Беседа в неделю блудного сына

Слышали мы умилительный глас св. церкви, призывающей нас к спасительному покаянию. Душа, впавшая в сеть греховную, должна бы сама прийти в чувство сокрушения о себе и покаяния, должна бы сама возыметь плач и рыдание о своей греховности.

Что делает грех с душой человека? Удаляет от Бога, омрачает её красоту, доводит до крайней бедности, тесноты и уничижения! Человек, зараженный грехом, есть самое несчастное существо; в его сердце мрак и нечистота, совесть его неспокойна, душа наполнена лютыми терзаниями, самый внешний вид его страшно обезображен, ибо грех, омрачая душу, отпечатлевает свое безобразие и на челе человека. Для грешника настоящее печально, ибо оно есть труд и болезнь, прошедшее ненавистно, ибо там мерзость греха, будущее ужасно, поскольку там гневный Бог, уготовляющий праведное воздаяние преступнику. Что может быть тягостнее, несноснее состояния души грешной?

Такие действия греха должны бы сами по себе без всяких побуждений внешних предрасположить душу к святому покаянию и возбудить в ней спасительное сокрушение о грехах своих. Но св. церковь не оставляет этого великого дела одному попечению о себе души грешной, она сама хочет ввести ее в дух спасительного покаяния, ибо знает, что грех, между другими гибельными действиями своими имеет и то, чтобы ослеплять до некоторого времени душу, не давать ей примечать своего состояния и держать ее в беспечности. Грешник не радит о себе, потому что не видит, как он беден и жалок. Если же и получает прямой взгляд на свое состояние, то теряет благодушие, лишается дерзновения обратиться к Богу, в котором видит гневного судью, строгого отмстителя своих неправд. Потому-то, чтобы раскрыть нам гибельные действия греха, св. церковь представляет нам в настоящий день блудного сына, который имел несчастье поддаться увлечениям своего сердца и сделаться игралищем порока. Чтобы ободрить нас на пути спасительного обращения к Богу, она указывает нам на милосердие отца, со всею любовью принявшего блудного сына, когда он обратился. Чтобы с большей ясностью понять нам эту трогательную картину, и с большей готовностью отозваться на голос святой церкви, войдем в смысл ныне чтенного евангелия.

Человек некий име два сына. Бог небесный не чуждается наименований, принадлежащих человеку. Благоволив воспринять на себя образ человека, Он называет Себя то человеком – господином, раздающим таланты рабам своим ¹⁴⁵, то человеком домовитым, нанимающим делателей в свой виноградник ¹⁴⁶, то человеком – царем, уготовляющим брачное торжество сыну своему ¹⁴⁷, то человеком, сеющим семя на селе своем ¹⁴⁸. В нынешнем евангелии Он именует Себя человеком – отцом, имеющим двух сынов, под именем которых разумеется два рода людей: праведные и грешные. Первые называются сынами старейшими не по преимуществу естественного рождения, а по преимуществу нравственному: по высоте духа, по обилию ведения, чистоте правил деятельности, верности служения Богу. Последние называются сынами юнейшими по своему состоянию духовному: незрелости понятий, несовершенству действий. Молодость юнейшего сына сейчас выскажется свойственным ей образом.

И рече юнейший от них отцу: отче, даждь ми достойную часть имения. Сын юнейший требует от отца принадлежащей ему части: требование дерзновенное, во всех отношениях оскорбительное для чувства родительского. О чем свидетельствует это требование сына? О том, что он недоволен своим отцом, не терпит его порядка, не соглашается с ним в образе действий; он хочет жить по-своему. Потому и требует себе наследства, чтобы распорядиться им как сам знает. Можно понять, какбольно было отцу слышать такие слова от юного сына, в котором так скоро созрело зло и выразилось с такой силой.

Добрые отцы, которым суждено испытать подобное несчастье! Пример евангельского отца, огорченного своим буйным, неблагодарным сыном, да утешит ваше скорбное сердце. Иметь испорченного, потерянного сына – есть несчастье, более которого не может быть для вашего родительского чувства. Но если вы употребили все способы к благовоспитанию своих детей, если всячески старались внушить им страх Божий – корень всякого добра, и несмотря на все это кто-либо из них вышел сыном развращенным и порочным, то кто причиной такого несчастья? Потерянность детей не всегда лежит на ответственности отцов, ибо нередко бывает, что сын, несмотря на всю заботливость отца, остается духом падшим. Отец наставляет, наказывает, ласкает сына, а сын в тайне своей души остается холодным, неисправимым и готовит стрелу в сердце родительское. Такие дети представляют собой несчастную жертву порока, который завладел их сердцем прежде добра и составляют предмет особенного промысла Божия, который поведет их своим путем, предложит им свои вразумления и явит на них свои особенные действия. Потому, вместо неутешной скорби, смотрите на лицо евангельского отца и примечайте высоту духа, проявляемую им в постигшем его огорчении. Что делает он при столь нечаянном проявлении зла в своем меньшем сыне?

И раздели им имение. Благосердый отец без сомнения предвидел, что будет с его имением, которое отдавал во власть юному сыну, мог догадываться и о том, что будет с самим сыном, получающим в свои руки назначенную ему часть. Для чего мудрый отец исполняет безумную волю легкомысленного сына? Почему не отказывает в исполнении вредного его желания? Потому, что видел непреклонную решимость сына получить в свои руки принадлежащее ему наследство. При такой решимости его отказ отца имел бы самые худые последствия, пламенные мечты сына разгорелись бы еще сильнее, и он пришел бы к большему ожесточению на отца, которым уже тяготился. Тогда отец, вместо доброго сына, имел бы в своём доме жестокого врага. И вот он разделяет своё имение, и отдаёт должную часть сыну. Быть может, добрый отец надеялся таким великодушным поступком вразумить буйного сына и возбудить в нём любовь к себе. Но буйный сын твердо идёт к предположенной им цели.

И не по мнозех днех, собрав все мний сын, отыде на страну далече и ту расточи имение свое, живый блудно. Великодушие отца не тронуло своевольного сына. В самое короткое время он собрал всё, доставшееся ему в руки, и оставил дом родительский, в котором видел стеснениe своей свободы; поспешно отходит на страну далече, чтобы избавиться от тягостного для него надзора отеческого, чтобы неудержимо предаться всем влечениям своего возраста. Нашлись, конечно, друзья и товарищи, с которыми он проводил время в шумных увеселениях. Следствием такого образа жизни могло быть не другое что, как совершенное расточение имущества, всецелая гибель полученного им богатства. И ту расточи имение свое, живый блудно.

Несчастный юноша! Ты насладился своею независимостью, вкусил плоды своей вольности, но подумал ли о будущем? Помыслил ли о разных непредвиденных бедствиях, какие могут постигнуть тебя независимо от злоупотребления твоей свободы? Что будешь делать на стороне далекой, когда придет черный день? К кому обратишься в своих нуждах? Подадут ли тебе руку помощи мнимые друзья твои, с которыми ты погубил наследство родительское? Неопытная молодость не смотрит на будущее, когда имеет способы веселиться настоящим. При мысли о будущем, она обыкновенно говорит: увидим! Увидишь, неискушенный опытом бедный юноша!

Изжившу же ему все, бысть глад крепок на стране той, и той начат лишатися. Как тяжела бедность, понятно бедному, легкомысленный сын, владевший отеческим достоянием, не знал, что значит жить в убожестве, и притом на стране чужой! Он увидел весь ужас своего положения, когда изжил имение отеческое. К большему его несчастью страшный голод постигает ту страну, в которую завлекли его суетные мечты; от чего тяжесть его положения еще более увеличилась. И той начат лишатися, т. е. начал терпеть нищету во всей её силе. В такой крайности человек делается способным на все; он готов отдаться в рабы, только бы достать необходимое для себя, только бы не умереть с голоду.

И шед прилепися единому от житель тоя страны: и посла его на села своя пасти свиния. И желаше насытити чрево свое от рожец, яже ядяху свиния: и никто же даяше ему. Какое бедственное состояние человека, которому страна чужая представлялась поприщем свободы, славы, утех и наслаждений! Вместо вожделенной свободы, нашел он постыдное рабство; вместо завидной славы – унизительное занятие пасти свиней; вместо шумных утех и увеселений – ощутительную нужду в самом необходимом для жизни – пропитании. Сын роскоши и изнеженности не ищет вкусных снедей; он желает насытить чрево свое от рожец, яже ядяху свиния, и никтоже даяше ему. Ибо жестокость голода сделала и эту грубую снедь великою редкостью. Крайность последняя! Но несчастья полезны. Они вразумляют ослепленных и производят спасительный переворот в потерянной их жизни. Так и случилось на этот раз с заблудшим сыном.

В себе же пришед рече: колико наемником, отца моего избывают хлебы; аз же гладом гиблю. Страшная действительность пробуждает усыпленную ложными мечтами душу рассеянного юноши. Мысли его, дотоле блуждавшие по разным суетным предметам, теперь собираются в одно представление о самом себе. С глубочайшей скорбью смотрит он на увядшие цветы своего воображения. Земля неведомая, которая представлялась ему в самых блистательных красках, теперь является пред его взором дикой, бесплодной пустыней; вместо веселого общества друзей, с которыми надеялся он провести здесь всю жизнь, видит пред собой стадо свиней; вместо светлых, одежд, какие надеялся иметь по своему желанию, он покрыт рубищем; вместо предметов роскоши и изобилия, он нашел смертный голод, от которого пришлось погибать. Тут-то воскресло в его памяти все светлое прошедшее, которого он не умел понять и оценить; тут-то дом отечества показался ему в таком привлекательном виде, что он завидует самым рабам, живущим в нем. В душе его возродилась мысль ко отцу!

Востав иду ко отцу моему, и реку ему: отче, согреших на небо и пред тобою: и уже несмь достоин нарещися сын твой: сотвори мя, яко единаго от наемник твоих. Жестокие несчастья как уцеломудрили и вразумили заблудшего сына! Как он не похож теперь на самого себя! Теперь он не полагается на свое благоразумие жить в свете, не возносится мыслью над правилами своего отца, которого оставил по своему высокомнению, будто он может лучше действовать, нежели как действовал отец. Такое заблуждение свое он исповедует пред лицом неба и земли: отче, согреших на небо и пред тобою! Теперь он говорит иначе пред отцом, нежели как говорил прежде, не слышим от него грубых слов: отче даждь ми достойную часть имения, но отказывается от самого имени сына, которого считает себя недостойным: и уже несмь достоин нарещися сын твой! Недовольный прежде жребием сыновним, он поспешно оставил дом отчий, теперь не дерзает присвоить себе прав домочадца; за великую милость считает пользоваться в своем доме участью наемника: сотвори мя яко единаго от наемник твоих.

И востав иде ко отцу своему: еще же ему далече сущу, узре его отец его, и мил ему бысть, и тек нападе на выю его, и облобыза его. Чисты были чувствования возвращающегося к отцу сына, смиренны были его мысли; однако же он не мог забыть того огорчения, какое нанес отцу, живо представлял свою вину пред ним. Потому не без страха и смятения приближался к дому родительскому. Этот страх должен был увеличиваться по мере того, как становился он ближе и ближе к цели своего стремления. И кто знает? Быть может он и не дерзнул бы войти в дом отца своего; можно полагать, что он, достигнув своего родного жилища, но обличаемый своею совестью, со слезами пошел бы от этого священного пpиюта, который оскорбил, преступным образом. Но предупредительный отец выводит его из такого затруднения. Завидев издалека возвращающегося сына, он спешит к нему навстречу, простирает к нему свои объятия и лобызает его: и тек нападе на выю его, и облобыза его.

Рече же ему сын: отче, согреших на небо и пред тобою, и уже несмь достоин нарещися сын твой. Любовь, оказанная отцом возвращающемуся сыну, ясно показывала, что преступник прощен, что оскорбление нанесенное им забыто, но душа грешника, полная сознания своей виновности, невольно разверзается искренним исповеданием своего заблуждения и выливается в словах покаянных: «Отче, говорит преступный сын, согрешил я пред тобою! Вижу свое заблуждение, которое так жестоко наказало меня! Погибельна та область, в которой я думал найти свое счастье; там растут не розы, а колкие терния; там не дружество и гостеприимство, но суровые, немилостивые люди! Это разодранное рубище, которым накрыт я, эти безобразные черты лица, под которыми нельзя узнать во мне твоего сына, довольно ясно свидетельствуют о том, что я видел, что испытал в стране дальней. Исповедуя свою вину я не ищу прав сына, которых я оказался недостойным, я хочу жить в твоем доме как наемник!»

Рече же отец к рабам своим: изнесите одежду первую, и облецыте его, и дадите перстень на руку его, и сапоги на нозе; и приведше телец упитанный заколите, и ядше веселитеся: яко сын мой сей мертв бе, и оживе; и изгибл бе, и обретеся. Благосердый отец, выслушав чистосердечную исповедь своего виновного сына, принимает его с честью, какая прилична возлюбленному, единородному сыну, приказывает рабам подать лучшую одежду и обувь, возлагает перстень на руку его, вводит в дом, открывает светлое торжество и начал веселиться. Отец не истязует сына за расточенное им имущество, но радуется о том, что сын сей мертв бе, и оживе; и изгибл бе, и обретеся.

Если обращение одного заблудшего сына принесло такую радость отцу, то какое веселье открылось бы на небе, если бы все сыны блудные пришли в чувство покаяния и возвратились в дом Отца Небесного! Какое высокое и вместе трогательное торжество узрел бы весь сонм святых Божиих, если бы с наступлением приближающегося поста, все мы возненавидели грех и обратились с сокрушенным сердцем к своему Владыке и Господу!

Но разве этого не будет? Разве не обратимся и останемся такими же, какими были доселе? Неужели еще будем искушать долготерпение Божие своим невниманием ко спасению собственному? Неужели и это лето, конечно, последнее для многих из нас, пройдет в той же лености, в какой изжили все житие свое доселе? Да не будет этого! Время пробудиться от сна греховного, время убедиться нам в той истине, что в ядовитом источнике греха нельзя найти ключ жизни. В одном Боге свет и жизнь, а грех всегда останется смертоносной отравой души.

Нас влечет к себе грех и увлекает: что это значит? То, что здесь действует коварный дух греха, который, преклоняя нашу волю на злое, хочет завлечь нас на страну далече, дабы погубили мы то высокое наследство, которое получили от Отца. И когда успеет совершить свою злую волю, тогда он перестанет ласкать нас теми утешениями, какими теперь обольщает, тогда он явится свирепым тираном, у которого и труд презренный, и голод смертный. Потому-то лучше не вдаваться в обман врага, лучше оставаться верными Господу и не отступать от Него ни на один шаг; – душа будет чиста, совесть светла, сердце не растленно, великое отеческое богатство останется целым. Итак, лучше хранить благодатный завет с нашим Спасителем и Богом.

Если же кто нарушил этот спасительный завет, то пусть такой позаботится о восстановлении его; если кто оставил путь добродетели и пошел на страну греха, то пусть возвратится. Куда идешь душа несчастная? От кого идешь? Ты идешь от своего Творца, Спасителя и Бога. Куда идешь? К своему врагу, у которого нет милости и человеколюбия. Возвратись! Не доходи до последних дебрей страны погибельной, иначе испытаешь все ужасы зла, какие претерпел сын блудный.

Тем более не должен оставаться беспечным к своему состоянию тот, кто дошел уже до самой глубины зла. Пожалей, бедный пленник, о своей неволе, до которой довели тебя злые страсти! Восплачь о своем отчуждении от Бога вместе с сионскими пленниками, сидевшими некогда на реках вавилонских и рыдавшими о своем возлюбленном Сионе. Помяни и ты свой священный Иерусалим, и поспеши в объятия Отца небесного. Брось эти постыдные цепи, беги от этих страшных нужд, которые бременят душу грешную. Зачем гибнуть от голода, когда дом Божий полон хлеба жизни? Зачем оставаться в сообществе врагов, когда Отец любвеобильный давно ждет принять заблудшего?

Можем, слушатели, и не вразумиться теснотами своей греховной жизни, можем коснеть в своем заблуждении, несмотря на все зло, какое отсюда проистекает для нас. Нo что из этого будет? Нас постигнет другое, несравненно жесточайшее бедствие. Придет время, когда гнев Божий соберет всех нераскаянных сынов блудных, поставит их пред престолом Своего правосудия, изречет над ними вечный приговор, после которого уже Сам удалит их навсегда от лица Своего.