30 Июня. Пятница. Поездка в Горнюю. У стены плача. Ночь в храме Воскресения.

Встали мы сегодня довольно рано, чтобы ехать в Горнюю, где появился на свет Величайший из рожденных женами, Креститель Христов Иоанн, и где гостила в доме праведной Елизаветы Божия Матерь, носившая во утробе своей Сына.

В Горнюю мы спешили, чтобы в русском храме во имя Казанской Божией Матери выслушать божественную литургию и молебен, который намерен был служить Преосвященный. Горняя недалеко от Иерусалима, на расстоянии менее часу езды по хорошей шоссейной дороге.

Последняя бежит среди зеленеющей долины, среди садов с апельсинными, лимонными, гранатовыми и абрикосовыми деревьями и среди огородов, наполненных арбузами, помидорами, бамиями, огурцами, чесноком, луком, баклажанами и тому подобными созревающими плодами. К самой дороге жмутся неприхотливые кактусы и поседевшие от пыли маслины, обильно увешанные плодами, составляющими любимое кушанье местного населения. Долина перерезывается горами, поднимающимися террасами. На одной из таких террас и раскинулось небольшое селение, опоясанное зеленым кольцом садов и виноградников, Айн-Карим, по преданию, евангельская Горняя, место родины Иоанна Крестителя и свидания Пресв. Девы Марии с Елизаветой. Правда, среди ученых существуют разногласия о таком важном историческом значении этого места и соединенных с ним священных воспоминаний. Говорят, что упомянутые евангельские события происходили не здесь, а в городе Иутте, на юге от Хеврона. Этого мнения, между прочим, очень настойчиво придерживается и известный Востоковед преосв. Порфирий Успенский⁹². Но так как самым верным хранителем памяти о священных местах в Святой Земле являются местные предания, часто подтверждаемые новейшими исследованиями, то есть основание предполагать, что местом рождения Крестителя был теперешний Айн-Карим, который предание называет евангельским именем. В самое последнее время, впрочем, это предположение находит для себя и научную почву. Знаток Иерусалимских древностей, археолог Шик, относящийся вообще скептически ко всяким преданиям, после обстоятельного исследования местоположения и памятников Айн-Карима, пришел к тому убеждению, что это место и было, действительно родиной Крестителя. «Ни Хеврон, говорит он⁹³, ни Ютта не могли быть местом жительства родителей Иоанна Крестителя; обиталище их следует искать в сердце Иудеи, вблизи Иерусалима». Таким местом он и считает Айн-Карим, предание о евангельском значении которого, по его мнению, гораздо древнее времени крестоносцев и относится ко временам древней церкви. Вообще, «и название, и история, и предание, и самое местоположение, говорит он, неоспоримо свидетельствуют, что родиной Предтечи был Айн-Карим».

Спустившись с горы, мы остановились у колодезя Божией Матери. Тут царило большое оживление: множество арабок с кувшинами на плечах, то идущих к источнику, то возвращающихся от него, толпа мальчишек, обступивших нас с возгласами: «бакшиш, бакшиш», остановившиеся тут караваны верблюдов и ослов, – все это представляло пеструю, оживленную картину, весьма любопытную и интересную. Но вот издали донесся гармонический трезвон колоколов. Это привет Преосвященному, раздающийся с колокольни женской общины, находящейся на склоне противоположной горы. Поднимаемся по ней, и глазам нашим представляется умилительное зрелище: множество сестер инокинь вышло из монастыря во сретение Преосвященному с пением тропаря Казанской Божией Матери: «Заступнице усердная»... При пении этого тропаря Преосвященный вошел в храм, где, после обычной встречи, сказана была им речь «о заступничестве Божией Матери». Вместе с тем Преосвященный, имея в виду недавние неурядицы, происходившие в этой общине, увещевал обитательниц ее жить в мире и повиновении властям. Затем началась литургия, которую совершал иеромонах миссии при пении хора сестер. За литургией, кроме нас, присутствовали сестры, многие из местных жителей, и даже пришедшие из Иерусалима, совершенно наполнившие небольшой, но уютный храм. По окончании литургии Преосвященный, в сослужении сопутствовавшего ему духовенства, торжественно совершил молебствие Божией Матери, во время которого читалось евангелие, напоминающее о событии, совершившемся в данной местности. После молебна о. Начальник миссии пригласил нас в странноприимный дом, где старицы угостили нас чаем и постной трапезой.

Отблагодарив стариц за радушный прием и пожелав процветания возникающей их обители, мы отправились в соседнюю католическую церковь, устроенную, по преданию, на месте рождества Предтечи Господа, Иоанна Крестителя. Эта церковь, принадлежащая францисканскому монастырю, построена первоначально в 1621-м году. Церковь – большая, трехпрестольная, но очень мало сохранила остатков старины; она возобновлена в новейшем стиле, расписана прекрасной живописью; в одном из приделов находится та пещера, в которой, по преданию, родился Креститель Христов. В нее ведут 8-мь мраморных ступеней. Внутри неё также все украшено мрамором и дорогими тканями. Самое место рождения Предтечи, как и в Вифлееме, обозначено звездой с надписью: «Hic praecursor Domini natus est». Отсюда же невдалеке видны и развалины четырехугольного здания, по преданию – храма, бывшего на месте свидания Пресв. Девы с праведной Елизаветой. И это место также принадлежит католикам, которые свили себе здесь прочное гнездо, чуть ли не со времен крестоносцев, для пропаганды католичества.

В 70-х годах истекающего столетия на это было обращено внимание зорко следившего за всем незабвенного архим. Антонина. Он решил здесь основать женскую обитель, которая служила бы противовесом католической пропаганде. Частью самим о. Архимандритом, частью же другими русскими, пожелавшими провести остатки дней в Палестине, не смотря на сильное противодействие католиков, были приобретены постепенно участки земли, недалеко от католического владения и, таким образом, образовались обширные русские владения в Горней, с садами и виноградниками, почти кругом опоясавшие католические владения. На приобретенных участках о. Архимандрит позволил строить дома и селиться женщинам, желающим жить и подвизаться в Палестине, не стесняя их какими-нибудь особыми формальностями. Таким образом, в Горней возник целый русский поселок, насчитывающий несколько десятков домов. Сам же о. Антонин выстроил здесь прекрасный двухэтажный странноприимный дом, а затем и церковь во имя «Казанской Божией Матери». Жившие же в Горней женщины, не давая никаких монашеских обетов, по его инициативе, организовали полумонашескую общину, принявшую некоторые правила иноческой жизни и поставившую себя в подчинение русской духовной миссии в Иерусалиме. Последнее обстоятельство, по смерти архимандрита Антонина, едва не послужило поводом к уничтожению новой монашеской общины, в виду возникшего между миссией, консульством и общиной конфликта, ко вреду русского дела в Палестине. – Теперь, кажется, при нынешнем миролюбивом и тактичном Начальнике миссии, конфликт устранен. И дай Бог, чтобы личные счеты и «вопрос о привилегиях» стояли тут на втором плане...

Осмотрев все достойное внимания в Горней и насладившись прекрасным местоположением ее и восхитительными видами, открывающимися из неё на окрестности, мы, провожаемые сестрами обители, при красном звоне колоколов в честь Преосвященного, отправились обратно тем же путем в Иерусалим, где нам оставалось пробыть еще два дня, так как на понедельник был назначен отъезд в Назарет.

Сегодня пятница – день плача евреев у древней стены Иерусалима. Нужно было воспользоваться случаем увидеть это необычайное я единственное в своем роде явление. Поэтому после вечернего чаю мы и отправились in corpore в сопровождении наших руководителей к «стене плача» через весь город.

Иерусалим, с которым все из нас более или менее уже познакомились, ежедневно отправляясь сюда или за покупками, или для наблюдения за жизнью и нравами, по внешнему виду является чрезвычайно оригинальным городом. Если Палестина вообще является страной камня, то Иерусалим, по справедливости, можно назвать каменным городом. Заключенное в массивные каменные стены, с зубчатыми башнями по углам, небольшое пространство города⁹⁴ сплошь наполнено камнем: здесь каменные дома и каменные мостовые; ни зелени, ни деревца не видно на узких, кривых и неровных улицах города. Каменные дома жмутся друг к другу или тянутся вверх, выступая один над другим и загораживая свет Божий. Присутствия здесь величайших христианских святынь почти не видно издали. Господствующая, магометанская религия гордо поднимает здесь свою голову. В то время, как купол храма Гроба Господня совершенно теряется среди окружающих его пристроек, мечеть Омара величественно подняла свою главу и ее грандиозный купол действительно виден со всех сторон в Иерусалиме, и даже из ближайших окрестностей его, – днем, когда золотой луч солнца играет на рогах высящегося над куполом полумесяца, и вечером, когда серебрит его лунный свет. Не слышно в Иерусалиме и звона христианских колоколов, тогда как завывания муэдзинов, призывающих правоверных с высоты своих минаретов к молитве, далеко разносятся по городу. Одно во внешней физиономии Иерусалима дает знать, что мы имеем дело с необыкновенным турецким городом, – это чрезвычайное разнообразие состава его населения. «Нигде в целом свете, справедливо говорит знаток Палестины В. Н. Хитрово, (Сообщ. Ими. Прав. Пал. Общества, октябрь, 98 г. Письма о Св. Земле) не найдем мы такого уголка, как Иерусалим, где, как бы в большом караван-сарае, сталкивались не только простые представители всего мира, но и фанатические представители всех убеждений и верований». Лица всех национальностей, и не национальностей только, а всех рас и цветов встречаются на каждом шагу на улицах Иерусалима. Азия и Европа, Африка и Америка имеют здесь своих представителей. Представители всевозможных национальностей прочно осели в Иерусалиме, который иеговисты – евреи, мусульмане – турки, христиане-арабы считают своим родным городом, – на что в последнее, особенно, время высказывают притязание и другие европейские народы, приобретающие там землю и строящие дома. Такая разнокалиберность населения влияет на внешнюю физиономию города. Часто здесь рядом с восточным домом феллаха высятся палаты какого-нибудь англиканского приюта для детей; а рядом с подвалом бедного еврея – дворец францисканских монахов, и т. п. В то же время коренные обитатели Иерусалима поделили его на участки или кварталы, из которых каждый имеет более или менее своеобразную физиономию. Таких обширных кварталов здесь насчитывается пять: православный, католический, армянский, магометанский и еврейский. Собственно весь город, являющийся почти правильным четырехугольником, прямой улицей от Дамасских до Сионских ворот, идущей с севера на юг, делится на две половины: западную и восточную, или – христианскую и мусульманско-еврейскую. В северной части восточной половины, между Дамасскими и Яффскими воротами, близ храма Гроба Господня, сгруппировались православные и католики; в южной части, между Яффскими воротами и Сионскими, по преимуществу, армяне. Восточная половина Иерусалима также разделяется по населению на две части: южную часть ее от Сионских ворот до юго-восточного края площади горы Мориа заселили евреи, в северной же части этой половины, вблизи Кубет-эс-Сахра, по преимуществу, живут магометане. Каждый из этих кварталов имеет свою физиономию. В средине между этими четырьмя кварталами поместился центральный базар, объединяющий все национальности и вероисповедания.

Дойдя до Яффских ворот, мы свернули налево и мимо «Замка Давида» вошли в еврейский квартал, грязнее и беднее которого трудно себе представить какое-нибудь человеческое поселение в другом городе. Это объясняется, вероятно, кроме вообще свойственной евреям нечистоплотности, и чрезвычайной скученностью здесь населения. Еще недавно число евреев в Иерусалиме было очень не велико, теперь же оно разрослось до нескольких десятков тысяч, и год от году все увеличивается. Сюда едут и евреи-сионисты, мечтающие о возрождении царства Израильского на развалинах Иерусалима, и просто евреи, верные заветам предков и желающие сложить свои кости в Иосафатовой долине, где, по их верованию, произойдет страшный Суд. Идти приходилось чрезвычайно узкими и кривыми улицами или переулками, иногда довольно долго, мимо громадных каменных стен каких-нибудь домов. Сворачивая постоянно то направо, то налево, в конце концов мы попали в какой-то тупик, битком набитый народом. Это и есть знаменитая стена плача. Она является западной частью стены двора мечети Омара – Кубет-эс-Сахфа, в которой (стене), по преданию, сохранились камни Соломонова храма. Трудно, конечно, сказать, действительно ли эти камни принадлежат храму Соломонову, но, по свидетельству археологов, они очень древни; да и внешний вид этих невероятно-громадных, поросших мохом и изъеденных временем камней, говорит об их очень почтенной древности. У этой то стены и совершают евреи свой обряд плача по погибшему величию Израиля. Каждый день у стены храма можно встретить около десятка плачущих евреев. С открытой книгой в руках они стоят, обыкновенно, лицом к стене, мерно качая головой и причитывая монотонно-заунывным голосом пли бормоча что-то себе под нос. У одного из них в руках кружка, с которой он время от времени обходит приходящих посмотреть на это зрелище, зорко наблюдая за новоприбывающими. Сегодня, как и всегда по пятницам, плач евреев у стены принимает более широкие размеры. Евреев у стены сегодня собралась не одна сотня; здесь есть мужчины, женщины и дети даже; все они обратились к стене, мерно качаются взад и вперед головой и причитывают. Собственно песни плача теперь читает один, заведующий молитвой, раввин, уткнувшийся головой в стену, а остальная толпа только повторяет «мы сидим здесь и плачем», в ответ на слова раввина, вспоминающего былое. А раввин вспоминает о дворце и храме, которые разрушены, о срытых стенах, о прошедшем величии, о погибших великих людях⁹⁵. По временам его причитания прерываются всхлипываниями, преимущественно, женщин, закутавшихся с головы до ног в белые чадры. Свежему, впечатлительному человеку тяжко простоять здесь долго при этих завываниях....

Пятничное моление окончилось общим пением, не особенно стройным, но зато воодушевленным, невольно захватывающим внимание и заставляющим задумываться о необыкновенной судьбе этого народа, рассеянного, гонимого, но сохраняющего свою самобытность и надежду на лучшее будущее....

Насмотревшись вдоволь на оригинальное зрелище плача, мы теми же улицами возвратились на русские постройки чрез Яффские ворота, у которых, как всегда, чрезвычайное оживление. Не смотря на усиленные зазывания лавочников, мы тут не останавливались, а торопились к себе домой, чтобы отдохнуть, так как ночь на субботу предполагали провести в храме Гроба Господня, где Преосвященный вместе с прочим духовенством получил от Патриарха разрешение совершать богослужение.