Внешние сношения Московского государства с конца XV в. и до начала XVIII в.

Во всех делах внешней политики русские князья постоянно советуются со своей дружиной, и объявляют ей свои мысли. Князь или соглашался с боярами или же, если ему не нравился совет их, поступал по своему; в случае разногласия в мнениях среди дружины, князь решал вопрос, присоединяясь к той или другой стороне. Бояре были ближайшими посредниками между князьями: через них последние улаживались в размолвке, разбирали свои взаимные счеты; крестоцелование князей скреплялось присягой их бояр на том, чтобы «между ними добра хотеть, честь их стеречь и не ссорить их друг с другом». Так обстояло в киевской Руси; такое же большое значение имела Боярская дума и в северо-восточной Руси, в XIII и следующих веках. Боярская дума и в. это время (XIII–XV вв.) служила советом великого князя по государственным делам, в том числе и по делам внешней политики, все вопросы которой подвергались обсуждению в ней. Тогда еще не существовало какого-либо особого центрального управления, которое ведало бы исключительно только дела по внешним сношениям; равно как не было такового и по многим другим отраслям государственной жизни. Управление теми или другими делами князь распределял между окружавшими его боярами. Из сохранившихся памятников также не видно, чтобы делами внешней политики в тот или другой промежуток времени за XIII–XV вв. заведывали какие-либо лица, имевшие те или другие определенные обязанности или занятия; наоборот, видно, что исполнение решений князя и Боярской думы (ведение переговоров с иностранным послом или посольство к тому или другому государю) возлагалось на бояр, независимо от исполнения лежавших на них обязанностей, часто не имевших никакого отношения к внешней политике. Письменную часть, ведение переписки по внешним сношениям, исполняли бывшие при князе дьяки, среди коих тогда еще не было специализации, деления по ведомствам, не было особого посольского дьяка; дьяки составляли государственную канцелярию, ведшую переписку по всем ведомствам, за исключением тех, очень немногих, которые в данное время уже обособились в отдельные учреждения.

Со вступением на московский велико-княжеский престол Ивана. III изменилось положение великого князя Московского и характер его политики. Великие князья Иван III и его сын, Василий III, подчинили себе Новгород, Псков и последние княжества, бывшие дотоле самостоятельными, так что под властью Москвы собрались все русские княжества, и границы Московского великого княжества теперь соприкасались уже не с единоверными и единоплеменными удельными и великими княжествами, а с иноземными и иноверными государствами.

С великим княжеством Литовским Москва имела сношения, хотя и не часто, и до вел. князя Ивана III; с его времени они значительно расширяются и становятся почти постоянными. Русь XIII–XV вв., вследствие усобиц своих князей, а Московское княжество в период своего роста, когда оно имело еще незначительные размеры, а от Литвы отделяли ее другие княжества, – не могли противиться захвату Литвой западно-русских областей, значительно увеличивших территорию последней. Совсем другое явление наблюдается, когда Москва превратилась, наконец, в обширное Московское государство, которое в состоянии уже было дать отпор притязаниям Литвы. Объединив около себя все северо-восточные русские земли, Москва не считает свою задачу оконченной и стремится возвратить от Литвы те русские земли, которые подпали под власть ее. Всю Русскую землю Москва объявляет «отчиной» московского государя и не признает права литовских князей на те части Руси, которые находились под литовским владычеством. Полное возвращение всех земель русских, занятых Литвою, считается в это время единственным основным условием прочного мира с ней Москвы. «Коли государь ваш похочет, говорят в 1503 г. наши бояре послам литовского вел. князя Александра, с нашим государем любви и братства, и он бы государю нашему отчины их русские земли всей поступился»³. Мысль о принадлежности всей Руси московскому государю была так ясна для вел. князя Ивана III, что он, не позволяет именовать литовскими Отчинами те владения Литвы, на который он объявляет свои притязания, каке московский государь. Вопрос о территориальном единстве всей России делается со времени вел. князя Ивана III на долгое время господствующим началом русской государственной политики.

Дела литовские служат главным предметом внимания московских дипломатов; с Польско-Литовским государством наиболее часты, почти постоянны, сношения Москвы: они прерываются только на то время, когда разрешение спорных вопросов предоставляется оружию и возобновляются тотчас же по окончаний военных действий. Не всегда завершается успехом политика Москвы: она с переменным счастием ведет свои дела: то присоединяет к себе русские земли, то ей приходится возвращать их. При вел. князьях Иване III и Василии ІІІ ей удалось присоединить в себе весьма значительные области; с меньшим успехом воевал с Польско-Литовским государством царь Иван IV. В начале XVII века, в Смутное время Московского государства, Польша принимает меры к присоединению к себе всего Московского государства; хотя ее старания не увенчались успехом, все-таки некоторые из завоеванных у нее в XVI в. земель пришлось отдать ей (договоры 1618 и 1684 гг.). В 1654 г. от Польши к Московскому государству переходить Мaлороссия, часть коей (по левому берегу р. Днепра) и закрепляется за ним вместе с г. Смоленском и Северской страной Андрусовским перемирием (1667 г.), легшим в основу всех дальнейших сношений России с Польщею во второй половине XVII-го века, составлявших только пояснение и дальнейшее развитие этого договора. По вечному миру, заключенному в Москве в 1686 г., утверждены за Pоccией навсегда Смоленск, Киев, Малороссия, города Северские и дpyгие. Договор Московский был последним актом сношений России с Польшею в XVII веке, надолго определившим. отношения этих двух государств.

С другим государством, находившимся на северо-западной границе – Швецией, Русское государство имело также постоянные сношения, начавшиеся еще до Ивана III и происходившие, главным образом, с Новгородом и Псковом⁴. Предметом сношений были: пограничные дела – размежевание земель, торговые дела, переговоры по заключению дружественных союзов, или союзов против общих врагов, или предложение посредничества в случае военных действий Москвы с IIольшею. Сношения Москвы с Швецией прерываемы были военными действиями во второй половине XVI века в начале ХVІІ-го (в XVII веке, главным образом, из-за событий Смутного времени). Причиной раздора был Ливонский вопрос. Царь Иван IV стремился вернуть России русские земли, находившаяся в Ливонии, и усиленно старался приобрести пристанище на Балтийском море (море тогда называли «Божьим путем», «Божьей дорогой»); а так как с 1561 г., когда Ливония присоединена была к Польше, Ревель и вся Эстония приняла подданство шведское, то царь Иван IV, при достижении своих стремлений, должен быть столкнуться не только с Польшей, но и со Швецией. Еще до подчинения Ливонии Швеции, с 1558 г., он начал свои походы туда и с переменным счастием вел военные дела; но, в конце концов, принужден был уступить Польше все свои завоевания в Ливонии (1582 г.), а в то же время Швеция, пользуясь стесненным положением Московского государства, вследствие военных успехов его врага польского короля Стефана Батория, захватила русские города в Эстонии и Новгородской земле. Преемники царя Ивана IV, цари Феодор и Борис, также считали необходимым для Московского государства ІІрибалтийский берег; но и им не удалось достичь исполнения этого желания, и, по Тявзинскому договору 1595 г., Москва уступила принадлежавшие ей города Эстонии. Мысль о необходимости для России выхода к Балтийскому морю, собственного на нем пристанища, все-таки не исчезла, и горячим приверженцем ее в XVII в. явился начальник Посольского приказа, при царе Алексее Михайловиче, Афанасий Лаврентьевич Ордин-Нащокин, которому удалось, по Валиесарскому перемирию 1658 г., приобрести в пользу России в ливонских городов с их округам п завести в устьях Двины русский флот; хотя через тpи года, по заключенному в Кардисе в 1861 г. миру, Россия принуждена была возвратить шведам все завоевания и уничтожить свой новый флот. А после того, в XVII в. уже не повторялась попытка приобрести на Балтийском море пристанище.

Этими двумя вопросами – Польско-Литовским и Ливонским и отношениями Москвы к Польше и Швеции и объясняются в значительной степени дипломатические сношения Московского государства с остальными европейскими державами, с коими она их имела. Польша вмешивалась во внутренние дела Австрии, поддерживала восставших против последнeй венгерцев и потому приобрела себе в ней врага. Таким образом, Польша была общим врагом и для цесаря римского, и для московского великого князя царя: этому обстоятельству обязано и возникновение (в 1486 г.) и продолжение сношений между сими государями. Москва ищет в Вене союзника себе в борьбе с Литвой, или добивается совместных действий к избранию того или другого лица в польские короли, так как и для Bены и для Москвы не безразлично было – кто займет сей престол, или избирает цесаря посредником для решения спорных вопросов.⁵ Ливонские дела также служили предметом сношений, хотя не особенно часто: цесарь вступался за Ливонию и просил (но безуспешно) царя Ивана IV о прекращении военных действий в ней. Гораздо чаще, чем этот вопрос, между Москвой и Веной служит предметом сношений мысль об общем союзе европейских держав против Турции, впервые высказанная еще в начале XVI в.⁶, но до второй половины XVII в. не осуществившаяся; только в 1687 г. кончились кабинетные разговоры о сем и открылись совместные военные действия против турок со стороны России, Австрии и Венеции.

С Пруссией сношения начались еще в первой четверти XVI в. (1516 г.), когда заключен был в 1517 г. союз против Польши; но сношения эти вскоре же прекратились (1520 г.) и возобновились только с 1650 г. Предметом их были дела польские и шведские. Эти же дела обсуждаются и при сношениях Московского государства с Данией, начавшихся в конце ХV в. при вел. князе Иване III (Новгород имел еще ранее в XIV в. сношения с нею); довольно продолжительное время (с 1580 по 1624 гг.) идет также спор о Лапландских землях и о разграничении их, отмежевании того, что из сих земель принадлежить Дании и что – Московскому государству. С остальными европейским государствами Москва не имела постоянных дипломатических сношений, но завязывала их временно, вследствие того или другого вопроса, и довольно часто прерывала их на продолжительное время. В конца XV в. она сносится с венгерским королем о союзе против Польши (1485–1502 гг., возобновляются сношения в 1629 гг.), в конце XV и в XVI в. – с Венецией и римскими папами об общем союзе христианских государей против турок, и по поводу дел польских; в XVII в. к этим государствам присоединяются Франция, Курляндия, Испания и Саксония.

Но еще чаще, чем дипломатическое вопросы, обсуждаются вопросы торговые, а с некоторыми государствами даже исключительно только последние. В торговле с Pоccией заинтересованы были: Англия, Голландия, Дания, Испания, Голштиния, Саксония, Гамбург, Любек и друг. северо-германские города, Венеция, Флоренция и пр. Из Московского государства чрез Архангельск вывозили, главным образом, рожь, селитру, лес, поташ, смальчуг (смолу), меха, воск и пр. Вместо этого иностранцы привозили военные снаряды (мушкеты и мушкетные стволы, порох, свинец, пушки, ядра и другие «пушечные запасы») и различные товары, как для продажи в Московском государств, так и для провоза их в Персию, Индию и Китай; они же присылали и различных мастеровых людей той или другой специальности, по требованию Московского правительства. В XVI и первой половине XVII в. наибольшим покровительством пользовалась английская компания, ведшая торговлю в России; но с 1649 г., по случаю убиения короля Карла, все англичане были изгнаны из пределов Московского государства.

Развитие внешних сношений Московского государства с европейскими державами, со времени вел. князя Ивана III, не повлияло на уменьшение сношений c азиатскими народами, частью дипломатических, частью торговых; наоборот эти сношения в XVI и XVII вв. еще более развились.

Свергнув с себя татарское иго (1480 г.), Московское государство пользовалось возникшими в Татарской орде несогласиями и разделением ее на несколько орд (Золотую, Казанскую и Крымскую), чтобы обезопасить себя от нападений с этой стороны. Великий князь Иван III входит в тесные сношения с крымским ханом Менгли-Гиреем и старается действовать им не только против остальных татарских орд, но и против Литвы (а последняя прилагает усилия привлечь хана на свою сторону против Москвы). С другой стороны, он же старался приглашать к себе на службу татарских царевичей, давая им в награду земли. Тот же великий князь Иван III завязывает сношения с Турецкими султанами. Царь Иван IV, покорив Казанское (1552 г.) и Астраханское (1558 г.) царства, вступает затем в сношения с целым рядом средне-азиатских и Кавказских владетелей: в 1559 г. с «Шевкалом» (на Кавказе) и Тюменским князем, в 1561 г. с Юргенским (Хивинским) князем и Ташкенским царем, в 1564 г. – с «Шамахейским царем» (на Кавказе), в 1507 г. с «Самарханским царем», в 1569 г. – с Сибирским царем Кучюмом, Персией (1553 г.), Грузией в Черкасскими (Пятигорскими) князьями. В следующем – XVII столетии эти сношения с азиатскими народами еще более усиливаются и разнообразятся; с самого начала второй половины XVII в. начинаются посольства между Москвой и Китаем.

Так, в общих чертах, могут быть представлены внешние сношения Московского государства с конца XV в. и до начала XVIII столетия.