Иосиф
Исповедаюся Тебе, Христе Царю: согреших, согреших, яко прежде Иосифа братия продавшии, чистоты плод и целомудрия.
Иосиф, сын Иакова от Рахили, возвышался над своими братьями нравственными достоинствами. Он поистине был плодом чистоты и целомудрия, потому что в его душе плодоносно раскрылись эти качества. Его чистая душа возмущалась теми нравственными недостатками, которые он замечал в своих братьях и за которые он обличал их перед своим отцом. За целомудрие Иосиф подвергся гонению от жены Пентефрия, озлобленной его сопротивлением ее бесстыдству (Быт.39:1–20). Но не от нее одной ему пришлось терпеть и страдать. Еще живя в доме родительском, он подвергся ненависти своих родных братьев. Они озлобились на него за то, что он пользовался преимущественным расположением отца, за то, что он обличал их поведение перед отцом, и за то, что простосердечно рассказал им сны, предвозвещавшие их унижение перед ним. Они не могли простить ему всего этого и сначала хотели убить, но потом одумались и продали его в неволю измаильским купцам, ехавшим в Египет (Быт.37:28). Такой поступок менее преступен, чем убийство, но все же преступен, ибо несправедлив, жесток и бесчеловечен.
К сожалению, не поступает ли подобным образом, несправедливо и бесчеловечно, и христианин в отношении к своим ближним? Он должен любить их как братий своих по происхождению от общего всех Отца Бога, как сотворенных по образу и подобию Божию, как искупленных Кровию Христа. Особенно он должен любить тех из ближних, которые, подобно Иосифу, возвышаются над другими нравственной чистотой и целомудрием и светом духовных совершенств побуждают нас к прославлению Отца Небесного. Но не случается ли, что именно эти нравственные достоинства в наших ближних не только не ценятся нами, но еще и вооружают против них? Не случается ли, что люди правдивые и благонамеренные, если вздумают, подобно Иосифу, обличать и вразумлять своих ближних за нечестие и разврат, встречают с их стороны не благодарность, а одну досаду и вражду? Не случается ли даже, что люди истинно благочестивые и добродетельные навлекают на себя ненависть людей мира не обличениями и вразумлениями, а единственно тем, что благочестивы и добродетельны, по закону: всяк делаяй злая ненавидит света и не приходит к свету, да не обличатся дела его, яко лукава суть (Ин.3:20)?
Свет благочестия и добродетели нестерпим для больных глаз. Делающие злое не прощают тому, кто не на их стороне, кто обличает их самой противоположностью своих убеждений и жизни их мнениям и поведению. Они никак не могут ужиться с ним. Они тяготятся одним присутствием его вблизи себя. Тяжело положение его среди них; он, однако, не смущается, утешая себя сочувствием к нему благомыслящих людей и добрым влиянием своего образа мыслей и жизни на окружающих. Но это сочувствие и доброе влияние еще больше раздражает против него людей мира: они всячески стараются вредить ему, поступая в этом случае так же безжалостно, как безжалостны были к Иосифу его братья. Эти обрекли его на позор неволи – и те стараются уничижить и опозорить чистого и непорочного христианина, распространяя про него клевету и свои злые суждения. Он богомолен, правдив, человеколюбив, честен. «Нет, – говорят его недоброжелатели, – он ханжа, лицемер и все, что ни делает для блага ближних, делает по корыстным побуждениям, чтобы выслужиться у людей, задобрить их, заслужить награду от начальства и всеобщие похвалы». И сбывается слово апостола: еси, хотящий благочестно жити о Христе Иисусе, гоними будут (2Тим.3:12).
Спроси себя, душа христианская, не поступаешь ли и ты в отношении к чистым и непорочным по вере и жизни ближним твоим подобно этим гонителям, и если совесть обличит тебя в подражании им, в несправедливости и озлоблении против благочестивых и добродетельных людей, то поспеши раскаяться в этом грехе, не опозорь себя подражанием братьям Иосифа, поступившим с ним несправедливо и жестоко.
Аще и в рове поживе иногда Иосиф, Владыко Господи, но во образ погребения и востания Твоего; аз же что Тебе когда сицевое принесу?
Бедственно было положение Иосифа, брошенного братьями в ров, то есть в пустой, безводный колодезь, и обреченного на то, чтобы умереть в нем голодной смертью. Но в этом положении Иосиф послужил образом Христа Спасителя. Враги Господа Иисуса положите Его в рове преисподнем, в темнем и сени смертней (Пс. 87:7), то есть довели Его до смерти и погребения. Но как Иосиф выведен был живым от рва и, проданный в Египет, здесь прославился, так и Иисус Христос восстал из гроба со славой.
Образом погребения и воскресения Христова служит также Таинство Крещения, совершенное над каждым из нас (Рим.6:3–5). Купель, в которую нас погружали, – это гроб Христов, в который погребался наш ветхий человек, наша растленная грехом природа. Выход из купели – это восстание наше для новой, благодатной жизни, это наше духовное рождение, вступление в права и обязанности чад Божиих, любящих Господа, как Отца по благодати, и из любви послушных Его святой воле. Как только окрещен человек, он свят и непорочен, так что, если бы помер тотчас по выходе из купели, прямо в рай перешел бы. Этим объясняется существование обычая в древней Церкви откладывать Крещение до конца жизни: желали умереть чистыми и святыми, какими стали в Крещении. Обычай не совсем похвальный, потому что смерть могла застать врасплох и человек мог умереть совсем некрещеным, но мысль о святости и непорочности, получаемой в Крещении, лежавшая в основании этого обычая, правильна.
К сожалению, мы не сохраняем этой святости. Погребенный в водах Крещения ветхий человек снова оживает, омытая от грехов душа снова оскверняется грехами и перестает быть тем, чем должна быть как спогребенная Христу и совосставшая с Ним в Крещении. С сердечным сокрушением и стыдом грешник пусть говорит Господу: «Иосиф был образом Твоего, Господи, погребения и воскресения по телу. Был и в моей духовной жизни момент, когда отпечатлелся на мне образ Твоего погребения и воскресения. Но этот святой образ затмился во мне. Я уже не могу сказать, что после спогребения и сораспятия с Тобою в Крещении я мертв для греха и живу для одного Бога (Рим.6:11). Как я непохож в этом отношении на Иосифа, послужившего совершенным в своем роде образом Твоего погребения и восстания! Что тебе когда сицевое принесу?
Правда, для оживления в себе духовной жизни я прибегаю ко второму крещению – к покаянию, но и покаяние мое как бесплодно! Как быстро вслед за покаянием духовная жизнь побеждается плотскою! Потерпи меня, Господи, и даруй мне благодать истинного покаяния, чтобы не отойти мне из сей жизни неочищенным от скверн греховных».
От сродников праведная душа связася, продася в работу сладкий (возлюбленный), во образ Господень; ты же вся, душе, продалася еси злыми твоими (делами).
Иосиф, проданный в неволю, поистине есть образ Господень – он прообразовал Христа. Черты сходства – очевидные. Иосиф был праведная и чистая душа. Иисус Христос ни в чем не был виновен, греха не ведал и не сотворил. Иосиф был продан сродниками – родными братьями. Иисус был продан врагам учеником Своим, а враги Христа иудеи – сродники Его по плоти – предали Его Пилату. Иосиф продан за 20 сребреников, Иисус – за 30.
Жалко было положение Иосифа, но не менее жалко положение души, которая сама себя продает в неволю врагу своего спасения – диаволу, творя в угоду ему злые дела. Душа создана по образу и подобию Божию, умалена немногим чем пред Ангелами, искуплена бесценной Кровию Богочеловека. Она дороже целого мира, ибо какая польза человеку, если он приобретет весь мир, а душе своей повредит? или какой выкуп даст человек за душу свою? (Мф. 16:26). И вот ее-то, эту бесценную душу, грешник продает в неволю врагу за бесценок. Христу диавол обещал дать все царства мира и славу их, если Христос ему поклонится, отдаст Себя ему под власть (Мф.4:8–9). А грешная душа продает себя диаволу несравненно дешевле – за какие-нибудь ничтожные блага и удовольствия мира, и продает себя всецело (вся) всем своим существом.
Известны выражения: «продажная душа», «продажный человек». Для продажного человека ничего нет заветного. Нет ни одного злого дела, на которое он не решился бы из самоугодия и корысти. Страсть к наживе заглушает в нем голос совести, разума и естественное доброе чувство. Одержимый этой страстью не задумается взять на себя защиту на суде отъявленного злодея, скрыть свое имущество от заимодавцев и, объявив себя несостоятельным должником, пустить их по миру, войти в рискованные, основанные на обмане торговые или промышленные махинации, поджечь свой дом для получения страховой суммы и тому подобное. Все это радует врага нашего спасения: грешник своими злыми делами попал в его сеть, уловлен в его волю (2Тим.:2: 26), следовательно – он его раб, хотя и не сознает этого рабства. Но есть и такие грешники, которые сознательно продают свою душу диаволу, когда, например, оставляя веру в силу Божию, прибегают за помощью к людям, которых считают орудиями сатаны (колдунам), – и готовы снять с себя крест, чтобы только получить от них помощь.
Все это грубые злые дела. Положим, ты, душа христианская, еще не дошла до такой крайности, но знай, что все, из каких-нибудь житейских расчетов изменяющие христианской совести, больше или меньше находятся на стороне врага Бога и людей – князя воздушного, действующего доселе в сынах противления (Еф.2:2). И горе тебе, душа христианская, если ты не поспешишь свергнуть его власть над собой! Все твои злые дела, которыми ты продаешь себя ему, он вносит в свое рукописание, в свою долговую запись, чтобы в свое время получить по ней уплату – то есть навеки погубить тебя. О Христе, пригвоздивый на Кресте грех Адамов, раздери это пагубное рукописание и дай мне силу бороться с кознями диавола.
Иосифа праведнаго и (его) целомудреннаго ума подражай, окаянная и неискусная (непотребная) душе, и не оскверняйся безсловесными (неразумными) стремленми, присно беззаконнующи.
Праведность Иосифа состояла в его правдивости и прямоте, с какой он, как уже было сказано выше, обличал перед отцом своих братьев, – в его незлобии, с каким он принял в Египте своих братьев, удержавшись от желания заплатить им обидой за обиду, – в честности и добросовестности, какую он обнаружил, находясь в услужении у царедворца Пентефрия и в темничном заключении, – в его богобоязненности и смирении пред Богом, ибо на высоте славы и среди соблазнов языческой жизни он не зазнался, непрестанно помнил милости к нему Господа и сохранил истинную веру.
Все это такие качества, которые, если свойственны были ветхозаветному человеку, не тем ли паче должны служить украшением новозаветного верующего, которому заповедано не довольствоваться исполнением законной правды, но возвышаться к праведности пред Богом, даруемой верою во Христа (Флп.3:9)? К сожалению, и среди христиан есть люди, которые или совсем небрегут об угождении Богу жизнью по заповедям Божиим, или праведность которых не лучше праведности книжников и фарисеев – только внешняя и лицемерная. В виду примера ветхозаветной ревности о праведности христианин тем больше должен ревновать о ней, чем больше дано ему благодатных сил и средств к тому.
Целомудренный, не затуманенный страстями ум Иосифа проявил себя преимущественно в самообладании, которое он обнаружил перед женой Пентефрия, склонявшей его ко греху с ней. Кому не известен его ответ ей: како сотворю глагол сей злый и согрешу пред Богом (Быт.39:9)? Этому целомудренному рассуждению следуй и ты, душа христианская, при встрече с искушением нецеломудрия и вообще со всякими греховными искушениями. «Как я могу не только сделать то или другое худое дело, но даже помыслить о нем пред лицом Бога всеведущего, правосудного и святейшего? От людей я могу утаить не только мысли, но и дела беззаконные, даже могу, не боясь ответственности перед их судом, явно сделать что-нибудь дурное; но я боюсь Бога, от всеведения Которого нельзя скрыть никакой тайны, от правосудия Которого никуда не убежишь, перед святостью Которого мерзок всякий нечистый помысл».
Такое поистине целомудренное, то есть здравомысленное, трезвое рассуждение могло бы предохранить нас от увлечения всякими безсловесными стремлениями, то есть недостойными разумного существа порывами страстей, только оскверняющими нашу душу, – и от беззаконий.