Мой путь к Богу
– Я привезла тебе «Новый Завет» – сказала мама, доставая сине-голубую книгу в мягком переплёте.
– Поставь на полку, – ответила я. Это было осенью 1991 года.
В то время у меня было в ходу выражение «Я в Бога не верю, но уважаю Его». Как член КПСС с 1984 года, я как бы и уважать Его особо не должна была бы. Но…, когда я ездила в отпуск в Тюмень, мама меня «заставляла» (просила) ходить с ней в церковь, а отказать ей я не могла, т.к. бывала у неё всего один месяц в году, да и в церковь сходить мне было нетрудно. Она просила, а я вспоминала, что она одна воспитывала меня, присылала 40 рублей на учёбу в Горьком (оклад у зубного врача – 80 рублей), и вообще у меня говорила совесть. Мама подсовывала мне молитвослов и говорила, что надо прочитать молитвы к причастию, я читала. А потом в церкви шла на исповедь, если попадала к старенькому отцу Николаю, то говорила: «Грешна, батюшка», – и он отпускал мне грехи и допускал к причастию. Иногда я причащалась одна, время было такое.
Приезжая из отпуска в свой Полярный, я напрочь забывала о церкви, и жизнь текла своим чередом – любимая работа, иногда личная жизнь и турпоходы.
Итак, «Новый Завет» стоит на полке…
В марте 1992 года я веду группу туристов-лыжников в поход III категории сложности (около 200 км) от берега Баренцева моря до п. Ловозеро в центре Кольского полуострова. Карту района путешествия мне достать не удалось, пришлось взять физическую карту (7,5 км) для урока географии. Где-то в середине похода мы слабо представляли, где мы находимся. И вот вышла я утром в наш выстроенный из снежных кирпичей туалет (кругом ведь тундра, ни кустика, ни леса, дует), и такая меня взяла тоска и ответственность за людей, что я воскликнула:
– Господи! Я не обещаю, что буду верить в Тебя, но твёрдо говорю, что прочитаю Новый Завет, если мы выйдем из этого похода без приключений!
И мы вышли, несмотря на пургу (с видимостью 1,5-2 м) и плутания по следу оленьего стада. Вышли в срок и без особых приключений.
Дома меня начала «грызть» совесть. Вообще-то отсутствием совести я никогда не страдала, она не дала мне спиться и впасть в блуд. Я знала, что у Господа да-да и нет-нет, поэтому, вздохнув, я взяла с полки «Новый Завет» и начала его читать. Меня поразила простота написания этой книги, я читала её с интересом и даже с удовольствием. Выглядело это так. Я занималась учением Порфирия Иванова (его «Детка», вёдра холодной воды на голову в ванне, ходишь по квартире полуголый и обсыхаешь) и попутно читала Евангелие. Мне было интересно, и я как бы исполняла обещание, данное Богу.
В черте города Полярного больших деревьев не было, а так как я занималась с детьми (учащиеся 6-9 классов) туристским многоборьем, нам надо было где-то натягивать навесную переправу. Мы нашли деревья диаметром 25-30 см в пяти километрах от города. В один из выходных дней мы пошли туда и стали тянуть навеску. Не буду останавливаться на технике выполнения этого приёма. Я была с ребятами одна из взрослых, когда они натянули верёвку с помощью старого репшнура. Вдруг лопается репшнур, верёвка перил идёт вокруг дерева со свистом и бьёт карабином меня по голове. От смертельного удара меня спас Бог и мой рост (152 см), я застёгивала карабин, стоя на цыпочках вытянутыми вверх руками, карабин коснулся моей головы в районе виска, я «отлетела» от дерева, но сознание не потеряла. Минут через 5 я окончательно пришла в себя, и мы продолжили тренировку, используя новый репшнур.
Вскоре после этого я уехала в отпуск в Тюмень к маме. Я рассказала ей о тренировке и о том, как я читаю Евангелие. Она долго охала и вразумила меня, что читать Евангелие надо с покрытой головой и одетой, и что Бог меня вразумлял моей тренировкой. Я выслушивала это спокойно (а куда денешься). Опять, как всегда, мы ходили с ней в церковь, я стояла, мечтая о чём угодно, только не о Боге, если это было утро, то слегка дремала (стоя) и думала, когда это кончится.
И вот как-то мама говорит, что приезжает епископ Тюменский и Тобольский Димитрий и будет служить у нас в Знаменском соборе.
– Надо сходить на службу, чтобы попасть под его благословение. «Это очень важно», — сказала мама.
Мне, конечно, было интересно, как «выглядит» благословение Владыки, и каков будет результат. Мы пошли в храм и «попали» под благословение Владыки (я поцеловала его руку, т.к. все целовали). Когда всё закончилось, я ничего не ощутила в себе необыкновенного, и по своей атеистической сущности хмыкнула и пошла с мамой домой. Дома особо читать было нечего, и я взяла у мамы с полки «Закон Божий» и стала его потихоньку читать без интереса. Прошло два дня, и я поняла, что не могу оторваться от этой книги. Я читала «Закон Божий» как захватывающий детектив, читала в каждую свободную минуту. Я не могла понять, что со мной происходит. В довершение всего меня потянуло пойти в церковь на вечернюю службу, и я пошла. Служба была простая, врата не открывались, всё только читали чтецы, да изредка выходил священник. Служба закончилась, и я пошла домой, сильно разочарованная службой. Потом, конечно, прочитала в «Законе Божием» и всё поняла, больше у меня особого желания ходить на вечернюю не было. Вскоре в обнимку с «Законом Божием» я вернулась из отпуска в г. Полярный на работу.
Я перестала заниматься системой Порфирия Иванова и стала серьёзно читать Библию. Но тут Господь попустил мне ещё один соблазн. Началась религиозная оттепель в России, и в неё хлынуло всякое религиозное «дерьмо с Запада». А так как в Полярном и окрестностях было много людей с Украины, то у нас появились Свидетели Иеговы (с Западной Украины) и начали выносить мозг духовно обескровленному народу. Православная Церковь или какая другая церковь (католики, протестанты и т.д.) были ещё только в Мурманске, а свидетели Иеговы уже «веселились» в наших военных городках, военные (офицеры) бросали службу, рабочие увольнялись с военных заводов, люди фанатично читали Новый завет и Библию…
Моя подруга попала в кабалу иеговистов. Её муж уволился в запас и стал работать грузчиком на молокозаводе. А меня Бог миловал, я только слегка прикоснулась к ним, но это знакомство заставило меня выучить «Символ веры», чтобы можно было вступать с ними в дебаты. В душе у меня была какая-то неприязнь к их вере. Я считала себя русской, а, значит, и вера моя должна быть русской – православной, а их вера – американская. Но спасибо им за то, что я стала читать православную литературу и вообще потихоньку покупать, где что попадётся, о религии. Конечно, я приобретала порой издания зарубежные, которые так и не читала.
Ещё я увлекалась книгами Александра Меня. Я читала их с удовольствием, а исповедническая жизнь Меня потрясла меня. У нас в Полярном открыли храм на месте, где стояла самая первая церковь святителю Николаю Чудотворцу в г. Александровске. Я ходила в него, ездила в Мурманск, там вообще построили новый храм. Я что-то читала, что-то выписывала и постепенно приближалась к Богу. Только по воле Божией отошло от меня «слепое» поклонение своей работе, своим АПЛ (атомным подводным лодкам), и это подвело меня к мысли, что надо уезжать и жить с мамой, так как она у меня совсем одна. Если бы года два назад кто-то сказал, что я уеду из Полярного, я бы спорила с пеной у рта, что такого не может быть.
Говорят, что Бог ограждает и лелеет своего вновь пришедшего к Нему раба в течение трёх лет, так было и со мной.
В августе 1994 года я уехала в Тюмень, в основном, из-за мамы, совесть взяла верх, и благодать Божия была при мне (конечно, я этого тогда не понимала). Мать по блату устроила меня на судоремонтный завод, где я получала 200 рублей, а знакомая устроила меня мыть полы в Управлении УВД, где получала 300 рублей. Сначала было тяжело, но потом я втянулась. И ещё была воскресная школа при Знаменском соборе, куда я ходила с большой радостью и желанием.
Бог и туризм
Когда я уезжала из Полярного, я раздала своё туристское снаряжение и заявила, что с туризмом я расстаюсь…
Наша самоуверенность всегда выходит нам боком. Говорят, что, если хочешь насмешить Бога, расскажи ему о своих планах. Бог отошёл в сторону и стал смотреть на мои действия. Я смотрела, как бездельничают ребята во дворе дома, особенно те, у которых родители еле сводили концы с концами. В декабре 1994 года (спустя 3,5 месяца после возвращения) я пошла в ЦДЮТ (центр детско-юношеского туризма) и устроилась на должность ПДО (педагога дополнительного образования), стаж ПДО у меня был 7,5 лет, так как я работала в Полярном в доме «Пионеров», вела туристский кружок. Так началась снова моя туристская жизнь в Тюмени.
В сентябре 1995 года я устроилась на работу в дом детского творчества Ленинского округа на должность заведующей туристко-краеведческого отдела. Отдел состоял из меня и краеведа.
С Богом я общалась на вечерней и утренней молитвах, да иногда в субботу. Вечерами я читала Евангелие, а днём крутилась на работе, ходила в походы и ездила на соревнования.
Моя церковная жизнь потихоньку текла до смерти мамы в 2008 году. Как-то, стоя на вечерней молитве, в моей голове (конечно, не без помощи лукавого и попущения Бога) промелькнул помысел: «Неужели вот так я должна молиться каждый день…». И я перестала молиться и читать Евангелие.
Конечно, Бог не дал мне совсем свалиться в безбожную преисподнюю. Утром, идя на работу, я по дороге читала правило преподобного Серафима Саровского (три раза «Отче наш», три раза – «Богородице Дево, радуйся» и один раз – «Символ веры»), каждую неделю забегала в храм и подавала записочки о здравии и упокоении. Если шла в поход – заказывала молебен путешествующих, а по возвращении – благодарственный, в посты (я их соблюдала, а среду и пятницу послабляя причащалась, раз в год соборовалась. Евангелие я не читала. Жизнь кипела и бурлила, и я в ней кувыркалась с удовольствием.
Но наступил момент, когда мне стало не интересно.
Началось с того, что сломался телевизор, а мне в руки попались рассказы Ольги Рожнёвой и другие духовные рассказы. Я вообще-то не любила рассказы, мне нравились повести, романы, т.е. что-то большое и длинное. Рассказы (духовные) меня захватили, и телевизор мне стал не нужен вообще.
Я читала запоем, покупала новые издания и читала, глотая книгу за книгой.
У меня появилось желание делать выписки, заинтересовавших меня мест, но эти выписки были бы просто сведениями, а мне хотелось, чтобы они были бы принципами жизни. Я поняла, что надо выписывать высказывания святых отцов, и я стала выписывать те высказывания, которые мне понравились или которые имели познавательное содержание.
Я начала ездить в паломнические поездки. Первая из них была в Верхотурье, для меня было дико смотреть на людей, которые исполняют правило ко святому причащению, стоя под фонарём на улице (благо, было лето). Для меня было причастие как бы обязанностью (необходимостью) в посту, а тут люди специально ехали, чтобы причаститься у мощей Симеона Верхотурского.
Потом были поездки в Дивеево, Оптину пустынь (очень запала в душу), остров Валаам, в Псково-Печерский монастырь, было путешествие по церквям Cанкт-Петербурга. Мне всё это нравилось, но как-то не трогало. Приезжая из паломнической поездки, я с головой уходила в работу, в свой детско-юношеский туризм.
Но наступил момент, когда Господь опять вмешался в мою судьбу так же, как в Полярном Он однажды сказал мне: «Хватит грезить подводными лодками». Он убрал у меня желание заниматься туризмом. Я расхотела водить группы в походы и ездить на соревнования и уволилась с работы в 2018 году.
Крест как якорь или Пути Господни неисповедимы!
В душе наступил какой-то слом, раньше были долг, обязанности, какие-то обязательства перед детьми (с которыми я занималась).
А потом я поняла, что это никому не нужно. Все живут собой. Лет 30 назад я начала говорить о монастыре, что хочу стать монахиней. Личная жизнь как-то не сложилась, и чтобы меня сильно не жалели, я говорила о монастыре. Сказать было легко, а вот выполнить оказалось трудно. В августе 2018 года я поехала в паломническую поездку в Псково-Печерский монастырь, где попала к старцу Никону и сказала ему, что хочу в монастырь (но в душе-то я сама не знала, чего хочу). Он на меня удивлённо поглядел (а вид у меня был явно не монашеский – стрижка «аля-чубчик», платок завязан как у пирата, лицо до черна загоревшее) и сказал: «Погуляй ещё…». А сколько гулять, не сказал.
Приехав домой, я пошла в наш женский монастырь, благо, он был недалеко от дома. Убранство монастыря меня немного шокировало, вместо иконостаса висели шторы фиолетового цвета, отгораживающие алтарь от храма, на царских вратах (штора более тёмного цвета) был вышит крест с виноградной лозой. Приглядевшись к этому кресту, я поняла, что если к нему снизу приложить лопасти якоря, то получится якорь, как на курсантских погонах ВМФ. И тут я увидела всю свою жизнь, через призму воли Божией. Многие вопросы, которые я задавала себе в течение жизни, вдруг решились сами собой.
Мама никогда настойчиво не говорила мне о Боге, боясь нашей коммунистической действительности. Иногда она что-нибудь рассказывала о Христе, но делала это так ненавязчиво, что я просто не обращала на это внимание. Я играла всегда с мальчишками, бегала по крышам, кукол у меня не было, но были зверушки, мы лепили из пластилина целые армии и устраивали баталии.
Когда мы жили с мамой в военном авиационном городке Ханабаде (г. Карши, Узбекистан), появилась мечта о море, о военных кораблях, о моряках. Все мои ровесники мечтали о самолётах, а я о кораблях. Мне тогда было лет 10-11, и я пронесла эту мечту сквозь годы (как котёнок, который бежит за верёвочкой и всё пытается её схватить). Я мечтала просто о кораблях, о моряках, об их красивой форме. В Тюмени в магазине увидела книгу «Путь корабля» (рассказывалось об устройстве судов гражданского флота), я долго собирала деньги на эту книгу и в конце концов купила её, но странно… я её не прочитала. Она путешествовала со мной лет тридцать, но я её не читала. Я покупала журналы «Советский воин» и «Старшина-сержант». Очень любила рассматривать картинки с изображением военных моряков и особенно подводных лодок. Подводные лодки всё больше захватывали мою душу. А жизнь текла своим чередом – детская художественная школа (первый выпуск), борьба с русским языком (поставили «3-» и выпихнули из школы), из-за которого я не поехала в Ленинград поступать в Кораблестроительный институт (в тот год, 1972-й, русский язык сделали профилирующим предметом, т.е. его надо было сдать на «4»), поступила в наш Индустриальный институт (на механический факультет) на специальность «Металлорежущие станки и инструменты» в надежде, что всё равно буду работать на каком-то судоремонтном заводе. Потом перевелась в Горьковский институт инженеров водного транспорта на кораблестроительный факультет (специальность «Судостроение и судоремонт»). Но мечта о военных кораблях не оставляла меня, я написала письмо министру обороны, что хочу ремонтировать военные корабли, но пришёл отказ – все места укомплектованы выпускниками политехнических вузов.
Моя мечта о военных кораблях и подводных лодках осталась при мне. Почему-то я читала много мемуаров о Северном флоте, ни Балтийский, ни Черноморский флот как-то меня не интересовали. И вот пятый курс – распределение, приходит заявка на три места в Министерство обороны, все были поражены, такого никогда не было. Два места в город Мурманск (судоремонтный завод в Росте) и одно место в город Полярный (на 10 судоремонтный завод). Я заканчивала институт с красным дипломом и выбрала город Полярный, зная, что там ремонтируют атомные подводные лодки. Я была на вершине своей мечты, но Господь усмехнулся. Мне нравился мой завод и город, морская чёрная форма, строгость военной службы (о которой я много читала). Женихов было море, но у меня как-то не сложилось. Я не могла и не хотела ставить себе цель выйти замуж, как это делали девушки, приехавшие со мной в одно время. Они все благополучно создали семьи. А я осталась одна…
Господь показал мне советскую армию изнутри, и я разочаровалась в ней. Господь показал мне сущность самодеятельного туризма, и я очаровалась им, он заменил мне флот. Через 16 лет я уехала из Полярного. Господь сделал так, что в течение года я поняла, что мама для меня всего важнее, а атомные подводные лодки легко обойдутся без меня, и я без них (что я поняла гораздо позже). Вернувшись в Тюмень, я ещё по инерции дёрнулась в речной судоремонт, но после подводных лодок он как-то пошёл у меня плохо, а вот туризм помог сменить свой инженерный имидж на педагога дополнительного образования.
И снова, как в Полярном, Господь убрал у меня желание заниматься туризмом с детьми, не сразу, в течение двух лет, но убрал. Мои разговоры о том, что я пойду в монастырь были пусты и беспочвенны, хотя эта мысль сидела у меня в голове лет 30.
И только, когда я стала нормально посещать храм в женском монастыре, молиться утром и вечером, причащаться каждый месяц, а то и чаще, я поняла, что всю жизнь я шла к Богу, вот только длинной дорогой. Господь плавно подвёл меня к этой мысли. Чёрная форма моряков и чёрная одежда монахов, ленточки на бескозырках и ленточки у монашек, обособленность службы на подводной лодке и монастырь. Моя совесть, не дающая мне погрузиться в житейскую грязь, и боязнь Бога, любовь к ближнему, а не к себе (за другого человека я всегда вступлюсь, а о себе и пальцем не пошевелю).
Теперь я прошу всех святых помочь мне стать монахиней, но пока это не угодно Богу, и житейские препоны тормозят моё желание!
Слава Богу за всё!
Раба Божия Римма
Комментировать