Слово пред погребением тела в Бозе почившего высокопреосвященного митрополита Никанора, произнесённое 21 сентября 1856 года, в Свято-Духовской церкви Александро-Невской лавры, ректором академии, Макарием, епископом Винницким

Господь даде, Господь отъя: буди имя Господне благословенно (Иов.1:21).

Не удивляйтесь, братие, если над гробом нашего архипастыря и отца, посреди его духовных чад, так глубоко сетующих о своей величайшей потере, если и сам, переполненный теми же горестными чувствами, я, однако ж, начинаю беседу не словами скорби и слез, а тихими словами преданности воле Божией, словами даже благодарения Господу. Довольную уже мы принесли дань природе и влечениям своего сердца, оплакивая в продолжение нескольких дней кончину незабвенного иерарха; принесём же теперь подобающую дань нашей св. вере – истинной утешительнице страждущих, последуем её кроткому гласу, и она научит нас, что и здесь, у гроба нашего архипастыря и отца, как ни тяжка наша потеря, мы не только не должны бесплодно сетовать или роптать, напротив, с совершенною покорностью Вседержителю должны ещё, благословлять Его святое имя, повторяя слова ветхозаветного страдальца: Господь даде, Господь отъя: ...буди имя Господне благословенно (Иов.1:21).

В самом деле, братие, посмотрим ли мы в духе Веры на протёкшую жизнь почившего и, хотя со всею краткостью, обозрим то, что некогда даде ему Господь: мы невольно на каждом шагу будем изрекать благословения Господу.

Господь даровал ему некогда бытие, как и всем нам; но вместе даровал ему способности и таланты, какие дарует только немногим, – только избранным своим, которых видимо предназначает к высокому служению в мире: буди имя Господне благословенно! Господь судил ему потом, когда он пришёл в возраст, получить воспитание в самом лучшем из наших тогдашних духовных училищ, под кровом и руководством просвещеннейшего из тогдашних наших иерархов – знаменитого Платона, приготовившего в своём небольшом рассаднике стольких великих святителей для православной Церкви: буди имя Господне благословенно! Господь судил своему избраннику, по окончании собственного воспитания, соделаться воспитателем и наставником других, сперва юношей, потом и иноков, в том святом месте, где, образуя других, он имел особенные побуждения и средства продолжать и своё нравственное образование у мощей св. угодников Божиих: буди имя Господне благословенно! Когда пришла чреда для почившего вступить на высокое поприще архипастырского служения в Церкви: Господь судил ему начать это многотрудное поприще здесь, под руководством другого из наших достойнейших иерархов – приснопамятного Серафима, и таким образом воспользоваться его мудростью и опытностью на дальнейший путь жизни: буди имя Господне благословенно! Исчислять ли, братие, что за тем судил ему Господь, когда он созрел для самостоятельного управления духовными паствами? Пять иераршеских кафедр: церкви Калужской, церкви Минской, церкви Волынской, церкви Варшавской и наконец церкви Новгородской и С.-Петербургской – он преемственно, в продолжение с лишком тридцати лет, украшал собою. Какое продолжительное и вместе величественное шествие! Сколько совершил он подвигов и трудов для своих духовных чад! Сколько принёс жертв на алтарь Церкви и Отечества! И, в то же время, сколько имел радостей духовных от Господа за свои неусыпные труды; сколько сладостнейших воздаяний и от Помазанников Божиих! Особенно же в последние годы, когда Господь десницею Благочестивейшего Монарха поставил его в челе правительствующего собора иерархов нашей отечественной Церкви!.. О, за такую ли жизнь, братие, не благодарить Жизнеподателя? По окончании такой ли жизни, бывшей столько многоплодною и благотворною не только для самого почившего, но и для его духовных чад, нам не воскликнуть из глубины сердца пред Господом, который некогда даде её: буди имя Господне благословенно!

Посмотрим ли теперь в духе Веры и на самую смерть нашего архипастыря и отца, чрез которую Господь отъят у него жизнь: мы и здесь не в состоянии будем удержаться от славословий Господу.

Когда Господь отъял у него жизнь? Тогда, когда он успел достигнуть почти семидесяти лет, т. е., почти последнего предела, положенного человеку во времени (Пс.89:10), успел изведать довольно и радости, и скорби нашего земного странствования; успел совершить для славы Божией и спасения ближних столько, сколько мог совершить по дарованным ему от Бога силам и способностям, и когда, быть может, дальнейшее существование на земле было бы для него только цепью болезней и страданий по немощам дряхлеющей плоти: буди имя Господне благословенно! Как Господь отъял у него жизнь? Отъял тихо, медленно и постепенно, так что почивший имел возможность приготовиться вполне для перехода в страну вечности, несколько раз сподоблялся приобщиться Тела и Крови Господней и с чувствами искреннего покаяния и живейшей веры во Христа Спасителя, преискренне соединившись с Ним в таинстве, мирно и безболезненно предал душу свою в Его объятия: буди имя Господне благословенно! И что такое это самое отъятие жизни? Господь не столько здесь отнял у почившего, сколько даровал ему: отнял жизнь временную, а даровал жизнь вечную; отнял жизнь у плоти, а даровал высшую и совершеннейшую жизнь для души; отнял немощи, скорби и страдания земные, а открыл пред почившим радости нескончаемые, неизглаголанные, небесные: буди имя Господне благословенно! Жаль нам самого тела усопшего нашего архипастыря, которое доселе наслаждалось жизнью, а теперь, бездыханное, должно лечь в холодной могиле и возвратиться в землю, откуда некогда взято? Но и тут какая благость Господа! Это тело отходит в землю для того, чтобы, подобно семени, произрастить со временем свой плод и ожить в лучшем и совершеннейшем виде: сеется оно в тление, восстанет в нетлении: сеется не в честь, восстанет в славе; сеется в немощи, восстанет в силе (1Кор.15:42–43). Оно воскреснет некогда, по слову Господа, преобразованное, подобно телу славы его (Флп.3:21), и снова соединится с своею душою: буди имя Господне благословенно! Прискорбна для нас, братие, разлука с нашим архипастырем и отцем? Но на долго ли эта разлука? Может быть, одни из нас скоро, скоро отправятся вслед за ним в страну загробную, а другие отойдут туда же через год или через два, через десять или двадцать лет... Да что значит и тысяча лет пред целой вечностью, когда мы, по воле Господа, если только будем достойны, соединимся со всеми, кого здесь любили, уже навсегда и неразлучно? Буди имя Господне благословенно!

Но, благословляя Господа и за твою жизнь, и при размышлении о самой твоей кончине, наш возлюбленный и доблестный первосвятитель, можем ли мы, прощаясь с тобою, не благословить и тебя? Господь наделил тебя богатыми силами и талантами, поставлял тебя в особых благоприятных обстоятельствах; указал тебе особое, высокое служение в жизни. Но употребить эти силы и таланты, воспользоваться этими обстоятельствами, совершить это служение – для блага ближних – зависело от тебя. И ты сделал всё, чтобы память твоя осталась во благословениих (Сир.46:13), – повсюду, где только протекала твоя жизнь и совершалось твоё служение. Твоя неусыпная архипастырская ревность о преуспеянии в вере и благочестии преемственно вверявшихся тебе паств; твоя истинно-ангельская кротость и радушие, с какими ты обходился всегда с духовными твоими чадами; твоя отеческая, неистощимая любовь, с какою ты принимал участие в их разнообразных нуждах; твоя терпеливость и мудрость, с какими ты переносил наши слабости и недостатки, и умел исправлять заблуждающих и виновных; твои милости и благодеяния, которые ты рассыпал такою щедрою рукою и которыми услаждал жизнь одних, поощрял деятельность других, возвышал счастье третьих: о, всё это не изгладится никогда, никогда из памяти признательных к тебе душ! Да воздаст тебе Сам Господь, наш верховный Судия и Мздовоздатель, за всё то добро, которое ты совершил в жизни для нас и для всей Его Церкви, и для всего нашего возлюбленного Отечества! Да благословит Он тебя по ту сторону гроба всеми благословениями небесными в светлых обителях царствия Своего! Это наше последнее и самое искреннее тебе благожелание; об этом не престанем молить Господа дотоле, пока будем иметь возможность молиться Ему! Аминь.