Глава девятая. О темпераменте и характере

Как ни значительно влияние органических систем на умственные отправления, но еще большее и значительнейшее влияние имеют они на чувствования, или душевные состояния; так, что последние почти все суть результат органических впечатлений. В следствии постоянного и совместного действия всех органических систем, или в следствии преобладающего влияния одной какой-либо системы при содействии, впрочем, некоторых других обстоятельств, образуется так называемый темперамент человека. Посему рассмотрим в этой главе отношение к душе каждой отдельной органической системы, или различие темпераментов; но, прежде всего, покажем какое есть отличие между темпераментом и, собственно, характером.

Понятие темперамента и характера часто смешиваются, но между ними есть несомненное различие.

Темперамент есть общее настроение души или постоянный образ чувствований её, происходящей более всего от влияния органических систем, так что темперамент иногда принимают как исключительное свойство одной крови человека. След., он есть явление более непроизвольное, естественное, независящее от свободной деятельности, или умственных соображений человека. Характер, напротив того, означает более настроение воли; он есть нечто приобретенное в следствие, с одной стороны, умственного преобладания, а с другой – свободно направленной воли. В темпераменте выражается более телесная сторона человека, в характере – духовная; первый есть принадлежность всякого почти человека; второй бывает не у всех. Редкий человек может освободиться от влияния темперамента, но как скоро кто силою воли и энергией души усвоил себе известный характер, темперамент перестает мало-по малу в нем обнаруживаться. Наконец, мы увидим далее, что в образовании характера принимает участие большее число обстоятельств, а темперамент есть явление менее сложное.

Несмотря на чрезвычайное разнообразие темпераментов, не смотря на то, что в каждом почти человеке есть свой, особый признак, темперамент, их можно подвести, согласно с Кантом, под след. два рода с соответствующими каждому роду двумя видами:

а) Темперамент, происходящий от господствующей склонности к чувствованиям. Виды его:

1. При легком, умеренном возбуждении, легкое чувство сангвинического темперамента.

2. При более трудном возбуждении, глубокое чувство меланхолического темперамента.

b) Темперамент, происходящий от господствующей склонности к деятельной жизни.

1. При легком возбуждении, быстрый нрав холерического темперамента.

2. При более трудном возбуждении, хладнокровная рассудительность флегматического характера. Сделаем краткие замечания в оправдание такого деления.

Если наблюдать внимательно, как над отдельными личностями, так и над целыми племенами: то можно увериться, что некоторые люди и народы на самом деле имеют наклонность более к чувствованиям, внутренним движениям, нежели к деятельности; напротив того, другие более склонны к деятельной, трудолюбивой жизни и презирают всякие бесплодные порывы чувств. Таково, например, различие в характере жителей востока и запада.

Далее, два вида темперамента, сангвинический и меланхолический, соответствующее первому роду, именно состоят в преобладании известного рода чувствований и встречаются у жителей востока; напротив того, темпераменты холерический и флегматический обозначают более качества деятельности.

Отличительные качества сих видоизменений темпераментов суть след.: у людей с темпераментом сангвиническим заметны ум и память счастливые, воображение быстрое и обширное, но преимущественно развито у них чувство, от чего вся их жизнь больше сосредоточена внутри. В жизни своей они более любят наслаждения чувственные, часто бывают легкомысленны и непостоянны. Они способны к быстрым переходам от одних состояний к другим. Глубокие страсти не их принадлежность. Что же касается до организма их, то самое название показывает, что этот темперамент есть более всего свойство крови.

Человек, имеющий меланхолический темперамент, еще более бывает сосредоточен во внутренней жизни; но из всех душевных состояний он более всего склонен к печальным ощущениям, к любви, к уединению. Он видит все в печальном свете, бывает склонен к раздражительности и пр.

Холерический темперамент заключает в себе признаки противоположные первым двум. Холерики обладают сильными чувствами и продолжительною волей. Они преданы сильным страстям, но более постоянны и настойчивы в своих стремлениях, чем другие. Они своенравны, самолюбивы, хитры, склонны к честолюбию. Темперамент сей есть принадлежность всех великих исторических людей, кои умели подчинить своим страстям других. Часто бывает, что темперамент меланхолический есть видоизменение сего последнего. Когда человек не достиг своих стремлений и сосредоточился внутри себя: то через это он впадает в задумчивость и делается раздражительным.

Хладнокровный или флегматический темперамент, как показывает само название, состоит в умеренных и даже весьма мало заметных чувствованиях и соответственно в малой склонности к жизни деятельной. Флегматик неподвижен в чувствах, как и в деятельности наружной.

Перейдем теперь к описанию тех видоизменений, какие производят в темпераменте разные органические системы.

Костная и мышечная системы имеют ближайшее отношение к нервной: ибо они служат как бы покровом и защитой последней, и в них проявляется устройство нервной системы только более в грубом виде. Скелет есть оболочка нервной системы; посему части его, ближайшие к высшим частям нерва, т.е. головной череп, своим развитием и устройством могут обнаруживать устройства и свойство самого мозга, а потому служить основанием для высших соображений. Величина черепного мозга находится в очевидной зависимости от величины и лучшего образования покрывочной мозговой массы; какое-либо особое преимущественное развитие одной из мозговых частей может отражаться и в черепе; след., по устройству его, можно судить, впрочем отчасти, и об устройстве мозга. На этом-то основании и построена вся система краниоскопии, т.е. суждение о способностях души по размерам черепа.

От костей, точно также, как и от других систем, идут свои нервы, переносящие нервный ток к мозгу; но ток этот бывает чувствуем в душе в редких случаях. Сюда относятся разве чувство силы и легкости, которое рождается в нас при лучшем состоянии костей. С упадком костей, или их расстройством, нервный ток доносит до души сознание вялости, тяжести. По направлению костей проявляется усиливающееся до боли чувство слабости. При болезненном состоянии костей, за каждым изменением температуры следует известное впечатление, усиливающееся до ужасной боли. Общее наше чувство, т.е. ощущение бытия, состояние всего организма, есть всегда следствие тех нервных токов, которые от каждой органической системы приходят до сознания. Так, напр., когда костная деятельность, или обыкновенное состояние костей нарушено, то нервные токи от них доводят это до сознания.

Мышечная система есть тот орган, посредством которого человек вступает в деятельное отношение с внешним миром и посредством которого выражается реакция души на все внешние впечатления. Существование мышечных волокон указывает на существование такого органа, который передает им волю и сообщает им движение. Нервный ток, стремясь от действия воли душевной к оконечностям мышц, сообщает им известное отправление. Но так как от мышц также идут заворотами нервные волокна: то очевидно всякое движение и изменение их одновременно, посредством обратного тока, делается известным душе. Последние впечатления, т.е. впечатления, следующие за нервным током от мышц к мозгу, производят известные перемены в душе. Крепкая, живая, мышечная деятельность производит приятное чувство свободы, возвышает охоту, бодрость; напротив того, всякая слабая, расстроенная мышечная деятельность производит скуку; скопление в мозгу нервного тока, не сдержанного на движение, производит в душе уныние, меланхолию и даже помешательство. Свободными и быстрыми движениями душа вступает в самостоятельное отношение с внешним миром. Переменой места, касательно внешних предметов, и изменением их формы, душа, обнаруживает над ними свою власть, как бы подчиняет их себе, передает внешнему миру свои желания. Это обнаружение душою влияния над внешним миром есть проявление её свободы, сознание её самостоятельности; посему такие движения возвышают энергию души. Слабая, задержанная деятельность мускулов производит противоположное ощущение, т.е. уныние, слабость.

Вот почему врачи всегда советуют больным движение, – упражнение мышц: ибо только одно это упражнение, возбуждая в душе чувствование влияния на внешний мир, через то самое возвышает душерасположение. Кроме того, мышечная деятельность возвышает дыхание и кровообращение: след. действует на душу и посредством других систем.

Если вспомним, что сильное движение возбуждает деятельность всех почти органических систем, что нервный ток от всего организма быстро доходит и возвращается в сознание, что в этой усиленной деятельности состоит сущность здоровья, то лучше поймем значение мышц. Вот от чего так важно движение во многих болезнях, и от чего многие ипохондрики вылечиваются лишь одним движением.

Но мышечные движения имеют другое значение: именно, ими выражаются состояния души, соответствующие известным её чувствованиям. В гневе всегда обнаруживаются известные движения, стремление подчинить внешний мир; вот почему гневливого человека можно укротить, остановивши его движения. Радость также имеет свои движения; врачам известно, что самые веселые люди от продолжительной неподвижности теряют веселость и впадают в меланхолию и даже помешательство.

От такого тесного отношения между душерасположением и движениями мышц происходит то, что радость и печаль соединены с известными непроизвольными, или произвольными сокращениями волокон; а с другой стороны вид известно сгруппированных движений всегда рождает известные представления в душе.

В радости все мышцы приходят в напряжение, выпрямляются, сгибаются и разгибаются; отсюда происходит бодрое положение тела, красивые, волнистые движения. Мускулы личной поверхности обеих верхних челюстей сокращаются; щеки делаются выпуклыми, поднимаются вверх, через это поднимаются углы рта и образуют улыбку.

Боль сопровождается другими противоположными движениями. Мускулы тела изнемогают, придают человеку стесненный, особенный вид; углы рта протягиваются и сгибаются в дугу, щеки делаются плоскими, мускулы, отводящие губы, напрягаются и рот невольно раскрывается.

Гнев выражается также в движении мышц. У рассерженных напрягаются более мышцы груди и движутся личные мускулы, лежащие около носа. Замечательно также, что в гневе происходят непроизвольные сокращения желчного пузыря, вытесняющие желчь; это обстоятельство изъясняется тем, что печень есть продолжение дыхательной сферы, которая сильно участвует в гневе. Вот почему в гневе разливается желчь. Страх, как чувство некоторым образом противоположное гневу, сопровождается и противными мышечными движениями. Замечательно здесь суживание лицевой плоскости, которое сообщает физиономии испуганного заостренный вид.

Самое общее и основное положение отношения между душой и кровообращением есть то, что сие последнее производит душерасположение. Это общее положение Карус, знаменитый Немецкий физиолог, выразил так: «Психея, без кровеносной системы, или системы, заступающей её место, совершенно не имела бы душерасположения (Gemüth) точно также, как без нервной системы она была бы лишена способности иметь познания».34 Под именем этого душерасположения, происходящего от крови, не надобно понимать то, будто кровообращение сообщает душе какое-либо частное представление о несчастии или о каком-либо радостном событии, и от того душа приходит в веселое расположение, или в уныние. Органические сферы, особенно кровеносная, своим действием сообщают душе только общее настроение, располагают более или к радости, или печали; словом, предрасполагают душу к такому или другому состоянию. Это действие кровеносной системы на душу происходит от того, что кровеносные сосуды, по анатомическому исследованию, окружены самыми тонкими нервными нитями, кои все приносят к мозгу обратные токи, сообщающее душе все перемены кровотечения.

Основное положение это подтверждается всеми фактами. Наблюдения врачей именно доказали явную параллель между состоянием крови и душерасположением. Человек веселый тотчас теряет свою веселость, как скоро, по каким либо обстоятельствам кровь его ослабела в своем течении; напротив того, самый хладнокровный, или скучный человек, развеселится при заметной быстроте и легкости кровообращения.

Такие перемены в движении крови производят также питие вина, прием некоторых лекарств и проч. Действия всех сих средств согласно подтверждают сказанное о душерасположении. При совершенно нормальном состоянии, впечатления нервов, сопровождающих кровеносные сосуды, не достигают до сознания; но в упомянутых здесь случаях они передают душе и производят изменения её расположения. Многие опыты доказали, что все нервы, идущие от тех органических сфер, кои называются образовательными, как то: пищеварительной, лимфатической и особенно кровеносной, имеют свой центральный заворот в четверохолмии. След., все впечатления от них могут изменять покрывочную массу той части мозга, в которой душа имеет орган своего расположения.

Но чтобы не быть односторонним и потому ложным, не надобно забывать и обратного действия души на кровеносную систему, – действия, подтверждаемого тысячью случаев и объясняемого ими вполне. Представления и состояния чисто душевные, не зависящие ни от каких органических действий, производят изменения крови и её движения. Стыд заставляет кровь приливать к сердцу; страх и забота удаляют её от конечностей также к сердцу. Внезапное какое либо известие радостное или печальное производят соответствующие перемены кровообращения. Какие-либо несчастные обстоятельства производят в душе уныние и изменяют состав крови. Во всех этих случаях действие крови изменяется вследствие нервного тока, устремленного из мозга, по одному влиянию чисто душевных представлений. Душа сама независимо от состояния крови приходит в веселое или грустное расположение от своих собственных представлений. Замечательны поэтому примеры произвольного влияния воли на кровообращение. Карус рассказывает об одном молодом человеке, который силою воли мог ускорять или замедлять биение пульса.

После сих общих положений перейдем к частным объяснениям соотношения души и кровеносной системы.

Чтоб решить этот вопрос, надобно иметь в виду значение крови. Кровь есть как бы жидкое мясо, она есть орган, который дополняет, заменяет и исправляет все повреждения других органов. Кровь, то сближается с воздухом, чтобы принять от него кислород, то погружается глубоко в организм, чтобы каждому месту доставить свой питательный элемент. Чем быстрее, чем чище и лучше движется кровь: тем она более соответствует своему назначению, и тем впечатления от неё на душу бывают приятнее, и душерасположение возвышается. Напротив того, чем кровь движется слабее, чем она гуще, испорченнее, тем нервные токи, от нее идущие к мозгу, доставляют душе впечатления тяжелые, и душерасположение падает. Это возвышение и понижение душерасположения действительно всегда следует за кровообращением. Каким образом, напр., выпитый стакан вина производит веселое расположение? Вино усиливает движение крови, заставляет пульс биться сильнее, и через это возвышает расположение души. Но когда это состояние проходит, наступает упадок и ослабление души. Точно также, если человек и в веселом расположении принимает средство, ослабляющее кровообращение, то настроение его духа скоро изменяется. Врачи, часто пробовавшие многие лекарства, пришли на счет сего к согласным результатам. В доказательство всего здесь сказанного можно привести много и других фактов. Известные продолжительные состояния, происходящие, напр., от характера флегматического, производят окостенение внутренних артериальных оболочек, что особенно замечено у англичан. Наблюдая над самими собою, мы можем увериться, что всякое радостное известие возбуждает биение сердца, и мы чувствуем тогда какую-то легкость. Продолжительная печаль производит порчу крови в венных сосудах, и кровь получает темный, траурный цвет; между тем продолжительные радостные впечатления возбуждают артериальную кровь.

Во многих болезнях состояние души и крови отражается друг в друге.

Пищеварительная система есть такой орган тела, который можно назвать преимущественно органом самосохранения. Посредством желудка, человек уподобляет себе всякое способное к его поддержанию вещество, т.е. превращает в свое тело всякую пищу, сохраняет себя на счет посторонних вещей. Это действие организма в душе отражается сродным ему представлением или чувством, именно эгоизмом: ибо эгоизм есть стремление души, подобное стремлению желудка, уподобить себе, сделать для себя годным все постороннее. Это отражение действия пищеварения в душе происходит посредством многих нервов, которыми пищеварительная сфера сообщается с мозгом и которые доносят до него свои токи, возбуждающие в душе известные представления.

Наблюдения и опыты доказывают, что у всех эгоистов преобладает система пищеварения. Люди, которые любят много есть и пить, обнаруживают явное самолюбие, так что, по словам Каруса, всякого упитанного обжору без дальнего исследования можно причислить к эгоистам. Это оправдывается не только примерами частных лиц, но и целых народов.

Тесное соответствие эгоизма с пищеварительной системою обнаруживается и при патологических явлениях: ибо, как скоро система пищеварения расстроена, некоторые люди делаются сварливы, обидчивы, что проходит с восстановлением здоровья. Известно также простое ежедневное явление, что при получении какой либо радости тотчас чувствуется стремление к удовольствиям стола. Эгоист в самом даже выражении лица представляет характеристическое явление: потому что взгляд его представляет особый тип. Далее, повторительное употребление в пищу каких либо однородных веществ сообщает и пищеварительной системе особое состояние, особую восприимчивость. Кто, напр., всегда употребляет растительную пищу, у того и желудок имеет иное расположение, чем у того, кто привык к животной пище. Но это состояние желудка невольно отражается и в душе и может изменить склонности и расположения, как это и оправдывает ежедневный опыт. Жители напр., северных частей Европы, наиболее употребляющие пищу животную, явно обнаруживают и большое самолюбие; напротив, жители южных стран, довольствующееся одними лишь растительными веществами, менее склонны к эгоизму.

Дыхание имеет высокое значение для организма. Посредством дыхания организм заимствует из внешней природы существенный её элемент – кислород. Когда кровь устремляется к легким, то он вступает в самое ближайшее соотношение с воздухом, разлагая его, чтоб заимствовать кислород. При этом сама кровь переменяется в составных частях; ибо в ней перегорает все постороннее, ненужное для организма, и делается через то красною. Таким образом до соединения с воздухом венная кровь бывает лишняя для организма, а после соединения она обновляется, становится живою и полезною. Поэтому организм посредством дыхания одушевляется во всем своем составе через освобождение ненужной части и приобретение нужного важного деятеля.

Такое благотворное действие дыхания отражается в душе ощущением бодрости, веселости и самостоятельности. Иной постоянно бывает весел, бодр; другой, напротив, уныл, боязлив и малодушен. Эти два состояния происходят ближайшим образом от состояния их дыхательной системы. Даже всякий из нас испытал, какая бывает в нас бодрость, веселость и ясность на чистом воздухе; напротив того, как бывает тяжело, скучно в стесненном, тяжелом воздухе. Сильное движение, быстрое дыхание целительного воздуха, возбуждая всю жизнь организма, возвышает чувство бытия, которое становится заметнее при этом сильном напряжении. Посему слово дыхание πνεύμα имеет глубокое значение, и в книге Бытия лучше, нежели во всяко физиологии, объяснено это глубокое отношение дыхания к жизни, и вдуну в лице его дыхание жизни и быстъ человек в душу живу. Прекрасно выражается Карус в своей физиологии: как через соединение с земным магнетизмом увеличивается сила магнита, повешенного к магнитному меридиану земли, как увеличивается действие солнца на земные тела, при их совпадении с прямою линией напряжения солнечной среды с земным центром, как несомненно энергия матери возбуждает жизнь зародыша: так возбуждается жизненная энергия эпителигорической твари, когда, при всей целости жизни, она вступает во взаимное действие с теллюрическим организмом.35

Это благотворное влияние дыхания на душу производится посредством нервных токов, проходящих по нервным волокнам, соединяющим систему дыхания с мозгом. Но не должно думать так, будто бодрость, веселость могут быть следствием только исключительно этого отношения. Есть много других причин, рождающих те же явления; но система дыхательная служит как бы выражением и органом этих душевных явлений. Кто с открытым духом имеет готовность воспринимать все внешние явления, кто, подобно кислороду при вдыхании, усваивает себе все внешние факты, того называют добрым, веселым.

Физиологическое наблюдение показывает, что самое сильное или слабое, самое здоровое или болезненное существование находятся в тесном отношении с системою дыхания. Слабое дыхание всегда соединено с недостаточным развитием костной и мышечной систем. Животные, имеющие слабое дыхание, напр., рыбы, моллюски, имеют мышечную систему мало развитую. Птицы и насекомые, имеющие сильное дыхание, обладают и значительным развитием системы костной. Само различие полов, касательно их силы и крепости, всегда обнаруживается разностью дыхания. Мужчины имеют сильнейшую систему дыхания, чем женщины. Женоподобные мужчины имеют слабую речь и голос, а мужеподобные женщины грубый, мужеский голос. Словом, все факты показывают, что дыхание представляет внутреннюю крепость, или слабость человека. Голос, который есть следствие дыхания, обнаруживает состояние дыхательной системы. Речь громкая, резкая, ясно показывает сильную грудь, а речь слабая указывает на слабое дыхание. Из всех этих фактов ясно следует, что система дыхания должна иметь ближайшее отношение к состоянию душевному, возбуждая в ней ощущение жизненности, бодрости и веселости, или же производя противоположные состояния. Но чтобы сильнее в этом убедиться, обратимся к ежедневным опытам. Всякий испытал над собою, как различно наше душевное расположение на чистом, свежем воздухе, и в душной, городской атмосфере. В горных местах человек чувствует себя счастливым, веселым, – он там иначе смотрит на вещи; словом, он там другой человек. Напротив того, человек, живущий в спертом воздухе, чувствует давление на грудь и во сне видит страшные вещи. Еще замечательнее душевные проявления расстроенного дыхания в болезнях: напр., то странное явление в некоторых чихотных, что они обнаруживают разительную бодрость, не верят своей опасности и иногда пред самой минутою смерти мечтают о долгой жизни и счастье, объясняется тем, что дыхание у них приняло ненормальное напряжение; кровь их, не будучи возобновляема достаточно в пищеварении, стремится в вену, и здесь улетучивается. Напротив, люди удушливые, хотя бы и при слабой степени болезни, становятся чрезвычайно мрачными и малодушными.

Чтобы видеть основание, по коему можно заключать об особенном отношении лимфатической системы к душе, приведём слова Каруса. «Чтобы положить основание тому учению, которого опыт мы сделали впервые, надобно помнить, что лимфатическая система служит дополнением пищеварительной; ибо в нее поступает питательный сок (chylus), выработанный в желудке, чтоб перейти в кровь'36.

Поэтому пустота лимфатической системы возбуждает в душе желание пищи твердой и жидкой и отражается в ней вожделением, стремлением к внешнему. Наполнение её возбуждает в ней удовлетворение – и сходное с ним чувство довольства, пресыщения, равнодушия.

Наблюдения и опыты физиологические подтверждают сказанное здесь. Оба эти явления лимфатической деятельности, т.е. её оскудение и переполнение, выражаются в душе: первое – стремлением к улучшению, приобретению внешнего; второе – самодовольствием, желанием уединенного спокойствия и равнодушием к тому, что прежде нам нравилось. Такие явления особенно явственны при патологическом состоянии лимфатической системы. Лимфа может быт или особенно пустой, или же слишком наполненною, сильно возбужденною или же торпидною, как бы парализованною. В первом случае являются в человеке вожделения, желания и мечтательность. Всякий может заметить, что многие особенно мечтательны бывают на пустой желудок, когда человек чувствует голод и пр. Люди плотные не бывают столь мечтательны, как люди тощие, худые. Напротив того, равнодушие и пресыщение внешнею жизнью бывает следствием наполнения лимфатических сосудов. Когда же система эта подвержена бесчувственности в некоторых болезнях, напр. в водяной, происходит совершенное бесстрастие, неподвижность духа; больной водяною не обнаруживает ни малейшего желания к приобретению. Известно также, что люди флегматического сложения не бывают жадны и не обнаруживают вожделений. Если же лимфатическая система возбуждена, раздражена через меру, как у чихотных, у золотушных, в таком случае в душе обнаруживается стремление к лучшему, надежда и пр.

Отделения в организме суть последний акт крови, оканчивающей свое назначение и возвращающейся в стихийные элементы. Кровь начинает свое брожение в дыхании; обновившись в нем, кровь отделяет после того некоторые продукты, как то: желчь, слюну, которые должны еще выполнить особое назначение, а другие её части, которые уже не нужны организму, тотчас отделяются из него в виде пота, мочи, слез и пр. Посему отделения представляют разрешавшийся, жидкий организм. Центр отделительной системы есть печень. Поскольку же отделения суть как бы противоположный полюс дыхания, то они имеют и противоположное душевное проявление, т.е. выражение уныния, печали, тоски и пр.

Из всего сказанного доселе в этой главе следует, что кровь своею разнообразною деятельностью производит так называемое душерасположение. Обращение крови, т.е. стремление, то к внешнему миру, то к организму – производит в душе самое движение душерасположения. Кровь, стремясь к внешнему миру воодушевляется и производит в душе веселость, бодрость, а с другой, приходя в печень к своему окончанию, как к разрешению, возбуждает в душе чувство дисгармонии. Движение, уподобление крови, её окисление от воздуха, выражает в душе бодрость, веселость; противоположное е действие, т.е. уничтожение, разрешение, отражается в ней угнетением.

Человек в спокойном состоянии находится как бы в равновесии с самим собою и с внешним миром. Душерасположение его соответствует нормальному движению крови. Напротив того, неспокойное душерасположение есть расстройство, разъединение однообразия и нормальности в действии крови. Как скоро чувство собственного бытия помрачено, то являются различные страсти, беспорядочные состояния. Таковы, напр., уныние, происходящее от потери единства с самим собою, тоска и пр. душевные состояния, более противодействующие неприязненным внешним предметам, напр., досада, гнев и пр. Во всех сих состояниях организм становится вялым, пищеварение ослабевает, отделения увеличиваются, силы падают и пр. Среднее между сими двумя состояниями есть сострадание. Оно есть как бы поставление себя на место другого и принятие его печали и расстройства на себя. Сострадание всегда сопровождается известными отделениями, напр., отделением слез; иногда увеличивается именно то органическое отделение, которое должно служить пособием для страждущего, напр., отделение молока у матери. Мать, которая сильно любит своего ребенка, более отделяет молоко; но у той, которая рассеяна, оно отделяется в весьма малом количестве. Замечательно, что у некоторых женщин, и даже у мужчин, тронутых видом беспомощного ребенка, невольно образуется в груди молоко. У людей, удрученных тоскою и унынием, увеличиваются отделения, ослабление питания, желчные разливы; у них развивается сверх того венозность крови, признак, что кровь – жидкий организм обугливается, стремится к смерти. Если эти состояния достигают высшей степени, то умирание крови отражается в душе ощущением или стремлением к самоубийству. Известно также, что мгновенный испуг производит сильные отделения. Замечательно, что во время досады и гнева – когда человек стремится к уничтожению внешнего, – обильно отделяется слюна. Слюна в этом состоянии у многих животных бывает ядовитою, напр., в бешенном состоянии собаки. Даже у людей рассерженных слюна делается вредною. Но так как кровь в гневе в большом количестве притекает к воротной печени, где она умирает, то человек чувствует угнетение, упадок, давление. Известно также, что всякое патологическое страдательное состояние печени соединено с изменением душевного расположения. Отсюда название желчный человек. У людей, страдающих печенью, всегда заметно особенное влечение к скорби, к самоуничтожению, или наклонность к гневу. Люди, подвергнутые разлитию желчи, имели часто наклонность к самоубийству.

Из всего, сказанного доселе о тех влияниях, какие весь организм и отдельные системы его имеют на душу, явствует, что все душевные расположения, все виды приятных и неприятных ощущений, удовольствий и печалей, словом, весь темперамент человека есть следствие взаимного влияния и совместного бытия души с телом. Видели мы, что кровообращение производит душерасположение; дыхание – бодрость, веселость, или же робость, малодушие; печень, гнев, досаду или соболезнование и пр., но сами эти состояния, т.е. сами ощущения бодрости, веселости, гнева находятся в душе, а не в организме: они суть душевные явления, происходящие иногда вследствие органических перемен, и иногда совершенно независимо от сих последних. Было бы нелепо, напр., думать, что, когда я получаю какое либо известие, и во мне родились радость, гнев, досада, или сожаление, мрачность, – эти состояния произошли от каких либо органических причин. Они произошли независимо от них, и в свою очередь могут произвести, и действительно производят перемены именно в тех органических сферах, кои им соответствуют. Далее, необходимо еще прибавить, что воля человека может несомненно уменьшать и даже уничтожать эти органическая влияния на душу. В этом легко могут удостовериться все наблюдающие над собою. Положим, напр., известное болезненное состояние той или другой сферы должно производить в душе известное ощущение, напр. раздражительность. Но много есть таких людей, кои очень хорошо сознают, что их раздражительность, недовольство происходят от болезненного состояния, стараются преодолевать себя и успевают сохранить бодрость и спокойное состояние духа. Только люди с мало развитым самосознанием и слабою волею вполне подчиняются своим органическим влияниям и следуют своему природному нраву, но люди с более развитыми понятиями и крепкою волей мало-по малу научаются вполне владеть своими чувствами.

Под именем характера разумеется тот постоянный и общий образ деятельности человека, который всегда бывает следствием единообразного настроения всех душевных сил и след., выражает внутреннюю сущность души, т.е. умственные и нравственные её особенности. Из этого очевидно, что в образовании характера принимают участие все силы и способности человека, и что характер человека есть, можно сказать, весь человек. Отсюда же очевидно и то, почему исследование о характере должно быть заключительною главою психологии. В этом опыте изучения души мы старались, чтобы предыдущее всегда подготовляло последующее и чтобы сие последнее всегда было следствием предшествовавшего. Вот почему о характере мы пишем теперь, когда уже исследовали все, что составляет характер.

В образовании характера, как было сей час замечено, участвуют все силы и способности души, но не всегда в одной и той же степени. Большей частью в характере замечается преобладающее влияние одних способностей перед другими. В этом состоит основание того разнообразия в характерах, которое замечается в людях, и по которому каждый человек, можно сказать, имеет свой собственный характер. Если деятельность воли строго подчинена расчетам ума, то происходит характер благоразумный, расчетливый, хладнокровный, хитрый. Если она более подчиняется движениям сердца или чувств, то происходит характер чувствительный, добрый, сострадательный и пр. Если человек увлекается сильными чувствами, действует всегда без больших соображений, но быстро: то значит характер у него пламенный, быстрый, иногда опрометчивый и пр. Всякая, не только отдельная способность, но и отдельное чувствование может овладеть волею и управлять деятельностью. Если человек предан одной какой либо страсти, одному стремленью: то у него образуется и характер сообразный с этой страстью. Таковы бывают характеры людей честолюбивых, гневливых, гордых и пр.; словом, множество обстоятельств могут разнообразить до бесконечности людские характеры. Посему-то и весьма трудно подвести все характеры под известное деление на роды и виды. Но сверх преобладающего влияния той или другой способности, разнообразие характеров происходит и от различных внешних влияний.

Влияние местности и климата на образование характера весьма сильно, и известно всякому, так что на сие не требуется доказательств. От этого влияния и происходит народный характер разных племен и различных стран. Очевидно само собою, что в климате благорастворенном, теплом, на почве плодородной и изобильной, в воздухе свежем и здоровом, характер человека развивается иначе, чем в климате нездоровом, суровом и пр.. Если даже всякая жизненная личность иначе чувствует себя и поступает в свежем и приятном воздухе, иначе в воздухе нездоровом, удушливом: то тем более должно признать влияние воздуха, когда оно продолжается во всю жизнь.

Жители, напр., долин имеют иной характер чем жители возвышенных стран. В характере последних преобладает наклонность к самостоятельной жизни, в сердце –чувство свободы. В особенности же замечателен в этом отношении характер жителей гор. Влияние здорового климата, чистого, вольного, горного воздуха проявляется на них самым разительным образом. Они всегда отличаются мужеством, бодростью, веселостью, верностью. В них и наружные и внутренние свойства носят ясный отпечаток влияния климата. Они любят свободу и независимость, которую они вдыхают как бы вместе с воздухом.

Еще более уверимся мы во влиянии климата на характер, если припомним из истории, как племена, переселившиеся из одной страны в другую, напр., переселенцы из Испании, Германии и других стран в Америку, перерождаются совершенно, изменяясь еще более по темпераменту, чем по наружным своим свойствам. Такое влияние климата на характер объясняется тем, что климат совершенно преобразует организм человека, а через то изменяет и душевные свойства, кои, как видели прежде, имеют от них большую зависимость.

Образ воспитания имеет еще сильнейшее влияние на образование характера. Воспитание именно к тому и должно быть направлено, чтоб изменить или установить нравственный темперамент человека, и разумное воспитание всегда сообщает человеку известное, на всю жизнь остающееся, настроение. Чтобы увериться в этом, сравним двух людей, из коих один воспитан по всем правилам благоразумия, а другой был оставлен на произвол природы. Какое заметно огромное различие между ними, различие во всех способностях, во всех наружных и внутренних свойствах. Начиная с простых движений, с употребления своих рук и ног, и до самых высших действий ума и сердца, воспитание кладет особый отпечаток на все. Это удивительное различие человека цивилизованного от дикаря, которое делает их будто двумя разными существами, основано именно на воспитании.37

В человеке необразованном страсти необузданны, действия его подчинены всегда грубым, животным чувствам: весь он, так сказать, более приближается к животному, нежели к человеку. Человек образованный, напротив того, следует более внушениям ума чем стремлению страстей. Не говорю, чтобы в нем не было тех же чувств и страстей, какими природа наделяет всех вообще своих детей; но страсти эти в нем проявляются совсем не так, как у необразованных: они в нем смягчены, подчинены рассудку.

Воспитание именно должно быть направлено к преобразованию естественного человека. То еще нельзя назвать воспитанием, или образованностью, когда человек научился искусно маскировать свои страсти и пороки, или сообщил им блестящий лоск. Напротив того, образование должно умерять или же уничтожать природную грубость чувств.

Влияние религии на характер бывает самое глубокое и неотразимое. Это доказывается и историей и различием в характере народов, исповедующих различные веры.

Стоит только слегка сообразить, какую перемену в мыслях и делах народов произвела христианская вера, чтоб удостовериться в этом. Христианская вера изменила мысли человека, переменила их чувства, сообщила им кротость, человечность, дала воле другое направление и, указав новые цели стремлений, установила новые отношения между людьми, указав им любовь и братство как основы общественного благополучия; словом, она совершенно преобразила людей во всех отношениях.

Но чтобы лучше видеть влияние религии, сравните в настоящее время двух человек: Христианина и магометанина. Пусть оба будут вполне сообразны своим религиям, вполне проявляют в себе идею их. Какое между ними можно найти сходство? Ни малейшего! По характеру своему, это будут как бы совершенно особые существа. В то время как один из них будет исполнен самых кротких чувств; в то время, как душа и сердце его вполне преданы высшим и благороднейшим помыслам: другой питает в себе другие противоположные чувства и стремления. Магометанин исполнен самым нестерпимым фанатизмом. Он стремится к грубейшим чувственным удовольствиям, считает всякого иноверца животным, имея самые низкие и нелепые понятая о добре и зле. Сверх того это грубое понятие о неизбежной судьбе совершенно подавляет его способности, энергию воли, и делает существом тупым и мечтательным.

Влияние образа правления и исторической судьбы народа на образование отдельных характеров не менее значительно и не менее замечательно. Чтоб увериться в этом, всего лучше сравнить подданных государства, управляемого мудрым, твердым монархом под твердыми законами, с подданными тех государств, в которых вместо твердых законов господствует произвол тиранической власти. Возьмите, напр., характер Персиянина, характер скрытный, низкий, коварный, подавленный страхом, рабский, и сравните с характером Европейца, и вы уверитесь в отличии их. Особенно резко проявляется различие характера женского пола от образа их жизни в Европейских и Азиатских государствах,

Из предыдущего ясно следует, что характер всякого отдельного человека и целых народов образуется или под влиянием многих, совместно действующих причин, или же при исключительном влиянии одной какой либо причины. Это замечание несколько приближает нас к решению предложенного здесь вопроса. В самом деле, характер человека на столько можно признать человеку врожденным, на сколько те причины, под влиянием которых он образуется, предшествуют его образованию и устанавливают его формирование. Поскольку человек рождается в известном климате, воспитывается в известной религии, под влиянием известных политических и нравственных правил, в особенности же получает свой организм от известных родителей, то все это заранее определяет будущий его характер. Но поскольку характер, как мы сказали прежде, образуется через свободную деятельность, то его должно считать более приобретенным, чем врожденным. Что же касается собственно до темперамента, то его надобно признавать более врожденным, чем приобретенным: ибо темперамент есть следствие органических влияний на душу; но известно, что происхождение от известных родителей имеет сильное действие на образование темперамента. Физиология объясняет, что тело человека, происходя от семени родителей, получает свойства того организма, из которого оно произошло, а вместе с тем человек наследует, при малых исключениях, и все душевные качества родителей, т.е. их темперамент. Отсюда объясняется то замечательное явление, что семейный характер какого либо человека на целые века переходить от поколения к поколению, а иногда целые даже народы носят на себе отпечаток характера своего предка. Впрочем, этому явлению содействуют, кроме того, многие подобные обстоятельства. Младенец, воспитываясь в кругу известного семейства, заимствует первые впечатления и первые мысли от тех людей, кои его окружают. На него неотразимо действуют примеры его окружающих. Итак что же удивительного, если он наследует и понятия, и чувства, и предрассудки, и весь темперамент своих родителей, и передает тоже самое своему потомству? Но не должно думать так, будто бы только что родившийся младенец уже имел какой-либо зачаток или зародыш известного характера: в нем есть только возможность к усвоению более одного характера, чем другого, есть условия, которые его будут делать способным к принятию известного характера и трудному усвоению другого.

Сама возможность воспитания нравственного, т.е. сообщения человеку известного нравственного состояния, показывает, что влияние природных склонностей не так неизбежно, чтоб их нельзя было, если не уничтожить, то значительно ослабить, и чтоб сильная воля человека не могла сопротивляться природным влечениям.

Мы представили в этом втором отделении результат трудов новейших Германских ученых, старавшихся ближайшим образом исследовать отношение между душой и организмом. Но, да не подумают, чтоб этими трудами окончательно был решен тот существеннейший пункт сего вопроса, который был поводом тысячи теорий и гипотез, и всегда останется неразгаданною тайною природы. Какой же это вопрос? Он состоит именно в том, каким образом перемены органические могут окончательно отражаться в душе, а с другой стороны, как душа может действовать на тело? Чтоб этот вопрос сделать более понятным, возьмем след. частный случай. Впечатление органа зрения от предметов, как известно, передается посредством зрительного нерва к известному пункту мозга, и производит в нем некоторую перемену, – теперь, каким образом душа воспринимает эту перемену в виде света или формы предмета? Или с другой стороны: в душе явилась воля двинуть какой либо член: каким образом она может сообщить толчок тому нерву, который должен передавать волю в виде движения органу? Судя по тем представлениям, какие мы имеем о внешних предметах, мы знаем только один способ по коему предметы могут действовать друг на друга, именно способ непосредственного прикосновения; но мы несомненно убедились, что душа есть существо совершенно непохожее ни на что материальное: поэтому как она может воспринимать органические впечатления, или перемены и раздражения мозга и как, с другой стороны, может сообщать толчок телу? Словом, как можно объяснить окончательное соединение души с телом? Этот вопрос, повторяю, навсегда останется нерешенным.

Карус, Кленке и другие новейшие психологи поступили странным образом с этим неизбежным вопросом. Они не решили его, чего и сделать нельзя, а обошли, или лучше, уничтожили его тем, что признали организм тождественным с душой, называя его внешним проявлением идеи или души, а душу или психею – творцом своего организма.

Чтобы несомненно и окончательно увериться, что таково именно мнение Кленке в его органической Психологии, обратим внимание на след. слова его: «Пищеварительная система соответствует самосохранению, поддержанию телесного требования. Это побуждение самосохранения не есть что либо присущее веществу, образованному в тело, ибо вещество получает определенное пребывание в смешении и форме только потому, что идеальная сила, представляющаяся в природе особенною сущностью, монадою, становится в ней явлением только тогда, когда избранное вещество разоблачает от всех качеств, происшедших в ней самостоятельно, или в следствии прежних, переходных форм и во время зависимости от чуждой монады, преобразует ее в собственные свойства и задерживает. И так побуждение к самосохранению зависит от идеальной силы, которая у животных и человека называется душою, и которой высшее проявление у человека, через восприятие Божественного Духа, становится субъективным духом, психеей'38.

При внимательном рассмотрении сих слов, откроется много такого, чего никак нельзя принять здравомыслящему философу, не только что христианину. Обратим во 1-х, внимание на то, что эта идеальная монада или душа «избранное вещество», то есть, посторонние тела, принимаемые в пищу, преобразует в собственные свойства и задерживает, т.е. уподобляет их себе; но если эта идеальная монада, душа, одним словом, уподобляет себе принятые внутрь вещества: то очевидно следует, что она сама есть монада материальная, телесная; ибо иначе она не могла бы придать материи своих свойств, или лучше преобразовать материю в себя, уподобить ее себе. Но это предположение, будто душевная монада есть материальная, хотя бы она была и нераздельная, весьма ложно и заключает в себе тысячи несообразностей, о которых было говорено в первой главе этой психологии. Наука нигде не открыла и не может признать, чтоб одна какая-либо материальная монада, или один физический атом мог так разниться от других атомов, как душа наша разнится вообще от всякой материи. Далее, в приведенных словах заключается мнение, что душа становится духом, или субстанцией самостоятельной, через восприятие Божественного Духа. Это мнение может быть понято и принято только с точки зрения пантеистической, но будучи рассматриваемо вне пантеизма, оно заключает в себе то противоречие, что из тысячи людей только один обладает духом субъективным: ибо из тысячи только разве один действительно воспринимает Духа Божественного.

И так повторим еще раз, что нет никакой возможности в самом деле разгадать сущность отношения души с организмом. Иногда лучше и честнее признать невозможность решения вопроса, нежели решить его ко вреду и в противность другим признанным и утвержденным истинам.