Объяснение второго послания святого Апостола Павла к Тимофею

П. Полянский со всею строгостию научных доводов доказывает возможность и действительность пребывания Ап. Павла в Риме во второй раз, с чем неразрывно связывается мысль об освобождении из первых уз и о путешествии после того на Восток и Запад до Испании. Из многого множества приводимых им фактов и соображений особенно достойны упоминания следующие. Св. Климент, еп. Римский, в 5-ой главе своего послания к Коринфянам писал: «Павел получил награду за терпение, будучи семь раз заключен в узы, изгоняем, побиваем камнями... научив весь мир правде, перейдя до последних пределов Запада и мученически засвидетельствовав (истину) пред правителями». По Деяниям можно насчитать только шесть уз: в Филиппах, Коринфе, Ефесе, Иерусалиме, Кесарии, Палестине и Риме. Остается допустить, что последние узы были опять в Риме. Под последними пределами нужно, конечно, разуметь Испанию (см. иссл. Полянского, стран. 29–30). Св. Иоанн Златоуст уверяет, что Ап. Павел был в Испании (после римских уз), а историк Евсевий написал: «оправдавшись пред судом, говорит предание, Апостол снова отправился на проповедь Евангелия, а потом, вторично прибыв в Рим, скончался там мученическою смертию. Заключенный в узы, он пишет там второе послание к Тимофею, в котором указывает на первое свое оправдание и на близость своей кончины» (кн. 2, гл. 2. Русск. перев. 1858 г., стран. 92). Здесь очень знаменательна и драгоценна ссылка на живое слово предания.

Достойно замечания, что эти слова объясняются так: «умерщвление свое назвал Апостол закланием в жертву», говорит блаж. Феодорит. «Апостол отходит к концу, как совершивший все, как достигший благого конца», говорит св. Иоанн Златоуст. «Он обошел всю вселенную, начав от Галилеи и Аравии и дошедши до пределов земли. Он протек всю вселенную, как птица, имея крылья Духа и рассеивая тысячи препятствий» (Златоуст).

Надписание послания и приветствие Апостола Павла Тимофею по-видимому обычное, но вместе с тем и отличное от других. Сходство в том, что Павел именует себя Апостолом и предает Тимофею наивысшие христианские дары: благодать, милость и мир. Различие же заключается в том, что он упоминает об особенной воле Божией на все это и говорит, что он совершает это в силу обетования жизни (вечной) о Христе Иисусе, чем сразу ободряет Тимофея, поставляя ему на вид, что все временные злострадания его ничто в сравнении с тем, что ему, как возлюбленному сыну и сонаследнику во Христе, уготовано по обетованию, в жизни будущей. По изъяснению св. Иоанна Златоуста, Апостол как-бы так говорит Тимофею: «не напоминай мне о здешних бедствиях: они доставляют нам жизнь вечную, где нет ничего такого, где нет болезни, печали и воздыхания. Мысль об этом не могла не послужить ему в утешение и ободрение». «Владыка Бог с единоволением Сына поставил меня Апостолом, чтобы я проповедовал людям жизнь вечную» (Феодорит). «Господь Иисус Христос, вознесшись на небеса и седши одесную Бога Отца, открыл путь Пресвятому Духу для нисшествия на землю, – и Он, нисшедши, всех облагодатствовал и благодатствует доселе, по благоволению Отца, в силу воплощенного домостроительства Сына». «Благодать – сила во спасение свое и других; милость – источник, изливающий благодать; мир – благий плод благодати, мир с Богом и небожителями, мир в себе с совестию и со всеми жителями, не возмущаемый никакими немирными случайностями, но питаемый во всей своей силе и среди их» (преосв. Феофан).

Изъявление Ап. Павлом любви к Тимофею есть тоже ободрение его сильное настолько, насколько искрения та молитва, которою научился молиться от предков своих ревностный служитель Богу, как до обращения ко Христу, так и по обращении. Вторая сила молитвы Апостола заключается в ее неотступности, ибо Апостол молился день и ночь, причем, вспоминая молитвенно Тимофея, сам находил в этом утешение и потому благодарит Бога за это отрадное воспоминание о Тимофее, как прекраснейшем сотруднике, радовавшем настоящим и подававшем великие надежды в будущем.

По изъяснению св. И Златоуста, Апостол Павел говорит здесь как-бы так: «не подозревай, что у меня одно на уме, а другое на словах; чиста у меня совесть, как всегда, так и ныне. Так не лгу я, говоря, что люблю тебя и всегда о тебе помышляю. Говорит: непрестанную имею память, – и не просто, но: в молитвах моих; т. е., это входит в молитву мою; во всякое время, непрестанно исполняю это; ибо это выражают слова: день и ночь». К сему преосвящ. Феофан присовокупляет: «в молитве память, – священная, Богом освящаемая, почитаемая, и следовательно в дело соделания спасения входящая. Истинные богочтецы ничего несогласного с благоговеинством пред Богом не допускают, ничего такого, с тем в чистой совести не могли бы они предстать пред Богом в молитвах своих. Такова была и память Апостола о Тимофее – чистая святая».

Указывая достоинства Тимофея, которые особенно возбуждали любовь к нему Павла, как-то: искреннюю веру, душевную расположенность, выражавшуюся в слезах духовного умиления и сочувствия, воспитанных нежною религиозною заботливостию двух замечательных родных женщин (бабки и матери), Апостол выражает желание видеть Тимофея около себя, чтобы, в тяжелые минуты, часы и дни последних уз, в его жизнерадостном лице обрести некое духовное утешение, какое возможно здесь, среди страданий за искреннюю веру и преданность делу распространения христианства. «Апостол показывает здесь, что делает это (молится увидеть Тимофея) не просто и не без причины, а поминая слезы. Разлучаясь с Павлом, он, вероятно, плакал и рыдал больше дитяти, отнимаемого от кормилицы». И вот, воспоминая это, Апостол как-бы так говорит Тимофею: «слезы твои, припоминаемые мною, могли бы смягчить меня. Но не за слезы только (желаю видеть тебя), но и за веру, так-как ты служитель истины, и нет в тебе лицемерия... Ты из такого дома, который издавна служит Христу. Издавна ты имеешь это благо; от прародителей ты принял нелицемерную веру» (Златоуст). «Похвальным напоминанием о предках он усиливает веру в своем ученике. Ничто так не действует, как домашний пример» (Феодорит). «Апостол и о своих прародителей помянул выше, и теперь поминает о прародителях св. Тимофея, чтобы внушить: корень наш освящен верою; нам потому следует, принимая соки здоровые из сего корня, цвести по роду сих соков» (преосвящ. Феофан).

Напоминание возгревать дар апостольского преемства составляет главный предмет послания. По слову св. Иоанна Златоуста, Апостол как-бы говорит так: «я знаю, что ты имеешь нелицемерную веру, и потому напоминаю тебе: нужно иметь ревность, чтобы возгревать дар Божий. Как огнь требует дров, так и благодать – нашего усердия, чтобы она воспламенялась Дар Божий, т. е. благодать Духа, которую ты принял для предстоятельства в Церкви, для знамений и всякого служения. Возгревать: ибо от нас зависит и погашать и воспламенять ее. Посему и в другом месте он говорит: духа не угашайте (1Сол. 5:19). От беспечности и лености он угасает, от внимания и усердия воспламеняется» «Весьма важно это напоминание», говорится в одном толковании (изд. в Киеве). «Природа наша так создана, или, лучше сказать, поставлена грехом в такое состояние, что все, приходящее свыше, умаляется в ней как-бы само собой. Огонь благодати потухает, если не поддерживать его горения, постоянно доставляя ему деятельность. И чувство духовное, чувство божественное, чувство священническое ослабляется, если не оживлять его, если не возгревать его от времени до времени. Молитвы, чтения, божественные упражнения имеют силу сохранения благодати крещения и священства. Уже во времена апостольские, когда рукоположение происходило от Петра, Павла и других Апостолов, боялись ослабления и потери священнической благодати; насколько же опасны переживаемые нами времена эгоизма, нравственного ослабления и развращения?»

Свойства дара Божия, получаемого через рукоположение: дух силы, и премудрости. Соответственно сему Апостол и дает наставления Тимофею, внушая ему прежде всего иметь дух силы и потому не бояться благовествования, хотя бы пришлось пострадать, руководствуясь высотою домостроительства нашего спасения Иисусом Христом, подражая Ему, Павлу, Онисифору, а не тем, кто бежит, видя опасности (в ст. 15).

«Проповедуемы были крест, поругания, злословие, страдания, смерть. А сие неверующим казалось исполненным стыда. Слово бо крестное, говорит Апостол, погибающим убо юродство есть (1Кор. 1:18). Посему и сам о себе в послании к Римлянам сказал: не стыжуся благовествованием: сила бо Божия есть во спасение всякому верующему (1:16), – и здесь ученику своему советует с дерзновением проповедовать о сем... Бог дал нам благодать Святого Духа не для того, чтобы боялись опасностей за благочестие, но чтобы безбоязненно исповедовали и возвещали, исполняясь божественной силы», (блаж. Феодорит), «чтоб не только сами были целомудренны и разумны, но и других уцеломудривали и научали разуму, чтобы не поколебались пребывать в любви к ближним» (блаж. Феофилакт). «И целомудрие есть подаяние здравомыслия и навсегда, и особенно в нужном случае, что сказать и как поступать, как и Господь обетовал: даст бо ся вам в той час, что возглаголете (Мф. 10:19). Таким образом здесь можно разуметь деятельное даруемое пастырям благоразумие» (преосв. Феофан). «Не должно страшиться», говорит св. Иоанн Златоуст. «Если и тогда, когда предлежало спасать нас, Бог спас нас благодатию (бывших врагами Его) то не тем ли более Он будет содействовать нам, когда увидит и нашу деятельность? Твое дело – решиться и показать готовность, а облегчить и успокоить – дело Божие. Не стыдись этого, что я, воскрешающий мертвых совершающий бесчисленные знамения и обтекший всю вселенную, теперь связан. Я связан не как злодей, но ради Распятого; если Господь мой не постыдился креста, то и я не постыжусь узами. Если Господь наш и Учитель претерпел крест, то тем более мы узы». «Бог для того попускает рабам Своим быть унижаемыми от неправедников, чтобы для всех явно было, что Он не неправедно готовит и раздает им венцы. Благодать Божия была от века в тайне сокровенною, открылась же явно чрез воплощение и пришествие Иисуса Христа – Спасителя» (Амвросиаст), «Безначально и предвечно предначертано данней быти нам благодати сей о Христе Иисусе Господе нашем. Не мало есть для нас то, что Бог возблаговолил о нас не предвечно. Из Себя, благостынею Своею влекомый, соделовает сие Бог» (блаж. Феофилакт). «Никто из нас не может представить, за что заслуженно был бы он призываем ко спасению, кроме разве неизбежности погибнуть без того, которая привлекает милосердие Божие, не терпящее, чтобы творение Его погибало. Божия сие есть милость, Божие благоволение. Звание сие называется святым, ибо идет от Святого Бога Отца, действуя благодатию Святого Духа, и приводит к освящению в Сыне Божием воплотившемся, всех святящем и освящающем» (преосв. Феофан).

Продолжая раскрытие домостроительства Божия, как спасительной силы, Апостол возвещает, что явлением Христа Спасителя разрушена смерть и явлено нетление, что и составляет сущность христианского благовестия, которое, как сила великая, должно и возвещаться с силою многою. «В собственном теле Своем Спаситель самым делом разрушил смерть, онетленив оное; нас же просветил благовестием – надеяться жизни и нетления. Ибо мы еще не онетленены самым делом, но имеем быть таковыми, и в таковой надежде нас утверждает благовестие» (блаж. Феофилакт). О явлении Христовом говорится, как о просвещении, а о действии его, как о воссиянии. Воссиявшего – может подавать две мысли: и «явившего в Себе» (по Экумению), изведшего на среду, на свет, в видение всем, – и учением о том и верою в то просветившего. Великая сия благодать (домостроительство спасения) предназначена от века, но была сокрыта, явлена же ныне в Спасителе. Изображение благоволения к нам Сына Божия сделано Апостолом для одушевления св. Тимофея к тому, чтобы он не стыдился свидетельства о Господе Спасителе и охотно вдавался в спострадание благовестию, говоря как-бы: есть из-за чего пострадать. «Не постыдися убо, но спостражди благовествованию. Далее подкрепляет его своим примером» (преосвящ. Феофан).

Примерное благовестие Ап. Павла представляется для возбуждения духа мужества св. Тимофея. В нем указываются безбоязненное мужество и твердое упование, но прежде всего призванность от Господа Апостола на проповедь язычникам. «Сказав: в немже поставлен бых он восстановил в уме Тимофея впечатлительную историю обращения св. Павла, привлекши к нему воспоминание и о неоднократных явлениях ему Господа с прямым повелением: иди во языки. А этим всем не могла не оживляться уверенность, что, трудясь в благовестии по руководству св. Павла, он продолжает дело, Господом ему порученное, и, следовательно, сам служит Господу. Плодом же оживления такой уверенности не могло не быть оживления и воодушевления, не стыдясь, дерзновенно возвещать благовестие, с готовностию и страдать за него. Это и желательно было Апостолу произвесть настоящими словами» (преосв. Феофан). Мужество в страданиях питается уверенностию в силе Того, в Кого веруется, а упование отчасти зиждется и на преданности Богу, с вручением Ему всего, что было в силах Павла. «Этот залог (это предание), который Господь силен сохранить до последнего дня, есть залог веры, залог Его благодати в нас, залог наших страданий и наших заслуг. Утешение для святых составляет мысль, что этот залог не вверен нашей слабости, но любви, верности и всемогуществу Божию» (см. толк., изд. в Киеве 1834. г., стр. 155). В этих словах Апостола с одной стороны звучит что-то подобное речи Иова о силе Божией, могущей воскресить его (19:25), а с другой – нечто напоминающее и о том, что должно собирать себе сокровища на небесах, идеже ни червь, ни тля тлит... И где сокровище ваше, там и сердце ваше будет (Мф. 6:20–21). Эти духовные сокровища и могут быть залогом, который может оказаться так пригодным в страшный судный день. По изъяснению Экумения, «преданием (залогом) Апостол называет здесь веру, которую ему предал Иисус Христос для проповедания. Или под этим словом он разумеет верующих, которых Бог вверил ему для научения, или которых он сам предал Богу; и ныне, говорил он, предам вас Богови (Деян. 20:32). Одним из числа этих преданных Богу был и Тимофей. Итак, я знаю, что Тот, в Кого я уверовал и в Ком я уверен, знаю, что Он может сохранить это предание непоколебимым в тот день» (см. толк. Икум., изд. в Киеве 1888 г., стр. 55).

Увещание держаться здравого учения с верою и любовию о Христе, а также и сохранять залог дара Святого Духа, – имеет то же ободряющее значение, как и предшествующие речи о твердом пребывании в христианской настроенности при всяких тяжелых обстоятельствах.

По изъяснению св. Иоанна Златоуста, Апостол говорит здесь как-бы так: «как делают живописцы, так, начертав тебе образ добродетели и всего угодного Богу, и как-бы некое правило, первообраз и начертание, я вложил в твою душу. Не посланиями только Апостол внушил ученику, что ему должно делать, но и на словах. Это он выражает и во многих других местах, когда, например, говорит: или словом или посланием нашим (2Сол. 2:15); но гораздо явнее здесь. Посему не будем думать, будто учение преподано им недостаточно; многое он преподал ученику и без письма, о чем теперь и напоминает ему». Блаж. Феофилакт изъясняет, что Апостол говорит здесь о даре, который подучил Тимофей и о котором говорилось выше (в ст. 6). «И нельзя отрицать, что он здесь разумел Духа Святого, приемлемого через рукоположение», присоединяет преосв. Феофан. «Поэтому в слове соблюди, сказанном Тимофею, да слышат все, приявшие благодать апостольского преемства, урок себе хранить неизменным принятое от предшественников, не вводя и не допуская никакой новизны. Соблюди, как преемник, и соблюденным в целости передай своим преемникам, научив и тех передать имеющим после них быть преемниками. Так до конца. Соблюди его целым и неизменным, по нему настраивая и образ своих воззрений и образ действования и жизни.

Добро сие завещание, потому что само в себе доброкачественно, из доброго источника Божия исходит, на добро дано, к добру ведет и добрым концом увенчается».

О бывших с Апостолом лицах он упоминает с одной стороны для возбуждения в Тимофее желания посетить его (вследствие оставления Апостола многими из них), а с другой стороны – чтобы показать, как он дорожит истинными сотрудниками своими и сотрудниками в его страданиях (чрез восхваление дома Онисифора).

По изъяснению св. Иоанна Златоуста, «Апостол говорит об искушениях не с тем, чтобы поразить (обмалодушить) ученика, но чтобы возбудить его, чтобы он, если случится ему когда-нибудь подвергнуться таким же искушениям, не смущался, взирая на учителя и вспоминая о всем, случившемся с ним. И смотри, сколь любомудра душа Апостола! Он сказал только, что было, но не укорил никого; сделавшего же ему добро похвалил и пожелал ему бесчисленных благ. Онисифор, говорит Апостол, оказал мне милость, и за это получит воздаяние в тот страшный и ужасный день, когда нам нужна будет великая милость. Он освежал и укреплял меня в страданиях, как какого ратоборца, изнемогающего от зноя». «Досточуден, достоин соревнования и треблажен оказавший столько услуг Апостолу и получивший такое благословение из апостольских уст! Ибо те, о которых Апостол упомянул выше, и быв вместе с ним, отвращались от него; а этот из Асии пришел в Рим, ни дальностию пути не утомившись, ни жесточайшего из царей не убоявшись; Апостола же удостаивал всякого рода услуг. Почему Апостол не только ему, но и всему дому его воздал Божиею милостию». (блаж. Феодорит).

По мнению преосвящ. Феофана, Фигелль и Ермоген были ближе других к Ап. Павлу, в больших находились с ним отношениях, более были известны и ему и св. Тимофею. Почему Апостол представляется говорящим как-бы так: «известные тебе, которые так выдавались из-за других, оказывались такими ревнителями; но оказалось, что и они – из числа тех, которые в спокойное время являют себя верующими, а как опасность на лицо, прячутся». Не таково ли и большинство христиан?!

Воодушевляя Тимофея проявить дух ревности о благовестии, св. Апостол Павел желает ему укрепляться самому в духе благодатном и сообщить все преданное ему учение другим достойным лицам, которые были бы способны также научить других, чем обеспечивалось бы непрестающее действие благовестия. По слову св. И. Златоуста, Апостол говорит здесь как-бы так: «Трезвись, бодрствуй; благодать Господня сподвизается и содействует тебе; но и ты с полною охотою и готовностию исполняй свое дело». Блаж. Феофилакт, обращая внимание на то, что Апостол называет Тимофея своим чадом, говорит: «Видишь, с какою отеческою любовию он предлагает ему свое увещание?! Со словом сим он как-бы и душу свою любительную перелил в него». «Предаждь верным человеком, – не таким, которые любят только исследовать и рассуждать, но таким, которые не окажутся предателями завещания. И не сказал Апостол; говори, но: предаждь. Что пользы в том, если они будут верующими, но не будут способны другим сообщить то, что им предано? Поэтому-то учители должны быть и верными и способными научать других – учительными. Верным человеком. По моему мнению (говорит Икумений, основываясь на Фотии), Апостол Павел дает эти наставления Тимофею относительно тех епископов и пресвитеров, которых он должен был рукополагать». К этому преосвящ. Феофан присовокупляет: «намекается при сем и на то, что не входило в круг общего учения верных. Не разумеется ли здесь предания образа совершения святых таинств, которое шло тайно, как уверяет св. Василий Великий, хотя при свидетелях из круга старейших верных, чтобы вернее сохранилось?»

Увещевая к терпеливому перенесению трудов благовестия, Апостол указывает примеры, достойные подражания: в воинской самоотверженности, в ристалищных усилиях и других трудах. Св. Иоанн Златоуст говорят: «Если с царским воином неразлучно злострадание (труд и нужда), так что быть чужду злострадания, очевидно, есть как-бы отчуждение от чина воинского: то и тебе не должно скорбеть, что терпишь труды и неприятности, ибо это неизбежно для воина (Христова); но следует скорбеть, если не терпишь их». В словах о неуместности для воина занятия торговлею, по мысли преосвящ. Феофана, «даются пастырю два побуждения к бодренному и бдительному пастырствованию. В слове воин бывая внушается: приняв на себя дело пастыря, пастырствуй достодолжно, выдерживай, к чему обязывает тебя чин твой и имя твое. В слове воеводе, избравшему тебя, внушается: почтен честию, воздай Почтившему тебя действованием по воле Его; получив дар, принеси плод. Труд не мал, но взирай на Того, Кому угодное сотворишь трудясь. Он есть Господь всяческих. То и другое выполняется отрешением от житейских забот». Об усердии и тщательности участников в состязательных играх блаж. Феодорит пишет: «И (это) подвижничество имеет некоторые законы, по которым подвижникам (атлетам) надлежит подвизаться. А кто не по этим законам ведет борьбу, тот не получает венцев». «Так и пастырю надлежит пастырствовать, не как попало, но с строгою осмотрительностию и разумным ведением, дела; надлежит сообразовать свои действия и с местом, и с лицом, и с течением внешних и внутренних, житейско-гражданских и духовно-благодатных обстоятельств, во всем имея одну цель – побеждение противоборцев видимых и невидимых, чрез водворение света истины, чистоты нравов и благодатного освящения. Как на борца смотрит публика и окружает его почетом за мужество и победу, так и вся паства смотрит на пастыря и благоговеет пред ним, если он неленостно борется с ложью, злонравием и всякою беспорядочностию, и не отступает, пока не одержит победы» (преосвящ. Феофан).

Новый пример терпения указывается в земледельце, который сам же первый находит и утешение в своем труде, чрез вкушение плодов земледелия. Понятно, что плоды духовной деятельности тем лучше и отраднее, чем выше и драгоценнее плоды этой священной деятельности. Понимание этого, а также и уразумение всего определяющего высокое положение дела архипастырского – тоже может содействовать мужественному перенесению всех злостраданий на этом поприще, а потому Апостол молит Господа о даровании Тимофею этого общего разумения всех обстоятельств и в особенности тех, среди коих совершалось его архипастырское дело – новое, почти беспримерное, ибо оно было отличным от апостольства.

Св. Иоанн Златоуст говорит: «пример воина и ратоборца относится и к подчиненным, а пример земледельца – к учителю, который должен быть не воином только, но и земледельцем. Земледелец не о себе самом заботится, а о плодах земли, и в плодах ее получает немалое воздаяние за труды свои».

«Так и учитель (пастырь не напрасно трудится, – говорит блаж. Феофилакт, – но сам первый вкушает плоды от своих потов; ибо Бог преизобильно воздает ему. Чтобы кто не стал скучать и недовольство изъявлять, что воздаяние отлагается на будущее, Апостол говорит: «в самом труде ты получаешь уже воздаяние; если не другое что, то пользование душ есть великое уже для тебя приобретение». И смотри, Апостол не просто сказал: делателю, но: трудящемуся, т. е. не слегка работающему, но усиленный, потовый подъемлющему труд».

О разумении же всего этого и прочего, касающегося до пастырства преосв. Феофан пишет так: «приложил сие Апостол, и чтоб свою любовь изъявить Тимофею, и чтоб его самого расположить, приступая к уразумению Божиих словес, молитвенно обращаться ко Господу: ибо един Учитель – Христос (Мф. 23:8), – и никого не было, нет и не будет, кто бы, как должно, уразумел и душе своей усвоил полную истину Божию сам собою. Это дарует Господь; кому хочет и когда хочет. Ибо просвещенные не все всё знают и, что знают, не все разом узнают. Почему у всех молитва и о приложении веры и об умножении разумения должна быть непрестающею, у всех, тем паче у пастырей».

Заповедь о памятовании воскресения Христова, как и пример достославных страданий самого Апостола, это – новые виды воодушевления Тимофея, как и всех благовестников. Христос пострадал за нас грешных, но воскрес и прославился. Много пострадал за проповедь свою св. Ап. Павел, но слову его не могли положить предела. И он вошел в славу Божию. Так о Христе прославятся и все страдальцы-проповедники Его благовестия. Значение для твердости христиан воскресения Христова Апостол раскрыл более обстоятельно в других посланиях, как наприм. в 1 послании к Коринфянам, где он говорит, что если Христос не воскрес, то тщетна и вера наша (15:14). Но Христос воскрес, начаток умершим бысть. Как в Адаме все умирают, так о Христе все оживут (ст. 20 и 22). Особенно красноречиво раскрыто это общее значение воскресения Христова св. Иоанном Златоустом в его Пасхальном слове. В изъяснении же сего места он замечает, что «в то время некоторые уже начали порицать домостроительство нашего спасения, стыдясь величия человеколюбия Божия (говоря: возможно ли, чтобы Бог приял наше бедное естество?). Ибо благодеяния Божии к нам так велики, что люди стыдятся приписать их Богу и не верят, чтобы Он оказал такое снисхождение». «Стыдным почитали они страдать Сыну Божию (Иудеям это казалось соблазном, а Еллинам безумием): потому, быть может, придумали призрачность (воплощения)». Все это опровергает Апостол тем, что говорит о Христе Спасителе, как рожденном из рода Давидова, чем с одной стороны утверждает Его человеческую природу, а с другой стороны и земное достоинство, которого можно не стыдиться с человеческой и в частности с Иудейской точки зрения. О том, что слово Божие не вяжется, св. И. Златоуст замечает: «кто связывает земледельца, тот препятствует сеянию. Но если свяжешь учителя, то этим не воспрепятствуешь его слову, и он сеет языком, а не рукою. Посему наше слово не подчиняется узам, а когда мы связаны, оно развязано и простирается вперед... Это говорит он для поощрения тех, которые не связаны. Не унывай же; ибо великое чудо – связанному делать то же, что делают несвязанные, связанному побеждать связавших его. Проповедуемое нами слово – Божие, а не наше; человеческие же узы не могут связать слова Божия».

Спасительные надежды, о которых Апостол говорит здесь и далее (в 12 и 13 ст.), имеют то же возбуждающее и подкрепляющее значение. Эти надежды, главным образом, основываются на Иисусе Христе, так-как проповедь апостольская есть проповедь о имени Его и спасении чрез Него, а потому, насколько несомненна Его слава, настолько же прославятся и проповедующие о Нем, а также и все истинно верующие во спасение силою Его.

«В самом деле, говорить св. Иоанн Златоуст, если мы участвуем со Христом в скорбях и страданиях, то неужели не будем участвовать с Ним в благах? Этого не сделал бы и человек, чтобы, достигнув покоя, не принять в общение с собою того, кто решился вместе с ним страдать и умереть. Когда же мы умерли со Христом? Здесь Апостол говорит о смерти от искушений, ибо он находился в искушениях, когда писал это. Смысл его слов следующий: если ради Него мы умерли, то неужели не оживем ради Него? В этом нет сомнения».

«Внимание Апостола сосредоточено здесь на воскресшем Господе», – пишет преосв. Феофан. «Он уже заповедал выше памятовать о Нем (ст. 8). Теперь другой момент указывает в сем же воскресении, именно, что верующие воскреснуть о Христе к вечной славе, и что если верующих это ожидает, то тем вернее упование того же для благовестников о вере. Улучающий спасение внемлет Евангелию, кается, полагает твердое намерение жить свято, приемлет таинства и живет руководимый апостольскими преемниками. Даром учреждено домостроительство спасения, даром призываются ко спасению; далее же самые первые шаги по пути спасения требуют уже и собственных усилий. И все соделание спасения идет взаимодействием благодати и своих усилий. Всякий идет по нему вспомоществуемый благодатию до конца жизни, после коего улучившего спасение осеняет слава вечная, по мере понесенного труда над собою. Слава вечная не со вне приходит, а внутри раскрывается. Внутри же она начинается и зреет с момента вступления на путь спасения».

Терпение злостраданий о Христе, как подражание Ему, поведет к тому же, к чему повели и Его страдания за других, к Царству славы Его. Понятно, что и наоборот – отречение наше побудит Его отречься от нас, ибо он не может изменить Себе, как мы изменяемся. Как у Бога Отца светов нет изменения или перехода в тень, так неизменен и Сын; поэтому Он не может быть с нами и тогда, когда мы отрекаемся от тех светлых начал добра и правды, кои Он возвестил и коим обязывает следовать всех верующих в Него. Преосвящ. Феофан вопрошает: «в каком отношении стоят: умрохом и терпим с одной стороны, и живем и воцаримся – с другой?» И отвечает: «можно думать, что это – два выражения одного и того же. И кто умирает с Господом, претерпевает смерть с Ним; и кто терпит с Ним скорби – то же, что умирает с Ним, в том смысле, что скорби горьки как смерть, и в том, что благодушно терпящий их потому благодушествует, что произволением уже предал себя на смерть для Господа. Равно и имеющий жить с Господом будет соцарствовать Ему, и имеющий соцарствовать Ему будет жить с Ним. То и другое означает вечное блаженство с Господом и в Господе. Два же выражения употребил Апостол для показания одного и того же, чтобы сильнее напечатлеть в уме предлагаемое основание упования нашего, что где Господь, там неотложно будут и верующие в Него истинно; только да будут они в непрерывном общении с Ним все время жизни своей, веруя, и благодатно освящаясь в таинствах, и заповеди Его исполняя». Отречением же от веры, по слову св. И. Златоуста, мы вредим себе, а отнюдь не Богу, и не можем вредить Ему. Если же Он не терпит никакого вреда, когда мы отрекаемся от Него, то значит, что Он требует исповедания нашего не для чего иного, как для нашей же пользы. Он пребывает одним и тем же, отрекаемся ли мы от Него, или не отрекаемся; отрешися бо Себе не может, т. е. отречься от того, что Он Он есть».

Преподавая уроки пастырского благоразумия, Апостол прежде всего, по нужде времени, заклинает избегать словопрений (на которые так усердны были еретики), как не приносящих пользы, а расстраивающих не твердо убежденных в истинах веры. По изъяснению св. И. Златоуста, «Апостол знал, что это – дело обыкновенное и что человеческая душа всегда склонна в состязанию и словопрению. Почему, дабы этого не было, не просто говорит: не словопретися (но именем Божиим обязует исполнять это). Страшно, говорит, приводить во свидетели Бога; ибо, если никто не решится изменить, призвав во свидетели человека, то тем более – Бога. Если и после сего слушатели будут пренебрегать сим внушением, то Бог им судья». «В споре обыкновенно противополагают истине многое такое, что может поражать души начинающих изощренным мечем злоумия и злословия» (Феофилакт).

Существенные свойства пастыря Апостол кратко определяет так: пред Богом он должен быть слугою достойным своего звания, пред людьми безукоризненным, сам в себе истинным, т. е. точно передающим преподанное ему Евангельское учение. «Св. Павел в приведенном стихе учит нас делать добро не пред Богом только, но и пред людьми. Но, если мы должны ценить волю людей, то особенно должны искать и выше всего ставить волю Божию. В сущности мы, ведь, только то, каковыми являемся пред Богом. Мало казаться достойным служителем Евангелия; нужно быть им в действительности. Проповедник должен быть безупречным. Может ли проповедник заставить делать других то, что сам не делает? Право править слово истины – значит распространять истину со всею искренностию и правотою, не искажая ее по своему невежеству или из трусливого страха за последствия. То же значить распространять истину мудро». Так говорится в одном из новых толкований (изд. в 1894 г., в Киеве). Древние же толковники, взявши во внимание то, что в Греческом тексте слова право правяще выражены через верно режуще, обращают внимание на верность отреза или отсечения, на правильность борозды. «Он внушает, – говорит св. И. Златоуст: отделяй неправое и все тому подобное отражай и отсекай с великою силою; как-бы по натянутой нити отсекай мечем духовным все излишнее и чуждое благовестия». «Хвалим земледельцев, нарезывающих правые борозды, говорит блаж. Феодорит; так достоин похвалы и учитель, следующий правилу божественных словес». Преосв. Феофан усматривает здесь образ отрезывания и раздаяния хлеба: «как управитель в доме поставляется, чтобы всем раздавать правою мерою жито и прочее потребное, так пастырь Церкви поставлен, чтобы всем раздавать чистый хлеб слова Божия. Насытясь им, верные уже естественно будут иметь отвращение ко всему стороннему, излишнему и тем паче неправому».

Снова отвращая от словопрений и показывая вредоносное их влияние, чрез сравнение с болезнию рака, Апостол указывает наглядный пример в пагубных действиях такого рода Именея и Филита, об одном из которых Апостол говорил в первом послании (1:20), как отлученном от Церкви вместе с Александром за богохульство. Здесь это хуление определяется частнее, как введение новшеств. «Это – неудержимое зло, которое не может быть остановлено врачеванием (подобно гангрене = раку), но заражает все», говорит св. И. Златоуст. «Апостол внушает, что новогласие, новые учения есть болезнь, и даже хуже болезни; он выражает также неисправимость подобных людей; они заблуждаются не случайно, а произвольно, а потому совершенно неисправимы». К сему преосв. Феофан присовокупляет: «гангрена уподобляется жадной скотине, которая, нашедши поляну с сочной травой, начинает жадно пожирать ее и не отходит, пока всего не пожрет. Так и рак будто пажитию своею имеет мягкие части тела и пасется на них, пока все тело не объест. Что есть рак для тела нашего, в которое он внедрился, то есть и слово новшеское для тела Церкви, для совокупности истин Божиих, когда оно допускается в среду их: один член за другим будет повреждать и одну истину за другою извращать, пока всех не повредит и все истины не извратит. Члены Церкви и самые истины Божии будут для новшеского слова будто пажить (как для рака жир), которую оно будет жадно пожирать, пока всей не пожрет».

Учение еретиков Именея и Филита заключается в превратном толковании о воскресении мертвых, которое, по объяснению одних, – они признавали в духовном изменении, а по объяснению других – в рождении детей, т. е. в смысле бессмертия в роде и поколении, о каковом бессмертии и ныне думают многие свободные мыслители, отрекаясь от христианских верований и ожиданий. Очевидно, имея в виду сии и подобные толки о воскресении, Апостол подробно говорил о нем в 1-ом послании к Коринфянам, восклицая: аще мертвии не восстают, то ни Христос воста: аще же Христос не воста, суетна вера наша (15:16–17). Об еретиках этого рода свидетельствовали древние церковные писатели, наприм. св. Ириней, еп. Лионский (в соч. против ерес., кн. 2, гл. 31), Тертуллиан (в соч. о воскресении, гл. 19, против Маркиона). Ефесские же еретики могли быть родоначальниками этих еретиков, ибо вопрос о воскресении мертвых для язычествующих умов всегда был предметом недоумения и своеобразного толкования. Св. Иоанн Златоуст писал о сем: «если воскресение уже было, то отсюда для нас не тот только вред, что мы лишились великой славы, но уничтожаются и суд и воздаяние; добрые не получили вознаграждения за скорби и страдания; а злые не наказаны. Если же Христос не восстал, то и не рождался и не восходил на небеса (ибо не для чего). Видишь ли, как противление, по-видимому, одному только учению о воскресении влечет за собою много других последствий!» «Сии злосчастные, – пишет блаж. Феодорит, – преемство родов вследствие чадородия называли воскресением». «Непостижимо, как самые нелепые учения прилипают к уму и держатся им крепко!» восклицает наш знаменитый толковник (преосв. Феофан). Можно гадать, что по-ихнему и бессмертия нет, как и нынешние материалисты под бессмертием разумеют память в потомстве за дела. Есть ныне представители понятия воскресения и в духовном смысле, в смысле духовного видоизменения так что и повести о сем дано название «Воскресение». Достойно еще замечания, что один иностранный христианский писатель написал недавно драму под заглавием: «Когда мы мертвые воскресаем?»

Как старые заблуждения сходятся с новыми! Не должно ли вразумить это современных проповедников старых басен языческих?

Благостояние Церкви Божией незыблемо. Оно находится в руках Господних, а Он знает верных Ему, и потому их судьба безопасна. И напротив: гибельна участь отступников от Христа, а потому они должны поспешить оставить свои заблуждения.

Что же касается того: почему в Церкви бывают уклоняющиеся от полноты истины, то о сем Апостол судит милостиво, сравнивая духовную разность членов Церкви с разностию сосудов у богатого домовладыки, у которого бывают разные по цене и достоинству сосуды для различного употребления – высокого и низкого, святого и скверного, почему честь им разная бывает. Так разная честь будет от Домовладыки-Господа различно служащим великому делу домостроительства спасения людей.

«Твердые души стоят твердо и непоколебимо, – говорит св. И. Златоуст. На их делах начертаны такие слова, что Бог знает их; подобно тому, как на камне делается надпись, чтобы она была признаком его, – эта надпись у них выражается на делах. Признак этой печати – не делать неправды. Итак не будем лишать себя этой царской печати и знака, дабы нам не остаться не запечатленными и непрочными, но стоять на основаниях твердых и не увлекаться. Вот признак людей, принадлежащих Богу – удаляться от неправды!.. В природе глиняный сосуд не может сделаться золотым, а здесь (в духовной жизни) бывает великая перемена и превращение. Павел был глиняным сосудом, но стал золотым; Иуда был золотым сосудом, но стал глиняным. Таким образом нечистота делает людей глиняными; прелюбодей, корыстолюбец суть глиняные». «Апостол уподобил сосудам золотым – сияющих благочестием и добродетелию; серебряным же – при вере и праведности возлюбивших жизнь гражданскую; деревянным и глиняным – живущих в злочестии и лукавстве. Выбор лучшего зависит от нашей решимости» (блаж. Феодорит).

Средства к доброму пребыванию в Церкви Божией: удаление от необдуманных стремлений, свойственных юношам, и твердое пребывание в добродетелях: справедливости, вере, любви, мире и молитве.

«На словах ли кто резок, или в делах обнаруживает настойчивость и властительство, или что подобное позволяет, – все это суть юношеские неразумные стремления, – говорит св. И. Златоуст. Всему этому свойственно бывать, когда сердце еще не умерено и не установлено, и когда помыслы ума не углублены, а легко парят по верхам. Посему, дабы никто не увлекался сим, что внушает Апостол? Фантазий юношеских бегай». «Юношеским похотям Апостол противопоставляет твердые добродетели, которым служитель Божий должен отдаться вполне, – говорит один из новых толковников. Сюда он относит правду, желательную саму по себе и делающую нас тем, чем мы должны быть; веру, уничтожающую праздное любопытство и гордое стремление все знать; любовь, чуждую зависти и честолюбия, служащую не столько своим целям, сколько интересам других. Владея этими добродетелями и упражняясь в них, легко сохранить мир со всеми, призывающими Господа с чистым сердцем и непорочною совестию». «Того бегай (юношеских необдуманных стремлений), а сего (добродетелей) держись, – и будешь Домовладыке сосуд благопотребен, т. е. будешь в руках Господа благопотребное орудие к водворению спасения среди людей. Св. Тимофей уже, конечно, был таков. Ему делается только напоминание, и, может быть, не столько ему, сколько в лице его всем пастырям и архипастырям» (преосв. Феофан).

Меры благоразумного отношения к противникам веры состоят прежде всего в сдержанности, которая особенно необходима при суждениях о самых нелепых толках, когда преимущественно легко впасть в негодование, а потом при состязаниях и в ссору, между тем как здесь-то и необходима особенная осторожность, которой всего легче достигнуть чрез уклонение от суждения о том, что и не стоит никакого суждения. По отношению же ко всем Апостол заповедует служителю Божию быть приветливым, назидательным, незлобивым и даже с кротостию вразумлять противников, возлагая надежду на Бога, Который, имиже весть судьбами, может возбуждать в них чувство раскаяния и желание освободиться от уловившего в свои козни диавола, как главного виновника всех восстаний, направляющихся против Господа.

«Состязания и самых кротких увлекают в ссору, – говорит св. И. Златоуст. Неверующие и еретики, крайне нелепым своим противоречием истине, выводят из себя, и они, рассердившись, высказывают иногда, чего не хотели бы сказать... Рабу Божию должно быть далеким от ссор. Если Бог есть Бог мира, то раб Бога мира как может ссориться?... Самое обличение, когда оно делается с кротостию, особенно может трогать. Сильное слово без кротости может разве только пристыдить, а будучи соединено с кротостию, оно возьмет за сердце и победит. Учителю особенно нужно иметь незлобие, иначе все будет тщетно. Никто не может быть расположен к человеку, который сердится и бранится. Видишь, как должно приступать к желающим научиться! И не нужно оставлять собеседования с ними прежде их убеждения. Нужно только отступать от тех людей, о которых можно точно сказать, что они неисправимы, какие бы меры ни были употребляемы. Надо иметь великое долготерпение. Заметь также, как он научает смиренномудрию. Не сказал: может быть ты будешь в состоянии, но: еда како даст им Бог возникнути; если и произойдет что-нибудь, все принадлежит Господу; ты насаждаешь, ты поливаешь, а Он возращает и устрояет плодоношение». Да и нельзя от сильных сетей диавольских освободиться без помощи Божией. А лжеучение, это – сети диавольские, говорит Апостол. И Сам Иисус Христос сказал, что диавол есть лжец и отец лжи. И когда он говорит ложь, то говорит свое. Люди же часто говорят по влиянию его, как это и было с Иудеями, о которых было сказано, что их отец диавол (Ин. 8:44). «Какое мрачное состояние, попавших в ложь!» говорит наш опытный толковник. «Сетями диавола бывают опутаны они, а думают, что они-то и обладают свободою ума. Враг предлагает уму призрак истины. Ум, полагая, что это – им самим постигнутое высшее ведение истины, увлекается сим призраком и пленяется им. Враг берет добычу живьем и потом заставляет плененных уловлять других и делать зло, прикрывая его видимостию добра» (преосв. Феофан).

Предупреждая Тимофея о временах последующих, Апостол называет их тягостными, потому что самолюбие людское, гордость, надменность, алчность, злоречие, нечестие, непокорливость, недружелюбие и тому подобные пороки раскроются наиболее, особенно в те времена, которые будут последними в собственном смысле, т. е. пред вторым Господним пришествием, когда, пользуясь этим развращением, явится антихрист.

«Не дни или времена осуждает Апостол, но людей, которые тогда будут. Тотчас же он указывает и причину. Корень и источник всех зол – чрезмерное самолюбие. Плененный этою страстию не может наблюсти и своих собственных выгод. Ибо когда кто не наблюдает, что относится ко благу ближнего, тот, нерадя о выгодах ближнего, как свои наблюдет? Если мы есмы друг другу удове, то спасение (благо) ближнего не его только есть, но и прочего тела, и вред ближнего не его только одного касается, но поражает мучительною болью всех. Так-то самолюбец есть наиболее себя нелюбец; а братолюбец есть наиболее и себя самого любец. От возношения (происходит) презорливая и своенравная надменность, от надменности – хуление... Дерзкий в отношении к людям становится дерзким и по отношению к Богу. А когда самолюбие, сребролюбие и презорство соединяются вместе, то чего еще не достает до совершенной погибели? Все развратилось и натекает множество греховных нечистот. Нет человека столь неблагородного, как сребролюбец, и столь бесчувственного, как корыстолюбец. Он был бы благодарен тому, кто дал бы ему столько, сколько он желает. Но этого никто не может, потому что желание его безмерно. Посему он и не может быть никому благодарен». Хульники и родителям непослушны, – что последовательно; ибо кто Бога хулит, тот как станет почитать родителей. А неблагодарный к родителям как будет благодарен к другим людям? Отлагая обязательное, они отлагают и преподобие (подобающее)» (блаж. Феофилакт).

Второстепенные пороки отступников от веры в разной меньшей мере привлекают внимание толковников, но все они более или менее говорят о притворстве нечестивцев, старающихся фарисейски иметь вид благочестия. Так, св. И. Златоуст говорит: «словом образ (благочестия) Апостол выражает здесь нечто бездушное и мертвое, наружность, вид, лицемерие. Вера без дел есть только наружный вид без силы. Как тело красивое и цветущее, не имеющее силы, подобно нарисованному изображению, так и правая вера без дел». О клеветниках же он говорит: это такие, которые, не видя в себе ничего доброго, утешение себе находят в злословии про других, чтобы подорвать доброе о них мнение; но как говорят о других наобум, то ошибаются и погрешают; почему истинно суть клеветники». О непримирительных преосв. Феофан замечает: «они никаких сделок к примирению и к прекращению разлада не принимают, расходятся однажды навсегда, и всякого примирения отвращаются, – на глаза не принимают и не показываются». О наглых: «мечутся туда и сюда, или ломят, как медведи, самонадеянно быстры и решительны в делах». «Напыщены – надуты, думая о себе много, хотя ничего не имеют, достойного большего внимания». «Сластолюбцы –живущие в собственное удовольствие; в чем кто любит находить удовольствие, то и делает. Это – самое льстивое исчадие самолюбия и самое широкое в приложении, потому что оно падко не на одни плотские сласти, хотя это преимущественно бывает, но и на душевные, даже на духовные. Сластолюбец за сласть готов все продать. Он и в божеских вещах не Бога любит, но сласть, какую дают или обещают божеские порядки и законы».

Заповедуя удаляться от нечестивцев, Апостол указывает некоторые особенно очевидные нехорошие их действия, а именно хитрое вторжение в домы и обольщение женщин, стремящихся подобно Еве, познать новое, хотя, в сущности, и не могут познать истины по легкомыслию умов своих. Этим-то женским легкомыслием и пользуются обольстители, прокладывающие чрез женщин дорогу и к мужчинам, столь же мало осмотрительным. Хотя всем еретикам свойственно, поныряя в дом, пленять хитросплетенными, обольстительными словами женщин, чтобы чрез них потом привлечь на свою сторону и мужей, подражая отцу своему диаволу, обошедшему Адама чрез Еву; но более всех это идет к Манихеям, – пишет Амвросиаст. Ибо никто так не настойчив, не вкрадчив и не лжив, как они, иное держащие внутри, иное являющие наружно. Они находят женщин, из суетности желающих слышать повое, и, предоставляя им вещи нравящиеся, успевают сманить их на свое нечистое учение. А те жадно слушают их, желая научиться, смысла же достаточно не имея, чтобы различить истину от лжи. Так бывает, что они всегда учатся, а познания истины не имеют». Отчего это так, что учатся, а познать истины не могут?–вопрошает св. И. Златоуст. Оттого, что отупел их разум. А разум отчего отупел? Оттого, что они погрязли в упомянутых похотях и грехах... Несомненно то, что чрез Тимофея Апостол увещевает всех удаляться от таких людей».

Противление истине держится преимущественно по неведению и развращению ума, делающегося неспособным постигнуть истину. Пример волхвов, восставших против Моисея, как Божия посланника, доказывает это с очевидностию. Хотя они чрез свое искусство (управлять змиями) имели успех, но не надолго (Исх. 7: 10–12). Так было и с обольстителями, которых обличал Апостол, возвещающий, что вскоре же их безумие станет очевидным для всех. Такова участь и всех обольстителей. Однако вред, причиняемый ими, велик и нередко бывает непоправим на продолжительное время. Посему, понятно, как нужно дорожить апостольским предупреждением и не давать безумцам возможности возмущать веру и ниспровергать святую жизнь христиан, готовых слушать всякие неразумные речи. Св. Иоанн Златоуст вопрошает: «как же в другом месте Апостол говорит: наипаче преуспеют в нечестии (2Тим. 2:16), а здесь: не преуспеют? Там он утверждает, что еретики, начав вводить новости и заблуждения, не останавливаются, но постоянно изобретают новые обольщения и неправые учения. А здесь утверждает, что они не обольстят, не увлекут (верующих), но скоро сами будут обличены. Заблуждения, хотя сначала и успевают, но до конца не остаются. Таково все то, что не по существу своему хорошо, а только кажется хорошим; оно на время успевает, а потом обнажается и погибает. Не таково наше учение».

Воодушевляя Тимофея, св. Ап. Павел говорит о последовании ему как в учении и жизни, так и в отдельных свойствах, особенно же в злостраданиях, показывая тем противоположность пребывания во истине – пребыванию во лжи, не среди удовольствий, а в тесноте гонений и преследований, составляющих как-бы неизбежную участь жизни праведников и во все времена, как о сем говорит Апостол далее (в ст. 12) По мысли преосв. Феофана, упомянутые местности названы Апостолом потому, что всюду здесь был с ним Тимофей, у которого была там и родина (в Листре), где он испытал первыя христианские впечатления, а вместе и страдания, закалившие его на все последующие страдания. Помянув о сем (славном) начале или о сей основе, Апостол напомнил и бывшее после». Он как-бы так говорил Тимофею: «мужайся, нам с тобою уже не в первый раз вступать в труды и терпеть, да и нечего нам ожидать покоя, для нас он не положен (ст. 12). С самого начала доселе ты явил столько мужества, постоянства, терпения. Пребудь же таковым и до конца, ибо конец венчает дело. Цель – воодушевить к неослабному мужеству. Но в чем источник воодушевления? В том, что от всех (гонений) мя избавил есть Господь. Прямой вывод отсюда: мужайся же! Избавит и тебя Господь. Веди потому дело благовестника, не обращая внимания на неприятности, а не только не смущаясь ими». «Чем тяжелее были гонения на Апостола, тем яснее могла обнаруживаться в освобождении от них благость Божия, – говорит один новый толковник, – и тем поучительнее примеры надежды на Бога мог найти (ученик Апостола) в сих учениях его, равно как и все желающие подражать им».

Страдания стремящихся жить праведно были обычными явлениями как в Ветхом Завете, так и в Новом. И Сам Иисус Христос пострадал потому, что Его праведность была несносна для Его завистников и ненавистников. Праведник есть всегда живой укор нечестивцам, – вот они и нападают на него многоразлично, а с живущими подобно им они сходятся, ибо все стремления и дела нечестия соединяют их и делают желанными, так-как никто из них не превосходит других ничем существенным. Что же касается до успеха в нечестии, то они знают, что путь этот открыт всем и для всех скоротечен, до самих глубин греховности.

«Подлинно,–говорит св. И. Златоуст, – невозможно человеку, идущему путем добродетели, быть без печали, сетования, скорби и искушений. Ибо, как это возможно тому, кто идет путем тесным и прискорбным, тому, кто слышал: «в мире скорбни будете» (Ин. 16:38)? Если Иов в свое время говорил: «не искушение ли житие человеку на земли» (7:7), то не гораздо ли больше теперь? Таков уж порядок вещей. Борцу невозможно предаваться неге, воину в сражении невозможно пиршествовать. Настоящее время есть время борьбы, сражения, скорбей, воздыханий, поприще подвигов. Время покоя будет после; а теперь – время усилий и трудов. Не смущайся, что нечестивцы благоденствуют, а тебя постигают искушения». «Они только кажутся преуспевающими; на деле же то, что они благоприятствуются в прельщении, не есть преуспеяние. Ибо Апостол, определяя, что есть горшее, сказал: прельщать и прельщаться (блаж. Феофилакт) «на худшее» (Экумений).

Твердое стояние в вере очень зависит от сознания чистоты ее источников, каковы у Тимофея были – живое руководство Христова Апостола Павла и Священное Писание Ветхого Завета, изучавшееся им с молодости, несомненно вместе с теми преданиями о пришествии Спасителя, которые жили в лучших представителях чаяний Израиля и которые разъяснил ему потом св. Ап. Павел. Сознание важности служения, возложенного на Тимофея, также выставляется на вид Апостолом.

По изъяснению блаж. Феодорита, Апостол говорит как-бы так: «твердо храни учение, истину которого узнал ты опытом; ибо сие выразил словом: удостоверился. Тимофей был самовидцем апостольских чудес, и сам много творил таковых. При сем Апостол указывает и на авторитет Учителя, делая чрез это учение более твердым». Научен был св. Тимофей самим же пишущим – св. Павлом. Но сила воодушевления не из этого однако вытекает, а наипаче из Того, Кем сам св. Павел научен и Кто всегда так очевидно покровительствовал его учению, с неба исшедшему и дающему спасение миру. В слове Апостола слышатся прощальные напоминания: доселе я тебя учил, теперь тебе предлежит искать вразумления в Писании; руководимый светлою верою в Господа, ты можешь в нем узреть все потребное ко спасению. Писание сие, одно без веры, – покрывалом покрыто, но верою во Христа Господа для тебя снято сие покрывало, и Писание всесторонне может умудрить тебя во спасение» (преосв. Феофан).

О пользе Священного Писания Апостол говорит многосторонне. Он указывает и на его положительное значение и на отрицательное, по отношению к вразумлению заблуждающихся и, наконец, для общего усовершения каждого. К чему бы каждый не готовился в жизни, он, как человек преданный Богу, может иметь в законе Его многоразличные уроки, воспитательные в общечеловеческом смысле приучения к добру и отличения от зла. Из святых толковников Писания особенно пространно и горячо говорил о пользе Свящ. Писания св. Иоанн Златоуст, так много воспользовавшийся им в своих бесконечно многих уроках, различно преподанных им на веки христианам. «В Писаниях, – говорит он, – излагается, что должно делать и чего не должно. Они – свет для находящихся во тьме. Кто знает Писание как должно, тот не соблазнится ничем случающимся, все переносит мужественно, для всего находит основания и примеры. Всякое Священное Писание богодухновенно, посему, говорит, не сомневайся в нем. Если нужно знать что-нибудь; если случится недоумевать в чем-нибудь, о том можно узнать отсюда. Если нужно обличить ложь, – и это можно почерпнуть отсюда. Если нужно исправиться, если не достает чего-либо и нужно, – и это почерпается из Писания. Без Писаний невозможно быть совершенным».

«Писание богодухновенно и полезно, яко отдыхание всеблагого Бога, которое живительно для всякой, паче же разумной твари (Пс. 103:30; 118:50). Св. пророк Давид душеспасительность слова Божия изображает так: закон Господень непорочен, обращаяй души, свидетельство Господне верно, умудряющее младенцы. Оправдания Господня права, веселящая сердце. Заповедь Господня светла, просвещающая очи (Пс. 18:8–9). Сообразна с этим и указываемая Апостолом полезность божественного Писания» (преосв. Феофан).

Св. Ефрем Сирин советует пред чтением Свящ. Писания помолиться, чтобы уразуметь его силу и значение. «И сотворив молитву, – говорит он, – предайся чтению, и помни, что многие, полагавшиеся на собственное суждение, не уразумевали читаемого и впадали в заблуждение. Дни наши подобно тени проходят, и мы не замечаем, как быстро подходит наш Судия. Надо постараться и о едином на потребу: стоит и душа твоя пищи, без которой она умрет, а этой пищи она нигде не найдет, как в слове Божием».

Возбуждение Тимофея к ревностному и неотложному проповеданию сопровождается заклятием пред Богом, очевидно, по великой нужде в настойчивом воздействии архипастырском, когда опасно терять время и потому должно проповедовать и увещевать не только тогда, когда есть к тому досуг, но и когда бывает очень трудно и даже, по-видимому, непосильно. Когда же совершится опасный переворот в душах пасомых тогда всякая проповедь может быть тщетною, ибо может случиться, что пасомые не будут уже слушать, оставя прежнего своего пастыря.

«Боясь за будущую расправу, святый Апостол часто теснит своего ученика таким засвидетельствованием (1Тим. 6:13), или заклинанием. Но поступает так и из любви, желая сделать его славным и осмотрительным и расположить к ревностной и дерзновенной проповеди. Он повелевает Тимофею не просто и как ни есть проповедовать, но всякое время почитать к сему пригодным. Это и сам он делал, уча в темнице, на корабле, за предложенною трапезою» (блаж. Феодорит). «Не жди времени падения, но учи прежде, чем падет кто. Когда найдешь кого грешащим, или намеревающимся согрешить, то не пропускай даром. После того, как обличишь и докажешь погрешающему его погрешность, запрети ему. Запрещение и наказание подобно резанию, а утешение – приятному пластырю. Итак приложи пластырь утешения, чтобы одно резание, производя крайнюю боль, не ввергло в отчаяние» (блаж. Феофилакт). «Вразумляющий должен иметь долготерпение, дабы слушающий верил не без основания. Обличай не с гневом, не с ненавистию, не с злобою, не с враждою, как-бы врага, а с любовию, состраданием, скорбя больше самого обличаемого, душевно сожалея об его положении». (Златоуст).

Предсказание об отпадении некоторых и отвращении их слуха от проповеди Евангельской сбылось и тогда, сбывается и ныне. Но цель этого предсказания – та, чтобы св. Тимофей, равно как и все подобные ему пастыри и архипастыри, дорожили опасными временами для их пасомых и не покладали рук в своей деятельности в эти тревожные времена, всемерно заботясь о том, чтобы пасомые не уклонились от них, так как после сего проповедь к ним станет почти невозможною, хотя они и предадутся учениям самым пустым, но легким, приятным для слушающих, каковы все вообще учения развратные, поблажающие низким страстям и вожделениям греховным. «Предсказывает это Апостол, – говорит св. Иоанн Златоуст, – не с тем, чтобы ученик его предался унынию, но чтобы он мужественно переносил, когда это случится. И в другом месте Апостол говорит: аз бо вем сие, яко по отшествии моем внидут волцы тяжцы в вас, не щадящии стада (Деян. 20:29). Он говорил это для того, чтобы они бодрствовали, чтобы надлежащим образом пользовались настоящим временем. Ничего не может быть выразительнее слова: изберут себе учители. Это указывает на беспорядочную толпу учителей, которые притом будут (поднятием рук) утверждаемы учениками, отыскивающими себе таких людей, которые говорили бы для их удовольствия и льстили их слуху» и которые «станут поблажат их похотям и только угодное им творить и делать» (блаж. Феофилакт).

В противовес лжеучителям, Апостол заповедует Тимофею быть тщательным во всем и мудро совершать служение свое, перенося всякие недостатки, лишения и скорби. Как-бы особливое побуждение к наилучшему благовестничеству Тимофея указывается в том, что время служения самого Павла кончается. Св. Тимофей как-бы обязуется возместить и Павла, а вместе с тем и смотреть на это завещание, как предсмертное, а потому неизменное, вполне обязательное. «Трудись, предупреждай, приводи овец в безопасное состояние, прежде нежели наступила зараза!» – как-бы так говорит Апостол, по изъяснению св. Иоанна Златоуста. К сему преосв. Феофан присовокупляет: «Как сторож дома Божия, пастырь всегда должен быть трезвен и бдителен. Это – первая черта доброго пастыря. Злопостражди – поднимай всякий болезненный труд, не жалея и не щадя себя, как скоро сего требует дело благоустроения паствы и благо пасомых. Все, что я тебе прописал, последнее тебе есть наставление. Пришел уже конец мой. Приими сказанное, как последнее завещание. Готовящуюся ему смерть назвал возлиянием, потому что возлияние было приносимо в жертву все. Это же делать заповедует он и ученикам своим, когда говорит: представите убо телеса ваша жертву живу (Рим. 12:1). Ибо закаляемый за Христа священнодейственно приносит самого себя в жертву. Время моего отшествия наста – отшествия, разрешения, как и к Филиппийцам писал, что желает разрешитися и со Христом быти (1: 23)».

Восхваляет свой подвиг и говорит о славном будущем венце своем Апостол для ободрения Тимофея и других преемников своих. По мысли св. Иоанна Златоуста, св. Ап. Павел как-бы так говорит: «я воздвиг трофеи, победил врагов, – говорит не из тщеславия, нет, но для ободрения сына, для того, чтобы такими похвалами внушить ему – легко переносить все случающееся, иметь благую надежду и не считать предстоящей разлуки тяжкою. Таким образом Павел писал сие для утешения Тимофея, и все послание исполнено утешения и есть как-бы некоторое завещание. Он желает утешить скорбящего ученика, заповедуя ему быть добрым, потому что он отходит к венцу, как совершивший все, как достигший благого конца; радоваться, говорит, должно, а не скорбеть. Оковы, темницы, смерть – это ли добрый подвиг? Да, говорит; потому что он совершается за Христа, доставляет великие венцы. Нет ничего лучше этого подвига; не имеет конца этот венец; он не из лавровых листьев, здесь не человек – распорядитель подвигов, не люди – зрители. Ангелы наполняют это зрелище. Здесь победители остаются навсегда в блеске, славе и чести. Посему должно радоваться; ибо я иду на покой, оставляю место подвигов; ты слышал от меня, что лучше разрешится и со Христом быти (Флп. 1:23). Истинно добрый подвиг – тот, который не только увеселяет зрителей, но и доставляет пользу, который всех влечет на небо. Такое течение светлее солнца. Такое течение совершил Павел, которым он стремился к небу. Трезвенствуя внимательно и бодренствуя, будучи окрыляем Духом, он перелетал все сети, как бы имея огненные крылья и рассеивая тысячи препятствий, смертей, козней, бедствий (Ин. 14:23). Если же ты сподобишься Его пришествия ныне, то будешь с великим дерзновением взирать на Него тогда. Будь же любомудрым ныне, пусть не будет у тебя гордости, чтобы Он не поразил тебя и не изринул».

Послесловие послания показывает, с какою сердечною простотою и задушевностию относился св. Ап. Павел к своему ученику, которому он рассказывает о всех своих обстоятельствах. Он усердно зовет к себе Тимофея, говоря, что почти все оставили его (Димас, Крискент, Тит). Один только Лука остался с ним. По изъяснению св. Иоанна Златоуста, «Павел находился в крайности, уже не мог ходить по собственной воле, жил в темнице, быв заключен туда Нероном, и готовился в скором времени умереть. Посему, дабы этого не случилось прежде свидания с учеником, Апостол и призывает его к себе, желая видеть его пред своею кончиною, а может быть многое передать ему. Не говорит: желаю видеть тебя прежде отшествия от этой жизни, – что весьма опечалило бы Тимофея; но: ибо я остаюсь одиноким, не имею никого, кто бы мне помогал. Димаса он укоряет, впрочем желая не его укорить, а нас утвердить, дабы мы не ослабевали духом в опасностях и трудах» (как это сделал Димас, похваляемый в послании к Филимону, ст. 24). Прочих, оставивших его, он не укоряет, потому что самим Апостолом они были посланы в указанные места, как свидетельствует Феодорит, утверждающий, что Галатия – это Галлия, где и был епископом Крискент (в Виенне), скончавшийся мученически в царствование Траяна. «Тит был один из весьма дивных мужей, так что Павел вручал ему церковные дела, на острове не малом, но весьма большом, т. е. Крите. Лука неотлучно находился при св. Павле, написал Евангелие и Соборные Деяния Апостольские, был трудолюбив, любознателен и терпелив. О нем Апостол говорит в другом послании: его же похвала во Евангелии по всем Церквам (2Кор. 8:18)» (Златоуст).

Распоряжения Апостола – властные. О Тихике он говорит, что он послал его с этим посланием в Ефес (как-бы в замену Тимофея), а Марка велит Тимофею привести с собою, надеясь на его сыновнее послушание. По замечанию св. Иоанна Златоуста, «Апостол требует Марка не для собственного успокоения, но для служения Евангелию, дабы между верующими не произошло никакого смятения по случаю его смерти, дабы многочисленные его ученики, присутствуя при этом, успокаивали смятение и утешали сетующих об его кончине; ибо между уверовавшими в Риме, вероятно, были мужи достопочтенные».

Речь о фелони, незначительной одежде верхней, употреблявшейся для покрытия от сырости и холода, свидетельствует о нужде, в которой находился Павел, оставивший эту одежду во время путешествия чрез Троаду в Македонию (1Тим. 1:3). Апостол и сам предполагал возвратиться туда (1Тим. 3:14), но его повлекли в узах в Рим. О Карпе есть предание (у Ипполита), что он проповедывал в Крите и погребен в Берии Фракийской. Книги кожаные – это пергаменные книги. «Божественные писания в древности имелись в свитках из выделанных кож», говорит блаж. Феодорит. «Для чего нужны были книги ему, готовящемуся отойти к Богу?» – вопрошает св. И. Златоуст. И отвечает: «И очень были нужны, чтобы передать их верующим, дабы они имели их вместо его учения». Преосв. Феофан предполагает, что здесь были Евангелия: Матфея, Марка, Луки, уже бывшие в употреблении, и послания самого Павла и других. На мысль о том, что здесь была послания Павла, можно видеть намек в словах св. И. Златоуста: «дабы верующие имели их (книги) вместо его учения». Присутствие при нем Евангелиста Луки и вызов Евангелиста Марка – тоже есть указание на то, что пред смертию Ап. Павла мог рассматриваться всесторонне вопрос о подлинности новозаветных книг и их неповрежденной сохранности, – чрез вручение целому (великому) обществу верующих. Нечто подобное было и пред кончиною Иоанна Богослова, дополнившего прочих Евангелистов своим Евангелием, написанным им по просьбе христиан.

Из многих личных врагов Апостол упоминает только Александра, конечно, не потому, что он был замечательный человек, но потому, что он был такой же упорный противник христианства, как Дмитрий среброковач, ставший во главе возмутившихся против Павла в Ефесе за ниспровержение служения Артемиде, выработкою статуй и статуеток, которой они зарабатывали многое. Не меньшая корысть, может быть, и медника Александра подвигала на восстание против христианства, как-бы отнимавшего заработок у него с товарищами, которых могло быть не мало.

По словам Иоанна Златоуста, Апостол как-бы говорит так: «Он (Александр) войну ведет против Евангелия, противодействует ему. Это не пройдет ему безнаказанно. Себе блюди. Не сказал: причини ему скорбь, накажи, прогони его, – хотя по благодати Божией мог сделать это; ничего такого не делает и не вооружает против него ученика своего, а заповедует только удаляться от него, предоставляя наказание Богу». «Есть противники веры, – говорит один новый толковник, – с которыми пастыри должны бороться силою обличения и убеждения. Но есть и ожесточенные враги, так далеко ушедшие в заблуждение, что всякое слово увещания заставляет их уходить еще дальше и с злобою сеять около себя зло. Лучше не трогать таких, избегать и предоставлять их самим себе и суду Божию».

Суд над Апостолом совершался по форме Римского права. Он состоял из нескольких отдельных производств, причем судоговорение часто совершалось пред лицом всех желающих (публично). В таком суде видеть лиц знакомых и сочувствующих приятно подсудимому, а при его невинности и утешительно. Однако, хотя Апостол Павел был невинен, все-таки ближние его оставили его, как оставили Апостолы Самого Христа, когда Он был взят войнами. Первый страх ответственности – дело очень обычное. Он действует даже и на приближенных к царю, при виде их опасности, как это было, наприм., с Давидом, который жаловался: ближние мои отдалече мене сташа (Пс. 37:18; 87:9). Но Господь не оставляет верных Ему рабов. Так Он не оставил и Павла дивно явившись ему и укрепив его, так что он потом имел бодрость смело возвестить Евангельское учение и воздействовать на многоязычную публику, слушавшую его самооправдание и вместе проповедь о Христе Спасителе. Св. Иоанн Златоуст сообщает, что Павел обратил ко Христу виночерпия императора Нерона, который был жесток постоянно, а теперь мог разъяриться и больше. Поэтому справедливо толковники видят в словах Апостола об избавлении от львиных челюстей указание на Нерона. «Видишь, как Павел был близок к смерти? Он был в челюстях самого льва; львом же называет Нерона, по причине его зверства, могущества его царства и непреклонности. Посмотри, как велико и смиренномудрие его. Не потому, говорит, Бог укрепил меня, чтобы я был достоин такого дара, но дабы подтвердилось благовестие, которое вверено мне. И услышат вcu язы́цы. Что это значит? Дабы всем, говорит, сделались известны и слова проповеди и попечительство обо мне Промысла».

Надежда на вечное спасение, конечно, выше спасения временного, и потому Апостол, сказавши о временном спасении от смерти, далее обращает свой взор к вечному спасению. А так как оно обусловливается свободою от греха, то Апостол выражает надежду и на сие, а потому и воссылает славу Богу Спасителю. По изъяснению св. Иоанна Златоуста, Апостол как-бы говорит так: «тогда избавил и меня Бог от опасностей, а далее Он избавит меня от всякаго греха, т. е. не попустит мне отойти из здешней жизни достойным осуждения. Подлинно, бороться со грехом до крови и не пасть, значит избавиться от другого льва – диавола (1 Пет, 5:8). Последнее избавление важнее первого. Се истинное спасение, когда мы просияем там. Что значит: спасет во Царствие Свое? Избавит, говорит, меня от всякой вины, и сохранит для тамошней жизни. Ибо спастись для Царствия Небесного (нередко) значит умереть здесь за него. Ненавидяй душу свою в мире сем, говорит Господь, в живот вечный сохранит ю (Ин. 12:25). Ему слава! Это – славословие Сыну».

"О Божием о себе попечении Апостол являет себя столь уверенным, – говорит Амвросиаст, – что и от будущих искушений чает быть избавленным. Избавления же такого чает он не только в настоящей жизни, но и в день суда чает быть спасенным и сподобиться царствовать со Христом Господом в вечные веки».

Приветствия от себя и других, а также сообщения и благожелания, свидетельствуют об исторической обстановке, в которой находился тогда Апостол, а также о расположении его, с внешней стороны тревожном, а с внутренней – непоколебимом и свободном. Видно, что не он теперь жил, а Христос, Которого он так возлюбил и за Которого он отдал себя на всякия муки. Того же воодушевления Иисусом Христом он желает и Тимофею, а прочим членам – обычного преуспеяния в различных дарах благодати.

Св. Иоанн Златоуст об известных пособниках Павла Акиле и Прискилле замечает: «Это те лица, о которых часто упоминает Апостол (Рим. 16:3; 1Кор. 16:19), у которых он жил, которые принимали Аполлоса. Настоящее приветствие для них было не малым утешением, служило доказательством почтения и любви его и доставило им великую благодать: ибо и одно приветствие такого святого и блаженного мужа могло исполнить великой благодати того, кто удостоился этого приветствия. Онисифор был у Апостола в Риме (1:16). Настоящим приветствием он делает и домашних его более усердными к делам, подобным Онисифора». По сказанию св. Димитрия Ростовского, Онисифор был потом епископом в Колофонии и Киринии. Мученическая память его почитается 7-го сентября. В доме Онисифора услышала проповедь Апостола Павла св. дева Фекла, бывшая первою мученицею за веру во Христа. Память ее почитается 24 сентября. «Имевшая жениха, она обрела Павла, который отвратил ее от жениха. Так святая дева отказалась от всех благ земных, чтобы удостоиться небесных», говорит св. Епифаний.

Об Ерасте преосв. Феофан замечает, что он – посланец со св. Тимофеем в Македонию, в конце трехлетнего пребывания св. Павла в Ефесе (Деян. 19:22). Он должен был отправиться с Павлом и в Рим, но остался в Коринфе, может быть – по нужде (как казнохранитель, Рим. 16:23), с согласия Апостола, а может быть – и против желания Апостола. Ераст – Апостол из числа 70-ти. Память его – 10-го ноября. Трофим тоже был из числа спутников Апостола Павла (Деян. 20:4; 21:29). Он был усекнут в Риме при Нероне, вместе с Аристархом и Пудом. Память их 15-го – апреля.

Еввул и прочие лица, от которых шлются приветствия, – имена Римские. Эти лица могли познакомиться со св. Тимофеем при первом его посещении Рима. Можно думать, что Апостол, сообщая их приветы, вместе с тем указывает их, как таких, которые могут быть ему, Тимофею, руководителями в Риме при скоро ожидаемом его прибытии туда. Лин был первым епископом Римским, по свидетельству св. Иринея. Пуд был сенатор, Клавдия –жена его. Их дщери Праксида и Пруденциана были мученицами. «Подлинно, дело благодати Божией, – говорит св. Иоанн Златоуст, – что лица этого пола, если захотят, могут тысячекратно умирать, многие из них сделались мученицами, могут иметь и скромность, и святыню (чистоту), и презрение к богатству, и все прочее».

О заключительном благожелании св. Иоанн Златоуст говорит: «Нет ничего лучше такого благожелания. Благожелается сугубая помощь: от благодати Святого Духа и от Господа Бога, споспешествующего ей. Если и в житейских делах кто презирает свое и заботится о господском, не лишится своего, а напротив получает больше; то тем более в духовных. Презирай свое и получишь Божие. Презирай землю и получишь Царство Небесное». «Улучить такую благодать да даст Бог и нам молитвами написавшего и получившего послание сие» (блаж. Феодорит). Аминь.