II. Православная киевская митрополия и епархии

Средоточием духовной жизни православной Юго-Западной Руси был Киев.

После люблинской унии, 1569 г., киевское воеводство отделено было от Литвы и присоединено к польскому королевству. В бытность под польским владычеством Киев не имел политического значения. Для польских властелинов он всегда был чужим, и нужды русских не трогали их. Перемены, вводимые поляками, вели за собой только обессиление в Киеве старобытной русской жизни.⁶⁵⁸ Но за ним осталось церковно-религиозное значение, основывающееся на существовании в нем кафедры православных первосвятителей и на святыне почивающих в нем останков древних русских князей, первосвятителей и прочих подвижников веры и благочестия. К этому, впоследствии, присоединилась слава знаменитого православного училища, сделавшегося центром просвещения для всей Юго-Западной России.⁶⁵⁹

После измены киевского митрополита Михаила Рагозы, Киев отказался признать его власть и не соглашался признавать его своим владыкой, несмотря ни на его настояния, ни на королевское приказание. Эта твердость, без сомнения, находила для себя опору в бывшем тогда воеводой киевским князе К. К. Острожском.

Киевопечерская лавра так же отказалась признать Михаила своим архимандритом. Как ни усиливались униаты захватить ее, но твердость бывших настоятелей Печерского монастыря и братии⁶⁶⁰ отстояла его, и только монастырские вотчины и угодья, особенно находившиеся в Белоруссии, подверглись расхищению и разорению. В 1609 г. униаты овладели киево-софийским собором. Митрополит Поцей оставил там своего наместника – Антония Грековича, отдав ему в управление, как игумену, Киево-выдубицкий монастырь.⁶⁶¹

В 1615 г. учреждено в Киеве православное церковное братство и при нем школа. Настоятелем во вновь учреждаемом братском Богоявленском монастыре избран основательницей его, Анной Гулевичевной, инок Киевопечерского монастыря Исаия Копинский. Первым ректором школы был священник воскресенской церкви Иван Борецкий, вступивший через два года в монашество и принявший имя Иова. Петр Могила, сделавшись настоятелем Киевопечерской лавры, имел намерение открыть в ней особое училище, но митрополит Исаия, гетман и старшина запорожская, упросили его не заводить особого училища, а соединить оное с братским, на что Петр Могила в 1631 г. и согласился, а сделавшись киевским митрополитом выпросил училищу утвердительную грамоту и начал называть его коллегией.

Киевопечерская лавра и училище ревностно подвизались на пользу православной церкви и просвещения. История записала на свои страницы много почтенных имен, вспоминаемых с уважением и благодарностью не только в том крае, но и в целой Западной Poccии. Архимандриты лавры Никифор Тур и Елисей Плетенецкий оберегли свою обитель от захвата униатов. Плетенецкий основал в ней типографию.⁶⁶² По Андрусовскому договору 1667 г. Киев оставлен был за Poccией на два года, но по договору 1686 г. возвращен навсегда России.

Пользуясь тем обстоятельством, что с возвращением Киева России православный митрополит должен был пребывать вне границ Pечи Посполитой, польское правительство, по проискам львовского архиепископа Шумлянского, назначило его, в то время еще тайного униата, духовным начальником православных в царстве Польском с званием администратора киевской митрополии и выдало ему диплом на звание киевопечерского архимандрита и владение богатыми имениями, принадлежавшими киевским митрополитам и Киевопечерской лавре, в пределах Речи Посполитой. Вслед затем в руки униатского духовенства и дворян – католиков перешли богатые поместья, принадлежавшие киевским монастырям на правой стороне Днепра. Польское правительство стало считать их оставшимися без владельцев и раздавало их по своему усмотрению разным лицам и учреждениям.⁶⁶³

До присоединения к Poccии, Киев был главным городом воеводства. Обширное воеводство киевское разделено было на три повета: киевский, овручский и житомирский. Киевский повет почти весь состоял из поместьев вельможных панов, которых дворы походили на королевские. Прочие два повета населены были дворянами землевладельцами.

В Овручском и Радомысльском уездах распространено было многочисленное дворянское народонаселение так называемой околичной шляхты, которое в продолжение всей исторической жизни края сохраняло всегда коренные черты своего русского происхождения – сознание русской народности, православную веру, pyccкий язык и все бытовые особенности, сродные русскому человеку. Околичная шляхта делится на роды, причем каждый род, иногда довольно многочисленный, занимает отдельное село, носящее название по фамилии этого рода. По происхождению они принадлежат к древним дворянским родам южнорусского края, но по своей бедности они составляли особую группу дворян, которая была выше крепостных, но не версталась с помещиками. В селениях их были православные церкви, о благолепии которых они заботились особенно ревностно, но центром религиозной жизни шляхетских околиц был Левковский Святоникольский монастырь, основанный в селе Невмерицком, смежном с Левковичами. Для более надежной защиты от униатской и иезуитской пропаганды, шляхтичи в 1690 г. приписали свой монастырь к Межигорскому, где один из окольных шляхтичей – Феодосий Васьковский был в то время игуменом. Кроме этого игумена, многие другие шляхтичи вступали в духовное звание. По актовым книгам известно несколько приходских священников, монахов и даже епископов, из околичной шляхты, как например Георгий епископ перемышльский и самборский. Киевопечерская лавра и прочие киевские монастыри покровительствовали им, снабжая церкви их богослужебными книгами. Во второй половине XVIII века околичная шляхта обращена была в унию, но, с присоединением края к Poccии, большей частью возвратилась к православию.⁶⁶⁴

В Овруче был Богородицкий монастырь. В 1525 г. король Сигизмунд I предоставил его в управление бывшему киевопечерскому архимандриту Антонию, лишив настоятельства в оном игумена Германа (А. Ю. и 3. Р. I № 80). После введения унии Овручский монастырь более полувека оставался православным, но потом обращен в униатский.

Митрополиты киевские именовались до 1686 г. митрополитами иногда с прибавлением архиепископами – митрополитами киевскими, галицкими и всея Poccии, а со времени подчинения киевской митрополии московскому патриарху – киевскими, галицкими и Малыя-Poccии; впоследствии по учреждении св. Синода – с 1722 до 1743 г. архиепископами, а с того времени опять митрополитами киевскими и галицкими, без прибавления и Малыя-Poccии. Внешними отличиями митрополичьего сана были: ношение при священнослужении двух панагий (энколпиев) и митры с водруженным на ней крестом; предношение «в своей ему епархии во всех походех» креста, а при сослужении с патриархом (московским) первое место после него и стояние на ковре. В 1686 г., патриарх московский дарствовал Киевскому митрополиту камилав беловидный, «яко в той стране таковое у митрополитов ношение упразднися».⁶⁶⁵

С посвящением в митрополиты киевские Иова Борецкого восстановился ряд иерархов киевских, прерванный унией.

М. Иов был ректором львовской школы, потом священником воскресенской церкви в Киеве и ректором киевской братской школы;⁶⁶⁶ по пострижении в монашество был игуменом Михайловского монастыря:⁶⁶⁷ в 1620 г. посвящен в сан митрополита.

Поставив митрополита Киеву и епископов в православные епархии западно-русской церкви, патриарх Феофан держал с ними «и со многими иными пречестными блаженными архимандритами, игуменами, иеромонахами и иереями» собор, на котором осуждены были некоторые противные благочестию обычаи, вошедшие в практику западно-русской церкви, именно: причащение св. таин троекратным подношением оных при отдельном произношении имен Божиих – Отец, Сын и Св. Дух; причащение частями, изъятыми из иных просфор, а не из самого агнца; празднование десятой пятницы; поминовение проводной недели около церкви на гробах христианских с музыкой и корчмами; напоение новобрачных при совершении таинства брака каким-либо питием с пением каноника: тело Христово приимите.⁶⁶⁸

В то же время патриарх позаботился о благосостоянии возикавшего тогда киевобогоявленского братства, присоединил к нему странноприимное общество, обращенное потом в бурсу и ввел в братское училище преподавание латинского и греческого языков, чтобы дать православным средства противостоять учению иезуитов.

Посвященные патриархом митрополит и епископы в том же 1620 г. составили собор в Киеве для совещания о благочестии и предначертали себе план к благоустроению церкви и ограждению ее от нападений врагов православия. Важнейшими опорами против разливающегося и угрожающего зла собор признал очищение церкви от вкравшихся в нее беспорядков, соединение духовных сил для общего дела и возвышение духовного образования в крае, и в этих видах постановил: посвящать на иерейство достойных, разумных и несомненных ревнителей благочестия, даром, а не из корысти, к тому же и не детей, но возрастных; епископам заботиться о достойных и премудрых преемниках и иметь их в готовности; неучей и нетвердых в веpе в архиерейский сан не поставлять; писать и печатать книги в защиту благочестия; учредить соборы, на которых исправлять все, что относится к духовному чину и мирянам; каждый воскресный день говорить проповеди; учредить братства и по городам школы; вызвать с Афонской горы преподобных мужей русских, в том числе блаженных Киприана и Иоанна, прозванием Вишенского, и расположенных к доброй деятельной жизни посылать на Афон, как в школу духовную. На случай несогласий, подобных тем, которые были в Львове между епископом и братством, собор постановил: не гневаться на младших и низших степенью, если бы они архиереям и другим начальникам что нибудь напоминали или от чего предостерегали; напротив позволять им сие делать, помня, что и царей и патриархов предостерегали и обличали. В то же время постановлено было послать к константинопольскому патриарху за благословением, помощью и советом.⁶⁶⁹

«Советование» это есть один из прекраснейших памятников благочестивой и просвещенной ревности западно-русских пастырей об ограждении веры и церкви православной.⁶⁷⁰

В 1625 г. М. Иов посылал в Москву луцкого епископа Исаака Борисковича с ходатайством у царя и патриарха Филарета о принятии Малороссии и запорожских казаков в высокое покровительство Российской державы. В Москве ответили ему: «мысль эта в вас самих еще не утвердилась; укрепления об этом между вами еще нет: так теперь этого дела начать нельзя. А если будет соединение и укрепление, тогда царскому величеству и патриарху дайте знать».

Униатский митрополит Рутский созывал свои соборы: таков был собор в Кобрине в 1626 г. (А. 3. Р. IV № 226). В противодействие им и для охраны православной церкви м. Иов собирал соборы в Киеве в 1628 и 1629 гг.⁶⁷¹ На соборе 1628 г., между прочим, постановлено было, чтобы никто из русских грековосточного исповедания не издавал сочинений о догматах веры без рассмотрения и разрешения духовных властей.⁶⁷² М. Иов не имел утешения служить в софийском соборе, захваченном униатами, и совершал богослужение в своем монастыре и в успенской церкви на Подоле. Скончался 2-го марта 1631 г.⁶⁷³

Относительно избрания преемника Иову сохранилось письмо короля Сигизмунда III к киевскому воеводе Тышкевичу от 23-го июня 1631 г., которому он поручал препятствовать избранию на киевскую митрополию слуцкого протопопа Андрея Мужиловского. Из других указаний видно, что Мужиловский принял в это время монашество, наименован Антонием и жил в Лавре.⁶⁷⁴

В преемники Иову избран был смоленский архиепископ Исаия Копинский. После обучения в острожских школах он получил пострижение в Киево-печерской лавре, где и подвизался около 16 лет при пещере преп. Антония, и там то, вероятно, написал свою «Духовную Лествицу»; с 1615 г. был настоятелем новооснованного братского Богоявленского монастыря; но вскоре сделался игуменом Межигорского монастыря, из которого управлял еще двумя другими обителями, основанными во владениях князей Вишневецких на восточной стороне Днепра – Густынским (под г. Прилуком) и Ладинским Подгорским, а затем, по желанию старостины овручской, княгини Вишневецкой, в 1619 г. положил основание и еще нового монастыря Лубенского-Мгарского.⁶⁷⁵ В 1620 г. он посвящен был патриархом Феофаном в епископа перемышльского, но не жил в епархии, где кафедра его занята была униатским епископом. После того (но в котором году неизвестно) он перемещен был на кафедру смоленской и черниговской архиепископии, в которой также был уже униатский архиепископ. Исаия жил, вероятно, в своих заднепровских монастырях и там посвящал ставлеников для своей епархии. В 1628 г. присутствовал на соборе западно-русских епископов по делу отступника от православия, бывшего полоцкого архиепископа Мелетия Смотрицкого; а в 1631 г. избран в митрополиты киевские. В том же году митрополит Исаия разослал наказ приходским священникам, с приложением некоторых правил относительно церковного благочиния.⁶⁷⁶ Но блаженный подвижник, не мог с надлежащей твердостью держать бразды правления в такое смутное и тяжелое время, на какое выпал жребий его архипастырства.

По смерти Сигизмунда III предстояло избрание короля. Копинский, по старости и слабости здоровья, не был в состоянии принять участия в движении, охватившем всю Западную Русь, на защиту православной веры и церкви. Начались сеймы, сначала местные или провинциальные, потом конвокационный, избирательный и коронационный. Печерский архимандрит Могила⁶⁷⁷ не только примкнул к общему движению, но во многих случаях принимал в оном руководящее участие. Между тем как на сеймах католические прелаты и униатский митрополит Рутский с энергией отстаивали права римской церкви, унижая в то же время православную церковь, православный митрополит Копинский не сделал ни одного движения в защиту попираемых прав своей церкви. Поэтому тем более и тем рельефнее выдавались подвиги умевшего сделаться первенствующим в этом движении со стороны православных Петра Могилы. К тому же ему придавало вес самое общественное его положение. Петр Могила происходил из знатной фамилии князей молдавских – был сыном Симеона и племянником Иеремии, господарей молдавских; получил отличное образование в иностранных университетах и в молодости с отличием служил в польских войсках. Из родственниц его той же фамилии многие были в замужестве за высшей польской знатью. Вследствие смутных обстоятельств в своем отечестве, Петр Могила переселился в Польшу и в конце 1627 посвящен был в архимандрита Киевопечерского монастыря. В 1629 г. константинопольский патриарх Кирилл Лукарис наименовал его экзархом патриаршего престола. Искусный и опытный в ведении политических дел П. Могила, при содействии православного дворянства, выпросил для православных весьма важные привиллегии, не смотря на противодействие латинского и униатского духовенства. При этом, когда королевским дипломом дозволено было православным иметь своего митрополита, Могила избран был в митрополиты и получил от короля привиллегию, утверждавшую это его избрание. В то же время избраны были епископы на православные кафедры в некоторых епархиях, утвержденных за православными, именно в луцкой, перемышльской и мстиславской. Поставленные же патриархом Феофаном, бывший луцкий епископ Исаак Борискович, равно как епископы епархий, переданных теперь униатам, холмской – Паисий Ипполитович и пинской – Авраамий Стагонский остались вне управлений. По испрошении согласия константинопольского патриарха, Могила отправился в Львов для посвящения, которое совершено четырьмя русскими епископами: львовским, луцким, пинским и холмским. После того, в феврале 1633 г., он присутствовал на коронации Владислава IV в Кракове, а в июле того же года прибыл в Киев и устранил от кафедры престарелого Исаию Копинского.⁶⁷⁸ Это произвело на некоторое время смуту в митрополии. Исаия не хотел отказаться от своих прав: но Могила насильственно перевел его из Михайловского в Печерский монастырь. Не желая оставаться здесь, Исаия перешел в Мгарский Лубенский монастырь, но владелец места Иеремия Вишневецкий выпроводил и отсюда докучного старца. Исаия надеялся возвратить себе Михайловский монастырь судом, подавал жалобы королю и являлся в городской владимирский суд. Король назначил особую комиссию для рассмотрения этого дела: но и комиссия не удовлетворила Исаию. Копинский скончался 5-го октября 1640 г.⁶⁷⁹

Митрополит Петр Могила возвратил от униатов доведенную до запустения «безпокровенную» церковь св. Софии, которою они владели 37 лет, обновил ее, украсил и вновь освятил; восстановил также возвращенный от униатов Выдубицкий монастырь и приказал выкопать из под земли Десятинную церковь, под развалинами которой обретены мощи великого князя Владимира.

Порча богослужебных книг, начавшаяся с неведения, поддерживаема была произволом и злонамеренностью. Постоянное живое соприкосновение южно-русской церкви с латинской не могло не оставить следов на ее богослужебной практике. Кроме того, еще с половины ХIII века появились переводы латинских богослужебных книг на церковно-славянский язык и во множестве распространяемы были между западными славянами в Далмации, Иллирии, Боснии и Валахии. Известно немалое число таких рукописных книг; а потом во множестве печатали их типографии Венеции и Рима и рассылали в Славянские земли. Издания эти также способствовали введению латинских обрядов и обычаев в богослужебную практику южно-русской церкви. Раз вошедшие в практику обряды и чинопоследования закрепляемы были печатными изданиями; а свобода и бесконтрольность печатания богослужебных книг произвели крайнее разнообразие и пестроту в изданиях разных типографий. Смуты церковного управления если не возбуждали и производили зло, то по крайней мере дозволяли ему распространяться более или менее широко и беспрепятственно. «От времени – писал м. П. Могила – многое оказалось неполным, неопределенным, многое незаконно внесено в обычаи церкви, особенно в то печальное время, когда на Руси не было ни одного православного епископа».

Первые попытки к исправлению богослужебных книг сделал львовский епископ Гедеон Балабан, оставшийся, после введения унии в южно-русской церкви, высшим ее пастырем. В 1604 г. он издал Служебник, а в 1606 г. Требник, сличив их предварительно с древними славянскими списками и греческим текстом, присланным ему александрийским патриархом Мелетием. Обе названные книги изданы им в Стрятине, в типографии племянника его Федора Балабана. Но вышедшие в то же время виленские и острожские издания представляли, по сравнению с стрятинскими и между собой, весьма значительные разности.

В виду такого неустройства богослужебной практики, Петр Могила, еще будучи печерским архимандритом, исправил и издал в 1629 г. Служебник. Киевский собор 1629 г. утвердил его для обязательного употребления во всей южно-русской церкви, заменив им все частные редакции этой книги.

Сделавшись митрополитом, он потребовал, чтобы все вновь печатаемые в типографиях богослужебные книги, особенно служебники и требники, представляемы были ему для исправления, и чтобы при богослужении не было употребляемо книг, напечатанных без его рассмотрения и разрешения. В 1639 г. Могила сделал новое издание Служебника, во многом отличное от прежнего и более свободное в отношении к прежним греческим и славянским изданиям.

В 1640 году м. Петр Могила «окружным посланием пригласил духовенство южно-русской церкви на собор в Киев, для совещания о нуждах и делах южно-русской церкви.⁶⁸⁰ В этом послании митрополит сознавался, что западно-русская церковь, оставаясь совершенно верной православию в догматах, – «в обычаях, относящихся к молитве и благочестивой жизни, весьма повреждена».

Заседания собора начались в софийской церкви и продолжались с 8 по 18 сентября 1640 г.

Подлинные деяния этого собора не дошли до нас: но сохранилось современное описание его, с присовокуплением враждебной критики на оный, дубненского униатского архимандрита Кассиана Саковича.

Из этого описания видно, что на соборе обсуждаемы были различные вопросы, касающиеся совершения таинств, о братствах и училищах, о печатании церковных книг, о различных предметах церковного управления и церковной дисциплины. Но главным предметом было рассмотрение катихизиса, составленого М. Петром (Могилой) , или по его поручению и под его руководством.

Поводом к составлению и изданию катихизиса, известного под именем Православного исповедания веры, независимо от внутренних нужд церкви, не имевшей для народа катихизиса, были следующие обстоятельства. В 1629 г. появилось в Женеве на латинском языке сочинение под заглавием «Восточное исповедание православной веры», изданное под именем константинопольского патриарха Кирилла Лукариса. Вскоре после того, в 1633 г. оно издано было в Женеве же и на греческом языке. Сочинение это, состоящее из XVIII членов, по направлению своему, было совершенно кальвинское и издано с целью заподозрить убежедния ненавистного иезуитам патриарха. Между тем и кальвинисты воспользовались этим сочинением, чтобы подкрепить свои мнения мнимым согласием с ними греческой церкви. На Востоке смута из-за этой книги дошла до того, что Кирилл Лукарис был осужден и низвержен как еретик. Константинопольский собор 1638 г., уже после смерти Лукариса, осудил книгу вместе с ее автором. Иезуиты повсюду и при всяком случае указывали на изданное под его именем исповедание веры, как на веру восточной церкви. Обвинение это для западно-русской церкви было тем чувствительнее, что она находилась в прямом иерархическом подчинении константинопольскому патриарху. Надлежало снять с западно-русской церкви это обвинение в неправославии. – Наконец митрополита П. Могилу располагало к сему и то, что враги православия, католики и униаты, начали издавать на польском и русском языках книги под именем православных, коими соблазняли русских. В самые церковные книги, печатанные даже в Киеве, вкрались некоторые мнения, перенесенные из книг латинской церкви.⁶⁸¹ Все это побудило ревностного первостоятеля западно-русской церкви, Петра Могилу, дать своей пастве руководство к правильному пониманию православных догматов. Созванный им собор епископов подкрепил его мнение о необходимости изложить в общедоступной катехизической форме учение православной веры и точнейшее рассмотрение оного предоставить константинопольской церкви. Вследствие этого, самим ли митрополитом или под его руководством, составлено было православное исповедание веры и рассмотрено на Киевском соборе 1640 года.⁶⁸²

Затем, отправляя своих делегатов на бывший в 1642–1643 г. собор в Яссах, м. Петр Могила послал с ними и эту книгу, в переводе ее на греческий и латинский языки. Собор рассмотрел ее, одобрил и представил на утверждение восточным патриархам, которые одобрили и утвердили ее собственным подписом. М. Петр не дождался возвращения ее с Востока. Только чрез 20 лет, в 1662 году, грек Никузий Папагиот, драгомап при Порте Оттоманской, издал ее с предисловием патриарха Нектария, в Амстердаме, на греческом языке, для своих единоверцев; с этого издания в 1685 году, при патриархе Иоакиме, в Москве, в Чудове монастыре, она переведена на славянский язык, а в 1696 году, по благословению патриарха Адриана, напечатана и издана в общее употребление. После того было еще много изданий ее на греческом и славянском языках.⁶⁸³

Не дождавшись одобрения «православного исповедания», Могила в 1645 году издал для церквей своего управления на польском и русском языках краткий катихизис. Киевский катихизис, с некоторыми исправлениями, напечатан был потом, по благословению патриарха Иосифа, в Москве и принят в руководство великороссийской церковью.

Выше мы упомянули, что Кассиан Сакович, один из ожесточенных противников православия, написал враждебную православию критику на действия собора 1640 г. Этот отступник от православия происходил из православного семейства, был сын священника, получил высшее образование в краковской и замойской академиях; после был домашним учителем у черниговского каштеляна Адама Киселя, а по пострижении в монашество был даже ректором киевского богоявленского братского училища (после Исаии Копинского); но потом, увлеченный честолюбием или корыстью, он изменил родной вере, совратился в унию, управлял в звании архимандрита Дубенскими монастырями Спасским и Крестным и наконец в преклонной уже старости перешел в латинство и был приходским священником в Кракове, где и умер в 1647 г. – В Кракове он издал в 1642 г., на польском языке, еще новое враждебное православной церкви сочинение, под названием: «Перспектива или изображение заблуждений, ересей и суеверий греко-русской церкви», в котором он, осмеивая богослужебные действия, обряды и уставы православной церкви и обвиняя ее во многих заблуждениях и ересях, предлагает исправить ее богослужение по ритуалу латинской церкви.⁶⁸⁴ Митрополит Петр Могила составил и издал в опровержение этой книги сочинение под заглавием: «Лифос или камень с пращи истинной св. православной церкви русской».⁶⁸⁵ В этом сочинении он различает введенные обычаем злоупотребления от постановлений церкви; обрядовыя разности восточной церкви объясняет преданием древней вселенской церкви, изъясняет смысл и значение многих обрядов, непонятных для латинян; указываем на латинские обычаи, или прямо принятые из восточной церкви, или имеющие существенное сходство с ними и, наконец, обличает нововведения римской церкви в догматах. В злоупотреблениях он винит унию, которая своим насилием вынуждает к нарушению многих церковных постановлений.⁶⁸⁶

Для руководства в совершении таинств и прочих церковных чинопоследований, служили в западно-русской церкви Требники (Евхологии), переведенные с греческого и общие у ней со всей русской церковью. С продолжением времени в рукописные требники вошло много неисправностей: одни списки разнились с другими по количеству статей и по их содержанию; вследствие чего более ревностными и образованными епископами предпринимаемо было исправление их. Кроме того, на многие случаи общественной и частной жизни не было в Требниках ни особых чинов и молитв, ни руководственных указаний, что вынуждало иногда православных священнослужителей обращаться к римскому ритуалу, разработанному с большей подробностью. Митрополит Петр Могила pешился удовлетворить этой настоятельной нужде церкви и в 1646 году издал для церквей своей иерархии большой Требник (Евхологион), присоединив к отдельным чинопоследованиям оного наставления пастырям относительно совершения сих чинов при разных случаях. Обращаясь в предисловии к православному читателю, составитель говорит: «в книге сей ты найдешь чинное отправление св. седьми таинств церковных. Имеешь в ней надлежащие наставления в том, что такое таинство, в чем состоит сила и действительность каждого таинства, с каким приготовлением должно приступать к совершению оных и проч. Имеешь в сей книге живой чин и порядок разных освящений, молитв и молебнов, имеешь надлежащую о всем церковном чине науку».

Требник Могилы состоит из трех частей: в первой – наложены чинопоследования таинств, с разрешением вех возможных при них случаев; во второй последования освящений и благословений церкви и церковных принадлежностей, домов, кладязей и т. д.; в третьей – чины молебнов и молитв на разные общественные и частные случаи.

Чинопоследования, вошедшие в состав этого Требника, заимствованы из прежних славянских⁶⁸⁷ и греческих изданий и частью из римского требника. Пользуясь греческими требниками, как руководящим началом, он однако ж относился к греческим и славянским изданиям и рукописным требникам совершенно самостоятельно: Требник его не заключает всего, что было в известных греческих и славянских изданиях и рукописях, но заключает до 20-ти чинов таких, которых нет ни в печатных славянских, ни в греческих, ни в римских требниках. По всей вероятности у него были под рукой рукописные чинопоследования, не сохранившиеся до нас, или по крайней мере остающиеся неизвестными; а многое взято из обычаев церкви, сохранявшихся и передавшихся в ее практике. Некоторые обычаи и мнения, более согласные с римской, нежели с восточной церковью, принадлежат не лично ему, а всей западно-русской церкви его времени.⁶⁸⁸

В предисловии к Триоди, изданной в Львове в 1642 году, говорится, что П. Могила много трудился над исправлением Библии и заботился уже о собрании суммы, необходимой для ее издания.⁶⁸⁹

Но дело это не было приведено к концу и дальнейшая история этого предприятия неизвестна.

Могила предполагал было также перевод и исправление житий святых, выписал с Афона «Метафразы» Симеона, но за последовавшей вскоре кончиной не успел и приступить к сему предприятию. Преемник его Иннокентий Гизель хотел продолжать труд П. Могилы и выпросил у московского патриарха Великие Четьи-минеи Макария митрополита московского, но военные события помешали ему кончить это дело. Потом в 1684 г. киевский митрополит Варлаам Ясинский пригласил к продолжению этого труда св. Димитрия, в то время пребывавшего на покое в батуринском Крупицком монастыре и – Бог благословил его с успехом совершить это предприятие.⁶⁹⁰

Но самым важным памятником его управления было основание Киевской академии. – В Киеве была уже школа, существовавшая с конца XVI века при братской богоявленский церкви. Но в ней преподавалось только первоначальное обучение.⁶⁹¹ Между тем иезуиты имели там коллегию, в которой курс был довольно широк и обнимал словесные и богословские науки.⁶⁹² В виду этого Могила, еще бывши архимандритом Киевопечерского монастыря, завел в нем школу, одинаковую по курсам с иезуитской коллегией, соединил ее с братским училищем, обеспечил имениями и выпросил привиллегию на наименование ее коллегией.

Коллегия устроена была по образцу латинских (иезуитских) училищ. Введение в состав ее преподавания латинского языка, по козням иезуитов навлекло на школу и основателя ее подозрение в склонности к унии и латинству: один из бывших наставников школы, белорусский епископ Сильвестр Коссов, взял на себя труд разъяснить недоразумение, защитить школу и опровергнуть взведенную на нее клевету.

Петр Могила уже при жизни своей увидел добрые плоды от учрежденной им школы в вышедших из нее ученых и благочестивых людях. Затем Могилянская коллегия сделалась на долгое время образцом для устройства училищ во всей России.

Могила хотел распространить свою просветительную деятельность и на восточную Россию. В 1640 году он бил челом царю Михаилу Феодоровичу об устроении в Москве монастыря, в котором бы старцы и братия общежительного братского Киевского монастыря живучи, детей боярских и простого чину грамоте греческой и славянской учили, и обещал прислать «старцев со учительми», если только государю будет угодно. В пример он сослался на молдавского господаря, который, узнав, какова мзда от православных и благоговейных учителей бывает, просил прислать ему благообразных иноков и добре ученых учителей, что и получил.⁶⁹³

Заслуги П. Могилы для западно-русской церкви были весьма велики. Их не могли ни признать, ни умалить даже враги православия.

Митрополит Петр Могила скончался 1-го января 1647 г., 50-ти лет от рождения. В преемники ему избран был белорусский епископ Сильвестр Коссов. Он родился в Витебском воеводстве, от православных родителей и происходил из старинного дворянского рода; обучался в католических академиях; в 1631 г. архимандритом Петром (Могилой) приглашен был из Львова в Киевскую академию, откуда чрез три года посвящен был в епископы Белоруссии.

В первый же год по вступлении в управление православной белорусской епархией, Коссов издал два сочинения, на польском языке: одно в защиту школ киевских по поводу нападок на них латино-униатов, писавших, что будто в них преподаются еретические учения и настаивавших на закрытии их (Сказание или справа о школах киевских и винницких. Киев, 1635 г.); другое в защиту святыни киевской и обще-русской – нетления св. мощей почивающих там подвижников Печерских (Патерик или жития святых отцов печерских. Киев, 1635 г.).

Последнее из названных сочинений – Патерик, изданный первоначально на польском языке, чрез 26 лет, именно в 1661 г., уже по смерти Коссова, издан был на русском, с некоторыми отменами против польского; именно к житиям прибавлены вступления, некоторые статьи переставлены с места на место, уничтожены ссылки на польские сочинения и т. п.

По смерти П. Могилы Сильвестр был избран в митрополиты киевские; а по смерти Владислава, при вступлении на престол Яна Казимира, присутствовал на коронационном сейме в Кракове.

Митрополиту Сильвестру довелось управлять южнорусской церковью во время казацких войн Хмельницкого с Польшей и во время присоединения Малороссии к Pocсии.

Митрополит благословил вождя Малороссии на восстание в защиту православия. Хмельницкий же, как при первых переговорах с польскими комиссарами, так и впоследствии при заключении зборовского договора, требовал, чтобы киевский митрополит заседал в польском сенате. По последнему договору поляки согласились на это и митрополит Коссов прибыл в Варшаву, чтобы занять место в сенате, но польское сановное духовенство не допустило его до этого и обругало на сейме.

В декабре 1653 г. прибыли в Малороссию московские воеводы для присоединения оной к России. 8-го января 1654 г. присягнул Переяславль на подданство Poccии; 16-го января послы прибыли в Киев и встречены были митрополитом со всем киевским духовенством. После молебна, первым словом послов к митрополиту было: «почему он, митрополит, в то время, как гетман и все войско запорожское неоднократно просили великого государя о принятии их под государеву высокую руку, никогда о том не бил челом, не писал и не искал себе милости царской? Митрополит отвечал, что переписка между государем, гетманом и войском запорожским, ему не была известна, а ныне он за государево многолетнее здоровье должен Бога молить». На другой день приведены были к присяге казацкие старшины и мещане киевские. Послы требовали, чтобы митрополит и печерский архимандрит прислали свою шляхту и слуг для приведения к присяге: но митрополит и архимандрит долго упорствовали и только 19 января исполнили требование послов.

Объяснения этих поступков митрополита нужно искать не столько в его личном характере, сколько в государственном и тогдашнем общественном положении его и всего малороссийского духовенства. Шляхтич, воспитанный на польской науке, привыкший к польским нравам и польской свободе, он «не мог не сочувствовать шляхетскому государству»⁶⁹⁴ и неохотно склонялся к Poccии, которая не обещала и не могла дать ему ни таких привиллегий, ни такой независимости, какую он имел при польском владычестве. Если могло пугать его положение вещей как оно было, в Москве, то тем более мрачным оно представлялось в тех описаниях, рассказах и слухах, которые распускаемы были о ней поляками и вообще иностранцами. Кроме того, как первенствующее лицо в западно-русской церкви, он конечно не мог находить особенной привлекательности в том зависимом положении, в какое неизбежно должен был стать, признав над собой власть московского патриарха. Не один митрополит, все высшее духовенство Украины смотрело на Москву боязливо и подозрительно. Как ни тяжела была судьба Малороссии, все же она считала себя вольной в вольном государстве. Притом же западно-русское духовенство по степени образования стояло несравненно выше московского, которому должно было подчиниться.

По отбытии русского посольства из Малороссии, Хмельницкий отправил к Государю своих послов со статьями о подтверждении прав запорожского войска, народа и духовенства. В государевом указе на 13-ю договорную статью сказано: «митрополиту же Киевскому быть под благословием святейшего патриарха московского, а в права духовные патриарх вступать не будет».

Только что выбыли из Москвы гетманские посланники, как из Киева получено было неприятное известие, снова выдававшее митрополита. Киевский воевода, князь Куракин, осматривая город, где бы построить крепость, нашел место близ Софийского монастыря. Но митрополит объявил, что он этой земли не уступит и города или острога на этом месте ставить не даст, потому что земля его митрополичья и монастырей, находящихся под его паствой. «А если бояре начнут ставить город на том месте, то он станет с ними биться». По этому поводу Государь писал хмельницкому, чтобы он велел ехать митрополиту в Москву – дать о себе исправление. Так не легко малороссийская вольность мирилась с московскими порядками.

Однакож нужно было дать исправленье. Не решаясь ехать

сам, митрополит отправил в Москву, в июле 1654 г., никольского игумена Иннокентия Гизеля с грамотами о прощении его митрополичьей вины и подтверждении прав малороссийского духовенства.

Гетман вступился за митрополита, объяснив, что прав церковных и даянья православных князей ломать нельзя. И когда в июле 1654 года отправилось посольство от малороссийского духовенства к Царю, бывшему под Смоленском, с просьбами о подтверждении прежних прав его и выдаче жалованных грамот на маетности, то гетман снабдил его от себя грамотами к Государю, в которых оправдывал митрополита и прочее старшее духовенство Малороссии в их поступках и просил пожаловать их милостью, а клеветам не верить. «Что прогневался был твое царское величество на преосвященного пастыря нашего, как бы он разорял дело Божие и совокупление православия святого не преймовал – и сему не верь; ибо он много пострадал от ляхов и ныне страждет, и поношения и уничижения и поругания тяжкая не только усты, но и письмены бесчестными его, и иных преимущих духовных епископов и архимандритов и все духовенство православное бесчестят, и всю церковь православную и все благочестие; и не токмо, но и на высокое пресветлое царское имя аки псы кидаются и лжут, словеса бесчестная отрыгающе».⁶⁹⁵

Гетман Хмельницкий защищал митрополита также пред патриархом Никоном. «А что твое великое святительство опалился было на преосвященного пастыря нашего, якобы он православия святого соединение богодарованное портил и великому государю нашему, его царскому величеству сопротивлялся, сему не верьте всячески и прочим по сим клеветам» писал гетман к патриарху 27-го марта 1657 г.⁶⁹⁶ «Колико бо пострадал он по вере православной от многих лет? Как наипаче радуется о сих и Бога благодарит!».⁶⁹⁷

В статьях о подтверждении прав малороссийского духовенства, митрополит просил, чтобы малороссийское духовенство не было изъято из-под власти константипопольского патриарха, чтобы духовные власти удерживали свои должности до смерти, а преемники их избирались вольными голосами духовных и мирских людей, чтобы москвичей не посылать на духовные места в Малую Poccию, а виноватых из малороссийского духовенства не отсылать в Великую Poccию. Но начавшаяся война с Польшей заставила отложить решения по этим делам до дальнейшего времени.

Митрополит Коссов скончался 15 апреля 1657 г., после десятилетнего управления митрополией. 27-го июля того же года скончался и Хмельницкий.

Блюстителем митрополии, до избрания нового митрополита, Хмельницким назначен был Лазарь Баранович, только что перед тем, по избранию митрополита и гетмана, посвященный из ректоров Киевской академии в епископа черниговского. Посвящение его за болезнью Коссова совершено было, чтобы избежать Москвы, в Яссах, сочавским митрополитом.

Затем надлежало выбрать преемника Коссову. Это было первое избрание после присоединения Малороссии к Poccии. Просить ли государева указа на избрание? Киевские воеводы государевы настаивали, чтобы без государева указа и патриаршего благословения не созывать епископов и не обирать митрополита. Но генеральный писарь Выговский отвечал, что для этого по старым правам и обычаям довольно гетманского письма. Баранович назначил выборы на 1-е октября: но никто из западно-русских епископов не явился в Киев.

Не приехал также и вновь избранный гетман Выговский. Баранович перенес выбор на другое число. 18 октября духовенство собралось в Kиеве. Прибыл и гетман: но кроме Барановича не было никого из епископов. Звали воевод, но те отказались, не имея на то государева указа. Выборы однако же не состоялись. Гетман указывал на луцкого епископа Балабана и виленского архимандрита Тукальского: но другие были за львовского епископа Желиборского: «только ни на ком на мере не стало, и отложили до Николина дня осеннего».⁶⁹⁸ Правитель митрополии не был поставлен даже в числе кандидатов на митрополии, потому ли, что он только недавно посвящен в епископа или потому, что не соответствовал видам нового гетмана.

Наконец, в декабре 1657 г. духовенство избрало в митрополиты луцкого епископа Дионисия Балабана.⁶⁹⁹ Польский посланник при Выговском, Беневский, писал к королю, что он получил послание от нового митрополита, удостоверяющее в полной преданности его отечеству (т. е. Польше). Дионисий не только не просил благословения у московского патриарха, но даже не сообщил ему о своем избрании: впрочем не вступал в открытый разрыв с Москвой и ладил с киевскими воеводами. Но в июле 1658 г. выехал из Киева в Чигирин к гетману Выговскому и уже более не возвращался в Киев. Он стал на сторону Выговского (что было вероятно и условием его избрания), а Выговский, изменив Государю, передался Польше. В галицких договорных статьях его с короной постановлено было, что воеводства киевское, брацлавское и черниговское присоединяются к Польше на правах союзного княжества, а митрополит киевский и пять епископов русских имеют места в сенате. Однако не все малороссийское духовенство последовало за митрополитом. Черниговский епископ Лазарь Баранович, киевопечерский архимандрит Иннокентий Гизель и почти все малороссийское духовенство остались верны русскому правительству.

Временным блюстителем киевской митрополии в октябре 1659 г. назначен был из Москвы Лазарь Баранович. В июне следующего 1660 г., он отправил в Москву игумена Терехтемировского монастыря Иоасафа бить челом великому Государю, «что малоссийский народ ныне без пастыря, и великий бы Государь пожаловал велел им в Малой России духовным чином обрать митрополита, а без пастыря де в Малой Poccии быти им нельзе».⁷⁰⁰

Неизвестно, какой был ответ на это ходатайство. Измена выбранного на место Выговского гетмана Юрия Хмельницкого снова произвела смуту в Малороссии, а по прекращении ее в 1661 г., вызван был в Москву вежинский протопоп Максим Филимонов, известный русскому правительству с 1654 г. и 5-го мая с именем Мефодия поставлен в епископа мстиславского и оршанского и отправлен в Малороссию, с назначением его блюстителем Киевской митрополии.⁷⁰¹ Пред отправлением в Малороссию, Мефодий щедро снабжен был материальными средствами на содержание его самого и на раздачу всяких чинов людям черкасских городов (А. Ю. и 3. Р. V, № 48). Неизвестно, чем навлек на себя подозрение или гнев царский Лазарь Баранович. Но он послушно сдал митрополию новому блюстителю и выехал из Киева в Чернигов. Мефодий жил то в Киеве, то в Нежине и Гадяче, смотря по надобности. Митрополит Дионисий Балабан жаловался константинопольскому патриарху, что Мефодий выгнал его и силой похитил митрополичий престол посредством мирской власти. Патриарх выдал на Мефодия проклятие: но Мефодий просил Царя ходатайствовать пред патриархом о снятии проклятия.⁷⁰²

Изменник Юрий Хмельницкий в 1662 г. сдал булаву Павлу Тетере, а сам постригся в монахи. Тетеря присягнул королю; но левая сторона Днепра, после долгих смут, на генеральной нежинской раде 18 июня 1663 г. избрала гетманомъ Ивана Брюховецкаго, которому благоприятствовал блюститель митрополии Мефодий. Последний привел его к присяге «по чиновной книге и по записи» (А. Ю. и 3. Р. V, № 40).

Мефодий поселился в Киеве и занялся церковными делами. Сановные монахи киевские, вообще отвосившиеся к нему враждебно, волей-неволей подчинились ему, а один из софийских старцев, Иларион Добродеяшек, в письме к Царю писал о нем, конечно, не с простоты: «впрям не умер Могила, смею я то говорить. Как его милость стал при престоле митрополитском, то стал продолжать, что начал покойный Могила. Поломали шеи Выговский и Хмельницкий (Юрий) и Татаровя за неправду свою: те изнемогоша и падоша, а Бог на их место Методиушка побудил на задержание государства вашей царской милости народу нашего. От единого разума веселится град, молвит Сирах. Дай Боже таких в Польше было. Не мое дело его милости заговаривать у вашего царского величества; а затем вашей царской милости ноги целуючи, бью челом, изволь его милости отцу епископу милостивым добродеем быть».⁷⁰³

Между тем 10 мая 1663 года скончался проживавший в Польской украйне митрополит Дионисий Балабан. Русское духовенство, собравшись в Корсуни,⁷⁰⁴ выбрало на киевскую митрополию белорусского епископа Иосифа Нелюбовича-Тукальского. Живя в Корсуни, Тукальский заслал в Царьград браславского полковника Ивана Сербина, «чтоб царегородский патриарх благословил его на киевскую митрополию». Но в Волошской земле бывший там иерусалимский патриарх и волошские князь и митрополит «в Царьгород ехать ему не велели, для того, что на киевскую митрополию принял благословение у цареградского патриарха Мефодий епископ за повелением великого государя». Да притом же сказали ему, что они тех людей, которые отступилиот благочестия, от великого государя и пришли в подданство польскому королю, проклинают и анафеме предают.⁷⁰⁵

Между тем, ни гетман правой стороны (Тетеря), ни польское правительство не признали Иосифа митрополитом. В 1664 г. польское правительство дало привилегию на киевскую митрополию перемышльскому епископу Антонию Винницкому, запретив духовенству короны признавать пастырем Тукальского.⁷⁰⁶ Тукальский же, оклеветанный пред королем Тетерей в том, что будто, вместе с бывшим гетманом Юрием Хмельницким, смущает казаков, в июне 1664 г. схвачен был полевым гетманом Чарнецким и под стражей, вместе с Хмельницким, отвезен в Мариенбург (в Пруссии), где содержался более двух лет.

Не поладив ни с казаками, ни с духовенством, Тетеря не мог долее держаться на гетманстве и ушел в Польшу. Правая сторона Днепра избрала гетманом чигиринского казака Петра Дорошенко. Но и на восточной стороне ладу было не больше. В сентябре 1665 г. Брюховецкий был в Москве, жаловался на шатость малороссийских жителей, просил прислать во все города царских воевод, а для лучшей всего народа крепости прислать в Киев святителя из Москвы. Последняя статья привела в ужас и ярость киевское духовенство. «Если будетъ изволение великого государя, чтобы отнять у них вольность и права, и быть у них московскому митрополиту, а не по стародавным правам и вольностям по их избрании, то лучше велел бы их всех казнить, нежели им на то поступить. Только-де приедет к ним в Киев московский митрополит и они запрутся в монастырях и разве их из монастырей за шею и за ноги поволокут, – тогда только московский митрополит в Киеве будет... и лучше им смерть принять, нежели у них в Киеве московскому митрополиту быть».⁷⁰⁷

Мефодий стал на сторону духовенства. Может быть он рассчитывал на звание митрополита, но не встретил поддержки в этом ни со стороны русского правительства, ни со стороны гетмана. С этого времени у него пошла рознь с Брюховецким.⁷⁰⁸ В 1666 г. Мефодий вызван был в Москву, между прочим, для участия в суде над патриархом Никоном. Разлад его с гетманом был известен и потому в Москве приняли его холодно: это раздражило его еще больше. Вернувшись по осени 1667 г. в Малороссию, он принял другую тактику – начал поднимать Брюховецкого против Москвы. В это время состоялся андрусовский договор, по которому Киев оставлен за Россией только на два года. Мефодий начал разглашать, что царь хочет отдать Киев полякам и в союзе с королем выгубить и искоренить Запорожье, слободских казаков загнать в Сибирь, а служилых обратить в мужиков и мещан.⁷⁰⁹ «Не даром Москва побраталась с древними главными врагами православия – ляхами».⁷¹⁰ Цель этого союза та, чтобы общими силами уничтожить казачество, наделавшее столько бед Poccии и Польше. – Между тем Государь собирался посетить Киев –свою стародавнюю дедичную отчину, которая с давних лет не видала государева пришествия. Приготовления к этому путешествию государя и посылка в Малороссию Ордына-Нащокина, главного виновника андрусовского договора, еще более усилили подозрительность казаков. «Дай Бог, не оплошайся милость твоя – писал Мефодий к Брюховецкому – как вижу, идет не о ремешку, а о целой кожи нашей. Чаять, тот честной Нащокин к тому привел и приведет, чтоб вас, купно же и нас с вами, взяв за шею, выдать ляхам. Почему ведать, не на том ли присягали себе?

Якож и много знаков таких, что об нас торгуютца. Храни Боже, чтоб ляхам, взяв нас за шею, имели отдавати, также и к Москве водити. И ты буди остерегателен, чтобы, храни Боже, не похотели и тебя, как покойного Барабаша, в казенную телегу замкнув, вместо подарка ляхам отослати».⁷¹¹

В Москве знали про такие злобные речи Мефодия, тем более, что он не стеснялся говорить их в присутствии московских воевод. В Нежине говорил прямо: «если боярин (Ордин-Нащекин) придет Киев ляхам сдавать, то я возьму в правую руку меч, а в левую крест, и буду против ратей обоих великих государей стоять».

В 1667 году освобожден был из-под стражи по подгаецкому договору митрополит Иосиф Тукальский. Проездом он был в Вильне. В то время проносимы были чрез Вильну, по пути в Полоцк, мощи Иосафата Кунцевича, вывезенные оттуда пред взятием Полоцка русскими. В православном Духовском монастыре приказано было звонить, но митрополит запретил, за что поляки хотели опять взять его под стражу. Узнав об этом Иосиф тайно уехал из Вильны, прибыл в Могилев и жил там всю зиму. Весной 1668 г. из Могилева отправился в Киев, но пробыв в оном, в Братском монастыре, не более одной четверти часа, отправился в столичный город малоросийских гетманов Чигирин, где и остался при Дорошенке.⁷¹² По ходатайству гетмана, константинопольский патриарх Мефодий грамотой от 6 марта 1668 г. утвердил его митрополитом киевским и своим экзархом в короне Польской и княжестве Литовском, и в ознаменование митрополичьей полноправности его и экзаршеского достоинства прислал ему саккос.⁷¹³ Вслед за тем Иосиф разослал окружное послание к литовско-русскому православному духовенству, в котором, под угрозой анафемы, приказывал ему «ни в чем не слушать злобствующего человека, отца Антония Винницкого, на все беззакония расколу уклоньшегося, никоей же власти от кир Мефодия патриарха константинопольского и благословения от Господа не сподобившегося, точию нуждею всех православных христиан в свое беззаконие ввести тщащася».⁷¹⁴

Утвердившись митрополитом на правой, польской стороне Украины, Тукальский домогался получить власть и над левой стороной и сделаться владыкой Киeвa, в который не допускало его московское правительство. Желание его сходилось с желаниями гетмана Дорошенко, которому также хотелось быть гетманом обеих сторон и которому также мешала Москва. Той и другой цели можно было достигнуть только оторвав восточную Малороссию от Москвы. Для этого Тукальский вошел в переговоры с Брюховецким, обнадеживая его, что Дорошенко уступит ему свою булаву, если он отложится от Царя и выживет из Украины воевод московских. Увлекаемый честолюбием, Брюховецкий поддался обману и начал избивать по городам воевод московских с бывшими при них ратными людьми. Но окончилось тем, что казаки Дорошенка схватили самого Брюховецкого и убили (7-го июня 1668 г.) Дорошенко оставил на левой стороне своего наказного, Демьяна Многогрешного.

Тотчас же после того, как Дорошенко покончил с Брюховецким, Тукальский начал расправу с своим соперником Мефодием, которого смерть Брюховецкого лишила последней опоры. Митрополит Иосиф приказал схватить его и держать за караулом в разных местах на восточном берегу, потом перевел за Днепр и посадил в Чигиринском монастыре. Сюда прислал к нему Тукальский отобрать архиерейскую мантию и велел сказать ему: «не достоин ты быть в епископах, потому что принял рукоположение от московского патриарха». Из Чигирина перевели его в Уманский монастырь. Мефодий ушел было в Киев, но тамошний воевода П. В. Шереметев посадил его под стражу и, по произведении следствия, отправил в Москву. После суда он был удержан в Москве и доживал свой век под стражей в Новоспасском монастыре.⁷¹⁵

Но управления Киевом и Русской Украйной Иосиф все-тави не получил. Заведование митрополией с русской стороны поручено было, по-прежнему, черниговскому архиепископу Лазарю Барановичу (1669 г.).

Точно так же не достиг власти над восточной стороной и Дорошенко. В 1669 г. Многогрешный вошел в сношение с Москвой и призван ее гетманом. Баранович выпросил у Государя прощение казакам за измену и ходатайствовал, чтобы в малороссийских городах не было московских воевод: но московское правительство не согласилось на это.⁷¹⁶

Оставшись при управлении одной правой стороны, Дорошенко отправил послов в Варшаву просить утверждения прав и вольностей малороссийских, но, не получив на оные утверждения короля, решился отдаться со всей Украйной под покровительство султана. Узнав об этом, поляки разослали к казакам универсал, приглашая их избрать нового гетмана, вместо Дорошенко. Казаки, в присутствии коронных послов, 1670 г. в Умани избрали гетманом Михайла Ханенко. Таким образом в Малороссии в одно время стало три гетмана: Многогрешный в Батурине, Дорошенко в Чигирине и Ханенко в Умани.

Митрополит Иосиф Тукальский, угождая Дорошенке, из личной неприязни к гетману восточной стороны Многогрешному, за нежелание признать его духовную власть, послал в Царьград к патриарху брацлавского протопопа, прежде бывшего казаком, Романа Ракушу и выпросил у него неблагословенный лист на Многогрешного. Но духовный правитель восточной стороны, Баранович, вступился за своего гетмана и ходатайствовал пред русским правительством, чтобы оно упросило патриарха снять проклятие с гетмана. «Тукальский – писал Баранович – хочет завладеть духовенством восточной стороны Днепра: но здесь духовенство и мирские люди все хотят быть под моей паствой». Царь утвердил Барановича в управлении невской областью и левой стороной Малороссии и послал в Константинополь надежное лицо просить патриарха о снятии проклятия с Многогрешного Демьяна. Патриарх, боясь Дорошенка, который предался султану, отвечал уклончиво. Но вскоре обнаружилась измена Многогрешного. Русскому правительству донесено было, что Многогрешный чинит тайные корреспонденции с гетманом Дорошенком. Казаки схватили его и отослали в Москву. В 1672 году, после допросов и пытки, его сослали в Сибирь. Левая сторона избрала гетманом войскового генерального судью Ивана Самойловича (17 июля 1672 г.)⁷¹⁷

Ханенко передался Самойловичу и перешел на эту сторону Днепра. Дорошенко держался в Чигирине, где жил при нем и Тукальский, поощрявший его против Москвы и также надеявшийся от турок спасения для Малороссии. Дорошенко дал ему во владение местечко Стоек или Стойки на берегу Днепра, ниже Киева,⁷¹⁸ где Иосиф и скончался в 1676 г. В том же году, Дорошенко, видя турецкую протекцию ненадежной, отдался в великодушие царя московского и передал гетману Самойловичу войсковые клейноты своего достоинства, а сам отъехал в Москву, где и окончил остаток своей жизни.⁷¹⁹

С отказом Дорошенки обе стороны Малороссии признали вождем Самойловича,⁷²⁰ а управление церковными делами на обеих сторонах Днепра перешло к Лазарю Барановичу.

Носивший еще звание киевского митрополита, перемышльский епископ Антоний Винницкий начал домогаться у русского правительства признания его власти в Малороссии, ссылаясь на то, что он имеет привиллегию на митрополию от двух королей польских. Но ему отказали. «Епископ – писал к нему русский резидент в Варшаве, стольник Тяпкин – только теперь припомнил милость великого государя, за которую неизвестно заплатил ли хотя одной молитвой или одной бескровной жертвой и только теперь отозвался с своим служебным желанием».⁷²¹

Антоний был уже стар и дряхл. Соперником его выступил издавна враждовавший против него львовский епископ Иосиф Шумлянский. С митрополитом Винницким были у него старые счеты. Иосиф вступил на кафедру против его воли, с утверждения покойного Тукальского. Добиваясь звания митрополита, он, под предлогом старости и дряхлости Винницкого, вмешивался в управление южно-русской церкви и в 1670 году разъезжал по Малороссии, возмущая казаков против Дорошенко, но был схвачен на ярмарке в Могилеве на Днестре и высидел несколько времени в Чигиринской тюрьме. Но митрополит Тукальский, может быть, из мести к Винницкому, исходатайствовал ему освобождение из заключения.

Шумлянский продолжал свою настойчивость в поисках митрополии, и в 1673 г. 10 марта выпросил себе у короля Собиеского привиллегию на администрацию. По смерти ж Тукальского (1676 г.), добиваясь киевской митрополии, подал королю в 1677 году на гродненском сейме письменное обязательство о принятии унии, если сделают его митрополитом. Но так как назначение его открыто униатским митрополитом угрожало смутой между униатами, которые имели своего митрополита: то просьба его, в то время, несмотря на личную расположенность к нему короля, не имела успеха. Смерть Винницкого в 1679 году открыла простор его честолюбию и проектированной им темной интриге. Шумлянский, уже изъявивший готовность принять унию, назначен был администратором православной киевской митрополии в польской Украйне. Образ действий его мы изложили выше.

В 1684 году гетман Самойлович вошел в сношение с Москвой. Русским посланцам поручено было, в виду враждебных православию действий Шумлянского, настоять на избрании киевского митрополита, с подчинением его московскому патриарху. Гетман согласился, но только просил государей (это было в правление царевны Софьи) послать грамоту к константинопольскому патриарху и выпросить его согласие. Затем приступлено было к избранию митрополита. Старший из епископов, местоблюститель митрополии, Лазарь Баранович был не в ладах с гетманом. Самойлович, не стесняя избрания, под рукой направлял его в пользу проживавшего в Малороссии, вдали от своей епархии, луцкого епископа Гедеона князя Четвертинского. На него указано было и из Москвы, как на желаемого кандидата. А для гетмана были особые побуждения к его возвышению. Сын Четвертинского Юрий женат был на дочери Самойловича и следовательно они были близкие между собой родные. Избрание состоялось 8-го июля 1685 г.

Фамилия князей Святополков Четвертинских, давних владельцев на Волыни, с давних же пор была одной из опор православия в этом крае и дала православной церкви двух иерархов –Гедеона, сперва епископа луцкого, потом митрополита киевского, и Сильвестра епископа белорусского (первый назывался в мире Григорием Захарьевичем и был двоюродным братом Сильвестра). Но в том же XVII веке началась измена Четвертинских православию. Первый оставил веру праотцов князь Степан Степанович Четвертинский; за ним – брат Сильвестра, князь Гавриил Вацлавович, за которым последовало все его потомство. Но другие ветви остались верными православной вере.⁷²²

В следующем 1686 г. 6-го мая московским правительством заключен был договор вечного мира с Польшей, по которому восточная сторона Малороссии с Киевом утверждалась навсегда зa Россией. В октябре новоизбранный митрополит киевский прибыл в Москву, где принят был с большою честью и 8-го ноября московским патриархом Иоакимом посвящен на престол киевской митрополии. Благословенной грамотой патриарха утверждалось ему именоваться Малыя России митрополитом киевским и галицким и по достоинству киевской митрополии, которая признана между великороссийскими митрополиями первоначальной, занимать место выше всех российских архиереев, носить две панагии и «ради в той стороне обыклости» митру с крестом и в путных шествиях в своей епархии ношение пред ним пречестного креста; а ради единочинства с российскими митрополитами дан ему белый клобук (камилав беловидный), «яко в той стране таковое у митрополитов ношение упразднися». Киевский митрополит обязывался приезжать в Москву, по патриаршему указу, на собор; «в чреду же годового служения с прочими российскими архиереи, ради дальнего пути, да не присутствует».⁷²³

Переход малороссийской церкви из-под власти константинопольского под властъ московского патриарха мог угрожать смутой в случае противодействия сему константинопольского патриарха, чего опасался и гетман Самойлович. Но это затруднение, благодаря тогдашнему политическому положению дел, устранено было согласием вселенского патриарха Дионисия, изъявленным в 1687 году, на подчинение киевской митрополии московскому патриарху.

Митрополит Гедеон вошел в Киев, который не видел митрополита с 1657 года, со смерти митрополита Сильвестра Коссова.

Официально вся Украйна восточная и западная, со всеми польскими областями, в которых еще находились православные, подчинена была власти митрополита киевского. Но Шумлянскому, который имел от польского правительства привилегию на администрацию киевской митрополии, не хотелось отказаться от власти, и он предъявлял ее при всех случаях, не разбирая средств. В 1688 г. митрополит Гедеон писал к русскому воеводе, жалуясь на обиды и притеснения от Шумлянского, и просил ходатайства его пред королем и защиты. «Еще когда я был на Волыни, он (Шумлянский беспокоил меня разными затруднениями: рукополагал священников моей луцкой епархии, недействительных делал действительными; подчинял своей власти монастыри, издавна принадлежащие луцкой епархии; удостоивал своего покровительства преступных священников, налагал запрещения на правильные браки в моей епархии и другими различными дерзостями причинял замешательство в моем управлении; и даже теперь не дает мне покоя: посылая сборщиков своих под самый Киев, угнетает священников митрополитанской моей епархии вынужденными поборами, отбирает у церквей святое мvро и антиминсы данные мною, роздавая какие-то свои, и надо мною смиренным издевается язвительными насмешками; священникам епархии волынской грозит смертной казнью, если бы кто из них приходил ко мне или же вслух поминал меня в молитвах; имущества, принадлежащие митрополии киевской, грабит как неприятель, и всеми, какими только может, средствами старается вывести меня из терпения.⁷²⁴ Шумлянский, между тем, не успев добиться митрополии, и притом навлекши на себя подозрение поляков в приверженности к православию, снял личину, открыто объявив себя униатом.

Гедеон, князь Четвертинский, в сане епископа и митрополита, прославил себя благочестием, христианскими добродетелями, ревностью к православию, обширным умом и твердостью духа. По смерти (6-го апреля 1690 г.) погребен в Киевопечерской лавре. Преемники Четвертинского зависели от русского духовного правительства. История их с этого времени сливается с общей иссторией русской церкви.

После введения унии в западно-русской церкви, верными православию оставались только два епископа – львовский и перемышльский.

Львовский епископ Гедеон Балабан, по званию патриаршего экзарха, управлял всей западорусской церковью, и кроме своей епархии наблюдал за ходом дел в пяти епархиях –полоцкой, владимирской, луцкой, пинской и холмской, в которых не было православных епископов.

После восстановления в западно-русской церкви православной иерархии (1620–1632 г.), образовалась киевская митрополичья епархия, восстановлены захваченные униатами луцкая и перемышльская епархии и вновь образована белорусская епархия.

В начале XVIII века прекратились православные епископы во Львове, Перемышле и Луцке, так что остались только две православные епархии – киевская митрополичья и белорусская. Львовская и перемышльская епархии, со всеми духовными учреждениями, всецело перешли в унию; но в луцкой епархии, которая обнимала и прежнюю православную владимиро-брестскую, некоторые обители остались верными православию и перешли в состав киевской митрополичьей епархии и в ведение киевских митрополитов. Таким образом, митрополичья епархия в начале XVIII века состояла: 1) из тех частей бывшей перед унией митрополичьей епархии, которые не захвачены унией и находились в воеводствах киевском, виленском, минском и новогрудском, и 2) из остатков бывших православных пинской, владимиро-брестской и луцко-острожской епархий: вследствие чего по своему внешнему протяжению и по числу учреждений митрополичья епархия была весьма обширна. Но, кроме того, много обителей, находившихся в пределах белорусской епархии, и даже вблизи самой кафедры, состояли в иерархической зависимости от киевского митрополита, вне подчинения своему епископу, что нередко подавало повод к смутам в церкви и, ослабляя единодушие пастырей, увеличивало силу их общих врагов.