдал по своей беспечности и для малого удовольствия потерял величайшую честь и славу. Это собственно относится к Евреям. Таким образом, первенство принадлежит уже нам, а не Иудеям. Это вместе имеет отношение и к страданиям слушателей, которым Апостол как бы внушает, что первый (Исав) сделался последним, а второй (Иаков) первым чрез воздержание а тот последним по беспечности. Но Исав осуждал себя, сильно плакал; почему же не обретеся места покаяния? Потому, что это не было следствием раскаяния; ибо слезы его были не слезами покаяния, а скорее злобы и гнева, как видно из последствий. «Да приближатся», говорил он, «дние плача отца моего, да бых убил Иакова» (Быт. 27:41). Смысл слов Апостола следующий: не будем допускать падения неисцельного; пока мы только хромаем, то легко исправиться, а когда расстроимся совершенно, тогда что будет? Мне кажется, что здесь Апостол намекает на некоторых прелюбодеев, но пока не хочет прямо обличить их, дабы они исправились; удерживает их страхом, говоря, что падший на может получить утешения. А падшим, дабы они не предались отчаянию, он внушает противное и говорит: чадца моя, имиже болезную, Дóндеже вообразится Христос в вас» (Гал. 4:19). Стоящий, слыша, что падшему не возможно получить прощение, делается более крепким и безопаснейшим в стоянии; а если употребить ту же строгость в отношении к падшему, то он никогда не встанет: ибо с какою надеждою начнет он свое исправление? Хочешь ли видеть истинное покаяние? Послушай покаяние Петра после отречения: «изшед вон, плакася горько"· (Мф. 26:75). Потому и был прощен ему этот грех, что он раскаялся как должно. Раскаялся и блаженный Давид, выражаясь так: «измыю на всю нощь ложе мое, слезами моими постелю мою омочу» (Пс. 6:7). Давно допущенный грех он оплакивает, как бы совершенный недавно». По изъяснению блаж. Феодорита, «Иудеи, отличенные первородством, утратили спасение, а язычники, народ новый, воспользовались первородством. Посему Апостол предписывает Иудеям не соревновать беззаконию первородного (Исава), но приобщаться благословению младшего (Иакова)». «Продав честь своего первородства, Исав продал благодать за чечевичную похлебку красноватого цвета, почему и прозван Едомом, что значит красный (Быт. 25:30). Смысл слов сих следующий: как младший Иаков, приобретший первенство, предпочтен старшему Исаву, так новый народ Христос предпочел древнему народу Моисееву, а этот за легкомыслие лишился благословения, а тот за усердие приобрел его» (Евф. Зигабен).

Величие восприятия Синайского закона, прещения и угрозы Божии, сказанные тогда, всеобщий ужас и трепет – воспоминает Апостол для того, чтобы сказать, что то, к чему приступили христиане, восприявши веру во Христа и сделавшись Ему верными, несравненно выше всего moго, что было тогда, а именно: пылающей огнем горы, среди окружающего мрака, при шуме бури, громовых глаголов Божиих, убоявшись которых, Евреи просили, чтобы Господь глаголал не к ним непосредственно, а к Моисею, который тоже был в ужасе. Св. Иоанн Златоуст о сем говорить: «в храме Иерусалимском было дивное – святое святых; было у них и страшное – происходившее на горе Синае: огонь, облако, мрак и буря. Это было страшно, так страшно, что искушать было невозможно, и даже зверь не мог приближаться. Но это еще не таково, каково последующее. Ибо что Синай в сравнении с небом? Что осязаемый огонь в сравнении с неосязаемым Богом? А что действительно происходившее тогда на горе было страшно, видно из тех слов, которые сказали Евреи: «да не глаголет к нам Бог, но да глаголет с нами Моисей» (Исх. 20:19). «Не терпяху бо повелевающаго. И тако страшно бе видимое, Моисей рече: пристрашен есмь и трепетен». Удивительно ли, что народ чувствовал такой страх, если и сам входивший во мрак, где находился Бог, говорил: «пристрашен есмь?» А для чего тогда Бог являлся во тьме? Этим, кажется мне, означается неясность ветхого завета, примрачность и прикро- венность закона, а с другой стороны выражается, что законодатель должен быть страшен и грозен для преступников. Для чего трубные звуки? Потому что здесь как бы Царь присутствовал. Так будет и при втором (страшном) пришествии Господнем. Вострубит бо, говорит Апостол, и мы восстанем (1Кор. 15:52). Облако, мрак и дым выражают опять нечто страшное (Ис. 6:4). Род человеческий был беспечен, потому нужно было пробудить его и, конечно, не было такого беспечного человека, который не возвел бы очей своих горе, когда это происходило и когда совершилось законоположение. «Моисей глаголаше, Бог же отвещаваше ему гласом» (Исх. 19:19). Нужно было, чтобы слышан был глас Божий. Так-как Бог хотел чрез Моисея преподать закон, то Он и делает его достойным веры. Евреи не видели Моисея по причине облака и не слышали его по причине гугнивости. Что же? Сам Бог отвещал ему громким гласом, как-бы говоря к народу и делая, для него внятными законоположения. Следовательно, они сами были причиною того, что Бог явился им чувственным образом». Гору Синай по удалении с нея Бога восхождением своим осязали Моисей, Аарон, Надав, Авиуд и 70 старейшин, и видели место, на котором стоял Бог, и подножие Его, как произведение из камня сапфира (Исх. 24:9–10). Но вы, говорит Апостол, приступили к горе лучшей и более высокой. Дивно и страшно то, что было в ветхом завете, но гораздо дивнее, возвышеннее и гораздо важнее то, что в новом завете, и доступно оно, потому что светло (а не покрыто тьмою)» (Евф. Зигабен).

Величие восприятия Христа заключается не во внешних грозных явлениях, а напротив во внутреннем восприятии благодатного оправдания и освящения кровию, несравненно более ценною, нежели кровь невинного страдальца Авеля, прообразовавшего Христа, к Которому приступили верующие не как к каменистой горе, бывшей тоже прообразом Христа, а к живому Посреднику нового завета, а вместе с тем и к горе небесной, проображенной свящ. Сионом, где находится небесный град – Иерусалим духовный, где обитает несметное множество Ангелов и великое собрание святых, от века и доныне угодивших Богу, как праведному Судии. «Видишь ли, сколь многими доводами Апостол доказал превосходство нового завета пред ветхим? Вместо земного Иерусалима – небесный: «приступисте бо ко граду Бога живаго, Иерусалиму небесному». Вместо Моисея – Иисус: «и к Ходатаю завета нового Иисусу». Вместо народа – все Ангелы: «и тьмам Ангелов, торжеству». Кого же он разумеет под именем первородных? Все сонмы верующих; их же он называет и духами праведник совершенных. Итак, не скорбите, говорит: вы будете с ними. Тогда (на Синае) все было чувственное – и видения и звуки; а последующее – все духовное и невидимое. И так были дела Божии и явления силы Его, но наше гораздо превосходнее и удивительнее. Оно вдвойне велико: как славное и важнейшее, и вместе с тем как более доступное и кроткое. Новый Завет дан был Христом в простой беседе. Так и в послании к Коринфянам Апостол говорит: мы же откровенным лицом славу Господню взираем, и не якоже Моисей полагаше покрывало на лице своем (2Кор. 3:18,13). Они видели мрак и облако, слышали глас. Но ты слышал глас Божий, только не чрез облако, а чрез плоть (Христову), и притом не смутился и не устрашился. Тогда и Моисей устрашился, а ныне никто; тогда народ стоял внизу, а мы не внизу; а выше неба, близ Самого Бога, как сыны Его. Там была пустыня, а здесь город и тьмы, Ангелов» (св. Иоанн Златоуст). По изъяснению блаж. Феодорита, Апостол говорит как бы так: «там страх, а здесь праздник и торжество; там тысячи людей, а здесь тьмы Ангелов; там неверные и беззаконные, а здесь Церковь первородных и духи праведник совершенных; там завет ветхий, здесь новый; там ходатаем раб, здесь – Сын; там кровь бессловесных животных, здесь словесного Агнца. А первородными назвал Апостол избранных, потому что первородные по закону получали двойную часть из наследства. Сказал же сие Апостол и показуя их превосходство, и предписывая им приступать с большею рачительностию». В послании к Галатам (4:25) Апостол говорит: Агарь означает гору Синай в Аравии и соответствует нынешнему Иерусалиму, потому что он с детьми своими в рабстве, а вышний Иерусалим свободен; он матерь всем нам. По объяснению св. Иоанна Златоуста, «Агарь называлась раба, а гора Синай на языке той же страны означает рабу же. А вышний Иерусалим-Церковь, и рождающиеся в нем – не рабы: она – свободная и свободных рождающая. Свяжись мы законом, станем несвободными, откажемся от матери, породившей нас» (см. у преосв. Феофана в толковании на послание к Галатам). «Сион означает место удобное для наблюдений, т. е. высоту. И потому Апостол разумеет под Сионом небо, куда Христос, вознесшись обновил путь и для народа Своего и куда дал возможность теперь возноситься душе, а по всеобщем воскресении – и телу. Иерусалим означает видение мира и потому он на небе, где все исполнено мира и безмятежия» (Евф. Зигабен).

Отступление от Бога было страшно наказуемо в ветхом завете, начиная с первых дней дарования закона и до последнего времени. Еще большей ответственности подлежать отступники от нового завета, и грех отступления здесь настолько страшнее, насколько важнее было дарование, исходящее непосредственно от Самого Бога в лице Его единородного Сына. Тогда в устрашение отступников гремел гром, колебавший землю, а теперь сказано Богом чрез пророка, что Он восколеблет и небо. И Сам Иисус Христос говорил, что когда приидет время воздать по делам, тогда, после дней скорби, солнце померкнет, и звезды спадут с небес, и силы небесныя поколеблются, причем присовокупил: небо и земля прейдут, но слова Мои не прейдут. Не прейдет род сей, как все сие будет (Мф. 24:29, 35–36). Таким образом, и в словах пророческих, как и в словах Господних, можно видеть угрозу вероотступникам как в конце веков, так и во время их жизни, что, как известно, на судьбе Евреев отчасти и исполнилось при разрушении Иерусалима Римлянами, когда однако христиане спаслись, удалившись из Иерусалима заблаговременно (в Пеллу). По изъяснению св. Иоанна Златоуста, смысл слов Апостола следующий: «если те не избегли наказания, не послушавшись заповеданного на земле, то как можем мы не слушаться Заповедующего с неба? Страшен Изрекающий с неба. Апостол говорит здесь о различии не лиц, а даров. Он говорил»: «Егоже глас землю тогда поколеба». А землю поколебал глас Давшего тогда закон, «ныне же обетова, глаголя: еще единою Аз потрясу не токмо землею, но и небом». Таким образом, все будет изменено и устроится к лучшему свыше. Что же ты скорбишь, страдая в мире невечном, бедствуя в мире скоропреходящем? Если бы в будущей судьбе мира была неподвижность, то ожидающему конца следовало мы скорбеть. Апостол повелевает верующим не оставлять Владыку, не прибегать к служителю вместо Бога. Он и тогда потряс землю; Он и предрек, что с землею потрясет и небом». «Отрекшиеся законополагающего на горе Синае – Бога не избежали гибели (ибо почти все погибли в пустыне); тем более не избежим этого мы, отрицающиеся с неба глаголющего Христа. Отрицается же Его неверующий Его обетованиям и отчаивающийся. Ведь не иной был тогдашний законоположник и не иной ныне глаголющий, но Он – один и тот же, но только иначе тогда и иначе теперь; тогда Он говорил на земле, а теперь говорит с неба, седя одесную Бога. Он же сказал чрез пророка Аггея «единою Аз потрясу не только землею, но и небом». Апостол говорит 0 будущем потрясении, о перемене всего к лучшему, об изменении тленного в нетленное» (Евф. Зигабен). «Слово единою означает и некоторый переворот в вещах, и переход тленного в нечто лучшее, что будет иметь уже настоящую природу» (блаж. Феодорит). «Да пребудут впредь непоколебимыми, уже более не подвергаясь колебанию после сего последнего движения, как получившие неизменное положение. Если же бездушная тварь будет непоколебима, то не тем ли более ожидаемые блага? Ради сего-то Апостол и употребил рассуждение об изменении твари, побуждая христиан к твердой надежде на будущее и к несомненной вере в обетования Господни» (Евф. Зигабен). «Будем же делать все, чтобы получить эти блага, чтобы насладиться этими благами» (св. Иоанн Златоуст).

К угрозам Апостол присоединяет похвалы тому, чем увещевает дорожить, т. е. благодати Божией и основанному на ней царству вечному, и потому непоколебимому, которому нужно быть верными гражданами, служа Богу, как Царю этого духовного царства, сообразно с Его волею, благоговейно и со страхом, ибо Царь Небесный, хотя есть вместе с тем и любящий Отец наш, однако Он – и Судия, имеющий предать отступников от веры огнеобразным мучениям вечным. Сам Иисус Христос предуказал, что Он речет в день суда: «идите от Мене, проклятии, во огнь вечный, уготованный диаволу и ангелом его. И идут сии в муку вечную, праведницы же в живот вечный (Мф. 25:41, 46). Можно сказать, что Апостол богомудренно исчерпал все средства к возбуждению духа веры и терпения в тех, кому он писал. А так как это были люди особенно сведущие в законе Моисеевом, пророках и псалмах, то особенно драгоценны ссылки Апостола на эти высокие в глазах их свидетельства о всем. Поистине он здесь, как и повсюду, был всем и вся, т. е. ко всем говорил, приспособляясь к их восприемлемости.

Св. Иоанн Златоуст говорят: «как в другом месте Апостол пишет: «видимая бо временна, невидимая же вечна» (2Кор. 4:18), и отсюда заимствует утешение в бедствиях, которым мы подвергаемся в настоящей жизни; так точно он поступает и здесь, и говорит: «да имамы благодать», т. е. будем благодарить Бога, будем твердыми. «Еюже служим благоугодно Богу, т. е. тогда мы и служим благоугодно Богу, когда за все благодарим Его. «Вся творите», говорит Апостол, «без роптания» (Флп. 2:14). Какие бы дела ни совершал человек ропщущий, он унижается и теряет награду, подобно Израильтянам. Вы знаете, какому подверглись они наказанию за ропот; посему не ропщите. Невозможно служит Богу, не воздавая ему благодарности за все – и за искушения и за утешения. «С благоговением и страхом», т. е. не будем говорить ничего дерзкого, ничего бесстыдного, но станем благоустроять себя так, чтобы заслужить уважение. «Да пребудут», говорит Апостол, «яже суть неподвижимая». А что неподвижно? Будущее. Никто не строит в городе, который готов разрушиться. Будем же строить на камне (Мф. 7:25), и тогда, что бы ни случилось, здание наше останется неразрушимым. Ибо то место недоступно ни для каких нападений. На небесах не нужно опасаться ничего. Там нет ни смерти, ни вражды, а только обители святых, в которых ликование, радость и веселие (Пс. 117:15). Эти обители вечны, потому что там все нетленно и бессмертно. Эти дома строятся руками бедных, хромыми, слепыми, убогими; они созидают эти обители. Не удивляйся этому, когда они приобретают нам даже царствие и доставляют нам дерзновение пред Богом. Будем же употреблять свое имущество на построение этого здания». Бог наш огнь поядаяй есть. Как это внушительно сказано! Это присовокупил Апостол или с тем, чтобы возбудить страх, чтобы они (читатели) не были неблагодарными и не роптали на то, что терпят, дабы не понесть за это наказания; или же ради утешения, что они имеют Владыку, могущего истребить угнетающих их» (Евф. Зигабен); «Это говорил Моисей (Втор. 4:24), заповедуя Евреям строго соблюдать данный чрез него закон, и в случае уклонения угрожал им тяжелыми наказаниями (ст. 25–27). Апостол приводит слово пророка внушая уверовавшим во Христа Евреям ту истину, что Бог и в новом завете не оставит ненаказанными тех, которые отвергают веру во Христа или нерадят о соблюдении данных от Него заповедей. Сам Господь сказал: раб тот, который знал волю господина своего и не был готов, и не сделал по воле его, бит будет много (Лк. 12:47)» (см. «Беседы на воскресные и праздничные чтения из Апостола» Евсевия, архиеп. Могил., ч. II, стр. 381).

Преподавая заключительные краткие наставления о братолюбии, страннолюбии, Апостол и здесь находит возможным сделать указания на дорогие для Евреев примеры ветхозаветных лиц, как наприм. на Авраама и Лота, удостоившихся принять под образом странников Господа и Ангелов. «Смотри, – говорит св. Иоанн Златоуст, – как Апостол заповедует слушателям хранить то, что у них уже было; он не сказал: «будьте братолюбивы», но: «братолюбие да пребывает»; не сказал: «будьте страннолюбивы», но: «страннолюбия не забывайте»; ибо это могло случиться от скорбей. Далее прибавляет то, что особенно могло ободрить их: «тем бо», говорит, «не ведяще нецыи странноприяша Ангелы». За то Авраам удостоился великой награды, что угостил Ангелов, не зная, что они Ангелы, а если бы знал, то это было бы нисколько не удивительно. Некоторые думают, что Апостол разумеет здесь и Лота». В первенствующей Церкви странноприимство требовалось обстоятельствами, ибо христиане, преследуемые повсюду, могли находить безопасный приют у христиан» (см. толкование Евсевия, стр. 363). О братолюбии Апостол раньте внушал: «утешайте себе» (3:13). Здесь, по изъяснению св. Иоанна Златоуста, Апостол говорит как-бы так: «не предоставляйте всего учителям, не возлагайте всего на предстоятелей; и вы можете назидать друг друга. То же писал он и к Фессалоникийцам: «созидайте кийждо ближнего своего». То же советуем вам теперь и мы. Вы можете, если захотите, больше нас сделать друг для друга. Посему, не нерадите о таком даровании; ибо великую награду получит он от Бога. И если владеющего богатством и не подающего бедным ожидает наказание, то имеющего возможность увещевать и не поступающего так не ожидает ли наказание величайшее? Не в том состоит дружба, чтобы есть и пить. Там питается тело, а здесь душа; там ты спасаешь от временной смерти, а здесь от вечной. Будем же терпеть, и нося тяготы друг друга (Гал. 6:2), и обличая один другого, дабы нам сподобиться обетованных благ во Христе Иисусе». «Брат от брата помогаем, яко град тверд», говорит Премудрый (Притч. 18:19).

О помощи узникам и страждущим Апостол говорит с осторожностью, советуя поминать их, а как? не разъясняет, очевидно внушая тем оказывать им помощь духовно (молитвенно, утешениями) и материально, о чем с ясностью намекает, говоря, что сами они в теле и потому знают, сколь неотложны телесные нужды и сколь необходимо удовлетворение их, особенно для страдающих и обремененных. По изъяснению блаж. Феодорита, Апостол говорит здесь как-бы так: «сострадательностью и прилежным служением имейте общение с терпящими это за благочестие». «Доставляйте утешение узникам, как-бы и вы были с ними в узах. Сочувствуйте узникам, представляя себя в их горестном положении, все равно как если бы содержались теперь сами вы в узах и испытывали то же состояние, какое они испытывают, и по той же самой причине (ради Иисуса Христа), по которой они содержатся в тяжких узах. Утешайте их и как соединенные с ними союзом Христовой веры. Не забывайте и больных, так-как и сами вы облечены телом, которое подвержено разным болезням. Великая награда за все это обещана Самим Иисусом Христом» (см. у Н. Братолюбова стран. 246). Он тогда скажет: «приидите, благословеннии Отца. Моего, наследуйте уготованное вам Царствие. Взалкахся бо, и дасте Ми ясти: странен бех, и введосте Мене: болен, и посетисте Мене: в темнице бех, и приидосте ко Мне. Понеже сотвористе единому сих братий Моих меньших, Мне сотвористе» (Мф. 25:34, 35, 40).

Внушая иметь чистоту жизни, Апостол заповедует относиться к брачной жизни с уважением, а презрителям оной, живущим блудно, угрожает судом Божиим. «Если супружество дозволено, то блудник справедливо наказывается и прелюбодей подвергается мучению, – говорит св. Иоанн Златоуст. – Здесь Апостол направляет речь против еретиков и Иудеев, которые говорили, что всякий, вставши с ложа, нечист. Нет, безрассудный и бесчувственный Иудей, не то скверно, что происходит от природы, но то, что от воли. Если брак честен, то он и чист. Притом не сказал: никто не должен быть блудником, – но, уже сказав о том прежде один раз (12:14), присовокупляет, как общую заповедь, не направляя против слушателей». «Брак узаконил Бог в начале, ибо сказано: «сотворим ему помощника по нему», и, создав, привел, сочетал и дал брачное благословение, говоря: «раститеся и множитеся, и наполните землю» (Быт. 1:18,28). А прелюбодеяние и блуд ввел невоздержный помысл» (блаж. Феодорит). Женитвою Апостол называет основанное на законе супружество, так что девственники действуют не в бесчестие женитве, а только из двух честных состояний выбирая честнейшее. Наперед сказав о женитве, а затем о суде за блудодеяние и прелюбодейство, он этим самым показал, что эти грехи справедливо наказуются. Потому-то и учрежден брак, чтобы сих грехов не было» (Евф. Зигабен). «Все бурачные должны сохранять свой брачный союз чести достойно того значения, какое имеет брак между верующими, освященный благодатным таинством, как написал об этом Апостол Павел в послании к Ефесянам, говоря: «тайна сия велика есть: аз же глаголю во Христа и во Церковь» (5:32). И ложе непорочно, и все относящееся к брачному союзу должно подчиняться духу христианского благочестия, христианской чистоты и святости, и всякий порок неверности, явный и тайный, т. е. на деле и в сердечном расположении, должен быть чужд христианского брака. Блудникам же и прелюбодеям, как нарушителям целомудрия и оскорбителям святости брака Апостол угрожает судом Божиим. «Не льстите себе: ни блудницы, ни идолослужителе, ни прелюбодее, ни сквернителе, ни малакии, ни мужеложницы Царствия Божия не наследят» (1Кор. 6:9–10). «Никтоже вас да льстит суетными словесы: сих бо ради грядет гнев Божий на сыны непокоривыя» (Еф. 5:6)» (см. у преосв. Евсевия стр. 365–366).

Отвращая от сребролюбия, Апостол заповедует иметь надежду на помощь Божию, причем приводит свидетельство Самого Бога о Его готовности помогать верным Ему и слово высокой уверенности праведника (Давида) в том, что люди не могут ничего сделать пагубного тому кому помогает Господь. «Выше Апостол говорил: «и разграбление имений ваших с радостию приясте» (10:34); а здесь увещевает не быть сребролюбивыми: «довольни сущими». Так-как многие, растратив имущество, стараются потом приобрести его под видом милостыни, то Апостол и говорит: будем искать только потребного и необходимого. А что скажем, если не будем иметь и этого? Нет, нет; Сам Бог сказал и сказал неложно: «не имам тебе оставити». Апостол говорит как-бы так: ты получил обещание от Самого Бога, не сомневайся же; Он Сам обещал, не колеблись. Слова: «не имам тебе оставити» сказаны не только об имуществе, но и о всем прочем. «Господь мне помощник»... Не напрасно он приводит слова пророка; ими он запечатлевает свои слова, дабы слушатели больше ободрились и не отчаивались. Будем же и мы творить то же при всех искушениях и не бояться дел человеческих. Если Бог благоволит к нам, то никто не преодолеет нас. Как тогда, когда Он противится нам, не будет никакой пользы, если бы даже все были нашими друзьями, так и тогда, когда Он расположен к нам, не будет никакого вреда, если бы даже все восстали против нас. Посему и сказано: не убоюся: что сотворит мне человек?» (св. Иоанн Златоуст, стр. 506, 510–511). По мнению блаж. Феодорита, «по необходимости сие наставление приложил Апостол, чтобы, возводя взор к Богу, смело смотрели на гонителей. Не сребролюбцы нравом. Не приобретение собственности воспретил Апостол, но любовь к имуществу, потому что от нее рождается любостяжательность».

Об учителях веры Апостол заповедует вспоминать особливо по их кончине, как определяющей достоинство их веры в возможной полноте и совершенстве, достойном подражания. По изъяснению св. Иоанна Златоуста, Апостол говорит здесь как-бы так: «взирая на их жительство, подражайте вере их; ибо вера – от чистой жизни. Или верою он называет здесь твердое убеждение. Они, говорит, твердо веровали в будущее, и потому вели превосходную жизнь; ибо они не вели бы чистой жизни, если бы сомневались или колебались касательно будущего. Кажется, Апостол говорит здесь и о взаимной помощи, ибо таковое значение слов: «иже глаголаша вам слово Божие». Что значит: «взирающе»? Постоянно обращаясь к тому, размышляя, исследуя и испытуя тщательно. Хорошо сказал Апостол: «скончание жительства», т. е. жизнь до конца потому что жизнь их имела добрый конец». По мнению блаж. Феодорита, «Апостол сие сказал о скончавшихся уже святых: Стефане первомученике, Иакове – брате Иоаннове, Иакове, по прозванию праведном. Да и другие весьма многие умерщвлены были по неистовству Иудеев. На них то взирая, говорит Апостол, и изучая достохвальный образ их жизни, ревнуйте их вере». «Под наставниками, – говорит преосв. Евсевий, – Апостол разумеет епископов, пресвитеров, или вообще настоятелей частных церквей, уже окончивших поприще жизни. Можно полагать, что Апостол указывает преимущественно на мученическую кончину, как особенное свидетельство твердой и непоколебимой веры в Иисуса Христа. Подражайте вере их. Учитесь у них хранить веру до смерти; будьте непоколебимы в вере в Иисуса Христа, среди всяких скорбей и бедствий; храните ее неизменно, не уклоняйтесь от нее ни к какому другому учению; будьте верны Господу Иисусу, хотя бы вам необходимо было умереть за Него по примеру ваших наставников, умерших за Христа» (см. стран. 369–370).

Вечная неизменяемость высшего Учителя нашей серы и Пастыре- начальника Иисуса Христа – есть, с одной стороны, очевидное основание к неизменному почитанию Его, а с другой – эта неизменяемость Иисуса Христа есть непременное условие и верности Его учения, почему изменять Его учению, чтобы отдаться каким-либо новым учениям, несообразным с Христовым, не должно. При этом Апостол предостерегает относительно лжеучителей, действующих вкрадчиво, чрез общение в пище и чрез помощь яствами, имея в душе злые намерения отторгнуть от Христа. Так нередко поступают и современные враги христиан, зазывающие христиан на пышные трапезы во дни христианских постов и предлагающие разные увеселения накануне всяких христианских праздников и вообще привлекая к трапезам более вредным и пагубным, нежели производящим духовное единение. По изъяснению св. Иоанна Златоуста, смысл слов Апостола следующий: «вы слышали первосвященника, но первосвященника не временного; ибо Он – тот же. Словом вчера Апостол означает все прошедшее время; словом днесь – настоящее; словом во веки – будущее, не имеющее конца. Не думайте, что Христос, тогда творивший чудеса, ныне не творит чудес; Он – тот же; а если Он – тот же, то нет времени, когда бы Он не мог сотворить того же. Это, может быть, Апостол имел в виду, когда говорил: «поминайте наставники вашя» (т. е. о помощи им). Может быть, тогда некоторые говорили, что распятый не есть ожидаемый Христос, но приидет другой; посему Апостол и говорит: «вчера и днесь той же, и во веки», выражая, что придет опять пришедый Христос, что Он один, один и тот же и прежде был, и есть, и будет во веки. Иным Иудеи говорят, что придет другой Христос; но они, отвергшись пришедшего, предадутся антихристу». Блаж. Феодорит полагает, что «сие сказал Апостол не просто, но причислил к умерщвленным, давая видеть, что Сам Христос пригвожден ко кресту. Апостол указует и на вечное Его бытие; ибо словом «вчера и днесь» назвал человеческое естество, Божество же нарек вечным. Сказал, что то и другое есть Той же, потому что един Сын Единородный, Он же и Первородный». По мысли преосв. Евсевия, Апостол говорит как бы так: «наставники ваши спаслись чрез веру в Иисуса Христа, Единородного Сына Божия, Спасителя мира; и вы должны искать спасения чрез ту же веру; и во все последующее время до скончания мира возможно будет спасение только чрез веру в Иисуса Христа единого Ходатая (1Тим. 2:8). Эта истина в Откровении Иоанна Богослова изображается так: Я есмь Альфа и Омега, начало и конец, говорит Господь, Который есть, и был, и грядет, Вседержитель (Апок. 1:8)» (см. стр. 370–1). «В научения странна и различна не прилагайтеся. «Странна», т. е. противные тому, что вы слышали от нас. «Различна», т. е. разнообразные; такие учения не имеют ничего твердого, но бывают разногласны, особенно касательно различия в пище. Посему он и указывает на это, продолжая: «добро бо благодатию утверждали сердца, не брашны». Здесь он осуждает слушателей за суеверное различение яств и показывает, что от такого соблюдения они впали в иноверие, увлеклись различными и странными учениями. Это – почти то же, что Христос сказал: «не входящее во уста сквернит человека, но исходящее» (Мф. 15:11). Он доказывает, что вера составляет все. Вера укрепляет, а разум колеблет. Для веры все чисто; нужна вера, а не яства. Какая польза от различения яств? Не больше ли оно причиняет вреда? Хорошо остерегаться от зла, хранить правоту сердца, благоговение к Богу, правую веру. Одно соблюдение похвально – воздержание от греха» (св. Иоанн Златоуст). «Брашно не поставляет нас пред Богом (1Кор. 8:8). Здесь речь о неверующих, которые «не прияша пользы», по отсутствию в них веры. А так как Апостол своим пренебрежением наблюдения (за яствами) мог подать повод думать, что у нас (христиан) нет ни каких подобных наблюдений, то он далее говорит о таинственной трапезе жертвенника Господня» (Евф. Зигабен).

Обособленность христиан, кроме вышеуказанного общего вреда от общения с неверными, Апостол обосновывает на различных высших представлениях, а именно на том, что у нас есть высший символ единения духовного – в священной трапезе, в которой неверующие не могут иметь участие (как и мы – в их священных и жертвенных трапезах), а потом на том, что мы составляем особливый народ, который должен ясно выделиться от Иудейского, чему основанием служит то, что Христос пострадал вне врат Иерусалимских. Следовательно, мы за Ним должны выдти из Иудейского стана и града и направиться к новому Иерусалиму, небесному, повсюду неся тяготы странничества и отречения от мирских прелестей покойной жизни, для того, чтобы быть достойными Поруганного и Распятого в этом мирском (греховном) стане.

«Когда Апостол сказал: не соблюдайте (учения о яствах), то, по-видимому, опровергал свои действия; посему он опять обращается к тому же. А мы, скажут, разве не соблюдаем этого? Соблюдаем, и весьма строго, так что даже священникам (Иудейским) не дозволяем участвовать в наших таинствах. Мы причащаемся крови, вносимой во святое, в истинное святое, причащаемся жертвы, которую употреблял один первосвященник. Таким образом, мы приобщаемся истине. Здесь Апостол раскрывает прообразовательную жертву и обращает речь к первообразу. Христос исполнил все, пострадав вне (врат). Как жертвы, приносимые за грехи, были некоторым прообразом и сожигались за станом, так и Иисус, принесший Себя за грехи наши (и вознесший Кровию Своею на небо), пострадал за вратами. Посему и мы должны подражать Пострадавшему за нас и быть вне мира, или лучше, вне дел мирских. Это Апостол и выражает далее: «темже убо да исходим к Нему вне стана, поношение Его носяще», т. е. претерпевая то же, участвуя в Его страданиях; как Он, будучи осужден, был распят за вратами, так и мы не будем стыдиться удаляться от мира. «Не имамы бо», говорит, «зде пребывающаго града». Поношение есть причина освящения; посему мы сделаемся соучастниками Его, если выйдем к Нему. Не напрасно он пострадал вне врат, но дабы и мы взяли крест Его и пребывали вне мира. Он был поносим; так будем и мы» (св. Иоанн Златоуст). «Будем вне стана, т. е. жития по закону, неся в себе поношения за Спасшего нас. Закон повелевал заколоть юницу рыжу, от крови ее взять архиерею и седмижды перстом покропить пред святилищем, самую же юницу сжигать вне полка, брать пепел и им очищать называемых нечистыми (Чис. 19:2–9). Сие-то составляло прообраз спасительного страдания, ибо и здесь Тело, взятое от Адама (которого имя на Еврейском языке значит красный) вне врат пригвождено ко кресту, и Кровь его очищает наши души; пепел же заменяет нам самое животворное Тело. Посему будем пренебрегать настоящими благами и ожидать оных благ постоянных и пребывающих» (блаж. Феодорит). «Нам нужно выступить в сретение Ему вне мира и мирских развлечений; ибо его-то (мир) Апостол теперь называет станом именно потому, что ратоборствующие за него находятся в нем. «Носяще крест Его», умерщвление страстей, страдания телесные, вообще злострадания ради Него, и даже самую смерть, если потребуется. Все находящиеся здесь города погибают, как тленные; посему с полною охотою выступим к вышнему Иерусалиму, о котором сказано выше (11:10; 12:22), как к нетленному и пребывающему» (Евф. Зигабен).

Прославление Бога – вот первый очевидный плод живой веры во Христа, чрез Которого и должны приноситься эти духовные жертвы, о коих при таинственном жертвоприношении (евхаристии) говорится: «станем добре, станем со страхом, вонмем, святое возношение в мире приносити: милость мира, жертву хваления» (по Сирскому же переводу литургии св. Василия Великого: «милость и мир и жертву хваления». См. «Собрание древних литургий», вып. 1, стр. 178, и вып. 2, стр. 89. Подобное чтение находится и в одном из древне-Славянских текстов: «милость, мир, жертву пения» См. «Сведения о литургических рукописях Ватик. библиотеки», изд. проф. Н. Красносельцева, стр. 300. В Греч, литургии Иакова пишется: «елей мира»). «А чтобы кто не подумал, будто Апостол говорит здесь о жертве кровавой, именно о принесении в жертву бессловесных животных, по примеру Иудеев, он в объяснение присовокупил: «сиречь плод устен». Да будет нашею жертвою Богу плод уст, от всего сердца прославляющих имя Его, благодарящих Его, как выражено это в дальнейших словах. Плодом уст Апостол называет ту задушевную, сердечную жертву, которую, словно спелый, сочный, приятный плод, приносят уста в христианских песнопениях, псалмах, пениях и песнях духовных (Еф. 5:19), которые потом вошли в состав христианского Богослужения. Прославлением Бога названо здесь главным образом благодарение за Его великое к миру снисхождение» (см. у И. Братолюбова стран. 254). По изъяснению св. Иоанна Златоуста, Апостол здесь как бы так говорит: «если должно исповедовать Его, то не будем говорить ничего богохульного, постыдного, ничего дерзкого, ничего безрассудного, ничего надменного; но будем все делать со страхом и благоговением. Он говорит это не без причины слушателям, но потому, что знал об их страданиях; а в страданиях душа отчаивается и раздражается. Но мы, говорит, не будем так поступать. Здесь опять говорит Апостол то же, что говорил выше: «не оставляюще собрания» (10:25), ибо и людей стыдясь, мы часто воздерживаемся от многого дурного. Чрез Него будем приносить жертву. Какую? Те приносили овец и волов, отдавая их священнику; а мы, в благодарность и подражание Христу, принесем Ему такую жертву, чтобы Он вознес ее к Отцу; ибо она не возносится иначе, как Сыном. Все это говорится слушателям, которые были еще слабы, ибо известно, что благодать» принадлежит и Сыну, «Да вси чтут Сына», учит писание, «якоже чтут Отца» (Ин. 5:23). Если же плод устен состоит в благодарности Ему за все, и за то, что Он пострадал за нас, то будем переносить с благодарностью все, что случится с нами: болезнь, или бедность, или злословие, или страдания; ибо один Он знает, что нам полезно. Не быв научены Духом, мы не знаем, о чем нам молиться (Рим. 8:26). Итак будем приносить Ему благодарность за все и молитвенно переносить все, случающееся с нами».

Благотворительность и общительность ближайшим образом оказывают пользу и доставляют утешение тем, на кого они простираются. Но вместе с тем, по мысли Апостола, говорящего как бы ветхозаветным языком, и это – жертвы, угодные Богу, ибо Бог «не от рук человеческих угождения приемлет, требуя что», т. е. нуждаясь в чем-либо (Деян. 17:25); люди же часто нуждаются во многом насущном до такой крайности, что если не будет оказана им скорая и благовременная помощь, то они могут доходить и до погибели. Как бы имея это в виду, св. Ап. Иоанн говорит: «если мы не любим брата, которого видим, то как может любить Бога, Которого не видим?» Сам же Иисус Христос сказал: «понеже сотвористе единому сих братий Моих меньших, Мне сотвористе» (1Ин. 4:20. Мф. 25:40).

«Апостол указал на жертву хваления, благоугодную Богу, – говорит блаж. Феодорит, – но соединил с нею жертву благотворения, которую справедливо назвал общением; ибо и Господь сказал: «сотворите себе други от мамоны неправды, да, егда оскудеете, приимут вы в вечныя кровы» (Лк. 16:9); ибо так Апостол говорит: «ваше избыточествие во онех лишение, да и онех избыток будет в ваше лишение, яко да будет равенство» (2Кор. 8:14). Посему общение есть и воздаяние. Один дает деньги, другой воздает благословением; большее дается нуждающимся». «Если потерпевшие расхищение собственного имущества, как об этом сказано выше, старались об этом, то что же остается делать нам?» (Евф. Зигабен). «Бедствия располагают к милосердию и человеколюбию, – говорит св. Иоанн Златоуст, – благоденствие же доводит до высокомерия, ввергает в беспечность, делает надменными и расслабляет нас. Поэтому и говорит пророк: «благо мне, яко смирил мя еси, яко да научуся оправданием Твоим» (Пс. 118:71). Великое благо скорбь. Путь (к небу) тесен; скорбь поставляет нас на этом пути, а не терпящий скорби не может идти по нему; послушай, что говорит Христос: «удобее есть велбуду сквозе иглине ушы проити, неже богату в Царствие Божие внити» (Мф. 19:24). Так тесен путь, и так богатство широко; обременительно и непоместительно! Итак, будем желать бедности, станем искать ее. Таким образом мы достигнем неба и получим небесные блага, которых и да сподобимся мы благодатию и человеколюбием Господа нашего Иисуса Христа».

Покорность и повиновение наставникам Апостол внушает во имя того с одной стороны, что они пекутся не о себе, а о наставляемых, а с другой стороны – во имя сочувствия к их великому, многотрудному и ответственному труду, в котором покорность и соединяемая с нею успешность могут быть одним из первых утешительных для них условий к дальнейшему охотному служению; иначе и они могут впасть в тоску и отчаяние, причем и учительство их, как нерадостное и невоодушевленное, не будет благотворно действовать на научаемых, и даже напротив может быть тоскливым, отталкивающим и вредным.

"Безначалие везде зло, причина многих бедствий, начало беспорядка и смешения, – говорит св. Иоанн Златоуст, – особенно же в церкви оно тем опаснее, чем власть его больше и выше. Если корабль лишен кормчего, то потонет корабль, так и здесь, если у паствы не будет пастыря, то все низвратится и уничтожится. Безначалие есть зло; но не меньшее зло – и неповиновение подчиненных. А что, скажешь, когда начальник не хорош, то ненужно повиноваться ему? Не хорош – в каком смысле говоришь ты? Если по отношению к вере, то бежи от него и не сообщайся с ним; если же по отношению к жизни, то не спрашивай об этом. Впрочем Павел наперед представил их достоинства, а потом и говорит: «повинуйтеся наставником вашым»... Пусть выслушают не только подчиненные, но и начальники, что как подчиненные должны быть послушными, так и начальники должны быть бодрствующими и неусыпными. Начальник бодрствует, подвергает опасности свою голову, угрожает и наказанием за грехи свои, а ты ленишься, противишься, тщеславишься и не хочешь повиноваться! Посему Апостол и присовокупляет: «да с радостию сие творят»... Начальник, если презирают его, не должен мстить, но слезы и воздыхания его служат лучшим мщением. Когда воздыхающий сам не может ничего сделать, тогда он призывает Господа. Ни в чем не должно быть неумеренности, но «все по чину да бывают» (1Кор. 14:40). Не должно ни отказываться от власти, когда привлекают к ней, ни стремиться самому, когда не привлекают, ни прибегать, представляя великие достоинства, а когда кто удержан, то оказывай благоговение». Под наставниками он разумеет здесь епископов, учителей, вообще духовных начальников; неповиновение им и противление служит причиною беспорядка и разлада во всей Церкви, подобно тому, так наприм. в войске, в хоре и во всяком учреждении. Раз человек облечен в начальническое достоинство, ему должно повиноваться, если он не заставляет делать ничего недостойного. Ибо Сам Господь сказал: «вся убо, елика аще рекут вам блюсти, соблюдайте и творите: по делом же их не творите» (Мф. 23:3). Пренебрегаемые вами, они теряют бодрость и только сетуют при виде гибели вашей вследствие непослушания; ибо это свойственно добрым и чадолюбивым пастырям, точно так же, как человеколюбивым врачам – сочувственно скорбеть в виду непослушания болящего. Не полезно вам это стенание наставников ваших, потому что это стенание зовет на суд Самого Владыку и побуждает Его к гневному наказанию» (Евфимий Зигабен).

Причисляя себя к наставникам, Апостол заповедует молиться о нем и о находящихся с ним (и подобных), причем ссылается на свое внутреннее состояние, как соответствующее тому, которое он изобразил пред этим (в 17 ст.), когда говорил о заботливости наставников о научаемых ими. В особенности же Апостол просит читателей своих помолиться о том, чтобы он получил возможность посетить их. Называя это ожидаемое посещение их возвращением к ним, Апостол ясно свидетельствует о нередком свидании с ними в Иерусалиме, куда он являлся с приношениями от разных церквей, основанных им (1Кор. 16:3).

По мысли св. Иоанна Златоуста, Апостол оправдывается, как-бы обращая речь к таким людям, которые были недовольны им. Не представляй, говорит, против меня обвинений: совесть наша ни в чем не обвиняет. «Во всех добре хотяще жити», т. е. не только между язычниками, но и между вами, мы ничего не делали по корыстолюбию, ничего по лицемерию. Вероятно, в этом обвиняли Павла. А что действительно клеветали на него, о том послушай как говорит Иаков: «увестишася о тебе, яко отступлению учиши от закона» (Деян. 21:21). Потому это говорит Павел, не как враг или противник ваш, но как друг; это видно из последующего: «лишше же молю»... Так просить, чтобы они молились, свойственно только сильно любящему их. Не просто, говорит, молитесь, но со всем усердием, дабы мне скорее прибыть к вам». «Так как они (Евреи, не были расположены к Апостолу, как внушителю отступления от закона (ветхого), то он уверяет их, что он пишет это не с какою-либо коварною мыслью, но единственно из любви к ним и по причине заботы о том, что спасительно для них» (Евфимий Зигабен). «Сами живя честно, мы желаем чтобы и все христиане вели себя честно, жили правильно и благоугодно» (см. у И. Братолюбова стран. 257).

На совершение прочих благих дел, не перечисляя их, Апостол призывает Божие благословение, причем именует Отца Богом мира, Сына – великим Пастырем словесных овец, ставшим их Господином ценою Крови Своей (по воскресении), по силе нового завета, в котором все совершается чрез Иисуса Христа, почему и воссылается Ему вековечная слава, равночестная с Богом Отцом.

Св. Иоанн Златоуст говорит: «испросив наперед себе от них молитв, он теперь и сам просит им у Бога всех благ. Бог же мира: говорит так потому, что между ними были несогласия. Если Бог есть Бог мира, то не отделяйтесь от нас. «Возведый из мертвых Пастыря»... Здесь и далее он внушает им учение о воскресении. «Творя в вас благоугодное». Опять свидетельствует о великом достоинстве их, ибо совершается то, что имеет начало и продолжает исполняться. Прекрасное сделал он прибавление: «творя в вас благоугодное пред Ним». Величайшая добродетель – делать благоугодное пред Богом». «Пастырем же овцам великим нарек Владыку Христа, ибо Его слова: «Аз есмь Пастырь добрый (Ин. 10:11). А вечным назвал новый завет, так-как после него не будет другого» (блаж. Феодорит). «Великого – по причине соединенного с Ним Божества и пастырства всех: Иудеев и Еллинов и вообще повсюду находящихся верных; этим Апостол имел в виду поселить в них единомыслие и взаимное дружеское расположение. Кровию – как бы внешним знаком, утверждавшим завет Его; ибо завет, говорит Апостол в мертвых известен есть, как об этом сказано в первой половине послания, где и о крови изложено (9:17). «Емуже слава во веки веков. Аминь». Ему всегда приличествует слава, ибо говорит Писание: «славно бо прославися» (Исх. 15:21); или же: Ему да будет слава, т. е. от нас, прославляющих Его не словом только, но и делом: яко, говорит, да видят ваша добрая дела и прославят Отца вашего, Иже на небесех (Мф. 5:16)» (Евф. Зигабен).

Просьба Апостола о принятии послания, конечно, свидетельствует о его великом смирении, но вместе с тем она есть просьба и о том, чтобы принятие это было по существу того, что в послании написано. В этом смысле можно понять его слова и о малости послания, которое, будучи по внешности очень не малым, содержит малое требование от читателей, а именно, чтобы они восприняли с полною верою то, о чем учили уважаемые ими пророки и праведники, а воспринявши твердо держались сей веры, как единой спасительной, не смущаясь теми нападками на нее и злостраданиями верующих, которые происходили тогда. «Написав столько, Апостол называет это малым сравнительно с тем, что хотел написать, – говорить св. Иоанн Златоуст, – как и в другом месте он говорит: «якоже преднаписах вам» (Еф. 3:3). И посмотрите на мудрость его! Не сказал: прошу вас, примите слово увещания, – но: слово утешения, т. е. ободрения, поощрения. Никто, говорит, не может тяготиться обширностью сказанного. Он хочет внушить им и сказать: вы малодушны; ибо таким людям свойственно тяготиться продолжительностью речи. Не беспокою вас многословием». «Но честь и слава и благодарение Апостолу! Написав так кратко, он сумел высказать в немногих словах все то, что хотел он сказать им, соответственно с задачею своего послания» (см. у Н. Братолюбова стран. 262). Да, Апостол сказал здесь так много, что если бы это не было сказано, то христианский мир, и в частности высшие умы по предметам богопознания и изъяснения отношения ветхого завета к новому – лишены были бы многого, как и напротив, пользуясь им в течение многих веков, они установили по сему предмету тот правильный взгляд, который проведен так широко и глубоко в этом богодухновенном послании. (По всему этому не можно ли слово «вмале» понимать в смысле краткости времени, «вскоре», по примеру слов Спасителя: вмале, и не увидите Мене, и паки вмале, и узрите Мя (Ин. 16:16)? Но для сего требуется изменение, предлога «диа» в «ен» и окончания слова: «врахеон» во «врахи»).

Сообщение о Тимофее, что он освобожден, а также и о себе, и повторение желания видеться с читателями послания показывает душевную близость Апостола к ним и служит примером той общительности, о которой он недавно делал особое увещание (в ст. 16). Теперь намерение свое явиться к ним он обусловливает скорым возвращением Тимофея, который после Римских уз был посылаем в Грецию, где он был с Апостолом прежде (Деян. 17:14–16). По мнению св. Иоанна Златоуста Евреи не были враждебно расположены к Тимофею, поэтому он и поставляет его на первом месте. О намерении же их явиться в Палестину Златоуст замечает: «этого достаточно было, чтобы они соблюдали кротость, если он сам с учеником своим готов был придти к ним». Апостол утешал и других своим намерением посетить их (1Кор. 16:5). Блаж. Феодорит пишет: «Апостол показал, что с ним (Тимофеем) отправил послание. Вероятно было, что они обрадуются Тимофею, так-как он был обрезан». А блаж. Феофилакт пишет: «так-как уверовавшие из Евреев не имели вражды к Тимофею, посему Павел и посылает его к ним» (см. издан. 1819 г. на Новогреч. языке). Можно думать, что Тимофей, по исполнении поручения своего в церквах Греческих, должен был отправиться в Палестину, передать по назначению послание Павла и возвратиться к нему с известиями о впечатлениях от него. Что касается до скорости возвращения, то, конечно, о ней должно судить с точки зрения того времени, когда передвижения совершались не скоро.

Приветствие Апостола, прежде других, наставникам, а потом уже и прочим христианам – в третий раз выделяет наставников (см. ст. 7 и 17) из числа прочих лиц состава церковного. Уважение и любовь к церковным наставникам и предстоятелям Апостол часто внушал очень настойчиво. Так в 1 послании к Солунянам он писал: «молим вы, братие, знайте труждающихся у вас, и настоятелей ваших о Господе, и наказующих вы, и имейте их по преизлиха в любви за дело их» (5:12–13). А в 1 послании к Тимофею он писал: «прилежащии добре пресвитери сугубыя чести да сподобляются» (5:17).

«Апостол приветствует всех пастырей и учителей Иерусалимской церкви и всех святых, разумея или всех без различия верующих, или же некоторых христиан, известных всем особенною святостью и чистотою жизни и строгим соблюдением учения христианского» (см. у Н. Братолюбова стран. 262).

Изъясняя вышеуказанные слова послания к Солунянам, св. Иоанн Златоуст говорит: «если кто предстательствует за тебя пред человеком, то ты делаешь для него все. А сей (священник) предстательствует за тебя пред Богом. Ужели не будешь чувствовать к нему признательности? Он молится за тебя, подает тебе духовный дар, сообщаемый чрез крещение, назирает за тобою, научает, вразумляет тебя; в полночь, ежели позовешь, идет. Кто любит Христа, тот будет любить священника, каков бы он ни был, потому что чрез него сподобился страшных тайн». «Сердечный союз с пастырями есть первая основа стояния христианских обществ, – говорит преосв. Феофан, – вторая же – живой союз всех христиан между собою. Под пастырством, чтимым и любимым, взаимный общий мир и во многих делает единое тело, стройное и крепкое».

Приветствие от Римских (и даже более – всей Италии) к Палестинским христианам говорит о живом общении между первенствующими церквами. Краткость их наименования Италийскими, быть может, говорит о великом числе их, затруднявшем Апостола в поименном их упоминании. По изъяснению блаж. Феодорита, «этим Апостол показал, откуда написал послание, и вместе дал видеть, что в краткое время Евангельская проповедь распространилась повсюду, и язычники, по обетованию, данному Аврааму, улучили благословение».

Что касается до состава Италийской церкви, то о сем отчасти свидетельствуется в книге Деяний св. Апостолов (Деян. 28:13–31); еще определительнее – в приветствии Апостола к разным лицам, упоминаемым в его послании к Римлянам (16:3–15). Монументальным же свидетельством великого состава Римской первенствующей церкви служат разнообразные остатки от первенствующих христиан, сохранившиеся в Римских катакомбах, посетивший которые один из наших иерархов (епископ Порфирий) свидетельствует, что, даже осмотревши только жалкие остатки катакомб, он убедился, сколь значительна была здесь первая христианская община и сколь много важных лиц принадлежало к ней. По свидетельству археолога Бозио, в одной катакомбе Петра и Павла было похоронено до 17.000 мучеников. Отсюда и из других катакомб папою Вонифатием (608–615 г.) вывезено было более 30 колесниц с разными останками святых, почивавших здесь. А папа Пасхалий в июле 817 года вывез отсюда 2300 мощей (подробнее о сем смотр. в «Правосл. Обозр.» 1887 г. стр. 241; а о положении христиан из-Евреев – у Гиббона т. V, в статье «Римские провинции»).

Заключительное благословение Апостола – обычное, а вместе с тем, и важное, как таковое, которое служит свидетельством принадлежности послания Павлу, как он сам о сем предуведомил в 2-м послании к Солунянам (3:18), говоря: «во всяком послании пишу я так: благодать Господа нашего Иисуса Христа со всеми вами. Аминь».

«То, что относилось ко всем, Апостол сказал после всего: благодать со всеми вами. Аминь. А когда благодать бывает с нами? – говорит св. Иоанн Златоуст. – Когда мы не оскорбляем этого благодеяния, когда не пренебрегаем этим даром! Ибо что такое благодать? Отпущение грехов, очищение; оно – с нами. В этом и причина всех благ, чтобы всегда пребывала с нами благодать Духа; она руководит нас ко всему (доброму); а когда она отлетает от нас, то мы остаемся пустыми и погибаем. Итак, не будем удалять ее; ибо от нас зависит, чтобы она оставалась при нас, или удалилась. Первое бывает тогда, когда мы заботимся о небесном, а последнее тогда, когда – о житейском. Дух не может пребывать в душе слабой, но требует великого напряжения и усилия. Посему нам нужно иметь ум пламенеющий и совершать действия с силою и напряжением. «Душевен человек не приемлет яже Духа» (1Кор. 2:14). Как паутина не может выдерживать дуновения ветра, так и душа, преданная миру, и человек душевный не может принять благодати Духа. Человек духовный, хотя бы нападали на него бесчисленные бедствия, не падает ни от одного из них. Так-как он живет вне мира и свободен от телесных страстей, то он над всем (телесным) будет смеяться. Устремим наш ум к небу, проникнемся этим стремлением, облечемся в духовный огонь и оградим себя этим пламенем. Кто несет с собою это пламя, тот не боится встречающихся ему сетей; пока он окружен пламенем, то все уступает ему. Это пламя невыносимо, этот огонь всеистребляющ».

«Апостол приложил обычное заключение, пожелав читателям – благодати. А мы, – пишет блаж. Феодорит, – восхвалим Законоположника всего нового и ветхого, и будем умолять Его о том, чтобы улучить нам Его помощь, да сохранив Его Божественные законы, улучим обетованные блага о Христе Иисусе, Господе нашем. С Ним Отцу слава со Святым Духом, ныне и всегда и во веки веков! Аминь».