24 Июня. Суббота. Первый день в Иерусалиме: у патриарха; на русских раскопках; на Елеонской горе.

Утро первого дня в Иерусалиме было посвящено выработке маршрута для обозрения святынь города и окрест лежащих священных мест. Такой маршрут, всегда вообще полезный во время путешествия, нам был особенно необходим в виду того, что в Иерусалиме мы могли оставаться не более месяца (чтобы к началу учебного года вернуться в Россию), считая в том числе две недели для поездки в Назарет; но в такой короткий срок (две недели) трудно было детально осмотреть все достопримечательности вечного города и окрестных мест, а потому приходилось выбирать более важное, оставляя менее заслуживающее внимания. Приспособительно к высказанным нами соображениям, принимая во внимание и время, находившееся в нашем распоряжении, маршрут составил Н. Г. Михайлов, отличный знаток Иерусалима и вообще всей Палестины. Маршрут, как оказалось на деле, составлен был вполне целесообразно, и мы выполнили его с чисто немецкой аккуратностью. Не приводим его, потому что он само собой виден будет из последующего, так как вся жизнь наша до выезда из Палестины совершалась по маршруту.

Согласно выработанному маршруту мы должны были начать первый день пребывания в Иерусалиме с посещения Его Блаженства патриарха Дамиана. Поэтому, зайдя в храм Воскресения, приложившись к святому Гробу Господню, мы отправились в греческую патриархию по своеобразным, с каменными, уступами, улицам святого города, который теперь при дневном освящении мы могли рассматривать во всех подробностях. Трудно передать словами то впечатление, какое производит впервые святой город. Его отчасти может понять тот, кому, после долгих лет странствования по пустыне жизни, случалось вернуться в тот родной город, где протекло его первое детство, где зарождались его первые чистые желания и зрели первые искренние и глубокие мысли. При виде родного города, – пусть за прошедшее время физиономия его и изменилась, к лучшему или худшему, – сердце возвратившегося путника радостно трепещет. Тесной вереницей толпятся в голове воспоминания о минувших безвозвратно золотых днях детства, и эти воспоминания разжигают в сердце горячее пламя любви к родному городу. Те же чувства волновали грудь нашу и на улицах св. города; ходя по ним, переживали и мы лучшую пору нашей жизни, золотые дни счастливого детства, так как никогда не бывает так чиста и глубока наша вера, так близок к нам горний Иерусалим, как в годы невинного детства. Дитя живет в сфере воображения, и потому библейские лица: Моисей, Давид, Иосиф, наконец, Христос для него вполне живые лица, облеченные плотью и кровью; он любит их всей силой своей маленького сердца и живо представляет себе на основании священных рассказов те места, где они жили и действовали. Проза жизни, как утренний мороз, убивающий нежные майские цветы, ослабляет силу непосредственного, детского религиозного чувства... Но вот снова те места, среди которых жило детское воображение; вот те места, где действовали знакомые с детства святые люди и просыпается в груди подавленное жизнью детски-непосредственное религиозное чувство. Пускай библейского Иерусалима уже нет; пусть тот, который мы видим, мало напоминает библейский, так как предсказание Христа, что от города Давидова не останется камня на камне, как и все Его слова, сбылось с буквальной точностью! Но сердце дрожит и при виде совершенно изменившейся родины; оно живет воспоминаниями далекого прошлого. Палестина, – это по истине страна священных воспоминаний. Правда, в ней все за протекшие века изменилось, но зато все напоминает о великих, совершившихся здесь священно-исторических событиях. Самый город переменил место, – он вышел из-за библейских стен и вообще совершенно изменился: там, где была ранее гора Мориа – теперь почти низменность, где был поток Кедронский – теперь сухое каменистое ложе... Но остались библейские названия, будящие в душе священные воспоминания о совершившихся здесь событиях.

Утром первого дня, проведенного нами в Иерусалиме, мы, зайдя в храм Воскресения и приложившись к Гробу Господню, отправились в патриархию в сопровождении о. Начальника миссии арх. Александра и Н. Г. Михайлова³¹. Резиденция патриарха находится в греческом монастыре св. Георгия, приютившемся среди массы других зданий, недалеко от Воскресенского храма. Здание патриархии затерялось среди других окружающих его и снаружи мало чем обращает на себя внимание. Но внутри оно поместительно и обставлено роскошно. Широкая лестница ведет вверх, где чрез устланную мраморными плитами площадку мы вошли в большой светлый и прекрасно убранный зал с длинным рядом диванов и кресел, обитых яркой шелковой материей. Между ними расположены небольшие разукрашенные столики. Стены увешаны портретами Государя, Государыни, особ Греческого царствующего дома, большим портретом Султана, Великих князей Сергия и Павла Александровичей и Великой княгини Елизаветы Феодоровны. Сюда вскоре из-за тяжелой драпировки, отделяющей приемную от внутренних комнат, вышел «блаженнейший и Святейший Отец и Патриарх св. града Иерусалима и всей Палестины, Сирии и Аравии за Иорданом, Каны Галилейской и Св. Сиона» Дамиан. Он был в черной, разрезанной по бокам снизу, рясе и в камилавке с расширяющимся дном. Его Блаженство встретил нас очень приветливо. После того как Его Преосвященство представил нас ему, он всех благословил, со всеми облобызался и усадил всех около себя. Затем нам предложено было обычное восточное угощение. Патриарх Дамиан хорошо говорит по-русски и объясняется без переводчика. Он еще не старый, бодрый, представительный мужчина, с седоватой бородой, круглым и очень симпатичным лицом, на котором словно застыла улыбка³². Он очень интересовался нашим путешествием и желал ему полного успеха в виду его благой цели и исключительности. Его Блаженство высказал даже надежду, что благой пример путешествия к величайшей святыне Востока воспитанников духовной школы не останется без последствий. Он подробно расспрашивал о нашем путешествии до Иерусалима, о предполагаемом распределении времени в Иерусалиме и вообще в Палестине, обещав содействовать успеху нашего путешествия, поскольку он может быть нам полезен; благословил Преосвященного и сопутствующее ему духовенство служить во всех греческих храмах и даже совершить у Гроба Господня и на Голгофе «исключительно русское» служение, – что очень утешительно и знаменательно, особенно если обратить внимание на недавнее время. Напр., когда патриарх Никодим позволил себе во время богослужения произносить некоторые возгласы по-русски, то греки сильно восстали против него, обвиняя его в измене и предательстве русским (см.Журн. сообщ. Импер. Правосл. Пал. Общества) и до последнего времени неохотно допускали русское духовенство служить в храме Воскресении и вообще в греческих церквах, а допустив, старались оттеснить на задний план своими. По окончании аудиенции, получив напутственное благословение Его Блаженства, мы в сопровождении о. архимандрита и Н. Гр. Михайлова направились по узкой коридоро-образной улице на русские раскопки, в Русский дом, в котором сохраняется недавно открытая арка – новый порог «Судных врат», чрез который с крестом шел на Голгофу Господь наш Иисус Христос, часть лестницы, ведшей в базилику Константина, и остатки древнееврейской стены, за которую (вне черты города) Христос вышел на вольные страдания. Русским домом, таким образом, заканчивается крестный путь Христа, а потому он находится всего в нескольких саженях от храма Гроба Господня. Раскопки эти, имеющие громадное значение для археологии и топографии святого-города, произведены по почину Августейшего Председателя Императорского Православного Палестинского Общества Великого Князя Сергия Александровича бывшим начальником русской духовной миссии в Иерусалиме архимандритом Антонином, имя которого с благоговением произносится здешними старожилами и делается священным для паломника, видящего на каждом шагу добрые плоды его неутомимой и многополезной деятельности во благо русской Церкви на православном Востоке. Судные врата открыты Антонином 10 июля 1883 года во время раскопок, на глубине 30 аршин. В настоящее время над площадью, где была открыта интересная находка, сооружен небольшой храм в память в Бозе почившего царя Миротворца Александра III-го. Откопанные остатки древнееврейской стены находятся в фундаменте нижнего этажа храма, который соединяется широкой лестницей с верхним этажом. Здесь же хранятся другие находки Антонина и помещается женское братство, члены которого неусыпно читают псалтирь по усопшем Государе и почивших членах Палестинского общества у самого священного порога, помещенного под стеклянным футляром. В Русском доме мы оставались довольно долго, подробно и обстоятельно рассматривая раскопки Антонина, так как они имеют громадное значение для окончательного решения вопроса (спорного до сих пор для ученых) о подлинности тех священных мест, которые заключает в себе храм Воскресения. Дело в том, что как Голгофа, так и пещера погребения Спасителя открыты лишь в 324 году по Р. Хр. Это обстоятельство дает повод заподозревать подлинность этих священных мест некоторым, преимущественно, протестантским ученым, указывающим пещеру погребения Христа на холме Иеремии, за Дамасскими воротами. Но хотя Голгофа и пещера погребения Христа открыты действительно настолько поздно, что в народной памяти могло затеряться историческое предание о местонахождении их, однако св. Елена открыла их, как известно, по верному признаку, – именно, по тем статуям Юпитера и Венеры, которые поставил над Голгофой и пещерой гроба Господня Император Адриан, изгнавший евреев из Иерусалима и желавший уничтожить самую память о священных для христиан местах, сделав их местами для поклонения язычников. Единственной опорой протестантского определения места погребения Спасителя служила ссылка на слова евангелия, свидетельствующие о том, что Спаситель был погребен вне стен города, между тем как теперешнее место храма Воскресения, включающее в себе Гроб Господень и Голгофу, по их мнению, находилось внутри древних городских стен, одна из которых проходила к западу от храма Воскресения. Открытый на востоке от храма Воскресения остаток древнееврейской стены подрывает силу этого доказательства, подтверждая убеждение в том, что Голгофа и Гроб Господень находятся действительно вне стены древнего города, заставляя, таким образом, признать подлинность святынь, заключенных в нынешнем храме Воскресения.

По осмотре Русского дома, заведующая им угостила нас чаем что было весьма кстати, в виду почти нестерпимой жары, особенно сильно действовавшей на нас, жителей севера. Жара же побуждала торопиться домой, чтобы укрыться поскорее от палящих лучей знойного палестинского солнца. Если в русском доме действительно находится порог «Судных врат», чрез которые Христос шел за город на крестные страдания, то они являются последней стадией великого крестного пути Спасителя. Этим путем и мы отправились теперь на русские постройки. Крестный путь – путь великий и страшный, в настоящее время – цепь узких, грязных, темных и шумных улиц и переулков Иерусалима. Чего-чего только здесь нет?! Верблюды, ослы, лошади, их погонщики, разносчики всевозможного товара, турки, евреи, арабы, христиане всех национальностей – все столпились на этом пути. Крики погонщиков, ругань арабов, выкрикивания продавцов, рев ослов – все слилось здесь в один нестройный гул. Невозможно грязная улица завалена грудами разного товара, где фрукты перемешались с тушами мяса, галантерейные товары с священными реликвиями. Одним словом, крестный путь Христа в современном Иерусалиме – это одна из самых грязных, быть может в целом мире, шумных, торговых улиц. Не указывает ли это символически на то, как последователи Христа в. современном христ. мире, взявшие на себя крест Его и обещавшие идти Его путем – путем страданий и унижений, идут широкой и шумной дорогой радостей и наслаждений жизни. От Русского дома через Дамасскую улицу мы вошли в узкую улицу-коридор, сквозь арки которой проникают сюда слабые лучи света; серая мраморная колонна обозначает здесь место вторичного падения Христа под тяжестью креста. Далее, среди позднейших построек улицы, занятой грязными, полуоткрытыми лавками, местами проступает остаток древнееврейской стены. Благочестивое предание ознаменовало каждый шаг крестного пути Спасителя священными воспоминаниями. Вот, по преданию, дом евангельского Добрука – сердобольного богача; далее, место, где плакали преданные Христу Иерусалимлянки и где Он, Сам изнемогающий под тяжелой ношей креста, утешал их; вот место, где встретила божественного Страдальца Его Мать и где сострадательный Симон Киринейский взял на себя Его крест. Наконец, мы доходим до излома улицы, где находится древняя арка, известная под названием: «ecce homo». Отсюда, по преданию, Пилат показал ожесточенной толпе изможденного Христа, одетого в багряницу и с окровавленным терновым венцом на голове. Далее, узкий коридор улицы широкими ступенями поднимается вверх. Лавки, расположенные на протяжении крестного пути, большей частью устроены без окон и без дверей, а освещаются только с улицы. Они или непосредственно соединены с мастерскими, или сами в то же время являются мастерскими, так что, проходя по улице, имеешь возможность наблюдать деятельность в этих мастерских. С улицы видно, как в одном месте столяры работают над изготовлением восточных диванов и других предметов, преимущественно мелких вещиц из оливкового дерева (верблюды-чернильница, подсвечники, альбомы, трости и т. п.), раскупаемых паломниками на память о Иерусалиме; в другом – сапожники шьют туфли из красной кожи, которые здесь в большом ходу, так как продаются крайне дешево (50 к. на рус. деньги) и очень практичны для ходьбы по здешним камням, убийственным для обычной европейской обуви; затем видно мастерскую горшечника, выделывающего из глины употребительные здесь кувшины, рядом с мастерской, в которой работают над выделыванием из перламутра крестиков, четок и тому подобных вещей, бойко раскупаемых богомольцами на память. Далее работают хлебопекари, тут же и продающие свои горячие печенья; дымятся жаровни, на которых поджаривается шашлык и шипит, вертясь на вертеле, мясо. Такова жизнь на улицах Иерусалима! И если принять во внимание то обстоятельство, что на Востоке внешние формы и весь уклад жизни отличаются необыкновенной устойчивостью и малоподвижностью, то с полным правом в теперешних формах жизни можно видеть формы жизни, современные библейскому Иерусалиму, современные самому Христу чисто библейские картины. Иерусалим словно замер, подобно забальзамированной египетской статуе, и пронесшиеся над ним тысячелетия, совершенно изменившие его внешний вид, не коснулись форм внутренней жизни, не изменили обычаев и привычек страны. Даже костюмы не износились за протекшие тысячелетия. Снующие везде евреи с характерными библейскими лицами одеты в широкие, перехваченные у пояса плащи, на ногах красные сандалии.

За то совершенно другой атмосферой веет, едва лишь только выходишь из-за стен города и приближаешься к новому городу, в котором главное место занимают Русские постройки: здесь чисто, просторно и красиво.

Русские постройки, занявшие большую площадь на северо-западном конце Иерусалима, приютились бесспорно в одном из самых лучших уголков города, на возвышенности, отделенной от остальных частей и господствующей над всем городом. Русские постройки, обнесенные массивными стенами, – это целая русская колония в Иерусалиме, недалеко от Яффских ворот. Вся возвышенность покрыта целым рядом зданий, среди которых возвышается пятиглавый собор византийского стиля в честь св. Троицы. Кругом собора группируется целый ряд двухэтажных корпусов, из которых одни принадлежат миссии, другие – Палестинскому обществу; в первых помещаются служащие в Миссии (о. Архимандрит, 5 иеромонахов и несколько певчих; есть номера и для приезжающего духовенства, которое однако мало здесь останавливается); во-вторых – устроены большая больница с помещением для служащих, гостиницы для богомольцев, простого народа и интеллигенции. Корпуса устроены массивно, с плоскими, по-восточному, крышами, и окрашены бледно-розовой краской. Они приютились по окраине площади, оставив в средине пустым большое пространство, отчасти занятое прекрасным цветником.

Самое подворье Палестинского общества для паломников устроено вполне образцово. Два больших корпуса для мужчин и женщин из простых паломников устроены удобно и содержатся чисто. Новое подворье для интеллигентных паломников устроено не только удобно, но даже с комфортом. Оно выстроено по последнему слову науки со всевозможными приспособлениями, с цистернами, снабжающими водой во время летних месяцев, русскими банями, сушильнями для белья, и. т. п. Кроме того, при нем есть прекрасный общий зал, библиотека...

По возвращении на подворье мы пообедали, и до 4-х часов, когда было предположено отправиться на Елеонскую гору, разошлись по своим номерам, кто отдыхать, кто записывать впечатления последних дней. Но заниматься в Иерусалиме днем чем бы то ни было, непривыкшему к здешнему климату человеку, очень трудно. Нестерпимый дневной зной на улице проникает и сквозь решетчатые жалюзи окон подворья в комнаты, где накаливает воздух, расслабляет, убивает всякую энергию и побуждает забираться под кисейный полог койки, что вскоре большинство и сделало.

В три часа Марко уже стучал в двери наших комнат, торопя пить чай, так как через час назначен выезд на Елеон.