III. Западно-русская митрополия

После того, как киевские митрополиты перенесли свой престол на северо-восток России, сперва во Владимир на Клязьме, потом в Москву (1325 г.), сношения с ними отдаленных южно-русских епископов сделались очень затруднительными. В политическом отношении они принадлежали к различным государствам. Митрополиты, еще именовавшиеся Киевскими, принадлежали к московскому государству, а южно-русские епископы были подданными или великого княжества Литовского или Польской короны. Великие князья литовские и короли польские не могли не тяготиться зависимостью их православных епархий от духовного владыки, управлявшего ими из другого государства. Положение это становилось особенно неудобным и даже тягостным во время войн между Москвой и Литвой, когда митрополит и южно-русские епископы, находясь между собой в отношениях подчиненности, должны были действовать каждая сторона в интересах своих правительств. Обозрение митрополитами отдаленных западных епархий, сопровождавшееся обычными в то время сборами на издержки по этим заездам, также подавали повод к различным неудовольствиям и обоюдным жалобам. Великие князья литовские не могли равнодушно относиться к этому налогу на подданных их государства. Константинопольские патриархи заботливо наблюдали только за тем, чтобы южно-русская церковь не вышла из подчинения им. Но затем, стараясь угодить той и другой стороне и, при разных обстоятельствах, давая перевес то Москве, то Литве, то назначая двух митрополитов, то снова подчиняя западно- русские епархии московскому митрополиту, еще более увеличивали смуту. Возникавшие вследствие всего этого неустройства в Западно-русской церкви продолжались с начала XIV до половины XV века.

Первые попытки к отделению южно-русских епархий от восточно-русской митрополии появились, как мы выше сказали, при избрании в южно-русские митрополиты Петра, игумена Ратенского в Галиции; затем возобновились при преемнике Петра, митрополите Феогносте, и притом уже после 17-ти-летнего управления его всей церковью, в том числе и православными епархиями в Литовском княжестве и в Польше. Около 1345 г., неизвестный по имени, галицкий епископ¹⁷⁹ посвящен был константинопольским патриархом Исаией в галицкие митрополиты, с подчинением ему епархий, «находящихся в стране Малой России, названной Волынью», именно Галицкой, Владимирской, Холмской, Перемышльской, Луцкой и Туровской. Все эти епархии находились под владычеством владимирского князя Любарта, за исключением Холмской, бывшей под поль- ским владычеством. Сочетание их в одну митрополию образовалось, вероятно, не на политической, а на церковно-иерархической почве. Но, по настоянию великого князя московского Симеона и митрополита Феогноста, эта митрополия в 1347 г. уничтожена патриаршей грамотой и названа пустой новизной, совершившейся во время смутных обстоятельств в Царьграде, и подчиненные ей епархии снова возвращены под власть киевского митрополита. «С того времени, говорилось в патриаршей грамоте, как народ русский, по благодати Христовой, познал Бога, названные епархии входили в состав митрополии киевской, равно как и святейшие епископии Великой России. Между тем в бывшее незадолго пред сим время нестроения, не только заправлявшие делами государства, но и предстоятели церкви, вопреки долгу, воспользовавшись таким временем, сделали то нововведение, что отделили от святой митрополии киевской помянутые епископии Малой России и подчинили их власти архиерея галицкого, рукоположив его из епископа в митрополита». Признав это нововведение нарушающим древний обычай, патриарх отменил его, подчинив малороссийские епархии, по прежнему, киевскому митрополиту.¹⁸⁰ Греческий император Иоанн Кантакузен сам писал к владимирскому князю Любарту Гедиминовичу, уведомляя его о низвержении галицкого митрополита и прося признавать киевского митрополита, как истинного и законного митрополита.¹⁸¹

Но едва успокоилось описанное волнение, возбужденное поставлeниeм и потом устранением особого митрополита для малороссийских епархий, как началось другое. В 1352 г. какой-то монах Феодорит, пришедши в Царьград, объявил, что митрополит Феогност умер, между тем как тот находился еще в живых, в домогался посвящения его в митрополиты, но, не успев в Царьград, он отправился в г. Тернов и от имени южно-русских князей просил болгарского патриарха о посвящении его в pyccкие митрополиты. Терновский патриарх, сам бывший в подчинении вселенскому патриарху, не имел права посвятить епископа, тем более митрополита, для чужой области. Но, соперничая с константинопольским патриархом и уклоняясь от подчинения ему, он посвятил Феодорита в митрополиты для Южной Руси. Новопоставленный митрополит прибыл в Киев; но московский великий князь и митрополит Феогност, узнав о том, отправили послов в Царьград, заявляя о незаконности этого посвящения: вследствие чего самозванец был осужден и низложен константинопольским патриархом. Феодорит однако ж держался в Киеве до самой смерти Феогноста († 11 марта 1353 г.)¹⁸²

По смерти Феогноста, в Царьграде поставлены были два митрополита: Алексий для Киева и всей России и Роман для литовской митрополии, за исключением киевской епархии. На посвящении особого митрополита для Литвы настоял великий князь литовский Ольгерд. Но Роман обнаружил притязания на киевскую епархию и на звание первосвятителя всей России. Вероятно это побудило митрополита Алексия посетить юго-западную Русь, где он пробыл около двух лет (1358–1359 гг.), пребывая в Киеве посреди развалин и смутных следов долговременного запустения этой древней первосвятительской столицы. По отбытии его, Роман снова вошел в Киев и там священнодействовал. Не довольствуясь и этим, он простирал свои притязания на великорусские епархии и прибыл в Тверь. Тверской князь, родственник Ольгерда, принял его, но епископ не хотел признать его власти. Митрополит Алексий жаловался патриарху на такое самоуправство литовского митрополита. «И бысть ему с блаженным митрополитом Алексием крамола велия».¹⁸³ Патриарх поручил двум доверенным лицам произвести расследование по этому делу: но до окончания расследования Роман умер в 1362 г.

Митрополит Алексий стал первосвятителем всей России, в том числе и южно-русских епархий; но литовский князь Ольгерд и польский король Казимир настоятельно просили патриарха о назначении к ним особых митрополитов.

Великий князь литовский Ольгерд жаловался патриарху, что Алексий не посещает ни Киева, ни Литовского княжества, и знает только одного московского князя. Вследствие этого патриарх писал Алексию, советуя ему устранить поводы к этим нареканиям и назирать всю землю Русскую. Митрополит Алексий, с своей стороны, винил литовского князя. Пререкания между ними приняли очень резкие формы и крупные размеры. «Доныне и до отцов наших не бывало такого митрополита, каков сей митрополит, писал Ольгерд. Благословляет москвитян на пролитие крови. И он ни к нам не приходит, ни в Киев не отправляется. А кто целовал крест ко мне и убежит к нему, митрополит снимает с него крестное целование. А мы зовем митрополита к себе, и он не идет к нам. Дай нам другого митрополита на Киев, на Смоленск, на Тверь, на Малую Россию, на Новгород, на Нижний Новгород – где княжили родственники Ольгерда. Но, может быть, потому, что он замышлял отделить от московской митрополии половину ее областей, ходатайство и настояния его не имели успеха.

Успешнее действовал король польский Казимир. В 1369 г. он послал к патриарху одного из южнорусских епископов, Антония, и просил о посвящении его в галицкие митрополиты. Замечательно между прочим, следующее побуждение, которым он оправдывал свое ходатайство. «От века веков Галич славился во всех странах митpoпoлией и был престолом митрополитов от века веков. Первый митрополит нашего благочестия был Нифонт, второй – Петр, третий митрополит Гавриил, четвертый митрополит Феодор. Все они были на престоле Галича. Да будет ваше благословение и на сем человеке. Рукоположите его в митрополита, дабы закон русский (т. е. православная вера) не погиб, и дабы не было ему порухи».¹⁸⁴ Склонившись на это ходатайство, патриарх Филофей посвятил Антония в митрополиты для Галицкий Руси, с подчинением ему епархий, бывших в то время под польской короной – Холмской, Туровской, Перемышльской и Владимирской. Вот что писал об этом патриарх Филофей к митрополиту Алексию: «доказал я тебе, что сперва почитал я тебя другом и теперь почитаю и люблю, и обнимаю тебя. Но я очень опечалился, когда услышал, что ты оставил всех христиан, находящихся там, в разных местах Руси, и сидишь на одном месте. Это не хорошо. Знай, что присылал сюда к моему смирению король польский Казимир, который держит и Малую Русь, и другие князья присылали сюда епископа и грамоты, извещая, что вся земля без закона. Что же мы должны были тут сделать? Тебя призываем в судьи, что ты сам скажешь. Другое дело, если бы государь земли был православный и нашей веры: тогда мы, может быть, и подождали бы. Но как он не наш, а латинянин, то можно ли было отослать их с пустым ответом. А он намерен был немедля поставить митрополита латинского, как говорил, и крестить русских в латинскую веру. Посуди сам, хорошо ли было бы, если бы так случилось. Благодарю еще Бога, что он прежде, чем сделал сие, прислал к нам и требовал митрополита. Потому и рукоположили мы того, кого он прислал. Дали ему Галич, чтобы быть митрополией; епископии же – Владимир, Перемышль, Холм, что все под властью короля Польши. Больше сего мы ему не дали, ни Луцка, ничего другого.¹⁸⁵ Знали мы, конечно, что твое преосвященство оскорбится, зачем мы сделали так: но нельзя было поступить иначе».¹⁸⁶

Предполагая недостаток епископов в епархиях русских, патриарх препоручил митрополиту Антонию, чтобы он, по существующему в Руси обычаю, вместе с народом избирал достойных этого чина и рукополагал их в епископы; если же не было бы достаточного числа епископов, какого требуют каноны при рукоположении епископа, то снесся бы с митрополитом угро-влахийским¹⁸⁷ и вместе с ним совершил рукоположение.

Антоний управлял галицкой митрополией довольно долго. Из сохранившихся памятников видно, что власть его простиралась, кроме южно-русских епархий, на Молдавию. Земли Молдавии, издревле заселенные славянами, но потом занятые половцами-куманами, в конце ХIII-го или в начала XIV века, заняты были румынами, переселившимися из Трансильвании. Но осталось не мало прежних насельников этой земли, галицких русских, которые, исповедуя христианскую православную веру, распространяли ее между румынами. Православные, русские и румыны, в церковном отношении подчинялись галицкому епископу. Но латинскому духовенству не хотелось потерять этой области, в которой была уже некогда основана римско-католическая епископская кафедра куманская; и потому папа направил в нее францисканов для привлечения молдавских румын к унии; а в 1370 г. буллой на имя епископов пражского, бреславского и краковского, писал уже о преклонности молдавского воеводы Лацко принять унию и отвергнуть юрисдикцию галицкого схизматического епископа.¹⁸⁸ Тогда же открыта была католическая епархия в Серете. Между тем в это самое время посвящен был для Галича особый митрополит. Считая православную церковь Молдавии принадлежащей к своему управлению, он посвятил в оную особого епископа, Иосифа. Но это подало повод к смутам, так как цареградский патриарх прислал в Молдавию своего епископа (Иеремию). Православные Молдавии не хотели принять епископа – грека. Между тем и Антоний умер. Константинопольский патриарх, по каким-то соображениям, поручил управление галицкой митрополией, до назначения нового митрополита, монаху одного из молдавских монастырей, Симеону. Лицо этого Симеона и отношение его к церковным делам галицкой церкви остается пока невыясненным; так же мало выяснено и следующее обстоятельство, случившееся с ним, или им самим устроенное, вскоре после сделанного ему поручения управлять галицкой митрополией. В Молдавии явился некто Павел Тагара, выдававший себя за константинопольского патриарха, и посвятил Симеона в епископы. Но оказалось, что Тагара самовольно присвоил себе титул патриарха; вследствие чего Симеон принужден был сложить с себя епископский сан. В каком отношении находился он после этого к галицко-русской церкви, неизвестно; но, по-видимому, он не принимал никакого участия в ее делах и галицкая митрополия оставалась не занятой до поставления в митрополиты для Литвы и Галиции Григория Цамвлака в 1416 году. В молдавской церкви, после некоторой смуты, утвержден был митрополитом, (в 1400 г.) поставленный Антонием епископ Иосиф – с чем вместе установлена особая молдавская митрополия.

Успех польского короля Казимира подвигнул великого князя литовского Ольгерда настаивать на своем ходатайстве об учреждении особой митрополии в Литовском княжестве. Почему патриарх Филофей, еще при жизни митрополита Алексия, посвятил в 1376 г. в митрополиты для Литвы Киприана болгарина,¹⁸⁹ с тем, чтобы, по смерти Алексия, он был его преемником. Киприан поселился в Киеве. Таким образом в русской церкви в одно время было три митрополита: Алексий, управлявший московской митрополией, Киприан – литовской и Антоний – галицкой в областях Польского королевства.

По смерти Алексия (12 февраля 1378 г.), Киприан отправился в Константинополь отыскивать свое право на московскую митрополию, отнимаемую у него происками Митяя, и только в 1381 г. переселился в Москву. Но в следующем году, вследствие гнева великого князя Дмитрия Иоанновича, принужден был удалиться из Москвы, и с 1382 по 1389 год жил в Киеве. Великий князь Дмитрий Иоаннович Донской поручил управление московской митрополией Пимену, незадолго перед тем (в 1381 г.) посвященному на русскую митрополию, но в то время не принятому в Москве. Пимен не внушал к себе ни уважения, ни доверия. К нему великий князь обратился, по-видимому, только в крайности – в гневе на Киприана. Между тем, желая иметь своего митрополита, великий князь послал в 1384 г. в Царьград суздальского епископа Дионисия для посвящения в русские митрополиты. Дионисий был посвящен; но, по прибытии в Киев в 1384 г., задержан был князем Владимиром Ольгердовичем и вскоре после того скончался в Киеве под стражей.¹⁹⁰ Пимен с Киприаном отправились в Царьград защищать каждый свои права: дело кончилось ничем. Но, видя немилостивое расположение к себе великого князя, Пимен оставил свой престол и удалился в Грецию, где и умер. По удалении его, и после вскоре затем последовавшей кончины великого князя Дмитрия Иоанновича, Киприан возвратился в Москву «и преста мятеж в митрополии, и бысть едина митрополья Киев и Галич в всея Руси».¹⁹¹ Киприан управлял всеми русскими и литовско-русскими епархиями. В 1396 г. он посетил Киев и Волынь, где пробыл год и шесть месяцев; а по возвращении оттуда в 1401 г. созвал в Москве собор, на котором новгородский епископ Иоанн, и из южнорусских епископов луцкий Савва, принуждены были отказаться от своих епархий: «бе бо на них брань возложил митрополит за некие вещи святительские».¹⁹² В 1405 г. он снова был в юго-западной Руси, где виделся с Ягайлом и Витовтом,¹⁹³ а в следующем (1406) году скончался.

Между тем в Галиции, во время произшедшей там, по смерти митрополита Антония, смуты, появился новый искатель митрополичьей кафедры и успел приобрести благосклонность короля. Это был луцкий епископ Иоанн. У него вышел какой-то раздор с соседним владимирским епископом, виновником которого был он – Иоанн. Митрополит Киприан сделал на него донос патриарху, а Иоанн искал убежища и покровительства у польского короля Ягайлы. Король принял его и отправил в Царьград с ходатайством о посвящении в галицкие митрополиты. Патриарх не был против этого, но не хотел обидеть также и Киприана, и потому поручил королю отправить луцкого епископа к Киприану с тем, что если он благословит его, то и патриарх посвятит его в митрополиты Галичу; a Киприан писал, чтобы он не противился назначению в Галич особого митрополита, а также, чтобы рассудил луцкого епископа с владимирским. Неизвестно, какое было решение Киприана по этому делу: но Иоанн не был посвящен в митрополиты, и в 1398 г. возобновил свое ходатайство пред королем о предоставлении ему галицкой митрополии и обещал королю, за содействие к предоставлению ему митрополичьей кафедры, 200 гривен русских и 30 коней: но, кажется, и в этот раз он не был посвящен и управлял галицкой епархией в качестве епископа.¹⁹⁴

По смерти митрополита Киприана († 16 сентября 1406 г.) великий князь литовский Витовт и южноpyccкие епископы избрали в митрополиты полоцкого владыку Феодосия (грека)¹⁹⁵ и послали в Царьград для посвящения, «чтобы сидел на престоле киевской митрополии по старине, строил бы церковь по давному, яко наш». Но в Царьграде Феодосия не посвятили, а прислали своего – Фотия (грека из Мореи) в митрополиты всей Руси (1408 г.). Предместник его, митрополит Киприан, имел прискорбие видеть уменьшение своей паствы, вследствие отступления короля Ягайла и великого князя Витовта от православной веры и распространения латинского духовенства по всей Польской и Литовской Руси: но он умел еще соблюсти единство русской церкви, угождая обоим государям разных уже вероисповеданий. Напротив того, преемник его, митрополит Фотий, не наследовал этого искусства и, предоставив киевскую митрополию в управление своим наместникам, сам горячо занялся только собранием расхищаемого имущества, навлек на себя неудовольствие московского и литовского великих князей, а строгостью, с какой собирал церковные доходы, подвигнул последнего к разрыву единства русской митрополии.

Сохранились три акта об отделении западно-русской церкви от его управления. В первом¹⁹⁶ литовские епископы ставят ему в вину, что он поступал «не по правилам апостольским и отеческим»; они терпели и ожидали его исправления; наконец, услыхав «о некоторой вещи», которая была не только не по правилам, «но и под извержением и под проклятием» и о которой они не написали открыто, чтобы «не посрамить» его, они отреклись от него и объявили, что более не признают его епископом по правилам. «Се нам к тебе слово конечное». – В другом акте – соборной грамоте литовских епископов,¹⁹⁷ епископы заявили о причинах, побудивших их к отречению от Фотия и об избрании на его место другого. Причинами отречения от Фотия поставлены: небрежение его о церкви киевской и поборы с церквей, но главное, кажется, то, что он «ниже бо хотяше сидети у церкви, данной ему от Бога, яко же достоит митрополиту, но точию приходы церковные сбирая и живяше инде и старая устроения и честь киевской церкви на ино место полагаше». – В окружной грамоте литовского великого князя Витовта,¹⁹⁸ эта последняя вина отнесена не лично на Фотия, но на установившееся положение вещей: «рассмотрели есмо издавна, штож митропольи киевской церковь не строится, но скудеет: митрополитов колько было за нашу память? Церкви не строили, как было издавна. Но сколько церковных приходов поемлючи на иная места носили и давали. Иконы честны, златом окованы и иная многа ценная, и всю честь церковную киевской митрополии инде относили». – Вследствие всего этого Витовт «того убо митрополита Фотия изгнав, и послал в Царьград к императору и патриарху некоего Григория Цамвлака,¹⁹⁹ прося посвятить его в митрополиты Западной Руси. Но император и патриарх отказали в этом «своих деля прибытков неправедных» – как казалось Витовту. После того, в 1414 г. Витовт собрал епископов подвластных ему областей (полоцкого, черниговского, луцкого, владимирского, перемышльского, смоленского, холмского и туровского),²⁰⁰ указал им на неправильные действия Фотия и предложил самим поставить митрополита для Литовской Руси. Собор южнорусских епископов еще раз обратился к патриарху, прося его поставить им митрополита; но так как и в этот раз прошение не было уважено, то они, «съехався збором», поставили митрополита той киевской митрополии, по давнему. В литовско-русские митрополиты посвящен 15 ноября 1416 г. в Новогрудке тот самый Григорий Цамвлак, которого Витовт посылал в Царьград в 1414 году. Объявляя об этом событии окружной грамотой, Витовт писал: «а кто хочет по старине держаться под властью митрополита киевского, ино так добро; а кто не хочет, ино воля ему есть».²⁰¹ Очевидно, что не все желали этой новизны, раздвоившей русскую церковь. Действительно, не все церкви на Литве и тем более на Литовской Руси подчинились новому митрополиту: не малая часть их осталась при Фотие и принимала его распоряжения.²⁰²

Фотий протестовал, называя посвящение Цамвлака западно-русскими епископами неправильным и обвиняя Григория в каких-то преступлениях, за которые он, будто бы, когда еще находился в Царьграде, был лишен священного сана и предан проклятию патриарха и освященного собора.²⁰³ Но эападно-русские епископы, признав власть его, остались верными ему до самой смерти его.

Происшедшее в 1416 г. разделение русской митрополии не было однако ж окончательным. По смерти Григория Цамвлака (1420 г.), Витовт снова принял Фотия и дозволил ему управление литовскими епархиями. Фотий часто объезжал южно-русские епархии, посетил Киев, в Слуцке крестил Симеона Олельковича, правнука Ольгердова, и был в Львове. В 1429 г. вместе с великим князем московским, Василием Дмитриевичем, был в Луцке по поводу ожидаемой коронации Витовта. Скончался в 1431 году, на другой год по смерти Витовта († 1430 г.).

Возведенный после Витовта на великокняжеский престол, Свидригайло, возобновил попытку учреждения для Литвы особой митрополии и послал в Царьград смоленского епископа Герасима для посвящения в митрополиты. Герасим был посвящен, но прибыл в Литву уже после того, как Свидригайло свергнут был с великокняжеского престола и жил в Смоленске; но вскоре, по подозрению в сношениях с соперником Свидригайла, Сигизмундом, заключен был Свидригайлом в Витебске и 25 июля 1435 г. сожжен живой.

В Москве на место Фотия избран был рязанский епископ Иона и отправлен в Царьград для поставления. Но в Константинополе, еще до прибытия Ионы, уже назначен был в митрополиты Исидор, грек или болгарин, бывший сперва архимандритом монастыря св. Димитрия в Царьграде, потом епископом Иллирии. В 1437 г. он прибыл в Москву. Великий князь Василий Васильевич принял его, не желая разойтись с Царьградом и рушить изначальной старины. Но менее чем чрез полгода, Исидор отправился на Флорентийский собор и принял унию. За такую преданность Риму Папа возвел его в кардинальское достоинство. Возвращаясь из Рима, в марте 1440 г., Исидор разослал по Польской Руси и Литве папскую буллу об унии восточной церкви с римской, служил в латинских Костелах в Кракове и Львове и, наконец, чрез Холм достиг до Киева, где в то время княжил Александр Владимирович, внук Ольгерда. Не подозревая измены, Киев встретил его, как своего первосвятителя. Весной 1441 года Исидор отправился далее, в Москву, но здесь открыта была его измена православию. Исидор заключен был в Чудов монастырь, но тайно бежал из Москвы в Рим. Папа Николай V, присвоив ему наименование апостолического легата а latere, отправил его в Константинополь для устройства унии восточной церкви с римской. Завоевание Константинополя турками, в 1453 г., заставило его опять удалиться в Рим, где, получив в вознаграждение потерянной русской митрополии, титул константинопольского патриарха, он скончался в 1463 году.²⁰⁴

В московские митрополиты посвящен был в 1448 году рязанский епископ Иона, еще в 1431 году избранный на митрополию, после Фотия. Иона управлял всей русской церковью до 1458 года, когда снова нарушено было единство русской церкви.

Изгнанный из Царьграда и проживавший в Риме константинопольский патриарх Григорий Мамма, по настоянию Папы и бывшего еще в живых митрополита Исидора, посвятил в митрополиты для Западной России «ученика Сидорова» Григория болгарина. Московская митрополия отвергла его. Митрополит Иона разослал грамоты ко всем южнорусским епископам, убеждая их не входить в общение с учеником Исидора.²⁰⁵ Но литовские епископы, уступая настоянию короля, в свою очередь возбуждаемого папой, один за другим признали его власть. Вместе с этим западнорусская церковь окончательно отделилась от северо-восточной, образовав, под высшим управлением константинопольского патриарха, свое собственное внутреннее управление. Впоследствии Григорий просил «благословения и подтверждения» в митрополичьем сане у цареградского патриарха и был принят в общение с православной церковью.²⁰⁶

Состав западно-русской митрополии изменялся вследствие того, что некоторые области и города временно переходили по военным и политическим обстоятельствам, или же совершенно отошли, под власть России и московского митрополита.

В 1500 году Черниговская епархия отделилась от киевской митрополии и вслед затем закрыта.

С 1563 по 1579 год, в течение 16-ти лет, часть Полоцкой епархии, с Полоцком, находилась под властью России и епископы назначались в оную московским митрополитом.

В состав митрополичьей епархии входили земли, составившие впоследствии (в XV и XVI вв.) воеводства Виленское, Тройское, Новогрудское и Киевское. К митрополичьей же епархии принадлежали Галичина и Подолье, во все время, как в галицкой епархии не было своего епископа.

1) Вильна. – Стольным городом киевских митрополитов была Вильна, хотя митрополиты редко имели здесь пребывание, живя большей частью в Новогрудке. В Вильне же имели наместников. Духовенство соборной церкви носило название крылоса или крылошан и составляло как бы духовный совет митрополита и, вместе, орган управления его церковными делами Вильны.

В 1498 году виленские крылошане, воспользовавшись тем обстоятельством, что митрополит Макарий умер, а нового еще не было назначено, занесли к великому князю литовскому Александру жалобу, что бывший пред тем киевский митрополит Макарий дал от себя в месте Виленском наместничество архимандриту Святой Троицы, а за первых митрополитов они крылошане наместничество митрополита держивали. Великий князь порешил: «а наместничество у Вильне нехай от вас держат попы соборной церкви». – В то же время они жаловались, что митрополит Макарий «ввел им многие новины, почал был на них соборные куницы непомерно брати; и за первых – дей митрополитов бирали на них соборные куницы по двадцати грошей за куницу; и листы на то первых митрополитов в себе мели: ино, коли церковь горела, тогда – дей и листы тые в них погорели». Митрополит Макарий установил брать половину «вины» в церковный поминальник по душам родителей, долю от дачи за молебны и за погребение в церкви и проч., чего прежние митрополиты не бирали. Кроме того, митрополит, в каждый свой приезд в Вильну, требовал въездного не по мере; «а здавна – дей митрополит одинаково на год к ним приезживал и бирал на них узъезд по золотому, а по бочце меду». Великий князь Александр приказал быть «по тому, как за первых митрополитов бывало: «бо мы старины не рушаем, а новины не вводим».²⁰⁷ Что касается до последнего предмета жалобы, то трудно решить, была ли причиной ее корыстная притязательность митрополита, или заносчивость и самоуправство духовенства. Мы не знаем с достоверностью, какими средствами содержания располагала митрополичья кафедра именно в это время; но в XVII веке одних населенных имений кафедры известно 40, а в XVIII – 80; и есть основание полагать, что значительная часть этих имений поступила в ее владение ранее XVI века.²⁰⁸

Для полноты исторической характеристики Вильны, как центра иерархического управления в XV и XVI в., следует сказать, что в Вильне были два церковных собора западнорусских пастырей: знаменитый собор 1509 года и другой 1514 года.

Кафедрой митрополии был собор Пречистой Богородицы, называемый обыкновенно Пречистенским, основанный великим князем Ольгердом и освященный в 1348 г. митрополитом Алексеем (бывшим в то время владимирским епископом).²⁰⁹ Здесь похоронены Ольгерд и супруга его Иулиания († 1353 г.). В 1495 г. прибывши из Москвы, великая княжна Елена Иоанновна «первое прииде к церкви Пресвятой Богородицы нашего греческого языка и ту молебны пеша, и пойде оттуду к венчанию с великим князем литовским (впоследствии королем польским Александром). В 1511 году собор совершенно перестроен старанием и на средства князя К. И. Острожского и освящен во имя Успения Пресвятой Богородицы. Во вновь построенном храме погребена была митрополитом Иосифом Солтаном покровительница православия в землях русско-литовских, вдовствующая королева и великая княгиня литовская, Елена, скончавшаяся в 1513 г., завещав в эту церковь величайшую драгоценность – чудотворную икону Божией Матери Одигитрии.²¹⁰

Кроме Пречистенского собора в Вильне было не мало церквей. В одном акте 1511 года упоминается 12 церквей;²¹¹ в ближайшие следующие годы есть указание на существовавшие в Вильне 18 и даже 20 церквей. Гванини, в своем описании «Европейской Сарматии» (1578 г.), говоря о вере русских, писал, что «кафедра митрополита русского находится в Вильне, столице Литвы, именно у Пречистой; что, впрочем, в Вильне есть епископ римский; что половина ее состоит из русских, и русских церквей больше в ней, чем римских.

Древнейшие из виленских церквей:

Пятницкая, основанная Марией, княжной витебской, супругой Ольгерда, по преданию на месте капища языческого божества литовцев Ракутиса. Это первый храм христианскому Богу в литовской столице. Церковь эта, перешедшая от православных к униатам и потом опять возвращенная православным, совершенно обветшала и с 1796 г. стояла в запустении, но в недавнее время возобновлена. В Пятницкой церкви покоится прах блаженной ее основательницы.

Николаевская, у которой погребены были мученики Иоанн, Антоний и Евстафий, пострадавшие за православную веру в первой половине XIV ст. (1342–1347).²¹² Церковь эта существовала еще в 1481 г.,²¹³ но в настоящее время неизвестно даже место, где она находилась. Мощи св. мучеников перенесены были сначала в Троицкий, а в половине XVII ст. в Свято-духовский монастырь, в котором и покоятся до настоящего времени в склепе под церковью. Митрополит Алексий, с благословения патриарха «устави святити день святых мучеников литовских 14 апреля, (П. С. Л., II, 350).

В 1514 г. князь Константин Иванович Острожский устроил в Вильне другую Никольскую (Перенесенскую) церковь, в благодарность Богу за одержанную им над русскими победу (Stebelsk. Chronolog. 82. Wilnie. 1781). Во время унии церковь эта была приходской униатской, а по воссоединении униатов с православной церковью – кафедральным собором литовского епископа, до возобновления Пречистенского собора. В 1864 г. она возобновлена и в настоящее время представляет довольно величественное здание.²¹⁴

В первой половине XIV в. в Вильне основан был монастырь Свято-Троицкий, в котором первую церковь Св. Троицы построила супруга великого князя литовского Ольгерда, Мария. Церковь и монастырь сначала были деревянные; но в 1514 г. князь Константин Иванович Острожский построил каменные. Виленский Троицкий монастырь был один из знатных в Литовском княжестве – Из настоятелей его известны: Макарий, бывший после митрополитом киевским; 3осима или Изосима присутствовавший на соборе 1509 года. По-видимому, он много лет был настоятелем этого монастыря. В 1511 г. виленские граждане, защищая пред митрополитом Иосифом Солтаном свои права на участие в охране и поверке церковного имущества, ссылались на показания Зосимы, как старожила, который помнит пятерых прежних митрополитов.²¹⁵ Степан Андреевич Белькевич, бывший впоследствии, с 1556 г., с именем Сильвестра, митрополитом киевским. В 1569 г. февраля 15 король отдал Троицкий монастырь во владение киевским митрополитам.²¹⁶ Но в 1584 г. виленские бургомистры, радники и лавники православной веры, жаловались королю, что «для нечастого бывания до Вильны и отлеглости митрополитовы, (как же и за держанья предков его было), тот монастырь до великого знищенья пришел и яко будованьем не по малу се показал, так и в инших справах оного монастыря порядку некоторого нет. А хотячи будованье опалое в том монастыри направити», просили, чтоб, по смерти митрополита, Онисифора Девочки, тот монастырь отдать им, на что и получили от Батория жалованную королевскую грамоту (А. 3. Р. III, № 144), подтвержденную в 1592 г. Сигизмундом III-м (А. 3. Р. IV, № 36).

Древнюю святыню Вильны составляет икона Божией Матери, известная под именем Остробрамской или Островоротной. О происхождении ее существуют два мнения: по одному она принесена в Вильну в. к. Ольгердом из Херсонеса, после победы его над татарами и вторжения в Крым, и подарена монахам троицкого монастыря; по другому она считается чудесно явившеюся на виленских городских воротах 14 апр. 1341 года. Православные построили при ней над воротами небольшую деревянную часовню, а внизу, вблизи ворот, небольшую деревянную церковь св. Петра. В начала XVII века вице-канцлер великого княжества Литовского, Степан Пац и виленские бургомистры Дубовичи, построили при остробрамской часовне католический монастырь и отдали его кармелитам. С этих пор они завладели часовней и остробрамской иконой. (Подробная история Остробрамской иконы изложена И. Козловским в Вестнике Зап. России 1867 г., стр. 99–125.)²¹⁷

2. В Троках, столице Кейстута и Витовта, и потом главном городе Трокского воеводства,²¹⁸ были православные церкви Рождества Христова и Рождества пресвятой Богородицы, и монастырь, основанные великим князем литовским Витовтом. Две эти церкви с монастырем составляли, так называемую, Трокскую архимандрию. Монастырь принадлежал к числу королевских бенефиций и находился вне власти митрополита. Опекунами монастыря назначались иногда светские лица. Но часто не было в нем ни архимандрита, ни монахов, вследствие чего монастырь только в первое время после своего основания и был в цветущем состоянии.²¹⁹ В конце XVI в. (1585 г.) в Троках, кроме монастыря, существовали церкви Св. Николая и Воскресения Господня.²²⁰

Другой значительный город Трокского воеводства – Гродно, один из древних русских городов, в начале ХIII в. опустошен татарами, потом подпал под власть литовских князей; до 1413 г. был столицей княжества, а с образованием на Литве воеводств присоединен к Трокскому воеводству и был в нем лучшим городом. При Казимире Ягеллоне он принадлежал к значительным городам Литовского княжества, но цветущего состояния достиг при Баторие, который жил в нем по долгу и даровал городу разные преимущества и льготы. И впоследствии, несмотря на частые опустошения беспрерывными войнами, он сохранил свое значение лучшего города Литвы до конца польского владычества, чему особенно способствовали собиравшиеся в нем генеральные сеймы.²²¹

Коложский монастырь. – Уже в 1185 г. в Гродно было много каменных церквей, сделавшихся в этом году добычей пожара, начавшегося от молнии. К XII-му же веку относится построение в Гродне, на берегу Немана, каменной Борисоглебской церкви на Коложи, вследствие чего церковь получила название Коложской. При Коложской церкви основан был монастырь. По смерти благотворителей его, Богушей-Боговитиновичей,²²² патронатством монастыря овладели Волковичи и только расхищали монастырское добро. По смерти Гринко Волковича, королева Бона отдала монастырь его супруге, которая положительно его грабила, истребляла леса и рощи, и употребляла другие насилия. При самом начале унии, гродненский монастырь обращен в униатский с титулом архимандрии.²²³ При обращенной тогда же в униатскую гродненской соборной Пречистенской церкви основан был женский монастырь.²²⁴

Супрасльский монастырь. – На реке Супрасли, недалеко от истоков ее, в местечке Гродке, в 1498 г. основан владельцем этого села, Александром Ивановичем Ходкевичем, новогрудским воеводой и великим маршалом, Супрасльский Благовещенский монастырь. Первыми иноками этого монастыря были монахи, вызванные, по преданно, с Афонской горы. Но как выбранное для монастыря место не было довольно уединенно, то в 1500 году перенесли его на другое, совершенно уединенное место, среди лесов, в 20-ти верстах от Белостока.²²⁵ В 1510 году митрополит Иосиф Солтан и А. Ходкевич дали монастырю устав. В 1589 г., пред началом унии, был в Супрасльском монастыре константинопольский патриарх Иеремия и низложил архимандрита Тимофея Злобу за буйство и другие преступления. Но в начале XVII в. супрасльский монастырь уже обращен в униатский.²²⁶

Та же фамилия Ходкевичей в начале XV века основала монастырь в местечке Заблудове в 14-ти верстах от Белостока. В 1568 г. сын основателя супрасльского монастыря, гетман Григорий Ходкевич, устроил здесь типографию, в которой московскими типографщиками, Федоровым и Мстиславцем, печатались церковно-славянские книги, впрочем, не долго. Около 1576 года Заблудовская типография закрыта или перенесена в Супрасль. Впоследствии заблудовский монастырь подчинен был слуцкому Троицкому и оставался православным во все время унии.

В Ковне в начале XVI в. упоминается церковь Св. Николая, существовавшая ранее этого времени. В м. Сурдегах (ныне Ковенской губернии) в 1550 г. основан местной владелицей Анною Шишанкой-Ставецкой Свято-духовский монастырь.²²⁷

3) Жмудская земля. – О состоянии и памятниках православия в Жмудской земле (в пределах нынешней Ковенской губернии) не сохранилось никаких достоверных сведений. После покорения Жмуди Литвой и введения в Литве католичества, Жмудский край обращен был сплошь в католичество. В 1417 году учреждена католическая епархия в Медниках (ныне Ворне, Тельшевского уезда), первым епископом которой назначен Матвей вильновец, т. е. родом из Вильны.²²⁸ В 1570 г. учреждена семинария в м. Кроже (перенесенная потом, в 1741 г., в Ворне).

Во время распространения в Литве реформации, почти все жмудские католические приходы обращены в протестантские. Главными распространителями здесь протестантства были князья Радзивилы, владевшие на Жмуди огромными имениями. Но при Сигизмунде III деятельностью иезуитов почти все кальвинские приходы снова возвращены к католичеству.²²⁹

4) Новогрудок был вторым, после Вильны, стольным городом митрополитов киевских, которые, большей частью, и имели в нем пребывание. В Новогрудке был кафедральный Борисоглебский собор; а в половине XVI в. упоминается монастырь Святотроицкий.²³⁰ Униатские митрополиты впоследствии и при митрополитанском соборе основали монастырь.

Близ Новогрудка, на берегу Немана, находился Лавришевский монастырь, основанный в 1226 г. сыном литовского князя Тройната Елисеем;²³¹ в 1591 г. король отдал его в пожизненное владение, после митрополита Онисифора Петровича, земянину новогрудскому, Михаилу Брольницкому,²³² который, в сане архимандрита, присутствовал на брестском соборе 1596 г. и был последним православным настоятелем монастыря.

Таким образом, по свидетельствам древних памятников, в самой, так сказать, коренной Литве, (кроме Жмуди), не мало было памятников древнего и довольно широко распространенного в ней православия. Латиняне, следуя настояниям пап и пользуясь покровительством королей, старались совершенно истребить здесь православие; но, крайне стеснив его, не вытеснили совершенно. Много знатных дворянских фамилий до XVI века сохранили преданность вере отцов. Простой же народ, городские и сельские жители, с твердостью отстаивали свои заветные русские предания.

Слуцкое княжество. – В XV веке вошло на степень знаменитого литовско-русского княжества княжество Слуцкое и Копыльское. В этом княжестве княжил род Михаила Олельковича. Олелько же, или Александр, был сын Владимира Бельского, пятого сына Ольгерда. – В то время, как старший сын Александра, Симеон, был князем киевским, Михаил держал Слуцкое и Копыльское княжество. В 1470 году Новгород избрал его своим князем. Посадницей в Новгороде была знаменитая Марфа Борецкая. Желая утвердить свою самостоятельность она, будто бы, думала достигнуть этого, признав над собой власть великого князя литовского и, имея уже двух взрослых сыновей, предполагала выйти замуж за какого-то литовского князя. Чернец Пимен, бывший ключником тогдашнего владыки (Ионы), добивавшийся епископского сана через посвящение его в Литовской Руси, поддерживал ее в этих мыслях. В это-то время избран был в Новгород князем Михаил Александрович. В ноябре 1470 года он прибыл в Новгород со множеством литовских панов и также, будто бы, поддерживал честолюбивую Борецкую в этих мыслях. Между тем новгородцы избрали, на место Ионы, владыкой Феофила, «добре соблюдавшего новгородцев от таких мыслей» и просили царя к московского митрополита Филиппа посвятить их избранника, с правом ношения белого клобука. Царь дал ему опасную грамоту для проезда в Москву, а митрополит Филипп, в грамоте к новгородцам, укорял их в замышляемом мятеже, служащем к расколу святой церкви. Царь Грозный также послал к ним своего посла Товаркова с увещанием, чтобы лихую мысль от сердца своего отложили. Но когда они оказались упорными, пошел на них ратью. Напрасно новгородцы умоляли польского короля о помощи. Казимир говорил, что он дает Новгороду князей, а не войска. Час Новгорода пробил. Новгородский князь Михаил, пробыв в Новгороде 4 месяца, не дождавшись королевского повеления и разошедшись с честолюбивой Марфой, а между тем, получив известие о смерти брата, киевского князя Симеона, удалился в Киев.²³³ Но здесь встретил разочарование. Киевскую землю король взял за себя, а Михаил, за измену ему в пользу московского царя, казнен был, в 1482 году, смертью.²³⁴ После него осталась вдова Анна и сын Симеон, за которыми осталось Слуцкое княжество (А. 3. Р. I. № 83).

Олелько Владимирович и сын его Симеон, князья киевские, пользовались в Литве и Южной Руси большим уважением. Многие русские и литовские князья после смерти Витовта, и потом в другой раз после смерти Сигизмунда Кейстутовича, предлагали Олелька на литовский великокняжеский престол: но поляки устранили его в оба раза. В правление Казимира, Литва также хотела отделиться от Польши и возвесть на свой престол сына Александрова, Симеона, князя киевского: но и он не был в этом деле счастливее своего отца. Слуцкие князья были благотворителями православной церкви. Дочь Симеона Михайловича, Александра, была замужем за князем Константином Ивановичем Острожским. (Stadnickiego, Bracia Wladislawa Iagelly, p. 154). Сын Симеона, Юрий, женат был на дочери князя Николая Радзивила, канцлера литовского и воеводы виленского, Елене, и умер в 1542 году. Из сыновей Юрия, Симеон был одним из мужей знаменитой Гальшки Острожской; другой, Юрий, дожил до смерти Сигизмунда Августа и был в числе избирателей короля Генриха Анжуйского. Дочь этого Юрия и Екатерины Кишки, София, последняя отрасль князей слуцких, жившая у своего дяди Иеронима Ходкевича, как богатая невеста, была предметом спора между Радзивилами и Ходкевичами, и досталась Янушу Радзивилу, сыну Христофора, внуку Николая Рыжего.²³⁵ По смерти ее в возрасте 25 лет, в 1612 или 1617 году, в дом Радзивилов перешли все имения слуцких князей.²³⁶

В Слуцке были монастыри Св. Троицы и Ильинский (Минск. акты, № 16). Время основания Троицкого монастыря неизвестно, но в XV веке он уже часто упоминается в актах (А. 3. Р. I, № 56, 94, 98, 99). В 1489 году полоцкий архиепископ Иона, избранный на киевскую митрополию, посылал в Царьград, за благословением к патриарху, слуцкого архимандрита Иосифа (Вилен. Археогр. Сб. I, № 2). Впоследствии этот Иосиф (Болгаринович) был епископом смоленским и, наконец, митрополитом: но имя его не с уважением вспоминается в истории западнорусской церкви. Другой архимандрит слуцкий, Иосиф, присутствовал на виленском соборе 1509 г.²³⁷ В XVI веке упоминаются в Слуцке церкви: Успенская соборная, Никольская, Рождества Богородицы и Иоанна Крестителя (Собр. Минск, грам. №№14, 25, 29, 30).

Минск, с XI века бывший уделом русских князей, в XVI веке вошел в состав Литовско-русского княжества, а впоследствии – в состав Новогрудского воеводства.

В Минске было несколько древних монастырей. Возненский, на левом берегу р. Свислочи, владел населенными землями уже в XVI веке. Настоятелями были архимандриты. Архимандрит Сергий присутствовал на виленском соборе 1509 года. В последнее время пред унией, архимандритом в нем был Михаил Рагоза, с 1589 года митрополит киевский.²³⁸

Троицкий. Время основания его неизвестно. В 1576 году король Стефан Баторий отдал его в пожизненное владение дворянину Богушу Невельскому; прежде того был во владении Артема Червацкого.²³⁹

Николаевский, при минском замке. При нем был дом киевских митрополитов.

В 1692 году король Сигизмунд III дал минским обывателям жалованную грамоту на учреждение при соборной церкви братства, школы и богадельни. «Братству позволяем для науки деток малых школу мети и там детей письма греческого и русского учити давати.²⁴⁰ В акте 1600 г. упоминаются в Минске православные церкви: Петропавловская, Воскресенская, Рождества Богородицы, Троицкая и Борисоглебская, и два госпитальные братства (Минск. грам., № 83). В м. Соломеречье, Минского уезда, основан князьями Соломерецкими, в первой половине XVI века, Соломерецкий Покровский монастырь.²⁴¹

5) Киев. После взятия Киева Гедимином (1320 г.), Киевское княжество обращено было в наместничество и Киев сделан наместническим городом; но иногда великие князья литовские отдавали его в удельное управление.

Первым литовским наместником в Киеве был Миндовг, князь Гольшанский, племянник Гедиминов, приняв православную веру.²⁴² После него был в Киеве какой-то князь Феодор (1331–1362); который княжил в Киеве с татарским баскаком. В 1362 году Ольгерд отдал Киев сыну своему Владимиpу. Этим князем начинается род, приобретший почетную известность в западно-русской истории и достопамятный для Киева. Но судьба этого князя послала ему много испытаний. Мы видели, как Витовт добивался и, наконец, достиг литовского великокняжеского престола. В то время, как сыновья Ольгерда заняли один (Ягайло) королевский престол Польши, другой (Скиргайло) – престол Литовского княжества, умный и честолюбивый Витовт видя, что род Кейстута отодвигается на второй план подчиненных князей, отнял великокняжеский престол у Скиргайла; но, чтобы не восстановить против себя короля с другими Ольгердовичами, отдал Скиргайле престол русского великого княжества Киевского, а тамошнему князю Владимиру в вознаграждение дал в 1394 году Слуцко-Копыльское княжество, сделавшееся с тех пор значительным центром православия в Западной Руси. Скиргайло сначала думал о возвращении потерянной власти, но, наконец, совершенно покорился Витовту. Но ему не долго довелось править Киевом. В 1396 г. он умер. Говорят, будто был отравлен.²⁴³ После него Витовт посадил своего сподвижника, Ивана Борисовича, князя Гольшанского (1396). Князь Гольшанский пал в битве с татарами в 1397 году. После него Киев отдан был сыну Владимира, Александру, прозванному в народе Олельком, вследствие чего потомки его звались Олельковичами. При нем Киев страшно опустошен был татарами и множество жителей отведено в плен. В 1411 году Киев отдан был сыну Ивана Борисовича Гольшанского, Андрею; в 1440 – Свидригайлу; но в 1443 году снова возвращен Александру (Олельке), который и управлял им до самой смерти, последовавшей в 1445 году. После него киевским князем был сын его, Симеон Олелькович. Он «великим коштомъ» возобновил разрушенную и лежавшую в развалинах великую церковь печерскую²⁴⁴ и способствовал восстановлению древней столицы князей русских. Выше мы видели, что тесть его, виленский воевода Гаштольд, старался о возведении его на великокняжеский престол с тем, чтобы оторвать Литву от короны, но не имел успеха.

Дом Олельковичей пользовался в Южной Руси великим уважением: его сравнивали с древними русскими родами; но за то он не был любим поляками.²⁴⁵

Симеон Олелькович скончался 4 декабря 1471 года и погребен в возобновленной им печерской церкви. После Симеона Олельковича осталась жена, с сыном Василием и дочерью Александрой.²⁴⁶ Умирая, он поручил княжество, жену, дочь и сына, совести великого князя литовского Казимира Ягайловича. Казимир поручил опеку над ними тестю Симеона, деду сирот, литвину Мартыну Гаштольду, но обратил княжество в воеводство.²⁴⁷ Киевляне не хотели принять Гаштольда: «яко не токмо не князь бе, но более яко лях (католик) бе».²⁴⁸ Но их принудили оружием подчиниться его власти. Так прекратилось Киевское удельное княжество, обращенное в литовскую провинцию. В таком положении Киевская область оставалась до Люблинской унии, когда она подпала под власть Польши.

С конца XV столетия Киев начал заселяться. Для заселения его, по повелению Казимира, собрано было до 20-ти тысяч народа из поднепровских и других западно-русских областей. Но еще долго после того Киев представлял жалкий вид по сравнению с древним Киевом (Кольнофойский).²⁴⁹ Король Александр Казимирович дал Киеву уставную грамоту, предоставлявшую ему самому управление по магдебурскому праву и с тем вместе многие льготы и привилегии, способствовавшие развитию торговли и промышленности.

Во все это время, то есть с начала разделения митрополии до унии, в Киеве не было своего пастыря. Хотя западно-русские митрополиты именовались Киевскими, но не жили в Киеве.

Обители киевские, подвергнувшиеся разрушению во время татарского погрома, с XV века начинают возобновляться и благоукрашаться. Князья Олельковичи много способствовали возобновлению и украшению святой Лавры Печерской. Из прочих монастырей киевских наибольшее усердие знатных родов Киевской земли привлекал к себе монастырь Пустынно-Николаевский.

Пред Брестской унией галицко-pyccкие православные укоряли митрополита Онисифора, что «архиепископия киевская, в тот час подвластной вашей милости будучая, неякому еретикови жолнерови есть отдана».²⁵⁰

Преемство митрополитов.²⁵¹ Православный инок печерский, Захария Копыстенский, исчисляя киевских митрополитов после разделения митрополии, пишет: «по Ионе вступил на митрополию киевскую Мисаил, пред тем епископ смоленский». Исключив из этого списка отступников от православия, Исидора и Григория, он считает последующих православных митрополитов киевских преемниками бывших святителей киевских и всея России – Петра, Алексия и Ионы.

Различные колебания, начавшиеся в западнорусской церкви с разделения митрополии, продолжались все время до унии. Только благочестивая ревность некоторых митрополитов удерживала западнорусскую церковь от подчинения Риму и охраняла, сколько возможно, чистоту православия. Иноверное правительство не могло благоприятствовать процветанию православной церкви. С другой стороны, слабости честолюбия и корысти увлекали православных пастырей к заискиваниям в светском правительстве и в духовенстве покровительствуемой им церкви. Вместе с тем вмешательство светской власти в церковные дела, упадок церковной и иерархической дисциплины, распущенность нравов высшего и низшего духовенства, за немногими светлыми исключениями, шли в возрастающей степени до начала унии.

Мисаил, князь Пеструцкий (1475–1480 гг.), избранный на митрополию с смоленской епископской кафедры, вступил в управление с благословения цареградского патриарха, но не был посвящен в сан митрополита. Причиной этого могло быть то, что патриарх узнал о сношении его с Римом, к покровительству которого обращался новоизбранный владыка. Факт и последствия этого сношения до сих пор остаются неясными. В 1605 г., через десять лет после введения унии, митрополит Ипатий Поцей издал, будто бы найденную им в киевской церкви, старинную рукопись с описанием флорентийского собора и с грамотой к папе Сиксту IV от киевского митрополита Мисаила, архимандритов печерского и виленского, князей и панов русских, с выражением готовности их стать в послушание римского престола. Поцей издал эту рукопись на польском и русском языках, как доказательство древнего существования унии на Руси. Но древности унии она, конечно, не доказывает, потому что последующие митрополиты находились в неразрывном союзе с восточной церковью и были посвящаемы константинопольским патриархом; а свидетельствует только о тяжелых обстоятельствах, в которых находилась в то время западнорусская церковь.²⁵²

После Мисаила митрополитом киевским, по благословению константинопольского патриарха, был Симеон из полоцких архиепископов, скончавшийся в 1488 году.

После Симеона, на митрополию избран был в 1488 году полоцкий же архиепископ, Иона Глезна.²⁵³ Об утверждении его на митрополии и посвящении посылан был с челобитной в Царьград слуцкий троицкий архимандрит Иосиф Болгаринович, сам бывший впоследствии митрополитом киевским. М. Иона скончался в 1492 году.

После него в митрополиты киевские посвящен был в Вильне западнорусскими епископами архимандрит виленского троицкого монастыря Макарий.²⁵⁴ После посвящения, за благословением в Царьград посланы были старцы Дионисий и Герман диакон-инок. Патриарх Нифонт прислал благословенные листы, но приказал вперед не поставлять митрополита до испрошения благословения. Епископы оправдывались церковными правилами и бывшим примером (поставления Григория Цамвлака), но, не желая входить в пререкания, сказали, что сотворили то по нужде. – Важным событием во время святительства Макария был брак великого князя литовского Александра с дочерью великого князя московского Иоанна III Еленой (1495 г.). Макарий жил в Вильне; но решившись посетить Киев, на пути убит татарами 1 мая 1497 года. Тело его, вместе с отсеченной главой, перенесено было в Киев, где и почивает нетленно в киево-софийском соборе.²⁵⁵

В 1498 г. на престол митрополии возведен был Иосиф Болгаринович.²⁵⁶ Прежде того он был слуцким архимандритом и ходил в Царьград, за благословением для избранного на митрополию Ионы Глезны;²⁵⁷ в 1494 г. посвящен в смоленские епископы, а в 1499 г. избран в митрополиты. Престол митрополии он купил изменой православию. Великий князь литовский Александр употребил его орудием к совращению в латинство своей жены – Елены и своих русских подданных. «В нашего владыку смоленского-писали из Вильны в 1499 г. – дьявол вселился, и вместе с Сапегой отметником они восстали на православную веру. Великий князь неволил государыню нашу, великую княгиню Елену, на проклятую латинскую веpy. Да и все наше православное христианство хотят окрестить; оттого наша Русь с Литвой в самой вражде».²⁵⁸ Вслед затем Иосиф вошел в сношение с Папой, заявляя готовность принять унию. Но вскоре умер. «Посла на него Бог недуг-расслабу и едино лето пребысть в том сану, и изменися живота».²⁵⁹

Преемник Иосифа, Иона (Второй), с 1503 г. из архимандритов минского Вознесенского монастыря, бывший прежде священником. Польские и униатские писатели (Дубович, Кульчинский, Стебельский) говорят, что он прибыл с княжной Еленой из Москвы и был ее духовником, и что по ее, будто бы, указанию он и избран в митрополиты. Это был человек простой, но строгий, честный и ревностный пастырь.

После смерти его в 1507 г., в достоинство Киевского митрополита возведен смоленский епископ Иосиф Солтан, управлявший до 1509 года и смоленской епархией. Иосиф Солтан был один из самых достойных пастырей западнорусской церкви, соединявший ревность с образованием и тонким общественным тактом. Деяния созванного им состоявшегося под его председательством виленского собора 1509 года служат прекрасным памятником его высоких пастырских достоинств. И, конечно, только полной невозможностью помочь делу можно объяснить то обстоятельство, что и при Иосифе, и после виленского собора, король давал православные епархии в кормленье разным панам и писарям.

Преемником его с 1522 года был также Иосиф (Третий), из архиепископов полоцких, скончавшийся в 1534 году. До вступления в иночество Иосиф был женат и имел детей.²⁶⁰ Один из его сыновей, Иван, полоцкий боярин, прожив с женой Томилой Гитовтовной 18 лет, начал подвергать ее разным истязаниям. Супруга подала жалобу полоцкому владыке Симеону: архиепископ, расторгнув ее брак – о чем она не просила – дозволил мужу жениться на родной племяннице его, архиепископа. Боярыня, жена Ивана, принесла жалобу королю, который повелел рассмотреть дело митрополиту. Это было уже много лет спустя после смерти Иосифа. Чем кончилось дело – неизвестно.²⁶¹

В 1534 г. епископ луцкий и острожский Макарий просил ceбе у короля Сигизмунда I хлеба духовного, митрополии киевской, ссылаясь на то, что сам митрополит Иосиф, еще будучи здоров, уступил ему ту митрополию по своем животе. За Макария ходатайствовали также королева Бона и виленский воевода Гаштольд. Король уважил ходатайство и дал Макарию грамоту на митрополию. Новый митрополит был родом москвич и прибыл в Литву с великой княжной Еленой в качестве священника; после того был архимандритом лещинским, епископом пинским, и с 1528 г. луцким. Церковные неустройства при нем были так сильны, что король (в 1546 году) поручил ему созвать собор для прекращения оных.²⁶² Митрополит Макарий скончался в 1555 году.

Сильвестр, в мире Степан Андреевич, Белькевич, королевский «скарбник» в Вильне, сначала выпросил себе у короля виленскую троицкую архимандрию, которой и управлял, оставаясь светским, а потом, при жизни митрополита Макария – и митрополию. Пять лет пришлось ему дожидаться митрополии; наконец в 1556 году он посвящен был прямо из светских в митрополиты. Униатские писатели описывают его как человека неученого и мало образованного (Kulczynscki, Specimen, р. 127), что и очень вероятно. – Достигши сам власти по проискам, он не мог ничего противопоставить злу, распространявшемуся в западнорусской церкви, ни образования, ни пастырской ревности и чистоты. Протестантство опустошало ряды православных, а патроны расхищали церковные имущества. Если уже митрополия обратилась в подаванье за гражданские заслуги, то монастыри и церкви почти сплошь обращены были в доходные статьи. Сохранившееся от Белькевича «Поучение к новопоставленному иерею» (А. 3. Р. III, №31) может быть даже и не его произведение.

Сильвестр и предшественник его жили в Новогрудке. О событиях в Киеве извещал их печерский архимандрит (А. Ю. и 3. Р. 1, №135).

Иона Протасович-Островский (1568–1577) из пинских епископов. Прежде того был бельцом и имел сына, который служил секретарем у Стефана Батория. В первый же год по вступлении своем в управление, он подал королю просительные пункты о нуждах православной церкви в Литве и русских областях Польши: но по одним пунктам приказано было обратиться к общим судам, то есть польским, по другим – ответ отложен «на инший час».²⁶³ Кульчинский пишет о нем: pari, ut praedecessor, doctrinae ас zeli. Последнее впрочем, может быть, относится, к его чести.

Митрополит Иона еще при жизни своей указал себе преемника. Это был дворянин Илья Якимович Куча. В актах говорится, что митрополит Иона, «знаючи его быти годным, достоинство архиепископства киевское и галицкое и всея Руси ему спустил, заставивши себе старшинство на том достоинстве в справах духовных до живота своего». Король Стефан Баторий утвердил его в сем достоинстве, поручив ему, «водле поставленья и умовы с митрополитом Ионой в том учиненое, при животе его тот вряд справовати, а по смерти его тую митрополью на себе держати и уживати».²⁶⁴ Такое было печальное время, что митрополит в целом стане духовном не находит себе достойного преемника и управление всей западно-русской церковью вверяет светскому лицу! Но не менее печально и то, что сам митрополит обращает свою первосвятительскую кафедру в торговлю и, конечно, получив приличное вознаграждение с преемника, выговаривает однако ж себе право управлять митрополией до живота своего. Митрополит Иона скончался в 1577 г. и Куча занял его место.²⁶⁵

«Бывали и сперва, говорит автор Перестроги, на престолах митрополичьем и епископских мужи святобливые, благообразные и подвижники. За тем наступовали на столице митрополитове и епиокопове неискусные, мужи ленивые и недобрые, и так за ними порядки церковные в забвение пришли. Книги, какие еще оставались, прахом пропали; уважение к родной вере так упало, что не только люди шляхетского стану, но и простого стану люди в неверство и отщепенство приходили, от духовных соблазнены будучи».²⁶⁶

Характерным выражением упадка религиозного духа и полного пренебрежения к церковным канонам было возведение в сан митрополита Онисифора Девочки,²⁶⁷ двоеженца и человека веры сомнительной. Сам неправильно занимая престол первосвятителей киевских, он дозволил епископам быть двоеженцам, а иным епископам жить с женами, несмотря на монашеские обеты, и помножил несколько тысяч попов двоеженцев и троеженцев, подозреваемых в разных преступлениях.²⁶⁸

Голос правды и обличения на нерадивого и беспечного пастыря поднялся из Галицкой земли. В 1585 г. собрался сейм в Варшаве. Православные собрались, надеясь с митрополитом выиграть защиту своих прав. Но митрополит не приехал, только прислал какие-то «артикулы», «что было к подивенью и панам сенаторам». Тогда галицкие русские православные решились отправить к нему послание с обличением его неправых действий и беспечности. «За вашего пастырства все велице утиснены, плачем и скитаемся, яко овцы пастыря неимущие: ач вашу милость старшого своего маем, але ваша милость подвизатися и праци чинити словесных овец от волков губящих боронити и ни троха ни в чем святому благочестию ратунку додавати нерачишь. Таких бед первей николи не бывало и вже большие быти не могут, яко тые: за пастырство вашей милости досыть всего злого в законе нашом сталось».

Потом исчисляются непорядки и неустройства в церкви в правление Онисифора: замыкание и запечатание св. церквей, с запрещением священникам в них служить, а мирянам молиться; отобрание колоколов в замок; отдача церквей в аренду жидам; обращение церквей в латинские иезуитские костелы; отобрание и захваты церковных имуществ; отдача монастырей во владение семейным настоятелям («игумены с женами и детьми живут и церквами святыми владеют и рядят»); постановление епископов без соборного избрания: «и за таким экваиным вашей милости совершением, негодные ся в такой великий стан епископский совершают и, к поруганью закону святого, на столицы епископлей с женами своими, кроме всякого стыду, живут и детки плодят. И иных, и иных, и иных бед великих и нестроения множество: чего, за жалем нащим, на тот час так много писать не можем. Наставилось епископов много, на одну столицу по два: за тем и порядок сгиб. Бога ради, обачься, ваша милость, вспомяни, ваша милость, на святые продки свои, архиепископы киевские, возревнуй благочестию» их.²⁶⁹

В 1592 году православное львовское братство писало константинопольскому патриарху: «веси твоя святыня, яко в нас мнащиися быти святители, сущии же по истине сквернители, иночествовати обещавшиеся и с женами невозбранно живуще; неции же многобрачни святительствующе, прочии же с блудницами чада родиша. Аще сицевы святители суще, священником таковым мнятся пребыти. Егда же обличаше их на соборе яве пред всеми митрополит, дабы священницы престали священства, священицы же отвещаша: да престанут первее святители своего святительства, послушают закона, такоже и мы их послушаем». (А. 3. Р. IV, № 33)

Таковы были лица, стоявшие во главе управления западнорусской церковью пред введением унии. «Людие же, продолжает львовское братство, cie разсудиша, яко может Христова вера под римскою властию правоверно исповедатися, яко же изначала бысть: понеже безначалие во многоначалии нашем обретается и законы отеческие попираны суще и православием лицемерствующихся учителей лжа покры церковь».

Смоленск, сто десять лет находившийся под властью Литвы, в 1514 году, при Василие Иоанновиче, взят русскими. «Уже обычаи изменялись; но имя русское еще трогало сердца жителей, и любовь к древнему отечеству, вместе с братским духом единоверия, облегчили для великого князя сие важное завоевание.²⁷⁰

С этого времени, Смоленская епархия, находившаяся под властью киевской митрополии, перешла под власть московского митрополита.

Смоленские епископы после разделения митрополии. – Севастиан с 1404 года. Присутствовал при избрании киевского митрополита Григория Цамвлака.²⁷¹

Преемником Севастиана был злополучный Герасим с 1417 года. В 1433 году посвящен в митрополита; в 1435 году сожжен Свидригайлом в Витебске.

Симеон с 1440 г. Скончался в 1445 году.²⁷²

Мисаил, князь Пеструцкий вступил в управление епархией около 1454 г. В 1456 году ходил в Москву с ходатайством о возвращении Смоленской иконы Божией Матери, принесенной в Москву в 1404 году. Около 1475 года избран на митрополию киевскую, которою и управлял, но не получил посвящения в сан митрополита. Он основал в своем имении Черее, при церкви Св. Троицы на Головле, Троицкий монастырь, который передал потом заботам своей племянницы и мужа ее Богдана Сапеги.²⁷³

Иоаким, 1475–1494 г.²⁷⁴

Иосиф Болгаринович, 1494 г., из слуцких архимандритов.²⁷⁵ С 1499 г. митрополит киевский, но сохранил за собой управление и Смоленской епархией.

Иосиф Солтан с 1502 г. По возведении на киевскую митрополию (1506 г.)²⁷⁶ продолжал некоторое время управлять и Смоленской епархией; но по утверждении (в 1508 г.) в сане митрополита, посвятил в Смоленск особого епископа – Варсонофия Ходыкина (1509–1515). Варсонофий, целовавший крест великому князю московскому и потом изменивший ему и тайно сносившийся с королем Сигизмундом, низложен с святительской кафедры и сослан на Кубенское озеро в Спасо-каменный монастырь.

На место его епископом в Смоленск поставлен 15 февраля 1515 г. чудовский архимандрит Иосиф.²⁷⁷ При нем Смоленская епархия вошла в состав московской митрополии. После, уже во время унии, в 1611 г. гор. Смоленск, с частью Тверской земли, опять подпал под власть Польши. В это время в Смоленске учреждена была униатская епархия. Но существование ее прекратилось в 1654 г., когда Смоленск опять перешел под власть России.

Чернигов, со всей Северской страной, с 1320 г. подпал под власть Литвы и находился под литовско-польским владычеством до 1503 г., когда великий князь Иоанн III Васильевич отнял у литовцев Северскую землю.

Черниговская епархия основана была вскоре после введения Христианства в России, в X веке. Еще задолго до разделения митрополии, после Батыева погрома, черниговские епископы перенесли свою кафедру в Брянск, смежный с Смоленской епархией и именовались черниговскими и брянскими. До 1415 г. они зависели от московского митрополита, а с 1415 г. вступили под власть киевского митрополита и епархия черниговская вошла в состав киевской митрополии. Но после того, как в 1503 г. Чернигов и Брянск возвращены России, Черниговская епархия опять перешла под власть московской митрополии, и вскоре после того, именно в 1515 г., когда и Смоленск отошел к России, присоединена к Смоленской. Смоленские епископы именовались смоленскими и брянскими до 1489 г., когда восстановлена была Черниговская епархия.

Известные черниговские и брянские епископы со времени разделения митрополии: Исаакий; в 1397 г. сопутствовал митрополиту Киприану в Москву (Карамз. V пр. 254); в 1414 г. участвовал в избрании западно-русского митрополита Григория Цамвлака. Евфимий упом. в 1458–1465 гг. В летописи под 1465 г. сказано: «прибежа в Москву Евфимий епископ брянский и черниговский, покиня свою епископию, и даша ему Суждаль и Колугу и Торусу». (Карамз. VI пр. 629).

Феофан – Федор 1465–1473.

Иона с 1499 г. (А. 3. Р. I, № 168). В 1500 г. взят русскими в плен при занятии ими г. Брянска.

Полоцкая епархия, одна из древних западнорусских епархий,²⁷⁸ обнимала, в рассматриваемый период времени, воеводства: Полоцкое, Витебское и Мстиславское.

1) Полоцк после покорения литовцами, оставался под литовским и потом литовско-польским правительством до 1563 г. – В начале этого года, во время войны Иоанна IV с Польшей, Полоцк взят был русскими, но не долго оставался под русской властью. В 1579 г. он взят был Баторием. Удел племени Владимира и Рогнеды, легко взятый, бесславно утраченный Иоанном, быв 18 лет областью государства Московского, сделался вновь собственностью Литвы до царствования Екатерины бессмертной.²⁷⁹

В Полоцке в XV–XVI в. было много монастырей: Предтеченский на Двинском острове: существовал уже в XIV веке. По силе несудимой грамоты, пожалованный сему монастырю основателем его, полоцким князем Онуфрием, он не подлежал управе местных владык.²⁸⁰ Из настоятелей его многие возведены были в сан полоцких епископов.²⁸¹ Ныне нет его.

Борисоглебский или Бельчицкий за р. Двиной, над ручьем Бельчицей, основанный, одновременно с софийским собором, полоцким князем Борисом Гинвиловичем, внуком литовско-новорудского князя Мингайла, овдадевшего Полоцком в 1190 г. Монастырь снабжен был угодьями, землями и населенными имениями и состоял под покровительством полоцких князей, а по прекращении сих последних, под покровительством бояр-вкладчиков, кои, с согласия архимандрита, избрали из среды себя, на известное число лет, двух монастырских старост, обязанных пещись о благосостоянии монастыря и целости принадлежащих ему имений. Полоцкие архиепископы были настоятелями этого монастыря. Из них Герасим Корсак роздал многие имения монастыря своим братьям и зятьям, отчего монастырь начал приходить в упадок. После разных превратностей во время и после унии, Борисоглебский монастырь недавно упразднен.²⁸²

Троицкий, за р. Полотой, известный по жалованной грамоте великого князя полоцкого Андрея Ольгердовича (павшего в битве при р. Ворскле в 1399) этому монастырю на бобровые гоны в р. Зване.²⁸³ Сожжен до основания поляками в 1579 году.

Вознесенский, упоминаемый в судной грамоте полоцкого архиепископа Германа Хребтовича в 1553 г. (А. 3. Р. III, № 12).

Петровский, в верхнем замке, основанный полоцким князем Михаилом около 1235 г. Ныне не существует.

Богоявленский в городе, над Двиной, достопамятный посещением Иоанна IV в 1563 г., Алексея Михайловича в 1656 г., Петра I-го в 1705 г. и Екатерины II в 1780 г.

Городецкий Михайловский, за р. Полотой, основанный князьями Петром и Иваном Морожскими.²⁸⁴

Николаевский на р. Лучне, основанный в ХIII в. епископом Симеоном новгородцем. По случаю притязаний на этот монастырь полоцкого епископа Луки, тамошние бояре и мещане в 1496 г. просили великого князя Александра о взятии монастыря в свое княжеское подаванье: «и положили бояре перед нами евангелие и в евангелии записано, што тот монастырь здавна подаванье наше господарское. И мы, тому вразумевши, тот монастырь святого Николы на Лучне к нашему подаванью взяли есьмо, а владыце полоцкому ненадобе в тот монастырь вступатися». (А. Ю. и 3. Р. I, № 233).

Воскресенский или Мошенецкий, в нижнем замке (в Монце), основанный князем Юрием и княгиней Агриппиной. Ныне и развалин не видно.

Богородицкий за городом. Ныне и следов нет.

Преображенский или Заполотский. Ныне нет его.

Космодемьянский за р. Полотой, в Заполотье. Ныне и развалин не видно.

Пятницкий за р. Двиной, на р. Бельчице.

Георгиевский в поле, упоминаемый в 1582 г.

Женский – Спасский, в урочище Сельце, при церкви Св. Спаса в 2-х верстах от Полоцка, основанный в XII веке полоцким князем Борисом Васильевичем († 1128) по просьбе племянницы его Предиславы Юрьевны, в монашестве Евфросинии. Здесь она занималась перепиской священных книг и отсюда предприняла путешествие на поклонение гробу Господню в Иерусалим, где и скончалась.²⁸⁵ В 1582 г. Спасский монастырь обращен в иезуитский костел; в 1820 г. отдан базильянам; в 1832 году возвращен православным.

В 1580 г. иезуиты, прибыв в Полоцк, заняли Петровский монастырь. Вслед затем в 1582 г. Баторий, учредив в Полоцке иезуитский коллегиум, отдал во владение оного полоцкие монастыри со всеми имениями и угодьями. В руках православных остались только Богоявленский и Борисоглебский монастыри (А. 3. Р. I, пр. II и III пр. 82). – В 1588 г. упоминаются церкви, бывшие в ведении православного епископа в Полоцке: соборная Софийская, св. Спаса на посаде Великом, Рождества Христова на том же посаде и св. Козьмы и Дамиана на посаде за Полотой. (Вилен. Арх. Сборн. I, № 59).

2) Витебск. – Витебское княжество присоединено к Литве в 1320 г. по смерти последнего князя, Ярослава Васильевича, выдавшего дочь свою Марию за Ольгерда. Витебск оставался под литовско-польским владычеством до 1772 года.

В Витебске был Пречистенский женский монастырь. Упом. в 1553 г. (А. 3. Р. III № 12).

Из значительных городов Витебского воеводства был г. Орша, один из древнейших городов белорусских, основанный в XI веке.

3) Мстиславль, прежде столица удельного княжества, в 1359 г. подпал под литовское владычество; а с 1569 года быль главным городом Мстиславского воеводства.

В Мстиславле и близ него были монастыри: Нагорный Николаевский, основанный в XV ст.²⁸⁶ Обитель находилась в замке. В 1589 г. полоцкий архиепископ Терлецкий переуступил свое право на этот монастырь Мстиславскому протопопу Ивану Ипатьевичу в пожизненное владение.²⁸⁷

Пустынский пречистой Богоматери в 5-ти верстах от Мстиславля, с чудотворной иконой Божией Матери.²⁸⁸

Oнyфриевский при р. Напоте, (в 15 верстах от Мстиславля, основанный мстиславским князем Симеоном (Лигвенем) Ольгердовичем в XIV в.²⁸⁹ В конце XVI в. отдан Сигизмундом III в державство князю Богдану Озерецкому Друцкому, который обещал вступить «в стан духовный», но не вступил. После того литовский канцлер, Лев Сапега, соединил его в одно управление с Черейским монастырем, которого он считался подавцем, как потомок князей Друцких.²⁹⁰ Впоследствии оба монастыря обращены в униатские.

В Мстиславском воеводстве находилось Староство Могилевское, составлявшее королевскую экономию, причисленную доходами к королевскому столу. Могилев управлялся старостами; но с 1578 года власть старосты ограничена только замком и волостями; а город получил магдебургское право и управлялся магистратом, в котором президентами были войты, назначаемые в эту должность королями. В 1595 г. Могилев сожжен казаками, причем сгорели две церкви Рождество-Богородицкая близ виленских ворот и Благовещенская на Ветряной улице.²⁹¹

В Могилеве находился Спасский монастырь, собственно соборная церковь Св. Спаса, при которой жили монахи и монахини. Полоцкие владыки старались присвоить себе этот монастырь и держали в нем своих наместников; вследствие чего граждане Могилева должны были обращаться к королям с ходатайством об оставлении монастыря в их держаньи и подаваньи, на что и получили привилегии от Батория и Сигизмунда III (А. 3. Р. IV №№ 6 и 23).

Вообще при русском и литовском князьях в Полоцкой земле было весьма много монастырей, больше чем в каком другом месте России, так что почти нельзя было встретить города, где бы не было одного или нескольких монастырей.²⁹²

4) Наконец полоцкому архиепископу подчинено было православное население г. Риги, которое имело в этом городе свою церковь св. Николая. (Русско-Ливон. акты, № 370, 374. Спб. 1868. В 1544 г. полоцкая шляхта, жалуясь королю на своего архиепископа Симеона, между прочим заявляла: «которая церковь св. Николы в Риге есть, у той церкви частократ попы умирают для поветрия, которое там пащет, и завсегда с замку нашего Полоцка владыки первые полоцкие священников там давали, обмовившися с шляхтой и с мещаны, и обравши на то годного доброго человека с крылоса святой Софии, перед всею землею привоживали его к присяге, абы тые попы, будучи там, господарю и панству нашему во всем сприяли и, што кольвек там слышачи, ведомость давали. А он, архиепископ, не смотрячи годности, а ни верности, и теж с ними бояры обмовы в том николи не чинячи, и беручи от того великие подарки, попов простых людей там до Риги сам дает и к присяге их не приводит: за которою несправою его и за вымышленьем многих подарков, оная церковь часом немало без попа стоит». (А. 3. Р. II, № 234).

Кафедра полоцких епископов и епископы полоцкие. – Кафедрой православных епископов Полоцких был Софийский собор. Время построения его не известно с точностью. Полагают, что он основан был в начале XIII века полоцким князем Борисом Гинвиловичем (1146–1206).²⁹³ Но трудно допустить, чтобы Полоцк, любивший во всем подражать Новгороду, не имел, при русских князьях и при существовании епископской кафедры, своего Софийского храма. Борис Гинвилович, может быть, соорудил новый Софийский храм, вместо старого.²⁹⁴

С 1563 по 1579 г., в бытность Полоцка под властью России, епископская кафедра находилась под ведением московских митрополитов. Но так как часть епархии оставалась за Литвой, то польские короли назначали для этой епархии, с своей стороны, православных архиепископов, зависевших от киевской митрополии и живших в Мстиславле или Могилеве.

Во время этого раздвоения полоцкой кафедры, ловкие люди «старосты и державцы королевских замков» расхитили епископские имения. Феофан просил короля о возвращении имений, присвоенных разными лицами. (А. З. Р. III, № 91). В 1578 г. король утвердил за ним Спасский могилевский монастырь, бывший до того времени во владении могилевского протопопа Ивана (там же № 94), и мстиславские – николаевский нагорный и пустынский монастыри, бывшие во владении мстиславского попа Евпатия (там же № 98); в 1581 г. мстиславский онуфриевский, бывший во владении хорунжего мстиславского Богдана Селицкого (там же № 127).

Полоцкие епископы именовались архиепископами. После разделения митрополии известны следующие архиепископы полоцкие:

Феодосий, председательствовал на соборе при избрании и поставлении Григория Цамвлака в литовские митрополиты в 1414–1416 году.²⁹⁵ Вероятно это одно лицо с Феодосием, который в 1406 г. избран был в литовские митрополиты, но не был утвержден патриархом.

Симеон «Старый», 1450–1456.²⁹⁶ О нем между прочим известно, что он написал митрополиту Ионе письмо, в котором называл его братом, а не отцом. Митрополит прислал ему за это строгий выговор: «не знаем, дожил ли ты до глубокой старости и безпамятства, или надмился гордостью. Посуди сам, пристало ли бы нам митрополиту писаться братом к святому патриарху? Да не будет. (А. И, 1. № 268).

Каллист, 1458–1459.²⁹⁷

Симеон «другой», бывший потом (1481–1488) митрополитом киевским.

Иона Глезна, с 1488 г. митрополит киевский.

Лука, 1490–1503, участвовал в избрании и посвящении киевского митрополита Макария. – Этот епископ имел жену, которая, по посвящении его в епископа, жила вместе, с сыном, недалеко от Полоцка, владея имением.²⁹⁸

Евфимий Окушкович-Боский присутствовал на западнорусском соборе 1509 года. В 1511 году он принес жалобу королю, что киевский митрополит не имеет его архиепископом и что владимирский епископ хочет выше него сидети. Король и рада допросили о том князей Друцких и бояр полоцких, как здавна бывало, и, получив показание в пользу полоцкого владыки, поведали митрополиту писать его архиепископом, а владимирскому ниже его садиться.²⁹⁹

Иосиф с 1516; в 1522 г. возведен в митрополиты.

Нафанаил 1524–1533.³⁰⁰

Мисаил 1533–1535 г.:³⁰¹ он был также архимандритом полоцкого предтеченского монастыря.

Симеон (третий) 1533–1549. О нем много раз упоминается в актах Западной России³⁰². В 1541 году Симеон возобновил жалобу пред королем на киевского митрополита за униженье его пред владимирским владыкой. Поводом послужил следующий случай. «Ино, когда он первей сего, часов недавно минулых, у Вильни был и с митрополитом в церкви святой Пречистой к службе Божией ся готовил, и в тот час столец свой подле местца митропольего, на правой руке, потому яко и предки его седали, поставити казал; тогда митрополит, его милость, нет ведома в который обычай, оный столец его казал оттоле перенести, а на том местцу столец владыки володымерского и берестейского поставити велел к великому жалю его; што ач – кольвек на он час с немалым жалем его было, а вжды (все-же) он того вытерпел и на тот час к службе Божьей за ним шел». Симеон просил учинить ему справедливость с митрополитом; «о чем же и все князи, панове и бояре земли Полоцкой, до короля, его милости, за архиепископом владыкою полоцким послов братью свою присылали, чрез которых просьбы в его милости чинили, абы ему о зложении его с местца, которое он с предков своих старшое по митрополите мел, справедливость была учинена». Приехавший в то же время в Вильну митрополит заявил пред королем, что «то есть суд духовный; а если владыце полоцкому есть потреба, тогда нехай на суде духовном его об владыку берестейского правом уживает: бо король, его милость, речей духовных не справует, а ни ся в то вступает», и положил пред королем свиток прав духовных, данный королем Александром митрополиту Иосифу и подтвержденный им, Сигизмундом 1-м, Иосифу Солтану. Король и его рада «бачучи то», что перед сим просьба полоцкого архиепископа была о титуле, «а теперь то ему не о архиепископство, едно о местцу идет, и то ся в церкви Божьей об оное местцо стало», предоставили это дело суду духовному «на збор их», назначив митрополиту и епископам собраться на этот собор в Вильну – «о трех королях, то есть на Крещенье Господне пришлого свята, которое в индикте пятом-надцать будет». Король оставил за собой войти в это дело только в том случае, «естьли которой стороне будет ся видети з оного суда с кривдой».³⁰³ Неизвестно, чем кончилось это дело; но об этом епископе сохранились еще другие сведения. В 1544 году полоцкие мещане жаловались королю на своего владыку, что он, «мешкаючи на той архиепископьи, вельми нерадно и неслшуно ся там справует, незаконно пользуется монастырскими имуществами, самовольно поставляет за деньги архимавдритов; попам и людем в месте и по селам, и по всей парафии своей, кривды и шкоды великие делает». Король Сигизмунд поручил митрополиту исследовать это дело законным порядком.³⁰⁴

Герман Литавор – Хребтович 1551–1558.³⁰⁵

Еще при жизни Германа, король дал грамоту на полоцкую архиепископию боярину Глебу Ивановичу Корсаку, который, по смерти Хребтовича, и был с 1559 г. архиепископом, приняв имя Герасима.³⁰⁶

В 1559 г. на виленском сейме обыватели земли полоцкой просили короля, чтобы, согласно с их древними привилегиями, «в дом Божий святой Софии и в дом Божий святого Спаса (в женском монастыре) и в люди тых церквей не вступоватися казати рачил, а ижбы его королевская милость, подлуг давного обычаю, опекунов церковных установити рачил». Король приказал полоцкому воеводе, вместе с ними, «избрать таких опекунов, из панов полоцких, двух особ для церквей Софийской и Спасской, которые пригледати будут, абы от владыки и от игуменьи имения церковные знищенья не терпели»; а по смерти их, владыки и игуменьи, они должны составить опись всему имению и сдать в целости посланцу господарскому, который владыку, або игуменью полоцкую, увязовати поедет».³⁰⁷

В 1562 г. король отдал полоцкую архиепископию пану Гририю Марковичу Воловичу до его живота. Но Волович в том же году, до своего посвящения, скончался.

В октябре того же 1562 г. наименован и после посвящен на полоцкую кафедру инок предтеченского полоцкого монастыря Арсений Шишка. Но, по взятии в следующем году Полоцка русскими, Арсений отведен был в плен и заточен в Спасокаменный монастырь, где и скончался.³⁰⁸

С 1563 года полоцкими епископами московского поставленья были: Трифон Ступишин 1563–1566.

Афанасий с 1566. Скончался и погребен в Кирилло-белозерском монастыре.

Антоний, с 1572 митрополит всероссийский.

Кипpиан, 1578. В 1579 году взят в плен Баторием.

В то же время полоцкими епископами с литовской стороны были: Варсонофий Валах 1564–1576 и

Феофан Богдан Рпинский, из марковских протопопов, с 1576; скончался в 1588 г.³⁰⁹

Следующие епископы были также поставленья киевского митрополита.

Афанасий (Андрей) Терлецкий, из лещинских архимандритов, 1588–1592. Он был родной дядя знаменитому поборнику унии Кириллу Терлецкому.³¹⁰

В 1592 г. февраля 16 король дал привилегию на полоцкую архиепископию Богушу Селицкому, служившему ротмистром в украинских королевских замках. (А. Ю. и 3. Р., I, № 201). Богуш был уже в преклонных летах; постригся в монашество и принял имя Нафанаила;³¹¹ но не долго был епископом, скончался в 1595 году.

Герман (Григорий) Загорский получил грамоту на полоцкую архиепископию при жизни еще Селицкого, во время болезни его, в 1595 г.³¹²

В 1471 году, по смерти киевского князя Симеона Александровича – Олельковича и отобрании Киева королем на себя, король отдал жене его, княгине Марии (урожденной Гаштольд), и детям ее г. Пинск.³¹³

В Пинске князем был Иван Ярославич, женатый на дочери князя Федора³¹⁴ Воротынского, внуке Корибута и правнуке Ольгерда. Был ли он устранен от владения, или как-нибудь иначе состоялось соглашение, мы не знаем. По смерти Марии, король отдал Пинск дочери ее Александре и мужу ее, сыну Ивана Ярославича, князю Федору Ивановичу.³¹⁵ Княгиня Мария и зять ее, Феодор Ярославич, начали притеснять пинских жителей, требуя от них даней, каких они прежде не давали. Точно также они заявили свои притязания на владения епископской кафедры и начали епископу «кривды чинить и новины вводить, церкви новые без воли и благословения его в местах и по селах закладать и будовать, и попов до тех церквей подавать и ими рядити, выймучи из послушенства его владычного». Пинский владыка Вассиан жаловался на это королю Александру и король дал привилей епископу, чтобы «ему и по нем будучим жадной прешкоды не чинити» под опасением взыскания трех тысяч коп литовских. В 1522 г. король Сигизмунд I подтвердил эту привилегию по просьбе пинского епископа Ионы.³¹⁶ В 1518 г. княгиня Александра Семеновна (Олельковича) отказала на пинскую церковь Рождества пресвятой Богородицы дворец свой новый Крапотчичи с землей и угодьями, и одно семейство крестьян.³¹⁷

По смерти бездетного Феодора Ивановича, король Сигизмунд I снова взял Пинск, Кабрин и Рогачев на себя и отдал их королеве Боне.

Туров в начале XVI в. был во владении князя Михаила Львовича Глинского, по пожалованию короля польского и великого князя литовского Александра (А. 3. Р. I. №222). Но с переходом князя Глинского на службу московского князя Василия, король Сигизмунд I отдал Туров князю Константину Острожскому, с волостями к нему принадлежащими и «с вольным подаваньем церквей»; князь К. И. Острожский записал его за женой своей, урожденной княжной Гольшанской. После смерти первой жены († 1522 г.), взяв в замужество слуцкую княжну, Александру Семеновну Олелькович, князь Острожский записал за ней город Туров с волостями.³¹⁸ В 1549 г. король Сигизмунд Август, подтверждая Туров княгине Александре Острожской, писал о епископии: «а тая епископия туровская с давних часов подаванье есть нашое господарское, до чого ты ничего не маешь».³¹⁹

Из пинских и туровских епископов, с основания епархии до разделения митрополии, известны не многие: но сохранилось сведение, что один из последних, или даже последний епископ пред разделением митрополии, Антоний, в угодность Витовту, по каким-то наветам недоброжелателей, митрополитом Киприаном лишен был в 1404 г. сана, причем с него снят был белый клобук, и послан в московский симонов монастырь.

По перенесении туровской епископской кафедры, после разгрома татарского, в Пинск, епископы пинские имели свое местопребывание большей частью в тамошнем лещинском монастыре; а потом имели и свой дом при церкви св. Димитрия.

Со времени разделения митрополии известны следующие епископы этой епархии:³²⁰

Евфимий Окушкович, бывший на сборах в Новорудке в 1415 и 1416 г. при поставлении киевского митрополита Григория Цамвлака.

Иоаким, 1458.

Вассиан, 1492–1505.

Арсений, бывший на соборе виленском 1509 г.

Иона упоминается в 1514–1522.³²¹

Макарий из архимандритов лещинского монастыря, с 1522 г. В 1528 г. перешел на луцкую кафедру.³²²

Вассиан, бывший в 1540 г. при присяжном обещании галицкого епископа Макария митрополиту. А. 3. Р. II пр. 127.

Варлаам из архимандритов лещинского монастыря. В 1545 г. королева Бона воспретила ему сбор десятины с Ставецкой церкви. (Минск. акт. № XI).

Вассиан уп. в 1550 г.³²³

В этом же году, королева Бона отдала пинское и туровское владычество – свое подаванье лещинскому архимандриту Макарию,³²⁴ который, по посвящении в епископы, и управлял пинской епархией до 1565 года.

Иона Протасович с 1566. В 1568 г. возведен в сан киевского митрополита.

Макарий Евлашевский. Умер в 1574 г.³²⁵

Кирилл Терлецкий. Прежде был протоиереем в пинской замковой дмитровской церкви; с 1576 г. епископ пинский; в 1585 г. перешел на луцкую кафедру.

Леонтий Зеновьевич – Пельчицкий переведен в Пинск из холмских епископов в 1585 г.³²⁶ Перемещение его сюда, равно как предшествующее назначение в Холм, было вознаграждением за добрые, верные и цнотливые заслуги его, с молодости лет, своим государям». В 1592 году львовское братство писало к патриарху, что пинский владыка с женой живет.³²⁷ Пельчицкий согласился с митрополитом Рагозой, Терлецким и Поцеем на принятии унии, не в 1595 г. скончался.

После Витовта на Владимирскую землю заявила притязание Польша. Свидригайло не обращал внимания на эти притязания. Лишившись великокняжеского престола в 1432 г., он получил в 1440 году княжество Луцкое со всею Волынской землей и управлял ими до своей смерти, окончив свою тревожную жизнь в Луцке (2 марта 1452 года).³²⁸ Меньшой брат Витовта, Сигизмунд, сделавшись (в 1432 году) великим князем литовским, уступил Польше волынские города: Ратно, Велтлин, Лопатын, Олеско и Городло со всеми принадлежащими к ним областями. Затем вся Волынь осталась за Литвой. На сеймах в Петрокове 1447 и в Люблине 1448 г. поляки домогались от Литвы Волыни. Но литовцы отвечали, что эта земля – их исконная собственность. В 1501 году епископы владимирский и луцкий, князья и паны, и земляне, и вся шляхта Волынской земли, били челом великому князю Александру, чтобы он не нарушал прав их земли, подтвержденных отцом его Казимиром: и великий князь дал им уставную грамоту, обещая неприкосновенность их прав.³²⁹

Волынь, с начала XIV века, со времени присоединения к Литовскому княжеству, освободилась от татарской власти и не платила татарам дани.³³⁰ Но она страшно опустошаема была татарами. Под каждым почти годом в летописях встречаются описания татарских набегов. «В 1491 году приходиша татарове заволскыи на Волынскую землю 10,000: в Володимире церкви пожгли и великую церковь Богоматери мурованую, а людей бесчислено посекли и полонили». Татар преследовал луцкий староста, князь Симеон Юрьевич Гольшанский. «В 1495 году приходиша татарове перекопские, сын царев Менгли-Гиреев, в Волынскую землю, и мало недобыша города Корца. В 1496 году прииде в землю Волынскую перекопский Епанча – султан и множество христиан плени. В 1497 году приходиша татарове и с турки в Волынскую землю, и около Кременца с 400 душ плениша. Того же лета приидоша татарове перекопские и множество поплениша». (Карамз. И. Г. Р. VI, пр. 629). Пленные отводимы были в Царьград и продавались там туркам. Варварские набеги татар не прекратились и после того, как на южных окраинах Литвы и Польши образовалось казачество, составлявшее как бы естественный оплот против вторжения татар в Польшу и Литву.

На Волыни были две православные епархии: Владимиро-Брестская и Луцко – Острожская.

Владимиро-Брестская епархия, между Бугом и Неманом, простиралась на север по Бугу до реки Наровы, и за Бугом на запад до Ломаз и Парчева (ныне местечко Седлецкой губернии), и обнимала часть Волынского воеводства, Бресто-Литовское воеводство и страну, так называемого, Подляшья, по сю и по ту сторону Буга.

1) Владимир, главный город воеводства, был стольным городом владимиро-брестских епископов. Во Владимире находился монастырь Св. Спаса. В 1578 г. Спасский монастырь отдан был королем Степаном Баторием в пожизненное владение бывшему придворному чиновнику, Павлу Григорьевичу Оранскому, а потом это пожалование было распространено на детей его.³³¹

Во Владимирском повете находился монастырь Честный Крест. В 1580 году владелец монастыря, князь Михаил Чарторыйский, староста житомирский, наложил его пану Иваницкому за 400 коп грошей.³³²

В с. Мильцах, Ковельского уезда, находился монастырь Милецкий или Милец – Св. Николая. В 1533 году князь Василий Михайлович Сангушко отдал его в обмен на село Мостище Федору Андреевичу Сангушко.³³³

2) Брест-Литовский. – Жители Бреста и окрестной стороны по обеим сторонам реки Буга еще с XI века исповедовали православную веру. Но со времени Казимира и Ягайла здесь начало распространяться латинство. Ягайло основал в Бресте первый латинский костел во имя св. Креста. В начале XV века поселились в Бресте августинские монахи. За католиками вошли в этот край лютеране и кальвинисты. Брест сделался центром кальвинства. Здесь напечатана известная кальвинская Библия 1563 года. За реформатами прибыли и распространились ариане. При таком усилении разноверия, православные мещане города Бреста, с благословения епископа Мелетия Хребтовича, учредили у себя православное братство при соборной церкви Св. Николая и при братстве школу. В 1591 г. король Сигизмунд III-й дал подтвердительную грамоту на учреждение братства и школы.³³⁴ В устроении этого братства принимал деятельное участие каштелян брестский, пан Адам Поцей, впоследствии епископ владимирский, изменивший православию для унии.

Кобрин, (как и Брест), с начала XV века входил в состав Трокского, потом с XVI века Подляшского воеводства, а с присоединением Подляшского воеводства в Польше и образованием особого Брестского воеводства вошел в состав этого последнего. В Кобрине находились три православные церкви: Пречистенская, Петровская и Никольская, и монастырь Св. Спаса, основанный в XV веке православными кобринскими князьями, потомками Гедимина.³³⁵ В этом монастыре похоронен последний потомок кобринских князей, род которых пресекся в XVI веке.³³⁶

3) Подляшье. – Страна к северу от Бреста, между Бугом и Наревом, населенная в древности Ятвягами, с начала XI столетия переходила попеременно под власть то русских, то литовских князей; наконец с конца ХIII века окончательно подпала под власть литовских князей. Сначала она была отдельным княжеством, потом вошла в состав Тровского воеводства, а в 1520 году составила особое воеводство Подляшское. По люблинской унии 1569 года оно присоединено было к Польше.

Подляшское воеводство заключало в себе земли Дрогицкую, Мельницкую и Бельскую (последняя заключала уезды: Брянский, Тикоцынский и Суражский), и часть страны по ту сторону Буга. Главным городом воеводства был Дрогичин.

Дрогичин, ныне заштатный город Гродненской губернии, памятен в русской истории тем, что здесь в 1257 г. короновался Даниил Романович королем галицким. Еще прежде того, в 1241 году, Даниил «созда (в Дрогичине) церковь прекрасну святыя Богородицы». В XV-м столетии в Дрогичине были два монастыря: Св. Троицы на ляцкой стороне на Крашчевской горе (Нагорный) и Спасский – на русской, за Бугом, (Забужский), и несколько церквей. Монастыри во все время унии остались православными, а церкви все обращены в униатские.

Мельник на реке Буге, ныне заштатный город Гродненской губернии; но в древности был значительным городом. Под 1260 год упоминается о церкви святой Богородицы и почитаемой иконе в оной Спаса – Избавителя.

В Бельске существовала православная церковь еще в половине ХIII века; перед временем унии было 4 церкви, из которых Пречистенская построена была бабкой короля Александра, Вассой Михайловной, женой городенского, бельского и кобринского князя Михаила Семеновича.³³⁷ При Михайловской (Богоявленской) и Воскресенской церквах учреждены были братства.³³⁸ В Бельске был также монастырь Св. Николая. В XVI в. все церкви и монастырь захвачены униатами.³³⁹

В 1286 году племянник Даниила, владимирский князь, Владимир Василькович, желая обезопасить свои владения от набегов хищных Ятвягов, основал, к востоку от Дрогичина и Мельника, на берегу р. Льсны, вытекающей из Беловежской пущи и впадающей в з. Буг, в 35-ти верстах от Бреста, город Каменец-литовский, и поставил церковь Благовещения пресвятой Богородицы, украсив ее св. иконами и всеми принадлежностями богослужения.³⁴⁰ Каменец принадлежал с начала XVI столетия к Подляшскому, а с 1569 г. к Брестскому воеводству.

Владимирская епархия была одна из самых богатых. Перед временем унии ей принадлежали: укрепленный замок в г. Владимире и несколько дворов, местечко Квасов, 16 селений в поветах Луцком и Владимирском, волость Купетовская, заключавшая в себе местечко Озерань, 11 селений и рыбных ловель, остров Волослав на р. Луге, на котором находился монастырь св. Онуфрия.³⁴¹

Кафедрой владимирских епископов был Успенский собор, освященный первым владимирским на Волыни епископом Стефаном. Этот храм служил усыпальницей владимирских удельных князей, от Всеволода Владимировича († 1015) до Мстислава Изяславича. Храм этот разрушился еще до нашествия татар. Около 1170 г. владимирский князь Мстислав, взамен разрушенного храма, создал другой, тоже в честь Успения Пресвятой Богородицы, доселе называемый Мстиславским. Он несколько раз был разрушаем татарами. После, во время унии, подвергался разным перестройкам в латинском вкусе, а с конца XVIII в. стоит в развалинах.³⁴²

Владимиро-Брестские епископы со времени разделения митрополии.

Герасим, бывший на соборе западно-русских епископов 1415 г.

Даниил в 1450 г. посвящен был в епископы отступившими от православия цареградским патриархом Григорием Маммою и русским митрополитом Исидором; но потом вызван был м. Ионой на суд в Москву, где принес покаяние и торжественно отрекся от латинства. (А И. I, № 53. Преосв. Макария, Ист. Р. Ц. Т. VI, стр. 27, прил. № II).

Даниил, 1451 г. – Никифор, 1458 г.

Феодосий(уп. 1485 г.). – Вассиан I (1487–1497). Вассиан II (1500–1512); в 1509 г. присутствовал на виленском соборе (А. 3. Р. II, № 124); в 1511 г. королевской грамотой, по жалобе полоцкого архиепископа, позван на сеймовый суд (А. 3. Р. II, № 63, 82). – По смерти Вассиана II упоминается Пафнутий, владыка берестейский и владимирский, 1513–1522. (А. 3. Р. II, пр. 146). Иона, уп. в 1523 г. (А. 3. Р. II, пр. 75, 92). Геннадий, 1539–1546. (А. 3. Р. II, 201, 212).

По смерти его, королевскую привилегию на епископство получил Иван Борзобогатый-Красненский; вступил в управление, оставаясь мирянином, и начал самовольно распоряжаться имуществом епископской кафедры. В 1554 г. волынские депутаты, на 3-м виленском сейме, жаловались королю, что «владыка нынешний владимирский не мало имений церковных, на церковь Божию наданных, роздал Борзобогатым, князю Ивану Четвертинскому и те ж Станиславу Недведю». Король обещал возвратить все имения владимирской кафедре, и убытки взыскать с тех, на ком окажутся. (А. 3. Р. III, № 13). Красненский опустошал епархию много лет, все именуясь нареченным и не вступая в духовный сан. Но в 1565 г. выпросил у короля привилегию на эту кафедру холмский епископ Феодосий Лазовский, который с вооруженным отрядом в 2500 чел., при 9 пушках, взял приступом епископский замок и выгнал из него Красненского. Утвердившись на епископии, Феодосий занимался наездами на соседние имения, грабежами и разбоями,³⁴³ а Борзобогатый получил, вместо Владимирской, Луцкую епархию.

Еще при жизни Лазовского, получил королевскую привилегию на владимирское епископство Станислав Жолковский, суррогатор Белзский;³⁴⁴ но вероятно не сошелся с Лазовским в условиях уступки богатой кафедры. Феодосий представил на свое место Киево-печерского архимандрита Мелетия Хребтовича-Богуринского,³⁴⁵ который в декабре 1579 г. и получил от короля жалованную грамоту. Но, получив епископию, Мелетий поручил управление епархиальными делами брату своему, Семену Хребтовичу, и зятю Феодосия, владимирскому войту, Михаилу Дубницкому; а имения кафедры сдал в аренду бывшему епископу Лазовскому по смерть его. Вместе с тем, удовлетворив «досыть» совместника своего, Жолковского, Мелетий возвратился в печерский монастырь, именуясь нареченным владимиро-брестским епископом. Зять Феодосия безнаказанно грабил епархию. По смерти Феодосия, в 1589 г. Мелетий принял посвящение в сан епископа. Из дел управления его известно, что он в 1591 г. дал благословение на учреждение братства в Бресте при Борисоглебском приделе Николаевской церкви. О верности его православию свидетельствует тот факт, что он в 1591 г. не склонился на подговор луцкого епископа Терлецкого к принятию унии. Мелетий скончался 13 января 1593 года.

После Мелетия, богатую Владимирскую епископию получил, по рекомендации Киевского воеводы К. К. Острожского, брестский каштелян Ипатий Поцей. Автор Перестроги писал о нем: «под тот час Мелетий володимирский умер, а на его местце през залеценье и поданье княжати, пана воеводы киевского, стал Ипатий Поцей, каштелян брестский, который вдовцем был, але всех вер собой спробовал и в каждой штож кольвек забавился, также и жидовской не хибил, а бодай и турецкого алкорану научился». Луцкий епископ Терлецкий постриг его во Владимире в монашество. По принятии епископского сана, Поцей явился воздержником и подвижником, но, потом, когда приспел час его нечестия и отступления, увлекшись славолюбием и желая получить место в сенате, где сидел прежде по званию каштеляна, вошел в союз с Терлецким и оба устроили унию.³⁴⁶

Луцкая епархия простиралась на юг от Владимирской, заключая в себе города Луцк, Острог, Дубно, Дермань, Заславль и Кременец.³⁴⁷

Луцк.³⁴⁸ Луцк, один из древнейших русских городов, был стольным городом удельного княжества и имел значительное население. В Луцке были два древних монастыря Пречистенский и Васильевский. В ХIII ст. учреждена в нем епископская кафедра. Любарт Гедиминович, первый правитель Волыни из литовских князей, украсил соборный храм Иоанна Богослова, находившийся в луцком замке, и наделил его селениями. По преданию, он и похоронен был в этом храме. Развалины этого замка видны до сих пор на восточной стороне г. Луцка. (Вид их помещен во 2-м вып. Пам. старины в Западных губерниях Империи Спб. 1868 г.). В 1384 году Луцк перешел во власть Витовта и был столицей его на Волыни. В 1429 году в Луцке был съезд государей по приглашению престарелого Витовта, который надеялся венчаться здесь королевским венцом. Преемник его, Свидригайло, лишившись великокняжеского престола, с 1433 года жил в Луцте и умер в нем в 1452 году. В это время в Луцке было много (до 22) православных храмов, которые, после введения унии, за исключением одного храма Покрова пресв. Богородицы, исчезли с лица земли, так что не осталось и следа их. На место их начали воздвигаться великолепные католические монастыри разных орденов. – В соборной церкви св. Иоанна Богослова, в замке, погребались бывшие епископы луцкие. В 1569 году Луцк обращен в поветовый город Волынского воеводства.

Острог. – С именем Острога связаны воспоминания о знаменитых князьях Острожских, об их подвигах на пользу православной церкви и просвещения. «О славный Острог, потому что дали тебе это название князья, которыми гордится Русь широкая! О достойные девы с берегов вод Сицилийских и Либетрийских! Вот вижу я здесь лавры, которые Геликон раждает и воспитывает. Башни Острога приготовляют достойный престол Палладе. Цветет библиотека, собранная с немалыми трудами. Святая Библия распространяется посредством печати. Является великое обилие книг». Поводом к этому воззванию польского поэта Шимона Пекальского³⁴⁹ послужили известные заботы о просвещении князя Константина Константиновича Острожского.

Род князей Острожских, потомков русских князей, туровско-пинских или черниговских,³⁵⁰ выступил на сцену и получил особенное значение с половины XIV века. В 1340–1349 гг. князь Даниил Острожский вооруженой рукой защищал Галицко-владимирское княжество от польского короля Казимира. Сын Даниила, умный, мужественный, предприимчивый и отважный князь Феодор Острожский, держа сторону Свидригайла против короля и поляков, защищал Подолье и Волынь во время войны за обладание этими странами.³⁵¹ Но знаменитейшими представителями этого дома были князь Константин Иванович Острожский, великий гетман литовский, и Константин Константинович. К. И. Острожский умер в 1529 или 1530 году и погребен в киево-печерской лавре. Сын его, от первого брака с княжной Гольшанской, Илья, староста брацлавский и винницкий, умер в молодых годах (1539 г.). Оставшаяся после него единственная дочь, Елизавета, богатая наследница, была предметом искательства со стороны русских, литовских и польских князей, и имела печальную судьбу.³⁵² Наследником огромного имущества после Константина Ивановича, и славы отца, сделался меньшой брат его, от второго брака с княжной Слуцкой, Константин Константинович.

Князь Острожский имел громадное полномочие на Волыни по церковным делам, не говоря о политических. С именем его связано все лучшее, что было в это время, – множество событий в истории западно-русской церкви: учреждение школ и типографий, издание полной Славянской Библии в 1580 году, покровительство львовскому православному братству и, наконец, деятельное участие в событиях, которыми сопровождалось введение унии в западно-русской церкви. Но справедливость вынуждает сказать, что влияние его было не всегда благотворно. Представленные им кандидаты на Владимирскую и Луцкую кафедры перед началом унии – Поцей и Терлецкий – оказались первыми деятелями введения унии. Кажется, и сам князь Острожский подал к сему повод, думая об унии, хотя не о той, какую ввели его клиенты.

Дермань и Дубно.³⁵³ – Во владении князей Острожских находилось с. Дермань (в 20-ти верстах от Острога) с Свято-Троицким монастырем и типографией, и Дубно с Преображенским и Крестовоздвиженским монастырями, памятниками усердия князей Острожских.

Дерманьский монастырь основан в XV веке. Благочестивые князья Острожские снабдили его селами и угодьями. Князь Константин Константинович учредил в нем типографию для пользы православной церкви и для распространения просвещения в русском народе того края. В настоятели Дерманьской обители он выпросил у александрийского патриарха ученого мужа Исаакия, бывшего протосинкеллом патриаршим в Александрии.³⁵⁴

В Дубненском Крестовоздвиженском монастыре в продолжении 20 лет был настоятелем преподобный Иов Железо, впоследствии бывший игуменом Почаевского монастыря, где и почивают его нетленные мощи.

Степань. – Ко владениям князей Острожских принадлежал также город Степань (ныне местечко в Ровенском уезде, Волынской губернии), имевший некоторую известность в истории. В замке Степаньском останавливались, по пути чрез Волынь, польский король Стефан Баторий и император Петр I. В Степани был монастырь, основанный во имя св. Архистратига Михаила. Первоначальная история монастыря неизвестна: несомненный историчские сведения о нем относятся уже к концу XVI века. В 1572 году настоятелем его был игумен Сильвестр, а в 1596 г. Исaaкий, присутствовавший на брестском соборе. В конце XVI и начале XVII в. в Степаньском монастыре, по приглашению князя Острожского, имели пребывание некоторые православные епископы востока. Дальнейшая судьба этой обители не известна.

Кроме этих монастырей, в Луцкой епархии находились еще монастыри: Чернчицкий Спасский близ Луцка, над рекой Стырем, на острове, окруженном болотом. Обитель эта памятна особенно по имени бывшего строителя ее, Исаакия Борисковича, возведенного в сан епископа луцкого. В 1652 году она обращена в женскую обитель.

Красносельский Спасский, близ Луцка, известный уже в 1429 году.³⁵⁵

Пересопницкий, с церковью Рождества пресвятой Богородицы, в г. Пересопнице, бывшем в древности княжеским городом и в начале XVI века доставшемся во владение князей Чарторыйских. Ныне Пересопница – местечко в Луцком уезде. Время основания монастыря неизвестно. Верные сведения о нем начинаются с начала XVI века. В 1505 году король Александр отдал его в поданье князя Федора Михайловича Чарторыйского, как перед тем был в поданье матери его.³⁵⁶ В 1564 г. король Сигизмунд Август пожаловал монастырю имение Чемерин, обмененное игуменом оного на Дядковичи.³⁵⁷ Памятником благочестивой деятельности Пересопницкого монастыря служит переложение четырех евангелистов на тогдашний западноpyccкий язык, сделанное архимандритом этого монастыря Григорием, около 1556–1561 гг. Сын князя Федора Михайловича Чарторыйского, Иван Федорович, оставался еще верен православию. Но сын его Юрий, воспитанный иезуитами, отступил от отцовской веры и первый из князей Чарторыйских перешел в католичество. Он уступил Пересопвицу сестре своей Елене, бывшей замужем за Горностаем, а Елена уступила ее монастырю. Но сын Юрия, волынский воевода, Николай Юрьевич, воспитанный в католичестве, в 1630 году, выпросил у короля Сигизмунда III-го грамоту на передачу Пересопницкого монастыря устроенной им в Клевани иезуитской коллегии ксендзов миссионариев.³⁵⁸

Жидичинский Никольский монастырь в Луцком уезде, основанный в конце ХV века (А. 3. Р. I, № 360). В 1507 году король Сигизмунд I, по просьбе князя Константина Ивановича Острожского, отдал ему этот монастырь с правом поставлять архимандрита и держать все имения его в своей власти. В 1570 г. завладел им луцкий епископ Иона Красненский. Владыка так разорил его, что король Стефан Баторий в 1580 приказал князю К. Острожскому отнять у него этот монастырь и отдать греку, епископу меглинскому Феодору. Перед началом унии он перешел во владение Балабанов – львовского епископа Гедеона и, после него, с 1589 г., племянника его Григория.

Зиминский монастырь. – В Заславе, называвшемся прежде Изяславом, подаренном великим князем Владимиром Рогнеде и сыну ее Изяславу, после того, как Рогнеда потеряла любовь мужа, находился Троицкий девичий монастырь.

В Кременце, основанном Даниилом галицким, был Кременецкий монастырь.

Луцкой епископии принадлежало много местечек и сел в поветах Луцком и Владимирском: Рожищи с приселком (дар в. к. Любарта), Колчин, Липляны, Теремное, Полонное,³⁵⁹ с приселками Голешевым и Островком; Водирады, Тернки, Сядьмарки, Жабче и Губин с приселком Колодезем; село Будороже под Острогом, Хрылево, село Клюки, Фалимичи всего 4 местечка и 34 селения. Из них Харлуп и Жабче были защищены укрепленными замками, с пушками, гаковвицами и другим огнестрельным оружием.³⁶⁰ В епископском имении Дутвешцах был монастырь.³⁶¹

Луцкие епископы. – Луцкие епископы, со времени разделения митрополии до половины XVI века, известны почти только по именам.

Дионисий в 1415–1416 присутствовал на соборе в Новогрудке литовском по случаю избрания митрополита Григория Цамвлака.

Алексий уп. 1429. А. 3. Р. I, № 34.

Мартиниан 1460. А. И. I, 503.

Никифор 1490. Уп. в Пам. Киев. Комм. I, отд. 2, № 2.

Иона с 1492. В 1495 скончался: «бе бо тогда мор в Литовской земли и в Лятской и в Волынской и по многим странам». В том же году в епископы в Луцк посвящен архимандрит Кирилл. Он подписался под собором 1509 году.³⁶² В 1526 г. управлял еще епархией, но находился в великой старости и хворобе. – Владимирский епископ Пафнутий просил короля, по смерти Кирилла, отдать ему этот хлеб духовный. Князь К. И. Острожский присоединил к сему также свое ходатайство и король дал ему жалованную грамоту на Луцкое владычество. (А. 3. Р. II, № 146). Но ему не долго пришлось служить на новой кафедре. В начале 1528 г. он скончался.

На место его просился пинский епископ Макарий, который и занимал Луцкую кафедру с 1528 по 1534 г. В этом году он избран и посвящен был в митрополиты киевские (А. 3. Р. II, № 151).

Арсений 1536–1540. (А. 3. Р. II, пр. 127).

Феодосий Гулевич с 1540; упом. в 1548 г. (А. 3. Р. III, № 7). Он возобновил своим иждивением древнюю церковь св. Димитрия, которая долго после того считалась принадлежащей дому Гулевичей. (Собр. соч. Максимовича. II, стр. 174).

Иоасаф 1558–1561.

Никифор упом. в 1564 г.³⁶³ После него до 1567 года Луцкой епархией управлял, не посвящаясь в духовный сан, Марк Жоравинский.

По смерти его, король отдал Луцкую епископию бывшему владимирскому владыке, Ивану Борзобогатому Красненскому,³⁶⁴ который также не хотел принимать духовного сана, но был принужден к тому в 1571 году митрополитом Ионой. Красненский распоряжался имениями кафедры, как своей собственностью. Сыновья его грабили церкви, разгоняли монахов. Луцкие священники жаловались королю, что он запечатывает церкви и запрещает служить в них, чтоб только вынудить у них подачку.³⁶⁵ Наконец преступления его подверглись законному взысканию. В 1585 г. он присужден был к лишению всех гражданских прав и изгнанию из отечества (банниции). Но, до приведения этого приговора в исполнение, Иона скончался в том же 1585 г.

После него Луцкую кафедру получил, по рекомендации киевского воеводы, князя К. К. Острожского, пинский епископ Кирилл Терлецкий. Прежде всего он обратил внимание на экономические дела кафедры и, найдя имения разграбленными, начал отнимать их у владельцев вооруженной рукой. Одно из этих имений, замок Жабче, отдан был Ионой в приданное за дочерью старосте луцкому, Александру Жоравницкому. Терлецкий выставил против него наемный отряд из тысячи человек: тут были и татары и угры и валахи и сербы с пушками и всяким оружием. Дело не обошлось без кровопролития: но замок был отнят.³⁶⁶ Все это было как будто в порядке вещей и не роняло архиерейской репутации Терлецкого. Но он умел действовать не только вооруженной силой. При посещении патриархом Иеремией Западной России в 1588 году, он так обошел патриарха, что тот сделал его своим экзархом или наместником, как «мужа искусна, во всех действиях подле правил св. отец бегла и ученна», и этим возвысил его над всеми русскими епископами.³⁶⁷ Но потом он-то и оказался главным действующим лицом во время унии.³⁶⁸

Холмская, первоначально Угровская, епархия, основанная в конце XI или в начале XII в. в Угровске и в начале XIII в. переведенная в Холм, в первое время своего существования обнимала все православные приходы между Западным Бугом и Вислой, включая и Краковскую область и простираясь на север за Вислу до Опатова (ныне Радомской губернии). В завислянских городах – Судомире и Лисце (Лыса-гора в Опатовском уезде) еще в ХIII в., по свидетельству южно-русской летопиписи, совершалось славянское богослужение.³⁶⁹ В г. Казимире еще в XV в. существовала православная церковь.³⁷⁰ Границы русского населения в эту сторону были границами епархии. Только в половине ХIII ст. поляки овладели этой окраиной Руси и раздвинули свою границу до р. Вепря. Но за Вепрем, и даже за Вислой, еще долго сохранялся восточный обряд. Живым памятником его осталась до настоящего время русская церковь в Люблине, снова возвращенная в 1875 г. православию.

Около 1377 г. король польский Лудовик основал в Холме латинскую епископию, переведенную потом (1473 г.) в Грубешов, отсюда (в 1490 г.) в Красностав и потом уже, в конце XVIII века, в Люблин.

Как ни оберегали свою паству православные пастыри, но в XVI в. многие перешли в католичество.

В 1533 г. православная кафедра лишилась своих владений. Грамотой от 20 октября король Сигизмунд I отнял у холмского владыки Ионы (Иоанн, из дворянской фамилии Сосновских) три давние поместья русской епископии в Холме Чешин, Стрижовец и Свурдеево и отдал латинскому холмскому епископу под тем предлогом, что много русского дворянства перешло в латинский обряд.³⁷¹

В Холмской епархии было несколько православных монастырей: 1) в самом Холме; 2) в Люблине, основанный в 1588 году, и 3) в Замостье.

Холмские епископы. – Холмскими епископами, со времени разделения митрополии, были: Харитон, присутствовавший на новогрудском соборе 1415 г.

Григорий или Георгий, упом. в 1444 г.

Даниил, Порфирий, Никифор, Дамиан, упоминаемые в летописи Льва Кишки.³⁷²

Симеон, упом. в 1494 г. как участвовавший в освящении церкви пречистой Богородицы в Владимире Волынском.

Кирилл, посвященный митр. Макарием в 1495 г. Во время святительства его Холмская земля ужасно опустошена татарами.³⁷³

Алексий – (Александр) князь Збаражский; ск. 1504 г.

Филарет, участвовал на соборе 1509 г.

Иона (Иоанн) Сосновский, упом. в 1540 г.³⁷⁴

Василий Бака, с 1543 г. коадъютор, с 1546 г. епископ холмский.

Феодосий Лазовский. С 1565 года епископ владимирский.

3axapия Ильяшевич, с 1566 г.

Леонтий Зеновьевич – Пельчицкий. В 1585 г. перешел на епископию пинскую.

Дионисий Збируйский, с 1586 г., из белого духовенства и, вероятно, имел нелестную репутацию сутяжника. Иоанн Вишенский писал о нем: «также холмский епископ, коли в Луцку жил, Соксоном и Майдебургским правом свое чрево кормил: а ныне, коли бискупом стал, мусит быти и слуговин себе набыл».³⁷⁵ После посвящения в епископа, имел у себя жену.³⁷⁶ В 1595 г. принял унию.³⁷⁷

Галицкая земля в XIV в. подпала под власть Польши. Польский король Казимир успел выпросить у цареградского патpиapxa посвящения для Галицкой церкви, и бывших временно под польским управлением Волынских епархий, особого митрополита (Антония). По смерти Антония, луцкий епископ Иоанн, заручившись ходатайством польского правительства, просил патриарха о посвящении его в галицкие митрополиты.

В 1393 г. цареградский патриарх послал на Русь (в Галицию) греческого, вифлеемского, епископа Михаила, поручив ему в осиротелой русской церкви поставлять священников, освящать церкви и совершать другие архиерейские действия.³⁷⁸ Епископ этот был знаком с языком тамошнего народа. Посылая его в другой раз, в 1397 г., в Галицию, для исправления церковного порядка, патриарх указывал на неустройства, возникшие в этой церкви, в которой «проповедуют противные догматы, многие же, не будучи посвященными, литургисуют».

После того, на Галицкой кафедре, в продолжении полутора столетия, не было не только православных митрополитов, но и епископов. «И тот столец сгинул на много лет. И на том стольци Галицком учинено есть арцибискупство латинское: которыи были места в Галичу, то все отобрали и на том фундовали арцибискупство (А. 3. Р. II, № 198). Это архиепископство учреждено было папой Григорием XII в 1375 г., с предоставлением галицкому архиепископу прав митрополита и с подчинением ему латинских епископий: Перемышльской, Владимирской, Холмской, Каменецкой, Серетской и Киевской. Латинский арцибискуп, еще при бытности православных епископов, вытеснил их из соборного храма и города Галича, вследствие чего они принуждены были построить себе новый храм за городом, при котором, по всей вероятности, жил и последний митрополит галицкий Антоний. Так как при той же церкви жило высшее духовенство (крылос), окружающее обыкновенно особу митрополита или епископа, то и новоустроенная епископская соборная церковь прозвана крылошанской, а село – Крылосом.³⁷⁹

Таким образом обширная Галицкая епархия, обнимавшая земли Галицкую, Львовскую, Жидичевскую, Белзскую Теребовльскую, Покутье и всю Подолию, в продолжении более полутора столетия оставалась без пастыря. Церковными делами управляли митрополичьи наместники, выбираемые Львовскими старостами; но в 1509 г. львовский архиепископ Бернард Вильчек выпросил у польского короля право себе и своим преемникам избирать окружных наместников для управления русским духовенством. Вмешательство латинских архиепископов в дела православной церкви и православного духовенства было источником многих смут. При таком положении вещей, в Галицкой церкви появились различные неустройства и беспорядки, как в управлении, так в жизни духовенства и мирян. Светские люди, помещики и старосты, заведывавшие известными округами, держали духовныя должности и приходы на откупу и отдавали тем, кто внесет больше денег; причем не было обращаемо внимание ни на способности и образование, ни на нравственное состояние лиц, получавших духовные должности. Поэтому, между искателями пастырского сана являлись и такие лица, которые во все неспособны были к пастырскому служению ни по своим умственным, ни по нравственным качествам. Отправляемые для рукоположения в Молдавию, такие кандидаты священства принимали пастырский сан без всякого приготовления и испытания и, возвращаясь на свои приходы, не могли исполнять надлежащим образом самых обычных обязанностей пастырских. Притом же крайняя бедность ставила их в полную зависимость от произвола своих прихожан: отсюда – неуважение последних к пастырскому сану и служению, а в священниках лесть и низкое угодничество пред теми лицами, по милости которых они получили приходы и средства к жизни. При таком жалком положении Галицкой епархии, страдали чистота христианского учения, богослужения и жизни. Не только простые миряне, но и пастыри вовсе не заботились о познании истин веры христианской, а предрассудки и суеверия помрачали чистоту и тех истин, какие переходили преемственно от отцов к детям. Еще в худшем виде было нравственное состояние православных в Галиции. Священники не только венчали незаконные браки в запрещенных степенях родства и расторгали законные супружества, но и сами, вопреки церковным канонам, вступали во вторые браки, и позволяли себе различные, непристойные сану, занятия и увеселения, и небрежно отправляли церковные последования и обряды. (А. 3. Р. IV №№ 29 и 149).

Латинское духовенство, между тем, пользовалось всем этим для целей своей пропаганды. Уже самое учреждение римско-католической архиепископии в Львове было средством обращения русских в латинство. А возникщие в Галицкой церкви, вследствие безначалия ее, неустройства облегчали дело латинской пропаганды. Где не помогали убеждения, так достигали цели преследованием и насилием.

Стеснения православных достигли такой высокой степени, что в 1521 г., при содействии князя К. И. Острожского, они подали королю жалобу. Король, нарядивши коммиссию, издал декрет, которым русским дозволено приносить присягу не в костеле, а в своей церкви, и являться в суды в качестве свидетелей. Назначение священников оставлено за магистратом, но ему вменено в обязанность избирать для этого мужей сведущих в деле веры.³⁸⁰ В 1522 г. выбран был в наместники Львовский святоюрский архимандрит Исаакий Гдашицкий, которого киевский митрополит в 1526 г. признал своим викарием в Галицкой митрополии (А. 3. Р. II № 141). Он поднял русский народ от унижения. В русских храмах снова началось богослужение с тем великолепием, какое только было возможно в столь смутные времена. Он объезжал свою епархию, пробуждая усыпленное духовенство и поощряя его к твердости в вере. Но ревность эта не понравилась латинскому архиепископу и Гдашицкий был удален от должности наместника.³⁸¹ По устранении его, митрополичьим наместником в Галицкой земле был архимандрит Иосиф. В то же время, со стороны львовского латинского архиепископа, Бернарда Вильчка, назначен был наместником архимандрит Яцко Сикора. Митрополит Макарий жаловался королю на это вмешательство латинского архиепископа в дела православной веры и король в 1535 г. дал грамоту Вильчку, чтобы он не препятствовал Иосифу в отправлении его обязанностей (А. 3. Р. II, № 182).

Не известно, скоро ли и каким порядком устранены были Иосиф и Сикора. Митрополит Макарий поручил самим галичанам избрать себе наместника. Галичане выбрали шляхтича Марка Балабана, и вместе с тем просили, чтобы митрополит отдал их «в смотрение и в опеку отцу Лаврентию, его милости епископу перемышльскому». Митрополит Балабана не утвердил, а назначил к галичанам «справцею» попа Гошевского, которого они не желали. Галичане оскорбились этим назначением и заявили свое оскорбление митрополиту: «и тепере его жадный з нас, великий и малый, богатый и убогий, не хочем справцею мети, потому как и Сикоры: бо за Сикоры сильный наряд и тяжности и непослушенство к вашему святительству были, и за того також, аб и горше бы было». Митрополит поручил им выбрать другого: и они избрали, из набожных горожан, Макария Рафаловича Тучапского. Король утвердил это избрание.³⁸² После того галицкие русские подали королю жалобу, в которой представляли о крайних неудобствах своего положения, так как по всем духовным нуждам, по делам браков и разводов, построения и освящения церквей, они должны обращаться в Молдавию и в другие отдаленные места,³⁸³ и просили о выдаче Макарию привилегии на галицкое епископство. В то же время они просили ходатайства пред королем киевского митрополита Макария. «Якож ваша милость, господин наш, добре знаешь, аж тот столец галицкий был загинул от колька сот лет и на том стольци галицком учинено есть арцыбискупство латинское: которыи были места и села к Галичу, то все отобрано и на том фундовали арцыбискупство». (А. 3. Р. II, №№ 197, 198). Король уважил это представление, дав привиллегию на посвящение Макария в галицкие епископы. (Supplem. ad Hist. Russ. Mon. № 56). Латинский архиепископ львовский употреблял все меры, чтобы помешать этому делу и отнять у Макария привилегию; но православные дворяне галицкие берегли его и, отправив его в Киев, «кто сына своего при нем и кто брата с ним послал, и на своих конех стерегучи привилия и горла о. Макария, и до границе за Буг сами его провадили, абы арцыбискуп, або который лядский пан не догнали его забити: бо колько крат арцыбискуп казал его забить».³⁸⁴ Посвящение Макария совершилось в 1539 году. Таким образом восстановлена в Львове православная русская епархия, в качестве наместничества или викариатства Киевской митрополии.³⁸⁵

В 1542 г. съезд польского духовенства, собравшись в Петрокове, постановил просить короля об уничтожении восстановленной галицко-русской кафедры; но эта просьба не была уважена. Галицкая Русь сохраняет благодарное воспоминание о Сигизмунде I за это обеспечение русской веры и народности.

В 1544 г. 18 февраля Макарий, епископ митрополии галицкой, владыка львовский и Каменца Подольского, благословил основание свято-николаевского братства в г. Львове и дал ему грамоту.³⁸⁶

По смерти Макария в 1549 г., в епископы избран был вдовый шляхтич, Марк Балабан, принявший при посвящении имя Арсения. Арсений писался также епископом митрополии галицкой,³⁸⁷ и владел имениями, которыми прежде располагал митрополит киевский в Галицкой земле.³⁸⁸ В 1568 году митроп. Иона просил короля, чтобы архиепископство Галицкое «по старовечному обычаю в руки и справу его было подано, а именья вси архиепископьи и епископьи и иных всих духовных, за листы его королевской милости, чрез певных особ списаны, ограничены и успокоены были». Король отложил дело до сполного сейма литовских обывателей с обывателями короны.³⁸⁹

Арсений, еще при жизни своей, в 1566 г., исходатайствовал у польского короля Сигизмунда Августа привилегию на львовскую епископию сыну своему, Грыцко (Григорию) Балабану, принявшему в монашестве имя Гедеона. Юношеские годы свои, до вступления в монашество, Григорий Балабан, по примеру предков своих, уже в начале XV в. занимавших почетные должности в войске литовского князя Свидригайла, провел в военной служба.³⁹⁰ По смерти Арсения, последовавшей в конце 1568 или в начале 1569 г., Гедеон рукоположен был в сан епископа киевским митрополитом Ионой Протасовичем. Но львовский латинский архиепископ, Станислав Шломовский, представил королю своего кандидата – Ивана Лопатку Осталовского. Король утвердил последнего, приказав старостам львовскому и галицкому ввести его в управление Львовской епархией. Обиженный Гедеон удалился в свое родовое имение Стрятин и начал судебным порядком иск против Шломовского; но, прежде чем тяжба кончилась, соперник Балабана умер в 1575 г., а Гедеон занял епископскую кафедру и управлял епархией более 30 лет (до 1607 г.), с ревностью достойной пастыря лучших времен, явившись сильным и мужественным защитником православной церкви, устоявшим против всех козней врагов православия и отвратившим от своей паствы на значительное время введение унии.

Еще до введения унии, в Галицкой церкви большую смуту произвело введение нового календаря, принятого в Польше в 1582 г. Кажется, нигде оно не сопровождалось таким насилиеми такими смутами, как в Галицкой епархии. В 1583 году, накануне праздника Рождества Христова, латинский архиепископ, Ян Суликовский, послал брата своего Адальберта с вооруженной силой запечатать православные церкви. Клевреты архиепископа прогнали служащих священников от олтарей, «занозуючи и грозячи им под горлы, абы церкви не отмыкали и службы Божией не отправовали». Но львовское братство сорвало с церквей печати. Народ пришел в движение. Львовский епископ Гедеон занес свой протест в городские книги и подал королю жалобу, требуя, чтобы дело рассмотрено было со всем вниманием и чтобы король запретил латинскому архиепископу вмешиваться в управление православной епархией. В то же время православные жаловались на эти обиды митрополиту Онисифору. Киевский митрополит Онисифор не делал защиты: но вступился князь Острожский и другие паны. Комиссия, рассматривавшая жалобу и требования Гедеона, наконец предложила ему заключить мировое соглашение с Соликовским. Гедеон согласился, но с условием, если Соликовский за себя и за своих преемников откажется от притязания на подчинение себе православного духовенства. В 1585 г. 15 февраля состоялось соглашение, по которому православный львовский епископ обязывался прекратить свой иск по поводу насильственного запечатания православных церквей, а латинский архиепископ – не присваивать себе никакой власти над православным духовенством и народом. Вслед за тем и король издал 18 мая 1585 г. универсал, которым дозволил православным остаться при старом календаре, а радным панам и городским сановникам предписал не принуждать православных людей греческого закона до той поправы нового календаря.³⁹¹ Вместе с этим прекратилось вмешательство латинских епископов в избрание православных галицких епископов.

В 1585 г., по благословению прибывшего в Львов антиохийского патриарха Иоакима, учреждено в Львове православное братство, для которого патриархом утвержден и устав.³⁹²

В то же время патриарх убеждал львовян завести школу, в которой бы учили греческому и славянскому языкам. Школа учреждена в том же году, а константинопольский патриарх Иеремия, к которому писал Иоаким, прислал в Львов, для преподавания греческого языка, Еласонского митрополита Арсения. Бывший вскоре после того, в 1588 г., в Южной России, патриарх Иеремия подтвердил львовское братство и сделал его своей ставропигией. – В том же году братство начало печатание еллино-словенской грамматики, собранной спудеями, и первые печатные листы послало братству виленскому. «Посласте нам – писали виленские граждане львовским – начало, проображение святых писаний грамматических языка греческого и словенского, наказующе ны, да приимем со благоразумием». (А. 3. Р, IV, №№ 4 и 18). Возникшая, вскоре за тем, между епископом и братством, из-за излишних притязаний последнего, неприязнь отразилась и на школе. По наущению Балабана, братства львовских предместий стали распространять про школу вредные слухи, называя учение ее пустым, растленным и малопотребным, и запрещали ходить в нее учиться. За это митрополит объявил им неблагословение и отлучил от церкви (А. 3. Р. IV, № 24). В 1592 г. король, утвердив братство, утвердил и школу при нем. В том же году братство окончило печатание грамматики и снабдило ей виленскую школу.

Львовская школа была бедна материальными средствами.³⁹³ Но много было в ней ревности о благе церкви. Возрастая постоянно в силе, она пришла в состояние снабжать учителями и другие школы – виленскую, брестскую и прочие. Из нее вышло много знаменитых мужей, которые в свое время были красой православия и народа русского.³⁹⁴ В 1591 г. митрополит Михаил писал в своей грамоте: «именем Божием благословляем способных учителей львовской братской школы Стефана (Зизания) и Кирилла (Транквиллиона) проповедывать и благовествовать слово Божие, и по власти пастырства нашего объявляем о том; могут они совершать это, по получении благословения от настоятеля, как в братской церкви Успения Божией Матери в г. Львове, так и в других местах».³⁹⁵ – В 1596 г. Гедеоном устроено было другое училище в родовом имении его, местечке Стрятине, по совету и благословению Александрийского патриарха Мелетия, и устроено по образцу первого. (Строева, Опис. кн. Толст. стр. 101).

Перемышльская епархия обнимала земли Перемышльскую, Самборскую, Саноцкую, часть Любачевской и Завислянскую Русь до Кракова.

После того, как латиняне овладели престольной церковью св. Иоанна Предтечи, (1412 г.), перемышльские русские епископы переселились в Самбор.³⁹⁶ Около 1421 г. перемышльская кафедра восстановлена, но епископы перенеслись за город в село Вельче³⁹⁷ и оставались там до 1500 года, в котором построена была церковь престольная в Перемышлю при браме Львовской.³⁹⁸

В Самборском округе находится Лавров монастырь, один из древнейших в Перемышльской епархии. По ходатайству владыки Антония Радиловского, в 1550 г. разрешено монастырю строить здания для новых поселенцев подле монастыря и в его пользу, вследствие чего возникло селение Лавров. Здесь же, подле Самбора, находились монастыри св. Спаса, в котором проводил последние дни жизни князь Лев, сын Даниила, и Созань, наделенный от князя Льва полями, лесами и всякими угодьями.³⁹⁹ Все эти монастыри принадлежали Перемышельской кафедре.

Епископы этой епархии именовались Перемышльскими и Самборскими. Со времени разделения митрополии из них известны:⁴⁰⁰

Геласий присутствовавший на соборе западно-русских епископов 1414 г.⁴⁰¹

Илия, 1421–1422 гг. (А. 3. Р. I, № 29 и 31).

Афанасий Дрогоевский 1440 г. (Несецк. Коrоnа, II, 83).

Антоний, 1449 г. Иоанникий (первый) 1451 г.

Иоанн Бирецкий, с 1467 г.

Иоанникий Ивонка, 1469–1476.

Иоанникий (третий), 1391.

Антоний Оники, с 1499; в 1509 году присутствовал на соборе западно-русских епископов в Вильне.

Иоаким, 1522–1528.

Лаврентий (Александр) Терлецкий, из вдовых священников, 1528–1532 г.

Арсений, упом. в грамоте галицкого епископа Макария Тучапского, 1539 г., о распределении в г. Львове церковных доходов между ним и клирошанами.⁴⁰²

Антоний (по Стебельскому Иаков) Радиловский 1549–1581.

В 1581 г. еще при жизни Радиловского, король отдал Перемышльскую епархию тиуну Степану Брылинскому. Православные жаловались митрополиту Онисифору на это назначение, выставляя пред ним, что тот тиун негоден к епископскому служению, как человек неученый в слове Божием, и по другим причинам, и просили не спешить производить его в епископы.⁴⁰³ Брылинский, однако ж, посвящен был в епископы, принявши имя Арсения и, после смерти своей в 1590 или 1591 г., оставил епархию в крайнем расстройстве. Львовский епископ Гедеон, получив в том же году от митрополита Михаила поручение осмотреть Перемышльскую епархию, нашел там ужасные беспорядки: духовенство не оказывало никакого почтения к епископу, на соборы не ходило, венчало беззаконные браки, допуская кровосмешение, беззаконно росторгало супружества; вдовые священники держали при себе блудниц, а другие вступали в священство во вторых браках; вследствие такой небрежности и распущенности пастырей, умножились всякие беззаконства и между посполитыми людьми. Гедеон вручил Городецкому наместнику пастырское послание к духовенству Перемышльской епархии, уполномочив его пресекать упомянутые злоупотребления, а непокорных карать неблагословением и отлучать от церкви и от всех справ священнических.⁴⁰⁴

В 1591 г. епископом в Перемышль посвящен Михаил Копыстенский. Львовское братство писало о нем патриарху: «перемышльский епископ с женой на епископство возведен» (А. 3. Р. IV, № 33).

Характер церковного управления в Западно-русской церкви вообще значительно отличался от церковного управления в Северо-Восточной России. Существенной чертой отличия было весьма большое участие народа в церковном управлении. При православном правительстве, естественно, в нем полагается опора для охранения веры и церкви: но при правительстве неправославном, притом действовавшем иногда под давлением вероисповедных принципов, церковная власть естественно должна была ближе примкнуть к народу и в нем, в силе его национального духа, в заслугах и доблестях лучших его представителей, имевших вес и значение в государстве, искать для себя опоры и поддержки. Это участие, как и следовало ожидать, постоянно было ограничиваемо и ослабляемо государственной властью, как противостоящая ей сила; но несмотря на то, эта сила в весьма значительной степени успела отстоять свои права и раскрыла их в истории во многих отпошениях благотворными образом.

К таким светлым явлениям в Западно-русской церкви относятся: народная защита православия против унии и латинства, учреждение братств, народная заботливость об обеспечении епископских кафедр, об устройстве и украшении монастырских обителей и приходских храмов, вступление лиц знаменитых фамилий в духовное звание и пр.

Но из этой же особенности западно-русского церковного управления вышли и развились и те нестроения, какие мы видим в Западно-русской церкви перед унией и после унии, и каких никогда не было в северо-восточной, именно: произвол короля в раздаче церковных должностей, бенефиций и титулов, чрезвычайное расширение светской власти в духовных делах, дошедшее до самоуправства, присвоение светскими управителями (воеводами, старостами, патронами) власти над церковными лицами и учреждениями, слабость церковного и нравственного характера духовенства и упадок влияния его на народ.

Высшее управление церкви принадлежало вселенскому (константинопольскому) Патриарху. Но сравнительно с прежним временем, до разделения митрополии, оно было очень ограниченно.

В целый период времени с отделения Западно-русской церкви от Восточно-русской, патриарх только однажды посетил свою область – Западно-русскую митрополию: это былъ патриарх Иеремия, посетивший многие места Западной России на обратном пути из Москвы, с поставления всероссийского патриарха. В общем же порядке управления он только утверждал митрополита для Западно-русской церкви, чем почти и ограничивалось его участие в делах этой церкви.

Эта отдаленность патриарха от бывшей в управлении его области имела свои неудобства и привела к вредным последствиям. Беспорядки в церковных делах, какие увидел патриарх Иеремия, самоуправство высшего духовенства, личные пороки, митрополита и епископов, распущенность клира, и т. д. ясно показывали, что управление столь отдаленное и, можно сказать, столь поверхностное, было хуже, чем если бы его вовсе не было. Призраком высшей власти и высшего авторитета оно только стесняло лучших, какие были между ними, пастырей и народ в принятии своевременных и сообразных с обстоятельствами мер к устранению зла, которое, наконец, развилось до крайней степени.

Ближайшее и непосредственное управление Западно русской церковью принадлежало Митрополиту. Митрополиты Западно-русской церкви именовались Киевскими и всея Руси. Митрополит Киевский пользовался всеми теми правами в своей области, какие имели прежние русские митрополиты по отношению ко всей русской церкви. Он имел право обозревать епархии, требовать у епископов отчета по управлению епархиями, возбуждать недеятельных, виновных подвергать суду и привлекать к взысканию; он утверждал постановления между епископами и крылошанами о церковных доходах⁴⁰⁵ и был ходатаем по делам церкви и духовенства пред государственной властью. К нему обращалось духовенство в случаях нарушения или стеснения его прав гражданскими властями и частными владельцами в делах церковного суда, а также в случаях притеснения по сбору установленных в пользу духовенства доходов.⁴⁰⁶

При обозрениях епархий или, так называемых, подъездах, урочное пребывание митрополита назначалось обыкновенно на месяц; но иногда он скорее оканчивал обозрение и разбор дел и выезжал в другую епархию; а иногда для суда и сбора пошлин посылал только своих наместников. Но кроме разбирательства жалоб и доносов и сбора пошлин, митрополиты не вмешивались ни в какие другие епархиальные распоряжения.⁴⁰⁷

Митрополит и епископы избираемы были высшим духовенством и народом. Народ крепко стоял за это свое право, так как с назначением митрополита и епископов по избранию государственной власти возникала опасность увидеть на святительских престолах пастырей, или равнодушных в православной вере, или прямо враждебных ей.⁴⁰⁸

В 1549 г. король Сигизмунд I, на варшавском сейме, по требованию вельмож польских, подтвердив все древние права, данные русским, для одних только обратившихся к римской церкви, этим самым лишил русских князей и панов права голоса при избрании митрополита и епископов. Но в то время еще остались православными в Литве князья Острожские, Друцкие, Соломерецкие, Пронские, Порыцкие, Пеструцкие, Путятицкие, Олельковичи, Слуцкие, Четвертинские, Чарторыйские, Збаражские, и многие другие знатные русские и литовские фамилии. По настоянию их, король предоставил им избирать в митрополиты киевские, кого они захотят, а за собой удержал только право утверждения.⁴⁰⁹

Епископы имели такую же власть в своих епархиях, какую митрополиты во всех епархиях или во всей Западно-руской церкви.⁴¹⁰ Епископ разрешал построение новых церквей и обителей; поставлял пресвитеров, охранял и защищал их от обид; наблюдал за целостью и неприкосновенностью церковного имущества; разбирал судные и тяжебные дела между духовенством; виновных в нарушении церковных правил или дисциплины подвергал взысканиям.

При митрополите и епископах в Западно-русской церкви существовали наместники и крылошане, как органы их управления, с известным кругом обязанностей, но до некоторой степени самостоятельные в отношении к своим епископам.

Наместниками митрополита были лица, облеченные его доверием и заведывавшие, по полномочию от него, «справами духовными», т. е. делами церковного управления и суда в главнейших городах митрополии. Наместники избираемы были из лиц белого и монашествующего духовенства, в первом случае из соборного или приходского духовенства, в последнем из настоятелей монастырей. Для белого духовенства это не было безразлично и потому встречаются жалобы на назначение наместников из монахов.

Крылошанами называлось соборное духовенство архиерейской кафедры.⁴¹¹ Так как они получали долю доходов с различных предметов архиерейского действования; освящения церквей, посвящения в церковные степени, также погребения умерших и исправления по ним поминовений и проч., то это нередко подавало повод к неудовольствиям между епископом и крылошанами. А посему составляемы были уставные грамоты о разделе доходов. Так, при возобновлении епископской кафедры в Галиции, в 1539 г. епископ с крылошанами постановил, а митрополит утвердил, запись о разделе между ними церковных доходов.

Образ действий митрополита и епископов, и подчиненных им властей и учреждений, а равно круг прав их по отношению к предметам их церковного и церковно-гражданского управления, составляло область так называемого святительского суда.

Основанием святительского суда служили древние правила вселенской церкви, вместе с гражданскими статьями восточных императоров (Номоканон) и, так называемый, «Свиток Ярослава».

Святительскому суду подлежали: 1) все духовенство по делам церковного порядка и благочиния и 2) миряне по делам веры и христианской жизни. – Духовенство подлежало святительскому суду только по делам веры и церковного порядка. По делам же имущественным и о преступлениях ведалось в общих судах. Митрополит и епископы, не говоря о низших членах клира, позываемы были в светский суд наравне с прочими лицами. В 1568 года митроп. Иона просил короля, чтобы «его и владык, и теж иншего духовенства, з имений церковных до вряду замкового и земского не позывано; одно, ижбы сам его королевская милость, которого опеце и обороне поданья церковные належат, справедливость с ними чинити рачил». Король оставил за собой дела только по своим подаваньям, а «о иных речах позывати до права».⁴¹²

Относительно мирян святительский суд простирался только на дела брачные и разводные и о прелюбодеянии. По делам о завещаниях был общий или «смесной суд» духовенства с боярами государскими (iudicium mixtum. (А. 3. Р. III, № 12).

В 1547 и 1551 г. литовские чины, дворяне и рыцари, просили короля, «чтобы духовные на судех земских и светских не сидели и о речи светские духовные до права духовного не позывали». Король указал на устав Берестейский, по которому духовные не имеют права «о речи светские до права духовного поволокати».⁴¹³

Неприкосновенность святительского суда. Святители сами старались оберечь свой суд от вторжения светской власти и правительство обеспечивало эту неприкосновенность вообще и в частных случаях. В 1494 г. великий князь Александр дал грамоту смоленскому наместнику о невмешательстве в духовные дела.⁴¹⁴ «Присылал к нам владыка смоленский Иосиф и вказал пред нами листы отца нашего короля, его милости, штож первые наместники смоленские и их наместники предкам его, первым владыкам, кривды делывали и в их дела духовные ся вступовали и слуг и людей церковных суживали и ряживали; и отец наш король, его милость, о том до них неоднократно писывал, аж би в их дела духовные не вступались, и слуг и людей церковных не судили бы и не рядили. И мы то ему подтверждаем подлуг листов отца нашего, а тебь приказуем, штоб еси его людей ни судил, ни рядил.» В то же время смоленскому епископу подтверждено право «звати люди с зарубежья и садити их по его землям звечным церковным». В 1499 г. В. К. Александр дал грамоту о неприкосновенности святительского суда, на основании Свитка Ярославля.⁴¹⁵ В 1511 г. король Сигизмунд I подтвердил грамоты своих предшественников о неприкосновенности святительского суда.⁴¹⁶

Последующие государственные постановления о неприкосновенности святительского суда касались, главным образом, двух предметов: 1) охранения законных отношений низших, в порядке постепенности, членов иерархии к высшим ее представителям, и 2) охранения прав и интересов церкви от вмешательства в них и возможного нарушения их со стороны общества.

Гражданская власть защищала права митрополита по отношению к епархиальным епископам, как скоро они позволяли себе выходить из его послушания. Так м. Сильвестр Белькевич жаловался королю, что пастыри церкви не хотят повиноваться ему, как старшему, и не ездят к нему на соборы для науки духовные.⁴¹⁷

На основании Свитка Ярославова никому из светских не дозволялось вмешиваться в суды духовные и дела, касающиеся духовных лиц, церковных имуществ и доходов, брачных разводов и проч. В случаях нарушения прав, митрополита и епископов владетельными князьями и державцами мест, они жаловались королю и король утверждал их права, запрещая строить церкви и монастыри без воли и благословения владычнего, подавать от себя попов и вступаться в другие духовные справы.⁴¹⁸ В 1568 г. м. Иона просил короля «абы светские особы во владность справ и судов, духовным особам належачих, ничем не вступовалися.⁴¹⁹ В 1589 г. киевский митрополит Онисифор с епископами и всем духовенством жаловались королю, что, по смерти митрополита, епископов и настоятелей монастырей, воеводы и прочие державцы захватывают паданные кафедрам их и монастырям имения, и берут в свое заведование, пустошат и разоряют, и просили, чтобы это воспрещено было властям и чтобы церковные имения, в случае смерти владык и настоятелей монастырских, до назначения нового лица, брали в свое заведование по описям крылошане и старшее духовенство и потом возвращали в целости; на что и получали жалованную грамоту (А. 3. Р. IV, № 14). В 1591 г. воевода киевский, князь К. К. Острожский, грамотой на имя переяславского старосты Чирского, воспрещал княжеским урядникам вмешиваться в дела и суды духовные: «иж дей вы там в Переяславлю в юрисдикцию и в справы духовные ся вдаете, роспусты малженств чините: што вам не надлежит справовать, только врядови духовному».⁴²⁰ В следующем 1592 году король Сигизмунд III, по жалобе митрополита Михаила Рогозы, окружной грамотой воспрещал литовским князьям, панам, воеводам, маршалкам, старостам, державцам, княгиням, паням, вдовам, тивунам, урядникам земским и дворовым, земянам и дворянам, вмешиваться в справы духовные закону греческого, судить попов, находящихся в королевских и их владельческих имениях, и расторгать браки.⁴²¹

Но обольщений самоуправства было так много, а власть к обузданию его так слаба, что нарушение законов было более обычным и постоянным явлением, нежели исполнение их.

Примеры для беспорядков подавали самые власти гражданские и духовные. Короли Польские и великие князья литовские, одной рукой подписывая закон, другой нарушали его. Королю прямо обещали и давали взятки. Королева Бона была корыстолюбива до крайности и столько же неразборчива на средства приобретения.

Между западно-русскими митрополитами не мало было достойных пастырей, ревностно заботившихся о сохранении церковного порядка. Но, не имея опоры для своих действий, они не могли остановить распространяющегося зла. Епископы, обегая власть митрополита, обращались к покровительству светских властей.⁴²² Ставши в такое положение к своей высшей власти, они не могли быть требовательны в отношении к подчиненным чинам иерархии, настоятелям монастырей и священникам, а равно и в отношении к светским лицам.

Соблазнительному примеру епископов следовало и прочее духовенство. Искание прибыльных мест было главным стимулом к заискиванию в светских властях. Сельские священники не знали другой власти, кроме своих патронов, от которых они вполне зависели. Светские лица имели прямой интерес вмешиваться в дела духовных властей, не потому только что это открывало простор произволу, но главным образом потому, что это было выгодно.

Почвой, на которой развились эти отношения духовной и гражданской власти, был, так называемый, патронат.

По своему происхождению и первоначальному характеру, патронат был делом усердия благочестивых ревнителей церкви, которые, строя на собственной своей земле церкви и монастыри, снабжали их всем необходимым для их содержания и благолепия, заботились об обеспечении своих церквей священниками и монастырей настоятелями, и в то же время получали право высшего управления в патронатских церквах и монастырях, как по имущественным делам, так и по делам суда.

Юридическим основанием патронатского права было общее феодальное право владельцев располагать и распоряжаться своими имениями и состоящими в них учреждениями. Границами этого права были, с одной стороны, общее государственное право, которому было подчинено местное и частное владельческое (например, король не мог раздавать недвижимых имений иностранцам и нешляхтичам; все другие патроны могли подавать свои имения, и бывшие в них учреждения и должности, только с утверждения короля); с другой – общее церковное право, которое сохраняло свою силу и при праве патронатском.

Частными формами патронатского права были:

1) Право покровительства (jus patronatus), или попечения о патронируемых учреждениях, снабжения их всем необходимым и охранения при всяких случаях;

2) право подаванья (jus donandi), или отдачи монастырей и церквей известным лицам;

3) право презенты, представления (jus praebendi, jus praesentationis), или рекомендации известных лиц на должности священников и монастырских настоятелей, и наконец 4) право управления и суда, в определенных границах по отношению к общей подсудности церквей и монастырей государству и духовной власти.

Так как учреждение патроната развилось в стране, где правительство было не православное и православная церковь не была господствующей, и так как, с переходом патронатских учреждений во владение неправославных владельцев, последние смотрели на них только как на доходные предметы имений, то патронат, естественно, скоро принял такие формы, при которых это учреждение обезобразилось страшными злоупотреблениями и сделалось источником многих бедствий для западнорусской церкви.

Предметом подаванья были церкви, владевшие имениями, и монастыри; но впоследствии времени такими же статьями подаванья сделались даже епископские кафедры. Патроны и их клиенты одинаково называли эти статьи «хлебом духовным». Это было русское «кормленье,» обращенное на церковные места и отчины.

Подаванье церквей и монастырей. – Монастыри и церкви, со стороны подаванья, разделялись на три разряда: на принадлежавшие 1) митрополиту и епископам; 2) панам и 3) королю.

1) В грамотах королей Александра, 1497, и Сигизмунда I-го, 1511 г., подтверждено: «и теж, которые князи и панове нашего римского закону мают по своим имениям церкви закону греческого и здавна будет которая церковь поданье митрополье, або владычне, тая и теперь нехай будет церковь их поданья».⁴²³

2) Право патронатства церквей и монастырей приобреталось ктиторством, т. е. созданием церквей и монастырей, и снабжением их имениями; но, затем, сохраняясь в том же роде или переходя в другие роды, оно получало вид владения, которым патроны располагали по своему произволу.

По грамотам королей Александра и Сигизмунда I-го, «если бы ж которая церковь была в подати здавна державцы того именья, ино и теперь нехай тот державца подает, з благословеньем митропольим».⁴²⁴ Получая от патрона церковь, священники получали от него грамоту.⁴²⁵ Получив приходы бенефициальным порядком, священники смотрели на них, как на доходные статьи, старались извлечь из них как можно больше выгод и закрепить их в своем роде, вследствие чего приходы переходили уже как бы по наследству от отца к сыну, и так далее.

Монастыри подаваемы были духовным и светским лицам. В 1577 г. жмудский староста, Ян Ходкевич, «кграбя на Шклове и Мышы», предоставил пану Филозофу Сасину Калечицкому Маренинский монастырь на Волыни в пожизненное управление с отчинами, угодьями и доходами.⁴²⁶

Светские настоятели монастырей жили в оных с своими семействами, с женами и детьми, к общему соблазну народа.⁴²⁷

Настоятели монастырей, как и приходские священники, старались заполучить как можно более духовных, т. е. доходных, мест. На виленском сейме 1551 г. паны – рады Литовского княжества просили, «абы каждая персона стану духовного, так римского, яко и греческого закону, двух альбо трех костелов, то есть хлебов духовных, не держали». Государь отвечал, что «тая речь принадлежит до ведомства епископов, от которых и зависит установление доброго в этом порядка».⁴²⁸

Собственники церквей и монастырей могли распоряжаться ими на общих основаниях имущественного права закладывать их, променивать, давать в приданое, дарить и продавать, и отчуждать всякими способами. В 1533 г. князь Василий Михайлович Сангушко променял свой монастырь св. Николы – Милец, с принадлежащими к нему селами и людьми, князю Федору Сангушке за село Мостище. (А. Ю. и 3. Р. I, № 97). В 1580 г. князь Чарторыйский, житомирский староста, с женой своей Софией Ходкевичевой, отдали в залог монастырь Честной Крест, состоящий во Владимирском повете, пану Иваницкому за 400 коп грошей. (Пам. Киев. Ком. I, ч. II, №VIII). Смоленский владыка Мисаил, устроив храм и монастырь над озером Головлем в Череи и, надавши тому монастырю часть своего имения, передал его в оборону и поданье зятю своему (мужу племянницы) пану Богдану Сапеге и жене его княгине Марии и детям и наследникам их.⁴²⁹

3) Короли отдавали монастыри духовным и светским лицам за службу господарскую в пожизненное владение, иногда, по просьбе владельцев, распространяли это право на детей их (Пам. К. К. I, ч. II, № IV и V. А. 3. Р. IV, № 61). Владелец заведывал не только экономическими делами, но и церковными, имея в своем управлении всех духовных лиц монастыря. Если это было светское лицо, то, для духовной справы, он обязан был иметь в монастыре викария, человека духовного сана, который бы знал священное писание и «умел в справах духовных водле закону греческого справоватися» (Пам. Киев. Ком. II, отд. 2 № VI). Так, в 1562 г. король дал полоцкий Предтеченский монастырь дворянину Боркулабу Корсаку «до его живота». «Мает он тот монастырь держати со всеми церквами и с имениями, с селы и с людьми, здавна к тому монастырю прислухаючими, и со всеми пожитками, маючи у справе своей попов, черниц и чернцов и весь стан духовный»; «и мает он в том монастыри от себе мети особу духовную, человека наученого, который бы умел в справах духовных водле закону греческого справоватися». (А. 3. Р. III, № 29. Пам. Киев. Ком. I, ч. II, № VI). В 1568 г. митроп. Иона просил короля, «чтобы достоинства духовные людем светским не были даваны, а кому бы светскому вряд духовный дано, а он далей в трех месяцех стану и вряду духовного на себе принята не хотел, у таковых абы епископы в своих епископиях, а архиепископ в своей архиепископии, оные достоинства и хлебы духовные отбирали и людем духовным подавали». Король не разрешил этого ни митрополиту, ни епископам, а приказал доносить о таковых себе: «а его королевская милость отдавати будет иным, кому ся будет годити».⁴³⁰ Король, по своему усмотрению, одних освобождал от вступления в монашество, других обязывал к этому. В 1571 г. киевский Межигорский монастырь отдан в пожизненное владение королевскому писарю Евтиху Высоцкому (А. 3. Р. III, № 53). В 1570 г. минский Вознесенский монастырь отдан во владение Богушу Невельскому. Невельской «не хотячи стану духовного на себе приняти», в 1577 г. «тот монастырь спустил Стефану Достоевскому, також человеку светскому и к тому еще закону не греческого». По ходатайству митрополита, король приказал отобрать у него этот монастырь и отдать минскому земянину Михаилу Рогозе (впоследствии митрополит киевский), с тем, чтобы «у стан чернецкий пошедши и особою духовною – архимандритом доставши» тот монастырь до живота своего держал. (А. 3. Р. III, № 89 и 110). В 1581 г. на таком же условии отдан Браславский монастырь дворянину Ждану Левоновичу (там же № 129). Но в то же время, в 1580 году, король предписалъ старосте владимирскому, князю Острожскому, не принуждать владельца Спасского владимирского монастыря к вступлению в монашество. И «если бы владимирский владыка стал принуждать Михаила Оранского ко вступлению в сан духовный и по этой причине делал бы ему притеснения», то Острожский обязан был взять Оранского под свою защиту, охранять его от принуждения вступить в духовный сан со стороны владыки владимирского и не делать ему никаких притеснений».⁴³¹ – Иногда король отдавал свое право подаванья тогоили другого монастыря, или церкви, другому лицу, или, как говорилось, жаловал монастырем, или церковью. В 1505 г. король Александр пожаловал князя Ф. М. Чарторыйского, за его верную службу, монастырем Пересопницей, в Луцком повете. «Мает князь Федор, и его княгиня и их дети, тот монастырь у своем поданьи мети, его подавати вечно, со всеми селы и з людьми того монастыря и с землями».⁴³² В 1510 г. король Сигизмунд I пожаловал виленский Троицкий монастырь в поданье вдовствующей королеве Елене. «Мает ея милость обирати архимандрита к тому монастырю и подавати тому, кому будет воля ее милости; а нам ся в то, ни митрополиту, не вступати: бо есмо ея милости тот монастырь в ее поданье дали, до ее милости живота; а по ее милости животе, тот монастырь и поданье есть у воли нашей и наследников наших».⁴³³ В 1520 г. король дал в поданье городенскому старосте, Юрию Радзивилу, православную Спасскую церковь в имении его Котре, «и с землями той церкви». В 1523 году король дал князю Сангушко право поданья церкви св. Василия во Владимире Волынском.⁴³⁴

Легальные требования духовной власти в отношении к патронам и обязанности сих последних состояли в следующем. Патроны имели право избирать настоятелей церквей и монастырей и представлять их митрополиту или епископу для поставления; но не имели права поручать им церкви и приходы помимо митрополита или епископа. Собор 1509 г. постановил: «а который священник, по повелению князя или боярина, учнет в церкви священствовати без нашего благословения, таковый поп, по правилам, да будет чуж своего сана».⁴³⁵ – Патроны, при избрании священников и настоятелей, не всегда обращали внимание на внутреннее достоинство избираемых, вследствие чего избрание упадало нередко на лиц, неимеющих никакого призвания к духовному званию и никакого образования.

Заинтересованные только в материальной стороне дела, патроны не заботились о своевременном избрании настоятей и священников, отчего монастыри и церкви, иногда в продолжении нескольких лет, оставались без служения, а прихожане без требоисправления и духовного руководства.

Митрополит и епископы, считая своей обязанностью заботиться о замещении настоятельских и приходских мест, напоминали патронам, чтобы они заботились о приискании достойных кандидатов. В 1530 г. митрополит Иосиф III писал к трокскому подскарбию: «вспоминаем, абы твоя милость рачил к монастырю пречистое Богоматери в Троцех своего поданья игумена находити, а до нас его прислати по благословенье; а коли твоя милость там такого священника не найдет, и твоя милость рачи о том до нас отписати, мы вже будем о том печаловати, и такового человека набывши, к тому монастырю пошлем».⁴³⁶

Поставленного митрополитом или епископом священника патрон не мог устранить от суда епископского. В Свитке Ярославовом сказано: «не имать никто з мирских князей и боляр заступати ни единого пресвитера в каковом-либо деле от епископа, во его же пределе церковь имать, под залогом тысячи рублей грошей широких на церковь соборную, в ней же пребывает епископ, и погублением ктиторства».⁴³⁷ Ктитор не мог отрешить пресвитера без воли и суда епископа: «не мает моци того священника от тое церкви рушити без осмотренья и воли митрополичье оный державца».⁴³⁸ Виленский собор 1509 г. постановил:      «а естьли который священник в чем провинит: ино им (князьям и боярам) тую вину узъявити нам (митрополиту или епископу) своим писанием, а нам соборне того обыскати; и аще достоин будет отлучения, тогда мы маем его от церкви отдалили и иному церковь подати нашим благословением:      а князем и паном самем у попов церквей не отъимати. Аще ли князь или боярин у священника церковь отоймет без его вины и без ведания святительского, нам к той церкви священника другого не давати, пока ся тому справедливость станет».⁴³⁹

Но закон не останавливал произвола. Иногда патроны и их врядники присвояли себе духовные дела с устранением власти митрополита и епископа. В 1544 г. митрополит жаловался королю на княгиню слуцкую Елену, что «врядники ее попов судят и вины на них берут и в казнь замковую сажают и вины на них берут, и мужов с женами распускают и роспусты берут, а до права и до казни их духовных не выдают».⁴⁴⁰ Ту же жалобу митрополит повторил в 1588 году.⁴⁴¹ Сами священники, получив бенефиции от панов и надеясь на их защиту, уклонялись от подчинения духовным властям. В 1556–1568 г. заведывавший духовными делами в Киеве, и на Подолье, протопоп Яков Матеребожский, писал к митроп. Сильвестру: «которое подававье замковое от его милости пана воеводы, або инших подавец, рачи ваша милость, господарь наш, таковым попам словом своим господарьским грозно росказати, иж бы они в послушенстве были вряду софийского, якож иншии многи то мовят: мы о тебе вряднику мало дбаем: есть мы подаванье замковое, волен над нами пан воевода и врядники его. Абы напотом таковыи не были».⁴⁴²

Подаванье епископских кафедр. – В первое время епископы избираемы были духовной властью и народом и утверждались королем. Но потом короли Сигизмунд Старый, Сигизмунд Август и особенно Баторий, не довольствуясь этим, присвоили себе назначение епископов,⁴⁴³ и мало по малу обратили епископские кафедры в свои бенефиции, которыми награждали за заслуги военные и гражданские. Король обязан был содержать войско и держать придворный штат, а между тем не получал ни откуда средств для этого содержания. Располагая такими доходными статьями, как монастыри и епископские кафедры, он естественно обращал их в средства для содержания своего двора, и для вознаграждения лиц, послуживших Речи-Посполитой.

Уже собор 1509 г. осуждал подкупающихся на епископство при живых епископах и повелевал, под угрозой отлучения, не подкупаться на божественные престолы. Но зло не только не прекратилось, напротив усилилось, и даже освящено было королевским решениями. В 1526 г. владимирский епископ Пафнутий, в виду старости луцкого епископа, просил себе его кафедру: «ипо мы з ласки нашея, на челобитье епископа Пафнутия то вчинили и по животе того владыки луцкого Кирилла тот хлеб духовный, владычество луцкое, ему есмо дали». (А. 3. Р. II, № 146). В 1558 году бывший при митрополичьей кафедре епископ Макарий просил короля, «абыхмо его хлебом духовным пожаловали». Король дал ему грамоту на Пинскую епископию: «мает он по животе владыки пинского в оную епископию Пинскую въехати и на себе ее увязати и держати ее до живота своего.» (А. 3. Р. III, № 21). Тот же епископ и таким же порядком получил потом Луцкую епархию, а наконец и митрополию. – Иногда назначались королем епископы, и даже митрополиты, из светских лиц, при жизни прежних епископов, с правом наследовать им по смерти. Так получили митрополию Сильвестр Белькевич и Куча. В 1558 г. Сигизмунд Август, «маючи ласковый взгляд на пильные и верные службы боярина земли Полоцкой, пана Глеба Ивановича Корсака», дал ему Полоцкую архиепископию, с правом занять ее по смерти тогдашнего архиепископа Германа Хребтовича: «мает он ту архиепископию до живота своего держати и всех пожитков водле давного обычая уживати». (А. 3. Р. III № 20).

Лицо, получившее в пожалование епископию, могло передавать ее другому, как владеемое имущество. Так в 1580 г. белзский суррогатор Жолковский продал свое право на Владимирскую епископию Мелетию Хребтовичу.⁴⁴⁴ Иногда король отдавал епископию двум светским лицам и они завоевывали ее друг у друга с помощью оружия.⁴⁴⁵

Епископы последних поставлений мало интересовались делами церкви и духовного управления. Вместо того, чтобы быть блюстителями церковного порядка и охранителями добрых нравов, они сами первые подавали пример беспорядков своим корыстолюбием и алчностью и вообще своей зазорной жизнью. Получив епископии, как богатые бенефиции, они выпрашивали себе еще первоклассные монастыри, жили панами и ничем не отличались от остальных панов. Не хуже и не лучше буйных магнатов они нападали на соседние имения и, завладев ими, производили грабежи и разбои. «Горе миру от соблазн, писало львовское братство в 1592 г. константинопольскому патриарху Иepeмии. – Егда бывшу взысканию о монастырех, обретеся, яко епископы, похитивше себе архимандритства и игуменства и введше в монастыри соплеменников своих и урядников мирских, имения все церковные истощиша и иночество испраздниша, коней же и лаятелей и псов в монастыри введоша, и дабы от рода в род по племени подавственно в монастырях начальствовали: и того ради везде иноков и священников не обретается в монастырях, мирстии же священницы некогда службы совершают в монастырях». (А. 3. Р. IV № 33).

Вместе с этим разрушались епископские и монастырские имения – древние достояния православных кафедр и монастырских обителей. Епископы продавали имения своих кафедр, или раздавали родственникам, отдавали в приданное за дочерьми и т. д. Луцкий епископ Терлецкий отдал лучшие имения своей кафедры – Жабче, Колодезь и Губино – брату своему Ярошу до смерти его. Ярош Терлецкий собирал с них всякие дани больше 20 лет (Вилен. Арх. Сборн. Т. 1 № 76).

Так как при таком самовольном распоряжении имениями и при захватах чужих имений, весьма часто возникали судебные процессы: то епископы, чтобы вести эти процессы с успехом, изучали все тонкости судебной практики и занимались более Статутом, нежели Библией. «Владыки безбожные, писал Иоаин Вишенский, вместо правила и книжного чтения и поучения в законе Господне день и нощь, над статутами и лжею весь век свой упражняют и потребляют, и вместо богословия и внимания настоящего жития, прелести, хитрости человеческие, лжи щекарства и прокураций диавольского празднословия и угождения ея учат». (А. Ю. и 3. Р. II, стр. 226).

Для устройства церковных дел и прекращения беспорядков в управлении и жизни западно-русского духовенства созываемы были Соборы.

В актах встречается указание, что таких соборов было несколько: но до нас сохранились акты только одного собора 1509 г.

Собор этот созван был в управление одного из ревностнейших архипастырей западно-русской церкви, м. Иосифа Солтана. На соборе присутствовали 8 епископов, 7 архимандритов, 6 игуменов,7 протопопов и несколько священников.

Деяния и постановления этого собора изложены в 15-ти главах: 1) о стаде пастырства Христовых словенных овец: чтобы, при жизни митрополита, епископа, архимандрита или священника, никто не смел подкупаться на их места, ради мирской славы и владычества, без совета и воли митрополита, епископов, и избрания князей и попов греческого закона; 2) о ставлении попов: чтоб епископам не ставить попов и диаконов в чужие епархии без повеления и грамоты их епископа; 3) о подавании достойных в священство; 4) о утаенней совести: чтобы священник, при поставлении утаивший свои преступления пред духовным отцом, отлучаем был, когда откроется преступление, от божественной службы; 5) о непослушниках, подпавших под неблагословение своего епископа и отходящих в другие епископии, и чтобы таковых не принимать; 6) о попех неимущих жен: чтобы не допускать их священнодействовать, если не поступят в монахи;⁴⁴⁶ 7) о отнимании церквей т. е. запрещении патронам отнимать церкви у своих священников без ведома святительского; 8) о священниках князских и панских; 9) о церквах, которые будут стояти без священников и пения; 10) аще князь или боярин от церкви что отоймет; 11) о отлучении сана; 12) о отходящих черньцах без отпускной грамоты игумена; 13) о божественныи правила: божественных правил (Кормчей) мирским людям у себя не держать, так как они, имея их у себя, презирают закон и пастырей, сами себе закон бивают; 14) о непослушенстве епископском: епископы должны являться на соборы к митрополиту, и духовенство к епископу без всякого ослушания; 15) о твердости уставления, или необходимости исполнения постановленных правил.⁴⁴⁷

В 1546 г. 13 февраля, король Сигизмунд I, «услышавши от многих князей и панов о нерядности и несправе межи духовенства греческого закона, також межи князей и панов и простых людей, и что епископы поступают не по правилам святых отец», предложил митрополиту созвать собор, на который и позвать «кого бы ведали не в законе мешкаючих». Местом для собора назначена Вильна. Созвание собора назначалось на Вознесение Господне. «А мы, писал король, с звирхности нашей господарской хочем во всех тых речах твоей милости допомогати, абы чрез то некоторого блуду и нестроенья межи христианства в папстве нашем не было, которое ся начало и тых часов деет». Король обещал, по приезде митрополита в Вильну, ближе указать, «што маете межи собою справовати».⁴⁴⁸ Был ли созван этот собор и что на оном постановлено, неизвестно.

Собор 1558 года. В 1558 г. м. Сильвестр Белькевич созывал собор в Вильне «к постановленью веры и закону христианского». Из одного, относящегося к этому собору, документа видно, что, предполагая созвать собор, митрополит относился к королю, прося его повелеть всем епископам, архимандритам, преложонным духовного стану закону греческого, съехатися на час певный.» (В тот раз временем собора назначена была первая неделя великого поста). Король, уведомляя митрополита о сделанном распоряжении, просил его уволить супрасльского архимандрита Сергия Кимбару от поездки на виленский собор «про великую старость и зошлость веку его,» с тем, что на свое место архимандрит пошлет «духовного наученого, прикладного и богобойного, давши и поручивши ему зданье свое.»⁴⁴⁹

Право русской церкви на владение недвижимыми имуществами фактически признано было за нею с самого первого времени ее существования. Русские князья, основывая церкви и монастырские обители, снабжали их, при самом основании, всем необходимым для обеспечения их будущего положения, или при смерти делали на них записи и вклады по душе: в состав этих вкладов входили нередко и недвижимые имущества. В Западнорусской церкви это фактическое право впервые облечено силой закона в 1443 году, когда король Владислав III предоставил православным Западной Руси и Литвы все те права, вольности, порядки, обычаи и всякие льготы, какими пользовалась церковь римско-католического исповедания и ее духовные власти и учреждения: в числе этих прав находилось и право владения всякими недвижимыми имуществами.⁴⁵¹ Таким образом Западно-русская церковь уравнена была в этом праве с католической, за которой приэнано было это право тридцать лет пред тем (в 1413 г.) на городельском сейме. Последующие короли польские и великие князья литовские неоднократно подтверждали это право. В литовские Статуты 1529, 1566 и 1588 г. г. также внесено право как владельцев, на отчуждение своих имуществ в пользу церквей, так и церквей на принятие и приобретение таких имуществ. Никакого стеснения или ограничения этого права не видно и не было до XVII в. – до конституции 1635 года.

Частные законоположения по этому предмету касались только ближайшего определения способов приобретения церквами и обителями, и укрепления за ними, недвижимых имуществ. Так в 1507 г. король Сигизмунд I признал за православной Западно-русской церьковью право на приобретение недвижимых имуществ от частных владельцев, как путем дарения при жизни, так и в силу завещaний. По сему закону требовалось, между прочим, чтобы на каждое завещание последовало предварительно королевское подтверждение; но со времени брестского сейма 1566 года и это ограничение потеряло силу.

Из духовных учреждений Западно-русской церкви самое большое количество недвижимых имуществ было за митрополичьей и владимирской епископской кафедрами и за киевопечерской лаврой. Вообще наибольшим количеством имений владели епископские кафедры; за ними следуют монастыри; после – соборные церкви и в последнем ряду – приходские.

Мы видели выше, как эти имущества духовенства были расточаемы самими духовными их владельцами и расхищаемы временными распорядителями их. Но, независимо от того, они нередко захватываемы были разными лицами без всяких на то прав, по одному насилию. Собор 1509 г. постановил подвергать отлучению тех, которые, помимо суда церковного и гражданского, будут насильственно присвоять себе церковные имущества.⁴⁵²

В 1568 г. м. Иона просил, «абы тыя наданья церковные стародавные, которые безправне, моцъю, чрез многих станов от церквей Божиих забраны, были к ним привернуты и в держанье, кому что належит, подано». Король приказал «таких особ ознаймити и час, коли и што взято».⁴⁵³

Были-ль училища в Юго-западной России в XV и XVI веках?

Низшие элементарные училища были при церквах и монастырях – в Литве, на Украине, Подолии, на Волыни и в Червонной Руси.⁴⁵⁴ Но они были слабыми пособниками образования.

Южно-русский автор «Перестроги» с сердечной болью писал об этом в конце XVI века: «были великие ревнители между князьми, которые, с великими издержками, церквей и монастырей намуровали, и маетностями их снабдили, золотом и серебром украсили, но, что было всего потребнее, школ постоянных не фундовали». За татарскими набегами и усобицами князей, церкви Божии с их украшениями были расхищаемы, богатства их становились добычей супостатов: одно, что могло устоять против этих перевратностей, было просвещение, но его то и не было. «И так-то вельми много зашкодило панству русскому, же не могли школ и наук посполитых расширяти, и оных не уфундовано: бо, коли бы были науку имели, тогда бы за неведомостью своей не пришли до таковые погибели».⁴⁵⁵

При таком печальном положении образования, западно-русское духовенство, конечно, не могло соответствовать высоте своего призвания в отношении к внутреннему благоустройству церкви и еще менее отражать такие могущественные влияния, как протестантское и иезуитское.⁴⁵⁶

Образование его ограничивалось простой церковно-книжной начитанностью и разве только, в немногих случаях, выходило за эти границы. Некоторым подспорьем для поднятия этого уровня были сношения с православным греческим востоком. Множество посещавших Южную Россию православных духовных лиц из Греции и с Афона, и нередко проживавших в оной очень долгое время и даже на всегда остававшихся в ней, без сомнения, с одной стороны, возбуждали стремление к просвещению, с другой, каждый по степени своего образования, доставляли способы к возможному удовлетворению этой возбужденной потребности.

В Львове основано было училище, которое вскоре получило значение высшего училища и снабжало учителями другие училища Южной и Западной России.

В 1581 г. иезуит Поссевин писал к Папе: «некоторые pyccкие князья, каковы Острожский, Слуцкий, имеют свои училища, в которых питается их раскол». Но с именем Острога и князя К. К. Острожского связано не столько основанное им училище, сколько благотворная деятельность высокообразованных, окружавших его, православных ученых, занимавшихся изданием священных и богослужебных книг и сочинений в защиту православия. Неизвестно, школе или этому обществу принадлежало название Академии, употребленное в одном из острожских изданий (Календарь Римски-нови, 1587 г.): очень может быть, что оно принадлежало тому и другому. Ученые и школа составляли одно целое, и образованные сотрудники князя, по крайней мере некоторые, были и правителями школы и преподавателями в ней.

Книгопечатанием первые из Славян воспользовались Чехи. В 1475 г. они напечатали Новый Завет, в 1488 г. полную Библию. Издание Библии повторено было в 1489 и 1506 гг. После того стали печатать книги и Славяне, употребляющие кирилловские письмена.

Первая славяно-русская типография заведена была в Кракове. Из нее вышли первые славяно-руские издания.

Первый стал печатать книги кирилловскими буквами немец Швайпольт Феоль. Первые, отпечатанные им в 1491 г., пять книг, были: Октоих, Часослов, Триоди постная и цветная и Псалтирь. Издания эти весьма уважались православными.⁴⁵⁷ Феоль обвинен был в ереси и бежал в Венгрию.

После краковских изданий, печатные славянские книги стали выходить и в других землях, как-то: в Венеции (1493) , Черногории, Угровалахии (1512) и в Западной России (в Вильне 1525).

В 1553 г. заведена была первая типография в Москве: в 1504 г. напечатана в ней первая книга «Апостол», образец изящной печати; в 1565 Часовник (Каратаев стр. 130). Но типографщики, диакон Иван Федоров и Петр Тимофеев Мстиславец, обвинены были в ереси и бежали в Литовскую землю. Принятые литовским гетманом Ходкевичем, они устроили типографию в имении его Заблудове (Белостокского уезда, Гродненской губернии) и напечатали в ней в 1568–1569 г. Евангелие учительное, в 1569–1570 г. Псалтирь.⁴⁵⁸

По смерти Ходкевича († 1569 г.), Мстиславец перешел в Вильну и, по поручению братьев Кузьмы и Луки Мамоничей, завел здесь новую типографию, в которой в 1574–1575 г. напечатал Евангелие (служебное). В 1573 г. и Федоров из имения Ходкевичей перебрался во Львов, где также устроил типографию и напечатал в ней «Апостол». Этим не кончились его труды на пользу церкви. Вскоре он вызван был из Львова в Острог и устроил здесь типографию, в которой напечатал в 1580 г. «Псалтырь и Новый Завет», а в 1581 г: полную Славянскую Библию. Совершивши этот громадный труд, он из Острога вернулся во Львов, где и умер 5 декабря 1583 года.⁴⁵⁹ В последнее время своей жизни, Федоров находился в крайней бедности, так что принужден был заложить еврею Якубовичу весь свой типографский завод за 411 злотых. По смерти его, львовское братство купило у еврея заложенную типографию за 1500 злотых и начало печатать в ней книги духовного и учебного содержания. – Последнее Острожское издание – «Книга Никона Черногорца, 1640 г.»

Князь Константин Константинович Острожский завел типографию в Дермани при тамошнем монастыре.

К концу XVIII в. по числу изданий знаменитейшими типографиями были: Львовская, существующая до настоящего времени, Острожская и Виленская Мамоничей. В Львовской типографии напечатано, еще при Гедеоне, множество книг богослужебных, учительных, полемических, писанных в защиту православия, и учебных. В последней, кроме книг духовного содержания, печатались государственные акты.

XV век скуден памятниками духовного просвещения в Западной России.

Но и от первой половины XVI века сохранилось не много памятников, и те, которые сохранились, относятся к числу официальных документов, как например, постановление виленского собора 1509 г.; грамоты митрополитов и епископов различным монастырям, церквам и т. п. Несколько выходит из этого круга, проникнутое теплым пастырским чувством, поучение митрополита Сильвестра Белькевича (1556–1568) новопоставленному иерею.⁴⁶⁰

Только в последней половине XVI столетия начинают появляться труды по части духовного просвещения; затем, к концу этого века, стремление к просвещению приняло уже весьма значительные размеры.

Живший на Волыни с 1564 по 1583 г., русский князь, потомок ярославских князей, Рюриковичей, Андрей Михайлович Курбский, оказывал великое усердие к переводу писаний св. отцев на церковно-слявянский язык. «Однажды, пишет он, бывши еще в России, спросил я Максима грека: все ли сочинения великих восточных учителей переведены с греческого языка на славянский, есть ли они у сербов, болгар или других славянских народов? Максим грек отвечал, что многие из этих сочинений не переведены не только на славянский, но даже и на латинский язык. «Аз же, продолжает Курбский, сие слышав от прелюбезнейшего учителя моего и приехав уже мне ту (в Литву) от отечества моего, с сожалением потщахся латинскому языку приучатися того ради, иж бы могл преложити на свой язык, что еще непреложено, им же наших учителей чуждые наслаждаются, а мы гладом духовным таем на свой зряще, и того ради не мало изнурих в граматических и в диалектических и в прочих науках приучаяся. Егда же по силе моей навыкох им, тогда купих книги и умолих юношу к переводу, именем Амброжия, от родителей христианских рожденна, зело в писаниях искусна суща и верх философии внешния достигши. И первое протолковах с ним с латинского в словенский все главы с книг Златоустовых, что он исправил на сем свете будучи». – Kpoме некоторых мест из творений св. Златоуста, частью им самим, а частью под его надзором, переведены были некоторые части из творений Василия Великого и Григория Богослова. К братьям Мамоничам обещал князь поспешить с тремя свидетелями – Дионисием Ареопагитом, Иоанном Златоустом и Иоанном Дамаскиным и со иными святыми древними учительми. Сделанный князем перевод Богословия, Диалектики, Книги о ересях и нескольких слов Дамаскина уцелели до нашего времени. – Время жизни Курбского на Волыни было временем наибольшей латинской пропаганды. Он рассылал послания и письма к православным, убеждая их быть твердыми в вере, советовал не вступать в споры с иезуитами, не ходить в их беседы, разоблачал их хитрости и заблуждения и переводил те места из писаний св. отцев, в которых заключалось прямое опровержение мнений, проповедуемых латинянами. Так, по просьбе львовского мещанина Семена Седларя – дать ему талкование вселенского учителя касательно распространенного учения о чистилище и невечности будущих мучений, князь перевел и послал девятую беседу св. Златоуста на 1-е послание к Коринфянам.⁴⁶¹

Этот порыв религиозной ревности нашел себе поддержку в тяжелых обстоятельствах жизни князя, в грусти о покинутом им отечестве и оставленной семье, и в постоянных огорчениях и оскорблениях, какие он терпел в чужой стране. И вот, «чтобы между людьми тяжкими и негостелюбными не потребиться в конец грустью», он ищет себе отрады в книжных занятиях, изучает латинский язык, читает сочинения Аристотеля и переводит отеческие писания с латинского языка на славянский.

С 1581 года сделался живым вопрос о новом григорианском календаре, принятом на Западе, вместо юлианского. Король Стефан Баторий решился ввести его в Польше и Литве. Известно, какие были смятения по этому поводу между православными. Герасим Данилович Смотрицкий написал и издал книжку «О римском календаре». Другой сотрудник князя Константина Константиновича Острожского в подвигах просвещения, острожский священник Василий, издал в 1588 году в Остроге книжку «О единой истинной православной вере». Уже самое заглавие сочинения показывает, что оно написано с полемической целью. Ревностный защитник православия, составитель этой книжки опровергает учение латинян об исхождении Св. Духа от Сына, о, главенстве папы и об опресноках; а против протестантов защищает чествование св. икон. Чтобы понять всю настоятельную нужду в усилении способов просвещения для православной Западной Руси и в издании руководственных книг о главнейших предметах, спорных с другими христианскими исповеданиями, нужно взять во внимание, что латиняне, лютеране и реформаты, желая привлечь православных каждые в свое исповедание, издавали в это время много книг, и при том, для большей распространенности их в народе, издавали на славянском языке. Так, в 1522 г. напечатан был в Риме, на славянском языке, латинскими буквами, катихизис Александра Камуловича. В 1583 г. в Риме же напечатан перевод науки христианского учения Петра Канизия, сделанный Симоном Будным Задраничем.

Памятником православно-полемической литературы против лютеран служат писания Старца Артемия 1) к люторским учителям, ставящим десятословие выше Евангелия, отвергающим храм, иконы, крестное знамение, иночество, покаяние и другие таинства, а также к совращенным в ересь православным; 2) до князя Чарторыйского, который просил его написать ответное слово против лютеран; 3) до Ивана Зарецкого, в разрешение некоторых его недоумений; 4) два послания до Симона еретика Будного «по поводу издания кальвинистами в Несвиже катихизиса, 5) к неизвестному князю, и прочие.

Старец Артемий, бывший игумен Троицкого Сергиева монастыря, был судим на московском соборе 1551 г. по подозрению в лютеранской ереси и, по лишении сана, приговорен к заключению в Соловецкий монастырь.⁴⁶² Артемий убежал в Литву. Подозрение его в ереси было, надо полагать, несправедливо. В посланиях его нет ничего противного православному учению. Но современникам его, простым инокам, могли показаться резкими многие его суждения о предметах, которым они приписывали преувеличенное значение. Может быть примешались к его делу и личности против него. Но, во всяком случае, послания его, писанные в Литве против лютеран и увлекавшихся их учением, составляют почтенный памятник его просвещенной ревности и вере. Надо полагать, что в словах Копыстенского не было преувеличения, когда он писал о нем: «поспешествующу ему Господу, в Литве от ереси арианской и лютеранской многих отвернул и чрез него Бог справил, же ся весь народ русский в Литве в ереси тыя не перевернул».⁴⁶³

Для православных Южной Руси настоятельная нужда была в издании Библии. Поляки давно имели Библию на родном языке. На русском же была только печатная библия Скорины, изданная в первой четверти XVI века, не в интересах православия.

Библия Скорпны. «Библиа русска». Под этим заглавием известны 22 книги Ветхого Завета, переведенные на русский язык и изданные, каждая отдельно, в 1517–1519 гг. (Пятокнижие Моисея, Иисуса Навина, Судей, 4 книги Царств, Иудифь, Эсфирь, Иова, Притчи Соломоновы, Экклезиаст, Песнь Песней, Премудрости Соломоновой, Ииcyca сына Сирахова, Плачь Иеремии и кн. пророка Даниила). При книге Иисуса Сирахова помещен портрет самого Скорины.⁴⁶⁴ Франциск Скорина, уроженец г. Полоцка, природный pyccкий, обучавшийся в Пражском университете, доктор медицины и свободных наук, увидев, с какой ревностью протестанты в Германии, Чexии и других землях, распространяли чтение Библии на народном языке, считая Священное Писание единственным источником и основанием веры, решился оказать своим соотечественникам услугу и, при содействии некоторых единомышленников, перевел Библию на русский язык «людем посполитым к доброму научению». Но там как при издании этой библии встретил затруднения со стороны русского духовенства, то напечатал ее за границей в Праге. – Скорина переводил Ветхий завет прямо из Чешской Библии,⁴⁶⁵ при пособии церковнославянского перевода. Новый же Завет, по-видимому, только исправлял по старым славянским рукописям.

Язык библии Скорины есть книжный церковно-славянский, с примесью белорусских и малорусских слов; но, кроме того, в нем много слов и оборотов чешских и польских. Библия Скорины известна была на западе. Ей пользовался, при переводе польской библии, социнианин Симон Будный;⁴⁶⁶ ученые делали из нее выписки для показания славянского текста библии.⁴⁶⁷ Первое ученое известие о ней сделано в 1776 г. Бакмейстером, а в 1780 г. сообщены о ней более подробные сведения Стриттером и московским протоиереем Алексеевым (Труды Вольн. Росс. Собр., ч. VI. 1780). В нынешнем столетии подробно описали ее Сопиков, м. Евгений, Кеппен, Сахаров, Головацкий и Каратаев. У последнего перепечатано общее предисловие ко всей библии. Но, вообще, она не пользовалась уважением между православными. Острожские издатели Библии не упоминают о Библии Скорины.⁴⁶⁸

Ветхий Завет библии Скорины напечатан в Чешской Праге, Апостол в Вильне.⁴⁶⁹ Кроме того, в Вильне же издана «Подорожная книжица», в которой, в первой части, помещена Псалтирь, во второй – Часословец, в третьей – Акафисты, в четвертой – Шестоднев, в пятой – Соборник (святцы).⁴⁷⁰

Одни только православные не имели своей Библии и старались удовлетворить этой крайней нужде, как могли. В половине XVI в. пересопницкий архимандрит Григорий переложил с болгарского на русское наречие Четвероевангелие. (Преосв. Макария, Ист. Русск. Ц. IX. стр. 475). В Галицкой Руси переделывали на понятное южнорусское наречие библию Скорины. Такова рукописная библия Вецинского монастыря (в Золочевском округе в Галиции), принадлежащая ныне Свято-Онуфриевскому монастырю, заключающая в себе пять книг Моисеевых, книги Судей, Руфь, Царств и Паралипоменон, переведенных или переписанных в 1575 г. По сравнении тех книг этой львовской библии, которые имеются и в библии Скорины, с сими последними, оказывается, что они составляют частью копию, частью переделку перевода Скорины; но, кроме того в свято-онуфрейской библии есть две книги Паралипоменон, которых нет у Скорины, из чего справедливо заключают, что и эти книги переведены были Скориной с чешского, но или остались в рукописях, или печатные издания оных доселе не найдены. (Наук. сборн. 1865 г. Вып. IV).

Острожское издание Библии. – Затем издание полной Славянской Библии в Остроге в 1581 г. должно быть признано важнейшим событием в истории Западнорусской церкви. Вместе с тем, оно всегда останется и драгоценнейшим памятником благочестивой ревности князя К. К. Острожского. «Я вспомнил, говорит он (в предисловии к Библии), слова Спасителя; ищите прежде царствия Божия и cия вся приложатся вам. Оттого у меня родилось непреодолимое желание пред своей кончиной оставить вам, православные, какой-нибудь духовный дар. Ибо когда я посмотрел на церковь, искупленную честною кровью Христа, я увидел, что ее попирают отвсюду враги и никто не может противустать им по недостатку духовной брони – Слова Божия».

Но сколь пламенно было желание благочестивого князя, столько же трудно было его исполнение. Надлежало найти людей, способных к этому делу, списки священных книг и потребные пособия. Едва нашелся один список полной Библии в Москве. Писарь великого княжества Литовского Михаил Гарабурда выпросил его у Иоанна Васильевича для князя Острожского. Kроме того князь Острожский посылал в Италию, на остров Крит и в монастыри греческие, сербские, болгарские и даже в Константинополь, отыскивать древние списки свящ. книг. Были приисканы и люди, способные к совершению этого важнаго дела. После совещания с ними, избран был такой список греческого перевода LXX, который был наиболее согласен с еврейским текстом и с Славянской Библией, присланной царем московским. В Славянской Библии не было 3-й книги Ездры, книг Иудифи и Товита и 3-й Маккавейской книги; первые три книги вновь переведены с латинского, а последняя с греческого, по своду, впрочем, с чешским переводом этих книг. Прочие книги были исправлены, хотя не все в одинаковой мере: Новый Завет и Псалтырь менее, чем остальные книги. Евангелие острожской Библии особенно сходно с Остромировым. Самое исправление состояло в том, что издатели исправляли ошибки писцов, дополняли пропуски, исправляли ошибочное летосчисление и собственные имена лиц и мест, исправляли грамматические ошибки и, вместо обветшавших слов, ставили более употребительные в то время. Не в укор исправителям следует заметить впрочем, что в Острожской Библии осталось многое неисправленным: кроме мест темных, остались многие пропуски и ошибки переписчиков. В труде пересмотра, по свидетельству холмского епископа Якова Суши, принимал участие Герасим Смотрицкий, ректор острожских школ, отец Мелетия Смотрицкого, и вероятно, сам типографщик Иван Федоров, знавший греческий язык. Его львовское издание «Апостола» 1574 г. и Послания в острожской Библии буквально сходны.

Острожское издание Библии было драгоценным даром не только для Южнорусской, но для всей Русской Церкви. Московское издание Библии 1663 г. было лишь повторением Острожского издания, с некоторыми изменениями в орфографии. Наконец последующие исправители славянской Библии, начиная с Епифания Славеницкого, вызванного в Москву из Киева в 1649 г., до Варлаама Лящевского и Гедеона Слонимского, окончательно приготовивших С.-Петербургское издание Библии 1751 г., были южнорусские ученые, и исправляли все тоже Острожское издание.