10 Июня. Суббота. В музее. Отъезд из Константинополя.
Последнюю ночь в Константинополе спали так же плохо, как и первую. К крику разносчиков нельзя привыкнуть. Впрочем, нельзя было долго спать и потому, что сегодня в 4 часа мы выезжаем из Константинополя. Пароходный вопрос решен: мы едем на Афон. Вчера вечером зашел любезнейший агент общества Н. А. и сообщил, что мы можем пробыть на Афоне только неделю, как нам и хочется, так как в следующую субботу мимо Афона пойдет пароход Русского общества в Россию и в Дарданелах встретится непременно с другим пароходом, идущим из Одессы в Яффу, на который мы и можем пересесть.
Утро последнего дня пребывания в Константинополе мы посвятили обозрению музеев. Музеев в Константинополе три. Музей оружия – в бывшей церкви св. Ирины, где происходил 2-ой вселенский собор. В этот музей доступ возможен только с разрешения самого султана и требует много хлопот. Далее – музей янычар, в котором собрана коллекция чучел, представляющих собой старинную одежду и вооружение янычар. На осмотр этого музея у нас не хватало времени, да и он сам, по словам Преосвященного, посетившего его в первый приезд в Константинополь не представляет ничего особенно интересного. Гораздо интереснее третий музей, музей древностей, собранных из всех стран востока, прилегающих к Средиземному морю, т. е. из тех стран, в которых совершалась древняя история. Музей древностей находится в Стамбуле, в двух зданиях – старом и новом. В саду, примыкающем к музею, много древних гробниц и скульптурных изображений греческих богов, но все это в страшном запустении: гробницы заросли травой, боги – с отбитыми носами. Внутри музей несколько благоустроеннее и содержится опрятно. Здесь собрана довольно богатая коллекция образцов скульптуры и керамики греков, есть прекрасные статуи греческих богов, много мумий и скульптурных изображений древнего Египта; среди них прекрасно сохранившийся в течение нескольких тысячелетий скелет египетского царя Тибинета, помещенный под стеклом. Есть очень древние находки, покрытые куническими клинообразными письменами, которые мы, не без успеха, пробовали разбирать. Но более всего обращают на себя внимание в музее древние греческие саркофаги, – особенно один из них, чудной работы, известный под именем саркофага Александра Македонского. Громадный беломраморный саркофаг прекрасно сохранился. С четырех сторон он украшен высеченными из мрамора горельефами, изображающими сцены из жизни умершего: охоты, пиры, битвы. Изящество отделки и оригинальность замысла, тонкий художественный вкус делают этот древний саркофаг образцом совершенства. Мраморные миниатюрные фигуры людей и животных на саркофаге кажутся живыми. Живший несколько тысяч лет тому назад творец этого саркофага не только прекрасно знал анатомию, но и был величайшим художником, способным вдохнуть жизнь в холодный мрамор. Изображения людей дышат жизненностью; они индивидуальны, лица вполне выражают те мысли и чувства, какие соответствуют окружающей обстановке; вообще художественности работы вправе позавидовать любой современный скульптор. Есть в музее и отдел христианских древностей: иконы, кресты и пр., но очень не велик для древней Византии. Вообще наличность музея, принимая во внимание историческое значение древней Византии и мест, прилегающих к Мраморному, Ионическому и Средиземному морям, могла бы быть значительно богаче, чем теперь. Но сравнительная бедность его находит отчасти объяснение в том, что турки только в последнее время стали несколько интересоваться археологией.
Что касается вообще состояния умственной жизни в Константинополе, то насколько мы сами могли в такое короткое время понаблюсти, да и по рассказам здешних знатоков Востока, пульс ее здесь бьется крайне слабо. Самостоятельной науки у турок нет, за исключением математики, которая, вероятно по наследству от предков, сохранилась у них и, говорят, процветает. Из искусств у них процветает только архитектура. Живописи они не признают: художественных музеев нет совсем. С поэзией мы конечно, благодаря незнанию языка, не могли познакомиться, но, по словам знающих людей, это искусство находится в плачевном состоянии у турок, хотя стихов здесь появляется и много. Собственного, серьезного театра у турок нет. Общественные развлечения исчерпываются убогими кафе–концертами и цирком. Нечего и говорит о том, как бесцветна их общественная жизнь и мало развита самодеятельность. Многочисленные газеты, издаваемые в Константинополе, принадлежат, главным образом, иностранцам, руководящим здешним общественным мнением, французам (напр. Servet), англичанам (The oriental adversiter), грекам (Ταχυδρόμος, Κοναταντινοπόλις и пр.) и другим. Вообще культурная жизнь тут мирно дремлет, как говорят обыкновенно, под суровой опекой турецкой полиции и под убаюкивающим влиянием Корана
Возвратившись из музея и пообедав, мы поднялись на кровлю подворья, в церковь, где был отслужен напутственный молебен. Пели мы вместе с Преосвященным и профессорами. После молебна, простившись с любезными монахами подворий, напутствовавшими нас всевозможными благопожеланиями, до скорого свидания, мы отправились по знакомой дороге к пристани, где уже стоял пароход Русского общества «Нахимов», отходящий в Яффу круговым рейсом мимо Афона.
Пантелеймоновские и Андреевские монахи, сестры милосердия из русской больницы вместе с доктором Щепотьевым пришли на пароход провожать нас, а настоятель Андреевского подворья о. Софроний, монахи: Варнава, Анфим и несколько других отправлялись вместе с нами на торжество освящения собора в Андреевском Афонском скиту. Присоединился к нам о. С. Орлов, также отправлявшийся на Афон.
В четыре часа «Нахимов» снялся с якоря и, обогнув мыс Стамбула, вышел в Мраморное море. Снова пред нами обрисовался направо залитой золотыми лучами солнца Стамбул, налево – утопающий в зелени кипарисов Скутари. День до того жаркий, что город кажется задернутым тонкой дымчатой пеленой. Море вдали голубое, а около самого парохода бирюзовое; пассажиры подходят к борту парохода любоваться водой. Благодаря протекции Ник. Ар. Иванова и любезности капитана Нахимова Владимира Черногорчевича, мы устроились прекрасно, отдельно от всех, на корме парохода около первого класса. Здесь, кроме Преосвященного, профессоров и других членов нашей компании было несколько явных и, как говорили, тайных корреспондентов и богомольцев, отправлявшихся на торжество освящения нового храма в Андреевском скиту.
Старик «Нахимов» плавно скользит по зеркальной поверхности Мраморного моря. Синеватая даль мало по малу заволакивает от нас город. Направо уже виднеется историческое Сан-Стефано. В бинокль можно с борта парохода разглядеть недавно построенную и торжественно освященную русскую церковь-памятник. Наконец, и город и его окрестности совершенно заволокло от нас синеватой дымкой и по обе стороны парохода только слабо обрисовывались силуэты гористых берегов – европейского и азиатского. Звонок известил классных пассажиров о времени еды, и мы повечеряли по-паломнически просто, достав корзины, которыми нас снабдил в дорогу любезный о. Евгений. Жара спала. Ночь опускалась над морем. Море словно дремало. Только тихий всплеск волн, рассекаемых пароходом, и монотонный стук винта нарушал торжественную тишину ночи. Вечер этого дня закончился богослужением, совершенным по случаю кануна воскресения на палубе парохода с благословения Преосвященного и разрешения капитана. Всенощную служил о. Анастасий, пели мы вместе с Преосвященным и профессорами и присоединившимися к нашему хору некоторыми из богомольцев. Богослужение, не смотря на простоту обстановки, было очень торжественно. Все пассажиры во главе с капитаном собрались на палубу. Турки-мусульмане с большим интересом следили за всем происходившим, которое, по-видимому, произвело на них сильное впечатление. Самая обстановка богослужения была необычайна: над молящимися вместо церковного купола раскинулось темно-синее небо, восковые свечи заменяли мириады ярко блестевших звезд, стройное пение далеко разносилось по безбрежному пространству моря. Богослужение совершалось перед прекрасной иконой Касперовской Божией Матери, которую вез один из паломников на Афон, в дар Андреевскому скиту.
Услыши ны, Боже, Спасителю наш, упование всех концов земли и сущих в мори далече...