II. Сношения с Востоком при царе Иоанне Васильевиче

В продолжении тридцати лет, протекших после милостыни, посланной на Синай Великим Князем Василием Иоанновичем, не встречается в статейных списках никаких сношений с Востоком. Быть может не благоприятствовало тому печальное дело Максима Грека; известно, однако, что Патриарх Вселенский ходатайствовал о его возвращении на Афон, но грамоты не обретается в Архиве.

Соборная грамота сия сохранилась в рукописных сочинениях Максима Грека, в лавре Троицкой (гл. 25 лист 221) от лица Патриарха Вселенского Дионисия, Иерусалимского Германа и пятнадцати первостепенных Митрополитов Собора Цареградского, во главе коих Каппадокийский Митрофан. Судя по времени. она должна быть 1543 года, ибо Дионисий упоминает о своем избрании на престол патриаршеский.

«Дионисий, милости Божиею, Архиепископ Константина града новаго Рима, и Вселенский Патриарх.

Преславнейший и высочайший, мужественнейший, благочестивейший Царь и Князь, Великий Государь и Самодержец всея Русии, сын приснейший блаженнаго и приснопамятнаго Великаго Князя Василия, переименованнаго божественным ангельским образом Варлаамом, возлюбленный о Господе сын смирения нашего, Государь Иван Васильевич! Благодать, мир, милость, благословение, доброздравие души и телу, победу на враги видимые и невидимые, многолетие, утверждение и возращение благоверной и Христолюбивой державы, вместе и все, что для души полезно и спасительно, молимся да даруется от Вседержителя Бога тебе и всеблагословенной твоей палате.

Смирение наше, благоволением и помощию Божиею, возведено будучи на высочайший Патриарший престол Константинова града, по священным правилам и благочестивым законам к прочим исправлениям нашего смирения, по достоянию, вспомнило о содержащемся у вас столько уже лет иноке Максиме, и разсудило, что справедливо было бы отпустить его. Сего ради пишем и челом бьем о нем величайшему царству твоему, я и святейший Патриарх святаго града Иерусалима здесь случившийся, о Господе возлюбленный брат и сослужебник наш Кир Герман, и весь священный Собор преосвященных и пречестных Митрополитов, собравшихся в царствующем граде моего ради поставления, пятьнадесять сущих числом, и боголюбивых Епископов и многих преподобнейших Игуменов: все вкупе молим и, благословляя, челом бьем твоей высоте, да любви ради Божией и нашего ради человеческаго и духовнаго челобитья и моления, от всего сердца, помилуешь и отпустишь беднаго и убогаго и страннаго Максима инока, до старости уже дошедшаго и близь сущаго смертных врат, да сподобится возвратиться в землю свою и погребстися на месте пострижения своего, во Святой горе, в обители его иноческаго жития. И если пожалуешь нашего челобитья и моления не презришь, прежде всего возвеселишь Вышняго и Вседержителя Бога, давшаго тебе благочестивую державу и область сию земскую, который да возвышает всегда и сохраняет тебя во смиренном устроении; также и нас богомольцев своих, Патриархов и Митрополитов, великия радости духовныя исполнишь. Не погреши против такого прошения, любви ради Божией, да и самому Богу не погрубишь и нас толиких богомольцев не оскорбишь, не послушав нас; молим державу твою щедрот ради Божиих, да и благодать Божия и неисчетная милость, благословение и молитва всех нас будет над высочайшим государством твоим и всею благословенною палатою и благовернейшею и богохранимою державою твоею. Аминь.»

Вслед за двумя Патриархами и Александрийский Патриарх Иоаким поднял старческий голос в защиту Максима Грека. Грамота его, 1543 года, сохранилась в рукописном сборника XVI века, в Императорской библиотеке (№ 341 лист 256).

Пожелав Царю Иоанну, как некогда отцу его, мужество и смысл Сампсона, Давида Пророка и Царя Константина, для одоления врагов, дабы под его державою в тишине жили все православные, Патриарх напоминал ему о милости и радовался, слышав о его милосердии, ибо воистину венец и диадима Царю есть кротость и милостыня. «Сих держись и соблюдай их до конца в благом твоем сердце, и обрящешь царствие небесное, как и прежде тебя царствовавшие, со страхом Божием и милостынею многою и кротостию к клевретам своим, ныне водворяются с праведниками и равночестны Ангелам, ибо мир сей преходит и всякая похоть его, как говорит великий во Апостолах Богослов и наперстник Иоанн. Пекись безпрестанно о своем спасении, паче всякаго на земле сана, да и Бог воздаст тебе благодать разума покорит всех недругов твоих под ноги твои, и мы, слыша о победе и добром исправлении твоего царствия, радуясь, воздадим славу подателю всех благ Богу. Имеем слово и малое прошение к твоему царству и молим, да внимательно нас услышишь. В земле царства твоего обретается некий человек, инок от Св. горы Афонской, учитель православной веры, имя ему Максим, на котораго от действа диавольскаго и от козней злых человеков, крепко опалилось царство твое и ввергло его в темницу и узы нерешимыя, и не может он ни туда ни сюда ходить, чтобы учить слову Божию, как ему даровал сие Бог. Мы о нем слышали и прияли ради него писание от многих и великих людей, там сущих и от Св. горы Афонской, ибо тот вышереченный Максим, связанный царством твоим, неправильно пойман и связан властию твоею: так не творят православные Христиане над нищим и особенно над иноком, наипаче же Цари удостоенные великаго смысла и от Бога поставленные праведными судиями, но они должны иметь дверь отверстую для каждаго приходящаго. Праведно есть заключать в темнице не боящихся тебя и озлобляющих и связывать желающих тебе зла, но убогих, наипаче учителя, каков тот убогий Максим, который научал и пользовал многих Христиан в царствии твоем и инде, где случалось ему быть, не добро и не праведно держать силою и оскорблять, ибо воздыхания убогих не погибнут до конца, а наипаче иноков. Неблаговидно также царствию твоему давать веру всякому слову и всякому писанию, к тебе приходящему, без разсмотрения и испытания. Посему молим царствие твое, когда узришь сие наше писание, да освободишь вышереченнаго инока Максима, от Св. горы Афонской, и подаждь ему полную волю идти, куда захочет, наипаче же на место его пострижения, и помоги и способствуй ему, сколько тебе Бог положит на сердце, по обычаю похвальнаго твоего царства, и не посрами нас о сем. Если послушаешь словес моих, будешь иметь похвалу от Бога и от человек, и от нас молитву и благословение. Никогда я не писал к тебе и не просил какого-либо себе утешения; не оскорби же меня в этом и не заставь писать иное писание к твоему царству, второе моление и прошение, доколе не услышит меня великое твое царство и не даруешь ты мне сего человека. Благодать же и неисчетная милость Господа нашего Иисуса Христа, и молитва наша и прошение да соблюдают и сохраняют царствие твое в здравии и веселии на многия лета. Апреля 4, 1543 года.»

Не смотря однако на такое убедительное прошение Собора и трех Патриархов, Максим окончил дни свои в заточении, хотя и облегчена была его участь в Троицкой лавре; но ему не позволено было возвратиться на родину, или за дряхлостью лет, или, как сказано в одной старой рукописи, потому что многое видел на Руси.

В смутные годы малолетства Иоаннова, по крамолам боярским, не могло существовать каких-либо прямых сношений с Востоком, как о том в последствии отзывались и Патриархи; но в самый первый год венчания его на царство, при устроении дел духовных и гражданских, мы уже встречаем окружное послание Митрополита Макария о милостыне Святогорским старцам, от 1-го Августа 1547 года (Археографич. акты Т. 1 стр. 545).

«Благословение Преосвященнаго Макария, Митрополита всея Руси, о Св. Духе сынам нашего смирения, благоверным Князьям, боголюбивым Архиепископам и Епископам, боярам и вельможам, и во градах наместникам и воеводам, владельцами, гостям и купцам, и всем людям земским, и во всех честных обителях, настоятелям духовным, архимандритам и честным игуменам, протопопам и всему священническому чину, инокам и инокиням и всем православным Христианам, во благочестии цветущим, богопросвещенным Господним людям и всему сущему народу истиннаго нашего великаго православия, от Господа Бога Вседержителя свыше благодать, мир и милость, и пречистыя его Богоматери и великих чудотворцев: Петра, Алексия и Ионы, Русских Митрополитов, благословение и молитва, да и нашего смирения молитва и благословение, всегда с вашим боголюбством, благотворением и угождением пребудет.

Ныне сыны и чада сущие о Христе, пишу вам славы ради великаго благочестия и возвещаю, что пришли старцы от Св. горы из Пантелеймонова монастыря, строитель Савва, да старец Сильвестр, да Герасим диакон, да старец Роман, к святейшему Царю, о Св. Духе возлюбленному Господину и сыну нашего смирения, благоверному и благородному и Христолюбивому Великому Князю Иоанну Васильевичу, всея Руси Самодержцу, да и к нашему смирению и ко всем православным Христианам Русскаго нашего великаго православия, прося милостыни на прокормление и вспоможение, и на искупление братства той честной обители. Православный же и христолюбивый Царь, почтив их и удовлетворив, как ему Великому Государю Всесильный Бог известил и положил на сердце, отпустил их ко Св. горе в их Пантелеймонов монастырь. Ныне те же вышереченные старцы пошли до вашего истиннаго православия, желая принять от вас милостыню, и сего ради послали мы к вам сию грамату, прославляя имя Господне, ради благочестия, возсявшаго в наших Русских землях и, благословляя вас, своих детей, всех во Христе купно православных, да подадите им милостыню, по силе вашей, за спасение и очищение грехов единородных и безсмертных своих душ, помня евангельское слово Христовых уст: «блажени милостивии, яко тии помиловани будут,» и паки: «даяй убогому, самому Христу дает и в самыя Христовы руки влагает, и от него сторицею мзду восприимет и жизнь вечную наследует.» Ибо милостыня великое имеет дерзновение ко Христу Богу, не возбранна о душах грешных, и от уз тяжких разрешает и к Богу на небеса возводит. Творящий милостыню другом Божиим наречется и восприимет великие дары от Спасителя нашего Иисуса Христа в царствии небесном, а в страшный и грозный день великаго Божия суда, Христа умилостивит и душу свою освободит от вечных мук, и небеснаго и безконечнаго его царствия от него сподобится восприять, которое, молю Господа, да и вы получите.»

Не ранее 1550 года восстановилась переписка с Патриархами Константинополя и Иерусалима, и тому способствовал торговый случай, так как в первую эпоху ига Оттоманского опасно было бедствующим Первосвятителям Востока входить в ближайшее общение с отдаленною Россиею. Случилось, что Султан Солиман Великий, вздумал послать купца своего, по имени Мустафу, в Россию, для приобретения пушных товаров; он написал грамоту Царю Иоанну, поручая его благорасположению посланца и прося о беспошлинном вывозе товаров. Грамота сия не представляет ничего любопытного, кроме титула обоих Государей, каким они взаимно величались. Солиман называл себя «Царем Царей и силы находцем», Иоанна же «Христову веру держащим и в Князьях Великих превеличайшим, Мессийских (т. е. исповедующих Мессию), величайших превосходящим честию, также всех родов Христианских правителем неподвижным, счастливым вождем многаго войска, крепким и разумным Государем многих земель, великим Королем Московским и Великим Князем» и желал ему здравствовать.

Такой громкий титул от надменного Солимана, в самую славную эпоху блистательной Порты, усвоенный Царю Русскому, весьма замечателен и как бы предвещал будущее величие России. Царь Московский действительно сделался не только правителем неподвижным и счастливым почти всех родов православных, но и превзошел честию других властителей Христианских, хотя в то время, при Иоанне, еще нельзя было того сказать.

В ответной грамоте Султану, Иоанн, прописывая полный титул свой, во главе его ясно излагает веру свою во Святую Троицу, перед лицом неверного, чтобы не усомнился в его твердости: «Бог наш Троица, Отец и Сын и Дух Святый, иже прежде был, сый и по ныне есть.» Султана же он величает «Государем Константинополя, Беломорским и Черноморским, Анатолийским и Римским, Караманским и Румским и иных.» Благосклонно принял Иоанн Султанского посланца и, дозволив приобрести все нужное, отпустил его с грамотою к Султану, без всякой пошлины за товар.

Год спустя явился другой купец от имени Султана; но уже на сей раз это был не Турок, а Грек, некто Адриан. Представленный Государю, вместе с грамотою Султанскою, вручил он ему и две грамоты, более отрадные его сердцу, от Патриарха Вселенского Дионисия: первая, без надписания имени, едва ли не относилась ко всем державцам, чрез земли коих проходил Адриан. Патриарх, поклоняясь державе царствия (без имени) и воссылая славу Богу, возвеличившему Царя, надеется, что по старине и впредь не будет забвенна его благотворениями великая Апостольская Церковь Христова, мать всех Церквей. По слуху о прежних вспоможениях, чает ныне других, и что пошлет своей милостыни, сколько Бог положит на сердце: ибо православие повсюду на Востоке ратуемо иноплеменными врагами, и столь велики напасти и убытки, что без помощи Христианской невозможно и существовать. Патриарх просит совершить о том тайное совещание и всегда помогать благоверной Патриаршей кафедре, храму Всеблаженной Богородицы, где непрестанно поминается его имя, с приснопамятными ктиторами храма и с блаженными его родителями, да будет и он достойный защитник от Бога великой Церкви, и да пребудет над ним благословение Божие.

Справедливо мог писать Дионисий, что бедствующая великая Церковь ни откуда не чает помощи, ибо во время его Патриаршества Турки принудили Христиан снять единственный крест, остававшийся на куполе соборного Патриаршего храма – Всеблаженной; а при его благочестивом предместнике Иеремии первом, они домогались ниспровергнуть все храмы Христианские в Царьграде на том основании, что, по правилам Корана, терпимы быть не могут в завоеванном городе. Патриарх, по совету одного благорасположенного к нему сановника Порты, тем только мог отстоять храмы, что засвидетельствовал в присутствие Дивана, о добровольной будто-бы сдаче Царьграда; между тем дань, взносимая Патриархами, постепенно возросла до одиннадцати тысяч золотых.

В другой грамоте, которая могла быть и припискою к первой, Дионисий писал уже прямо на лице Царское: «Превысочайшему и светлейшему, благородному и разумному, храброму и благоверному Государю всея Руси, Киевскому Кралю Иоанну, Великому Князю, сыну по плоти во блаженной памяти приснопамятнаго онаго Государя и Короля, господина Василия, иже наречен был в чине Ангельском Варлаамом, о Духе Святом возлюбленному и вожделенному сыну нашего смирения» и желал ему радости, мира и здравия душевного и телесного на многие лета, а на враги видимые и не видимые свыше победу, со всеми живущими во блаженной его палате и со всем Христоименитым воинством: «а что благоутробие его имеет доброе намерение благодетельствовать и Патриаршему престолу, о сем много слышав радовался. Наипаче же слышал о том от честнейшаго и разумнаго Князя, господина Адриана Халкокандила, усердного строителя дел Патриарших, который о до ныне всегда славит и возвеличивает державу его царствия.» (Уже не сам ли это был посланец Султанский Адриан, подавший грамоту? Из последующего ничего не видно, ибо грамота кончается обычными благожеланиями.) О себе только говорит Патриарх: «что весьма было ему кручинно от прежних наветов, происшедших от злобы врагов; ведомо и то, что по тем же искушениям совершилось в царской палате, ради чего и Патриарший престол оставался без помощи от державы Русской, но ныне опять надеется ее получить.» (Ст. спис. № 1, лист 40)

В том же 1550 году, в Июне месяце, пришли к Государю от Патриарха Иерусалимского Германа, старцы Даниил и Гавриил. Государь их принял 11-го Июля, в столовой палате; они принесли от Патриарха своего поминки и грамоты и приглашены были к царскому столу. Патриарх Герман был первый Святитель Иерусалимский, племени Греческого, который взошел на кафедру Святого града. После завоевания его Саладином, Султан сей отдал Святые места в обладание туземцев, и в течение более трехсот лет Патриархи племени Арабского владели Св. гробом, покровительствуемые только одними Грузинами, которые были тогда сильны на Востоке, по своим родственным связям с Мамелуками, обладателями Египта. Между тем Франки начали усиливаться в Иерусалиме, и неопытные Патриархи Арабские не в силах были бороться с ними. Однако, по своей неприязни к Грекам, сделали Арабы между собою завет, чтобы не допускать ни одного из них до епископства. Герман, хотя и уроженец Греческий, до такой степени сроднился с племенем Арабским, что никто не подозревал в нем Грека, и таким образом, мало по малу достиг он архиерейства. Но когда достиг и Патриаршей кафедры, на которой оставался более тридцати лет, так что пережил всех Епископов Арабских, ему подвластных, он начал понемногу посвящать Греков, а перед смертию постановил обратное правило, соблюдаемое поныне, чтобы один только Греки были Епископами, потому что видел в какой упадок приведены были дела церковные под управлением Арабским. Он первый старался восстановить дружественные сношения со всеми Государями православными и, по случаю страшного землетрясения, бывшего в Иерусалиме, отправил старцев своих к Иоанну.

В грамоте своей, после обычного титула и приветствий, посылает он ему благословение от живодавного и боготелесного гроба Господа нашего Иисуса Христа, возбуждая в нем память всех страданий, которые претерпел человеколюбец Бог ради спасенья нашего в Иерусалиме, ибо такое воспоминание спасительно. К Богоданному сему гробу и к святейшему месту Голгофе, где стоял крест, Христоименитые люди на всякий год приходят поклониться Святым местам; священники и иноки и всякая душа боголюбезная, во славу великого Бога и Господа нашего Иисуса Христа. «Поскольку же невозможно Государству твоему видеть сие лично и нельзя тебе самому приидти сюда, то по крайней мере ты нам показал любовь свою и усердие тем, что соорудил сии Святыя места, по тому, как тебе о нужде нашей сказали посланники наши, инок господин Арсений и бывшие с ним; ты же их принял и многой сподобил чести, и они принесли к нам милостыню твою, Государево жалование и поминки по родителе, шубу блаженнаго отца твоего Василия, во иноках Варлаама. Они поведали нам пространное твое милосердие, странноприимство и неисчетныя щедроты и милостыни. Мы же возблагодарили Бога, что еще держатся мощи святых родителем ваших, и поминаем имена их ежедневно на святых литургиях, на утренях и на вечернях, и молим Господа, да укрепит державу царствия твоего, ибо помощию вашею спасаемы мы от многих скорбей и тесноты, наносимой нам иноплеменниками, как сия наша неложная грамата о том свидетельствует.

Пришло опять на нас Божие посещение, свыше прежних, славнейший Государь, землетрясение страшное и великое, какого не было даже во время Христова распятия: разселися Божия церкви и наши келлии и ограда распалась, и само сущее Воскресение Господа нашего Иисуса Христа над гробом разселось по местам (т. е. треснула природная скала гробного вертепа, одетая мрамором, в виде часовни, или так называемая кувуклия гроба) и колокольня упала, и другия церкви в Гефсимании и в Вифлееме стоят пусты, если не будет вашего призрения и помощи; мы же сами не в силах от вседневнаго нападения нечестивых иноплеменников и от тяжести насилий и безпрестанных испытаний. – По сему посылаем своих духовных сынов и рабов Святаго гроба, священноинока, духовника Даниила и преподобнаго Гавриила, и молим, чтобы они были приняты, как и прежде к вам приходившие. Патриарх просит, чтобы Государь был ктитором, соорудителем и помощником церкви Святаго гроба, и поминание о нем будет вечно, как и о приснопамятных Царях Константине и Елене: «ибо нет нам другаго помощника, кроме Бога и твоего царствия; прислали мы и малое поминовение твоей светлости: елей от кандила гроба Господняго и от святаго места Голгофы и иныя вещи, какия тебе подадут наши посланцы. Сотвори нам милость, дабы милость Божия сохранила твою державу.» Грамата писана в 1548 году.» (Статейный список № 1, листы 43–44)

Чрез девять дней, Июня 20-го, отпустил Государь старцев Патриарших и с ними послал милостыню, деньгами тридцать рублей Патриарху и ко гробу Господню, на свечи и ладан пятьдесят рублей, обоим же старцам велел дать на платье по два рубля и милостыни по десяти, и с ними написал ответную грамоту Патриарху. Видно, что тогда еще неизвестен был настоящей титул Патриархов Иерусалимских, потому что смешивают оный с Константинопольским и называют: «святейшим Архиепископом Иерусалима и Вселенским Патриархом, пастырем и учителем Христианскаго закона.» Повторяя вкратце содержание грамоты Патриаршей, Царь упоминает еще и о Татарском нахождении на Иерусалим, о коем вероятно на словах слышал, извещает о послании милостыни и просит молиться о себе, жене, детях и брате и всем православном Христианстве, и записать в синодик имена его родителей, как о том писал в прежней своей грамоте с иноком Арсением, которая в прочем утрачена. (листы 49–50).

Едва только отпустил Царь послов Иерусалимских, как явились к нему старцы из Пантелеимонова монастыря, иеромонахи Иаков и Мартирий, которые принесли от своего Игумена поминки и грамоту. Игумен Павел со всею о Христе братиею монастыря, называемого Русского, который есть ктитория христолюбивого Царя, били челом самодержавному Государю, и моля Бога о его многолетнем здравии, извещали о полученной от него милостыне, как бы от самого Бога, за которую служили молебен и литургию, о просили, чтобы он смиловался и призрел свой монастырь, ибо каждый народ имеет здесь своего покровителя; их же не хочет жаловать ни Мултянский, ни Волошский Воеводы, говоря: «вы себе имеете Царем и Государем Великаго Князя Московскаго.» «Ныне монастырь святого Пантелеймона имеет на себе много долга, святое же царство твое далеко, а мы здесь в Турецких руках, многия от них насилия терпим и помощника у нас нет. Сказываем твоему державному царствию, что на те деньги, какия пожаловал Государь отец твой, Василий Иоаннович, мы сделали половину ограды, а другая половина разсыпалась, и твои богомольцы не имеют куда главы преклонить; посему молодые иноки хотят бежать из монастыря, а старым и больным куда идти? Великий Государь, созижди другую половину ограды и келлии для иноков, дабы не опустело твое богомолье при твоем царстве, что купили твои прадеды от Греков многою казною. Много было куплено сел к нашему монастырю от ваших прадедов; нам досаждают за них Турки и Греки, многое отняли и ежегодную взимают дань. Ныне должен монастырь шесть сот рублей, а твое царство может нас освободить, единою речью, от Турецкаго Султана, если хочешь пожаловать свой монастырь, как жаловал его отец твой Великий Государь; а с тех пор как преставился он и монастырь хочет запустеть, если ты его не призришь, как Волошские и Иверские Воеводы призирают свои монастыри на Святой горе, как мать свое рождение, и даровали им села от своих земель.

Если же не хочешь, благочестивый Царь, нас пожаловать, то пошли своего человека и возьми обратно сосуды церковные, да не возьмут Турки, а мы, куда деть их, не знаем» (№ 1, листы 50–54).

В том же году, в Августе, пришел к Государю со Св. горы, из Сербского монастыря Хиландаря, Игумен Паисий и с ним три старца, и принесли в дар Государю от всей братии иконы, обложенные серебром, святых Симеона и Саввы Сербских, и крест, который носил на себе Царь-инок Савва, с животворящим древом внутри его, и мощи Великомученика Стефана. Милостиво принял их Государь и позвал к столу; грамота, поданная Паисием, была такого содержания: «Слава тебе, Триединому Богу, утвердившему православие на Востоке и Севере, и даровавшему скипетр царства Христолюбивому и самодержавному Великому Царю Московскому, единому правому Государю, Белому Царю восточных и северных стран, который всем православным Христианам, наипаче же нам грешным богомольцам, Царь и Государь, и как солнце христианское сияет на Востоке и Севере и озаряет всю подсолнечную, утверждение седми соборных столпов, украшение церковное, всем православно живущим, вторый Константин и поборник божественных церквей, хоругвь христианская, на коей честный крест воздвижен в просвещение православным, во славу и утверждение благочестиваго царства, в победу же на злочестивых Агарян и иных богопротивных языков. Во Св. горе Афон, царския и священныя обители святаго Симеона, новаго мироточца и чудотворца, и Святителя Саввы великия лавры Сербской, глаголемой Хиландарь, где храм Введения пречистыя Владычицы нашей Богородицы и приснодевы Марии, Проигумен Геннадий, иеромонахи, и священники, и диаконы, и вся яже о Христе братия, сложив руки и преклонив колена, метание приносят святому твоему царствию, лицем до общей матери нашей земли, и молим Господа Бога и пречистую его Богоматерь, и святых ктиторов наших, Симеона новаго мироточца и Святителя Савву Сербскаго учителя, и Петра, Архиепископа Русскаго учителя, и святаго Сергия, инокам наставника, купно и всех Святых, да подаст тебе Господь благодать и благопоспешение и на враги победу и одоление, аминь. Уразумели мы, что изволил Бог твоему царствию на сердце положить, приять святый монастырь сей и ктиторию, и ты к нам писал свою царскую грамату; посреди многой скорби увидели ее и прочли, возвеселились сердцем и утешились от многой печали и нужды, належащей святому монастырю и нам во все дни и часы, от безбожных Агарян по морю и по-суху. Того ради послали к твоему царству, отца нашего Игумена Паисия, иеромонаха протопсалта Анастасия, и священника Прохора, и диакона Висариона, вместо всех нас, да принесут от святаго монастыря твоему святому царству мир и благословение: образ святаго Симеона, новаго мироточца и Святителя и чудотворца Саввы, серебром обложенный и жемчугом украшенный, тебе на славу и на победу против врагов видимых и невидимых; и еще крест серебряный, и в нем животворящее древо и святыя мощи, с жемчугом и с камением, который носил святый Савва, когда был в царских одеждах прежде иночества, и еще образ святаго Краля Милутина и святаго Князя Лазаря и службу их, и мощи святаго Первомученика Стефана, серебром обложенныя. Да принесут их святому твоему царству в дар, и да известят о монастырском нуждном пребывании и о нашем прискорбном житии, и насиловании от злочестивых Агарян, и оскудении ктиторов святаго монастыря, и как был монастырь создан из давних лет вышереченными святопочившими ктиторами. Ныне обветшал и келлии все порушились и в долг подпал, сосуды церковные златые и серебряные, кресты честные и евангелия святыя, и кадильницы и рипиды и иная утварь церковныя позаложены у Турков и Жидов на рост, за полторы тысячи рублей, а ни откуда помощи не имеет святой монастырь в здешних землях, как и прежде писали твоему царству, кто бы о монастыре печаловал, и те сосуды освободил от поганых рук, или кто бы монастырю ограду обновил, и стрельницы и келлии соорудил. Отколе имел святой монастырь помощь и укрепление, всеми теми землями Турки владеют и дани великия на Христиан наложились, Сербскою землею и Греческою в всеми западными землями, даже до Мултянския и Волошския земли, и пришел монастырь в последнюю нищету до конечной тягости, и теснота не малая належит нам; хотели мы от монастыря разойтись, но боимся суда Божия, да не на нас исполнится слово евангельское: «ова падоша при пути, другая же на камени, а ина в тернии и прочая.» Скорби ради належащия, потерпим и нуждаемся, делающе своими руками, поминовение да не угаснет благочестивых Царей ктиторов, и да не посмеется лукавый враг, непрестанно борющий Церковь божественную, и да не рекут: рука наша высока, а не Господь сотворил сие. Ведаем, что навел на нас Господь и на землю отец наших, истиною и судом навел грех ради наших, и предал церкви наши в порабощение иноплеменникам, и нашу плоть в измождение; мы смирены пред лицем их, и нет во время сие Князя, ни вождя в отечестве нашем, ни места, где бы подклонить главу и обрести милости; но душею сокрушенною и духом смиренным, ходим и скитаемся по чужим землям, ничего не получая, ибо одолели козни злочестивых Агарян по всем здешним землям, отколе имел святой монастырь помощь и укрепление, как скажут златопечатныя граматы твоему святому царству; обступили нас злочестивые Агаряне, яко пчелы сот, и разъярились на нас и на божественныя церкви, даньми и пошлинами, и всякими неправдами; именем Господним противляемся им и ныне надежды не имеем ни откуда, только на Господа и на пречистую Богоматерь уповаем и на твое святое и великое и благочестивое царство. Того ради молим и припадаем со слезами к святым твоим стопам, благочестивый Царь, доспей великую себе славу в здешних землях, а пред Богом безконечное царство и вечных благ наслаждение, украси святыя сии две обители, монастырь святаго Пантелеймона и монастырь святаго Саввы и от долга откупи.

И паки плачемся тебе Царю и Государю, умилосердись, покажи милость, пошли до Турецкаго Султана свое царское слово, дабы с нас дани не брал и пошлин, и поклепы бы на нас от его людей не были, а которыя пашни отняли у нас Греки и зимовища, где скот монастырский зимою живет, то бы нам Турецкий Султан велел вернуть; отсего монастырь в конец погиб, тягаясь с Греками пред наместниками Турецкими; они богаты и Туркам великия посулы дают и у наших монастырей пашни поотнимали, а наши монастыри ныне убоги и не имеют что Туркам давать и за тем у нас монастырския отчины поотнимали, как скажут твоему царству старцы Св. Пантелеймона. Сперва Греческие монастыри многих благ и богатства насладились от святаго Саввы и святаго Симеона, как его житие известить, a ныне Греки наши монастыри не правдуют, и о том тебе Царю и Государю челом бьем и плачемся: умилосердися, покажи милость, оборони нас, пошли до Турецкаго Султана своего посланца, оборонить нас своим царским словом. Мощно тебе Царю и Государю, солнцу христианскому, второму Константину на земли, сие дело доспеть своим царским приказом, ибо слышали от наместников Турецких: если бы Царь Московский до нашего Султана Сулеймана послал посла и грамату, чтобы с вас дани не брались и вернули вам пашни, какия поотнимали Греки, и отдали бы вам записи крепкия, то бы вас никто ничем не трогал.

Все мы подробно твоему царству исповедали о всяких нуждах монастырских; умилосердись, покажи милость, не презри моления нашего. Будь милостив к отцу нашему Игумену Паисию и нам грешным богомольцам твоего царства, да услышишь блаженный глас Владыки Христа: «блажени милостивии, яко тии помилованы будут»; и паки: «странен бех и введосте мя, наг и одеясте мя и прочая.» Ныне наши монастыри Словенскаго языка, в Греческой земле, пребывают в чуждостранствии, и алчем и жаждем и наготуем, без своих Царей и ктиторов у безбожных Агарян. Сотвори милость с нами, да приимешь мзду от мздовоздаятеля Бога, с блаженнопочившим Великим Князем Ярославом, который создал обитель Св. Пантелеймона, и со Св. Симеоном и Святителем Саввою, которые снабдили сию святую обитель от основания многими трудами и подвигами. Умилосердись Царь Государь, Князь Великий Иван Васильевич всея Русии, на святый монастырь и на нас грешных своих богомольцев, пошли милости своей теплоту, от солнца православия лучу твоего царства, повелением и граматою до Турецкаго Султана, согреть нас от мраза належащаго гнева их.» (Ст. сп. № 1. 55–65.)

В следствие той грамоты и личного прошения Паисия, Царь дал ему свою грамоту к Султану, в которой писал так:

«В настоящее время честнейшаго вашего царства, Св. горы монастыри Пантелеймонов и Хиландарь, просили нас, Бога ради, сотворить о них милостивейшее слово высокодостойному твоему царству, да сподобятся облегчения дани, поскольку оскудели в конец, и справедливейших твоих повелений, да дастся им сохранение от насильствующих и оскорбляющих их. И мы не презря их моления, пишем по твоей любви и доброму твоему к нам приятельству, да дастся им от тебя защищение и облегчение дани твоей да приимут ради нас, да не тощим сотворится моленье их к нам.» Грамота писана в Сентябре 1551 года.

Около того же времени отпустил Царь и торговца Султанского Адриана, с другою грамотою к Султану, от Января 1551 года, в коей извещал, что исполнил все его желание, и с ним же отвечал Патриарху Вселенскому Дионисию, извещая о своей милостыне и прося его молитв. При сем случае послал к нему своего паробка Обрюту Михайлова, сына Грекова, которого просил держать при себе, доколе научится Греческой грамоте и языку, и издержки же за него обещал заплатить; если же у себя ему учить неуместно, то послал бы в монастырь Афонский Св. Пантелеимона, о чем также известил грамотою и Игумена Павла Пантелеимонова монастыря. (Лис. 74–76)

Четыре года спустя, в Мае 1554 года, прибыл старец Евфимий Пантелеимонова монастыря, от Игумена Геннадия и всей братии, просить, чтобы снабдили его проезжею грамотою, для сбора милостыни в России, переписав ее на царское имя; Государь приказал ему написать такую оборонительную грамоту, известив о том и настоятеля обители; а чрез два года дал от себя жалованную грамоту Хиландарскому монастырю, не только на приезд, но и на владение двором в Москве, потому что старцы сей обители присылали к нему бить о том челом экклесиарха Сильвестра и священника Прохора с братиею. Весьма замечательна и умилительна сия грамота, которая начинается молитвенным воззванием и поклонением Св. Троице, утвердившей скипетр православия в державе Русской.

После обычного царского титула, Царь Иоанн так говорит: «пожаловали мы во Св. горе Афонской, обитель Введения пречистыя Богородицы, лавру Хиландарскую, от начала бывшую господства Сербскаго, Св. Саввы и Симеоно, и многия лета благоденствовавшую, ныне же, за преумножение грехов всего Христианства, в конец смиренную и озлобленную от богоотступных Турок. И не токмо лавра сия, но и все господство Сербское изменилось и утрачено, не одни лишь убогие оскорбляемы, но и все начальники Сербские извелися и, по скончании владычества Сербскаго, нет им ни отколе помощи. Сего ради возложили мы упование на волю Всемогущаго Бога и на ходатаицу в помощи, преславную Богородицу и на всех Святых, что их молитвами не оставит Бог до конца раззориться достоянию его, но уповаем, что падшие возстанут и к первобытному обратятся. Ныне же, сжалившись о них, хотя они и не под нашим обретаются начальством, но видя их скорбь и утеснение и смиренное припадание к нашему царству, мы прияли их во имя государства нашего, для вспоможения и пропитания их во всяких скорбях. Мы жалуем им во граде Москве, в вечный поминок и для приезднаго успокоения Архимандрита и всей братии Хиландарской, двор со всеми потребными хоромами, в новом городе Китае, по правую сторону Богоявленскаго монастыря, возле Устюжскаго двора. Сию нашу жалованную грамату дали мы священнику Сильвестру с братиею, да несут ее в свою лавру, Преславныя Богородицы, Архимандриту и братии; они же да молят Господа и Спаса нашего Иисуса Христа и пречистую его Матерь и всех Святых, о нас и нашей Царице и детях, и о всем православном Христианстве; отшедших же во блаженной памяти, отца нашего, матерь и деда, и весь наш род, да поминают во вседневном помяннике, который дали мы в монастырь.» Грамота писана в Марте 1556 года, и вместе с нею дана другая оборонительная, на свободный и беспошлинный приезд в Россию. (Ст. сп. № 1. Лис. 79–84)

В следующем году, в Октябре, приехал к Царю от Патриарха Константинопольского Дионисия Митрополит Иоасаф Евгрипский и Кизицкий и принес с собою грамоту. После обычных приветствий, Патриарх писал: что с великою надеждою воспоминает его царство, слыша о его добродетелях и победах, желая ему и большей прибыли, поскольку, ради его власти и силы, данной ему от Бога, по вере его и любви, и они все исполняются духовным веселием и воздевают руки к Богу, дабы дал ему Бог победить своих врагов и вторицею тьмами тысяч искоренит их, как восхощет его царство, и Господь услышит их правду. Мы грешные, продолжает Патриарх, много раз писали к твоему царству, о благодатной милостыни, с преставившимися уже, господином Адрианом Халкокандилом и господином Иваном, нареченным сыном его, и ты не токмо тогда, но и всегда присылаешь к нам свою милостыню и помощь. Мы всегда поминаем во блаженной памяти Государя, отца твоего, в великой Церкви, но не всегда имеем у себя людей, чтобы их послать к твоей державе. Ныне же находимся в тесноте, по причине ограды великой церкви Патриаршеской, ибо тут прежде была каменная стена, а теперь огражден досками монастырь и в раззорении, и мы оттого всегда в обиде у безбожных. Не имеем мы ни келлии, ни даже масла деревяннаго для лампад, и если ты хочешь быть созидателем великой Церкви, сотвори сие по любви твоей, как восхощет святое твое царство. Посылаем тебе преосвященнаго Митрополита Евгрипскаго, брата и сослужебника нашего, вместе с преподобным иноком, господином Кириллом, словеснейшим ритором нашей Церкви, и чрез них благословение твоему царству и всем твоим подданным, да сотворишь нам помощь, для обновления Патриархии нашей, и будешь поминаться в ней вечно с прежними ктиторами, и поскольку храм сей, в коем непрестанно тебя поминаем, сооружен во имя Преблаженной Богородицы, честнаго ея успения, то и ты да обрящешь ceбе от нея помощь в час оный (т. е. смертный), как и другие ктиторы Цари, под ея покровом бывшие.» (Стат. спис. № 1. Лист. 85–89)