IV. Крестный ход на Крещатик в день Св. Владимира.
Гадостное событие ознаменовало в древнем граде св. Владимира день его памяти и место крещения его двенадцати сыновей: – обновился временно оставленный, но незабытый сердцем Киевлян крестный ход к их купели, которая была начатком духовного просвещения всея Руси! Воды Почайны, оттесненные Днепром, как бы вновь хлынули к своему устью, где присоединился к ним ручей Крещатика: и древняя матерь градов Русских созерцала чрез восемь столетий то умилительное зрелище, какое поразило некогда наших предков в сей священной юдоли.
Не будем говорить, как и почему прекратился торжественный ход, исполненный стольких воспоминаний отечественных и церковных. Будем радоваться и благодарить Бога, что опять воcстановлен еще в большем блеске. Тогда одна лишь крутая стезя спускалась к уединенному кладезю и не были обделаны окрестные горы; теперь уже все пути стропотные сделались правыми, по выражению евангельскому, и царский путь из обеих столиц пролегает вдоль берега Днепра, привлекая благоговейное внимание мимоидущих к соседнему памятнику Крещатика. Одинокий столп его, увенчанный крестом, возвышается из зелени холмов уже более не в пустыне, которая процвела окрест него: собор Софийский, отколе бывали ежегодно крестные ходы на источник Владимиров, храм Десятинный, бывший соборным во дни св. князя и где сам он почиет в древней своей усыпальнице, уже обновлены после многих лет ожидания; – они готовы опять выпустить из священных врат своих толпы богомольцев, вслед за победными хоругвями Царя славы, туда, куда шествовал некогда сам равноапостольный князь для крещения чад своих и всенародной семьи. И так устремимся опять вслед за ним к спасительной купели в день его памяти и в день преполовения Пасхальных торжеств и почерпнем там духовную радость и благодатные исцеления: ослепший в язычестве прозрел в минуту крещения; его источник врачует также болезни глаз.
Давно уже благочестивые Киевляне жаждали восстановления памятника, который пришел в совершенную ветхость; была мысль построить над кладезем и небольшую церковь; но прежде, нежели соорудить вещественное здание в честь Равноапостольного, надлежало обновить духовное торжество, напоминавшее нам крещение Руси, у подножия святых гор Киевских, на коих водрузил крест первозванный Апостол: и вот, по взаимному усердию духовных и светских властей богоспасаемого Киева, восстановлен ход! Достаточно было не многих слов, чтобы как от искры вспыхнуло пламя: – до такой степени было возбуждено общее внимание к святому месту и делу. Ревностный архипастырь благословил, усердный начальник края оказал необходимое содействие, и все мгновенно исполнилось: так всегда бывает, когда благое предприятие уже достигло своей духовной зрелости.
Умилительное зрелище представлял Киев в день памяти своего просветителя; казалось, сам он, по слову церковной песни, восседал опять на высоте престола богоспасаемой матери градов! Так все было исполнено его именем, и, свыше всякого слова, свидетельствовало на самом деле, что здесь во истину сердце Руси всегда было, есть и будет: – Киев псаломный град Царя великого: горы окрест его и Господь окрест гор!
В Десятинной церкви, усыпальнице св. Владимира и Ольги, совершал божественную литургию Митрополит Арсений, ознаменовавший первый год своего святительства в Киеве столь утешительным событием для своей паствы. Во время литургии выступил из соборного храма Ярославова крестный ход со святынею Софийскою: с ковчегом, где хранятся части мощей великомученицы Варвары и равноапостольных просветителей всея Руси и вселенной, князя Владимира и царя Константина, и с древнею чудотворною иконою Святителя Николая, заступника земли Русской. Икона всех скорбящих Радости присоединилась к ним у церкви Златоустовой на пути к Десятинной: в ее ограде ожидали они владычнего хода, к которому должна была постепенно присоединяться святыня прочих церквей, стоявших на его торжественном пути; и вот вышел Владыка из храма Десятинного со всем своим клиром, неся честный крест над главою для освящения вод. Хоругвям церковным предшествовали разноцветные значки всех цехов Киевских, а знамена воинские следовали за духовным шествием для их окропления над возобновленным источником св. Владимира; бесчисленные толпы народа двигались по сторонам, замедляя шествие, но вместе с тем и придавая ему чрезвычайную торжественность.
Не по широким улицам обновленного Киева, старого только по имени, потянулось шествие; нет, оно последовало той стези, которою шествовал сам равноапостольный князь, из соборного храма Десятинного, мимо своих теремов и упраздненного им холма Перунова, к златоверхой обители Михайловской. знаменовавшей победу Архистратига над древним врагом человеческим. И вот с того холма, где водрузил Апостол первый крест, возвестив будущую славу Киева, спустился по высокому крыльцу клир церковный с частицею мощей Первозванного, которая была принесена с горы Афонской, как будто сам Апостол нисходил видеть исполнение своих пророчеств. Ковчежец мощей его понесли рядом с ковчегом Софийским равноапостольного просветителя нашего, который водворил на Руси Христианство, предсказанное Апостолом. – Какой отголосок на расстоянии стольких веков и вместе с тем какой предмет для благоговейных дум! – Это была первая торжественная встреча, вторая же у бывшего холма Перунова, где из первоначальной церкви Владимировой вынес икону его Ангела протоиерей Трехсвятительский, как бы приветствуя св. князя.
На каждом шагу историческое воспоминание! Далее из врат златоверхой обители, основанной первым Митрополитом Киевским во имя Ангела своего, вышел со всею братией настоятель ее, епископ Серафим, с иконою великомученицы при пении хвалебных гимнов. Опять остановилось торжественное шествие и опять опустил с главы своей Владыка крест осеняльный, чтобы окадить святую икону и осенить на все страны стеснившияся толпы народа. Отселе уже не летописною стезею старого Киева, где сходили к Почайне во дни Владимировы, ибо давно засыпан Боричев взвоз, но по крутому спуску мимо римского костела тронулось шествие на Крешатик.
В эту минуту, на встречу главного владычнего хода, должен был спускаться мимо зелени царского сада другой крестный ход из лавры Печерской, и чрезвычайно великолепно было бы соединение обоих у фонтана на улице Крещатика; по, к сожалению, лаврский несколько опоздал и настиг только у самого схода в глубокую юдоль к источнику во время чтения молебного Евангелия. Крестное шествие из лавры было уже само по себе чрезвычайно величественно, потому что в нем участвовали, под предводительством наместника, архимандрита Иоанна, двенадцать иеромонахов и весь клир великой церкви со списком чудотворной иконы Божией Матери и драгоценным образом равноапостольного князя, который принесло в дар усердие царское. Сюда же присоединилось духовенство всех Печерских церквей с своею святынею и ректор семинарии, как настоятель обители малого Николая, со всею братией, неся чудотворную икону Святителя. Толпы богомольцев устремились в след за святынею из лавры, так что с большим трудом могли соединиться оба крестные хода в тесноте долины, наводненной народом. С обеих сторон были им унизаны все горы снизу и доверху, как будто роскошный цветник внезапно испестрил их зелень своенравными узорами самых ярких и непрестанно движущихся плетениц.
Это было чудное зрелище, какого не может себе представить самое пылкое воображение. Промежду сих живых стен отрадно веяли хоругви и знамена, спускавшиеся к источнику, а вдали, в зеленой раме расступившихся гор, как бы рассеченных одинокою колонною Крещатика, открывался синий Днепр с белыми парусами мимо плывущих судов и дальние темные леса Черниговские. Давно минувшим дышало это настоящее; можно было перенестись духом в первые времена возникающей Руси, к колыбели ее веры, когда, по слову своего князя, стремилась Русь с тех же высот, такими же несметными толпами, сюда на Почайну, ко всенародной своей купели. Тогда, как и теперь, единое чувство одушевляло всех; здесь можно было убедиться каждому, до какой степени природна нам сия священная почва Киевская, и как несвойственно ей все чуждое, непропитанное родным ей православием, которое закреплено у нас целыми веками священных преданий.
Но тем не ограничилось церковное торжество: третий крестный ход из всех церквей Подола, предводительствуемый ректором академии, архимандритом Филаретом, с иноками Братской обители и с чудотворною иконою Богоматери, ожидал уже пришествия двух первых, из старого Киева и лавры. Таким образом тройственное их соединение совокупило единодушною молитвою все части горного и дольнего города у того священного источника, где, в числе двенадцати сынов Владимировых, крестились и св. страстотерпцы Борис и Глеб. В обновленной красе являлся памятник Крещатика над кладезем, где опять заструились живые воды целебного источника и пробивались фонтаном из водоема, как бы радуясь, что вновь исторглись на Божий свет из недр земли после долгого запустения.
Прежде, нежели приступить к освящению вод, Митрополит произнес над самым кладезем умилительное слово, в коем изобразил многовековую летопись престольного Киева и, начав от проповеди Первозванного, возвестившего благодать Божию на сих горах, обратил внимание слушателей на событие сего пророчества. Владыка указывал постепенно на величественные храмы, коими украсился Киев древний и новый, на святыню Софийскую и Златоверхую, на преподобие лавры с ее почиющими подвижниками во глубине пещерной, и на выспренний храм Апостола, где водружен был первый крест. Тогда совершил освящение и, что весьма замечательно, нечаянно опустил на дно кладезя крест Десятинный, как бы для более прочного основания, так что должен был заимствовать для освящения другой крест, принесенный из лавры.
Освятив источник, окропил Митрополит знамена воинские около памятника, и крестный ход стал обратно подыматься по крутой стезе к старому Киеву. На каждом шагу было замедляемо шествие усердием народа, который стремился принять благословение своего Архипастыря. Слышны были из толпы благодарные возгласы за обновление священного источника и давно желанного крестного хода. Как только отступило духовенство от кладезя, хлынули к нему толпы богомольцев, чтобы зачерпнуть его живой струи, ибо, по давнему преданию, целительны для глаз воды сего источника, – быть может, в память прозрения самого равноапостольного князя при своем крещении. Весь этот день, от утра и до вечера, теснился парод с водоносами около кладезя, и доселе каждое утро до зари стекаются туда богомольцы, ибо предание гласит, что целебная сила вод сих действеннее до восхождения солнца.
Таково усердие Киевлян к святому месту, возвращенному молитве и чрез то сделавшемуся опять достоянием верующих. Граждане собрали уже несколько денег, чтобы устроить часовню при кладезе для охранения его святыни, чему благоприятствует близость его к большой дороге и купальням, где в летние дни стекается все лучшее и богатое народонаселение города. Омывающиеся ради прохлады в водах Днепра пусть вспомнят о том духовном омовении грехов, которое истекло некогда на всю Русь из сей первоначальной купели их предков, и пусть каждый, мимоходя, принесет сюда свою лепту. Со временем устроится над кладезем и небольшая церковь во имя равноапостольного князя, на память крещения всея Руси: ибо отселе собственно можно считать не только церковное, но и гражданское начало ее существования, так как она вся переродилась чрез духовное свое просвещение. – Господь да благословит благое начинание!
1861 г