Молодая мама из Орла прошла сложный путь к Богу искушением евангельской секты, где все ей было понятно и интересно, но Господь привел ее в храм, где она обрела не только истинную веру, но и встретила своего мужа.
«Вечная любовь Божия непрестанно окружает нас, назидает, хранит, направляет, помогает, укрепляет, делает победителями врагов видимых и невидимых, исцеляет болезни, очищает грехи и умиротворяет души, просвещает и утешает, слава бесконечной Любви».
Юлия Митина, молодая мама: Она [история] началась давно, мне, наверное, было тогда 18 лет, и началось с того, что моя мама съездила в Оптину Пустынь и привезла мне оттуда икону «Неувядаемый цвет», Богородицу. Ну, я как относилась к Церкви: да, Церковь ‒ это хорошо, в Бога верю, иконы почитаю ‒ больше ничего. Я взяла эту икону с собой в поездку, там мы с подругами выпили, ну, что скрывать, скрывать-то тут нечего, мне было очень плохо, я молилась и просила, чтобы мне Бог помог. Но дело было не в том, что мне плохо было от алкоголя, было вообще на душе очень скверно, я поругалась тогда со своими друзьями, и было такое чувство, отвратительное просто. И, как бы сказать, что прямо сразу мне полегчало ‒ нет, но цепь событий начала развиваться один за другим, то есть на следующий день в том городе, куда я поехала ‒ там давали концерт протестанты.
Корреспондент: Это в каком городе?
Ю. М.: В Керчи. Я тогда в Керчь ездила.
Я послушала, посмотрела на них, заинтересовалась, но ничего, никаких активных действий не приняла. Потом, когда я приехала в Орёл обратно домой, я встретилась с другими протестантами. Я сначала встретила одного человека, верующего парня оттуда, из пятидесятников, но на тот момент он не был там крещен, просто туда ходил, и, Вы знаете, я вот в нём заметила, что он не такой как остальные. Я на тот момент ходила слушать концерты рок-музыки, и он там играл, у них это принято. И он был необычный, вот я смотрю на него и думаю: ну, что-то в нём не то ‒ не пьёт, не курит, матом не ругается и, вообще, как-то так себя странно ведет. А потом выяснилось, что он оттуда, из этой секты пятидесятников. Ну, мне конечно тоже туда захотелось, потому что интересно, новые люди, и ещё в группе у меня была одногруппница тоже оттуда. И получилось так, что сначала я попала к пятидесятникам.
Корр.: Когда Вы были студенткой?
Ю. М.: Когда я была студенткой, мне было 19 лет.
У них там много молодёжи, они их привлекают концертами всяческими, фильмами. Ну, в общем, работают они в этом отношении хорошо с молодёжью. Когда я туда пошла, меня зацепило то, что они очень много улыбаются и какие-то неестественные, ну, как, ‒ фальшь, она чувствуется. И я сколько туда ходила, я все время думала, что в православный храм надо зайти, ну, то есть, как: осталось с детства впечатление о том, что там хорошо, о том, что там что-то другое, что-то есть, что надо туда идти. Но это был очень сложный выбор для меня. А потом я просто спросила у Бога напрямую: как, куда Ты хочешь, чтобы я пошла, где мне оставаться? Потому что родители мне говорили одно: «В православную надо идти», ‒ хотя мы ходили туда два раза в год, но всё равно, как бы, они настаивали на этом. Одногруппники и друзья из пятидесятников говорили: «Ты что, православие же давно устаревшее, в православии Бога нет, вот у нас Он есть».
Изменил мой взгляд на православие священник. Я на тот момент пошла в Иверский храм, там был священник ‒ отец Сергий, я к нему подошла попробовать исповедоваться, я хотела попробовать. Но я была решительная: то есть, я сначала пошла к протестантам, потом я пошла в Православие, мне захотелось сравнить. Я пошла исповедоваться, думаю, ну какой у меня грех? Ну, наверное, гордость. Я говорю: «В гордости грешна». Он [священник] говорит: «А еще что?» Я говорю: «Ну, к пятидесятникам хожу». Он: «Да ты что?» Я говорю: «А что? У них вроде тоже Бог есть» ‒ «Ты что, куда ты ходишь, иди подумай!». И я почувствую такую силу огромную надо мной, и мне стало стыдно. Мне стало стыдно за то отношение, которое прививают в пятидесятнических общинах к Богу, то есть у них оно какое-то такое дружеское, то есть совершенно неуважительное, на мой взгляд. И тут я вдруг поняла, какой Бог ‒ вот Он другой, не тот, которого они представляют. Мне стало стыдно, страшно. Было потом сложно ‒ сложно перейти от них в Православие, потому что пришлось ломать себя, сильно ломать. У них там весело, у них там песни, молодёжь, а в Православии надо идти, на службе стоят сложно, надо каяться, молодёжи никого нет, когда по первости приходишь. Хотя мне повезло, потому что там тогда собиралась молодежная группа и я туда попала (в православном храме), и как-то всё-таки стало легче. Ну, а дальше служба за службой, исповедь за исповедью, становилось всё как-то в голове яснее и понятнее.
Алексей Митин (инженер-электронщик): Встреча с супругой была уже после того, как я пришел в Церковь. Более того, мы встретились в церкви.
Ю. М.: А потом чудо за чудом: как мы встретились с мужем, как родился сын, как у нас появился этот дом.
А. М.: Кстати, дом ‒ это отдельная история. Он был весьма в плохом, таком, духовном состоянии, то есть вот тётя, которая здесь жила ‒ она бесов видела, и, в общем, нехорошее здесь было место. И когда я сюда один въехал и как бы начал физическую уборку, сразу почувствовал, что давит на мозг какая-то нехорошая обстановка в духовном плане: то есть спать неприятно, чувствуешь, что смотрит на тебя кто-то. Я просто взял тогда и побрызгал святой водой сам с молитвой «Да воскреснет Бог», и стало как-то полегче. Через полгода мы поженились, и практически сразу привели батюшку и освятили дом. Мне это очень хорошо знакомо по прежнему опыту моих занятий, то есть, вот, присутствие этой нехорошей силы рядом ‒ оно ощущается. И в некоторых домах, когда приходишь в гости, тоже это внезапно чувствуешь, но если люди нецерковные, они не поймут, о чём ты говоришь, хотя сами, допустим, замечают, что у них, там, склоки какие-то, нелады, или страх, или гнев, или что-то такое.
Ю. М.: Без помощи Божией тут было бы очень сложно, не всё так просто. Иногда, когда Он заставляет смиряться, бывает очень тяжело и не хочется вообще ни церкви, ни молиться, ни мужа, ‒ никого (смеется). А потом, вроде как всё успокаивается, приходит в норму.
А. М.: Истории, наверное, у всех интересные, разные. Я пришёл к вере, меня привели изначально в 5 лет. Мама меня крестила с бабушкой вместе тут же в нашем орловском храме, тогда одном из двух действующих, и, в общем-то, с тех пор никто в нашей семье особенно православным не стал, то есть, жили как жили, как обычные российские граждане до начала 2000-х годов. Тогда я уже заканчивал школу и заинтересовался ‒ то есть, меня интересовали всякие такие: мистика, метафизика, ‒ и я заинтересовался разными учениями, начиная от Кастанеды, Норбекова, Блаватской. То есть, из всего этого у меня в голове была жуткая каша, я пытался, там, какие-то энергии ловить, чего-то видеть, шариться по всяким астральным полям, ‒ слава Богу, больших успехов не добился. Ну, и при этом всё равно был какой-то взгляд в сторону традиционных религий, что если они существуют, значит, наверное, там что-то, действительно, есть. И однажды мне пришла такая идея: пойти в обычный храм православный и попробовать там какая на вкус эта самая энергетика. Когда я туда пришёл ‒ всё, начал подзаряжаться там, условно говоря (смеется). И тут меня как током ударило по спине через позвоночник, я оттуда убежал и крепко задумался уже придя домой, что, наверное, я что-то делал неправильно, и неспроста. Начал читать литературу, всё началось с детской энциклопедии «Религии мира» ‒ вот там я нашел раздел «Православие» и как-то погрузился в это, понял, что вот то, что подают эти современные учителя и псевдоучителя как вновь открытую истину ‒ на самом деле, гораздо более глубокие вещи открыты уже две с лишним тысячи лет. Ну и с 2003 года я начал свое продвижение к Православию. Начал ходить на службы ‒ на вечернее и на воскресное, потому что я тогда учился, и удавалось ходить, допустим, на вечернюю службу и в воскресенье. Сейчас я работаю, поэтому, в основном, это только воскресные и праздничные службы.
Лучше сразу наладить контакт со священниками, то есть я нашёл, не могу сказать ‒ духовного отца, но священника, которому исповедовался и задавал вопросы просто.
Корр.: Какие были самые сложные вопросы, не помните? На первых порах.
А. М.: Самые сложные вопросы, как, наверное, у любого, кто приходит от магии и эзотерики ‒ это соотношение веры и знания, то есть в чём, собственно, смысл: в познании или благодати, или вере. От этого было сложно отойти, то есть свою гордыню как-то так слегка притоптать, что мозг ‒ это далеко не хорошо, и далеко не всегда полезно, не во всем; от большого ума совершаются большие глупости.
Ю. М: C отцом Cергием ‒ он тогда стал, можно сказать, моим духовным отцом, ‒ он собирал нас, молодёжь, и проповеди нам читал, ему много вопросов задавали, в поездки ездили, и он нас окормлял, и, в общем, вот в моей жизни он сыграл очень большую роль.
А. М.: Полное слияние души у меня, наверное, не произошло, ну, как ‒ радость, и после каждого причастия, исповеди и причастия ‒ сознание того, что ты как бы полностью осознаёшь свои мысли, свои чувства; то есть, наверное то, что называется «целомудрие», то есть когда ты осознаешь свой мозг, свои мысли ‒ все вместе, они не разбегаются в разные стороны. Я как человек научный такой, я это воспринимаю так, что если я потерял контроль над своими мыслями, если у меня в голове вдруг заиграла музыка или полезли какие-то посторонние домыслы ‒ значит, пришло время идти к батюшке (смеется).
Корр.: И что делать?
А.М.: Что делать? Исповедоваться и причащаться. То есть, даже если я ещё не концентрировался на том, что там: грех ли какой-то, или просто накопилось по мелочи, всякие, там, обиды и зависть, ‒ ну, значит что-то уже назрело в душе, и она потеряла, наверное, какую-то чистоту.
Ю. М.: Разве есть фраза в православии «повезло»? Бог направил. (смеется) Я считаю, что главное ‒ это обращаться именно к Богу и верить в то, что Он приведет тебя куда надо. Слава богу за всё!
Видео-источник: cтудия издательства «Символик»
Комментировать