Глава VI. Христианство в его историко-практическом выражении

Историческое происхождение христианства. Составные элементы христианского общества и их характеристика. Христианские учителя и проповедники. Христианство и национальный культ. Христианство и римская власть. Характеристика Цельса как полемиста

Изложенным в предшествовавшей статье разбором христианского учения о воскресении заканчивается центральный отдел полемики Цельса против христианства, направленный против основных догматов и религиозных его учений. В дальнейших своих возражениях он спускается из области принципов к обычным мелочам жизни, и его полемический тон теряет свой серьезный характер, становится даже мелочным, а местами и придирчивым.

1. Историческое происхождение христианства

Где лежит источник происхождения христианской религии, рассматриваемой с объективно-исторической точки зрения? После того как иудеи выделились в особый народ, они утвердились на своих местных законах и соблюдают их до сего дня вместе с преданиями, полученными ими от отцов. Но это обстоятельство не создает никакого отличия их от других народов. И все другие народы древности неохотно покидали избранные их волей законы, и этот порядок должен быть признан очень хорошим и полезным, потому что раз тот или другой народ избрал для себя известные законы, то он неуклонно должен сохранять то, что утверждено общим собранием. Весьма вероятно, что различные части земли с самого начала подчинены надзору духов (ἐπιπόπταις – демонам), которые управляют ими и теперь; действуя справедливо у каждого народа, они приводят в действительность все, что ему приятно. Поэтому, когда введенный и утвержденный в одной стране закон заменяется новым законом, то таковой поступок является крайне бесчестным и противозаконным⁶⁸⁴. Все это можно подтвердить свидетельством Геродота, сообщающего следующее: «Граждане обоих городов, Мерое⁶⁸⁵ и Аписа⁶⁸⁶, находящихся в географическом пункте, отделяющем Ливию от Египта, не хотели считать себя египтянами, так как религия их (египтян), не позволяющая употреблять в пищу мясо коров, казалась им отяготительной. Они послали уполномоченных к Юпитеру Аммону⁶⁸⁷ сказать ему, что они ничего общего с египтянами не имеют и что теперь живут вне так называемой Дельты⁶⁸⁸, и что их вера вполне различна от египетской, и испросить дозволение питаться тем, чем они желают, но бог отказал в просьбе; он ответил, что земля, какую наводняет Нил, когда он выступает из берегов, принадлежит египтянам, пьющим воду Нила по эту (северную) сторону Элефантиды»⁶⁸⁹. Так сообщает Геродот, и в этом рассказе роль, какую играет здесь Аммон в отношении к Богу, заслуживает не меньшей достоверности, чем ангелы Иудеи. Отсюда объясняется и то явление, что как бы ни различны были формы богослужения, но во всей вселенной нельзя найти народа, который бы не верил, что тот способ, каким он чтит Бога, есть самый лучший. Живущие в городе Мерое эфиопы не почитают никаких богов, кроме Зевса и Диониса⁶⁹⁰; арабы чтут только Бахуса и Урания⁶⁹¹. Все египтяне служат Озирису и Изиде⁶⁹², жители же Саиса⁶⁹³ кроме того поклоняются еще Минерве. Навкратиты⁶⁹⁴ лишь в недавнее время присоединились к почитанию Сераписа, и каждые отдельные египетские места имеют своих собственных богов; некоторые оказывают божественное почитание овцам и не употребляют их в пищу; другие воздерживаются от употребления в пищу коз, крокодилов, коров, и все имеют отвращение к мясу свиней⁶⁹⁵. Скифы пожирают людей и думают, что это хорошо и похвально⁶⁹⁶, и среди индийцев есть люди, думающие приносить жертву богу тем, что они поедают своих отцов⁶⁹⁷; это рассказывает эллинам тот же Геродот⁶⁹⁸. И должно отметить в особенности следующие его слова: «Если человеку придется избрать самый лучший из всех законов, то он должен всем им предпочитать законы своей страны»⁶⁹⁹. И эллины (греко-римляне) также признают, что их нравы и обычаи не хуже и не лучше тех, какие распространены среди остальных народов; итак, кто смеется и издевается над своими обрядами, тот проповедует бессмыслицу и невежество⁷⁰⁰. Теперь уместно спросить другую сторону (христиан): откуда пришли христиане? От кого они получили законы? Они не могут указать никакого учителя и основателя, так как все это заимствовали от иудеев; в этом случае они поступили как бунтовщики⁷⁰¹ или революционеры. Как евреи, происходившие из Египта, путем революции положили основание к своему устройству, так позднее те же иудеи при помощи бунта против своих законов отпали от них и последовали Иисусу.

2. Составные элементы христианского общества и их характеристика

Когда число христиан было еще незначительно, они держались одного и того же умственного настроения, но после того как они повсюду умножились, они разделились между собой, создав из себя несколько отдельных групп, причем каждая из этих вновь возникавших групп стремилась образовать из себя отдельное самостоятельное общество – цель, достижение которой они поставили своей задачей с самых первых дней своего существования⁷⁰². Возникнув из одного общества, они спорили и осуждали одна другую, и что у них оставалось еще общего, то это было одним только именем; отказаться от него они считали позорным, все же прочее – убеждения и нравы – каждая партия имела свои собственные⁷⁰³. Что наиболее удивляет при рассмотрении этих вновь появившихся христианских общин, так это их легкомысленное отношение к тому, чтобы все строить на разумных и основательных причинах. Страсть к беспорядкам и надежда приобрести через это что-нибудь важное и в то же время страх впасть в подчинение другим заняли у них место разумных и основательных доказательств. Вот опоры, на которых утверждается их вера.

Всяческими способами отовсюду они добывают и сами изобретают нечто чудовищное, наводящее страх, и увлекают людей учениями древнего слова, продувают им уши и завладевают людьми, подобно жрецам Кибелы⁷⁰⁴, оглушающим слушателей барабанами⁷⁰⁵. Правда, христиане осмеивают египетскую религию, хотя она полна и искусных загадок, и чувственных образов; людей, понимающих дело, она научает, как должно почитать вечные понятия божественного разума, скрытые под формой неразумных зверей и лишь зрению простого человека открывающиеся как неразумные животные. Христиане не способны ни к какому высшему уразумению, хотя то, что они рассказывают об Иисусе, не более благородно и превосходно, чем египетские собаки и быки. Отсюда понятно, почему все мудрые и разумные удалились от общения с христианами: остались у них только глупцы и люди с низшим уморазвитием⁷⁰⁶.

Мы не видим, чтобы выступающие на городских площадях фигляры, собирающие около себя толпы народа и обольщающие их фокусами, осмеливались являться в собрание мудрых и рассудительных людей, чтобы показывать им свои проделки, но когда христиане собирают в свою гавань толпу детей, рабов и глупцов, не повторяют ли они площадных фигляров лишь для того, чтобы вызвать удивление в слепом обществе⁷⁰⁷?

И кто наполняет собой христианские корпорации? Когда празднуются мистерии эллинских религий, жрецы громким голосом возглашают: «Кто имеет чистые руки и ясный голос, иди сюда! Приходите сюда и вы, не сознающие за собой никакого преступления, т. е. которых совесть не мучит и не беспокоит, – и все, обязывающие себя чистым и добродетельным поведением». Так взывают состоящие при эллинских богослужениях, когда они обещают прощение грехов. Кого же христиане приглашают к своим таинствам? «Кто греховоден, кто невежа, кто находится еще в детском возрасте, – одним словом, кто беден и несчастен, – иди к нам; Царствие Божие открыто тебе!» И что за люди, которых они именуют своими братчиками: разве это не воры, убийцы, ядосмешители, грабители храмов, мертвых и их гробов? Не так ли поступают и союзы убийц и разбойников, пополняющие свой состав из подобного рода людей⁷⁰⁸?

3. Христианские учителя и проповедники

Учителя христианства говорят: «Никто из ученых, никто из разумных, никто из мудрых да не приходит к нам, так как разумность, мудрость и ученость у нас называется злом⁷⁰⁹. Кто невежа, кто дитя, кто глуп, тот найдет у нас утешение!» Они думают, что такие люди угодны Богу, и этим самым доказывают, что они хотят и могут убедить только невежд, рабов, женщин и детей. В чем же тут зло, когда люди стремятся стать образованными, выражаться литературной речью, стать умными и в действительности проявлять себя в этих качествах; разве это препятствует познанию Бога? Очевидно, что приобретение таковых свойств – дело необходимое и полезное для всех стремящихся к истине⁷¹⁰.

Будучи объяты самомнением и гордостью, христианские учителя возвещают: «Мудрецы эллинские не обращают никакого внимания на наши рассуждения, будучи ввержены своей мудростью в заблуждение и неясность мысли»⁷¹¹. Произнося вызывающие смех речи, они, естественно, не могут привлечь к своему слову ни одного разумного мужа, отталкивая от себя уже через множество введенных ими в заблуждение людей⁷¹². Они проповедуют бессмыслицу и подобны тому человеку, который, правда, обещает возвратить больному здоровье, и в то же время препятствует ему призвать на помощь другого опытного врача, который мог бы раскрыть его невежество⁷¹³.

Когда учитель обращается к малоосмысленным и с ничтожным умом слушателям, он говорит: «Бегайте этих врачей! Берегитесь, чтобы никто из вас не мог воспользоваться их наукой, так как она зла! Слушайте меня: я один могу сделать вас блаженными; истинные врачи больных да погибнут»⁷¹⁴. Они – эти христианские учителя – поступают подобно пьяным, которые в обществе пьяных обвиняют трезвого в том, что он сам пьян⁷¹⁵. Они впадают в ошибку, нанося бесчестие Богу, когда они безбожников тем легче привлекают к себе, что льстят им тщетными надеждами и увещаниями покинуть все благое в уверенности, что они наследуют бо́льшие сокровища, чем оставленные ими⁷¹⁶. Они говорят единодушно: «Верь, если хочешь сделаться святым; тогда хватай кости (игральную кость) или убирайся прочь. Да и что должны сделать вы, желающие спасения? Пусть они вынут кость и решат, какую партию им следует выбрать, смотря по тому, куда упадет кость».

Одним из своеобразных и вызывающих недоумение воззрений христианских учителей является их взгляд на отношение Бога к человеку. Они утверждают, что Бог пришел к грешникам; почему же не к тем, которые не сделали никакого греха? Грешник, исповедовавший свою неправду и смирившийся перед Богом, наделяется Им милостью, праведник же, который от начала своей жизни отличался добродетелью и возвышал свободно очи к небу, отвергается Им. Судья, желающий произвести праведный суд, не обращает внимания на то, что преступник плачет и рыдает перед ним, побуждаемый той целью, что при постановлении суда не отдашь предпочтения более милосердию, чем справедливости. Следовательно, христианский Бог судит не по мотивам истины, а по лести. Ободряя грешников, они со своей стороны не могут указать никаких добродетельных и справедливых людей и широко открывают двери для лиц порочных и развратных⁷¹⁷. И действительно, каждый знает, что природная наклонность ко греху, укрепленная временем и обычаем, не уничтожается страхом перед наказанием, и ничто не может быть так трудно, как изменение природы, и все же будущей жизни могут быть причастны лишь те, кто без греха⁷¹⁸. Христиане говорят, что Бог все может, но разве для Бога возможно желание несправедливого⁷¹⁹? По христианскому учению, Бог, подобно людям, сострадательным по природе, по милосердию дарует милость безбожным, которые могут тронуть и смягчить Его сердце, и отвергает праведных, не знающих так хорошо это искусство (лести), но это в высшей степени недозволительно и несправедливо⁷²⁰.

Таковы христианские учителя; какими же качествами обладают их проповедники?

Встречаются в некоторых знатных домах чесальщики шерсти, сапожники и башмачники, грубого и самого низшего разряда люди, которые едва смеют произнести звук в присутствии старейших и благоразумнейших господ (дома). Но как только они примутся за детей и женщин, не более разумных, чем дети, они изливаются чудными дружескими речами: «Вы должны более верить нам, чем отцам и родителям; они слабые и глупые люди, неспособные мыслить ничего разумного и добродетельного, так как их ум извращен ложными мнениями и выдумками. Мы знаем все, как должно жить и вести себя, и если вы пожелаете последовать за нами, то получите счастье со всем своим домом». И если в то время, когда они говорят подобного рода речи, присутствует (дома) отец их или учитель, они впадают в страх, робеют и совсем умолкают, но имеющие более мужества настойчиво возбуждают детей сбросить с себя узду, нашептывая, чтобы они в присутствии отца или учителя не обнаруживали никаких попыток поднимать какие-либо вопросы, касающиеся блага пользы в тех целях, чтобы эти извращенные и погруженные в грех люди не применили бы к ним грубость и жестокость и не подвергли их наказанию. Если они хотят избрать правильный путь, то им, привлекаемым в христианскую Церковь, должно оставить своих родителей и учителей и удалиться на женскую половину дома (γυναικωνίτιν)⁷²¹ или вновь обратиться в чесальщиков и валяльщиков. Такими убеждениями они привлекают к себе юных людей⁷²².

Что же такое представляет собой христианство в его историческом проявлении по суждению Цельса? Это союз невежд, глупцов, малолетних и ничего не понимающих людей, отрицающий науку и вместе с тем всю эллинскую культуру. Их учителя – противники науки и проповедуют бессмыслицу, проповедники – проходимцы и обманщики. Ничего светлого, доброго и яркого в жизни христианских общин не наблюдается⁷²³.

Единственный исход из той непримиримой, все отрицающей или искажающей позиции, в какую христиане поставили себя в отношении к эллинизму в теории и на практике, Цельс усматривает в том, что главные причины, побуждающие христиан отделять себя непроходимой гранью от эллинизма, не имеют под собой серьезных и достаточно убедительных оснований, и прежде всего – в религиозной области.

4. Христианство и национальный культ

Христиане не терпят ни (эллинских) храмов, ни колонн, посвященных почитанию тех или иных божеств или выдающихся людей, ни идолов, но и в этой одной наиболее наглядной форме выражения своего религиозного сознания они повторяют лишь то, что уже давно дано в многочисленных проявлениях эллинского религиозного сознания. Скифы, ливийские номады, безбожные сереры и другие безбожные и беззаконнейшие народы не имеют изображений ни богов, ни храмов⁷²⁴. О персах Геродот свидетельствует: у них известны следующие обычаи: у них не имеется ни изображений богов, ни воздвигается храмов, ни алтарей; напротив, они считают глупцами тех, кто пользуется такими обрядами; по моему наблюдению, у них нет веры, как у греков, что боги рождаются от людей или люди становятся богами⁷²⁵. Гераклит говорит: «Поклоняться идолам для того, кто не признает ни богов, ни героев, – это значит не что иное, как болтать о каких-либо пустяках в своих домах»⁷²⁶. И что может быть более разумного этих сказанных здесь Гераклитом слов? Он весьма ясно выражается, что было бы крайне неразумным почитать богов для тех, кто не признает ни богов, ни героев: это явилось бы очевидным доказательством их неразумия. Христиане же отвергают и порицают все изображения богов без исключения. Если они поступают так в том убеждении, что ни камень, ни медь, ни золото, как бы они ни были художественно и изящно обработаны, не могут быть богами, – то эта мудрость слишком поверхностного характера, так как едва ли найдется такой лишенный здравого смысла человек, которые все эти вещи стал бы считать за богов. Взятые в их истинном значении, все физические изображения богов представляют собой не что иное, как подарки богам или их реальные портреты. Основной тезис христиан заключается в том, что, по их мнению, Бога невозможно воспроизвести ни в каком внешнем виде – то же утверждают и персы, – но христианский Бог поступает иначе, чем персидский; христиане учат, что Бог создал человека по Своему образу и, следовательно, дал ему такой вид, какой Он имел Сам (т. е., таким образом, получился живой идол Бога на земле). Они, конечно, признают, что те или другие изображения сделаны в честь известных существ, но принимают их за проявление злых духов, почитать и поклоняться которым не позволено христианам, чтящим единого Бога⁷²⁷.

Положение, что христиане почитают единого Бога, требует еще критики: оно обязывает христиан поклоняться только лишь их одному Богу и не воздавать божественной чести никому иному, между тем, рядом с Ним они воздают безмерную честь человеку, недавно явившемуся в мир, при этом воображая, что они ничем не погрешают против Бога, почитая Его слугу равным Ему; отсюда вытекает прямой вывод, что если христиане воздают одинаковую честь Отцу и Сыну, то они должны воздавать почитание не одному только Богу, но и всем Его служителям (т. е. демонам)⁷²⁸. Допустим, что христиане согласятся признать, что Тот, Кого они называют Сыном Божиим, представляет Собой слугу Его и что Бог есть Отец всех нас и Ему одному должно поклоняться; но, к сожалению, им недостает свободы мысли, чтобы окончательно остановиться на этом пункте веры, и они вместе с Ним почитают Виновника их бунта и не потому называют Его Сыном, что Он выше Отца, но по той причине, что они превозносят Его выше всего⁷²⁹. Ближайшим доказательством всего сказанного может служить известное христианское сочинение «Небесный разговор», содержащее в себе, между прочим, следующее: «Если Сын сильнее, чем Отец, и Сын Человеческий Господин Его (Бога Отца), то кто кроме Него может быть Владыкой, царствующим над всем? Откуда происходит то, что когда много течет источников, колодец никому не доступен⁷³⁰? Почему Ты, совершивший такой великий путь, становился малодушным: сокрой Себя; дай мне мужество и меч»⁷³¹.

Отсюда ясно, что все христиане поклоняются и почитают Сына Человеческого и служат Ему под видом и именем великого. Он, по их мнению, сильнее, чем Бог, управляющий миром; отсюда и повеление не служить двум господам – Бог есть Бог всех людей. Он благ и ни в чем не нуждается; не терпит никакой зависти; что тем, которые всецело преданы и посвящены Ему, препятствует участвовать в эллинских публичных таинствах⁷³²? И нежелание христиан строить храмы и алтари и посещать их не составляет ли самый характерный признак того, что они составляют собой тайное и запрещенное общество⁷³³? Если они воздерживаются от вкушения жертв, так как это запрещено их предками, тогда они должны отказаться и от вкушения всякой мясной пищи. Так учил Пифагор, стремившийся возвысить душу путем воздержания. Христиане подобного рода свои поступки объясняют тем, что они не желают вкушения вместе с демонами: можно только удивляться их мудрости⁷³⁴. Но если они сами считают богов (идолов) за ничто, то какой же вред в этом случае получат они, если будут участвовать в жертвенных пиршествах⁷³⁵?

Вот, говорит христианин, я подхожу к идолу Юпитера, Аполлона или какого-либо другого бога, порицаю и ударяю его, и он не гневается на меня⁷³⁶. Но не видишь ли ты сам, христианин, что если кто выступит против твоего демона не только, чтобы оскорбить его, но и по всей земле возвестит об этом почитаемом тобой идоле, что Он отведен был связанным и распят на кресте, то почему этот твой демон или, как ты называешь Его, Сын Божий, никому за это не отомстил⁷³⁷? – Христиане проклинают и смеются над изображениями эллинских богов, но если бы хоть один из них лично встретился с Бахусом и Геркулесом, то у него скоро прошла бы охота насмехаться и порицать. Задержавшие и подвергшие смерти христианского Бога ни тогда, когда это событие совершилось, ни долгое время после того не потерпели никакого отмщения. И Тот, Кто послал Его по причине идолов, хорошо зная, что Он подвергнут был казням и вместе с Ним погибли идолы⁷³⁸, – столько времени не обращал на это внимания? Или Бог так мало имел любви к Своему Сыну? Христиане утверждают, что Он столь великие оскорбления перенес по Своей воле, но они этим только осмеивают себя и позорят, спокойно перенося все оскорбления, причиняемые им. Сравнение подобного с подобным есть лучший критерий правильного суждения; если христиане будут продолжать порицания и оскорбления богов, то они должны убежать и скрыться или будут захвачены и подвергнуты казни⁷³⁹. Таким образом, отрицание христианами культа эллинских богов и их отказ участвовать в религиозных церемониях, совершаемых в честь эллинских богов, не имеет под собой никаких разумных оснований. Этим взглядом объясняется и окончательное суждение Цельса о судьбе христиан как тайного и запрещенного законом общества.

5. Христианство и римская власть ⁷⁴⁰

Не следует лишать доверия древнего мужа, провозвестившего: «Да будет единственный царь, которому дано царство сыном Кроноса прозорливого (Зевсом-Юпитером)»⁷⁴¹. Если христиане попытаются низвергнуть это законное положение, то будут подвергнуты от императора заслуженным казням, потому что когда все поступят как христиане, то император будет покинут всеми и останется один; тогда управляемая им Империя подпадет власти диких и безбожных варваров, и не только христианскому богослужению, но и всякому познанию истины настанет конец⁷⁴². Эллинам известны надежды христиан: они мечтают, что когда римляне примут христианскую веру, то отрекутся от всех обязанностей, какие они до сих пор воздавали богам и людям, и будут поклоняться Всевышнему, или, как бы они не называли Его, сошедшего с небес, чтобы защитить их, и всякая другая помощь излишня, так как Бог еще ранее обещал даровать Своим последователям еще большие блага: они сделаются господами всей земли; для тех же, которые воображали себя великими земли, останется лишь темный ее уголок, где они только и могут жить: здесь они будут повсюду бегать, запугиваемые отовсюду, разыскиваться и убиваться⁷⁴³. – Вот еще одно из полных невежества христианских убеждений: они уверены, что когда обладающие теперь царской властью примут христианство и преемство таких императоров продолжится значительное время, настанет одна разумная власть, уже ранее хорошо знакомая с христианским сообществом и, прежде чем она погибнет сама, она истребит все⁷⁴⁴. О, если бы это было возможно, чтобы все жители Азии, Европы, Ливии, эллины и варвары, живущие до пределов земли, – и подчинились одному закону, восклицает Цельс, сам сознавая, что такое всеобщее единение он считает невозможным⁷⁴⁵.

Свое рассуждение об отношении христиан к господству Цельс заключает замечательными словами. Он увещевает их помогать царю, со всей энергией принимать участие в его правительственных работах, браться за оружие в защиту его, выходить в поле и приводить к нему войска⁷⁴⁶. Он идет еще далее. Среди всех людей он не находит более достойных лиц, которые бы так способны были служить отечеству, как христиане, потому что они дают подданным полезное учение и показывают, как правильно служить Богу⁷⁴⁷. В случае покорности и преданности государю и государству христиане могли бы занять высшие должности в отечестве, чтобы наблюдать за исполнением законов и поддерживать благочестие. Если при этой государственной службе кто-нибудь попробует из христиан поклясться именем императора, то они в этом не должны видеть ничего дурного, так как царю подарены все вещи земли, и за все, что христиане получают в этой жизни, они должны благодарить царя⁷⁴⁸.

Что это – libellus pacis, примирительная грамота, обращенная к христианам, или под ней скрываются совсем иные цели? Ответ на этот вопрос нужно искать в тогдашнем политическом состоянии римской истории. С первых годов Цезаря германцы напирали с севера на Рим и с каждым десятилетием увеличивали свою разрушающую силу. В областях Дуная, быть может, самыми опасными врагами будущего Рима являлись геты или готы. Лучшие императоры того времени, Веспасиан, Траян, Адриан и Септимий Север, вели постоянную борьбу и с германцами, и с готами; тем не менее варвары облагали со всех сторон Римскую империю и готовы были поглотить греко-римскую культуру и цивилизацию. Страх за будущее Римской империи и патриотическое чувство и побудили Цельса призвать христиан к исполнению гражданства. Пусть хоть теперь они оставят старые и всем надоевшие споры о религии и в общей опасности соединятся со всеми гражданами Римской империи. Но это призвание своеобразно: оно вовсе не звучит ласковой и примирительной тенденцией и с первых же слов грозит заслуженными казнями.

Свою отповедь Цельсу Ориген заканчивает обращением к Амвросию, в котором он извещает своего покровителя об исполнении предпринятого по его инициативе труда – «Обличения “Истинного слова“» Цельса, составленного в VIII книгах. Оригену небезызвестно, что Цельс обещал издать второе сочинение против христиан, в котором он предполагал научить христиан, как они должны жить и вести себя. Он просил Амвросия прислать ему эту книгу, чтобы ложные мышления, какие найдутся здесь, обличить, а что окажется в ней истинного, подтвердить и укрепить без всякой тенденции вызвать какой-либо спор или ссору⁷⁴⁹.

Здесь конец «Истинного слова» Цельса, и потому не лишней является попытка сделать некоторую его характеристику.

Первое, что поражает читателя при поверхностном знакомстве с сочинением Цельса, это последовательное и всесторонне проведенное предпочтение эллинизма перед христианством. Цельс – убежденный эллин и неутомим в подборе параллелей и аналогий не только для фактов земной жизни Христа, но и для важнейших частей христианского учения. Христианство не дало ничего нового. Все, что оно проповедует, предвозвещено в философии, в мифах, в деятельности, в подвигах выдающихся героев древности, воспринято из эллинизма: рождение Христа, Его чудеса, пророчества, демонология, нравственное мировоззрение христиан, учение о Царствии Божием и бессмертной жизни – все это уже дано в эллинизме, и притом в высшем и лучшем прообразе.

Второй характерной чертой мировоззрения Цельса, во многих важнейших пунктах определившей его полемику с христианской теологией, являются его неоплатонические убеждения. Тезис Плутарха, что Божество по причине несравненной возвышенности и чистоты своего существа не способно входить в соприкосновение с земным и преходящим, не может превращаться и смешиваться с телесными вещами, так как это пятнало бы или, так сказать, пачкало Его абсолютную чистоту⁷⁵⁰, служит для Цельса основным принципом, с точки зрения которого он полемизировал против основных догматов христианства. Бог не способен проникаться любовью к телесному телу⁷⁵¹; когда Иисус умер, Он необходимо должен был испустить Дух Божий, откуда следует, что Он не мог и воскреснуть, так как Бог не мог принять к Себе Его духа, как занятого природой тела⁷⁵². – Определить к вечному бытию плоть, полную свойств, о которых ничего нельзя сказать хорошего, Бог не желает и не может, и т. д. Так говорить мог только неоплатоник и, оцениваемые с объективной точки зрения, эти отделы полемики Цельса должно признать логически обоснованными с формальной стороны, хотя по своему материальному содержанию для христианского мировоззрения они неприемлемы.

6. Лучшую характеристику Цельса как полемиста сделал Мосгейм: «Цельс не пожалел ничего, чтобы обстоятельно исследовать христиан с целью удачнее напасть на них. Он испытал все, что может испытать опытный спорщик, который желает привлечь на свою сторону людей всякого рода. То он заставляет говорить иудея и позволяет ему выболтать все, что может вдохнуть жажда мщения и гнев, то он говорит сам: здесь говорит он как достопочтенный мудрец, движимый любовью к людям и огорченный несчастьем людей, отпадших к христианам от веры отцов; то принимает вид мужа, который умеет шутить и смеяться над глупостью мира. То он Гераклит, который постоянно плачет, то Демокрит, который постоянно смеется. Здесь он ищет опоры в разуме, там берет красноречием, там – ученостью»⁷⁵³.