Слово в день св. Антония Великого ⁸.

Дух есть, иже оживляет, плоть не пользует ничтоже (Ин. 6:63).

Не у нас только, но и у всех современных христианских народов, при всех заботах о благоустроении общественной жизни, чувствуется недостаток в сильных энергических нравственных деятелях. Если и появляются по местам подобные деятели, то они составляют исключение, предмет удивления и, возвышаясь над всеми, тем самым только обличают общее оскудение нравственных сил. Общие одинаковые черты, или признаки нравственного расслабления христианских народов, угрожающего великими бедствиями всему человечеству (так как христианские народы должны быть его руководителями), – указывают на существование одной общей причины этого крушения. Где она, и в чем она? – Если спросить на этот вопрос ответа у служителей человеческой науки, то они непременно разойдутся во мнениях. Одни укажут на недостаток образования, другие на несовершенство законов и учреждений, иные на бедность масс и недостаточность у них средств жизни, иные, наконец, на влияние среды, в которой родятся и воспитываются разные классы общества и т. под. Кто же объединит для нас и приведет эти разнообразные мнения к одному общему основанию? Кто укажет перстом эту глубокую общую язву разъедающую современное человечество? – Кто, кроме Единого Учителя нашего, пришедшего уврачевать человечество, – Господа Иисуса Христа? И посмотрите, какое простое, какое ясное решение этого трудного вопроса Он дает нам в двух словах: дух есть, иже оживляет, плоть не пользует ничтоже. И так, общая причина оскудения нравственных сил и у нас и всюду есть чувственное, плотское, материалистическое направление мысли и жизни.

Нетрудно убедиться в истине этого указания, присмотревшись к опытам современной жизни под руководством христианского учения о взаимных отношениях плоти и духа. Мы увидим ту черту, где они между собою соприкасаются в нравственной деятельности, какие впечатления и влияния дают перевес плоти над духом, и какие силы нужно вызвать к жизни, чтобы совершить поворот в пользу духа. Но, по учению Христову, мы сами бессильны в деле действительного возрождения и восстановления силы увядающего и упадающего духа. Это делает в верующих Дух Божий. Но вместе с тем мы свободны, и только свободным преданием себя водительству Духа Божия и исполнением тех предписанных нам условий, при которых наша самодеятельность соответствует действиям в нас благодати Божией, возможно восстановление в нас силы духа.

Какие же это условия?

Первое и ближайшее условие для восстановления в нас силы духа есть предохранение себя от излишнего увеличения массы нашего тела. Мыслители, отрицающие бытие в нас духа, как существа имеющего свою особую природу, цели и законы жизни, всего более заботятся о развитии нашего тела посредством тучного питания, в той мысли, что с увеличением и укреплением костей, мускулов и других частей тела укрепляются и те невесомые внутренние органы, или силы, которые они признают душою. Но простое наблюдение показывает ученым как в них самих, так и в их учениках, что увеличение объема и веса нашего тела (что замечено еще в глубокой древности) подавляет умственную и вообще душевную нашу деятельность. Итак, очевидно, что одним усиленным питанием нашего тела нельзя сообщить силы духу. Этим способом можно возрастить огромных и хвастливых Голиафов, а не легких и мужественных Давидов. Нам скажут, что никто не советует допускать крайности в питании тела, но мы, руководствуясь христианским опытом, заметим, что дайте только свободу нашей жадной плоти, не держите ее в узде умеренности и строгого воздержания, – введите только в правило тучное и обильное питание, она сама увлечет вас в крайности, особенно с детства. Потому то так заботливо и охраняют нас в этом отношении уставы нашей Церкви.

Второе условие в этом же роде есть охранение тела от изнеженности и несколько суровое его содержание. Только тело, приученное к лишениям, к голоду и жажде, к усиленному труду, к перенесению всех воздушных перемен – становится послушным и надежным орудием духа. „Я умею жить и в скудости, говорит о себе Апостол Павел, умею жить и в изобилии, научился всему и во всем: быть в сытости и терпеть голод, быть и в изобилии и в недостатке“ (Флп. 4:12). Вот что дало Апостолу свободу пройти мир с проповедью о Христе. Но не одна христианская проповедь, а равно и всякое нравственное дело требует подчинения тела духу. Совершенно иное направление получила у нас современная жизнь: не к перенесению лишений она нас приучает, а к умению приобретать наибольшие удобства жизни и пользоваться ее наслаждениями, умножая и расширяя те и другие без конца и границ. Они составляют ныне любимые мечты юности, предмет зависти и искательства бедных и нравственную тину, в которой погрязает дух богатых. Что же, – скажут нам: вы хотите возвратить нас, в наш просвещенный век, к первобытной дикости и грубости нравов и привычек? Нет, мы хотим напомнить о христианской простоте жизни, или духовной нищете, указанной нам Христом Спасителем, которая требует от богатого добровольного отчуждения от неги и роскоши для сохранения свободы духа, а от бедных безропотного перенесения недостатков, – и от всех вместе такого взгляда на жизнь, при котором отдается предпочтение не роскошному дому, не изысканной пище, не модной одежде, а нравственной силе и добродетели. Только при таком взгляде на жизнь все уравниваются во имя духа и его достоинств; все направляют свои избытки на его потребности, а не на прихоти плоти; все руководствуются разумом и совестью, а не ложным стыдом перед людьми; все стараются не отстать от других в исполнении своего долга, а не в искусстве обставить себя, как нежное растение, изысканным уходом. В плотском направлении современной жизни вянет и чахнет дух целых обществ; в нем кроются причины и предлоги, по которым многие способные люди отказываются от полезной деятельности, сопряженной с трудом и лишениями: там неудобно, тут нет того или другого, к чему я привык, здесь слишком утомительно и проч. Изнеженная плоть вопит, не дает на себя опереться и понудить себя иногда и просыпающемуся и возбужденному духу.

Дальнейшее условие для развития силы духа есть охранение себя от плотских страстей. Если одно неосторожное, хотя и непреступное удовлетворение естественных потребностей плоти угнетает и стесняет дух, то развитие их до степени страстей совершенно порабощает его плоти. А этот переход от невоздержания к страсти при частом повторении удовольствий совершается так легко и незаметно, что человек большею частью чувствует на себе цепи страсти тогда, когда уже бывает не в силах разорвать их. От этой именно опасности, предостерегает нас Апостол Павел, когда говорит: „попечения о плоти не превращайте в похоти“ (Рим. 13:14), „в обольстительных похотях истлевает дух“ (Еф. 4:22). Еще ближе к нашему современному состоянию относится наставление Апостола Петра: „кто кем побежден, тот тому и раб. Ибо, если избегши скверн мира чрез познание Господа и Спасителя нашего Иисуса Христа, опять запутываются в них и побеждаются ими, то последнее бывает для таковых хуже первого“ (2Пет. 2:19–20). Когда дух христианского общества борется с плотью, тогда слышатся выражения скорби от тягости этой борьбы, в которой человек по немощи не то делает, чего хочет (Гал. 5:17), но когда, по выражению св. Петра, оно запуталось в плотских страстях, тогда удовлетворение им обращается в закон и обычай, и борьба с плотью прекращается, дух становится ее рабом. Это как нельзя более ясно и доказывается поведением современных христианских обществ, хвалящихся своим образованием. Ныне не о том хлопочут, чтобы умерить наслаждения плоти, отнять у них опасный характер, упредить развращение, а напротив: разжигание вожделений, пробуждение и распаление страстей, изготовление для их удовлетворения самых изысканных способов и одуряющих впечатлений обращены, как ныне говорят, в „принципы“, или правила общественного поведения. Таковы отдыхи от дневных трудов в целонощных играх и попойках, таковы разнообразные способы рановременного и крайне неосмотрительного сближения полов, таковы общественные гульбища, таковы и многие сценические представления, теряющие не только художественный характер, но и всякий вид общественного приличия. Так в наше просвещенное время утучняется и возделывается почва для развития самых грубых плотских страстей, – объедения, пьянства, сладострастия, праздности, лености и соединенной с нею рассеянности и т. п. Прибавьте к этому из этой же почвы возникшие и все оправдывающие материалистические учения, отрицающие бытие бессмертного духа в человеке, и вы получите полную картину изнеможения, оцепенения и замирания духа современного общества под гнетом рассвирепевшей плоти. О силе духа, о умножении мужественных борцов за истину, за правду, честность, бескорыстие, целомудрие, благочестие – при таких условиях нечего и думать; сначала нужно позаботиться о том, как снять с современных нам людей и особенно молодых поколений это удушающее давление плоти во всех видах нашей общественной жизни.

Нас могут обвинить в несправедливости по отношению к великим современным деятелям, проявляющим необычайную силу духа в области науки, разнообразных открытий и изобретений, изумительных сооружений, усиленных исследований земного шара в знойных странах юга и в ледяных морях и т. п. Нет; вместе со всеми мы изумляемся в них силе ума человеческого, энергии. трудолюбию, самопожертвованию. Но думая об этих великих людях, мы с опасением за их вечную участь, нравственную заслугу и достоинство трудов вспоминаем слова Апостола Павла: „не увенчается тот, кто незаконно будет подвизаться“ (2Тим. 2:5). Что это значит? Значит, что трудящийся не получит награды от Бога, если не приобретет себе и другим нравственного плода, как говорит Апостол о себе: „я все терплю ради избранных, дабы и они получили спасение во Христе Иисусе с вечною славою“ (2Тим. 2:10). Вот пробный камень для оценки заслуг мировых деятелей человечества. Здесь опять мы ожидаем возражения: „зачем вы смешиваете религию с наукою и промышленностью?“ Ответим: от того-то мы и гибнем, что исключаем внушения религии из нашей деятельности. А она говорит: есть слава земная, есть слава небесная, есть благо временное, есть благо вечное, есть плоды великих трудов, питающие в целые века человечество, и есть плоды гниющие, заражающие современные поколения и оставляющие печальную память в потомстве. Никого не обижая, ничего истинно почтенного не унижая, отделите, по евангельскому учению, солому и плевелы от чистой пшеницы, и вы увидите, сколько истинно ценного останется от великих дел нашего времени. Не та же ли плоть движет многими и великими умами в деле изобретения удобств и наслаждений – все для нее же? Не корысть ли большею частью заставляет переносить неимоверные труды и лишения? Не честолюбие ли, не страсть ли к славе пожирает силы и жизни ученых и путешественников? – Мы только и слышим, – такая то нация приобрела новые пути для сбыта своих произведений (иногда развращающих нехристианские народы); такой-то народ отличается (часто прихотными) фабриками и заводами; там то отысканы новые россыпи драгоценных камней (новая пища роскоши и щегольству); такой-то предприниматель составил себе громадное состояние (не разбирая средств); такая-то книга (сомнительного содержания) выдержала неимоверное количество изданий и обогатила автора; такая то великая артистка и певица (предмет зависти многих) приобрела дворцы и живет с царским великолепием. Образованные люди во всем этом видят успехи нашего времени, а народные массы беднеют, развращаются, волнуются, заражаются теми же страстями и алчностью к чувственным наслаждениям и гибнут и от старых и от новых пороков. Итак, от подобных великих дел – скудна жатва для духа. История свидетельствует, что во все времена были поразительные проявления ума и силы воли у людей гениальных под влиянием страстей корыстолюбия, честолюбия и властолюбия, но одностороннее напряжение духа не давал им истинного совершенства. Мы ныне порицаем великих завоевателей, наполнивших мир славою своих дел, называем их бичами человечества, потому что они не оставили в истории благотворных следов просвещения и гражданственности. Не постигло бы в истории такое же осуждение и современных гениев, служащих своим и общественным страстям и не оставляющих по себе следов нравственного влияния на человечество?...

Еще более важное условие для сохранения и развитие в нас силы духа составляет живое и постоянное сознание нашего природного повреждения и всегда присущего нам греха; но с порабощением духа плоти затемняется общественная совесть и исчезает из сознания людей понятие о грехе, составляющее существеннейшую часть христианского учения, и нашей нравственной жизни. Слышите ли вы ныне при воспитании детей, чтобы делали им, как в прежнее время, при проступках замечание: „оставь – это грех!“ Замечаете ли вы печаль и сокрушение в обществе при разговоре о развращении наших нравов, о расторжении супружеств, о кражах общественных сумм, или при чтении в газетах сообщений о так называемых „зверских yбийствах?“ и т. под. В воспитании наука об охранении души от греха давно заменена наукою о приличиях, а при виде преступлений, умножающихся с годами и принимающих ужасающие размеры, мы большею частью только обсудим их с точки зрения материального вреда, или юридической; почитаем в газетах с любопытством судебные процессы о преступниках, занимавших видное общественное положение, а о необыкновенном множестве и дикости преступлений в простом народе чаще всего порешим замечанием: „так всегда было“. Но в этом именно равнодушии к греху, в этом бесстрашии в виду преступлений и заключается наша главная и самая глубокая нравственная болезнь и очевиднейшее свидетельство оскудения в нас духовной жизни. Грех, по учению христианскому, омрачает ум, притупляет совесть и вкус сердца к чистым впечатлениям, подрывает силу воли, развращает воображение, отнимает у духа все драгоценнейшие его дары и способности к свойственной ему деятельности. По опытам величайших бедствий, которые грех производит в человечестве, многие согласятся, что эти указания христианского учения верны, но где, у кого надобно искать сознания греха, как душевного страдания, как внутренней боли, как несчастия? Конечно не у тех передовых людей и их последователей, для которых грех не существует, внушения совести – предрассудки, преступления – последствия не развращенной воли, а мозгового расстройства, разбойнические действия воров, грабителей и убийц – естественные результаты неблагоустроенных общественных отношений, грубости народной среды и проч. Нет, вы спросите простого, добросердечного христианина: не правда ли, – болит душа от содеваемого греха? тяжела немощь духа, порабощенного греховной привычке? радостны минуты духовного просветления при покаянии? желателен исход из этого печального состояния? Страшны смерть и суд Божий? Душа просит помилования от Господа, как просила блудница, мытарь, разбойник? Без сомнения, он скажет „да“, и этим решит великий вопрос о восстановлении силы духа... Не напрасно Господь положил начало своей проповеди словами: „покайтеся и веруйте во евангелие“ (Мк. 1:15). Остановите помыслы от блуждания по распутьям греха, прекратите повторение преступных действий, призовите в душу чистый свет Слова Божия, откройте молитвою путь к общению с Богом, отнимите время у бесплодных занятий и развлечений, – и дух ваш пробудится, он найдет себе дело, свойственное его природе и Христом ему указанное. Нам скажут: так можно убеждать единичных людей; но кто в силах сделать этот поворот к восстановлению силы духа в тысячах людей, в целом обществе, утратившем сознание в необходимости этих спасительных средств? Но мы, христиане, члены Церкви, которую создал наш Искупитель для восстановления жизни духа не в одном каком-либо обществе, сбившемся с пути, не в одном народе, но в целом человечестве. Дайте ей надлежащее влияние, преклоните к ней, к послушанию ее уставам и руководству рассеявшихся и забывшихся ее членов. – Каким образом? – соглашением с ее заповедями и уставами законодательных мер, властных распоряжений, правил воспитания, основных начал высшего научного образования, общественного поведения и обычаев и, наконец, силою добрых и влиятельных примеров. Опять скажут: „это насилие, это противно свободе совести“. Мы ответим: спящего в виду опасности расталкивают силою и будят, а в крайнем случае и на руках выносят в безопасное место. Предрассудочным и софистическим учениям о свободе нельзя жертвовать силою духа целого и притом великого христианского народа.

Очевидно, что совокупность и полнота частных подробных условий и средств к восстановлению силы духа хранится в сокровищнице Церкви. Мы их почувствуем при взгляде на светлый образ истинного христианина, сохранившего от юности невинность и утвердившегося в добре свободною деятельностью, или силою раскаяния и самоисправления достигшего духовного оздоровления. Здесь мы видим дух в его целости, в обладании всеми его силами и в полном развитии свободы. Зло ему страшно, как чума, как прилипчивая проказа заражающая дух. Соблазнительные зрелища и увеселения ему противны, так как они нарушают его спокойствие и внутреннюю безопасность. Труд ему необходим, как самая жизнь, требующая движения и деятельности; лишения знакомы в борьбе с грехом, терпение – дело обычное. Подчинение власти и закону – его святая обязанность, благотворность которой им познана в покорении своей воли Закону Божию. Сочувствие несчастным для него естественно, так как он сам испытал скорби духа, облегчаемые благодатью Божией; благотворительность, – не искусственная (с помощью увеселений и других способов, изобретенных нашим чувственным веком), – а прямая с самоограничением и самоотвержением, – для него легка, так как закон его жизни – простота, умеренность и воздержаниe. Борьба с препятствиями его не утомляет, так как вся внутренняя жизнь его на борьбе основана, а скорее возбуждает и нравственно разгорячает, как воина по мере разгара сражения. Приставьте его к хранению сокровищ – он честен и бескорыстен; дайте ему смиренный труд, он его понесет, как всякое дело, властно поручаемое. Не давайте ему награды, – он ее не потребует, потому что счастлив успехом своего дела и миром совести. Пошлите его на защиту веры, Церкви, отечества, – вы знаете наперед, что в его духе кроется неистощимый запас ревности, храбрости и самопожертвования. Ныне скажут на это изображение, что оно слишком идеально, что такого совершенства нет на земле. Но, во-первых, христианство, как учение о жизни божественной, по существу своему – идеально, и воплощение его идеалов в жизни человеческой (которых ныне так много ищут, – и не там, где следует) во всяком виде и во всякую меру есть единственный путь к благоустройству и счастью частному и общественному. Во-вторых, примерами такого совершенства полна история христианства и его тип носили на себе целые народы. Вспомним историю своего народа, отнесемся к ней с беспристрастием и справедливостью, и мы увидим, что в своем слепом движении к образованию, лишенному духа христианского, мы только из года в год утрачивали свои родовые и драгоценные нравственные черты.

Укажем еще одно, и при том самое глубокое основание нравственной силы духа человеческого, проявленной в христианских подвижниках на всех поприщах жизни, – и уединенной аскетической, и общественной, и государственной. Что сообщало им этот огонь, эту непреклонность, эту неутомимость и уверенность в торжестве своего дела? Здесь мало убеждения в достоинстве дела, мало одобрения своей совести, даже мало и всех утешений возвышенных душ, почерпаемых ими из мысли о благе человечества. Здесь душу человеческую преисполняет силою сама сила Божия. Проникшись до глубины души верою, что Бог есть действуяй вся во всех (1Кор. 12:6), отдавши себя и все свои силы на служение Ему, признав себя по убеждению Его орудиями, истинные христиане идут твердо в своем подвиге, уверенные в победе, если не теперь, не лично сами, то в своих преемниках, так как сила Божия не умирает. Для них одно важно, – убеждение, что их дело свято, угодно Богу, т. е. согласно со свойствами, целями и намерениями Божиими. Если они борются за истину, – она Божия, – за правду – ее Бог требует; за веру, – она Богом насаждена; за угнетенных, бедных, страждущих – они братья Христовы; за свое отечество, – оно страна, просвещенная верою Христовою и состоит под особым Промышлением Божиим. Таким образом жизнь христианских подвижников сливается с жизнью Божией, их деятельность есть проявление на земле деятельности Божественной. В них и чрез них Бог делает Свое дело, Его сила, как река, несет их на себе. Проникаемые духом благодати, в восторге от действующей в них непобедимой силы, они и умирают за свое дело с радостью и с кликами победы, как истинные воины Божии. Мы знаем эти восторженные клики: вся могу о укрепляющем мя Иисусе Христе (Фил. 4:18). „Оружия воинствования нашего не плотския, но сильные Богом на разрушение твердынь“ (2Кор. 10:4).

Заключим нашу беседу откровенным словом правды. Мы ложно направленною наукою человеческою вытесняем из собственных душ и из народа веру Христову и чрез то лишаем и себя и народ духа жизни и силы. Нам надо вернуться на истинный путь, и поворот этот должны сделать прежде всех те, которые взялись быть руководителями народа. Им надобно, по символу, уверовать в Церковь, т. е. признать ее учреждением божественным, ее руководство просветительным, и ее влияние на дух человеческий животворным. Затем им надобно отрешиться от предрассудка, что Церковь стремится отнять у общества свободу мысли и совести, задержать движение цивилизации и проч. Православная Церковь отвергает все подобные опасения, как недостойные и ее и истинных ее членов. В ней и духовенство и общество верующих, радуясь истинному просвещению, – в началах веры и жизни покоряются не авторитету человеческому, а единому Христу, Его учению и Его законам, вдохновляются Его духом и веруют жить и преуспевать Его силою и благодатью. Не повторяйте чужих мыслей и софизмов; – все изучайте сами, исследуйте и испытывайте. Эти способы познания признаются во всех науках прямыми путями к истине. Нужна только добрая воля. Аминь.