I. Православие и гуманизм

Вопрос столкновения православного истинного гуманизма с неправославным западным гуманизмом, религиозным или атеистическим, – очень стар.

Человек всегда имеет возможность выбора между жизнью, в центре которой стоит человек (антропоцентрический гуманизм), и жизнью, в центре которой стоит Богочеловек (православная вера). В первом случае человек становится центром всего мира, мерой всех вещей и целью всех вещей. Во втором случае в центре мира – Богочеловек, Слово Божие.

Гуманистический человек думает, что он сам, без благодати Божией и общения с Богом может достичь совершенства и выстроить культуру и историю.

Православный христианин верует, что, только превзойдя своё «я» и в общении с Богом, он может стать совершенным и создать истинные культуру и историю.

Человеческая мысль должна преодолеть свою ограниченность и поверить, что один конкретный исторический человек, Иисус из Назарета, есть воплощённый Бог, Богочеловек. Эта ограниченность является одновременно и соблазном, вызовом для человеческой логики. Но когда она преодолена, человеческий смысл встречается с Божественным Словом. Тогда предельно ограниченный и смертный человеческий смысл-ум расширяется и выходит в широкое пространство, в беспредельность и бессмертие Божественного Слова. Тогда человек ощущает иную свободу. Тогда он постигает, что Православие, в центре которого – Богочеловек, – это не узы, но освобождение человека и раскрытие высоты всех его божественных сил.

Все ереси по своей сути – это формы антропоцентризма. Но очень верно замечено, что никогда ереси не могут сравняться с Православием по смелости мысли.

Антропоцентрический гуманизм – это мощное направление мысли, которое захлестнуло нашу землю – Грецию – и стремится отделить наш православный народ от церковного Предания, в центре которого – Богочеловек.

В трёх речах, которые публикуются ниже, мы выразили нашу скорбь, надеюсь, и скорбь всего верующего греческого народа, по поводу презрения к нашему Преданию – презрения, принимающего форму отступничества от Бога, в Которого нас научили веровать наши святые предки.

Мы здесь не ставим целью систематически изложить взаимоотношения Православия и гуманизма, так как в речах и выступлениях это вряд ли возможно. Но думаю, что книга поможет осознать важнейшую ошибку современности – ошибку, которая приводит к болезненным последствиям для наших душ и нашего народа в целом.

Эта ошибка происходит либо от неведения, либо от предубеждения. Она заключается в пренебрежении Православием, в бесчувственности к символам и смыслам нашего греческого православного Предания – православным иконам, церковной музыке, архитектуре, православной морали.

Если бы сохранились только иконы Дафни или Протата, то их было бы достаточно, чтобы защитить истину и непреложность настоящего православного гуманизма и удержать нас от различных чуждых гуманизмов. Посвящаю с любовью эту скромную книгу нашему православному народу и особенно молодёжи, которая измучена различными « -измами» (гуманизмами) и ищет достойного бытия в Православии.

Выступление на V Общегреческом богословском съезде 4 сентября 1982г. Великая Тайна благочестия, переданная нам отцами, – это Тайна Богочеловека Христа.

«И беспрекословно – великая благочестия тайна: Бог явился во плоти, оправдал Себя в Духе, показал Себя Ангелам, проповедан в народах, принят верою в мире, вознесся во славе».²

Эту Тайну прозревали древние афинские мудрецы и желали служить ей на алтаре в честь «неведомого Бога». Эту Тайну проповедовал божественный Павел со знаменитой кафедры Ареопага в Афинах. Эту Тайну приняли и мы от нашей Святой Вселенской Православной Церкви. В ней мы живём, ей повинуемся, и она подаёт нам надежду.

Без этой Тайны наш съезд и наше в нём участие были бы бесцельными и суетными, а слово наше пустым и напрасным.

Ибо без Тайны Богочеловека Христа мы не можем знать истину о Боге, истину о человеке и истину о мире.

Без истины о Боге, человеке и мире наша жизнь не имеет смысла, а наше образование не имеет оправдания.

Человек и дела его, такие, как философия, образование, нравственность, тленны и ограничены. Поэтому человек сам, своим умом не может изъяснить тройственное таинство Бога, человека и мира. Он также не может достичь покоя, сам себя объясняя, сам себе будучи законом, сам себя делая богом. 06 этом свидетельствуют усилия современного «экзистенциального» человека, который, отпраздновав своё «избавление» от Бога, полностью убедился, что «дамоклов меч смерти непрестанно висит над ним и внутри него, пресекает мечты его, умерщвляет внутри него самые благородные стремления, ограничивает неостановимо пределы его существования. Такой человек, по выражению Камю, уподобляется Сизифу, который в трудах и борениях поднимает на вершину горы драгоценный камень своей жизни, и как только он приближается к конечной точке, камень срывается и вновь скатывается в пропасть. Такой человек чувствует себя покинутым и одиноким. Он осуждён видеть и осознавать, что переживает абсурд».³

Образование направлено на человека. Но на какого человека? Человека, который исходит от Бога и устремляется к Богу. Человека, который есть высшее Его творение. Поэтому образование человека не может исследоваться без соотнесения с Богом и с творением. А, следовательно, и с Богочеловеком, ибо Он показывает нам Бога Отца, человека и творение и ставит человека в верное отношение и единство со вселенской тайной созидательного действия Божия.

Истинный Педагог человека – это Сам Тот, Кто его сотворил, а более всего – созидательное Слово Божие, Которое делает осмысленным человеческое существование, изымая его из бессловесности.

Слово Божие наставляет человека и спасает его. Всё домостроительство Слова есть, по сути, педагогическое наставление человека. Климент Александрийский пишет в своём «Педагоге»:

«0 воспитанники блаженной педагогики: доброе Церкви исполним лице и прибегнем, младенцы, к благой матери, и слушателями слова станем, блаженное прославим домостроительство, через которое человек детоводительствуется, освящается как чадо Божие и жительствует на небесах, обучаясь на земле Педагогом. Там он получает Отца, о Котором узнаёт на земле. Слово всё и творит, и обучает, и детоводительствует».⁴

Человек поистине детоводительствуется промыслом Слова Божия, ибо только так он принимается, излечивается, преображается, спасается, обоживается всецело. Согласно тому же Клименту Александрийскому, «благой педагог – Премудрость, Слово Отчее, – создавший человека, печётся обо всём создании, и тело и душу его исцеляет всецелительный врач человечества».⁵

Это домостроительство Спасителя подается, или, по слову св. Николая Кавасилы, «обозначается», на Божественной литургии, где «происходящее в совершении Даров всё возводится к домостроительству Спасителя».⁶

На Божественной литургии, которая есть центральное и важнейшее богослужение в Церкви, человек домостроительствуется, т.е. обучается, исполняется Богом Словом – Христом; согласно Клименту, Бог Слово не детоводительствует извне, но приносит обучаемому человеку Самого Себя, как пищу, молоко, хлеб, Тело и Кровь.

«О чудо великое... Слово – всё для младенца; и Отец, и мать, и педагог, и питатель. Он сказал «Ешьте Мою Плоть и пейте Мою Кровь». Эту Свою пищу Господь подаёт; Плоть направляет и Кровь изливает. И ни в чём нет нужды у детей для роста. О дивное таинство! Повелено нам, чтобы мы совлеклись ветхого плотского тления, как и ветхой пищи, и приняли иной и новый Христов образ жизни, Самого Христа, как это возможно, принимая в себя и полагая, Спасителя усвояя, чтобы упразднить страсти плоти нашей».⁷

Таким таинственным внутренним способом Педагог Христос наполняет жизнь человека, Мы проследим, как Господь Богочеловек возводит человеческое существование к его полноте, действуя в нем как Слово Божие, как Пастырь Добрый и как Образ Бога.

Христос как Бог Слово открывает нам не только Отца, как указывает евангелист Иоанн⁸, но и смыслы всех творений, ибо «всё Им и для Него создано; и Он есть прежде всего, и всё Им стоит. И Он есть глава тела Церкви».⁹

Если человек и все творения Божии не имеют смысла своего существования, и если смыслы всех вещей не возглавляются Богом Словом – Христом, тогда мир в целом предстаёт не только лишённым смысла, но и противоречащим смыслу, и, следовательно, превращается в ничто.

Мир без Бога Слова Христа не только лишён смысла, но и раздроблен, ибо ничто не может соединить сущие вещи во всеобщее и осмысленное единство.

Какой смысл и какое оправдание может иметь моё существование в мире без центра, без оси, без смысла?

Отсутствие смысла жизни есть самая острая проблема существования нашего современника. Отсутствие центра мира и единства мира оборачивается для человека, особенно для впечатлительного молодого человека, отсутствием личностного центра и личностного единства. Тогда жизнь становится удушливой, невыносимой. Многие антисоциальные действия наших детей – употребление наркотиков, анархические выступления, безразличие к получению знаний и уход из учебных заведений – объясняются именно так: это выражение неудовлетворённости положением дел, это бегство от жестокой реальности, в которой молодой человек сталкивается с бессмысленностью мира.

Наше образование не помогает молодым открыть смысл мира и смысл своего существования, ибо само образование утратило Бога Слова Христа – как свой центр, свою ось, своё исполнение,

Гуманистические цели образования, которые выдвигаются сегодня в качестве его предназначения, несмотря на добрые намерения теоретиков, навязывают ученикам определённые идеологемы: свобода личности, демократия, общественная справедливость. Но они не могут дать совершенное и истинное изъяснение созданного Богом и показать отношения человека с Творцом и творением. Поэтому мы убеждены, что названные идеологемы либо абсолютно не затрагивают души молодых людей, либо, даже если воодушевляют их на время, затем приводят к разочарованию и нигилизму.

Изучение религии в школе имеет великую миссию. Она заключается не в том, чтобы предложить разрозненные и частные «религиозные знания», но в том, чтобы убедительно показать: всё творение и все преподаваемые в школе предметы имеют свои смыслы, которые объединяются и возглавляются Богом Словом Христом. И так будет явлено единство, центр и смысл мира.

Богослов не может быть всезнающим человеком. Но он может открыть ученикам, что нет ничего в творении, нет ничего в материале преподаваемых в школе наук, что бы не имело своего смысла; и что все эти смыслы возглавляются и удерживаются Богом Словом Христом.

Речь идёт о богословии и о философии в святоотеческом значении: когда учение о мире понимается христологически и экклесиологически.

Отцы Церкви, особенно св. Максим Исповедник, помогут нам составить истинную картину мира. Преподобный Никодим Святогорец так излагает богословскую мысль святых отцов: «Таким образом, Создатель всего, поскольку Он по природе и в собственном смысле есть Слово, то с духовными смыслами (логосами) сотворил все существующие вещи, чувственные и умопостигаемые». Ибо «всё, – сказал богословнейший Иоанн, – чрез Него (т.е. Слово – Авт.) начало быть, и без Него ничто не начало быть, что начало быть».¹⁰ И Григорий Богослов говорит: «Что есть, что бы не состоялось Словом?».¹¹ И последним Предвечное Слово сотворил ум словесный: то есть Создатель Слово даровал человеку природную силу, необходимую для изысканий и для постижения самих духовных причин (логосов), которые Он вложил в сущие вещи: чтобы человек, постигая их, обратил свою эрос-любовь к Создателю, посредством как бы неких привлекающих даров соединился с Ним и стал блажен. Итак, с одной стороны – Создатель, Предвечное Слово, а с другой – словесный ум, – и это две крайних точки бытия. А духовные логосы сущих вещей «как среднее между двумя крайними точками находятся, способствуя единению их обоих».¹²

Так преодолевается противопоставление знания и веры, богословия и науки – противопоставление, которое оскорбительно ограбило Запад, так что эхо этой несправедливости по отношению к вере и знанию отзывается и у нас.

Православный учёный или технолог не должен двоиться умом. То, что он делает каждый день в науке или технике, как факт происходит от человека, сотворенного «по образу Божию», но, кроме того, имеет свой смысл, который возводится ко Христу. Собственные грехи и эгоизм отвлекают нас от Бога, диавол пытается разорвать нашу с Богом связь и отнесение смыслов вещей к Богу Слову; но мы знаем, что эта связь восстанавливается, возобновляется всякий раз, когда мы вновь и вновь на Божественной литургии совершаем приношение – анафору – и относим всё творение к Богу в «Твоя от Твоих».

Так совершается и евхаристическая литургия (т.е. участие) человека в тварном мире: человек как царь и священник принимает творение как дар Божий и вновь приносит его Богу как свой собственный дар.

В таком русле может развиваться и наука, не сталкиваясь с верой и догматами благочестия. Православный учёный всегда определит присутствие Бога в природе, ибо православное богословие различает в Боге Божественную сущность и нетварные Божественные энергии, которыми Бог участвует в творении. Тварный мир в Православии не пребывает замкнутым и недоступным для нетварной благодати Божией. В таинственной литургической практике, особенно в Евхаристии, осуществляется единение и срастворение тварного и нетварного, божественного и человеческого. Сие есть великий брак, великая благодать и великий праздник Православия.

Всё призвано на этот брак. Бог Православия не вне творения, не над творением, но Своими нетварными энергиями пребывает в творении, при этом не смешиваясь с ним, как учит пантеизм.

Согласно западным воззрениям, Бог соотносится со Своим творением только в том, что Он дал непреложные законы природы при начале творения и Сам по обстоятельствам отменяет их для явления чуда. Этот взгляд обусловлен утратой различения божественной сущности и нетварных божественных энергий. Мы же, как православные богословы можем видеть постоянные проявления благодати Божией как нетварные энергии в творении – энергии, творящие сущность, содержащие, сохраняющие и совершающие сущие вещи. Так снимается противоречие нетварного Бога и тварного мира – противоречие, которое обедняет западное христианство и приводит его к атеизму.

Такое чувство элементов мира ни в коем случае не есть результат голых умозаключений. Только верный христианин, богослов, который литургически относится к вещам, получает это чувство, проживает это единство, а также может передать ученикам это видение – глубочайшее и таинственнейшее погружение в то, что скрывается за внешними явлениями.

Так ученик получит помощь в поиске ответа на великое человеческое вопрошание: ему откроются смысл и единство всего – единство, которое осуществляется во внутреннем единстве человека.

На Божественной литургии Христос является не только как созидательное и хранящее Слово, но и как Екклесиаст, т. е. церковный Проповедник и Пастырь. «Он заблудшее и рассеянное собирает в одно и творит всё единой Церковью и единой паствой, чтобы ничто не осталось вне слышания доброго гласа пастыря, гласа, животворящего всё».¹³ Он объединяет верующих в Него, делает их членами Своего тела и тем самым даёт им возможность истинной встречи и истинного общения с другими человеческими личностями. К такой встрече направлено глубочайшее человеческое стремление.

Церковь по своей сущности не есть «религиозное учреждение» или некий «склад», который «выдаёт» Божественную благодать при условии выполнения определённых предписаний, как нас может уверять схоластическое богословие.

Церковь есть место, где человеческие личности соединяются с тремя Лицами единого Бога через богочеловеческую Личность Иисуса Христа – в истинной взаимной любви. Церковь есть «благодать Господа нашего Иисуса Христа и любовь Бога и Отца и причастие Святого Духа», пребывающая со всеми нами.

Покаянием, смирением, верой и любовью христиане побеждают болезненный индивидуализм, преодолевают бессилие и неспособность сущностно общаться с Богом и с ближним и становятся личностями, открытыми общению любви.

В таком общении благодати и любви заключена и истинная свобода.

Но это единство мы, люди, не способны осуществить самостоятельно, ибо наша природа раздроблена по причине первородного греха.

Христос принимает нас всех в Тело Свое и так творит природу единой. Раздробленная человеческая природа, обретая во Христе свое единство, обретает и личностную индивидуальность, и способность к высокому общению и любви во Христе. Церковь, в центре которой – Бог, Святая Троица, единый в трёх Лицах, всё больше расширяет круг троически общающихся людей. Тело Христово исполнится, по слову Иоанна Златоуста, во Втором Его пришествии.

Наше единство – не нравственное, не идеологическое, не эмоциональное, не дружеское, не корпоративное – но телесно-органическое. Святые Таинства Церкви, и особенно Божественная Евхаристия, делают нас едиными по телу и крови со Христом и друг с другом: «...ибо мы члены тела Его, от плоти Его и от костей Его».¹⁴ Поэтому Божественная Евхаристия есть Божественное Приобщение, в котором христианин реально переживает чувство всеобщего родства, братства, ответственности за наших братьев и возможности жить общежительно, как первые христиане и монахи.

Общение людей во Христе не может происходить без смирения, любви и жертвенности. Христос общается с нами, ибо Он смиряется, снисходит к нам, приносит Себя в жертву на Кресте нас ради.

Жертва Христова реально переживается на Божественной литургии. Все мы приобщаемся принесённому в жертву Христу, и все мы призваны стяжать жертвенный, смиренный, любящий нрав Христов, т. е., по слову св. Игнатия Богоносца, «единонравие с Богом»: «Все, восприяв единонравие с Богом, почитайте друг друга, и никто пусть не смотрит на ближнего как на плоть, но во Иисусе Христе друг друга всегда любите».

Смиренный Иисус Христос, принесший Себя в жертву, всегда вкушаемый и никогда не истощимый, становится для человека, для ученика в школе истинным Педагогом. Он научает Свое любимое создание, преодолевая собственный эгоизм, искать и осуществить подлинную встречу с личным Богом и подлинными человеческими личностями. На этой встрече и сам человек явит свой индивидуальный лик.

Человек жаждет этой встречи. Он страдает от одиночества и необщительности. Он не может найти успокоения в эгоизме.

Если мы действительно хотим помочь молодым, мы должны в наших школах оказывать ученикам помощь свободно и без давления, с рассудительной любовью, чтобы ученики наши пришли на эту встречу с Богом, без которой всякая другая встреча есть тень и неудача.

Ни нравственное воспитание, направленное на улучшение характера, ни свободный обмен идеями не могут заменить общение личностей. Все это является разве что жалкой подменой общения. В общении личность не может быть заменена идеей. Когда общение людей основывается на любви во Христе, тогда и нравственные усилия, и свобода обретают своё верное содержание.

Общение во Христе не есть нечто застывшее, что происходит раз и навсегда. Это борьба, борьба всей нашей жизни. Жизнь христианина есть переход от эгоистической замкнутости к любящей открытости, к общению любви. Этот переход происходит в борьбе, подвиге, принуждении себя и в тяготах, так как наша природа расслаблена.

Нехристианские антропологи не знают степени расслабленности человека. Поэтому они упрощают положение дел. Попытки улучшить человека за счет улучшения внешних общественных и экономических условий жизни не удались. Ни материалистически-капиталистические общества с их обилием товаров, ни материалистически-социалистические общества с их социальным бессилием не в состоянии увидеть, сколь трагично положение человека, не могут помочь человеку преодолеть слабость самой его человеческой сути и осуществить истинное богочеловеческое общение любви.

Православный богослов, принося в школу дух Божественной литургии, т. е. дух Иисуса Христа как церковного Педагога, видит в каждом ученике, «хорошем» или «плохом», образ Божий. Его отношение ко всем – это отношение, принимающее всех, независимо от веры или добродетели каждого. Это – отношение почтения перед божественным образом, который заключает в себе каждый ученик. Это отношение понимания человеческого бессилия и утешения болезнующего человека. Школьный класс для богослова – это не масса, но общение личностей, призванных достичь троического общения. Поэтому, насколько позволяют условия, он обращается к личностям и способствует действительной встрече и общению лиц.

Любовь к ученикам как личностям роняет искру любви и в сердца учеников. Многие дети сегодня не любят, ибо не любимы. Ученик чувствует, любит ли его учитель, воспринимает ли его как личность или проходит мимо него, безразличный, холодный или даже враждебный ему.

Богослов во Христе своей любовью приносит в школу семя Церкви как общества любящих людей.

Православный, екклесиологический, литургический, общественный и общительный дух должен наполнять нашу жизнь, наше пастырское искусство, нашу педагогику и наше преподавание. Тогда все мы будем чувствовать Церковь как наш отчий дом, нашу большую духовную семью, братство во Христе, продолжение апостольского лика (т.е. хора). Любовь во Христе соединит нас всех и поможет нам всем сформироваться. Никто не будет себя чувствовать угнетенным другими.

Современный человек особенно нуждается в церковности, ибо он подавлен безличными, массовыми, технократическими, потребительскими, угнетающими и уничтожающими человеческую личность эксплуататорскими структурами современных обществ.

В православном богословии понятия о Христе как Образе Бога¹⁵ и о человеке как созданном «по образу Божию»¹⁶, как мы знаем, очень важны для понимания сущности самого человека.

То, что человек является образом, относится не только к особенным дарам, которые человек получил от Бога, но и к его предназначению, которое есть единение с Божественным Первообразом. Сотворение его «по образу» отражает сущностное начало человека и конец человека, альфу и омегу его бытия.

Верно замечено, что человек как богословское существо, «чтобы быть истинным, должен существовать каждое мгновение и жить богоцентрично. Когда он отрекается от Бога, то отрекается и от себя и разрушает сам себя. А когда он живёт богоцентрично, то возвеличивает до беспредельности самого себя, раскрывается и исполняется до самой вечности.¹⁷

Своему созданию «по образу» человек обязан своей динамикой и своим величием.

«По образу» Создателя – премудрого Бога – человек имеет благодатные дары знания и созидания.

«По образу» самовластного Бога человек имеет самовластность – свободу. Согласно св. Максиму Исповеднику, «так как по образу блаженного и сверхсущественного Божества человек возник, а божественная природа от природы самовластна, то и человек, будучи образом её, оказывается от природы самовластным. А если самовластен от природы человек, то обладает волей».¹⁸ Если, согласно св. Николаю Кавасиле, утрачивается самовластность, утрачивается и человек: «То же самое сказать, лишиться самовластности и лишиться человека».¹⁹

* *

Но то, что больше всего свидетельствует о божественном свойстве человека, – это способность его души к любви-эросу и его отношение к божественному Первообразу как высшее проявление такой любви. Согласно божественному Максиму и Дионисию Ареопагиту, «Божество богословы называют иногда Эросом, иногда Любовью, иногда возлюбленным и любимым. Поэтому Божество как эрос и любовь движется, а как возлюбленный и любимый движет к Себе всё, воспринимающее эрос и любовь. Поэтому и великий Павел, бывший в охваченности божественным эросом и причастившийся экстатической силе божественными устами, сказал: «Уже не я живу, а живёт во мне Христос», как истинный влюблённый и вышедший из себя, как он обращается к Богу, и не своей уже живёт жизнью, но жизнью Любящего, как весьма любимой».²⁰

Эта способность души человеческой к любви-эросу побуждает человека жаждать в глубине своего существования соединения с Первообразом, обожения, не успокаиваясь на тварном и ограниченном. Согласно священному Николаю Кавасиле, «жажда у человеческих душ беспредельного требует некой воды, а мир сей, ограниченный, как может оказаться достаточным для этого?»²¹

Тварный человек предназначен к тому, чтобы соединиться с нетварной благодатью Божией и стать богом по благодати. Здесь высказано всё таинство человека «как бога по повелению», говоря словами Василия Великого.²²

Согласно богословнейшему святому Григорию, «сие пожелал искусник показать Слово, и жизнь единую из двух, из незримой, говорю, и зримой природы, и сотворил человека... как бы некий мир другой, в малом великий, на земле стоящий, ангела другого, молитвенника смешанного, попечителя видимого творения, таинника мыслимого, царя над тем, что на земле, царящего свыше... жизнь, здесь домостроительствуемую и в другое место переселяемую, предел таинства, обожествляемый преклонением к Богу».²³

При грехопадении человека в нем омрачился божественный образ, человеческая природа заболела грехом, по слову святого Кирилла Александрийского. Этот омраченный образ уже не может действенно осуществиться, стать «по подобию».

Иисус Христос, как Образ Божий, светлый и непреложный, и как Первообраз человека, всем спасительным домостроительством Своим восстанавливает падший образ Адама, показывает первообразную красоту его и как добрый Педагог направляет, влечёт и руководит человека к божественному Первообразу его. «Помраченное во Адаме естество, преобразившись, воссиял паки сотворивый, Христе, преложивый его в Твою Божества славу и светлость».²⁴

Когда человек становится сообразным Христу²⁵, тогда он получает истинное образование, то есть истинный человеческий образ.

Во святых Таинствах и на Божественной литургии единение Бога и человека через Господа Иисуса Христа становится общением жизни, воскресением, преображением, христотворением и обожением человека. Творение «по образу» действительно осуществляется, и верный и подвизающийся человек становится богом. Обожение – это не идеалистическое желание, но реальность.

Первой обожилась Пресвятая Богородица. Согласно нашим богословам, Она одна является межой между тварной и нетварной природой. Она одна есть непосредственно бог после Бога, и идёт второй после Святой Троицы.²⁶

Обожились и святые, имея божественный эрос. Все святые переживают в себе то, что выражено в словах святого Игнатия Богоносца: «Мой эрос распялся».²⁷ Отношение святых с Богом – не просто нравственное, в основе его лежит любовь как всецелое устремление человека к Богу – эрос. Благодать обожения сияет на ликах святых и является в обожившихся телах их, которые благоухают, мироточат, пребывают нетленными и чудотворствуют. Православная Церковь есть место и общение обожения.

То, что происходит в Православии, делает человека богом. Святые православные иконы Христа, Пресвятой Богородицы и святых и весь строй наших православных церквей показывают, что поистине «Бог стал человеком, чтобы Богом Адама соделать». Обожение возможно, ибо благодать нетварна, ибо она – божественная энергия и потому может обожить человека. Бог действует как обожение, и проходит через него человек. Обоживаемый человек, очищенный от страстей и приверженный сердечной молитве, получает опыт божественной благодати и так обретает спокойствие и утешение. Высочайший опыт обожения – это видение Фаворского нетварного света; обожившиеся люди не только сверхъестественно видят этот свет, но и видимы бывают в нём, как свидетельствует житие святого Василия Великого.²⁸

Всё это, думаю, имеет большое значение для антропологии и педагогики. Когда динамика человека не сориентирована в правильном направлении к Создателю Отцу, тогда результат бывает отрицательным. Трёхчастность души распадается. Ум помрачается. Человек питается страстями, ожесточается, превращается в зверя и в беса. Согласно святому Григорию Паламе, «ум, отошедший от Бога, становится или скотским, или бесовским, и, отступив от пределов природы, вожделеет чуждого, и не знает насыщения в любостяжании, и предаёт себя плотским вожделениям, и меры наслаждения не знает».²⁹ Человек ниспадает в небытие, которое совершенно его поглощает. Человеческая личность разрушается и приходит в расстроенное состояние. Жизнь превращается в ад. Свобода становится удушьем. Другие люди – угрозой. Удел человека – трагическим и безысходным.

Ошибка современных гуманистов всех цветов и оттенков состоит в том, что они пытаются заставить человека забыть о его божественном происхождении и божественном предназначении, а также о том, что человек создан по образу Божию. Во имя прогресса, культуры, справедливости они связывают человека тленным, преходящим, суетным, ограниченным. Они обрезают человеку крылья, Они пытаются обратить его божественную динамичность и жажду духовной любви – в мирскую активность, пусть не злую, но недостаточную и ограниченную. Через мирскую активность человек не может реализовать своего предназначения как создания Божия, как обоживающегося живого существа. Гуманисты пытаются убедить человека также и в том, что он сам себе бог, сам себе закон, сам для себя достаточен и сам себя во всём восполняет, Снова мы сталкиваемся с тем же грехом Адама – самообожествлением и эгоизмом. В этом суть обмирщённых философии, этики и политики. Философия всё время пытается организовать жизнь человека вне Церкви, первоначалом чего является введение гражданского брака. Обмирщение (секуляризация) – это продукт западного атеизма, который как болезнь начинает поедать тело православного греческого народа. Печально, что сегодня существуют гражданские философии, которые не только не борются с секуляризацией, не просто допускают её, хотя она извращает наше греческое православное Предание и отчуждает от него нашу личность, но даже планомерно навязывают её народу через средства массовой информации.

Мы должны заметить, что и мы сами допускаем ошибку. Под влиянием западного христианства православное дело обожения было подменено делом нравственного совершенствования, или нравственного обожения, которое в центр внимания ставит человека, а не Богочеловека; и пусть даже нравственное совершенствование связано с религией, но по сути своей оно не отличается от нравственных программ атеистического гуманизма. Это дело не церковное и не литургическое, оно не имеет целью воспитание обожившихся людей, но только «людей как положено», мелкобуржуазных христиан. Оно основано на человеческой нравственной деятельности, а не на энергии нетварной благодати Божией, оно не выводит человека из эгоцентризма, не даёт ему опыта божественной благодати, не передаёт ему божественный эрос, не помогает ему идти вперёд в искренней молитве и общении с Богом.

Дело безблагодатного обожения представлял выразитель западноевропейского гуманизма Варлаам. Против этого обмирщения и подмены смысла обожения человека боролся святой Григорий Палама, богослов нетварного света. Варлаам был изгнан из Православной Церкви, а его воззрения осуждены, но его учение вновь вернулось в нашу страну после обретения независимости от турок в 1821 г., когда наше богословие подверглось сильному влиянию западных богословских течений.

Мы сегодня должны осознать то несомненное различие, более того, ту противоположность, какую заключают в себе два названных антропологических направления, два дела обожения, первое из которых представляет учение Варлаама, а второе – учение святого Григория Паламы и Добротолюбие.

Когда наше юношество стряхивает с себя летаргический сон удовольствий и гуманистических самообольщений, оно начинает блуждать в попытке найти успокоение в чем-то ином. Моралистическое христианство не может дать такого успокоения молодым людям, потому что их души жаждут личной встречи с Богом, опыта Богообщения, таинственной подлинной жизни в высшей любви. И если они не обращаются к истинному Православию с его таинственным богословием, святоотеческим Преданием и подлинным благочестием, то склоняются к восточной мистике или ищут опыта потустороннего в искусственном раю наркотиков или оккультизме. Такая духовная неудовлетворённость, которую испытывают молодые, заставляет нас задуматься: каково качество того, что предлагает современному поколению секуляризованная программа обучения?

Выше мы уже немало сказали о методе православного обучения.

Наш Педагог Христос указует правильный метод. Этот метод кратко описывает святой Василий Великий в анафоре своей литургии: «Но Бог, быв предвечный, на земле явися, и с человеки поживе. И от Девы святой воплотивыйся, истощил Себя, зрак раба приим, став сообразным телу смирения нашего, дабы нас сообразными сотворить образу славы Его».

Сын Божий как наш Педагог спасает нас Своим неизреченным и неизъяснимым истощанием (греч. кеносис). Господь усвоил нашу немощь и недостатки, дабы претворить нашу природу в полноту совершенства.

Православный педагог все соотносит со смирением Христовым. В качестве нравственного образца он не предлагает самого себя, но Христа и святых Его. Он не предлагает своё собственное богословие, но богословие Церкви, богословие святых соборов и святых отцов – опытное святоотеческое богословие. Иначе говоря, он богословствует «рыбарски, а не аристотельски».³⁰ Его богословский метод – это следование святым отцам. Он скрывает себя, чтобы явить Христа. Как сопровождающий невесту, он направляет невесту-душу к Жениху Христу.

Смирение есть основание православной жизни и православного нрава, православного образа мыслей и православного благочестия, православного искусства (живописи, архитектуры, музыки) и православного богословия. Смирение делает всё это православным, то есть ставит в центр Богочеловека. Православный народ в Православии научился святому православному смирению как образу жизни.

Все учители Церкви, от святых апостолов до новопрославленного святого Нектария Пентапольского, были смиренны.

Смиренный православный педагог не ощущает и не ставит себя выше обучаемых, ибо почитает себя самым грешным из всех. Он чтит и не притесняет свободу учащихся. Именно смирение дарует ему понимание высшей добродетели, с помощью которой, согласно святым отцам, он находит для каждого человека особое духовное обращение. Имея смиренный церковный образ мыслей, он не только учит, но и учится от учеников своих. Он основывает педагогический труд на молитве и постоянно просит благодати Божией, которая бы просветила и изменила и самого учителя, и его учеников добрым и богоприличным изменением, чтобы учитель не стал препятствием в действии Божественной благодати на обучаемых.

Когда мы полагаемся на самих себя, на свою нравственность, свою образованность, на собственный опыт и достоинство – мы препятствуем действию благодати Божией в наших учениках. Пастыри или педагоги, мы часто совершаем ошибку, когда пытаемся сделать христианами своих слушателей, забывая, что сначала сами должны стать христианами. Такое самодовольство приводит нас к духовным и педагогическим неудачам. Если мы сами не живём верной, православной духовной жизнью и не «совлекаемся ветхого человека с делами его», облекаясь «в нового, который обновляется в познании по образу Создавшего его»³¹, то наше богословие, наше пастырство, наша педагогика не будут православными и не дадут плодов. Поэтому апостол Божий Павел, ревностный подражатель Педагога Христа, призывал всех бежать и сам бежал и стремился «к цели, к почести вышнего звания Божия во Христе Иисусе»³², усмиряя и порабощая тело свое, «дабы, проповедуя другим, самому не остаться недостойным».³³

Греческое православное образование и православная антропология основаны не на некоем личном воззрении, которое мы хотим навязать обществу ради собственного удовлетворения. Они не являются отражением мелкобуржуазного христианства, которое использовалось в прошлом для укрепления определённых несвободных и несправедливых политических систем.

Греческое православное образование – это образование, которое получали древние греки, но которое было воспринято во Христе, преображено и стало образованием человека во Христе. Труд Климента «Педагог» – это характерный пример такого восприятия и преображения древней греческой культуры в новом творении Христовом.

Наш греческий народ – народ православный. Он никогда не отказывался от того доброго наследия, которое оставили в истории Греции Гомер, Платон, древние мудрецы. Он увидел в них предтеч Христа, носителей «слова-семени». Изображения древнегреческих мудрецов до сего дня сохраняются в притворах древних афонских соборов. Эта преемственность жила в грекоправославной Византии и грекоправославном ромействе времён турецкого ига. Греческая культура взрастила великих отцов Церкви, вдохновила Вселенские соборы, возвела Храм Святой Софии, создала одухотворённейшую византийскую иконопись, архитектуру, гимнографию, музыку.

Богодухновенная православная культура сохранила наш род во времена турецкой власти и показала нам великих учителей. Ее апостолом был святой Косьма Этолийский: «Разве не будет добром, если вы все соберёте взносы, выберете ответственных, чтобы они управляли школой, чтобы нашли учителя, который бы учил всех детей – и богатых, и бедных – бесплатно? Ибо в школе мы изучаем по силе, что есть бесы, что есть рай, что есть ад, что есть грех, что есть доблесть. В школе мы изучаем, что есть святое Причастие, что есть Крещение, что есть святое Елеосвящение, что есть честной Брак, что есть душа, что есть тело, – всё это мы учим в школе, ибо без школы мы ходим во тьме. Лучше иметь в своей деревне греческую школу, чем иметь ручьи и реки, ибо ручей поит тело, а школа поит душу, школа открывает церкви, школа открывает монастыри. Если бы не было школ, то как бы я смог вас учить и вам всё преподавать и говорить?»³⁴

Этого образования желали и за него боролись все приснопамятные отцы и герои нового эллинства во главе с греко-православным генералом Макрияннисом. Обличение Макрияинисом короля Отона и баварцев до сих пор звучит как обличение лидеров и предводителей всех мастей, которые время от времени пытаются изменить православный образ мыслей нашего народа.

«Они (благородные люди, которые сделали Отечество свободным) хотят иметь свою веру и славить Бога посредством веры; и вы только тогда будете называться справедливыми царями, посланниками Божиими, когда разрешите им быть свободными в их чувствах... Не восседай ты как великий царь и не старайся изменить веру множества людей, которые столько веков были потерянными, изгнанными из общества. Тот, кто над ними господствовал, сжигал их в печах, отрубал языки, пытал, чтобы они сменили свою веру, но ничего не мог поделать. Сейчас Бог праведный и всемогущий, Который властен и над тобой, восставил сей маленький народ и желает быть прославляемым этим маленьким православным народом православно и по-восточному, так же, как твои личные подданные прославляют Его по-западному... И стал ты царём, чтобы отвратить от веры своей потомков древних эллинов, детей Ригаса Фереаса, Марка Боцариса, Караискакиса, Диссея, Дьяка, Колокотрониса, Никиты, Киргиакулиса, Миаулиса, Канариса, Ипсиланти и многих других, которые жертвовали своей жизнью, чтобы восстановить для нас как она есть православную веру и как она была и есть закатившую некогда глаза маленькую нашу Отчизну».³⁵

Греческое традиционное православное образование есть закваска души нашего народа, растворенная в народных песнях, в православных нравах и обычаях, в привычках и чувствованиях народа.

Православный народ наш, несмотря на испорченность современных нравов, остаётся греко-православным, что проявляется в массовости греко-православных празднеств, в процветании Святой Горы Афон, в отвержении народом гражданского брака.

В таком образовании современный грек нуждается более всего и по множеству причин: чтобы сохранить греко-православную идентичность во мгле современного синкретизма; чтобы обрести внутреннее равновесие в раздробленном мире, в котором всё смешалось и односторонне скатывается в материализм, технократию и обезличивание человека; чтобы творчески беседовать с прошлым, облагораживая современность богатством греко-православного Предания.

Никакое «изменение к лучшему» в нашей стране не сможет удержаться, если оно духовно не основано на греко-православном Предании, которое не только не является неподвижным, но живет и роднит с нами все наши исторические эпохи.

Мы, современные греки, должны со смирением искать возможность православного образования, а также предлагать его не только в школах, но и на радио, телевидении, в печати.

Те политики, которые имеют мудрость смиренно обучаться православному Преданию и следовать ему в своих политических решениях и действиях, познают и продемонстрируют миру истинные потребности и нужды нашего греко-православного народа.

Дионисий Саввопулос в одном из своих интервью сказал заслуживающие внимания слова: он предложил провести децентрализацию и создать города, число жителей в которых не будет превышать 100000. Он подчеркнул: «Но и этого недостаточно. Это только организационная мера. Каждый город также должен быть связан с чем-то трансцендентным, и пусть даже это кажется сказкой. И это высшее, приносящее успокоение, не может не быть связано с Восточной Православной Церковью, которая была нашей духовной основой в течение веков. В этом нет ничего забавного. Мы должны говорить о Церкви без снобизма и бездумного отрицания. Разве не должен, спрошу вас, так называемый интеллектуал обращаться к тому, о чём говорили его деды? Я думаю, что человек поверхностный, связанный предубеждениями, совершенно неспособен общаться с другими людьми – своими сородичами».³⁶

Живым свидетелем этого православного Предания должен быть всякий верующий – клирик и мирянин. Но особым образом миссия нести это свидетельство молодым возложена в школе на богослова.

Этот труд тяжёл, зачастую он становится крестным подвигом, потому что противостоит атеизму и секуляризации. Так богослов участвует в Кресте Христовом, который несёт жизнь и воскресение его народу. В этом крестовоскресном свидетельстве обретается и подлинность богословского приношения. Православный богослов бодрствует и строго бдит, чтобы его свидетельство было действительно православным. Все мы знаем, что атеизм на Западе имел причиной ложное истолкование Евангелия в западном христианстве. Не будет преувеличением сказать, что в нашей стране безумная война против Церкви вызвана тем влиянием, которое наши политики, учёные, журналисты испытывают со стороны Запада: отождествляя Православие с западным христианством, они несправедливо переносят на нашу Церковь то негодование, которое испытывают (и совершенно обоснованно) западные европейцы против своих отпавших от истины церквей. Макрияннис заметил это и протестовал против гонений на православное монашество Греции, которое злоречиво отождествлялось с западным монашеством: «Они распустили многие монастыри. Они пришли к согласию с баварцами и продали дискосы, потиры и все святыни на рынке, обратив живые святыни в ничто... Исчезли повсюду монастыри, а несчастные монахи, которые прежде гибли в сражениях с турками, умирают теперь от голода на дорогах. А ведь их монастыри были первыми бастионами нашего восстания: там были наши цейхгаузы, и хранилось всё необходимое для битвы. Турки не обращали на монастыри особого внимания. Монастыри были тайной для них. И несчастные монахи жертвовали собой, и многие погибли на войне.

А баварцы повсюду сравнивают их с капуцинами в Европе, умалчивая о том, что это почтенные и благословенные труженики, живущие в бедности, собственными руками, в непрестанном труде и молитве добывающие хлеб насущный. Анафематствованные политики нашей отчизны, развращённые архиереи и туркоприверженный Костакис Скинас пришли к соглашению с баварцами и разрушили и разрыли все храмы монастырские».³⁷

Все мы несем ответственность за то, чтобы Православие не предстало как просто одно из радикальных решений актуальных проблем, чтобы оно не было отождествлено с прагматическим западным христианством.

Много раз наше богословие, наше благочестие и наша паства доходили до опасной черты в увлечении Западом. Но «бог Запада» не есть Бог православных и не может быть принят никем из тех людей, кто жаждет торжества свободы. Это озападнивание было вызвано нашими собственными ошибками и грехами, за которые мы должны смиренно просить прощения у Бога и у народа Божия, дабы вернуться нам к апостольской простоте и присутствию Церкви в мире. Эти просчеты и провалы не имеют оправдания, так как они вредят Церкви и православному образованию. Церковь, несмотря на все ошибки её представителей, есть единственное место, где может осуществиться обожение людей. Любая идеология, даже при нравственном образе жизни ее представителей, калечит человека и духовно оскопляет его.

Идеологии только обещают человеку освобождение, а на практике приводят его к худшему рабству. Как заметил педагог Феодор Папаконстантину, «имея умонастроение безрассудной революционности, мы легко отклоняемся от цели и впадаем в ещё более жестокую тиранию... Современная педагогика, чрезмерно стеснённая психологическими и социологическими теориями, обычно добивается уступок и соглашений, в конечном счёте, несвободных. Она выступает под лозунгом освобождения, а на практике ввергает человека в рабство. Например, во имя свободы душевной жизни от «табу», от естественных и социальных запретов, она порабощает человека страстям. Во имя прогресса она ведет к экологической катастрофе. Во имя разрушения существующего положения дел – к обезличиванию...».³⁸

Представители атеистических идеологий лукавят, когда во имя «свободного», «непредвзятого» обучения требуют удаления Церкви из школ. Ведь обучение не может существовать без ориентиров. Обучение, не имеющее ориентиров и основанное только на свободном обмене идеями, означает глубинную замену греко-православного христианского образования – атеистическим материалистическим образованием и созданием такого человеческого типа, который угоден представителям атеистических идеологий.

Наша Святая Церковь и греко-православный народ должны понять, что ситуация дошла до решающей точки. Сейчас требуются свидетельство и исповедание православной веры и греко-православного Предания нашего народа. Мы находимся перед лицом нового арианства, нового иконоборчества, нового варлаамитства, нового идеологического тоталитаризма, нового, бесчеловечного «гуманизма». Многовековая история, живоносное греко-православное Предание и выбор греческого народа, который остаётся верным своей Церкви, никому не дают права совершить насилие над историческим сознанием народа и над его волей, изменить его греко-православную сущность. Такое покушение, по моему скромному мнению, будет «дерзостью» в древнегреческом смысле этого слова – в смысле нечестивого нарушения пределов дозволенного.

Будем надеяться, что тех, кто затевает подобное, чему-то научит и неприятие народом закона о гражданском браке³⁹, с одной стороны, и угрожающий рост преступности в результате каждодневного навязывания атеизма и культа материальной жизни, распространение нигилизма и безнравственности – с другой.

В наше кризисное время Православие не только нельзя изымать, исключать из национальной жизни и образования страны, но оно должно быть востребовано и объявлено единственной надеждой, как молодых греков, так и всех людей вообще.

В стране, где существует столько свидетельств, столько знаков и напоминаний о новой благодатной жизни во Христе, нельзя позволить истребить их варварскому и бесчеловечному атеизму павшего западного человека. Атеизм в нашей стране обернется «мерзостью запустения, стоящей на святом месте»⁴⁰, «где не должно».⁴¹

Бог да подаст благодать Свою всем нам, священному клиру и благочестивому народу, дабы проявить должное бдение, верность, боевой дух и свидетельство!

(Слово, произнесённое во всечестном храме Протата Святой Горы Афон в Неделю Православия в 1981 г., по поручению Священной Общины Афона, по поводу открытия святых мощей новоявленного священномученика Косьмы, прота Святой Горы, задушенного латиномыслящими).

Благодать Святого Духа собрала нас сегодня из священных монастырей, скитов и пустынь Святой Горы, чтобы мы благодарили и славословили Пресвятую и Живоначальную Троицу за явление в сии последние времена священных мощей священномученика прота Святой Горы Косьмы.

Мы собраны здесь также для того, чтобы праздновать победу нашей святой православной веры над всеми иконоборцами и над всеми время от времени приходящими гонителями её, с благодарностью великой ко Господу за многоценнейшее сокровище, которое мы имеем в нашей жизни, – нашу православную веру, в которой мы родились, крестились, живём и надеемся благодатью Божией умереть.

Начало переданного отцами благочестия нашего – Трисолнечный Бог. Он есть источник и цель всего. Альфа и Омега. Ибо через Богочеловека Иисуса Христа мы «имеем доступ к Отцу», через Него небесное соприкоснулось с земным, «и стало единой паствой Ангелов и человеков», Господа Иисуса Христа мы знали и знаем как Начальника нашего спасения, центр, путь, жизнь и Главу Церкви.

Он есть Центр и сего всечестного храма Протата. Его являет храм всем своим священным убранством и всем, что в храме совершается.

Он есть Великий Архиерей и Вечный Священноделатель возношения и приношения всего к Богу.

Он призывает всех людей к единению с Богом.

Он призывает и нас во Святую Свою Церковь и в благословенную сию ограду Пресвятой Богородицы, Которая составляет образ Его Церкви.

Он призвал в сегодняшнем евангельском чтении Филиппа стать Его Апостолом.

Мы можем по Его благодати вместе с Апостолом Филиппом и всяким верным православным христианином повторить каждому современному ищущему нафанаилу: «Того, о Ком писали Моисей в Законе и Пророки, – мы нашли Его, Иисуса, сына Иосифа из Назарета».

Предубеждение человеческого разума, который не хочет принести себя в жертву Божественному Слову, будет сопротивляться и говорить нам, пусть по-другому, те же слова, которые сказал Нафанаил: «Из Назарета может ли быть что-то доброе?»

Ответ же будет один: «Прииди и виждь».

Каждый пусть придёт и видит Иисуса.

Прииди и виждь Иисуса. Кто войдёт без предубеждения и с простотою сердечной во всечестной сей Храм, который изображает всю Церковь, тот от видимого разве не будет возведён ко всесветлому Лику Господа Иисуса Христа и истине Евангелия Его и Церкви Его?

И тот, кто войдёт во Святую, Соборную, Апостольскую Церковь, разве не встретит и Жениха, и друзей Его, и обожившихся людей под предводительством Госпожи Богородицы? «Сия слава Церкви. Сие сокровище Царствия».

Наша Святая Православная Церковь обращается к людям со словами: «Прииди и виждь», ибо она по благодати Божией, несмотря на всё людское несовершенство и бессилие, сохранила неизменными личность и учение Богочеловека.

Много было пролито крови, много было борьбы и жертв, чтобы сохранить истину от искажений со стороны её врагов.

Ложь обычно является в одеждах чего-то законного, прогрессивного, философски и логически оправданного, похожего на истину. Она привносит смятение в полноту церковную и многих увлекает. Тогда Дух Истины, который предстательствует в Церкви, объявляет исповедников, богословов и подлинных свидетелей Господа Иисуса Христа.

Этот Дух просветил святых отцов и исповедников в сражении против извращавших веру иконоборцев. Иконоборчество не есть протест против поклонения иконам как богам, как это пытаются представить западные историки и учёные, а за ними и греческие западники. Это протест против лика Иисуса Христа и, значит, против человеческой личности. Иконоборцы по существу отрицали полноту человеческой природы Слова и, следовательно, возможность обожения человека. Поэтому они и не могли изображать человеческую природу Слова и обожившиеся лики Богородицы и святых.

Мы празднуем сегодня Неделю Православия, победу православных и восстановление святых образов, мы празднуем победу единой вековечной истины Церкви – всех соборов, отцов, исповедников. Это сама истина слов: «Бог стал человеком, чтобы богом Адама соделать».

По праву сегодня Церковь, украшенная святыми священными образами и носящая хитон, сшитый из вышнего богословия, сияет, и величается, и таинственно ликует, и торжествует. «Так сияет и светит Церковь Христова, украшенная воздвижениями икон святых ныне, отображений и светами».

Как могла бы сегодня невеста-Церковь принять своего Жениха и сказать: «Прииди и виждь», если бы иконоборцы лишили её солнца, которое её освещает и просвещает – богочеловеческого лика её Господа?

Как могли бы этот всечестной первый храм Горы и всё святоименное жительство лишиться утешения от святых чудотворных икон Богородицы «Достойно есть», «Вратарница», «Горгоипикоу», «Кукузелисса», «Антифонитрия», «Троеручица», «Умиление», «Геронтисса», «Одигитрия», «Акафистная», «Страшное Заступление», «Млекопитательница»?

Поэтому все мы повторяем сегодня ублажение, которое Церковь по праву посылает верным своим чадам: они боролись, претерпевали муки и жертвовали собой, чтобы Церковь не утратила своего благолепия, приличествующего божественному: «Во плоти Бога Слова пришествие словом, устами, сердцем, умом, писанием и иконами исповедовавшим – вечная память».

Мы повторяем это не без душевной боли и под звук повергающих в дрожь анафем тем нераскаянным и надменным людям, которые, вообразив свое равенство Богу, пожелали загубить вечное девство Церкви. Сеющий плевелы на поле церковном воздвигал новых врагов истины. Таковы были паписты.

Опять лик Господа Иисуса Христа и обожение людей оказались под угрозой. Под угрозой оказалось и православное учение о Святой Троице. Ибо вопрос не в различии обычаев и не в принятом на Западе «законническом» толковании Евангелия. Вопрос в том, что Filioque и папизм – это ложное истолкование Евангелия. Оно искажает таинство Святой Троицы и троическое учение о Церкви, так что Христос лишается центрального положения в Церкви, Святой Дух оказывается в подчинении Отца и Сына, и благодать тогда объявляется тварной, а спасение сводится к законническому оправданию и нравственному подвигу человека вне перспективы обожения.

Это поняли наши богоносные отцы: святой патриарх Фотий Великий, афонец святой Григорий Палама, божественный Марк Эфесский, Евгеник и другие. Они доблестно противостояли папским намерениям и планам.

С отступничеством Запада началась великая война против православных и Православия. Многие стали латиномыслящими. Те, кто остались православными, боролись с латинянами и латиномыслящими. Латиномыслящими были многие императоры, патриархи, архиереи, политические вожди, обладавшие мирской силой и властью. Верные православные сопротивлялись этому повсюду, и не в последнюю очередь – здесь, на Святой Горе. Наступила эпоха, когда латиномыслящие принуждали афонитов поклониться папе. Но большинство предпочли смерть, которая есть жизнь, а не жизнь, которая есть смерть. Многие афониты приняли мученическую кончину во священных монастырях Ивирон, Ватопед, Зограф. И здесь, в Кариях, согласно священному Никодиму, «мы находим и преподобномучеников (прота Святой Горы Афон), и по кругу живущих в келиях. Когда они обличили латиномыслящих, царя Михаила и патриарха Иоанна Векка, прот был повешен, а остальным мечом отрубили голову».

Здесь мученически, как вы слышали, завершил свою жизнь прот Святой Горы Афон исповедник и священномученик Косьма, которого почтеннейшие благоухающие и благодать источающие мученические мощи были открыты попечением честной Священной Общины в притворе всечестного сего храма.

Блаженный претерпел мученическую смерть от любви ко Христу. Мученичество – это самое великое, что может принести человек Богу.

Блаженный и честный прот Святой Горы священномученик Христов Косьма – первый в священном служении Протата Священной 06щины, первый и в мученичестве и исповедании Христа.

Первый на кафедре Протата, первый и в петле, и в смерти, и в гробе.

Многострадальное и мученическое твоё тело как многоценное сокровище скрывала и хранила эта священная земля.

Теперь, божественным благоволением, как звезда утренняя, ты воссиял паки на Святоименной сей Горе и во всей и повсюду Церкви Божией, чтобы просвещать и руководить наши души в неуклонном исповедании Богочеловека Христа.

Запечатались теперь уста всех тех, кто желал подвергнуть сомнению исповедание афонитов и их мученическую кончину от латиномыслящих.

Благодаря жертве преподобномученика Косьмы Православная Церковь и Святая Гора Афон могут сказать современному человеку: «Прииди и виждь истинного Христа, полноту истины Его и благодати Его, всего Христа, Главу и Тело Его». Глас твой, как глас вод многих слышим сегодня.

Из гроба твоего таинственная река источается, и токи её радуют град Божий – Святую по всей вселенной Православную Соборную Церковь.

Благословен подвиг твой.

Благословенно исповедание твое.

Благословенна мученическая твоя смерть.

Благословенно семисотлетнее сеяние твое на святогорской афонской земле.

Благословенно и явление твое в трудные для мира и для Церкви наши времена.

Святая Гора в твоём лице и в лице других святых афонских преподобномучеников, изобличавших латиномыслящих, не идёт на уступки и не пойдёт на уступки.

Твоя петля обязует нас возобновить сегодня твоё исповедание и исповедание других священномученниов, чтобы быть вашими преемниками и продолжателями вашего Священного Предания.

Мы исповедуем, как написали афониты латиномыслящему императору Михаилу VIII Палеологу в конце ХIII века, что «вся Христа Бога нашего паства единое тело есть, управляемое единой главой, которая есть Христос Иисус».

Мы исповедуем также, что латиняне, не оставив «без извращений» и «без издевательств» самые главные положения веры, «отсекли себя от отовсюду доброго и прекрасного видом тела Христова».

Единая, Святая, Соборная и Апостольская Церковь Символа Веры есть наше Православие, ибо только оно сохраняет без изменений веру Апостолов.

Мы праздновали в прошлом году 1600-ю годовщину созыва святого Второго Вселенского собора, по воле первопрестольной матери-Церкви Константинопольской. И мы не должны забывать, но должны подчёркивать, что этот святой собор заложил основы не только православного учения о Духе Святом, но и православного учения о Церкви (в Символе Веры. – Пер.). Основание православного учения о Церкви состоит в том, что Церковь едина и что она обладает истиной. Только она имеет истинное крещение, истинные таинства, полноту благодати и апостольское преемство.

Вне Церкви могут быть сообщества и образования, похожие на Церковь, но не «Единая Святая Церковь» в полноте благодати и истины.

Теория «ветвей», которая прямо или косвенно одобряется и некоторыми «православными», не имеет оснований ни в Символе Веры, ни в переданном святыми отцами благочестии Церкви и представляет собой екклесиологический синкретизм.

Латиномыслящие требовали в эпоху святого Косьмы единения по икономии с отпавшими от православной веры латинянами. Но святой Косьма и вместе с ним преподобномученики не приняли такого условия, так как знали, что этим предаётся вера. Они веровали без смущения, что только Православие составляет истинную Церковь Христову, истинное тело Христово; и что не может быть единения истины и заблуждения.

Конечно, сейчас Рим сменил тактику. Он не использует меч – он использует дипломатию. Не сомневаясь в добрых намерениях некоторых западных христиан, мы обязаны неумолчно говорить о том, что «благородные» жесты Рима нас не могут обольстить, ибо они сопровождаются деяниями, враждебными Православию. В их числе развитие дипломатических отношений Ватикана с греческим государством, поддержка униатов, участие униатов в православно-католическом диалоге и недавнее официальное рукоположение папой епископа для румын-униатов.

Мы страдаем от разделения. Мы молимся о единении всех во Христе. Мы хотим единения. Но единения не «вылепленного», по выражению святейшего Геннадия Схолария, но подлинного и правдивого – в единой вере Церкви.

Обретение священных мощей святого Косьмы происходит в сложную эпоху, когда Церковь испытывает и бесконечное давление латинян, желающих «единения» без полного догматического согласия, и усиленное давление некоторых греков, желающих достичь единства по предписаниям латинян.

Уже много лет в нашей стране продолжаются попытки вытеснить Богочеловека Христа и Церковь на обочину жизни. И, значит, много лет гуманизм обоих видов, религиозный и политический, побарывает Православие, в центре которого – Богочеловек.

Попытки оторвать наш народ от греко-православного богочеловекоцентричного церковного Предания и озападнить его начались очень рано, с 1821 г., и далее происходили с одобрения и под давлением наших зарубежных «друзей» и «заступников».

Наши интеллектуалы и политики, как правило, не утруждали себя смиренным обращением к Преданию и изучением души нашего народа, волю которого они призваны выражать и от имени которого они действуют. Напротив, с надменностью образованных лидеров они хотели навязать нашему народу западное умонастроение и чуждое нашей древней нравственности миросозерцание. Какими бы ни были оттенки их миросозерцания, в своей глубине они сводятся к западничеству, отрывая таких людей от истории греко-православной души.

В религиозную жизнь и религиозное учение тоже вошли западный гуманизм и пиетизм, так что крепкое и истинное вино Православия оказалось заменено подделкой.

В нашем православном народе Православие предаётся забвению, искажается, встречает враждебность, извращается и подменяется суррогатами.

Мы всё больше и больше нуждаемся в смирении, чтобы во мгле наших страстей и ложных мировоззрений вновь обрести солнце, которое освещало и согревало наш греческий род в годины испытаний.

В сем пречестном храме святые православные иконы, восстановление которых мы празднуем сегодня, нас просвещают тем же светом, который сияет в ликах святых. Этим светом светят и согревают нас все святые догматы, таинства и Предания нашей Церкви.

Иконоборцы тогдашней и нынешней эпох утратили видение нетварного света. Они отрицанют брачный союз, единение Божественного и человеческого, тварного и нетварного. Тогда всё человеческое и тварное, отделившись от Бога, пребывает тёмным, непросвещённым, лишённым надежды.

Мы восхищаемся в сем храме мощным искусством Панселина. Оно выражает ту мощную православную антропологию, которая делает человека Богом.

Разве это не преступление – стать иконоборцами, латиномыслящими, гуманистами и пребывать вне благодати сего вековечного богочеловеческого брачного пира Православия?

Разве это не преступление – утрачивать Православие, когда многие измученные тупиками западной цивилизации души тоскуют и обращаются к Православию?

Верно замечено, что «все –измы уже умерли. Ни капитализм, ни социализм, которыми мы жили, уже не привлекают своим видом новое поколение» (Андреас Папандреу).

На смену этим идеологиям предлагается новый, подправленный гуманизм. Мы думаем, что этот новый гуманизм, хотя бы он и был лучше двух отработавших своё гуманистических систем (капитализма и социализма), на практике не избавляет человека из безысходности эгоцентризма. Он не возносит человека к новой жизни. Решение проблемы, преодоление гуманизма – в Православии, которое мы сейчас отвергаем, по сути, даже не познакомившись с ним. Православие не есть придуманная человеком система ценностей. Оно есть смерть всех ценностей, дабы человек мог жить не «ценностями», а полнотою жизни, которая источается из свободного личного общения человека с Богом.

Бог Евангелия и Православия – не «бог философов», а Троический Бог. Три Лица, Одна Сущность, Единый Бог. В этом антиномическом таинстве Бог превышает всякую предметность и всякое философское осмысление. Это не замкнутый в себе самодостаточный «бог», и не блюститель этики и ценностей буржуазного общества, но «Отец наш, иже на Небесех», Который в движении беспредельной любви постоянно выступает из Самого Себя для встречи со Своим творением и для его обожения.

Вне этого отношения любви Бога и человека нет Православия.

Православие не есть что-то надуманное, плод нашего воображения. Оно живет в нашем народе, в непосредственной взаимосвязи с древним и средневековым нашим эллинством.

Греко-православное Предание есть истинное Предание нашего народа. Его сохранил наш народ в эпоху турецкого владычества.

Оно подняло народ на восстание против турок. Оно воспитало новомучеников, героев-борцов 1821 г., учителей греческого народа.

В подсознании каждого грека, даже того, который отрицает веру, обретается Православие. Для грека не быть православным – это противоестественное состояние. Верно заметил современный исследователь: «Доказано, что православная духовность образует первенствующую формирующую силу для современной греческой души, а вовсе не идеологию. И она отвергается и попирается, когда мы переживаем кризис идентичности в тяжёлой форме и внутренний духовный разлад, естественное последствие которого – вырождение нации».⁴²

В нашей стране должно произойти изменение: мы вновь должны открыть наше утраченное «мы» – греко-православную жизнь. Всякое другое изменение имеет ценность только в том случае, если оно ориентирует нас на эту жизнь.

Святая Гора Афон помогает нам чувствовать, что глубинное человеческое стремление к переменам исполняется в Православии. С этой точки зрения видно, сколь радикально Православие, и сколь отсталыми являются все современные гуманизмы.

Мы все обязаны учиться у наших святых отцов, у таких святых личностей, как Косьма Этолийский, Никодим Святогорец, Макрияннис, Пападиамандис, Кондоглу,⁴³ которые жили в Греции и своей жизнью, своей кровью и своим возвещением создавали наше Предание. Есть много простых душ, которые составляют плоть Православия в наши дни. Стремление соотносить свою жизнь с подлинным православным Преданием должно охватить не только тех, кто пока, прямо или косвенно, противопоставляет себя Православию, но и полностью овладеть нами, служителями Церкви. Мы должны покаянно признать, что и мы могли стать причиной того, что Православие неверно отражается в современном богословии, в пастырстве, во внутрицерковных отношениях, в повседневной деятельности, и что это повергает в смятение умы, не ведающие глубины православной веры.

Те, кто сегодня забыл долг нашего народа перед Православием, кто забыл историю и традиции нашей страны, кто явно или тайно, не по доброй, но по злой воле действует против Церкви, должны знать, что они творят дела отцеубийц. Они пытаются во имя какой-то новизны обрушить наш общий дом и оказаться без крыши над головой и без пристанища на путях и площадях Востока и Запада.

Наступило время осознать, что все мы должны не только жить Православием, но и бороться за сохранение его от всех, кто сегодня методически и систематически воюет с ним, под внешним руководством и при внешней поддержке. На протяжении уже многих лет постепенно пытаются отделить от греко-православного Предания такие институты, как семья, образование, язык.

Когда мы говорим «греко-православное Предание», мы не имеем в виду какую-то систему мелкобуржуазного христианства, но истину Православия, которая исходит из просвещённой народной души.

Церковь призывает всех нас в эти трудные времена сражаться, внутренне обновляясь постоянным покаянием, подвигом, молитвой и литургической жизнью.

Мы призваны также известить наших родных и наш народ о значении Православия в истинном изменении жизни нашего народа – того изменения, которого мы все хотим.

Православие не есть отрицание. Оно не отвергает. Оно принимает и преображает мир.

Православная наша Церковь, Ковчег спасения нашего греческого народа, опять призвана помочь народу сохранить его греко-православные нравы, брак во Христе, его язык, его традицию. Пусть придут в наш народ любовь, справедливость, истинный общественный православный дух. Цивилизация, которая основывается на себялюбии, осуждена на неудачу.

Пусть нас не пугает натиск на Церковь. Кормчий этого корабля – всегда Господь Иисус Христос. Пусть буря ярится. Корабль не потонет. Он спасётся и спасёт многих.

Эту веру мы приняли от благочестивых родителей, предков, учителей и духовных наших отцов, от святого Косьмы, которого сегодня мы особенно почтили.

Сию веру сегодня мы смиренно исповедуем вместе со святыми отцами нашими:

«Как пророки видели, как Апостолы научили, как Церковь приняла, как учители догматически провозглашали, как Вселенная помыслила, как благодать воссияла, как истина показалась, как ложь была изгнана, как премудрость дерзновенно изрекла, как Христос ободрил: так мы мыслим, так говорим, так возвещаем Христа, истинного Бога нашего и Его святых в словах чтим, в писаниях, в мыслях, в жертвах, в храмах, в изображениях, Ему как Богу и Владыке поклоняемся и Его чтим, а их (иконописные изображения) ради общего Владыки как Его подлинных служителей почитаем и соотносительное поклонение приносим. Сия вера апостольская, сия вера отеческая, сия вера православная, сия вера вселенную утвердила».

(Беседа на вечерне литургии преждеосвяценных Даров, которая оовершалась всесвятейшим митрополитом Фессалоникийским Пантелеимоном в Храме Великомученика святого Димитрия (Солунского) 17 марта 1982 г., ради того чтобы не был узаконен обязательный гражданский брак.)

Радуется и ликует великомученик Христов, велеименный и мироточивый Димитрий, заступник и покровитель богохранимого града сего, ради вечернего евхаристического собрания благочестивого народа его, собрания, которое благотворит общая вера во Христе, любовь к Православию, послушание и почтение к достопочтенному Пастыреначальнику его и друг с другом любовь и единство.

Радуется множество Фессалоникийских святых, ибо град их пребывает верным Спасителю Христу.

Радуется предстоятель сей Апостольской Церкви всесвятейший митрополит её, ибо о Господе духовные его чада «слышат глас его» и отвечают охотно всякий раз, когда бывают призваны к духовному подвигу.

Радуется честное пресвитерство, благочестивое диаконство, верный Господу народ, ибо его Пастыреначальник предстательствует бодро в подвиге и исповедании, ибо все соединены в едином теле – теле Христовом, живут благословением его единства.

Радуемся и мы, смиренные святогорские монахи, видя епископа и народ, борющийся за отеческое благочестие.

Радуемся все мы этим вечером и благодарим божественного управителя Церкви Господа Иисуса Христа, ибо нас, прежде «рассеянных чад Божиих, собрал в одно» и сделал нас Церковью, телом и паствой Своей.

Благодарим также Господа, ибо Он даровал благодать и благоволение Своё организованной Церковью мирной демонстрации и совместной молитве, в которой выражено отношение православного нашего народа, требующего не узаконивать обязательный гражданский брак.

Страдание, молитва, исповедание архипастыря и паствы не остались без ответа. Ответственные лица согласились не принимать новый закон. И также было показано, сколь могущественна Церковь, когда её члены соединены друг с другом и с пастырями.

«Свет Христов просвещает всех», – возвещает Церковь на каждой Божественной литургии преждеосвященных Даров.

Христос есть Свет, Свет Христов просвещает всех.

Он для всех и для всего, Свет Христов, согласно святому Григорию Паламе, нетварен. Только нетварный свет есть свет Христов.

Тварный мир и тварные люди не могут получить действительную помощь от тварных светов, потому что тварные светы, чем бы они ни представлялись, не возвышают человеческое до Богочеловеческого, временное до вечного, тленное до нетленного, относительное до абсолютного.

Человек тварен, но одновременно он – творение по образу Нетварного Бога. Поэтому он не успокаивается, пока не соединится со своим Творцом и Отцом.

Слово Божие воплотилось ради действительного восстановления в Его лице единения тварного человека с нетварным Богом. Человеческая природа неразрывно соединяется с Божественной природой в личности Иисуса Христа. Первое общение человека с Богом в раю было разрушено по причине греха человека. Второе общение Бога и человека через Иисуса Христа не может быть разрушено, ибо Господь будет всегда Богочеловеком, будет иметь всегда соединённые в Его Личности две природы.

Верующий, ставший членом тела Христова, принимает лично нетварную благодать Божию. Итак, перед нами срастворение тварного и нетварного, обожение человека.

В этом срастворении человек обретает истинный покой, исполнение высочайшей потенциальной динамики его существования, полноту истинной жизни.

Церковь много боролась с еретиками, дабы утвердить евангельскую истину о том, что Христос, став Человеком, принял всецело человеческую природу, а не её часть.

Господь, восприяв всецело человеческую природу и всё человеческое, спасает не часть человека, но всего человека. Церковь есть тело Христово. Церковь воспринимает всё человеческое, чтобы сделать это Богочеловеческим; всё тварное, чтобы сделать тварно-нетварным; всё расслабленное, чтобы исцелить.

Итак, в Церкви человеческое просвещается, очищается от всех видов страстей и от эгоизма, благодатствуется и преображается.

Церковь, согласно православному Преданию, не имеет целью завоевать мир, но послужить ему и преобразить его, переведя от человеческого – к Богочеловеческому, от эгоизма – к любви, от одиночества и отчаяния – к истинному общению и надежде, от смерти – к жизни.

Нетварный свет святого Григория Паламы есть фаворский свет божественного Преображения Господа.

Отношение Церкви к миру не отрицательное. Оно положительное. Церковь не отвергает мир, но не соглашается с тем, что мир может спастись своими собственными силами, как они есть. Церковь верует, что мир может преобразиться в благодати нетварного света, и тогда спасётся.

В Православии совершается постоянно таинственный брак: соединение Божественного с человеческим. Этот брак являет светлость православного богослужения. Всё призвано на этот брак, даже бессловесное творение.

Если всё в Православии призвано на этот брак, чтобы быть спасённым, преображённым и облагодатствованным, то как может пребывать вне его, то есть вне благодати Божией, установление, столь важное для жизни людей, – естественный брак?

Брак вне Церкви означает брак без благодати Божией, означает связь человеческую, а не Богочеловеческую, связь, которая не может возвыситься над плотью, эгоизмом и смертью.

Такие культурные установления, как образование, политика, искусство, в Богочеловеческом браке Церкви получают благодать и придают смысл временному и тленному, связывая его с вечным.

Правильно было сказано, что жизненной истиной средневекового нашего эллинства, так называемой «Византийской империи», было то, что государство рассматривалось как преддверие Царствия Небесного. Так Церковь придала вечный смысл прежде ограниченному институту – государству.

Православие дает нам благодать проживать все проявления нашей жизни в их благословенном единстве. Православные никогда не страдали таким расколом сознания, чтобы жить одной жизнью в Церкви, а другой жизнью – вне Церкви. Православный живёт и в стенах храма, и вне стен храма одинаково – во Христе. Вся его жизнь становится Церковью, литургией, возношением к Богу.

Христос и Церковь – центр жизни православных. Это помогало православным грекам быть в единстве друг с другом духовно, быть мирными, справедливыми, человеколюбивыми, смиренными, страннолюбивыми, отчизнолюбивыми, свободными.

И если как люди они грешили, то каялись и возвращались к Богу отцов.

Сегодня это единство всей жизни вокруг центра Христа и Церкви подвергается сомнению. Если мы, современные греки, принимаем такие условия, как обязательный гражданский брак, как влияние телевидения и прессы, как расхристанное образование, это означает, что мы соглашаемся на оттеснение Христа и Церкви на обочину жизни. Это означает, что мы просим Господа Иисуса Христа, как новые неблагодарные гадаринцы, «уйти из пределов наших».

Но да не будет, Господи Иисусе Христе, чтобы мы, православные греки, от Тебя отреклись!

Решение честного священноначалия, борьба преосвященнейших иерархов и верующего народа в своих епархиях показали, сколь чутки православные греки к тому, чтобы не следовать иным курсом, кроме курса нашего греко-православного Предания. Христос и Церковь есть и будут в центре нашей жизни.

Эта наша традиция исторически оправдана. Она есть Предание, идущее от древних греков, которые, хотя и не знали истинного Бога, но были, по слову Апостола Павла, «богобоязнейшими»: они тосковали и чтили «неведомого Бога». Это же традиция средневекового православного эллинства Константинополя – Нового Рима, это традиция греко-православного византийства!

Это традиции нашего греческого народа во времена турецкого владычества! Во имя этой традиции сражались все без исключения борцы за нашу свободу. За это многотысячелетнее Предание пролили кровь великомученик Христов Димитрий⁴⁴ и сонм других мучеников.

Теперь от нас требуют изменить этому Преданию и отступить от него. Но это Предание – в самой нашей душе, в нашей крови. Оно переплетено с нашей историей, и с местами, в которых мы «живём и передвигаемся». И если мы будем молчать, то камни возопиют.

Мы не можем отречься от нашего греко-православного Предания не только потому, что оно хранило нас исторически, но потому, что и сегодня оно сохраняет нас как личностей. Ибо какой смысл имеют наше существование, наша жизнь, наша борьба, если мир – это результат космической случайности? Чем вообще может быть оправдана наша жизнь в абсурдном и бессмысленном мире?

Атеизм, в конечном счёте, ведёт к нигилизму, а нигилизм – к саморазрушению, если через покаяние не начнётся новая жизнь в любви к Богу.

Жизнь, основанная на отвлечённом гуманизме, когда человек определяет себя сам и в центре него не Бог, но собственная человеческая самость, – приводит к эгоизму, пусть иногда облагороженному, и, в конце концов – к разложению человеческой личности и общества. Здесь находится тупик, в который попала западная культура, ибо она решила основываться на себялюбии и эгоизме. Вот признаки этого разложения: скука, одиночество, наркотики, насилие, анархия, безответственные плотские отношения. Всё это – обесценивает человека.

Мы не можем отрекаться от нашего греко-православного Предания, потому что только оно поможет нашему народу правильно оценивать шаги современной науки, технологии и социально-экономических систем, только оно даст нам возможность вести творческий диалог с настоящим, а также с западной культурой, при этом, не уподобляясь ей.

Мы не можем отрекаться от нашего греко-православного Предания, потому что оно представляет собой самые крепкие узы, связующие наш народ с его прошлым, с его национальной идентичностью. Оно и есть ковчег спасения миллионов живущих на чужбине греков православной диаспоры.

Мы не можем отрекаться от нашего греко-православного Предания, потому что к нему обращаются сегодня и его ищут многие души, измождённые хаосом западной цивилизации. Православие есть в настоящий момент единственная надежда многих чутких душ, которые ищут его и открывают его для себя.

Мы, православные греки, обладаем тем великим преимуществом, что имеем Евангелие Христово на своём языке, богатство святоотеческого богословия на своём языке. Сонм святых мучеников, исповедников, подвижников – это греки. Наш святой – Димитрий Великий (Солунский). Наши святые – просветители славян Кирилл и Мефодий. Наш святой – святитель Григорий Палама. Нашим является Парфенон, который в христианское время стал храмом Пресвятой Богородицы Афинотиссы.⁴⁵ Нашим является храм Святой Софии в Константинополе. Нашей является Святая Гора Афон. И поскольку они наши, то они и всеправославные, и всечеловеческие, так как греческое Православие всегда служило спасению всего мира.

Православный грек никогда не мог быть порабощён тоталитаризмом, потому что Православие – истинная свобода человека. Те, кто хотят отделить нас от Православия, забывают об этом. Мы перестали быть рабами, ибо мы освобождены Христом. И мы не можем стать рабами человеков и служить чуждым тоталитаризмам.

Помолитесь, преосвященнейший владыко, чтобы Господь даровал благодать Свою всем православным грекам, дабы мы пребывали непреложно во святом и славном нашем греко-православном Предании.

Чтобы мы каждодневно раскрывали истину и её глубину.

Чтобы мы жили во всех делах верой, то есть постоянным покаянием и подвигом.

Чтобы наши несовершенства и падения не стали причиной неверного понимания истины нашей веры.

Чтобы мы видели все попытки исказить наш греко-православный нрав.

Чтобы мы, современные греки, не были введены в заблуждение тварными, обманчивыми и временными светилами мира сего и не потеряли бы вечный свет Христов – свет, который воссиял в этом граде при святом великомученике Димитрии.

Свет, который верно истолковал истинный богослов и учитель нашей Церкви, афонит и наш предстоятель святой Григорий Палама.

Секуляризация

(Запись доклада на конференции кипрских студентов в зале святого Ферапонта монастыря Зографу, 1978 г.)

Секуляризация значит обмирщение. Эта мощная волна осовременивания захлёстывает сегодня наших людей.

Секуляризация – это отделение нашей повседневной жизни, национальных традиций, образования и культуры от Христа и Церкви и организация окружающего нас мира таким образом, что в нем не находится места Христу. Как будто Христа нет. Обмирщённый человек празднует Рождество Христово – без Христа, Пасху Христову – без воскресшего Христа.

Но жить, организовывая жизнь, культуру, весь мир без Христа и вне Церкви, – чуждо нашему многовековому греко-православному Преданию.⁴⁶

Мы видим, что в нашей традиции греческая нация и Церковь всегда идут вместе. Византийцы не имели национального гимна, ибо их национальным гимном было «Взбранной Воеводе победительная». Патриарх был этнархом⁴⁷, то есть предводителем нации, когда нации угрожала опасность. Люди не имели раздвоенного сознания: они были гражданами страны и христианами, и разве могли они оставить нацию вне Церкви или Церковь вне нации? И нация, и вся жизнь должны были быть крещены в Церкви и преобразиться.

До сего часа мы пели на воскресной утрене эксапостеларии и славословия, которые суть творения императоров Льва Мудрого⁴⁸ и Константина Багрянородного.⁴⁹ Гимн «Единородный Сыне и Слове Божий» считается сочинением св. Юстиниана⁵⁰, который был великим военачальником, усердным законодателем и человеком Церкви. Все они были людьми литургическими. И так в Церкви шла национальная жизнь.

Таким же самым образом были связаны социальная жизнь и Церковь. Рождение человека, брак, смерть, воспитание, праздники, торжества, сеяние и жатва – всё имело центром Церковь.

Так же и образование, и Церковь были связаны в нашем Предании. Все знают маленькое стихотворение: «Светик ясный мой, сияй, путь-дорогу освещай, школу чтоб не пропустить, буквы в школе изучить, всё правописание и Божии деяния». В школу ходили, чтобы изучать не безбожные азы, но Божию истину. День Трёх Святителей почитался во времена турецкого владычества как национальный праздник, и он не мыслился без изучения Священных Писаний и святоотеческих толкований. Теперь же мы думаем упразднить и его.

Всё было крещено в Церкви. Всё было частью Божественной литургии.

Могут задать законный вопрос: «Но разве не было множества несовершенств? Разве не было грехов?» Были. Но люди, несмотря на свои несовершенства и грехи, любили Бога. Поэтому они каялись и плакали о своих грехах. Даже грешники всегда обращались к Богу. В церковной молитве, восходящей к византийскому времени, говорится: «Тебе единому согрешили, но и в Тебя одного веруем». Грешивший сознавал, что грешит перед Богом, он сознавал, что Сам Бог – его Отец, и к Нему он должен вернуться и просить прощения. Это и наделяло миром души людей. А сегодня одна из сторон секуляризации – это то, что мы изгнали из нашей жизни понятие греха. По учению Фрейда, «греховно», или неправильно, не то, что ты живёшь плотской жизнью, но то, что ты не живёшь плотской жизнью. Мы пытаемся убедить себя, что греха не существует. Но без чувства греха невозможно просить о прощении наших грехов. Грех существует реально, и реальна вина, которая происходит от него. Человек, который не просит прощения у Бога, – не снимет с себя вину: вина останется в нём и будет его истязать всю жизнь, что и происходит с людьми в наше время.

В прошлом в людях преобладали внутреннее равновесие и целостность. Человек жил не только материальным началом, но и духовным содержанием; он переживал материальное – духовным образом. Материя освящалась в литургической и духовной жизни. Не было разрыва материи и духа у людей греко-православного Предания. И сегодня можно найти таких людей в нашем народе.

Согласно греко-православному Преданию, жизнь нашего народа руководствовалась Божественной литургией. Ибо то, чем наш народ жил ежедневно, он вместе с просфорой и вином приносил в воскресный день на Божественную литургию. Просфора и вино обымали и освящали всю жизнь, её труды и тяготы. Мир приносил в жертву свою жизнь, которая тленна: «Твоя от Твоих Тебе приносяще о всех и за вся», и получал от Бога уже не хлеб и вино, но Тело и Кровь Христовы – Богочеловеческую, нетленную, вечную и истинную жизнь. Человеки вкушали Тело и Кровь Христовы и живы были. Так происходил переход от смерти в жизнь – от жизни тленной в жизнь нетленную. Так действовал литургический человек – правильно и истинно, как образ Божий. Он был благополучен, потому что когда человек действует по своей сущностной ипостаси – как образ Божий, тогда он действует верно; тогда он – человек.

Он сотворён для этого. И если он забывает, что он – образ Божий, и не действует как образ Божий, тогда он не действует верно: он болен.

Когда же и как возник этот разлад между жизнью и Церковью, нацией и Церковью, социальной жизнью и Церковью, что и составляет сущность секуляризации?

Как тенденция он начался уже довольно давно в результате западных влияний. Системный характер он приобрел после 1821 г.⁵¹, в результате наплыва в Грецию иностранцев, которые несли, как правило, европейский дух Возрождения и Просвещения. Они считали тогда, что поскольку Греция длительное время находились под турецкой властью, то она отстала в развитии, и всё греческое – ниже иностранного, а всё иностранное выше греческого. Мы стали очень открыты чуждым влияниям. Мы смотрели на Европу как на «просвещённую» и передовую, хотя на деле она была помрачена, ибо жила во мраке рационализма: люди уже не имели возможности посмотреть на небо, они были впутаны в мирские дела и уже не могли действовать литургически как образы Божии.

Причина секуляризации – это также отход от монашества и от святых отцов, который тоже начался после 1821 г.

Наша новейшая история многократно свидетельствует о гонениях на монашество в Греции. Большинство монастырей было закрыто, монахи изгнаны⁵². В то время был издан циркуляр, который обязывал местных архиереев вызывать монахов моложе 40 лет и убеждать их в том, что не является грехом уйти из монастыря и вступить в брак. В циркулярах, которые издавало тогда Министерство религий свободной Греции, господствует дух попрания нашего Предания, и это после той огромной помощи, которую оказало монашество освободительной борьбе нации!

То же происходило и со святоотеческими творениями – наш народ не мог изучать их, будучи от них оторван⁵³, хотя даже под властью турок люди изучали творения святых отцов. У нас есть дивные издания и переводы святоотеческих писаний. К счастью, недавно святых отцов опять начали издавать. Если бы издания, которые готовятся сегодня, вышли на сто лет раньше и наша молодёжь и наши интеллектуалы читали бы святых отцов и познавали истину, которую те несут миру, то сегодня положение дел было бы совсем другим. Наш народ, долго испытывавший духовный голод, не зная святоотеческого богословия и истинной жизни, был готов, как губка, впитать все, что идёт с Запада. И эти многочисленные потоки западной мысли, духа, образа жизни травмировали наш народ. Прежде всего, это американский дух, который есть по преимуществу материалистический дух. И вместе с ним – дух европейский, который кажется гораздо более тонким и изощрённым, но суть его та же.

Этот дух называется гуманизмом, антропоцентризмом, материализмом и является коренным духом Европы и Америки. Его назначение – изгнание Богочеловека из нашей жизни. Даже в лучших его проявлениях он отчуждает человека от Бога. Самые «благие» дела, которые совершаются «во имя человека» и культивируются через американизированное телевидение, в сути своей античеловечны, поскольку отделяют человека от Бога, совершаются напоказ, культивируют дух морализма, самодовольства, ложного представления, будто человек может спастись только своей нравственностью, а не благодатью Божией.

Такова же по своей сути и философия предопределения. Эта прагматическая философия есть порождение английского пуританства. То же самое нужно сказать и о масонстве. Согласно этим учениям, человек спасается своей нравственностью: он не нуждается в благодати Божией; предопределённый ко спасению, он должен делать доброе дело каждый день. Он спасается своими добрыми делами, а не благодатью Божией. В этом и заключается секуляризация. Технический прогресс и цивилизация тоже способствуют секуляризации, ибо дают человеку иллюзию его всемогущества, заблуждение, что в наши дни мы можем всё объяснить и всё осуществить с помощью науки и техники и что поэтому мы не нуждаемся в Боге. Так растёт гордыня человека, и он считает себя правым всегда и во всем.

Марксизм, как атеистическое учение социальной философии усиливает процесс секуляризации. Он стремится к достижению справедливости в мире (что само по себе вовсе не зло, но благо), однако справедливости без Бога, без любви Божией. Он основывается на безусловной ценности человека, откликаясь исключительно на некоторые земные трудности его жизни, но он не может ответить на вечные и сущностные вопросы его бытия. Мы можем вспомнить протест против материализма в романе Бориса Пастернака «Доктор Живаго», в романе другого русского писателя – Владимира Дудинцева «Не хлебом единым».

Мутные потоки духовных соблазнов захлёстывают сегодня наш народ, который не готов правильно их оценить и противостоять им.

Церковь не отвергает то хорошее, что имеет современный мир. Церковь преображает мир. Ради этого вочеловечился Христос. Он стал полным и совершенным Человеком, чтобы принять в Себя и преобразить всё человеческое – всю историю, всю культуру. Поэтому мы не должны отвращаться от того, что нас окружает, но всё рассматривать верно, богочеловечески.

Секуляризация сегодня выражается в том, что наша культура и наша жизнь не пронизаны Церковью, не преображены ею. Церковь и культура независимы друг от друга. Церковь следует своим собственным путем, а мир – своим. Мир не идёт в Церковь, чтобы быть преображённым и существовать литургически. Он вне литургии, он пребывает неосвященным. Традиционно считалось большим злом, если человек бездействует. Про него так и говорили – «бездельник». Сегодня происходит противоположное: считается предосудительным, если человек действует, если он бодрствует и осуществляет литургию в жизни.

Но если человек, каков он есть сейчас, существует вне действия, вне литургии, то он пребывает в состоянии тления, а не жизни. Он подавлен обстоятельствами и живет не в мире с Богом. То же происходит и с нашим образованием – его последовательная расхристианизация.⁵⁴ Не будем задерживаться на этом вопросе, так как все мы знаем: разве современная школа имеет какое-то отношение к богочеловеческой культуре нашей Церкви?

То же и в социальной жизни. Сегодня мы заменили именины – днём рождения. Но так поступают только американцы, гуманисты и протестанты. Мы, православные, не должны им следовать, ибо по нашему Преданию Церковь празднует дни памяти наших святых, а не мы празднуем сами себя. В день нашего святого мы идём в церковь, приносим дары, причащаемся. Ибо кто же я такой, чтобы торжественно праздновать свой день рождения? Я праздную день святого, имя которого ношу, и так принимаю от него его свет.

«День ребёнка», «День матери» и другие подобные дни – это мирские праздники, которые пришли в нашу жизнь, чтобы подменить праздники церковные. Как говорили древние, «жизнь без праздника – долгий путь невыносимый», и мы, отменив праздники святых – христианские праздники, ввели мирские. Но для нашего православного народа День ребёнка – это Рождество, а День матери – это всякий богородичный праздник. Пресвятая Богородица придаёт особое достоинство каждой христианской матери.

Мы видим, что сегодня целью жизнью объявляется успех. Материалистические цели становятся целями государства, воспитания и нашего народа.

К сожалению, атмосфера секуляризации, в которой мы живём, естественным образом задевает христиан. Церковь теряет своё пророческое значение для сознания обмирщённых людей. Она становится мирским религиозным учреждением в ряду других учреждений. Церковь перестаёт быть центром преображения жизни всего мира и становится учреждением по «удовлетворению религиозных потребностей» людей, которые «отличаются религиозностью» и «склонны к религии». Из центра жизни людей Церковь оттесняется на периферию.⁵⁵

Церковь воспринимается обмирщённым обществом именно как организация. Общество не принимает Церковь в её пророческом служении. Оно не принимает её как обновление и преображение мира. 06щество видит в ней структурную часть социума – институт среди других институтов. В этом институте совершаются браки, крещения, отпевания и прочие обряды, которые «нравятся» миру сему. Такую Церковь не отвергают даже атеисты. Священник для них – не отец своего прихода, но служащий религиозной организации. Религия становится тогда «религией по воскресеньям»: она не изменяет всю жизнь, все дни недели – ей отводится один час в воскресный день, когда мы ходим на литургию. Похоже, что мы становимся христианами на час в неделю, когда приходим в храм, а всю остальную неделю живём так, как будто нет Церкви и нет Христа.

Каков итог секуляризации? Разумеется, это отказ от Бога. А отделение от Бога – это смерть. Для жизни личности – это крушение. Ибо как может человек жить в действительности, не имея живого общения с Богом? Как он может возлюбить своего собрата, если не имеет Святого Духа в сердце своём?

В общественной жизни царит разлад. Ибо общество, в котором Христос не объединяет людей и не преображает их, не может преобразиться и не может оставаться единым.

В национальной жизни мы близки к катастрофе, потому что мы создали нацию без духовного основания.⁵⁶ Нация без Христа – это нация, которая не сможет преодолеть процесс исторического разложения, она не станет путём на небо. Мы знаем из истории – определяющим и удерживающим началом для эллинства было Православие.⁵⁷ 06 этом говорят не только греческие, но и западные историки. Византийская цивилизация была самой многонациональной цивилизацией из всех, которые существовали. Она занимала большую территорию, охватывая часть Европы, Азии и соседние острова; она испытала множество нашествий иноплеменников, но сопротивлялась лучше, чем любое другое государство, ибо она была скреплена Православием. Она пережила четыре века страшной власти турок и продолжает существовать до сего дня. Её основание – Православие, Христос.

Сегодня мы оттесняем Христа из центра. Думаю, что это начало конца греческой нации. Такое насильственное отторжение нашего народа от традиции есть духовное преступление.

Как этому противодействовать?

Главным образом, нашим личным покаянием. Ибо если мы не будем людьми покаяния, то мы не сможем верно действовать в мире и не сможем осознать ту болезнь, которая, как бы духовный рак, ведёт нацию к неотвратимой кончине.