Открытый урок для педагогов на Рождественских образовательных чтениях 2006 года в лицее св. Александра Невского.
«Раз, два, три, четыре, пять…»
Размышление священника о школьных оценках под знаком вечности
Сегодня, дорогие друзья, на нашем открытом уроке я хотел бы поделиться педагогическими размышлениями и показать на примерах, как можно в третьем тысячелетии возводить умы и сердца наших питомцев от видимого к невидимому, от земного к небесному, от временного к вечному и таким образом вводить их в духовное пространство, приобщать к духовной культуре. Мне хотелось бы посвятить этот урок размышлению об отметках, исходя из нашей русской пятибалльной системы. А провести его можно было бы в средних или старших классах. Как правило, дети приходят на урок батюшки после какой-либо естественно-научной или точной дисциплины, где им нужно быстро ориентироваться, ясно мыслить, четко отвечать, а потому они находятся в известном напряжении творческих сил, чувствуя, что каждое их слово соответствующим образом оценивается. Также не забудем, что учащиеся не выносят однообразия, они не могут тянуть, как бурлаки, одну и ту же лямку учебного процесса с равным напряжением; тетива должна быть и приспущена иногда – так учит нас знаток человеческого сердца преподобный Антоний Великий.
Зная все это, я иногда предоставляю детям некоторую «отдушину», с тем чтобы даже формулировка темы была им предложена в качестве размышления, предполагающего не скованную, не напряженную, а свободную, пусть не совсем домашнюю, но и не официальную атмосферу. Размышление не обязывает размышляющего к чему-то раз навсегда заданному. Не будет он, может быть, награжден, но не будет и наказан. Таким образом, само начало урока задает некий тон, некую атмосферу, которые освобождают учеников от излишнего напряжения, от стресса; дети чувствуют себя свободно и спокойно. На мой взгляд, это очень важно для урока духовной культуры, который не вписывается в общую парадигму и плоскость учебного процесса, но, в идеале, должен представлять собой отдушину («духовная культура» и «отдушина» — родственные понятия), должен дать возможность совместить и приятное, и полезное.
Вот они — эти пять баллов, пять отметок… О чем же я буду с детьми беседовать, зная, что общение с ними требует определенности, конкретики? «Растекаться мыслию по древу» было бы непростительной ошибкой… Построю урок так, чтобы в конце его ученики почувствовали себя уже не воспитанниками, а учителями. Так построю урок, чтобы, поразмыслив над каждой из этих оценок, мы бы с детьми дали ей определенную характеристику.
С юных лет я прекрасно помню, как поставленная в дневник тройка (не говорю уж о двойке!), четверка, пятерка сообщали моему уму и сердцу совершенно явственный импульс. Отметка изменяет самочувствие ученика. Она влияет на особенность восприятия мира. Она либо придавливает, либо окрыляет. Во всяком случае, чуткий педагог знает, какая в отметке сила, какая в ней соль. Отметка – это не просто объективная, не зависящая от наших чувств и ощущений оценка знаний учащегося. Отметка может быть выставлена авансом, отметкой можно наказать, отметкой можно побудить и вдохновить.
На нашем уроке я поговорил бы с детьми еще и о том, с каким сердцем и чувством педагог выставляет ту или иную отметку. Учащиеся, конечно же, сами с удовольствием встанут на место учителя. В оценке сокрыт целый мир, достойный осмысления, и так как урок основ духовной культуры есть урок жизни, то для меня земные отметки – это всего лишь проекция небесного, вечного в земном и временном.
Известно и совершенно неопровержимо, что каждый день, в отдельности взятый, и самая земная жизнь для нас есть школа, а впереди всех ожидает наитруднейший экзамен. Каждый из нас должен подойти к этому экзамену, пройти через его узкие врата и обрести либо награду, либо быть посрамленным; каждый из нас уже предчувствует, окажется ли он среди «двоечников» или, дай Бог, тех, кто сдаст экзамен на «отлично». И об этом последнем экзамене – кончине человеческой, Страшном Суде, когда мы предстанем пред нелицеприятным Судией, тоже должно со всем тактом и деликатностью поговорить с учениками и обязательно что-то отметить в тетрадях, чтобы не случилось по поговорке: «в одно ухо вошло, из другого вышло».
Я выбрал бы для такого необычного, неординарного урока, который пробуждает в детях мысль, эвристическую форму вопросов и ответов. Тогда можно формулировать вместе с учащимися то, о чем я задумал говорить с ними, и в тетрадях будут запечатлены не абстрактные, стандартные, словно матрицы, истины, но то, до чего они дошли собственным умом.
Одним из очень важных козырей урока духовной культуры назовем направленное внимание педагога на языковые (и, прежде всего, лексические) средства. Наш язык подлинно «велик и могуч», и хотя современные дети лишь в потенции обладают этим богатством, но от нас, учителей, очень многое зависит, дабы вывести из пассивного языкового сознания на свет Божий то, что живет в сердце всякого человека, для которого русский язык является родным. Поэтому мне как учителю очень нравится подытоживать нравственные размышления исконными для нашего языка выражениями, особенно в пословичной, афористической форме. Пусть дети словесно обогащаются, как говорится, «от уст к устам, от сердца к сердцу», запечатлевая эти сокровища речи в своей памяти и тетрадочках.
* * *
Представим себе, что передо мной находятся старшеклассники.
— С чего мы начнем наш урок? С приятного или с неприятного?
— С неприятного.
— Я тоже считаю, что лучше с горького, а потом, по восходящей, — к «сладкому», к мажору – это сообразно с психологией человеческой личности. И поэтому начнем вот с этой резкой колообразной отметки. Как она именуется?
— Кол.
— Кол!!! Что за ним стоит, что за философия, какая жизненная установка сокрыта в этом колý или колé.
— Кóле!
— …Кóле? Пусть только не вздрагивают те мальчики, которых назвали Николаями, они не созданы для кола. Конечно, педагог с отвращением относится к этому одиноко стоящему, обособленному, острому, чуждому всякой мягкости колý. И кажется, что, решась выставить эту отметку, педагог поневоле становится каким-то конкистадором, самураем. Кол – это такая заржавленная шпага, с которой сочится кровь воспитанника. Хороший педагог может лишь обнажить лезвие этой шпаги, для того только чтобы задвинуть его скорее назад в ножны. Кол – это, несомненно, орудие убийства. Кол бьет на поражение. Кол — это, собственно, осиновый кол, который вбивается в грудь дитяти, уже мертвого для «божества и вдохновенья», и слез, и жизни, и любви. (Да простит нас А.С. Пушкин за вольное обращение с его поэтическим шедевром.) И думаю, что, если кто-нибудь из вас (слушающих меня детей), набравшись мужества и мудрости, сам приступит когда-то к педагогическим трудам, кол будет уже термоядерным оружием, которое хорошо иметь, но ни в коем случае не должно пускать в действие, ибо эта баллистическая ракета разрушает все на своем пути. Кол уродует и калечит психику. Безусловно, со стороны учащегося заработать кол — значит быть каким-то революционером, бунта-рем по отношению к учению и к своим обязанностям. Ученик, достойный кола, похож на контрабандиста. Он приходит в класс не учиться, и даже не мучиться, а мучить педагога своей наглостью, дерзостью, хамством. Одним словом, оценка «кол», как и кол-орудие, колет и ум, и сердце, закалывает ученика на убой.
Двойка, в отличие от предыдущей отметки, обладает определенным изяществом формы, и, если бы у меня был черный фломастер, то на белом ватманском листе я изобразил бы фигуру лебедя. Когда ребенок «плавает» в своем незнании, неведении, уже не понимая, куда ему грести, очевидно, что перед нами не отличник с его саженками и не хорошист, плывущий брассом.
Очевидно, что двоечник может плыть только по-собачьи, при этом захлебываясь; плыть, с каждым взмахом выплевывая не вмещающиеся в него знания. Видно, что двойка не имеет никакого отношения к смирению… Посмотрите, как она выпячивается. Двоечник – это, заметьте, совсем не забитый ученичок, потерявший ориентацию в изучаемом предмете, он может сладострастно упиваться своим состоянием бездаря. Но жалко педагога, если он выпускает в дневник или в журнал, словно в пруд, целую стаю двоек, таким образом расписываясь в собственной некомпетентности и отсутствии педагогического призвания.
Однако будем набирать высоту. Говорят, что наша жизнь есть не что иное, как восхождение. И вот уже перед нами тройка.
Тройка лично для меня — неприятная отметка. Она исполнена самодовольства и самодостаточности. Тройка – это отметка мещанина и обывателя. Если кол есть направление к аду, а четверка явно обеими руками тянется по направлению к небу, то тройке ничего не нужно. Она действительно довольна нынешним своим положением. У нее какая-то буржуазная философия, без начала и без конца. Тройка чужда вдохновения, чужда боли о собственном несовершенстве. Тройка – это состояние потребителя, который довольствуется подножным кормом, тем, что ему дают. Тройка содержит в себе смерть, потому что жизнь – это движение, жизнь – это изменение от худшего к лучшему, от меньшего к большему. Поиск совершенства всегда сопряжен с состоянием неудовлетворенности, недовольства собой, боли за прожитое. Позорно быть троечником, потому что ты чужд радости, ведь у тебя «все нормально», «все путем», «не хуже, чем у других». Троечник и сам никому не приносит радости, серый он и как бы никакой…
Четверка – прекрасная отметка. Сам я, если говорить в исповедальном духе, всегда был хорошистом. Четверка, хотя и стоит на одной ножке, но это очень сбалансированная оценка. Она не колеблется от порывов ветра. Четверка ощущает свой собственный вес, и вместе с тем она легкая. Четверка рождает в душе не столько уверенность в собственных силах, сколько надежду на лучшее будущее. Весело смотрит четверочник в «завтрашний день». Он не окрашен для него в темные и бледные тона. Четверка, вместе с тем, не дает поводов к гордыне, к «головокружению от успехов». Она имеет над собой еще верхний этаж, но, стоя на ее высоте, уже не хочется смотреть туда, вниз, в бездну, где, по тютчевскому выражению, «хаос шевелится».
И вот, наконец, пятерка! Она представляется, во всяком случае, хорошистам, в ореоле славы. Она источает некое сияние. С бескорыстной радостью мы смотрим на пятерочников. Они кажутся нам «небожителями». Когда пятерка попадает в твой собственный арсенал, она, подобно утренней звезде, освещает собою горизонт. Пятерка — это «ода к радости», пятерка заставляет душу петь, пятерка побуждает вас изливать сердце в благодарности, и, смотря по вашему нравственному развитию, вы адресуете свою признательность либо Богу, либо вашим педагогам, которые настолько щедро и умело поделились с вами знаниями, что и вас приобщили этому богатству. Вместе с тем, чрезмерное стремление удержаться на этой звездной высоте может грозить отличнику нравственным ущербом. Пятерка – Божий дар, хотя и плод наших собственных трудов; и очень важно, имея ее в своем сердечном сезаме, быть свободным от нее, не впадать от нее в зависимость, но всегда быть готовым и оступиться, признать за собой право на ошибку… Жизнь, дорогие друзья, — это осциллограмма побед и поражений. Говорят, что побеждает лишь тот, кто умеет отступать…
* * *
Поговорив несколько об отметках, перейдем от земного к небесному, от ученического табеля к некоему более глубокому и важному размышлению, достойному определенных выводов, дабы плоды наших мыслей были собраны и сложены в корзину, то есть, записаны в тетради.
А какую мы должны бы поставить отметку в завершение прожитого дня самим себе? На этот вопрос по-разному ответят протестанты, католики, православные. Думаю, что истинно христианская мудрость не позволит нам завысить эту отметку… Тот идет по верной стезе, кто сообразуется со словами Спасителя: уничижающий себя (критически осмысляющий прожитый день, видящий себя в свете Божественной правды и любви и поэтому находящий в себе множество изъянов и недостатков) возвысится.[1] Бог положительно оценивает человека тогда, когда тот снисходит в самооценке до нуля. Господь Иисус Христос, наш безгрешный Учитель, положительно оценивает дело, жизнь того человека, который сам ставит себе нижайший балл…
А теперь посмотрим, какое мироощущение соответствует каждой из упомянутых нами оценок. Вы, может быть, размышляли об этом наедине, но важно вместе с детьми формулировать некие нравственные положения, которые и станут главными вехами вашего урока.
Думаю, что только философы, «кабинетные мечтатели», с легкостью дают этические определения. Жизнь, дорогие друзья, — это драма. Не все поддается головному анализу и учету. «Люди как реки»,— говорил некто из великих писателей. Однако можно и должно, размышляя над жизнью, хотя бы в учебных целях классифицировать то, что относится к внутреннему, нравственному миру человека.
Давайте обратим свое внимание на четверку. Четверка — что это такое? Без сомнения, четверка предполагает кропотливый, постоянный и усердный труд, которому соответствуют прекрасные русские пословицы и крылатые выражения. Думаю, они у всех у нас на устах: «Тяжело в ученье – легко в бою», «Терпение и труд все перетрут». Перетрут все грехи, все наши слабые стороны и помогут выковать тот нравственный, духовный стержень веры и верности Богу, который оценивается этой высокой отметкой. Четверка изобилует сердечным миром и покоем. Есть прекрасная поговорка у нашего народа: «У кого на сердце мир, тому и на каторге рай». Человек, живущий честным и скромным трудом, умеющий довольствоваться малым, не хватающий с неба звезд, скромный в самооценке, получает от Господа удивительную награду, которую днем с огнем не сыскать и ни за какие доллары не купить. Это духовная остойчивость. Вот эти-то слова мы и можем записать с детьми. Покой и мир сердечный, невозмутимость, умение, по слову апостола Павла, не отчаиваться и в отчаянных обстоятельствах.[2] Четверочная психология дышит надеждой на лучшее будущее. Твердо и неуклонно шествует по жизни человек, который, «на Бога надеясь, сам не плошает». Конечно, со старшеклассниками, с учащимися средней школы я говорил бы немного проще и доступнее, чем на нашем открытом уроке. Однако суть осталась бы та же. По преподавательскому опыту мне известно, насколько детей заинтересовывает все то, что облечено в любопытную, неординарную, необычную форму, посредством которой их ум и сердце возвышаются от будничной действительности к философскому осмыслению бытия.
Троечник не имеет в себе той изюминки, искорки, которая присутствует в подлинном христианском труженике. Замечу, как бы в скобках, что разговор наш достаточно болезненный, потому что передо мной в классе сидят, в разных оперениях, все отметки: от тройки до пятерки. Говорить здесь нужно осторожно, чтобы никого не обидеть, но всякого утешить… Итак, к надеющемуся почивать на тройке, как на лаврах, наверное, подходит прекрасное выражение: « и свет ему не мил, и хлеб не сладок». Троечнику мир предстает уже не в многообразии света, звука, запаха, линий, но каким-то черно-серо-белым, «неуютной жидкой лунностью», по слову поэта. Жить на тройку – значит жить без благодарности за прожитое, без ясной осмысленной цели, а ведь потерять целеустремленность – это уже духовная катастрофа! Ничто не выглядит столь глупым и смешным, как самодовольство, самоудовлетворенность троечника. Это некая болотная среда, в которой разводятся ядовитые насекомые – гонор, дерзость, дурашливое поведение, прикрывающее собственные неуверенность и невежество. Троечники в жизни не умеют ценить дружеское общение и часто поступают легкомысленно там, где следует быть очень серьезными и ответственными…
Двойка никогда не приходит, не «приплывает» к нам просто так. За ней стоит столп мрачной философии, бездеятельности, апатии. Двоечник – человек, лишивший себя таких кардинальных жизненных понятий, как долг и жертвенность, честь и ответственность… Двоечник – пораженец. Он уже отпустил вожжи, и кибитка его несется незнамо куда, по направлению к обрыву…
О единице, низшей отметке как жизненной философии, и говорить страшно, хотя, признаться, мы встречаем иногда людей ожесточенных, отчаявшихся, способных на какую угодно низость и подлость; людей бесхребетных, всецело отдавшихся влиянию злого начала, унынию, наэлектризованных отчаянием, злобой…
Но закончим на мажоре. Мы говорили о пятерке как о даре Божьем. Конечно, жить на пятерку – это значит служить Богу и людям всем своим существом. Образ свечи более всего подходит нам для этого кредо – «светить всегда, светить везде»: свеча тает, умаляется, распространяя вокруг себя свет и тепло… Пятерка предполагает умение все делать вовремя в должном объеме и качестве, так, чтобы не жизнь владела тобою, а ты владел жизнью. Думаю, что сущность этой философии – жить «на отлично» –постоянная сердечная обращенность к Богу, являющаяся источником всех благих качеств, которые, запечатлеваясь в человеческом сердце, называются добродетелями — мира, радости, мудрости, силы, кротости, любви. Таким пятерочником, дорогие друзья, был святой апостол Павел, говоривший, что он, забывая заднее, простирается вперед, устремляет своей бег, дабы достигнуть почести вышнего звания.[3] Апостол Павел называл себя благоуханием Богу,[4] говоря, что он распространяет благоухание познания о Христе Иисусе Господе нашем. Таким всецело преданным рабам Своим Господь дает побеждать везде и всегда, на всяком жизненном фронте, не собственною их силою и талантами, но содействием Своей благодати… Благодати, которая восполняет нашу немощь и дарует нам способность свершать дела во славу Божию. Девиз пятерочника: «Не нам, Господи, не нам, а имени Твоему дай славу!» Наверное, эпиграфом к нашему философскому эссе о пятерке нужно было бы взять слова из молитвы Господней: «Да святится имя Твое, Господи»… Но мало эпиграфа, нужно еще всегда молиться и трудиться, дабы Сам Бог вкладывал благословенный успех в наши руки и уста.
Заключая это небольшое размышление, я хотел бы еще раз оттенить самую главную для меня мысль в методике преподавания уроков духовной культуры — приходить к детям не с чем-то новеньким, чтобы потешить их праздное любопытство и удовлетворить их сиюминутные запросы, но говорить о нравственных качествах христианина, о душевном устроении личности, верующей и верной Богу, притом что каждый раз иллюстрацией этой одной и той же мысли, одного и того же предмета становятся вещи и знакомые и незнакомые. Как говорил один русский философ, самое главное — осмыслять земное под знаком вечности (sub specie aеternitatis).
И действительно, когда мы чутким педагогическим взором вглядываемся в обыденное и обыкновенное, представляющееся повседневному сознанию неважным и плоским, нам открывается созерцаемое под знаком вечности… Не согласитесь ли вы, дорогие друзья, что суть педагогического искусства и заключается в том, чтобы сопрягать небесное и земное, невидимое и видимое, духовное и вещественное и, не отягощая наших детей усложненной терминологией, свободно и деликатно вступать в общение с их душами, просвещать умы и пробуждать в их сердцах «чувства добрые»?
2 февраля 2006 г.
Примечания
[3] Ср. Флп.3:13-14
Комментировать