12. Путешествие мое по Кавказской епархии в 1876 и 1877 годах

Вследствие отношения преосвященного Германа, епископа Кавказского и Екатеринодарского, к преосвященнейшему Иннокентию, митрополиту Московскому, я послан был владыкою митрополитом в Кавказскую епархию для собеседования со старообрядцами. Выехал я из Москвы 18-го ноября 1876 года, в сопровождении иеродиакона Иоанна (меньшего), взяв с собой старопечатные книги, нужные для собеседования со старообрядцами. По пути мы заехали в Новочеркасск получить благословение от высокопреосвященнейшего Платона, архиепископа Донского, и повидаться с новочеркасскими знакомыми.

Приехавши в город Ставрополь, я получил от преосвященного Германа сведение о местностях, в которых жительствуют старообрядцы, и документы, которыми мне разрешалось в Кавказской епархии священнодействие. Преосвященный снабдил меня полезными наставлениями для предстоящего мне дела и, напутствовав молитвой, отпустил.

В Ставрополе, по желанию преосвященного Германа, я беседовал о старообрядчестве с воспитанниками семинарии.

Кавказская епархия разделяется на три части: на Ставропольскую губернию, населенную не казацким сословием, Кубанскую и Терскую казачьи области. Мне от преосвященного Германа предложено было прежде проехать Ставропольскую, а потом Кубанскую и Терскую области.

В Ставропольской губернии старообрядцы жительствуют в пяти местах в селениях: Пелагиаде, или, по народному названию, Пелагеевке, Кугульте, Медвежьем, Жуковке и Развильной. Все они беспоповцы поморской секты; есть между ними и поповцы по австрийскому священству, но это не постоянные жители, а только приезжающие сюда для торговли. Эти приезжие старообрядцы есть и в некоторых других селах Ставропольской губернии, где кроме их никого старообрядцев нет. Первое собеседование со старообрядцами имел я в Пелагиаде; беседа была о вечности Христопреданного священства в Христовой церкви, и необходимом в церкви существовании преданных ей от Христа всех семи таинств; потом говорил о правоте православной церкви, что она не имеет никаких ересей; потом о церковных, обрядах, что они по воле церкви подлежат изменению; о старопечатных книгах, что разные их выходы представляют много различий не только в ектеньях, молитвах, обрядах, но и в самом совершении семи таинств¹³¹, и эти различия тогда же показывал старообрядцам в старопечатных книгах: в заключение объяснил, как несправедливо и незаконно поступили старообрядцы, из-за обрядовых различий, которые и в старых книгах встречаются во множестве, отделившись от церкви и тем лишив себя священства и прочих таинств, без которых невозможно спасение. Излагать содержание этих моих бесед со старообрядцами, повторявшихся в каждом почти селении, я не стану, потому что они уже были мною прежде описаны. Вообще из бесед моих с кавказскими старообрядцами я буду приводить только то, чтó было нового и заслуживающего внимания; главным же образом займусь только описанием того, где, в каких местах я беседовал со старообрядцами, и каких сект старообрядцы там жительствуют.

Из Пелагиады мы приехали в село Кугульту. Здесь старообрядцы приняли нашу проповедь без предубеждения. В течение двух дней они собирались в свою моленную, приглашали нас и рассматривали приводимые мною доказательства от старопечатных книг, «аще воистину тако есть». По окончании первой беседы книги на ночь оставались у них в моленной, и они, почти не спавши, целую ночь читали привезенные мною книги, поверяя все сказанное мною днем. После таких двухдневных собеседований в моленной, многие из них еще приходили беседовать ко мне на квартиру. Я квартировал у протоиерея того села отца Димитрия Братановского, о благотворной деятельности которого среди старообрядцев не могу не упомянуть здесь. Он безопустительным исполнением церковной службы и миролюбивым обхождением со старообрядцами успел заслужить от них доверие, так что они откровенно с ним беседуют и просят у него наставлений. В Кугульте отцом Димитрием присоединены двое старообрядцев: один, Иродион Поветкин, был старообрядческим наставником, другой, по имени Симеон, теперь в православной церкви псаломщиком. Тот и другой после присоединения их к православию не потеряли расположения старообрядцев. Кугультинские старообрядцы, провожая нас, обещались продолжать свое рассмотрение о правоте св. церкви.

Из Кугульты мы отправились в Медвежье чрез Терновку. Из Терновки один старообрядец, проезжий торговец, присылал ко мне в Кугульту с просьбой, чтобы я к нему заехал побеседовать о вере. Исполняя его желание, я заехал к нему. Он принял нас любезно и часа два мы говорили с ним о вере. Я уже собрался ехать, уже вышел в сени, как навстречу мне идет священник того села. Здороваясь со мной, спрашивает мое имя. Я ответил. Священник обрадовался и просил заахать к нему, поговорить с другими приезжими старообрядцами (у них в селе своих местных старообрядцев нет). Потом священник рассказал мне следующее. «Как только вы приехали сюда, один православный, тоже торговец, сказал мне: батюшка, к старообрядцам приехал их архиерей. Я и вздумал: пойду повидаюсь с раскольничьим архиереем, не вызову ли его на беседу о спорных предметах; а между тем встретил вас». Мы у священника ночевали и с вечера довольно со старообрядцами еще поговорили. На другой день мы доехали до селения Предградного, где тоже повидали торговых старообрядцев – Гурия Романова Ларина и его товарища, – они из Екатеринославской губернии, из села Городища; в этом селе все жители старообрядцы по австрийскому священству, между которыми есть много здраво рассуждающих о церкви. И Ларин со своим товарищем также уверены в правоте св. церкви; они скорбят только о том, что у них в селе по сие время не открывается единоверческая церковь. Поутру из Предградного мы приехали в село Междвежье, где праздновали праздник Николая чудотворца.

В Медвежьем старообрядцы, по моему приглашению, весьма охотно пришли для собеседования ко мне на квартиру. В первый день беседа продолжалась около пяти часов. Старообрядцы пожелали и на другой день прийти поговорить об антихристе. При разговоре о печати антихристовой, старообрядческий (беспоповский) начетчик утверждал, чтó она уже существует в церкви православной, в четвероконечном кресте и в троеперстном сложении. Я нарочно еще раз спросил этого старообрядца, вполне ли он уверен и может ли доказать, что четвероконечный крест есть печать антихристова. Старообрядец ответил с утверждением. Я спросил: Где же писано, что четвероконечный крест есть печать антихристова? Старообрядец затруднился ответить. Я сказал ему: Вот вы говорили с утверждением, что четвероконечный крест есть печать антихриста, а ни в какой книге показать о том не можете. Потом я попросил беспоповца положить на себя крестное знамение. Беспоповец исполнил мою просьбу. Я спросил его: полагая на себе крестное знамение, на скольких местах он положил руку? Беспоповец неохотно ответил: на четырех. Тогда я заметил ему: При осенении крестным знамением, полагая руку на чело, на чрево и на oбе раме, вы, очевидно воображаете на себе четвероконечный крест; а так как называете его печатью антихриста, то значит, полагаете на себя печать антихриста. Беспоповец устыдился, стал оправдываться, говоря, что он на себе положил не четвероконечный крест, но положив руку на главе, тем образовал предвечное от Отца рождение Сына Божьего, полагая руку на живот, образовал воплощение Его, на правое плечо – одесную Отца седение, на левое – второе пришествие Его. Я спросил: исповедуя все это, исповедует ли он вместе и то, что крестообразно воображает на себе и крест Господень? Беспоповец должен был признаться, что воображает на себе крест Господень. Тогда я заметил: Если вы, по собственному вашему признанию, с указанным вами знаменованием полагая руку на чело, на чрево и на обе раме, крест на себе воображаете, и крест, как само собой ясно, не восьмиконечный, а четвероконечный, который называете печатью антихриста, то, значит, и самих себя признаете имущими печать антихриста. Вот до чего, прибавил я, доводит неправое мудрование! Христианина, поклоняющегося кресту и знаменующегося им, доводит до крестохульства. – Потом я стал доказывать и о троеперстном сложении, что он несправедливо нарицает его печатью антихриста. Иисус Христос сказал об антихристе, что он «приидетъ во имя свое» (Ин. зач. 17). По толкованию церковных учителей, святого Златоуста и блаженного Феофилакта, сии слова Господни означают, что антихрист «себя единого проповесть». А когда себя единого, то не Троицу: посему печать во имя Святой Троицы, которую изображает троеперстное сложение, он дать не может, а даст «во имя свое», – т.е., какое ему будет имя существительное, или же, означающее это имя, число 666. По словам святого Ефрема, в слове 105 об антихристе, когда человек ограждает себя Троицей единосущной, то сим ограждением змий попран будет. Посему образование Св. Троицы, попирающее змия, не может быть его печатью. Ибо чтó его попираете, то ему не только не любезно, но и противно, разрушительно. И вы подумайте: вы сами веруете, чтó Св. Троица есть равночестна, и в перстосложении сами образуете ее большим и двумя малыми перстами, посему образование ее и в православном перстосложении тремя первыми перстами может ли быть ересью, а кольми паче печатью антихриста? Вам, верующим во Св. Троицу, образование ее тремя первыми перстами называть печатью антихриста весьма несвойственно и великий грех!

В Медвежьем есть и такие старообрядцы, которые по понятно своему близки ко св. церкви. Из Медвежья мы отправились в Жуковку. В Жуковке священник, хотя и молодой человек, но занимающийся беседами со старообрядцами. Он пригласил старообрядческих наставников к себе и здесь мы беседовали около пяти часов. Хотя Жуковка и славится у старообрядцев Ставропольской губернии, но больших начетчиков здесь я не нашел.

Из Жуковки мы отправились в Развильную, где, по указанно местного священника, остановились у одного торговца, тамошнего жителя, человека усердного ко святой церкви. Он нам рассказывал, какие дерзкие в Развильной живут старообрядцы и сколько они наносят православным оскорблений. Православного человека они считают ни за что, хуже калмыка. Он между прочим рассказал нам следующий случай. Один старообрядец, богатого отца сын, пожелал взять в замужество одну православную девушку из бедных. Родители его, и он стали ее уговаривать и обещали, что в вере стеснять ее не будут. Девушка положилась на их слова. Старообрядцы увели ее на свой конец, – на Отшибиху, где все они живут. Брак сделали по-своему, по-старообрядчески. В вере они не стесняли ее до тех пор, пока она родила младенца. Тогда стали нудить ее всякими притеснениями, чтобы переменила веру, перекрестилась в беспоповство, а младенца окрестили сами: увидев обман, женщина решилась лучше оставить богатого мужа, нежели изменить православию. Взяв с собой младенца, она тайком ушла к своим родным, на другой конец села, где живут православные. Родители ее мужа и муж посылали ее уговаривать, чтобы возвратилась; но она вторично быть обманутой не хотела. Просили, чтобы отдала им ребенка: и на то она не согласилась. Тогда старообрядцы захотели отнять у ней ребенка силой: как-де можно допустить, чтобы христианское дитя воспитывалось матерью никонианской! В базарный день мать пошла с ребенком на базар: тут подстерегли ее. Свекровь беспоповка подошла к ней с мирными и любовными словами, и попросила подержать ребенка на руках, полюбоваться им. Не предвидя ничего лукавого, мать, по простоте, дала ей ребенка: а та, взявши младенца на руки, уже не хотела возвратить его матери, и стала уходить с ним. Мать уцепилась за ребенка, стала кричать: на крик сбежался народ. Случилось быть тут и местному священнику: он первый вступился за мать, просил православных не дать ее в обиду, и младенца ей возвратили. Тогда старообрядцы стали отнимать ребенка, а православные защищать: началась драка, и так как православных было более они осилили старообрядцев и прогнали их с базара на Отшибиху, в их конец. Старообрядцы завели судбище: скрывши то, что они силой отбирали младенца у матери, жаловались, что будто бы православные их обидели понапрасну. Началось следствие, и дело по сие время еще не кончилось: православные опасаются, как бы по проискам старообрядцев не признали их виновными. Также и в общественных делах, говорил наш гостеприимец, со старообрядцами всегда хлопоты, они обижают нас: наших православных хотя и более в обществе, но они делают без лукавства; а старообрядцу хотя их и менее, всегда с хитростью. Они обыкновенно не ходят на сходки, а когда им нужно что-нибудь сделать, придут все до единого, так что окажется их гораздо больше наших, перекричат всех и сделают, как хотят. В Развильной живет беспоповский наставник, человек, пользующийся славой начетчика, и очень бойкий. Когда он был приглашен в дом священника и предложено ему было о собеседовании, он нимало не отказывался, но только просил, чтобы собеседование было в том конце села, где живут старообрядцы, на Отшибихе, и предложил для собрания один старообрядческий дом, более других вместительный: там у нас и происходила беседа. Когда речь была о исповеди, я разъяснил, почему приемлющий исповедь называется отцом духовным, или духовником, – говорил, что он принял власть от Христа Духом Святым разрешать грехи. Дунув на них (Апостолов) Иисус рече: приимите Дух свят: имже отпустите грехи, отпустятся им, и имже держите, держатся (Ин. зач. 65). У беспоповцев, продолжал я, не имеется священства по преемству от Апостолов, и совершают исповедь не рукоположенные, не получившие власти от Христа разрешать грехи исповедающимся: посему и исповедь, совершаемая пред ними, не приносит исповедающимся никакой пользы, потому что они не получают разрешения грехов. В доказательство я прочел из Номоканона, на листе 6, из книги Кормчей от ответов Святого собора на вопросы Иоанна мниха (вопрос 14, глава 54), и из Малого Катехизиса о таинстве исповеди.¹³²

Тогда беспоповский наставник возразил мне: Это все, чтó вы читали, говорится о тех, которые не рукоположены и дерзают совершать исповедь; я же не из числа не рукоположенных, и потому все, приведенное вами, ко мне не относится.

Я спросил наставника: почему он считает себя рукоположенным, и кто рукоположил его?

Наставник ответил: Народ.

Поняв, что свое избрание простолюдинами он почитает за совершение таинства рукоположения, я, в возражение ему, прочитал в Малом Катехизисе о таинстве священства. «Вопрос: Кая есть вещь или образ священства? Ответ: Вещь есть возложение рук епископских на главе приемлющего священство, совершение же учиненная тому молитва, юже епископ единою с возложением рук над главою освящающегося глаголет, еже есть: Божественная благодать, и прочая». Прочитавши это, я сказал: из прочитанного видно, что в таинстве хиротонии вещь есть возложение рук, а форма таинства, или совершение – учиненная на то молитва: Божественная благодать. В вашем рукоположении было ли возложение рук епископа, и читалась ли молитва: Божественная благодать?

Вместо ответа, наставник спросил меня: А без возложения рук и без этой молитвы неужели нельзя совершаться рукоположению во священника?

Я ответил: Эта молитва есть совершение священства и такое же имеет значение, как в крещении слова: крещается раб Божий, и проч. Как невозможно совершаться крещению без слов: крещается раб Божий имя-рек во имя Отца и Сына и Святого Духа, и без воды, так же невозможно совершиться и рукоположению без молитвы: Божественная благодать, и без возложения рук епископских.

Наставник сказал: А почему же в старопечатных книгах показано, что рукоположение совершалось и без возложения рук епископа и без чтения сей молитвы? И если прежде рукоположение без всего этого могло совершаться, то почему не может совершаться ныне у нас?

Я ответил: Нигде в старопечатных книгах не писано, чтобы без епископа и без молитвы: Божественная благодать, совершалась хиротония.

Наставник сказал: Есть писано в старопечатных книгах.

Я просил показать, где именно о том писано.

Наставник взглянул на меня и сказал с удивлением: неужто вы не знаете, где о том писано?

Я ответил: Действительно не знаю, и уверен, что того нигде не писано, потому что это противно было бы преданному самими Апостолами уставу о таинстве хиротонии.

Наставник сказал: Пожалуйте мне книгу Соборник. Я подал ему книгу. Наставник, быстро ворочая листы, нашел и, к моему удивлению, показал мне место, где говорится о поставлении разбойниками одного юноши в старейшину разбойнической шайки, и где это поставление названо рукоположением. Место это находится именно в слове Анастасия Синайского, в четверток сырной недели, и взято им от жития Иоанна Богослова, которым упомянутый юноша обращен был в христианство. Оно читается так: «Якоже крещением того (юношу епископ) оградив и утвердив, не ктому яже к нему предняя творяще наказания: убо ослабу приемшу отроку, призываху того мужие нецие и юнейше тлители, ему отчужденные. И первее убо на вечери многоценны, и пива, и на некие блудокорчемницы и обнощевашя, таже и на крадьбы некие и татьбы того растливше. Конечна же на горы того восприемше, яко превелика суща телом и силой, разбойником начальника того рукоположивше, разбойничества составляют всего немилостивна и бесчеловечна, всего зла и безбожна».¹³³ По прочтении этого места из Соборника беспоповский наставник сказал мне: «Вот видите, в старопечатной книге показано, что рукоположение совершалось и без епископа, и без возложения рук, и без молитвы: Божественная благодать. А когда совершалась прежде, то почему же у нас не может совершаться?». Я со вздохом сказал ему в ответ: «Увы, до чего доходят старообрядцы в своем ослеплении, как злоупотребляют старопечатными книгами! Скажите мне: в какой сан это, описанное в Соборнике, рукоположение совершалось?». Наставник молчал. «Каждое благоустроенное общество, продолжал я, имеет своего учредителя, одного или многих, и соблюдает положенный устав. Церковь Христова имеет своего учредителя Иисуса Христа, и соблюдает данный ей от Него устав совершать поставление в священные саны с возложением рук епископа и молитвой. Разбойнические общества тоже имеют своего учредителя, диавола, которым и управляются их начальники, или старейшины. Имеет ли же что-нибудь общее церковь Божья с обществом разбойников? А вы привели в доказательство вашего без епископа и молитвы совершенного рукоположения на управление христианским обществом, на совершение в нем христианских треб, рукоположение, или поставление разбойниками своего старейшины тоже без епископа и молитвы. Этим вы не хотите ли доказать, что ваше общество руководится в поставлении своих наставников законами разбойников, поставляющих своих старейшин в их вертепах на пагубу душам, и что вы поставляетесь в наставники чином старейшин разбойнических? Но у нас идет речь не о форме поставления старейшин разбойнических, получающих власть от диавола, но о поставлении священства, установленного Христом Спасителем, получающего от Него власть Духом Святым оставлять грехи на спасение душ, а не убийства делать разбойнические. И вы даже не стыдитесь приводить доказательство, которым так себя порочите, причитая себя к старейшинам разбойников! Лучше бы вам вовсе остаться бездоказательным, нежели приводить такие нелепые доказательства от поставления в старейшины разбойников!».

Из Развильной мы направили путь свой в Кубанскую область. На пути заехали в станицу Успенскую к находящемуся там отцу благочинному. В Успенской станице между казаками нет ни одного старообрядца: есть только некоторые приезжие для торговли. Отец благочинный пригласил их к себе в дом на беседу, и я несколько поговорил с ними. Пришел и атаман станицы со своим помощником навестить нас. Я спросил атамана: не ленятся ли казаки посещать храм Божий? Атаман и помощник его сказали: Благодарение Богу, храм Господень мы посещаем и у нас если бы кто в праздничный день не пришел в церковь, это почитается большим пороком; если кто, по какой нужной причине, не придет в церковь, его спрашивают соседи и знаемые, что задержало его, что он не посетил храма Божьего. Отец благочинный подтвердил слова их. Это меня весьма порадовало.

Из Успенки, по случаю грязи, мы в два дня едва доехали до станицы Кемизбецкой. Здесь старообрядцев поморского согласия домов тридцать. Они охотно явились на собеседование со мной в училище, слушали беседу со вниманием и во многом некоторые из них сознавали свои недостатки и неправоту: они просили меня дать им знать, когда буду беседовать в соседней станице Кавказской с старообрядцами по австрийскому священству. Наши наставники, говорили они, не могут дать вам ответа о нашем положении: нужно послушать, как будут отвечать вам имущие австрийское священство, – любопытно, как они будут его оправдывать.

В станице Кавказской, где было местопребывание старообрядческого епископа Иова, живут, действительно, старообрядцы по австрийскому священству. Они пришли на собеседование одни, без своих священников, которых в станице два. Священники, как было слышно, не пришли по причине междоусобной распри о приходе; приезжали и темизбецкие беспоповцы. Беседа была продолжительная.

Из станицы Кавказской по железной дороге мы отправились в станицу Прочноокопскую. Местный священник отец Алексий Покровский принял нас с большим усердием. Здесь мы праздновали Рождество Христово, и старообрядцы приходили ко мне славить Христа. В Прочноокопской станице старообрядцы все по австрийскому священству. На собеседование они явились в большом количестве; с ними был и один из их священников, но он много не говорил, предоставив первенство одному их попечителю, который считается у них начетчиком. Этот начетчик старался, сколько мог, перебивать беседу, не давая окончательно обсудить предмета, о котором начнется речь. Эту недозволительную уловку его мешать правильному ходу беседы заметили и не одобрили благоразумные люди из самих старообрядцев, – они его останавливали, говоря: «Чтó ты опасаешься? У нас есть разум рассуждать; мы безрассудно не примем сказанное, и должны выслушать, что нам скажут; а не выслушавши, и ценить того, чтó нам хотят сказать, не можем». Когда я завел беседу о непоколебимом православии святой церкви восточной, начетчик старался доказать, что греческая церковь погубила православие еще до взятия Царя-града турками, указывая на покушения пап привести греков в униатство; я же показал, что доказательства его не точны и опровергаются уже тем самым, что и поставление московских патриархов патриархами восточными было после взятия Царя-града.

Прочноокопские благосмысленные старообрядцы пожелали было беседовать со мной в другой раз; на то убедили было свое общество и прислали ко мне от общества приглашение. Я с великой готовностью изъявил на то согласие; но после старообрядцы отказались, говоря, что у них отлучился священник для исполнения треб и скоро не возвратится, а без него они не могут беседовать. Я понял, что это было уклонение от беседы, и выехал из Прочноокопской станицы.

Чрез станицу Армавир по железной дороге мы отправились в Терскую область, во Владикавказ. Во Владикавказе я получил благословение от преосвященного Иосифа, викария Тифлисского экзарха, и ходил поблагодарить от имени преосвященного Германа начальника Терской области, наказного атамана, г. Свистунова, за оказанное моему путешествию содействие.

Из Владикавказа я отправился по реке Сунже. В станицах: Карабулацкой и Слепцовской старообрядцы по австрийскому священству; в той и другой станице их понемногу, домов по двадцати. Они уклонялись от собеседования, оправдывая себя тем, что у них знатоки и управление в станице Алхан-Юртовской, а сами они несведущи в Писании. Не взирая на то, я показывал им в старопечатных книгах свидетельства о нужных для убеждения их предметах. Рассматривая старопечатные книги, они понемногу входили в разговор и стали предлагать вопросы, на которые я давал ответы на основании свидетельств тех же старопечатных книг.

В станице Закон-Юртовской я пробыл праздник св. Богоявления; квартировал у священника, о. Николая Александрова. Здесь живут беспоповцы поморского согласия, и это, кажется, единственное исключение в Терской области: они перешли сюда из Кубанской области, из станицы Темизбецкой. Есть в Закон-Юртовской станице и молоканы. Я беседовал с поморцами дважды, с молоканами единожды. Некоторым ревнителям раскола мои беседы не понравились; они написали мне ругательное письмо и требовали моего удаления из станицы.

Однако же, по милости Божьей, посеянное здесь слово не осталось без плода в самих предводителях старообрядцев. Преосвященнейший Герман, епископ Кавказский писал мне от 28 июня 1873 года следующее:

«Священник Закон-Юртовской станицы пишет мне, чтó занесший туда секту духовных христиан и потом бросивший ее и перешедший к поморству урядник Коровин ныне присоединился к православной церкви; то же сделал и родной брат второго уставщика поморян, Кучеров. Слава Богу!».

В станице Алхан-Юртовской живут старообрядцы по австрийскому священству. Они приняли нас весьма ласково, священник их о. Стефан немедленно пришел поздравить нас с приездом, и мы с ним условились о беседе. Старообрядцы на содержание наше приносили все потребное с излишеством, и хозяин дома, где мы квартировали и где была беседа, тоже старообрядец; г. есаул Васильев также приходил нас навещать и присутствовал на собеседовании. Отец Стефан возможность прекращения епископства у старообрядцев и нарушения Божьих обетований о неодоленности церкви хотел доказать отпадением от православия римского папы. Я ответил: С отпадением римского папы, в восточной церкви апостольское преемство не прекратилось, и чины церковные все сохранились в целости; потому и обетование Божье о неодоленности церкви не нарушилось. А у вас не было ни полноты чинов, ни полноты всех таинств, ибо таинство хиротонии у вас не совершалось. о. Стефан утверждал, что папа есть глава церкви и начальник всех епископов, и к нему единственно относится обетование о неодоленности церкви, а так как папа отпал от православия, то и обетование не сбылось. В ответ ему я доказал, от 8-й главы Книги о вере о власти Апостолов, что Апостол Петр не есть князь Апостолов, почему и папа не есть глава всей церкви вселенской, но равный прочим епископам, имущий точию первоседание (в епископах) ради чести царского престола и града, в котором он епископ. о. Стефан свидетельство от Книги о вере заподозрил, говоря, что писатель Книги о вере писал после разделения римской и восточной церкви, и писал по натягательству, унижая власть папы. Я ответил: Писатель Книги о вере о власти Апостолов и римского папы писал не от себя, но приводил свидетельства от древних отцов и согласно учению всей восточной церкви. Вы же, возвышая власть папы над всею церковью для оправдания себя, этим всю восточную церковь, а с нею и себя порабощаете римскому папе. И если вы не верите свидетельствам Книги о вере, приведенным от древних отцов; то я вам представлю доказательства от вселенских соборов, как они рассуждали о папской власти, и вы не можете их заподозрить в пристрастии, как по их достоинству, так и потому, что они были прежде разделения церквей. Четвертого вселенского собора 28-е правило законополагает сице: «Нового Рима епископ ветхому равночестен, державы ради преложения. Тем же понстии, и асийстии, и фракийстии, и варварстии, от Константина-града поставляются. Толкование: Равночестен Константина-града епископ Римскому епископу да есть, и равное тому да имать старейшинство: понеже царство и болярство от Рима в Константин-град преселися. Темже Константин-град царем и боляры почтен бысть, и епископ его да чтется, и да повинуются ему токмо понстии, и асийстии, и фракийстии митрополиты, и да поставляются от него. Такожде и сущие в варварских землях епископы: ибо паки донстии, и иллиричестии, и фетальстии, и афинейстии, и пелопонстии, и всея тоя земли, и сущие в ней язы́цы, тогда под римским епископом беша, и той держаше правление их». По прочтении правила, я сказал: Видите, как ясно нам сие правило показало то же самое, чтó я прежде говорил, т.е., что предпочтение епископов, одного над другим, не есть Божие установление, но сделано только в соответствие старейшинства градов. Одному, хотя бы и старейшего града епископу, обетование о неодоленности церкви не принадлежит, по всему епископству и всей церкви; и падением одного, или нескольких епископов обетование Божье не разоряется. Значит, вы несправедливо отпадением папы хотите доказать несбыточность Божьих обетований о неодоленности церкви и тем оправдать у себя лишение священной иерархии и таинства хиротонии. Потом я заметил о. Стефану, что он, желая оправдать свое положение, пожертвовал правотой древней православной церкви, которую и сам уважает, признал ее виновной пред римским престолом за неподчинение власти папы, которого назвал истинным главой церкви вселенской. Когда в этом виновата восточная церковь, а с нею и древнерусская, ему напрасно и быть старообрядцем, а нужно бы держаться католичества. о. Стефан и после этой беседы неоднократно приходил ко мне на собеседование, а когда мы отъезжали, проводил нас, а также и старообрядцы проводили с хлебом-солью. Атаман же станицы, В.И. Татаркин, проводил нас до города Грозного.

В станице Амахан-Юртовской старообрядцы держатся беглопоповства. Они разделились между собой надвое: одни приемлют бегствующих священников, а другие и тех не стали принимать, говоря, что ныне и они уже прекратились, почему и существуют с простолюдинами-наставниками. Побеседовать со мной те и другие не отказались.

Из станицы Амахан-Юртовской мы переправились на тамошних лодках (каюках) чрез реку Терек в станицу Щедринскую, где старообрядцы держатся также беглопоповства. На собеседовании они говорили мало, но слушали читанное из старых книг весьма внимательно. Один из них, почтенный старец, и с ним некоторые другие заявляли нам, что они убеждены в правоте св. церкви. В то время Господь даровал снегу, и мы, желая воспользоваться удобной дорогой, проехали прямо в станицу Каргалинскую, а в объезженных станицах намеревались беседовать на обратном пути.

В станице Каргалинской священник принял нас с большим усердием. Здешние старообрядцы держатся также беглопоповства. Они на беседе говорили весьма откровенно и просили нас на обратном пути из Кизляра еще побывать у них, и книжечки, которых мы по нескольку имели обычай давать во всех станицах, приняли с большим усердием.

Кизляр – город избыточествующий армянами. Старообрядцев там нет; но я возымел намерение побывать в этом городе, чтобы посмотреть православный мужской монастырь. Из Кизляра отец игумен проводил нас до Каргалинской станицы, где старообрядцы опять пришли к нам на беседу и своими вопросами и откровенностью очень нас утешили.

Напротив, в станице Курдюковской старообрядцы, приемлющие австрийское священство, обошлись с нами сурово, – хотя и пришли на беседу, но старались не слушать и отказывались от всякого разговора. Это по всей Ставропольской епархии единственный между старообрядцами пример необщительности и закоренелости в расколе. Из Курдюковской мы приехали в станицу Старогладковскую, где живут старообрядцы, держащиеся беглопоповства. Сюда приехали со мной два православные священника – священник Каргалинской станицы, к приходу которого принадлежит и Старогладковская станица, и священник станицы Бороздинской. Когда старообрядцы собрались на беседу, еще до нашего прихода явился туда один, проживающей здесь по должности, офицер, православный, тоже казак, желавший послушать беседу. Старообрядцы не позволили ему присутствовать, – сказали ему: вы послушаете, в чем мы не сможем дать ответа, да после и будете смеяться над нами. Офицер говорил им напротив, что, подслушав их доказательства, может быть и сам перейдет в старообрядчество. Но старообрядцы настояли, чтоб он удалился. Когда я пришел со священниками и разложил старопечатные книги, старообрядцы стали просить и священников выйти вон. Я сказал им: У вас, братие, епископа своего нет, священников поставить вам некому, вы приемлете их от нашей церкви: вот эти священники, послушав ваши доказательства, может перейдут к вам и будут исполнять у вас требы.

Старообрядцы ответили: Они к нам не пойдут.

Я сказал: Вы Ездите по дальним сторонам искать священников, пытаете там и там, и не всегда бывает удача; а эти ближние; за будущее свое убеждение никто ручаться не может, – почему им не перейти, когда будет доказано, что правота на вашей стороне? А когда вы не позволяете им слушать ваши доказательства, этим вы сами отталкиваете их от себя.

Старообрядцы усовестились, не стали высылать священников вон. На собеседование старообрядцы нанесли тетрадок о троеперстном сложении, где между прочим говорилось, как римскому папе Формосу благочестивый папа Стефан рубил пальцы, и явилась пропасть, и папа Стефан благословил землю двоеперстно, и пропасть соступилась, и прочее тому подобное. Когда эти тетрадки по сверке с книгами оказались ложными и было доказано, что папа Стефан не был папа благочестивый, но также находился в заблуждениях, как и Формос, даже превзошел злодеяниями (Книга Кириллова, л. 230, и Книга о вере, гл. 27, л. 239 на обор.), тогда бывшие тут офицеры из старообрядцев призадумались, стали внимательно вникать в беседу, так что после уже разговаривали любовно и проводили нас дружески.

В станице Новогладковской старообрядцы по австрийскому священству слушали беседу также со вниманием.

В станице Червленной жители все старообрядцы, православных же совсем нет, и церкви православной не существует. Такая станица, сплошь заселенная старообрядцами, одна только и есть в Терской области, да и во всей Ставропольской епархии. Червленная станица – корень гребенским казакам; жителей в ней до трех тысяч душ. Старообрядцы здесь все почти беглопоповцы; есть только малая часть приемлющих австрийское священство, так что эту станицу можно назвать средоточием беглопоповства в Терской области. Здесь у старообрядцев есть беглый священник; он теперь один по всей Терской области, и разъезжает по всем станицам, где есть есть беглопоповцы. В его отсутствие, за неимением других священников, беглопоповцы управляются уставщиками: уставщики крестят младенцев, и священник из Червленной станицы, когда поедет по станицам, всех крещенных помазует слывущим у них от лет патриарха Иосифа, разбавляющимся миром; уставщики также исповедают больных и приобщают запасными дарами, а умерших отпевают, потом священник в проезд читает разрешительные молитвы исповедавшимся и причастившимся, и погребенным умершим. Я говорил уставщикам: Вы приемлете грехи у исповедающихся, а разрешать грехов не можете, потому что власти на то вам не дано, и потом причащаете их запасными дарами: значить подаете им причащение прежде разрешения грехов; а священник ваш разрешает их после причащения, и даже умерших. Справедливо ли это? Впрочем, за недостатком священников, беглопоповцы по всей почти Терской области живут без исповеди и без причастия, а исповедаются и причащаются только при смерти. Но хотя они и живут в такой нужде, однако же, не хотят принять австрийского священства. Достойно примечания, что беглопоповцы по сие время нигде еще не приняли и под исправу ни одного священника австрийской иерархии: они того мнения, что священников австрийского поставления и исправлять невозможно. Старообрядцы в станице Червленной собирались на собеседование в таком множестве, что, по словам атамана станицы, никогда по своим делам не бывало у них таких многолюдных собраний. Священников ни от беглопоповцев, ни от австрийцев в собрании не было, а пришел только диакон австрийского поставления – это потому, что он может несколько поговорить. Старообрядцам-беглопоповцам желательно было слышать, чтó будут отвечать австрийцы, имущие епископа и всегда их укоряющие за неимение того сана. И действительно, когда оставались безответными одни, другие над ними тогда торжествовали, и брали в соображение те доказательства, которыми поражались их противники, и по окончании беседы их повторяли.

В Червленной станице достаточно развиваются дети учением. Есть училище, и в нем более ста человек. Учитель, хотя и старообрядец, но получивший некоторое образование, преподает закон Божий по православному Катехизису.

В станицах: Калиновской, Мелинской и Ищорской старообрядцы почти все – приемлющие австрийское священство. В Калиновской австрийский священник Трифон человек начитанный. Разговоры шли два дня с большим вниманием; говорил не один священник, но входили в разговор и некоторые офицеры; между ними есть рассуждающие о церкви весьма беспристрастно.

В станице Ищорской беседа продолжалась часов семь. В этой станице войсковой старшина Тимофей Иванов Сафонов, уже лишившийся света, по всей Терской области славится между старообрядцами начитанностью; он меня часто посещал. Этот старообрядец замечателен тем, что в нем весьма мало старообрядческих предубеждений, – он на собрании не стеснялся креститься троеперстно, и говорил: «какая может быть ересь полагать на себе крестное знамение тремя перстами, во имя Отца, и Сына, и Святого Духа?». Сафонов говорил и о курении табака: «Я не полагаю в этом смертного греха, но вижу только излишнее развлечение. Особенно священнику, имеющему долг пещися о сотнях и тысячах душ, есть ли когда заниматься таковыми излишними развлечениями, как курение табака? Этим он будет показывать в себе беспечного пастыря, и подаст пример иным заниматься излишними развлечениями, а нам, старообрядцам, подаст соблазн и повод к осуждению». Правильное замечание старообрядца Сафонова, которое он не стесняясь говорил и при священниках, нельзя не одобрить. Он же говорил, сидя со мной наедине: «Я скажу и в глаза, и за глаза про нашего священника, что он человек примерной нравственности; но, к сожалению, не везде таковы священники; а наш брат старообрядец только того и ищет, чем зазреть православного священника, и потому всякая неисправность священника отталкивает старообрядца от церкви; да и вообще у священника неисправного и невнимательного к себе растет в приходе старообрядчество. Вы не думайте, что я говорю по ненависти к православному духовенству; нет, я не предубежден против церкви, и говорю это, желая вам и нам общего добра». Я отвечал Сафонову: «Вы сами знаете, что во всех старых книгах писано, чтобы не судить священников, и вам несправедливо из-за их недостатков отлучаться церкви».

Из станицы Ищорской мы доехали до станции Прохладной, и оттуда, по железной дороге, до станции минеральных вод. Потом проехали в Ессентуки, где есть старообрядцы по австрийскому священству и так именуемые Шалопуты. Я с ними, при помощи местного священника, занимался беседой в течение двух дней. В Ессентуках есть единоверческая церковь, но только приход единоверческий весьма небольшой.

Из Ессентуков мы отправились в г. Ставрополь: всего беседовал со старообрядцами на собраниях в 23 местах.

Когда я возвратился в Ставрополь, то преосвященный Герман объявил мне, что кугультинские старообрядцы чрез отца протоиерея Братановского подали ему прошение, чтобы я посетил их вторично, и что некоторые из них изъявили желание присоединиться к святой церкви, на правилах единоверия. О лицах, которые прежде других изъявили желание присоединиться к св. церкви, нельзя не сказать нескольких слов. Есть в Кугульте два брата, Евфимий и Петр Дементьевы, по прозвищу Башкотовы. Евфимий живет отдельно, своей семьей, а Петр с матерью и другими братьями. У них в доме молельня. Евфимий крестил младенцев, и оба они управляли уставом службы и всеми делами местного старообрядчества; еще помогал им вести службу Роман Яковлев Иванов, а кроме их способных к тому старообрядцев в Кугульте нет. Эти три лица я положили намерение присоединиться к церкви православной: их примеру согласились последовать и некоторые другие. Получив от преосвященного Германа приказание, и отправился в Кугульту и пристал опять у отца Димитрия. К сожалению, старообрядцы не знали, когда я буду опять в Кугульте, и потому разъехались для пригонки скота, который, по случаю неурожая травы, они всю зиму кормили за Кубанью, так что у кого не было в доме отца, у кого брата, у кого сына; а несовокупно, в отсутствие ближайших родных, такой важный шаг, как переход в церковь, делать им не хотелось. В ожидании возвращения родных, старообрядцы написали к своим наставникам в Пелагиаду и Жуковку послание, в котором извещали их, что я приехал к ним вторично и что некоторые из них желают присоединиться к церкви, и потому они, наставники, если знают чтó сказать для удержания их в старообрядчестве, то благоволили бы приехать на беседу и вразумить их. Случилось, что в то время у Петра Башкотова весьма захворала маленькая дочь. Опасаясь смерти младенца-дочери, он просил отца протоиерея Братановского присоединить ее к святой церкви. о. протоиерей согласился исполнить его желание. По присоединении младенец скончался. Петр Башкотов просил меня отпеть младенца по обряду единоверческому в их доме, в бывшей моленной. Это он просил для того, чтоб самому познакомиться и старообрядцев познакомить с обрядами единоверия, ибо надеялся, что старообрядцы все придут в таком случае на отпевание. По совету отца протоиерея я исполнил его просьбу, и на отпевание действительно собрались старообрядцы со всего селения. Когда я провожал младенца на кладбище, нужно было нести его мимо церкви: о. протоиерей приказал ударить в колокол, и сам выше навстречу покойницы в облачении. Стеклось все село и совокупились в одну толпу – и православные и старообрядцы. При опущении младенца в землю я сказал краткое слово, в котором объяснил, сколь блажен почивший младенец, что отошел к Богу помазанный святым миром, без какового помазания человек не может быть совершенным христианином, и не только одно это получил, но еще и сподобился принятия св. таин Христовых, без какового принятия, по слову Спасителя, человек не может иметь жизни вечной; показал далее, какую все это должно доставлять радость родителям скончавшегося младенца, и заметив потом, что присоединением своей дочери ко святой церкви родители сделали шаг и к своему единению с церковью, раскрыл превосходство церкви над старообрядчеством, причем заметил, что, приступая к церкви, они не отступают от своей веры, которая в существенном не разнится от содержимой св. церковью, но только пополняют недостатки ее и избегают греха раскола. Между тем сделалось известно, что жуковские начетчики не приняли приглашения приехать для новой беседы со мной. Из Пелагиады же приехали, но не за тем, чтобы беседовать, а для того, чтобы по случаю поста исповедовать своих духовных детей: особенно желательно им было исповедовать мать Башкатовых, которая была весьма нездорова. К числу желавших идти на исповедь к наставникам присовокупился один старообрядец, глава большого семейства, по имени Феодор, уже несколько расположенный ко св. церкви. Прочим беспоповцам показалось странно, что он идет с ними, – они говорили: Ты уже толкуешь о церкви, для чего же идешь нами? Федор отвечал им: «Я спрошу Отца, прочитает ли он мне разрешительную во грехах молитву: если прочитает, то мне почему же нейти?». Ему ответили: «Наставники наши не священники, разрешительных молитв не читают: ты идешь не с верой, только мешать нам хочешь: уйди, не мешай нам». Феодор им ответил: «Когда наставник не возьмется разрешить меня во грехах, то, правда, незачем ему и грехи исповедовать».

Когда наставники кончили свое дело, Башкатовы убедили их со мной поговорить. Мы принесли книги в их дом. В моленную собрался народ.

Я попросил у наставников рукописную книжечку, по которой они совершают исповедь. Наставники не весьма охотно, но все же подали книжечку. Раскрывши ее, я спросил наставников: почему в этой книжечке, по которой вы исповедуете, чин исповеди изложен несогласно со старопечатными патриаршими Потребниками?

Наставники спросили: А в чем она несходна с печатными патриаршими?

Я раскрыл старопечатный Потребник, и сказал: В патриаршем Потребнике исповедь положено начинать так: Благословен Бог наш; а в вашей тетрадке: За молитв св. отец. В патриаршем Потребнике по псалме: Внегда воззвах, положена молитва: Господи Боже спасения нашего; и по псалме: Господи да не яростью Твоею, положены две молитвы, одна: Владыко Господи Боже наш, и другая: Господи Боже наш; и по псалме: Доколе Господи, молитва: Владыко Господи Боже наш. И в конце исповеди, когда разрешит исповедника, в патриаршем Потребнике положены четыре молитвы, первая: Владыко Господи Боже наш, вторая: Господи Боже наш, третья: Господи Боже спасения нашего, четвертая: Господи, простивый Нафаном пророка. А в вашей тетрадке нет ни одной молитвы на разрешение исповедника.

Наставник ответил: Мы не священники; этих разрешительных молитв читать мы не можем; потому они в наших Потребниках и не пишутся.

Я ответил: Справедливо сказали, что разрешительных молитв читать не можете, потому что не имеете права кающегося разрешать от грехов; о том в Малом Катехизисе о таинстве покаяния пишется сице: «Разрешить кающегося никтоже может, точию православный священник; понеже кроме церкви несть спасения и разрешения» (л. 36). Я на время оставляю о том говорить, исповедь ваша без разрешения грехов имеет ли какую силу; прежде спрошу вас: для руководства совершающему исповедь простолюдину, не имущему власти читать разрешительные молитвы, есть ли подобные вашему древние Потребники, печатные, или письменные?

Наставник принужден был ответить: Нет.

Я спросил: А когда таких Потребников, какой ваш, нет ни печатных патриарших, ни древлеписьменных, с чего же ваш Потребник написан?

Наставники ответили: Ты к нам излишне придираешься.

Я сказал: Нет, я к вам не придираюсь, но только хочу узнать, с чего в вашем Потребнике чин исповеди написан вами? В нем еще и чин крещения положен, и опять с печатным несходный: молитв и освящения воды в нем нет; а церковные действия, прокимны, аллилуиа, Апостол и Евангелие положены. Я и пытаю: откуда такое чиноположение заимствовано, когда вы сами признались, чтó ни в древлепечатных, ни в древлеписьменных такового чинопоследования нет?

Наставники сказали: Наши Потребники взяты с патриарших же Потребников, только у нас пропущены священнические действия.

Я спросил: А таковой чин с пропусками молитв кем составлен, и кем утвержден, – каким патриархом?

Наставники сказали: Он составлен нашими наставниками, а утверждать его некому, – ныне патриархов и епископов нет.

Тогда я сказал: Значит, вы не по старым книгам, утвержденным патриархами, совершаете исповедь и крещение, но по своим новым, самоизвольно вами составленным; посему и невозможно вам зваться старообрядцами, и вы напрасно себе присваиваете имя старообрядцев только на обман людей.

Наставники сказали: А по чему же нам совершать таинство исповеди?

Я ответил: Ни по чему. Таинство исповеди вам совершать не дано, и совершенная вами исповедь ни во что и ничего не пользует. И прочитал о том доказательства в Номоканоне (л. 6), и в Кормчей (Ответы св. собора на вопросы Иоанна мниха, гл. 54, вопр. 14, л. 587). Беспоповские наставники об этом более не пожелали говорить, а предложили беседовать о сложении перстов. Я принял их предложение. Но случилось, что в это время больная хозяйка дома, лежавшая в другой комнате, будучи весьма отягощена болезнью, потребовала наставников к себе, и потому нужно было прекратить беседу. Я послал к наставникам приглашение поутру еще побеседовать; но они до восхода солнца уехали восвояси. Между тем я не имел времени ожидать возвращения бывших в отлучке старообрядцев, ибо к празднику Пасхи поспешал в Москву. Итак, не дожидая возвращения прочих, я решился присоединить к церкви тех старообрядцев, которые изъявили на то желание. По исполнении заповеданного им поста, 11 человек мужского пола и 5 женского были мною 8 марта присоединены ко святой церкви, по обряду единоверия, и сподоблены причастно св. таин. Довольно побеседовав с новоприсоединенными для утверждения их во св. церкви, и поучив их достойному сынов церкви жительству, также посетив дома их, я отправился в Ставрополь. Отец протоиерей проводил меня до города. Это было последнее наше прощание. 27 сентября он отошел ко Господу, приказав уведомить меня телеграммой, чтобы я его помянул в молитвах. Бог да упокоит во царствии своем душу добре потрудившегося пастыря!

Преосвященный Герман напутствовал меня архипастырским благословением и отпустил восвояси. По пути я заехал в Ростов к одному своему знакомому купцу. Он собрал старообрядцев по австрийскому священству и беглопоповцев, с которыми достаточно мы побеседовали. Оттоле заехал в Новочеркасск, получить благословение от высокопреосвященного Платона, и, прожив там сутки, отправился в Москву, куда прибыл 17 марта. Всего моего путешествия на сей раз было четыре месяца.