III. Царствование императора Александра II (1855–1867)

Еще в начале 1852 года, когда святителю Московскому Филарету пошел семидесятый год от рождения, он писал ректору Московской Духовной Академии, архимандриту Алексию Ржаницыну,¹²⁶² просившему у него проповеди для помещения в академическом журнале – Творения святых отцов,¹²⁶³ «пора вам, отец ректор, ожидать от меня более молчания, нежели слова».¹²⁶⁴ Иначе сказать, святитель Филарет, ссылаясь на свои телесные немощи, уже в конце царствования императора Николая Павловича как бы отказывался от продолжения проповеднической деятельности. Действительно, издавна удручаемый разного рода болезнями, особенно ощутительными при его природной слабости телесной, а между тем столько употребив сил на изумительную по напряжению энергии деятельность в предшествующее пол столетие, святитель Московский в праве был так писать, как писал к Алексию. К тому же и голос его, столь необходимый для надлежащего произнесения проповедей, стал мало по малу ослабевать и быть менее звонким, нежели прежде; речь его, от старости и от выпадения зубов, стала также менее внятною для слушателей. По этому святитель мало по малу приходил к сознанию необходимости заменять более или менее пространные поучительные слова более краткими речами, или беседами, или же письмами, которые по содержанию, тону и направления, у него нередко представляют собою почти то же, что проповедь, каковой характер носят на себе иногда и резолюции святителя, так как и при ослаблении телесных сил он до конца жизни сохранил всю бодрость духа, а с другой стороны, как архипастырь, и в старости не хотел оставить без назидания и паству свою и других лиц, искавших у него наставления или нуждавшихся в нем.

Этим объясняется, с одной стороны, то, что за время царствования императора Александра II мы имеем от святителя Филарета гораздо меньше проповедей. Нежели за предшествующие царствования, а с другой, то, что в числе слов и речей его за это время, по их последнему изданию (1873–1885), помещены и некоторые письма его, особенно приветственные, к высочайшим особам. Но и к другим лицам многие письма его могут быть названы поучениями, только не по строгой форме проповеди составленными.

Так, например, в 1866 году, в один из воскресных дней, когда в церкви московского женского страстного монастыря только что началась поздняя литургия и диакон возгласил: «благослови, Владыко», какой-то фанатик, стоявший посреди храма, закричал: «остановись! суд Божий скоро, покайтесь, время близ». Предстоящие, и особенно монахини, смутились, и долго не могли успокоиться, хотя, закричавшего тотчас же вывели из церкви служители. В успокоение обители святитель Филарет писал от 9 сентября означенного года к игуменьи монастыря Антонии¹²⁶⁵ следующее: «Для чего колеблется дух ваш от того, что пришел чуждый ветер и наклонил чуждую былинку на вашу ниву? Ветер прошел, неправильное движение отклонено, ваша нива осталась в покое. Некоторая робость – не беда. Ею человек естественно, без усилия и подвига, предохраняется от дерзости, которая была бы хуже робости. А чтобы робость не была чрезмерна, в часы мира надобно вооружить себя против минут брани. Уготовихся, и не смутихся, говорит пророк (Пс.118:60). Чем уготовиться? Молитвою, верою, преданностью в волю Божию, надеждою, что Господь не даст искуситися паче, еже можеши, но сотворит со искушением и избытие. Непризванного пророка преследовать не надобно; нельзя же, однако, и совсем оставить его без внимания. Он в таком положении, что может сделать вред другим и себе. Надобно, по возможности. употребить духовное врачевание. Мать его хорошо бы поступила, если бы сама поискала могущего подать помощь».¹²⁶⁶

Или вот еще случай. В деревне Гридиной, Богородского уезда, прежде состоявшей в приходе Ильинской церкви известного села Гуслиц, построена была церковь, для образования из Гридиной особого прихода. Но в средствах для окончания постройки и благоукрашения церкви ощущался значительный недостаток. Гридинские прихожане обратились к прихожанам богатой Ильинской Гуслицкой церкви с просьбою о заимообразном вспомоществовании им в сем деле. Но Ильинские прихожане отказали им в исполнении просьбы. Те обратились тогда ко владыке Филарету, и Филарет, после того как его краткая резолюция (от 2 сентября 1863 года) с побуждением к вспомоществованию не подействовала на прихожан Ильинской церкви, от 9 октября того же года написал следующую резолюцию на прошении нуждавшихся в помощи: «1) призвав человеколюбца Бога, подумайте чада православной церкви, правильно ли, согласно ли с христианским братолюбием поступаете вы, отказывая братиям вашим, желающим создать храм Божий, для удобнейшего служения Богу и спасения душ своих, не только в безвозвратном пособии, но даже и в займе на их нужду. Вы опасаетесь, что не уплатят долга. Опасение не основательное. Неужели вы думаете, что человеколюбивый Бог не силен наполнить скудость их своими щедротами, если они, терпя нужду, не ослабеют в благочестивом усердии? Да если бы и подлинно не совсем благонадежна была уплата: не слышите ли вы, что Христос Спаситель глаголет в Евангелии: просящему у тебе, и хотящего от Тебе заяти не отврати (Мф.5:42); взаим давайте, ничесоже чающе (Лк.6:35). Вспомните Евангельскую вдовицу, похваленную Господом, которая из усердия к Богу и храму Его отдала последние две лепты (Лк.21:1–4). Ваш храм благоустроен, снабжен всем потребным; имеет обильные способы удовлетворять своим нуждам: у вас просят только части денег,¹²⁶⁷ и не ваших,¹²⁶⁸ а принадлежащих уже Богу и храму Его, и прося и только взаймы, и вы не хотите помочь сим нуждающемуся ново созидаемому храму. Помыслите, как далеко отступили от того, чтобы удостоиться одобрения словом Христовым. По долгу служения моего возбуждаю ваш чистый смысл, и убеждаю поступить так, чтобы над вашим делом и над вашими душами было благословение Божие. 2) Благочинный¹²⁶⁹ объявит сие причту и прихожанам, и что за сим последует, о том донесет с возвращением сего».

Что же за сим последовало? «Во время чтения этой резолюции, говорит сообщающий резолюцию,¹²⁷⁰ на основании фактических данных, после литургии 13 октября, народ стоял в глубоком безмолвии и со вниманием слушал, а некоторые со слезами. По прочтении резолюции, из прихожан ни один не возразил, что не желают дать (взаймы), а радушно сказали: «деньги Божьи и идут к Богу». Владыка, извещенный о том, написал 18 октября: «прихожанам церкви святого пророка Божия Илии, что в Гуслицах, объявить чрез благочинного, что мы утешены их послушанием и братолюбием, и от благодарности сердца призываем им благословение Божие».¹²⁷¹

Разве эта резолюция и по тону, и по действию её на тех, кого она касалась, не равносильна проповеди? А таких писем, резолюций и т.п. много осталось до нас от святителя Филарета. Все это говорим мы к тому, чтобы при рассмотрении предлежащего теперь нашему вниманию периода проповеднической деятельности Филарета не ограничиваться лишь его проповедями в строгом и тесном смысле слова для уяснения той или другой стороны её. Но принимать в соображение и другие виды его литературной производительности, тем более, что, повторяем, святитель Филарет, не смотря на старость, с одной стороны, не терял бодрости духа, а с другой, не упускал из виду своего пастырского долга – назидать, как это он ясно выразил и в вышеприведенной резолюции своей.

Последняя, более пространная, проповедь его относится к 1861 году, а последняя речь его даже к 1867, последнему году его жизни. Да и о произношении его, даже за последнее время его жизни, очевидцы говорят следующее: «Нам приходилось не раз быть свидетелями покоряющего действия уже ослабевавшего силою произношения его, по-прежнему, мощною силою содержания, слова, звук его едва внятно доносился до лиц, помещавшихся вблизи архипастыря, смысл, видимо, ловился напряжением всех чувств; блестящие, необычайно подвижные глаза архипастыря как бы дополняли то, в чем отказывал ему голос, и эта тихая речь под высокими сводами храма, как бы откровение свыше, всегда производила необычайно глубокое впечатление».¹²⁷² Если же к тому добавить, что святитель Филарет, как достойный архипастырь и иерарх, работал и устным словом, и пером, всегда назидательно, до последнего часа своей жизни, то мы по справедливости должны будем обнять проповедническою деятельностью его весь почти тринадцатилетний период (19.02.1855–19.11.1867) царствования императора Александра II.

Уже в конце царствования императора Николая Павловича, как мы говорили раньше,¹²⁷³ «имя» Филарета «гремело не только во всей России, но и далеко за пределами её». Еще более тоже должно сказать о царствовании императора Александра II. Значение митрополита Филарета за время этого царствования достигло степени вселенского учителя Церкви, как это особенно наглядно выразилось в знаменательный день празднования 50-летия служения сего святителя в архиерейском сане, 5 августа 1867 года, еще при жизни его, а равно и по кончине его. вскоре за тем последовавшей (19 ноября 1867 года). Но как за оба предшествовавшие царствования святителю Филарету, вместе с радостью личного торжества, приходилось испытывать и много скорбей, достигавших нередко самой глубины его сердца, так и новое царствование прошло для него не без скорбей, хотя, и менее, нежели те, для него тяжких, однако, все же таких, что они, так же, как и те, навевали на него мысль об удалении на покой.

Впрочем, за то и скорби эти с избытком покрыты были для святителя Филарета торжеством, еще более светлым, нежели торжество конца царствования императора Николая, особенно ярко озарившим последние годы жизни святителя.

Между тем как в предшествующее царствование главная причина личных скорбей святителя Филарета заключалась в том, что, благодаря влиянию обер-прокурора Святейшего Синода графа Протасова, на некоторое время поколеблено бы по доверие и уважение самого государя императора к святителю, в новое царствование такое доверие и уважение было непоколебимо и возрастало с каждым годом все более и более. Государь император Александр Николаевич и государыня императрица Мария Александровна, а за ними и другие Высочайшие Особы обращались к святителю Филарету за советом и наставлением в потребных случаях, оказывали ему всевозможные знаки внимания и уважения и т.п. И это с самых первых дней воцарения нового государя императора. Некоторые считали приличным, чтобы Филарет участвовал даже в обряде погребения почившего императора. «И в Петербурге, и в Москве, писал сам святитель от 4 марта 1855 года, говорят, зачем я не просился в Петербург к погребению и, вероятно, обвинят меня в сем. Но и владыка Платон не поступал так. А что вернее, и что меня успокаивает, я не чувствую себя в силах доехать до Петербурга».¹²⁷⁴

И от 17 марта: «Что я не просился в Петербург, о том я спокоен в совести, и потому, что не имел примера в предшественниках, и еще более потому, что не в силах предпринять путь. Но оттуда вести различные. Из хорошего источника весть, что государь император изволил спрашивать, собираюсь ли я в Петербург, из хорошего источника и другая весть, что сего не было. Воля Господня да будет во всем. А что вы разумели, сказав, что мое прибытие в Петербург могло бы подать вину к безмирию других? Неужели вы думаете, что я потребовал бы первенства, или принял бы оное, если бы и предложили? Да не будет».¹²⁷⁵ В этих словах писем видны и указание на высокое значение, какое уже тогда имел святитель Филарет в глазах многих со стороны близости его к особам высочайшей фамилии, и намек на возможность столкновений по вопросу о первенстве в священно-служении или вообще на возможность не мирных личных отношений других лиц к нему и наконец его обычное глубокое смирение, с которым мы встретимся и далее, не смотря на более и более возвышавшееся его личное значение.

Но этого мало. Чего прежде или совсем не было или что бывало только в особенных, чрезвычайных случаях, в новое царствование митрополит Филарет вступил в переписку с высочайшими особами. Еще когда прямо вскоре по кончине государя императора Николая Павловича и по поводу сей кончины Филарет писал в Петербург к одному из придворных (не к Василию ли Дмитриевичу Олсуфьеву?¹²⁷⁶), со стороны самих высочайших особ было выражено желание войти с ним в эту переписку. До государынь императриц¹²⁷⁷ дошло мое письмо, писанное не к ним, читаем в письме Филарета от 4 марта 1855 года, и они изволили сказать, что ждут от меня писем. Посему я написал, не приняв сего на себя прежде».¹²⁷⁸

При этом разумеются уже опубликованные в печати, глубоко-назидательные письма митрополита Филарета к обеим императрицам, к вдовствующей от 25 февраля, и к царствующей, от 23 февраля 1855 года.¹²⁷⁹ От 17 марта митрополит Филарет извещает наместника Лавры: «Обе государыни императрицы удостоили меня милостивого ответа на мои письма».¹²⁸⁰ Но и при этом, когда вскоре после сего, по случаю посылки иконы преподобного Сергия Государю императору собственно ко дню рождения Его Величества 17 апреля, наместник Лавры подавал мысль митрополиту послать ее при письме на имя государя, митрополит от 10 апреля того же 1855 года писал ему: «Что делается по принятому правилу и обычаю, то делаю с мыслью, так должно; и остаюсь в покое в отношении к последующему. Но когда представляется что-либо свыше обычая, тогда спрашиваю себя: кто есмь аз, чтобы поступать с дерзновением? и не нахожу ответа. Если бы мне решиться писать к государю, то надлежало бы в случае, преимущественно важном, при восшествии его на престол; но я и тогда не решился. Почему теперь быть смелее? Нынешний генерал-губернатор¹²⁸¹ при покойном государе начал писать поздравительные письма, и получать ответные рескрипты. Не знаю, как это сделалось, но это особенность царского наместника в столице, как он себя представляет. К государыням императрицам я писал потому, что на то была их воля. К государю императору писал о пожертвовании;¹²⁸² и тогда сказал, что не вдруг решился писать собственно к нему. При покойном Государе о пожертвовании, сколько помню, писал я к обер-прокурору для доклада Его Величеству. Преподобный Сергий не прогневается, что я, по моему не достоинству, не сделаю себя посланником его к государю, и преподателем его благословения: и за мое не достоинство не уменьшить своих молитв о нем к Богу, и непосредственно подаст Ему свое благословение».¹²⁸³

Однако, недолго спустя после того, очевидно по желанию и соизволению самого государя императора, между ним и митрополитом Филаретом установилась, можно сказать, правильная переписка по более или менее важным случаям.¹²⁸⁴ Это же дало митрополиту Филарету смелость после, когда немощи телесные, вследствие старости, уже не так часто, как прежде, давали ему возможность лично встречать государя императора и других особ высочайшей фамилии и произносить пред ним и ими обычные приветственные речи, заменять и эти речи приветственными письмами, с содержанием которых мы еще встретимся в свое время. Такое особенное внимание государя императора и царской фамилии, такое уважение их к митрополиту Московскому Филарету, естественно, воздействовало на то, чтобы и лица, близкие ко двору царскому и имевшие более или менее значительное влияние на дела и отношения, также с предупредительностью и уважением относились к Филарету. Ближайшее отношение к Филарету и наиболее сильное влияние на его положение из таких лиц мог иметь, конечно, обер-прокурор Святейшего Синода.

После неожиданной и почти скоропостижной смерти такого обер-прокурора, каким был граф Н. А. Протасов († 16.01.1855), весьма важен был вопрос, кто будет его преемником. Некоторые думали, что преемником его будет известный духовный писатель Андрей Николаевич Муравьев, служивший некогда значительное время при Святейшем Синоде и давно находившийся в дружеской переписке с святителем Филаретом. По поводу этой мысли последний еще от 23 января 1855 года писал: «Андрей Николаевич по своим познаниям и по расположению духа мог бы нам быть полезен, если бы для нас был употреблен, но едва ли найдут сие удобным. Покойный граф пришел к нам полковником, и нашел подчиненных не выше коллежского или много статского советника. Теперь тут есть тайные советники, а Андрей Николаевич только статский советник.¹²⁸⁵ Александр Иванович¹²⁸⁶ человек благорасположенный и знающий дело, может быть, и им воспользуются. Утверждение на Тя надеющихся, утверди, Господи, Церковь внутренно, да будет удобна и приближающаяся помощь».¹²⁸⁷

Исправляющим должность обер-прокурора Святейшего Синода, на место умершего графа Протасова, назначен был еще в Бозе почившим Государем императором, пред самою кончиною его, директор духовно-учебного управления тайный советник, упомянутый в сейчас приведенных словах письма святителя Филарета, Александр Иванович Карасевский. Недолго, впрочем, бывший на обер-прокурорском месте. За болезнью его еще 20 сентября 1856 года, обер-прокурором Святейшего Синода, на место его, назначен был граф Александр Петрович Толстой, не во всем сочувствовавший святителю Московскому Филарету, но и не могший не чувствовать к нему уважения. Он был уволен от должности обер-прокурора Святейшего Синода 28 февраля 1862 года († 1873).

На место его назначен был обер-прокурором Святейшего Синода глубоко чтивший святителя Филарета, можно сказать, искренний приверженец его, еенерал-адъютант Алексей Петрович Ахматов, уволенный от сей должности в июне 1865 года († 1870). Ему преемствовал в должности, также как граф А. П. Толстой, хотя, и менее его, не во всем сочувствовавший митрополиту Филарету и не во всем соглашавшийся с ним, однако, также невольно преклонявшийся пред силою его ума и величием его личности и значения граф Димитрий Андреевич Толстой, переживший Филарета († 1889) и в качестве обер-прокурора Святейшего Синода участвовавший во всех событиях последних лет жизни святителя. Первенствующими членами Святейшего Синода за тоже царствование были: митрополит Никанор, до кончины своей, последовавшей в 1856 году 17 сентября, отношения коего к митрополиту Филарету нам уже известны из прежнего; митрополит Григорий (Постников), ученик и искренний друг святителя Филарета, бывший первенствующим также до кончины своей, последовавшей 17 июня 1860 года, и наконец доселе здравствующий и состоящий первенствующим членом Святейшего Синода, митрополит Новгородский и Петербургский Исидор (Никольский), преемствовавший митрополиту Григорию и также издавна глубоко чтивший святителя Московского, называвший его «ангелом церкви Московской, которому так легко усугублять радость радующихся о Господе» (в праздник Пасхи¹²⁸⁸) и т.п., что касается до других архиереев и светских сановников, то они в самой большой части с глубоким почтением и даже с благоговением относились к святителю московскому Филарету. В одной из речей своих к новопосвященному епископу (именно Дмитровскому Порфирию¹²⁸⁹) поучая последнего по долгу первенствовавшего при рукоположении, святитель Филарет говорит: «у нас не многие из епископов необходимо поставлены в совещательные сношения с старейшими; не знаю, многие ли расположены входить в такие сношения добровольно, по наставлению Синодального устава (Духовный Регламент о епископах, ст. IV).

Но понятно само собою, что при недостатке епископских общений, опытность одних не может приносить плодов, которые могли бы привести посредством подаваемых советов, и не опытность других может иногда приносить не зрелые плоды не зрело обдуманного действования. В церковном действовании твердо и благонадежно только то, чему в основании положено слово Божие, правила церковные, учение и пример святых. Но и крепкий камень не всякая рука, и не всегда одна рука, может хорошо положить в дело. Советую тебе, как себе, не опираться самонадеяно на свое мудрование, а любить искренний братский совет соепископов. Спасение есть во мнози совете, учит Премудрый (Причт.11:14).¹²⁹⁰

И подлинно, святитель Филарет находился в самых живых сношениях едва не со всеми современными ему епископами, подавая им мудрые советы и внимательно прислушиваясь к мыслям других архиереев, особенно же опытнейших и старейших из них. А он среди них, особенно в царствование императора Александра II, был по истине как бы отцом и верховным учителем. Он же был, после соименного ему митрополита Киевского Филарета (Амфитеатрова), и старейшим из иерархов русских того времени. Поэтому-то, когда в 1856 году, 26 августа последовала в Москве коронация и когда для сего в Москву прибыли почти все (за исключением лишь митрополита Киевского, упомянутого Филарета, по глубокой старости и немощам телесным, отказавшегося от участия в сем торжестве) знаменитейшие русские архиереи того времени: митрополиты, архиепископы и епископы, и Святейший Синод перенес, на время коронационных торжеств, свои заседания также в Москву, святитель Московский по всей справедливости имел между иерархами первенство и в священнодействии и в общем положении и значении.

«Деятельное участие, пишет очевидец коронации 1856 г., А. Н. Муравьев, принял святитель в торжестве священного коронования, которого он был совершитель, помазав святым миром царственную главу. Отрадно было видеть его посреди собора архиереев, исполненных к нему уважением, как бы к природному своему патриарху, хотя, они и равны были ему по сану. Такое же глубокое уважение оказывали ему и все принцы, и сановники, наполнявшие столицу в самые торжественные её минуты; и нунций папский невольно пред ним преклонялся, потому что личность святителя внушала благоговение всем, кто только его видел. Я посетил маститого старца в самый день коронации, как только возвратился он от трапезы царской из Грановитой Палаты, потому что я сам, будучи свидетелем всех сих торжеств и в Соборе, и в Палате, хотел поздравить лично того, кто с таким достоинством действовал в этот день во главе иерархов Церкви, православной, пред лицом не только всей России, но, можно сказать, и Европы. Я нашел его утомленным, уже не в кабинете, где обыкновенно принимал, а в спальне, но с лицом просветлевшим от совершенного им подвига. Не думал я, говорил он, что буду в силах совершить это действие, к которому со страхом готовился, но Господь укрепил мою немощь.¹²⁹¹

Русские иерархи, присутствовавшие в Москве по случаю коронации и участвовавшие как в священнодействиях коронационных торжеств, так и в заседаниях Святейшего Синода (как члены постоянные и как приглашенные временно), были следующие: митрополиты: Новгородский и Санкт-Петербургский, первенствующий член Святейшего Синода Никанор Клементьевский (1787–1856); Московский – Филарет (1782–1867); Литовский Иосиф Семашко (1798–1868) и Казанский (только что пожалованный в митрополиты ко дню коронации, Григорий Постников (1784–1860); архиепископы: бывший Ярославский, живший на покое в Донском монастыре, Евгений Казанцев (1778–1871); Варшавский, Арсений Москвин, впоследствии митрополит Киевский (1796–1876); Полоцкий, Василий Лужинский (1790–1879) и Херсонский (только что пожалованный званием члена Святейшего Синода ко дню коронации) Иннокентий Борисов (1800–1857); протопресвитеры: главный священник армии и флотов В. И. Кутневич и духовник Их Величеств В. Б. Бажанов.

В виду такого положения своего среди высших особ духовных и светских, равно как и в виду того, что заседания Святейшего Синода на время коронации были в Москве, а не в Петербурге, наконец и в виду того, что большая часть заседавших в Синоде особ духовных были, как то было известно святителю Филарету, настроены в пользу его заветной мысли о переводе Библии на русский язык, а остальные, по крайней мере, не против перевода, святитель Московский нашел настоящий случай самым удобным к возобновлению давнего, не по его вине заглушенного на все время царствования императора Николая Павловича, вопроса о таковом переводе. Вызнав наперед мнения о том отдельных лиц, участвовавших теперь в собраниях Святейшего Синода и заручившись согласием всех их, не исключая и первенствующего члена Синода, митрополита Никанора, уже страдавшего тогда болезнью, скоро сведшею его в могилу, святитель Филарет достиг того, чтобы о сем формально было заявлено в одном из заседаний Святейшего Синода.

Это заявление и сделано было вскоре после коронации, именно 10 сентября 1856 года, хотя, митрополит Никанор, по болезни, и не был на этом заседании. Основанием или поводом к тому была мысль, высказанная в высочайшем манифесте от 19 февраля 1856 года и приведенная святителем Филаретом в его проповеди, произнесенной в неделю православия при праздновании дня восшествия на престол государя императора 24 февраля 1857 года. Именно, здесь святитель Московский, перечисляя тех, чью память Церковь и благословляет в неделю православия, говорит: «Наконец, при настоящем торжестве православия, Церковь почтила и благословила и ныне благословенно царствующего благочестивейшего государя императора Александра Николаевича, и если бы спросили нас, какая мысль одушевляла нас при произнесении сего благословения, то мы отвечали бы, что у нас отзывалось и отзывается в сердце, от сердца Его Величества исшедшее слово, сие есть первое живейшее желание наше, да свет спасительной веры, озаряя умы, укрепляя сердца, сохраняет и улучшает более и более общественную нравственность».¹²⁹²

Иначе сказать, таким основанием или поводом была мысль о необходимости религиозно-нравственного образования народа, которое должно иметь главною опорою своею слово Божие, заключающееся в Священном Писании.¹²⁹³ Исходною точкою рассуждения Святейшего Синода в собрании его 10 сентября 1856 года послужил дотоле не разрешенный еще вопрос, поставленный в заключении записки святителя Московского Филарета о переводах LXX и славянском, представленной в Святейший Синод в 1845 году, то есть, вопрос о доставлении православному народу способа читать священное Писание, для домашнего назидания, с удобнейшим по возможности разумением оного.¹²⁹⁴ Ответом же на вопрос было единогласное решение – переводить Священное Писание на русский язык, начав перевод с священных книг Нового Завета. Владыке Московскому члены Святейшего Синода поручили составить проект синодального о сем определения. Но так как составление проекта, по самой важности дела, требовало и особенного внимания и не малого времени, которое нужно было святителю Московскому и по случаю продолжавшегося (до 23 сентября) пребывания царской фамилии в Москве, а Святейший Синод вскоре же после 10 сентября перенес свои заседания снова в Петербург, где к тому же 17 сентября скончался первенствующий член Синода митрополит Никанор; то владыка Московский, оставшийся по-прежнему в своей епархии, только около половины месяца мог окончить труд составления проекта и только оставшемуся в Москве же участнику заседания 10 сентября архиепископу Евгению (Казанцеву) мог прочитать этот проект для проверки его с действительностью хода рассуждений о деле в этом заседании.

По прочтении проекта архиепископу Евгению и по получения его согласия на редакцию проекта, как верного действительности, святитель Филарет отправил проект, в видах дальнейшего движения дела, к исправлявшему должность обер-прокурора Святейшего Синода тайному советнику А. И. Карасевскому, при письме от 14 сентября того же 1856 года.¹²⁹⁵ Но А. И. Карасевский уже 20 сентября, за болезнью, был уволен от должности обер-прокурора, а еще 17 сентября, как сказано, скончался первенствующий член Святейшего Синода митрополит Никанор. Пока не назначен был преемник А. И. Карасевскому, обязанности обер-прокурора исполнял, подобно Карасевскому, уже давно служивший при графе Протасове, тайный советник К. С. Сербинович. Этот последний и предоставил назначенному на место Карасевского обер-прокурором графу А. П. Толстому, между другими бумагами, означенный проект определения Святейшего Синода. Новый обер-прокурор, имея в виду, что, за отбытием членов Святейшего Синода в Санкт-Петербург, в Москве не состоялось окончательного, облеченного в законную форму определения, для которого нужны были и надлежащие справки из синодального архива, принял составленный святителем Московским проект за его только личное мнение, представленное в форме записки, и чтобы наблюсти возможную осторожность в столь важном деле – признал нужным принять в соображение, кроме мнений в пользу его, и возражения против его полезности, дабы не привести его к такому же или еще более печальному концу, каким ознаменовались переводные действия Библейского Общества.¹²⁹⁶

Поэтому граф – обер-прокурор 20 ноября того же 1856 года препроводил составленный Филаретом Московским проект под именем «Записки» к Филарету Киевскому при письме, в котором просил его с возможною обстоятельностью изложить свои соображения по возбужденному теперь делу, уже сообщенные некогда ему, графу, при личном их свидании, но лишь вкратце. Маститый святитель Киевский не заставил себя долго ждать и к 21 декабря того же года представил ему эти соображения в виде пространного отношения на его имя. В этих соображениях он опровергал, шаг за шагом, мысли проекта, составленного святителем Московским и высказывал прямое и сильное убеждение в не полезности дела перевода Библии на русский язык; наоборот, находил это дело во многих отношениях вредным.¹²⁹⁷

Это отношение свое Филарет Киевский в декабре же препроводил к обер-прокурору при письме, в котором, не надеясь на успешность своих соображений и предположений в Святейшем Синоде, так согласно признавшем необходимость перевода Библии на русский язык, косвенно выражал желание, чтобы содержание отношения его было доведено до высочайшего внимания. «Одно державное слово Его (императора) прекратило бы дело решительно», писал он к графу,¹²⁹⁸ предлагая последнему, кроме того, и в видах убеждения его в справедливости изложенных в отношении мыслей, вытребовать к себе из синодального архива дело о литографированных переводах, производившееся в 1842–1844 годах.

А так как почти в тоже время вступивший, на место скончавшегося митрополита Никанора, в должность первенствующего члена Святейшего Синода митрополит Григорий письмом также просил Филарета Киевского высказать мнение свое по возбужденному в Синоде вопросу о переводе Библии, то святитель Киевский другим письмом к обер-прокурору (от 29 декабря 1856 года) просил его сообщить и Григорию содержание отношения от 21 декабря.

Обер-прокурор так и сделал и, извещая о том Киевского митрополита Филарета, кроме того, писал к нему, что он намерен содержание того же отношения сообщить и митрополиту Московскому прежде нежели повергать его на высочайшее воззрение, «дабы он видел прямодушное в сем священном деле действование и мог благовременно изложить свои мысли для совокупного о том рассуждения в Святейшем Синоде».¹²⁹⁹

Однако, последнего сообщения (т.е. митрополиту Московскому) граф потом почему-то не заблагорассудил сделать, а прямо 30 января 1857 года представил дело на высочайшее воззрение, т.е., и свое письмо к Киевскому митрополиту, и ответное отношение к нему последнего и составленный митрополитом Московским проект синодального определения 10 сентября 1856 года, как личное мнение митрополита Московского, добавляя при этом от себя, что приступать к делу перевода, без предварительного о том сношения с церковью греческою, он считает неудобным. В этом действии обер-прокурора была некоторая не прямота. Но за то «Бог есть Бог правды и порядка», как выразился в одной из относящихся к 1858 году проповедей своих святитель Московский Филарет.¹³⁰⁰ И «над сим делом», выражаясь его же словами, т.е. над делом перевода Библии «явилась рука Провидения Божия, и сердце царево в руце Божией. Государь император обратил дело к порядку»,¹³⁰¹ повелев «внести мнение преосвященного Киевского митрополита в Святейший Синод на совокупное рассмотрение, но предварительно сообщить митрополиту Московскому».¹³⁰² Когда, в исполнение этого высочайшего повеления, мнение митрополита Киевского было сообщено митрополиту Московскому, при отношении от 19 февраля 1857 году, то последний крайне огорчен был таким столкновением с мужем, который был давним его другом и во всяком случае достопочтенным по своей строгой жизни и твердости православных убеждений. «Прискорбно мне, писал святитель московский к обер-прокурору от 18 августа 1857 года, что я принужден был входить в состязание с суждениями досточтимого мужа. Но уважение к истине не должно поставлено быть ниже уважения к лицу».¹³⁰³

И святитель Филарет московский, из уважения к истине, написал обстоятельное опровержение возражений митрополита Киевского против пользы и необходимости перевода Библии на русский язык, соглашаясь со многими его мыслями, представлявшимися ему основательными. Так, например, мысль святителя Киевского о том, чтобы церковно-славянский язык поддерживать, как богослужебный, всячески, а не ослаблять переводом Библии на русский язык, утверждает и святитель московский; а опасение, что русский перевод вытеснит славянский язык, устраняет тем, что славянский «неизменно останется в богослужебном употреблении, что и будет побуждать к изучению славянского наречия, а сему доставлено будет удобство, если, как было и прежде, Новый Завет издан будет на славянском и русском наречии совокупно».¹³⁰⁴

Мало того, святитель московский даже с церковной кафедры высказывал совершенно ту же мысль о сем, какую проводил и святитель Киевский, поучая слушателей по освящении одного из храмов: «Псалмы, молитвы, священные песнопения не только слушайте в благоговейном безмолвии, но и старайтесь уразумевать их и вразумляться ими для вашей веры и для вашей жизни. Не обленивайте себя тем, что в них иное не удобовразумительно; есть в них довольно и вразумительного, чем можете питать души ваши. При том мы знаем, что постоянно внимательные даже при недостатке учения вне храма, посещая его прилежно, по благодати Божией, приобретают глубокое разумение совершающегося в нем».¹³⁰⁵

Тем не менее, окончив свои опровержения на мнения и возражения святителя Киевского, святитель Московский писал: «С прискорбием, покоряясь необходимости, прошел я поприще состязания с мыслями, исшедшими от мужа досточтимого. И, остановясь, скорблю о некотором, хотя, и частном, недостатке единства мыслей там, где оно наиболее вожделенно. Утешаюсь, однако, видя, что с нынешним единогласным рассуждением Святейшего Синода согласно и рассуждение митрополита Киевского, которое имел он в 1824 году.¹³⁰⁶ Вижу также надежду полного единогласия в том, что митрополит Киевский, рассматривая изложение рассуждения Святейшего Синода о переводе Священного Писания на русское наречие, и приведя из первого пункта оного, что дело сие должно быть возобновлено с крайнею осторожностью, и из пятого пункта, что ход сего дела не может быть поспешен, заключает от себя: «совершенно соглашаясь с Сим, считаю необходимым, не спеша начинать сие дело, предварительно обсудить его со всею основательностью и со всех сторон». Следственно и после строгих отзывов своих о сем деле, он полагает, что оно может быть «начато», но только не спеша, и по довольном обсуждении. Будучи обязан дать по настоящему делу отзыв, призываю Бога, Творца Священного Писания, давшего в лице святых апостолов Церкви своей дарование языков и наречий, дабы все народы сперва слышали проповедуемое, а потом и читали написанное слово Его каждый на понятном языке и наречии; Бога призываю, чтобы он не попустил моей мысли и слову уклониться от того, что Ему благоугодно и полезно Церкви Его вообще, и душам христианским порознь. Подчиняясь совету владыки Киевского,¹³⁰⁷ вновь прохожу посильно внимательною мыслью рассуждение и решение Святейшего Синода, и возбужденные сомнения вышеизложенные и рассмотренные, и после сего остаюсь убежденным пребыть в совершенном согласии с рассуждением Святейшего Синода 10 сентября 1856 года».¹³⁰⁸

Это, как и отзыв свой, святитель Московский означил 21 июля 1857 года. А в письме к графу обер-прокурору от 18 августа того же 1857 года святитель Московский пишет: «По справедливости можно пожалеть, что высоко-преосвященнейший митрополит Киевский, имея в виду мнение полного собрания Святейшего Синода, не обратился с своими сомнениями непосредственно к членам Святейшего Синода, чрез что образовались бы конфиденциальные частные сношения, для приведения дела в большую ясность, и можно было бы достигнуть того, чтобы дело вошло в Святейший Синод уже освобожденное от вида разногласия, что, конечно, было бы благовиднее. Прежде так поступаемо было».¹³⁰⁹

И далее: «сказанное в сем письме может подать мысль, не войти ли теперь в новое сношение с высокопреосвященнейшим Киевским, прежде внесения дела в Святейший Синод. Это уже поздно, и может вести к новым затруднениям. В предварительных конфиденциальных, так сказать, домашних совещаниях удобно изменять мнения, и различные приближать к единству, чрез что прежние различные обращаются в ничто. Сие удобство миновало, когда мнение высказано официально, и о сем даже доведено до высочайшего сведения. Остается в точности исполнить высочайшее повеление о внесении дела в Святейший Синод».¹³¹⁰

Обер-прокурор так и сделал. 15 сентября того же 1857 года он внес бумаги по сему делу в Святейший Синод, который, рассмотрев внимательно мнения обоих преосвященных митрополитов Киевского и Московского, и сообразив их с церковными правилами и изданными в разные времена постановлениями по сему предмету, согласно с мнением митрополита Московского, полагал, что перевод на русский язык сначала книг Нового Завета, а потом постепенно и других частей священного Писания, необходим и полезен, но не для употребления в церквах, для которых славянский язык должен оставаться неприкосновенным, а для одного лишь пособия к разумению Священного Писания, и что к переводу сему, по особенной важности настоящего дела, должно приступить с всевозможною осторожностью, чрез лиц, испытанных в знании еврейского и греческого языков, по избранию и утверждению Святейшего Синода.

Однако же, только после кончины владыки Киевского, последовавшей 21 декабря 1857 года, именно от 24 января – 20 марта следующего 1858 года состоялось определение Святейшего Синода, коим он предоставил обер-прокурору графу А. П. Толстому доложить о вышеизложенном Государю императору и на исполнение оного попросить высочайшее разрешение, «с тем, что, по воспоследовании такового, Святейший Синод не оставит подробные правила, каким образом, начать и совершить сие дело». Обер-прокурор, не смотря на продолжавшееся его собственное не сочувствие делу перевода Библии, должен был исполнить постановление целого Святейшего Синода; и доложил Государю. 5 мая 1858 года государь император, с восшествия своего на престол, положивший в сердце своем дать различные блага народу своему, даровал ему и то благо, что дозволил ему читать Священное Писание, для домашнего назидания, на вразумительном для него русском наречии, повелеть соизволил «приступить к переводу на русский язык книг Священного Писания на изъясненных в определении (Святейшего Синода) основаниях».

В исполнение этого высочайшего повеления, от 19 мая – 2 июня того же 1858 года состоялось определение Святейшего Синода о немедленном начатии дела перевода, и даны были подробные указания и правила, как приступать к этому делу и приводить его в исполнение. Дело перевода разделено было между всеми четырьмя духовными академиями (Санкт-Петербургскою, Киевскою, Московскою и Казанскою), а по окончании перевода в академиях он по частям высылаем был из них в Синод, и там рассматриваем был членами Святейшего Синода. После чего отсылаем был на просмотр святителю Московскому Филарету и по получении от сего последнего с его поправками и замечаниями, вновь пересматриваем был в Святейшем Синоде и только уже после сего был печатаем и издаваем в свет.¹³¹¹

В 1860 году, еще при жизни первенствующего члена Святейшего Синода, митрополита Григория, вышел в свет исполненный таким образом, перевод Четвероевангелия, а в 1862 году и остальных священных книг Новозаветных. Перевод священных книг Ветхозаветных, начатый производством еще при жизни святителя Московского Филарета и также при его участии, начал издаваться в свет, согласно его предположению, уже после его блаженной кончины, именно начиная с 1868 года. Так пополнилась заветная мысль сего святителя; и говоря в конце 1858 года с церковной кафедры слово о воспитании по Библии, по духу и слову последней,¹³¹² проповедник, конечно, имел в виду разрешенный уже высшею властью вопрос об удобнейшем способе пользования ею в русском переводе.

Но за то сколько скорбей пришлось святителю Московскому испытать за осуществление этой мысли, даже теперь, когда ручательств за успех этого осуществления у него было больше! Кроме прискорбного состязания с святителем Киевским,¹³¹³ святитель Московской испытывал постоянное чувство беспокойства и за то, что обер-прокурор граф А. П. Толстой, при всем его благочестии и при всех его достоинствах, оставался при мысли о не полезности дела перевода Библии на русский язык и, следовательно, также не был в согласии с ним, святителем Московским. Так о нем даже в 1860 году, когда уже совершался перевод, святитель Московский писал к митрополиту Новгородскому Григорию (Постникову) от 1 апреля: «граф А. П. приметно не разделяет нашего мнения по предмету Священного Писания; и сего первою виною покойный владыка Киевский».¹³¹⁴

Были и другие, или прямо выражавшие свое неодобрение этому делу, или недоверчиво и косо смотревшие на него. Кроме лиц, большею частью по поручению обер-прокурора писавших против перевода Священного Писания на русский язык в течение времени от начала полемики между митрополитами Киевским и Московским до решения дела в пользу перевода,¹³¹⁵ были некоторые и из архиереев, недоверчиво относившиеся к делу перевода или, по крайней мере, подававшие повод так думать о них. Так, например, сам владыка Московский от 25 ноября 1857 года пишет к Иннокентию (Вениаминову), архиепископу Камчатскому, бывшему после преемником святителя Филарета на кафедре Московской († 1879): «Простите, что я с доверием принял неверный слух о Вашем мнении относительно перевода Священного Писания на русское наречие. Он пришел ко мне таким путем, что я имел причину доверять ему».¹³¹⁶

Даже в 1858 году, когда уже последовало высочайшее повеление о начале дела перевода, владыка Московский А. Н. Муравьеву писал следующее: «Меня посетили в Москве в один день преосвященные: экзарх, Казанский и Ярославский».¹³¹⁷ Мне вздумалось спросить их, как переводить Священное Писание на русское наречие, с греческого только или с греческого и еврейского вместе по соображению. Двое промолчали, а преосвященный Ярославский сказал, что в последнем случае будет не перевод, а сочинение. Видите ли, как дело, которое разрешено, может быть опять связано?»¹³¹⁸

Не смотря на сочувствие переводу со стороны большинства лиц высшей иерархии, не сочувствие ему со стороны некоторых из архиереев и особенно владыки Киевского и действовавшего под его влиянием обер-прокурора Святейшего Синода, было так прискорбно для святителя Московского, так тяжело, удручающе действовало на него, что навевало на него, как и в прежние тяжелые годы, мысль об удалении на покой от дел служения, к чему побуждало также и сознание немощности вследствие старости. От 14 апреля 1857 года, когда у него на руках было тяжелое для него дело, разбор и опровержение возражений митрополита Киевского против перевода Библии, он писал А. Н. Муравьеву: «О священном Писании отмолчаться отнюдь не хочу; но желаю сказать должное, по возможности, удовлетворительно; а это не легко. Каждый день думаю о сем, в все отвлекаюсь, это не одно дело, в котором не успеваю. Даже думаю, не должен ли я прекратить мою неудовлетворительность для службы прошением отставки».¹³¹⁹

И от 8 марта 1858 года наместнику Лавры архимандриту Антонию: «Не знаю, что мне делать с тем, что меня не достает для дела, и я во многом опаздываю. Кажется, не худо было бы, если бы меня отставили. Помолитесь о мне».¹³²⁰ Или от 13 ноября 1858 года ему же: «Что мне делать? Кажется, хорошо было бы, если бы меня отставили; а просить сего сомневаюсь, чтобы то не было бегство» и т.п.¹³²¹

В 1862 году святитель Филарет, в видах облегчения своих трудов по управлению епархией, становившихся год от году непосильными для него по старости, выпросил себе второго викария, каковым и был рукоположен (во епископа Можайского) архимандрит Савва, ректор Московской Духовной Академии. Отвечая последнему на его речь, при наречении его во епископа, святитель Филарет говорил:

«Наши отцы учили нас, что и добрая, по-видимому, собственная воля не благонадежна и не безопасна, если не будет подчинена вышней все созидающей и все охраняющей воле, как и Господь поучает: обаче не Моя воля, но Твоя, Отче небесный, да будет (Лк.22:42). И посему с одной стороны, не позволяя себе собственною мыслью увлекаться с поприща, с другой – страшась, чтобы от моего изнеможения не страдало дело служения церкви Божией, должен я был, хотя, и пользуюсь уже доброю братскою помощью, желать усиления и усугубления сей помощи. И благословен Бог, преклонивший к сему благоволение священной и державной власти».¹³²²

Таким образом, вот что собственно удерживало святителя Филарета от решения проситься на покой. И в этом-то смысле он в письме к преемнику графа А. II. Толстого в должности обер-прокурора Святейшего Синода А. И. Ахматову от 8 мая 1865 года говорил: «Да будет всем известно, что, если бы начальство рассудило уволить меня от дел, и поставило на моем месте деятельного; надеюсь, я принял бы сие с миром, и может быть с пользою для меня; только бы сие было не от моей воли, а по рассуждению власти».¹³²³ Но само собою разумеется, что начальство не только не думало увольнять святителя Филарета, но даже и наоборот, чрезвычайно дорожило им, как великим светильником церкви, столпом православия, мужем глубокой мудрости и величайшей опытности, мужем ума по истине необычайного. Да и сам святитель Филарет, в своих сетованиях на недостаток деятельности в себе, обнаруживал только величайшую скромность; ибо деятельность его и в это время глубокой старости его была изумительна и по объему, и по качеству. Кроме дел епархиальных и обыденных, у него было множество дел чрезвычайных, выходивших из пределов прямых и ближайших его обязанностей и совершавшихся главным образом по поручению высшей «священной и державной власти».

Вот как описывает его обыденную жизнь человек, близко знавший его. «Когда он отгоняет сон, когда уступает сну, т.е. в каком часу прерывает труды, молитвы, бдение, и в каком покидает ночное ложе, этого никто не знает. После утрени и обедни чай. После чая служебные занятия, доклады письмоводителя, объяснения с просителями и т.д., к 2 или 3 часам по полудни кончен труд питания, легкий, не изысканный обед. После обеда час, два отдыха, а отдыхом называется чтение книг, газет, журналов. После такого отдохновения – опять дела, переписка, доклады. Два дня в неделю (вторник и пятница) работа с обоими викариями, независимо от частых с ними занятий и утром и вечером по другим дням. Если бы возможно было исчислить время, которое употребляется им на личные и письменные сношения по епархии и консистории с духовенством, с ректорами и инспекторами духовной академии и семинарий, с начальствующими в мужских и женских обителях, с благочинными и членами разных учреждений, не говоря уже о переписке с Синодом, с наместником Троице-Сергиевской Лавры, с епископами и с частными лицами, да если присовокупить к этому частое служение, соборное и домашнее, освящение церквей, приготовление проповедей, встречи царственных посетителей. испытание воспитанников академии и семинарий, посещение светских училищ и т.д., то сколько же останется досуга на успокоение от забот, на пищу, сон и редкие беседы с посетителями! Как полон его день трудов и подвигов! Как кратка его ночь! Не легко и его домашнему секретарю, этому, не в урочные только часы, а почти на непрерывной службе, всегдашнему, можно сказать, дневальному, все спешное, все внезапное, многое из подлежащего тайне ему доверяется»,¹³²⁴ хотя, с другой стороны, как говорит о себе сам святитель Филарет, у него «никакого пакета никто не раскрывает кроме» его самого.¹³²⁵

Объем дел, подлежавших вниманию и исполнению святителя Филарета был так велик, что простирался от редакции таких важных бумаг, как Высочайший манифест об освобождении крестьян от крепостной зависимости, до просмотра заглавий обертки (сорочек) книг, подлежавших ведению духовно-цензурного комитета,¹³²⁶ – от составления наиболее важных синодальных бумаг до мелких записочек эконому Троицкого подворья по распорядительной части.¹³²⁷ Даже болезни не останавливали его в деятельности. Он не мог жить без дела, как без пищи; жалуясь на свою мнимую не деятельность, он и во время таких болезней, при которых врачи воспрещали ему всякую деятельность, жаждал деятельности и успокаивался только тогда, когда ему удалось сделать сколько возможно больше дела. Он жалел, что в сутках не более 24 часов.¹³²⁸

Вот один из множества случаев, характеризующих его неутомимую деятельность и жажду деятельности, сообщенный протоиереем Иоанном Борзецовским и относящийся к 1859 году. Когда возобновляем был холодный храм и иконостас в приходской церкви сего протоиерея (церковь св. Иоанна Воина, на Большой Якиманке), протоиерею нужно было получить одобрение рисунков икон от владыки. Но владыка был болен и на подворье сказали протоиерею, что он послал за врачом и никого не принимает. Протоиерей на всякий случай все-таки взошел в приемные архиерейские покои. В тоже время взошел туда и секретарь владыки Н. В. Данилов, который, спросив протоиерея, за каким он делом пришел, полюбопытствовал взглянуть на бумаги его и, подумав несколько, сказал одному из служителей, что о протоиерее можно доложить. «Не смею, отвечал тот, не приказано». Секретарь молча прошел в другие комнаты и минуты через три-четыре, когда протоиерей собирался уже домой, объявил ему: «Пожалуйте, владыка вас просит, – Что вы сделали? говорить ему тот, из-за чего я буду тревожить больного владыку? Мое дело не важное, и не к спеху. – Пожалуйте, пожалуйте, после поговорим, промолвил тот. Протоиерей взошел со страхом. Владыка сказал ему едва слышным голосом: «Что у тебя, покажи, и кипу бумаг его принял с явною охотою, подробно рассматривал рисунки, делал замечания, объяснял символическое значение икон и т.д. он, заметно, оживился и отпустил протоиерея с миром.

По выходе его от владыки, секретарь, дожидавшийся его выхода, сказал ему: «Что такое с вами? – Ничего, ответил тот. – Как, ничего? возразил секретарь, час и 20 минут вы держали больного митрополита и, без сомнения, утомили его – Напротив, он меня держал и сам, слава Богу, кажется, освежился и ободрился. – Вот теперь и поймите, сказал секретарь, -очему я, по вашему выражению, втолкнул вас к нему больному. Ему надобно было дать дело, чтобы отвлечь его мысль о болезни; а ваше дело как нельзя лучше тут и годилось. Занявшись им, он забыл свою болезнь и тем ослабил её силу. Занятие для него нужнее и благотворнее медикаментов».¹³²⁹

В 1855 году 25 сентября, в день памяти преподобного Сергия, святитель Филарет говорил с церковной кафедры беседу на текст: бдите и молитеся, да не внидете в напасть (Мф.26:41) и в ней поучал: «каждый из нас бодрствует многие часы в каждые сутки, но это не то бдение, которому Христос Спаситель учит для нашего спасения. Каждый из нас в каждые сутки несколько часов отдает сну, но это не есть лишение бдения. Бдение христианина есть отъятие от естественного сна столько времени, сколько можно без расстройства здоровья и, как в сие, так и во всякое время, возбуждение души к Богомыслию, к молитве, к наблюдению за движениями ума, воли, сердца, чувств, чтобы оные непрестанно направляемы были к истинному и доброму, по воле Божией».¹³³⁰

По истине такое именно бодрствование постоянно и наблюдал в своей жизни и деятельности святитель Филарет, учивший других не только словом, но и собственным живым примером. Но он не доволен был и таким бодрствованием. такою деятельностью. В одной из проповедей 1858 года он поучал: «Примечайте и учитесь. Пользуйтесь скорбными случаями, чтобы упражнять себя в терпении, чтобы со смирением и верою прибегать к помощи Божией. Часто помышляйте о благодеяниях Господа, чтобы питать в сердце благодарность и любовь к Нему. Пренебрегайте суету и прелесть мира, отвергайте пристрастие к земному, чтобы душа легче могла устремляться к небесному. С искренним усердием служите Богу и Христу делами благочестия, и ближнему, делами милосердия; в такой деятельности дух святой любви растет, укрепляется, возвышается, подобно семени на ниве земледельца, прозябающему и растущему, якоже не весть он, и достигает действенного благодатного общения с Духом Господним».¹³³¹

Так поучал святитель, без сомнения, по собственному опыту. «Вот уже более полувека протекло, как он неутомимо подвизается в отшельнических подвигах, служебных трудах, проповеди слова Божия, в делах благотворительности, совета, утешения, говорил о святителе в последние годы его жизни близкий к нему человек. составитель жизнеописания его Н. В. Сушков. Но старец, несколько согбенный и то по временам при усталости или нездоровье, все тот же духом, головой и сердцем, каким был 40–50 лет назад. Память ему не изменила. Слово его сильно и увлекательно, что до терпимости и терпения, любви и снисходительности, то смело скажу, что со дня на день он больше и больше становится к ближнему не лицом, а сердцем. Все любовнее, все смиреннее, он теперь чаще проявляет ту детскую доверчивость к добру, которая так поразила меня в глубокомысленном муже, при начале нашего знакомства.¹³³² Теперь его простодушная при известном настроении улыбка чаще мне западает в душу. Сколько раз мне случалось быть свидетелем его веры в добро! Как бы ни был он подчас озабочен, встревожен, опечален, поведи только речь о каком-либо добром деле, добрых чувствах или намерениях чьих бы то ни было, о знамении благодати в какой-нибудь семье, о чудесном исцелении больного по силе веры – и лице его светлеет, глаза блестят смиренномудрым вниманием, иногда и слезой участия к неизвестным ему людям!»¹³³³ Его тайные благодеяния ближним неисчислимы.¹³³⁴Он искренно и деятельно стремился подражать своему небесному покровителю, имя которого носил, святому праведному Филарету милостивому. По устроении и освящении в Гефсиманском ските храма во имя сего святого в 1860 году митрополит Филарет говорил беседу, в которой между прочим, читаем: «не должен ли я особенно взять во внимание то, что покровителем храма сего избрали вы праведного Филарета, моего покровителя? Без сомнения, должен. Усвояя ему сей храм, и его сему храму, конечно любовь ваша желала, чтобы он умножил о мне свои молитвы. много мне благопотребные, благодарю любовь вашу. Вновь представляя общему благоговению образ его во храме, вновь указуете вы мне на образ его добродетелей, чтобы доброе имя носил, а не слишком праздно. Приемлю напоминание и наставление. Так и должно нам, по апостолу, разумевать друг друга в поощрении любви и добрых дел (Евр.10:24)».¹³³⁵

И он подлинно подражал ему. При всем том он постоянно был не доволен собою в отношении к своей личной жизни и деятельности, как мы заметили выше. В его искреннем стремлении удалиться на покой от дел служения нельзя не видеть отражения давнего заветного его желания – в тиши монастырской кельи предаться вполне иноческим подвигам для улучения спасения. И если прежде особенно сильно возбуждали в нем это желание разного рода прискорбные столкновения и обстоятельства жизни, то теперь побуждением служить стало и сознание близости кончины. «Ничего для себя, говорил он в 1862 году, когда уже близился к 80-летнему пределу своей жизни, все для Бога, и для церкви Его и для блага чад её. таково должно быть наше общее правило, хотя, никто из нас не может поручиться за исполнение оного, если не призрит милосердо Бог действуяй в нас и еже хотети, и еже деяти о благоволении (Флп.2:13). Если же и позволить бы себе что-нибудь для себя, то мне, находящемуся у предела, которым само слово Божие ограничивает сию временную жизнь, или за которым указывает не столько жизнь и деятельность, сколько труд и болезнь (Пс.89:10), мне, и ближе сего предела не незнакомому с трудом болезненности, мне и словом изнемогшим не достигающему до слуха собирающихся в церкви, и, может быть, только влекущему, а не подъемлющему и носящему бремя церковных попечений, – время бы искать совершенного от них освобождения, чтобы малые останки сил и дней обратить единственно к единому на потребу (Лк.10:42), которого, если не усвоим себе в данное нам краткое время, поздно будет искать в вечности».¹³³⁶

В этом отрывке из проповеди святителя Филарета мы видим ясное указание и на то, что мы раньше говорили, чем начали настоящий отдел нашего исследования, т.е. на причину постепенного прекращения и слова проповеди, ослабление проповеднической деятельности его в рассматриваемый период. В этих между прочим, видах, именно, в видах запечатления конца этой деятельности, в 1861 г. предпринято было издание 3 части 2-го собрания слов и речей святителя Филарета, 1 и 2 часть коего вышла, как мы знаем, еще в 1847–1848 годах. Это издание совершено было с прежнею тщательностью, при чем самый труд подбора слов и речей, редакции издания и корректуры святитель поручил комиссии, состоявшей из трех лиц: преосвященного викария Леонида Краснопевкова († 1876); протоиерея Архангельского собора Петра Евдокимовича Покровского († 1888); и протоиерея Предтеченской, под Бором, церкви Иоанна Николаевича Рождественского. Сам святитель Филарет имел только высшее наблюдение за изданием, разрешал недоумения редакторов,¹³³⁷ с которыми не во всем «соглашался, а многое принимал и потом каждому подарил по экземпляру, в хорошем переплете, с надписью».¹³³⁸

Вот один из случаев отношения его к этому делу. От 27 мая 1861 года святитель Филарет писал преосвященному Леониду: «вот вариант для слова, о котором вчера говорили, напечатано: прелюбодействует от Бога. Можно напечатать, прелюбодействует от любви Божией. Если предпочтете новое чтение, то и исправьте по сему».¹³³⁹ Печатание издания, цензурным разрешением помеченное от 18 сентября 1861 года, окончилось в ноябре. Ибо от 2 декабря того же года святитель Филарет уже писал наместнику Лавры архимандриту Антонию: «Послал я вам, отец наместник, и в библиотеки обителей новоизданные слова и речи. Надеюсь, получили».¹³⁴⁰Все последующие за сим речи (слов после 1861 года святитель Филарет уже не произносил) маститого иерарха печатаемы были в разных периодических изданиях.

Между тем после завершения проповеднической деятельности святителя Филарета, который, без сомнения, принадлежит к числу самых великих проповедников древней и новой церкви христианской, настала пора и более полного издания проповедей его на иностранных языках. Перевод на французский язык, сделанный, по поручению известного уже нам издателя их на русском языке А. И. Лобкова – Серпинетом (А. Serpinet), в трех томах, издан был еще при жизни проповедника, в 1866 году, в Париже, под заглавием: Philarète, métropolite de Moscou. Choix de sermons et discours. Traduits du russe sur la seconde édition par A. Serpinet. Издержки издания принял на себя упомянутый Лобков с участием другого ревнителя православия и почитателя нашего иерарха, А. З. Егорова. Об этом издании и по поводу его Н. В. Сушков говорит следующее: «Переводить с русского, могучего и своеобразного языка на иностранные языки вообще не легко. А переводить такие произведения духовной письменности, каковы поучения первосвятителя Московского, да еще на французский, почти невозможно. Из всех европейских языков (не говоря о греческом и латинском) только разве английский в силе передать удовлетворительно его Златоустову речь.¹³⁴¹ Но для этого переводчику нужно быть глубоко ученым богословом, вселенским, так сказать, догматиком; нужно всеобъемно изучить церковную историю, вполне уразуметь предания; нужно достаточно знать, если уже не еврейский, то по крайней мере древне-греческий, а также и латинский языки, при филологическом знании русского и церковно-славянского; нужно, наконец, переводчику творений нового хризостома усвоить себе его веру, духовность, сердечность, глубокомыслие, христианский мистицизм, классическую образованность, самобытную речь. Не часто встречаются мужи с подобными сведениями и качествами. Нельзя, стало быть, строго судить труженический перевод Серпинета. Не без удовлетворительных страниц, не без удачных строк три книги его; тем не менее в целом этот труд не достиг цели издателей, иностранцы не узнают в нем Филарета; а перевод тогда только полезен, когда в нем как в зеркале, виден подлинник. А. Serpinet исказил внутренний смысл проповедей, частью затмил их, частью переиначил, вообще же как будто составил пародию слов и речей, как Котляревский и Осипов составили «Енеиду на изнанку».

Не говорю уже о слоге, о строе Филаретовой речи, о звуках и красках, о теплоте и возвышенности подлинника, о вдохновенных в нем строках и страницах молитвы и назиданий, обличений и утешений. Но нельзя не сказать, что язык перевода вовсе не соответствует и законам французского классических писателей языка, о котором Ривароль заявил, что tout се qui nest pas clair, n est pas frauqais.¹³⁴² А тут очень мало ясного. Особенно же трудно, даже не возможно доискаться смысла в тех местах, где Серпинет старался перелагать с русского на французский буквально, позабыв, что дух животворит, а буква убивает.¹³⁴³

Гораздо лучше появившийся уже после кончины святителя Филарета английский перевод его проповедей, изданный под заглавием: Philaret, metropolite of Moscow. Select sermons, translated from the Russian. London, 1873. Этот перевод сделан был нашею соотечественницею, дочерью известного русского поэта Ф. И. Тютчева, Екатериною Федоровною Тютчевой, которая родилась и провела детство в чужих краях, где отец её служил при одном из наших посольств; но воспитывалась в Санкт-Петербургском Смольном Институте, и по выходе отсюда поселилась в Москве у своей бабки Екатерины Львовны Тютчевой, которая жила с дочерью и зятем Сушковыми. Через Н. В. Сушкова она познакомилась со святителем Московским Филаретом, который почитал ее своим другом за её основательное и многостороннее образование, при полном отсутствии педантизма, за её свежий, крепкий и цельный ум, за её всегда умную и назидательную беседу, за её искреннюю любовь к предметам серьезным: политики, словесности, истории и богословия, с которыми она хорошо была и знакома.

В Бозе почивший государь император Александр Николаевич оказывал ей особенное уважение и любил с нею беседовать. Она-то, обладая прекрасным знанием новых иностранных языков и между прочим, английского, по настоянию и под руководством Н. В. Сушкова, а также побуждаемая и личным благоговением к памяти святителя Филарета, и совершила означенный перевод проповедей последнего.¹³⁴⁴ Жаль только, что она не все их перевела, ограничившись лишь избранными. Тем не менее таким образом, и просвещенный мир западный узнал Московского Златоуста, одного из величайших проповедников нашего времени и всех веков.

Но прекращении проповеднической собственно деятельности. святитель Филарет с 1862 года, как проповедник, произносит только речи при встрече особ царской фамилии и по другим наиболее важным случаям. Он считал это неизбежною обязанностью своего положения, как архиерея, притом столичного. Делая дружеские замечания бывшему своему викарию, а в 1861 году епископу Таврическому, Алексию (Ржаницыну) по поводу некоторых слов и речей его, святитель Филарет от 6 ноября означенного 1861 года пишет ему: «В Духовной Беседе прочитал я еще вашу речь, и ваше историческое сказание государю в Пещерной церкви. На вашем месте я говорил бы меньше. Иное дело, что я говорю государю в Москве и вскоре потом в Лавре. Здесь так это утвердилось обычаем, что мое молчание было бы понято неприятным образом».¹³⁴⁵

Точно также и о долге своем говорить поучительную речь к новопосвященному, при его главном участии, епископу он ясно высказывался, как о непременном и неизбежном. «Чин церковный, говорит, например, святитель Филарет в 1857 году в речи к новопосвященному епископу Дмитровскому Евгению (Сахарову-Платонову), обыкновенно соединяющий с молитвою и тайнодействием поучение, повелевает мне в сей глубоко знаменательный для тебя день, не отпустить тебя отселе без поучения».¹³⁴⁶

Или в 1858 году, к новопосвященному епископу Дмитровскому Порфирию (Соколовскому): «Святой апостол Павел, святым Тимофею и Титу преподав тайно-действенным епископским рукоположением благодать Всесвятаго Духа просвещающую и умудряющую, тем не менее нашел нужным учить их епископскому действованию чрез свои послания. Святая Церковь, всегда верная своим законам, повелела и нам от тайно-действенного рукоположения на поприще епископского действования напутствовать тебя словом назидания».¹³⁴⁷ Поэтому речи святитель Филарет произносил до последнего года жизни. Между тем он теперь еще более прежнего стал обращаться к единому на потребу, как он выражался словами Священного Писания. С каждым годом приближения к кончине святитель чаще и чаще, даже в словах и речах, обращает внимание на себя и на свое спасение.

Еще в 1856 году, беседуя с церковной кафедры о правде в один из царских дней, святитель говорит: «не знаю, рекут ли мне, но не отлагаю рещи сам себе притчу сию: врачу, исцелися сам, занятый мыслями о правде для других, не забудь воспользоваться ими для себя».¹³⁴⁸

В следующем году, поучая новопосвященного викария своего, епископа Дмитровского Евгения, святитель Филарет говорит ему: «данный тебе жребий служения отчасти соединен с моим. Ожидаю твоей помощи, тем более, что приходишь на помощь уже десятый ко мне одному, день от дня обветшающему. Но и мне от тебя правого содействия надеюсь, а не угождения требую. Соединим твою новую по благодати Божией силу и мою ветхую немощь в единодушном и по мере силы деятельном тщании угождать Богу, всегда и во всем искать, яже Господа Иисуса, то есть, искать мира Церкви Его и спасения душ, искупленных пречистою кровью Его».¹³⁴⁹

В первый день января 1861 года по рукоположении ректора Московской духовной академии, архимандрита (ныне архиепископа) Сергия (Ляпидевского), во епископа Курского, святитель Филарет говорил ему в своей речи: «если, при помышлениях о великом не неуместно внимание и к малому, предлагаю вниманию твоего братолюбия, чтобы не забвен был в молитвах твоих послуживший, с собратиями, твоему освящению, дабы, помилованный мною во входе и прохождении поприща, обрел милость во исходе».¹³⁵⁰

В 1862 году, произнося речь к новопосвященному епископу Можайскому Савве (Тихомирову), святитель Филарет говорит ему: «Посему словом апостольским, во-первых, воспоминаю себе, а потом и тебе завещаваю, возгревати дар Божий, или яснее сказать, возгревать и воспламенять в себе ревность и усердие, чтобы силою и помощью дара Божия, верно и неослабно действовать ко спасенью своему и вверенных нам».¹³⁵¹

В 1863 году, по учреждении Московского Общества любителей духовного просвещении, которое избрало святителя Филарета своим почетным попечителем, святитель в речи своей к Обществу говорит: «что скажу в ответ на сие избрание? Уже не время мне обещать вам удовлетворительную, в отношения к вашему Обществу, деятельность; и потому, может быть, справедливо было бы отказаться от вашего избрания. Однако, не отказываюсь потому, что не могу по сердцу оставаться в отношении к вам чуждым. По мере сил и возможности будем пещись об общем деле и друг о друге».¹³⁵²

В 1865 году, при вступлении государя императора в Успенский собор, святитель Филарет, по болезненному состоянию своему, не мог сам встретить его. Поэтому он, ободренный прежними знаками монаршего к нему внимания, послал государю письменное по сему случаю приветствие, в котором между прочим, читаем: «Мне не дано, как прежде, утешения сретить Тебя, благочестивейший государь, во вратах храма, и с Твоею царскою молитвою соединить мою смиренную молитву Богу да повинется душа моя. Однако, по милости Божией, мне еще оставлено утешение – из глубины пустыни¹³⁵³ простирать к Тебе слово благоговейного сочувствия и из глубины сердца вознести ко Вседержителю молебный глас».¹³⁵⁴

Наконец в 1866 году, отвечая на речь ректора Московской семинарии архимандрита Игнатия (Рождественского) при наречении его во епископа, в которой новонареченный утешался мыслью, что будет иметь такого руководителя, как святитель Филарет, последний говорил ему: «А, что ты упомянул о человеческой помощи, то могу оставить без прекословия только в том отношении, что в сем есть смиренная мысль и должное ненадеяние на себя. Но ты имел бы не твердую опору, если бы много положился на человеческую помощь; и я превысил бы свою меру, если бы обещал тебе довольно помощи. И ты, и я, да воззовем, и да взываем с псалмопевцем: помощь моя от Господа, сотворшего небо и землю (Пс.120:2). Предай ко Господу путь твой, и той сотворит (Пс.36:5) благое и спасительное тебе и чрез тебя».¹³⁵⁵

Занятый приготовлением к переходу в вечность и мыслями о достойном к нему приготовлении, святитель Филарет не оставлял, однако, и всех других, сопряженных с его званием и положением занятий и трудов, будучи по-прежнему деятелен, хотя, и больше в тиши своей кельи обнаруживая эту деятельность (личные и письменные сношения, чтение и составление разного рода деловых и других бумаг и прочее), нежели во вне. Пользуясь общим вниманием и уважением, он уже утешен был от скорбей, посетивших его в начале царствования императора Александра Николаевича и сопряженных с вопросом о переводе Библии на русский язык. Но его ожидало, в «исходе» его жизни, еще более блестящее торжество личное, достойно увенчавшее его многолетнюю плодотворную жизнь и многостороннюю, много полезную деятельность. Разумеем состоявшийся 5 августа 1867 года 50-летний юбилей его епископского служения.

Еще в 1856 года, когда исполнилось 35 лет со дня назначения святителя Филарета в архиепископы московские, паства московская, с епископом Дмитровским – Алексием во главе, принесла ему письменное приветствие и благожелания, причем поднесен был ему архиерейский служебник.¹³⁵⁶ Это для святителя было, как он сам выразился в ответном письме к Алексию, «неожиданным» утешением.¹³⁵⁷ В следующем 1857 году сам святитель Филарет, произнося беседу после священно-служения по случаю 50-летнего юбилея службы князя С. М. Голицына, в самом начале этой беседы говорил: «несколько десятилетий могу счесть и я с того времени, как священноначалием дано мне благословение служить алтарю и беседовать в церкви», указывая на 49-летнее служение свое в священном сане вообще.¹³⁵⁸

В 1861 году, когда в июле исполнилось 40 лет служения святителя на кафедре святителей Петра, Алексия и других, Филарет приветствован был еще более торжественно, притом не только духовенством, с преосвященным Леонидом во главе, но и светскими особами весьма почтенными, а также духовно-учебными заведениями московской епархии, причем и приношений было больше, нежели в 1856 году, хотя, все это для святителя Филарета было также неожиданностью и сделано было если не против, то помимо его желания.¹³⁵⁹ Подобное же нечто повторилось и в 1866 и 1867 годах в июле месяце.¹³⁶⁰ Но все это далеко не могло сравниться с тем, что происходило в августе 1867 года, по случаю исполнившегося 5 числа сего месяца 50-летия служения святителя Филарета в архиерейском сане. Московскому владыке первому судило Провидение совершить пятидесятилетие святительского служения,¹³⁶¹ и вот почему особенно знаменательно било это торжество, еще более возвышавшееся в своем значении благодаря высокому значению лица юбиляра, хотя, сам юбиляр менее всего думал о такой торжественности.

Еще в 1861 году, когда обер-прокурор Синода граф А. II. Толстой поздравлял его письменно с 40-летним юбилеем пребывания на московской архиерейской кафедре, он в ответ писал ему: «не о поздравлениях с четыредесятилетием, но об ответе за четыредесятилетие должен я помышлять; но добрые желания приемлю с утешением, потому что в них есть молитва, а она и потребна, и полезна».¹³⁶²

С таким расположением готовился он и к празднованию дня 5 августа 1867 года. Поэтому и решил праздновать его в тишине обители преподобного Сергия. Между тем как бы само собой вышло так, что юбилей 5 августа оказался не бывало торжественным. Приветствия юбиляру, письменные или устные, чрез почту и телеграф или чрез депутации, неслись из всей, можно сказать, России, начиная от самого государя императора: от Святейшего Синода, от иерархов разных епархий, от разных правительственных, ученых, учебных. художественных и проч. учреждений, благотворительных заведений, от духовенства и разных учреждений Московской собственно епархии и т.д. Но и этого мало. От вселенских восточных патриархов, с Афонской горы, от митрополита Сербского, из Великобритании и других стран восточных и западных или ко дню юбилея, или в день юбилея, или спустя более или менее короткое время посылались на имя Филарета приветствия.

Всем этим приветствиям, сопровождавшимся изображением высокого значения юбиляра, его высоких достоинств, великих заслуг и т.п. и благожеланиями, как словам любви и уважения, от слова царева до слов простолюдина, внимал смиренномудрый святитель, отвечая на многие тут же, а на другие – после, посредством письменных сообщений. Многие из архиереев соседственных с Московскою епархий по высочайшему повелению прибыли для принесения приветствий юбиляру, а многие прибыли по собственному желанию. От лица государя императора приветствовал святителя Филарета обер-прокурор Святейшего Синода граф Д. А. Толстой, вручивший ему осыпанную бриллиантами панагию и осыпанные бриллиантами же портреты трех императоров, при которых священно-начальствовал святитель Филарет. От Святейшего Синода, в качестве депутата, явился присутствующий в Святейшем Синоде протоиерей И. В. Рождественский, и т.д.

Во время всех этих приветствий «на светлом лице» юбиляра, по описанию очевидца событий 5 августа, «отражались ощущения чистой от суеты мирской души. Привет искренний и скромный вызывал на его уста улыбку признательности, похвалы восторженные, хотя, от полноты души, наводили на его чело легкую тень смущения».¹³⁶³

Произнесение и чтение приветствий длилось не менее двух часов после литургии. Из всех этих приветствий мы приведем лишь важнейшие. И прежде всего вот текст высочайшего рескрипта на имя митрополита Филарета (независимо от особо полученной от Их императорских Величеств телеграммы поздравительной из Ливадии) по случаю торжества 5 августа: «преосвященный митрополит московский Филарет! Ныне исполнилось пятидесятилетие доблестного служения вашего в архиерейском сане. Высокие дарования, замечательные ученые труды, неустанная деятельность на благо духовного просвещения и строгое христианское благочестие открыли вам путь к высшему иерархическому поприщу, на котором, в течение истекших 50-ти лет, вы стяжали имя архипастыря мудрого, ревностно и твердо правящего слово истины и неутомимо попечительного о пользах и нуждах православной церкви. Вся жизнь ваша преисполнена неисчислимых заслуг не только кафедрам, преемственно вам вверенным, но и для всего православия. Епархиальное служение ваше ознаменовано непрерывным рядом забот о духовном преуспеянии паств, о развитии и приумножении благотворительных и воспитательных учреждений, о насаждении и утверждении единоверия, о благоустройстве духовно-учебных заведений епархии, не престающих получать от вашей щедрости обильные средства к возвышению своего быта, и воспитавших, под вашим бдительным руководством, многих достойных пастырей и иерархов святой нашей церкви. Многочисленные пастырские писания ваши, заключая в себе неисчерпаемый источник назидания и поучения для православных, служат лучшим руководством при изучении предметов веры для многих уже поколений русского православного юношества; в тоже время они перелагаются на чужеземные языки для научного и общественного употребления в других странах, и в них приемлются с уважением. Глубокая опытность ваша в делах высшего церковного управления соделала необходимым и драгоценным ваше слово, совет и постоянное, в продолжение многих десятков лет, участие ваше в обсуждении всех важнейших церковных вопросов и мер по духовному ведомству. Ваша пастырская попечительность о высших интересах православия и живое внимание к судьбам православного мира простираются далеко за пределы отечества и в особенности на востоке, приобретая вашему имени почетную известность. В искреннем душевном уважении к вашим великим пастырским заслугам, признавая справедливым почтить в вас, преосвященный Владыко, старейшего, заслуженнейшего и именитейшего святителя православной церкви, всемилостивейше предоставляю вам право, по Киевскому обычаю, предношения креста в священно-служении, ношения креста на митре и двух панагий на персях; одну из них, особо изготовленную для вас и украшенную драгоценными каменьями, на бриллиантовой цепочке, всемилостивейше жалую вам для ношения по установлению. Вместе с сим в память незабвенного служения вашего при императоре Александре I, Николае I и в Мое царствование, и в вознаграждение ваших заслуг государственных, препровождаю к вам настольные изображения сих государей и Мое, соединенные вместе и осыпанные бриллиантами. Молю Бога, да сохранит Он святые дни вашей плодотворной жизни еще на долго, на пользу и славу отечественной церкви. Я уверен, что об этом же будут вознесены теплые молитвы и по всей России, благодарно чтущей вашу святую жизнь и великие деяния».

Рескрипт, по истине, не бывалый доселе. Затем, Святейший Синод, «братолюбно приветствуя» святителя Московского с 50-летием архиерейского служения, возносил «усердное благодарение верховному Пастыреначальнику, явившему великое знамение благопромышления о святой церкви в долготе дней служения» его, «в широте поприща многоплодной деятельности, в высоте подвигов веры и любви христианской и в глубине мудрости богопросвещенной, и вместе с тем молил Подателя жизни и света, да приложит» ему «дни на дни, чтобы на свещнике церкви и отечества нашего долго еще пребывал светильник горяй и светяй». Святейший патриарх Константинопольский Григорий, приветствуя святителя Московского, писал к нему, как бы подтверждая слова вышеприведенного рескрипта: «и не одними русскими, но и всеми, так сказать, повсюду сущими православными всегда с благоговением чтится ваше славное и достопочтенное имя, во Христе возлюбленный и вожделенный брат и сослужитель нашей мерности. Посему справедливо веселится и хвалится торжествующая митрополия Московская, приявшая от великодаровитого Бога такое пастырское светило, которого светлый и блестящий ум не только во время цветущего состояния телесных сил, но уже и по склонении за полдень скоротечной жизни, бросает лучи, процветая и непрестанно юнея. И вся славная Церковь беспредельной России справедливо веселится таким счастьем пятидесятилетнего, столь славного и доблестного пастырского служения, которого прекрасные плоды являются и прославляются в знаменитых пастырях и учителях бесчисленных и благочестивых паств. Еще более справедливо радуется, ликует и красуется наша святейшая, апостольская и вселенская патриаршая Церковь блаженного первозванного апостола, потому что, будучи сама первозванною в вере и в страданиях за Христа, по благодати Господа, сделалась и соделывается столь многочадною и благочадною в первородных и второродных своих дщерях, что и сии последние рождают не просто освященных и досточестных чад Господу, но и учителей и светила православия, славных и несокрушимых мужей апостольских, которым много хвалы в Церкви Божией, много хвалы, возбуждающей соревнование в ученых и просвещенных собраниях бесчисленного множества мужей ученых, академиков и мудрых писателей, рождают мужей, которые повсюду прославляют и возвеличивают не только много плодный и многославный Российский род и имя, но и все православие».

В приветствии от Московского духовенства и паствы между прочим, говорилось: «Твоему отеческому сердцу ведомо, что паства твоя всегда с тобою духом. Она с тобою связана умилительным воспоминанием, что и рождением, и воспитанием и началом твоего церковного служения, ты ей принадлежишь. Она с тобою, она твоя – по живому чувству духовного единства с тобою, пастырем её – се, уже четыредесять шесть лет, она с тобою, когда очами любви почтительной и преданности искренней следует она за тобою по столь достойно проходимому тобою поприщу; молишься ли ты и приносишь бескровную жертву о ней в наших древних храмах, поучаешь ли ее твоим глубоким словом, трудишься ли для её внешнего и внутреннего благоустроения; священное ли помазание великого царя на царство совершаешь в златоблещущем соборе Успения, или среди дремучего леса водворяешь пустынножителей; беседуешь ли о истине вселенской церкви с пришедшими из-за дальних морей искателями истины, или вразумляешь и в лоно церкви возвращаешь отступивших от православия братий; принимаешь ли высокие почести или проходишь подвиг терпения, скорбей и озлоблений; удивляешь ли мягким и мудрым благоснисхождением к уклоняющимся от стези правды, или являешь непреклонность в охранении истины Христовой, спокойную готовность пострадать за нее до конца!»

Много и других приветствий, самых искренних, задушевных, нередко весьма оригинальных по мыслям и изложению, принесено было святителю Филарету по случаю юбилейного торжества. Отвечая на многие из них кратко после произнесения или прочтения их тотчас же, он счел нужным дать и общий ответ на все; и, не будучи в силах произнести этот довольно длинный ответ, поручил сделать это викарию своему (старшему), преосвященному Леониду. Вот этот знаменательный ответ-речь: «Досточтимые отцы и братия! Достопочтенные господа и братия! Нынешний день представляет для меня такие неожиданности, что мне трудно определить и изъяснить мои мысли и чувствования, и я пребыл бы в безмолвии недоумения, если бы уважение и благодарность ко вниманию, с так многих сторон теперь мне оказываемому, не обязывали меня к слову. Но и слово мое, всегда немощное, ослаблено временем до того, что не может достигнуть слуха сего собрания. Да будет позволено употребить для моего слова посредствующие уста».

После такого глубоко смиренного вступления, начинается самая речь, обычно глубокая по мысли и чувству и обнаруживающая в 85-летнем старце блестящего витию прежних лет. «Прежде всего, говорит вития, удивляюсь тому, что вижу нынешний день. Скудные и в ранних летах силы, при не малых трудностях служебной деятельности, не обещали мне поздних лет. Неисповедимою волею Божией ниспослан мне дар пятидесятилетнего служения высшему строению тайн Божиих. Знаю только, что это дар не воздаяния, а неизреченного милосердия и долготерпения. Видно, хотя, и мною пришельствова душа моя (Пс.119:6), но еще не уготовала себя, и еще требует уготовления, чтобы из пришельствия перейти в отечество, в которое всех нас призывает Отец небесный. Долготерпеливе! Слава Тебе! Всемилосерде! Не отыми Твоея милости! К неисповедимой воле Божией отношу и то, что на нынешний предел совершившегося пятидесятилетия моего священно-начальственного служения обращены благоволительные взоры, даже от высочайшего Престола, даже от верховного священноначалия Российской Церкви, еще же и от преосвященных сопастырей, и от начальств и сословий деятелей человеколюбия и наук, и от общественных учреждений и, что менее неожиданно, от духовенства и вообще братий церкви Московских.¹³⁶⁴ Может быть, угодно Провидению Божию, чрез сие частное явление в церковной жизни, сотворит знамение во благо (Пс.85:17) вообще для поощрения подвижников веры и церкви, особенно благопотребного во дни, в которые более и более омрачающий себя западный дух непрестанно усиливается простирать мрак и поднимать бури и на светлый, Святой Восток. Я сказал, что менее неожиданно для меня сочувствие духовенства и братии Церкви Московской. Это потому, что во все продолжение моего здесь служения я видел и привык видеть сие сочувствие. Дух любви к святому служению, мира и согласия, свободного послушания всякому долгу и законному призванию в сослужителях моих, и в православном народе послушание веры, усердие к богослужению, щедрая готовность к благоустроенно и украшению храмов, к попечению о нуждах служителей Церкви, к делам человеколюбия и благотворения, постоянно облегчали и облегчают мое служение, приносили и приносят мне подкрепляющее утешение. Но чем же на все сие могу ныне с моей стороны ответствовать? Господи, сотворивший для меня день сей! Твое да приидет слово, благое и действенное! Благослови и благословляй святую ко святой Церкви любовь благочестивейшего Самодержца нашего, и да будет она всегда охранительною силою для благоденствия Царства Его и народа. Осеняй благодатью Твоею святейший Всероссийский Синод и посреде собирающихся в нем во имя Твое присутствен буди, по Твоему верному обещанию (Мф.28:20); да и в сем соборе Твоем совершается, еже изволяется Духу Твоему Святому (Деян.15:28), ради Церкви Твоей святой – Великий Архиерее, прошедый небеса, единый Глава истинной Церкви! Продолжи в ней святое епископство, единомысленное в истине веры, единодушное в духовных советах, твердое в хранении догматов, правил и уставов церковных, верно руководительное в путях жизни. Благословляй, Господи, православную Московскую церковь, её священноначалие, священство, монашество и весь православный народ, да не оскудевает пастырь, полагающий душу свою за овцы (Ин.10:11), иерей, которого устне сохраняют разум (Мал.2:7), спасения, муж знания и наставник юношества, держащий и преподающий здравое учение вышемысленных начал науки, поставляющий жизненное начало премудрости страх Господень (Притч.1:7), подвижник, ходящий узким и вместе возвышенным путем духа, сын веры, живущий по вере, творящий дела веры, свободный от обаяний мира, от порабощения духу времени. Да будет, Господи, в Российской Церкви Тебе слава во веки!»¹³⁶⁵

В этой ответной речи краткими словами очерчен весь путь жизни и деятельности юбиляра, и каждое из этих не многих слов запечатлено глубоким смирением, прозорливою мудростью, беззаветною любовью к Богу, Церкви, Отечеству и ближним, ясным сознанием важности события, особенно в те времена, предупредительным вниманием ко всем приветствовавшим юбиляра и величием, не поддающимся описанию, но чрезвычайно обаятельным как для слышавших ату речь, так и для читающих ее. В последней своей части она представляет собою как бы первосвященническую молитву великого архиерея, Господа нашего Иисуса Христа (Ин.17:1–26), произнесенную незадолго до исхода Его из земной жизни. И святителю Филарету не долго суждено было жить после его юбилея. Едва успел он вернуться из Лавры в Москву после юбилея, едва успел ответить на большинство приветствий, присланных к нему по случаю юбилея, как Господь призвал его к Себе, 19 ноября того же 1867 года.

В тяжелую для России минуту вступил на престол новый государь император Александр Николаевич. На юге России, в Крыму, со всем ожесточением продолжалась борьба одной, оставленной всеми, России с целою коалицией европейских государств, выступивших в защиту Турции. В самый день кончины императора Николая Павловича, главнокомандующий армией его на юге, князь Александр Сергеевич Меншиков,¹³⁶⁶ измученный болезнью и нравственными терзаниями, вынужден был сдать командование войсками помощнику своему, барону (впоследствии графу) Д. И. Остен-Сакену. Оба они весьма отличались друг от друга с той именно стороны, которая всего важнее была в то время. Князь Меншиков был довольно равнодушен к религии, которая так сильна была бы к подъему духа воинов. Так, когда еще в конце 1854 года преосвященный Херсонский Иннокентий, ведению которого тогда подлежала и нынешняя Таврическая епархия, отправился было в Севастополь с чудотворною иконою, то «князь Меншиков, по приведенным раньше словам митрополита Филарета, отклонил его прибытие в Севастополь. Мы живем, замечает по этому поводу тот же святитель Филарет, в удивительном смешении мыслей и дел. Мне пересказали сказанное одною значительною особою, что князь Меншиков не расположен к преосвященному Иннокентию, считая его вольномыслящим, тогда как менее не вероятно было бы, если бы такое мнение имел преосвященный о князе».¹³⁶⁷

И в другом случае, относящемся к началу 1855 года, митрополит Филарет говорит о нем: «Он умен, но любит слишком шутить».¹³⁶⁸ И только в конце своей бытности в звании главнокомандующего Меншиков, по словам того же Филарета, начал «прибегать к молитве».¹³⁶⁹ Напротив, о преемнике его Остен-Сакене, близко знавший его, вышеупомянутый преосвященный Херсонский Иннокентий, говорил зато же почти время, что он: «прекрасный человек и добрый христианин».¹³⁷⁰ Однако, и прекрасному человеку, доброму христианину трудно было поправить дела войны, находившиеся в весьма не благоприятном положении. Осадные работы неприятеля быстро подвигались вперед. Русские войска являли пример геройства, храбрости и бодрости духа. Простой денщик, несший под градом картечи и гранат офицерскую миску щей, с таким хладнокровием смотрел на угрожавшую ему ежеминутно смерть, что в конце своего опасного пути говорил только: «слава Богу, не пролил». Но материальные силы неприятеля, бросавшего из пятипудовых мортир целые кадки с гранатами, были слишком не соразмерны с силами защитников Севастополя.

С воцарением нового монарха в России, многие надеялись на прекращение войны и на восстановление мира. С этою целью начались было уже и переговоры; но они, к сожалению, не привели ни к чему, благодаря заносчивости воевавших с Россией держав и предъявленным от них к последней требованиям, не совместным с достоинством России.¹³⁷¹ И война возгорелась с новою сплою. Этого мало. К воевавшим доселе против России державам решила присоединиться Австрия, за шесть лет пред тем спасенная Россией.

Святитель Московский Филарет, зорко следивший за военными, как и другими, событиями своего времени, от 7 апреля 1855 года наместнику Сергиевой Лавры Антонию писал: «надежды о мире поколебались, чего и прежде опасаться надлежало. Австрия все говорит о мире, и собрала армию, какой никогда не имела и заключила договор с нашими врагами. Теперь она трактует о мире, в то же время вновь учреждает у себя военное министерство. Это ли миролюбие? Никогда столько не говорили о мире, как в последние года два. Не это ли время, о котором сказано: егда рекут мир и утверждение?¹³⁷² Борьба около Севастополя усиливается, и может сделаться решительною. Господи, спаси Царя, и воинство и царство».¹³⁷³ И от 24 апреля: «У нас уже дважды был гром. Время природы иногда улыбается, а время человеческое все более хмурит брови. Кажется, Австрия хочет исполнить в совершенстве предсказание умершего первого своего министра,¹³⁷⁴ что она удивит мир своею неблагодарностью».¹³⁷⁵

На военные надобности митрополит Филарет от вверенной ему епархии принес к подножию престола довольно значительную сумму денег, при следующем письме на имя государя императора от 9 марта 1855 года: «Осчастливленному прежде твоим снисхождением да будет позволено уповать на оное и ныне, и да не будет осуждено дерзновение верноподданного, долго удерживаемого в молчании благоговением, но наконец неудержимо движимого усердием, чтобы, хотя, издалека предстать Вашему императорскому Величеству посредством слова, тогда как многие, счастливее, близ предстали твоему лицу, и насладились светом твоего царского взора и слова. Повергаясь, вместе со вверенными мне служащими алтарю Господню в церкви Московской, к священным стопам Вашего императорского Величества, все мы единым сердцем взываем к тебе: Царю, во веки живи! и в то же время к Царю царствующих: Господи, силою Твоею да возвеселится Царь».¹³⁷⁶

Выразив таким образом, давно желанное приветствие государю императору со вступлением на всероссийский престол, святитель Филарет приступает затем к изложению повода, по которому он осмелился писать к государю и самое это письмо,¹³⁷⁷ говоря: «Провидение Божие, призвавшее Тебя к великому подвигу самодержавствовать великою империей, вверило тебе, с тем вместе. продолжать особенный великий подвиг твоего великого родителя: защиту церкви и отечества от соумышления врагов, между которыми именующиеся христианами неправдами и бесчеловечием превзошли врагов христианства. В сих обстоятельствах, вверенное мне духовенство, усердствуя посильными средствами споспешествовать удовлетворению потребностей отечества, из сбережений по монастырям Московской епархии и по церквам Москвы предложило и составило добровольные приношения, составляющие 110.600 рублей серебром. Благочестивейший государь! Да будет сия жертва верноподданнического усердия благоугодна пред тобою и пред отечеством. Удостой Всемилостивейше повелеть принять означенное приношение на потребности брани за православное христианство и за отечество.¹³⁷⁸

Всемилостивейший монарх, любвеобильный отец отечества не умедлил на это письмо ответить рескриптом от 18 марта следующего содержания: «Преосвященный митрополит Московский Филарет! С особенным удовольствием я прочел всеподданнейшее письмо ваше, в котором выражены одушевляющие вас и Московское духовенство верноподданнические чувства ко мне, и, согласно просьбе вашей, повелел принять жертвуемые на военные надобности от обителей вверенной вам епархии и от церквей Москвы сто десять тысяч шестьсот рублей серебром. Духовенство издревле подавало собою в России пример преданности царям и любви к отечеству, тем для меня приятнее видеть новое тому доказательство в первопрестольном граде, в родной мне Москве, где, по воле небесного Провидения, я начал жизнь мою под сенью древней, отечественной, православной святыни. Примите изъявление моего совершенного благоволения и душевного желания, да хранит Всевышний украшенные многолетними заслугами дни ваши, и передайте подчиненному вам духовенству искреннюю мою признательность за его усердие. Поручая себя молитвам вашим, пребываю всегда вам благосклонный Александр».¹³⁷⁹

Такое милостивое внимание монарха еще более подняло в святителе Филарете дух любви к царю и Отечеству и глубокого внимания, и сочувствия нуждам отечества во время продолжавшейся Крымской войны. Родившиеся отсюда чувства и мысли свои святитель полно и блестяще выразил в своей Беседе на день рождения благочестивейшего государя императора Александра Николаевича 17 апреля того же 1855 года, произнесенной в Чудовом монастыре. Не могло быть случая к такому выражению лучше, нежели этот день. Как бы раскрывая слова вышеприведенного высочайшего рескрипта, святитель-вития говорит в самом начале Беседы следующее: «Нынешний день, за тридцать семь лет пред сим вышел из круга дней обыкновенных, и ныне в первый раз явился в своем полном значении. Теперь благовременно воспоминанием и размышлением соединить предзнаменательное начало с предзнаменованным совершением. В двенадцатом году текущего столетия, матерь градов, град царского венчания и помазания, Москва, по судьбе Божией, и частью по свободному действию любви к отечеству, сделалась жертвою всесожжения, за спасение России, и вследствие сего, для избавления Европы от утеснителя, ненасытным властолюбием и ненасытною войною пожиравшего и чужих, и своих. Лет через пять потом, когда всесожженная жертва, возродясь из своего пепла, являла в себе жизнь и деятельность, но еще не в прежней силе, Александр Благословенный, в совете своей любви к своей древней столице, сказал: надобно утешить Москву после её страданий, и подкрепить её деятельность. И он даровал ей на год свое присутствие, почти со всем царским Семейством. Таким образом, сердце царево, которое в руце Божией, не зная, следовало вышнему совету Провидения, в котором на то время положено было, царский град, с молитвою и самоотвержением выдержавший тяжкое испытание, утешить царственным событием, соединенным с великою царственною надеждою. И Москва увидела в стенах своего Кремля рождение царственного младенца, долго пред тем, не имев подобного счастья, достававшегося новой столице. В сем храме¹³⁸⁰ сей младенец приял святое крещение: и в след затем из объятий благочестивейшей праматери¹³⁸¹ перешел в объятия святителя Алексия. Необыкновенно велика была радость Москвы о новорожденном, и ныне мы можем понимать, что то было предчувствие и предзнаменование. Москва сделалась колыбелью будущего царя, тогда¹³⁸² еще не угадываемого, но уже свыше предопределенного. Наконец предчувствие оправдывается; предзнаменование переходят в событие, надежда в исполнение. Александр II царствует, и мы празднуем день Его рождения. Стани в благоговении, матерь градов, стани в благоговении вся благочестивая Россия, и созерцай над собою, и благословляй Господа Вседержителя, Всепромыслителя, Вышнего у владеющего царством человеческими, смиряющего и возвышающего, наказующего и милующего, поражающего и исцеляющего, попускающего брань в приводящего мир, разрушенное бранью воссозидающего миром, горькое воспоминание растворяющего сладостью надежды, на Нем утвержденной надежде дарующего исполнение превыше надежды».¹³⁸³

Такое возвышенное вступление дает проповеднику богатую материю для развития главной мысли беседы-учения о Провидении или Промысле, причем он, в доказательство этой мысли, не преминул указать и на такие обстоятельства, которые касались самого больного места современной жизни России – Крымской войны, именно, с одной стороны, на то, как израильтяне, преданные «Всепромыслителю Богу», оказались победителями, а преследовавший их фараон, думавший «быть промыслителем сам себе» побежденным; а с другой, на то, как Промысл Божий помогал Иисусу Навину в борьбе против войска «пяти языческих царей».¹³⁸⁴ Но очевидно, победа для русских в Крымской войне в то время была только предметом чаяния, надежды, была в руках «Всепромыслителя Бога». Ближайшее же представлялось в самой войне, упорной и жестокой на столько, что в одни сутки убиваемо было с той и другой стороны по нескольку тысяч человек, а раненых считали десятками тысяч. В виду этого требовалось ближе всего усилить врачебную и нравственную помощь сражавшимся за веру, царя и отечество. С такою именно целью повторена была посылка сердобольных вдов на театр военных действий.

«Пред обетом» сердобольных вдов и «при напутствия избранных для попечения о раненых и больных действующей армии» святитель Московский говорил в Мариинской церкви Вдовьего дома 30 июля 1855 года беседу на текст: болен, и посетисте Мене (Мф.25:36), о человеколюбии, в различных его видах и между прочим, в посещении болящих, при этом вития, обращаясь к сердобольным вдовам, говорит: «Вам, призванные и удостоенные служительницы царского человеколюбия, открывается ныне путь к особенному подвигу христианского человеколюбия и к Христовой за оный награде. Иные проходят подвиги человеколюбия и для таких несчастных, которых несчастье не ознаменовано никакою чертою достоинства, или даже есть следствие собственной их вины, должное дело и сие, но конечно не так приятное, как предлежащее вам. Ваш подвиг будет в пользу страдальцев, которых страдания ознаменованы печатью достоинства и добродетели, в пользу подвижников, которые от мужественных подвигов за веру, царя и отечество перешли к подвигу великодушного претерпения ран и болезней. Любовь христианская, любовь к Царю, любовь к достойным соотечественникам и к отечеству соединятся, чтобы подкреплять вас в подвиге вашем. Надеемся, что вы явитесь деятельно верными подвигу, в который вступаете, не только потому, что избраны, но и потому, что сами возжелали. Надеемся, что небесный Человеколюбец осенит ваш подвиг Своим всевышним благословением, и ниспослет вам свою благодатную помощь потому что вы к Нему первее открываете путь свой в общих с нами молитвах и Его Божественною пищей себя напутствуете. Надеемся увидеть в вашем действовании то же человеколюбивое сердоболие, ту же крепость духа, неутомимость, благотворность, какие и издалека видим у ваших предшественниц, и благословляем человеколюбца Бога, и Его благословение призываем на них и на вас».¹³⁸⁵

Подвиги человеколюбия, которые требовались от этого нового отряда сердобольных вдов, имели для себя благотворный источник, одушевляющее одобрение и побуждение в новой государыне императрице Марии Александровне, к которой, вместе с именем, перешли и все учреждения так называемого ведомства императрицы Марии, основанные в большей своей части её агустейшей бабкою, императрицею Мариею Феодоровной. Императрица Мария Александровна, со времени переезда своего в Россию слившаяся всем сердцем и всеми мыслями своими с русским народом, обладая от природы идеальными чертами женственности, скромности и кротости, а равно глубокою преданностью заветам христианства, всю жизнь свою посвятила счастью царского семейства и делам воспитания и милосердия. Во время Крымской войны, когда вообще в Европе еще так мало думали о жертвах войны, государыня императрица первая обратила внимание на них и с участием истинно любящей матери заботилась об участи больных и раненых. Воодушевленные теплым участием и живыми заботами самой царицы, молодые люди врачебного персонала и сердобольные женщины с усердием спешили на помощь нашим героям, беззаветно отдаваясь святому делу милосердия и не взирая на предстоявшие им опасности военного времени. Тогда еще не было и речи о правильной организации общества Красного Креста, получившего свое начало также потом, благодаря заботливости царицы, и отсутствие удобных путей сообщения затрудняло до крайности доставление транспортов с щедрыми царскими дарами и пособиями на театр военных действий.

Однако, благодаря любвеобильному попечению царицы, матери отечества, делано было все возможное к облегчению участи больных и раненых, к наилучшей организации помощи им и к ускорению доставки означенных даров и пособий. Эту-то основную черту новой царицы, в связи с другими чертами её человеколюбия, и представился митрополиту Филарету случай живо изобразить в беседе на день тезоименитства её Величества 22 июля 1855 года, при чем он не опустил из внимания и августейших сотрудниц императрицы в делах человеколюбия и милосердия.

Именно в этой беседе святитель-вития, указав на подходящие черты из жизни святой равноапостольной Марии Магдалины, вытекавшие из её беспредельной любви к Господу Иисусу, особенно же на человеколюбие, в конце беседы говорит: «Переходя мыслью от церковного к отечественному значению настоящего дня, с утешением усматриваю новое умилительное зрелище христианского и отечественного человеколюбия. Тезоименитая ныне, благочестивейшая государыня императрица Мария Александровна, еще прежде, в звании цесаревны, приняла на себя постоянный подвиг человеколюбия, даровав свое покровительство и материнское попечение многим смиренным дщерям служителей алтаря, дабы усовершенствованным воспитанием их усовершить внутреннее устройство священнослужительских семейств и чрез то благотворно действовать и на семейный быт народа. Потом, уже с высоты престола, она простерла сострадательный взор на подвизающихся ныне во брани за веру, царя и отечество, на их особенные, при трудных подвигах, нужды, на их раны, на их семейства, и в собственном доме открыла для них источник благотворений, дав с тем вместе верное направление и притокам народного человеколюбия. нельзя при сем не воспомянуть и подвигов благочестивейших царицы-матери,¹³⁸⁶ а также и великой княгини Елены Павловны, которые чрез избранных, приготовленных, снабденных и посланных ими служительниц человеколюбия ежедневно и ежечасно посещают страждущих от ран и болезней подвижников отечества и подают им всякую благопотребную помощь и христианское утешение. Христе Боже, благословенный послуживших Тебе верою и любовью во дни Твоего истощания! Благослови и ныне служащих Тебе в лице меньших братий Твоих, которые во имя Твое и за имя Твое подвизаются!»

При этом мысль вития естественно и невольно перенеслась на самое место военных действий, по истине безотрадную картину представлявшее. Все ужасы войны, которой конца еще далеко не было видно, встали пред его мысленным взором. Мысль о неправде воевавших против России ясно представлялась уму его. Но и ободрения страдальцев за веру православную, царя русского православного и за Россию, надеждою победы при тогдашних обстоятельствах войны, нельзя было употребить в проповеди. Поэтому мудрый проповедник касается военных событий следующими многозначащими, но в то же время и чрезвычайно осторожными словами: «Христе Царю! Призри на Твое достояние. Благословен еси, посещаяй жезлом беззакония наша (Пс.88:33). Благословен еси, не разоряяй милости Твоея от нас (ПС.88:34), даяй крепость Царю нашему (1Цар.2:10), и верному воинству Его. Но доколе грешницы, Господи, доколе грешницы восхвалятся, провещают и возглаголют неправду (Пс.93:34)? Доколе вознесется враг (Пс.12:3) преисподний? Уже он не чрез неверных восстает на Твоих верных, но Твое имя на себе носящих сделал друзьями врагам Твоим и врагами Твоему православному народу и тогда как необычайно напряженные действия военного искусства и военных сил не доставляют им торжества, он внушил им причислить к военным средствам разбой, грабительство, зажигательство, убиение безоружных, истребление мирной собственности граждан и поселян, святотатство, поругание святыни. Воскресни, Боже, суди земли, яко Ты наследиши во всех языцех (Пс.81:8). Но, Господи, да не яростью Твоею обличиши нас, ниже гневом Твоим накажеши нас (Пс.6:1). Аминь».¹³⁸⁷

Действительно на юге России происходили события, способные привести в содрогание всякого человека, а не только христианина и доброго сына отечества. Вести одна другой печальнее приходили оттуда. Французы, вместе с своими союзниками-христианами и нехристианами, производили такие безобразия и жестокости, которые нисколько не уступали действиям их предков в России в 1812 году. Правда, Севастополь еще держался, благодаря своим твердыням и геройству защитников его; но зато и осада его была так упорна и жестока, что спасти его становилось с каждым днем все более и более трудно, особенно в виду того, что неприятели уже заняли многие важные в стратегическом отношении пункты на Крымском полуострове и таким образом, приближались к Севастополю и с суши, громя его в то же время и с моря. И, хотя, повелитель французов Наполеон III поторопился в 1854 году объявить, что он в том же году возьмет эту крепость, однако, он был прав, говоря, что в отношении ко взятию её вопрос только во времени. Уже от 27 августа 1855 года митрополит Филарет писал наместнику лавры Антонию: «Говорят, в Петербурге недавние вести с юга не успокоительны. Но что такое, ясно не знаю. Господи, спаси Царя, и услыши ны в он же (аще) день призовем Тя (Пс.19:10)».¹³⁸⁸

Не имея таким образом, точных сведений о событиях на юге за последние дни августа, святитель Московский на день тезоименитства государя императора 30 августа приготовил беседу на текст: умножися на мя неправда гордых, аз же всем сердцем моим испытаю заповеди Твоя (Пс.118:69), и произнес ее в Чудове монастыре.

Уже самый избранный текст показывал, о чем будет говорить проповедник, о какой неправде гордых и о каком средстве для того, чтобы успешнее всего противостоять этой неправде. И действительно. проповедник касается в своей беседе того предмета, который составлял злобу дня для людей того времени. Начинает он свою беседу указанием на торжество дня: «Священное и возлюбленное имя Александра, говорит он, созвало нас во храм, и соединило в молитве веры, надежды и благодарности. С благоговением чтим память святого Александра Невского, который силою веры отражал и вещественное оружие врагов отечества, в мысленное оружие врагов православной церкви; и пред сильным неверным властителем исповедал свою веру так, что своим прямодушиям и дерзновением обезоружил его. С утешением воспоминаем, продолжает вития, Александра Благословенного, который вместе с верноподданными, также одушевляясь верою и надеждою на Бога, не только исцелил рану, нанесенную России поработителем многих царств, проникшую до сердца её, но и державу врага до сердца пронзил, и это не к смерти, а к исцелению от порабощения. С благодарением и надеждою молимся о Александре втором, наследовавшем имя, благословенное прежде, в залог благословений будущих».

После такого начала или вступления вития делает искусный переход к главному предмету беседы, говоря: «Любовь к царю не желала бы уменьшать светлость настоящего дня никаким облаком неприятной мысли, но та же любовь не может и один день провести без заботливых мыслей о тяжком подвиге, в который царь и отечество наше поставлены неправдами бывших союзников, а ныне врагов наших». И за тем указывает самую тему проповеди в словах: «По истине, Россия может ныне приносить Богу правды древнюю жалобу: умножися на мя неправда гордых». Раскрывая, далее, эту тему, святитель-вития беглым, но по обычаю острым, проницательным взором проходит все течение Крымской компании за новое в России царствование, метко характеризуя нации, воевавшие против России прежде в вновь вступившие в союз с врагами против неё, яркими чертами изображая характер тех, со стороны России искренних, а со стороны большей части врагов её коварных, попыток установить мир, которые имели место также в новое царствование и т.д. «После неправды соседа, говорит вития, указывая на Австрию, который, быв защищен царем России от сильного мятежника, вместо благодарности, нарушил царственные договоры в древние права святых мест, утеснил православных христиан, и тем начал распрю, сколько еще родилось неправд! Восстала неправда гордых,¹³⁸⁹ которая не могла спокойно смотреть на победоносное могущество России, впрочем, ни для какого царства и народа не тягостное, а для многих благотворное; и, судя по себе, не хотела верить правде России; вымышляла мечтательные на нее подозрения и обвинения, и раздражала ими умы народов. Возбудилась неправда своекорыстия,¹³⁹⁰ и, не довольствуясь многими уже широкими путями к приобретениям, взыскала открыть себе новые, оружием и кровопролитием. Была ли правда в предприятии миротворчества,¹³⁹¹ когда предложившие условия мира, какие они нашли безобидными для обеих разногласящих сторон, получив на оные согласие России, вместо того, чтобы соединиться с нею, и поддерживать общее уже с нею дело мира, обратились на сторону противника её, и возжгли войну? Была ли правда и в другом подобном предприятии, когда доверенные воюющих и не воюющих держав нашли путь, которым все они полагали возможным дойти до мира, но две державы вновь обратились решительно на путь войны,¹³⁹² не оправдывая сего никакими причинами, и скрывая свои намерения? Не явны ли неправды войны, в которой враги наши свои неудачи против укрепленных мест думают вознаграждать опустошением беззащитных, вероломно употребляют знамя мира, чтобы убивать или грабить не ожидающих битвы, не щадят немощного пола и возраста, оскорбляют святыню поруганием и святотатством? Если правда в союзе, в который вступили христиане с неверными против христиан, с желанием, договоры в пользу христиан, по праву заключенные, без права уничтожить, в котором защищающие попирают защищаемого,¹³⁹³ и, в который не побуждениями справедливости, а угрозами и прельстительными обещаниями стараются вовлекать царей и народы, чтобы они проливали кровь за дело, для них чуждое?¹³⁹⁴ Такое безотрадное положение вещей, естественно, могло вызывать уныние. Всякий россиянин мог от всего сердца восклицать с поэтом того времени:

Европа против нас. Окружено врагами

Отечество со всех сторон.

Кровавый час настал, и очередь за нами,

Повсюду меч уж обнажен.

Мы слышим клеветы, мы знаем оскорбленья

Тысячеглазой лжи газет,

Измены, зависти и страха порожденья...

Друзей у нашей Руси нет...¹³⁹⁵

Поэтому и при всех неблагоприятных обстоятельствах войны, гибельной и для врагов России, впрочем, не менее чем для русских, нужно было не споспешествовать унынию, а по возможности ограничивать его и скорбь растворять утешением, наблюдая, конечно, при сем должную меру и осторожность. Так я поступает наш святитель-вития. «Что при сем думаешь ты, христианин-россиянин? – спрашивает он после изображения неправды гордых; не смущаешься ли, что так много попущено неправде? Не ревнуй лукавнующим, поучает он, отвечая на сии вопросы словами Священного Писания, ниже завиде творящим беззаконие, зане, яко трава скоро изсшут, и яко зелие злака скоро отпадут (Пс.36:1–2). Израиль страдал: фараон причинял ему страдания, Израиль избавлен; фараон погиб. Сеннахирим и его многочисленное войско вторглись в пределы иудейского царства, ругались над иерусалимлянами и над Езекией, и даже хулили Бога; Езекия молился: Сеннахирим и его войско погибли, Езекия и Иерусалим спасены. Древнюю жалобу на умножившуюся неправду гордых напомнил я, и на неправду, ныне против вас умножившуюся, указал вам, братия, не для того, чтобы увеличить вашу скорбь, или поколебать вашу твердость, но, чтобы найти вам и себе утешение, подкрепление и охранение от зла. Вслушаемся внимательно в слова древнего противоборца неправды, не найдем ли в них щита для ограждения себя от неё, и оружия для отражения нападений её. Уножися, говорит, на мя неправда гордых. Если неправда умножилась; если она устремляется на тебя, что же ты делаешь? как защищаешься от неё? чем отражаешь ее? Покажи образец, особенно нам безоружным. Он продолжает: аз же всем сердцем моим испытаю заповеди Твоя, Боже!

Видите ли достопримечательный образ подвига против нападающей неправды? Неправда восстает против правого, а он всем сердцем испытуем заповеди Божии, как бы хранилище победоносных оружий против неправды. Но что может он сделать заповедями Божиими против неправды, которая решилась не бояться их? Он может испытанием заповедей Божиих, испытанием себя по заповедям Божиим, признанием своих грехов, покаянием в них, исправлением от них, победить неправду в самом себе; а вследствие того, видно, он уверен, что возможет победить неправду и вне себя.

В самом деле, если правда Божия попускает неправде врагов с силою нападать на нас, то, конечно, потому наиболее, что мы, будучи правы пред врагами нашими, в то же время не правы пред Богом; а если мы верным исполнением заповедей Божиих вступим в мир и союз с Богом; то, без сомнения, Бог правды не лишит нас всесильной своей защиты. Царство Божие в мире давно постановило, написало и провозгласило свой договор, в лице Израиля, со всеми царствами человеческими, следующий: аще слухом послушаете гласа Господа вашего, хранити и творити заповеди Его, предаст тебе Господь Бог враги твоя, сопротивящиеся тебе сокрушены пред лицом твоим. (Втор.28:1:7). Кто вникнул в сказанное теперь, тот не будет думать, что он, или кто другой из нас, не участник в происходящей ныне брани за отечество против неправедных врагов. Нет.

Все до одного мы в ней участвуем, если не в её деле, то в её успехе. Нашею верою, молитвою, покаянием, беспорочностью, благоделанием, короче, исполнением заповедей Божиих мы привлекаем силу и помощь Божию себе и защитникам отечества, с таким непоколебимым мужеством за него подвизающимся, нашим забвением заповедей Божиих, нашими грехами удаляем себя от силы и помощи Божией; и что, если более между нами удаляющих благодать Божию, нежели привлекающих ее? В истории браней народа Божия видим, что после того, как Иисус Навин с войском чудесно перешел Иордан, открывший для сего свое дно, чудесно низложил Иерихон звуком труб и восклицаниями воинов, внезапно, при нападении на малый город, воины Израильские были отражены и поражены. Смутились и вождь, и войско, не понимая, почему отступила от них помощь Божия. Почему же?

Рече Господь ко Иисусу: согрешиша людие, сего ради, не могут сынове Израилевы стати пред лицом врагов своих (Нав.7:10–12). Дело в том, что Ахар из добычи Иерихонской взял золотой сосуд, деньги и одежду, что вождем было запрещено под клятвою. Преступник истреблен, и Божия помощь и победа возвратились к войску Израильскому. Если один грешник и один грех так был опасен, колико должно быть опаснее множество грехов многих грешников! Вразумимся и убедимся, заключает посему поучительную беседу свою вития, что наша собственная неправда для нас вреднее чужой; что страшнее наших врагов – наши грехи. Станем крепко против сих домашних врагов. Надежное против них оружие близ нас, оно в слове Божием, в заповедях Божиих и в нашей совести! Тогда, как умножися на нас неправда гордых, мы со смирением и с особенною ревностью всем сердцем да испытуем заповеди Божии, чтобы в верном их исполнении находить нашу безопасность и спасение. Аминь».¹³⁹⁶

Произнес эту беседу святитель Филарет, конечно, в присутствии всех властей и избранного общества, собравшихся в Чудов монастырь по случаю высокоторжественного дня тезоименитства нового государя императора, и как мы говорили выше, не зная всех печальных подробностей происходившего на юге России. «Мир вам, отец наместник, и братии обителей, писал он от 31 августа, следовательно, на другой день после произнесения этой беседы, наместнику Лавры Антонию, а моя душа прискорбна есть. Праздники наши Господь обращает в плач. Вчера священно-служение совершил я с миром, не зная вести, уже распространявшейся. Но вошед к генерал-губернатору¹³⁹⁷ к обеду, встречаю слова, какая печальная весть! Спрашиваю, что это значит, и узнаю о падении Севастополя, хотя, это не совсем неожиданное, и я думал и прежде, что не надежно устоять ему, по чрезвычайно сильным разрушительным средствам врагов, действующим на одно средоточие, но тем не менее сильно поразила меня сия весть с возникающими от неё мыслями о последствиях. Господь да умилосердится над нами грешными».¹³⁹⁸

Подлинно печальна была весть о падении Севастополя, этой последней и самой сильной твердыни, на которой опиралась вся надежда Крымской нашей армии, и на которую преимущественно посему обращено было внимание врагов. Кому бы ни приписывать вину этого падения, прежнему ли главнокомандующему князю Меншикову, не укрепившему достаточно Севастополя в свое время, или его преемнику, князю М. Д. Горчакову,¹³⁹⁹ не сумевшему защитить город и крепость и вызывавшему недовольство в обществе своими лаконичными, как бы скрывавшими истинное положение вещей, известиями с театра военных действий, во всяком случае за последнее время уже ясно было, что Севастополю, под убийственным огнем неприятельских орудий, долго держаться было нельзя. Роковая развязка приближалась. Она наступила даже позднее нежели как можно было ожидать, чем Севастополь обязан был, кончено, геройству защитников его. Взятие Севастополя стоило врагам не менее огромных пожертвований людьми и деньгами, как и русским – потеря его. Сами враги и беспристрастные свидетели даже за то время отдавали полную справедливость мужеству Севастопольского гарнизона и защитников крепости вообще.

Но дольше было невозможно Русским героям держаться в нем. Наступило 27 августа 1855 года. Главнокомандующий князь Горчаков телеграфировал Государю: «В 12 часов по полуночи. Неприятель получает почти ежедневно новые подкрепления. Бомбардирование продолжается огромное. Урон наш более 2.500 человек в сутки. В час по полудни. Войска Вашего императорского Величества защищали Севастополь до крайности, но более держаться в нем, за адским огнем, коему город подвержен, было невозможно. Войска переходят на северную сторону, отбив окончательно 27 августа шесть приступов из числа семи, поведенных неприятелем на Западную и Корабельную стороны. Только из Корнилова бастиона не было возможности его выбить. Враги найдут в Севастополе одни окровавленные развалины».¹⁴⁰⁰

По поводу падения Севастополя святитель Филарет, со слов одной из сестер милосердия, возвратившихся из Крыма, передает, в письме к наместнику Лавры Антонию, писанном в начале ноября 1855 года, следующее сказание: «Была некая Прасковья, фамилии не помню, которая хаживала в мою домовою церковь и часто бранила покойного диакона Димитрия, по тому случаю, что она свою теплую одежду клала на амвон, а он, приходя говорить ектенью, отдвигал оную ногою. Сия приехала в Крым на свой счет. Путевые издержки ей заплатили, но в число сестёр ее не приняли по её странному праву, и потому, что употребляла вино. Она построила в Севастополе небольшой дом для 20 раненых, и ходила за ними. Однажды пришла она к одной знакомой своей, и выпросила для себя шелковое платье. На вопрос: для чего? Отвечала: ныне мой последний день; прощай. Потом пошла к князю Горчакову, и к графу Сакену, и сказала тоже. Вожди по обычаю отвечали ей желанием многих лет. От них пошла она на одну из батарей, где ее знали, и даже замечали, что при её присутствии не бывает убитых. Здесь сказала она, поберегите меня ныне, если сбережете меня, сбережете Севастополь если меня не будет, и Севастополя не будет. Прилетела бомба, и разорвала ее на 16 или 18 частей. Это было недели за две до оставления нашими войсками южной стороны Севастополя».¹⁴⁰¹

Естественным последствием падения Севастополя был упадок духа в войсках и во всех слоях народа. «Государство потеряло голову, пишет современник событий о настроении России за то время, общество забыло такт, семейства в трауре».¹⁴⁰² Чтобы поднять дух войска, государь император решился сам навестить южную армию. Его путешествие, и раньше того предполагавшееся, было¹⁴⁰³ чрез Москву на юг, состоялось в сентябре месяце. 1 сентября около полуночи государь император, с государыней-императрицею и другими высочайшими особами, прибыл в Москву, впервые по своем воцарении. «До сих пор, писал от 1 сентября, еще до прибытия царской фамилии, святитель Филарет к наместнику Антонию, погода неблагоприятна для нынешнего прибытия, и для завтрашнего сретения. И мысль о Севастополе наводит сумрак. Господь да дарует, еже к миру и утешению».¹⁴⁰⁴

В Москву государь прибыл благополучно и, согласно предположению, на другой день по прибытии Его, именно 2 сентября состоялся Высочайший выход в Успенский собор. Митрополит Филарет при этом встретил Его следующею речью: «Благочестивейший государь! Твой древле-престольный град, которому особенною судьбой даровано было с радостью предчувствия принять тебя вступавшего в жизнь, принести первое благодарение Жизнодавцу, даровавшему тебя России, первую молитву о твоем преуспеянии, надобно ли изъяснять, с какими чувствованиями видит тебя, как исполнение своих молений, предчувствий, надежд, как начало новых высших надежд отечества? Глубоко чувствует он сию царскую милость, что ты, прияв необъятное бремя необъятного царства, и с тем вместе необычное наследие, необходимое продолжение праведной брани, среди усугубленных царских подвигов, нашел, однако, время воспомянуть твою колыбель – Москву, и даровать ей твое лицезрение. Но это не все. С благоговением постигаем высшую мысль твоего настоящего пришествия. Ты поспешаешь в святилище твоего наследственного царского освящения, вознести твою царственную молитву к Дающему спасение царем (Пс.143:10), при предстательстве святых Его, и особенно святителя Петра, благословившего рождение сей столицы, и святителя Алексия, благословившего твое рождение, и приявшего тебя в свои объятия от священной купели. Жезл силы да послет тебе Господь от Сиона (Пс.109:2), и твоя твердость да превозможет усилия, твоя прозорливость – ухищрения врагов России. Уразумеет нынешнюю молитву твою Россия, и миллионы сердец сольются в одну все церковную всероссийскую молитву о державе, победе, мире, здравии и спасении твоем».

К этому молитвенному воззванию святитель-вития счел нужным присоединить еще «желание узреть» царя «вскоре с знамением священного помазания в его родительском и прародительском венце, среди благословений Неба и России».¹⁴⁰⁵Таким образом, всегда осторожный, вития и здесь очень осторожно и сдержанно коснулся самого больного места царя и России, Крымской войны, не считая удобным и приличным церковной кафедре говорить об этой войне, с одной стороны, так самоуверенно-гордо, а с другой, так откровенно-смело, как говорили некоторые москвичи того времени.¹⁴⁰⁶

Между тем государь император, по древнему царскому обычаю, счел долгом своим посетить и лавру преподобного Сергия, всегдашнего молитвенника пред Богом за Русскую землю. Посещение лавры состоялось 6 сентября. К тому времени прибыл в лавру и настоятель её, митрополит Филарет, и встретил государя императора здесь такою речью: «Благочестивейший государь! Если бы мы сказали, что твоим и твоего августейшего семейства пришествием обрадованы мы: это было бы слово сердца, но только по твоему снисхождению достойное твоего внимания. Можем сказать то, что вполне достойно твоего внимания и даже сорадования. Радуется сему посещению тобой нынешний духовный гостеприимец преподобный отец наш Сергий. Ибо святые на небеси, блаженствуя в любви Божией, еще находят радость и в любви к земным ближним, когда видят их подвизающихся приближаться к Богу и могут по вере споспешествовать сему своими молитвами. Итак, от сердца Сергиева приими слово сретения: благословен грядый во имя Господне. Вниди под кров крепкого молитвенного подвижника за Россию и чрез него и вместе с ним принеси Святой Троице молитву веры и упования. Сила молитвы есть чистейший и обильнейший источник силы державной и владычественной. Благословивший великого князя Димитрия¹⁴⁰⁷ на победу над неверными, подвизавшийся невидимо и очевидно за Россию в бедственные дни оскудевшего престолонаследия,¹⁴⁰⁸ не допустивший до своей обители галлов, опустошавших столицу,¹⁴⁰⁹ с тою же и ныне любовью к царю и царству Русскому воздвигает в защиту их молитвенные руки, как некогда Моисей в защиту Израиля, с тою разностью, что у небесного молитвенника не изнемогают руки, как у земного. Видит преподобный Сергий твою к нему любовь, возвышаемую смирением, и тем с большим дерзновением взывать будет к Возносящему смиренных, да даст тебе блага, которых просишь для себя и для России».¹⁴¹⁰

По первоначальному предположению,¹⁴¹¹ государь император с государыней императрицей в лавре же и ночевали. На следующий день, 7 сентября, государь император, в видах еще большего ободрения и подъема духа войск действующей армии и усиления молитв о небесной помощи, взял от святых мощей преподобного Сергия чудотворную икону явления Божией Матери преподобному Сергию, находящуюся над южными вратами алтаря Троицкого Лаврского собора близ раки преподобного, в обыкновенно взимаемую на поприще военных действий в важных случаях. При этом митрополит Филарет опять говорил речь, с обращением её, в форме молитвы, к самому преподобному Сергию: «Преподобне отче Сергие! От юности возлюбив отечество небесное, Ты, однако, и земного отечества не пренебрег, но возлюбил оное крепкою духовною любовью. Посему еще в земном житии твоем благоверного князя Димитрия твоею молитвою и прозорливым советом к брани против неверных подкрепил, почему и победа над врагами последовала. И по переселении твоем в отечество небесное не престал ты на отечество земное простирать покровительствующие взоры. Когда оно в бедственные дни потрясенного престола, и даже в первые дни престола восстановленного, много страдало от врагов, знамения твоей против них невидимой помощи были так ясны, и так признаны, что благочестивый царь Михаил, за внезапное поражение одного из жесточайших врагов России, твоей обители, тебе особенно благодарение приносил,¹⁴¹² а преемник его, благочестивый царь Алексий, за полученную над врагом победу и послание благодарственное к тебе писал; и сей твой образ, как знамение спасения, и в полках его носим был.¹⁴¹³ И по сему примеру он носим был также и в полках императора Петра I и в ополчении Александра I во дни нашествия на Россию двадцати народов. Се и ныне благочестивейший самодержец наш Александр Николаевич, наследовав с престолом и веру своих предков, желает сей твой образ верному своему воинству явить, как знамение Божия, по твоим молитвам, благословения и покровительства. Благослови, преподобне отче, сие дело веры. И моими недостойными руками только видимо, невидимо же твоими святыми руками, преподаждь благочестивейшему самодержцу сей образ твой, и с ним посети и посещай христолюбивое воинство его. И не престани взывая ко Господу сил, да простив нам грехи, которыми привлекаем на себя скорби, благословит благочестивейшего царя нашего и воинство его благословением благостынным и да дарует ему победу миротворную и победоносный мир».¹⁴¹⁴

В последних словах этой речи-молитвы, как и прежние беседы и речи чрезвычайно осторожно касавшейся вопроса о войне и победе, мы видим прикровенное указание и на дальнейшую, затаенную цель поездки государя императора на юг России, положить конец убийственной войне, унесшей столько жизней из всех классов народа. Между тем 8 сентября государь император с остальными высочайшими особами уже был опять в Москве, возвратившись сюда накануне, вечером, а ранним утром того же 8 числа вернулся из Лавры в Москву и митрополит Филарет к литургии, после которой и после «молебна о в путь шествующем государе императоре, благодарил его и императриц за посещение Лавры, поздравил государи наследника со днем рождения и простился с государем»,¹⁴¹⁵ который 8 же сентября и выехал из Москвы на юг. На другой день 9 сентября утром в Успенском соборе снова был молебен о путешествующем государе императоре; а в час по полудни митрополит Филарет совершал на красной площади напутственное молебствие имевшему сопровождать государя императора в его путешествии на юг полку императорских стрелков (стрелковому полку императорской фамилии) «в присутствии государыни императрицы Александры Феодоровны, всех юных великих князей и двух великих княгин», при чем дал им образ от преподобного Сергия и кресты.¹⁴¹⁶

А главное, святитель-вития не оставил воинов без отеческого наставления, сказав им следующую речь: «Братия воины царской рати! С утешением видим вас, идущих на защиту Отечества. Исполняете священный долг, и тем лучше исполняете, что на сей подвиг вас вызвала свободно ваша добрая воля и любовь к царю и отечеству. Тем паче благословит вас Бог, любящий добровольные жертвы; тем более признательно будет вам отечество, если подвиг, так ревностно начатый, столь же ревностно продолжите и совершите. Если бы на какой дом напали разбойники, кто из семейства, имея силу и возможность, не восстал бы на защиту себя и своих, и общего достояния? Не с большим ли самопожертвованием должно восстать против врагов, которые на великий дом царя нашего, на Россию, напали без правды и, нарушив законы честной войны, позволяют себе разбойнические хищения и опустошения? Некогда, во время нападения иноплеменников на землю народа Божия, Иессей трех старших сынов своих послал на брань за отечество; а младшего Давида посылал потом доставить им пищу в походе, и сей носитель пищи сделался внезапным воином и победителем врагов. Так праведные жертвуют отечеству тем, что имеют любезнейшего, так и праведный Бог дает благородному самопожертвованию дивную помощь и силу. Братия! По вере и вы народ Божий, продолжайте и подвигами являть в себе народ Божий. Для такого народа не оскудеет дивная помощь Божия. Вот святой образ Христа Спасителя, которым государыня императрица Мария Александровна благословляет вас, с молитвою благочестивейшего её сердца, да воинствуете с именем Господа Иисуса Христа, и да будете благодатью Его всегда крепки, непоколебимы в мужестве и победоносны. Вот и еще из обители преподобного отца нашего Сергия святой образ, с которым соединено воспоминание о крепких молитвах его за Россию и воинство её, и о Божией чрез них помощи, а также воспоминание и о вере наших предков, которые подобный сему образ носили в полках своих, как знамение покровительства и помощи свыше. Да соприсутствует он вам к утешению вашей веры, к утверждению надежды на помощь Божию, и да будет знамением вышнего благословения на подвиг и победу».¹⁴¹⁷

Это высочайшее посещение Сергиевой Лавры митрополит Филарет сам описал и свое описание поместил в Московские Ведомостях».¹⁴¹⁸

Относительно иконы, взятой из Лавры государем императором при отправлении в действующую армию, митрополит Филарет дал следующую резолюцию от 19 октября: «1) Как древняя икона Видения Божией Матери преподобному (Сергию) при посещения государем императором Лавры, 7 дня сентября сего 1855 года, взята Его Величеством для действующей армии, и как бывало прежде, может по времени быть возвращена; и как потом от государыни императрицы прислан сносок с сей иконы для поставления на её место, во время её отсутствия, то в описи о вышеозначенной иконе впредь до усмотрения отметки не делать. 2) С прописанием сей резолюции послать ризничему (Лаврскому) указ, который должен храниться при описи».¹⁴¹⁹ Подлинная икона возвращена была уже в июле следующего 1856 года.¹⁴²⁰

Кроме подъема духа воинов, одушевления их на борьбу с неприятелем в трудных обстоятельствах, путешествие государя императора к действующей армия на юг России имело целью, как мы замечали выше, и его задушевное желание – прекратить убийственную войну возобновлением переговоров о мире, особенно в виду долженствовавшей быть коронации. Полтора месяца государь император пробыл на юге при действующей армии, одушевляя ее своим присутствием, лично участвуя в распоряжениях военными действиями и всячески стараясь потушить пламя борьбы предложениями вступить в переговоры о мире и самыми переговорами, хотя, эти переговоры, за несговорчивостью врагов, и не привели пока к благоприятному результату. Война продолжалась и по отбытии государя императора с юга. Пред своим отбытием из лагеря военных действий государь император, для большего одушевления воинов, издал 3 октября приказ по войскам, в котором горячо благодарил храбрых защитников Севастополя, вполне признавал великие заслуги армии в текущую войну и высоко восхвалял воинские доблести её.

5 ноября государь император был уже в Москве; а 6 ноября, пред вступлением Его в Успенский собор, святитель Филарет встречал Его новою речью, следующего содержания: «Благочестивейший государь! В одну из трудных браней народа Божия с иноплеменниками любовь верноподданных царю Давиду возбудила в них такую заботу о его безопасности, что они умоляла его: не изыдеши с нами на брань, да не угасиши светильника Израилева (2Цар.21:17). С подобным чувством смотрели мы во след тебе, когда твоя ревность о благе твоего народа и любовь к верному воинству внезапно устремили тебя туда, где наибольшая опасность бранная. Тем с большею радостью видим твое возвращение после того, как твоим присутствием и твоим личным действованием в устроении брани. Ты даровал непоколебимому в мужестве воинству твоему новое одушевление, и следственно новую силу. Так действуется в царстве, где союз царя с народом освящен верою, законом, веками, где царь и народ живут одною общею жизнью единодушия и взаимной любви Господа сил и Отца светов, даровавшего нам в Твоей царственной деятельности светильник Израилев. Не престаем и не престанем умолять, да дарует Тебе духом силы разрушить силу врагов и светом правды рассеять мрак вражды и ухищрений и таким образом, угасить пламень брани и распространить тихий свет мира от Твоей и на другие державы».¹⁴²¹

Нельзя не видеть опять величайшей мудрости, искусства и осторожности в речи святителя Филарета, и далеко ниже её речь, которою в ту же осень встретил государя императора в Одессе знаменитый вития, архиепископ Херсонский Иннокентий (Борисов).¹⁴²² В то же время в последних словах речи святителя Филарета еще яснее видны указания на искреннее желание государя императора восстановить мир и на переговоры о мире. Не смотря на то, что и по отбытии государя императора из южной армии Крымская война продолжалась, семя мирных предложений и переговоров, брошенное любвеобильным монархом русским, не совсем пропало даром. Война стала продолжаться уже не с прежним ожесточением, и сами враги стали мало-по-малу сознавать, что дальнейшим ведением её они не выиграют более, чем сколько выиграли достигнутыми уже, особенно взятием Севастополя, успехами, тем более, что Россия не без успеха действовала в Закавказском крае против Турции. Не даром, по отбытии государя императора из Москвы, в ноябре святитель Филарет (от 10 ноября) писал наместнику Лавры Антонию: «государя императора встретили мы благополучно. Он здравствует и благодушествует. Изволил сказать, что пред образом, взятым из Лавры, с утешением молился вместе с войском, и у него оставил оный».¹⁴²³

Из воевавших с Россией держав наиболее склонною к миру оказывалась Франция. К облегчению переговоров о мире послужило и то, что к новому 1856 году в русской действующей армии последовали немаловажные перемены. Главнокомандующий князь Горчаков назначен был в Варшаву на место Паскевича (в следующем 1857 году и скончавшегося); взамен его в Крым назначен из Одессы Лидерс: а на место Лидерса из второстепенных начальников действующей армии Сухозанет. Начальник штаба в Крыму Коцебу получил в управление корпус; а штаб отдан Непокойчицкому и т.д. Сообщая об этих переменах, близко знавший дело и лиц архиепископ Херсонский Иннокентий замечает: «Дал бы Бог, чтобы все это было на лучшее! А худого уже мы видели здесь столько, что едва не теряется вера в лучшее».¹⁴²⁴

В самом деле, злоупотреблений разного рода, превышения власти, недопонимания того, что следовало делать в тот или другой момент, разрозненности между начальствующими, и т.п. было так много, что, без сомнения, и война была бы успешнее с нашей стороны, если бы этого всего было поменьше. Что это за несчастье, восклицает святитель московский Филарет в письме к наместнику Лавры Антонию, писанном в начале января 1856 года, что о злоупотреблениях все говорят, и никто не может победить их! Князь Горчаков, проезжая чрез Москву, был у меня. Я нашел его в здоровье лучше, нежели некоторые говорили. Он бодр; и его рассуждения объемлют многое. Он очень хвалит ум своего предшественника в Крыму,¹⁴²⁵ с которым знаком с молода. Но дивится ему в некоторых отношениях. Я, говорит, пишу ему: будет высадка в Крым; он отвечает: будет высадка в Константинополе. Без его требования, видя нужду, послал я ему отряд войска, и потом Тотлебена.¹⁴²⁶ Он не спешил укреплять Севастополь. Я сказал, что нам думалось: почему не было действовало с нашей стороны зимою,¹⁴²⁷ он отвечал: и я не знаю, английское войско было совершенно расстроено, частью и французское, хотя, меньше. Еще изъявляет сожаление, что князь Меншиков не отдал справедливости войску (что я и прежде слышал), которое одушевлено наилучшим духом».¹⁴²⁸

Не говоря о злоупотреблениях по хозяйственной части войны,¹⁴²⁹ даже и в благотворительном учреждении попечения о больных и раненых были злоупотребления не малые. Между прочим, по отбытии государя императора к действующей армии в сентябре 1855 года и Сергиева Лавра, с благословения своего настоятеля, послала на поприще военных действий в Крым, кроме пожертвований деньгами и вещами, живую, так сказать, жертву, иеромонаха-врача Анастасия для подания врачевания духовного и телесного.¹⁴³⁰ За свою деятельность там он скоро заслужил благоволение начальства. Но вот от 10 ноября 1855 года и о нем пишет святитель Филарет наместнику Лавры Антонию: «что он присылает не мало денег, это горькая весть. Не хочется, однако, верить, чтобы он забылся. Может быть, не верно сведение о количестве присылаемых денег. Или, не отказывают ли ему умирающие на поминовение?»¹⁴³¹Но здесь, по крайней мере, дело было еще сомнительное. И Анастасий, в начале следующего 1856 года, скончался в Крыму на деле добром, оставив по себе все же хорошую память.¹⁴³²

А вот дело, которое и на светлый взгляд святителя московского представлялось подозрительным со стороны своей чистоты. От 23 февраля 1856 года святитель писал к тому же Антонию: «В Симферополе мнози недужни, и спят мнози,¹⁴³³ человек по 100 в день. Как ни пекутся о них, но попечения, как-то, при самых добрых намерениях, не вполне достигают цели. Князь Голицын спросил приехавшего оттуда: верно ли достигают цели попечения государыни императрицы? Вопрошаемый отвечал нерешительно. Тогда он послал к государыне императрице 40 тысяч рублей, по завещанию покойной княжны Елены Михайловны, но после того одну бедную вдову убитого в Севастополе оттуда к нему прислали за помощью. Согласен я сделать приношение. Но так ли, как вы писали; или взять 2 тысячи рублей от Лавры, 1 тысячу от Чудова и 2 тысячи рублей от Перервы? И послать ли деньги или написать, и спросить, куда прикажут послать их? Отвечайте». К этому он добавляет: «Мир еще не верен. А если война, то она много потребует».¹⁴³⁴

Однако, мир в это время уже можно было считать верным. Накануне годовщины смерти императора Николая Павловича 17 февраля 1856 года начались формальные переговоры о мире с прекращением военных действий с обеих сторон, о чем к 23 февраля в Москву до святителя Филарета могли дойти еще не вполне точные и определенные сведения. 17 февраля уполномоченные обеих воюющих сторон сошлись на первое мирное свидание у Черной речки, близ Каменного моста в Крыму, и здесь условились о прекращении военных действий с обеих сторон, о чем и дан был тотчас же приказ по армиям.¹⁴³⁵ Подробное изложение мирных условий и постановление мирного договора сделано было за тем на Парижской конференции; а пока продолжалась конференция, войска и русские, и неприятельские, после многих потерь, трудов и опасностей трехлетней войны, возвращались но домам или в определенные стоянки на мирном положении. На пути русских воинов повсюду встречали с чествованием как героев и защитников отечества. Москва, издавна отличавшаяся хлебосольством, приняла героев Севастополя с величайшим радушием, и большим угощением, хотя, время было к великому посту. Были дорогие гости и в Лавре преподобного Сергия. «У вас теперь должны быть гости морские, писал святитель Филарет, как настоятель Лавры, наместнику своему там архимандриту Антонию от 27 февраля 1856 года. Пришли в такое время, что можно предложить только духовное угощение. Впрочем, они усердно угощены в Москве».¹⁴³⁶

И зачем от 5 марта: «О севастопольских гостях я спрашивал флотского иеромонаха, когда они будут в Лавре, и получив ответ, что в чистый понедельник, отвечал, что они избрали такое время, в которое неудобно будет угостить их иначе, как духовным угощением. Хорошо, что так и сделалось. В Москве величали их так, что, если бы они взяли Константинополь, трудно было бы сделать более. Почтенный профессор Шевырев не усомнился сравнить взрыв Севастополя с землетрясением во время страдания Христова. Какое смешение! А если употребить еврейское слово, то надобно будет сказать, какой Вавилон, не только на западе, но и у нас!»¹⁴³⁷Значит, чествовали героев Севастополя даже через-чур много и высоко.

Между тем конференция уполномоченных в Париже делала свое, дело; и 18 (30) марта 1856 года мир был подписан. Много России пришлось уступить победителям и со стороны прав восточных христиан греков, славян и других, за которых она подняла оружие, и со стороны собственных своих прав на Черном море и на Дунае.¹⁴³⁸

«Отцу наместнику и братии мир духовный, приветствовал святитель Филарет архимандрита Антония в письме от 21 марта, поздравляю и с миром внешним, который подписан в Париже в прошедшее воскресенье. Услышав о нем, я почувствовал некоторое успокоение от скорби, заботы и опасения, но не радость. Вчера узнав о нем, вчера же прочитал я, что английский министр¹⁴³⁹ почитает его не миром, а чем-то похожим на мир. Бог мира да дарует нам истинный и совершенный мир».¹⁴⁴⁰

Впрочем, некоторое беспокойство испытывал святитель Филарет, вместе со многими лучшими сынами отечества, более за непрочность мира, нежели за унизительность его для народного самолюбия. Несомненно, труднее для народного самолюбия было узнать о подробностях условий мира тем, которые чрез меру высоко поднимали народное самолюбие во время войны, а для людей осторожных, к числу которых принадлежал святитель Московский, этот мир более облегчения душе доставлял, нежели тягости, при прочности его. Ибо он открыл возможность для русского правительства видеть и военные, и общественные, и другие недостатки отечества и исправлять их, устремлять правительственную деятельность на разработку внутренних сил и средств страны, остававшихся до тех пор как бы в залеже. приступать к разного рода преобразованиям и т.д. «При помощи небесного Промысла, всегда благодеющего России, сказано в высочайшем манифесте 19 марта 1856 года, изданном по случаю заключения мира, да утверждается и совершенствуется её внутреннее благоустройство: правда и милость да царствует в судах её, да развивается повсюду с новою силою стремление к просвещению и всякой полезной деятельности, и каждый под сенью законов, для всех равно справедливых, всем равно покровительствующих, да наслаждается в мире плодом трудов невинных»¹⁴⁴¹ и т.д.

До издания высочайшего манифеста о мире. о последнем можно было говорить и писать частно, но официально, и особенно с церковной кафедры, говорить о нем можно было только после этого издания. В «дивный день откровения тайны воплощения Сына Божия», выражаясь словами святителя Филарет,¹⁴⁴² т.е. в день Благовещения Пресвятой Богородицы, в этот, один из величайших праздников (двунадесятых), было в Москве официальное объявление о мире и торжество по случаю празднования его. И вот как наш святитель-вития, в своем слове проповеди, отнесся к заключившему продолжительную войну миру, произнесши эту проповедь (по форме, опять – беседу) «пред благодарственным молебствием о заключении мира» в самый день Благовещения.

Вития так и начинает свою проповедь словом о мире, говоря: «В день, в который небо благовествует земле, тайное в начале, славное впоследствии, пришествие Божественного Начальника мира (Ис.9:6), торжественно благовествуется сему царствующему граду мир, благочестивейшим самодержцем нашим, приобретенный отечеству нашему, прекращающий трудную брань, что помышляете при сем, верные сынове России? – спрашивает затем вития, что чувствуют ваши сердца? Чувствуют ли внутренний мир? Или еще не угасает гнев, еще кипит негодование на неправду, которая подвигла на нас брань, и которая ожесточила ее? Вспомним, отвечает сам же проповедник, закон, исполним волю Божественного Начальника мира – не помнить зла, прощать оскорбления, быть мирными даже с ненавидящими мира (Пс.119:6), кольми паче с предлагающими прекращение вражды и простирающими руку мирную.¹⁴⁴³ Да угаснет гнев. Да прекратится негодование. Мир не только оружию, не только градам и весям; мир помышлениям сердечным, мир душам в глубине их. Возблагодарим Бога, ниспосылавшего помощь во брани. Возблагодарим Бога, даровавшего мир. Побудим себя воспользоваться миром».

После такого вступления и определения сторон предмета беседы, святитель-вития общим, но метким и верным взглядом окидывает все течение Крымской войны в её важнейших моментах и налучших проявлениях доблести, милосердия и т.п. «Нельзя равнодушно воспоминать, говорит он, какие трудности надлежало преодолевать в сей брани российскому воинству, какие тягости должен был понести народ, каким лишениям и страданиям подвергались от врагов наши соотечественники, близкие к позорищу войны. Но с сими печальными воспоминаниями соединено и утешительное, и величественное. Наши воины моря, начав свои подвиги истреблением турецкого флота,¹⁴⁴⁴ когда должны были уклоняться от чрезмерно превосходной морской силы нескольких держав, не только не уступили своих кораблей, но и сделали из них подводное укрепление для защиты пристани и города.¹⁴⁴⁵ Потом, соединенные войны моря и суши одиннадцать месяцев победоносно противостояли в Севастополе многочисленнейшим войскам четырех держав,¹⁴⁴⁶ и беспримерным доныне разрушительным орудиям.¹⁴⁴⁷ Наконец, хотя, и допущены враги работать над оставленными им развалинами для умножения развалин,¹⁴⁴⁸ но в Севастополе стоит доныне русское воинство. На Дальнем Востоке малое укрепление, с горстью людей, отразило морское и сухопутное нападения несравненно сильнейших врагов, по признанию участвовавших в том, более молитвою, нежели силою.¹⁴⁴⁹ На западе два сильнейшие флота бесполезно истощали свои усилия против одной крепости,¹⁴⁵⁰ а на другую¹⁴⁵¹ – только смотрели издали. На севере¹⁴⁵² было странное противоборство, с одной стороны военные суда и огнестрельные орудия, с другой священнослужители и монашествующие, со святынею и молитвою ходящие по стене обители, и несколько человек с слабым и неисправным оружием; и обитель¹⁴⁵³ осталась непобежденною, а святыня неприкосновенною. Против России действовали войска четырех держав, и в числе их были сильнейшие в мире. Из держав мирных некоторые были вполне мирны,¹⁴⁵⁴ а некоторые¹⁴⁵⁵ своим неясным положением уменьшали удобство нашего действия, и сие обращалось в удобство для врагов. И не смотря на все сие, в Европе мы не побеждены, а в Азии мы победители.¹⁴⁵⁶ Слава Российскому воинству! Благословенна память подвижников отечества, принесших ему в жертву мужество, искусство и жизнь! Но превыше всего, да речет Россия с пророком, благословен Бог мой, научаяй руце мои на ополчение, персты моя на брань, милость моя и прибежище мое, заступник мой и избавитель мой, защититель мой (Пс.143:1–2). Благословим Бога, научающего руце наша на ополчение, видев, как поселяне и мирные граждане внезапно превращались в ратников ополчения, и ратовали наравне с воинами обученными и испытанными.¹⁴⁵⁷ Благословим Бога избавителя, слышав, как на востоке наши воины моря, на немногих кораблях, сквозь превосходные морские силы врагов безвредно пролетели в отечественною пристань.¹⁴⁵⁸ Благословим Бога, иже есть милость наша, возбудившего в сердцах сочувствие к подвигам и подвизающимся, желание споспешествовать подвигам, облегчать подвизающихся. Как охотно и обильно всюду предлагаемы были вспоможения для войны и воинов!¹⁴⁵⁹ Таланты богатых и лепты бедных сыпались в сокровищницу военную и в сокровищницу милосердия к раненым и болящим воинам и к семействам их. Особенно в царском доме открылись источники сего; и текли, и текут благотворными потоками. Благословим Бога милости и за то, что Он явил в нас и ко врагам нашим не только правду, но и милость. Они не только не имеют случая упрекнуть нас жестокостью, или разрушением и истреблением, не требуемыми военною необходимостью, но не могут не признать нашей милости к их пленным.¹⁴⁶⁰ Вступая в мир, не желаем ниже оружием слова возобновлять брань. Позволим только себе вспомнить, что и во время перемирия, когда не позволено было сражаться с нашими воинами, некоторые из противников наших продолжали сражаться с камнями наших даже мирных построений. За то и камни на них прогневались, и поразили, и погребли под собою одного из мудрецов разрушения.¹⁴⁶¹ Дерзнем, не себя похваляя, но благодаря Бога милости, сказать, что есть на нашей стороне бескровная победа – нравственная. Впрочем, добавляет проповедник, если происходившая война и представляет на нашей стороне утешительные виды, сие не должно было располагать к желанию, чтоб война продолжалась. Слава Богу, что православно-христианская Россия не была виною начатия войны; и не объявила ее, а приняла объявленную, должно было ей охранить себя, чтобы ни малейшею частью не пала на нее вина продолжения войны. Благодарение благочестивейшему государю императору, охранившему нас от сего, человеколюбиво пощадившему кровь своих и чуждых, христиански предпочетшему кроткий мир мстительной взыскательности. Благословен Бог, споспешествовавший Ему в сем».

И далее искусно доказывает нам вития ту мысль, что Бог именно, попуская зло, творит и мир, как благо. «Бог глаголет устами Пророка: Аз устроивый свет, и сотворивый тму, творяй мир, и зиждяй злая: Аз Господь Бог творяй сия вся (Ис.45:7). Чудно и странно! – восклицает вития. Бог благий, и самосущая благость, Сам о Себе свидетельствует, что Он сотворил тму, что Он зиждет злая. Но вникающий в дела Провидения не смутится сим. Например, надобно было, чтобы Бог затмил глаза сирийских воинов, дабы не погиб от них Елисей, почти единственный в свое время пророк и защитник веры в истинного Бога. Надобно было, чтобы в потопе погибло развращенное племя первого мира, чтобы от всеобщей заразы зла не погибли малые останки доброго племени, и чтобы земля не превратилась в ад. Если же Провидение Божие управляет и карательными силами, действующими на род человеческий, то тем несомненнее, что оно управляет силами благотворными. Если Бог попускает войну, тем несомненнее, что Он творит мир».

И обращаясь опять к Парижскому миру 18 марта 1856 года, вития говорит: «Человеческими ли только силами и средствами устроен и нынешний мир? Правда, воевавшие с нами понесли сугубое бремя и самой войны, и бедствий, посланных вышнею судьбой,¹⁴⁶² но они продолжали опираться на свою многочисленность, и сделанные ими пред самым миром обширные приготовления к войне еще показывали и силу и браннолюбивую мысль. Однако, мир нам предложен;¹⁴⁶³ и шум, и вопли врагов мира не могли заглушить тихого гласа мира. Кто же и там утишил сердца, воспламененные к брани? Не будем тупы очами ума и сердца. Узрим над видимыми действователями тайное мановение невидимого Творца мира. Да мимо идет война, Божие наказание народов, примем с благодарностью мир, как дар Бога, творящего мир». И далее вития дает наставление, как достойным образом должно употребить сей дар Божий. «Что скажу вам о благоупотреблении мира? Посоветую ли употребить оный на восстановление потрясенного войною вещественного благосостояния? Но надобно ли советовать? Это присоветует вам ваша нужда и польза; и принятием к исполнению сего совета еще не много будет сделано, так как, напротив, это было бы отсутствие не только духовной мудрости, по и житейского благоразумия, если бы мы свободное время мира употребили на беспечность и праздность, на увеселения и расточительность, а не на полезную деятельность. Потрудимся преимущественно, в преимущественном обилия, приобрести и сохранить стяжания духовные – Божию благодать, веру, правду, добродетель, они созиждут и утвердят наш мир внутренний, внешний возвысят и упрочат. Тако глаголет Господь: аще бы еси послушал заповедей Моих, то был бы убо аки река мир твой (Ис.48:17–18). Послушай, хотя, отныне заповедей Господних, если не довольно внимал им прежде, и да будет аки река мир твой. Аминь».¹⁴⁶⁴

Так заключил свою проповедь о мире после Крымской войны святитель Филарет. И когда вскоре после того, именно 28 марта того же 1856 года, прибыл в Москву государь император, святитель Филарет на другой день (29 марта) встретил Его в Успенском соборе следующею речью: благочестивейший государь! К тебе очи наши и сердца, как прежде, тогда как не прежнее видим в твоем втором царском лете.¹⁴⁶⁵ Ты наследовал войну, упорную против нас и против мира, и даровал нам мир. Твоя правда и мужество не отказывались от войны, твое человеколюбие не отказалось от предложенного мира. Не победили России враги: ты победил вражду. Христианскою мыслью одушевлял ты войну, христианскою мыслью осуществляешь мир. Благодарно тебе отечество, и чуждые отдают тебе справедливость, и отдадут полнее, когда утихнут страсти. Крепко должны мы молить и молим Бога, чтобы благопоспешал тебе искусством и попечением. уврачевать раны, без которых не могла быть война, чтобы, по слову пророка, правда и мир облобызались в державе Твоей, и чтобы плодом их было совершенное благоденствие».¹⁴⁶⁶ Об этом новом посещении Москвы государем митрополит Филарет от 1 апреля писал наместнику Лавры Антонию: «государя императора сретили мы благополучно. Он мирен и милостив. Сегодня был я у него в кабинете, и потом обедал со многими приглашенными. Стол у Его Величества постный, частью точно по уставу нынешнего воскресного дня, частью для гостей по уставу благовещенскому. Желательно, чтобы сим примером воспользовались многие, которым он нужен».¹⁴⁶⁷

Иначе сказать, в самом уважении государя императора к великому посту Филарет видел некоторым образом также «христианскою мыслью осуществляемый мир». По случаю заключения мира, конечно, многие проповедники русские говорили проповеди, из коих иные и получали более или менее значительную по широте распространения огласку в обществе. Между прочим, к известному московскому высокопоставленному лицу, князю С. М. Голицыну, из Киева прислано было, по тому же случаю сказанное, поучение тогдашнего ректора Киевской духовной академии, архимандрита (впоследствии архиепископа Казанского) Антония Амфитеатрова.¹⁴⁶⁸ По прочтении его, князь Сергий Михайлович дал оное для прочтения же митрополиту Филарету, митрополит, прочитав поучение и возвращая его князю, писал последнему:¹⁴⁶⁹ «Возвращаю вашему сиятельству киевское поучение. Простите. Оно не очень меня пленило. Первый год царствования описан чертами свыше нужды темными. Какая в этом польза? Мы должны говорить для наставления, наставления из сего никакого не выведено. Проповедник говорит, что Севастополь «отдан» врагам. Неправда. Северная часть его не отдана доныне. Говорит: «враги торжествуют». Не верно. Англичане побеждены нами, и для французов не велико торжество, когда они от нескольких укреплений отбиты и одно только взяли. Борется с вопросом: почему враги не наказаны? Здесь опять неточность. Они не мало наказаны, их много погибло собственно от войны, много истреблено болезнями и бурею на море. Следственно правосудия не только ожидать должны в будущем, но частью оно уже явилось. Говорит, что государь «не мог отречься от мира». Опять неточность, имеющая не благоприятный вид, что за невозможность? Государь властен был продолжать войну, но заблагорассудил предпочесть мир. Если Бог посылает неприятное, надобно сие смиренно признавать, но не преувеличивать, ибо сие может вести к упадку духа, а не к пользе».¹⁴⁷⁰

И после того, и все опять в том же смысле и духе, касался святитель Филарет Крымской войны и последовавшего за нею мира. Так, например, в том же 1856 году, говоря слово в день тезоименитства государыни императрицы 22 июля на текст: Молю убо прежде всех творите молитвы, моления, прошения, благодарения за вся человеки, за царя и т.д. (1Тим.2:1–2), святитель-вития в конце своей проповеди говорит: «Не видим ли отеческого попечения благочестивейшего государя нашего о доставлении нам тихого и безмолвного жития в том, что он воздвигнутую против нас жестокую войну, по колику возможно было, ускорил прекратить, и даровать нам мир, удовлетворяясь от враждовавших благоприятными обещаниями, и не ища отмщения за нанесенную брань!»¹⁴⁷¹

Употребляя здесь выражение: «удовлетворяясь от враждовавших благоприятными обещаниями», святитель Филарет указывает осторожно, но ясно, на коварную политику «враждовавших» западных держав, и при заключении Парижского мира и после его заключения не перестававших замышлять против достоинства Российской державы, которую, им казалось, еще мало унизили они условиями Парижского мира. Недаром святитель и в письме от 5 мая 1856 года к наместнику лавры Антонию, по поводу обращения одного турка в православие, пишет: «Видите ли, что Англия, Франция и Австрия, во время дела об общем мире, заключили особый союз, чтобы защищать Турцию? Очевидно, это скопище против нас. После сего надлежит ожидать, что ко всякому случаю будут по возможности придираться и затруднять нас. Потому не затруднятся сказать, что пленных насильно окрестили и. когда таких пленных вытребуют, сии насильно заставлены будут подтвердить сие».¹⁴⁷²

Поэтому же и в 1857 году, беседуя с церковной кафедры в день рождения государя императора 17 апреля и обозревая события протекшего года, святитель-вития говорил: «Как после бурной ночи тихое утро, с началом сего года просиял¹⁴⁷³ мир, вожделенный человеколюбивому сердцу цареву, благопотребный для империи, после крепкого¹⁴⁷⁴ подвига защиты от многочисленных врагов, почти на всех пределах её от запада до дальнего востока, от юга до глубокого севера».¹⁴⁷⁵

Так как сама Крымская война ведена была, как мы знаем из прежнего, по причине различных недоразумений в решении так называемого восточного вопроса, причем большое значение имели и права христиан разных исповеданий на обладание святыми местами в Палестине, то в видах окончательного улаживания этих недоразумений, государь император с государыней императрицей в 1857 году предпринял путешествие, с одной стороны, в Иерусалим, а с другой, после того, ко дворам некоторых западно-европейских держав, связав это путешествие на Запад и с заботами о здоровье своей августейшей супруги, уже тогда нуждавшемся в лечении среди более благорастворенного воздуха, нежели какой представлялся в северной столице России. Поэтому-то, когда в октябре означенного 1857 года императорская чета вернулась из заграничного путешествия своего, Московский святитель встретил государя императора с государыней императрицей (14 октября) в Успенском соборе следующею речью: «Благочестивейший государь! Теперь сердце России в покое, потому что ты в недрах и в сердце России. Православный народ благоговеет, видя, что твое царственное путешествие сделалось вместе и молитвенным путешествием к древнейшей святыне общественной. Верною тебе мыслью и преданным сердцем заботливо следовали мы за тобою и за твоею благочестивейшею супругою за пределы отечества. Теперь утешаемся, помышляя, что её вожделенное здравие обновлено и укреплено, что твои дружественные встречи с твоими державными союзниками будут новым утверждением мира, что мир доставит удобство твоим царственным подвигам, чтобы возвысить и благоустроить внутреннюю жизнь России, чтобы охранить доброе, от предков наследованное и дополнить оное новыми плодами опытной и зрелой мудрости».¹⁴⁷⁶ Уже здесь еще более ясно, нежели прежде, указывается на цель, для которой нужен был России мир и которую раньше мы также указывали. Современный событиям поэт Бенедиктов так охарактеризовал настроение русского общества по случаю заключения мира:

Царь, призывая вас к мольбе

За этот мир, любви словами.

Зовет вас к внутренней борьбе

Со злом, с домашними врагами.

В словах тех шлет он Божью весть

Не пророните в них ни звука

Слова те: вера, доблесть, честь,

Законы, милость и наука!

Всем будет дело, превозмочь

Должны мы лень, средь дел бумажных

Возросшую. Хищенье – прочь!

Исчезни племя душ продажных!

Всяк труд свой в благо обращай!

Имущий силу делать – делай

Греми глаголом правды смелой...

Восстань и ты к святой борьбе,

Вития мощный и писатель

Восстань, не духа злобы полк,

Восстань не буйным демагогом.

Не лютым двигателем волн,

Влекущим к гибельным тревогам!

Нет! гласом добрых воззови;

И зов твой, где бы ни прошел он,

Пусть духом мира и любви

И в самом гробе будет полон!¹⁴⁷⁷

Хотя и другим государствам, воевавшим против России, мир был также благопотребен; но России он был более других нужен. И, благодаря миролюбивой и миротворной политике государя императора Александра Николаевича, Россия на долгое время успокоилась от дел военных, по крайней мере столь обширных и бедственных, как Крымская война, не смотря на то, что в других государствах, по разнюсь причинам, внешними ли, международными отношениями обуславливаемым или вытекавшим из внутренних источников, крывшихся в самих этих государствах, и после Крымской войны постоянно разгорались искры войны, готовой принять более и более широкие размеры. Поэтому-то, когда в 1859 году, 17 августа святитель московский Филарет встречал в Успенском соборе государя императора, он приветствовал Его следующею речью: «Радостными взорами встречая твой высокий мирный взор, не можем не вспомнить с благодарностью, что продолжаем видеть в тебе миротворца и охранителя мира. В начале сего года, когда угрожающие слышания браней волновали правительства и народы, от твоего престола исшел первый пред прочими глас, чтобы общим мирным советом угасить проявлявшиеся искры войны. И когда война возгорелась в Италии,¹⁴⁷⁸ твое правительство не преставало и не престает бодрствовать на страже мира Европы. Бог мира да продолжить благословлять твои попечения о мире внутреннем и внешнем, и да споспешествует тебе мирным оружием царственной мудрости, правды и предусмотрительности побеждать все, что враждебно миру Церкви и благу отечества».¹⁴⁷⁹

Равным образом и в 1861 году, когда в России только что освобождены были крестьяне от крепостной зависимости и революционеры хотели воспользоваться этим обстоятельством для своих целей, а Польша, подстрекаемая ими, также стала, поднимать выше и выше голову, особенно в виду уступчивости русских властей, святитель Филарет от 4 ноября писал наместнику Лавры Антонию: «Варшавские вести печальны, но и домашние не лучше. Неблагонамеренные хитры, смелы, взаимно соединены; защитники порядка недогадливы, робки, разделены. Польша мятежная видимо связана с Венгрией,¹⁴⁸⁰ Венгрия с Италией, в Испании недавно вспыхнул было мятеж в пользу Гарибальди¹⁴⁸¹ и Мадзини, а как далеко простираются подземные корни этих ветвей, кто видит? Европа продолжает свое помешательство на слове: свобода, не примечая, как в Америке свобода проливает кровь, изменничает и варварствует. Прусский король¹⁴⁸² своим коронованием и словами поднял мысль о монархии, и уже нужным оказалось ему и министрам оговариваться и оправдываться в сем пред либеральной партией. Все заботятся о мире, и все ждут войны, и вооружаются более, нежели когда-либо. По истине, это походит на приближение годины искушения, хотящие прийти на всю вселенную».¹⁴⁸³

В виду всего этого, когда еще в июне того же 1861 года государь император с некоторыми членами своего семейства посетил обитель преподобного Сергия, святитель Филарет, встречая его в сей обители, в речи своей к Его Величеству, с одной стороны, говорил о преподобном Сергии, что «он как в земной жизни, после Бога и Неба, любил православную Россию и державных её, и служил благу их молитвою, советом, миротворчеством, так и в небесной жизни являет подобные расположения, с высшею небесною силою», а с другой и к самому государю обращался с такими словами: «В мире, благочестивейший государь, хранишь ты твое царство. Но мир и в мире не мирен. Есть искры под пеплом, которые он или не умеет, или не старается угасить. Он говорит о мире, и непрестанно усиливает приготовления к брани».

И заключая речь, святитель-вития говорил царю: «Вниди в мире и, в общении со святым, принеси твою царственную молитву Всесвятому Господу, и с нею воздвигнется молитва твоего верного народа; и, по общей вере, да преклонится Всевышний, и благословит ненарушимым миром и возрастающим благоденствием тебя и твой дом, и твое царство».¹⁴⁸⁴

Слышания браней вне России и попытки запада вовлечь последнюю в новую войну продолжались и далее. С особенною силою они обнаружились вовремя Польского восстания в 1863–1864 годах, когда Англия, Франция и Австрия, руководимые более своими корыстными побуждениями и политическими видами, нежели благом польских провинций Российского Государства, прислали русскому правительству оскорбительные для России, как великой державы, ноты как бы в защиту польских интересов, трактуя Польшу, как целое государство, а в заграничной печати и в законодательных собраниях Европы, Россия сама трактовалась, как близкий к падению и полному разложению политический организм. Но твердое слово Русского правительства, выдержав всю бурю словоизвержений запада, официальных и неофициальных, не только предотвратило войну с западными державами, но и заставило последние уважать это слово. Поэтому-то наш святитель-вития, встречая государя императора в Успенском соборе в Москве 16 августа 1864 года, между прочим, говорил ему в приветственной речи: «При помощи Божией ты сохранял мир, и в мире одержал победу над сильными противниками, которые повели было войну, хотя, не мечем, но словом и письменен, вызывающим меч. Остры и многочисленны были стрелы, но не пробили твоего щита, ибо твоим щитом была твердость в правде».¹⁴⁸⁵

И действительно, между тем, как на западе, то в Италии, то в Германии (в 1866 году – борьба Пруссии с Австрией, кончившаяся победою первой и возвышением её политического значения на счет последней), то в других странах происходили войны. Россия была спокойна со стороны своих отношений к другим державам, имея полный досуг совершить то внутреннее обновление свое, которое составляло главную задачу царствования императора Александра Николаевича.

Между тем Крымская война, веденная Россией из-за облегчения участи восточных христиан православных, греков и славян, быв окончена не без некоторого унижения России. Нельзя сказать, чтобы совсем не достигла своей цели со стороны облегчения участи восточных христиан. Парижским трактатом 1856 года, благодаря усилиям русской дипломатии, определено было значительное расширение прав, находившихся под владычеством Турции христиан в отношении к свободе вероисповедания, отправления богослужения и т.п. К сожалению, Турция, как и прежде, в трактатах, подобных Парижскому, видела одну лишь мертвую букву и прямо же после Крымской войны начала опять свои зверства над христианами. «Как еще в силе времена языков! – пишет от 3 мая 1856 года святитель Филарет наместнику лавры Антонию, лицемерно провозглашенная в Турции свобода вероисповедания до сих пор обращается в гонение на христиан, и особенно на православных, как беззащитных, и союзники прежде, по-видимому, стояли за сию свободу, но в трактате отдали сие дело на волю султана. Чего тут ждать хорошего? Римско-католиков будут поддерживать французские и австрийские министры и консулы, протестантов английские, а наш голос, если и услышат, заткнут все уши. Утверждение ни Тя надеющихся, утверди, Господи, Церковь!»¹⁴⁸⁶

Таким образом, восточный вопрос все еще оставался неразрешенным; и для России оставалась великая забота о том, чтобы подвинуть вперед его разрешение в желанном направлении, тем более, что православные христиане востока издавна привыкли единственно Россию считать своею защитницею против притеснений турок; и России, конечно, было бы не желательно разочаровывать их в их сочувствии к ней и в их ожиданиях. Не даром доселе здравствующий поэт А. И. Майков, в одном из своих лирических отзывов на исторические события, начинающемся словами: «Опять горит Восток», говорил:

Уж близок Николай у цели быть... Но Бог

Еще отсрочил день... Настала ли година?

Чего могучий дух отца свершить не мог,

Не суждено ли свершить, быть может, сердцу сына?¹⁴⁸⁷

Но обстоятельства России после Крымской войны были таковы, что окончательное разрешение восточного вопроса приходилось откладывать до более благоприятного времени; а пока действовать в пользу восточных христиан мирными средствами, щадя в то же время и русскую кровь, которой и без того слишком много пролито было за время Крымской войны.

Царь не хотел борьбы кровавой,

Не ищет славы Он в крови,

И призывал Он мир лукавый,

На подвиг мира и любви.

Жалел он рать свою родную,

И медлил долго, сколько мог,

Храня на сердце мысль святую:

Не в силе Бог, а в правде Бог!¹⁴⁸⁸

К глубокому сожалению, и на этом пути мирного действия России к облегчению и улучшению положения христиан православных, подвластных Турции, лежало много препятствий к его полному успеху. По одному из требований Парижского трактата. Оттоманская порта издала гатти-гумаюн, коим приглашала христиан разных исповеданий учредить в известный срок особые комиссии или собрания для того, чтобы «с ведома и под наблюдением Порты, рассмотреть дарованные им в разные времена права и преимущества, и привести их в гармонию с прогрессом и просвещением века».¹⁴⁸⁹

«Сей лживый и не очень искусно составленный, по отзыву бывшего русского посланника в Турции Ап. П. Бутенева, – акт, придуманный и навязанный туркам западными державами более из ненависти к России и из опасения её политического и церковного влияния на Востоке, чем по действительной заботливости о христианском населении в Оттоманском государстве»,¹⁴⁹⁰ послужил началом великих неустройств в церковных администрациях этого населения и ближе всего в Константинопольском патриархате, главном центре церковной администрации православного населения разных национальностей Турции. Будучи сколком с подобных актов конституционных учреждений западной Европы, он был мало применим к тем каноническим основам, на которых дотоле опиралось управление Церкви православной на востоке, и потому, вслед за открытием вызванных им к жизни церковно-народных собраний, стал служить источником недоразумений, несогласий и беспорядков как в самом церковном управлении вселенского патриарха, так и в его отношениях к подведомым ему епархиям, населенным православными христианами не греческой национальности.

Составленное таким образом, с преобладанием светского, мирского элемента, православное церковно-народное собрание в Константинополе открыло свои заседания 3 октября 1858 года; но уже с следующего года начались упомянутые неурядицы в самом церковно-народном собрании, а с 1860 года началась так называемая греко-болгарская распря, приведшая к отделению Болгарской церкви от безусловного подчинения Константинопольскому патриархату в 1872 году.

Все эти неурядицы вызывали то или другое действие со стороны русского правительства чрез министерство иностранных дел и со стороны Всероссийского Святейшего Синода. А в этом действии живейшее участие принимал святитель Московский Филарет, как по вызову русского светского и церковного правительства, а равно и православной восточной иерархии, так и по собственному побуждению любви к православию, единению, миру и благосостоянию святых Божиих церквей. Целый том Собрания мнений и отзывов его по делам православной церкви на востоке (СПб. 1886) и другие сочинения его,¹⁴⁹¹ служат ясным тому доказательством. В настоящее время нам нет возможности, да и нужды распространяться о том подробнее. Мы только скажем, что главная забота святителя Филарета в этом отношении состояла в умиротворении Востока. Защищая Вселенскую Патриархию с её исконными правами, он с братскою любовью относился и к участи единоплеменных нам славян, сколько возможно более стараясь побудить Вселенского Патриарха уважать их народные, не противные канонам, стремления к самостоятельности и права.

Действуя в таком направлении как своего рода дипломат, святитель Филарет не оставлял греко-болгарского вопроса своим вниманием и как вития. Еще в 1858 году, в своей беседе на день тезоименитства государыни императрицы Марии Александровны 22 июля, исчисляя деяния русской императорской четы, наш вития говорит: «Творя бесчисленные милости меньшей и наименьшей братии Христовой в своем царстве, они простирают христиански благотворящую руку к святым местам земного жития и страдания Христова, и к разно народным единоверцам, за пределами отечества нашего бедствующим в стеснении от жестокого лжеверия».¹⁴⁹²

Дело в том, что уже тогда положено было начало более прочному и устойчивому положению русских в святых местах Палестины заботами о приобретении земельной собственности там для Русского императорского дома и для России, весьма облегчившими благотворную деятельность теперешнего Православного Палестинского Общества; и уже тогда ближайшие интересы разных народностей православного исповедания, особенно же греков и славян испытывали благотворное действие влияния политики Русского императорского кабинета на распоряжения Оттоманской порты в пользу их. И чем дальше, тем более усиливалось это влияние, особенно же с тех пор, как во главе нашего посольства в Константинополе стал (еще при жизни святителя Филарета) граф Н. П. Игнатьев.¹⁴⁹³

Влияние России на Турцию при сем последнем сделалось мало-по-малу преобладающим, что не могло не возбуждать чувства зависти в других державах, особенно же Англии. Отчасти это последнее обстоятельство, а главным образом то, что с 1862 года почти прекратилась, как мы знаем из предшествующего, проповедническая деятельность маститого святителя московского, святитель Филарет в своей проповеди не касается дальнейших судеб решения восточного вопроса, со времени возникновения греко-болгарской распри, тем более, что в таком случае ему приходилось бы становиться в щекотливое положение относительно и Вселенского Патриарха, естественно мало расположенного в пользу болгар, и русской дипломатии, более поощрявшей национальные стремления болгар, нежели притязания фанариотов. Святитель Филарет в этом отношении и сам старался и других побуждал держаться золотой средины. Не имев, однако же, удобства и благовременности произнести слово проповеди с церковной кафедры по восточному вопросу в его последней фазе, святитель в последний год своей многолетней и многоплодной жизни имел случай произнести речь к славянам, прибывшим в Москву на этнографическую выставку и в лице некоторых из своих представителей,¹⁴⁹⁴ посетившим 17 мая 1867 года маститого старца-святителя.

Вот текст этой знаменательной и во многих отношениях пророчественной речи. «Имею неожиданное утешение приветствовать вожделенных гостей и братий, которых здесь вижу, и которых также сверх ожидания видит ныне Москва, говорил славянам митрополит Филарет. – Благословен Бог и Господь наш Иисус Христос, посетивший и посещающий бедственно-разделенное человечество, и направляющий оное к единому спасенью и спасительному единству. Славяне и славяно-россы – род один. Но его начало затемнело временем. Движением дел человеческих разделены отрасли его. Это разделение неблагоприятно было единству языка его. Бог воздвиг двух святых братий по плоти и по духу,¹⁴⁹⁵ которые сделались нашими отцами по духу, родив нас благовествованием Христовым, и наше естественное братство обновил и возвысил братством духовным. Нет сомнения, что любовь родственная усовершенствована и укреплена любовью христианскою. Единство духа и языка охранено тем, что язык славянский сделался языком веры и Церкви.¹⁴⁹⁶ Мы, россияне, наследовали сей дар Божий от старейших в христианстве братий наших, и не престаем быть благодарными. Состраждем скорбям, сорадуемся надеждам братий, и сквозь разделение зрим к единству. И вот нечаянный случай, из различных, из отдаленных стран¹⁴⁹⁷ подъемлет ревнителей славянского братства и соединяет их в средоточии русского единства,¹⁴⁹⁸ чтобы непосредственно из сердца в сердце излить братское чувство н, вопреки внешним разделениям, найтись в живом внутреннем единении. Видев знамения Провидения в нашем прошедшем, осмелимся и в настоящем видеть знамение во благо. В духе христианства да растет общее наше единение, и в таком единении – сила, способная победоносно созидать и распространять общее и частное благо. Приветствуем вас искреннею любовью и благою надеждою, по вере во всеблагое Провидение Божие».¹⁴⁹⁹

Эта речь, произведшая «глубокое впечатление» на слушателей,¹⁵⁰⁰ по обычаю проповедника, чрезвычайно осторожна в выражениях, тем не менее и в ней ясно видны общеславянские симпатии старца-святителя. «Состраждем скорбям, говорит он, сорадуемся надеждам братий, и сквозь разделение зрим к единству». В виду того, что уже в то время, так называемый, панславизм являлся каким-то пугалом для западноевропейской дипломатии, святителю-проповеднику нельзя было высказать эти свои симпатии яснее, нежели как он сделал, нельзя было ему и «надежды братий» – славян поощрять больше, чем это выражено в его речи.

Высказанные в заключении сей последней пожелания и надежды дают полное основание предполагать, что сознанию святителя столь же ясно представлялось в более или менее отдаленном будущем осуществление того, что после его блаженной кончины, не более как чрез 10–11 лет, и действительно совершилось, быв добыто, по-прежнему, не иначе как силою русского оружия и братскою кровью русских, т.е. освобождение славян от ига турецкого и вообще от «скорбей», и что поэт Тютчев пророчески выразил в следующих словах:

Он жив, Верховный Промыслитель,

и суд Его не оскудел,

И слово: Царь-Освободитель

За Русский выступит предел.¹⁵⁰¹

Помимо Крымской войны и решения восточного вопроса, в царствование Александра II, при жизни святителя Филарета, были только некоторые еще события, которые можно относить к области внешней политики; это – Кавказская война, усмирение Польши и дела американские с азиатскими.

В 1864 году закончилась шестидесятилетняя, почти беспрерывная война Кавказская: окончилась она, как и нужно было ожидать, полным усмирением всех непокорных, живших и храбро защищавших свою независимость в Кавказских горах и долинах, племен. Но уже и в 1859 году кавказским горцам нанесен был удар, который можно считать решительным. Разумеем плен Шамиля, умного и храброго предводителя горцев, имама Чечни и Дагестана, много лет, на разных пунктах Кавказа, оказывавшего русским войскам, с небольшим числом преданных ему храбрецов из горцев, сильное сопротивление. Много отваги и мужества, в течении десятков лет, оказано было и русскими войсками. Много имен военачальников русских прославилось в своеобразной войне с кавказскими горцами, каковы: Ермолов, Евдокимов, Граббе и другие.

Но пока не назначен был полномочным главнокомандующим кавказской армии князь А. И. Барятинский, все меры, предпринимаемые русским правительством к усмирению Кавказа, оказывались не решительными, не приводившими к желанному концу дело умиротворения Кавказа. В первой половине 1859 года, благодаря умным распоряжениям генерал-адъютанта князя Барятинского, Шамиль с своими войсками должен был бросить главный аул свой Веден и отступить на юг, вследствие чего прежде подвластные ему области, одна за другою, стали отпадать от своего бывшего повелителя и изъявлять покорность русским. В конце июля 1859 года он направил путь на Куядинское ущелье; но куядинцы и тилетинцы встретили его враждебно. Он был совершенно оставлен и большею частью дагестанцев. Тогда он решился броситься еще ниже куядинских высот, в восточный Дагестан, в леса Ручджи и на горные возвышенности Гуниба. Эти возвышенности давно обращали на себя внимание Шамиля своею неприступностью, и он, как утверждали, заблаговременно избрал их для себя последним убежищем. Здесь, на Гунибских высотах, должна была решиться судьба этого героя-фанатика.

Отсюда не было уже отступления; ибо лежавшее далее на юг и юго-восток пространство было ненадежно в стратегическом отношении. В ауле Гуниб и укрылся Шамиль с двумя своими сыновьями, с семейством и остальными, не многочисленными, приверженными ему мюридами. 17 августа князь Барятинский, преследуя Шамиля, прибыл на Куядинские высоты и осмотрел с них Гуниб. 20 августа открыты были действия русских войск против Гуниба. Не ограничиваясь природною местностью Гуниба, Шамиль употребил все средства, чтобы сделать его совершенно неприступным, он подрывал порохом все скалы, где представлялась малейшая возможность взбираться, заградил все тропинки толстыми стенами, башнями, двух и трех-ярусными оборонительными постройками, везде заготовил кучи каменьев для скатыванья на атакующих, и т.п.

Однако, распорядительность главнокомандующего и военачальников русских войск и мужество последних преодолели все препятствия к осаде и взятию Гуниба. Горцы ожидали нападения с восточной части горы; а между тем оно состоялось с северного и южного склонов её. Озадаченные такою неожиданностью, горцы бросились бежать вверх от стен южного склона, а сам Шамиль с семейством и большею частью мюридов бежал в аул Гуниб. Князь Барятинский лично пришел к Гунибу и во избежание кровопролития, теперь уже ненужного, предложил Шамилю сдаться. Видя аул окруженным густою цепью русских войск, готовых к смертельному бою в случае сопротивления. Шамиль, наконец, сдался. Его под почетным конвоем отвезли в плен сперва в Петербург, а потом на жительство в Калугу. На пути шествия пленного Шамиля женщины из горцев выли, оплакивая своего имама, а мужчины прикасались к полам его платья и целовали их на прощанье. Сдача Шамиля последовала 25 августа 1859 года. После того для Кавказа и Закавказья настала новая эра. За покорением Шамиля и непокорных племен восточного Кавказа, покорение остальных племен кавказских (на западе Кавказских гор) было уже нетрудным делом, так как даже вскоре после того путешествие князя Барятинского по Прикаспийскому краю и Кахетии, от пределов Аварии до Тифлиса, было подобно триумфальному шествию, везде народ ликовал от уверенности, что настает, наконец, мирное время. когда можно пользоваться безопасно плодами трудов своих и обратиться от военных к мирным делам и занятиям.

В 1863 году наместником Кавказа был назначен младший брат государя императора великий князь Михаил Николаевич, при котором в 1864 году, как мы сказали выше, и совершилось окончательное покорение русской власти остававшихся дотоле непокорными горцев, хотя, брожения между ними происходили и после того. Окончательное покорение Кавказа совершилось весной 1864 года, когда последние остатки непокорных горцев были покорены русским оружием, а между тем от 1 июня того же 1864 года святитель Филарет писал наместнику лавры Антонию: «Усмирение Кавказа совершено ли, хотя, и возвещено? После возвещения об оном, было известие о сшибке и убитых с нашей стороны. Еще предлежат вопросы: обещавшие¹⁵⁰² переселиться на указанные места в наших пределах исполнят ли сие? Удалившиеся¹⁵⁰³ за границу во множестве не соберутся ли с силами возвратиться? Нам едва ли можно обеспечить границу от вторжения. Буду говорить о сем с А. П. Ахматовым,¹⁵⁰⁴ который теперь здесь».¹⁵⁰⁵

Однако вопрос об окончательном покорении Кавказа можно было уже в то время считать решенным в положительном смысле. В половине июля последовало и высочайшее повеление о повсеместном совершении молебствий по сему случаю.¹⁵⁰⁶ А когда в половине августа того же 1864 года государь император посетил Москву, то святитель Филарет 16 августа встретил Его Величество в Успенском соборе речью, в которой между прочим, говорил ему: «Твоему царствованию даровано Провидением победоносно окончить вековую войну, крепко, но без окончательного успеха веденную твоими предшественниками, и ты умиротворил обширный край Кавказский, который казался вечною отчизной войны. Итак, приветствуем Тебя с миром, не только желанным и ожидаемым, но и обладаемым».¹⁵⁰⁷

В том же 1864 году последовало усмирение Польши, возмущение которой, начавшись в связи с вопросом об освобождении крестьян от крепостной зависимости, поднятым в высших правительственных сферах русских вслед за окончанием Крымской войны, обнаружилось еще в 1860 году. Еще летом сего 1860 года были замечены уличные демонстрации в Варшаве при наместнике, известном нам князе М. Д. Горчакове. Высшая правительственная власть, однако, же, в видах наиболее спокойного разрешения главнейшего вопроса – об освобождении крестьян, а равно и в видах поддержания согласия с западноевропейскими державами, тогда же принявшими участие в Польше, с одной, и под влиянием либерального направления духа времени, с другой стороны, пошла было путем уступок и послаблений. Торжественное празднование поляками революционных годовщин, облитие вонючим настоем лож и кресел в Варшавском театре накануне его посещения тремя монархами прошли безнаказанно. 14 и 16 февраля 1861 года в Варшаве были беспорядки, которые пришлось прекращать уже военною сплою, при чем не могло обойтись, конечно, и без убитых и раненых из толпы народной, хотя, и не многих.

Однако, последствием этих беспорядков с пятью «жертвами» было то, что в руки польской делегации переданы были не только полицейская власть, но и право надзора за политическими преступниками, содержавшимися в Александровской цитадели. Русское имя и русская народность поносимы были везде и открыто, на рынках, на площадях, в собраниях, в костелах и других местах. Архиепископ православной церкви в Варшаве (Иоанникий Горский¹⁵⁰⁸ † 1877) не мог выехать с архиерейского двора, не мог решиться на совершение какой бы то ни было религиозной процессии без того, чтобы не ожидать против себя и против обрядов нашей церкви самых оскорбительных выходок, не говоря уже о кознях польских ксендзов против него. «Ксендз действует и правою, и левою рукою, писал за время польского мятежа святитель Московский Филарет, то льстит архиепископу, чтобы привлечь его на сторону мятежа, то порицает его, чтобы обескуражить на законном пути и толкнуть на сторону мятежа».¹⁵⁰⁹

После первого вооруженного столкновения войск с гражданами, поляки, видя смущение наместника, князя Горчакова, предложили ему шесть пунктов, в числе которых было и требование уволить обер-полицмейстера Трепова, как не имевшего будто бы популярности в Варшаве (за свою приверженность истинно русским интересам).¹⁵¹⁰

Все шесть пунктов были приняты, и Трепова уволили. Русские, даже военные, подвергались несказанным оскорблениям со стороны поляков, а между тем, приказами по армии, советовалось офицерам и солдатам не обижаться на эти оскорбления и скрываться, чтобы не встречать процессии толпы, а один из наместников, передавая свою власть другому, при представлении ему офицеров, заявил, что в числе достоинств их есть одно особенно важное, способность терпеливо переносить оскорбления своей военной чести. В Варшаве таким образом, оказалось два правительства: одно открытое, но бездействующее, другое тайное, но энергично действовавшее, вешавшее и расстреливавшее своих ослушников и рассылавшее свои декреты по всей стране, даже в глубь Великороссии к польским людям. Слухи о том, что творилось в Царстве Польском, разносились по всему западному краю и естественно тревожили умы. И здесь повсюду начались демонстрации, ношение траура, брань, оплевания и обливания серною кислотою тех, кто осмеливался не носить «жало́бы», пение гимнов по церквам, панихиды по «жертвам», сборы на восстание.

Ни одно из распоряжений генерал-губернатора не достигало места своего назначения прежде чем не узнавала о нем вся губерния. Пока бумага записывалась во входящие и исходящие в разных канцеляриях, чиновники тех же самых мест и канцелярий, в большинстве своем лица если не польского происхождения, то римско-католического исповедания и, следовательно, сочувствовавшие польскому восстанию, сообщали о ней во враждебный правительству стан. Железные дороги и телеграф были к услугам подземных властей. Под видом доставления частных депеш о различных торговых делах, революционные комитеты получали из Вильни все необходимые сведения о распоряжениях правительства, прежде нежели они доходили туда по начальству. Не дремали и среди нас бессознательные и сознательные союзники крамолы, особенно в самом Петербурге, где работали такие люди, как Огрызко, Сераковский и подобные, где безумствовала сама подцензурная печать и наконец в среде лиц, занимавших более или менее важные правительственные посты, находились люди, содействовавшие польским притязаниям.

Только в Москве, сердце России, возвышали голос против польских поползновений и интриг такие органы печати, как Московские Ведомости, только что перешедшие под редакцию М. Н. Каткова († 1887) и П. М. Леонтьева († 1876). Не даром еще в октябре 1861 года святитель Филарет писал наместнику Лавры архимандриту Антонию: «Горьки́ вести не только из польского края, но и из Петербурга. Но о сем неудобь сказаемое слово».¹⁵¹¹ И далее: «Варшавские вести печальны, но и домашние не лучше. Неблагонамеренные хитры, смелы, взаимно соединены; защитники порядка недогадливы, робки, разделены. Польша мятежная видимо связана с Венгрией, Венгрия с Италией и т.д.¹⁵¹² В 1862 году последовал ряд покушений на жизнь лиц, поставленных во главе русского управления в Царстве Польском и наконец на жизнь самого наместника Царства Польского, Великого Князя Константина Николаевича († 13.01.1892).

Наступил 1863 год. В январе этого года в Польше началось открытое восстание. В различных городах и селениях было сделано нападение на спящих русских солдат; в других местах русские войска были атакованы. Их пытались сперва совратить с пути долга, побудить к нарушению присяги, но эта попытка не удалась. Тогда их стали убивать по одиночке. Но и тут еще медлил карающий меч. Поднявшим оружие была обещана амнистия, если они сложат его, и даже не тотчас, а чрез известный срок. Такая нерешительность действий и даже бездействие русского правительства были приняты поляками за слабость. Начались невероятные требования. Поднялась речь о полной самостоятельности Польши с конституцией 1815 года и с пол Россией в придачу; требовалось отнять у России не только значение великой державы, но и всякое политическое значение, так что бы только что отпразднованная в 1862 году, годовщина её тысячелетия превратилась для неё в похоронное торжество. Требования эти с невыразимою дерзостью произносились во всеуслышание.

Самая Европа пришла в движение. Англия, Франция и Австрия, как мы замечали раньше, подстрекаемые июльскими агентами, прислали русскому правительству угрожающие ноты с требованием уступок Польше. Какие-то подземные революционные комитеты заявили у нас свое существование чудовищными прокламациями, составленными в духе требований польской справы. Настроение умов было сомнительно; все с недоверием озирались вокруг, чего-то ожидая, чего-то опасаясь. Поникли живые силы общества; все действительные интересы страны отошли на задний план; даже простои здравый смысл как будто угасал в обществе. Повсюду было уныние. Всякое слово, внушаемое верой в величие и будущность России, казалось сумасбродством или не осмысленным хвастовством.

Ибо, к изумлению, и сожалению, были русские люди, которые в то время единственное спасение полагали в малодушных уступках, в бесславии, в позоре, в самоуничтожении России. Таких людей особенно много было в Петербурге. Поэтому святитель московский Филарет от 25 февраля 1863 года писал: «Горьки, если верны, польские вести. И едва ли все верно видят из Петербурга. Господь сил да услышит смиренные души, вопиющие к Нему».¹⁵¹³

Какие же это «смиренные души, вопиющие к Господу?» В то время, как в Петербурге, в правящих и интеллигентных сферах, все еще полно было того безотрадного настроения, которое мы только что изобразили сейчас,¹⁵¹⁴ в темных народных массах со всею силою возбудился никогда не умиравший в них патриотизм и выразился, в простоте и смирении сердца, тихою молитвою. Тысячи простых русских людей собирались в храмы молиться за упокой русских солдат, убитых поляками, сделавшихся подлинно жертвами польской злобы и нашего правительственного бездействия и малодушия, а равно и павших в правильных, но все еще нерешительных сражениях с польскими мятежниками, и просить Бога о ниспослании победы русскому воинству. И эти тысячи собирались в то время, когда наши враги с торжеством свидетельствовали о недостатке патриотического духа в нашем обществе и указывали на признаки разложения России.

Не много прошло времени с тех пор, как в Московских церквах возносились смиренные вопли молитвы фабричных и вообще простых русских людей о России, и вот у самого подножия престола послышались громкие и мужественные голоса истинно русских передовых людей. Со всех сторон понеслись в Петербург к подножию престола адресы и заявления с выражением патриотических чувств, с просьбою достойно покарать мятежников и с негодованием отвергнуть несправедливые требования предъявивших ноты держав, при чем выражалась и готовность жертвовать всем для борьбы с внутренними и внешними врагами. «Да узнают враги России, говорилось, например, в одном из этих адресов, что, жив еще в нас могучий дух предков, коим создано государственное единство нашего любезного отечества».¹⁵¹⁵ Естественно было ожидать адреса и от духовенства, и мысль о том была уже высказываема, хотя, и отклонена такими мудрыми архипастырями, как святитель Московский Филарет. На основании соображений весьма веских. «Вопрос, писал в конце апреля 1863 года святитель Московский, не должно ли и духовенство изъявить государю императору чувствования, возбуждаемые в сердцах верноподданных настоящими обстоятельствами отечества, но болезнь не допустила меня сделать сие благовременно. И думаю, что это был бы шаг весьма сомнительный. Не видно сего со стороны духовенства в таких государствах, в которых оно более сближено с политикою, и где адресы народа или сословий давно обычны. Трудно слову церковному вступить в политическую сферу, не соступя с поприща духовного. Но вступивши на сей путь однажды, окажется некоторая необходимость продолжать идти по нем, и могут даже повлечь, куда неудобно следовать. В войну 1806 или 1807 годов Святейший Синод, думая сильно поддержать правительство, назвал Наполеона антихристом, а потом с антихристом заключил мир. Адрес Святейшего Синода был бы выступ из ряда, потому что и Государственный Совет, и Сенат не пишут адресов, что касается до меня, я сказал мое маленькое слово, когда государь император и государыня императрица удостоили приветствовать меня чрез телеграмму, и я отвечал всеподданнейшим письмом».¹⁵¹⁶

Здесь разумеется телеграмма, которою царь и царица из Петербурга приветствовали святителя Филарета в день Святой Пасхи и на которую святитель ответил от 2 апреля всеподданнейшим письмом, не даром помещенным в числе проповедей нашего витии. В этом письме святитель-вития, ответив на приветствие пасхальное пасхальным же приветствием, добавляет следующие знаменательные, относящиеся к польскому восстанию, слова: «Крестные страдания и смерть Христа Спасителя есть брань против зла, Его воскресение – победа над злом. Всесильный и всещедрый Победитель зла, источник жизни и блага, своею благодатною силою, вашу правду и благость да сохраняет всегда торжествующею, а языком шатающимся и помышляющим тщетная да посмеется Живый на небесах. Смиренно молимся о сем со всею всецелою Россией».¹⁵¹⁷

Но и в это время дело было еще все в нерешительном положении, чем и объясняется величайшая осторожность выражений святителя в сейчас приведенном всеподданнейшем письме. По отклонении мысли об адресе от Святейшего Синода или духовенства, высказываема была мысль о составлении особенной молитвы по случаю современного положения вещей в западной окраине России. «Очень нужна молитва, отвечал на эту мысль святитель Московский, сам заключивший молитвою свое всеподданнейшее письмо от 2 апреля, но теперь Святейший Синод, думаю, затруднится предписать особенную молитву. Без согласия государя императора на сие не решатся, а согласие получить теперь сомнительно. Положение дел еще не определилось. Люди, близкие к верховному правительству, говорят, что в нынешнем году до войны не дойдет. Впрочем, надобно о сем подумать внимательно».¹⁵¹⁸

Это писано было 2 мая. Но в это время правительство уже начало занимать достойное России положение по вопросу о Польше, решилось наконец поступить не так, как хотели заставить его поступить, а как нужно было поступить в её собственных истинных интересах. Россия наконец оперлась в польском вопросе на собственные свои силы, доверилась своему собственному чувству и смыслу. Державы, обращавшиеся к России со своими высокомерными и оскорбительными требованиями и запросами, получили исполненный достоинства ответ в нотах государственного канцлера князя А. М. Горчакова.¹⁵¹⁹ Наместником в Варшаву назначен был граф Берг, а генерал-губернатором Западного Края (в Вильну) – генерал-адъютант (впоследствии граф) М. Н. Муравьев, и дела приняли решительный характер, в видах подавления мятежа.

Зная особенно хорошо М. Н. Муравьева, ближе всего благодаря брату последнего, А. Н. Муравьеву, святитель Филарет приветствовал его назначение в Западный Край следующими словами письма от 17 мая 1863 года: «Было слышно и видно, что много деятельная государственная служба вашего высокопревосходительства¹⁵²⁰ потребовала, наконец, облегчения, дабы часть должностного труда была заменена долею покоя. Но как царское слово вас вызвало на защиту и умиротворение отечества, вы забыли потребность облегчения и покоя, не колеблясь, приняли на себя бремя, требующее крепких сил и неутомимой деятельности, нашли новую силу в любви к царю и отечеству. Верные сыны царя и отечества узнали о сем с радостью и надеждою.¹⁵²¹ Ваше назначение есть уже поражение врагов отечества. Ваше имя – победа.¹⁵²² Господь сил да совершит вами дело правды – и дело мира. Да пошлет тезоименного вам небесного архистратига; да идет пред вами с мечем огненным, и да покрывает вас щитом небесным. С сими мыслями и желаниями препровождаю вам вместе с сим в благословение икону святого архистратига Михаила».¹⁵²³

И за тем, когда, в самый разгар мятежа и подавления последнего, государь император в августе посетил свою первопрестольную столицу, святитель Филарет уже более дерзновенно встретил его 8 августа в Успенском соборе следующею речью: «Благочестивейший государь! Пред лицом Бога мира (Евр.13:20) тебя приветствуя, по долгу и по сердцу, призываем свыше мир твоему духу, озабоченному царственными попечениями, твоему дому и твоему царству. Но Бог мира именует Себя также Богом воинств и Богом народа, усвоенного Ему верою. Мир твоего народа нарушен нестроениями, происходящими на одном из пределов твоего великого царства, в малом народе, который уже не однажды был осужден за его нестроения, который существует в качестве царства только по милости твоих предшественников, и который за твои умноженные к нему милости воздает неблагодарностью, мятежом, крамолами. И, что всего неожиданнее, из некоторых стран, даже не сопредельных нам, слышится голос, будто для их спокойствия это гнездо беспокойств надобно укрепить и расширить. Оскорблена твоя правда и благость! Оскорблено достоинство России! Любовь к отечеству, верность престолу могут ли при сем быть равнодушны? И потому дух сынов России воздвигается и отовсюду взывает к тебе, представляя готовность всего народа на защиту правды. Дух сынов веры воздвигается и взывает к Богу православной России, к Богу правды, да изведет, яко свет, правду Твою и России, и судьбу Твою с нею, яко полудне (Пс.36:6), да вопреки зло-художникам правды, вновь благословит люди своя миром (Пс.28:11); а если его будут оспаривать, о Бозе да сотворим ему, и Той уничижить стужающия нам (Пс.59:14)».¹⁵²⁴

В таком же смысле и в конце 1863 г., когда государь император и его августейшая супруга удостоили митрополиту Филарету, в день ангела его (1 декабря), прислать приветствие, Филарет, отвечая на это приветствие, между прочим, выражал молитвенное благожелание, «чтобы Россия пребывала крепка православною верою и верностью, обновилась миром и правдою, побеждающею над сопротивными, на веки благоустроенна, согласно с началами истинной веры и благочестия».¹⁵²⁵ И даже в 1864 году, отвечая на пасхальное телеграфическое приветствие царя и царицы, святитель Филарет от 20 апреля в письме к государю императору выражал молитвенное же благожелание, чтобы Господь «укрепил и умиротворил сие Его царство (т.е. Русскую православную Церковь) в сии не мирные дни, когда так многие шаташася язы́цы, и людие поучишася тщетным».¹⁵²⁶

В это время польский мятеж был уже прекращен, и только некоторые искры его еще тлели и по временам вспыхивали под пеплом. По сему-то, когда в августе этого 1864 года государь император опять посетил Москву и 16 августа вступил в Успенский собор, святитель Филарет встретил его речью, в которой на усмирение восставших поляков указывал уже как на оконченное дело, говоря: «В предшествовавшее настоящему посещение твое,¹⁵²⁷ приветствуя тебя здесь, мы желали твоей державе мира и – победы, если потребуется брань.¹⁵²⁸ При помощи Божией, ты сохранял мир, и в мире одержал победу над сильными противниками, которые повели было войну, хотя, не мечем, но словом и письменами, вызывающими меч. Остры и многочисленны были стрелы, но не пробили твоего щита, ибо твоим щитом была твердость в правде.¹⁵²⁹ Потом, верностью и мужеством твоего народа, ты низложил в землю и на нашей земле возникшую брань от людей, недостойных чести называться врагами, потому что они воевали крамолами и злодеяниями».¹⁵³⁰

Ругаясь над всем русским, поляки ругались и над святынею Русской православной церкви. Из примеров такого поругания, которых касался митрополит Филарет, можно указать на древнюю плащаницу, принадлежавшую некогда Московскому Новодевичьему монастырю и возвращенную последнему М. Н. Муравьевым в сентябре 1864 года. По этому поводу святитель Филарет, чрез которого шла пересылка плащаницы, от 21 сентября означенного года писал М. Н. Муравьеву: «Приветствовав прежде в лице вашем подвижника царственной правды и народности Русской, имею долг еще приветствовать вас, как сподвижника православия, в стране, где оно некогда господствовало, потом долго, и вновь недавно, страдало, и где вы поднимаете из земли его древнюю погребенную славу. Господь да продолжит сохранять вашу крепость, вашу деятельность, и умножать плоды её. Древняя плащаница, вашею настоятельною ревностью открытая, из рук похитителей и поругателей возвращенная и назначаемая в Московский Новодевичий монастырь, как место её происхождения, и составленный о ней акт мною получены. Как бывшая в неблагоговейных руках, она должна быть вновь освящена; и потом с подобающим молитвенным чином препровождена в церковь Новодевичьего монастыря. Но сие могу исполнить только через некоторое время, будучи призываем теперь необходимою должностною обязанностью на некоторое время в Сергиеву Лавру».¹⁵³¹

И действительно, лишь после праздника преподобного Сергия 25 сентября, именно 11 октября того же 1864 года, митрополит Филарет освятил возвращенную плащаницу в Московском Успенском Соборе, при чем произнес следующую, составленную им же самим, молитву: «Боже Отче Вседержителю, благоволивый Единородному Сыну Твоему от пресвятые Приснодевы Марии в естество человеческое облещися и, яко овцу на жертвеннице, на кресте Себе Самого в жертву за спасение наше принести, по смерти же крестней и погребение, с повитием плащаницею, прияти, и, в третий день воскресшу, погребальную плащаницу во свидетельство живоносного Своего воскресения во гробе оставити, призри благодатно на сию плащаницу, образ погребения Его носящую, древле освященную, но прикосновением неблагоговейных оскорбленную, и паки освяти ю, яко да взирающие на ню, и покланяющиеся пред нею спасительная страдания и смерть и воскресение Господа нашего Иисуса Христа благоговейне воспоминают, и в вере и любви Божественней и во уповании на благодать и спасение Твое утверждаются. Яко Ты еси Источник освящения и благодати, и Тебе славу воссылаем безначальному Отцу со Единородным Твоим Сыном и Единосущным Твоим Духом ныне, и присно, и во веки веков. Аминь».¹⁵³²

Уступленный Россией Китаю еще в 1689 году Амурский край, благодаря энергической деятельности Муравьева, был возвращен России в царствование государя императора Александра II, именно в 1858 году, по Айгунскому трактату 16 мая сего года.¹⁵³³ Вместе с возвращением его России, он стал заселяться жителями, переходившими туда из средней России, в нем построены города: Николаевск, Благовещенск и другие, со введением гражданственности в крае, и церковная жизнь православного христианства в нем не только получила чрез то подкрепление, но и значительно усилилась, оживилась деятельность православных миссий в крае и простерлась далее, особенно по распространении пределов русского владычества по прибрежью Японского моря до Кореи. Миссионерская деятельность эта простиралась и на сопредельные с означенным краем русские владения в Америке, а главным двигателем этой деятельности был архиепископ Камчатский Иннокентий (Вениаминов), муж по истине апостольский, которому суждено было потом стать преемником святителя Филарета на Московской митрополичьей кафедре.¹⁵³⁴

В этом смысле святитель Филарет еще в 1858 году, когда государь император, посетив Москву, вступил в Успенский собор 26 августа, произнес пред ним речь, в которой между прочим, говорил ему: «Отвне – продолжаешь охранять мир; и в особенности обновляешь мир на Дальнем Востоке; открываешь мирный путь истине Христовой к людям, сидящим во тьме язычества: поставляешь новый, твердый, широкий предел твоего царства на берегах и на водах Амура и, к удивлению, чего другие державы домогались оружием, того предваряя их, достигает твое мирное слово».¹⁵³⁵

В том же смысле, когда в 1867 году Российские владения в Америке проданы были Северо-Американским Соединенным Штатам, святитель Филарет, в письме к А. Н. Муравьеву от 3 апреля 1867 года, восклицал: «Что будет с апостольскими трудами преосвященного Иннокентия в Америке? Вопрос горький!»¹⁵³⁶

Но самые большие завоевания за рассматриваемое время совершены были Россией в Средней Азии. Еще в 1853 году беспокойство на границах Европейской России с теми владениями, которые некогда принадлежали грозным полчищам татарской Золотой Орды, повело к войне с Коканом. которая окончилась со стороны России взятием крепости Ак-Мечети, переименованной в форт Перовский. Решено было выставить линию укреплений, которые тянулись бы, с одной стороны, от Оренбургского, а с другой – от Западно-Сибирского генерал-губернаторства. Для этого в 1864 году были отправлены два отряда: из Западной Сибири – под начальством генерала Черняева, а из Оренбургского края – под начальством генерала Веревкина. Генерал Черняев взял Коканскую крепость Аульста, а генерал Веревкин – город Туркестан. Враждебные действия Коканского хана, однако же, продолжались и заставили наши войска продолжать наступление, не смотря на нежелание России переносить войну в глубь Азии; ибо в Ташкенте, этом многолюдном торговом городе, который для Коканских войск, предводимых непримиримым врагом России, правителем Кокана (по смерти Алимкура) Садык Кенисарином, служил опорным пунктом для вторжения в наши владения, была партия, расположенная, в виду бездействия русских войск, призвать бухарцев на помощь против коканцев. Принимая во внимание опасность дальнейшего успеха этой партии, генерал Черняев и счел нужным сделать дальнейший шаг в наступлении, скоро увенчавшийся блестящим успехом. От 18 июня 1865 года Черняев донес в Петербург, что в ночь с 15 на 16 июня Ташкент взят штурмом. Тогда эмир Бухарский, подстрекаемый турецкими и английскими агентами, весьма сильно не желавшими (как и доселе не желающими) распространения владений России в глубину Азии, выступил против наших войск. Но это были уже далеко не те непобедимые полчища татарские, которые наводняли Русь в XII–XV веках и порабощали ее. Главные силы эмира Бухарского были разбиты генералом Романовским при Иджаре; затем взяты были важные крепости: Ходжент, Ура-Тюбе и другие, и, наконец, победоносное российское воинство овладело самого столицею древней Золотой Орды – Самаркандом.

Приобретения России в Средней Азии были так велики и обширны (после кончины святителя Филарета они еще более увеличились и расширились), что для удобства управления ими и в видах наилучшей обороны их уже в 1867 году было образовано из них особое генерал-губернаторство Туркестанское. Так как завоевания России в Средней Азии не были еще закончены при жизни святителя Филарета,¹⁵³⁷ который к тому же с 1862 года, как мы замечали раньше, все меньше и меньше проповедовал с церковной кафедры, то в слове проповеди святитель-вития не считал удобным прямо указывать на эти завоевания. Тем не менее, он при всяком подходящем случае намекал на них, часто упоминая о том, как много возшаташася язы́цы и людие поучишася тщетным»,¹⁵³⁸ молясь Господу о том, что бы Он благословил «царскую силу» государя императора «и за пределами отечества, к ограждению спокойствия» последнего¹⁵³⁹ и т.п., а в августе 1865 года, отвечая на рескрипт государя императора и имея в виду близость дня тезоименитства Его Величества (30 августа – память св. благоверного князя Александра Невского), не даром указывал на отношение св. Александра Невского к «неверному властителю» во времена татарские и на победы сего святого благоверного князя, как на прообраз судеб царствования императора Александра II.¹⁵⁴⁰ Старец-вития провидел славу российского оружия и утверждение могущества России в глубине Азии, как провидел её славу и среди славян Балканского полуострова, не оставив то и другое обстоятельство без указаний, хотя, и осторожных, в своем слове проповеди.

Государь император Николай Павлович, умирая, сказал своему преемнику: «Трудно тебе будет».¹⁵⁴¹ И эти слова самодержавного властителя миллионов относились не только к обстоятельствам Крымской войны, во время которой пришлось начать царствование государю императору Александру Николаевичу, но и к внутренней политике, в которой зоркий взгляд в Бозе почившего императора Николая уже усматривал элементы, дававшие полное основание к предположению величайших затруднений для борьбы с ними, особенно в виду общего личного характера кротости и благостности, каким отличался новый государь император.¹⁵⁴²

Но как во внешней политике государь император Александр Николаевич вышел победителем из всех затруднений и не уменьшил, а расширил свое царство со стороны тех пределов, в каких принял его от своего августейшего родителя, как то мы видели выше, так и в политике внутренней, не смотря на множество затруднений со стороны врагов и крамолы, Русь в его царствование сильно подвинулась вперед и в ширину, и в глубину, и в высоту на поприще преуспеяния гражданского в различных отношениях.

Когда в разрыве бурных туч,

За пролетевшим ураганом,

Блеснет внезапно солнца луч,

Но залитым водой полянам,

По бурей взломанным лесам,

А вкруг, по суше и морям,

Гремят раскаты громовые.

И тучи новые кругом,

Такой явилася Россия

Пред молодым своим царем.

И он, еще сжимая руку

Похолодевшую отца,

Взглянул кругом – какую муку

Тут испытать он, без конца

Казались беды и напасти

Но в Бога и народ свой он

Великой верой укреплен,

Покорно принял бремя власти.¹⁵⁴³

И не только покорно принял, но и с любовью понес и вынес это бремя на подобающую высоту, хотя, сам и пал жертвою крамолы. К счастью, святитель Московский Филарет, царелюбивая душа которого не вынесла бы падения этой священной жертвы,¹⁵⁴⁴ не дожил до сего конечного дела крамолы, хотя, и видел и провидел её действия, скорбя о них своею великою душою из любви к отечеству. Любовь же к отечеству побуждала святителя зорко следить за внутреннею политикою России и принимать в ней или по собственному почину, или по вызову правительства и побуждению частных лиц, то или другое участие и касаться её в слове проповеди.

Много деяний внутренней политики ознаменовало собою царствование Александра II, которое в этом отношении по преимуществу есть время преобразований и реформ разного рода. Но главнейшим делом этого царствования с рассматриваемой стороны, так же как и славнейшим, является освобождение крестьян от крепостной зависимости. Оно же есть и первое по времени из важнейших дел внутренней политики царствования, повлекшее за собою, в силу естественной и логической необходимости, все другие преобразования, большинству коих начало положено еще при жизни святителя Филарета.

Закрепощение крестьян за помещиками, еще в исходе XVI века, совершенное правительством русским, в видах прекращения бродяжничества первых, составлявшего великое зло в древней Руси, мало-по-малу, вследствие различных обстоятельств и условий, стало принимать все более и более не нормальный характер, упроченный отчасти силою закона, а отчасти силою обычая. Земля, на которой жили крестьяне, закрепощенные таким образом, составляла собственность помещиков, а за пользование этой землей и за попечение помещиков о благосостоянии крестьян, последние отбывали помещикам так называемую «барщину» т.е. в известные дни недели отдавали землевладельцам безвозмездно свой труд обработки их полей, давали подводы для их потребностей, доставляли в барскую вотчину всякие продукты также безвозмездно и т.д.

Кроме такого права на труд и имущество крестьян, помещик имел власть распоряжаться и личностью их, он мог запретить вступление в брак тому или другому из них, подвергать их какому угодно наказанию, отдавать в солдаты и т.д. Злоупотребления этим, имевшим для себя основания не столько в законе, сколько в обычае и произволе помещиков, правом доходили иногда до того, что на крестьян смотрели как на вещь, променивали их на более или менее ценные вещи, проигрывали в карты и т.п.

Такую ненормальность положения дела правительство русское стало замечать уже издавна и со времени императора Павла Петровича начало употреблять меры к облегчению участи крестьян. Особенно близко было это дело сердцу императора Николая Павловича. Это было заветною мыслью его. Польский мятеж 1830 помешал обнародованию приготовленного уже манифеста о раскрепощении помещичьих крестьян. Необходимость противодействия революционным движениям, начавшимся с 1846 года, остановила правительственные работы, относившиеся к этому предмету и возобновленные с наступлением спокойствия, после Венгерской компании, но опять Крымская война задержала их. «Три раза начинал я это дело, говорил государь император Николай Павлович графу Киселеву в 1854 году, и три раза не мог продолжать, видно, это перст Божий!¹⁵⁴⁵

Покойный князь Васильчиков (А. И.) неоднократно и многим говаривал, что отцу его, бывшему председателем Государственного Совета, приходилось сдерживать нетерпеливость государя в разработке этого дела. Даже в январе 1855 года, незадолго до кончины своей, император Николай Павлович, в беседе с другим председателем Государственного Совета, графом Блудовым, высказывался, что не желал бы умереть, не окончив великого начинания, но что он отнюдь не допустит увольнения крестьян без земли. «Это для блага помещиков», добавлял он: «потому что я знаю простой народ и его склонность к бродяжничеству: помещики останутся без рабочих».¹⁵⁴⁶

Таким образом, честь серьезного почина в деле освобождения крестьян от крепостной зависимости должна быть приписываема царствованию Николая Павловича. Но несомненно, что только царствованию его сына и преемника Перст Божий указал довершить или, лучше сказать, прямо совершить это великое дело. Замечательное дело! Есть основательные известия, идущие от лиц, близко стоявших и к делу и к престолу, что государь император Александр Николаевич, в бытность свою наследником престола, был против освобождения крестьян;¹⁵⁴⁷ но получив от августейшего родителя своего, как один из заветов предсмертной воли его. заботу о сем деле, он, вступив на престол, сделался самым горячим приверженцем и самым могучим двигателем его, с заключения мира после Крымской войны в 1856 года, объявляя о нем во всеуслышание и с самого начала 1857 года деятельно приступив к предварительным работам по осуществлению этого дела.

В марте 1859 года, когда представлены были государю императору члены редакционных комиссий по крестьянскому делу, государь император сказал им: «Я желаю только блага России. Вы призваны, господа, совершить большой труд. Я буду уметь оценить его. Это дело щекотливое. Я знаю: мой выбор пал на вас, обо всех вас я слышал от вашего председателя,¹⁵⁴⁸ и он мне всех рекомендовал. Я уверен, что вы любите Россию, как я ее люблю, и надеюсь, что исполните все добросовестно и оправдаете мое к вам доверие. Я надеюсь, что с вами мы приведем это дето к благополучному окончанию. Да поможет вам Бог в этой трудной работе, а я вас не забуду».¹⁵⁴⁹

Подобную же речь сказал государь император и в августе того же 1859 года, когда, по высочайшему повелению, вызваны были в Петербург и представлены государю депутаты от губернских комитетов по крестьянскому же делу. 10 октября 1860 года труды редакционных комиссий внесены были в учрежденный 8 января 1858 года, под председательством самого государя императора и под его непосредственным ведением главный комитет по тому же делу, образованный из высших государственных сановников. Комитеты имели сорок пять заседаний; последнее заседание состоялось 14 января 1861 года. В конце января того же года все дело поступило в государственный совет. Января 28 в общем собрании государственного совета, под личным председательством государя императора, приступлено было к окончательному рассмотрению выработанных комитетами и комиссиями проектов и положений по освобождению крестьян.

Государь император открыл собрание следующими, раскрывающими всю историю и сущность дела, незабвенными словами: «Дело об освобождении крестьян, которое поступило на рассмотрение Государственного Совета, по важности своей, я считаю жизненным для России вопросом, от которого будет зависеть развитие её силы и могущества. Я уверен, что вы все, господа, столько же убеждены, как и я, в пользе и необходимости этой меры. У меня есть еще и другое убеждение, а именно, что откладывать этого дела нельзя; почему я требую от Государственного Совета, чтоб оно было им кончено в первую половину февраля и могло быть объявлено к началу полевых работ; возлагаю это на прямую обязанность председательствующего в Государственном Совете. Повторяю, и это моя непременная воля, чтобы дело это теперь же было кончено. Вот уже четыре года, как оно длится и возбуждает различные опасения и ожидания, как в помещиках, так и в крестьянах. Всякое дальнейшее промедление может быть пагубно для государства. Я не могу не удивляться и не радоваться, и уверен, что и вы все также радуетесь тому доверию и спокойствию, какое выказал наш добрый народ в этом деле, хотя, опасения дворянства до некоторой степени понятны, ибо они касаются до самых близких и материальных интересов каждого; при всем том я не забываю и не забуду, что приступ к делу сделан был по вызову самого дворянства,¹⁵⁵⁰ и я счастлив, что мне суждено свидетельствовать об этом пред потомством. При личных моих разговорах с губернскими предводителями дворянства и во время путешествий моих по России, при приеме дворян, я не скрывал моего образа мыслей и взгляда на занимающий всех нас вопрос и говорил везде, что это преобразование не может совершиться без некоторых пожертвований с их стороны, и, что все старание мое заключается в том, чтобы пожертвования эти были сколь возможно менее обременительны и тягостны для дворянства. Я надеюсь, господа, что при рассмотрении проектов, представленных в Государственный Совет, вы убедитесь, что все, что можно было сделать для ограждения выгод помещиков, сделано, если же вы найдете нужным в чем-либо изменить или добавить представленную работу, то я готов принять ваши замечания, но прошу только не забывать, что основанием всего дела должно быть улучшение быта крестьян и улучшение не на словах только и не на бумаге, а на самом деле. Прежде чем приступить к подробному рассмотрению самого проекта, хочу изложить вкратце исторический ход этого дела.¹⁵⁵¹ Вам известно происхождение крепостного права. Оно у вас прежде не существовало, право это установлено самодержавною властью, и только самодержавная власть может уничтожить его, а на это есть моя прямая воля. Предшественники мои чувствовали все зло крепостного права и постоянно стремились если не к прямому его уничтожению, то к постепенному ограничению произвола помещичьей власти. С этою целью при императоре Павле был издан закон о трёхдневной барщине; при императоре Александре I в 1803 году – закон о свободных хлебопашцах; а при родителе моем в 1842 году указ об обязанных крестьянах. Оба последние закона были основаны на добровольных соглашениях, но, к сожалению, не имели успеха. Свободных хлебопашцев всего не много более 100 тысяч, а обязанных крестьян и того менее.

Многие из вас, бывшие членами Совета при рассмотрении закона об обязанных поселянах, вероятно, припомнят те суждения. которые происходили в присутствии самого государя. Мысль была благая, и если бы исполнение закона не было обставлено, может быть и с умыслом, такими формами, которые останавливали его действие, то введение в исполнение этого закона тогда же во многом облегчило бы настоящее преобразование. Покойный мой родитель постоянно был занят мыслью об освобождении крестьян. Я, вполне ей сочувствуя, еще в 1856 году, пред коронацией, быв в Москве, обратил внимание предводителей дворянства Московской губернии на необходимость заняться улучшением быта крепостных крестьян, присовокупив к тому, что крепостное право не может вечно продолжаться и что потому лучше, чтобы преобразование это совершилось сверху чем снизу.¹⁵⁵² Вскоре после того, в начале 1857 года, я учредил, под личным моим председательством, особый комитет, которому поручил заняться принятием мер к постепенному освобождению крестьян. В конце того же 1857 года поступило прошение от трех Литовских губерний, просивших дозволения приступить прямо к освобождению крестьян. Я принял это прошение, разумеется, с радостью и отвечал рескриптом 20 ноября 1857 года на имя генерал-губернатора Назимова.¹⁵⁵³ В этом рескрипте указаны главные начала, на коих должно совершиться преобразование, эти главные начала должны и теперь служить основанием ваших рассуждений.¹⁵⁵⁴ Мы желали, давая личную свободу крестьянам и признавая землю собственностью помещиков, не сделать из крестьян людей бездомных и потому вредных как для помещика, так и для государства.¹⁵⁵⁵

Эта мысль служила основанием работ, представленных теперь государственному совету главным комитетом. Мы хотели избегнуть того, что происходило за границей, где преобразование совершалось почти везде насильственным образом, пример этому, весьма дурной, мы видели в Австрии, и именно в Галиции,¹⁵⁵⁶ безземельное освобождение крестьян в Остзейских губерниях сделало из тамошних крестьян население весьма жалкое, и только теперь, после сорока лет, нам едва удалось улучшить их быт, определив правильные отношения их к помещикам. То же было и в царстве Польском, где свобода была дана Наполеоном без определения поземельных отношений и где безземельное освобождение крестьян имело последствием, что власть помещиков сделалась для крестьян тяжелее, чем прежнее крепостное право. Это вынудило покойного родителя моего издать в 1846 году особые правила для определения отношений крестьян к помещикам и в царстве Польском.¹⁵⁵⁷

Вслед за рескриптом, данным генерал-губернатору Назимову, начали поступать просьбы от дворянства других губерний, которым были даны ответы рескриптами на имя генерал-губернаторов и губернаторов, подобного же содержания с первым. В этих рескриптах заключались те же главные начала и основания и разрешалось приступить к делу на тех же указанных мною началах. Вследствие того были учреждены губернские комитеты, которым, для облегчения их работ, была дана особая программа. Когда, после данного на то срока, работы комитетов начали поступать сюда, я разрешил составить особые Редакционные Комиссии, которые должны были рассмотреть проекты губернских комитетов и сделать общую работу в систематическом порядке.

Председателем этих комиссий был сначала генерал-адъютант Ростовцев, а по кончине его¹⁵⁵⁸ и граф Панин.¹⁵⁵⁹ Редакционные комиссии трудились в продолжение года и семи месяцев и, несмотря на все нарекания, может быть отчасти и справедливые, которым комиссии подвергались, они окончили свою работу добросовестно и представили ее в Главный Комитет. Главный Комитет, под председательством моего брата,¹⁵⁶⁰ трудился с неутомимою деятельностью и усердием. Я считаю обязанностью благодарить всех членов комитета, а брата моего в особенности, за их добросовестные труды в этом деле. Взгляды на представленную работу могут быть различны. Потому все различные мнения я выслушиваю охотно, но я в праве требовать от вас одного, чтобы вы, отложив все личные интересы, действовали как государственные сановники, облеченные моим доверием. Приступая к этому важному делу, я не скрывал от себя всех тех затруднений, которые нас ожидали, и не скрываю их и теперь, но, твердо уповая на милость Божию и уверенный в святости этого дела, я надеюсь, что Бог нас не оставит и благословит нас кончить его для будущего благоденствия любезного нам отечества. Теперь с Божией помощью приступим к самому делу».¹⁵⁶¹

Государственный Совет, не смотря на не сочувствие многих членов его делу освобождения крестьян или, но крайней мере, скорому введению его в жизнь русского народа, во исполнение высочайшей воли Самодержца Русского, быстро рассмотрел дело и провел его в законодательном порядке, так, что к 19 февраля 1861 года, ко дню восшествия на престол Царя-Освободителя, был готов и Высочайший манифест об освобождении крестьян от крепостной зависимости, для всенародного объявления его. Объявление этого манифеста по всем городам и селениям обширнейшей в свете Российской Империи совершилось постепенно в феврале и марте, захватив и следующий месяц, но, согласно высочайшему изволению, не позже начала полевых работ. Известный военный деятель времен императоров Александра I, Николая I и Александра II, имевший небольшое поместье в Малороссии, граф П. X. Граббе († 1875) в своем дневнике от 20 марта 1861 года, находясь в то время в имении, записал следующие слова: «Наконец, получен сегодня утром манифест 19 февраля об освобождении крестьян из крепостного состояния. Великий для России день! Он останется в благодарной памяти народа на столетия и будет, вероятно, праздноваться 19 февраля ежегодно, во всяком случае, если бы даже при исполнении случились некоторые смуты, они впоследствии забудутся, а все полезное, благотворное останется».¹⁵⁶²

Действительно, ликование, особенно в простом народе, по случаю объявления манифеста, было чрезвычайное и неописуемое. Народ в благоговении выслушивал слова манифеста, многие плакали от умиления при чтении его, просили повторять слова его для усвоения их памятью, слагали песни в честь великого события и т.д. Замечено было и то, что в день объявления манифеста народ простой не предавался пьянству или каким-либо другим грубым изъявлениям своей радости, как того можно было бы ожидать, но тихо и скромно радовался и молитвою за Царя-Освободителя освящал день этот. Равным образом лишь некоторые недоразумения в поземельных отношениях между крестьянами и помещиками вызывали и после объявления манифеста по местам вспышки смут; в общем же новые положения о крестьянах приняты были спокойно, хотя, конечно, нельзя не сказать, что вследствие различного рода недоразумений и вследствие малоразвитости своей, народ чаще всего недопонимал настоящее значение великого события; в понятии воли или свободы, как он называл свое освобождение от крепостной зависимости, больше выдвигал на вид значение прав своих, нежели соединенных с правами религиозных, нравственных и гражданских обязанностей. А тут как раз и являлись нередко среди его люди, радевшие не столько о благе народа, хотя, и выставлявшие на вид это благо, сколько о проведении в силу своих злокозненных мыслей, клонившихся к разрушению существующего порядка управления, которые раздували пламя неприязненных отношений крестьян к помещикам и к властям из дворян, внушали народу мысли о свободе иного рода, о полной разнузданности и т.п.¹⁵⁶³

Все это и подобное, в деле освобождения крестьян, на ряду с добрыми сторонами дела, представляло и печальные его стороны, естественно озабочивавшие и любвеобильное сердце Царя-Освободителя и умы и сердца истинных слуг Царя и сынов Отечества. К числу последних не сомнительно принадлежал и святитель Московский Филарет, живо следивший за всем ходом дела освобождения крестьян, зорко усматривавший, на ряду с хорошими, и дурные стороны его, многое предвидевший даже и впереди в нем, чего другие не усматривали и не предвидели, и отзывавшийся на все это по долгу совести, как архиерей Божий.

Есть мнение, будто митрополит Филарет имел и выражал полное не сочувствие делу освобождения крестьян от крепостной зависимости.¹⁵⁶⁴ Это несправедливо. Нет сомнения, что он, как человек старинного склада мыслей и убеждений, а главное как человек в высшей степени осторожный и предусмотрительный, далеко видевший предметы и в ширину, и в высоту, и в глубину, не мог сочувственно относиться к той, часто недогадливой, поспешности в разработке подробностей вопроса о деле, с какою велось это дело в ту пору лихорадочной деятельности по разрешению этого вопроса, при чем нередко выходило, что деятели и мало оглядывались назад, и плохо видели вперед, и смутно представляли самое существо дела в его подробностях, и односторонне понимали практическое применение его и т.д.

Кроме того, как лицо духовного сана, он считал это дело и не столь близким к себе по принадлежности обсуждения и осуществления его, и часто только по настоятельным требованиям других произносил о нем суждения и отзывы свои. Этим-то и объясняется тон многих его мыслей и суждений по этому делу, из коих мы приведем лишь не многие.

Еще от 12 февраля 1857 года, когда только что начал свои действия особый Комитет по делу освобождения крестьян, святитель Филарет писал наместнику Лавры Антонию: «Вы слышали, что по делу об освобождении помещиками добровольно крестьян, о какой-то приказной формальности, о которой довольно было бы предписания министра исполнителям, публикован указ, который в Петербурге с усилием покупали в Сенатской типографии, и от сего произошли толки и неустройства. Теперь думают, что будет новый указ, который поправит ошибочное впечатление. Но как не приметили сего ранее, после бывших уже опытов? Это не единственный пример».¹⁵⁶⁵

Затем, от 26 ноября того же 1857 года, когда известный рескрипт на имя Назимова уже был издан, но еще не до всех мест дошел, святитель Филарет писал тому же лицу: «Приезжающие из Петербурга сказывают, что там сильный говор об изменении положения крестьян. И дважды мне сказывали, но не знаю, из какого источника почерпнули сведение, что преподобный Сергий явился Государю императору, и дал наставление не делать сего. Господь да сохранит сердце царево в руце Своей, и да устроит благое и полезное».¹⁵⁶⁶ И в письме от 3 января следующего 1858 года, когда мысли царя-освободителя были уже гласными и для всех несомнительными, митрополит Филарет, в противоположность худому примеру Австрии, говорит о России: «у нас, кажется, могло бы лучше быть, если бы добрые помещики хорошо растолковали дело крестьянам, и постановили с ними обдуманные соглашения. Один помещик призвал старшин своих крестьян, дал им прочитать, что предложено от правительства; и, хотя, первое слово их было: лучше по-старому, но видя необходимость, они стали рассуждать о соглашении. Помещик предложил им усадьбы не с выкупом, а в дар; потом назначил сколько им дает земли для обрабатывания, с какою платою за десятину, а находящуюся у него помещичью запашку вызвался обрабатывать наймом, и они, соглашаясь на прочем, о последней статье сказали: нет, барин, разоришься, наем вольных людей будет дорог; и скажи, чтобы мы сию долю обрабатывали тебе как прежде, это нам не тяжело. Так, продолжая соглашение, они составили правила, в которых взяли предосторожности и против расстройства от своеволия. Если бы так вошли в дело лучшие, и у худших оно могло бы устроиться с меньшим опасением вреда. Но многие ли поймут, и постараются?»¹⁵⁶⁷

Около того же времени, по поводу предложенной со стороны мысли – написать в Петербург и о крестьянском деле кому следует, для лучшего направления сего дела, святитель Московский писал: «Дела крестьян касаться я и не думал. И не мое дело, и трудно представить, что можно было бы благонадежно сделать, когда дело получило ход, возвратиться неудобно, призванные действователи не видят, что делать, и между ними нет единства. Надобно молиться, чтобы Господь наставил их на истинное и полезное. Некто говорит, что дворянство не ознакомлено с предложенным ему предметом, и для наставления его хочет издавать журнал. Когда же поспеет сие наставление, когда дело уже начато, и должно быть окончено в короткий срок?»¹⁵⁶⁸

По этому же, когда в конце 1858 года еще настоятельнее стали подобные предложения даваться митрополиту Филарету с разных сторон, как лицу весьма авторитетному, он еще настойчивее отклонял от себя обязанность вмешиваться в это дело. «Ко мне пришел один дворянин, писал святитель от 8 декабря означенного года, и предлагает, чтобы я скажи правительству о неудобности принимаемых мер относительно крестьян; потому что дворяне недоумевают, и ничего не делают. Я отвечал, что это вне круга моих обязанностей, и что это можно было бы предложить только английскому епископу, законно заседающему в высшем государственном присутственном месте. Кажется, так надлежало мне отвечать?»

Поэтому же, наконец, и словом проповеди своей митрополит Филарет до времени старался не касаться крестьянского дела, к тому же еще не разрешенного окончательно, и когда другие духовные лица или хотели говорить, или говорили о нем с церковной кафедры, святитель московский наблюдал ту же осторожность. Так, например, когда в марте 1858 года преосвященный Нижегородский Антоний (Павлинский) обратился к нему за советом: «говорить ли ему речь в комитете (губернском) о крестьянах», митрополит московский промолчал, объясняя свое молчание следующим образом: «иное дело, если бы он спросил о деле, которое надобно решить по правилам церковным или обычаю, более было бы права требовать от меня ответа. Но вопрос о деле случайном, требующем и местных соображений, почему мог я лучше решить, нежели он?»

Равным образом, когда в 1859 году инспектор Тульской духовной семинарии архимандрит Андрей (Поспелов)¹⁵⁶⁹ сказал проповедь также о крестьянском деле, и местный преосвященный Алексий (Ржаницын) прислал ее на просмотр митрополиту Филарету после её произнесения, то Филарет не одобрительно отнесся к такому выбору предмета для проповеди... «Жалею, писал он преосвященному Тульскому от 21 февраля 1859 года, что вы допустили инспектора говорить слово, которое вы мне прислали. Вы, думаю, слыхали в Москве,¹⁵⁷⁰как я жаловался на проповедников, которые не умеючи берутся за политические предметы, и на то, что иногда, получив такого рода проповедь и не могши допустить ее к произнесенью, я бывал принужден писать свою проповедь. Извольте рассмотреть замечания, которые написал я на слово инспектора на особом листе. Вопрос о крестьянах темный, спорный, неразрешенный, не позволяющий еще предвидеть, какое будет решение, таков, что о нем только по необходимой обязанности говорить можно, и то с большою осторожностью. Сия обязанность никак не возложена на инспектора проповедника. Мы имеем долг наставлениями поддерживать в подданных верность и преданность к благочестивейшему Государю; для сего прилично сказать в проповеди, что он печется о возвышении благосостояния всех сословий, не исключая и низших, но в спорные подробности входить не наше дело, и может случиться, что мы не угадаем мысли правительства, еще не довольно раскрытой; и в таком случае напрасно сойдем с церковной дороги, чтобы на дороге политической оступиться в яму».

И в заключение письма: «возвращаюсь к проповеди инспектора. По моему мнению, печатать ее не должно, и если попросит её предводитель дворянства, то сказать, что, хотя, она писана с добрым намерением изобразить благопопечительность государя императора о благе подданных, но как частью касается предмета, еще находящегося в рассмотрении, и не разрешенного, то рассуждено не предавать ее дальнейшей гласности».¹⁵⁷¹ Сообразно этому и сам святитель Филарет, до окончательного разрешения вопроса о крестьянском деле, лишь стороною касался его, и именно в том его объеме, на какой он указывал в сейчас приведенных словах письма к преосвященному Алексию. Сюда можно относить следующие его проповеди: в день восшествия на престол государя императора 19 февраля 1858 года; в пяток Пасхи и в день рождения государя императора 17 апреля 1859 года и некоторые другие.

Особенно важны в настоящем случае первая из сейчас названных проповедей и речь государю императору, сказанная в конце 1857 года. В речи этой святитель-проповедник, приветствуя государя императора, говорит Его Величеству между прочим следующее: «утешаемся, помышляя, что... мир доставит удобство твоим царственным подвигам, чтобы возвысить и благоустроить внутреннюю жизнь России, чтобы охранить доброе, от предков наследованное и дополнить оное новыми плодами опытной и зрелой мудрости».¹⁵⁷²

Подобным образом и в речи 17 августа 1859 года святитель Филарет выражал Государю императору благожелание, чтобы «Бог мира» споспешествовал Ему «мирным оружием царственной мудрости, правды и предусмотрительности побеждать все, что враждебно миру Церкви и благу Отечества».¹⁵⁷³ В проповеди же на день восшествия на престол 19 февраля 1858 года, сказанной на текст: не своих си кийждо, но и дружних кийждо смотряйте (Флп.2:4), наш святитель-вития весьма ясно говорит о необходимости единодушия в вопросах, касающихся блага общественного, какового единодушия не доставало между прочим, как мы видели, при разрешении вопроса об освобождении крестьян. Утверждая, что «Царь, по истинному о нем понятию, есть глава и душа царства», проповедник говорит сначала, что «вполне верен царю тот, кто, смотря по своему положению в царстве, так располагает своею деятельностью, чтобы она всевозможно соответствовала законной воле царя и его попечению о благе общем и частном». Затем развивает самую главную мысль проповеди, основанную на выше приведенном тексте из послания апостола Павла к филиппийцам, говоря: «в великом обществе, при множестве и разнообразии предметов и дел, о которых нужно мудрствовать,¹⁵⁷⁴ рассуждать, составлять законы, правила, определения, и приводить их в действие, неизбежно большее или меньшее разномыслие. Но если разномыслие усилится, то не укрощаемая борьба мнений может послужить не к созиданию блага общественного, а к разрушению. Итак, желающие быть верными благу общественному, старайтесь, сколько можно, да тожде мудрствуете вси, да будете единомудренни. Но как достигнуть единомыслия, когда во множестве людей, при разности свойств, образования, направления, неизбежны разные воззрения на предметы и различия мнений? Для сего старайтесь быть единодушны. Поставьте общественное благо средоточием ваших стремлений. Соединитесь в желании общего блага. Добрая воля человека имеет великую и благотворную силу над его собственным умом; и умы других удобно преклоняет к себе добродушие. Когда страсти не разделяют сердец, истина беспрепятственно входит и соединяет умы».

Указав таким образом, общие основания к достижению единомыслия, святитель-вития затем намечает те частные причины, которые мешали достижению единомыслия и единодушия в решении крестьянского вопроса и указывает средства к их устранению, хотя, по-прежнему, с крайнею осторожностью касается этого щекотливого предмета. «Есть препятствия, говорит он, к единодушию общественному. Люди имеют много частных желаний и личных видов, которые их разделяют или производят, вместо соединения – столкновение. Против сего апостольское слово дает следующее наставление: не своих си кийждо, но и дружних кийждо смотряйте. По закону общества позволительно искать своих си – своих потребностей, своей безопасности, своего спокойствия, даже своей выгоды и своего преимущества, но при неограниченности человеческих желаний, если не поставить предела исканию своих си, то общественное благо будет растерзано; и даже основание общества потрясено будет; поскольку основание общества состоит в том, чтобы пожертвовать большею или меньшею долею небольших¹⁵⁷⁵ сил и средств личных и частных,¹⁵⁷⁶ и за то пользоваться великими силами и средствами общественными. И поскольку выгоды и преимущества некоторых членов или части общества нередко отражаются на других ограничением их выгод и преимуществ, то чем неумереннее одни будут искать своих выгод и преимуществ, тем более будут располагать других к недовольству и противодействию, от чего может возникнуть в обществе внутренняя вредная борьба. Будьте же, наставляет потому вития, предусмотрительны; предохраните себя и других от неприятностей и затруднений; ограничьте ваше искание своих си; и, что еще лучше, сверх сего и дружних кийждо смотряйте; старайтесь, сколько можно, чтобы ваше довольство не только не препятствовало довольству других, но и благоприятствовало ему. Имеющий власть, не ищи только своих си, не люби властвования произвольного, не управляемого законом, справедливостью и благостью; смотряй и дружних, умеряй твою власть, по колику сие совместно с соблюдением порядка, и не стесняй свободы подвластных, по колику она полезна и не злоупотребляема,¹⁵⁷⁷ тем более чтима будет власть, тем вернее будет повиновение. Но и ты, находящийся под властью, не ищи только своих си, не домогайся своекорыстно и своенравно уменьшения твоих обязанностей пред властью и расширения твоей свободы: смотряй и дружних, – помышляй, что имеющий над тобою власть имеет ее для устроения и охранения твоего блага; и дай ему для сего средства в твоем добровольном повиновении и в неуклонном¹⁵⁷⁸ исполнении твоих обязанностей. Тем более ты будешь любезен власти; тем более ты доставишь удобства её попечению о облегчении твоих трудностей, и об улучшении твоего положения. Обладающий богатством, не ищи только своих си, умножения богатства: смотряй и дружних, не упускай случаев оказать помощь нуждающимся; не избирай для умножения твоих стяжаний таких средств, которые стесняют или истощают других. И ты, смиренный земли, каким-нибудь для других трудом снискивающий себе насущный хлеб, и ты не своих си только, но и дружних смотряй, не о том только помышляй, чтобы верно иметь хлеб и плату за труд; но так же верно, без небрежения, опущения, подлога, обмана, делай данное тебе дело в пользу других, как верно и без ущерба¹⁵⁷⁹ желаешь получить твое воздаяние. Так, заключая частные наставления говорит святитель-вития, во всяком звании и состоянии, возбуждая и направляя¹⁵⁸⁰ нашу деятельность, не самолюбием и своекорыстием, а доброжелательством и любовью к ближним вообще и в частности, мы можем, каждый в свою меру, содействовать благу и благоустройству общественному, и явиться истинно верными не только пред царем и отечеством, но и пред Богом. Который верному в мале воздаст многим во царствии Своем (Лк.16:10). Аминь».¹⁵⁸¹

Когда же наконец приспело время самого освобождения крестьян, тогда еще настойчивее требовалось участие святителя Филарета в этом великом деле царствования Александра II. В конце 1860 года к святителю был прислан официальный запрос «до какой степени было бы полезно, при предстоящей перемене отношений к помещикам, возложить на приходских священников некоторые особенные обязанности» по разъяснению крестьянам могущих быть недоразумений в понимании правительственных актов об освобождении крестьян, по уяснению их отношений к правительственной власти и к помещикам при означенной перемене и т.д. Святитель ответил на этот запрос обстоятельною запиской, в которой предложил и проект предписания духовенству по предстоявшему случаю».¹⁵⁸² Эта записка послана им была, куда следует 29 ноября 1860 года, а между тем от 4 декабря того же года неофициально он писал наместнику Лавры Антонию: «Мысль, чтобы правила о крестьянах, прежде общего объявления, сообщены были священникам, для приготовления прихожан к пониманию оных, не кажется мне удобоисполнимою и могущею достигнуть добрых последствий. Во-первых, вероятно, и не согласятся на сие. Во-вторых, правила¹⁵⁸³ таковы, и так многосложны, что многие священники сами не вдруг верно поймут их, а потому не будут хорошими толкователями. Например, в правилах положено дать крестьянам самоуправление. Поймет ли сие с точностью священник? И если, хотя, не точно, поймет: поймет ли сие крестьянин? В-третьих, священник, став посредником между начальством и крестьянами, подвергнется опасности с обеих сторон. Неблагонамеренные, в которых недостатка не будет, подвергнут его подозрению у крестьян. Уже было в Западном краю, что прихожане мучили священников, яко бы за скрываемый ими указ. Если случатся между крестьянами неустройства, то чиновники тотчас оправдаются, сказав, что священник худо толковал и худо настроил крестьян. Этого есть уже начало, председатель комитета¹⁵⁸⁴ писал уже, что причетники будут распространять ложные слухи относительно смысла новых постановлений».¹⁵⁸⁵

И вообще мудрый и осторожный святитель Московский, вместе со многими, полагал, что лучше было бы «постепенное введение нового порядка».¹⁵⁸⁶ Тем не менее, в виду того, что государь император считал нужным скорее, по возможности, кончить дело и объявить о нем крестьянам, митрополит Филарет, как истинно верноподданный Государя, не высказывал гласно и этого своего осторожного мнения. Напротив, исполняя волю государя и подавляя свои личные желания и мнения, послужил делу освобождения крестьян даже и участием в редакции последнего акта великого сего дела, высочайшего манифеста 19 февраля 1861 года, сочувствуя вполне этому делу в идее и основе его.

Уже прямо после закрытия редакционных комиссий 10 октября 1860 года, председатель их и, после Я. И. Ростовцева, главный руководитель дела граф В. Н. Панин был озабочен заблаговременным приготовлением проекта манифеста, в связи с рассылкой по всей России Положений о крестьянах, выходивших из крепостной зависимости. Труд составления проекта манифеста приняли на себя бывшие члены тех же комиссий – Ю. Ф. Самарин († 1876) и Н. А. Милютин († 1872). Но составленный ими проект не удовлетворил графа Панина во многих отношениях. Потому он поручил составление его еще некоторым другим чиновникам министерства юстиции; но и эти проекты не удовлетворили его. Тогда он решил обратиться за этим к мудрому святителю Московскому, и, испросив на то разрешение от государя императора, послал в Москву к митрополиту нарочитое доверенное лицо, директора департамента министерства юстиции тайного советника М. И. Топильского (или Тапильского † 1883), снабдив последнего следующего содержания письмом на имя митрополита Филарета от 31 января 1861 года: «При предстоящем преобразовании крестьянского быта слово государя императора к народу своему будет иметь самое сильное влияние на успех предпринятого дела. В сем убеждении Его императорское Величество с полною доверенностью к верноподданническим вашим чувствам и к дарованиям вашим, неоднократно выразившимся в речах, памятных всей России, признал нужным обратиться к вам с изъявлением желания, чтобы Ваше Высокопреосвященство приняли на себя труд составить манифест, в коем изъяснены будут воля и ожидания Его Величества по сему важному предмету. Исполнение сего труда требует некоторых предварительных личных объяснений. Для сей цели я желал иметь честь лично представить вам приготовительные работы, составленные по сему предмету, но открытие заседаний в Государственном совете для рассмотрения проектов различных положений по крестьянскому делу, не позволяет мне отлучиться из Санкт-Петербурга в настоящее время. По сей причине Его императорскому Величеству благоугодно было возложить на тайного советника Тапильского обязанность отправиться к вашему высокопреосвященству и представить вам все нужные по сему делу объяснения. Из них ваше высокопреосвященство усмотреть изволите, какие суть главные мысли, которые Его Величеству желательно было бы выразить в манифесте, но государь полагается совершенно на высокий дар красноречия Вашего Высокопреосвященства и на ревностное усердие ваше к делу, столь важному для отечества, стиль близкому к сердцу первого пастыря нашей церкви. Руководимый сими чувствами и сим доверием, Государь предоставляет Вашему Высокопреосвященству сделать все те изменения или прибавления кои бы вы признали соответствующими чувствам Его Величества и собственным вашим, для лучшего успеха в достижении предположенной цели».¹⁵⁸⁷

Когда Тапильский с этим письмом явился к святителю Филарету, последний по началу уклонялся от исполнения данного ему поручения, ссылаясь на то, что это предмет, выходящий из круга обычных его занятий, а также и на свою немощь; и только уже с помощью духовника митрополита Филарета, Тапильскому удалось, наконец, уговорить его приняться за дело составления манифеста. Наконец друг добродетели,¹⁵⁸⁸ писал по этому случаю с радостью Тапильский Хвостову, убедился в необходимости сделать предлагаемое дело, и после двукратных со мной объяснений, принялся сегодня решительно за работу».¹⁵⁸⁹

Целых трое суток употребил святитель на работу эту,¹⁵⁹⁰ и, написав проект манифеста, отослал его с тем же Тапильским, при следующем препроводительном письме к графу Папину от 5 февраля: «Сколько снисходительное высочайшее доверие, изъявленное поручением, ободряет меня, столько затрудняет предмет поручения, далекий от круга понятий и занятий, в котором обращаюсь. В исполнение поручения вводит меня верноподданническое повиновение, а не сознание способности удовлетворить требованию. Долгом поставляю дать отчет, что мною сделано и по чему. Я решился не очень стесняться сообщенным мне проектом высочайшего манифеста, дабы мое воззрение на предмет яснее было видимо и удобнее могло быть обнаружено. Почему представляю не частные изменения, а целый текст, в котором с полученным мною проектом соединены изменения, по моему посильному разумению, нужные. Рассматривая сообщенный мне проект, я нашел, что он может быть разделен на три части. 1) Начало, ход и изложение дела. 2) Высочайшие повеления. 3) Увещания и обнадеживания. Но сии части в проекте не довольно были разграничены, а это нужно для того, чтобы акт был лучше понят и произвел желаемое впечатление, и чтобы удобнее было впоследствии употреблять его, и делать на него указания. Посему некоторые мысли я переместил соответственно вышеозначенному разделению, которого части на моем проекте означены числами, карандашом. Выражение: «Мы не признали нужным скрывать», имеет вид оправдания против бывших толков. По моему мнению, правительство стоит выше надобности оправдываться против толков. Потому, поставленные за сим мысли перенес я в другое место, где они нужны и могут иметь действие. Статья, начинающаяся словами: «Сими положениями крепостным людям даруются», мне показалась не ясною. Из наименования: «временно-обязанные», извлек определенное о нем понятие, и изложил оное, сколько понял. Высочайшие повеления отмечены в прежнем проекте числами. Это действительно нужно для удобности впоследствии ссылаться на них. Сличив 4-ю статью с числами, я подвел под число еще 3 следующие статьи, по той же причине. Затем встречается перерыв, на пределе которого стоят слова: «нижеследующую постепенность», что здесь должно следовать, мне неизвестно: потому я и указательную формулу опустил.

Не скрою моих мыслей, которые могут быть не приняты, и потому представление их не причинит затруднения. Проект уже довольно длинен и многосложен. Введение здесь новой статьи о постепенностях, на которые, если не ошибаюсь, кратко указано выше, сделает проект более многосложным, и может быть не более ясным, не может ли то, что предполагается взять сюда из составленных законодательных положений, быть оставлено, в том числе многое, чего нельзя включить в манифест? Манифест должен быть прочитан крестьянам. Их ум не приучен к долгому непрерывному вниманию. Посему измененный мною проект я старался разделить на статьи, сколько можно не длинные. В последней части сообщенного мне проекта: «Обращение к дворовым людям», многое казалось не обыкновенным в высоком государственном акте, в котором государь император говорит всему народу, всей империи. Потому я изменил форму личного обращения, сохранив нужные мысли.

Повторяю, что я исполнил только долг повиновения в деле, которого существенное обработание принадлежит государственным людям, и для них, конечно, составляет трудный подвиг. Мой долг, с прочими служителями алтаря, молить Бога, чтобы Он даровал государственным советникам и проницательную мудрость, и прямодушную ревность, и наипаче, чтобы озарил вышним светом взор благочестивейшего государя императора на то, что истинно, благонадежно и полезно церкви и народу».¹⁵⁹¹

Редактированный таким образом, или лучше сказать, совершенно вновь обработанный проект манифеста, подвергнутый затем в Петербурге лишь весьма незначительным изменениям со стороны некоторых технических выражений и формул, был обнародован во всеобщее сведение в свое время, и потому здесь нам нет надобности излагать полный текст его.¹⁵⁹² Но так как он служит подлинно одним из лучших образцов красноречия нашего знаменитого витии, обнаружившего в нем и свой замечательный литературный талант, и великий государственный ум, то мы позволим себе привести из него, хотя, некоторые выдержки.

«Божиим Провидением, так начинается он, и священным законом престолонаследия быв призваны на Прародительский Всероссийский Престол, в соответствие сему призванию, мы положили в сердце своем обет обнимать нашею царскою любовью и попечением всех наших верноподданных всякого звания и состояния, от благородно владеющего мечем на защиту отечества до скромно работающего ремесленным орудием, от проходящего высшую службу государственную до проводящего на поле борозду сохою или плугом. Вникая в положение званий и состояний в составе государства, мы усмотрели, что государственное законодательство, деятельно благоустрояя высшие и средние сословия, определяя их обязанности, права и преимущества, не достигло равномерной деятельности в отношении к людям крепостным, так названным потому, что они, частью старыми законами, частью обычаем, потомственно укреплены под властью помещиков, на которых с тем вместе лежит обязанность устроят их благосостояние. Права помещиков были доныне обширны и не определены с точностью законом, место которого заступали предание, обычаи и добрая воля помещика. В лучших случаях из сего происходили добрые патриархальные отношения искренней правдивой попечительности и благотворительности помещика и добродушного повиновения крестьян. Но при уменьшении простоты нравов, при умножении разнообразия отношений, при уменьшении непосредственных отеческих отношений помещиков к крестьянам, при впадении иногда помещичьих прав в руки людей, ищущих только собственной выгоды,¹⁵⁹³ добрые отношения ослабевали, и открывался путь произволу, отяготительному для крестьян, и не благоприятному для их благосостояния, чему в крестьянах отвечала неподвижность к улучшениям в собственном быте».

И далее, согласно вышеприведенной речи Царя-Освободителя в Государственном Совете указав на прежние меры русских государей к улучшению быта крестьян, проект продолжает: «Таким образом, мы убеждены были признать,¹⁵⁹⁴ что дело изменения положения крепостных людей на лучшее, есть для нас завещание предшественников наших и жребий, чрез течение событий поданный нам рукою Провидения».

Затем изображается самый ход дела освобождения крестьян в царствование Александра II, нам уже известный и совершенный при живом участии российского дворянства, излагаются важнейшие пункты новых положений о крестьянах, вышедших из крепостной зависимости и указываются меры к наилучшему достижению цели, предположенной новым законом о крестьянах, а потом говорится: «Обращая внимание на неизбежные трудности предприемлемого преобразования, мы первее всего возлагаем упование на всеблагое Провидение Божие, покровительствующее России. За сим полагаемся на доблестную о благе общем ревность благородного дворянского сословия, которому не можем не изъяснить от нас и от всего отечества заслуженной признательности за бескорыстное действование к осуществлению наших предначертаний. Россия не забудет, что оно добровольно, побуждаясь только уважением к достоинству человека и христианскою любовью к ближним, отказалось от упраздняемого ныне крепостного права и положило основание новой хозяйственной будущности крестьян. Ожидаем несомненно, что оно так же благородно употребит дальнейшее тщание к приведению в исполнение положений в добром порядке, в духе мира и доброжелательства; и что каждый владелец довершит в пределах своего имения великий гражданский подвиг всего сословия, устроив быт водворенных на его земле крестьян и его дворовых людей на выгодных для обеих сторон условиях, и тем даст сельскому населению добрый пример и поощрение к точному и добросовестному исполнению государственных постановлений... Полагаемся и на здравый смысл нашего народа. Когда мысль правительства о упразднении крепостного права распространилась между неприготовленными к ней крестьянами, возникали было частные недоразумения. Некоторые думали о свободе и забывали об обязанностях. Но общий здравый смысл не поколебался в том убеждении, что и по естественному рассуждению свободно пользующийся благами общества взаимно должен служить благу общества исполнением некоторых обязанностей, и по закону христианскому, всякая душа должна повиноваться властям предержащим (Рим.13:1), воздавать всем должное, и в особенности, кому должно, урок, дань, страх, честь; что законно приобретенные помещиками права не могут быть взяты от них без приличного вознаграждения, или добровольной уступки; что было бы противно всякой справедливости пользоваться от помещиков землею и не нести за сие соответственных повинностей. И теперь с надеждою ожидаем, что крепостные люди, при открывающейся для них иной будущности, поймут и с благодарностью примут важное пожертвование, сделанное благородным дворянством для улучшения их быта... Довольство приобретается и увеличивается не иначе, как неослабным трудом, благоразумным употреблением сил и средств, строгою бережливостью и вообще честною в страхе Божием жизнью. Исполнители приготовительных действий к новому устройству крестьянского быта и самого введения в сие устройство употребят бдительное попечение, чтобы сие совершалось правильным, спокойным движением, с наблюдением удобности времен, дабы внимание земледельцев не было отвлечено от их необходимых земледельческих занятий. Пусть они тщательно возделывают землю и собирают плоды её, чтобы потом из хорошо наполненной житницы взять семена для посева на земле постоянного пользования или на земле, приобретенной в собственность».

Манифест заключается непосредственно следующими за сим высоко знаменательными словами: «Осени себя крестным знамением, православный народ, и призови с нами Божие благословение на твой свободный труд, залог твоего домашнего благополучия и блага общественного».¹⁵⁹⁵ Как бы ни судили об этом манифесте в литературном, юридическом и других отношениях,¹⁵⁹⁶ он все же остается и останется величественным памятником глубокого и всестороннего ума святителя Московского. Проект манифеста святителем подписан от 4 февраля. Тотчас же по окончании обработки проекта, М. И. Тапильский с этим проектом и вышеприведенным письмом митрополита Филарета к графу Панину, а по иным и еще с письмом на высочайшее имя, для передачи в собственные Его Величества руки от имени митрополита Московского,¹⁵⁹⁷ отправился в Петербург.

Между тем от 8 февраля святитель Филарет получил из Петербурга телеграмму, вследствие которой того же числа писал наместнику Лавры архимандриту Антонию: «сейчас получил я из Петербурга, от душ благих, посредством телеграфа, просьбу, чтобы немедленно, при мощах преподобного Сергия, совершено было молебствие о Божием покровительстве и помощи благочестивейшему Государю и отечеству. Потрудитесь немногим собором, но сами, с немногими, совершить молебное пение Пресвятой Троице и преподобному Сергию с акафистом. Почему это в сие время, не знаю. Может быть, трудные рассуждения о крестьянском преобразовании побуждают искать Божией помощи... Тихо скажите и скитским старцам, да умножат моления о православной Церкви, о православном царе и отечестве».¹⁵⁹⁸

О приеме, какой встретили у тогдашнего православного русского царя и редактированный святителем Филаретом проект манифеста 19 февраля 1861 года¹⁵⁹⁹и письмо на высочайшее имя,¹⁶⁰⁰ раньше упомянутое нами, предания различны, но то несомненно, что последствиями всего этого были следующие обстоятельства: во-первых, действительное обнародование высочайшего манифеста 19 февраля в той его редакции, в какой он вышел из рук митрополита Филарета, с сопровождавшим чтение его народу глубоким, сильным впечатлением на народ и умилительным зрелищем благоговения сего последнего к любвеобильному слову царя, и, во-вторых, высочайшее пожалование святителю Московскому золотой медали, учрежденной собственно для членов редакционных комиссий «за труды по освобождению крестьян».¹⁶⁰¹

Но еще внятнее говорили о деле последовавшие вскоре за 19 февраля обстоятельства. Мая 17 дня того же 1861 года, государь император с государыней императрицей и некоторыми другими членами своего семейства прибыл в Москву и на другой же день (18 мая), по исконному обычаю, посетил Успенский собор. Святитель Московский Филарет встретил его здесь следующею незабвенною речью: «Благочестивейший государь. Приветствуем тебя в седьмое лето твоего царствования. У древнего народа Божия седьмое лето было летом законного отпущения из рабства (Исх.21:2). У нас не было рабства в полном значении сего слова: была, однако, крепкая наследственная зависимость части народа от частных владельцев. С наступлением твоего седьмого лета ты изрек отпущение. Обыкновенные сильные земли любят искать удовольствия и славы в том, чтобы покорить и наложить иго. Твое желание и утешение – облегчить твоему народу древние бремена, и возвысить меру свободы, огражденной законом. Сочувствовало тебе сословие благородных владельцев; и в добровольную жертву сему сочувствию принесло значительную часть своих прав. И вот более двадцати миллионов душ обязаны тебе благодарностью за новые права, за новую долю свободы. Молим Бога, чтобы добрый дар был разумно употреблен; чтобы ревность к общему благу, справедливость и доброжелательство готовы были всюду для разрешения затруднений, иногда неизбежных при новости дела, чтобы получившие новые права из благодарности порадели уступившим древние права, чтобы приятная мысль о труде свободном,¹⁶⁰² сделала труд более прилежным и производительным, к умножению частного и общего благоденствия; да будет твоя к твоему народу любовь увенчана неувядающею радостью под осенением Провидения, благодатно простираемым, вместе с тобою, над совенчанною тебе твоею супругою и твоими благословенными чадами».¹⁶⁰³Впечатление этой речи на государя императора было самое благоприятное.¹⁶⁰⁴

А вскоре после того, именно 6 июня, Их Величества, в бытность свою в Лавре преподобного Сергия, особенно внимательно отнеслись к митрополиту Филарету и посетили его в его кельи, причем «Государь император непосредственно своею рукою Всемилостивейше пожаловал» ему наперсный крест,¹⁶⁰⁵ украшенный драгоценными камнями. И вообще как бы то ни было, но в истории разрешения крестьянского вопроса в России, имя Филарета, митрополита Московского, должно занять далеко не последнее место, не только как проповедника, но и как участника в окончательных трудах редакционных комиссий. Слово же его о сем, с церковной кафедры прямо и по справедливости должно занять первое место в ряду современных ему и касавшихся того же предмета произведений церковной словесности, как это можно видеть из сличения приведенных мест проповедей Филарета с подобными же проповедями других витий того времени.

В согласия с нашим витией, ликовала вся Русская земля, ликовали все лучшие сыны земли Русской, сравнивая освобождение крестьян с освобождением от рабства векового, с воскресением из мертвых. Так, например, один из поэтов восклицал после 19 февраля 1861 года

Христос, Христос воскрес! Воистину воскрес!

Блеснул свободы луч и нам с родных небес.

Разбита рабства цепь Вставайте мертвецы,

Вставайте, Лазари, из гроба векового!

Вперед, нас братья ждут, вперед рука с рукой!

Теперь нам всем одно, всем общая дорога,

Христос, Христос воскрес! Хвала и честь Тому,

Тому, кто, как пророк, евреям Богом данный,

Воздвигнул свой народ от рабства и ему

Открыл широкий путь к мечте обетованной.¹⁶⁰⁶

Действительно, с освобождением крестьян от крепостной зависимости, открывался народу русскому широкий путь к дальнейшему развитию и свободному пользованию плодами земли обетованной – самой необъятно-широкой матушки России, в которой теперь открывались новые родники вековых залежей, новые источники всякого рода производительности вещественной и духовной. Теперь стало мало-по-малу открываться, что не в одних только верхних и средних, но и в низших слоях почвы земли Русской находились сокровища. способные обогатить Россию и принести ей славу и честь, что и в массе простонародья, дотоле забитой, живут таланты, не уступающие силой представителям образованнейших классов народа и т.д. Нужно было только дать свободный ход дальнейшему развитию народа из начал, которые легли в основание дела освобождения крестьян. К этому-то и служили дальнейшие преобразования нового царствования, тесно связанные таким образом, с крестьянскою реформою, совершавшиеся и завершавшиеся частью при жизни святителя Филарета, частью уже после блаженной кончины его, частью в то время, когда проповедническое слово его еще довольно громко звучало с церковной кафедры, частью же в то время, когда оно стало более и более умолкать, отзываясь лишь изредка то в речах к высочайшим особам, то в письмах к ним и другом лицам, или в деловых бумагах. И так как ни одного из этих преобразований Филарет не касается исключительно в своем слове проповеди, а упоминает о них лишь в общих чертах, то мы не будем входить в подробности изложения истории каждого из них, а ограничимся лишь также общим их очерком историческом, с характеристикою их значения для дальнейшего движения Русской жизни.

Многие из реформ, совершившихся в царствование государя императора Александра II, были задуманы им прямо по восшествии на прародительский престол и мало-по-малу объявляемы были во всеуслышание в последовавших затем Высочайших манифестах. Так, возвещенное еще в милостивейшем манифесте, изданном в день коронации 26 августа 1856 года, судебное преобразование, которого давно жаждала вся Россия,¹⁶⁰⁷ уже в 1857 году, одновременно с крестьянскою реформою, стало деятельно подготовляться нашими законодательными учреждениями; а чрез полтора года с небольшим после освобождения крестьян, с которым оно было тесно связано, именно 29 сентября 1862 года вышел в свет и первый плод этих подготовительных работ – высочайше утвержденные Основные положения судоустройства и судопроизводства, в коих с точностью установлены были все коренные начала последовавшей затем судебной реформы по уставам 20 ноября 1864 года, создавшим совершенно почти новый судебный порядок, с отличительною, дотоле неизвестною России чертою его, гласностью, вместо прежней, часто нескончаемой канцелярской процедуры, изъятой от всякого общественного контроля, с полным отделением судебной власти от административной, с участием присяжных, с мировым институтом и т.д.

Судебные Уставы 20 ноября 1864 года и высочайше утвержденное в 1866 году Положение о нотариальной части были только раскрытием и применением к делу тех начал в подробностях и частных случаях. В том же 1866 году новые судебные учреждения и были открыты в Петербурге и Москве. Вслед за судебною реформою о в связи с ней законом 17 апреля 1863 года отменены доселе бывшие в большом употреблении строгие телесные наказания плетьми, шпицрутенами и прочее, равно как и клеймение человеческого лица. В том же 1863 году в обеих столицах и в Одессе открыты были городские думы на тех основаниях самоуправления, которые узаконены потом и для всей России Городовым Положением 1870 года, по которому городское население, без различия сословий, выбирает гласных представителей для обсуждения хозяйственных и других дел с полною свободою голоса в собраниях думы. Затем 1 января 1864 года утверждено Положение о губернских и уездных земских учреждениях. Этим Положением все жители городов, сел и деревень, также без различия сословий, получили право выбирать установленным порядком представителей от себя, гласных на 3 года, для свободного обсуждения своих дел и для участия в самоуправлении. До этого Положения мы имели отдельные гражданские состояния, чуждые друг другу, раздроблявшие народ или скрывавшие его единство и препятствовавшие течению его собственной жизни.

С изданием закона 1 января 1864 года положено начало живой и цельной организации земства, основанной на всеобщем начале собственности и прекратившей прежнюю замкнутость дворянского сословия, слившегося теперь во едино со всем народом русским. В связи с теми же преобразованиями в жизни русского народа стоят и позднее изданные законы о всеобщей воинской повинности (обнародованные в 1874 году)¹⁶⁰⁸ и законы о печати, расширившие её свободу и начатые изданием с 1865 года, а после дополненные, и преобразования, касавшиеся школ: светской (реформа университетов по уставу 1863 года; средне-учебных заведений по уставам 1864 и 1871 годов и т.д.) и духовной (по уставам 1867 и 1869 годов), и улучшения в быте духовенства, начатые еще в 1862 году.

Но, к глубокому сожалению, с несомненно благими намерениями предпринятые и так счастливо начатые преобразования, в дальнейшем своем движении, восприняли многое недоброкачественное со стороны, с запада, обыденное в странах с республиканским или конституционным правлением, но не применимое в России с самодержавною монархическою властью и наконец дали простор таким течениям, которые клонили прямо к революции.

Увлекаемые фантазиями о всеобщей свободе и равенстве, исполнители благих предначертаний любвеобильного Царя-Освободителя, даже из лиц, стоявших у кормила правления и близ самого престола царского, нередко бессознательно, или же дабы прослыть либералами, поощряли такие течения и, наоборот, сдерживали более трезвые голоса, предостерегавшие от дурных последствий поощрения подобных течений.

Расширенная свобода печати, в большинстве случаев, служила более ко вреду, нежели к пользе общества. Гласность не знала пределов, и печать, особенно периодическая, являясь выразительницею так называемого общественного мнения, деспотически управляла умами лиц, стоявших на всех ступенях администрации и часто извращая самый вкус общества, пугала эти умы страхом общественного мнения, и сбивая их с толку, еще более побуждала их действовать в пользу упомянутых течений.

Проявления дурных начал, управлявших этими течениями, не замедлили своим обнаружением. Волнения учащейся молодежи в 1861 и дальнейших годах, пожары 1862 и дальнейших годов, польское восстание 1863 года, неоднократные покушения на жизнь государя императора, начавшиеся с 1866 года и т.д., все это слишком ярко свидетельствовало о широте распространения вреда, производимого небольшою в сущности и сравнительно горстью людей, головы которых были полны нигилистических, социалистических и тому подобных бредней, и невольно заставляю лучших людей задумываться над будущностью России.

К числу последнего рода людей несомненно принадлежал святитель Московский Филарет, видевший живые примеры ложного воспитания ближайших представителей революционной школы конца XVIII века, стоявший бок о бок с смутами космополитов декабристов 1825 года и переживший все фазы развития и раскрытия революционных поползновений времени царствования императора Николая Павловича, а теперь видевший сильное брожение умов, начавшееся с новым царствованием. Поэтому он, как истинный сын России, не мог равнодушно относиться к такому состоянию её, при всяком удобном случае предостерегал кого нужно от вредных последствий распущенности, до которой простираема была у нас тогда свобода во всем, не столько хвалить совершавшиеся преобразования, сколько выражал скорбь и негодование против умственных и нравственных язв, начавших разъедать организм тогдашнего общества нашего. Это не был капризный вопль отставшего от современности старика, хвалящего старое и бранящего новое: это был отзвук речей ветхозаветных пророков; это был вопль прозорливого старца, горячо любившего отечество, в котором он родился, и в то же время видевшего ту бездну, в которую оно готово было упасть при тогдашнем направлении жизни и деятельности некоторых сынов его.

Не удивительно поэтому, что такой вопль старца святителя начал раздаваться еще тогда, когда почти все в России были в каком-то упоении от начинавшихся и предстоявших по всем частям преобразований. И замечательна постепенность, с какою он раздавался, особенно в слове проповеди. В то время, как по восшествии Царя-Освободителя на престол, еще длилась Крымская война, это тяжелое бремя, подъятое им на рамена свои, как наследие, принятое от предшествовавшего царствования, слово святителя Московского было не столько обличительным, сколько ободряющим и утешительным. Мы слышали, как звучало это слово, когда излагало историю Крымской войны. Но уже и в то время были случаи и к предостережению, и к обличению. Вместе с бременем войны, новое царствование унаследовало от предшествовавшего и другое бремя народного бедствия – холеру, прекратившуюся в Москве лишь к концу 1855 года. Декабря 18-го в Чудове монастыре были совершено благодарственное молебствие по прекращении губительной болезни.

Пред молебствием святитель Филарет произнес беседу на текст: работайте Господеви со страхом, и радуйтеся ему с трепетом (Пс.2:11). «Собравшиеся здесь ныне, так начал он свою беседу, собралось, думаю, с некоторою радостью. Мы приносим исповедание и благодарение Богу, после того как Он, по правде Своей, посетил град сей нашествием губительной болезни, и некоторых из обитателей его восхитил скорою смертью, некоторых устрашил близостью смерти, некоторых сокрушил печалью, но, по милосердию Своему, не попустил губительной болезни поразить многих, и наконец рек ангелу смерти: довольно ныне, отыми руку твою (2Цар.24:16). По колику бедствие страшно или печально, по толику освобождение от бедствия радостно. Но мы уже не раз имели радость, подобную нынешней, и потом не раз постигало нас бедствие, о прекращении которого радовались; ангел смерти возвращался и вновь простирал над нами свой меч. Посему, не надобно ли нынешнюю радость нашу растворить доброю мерою страха? Да, мы предлагали уже прежде освобожденному тогда от губительной болезни, граду сему вразумляющее и предохраняющее слово Христово: се здрав еси, ктому не согрешай.¹⁶⁰⁹ Видно, надобно ныне повторить оное с большею строгостью и с угрозою: се здрава еси, ктому не согрешай, да не горше, ти что будет (Ин.5:14)».

И далее вития, на основания избранного для проповеди текста, доказывает необходимость соединения радости о прекращении бедствия со страхом пред Богом, впрочем, с страхом не бесплодным и рабским, а с сыновним, не лишенным надежды на милосердие Бога, наказующего и милующего.¹⁶¹⁰ За тем, в начале 1856 года, когда все еще не кончена была Крымская война, в Москве были дворянские выборы и присяга пред началом выборов, предшествуемая молебствием в Чудове монастыре. Это было 3 января. Пред молебствием святитель Филарет произнес беседу на текст: не возмеши имени Господа Бога твоего всуе, не очистит бо Господь приемлющего имя Его всуе (Исх. 20:7). «Из целой области, говорит вития в начале своей беседы, обращаясь к дворянам Московской губернии, собравшимся в храме по случаю предстоящих выборов, мужи, возвышенного в государстве и наследственными преимуществами отличенного звания, собрались здесь, чтобы молитвою освятить начало, и удостоверительною клятвою обеспечить совершение и последствия важного дела. Державная власть доверила вам, и по её доверию вы предприемлете ныне избрать блюстителей правосудия и благоустройства как собственно для вашего звания, так и для разных частей здешней области».

И далее, указав на важность молитвы пред началом такого дела, в котором и избиратели, и избранные должны будут, поступать «по долгу, совести, правде и чести», а равно и на необходимость в нем клятвы или присяги, вития раскрывает мысль о необходимости быть верными клятве или присяге, дабы не потерпеть бедствий, ниспосылаемых за клятво-преступничество. В пример последних он приводит случай поражения непобедимого дотоле Израиля при Иисусе Навине за клятвопреступление Ахара. Так как случай этот вития уже приводил раньше, изображая причины бедствий Крымской врйны,¹⁶¹¹ то теперь и «без дальнейшего объяснения он мог быть понятен слушателям, а равно и понятно то, почему вития приводит его теперь. Предостережение было слишком очевидно, как в отношении к не законченной еще войне, так и в виду предстоявших по окончании её внутренних реформ, нового царствования, уже предуказанных по восшествии на престол Царя-Освободителя.

Поэтому-то и заключил вития свою беседу следующим наставлением: «вкуси горькое слово сие, как предохранительное врачевство; и, если хочешь, покрой горечь, также здравою сладостью Давидова песнопения: Господи, кто обитает в жилищи Твоем? Ходяй непорочен, и делаяй правду, кленыйся, и не отметаяйся (Пс.14:1–3). Аминь».¹⁶¹²

Мы помним также, каким серьезным предостережением и наставлением кончил святитель-вития свою беседу пред молебствием по случаю заключения мира в марте того же 1856 года. «Посоветую ли, говорил он, употребить оный (т.е. мир) на восстановление потрясенного войною вещественного благосостояния? Но надобно ли советовать? Это присоветует вам ваша нужда и польза... Потрудимся преимущественно. в преимущественном обилии, приобрести и сохранить стяжания духовные – Божию благодать, веру, правду, добродетель: они созиждут и утвердят наш мир внутренний, внешний возвысят и упрочат».¹⁶¹³

Но уже с каждым дальнейшим шагом по начатому после заключения мира пути реформ все строже становится слово святителя-витии, благословлявшего добрые намерения царя, но не одобрявшего многого в том, что сопровождало исполнение эти намерения. Так, встречая государя императора при вступлении Его Величества в Успенский собор 7 мая 1856 же года, наш вития в речи своей говорил Ему: «Благочестивейший государь! После недавнего,¹⁶¹⁴ новое твое пришествие чем изъяснить можем, если не тем, что ты, устрояя мир и покой нам, не даешь покоя себе, непрерывно продолжая твои царские подвиги. Не только повелениями с престола, но и непосредственным наблюдением и действием повсюду, где сего наипаче требует благо царства? Посему благодарными сердцами призываем тебе вышнее охранение во всех путях твоих, вышнюю помощь, соответствующею твоим подвигам, и благопоспешество, удовлетворяющее твоим благотворным намерениям».¹⁶¹⁵

А между тем уже в проповеди на день тезоименитства государыни императрицы 22 июля того же 1856 года святитель-вития, утверждая, что «от царя, по молитве Церкви и царства, Богом просвещаемого и укрепляемого, весьма много зависит тихое и безмолвное житие», говорит «чтобы уяснить сию истину, не вдадимся в область умозрений и состязаний, в которой некоторые люди, не знаю, более ли других обладающие мудростью, но конечно более других доверяющие своей мудрости, работают над изобретением и постановлением лучших, по их мнению, начал для образования и преобразования человеческих обществ. Уже более полувека образованнейшая часть рода человеческого, по местам, по временам, видит их преобразовательные усилия в самом действии, но еще нигде, никогда, не создали они тихого и безмолвного жития. Они умеют потрясать древние здания государств, но не умеют создать ничего твердого. Внезапно по их чертежам строятся новые правительства, и так же внезапно рушатся. Они тяготятся отеческою и разумною властью царя, и вводят слепую и жестокую власть народной толпы, и бесконечные распри искателей власти. Они прельщают людей, уверяя, будто ведут их к свободе, а в самом деле ведут их от законной свободы к своеволию, чтобы потом низвергнуть в угнетение».¹⁶¹⁶

Конечно, здесь указываются ближе всего революционеры запада, но не даром обличаются они пред обществом русским и именно сему последнему делается предостережение от них. При расширении области свободы за то время проницательному взору мудрого святителя уже видны были и в русском обществе семена того увлечения ложными теориями (умозрениями) западных революционеров, какое потом не замедлило со всею силою обнаружиться и в России и которое заявило себя крамолою последовавших за отменою крепостного права лет, а программою своею выставляло следующее:

«§ 1. Революционер – человек обреченный. У него нет ни своих интересов, ни дел, ни чувств, ни привязанностей, ни собственности, ни даже имени. Все в нем поглощено единым исключительным интересом, единою мыслью, единою страстью – революцией.

§ 2 Он в глубине своего существа, не на словах только, а на деле разорвал всякую связь с гражданским порядком и со всем образованным миром, со всеми законами, приличиями, общепринятыми условиями и нравственностью этого мира: он для него – враг беспощадный, и если б он продолжал жить, то для того только, чтоб его вернее разрушить.

§ 3 Революционер презирает всякое доктринерство и отказался от мирской науки, предоставляя ее будущим поколениям Он знает только одну науку, науку разрушения. Для этого, и только для этого, он изучает теперь механику, физику, химию, пожалуй, медицину. Для этого изучает денно и нощно живую науку людей, характеров, положений и всех условий настоящего общественного строя во всех возможных слоях. Цель же одна – наискорейшее разрушение этого поганого строя.

§ 4. Он презирает общественное мнение. Он презирает и ненавидит во всех побуждениях и проявлениях нынешнюю общественную нравственность. Нравственно для него все, что способствует торжеству революции. Безнравственно и преступно все, что помешает ему.

§ 14. С целью беспощадного разрушения революционер может и даже часто должен жить в обществе, притворяясь совсем не тем, что он есть. Революционер должен проникнуть всюду, во все низшие и средние сословия, в купеческую лавку, в церковь, в барский дом, в мир бюрократический, военный, в литературу, в III отделение и даже в Зимний Дворец».¹⁶¹⁷

И к сожалению, сторонники революционной партии в России действительно проникали всюду, везде внося с собою смуту и разрушение, а не созидание. Между прочим, в литературе они действовали путем беспощадного и одностороннего порицания всего существующего, яко бы в видах усиления потребности улучшений и преобразовании его, а на самом деле в тех же видах разрушения. Даже в законодательство успели они провести свои идеи о всеобщем равенстве, о самовластии и т.п., внося таким образом, язву зла в добрые по намерениям и начинаниям преобразования. Поэтому-то святитель Филарет, благословляя царя и испрашивая ему помощи свыше «на великий подвиг устроить благоденствие великого народа законным судом, благоуправлением, добрым государственным домостроительством» и т.д.,¹⁶¹⁸ в тоже время с церковной кафедры говорит подданным сего царя: «Одному ли царю предлежит забота о правде в царстве? Может ли одна личная правда царя сделать для блага народа все, чего желает царева благость? При всей мудрости, проницательности, деятельности, ревности о благе общем может ли царь один все в царстве видеть, все знать, все исследовать, все сообразить, все предположить и исполнить, озарить светом всякую правду, затмеваемую неправдою, обнаружить всякую неправду, покрывающуюся личиною правды? Его верховному, на все простирающемуся действию не нужны ли частные разных степеней орудия наблюдения, дознания, исследования, управления, суждения, распоряжения, исполнения, орудия правды, одушевляемые и движимые также правдою? Боже правду Твою дождь не только царю и сыну цареву, но и всему царству и всякому сыну царства! И затем в подробностях излагал требования правды от лиц духовного сана от судей и ищущих суда, от начальствующих и подчиненных.¹⁶¹⁹ Это говорит вития в одной из проповедей конца 1856 года.

А в проповеди, сказанной в неделю Православия при праздновании восшествия на престол государя императора в 1857 году, приводя слова высочайшего манифеста 19 марта 1856 года: сие есть первое живейшее желание наше, да свет спасительной веры, озаряя умы, укрепляя сердца, сохраняет и улучшает более и более общественную нравственность,¹⁶²⁰ святитель-вития, очевидно, противополагает понятие о сей последней не только тому понятию, какое имели о ней люди, придерживавшиеся вышеприведенной программы, но и тому, какое имел о ней современный святителю «мир, именуемый христианским», который, по его словам, слишком изобиловал «примерами суеты, роскоши, плотоугодия, неправды, частью даже неверия».¹⁶²¹ Поэтому же наш проповедник особенно предостерегал своих слушателей от излишнего доверия так называемому общественному мнению, извращенному суемудрием литературных двигателей этого мнения, а равно и от увеличения печатным и устным словом без строгого разбора хорошего от дурного. «Почто иные самонадеянные умы, говорит, например, он в одной из проповедей 1859 года на царский день (17 апреля – день рождения государя императора), вышед из повиновения вседержавной премудрости Христовой. домогаются самопроизвольно и своемудренно господствовать над делами, и над законами, и над общенародным разумением? Почто на страже правды и честности поставляют не высокий и сильный страх Божий, а малодушный и ничтожный страх мнения человеческого?»¹⁶²²

И говоря проповедь в день Благовещения Пресвятой Богородицы в 1858 году на текст: блюдитеся, како слышите (Лк.8:18), он внушал своим слушателям: «Что сказать о собеседованиях человеческих? Сколько в людях ложных и худых мыслей, сколько страстей, сколько пороков! Все они могут обратиться в заразу, более или менее сильную и вредную, приметно и неприметно переходящую чрез слово и собеседование. Много явных о скрытых опасностей, много нужно благоразумия и осторожности... Что, если услышишь или увидишь в чтении слова неблагонравия, неблагоговения, неверия? Поспеши заградить ухо твое и закрыть око твое от тлетворного ветра. Не прельсти себя мыслью послушать или прочитать из любопытства, или для забавы; не касайся сажи, не играй огнем. Не желай узнать вкус яда. Тлят обычаи благи беседы злы (1Кор.15:33)»¹⁶²³

Или, произнося в том же 1858 году беседу в день рождения государя императора, и указывая в ней на древний обычай приносить празднующему таковой день дары, ему приятные, проповедник говорят, что самый приятный дар наш царю, по слову Писания, может быть устны праведны и словеса правая (Причт.16:13); и в виду этого наставляет: «Отверзай устне праведны и говори чистую истину и нелицемерную правду, начальник подчиненному и подчиненный начальнику, судия подсудимому и подсудимый судии, наставник ученику и ученик наставнику, писатель в книге, торгующий в торжище, собеседник в беседе. Сейте слово истины и правды, кто может, на большом, а другие на малом поле, поощряйте к сему друг друга, посев может быть обширным и общественным. От ревностного распространения в обществе слова истины и правды должен произойти плод общественного здравомыслия и правдолюбия, а от сего возрастающее обилие общественного мира и благоустройства, и это будет добрый дар подданных доброму царю, пекущемуся о благе их, или, иначе сказать, их содействие и споспешествование царскому непрерывному подвигу в благоустроении царства для возвышения его благоденствия Привычка легкомысленно метать слово на ветер, к сожалению очень обыкновенная, не дает нам приметить, какое сокровище часто расточаем, без пользы, или со вредом, для себя и для ближних… Близ пути слова правды особенно приметны два распутия: на десной стороне – лесть, на шуей – злоречие. Один говорит: надобно с ближними обращаться приятным для них образом, особенно с высшими, и в следствие сего льстить. Другой говорит: надобно черное называть черным; и под сим предлогом предается злоречию. Ни тот, ни другой не на правом пути, оба на распутиях, которые не ведут к добру. Если слушающий льстеца не самолюбив и проницателен, то мечтающий льстивыми словами купить себе благорасположение и счастье, в самом деле покупает только презрение. А если искушаемый лестью не довольно бдителен и проницателен, то лесть может обаять его, затмить взор его на то, что непременно требует исправления или усовершения, утвердить его в ложном и вредном направлении. Злоречие, которым некоторые думают исправить зло, также не есть верное для сего средство. Зло не исправляется злом, а добром. Как загрязненную одежду нельзя чисто вымыть грязною водою, так описаниями порока, столь же нечистыми и смрадными, как он сам, нельзя очистить людей от порока. Умножение пред глазами народа безобразных изображений порока и преступления уменьшает ужас преступления и отвращение от порока, и порочный при виде оных, говорит: «не я один; таких много, не очень стыдно». Укажите на темный образ порока, не терзая чувства, и не оскорбляя вкуса чрезмерным обнажением его гнустностей, а с другой стороны, изобразите добродетель в её неподдельной истине, в её чистом свете, в её непоколебимой твердости, в её небесной красоте, тогда можете надеяться, что пленник порока отвратит от него устыженный взор, придет в сознание достоинства добродетели, прострет умоляющие руки к небу и взыщет избавления от нравственного плена и порабощения. Христиане! – заключает свою беседу наш вития, еще до христианства, при меньшем совершенстве духовного учения в Ветхом Завете, осуждено и запрещено было неблагородное употребление слова: удержи язык твой от зла, и устне твои еже не глаголати льсти (Пс.33:14). Христос Спаситель осудил и легкомысленное употребление слова: всяко слово праздное, еже аще рекут человецы, возводят о нем слово в день судный (Мф.12:36). И апостол заповедует, чтобы мы произносили только непорочные слова и назидательные для слышащих. Всякое слово гнило да не исходите из уст ваших, но точию еже есть благо, к созиданию веры, да даст благодать слышащим (Еф.4:29). Не почитайте маловажным нарушения сих наставлений. От обилия доброго слова – обилие добрых плодов для нас, для ближних, для общества. От умножения злого слова – умножение злых плодов для нас, для ближних, для общества. В благословении правых возвысится град, усты же нечестивых раскопается (Притч.11:11). Аминь».¹⁶²⁴

В том же 1858 году, в день тезоименитства государя наследника цесаревича великого князя Николая Александровича, святитель Филарет счел благовременным и нужным произнести свою знаменитую беседу о воспитании, на тексты в елико время наследник млад есть, под повелители и приставники есть, даже до нарока отча (Гал.4:1–2). В этой беседе, указав на наследника всероссийского престола, проходившего за то время «поприще приготовления к подъятию царственных подвигов», и заметив, что «мудро воспитанный наследник престола есть сокровище, соблюдаемое для грядущих родов царства», мудрый вития говорит: «но что, если мудро воспитанный наследник царства, вступая в царскую деятельность, встретит окрест себя род, воспитанный немудро и небрежно? Может ли он поддержать, или устроить благоденствие царства и народа так же удобно, как если бы окружен был людьми, воспитанными тщательно и разумно? Конечно, нет. Итак, народ должен благодарить царя, который упрочивает его благоденствие мудрым воспитанием своего наследника, и с тем вместе должен споспешествовать благонамерению царя и своему будущему благоденствию тем, чтобы каждый отец семейства воспитывал своих детей тщательно и разумно, сообразно с своим состоянием и с их способностями».

И далее, в видах установления точки зрения на предмет, вития говорит: «В нынешнее время о предметах, правилах и способах воспитания так много рассуждают, пишут, спорят, что это едва ли не уменьшает доверия воспитателям от воспитываемых, которые слышат их, препирающихся между собою, и видят руководительные книги, не давно одобренные, вскоре осуждаемые другими новыми. Может быть, это и неизбежно, по причине умножившихся и оразнообразивишихся требований жизни общественной и частной, которым воспитание должно удовлетворять. Притом гласность некоторые почитают всеобщим врачевством против общественных зол, хотя, иногда она бывает и источником общественных болезней, если слишком неудержимо расширяет уста свои не только для правды, но и для неправды. Впрочем, добавляет вития, мне заповедано не словопретися (2Тим.2:14) Мой долг указать, по колику возможно, родителям и воспитателям на то, что бесспорно истинно, и для всех их доступно и полезно, и на руководительную книгу, которой не оттесняла бы от них никакая другая».

Эта книга, разумеется, есть Библия, и из неё-то далее вития извлекает учение о наилучшем образце воспитания, не стесняющего вполне свободы, но вместе и полагающего разумное ограничение её в видах постепенного приготовления человека к самостоятельному действию в зрелом возрасте «Все ли равно, говорит он в заключение своих рассуждений, давать обширную свободу умеющему ее употреблять, или не умеющему; зрелому в разуме или незрелому? Очевидно, не все равно. Следственно по мере возраста в образования должно давать свободу детям. Которое из двух направлений правильнее, приятнее, и удовлетворительнее для человека, поступление от расширения свободы к её ограничению, или, напротив, от её ограничения к расширению? Очевидно, последнее. Итак, надобно вести детей от ограничения свободы к расширению её. Иначе сделавшийся слишком свободным слишком рано, куда направится далее с своим желанием поступления вперед и возрастающего удовлетворения? Не будет ли он в покушении поколебать справедливые пределы разумной и законной свободы? Провидением Божиим призванные быть родителями, воспитателями и наставниками детей да не пренебрегут сих напоминаний; да помышляют о них благовременно и предусмотрительно, и наипаче, чтобы основанием и душою воспитания было благочестие, да пекутся о сем с искренним усердием ради детей, ради себя, ради отечества, ради потомства. В чадех своих познан будет муж (Сир.11:28) Аминь»¹⁶²⁵

Все эти слова проповеди святителя Московского, столь поучительные и для настоящего времени, были для своего времени подлинно пророческими вещаниями в виду наступавшей, самой важной, государственной реформы – освобождения крестьян, с сопряженными с нею последствиями, как в отношении к другим преобразованиям всего быта России, так и в отношении к настроению общества, вызванному одною мыслью об этой реформе и самою реформою. Не даром святитель Филарет все эти проповеди говорил преимущественно в царские дни, когда в числе слушателей его более всего бывало людей образованного класса, наиболее подвергавшегося влиянию современной литературы. И тем справедливее можно назвать выше приведенные слова проповеди святителя пророческими вещаниями, что с 1862 года, как мы помним, голос проповеди его с церковной кафедры начинает умолкать, раздаваясь лишь в речах по особенным случаям.

А между тем в это-то время, после объяснения свободы крестьянам, которые были своего рода детьми, нуждавшимися в воспитании, громче всего и раздавался по Руси голос печати; в это-то время и начались подпольные действия крамольников среди учащейся молодежи из образованных классов и среди простого народа; в это-­то время и начала выше и выше поднимать голову Польская справа, разразившаяся восстанием 1863 года, а подготовлявшая крамолу волнениями молодежи в учебных заведениях в 1861 и дальнейших годах.

В это время Чернышевский писал и печатал в Современнике свой известный по нигилистическому направлению роман «Что делать?» и руководимое им издание Современник, пользовалось особенною поддержкой среди либералов, стоявших у кормила правления, не говоря уже об увлечении им в среде публики. К этому времени относятся и крестьянские волнения по взаимоотношениям крестьян с помещиками, вследствие подстрекательств со стороны лиц, которым на руку были эти волнения. Влияние крамолы, благодаря уступчивости правительства и сочувствию многих из либеральных представителей сего последнего, действовавших то сознательно, а то бессознательно, простерлось и на следовавшие за освобождением крестьян реформы, как мы замечали раньше. И потому-то святитель Филарет, например, в 1862 году, выражая в речи к государю императору благожелание: «Бог мира и любви, силою общественного единодушия, да подкрепляет и да приводит к желаемому совершению подвиги, предпринятые и предпринимаемые тобою для государственных улучшений»,¹⁶²⁶ иначе сказать, по-прежнему благословляя царские намерения и начинания в делах внутреннего преобразования России, ни одной, кроме освобождения крестьян, реформы не касается в подробностях, хотя, речи произносил до самого последнего года жизни своей, когда многие из этих реформ уже введены были в действие. И это не потому, чтобы он не знал о них. Некоторые места из его официальной и частной переписки показывают, что он знал о них, но не вполне одобрял их в подробностях применения к жизни, как например, по вопросу о земском самоуправлении,¹⁶²⁷ о городском самоуправлении¹⁶²⁸ и т.п.

Напротив, мрачные стороны жизни во время всех этих преобразований, в значительной мере условленные тем, как вводимы были в дело эти преобразования, более вызывали святителя Филарета на слово, нежели светлые черты преобразований. Так, еще в сентябре 1861 года, когда уже происходили, сперва в Петербурге, а потом и в Москве, студенческие беспорядки и волнения в университетах, вызвавшие перемену министерства народного просвещения, не задолго пред тем назначенный в министры просвещения знакомый Филарету граф E. В. Путятин,¹⁶²⁹ в «весьма секретном» письме на имя последнего сообщал, что со времени отъезда государя императора из Санкт-Петербурга,¹⁶³⁰ в нем «постоянно становилось неспокойнее», и что «цель преступных действий направлена была к ниспровержению существующего порядка в даже, по-видимому, династии». Для подтверждения своих соображений, граф Путятин препроводил к митрополиту Филарету некоторые бумаги, также секретные, и, руководствуясь верноподданническими чувствами, просил митрополита «выразить, каким он признает лучшим способом сообщить Его Величеству, что настоящее положение дел крайне опасно для государства и императорской власти и убедить его, что при нынешних обстоятельствах нужна большая твердость и сильные меры».

Святитель Филарет, в ответном письме своем от 12 сентября 1861 года, писал графу (Путятину): «Господь да благословит Вашу ревность о благе царя и Отечества. Господь да наставляет и укрепляет вас на поприще, исполненном трудностей, которые приготовлены прежде вас, но против которых вам суждено выдерживать борьбу. Их можно было предусматривать, и оказалось возможным устранить, или не допустить, чтобы они открылись так сильно. Вы желаете возбудить мою ревность. Может быть, я имею в сем нужду. Но для моей ревности есть круг, очерченный моим призванием. Сей круг есть церковь, или, если судить строже, епархия. Если действие мое в пределах моих обязанностей окажется неудовлетворительным, могу облегчить мою скорбь много чем, что действовал по необходимому долгу, при посильном разумении. Но если произвольно выступлю за пределы моих обязанностей, и последствия окажутся не желаемые, я буду иметь в совести сугубый упрек, что действовал не к пользе, и что своею произвольною виною открыл себе путь к неполезному. Не мало думал я над тем, что мне сообщено; и много скорбел, и много недоумевал, что теперь требуется? Возбудить внимание к опасности? Возбудить внимание к потребности благоразумных и твердых мер? Но в читанных мною печатных и письменных воззваниях¹⁶³¹ опасность так ярко видна, что болят глаза; она говорит сама о себе таким громким и угрожающим голосом, что нельзя представить себе, чтобы эти не возбуждало внимания. Рука не поднимается, чтобы переписать многое из того, что я прочитал. Укажу для примера на одно. Великорус хочет отделить от России не только Польшу, но и Южную Русь, а по теории, на которой сие основано, конечно, и многое другое. Можно ли не видеть, что хотят разрушить Россию? Вспомните при сем, что в отчете следственной комиссии, по происшествию 14 декабря,¹⁶³² упомянуто было, что тогда хотели разделить Россию на семь республик. Сие ведет к заключению, что великорусы высказал не мимолетную мечту одной или немногих голов, но что прилежная подземная работа разрушения выходит наружу. Посему нельзя думать, чтобы не было возбуждено внимание и к потребности благоразумных и твердых мер. Рассуждать же о сих мерах я не имею не только призвания, но и возможности. Сие не требует доказательства. Примечаю и долг имею поставлять во внимание себе и кому могу, что мы много согрешили пред Богом охлаждением к православному благочестью, в чем особенно вредные примеры подаются из высших и образованных сословий, ослаблением нравственных начал в жизни частной и общественной, в начальствовании, в суде, в области наук и словесности, в роскоши и даже в скудости, пристрастием к чувственным удовольствиям, расслабляющим духовные силы, подражанием иноземному, большею частью суетному и не сродному, чем повреждается характер народа и единство народного духа, преследованием частной и личной пользы преимущественно пред общею. Умножившиеся грехи привлекают наказание, по реченному: накажет тя отступление твое (Иер.2:19). Средства против сего: деятельное покаяние, молитва и исправление. Недостатки охранителей обращаются в оружие разрушителей. Добродетели охранителей вырывают из рук оружие у порицателей и возмутителей Не время не деятельности; да возбудится ревность; да умолкнут разделение и частные виды;¹⁶³³ да станут все верные и благонамеренные, в силе единства, в крепкий подвиг под общим знаменем: вера, Царь и Россия. Вот что должен я говорить и говорю, по колику могу, имеющим уши слышати».¹⁶³⁴

За тем в октябре того же 1861 года, когда волнения между студентами усилились и в Московском университете,¹⁶³⁵ и когда государь император, в виду этого неприятного явления, проездом чрез Москву, против обычая, лишь весьма недолго пробыл в ней, святитель Филарет, еще более озабоченный состоянием России, весьма печальным, решил прибегнуть к особенной, чрезвычайной мере, к усилению церковной молитвы, и в ноябре составил особое из церковных книг выбранное, моление. «Вчера, писал святитель Филарет от 18 ноября 1861 года наместнику Сергиевой Лавры архимандриту Антонию, в день преподобного Никона, который Божие на сторону нашу прещение видел и перенес, и разрушенное бедами после восстановил, мы начали употреблять на службах церковных дополнительное прошение, которое при сем прилагается. Оно заимствовано не из книги молебных пений, а из литии на вечерни, где изречено полнее, почему и яснее то, что оно более заимствовано, нежели составлено».¹⁶³⁶

Между тем слух об этом особом молении разнесся по всей Москве и скоро дошел до Петербурга, где возбудил сильное беспокойство в правительственных сферах. Министр внутренних дел (впоследствии граф) И. А. Валуев¹⁶³⁷ в конфиденциальном отношении к Московскому генерал-губернатору П. А. Тучкову¹⁶³⁸ писал: «Здесь говорят, что будто бы в церквах Москвы во время богослужения читается недавно составленная особая молитва об избавлении России от того затруднительного положения, в котором она будто бы находится в настоящее время. Имею честь покорнейше просить ваше высокопревосходительство почтить меня уведомлением, насколько справедлив этот слух, и, если действительно читается какая-либо молитва, которая могла подать повод к подобным толкам, доставить мне копию с оной».

Генерал-губернатор отнесся по этому делу к митрополиту Филарету, и святитель Филарет, в своем письме к нему от 20 декабря того же 1861 года отвечал: «Не составлено, и в церквах Москвы не читается особой молитвы о избавлении России от затруднительного положения, в каком она будто бы находится в настоящее время. Во время общественных бедствий, как например, во время войны, на литургии коленно-преклоненно произносится священником особая молитва, примененная к обстоятельствам времени. Ничего такого нет в настоящее время в Московских церквах. Вероятно, слух, дошедший до министра, произошел от перетолкования действия, просто церковного, не соединенного ни с каким указанием на политические обстоятельства России. На всякой вечерне, воскресной и праздничной, на литии (если сия не опускается для сокращения богослужения) между прочим, читается следующее молитвенное прошение: Еще молимся о еже милостиву быти благому и человеколюбивому Богу нашему, отвратити всякий гнев на ны движимый, а избавити нас от належащего и праведного своего прещения и помиловати нас. Сие прошение, с присоединением не многих выражений, не заключающих с себе особого прошения, а только возбуждающих к сердечной молитве, с некоторого времени, в моей домовой церкви, произносится диаконом между прочими прошениями, так называемой. сугубой ектеньи на вечерне, утрени и литургии. Все обыкшие слышать вышеозначенное прошение на вечерне воскресной и праздничной, знают, что оно составлено в древности, в Греции, и следственно не указывает ни на какие необыкновенные обстоятельства России и, будучи произносимо в радостной праздничной службе, не есть выражение каких-либо затруднительных или скорбных обстоятельств, а есть просто смиренное и покаянное молитвенное прошение. Только люди, которые не ходят к праздничной вечерне, и мало знакомы с церковною службою, могли принять оное за новость, и дать оному произвольное догадочное толкование. Записка, заключающая вышеозначенное прошение, была также передана мною в кафедральный монастырь и в кафедральный собор, с разрешением, что оное могут употреблять священнослужители, по колику сознают нужду особенно возбуждать себя и других к смиренной и покаянной молитве. Записка сия отдана мною в том самом виде, как при сем прилагается,¹⁶³⁹ и без моей подписи, дабы ее не принимали за предписание, а могли употреблять только желающие. Побуждение, которое руководило мною, и которому, конечно, последовало большее или меньшее число священнослужителей, есть религиозное и нравственное. Оно выражено в начале вышеупомянутой записки в следующих словах. «Понеже умножились грехи наши, и наипаче требуется покаянная и умиленная молитва».

Если бы на сие потребовалось объяснение, справедливость требует сказать, что с некоторого времени мысли и учения противохристианские, противо-нравственные и противоправительственные особенно сильно распространяются в литературе, цензурной и бесцензурной, в молодом поколении, и проникают до низших слоев общества. За умножением грехов мысленных следует умножение и грехов деятельных, частью не застенчиво обнаруживающее себя в прискорбных зрелищах пред глазами общества, частью примечаемое в признаках скрытой заразы. Не думаю, чтобы это нужно было доказывать. Сделаю, однако, немногие указания на то, что близко вижу, или легко могу вспомнить:

1) В «Современнике» была напечатана статья, в которой излагался и доказывался материализм, учение, конечно, не дружное с религией и нравственностью. Бакалавр Киевской Академии написал на сию статью опровержение, которому отдали справедливость основательные ученые.¹⁶⁴⁰ Проповедник материализма не умел защищаться, но не уступил, а отвечал насмешками и оскорблениями. Материалист одинокий не был бы гак смел. Так поступить мог только надеющийся встретить многих сочувствующих, и во многих произвести сочувствие вновь.

2) Студенты Московского университета (и, говорят, не одного Московского) долго скрытно от цензуры литографировали и распространяли переводы иностранных противохристианских сочинений и противоправительственные статьи Русской заграничной литературы (не знаю, удержаны ли от сего ныне); и потом плоды сих грехов мысленных показали в действиях,¹⁶⁴¹ которые сами, только поздно, признали погрешительными.

3) В «Светоче» (1861 год, кн. IX) в статье под заглавием: «Петр Великий, как юморист», говорится о «всепьянственнейшем соборе», о «сумасброднейшем соборе»; Бутурлин является «Петербургским владыкою», а Петр Великий «протодиаконом». Описывается избрание и постановление князя папы, и кощунственно предаются осмеянию и поруганию не только избрание и посвящение папы, но также и православные церковные действия, и избрание, и посвящение православных архиереев, как-то: «В процессии идут диаконы, попы, монахи, архимандриты, Бахус, несомый монахами великой обители, ковш, несомый от плешивых» – Что убо, брате, пришел еси, и чесо просиши от нашея немеренности? – Пьянство Бахусово да будет с тобою – Како содержиши закон Бахусов? – Бахусовым (питием) чрево свое, яко бочку, наполняю. И тако всегда творю. И учити врученных мне обещаюсь. Инако же мудрствующие отвергаю. – Налагают руки архижрецы. Рукополагаю аз пьяный сего нетрезвого. Налагают шапку с возгласом: венец иглы Бахусовой налагаю на главу твою. После чего поет: аксиос». Во всем этом явно пародируется чин православной архиерейской присяги и посвящения, и выражения из него взяты и изуродованы. Так литература вдруг оскорбляет и религию, и нравственность, и царский род. То, что сие основано на современных письменных документах, не служит к оправданию. Нечистоты существуют, но их выносить на улицу и показывать народу может решиться только лишенный здравого рассудка, или потерявший всякое чувство приличия.

4) В «Северной Пчеле» (1861 год, № 256) по случаю критики на одну хрестоматию, выписаны слова Христа Спасителя: «вы соль земли» и прочее (Мф.5:13–14), и после критических замечании на некоторые слова текста, прибавлено: мы можем только сказать, что это издается для народа, которому, по мнению г. Невского, логичность в мысли совершенно излишня». То есть, критик полагает, что в точных словах Христа Спасителя совершенно нет логичности мысли. Так судящий Христа, видно, не имеет притязания быть и почитаться верующим во Христа. А между тем, судя Христа, и провозглашая это в народ, он, видно, надеется заслужить рукоплескания за свое свободное суждение, и желает распространить свой образ мыслей. Между тем, как государственная мудрость изыскивает средства законами и правительственными мерами преградить разрушительное влияние против религиозных и противо нравственных мудрований и направлений, и охранить дух религиозный и нравственный, который есть истинная душа и сила жизни общественной; не есть ли долг церкви и её служителей, при виде ослабления сего духа, не тревожным, но тихим действием возбуждать в народе сознание своей греховности и расположение к смиренной покаянной молитве, для избежания гнева и прещения Божия, и для привлечения высшей помощи делу само исправления и общественного исправления? Не благо ли было бы, если бы такими чувствованиями действительно одушевились чада Московской церкви, и не одной Московской?»¹⁶⁴²

В своем отчете по епархии за 1863 год святитель Московский писал: «Состояние благочестия в православной пастве представляет вид благоприятный и свидетельствуется прибежностью к особенно чтимым святыням, посещением святых храмов, усердием к слышанию катехизических поучений, пожертвованиями на устроение храмов и благотворительными учреждениями. Но нельзя не видеть и противоположных сему печальных явлений, и преступно было бы равнодушно молчать о них. Литература, зрелища, вино губительно действуют на общественную нравственность. Чрезмерно размноженные светские повременные издания, усиленно распространяемые в народе, неблагоприятно действуют даже тем, что возбуждают и питают не столько истинную любознательность, сколько бесплодное любопытство; дают много чтения приятного и занимательного, но мало назидательного, доставляют познания отрывочные, смешанные, сбивчивые, но с тем вместе поглощают внимание и время, отвлекают от чтения книг основательных, делают умы поверхностными и ленивыми для глубоких размышлений о важнейших предметах знания. Такое направление литературы вредно для религиозной, нравственной и гражданской жизни обществ: но зло, происходящее от современной литературы, на этом не останавливается. В литературных произведениях и легкого и серьезного содержания, даже представляемых в учебное руководство юношеству. Божественное откровение подвергается сомнению, священные предания унижаются до сравнения с баснями,¹⁶⁴³правила христианской нравственности и установления церковные не уважаются, усилие дать основание неверию в чудеса доходит до того, что проповедуются баснословные ученые нелепости, как, например, в переведенной книге Циммермана утверждается, будто скиния свидения была не иное что, как большая электрическая машина».¹⁶⁴⁴

В согласии с тем еще в сентябре 1863 года, открывая основанное в Москве, отчасти в видах противодействия вредному влиянию такого рода светской литературы, а отчасти в видах наилучшего направления умов в духе истин православия, общество любителей духовного просвещения, святитель Филарет, как первый попечитель сего общества, в ответ на избрание в эту должность обратился к обществу с речью, в которой, указав на цель общества и благословляя его на дело, раскрывает черты истинного духовного просвещения, или что тоже, духовной мудрости, на основании слов апостола Иакова: яже свыше премудрость, первее убо чиста есть, потоми же мирна, кротка, благопокорива (Иак.3:17) следующим образом: «Мудрость христианская должна быть чиста, чиста по её источнику, по её побуждениям и цели. Её чистый источник есть Бог, Его слово, заключенное в священных писаниях, уясненное церковными определениями, учением и духовными опытами Богомудрых мужей. Её чистая цель также есть Бог, Его познание во Христе, и Ему благоугождение блаженнотворное. Деятельное нужно внимание для охранения сей чистоты от нечистых влияний не смиренного разума, который сам хочет быть источником истины, который не признает своих пределов пред бесконечным и непостижимым, который истину вечную находя старою, имея побуждением любопытство и целью тщеславие, без разбора гоняется за новым и, как руководительному началу, следует духу времени, хотя бы, это было время предпотопное, который, лепясь потрудиться, чтобы возникнуть в истинную область духа, погружается в вещество,¹⁶⁴⁵ и здесь погрязает.

Мудрость христианская мирна, и подвизающийся для неё должен быть мирен. Он должен быть мирен в себе, не взволнован страстями.¹⁶⁴⁶ Только в тихой, а не волнуемой воде отражается образ солнца, только в тихой, не волнуемой страстями душе, может отразиться вышний свет духовной истины. Мирным нужно быть любителю мудрости и в отношении к другим, не словпретися, как учит апостол, ни на кую же потребу, на разорение слышащих (2Тим.2:14), и, если нужно стать за истину против нападающих на нее, должно делать сие с покойною твердостью, без раздражения, так, чтобы можно было потом сказать себе в совести: с ненавидящими мира бех мирен (Пс.119:6).

Мудрость христианская кротка. О сем качестве, кажется, особенно нужно в настоящее время напомнить имеющим притязание на просвещение или на служение просвещению. Дух порицания бурно дышит в области русской письменности. Он не щадит ни лиц, ни званий, ни учреждений, ни властей, ни законов. Для чего это? Говорят, для исправления. Но мы видим, как порицание сражается с порицанием, удвоенными, утроенными нападениями, и ни одна сторона не обещает исправиться. А что в самом деле должно произойти, если все будет обременено и все будут обременены порицаниями? Естественно, уменьшение ко всему и ко всем уважения, доверия, надежды. И так, созидает ли дух порицания, или разрушает? Летят с разных сторон стрелы порицания и на наше звание. Примем их бронею правды (Еф.6:14) и постараемся отвечать на справедливые порицания, по возможности, исправлением, на несправедливые, – терпением. Прискорбно, что даже внутри нашего стана явились господие стреляний (Быт.49:23), которые иногда против братии своих натягают лук в повременных изданиях и в книгах. Вы, братия, не допускаете и не допустите подобного. Не забудете слов Премудрого: кроткий муж сердцу врач (Притч.14:30), так как и напротив, жестокое слово не врачует, а прилагает к болезни болезнь.

Мудрость христианская благопокорлива. Она проповедует и дарует свободу; но с тем вместе учит повиноваться всякому начальству Господа ради (1Пет.2:13). Нынешнее мудрование много разглагольствует о свободе; но не редко забывает о повиновении Господа ради, и производит непокорность. Ревнители истинного просвещения должны поднимать дух народа из рабской низости и духовного оцепенения к свободному раскрытию его способностей и сил, но в тоже время утверждать его в повиновении законам и властям, от Бога поставленным, и охранять от своеволия, которое есть сумасшествие свободы.

Вот мысли, заключает свою речь святитель-вития, которые встретились мне при вашем, братия, вступлении на новое поприще деятельности, близь которого и меня поставили вы вашим избранием, что скажу в ответ на сие избрание? Уже не время мне обещать вам удовлетворительную, в отношении к вашему обществу, деятельность, и потому, может быть, справедливо было бы отказаться от вашего избрания. Однако не отказываюсь потому, что не могу по сердцу оставаться в отношении к вам чуждым. По мере сил и возможности будем пещись об общем деле и друг о друге».¹⁶⁴⁷

Мысли, которые святитель Филарет высказал в этой своей речи и к которым он, как видно из заключения её, относился с сердечным и деятельным сочувствием, не смотря на старческую немощь, еще шире раскрывали собою те его воззрения на общее состояние и религиозные, нравственные и гражданские потребности и недостатки современного ему русского общества, которые он уже высказывал раньше, и которые мы приводили выше. В значительной мере охватив высшие и средние классы народа русского, при расширении области свободы, злой дух времени стал мало-по-малу проникать и в среду простого народа, особенно с помощью дешевого вина, губительно действовавшего на него благодаря системе откупов. Развращение же народа, притом весьма мало развитого умственно, было бы лишением последней нравственной опоры для государства. Ибо что ни говорите, а нельзя не согласиться с мудрым изречением того же святителя Московского: «Лучшее богатство государства и самая твердая опора престола – христианская нравственность народа».¹⁶⁴⁸

Поэтому-то он и внушал любителям духовного просвещения «поднимать дух народа из рабской низости и духовного оцепенения к свободному раскрытию его способностей и сил», но в тоже время, вопреки внушениям социалистов, нигилистов и прочих, «утверждать его в повиновении законам и властям, от Бога поставленным, и охранять от своеволия, которое есть сумасшествие свободы». Те реформы, которые были предприняты и совершаемы в связи с освобождением крестьян, тогда только могут быть плодотворны, когда и освобожденный народ дорастет до восприемлемости к идеям и благим намерениям, лежащим в основе их. Следовательно, нужно было предпринять его целесообразное воспитание. Правительство и подлинно тогда же обратило внимание на эту важную сторону дела на ряду с общею школьною реформою, но, к сожалению, и здесь на первых же порах стал проникать в реформу тот же злой дух времени и портить дело. Совет святителя Московского и здесь был существенно важен и доселе остается таким же для лучшего направления дела. Много мудрых мыслей высказано было им в разное время по этому вопросу; но полнее всего высказаны они в его в отчете по епархии за 1863 год, из которого мы уже делали выдержки (с другою целью). «Настоящее время, говорит он здесь, представляется довольно благоприятным для распространения истинного просвещения в народе чрез умножение хорошо устроенных училищ сельских. Народ, по освобождении от крепостной зависимости, видит пред собою открытыми разные поприща общественной деятельности и более прежнего признает пользу грамотности и желает умножения школ; светское начальство сим озабочено, но сия самая забота служит причиною новой заботы для начальства духовного, ибо есть основание опасаться, что светское начальство такое устройство сообщит новым училищам, которое, по светскому своему характеру, не будет благоприятно действовать на утверждение веры и нравственности в народе. Предполагается образовать особых светских наставников, которым будут вверены училища, а духовенство будет лишь приглашаемо, где заблагорассудит светское начальство, к преподаванию закона Божия. Не говоря уже о том, что такие училища будут дорого стоить, тогда как теперешние училища, руководимые и часто содержимые духовенством,¹⁶⁴⁹ почти ничего не стоят, наставников, требуемых в великом числе, не легко избрать и приготовить. между тем, как теперь в священнослужителях представляются люди готовые и свидетельствованные. Со времени принятия христианства и до настоящего времени русский народ не имел других учителей, кроме духовенства. Духовный отец, испытующий своих прихожан, поучающий их во храме, освящающий их таинствами, молящийся с ними во всех важнейших торжественных случаях жизни, принимающий самое близкое участие в их скорбях и радостях, был и есть самый естественный учитель, и начальник сельского училища, и что духовенство оправдало свое призвание наставлением народа, тому доказательством служит вся Русская история. Какие трудности перенес Русский народ! Он перенес трудные времена княжеских междоусобий, татарского ига, самозванцев и борьбы с поляками, а потом – французами; он великодушно подчинился преобразовательному перелому начала XVIII века и заслужил удивление сдержанностью своею после объявления ему положений 19 февраля 1861 года. Во всех этих случаях, в течении 900 лет, он имел для всей своей массы одно училище – церковь, был руководим одним учителем – духовенством.

Все сие, конечно, не ведет к тому, чтобы поспешно переменить систему народного просвещения, которая сама собою у становилась и оправдана опытом веков. Если в ней есть недостатки, то удобнее и благонадежнее исправить их, нежели изыскивать и вводить системы новые, искусственные, неиспытанные, неоправданные, не сильно обнадеживающие успехом и сильно угрожающие в случае неудачи, потому что эта неудача прострется на всю Россию.¹⁶⁵⁰

Несовершенство сельских училищ и учителей духовного ведомства происходит наиболее от недостатка способов. Учитель имеет потребные сведения, их нужно лучше приспособить к делу. Пусть дадутся способы учителю и учебные пособия для учеников; он не затруднится усвоить себе благонадежную методу преподавания, даже без помощи особых педагогических наставлений, посредством книг и собственного опыта и совещаний с людьми подобных занятий.¹⁶⁵¹ Надежда сия основывается на опыте. В Московской епархии в 1863 году было сельских училищ светского ведомства с пособием казенных денег 54; учеников 2.113; учениц 354; духовного учреждения, без пособия казенных денег, училищ 200; учеников 3.518; учениц 496. Итак, видно, народ имеет сочувствие к учителям духовного звания и находит их благонадежными для своих детей.¹⁶⁵²

Между тем злой дух времени, кроме того, что вскоре же, с учреждением земства, подавил эти училища с характером церковности, эти истинные церковноприходские школы, но и простер свое разлагающее влияние на самый характер начального народного обучения. Известна мысль одного из вождей социалистического у нас движения, обращенная к его единомышленникам, что если народная школа окажется в руках последних, то успех дела их будет обеспечен: таракан будет пойман».

И к прискорбью должно заметить, что попытки их на этом вредном для России пути были не безуспешны,¹⁶⁵³ хотя, и не такой имели успех, как попытки совратить высшую и среднюю школу на тот же путь. Если в простом народе еще твердо держались те жизненные начала, которыми сильна была Русь во все времена её истории и которые явились сильным противодействием стремлениям социалистов, нигилистов и т.п., то в так называемых интеллигентных классах народа молодежь давно уже представляла собою удобную для осуществления этих стремлений почву. А устранение классической системы образования в светских учебных заведениях, начавшееся еще с 1849 года, прямо способствовало успеху таких стремлений.¹⁶⁵⁴ Святитель Филарет, сам получивший образование в строго классической духовной школе доброго старого времени и изведавший на опыте добрые плоды такого образования, естественно, стоял за классическою систему образования.¹⁶⁵⁵ Правда, его соображения по этому предмету, как и следовало предполагать, ближе всего касались школы духовной, но это не изменяет, конечно, существа дела. А в отношении к этой школе, как низшей, так и средней, он прямо говорит, рассуждая о мерах к усилению знания древних языков в духовных семинариях, что «нужно, чтобы начальное обучение древним языкам в низших училищах было основательно, и чтобы тем облегчалось дальнейшее в семинарии»;¹⁶⁵⁶ и когда студенты подведомой ему духовной академии, увлекаясь духом времени, вздумали было, без особенной в том надобности, в 1860 году «открыть воскресную школу для мещанских детей Сергиевского посада», он чрез академическое начальство внушил им, что вместо обучения детей русской азбуке, некоторые из них более имеют нужды употребить свободное время для усиления своего знания латинской и греческой словесности».¹⁶⁵⁷ Ратуя за строго классическую систему образования молодого поколения средних и высших классов народа, как единственно правильную и способную дать наилучшее умственное воспитание сему поколению, святитель Московский, в отношении к воспитанию сердца и воли, к воспитанию религиозному и нравственному, держался прежних начал, не раз проповеданных им и с церковной кафедры, которые можно выразить кратко словами Священного Писания: начало премудрости – страх Господень.

Потому-то так болезненно и отзывалось в его сердце все, что в воспитании современного ему молодого поколения эпохи реформ шестидесятых годов не соответствовало этому коренному началу. Поэтому же он так строго и смотрел на волнения учащейся молодежи того времени, осуждая эти волнения, как беспорядочное явление в жизни средней и высшей школы, как плод превратного направления в понятиях об учении и воспитании в заведующих школою и в учащихся.

Более отрадным для святителя явлением в жизни общества реформенной эпохи были благотворительные учреждения, которыми и раньше была обильна Москва и которыми она еще более обогатилась в царствование государя императора Александра Николаевича, причем, как и прежде бывало, в этих учреждениях обыкновенно устроились и храмы Божии, что еще более радовало святителя Московского. Уже в самый первый год нового царствования святитель имел утешение освящать храм во имя св. великомученицы Варвары в устроенном известным нам из прежнего А. И. Лобковым¹⁶⁵⁸ Варваринском сиротском доме, что на Шаболовской улице, Серпуховской части. Освящение совершено было 1 ноября 1855 год.

По освящении храма святитель-вития произнес беседу, в которой между прочим, в следующих словах передает историю этого учреждения и самого храма при нем: «В естественном порядке то, чтобы потомки созидали памятники предкам, дети – родителям. Но сей храм, с прилежащим ему благотворительным учреждением, есть памятник от предков потомкам, от родителя детям. Два сына его, тщательно в благочестивом благонравии воспитанные, достигшие возраста, который мог обещать ему вскоре сыны сынов, пришли в невидимый дом Отца небесного. Дщерь, уже начавшая исполнять подобную надежду, сделавшись супругою и матерью, подобно братьям, поспешно удалилась за пределы видимого, унося с собою и свое потомство. Надежда для отца семейства еще осталась, но много уже надежд утрачено безвозвратно. Темен облак судьбы над сими событиями. Но благословен Владыка судеб, Отец щедрот, Бог утешения. Огорченную любовь к детям он вразумил искать утешения в любви к ближним, в деле человеколюбия. Утешение, без сомнения, обретено. Можно ли обрести и свет, для усмотрения правды и благости Божиих судеб, сквозь сумрак событий не светлых и не радостных? Кажется, можно. Случилось, что душа юноши открылась мне до глубины своей. Он искал разрешения своего недоумения. Видел желание родителя ввести его в супружескую жизнь, тогда как сам желал посвятить жизнь свою Богу в девстве. В нем поставлены были в борьбу две добродетели: почтение к родителю и любовь к девству. Не хотел он отказать родителю в его желании, не хотел отказаться и от любви к девству. Я дал ему совет, чтобы он, не прекословя родителю, просил себе времени на размышление, и между тем прилежно прибегал к Богу с молитвою: скажи мне, Господи, путь в онь же пойду, яко к Тебе взях душу мою (Пс.142:8). Господь внял молитве, прекратил затруднение; сохранил добродетель, чрез не долгое время взял к Себе юношу, сохранившего и девство, и почтение к родителю. Не бессмертный ли это луч света из гроба? Не видите ли здесь правды и благости судеб Божиих? И судьба приснопамятной рабы Божией боярыни Варвары, оплаканная в свое время любовью родительскою, не должна ли ныне быть благословлена, и впредь благословляема любовью христианскою? Увяло юное древо, и упал в землю ранний недозрелый плод, но явилось искусство, действием которого возникает сад, начинающий приносить нового рода плоды, имеющие возобновляться непрерывно. Не оставившая по себе естественного потомства получает искусственное потомство, рожденное и рождаемое не от плоти и крови, но от духа любви христианской. Если благословением признается видеть своих сынов, яко новосаждения масличная окрест трапезы (Пс.127:4–5), меньшее ли благословение, даже не высшее ли благословение – по человеколюбию собрать множество чужих сынов или дщерей,¹⁶⁵⁹ сирых, беспомощных, наполнить ими дом, уготовать им трапезу, одежду, покой, полезное наставление, и наипаче вести их к Богу посредством учения веры, посредством молитвы и святыни храма? Пекущиеся о своих детях следуют влечению природы,¹⁶⁶⁰ христиански призревающий и воспитывающий чужих беспомощных детей приносит бескорыстное служение отечеству земному и небесному, и самому Отцу небесному. Небесный Отец сирых и беспомощных являет им Свою благость, возбуждая в сердце человека сострадательное желание расточать на них свои сокровища: Бог правды собирает сии тленные сокровища и составляет из них для благотворящего нетленное сокровище на небесах. Расточи, даде убогим, правда его пребывает в века века» (Пс.111:9).

И затем святитель-вития делает следующие нравственно-поучительные выводы из исторического очерка благодеяния устроителя сиротского дома и храма: Дадим славу судьбам Божиим, часто для нас непонятным, но всегда правым и благим, которые иногда путем мрака ведут к свету, лишением утешения естественного – к утешению благодатному. Если иногда не достигаем того, чтобы могли сказать: разумех Господи, яко правда судьбы Твоя, научимся по крайней мере говорить: верую, Господи, яко правда судьбы Твоя, и с упованием покоряюсь им, самих себя похвалим, искусство врачевать скорбь деланием добра. Это врачевство превосходное. Сорадуясь благотворению и приемлющим благодеяния, пожелаем, чтобы насажденное человеком возрастил Бог».

И наконец вся беседа заключается молитвою: «Христе человеколюбче, рекий некогда: оставите детям приходити ко Мне! (Мк.10:14) Се пред Тобою сонм детей. Никто не возбраняет им приходить к Тебе, но мы тщимся приблизить их к Тебе, и приклонить под осенение Твоей десницы. Благослови и благословляй их, да возрастают в благочестии и благонравии; да будут достойны общества христианского, да соделаются чадами царствия Твоего вечного. Аминь».¹⁶⁶¹

В начале 1866 года учредитель и попечитель Варваринского сиротского дома Лобковых коллежский советник А. И. Лобков¹⁶⁶² обратился к митрополиту Филарету с просьбою об определении штатного причта к храму этого дома. По этому случаю митрополит Филарет от 31 января 1866 года писал ему следующее: «Вследствие письма вашего, от 21 сего января, об определении к церкви Варваринского сиротского дома штатного священника с причетником, согласно с вашим желанием, представлено мною Святейшему Синоду. Между тем, как приближающееся время поста особенно требует священника для Варваринской церкви, то я предписал: священника села Игнатьева, Виноградова, изъявившего желание поступить к сей церкви и приемлемого вами, определить к ней ныне же. Извещая вас о сем, призываю вам благословение Божие и молю Бога, чтобы христианским человеколюбием вашим основанное и существующее благотворительное учреждение в воспитываемых в нем приносило плоды благочестия и благонравия, принося вам духовное утешение и почтенную память в будущем».¹⁶⁶³

Вскоре же после освящения храма в Варваринском сиротском доме Лобковых святителю Филарету представился случай совершить освящение храма в другом благотворительном учреждении, именно в здании Барыковской богадельни для престарелых женщин, что в Дурновском переулке, Пречистенской части. Это освящение состоялось 17 ноября того же 1855 года. И здесь, по освящении храма Нерукотворенного образа Господня, святитель-вития произнес беседу, в которой также касается истории учреждения, хотя, более сосредоточивает внимание слушателей на поучительной стороне дела, нежели на истории учреждения. Чтобы уразуметь смысл краткого, сжатого изложения сей истории, представленного в беседе святителя-витии, без строгого обозначения лет и имен, мы считаем нужным предварить это изложение сообщением о тех и других. В Пречистенской и сопредельных с нею частях Москвы, особенно чтимым издавна, быль нерукотворенный образ Спаса, потому, как объясняют некоторые, что в этой части жили митрополичьи люди и была поземельная собственность митрополитов Московских, из коих св. Алексий митрополит вывез из Константинополя нерукотворенный образ Спаса.¹⁶⁶⁴

В частности, на том месте, где теперь находится Барыковская богадельня. Еще в первой половине прошедшего столетия, в обладании дворян Лукиных, находился нерукотворенный образ Спасов, на стене дома начертанный и весьма чтимый по причине чудотворений, от него происходивших, в числе коих было в то, что сколько раз ни закрашивали, сколько раз ни стирали, по приказанию одного из владельцев дома, образ, он опять появлялся на стене. В 1764 году дом и место перешли во владение дворян Дурново (отсюда и название переулка), благоговевших пред образом и даже, с разрешения епархиального начальства, устроивших в доме церковь. Во время нашествия французов в 1812 году и дом, и церковь дворян Дурново сгорели. Но икона Спасителя нерукотворенного образа на стене в доме осталась неповрежденною.

После нашествия неприятелей мало-по-малу дом и церковь годы Дурново были восстановлены и в 1822 году, с разрешения архиепископа Московского Филарета, церковь была освящена. Впоследствии дом и церковь годы Дурново перешли во владение надворного советника Ивана Ивановича Барыкова. Он устроил в доме богадельню для престарелых женщин и в 1851 году передал его в Попечительство о бедных в Москве Таким образом, положение домовой церкви упрочилось переходом дома с церковью из частного владения в общественное. По распоряжению Попечительства дом заново перестроен, церковь возобновлена и освящена в 1855 году 17 ноября.¹⁶⁶⁵

Имея все это в виду, святитель Московский в самом начале своей беседы по освящении её говорит: «Образ Господень освятил предварительно сие место, потом благоговение к Образу Господню посвятило ему сей храм. За сорок три года пред сим вражеская святотатственная рука коснулась храма сего, и вследствие сего прекращено было в нем священно-служение. Но Господень Образ сохранил себя от святотатственной руки, и сохранил свой храм от совершенного уничтожения, впрочем, на время оставил его не столько в действии, сколько в надежде и ожидании. Долго смотрели мы на сем храм, не желая уничтожить его. Но и не встречая условий, при которых могли бы возвратить ему полное и непрерывное¹⁶⁶⁶ священнодействие. Молитвенники приходили к Образу Господню, но Царь славы не входил в двери алтаря сего, для совершения великого таинства Тела и Крови своея. Время всякой вещи под небесем (Еккл.3:1), сказал проницательный наблюдатель событий в мире. Наконец надежда и ожидание оказались не тщетными. Молящийся пред сим Образом Господним ощутил благодатный плод молитвы, и дар возбудил благодарность.¹⁶⁶⁷ Благоговение и человеколюбие соединились, чтобы не только храму сему возвратить вполне святыню его. Но и дом сей посвятить на дело Божие, на дело призрения беспомощных. Сие дело одного лица¹⁶⁶⁸ сделалось делом общества, одушевленного тем же духом благоговения и человеколюбия, и храм сей облекся в благолепие, какого не имел от начала. Да узрят нищие и возвеселятся (Пс.68:33). Да возвеселится сердце ищущих Господа (Пс.104:3). Да прославят верующие Господа, судьбами своими воздающего честь святому Своему Образу». И за тем вития поучает о том, как можно и должно нам воздавать Образу Господню подобающую ему честь и славу.¹⁶⁶⁹

В следующем 1856 году, когда печальные последствия Крымской войны потребовали особенного попечения о болящих и раненых. Императорский Вдовий дом по обычаю был главным источником благодеяний такого рода для больных и раненых, высылая от себя с сею целью, как в военное время, сердобольных вдов. Этих вдов, также по обычаю, не оставлял без своего назидательного слова святитель Московский. Так именно 16 марта означенного 1856 года святитель Филарет в Мариинской церкви Вдовьего дома говорил беседу пред обетом сердобольных вдов, в которой, прямо сказав в начале её: «Неоднократно, под руководством слова Божия, предлагали мы здесь учение о христианском человеколюбии вообще и применительно к обязанностям приемлющих на себя обет сердобольного попечения о болящих», на этот раз представляет поучительный пример из истории Христианской Церкви в жизни Евлогия Александрийского, пятнадцать лет служившего прокаженному и делает назидательные выводы из повести о нем, говоря в заключение своей беседы: «Если бы случилось и с вами, чтобы человек, которого бедствие вы облегчаете вашим попечением о нем, стал вам в тягость своею нетерпеливостью, преувеличенными и неудобоисполнимыми требованиями, неблагодарностью: остерегитесь, чтобы вам не отвечать на нетерпеливость нетерпеливостью, чтобы не расстроить вашего подвига, чтобы не поколебать вашей надежды спасения, чтобы раздражаясь на того, кто с горя раздражается и раздражает вас, не раздражить Бога. Призванным к попечению о болящих, особенно многих в одном месте, могут причинять затруднение, мнительность, невольное тяжкое чувство при виде тяжких болезненных состояний и опасение за свое здоровье. Но мы теперь видели человека,¹⁶⁷⁰ который пятнадцать лет служил прокаженному; по необходимости часто прикасался к ранам его; своими руками влагал ему в уста пищу и не смущался ни отвращением, ни опасением; и провидение Божие оправдало его веру и человеколюбие. Имейте веру и человеколюбие: и служение страждущим ближним будет для вас и не тяжко, и безопасно».¹⁶⁷¹

Эта беседа святителя Филарета очень понравилась слушателям, так что была мысль послать ее и Высочайшей покровительнице того благотворительного учреждения, в церкви коего она была произнесена, о чем уже в 1858 году писал святитель Филарет председательствующему в опекунском совете ведомства императрицы Марии князю С. М. Голицыну: «Изволили вы говорить, что от меня потребуют беседы, говоренной во вдовьем доме. Не требовали, и потому я не послал. Теперь, конечно, уже поздно; говорю сие только для того, чтобы не было вины на мне».¹⁶⁷²

Между тем в том же ведомстве императрицы Марии существовало еще с 1805 года специальное учреждение для бедных больных, основанное по мысли самой императрицы Марии Феодоровны. Это Мариинская больница для бедных, что на Новой улице, близ Божедомки. При этой больнице с 1806 года существовала и церковь во имя Св. Петра и Павла. Как больница, так и церковь при ней служили предметом особенно нежной заботливости со стороны основательницы, а по кончине её, сына её, государя императора Николая I. Так Императрица Мария Феодоровна подарила в церковь при больнице всю церковную утварь, образ св. князя Михаила Тверского и другие, из её порфиры устроена была одежда на престол и на жертвенник и священническая фелонь. Освященная в 1806 году, церковь при больнице оставалась в первоначальном виде до 1857 года, когда, по ходатайству начальства больницы и по благословению митрополита Московского Филарета, была обновлена совершенно в течении пяти месяцев под наблюдением известного архитектора Быковского, и с помощью лучших художников.

По окончании обновления Церкви и по донесении о том митрополиту Филарету последний изъявил желание лично совершить освящение её. Но «никто, писал современник события, не мог ожидать, чтобы маститый архипастырь наш, в заключение продолжительной службы, увенчал торжество освящения одним из тех красноречивых слов, которые привлекают к нему столь многих восторженных слушателей и надолго остаются в памяти ума и сердца».

Однако, маститый старец-вития, издавна привыкший благодарно назидательным словом встречать всякое, более важное, дело благотворения в учреждениях ведомства императрицы Марии, столь близких сердцу членов августейшей фамилии и сердцу самого святителя, исполнил и этот долг своего призвания. Освящение Петропавловского храма при Мариинской больнице состоялись 15 декабря 1857 года. На освящении присутствовали почетные опекуны и другие лица, служащие в Опекунском совете, за исключением не бывшего по не здоровью, «всеми искренно любимого» и к святителю Филарету издавна искренно благорасположенного председательствующего в Опекунском совете, известного Московского вельможи князя С. М. Голицына, а также и многие из посторонних лиц.

Поставленный в конце литургии на амвоне для проповеди аналой мгновенно окружен был предстоявшими, обратившимися в благоговейный слух и внимание»,¹⁶⁷³ и 75-летний старец-вития произнес превосходную, глубоко назидательную беседу о необходимости соединять с телесным врачеванием и духовное, состоящее в пособиях веры, подаваемых в таинствах елеосвящения, покаяния и евхаристии или причащения, искусно установив повод к беседе о сем предмете в следующих словах: «Церковь и больница теперь у нас в глазах, а потому естественно и в мыслях они сближены так, что находятся под одним общим кровом, и разделены только так, чтобы святыня сохраняла подобающую ей неприкосновенность. Нет ли в сем вещественном сближении умственного? Конечно есть, потому что такое устроение произошло не от безотчетного произвола, во от рассуждения основательного и благонамеренного. Мне кажется, самое сие здание говорит, если бы не сказал я, что больнице нужен союз с Церковью, что больным нужны не только врач, но и священнослужитель, не только врачевства, но и молитвы и таинства».

А в заключение беседы вития касается и истории учреждения, помещенного в этом здании. «Не могу умолкнуть, говорит он слушателям, не разделив с вами утешительного помышления, что богоугодное и человеколюбивое учреждение, в котором теперь находимся, и многие подобные ему в сем царствующем граде, именем и делом происходят от великих, державных, венценосных, и преемственно пользуются непосредственным их покровительством и непрерывным попечением. Храни, Россия, царствующее над тобою благочестие и человеколюбие твоею верою и верностью и чистою, от непорочной жизни восходящею молитвою, удерживай над собою благодатный покров небесный. Аминь».¹⁶⁷⁴

Подлинно только «хранить» России надлежало (и надлежит) «благочестие и человеколюбие», которым издревле славилась она в царях и сынах своих и которым всегда была крепка, удерживая чрез то над собою «благодатный покров небесный». Москва в этом отношении, как и в других отношениях, была всегда по истине сердцем России, главным средоточием чисто русской благотворительности, о чем мы уже имели случай замечать; и святителю Филарету приходилось нередко утешаться различного рода выражениями человеколюбиво-благочестивых чувств Москвы в течение его продолжительного служения на архиерейской кафедре в ней.

Между прочим, случай к сему представился для него и за один из последних годов его проповеднической деятельности, именно за 1858 год, когда в декабре (8-го) состоялось освящение храма во имя св. Александра Невского при Покровской богадельне Московского мещанского общества, что на Покровке, у Покровского моста. Богадельня эта основана еще в 1837 году, бывши помещена в свободных, по ветхих зданиях бывшей Старо-Екатерининской больницы, расположенных в подмосковном селе Покровском на земле Приказа общественного призрения.

Давая разрешение на постройку богадельни в этих зданиях, тогдашний Московский генерал-губернатор князь Д. В. Голицын отметил, что она учреждается «для искоренения бродяжничества праздношатающихся мещан по улицам Москвы».¹⁶⁷⁵ В самом деле, многие бедные мещане, особенно достигшие старости, не имея сил зарабатывать себе хлеб насущный трудами рук своих, принуждены были добывать его себе нищенством. Мещанское же общество было малочисленно тогда и не богато средствами. Тем не менее, чтобы помочь горю и приютить бедных своих собратий, оно воспользовалось случаем обращения зданий бывшей Старо-Екатерининской больницы в богадельню и устроило последнюю сперва не в широких размерах, ассигновав на содержание её по три тысячи рублей ассигнациями в год. С усилением средств своих, мещанское общество в 1851 году к старым зданиям богадельни пристроило три новых каменных корпуса, употребив на постройку их до 60 тысяч рублей. С увеличением помещений сего благотворительного учреждения, расширилась и самая благотворительная деятельность его. Кроме увеличения числа призреваемых, в том же 1851 году при богадельне основано было училище и кроме престарелых членов общества в нее стали приниматься и малолетние сироты того же общества. В 1857 году при богадельне совершена была закладка храма во имя св. Александра Невского; а в конце 1858 года этот храм был уже готов к освящению, каковое и совершилось вышеозначенного числа декабря сего года.¹⁶⁷⁶ Освящение совершал опять сам святитель Филарет, произнесший по освящении храма и беседу, также достопримечательную во многих отношениях. В этой беседе вития, начав речь с библейского повествования о создании второго храма Иерусалимского, между прочим, говорит: «Мы здесь не в Иерусалиме. Не для града и народа создан сей храм. Никто не препятствовал его созиданию и никто не понуждал к сему, и никогда к подобному делу не требует понуждения сей град»,¹⁶⁷⁷ издревле доныне любитель храмов Божиих. Добрая воля, благочестивое усердие, человеколюбие общества граждан создали сей храм, в соединении с сим домом, для того, чтобы Лазарь убогий, истощенный в силах, беспомощный, не лежал у ворот богатого, или в полуразрушенной хижине другого, почти также беспомощного; чтобы здесь общественно исполняемо было то, что призывается к благословению на суде Христовом – призрение странных, немощных, беспомощных, питание алчущих, одеяние нагих.

Но сего не довольно: человеколюбие христианское возжелало еще, чтобы призреваемые здесь пользовались не только покойным для них жилищем, но и домом Божиим, чтобы им близко было находить духовную пищу и духовное врачевство душевных болезней в священно-служении и таинствах святого храма. И сие желание ныне исполняется. Благословен Бог! Благословенно христианское человеколюбие!»

И за тем из повествования о создании второго храма Иерусалимского, по связи с только что изложенною историей храма при богадельне, святитель-вития извлекает «мысли, утешительные для храмоздателей и полезные для всех посетителей» сего последнего храма.¹⁶⁷⁸ «Благоденствие Иерусалима возвысилось»,¹⁶⁷⁹ вот главное и ближайшее последствие создания второго храма Иерусалимского. Тоже последствие понятно указывал святитель-вития и для созидания храмов Божиих по Москве. Тоже последствие указывал он и для всей России, под условием сохранения его благочестия и человеколюбия. Яснее и шире всего эта мысль высказана и раскрыта была им по случаю важнейшего события во внутренней жизни России за время царствования Александра II, – празднования тысячелетия России в 1862 году, при подведении последнею итога всей своей тысячелетней жизни и деятельности.

Еще задолго до 1862 года задумано было торжественное празднование тысячелетия России. В Новгороде – колыбели Русского государства, предположено было воздвигнуть (на площади) памятник, достойный великого события и с соответствующими изображениями. На этот памятник открыта была всенародная подписка еще в 1857 году, и Московская епархия, со своим архипастырем во главе, также принимала участие в этой подписке, хотя, святитель Московский считал самое предприятие сооружения памятника происшедшим «не от высокого мудрования».¹⁶⁸⁰ И освобождение крестьян от крепостной зависимости спешили совершить, между прочим, для того, что простой народ, как уже свободный, участвовал в этом всенародном праздновании. С празднованием тысячелетия России предполагали соединить и начало торжественного празднования памяти просветителей славян, а чрез них и России, – святых Кирилла и Мефодия. Преосвященный Смоленский Антоний (Амфитеаров) составил акафист этим святым, представил его Святейшему Синоду, и вот «родился вопрос: не прочитать ли его в день тысячелетия во всех церквах России?»

В ответ на этот вопрос святитель Московский приватно писал наместнику Сергиевой Лавры, архимандриту Антонию: «Согрешил я, мне кажется это более придуманным, нежели возникшим из глубокого усердия и благодарения Богу. Общеобязательного богослужения не умеем исполнить с полнотой, без поспешности и сокращений, а изобретаем протяженные службы, обильные более словами, нежели силою. Спорить сомнительно, с моей же стороны я предложил бы составить только канон, по возможности назидательный, и велеть пропеть молебен так, чтобы канон был явственно прочитан. Или это только мое ленивое мудрование? Мне приходит на мысль, что с благодарственною за 1.000 лет молитвою надлежало бы соединить покаянную и за многие, особенно за последние годы».¹⁶⁸¹

В виду этого чин церковного служения по случаю предположенного на 8 сентября 1862 года празднования 1000-летия России был установлен по совету митрополита Московского, и сложенную им молитву вознесла к Богу Россия 8 сентября означенного года. Вот эта, глубоко знаменательная и вполне согласная с приведенными сейчас мыслями святителя Филарета, молитва: «Господи Боже, Царю веков, глаголяй на язык и на царство и созиждаяй и насаждаяй их (Иер.18:9). Ко Твоему величеству припадающе со страхом и благоговением, благодарно исповедуем милости Твоя, многочастне и многообразне в десяти веках явленные народу и царству Российскому. Ты бо, Господи, возглавлял еси Твое зиждительное слово на сей народ, и создал еси в нем царство, и насадил, и укоренил, и возрастил, и расширил еси его на земли обитания его, и поставил еси над ним от Тебе сущую власть, и укрепил еси его на сопротивных, и оградил еси его законами, наипаче же просветил и одушевил еси его спасительною верою, и аще иногда и жезлом посещал еси неправды его, но милости Твоея не удалил и не удалявши от нас. Тя убо Владыку, Господа и Благодетеля славим, хвалим, благодарим, поем и величаем, и от самых щедрот Твоих в вере и уповании утверждение и дерзновение пред Тобою приемлюще смиренно молим: сохрани престол и царство благочестивейшего самодержавнейшего великого государя императора Александра Николаевича всея России в истинном величии, твердости и славе. Прости, всемилостиве Господи, вся грехи наша и отец наших, и направи стопы наша к деланию заповедей Твоих. Соблюди в нас православную веру в её чистоте и силе, и да пребудет она, якоже бысть, средоточием общественного единения, источником просвещения, основанием и твердынею народного благонравия, правды законов, благодетельности управления, нерушимости благостояния. Да не увянет и не изсхнет древнее насаждение добра, но да привиется к нему новое стеблие лучшего, и да изыдет новый цвет благолепия и плод совершенства. Тако призри на нас, и ущедри нас, да благословляемы Тобою, от дне до дне и от века и до века благословим Тя, Господи. Слава Тебе Богу. Благодетелю нашему, во веки веков. Аминь».

Эта молитва должна была читаться на молебствии в день празднования тысячелетия, а в конце молебствия долженствовали быть сделаны протодиаконами или диаконами следующие провозглашения, также нарочито для сего составленные Московским святителем Филаретом: «Просветившим Россию христианскою православною верою равноапостольным великому князю Владимиру и великой княгине Ольге,¹⁶⁸² преемственне в течении веков созидавшим и укреплявшим единодержавие России благоверным царем и великим князем, ново созидавшим Российское царство и расширившим оное в Бозе, почившим благочестивейшим императорам и императрицам, вечная память. Всем избранным сынам России, в течении веков верно подвизавшимся за её единство, благо и славу, на поприщах благочестия, просвещения, управления и победоносной защиты Отечества, вечная память. Времена и лета в руце Своей положивый Господи. Твоим премудрым всеблагим Промыслом тысячелетие сохраняемому и возращаемому царству Всероссийскому, пробави велию милость Твою и сохраняй оное в вере и правде, во Богозаконии и благоустроении на лета и века многие».¹⁶⁸³

И эти провозглашения, вместе с молитвою, были вознесены в день празднования тысячелетия России 8 сентября 1862 года¹⁶⁸⁴ по всей России. Особенно торжественно было это празднование, конечно, в самом Новгороде, куда к означенному дню прибыли: сам августейший самодержец Российской Империи государь император Александр Николаевич с государыней императрицей Марией Александровной. Государь наследник цесаревич Николай Александрович, августейший брат его, ныне благополучно царствующий государь император Александр Александрович, в то время великий князь, и другие августейшие особы императорского Дома, министры, высшие чины двора и свита.

Церковное торжество (литургию в древнем, построенном великим князем Ярославом Мудрым, Софийском соборе и молебен на площади) совершал соборне сам первенствующий член Святейшего Синода, высокопреосвященнейший митрополит Новгородский и Санкт-Петербургский Исидор. При этом «особенно торжественна была, пишет очевидец события, минута, когда государь, все августейшее семейство, войска и народ преклонили колена при вознесении молитвы о благоденствии России»,¹⁶⁸⁵ т.е. молитвы, составленной святителем Московским Филаретом.¹⁶⁸⁶ В Москве и Московской епархии празднование тысячелетия России было, естественно, скромнее; но и здесь, в Большом Успенском Московском соборе сам маститый иерарх произнес ту же молитву, а протодиакон – вышеприведенные провозглашения.¹⁶⁸⁷ Но еще раньше сентября государь император посетил свою первопрестольную столицу, и при встрече Его Величества 19 августа в большом Успенском соборе, святитель Московский Филарет приветствовал Его следующею замечательною речью: «Благочестивейший государь! Прежде нежели тысячелетний старец Новгород будет приветствовать тебя тысячелетием твоей России, да будет позволено семисотлетней Москве предварить тебя сим приветствием. Царь веков дал тебе жребий стать на границе тысячелетия совершившегося и тысячелетия начинающегося, чтобы внимательным воспоминанием прошедшего изощрить и управить взор на настоящее и будущее. Благодарное воспоминание прежних благодеяний Божиих да привлечет новые благодеяния Божии. Почетная память доблестей, явившихся в минувших поколениях, да поощрит к доблестям новые поколенья. Беспристрастный взор на погрешности прошедшего да отразит их от настоящего. Добрые царственные опыты и примеры да обратятся в совет и в руководство, что было началом огражданствования и просвещения России? Что объединило ее после княжеского раздробления? Что не допустило ее пасть под чуждым игом, и исторгло из-под ига? Что из разрушительного междоусобия воссоздало ее в сильно сосредоточенную монархию? Не паче ли всего православная вера? Молим Царя веков, Бога, да споспешествует тебе во всем благом и полезном для Россия, первее же всего в охранении и на грядущие веки православной веры, охраняющей Россию».¹⁶⁸⁸

Само собою разумеется, что эта речь, по отпечатании её в Московских Ведомостях, читана и перечитываема была с величайшим вниманием. Она легла в основание отчасти того, что говорилось и писалось в России после её напечатания по самый конец празднования тысячелетия. Сам государь император в Новгороде, 8 сентября, дворянству Новгородской губернии между прочим, говорил следующее: «Поздравляю вас, господа, с тысячелетием России. Рад, что мне суждено было праздновать этот день с вами в древнем нашем Новгороде, колыбели Царства Всероссийского. Да будет знаменательный этот день новым залогом неразрывной связи всех сословий земля Русской с правительством, с единою целью счастья и благоденствия дорогого нашего отечества. На вас, господа дворяне, я привык смотреть, как на главную опору престола, защитников целости государства, сподвижников его славы, и уверен, что вы и потомки ваши, по примеру предков ваших, будете продолжать вместе со мною и с моими преемниками служить России верою и правдою».

Эти слова, произнесенные «твердым, но исполненным чувства голосом»: произвели сильное, «электризующее впечатление на всех присутствовавших. Слова: будете... верою и правдою, вызвали громкий единодушный возглас: будем, государь, будем!»¹⁶⁸⁹

Действительно эти исполненные глубокого понимания значения великого события, слова мудрого и любвеобильного монарха обширнейшей в свете империи ясно говорили сердцу каждого истинного сына России, что и у отца отечества – государя и у сынов его россиян была и должна быть одна цель – счастье и благоденствие дорогого для всех отечества. Счастье же это и благоденствие, как раскрыто было в речи святителя Московского Филарета, имело, имеет и будет иметь опору только в вере православной, охраняющей Россию, и в благочестии. По этому-то за веру, царя и отечество и совершаемы были и могут быть совершаемы самые благородные, наилучшие подвиги истинных сынов отечества.

Раньше мы видели, что слова: за Веру, Царя и Отечество, лишь в иных несколько выражениях, открыто провозглашал святитель Московский Филарет, как истинный и верный сын Отечества, истинный россиянин. Но этот сын отечества был всегда и самым верным подданным царю русскому. Верноподданнические чувства его мы уже не раз видели выраженными по различным случаям в его проповедях. Нам остается теперь рассмотреть только случаи личного отношения его к государю императору и высочайшим особам, а равно и некоторые другие личные отношения его по деятельности его проповеднической, чтобы закончить отдел, теперь нами излагаемый. В этом отношении на первый план выступает важнейшее событие столько же в личной жизни государя императора, сколько и во внутренней жизни империи, – событие коронации и священного помазания на царство царя русского с царицею. Коронация совершилась, как известно, 26 августа 1856 года.

Но еще ранее этого времени, именно в 1855 году святитель Московский Филарет возвестил о ней с церковной кафедры, как мы и отмечали раньше.¹⁶⁹⁰ Затем, произнося свою проповедь в день тезоименитства государыни императрицы Марии Александровны 22 июля 1856 года, он также упоминает об этом событии, как имеющем скоро совершиться; ибо в то время оно особым манифестом было предвещено (манифест от 17 апреля 1856 года), как имевшее быть в августе 1856 года, хотя, самый день августа и не был точно обозначен для совершения коронации. Так как самую Крымскую войну русское правительство, руководимое любвеобильнейшим монархом своим, стремилось поскорее окончить, чтобы среди мира совершилось коронование и священное миропомазание императорской четы, то и сие обстоятельство не упустил из виду святитель-вития, предвозвещая рассматриваемое событие в означенной проповеди своей; а вместе с тем, и еще более того, хотел он в ней при сем указать на главнейшую черту в событии коронации, на благочестие императорской четы, как основу благоденствия государства и как вернейший залог единения православного царя с православными его подданными.

Исходя от известного текста 1Тим.2:1–2 о молитве за царя, да тихое и безмолвное житие поживем во всяком благочестии и чистоте, и различными способами доказывая ту истину, что «благочестивый царь действительно может споспешествовать распространению и утверждению истинного благочестия в своем народе», святитель-вития говорит: «Не видим ли отеческого попечения благочестивейшего государя нашего о доставлении нам тихого и безмолвного жития в том, что он воздвигнутую против нас жестокую войну, по колику возможно было, ускорил прекратить, и даровать нам мир, удовлетворись от враждовавших благоприятными обещаниями, и не ища отмщения за нанесенную брань? Не видим ли высокого примера благочестии его в том, что он своей царской власти, уже освященной законом престолонаследия, желает еще доставить высшее освящение, чрез восприятие царского венца с соборною молитвою церкви и с благословением Божиим, и чрез священное помазание?»

И далее взывает к слушателям: «Умножим, верные чада России, умножим сердечные моления наши о благочестивейшем государе нашем императоре Александре Николаевиче, да Царь царствующих Сам невидимо положит на главе его венец от камене честна и венчает его милостью и щедротами; да помажете, его елеем святым, елеем благодати, духом премудрости и силы, да благословит его благословением благостынным, и с ним да благословит и соучастницу славы его, ныне тезоименитую благочестивейшую государыню императрицу Марию Александровну, к полной радости нашей, к совершенному благоденствию отечества».¹⁶⁹¹

Затем, когда наступил август 1856 года и когда стало собираться в Москву большее и большее число разного рода особ духовных и светских, православных, инославных и даже представителей не христианских религий, русских и иностранных, когда сюда стали приезжать и высочайшие особы Российской императорской и иностранных царственных фамилий о когда наконец 14 августа изволил прибыть в свою первопрестольную столицу сам государь император с государыней императрицей и августейшими детьми, тогда близость важного события коронации стала еще очевиднее. Назначенная было сначала на 19 августа коронация окончательно перенесена на 26 августа, о чем в течение трех последних дней пред коронацией и провозглашаемо было всенародно, по обычаю, герольдами, с приглашением народа усугубить свои молитвы о царе и царстве. День этот (26 августа) был знаменателен для России уже тем самым, что он был напоминанием об одном из важнейших событий отечественной войны 1812 года, – о Бородинской битве. Еще более сделался ом знаменателен теперь тем, что в этот день совершилась коронация царя-освободителя. По высочайшему повелению, «и особенно, как говорили тогда, по желанию государыни императрицы, первенство при церковном совершении этого торжества предоставлено было старейшему и знаменитейшему архипастырю первопрестольной столицы, Митрополиту Филарету»,¹⁶⁹²не смотря на то, что во исполнение того же высочайшего повеления в Москву прибыл, для участия в этом же торжестве, и первенствующий член Святейшего Синода, митрополит Новгородский и Санкт-Петербургский Никанор, так как и самые заседания Святейшего Синода на время коронационных торжеств, как мы говорили раньше, перенесены были в Москву.

Это-то особое внимание императорской четы к святителю Филарету по случаю коронации, продолжавшееся и после, для нас и служит поводом ставить это событие в разряд событий, характеризующих личные отношения между членами царской фамилии и митрополитом Филаретом, хотя, бесспорно, и нами отчасти уже показано, что это событие имело важное значение и для России, и для Церкви Русской. Не вдаваясь в подробности описания самого события,¹⁶⁹³ дабы не удлинять нашего повествования, мы укажем в нем лишь на то, что прямо и ближе всего касалось проповеднической деятельности святителя Московского. Как первенствующий среди иерархов Русской Церкви,¹⁶⁹⁴ и как главный предстоятель Церкви Московской, святитель Филарет, в день священного коронования Их Величеств, встретил шествовавшего с государыней императрицей государя императора на паперти Большего Московского Успенского собора следующею краткою, но сильною речью: «Благочестивейший Великий государь! Преимущественно велико твое настоящее пришествие. Да будет достойно его сретение. Тебя сопровождает – Россия. Тебя сретает – Церковь. Молитвою любви и надежды напутствует тебя Россия. С молитвою любви и надежды приемлет тебя Церковь. Столько молитв не проникнут ли в небо? Но кто достоин здесь благословить вход твой? Первопрестольник сей Церкви, за пять веков доныне предрекший славу царей на месте сем, святитель Петр, да станет пред нами, и чрез его небесное благословение, благословение пренебесное да снидет на тебя, и с тобою на Россию».¹⁶⁹⁵

После этой речи митрополит Филарет подал Их Величествам к целованию крест, а митрополит новгородский Никанор окропил Их Величества святою водою. Затем, когда, по входе в собор их Величества приложились к святым иконам и мощам почивающих в нем угодников Божиих, они взошли на уготованный им посреди собора трон, и тогда начался самый священный обряд коронования и миропомазания по установленному чину, весьма трогательному и исполненному высоких мыслей о значении царской власти самой в себе и для блага царства и подданных, о союзе подданных с царем и т.д. При этом, после молитвы, заключившей собой обряд венчания на царство, но все еще до начала литургии и, следовательно, до священного миропомазания после причащения Святых Тайн на сей последней, митрополит Филарет обратился к Венчанному короною в облеченному порфирою Государю императору с более пространною речью следующего содержания: «Благочестивейший, Богом венчанный Великий государь император! Благословен Царь царствующих! Он положил на главе твоей венец от камене честна (Пс.20:4). С уверенностью говорю сие, потому что из уст пророка беру слово, изображающее судьбу царя, праведно воцарившегося. Бог венчал тебя: ибо Его провидение привело тебя к сему законом престолонаследия, который Он же положил и освятил, когда, прияв царя в орудие Своего Богоправления, изрек о нем Свое определение: от плода чрева твоего посажду на престоле твоем (Пс.131:21). Бог венчал Тебя: ибо Он даст по сердцу (Пс.19:5), а твое сердце желало не торжественного только явления твоего величества, но наипаче таинственного осенения от Господня Духа владычнего, духа премудрости и ведения, духа совета и крепости. Мы слышали твою о сем молитву ныне».¹⁶⁹⁶ Сердцеведец внял ей ранее; и когда ты медлил приять твой венец, потому что продолжал защищать и умиротворять твое царство, Он ускорил утишить бурю брани, чтобы ты в мире совершил твою царственную молитву, и чтобы венец наследия был для тебя и венцем подвига. Итак, Господа силою возвеселися, Боговенчанный царь, и о спасении Его возрадуйся зело! (Пс.20:1). Возрадуйся такожде и ты, благочестивейшая государыня, о славе твоего всепресветлейшего супруга, свыше освещаемой и освящаемой, и лучом священным и тебя озаряющей. Утешься и возрадуйся благочестивейшая матерь царя.¹⁶⁹⁷ Се уже зрел плод чрева твоего и сладок для России. Светло возрадуйся Православная Церковь, и твоя соборная молитва веры, любви и благодарности да восходит к престолу Всевышнего, когда Он на избранного от людей Своих полагает священную печать своего избрания, как на вожделенного первенца твоих сынов, на твоего верного и крепкого защитника, на преемственного исполнителя древнего о тебе слова судеб: будут царие кормители твои (Ис.49:23). Светися радостью, Россия. Божие благоволение воссияло над тобою в священной славе царя твоего, что может быть вожделеннее, что радостнее, что благонадежнее для царства, как царь, который полагает сердце свое в силу Божию (Пс.47:14), которому царский венец тогда приятен, когда принят от Царя небесного, – который царские доблести, намерения, деятельность желает освятить и освящает помазанием от Святого? По истине, благочестивейший государь, чтобы от венца царева, как от средоточия, на все царство простирался животворный свет честнейшей камений многоценных (Притч.3:15) мудрости правительственной, чтобы мановения скипетра царева подчиненным властям и служителям воли царевой указывали всегда верное направление ко благу общественному, чтобы рука царева крепко и всецело обымала державу Его, чтобы меч царев был всегда уготовав на защиту правды, и одним явлением своим уже поражал неправду и зло, чтобы царское знамя собирало в единство и вводило в стройный чин миллионы народа, чтобы труды и бдения царева доставало для возбуждения и возвышения их деятельности, и для обеспечения покоя их, не высший ли меры человеческой потребен для сего в царе дар? Но посему-то наипаче и радуемся мы, что ты, будучи рожден царствовать, действительно царствуя, еще взыскуешь свыше дара царствовать. И верен Вознесший Тебя от людей своих (Пс.88:20), по вере твоей и твоего народа, в приемлемом тобою ныне видимо священном помазании даровать тебе невидимо помазание благодатное, светоносное, пребывающее, действующее тобою к нашему истинному благополучию, к твоей истинной радости о нашем благополучии, подобно как древле, по царском помазании, благодатно и благотворно ношашеся Дух Господень над Давидом от того дне и потом» (1Цар.16:13).¹⁶⁹⁸

Таким образом, целых две речи за один день произнес маститый первосвятитель Московский. Так он должен был сделать во исполнение высочайше утвержденного еще в мае церемониала коронации и указа Святейшего Синода, как ни тягостно было для него это исполнение. Не даром еще от 25 мая того же 1856 года писал он к исправлявшему должность обер-прокурора Святейшего Синода А. И. Карачевскому: «Указом Святейшего Синода, от 16 дня сего мая (№ 4359), предписано мне при священнодействии коронования произнести две речи. Как прежде писал я к вашему превосходительству, что меня устрашает скудость моих сил, так и теперь затрудняет меня увеличение налагаемого на меня труда и, кажется, без необходимости. Во время коронования императоров Павла I и Александра I, также и Императрицы Елисаветы Петровны, при входе Их Величеств в Успенский собор, речей не говорил никто. Во время коронования блаженные памяти императора Николая Павловича митрополиты Серафим и Евгений поручили мне произнести речь при входе Его Величества в Успенский собор, вероятно, потому, чтобы не был безгласен епархиальной архиерей, который, по правилам церковным, один имеет право говорить в своей епархии, и право предоставить сие другим. Не знаю примера, чтобы, при одном торжественном действии, один человек говорил две речи. По сим соображениям можно было бы не назначать речи пред входом государя императора в Успенский собор, наипаче же и потому, что при священно-служении довольно продолжительном, справедливо позаботиться о том, чтобы оно, по возможности, не слишком утомительно было для Их Величеств».

Но по обычному смирению своему святитель Московский к сему тотчас же добавляет: «Покорнейше прошу не принять сего за возражение против распоряжения Святейшего Синода. Поскольку сие распоряжение уже высочайше утверждено, то, конечно, неудобно затруднять государя императора новым о сем докладом, а надобно исполнить назначенное, по возможности. Я желал изъяснить примером, что предметы сего рода требуют общего совещания».¹⁶⁹⁹ И от 22 июня писал к князю С. М. Голицыну: «Святейший Синод щедро назначил мне две речи, вместо одной. Сердце мое хочет сказать слово усердия: не знаю, дарует ли Бог силу, елико есть произволение».¹⁷⁰⁰

И мы видели, что Бог даровал ему не только силу «сказать слово усердия», но и силу слова. Его речи, выше приведенные, могут быть названы вполне образцовыми, и в силе им значительно уступает речь, сказанная от лица всего духовенства, на другой день после коронации, при поздравлении государя императора с торжеством её, первенствующим членом Святейшего Синода, митрополитом Новгородским и Санкт-Петербургским Никанором.¹⁷⁰¹

Между тем и таким двойным трудом не ограничилась проповедническая деятельность святителя Филарета за коронационное время. В сентябре Их Величества решили посетить, по исконному обычаю, Свято-Троицкую Сергиеву Лавру. Это было 19 сентября. Настоятель Лавры, митрополит Филарет, встретил их там новою речью, в которой говорил: «Богом венчанный государь и Помазанник Божий! Итак, после блеска столицы, тебе приятна простота смиренной обители; после величественного явления твоей царской славы, после радостных приветствий и торжественных восклицаний твоих верноподданных. Тебе вожделенна тихая сердечная беседа с безмолвным рабом Божиим, который отрекся от всякой славы мира, но которого благодать и добродетель возвысили до степени друга Божия. Знаем, что подобные настоящему посещения преподобного Сергия твоими венценосными предшественниками представили настоящему пример; но знаем также, что тебя, благочестивейший государь, и твою благочестивейшую супругу приводят к нему не пример и обычай, а влечение сердца, так как оно приводило вас к нему и прежде, когда не призывал пример и обычай. Сия вера к дивному во Святых своих Богу, и с нею ваш молитвенный подвиг, будут благоугодною пред Ним жертвою. Небесная любовь Праведника обымет вашу к нему любовь; соединит его молитву с вашею молитвою, и делом будет слово написанное: много может молитва праведника, любовью действующая (Иак.5:16), и ваша молитва будет новым источником надежд и благ для вас и для России. О сем и мы смиренные с упованием молимся; и сим образом радуемся о Вашем вожделенном пришествии радостью духовною».¹⁷⁰²

Встреча была торжественная, соответствовавшая торжеству предшествовавших событий месяца августа. Волны народа покрывали путь царя венчанного от Москвы к Сергиевой Лавре и пред монастырскую площадь (Красногорскую), радостные восклицания народных масс оглашали воздух, а Лаврское духовенство и духовенство находящихся в Лавре и Вифании духовно-учебных заведений (Духовной Академии и духовной семинарии), с самим митрополитом Филаретом во главе, в преднесении хоругвей и святых икон ожидало царя в Лаврских святых вратах, пред которыми, по приближении к ним государя императора с государыней императрицей, и произнесена была сейчас приведенная речь. А между тем еще в то время, когда государь был на пути от Хотькова монастыря к Лавре, от имени их величеств внесен был в Троицкий Лаврский собор, для освящения, и приготовлен к возложению на святые мощи преподобного Сергия, великолепно устроенный, украшенный изображениями святых на золоте, драгоценными камнями и жемчугом, покров на главу преподобного. Он был тогда же положен в алтаре на святой престол и освящен митрополитом с молитвословием и окроплением святою водою.

Когда же, после встречи пред святыми вратами, после торжественного шествия от святых врат к Троицкому собору и по вступлении в собор, их величества изволили выслушать обычное молебное пение ко Пресвятой Троице и преподобному Сергию, соборне совершенное, тогда вынесен был из алтаря упомянутый покров; и митрополит Филарет, имея при себе наместника Лавры, архимандрита Антония, державшего на блюде покров сей, приблизился к раке преподобного и произнес следующую молитвенную речь, обращенную к почивающему в раке угоднику Божию: «Преподобне Отче наш Сергие! По обращении летнего круга от прежнего посещения, вновь посещает тебя благочестивейший царь наш с благочестивейшею супругою своею, тогда¹⁷⁰³ ново-воцарившийся, ныне ново-венчанный и священно-помазанный. Тогда приносил он чрез тебя молитву Господу сил, о защищении своего царства, от вражды, подвигшей против нас громадные силы нескольких царств, и стремившейся сделать и мирных соседей опасными для нас, и о восстановлении мира, не им нарушенного, ему всегда любимого. Ныне он приносит чрез тебя благодарение Господу сил за явленную нам защиту и за скорое достижение мира. И тогда, и ныне, он при твоем предстательстве просил и просит от Царя царствующих благословения и помощи на великий подвиг устроят благоденствие великого народа законным судом, благоуправлением, добрым государственным домостроительством, охранением от внешних приражений.¹⁷⁰⁴ В знамение благодарения к благодеянию твоих молитв, преподобне отче, благочестивейший государь и благочестивейшая супруга его приносят тебе и дар, – усердием их украшенный покров для твоей священной главы. Тебе, нищелюбцу во время твоего земного жития, тем паче не нужно земное богатство в твоей небесной жизни, но благодарное сердце желает проявить себя знамением, и веруем, что ты, яко же и Господь твой, зришь на сердце, и приимешь дар сердца, и предстанешь Царю небесному с молением, да прострет покров благодати Своея над благочестивейшим государем нашим, и над благочестивейшею супругою его, и над благочестивейшею материю его, и над благоверным наследником его и всеми чадами его и родом его,¹⁷⁰⁵ и над всем царством его, да даст крепость царю нашему и вознесет рог помазанника своего, да благоденствует под скипетром его народ русский, и языцы, да ублажат его».¹⁷⁰⁶

После этой замечательной, полной глубокого смысла и высокого значения, речи-молитвы митрополит Филарет взял с блюда покров и передал его Их Величествам, а Их Величества собственными руками изволили возложить оный на главу преподобного Сергия и потом приложились к святым мощам его. Их Величества с августейшими детьми своими и великим князем Михаилом Николаевичем изволили пробыть в Лавре и значительную часть следующего дня 20 сентября,¹⁷⁰⁷ слушали всенощное бдение и литургию, совершенные митрополитом соборне, а после литургии изводили принимать от духовной академии поднесенные Его Величеству некоторые печатные и рукописные сочинения и в числе рукописных Историческое изложение обрядов царского священного коронования и помазания, – труд профессора (после ректора) Академии А. В. Горского,¹⁷⁰⁸ осматривали ризницу и т.д.¹⁷⁰⁹

Митрополит Филарет сам описал это высочайшее посещение Лавры и свое описание, при донесении от 22 сентября послал в Святейший Синод,¹⁷¹⁰ а в Москве поместил в повременных изданиях.¹⁷¹¹ По поводу того же посещения он писал от 21 сентября из Москвы наместнику Лавры архимандриту Антонию: «Слава Богу, и благодарение преподобному Сергию за мир и утешение дней царской молитвы. Благодарю вас, отец наместник, за помощь моей ветхости в сии дни. Скажите братии, что благодарю их за соблюденный порядок. Я приехал в Москву в десять часов и десять минут утра.¹⁷¹² Хотел, чтобы только доложено было государыне императрице, что я являлся для принесения благодарности: но она изволила принять меня, и довольное время занимательно беседовала со мною. Был я и у великих князей».¹⁷¹³

Вскоре после этого, именно 23 сентября, государь император и выехал из Москвы в Петербург, а в след за ним мало-по-малу и другие высочайшие и высокие особы, приезжавшие в Москву на коронационные торжества. Но и далеко позже того предносились уму и воображению святителя Московского священно-торжественные события дней коронации 1856 года. Обозревая события этого года, например, в своей беседе на день рождения государя императора 17 апреля, следующего 1857 года, святитель-вития говорит: «Как полуденным солнцем, озарен был сей год высоким светом торжественного венчания и священного помазания благочестивейшего самодержца нашего и благочестивейшие супруги его. То был свет царского благочестия и благодати свыше, свет народной любви к царю и радости о нем, свет царевых щедрот и милосердия, которое озарило не только грады и веси, но и темницы, и давно утративших жизнь гражданскую воскресило в оную, и в звания, ими утраченные».¹⁷¹⁴

Но еще более сильными и яркими, с поэтически-художественным оттенком, чертами святитель-вития изображает тоже великое событие в своей беседе на самый день коронации 26 августа, произнесенной в Успенском соборе в том же 1857 году. «Светел паче многих, так начинает он эту свою беседу, нынешний день, потому что на нем отражается свет бывшего за год пред сим дня, который озарил Россию светом царского венца, и простер над нею благоухание царского священного помазания. Возвратись, незабвенный день. Приближься к нашему зрению. Тогда мы смотрели на тебя наиболее оком радующегося сердца. Теперь нам досужнее посмотреть на тебя и оком размышляющего ума. Вспомним, что это был достопамятный Бородинский день, в который Россия одна противостояла всей Европе, в который дух завоеваний и преобладания, не знавший дотоле преград, приразился челом к стене, встретясь с духом любви к царю и отечеству. Сему дню по достоинству досталась честь быть днем царского венца, и торжественным свидетелем любви народной к царю. Вспомним тогдашнее ясное и тихое утро. Оно как бы нарочно приготовлено было, чтобы явиться зеркалом и образом души царской. Вспомним тогдашнюю в кремле и окрест Кремля прекрасную тесноту, которая выражала сердечное стремление к царю всего народонаселения Московского и, по возможности, чрез представителей, всего народа русского, или, точнее, всех народов царства Всероссийского. Найдется ли довольно сильное слово, которое изобразило бы тогдашний всеобщий восторг? И пусть не найдется. Это ненайденное слово вам и слышимо, и понятно, поскольку от тогдашних сердечных воскликновений есть и ныне верный отголосок в верных сердцах. Особенно желал бы я, чтобы каждый сын России в таком же свете узрел ныне мысленным оком, как мы тогда мысленным и чувственным оком зрели благочестивейшего царя нашего и благочестивейшую супругу его, и совершавшееся с ними в сем святилище в священнейшие минуты священного дня. Как смиренным являлось их величие пред лицом Царя царствующих, и вместе как величественным Их смирение! Какое благоговение пред святынею! Какое одушевление молитвы! Какое небесное безмолвие в церкви, когда венчанный царь один преклонил колена, и горящая молитва о благословении свыше на Него и на царство Его просияла из Его сердца, и очей, и уст, и тихо воспламеняла все сердца; сливала их в одно кадило, в один благоуханный фимиам; и его. без сомнения, невидимо принимал ангел Хранитель России, и взыде дым кадильный молитвами святых от руки ангела пред Богом» (Откр.8:4).

И затем, приглашая слушателей взирать на все сие и ныне оком не только «радующегося сердца, но и «размышляющего ума», вития изъясняет смысл основных действий священного чина царского венчания и помазания: произнесение православного исповедания веры устами государя императора и обилие молитвы со стороны церкви, и в виду сего делает соответствующие наставления.¹⁷¹⁵

Как в ряду лиц духовного сана из участников совершения священнодействия коронации 1856 года занимал первенствующее положение святитель Московский Филарет, так в ряду лиц светских из подданных царя русского во время коронационных торжеств того же года первенствующее место принадлежало, по церемониалу коронации, не раз упомянутому нами ранее вельможе, действительному тайному советнику 1-го класса, князю Сергию Михайловичу Голицыну, который с 1823 года находился в дружеской переписке с святителем Филаретом и которого последний очень уважал и недаром называл (в переписке и в других случаях) «благодетелем» своим. При коронации 1856 года князь был верховным маршалом. В настоящем нашем исследовании нам нет возможности, да и надобности, входить в подробное изображение этой личности и её жизни и деятельности.¹⁷¹⁶

Мы скажем лишь кратко о сем. Будучи на 12 лет старше митрополита Филарета возрастом, князь С. М. Голицын, принадлежавший и по происхождению к знатному роду, раньше его, понятно, вступил и на службу Отечеству по окончании образования. С 1807 года он уже состоял на важной должности почетного опекуна Московского опекунского совета, а затем был до конца жизни председательствующим в этом совете, посвятив таким образом, самую большую часть жизни своей¹⁷¹⁷ ведомству императрицы Марии с человеколюбивыми и воспитательными учреждениями сего ведомства. Он был весьма близок к царскому двору и пользовался огромным влиянием и высоким уважением, и почетом всюду. Вместе с тем он, будучи человеком высоких доблестей гражданских, как верный слуга царя и отечества, как человек в высшей степени честный, благородный и т.д., отличался и строгим благочестием и вообще был верным сыном православной церкви, как и другие члены семейства, к которому он принадлежал.¹⁷¹⁸

В 1857 году 26 марта исполнялось ровно 50 лет службы князя Сергия Михайловича в звании почетного опекуна. Такое важное и даже, можно сказать, необыкновенное событие в ведомстве Императрицы Марии не могло, конечно, пройти незаметным, не отпразднованным торжественно в Москве. Не мог оставить его без внимания и святитель Московский Филарет, не смотря на то, что накануне этого дня, в праздник Благовещения, предстояло ему не мало труда по совершению священно-служения, не смотря на то, что он к тому же еще чувствовал себя не совсем здоровым.¹⁷¹⁹

Не смотря на все это, а также и не смотря на всегдашнее свое нерасположение к восхвалению личных заслуг чьих-либо (кроме особ царствующего дома) с церковной кафедры, старец-святитель не только совершил литургию в день юбилея князя, но и произнес беседу, так чтил он князя. В этой своей беседе, начало которой мы уже приводили раньше, святитель-вития говорит следующее: «Несколько десятилетий могу счесть и я с того времени, как священноначалием дано мне благословение служить алтарю, и беседовать в церкви,¹⁷²⁰ и после стольких лет нов для меня встречаемый ныне особенного рода случай для молитвы и слова. – Мужи, чтимых званий, избранные служители царского человеколюбия, сочли пятьдесят лет деятельности своего сотрудника и старейшины; взором уважения и сочувствия измерили необыкновенно долгий на одном возвышенном поприще ряд подвигов, ознаменованных не изнемогающею и в преклонных летах ревностью, правдою и искренностью, столь же свободною пред высочайшим престолом, как и в совете равных, бдительною попечительностью о благоустроении целых благотворительных учреждений, и о благе всех, к ним принадлежащих, наконец высоким доверием благочестивейших императоров и императриц, и не только старались соплести подвижнику венец, сколь можно, неувядаемый даже в потомстве, но, что с особенным утешением вижу и указую, признали над подвигами, столь долго не преткновенно, мирно и благотворно совершаемыми, благословение Провидения Божия, и потому собрались здесь принести за оные благодарение Богу и просить продолжения благословения Его над жизнью в деятельностью возлюбленного подвижника. Можно ли было не пожелать утешения участвовать в сей молитве и не призванному к ней, но узнавшему её предмет и время? А участие в сем торжестве словом, не так же ли желательно? Видите, что я уже уступил и сему желанию. Но если вы ожидаете, чтобы я вошел в ваш труд, и увенчаваемому вами также сплетал венец из слова. Не исполню ожидания вашего, ибо знаю, что исполнением сего не удовлетворен, а отягчен был бы тот, кто при своих деяниях всегда имел и имеет в виду не похвалу и славу от человеков, но обязанность, правду, пользу, человеколюбие, верное исполнение державной воли, наконец самим Христом для человеческой деятельности пред поставленную цель, – славу, яже от единого Бога (Ин.5:44). Да и место, на котором стою, назначено не для похвалы и славы человеческой, но для провозглашения славы Божией, для слова Божия, для возвещения воли Божией, для напоминаний и советов о том, что угодно Богу и спасительно для нас. Не колеблюсь сказать, что торжество, вами составленное, не было бы очень возвышенным, если бы в нем заключалось только желание сделать нечто приятное одному досточтимому лицу. Высшее достоинство вашего торжества заключается в том, что вы чрез него выражаете общественное мнение, благоговеющее пред испытанною временем и созревшею добродетелью; и таким образом, произносите сильное поучение себе и другим».

И далее естественно следуют поучительные для слушателей беседы мысли, вытекавшие из представления о долголетнем, верном, честном, много полезном и исполненном добродетелей служении юбиляра и заключенные словами притчи Премудрого: вельможи, и судии, и сильнии славни будут, и несть от них ни един вящший боящегося Господа (Сир.10:27). Аминь».¹⁷²¹

Нет надобности говорить, какой силы, но вместе и какого достоинства исполнена беседа святителя, произнесенная по случаю чрезвычайному и. щекотливому. С другой стороны, нет надобности распространяться и о том, как торжественно отпразднован был юбилей князя, удостоенного высоко милостивых высочайших рескриптов, осыпанного восторженными адресами и похвалами едва не от всех Московских учреждений, обществ и т.д. По давнему обычаю маститый юбиляр поделился с святителем Филаретом своею радостью о изъявлении монаршего к нему благоволения по случаю его юбилея, послав к нему Высочайшие рескрипты. Прочитав их, святитель Филарет от 28 марта того же 1857 года писал князю: «Возвращаю Вашему Сиятельству Высочайшие рескрипты, с искреннею благодарностью за доставленное мне утешение читать слова благоволения, излившиеся обильным потоком, и радость о благоволящих тако и о заслужившем такое благоволение. Кажется, в первый раз в подобных актах встречаю глубоко сердечное слово: «искренно вас любящий». Господи, спаси Царя. Господь да сохраняет Вас».¹⁷²²

В память юбилея князя выбита была особая серебряная медаль с изображением на ней юбиляра. Один экземпляр этой медали, вместе с описанием юбилейного торжества 26 марта, почетный опекун князь Н. И. Трубецкой прислал и святителю Филарету на память о юбиляре, по общему определению опекунов опекунского совета. Извещая князя Трубецкого, письмом от 29 июня 1857 года о получении всего этого, святитель выражал благодарность и желание, «чтобы покровительствующее добру Провидение даровало нам долго еще видеть самого изображенного (на медали), и чтобы изображение долго не сделалось памятником только прошедшего».¹⁷²³ Но не очень долго после своего юбилея прожил князь С. М. Голицын, которому уже в юбилейный год шел 83-й год от роду. С началом 1859 года положение здоровья его можно было уже, наверное, считать безнадежным, и святитель Филарет, живо следивший за ходом его здоровья, с беспокойством стал замечать: «Спаси Господи чин благородных: яко оскуде болярин».¹⁷²⁴ Февраля 7 дня 1859 года наконец и почил многолетний подвижник на поприще государственной службы, знатный болярин, князь Сергий Михайлович, и митрополит Филарет 13 февраля отдал ему последний долг, сам совершив его погребение.¹⁷²⁵

Обращаемся опять к царскому семейству и отношениям его членов к святителю Филарету. Уже не раз отмечал святитель особенно отрадную черту в членах августейшего семейства. – их благочестие, служащее высоким примером для подданных царя, о которых, даже и высокопоставленных, он, как мы недавно видели, говорил словами Премудрого, что несть от них ни един вящший боящегося Господа. Один из многочисленных случаев выражения царского благочестия представился святителю Филарету вскоре же после юбилея князя С. М. Голицына. Разумеем рождение великого князя Сергия Александровича 29 апреля 1857 года, на которое как бы пророчески указывал святитель Московский в словах приведенной выше речи своей к императорской чете, при посещении Их Величествами Сергиевой Лавры после коронации, 19 сентября 1856 года: «Ваша молитва будет новым источником надежд и благ для вас и для России».¹⁷²⁶ Пророческое чаяние старца святителя сбылось. Апреля 29 дня следующего 1857 года Бог даровал императорской чете сына, которого, в честь и память преподобного Сергия, наименовали Сергием.

Торжественное празднование рождения великого князя посему дало возможность и случай святителю Филарету усугубить это торжество нарочито на сей случай составленною и выходящею из ряда обыкновенных беседою, произнесенною им в самом месте особенно горячей молитвы царской об имевшем родиться августейшем младенце, в Троице Сергиевой Лавре, 7 мая того же 1857 года. Беседа начинается следующими достопримечательными словами: «Сынове твои, яко новосаждения масличная окрест трапезы твоея. Се тако благословится человек бояйся Господа (Пс.127:4–5). Не знаем, смотрел ли на кого лично Боговдохновенный Псалмопевец, когда начертывал сей образ семейного счастья, но мы может с радостью видеть сей мысленный образ оживленным в лице венценосного отца семейства царственного, в великом отце великого семейства народа русского. Четыре сына окружают его семейную трапезу;¹⁷²⁷ возрастают, яки новосаждения масличная, и наипаче первенец начинает уже рано¹⁷²⁸ являть и цвет наследованных высоких качеств. Ныне, с весною, возникает еще новосаждение, расширяющее сад его, и обещающее, вслед за предшествовавшими, возрасти, процвесть и приносить плоды сладкие и питательные для России. Сие воззрение на царское семейство не можем ли мы сопроводить и следующим указанием, и воззванием пророка: се тако благословится человек бояйся Господа? Можем, с особенным убеждением в истине. И всегда, как и ныне, благочестивейший государь наш с благоговейным чувством и благодарностью к Богу принимал рождающееся у него чадо, и призывал всех нас к благодарной вместе с ним молитве. Но при рождении великого князя Сергия Александровича особенным образом в благочестивейшем государе нашем и благочестивейшей супруге его просияли черты душ, боящихся Господа, благоговейно преданных Его Провидению; и Бог, творящий волю боящихся Его, над сим рождением особенным образом сотворил знамение во благо. Радость отверзла сердце царя; и открыла его тайну. После священного коронования и помазания на царство, государь император с государыней императрицею посетил сию обитель преподобного Сергия. С глубоким утешением и умилением были мы свидетелями умиленной их молитвы, но не знали тайны, которая с нею была соединена. Теперь мы ее знаем. благочестивейшие, у гроба сего молитвенника и заступника России, с верою и упованием повергаясь пред нетленными его останками, дали тайный обет, что если Бог дарует им сына, то нарекут его Сергием, в память и благодарность сему великому угоднику Божию,¹⁷²⁹ что Бог, при предстательстве преподобного Сергия, принял в свое благоволение их обет, сие Он явил тем, что, по устроению Провидения Его, последовало благополучное рождение, и. согласно с их мыслью, рождение именно сына, и таким образом, оправдана их вера и упование. И благочестивейшие исполняли свой обет, и явили свое благодарение Богу и угоднику Его, дав высоко-новорожденному имя Сергия. Cе тако благословится человек бояйся Господа».

И далее, сделав обращение к слушателям с призыванием их к радости о вере, «сияющей с высоты престола», и к вере, вития рассуждает о значении обетов, а заключает беседу следующими, не менее прежнего достопримечательными со стороны отношения к событию (рождения великого князя) словами обращения к преподобному Сергию, близ раки которого произнесена была рассматриваемая беседа: «Преподобный отче Сергие! Ты, яко провидец, слышал в свое время тайно изреченный обет благочестивейшего государя нашего и благочестивейшие супруги его, и при твоем к Богу предстательстве обет их достиг желанного и радостного исполнения. Твое благодатное имя прияли они для новорожденного великого князя; и чрез сие самое тебе вручали его, и твоему благодатному покровительству. Приими дар веры; и воздаждь дарами благодати. Продолжи и не престани предстательствовать пред Богом о здравии, возрасте в преуспеянии тезоименитого тебе великого князя, и о умножении благословений небесных на благочестивейшем государе нашем императоре Александре Николаевиче и на благочестивейшей государыне императрице Марии Александровне, и на всем державном доме его и царстве его. Аминь».¹⁷³⁰

О рождении Великого Князя Сергия Александровича святитель получил известие на другой же день после рождения, именно 30 апреля, и тотчас же писать наместнику Сергиевой Лавры архимандриту Антонию: «Мне желается новорожденному великому князю Сергию Александровичу послать образ преподобного Сергия, не малый, чтобы мог быть поставлен у него в комнате, и другой малый, который был бы у колыбели его, и, может быть, по времени на персях его. Помогите мне сие исполнить».¹⁷³¹ Отец наместник, конечно, в точности исполнил желание святителя, который, между тем, в дополнение к сему об обстоятельствах, следовавших за рождением великого князя, от 4 мая писал тому же наместнику: «Я все болен простудою; и вчера¹⁷³² с трудом совершил служение с молитвою о высоко-новорожденном. Но болезни же не отправляюсь ныне к вам, а сие должен был сделать, потому что государь император соизволил повелеть мне принести о высоко-новорожденном молитву от имени августейших родителей именно у гроба преподобного Сергия.¹⁷³³ Постараюсь собраться с силами и быть у вас в понедельник, или во вторник, чтобы исполнить повеленное, и для меня желаемое, в среду или в четверток, смотря по силам».¹⁷³⁴ Это исполнение состоялось, как мы заметило выше, 7 мая, после чего больной митрополит пробыл в Лавре и ските до 28 мая;¹⁷³⁵ а об исполнении высочайшей воли, выраженной в рескрипте на имя святителя Филарета от 29 апреля, сам святитель от 9 мая доносит Святейшему Синоду между прочим, следующее: «Соответствуя сей высочайшей воле собственным усердием, прибыл я в Лавру 6 дня сего мая, и 7 дня в соборном храме Пресвятые Троицы, пред литургией, по прочтении высочайшего манифеста, совершил со всею братией Лавры благодарственное ко Господу Богу молебное пение с коленопреклонением и с возглашением многолетия Их императорским Величествам и высоко-новорожденному и всему августейшему дому. Потом с архимандритами и старшею братией совершил Божественную литургию, пред окончанием которой в краткой беседе изъяснено было мною особенное значение сего торжества. По окончании же литургии совершил я со всею братией пред святыми мощами преподобного Сергия к нему молебное пение с акафистом и коленопреклоненною молитвою. При сем утешительно было думать, что государь император и государыня императрица, изъявившие свою благочестивую волю, чтобы сие молебствие совершено было от их имени, духовно соприсутствуют молящемуся собору».¹⁷³⁶

В виду и в силу всех этих обстоятельств святитель Филарет и в дальнейшее время с особенным вниманием и отеческою любовью относился к великому князю Сергию Александровичу. Так, например, еще в 1861 году, когда великий князь, вместе с своими августейшими родителями, был в Сергиевой лавре, митрополит Филарет сам приобщал его святых тайн,¹⁷³⁷ а в 1865 году, когда великий князь, по совету врачей, провел осень в Москве, пребывая то в Нескучном Саду, то в Кремлевском малом дворце,¹⁷³⁸ митрополит Филарет навещал его, принимал и его посещения, о чем, например, от 28 ноября означенного 1865 года, писал наместнику лавры архимандриту Антонию: «У великого князя Сергия Александровича, посетившего меня вскоре по прибытии моем из Лавры, только вчера мог я быть, потому что путь до него уже не далек. Он в кремлевском малом дворце. Он показал мне все свое жилище. Там, где он почивает, в головах, на стене, помещены несколько малых икон, и между ними крест, с частью мощей преподобного Сергия, который дал ему в благословение я, по прибытии из Лавры. На другой стене, где он молится, несколько икон обыкновенной меры, и между ими икона преподобного Сергия, полученная им в Лавре при первом посещении.¹⁷³⁹ Под сими иконами на столике лежит Евангелие, в котором на первой странице написаны три наставительные для него Евангельские изречения, первое государя императора, а два прочие рукою государыни императрицы, – Господи, спаси царя в царицу! Господи, даждь Евангельскую правду Твою сыну цареву!»¹⁷⁴⁰

И о самом пребывании великого князя в Москве святитель Филарет, по отбытии Его Высочества в Петербург, тому же наместнику от 19 декабря (1865 года) писал: «Великий князь Сергий Александрович отбыл, посетив еще раз меня и приняв мое посещение. Вы когда-то дали мне собрание фотографических лаврских икон: я показал их ему, с некоторыми о них объяснениями; и представил ему. Кажется, он с удовольствием принял; и вещь нашла хорошее употребление».¹⁷⁴¹ Но еще гораздо раньше того, именно от 3 ноября того же 1865 года, митрополит Филарет писал самому государю императору: «Да будет мне позволено обратить слово к вашему родительскому сердцу. Не один раз приятно беседовал я с великим князем Сергием Александровичем и с радостью усматривал, что пребывание в московском воздухе благоприятно для его здоровья».¹⁷⁴² И наконец вот позднейший отзыв святителя Филарета о великом князе в письме к архиепископу Тверскому Алексию (Ржаницыну) от 20 сентября 1866 года: «Радуюсь, что вам даровано освятить храм в царском доме, заслужить благодарность благочестивейшей государыни и приятно познакомиться с юными чадами её. Мне известен только великий князь Сергий Александрович. Доброе чадо; и доброго имеет охранителя».¹⁷⁴³

Во время коронации же 1856 года государь император обратил особенное внимание на запустевшие палаты своих предков бояр Романовых при Московском Знаменском монастыре, что на Варварке, и решил восстановить их. Дело восстановления, под непосредственным руководством министра императорского Двора графа В. Ф. Адлерберга († 1884), пополнено было под ближайшим наблюдением следующих компетентных лиц: по строительной части – в должности президента Московской дворцовой конторы, гофмейстера князя Н. И. Трубецкого († 1874) и архитектора Ф. И. Рихтера, а по искусственной и археологической части – председателя ученой комиссии гофмейстера князя М. А. Оболенского († 1873) и членов её: И. М. Снегирева, А. Ф. Вельтмана, упомянутого Рихтера, Б. В. Кёне и Мартынова. В 1858 году все уже было готово к закладке палат, и граф Адлерберг известил митрополита Филарета, что на закладку в Москву прибудет сам государь император государь,¹⁷⁴⁴ и действительно приехал в августе, в день коронации 26 августа был встречен митрополитом в Успенском соборе,¹⁷⁴⁵ а 31 августа присутствовал на закладке Романовских палат, совершенной при участии митрополита Филарета, который при сем сказал следующую речь: «Благочестивейший государь! Не могу в сии минуты оставаться безмолвным, но не мое, а тбудет слово, которое скажу. Ты ныне делом преподаешь нам учение заповеди Господней: чти отца твоего (Исх.20:12). И мы имели предание, что на сей земле от благословенного корене изшел жезл, который потом возрос в великое древо, осеняющее ныне Россию. И некогда случилось возникавшую мысль о закрытии Знаменской обители, отклонять напоминанием, что это есть создание твоих приснопамятных прародителей.¹⁷⁴⁶ Но только твоей к ним любви дано было, самое жилище их, временем и неведением закрытое, открыть и, так сказать, колыбель рода твоего найти, и найденную уже не допустить до забвения, но в достойном её благолепии для потомства сохранить. При сем с благоговением воспоминаем, что именно тогда, когда мы радовались, видя тебя в славе твоего царского венца, ты строгою и благоговейною пред Провидением Божиим мыслью восходил к началу сей славы, почтительно помышлял о твоих благочестивых прародителях, и там, в обители Спасовой,¹⁷⁴⁷ повелел охранять и обновить памятники почивших предков твоих, а здесь украсить колыбель твоего державного рода. Да сохранят веки то, что похитили было веки, да сохранят памятник Михаила, долженствующий от ныне быть вместе памятником Александра Второго».¹⁷⁴⁸

Необыкновенно быстро шли работы по восстановлению палат после закладки их, при том с сохранением стиля построек и украшений XVII века, дабы все в них напоминало жизнь и быт царственных предков, когда они еще были боярами и когда один из них, Михаил Федорович только что еще начал царствовать и построил Знаменский монастырь (в 1630 году). В 1859 году, т.е. не более как чрез год после закладки, палаты были уже готовы, и под балконом их начертана была следующая надпись (уставною вязью): «Повелением благочестивейшего государя императора Всероссийского Александра Николаевича, в память благоверных его предков, в благословенный год священного коронования, 1856 года, августа в 26-й день, начата возобновлением прародительская бояр Романовых Палата при Московском Знаменском монастыре, где родился державный родоначальник царственного дома, царь Михаил Федорович, и где воспитался родитель его, боярин и воевода Феодор Никитич Романов, впоследствии Филарет, патриарх Московский: окончена 1859 года».¹⁷⁴⁹

Государю императору хотелось, чтобы освящение Палат совершилось в день коронации его августейшего родителя 22 августа. Для сего он изволил приехать в Москву заранее, именно 16 августа,¹⁷⁵⁰ один, без государыни императрицы, дабы кстати произвести смотр войскам, расположенным в Москве и около Москвы.¹⁷⁵¹ К 22-му августа работы должны были окончиться. Сам государь побуждал строителей к их окончанию. 18 августа он неожиданно посетил строения и, осмотрев их, остался доволен. Около того же времени осматривали их великий князь Михаил Николаевич, митрополит Филарет, Московский военный генерал-губернатор граф С. Г. Строганов и другие. Между внутренними украшениями палат первое и важнейшее место занимали иконы, как признак глубокого благочестия наших предков. В числе икон Молеиной находилась и икона Спасителя, которою, митрополит Московский Филарет благословил государя императора при начале работ в палатах; также древние святые иконы, кресты со святыми мощами и походные складни. С утра 22 августа вся Варварская улица и Зарядье, все окна, балконы и крыши домов около Знаменского монастыря полны были народа. На дворе монастыря, около Романовских Палат, устроенные места заняты были тысячами зрителей. Между соборною церковью монастыря и Романовскими Палатами, пред верховым их крыльцом, на возвышенном широком помосте стоял на богатых коврах уставленный, покрытый парчовой пеленой и окруженный серебряными подсвечниками стол и на нем серебряная водосвятная чаша, напрестольный крест и блюдо. По сторонам стола на одном аналое лежало напрестольное Евангелие, а на другом образ преподобного Михаила Малеина, в честь которого наименован был царь Михаил Федорович. День был прекрасный летний. В два часа по полудни звон колоколов и восторженное «ура!», многотысячной толпы народа возвестили о прибытии государя императора.

Митрополит Филарет с крестом в руках встретил Его Величество при главном входе в монастырь с Варварской улицы. Началось молебствие с водоосвящением, совершенное митрополитом соборне, при чем на ектеньи протодиакон возгласил особое, на сей случай составленное, моление, а по окончании водоосвящения многолетие здравствующим и вечную память почившим особам царствующего дома, с царем Михаилом Федоровичем во главе.

При поднесении креста государю императору митрополит Филарет приветствовал Его Величество следующею речью: «Благочестивейший государь! Осуществилась твоя знаменательная мысль о доме твоих предков. Он вызван из мрака забвения, облечен древним и древлеподражательным узором: оком прошедших веков смотрит на будущие, и призывает их к размышлениям. Вот скромный древний дом, который может считать своими потомками великолепные дворцы, и это потому, что в нем обитали благочестие, правда, любовь к отечеству. Вот невысокие храмины, из которых вышли высокие души. Романовы доблестно действовали для отечества, великодушно страдали для отечества, и все праведный Отец, из Него же всяко отечество на небесах и на земли именуется, судьбами своими устроил то, что род Романовых привился к древнему роду царей, и произвел отцов отечества. Сии воспоминания встречать будет каждый сын России, при воззрении на Романовский Дом, и сердце его скажет ему: честь и слава Царю, чтущему доблестных предков! Научимся от него и мы чтить и хранить древнюю доблесть, которую может украсить, но не заменить новый блеск».¹⁷⁵²

В след за тем святитель Филарет поднес государю императору современную и соименную царю Михаилу Федоровичу икону преподобного Михаила Малеина, для поставления её в Романовских Палатах, и произнес при сем такие слова: «Благочестивейший государь! Московская Церковь, свойственным ей образом соответствуя мысли вашего императорского Величества, приносит в благословение древнему дому Романовскому древнюю икону преподобного Михаила, тезоименного покровителя державному Михаилу».¹⁷⁵³

Затем с крестом в руке митрополит предшествовал государю при вступлении Его Величества во внутренние части Палат, окропляя их святою водою. Государь император был очень доволен всем и всеми и на другой день подробно осматривал все достопамятности монастыря и Палат.¹⁷⁵⁴ Уже в беседе, произнесенной при праздновании рождения великого князя Сергия Александровича в 1857 году, святитель Филарет, указывая на четырех старших сыновей государя императора, заметил, что из них «наипаче первенец начинает уже рано являть и цвет наследованных высоких качеств»,¹⁷⁵⁵ при чем имел он в виду государя наследника цесаревича великого князя Николая Александровича, которому тогда шел четырнадцатый год от рождения. В следующем 1858 году, имея в виду прохождение государем наследником курса учения, святитель Филарет произнес, в день тезоименитства Его Высочества, 6 декабря, известную нам беседу о воспитании в духе Библии».¹⁷⁵⁶

В 1859 году 8 сентября государю наследнику исполнилось совершеннолетие, и потому, когда в следующем 1860 году в августе наследник цесаревич вместе с августейшим родителем своим прибыл в Москву, то святитель Филарет, в речи своей к государю императору, при встрече Его Величества с наследником цесаревичем в Успенском соборе 15 августа, говорил между прочим: «Близ тебя видим твоего возлюбленного первенца, в первый раз здесь по вступлении его в престолонаследническое совершеннолетие. Радостно видеть сие исполнение над тобою, и надежду дальнейшего исполнения древнего благословения: созижду в род к род престол твой» (Пс.88:5).¹⁷⁵⁷ При этом посещении столицы первопрестольной государь император изволил пригласить митрополита Филарета к своему столу, и вот что писал по этому случаю сам митрополит от 16 августа к наместнику Сергиевой Лавры архимандриту Антонию: «Письмо к вам писал я поспешно, потому что приближалось время ехать к государю. Он принял меня в кабинете, и потом за столом посадил между собою и государем наследником. Государь наследник возрос телесно и душевно. Сегодня, по предварении, ожидал я его в одиннадцатом часу, а он приехал нечаянно в десятом; и я не успеть принять его в церкви, как в подобном случае родителя его, однако, выходя от меня он был и в церкви».¹⁷⁵⁸

Между прочим, в это время и в это посещение свое государь наследник коснулся напечатанной в Православном Обозрении статьи профессора Московской духовной академии В. Д. Кудрявцева-Платонова († 3.12.1891) о происхождении рода человеческого к похвалил ее.¹⁷⁵⁹ Последствием этого обстоятельства было то, что означенный профессор в конце того же 1860 года приглашен был ко двору для преподавания логики и истории философии государю наследнику и с честью исполнил свое высокое призвание в течении 1861 года.¹⁷⁶⁰ Между занятиями в прохождении курса учения, летнее время сего 1861 года государь наследник употребил на путешествие по России и в августе прибыл в Москву. Святитель Филарет встретил Его Высочество 26 августа в Большом Успенском соборе следующею речью: «Благоверный государь! С радостью приемлем Тебя, как вожделенного участника в царственном празднике,¹⁷⁶¹ не забывая в тоже время, что встречаем тебя, как путешественника. Ты обозревал часть России: взоры и надежды России следовали за тобою. Разумеем, что предмет твоего путешествия не удовольствие, но труд, не удовлетворение любопытства разнообразными видами мест и людей, но изучение отечества. По истине, надобно, довольно знать страну и народ, чтобы удовлетворительно управлять ими. По сей истине, ты рано собираешь семена знаний и опытов для себя, чтобы они впоследствии принесли плод для России. Господь благими судьбами Своими да ведет к верному исполнению твои благие желания и благие о тебе надежды отечества. Теперь же вниди с нами в радость твоих боговенчанных родителей и в общение всероссийской молитвы, да продолжится благословение свыше над царем и царством».¹⁷⁶²

Но не долго судил Господь России и августейшим родителям утешаться надеждою Отечества, – государем наследником цесаревичем. Уже он достиг было того предела возраста, в который мог обещать своим венценосным родителям внучат; уже для него избрана была и спутница жизни, прекрасная, кроткая и добрая, в лице принцессы Датской Дагмары, с чем уже и приветствовал было его августейших родителей святитель Московский Филарет,¹⁷⁶³ однако, в то время, когда он готовился было вступить в брачный союз, серьёзная болезнь уже подтачивала его здоровье в самом корне и вместо брачного венца уготовляла ему венец на небе. От 6 апреля 1865 года, в праздник Пасхи, святитель Филарет писал наместнику лавры, архимандриту Антонию: «По пророчеству с нами, праздник в плач. Телеграммою из Ниццы приглашают молиться о здравии государя наследника. Открыто предписать сие без высшего разрешения сомнительно. Словом пригласите к сему братию в обителях преподобного Сергия и в их церквах».¹⁷⁶⁴

Но от 10 апреля, по получении еще более тревожных и побудительных к молитве известий из Ниццы, святитель Филарет, не ограничиваясь молениями по церквам о здравии государя наследника, дал предписание московской духовной консистории о всенародном молебствии об избавлении Его Высочества от болезни. Молебствие на кремлевской площади с крестным ходом назначено было на 11 апреля.¹⁷⁶⁵ От 12-го же апреля, еще не зная о кончине государя наследника, святитель Филарет писал к наместнику лавры архимандриту Антонию: «Государыня императрица особенно желала, чтобы о государе наследнике молились в Лавре. Сие требование было получено вслед затем, как я о сем вам писать. Потом желала, чтобы я молился 7 дня в 7 часов утра, что исполнил я в точности, не зная причины назначения времени. Вам о сем не мог дать знать, потому что депеша перед тем получена в 11 часов вечера. Потом желала, чтобы молебствие было Божией Матери. Это исполнено мною у себя, а соборно вчера на Кремлевской Площади. Последнее известие от 9 часа вчерашнего вечера получено мною ныне в 6 часов утра. Болящий вчера приобщался святых тайн. Опасность возрастает. Только чудо спасти может. Кажется, приобщаются ныне святых тайн и государь, и государыня. (Это в депеше не довольно ясно). Невеста почти больна. Паки и паки Господу помолимся о болящем и о скорбящих. Утешительно, что прибегают к Богу. Господи, спаси царя и Россию, не болящую ли?¹⁷⁶⁶

Однако, 12 апреля, несмотря на нежный уход и попечения окружавших августейшего больного родителей и невесты, не смотря на все средства к спасенью его от смерти, он скончался на 22 году жизни. В 12–30 часов дня, 12 апреля от министра внутренних дел в Москве получена была следующая депеша: «Ницца. 12 апреля, 2 часа утра. Воля Всевышнего совершилась. Он призвал к Себе нашего государя великого князя наследника цесаревича сего числа, в 12 часов и 50 минут ночи. Государь император и государыня императрица с умилением и покорностью переносят постигшую их скорбь и преклоняются пред неисповедимыми определениями промысла Божия».¹⁷⁶⁷

Под впечатлением такого и других, более пространных, известий из Ниццы, святитель Филарет, от 14 апреля, писал наместнику лавры, архимандриту Антонию: «Очень печально думается теперь о государе императоре и государыне императрице, да и о России. Какое лишение, и с какими необыкновенными обстоятельствами! Государь цесаревич в последний раз приобщился святых тайн, в присутствии всего семейства, кажется, в тот час, когда было молебствие в воскресенье в кремле. В понедельник около полудня генерал-губернатор принес мне весть о его кончине. Я нашел нужным узнать, как расположатся в Петербурге.¹⁷⁶⁸ Ответ получен поздно. Пред полночью сделал я распоряжение о поминовении в Москве во вторник. Пораженная печалью мысль была недовольно подвижна, и я не догадался поспешить послать в Лавру нарочного. Сокращенное возношение высочайших имен определено в Петербурге, в ожидании высочайшего объявления наследника. Предписание учрежденному Собору посылаю с экономом».¹⁷⁶⁹

И ему же от 25 апреля; «Мне прочитано письмо из Ниццы печальное и утешительное, о последнем времени преставльшегося государя Цесаревича. Утром последнего дня он был в совершенной памяти, с любовью беседовал с родителями и с невестою; с радостью принял предложение причаститься Святых Тайн; причастился с умилением, мирно прощался с присными. После сего ясность сознания начала уменьшаться у него; предсмертные страдания были продолжительны; благочестивейшие родители и невеста были при нем до кончины. Благочестием и родственною любовью освещались мрачные часы. Мир душе Его! Утешение Им от Господа!»¹⁷⁷⁰

Святитель Филарет, столь многократно имевший опыты личного благорасположения и в Бозе почившего наследника цесаревича и еще того более, – августейших его родителей, счел своим священным долгом и от себя послать им слово утешения в письме, которое по справедливости может быть названо своего рода проповедью. Оно помечено 18-м апреля и гласит так: «Дерзнет ли непризванное слово нарушить безмолвие, благопотребное для здравия ваших императорских Величеств, особенно после трудного подвига? Или позволительно из переполненной мыслями и чувствованиями души пролиться нескольким каплям слова, может быть благоприятного успокоительному безмолвию? Кто познал ум Господень? сказал богомудрый апостол, и в сем вопросе находил разрешительный ответ на трудные думы. Кто разрешит думы, возбужденные событием двенадцатого дня?¹⁷⁷¹ Для чего из благолепного сада внезапно унесено младое древо, тщательно возращенное, уже готовое к плодоношению, обещавшее вожделенные плоды? Для чего невидимая рука угасила светлые надежды, которые должны были обеспечивать продолжение света для будущего России? Неужели не услышаны молитвы благочестивейших родителей о своем первенце, молитвы верного народа? Не дадут на сие собственного ответа ни испытующая мысль, ни оставленное самому себе чувство скорби. Успокоительное разрешение сих дум да ищется лучше в священном слове истины: Кто познал ум Господень? Как непостижимы судьбы Его, и не исследимы пути Его! (Рим.11:33–34) Но при сей непостижимости, несомненно известно, что все пути Господни милость и верность к хранящим завет Его (Пс.24:10).¹⁷⁷² Посему несомненно, что верен Господь и в услышании молитвы. Он услышал ее, принял и исполнил, только не по мысли родительской и отечественной любви, которая желала удержать благоверного цесаревича для трудных в трудные времена подвигов царства земного, но исполнил по разумению Своего Божественного Ума, который предзрел, как лучшее, то, чтобы скоро призвать его в царство небесное. Премудрость и любовь Господня присутствовали при сем решении. Итак, не Богу ли повинятся душа (Пс.61:2) скорбящая? Пред Его непостижимою премудростью и всегда несомненною благостью да преклонится испытующая мысль, волнующиеся чувствования да утихнут. и печаль растворится чистым духовным утешением. Молю Всеблагого Бога Отца, и Воплощенного Сына Его, безмерными скорбями искушенного, для облегчения наших скорбей, Пречистую Матерь Его, испытавшую беспримерные материнские скорби, да великая родительская печаль ваших императорских Величеств благодатным утешением будет растворена, облегчена, услаждена, и лишение, которое потерпела ваша родительская любовь, будет вознаграждено в благоверных чадах ваших, которых благость Божия Вам сохраняет».¹⁷⁷³

Из благоверных чад царевых, о которых упомянул святитель Московский Филарет в конце своего всеподданнейшего письма от 18 апреля 1865 года, старейшим был великий князь Александр Александрович, ныне благополучно царствующий государь император, которому тогда уже исполнилось двадцать лет от роду (родился 26 февраля 1845) и который по милости Божией, пользовался цветущим здоровьем. К нему-то и перешли, после кончины великого князя Николая Александровича, все права последнего по наследованию престолом Российской Империи, согласно объявленному тогда же высочайшему о том манифесту.¹⁷⁷⁴

И только в отношении к присяге по сему случаю, в виду чрезвычайности события и значения присяги наследнику цесаревичу, данной при восшествии государя императора на престол, произошло некоторое замедление, так что манифест о ней вышел уже чрез три месяца после кончины прежнего наследника. «Повторение присяги государю императору, по моему мнению, писал, в виду заключавшегося в сем затруднения, к обер-прокурору Святейшего Синода генерал-адъютанту А. П. Ахматову в мае святитель Филарет, было бы несообразностью. Если присяга повторяется, то это значит, что предшествовавшая присяга признается уже не довольно сильною.¹⁷⁷⁵ Но истина и безопасность требуют, чтобы присяга, данная царю, навсегда признаваема была сильною и неизменно обязательною. Если признана будет нужною присяга ново-провозглашенному государю наследнику престола, то момент, когда он дает присягу, будет самый удобный для оной. Проект сей присяги, более полный, при сем прилагаю. Боже, суд Твои царева дождь, и правду Твою Сыну цареву».¹⁷⁷⁶

Предложенный святителем проект присяги новому наследнику имел такой текст: «Я нижеименованный, пребываю неизменно верным присяге всемилостивейшему великому государю моему, императору Александру Николаевичу, самодержцу всероссийскому, в наследнику его, данной при восшествии его императорского Величества на престол, ныне, за последовавшею, по неисповедимым судьбам Божиим, кончиною наследника государя цесаревича великого Князя Николая Александровича, дополнительно обещаюсь и клянусь пред Всевидящим в Всемогущим Богом, что должен, хощу и буду и ново-провозглашенному наследнику престола его императорского Величества, его императорскому Высочеству, государю цесаревичу Великому Князю Александру Александровичу, с тою же, как и самому великому государю императору, верностью, нелицемерно служить, во всем повиноваться, и за права и преимущества самодержавия и целость всероссийской Державы крепко стоять, с готовностью пожертвовать для сего всем и самою жизнью моею, в чем да поможет мне Господь Бог. В утверждение же сей моей клятвы целую слова и крест Спасителя моего. Аминь».¹⁷⁷⁷

А когда присяга новому наследнику была принесена повсеместно и когда святитель Филарет уже получил и Высочайший манифест об окончательном утверждении Его Высочества во всех правах наследника престола, то от 25 июля 1865 года писал министру юстиции Д. Н. Замятину следующее: «Получив от вашего высокопревосходительства высочайший манифест о вступлении государя наследника престола цесаревича великого князя Александра Александровича в права совершеннолетия и о восприятии им высоких обязанностей, возложенных на него провидением Божиим и законом престолонаследия, не могу не отозваться словом живейшей радости, после глубокой скорби. Воскресшая надежда будущего России да растет и высится, и да уготовляет вожделенные плоды. Да будет утешение августейших родителей полно и совершенно. Вся благая даровавший нам, Боже суд Твой цареви дождь и правду Твою сыну цареву».¹⁷⁷⁸

И затем, когда в августе того же 1865 года государь император посетил Москву, то при встрече его в Успенском соборе 15 августа ему поднесено было приветственное письмо недуговавшего старца-первосвятителя Московского, находившегося в Гефсиманском скиту, в коем он, между прочим, писал: «Да хранит всеблагое Провидение тебя и твоего благоверного наследника в верный залог единства, твердости, благоустройства, благоденствия России на веки».¹⁷⁷⁹ На это письмо старца-святителя в тот же день (15 августа) последовал исполненный милостивейших выражений ответный высочайший рескрипт следующего содержания: «Преосвященный митрополит Московский Филарет! Посещая первопрестольную столицу мою, я привык постоянно слышать от вас пастырское слово христианской любви и принимать чрез вас благословение нашей матери Церкви православной. И ныне пред вступлением, с наследником моего престола, в священный Успенский собор, я получил ваше письменное приветствие, исполненное благожелания ко мне и дорогой для меня России. Сожалею, что состояние вашего здоровья не дозволило вам сделать мне этот сочувственный привет лично, и молю Бога, дабы восстановились силы ваши и на долго продлились на пользу русской православной Церкви, которой, в продолжение полувека, вы служите опорою и украшением. Поручая себя молитвам вашим, пребываю всегда к вам благосклонный».¹⁷⁸⁰

Вследствие сего рескрипта и в виду имевшего быть 30 августа тезоименитства Его Величества и Его Высочества нового государя наследника цесаревича, святитель-вития написал государю императору следующее всеподданнейшее приветственное письмо, которое, на ряду с другими подобными, не даром внесено в разряд проповеднических сочинений митрополита Филарета: «Благочестивейший государь! Если ты нисходишь до смиренного в пустыни,¹⁷⁸¹ то сим самым открываешь из пустыни путь восхождения к величию твоего престола. Благоговейная преданность и благодарность да взыдугь и припадут пред тобою. День, который для церкви освящен именем святого благоверного великого князя Александра Невского и который твоим именем освещает Россию, да будет светел и не нарушимою радостью для тебя, и твоего августейшего семейства, и для России ныне и на многие лета. Благотворно устроила святая Церковь, что каждый сын её в своем имени носить воспоминание святого и доброго, и следственно побуждение к святому и доброму. В имени святого Александра заключается воспоминание благоверного князя, который пред лицом неверного властителя, при угрозе смерти, не поколебался исповедать свою веру, который мудростью отражал от православия покушения не православных, который Невскою победою из дали веков предуказал твою Невскую столицу.¹⁷⁸² Нет сомнения, что при наречении твоего имени присутствовала также мысль о Александре I Благословенном, который, в годину испытания, укрепился верою и верою одолел утеснителя Европы,¹⁷⁸³ и сделался её руководителем. Какие возвышающие, достойные тебя воспоминания! Сии воспоминания займут внимание соименного тебе, твоего благоверного наследника, и к ним благознаменательно присоединится имя Александра II, Освободителя. Творец и Владыка дней и веков, да продолжит изливать свой благодатный свет на дни твои, благочестивейший государь, и твоей благочестивейшей супруги, и твоих благоверных чад, дабы свет благих и благотворных деяний, принося счастье настоящему, оставил светлую память и грядущим родам».¹⁷⁸⁴

Унаследовав престол Российской Империи после кончины своего августейшего брата, цесаревич великий князь Александр Александрович сделался и женихом невесты бывшего наследника, принцессы Датской Дагмары, в православии великой княгини Марии Феодоровны, которая уже успела искренно полюбить августейшее семейство Российского императорского Дома и которую также успели горячо полюбить члены сего дома, особенно же новый государь наследник цесаревич, на которого и она перенесла всю нежность любви своей после кончины его августейшего брата. Сентября 17 дня 1866 года состоялся торжественный въезд в Санкт-Петербург её Королевского Высочества, высоконареченной невесты, принцессы Датской Марии-Софии-Фридерики-Дагмары и затем следовали торжества предбрачные, которым особенно благоприятствовала и в как бы соответствовала прекрасная погода. Все это вызвало у не безызвестного и Двору поэта (Ф. И. Тютчева)¹⁷⁸⁵ следующие высокохудожественные строки-стихотворения, под заглавием: «Сентябрь, 1866 года»:

Небо бледно-голубое

Дышит светом и теплом,

Что-то радостно-родное

Дышит, светится во всем.

Воздух, полный теплой влаги,

Зелень свежую поит

И приветственные флаги

Зыбью легкою струит

Блеск горячий солнце сеет

Вдоль по Невской глубине.

Югом блещет, югом веет,

И живется как во сне...

Все привольней, все приветней,

Умаляющийся день.

И согрета негой летней

Вечеров осенних тень.

Ночью тихо пламенеют

Разноцветные огни¹⁷⁸⁶

Очарованные ночи,

Очарованные дни…

Словно строгий чин природы

Уступил права свои

Духу жизни и свободы,

Вдохновениям любви.

Словно в век ненарушимый

Был нарушен вечный строй

И любившей и любимой

Человеческой душой...

В этом солнечном сиянье,

В этом небе голубом

Есть улыбка, есть сознанье,

Есть сочувственный прием

И живое умиленье,

С благодатью чистых слез,

К нам зашло, как откровенье,

И во всем отозвалось.

Небывалое доселе

Понял вещий наш народ;

И «Дагмарина неделя»

Перейдет из рода в род.¹⁷⁸⁷

Бракосочетание высоко-нареченных жениха и невесты назначено было (и состоялось) на 28 октября. В виду этого великого события, маститый старец-святитель Филарет приветствовал Его императорское Высочество государя наследника следующим письмом от 23 октября: «Благоверный государь! Единодушно со вверенным мне Московским духовенством и духовною паствою, искренним верноподданническим чувством побуждаюсь смиренно приветствовать ваше императорское Высочество со вступлением в благословенный брак с избранною вами достойною спутницею вашей жизни, государыней великою княгиней Мариею Феодоровною. Важен супружеский союз. Ему вверено Богом продолжение бытия рода человеческого. Еще особенным образом важен супружеский союз вашего императорского Высочества, ему вверено провидением Божиим продолжение царствующего рода. Вере вашей предлежит обетование Авраамово: царие из тебе изыдут (Быт.17:6) в преемственном потомстве. Все верные сыны и дщери православной церкви в Россия, соединяя свою радость с радостью твоего сердца, соединяют с твоею молитвою свои молитвы, да будет супружеский союз ваш полон чистой и совершенной любви, да будет он вожделенными плодами своими во всегдашнее утешение августейшим родителям вашим, да будет счастье семейственной жизни вашей облегчением подвигов вашей царственной жизни».¹⁷⁸⁸

Кажется, нет надобности добавлять, что все молитвенные благожелания святителя Московского, выраженные в заключении сего письма, исполнились в точности за истекшее доселе двадцати-пятилетие супружеской жизни августейшей четы.¹⁷⁸⁹ А в то время его императорское высочество государь наследник цесаревич, от себя и от своей августейшей супруги, удостоил святителя Московского, в ответ на его письмо, следующим рескриптом от 3 ноября 1866 года: «В самый день бракосочетания Моего, получив приветствие вашего высокопреосвященства, поспешаю выразить вам как от себя, так о от государыни цесаревны искреннюю нашу признательность за вознесенные молитвы к Господу Богу о нашем счастии. Да будут услышаны Всемогущим эти молитвы старейшего и достойнейшего иерарха Русской церкви, да будет нам дано споспешествовать благоденствию благочестивейших родителей наших и заботам чадолюбивого нашего отца и монарха о горячо любимой России. Поручая себя молитвам вашим, останусь навсегда глубоко вас уважающим» и т.п.¹⁷⁹⁰

На светлой неделе 1867 года, последнего года жизни святителя Филарета, государю императору благоугодно было познакомить высоко-новобрачную цесаревну с первопрестольною Москвой. Вместе с государем наследником цесаревичем, с государынею цесаревною и великим князем Владимиром Александровичем Его Величество прибыл в Москву и 22 апреля, по исконному обычаю, посетил Успенский собор. За болезнью, митрополит Филарет не мог лично встретить их там и представил им лишь письменное, обращенное к Государю императору. приветствие следующего содержания: «Благочестивейший государь! Пророк, изобразив счастье отца семейства светлою чертою: сынове твои, яко новосаждения масличная, вслед затем произнес закон, по которому сие счастье даруется Провидением Божиим. Се тако благословится человека бояйся Господа. Видимо сие благословение над Тобою, благочестивейший государь! Се, близ тебя, твой благоверный сын и наследник, уже не только цветущий, яко новосаждение, но и готовый приносить плоды высокого служения тебе и твоему царству, и с ним цветущая отрасль другой царской семьи, соединенная с ним священным союзом, в надежде продолжения дарованного тебе благословения. С тобою и еще твой благоверный сын (предваряющий других), уже достигший в возрасте мужа,¹⁷⁹¹ и недавно давший обет свойственного Ему служения Тебе и Твоей Державе. Светло видит сие сретающая тебя столица, и глас пророка отражается торжественно в её сердце: се тако благословится царь! бояйся Господа! Введи новую, возлюбленную тебе и России благоверную чету во храм твоего царского освящения, и от веков в нем призываемая и обитающая благодать да осенить оную, вместе с тобою, новым благословением жизни и благоденствия, да продолжит благословенный сад твоего царского Дома и во грядущие времена приносить вожделенные плоды благочестия, добродетели, царственной мудрости, правды, милости и наконец счастья семейственного и всенародного».¹⁷⁹²

Эти новые молитвенные благожелания близившегося к могиле и чрез нее к небу святителя старца мы видим также вполне осуществляемыми в жизни и деятельности доселе здравствующих членов царствующего Дома, к которым они относились; и да осуществляются они в них еще и еще многая лета молитвами святителя, изрекшего их!

«Господи, спаси царя и Россию, – не болящую ли?» – писал, как мы припомним, святитель Филарет по случаю тревожных известий о болезни в Бозе почившего государя наследника великого князя Николая Александровича. Из обозрения внутренней жизни России мы видели, что Россия действительно обнаруживала много болезненных симптомов, проявлявшихся особенно в революционных вспышках. Но самым грустным, без сомнения, проявлением этих вспышек, этих стремлений к разрушению существующего порядка управления был ряд дерзких покушений на священную жизнь благостнейшего из монархов, истинного благодетеля России, государя императора Александра Николаевича, Освободителя миллионов своих подданных.

Этот ряд покушений, бывших делом не многих в сущности деятелей революционной пропаганды, открылся злодейским покушением 4 апреля 1866 года. «Сегодня (4 апреля), – гласила телеграмма, в 4–30 по полудни, когда государь император, по окончании прогулки в летнем саду, садился в коляску, неизвестный выстрелил в Его Величество из пистолета. Провидение бодрствовало над драгоценною жизнью. Государь невредим. Злодей схвачен». «Государя, дополнено в другой телеграмме, спас крестьянин Костромской губернии, Осип Иванов Комиссаров, он отвел руку убийцы в минуту выстрела. В театрах и на улицах беспредельное ликование. Государь появлялся на балконе Зимнего Дворца и затем ездил по улицам и посетил Смольный монастырь. Комиссаров возведен в дворянское достоинство».¹⁷⁹³

Председателем следственной комиссии по делу о покушении назначен был уже известный патриот, подавивший польское восстание 1864 года М. Н. Муравьев. Следствие раскрыло, что под фамилией Каракозова, покушавшегося на убийство царя, скрывался поляк.¹⁷⁹⁴ Адреса и сочувственные заявления государю императору о чудесном спасении жизни его неслись отовсюду. Святитель Московский Филарет, от своего лица и от лица, вверенного ему духовенства Московской епархии, 5 апреля, чрез наместника Лавры архимандрита Антония и Петропавловской, на Басманной, церкви протоиерея П. М. Терновского, представил государю императору всеподданнейшее письмо следующего содержания: «Благочестивейший государь! Благословен Бог верный в словесех Своих, не дремлющею силою провидения Своего исполнивший и ныне свое древнее слово: не прикасайтеся помазанным Моим! Сколько преступная, столько же безумная дерзость подняла против тебя руку; но ее невидимо отразил ангел (хотя видимо чрез человека), и твоя жизнь и здравие сохранены, а преступлению попущено сделать только то, чем оно обличило само себя и повергло позору и правосудию. Благословен Бог, совершивший над тобою, благочестивейший государь, Свое древнее слово: не прикасайтеся помазанным Моим! Ужас верноподданных и скорбь о том, что нашелся в России такой человек, умягчается только живейшею радостью о твоем сохранении и благодарною к Господу молитвою. Так после соборного благодарственного молебствия в храме святителя Алексия, не вместившийся в храме, но наполнявший Кремль народ просил, чтобы сие молебствие вторично совершено было среди его, и оно вторично совершено тем же собором, со всеобщим умилением и радостью. Вместе со мною, все вверенное мне Московское духовенство и, не колеблюсь сказать, вся Московская Церковь и её народ, – все искреннейше приветствуем ваше императорское Величество светлым на вас знамением охраняющего вас провидения Божия, не преставая взывать к Богу: Господи, спаси царя! Святитель Алексий, который в своем храме, близ своих святых мощей, благословил твое вступление в православную Церковь, чрез свой образ,¹⁷⁹⁵ освященный на его мощах, да преподаст тебе охраняющее благословие Божие на грядущие времена твоей дражайшей жизни».¹⁷⁹⁶

На это письмо от 9 апреля последовал ответный Высочайший рескрипт следующего содержания: «Преосвященный митрополит Московский Филарет! Приняв с благоговением присланную мне вами икону святителя Алексия, искренно благодарю вас и все Московское духовенство за выраженные чувства верноподданнической преданности. Призванный на царство всемогущим Промыслом, я возлагаю все мои надежды на Вседержителя Бога, в Его же деснице цари и народы, и глубоко верую, что благое Провидение охранит дни мои доколе они будут нужны для дорогой мне России. Как ни тягостна моему сердцу мысль о покушении на мою жизнь, всецело отданную любимому Отечеству, но она исчезает пред благою Божественною волею, отвратившею от меня опасность; а единодушное сочувствие ко мне всех сословий верного моего народа, со всех концов обширной империи, доставляет мне ежеминутные трогательные доказательства несокрушимой связи между мною и всем преданным мне народом, эта священная связь да останется на веки неизменным залогом силы, целости и единства нашего общего великого Отечества. Призываю святую Церковь молиться о благоденствии и славе России. Поручая себя молитвам вашим, пребываю всегда к вам благосклонный».¹⁷⁹⁷

Кроме этого официального рескрипта. Его Величество государь император, по поводу того же события 4 апреля, изволил написать святителю Филарету, по доверию, иное, более конфиденциальное письмо, на которое в апреле же митрополит Филарет отвечал следующим письмом: «Благочестивейший государь! В чертах вашей руки и утешительно, и назидательно взираю на черты вашего духа. Господь да продолжит осенять вашу веру, одушевлять любовь. Укрепит¹⁷⁹⁸ упование и преданность воле Его святой. Мы еще под сильным влиянием 4 дня апреля. Москва продолжает молиться о государе в разных местностях, на открытом воздухе, в больших собраниях народа. Справедливо изволите рассуждать, что событие 4 апреля попущено на нас за оскудение веры и за расслабление нравов. Но, по милости Божией, это еще не наказание, а вразумление. Провидение, чрез событие, сказало нам, вы достойны страшного наказания; и оно было на един волос от вас; возбудитесь исправлением и милосердием: исправьтесь. Послушаемся ли мы? Тяжек заботливый вопрос. Заботливая мысль Вашего Величества о том, что N...¹⁷⁹⁹ не принадлежит к православной церкви, свойственна любви к православию и к присной душе. Да принесет оную душа ваша в молитве мирной Спасителю всех, и да почиет в безмолвии пред Его премудростью и милосердием, не испытуя судеб Его. Богат Он милостью и средствами спасения верующих. Может быть, не неблаговременно теперь представить вашему вниманию событие, довольно верно мне известное. Недавно жила в Москве одна больная,¹⁸⁰⁰ искренно преданная православию, которой по временам виделись некоторые усопшие и с нею молились, подкрепляли её терпение, а иные просили молитв о себе. Однажды между ними она увидела протестантского пастора, которого прежде знала в одном из южных городов России, который очень благорасположен был к православию, но остался не присоединенным к православной церкви. Видящая спросила его «за чем ты здесь? Ты не наш». Он отвечал: «нет, ваш; в предсмертные часы моей жизни мне явился преподобный Сергий, и помазал меня святым миром». Можно ли утверждать, что это истина? Но и напротив можно ли доказать, что это мечта? В преданности переносимые страдания ваши и болезнь да приимет Господь, как жертву, Ему благоугодную и всеспасительную. Облегчение скорбей, истинное утешение и пребывающее благословение Божие вам и высокому семейству вашему смиренно призываю. Мое слабое здравие не доставит силы Вашему Величеству; как требуете от меня сведения, то доношу, что оно весьма неудовлетворительно для моих обязанностей. Но слава Богу о всем».¹⁸⁰¹

По поводу события 4 апреля, кроме молебствий,¹⁸⁰² были делаемы разные предположения об устройстве икон, часовен и т.д. На все предположения подобного рода, доходившие до сведения митрополита Филарета, он отвечал то согласием, то ограничением, а то и совершенным отклонением их, в случае несообразности их в каком-либо отношении. Но вот едва минул год со времени первого покушения на жизнь государя императора, как в бытность Его Величества в Париже 25 мая 1867 года на его жизнь сделано было вторичное покушение и опять рукою поляка (Березовского), при чем снова десница Всевышнего (хотя опять чрез человека) спасла драгоценную жизнь монарха. Святитель Филарет и в этом случае поспешил распорядиться принесением благодарственного Господу Богу соборного молебствия о чудесном избавлении государя императора от грозившей Ему опасности. Но уже самое повторение покушения на жизнь священной особы государя императора показывало, что болезнь, о которой, в отношении к России, говорил прозорливый старец-святитель Московский, была как бы хроническою. И она подлинно была таковою, что доказали дальнейшие покушения на ту же драгоценную жизнь, наконец (в 1881 году) отнявшие ее у благодетеля, освободителя миллионов не только русских, но и родных им славян Балканского полуострова. К счастью для святителя Московского и для его царелюбивой души, очи его не видели уже и уши его не слышали этих дальнейших покушений. В годину второго покушения он мирно отошел ко Господу.

Дух реформ, проникавший все направление внутренней политики России за время царствования государя императора Александра Николаевича, коснулся и церковной жизни её за то же время, хотя, как и нужно было ожидать, в этой области должен был более, нежели во внутренней жизни, политике, считаться с историческими, каноническими устоями церкви и не мог так самовластно, как там, распоряжаться этими устоями. Повеяв преимущественно с запада и в данном оттуда направлении, этот дух коснулся не только русской, но и греко-восточной церкви, как то мы видели уже отчасти из обозрения последствий Крымской войны.

Мы видели, как относился к реформам внутри России святитель Филарет, митрополит московский, еще с большею осмотрительностью и осторожностью, чтобы не сказать более, относиться он считал нужным к духу реформ в области церковной жизни; еще с большею силою старался он поддержать упомянутые сейчас устои церкви от разрушительного влияния духа времени. И чем выше был авторитет, церковно-государственное значение святителя Филарета за рассматриваемое время, тем шире простирался круг действия и влияния его на дела церковные, тем дальше проникал взор его в область жизни церковной, объемля нити сей жизни не только в ближайшей вверенной ему области церкви московской, не только даже в области церкви русской, но и в области церкви вселенской, простираясь на восток и на запад, на север и юг. Начнем, по-прежнему, с церкви восточной.

Известно, из-за чего поднялась восточная, сделавшаяся потом Крымскою, война. Угнетаемые турками единоверные и частью единоплеменные нам христиане, подвластные Турции, с началом этой войны, естественно от России одной ожидали избавления от векового рабства туркам, от страданий, которым подвергались со стороны последних. Более горячие головы не останавливались даже пред мыслью об отнятии русскими Царьграда, Византии у турок. Было, например, вырыто из архивной пыли относившееся будто бы к 1279 году пророчество иеромонаха Агафангела, впервые изданное в 1555 году, а в 1849 году возобновленное и в 1853 году повторенное изданием, заключавшее в себе между прочими предсказаниями предречение и о том, что русский царь Петр V «имеет развернуть победное знамя Христа (τό τοΰ Χριστοΰ νικητικόν σημεΐον) в Византии и уничтожит силу «змаильтян», что, по объяснению досужего толкователя, значит, что император Николай¹⁸⁰³ это и сделает; при чем в 1855 году прекратятся испытания, мучения и треволнения церкви и христиан, а в 1856 году, «по милости Божией, наступит начало поворота к лучшему и устройство дел церковных, политических и прочих».¹⁸⁰⁴

Осторожный в чаяниях своих во все время Крымской войны, святитель Филарет, конечно, с величайшею осторожностью отнесся и к этому предсказанию. «Недавно мне попалось в глаза, писал он наместнику Сергиевой лавры, архимандриту Антонию от 17 марта 1855 года, следовательно, вскоре по воцарении императора Александра Николаевича, известное предсказание Агафангела; и я просмотрел оное. И видится, что иное прошедшее, например, о императоре Карле V и о Лютере,¹⁸⁰⁵ писано так, как бы писано с истории, а о том, что могло произойти по обнародовании сего предсказания, говорено так темно и запутанно, что и великих происшествий нельзя тут найти, как например, 1812 год.¹⁸⁰⁶ Находят указание на него в главе 9-й¹⁸⁰⁷ в солнечном числе златой двунадесятницы, но что это такое? И какая тут юная царица, которая должна вскоре отдать преемнику величайшее царство? И что за отверженное дитя, возвращенное на престол? В 1853 году сие предсказание перепечатано в Афинах. Ожидали, что Петр I развернет Христово знамя в Византии. Спешили уразуметь ум Господень, и не умели. Посылаю вам рукопись на греческом и в переводе. Посмотрите, если угодно, и отдайте ректору Академии.¹⁸⁰⁸

И как бы в утверждение такого отношения к подобного рода гаданиям, предсказаниям, в известной уже нам проповеди (беседе) своей на Благовещение, сказанной в 1858 году, святитель делает наставление: «Если твоему внешнему или внутреннему слуху является необычайное слово, представляющее себя посланным свыше,¹⁸⁰⁹ не спеши принимать оное; размысли в безмолвии, испытай, согласно ли оно с достоверно известным словом Божиим и учением Христовым; огради себя смирением, молитвою и, по колику возможно, советом имеющих духовную опытность. Истина не оскорбится твоею осторожностью; а ложь и мечта не успеют обаять тебя».¹⁸¹⁰

Но если не вполне осуществились, оправдались очень смелые ожидания восточных православных христиан, то все же не совсем посрамлены были их надежды на заступничество России за них пред Оттоманскою Портой и Европою; а в дальнейшее время, после того как улеглись страсти, вызванные Крымскою войной, после того как Европу стали занимать другие интересы, наконец после того как влияние России более и более стало усиливаться в Константинополе, эти надежды еще более укрепились и начали получать оправдание не на словах уже, а и на деле. Облегчение участи христиан, подвластных Турции, именно православных христиан более и более стало приходить к осуществлению, благодаря мирной, по влиятельной политике России, пока не завершилось благодетельными последствиями войны 1877–1878 года. В виду того, что раньше мы уже приводили из проповедей и мнений святителя Филарета почти все, относящееся к движению дел на Востоке по греко-болгарскому и собственно славянскому вопросу, мы теперь не будем входить в новые подробности по тому же вопросу, при том, повторим раньше сказанное, окончательно еще не разрешенному при жизни святителя Филарета. Мы ограничимся лишь некоторыми указаниями на то, чего мы прежде не касались.

Известно, что со времени Крымской войны православная церковь на Востоке продолжала испытывать беды и прежние, от неистовства турок, и новые, возникшие вследствие применения к ней тех начал парламентаризма, которые господствовали на Западе и которые Запад, после Крымской войны, вздумал ввести и в церковную жизнь на Востоке. Страдания христиан Сирийских и кандиотов в 1860, и дальнейших годах были выражением первого рода бед, а внутренние неурядицы в устройстве управления в Константинопольском патриархате и греко-болгарская распря, все более и более разгоравшаяся, служили выражением второго рода бед в церкви восточной. Последнего рода беды были более серьезны, нежели беды первого рода. Бедам первого рода можно было помочь пожертвованиями в пользу пострадавших, как то и делал, с своей стороны, митрополит Филарет;¹⁸¹¹ беды же внутренние устранить, или даже, хотя бы, только облегчить было гораздо труднее.

Здесь, к сожалению, благодаря известному нам из раньше сказанного февральскому гатти-гумаюну 1856 года, изданному, по настоянию западных держав, турецким правительством, с последствиями этого гатти-гумаюна, сильно затронут был вопрос о национальностях. Естественно, греки, как давние хранители преданий церкви православной, особенно благодаря внушениям из столицы свободного греческого государства – Афин, желали преобладания своей национальности и в управлении, и в богослужении, и в других отношениях. Между тем славяне, которых в Турции были также целые миллионы, хотели выговорить, хотя, сколько-нибудь в пользу своей национальности, чему греки, однако, не хотели дать удовлетворения. Отсюда недоразумения и распря между греками и болгарами. Отсюда тяготение некоторых болгар более к римско-католическому Западу, пользовавшемуся их стесненным положением для своих целей, нежели к греческому православному Востоку, как бы нарочито отталкивавшему их от себя.

К тому же все это не могло так или иначе не касаться и России, которая, в свою очередь, как православная и славянская держава, давняя защитница восточных православных христиан, не могла быть равнодушна ко всему этому. Частью по естественному ходу вещей, частью же вследствие сложившихся обстоятельств в отношениях между греками и болгарами. сочувствие России мало-по-малу склонилось решительно на сторону последних; и известно, чем разрешилась в 1872 году греко-болгарская распря.

Из всего этого легко понять, как затруднительно было положение святителя московского Филарета, которого, как весьма мудрого, проницательного, осторожного и многоопытного архипастыря, и духовное и светское русское правительство призывало к советам и решениям по делам Востока. Еще в самом начале возникновения неустройств в Константинопольском патриархате, митрополит Филарет от 6 апреля 1858 года писал наместнику лавры архимандриту Антонию: «печальны вести о православных в Турции, и есть горе от своих. Греческое духовенство в Болгарии изгнало болгарский язык из городов и священное служение на славянском. Некоторые городские болгары вследствие сего некоторым образом огречились, и чрез то нарушено единомыслие с сельскими. Но латинская пропаганда старается воспользоваться сим несогласием. У нас возбуждается о сем забота, но действовать теперь труднее, нежели было прежде».¹⁸¹²

А от 13 мая 1860 года тому же лицу писал святитель уже прямо: «Беды на востоке. Народное собрание оканчивалось худо, и не знаю, чем кончилось. В Константинопольской болгарской церкви в Пасху болгары закричали епископу Иллариону, чтобы вместо вселенского патриарха поминал султана. И цареградский вестник говорит, что это было исполнено. Один из главных поджигателей сего – журналист Данков, поджигаемый латинскими деятелями».¹⁸¹³

И от 31 января следующего 1861 года: «Меня много заставляют читать и писать, кроме дел епархий.¹⁸¹⁴ В Константинополе отношения греков и болгар получают разрушительный вид. Некоторые болгары, в том числе архимандрит, священник и иеромонах из Афона приняли латинскую унию; армянский латинский патриарх дал им церковь, в которой они служили, и провозгласили болгарского патриарха Иллариона. Патриарх¹⁸¹⁵ издал грамоту с порицаниями на болгар, а болгары на него. Советов до сих пор ни та, ни другая сторона не принимала. Помолитесь о мире православной церкви».¹⁸¹⁶

Естественно, что в вопросе о национальностях святитель Филарет, при всем своем стремлении примирить обе враждовавшие стороны, не мог становиться на точку зрения греков. «Греки отвергают начало национальности, писал он в июне 1866 года; но в самом деле действуют для сохранения господства своей национальности, и не вспоминают, что Дух Святый признал начало национальностей, когда ниспослал церкви дар языков, чтобы каждая национальность на своем языке имела учителей веры и богослужение. Дело, в начале не очень трудное, более запутано и затруднено медленным и изменчивым движением оного. Оно не может ясно и убедительно быть решено одними правилами, нужны взаимные соглашения и уступки. Это можно делать только на месте, только самим спорящим сторонам. Какое бы мнение ни дал по сему делу Всероссийский Синод, вероятнейшее последствие то, что обе стороны будут недовольны, и не примут оного; следственно пользы не будет, советующая сторона будет оскорблена, и мир между церквами и народами, более или менее, потерпит ущерб. Мы можем только сказать: возлюбленные соправославные братия, эллины и болгары, не ослабляйте себя и друг друга ослаблением единства; укрепляйте себя охранением единства; не давайте вашим разделением случая чуждым расхищать ваше духовное стадо; равно да чтят общее священноначалие, эллин и болгар; равно да печется общее священноначалие о эллине и болгаре. Естественно справедливо, и с духом православной церкви согласно, чтобы болгары имели пастыря, богослужение и училище своего языка, а не чужого, а для сего нужна им значительная доля свободы и в избрании себе пастырей. Порядку церковного управления не было бы противно, с обстоятельствами сообразно, и для болгар успокоительно, если бы твердым правилом постановлено было, чтобы некоторые из болгарских архиереев присутствовали при святейшем патриархе в синоде».¹⁸¹⁷

В виду всего этого и в согласии с этим святитель Филарет поучал и с церковной кафедры. Так еще 1 января 1861 года, в своей речи по рукоположении преосвященного Сергия (Ляпидевского), епископа Курского и Белгородского (ныне архиепископа Херсонского), святитель Филарет внушал ему: «Возноси от земного жертвенника к небесному молитвы... о всей православной вселенской Церкви, и ныне, как древле, не безопасной от бед во лжебратии (2Кор.11:26), а в некоторых странах, в сии христианские времена, пред лицом христианских царств, так же, как в языческие времена, гонимой врагами христианства».¹⁸¹⁸

Затем, не забыли мы, конечно, тех в высшей степени осторожных, хотя, и весьма благожелательных выражений, какими исполнена речь святителя, сказанная им в мае 1867 года и обращенная к посетившим Москву славянам, которых в ней призывал он к единству в духе веры и к единению с Россией в духе племенного единства и родства.¹⁸¹⁹ Но не забыли мы и того прямого и ясного указания на покушения Запада против Востока, которое заключается в юбилейной ответной речи святителя Филарета 5 августа того же 1867 года и которое говорит о том времени, как таком, в которое «более и более омрачающий себя западный дух непрестанно усиливается простирать мрак и поднимать бури и на светлый, святой Восток».¹⁸²⁰

Здесь мы видим указание не на одни лишь тлетворные влияния и стремления западной цивилизации проникнуть на Восток с своими разрушительными проявлениями социализма и революции, но и стремления инославного, особенно же римско-католического, Запада подчинить своему влиянию православную Церковь восточную. Выше мы уже видели опыты таких стремлений и их успех среди болгар. В России такие стремления также всюду давали о себе знать: то в домогательстве римско-католиков иметь в Московском университете свою кафедру богословия,¹⁸²¹ то в пропаганде по западнорусскому краю,¹⁸²² то в иных подобного рода проявлениях,¹⁸²³ между тем как свою живучесть римский католицизм доказывал изобретением и установлением нового догмата о непорочном зачатии Пресвятой Девы Марии.¹⁸²⁴ Впрочем, и революционные и римско-католические стремления Запада по отношению к Востоку и России шли рука об руку. По поводу известного труда совращенного в латинство русского князя – иезуита Гагарина, митрополит Филарет, возвращая, по прочтении, книгу его князю С. М. Голицыну, от 9 января 1857 года, писал последнему: «сочинение показывает, с какою основательностью сочинитель избрал римско-католицизм. Он написал целую главу под заглавием: Католицизм и революция, то есть, он думает, что где нет католицизма, там будет революция, и что католицизм избавит от революции. Не вспомнил он, что революция родилась в католической стране,¹⁸²⁵ что в 1847 году жерло революции раскрылось у самого средоточия католицизма, и поглотило бы папу, если бы он не успел убежать, что до сих пор чужое войско стоит в Риме над жерлом революции, чтобы оно вновь не раскрылось и не поглотило папу. Не ближе ли подошел бы он к истине, если бы написал иную главу под заглавием: Католицизм и революция. То есть, католический деспотизм в Риме, порабощая себе все мирское, управляя судами, полицией и военным министерством чрез священников и монахов, но не умея управлять, выводит людей из терпения и усиливает наклонность к революции.¹⁸²⁶

Пропагандою римский католицизм увеличивал число своих приверженцев. Оружие его духовное, хотя, и тесно связанное с политическими и другими расчетами и соображениями. Бороться с ним, хотя, трудно, однако, должно было тем же, духовным, оружием. Так и поступали представители православия.¹⁸²⁷ Так поступал и святитель московский Филарет. Но и помимо этой борьбы, православие, подобно римскому католицизму, могло увеличивать число своих приверженцев распространением православия между не православными и не христианами, с помощью миссионерства. В этом отношении, за рассматриваемое царствование, кроме деятельности прежде существовавших миссий (каковы: Алтайская. Камчатская, Иерусалимская и другие), приняты были и новые меры, основаны были новые миссии. Так, задуман был целый миссионерский институт. Мысль о его учреждении принадлежала митрополиту Новгородскому и Санкт-Петербургскому Григорию, но и митрополит Филарет московский принимал большое участие в обсуждении вопроса об этом учреждении.¹⁸²⁸

С другой стороны, распространение владычества России в Приамурском крае и в Закавказье подало повод к расширению и миссионерской деятельности Церкви Русской в этих областях, из коих Закавказье, кроме того, нуждалось и в восстановлении здесь издревле существовавшего православия.¹⁸²⁹ Всего этого впрочем, проповедью своею святитель Филарет не касается, за исключением дальнего востока Сибири, о котором в речи своей к государю императору 26 августа 1858 года говорит: «Отвне – продолжаешь охранять мир, и в особенности обновляешь мир на дальнем Востоке; открываешь мирный путь истине Христовой к людям, сидящим во тьме язычества».

Посему и мы, оставляя речь об этом, переходим к другим явлениям церковно-исторической жизни, которых касается в своих проповедях наш святитель-вития.

Уже в отношении к миссионерству мы не могли не заметить, что духовный взор святителя Филарета от области церкви вселенской ближе всего и более всего обращается к области Церкви Русской. Как святителя сей последней, как синодального члена, его, естественно, ближе всего и должно било интересовать состояние этой Церкви, за благосостояние которой он ответственным считал себя более, нежели за благосостояние Церкви православной за пределами России.

В истории Церкви Русской за рассматриваемый период царствования императора Александра II, начальным и важнейшим делом было издание Библии в русском переводе. В свое время мы уже касались хода этого дела. Нам остается теперь только сказать, что Высочайший рескрипт (от 27 марта 1877 года), которым увенчан подвиг Святейшего Синода в этом деле, в значительной мере относится и к святителю московскому Филарету, и одною из заветных мыслей имевшему мысль о переводе Библии на русский язык, как мы знаем, и много потрудившемуся в деле этого перевода за рассматриваемое царствование.

Вот текст этого замечательного рескрипта: «В 1856 году, при восприятии мною прародительского венца, Святейший Синод в собрании своем в Москве, имея рассуждение о доставлении православному русскому народу способа к обильнейшему пользованию сокровищем слова Божия, признал необходимым перевести книги священного Писания на русский язык. Приступив затем, с моего соизволения, к исполнению сего предположения, Святейший Синод непрерывно, в течение двух десятилетий, продолжал совершать оное с неослабною ревностью, просвещенным вниманием и с тою мудрою осмотрительностью, каких требовала высокая важность сего церковного и народного дела. С окончанием ныне сего многолетнего и многосложного труда, во внимание к ожидаемой от него духовной пользе паствы отечественной Церкви, поставляю справедливым долгом выразить мою искреннюю признательность Святейшему Синоду, ознаменовавшему себя в совершении сего великого дела столь достойным подвигом. Молю Бога, да явит Он спасительную силу Своего слова к преуспеянию православного русского народа в вере и благочестии, на коих зиждется истинное благо царств и народов».¹⁸³⁰

Из 20 лет подвига Святейшего Синода в деле перевода Библии на русский язык целых 11 лет прошло при живом и деятельном в нем участии со стороны синодального члена Филарета, митрополита московского, и следовательно, значительная доля сказанного в приведенном сейчас милостивом рескрипте любвеобильнейшего монарха должна быть отнесена к святителю Филарету. Таким образом, совершилось уже после кончины сего святителя дело, которое начато было еще во дни молодости его, которое в то время, разумеем по преимуществу последние годы царствования императора Александра I, возбудило против себя сильные прещения и гонения, так что было и остановлено.

Между основаниями, которые выставлялись противниками этого дела, было и то, что чрез перевод Библии раскольники еще более оттолкнутся от церкви, нежели как то было прежде. Теперь это опасение оказалось напрасным; да и основание для него было не твердо; ибо в деле перевода Библии главная забота была, как и митрополит Филарет настойчиво провозглашал, «о доставлении православному русскому народу способа к обильнейшему пользованию сокровищем слова Божия» для домашнего, а не богослужебного употребления его. Богослужебное употребление Библии и при этом осталось, как доселе остается, на церковнославянском языке, и раскольники, по-прежнему, на славянском тексте Библии собственно опирались и опираются в своих возражениях против православия, имея в виду старинные, не исправленные тексты её, вопреки исправленным со времени последних пяти всероссийских патриархов текстам священных, равно как и богослужебных, книг.

На это между прочим, обстоятельство указывает святитель Филарет в одной из своих проповедей 1856 году, сказанной в единоверческой церкви в Москве. «Вы принимаете в руководство, говорит он здесь, священные и церковные книги в том виде, в каком они были во дни первых пяти патриархов Российских. Мы принимаем в руководство священные и церковные книги в том виде, какой они получили во времена последующих пяти патриархов и Святейшего Синода, вследствие сличения их с древними греческими книгами, с которых они переведены, и с древними славянскими рукописями, при чем речения неясные от древности заменены более ясными, и поврежденные неискусными переписчиками – исправлены. Вот разность! Но и те и другие книги, замечает на это святитель вития, прославляют единую Пресвятую Троицу; и те и другие возвещают единую веру в Господа и Бога и Спаса нашего Иисуса Христа;¹⁸³¹ и те и другие предлагают для освящения нашего благодатную силу одних и тех же Седми Таинств, и для управления жизни нашей одни и те же заповеди Божии; и те и другие утверждаются на слове Божием, и на правилах апостольских, соборных и отеческих; и те другие представляют один и тот же состав церковного Богослужения и священных обрядов, с немногими и не существенными разностями в подробностях. Вот единство!»¹⁸³²

Затронув вопрос о расколе и единоверии, мы теперь и будем продолжать речь о них, как заслуживающих также полного внимания явлениях русской церковно-исторической жизни рассматриваемого времени.

Собственно и строго говоря только три имеем мы проповеди святителя Филарета из рассматриваемого периода царствования государя императора Александра Николаевича, относящиеся прямо к делу о расколе с единоверием, именно, во-первых, недавно упомянутую проповедь 1856 года, носящую такое полное название: «Беседа к братиям святого храма святителя Николая, что в Рогожском, при внесении в оный храм иконы святителя Николая, дарованной Его императорским Высочеством, Государем наследником цесаревичем»; во-вторых, произнесенную в 1857 году: «Беседу на освящение Храма Успения Пресвятой Богородицы, при Преображенском Богаделенном доме» и, в-третьих, сказанную уже в 1859 году: «Беседу по освящении храма в ново созданном Спасопреображенском Гуслицком монастыре». Но, с одной стороны, и в других своих проповедях митрополит Филарет так или иначе касается раскола и единоверия, а с другой, и независимо от проповедей в строгом смысле он часто касается этого предмета, и своею архипастырскою созидающею во спасение деятельностью и силою глубоко-назидательного слова так много влиял на ослабление раскола и на обращение раскольников в православие, что наше настоящее исследование мы не можем ограничивать лишь одними тремя сейчас упомянутыми проповедями.

Уже в конце царствования в Бозе почившего императора Николая Павловича, при живом и деятельном участии святителя Филарета, положено было гораздо более прежнего твердое основание к упрочению единоверия в Москве и именно в прежних главных гнездилищах раскола – на Преображенском и Рогожском кладбищах. Это основание еще более укрепилось в царствование государя императора Александра Николаевича. Сам новый государь император, следуя примеру своего августейшего родителя, с живым участием относился к святому делу приведения заблудших в дебрях раскола сынов отечества к православию путем единоверия. А государю вполне сочувствовали и другие члены августейшей фамилии. Между прочим, государь наследник цесаревич великий князь Николай Александрович даже удостоил личным посещением единоверческую Никольскую, что в Рогожском, церковь. В память этого посещения и в знак своего благоволения к ново присоединенным прихожанам её, он подарил в этот храм икону святителя Николая Чудотворца, изображенную в древнем характере иконо писания и благолепно украшенную. По воле Его Высочества икона препровождена была к митрополиту Московскому Филарету в начале мая 1856 года, а 13 мая, в воскресенье, принесена была в Никольскую единоверческую церковь двумя иеромонахами в предшествии свещеносца и в сопровождении самого митрополита. При этом единоверческое духовенство вышло на встречу со крестом и святыми иконами, окруженное прихожанами и с разных сторон собравшимся народом. Икона поставлена была среди церкви на аналогии. Совершив по чину единоверческому предначинательное молитвословие, митрополит Филарет начал свою «беседу о предмете настоящего собрания и о единстве церковном» следующими словами: «Прихожу к вам ныне, братия святого храма сего, как вестник и исполнитель воли благоверного государя наследника престола, цесаревича великого князя Николая Александровича. Без сомнения, с чувством утешения и благодарности воспоминаете вы девятый день сентября,¹⁸³³ в который он посетил сей храм ваш, слушал здесь молитвословие, и от усердия вашего принял святую икону. В ранних летах¹⁸³⁴ являя себя наследником родительского и прародительского благочестия, он изъявил вам свое сорадование о том, что вы, преминув лета неведения и спасительно уразумев духовную потребность благодатного общения и единения с единою, святою, соборною и апостольскою церковью, действительно вступили с нею в общение и единение, в котором и пребываете. С сим вместе он знаменательно изъявил свойственное просвещенной христианской любви желание, чтобы вашему доброму примеру последовали и другие, которые, к сожалению, не суть от двора единые, святые. соборные и апостольские церкви. С того времени благоверный государь цесаревич сохранил не только памятование о вас, единоверные братия, и о вашем усердии, но и то благоволительное участие, с которым взирал на ваше единение со святою Церковью и с её священноначалием, от святых апостолов друг-друга приимательно. Непрерывно и законно приявшим благодать тайнодействия. В ознаменование таковых своих расположений, и во всегдашнюю память своего к вам благоволения. Благоверный государь дарствует вашему храму святую икону святителя и чудотворца Николы,¹⁸³⁵ которую вы видите. Радостен, конечно, для вас, братия, настоящий день и час, радостен он и для меня. Радуюсь о благоверном первенце царевом, который, расцветая возрастом, расцветает и любовью к православной вере, и любовью к верному православному народу. Радуюсь о вас, братия, к которым, по устроению провидения Божия, как бы в вознаграждение за то, что на вас не ласково смотрят чуждые церковного единства, и светлый взор, и благоволительное слово и священный дар исходит от самого царского престола, потому что благоверный сын царев действует, конечно, в духе благочестивейшего родителя. Радуюсь и о себе, что мне дан жребий посредствовать ныне в исполнении благодетельной роли государя цесаревича и соутешиться вашим утешением. Радуюсь и о том, что пришел к вам, не только как посланный, но и как призванный вашим добрым изволением,¹⁸³⁶ ибо сие есть новое свидетельство того, что ваше единение со святою вселенскою Церковью и священноначалием её вполне совершилось в сердцах ваших.

И далее святитель-вития приступает к изложению оснований, по которым внешние черты различия между единоверием и православием не должны быть признаваемы за препятствия к единству между единоверцами и православными. «Никто да не мнит, читаем в его беседе, видеть разделение в том, что в церкви вашей слышатся некие особенные звуки слова, видятся некоторые особенные подробности обрядов. Строго судили о сем, когда с сим соединено было противление священной власти, и справедлива была строгость, потому что тяжек грех противления, как о сем вразумляет пророк Самуил: якоже грех есть чарование, тако грех есть противление, и якоже грех есть идолопоклонение, тако непокорение (1Цар.15:23). Но где, по предваряющей благодати Божией, и по действию благонамеренности и доброго рассуждения, нет противления, а есть сердечное расположение к миру и благодатному единству, где при том есть уже единство веры в священные догматы и таинства, там сему внутреннему единению может ли препятствовать некоторое разнообразие внешнее?»

И затем, указав в приведенных раньше словах на пример священных и церковных книг, употребляемых единоверцами и православными, с разностями тех и других, при единстве существа дела, говорит: «Что же? Не примиримы ли оные разности с сим единством? Нельзя отказать в уважении церковным книгам, которые вы называете новыми, они исправлены по греческим и славянским рукописям, которые древнее времен первых пяти патриархов Российских. Но ваши предки усомнились в верности сего исправления, и по уважению к святым и благочестивым людям, устроившим свое спасение по книгам, которые вы называете старыми, решились неуклонно держаться сих книг. И вы обыкли руководствоваться в сем не столько исследованием, сколько преданием отцов ваших. Если бы ваше последование мнениям отцов ваших доходило (как доходит у других) до противления святой, апостольской Церкви, до отвержения святительства или священства и спасительных таинств, или до употребления оных святотатственного, и потому бесплодного и осудительного, то я сказал бы вам: поставьте должную меру вашему уважению к вашим отцам, повиноватися подобаете Богови паче, нежели человеком (Деян.5:29); если бы святые равноапостольные Ольга и Владимир неограниченно следовали мнениям и примерам своих отцов, то они умерли бы идолопоклонниками, а не святыми и равноапостольными. Но поскольку ваше последование мнению и примеру отцов ваших не доходит до крайностей, уважаю чувство уважения к родителям, а потому и с основанным на нем обычаем желаю пребыть в мире. И поскольку в церковных книгах, преимущественно вами чтимых, вижу едину и ту же, как в исправленных, веру, таинства и церковь, то, по благословению святые апостольские церкви, в мире вашей в моей совести, читаю в вашей церкви ваши церковные книги, и исполняю принадлежащие им особенности священно-служебного чина и обрядов; и не обинуясь говорю: никто да не мнит видеть разделение в том, что в церкви вашей слышатся некие особенные звуки слова, видятся некоторые особенные подробности обрядов».

И затем святитель-вития, обращаясь к слушателям, призывает их к единению и единству с православною церковью и иерархией, говоря между прочим: «Потщимся, единоверные братия, паче и паче утверждаться, и возрастать в единении веры и любви, да силою нашего благодатного единения и бедственно отчужденные привлечены будут к спасительному церковному единству». А заключает свою беседу молитвою к Богу Отцу, об исполнении молитвы Сына Его: «да вси едино будем».¹⁸³⁷

В своей беседе святитель-вития, как мы припомним, выражал радость свою о том, что «как бы в вознаграждение за то», что на единоверцев «не ласкаво смотрят чуждые церковного единства», т.е. закоренелые раскольники, «светлый взор, благоволительное слово и священный дар исходит от самого царского престола». Действительно, раскольники не только «не ласково», а и положительно враждебно смотрели на единоверцев и всячески старались вредить им. Так, даже и в рассматриваемом случае, как будто невзначай, но совершилось обстоятельство, которое невольно наводит на мысль о кознях раскольников и которое едва не разрушило все приготовления к церковному торжеству. Внесение подаренной цесаревичем иконы первоначально предположено было, как мы замечали, 9 мая; и что же? 8 мая, в навечерие храмового праздника единоверческой церкви во имя святителя Николая, во время всенощного бдения, «внезапно, без видимой причины»,¹⁸³⁸ загорелась при этой церкви деревянная колокольня, и сгорела вся, и колокола значительного веса растопились. Но единоверцы в три дня поправили все: построили временною деревянную колокольню и приобрели колокола около 250 пудов веса,¹⁸³⁹ и таким образом, торжественность встречи иконы не была нарушена. Вскоре после описанного события на Рогожском кладбище, не менее утешительное событие совершилось и в другом прежнем гнездилище раскола, на Преображенском кладбище.

В 1856 году 15 сентября Преображенский богаделенный дом передан в ведение императорского человеколюбивого общества; а уже 2 июня, следующего 1857 года при нем состоялось освящение третьего по счету единоверческого храма во имя Успения Пресвятой Богородицы. Освящать храм опять приглашен был владыка митрополит Филарет; и он, не смотря на немощи свои, не только совершил освящение и литургию, но и не оставил слушателей без назидательной беседы. «В прошедшее воскресенье, писал он наместнику Лавры архимандриту Антонию от 7 июня 1857 года, совершил я освящение единоверческой церкви, с половины литургии не имел голоса для возгласов».¹⁸⁴⁰ Не смотря на это, повторяем, маститый святитель, силою Божией подкрепляемый в своей архипастырской ревности о обращении заблуждших, по освящении храма произнес даже беседу.

Эту беседу он и начинает славословием Пресвятые Троицы и благодарением за то, что «исполнилось три лета с того времени, как благодать Божия начала посещать сие место своим освящением, – и уже третий храм освященный здесь видим». А после славословия и благодарения ко Святой Троице и выражения радости о благочестивом усердии единоверцев к построению сих храмов, продолжает: «Первый здесь храм, по вашему желанию и прошению, при поспешности удовлетворить потребности, был устроен тщанием вашим и пособием, данным от святейшего Синода, по воле в Бозе почившего благочестивейшего императора. Но второй и сей третий храм суть дело единственно вашего усердия, плод вашего тщания, ваших жертв. Знаю, что при устроении сего храма было ревностное старание доставить оному и увеличенное пространство, и благолепие внутреннее и внешнее, которое теперь видим. Смотря на видимые действия, как на выражения душевных расположений, радуюсь о вас, братия, и не просто, но, по наставлению апостольскому, упованием радуюсь, радуюсь упованием совершенного утверждения вашего душевного храма, на основании апостол и пророк, сущу краеугольну Самому Иисусу Христу, упованием вашего истинного вечного спасения: аще, по апостолу, начаток состава даже до конца известен удержим» (Евр.3:14).¹⁸⁴¹ Такие выражения упования на совершенное утверждение единоверцев в обращении к истинной церкви, на приобретение ими спасения под условием сохранения того, что они получили в единоверии, оказывались нужными и в виду неполного еще по началу утверждения их в православии, и в виду воздействия на них со стороны закоренелых раскольников, последствием которого были некоторые признаки неискренности в отношениях единоверцев к православной церкви и православному русскому государству.

Так, например, вот что писал святитель Филарет в том же 1857 году к наместнику Лавры архимандриту Антонию: «много печального в делах наших, например, раскольники и их покровители поколебали многих единоверцев и заставили их написать к генерал-губернатору,¹⁸⁴² что они не присоединены к церкви, признаваясь при том, что дали в сем подписки; следственно признаваясь, что по фальшивым подпискам подлогом получили право купцов, и им пользовались два года. Начальство не обратило на сие последнее внимания, а стало искать доказательств на то, что они не присоединены, что же оказалось? Дал человек подписку о желании присоединения, признается, что был в церкви и над ним читаны молитвы, потом из документов видно, что в единоверческой церкви отпевал умершего отца, крестил детей и приобщал святых тайн, был на исповеди; и все говорит, что не присоединен. Другой подписался под прошением об открытии единоверческой церкви на Рогожском кладбище; написал сочинение в защиту единоверия против раскола, и сие сочинение, собственноручно им писанное, представлено в Консисторию, но он все говорит, что не присоединен. Говорят, что сии люди и в том случае, если дело сие перейдет в уголовную палату.

Надеются себе оправдания, а обвинения священникам. Все говорят, что они доказывают свои дела деньгами; но обличающего нет».¹⁸⁴³ Действительно, благодаря деньгам, раскольники и пользовались покровительством сильных мира сего,¹⁸⁴⁴ и выведывали тайны официального делопроизводства касательно их раньше тех не редко, которые должны были бы о том звать прежде их,¹⁸⁴⁵ и т.п. Само правительство светское, руководясь началами либерализма, не только было готово, но и настойчиво стремилось делать возможные уступки раскольникам, которые поэтому, не видя для себя прежних ограничений, становились все более и более притязательными в расширении своих прав, все более и более открыто заявляли свои требования, совершали свои обряды и т.д.

Естественно, что при таких условиях борьба православия с расколом становилась все труднее и труднее для представителей первого, а успех этой борьбы обеспечивался все менее и менее. Между прочим, в видах борьбы с расколом и в миссионерских целях (обращения раскольников в православие), в одной из особенно густо населенных раскольниками местностей Московской епархии, именно в Гуслицах (Богородского уезда), в 1858–1859 годах был построен мужской общежительный монастырь, Спасопреображенский Гуслицкий. Первая мысль об устроении этого монастыря с такою целью, с целью духовного действования» на окрестное население, принадлежит строителю Берлюковской пустыни иеромонаху Парфению. Мысль эта одобрена была владыкою Филаретом и даже доведена до высочайшего сведения. Благочестивейший государь император, вполне сочувствуя цели устроения монастыря, благоволил пожаловать, для его устроения, из угодий удельного ведомства 150 десятин земли с лесом и сверх того 2000 дерев строевого леса и 5 тысяч рублей денег. Кроме того, нашлись, конечно, и частные благотворители.

Монастырь устроен был при реке Нерской, на месте прихода села Мошева. Главные и самые необходимые монастырские здания устроены в 1858 году. Тогда же переведены туда, кроме иеромонаха Парфения, еще два иеромонаха (из Гефсиманского скита – Феофан и из Флорищевой пустыни – Иероним); а весь штат братии монастыря предположен был, «по числу лет земной жизни Господа Спасителя», в числе 33 и столько же послушников. При монастыре предположено было «по времени завести в особом здании, вне оного, училище для детей окрестных поселян», в тех же видах воздействия на раскольников с целью ослабления раскола. Ибо в этой школе положено было «обучение чтению начинать по церковным книгам; в простоте, но с особенным тщанием преподавать начальное учение веры и заповедей Божиих, приучать правильно и с разумением полагать на себя крестное знамение» и т.д.¹⁸⁴⁶ В самые храмы монастыря предположено было поставить на видных местах иконы преимущественно чтимые в той местности и древнего писания (копии).¹⁸⁴⁷

Прежде всего построен был деревянный двухэтажный храм, в нижнем этаже которого для постоянного служения братии уже 4 апреля 1859 года освящен был храм Воскресения Христова, а в верхнем этаже в мае того же года готов был храм во имя Успения Богоматери. Этот-то храм решил освятить сам митрополит Филарет. Для сей цели он еще 22 мая рано утром после литургии выехал из Москвы и в тот же день в 4-м часу по полудни прибыл в ново созидаемый монастырь, быв встречен торжественно, по обычаю, с крестом, иеромонахом Парфением и братией; а православные жители окрестных селений встречали его с иконами и хлебом с солью. На другой день, мая 23-го, митрополит совершил в монастырском храме всенощное бдение с двумя архимандритами, нарочито для сего приглашенными, и с братией Гуслицкого монастыря, при пении хора певчих из близ лежащего Павловского посада. Мая 24-го владыка митрополит, в сослужении того же духовенства, совершил самое освящение храма Успения Богоматери, при многочисленном стечении молящихся не только из местных жителей и окрестных поселян, но и прибывших из более или менее отдаленных мест и даже из Москвы. Празднование продолжалось и 25 мая. В этот день Божественную литургию в ново освященной церкви совершил нечаянно прибывший накануне в монастырь архиепископ Казанский Афанасий,¹⁸⁴⁸ а после литургии митрополит Филарет, вместе с сим архиепископом и прочим духовенством, совершил закладку нового храма в честь Нерукотворенного образа, Преображения Господня и Святителя Николая, и затем совершил освящение самого монастыря.¹⁸⁴⁹

Но в виду важности события и значения монастыря для целей его устроения, святитель Филарет не преминул сказать в нем и слово назидания. Еще в 1858 году, когда только что возникла мысль об устроении монастыря в Гуслицах с целью воздействия на обращение раскольников в православие, святитель-вития внушал строителю Парфению в частном письме следующее: «Вспомнил я некоторые выражения, которые вы, рассказывая о собеседованиях ваших в Петербурге,¹⁸⁵⁰ употребляли об уклонившихся от православной церкви и не покоряющихся ей. И как вы предполагали вскоре посетить места, наполненные такими людьми, то и пришла мне заботливая мысль о том, как вы будете говорить с ними. Примите в рассуждение, что суровые слова раздражают людей; а раздражение препятствует принимать назидание, и что напротив кроткие слова и суровых людей умягчают. Рабу Господню, по апостолу, подобает кротку быти, учительну, незлоблву. Знаю, что вы с любовью христианскою употребляете труд и попечение о обращении заблуждающих; справедливо с сим соединять и ревность, но да не будет ревность жестока; и слово ревности да умягчается и услаждается словом любви. Знаете сие и сами, но и знаемое напомянуть мне убо не леностно, вам же твердо».¹⁸⁵¹

И по труде освящения Гуслицкого храма монастырского маститый старец святитель счел неленостным для себя произнести, в назидание слушателей, беседу, в которой, высказав общую мысль о том, что «есть особенные чудные судьбы Божии над некоторыми людьми, есть и над некоторыми местами особенные судьбы Божии, которые, при благочестивом внимании, можем открывать и рассматривать к утешению и назиданию нашему», и указав примеры сего библейской истории, в судьбах Авраама, Иерусалима и некоторых иных мест святой земли, вития делает переход к событию в Гуслицах указанием на Россию и Киев в эпоху принятия Россией христианства, а потом говорит: «Но для чего пришла сюда память древних великих судеб? Ее призвало сие новое, или обновляемое, малое место, в благоговейном неведении ожидающее своей судьбы от Вышнего, без которого не только град, или дом человека, но и гнездо горлицы не созидается. Водружается здесь крест; освящается храм; рождается обитель; и как новорожденный младенец проявляет свою жизнь воплем, так и сия новорожденная обитель начинает свою жизнь молитвенным воплем к Богу: сотвори со мною знамение во благо (Пс.85:17), и на братию живущую вкупе, хотя яко некие капли росы Аермонские, сходящие на горы Сионские, да снидет благословение и живот до века (Пс.132:3).

Дерзнем ли сказать, что мы здесь не совсем лишены знамения во благо? Здешние места имели нужду в обители, которая бы, соборным чином богослужения, духом молитвы, доброподвижным житием братии, разумом и словом истины и православия, являла свет Христов и предлагала сладость церковную людям, отчужденным от православной церкви неведением, и даже принуждением, и остающимся в сем отчуждении потому, что не видят и не знают истины и красоты православной Церкви. Благочестивейшему царю нашему благоугодно было, чтобы обитель сия основана была на земле особого царского удела. По сему указанию, мы избрали сие место пустое, незнакомое. В двадесять девятый день декабря прошедшего года благочестивейший государь утвердил сие избрание и положил начало обители царскими щедротами. Бог отверз сердца и щедрые руки христолюбивых Московских граждан, и начало дела получило надежду совершения. Но что еще открылось? Здешнее местное предание сказало нам, что на сем месте в прошедшие веки была обитель монашествующих, что в начале нынешнего века еще называли сие место монастырищем; что на сем месте в прежние веки явилась чудотворная икона Христа Спасителя, которую, вместе с сим малым, в соседстве бывшим храмом¹⁸⁵² перенесли мы сюда в начальное освящение устрояемой обители. В дополнение к сим преданиям, пребывание в пятом-на-десять веке в здешних местах святителя Московского Фотия дает нам вероятность, что над бывшим здесь монастырем, и следственно над сим местом было его благословение. Не утешительно ли это, братия, что мы, ища места, на котором бы почило благословение Божие, нечаянно, не зная, избрали место, на котором почивает древнее благословение? Не если это знамение во благо?»

Уже и в этом, по мысли святителя-витии, заключалось утешение и одобрение для начинавшей свою жизнь обители. Но он счел нужным и нарочито и яснее раскрыть эту мысль, говоря вслед за приведенными сейчас словами: «Да не изнемогает вера наша при виде трудностей дела, которое начато с добрым успехом, но которое, чтобы совершиться, упрочиться, принести плоды, требует очевидно многих трудов и многих средств, которые большею частью еще не видимы. Да утвердится сердце наше во Господе, Который из ничего творит все, Который от малого зерна производит древо, так что земля, воздух, вода, не оскудевая, дают ему потребное для его возрастания и плодоношения. Вера и упование на Бога да укрепляют всякий подвиг, и особенно подвиг молитвы, который есть опора всех подвигов и добродетелей».

Беседа оканчивается молитвою ко Христу Спасителю, Богоматери и святителю Фотию об утверждении обители и благоуспешности в делах, к которым она призвана, особенно в отношении к расколу.¹⁸⁵³ Утешение и ободрение было подлинно нужно, особенно для настоятеля обители, на котором лежала главная забота и о внутреннем и внешнем устроении монастыря, и о достижении им целей его устроения, и о предстательстве пред начальством по делам монастыря, и о других предметах и отраслях управления монастырем. Поэтому еще ранее личного посещения обители, митрополит Филарет считал нужным ободрять Парфения в его трудах. Так от 28 марта 1859 года владыка Филарет приватно писал ему: «Мне приходит на мысль, что вам не так покойно над колыбелью ново рождаемого монастыря, как было бы в обители благоустроенной. Потому пишу вам и прошу благодушествовать. Подвигом и терпением приобретается благое воздаяние. Если ради Бога благодушно понесете трудности, Бог благословит дело успехом; и тогда, по пророку, прозовешися здатель оград и стопы твоя последи упокоиши».¹⁸⁵⁴

Затем, поскольку Парфению, ради устроения монастыря, и после освящения последнего приходилось самому отправляться за сбором подаяний в разные места империи, а между тем раскольники, естественно, не довольны были и тем, что он сам обратился из раскола в православие, и тем, что основал монастырь с целью обращения раскольников в православие, и потому всячески старались вредить ему и чернить его в глазах начальства, то святитель Филарет и после того во всех случаях старался поддержать его и сохранить для обители, так как Парфению, вследствие трудностей служения, нередко приходила в голову мысль удалиться от хлопотливой должности настоятеля ново устроенной обители. С этою целью святитель Филарет то писал к нему ободряющие и утешительные письма,¹⁸⁵⁵ то всею силою своего авторитета оправдывал и поддерживал его в глазах начальства,¹⁸⁵⁶ то поощрял его наградами и повышениями¹⁸⁵⁷ и т.д. И Парфений много и долго потрудился в Гуслицкой и для Гуслицкой обители,¹⁸⁵⁸ повинуясь гласу своего архипастыря.

Но и не один раскол, а и другие секты обращали на себя внимание попечительного о благе паствы и о православии архипастыря московского. В числе этих сект и в то время, как теперь, были такие, которые отвергали обрядовую сторону вероисповедания, отвергали священноначалие и т.д., соприкасаясь то с некоторыми раскольническими толками, то с некоторыми протестантскими сектами и т.п. На эти секты святитель-вития указывает также в своих проповедях, когда, например, в известной уже нам из прежнего беседе по освящении храма при Покровской богадельне московского мещанского общества между прочим, говорит, в подтверждение мысли о духовной потребности притекать в храм Божий: «Что должно думать о тех, которые, услышав нерассудительную или не благонамеренную клевету на Православную Церковь, удаляются от освященного по Богопреданному чину храма и от его благодатных таинств, остаются без дома молитвы, или самочинно устрояют себе молитвенницы не благословенные, и покушаются составить некие призраки раздробленных церковных обществ? Самочиние дерзновенное, и при том не только бесплодное, но и душевредное. Они сами себя отсекают от единства живого и живоносного тела Христова, то есть, от единой, истинной, святой Церкви Христовой. Но член, отсеченный от тела, не имеет жизни. Так и они не имеют животворящей благодати Христовой и благодатного освящения. От таковых предостерегает вас, братия, слово апостольское: блюдитеся от злых делателей, блюдитеся от сечения» (Флп.3:2)¹⁸⁵⁹

Здесь явно обличение таких сект, как духоборческая, молоканская и т.п., применимое и к нынешним штундизму, пашковщине и т.п. Но главною болезнью церкви русской за рассматриваемое время все же был раскол, почему и обличению его, борьбе с ним и вразумлению раскольников святитель Филарет и теперь, как прежде, посвящает более проповедей, нежели обличению других сект, которых касается лишь как бы мимоходом. Это мы видели из приведенных отрывков его проповедей. Тем утешительнее для архипастырского сердца сего святителя было то явление, которое озарило немерцающим светом последние годы его жизни. Разумеем совершившееся в 1865 году присоединение к православию раскольнических епископов и некоторых других членов раскольнической, так называемой, Белокриницкой иерархии.

Мы коснемся лишь в кратких словах этого утешительного события,¹⁸⁶⁰ так как прямо его в своей проповеди святитель Филарет, хотя, и принимавший в нем живейшее участие, не касается, поскольку и вообще в то время, вследствие глубокой старости и немощей телесных, святитель-вития все более и более умолкал своим словом с церковной кафедры. Уже в 1857 году, в своей беседе на освящение храма при Преображенском богаделенном доме, святитель Филарет, утешая и успокаивая единоверцев мыслью о том, что они, оставив раскол, обратились к православной церкви, говорил: «Ибо общество, или общества, которые вы, вступи в единство апостольской церкви, оставили позади себя, могут ли назваться Церковью? – Без сомнения, не могут. В истинной церкви, Дух Святой постави епископы (Деян.20:28), а там нет епископов, поставленных Духом Святым, и благозаконию сохраняющих благодать тайноводственную. В истинной Церкви от первого до второго пришествия Христова (1Кор.11:26) ненарушимо, как свидетельствует апостол, совершается таинство Тела и Крови Христовы, без которого человек, по слову Господню, живота не имать в себе (Ин.6:53), а там нет сего животворящего таинства. Итак, очевидно, это не спасительный ковчег, а разве обломки отторженной от великого ковчега, и сокрушенной бурею ладьи, которых держащиеся только в приближении и прицеплении к великому ковчегу имеют надежду спасения. Благодарите Бога, братия, что вы обрели Богом и Христом данных пастырей и учителей, к совершению святых, в дело служения, в созидание Тела Христова (Еф.4:11–12), строителей тайн Божиих (1Кор.4:1), разрешителей от грехов (Мф.18:18; Ин.20:22–23), имеющих для сего благодатный дар и духовную власть» и т.д. И перечислив затем другие дары духовные, которые приобрели единоверцы чрез присоединение к православию, вития говорит: «Всех сих благодатных даров лишены те, которые, уклоняясь от общения церковного, лишили себя священства, или избрали себе священников, убежавших от законного священноначалия, и тем же бегством удалившихся и от благодати священства».¹⁸⁶¹

Но кроме беглых священников, прежде бывших православными, раскольники имели, как мы знаем из рассмотрения периода царствования государя императора Николая Павловича, еще незаконное священство, расплодившееся от так называемой Белокриницкой иерархии. Из числа самых влиятельных членов этой-то иерархии некоторые и присоединились к православию в 1865 году. Это произошло следующим образом. Молодой еще тогда профессор Московской Духовной Академии Н. И. Субботин, занимая кафедру истории и обличения раскола и других ересей и сект, он времени до времени помещал свои статьи «О современных движениях в расколе» в журнале Русский Вестник.¹⁸⁶² В то время совершенного почти молчания печати о расколе и особенно о современных в нем движениях статьи Н. И. Субботина возбуждали живейший интерес; и особенно интересовались ими те, более искренние и разумные старообрядцы, во главе которых стояли – наместник Белокриницкой митрополии, епископ Браиловский – Онуфрий, бывший свидетелем самого возникновения Белокриницкой иерархии, затем – Пафнутий, епископ Коломенский, и еще одно лицо, скрывшее себя под именем Ксеноса. В статьях Н. И. Субботина они особенно ценили характер беспристрастного, благожелательного и искреннего отношения к старообрядчеству. В силу этого они тогда же решились обратиться в православие, видя давно сознаваемые ими, а теперь и публично раскрываемые безобразия раскола; вместе с тем они автора упомянутых статей решили избрать посредником в деле своего обращения в православие.

Один из членов Белокриницкой иерархии (иеродиакон Филарет) 21 октября 1864 года явился с этою целью, в качестве депутата, к профессору Субботину и объяснив в это время устно, а вскоре после того еще обстоятельнее, письменно, сущность дела, просил его представить его (иеродиакона Филарета) митрополиту Филарету, до времени сохранив тайну этих его с ним сношений. Сделано было так, как того желал искавший присоединения к православию. В конце октября Н. И. Субботин представил его митрополиту Филарету, который, не смотря на болезнь свою в то время, принял их обоих и своею беседою произвел столь сильное, неотразимое впечатление на иеродиакона Филарета, что последний от этого свидания и от этой мудрой, глубоко назидательной беседы был в каком-то духовном восторге, вследствие волнения. Не шел, а бежал на обратном пути по выходе из архиерейского дома Троицкого подворья, где в то время жил митрополит.¹⁸⁶³ Вскоре после того¹⁸⁶⁴ и остальные, искавшие присоединения к православию, члены Белокриницкой иерархии удостоились такого же свидания и беседы с святителем Филаретом, и вынесли такое же впечатление, как Филарет. Подлинно благодатью помазанным словом обладал святитель Филарет и в домашней беседе, как в беседах с церковной кафедры!

После необходимых приготовлений и предварительных действий и письменных актов, в числе которых особенно важным было исходатайствование, чрез предстательство митрополита Филарета, высочайшего прощения политических провинностей присоединяемым,¹⁸⁶⁵ сии последние, в числе пяти человек 23 июня 1865 года, присоединены были к православию по известному чину, в Московской Троицкой единоверческой церкви, по поручению митрополита Филарета, викарием его епископом Дмитровским Леонидом. Вслед за присоединением означенных пяти лиц (Онуфрий, Пафнутий, Филарет, иеромонах Иоасаф и иеродиакон Мелхиседек) из членов Белокриницкой лжеиерархии,¹⁸⁶⁶ по примеру их, присоединились и еще некоторые члены той же иерархии. Не даром святитель Филарет, извещая о сем обер-прокурора Святейшего Синода графа Д. А. Толстого, писал ему: «Событие утешительное и соединенное с доброю надеждою для православной церкви».¹⁸⁶⁷

Действительно так: присоединенные явились наилучшими миссионерами по вразумлению других раскольников и обращению их в православие.¹⁸⁶⁸

Не менее утешительным было и другое событие из, рассматриваемого периода времени в истории русской церкви: состоявшееся 30 мая 1858 года освящение величественнейшего памятника христианского зодчества, – Санкт-Петербургского Исаакиевского собора. Собор этот, построенный в честь преподобного Исаакия Дагматского, память которого празднуется церковью 30 мая, т.е. в день, в который в 1672 году родился император Петр Великий, есть посему в тоже время памятник возрождения России к новой жизни чрез Петра Великого. Построение собора начато еще при самом же Петре Великом; но построенная при нем (близь реки Невы) даже каменная церковь и вместо прежней деревянной) во имя святого Исаакия не оказалась прочною и скоро потребовала возобновления, но вместо возобновления, при августейшей дщери Петра, императрице Елисавете, решили, разобрав прежнюю церковь, построить новую, более величественную, достойную памяти великого преобразователя России, по плану знаменитого архитектора Растрелли.

Однако, дело остановилось за смертью императрицы Елисаветы (в 1761 году). И уже только императрица Екатерина II, почитательница памяти Петра I, решилась снова поднять дело об увековечении этой памяти. Для сего она избрала новое место для храма (то самое, которое он теперь занимает) и самый храм предположила сделать величественнейших размеров, пригласив, для устроения его, знаменитого архитектора Ринальди. При жизни императрицы Екатерины здание храма доведено было до карниза, но император Павел, желая скорее докончить здание, дабы очистить Адмиралтейскую площадь от загромождавших ее рабочих материалов, велел уменьшить размеры верхних частей здания против предположенного по плану, устроить лишь один купол (вместо пяти) и т.д. В таком, измененном не к красоте и величию здания, виде храм был освящен в 1802 году.

Однако, вскоре же после того почувствовалось все несоответствие завершения здания положенному императрицею Екатериною II основанию. Тогда в 1817 году император Александр I повелел архитектору Монферану составить для перестройки храма новый план, имея в основании план Ринальди. По плану Монферана храм увеличивался несколько и изменялся формою против прежнего плана. В 1819 году состоялась закладка храма в новом его виде; но скоро возникли пререкания между художниками и правительственными лицами о подробностях выполнения плана постройки собора, и работы были приостановлены. Только уже императору Николаю удалось мощным словом подвинуть дело к окончанию, при чем он сам пересмотрел план, проект и рисунки будущего здания. Изменения и добавления оказалось нужным сделать лишь не большие, и к концу царствования Николая Павловича собор был почти готов, представляя собою одно из величественных зданий не только в России, но и во всем мире. В начале 1858 года прпступлено было и к составлению церемониала освящения храма. По этому церемониалу, несколько измененному вследствие представления святителя Московского Филарета о несообразностях в некоторых его частях,¹⁸⁶⁹ храм весьма торжественно, при участии императорской фамилии, и освящен был 30 мая означенного года.¹⁸⁷⁰ В виду важного, в историческом отношении, значения этого события святитель Московский не преминул указать на него и в одной из проповедей своих.

Именно в беседе на день тезоименитства государыни императрицы Марии Александровны 22 июля того же 1858 года, святитель-вития, исчислив добродетели, путем которых можно приблизиться к общению с Господом, достигнуть лицезрения Его, как того достигла св. Мария Магдалина (память которой празднуется 22 июля и имя которой усвоено было государыне императрице), по воскресении Его, заключает свою беседу об этих добродетелях следующими словами: «С радостью воспоминаю, что сказанного мною в сии минуты мы может видеть живой образ в деяниях благочестивейшего самодержца нашего и тезоименитые ныне благочестивейшей супруги его. Великолепно довершает он недовершенный четырьмя предшественниками его священный памятник в новой столице и величественно торжествует освящение храма преподобного Исаакия».¹⁸⁷¹

Еще более утешительным в истории русской церкви рассматриваемого времени событием было открытие мощей святителя Тихона Задонского († 13.08.1783), епископа Воронежского и Елецкого, представлявшего собою при жизни истинный образ пастыря милостивого и кроткого, ревнителя христианского просвещения народа, сострадавшего его нуждам и скорбям, отечески снисходительного и заботливого в отношении к подчиненному ему духовенству, любвеобильного отца и архипастыря пасомых, глубоко назидательного и в слове, и в примере собственной жизни. О писаниях святителя Тихона митрополит Филарет не даром еще задолго до прославления его, именно в 1818 году, одобряя их для чтения, говорил: «В этой, хотя, не глубокой, реке есть золотой песок»,¹⁸⁷² а житие его, также еще за долго до прославления, предлагал издать для народного чтения.¹⁸⁷³ С живым интересом, более того, с благовейным вниманием, с самого времени переложения мощей святителя Тихона в новый гроб (в 1846 году), следя за ходом прославления его в чудесах и исцелениях, происходивших при мощах его,¹⁸⁷⁴ митрополит Филарет тем с большим вниманием и духовною радостью отнесся к делу об открытии святых мощей его.¹⁸⁷⁵

Это открытие состоялось 13 августа 1861 года, при чем во главе священнодействующих при торжестве открытия был митрополит Новгородский и Санкт-Петербургский Исидор, произнесший при этом глубоко назидательную проповедь. Московский же архипастырь мог только издали утешаться светлым событием в отечественной церкви и потом с живым вниманием выслушать о нем сказание из уст самого митрополита Исидора, посетившего его на пути из Задонска в Петербург. «Утешительно было, писал святитель Московский Лавры наместнику архимандриту Антонию от 23 августа того же 1861 года, сказание владыки (Исидора) об открытии мощей святителя Тихона. Когда на всенощной пред величанием открыли раку, в переполненной народом церкви сделалась такая тишина благоговения, что летящую муху можно было бы слышать. Много было исцелений».¹⁸⁷⁶ Так как слово проповеди митрополита Филарета с церковной кафедры в это время уже умолкало, то и не коснулся он рассматриваемого события как проповедник, приняв участие лишь в составлении службы и акафиста святителю Тихону пред самым открытием святых мощей его.¹⁸⁷⁷ Утешительно было для него сказание владыки Исидора об этом событии; весьма утешительно, как мы заметили выше, было и самое это событие; ибо оно еще раз (как и открытие мощей святителя Митрофана раньше) должно было показать раскольникам, что в православной Церкви и после их отделения от неё, не оскудела благодать.

Уже историей раскола за рассматриваемое время мы приводимы были невольно и незаметно от истории церкви русской к истории Московской епархии, в пределах которой и были говорены проповеди митрополита Филарета, касавшиеся раскола и единоверия. В известном нам письме на имя графа Путятина от 21 сентября 1861 года святитель Филарет, в ответ на запрос о совете по делам политического характера, даже прямо говорил: «для моей ревности есть круг, очерченный моим призванием. Сей круг есть церковь, или, если судить строже, епархия,¹⁸⁷⁸ хотя, мы видели уже достаточно доказательств на то, что деятельность мудрого святителя Московского часто, помимо его собственной воли, по требованиям со стороны, выходила далеко за пределы Московской епархии. А между тем и в Московской собственно епархии для святителя Филарета, к тому же все более и более ослабевавшего телесными силами, год от году все более и более умножалось дел, особенно за рассматриваемое царствование со множеством, им поднятых, в связи с общими, и частных, местных вопросов, с его реформами, простиравшимися, конечно, и на Московскую епархию и затрагивавшими многие стороны жизни последней именно как епархии, а не губернии, с развитием свободы и самоуправления, сильно влиявших на состояние веры и нравственности в епархии, и т.д. Говоря о том, что при открытии мощей святителя Тихона было «много исцелений», митрополит Филарет тотчас же добавляет: «Да помолится святитель о исцелении России».¹⁸⁷⁹

И Россия вообще, и Московская губерния и епархия в частности страдали в то время многими язвами и нуждались в исцелении, но не одни же и в России, как мы видели, были только язвы, не одни только язвы были, само собою разумеется, и в Московской епархии. Много было и утешительного. И в своих проповедях, отчасти уже известных нам из предшествующего,¹⁸⁸⁰ святитель Филарет, изображая недуги современного общества, в частности и окружавшей его среды в пределах Московской епархии, гораздо менее дает места такому изображению, нежели изображению утешительных видов духовного состояния своей паствы. Мы помним, как он в последний год своей жизни, в ответной речи на приветствия с 50-тилетним юбилеем епископского служения, объемля все утешительные стороны этого состояния своей епархии, говорил: «Дух любви к святому служению, мира и согласия, свободного послушания всякому долгу и законному призванию в сослужителях моих, и в православном народе послушание веры, усердие к богослужению, щедрая готовность к благоустроению и украшению храмов, к попечению о нуждах служителей церкви, к делам человеколюбия и благотворения, – постоянно облегчали и облегчают мое служение, приносили и приносят мне подкрепляющее утешение».¹⁸⁸¹

И в отчете по епархии за 1863 год Московский архипастырь говорит: «Состояние благочестия в православной пастве представляет вообще вид благоприятный и свидетельствуется прибежностью к особенно чтимым святыням, посещением святых храмов, усердием к слышанию катехизических поучений, пожертвованиями на устроение храмов, и благотворительными учреждениями»,¹⁸⁸² хотя, вслед затем святитель изображает и прискорбные стороны духовной жизни современного общества,¹⁸⁸³ известные нам из раньше сказанного.

В своей молитве за всех тех, которые принесли поздравления в знаменательный день 5 августа 1867 года, окончившей собою ответную на все эти поздравления речь, и представлявшей собою как бы первосвященническую молитву Великого Архиерея, – Господа Иисуса Христа, святитель Филарет о Московской собственно епархии говорил так: «Благословляй, Господи, православную Московскую церковь, её священноначалие, священство, монашество и весь православный народ, да не оскудевает пастырь, полагающий душу свою за овцы (Ин.10:11), иерей, которого устне сохраняют разум (Мал.2:7) спасения, муж знания и наставник юношества, держащий и преподающий здравое учение вышемысленных начал науки, поставляющий жизненное начало премудрости страх Господень (Притч.1:7), подвижник, ходящий узким и вместе возвышенным путем духа, сын веры, живущий по вере, творящий дела веры, свободный от обояний мира, от порабощения духу времени».¹⁸⁸⁴ В этих достопамятных словах приближавшегося к могиле маститого святителя-витии намечены все те существенные черты, со стороны которых мы можем делать свое настоящее обозрение проповеднической деятельности сего святителя в отношении к Московской епархии в рассматриваемое царствование.

Важнейшею святынею Москвы и Московской епархии, главнейшим святилищем её, соединяющим в себе церковное значение с государственным, является Большой Успенский собор, как первый Кафедральный собор Московской и всероссийской митрополии, а после патриарший и синодальный, как храм царского венчания и т.д. Как преемник первосвятителей Московских: Петра, Алексия, Ионы и других, митрополит Филарет строго наблюдал за охранением этой великой, древней святыни, построенной, как известно, в том виде, в каком она сейчас нам представляется, т.е. в окончательном, в XV веке, а основанной еще в XIV веке. Поэтому он с трудом и наблюдением величайшей осторожности согласился даже на то, чтобы, для зимних служений, ввести в Успенский собор отопление, сделать его теплым, что и совершено в течении 1858 и 1859 годов,¹⁸⁸⁵ между тем как для коронации 1856 года Успенский собор лишь слегка был поновлен.¹⁸⁸⁶ В своих проповедях, впрочем, митрополит Филарет не столько касается происходивших по временам переделок и построек в здании собора, сколько исторического значения самого собора. Так еще в 1856 году, пред коронацией, встречая государя императора в Успенском соборе, святитель Филарет в своей речи к нему говорит: «Кто достоин здесь благословить вход твой? Первопрестольник сей церкви, за пять веков доныне предрекший славу царей на месте сем, святитель Петр, да станет пред нами, и, чрез его небесное благословение, благословение пренебесное да снидет на тебя, и с тобою на Россию».¹⁸⁸⁷ И в беседе по освящении храма в Покровской богадельне мещанского общества в 1858 году, изображая судьбы храмов Божиих, касается и Успенского собора, говоря: «И о первенствующем храме сего царствующего града не Бог ли сказал великому князю¹⁸⁸⁸ устами святителя Петра почти тоже, что некогда Иерусалиму устами Захарии: созижди храм Богоматери, и обращуся к Москве щедротами?¹⁸⁸⁹ – И вот, пять веков свидетельствуют, что то было верное слово Божие, в устах угодника Божия».¹⁸⁹⁰

Главное священноначалие Московской церкви представлял собою, конечно, сам святитель Филарет, а ближайшими помощниками его в священно-начальственном управлении Московскою епархией были его викарии. За 1855–1867 годы у святителя Филарета сменилось несколько викариев, при том с 1862 года было по два викария за раз, – один, как и прежде, епископ Дмитровский (старший), другой (младший) – епископ Можайский, при восшествии на престол государя императора Александра Николаевича викарием Московской митрополии продолжал быть уже известный нам преосвященный Алексий (Ржаницын), а с назначением его 20 июля 1857 года во епископы Тульские, место викария, епископа Дмитровского, стало свободным, и предстояла забота о назначении ему преемника. Пока еще не был получен указ о назначении преосвященного Алексия на епископскую кафедру Тульскую, святитель Филарет от 11 августа того же 1857 года писал к обер-прокурору Святейшего Синода графу А. П. Толстому: «Со времени вступления моего в управление Московскою епархией, в случае взятия от меня викария, предшественники вашего сиятельства уведомляли меня, и я представлял, кого желал бы иметь викарием. Так получал я одного по другом, восемь викариев, мне известных, что споспешествовало удобству и единству действования. Посему и ныне, полагая более нежели вероятным взятие от меня викария, решаюсь наименовать достойного и желаемого мною кандидата в сей сан ректора Московской духовной академии, архимандрита Евгения. Благоволите споспешествовать, чтобы он предложен был Синодальному избранию и удостоен потом Всемилостивейшего благоволения благочестивейшего государя императора, дабы мне девятого нового викария приучать к епископской должности было удобно, при известной его способности и благонамеренности».¹⁸⁹¹

В тоже время митрополит Филарет другим письмом просил первенствующего члена Святейшего Синода митрополита Григория споспешествовать тому, чтобы до назначения нового викария, «удержать преосвященного Алексия в Москве»,¹⁸⁹² ради продолжения помощи ему, митрополиту Филарету. Не смотря на продолжавшиеся еще в то время недоразумения между святителем Филаретом Московским и обер-прокурором Святейшего Синода из-за постановки известного нам вопроса о переводе Библии на русский язык,¹⁸⁹³ все относительно викариев сделано было так, как желал митрополит Филарет. Преосвященный Алексий помогал Московскому архипастырю до самого посвящения архимандрита Евгения во епископы-викарии, которое состоялось уже октября 6-го. Преосвященный Евгений (Сахаров-Платонов), первый магистр XI курса (1838 год) Московской духовной академии, с самого окончания академического курса проходивший должности в пределах Московской епархии (в академии, в Вифанской и Московской семинариях), был хорошо известен митрополиту Филарету.

Кроме «способности и благонамеренности», о которых владыка Филарет свидетельствовал в отношении к нему пред обер-прокурором Святейшего Синода, и другие высокие качества нового викария были известны Московскому архипастырю. каковы: высокие иноческие и христианские добродетели: совершенное нестяжание, милосердие к бедным, смирение, строго подвижническая жизнь, честность, основательность в познаниях и другие, о которых он отчасти и пред другими еще ранее того свидетельствовал.¹⁸⁹⁴ Его-то он и избрал в преемники преосвященному Алексию по должности викария; и по хиротонии обратился к нему с такою речью: «Преосвященный епископ Евгений! Чин церковный, обыкновенно соединяющий с молитвою и тайнодействием поучение, повелевает мне в сей глубоко знаменательный для тебя день, не отпустить тебя отселе без поучения». И за тем предлагает ему поучение о том, какими качествами он должен обладать, как епископ, а в заключение говорит: «данный тебе жребий служения отчасти соединен с моим. Ожидаю твоей помощи, тем более, что приходишь на немощь уже десятый¹⁸⁹⁵ ко мне одному, день это дня ветшающему. Но и мне от тебя правого содействия надеюсь, а не угождения требую. Соединим твою новую по благодати Божией силу и мою ветхую немощь в единодушном и по мере силы деятельном тщании угождать Богу, всегда и во всем искать, яже Господа Иисуса, то есть, искать мира Церкви Его и спасения душ, искупленных пречистою Кровью Его. И приемлемый тобою пастырский жезл да напоминает тебе, что ты должен не только идти, но и вести словесные овцы на стези правды, ко спасенью, к небу».¹⁸⁹⁶

Но не даром еще в 1851 году, когда поднят был вопрос о том, чтобы преосвященного Евгения, в то время архимандрита, назначить в ректоры Казанской духовной академии, святитель Московский Филарет писал о нем, что он, как «человек добрый, тихого характера и голоса», «для своих хорош, не блистателен для внешних», что он жил «в глуши в простоте», имеет «не сильный характер»¹⁸⁹⁷ и т.п. Будучи достойнейшим человеком, как человек и как инок, преосвященный Евгений не был столь же хорошим администратором и потому, в октябре следующего же 1858 года быв назначен епископом Симбирским, уже в 1874 году и уволен был на покой (скончался в 1888 году). «Что в Симбирском? – писал митрополит Филарет Обер-прокурору Святейшего Синода графу А. П. Толстому, если понадобится от меня викарий, уступлю с миром, желая пользы ему и службе: а мне. Надеюсь, как прежде, дан будет удобный для меня».¹⁸⁹⁸ Обер-прокурор Святейшего Синода и Святейший Синод, по-прежнему, предоставили самому святителю Филарету выбор себе викария, и митрополит Филарет представил двух кандидатов, – ректора Московской духовной семинарии архимандрита Леонида (Краснопевкова) и ректора Костромской духовной семинарии архимандрита Порфирия (Соколовского). Выбор Святейшего Синода остановился на последнем, и святитель Филарет принял это за указание воли Божией, не смотря на то, что первым кандидатом представлял Леонида, а не Порфирия,¹⁸⁹⁹ хотя, и последнего представлял «с надеждою».¹⁹⁰⁰

Порфирий и был назначен викарием. Такое назначение многих удивило, как явление, далеко не обычное для Московской епархии в первосвятительство в ней Филарета. Удивлявшимся сему святитель Филарет отвечал разъяснением причин, почему он склонился на этот выбор. «По чему вас удивляет выбор Костромского ректора? – писал он, например, бывшему своему викарию, а в то время епископу Тульскому Алексию (Ржаницыну), я мало его знаю; но он мне показался с доброй стороны, когда был в Москве на пути в Петербург, и оттуда. Как всегда, я предположил двух кандидатов, Леонида и его; и колебался, поставить ли первым Леонида по слабости его здоровья, ибо вспомогательных архиереев в Москве ныне нет».¹⁹⁰¹ А другому удивлявшемуся А. Н. Муравьеву прямо писал: «Что из двух кандидатов на место викария мною представленных назначен не ближайший, это я принимаю с миром, как волю Божию, и ни на кого не жалуюсь.¹⁹⁰² Московская церковь не крепость, чтобы никого не пускать в нее из находящихся вне частных её пределов. Церковь Российская вся есть едина. Было и прежде несколько викариев из других епархий.¹⁹⁰³ Отцу Леониду обиды нет, потому что нынешний викарий не только старее его. Но и старее своего предшественника».¹⁹⁰⁴

Действительно, Порфирий был магистр X курса (выпуска 1836 года) Московской Духовной Академии, а преосвященный Евгений – XI-го (1838), Леонид же XIII-го (1842); и достоинствами обладал высокими личными, а как состоя свыше 20 лет в начальственных должностях по разным семинариям (Оренбургской, Тобольской и Костромской), то обладал и необходимою для епархиального управления опытностью деловою. Как бы то ни было, однако, но такое назначение подало мысль святителю Филарету обратиться к новоназначенному викарию, по рукоположении его во епископа, с замечательною речью с церковной кафедры. Рукоположение преосвященного Порфирия, при участии в нем митрополита Черногорского Никанора и епископа Симбирского Евгения,¹⁹⁰⁵ состоялось 21 ноября 1858 года. В своей речи к новопосвященному епископу Дмитровскому Порфирию святитель-вития, после указания своей обязанности дать наставление ему, говорит: «В особенности благовременно теперь вспомнить апостольское правило: без своего старейшего ничтоже да творят епископы.

Но токмо во своем пределе кийждо, и старейший же без онех ничтоже творит, полезного ради всем соединения (Апостольские правила, XX XIV). Как прекрасно устроение церкви, которой единство священно-начальственное святые апостолы оградили сим правилом, и которая, употребляя оное в предостережение некоторых, без сомнения, вообще соблюдала оное! Оно показывает в епископах одну душу; и тем очевиднее является церковь единым телом. У нас немногие из епископов необходимо поставлены в совещательные сношения с старейшими, не знаю, многие ли расположены входить в такие сношения добровольно, по наставлению Синодального устава (Духовный Регламент о епископах, ст. IV). Но понятно само собою, что при недостатке епископских общений, опытность одних не может приносить плодов, которые могла бы принести посредством подаваемых советов, и неопытность других может иногда приносить незрелые плоды незрело обдуманного действования. В церковном действовании твердо и благонадежно только то, чему в основании положено слово Божие, правила церковные, учение и пример святых. Но и крепкий камень, не всякая рука, и не всегда одна рука, может хорошо положить в дело. Советую тебе, как себе, не опираться самонадеянно на свое мудрование, а любить искренний братский совет соепископов. Спасение есть во мнозе совете, учит Премудрый (Притч.11:14)».

И заключает потом речь словами: «Приими жезл начальства. Не с мыслью о важности начальствующего, но с мыслью, что силы наши недостаточны для нашего служения, и что мы имеем нужду в опоре, подаваемой свыше».¹⁹⁰⁶ Нет сомнения, что в этой речи заключаются такие указания, которые приличествуют и всякому времени в истории Христианской Церкви и епархиального управления, и которые собою утверждают упомянутые нами в свое время канонические устои Церкви. Но не даром мудрый и многоопытный в общецерковном и епархиальном управлении святитель-вития сказал: «В особенности благовременно теперь вспомнить апостольское правило» о необходимости общения между епископами. Между тем как в старину такому общению способствовало частью более точное исполнение сего апостольского правила и соответствующего ему требования Духовного Регламента, частью же более строгое начало церковной дисциплины, со времени нового царствования, в силу веяния духа реформ этого царствования, вводившего повсюду децентрализацию власти, самоуправление, и епископское общение взаимное стало слабеть; епископы стали более доверяться голосу так называемого общественного мнения, нежели мнениям соепископов, и т.д. «У нас мало деятельности, и мало общения, и побуждения к деятельности, писал святитель Филарет к одному из епископов вскоре по произнесении рассматриваемой речи, в наставлении рукоположенному викарию я почти жаловался на недостаток общений между епископами. Не знаю, обратят ли внимание, или только прогневаются».¹⁹⁰⁷

Обратили ли, в самом деле, внимание на эту справедливую жалобу многоопытного святителя-витии другие архиереи русские того времени, это для нас в настоящее время мало имеет значения, хотя, и много в ту пору было вопросов и дел, особенно требовавших такого взаимного их общения, но то несомненно, что на ново рукоположенного епископа Порфирия, к которому ближе всего и относилось наставление первосвятителя Московского о необходимости сего общения, речь эта произвела весьма глубокое и действенное впечатление, хотя, его еще скорее, нежели преосвященного Евгения отпустил из Москвы на самостоятельную епархию митрополит Филарет, именно не более как чрез четыре месяца его служения в должности викария; но это отнюдь не значило, что святитель Филарет им был не доволен. Представляя на его место в викарии ранее уже намеченного кандидата, упомянутого выше архимандрита Леонида, состоявшего в должности ректора Московской духовной Семинарии, митрополит Филарет к обер-прокурору Святейшего Синода графу А. П. Толстому от 23 марта 1859 года писал: «Преосвященным Порфирием я доволен, имея его при себе, но и отпущу его с миром и с надеждою пользы для места, куда Господь призывает его.¹⁹⁰⁸ Он пришел ко мне уже с знанием порядка дел; занимается ими прилежно и благонамеренно и помогает мне исправлять то, чего иногда не досмотрит консистория. Добродушная простота обращения сделает его полезно доступным подчиненным и народу».¹⁹⁰⁹

«Очень буду благодарен, писал в тоже время и тому же обер-прокурору Святейшего Синода святитель Филарет, говоря о преемничестве преосвященному Порфирию в должности Московского викария, если, вместо его, дан мне будет отец архимандрит Леонид, о чем и прошу».¹⁹¹⁰ Отец Леонид (Краснопевков) был уже далеко не то, что преосвященный Порфирий, во многих отношениях, и особенно по своему первоначальному воспитанию и усвоенным благодаря этому воспитанию правилам, хотя, в тоже время достоинствами своими нисколько не уступал преосвященному Порфирию, почему и пользовался во все время своих ближайших отношений к святителю Филарету искреннейшим расположением со стороны последнего. Когда в предшествующем 1858 году Леонид обойден был в назначении Московским викарием, и когда в этом стал упрекать святителя Филарета А. Н. Муравьев,¹⁹¹¹ известный дворянин-духовный писатель, но в тоже время и известный, по выражению того же святителя Филарета, «любитель обличений»,¹⁹¹² то святитель Московский писал последнему: «Что я желаю добра дворянам в духовенстве, то, надеюсь, подтвердит сам Леонид, которого я, помнится, обойдя старших, представил в настоятеля ставропигиального монастыря,¹⁹¹³ во внимание к некоторым личным обстоятельствам его».¹⁹¹⁴

Дело в том, что отец Леонид (в мире Лев Васильевич Краснопевков) происходил не из духовного сословия, которое обычно выставляло из своей среды представителей архипастырства у нас в России, а из дворян, получил хорошее светское образование, практически знаком был с новыми языками и уже состоя на гражданской службе по морскому ведомству, возымел искреннее желание послужить Богу и Церкви в чине иноческом, в чем тогда же признался митрополиту Филарету, который для сего сперва направил его на путь высшего богословского образования в Московской Духовной Академии, а потом, узнав его лучше, направил его и на путь иночества и стал сам ближайшим и наилучшим руководителем его на сем пути. Еще в 1840 году писал митрополит Филарет своему наместнику в Сергиевой Лавре архимандриту Антонию: «В академию поступает чиновник из дворян, Краснопевков. Это не то, что некоторые бывшие пред сим. Примите его со вниманием и дайте ему право узнать обитель и монашество».¹⁹¹⁵

И после с постоянным и особенным вниманием относился к нему святитель Московский, не выпускал его из-под ближайшего своего надзора и попечения в пределах Московской епархии,¹⁹¹⁶ с отечески нежною попечительностью относился к его болезненному сложению и высоко ценил его личные и служебные достоинства.¹⁹¹⁷ Поэтому и в 1858 году, рекомендуя отца Леонида в викарии вместе с Порфирием, митрополит Филарет писал обер-прокурору Святейшего Синода об Леониде: «Он имеет довольно старшинства, и благорассуждения и усердия к пользам святые Церкви и к благоустройству звания. Если бы представилось возражение, что он не довольно крепок здоровьем, ответствую, что сие возражение относительно преосвященного Евгения опроверг опыт. Должность викария, освобождая ректора от профессорских работ, и занимая его часто церковными служениями, благоприятствует и духу, и здоровью».¹⁹¹⁸

И в 1859 году, в апреле, состоялось назначение архимандрита Леонида в епископы Дмитровские, викарии Московские. Наречение совершилось 24-го, а рукоположение 26 апреля. Уже при наречении Леонида во епископа, в ответ на его речь, святитель Филарет говорит ему: «Благодари, боголюбезный, Всепромыслителя Бога, который указал тебе путь жизни, не указанный твоим рождением, и вел тебя, добрым желанием, а иногда и затруднениями, и скорбями, всегда к миру. Без сомнения, ты будешь благодарными воспоминаниями особенно чтить преподобного Сергия, под сенью которого ты решительно с пути мирского переступил на путь церковный, и обрел духовное руководство... Ныне же вручи себя святителям Петру, Алексию, Ионе и Филиппу, дабы их богородные молитвы предводительствовали нашими о тебе смиренными молитвами».

Иначе сказать, уже при наречении Леонида во епископа, святитель Филарет, указывая на рождение его вне духовного звания, призывал нарекаемого к совершенной преданности духовному призванию, которому он добровольно последовал. Еще глубже вводит его первосвятитель Московский во внимательное рассмотрение своих духовных обязанностей при наставлении его по рукоположении во епископа. В сознании высокой важности нового духовного сана, которым был облечен теперь ново рукоположенный, святитель-вития, в своей речи к нему, во всей подробности раскрывает обязанности и значение этого сана, считая это необходимым для него, как лица не духовного первоначального воспитания, при чем уясняет особенное значение внимательного архипастырского действования (да основании главного текста всей проповеди – речи: внимайте себе и всему стаду Деян.20:28) в настоящее время, когда это действование является преимущественно трудным. «Труден подвиг, говорит святитель-вития, особенно когда овцы борющие и против пастырей обращают рога, когда больные овцы, не приемля врачевания, думают сами врачевать пастырей, когда и у тех, которые должны быть не от мира, мир уже не ныне вынудил слишком много снисхождения к нему, и даже преклонил их иное заимствовать от него... Тебе, боголюбезный брат, еще не обширный открывается круг епископского действования. Вступи благодушно; укрепляйся упованием на Божественного Пастыреначальника Господа Иисуса. Жезлом правости да будет жезл твоего начальства».¹⁹¹⁹

Так заключил свою речь к ново рукоположенному святитель Филарет, и преосвященный Леонид был внимательным исполнителем наставления первосвятителя Московского. Глубоко почитая святителя Филарета, как своего рукоположителя и благодетеля,¹⁹²⁰ сыновне преданный ему, он не желал ничего более, как того, чтобы постоянно находиться под его начальственным руководством, не искал более обширного «круга епископского действования». Не смотря на то, что по своим заслугам и продолжительности служения в должности викария он имел бы право давно быть на самостоятельной епископской кафедре, он все остальное время жизни святителя Филарета был при нем викарием,¹⁹²¹ и оказывал ему усердную и деятельную помощь, как с одобрением отзывался о нем и сам первосвятитель Московский.¹⁹²²

Преосвященный Леонид был последним при жизни святителя Филарета викарием – епископом Дмитровским. Но так как он, при всем усердии своем, часто бывал болен, а дела епархиальные, с введением реформ разного рода и в жизнь Церкви, все более и более осложнялись и умножались, силы же телесные первосвятителя Московского год от году все более и более ослабевали, то новый обер-прокурор Святейшего Синода генерал-адъютант А. П. Ахматов, искренно и глубоко чтивший святителя Филарета и преданный ему, дорожа его архипастырскою деятельностью, убедил его взять себе в помощь другого викария, который наименован был епископом Можайским.¹⁹²³ Первым таким вторым викарием был преосвященный Савва (Тихомиров), подобно преосвященному Леониду издавна и хорошо известный митрополиту Филарету и высоко ценимый им. Преосвященный Савва, происходивший из духовного звания, был питомцем той же Московской Духовной Академии (выпуска 1850 года) и еще в конце академического курса обратил на себя внимание Московского первосвятителя, который, прямо по окончании им академического курса, назначил его на важную должность Московского Синодального ризничего, а за тем прямо на должность ректора Московской же духовной семинарии (в 1859 году) и наконец – ректора Московской Духовной Академии в 1861 году.

С этой последней должности владыка Филарет и представил архимандрита Савву на должность второго викария, епископа Можайского в 1862 году 26 сентября.¹⁹²⁴ Согласно этому представлению архимандрит Савва назначен был в викарии. Ноября 2 дня состоялось наречение его во епископа, а 4 ноября и самое рукоположение, которое в большом Успенском соборе в Москве совершил святитель Филарет в сослужении с архиепископом бывшим Ярославским Евгением,¹⁹²⁵ Леонидом, епископом Дмитровским и Никанором, епископом Фиваидским.¹⁹²⁶ Как и естественно было ожидать, в речах при наречении архимандрита Саввы во епископа был затронут вопрос о причинах учреждения второго викариатства в Московской епархии; и, отвечая на речь архимандрита Саввы при этом, первосвятитель Московский следующим образом излагает эти причины. «Одну мысль, приписанную мне тобою, боголюбезный брат, говорит он, начиная речь, могу признать действительно моею, – ту мысль, что не для себя желал я найти второго сотрудника моему служению Церковному. Ничего для себя, все для Бога, и для Церкви Его и для блага чад её, – таково должно быть наше общее правило... Если же и позволить бы себе что-нибудь для себя, то мне, находящемуся у предела, которым само слово Божие ограничивает сию временную жизнь,¹⁹²⁷ или за которым указывает не столько жизнь и деятельность, сколько труд и болезнь (Пс.89:10), мне и ближе сего предела не незнакомому с трудом болезненности, мне и словом изнемогшим не достигающему до слуха собирающихся в церкви и, может быть, только влекущему, а не подъемлющему и носящему бремя церковных попечений, – время бы искать совершенного от них освобождения,¹⁹²⁸ чтобы малые останки сил и дней обратить единственно к единому на потребу (Лк.10:42), которого, если не усвоил себе в данное нам краткое время, поздно будет искать в вечности. Но наши отцы учили нас, что и добрая, по-видимому, собственная воля не благонадежна и не безопасна, если не будет подчинена высшей всесозидающей и всеохраняющей воле, как и Господь поучает: обаче не моя воля, но Твоя, Отче небесный, да будет (Лк.22:42). И посему, с одной стороны, не позволяя себе собственною мыслью увлекаться с поприща, с другой страшась, чтобы от моего изнеможения не страдало дело служения Церкви Божией, должен я был, хотя, и пользуюсь уже доброю братскою помощью,¹⁹²⁹ желать усиления и усугубления сей помощи. И благословен Бог, преклонивший к сему благоволение священной и державной власти».

И в заключение речи по сему говорит: «Господу Богу и святой православной Церкви Его, в благоговейной преданности, в единодушном общении, как смиренная добровольная жертва, да будут посвящены твои начатки, вместе с моими останками священно-начальственной деятельности, и на сию жертву, по молитвам освященного собора, да снидет невидимый огнь Духа истины, оживотворяющий мертвенность нашу, просвещающий тьму нашу».¹⁹³⁰

Соответственно такому заключению этой речи, в речи по рукоположении преосвященному Савве, святитель Филарет наставлял ново рукоположенного возгревати дар Божий, живущий в нем возложением рук (2Тим.1:6) его, первосвятителя Московского. И преосвященный Савва верно исполнил завет первосвятителя Московского, своего рукоположителя. Вместе с преосвященным Леонидом, с которым жил в примерном согласии, он оказывал самую добрую и деятельную помощь ослабевавшему все более и более в телесных силах, хотя, и неустанно бодрому духом, первосвятителю Московскому. «Благодарение Богу, писал сам первосвятитель от 11 сентября 1863 года А. Н. Муравьеву, что два помощника мои облегчают меня, и утешают добрым согласием со мною и между собою».¹⁹³¹

Такую помощь преосвященный Савва оказывал святителю Филарету до самого 1866 года, в половине которого призван был на самостоятельную Полоцкую кафедру. И не напрасно сам святитель Филарет писал, что «с сожалением» отпустил его от себя, не желая «поставить свою волю пред волею начальства, в которой видел общее благо и волю Провидения».¹⁹³²

Между тем как преосвященный Савва перемещен был на Полоцкую кафедру из Московских викариев, преосвященный Леонид все еще оставался первым викарием Московским, епископом Дмитровским, как мы и выше замечали. И как он был последним викарием – епископом Дмитровским при святителе Филарете, так последним викарием – епископом Можайском при нем суждено было сделаться сроднику святителя Филарета по плоти преосвященному Игнатию (Рождественскому), которого святитель Филарет хотел избрать себе в помощники еще при первой мысли о втором викарии.¹⁹³³ Игнатий был магистр Московской Духовной Академии одного выпуска с преосвященным Саввою 1850 года, хотя, возрастом и гораздо моложе его.¹⁹³⁴ Прямо по окончании академического курса он назначен был инспектором Московской духовной семинарии, затем в 1857 году – ректором Вифанской, а в 1861 году – Московской семинарии, быв возведен в сан архимандрита в один год с преосвященным Саввою в 1855 году. Еще в бытность ректором Вифанской семинарии, архимандрит Игнатий заслужил о себе мнение, как «правильный и спокойный администратор»,¹⁹³⁵ как «достаточный в познаниях и в управлении рассудительный».¹⁹³⁶

Не удивительно, поэтому, что, когда для него по службе приспело время получить и жезл архипастырства, святитель Филарет, высказывавший о нем сейчас приведенное, по обычаю, сдержанное мнение, нисколько не усомнился вручить ему сей жезл, дабы иметь в нем и для себя опору в своей глубокой старости. По представлению митрополита Филарета, назначение архимандрита Игнатия во епископа Можайского состоялось в июле 1866 года, а наречение и рукоположение в начале августа того же года. Владыка Филарет в это время, как и не раз делал в последние годы своей жизни, проживал близ Лавры преподобного Сергия, в Гефсиманском скиту. Поэтому в Лавре Сергиевой и назначено было на этот раз как наречение, так и рукоположение архимандрита Игнатия, и именно, наречение 5 августа в трапезной церкви Лавры, а рукоположение 7 августа в Успенском соборе. Шестьдесят шесть лет слишком Лавра Сергиева не видела в своих стенах этого священно и тайнодействия.¹⁹³⁷ Для сей цели в Лавру прибыли: архиепископ Евгений (Казанцев), выше упомянутый, как член Синодальной конторы, епископ Полоцкий Савва, епископ Дмитровский Леонид, протопресвитер Московского большего Успенского собора Д. П. Новский († 1879) и другие лица.

При наречении, архимандрит Игнатий в речи своей, выражая сознание своей немощи к несенью столь высокого звания, как епископское, и предаваясь в волю Божию, говорил между прочим: «К твоей отеческой помощи прибегаю, милостивейший архипастырь! С благодарением ко Господу не могу ныне умолчать, что, родившись от иерея, тобою рукоположенного,¹⁹³⁸ от тебя принял я приготовительные рукоположения: от начала моего служения до ныне благодетельно взыскав был непрерывным многообразным отеческим попечением твоим. Благослови и в настоящем многотрудном поприще подкреплять мои немощные силы, исправлять мои недоумения и ошибки, руководить мою неопытность своею многолетнею опытностью и действенным благословением, чтоб я мог возгревать, по заповеди апостола (2Тим.1:6), дар Божий, который преподан будет возложением рук святительских».¹⁹³⁹

На эту речь от святителя Филарета последовал такой ответ: «Правы, новоизбранный участник священно-начальнической благодати, твои помышления, что служение, в которое ты призываешься, страшно и не легко носимо и для крепких духом, но что и немощные провидением Божиим, чрез священную и державную власть призываемые к оному, должны покоряться призванию, по долгу послушания, с упованием на все действующую благодать Божию. А что ты упомянул о человеческой помощи, то могу оставить без прекословия только в том отношении, что в сем есть смиренная мысль и должное ненадеяние на себя. Но ты имел бы не твердую опору, если бы много положился на человеческую помощь; и я превысил бы свою меру, если бы обещал тебе довольно помощи. И ты, и я, да воззовем, и да взываем с псалмопевцем: помощь моя от Господа, сотворшего небо и землю (Пс.120:2). Открый ко Госпожу путь твой, и той сотворит (Пс.3665) благое и спасительное тебе и чрез тебя».¹⁹⁴⁰

Соответственно этому и в речи по рукоположении преосвященного Игнатия святитель Филарет, раскрывая пред ним важность совершившегося над ним тайнодействия, наставлял его в веровании, что и его Дух Святой постави епископа, находит для себя и силу, и охранение в тех случаях, когда мысль его изнемогать будет пред сильными требованиями его служения, когда затруднит его недостаток ведения, ему потребного, когда встретится искушение человекоугодия, или страха человеческого. или иное страстное побуждение, уклоняющее от пути истины и правды».¹⁹⁴¹ Без сомнения, и преосвященный Игнатий, как другие рукоположенные святителем Филаретом, до конца жизни своей¹⁹⁴² хранил и сохранил в сердце своем и применял к делу эти драгоценные наставления своего рукоположителя.

Так святитель Филарет, не смотря на то, что уже давно прекратил свою проповедь народу с церковной кафедры, не преставал, однако, поучать рукополагаемых им во епископа, следуя повелению церковного чипа епископского рукоположения, указанному им самим еще в 1834 году, при рукоположений преосвященнейшего Исидора во епископа Дмитровского.¹⁹⁴³

А между тем не даром он вскоре же по рукоположении преосвященного Игнатия писал бывшему начальнику и духовному наставнику последнего Алексию (Ржаницыну), епископу Таврическому: «Благодарю, что молитесь о нас с новым викарием. Я уже потерял счет моим викариям. Говорят, что это четырнадцатый».¹⁹⁴⁴ В начале сего столетия в Лавре владыкою Платоном рукоположен был Серафим.¹⁹⁴⁵ Теперь Игнатий. То было последнее (рукоположение). Конечно, и это Слава Богу о всем».¹⁹⁴⁶ Действительно, рукоположение преосвященного Игнатия было последним рукоположением, которое совершил святитель Филарет. В следующем 1867 году уже не стало маститого архипастыря Московского.

Но, как и в прежние царствования, так и в рассматриваемое. святителю Филарету приходилось рукополагать во епископы не только для Церкви Московской, но и для других епархий Российской Церкви. На этот раз такое рукоположение совершено было им 1 января 1861 года над ректором Московской духовной академии архимандритом Сергием, назначенным во епископа Курского. Рукоположение, при участии архиепископа Евгения (Казанцева), епископа Леонида (Краснопевкова) и епископа Фиваидского Никанора, совершено им было в Московском большом Успенском соборе.¹⁹⁴⁷

По совершении тайнодействия первосвятитель Московский не оставил ново рукоположенного и без обычного поучения. В своей речи к нему, указав на великость действия, над ним совершившегося. святитель-вития поучал его со страхом и смирением смотреть на предстоящее ему поприще: ибо «страх усилит бдение и подвиг; а смирение привлечет вышнюю помощь». За тем он дал ему подробные наставления относительно каждого предмета предстоявшей ему деятельности. «Твоей деятельности, говорил он, предлежат молитва, учение, управление, Церковный суд. Подвизайся, чтобы молитва была крепка и чиста, учение – православно, управление – благопопечительно, суд – праведен и растворен милостью. Да будут у тебя вера и любовь к Богу крилами молитвы, слово Божие непреложным основанием учения, правила и примеры святых отцов руководителями жизни, управления и суда. Наипаче да не изнемогает молитва. Как из облака молния, так из молитвы свет истины и разумения. От молитвы сила власти. С молитвою проницателен и верен суд. Возноси от земного жертвенника к небесному молитвы о благочестивейшем самодержце нашем, о Святейшем Синоде, о всей православной Российской Церкви и царстве, о всей православной вселенской Церкви, и ныне, как древле, не безопасной от бед во лжебратии (2Кор.11:26), а в некоторых странах, в сии христианские времена, пред лицом христианских царств, так же как в языческие времена, гонимой врагами христианства. И если, при помышлениях о великом, не неуместно внимание и к малому, предлагаю вниманию твоего братолюбия, чтобы не забвен был в молитвах твоих послуживший, с собратиями, твоему освящению, дабы помилованный много во входе и прохождении поприща обрел милость во исходе. Милость Господня да предваряет и сопровождает тебя вся дни живота твоего».¹⁹⁴⁸

Так в этой речи, равно как и в обстоятельствах рукоположения, видно и внимание святителя Московского к питомцу своей епархии¹⁹⁴⁹ и влияние не на одну лишь эту епархию, и упоминание о своей личной жизни, обращение мысленного взора на более широкое поле жизни церкви русской и даже вселенской, и чисто аскетическое воззрение на молитву и твердое, опытное, мудрое мнение о канонических основах обще епархиального управления. Не даром и в 1863 году, в известной нам речи к Обществу любителей духовного просвещения, святитель Московский говорил, между прочим, что истинное духовное просвещение, или иначе мудрость христианская должна быть чиста, ближе всего, по её источнику; ибо «её чистый источник есть Бог, – Его слово, заключенное в священных писаниях, уясненное церковными определениями, учением и духовными опытами Богомудрых мужей».¹⁹⁵⁰

Такое настойчивое указание на канонические устои Церкви было весьма важно и благопотребно особенно в то время, когда ничем не сдерживаемый дух свободы, дух реформ во многих случаях пытался поколебать эти устои. Сюда относится например, проект министра внутренних дел Валуева о назначении архиереев членами государственного совета,¹⁹⁵¹ предположения об участии духовенства в гражданском (городском и земском) самоуправлении¹⁹⁵² и т.д.

Если архиерейство или священноначалие является исконным твердо определенным в своих основаниях, правах и обязанностях, каноническим учреждением в христианской Церкви, то не менее исконным таковым же учреждением служить и священство, а за тем монашество, также издавна насажденное в христианской Церкви. В отношении к этим учреждениям святитель Филарет, также, как и в отношении к священноначалию, при том не только в официальных мнениях и переписке, но и в слове проповеди, часто восходит от частных вопросов и мыслей к общим, от духовенства (белого и монашествующего) Московской епархии к духовенству православной России и даже более того – вселенской Церкви вообще. Начнем с монашества, чтобы и лучше связать настоящий отдел с предшествующим и естественный сделать переход от рассуждения о духовенстве белом к последующим отделам нашего исследования.

Монашество, которое уже издавна в православной Церкви стало как бы необходимою, на твердых канонических основаниях опирающеюся, принадлежностью епископского сана,¹⁹⁵³ есть одно из древнейших в ней учреждений. Сам строгий инок, всегда, всею душою стремившийся удалиться от мира с его суетою, водвориться в пустыне, предаться вполне пустынным подвигам ради спасения своей души и беседовать с Богом в молитве, святитель Филарет был всегда самым ревностным и сильным защитником монашества, самым горячим приверженцем истинно монашеской жизни, самым заботливым, отечески попечительным устроителем монастырского жительства и самым любвеобильным покровителем, и мудрым советником монашествующих. Так он относится к вопросу о монашестве от юности, так относится к нему и со времени своего вступления на кафедру Московской епархии. Еще во второй год после этого вступления, именно 5 июля 1822 года, в день памяти преподобного Сергия, в обители сего преподобного, он произнес свою замечательную проповедь о духе монашества на текст: Проидоша в милотех и в козиих кожах, лишени, скорбяще, озлоблена, ихже не бе достоин весь мiр, в пустынях скитающеся, и в горах, и в вертепах, и в пропастех земных (Евр.11:37–38).¹⁹⁵⁴

Это было в царствование государя императора Александра I. Царствованию императора Николая Павловича принадлежат, как не менее замечательная проповедь, имеющая целью начертать «образ духовного любителя пустыни» и произнесенная в той же обители,¹⁹⁵⁵ так и глубокие по мысли, обстоятельные по изложению и полные опытной мудрости и знания предмета «Правила благоустройства монашеских братств в Москве»,¹⁹⁵⁶ имеющие, можно сказать, вселенское значение, а не значение лишь в отношении к одной Московской епархии.¹⁹⁵⁷

Наконец, и в царствование императора Александра И заботы о наилучшей постановке дела и вопроса о монашеской и монастырской жизни не покидали попечительного Московского архипастыря. Эти заботы были так разнообразны и многообъемлющи, что если мы в своем настоящем рассмотрении ограничимся только проповедями святителя Фпларета, то и тогда будем иметь обильный запас мыслей для изложения предмета. Так общей истории монашества, как учреждения Церковного, святитель-вития касается в произнесенной в 1856 году беседе своей «пред обетом сердобольных вдов, в Мариинской Церкви императорского Вдовьего дома». Желая показать пример истинно христианского ухода за больными, святитель указывает его в Евлогие Алексадрийском и приступает к сказанию о нем в следующих знаменательных для нас на этот случай выражениях: «После подвигов апостольских и мученических, в Церкви Христовой, особенно в Египте и Палестине, процвело в отдельных лицах и в целых обществах отделенное от мира подвижничество, имевшее корнем своим преподобного Антония великого. Видев и слышав великих наставников, подвижники заботились сохранить и упрочить наставления их, и потому ввели в обычай записывать поучительные изречения старцев и назидательные события. Так со слов очевидного свидетеля записано и то сказание, которое перескажем теперь», после чего и ведется рассказ об упомянутом Евлогие.¹⁹⁵⁸

Сущности и обетов монашества святитель-вития касается в относящейся к 1857 году беседе в день обретения св. мощей преподобного Сергия 5 июля, сказанной на текст: никто же возложь руку свою на рало, и зря вспять, управлен есть в царствии Божии (Лк.9:62), при чем, кроме общехристианских мыслей о желающих идти во след Христа и зрящих вспять, предлагаются мысли и о том, кто «уразумел ничтожность земных благ, неудовлетворительность мирских утешений, преимущество жизни удаленной от мира, достоинство целомудрия. потребность самоотвержения, свободу нестяжательности» – кто «расторгает, или уже расторгнул союз с миром, чтобы все свое время и труд употребить на благоустроение своей души и на благоугождение Богу, в обществе подобных, под руководством сведующих и опытных в сем любомудрии». За тем следуют многообразные наставления об устроении иноческой жизни, внутреннем и внешнем, с выражением духовной радости о благоустроении её и искренней скорби о нестроениях в ней, поучения о современных требованиях от сей жизни, о поддержании её достоинства на равноангельной высоте, и т.д.

Так как нас в настоящем случае ближе всего интересует собственно историческая сторона дела устроения монашеской жизни, и при том в Московской именно епархии, то мы на эту сторону теперь и обратим преимущественное наше внимание по проповедям святителя Филарета.

В этом отношении первою по времени является беседа, произнесенная октября 1855 года по освящении храма Пресвятой Троицы в Троице-Одигитриевском общежитии, или иначе в Зосимовой пустыне, что в Верейском уезде Московской губернии.

Начало Троице-Одигитриевского женского общежития восходит к концу первой четверти текущего столетия, когда в Московскую епархию, прибыл известный подвижник, схимонах Зосима, происходивший из дворянской фамилии Верховских в Смоленской губернии,¹⁹⁵⁹ долгое время подвизавшийся в строго иноческой жизни то в Брянских лесах (в Орловской и Смоленской губерниях), то в Коневской обители (на острове Ладожского озера, под руководством известного инока, иеромонаха Адриана¹⁹⁶⁰ и в духовном содружестве с известным пустынным подвижником Василиском,¹⁹⁶¹ а то, наконец, в Сибири, где, в Тобольской епархии в городе Туринске, по изволению Божию, и положено было начало женской монашеской общины, под смотрением и попечением Зосимы, две племянницы которого, Варвара (в монашестве Вера) и Матрона (в монашестве Маргарита) Верховские составляли как бы зерно, доброе семя, этой общины.

Но в следствие происшедших в сей общине Туринской, не без попущения Бойня, несогласий, значительная часть сестер общины, преданных Зосиме (в том числе, конечно, и племянницы его), с самим Зосимою, должны были выехать из Туринска и искать себе другого места жительства. Отец Зосима, как попечитель новообразовавшейся общины, должен был озаботиться приисканием для них такового места жительства и после долгих исканий, Господь указал ему это место жительства в имении госпожи Бахметьевой, в Верейском уезде Московской епархии, в местности, хотя, и болотистой, но для пустынного жительства не заменимой. Это было в конце царствования государя императора Александра Павловича и в начале царствования императора Николая Павловича. Святитель Московский Филарет принял живейшее участие в деле устроения женской иноческой общины, названной еще от самого отца Зосимы – Одигитриевскою, по причине особенного благоговения старца Зосимы к чудотворной иконе Божией Матери Одигитрии (Путеводительницы), весьма чтимой на родине его в Смоленской губернии.

Нашлись благодетели, преимущественно в сердобольной Москве, которые, из уважения к старцу Зосиме, оказали ему в том же святом деле устроения обители частью денежную помощь и другие вещественные пособия, частью же необходимое покровительство на пути официального признания прав обители на недвижимую собственность и самостоятельное существование. Из числа благодетелей первого рода особенно заслуживает внимания известный благотворитель, московский почетный гражданин Семен Логгинович Лепешкин с его потомством¹⁹⁶² и родством, а из благодетелей второго рода – грузинская царевна Тамара или Фамарь († 1857).¹⁹⁶³ Ha имя этой царевны, по ходатайству митрополита Филарета пред Святейшим Синодом, уже после блаженной кончины старца Зосимы († 24.10.1833), с присоединением к имени царевны и имен племянниц Зосимы дворянок Верховских, закреплена была усадьба Одигитриево, а за тем по всеподданейшему докладу обер-прокурора Святейшего Синода, 19 июля 1841 года, государь император высочайше соизволил утвердить положение Святейшего Синода об устройстве при этой усадьбе (в Верейском уезде) женского общежития и об укреплении за Одигитриевскою Церковью пожертвованной в пользу оной (как значилось но документам официальным) грузинскою царевною Тамарою Георгиевною и дворянками Верховскими земли.¹⁹⁶⁴

С тех пор собственно началось официальное существование женской Троице-Одигитриевской Зосимовой пустыни. Ради благоустроения её с внутренней стороны попечительный Московский архипастырь, кроме того, что частыми назидательными письмами руководил начальницу (потом игуменью) общежития Веру (Верховскую),¹⁹⁶⁵ сам в том же 1841 году составил для сего общежития особые правила, исполненные, по обычаю, глубокой мудрости и духовной опытности.¹⁹⁶⁶ Во внешнем же благоустроении обители, по прежнему и еще более прежнего, живое участие принимал упомянутый благочестивый Московский гражданин С. Л. Лепешкин, щедротами которого между прочим, распространен, благоукрашен был и тот храм во имя Пресвятые Троицы, освятить который решился сам архипастырь Московский,¹⁹⁶⁷ произнесший при этом и проповедь, в коей, на основании текста: Аще не Господь созиждет дом, всуе трудишася зиждущий (Пс.126:1), живо изображает историческую судьбу обители в связи с характеристикою её основателя, блаженные памяти старца Зосимы.

Святитель Филарет решился сам совершить освящение этого храма, как сам и выражается в официальном о сем сообщении, «из благодарности к благотворителю сей обители, уже почившему»,¹⁹⁶⁸ т.е. упомянутому С. Л. Лепешкину.¹⁹⁶⁹ Ради этого важного для обители события, освящение храма было отложено,¹⁹⁷⁰ до возможности святителю прибыть в обитель. Так не ближе как октября означенного 1855 года состоялось освящение храма. «Аще не Господь созиждет дом, всуе трудишася зиждущий, гласит боговдохновенная песнь (Пс.126:1), так начал свою беседу по освящении храма впервые лично посетивший обитель архипастырь Московский. – Слово Духа Божия изрекает, без сомнения, точную и непререкаемую истину. Итак, если справедливо, что дом созидается благоуспешно и благонадежно только с Богом, под покровительством Провидения Его, с благословением Его, с помощью Его; то равномерно справедливо, при виде дома, благоуспешно и благонадежно созданного, сказать: видно Господь создал сей дом, когда не всуе трудишася зиждущии, видно, дарованы сему делу Божие благословение, Божия помощь. Видим здесь не только дом, но и дома, добрым устроением созданные, не только дома жительства человеческого, но и дом Божий, дом молитвы, Таинств и славы Божией, и уже не один дом Божий, но уже четыре алтаря,¹⁹⁷¹ уготованные для приношения Богу умилостивительной, бескровной, но живой и жизнодательной жертвы. Как же не помыслить, и не сказать, по мысли священного песнопевца: видно Господь создал все сие, видно Его благое Провидение и помощь споспешествовали, чтобы не всуе трудились зиждущие, видно, есть над сим местом Его блавословение и покров. Мы должны будем более утвердиться в сих мыслях, если знающим напомним, а не знающим, хотя, отчасти, покажем довольно долгую, большею частью из нечаянностей составленную цепь событий, которые сделали возможным нынешний здешний праздник, с надеждою для сего места дней благих и далее.

За двадцать девять лет пред сим пришел на сие место старец, многолетний пустынножитель, и с ним несколько дев и вдовиц, находившихся под его духовным руководством. То были птицы, лишенные гнезда, овцы, не имеющие ограды. Благородная владетельница сего места¹⁹⁷² предложила им сию землю для поселения. И пустынножитель устрашился было дикости сего места, на котором видел только лес и болото, и которое не представляло никакого удобства для снискания жизненных потребностей, он обратился было к другим местам, но те представляли неудобства более важные, в отношении к безмолвию духовной жизни.¹⁹⁷³ Итак, сие место принято, как дар судьбы, который не казался приятным, но от которого нельзя было отказаться. Но кто был сей старец? Кто сии девы и вдовицы, составлявшие под его руководством благочестивое общежитие, но не имевшие места общежития? – они не в сей стране родились; не в сей стране жили; непредвиденная судьба перебросила их сюда из дальнего края Сибирского. Сия нечаянность была последствием других нечаянностей. Во второй половине прошедшего столетия в Брянских лесах пустынно-жительствовал благочестивые памяти иеромонах Адриан (в последствии времени иеросхимонах Алексий)¹⁹⁷⁴ с несколькими учениками. К ним пришел, познавший суету мирской жизни, юный благородный воин;¹⁹⁷⁵ пленился их жизнью и возжелал прилепиться к ним. Беспокойства от неблагонамеренных людей и нападение разбойников были причиною того, что они перешли в северо-западный край отечества, в монастырь Коневский, в котором Адриан и настоятелем поставлен был. Здесь бывший воин Захарий вступил в монашеский чин под именем Зосимы; и провел десять лет, частью в общежитии, частью в пустынном уединении. Когда же Адриан, по любви к безмолвию, оставил настоятельство и монастырь Коневский, тогда, по благословению его, и Зосима, с другим благочестивым иноком Василиском, которого почитал своим старцем, удалился на безмолвие в Сибирские леса и провел там двадцать лет, и более.¹⁹⁷⁶ В благодатном царствии Христа Спасителя нередко можно усматривать, что Он среди сокровенных подвигов засвечивает в душах избранных благодатный свет, но потом действует по своему правилу, изреченному в Евангелии: не скрывать светильника под спудом, но употреблять его для просвещения чрез него и других. Сие можно примечать и в житии старцев Василиска и Зосимы. Василиск безмолвствовал в пустыне безысходно: Зосима должен был иногда входить в селения, для приобретения необходимых потребностей жизни, и следственно вступать в сношения с людьми. Ему встречались души нуждающиеся и обремененные в мире, ищущие душевного покоя, и нуждающиеся в руководстве к нему. По усильным просьбам, с благословения старца Василиска, Зосима принял их в свое руководство, и таким образом, началось в дальней Сибири общежитие, которое здесь ныне видим.

Как же очутилось оно здесь? Оно испытало неудобство жить на чужой земле, без церкви, без священника, без правильного отношения к духовному начальству, и старец Зосима, побуждаемый духовным человеколюбием, дважды предпринимал и совершал путешествие в Петербург к Святейшему Синоду, и испросил для сего общежития опустевший Туринский монастырь,¹⁹⁷⁷ получив с тем вместе поручение благоустроить оное. Чем более успеха обещало сие распоряжение, тем более, взъярился враг спасения человеческого, и подвигнул тяжкое искушение. Он возбудил в некоторых страсть любоначалия;¹⁹⁷⁸ от сего возникли распри и ухищрения; они привлекли суд; суд поврежден был человекоугодием, и верные руководству старца сестры общежития, вместе с ним, принуждены были удалиться, и явились в Москве и здесь, как птицы, лишенные гнезда, как овцы, не имеющие ограды.

За сим нечаянности горькие начинают переходить в нечаянности утешительные. Устроилось здесь скудное жилище общежития, но не было способов пропитания; не было твердой ограды; не было церкви. Зосима принужден был ходить в Москву для снискания потребного. Некто спросил его, что ты не безмолвствуешь, а обращаешься в молве города? Он отвечал: лучше мне претерпевать сие, нежели девам, посвященным Богу. Для сего духовно человеколюбивого слова нашлось духовно человеколюбивое ухо. Благочестивый муж, которого Бог благословил честно приобретенным богатством, и который щедро уделял от оного на созидание и украшение храмов Божиих, и на благотворения честным обителям и нуждающимся ближним, не умолчим его имени, потому что Господь недавно призвал уже его к Себе, и он не имеет нужды остерегаться славы человеческой, раб Божий Симеон,¹⁹⁷⁹ решился освободить дев, посвященных Богу, от необходимости часто входить в молву города для своих нужд Он снабжал общежитие всем, что для него нужно, как скоро узнавал о том, построил для него достаточные и прочные здания; обнес его оградою, подарил ему землю, которая бы всегда доставляла пособие пропитанию сестер общежития.¹⁹⁸⁰

Общежитию духовному необходима была церковь, тогда как оно, будучи только частным учреждением. Не могло требовать её себе по закону. Перст Божий указал на оное благочестивой царевне Фамари,¹⁹⁸¹ и она, по праву своего имени, испросив от Святейшего Синода разрешение создать для себя церковь, и устроив оную, при содействии других благочестивых и благодеющих, даровала общежитию сие небесное на земле сокровище, после чего уже не трудно было испросить оному открытое законное существование, утвержденное благословением Святейшего Синода и высочайшею властью. Поскольку же церковь, устроенная царевною, была не пространна, и оказалась не достаточною, то вот наконец приснопамятный раб Божий Симеон утроил её состав и пространство, и более нежели утроил её благолепие.¹⁹⁸²

Прославим Бога, заключает в виду рассказанного свою беседу святитель-вития, многообразно, дивно, паче нашего ума и чаяния, устрояющего пути мира и спасения человекам, по их вере и ревности ко благому, дающего не ведущим наставника, беспомощным помощь, бескровным покров, гонимым убежище, вселяющего единомысленные в дом (Пс.68:7), лишенным всего дарующего все потребное посредством милосердия обилующих, а обилующим залог лучшего приобретения небесного в делах человеколюбия и в молитвах облагодетельствованных».

И наконец отсюда наставления: «Никто не надейся на себя. Никто не отчаивайся в благости Провидения Божия. Лишенный, скорбящий, озлобленный не лишай сам себя веры и терпения, и непрестанно взыскуй Господа, хотя, по-видимому, Он и сокрывается. Взыскающий Господа не лишатся всякого блага (Пс.33:11). Избавленные от озлоблений, скорбей, лишений, не воздремлите в вашем покое. Покой устроен вам для беспрепятственного благоделания и свободного служения Богу, вознерадев о сем, сами разрушите покой ваш. Непрестанно благодарите верховного благодетеля Бога, и в Нем и земных благодетелей, добрых служителей Его благости. Благодарное к Богу сердце есть открытый сосуд для Его благодати. Аминь».¹⁹⁸³

Следующая за сею беседою по времени произнесенная в том же 1855 году беседа по освящении храма преподобного Алексия человека Божия в Московском страстном монастыре, над вратами обители устроенного,¹⁹⁸⁴ мало касается или даже почти вовсе не касается истории самой обители, основанной еще в XVII веке и получившей свое наименование от чудотворной иконы Божией Матери Страстной,¹⁹⁸⁵ и потому мы также не будем касаться этой беседы, имеющей в виду в лице преподобного Алексия представить достоподражаемый пример истинно монашеской жизни.¹⁹⁸⁶

Более её имеет исторического значения произнесенная уже в 1858 году 21 сентября «беседа по освящении храма Нерукотворенного Образа Господня, в Спасо-Влахернском общежитии». В этой беседе, после глубокого рассуждения о значении освященного храма вообще, как места присутствия Царя славы, и поучения о том, как входить в такой храм и стоять в нем, святитель-вития говорит: «Благоговению нашему в сем именно храме споспешествовать могут и некоторые особенности, собственно ему принадлежащие. Какою древностью, какими достопамятностями ознаменованные хранит он в немалом числе святые иконы! Восходя к началу их существования, мы встречаемся с назидательною мыслью о древних художниках, которые трудясь над оными с постом, молитвою и священными песнопениями, своею чистотой и благоговением приготовляли оные к благодатному освящению. Рассматривая судьбу сих икон, по колику она известна, в продолжении существования их, видим благочестие царственных и вельможных лиц, которые приносили пред оными молитвы, которые возлагали на них украшения, благознаменательные, если просто по усердию, и еще более достопамятные, если в благодарность за полученные по молитве пред ними благодеяния Провидения Божия, которые для присных и приближенных самым вожделенным даром почитали святую икону. Какой собор святых увидели бы мы здесь, если бы могли видеть святых, присущих сему храму, посредством частей святых мощей их, здесь сохраняемых! Похвалим святолюбие, с необыкновенным тщанием собравшее здесь столько неоценимых святых сокровищ. Похвалим и то благоговейное рассуждение, которое признало, что для достойного хранения толикой святыни, надобно окружить оную сонмом также святолюбивых душ, по особенному призванию посвятивших себя благоговейной, целомудренной и молитвенной жизни».

И после сего святитель-вития делает соответствующее наставление этому сонму святолюбивых душ, т.е. сестрам Спасо-Влахернского общежития».¹⁹⁸⁷ Но ни приведенные из беседы исторические указания, ни самое наставление из него и предшествующие рассуждения и поучения выведенное, не были бы поняты вполне для не знающих истории сего общежития. Поэтому мы считаем нужным, в разъяснение проповеди святителя Филарета войти в некоторые подробности этой истории. Спасо-Влахернское общежитие, наименованное так от двух главных местных святых икон Спаса нерукотворенного образа и Влахернской Божией Матери, учреждено в Дмитровском уезде Московской епархии при селе Ново-Спасском, Деденево тоже, принадлежащем роду Головиных.¹⁹⁸⁸ Еще во второй половине XVII века это село поступило во владение Головиных. Стольник Василий Петрович Головин в 1713 году построил здесь деревянную церковь в честь иконы нерукотворенного образа Христа Спасителя, которою великий князь Московский и всея России Василий Димитриевич в 1391 году благословил родоначальника дома Головиных, князя Стефана Васильевича Ховру. В 1798 году Василием Васильевичем Головиным 2-м, вместо деревянной, заложена была каменная церковь, крестообразной формы, в 43 аршина длиною и 42 аршина шириною. Она окончена была уже в 1811 году попечением Павла Васильевича Головина, который женился на дочери князя Гагарина Анне Гаврииловне и сам скончался в 1836 году, оставив Деденево во владение среднего сына своего Гавриила Павловича Головина. Попечениями Анны Гаврииловны и Гавриила Павловича Головиных, из коих с первою святитель Филарет находился и в переписке,¹⁹⁸⁹ с 1843 и по 1850 год к наружным углам крестообразной церкви приделаны капитальные стены, так что храм принял вид четыреугольника и украсился пятью куполами в Византийском стиле, при чем внутри его, кроме главного престола, остававшегося не освященным, было устроено девять отдельных приделов и собрана, и размещена была вся родовая святыня Головиных: множество древних досточтимых икон, более трехсот частей святых мощей и богатейшая утварь церковная.

Главнейшие иконы суть:

1) упомянутая храмовая икона Спаса нерукотворенного образа, почитаемая издревле чудотворною и писанная блаженным Андреем Рублевым. Риза на сей иконе серебряная вызолоченая, вновь сделанная В. В. Головиным в 1802 году вместо прежней ризы из Аравийской меди, украшенной жемчугом и драгоценными камнями и находящейся теперь на копии с этой иконы, в селе Введенском, под Звенигородом; кругом новой ризы в пятнадцати ковчегах помещены святые мощи, а в особом ковчеге на иконе имеется часть ризы Господней и крест со святыми мощам, который за несколько минут до своей кончины В. В Головин 2-й снял с себя и возложил на икону;

2) Чудотворная икона Пресвятой Богородицы Одигитрии Влахернской, вылитая из воско-мастики и пепла святых мучеников двутьму в Никомидии сожженных и преподобных отец, в Синае и Раифе от сарацин избиенных. Эта святая икона была принесена с Афона в 1654 году. Риза на сей иконе великолепно украшена золотом, серебром, драгоценными камнями и жемчугом весьма крупных размерив. Под ризою также вделано несколько частей святых мощей;

3) Чудотворная икона Божией Матери Иерусалимской-Гефсиманской, писанная подражателем Рублева – Строгановым, с ризою также сребро-позлащенною, с различными драгоценными украшениями и со святыми мощами различных угодников Божиих в 20-ти ковчегах вокруг иконы, а именно: великомученика Димитрия, мучеников Георгия, Меркурия, Феодора, св. Александра Невского, преподобного Сергия и других. Из них икона Одигитрии Влахернской во время страшного Московского (так называемого Троицкого пожара), находясь в доме Головиных на Покровке, остановила пожар на сем доме и спасла всю дальнейшую часть улицы, не говоря уже о многочисленных случаях исцелений, которые чрез сии иконы получали и владельцы последних и другие лица.¹⁹⁹⁰

Для достойного хранения такой святыни и для поддержания храма в надлежащем благолепии, средства приходской церкви села Новоспасского и её причта оказывались недостаточными. Посему еще вдова Павла Васильевича Головина, вышеупомянутая Анна Гаврииловна Головина, урожденная княжна Гагарина, движимая благочестивым чувством и чувством сострадания к бедным, изъявила желание устроить здесь женское общежитие по примеру первоначального устроения Спасобородинского монастыря и по правилам Троице-Одигитриевского общежития Зосимовой пустыни, с тем, чтобы в последствии можно было обратить оное в женский монастырь. Для обеспечения содержания общежития, А. Г. Головина жертвовала 100 десятин земли пахотной и сенокосной, мельницу и дом в Москве.

К сему, со своей стороны, и сын её Гавриил Павлович († 1859) сделал значительное добавление пожертвованием земли и денежных средств. По ходатайству святителя Московского Филарета, Святейший Синод разрешил учредить при селе Новоспасском –женское общежитие, с наименованием его Спасо-Влахернским, а 13 мая 1852 года и последовало высочайшее соизволение как на сие учреждение, так и на принятие жертвуемого в пользу оного имущества. По получении высочайшего на сие утверждения митрополит Филарет, препроводив на имя А Г. Головиной список с указа о сем Святейшего Синода, назначил ее саму попечительницею общежития, а начальницею сего общежития, по выбору самой попечительницы, назначил девицу Елисавету Татаринову, в монашестве Серафиму, из Дивеевского монастыря Нижегородской епархии, по сношении с преосвященным Нижегородским Иеремией.¹⁹⁹¹

Обеспеченное в средствах своего содержания, при внимательном участии к нему как владельцев Ново-Спасского, так и Епархиального Начальства, общежитие в скором вымени достигло значительной степени благоустройства внутреннего и внешнего.¹⁹⁹² До прибытия туда святителя Филарета в 1858 году в главном храме общежития было освящено уже семь престолов; но главный престол все еще оставался не освященным, как бы ожидая для своего освящения, самого Московского архипастыря. Для ускорения окончательного устройства сего храма Г. П. Головин воспользовался иконостасом, перенесенным из древнего храма Алексеевского монастыря, занимавшего прежде место, на котором стоит теперь Храм Христа Спасителя в Москве. Благолепие этого иконостаса владелец Новоспасского еще более возвысил новыми украшениями, по перенесении его в Храм Влахернского Общежития и по приспособлении к сему храму. Когда все было готово к освящению, владыка Филарет, и раньше внимательно относившийся к делу устройства и к жизни общежития,¹⁹⁹³ решил сам совершить это освящение.

Для сего 20 сентября упомянутого 1858 года он из Троице-Сергиевой Лавры прибыл в село Ново-Спасское, находящееся от Лавры в 54-х верстах,¹⁹⁹⁴ в 5 часу вечера. Посетив прежде всего храм и поклонясь святыне, владыка отправился в дом храмоздателя Гавриила Павловича Головина, где слушал всенощное бдение, между тем как в готовившемся к освящению храме всенощное бдение совершено было наместником Лавры архимандритом Антонием соборне. В 10-м часу утра следующего дня 21 сентября владыкою и совершено было соборне освящение храма с произнесением после оного той беседы, выдержку из которой мы сделали выше,¹⁹⁹⁵ а после литургии в ново освященном храме и благословения многочисленных посетителей из собравшихся на освящение местных и окрестных поселян и помещиков, владыка посетил и келью начальницы общежития. После необходимого отдыха, в шестом часу вечера святитель Филарет, снова посетил храм и поклонившись его святыне, отправился, чрез город Дмитров, обратно в Сергиеву Лавру. На память о своем посещении общежития владыка на архиерейском служебнике, по которому совершал 21 сентября церковное служение, надписал: «Призри с небесе, Боже, и виждь, и посети виноград сей, и утверди и».¹⁹⁹⁶

В 1860 году совершилось освящение храма во имя святого праведного Филарета Милостивого, в известном нам из прежнего Гефсиманском ските близ Сергиевой Лавры, устроенного с мыслью об основателе скита митрополите Филарете в главном здании, скита с тем что бы сему храму быть соборным для всего скита. Освящение это, дабы оно совершилось не без участия самого владыки Филарета, нарочито приурочено было ко времени, когда он обыкновенно приезжает из Москвы в Лавру. Оно состоялось 27 сентября, следовательно, чрез день после Сергиева дня. Скит теперь был уже учреждением, прочно утвержденным и с внутренней и с внешней стороны. Таиться относительно его существования, как прежде, теперь не было нужды.

И вот, поэтому и в связи с назначением храма быть памятником участия святителя Филарета в учреждении скита, святитель Филарет по освящении храма произнес беседу, в которой, по личным своим воспоминаниям, изображает всю картину как прежнего состояния места, на котором учрежден скит, так и теперешнего состояния самого скита. «Место, где мы теперь находимся, говорит в самом начале своей беседы святитель-вития, в продолжении шестидесяти лет знаю, как очевиден, и сверх того, когда пришел я сюда в первый год текущего столетия,¹⁹⁹⁷ встретил здесь ясные следы и воспоминания прошедшего столетия. Да не покажется то праздным словом, если возобновлю теперь некоторые из сих воспоминаний. Это будет не мимо нынешнего праздника».

И за тем предлагает живую, художественную картину истории места скита и самого скита, для выведения из неё соответствующего назидания слушателям. «Здесь был дом изящного зодчества, который устроением своим показывал, что он назначен был не для постоянного жительства, а только для летних увеселительных посещений. Здесь был сад, в котором растительная природа слишком много страдала от искусства, ухищрявшегося дать ей образы, ей не сродные. Для чего это сделала обитель монашествующих? Как взирал на сие преподобный Сергий, любитель простоты, и никак не любитель роскоши и чувственных удовольствий? Как допустил он сие в своей области, так близко к нему? Во-первых, думаю, он снисходительно смотрел на дело потому, что имел в виду намерение, которым или оправдывалось, или извинялось дело. Урочище сие было украшено для царских посещений.¹⁹⁹⁸ Тогда как высота царская смирялась пред смирением святого; тогда как благоговение меньших сынов преподобного Сергия соединялось с благоговением державных, в молитве о спасении душ их и о благе царства их, верноподданническая любовь желала проявить себя и в том, что бы представить царским взорам некие черты обычного для них благолепия и великолетия.

Во-вторых, преподобный Сергий без прещения допускал, чтобы в области его являлись некоторые виды мирского великолепия, думаю, потому, что смотрел на них, как на пробегающую тень; и, как таинник Провидения Божия, предоставлял себе в последствии времени открыть здесь иные, духу его свойственные, виды. Внешние обстоятельства Сергиевой Лавры изменяются. Её древнее достояние вземлется от неё, и чрез то снимаются с неё многие мирские обязанности и заботы.¹⁹⁹⁹ Прежнее великолепие становится не нужным, так как и не возможным. Здешний царский дом и сад делаются местом скромного отдохновения наставников и учеников духовного училища, которое Лавра основала в своих стенах, на своем иждивении, во дни своего изобилия.²⁰⁰⁰ По времени увеселительного дома не стало: сад, уступленный искусством природе, обратился в лес. Таким образом, преподобный Сергий достиг того, что упразднилось здесь мирское. допущенное на время; и, как бы желая вознаградить себя за сие допущение, благоизволил, чтобы здесь водворилось духовное».

И далее предлагается кратко уже известная нам из прежнего история основания скита, с его особенным назначением – служить убежищем для усиленных молитвенных подвигов и безмолвия, с перенесением в него старинного храма из села Подсосенье, с увеличением числа скитской братии и т.д., при чем не упускается из виду и назначение освященного теперь в ските храма, нами выше указанное;²⁰⁰¹ а заключается проповедь наставлением из дивных судеб обители извлекать поощрение к добрым подвигам.²⁰⁰²

Еще года не прошло со времени произнесения проповеди сей в Гефсиманском ските, как святителю Филарету пришлось давать направление, посредством слова проповеди, иной обители, находящейся на другой, почти противоположной, окраине Московской епархии. Близ города Серпухова есть древний, основанный еще в 1376 году святителем Алексием, митрополитом Московским, современником основателя Сергиевой Лавры преподобного Сергия, монастырь, по имени Владычный Введенский, который при митрополите Платоне в 1806 году обращен из мужского в женский.²⁰⁰³ В этом монастыре в 1861 году была новопостриженной монахиней не задолго пред тем поступившая туда из Московского Алексеевского монастыря Митрофания, в мире баронесса Прасковья Григорьевна Розен.

Благодаря связям её при дворе и особенно по вниманию к ней со стороны великой княгини Александры Петровны, ей вскоре же по пострижении представилось широкое поле деятельности, она посвящена была в игуменьи Владычного монастыря, а чрез несколько лет, вместе с тем ей вверено было, по желанию великой княгини Александры Петровны, и попечение о благоустройстве Покровской Общины тестер милосердия в Санкт-Петербурге.²⁰⁰⁴

Посвящение её в сан игуменьи состоялось 8 августа 1861 года,²⁰⁰⁵ в домовой митрополичьей Церкви Троицкого, в Москве, подворья. При вручении жезла новопосвященной игуменьи, святитель Филарет обратился к ней с следующею речью: «Новопосвященная игуменья! В недавнем еще времени призвана ты на поприще послушания, и волею Божией уже теперь вручается тебе жезл управления, и как мать должна ты блюсти сестер, тебе ныне вверенных. Понимаю, что мысль твоя волнуется и что со страхом и не без смущения принимаешь на себя эту великую обязанность; но подкрепляй себя тем, что ты избрана на поприще этого служения не мною, но самим Богом. 1) Усугубляй молитву; молитва придает нам силу и крепость. без неё мы ослабеваем. 2) Для управления сестрами не употребляй одну данную тебе власть, но назидай их в духе кротости и любви; любовью все побеждается; при том старайся быть снисходительной к немощам человечества. 3) Назидай вручаемых тебе чад более собственным примером, нежели властью и строгостью; пример твой будет на них действовать сильнее слова. Наконец, говорю, не избегай жребия, который назначен тебе Богом, трудись к пользе обители, к утешению сестер, тебе врученных, а жезл сей прими не так как власть и честь, но как бы в опору немощи человеческой».²⁰⁰⁶ И мать игуменья Митрофания, по крайней мере при жизни святителя Филарета,²⁰⁰⁷ верно исполняла его наставления.

Речь к игуменьи Митрофании²⁰⁰⁸ святителя Филарета о монашестве довольно близко соприкасается с словом его же проповеди. выразившимся, как мы видели, в его речах к ново рукоположенным епископам;²⁰⁰⁹ ибо монашество, по крайнему и глубоко верному мнению святителя Московского, особенно в его руководящем представительстве, должно быть также светочем истинно-христианской жизни в мире, в темной массе народа. как светочем, выше его поставленным, является священноначалие. епископство, архипастырство. Но для той же среды не менее важным, особенно по близости к ней, светочем является белое духовенство, пастырство. Поэтому прежние заботы святителя Филарета о сем последнем, отмеченные нами за время царствования императора Николая Павловича, продолжались и в новое царствование, получая многие осложнения вследствие многих, вновь произошедших за это царствование, условий и вследствие того же получая иногда новые виды в способе выражения их, и между прочим, в слове проповеди. Прежние вопросы о поднятии умственного уровня самого белого духовенства, об улучшении быта его, об усилении слова проповеди его с церковной кафедры и т.д., должны были получать теперь новые или обновленные способы разрешения для себя в вольном или не вольном согласии с духом реформ нового царствования. И потому, если еще духом царствования императора Николая отзывается сделанное святителем Филаретом в одной из проповедей половины 1855 года, о новой императрице Марии Александровне замечание, что она еще прежде, в звании цесаревны, приняла на себя постоянный подвиг человеколюбия, даровав свое покровительство и материнское попечение многим смиренным дщерям служителей алтаря, дабы усовершенствованным воспитанием их усовершить внутреннее устройство священнослужительских семейств и чрез то благотворно действовать и на семейный быт народа»,²⁰¹⁰ то уже далеко иным тоном звучит слово проповеди святителя Филарета о том же в сущности предмете за последующее время нового царствования, когда самая «мудрость – среди христианства» стала более и более «объюродевать язычески», когда «враги воинствующей церкви» стали уже «беспрепятственно изощрять против неё и старые и ново изобретаемые оружия»,²⁰¹¹ и когда, поэтому, настояла еще более прежнего нужда в том, чтобы в церкви не оскудевал не только «иерей, которого устне сохраняют разум спасения, муж знания и наставник юношества, держащий и преподающий здравое учение выше мысленных начал науки» и «поставляющий жизненное начало премудрости страх Господень», но и добрый «пастырь полагающий душу свою за овцы»²⁰¹² среди волков, разными способами начавших расхищать стадо Христово.

Поэтому, без всякого сомнения принимая близко к сердцу дело улучшения быта духовенства вообще и вверенной его архипастырскому попечению епархии в частности,²⁰¹³ святитель Филарет не всегда согласен был с теми мерами, которые в новое царствование предлагаемы и предпринимаемы были с целью улучшения этого быта. Так, ему не нравилось, прежде всего, уже то одно, что комитет об улучшении быта духовенства, по составу своему, был «разностихийный», не обещавший (и действительно не давший) много пользы делу;²⁰¹⁴ за тем не желательною для него мерою к улучшению быта духовенства представлялось сокращение приходов,²⁰¹⁵ и т.п. Вообще, по-прежнему, вполне одобряя благие намерения правительства в этом отношении, святитель Филарет воздерживался от одобрения многих мер, направленных к осуществлению этих намерений, особенно же одобрения с церковной кафедры.²⁰¹⁶

С другой стороны, и того неодобрения некоторых из сих мер, какое высказывал он иногда в частных письмах и сношениях своих, мы не видим в слове проповеди Филарета. Более важным, как всегда, так и теперь, считая внутреннее, нежели внешнее благосостояние духовенства, святитель Филарет более нужным считал обращать внимание на это внутреннее благосостояние и достоинство духовенства, прямо проповедуя о сем и с церковной кафедры, и предписаниями по духовному ведомству своей епархии раскрывая духовенству важность этой стороны дела, и вне своей епархии наблюдая за тем же. Так еще в 1856 году, в своей беседе на день тезоименитства государя наследника цесаревича, великого князя Николая Александровича 6 декабря, поучая о правде, требуемой от всех сословий государства для истинного благосостояния последнего, святитель Филарет обращает это требование прежде всего к духовенству. «Не знаю, рекут ли мне, говорит он, но не отлагаю рещи сам себе притчу сию: врачу – исцелися сам; занятый мыслями о правде для других, не забудь воспользоваться ими для себя. Так, братия служители алтаря, не слышим ли слова пророка: священицы Твои, Господи, облекутся в правду (Пс.131:9). Не заповедано ли нам воспоминать сие слово каждый раз, когда облачаемся в священную одежду, дабы мы непрестанно памятовали, что как одеждою облекаются члены тела, так правдою должны быть облечены наши помышления, намерения, деяния, жизнь? Мы призваны быть служителями не только правды, но и милосердия, быть не только священниками. Но, когда нужно, и жертвами за спасение ближних. Еще не велико требование, когда от нас требуется правда. Какая правда? Правда в молитве, чтобы она была от сердца, а не по внешнему только обряду. Правда в церковном служении, чтоб оно не изменяло общепреданному уставу. Правда в учении, чтобы оно верно было истине Божией, и не льстило страстям человеческим. Правда в попечении о пасомых, чтобы мы имели в виду и в намерении питание и безопасность стада, а не млеко и волну его. Правда в жизни, чтобы наша жизнь не была ложью против нашего учения».²⁰¹⁷

И о более позднем времени, когда «много разглагольствовавшее о свободе мудрование», проявляя свою свободу между прочим, в печати, стало разрушительно касаться и духовенства, святитель-вития, в собрании общества любителей духовного просвещения говорил: «Летят с разных сторон стрелы порицания и на наше звание. Примем их бронею правды (Еф.6:14) и постараемся отвечать на справедливые порицания, по возможности, исправлением, на несправедливые – терпением. Прискорбно, что даже внутри нашего става явились господие стреляний (Быт.49:23), которые иногда против братий своих наляцают лук, в повременных изданиях и в книгах. Вы, братия, не допускаете и не допустите подобного. Не забудете слов премудрого: кроткий муж сердцу врач (Притч.14:30), так как напротив, жестокое слово не врачует, а прилагает к болезни болезнь».²⁰¹⁸

В том и другом случае исчисляются и указываются все существенные требования, какие можно было бы предъявить к духовенству, чтобы оно достойно своего звания ходило, чтобы стояло на высоте своего положения. В согласии с тем, например, в 1860 году святитель Филарет и епископу Тульскому Алексию (Ржаницыну). по случаю известия об оскорблении священника села Хрущева (Тульского же и уезда, близ Тулы) управителем имения помещика сего села, писал: «Хрущевского управителя, видно, что нельзя похвалить, но также и духовенство. Священник без риз хочет употреблять святые дары, где это разрешено? Он приступает к сему святому делу; входит в алтарь управитель, говорит позорные слова, священник, вместо того, чтобы при первом слове попросить его, чтобы он умолк из благоговения к святыне, остановился, слушает и дает слабый ответь, но тот потом в оправдание свое указывает на злобу священника, и на вошедший в обычай беспорядок, что миряне свободно входят в алтарь, и что священник в алтаре смеется с мирянином. Не благоговейное духовенство, конечно, не может внушить благоговения управляющему. Показания причетников, приметно, сочинены, и потому не ясно, какие точно были поступки управителя, и трудно обличить его судебно. Если благонамерен помещик, можно попросить его, что бы внушил управляющему не делать соблазна в церкви. Сильное наставление нужно дать духовенству».²⁰¹⁹

И если так относился святитель Филарет к иноепархиальному духовенству, то тем строже, ревнивее, как само собою понятно, должен был относиться он с рассматриваемой стороны к духовенству вверенной ему епархии. Об этом свидетельствуют его многочисленные предписания по епархии и резолюции. В виду ближайшей задачи нашего настоящего исследования мы главное внимание обратим лишь на проповедническую деятельность духовенства московской епархии. В этом отношении заботливость святителя Филарета как об исполнении вверенным ему духовенством высокого долга проповеди слова Божия, учения, так и о достоинстве самой проповеди его была примерная. Сам служа высоким образцом проповедничества, он зорко следил за исполнением обязанности проповедовать Слово Божие и в духовенстве. Он не считал, как иные архиереи, проповеди «анахронизмом».²⁰²⁰

Напротив, считал их самым необходимым, благопотребным долгом духовенства, особенно за время рассматриваемого царствования, когда так много стало распространяться разного рода лжеучений, когда так необходимо было утверждать паству на пути истинного учения веры и нравственности. Так по поводу одного указа Святейшего Синода (от 11 сентября 1866 года), касающегося дела проповеди, святитель Филарет, резолюцией от 3 октября 1866 года, устанавливает следующий порядок назначения проповедей, представления их цензорам и наблюдения за исполнением сей обязанности:

«1) Каждый священнослужитель городской и сельской церкви обязан произнести собственных проповедей не менее 6-ти в год.

2) Разумеется, что произнесение большего числа таковых проповедей будет принято начальством, как действие усердия священника к своему делу, и приобретет ему особенное внимание начальства.

3) В воскресный или праздничный день, для которого нет собственной проповеди, обязан священник (или, по его распоряжению, диакон) читать из книг, преимущественно отеческих, поучения применительные ко времени, к потребностям и понятиям слушателей.

4) Благочинные священнослужителям, имеющим более сильную и твердую образованность и опытность, предоставляют произносить проповеди без предварительной цензуры, с тем, чтобы, по произнесении, они доставляемы были для освидетельствования.

5) От священнослужителей, менее утвержденных в разумении и слове учения, и менее опытных, благочинные требуют представления проповедей за неделю, а по нужде за три дня до произнесения, и цензируют оные в отношении к чистоте учения, назидательности, вразумительности и правильности изложения, и погрешительное предоставляют исправлять сочинителю, или сами исправляют, объясняя в тоже время погрешности и руководствуя к избежанию оных. Язык поучения должен быть, по возможности, прост, но с тем вместе охранен от мыслей и выражений неправильно простонародны, грубых, низких, противных здравому вкусу.

6) При обозрении церквей благочинный дознает, какие поучения читаны в церкви из книг, и с соответственным ли цели выбором. Преимущественно полезные чтения могут быть избираемы из писаний св. Василия Великого, св. Иоанна Златоустого, св. Тихона Воронежского.²⁰²¹ Поучения, в сельских церквах, должны быть не очень протяжены.

7) Неисправных в проповеди и чтении поучений благочинный увещанием приводит к исправности, а в случае не успешности увещаний доносит начальству.

8) Для наблюдения епархиального начальства за состоянием проповеди и для поощрения проповедающих, благочинный отличающиеся назидательностью проповеди имеет представлять начальству».²⁰²²

В общем тех же правил по епархии святитель Филарет держался и до 1866 года, ближайшим образом, как само собою понятно, и с особенною строгостью наблюдая их исполнение в самой Москве. Здесь, равно как и в других местах епархии по особым случаям, он для проповедников сам являлся и благочинным и цензором, строго наблюдая за достоинством проповеди, её качествами внутренними (по содержанию) и внешними (по изложению) и искренно похваляя и всемерно поощряя хороших проповедников.

К глубокому сожалению, многие смотрят на святителя Филарета в этом, равно как и в других подобных отношениях, как на сурового администратора, силою своего авторитета беспощадно давившего подчиненных.²⁰²³ Это – совершенная неправда. Во всех этих и подобных случаях святитель Филарет лишь ревниво оберегал достоинство духовного звания, следовательно, достоинство самого же духовенства, и больше ничего. Как великий проповедник сам, как строгий и глубокий мыслитель, во всей шпроте понимавший значение и назначение проповеди, как истинно и искренно благочестивый христианин, собственным своим существом переживавший то, что должно было проповедовать с церковной кафедры и что сам он проповедовал. Наконец, как по истине великий художник русского слова, он, естественно, не мог быть равнодушен при виде проповедей, более или менее, далеко не соответствовавших его великому идеалу проповеди. Но за то он детски искренно радовался проповедям и проповедникам, хотя, сколько-нибудь приближавшимся к этому идеалу и всячески, повторяем, поощрял такие явления.

Представим несколько примеров. В 1856 году один диакон просился во священники, представив при прошении проповедь и всего сочинения в доказательство своего права на звание священника. В этой проповеди «владыке не понравилось резкое обличение, выраженное в следующих словах: “вне храма почти все время проводим в занятиях, предписываемых развращенною волею нашею”. Что это ты написал? сказал святитель. Ты всех (слушателей) обругал! Знаешь ли, что это значит? Это значит быть или пьяницей, или картежником, или развратником. Сознаешь ли ты себя таким? Если сознаешь, то тебя надобно сана лишить. Сделав еще несколько критических замечаний на эту проповедь, митрополит сказал наконец: устне иереев сохранят разум, а твои устне разума, не сохраняют».²⁰²⁴

В другой раз «два священника представили ему одинаковые проповеди на какой-то праздник. По прочтении, владыка позвал к себе их обоих вместе и вышел к ним, держа их тетради в обеих руках. Не благословляя их, он сказал: «эти две проповеди предполагают третью, после которой и не нужны».²⁰²⁵ В 1867 году, в день 50-летнего юбилея святительства владыки Филарета, бывшего в этот день в Сергиевой Лавре, в Москве в Успенском соборе служил преосвященный викарий Игнатий, а проповедь произносил протоиерей Покровского собора А. И. Воскресенский. Митрополиту Филарету, изображению достоинств и деятельности которого посвящена была эта проповедь, она представлена была, для получения разрешения на её напечатание, уже по произнесении. И владыка, прочитав ее, 7 августа,²⁰²⁶ писал представлявшему ее преосвященному Игнатию: «Возвращаю слово. Церковная кафедра назначена для учения и наставления. Но в сем слове одна похвала, и притом человеку, еще живущему, и при том далеко повышающая меня.²⁰²⁷ Если братия и сослужители благосклонно выслушали оное, это дело их смирения и любви. Но чтобы далее провозглашать сие слово через печать, на сие не могу дать согласия. Хороши, что сие не сделалось, ибо это меня огорчило бы. Скажите проповеднику, чтобы он не прогневался на мое упрямство».²⁰²⁸

Бывший с 1849 года и во все остальное время жизни святителя Филарета в составе Московского (столичного) белого духовенства, Казанской церкви, у Калужских ворот, протоиерей Алексий Иосифович Ключарев, ныне высокопреосвященнейший архиепископ Харьковский Амвросий, издавна известный как замечательный проповедник и импровизатор, в доказательство того, что «митрополита Филарета, при разборе представляемых ему проповедей, всегда возмущали всякие слова, не соответствующие достоинству церковной проповеди», рассказывает из опыта своих собственных по этому делу с ним отношений следующий случай: «я помню, как однажды в крайнем случае я употребил в проповеди слово «интрига» и он остановился в размышлении, как бы заменить его. и потом сказал: «нежелательны подобные слова в церковной проповеди».²⁰²⁹

С другой стороны, например, в 1856 году святитель Филарет об архимандрите Новоспасского, в Москве, монастыря Агапите (Введенском) отзывался, что он, по природной застенчивости, «с затруднением произносит поучение в большом собрании, хотя, я предварительно (слова Филарета) уверяю его, что поучение назидательно и достойно занять внимание слушателей».²⁰³⁰ За тем в 1859 году об одном Московском священнике, не задолго пред тем скончавшемся, имевшем благочестивый обычай ежедневно приходить в Иверскую, у Воскресенских ворот, часовню, чтобы помолиться пред Иверскою чудотворною иконою Богоматери и приложиться к ней, святитель Филарет писал, что «он был муж, просвещено верующий, добродетельный, нестяжательный и назидательный проповедник».²⁰³¹

К более или менее выдающимся и надизательным проповедникам из духовенства святитель Филарет относился особенно внимательно, назначал их для проповеди в важных случаях,²⁰³² разрешал печатание их проповедей даже в Московских Ведомостях,²⁰³³ оказывая им особенное благоволение,²⁰³⁴ и т.д. Таковыми были протоиереи Московские: Н. П. Другов († 1858), С. Г. Терновский († 1868), И. М. Богословский-Платонов († 1870), Н. Ф. Добров († 1873), П. Е. Покровский († 1868), Н. А. Сергиевский († 1892) и другие из скончавшихся, а из доселе здравствующих, упомянутый А. И. Ключарев и некоторые другие.

Между тем и в видах улучшения быта духовенства Московской епархии, в попечении о внешнем благосостоянии его святитель Филарет и продолжал прежние заботы и меры к сему и изыскивал или ревностно поддерживал новые способы к тому же, а в видах поощрения умственной производительности духовенства способствовал открытию особых органов духовной повременной печати и общества любителей духовного просвещения. Так при святителе Филарете и при его деятельном и живом участии, в видах усиления прежних способов воспитания дочерей духовенства Московской епархии, открыто было женское Филаретовское училище на месте прежнего Заборовского подворья,²⁰³⁵ в видах помощи бедным ученикам духовных училищ Московской епархии открыто было в 1865 году Братство святителя Николая,²⁰³⁶ разрешены к изданию с 1860 года духовные журналы: «Православное Обозрение», «Душеполезное Чтение», а несколько позже – «Чтения в обществе любителей духовного просвещения».²⁰³⁷

Но более всего святитель Филарет заботился об усовершенствовании самых рассадников пастырства: мужских духовно-учебных заведений, и особенно средних с высшими. Мы помним его отношение к Московской семинарии за время предшествовавшего царствования по одной из его проповедей 1844 года. За новое царствование приспела пора святителю-витии в его проповеднической деятельности нарочито коснуться и высшего духовно-учебного заведения вверенной ему епархии, – Московской духовной Академии, именно по случаю исполнившегося в 1864 году 50-тилетия со дня открытия её в 1814 году. Московская духовная Академия, как известно, открыта была вместо Московской Славяно-греко-латинской Академии (помещавшейся в Московском Заиконоспасском монастыре, на Никольской улице) и на месте Троицкой Лаврской семинарии, в которой учился и учительствовал сам святитель Филарет, с 1800 по 1808 год. С тех пор лишь не более 12-ти лет прошло, как святитель Филарет уже в качестве архипастыря Московского, принял новую Академию под свое главное начальство и смотрение, хотя, и в эти 12 лет, то в качестве ректора Санкт-Петербургской духовной Академии (1812–1819) и окончательного редактора устава для всех академий,²⁰³⁸ а то в качестве ревизора, между прочим, и Московской духовной Академии (в 1815, 1818 и 1820 годах), имел к сей последней то или иное отношение, почему на юбилее Академии в 1864 году прямо говорилось святителю Филарету «Почти целые пятьдесят лет Академия наслаждается счастьем подчинения твоему управлению».²⁰³⁹

И подлинно, для Академии это было счастье, быть под высшим руководством и наблюдением столь гениального и великого во всех отношениях лица, каким был святитель Филарет. Руководство и наблюдение его касалось, можно сказать, всех сторон жизни академической, и зоркость его в отношении к Академии была по истине изумительна. Нужно было только удивляться, когда у него на все это доставало времени среди множества других, чаще всего более важных, архипастырских забот и трудов. Кроме ежегодного почти посещения Академии личного по случаю открытых испытаний, участия в заседаниях конференции и т.п., святитель Филарет ни одного почти дела бумажного, касающегося Академии, не оставлял своим внимательным рассмотрением и замечаниями, ни одного предприятия в Академии не опускал своим участием и обсуждением. Из чтения дел архива академического правления и конференции, со множеством на них часто очень пространных резолюций митрополита Филарета, невольно выносится «чувство изумления пред громадною, многостороннею учебно-правительственною деятельностью» святителя».²⁰⁴⁰

Правда, иных тяготило это зоркое наблюдение и по временам строгое руководство святителя; но оно тяготило только тех, которые или недостаточно понимали значение этого руководства и наблюдения или имели за собою какие-либо недостатки, не соответствовавшие высоким требованиям идеала академической жизни и деятельности. Академия – высшее духовно-просветительное заведение, одно из немногих в отечестве: в этом – глубокий смысл сего идеала, весьма понятный руководителю Академии, «родоначальнику всех прочих духовных академий в России»,²⁰⁴¹ святителю Филарету и посвященным в понимание того же идеала из других лиц, принадлежащих ли к составу Академии или не принадлежащих. Поэтому-то, зная немощи человеческие, святитель и писал лицам состава Академии при начале одного из важнейших дел последней, – издания «Творений святых отцов в русском переводе» с «Прибавлениями» духовного содержания в 1842 году: «благоволят сотрудники дела внимательно и благодушно выслушать, что скажется, и, если иное не пожеланию, не охлаждаться к делу, а укрепляться и изощрять внимание к побеждению затруднений, да будет дело полезное и достойное Академии».²⁰⁴²

А что сказано об этом деле, тоже, в известной степени и мере, можно и должно было бы сказать и о всяком деле, вытекавшем из требований помянутого идеала. Зато, наоборот, люди понимавшие, вместе с святителем, смысл этого идеала, высоко ценили участие его в жизни и деятельности Академии и благоговели пред ним, стараясь не проронить ни одного слова из его многочисленных, всегда глубокомысленных, исполненных мудрости и многолетней опытности, речей, бесед и замечаний. Таковы были в Бозе почившие профессоры Академии: Ф. А. Голубинский, А. В. Горский,²⁰⁴³ С. К. Смирнов²⁰⁴⁴ и другие. И такое отечески попечительное участие святителя Филарета к его любимому детищу – Академии не осталось бесплодным. Филаретовское время жизни и деятельности Академии было, можно смело сказать, самым блестящим периодом её истории во всех отношениях: и в отношении к научному росту её во всех отраслях ведения в пределах круга преподаваемых в ней наук и в отношении к развитию духа церковности, благочестия, и в других отношениях. К голосу ученых мужей Московской духовной Академии стали прислушиваться за это время не только в России, но и в западной Европе.²⁰⁴⁵ Московская Духовная Академия выпустила за то же время из своих стен многочисленный сонм пастырей²⁰⁴⁶ и архипастырей,²⁰⁴⁷ при том в числе их множество таких, имена которых с глубоким уважением произносимы были в России; а некоторые питомцы Академии, перешедшие из духовного ведомства в светское получили большую известность в своем кругу деятельности.²⁰⁴⁸

И не напрасно сказаны были, устами самого монарха Всероссийской Империи, в конце 1862 года следующие, знаменательные и весьма утешительные для Академии, представителям её слова: «Надеюсь, что новая генерация воспитанников будет следовать по пути прежних».²⁰⁴⁹ Эти, сказанные в конце 50-летнего поприща, пройденного Академией, достопамятные слова, ясно свидетельствовали, что стоило помянуть словом и делом истекавший предел этого поприща. И не смотря на не сочувствие святителя Филарета всякого рода юбилеям вообще²⁰⁵⁰ и, он сам также не мог не склониться на мысль о праздновании его; мало того, в ознаменование этого юбилея и в поощрение ученой деятельности Академии, он сделал по этому случаю значительные пожертвования в пользу Академии.²⁰⁵¹

Самое празднование 50-летнего юбилея Академии приурочено было к 1 октября 1864 года, – ко дню открытия её в 1814 году. Торжество празднования, высочайше разрешенного, почтили своим присутствием и участием, кроме высокопоставленных светских особ,²⁰⁵² представителей и депутатов от различных ученых и учебных обществ и учреждений, многих лиц из состава Московского духовенства и питомцев Академии,²⁰⁵³ архипастыри, сам маститый первосвятитель церкви Московской, митрополит Филарет, член Святейшего Синода архиепископ бывший Ярославский Евгений (Казанцев),²⁰⁵⁴ бывший некогда ректором Академии (1836–1841), архиепископ Черниговский Филарет (Гумилевский),²⁰⁵⁵ бывший бакалавром Академии (1848–1849); епископ Дмитровский Леонид (Краснопевков)²⁰⁵⁶ и бывший в 1861–1862 годах ректором Академии епископ Можайский (ныне архиепископ Тверской), Савва (Тихомиров).

После Божественной литургии в Лаврском Троицком соборе,²⁰⁵⁷ совершенной сими архипастырями (за исключением преосвященного Евгения, слепца) в сослужении с наместником Лавры архимандритом Антонием и ректором Академии протоиереем А. В. Горским,²⁰⁵⁸ и молебствия, на котором к великой и сугубой ектеньям присоединены были особые, на этот случай составленные, прошения,²⁰⁵⁹ и после которого возглашены были – многолетие государю императору и царствующему Дому, Святейшему Синоду и члену его митрополиту Филарету, всем бывшим и настоящим начальникам, наставникам и воспитанникам Академии, и вечная память почившим императорам Александру I и Николаю I, митрополитам, архиепископам, имевшим то или другое отношение к Академии и всем бывшим начальникам, наставникам и воспитанникам её, в актовой зале Академии состоялось торжественное собрание.

На этом собрании, открытом молитвою, прежде всего прочитана была профессором С. К. Смирновым «историческая записка о Московской духовной академии», закончившаяся обращением к председательствовавшему в собрании митрополиту Филарету с просьбою о призвании благословения Божия на начало нового пятидесятилетия Академии.²⁰⁶⁰ На это обращение святитель Филарет ответил следующею, по обычаю, замечательною по глубине мысли и силе чувства, речью: «Если вы, любители божественной, духовной, церковной мудрости, конечно не без благословения свыше, достигнув предела некраткого поприща времени, взыскуете благословения на дальнейшее поприще вашей деятельности, то преклоните ваши умы и сердца пред владычествующим здесь обетованным благословением пресвятые Владычицы нашей Богородицы и, при её покровительстве, пред благословением преподобного отца нашего Сергия.²⁰⁶¹ Святой апостол, под покровом примера, показал нам закон действительно простираемых благословений и преподаваемых духовных помощей, когда сказал о Христе Спасителе нашем: в немже пострада, Сам искушен быв, может и искушаемым помощи (Евр.2:18). Как сам Он претерпел, быв искушаем, то может и искушаемым помочь. И без собственного искушения, или испытания, Христос Бог не всемогущ ли, чтобы мог помогать искушаемым, или испытуемым? Не всепремудр ли, чтобы изобретать верные и неистощимые средства для сей помощи? Не всеблаг ли Он, и не безмерно ли сильнее в Нем желание подать помощь искушаемым, нежели в них желание принять ее?

Почему же истолкователь тайн Его поставляет помощь Его искушаемым как бы в некую зависимость от Его собственного искушения? Потому, что заслугою собственного искушения, понесенного ради блага человек, Он приобрел особенное право подавать искушаемым помощь даже при не достоинстве их; потому, что подвигами собственного искушения Он, так сказать, вошел в область искушений, в ближайшее общение с труждающимися в ней, и тем беспрепятственнее может простирать на них благотворное и спасительное влияние. Христос есть образ для христиан, и по преимуществу для освящаемых и святых. Итак, вот закон для них: кто на пути духовной жизни с крепкою и чистою верою перенес искушение, неослабно выдержал духовное испытание, совершил подвиг; тот, конечно, получил для сего благодатную помощь и силу, по слову Господню: без Мене не можете творити ничесоже (Ин.12:5), и в награду за верность в подвиге, по щедротам Божиим, данная ему помощь и сила в нем утверждается, как благодатный дар, которым он может, явно или сокровенно, простирать благотворное влияние, благословение, помощь на проходящих искушение, испытание, подвиг, и на требующих помощи.

Соответственно сему закону, преподобный отец наш Сергий искусился и совершился в добродетелях общехристианских, и имеет дар собирать окрест себя тысячи и мириады христиан всякого чипа, звания и состояния, привлекая их не иным чем, как тем, что они на себе испытывают его благодатную помощь, в своих искушениях, испытаниях, подвигах жизни в мире и жизни духовной. Искусился и совершился особенно в подвигах жизни монашеской: и приял дар быть отцом и праотцом духовного рода их, хотя, может быть, в сие время уже не так крепкого, как были ближайшие чада его, впрочем, и ныне являемыми знаменательными и живыми опытами дознающего благодатное здесь своего родоначальника присутствие, действование, руководство, помощь, охранение. Скажем ли вам, привитающие здесь, любители Божественной, духовной, церковной мудрости, что преподобный Сергий и для вас имеет дар Божий, и на вас простирает сокровенно действенное благословение? Не обинуясь должны мы сие сказать. Вспомните, как первоначально пришел он сюда, стал на сем маковке, или темени горы, в темном лесу, и, возведши ум и сердце на небо, сказал: Пресвятая Троице! Да будет на сем месте храм во имя Твое, в Твою ежедневную, и вековую и вечную славу!

Не видим ли, какое пребывающее, какое обширное исполнение даровано сей мысли праведника; как действительно прославляется здесь имя Пресвятые Троицы народом, царями, веками? Не если это знамение особенного благословения Божия? А в сем благословении не явно ли знамение того, что оно приобретено не простою мыслью, но крепким подвигом веры, высоким богомудрием, светлым созерцанием. И если надобно указать на видимое знамение того, что искусный в богомудрии Сергий простирает благословение на ищущих здесь богомудрия – указываем на то, что и прежде вашего пятидесятилетия, здесь, под его покровом, возжглись светильники, стоявшие потом на высоких свещниках церкви, например, Платон, Амвросий, Августин;²⁰⁶² и ваше пятидесятилетие принесло церкви двадцать шесть епископов, жатва, какая едва ли найдется где-либо на подобном не широком поле.²⁰⁶³

Итак, повторяю, преклоним наши умы и сердца пред обетованным здесь благословением пресвятые Владычицы нашей Богородицы и преподобного отца нашего Сергия. Принесем пред ним наше смиренное желание благословения: и да приимут, и да вознесут о нас недостойных свои молитвы к верховному Источнику благословений, да и на грядущее время подается нам новое благословение и благодатная помощь, не по нашей немощной вере, но по благопотребности для сложения вере и церкви, особенно тогда, как духовные подвиги оскудевают, искушения умножаются, духовные испытания слабо выдерживаются, добродетель погрязает в страстях и суете мирской, среди христианства мудрость объюродевает язычески, враги воинствующей церкви беспрепятственно изощряют против неё и старые и ново изобретаемые оружия. Братия! – заключает свою речь святитель-вития, нам предлежит не почивать на победах мучеников и на подвигах древних отцов, но подвизаться с напряженною ревностью в охранении веры и православной церкви с готовностью к самопожертвованию за истину Христову, если действительно желаем умудриться во спасение себе и другим. Благословен Христос, сый Бог, и Божия ипостасная Премудрость! Буди и пребуди Его просвещающее благословение на ищущих просвещения премудростью Его!»²⁰⁶⁴

Так в своей речи святитель Филарет связует невольно и естественно судьбы Троицкой Лаврской семинарии, о которой, как мы видели, упоминал мимоходом в скитской проповеди 1860 года, с судьбами Московской духовной Академии. приютившейся под тою же сенью Лавры преподобного Сергия, выразив тем самым ту же мысль, какую еще в 1859 году выразил в речи архимандриту Леониду (Краснопевкову) при наречении его во епископа Дмитровского, говоря: «Без сомнения, ты будешь благодарными воспоминаниями особенно чтить преподобного Сергия, под сенью которого ты решительно с пути мирского переступил на путь церковный, и обрел духовное руководство. Скажу к слову: великий отец наш Сергий, как бы в некоторое вознаграждение православной Церкви за то, что не отдал ей в епископство самого себя, в обилии возращает под сенью своею сынов послушания и разума духовного, которых потом избрание церковное призывает к епископству».²⁰⁶⁵

Не будем входить в подробности дальнейшего описания празднования пятидесятилетия Московской духовной Академии.²⁰⁶⁶ Скажем только, что и другие слова и речи, и приветствия, произнесенные на этом праздновании, и вся обстановка последнего, сколько свидетельствовали о том, что Академия не вотще потрудилась на поприще духовного просвещения, Божественной, духовной, церковной мудрости в истекшее пятидесятилетие, столько же в тогдашем составе её указывали твердую опору будущему благосостоянию Академии, как высшего рассадника духовной науки и духовного просвещения на пользу Церкви и государства. И последующая история Московской духовной Академии свидетельствует, что благословение Божие, благословение преподобного Сергия и благословение святителя Филарета не оставляло её доселе. Остается пожелать, чтобы и на дальнейшее течение её исторической жизни она не лишена была сего благословения: «буди и пребуди» сие «просвещающее благословение на ищущих просвещения премудростью» Христовою!

Рассадники духовного просвещения, попятно, нужны в Церкви для просвещения, образования преимущественно лиц, готовящихся быть учителями народа, пастырями церкви, следовательно, для духовного просвещения паствы. Поэтому, естественно, от речи о духовенстве и духовном просвещении в Московской епархии, мы переходим к речи о пастве сей епархии.

Мы помним, какими чертами вообще изображает святитель Московский Филарет состояние своей паствы в своем отчете по епархии за 1863 год и в своей юбилейной речи 1867 года. Из этих черт для более подробного изложения в настоящем отделе нашего исследования мы возьмем, по-прежнему, только те, на которых останавливают наше внимание проповеди святителя, а именно: усердие к богослужению и готовность к благоустроению и украшению храмов Божиих, черты, которые святитель отмечал особенно при посещениях епархии и освящениях храмов. В этом отношении первою по времени из освященных им за рассматриваемое время церквей является домовая церковь княгини Голицыной в Москве, освящение коей совершилось 30 ноября 1856 года. В сказанной по освящении сей церкви беседе святитель-вития, без всякого указания на исторические обстоятельства устроения домовой церкви, им освященной, развивает мысль о высоком значении любви к храму Божию по примеру пророка и царя Давида (Пс.10:3, 41:3–4, 64:5, 83:2–3:11) и об опасности небрежения к храмовому богослужению, но с другой стороны примерами же Давида и Озы доказывает и то, как достойно храма Божия должно держать себе тому, кто имеет так близко от себя, в своем доме, храм Божий.²⁰⁶⁷

Столько же обще назидательный характер, без прямых указаний исторических на устроение храма, имеет и «беседа на обновление храма на месте погребения усопших», первоначально произнесенная 8 сентября 1857 года, при посещении епархии, в городе Богородске, по случаю обновления кладбищенского храма во имя Тихвинской иконы Божией Матери, а затем вторично сказанная 15 сентября того же года в Московском Данииловом монастыре по случаю обновления храма вселенских соборов и рассуждающая о важности храмов и молитвы на месте покоя усопших для живых и усопших. А посему «благословенны да будут, заключает эту свою беседу святитель, усердие, щедрость, попечение, труд, явленные в благоустроении и благоукрашении святого храма сего, которыми принесена жертва Богу, и оказано благодеяние живым и усопшим. Бог утешения и щедрот да возмерит оные Своими дарами, благоприятными жизни временной и вечной. Аминь».²⁰⁶⁸

Более исторических указаний заключает в себе беседа, произнесенная 29 мая 1860 года по освящении храма Успения Божией Матери в селе Горбунове, Дмитровского уезда, близ Хотькова монастыря. Еще в 1848 году в этом селе сам владыка Филарет освятил новую деревянную церковь во имя святителя Алексия митрополита, построенную при здешней фарфоровой фабрике купца (удостоенного дворянства) Алексея Гавриловича Попова, на средства сего последнего.²⁰⁶⁹ Затем А. Г. Попов вздумал построить более прочную, каменную церковь и вошедши в соглашение с Сергиевою Лаврою,²⁰⁷⁰ для которой он сделал значительное пожертвование при построении новой Лаврской гостиницы,²⁰⁷¹ окончив построение сей церкви в 1860 году. По этому-то свою беседу на освящение сей последней Церкви святитель Филарет и начал прямо следующими словами: «В другой раз прихожу на сие место, и, как за двенадцать лет пред сим, так и ныне, воспоминая прошедшее, утешаюсь настоящим. Прежде сих двенадцати лет здесь не было храма Божия. Любящие дом Божий, конечно, иногда не без затруднения могли пользоваться храмом не довольно близким и, может быть, не для всех приходящих вместительным, или не без скорби принуждены были оставаться дома, когда сердце влекло их в дом Божий, а препятствия не допускали. Люди же менее усердные ко храму Божию в сих препятствиях могли находить некоторый вид оправдания для своего уклонения от него, и подвергались опасности еще большего к нему охлаждения. Бог обрел человека, расположенного к принесенью добровольной жертвы, который воззрел на сие оком благочестивой и человеколюбивой заботы.²⁰⁷²

По праву пользуясь трудом здешнего населения, он не ограничился тем, что дает трудящимся справедливое вещественное воздаяние и средства для жизни временной, но возжелал оказать им духовное благодеяние – доставить им ближайшее удобство пользоваться храмом Божиим и его благодатными средствами для жизни временной и вечной. Желание было так сильно, что не терпело замедления, и потому, чтобы сократить время созидания храма, храмоздатель создал его не из камня, а из дерева. Освящение сего храма, за двенадцать лет пред сим, вы, братия святого храма сего, праздновали, без сомнения, с полным утешением и радостью, равно и я. Но потом оказалось, что храмоздатель не вполне был удовлетворен. Дерево не долговечно, думал он, особенно недозрелое дерево нынешнего времени; и когда деревянный храм обветшает, кто знает, явится ли тогда ревность и найдутся ли средства воссоздать его?²⁰⁷³

Итак, не лучше ли, то благо, которое, при покровительстве Провидения Божия, доставлено живущему здесь роду, ныне же обеспечить и для будущего и дальнейшего рода? И вот, деревянный храм, еще далекий от ветхости, уступает место новому каменному, и мы, братия святого храма сего, можем ныне радоваться не только за вас, но и за ваших детей и потомков.

Будьте же благодарны, во-первых, верховному благодетелю Богу, потому что все благое и душеполезное совершается не иначе, как благословением и помощью Божией, по Боге же будьте благодарны и земному благодетелю, создавшему сей храм. Не говорю: приветствуйте его благодарными словами; это сделается и без меня, но несколько знаков уважения и несколько минут ласковой речи не были бы воздаянием за благодеяние вековое. Есть за духовное благодеяние соответственное духовное средство благодарить, именно, молитва. Не забывайте, и детей ваших научите не забывать, чтобы, когда услышите в сем храме от священнослужителя призывание к молитве о создателях святого храма сего, ваше сердце произносило имя раба Божия Алексия и присных его,²⁰⁷⁴ и призывало благодать Божию доставившему вам удобство причащаться благодати святого храма».²⁰⁷⁵

И далее святитель дает наставление слушателям, как им пользоваться ново созданным храмом Божиим.²⁰⁷⁶ Самого же храмоздателя при этом торжестве Московский архипастырь благословит иконою.²⁰⁷⁷ Не долго после того прожил храмоздатель. Исполнив священный долг устроения храма и утешившись духовно участием в его богослужении, А. Г. Попов в том же 1860 году 3 октября мирно почил в маститой старости и погребен 6 октября при устроенном им храме.²⁰⁷⁸

Подобный Горбуновскому случай храмоздательства и освящения представился святителю Филарету вскоре после того на Родине его, в Коломне. Здесь вторым, после соборного Успенского, соборным храмом издавна был Тихвинский. Он первоначально построен был еще во времена великого князя Димитрия Иоанновича Донского, подобно Успенскому собору, а в то время, как сей последний был возобновлен, Тихвинский соборный храм перестроен за ново Коломенским архиепископом Никитою около 1682 года. В конце XVIII века, однако, Тихвинский собор опять потребовал возобновления, и это возобновление с подобающим благолепием совершил на свои средства известный в то время богач Коломенский, купец Иван Демидович Мещанинов.²⁰⁷⁹ В половине текущего столетия Тихвинский соборный храм еще более украшен, обновлен и расширен был усердием других храмоздателей (купцов Тупицыных). В этом последнем своем виде храм был готов к освящению в 1861 году, и храмоздатели усердно просили владыку Филарета, чтобы он сам совершил освящение сего храма. «Двое храмоздательствовавшие, писал владыка от 2 сентября означенного года наместнику Сергиевой Лавры архимандриту Антонию, зовут меня в Коломну на освящение соборной и монастырской церквей, и мне желалось бы к могиле родителя. Но случившийся сего дня припадок боли в животе, после спокойной ночи, который продолжался часа полтора, поставляет меня в опасение. И не вем, что изволю. Помолитесь о мне преподобному отцу нашему Сергию.²⁰⁸⁰

Очевидно, и до последнего времени колебался владыка по вопросу, ехать, или не ехать почти за сто верст от Москвы, в Коломну, ибо и проповедь на освящение храма уже составил; но в конце концов немощь решил вопрос в отрицательном смысле. «От Коломны отказался, писал он тому же лицу от 18 сентября, и не раскаиваюсь, не чувствуя себя в силах»,²⁰⁸¹ тем более, что ему вскоре предстоял путь в Лавру на праздник преподобного Сергия 25 сентября. На освящение же храма в Коломну владыка отправил своего викария, епископа Леонида, поручив ему произнести и составленную уже проповедь на это освящение, которое состоялось 17 сентября. Проповедь эта (беседа) была как бы заочною беседою святителя-витии с храмоздателями и обитателями его родного города, имевшими присутствовать на освящении храма.²⁰⁸² Узнав лично от храмоздателей, в бытность их в Москве,²⁰⁸³ историю храма за последнее время,²⁰⁸⁴ святитель-вития захотел из этой истории некоторым образом и вывести назидание слушателям проповеди. Поэтому проповедь свою он начинает так: «Окончившим путь приятно отдыхать, но приятно и оглянуться на начало и продолжение пути и на перенесенные трудности».²⁰⁸⁵ Так, среди приятных часов обновления сего храма, не неприятно будет вспомнить его прежнее существование и путь воссоздания его. В прошедшим столетии, усердием гражданина сего града, раба Божия Иоанна,²⁰⁸⁶ создан здесь храм; и много лет им довольствовались, но потом начали находить его не довольно пространным. Радостна жалоба, что храм тесен, она показывает, что он имеет довольно молящихся. И едва ли не больше радостна жалоба, что храм становится тесным, это показывает, что число молящихся умножается. Господи, умножи и благослови любящих дом Твой земной, и чрез него веди их в Твой дом небесный! Приснопамятный раб Божий Филипп,²⁰⁸⁷ ктитор сего храма по должности. возымел усердие сделаться действительным храмоздателем, чрез распространение сего храма. Но у других благорасположенных граждан²⁰⁸⁸ возникла другая мысль: создать отдельный, совершенно новый храм. Произошла борьба мнений, и предприятие подверглось колебаниям и остановкам. Мнение раба Божия Филиппа превозмогло, но ему не суждено было совершить предприятие. Провидение Божие хранило его до тех пор, пока дело решительно утвердилось в его руках, и вскоре Господь, приняв его твердое намерение, как самое дело, призвал его в будущий век. Что будет с его приятием? – думали, вероятно, видевшие кончину его. Но Господь устроил так, что наследовавшие временное его достояние,²⁰⁸⁹ наследовали и его благочестивое усердие, и предприятие совершилось. Исполнилось даже то, что показалось бы невероятным прежде исполнения. В созидании сего храма исполнились некоторым образом оба мнения, прежде взаимно противоборствовавшие. Предпринято распространение храма, но вы не видите ничего старого, а видите совершенно новый, пространный, величественный, благолепный храм. Да радуется душа, начавшая богоугодный подвиг, и душа, благословенно совершившая оный. Утешимся все. И наипаче прославим Бога, Который дарует благие намерения, и благословляет исполнение их».²⁰⁹⁰

И далее, на основании текста: Се ныне благословите Господа вси рабы Господни, стоящие во храме Господни, во дворех дому Бога нашего (Пс.133:1), святитель-вития дает слушателям проповеди наставление о том, в чем именно должно состоять это прославление, славословие Господа, призывая на них и на всех, «творящих дела благочестия и человеколюбия, на отцов семейств и на семейства, и на всякую душу, ищущую благодатной помощи Божией», Божие благословение.²⁰⁹¹

Так всегда утешало святителя Филарета устроение или обновление и благоукрашение храмов Божиих, вообще благочестие паствы, выражавшееся как бы в этом, так и в других видах. И это в сущности от того, что в самом святителе, прежде всего и более всего, выражался тот идеал, который сам он ставил для паствы Церкви Московской, когда в известной нам юбилейной речи своей высказывал молитвенное благожелание, да не оскудевает в сей церкви «сын веры, живущий по вере, творящий дела веры, свободный от обаяний мира, от порабощения духа времени».

Сам святитель Московский был по истине тем живым храмом Святого Духа, которого воплощения он так пламенно желал видеть в своей пастве, как о том поучал в своих проповедях (преимущественно при освящении храмов сказанных). А между тем и в то же время он, как истинный святитель, был среди своей паствы и первый «пастырь, полагающий душу свою за овцы» (Ин.10:11), первый «иерей, которого устне сохраняют разум (Мал.2:7) спасения»; он же сам был и вполне «муж знания и наставник, держащий и преподающий здравое учение выше мысленных начал науки, поставляющий жизненное начало премудрости страх Господень (Притч.1:7), и наконец, он же был во истину «подвижник, ходящий узким и вместе возвышенным путем духа».

Вообще сам святитель представлял в себе дивное сочетание всех тех возвышенных черт идеала истинного сына Церкви и отечества, подвижника иноческой жизни и мужа науки, глубокого ума, архипастыря Церкви и человека государственного, которые он раскрывал по разным случаям в своих проповедях и которые желал видеть осуществляемыми в своих слушателях. Не напрасно же в самом деле его и народ чтил за святого и правительство, не только духовное, но и светское, усиленно привлекало к участью в делах общецерковных и общегосударственных; не напрасно и простые, не ученые, но богопросвещенные умом подвижники и верующие видели в нем истинную и крепкую для себя опору, и ученые, на перерыв друг перед другом, стремились привлечь его в члены разных ученых обществ и учреждений; не напрасно не только обыкновенные люди, не только пастыри, но и архипастыри, не только всероссийской, но и восточной иерархии, считали за честь для себя поучиться у него, воспользоваться его советом, быть подражателями его.

И такое широкое, многообъемлющее (если не всеобъемлющее) значение святителя Филарета особенно ярко раскрылось в только что рассмотренное нами царствование. Мы помним, что и важнейшие общецерковные вопросы Российской и вселенской церкви восточной не решаемы были без совета мудрого архипастыря московского, и такой знаменательный акт государственный, как манифест об освобождении крестьян от крепостной зависимости, не миновал рук сего архипастыря. И высокопоставленные, даже Высочайшие особы удостаивали святителя Филарета своим вниманием, нарочито даже иногда искали обратить на себя его внимание, воспользоваться его мудрым советом, и в тоже время, на оборот, глубоким вниманием святителя Филарета пользовались такие, по-видимому, вовсе не замечательные или, пожалуй, и замечательные, но в своем роде, и уже далеко не высокопоставленные лица, как юродивые Филиппушка, Иван Яковлевич Корейша, и т.д.²⁰⁹²

Это показывало, что глубокий, мудрый, богопросвещенный и по истине государственный ум в святителе Филарете гармонически соединялся с детски-простою, искреннею верою сердца, прозревавшею духом истину Божественную и там, где обыкновенные люди часто видели только обман, ложь, притворство, нечто, достойное осмеяния.²⁰⁹³ В тоже время святитель обладал сильною, непоколебимою волею, нравственным характером цельным, твердым и непреклонным, вполне выработанным и установившимся; что, при его уме, силе убеждения, глубоком знании дела едва не во всех областях ведения, при его многоопытности являло в нем по истине столп православия, на который спокойно могла опираться и православная Церковь и православное государство. Если же присоединить к сему то, что у святителя Филарета при этом всегда, с одной стороны, для всякой мысли находилось соответствующее наилучшим образом ей слово, а с другой, слову отвечало дело и на оборот, то мы должны будем признать, что в лице его Господь даровал Церкви Московской, Церкви Российской и Российскому государству, наконец Церкви вселенской такого архипастыря, которые родятся только веками и которых не напрасно называют светилами в мире духовном и в роде человеческом.

И нельзя не сказать, что такой архипастырь особенно благопотребен был для времени того царствования, которое мы только что рассмотрели. Свою речь о царствовании государя императора Николая Павловича, в виду изречения святителя Филарета по поводу неожиданной кончины сего государя императора: «Гласом силы возгреме Господь над Россией. Но мы, как спутники Павла, к Дамаску, поражены слышанием гласа, и не разумеем, что он глаголет», заключили мы словами: «Обратим взоры на следующее царствование, дабы уразуметь, что он глаголет, и много ли лучшего принесло с собою новое царствование».²⁰⁹⁴ Теперь пред нашим взором раскрыто это новое царствование, с его внешнею и внутреннею политикою, с его государственною и церковною жизнью, с его значением для личной и общественной жизни и деятельности святителя Московского Филарета, с его добрыми и недобрыми сторонами и с его другими качествами и особенностями, не укрывшимися, как мы видели, от умственного взора сего святителя в его проповеднической деятельности, так как он, будучи истинным сыном Церкви и отечества, сам жил жизнью той и другого, при том не бессознательно, как большинство россиян, а вполне сознательно, мало того, поучительно для других.

Мы помним, что первым и ближайшим основанием к недоразумению относительно того, «что глаголет глас силы», прогремевший над Россией в кончине государя императора Николая, даже для такого проницательного человека, каким был святитель Филарет, была продолжавшаяся еще в то время и становившаяся все более и более ожесточенною Крымская война, конца которой и особенно последствий было тогда не видно и нельзя еще было предвидеть.²⁰⁹⁵ И, хотя, новый государь император Александр Николаевич, к утешению всех истинных сынов отечества, в самые же первые по вступлении своем на престол часы явивший себя «Царем в полной силе и мудрости»,²⁰⁹⁶ решился продолжать эту войну, однако, не напрасно и другими, и нами в настоящем нашем исследовании, не раз отмечаемо было, что насколько в императоре Николае и в направлении политики его царствования преобладающею чертою была строгая правда, законность, истина, справедливость, на столько же в его августейшем сыне и преемнике преобладающею чертою являлась милость, любовь, склонность к ослаблению уз неумолимой законности, миролюбие, мира.

Поэтому, как нам известно, не прошло и года со времени вступления Его Величества, государя императора Александра Николаевича, на престол, как начались сперва попытки склонить воевавшие против России державы к миру, а за тем и переговоры о мире, заключенном в самом начале второго года его царствования. Крымская война, не смотря на унизительные несколько, по крайней мере, некоторые, условия мира, более добрых, нежели дурных последствий, более пользы, нежели ущерба принесла России. Достоинство последней, как великой державы среди других держав Европейских, не было ни сколько унижено, а благодаря последующим действиям русской миролюбивой, но внушительной и влиятельной политики даже возвысилось на столько, что голос русской дипломатии, например, на востоке, из-за дел которого возгорелась и самая Крымская война, ко времени последних лет жизни святителя Филарета, получил решительный перевес, и Россия мирным путем достигла большего, нежели силою оружия раньше того. Успех этой политики на востоке был так велик, что настало время для решения в общем восточном вопросе, частных вопросов не только о православии, но и о народности, с подъемом мысли и о народности всеславянской.²⁰⁹⁷

Такой же успех сопровождал внешнюю политику России и на Кавказе, и на Дальнем Востоке, и в Средней Азии. Но не столько внешнею политикою прославило себя царствование Александра II, сколько внутреннею, реформами, особенно освобождением целых миллионов крестьян от крепостной зависимости, почему государь император Александр Николаевич и стяжал себе имя Царя-Освободителя. И святитель Филарет, зорко следивший за внешнею политикою Российского государства, словом проповеди, с церковной кафедры то ободрявший россиян во время кровавой борьбы с врагами их в Крыму, то раскрывавший значение этой войны и последовавшего за нею мира, то бросавший острый, проницательный взгляд на дальнейшие события и действия в области внешней политики, с топкою, сжатою, во меткою и точною характеристикою их и их значения, то извлекавший для слушателей поучительные уроки и наставления из всех этих событий и действий, не усомнился дать надлежащую и наилучшую оценку с церковной кафедры и этому великому событию внутренней политики России. Мы помним, конечно, замечательную речь его к Царю-Освободителю по поводу этого события. сказанную в Успенском соборе.²⁰⁹⁸

Но чем дальше шли реформы нового царствования от этого своего, так сказать. центрального пункта, хотя, и в тесной связи с ним находясь, тем более обличали на себя приток влияний все худшего и худшего качества, подобно тому, как текущая из чистого источника вода, по мере удаления от него, хотя, и увеличивается в своем количестве от притока сторонних вод и даже часто образует реку, но это не значит, чтобы в дальнейшем своем течении вода сия сохраняла ту же чистоту, какая была в самом источнике. Мы знаем, к чему привело в конце концов неумеренное расширение границ свободы и самоуправления, положенных в основу крестьянской реформы, в дальнейшем своем применении к делу и жизни, с приведением к осуществлению других, связанных с нею реформ.

Мутные воды Запада, широким потоком хлынувшие при сем, благодаря свободному пропуску на Русь, сильно загрязнили воду чистого источника свободы, исходившего от благих намерений и любвеобильного сердца благочестивейшего и милостивейшего монарха, Царя-Освободителя и в исполнении своем часто приводили к нежеланным последствиям. И об этом не мог не скорбеть такой истинный сын Церкви и Отечества, каким был святитель Московский. Как муж мудрый, ясно видя зло и прозорливо усматривая его вредные для будущности России последствия, он не мог относиться к нему равнодушно. Как архипастырь церкви Русской, он не мог скрывать своих мыслей поэтому предмету, и высказывал их, как мы видели, при всяком удобном случае, при чем не мог умалчивать и о том, что в новое царствование, на ряду со многими утешительными сторонами, явилось много и неутешительного, нежеланного по сравнению с прежним царствованием. Такие заявления его нередко имели вид даже прямого протеста, как это было, например, с некоторыми делами по расколу, по применению начал самоуправления к жизни духовенства и т.д.

И так как его собственное, личное значение все более и более возвышалось в то же новое царствование, то тем важнее было его участие в жизни России и его отношение к ней. Его сильное слово, его могучий голос могли быть и были слышны и с глубоким вниманием выслушиваемы всюду и всеми. И чем более немощным становилось его тело, чем слабее с годами возраста было его здоровье, тем, на оборот, сильнее и слышнее был его голос, его слово повсюду.

Вот чем объясняется та великая скорбь, которая распространилась не только по всей Московской церкви, но и по всей России, при первой вести о кончине святителя Московского Филарета. Но и этого мало. «Кончина святителя Московского, читаем в отчете обер-прокурора Святейшего Синода за 1867 год, глубоко прочувствованная в Москве и во всей России, возбудила столь же искреннюю скорбь и на православном Востоке, которого он был ревностным защитником. Восточные патриархи, священный Афинский Синод, церкви Румынская и Черногорская, в своих посланиях Святейшему Синоду, единодушно выразили глубокую скорбь об утрате святителя Московского», ибо церковь восточная считала его, по выражению святейшего патриарха Константинопольского, «сколько иерархом Московским, столько же столпом, светильником и учителем всего православия, и несокрушимым звеном единства православной веры».²⁰⁹⁹

Для Московской же епархии кончина святителя Филарета была решительно ударом громовым, «гласом силы», которым «возгремел Господь над» нею и которым вся епархия была так поражена, что не имела возможности и разуметь, «что он глаголет». Ибо с его кончиною была «отжита на век та величавая, долгая современность, что обняла собою пространство полвека, что пребыла длинный ряд событий и поколений и как бы уже претворилась в неотъемлемое, историческое достояние Москвы, в её живую стихию, которой, казалось, ей не избыть и во веки».²¹⁰⁰

Кончина святителя Филарета была безболезненная, мгновенная, последовавшая почти вслед за литургией, которую совершил сам святитель, и в тот именно день (19 ноября 1867 года), который он предвидел.²¹⁰¹ Не будем описывать подробностей кончины и погребения Московского архипастыря, которые уже многократно описываемы были и в повременной печати и в отдельных изданиях. Скажем только то, что все обстоятельства, сопровождавшие кончину и погребение архипастыря Московского, ясно свидетельствовали, что это было великое событие в истории церкви Московской, как и всей церкви Русской. И стечение целого собора архипастырей²¹⁰² и пастырей ко гробу архипастыря Московского, и присутствие при сем высших гражданских чинов²¹⁰³) и даже одного из членов высочайшей фамилии, нарочито для сего прибывшего из Петербурга, великого князя Владимира Александровича, и неисчислимое множество членов осиротевшей паствы Московской, всюду сопровождавшей останки досточтимого святителя до погребения их в Свято-Троицкой Сергиевой Лавре (28 ноября), и все другие обстоятельства громко говорили о том, что в Бозе почивший архипастырь имел великое значение и в церкви Московской и в церкви Русской и в русском государстве. Ибо это был –

Владык Россия мудрый собеседник

Во благо и царей и им подвластных царств,

И во спасение всех, им пасомых, паств

Златословесный пастырь-проповедник.

Он словом Божиим святую Церковь пас

Без умиления внимал ли кто из нас

В святом Кремле на царственные встречи

Его приветственной царелюбивой речи?

И в дальних весях Божий храм бывал ли пуст?

Спешил туда Москвы боголюбивый житель,

Где словом поучал народ её святитель,

Благоглаголивый Московский Златоуст.

Душевной чистоты, духовного смиренья

Пасомым им собой являл он образец;

Он подвигом святым благотворенья

Украсил свой святительский венец.

Свет немерцаемый светильника науки

Полвека пастве он обильно проливал

И к просвещению с любовью простирал

На добрый путь благотворительные руки,

Добра и правды благодетель-друг.

Он их любил, храня их и питая...

Но для загробных дней здесь верх его заслуг

В духовном подвиге вся жизнь его святая.²¹⁰⁴

А мы помним, что и не одна церковь Российская горячо отозвалась по поводу великой утраты, которую она потерпела в лице почившего святителя, которого вся жизнь была одним великим подвигом во славу Божию, но и церковь восточная православная. Между прочим, по случаю кончины его, великого как во всем, так и в слове проповеди, само собою разумеется, не могло уже молчать и слово проповеди, не его уже, конечно, слово, когда на веки сомкнулись уста, произносившие более шестидесятилетий это слово, а слово других проповедников, почти исключительно им же самим возращенных и воспитанных для церковной кафедры Целый сонм наилучших витий Московской церкви, в течение долгого времени, не переставал оглашать своды церквей Московской епархии, посвящая слово проповедническое памяти великого святителя, с разных сторон рассматривая и изображая личность и деятельность великого святителя, прославляя его высокие качества и великие подвиги, стремясь, по возможности, полнее исчерпать содержание неисчерпаемого источника духовной силы и жизни, дарованной в нем миру Богом, и во всем этом обильно черпая назидание современным и грядущим поколениям.²¹⁰⁵ «Угас светильник, читаем, например, в речи одного из этих витий, от которого свет истинного Боговедения и высокой доблести духовной распространялся до отдаленнейших пределов церкви восточной и даже достиг иноверных, ищущих православия; умолкли уста, из которых каждое слово было правилом веры и законом для жизни и деятельного служения Богу и человечеству во всяком его виде. Но что же угасло? Угасло горевшее вещество, а самый свет, который озарил пред миром глубину истин веры и высоту жизни христианской, он не может угаснуть, от него остались немерцающие лучи, общее драгоценное достояние всех родов и времен. Сомкнулись уста, а слово, исшедшее из них, облетело весь мир христианский, сделалось символом православия, воплощением духовной мудрости, ключом для разрешения недоумений, печатью истины, неистощимым назиданием для паствы, неизменным руководством для пастырей».²¹⁰⁶

«Отныне, слышим голос и не церковного витии, святитель Филарет становится неистощимым предметом изучения, которое не преминет внести новые силы в наше сознание, в наше просвещение. Прошедшая жизнь великого ума. следившего за всем, на все отзывавшегося и во всем принимавшего участие, снова вступит в действие для созерцающей мысли и разумения».²¹⁰⁷ Доказательство сего. хотя, быть может, и не сильное, можно было видеть и во всем, пройденном нами доселе, пути исследования.