Глава VIII. Монастырь Психаитский

Житие Иоанна Психаита.

Между мало известными обителями Константинополя заслуживает внимания монастырь Богородицы τῶν Ψιχᾶ, местоположение которого с точностью неизвестно, по полному недостатку сведений о нем. Правда, известен столичный квартал τῶν Ψιχῶν, в котором без сомнения и стоял этот монастырь, но беда в том, что и его местоположение неизвестно. Дю-Канж и Мордтманн³⁶² помещали его в окрестностях форума Константина, значит близь Ипподрома, но напр. Van den Ven полагает, что он стоял вне сухопутной стены, то есть совсем в противоположной части столицы. Основание к приурочению последним исследователем монастыря именно вне стены более или менее гадательное: ни откуда не видно, чтобы τὰ Ψιχᾶ была монастырем приписным и зависимым от загородного монастыря «Источника». Полагают, что Ἡ ζωοδόχος Πηγή был основан Юстинианом, стало быть τὰ Ψιχᾶ (Ψικᾶ) мог возникнуть только позже. До какого времени существовал Психаитский монастырь, также неизвестно; Антоний Новгородский (ок. 1200 года) уже не говорит о нем. Ниже, при рассмотрении памятей св. Иоанна, мы встретимся и с другим начертанием имени этого монастыря.

Житие Иоанна Психаита (IX в.)³⁶³ составлено было одним из анонимных иноков психаитской обители вероятно спустя значительное время после кончины св. настоятеля, когда память о нем уже стала забываться. Впрочем, один из списков жития (Мюнхенский) относится к X (или даже будто бы к IX) в., поэтому агиограф не мог быть очень удален от времени жизни Иоанна. Автор лично не знал святого; сведения о нем довольно скудны и не свободны по-видимому от беспристрастия. Его литературный язык хорош, однако не без примеси солецизмов (μιερεύς 115 и пр.) и необычных оборотов (Δὴ λαβών 117); последовательность в рассказе примерная.

Родиною Иоанна была галатская страна Вукелларий,³⁶⁴ в частности местечко очень известное (οὐκ ἄσημον), но не поименованное – этою данью агиографической риторической схеме автор сразу обнаружил недостаток своих сведений в отношении биографии своего игумена. – Отец его Лев был священником. Он переехал с семьей в местечко около Никомидии (χωρίῳ τῆς Νικομηδέων ἐπαρχίας), где у него явилась полнота припасов и где он заботился о воспитании и развитии детей. По достижении ими совершеннолетия отец подумывал о их браке, но они заявили, что предпочитают иное учение, то есть иночество. На общем семейном совете, в присутствии Льва, его жены Хионии (Χιονία), сыновей Феодора, Иоанна и Филиппа и дочери Евфросинии, было решено избрать иноческую жизнь. Инок Антоний вкратце преподал им начала монашеского жития (§ 2). Жену и дочь Лев поселил в монастыре (ἀσκητήριον), а сам с тремя сыновьями постригся в византийском монастыре Богородицы (Живоносного) Источника, изобиловавшем иноками.³⁶⁵ – Последнее известие по всей вероятности ошибочное. В век иконоборческий, к каковому времени относится пострижение семьи, монастыри опустошались и монахи изгонялись, почему об обилии монахов «Источника» не могло быть речи. Очень возможно, что после 842 г. обитель и снова населилась, но в таком случае поздний агиограф, говоря о VIII веке, рисовал картину монастыря конца IX или начала X века: это называется несоблюдением исторической перспективы. – Игумен монастыря «Пиги», Георгий, постриг всех их в обители. – Личность Георгия известна. Он присутствовал на соборе 787 г. и защищал иконопочитание: Γεώργιος ὁ εὐλαβέστατος ἡγούμενος τῆς Πηγῆς ἐξεφώνησεν ὁμοίως.³⁶⁶ – По словам нашего агиографа, это был муж достохвальный, славившийся своим великим житием по Богу, слава о котором была широко распространена. Вскоре по принятии схимы Лев умер, «приложившись к святым отцам», за ним умер младший из братьев Филипп, исполненный добродетелей. Феодор и Иоанн продолжали подвижничество. Видя их рвение, игумен Георгий хотел рукоположить их в сан священников и привел их к патр. Тарасию (784–806), который первого рукоположил в пресвитера, а второго – в диакона (§ 3). После длинного разглагольствования о предметах тогдашнего образования (§ 4) автор рассказывает, что один из видных патрикиев, по имени Михаил, любивший иноческое житие, все свое состояние отдал монастырю³⁶⁷ и просил имп. Ирину (780–790, 797–802) сделать Феодора игуменом, а Иоанна – экономом основанного им монастыря. Императрица соизволила на это. – Van den Ven думает, что святой был назначен экономом психаитским и одновременно с этим был экономом в монастыре, построенном Михаилом; по нашему же, он был диаконом пигийским, потом экономом психаитским. – Братья ревностно служили в обители. Однажды Иоанн верхом на коне отправился для совершения обычного канона; дорогою ему явилось видение (§ 5). После того как «державный» (ὁ κρατῶν) поставил Феодора во епископа, Иоанн принял игуменство. – Здесь останавливают на себе внимание три вопроса: когда все это могло случиться? Где Иоанн сделался игуменом? Куда был назначен епископом Феодор? Автор говорит: τοὺς τηνικαῦτα κρατοῦντας τῶν σκήπτρων, Εἰρήνη δὲ ἦν ἡ θειοτάτη δέσποινα, где οἰ κρατοῦντες по отношению к Ирине не совсем точное, лучше было бы сказать: Ирина и сын её Константин. Но если бы и в данном месте разумелась Ирина, агиограф вероятно продолжал бы свое неточное выражение οἰ κρατοῦντες, но на деле мы видим ὁ κρατῶν. Вот почему мы склонны к допущению, что Иоанн сделался игуменом уже по смерти Ирины (802), быть может при имп. Никифоре (802–811). На второй вопрос само житие не дает ответа. Автор излагает так неопределенно, что невозможно заключить, где Иоанн был игуменом; и если бы не заглавие нашего жития, мы может быть никогда не узнали бы имени обители. Теперь мы знаем, что Иоанн был сделан игуменом Психаитского монастыря (в начале IX в.). Что касается до брата его Феодора, то он был сначала иноком Пигийского монастыря, потом пресвитером Психаитского и занял епископскую кафедру одновременно с Иоанном, стало быть также в начале IX в. Где была эта кафедра – совершенно неизвестно, но вероятно на месте его родины, в Галатии, ибо в IX в. все еще прочно держался обычай рукополагать епископа на месте его родины.³⁶⁸ – Игумен Иоанн, говорит агиограф, начал восстановлять честный храм и упавшие и сожженные постройки. – Van den Ven полагает, что постройки были сожжены в 813 г. болгарским князем Крумом. – Собственными трудами святой восстановил их с большим блеском.

Между тем на престол вступил царь Лев, эта «свинья в грязи нечестия»; и хотя это животное было очень деятельным (δραστικώτατον), оно не шло выше своей природы. Он вооружился на икону Христа и злословил святых его, свел с трона первопрестольника, – патр. Никифора, в 815 г.; – иереев жестоко изгонял, монастыри опустошал (ληίζεται), производил розыски по горам и пещерам, стерег площади, запирал городские ворота; вооруженные воины разыскивали подвижников благочестия как врагов (§ 9). Иоанн был оболган перед новым, незаконным, патриархом, – Феодором Касситерою (815–821), – который донес о нем царю. Епарх³⁶⁹ вызвал Иоанна на суд. – Агиограф находится под очевидным влиянием мученической литературы. Епархи в древнее время судили мирян, но прямо смешно говорить, чтобы в IX в. и игуменов могли судить те же епархи. В дальнейшем автор уже прямо говорит, что страдание Иоанна было нисколько не менее, нежели мученичества старых мучеников. – Побежденные святым, судьи передали Иоанна кровожадному зверю Льву, варвару по названию и по образу мыслей, который обнажил его тело, бичевал и заключил игумена в тюрьму. Из тюрьмы последовала ссылка Иоанна. – Здесь в житии заметно сочинительство автора. После слов (р. 117) εἶτα διαδέχεται τὸ δεσμωτήριον ἐξορία агиограф как бы увидел, что страдания Иоанна все еще представлены не в достаточной мере, и вот он прибавляет, что (не смотря на ссылку) игумен опять был бит плетьми и заперт в крепчайшую тюрьму, где был лишаем пищи. Распространившись об этом вводном рассказе, автор в дальнейшем потерял нить своего повествования и уже ни словом не упоминает, об ἐξορία. Подобная манера – нагромождение доказательств, каковы бы они ни были, – свидетельствует о школьной обработке жития, вышедшей из-под пера неопытного, некритичного и неточного автора. – На сцену появляется предтеча антихриста, маг Яннис (т. о. патр. Иоанн Грамматик). Последний иконоборческий патриарх, по прозванию Κατασάμβα (Κακοσάμβα), Галила, Μωροχαρζιανός или Μωροχαρζάνιος, бывший до своего патриаршества игуменом столичного монастыря Сергия и Вакха, часто фигурирует в житиях святых в качестве ярого иконоборца как до патриаршества, так и после, когда он был уже разбитым, слепым стариком в отставке. В настоящем житии Яннис выведен в эпоху до своего патриаршества, хотя и с полномочиями архиерарха: он запер нашего святого в высочайшем строении, зажег внизу огонь и ждал, что тот, вынужденный удушьем, спустится к нему. Лепет школьника! Для чего было садить игумена в столп, чтобы нужно было потом выгонять его оттуда посредством дыма? – Закончив рассказ о злоключениях святого, агиограф патетически вопрошает: кто в состоянии передать муки святого? (§ 7).

Но вот имп. Льва постиг праведный суд, – убит 24 декабря 820 года, – и Иоанн, получив возможность, отправился в город Херсон, лежащий около Воспора.³⁷⁰ – Мы ожидали бы, что здесь то и будет сказано о ссылке игумена в Херсон; однако ἄδεια и εὖ διατίθεσθαι говорят о добровольной поездке святого в Крым. Почему же агиограф, заявив сначала об изгнании Иоанна, потом тщательно затушевал насильственность поездки? Основанное на предании, житие это составлено из ряда разного рода легенд. Существовала легенда о его ссылке, как ходило в обращении предание о его добровольном путешествии. Автор жития начал было пересказывать первую из них, но потом, почти незаметно для себя, пересказал второе предание. По житию, поездка святого состоялась после 820 года, то есть по смерти Льва, уже при Михаиле II. Но если мы хоть на минуту остановимся на изгнании, для нас будет совершенно ясно, что изгнание это могло иметь место в царствование Льва. Известно, что Армянин во все свое царствование изгонял монахов, тогда как Косноязычный с первых же лет начал их возвращать в столицу. Затем, добровольное путешествие игумена в Херсон, совершенно необъяснимое, производит странное впечатление: здесь у него не было ни знакомых, ни самой цели для путешествия. Напротив видно, что как только представилась возможность, он из Херсона прибыл в Византию, где и скончался. Таким образом мы считаем в высшей степени вероятным такое положение вещей, что Иоанн был сослан в Херсон царем Львом. – Здесь, в Херсоне, святой снова взялся за свои подвижнические труды; во все время исполнения канона он держал руки распростертыми в воздухе. В одну ночь некий из близь его стоявших видел лампаду огня, исходившую из уст святого; на утро он с благочестием рассказывал об этом своим соседям. Слава об Иоанне разнеслась кругом; все больные сходились к нему, и святой исцелял их (§ 8). У одной женщины рука была поражена демоном; Иоанн помолился, взял больную за руку, и она выздоровела. Некий юноша, сброшенный демоном со скалы, упал и лишился языка и движения: Иоанн исцелил его. Медник (χαλκεύς) Анастасий, исцеленный святым, жил у него довольно долго и потом снова занялся своим ремеслом. Некий рыболов (ἁλιεύς) Исидор также исцелен (§ 9). «Так стекались (к Иоанну) народы, жившие около Воспора и расположенные вне святого».³⁷¹ Игумен считал приход их (συνδρομή) наказанием, а хвалы их – уменьшением собственной добродетели. Пригласив одного из своих учеников, Парфения, он посоветовал ему идти в Византию; но тот сказал, что это не возможно в виду массы (врагов?), что трудно как выбраться из Херсона, так и вернуться в него; на это Иоанн предложил ехать вместе.³⁷² Ободрив жителей или народы, Иоанн и Парфений выехали в Византию, чем навели на херсонитян общую печаль. – Судя по количеству сведений из жизни игумена в Херсоне, можно догадываться, что психаитский игумен пробыл в Крыму значительное время. Из жития выносишь впечатление, что святой соскучился по столице и ехал сюда обнять своих друзей; но еще правдоподобнее, кажется, думать, что он поехал в Византию только после того, как вышел указ об амнистии. При Михаиле II было несколько моментов, когда сосланных монахов правительство снова сзывало в столицу, как напр. это было в эпоху восстания Фомы. Когда последний был в Μ. Азии, вызван был оттуда Феодор Студит; когда Фома был у берегов Фракии, царь мог вызвать монахов с побережья Черного моря, из боязни, как бы изгнанники не перешли на сторону восстания. Последнее продолжалось до 823 г., до гибели Фомы, почему около этого времени и возможно было возвращение Иоанна в Константинополь.

Прибыв в Византию, поклонившись здесь честным храмам и отдав должную любовь друзьям, Иоанн удалился в определенное убежище, обитель, – вероятно Психаитскую. Здесь он сказал своему ученику, его сопровождавшему: Иоанн уже переселяется из жизни, нужно готовиться к исходу. Парфений понял так, что предсказание касается его собственной жизни, поэтому сказал: «конечно, (ты говоришь) обо мне, отче»? Но Иоанн явственно сказал, что умирает он, игумен. Перед смертью он собрал учеников и преподал им обычное (συνήθης) наставление (§ 10): укрепляйтесь в подвигах за благочестие, до конца храните веру непоколебимо, считайте себя гостями мира (§ 11).³⁷³ По смерти святого одна сумасшедшая женщина приходит к его гробу. На крик её сбежался весь город, все отложили страх перед царем – вероятно, Михаилом II, 820–829, – и прибыли сюда, чтобы видеть мощи («Дотоле царило зловоние ереси»): тогда и упомянутая женщина исцелилась от беса. Другая женщина имела слепого от рождения ребенка, принесла и повергла его к ногам святого: ребенок прозрел. С трудом, из-за тесноты, присутствующие могли предать земле тело Иоанна, который приложился к иереям как иерей, к мученикам как мученик, к преподобным как преподобный (§ 12). Не забудь, замечает агиограф, предстательствовать пред Богом о пастве твоей, но как ты при жизни пекся о ней, так и по кончине ограждай её, чтобы волк не вырвал овцы из стада (§ 13).

Данные жития св. Иоанна слишком скудны и общи, чтобы на основании их можно было извлечь из памятника какие либо хронологические даты. Неизвестно, когда святой родился, неизвестно, когда он и умер. «Памяти» и житие приурочивают кончину его к 25 мая; из жития можно догадываться о кончине в царствование имп. Михаила Травла (820–829). В виду значительного, как можно думать, времени, проведенного Иоанном в Херсоне (до 823 года), и в виду короткого пребывания его перед смертью в Константинополе, можно допустить, что святой скончался в половине 20-х годов IX столетия.