В некотором смысле Вы правы, поскольку в списке использованных материалов: 1) Священное Писание и 2) святоотеческие труды.
По первому пункту можно заметить, что Библия — это записанное Слово Божье. И с какой стороны на нее ни посмотри, она кому-то может показаться «не нашей». Если это Слово Божие, то оно от Бога, из Царствия Небесного. «Царство Мое не от мира сего», — говорит Спаситель (Ин.18:36), то есть это точно не Россия или какое-либо земное государство. А если принимать во внимание, что Слово Божие составлено по вдохновению Святого Духа (т.е. Бога) через избранных, освященных от Бога людей: пророков и апостолов, то становится очевидно, что они не были не только русскими, но даже европейцами — они были евреями. То есть «материалы», получается, не с Запада, а с Ближнего Востока. Но не стоит смущаться — нет «во Христе ни Иудея, ни Эллина» (Гал.3:28). И бояться этого тоже не следует, вспомним слова Господа Иисуса: «Не бойся, малое стадо, ибо Отец ваш благоволил дать вам Царство» (Лк.12:32).
Речь пойдёт про известный сюжет из жизни преп. Сергия Радонежского — «Благословение Дмитрия Донского на Куликовскую битву». Согласно этому рассказу, московский князь Дмитрий Донской перед тем, как отправиться в поход против Мамая, ездил к преп. Сергию за благословением и получил в подкрепление двух иноков. Этот сюжет прочно вошел в православную народную традицию, только был ли он в реальности?
Немногие знают о том, что наука оспаривает историчность данного события. Первоисточник этого сюжета – «Сказание о Мамаевом побоище». Это анонимный рассказ, написанный в 15 веке, то есть почти через 100 лет после кончины преподобного. Доказано, что автор допустил ряд фактических ошибок и даже придумал некоторые факты.
Главное несоответствие состоит в том, за два года до куликовской битвы князь Дмитрий был отлучен от Церкви митрополитом Киприаном. Он попытался возвести на митрополичий престол своего духовника архим. Михаила Митяя и изгнал из Москвы действующего митрополита. О продолжительности конфликта свидетельствует то, что в 1382 г., когда хан Токтамыш пошел на Москву, преп. Сергий нашел убежище не в Коломне у Дмитрия, а в Твери, у противника Дмитрия, князя Михаила. Но на этом нестыковки не заканчиваются. Согласно анонимному рассказчику, князь Дмитрий по возвращении из Троицкой обители навестил митрополита Киприана, тогда как известно, что митрополит был в изгнании.
Сомнения в историчности этого рассказа вызывает и то, что в ранних версиях жития преп. Сергия об этом эпизоде ничего не сказано. Но даже если допустить, что событие имело место быть, возникает вопрос к факту благословения монахов Александра Пересвета и Андрея Осляба на участие в битве. Известно, что Православная Церковь издревле запрещала церковнослужителям брать в руки оружие. Более того, участие в сражении является нарушением монашеских обетов. Мог ли преп. Сергий пренебречь священными канонами, отправив воевать тех, кто стал воином Христовым? Отнюдь нет.
Сюжет с благословением на битву полностью искажает тот образ преподобного Сергия, о котором мы знаем из достоверных источников. Кроткого, смиренного, чрезвычайно сурового аскета, который отказывался посылать монахов даже в город для поиска еды.
Что касается благословения князя, даже если предположить, что оно было дано, речь шла о войне оборонительной. Сегодня же эту историю пытаются привязать к войне захватнической, называя ее «упредительной». Лично я убежден, что преподобный Сергий, при жизни примирявший враждующие православные княжества, никогда бы не стал благословлять на войну против собратьев, как это делают нынешние иерархи.
Комментировать