1902 г.

В день св. равноапостольной Нины, 14 января 1902 года, увенчались, наконец, желанным успехом усилия церковно-школьной инспекции поставить церковно-грузинское пение в школах Тифлиса на такую высоту, чтобы дети – школьники могли свободно петь всю литургию на грузинском языке. Как известно, обычай устраивать общешкольные празднества уже лет пять введен во внутренней России. В Грузинской епархии до последнего времени не было ничего подобного. Когда в прошлом учебном году 25 апреля впервые решено было собрать детей, учащихся в Тифлисских церковно-приходских школах, в Сионский собор и здесь общешкольным пением принять участие в архиерейском богослужении, многие посмотрели на это, как на новшество, а большинство, сочувствуя делу, все же пророчило полный неуспех этому делу. Действительность превзошла ожидания: и в день Преполовения, и в Духов день детские хоры отлично справились со своей задачей и пели не только сносно, но очень хорошо всю архиерейскую литургию, со всеми особенностями праздника. Пение было славяно-грузинское. В начале текущего учебного года окружной наблюдатель дал предписание учителям церковного пения в школах Тифлиса приготовить детей к пению литургии исключительно на грузинском языке. Обстоятельства не благоприятствовали успешному выполнению этого намерения: сам окружной наблюдатель все первое полугодие провел в беспрерывных разъездах, а по школам из четырех учителей пения в течение этого же полугодия два учителя переменились. И, несмотря на это, в знаменательный для древле-православной Грузии день 14 января, в память святой просветительницы Иверской земли, в Анчисхатском Тифлисском соборе дети-грузины на родном языке воспевали Божию службу, наполнив до краев древний величественный храм. Службу Божию совершал архимандрит Досифей в сослужении уездного наблюдателя школ о. Махатадзе и других иереев; дети пели чинно, стройно и, по отзыву слушателей, вся служба отличалась необыкновенным подъемом религиозного воодушевления и величественностью. Настоятель собора о. П. Карбелов обратился к детям с приличествующим дню и обстоятельствам поучением. Владыка экзарх в этот день, как известно, был в Бодбийском женском монастыре и не мог присутствовать на редком богослужении в Анчисхатском соборе. Для сопровождения владыки и для обозрения школ Сигнахского и Телавского уездов выехал в Бодбийский монастырь и окружной наблюдатель. Поздно вечером в этот день от о. Махатадзе получена была о. окружным наблюдателем телеграмма с известием, что предположенное торжество совершилось успешно при помощи Божией. Велика была радость архипастыря! Радость его усугублялась еще тем, что за день до 14 января владыка лично слушал пение на церковно-грузинском языке учеников Нукрианской школы, а 13 и 14 января слушал такое же пение детей Бодбийской второклассной, что при обители, школы; дети в день 14 января пели всю раннюю литургию на грузинском языке, а затем и во время поздней литургии исполнили часть песнопений на грузинском языке. Утешен был архипастырь и докладом окружного наблюдателя после обозрения им школ Сигнахского и Телавского уездов; оказывается, что и по сельским школам теперь не редкость встретить церковные хоры из учащихся детей. Таких школ окружной наблюдатель насчитал в Кахетии около десяти. Училищный совет так сочувственно отнесся к делу постановки церковно-грузинского пения, что, по докладу о. окружного наблюдателя немедленно после возвращения его из Кахетии, обеспечил денежным отпуском решительно все школы Сигнахского уезда, где школы найдены были в очень хорошем состоянии и где прививается с успехом церковное пение, и кроме того, решил немедленно ассигновать потребную сумму на содержание особого учителя церковного пения для четырех Телавских городских церковно-приходских школ. В настоящее время такой же особый учитель пения имеется и для четырех Горийских городских церковно- приходских школ.

Доказывать значение церковно-грузинского пения для наших школ излишне: так оно понятно всякому служителю Церкви, хоть сколько-нибудь любящему святое дело церковное. Вот почему мы обращаемся ко всем стоящим у дела школьного с усердной просьбою и с горячим призывом приложить все старания к устройству школьных хоров. Наш архипастырь горячо интересуется этим делом, близко принимает его к сердцу и горит желанием ввести хоть в некоторых грузинских церквях общенародное церковное пение. Несомненно, это привлечет народ в храмы, исполнит его религиозного воодушевления, введет его в святой дух церковности. Последствия этого благого почина неисчислимы. Но, с другой стороны, несомненно и то, что в деле осуществления этого доброго почина церковные школы, и только они, окажут незаменимую услугу грузинскому народу. Воспитывая из года в год население в духе истовой церковности, приучая детей к церковному пению, школа с каждым годом будет увеличивать свой школьный детский хор голосами тех из прихожан, которые окончили курс школы, и ею приучены и к посещению храма, и к церковному «четью-пению».

Торжество 14 января 1902 года в Анчисхатском соборе, в котором впервые многосотенный хор грузинских детей на родном языке воссылал моления Богу и хвалы св. равноапостольной Нине, да послужит залогом осуществления благих начинаний нашего архипастыря, который во всех сторонах пастырской деятельности в короткое время явил себя, как библейский «муж желаний».

В сентябре и октябре месяцах 1902 года, пользуясь прекрасным временем закавказской осени, когда погода особенно благоприятствует путешествиям в нашем крае, высокопреосвященный архиепископ Алексий, экзарх Грузии, предпринял ряд поездок по своей обширной, собственно ему вверенной епархии Грузинской. Епархии Имеретинская, Гурийско-Мингрельская и Сухумская, входящие в состав экзархата, имеют своих епархиальных архиереев, подчиненных экзарху и Грузино-Имеретинской синодальной конторе по некоторым отделам епархиального управления. Можно сказать с уверенностью, что в России не найдется другой епархии, которая так поражала бы разноплеменностью паствы и удивительным разнообразием местных условий, как Грузинская епархия, обнимающая пять губерний. Для русского православного человека, живущего внутри России и незнакомого с Закавказьем, с именем экзарха Грузии представляется архипастырь, управляющий паствою чисто-грузинской. На самом деле это не так. Впрочем, и паства собственно грузинская является чрезвычайно разнообразной; не говоря уже обо всем экзархате, с его историческим делением на Грузию западную и восточную, из которых каждая имеет свою историю и свои особенности жизни, языка и народного характера, но и в Грузинской епархии есть грузины-горцы, пшавы и хевсуры, доселе еще находящиеся в полуязыческом состоянии, удержавшие жрецов (деканозов) и строящие особые капища; есть грузины-мусульмане, принявшие ислам 300, 200 и даже 100 лет назад, сохранившие много христианских воспоминаний и живущие на противоположных окраинах Тифлисской губернии, и, наконец, есть грузины равнинные, кахетинцы и карталинцы, никогда не изменявшие православию; все эти сыны Иверии рассеяны на пространстве одной только губернии и в духовном отношении представляют ряд переходных оттенков, особенностей церковно-приходской жизни и бытового уклада, с которыми нельзя не считаться. Не менее разнообразия представляется и за пределами Тифлисской губернии. Приходы греческие, числом до 80; поселение духоборческие и молоканские разных фракций, русские старые поселения из отставных солдат; новые русские поселки, возникшие в последние 8–5 лет, составившееся из переселенцев, собравшихся из различных губерний внутренней Руссии; военные поселения, в которых расположены только полки с офицерами, имеющие свои военные церкви; затем приходы из армян, недавно принявших православие; приходы из православных сиро-халдеев, обратившихся из несторианства, – вот пестрая картина приходов Грузинской епархии. В довершение всего нужно сказать, что эти православные приходы в редких случаях расположены группами: большей частью они окружены поселениями татар, армян, курдов, лезгин, осетин, магометян, туркмен, карапапахов, черкесов, эстонцев, немцев...

При таких условиях церковно-приходской жизни архипастырю Закавказья невозможно составить понятие об условиях быта и потребностях паствы на основании отзывов словесных или письменных со стороны оо. благочинных; необходимо все видеть самому на месте. Вот почему владыка-экзарх за короткое время пребывания своего в Закавказье успел побывать во многих местностях своей обширной епархии. Трудны эти путешествия при неустройстве путей сообщения, а самое главное – при необыкновенных переменах климата и обстановки: ведь приходится спускаться в глубокие низменности и немедленно же подниматься в местности, лежащие на 5–6 тысяч футов над уровнем моря. В путешествиях, о которых у нас речь, пришлось владыке испытывать морозы в Карсской области и через несколько дней – зной в Эриванской губернии, не говоря уже о разреженности горного воздуха, например, в Сарыкамыше, Карсской области, где вновь приезжий на высоте 7 тысяч футов испытывает какую-то особенную слабость, головокружение и тошноту. Но Господь хранит архипастыря в бодрости и вожделенном здравии, так что он поражает спутников неутомимостью и выносливостью. Зато и результаты этих путешествий весьма ценны. Пишущему эти строки, один из врачей Карсской области в случайном разговоре высказал, что после приезда экзарха живо почувствовалось всеми, что какой-то мощный ток духовной жизни приподнял, оживил, сплотил и объединил всех сынов православной Церкви, затерявшихся среди моря иноверия. Местные пастыри, которым приходится немало трудиться в деле объединения всех православных в единстве обряда и всего строя приходской жизни; школьные деятели, при разноплеменности приходов, часто поставленные в великое затруднение относительно ведения школьного дела, – все получили от архипастыря авторитетные указания, оправдание своей деятельности, поддержку в глазах народа.

Но обратимся к путешествию владыки. В гор. Карс прибыл архипастырь 21 сентября к вечеру. Карс – прежде всего военный город. Нужно отдать справедливость воинскому начальству и военному духовенству: с их стороны сделано решительно все, чтобы устроить архипастырю встречу, достойную представителя великой русской Церкви на дальней окраине, всего 25 лет назад силой оружия присоединенной к российской державе. В приветственной речи в соборе владыка сердечно благодарил представителей воинства в Карсе и вместе с тем высказал, какие чувства пережил он при первом взгляде на неприступные твердыни Карса, облитые русской кровью.

Город Карс вместе с тем и в духовном отношении представляет собой центр православного греческого населения Карсской области. Греки поселились здесь частью при турецком владычестве, а главным образом они переселились из Эрзерумского вилаейета после присоединения Карсской области к России на место выселившихся курдов, черкесов и турок. Кажется, возникал вопрос о переселении в наши пределы и греческого епископа, но это было отклонено, и греки теперь входят в епархию экзарха Грузии. Церковный быт их представляет много особенностей, которые нередко стоят в противоречии с русскими порядками и с русским законодательством; потребовалось много усилий, чтобы ввести правильное церковное письмоводство, чтобы приучить греческий клир вести хотя бы метрические книги. «Разве он не умер, если я его и не запишу умершим?» – наивно заметил один священник-грек, пришедший из Турции, в ответ на требование вести запись умершим. Греки пришли из Турции со своими многочисленными священниками, которых насчитывалось иногда до 10 на небольшое селение в 30–40 дворов; нужно было установить штаты, которые особенно потребовались в 1896 году, когда великодушный Русский Царь соизволил назначить всем греческим причтам приличное жалованье (600 р. священникам с семинарским образованием и 300 р. не имеющим семинарского образования). Вопрос этот причинил много хлопот; греки склонны к разделениям и легко делятся на партии; при устранении того или другого священника от обязанностей приходского пастыря нередко партия недовольных оставляла даже посещение храма и отказывалась принимать таинства от неугодных ей пастырей; народ, привыкший в Турции к самоуправству в церковной жизни, доходящему до того, что и голос архиерея вменяется ни во что, в России с трудом свыкался со строгой дисциплиной в церковных вопросах. Прихожане-греки во всем склонны действовать скопом и всю надежду возлагают на приговоры сельских обществ. Веру в силу этих приговоров разделяло с ними до последнего времени и духовенство. Но все горе в том, что приговоры эти постоянно изменяются в зависимости от того, какая партия возьмет верх. Поэтому из 10 священников в селении, при необходимости избрать по закону одного штатным и настоятелем церкви, все запасутся приговорами каждый в свою пользу... Не так давно одно из селений греческих представило два приговора о школе, составленные в один день, подписанные одними и теми же лицами и об одном и том же предмете, но совершенно противоречащие друг другу по содержанию. Бывают приговоры и прямо курьезные: один грек желал устроить часовню на избранном месте, в нескрываемых целях наживы и притом на условиях полной независимости от епархиальной власти; в прошении по этому поводу он пишет, что ему виделись и видятся чудные сны, в которых дается ему повеление свыше устроить часовню. К прошению прилагается и приговор сельчан, которые заверяют своими подписями, что такому-то их односельцу действительно снятся чудные сны с таким-то и таким-то содержанием... Нужно заметить, что и духовенство греческое, пришедшее из Турции, крайне невежественно. За 25 лет жизни в России, однако, многое переменилось. Правда, духовенство и теперь не высокого образования; объясняется это отсутствием для греков в Карсе какого-либо духовного учебного заведения. Греческие священники принуждены воспитывать своих детей в Тифлисе, а это и далеко, и дорого, и неудобно. Но все-таки греческое духовенство Карсской области, среди которого и доныне по селениям нет ни одного священника, закончивших курс семинарии, привыкло к русским порядкам и подчинилось им всецело. Здесь справедливо воздать дань признательной хвалы нынешнему благочинному Карсского округа протоиерею И. Назарову, который неустанным трудом и редкой настойчивостью достиг того, что порядки церковной жизни крепко привились теперь ко всем греческим приходам. Труднее поддается простой народ, который упорно держится старых, усвоенных в Турции обычаев.

Не меньше церковного дало затруднение епархиальной власти и церковно-школьное дело. В виду различных недоразумений потребовалось распоряжение епархиальной власти, чтобы на открытие школ грамоты, испрашивалось непременно предварительное согласие Карсского областного наблюдателя; объявлено, что школы грамоты, открытиые без его согласия, будут считаться незаконными. Такое категорическое постановление вызвано тем, что греки Карсской области, не так давно пришедшие из Турции, чрезвычайно тяготятся всяким надзором за школами и склонны устраивать тайные школы. Нередко случалось, что инспекции министерской, пожелавшей зайти в ту или другую школу, они заявляли, что школа эта церковная; церковно-школьной же инспекции, являвшейся для ревизии, попечители-греки заявляли, что школа эта министерская. В таких тайных школах обыкновенно состояли учителями выходцы из Турции, совершенно незнающие русского языка и преподававшие по греческим учебникам, изданным в Константинополе. В учебниках этих помещается, например, хвалебный гимн турецкому султану и статьи по географии, написанные в тенденциозном духе (России, например, отводится последнее место среди государств Европы). По словам областной администрации и инспектора народных училищ Карсской области, школы греческие проявляли недолжное направление особенно в недавний период греко-турецкой войны: школьникам рассказывалось о победах греков, показывались картины эллино- патриотического содержания; бывали случаи, что священник, заведующий школой, пользовался принадлежащими школе суммами для поддержки греческого движения и отсылал их разного рода сборщикам и греческому консулу. Благоприятным условием для развития таких школ служило правило, по которому школы грамоты могут открывать местные священники беспрепятственно. Этим правилом и пользовались греки, открывая школы чисто туземные, вовсе без преподавания русского государственного языка. Содержа школы грамоты на свой счет и уплачивая или задерживая жалованье учителю, большею частью выходцу из Турции, греческие общества управляли школами по собственному усмотрению, оставляя без внимания распоряжения начальства. На это явление настойчиво обращал внимание Карсский военный губернатор и инспектор народных училищ Карсской области. Вот почему и потребовалось вышеприведенное распоряжение училищного совета. В тех же целях упорядочения школьного дела советом постановлено: в помощь наблюдателю церковных школ Карсской области прот. И. Назарову назначить двух священников – С. Адрианова и Г. Харитова, которым дано поручение – как можно чаще обозревать школы, за что, и назначено особое вознаграждение. В целях освобождения учителей греческих школ от безусловной зависимости в материальном отношении от сельских обществ постановлено: просить заведующих школами позаботиться о сформировании особых школьных попечительств, приняв в них председательство и выделив обязанности попечителей от обязанностей по сельской администрации; попечительствам подтвердить о необходимости вести денежные дела с правильной записью поступлений и расходов в особо выданных книгах; воспретить иметь особых негласных попечителей, зависящих только от сельских обществ; открытие новых школ обусловить непременным предварительным составлением общественных приговоров, надлежаще утвержденных, с точным обозначением как отпускаемой на содержание школы и учителя суммы, так равно и способа взимания ее с общества; просить гражданское начальство о взимании положенной суммы вместе с земскими сборами и внесении ее в уездные казначейства для хранения в депозитах отделения совета; в тех селениях, где школы открыты в прежнее время без общественных приговоров, истребовать приговоры; в случае неисправной выдачи жалованья учителю, положенного приговором, особенно в тех случаях, когда общество делает это по недовольству на учителя за исполнение им законных требований начальства (что, к сожалению, бывало), обращаться к содействию гражданского начальства и, в крайнем случае, школы закрывать.

Теперь в гор. Карсе открывается отделение училищного совета и книжный склад для церковных школ. Этими мерами церковно-школьная жизнь в Карсской области, можно надеяться, упорядочится с внешней стороны, тем более что Карсский военный губернатор расположен в пользу церковно-приходских школ и готов оказать им содействие, которое уже не раз проявлялось.

Справедливость, однако, требует здесь заметить, что обвинения греческих школ в преднамеренном сопротивлении изучению русского языка и тем более в политической неблагонадежности основываются на простом недоразумении.

Греки Карсской области, как уже сказано, недавно пришли из Турции и оттуда принесли привычные порядки жизни. Естественно, что многое, полезное для них при турецких условиях жизни, оказывается ненужным и вредным при новых порядках русской государственности. Но сразу изменить установившийся веками строй жизни невозможно. Это именно мы и видели в отношениях греков к школам. Греки достойны величайшей похвалы за свою любовь к Церкви и церковной школе. Из всех народностей, населяющих многоплеменный экзархат, не исключая и русских, греки в этом отношении, бесспорно, занимают первое место. Любовь к Церкви и к церковному просвещению спасла Греков и сохранила их в православии в долгие века тяжкого турецкого рабства, сделала их более культурными сравнительно со своими поработителями, сплотила их в тесные «общества», столь необходимые при иноверном правительстве для сохранения основ своего племенного и религиозного быта. Естественно, в Турции всякий контроль со стороны правительства над содержимым греками школами был для них вреден, и греки в течение столетий выработали наклонность и удобные способы избегать этого контроля. При непросвещенности и грубости турецких властей, совершенно несведущих в школьном деле, этого контроля в смысле учебном по существу не могло и быть, если он проявлялся, то в виде обычных насилий. В Россию греки пришли сравнительно недавно, после русско-турецкой войны; еще не вымерло старое поколение, помнящее прежние турецкие порядки. Вот почему оно по привычке держится унаследованного от отцов строя, как в церковной жизни, так и в школьной. Этим только и можно объяснить уклонение греков от контроля над их школами со стороны русского правительства. Нынешнее поколение, вырастающее уже в новых условиях жизни, будет постепенно освобождаться от этой склонности, и теперь уже существуют селения, которые охотно дают приговоры о школах и не избегают инспекции, посещающей школы. Такого же происхождения и эллинский патриотизм в школах. Живя теперь в единоверном государстве, под единоверным правительством, подчиняясь Российскому Святейшему Синоду, облагодетельствованные и землями, и жалованьем духовенству, греки Карсокой области, совершенно разобщенные и в территориальном отношении, и в отношении живых и непосредственно захватывающих интересов от Афинского королевства и района проявлены греческого филетизма, – постепенно будут сливаться с населением Империи в общих чувствах верноподданства и, оставаясь греками по языку и племени, будут добрыми русскими гражданами. За это порукою их православие. Процесс такого слияния не мог совершиться в 25 лет...

Остается сказать об отношениях греков к русскому языку в школах. И здесь мы имеем дело только с недоразумением. Церковно-приходских школ в Карсской области около 40. Откуда брать подготовленных и знающих русский язык учителей в греческие школы? В Карсской области нет ни духовной семинарии, ни духовного училища, ни гимназии, ни второклассной, ни даже двухклассной школы. Единственное учебное заведение, откуда могут выходить хоть сколько-нибудь подходящие учителя, это – Карсское городское училище. Но и эти учителя идут скорее в министерские, очень хорошо обеспеченные училища, а церковные школы нередко закрываются вследствие полного недостатка в учителях. Притом же греческие церковные школы доселе содержались исключительно на местные средства; отпуск на эти школы из училищного совета едва превышал 1 000 рублей в год. При таких условиях трудно было найти учителей в школы, потому что обыкновенная сумма, назначаемая учителю греческими сельскими обществами, равняется 150 рублям в год, редко 200–240 руб. Между тем, чтобы обучать детей, совершенно не понимающих по-русски, русскому языку, требуется труд совершенно незнакомый учителям внутренней России, требуется особое умение, вырабатываемое предварительной теоретической подготовкой и долгой практикой. Ни того, ни другого учителя греческих церковных школ не имели и потому или плохо учили, или совсем не учили детей русскому языку. Обвинители греческих школ были правы, констатируя факт, что русский язык в них преподавался плохо, или вовсе не преподавался; но толкование этого факта было неправильно: греческие учителя не потому избегали преподавания русского языка в школах, что не хотели этого преподавания, а просто потому, что не умели его вести. В настоящее время, однако, во всей Карсской области нет ни одной школы, в которой не преподавался бы русский язык. Экзамены на права по воинской повинности ученики держат в полном объеме требуемого курса в гор. Карсе и обнаруживают вполне удовлетворительное знание русского разговорного языка и даже русской орфографии.

В последние два года на благоустройство церковных школ обращено особое внимание: увеличен денежный отпуск в пять раз больше прежнего, преобразованы школы грамоты в одно классные и двух классные, улучшен состав учителей и уже два раза устраивались для них специально в гор. Карсе педагогические курсы. Нужно отдать справедливость грекам: они – народ глубоко церковный. Церковь сохранила их в тяжкой турецкой неволе, сплотила, объединила, вывела из горнила бедствий; греки платят своей духовной матери полной любовью, и с первым ударом колокола они уже в храме. Несмотря на бедность и недостатки, вследствие недавнего переселения и малоплодности земли, им отведенной (в некоторых местах, уже в июле бывают заморозки на высотах, и хлеб вымерзает), они во всех самых незначительных селениях уже построили церкви. Тем не менее, турецкое иго сильно повлияло на церковный быт греков; при невежестве духовенства церковное благолепие пало совершенно; особенно это нужно сказать о греческом церковном пении в Карсской области. Унисонное, нестройное, с носовыми звуками, это пение производит крайне тягостное впечатление. На помощь должна явиться церковная школа. Ко дню приезда экзарха в гор. Карс здесь заканчивались педагогические курсы учителей греческих и сиро-халдейских школ под руководством протоиерея И. Восторгова, окружного наблюдателя школ всего экзархата. На курсы был вызван специалист греческого пения г. Куцояпопуло, бывший псалт в Константинополе, из хора патриаршего. Ему отпущены были нужные денежные средства, на которые и изданы Греческие ноты в особой тетради, заключающей в себе греко-церковную нотную азбуку (вроде нашего крюкового пения) и осьмогласие. Кроме того, греческие учителя обучались и славянскому пению под руководством музыкально образованного учителя, на обязанности которого лежало, между прочим, и переложение на обычную круглую, итальянскую ноту греческих напевов. Дело это выполнено, и сборник уже готов к печати. Считаю долгом упомянуть здесь, что Константинопольский патриарх святейший Иоаким III особым письмом благодарил владыку-экзарха за его заботы о греческом пении. Вот это письмо в русском переводе:

«Иоаким, милостию Божиею патриарх Константинопольский и Трапезундский.

Высокопреосвященный архиепископ Тифлиса и экзарх Грузии, возлюбленный о Св. Духе брат и сослужитель нашей мерности владыка Алексий! Да будет благодать и мир от Бога вашей святыне! Нами и вверенным нам Святейшим Синодом с большим удовольствием получено сообщение, что вожделенное благочестие православного христианского народа городов и селений на Кавказе, говорящего по-гречески, желающего научиться и ввести в святых храмах своих отечественное византийское пение, ревностно пробудилось, так что, насколько зависит от него (благочестия), возможно, по крайней мере, посодействовать для удовлетворения этой церковной нужды названных христиан. Разумеется, когда дело касается великолепия и приемлемости византийского пения, этого священного искусства, которого, как достойного наследия, наша великая Церковь Христова никогда добровольно не могла лишиться и постоянное попечение, о котором всему предпочитается, мы признали благовременным письменно возблагодарить вашу святыню за святое отношение и отличающееся любовью к древней форме византийского пения, которое при изменениях и требованиях времени вызывает у всякого ревнителя отечественного благочестия святое воспоминание и других церковных преданий. За сим, после наших братских во Христе приветствий да пребудет с вашим преосвященством благодать Божия и бесконечная Его милость. 1902 года октября 7-го. Иоаким, с молитвою пребывающий возлюбленный брат».

Владыка-экзарх лично имел возможность слышать и оценить успехи по пению греческих учителей, которые при его священнослужении в субботу и воскресенье, 21 и 22 сентября, пели все церковные службы по-гречески и по-славянски. Нужно сказать, что многие греческие мотивы, например, все песнопения евхаристического канона, поражают своим величием; к сожалению, унисонный напев много скрадывает красоту мелодии. Необходимо переложить мелодии на три голоса, что уже отчасти предпринято.

После литургии, 22 сентября, владыка лично открыл после молебствия две новые городские церковные школы, мужскую и женскую, назначенные для греческого населения; школы открыты при щедром пособии от города; они прекрасно обставлены всеми необходимыми и наглядными пособиями, включая сюда и издания Вятского земства; в школах введено преподавание греческого языка, а для девочек – особо и рукоделие.

На другой день, 23 сентября, владыка выехал со свитой для обозрения греческих селений. Мы не станем утруждать внимание читателя подробным описанием трехдневного путешествия владыки; остановимся на общем и главном. За это время владыка посетил греческие селения: Хинзерин, Исламсор, Заладжа, Ейджа, Безиргенкечит, Веришан, Чиплахлы, Лалоглы, Дивик, Чатах, Субатан, Ельчечмиз, Ялаузчам и некоторые, на пути лежавшие деревни. Греческое население встречало архипастыря с искренней радостью и любовью; церкви и школы были полны, и владыка имел полную возможность ознакомиться с существенными сторонами церковно-приходской жизни греков. Особенности ее, носящие на себе и доселе печать турецкого влияния, сразу бросаются в глаза. Это нужно сказать, прежде всего, о положении женщины в семье. Здесь греки прониклись чисто турецкими взглядами. Трудно поверить, чтобы в христианском населении женщину удаляли от храма, а между тем, это – факт неоспоримый в церковном быту греков. Только престарелые женщины ходят в церковь, занимая скромное место где-либо на конце храма; при посещении церквей владыкой, женщины робко жались кучкой позади всех и производили впечатление существ жалких и забитых; что же касается женщин молодых и девушек, то явиться им в церковь, с точки зрения общественного мнения в греческом населении, было бы верхом неприличия. Переходя затем к семейному строю, мы замечаем, что среди греков привился взгляд на женщину крайне унизительный: рождение девочки – несчастье или, по крайней мере, неудача в доме и приносит разочарование матери и семье; девочек редко учат в школах; молодая невестка в семье не имеет права разговаривать в доме ни с кем, кроме мужа; при появлении посторонних мужчин, все женщины семьи немедленно удаляются. Но возмутительнее всего, это – отношение к матери. Отец считал долгом унизить ее в присутствии детей, особенно сыновей; ему доставляет удовольствие, если десятилетний сын выбранит свою мать, иногда скверными словами, в присутствии отца; дети называют мать просто по имени: Мария, Анна, Елисавета; нет нежного и любвеобильного наименования: «мама»; за обедом отец с сыновьями сидят, а мать, стоя, прислуживает и не участвует в трапезе. Нужно упомянуть и о том, что доселе среди греков нередки случаи кражи невест.

В каждом селении архипастырь обращался к народу через переводчика с выяснением, что все вышеуказанные обычаи недостойны христиан. Один из сопровождавших владыку священников, грек по происхождению, благочинный о. Харитов, везде, с благословения владыки, обращался к народу с поучениями по поводу замеченных недостатков в жизни греков. Владыка же при первом вступлении в храм приказывал народу стать, разделившись пополам: мужчины направо, женщины налево; приказывал женщинам, которые, обыкновенно не входя в храм, стояли около домов и на крышах, идти всем в церковь.

Нужно было видеть необыкновенное смущение женщин, впервые и неожиданно увидевших себя в храме и притом равноправными с мужчинами! Но делу дан добрый почин; теперь и духовенство, прежде бессильное в борьбе с укоренившимися обычаями, смело может поднимать против них голос, опираясь на слово и авторитет архипастыря. Владыка везде посещал церковные школы; они очень многолюдны, большинство имеет до 100 учащихся. К сожалению, среди учащихся редко можно видеть девочек. И по этому поводу архипастырь обращался к народу с просьбой и увещаниями не лишать девочек образования, а сопровождающему его окружному наблюдателю школ владыка поручил открыть в области не менее трех женских школ. В настоящее время в 40 греческих школах нет ни одной учительницы, а учителей-греков находить крайне трудно вследствие того, что в Карсе нет ни духовного училища, ни семинарии; только в последний год возбуждено ходатайство перед училищным при Св. Синоде советом об открытии здесь второклассной школы. А между тем дело школьное среди греков представляет иногда едва преодолимые трудности, которые неизвестны учителям внутренней России. Трудности эти зависят от того, что греки, проживающие в приходах Грузинской епархии, говорят на различных языках; есть селения, в которых говорят испорченным греческим языком, представляющим смесь татарского с новогреческим; в других селениях говорят только по-турецки; есть греки, понимающие и объясняющиеся только по-армянски. Такой именно пестрый состав учащихся был в образцовой школе на карсских курсах. К ним присоединились несколько грузин и одна мингрелка, которая не понимала, однако, грузинской речи (мингрельцы – грузины, но наречие их очень далеко уклонилось от общепринятого грузинского языка), так что и присутствовавшие учителя-грузины не могли с нею объясняться. Чрезвычайно затруднительно найти учителя, обладающего знанием всех этих языков и притом хорошо владеющего и русским языком, которому необходимо, прежде всего, и главнее всего научить в школе. Учить Закону Божию, избрать понятный язык для богослужения – еще затруднительнее. Вот почему здесь нужны учителя в школах, владеющие умением обучать натуральным методом русскому языку, как единому и объединяющему, а это требует от учителя основательного образования и специальной педагогической практики. Владыка-экзарх все это видел на месте и даль церковно-школьной инспекции ряд указаний, как вести дело, обещав вместе с тем ходатайствовать об ускорении открытия в Карсе упрощенной духовной семинарии и второклассной школы.

Церкви в греческих селениях везде имеются. Построены они самими же греками, весьма искусными каменщиками; архитектура их, за редким исключением, очень незатейливая – длинное высокое здание, напоминающее простой дом, без куполов, с крестом над алтарной частью. Церкви содержатся довольно опрятно; живопись греческая весьма неудовлетворительна; иконы большей частью привезены из Турции и в смысле художественном стоят весьма низко; иконостасы в несколько ярусов очень напоминают старинные русские иконостасы в церквях XVI и XVII веков. Владыка везде обращал внимание на церкви; давал указания относительно их переустройства; указывать средства улучшения и живописи, и был очень обрадован, увидев в одном из храмов весьма хорошие изображения, выписанные из гор. Царицына из русской художественной мастерской. Оказывается, что и народу эти иконы русского письма весьма нравятся, и многие из соседних селений приходят нарочно в церковь посмотреть на новые хорошие иконы.

К числу недостатков церковной жизни греков нужно отнести слабое развитие обычая поминать усопших и небрежное содержание кладбищ. Владыка назначил вышеупомянутому о. Харитову темы для проповедей: о значении женщины в семье; о посещении женщинами храма; о необходимости посылать девочек в школу; о почитании матерей; о поминовении усопших; о содержании кладбищ. На эти темы везде произносились поучения на понятном народу языке, и, кроме того, сам архипастырь дополнял сказанное, обращаясь к народу, особенно же к сопровождающим владыку во множестве греческим священникам и учителям. Последние, после двух курсов в гор. Карсе объединились и представляют собой надежную церковную силу; на это обратил внимание архипастырь и, видя учителей во главе церковных хоров, составленных из школьников, везде благодарил учителей и просил народ поощрять и беречь этих тружеников; при общем невежестве духовенства, в огромном большинстве случаев совершенно непонимающего по-русски, учителя церковных школ, все хорошо владеющие государственным языком и местными языками, являются единственными агентами русской церковной власти в греческих селениях.

Обозрев греческие селения, владыка-экзарх вынес убеждение, что дело церковное здесь имеет доброе и светлое будущее, потому что опирается на народ, любящий Церковь и все церковное. Народ не только не противится, но жаждет и ищет для своих детей изучения и государственного языка; а это даст возможность грекам в близком будущем, при развитии и улучшении школьного дела, войти в общение и воспринять всецело начала русской гражданственности.

Светлым воспоминанием из путешествия владыки было пребывание его в местечке Сарыкамыше, где расположен Елисаветпольский пехотный полк. Офицеры полка выехали за 20 верст встретить архипастыря и пригласить его к себе, чтобы соутешиться общей молитвой. Владыка прибыл в Сарыкамыш 24 сентября вечером, накануне праздника в память преподобного Сергия Радонежского. Встреченный в церкви по чину, архипастырь обратился к собравшимся офицерам, в числе до 80 человек, с прочувствованной речью, в которой указал, что воинство христолюбивое на этой окраине не только хранит мир наш, не только стоит на страже нашей безопасности и делает великое культурное и христианское дело, служит вместе с тем и церковному благоустройству края, подобно тому, как некогда и преподобный Сергий, служа Церкви, вместе с тем служил и оказал неоцененные услуги русскому государству. Действительно, места стоянки войск в Закавказье – это отрадные оазисы во всех отношениях: здесь и удобные дороги, здесь и благоустроенные дома и поселки; здесь же высятся и устроенные прекрасные храмы в русском стиле, с благозвучными колоколами, с организованными певческими хорами, с благолепною церковною утварью. Такое именно впечатление вынес владыка-экзарх, посетив Сарыкамыш и другие места – Карс и Александрополь, Эриванской губернии, Царские Колодцы и Лагодехи, Тифлисской губернии.

Из Сарыкамыша владыка проследовал обратно в Карс, и здесь день 28 сентября посвятил русскому воинству. Владыка служил литургию в военном крепостном соборе; этот седой памятник старины, отстроенный в X веке, бывал и в руках грузин, и во владении армян, обращен турками в мечеть и уже в 1878 году снова сделался православным храмом. После литургии владыка крестным ходом проследовал на братское кладбище, где погребено более 10 000 русских воинов, павших при осадах Карса. Четыре раза в XIX столетии русские брали эту твердыню, пока, наконец, в ноября 1877 года она окончательно не перешла в русское владение. Сколько здесь пролито крови, сколько было оказано героизма, сколько пролито слезь, сколько пережито страданий! На братской могиле, в виду обступивших твердынь крепости, в виду полей и горных вершин, из которых каждая напоминала о смерти за отечество, о славе русского воинства, – отслужена была владыкой торжественная панихида.

Все войска крепости, несколько тысяч, были в сборе; все население Карса устремилось на место, где 25 лет назад в суровую зиму погребены были наскоро тела героев, – погребены так, что у многих из земли видны были окостеневшие поднятые руки и ноги... Потом уже вся эта огромная могила была засыпана землей, залита известью... Вспоминались ужасные картины: как тела убитых покрывали поле брани на несколько верст, как запрудили они быструю речку Карс-Чай, так что вода просачивалась между трупами и на большом пространстве текла окрашенная кровью... С глубоким умилением молились солдаты на кладбище, под открытым небом; когда же, по поручению владыки, протоиерей И. Восторгов с возвышения стал говорить далеко слышным голосом слово народу²⁶, когда он коснулся смерти здесь погребенных воинов-мучеников, – всколебались сердца и в толпе послышались рыдания... Момент был высоко-умилительный...

Владыка посетил потом две военные церкви; осмотрел все подробности крепости и в самом укрепленном форте, грозно и уединенно высящемся над городом и над всей местностью, в казарме посетил солдат, совершив молитвословие перед ротным образом и утешив их словом привета и поучения. Глубоко были обрадованы солдатики, как бы оторванные строя на высокой горе, неожиданным появлением архипастыря в их уединенной казарме.

Здесь же на форте один из офицеров наглядно объяснил владыке историю взятия русскими войсками крепости Карса. Эта беседа на открытом воздухе была чрезвычайно интересна и представила воочию доблесть русского воинства.

Из г. Карса владыка-экзарх направился по русским селениям; часть этих селений населена молоканами и духоборами; одно село, Гренадерское, образовалось уже давно из отставных гренадеров; пять селений образованы недавно и состоят из православных крестьян, вызванных из разных мест России и поселенных на место выселившихся в Америку духоборов. На пути владыка заходил в моленные молоканские, духоборческие, беседовал с начетчиками и с простыми сектантами. Сектантов в Карсской области очень много, около 10 000 душ; явились они сюда частью по принуждению в ссылку, частью добровольно; им отведены плодородные места и в материальном отношении они устроились очень хорошо. Жизнь духовная среди них далеко не установилась, и молокане и духоборы в свою очередь делятся без конца на секты, враждебные между собой; например, владыка беседовал с одним молоканином, который в течение года переменил четыре «согласия» и не знает, остановился ли он окончательно на том, которое теперь исповедует. На вопрос владыки, почему он так меняет веры, молоканин наивно ответил, что его тянет в разные секты его баба (жена). Таково влияние пресловутой свободы религиозного чувства и отсутствия твердо установленного церковного авторитета.

Не знаем, кому пришла в голову несчастная мысль объявить сектантов искателями истины и людьми, выше других стоящими по умственному развитию и пытливой смелости и запросам духа. При первом знакомстве с ними обнаруживается, напротив, их полное невежество; школ у них нет и учить детей они не хотят. Духоборы в беседе прямо заявили владыке, что школы они не хотят, потому что «все зло от книг», что их несчастные единоверцы, ушедшие в Америку, от того и смутились, что читали книжки и писания графа Толстого и его приспешников; на вопрос, читают ли они Библию, духоборческие старики заявили, что Библия – «хлопотница», т. е. она доставляет хлопоты, и поэтому ее не оказалось в моленной; нет ее и в домах духоборов; довольствуются духоборы «книгой животной», т. е. устно передаваемыми «псальмами», искаженными и безграмотными. В беседе с владыкой духобор хвалился, что наитием Духа Св. он и без книги знает «Отчу» и научился этой молитве из «книги животной». Когда же стал он, по приглашению экзарха, читать молитву Господню, то оказалась в его чтении какая-то странная смесь слов евангелия и самоизмышленных добавлений. На призыв архипастыря к единению один из стариков заметил, что негоже и отступать от веры, за которую отцы их страдали от православных: «говаривали нам старики, что когда их били плетьми, Дух Св. видимо чрез их ребра шел». При таком невежестве трудно вести здесь миссионерское дело, и его нужно бы, кажется, начинать с миссионерской школы.

Молокане оказались словоохотливее и обнаружили даже желание вступить в словопрения. Тогда как у духоборов моление состоят из непонятного носового пения, причем получается какой-то гул, в котором никто ничего не понимает, у молокан, напротив, говорятся поучения, поются псалмы. Но и молокане только тем отличаются от духоборов, что читают Библию; невежество и безграмотность царят и здесь, школ нет, и дети обучаются грамоте кое-как от своих местных грамотеев.

В настоящее время молоканство в Карсской области переживает кризис: наставников уважаемых нет, молокане без конца делятся на секты – на общих, постоянных, субботников, воскресников, некоторые увлекаются иеговизмом. Момент этот благоприятен в миссионерском отношении, и владыка-экзарх решил послать сюда епархиальных миссионеров. Идет брожение среди сектантов и относительно выселения в Америку вслед за ушедшими духоборами. Что-то болезненное чувствуется в этом стремлении уйти с родины, где живется богато и привольно. Духоборы из Америки откровенно сознаются, что им живется плохо; некоторые возвратились назад. Но ни эти устрашающие вести, ни убеждения администрации не помогают делу. С переходом в сектантство русский человек теряет патриотическое чувство. Странное дело, но на вопрос: «ты русский?» он никогда не даст утвердительного ответа, а заявит: «нет, я молоканин». Отсюда легкость, с которой решаются сектанты на переселение, смущаемые подпольными листками и письмами, идущими из «области темной»... По последним известиям, духоборы в Америке выделили из себя партию, дошедшую до последней крайности: они не носят ничего кожаного, ничего шерстяного (чтобы не убивать скота), раздали весь скот, пашут на себе, хлеб желают, есть в зернах. Очевидно, при таких условиях им трудно жить и в Америке, и они теперь ищут нового переселения в места, где бы им, возможно, было осуществить свой идеал религиозной общественной жизни, без властей, без суда, без всякого вида насилия над кем-либо и без общения с женами... Очевидно, процесс религиозного помешательства, в котором захватили в Закавказье духоборов толстовцы и которым они искусно и жестоко воспользовались в целях пропаганды своего лжеучения, дошел до последней крайности.

Владыка два дня употребил на осмотр русских православных селений. Православные жители, дети и внуки поселенных отставных солдат, в своей церковной и общественной жизни представляют мало привлекательного. Их отцы и деды поселены были в особенные поселки после 25 лет старой, «николаевской» службы; отставши от земли, отучившись от сельской жизни, они не могли образовать прочных земледельческих колоний, не передали навыки к доброй сельской жизни и своим детям. Занимаются здесь легкими, «городскими» промыслами, отхожею работой, мелкой торговлей; в религиозном отношении не могло выработаться объединяющего предания, объединяющего обряда и уклада жизни, оттого холодность к Церкви, грубость, жестокость, постоянные распри между собой, неуважение к духовенству. Такое именно тягостное впечатление произвели посещенные владыкой села Гренадерское и Петропавловка; таковы же и подобные им по происхождению русские селения Тифлисской губернии, как Манглис, Приют, Белый Ключ, Царские Колодцы. Замечательно, что жители из этих селений, если попадут случайно в состав вновь образуемых русских поселков из крестьян внутренней России, сразу и резко бросаются в глаза вышеотмеченными качествами.

В село Гренадерское владыка прибыл вечером; в церкви же он разобрал некоторые недоумения прихода и причта, убеждая народ сплотиться около церкви, хранить церковные предания, жить любовно и единодушно с пастырями. Осведомившись, что местная министерская школа совсем почти не посещается детьми гренадерцев, владыка на другой день объявил открытие учения в школе. Утром в прекрасное и обширное здание школы, выстроенное на завещанные одним из бывших здесь русских чиновников деньги, собрались родители, приведшие с собой мальчиков и девочек. Отслужен был молебен перед началом учения, и здесь же владыка образовал церковное попечительство, поручив ему заботы о церкви и школе. В пяти других русских селениях владыка также образовал попечительства. Селения эти поселены, как выше замечено, на месте ушедших духоборов; поселенцы еще недавно, года три назад, прибыли на новые места. Церквей постоянных у них нет, но везде открыты молитвенные дома, причты и церковные школы; последние оказывают большую помощь церковному делу: владыку везде встречали пением детские хоры, и в одном месте архипастырь был обрадован всенародным пением всех поселян; это было в селении Одинцовском. В селе Плодородном владыка служил литургию и совершил закладку храма по чину церковному; здесь готовы и план, и смета постройки, выкопан фундамент, и дело близко к осуществлению. В остальных селениях архипастырь водрузил с особым молитвословием кресты на предполагаемых для постройки церквей местах и образовал строительные комитеты. Во всех селениях владыка служил молебствия, в одном селе – всенощное бдение, в другом – литургию, ободрял народ словом утешения, входил в подробности его домашнего быта, посещал некоторых крестьян-новоселов в их домах, везде ревизовал церковные школы. Общим состоянием приходов и школ в русских поселениях архипастырь остался, вполне доволен.

Вечером 28 сентября владыка выехал в гор. Александрополь, где встречен был представителями администрации Эриванской губернии и всеми войсками. Здесь отслужено было всенощное бдение и на другой день – литургия. Александрополь – по преимуществу военный город; военные части, здесь расположенные, имеют прекрасные храмы, образцово содержимые. Владыка после литургии, как и в Карсе, крестным ходом отправился на братское кладбище русских воинов, известное в Александрополе под выразительным именем «Холм чести». Владыка отслужил здесь всенародную панихиду в присутствии всех войск и множества горожан, поручив сказать слово поучения протоиерею И. Восторгову, а затем и сам обратился к собравшимся со словом, в котором выразил желание, чтобы этот «Холм чести» был увековечен и ознаменован делом милости христианской. «Слезы льются не на войне только, – говорил архипастырь, – их много в дни мира, и слезы льются и доныне вдовами и сиротами воинов, которых мы сейчас поминали». Владыка пригласил затем всех к пожертвованиям на устройство здесь богадельни или приюта для вдов и сирот, причем собрано было сразу же 200 рублей. После панихиды архипастырь обошел все братские могилы, и везде служил краткие литии. Многие из присутствовавших офицеров, помнивших «Холм чести» в минувшую войну, похоронивших здесь своих родных и близких, со слезами благодарили владыку за слово молитвы, за память о славных покойниках.

В тот же день архипастырь посетил все военные церкви и затем в близлежащем селении Александрова заложил церковь для вновь образовавшегося здесь поселения из армян, принявших православие. Движение армян в православие началось лет 20 назад; оно живо, сильно и теперь, и если бы не стеснительные условия жизни православных армян, остающихся в селениях вместе со своими бывшими единоверцами и терпящих всякие от них неприятности, оно пронеслось бы по Эриванской губернии широкою волной. Разницы между армяно-григорианством и православием простой народ не знает, да и на самом деле она не так глубока, чтобы представляла непроходимую пропасть. Пропасть хотят устроить политиканствующие элементы, главным образом из интеллигенции, но до них народу нет дела. В последнее время образовалось несколько приходов из православных армян; открыто для них богослужение, открываются школы. Администрация нашла возможным выселить православных армян в особые поселки и образовала пока два – Александровку и Агино. Государь Император от Своих щедрот отпустил по 5 000 рублей на церкви-школы в этих селениях.

Владыка прибыл в Александровку часа в четыре вечера и долго беседовал с православной армянской паствой. Протоиерей И. Восторгов, по поручению владыки, говорил народу поучение о жизни св. Григория, просветителя армян, и выяснил ту мысль, что св. Григорий жил в то время, когда армяне не разделялись от православной Церкви и что истинными григорианами, единомышленными святителя Григория, справедливо могут быть названы именно те из армян, которые приняли православие. Так как этот вечер был кануном 30 сентября, когда православная Церковь празднует память св. Григория, просветителя Великой Армении, то здесь же был отслужен и молебен святителю и самый храм заложен во имя этого святого. Совпадение замечательное! Дай Господь, чтобы молитвами св. Григория возрастало православное стадо из армян. Удивительно, по какому-то особому государственному прозрению, еще Иоан Грозный впервые устроил в храме Василия Блаженного в Москве один престол во имя Григория, просветителя армянского.

В настоящее время в Александровке открыта церковная школа.

На другой день, 30 сентября, архипастырь посетил Александропольскую двухклассную школу, в ее новом прекрасном помещении, оставшись очень довольным постановкой школьного дела, посетил другие учебные заведения и затем отбыл с поездом железной дороги в гор. Эривань. На пути владыка остановился в вышеупомянутом селении армянском Агино, осмотрел место, отведенное под дома поселенцев, и церковь и беседовал с народом. В эти оба селения, в Александровку и Агино, уже назначены причты.

В Эривань владыка-экзарх прибыл к вечеру под 1-е октября – храмовой праздник эриванского собора. Отслужив всенощную и на другой день – литургию, архипастырь после службы особо молился с войсками, явившимися к собору. Праздник совпал с годовщиной взятия Эривани 75 лет назад, 1 октября 1827 года.

Затем архипастырь осматривал вновь строящийся прекрасный городской собор, уже близкий к окончанию. И здесь владыка один из приделов указал посвятить имени Григория, просветителя Армении. Эриванская губерния требует особого пастырского попечения, как населенная недавно принявшими православие айсорами (сиро-халдеями) и армянами. К сожалению, нет людей, годных к миссионерству, нет средств для построения церквей, для содержания причтов, для открытия школ церковных, которые могут иметь здесь огромное миссионерское значение. Эриванская губерния в церковном отношении – еще непочатая работа, и все здесь еще в будущем. Между тем, на этой окраине, рядом с Персией, в виду Эчмиадзина, этого духовного центра армянства, отстоящего всего в 20 верстах от Эривани и сильного своими богатыми материальными средствами, православие должно стать в силе и крепости, и в достоинстве, соответствующем для господствующей в Империи Церкви.

Вечером в этот день собралось духовенство айсорских приходов, расположенных вблизи гор. Эривани; несколько часов провел владыка в собеседовании с ним и знакомился из докладов священников с духовными нуждами паствы. Более подробный обзор приходов владыка отложил до того времени, когда ему придется вновь посетить Эривань для освящения нового собора. О, как велика здесь жатва, и как мало деятелей! Духовенство – в большинстве из неучившихся нигде; айсоры-священники пришли из Персии; к руководству школьным делом неспособны. И здесь нет второклассной школы; для подготовки учителей нет ни духовной семинарии, ни училища, нет и хороших церковных школ. Сюда нужно обратить средства и заботы, но и при средствах трудно найти учителей, знающих айсорокий язык, а если таковые и найдутся, то трудно привлечь их к работе в таких глухих местностях, куда можно проехать не иначе, как верхом, где нет сносных жилищ и сносных условий для существования. Следует заметить, что в губернии расположены, кроме того, и многочисленные поселки русских сектантов, живущих здесь десятками лет. Все это вызывает заботы епархиальной власти. В последнее время владыка определил в эриванский собор молодого протоиерея о. Н. Федотова, которому придется много потрудиться для дела православия в Эриванской губернии.

Владыка отбыл из Эривани 2 октября. Но прежде чем отправиться в Тифлис, архипастырь пожелал посетить верховного католикоса всех армян Мкртича I, проживающего в Эчмиадзине. Нужно заметить, что во всех путешествиях экзарха по епархии ему везде представлялось армянское духовенство, встречало его в церквях с пением, в облачениях, почтительно приветствовало его в храмах, показывало везде местные святыни. В Эривани к экзарху, по поручению католикоса, явился архиепископ Эриванской епархии с приглашением пожаловать в Эчмиадзин. Утром 2 октября владыка-экзарх, эскортируемый почетной стражей, в сопровождении губернатора, прокурора суда, вице-губернатора и других чинов администрация, отправился в Эчмиадзинский монастырь, находящийся в селении Вагаршапат. Не доезжая трех верст до Эчмиадзина, владыка был приглашен осмотреть раскопки на месте древнего армянского города. Раскопки ведет по собственной инициативе на собираемые пожертвования армянский архимандрит о. Хачик. Читая летописи древних авторов, о. Хачик пришел к мысли, что древний храм, устроенный св. Григорием, затем великолепный храм, воздвигнутый католикосом Нерсесом-Строителем в VII веке в честь св. Григория, а также палаты Тиридата, первого армянского царя-христианина, крестившего свой народ в 302 году по Р. X., находятся около теперешнего Эчмиадзина, но не на том месте, где стоить монастырь, и что «Сошествие Единородного» (по-армянски «Эчмиадзин») было показано в видении св. Григорию не там, где теперь его указывают (в монастыре католикоса), а на месте устроения св. Григорием первого алтаря. Всего несколько лет назад о. Хачик принялся за раскопки, но в короткое время достиг изумительных результатов: перед взором зрителя открывается из-под вековых развалин пол, фундамент, в некоторых местах цоколь великолепного храма, круглой формы; сохранились колонны с чудными капителями, украшенными резьбой и сохранившими на греческом языке имя строителя Нерсеса с высеченными изображениями орлов – знак достоинства католикосов; открыто место ризницы с сохранившимися предметами церковной утвари, с окаменелым деревянным маслом; восстановлен алтарь, открыт баптистерий, отысканы места, куда Нерсес положил мощи св. Григория и его главу в алтарной части. Круглые окна дивной резьбы, часть купола в стороне, – все это говорит о былом величии и дивной архитектуре храма, который в VIII веке был разрушен арабами. Глава же св. Григория была взята и отвезена в Неаполь, где почивает и доныне в особой часовне. Неподалеку от этого храма открыт и первый алтарь, воздвигнутый св. Григорием на месте языческого капища. Как остаток язычества и глубочайшей древности, найден огромный камень с клинообразной надписью, которая ныне дешифрирована и, оказывается, сделана в VII веке до Р. X. на ассирийском языке ванским царем из могучего царства Урарту. Об этом царстве имеется мало сведений; известно только, что оно не имеет ничего общего с армянами и, хотя получило письменность и культуру от ассириян, но вело с ними упорную борьбу. Не то ли это царство и народ с севера, от Арарата, которым некогда грозил пророк Иеремия могучему и ненавистному Вавилону? (Иер.50).

Владыка с благоговением помолился в алтаре св. Григория и отслужил здесь с сопутствующими ему духовными лицами молебствие великому святителю. Осмотрев обширные палаты Тиридата и наскоро устроенный музей, – кстати сказать, совершенно открытый для всякого воровства и никем не охраняемый от расхищения и от продажи за границу, – и поблагодарив о. Хачика, владыка-экзарх отправился, наконец, в Эчмиадзин. Здесь ему в селении Вагаршапате, в русской православной церкви, была устроена торжественная встреча войсками, администрацией, православной малолюдной колонией и жителями Вагаршапата. Здесь, безусловно, нужна церковная школа, на которую, однако, не имеется в распоряжении причта никаких средств. Владыка обещал возбудить об этом ходатайство перед училищным при Св. Синоде советом.

В ограде Эчмиадзинского монастыря экзарха Грузии с почетом встретили армянские епископы, члены священного Эчмиадзинского синода, и особо уполномоченные от католикоса два архимандрита. Его высокопреосвященство прошел прямо в главный монастырский храм, преклонив колена у места «Сошествия Единородного» и перед престолом, помолился и призвал благословение мира и любви на всех предстоящих. Здесь архипастырь осматривал ризницу монастыря, в которой главные сокровища – дары российских монархов католикосам армянским. В другом отделении ризницы владыке показали часть мощей св. Григория, копье, которым прободено ребро Господа, кусок ковчега Ноева. Осмотрев ризницу, владыка направился к его святейшеству. Католикос всех армян встретил владыку весьма сердечно и оказал ему все знаки почета и внимания.

Владыка-экзарх в ответ на приветствие его святейшества отблагодарил его за радушный прием и за ту почтительность к архипастырю русскому, которую он встречал всюду в армянском духовенстве. Эта почтительность, столь достойная христианского народа, несомненно, внушена армянскому клиру его высокопочитаемым католикосом и свидетельствует о том, что его святейшеству присуща чувства мира и любви и заботы о единении христианском. Нас ничто не разделяет, а память святителя Григория, просветителя армян, равно дорога и церкви армянской, и православной. Здесь владыка поведал католикосу, что он прибыль в пределы Эриванской губернии в день памяти святителя Григория и уже распорядился в трех местах (в Александрополе, Александровке и в Эривани) во вновь строящихся храмах воздвигнуть престолы во имя великого просветителя Армении и просил у его святейшества часть святых мощей святителя; при этом владыка изъявил желание в назначенное время лично прибыть снова в Эчмиадзин и из рук католикоса приять святыню. Его святейшество изъявил на это свое согласие.

После приема и беседы в покоях католикоса состоялся обед в честь высокого гостя, причем католикос провозгласил первый тост в честь высокопреосвященного экзарха Грузии, члена Святейшего Правительствующего Всероссийского Синода, на что владыка-экзарх ответствовал здравицею за его святейшество. Когда же католикос провозгласил тост за народ, за паству, то владыка-экзарх, встав, ответил, что где народ, там и Царь, и где Царь, там и народ, и посему он просит разрешения его святейшества ответить на его слова чудным гимном – молитвою православной Церкви о народе и Царе. Торжественным пением «Спаси, Господи, люди твоя» свита экзарха подтвердила слова архипастыря.

По окончании обеда владыка-экзарх осматривал монастырь, посетил академию, где студенты пели пред владыкой некоторые армянские песни. Пение было очень стройное и приятное, причем хором управлял монах, получивший музыкальное образование в Берлине. Протодиакон провозгласил многолетие Государю Императору и Царствующему Дому, на что студенты ответили гимном: «Боже, Царя храни». Провозглашено было многолетие и его святейшеству. Владыка закончил беседу словами молитвы: «И даждь нам едиными усты и единым сердцем славити и воспевати пречестное и великолепое Имя Господа! И да будут милости великого Бога... со всеми вами». Осмотрев библиотеку академии и откушав затем чай у католикоса, владыка-экзарх сердечно простился с его святейшеством и епископами и затем отбыл на станцию железной дороги, в 15-ти верстах от Эчми-адзина, откуда и направился в Тифлис. На дороге владыка остановился в м. Караклисе, где осмотрел новостроящийся храм и указал здесь быть церковной школе, в которой назрела нужда.

Немного отдохнув в гор. Тифлисе и покончив спешные нетерпящие отлагательства дела, архипастырь 11 октября выехал в Сигнахский уезд, Тифлисской губернии.

Владыка направился по пути к Бодбийскому женскому монастырю. По дороге он осмотрел школу в Сартачалах, беседовал с молоканами деревни Малхазовки и наметил здесь открытие церковно-приходской школы. Затем владыка прибыл в грузинское селение Кельмечуры, около которого рядом расположено село Александровское, населенное молоканами. Здесь уже открыты и действуют две школы, в которых обучается до 50 детей сектантов вместе с грузинами. Находя школы переполненными, владыка приказал открыть еще одну школу. По ходатайству епархиального начальства, Св. Синодом отпущены средства на постройку церкви в Кельмечурах. Архипастырь лично осмотрел место для постройки церкви и затем совершил закладку ее в присутствии православных кельмечурцев-грузин и довольно значительного числа собравшихся молокан. Во время молебна, по поручению архипастыря, окружной наблюдатель школ протоиерей И. Восторгов обратился к сектантам с поучением миссионерского характера о значении храма Божия, приведя из Библии, столь уважаемой молоканами, все свидетельства в пользу храмоздания и церковного благолепия. Сектанты со своей стороны обещали оказать помощь новоустроенному храму подвозом нужных материалов и личными работами.

Вечером владыка прибыл в Бодбийский монастырь, где отслужил всенощное бдение, а на другой день, 12 октября, освятил в обители новоустроенный храм во имя святителя Иннокентия. За богослужением возведена была в сан игумении новая настоятельница монастыря Ювеналия; вместе с тем это было и прощанием с прежнею игуменией Ювеналией, переведенной в Московский Рождественский монастырь. За литургией об этом сказано было слово протоиереем И. Восторговым.

Приняв в обители трапезу, владыка в этот же день выехал в Царские Колодцы, место расположения Тверского драгунского полка. Погода изменилась к худшему, но владыка не изменил поездки, несмотря на трудности пути, потому что имел в виду собственно не Царские Колодцы, а новоустроенное в 3-х верстах русское православное селение Свечино. Поздно вечером Архипастырь прибыл в Царские Колодцы и проследовал прямо в церковь, где и слушал всенощное бдение. Военная церковь здесь служит и приходской для местных жителей, бывших старослуживых солдат. Военные власти встретили архипастыря достойно и после всенощной, владыка, остановившись у полкового командира, несколько часов провел в обществе офицеров полка, собравшихся в полном составе. Здесь архипастырь предложил устроить, при помощи полка, женскую школу для поселян и расположил полк к участию в устроении церкви и школы в новом русском поселке Свечино. Наутро, в 6 часов, было решено отправиться туда всем вместе.

Поселок Свечино возник недавно. Два года назад некоторые крестьяне, преимущественно из безземельных, проживавших в Кубанской области, прослышав о свободных землях в Тифлисской губернии, назначенных для переселенцев, явились в местечко Мелари, Сигнахского уезда. Собралось переселенцев около 200, но первый опыт оказался очень неудачным: переселенцы все переболели от страшной малярии, этого бича Алазанской долины, и несколько десятков из них умерли в одно лето. Все в страхе разбежались, и Бог знает, что случилось бы с несчастными, если бы не приняли в них участие офицеры Тверского полка и начальник губернии. Дамы Тверского полка образовали особый комитет для помощи переселенцам, нашли для них приют в Царских Колодцах, давали одежду, пищу, лекарства. И. д. Тифлисского губернатора полковник И. Н. Свечин со своей стороны принял все меры к тому, чтобы найти для переселенцев здоровое место поселения; такое нашлось около Царских Колодцев. Ко дню прибытия владыки поселок уже обстраивался; теперь имеется более десяти домов, на вид весьма хороших; народ приободрился, поздоровел; предположено, здесь устроить большое село, домов в 100; отведено место для церкви. Поселок в честь губернатора назван «Свечино». В день приезда архипастыря погода окончательно испортилась; с утра лил дождь; грязь стояла невылазная. Несмотря на это, владыка, в сопровождении офицеров полка во главе с полковым командиром, отправился в поселок и был встречен всем населением с радостью. Архипастырь заходил в дома переселенцев, беседовал об их нуждах; затем все отправились пешком на возвышенность, господствующую над местностью; здесь назначено место для церкви. Начался молебен. С каким воодушевлением молились эти русские люди, заброшенные в далекий край, испытавшие столько потерь и страданий! Как склонялись их головы с крестным знамением, как усердно они кланялись в землю, как плакали и воздыхали! Общий молитвенный порыв объял всех, и в этот дождливый и сумрачный день не чувствовалось ни тоски гнетущей, ни недовольства: верилось, что здесь устроится доброе христианское дело. Протоиерей И. Восторгов, по поручению владыки, говорил поучение собравшимся на тему: «Духа не угашайте». Ободренные молитвой, обрадованные известием, объявленным из уст архипастыря, об открытии школы в селении на казенный счет, поселенцы с любовью и благодарностью заявляли владыке, что они постараются устроить все нужное для церкви и причта. По приглашению владыки, и офицеры полка приняли участие в постройке храма; здесь же они собрали до 50 руб. и обещали всеми мерами участвовать в благоустроении новопоселенцев. «Мы видим, что не забыты», – с радостью говорили крестьяне, провожая архипастыря.

Из Свечина с большими трудностями владыка проследовал в Хирский монастырь и, осмотрев здесь обитель и школу, спешно отправился в местечко Лагодехи и поселок Ново-Михайловский; эти местности лежат на самой границе экзархиата, у подножия Дагестана. Здесь приютились и поселены, уже лет 30–40, два селения из отставных солдат. В Лагодехах расположен Лорийский пехотный полк; военная церковь служит вместе и приходской. Владыка и здесь обратился к полку с призывом послужить церковно-школьному делу; результат сказался чрезвычайно быстро: в ознаменование посещения архипастыря, 17 октября уже была открыта женская школа в Лагодехах, с двумя учительницами; школе присвоено имя Лорийского полка. Вместе с тем полк изъявил полное согласие принять участие в устроении церкви в поселке Ново-Михайловском, отстоящем от Лагодех в 5 верстах. Поселок этот владыка посетил 14 октября и здесь открыл школу и заложил храм. Народ, несмотря на дурную погоду, собрался во множестве, и архипастырь обратился к нему со словом на тему: «Се даю вам власть наступать на змию и скорпию и на всю силу вражию». Много силы вражьей вокруг новомихайловцев: мучит их малярия, разоряет лесной зверь, нападают постоянно лезгины и грабят скот, дома; не так давно ограбили и временный молитвенный дом. Но все препобедит сила христианской любви взаимной, единодушия, настойчивости и терпения. К этому единодушию призывал владыка новомихайловцев и указывал им, что только этой силой возрастет у них и храм, и школа, благоустроится их внешняя и внутренняя жизнь. По окончании молебствия архипастырь здесь же открыл приходское попечительство и строительный комитет, обласкал собравшихся в школу детей и благословил начало классных занятий.

Отсюда владыка-экзарх отправился в гор. Тифлис, останавливаясь для беседы с духовенством Сигнахского уезда в селении Вакурцихе; здесь девочки женской школы из селения Карданахи поднесли владыке свои рукоделия, за которые школа на последней юбилейной Кавказской выставке удостоилась серебряной медали. К утру 15 октября владыка прибыл в Тифлис.

К нынешнему дню приурочено празднование столетнего юбилея существования министерства внутренних дел, а вместе с тем, естественно, вековой юбилей со дня учреждения и других министерств в Российской Империи. Отлагая до другого, более удобного случая сообщение подробных сведений об истории возникновения этих учреждений в России, их организации и значении в составе высшего управления в нашем отечестве, в настоящей статье ограничимся самыми необходимыми и краткими замечаниями.

Известно, что коллегиальные учреждения, волею Петра Великого поставленные во главе управления Россией и заменившие старинные Приказы, оказались неудачным подражанием Западной Европе и, как отвечавшие только кабинетным теориям, скоро обнаружили полную свою несостоятельность. Поэтому в течение почти всего XVIII века коллегии преобразовывались, изменялись, дополнялись различными надстройками, что делало их еще более неудобными. Вялость и медленность в течение дел, недостаток разделения труда, множество формальностей, заслоняющих настоящее дело, недостаток ответственности, развитие партийности – это всем известные недостатки вообще коллегиальных установлений. Ко времени Екатерины Великой генерал-прокурор уже фактически был первым министром; при Императоре Павле I хотя и была сделана попытка восстановить коллегии, но рядом с ними были поставлены особые директора, пользовавшиеся правом непосредственного доклада Государю по делам коллегий, власть которых, таким образом, совершенно умалилась. Ясно было, что, по требованию времени, вместо коллегиального все более и более выдвигалось единоличное начало в управлении. Так была совершенно подготовлена почва для учреждения правильно действующих министерств, о чем и объявлено в известном манифесте Императора Александра I от 8-го сентября 1802 года. Причиной учреждения министерств в манифесте указано желание Государя «разделить государственные дела на разные части, сообразно естественной их связи между собою, и для успешнейшего течения поручить оные ведению избранных министров». Справедливости требует сказать, что, подобно Петровским коллегиям, и министерства учреждены были в России по примеру Западной Европы, по образцу которой Государю, впервые годы его царствования, так сильно хотелось устроить свою империю. Неофициальными советниками Государя были при этом известные Чарторыжский и Новосильцев. Но министерства, пересаженные с западноевропейской почвы, заимствованные из государств конституционных, выросших из борьбы королевской власти с феодалами, из сложной и долгой борьбы сословий, естественно, на первых порах являлись в России учреждениями чуждыми и неприспособленными к окружающей среде. Это немедленно и было подмечено многими противниками нововведения, среди которых видное место занимает и Карамзин. Действительно, Император Александр I, воспитанный Лагарпом на началах, совершенно чуждых русской жизни и ее историческим заветам, горячо мечтал в молодости пересадить весь строй западноевропейский в Россию. Учреждение министерств было только отрывком, одной частью этого широкого по замыслу плана государственного переустройства. Однако с течением времени, входя в зрелые годы, присматриваясь и вникая в дух народной жизни, Государь увидел всю ошибочность своего плана и опасность его для государства. Таким образом, общая реформа государственного строя была остановлена и отвергнута, а созданные в связи с нею министерства сохранились.

Нужен был человек, который сумел бы вывести вновь созданные учреждения из их фальшивого положения и, так сказать, приспособить их к русской действительности. Осуществление этой задачи потребовало почти трех четвертей столетия, но на первых порах и вообще более всего пользы этому делу принес знаменитый М. М. Сперанский. Его мощный ум сумел выйти из затруднений, и новые учреждения были спасены для жизни.

В настоящее время существуют в России до 15 министерств и равных им учреждений. Организация министерств далеко не однообразна, но общий тип их все-таки выступает совершенно ясно. Обыкновенно рядом с министром функционируют учреждения, ведающие доклады по делам – канцелярии и департаменты, и коллегиальные учреждения – министерские советы. За последнее время все более и более входит в обычай приглашать в министерство для совещания людей, часто не занимающих никакого положения в официальном мире, и вообще замечается в министерской деятельности стремление придать министерствам более жизненности, усилить коллегиальное начало, причем некоторые совещательные учреждения получают более самостоятельное значение.

Из всех министерств особенной широтою полномочий облечено министерство внутренних дел. Таковым оно было с первых дней возникновения. С течением времени, несмотря на изъятие некоторых дел из ведения этого министерства, в общем, компетенция его все более и более расширялась; один перечень его отделов, советов, комитетов и проч. занял бы целую статью. Деятельность его усилилась особенно с изданием положения 12-го июля 1889 года о земских участковых начальниках, что предоставило министерству весьма сложные обязанности судебные и судебного надзора.

Нужно надеяться, что по поводу столетия министерств появятся обстоятельные труды по их истории. Труды эти представят несомненный и выдающийся интерес и составят ценный вклад в историю внутренней жизни нашего отечества в минувшее, столь важное в его жизни столетие.