Битвы, сражения, войны
(Battle stories)
В Библии рассказывается о земных и небесных битвах (см. НЕБЕСНЫЙ ВОИТЕЛЬ). В том и в другом случае невозможно не заметить, какую важную роль война играла в ветхозаветном мире (как и в других древних обществах). Война была образом жизни в том смысле, что она велась более или менее непрерывно.
Больше всего рассказов о битвах мы видим в книгах Чисел, Иисуса Навина, Судей, 3 и 4Царств и в 1 и 2Паралипоменон, хотя в псалмах и в пророческих книгах тоже есть множество ссылок на военную символику. Данное исследование представляет собой как бы путеводитель по темам и условным образам, составляющим характерные библейские рассказы о битвах.
Подготовка к битве. События, предшествующие началу военных действий, показываются в Библии по-разному. В случае священной войны, которую мы видим в рассказах о завоевании Израилем обетованной земли, идти вперед и захватить землю Израиль побуждался Богом (напр., Чис.13:1–3; 14:1–9; Нав.1; 5:13–6:5). Эту землю обещал дать Израилю Бог, поэтому именно Он начал конкретные действия, отправил Израиль на войну и обеспечил победу. Когда Израиль не следовал повелениям Бога, результатом становилось поражение (Чис.14:41–45) или последующий суд (Нав.7). Прежде чем напасть на город, расположенный за пределами земли, которую Бог предоставил Израилю, необходимо было обратиться с мирными предложениями. Если предложения принимались, Израиль должен был поставить этот город себе в услужение (Втор.20:10–11). Если же предложения отвергались, надо было захватить его силой, поразить мужчин мечом, а женщин, детей и скот взять как добычу (Втор.20:12–15).
Во многих других рассказах поводом для начала военных действий служила провокация одного народа против другого. Провокация могла выражаться либо в неизменном враждебном отношении к соседу, либо в набеге с целью захвата военной добычи, однако в период правления израильских царей главная опасность исходила от таких сверхдержав, как Ассирия и Вавилон, предназначенных, в конечном счете, для захвата и ассимиляции народа.
Нашествие бывало иногда быстрым и ужасным. В других случаях следовали своего рода протокольным правилам. Царь, готовившийся к вторжению, мог посылать своих эмиссаров с целью запугать противника и попытаться подчинить его себе без боя. В Израиле считалось необходимым, чтобы царь, прежде чем начать войну, советовался с Господом через пророка или священника и тем самым получал или не получал разрешение отправиться в бой (см. 1Цар.23:1–6; 30:7–8; 3Цар.22:1–28).
Когда война становилась неизбежной, следующим шагом был набор войска. В пустыне Израиль двигался и располагался лагерем коленами, и в этом распорядке главенствующую роль играло соблюдение прежде всего военных интересов. Показанная в Чис. 1 перепись колен была чисто военной переписью, и картина расположения Израиля в пустыне напоминает военный лагерь, в центре которого находится Бог – его Главнокомандующий (Чис.2). У Израиля не было профессиональной армии, тем не менее это был народ, получивший Божье повеление войти в Ханаан и завоевать эту землю.
В период судей профессиональных военных в Израиле все еще не было. Войска состояли из добровольцев. В военном законе Израиля провозглашалось даже, что воины, построившие новые дома, насадившие новые виноградники или обручившиеся с женой, могут возвращаться домой (Втор.20:5–7). Кроме того, возвращаться домой могли «боязливые и малодушные» (Втор.20:8). Принцип добровольности, существовавший в древнем Израиле, показан на примере противоставшем Сисаре войска во главе с Деворой и Бараком, в котором среди сорока тысяч израильтян не было видно «щита и копья», а за начальниками Израиля в бой пошли только добровольцы (Суд.5:8–9). Чтобы созвать воинов, Гедеон вострубил трубой и отправил послов (Суд.6:34–35), а затем большинство собравшихся распустил. Начав войну с мадианитянами, он испытал трудности при привлечении на свою сторону городов для преследования врага (Суд.8:1–7; ср. Суд.5:15–17). Необычный и ужасный способ призыва к битве мы видим в рассказе о левите, чья наложница была изнасилована и убита вениамитянами; для побуждения Израиля к мести против вениамитян он разрезал тело наложницы на двенадцать кусков и разослал их по всему Израилю (Суд.19–20). Даже царь Саул был вынужден оторваться на какое-то время от работы в поле, чтобы собрать войско, представлявшее собой, по всей видимости, разношерстный сброд.
В одной из битв против мадианитян было выставлено по тысяче человек от каждого из двенадцати колен (Чис.31:5). В засаде у Гая участвовало тридцать тысяч воинов (Нав.8:3). Формировались боевые порядки, люди шли в бой «по сотням и по тысячам» (2Цар.18:4). В нескольких битвах израильская армия была гораздо малочисленнее и слабее своих противников, но Бог давал ей победу. В сражении против сирийцев израильтяне выглядели как «два небольшие стада коз, а Сирияне наполнили землю» (3Цар.20:27), тем не менее благодаря Божьей помощи израильтяне «поразили сто тысяч пеших Сириян в один день» (3Цар.20:29).
В идеале война в Израиле была священным событием. Ярче всего это проявилось в священной войне по завоеванию Израилем обетованной земли. Эта война была начата по повелению Бога и велась в Его присутствии. По этой причине к битвам Израиль относился как к богослужениям в святилище. Приносились жертвы Богу (1Цар.13), воины «освящались» (Нав.3:5) и воздерживались от половых связей (1Цар.21:5; именно поэтому Урия отказался спать с женой, как показано во 2Цар.11:11), а военный лагерь поддерживался в состоянии обрядовой чистоты (Втор.23:9–14). Когда Израиль шел на Иерихон, процессия священников с ковчегом завета (подножие или переносной престол Бога) во главе войска символизировала Божье присутствие и Его руководство битвой. Такую же символику мы видим во время перехода Израиля по пустыне. Когда ковчег поднимался перед Израилем, Моисей говорил: Восстань, Господи, и рассыплются враги Твои, и побегут от лица Твоего ненавидящие Тебя! (Чис.10:35).
Еще один элемент подготовки к битве заключался в разработке стратегического плана. В случае священной войны, показанной в Ветхом Завете, военачальник израильской армии должен был ожидать наставлений Бога относительно ведения предстоящей битвы (Суд.20:28). Если Бог давал положительный ответ на вопрос командующего, тот говорил народу: «Воскликните, ибо Господь предал вам город!» (Нав.6:15; ср. Нав.8:1; 18; 10:8, 19; Суд.3:28; 4:7, 14 и т.д.). При разработке плана битвы важную роль могли играть также донесения лазутчиков, записанные в рассказах о Соглядатаях (Чис.13; Нав.2; Суд.18:9–10). В случае благоприятного донесения разведчиков армия шла в бой с уверенностью в победе (Нав.2), а предсказание поражения могло побудить ее вообще отказаться от битвы (Чис.13).
После приведения войск в боевую готовность они совершали зловещий марш на поле неминуемой битвы, где соблюдались заключительные ритуалы перед началом военных действий. Одним из этих ритуалов были насмешки над противником (см. НАСМЕШКА), которые могли сопровождаться вызовом на единоборство с силачом, таким как Голиаф, с целью добиться превосходства еще до начала битвы. Психологическая война за несколько дней или часов до сражения имела очень важное значение. Другим ритуалом было ободрение военачальником своих войск накануне битвы и вдохновление их боевым кличем (Нав.10:19; Суд.7:20; 1Цар.17:20, 52) непосредственно перед боем. Наконец, согласно древней эпической литературе, одним из главных ритуалов было облачение воина для битвы (ср. 1Цар.17:38–39), а сами доспехи считались выражением личности и доблести воина. Намеки на такую символику мы встречаем и в Библии (Суд.3:16; Пс.17:32–36; 83:12; 88:19).
Ход битвы. В Библии мало подробных рассказов о том, как разворачивались битвы, однако некоторые общие черты выделить можно. Главными видами боевых действий были наступление и оборона. Атаки совершались обычно на рассвете (возможную ссылку см. в Пс.45:6). Неизбежную часть рассказов о битвах составляют образы бегства и погони. В других случаях конфликт разрешался захватом пленных (Чис.21:1). Разумеется, наилучшим исходом была победа, при которой в живых не оставалось никого из противников (Чис.21:3, 35; 1Цар.15:3).
На войне всегда возможны внезапные атаки, и именно они являются излюбленной темой авторов, рассказывающих о битвах, особенно если эти атаки приводят к неожиданной победе над противником. В одном случае результатом ночного похода стал разгром израильтянами пяти объединившихся против них городов (Нав.10:9–10). Другая внезапная атака привела к победе над войском с конями и колесницами, которое «множеством равнялось песку на берегу морском» (Нав.11:4). Гедеон застал врасплох мадианитян звуком труб и трехсот разбивающихся кувшинов (Суд.7:16–22). В ходе другой битвы люди спрятались ночью в поле, а затем пошли на город в таком количестве, что ничего не подозревавший страж ответил на предупреждение о приближающемся войске: «Тень гор тебе кажется людьми» (Суд.9:36).
Один из вариантов темы внезапности – рассказы о засадах и ловушках. При описании завоевания Иерихона под победные звуки труб (Нав.6:15–19) рухнувшие стены образовали ловушку. Иисус Навин организовал засаду из 30 000 человек позади Гая, а затем выманил его жителей из города и завладел им, когда воины Гая вышли для преследования отступавших израильтян.
План сработал великолепно (Нав.8). Иеровоам попытался организовать засаду против иудеев, отправив им в тыл отряд воинов, однако рука Божья была против него, попытка не удалась, и Израиль потерпел полное поражение (2Пар.13:1–20). Когда Иосафат последовал повелению Бога и стал славословить Его, «Господь устроил засады между Аммонитянами» (2Пар.20:22 {«возбудил несогласие»}).
Одна из главных тем рассказов о битвах древности – рукопашные схватки или поединки. Давид выступил против Голиафа во имя Господа с пращей в руке и победил великана ростом в девять футов (1Цар.17:1–51). Следующее поколение высокорослых филистимлян тоже было уничтожено храбрыми воинами (2Цар.21:15–22). Ионафан сказал: «Для Господа нетрудно спасти чрез многих, или немногих», – а затем в сопровождении оруженосца с голыми руками поднялся на крутой обрыв навстречу ожидавшим его филистимлянам и убил около двадцати из них «на половине поля, обрабатываемого парою волов в день» (1Цар.14:1–15). Среди рассказов о столкновениях между Иудеей и Израилем фигурирует сцена рукопашной схватки у пруда двух групп молодых людей по двенадцать человек в каждой. Погибли все двадцать четыре воина: «Они схватили друг друга за голову, вонзили меч один другому в бок» (2Цар.2:13–17).
Важное место в рассказах о битвах занимает также осада. Крупные армии могли вести боевые действия путем осады города, расположившись вокруг него лагерем, препятствуя торговым связям и провоцируя голод среди его жителей, пока не начнется битва или город не сдастся. Навуходоносор осаждал Иерусалим во время царствования Седекии (4Цар.25:1–12). Конец осады пророчески описал Иеремия (Иер.37:1–10; 39:1–10; 46–51:64; 52:12–23). То же самое пытался сделать Сеннахирим, однако Езекия осуществил против него ряд мер: засыпал источники вод вне города, восстановил стены, построил дополнительные укрепления изнутри, пополнил запасы оружия, подготовил военачальников и воодушевил народ мыслью, что Бог с ним. Осада сорвалась, а Сеннахирим был убит своими же людьми (2Пар.32:1–22).
Встречаются также рассказы о прямом столкновении с достижением частичного успеха (1Цар.4:1–2; 1Цар.31:1–10; 2Цар.10:6–19; 2Пар.14:9–15; 2Пар.18:29–34 – битва с применением колесниц). Воинские подвиги Давида приведены в хронологическом порядке и с указанием значения одержанной победы (1Пар.18). Целью был разгром противника, выражавшийся в образе полного и безоговорочного поражения.
В священной войне Израилю надо было не бояться противника, а верить, что Бог предаст врага в его руки. Лозунгом было «не бойся» (Исх.14:13–14; Нав.8:1; 10:8, 25; 11:6; Суд.7:3; 1Цар.23:16–17), а добродетелью веры – храбрость. Со своей стороны, противник терял мужество, его переполняли внушенные Богом страх и ужас и охватывала паника (Исх.23:27–28; Втор.2:25; 7:23; Нав.10:10; Суд.4:15; 7:22; 1Цар.5:11).
После битвы. Совершавшиеся победителями ритуалы после битвы были еще более изощренными по сравнению с теми, которые ей предшествовали и ее сопровождали. Преобладающим в них тоном было выражение ликования, и оно принимало различные формы. Одной из них была официальная регистрация числа военных потерь, особенно со стороны побежденных. Тем самым подчеркивалось превосходство армии победителей. В рассказах о битвах древности периодически повторяется мотив предложения полководцу царства в награду за одержанную победу (Суд.8:22).
Важную роль играло также выражение словами радости по поводу победы в форме прославления и благодарения. Например, в Исх.32:17–18 мы читаем о криках в честь победы. В Ветхом Завете лирическим выражением радости часто бывает песнь избавления в виде поэмы, прославляющей успех на поле боя и пересказывающей подробности, чтобы еще больше продлить восторженное состояние (Исх.15:1–18; Суд.5; Пс.17). Песнь избавления иногда называется «новой песнью», чтобы подчеркнуть, что она посвящается последней одержанной победе (Пс.97). В разных местах мы видим возвещение и провозглашение победы (Пс.97:2; Ис.52:7–10), а также песни о ней, поющиеся в местах, где собираются люди (Суд.5:10–11).
Победоносная армия совершала также религиозные обряды благодарения и жертвоприношения своему божеству. По прошествии нескольких дней или даже часов после одержанной победы войско со своим полководцем совершало триумфальное шествие (Пс.67:25–28). Вслед за этим обычно организовывалось пиршество (Ис.25:6).
Но самым главным был ритуал дележа добычи и трофеев (Ис.53:12; Пс.67:13; Суд.5:30). Захват трофеев у противника имел обрядовое значение. Ими могли быть доспехи полководца вражеской армии, его отрубленная голова или он сам, взятый в плен живым, чтобы его можно было показать публично. Саул, например, пощадил взятого в плен Агага, следуя своей политике добиваться расположения людей, а не полагаться на Бога. Военная добыча была основным приобретением успешной кампании, однако благородство при достижении поставленной цели и посвящение Богу требовали отказа от захваченного в бою имущества (Быт.14:22–23). В ходе священной войны, которую вел Израиль, ему было категорически запрещено захватывать военные трофеи. Это была Божья война, и вся добыча принадлежала Ему. Поэтому мы видим случаи, когда предписывалось все «посвящать» Господу в жертвенном уничтожении и пожаре (напр., Нав.6:23). Даже когда захваченное добро распределялось поровну, как, например, в случае, показанном в 1Цар.30:23–25, оно все равно принадлежало Богу.
В 1Цар.30 рассказывается, как Давид со своими людьми мстил за разрушение города, разграбленного отрядом амаликитян. Амаликитяне упились захваченным ими вином, и Давид легко разгромил их (1Цар.30:15–19). Сцены грабежа часто описываются в подробностях (4Цар.14:11–14; 2Пар.14:13). Захваченной добычей могла быть и земля, и царь Озия использовал ее для укрепления своей власти (2Пар.26:6).
Во времена, когда армия Израиля состояла из добровольных военизированных соединений, сигналом к роспуску воинов по домам был, вероятно, клич: «Все по шатрам своим, Израильтяне!» (2Цар.20:1; 3Цар.12:16; ср. Суд.20:8; 1Цар.4:10; 2Цар.18:17; 19:8; 20:22).
Разгромленная армия тоже становилась объектом послевоенных ритуалов. Оставшиеся в живых воины дрожали от страха и трепета (Пс.2:10–11). Наказание и мщение, которым они подвергались, могли принимать такую жестокую форму, как выкалывание глаз или отсечение больших пальцев на руках и ногах (Суд.1:6–7), либо более мягкую форму в виде уплаты дани (Пс.71:9–10) или подношения подарков (Быт.14:18). Позор и унижение побежденных символизировались такими образами, как попирание победителями шей поверженных (Нав.10:24), низложение противников (Пс.59:14; 107:14) и принесение их под ноги победителей (Пс.109:1; 3Цар.5:3; 2Цар.22:39; Пс.17:39).
Поскольку в битвах сражались мужчины, в батальном жанре представлен в основном мир мужчин, но он не занимает всей картины. На заднем плане рассказа о любой битве маячит образ женщин (жен и матерей), оставшихся в городе и с ужасной тревогой ожидающих решения своей судьбы. Их ждала перспектива получить или потерять все: либо рабство или даже хуже, либо приятное пополнение в домашнем хозяйстве и в гардеробе в виде добычи, захваченной у побежденных. Это ожидание изображается с помощью привычного образа женщины у окна, вглядывающейся вдаль в надежде увидеть возвращение мужчины (Суд.5:28; 4Цар.9:30). Восторг при известии о победе в битве находит выражение в шествии женщин навстречу воинам-победителям с музыкой и плясками (Исх.15:20–21; 1Цар.18:6) или с пением, как в случае с известным (и пророческим) восклицанием, приведшим Саула в состояние параноидальной неуравновешенности: «Саул победил тысячи, а Давид – десятки тысяч!» (1Цар.18:7).
Типичные персонажи. Помимо сюжетных линий, показанных выше, в рассказах о битвах представлена целая галерея периодически повторяющихся типичных действующих лиц. Ряд таких персонажей играет в рассказах чисто функциональную роль, например, стражи (см. БДИТЕЛЬНОСТЬ, СТРАЖА), лазутчики (см. ИСТОРИИ О ЛАЗУТЧИКАХ) и соглядатаи, причем каждая из этих категорий способствует созданию атмосферы таинственности, интриги, опасности и неопределенности. Готовящийся к сражению царь иногда советовался с пророком, дабы удостовериться в Божьей поддержке. Гонцы осуществляли обмен дипломатическими посланиями между противоборствующими сторонами или сообщали об исходе битвы (Иер.51:31).
Однако главным действующим лицом в рассказах о битвах был воин. В культурах, в которых война считалась обычным делом, воины являли собой образ истинного героя. Настоящий воин отличался от простого бойца – он превосходил его ростом, отвагой и мастерством, то есть качествами необходимыми и в ряде случаев продемонстрированными при встречах с опасными дикими животными (Самсон, Суд.14:5–6; Давид, 1Цар.17:34–37; Ванея, 2Цар.23:20 и 1Пар.11:22; см. ОХОТА). Но самое главное – воин должен был быть образцом физической силы, ловкости и мужества. В культурных условиях, в которых положение человека зависело от его успехов на поле брани, именно воины были главными героями Израиля. Они воевали за царей и за Самого Бога и ценились за свое высокое положение, мастерство и умение владеть оружием. Их было мало, но они были велики силой, славой, возложенной на них ответственностью и полученными наградами. Своим неистовым мужеством и боевым опытом воины вели войско к победе, но, как в и случае со всеми другими делами смертных, они должны были смиренно склоняться пред Богом и представать пред Его судом.
Некоторых ветхозаветных воинов Бог призывал занять надлежащее им место. Именно это Давид показал на собственном примере (Пс.88:20). С верой в Бога, основанной на уже полученном опыте победы над дикими животными, он вызвался сразиться с Голиафом и стал непревзойденным воином (1Цар.16:18; 2Цар.17:8, 10). Вместе с тем, из-за крови, пролитой во время бегства от Саула, Бог сказал Давиду, что храм должен построить Соломон, а не он (1Пар.28:3).
Богом призывались и другие воины. Когда Гедеон занимался своими обычными крестьянскими делами, ему явился ангел, который сказал: «Господь с тобою, муж сильный!» (Суд.6:12), – и так началась его карьера воина. Иеффай, незаконнорожденный сын Галаада и блудницы, убежал из семьи под давлением его законных единокровных братьев, но впоследствии его успехи на полях битвы побудили их попросить его, чтобы он вернулся домой и возглавил борьбу против аммонитян (Суд.11:1–11). Некоторые воины избирались Богом для приведения в исполнение Его гнева (Суд.5:11; Ис.13:3). Ииуй, командовавший войсками Ахава, был помазан на царство и получил повеление истребить весь дом Ахава (4Цар.9). Он поступил по слову Господа и убил даже своих ближайших друзей и священников, с которыми служил (4Цар.10:11).
Как явствует из скромного происхождения Иисуса Навина, Ииуя и Давида, разница между призванными Богом воинами и другими заключалась в том, что в начале служения позиции первых были слабыми. Бог наделял силой людей, не привыкших воевать, давал им возможность сражаться за Него и повелевал: «Перекуйте орала ваши на мечи и серпы ваши – на копья; слабый пусть говорит: “я силен”» (Иоил.3:10). В Своем обетовании мщения Бог сравнивает Иуду с луком, Ефрема со стрелой и Сион с мечом воина (Зах.9:13).
Другие воины были просто искусными. Большинство из них объединены в определенные группы по характеру совершенных ими дел, но некоторые названы поименно. В число особо сильных воинов входят Нимрод (Быт.10:8–9; 1Пар.1:10), Садок с начальниками из его рода (1Пар.12:28), ефремлянин Зихрий, убивший сына царя Маасею (2Пар.28:7), «отличный воин» Елиада (2Пар.17:17), Самсон (Суд.14–16) и Нееман (4Цар.5:1). Двадцать девять раз упоминаются гадитяне. Они перешли из армии Саула к Давиду и «были главами в войске: меньший над сотнею, и больший над тысячею» (1Пар.12:14). Другой известной группой были тридцать воинов Давида (2Цар.23:24–39), среди которых служил хеттеянин Урия.
Слишком большая зависимость царя от воинов часто приводила к переворотам (Пс.32:16; Ос.10:13), вместе с тем многие цари удерживали власть именно благодаря поддержке сильной армии. Успех Давида объяснялся отчасти переходом на его сторону большой группы воинов Саула (1Пар.12–13, особенно 1Пар.12:1, 8, 21). Большинство имен воинов в Писании мы знаем из списков тех, кто служил под началом одного из полководцев Давида, например, Иоава (2Цар.20:7).
Царские воины были в Израиле представителями элиты общества, в которую входили военачальники, должностные лица при дворе (1Пар.28:1), судьи и пророки (Ис.3:2). Подобно высшему офицерскому составу в наши дни, они считались «мужами именитыми» (1Пар.5:24), «главными начальниками» (1Пар.7:40) и часто выполняли роль представителей своих родов (Суд.18:2; 1Пар.5:24; 1Пар.7:40; 12:30). Они также сопровождали царя в его поездках (Песн.3:7).
Разные воины отличались в бою своим особым мастерством. Одни хорошо стреляли из лука (1Пар.8:40; 12:2), другие носили щит и копье (1Пар.12:24). Одни, «бросая из пращей камни в волос, не бросали мимо» (Суд.20:16), другие могли стрелять из лука и бросать камни как правой, так и левой рукой (1Пар.12:2). У гадитян Давида были «лица львиные... и они быстры, как серны на горах» (1Пар.12:8). Их слава основывалась на воинской и физической доблести. Божье воинство тоже рисуется как хорошо организованная мощная сила. Особенно яркое впечатление производит описание Иоилем «армии» саранчи, опустошающей землю: «Как борцы бегут они и как храбрые воины влезают на стену, и каждый идет своею дорогою и не сбивается с путей своих. Не давят друг друга, каждый идет своею стезею, и падают на копья, но остаются невредимы. Бегают по городу, поднимаются на стены, влезают на дома, входят в окна, как вор» (Иоил.2:7–9).
Воины входили в число людей, одевавшихся в Израиле лучше других. Дабы подчеркнуть суровость их облика, при описании их воинского одеяния приводятся необычные детали. Они носили особые пояса (2Цар.18:11), иногда с мечом в ножнах (2Цар.20:8), особую обувь и одежду (Ис.9:5). Некоторые облачались в багряные одежды (Наум.2:3). Они были вооружены необычайно острыми стрелами (Пс.119:4) с колчанами «как открытый гроб» (Иер.5:16). На них висели «щиты сильных» (Песн.4:4), а «меч ратоборца» не был похож ни на что другое (Зах.9:13).
Как и в случае с другими яркими образами Писания, образ воина бледнеет в сравнении с Богом. Как в символическом смысле, так и в практических делах Бог есть Небесный Воитель (Исх.15:3; Суд.6:12; Иов.16:14; Ис.42:13; Иер.14:9; 20:11; Зах.1:14). Поражение воинов свидетельствует о Божьем суде за гордость. Лишение их силы выражается в образах сломанного лука, а не только стрел (1Цар.2:4; Иер.51:56), слабых рук (Пс.75:6), истощенных и не способных двигаться тел (Иер.51:30). Он заставляет их сталкиваться друг с другом (Иер.46:12), использует их собственное оружие для их погибели (Авв.3:14) и посылает «чахлость» на их тучные тела (Ис.10:16). Особо строгому суду воины подвергаются в случае проявления гордости и бунта (1Пар.5:24–26; Ис.21:16–17).
В Божьем присутствии воины испытывают страх, и сердце у них становится как у женщины при родовых муках (Иер.48:41; 49:22; 50:36; 51:30). В образе храбрых воинов, бегущих нагими, выражается крайняя степень ужаса пред Богом тех, которые обычно сами наводят страх (Ам.2:16; Иер.46:5; Авв.3:13). Псалмопевец совершенно справедливо пишет: «Не спасется царь множеством воинства; исполина не защитит великая сила» (Пс.32:16; ср. Ам.2:14).
Заключение: Давид и Голиаф. Рассказ о поединке между Давидом и Голиафом (1Цар.17) представляет собой не только полноценную батальную сцену в Библии, но и образец, великолепно выражающий особенности самого жанра. В начале рассказа противоборствующие армии стоят на виду друг у друга. Важную роль играет рельеф местности – до битвы войска предпочитают располагаться на возвышенности, а само сражение происходит на равнине. Голиаф воплощает собой архетип сильного воина, доспехи которого описаны в подробностях и который насмехается над своим противником и бросает ему вызов. Придерживаясь условностей большинства битв описанной в Ветхом Завете священной войны, доморощенный молодой герой Давид тоже отвечает насмешкой, но, в отличие от самодовольного хвастовства Голиафа, в его насмешке заложен религиозный смысл (1Цар.17:45–47).
Чтобы добиться разрешения царя на поединок, Давид был вынужден похвалиться своими прошлыми подвигами (1Цар.17:34–37). Для поединка Давид надел сначала доспехи царя, но они оказались громоздкими и неудобными для него (1Цар.17:38–39). Подготовка Давида к бою была необычной, но, вместе с тем, она соответствовала обыкновению воинов подбирать для сражения свое излюбленное оружие. Большинство полнообъемных рассказов о битвах начинаются и заканчиваются показом групповых сцен, однако основное внимание сосредоточивается в них на единоборствах и на главных событиях, обеспечивающих победу над противником. Рассказ о поединке Давида и Голиафа тоже следует этому правилу. В рассказе присутствуют также элементы ритуалов, совершавшихся после битвы. Филистимляне побежали, увидев, что их силач убит, и показав тем самым, какое значение в древности придавалось единоборству до начала битвы. Израильтяне радостно воскликнули (1Цар.17:52) и бросились преследовать филистимлян. Ритуал предъявления прав на трофеи выразился в том, что Давид отнес в стан отрубленную голову великана и положил его оружие в своем шатре (1Цар.17:54). Хотя Давиду пришлось ждать обычной награды – царства, он женился на дочери царя (1Цар.18:17–27). Но в целом в этом примере ветхозаветного рассказа о битве прославляется не столько Давид как великий воин, сколько Бог как великий освободитель.
См. также: ВОЙСКО, ВОИНСТВО, ДОСПЕХИ, ВСЕОРУЖИЕ, ЛУЧНИКИ; МЕЧ; НЕБЕСНЫЙ ВОИТЕЛЬ; ОРУЖИЕ; ОХОТА; СТРЕЛА, БОЖЬЯ СТРЕЛА; ЩИТ.
Библиография:
Т. Longman III and D. G. Reid, God Is a Warrior (SOTB), Grand Rapids: Zondervan, 1995;
G. von Rad, Holy War in Ancient Israel (Grand Rapids: Eerdmans, 1991);
Y.Yadin, The Art of Warfare in Biblical Lands (London: Weidenfeld and Nicolson, 1963).