Слово НА НОВЫЙ 1887 ГОД

Прошедшая ночь представляла в нашей общественной жизни явление, заслуживающее особенного внимания. Мы встречали новый год, мы переходили эту знаменательную черту, отделяющую наше прошедшее от неизвестного будущего. Как переходили? Единодушно ли, единообразно ли, как подобает цельному и единоверному православному народу, – с одними ли мыслями, чувствованиями и сердечными расположениями? Нет. Одни православные христиане, по зову Церкви, шли с вечера ко всенощному бдению на молитву, другие, – тоже православные христиане, – спешили на увеселительные собрания -частные и общественные. Одни в глубоком раздумье спрашивали себя: что-то породит нам находящий день (Прит. 3, 28), или наступающий новый год; другие шумно провозглашали свои успехи в области знания и общественной жизни и смело приветствовали друг друга с несомненным наступлением нового благоденствия и счастья. Одни, обозревая прошедшее, воздыхали к Богу о грехах в мимошедшее лето содеянных и просили на будущее время продления к ним Божия милосердия и долготерпения; другие, не думая ни о своих грехах, ни о правде Божией, с самонадеянностью смотрели вперед без страха и опасения за свое будущее, как ни от кого не зависящие и никому неподсудные. Больно видеть это раздвоение в нашем народе и на одной его стороне утрату страха Божия и забвение религиозных обязанностей, но еще больнее то, что это явление у нас не редкое, не одиночное. Вчера оно было заметнее по особенности вчерашней ночи и настоящего дня, но не всегда ли так у нас бывает? Не в каждый ли праздник мы видим одних во время вечерних богослужений в храмах, других на зрелищах и на пирушках; одних с раннего утра поспешающими к литургии, других спящими до полудня? И прекратится ли когда-нибудь это удивительное пренебрежение к церковным богослужениям, по правда сказать, преимущественно замечаемое в тех сословиях нашего народа, который почитают себя образованными, и должны бы быть руководящими в великом деле общественной нравственности?

Предлагая этот вопрос, мы как будто берем на себя задачу остановить это противохристианское направление в некоторых частях нашего общества, исправить это зло, зародившееся давно и на глазах наших принимающее страшные размеры? Нет, мы слишком слабы для этого. Мы хотим только осветить это гибельное направление, дать ему надлежащую оценку и тем исполнить нашу обязанность, предоставляя силу и действие в исправлении душ человеческих воле и благодати Божией.

Мы ставим вопрос таким образом: если в христианской религии существенную часть составляют общественная молитва и богослужение, то очевидно в них должно заключаться какое-либо благо для верующих во Христа. Кто исполняет в этом отношении свой долг, тот без сомнения приобретает предлагаемое ему благо; следовательно, если кто пренебрегает этим долгом, тот не достигает и предназначенного ему блага, или его теряет. Что же теряют те из православных христиан, которые пренебрегают церковными богослужениями?

Мы не обращаемся с этим вопросом к тем из наших образованных людей, которые под влиянием ложных учений нашего времени, почитают для себя лишними не только церковный богослужения, но и всю Церковь с ее учреждениями, и самую веру в бессмертие души и в Бога живого. Правда, и они, как христиане, крещены в младенчестве во имя Пресвятыя Троицы, и в них жив еще и будет жив до их смерти новый возрожденный благодатию Христовою внутренний человек, но человек этот от небрежения и неразвития в них замер, заглох, отупел к духовным впечатлениям. С ними нельзя говорить языком веры, они все отрицают без испытания, обо всем спорят без изучения оспариваемых предметов, над всем издеваются. Если не обратить их на путь веры Господь милосердный особыми средствами Своего промышления, то они подпадают приговору, который произнес Христос Спаситель на иудеев не признавших в Нем своего Мессию: се оставляется вам дом ваш пуст (Мат. 2Б, 38). Это суд над душами, принадлежавшими к Церкви, но одичавшими и за неверие оставляемыми Христом и Его благодатью. По- молимся о них, да откроет им Господь на новое лето спасительный свет богопознания и благочестия.

Мы обращаемся к тем из православных христиан, которые веры не утратили, но или по предубеждениям признают для себя уставы Церкви, а в том числе и богослужения ненужными и необязательными, довольствуясь одними познаниями в вере; или же ничего не отрицая, но увлекаясь обычаями и порядками светской жизни, несогласными с церковными распределениями времен, – осуетились, обленились, оплотенели, и только иногда, обличаемые совестью, выражают бесплодное сожаление о том, что дурно провели тот или другой праздник, или не успели побывать на том или другом церковном торжестве.

Итак, что же они теряют, чуждаясь церковных богослужений?

Думаем, что во-первых, они теряют Божие благоволение и благословение, сообщаемое послушным членам Церкви Христовой. Иисус Христос для нашего спасения не одно учение нам преподал, и не одного только нашего согласия на это учете требует, – в чем мы нередко поставляем всю свою веру, – Он создал Церковь, как особое учреждение, в которое положил все сокровища своих заслуг, все благодатные силы и дарования с тем, чтобы мы употребили их в дело нашего нравственного исправления и усовершенствования. Поэтому наш долг относиться к Церкви, как нам повелено, а не как нам вздумается. Христос стяжал Церковь, – или приобрел у Отца небесного право собирать верующих в ее священную ограду,– кровию Своею (Деян. 20, 28). Он возлюбил Церковь и Себя предал за нее (Еф. 5, 25). Он сочетался с нею, как ее глава и промыслитель; Он обещал ей пребывание до конца мира и защиту от всех врагов ее; посему может ли Он взирать без гнева на тех, которых Он призвал в Свою Церковь, и которые чуждаются и даже порицают ее? А богослужения – это жизнь и дыхание Церкви, это непрестанное движение в ней благодатных сил Духа Божия, постоянное возношение очистительной жертвы за грехи наши и наших молитв, возбуждаемых, очищаемых и руководимых, по слову Апостола, самим Духом Святым, о нас ходатайствующим воздыханиями неизглаголанными (Рим. 8, 26). Отказываться почему-либо от участия в этой церковной жизни и в этой деятельности нельзя без величайшего духовного ущерба и лишения. Мы имеем доступ к Богу только через Христа, нашего Ходатая, а Христа находим только в Церкви: откуда же кроме Церкви мы можем ожидать и Божия благословения? Благословит тя Господь от Сиона (Пс.127, 5), говорили пророки членам Церкви ветхозаветной: и мы для приятия Божия благословения и сопровождающих его благ, по слову Апостола Павла, „приступили к горе Сиону, и ко граду Бога живого, к небесному Иерусалиму и тьмам Ангелов, к торжествующему собору и Церкви первенцев, написанных на небесах, и к Судии всех Богу, и к душам праведников, достигших совершенства, и к ходатаю Нового Завета Иисусу“ (Евр. 12, 22–24).

Далее, – уклоняющиеся от церковных богослужений не находят, или нашедши теряют прямой путь живой и спасающей веры, которая состоит в общении со Христом. Вера и убеждение ума, даже при надлежащей полноте и основательности, получают силу только от сердца, а сердце становится ключом духовной жизни только тогда, когда Христос „верою вселяется в сердца наши“ (Еф. 3, 17). Очистить для Него храмину нашего сердца, обнять Его своею любовью, мыслить Его умом, страдать Его страданиями, радоваться Его радостями, желать того, чего Он для нас желает, идти за Ним, куда Он нас призывает,-вот что значить истинно и спасительно веровать, или, по слову Апостола, „облечься во Христа (Гал. 3, 27), Который сделался для нас премудростью от Бога, праведностью и освящением и искуплением“(1Кор. 1, 30). К нему то, нашему Искупителю, Церковь, как мать дитя, ведет нас за руку в своих богослужениях. О Нем она нам рассказывает, о Нем поет, Его любовь и красоту нам изображает, Его благодеяниями учит утешаться, Его чистотой и светом проникаться, и через погружение в таинствах в Его божественную жизнь, выносить из этой священной глубины живое чувство и сознание нашего истинного призвания и желаемого для нас Христом совершенства и блаженства. Это на языке слова Божия называется опытным познанием, или вкушением духовной жизни: „вкусите и увидите, как благ Господь“ (Пс. 33, 9).

Это сознание и ощущение в себе движения духовной жизни в учении христианском называется духовным опытом. Опыт этот не только удостоверяет нас в способности нашей к жизни особенной, превыше земной, но и возбуждает желание искать ее и стремление утвердиться в ней. Он то, этот главный двигатель в деле нашего спасения зачинается и поддерживается прежде всего и больше всего в церковных богослужениях. Чтобы выяснить это учение, надобно взять несколько предваряющих его христианских мыслей. В нашем обществе в последнее время затемнилось понятие о различении в нашей природе трех жизней,– плотской, душевной и духовной, которое так настоятельно внушает нам Апостол Павел. Мы понимаем ясно, что значит жизнь плотская,– это есть, пить, спать, наслаждать- ся плотскими удовольствиями, играть, веселиться и пр. Мы понимаем, в чем состоит и жизнь душевная, это: учиться, размышлять, читать, сочинять, заниматься изящными искусствами и т. под. В этих двух видах нашей жизни мы полагаем большею частью все потребности и проявления нашей двусторонней природы, – телесной и душевной. Кто развивает свою деятельность в последнем направлении, того мы признаем исполняющим самое высшее назначение человека. Но не то внушает нам слово Божие. По его учению, ни той, ни другой жизни, ни тем, ни другим людям, т. е. ни ведущим грубую плотскую жизнь, ни утонченную душевную, – нет места в царствии Божием. Не только „плоть и кровь, по слову Апостола, не могут наследовать царствия Божия“ (1Кор. 15, 50), но и указанные нами люди душевные. „Душевный человек, говорит Апостол, не принимает того, что от Духа Божия, потому что он почитает cиe безумием и не может разуметь, потому что о сем надобно судить духовно“ (1Кор. 2, 14). Итак, отвергая то, что от Духа Божия, душевные люди отрицают всю духовную жизнь и потому (что ныне и видим) все чисто духовные труды и подвиги признают напрасным истязанием природы человеческой и почитают юродством или безумием не только труды современников в жизни истинно христианской, но даже и великие подвиги древних аскетов и святых подвижников. В чем же состоит истинно духовная жизнь, ведущая к царствию Божию? В развитии той стороны нашего духа, которая обращена не к земле, а к небу, в возбуждении чувствительности в этой части нашей природы к чисто духовным впечатлениям, и в стремлении ко всякому истинному познанию и добру – нестареющемуся, неумирающему, вечному, что так ясно преподал нам Господь в Евангелии и что называет „собиранием сокровища на небеси“ (Матф. 6, 20). И, очевидно, учиться этой жизни нужно не там, где приобретаются сведения, имеющие отношение только к жизни земной, где сообщаются наслаждения хотя и утонченные, и облагороженные, но теряющие свое значение и цену в виду старости, болезней и смерти; но там, где думают и говорят о духовном и стремятся к вечному и небесному, где упражняются в богопознании, в молитве, и в подвигах благочестия. Где это возможно? Везде, где живет христианин, но прежде всего и больше всего в церковных богослужениях. И вот, что мы находим в них для этого великого дела. Отсюда всякое грешное мечтание изгоняется; всякие помыслы, воспоминания о нашей суетной мирской жизни здесь становятся неуместными. Здесь всякое земное величие, всякая гордость житейская смиряется. Здесь стоит немощный человек пред всемогущим Богом, грешник пред Судиею, погибающий пред Спасителем. Здесь учат познавать свои немощи, плакать о своих грехах, восчувствовать мимолетность земной жизни, страх смерти, опасность вечной погибели; но здесь же вливают в сердце и отраду – в вере, и надежду помилования и успокоения – в прощении грехов; здесь же сообщается и предвкушение неотъемлемого мира и неоскудевающей, не обманчивой небесной радости. Здесь учат трезвенности ума, собранности духа, терпению в бдении, одушевлению в молитве, постепенному вocxoждeнию в таинственную высоту миpa духовного. Отсюда износится утешение сердца даже при утомлении тела, и отвращение от грешной суеты, и бодрость в борьбе со скорбями и лишениями, и любовь к людям, и жалость к несчастным, и прощение врагам. Итак, здесь учат, что истинная наша жизнь и истинное счастье состоят в чистоте совести, в благоговении пред всевидящим Богом, в славословии Его, – нашего Отца, Промыслителя и Спасителя и в служении Ему делами правды и любви. Все это знают послушные чада Церкви, нелестно посещающие богослужения, но для кого это непонятно, тот должен убедиться, что в его душе нет зачатков духовной жизни и залогов для царствия Божия. Напрасно он будет утешать себя благоприличием своего поведения, образованностью, научными познаниями и другими земными преимуществами; великий грешник, как евангельский мытарь, приходящий поплакать в Церковь, ближе к царствию Божию, чем находящейся в самообольщении душевный человек. От того эти душевные люди, не познавшие опытом духовной жизни и силы грядущего века (Евр. 6, 5) так и сомневаются во всем, что к ней относится, так много против всего возражают и от всего уклоняются. Очевидное доказательство этому мы видим в их отговорках, которыми они оправдывают себя в уклонении от богослужений. „Если бы, говорят они, у нас были другие часы для богослужений, а не время нашего обеда и утреннего сна; если бы в церквах наших пели хорошо; если бы богослужения были не так продолжительны и в церквах можно было бы сидеть и т. под.“- Нужно ли объяснять, что часы домашней жизни, разошедшиеся с церковными можно было бы и переставить, что художественное пение в церквах не есть необходимое условие молитвы, а больше услаждение чувства, что его могли и должны были бы улучшать лично, или чрез приношения в храмы сами образованные люди, а не ждать этого от бедных крестьян, или неимущего духовенства, что наконец, сидеть и покоиться здоровым и особенно праздным людям много времени и дома, а пред Богом справедливее постоять? Так ясно слышится во всем этом голос плотского и душевного человека.

Трудно изобразить весь нравственный ущерб и вред, какой претерпевают христиане, нуждающиеся храмов и богослужений в своей семейной и домашней жизни. Апостол Павел благочестивое семейство называет домашнею церковью (Рим. 16, 4). Как живое оправдание этого взгляда Апостола на быт семейный мы видим во всей истории нашего православного народа. Каждый дом в нем был (и по милости Божией доселе еще в большинстве народа остается) отображением храма и церковного порядка. Любимое украшение дома святыми иконами, счет дней и распределение занятий по церковным праздникам, соответствие временам церковным в назначении рода пищи, удовольствий и самых одежд, все в таком доме напоминает, что он состоит в постоянной связи с храмом и действительно составляет живую часть великого тела Церкви. В нем радуются, когда радуется Церковь, смиряются и сосредоточиваются в духе, когда Церковь в богослужениях выражает печаль яже по Бозе, постятся, когда Церковь требует подвига покаяния, торжествуют и славят Господа, когда великие события в домостроительстве искупления торжествует Церковь. Понятно, что и влияние такого порядка жизни на семейство то же, что и влияние храма на присутствующих в нем: страх Божий, памятование о Божием вездеприсутствии, воздержание, трезвенность, целомудрие, послушание детей родителям, трудолюбие, мир и порядок, – вот обыкновенные нравственные черты таких семейств. Тут нет надобности ни родителям приневоливать себя к посещению храма, ни детей посылать насильно к богослужению; переход от дома к храму в праздники требуется сам собою, и не составляет чего то лишнего и тягостного. Здесь не только детям вменяется в обязанность, но и служителям дается возможность и свобода посещать храм Божий. Что же мы видим в семействах отчужденных от Церкви? Дом ваш пуст, вот впечатление, получаемое добрым христианином при посещении подобного семейства. Тут вечные будни: все занято плотью, все работает для нее, или для празднеств, приготовляемых душевному, а не духовному человеку. Неудивительно, что с утратою христианского порядка жизни оскудевают в подобных семействах и христианские добродетели. Дом нравственно пустует и разлагается: супруги ссорятся, дети бунтуют, служители пьянствуют и крадут, потому что, как говорит Писание, нет страха Божия пред очами их (Рим. 3, 18); а именно чтобы вселялся страх Божий в душах, надобно, чтобы он был пред очами, т. е. во всем порядке жизни для всех видимым и обязательным. Ясно, что никакие науки, никакие изящные искусства, никакие облагораживающие развлечения не воспитают в семействах христианских добродетелей.

Нам кажется, что хотя бы жалость к детям могла побуждать беспечных родителей посещать храмы и детей водить с собою, так как они видимо гибнут без влияния церковных богослужений. Их дух замирает и вянет, чувственность прежде времени возбуждается, духовный вкус тупеет, эгоизм растет, жажда наслаждений распаляется, совесть теряет чистоту и бдительность, ум изощряется в искусстве обходить нравственный труд и уклоняться от духовных упражнений. Но замечательно, что здесь, как и в других случаях нравственной жизни, наше общество для оправдания своего имеет наготове чужие религиозные мысли. Говорят: „наши дети еще малы; что они понимают в церкви? Надобно, чтобы они сначала выслушали уроки Закона Божия“. Вот на что мы больше всего надеемся: уроки, и уроки! Но уроками ли совершается самое раннее развитие детей? Чрез ум ли детский проходят все образы и. картины жизни, и в виде ли логических понятий укладываются в их душах все впечатления, получаемые ими в природе и общежитии? Нет; жизнь теснится в их души помимо их сознания; она проникает во все поры их нравственного существа прежде всякого научного исследования. Переставьте указанное нами возражение из религиозной области в область природы и вы увидите всю его неосновательность. Все мы знаем как возбудительно действуют на детские души жизнь и картины природы, – и солнечный свет, и небесные светила, и леса, и луга, и воды, и цветы, и птицы и животные. Все это вы спешите показать детям для их созерцания, наблюдений и удовольствий, а прежде всего признаете для них необходимым чистый воздух и движение. Теперь спросим: почему вы не держите их в классных комнатах, вдали от природы, пока они не узнают научным образом – астрономию, чтобы наслаждаться видом звездного неба, – минералогию, – чтобы с удовольствием собирать камешки на берегу реки, – ботанику, – чтобы полюбить цветы, – орнитологию и зоологию, – чтобы любоваться птицами и животными и пр.? Вы знаете, что дети отупеют, прежде нежели путем науки доберутся до созерцания природы, что они умрут без чистого воздуха и движения. Предоставьте же их и в религии, как и в природе, прежде всего созерцанию и силе впечатлений, показывайте им храмы и богослужения, поставьте их под влияние красоты церковной, в благоговении молящихся дайте им почувствовать невидимое присутствие Божие и влияние Его благодати, и потом уже учите их, и объясняйте им то, что они видели, испытали и уже полюбили. Но пока вы ожидаете их успехов в Законе Бoжиeм, духовная впечатлительность в них ослабеет, иные ощущения и склонности займут в их сердцах место принадлежащее Богу: они будут люди душевные, а не духовные.

Но еще, гибельнее влияние передовых сословий чуждающихся богослужений на народные массы. Тяжкая ответственность падет на них пред Богом и историей нашего отечества за тот соблазн, какой они производят в народе. Вид внешней образованности увлекает и необразованных к подражанию им; их ложные суждения и отговорки распространяются и повторяются, их пример влечет простодушных от богослужений на зрелища и увеселения. За этим является и в простом народе отчуждение от храма, небрежность и вольность в поведении во время самих богослужений, дерзость по отношению к блюстителям церковного порядка, пренебрежение к голосу священнослужителей; а о поведении народа по праздникам на улицах и в домах и говорить нечего; это видно всем и всегда. Говорят: „все свободны поступать как им угодно; открывая пред праздниками общественные увеселения, мы никого силою не принуждаем участвовать в них; всякий должен действовать по своему убеждению“. Но когда люди высшего разряда не могут отказать себе в неблаговременных удовольствиях, могут ли массы, всегда падкие на эти удовольствия, без доброго примера и руководства устоять на строгом пути благочестия? Не значит ли это закрывать собственные глаза и отводить глаза других от истины?

Мы много в настоящее время замечаем у себя в общественной жизни нестроения и беспорядков, испытываем и общественные бедствия. Всем им одна главная и глубочайшая причина, – оскудение в нас веры и благочестия. Мы удаляемся от Бога, Он удаляется от нас; а с удалением Его, источника всякого блага, уходят от нас и довольство, и безопасность и счастье. Но ничто так не подвергает народы гневу Божию, как открытое уничижение Его святого имени и пренебрежение к Его святому закону. Этим народным грехом мы и повинны пред Богом в мимошедшие годы. Но долготерпелив Господь, Он дает нам еще новое лето. Напишем, так сказать, на вратах этого нового года слова св. Апостола Петра: „долготерпение Господне почитайте спасением“ (2Пет. 3, 15). Аминь.