П.В. Добросельский
Общие аспекты православной психологии

Посвящаю сей труд
любимым и родным мне людям:
своей жене — Татьяне,
дочери — Алле и внучке — Юлии.

От издательства

Длительный богоборческий период оставил очень тяжелое наследие (возможно, даже на генетическом уровне), поэтому в наше время забота о духовном1 развитие человека приобретает особую актуальность. Действительно, многие сейчас устремляются к ложным сокровищам, которые становятся для них ложными — и жестокими — богами. Речь идет в первую очередь о властолюбии, славолюбии, сластолюбии, сребролюбии, — по христианским понятиям, о злейших страстях, преградах на пути спасения человека — и орудиями дьявола. Во многом сказывается и растлевающее воздействие некоторых средств массовой информации. Что отличает современного человека? Как правило, отсутствие религиозного понимания цели и смысла жизни, потеря надежды и уверенности в завтрашнем дне, что, в свою очередь, приводит к росту наркомании, алкоголизма и духовной деградации.

Однако в сознании человека живет ясное, хотя и непостоянное, понимание (а главное — желание) истинного, прекрасного и вечного. Правда, стремления к лучшему подавляют мирская суетность и рассеянность … Все это усиливает значение духовной литературы, направленной на обсуждение извечных тем о: происхождении мира и человека; о природе и психике человека; о цели и смысле его жизни; о душе (в том числе — о ее бессмертии и спасении); о добре и зле, грехе, страстях и т. д.

Книга «Общие аспекты православной психологии» является очередным выпуском предложенной автором религиозно-философской серии «Очерки православной антропологии» и представляет собой второе, исправленное и дополненное издание книги «Общие аспекты психики, или Введение в православную психологию». Актуальность и важность данной серии не вызывает сомнений. Св. Исаак Сирин говорит: «Кто познал себя, тому дается ведение всего; потому что познать себя есть полнота ведения обо всем» (цит. по 97:6, 7). Свт. Феофан Затворник пишет: «Уж как же иначе человеку и жить, как не так, как он устроен. Установив здравые понятия о том, как устроен человек, получим вернейшее указание на то, как ему следует жить» (21:19).

В наше время, когда с новой силой идут споры о смысле жизни, о религии и духовности в России, учение о человеке приобретает особую актуальность. Это обусловлено рядом факторов: восстановлением разрушенных и строительством новых православных храмов и монастырей — источников духовности; ростом количества священнослужителей — носителей духовности; открытием православных школ; резким увеличением числа прихожан в православных храмах; стремлением многих людей получить религиозное представление о человеке (в том числе о его происхождении, составе, природе, психике и, конечно, о душе — и таких важных вопросах, как ее бессмертие и спасение), о греховности и праведности в мыслях, словах и делах.

***

В данной серии автор делает попытку последовательного рассмотрения и осмысливания важнейших антропологических вопросов. По некоторым из них на сегодня не имеется единого мнения. Причина в том, что в Библии эти вопросы представлены лишь в общем виде, что делает их понимание, с учетом ограниченности человеческого ума, неоднозначным.

Автор проводит систематизированный обзор и углубленный анализ различных взглядов, как светских, так и религиозных, выявляет их особенности, достоинства и недостатки и на этой базе формирует, обосновывает и высказывает свое мнение. В ряде случаев в данной серии вводятся и новые термины, и понятия, например: искусственное зарождение, духовный вектор, духовный капкан, духовное существо, духовные гены, духовная инерция, духовный инстинкт, духовный магнит, стратегическое сокровище, целевое блаженство и др.

Каждый из выпусков представляет собой самостоятельную книгу, посвященную отдельным антропологическим вопросам. Вместе с этим все книги данной серии связаны между собой единой тематикой — учением о человеке. Отсюда и название серии: «Очерки2 православной антропологии».

В предыдущих выпусках, в частности, рассмотрены различные аспекты очень важных тем: творение мира; происхождение человека, включая образование его души; образ и подобие Божии в человеке; предназначение человека; первородный грех и его последствия; грех, зло, греховность и страсти; причина и пути передачи последствий грехопадения Адама и Евы их потомкам; наследственность и судьба человека; христологические вопросы (о безгрешности Иисуса Христа, об образе воплощения Сына Божия, об искупительной жертве Иисуса Христа); брак, семья и супружеские отношения, размышления о целях семьи и различных сторонах супружеской близости.

Книги серии «Очерки православной антропологии» будут интересны и полезны для широкого круга читателей, пытающихся разобраться в том, как соотносятся между собой религиозные и научные истины, для всех, кто интересуется христианским учением о человеке. Мы надеемся, что чтение этих книг будет способствовать размышлениям читателя о цели и смысле земной жизни, о бессмертии души, ее судьбе после физической смерти человека и далее — о вопросах ее спасения. Книги данной серии также адресованы и специалистам в области богословия, философии, психологии, педагогики.

***

В книге анализируются различные подходы к формированию понятия «психика». Рассматривается ее происхождение и соотношение с душой и телом (точнее, нервной системой). Рассказывается о: психических способностях (сердце, уме, воле) человека до и после первородного греха; телесных органах (мозге и сердце), выполняющих роль инструментов, используемых невещественной душою для формирования психических явлений (процессов и состояний) у человека. Также приводятся сведения и по другим важным вопросам, связанным с психикой.

Автор, на основании святоотеческого взгляда на роль души и тела в образовании психический явлений (заключающегося в том, что душа создает в человеке психические явления при необходимом соучастии тела), предлагает определение психики, как духовно – телесной субстанции, производящей психические явления и, в том числе, обеспечивающей отражение внешних объектов, их свойств и взаимоотношений в виде идеальных образов. Следует отметить и предложенную автором классификационную систему общих особенностей психических сил: их духовную векторность, иерархичность, коррелятивность.

В работе в углубленном (по сравнению с предыдущими выпусками) виде представлены такие важные понятия как греховность и страсть, их соотношение с грехом и между собою. Рассмотрены основные отличия методов лечения психических заболеваний в православной и светской психотерапии. Еще одним положительным аспектом работы является сравнение православного подхода к пониманию психики (основанного на святоотеческом учении) с другими подходами: материалистическим и идеалистическим. При этом тематически подобранные цитаты, приведенные в основном тексте, сносках и приложении, способствуют более полному и глубокому раскрытию важных аспектов, относящихся к психике человека.

В целом, настоящая работа представляет интерес как для широкого круга читателей, интересующихся христианской антропологией, так и для специалистов в области педагогики, богословия, философии, психологии.

Свои отзывы и пожелания по данной работе, а также содержанию религиозно – философской серии «Очерки православной антропологии» просим присылать по электронному адресу Издательства «Грифон»: grifon@grifon-m.ru.

Предисловие

В одном из философских словарей в отношении психики говорится: «Основной вопрос психологии есть вопрос о природе психики: является ли психика продуктом развития материи, или она представляет собою субстанцию, не зависящую от материи?» (1:476). В том же словаре сказано: «Возникновение психики связано с развитием жизни, с усложнением форм взаимодействия живых существ с окружающей средой» (1:474). В «Основах общей психологии» отмечается, что «материализм утверждает первичность материи и рассматривает психику, сознание, дух, идею как нечто производное; идеализм разных видов и толков, наоборот, утверждает первенство и независимость идеи, духа, сознания, психики» (С.Л. Рубинштейн) (181. Ч. 1. Гл. 1: Предмет психологии. См. раздел: Природа психического).

С точки зрения христианской антропологии человек, так же, как и животные, включая их психику, созданы Богом (Быт.1-2). В связи с этим психика не является продуктом развития материи. С другой стороны, из понимания человека как единства (единения) духовного существа3 и вещественного тела, а психики как одного из неотъемлемых аспектов этого единства (то есть человека), следует, что психика также не является и не зависящей от материи.

В ряде случаев психику отождествляют с душою. Однако известны многочисленные случаи психических заболеваний человека4, связанных с различными видами расстройств головного мозга, например, с его сотрясением. Как очевидно, физические воздействия на вещественный мозг, приводящие к нарушению его работы или его разрушению, не могут вызвать повреждение невещественной и бессмертной души5. Таким образом, психика не есть собственно душа.

С другой стороны, ряд авторов считает главным органом психики (т. е. тем, что производит психические явления) вещественный мозг. Однако в литературе описаны различные случаи, когда люди после клинической смерти6 и прихода в сознание могли подробно рассказать о том, что происходило в комнате, где находилось во время реанимации их тело, а также о своих мыслях и чувствах в процессе реанимации. Таким образом, несмотря на определенную и широко известную функциональную зависимость состояния мозга и психических явлений, мозг не является производителем этих явлений.

Так что же такое психика человека? Каково ее соотношение с душою и телом? Что представляют собою психические силы души и каковы их особенности? Христианская система взглядов на устройство и проявления психики человека, разработанная святыми отцами и учителями Церкви, дает ответы не только на эти, но также и на другие вопросы, касающиеся общих аспектов психики7.

В настоящей работе сделана попытка обзора, систематизации, обобщения и анализа некоторых аспектов их трудов в данной области. Иначе говоря — попытка осмысления этих аспектов. При этом также рассматриваются и мнения некоторых религиозных философов и специалистов в области психологии.

Большое количество сносок (примечаний), используемых в тексте книги, хотя и создает некоторое неудобство при чтении, оправдано, по нашему мнению, тем, что способствует более полному раскрытию определенных аспектов психики человека.

Цитаты из Священного Писания приведены на русском языке, в соответствии с Синодальным изданием: Библия. Книги Священного Писания Ветхого и Нового Завета. Российское Библейское общество (М., 2004). Исключение составляют несколько цитат, которые даны в оригинальном изложении для лучшей передачи их смысла.

Так как данная работа адресована широкому кругу читателей, автор стремился сделать ее содержание, с одной стороны, популярным, а с другой — сохранить при этом систематичность и строгость изложения. Насколько это удалось — судить читателю.

Автор будет благодарен за высказанные замечания, рекомендации и пожелания по улучшению содержания и оформления книги, которые можно присылать по электронному адресу автора: Bogoclovie06@yandex.ru. Полученная от читателей информация будет использована при подготовке других книг религиозно-философской серии «Очерки православной антропологии».

Петр Добросельский

Введение. Общие сведения о психологии и психике

«Признавая познание делом прекрасным и достойным, но ставя одно знание выше другого либо по степени совершенства, либо потому, что оно знание о более возвышенном и удивительном, было бы правильно по той и другой причине отвести исследованию о душе одно из первых мест. Думается, что познание души много способствует познанию всякой истины, особенно же познанию природы. Ведь душа есть как бы начало живых существ. Так вот, мы хотим исследовать и познать ее природу и сущность, затем ее проявления, из которых одни, надо полагать, составляют ее собственные состояния, другие же присущи — через посредство души — и живым существам» (Аристотель) (179. Кн. 1. Гл. 1).

«Прекрасное обозначение «психология» учение о душе — было просто незаконно похищено и использовано, как титул для совсем иной научной области…» (С.Л. Франк) (16. Вступление: О понятиях и задачах философской психологии).

• 1. Психология зародилась в глубокой древности в недрах философии и длительное время развивалась как одно из ее направлений (1:476). В 1870–80-х гг. психология складывается как самостоятельная дисциплина (область знания), отличная от философии и физиологии (2. См. «Психология»), чему способствовало введение в нее эксперимента (1:476). Далее (в 20 в.), психология разбилась на ряд течений — бихевиоризм, гештальтпсихологию, фрейдизм и др. Психология является дифференцированной наукой и включает в себя, помимо общей психологии (изучающей сущность психической деятельности и ее законов), также и психологию труда, педагогическую, инженерную, космическую психологию и др. (1:476). Основоположником (основателем) психологии считается древнегреческий философ и ученый Аристотель (384–322 гг. до н. э.) (1:43), создавший первую психологическую систему. Принципы и главные понятия этой системы изложены в трактате «О душе»8. Ее важные положения содержатся в других сочинениях: «Этика», «Риторика», «Метафизика», «История животных» (15. См. «Аристотель»).

Таким образом, психология является одной из древних наук. Вместе с этим она является и одним из самых значимых учений для человека, поскольку представляет собой учение о важнейшей и сокровенной стороне его естества — психике.

В словаре практического психолога отмечается, что «в системе наук психология занимает совершенно особое место. Причины:

• она — наука о самом сложном, что пока известно человечеству;
• в ней как бы сливаются объект и субъект познания; только в ней мысль совершает поворот на себя, только в ней научное сознание человека становится его научным самосознанием;
• ее практические следствия уникальны — они не только несоизмеримо значительнее результатов других наук, но и качественно иные: поскольку познать нечто — это значит овладеть им и научиться управлять, а управление своими психическими процессами, функциями и способностями — задача самая грандиозная; к тому же, познавая себя, человек тем самым себя изменяет» (С.Ю. Головин) (13. См. «Психология»).
• 2. Этимология слов (терминов) «психика» и «психология» — греческая. Слово «психика» происходит, по одному мнению, от греческого слова psyche — душа (см. «Психика», например, в 1; 174; 193), по другому мнению — от греческого слова: psychikos (psychikys) — душевный (относящийся к душе, душевным свойствам) (см. «Психика», например, в 3; 4; 5; 173; 193). Слово «психология» образовано от двух греческих слов: psyche (душа) и logos — учение, слово (1:476) и дословно означает «учение (наука) о душе». С лингвистической точки зрения слова «психика» и «душа» являются синонимами9. Однако со временем смысл этих двух слов существенно разошелся. Такое положение обусловлено искажением, при одностороннем материалистическом подходе, самого понятия «психика» (изучение которой и составляет предмет психологии) и соответствующего ему (связанного с ним) понятия «психология» (то есть учения о психике).

Русский религиозный философ С.Л. Франк в 1916 г. писал: «Будущий историк нашей современной духовной культуры, вероятно, с удивлением отметит, как один из характернейших ее признаков, отсутствие в ней какого-либо определенного и признанного учения о сущности человеческой души и о месте человека и его духовной жизни в общей системе сущего. Гегель некогда удивлялся “зрелищу народа без собственной метафизики”. Еще более, быть может, изумительна возможность отсутствия и той части метафизики, которая касается вопроса о существе самого человека и разъясняет человеку его жизнь; замечательно, что в течение относительно длительных периодов (измеряемых несколькими десятилетиями) человечество, по-видимому, способно терять научный интерес к себе самому и жить, не понимая смысла и существа своей жизни. Так, по крайней мере, обстоит дело с нашей эпохой, начиная с момента, когда единственным официально признанным философским учением о человеческой жизни стала так называемая эмпирическая психология, которая сама объявила себя “психологией без души”. Не замечательно ли, в самом деле, что со времени, по меньшей мере, “Микрокосма” Лотце вплоть до работ Бергсона, лишь в наши дни обративших на себя внимание, не появилось, кажется, ни одного заслуживающего упоминания научно – философского произведения о природе души?

Когда в настоящее время заинтересовываешься этим — казалось бы, не слишком специальным! — вопросом и ищешь каких-либо указаний и поучений в современной литературе (как это пришлось делать автору этих строк), то с изумлением и почти с отчаянием убеждаешься, что такой литературы вообще почти не существует. Находишь богатый запас глубоких мыслей и ценных соображений в древней философии — у Платона, Аристотеля, стоиков и Плотина, в христианской философии (блж. Августин), в мистической литературе средних веков и нового времени (достаточно помянуть глубокомысленное учение Каббалы и родственные ему идеи Якоба Бёме, С. Мартена и Баадера); уже гораздо беднее идеями по этому вопросу признанные школьной традицией классические авторитеты так называемой “новой философии”: здесь уже как будто начинается пустыня, лишь изредка прерываемая такими богатыми оазисами, как Лейбниц, Шеллинг и Мен де Биран. Со времени же Шеллинга и Мен де Бирана идет почти сплошная пустыня и приходится питаться едва ли не одними воспоминаниями.

Конечно, сторонники нынешней эмпирической или даже “экспериментальной” психологии скажут, что-то, что мы называем пустыней, есть хотя и скромная по виду, но плодородная нива, взращенная после того, как планомерными усилиями опомнившегося научного сознания была выкорчевана и выполота роскошная, но бесплодная и ядовитая растительность старой “метафизики”. Мы оставляем здесь в стороне спорный вопрос о возможности и значении так называемой “метафизики” (напомним лишь в этом отношении, что наше время явственно приступило к перерешению этого вопроса). Если бы было доказано, что старые учения о душе были произвольны и ненаучны и что новой науке удалось заменить их действительно точными и обоснованными знанием, то был бы действительно обнаружен прогресс в этой области. И мы охотно готовы признать, что сама идея опытного психологического знания — только при достаточно глубоком и ясном понятии “опыта” – есть действительно ценное достижение XIX века по сравнению с господствовавшей в XVII–XVIII веках в этой области бесплодной рационалистической схоластикой. Но дело тут вообще не в относительной ценности двух разных методов одной науки, а в простом вытеснении одной науки совсем другою, хотя и сохраняющей слабые следы родства с первой, но имеющей по существу совсем иной предмет. Мы не стоим перед фактом смены одних учений о душе другими (по содержанию и характеру), а перед фактом совершенного устранения учений о душе и замены их учениями о закономерностях так называемых “душевных явлений”, оторванных от их внутренней почвы и рассматриваемых как явления внешнего предметного мира. Нынешняя психология сама себя признает естествознанием. Если мы избавимся от гипноза ходячего, искаженного значения слов и вернемся к их истинному, внутреннему смыслу, то мы легко поймем, что это значит: это значит, что современная так называемая психология есть вообще не психология, а физиология. Она есть не учение о душе как сфере некой внутренней реальности, которая — как бы ее ни понимать — непосредственно, в самом опытном своем содержании, отделяется от чувственно-предметного мира природы и противостоит ему, а именно учение о природе, о внешних, чувственно – предметных условиях и закономерностях сосуществования и смены душевных явлений. Прекрасное обозначение “психология” — учение о душе — было просто незаконно похищено и использовано, как титул для совсем иной научной области; оно похищено так основательно, что, когда теперь размышляешь о природе души, о мире внутренней реальности человеческой жизни как таковой, то занимаешься делом, которому суждено оставаться безымянным или для которого надо придумать какое-нибудь новое обозначение. И даже если примириться с новейшим, искаженным смыслом этого слова, нужно признать, что, по крайней мере, три четверти так называемой эмпирической психологии, и еще большая часть гак называемой “экспериментальной” психологии есть не чистая психология, а либо психофизика и психофизиология, либо же — что точнее уяснится ниже — исследование явлений хотя и не физических, но вместе с тем и не психических.

Мы не хотим здесь поднимать вопроса о ценности этих привычных уже для нас наук; более того, мы не сомневаемся, что, несмотря на смутность понятий, лежащую в их основе и препятствующую их нормальному развитию, они делают в своей области нечто ценное и полезное. Одно лишь несомненно: живой, целостный внутренний мир человека, человеческая личность, то, что мы вне всяких теорий называем нашей “душой”, нашим “духовным миром”, в них совершенно отсутствует. Они заняты чем-то другим, а никак не им. Кто когда-либо лучше понял себя самого, свой характер, тревоги и страсти, мечты и страдания своей жизни из учебников современной психологии, из трудов психологических лабораторий? Кто научился из них понимать своих ближних, правильнее строить свои отношения к ним? Для того чтобы в настоящее время уяснить себе человеческую жизнь, свою и чужую, нужно изучать произведения искусства, письма и дневники, биографию и историю, а никак не научную литературу психологии. Достоевский и Толстой, Мопассан и Ибсен, – Флобер, Геббель, Амиель в своих дневниках и письмах, – Карлейль, Моммзен и Ключевский — вот единственные учителя психологии в нашей время, тогда как в ученых трудах по психологии мы лишь изредка, как случайные дары, найдем живые и ценные мысли, да и то лишь постольку, поскольку их авторы как личности с самостоятельной жизненной психологической интуицией непроизвольно и как бы противозаконно возвышаются над официально установленной плоскостью “научного” обсуждения вопросов. Чаще уже нужный материал действительной психологии найдется среди талантливых клинических наблюдений над душевнобольными; и характерно, что, быть может, самое ценное и интересное в современной психологической литературе заимствуется ею у психопатологии, поскольку последняя основывается на живых наблюдениях над личностями и характерами как живыми целыми.

Из последних указаний ясно, что и наше время, конечно, не вообще лишено интереса к человеческой душе и сущности человеческой жизни. Да и было бы совершенно невероятно, чтобы этого не было. То, что в настоящее время отсутствует и отсутствие чего мы болезненно ощущаем, есть именно научное, чисто теоретическое познание существа человеческой души. И так как интерес к этому предмету, вообще говоря, никогда не может исчезнуть у человека, то за отсутствием научного его удовлетворения он выражается в иных формах. Характерное для последних десятилетий пробуждение религиозного сознания и религиозных интересов привело и к возрождению религиозных учений о душе, ибо религиозное сознание, конечно, прежде всего ставит вопрос о смысле и назначении человеческой жизни. Это религиозное возрождение само по себе можно и нужно только приветствовать. Не говоря уже о том, что оно имеет свою собственную очевидную ценность, оно весьма существенно даже для успеха чисто научного знания, ибо ведет к расширению и углублению человеческого опыта. Ничто не характеризует так ярко поверхностности, непродуманности ходячего научного эмпиризма, как его непонимание и принципиальное недопущение им некоторых основных форм опыта. Позитивистический эмпиризм, в сущности, недалеко ушел от того анекдотического схоластика, который запрещал усматривать через телескоп пятна на Солнце, потому что у Аристотеля ничего не сказано про них. Вопреки этим предубеждениям именно с точки зрения эмпиризма должно было бы быть ясно, что всякое расширение и углубление опыта ведет к обогащению знания. И в этом смысле нужно сказать: для того чтобы познавать человеческую душу, нужно прежде всего иметь ее опытно, нужно научиться опытно ее переживать — и именно этому научает религиозное сознание. Лишь религиозный человек способен иметь подлинное живое самосознание, ощущать в себе “душу живу”; или, быть может, вернее сказать: религиозность и самосознание в этом смысле есть именно одно и то же. Прославленное в учебниках психологии самонаблюдение просто невозможно там, где нет никакой “самости”, как особого объекта, где в непосредственном живом сознании мир внутренней жизни не выделился как особая, специфическая реальность от чувственно предметного бытия. Вне этого условия не существует самонаблюдения, а остается лишь наблюдение единичных, оторванных от своей родной стихии душевных процессов, сознаваемых лишь на чуждом им по существу фоне внешне – предметного мира, о чем мы уже говорили. Поэтому как философия вообще, так и в особенности философия души — то, что в единственно-подлинном смысле заслуживает названия психологии, — издавна и постоянно питалась религиозными интуициями, зависела от живых опытных достижений религиозного сознания. Начиная с Упанишад, с Гераклита и Платона и кончая Достоевским, Ницше и Эдвардом Карпентером подлинные успехи психологии были обусловлены обостренным религиозно – нравственным сознанием» (16. Вступление: О понятии и задачах философской психологии).

Ю. М. Зенько говорит: «Особой, центральной темой и для христианской психологии, и для психологии религии, и, частично, для академической психологии, является тема души. Хотя, сразу надо оговориться, что официальная психология в своем историческом развитии все больше и больше теряла душу. “Бедная, бедная психология, — восклицал уже в 60-х гг. автор статьи о психологии в Британской энциклопедии, — сперва она потеряла душу, затем психику, затем сознание, а теперь испытывает тревогу по поводу поведения” (цит. по: Начала христианской психологии. 1995. С. 4). Б. С. Братусь так комментирует это высказывание: “Действительно, история научной психологии — это история утрат, первой и главной из которой была утрата души. Психология единственная, наверное, наука, само рождение, весь арсенал и достижения которой связаны с доказательством, что-то, ради чего она замышлялась — псюхе, душа человеческая, — не существует вовсе” (там же. С. 4). Так что, в конечном итоге “современная, так называемая психология, есть вообще не психология, а физиология. Она есть не учение о душе, как сфере некой внутренней реальности... а именно учение о природе, о внешних, чувственно-предметных условиях и закономерностях сосуществования и смены душевных явлений” …

Русские психологи в последнее время с все увеличивающимся интересом относятся к душе: “Психология, надеюсь, станет наукой не об отсутствии, а о присутствии души” (Зинченко. 1994. С. 43). Тема души появляется и в отношении русских психологов к западной психологии. В. П. Зинченко и А. И. Назаров в своем предисловии к “Когнитивной психологии” Р. Солсо писали по поводу отсутствия в когнитивной психологии очень многих собственно психологических тем: “Когда когнитивная психология научится все это учитывать и исследовать, она станет просто Психологией — наукой о душе, к чему медленно, но верно идут сколько-нибудь уважающие себя направления психологической науки” (Солсо. 1995. С. 19). К традиции психологии как душеведения активно примыкают Б. Братусь и А. Пузырей. Вслед за последними и В. М. Розин считает, “что новая психология должна быть не только наукой о психике, но и учением о душе” (Розин. 1995. С. 15)» (47).

Б. С. Братусь отмечает: «Нетрудно увидеть, что в истории психологии свершается как бы некий круг, и мы возвращаемся (на новом уже, конечно, уровне — измененные и обогащенные опытом, пусть во многом и горьким) к месту, откуда когда-то вышли. Психология начала разрывом с философией, этикой, теологией, с потери понятия души, с постулата естественнонаучного подхода к человеку как к объекту, вещи среди вещей, с деградации, редукции духа к материи, сугубой объектности, телесности. Душа и дух надолго исчезли из поля внимания, вернее, стали рассматриваться производными, вторичными от материального (телесного, вещественного) мира. “Производные” при этом обрисовывались столь непохожими на свои прежние обличия, что, разумеется, были и поименованы по-другому: потребности, мотивы, комплексы и др. Сейчас идет постепенно обозначающийся поворот — если не к душе в ее полном понимании, то, по крайней мере, к душевности, к душевным проявлениям человека, и опорой, адекватным зеркалом становится гуманитарный подход. Мир человеческих чувств, переживаний все более перемещается в центр интереса психологов. Изменились и слова науки. В психологию ныне впущены такие долго ею игнорировавшиеся понятия, как милосердие, сострадание, любовь, надежда и т. п. Следующий предполагаемый шаг — это соотношение с предельными вопросами о сущности человека, о смысле и назначении его жизни. Психология, спустя более чем столетие, вновь встречается, соотносится с философией, с этикой и при определенных условиях этой встречи может стать нравственно ориентированной. Рассмотрение оснований нравственности ведет, в свою очередь, к вопросам веры, к необходимости возвращения к понятию души в ее полном (а значит, и религиозном) понимании. На этом этапе появляется христиански ориентированная психология» (180).

По мнению С. В. Кондратьева: «Преобладающая на сегодняшний день естественнонаучная парадигма10 в отечественной психологии отвергает рассмотрение души как предмета научного исследования. При этом научный поиск зачастую низводит предмет психологии до уровня прикладной области антропологических наук (физиологии, социологии и др.). Другими словами, очевидна ассимиляция психологии в другие науки11. Так, выделяемые в психологических исследованиях, основанных на естественнонаучной парадигме, психологические закономерности и механизмы рассматриваются как производные от физиологических закономерностей и механизмов, а в основе функционирования психики представляются законы природы, реализуемые через биохимические и биофизические процессы, происходящие в организме человека. В качестве органа психики рассматривается головной мозг, работа которого и обеспечивает протекание психических процессов, возникновение и проявление психических явлений, свойств и других феноменов. Само понятие психики рассматривается как функция высокоорганизованной материи, как наивысшая форма отражения объективной реальности, возникшая в результате эволюции живой природы. Любой идеалистический подход к пониманию психического наталкивается на жесткое сопротивление большинства современных отечественных ученых — психологов, отнесение его к ненаучному, то есть исключительно религиозному мировоззрению. В качестве научного принимается только материалистическое мировоззрение.

Не ставя задачу анализа причин доминирования материалистического подхода в отечественной психологии, а только лишь констатируя наличие такого факта, отметим в этой связи, что рассмотрение психологии как науки о душе представляется неправомерным потому лишь, что само понятие “душа” трактуется как нечто эфемерное, нереальное и ненаучное. Так называемое “душевное” и “духовное” сводится к внутреннему субъективному миру, который возникает как результат функционирования нервной системы, предполагающий организмическое отражение внешнего объективного мира человека (или животных). В отечественной психологии, выстраивающейся на гуманитарной парадигме, определение предмета психологии также является проблематичным. Несмотря на то, что душа человека трактуется как предметная область психологии, существует несколько подходов к определению содержания психологического знания о душе. Так в христианской психологии, рассматривая возникновение, сущность и существование человека как продукт божественного творчества, ряд ученых психологов и богословов противопоставляет научную психологию учению Церкви и Святоотеческому учению. В этом случае о психологии, представленной в научно – психологических исследованиях и основывающейся на материалистическом мировоззрении, говорят, как о “мертвой психологии”, а о психологии, представленной в учении Церкви и Святоотеческом учении, — как о “живой психологии”.

Существует также мнение о психологии как о прикладной области христианской антропологии, сотериологии, аскетики и др. Третьи определяют психологию как самостоятельную научную область знания, базирующуюся на религиозной и идеалистической философии. Понятия “души” и “психики” в этом случае тождественны и трактуются как “вневременные идеальные субстанции”. Такое понимание психики является характерным и для зарубежной гуманитарной психологии (в основном христианской). Душа и дух здесь зачастую трактуются нераздельно как “деятельные, вневременные, нематериальные, бессмертные субстанции” (В. Штерн, Э. Шпрангер, У. Джеймс, Л. Лопатин, Н. Грот, А. Галич и др.). Однако такая трактовка требует уточнения сущностных характеристик духа и души с точки зрения психологии. Это, во-первых. Во-вторых, необходимо уточнить содержательный состав предметной области психологии, выделить психологический аспект.

Сопоставляя между собой естественнонаучную и гуманитарную парадигмы, можно заключить, что сохранение психологии как самостоятельной науки возможно лишь в том случае, если ее предметная область будет отделена от других наук. Изучение души в гуманитарной психологии как раз и решает такую задачу. Развитие гуманитарной психологии осуществляется по различным мировоззренческим направлениям. Одним из них является православная психология. В своем содержании и построении научных исследований она реализует все вышеприведенные подходы христианской психологии (1 — противопоставление православной психологии научной психологии; 2 — православная психология как прикладная область христианской антропологии, сотериологии, аскетики и др.; 3 — православная психология как самостоятельная научная дисциплина). На наш взгляд, наиболее перспективным в определении специфики содержания психологического знания можно признать только тот подход, который рассматривает православную психологию как самостоятельную науку» (171:79-81).

• 3. Термин «психика» в настоящее время определяют, в основном, как12:
• специфическую форму связи (взаимодействия) животного организма с окружающей средой (4; 15);
• форму активного отображения реальности (174);
• свойство высокоорганизованной материи (мозга), заключающееся в активном отражении окружающего мира (6; 13; 48; 104, 190) или являющееся особой формой отражения реальности (3);
• сигнальное отражение действительности в идеальных образах (5);
• функцию (свойство) мозга, сущность которой состоит в отражении действительности (48; 173);
• продукт и условие сигнального взаимодействия живого существа и его среды (1);
• свойство высокоорганизованных живых существ и продукт их жизнедеятельности (13);
• внутренний мир человека, его сознание, совокупность душевных явлений и процессов, специфический продукт деятельности человека во взаимодействии его с окружающей средой (2; 48; 56).

Таким образом, психику представляют, как: совокупность определенных процессов; продукт и условие определенного взаимодействия; свойство материи; функцию мозга. Как очевидно, психика в этих определениях является не субстанцией, а свойством субстанции, под которой понимается нервная система. При этом отмечается, что психические процессы не сводятся к нервным (физиологическим) процессам (3. См. «Психика»), однако не объясняется к чему же конкретно они сводятся.

С другой стороны, имеется и субстанциальное понимание психики, то есть отождествление ее с душою:

• «Основной вопрос психологии есть вопрос о природе психики, которая охватывает собою всю совокупность душевных явлений (то есть, по сути дела, и является душою — П.Д.).

К числу таких явлений относятся: сознание, мышление, волевые процессы, эмоции, ощущения, представления и другие познавательные процессы, а также бессознательные психические процессы» (30:111);

• «Аскетика в выработке своих приемов не только не пренебрегает телом и его функциями, но и использует их для духовного делания.

В аскетическом подвиге должна участвовать не одна только душа или какая-нибудь одна из ее способностей (воля, ум, чувства), а весь вообще психофизический состав человека (то есть душа и тело — П. Д.)» (81:57);

• «Душа, психика (то есть эти термины являются синонимами — П. Д.) — это необъяснимая и непостижимая человеческим умом некая жизненная сила, данная человеком свыше Богом…» (священник Сергий Филимонов) (26:11);
• «Можно сказать: у человека есть тело, душа, то есть психика, и дух, то есть его высшая связь с Богом … Если ограничить значение слова “душа” нашими психическими свойствами, тогда можно сказать, что мы опытно познаем Бога духом, но осознаем этот опыт в своей душевности» (187:795. См. ответ на вопрос: «как соотносятся душа и психика?»);
• «Душевная жизнь во всем ее богатстве и многообразии есть целый особый мир. Наука, изучающая этот мир, называется психологией… Во всяком случае, перевод греческих слов “θυχη” и “λογος” говорит нам о том, что психология это есть наука о душе» (170:16).
• 4. Несмотря на солидный возраст психологии и большое количество посвященных ей работ, в настоящее время не имеется не только единого определения понятия «психика», но и единого методологического подхода к данному вопросу.

Содержание понятия «психика» существенно расходится в различных концептуальных подходах к данной проблеме. В соответствии с различным пониманием психики можно выделить и три основных подхода к пониманию психологии, как учения о психике:

• материалистический подход, рассматривающий психологию, как науку о нервной системе (включая головной мозг), ее проявлениях, свойствах, закономерностях, диагностике. Иначе говоря — как науку о психике без души (см. Приложение 1);
• идеалистический подход, рассматривающий психологию, как учение об отдельной душе (то есть душе при ее нахождении вне тела) и ее способностях (силах, свойствах, особенностях). Иначе говоря — как учение о психике без тела;
• комплексный подход, рассматривающий психологию, как учение о душе и ее способностях при соединении с телом. Иначе говоря — как учение о психике человека или учение о душе, ее силах и их проявлениях при необходимом соучастии тела (точнее, нервной системы).

Глава 1. Материалистический подход к понятию «Психика»

«Человек и создан Творцом телесно – духовным существом, а потому и все его отправления, пока он живет на земле, носят на себе характер этой телесно – духовности, посему и душа, и тело взаимно действуют друг на друга» (прот. Николай Малиновский) (18:187)

• 1. Материалистический подход полагает жизнь свойством неживой материи. Другими словами, свойством определенного сочетания атомов13. Священник Чельцов пишет: «Едва ли в другом каком учении о мире можно найти такое громадное скопление противоречий; из мертвого (из атомов) — жизнь, из бесчувственного — чувствующее, из слепо действующих причин — цель, из неразумного — разум, из бездушного — дух» (цит. по 30:117). Отсюда и психика понимается как свойство (функция) или продукт мозга. При этом сам мозг является главным органом психики, а психические процессы — отправлениями нервной системы. Приведем примеры такого мнения:

«Материалист говорит: “душа — функция мозга, мысль — движение, изменение мозга, сознание — свойство мозга”» (9:300. Со ссылкой на: «Молешоттъ Kreislauf Lobens, 1855. s. 392–425. Фохтъ въ физиологических письмах, Спб. 1863. Бюхнеръ Stoff u. Kraft, Berl. 1859»);

«Мозг — центральный отдел нервной системы человека и животных, главный орган психики…» (13);

«Мышление — активный процесс отражения объективного мира в понятиях, суждениях, теориях и т. п., связанный с решением тех или иных задач, с обобщением и способами опосредствованного познания действительности; высший продукт особым образом организованной материи — мозга. Материальные физиологические механизмы мышления исследуются физиологией высшей нервной деятельности. Однако мышление, находясь в неразрывной связи с мозгом, не может быть полностью объяснено деятельностью физиологического аппарата. Мышление связано не только с биологической эволюцией, но и с общественным развитием. Мышление возникает в процессе производственной деятельности людей и обеспечивает опосредствованное отражение действительности. Оно имеет общественную природу и по особенностям возникновения, и по способу функционирования, и по своим результатам» (1:344, 345);

«Ум и психическая деятельность в целом является функцией мозга, которая, однако, не может быть полностью сведена к нейрофизиологическим процессам, так как оперирует символами, несущими информацию, формируется и развивается на основе изменяющейся социально-исторической практики, в процессе общественного и культурного развития человечества…» (1:585);

«По материализму, мысль — движение вещества (материи)» (30:117);

«Широкий комплекс вопросов об отношении психики к деятельности головного мозга, о характере связи явлений сознания с мозговой нейродинамикой и телесными изменениями образует кардинальную проблему современной науки. Эта проблема, имеющая давнюю историю, всегда служила предметом философских размышлений. Решение вопроса о соотношении психики с деятельностью мозга обязательно включает философские предпосылки и вместе с тем оказывает существенное влияние на философское понимание природы сознания и духовной активности.

Весьма важно видеть единство и различие философского истолкования проблемы материи и сознания, духовного и телесного, с одной стороны, и собственно научных или общенаучных подходов к исследованию связи психики и мозга — с другой. Отождествление философского уровня анализа с конкретно – и общенаучным, равно как и полный их отрыв, чреваты многими отрицательными последствиями.

Главные трудности проблемы “психика и мозг” встают перед нами, когда психическое берется в качестве явлений сознания и речь идет о выяснении двух основных вопросов: как связаны явления сознания с мозговыми процессами? Каким образом явления сознания способны управлять телесными изменениями?

Одна из этих трудностей состоит в том, что явления сознания могут адекватно описываться лишь средствами естественного языка, художественной литературы или с помощью философских и психологических терминов, выражающих понятия ценности, интенциональности, смысла. Однако эти понятия не имеют прямых логических связей с основными понятиями естествознания, посредством которых описываются нейрофизиологические процессы, функционирование отдельных структур и целостная деятельность головного мозга как материальной системы. Сюда относятся понятия массы и энергии, всевозможные пространственные характеристики, понятия физической причинности и химического взаимодействия, которые не могут служить для описания феномена сознания.

Однако сознание есть функция головного мозга, функциональное свойство высокоорганизованной материальной системы, и, будучи таковым, должно получить непротиворечивое объяснение, если мы хотим защитить материалистическую позицию .… Несомненно, возрастание роли современных исследований мозга как органа психики в развитии медицины, педагогики, проблематики искусственного интеллекта, многих других жизненно важных областей общественной практики … В отличие от предыдущих он (функционалистский подход — П. Д.) дает, на мой взгляд, гораздо более широкие методологические и теоретические возможности для разработки проблемы “психика и мозг”. С этих позиций психические явления рассматриваются в качестве функциональных состояний мозга, как функциональные свойства протекающих в нем нейрофизиологических процессов … Нам думается, что трактовка психических явлений как информационных процессов, осуществляемых головным мозгом, открывает весьма широкие методологические возможности для разработки проблемы “сознание и мозг”» (Д. И. Дубровский) (10).

«Представленные в современных учебниках, словарях и учебных пособиях по психологии определения ее предмета чаще всего сводятся к двум: психология — это либо наука о психике, или психической жизни человека (в более развернутых формулировках — о закономерностях развития и функционирования психики), либо наука о психике (психических процессах, явлениях) и поведении. Однако все трудности начинаются тогда, когда поднимается вопрос о том, что же такое психика. Если не ограничиваться житейско – интуитивным, неопределенным и расплывчатым пониманием этого понятия и не обходить вопрос простым умолчанием, то мы неминуемо оказываемся в дебрях таких понятий, как “субъективность” и “идеальность” (которые не имеют четкого общепринятого значения), “качественное отличие психики от процессов деятельности мозга” (в чем оно состоит?), функцией которых психика, как сегодня ясно для всех, несомненно, является, “активность”, “творческое начало” и т. п. Из этих дебрей, кажется, еще никому не удавалось выбраться. И здесь, на мой взгляд, главный камень преткновения — это теоретическая нерешенность вопроса о соотношении понятий психики и деятельности мозга.

В настоящее время вряд ли кто-нибудь сомневается в том, что психика животных и человека является функцией их мозга…

По мере развития естествознания и физиологии центральной нервной системы становилось все более теоретически ясно, что все акты поведения животных и человека в принципе могут быть объяснены на основе знаний о материальных процессах деятельности мозга…

С. Л. Рубинштейн выделил три вектора онтологических связей психики, три вектора ее вписанности в онтологию мира:

1. по отношению к внешнему миру психика выступает как его отражение;
2. по отношению к мозгу — как его функция;
3. по отношению к поведению — как его регулятор на основе отражения мира и внутренних состояний самого живого существа.

Отсюда — определение психики, практически общепринятое в отечественной психологии: психика — это свойство высокоорганизованной материи (мозга у высших животных и человека), заключающееся в отражении внешнего мира и собственных внутренних состояний организма и обеспечивающее адаптивное взаимодействие живого существа с миром благодаря регуляции поведения на основе результатов отражательной психической деятельности.

Это определение психики основывается на трех аксиомах: 1) объективное существование мира, в котором живет живое существо, и столь же объективное существование его собственного тела; 2) необходимость познания этой объективной реальности для адаптивного поведения в ней; 3) познаваемость мира. При каких-либо других исходных аксиомах определение понятия психики, естественно, будет иным…

Психология как конкретная наука имеет дело с конечным содержанием и структурой мозговых психических процессов, когда они, будучи сформированными, выходят на двигательные пути, организуя поведение и деятельность. Однако за этой окончательной картиной, с одной стороны, скрывается множество нервных механизмов, которые изучаются нейронауками, а с другой стороны, складывающаяся в мозге человека картина мира и самого себя обусловлена множеством внешних влияний (среда, культура, общественно – исторические отношения и т.д., и т.п.), роль которых изучается не только самой психологией, но и гуманитарными науками. Поэтому возможно, что именно психология должна будет в будущем взять на себя роль науки, играющей главную роль в системном синтезе и интеграции всех накапливаемых знаний о психической деятельности мозга. Но это будет уже предметом психологии не как отдельной конкретной науки, но психологии в широком философском смысле слова. В свое время Г.И. Челпанов высказал мнение, что следует отличать частные психологические исследования, которые производятся в самой психологии, физиологии, психиатрии, зоологии и т. п., от психологии, приводящей в систему эти отрывочные знания. “Это именно и есть психология теоретическая, общая или философская. Она исследует основные законы духа” (Челпанов Г.И. Об отношении психологии к философии // Психология, философия, образование: Избр. психол. труды. М.: Ин-т практ. психол.; Воронеж: НПО «МОДЭК», 1999. С. 321–332). Однако основой такой психологии в широком смысле слова должна все-таки быть психология как конкретная естественная наука» (психолог, психофизиолог, доктор психологических наук, проф. Н. И. Чуприкова) (11);

«Материалисты предлагают гипотезу, согласно которой психика составляет одну из функций физического организма. Сознание и мышление, действительно, проявляются в непосредственной связи с физической жизнью организма…

В материализме вся духовная жизнь объясняется особой композицией вещества, благодаря которой физические атомы образуют единый организм — соборную единицу материи. Вместе с организацией материи формируется сознание, благодаря которому происходит связанное психическое отражение материального организма в соборной единице индивидуального сознания. Его и называют душой организма.

Так строится объяснение возможности душевных явлений в человеке с позиции материалистического мировоззрения» (М. Я. Дворецкая) (12. Гл. «Материалистическое решение загадки человека»).

«Психика есть одно из свойств материи, возникшее в процессе её развития. Неорганическая материя не обладает этим свойством, она не ощущает и не мыслит; и в пределах органического мира далеко не всякая материя обладает психикой. Потребовался длинный путь развития живой природы, чтобы прийти к материи ощущающей и мыслящей. Психика человека есть особое свойство высокоорганизованной материи — свойство мозга. Свойство это заключается в отражении окружающей действительности…

Современная наука о мозге даёт нам знание физиологических процессов, совершающихся в работающем мозгу. Исследования И. П. Павлова в области высшей нервной деятельности открыли те физиологические процессы, которые составляют основу отражения реального мира мозгом человека. Эти исследования сняли покровы тайны с так называемой душевной деятельности: на огромном материале экспериментальных фактов доказано, что психика определяется внешними воздействиями, условиями существования…

По представлениям, возникшим ещё в древние времена и сохраняющимся до сего времени в религиозных верованиях и во взглядах некоторых буржуазных философов, душа — это нематериальное, бесплотное существо, живущее в теле человека и в момент смерти покидающее его. Согласно этим представлениям душа является носителем и причиной всей психической жизни человека: его чувств, мыслей, желаний. Такое понимание психики является идеалистическим.

Противоположное ему и единственно научное понимание психики — материалистическое. Мозг, а не бесплотная душа, есть орган нашей психической жизни, носитель всех наших психических процессов: мышления, чувств, воли. Отражательная деятельность мозга и составляет нашу психическую жизнь» (Б.М. Теплов) (101).

«Материалисты, не признающие духа как особой сущности, сводят все проявления психики к процессам, происходящим в головном мозге и, прежде всего, в кортикальном веществе его полушарий; все психические акты считают функцией мозга» (Святитель Лука (Войно-Ясенецкий) (29:229).

Данная концепция (о том, что мозг является главным органом психики, а психические процессы — отправлениями нервной системы), по-видимому, основывается на двух видах широко известных фактов:

• связи различных психических явлений (чувств, мыслей, волевых проявлений, настроения и др.) с состоянием тела (в особенности с состоянием нервной системы и, в первую очередь, головного мозга)14;
• влияния различных вещественных субстанций (лекарств, наркотиков, алкоголя, психотропных средств и др.), а также физических воздействий,15 на чувства, мысли, память, настроение и другие психические процессы и состояния.

Иными словами, материалистический подход к психике основан на связи психических явлений (процессов и состояний) и физического состояния тела. Эта зависимость, точнее взаимозависимость, достаточно очевидна и известна. Архиепископ Черниговский Филарет (Гумилевский) говорит: «Несомненно, что процессы душевной (психической – П. Д.) жизни тесно связаны с состоянием нервной системы и, особенно, с нервами мозга» (9:301). Свт. Лука (Войно-Ясенецкий) пишет: «Все, что происходит в организме, и самое анатомическое строение его, кладет глубокий отпечаток на психику» (29:229). Так, например, обыкновенный порез пальца может вызвать не только неприятное чувство — боль, но и изменить настроение человека, то есть его психическое состояние. Определенное сотрясение вещественного мозга может привести к частичной или полной потере невещественного сознания. В одном из видов спорта — боксе эти состояния, в зависимости от их длительности, даже получили специальные названия: нокдаун и нокаут.

Религиозный философ С. Л. Франк отмечает: «Присмотримся прежде всего к явлениям, в которых выражается связь души с телом, причем ближайшим образом остановимся лишь на явлениях зависимости “души” от “тела”. Общий характер ее мы уже знаем: это есть зависимость чувственного материала душевного бытия от телесных процессов. Эта зависимость выражается в двоякой форме или в двух областях: в предметном сознании и в душевной жизни. Что касается предметного сознания, то здесь, как мы уже указывали, ограниченность “души” в силу ее связанности с телом обнаруживается в том, что в зависимости от телесных процессов (от свойств нашего организма и, косвенно, от характера окружающей нас телесной среды) стоит определенный характер доступных нам восприятий, т.е. непосредственно-данного конкретно-образного содержания предметного сознания. Правда, мы указывали и на естественный корректив этой ограниченности: с одной стороны, притекающий к нам чувственный материал, при всей своей ограниченности, все же достаточен, чтобы — через посредство действия памяти, воображения и мысли — служить исходной точкой для принципиально безграничного расширения предметного сознания; с другой стороны, характер доступного нам чувственного материала определяется не только чисто пассивно — свойствами нашего организма и его положением в окружающей среде — но в гораздо большей мере есть результат активного отбора, производимого нашим вниманием, т. е. зависит от центральных сил самого душевного бытия. Но если в этих двух коррективах и обнаруживается успешное противодействие центрально – активной и сверхвременой стороны душевной жизни ограничивающему влиянию на нее тела, само это влияние все же имеет место и ничем не может быть устранено. Мы можем сколь угодно полно использовать для расширения нашего предметного сознания управляющую вниманием силу воли и свободную сверхвременность памяти, воображения и мысли; мы все же не можем изменить того факта, что мы обречены воспринимать, т. е. иметь в наиболее яркой и актуальной форме предметного сознания, то, а не иное. Никакая сила воображения, памяти и мысли не может сполна заменить узнику, томящемуся в одиночном заключении, скованному в своих восприятиях четырьмя стенами своей кельи и маленьким клочком мира, видным через окно, живого общения с ближними и с природой. А разве не все мы — такие узники, замкнутые — в отношении живого общения — узким клочком мира, доступным в данный момент и в данном месте непосредственному восприятию? Как страстно жаждем мы иногда воскресить невозвратное прошлое, жить в будущем, перенестись через пространства, отделяющие нас от близких людей или от дорогих или интересных нам мест! Но никакие мечты, воспоминания и мысли не могут до конца преодолеть пространственно-временную ограниченность наших восприятий, заменить нам подлинно живое общение через непосредственное восприятие.

Уже из этих примеров, однако, видно, что главное, наиболее существенное ограничение, вносимое телесными условиями в нашу внутреннюю жизнь, касается не предметного сознания или знания как такового, а именно душевной жизни. Как бы важно ни было восприятие для чистого знания, для бескорыстного, незаинтересованного, холодного созерцания предметного мира, – в конце концов, даже минимального числа восприятий достаточно для принципиально безграничного его расширения. Даже слепой и глухой страдают не от недостатка чистого знания, а более всего от ограниченности своего живого общения с действительностью, тем более человек, обладающий нормальной телесной организацией. Незаменимое значение восприятия по сравнению с воспроизведенными образами и мыслями заключается в непосредственно связанной с ним эмоциональной реакции нашей душевной жизни, т.е. в его влиянии на саму душевную жизнь. Восприятие существенно содержащимся в нем моментом чувственного ощущения, в силу слитности ощущений с чувствами и эмоциями. И в этом отношении внешние ощущения (и вырастающие на их почве восприятия), при всей их существенности, имеют не большее, а скорее меньшее значение, чем ощущения органические (как и среди внешних ощущений большее значение имеют не те, которые более содействуют объективному предметному знанию, а те, которые сильнее влияют на самочувствие; так, обоняние и осязание имеют в этом отношении большее значение, чем зрение и слух). Голод и жажда, тепло и холод, духота и свежесть, утомление и бодрость, физические страдания и наслаждения — вот область, в которой наша душа яснее всего испытывает свою зависимость от тела. Область нашего физического самочувствия или жизнечувствия есть как бы тот реальный фундамент, на котором строится вся наша душевная жизнь и от которого, как иногда кажется, а часто и непосредственно обнаруживается, всецело зависит и высшая сторона нашей душевной жизни — наши мысли и нравственные отношения к людям, наши взгляды на мир и жизнь, наша сила в сфере умственного и духовного творчества. Но именно этот фундамент всецело определен внешними, телесными условиями, как бы опирается на независимую от человеческой воли, предопределенную почву нашего телесного устройства и состояния, и окружающей нас внешней среды. Отсюда — то рабство человека, которое с такой мучительной остротой сознают и сознавали все, стремящиеся к свободной духовной жизни, и которое материализм и натурализм провозглашает естественным состоянием человека и смакует в изречениях вроде того, что “человек есть то, что он есть” или что “без фосфора нет мысли” …

Никакие теории не могут устранить того факта, что в этом смысле наша душа действительно прикреплена к телу, что тело есть келья, внутри которой мы сидим и через окна которой мы глядим на внешний мир и общаемся с ним. Мы видим то, что отражается на сетчатке нашего глаза, мы чувствуем то, что прикасается к нашему телу и совершается внутри него; мы физически страдаем только от нашей боли, т.е. от нарушения функций нашего тела, мы злы и нетерпеливы, когда наш желудок пуст, и благодушествуем, когда он наполнен; всюду здесь “своя рубашка ближе к телу”, и мы не можем “вылезти из своей шкуры” …

И если мы физически чувствуем только наши страдания и наслаждения, т. е. состояния нашего тела, то мы способны переживать и сознавать и чужие страдания, и радости, и для всякой матери в отношении ее ребенка последние неизмеримо острее и существеннее первых. Все это было бы совершенно невозможно, если бы наша “душа” действительно целиком “сидела” внутри нашего тела или была безусловно прикована к нему. Непосредственное и непредвзятое феноменологическое описание скорее дает здесь ту картину, что наша душа, будучи одним концом своим прикована к телу и определена его состояниями, другим концом своим как бы совершенно независима от него, в известном смысле объемлет в себе весь необъятный мир и свободно витает в нем или над ним. И именно эта очевидная внетелесная сторона нашего душевного бытия привела к общему признанию непространственности, а, следовательно, и сверхпространственности нашей “души”.

Если связь между “душой” и “телом” обнаруживается, с одной стороны, как зависимость душевных явлений от телесных, то, с другой стороны, она непосредственно проявляется как обратная зависимость телесных процессов от целестремительной формирующей активности душевного бытия. Мы должны поэтому поставить здесь общий вопрос о характере и сущности связи между душевным и телесным бытием.

Непосредственное эмпирическое наблюдение, как известно, ближайшим образом показывает закономерную связь душевных и телесных явлений в смысле их взаимозависимости: так, ощущения, эмоции и т. п. с необходимостью возникают при известных раздражениях нервной системы, и, с другой стороны, душевные явления волевого типа суть эмпирическое условие осуществления известных телесных процессов (например, движения органов тела) (С.Л. Франк) (16. Ч. 2: Конкретная душевная жизнь и ее формирующая сила. Гл. 8: Душа и тело. §§ 2–5).

По мнению Вильяма Джемса «Все душевные явления (независимо от их полезности) сопровождаются телесными процессами. Они приводят к едва заметным переменам в дыхании, кровообращении, общей сокращаемости мышц, в деятельности желез и сосудов даже в тех случаях, когда не вызывают никаких заметных движений в мышцах, заведующих произвольными движениями. Не только известные душевные состояния, как, например, волнения, но все вообще психические явления, даже чисто мыслительные процессы и чувствования, по вызываемым ими результатам суть двигатели» (182. Гл. 1: Введение).

Митрополит Антоний Сурожский говорит: «Ясно, что между телом и душой существует глубокая связь. Это легко увидеть на двух уровнях. С одной стороны, общеизвестно, что последнее десятилетие большое внимание обращалось на психосоматические болезни. Нам достоверно известно, что происходящее в душе человека не только каким-то образом отражается на состоянии его тела, но и, в соответствии с определенными механизмами, систематически вызывает всегда один и тот же отклик в различных органах тела, в частности нервной системе человека. С другой стороны, если мы обратимся к области религиозного и духовного опыта, будь то Запада или Востока, мы видим, что издревле существовало ясное понимание того, что между душой и телом, между психикой человека и телом, которым он обладает, есть двухсторонняя связь. И хотя верно, что происходящее в душе отражается в теле, наносит ему ущерб, часто изменяет тело, верно и то, что тело, со своей стороны, имеет большое влияние на психическую область человеческой жизни.

Если вы изучаете психологию и физиологию, вы легко заметите на уровне элементарной физиологии, что каждое психологическое событие, каждое эмоциональное движение, любая интеллектуальная деятельность в результате приводит к изменениям в железах, в мускулах и т. д…

Этим знанием пользовались подвижники — исихасты 11–14 веков, чтобы выработать метод, приводящий к психологическому состоянию, при помощи которого можно затем молиться нерассеянно. Психологическое состояние полного внимания, полного высвобождения от страсти и беспорядочных мыслей достигалось при помощи физических приемов. Эти приемы никогда не рассматривались, будто они и есть молитва. Это были приемы, при помощи которых создавались условия для нерассеянной молитвы…» (189:105, 106).

Свт. Лука приводит следующий пример духовного (невещественного) воздействия на физическое состояние человека: «Общеизвестно могущественное влияние психики больного на течение болезни. Состояние духа больного, его доверие или недоверие врачу, глубина его веры и надежды на исцеление или, наоборот, психическая депрессия, вызванная неосторожными разговорами врачей в присутствии больного о серьезности его болезни, глубоко определяют исход болезни. Психотерапия, состоящая в словесном, вернее, духовном воздействии врача на больного — общепризнанный, часто дающий прекрасные результаты метод лечения многих болезней» (29:231). Так неприятное известие также может сильно повлиять не только на душевное, но и на физическое состояние человека, вплоть до его обморока и потере (временной или постоянной) способности к разумной деятельности. Человек может даже умереть от постигнувшего его сильного эмоционального воздействия, например, сильного горя. Также известны многочисленные случаи волевого воздействия человека, например, на частоту сокращения сердечной мышцы (частоту пульса), температуру тела и другие физиологические явления в теле.

• 2. Однако из связи физического состояния мозга и психического состояния человека вовсе не следует, что мозг и является собственно производителем наших мыслей, чувств и вообще нашего сознания или, что наше сознание является функцией или продуктом мозга. Вообще, из связи двух событий (их функциональной зависимости) не следует, что одно из них является причиной другого. Иными словами, если изменение А приводит к изменению Б (то есть Б=¦(А), то из этого следует только то, что первое изменение является причиной второго изменения, но не то, что А является и собственно производителем (причиной) В.

Так, например, из того, что изменение сопротивления электрической цепи приводит к изменению силы тока в ней, очевидно, не следует, что это сопротивление и является причиной появления тока. Причиной тока является напряжение, или разность электрических потенциалов двух точек, между которыми и протекает ток. Проводник же, обладающий определенным сопротивлением, выполняет здесь роль инструмента для появления (проявления) тока. Также и призма, через которую проходит световой луч не является причиной появления цветового спектра вообще. Она является лишь инструментом для разделения светового луча на различные цвета или причиной появления цветового спектра из светового луча. Аналогично этому, и радуга16, всегда связанная с дождем, не является его функцией или продуктом, а дождь, соответственно, не является производителем радуги. Капли воды, будучи своеобразными призмами, только преобразуют световой луч в цветовой спектр или разделяют (расщепляют) луч на различные цвета спектра, но сами по себе не являются носителями цветов этого спектра. Также и музыкальный инструмент не является причиной появления музыки. Он является лишь инструментом для извлечения отдельных звуков. Музыку создает игра музыканта, хотя между качеством музыки и качеством инструмента имеется определенная и очевидная зависимость.

Заметим, что и различные вещества (вещественные субстанции), и физические явления действуют непосредственно не на душу, а на тело. Тело же, в свою очередь, оказывает влияние на проявления души, в силу связи, или соединения с ней. Поэтому нормальное состояние (функционирование) тела и является необходимым условием для нормальных проявлений души, в частности, нормального протекания различных психических процессов (чувств, мыслей, волевых актов).

Святые отцы, учители церкви, другие христианские писатели, рассуждая о роли души и тела в сознательных психических процессах, отмечали, что эти процессы производит душа при содействии тела, исполняющего роль ее органа17. При этом они подчеркивали взаимную зависимость состояния тела и душевного состояния (внутреннего мира) человека.

• 3. Таким образом, при повреждениях нервной системы и, в частности, головного мозга повреждается не сама способность души чувствовать, мыслить, желать, а только внешнее, видимое проявление этих процессов. Сама же невещественная, бессмертная, а, следовательно, и неповреждаемая, душа не может потерять эти способности при механических, химических и других воздействиях18. Так, например, частичная или полная потеря ума, или сознания при сотрясении или заболевании головного мозга хотя и является психической болезнью19, однако не является потерей собственно способности души мыслить. Данный случай представляет собой лишь потерю возможности души проявлять (выражать) себя в доступном для человека виде. Это аналогично тому, как при парализации тела, человек, находясь в неподвижном состоянии, не может выражать свои чувства обычным образом (жестами, мимикой, словами, интонацией и т. д.). Но из этого, как очевидно, не следует, что парализованный человек не испытывает различных чувств: страха, надежды, любви, нежности, ненависти, зависти, и пр.

Блж. Августин говорит: «…Тело иногда не совершает известного действия, но в этом то более всего и видно отличие души от тела: первая всегда одна и та же, а последнее изменяется. Часть тела может омертветь, а вместе с тем и та часть мозга, которая находится в ней; но душа ничего не потеряла и действует по-прежнему, а если ее намерения не исполняются, то причина в несовершенстве орудия» (цит. по 19:50, 51 со ссылкой на Sermo 241).

Как очевидно, при материалистическом подходе к психике изучается взаимосвязь физиологических и психических явлений. При этом полностью игнорируется причина (основа, основание) психических явлений — душа, поскольку она заменяется псевдопричиной — нервной системой. А психология превращается в науку о ней.

«Для подтверждения истинности своих умозаключений материалисты попытались воспользоваться данными такой научной дисциплины, как рефлексология. Рефлексология, или “объективная психология” Бехтерева, является не чем иным, как прежней эмпирической психологией с присоединением только лишь попытки сведения различных видов душевной деятельности человека к рефлексам.

Что же касается рефлексологии Павлова, то, по его собственному признанию, рефлексология является не чем иным, как частной физиологией мозга. Современная рефлексология пытается построить такую науку, которая среди явлений душевной жизни должна изучать различные рефлексы, то есть физиологические процессы в нервной системе, при помощи объективных наблюдений.

Но, в качестве таковой, эта наука не может претендовать на замену науки о душевной жизни человека — психологии. Материалисты все время пытаются сводить психическое к физиологическому, душевное к материальному» (30:118).

Материалисты, понимая невозможность объяснения, в своем концептуальном подходе, появления психических явлений в нервной системе (производства психических явлений нервной системой), выдвигают тезис о несводимости этих явлений к физиологическим20. Это можно понимать, с одной стороны, как намек или указание на то, что к физиологии нужно добавить еще нечто, что в совокупности и обеспечит психические явления. Однако это нечто материалисты понимают не как душу, а как «систему отношений деятельности субъекта», «сигнальное взаимодействие индивида и среды», «взаимодействие физиологии нервной системы и социума». Таким образом, вопрос о появлении идеального из вещественного не только не раскрывается, но и еще больше запутывается. Материалистам не хватает в своей схеме «мозг есть производитель психики» или «мысль есть функция мозга» еще одной части, а именно той, аналогами которой являются в предыдущих примерах световой луч, электрический ток, музыкант, то есть — души.

• 4. Основным недостатком материалистического подхода к психике человека является то, что здесь исключается (теряется) собственно источник (причина) всех психических явлений — душа. Поэтому все внимание сосредоточено исключительно на нервной системе. Однако следует отметить и определенную эффективность научных разработок в данной области. В частности, используемые диагностика и лечение позволяют, при некоторых психических заболеваниях21, как поддерживать состояние больного (не давая ему ухудшаться или замедляя процесс ухудшения), так в ряде случаев улучшать это состояние, а иногда и практически полностью излечивать больного. Используя приведенную ранее аналогию можно сказать, что, в данном случае, лечение нервной системы аналогично починке и настройке музыкального инструмента. Очевидно, что музыка (аналог психических процессов) при игре музыканта (аналога души) на хорошем инструменте (аналоге тела, точнее — нервной системы), будет лучше, чем при игре того же музыканта на плохом инструменте.

Кроме того, как отмечает директор Института педагогических инноваций Российской Академии образования, доктор психологических наук В. Слободчиков: «…на границах “души” и “тела” психология продемонстрировала вполне очевидные успехи; здесь были получены не просто новые факты, но и сложились целые отрасли человекознания: психоматика, нейропсихология, психогенетика и др.» (86:9). Вместе с этим: «Душа, созданная по образу Божию, это поистине венец творения. Разумная, она отражает в себе и познает весь мир, свободная, она способна к нравственному действию. И, конечно, возможное точное изучение душевных явлений, вообще говоря, можно только приветствовать. Но стремясь расширить круг психологических знаний, нельзя забывать о естественных границах познания души вообще и при помощи экспериментальных методов в частности. Точному определению и измерению может поддаваться лишь, так сказать, внешняя сторона души, та ее часть, которая обращена к материальному миру, с которым душа общается через тело» (епископ Серпуховской Анастасий) (86:27).

Глава 2. Идеалистический подход к понятию «психика»

«Тогда сказал он (богач, точнее его душа, находясь в аду — П. Д.): так прошу тебя, отче, пошли его в дом отца моего, ибо у меня пять братьев; пусть он засвидетельствует им, чтобы и они не пришли в это место мучения» (Лк.16:27, 28)

2.1. Вступление

Другим, противоположным, подходом к пониманию психики является отождествление ее с душою22. Особенность и недостаток идеалистического подхода — здесь не решается так называемая «психофизическая проблема», т. е. не объясняется связь психики с телом.

При этом следует отметить, что в различных периодах жизни души23 ее состояние, способности и их проявления имеют определенные особенности. В частности, жизнь души, разъединенной с телом (т. е. — отдельной души), существенно отлична от жизни той же души, но соединенной с телом (то есть — человека). Поэтому, в начале (в настоящей главе) мы рассмотрим общие вопросы способностей отдельной души, а затем (в гл. 3–8) — общие вопросы психики человека.

2.2. Cпособности (силы) отдельной души

Как известно, душа после физической смерти человека продолжает сознательную жизнь и сохраняет способности чувствовать, мыслить, желать. Описание этого (подтверждение этому) мы находим в Библии, церковной истории, рассказах христианских писателей и различных людей, переживших клиническую смерть. Представим некоторые сведения по данному вопросу из указанных источников.

Из Библии

• В Ветхом Завете приведена беседа царя Саула с пророком Самуилом, душу которого вызвала аэндорская волшебница по просьбе Саула (1Цар.28:7-19). Ответ пророка Самуила царю Саулу (1Цар.16–19) показывает сохранение ясности ума Самуила после его физической смерти. Свт. Лука (Войно-Ясенецкий) говорит об этом так: «Разговор царя Саула с призраком пророка Самуила, которого вызвала для него аэндорская волшебница (1Цар.28:13-15), свидетельствует о том, что в духе Самуила после его смерти сохранились все воспоминания о его военной жизни, все способности ума, воли и чувства. Это же несомненно относительно Моисея и Илии24, явившихся при Преображении Господнем на Фаворе» (29:264, 265).
• В притче о богаче и Лазаре (Лк.16:19-31), богач после своей смерти (точнее его душа), находясь в аду и будучи в муках, просит Авраама послать Лазаря к оставшимся на земле пяти братьям, чтобы засвидетельствовать им какие мучения ожидают человека, ведущего неправедную жизнь, после его смерти. Богач полагал, что если кто из мертвых придет к ним, то его братья покаются и тогда не придут в это место мучения.

Таким образом, душа богача сохранила:

• – чувства. Душа мучается и сострадает своим братьям;
• способность мыслить. Душа делает умозаключение25, в котором выводит суждение об ожидаемой братьев богача участи после их смерти на основании двух суждений: о том, что неправедная жизнь человека на земле влечет за собой страдания его души после физической смерти и о том, что братья ведут неправедную жизнь;
• память. Душа помнит о своей неправедной жизни на земле;
• волю. Несмотря на мучения и невозможность помочь себе самой душа желает и настойчиво стремится помочь своим братьям.

Монах Митрофан говорит об этом так: «Силы души, действуя на земле, с переходом в загробный мир проявляются и там. Так, упоминаемый в Евангелии Спасителем богач (Лк.16:22-25) после смерти душой сходит в ад. Здесь Иисусом Христом представлена вся деятельность души в аде во всем своем объеме. Все силы души в деятельности: сознание представляет причины неизбежного уже бедствия; действия чувств внутренних и внешних производит безотрадное мучение; и, наконец, деятельность воли безуспешно стремится к облегчению положения души» (45:166).

• О том, что физическая смерть не влечет за собой потерю невещественного сознания также говорится в Отк.6:9-11 (34:2197): «И когда Он снял пятую печать, я увидел под жертвенником души убиенных за слово Божие и за свидетельство, которое они имели. И возопили они громким голосом, говоря: доколе, Владыка Святый и Истинный, не судишь и не мстишь живущим на земле за кровь нашу? И даны были каждому из них одежды белые, и сказано им, чтобы они успокоились еще на малое время, пока и сотрудники их и братья их, которые будут убиты, как и они, дополнят число».

Из церковной истории, высказываний христианских писателей и рассказов людей, переживших клиническую смерть

• «Блж. Августин признает, что часто умершие, действительно, являлись живым людям26, указывали им места, где были зарыты их тела без должного погребения, и просили для них такого погребения. При этом он замечает, что часто во храмах, в которых похоронены были умершие, слышен бывает шум и часто видали, что мертвые входили в дома, в которых они жили на земле…

Церковь свято чтит открытие мощей святого Стефана, первого христианского мученика. Оно случилось в 415 г. таким образом: в Иерусалиме одному священнику, по имени Люцию, который обыкновенно спал в церковном притворе, где совершался обряд крещения, для охранения священных сосудов, во сне явился Гамалиил, учитель апостола Павла до его обращения, и сказал ему, что тело его и тело св. Стефана, первого мученика, погребены в Кафаргамале, предместии Дилагабиса. Видение повторилось три раза. И Иоанн, патриарх Иерусалимский, бывший в то время на соборе в Диосполисе, отправился к указанному месту, открыл святые мощи и перенес их в Иерусалим, где при этом произошло от них много чудес…

Главная цель, для которой являются на землю отшедшие души, — это, как говорит св. Григорий Великий, то, чтобы просить совершения за них, для их успокоения бескровной жертвы и молитв. Опыт показывает, что христианские души всегда являются именно за тем, чтобы просить за себя молитв, или раздачи милостыни, или путешествий ко святым местам, или уплаты их неуплаченных долгов, или же за тем, чтобы побудить живых к добродетели, к исправлению жизни и вообще к богоугодной жизни. Часто они при своем явлении сообщают о состоянии, в котором находятся умершие в другой жизни, и при этом они просят о помощи и предостерегают живущих на земле о тех несчастиях, какие ожидают грешников в загробной жизни. Они рассказывают об аде, о добрых и злых ангелах, о строгости суда Божия к грешникам и Божием милосердии к праведникам» (священник Григорий Дьяченко) (41:101, 104, 239, 240).

• «Самым замечательным случаем выхода из тела, описанным в православных житиях, является, вероятно, случай со св. Андреем, Христа ради юродивым, Константинопольским (Х век), который в то время, когда тело его явно лежало на снегу городской улицы, был вознесен в духе и созерцал рай и третье небо, а затем часть увиденного поведал своему ученику, который и записал случившееся (Жития святых, 2 октября). Такое дается по Божией милости и совершенно не зависимо от человеческого желания или воли» (иеромонах Серафим (Роуз) (35:113).
• «Опыт неба бывает разный. Иногда душу отводят туда до смерти, чтобы показать его чудеса или уготованное ей место. Так св. Мавра, которая не поддалась во время своего мученичества двум ложным видениям падших духов, так описывала последовавший за этим Богоданный опыт: “Также я видела и третьего мужа, прекрасного видом; лицо его сияло, как солнце. Взяв меня за руку, он возвел меня на небо и показал мне престол, покрытый белою одеждою, и венец, прекрасный видом. Удивившись этой красоте, я спросила того мужа, который привел меня на небо: “Чье это, господин?” Он же сказал мне: “Это воздаяние за подвиг твой... Но теперь возвратись в тело твое; утром же в шестой час придут Ангелы Божии, чтобы взять ваши души и вознести их на небо”» (Жития святых, 3 мая)» (иеромонах Серафим (Роуз) (35:152).
• «Обращаясь в письме к своей умирающей сестре, епископ Феофан Затворник пишет: “Ведь ты не умрешь. Тело твое умрет, а ты перейдешь в другой мир, живая, себя помнящая и весь окружающий мир узнающая” (“Душеполезное чтение”, август 1894).

После смерти душа жива, и чувства ее обострены, а не ослаблены. Св. Амвросий Медиоланский учит: “Поскольку душа продолжает жить после смерти, остается добро, которое не теряется со смертью, но возрастает. Душа не удерживается никакими препятствиями, ставимыми смертью, но более деятельна, потому что действует в своей собственной сфере без всякой связи с телом, которое ей, скорее, бремя, чем польза” (св. Амвросий. “Смерть как благо”).

Прп. авва Дорофей суммирует учение ранних отцов по этому вопросу: “Ибо души помнят все, что было здесь, как говорят отцы, и слова, и дела, и мысли, и ничего из этого не могут забыть тогда. А сказано в псалме: В той день погибнут вся помышления его (Пс.145:4); это говорится о помышлениях века сего, то есть о строении, имуществе, родителях, детях и всяком деянии, и поучении. Все сие о том, как душа выходит из тела, погибает... А что она сделала относительно добродетели или страсти, все то помнит и ничего из этого для нее не погибает... И ничего, как я сказал, не забывает душа из того, что сделала в этом мире, но все помнит по выходе из тела, и притом лучше и яснее, как освободившаяся от земного сего тела” (прп. авва Дорофей. “Поучение 12”).

Великий подвижник V века прп. Иоанн Кассиан ясно формулирует активное состояние души после смерти в ответе еретикам, верившим в то, что душа после смерти бессознательна: “Души после разлучения с телом бывают не праздны, не остаются без всякого чувства; это доказывает евангельская притча о богатом и Лазаре (Лук.16:19-31) ... Души умерших не только не лишаются своих чувств, но не теряют и расположений своих, то есть надежды и страха, радости и скорби, и нечто из того, чего ожидают себе на всеобщем суде, они начинают уже предвкушать ... они еще живее становятся и ревностнее прилепляются к прославлению Бога. И действительно, если, рассмотрев свидетельства Священного Писания о природе самой души по мере нашего смысла, несколько порассудим, то не будет ли, не говорю, крайней глупостью, но безумием — хоть слегка подозревать, что драгоценнейшая часть человека (то есть душа), в которой, по блаженному апостолу, заключается образ Божий и подобие (1Кор.11:7; Кол.3:10), по отложении этой дебелости телесной, в которой она находится в настоящей жизни, будто становится бесчувственною — та, которая содержит в себе всякую силу разума, своим причастием даже немое и бесчувственное вещество плоти делает чувствительным? Отсюда следует, и свойство самого разума требует того, чтобы дух по сложении этой плотской дебелости, которая ныне ослабляется, свои разумные силы привел в лучшее состояние, восстановил их более чистыми и более тонкими, а не лишился их”» (иеромонах Серафим (Роуз) (35:196,197).

• «В жизнеописании святителя Иоанна Златоуста рассказывается, что когда святитель писал толкования на писания апостола Павла, тот в это время стоял возле Иоанна и шептал ему на ухо свои мысли. Это наблюдал в течение трех ночей подряд келейник святителя — св. Прокл (впоследствии сам ставший Константинопольским патриархом).

Таким образом, само авторство толкования следует приписывать не только святителю Иоанну, но и самому апостолу Павлу, поскольку в толкование вкладывались и мысли апостола» (Н. Е. Пестов) (57:152).

• «Душа человека бессмертна. Она создана способною жить не только в теле, но продолжать сознательное и самостоятельное бытие и по расторжении с ним своей связи, то есть по смерти тела» (протоиерей Николай Малиновский) (18).
• «Наши умершие, близкие наши, являясь нам, говорят с нами о нашей жизни, они направляют жизнь нашу, иногда обличают нас, удерживают от неправильного пути жизни, иногда указывают, как надо исправить пороки наши; если так, значит, они знают все, что касается жизни нашей, значит, бессмертны души их, продолжают жить напряженной, интенсивной жизнью» (свт. Лука (Войно-Ясенецкий) (46:175).
• «Из собственного опыта живой, сердечной молитвы можем знать, что святые приняты в ближайшее общение с Богом. А по собственному же опыту знаем, что в общении с Богом посредством молитвы, веры ум наш необыкновенно просветляется, и принимает самые обширные размеры действия: в это время он видит то, чего в обыкновенном состоянии не видит. Из этого следует, что святые, будучи в общении с Богом, притом чистые, отрешенные от тела, имеют ум самый светлый, дальнозрящий, и наши сердечные молитвы слышат, и, если они угодны Богу и нам полезны, непременно исполняют» (св. праведный Иоанн Кронштадтский) (36:99).
• «…Человек есть такое существо, в котором бесконечное начало соединяется с конечным телом, которое, рождаясь во времени, затем, по самой природе своей должно продолжаться в вечность: с запасом приобретенных на земле мыслей, стремлений, привязанностей оно переходит в новую жизнь…» (Е. Тихомиров) (39:65).
• «Переходя за гроб, душа уносит с собой все, что принадлежит ей; все наклонности, привычки добрые и худые, все страсти, с которыми они сроднились и сжились, сопровождают ее и за гроб» (Е. Тихомиров) (39:239).
• «…В смерти сознание не теряется и исчезновения личности нет. Даже если человек умрет во время сна, ничего не почувствовав, оп вдруг увидит себя в странной обстановке, но со всеми мыслями и ощущениями, которых он хотел избежать …

Христианство всегда знало и учило, что человек имеет не только тело, но и душу. Душа человека не умирает, когда приходит смерть, она, выйдя из умершего тела, попадает в совершенно новые условия, но продолжает жить сознательной жизнью. При этом “дела наши идут за нами” — то, что мы сделали во время нашей земной жизни, будет иметь последствия и после смерти…

О том, что происходит с душой сразу после ее выхода из умершего тела, пишет архиепископ Антоний Женевский: “Итак, умирает христианин. Душа его, очистившаяся в какой-то степени в самом исходе из тела, благодаря только страху смертному, покидает безжизненное тело. Она жива, она бессмертна, она продолжает жить полнотою той жизни, которую она начала на земле, со всеми своими мыслями и чувствами, со всеми добродетелями и пороками, со всеми достоинствами и недостатками. Жизнь души за гробом есть естественное продолжение и последствие ее жизни на земле”. Личность остается неизменной…

После смерти тела душа живет “всей полнотой жизни”, и значит, личность будет и дальше развиваться в ту или иную сторону. Архиепископ Антоний развивает эту мысль дальше: “Если умерший христианин был благочестив, молился Богу, надеялся на Него, покорялся Его воле, каялся перед Ним, старался жить по заповедям Его, то душа его после смерти радостно ощутит присутствие Божие, приобщится сразу, в большей или меньшей степени, открытой ей … Если же умерший в земной жизни потерял любящего Отца Небесного, но не искал Его, не молился Ему, святотатствовал, служа греху, то душа его после смерти не найдет Бога, не способна будет ощутить любовь Его. Лишенная божественной жизни, ради которой был создан богоподобный человек, неудовлетворенная душа его начнет тосковать, мучиться в большей или меньшей степени … Ожидание воскресения тела и Страшного Суда будет увеличивать радость благочестивых и скорбь нечестивых”.

Архиепископ Антоний … напоминает, что возможности души после смерти ограничены. Вот его слова: “Продолжая жить после смерти тела, душа всем своим существом располагает полнотою личности и самосознания. Она чувствует, сознает, воспринимает, рассуждает… Однако не будем забывать того, что душа вне тела — неполный человек, потому не все, возможное людям, возможно их душам. Несмотря на то, что души после смерти тела обладают полнотою личности и совершают все психические функции, возможности их ограничены. Так, например, человек живя на земле, может покаяться и более или менее сам изменить свою жизнь, от греха вернуться к Богу. Душа же сама не может, хотя бы и хотела, коренным образом измениться и начать новую жизнь, которая совершенно отличалась бы от ее жизни на земле, приобрести то, чего она не имела, будучи человеком”» (Е.И. Дудкин) (40:5, 6, 9, 10-12).

• «…Со смертью человека жизнь его не прекращается. Что мы видим умирающим? Только тело, которое взято из земли и опять возвращается в землю. Плоть разлагается и обращается в прах, а сам по себе человек, со всеми своими чувствами и со своей бессмертной душой, продолжает жить, переходя только из этого мира в другой, загробный» (архимандрит Кирилл (Павлов) (42:9).
• «…Все примеры (явления умерших живым – П.Д.) указывают на одно и то же, т. е. что со смертью человека не прекращается жизнь души за гробом, и явления умерших всегда были, начиная от глубокой древности и кончая нашими днями» (Д.Г. Булгаковский) (64:12)27.
• «Согласно рассказам, первое, что происходит с умершим, – это то, что он выходит из тела и существует совершенно отдельно от него. Он часто способен видеть все окружающее, включая собственное мертвое тело и попытки его оживления; он ощущает, что находится в состоянии безболезненной теплоты и легкости, как если бы он плавал; он совершенно не в состоянии воздействовать на свое окружение речью или прикосновением, и поэтому часто ощущает большое одиночество; его мыслительные процессы обычно становятся намного быстрее, чем, когда он был в теле. Вот некоторые из кратких отрывков из описания таких опытов:

“День был пронзительно холодный, но пока я был в этой черноте, я ощущал лишь теплоту и предельное спокойствие, какое я когда-либо испытывал... Помнится, я подумал: “Должно быть, я умер”.

“У меня появились великолепнейшие ощущения. Я не чувствовал ничего, кроме мира, спокойствия, легкости – просто покой”.

“Я видел, как меня оживляли, это было действительно странно. Я был не очень высоко, как будто бы на каком-то возвышении, немного выше их; просто, возможно, смотрел поверх их. Я пытался говорить с ними, но никто меня не слышал, никто бы и не услышал меня”.

“Со всех сторон люди шли к месту аварии... Когда они подходили совсем близко, я пытался увернуться, чтобы сойти с их пути, но они просто проходили сквозь меня”.

“Я не мог ни к чему притронуться, не мог общаться ни с кем из окружающих меня. Это жуткое ощущение одиночества, ощущение полной изоляции. Я знал, что совершенно один, наедине с собой”.

Кстати сказать, существует удивительное объективное доказательство того, что человек действительно находится в этот момент (при клинической смерти — П.Д.) вне тела — иногда люди способны пересказать разговоры или сообщить точные подробности событий, которые происходили даже в соседних комнатах или еще дальше, пока они были мертвы. Среди прочих примеров такого рода доктор Кублер-Росс упоминает об одном замечательном случае, когда слепая видела и затем ясно описала все происходящее в комнате, где она “умерла”, хотя, когда она снова вернулась к жизни, она опять была слепа, — это потрясающее свидетельство того, что видит не глаз (и мыслит не мозг, ибо после смерти умственные способности обостряются), но скорее душа, которая, пока тело живо, выполняет эти действия через физические органы, а когда мертво – своей собственной силой (д-р Элизабет Кублер-Росс “Смерти нет”).

Православного христианина ничто тут не должно удивлять, ибо описанный здесь опыт — это то, что христианам известно, как отделение души от тела в момент смерти. Для нашего времени безверия характерно, что люди редко прибегают к христианскому словарю или осознают, что это их душа отделилась от тела и теперь переживает все это; обычно они просто бывают озадачены тем состоянием, в котором оказываются» (иеромонах Серафим (Роуз) (35:17).

• «... Я увидел, что стою один посреди комнаты; вправо от меня, обступив что-то полукругом, столпился весь медицинский персонал … Меня удивила эта группа; на том месте, где стояла она, была койка. Что же теперь там привлекало внимание этих людей, на что смотрели они, когда меня уже там не было, когда я стоял посреди комнаты?

Я подвинулся и глянул, куда глядели все они, — там на койке лежал я. Не помню, чтобы я испытывал что-нибудь похожее на страх при виде своего двойника; меня охватило только недоумение: как же это? Я чувствовал себя здесь, между тем и там тоже я ... Я захотел осязать себя, взять правой рукой левую: моя рука прошла насквозь; попробовал охватить себя рукой за талию — рука вновь прошла через корпус, как по пустому пространству… Я позвал доктора, но атмосфера, в которой я находился, оказалась совсем не пригодной для меня; она не воспринимала и не передавала звуков моего голоса, и я понял свою полную разобщенность со всем окружающим, свое странное одиночество; панический страх охватил меня. Было действительно что-то невыразимо ужасное в том невыразимом одиночестве … Я глянул, и тут только впервые передо мной явилась мысль: да не случилось ли со мной того, что на нашем языке, языке живых людей, определяется словом “смерть”? Это пришло мне в голову потому, что мое лежащее на койке тело имело совершенно вид мертвеца…

Вспоминая и продумывая впоследствии свое тогдашнее состояние, я заметил только, что мои умственные способности действовали и тогда с удивительной энергией и быстротой…» (иеромонах Серафим (Роуз) (35:19, 20 со ссылкой на рассказ «Невероятное для многих, но истинное происшествие». К. Икскуль. Троицкие листки. 1910 г.28).

• Приведем выдержки из работы протоиерея М. Овчинникова: «Между жизнью и смертью»29.

«Дальше (после автокатастрофы — П.Д.) реанимация, нейрохирургия, кровь, боль и смерть…

Мои повреждения были столь серьезными, что в первые дни после аварии врачи не могли дать никакой гарантии, что я выживу.

Первое, что я вспомнил, было ясное ощущение — душа моя покидала тело. Происходило это шесть раз … Разумеется, эти моменты остались только в моей памяти, как – то зафиксировать их в тяжелые для меня минуты я не мог.

Настолько неожиданно и резко это произошло, что я, к сожалению, смутно помню сам момент расставания души с телом. Хорошо помню ощущение легкости, когда, как при глубоком вздохе, пришло прекрасное ощущение освобождения от больной, разломанной плоти. Постепенно, но вполне реально включалось восприятие звука, цвета, формы. Я уходил в неповторимо прекрасный восхитительный мир, причем впечатление неземного, неощущаемого ранее состояния нарастало. Сквозь болевой, кровавый мрак вдруг постепенно появился непередаваемо чудесный свет — он был похож не на сполохи лампы, прожектора или светильника, это был весь мир, пронизанный светом – жизнью» (37:40, 41).

• «Современные “посмертные” опыты сделали людей потрясающе осведомленными о сознательности души после смерти, о большей остроте и быстроте ее умственных способностей» (иеромонах Серафим (Роуз) (35:197, 198).
• «“Земная” сторона “выхода из тела” хорошо описана в книге директора Института психофизических исследований в Оксфорде (Англия) Салии Грин “Выход из тела” (Нью-Йорк, 1975). В ответ на обращение, сделанное в октябре 1966 года через британскую прессу и радио, Институт получил около 400 ответов от людей, утверждавших, что они лично выходили из тела. Такая реакция говорит о том, что подобный опыт в наше время совсем не редкость и что кто имел его, теперь с большей готовностью, чем ранее, говорит об этом, не боясь прослыть “тронутым”. В отношении “посмертного” опыта то же самое отмечают д-р Муди и другие исследователи. Упомянутые 400 человек получили по два вопросника, а книга явилась результатом сравнения и анализов ответов.

Описанные в этой книге опыты почти все были невольными, вызванными различными физическими условиями — стрессом, усталостью, болезнью, несчастным случаем, анестезией, сном. Почти все они происходили вблизи от тела (а не в царстве духов), и сделанные наблюдения очень сходны с рассказами людей, имевших “посмертный” опыт: человек видит свое собственное тело снаружи, обладает всеми чувствами (хотя в теле мог быть глухим и слепым), не способен дотрагиваться до своего окружения или взаимодействовать с ним, плавает в воздухе, испытывая огромное удовольствие и легкость, ум действует яснее, чем обычно. Некоторые описывали встречу с умершими родственниками или же путешествия в места, которые, казалось, не принадлежали обычной реальности (иеромонах Серафим (Роуз) (35:114, 115).

• «В этих рассказах (в рассказах, вернувшихся из загробного мира о своих переживаниях после разлучения с телом — П.Д.) неизменно повторяются следующие моменты:

– ушедшая из тела душа мыслит, чувствует и переживает события так же, как переживала и мыслила, будучи в теле. Вся жизнь сохраняется в ее памяти;

– по смерти душа входит в общение с Ангелами или бесами;

– душа подвергается суду за все проступки, слова и намерения, проявленные при жизни тела и не покрытые покаянием;

– переживания души после смерти тела сохраняются в памяти после возвращения души в тело и оказывают на душу сильнейшее впечатление.

Обычно эти переживания совершают в душе духовный переворот: нерадивые души начинают жизнь богоугодную, иногда принимают монашество, а иноки — уходят в затвор и т. п.

Для всех них земная жизнь теряет, обычно, в той или иной мере свою привлекательность. И они начинают думать преимущественно о подготовке к той будущей жизни, реальность которой они познали на своем личном опыте» (Н. Е. Пестов) (38:97).

В православной литературе приведено большое количество рассказов о явлении душ умерших живым людям. В этих рассказах души: совершают разумные действия; обладают памятью (хранят воспоминания о жизни на земле); вступают в общение с живыми; заботятся о живых, наставляют их и помогают им (см., например, 38-45, 95, 69). Это, в свою очередь, говорит о сознательной жизни души после ее разъединения с телом.

Отметим, что христианское учение о посмертной судьбе души (по которому душа, расставшись с телом, будет, в соответствии с земной жизнью, находиться в Царстве Небесном, испытывая при этом блаженство в соединении с Богом, или в аду, испытывая при этом мучения) ясно говорит о ее сознательном состоянии после отделения от тела, т. е. после физической смерти.

2.3. особенности состояния отдельной души и проявления ее сил

• 1. В отдельной душе (душе, разъединенной с телом) можно выделить следующие особенности (в отношении ее состояния и проявления сил) по сравнению с душой, соединенной с телом:
• реализация душой своих способностей видеть, слышать, мыслить, чувствовать, желать и др. происходит без содействия (соучастия) тела.

Вследствие этого, душа человека может, например, видеть и слышать, даже если сам человек, при земной жизни, был слепым и глухим. Также отмечается усиление некоторых психических способностей, в частности, мышления;

• отсутствуют, так называемые, телесные (точнее, душевно – телесные) страсти.

Действительно, хотя тело само по себе, как вещество, не является греховным30, с другой стороны, при соединении с душой оно оказывает определенное и очевидное влияние на ее чувства, мысли и желания. Поэтому мы и просим Господа: «…очисти, Господь, смиренную мою душу от всякой скверны плоти и духа» (молитвы на сон грядущим. Молитва 1-я, святого Макария Великого, к Богу Отцу) и Ангела – хранителя: «…не дай возможности злому демону подчинить меня себе преобладанием этого смертного тела…» (молитвы утренние. Молитва 9-я, к Ангелу – хранителю).

Одним из примеров такого влияния является желание насыщения вещественного тела, обусловленное получением при этом невещественною душою чувства удовольствия, а также и другие аналогичные желания, например, сексуального характера. Другим примером связи состояния тела и состояния души может являться то, что на основании определенных телесных анализов можно судить о предрасположенности человека к алкоголизму (то есть пристрастия к алкоголю, или страсти пьянства). Если данный тест дает положительные результаты, то тестируемому рекомендуется особо внимательно относится к принятию алкогольных напитков, чтобы указанная предрасположенность не перешла в алкогольную зависимость.

Указанные психические состояния, чувства и желания можно условно назвать душевно-телесными31.

В отличие от них, для душевных состояний, чувств и желаний (например, гордости, зависти, чувств прекрасного и возвышенного) так же, как и для душевно – духовных (например, страха Божия, любви Божией) — наличие тела не является обязательным условием. Такие состояния, чувства и желания могут испытывать и бестелесные существа — души людей после их физической смерти и ангелы. Так, например, бестелесный дьявол первый грех совершил из-за гордости, а затем — из зависти к блаженству прародителей. О душевных удовольствиях епископ Немесий пишет: «Душевные (удовольствия — П. Д.), конечно, те, которые свойственны одной только душе, самой по себе, каковы удовольствия, возникающие при занятиях науками и при созерцании» (20:115).

Заметим, что в вечерних молитвах, при исповедании грехов повседневных, также говорится о грехах душевных и телесных. Таким образом, при отделении души от тела, количество ее возможных страстей уменьшается за счет устранения тех из них, которые связанны с телом (подробнее о «телесных» и «душевных» страстях см. в разделе 7.2.3: О страстях, пункт Г: Классификация страстей);

• становится невозможным самостоятельное освобождение от вины за прегрешения через раскаяние и, в соответствии с этим, — самостоятельное изменение состояния души (например, переход от мучений в аду к блаженству в Царстве Небесном).

Данное положение, объясняется тем, что наличие тела создает дополнительные соблазны (похоти плоти), которые отсутствуют у духовных разумных существ — ангелов и душ умерших людей. В связи с этим, именно человеку (поскольку у него больше соблазнов) и дарована возможность прощения грехов через покаяние. По мнению Немесия, епископа Эмесского: «Ведь один только человек — из всех одаренных разумом существ — имеет то преимущество, что удостаивается прощения через покаяние: ни демоны, ни ангелы не могут получить прощения через раскаяние. В этом более всего сказывается и обнаруживается милосердие и правосудие Божие. Ангелы, не имея никаких неотразимых побуждений, вовлекающих в грех, но по природе, будучи свободными от телесных страстей и удовольствий, по всей справедливости не могут получить никакого прощения через раскаяние; человек же есть не только разумное, но и животное существо, – причем, животные потребности и страсти часто порабощают (увлекают) разум. Поэтому, когда человек, отрезвившись (придя в себя), избегает этого и достигает добродетелей, то получает заслуженную милость, то есть, прощение. И как смех является свойством человеческой природы, так как одному ему это только присуще — и всякому, и всегда, — так в том, что происходит по благодати (то есть, Божией), свойственно человеку, преимущественно перед прочими разумными тварями, освобождаться от вины за прегрешения через раскаяние. Ведь одному только человеку — и всякому, и всегда — дается это на время земной жизни: но после смерти уже нет» (20:28, 29). Св. Иоанн Дамаскин говорит, что «он (Ангел — П.Д.) неспособен к раскаянию, потому что – и бестелесен. Ибо человек получил раскаяние по причине немощи тела» (61:118).

Протоиерей Николай Погребняк пишет: «…Но за гробом покаяния нет. И строго предупреждает нас об этом свт. (Иоанн златоуст — П.Д.): “Но когда отойдем туда, то, хотя бы оказали самое сильное раскаяние, никакой уже не будет пользы, и сколько бы не скрежетали зубами, ни сокрушались и ни молились тысячекратно, никто и с конца перста не подаст капли нам, объятым пламенем, но мы услышим то же, что и известный богач, – что пропасть велика между нами и вами утвердися (Лк.16:26). Покаемся же здесь, увещеваю, и познаем Господа своего, как познать надлежит. Тогда только должно будет отринуть надежду на покаяние, когда мы будем во аде, потому что там только бессильно и бесполезно это врачевство, а доколе мы здесь, оно если и в самой старости будет употреблено, оказывает великую силу. Посему и диавол употребляет все усилия, чтобы вкоренить в нас помысл отчаяния, ибо он знает, что если мы и немного покаемся, это будет для нас не бесплодно” (свт. Иоанн Златоуст. Творения)» (135).

Со смертью заканчивается время наших земных деяний («время посева») и начинается время воздаяния за них («время жатвы»). «Легко для Господа — в день смерти воздать человеку по делам его. Минутное страдание производит забвение утех, и при кончине человека открываются дела его» (Сир.11:26, 27). Св. апостол Павел наставляет нас: Бог «воздаст каждому по делам его: тем, которые постоянством в добром деле ищут славы, чести и бессмертия, — жизнь вечную; а тем, которые упорствуют и не покоряются истине, но предаются неправде, — ярость и гнев» (Рим.2:6-8); «Что посеет человек, то и пожнет: сеющий в плоть свою от плоти пожнет тление, а сеющий в дух от духа пожнет жизнь вечную. Делая добро, да не унываем, ибо в свое время пожнем, если не ослабеем. Итак, доколе есть время, будем делать добро всем, а наипаче своим по вере» (Гал.6:7-10).

Свт. Григорий Богослов учит: «Настоящее время есть время делания, а будущее — время воздаяния (Слово 19)» (52:543).

Свт. Тихон Задонский пишет: «Смерть никого не оставляет, и чем дольше живем, тем ближе она к нам. Этот предел Божий как неизвестен нам, так и весьма страшен. Неизвестен, поскольку смерть похищает без разбора старых и молодых, младенцев и юношей, готовых и неготовых, праведных и грешных. Страшен, поскольку отсюда начинается нескончаемая, непрестающая, всегда пребывающая вечность. Отсюда мы отходим или в вечное блаженство, или в вечную муку; или в место радости или в место плача. Отсюда мы начинаем или вечно жить. Или вечно умирать; или вечно царствовать на небе со Христом и святыми Его, или вечно страдать в аду с сатаной и ангелами его» (106. См. листок от 15 сентября по новому стилю. Статья «Последний путь». См. также «Симфония по творениям святителя Тихона Задонского». Приложение к магистерской диссертации: «Свт. Тихон Задонский и его учение о спасении» доцента архимандрита Иоанна Маслова. Загорск, 1981, Т. 1–5, С. 1862); «Видишь, что часы, заведенные непрестанно идут, и хотя мы спим или бодрствуем, делаем или не делаем, они непрестанное течение имеют, пока механизм не остановится. Так и жизнь наша: от рождения до смерти непрестанно течет и убавляется. Отдыхаем или трудимся, бодрствуем или спим, беседуем с кем или молчим, жизнь наша непрестанно течение свое совершает и к концу своему приближается; и уже ближе к концу сегодня, чем была вчера и позавчера; в этот час, чем была час назад. Так, незаметно для нас жизнь наша сокращается! Так проходят часы и минуты! А когда остановится механизм и перестанет ударять маятник, не знаем того. Промысел Божий скрыл от нас то, чтобы всегда были готовы к исходу, когда ни позовет нас к себе Владыка наш Бог. “Блаженны рабы те, которых господин, придя, найдет бодрствующими” (Лк.12:37). Окаянны же те, кого найдет в греховном сне погруженным! Этот случай и рассуждение учит тебя, христианин: 1) что время жизни нашей беспрестанно уходит. 2) что прошедшего времени возвратить невозможно. 3) что прошедшее и будущее не наше, но только то наше, которое теперь имеем. 4) что кончина наша нам неизвестна. 5) Следовательно, всегда, в любой час, должны мы быть готовыми к исходу, если хотим блаженно умереть. 6) Отсюда заключаем, что христианин должен находиться в непрестанном покаянии, подвиге веры и благочестия. 7) Каким хочет быть при исходе, таким должен стараться быть в любое время жизни своей: так как не знает утром, дождется ли вечера, и вечером, дождется ли утра. Ибо видим, что те, которые с утра были здоровы, те к вечеру на одре смертном бездыханны лежат; и те, которые с вечера засыпают, поутру не встают и спать будут до трубы архангельской. А что с другими случается, то с тобой и со мной случиться может, ибо все мы всяким случаям подлежим»32 (140. Статья 1: Что нужно знать. Гл. 2: О духовной мудрости. Раздел: Случай и духовное рассуждение о нем. Пункт LXXXVIII).

«В загробном мире перед душой две дороги — к свету или от него, и душа после смерти тела уже не может выбирать дорогу. Дорога предопределена жизнью человека на земле» (Е. И. Дудкин) (40:11).

Никто из нас не знает, когда Сын Божий опять придет во славе, чтобы судить живых и мертвых (Символ веры). Внезапно придет Судия, и деяния каждого обнаружатся (Молитвы утренние. Тропари Троичные). Поэтому нужно постоянно быть угодными Богу, чтобы не погибнуть навеки, ибо в аде нельзя найти утех (Сир.14:17).

• 2. Вместе с этим, во втором периоде жизни души (см. сноску 24) еще возможно улучшение ее состояния. Однако не по собственному ее желанию и не через свои мучения, а по определенной помощи извне, причем это относится не ко всем душам вообще, а только к тем из них, которые своей жизнью на земле (в соединение с телом) создали предпосылки к этому.

«…Как для скончавшихся в нечестии и нераскаянности и совершенно погасивших в себе дух Христов (1Сол.5:19) ничего не помогут никакие молитвы живущих еще братий, подобно тому, как ничего не могут сделать для оживления гнилых семян, потерявших начало растительной жизни, ни влияние солнца, ни благорастворенный воздух, ни питательная влага…

Блж. Августин говорит: “Нимало не должно сомневаться, что молитвы Св. Церкви, спасительное жертвоприношение и милостыни приносят пользу умершим, — но лишь тем, которые прежде смерти жили так, чтобы после смерти все это могло быть для них полезно. Ибо для отшедших без веры, споспешествуемой любовию, и без общения в таинствах напрасно совершаются ближними дела того благочестия, коего залога они не имели в себе, когда находились здесь, не приемля или всуе приемля благодать Божию, и сокровиществуя себе не милосердие, гнев. Итак, не новые заслуги приобретаются для умерших, когда совершают за что-либо доброе знаемые, а только извлекаются последствия из прежде положенных ими начал (слово 172)”.

Св. Иоанн Дамаскин пишет: “Каждый человек, имевший в себе малую закваску добродетелей, но не успевший превратить оную в хлеб, — поелику, несмотря на свое желание, не смог сего сделать или по лености, или по беспечности, или потому, что отлагал со дня на день, и сверх чаяния постигнут и пожат кончиною, — не будет забыт праведными Судиею и Владыкою, но Господь по смерти его возбудит его родных, ближних и друзей, направить мысли их, привлечет сердца и преклонит души к оказанию ему пособия и помощи … А тот, кто вел жизнь порочную, которая была вся усеяна тернием и исполнена скверн и нечистот, который никогда не внимал совести, но с беспечностью и ослеплением погружался в мерзость похотей, удовлетворяя всем желаниям плоти и нимало не заботясь о душе, — которого все мысли заняты были плотоугодием и который в таком состоянии постигнут кончиною, — сему никто не прострет руки, но так будет с ним поступлено, что ему не попадут помощи ни супруга, ни дети, ни братия, ни родственники, ни друзья: поелику, Бог не призрит на него (слово об усопших в вере)”…

По учению православному, души очищаются от грехов и заслуживают от Бога помилование не сами собою и не через свои мучения, но по молитвам Церкви, силою бескровной жертвы, и эти-то молитвы не только помогают страждущим, облегчают их участь, но и освобождают их от мучений (Православное исповедание, ч. 1, ответ на вопрос 64)» (Е. Тихомиров) (53:209, 236).

«Господь все же оставляет надежду душе даже и нераскаянного грешника, но для ее спасения уже требуется помощь извне. К этой помощи относятся молитвы за усопших, творимые от их имени милостыни и другие добрые дела» (Е.И. Дудкин) (40:12).

Приведем некоторые конкретные примеры изменения (улучшения) состояния души в загробном мире.

Св. Григорий Двоеслов, папа Римский, повествует о замечательных случаях действенной помощи душам умерших по молитвам и жертвоприношениям за них. Он говорит, что «в его время жил один пресвитер, который часто ходил в баню. Однажды, придя в баню, он увидел подошедшего к нему незнакомца, который начал ему прислуживать; он прислуживал также и по окончании бани, Так повторялось несколько раз. Пресвитер, желая отблагодарить незнакомца, взял однажды в баню две просфоры. Незнакомец пришел и на этот раз стал помогать пресвитеру снимать сапоги и подавать полотенце после купания. Пресвитер дает ему за его усердие и любовь обе просфоры, но незнакомец изрек с горькими слезами: “Отче! Что ты делаешь! Ведь это хлеб св., мне его есть нельзя. Я, которого ты видишь, был господином этих мест, но за мои грехи осужден. Если ты хочешь оказать мне свою любовь, то принеси этот хлеб Господу и помолись обо мне у Престола Божия и если меня в следующий раз здесь не увидишь, то твоя молитва будет услышана”. Пресвитер целую неделю со слезами молился о душе этого незнакомца, принося за него каждый день бескровную жертву. Когда он снова посетил баню, незнакомец ему не явился» (цит. по 44:6,7). Другой рассказ св. Григория Двоеслова: «Один брат за нарушения обета нестяжания, лишен был по смерти, в страх другим, церковного погребения и молитвы в течение 30-ти дней; а потом, из сострадания к его душе, в продолжение следующих 30-ти дней за него была приносима бескровная жертва с молитвою. В последний из этих дней, усопший явился в видении оставшемуся в живых родному брату своему и сказал: “Доселе худо было мне, а теперь уже я благополучен, ибо сегодня получил приобщение”» (цит. по 53:223,224).

Св. Иоанн Дамаскин говорит, что «у одного из святых мужей был ученик, живший беспечно. Что же? Смерть застигла его в такой беспечности. Милосердный Отец Небесный, подвигнутый слезами и воплями старца, открыл ему того юношу горящим в пламени даже до выи, подобно немилосердному богачу, упоминаемому в притчи о Лазаре. Когда же св. подверг себя строгим подвигам поста и молитвы, с крепким воплем умоляя Бога, то увидел его, объятого пламенем до пояса; наконец, когда св. муж присоединил болезни к болезням (то есть еще более усилил свою молитву), то Бог в видении явил его (юношу) старцу изъятым из пламени и совершенно свободным» (цит. по 53:225).

Е. Тихомиров пишет: «В одном селе скоропостижно умер дьячок — старик. У него был сын — чиновник. Нечаянная смерть отца поразила сына. Загробная участь умершего не давала покоя доброму сыну почти в течение года. Зная, что в литургии самое важное время для поминовения усопших есть время пения: “Тебе поем, Тебе благословим” … печальный сын, находясь в это самое время в церкви (это было в Духов день), с особым усердием стал молиться Богу о упокоении своего отца. И что же? В ночь на вторник он видит своего отца, который три раза поклонился ему до земли и при последнем поклоне сказал: “Благодарю тебя, сын мой”» (53:226,227).

Обычай совершать молитвы и приносить жертвы за усопших существует издревле. Так в Ветхом Завете повествуется о сражении иудеев под предводительством своего вождя Иуды Маккавее. Когда, после битвы иудеи стали хоронить своих павших воинов, то «нашли они у каждого из умерших под хитонами посвященные Иамнийским идолам вещи, что закон запрещал Иудеям: и сделалось всем ясно, по какой причине они пали. Итак, все прославили праведного Судию Господа, открывающего сокровенное, и обратились к молитве, прося, да будет совершенно изглажен содеянный грех; а доблестный Иуда увещевал народ хранить себя от грехов, видя своими глазами, что случилось по вине падших. Сделав же сбор по числу мужей до двух тысяч драхм серебра, он послал в Иерусалим, чтобы принести жертву за грех, и поступил весьма хорошо и благочестно, помышляя о воскресении; ибо, если бы он не надеялся, что павшие в сражении воскреснут, то излишне и напрасно было бы молиться о мертвых. Но он помышлял, что скончавшимся в благочестии уготована превосходная награда, — какая святая и благочестивая мысль! — Посему принес за умерших умилостивительную жертву, да разрешатся от греха» (2Мак.12:40-45). Таким образом, здесь дано важное библейское свидетельство о значении для умерших приносимых за них молитв и искупительных жертв со стороны живых.

Отметим, что в Православии существуют специальные правила поминовения умерших (усопших) православных христиан, включающие отпевание, частное поминание умерших в 3-й, 9-й, 40-й дни, а также в годины и годовщины, родительские вселенские субботы и частные родительские дни (см., например, 53:199-235). В православном семейном календаре по данному вопросу говорится: «После смерти тела и частного суда душа находится или в предначатии вечного блаженства, или в предначатии вечных мук. Это зависит от того, как была прожита земная краткая жизнь. Но немало зависит и от молитвы за умершего. Жития святых угодников Божиих содержат множество примеров того, как по молитве праведников облегчалась посмертная участь грешников, вплоть до их полного оправдания.

Церковь ежедневно на богослужениях возносит молитвы о всех своих чадах, отшедших в страну вечности. На утрени и вечерне усопшие поминаются на так называемой сугубой ектении: “Помилуй нас, Боже…”. На литургии поминаются трижды — на проскомидии, на ектении после Евангелия и по освящении Честных Даров, когда поют “Достойно есть…” или задостойник. Для молитв за умерших назначен особый день — суббота, в которую полагается заупокойная служба (кроме праздников, если случится в этот день) …» (183:64. См. «Молитва Церкви за усопших).

• 3. Положение о возможности улучшения посмертной жизни души после частного суда может быть обосновано, на наш взгляд, следующими рассуждениями. «Поскольку душа человеческая (духовная субстанция) и человек (духовно-вещественная субстанция) не являются тождественными существами, то окончательное воздаяние за добродетели и грехи данного человека должен, по суду справедливости, нести именно этот же человек в соответствии со своими делами при земной жизни33, а не одна его душа. Св. Иоанн Дамаскин говорит: «... Если только одна душа упражнялась в подвигах добродетели, то одна только она и будет увенчана. И если одна только она постоянно пребывала в удовольствиях, то по справедливости одна только она была бы и наказываема. Но так как ни к добродетели, ни к пороку душа не стремилась отдельно от тела, то, по справедливости, то и другое вместе получат и воздаяние…» (61:340). Священномученик епископ Горазд пишет: «Полную награду и полное наказание не получат люди сейчас же после частичного суда над ними, но только после Суда последнего, так как участие в наградах и наказаниях должны принять по справедливости не только душа, но и тело, а это произойдет только после всеобщего воскресения... Полная отплата настанет на последнем Суде, что видно из слов апостола Павла, что в день оный, т. е. в день всеобщего Суда, даст ему Господь, праведный Судия, венец правды (2Тим.4:8)» (70:70,115. См. ответы на вопросы 306,468). По словам иеромонаха Серафима Роуза: «... Тогда (после всеобщего воскресения — П.Д.) частичная радость и слава, которую даже ныне знают души на Небе, сменится полнотой радости нового творения, для которой был создан человек» (35:211). Протопресвитер Михаил Помазанский полагает, что «с телесной смертью человека не навсегда прекращается связь души с телом. Настанет некогда время, когда тела человеческие восстанут в обновленном виде и опять соединятся навсегда со своими душами, чтобы получить участие в вечном блаженстве или мучении, соответственно тому, что при участии тел совершено было людьми доброго или худого в течение земной жизни (2Кор.5:10)» (24:104). Архиепископ Антоний (Амфитеатров) считает, что «цель всеобщего воскресения тела есть та, чтобы будущую вечную жизнь, к которой предназначена и для которой искуплена Христом Спасителем душа человеческая, разделяло бы с нею и тело, обновленное через смерть и воскресение. Ибо тело не есть только мертвое орудие человека, но существенная половина его состава, и справедливость требует, чтобы, если душа будет наслаждаться блаженством за добрые дела, — и тело разделяло бы с нею сие блаженство, как верный и усердный сотрудник ее в оных; если же душа осудится на вечные мучения за злые дела, — и тело участвовало в нем, поелику всегда имеет деятельное участие в злых делах человека, и таким образом воздаяние человеку было полное. Посему Апостол говорит: ибо всем нам должно явиться пред судилище Христово, чтобы каждому получить соответственно тому, что он делал, живя в теле, — доброе или худое (2Кор.5:10)34» (54:263).

Иными словами, отдельная, хотя и самостоятельная, часть человека — душа не может нести полную ответственность за дела всего человека в целом. Именно поэтому частный суд (после физической смерти человека) не является окончательным судом. Здесь еще нет всей полноты награды или наказания и возможно улучшение состояния души. Однако не по собственному ее желанию и не через ее мучения, а по определенной помощи извне, причем это относится не ко всем душам вообще, а только к тем из них, которые при земной жизни (в соединении с телом) создали предпосылки к этому35.

• 4. Ряд авторов придерживается мнения, что после физической смерти душа уже не может раскаяться.

Свт. архиепископ Лука (Войно-Ясенецкий) говорит: «…В бессмертном духе человеческом продолжается вечная жизнь и бесконечное развитие в направлении добра или зла после смерти тела, мозга и сердца… Вечное блаженство праведников и вечную муку грешников надо понимать так, что бессмертный дух первых, просветленный и могущественно усиленный после освобождения от тела, получает возможность бес предельного развития в направлении добра и Божественной любви, в постоянном общении с Богом и все ми бесплотными силами. А мрачный дух злодеев и богоборцев в постоянном общении с диаволом и ангелами его будет вечно мучиться своим отчуждением от Бога, святость Которого познает, наконец, и той невыносимой отравой, которую таит в себе зло и ненависть, беспредельно возрастающие в непрестанном общении с центром и источником зла, сатаной!» (29:283. Гл. 9 «Бессмертие»).

Е. И. Дудкин так комментирует данное высказывание: «Самое страшное в этих словах архиепископа то, что в момент смерти тела уже определилось все дальнейшее развитие души в направлении к добру или злу. В загробном мире перед душой две дороги — к свету или от него, и душа после смерти тела уже не может выбирать дорогу. Дорога предопределена жизнью человека на земле» (40:11). По словам архиепископа Антония: «Душа же сама не может, хотя бы и хотела, коренным образом измениться и начать новую жизнь, которая совершенно отличалась бы от ее жизни на земле, приобрести то, чего она не имела, будучи человеком.

Именно в таком смысле надо понимать слова о том, что за гробом нет покаяния. Душа живет там и развивается в том направлении, которое начала на земле» (цит. по 40:12).

По мнению Иоанна, епископа Смоленского «Если вы здесь (в земной жизни — П. Д.) владеете собой, там (в загробном мире — П.Д.) уже вы ничего не сможете с собой сделать; все в вас и с вами перейдет туда и разовьется в бесконечность…

Душа человека, отрешаясь от тела, с многократной силой продолжает развивать в себе те качества, которые она приобрела в земной жизни…

Вследствие этого праведники бесконечно утверждаются в добродетелях и преданности св. воле Божией, а нераскаянные грешники — в нечестии и ненависти к Богу» (цит. по 38:102).

Однако следует отметить, что в притче о богаче и Лазаре (Лк.16:19-31) говорится о том, что, несмотря на мучения и невозможность помочь себе самой, душа богача дважды стремилась помочь оставшимся на земле братьям (Лк.16:28, 30). Она просила Авраама послать к ним Лазаря, говоря: пусть он засвидетельствует им, чтобы и они не пришли в это место мучения (Лк.16:28), так как полагала, что если кто из мертвых придет к ним, покаются (Лк.16:30).

Таким образом, душа богача хотела, чтобы его братья покаялись, изменили свою жизнь и не пришли в это место мучения. Из этого можно сделать вывод, что душа богача, и сама раскаялась, ведь иначе она не смогла бы желать раскаяния оставшихся братьев. Вот как говорит об этом иеромонах Серафим (Роуз) со ссылкой на митрополита Московского и Коломенского Макария (Булгакова): «Настоящее христианское отношение к смерти основано на осознании критической разницы между этой жизнью и грядущей. Митрополит московский Макарий (Булгаков) в следующих словах подытожил библейское и отеческое учение по этому вопросу: “Смерть есть предел, которым ограничивается время подвигов для человека и начинается время воздаяния, так что по смерти невозможно ни покаяние, ни исправление жизни. Эту истину выразил Христос Спаситель Своею притчею о богатом и Лазаре, из которой видно, что тот и другой немедленно по смерти получили воздаяние, и богатый, как ни мучался в аду, не мог через покаяние освободиться от своих страданий” (Лк.16:26)» (35:189).

Приведем еще одно аналогичное высказывание: «Конечно, души, заключенные в ад, и неожесточенные во зле, могут глубоко раскаиваться в грехах земной жизни, чувствовать к ним отвращение, мыслимо и сердцем смремиться к добру, к которому были иногда равнодушны на земле; но в аде они не имеют никакой возможности принести плоды, достойные покаяния и оправдать свое стремление к добру делами любви и милосердия. Этот недостаток плодов покаяния и добрых дел, по благому устроению Божию, заменяют для них молитвы Церкви об умерших, благотворения, совершаемые на земле по их завещанию, или во имя их, особенно же принесение за них безкровной жертвы, предстательство за них святых в Церкви Небесной (Апок.8:3, 4) и, наконец, всесильное ходатайство пред Отцем самого Искупителя (Евр.7:5).

При таких средствах, души, заключенные во аде, и по своему покаянию и стремлению к добру способные к райской жизни, несмотря на недостаток добрых дел, могут переходить из духовной темницы в обители Небесные…» (175. Гл. «О правосудии Божием»).

Другим примером раскаяния в загробном мире является приведенный выше рассказ Григория Двоеслова о пастыре и помогавшем ему в бане незнакомце. Когда пресвитер захотел отблагодарить его за помощь двумя просфорами, то «незнакомец изрек с горькими слезами: “Отче! Что ты делаешь! Ведь это хлеб св., мне его есть нельзя. Я, которого ты видишь, был господином этих мест, но за мои грехи осужден… помолись обо мне у Престола Божия» (цит. по 44:6, 7). Из этого рассказа, помимо того, что незнакомец сожалел о своих грехах, то есть раскаялся в них, также следует, что незнакомец по собственному желанию усердно прислуживал пресвитеру, чтобы тот помолился за него и то, что усердие незнакомца было вознаграждено. Это, в свою очередь, показывает нам, что раскаяние отдельной души возможно, но само по себе не позволяет изменить ее состояние в загробном мире и что для этого требуется помощь из вне.

• 5. Таким образом, состояние, силы отдельной души и особенности их проявлений существенно отличаются от таковых при соединение души с телом. При этом душа в загробном мире:
• сохраняет свои способности чувствовать, мыслить, желать.

Заметим, что если бы душа по смерти тела лишалась бы, например, чувств (страха, ужаса, радости, счастья, любви), то какой бы был смысл в суде Божьем, определяющим, где находиться душе: мучаться в аду или блаженствовать в раю? Кроме того, при отсутствии чувств, также становятся ненужными ум и воля, поскольку эти понятия являются коррелятивными, то есть одно из них предполагает и другие (см. раздел 6.4). Это указывает на то, что после физической смерти (смерти тела, включая мозг) умирает (исчезает) не сама возможность мыслительных и других процессов (чувств, желаний), а только их внешнее, видимое проявление. Таким образом, эти процессы не являются свойствами (способностями) мозга, а являются свойствами души и сохраняются (и даже обостряются) при ее разъединении с телом;

• по-видимому, может раскаяться, однако это раскаяние не будет принято само по себе. Состояние души (блаженство или мучения, а также их степень или величина) после ее расставания с телом, также не может быть изменено по желанию самой души. Оно может быть изменено по молитвам Церкви, родных, близких и других людей, а также их определенных деяний, но только в том случае, если человек еще при жизни на земле смог создать определенное основание для этого.

Глава 3. Комплексный или Святоотеческий подход к понятию «психика»

«Душа наша одарена многими силами и пользуется, как орудием, телом, ею оживляемым» (свт. Григорий Палама, архиепископ Солунский) (цит. по 123:284).

«Душа действует посредством органического тела, сообщает ему жизнь, возрастание, чувство и силу рождения. Она употребляет тело орудием» (прп. Иоанн Дамаскин) (цит. по 148:39).

«Тело — дом души, ее одеяние, ее орудие» (свт. Игнатий (Брянчанинов) (148:38).

«Тело есть орган души, орудие ее видимого проявления» (монах Митрофан» (45:206).

«Тело есть целесообразный орган души не по одной своей части, но по всецелому своему составу и устроению» (русский философ П.Д. Юркевич) (89:78).

3.1. Общие сведения

Комплексный подход к психике учитывает зависимость психических явлений, как от души, так и от тела, полагая при этом душу причиной этих явлений, а тело лишь орудием (инструментом) души, необходимым для образования данных явлений у человека. Таким образом, здесь полностью объясняется связь психики не только с душою, но и с телом, а, следовательно, и решается так называемая «психофизическая проблема», о которой говорилось выше (см. Гл. 2: Идеалистический подход к понятию «психика»).

Отметим, что данный подход, по сути дела, является святоотеческим, поскольку святые отцы и учители Церкви издавна сравнивали соотношение души и тела, соответственно, с музыкантом и музыкальным инструментом, наездником и колесницей, кормчим и кораблем, художником и кистью и т. п.

Святые отцы также разработали и целую систему лечения души или освобождения ее от страстей и последствий совершенных грехов — святоотеческую психотерапию (см. гл. 8).

Рассмотрим теперь отдельные части тела, являющиеся органами души и соучаствующие с ней в психических явлениях в человеке.

3.2. О телесных органах (частях тела), являющихся органами (инструментами) души для проявления её психических способностей в физическом мире

В православной антропологии вещественное тело считается органом36 невещественной души, с помощью которого она проявляет себя в вещественном мире. При этом мозг и сердце, являясь, с одной стороны, органами (частями) тела, с другой — являются органами (инструментами) души, с помощью (при содействии, соучастии) которых (в совокупности с которыми) она и обеспечивает психические процессы у человека37. Приведем по данному вопросу некоторые высказывания различных авторов (в настоящей работе не проводится анализ концепции сердца в православной антропологии; здесь лишь представлены некоторые мнения о сердце, как телесном органе, соучаствующем в проявлении душою своих способностей).

• Епископ Эмесский Немесий:

«Вообще нужно сказать, что тело есть орган души, и если оно устроено целесообразно, то содействует душе и само находится в хорошем состоянии; в противном случае оно затрудняет душу, и тогда душа имеет много хлопот в борьбе с непригодностью своего органа, и если она недостаточно осмотрительна (буквально: трезва), то портится (искажается) вместе с ним (от него), подобно тому, как музыкант фальшивит вследствие расстройства лиры, если он предварительно не настроил ее как следует. Поэтому душа заботиться о теле, чтобы сделать его пригодным для себя органом. Достигает она этого посредством разума и силы воли (характера), одно ослабляя, другое усиливая, как в гармонии, чтобы сделать его (тело) сообразным себе и пользоваться пригодным органом, чтобы и сомой не испортится от него (т. е. от тела), так как случается и это…

Будучи органом души, тело разделяется соответственно душевным силам, потому что оно устроено сообразным и приспособленным к ним — так, чтобы никакая сила души не задерживалась телом. Действительно, каждой психической способности (силе) для деятельности ее назначены особые части тела … Душа занимает место художника, тело — инструмента …» (епископ Эмесский Немесий) (20: 48, 49, 84).

• Свт. Василий Великий:

«Душа составляет чудно привязанную Божественным Художником к телу силу, которая, простираясь до самых оконечностей его, наиболее отдаленные между собой части тела приводит в одно согласие и общение, а также сообщает им свою жизнь; тело же по отношению к душе есть не что иное, как ее жилище, или как бы колесница, данная ей Творцом для прохождения жизненного поприща при полном их взаимном сочувствии друг к другу; ибо как тело принимает жизнь (испытывает на себе влияние) от души, так и душа принимает болезненные ощущения от тела (Беседа на слова: внемли себе)» (цит. по 25:229);

«Василий Великий учил: что существо наше? Это душа, которую живем, существо тонкое и умное, не имеющее нужды ни в чем обременяющем; это — тело, которое дал Творец душе как колесницу для души (Беседа 21, § 5)» (9:300).

• Свт. Григорий Палама:

«Каким же органом, как орудием, пользуется в своей деятельности та сила ее (души — П. Д.), которую мы называем умом? Никто никогда не думал, чтоб ум обитал в ногтях или ресницах, в ноздрях или ланитах. Но все согласны, что он внутри нас есть, — расходятся только в том, каким внутренним органом, как орудием пользуется он. Ибо одни водворяют его в мозгу, как в некоем акрополе (кремле); другие дают ему седалище в сердцевине сердца. С этим, и мы согласны, поясняя только, что разумная сила наша в сердце не как в сосуде каком заключена, как не телесная, и не вне его есть, как соединенная с ним, но есть в сердце, как в органе своем, как мы, наверное, это знаем, не от человека сему научены быв, но от самого Создателя человека, который говорит в Евангелии: не входящее в уста сквернит человека, но исходящее изо уст, то сквернит человека. От сердца бо исходят помышления (Мф.15:11, 19). То же говорит и Макарий Великий: “Сердце правит всем органом и, когда благодать займет все отделения сердца, господствует над всеми помыслами и членами, ибо там ум и все помыслы душевные”. Итак, сердце есть сокровенная храмина ума первый плотский орган мысленной силы.

Почему стараясь в тщательном трезвении надзирать над нашею мысленную силою, ею право править и ее исправлять, каким другим способом можем мы успеть в сем, как не собрав от вне рассеянный чувствами ум и введши его внутрь, в это самое сердце, которое есть хранилище помыслов? Чего ради и блж. Макарий, немного ниже после приведенных выше слов говорит: “Там убо должно смотреть, написала ли благодать законы духа”. “Там” — где? В главном органе, где престол благодати, и где ум и все помыслы душевные, то есть в сердце» (123:284, 285).

• Свт. Григорий Нисский:

«…Во всех частях человеческого состава, в каждый из которых естественно действует какая-либо сила души, эта сила равно остается бездейственной, когда эта часть пребывает в неестественном состоянии…

Ум действует своею силою в том, что не отвратилось из-за болезни от естественного состояния, но укрепляется в слаженном, но обессиливает в том, что не вмещает его деятельности (энергии)» (133:38).

• Блж. Феодорит:

«Блж. Феодорит, опровергая тех древних врачей, которые на том основании, что в некоторых болезнях терпит вред и приводится в бездействие ум, заключали о тождестве души с телом, говорит следующее: “но им надлежало бы рассудить, что и играющий на лире, если лира не настроена хорошо, не покажет на ней своего искусства, — потому что, если бывают слишком натянуты или ослаблены струны, тогда они мешают гармоничности в звуках, а если некоторые из них оказываются прерванными, то тогда музыкант чрез это приводится в полное бездействие. То же самое можно замечать на свирелях и других орудиях. Так протекающая или неискусно устроенная ладья в ничто обращает искусство кормчего. Разбитые в ногах и по природе медлительные кони, или поврежденная колесница точно также отнимают ловкость у ездока. Так, конечно, и душе некоторые телесные болезни не позволяют выказывать своей разумной деятельности. Если поражается болезнью язык — затрудняется слово, если поражены глаза — перестает в них обнаруживаться деятельность зрительной силы, и если болезнь коснется мозговой оболочки и зловредные пары или соки повредят мозг, тогда он, переполняясь ими, не в состоянии бывает принять в себя душевной деятельности, уподобляясь утопающему в воде, и бесполезно машущему руками и ногами, и остальными членами. Итак, заключает блж. Феодорит, благосостояние тела не составляет существа души, но при благосостоянии тела существо души обнаруживает свою мудрость”» (цит. по 59: 74 со ссылкой на: Епископ Сильвестр. Опыт православного догматического богословия. Киев, 1884 г., т. 3, с. 222–226).

• Свт. Феофан Затворник:

«Сердце телесное есть мускулистый серчак — мясо, но чувствует не мясо, а душа, для чувства, которой мясное (физиологический орган) сердце служит только орудием, как мозг служит орудием для ума» (цит. по 184); «Через нее (оболочку души — П. Д.) душа действует на тело и тело на душу» (21:59); «Я же … держусь той мысли, что, тогда как душа расстроивается по причине расстройства ее органа — тела, дух остается цел, он зреет там — глубже сознания, все более и более, в том направлении, в каком застало его расстройство то» (22:352).

• Свт. Лука (Войно-Ясенецкий):

«Конечно, Писание не противоречит несомненным физиологическим фактам и не отрицает роли мозга в мышлении, и не только в мышлении, но и во всех психических процессах … умственные процессы происходят в мозгу … но только деятельностью мозговой коры мышление не ограничивается и в ней не заканчивается» (29:173, 174);

«Если бы мы могли, что, конечно, немыслимо, остановить стремительную и сложнейшую динамику психических процессов и рассмотреть отдельные элементы в статическом состоянии, то ощущения представились бы нам только как импульсы к возникновению мыслей, чувств, желаний и волевых движений38. А мысли, выхваченные из мозга, оказались бы только незаконченным, сырым материалом, подлежащим глубокой и окончательной обработке в сердце — горниле чувств и воли» (29:174);

«Каким образом возникшие в мозгу мысли передаются в сердце, мы не знаем, но мысль, как акт чисто психологический, в отличие от ощущений, как актов физиологических, не нуждается в анатомических путях проведения. Не нуждаются в этих путях и чувства, возникающие в сердце в зависимости от тех или других мыслей и в значительной мере формирующие их.

Но не только из мозга сердце получает эти обработанные мысли, сенсорные восприятия, но и само обладает удивительной, важнейшей способностью получать из мира духовного экзогенные, нисколько не адекватные органам чувств, ощущения самого высшего порядка.

И эти ощущения из сердца передаются уму, в мозг и в огромной степени определяют, направляют и изменяют все психические процессы, в уме и духе происходящие» (29:175);

«“Да откроются помышления многих сердец. Мудрость почиет в сердце разумного. Безумие в сердце их”.

Если можно говорить о помышлениях сердца, о том, что сердце служит средоточием и обиталищем мудрости, то, значит, в нем не только получают чувственное и волевое восполнение рождающиеся в мозгу мысли, и не только воспринимаются им экзогенные духовные воздействия, передающиеся в мозг, но в сердце эти восприятия так же рождают мысли, размышления как сенсорные восприятия служат импульсами и материалом для мыслительной деятельности мозга. Сердце, следовательно, — второй орган восприятия, познания и мысли. В нем рождается из этой деятельности познание и почивает в нем мудрость» (29:175, 176).

Таким образом, свт. Лука полагает, что в психических процессах участвуют два телесных органа — мозг и сердце, которые, в свою очередь, являются органами восприятия, познания и мысли. При этом после физической смерти и гибели нервной системы, сознания и души, все способности ума, воли и чувств сохраняются в бессмертном духе человека (29:264, 265).

Заметим, что из слов, приведенных выше в цитатах святителя Луки: «…умственные процессы происходят в мозгу…» (29:174); «…возникшие в мозгу мысли передаются в сердце…» (29:175); «…передаются уму, в мозг…» (29:175); «…рождающиеся в мозгу мысли…» (29:175); «…для мыслительной деятельности мозга…» (29:175) можно сделать вывод о том, что по мнению святителя: мысли рождаются в мозгу; процесс мышления происходит в мозгу; ум находится в мозгу. Кроме того, из слов: «Абсурдно думать, что человеческий разум — единственный в природе и что всякая разумная сила непременно должна быть организована по типу человека и животных и иметь мозг как орган мысли39» (29:280), следует, что мозг и является органом мысли. Однако точнее, вещественный мозг является органом не мысли, а, как уже отмечалось ранее, органом невещественной души, с помощью которого она и производит в человеке мысли.

• Архимандрит Сильвестр (Малеванский):

«Так они (древние учители, а также христианские писатели — П. Д.) древне – материалистическому учению о душе, как гармонии или результате благоустройства самого тела, обыкновенно противопоставляли то положение, что тело — своего рода музыкальный инструмент, душа же — это играющий на нем музыкант или артист, причем само собою предполагалось, а отчасти изъяснялось, что смешивать или отождествлять чисто физическое и механическое тело с духовно-разумною и свободно-правящею им душею также странно и нелепо, как если бы стали смешивать и отождествлять лиру или какой либо музыкальный инструмент с самим музыкантом. Не это ли же самое следует противопоставлять и новейшим материалистам, которые вслед за древнейшими повторяют, что будто бы душа есть не более, как субстрат самого тела, или продукт всех его физических или физиологических отправлений? ...

Чтобы иметь право видеть причину психических явлений в самом телесном организме человеческом, нужно бы сперва попытаться удовлетворительно объяснить их генетическое происхождение отсюда. Но эта попытка, как всегда оставалась, так и теперь должна остаться совершенно напрасною, потому что пытаться из чисто физических или химических агентов произвести психические явления — это совершенно равносильно попытке из ничего произвести что-либо. Если же так, то понятное дело, что им, вследствие того, чтобы, обманывая понапрасну себя, предполагать причину психических явлений там, где вовсе ее нет, следовало бы направить свои предположения туда, куда направляются они всеми здравомыслящими людьми, а именно, на присущего каждому организму человеческому внутреннего деятеля…

Что же говорит нам по сему случаю наш внутренний деятель или дух наш? Он неумолкаемо свидетельствует нам, что все явления, происходящие в нашем теле, принадлежат не телу, а ему одному, как их причине, что же касается органов тела и их отправлений, то они только служат ему, как орудия, необходимые для проявления его чисто свободной и самостоятельной деятельности…

Материалисты обычно противопоставляют этому те разнородные ненормальные состояния в телесном организме, которые всегда неизбежно соединяются с ослаблением и даже с задержанием или перерывом сознательной психической деятельности, как это бывает, например, во время горячек, нервных ударов, умопомешательства и т. п. Но на это достаточно ответить им тем, чем отвечали более древним материалистам христианские учители и писатели: душа — то же, что музыкант, а тело — то же, что музыкальный инструмент; что же удивительного в том, если музыкант слабо или нестройно играет на своем инструменте, когда струны на нем бывают слишком ослаблены, или же, если он и вовсе перестает играть, когда струны бывают совершенно попорчены и вовсе отказываются служить обнаружению его искусства?» (17:233, 235-238).

• Архимандрит Рафаил (Карелин):

«… Даже безумие и сумасшествие — это не отсутствие ума в душе, а повреждение той пограничной области между душой и материей, где происходит восприятие и усвоение внешней информации и ответная реакция организма на внешние раздражители, где образуется профористическое слово; безумие поражает не ум, а систему сигнальной связи — инструмент души» (28:105).

• Архимандрит Иоанн (Крестьянкин):

Органом тела, с помощью которого душа производит свою мыслительную работу, является мозг40.

Центральным органом чувства принято считать сердце. Оно является мерилом того, что нам приятно или неприятно. Сердце естественно рассматривать, как некий центр жизни человека, центр, в котором вмещается все, что входит в душу совне, из которого исходит все, что обнаруживается душею вовне.

Желаниями человека руководит воля, которая не имеет для себя вещественного органа в нашем теле, а орудия для исполнения ее предначертаний, это наши члены, приводимые в движение при помощи мускулов и нервов» (32:11, 12 со ссылкой на: Творения свт. Феофана Затворника. Вып. 8, пис. 1462, с. 211–213).

• Протопресвитер Михаил Помазанский:

«Состояния тела отражаются на душевной деятельности, могут ослаблять и даже извращать ее, например, при болезни, старости или опьянении. Рассматривая эти явления, отцы Церкви часто пользуются сравнением тела с орудием, находящимся в управлении. Различная степень проявления души в теле свидетельствует лишь о превратности орудия — тела. Неблагоприятные для проявления души состояния тела можно сравнить с внезапной бурей на море, которая мешает кормчему проявить свое искусство, но не доказывает его отсутствия; примером может также служить расстроенная лира, из которой, и самый искусный музыкант не извлечет стройных звуков (Лактанций); так и плохие кони не дают возможности наезднику показать свое умение (блж. Феодорит)» (24:108).

• Протоиерей Николай Малиновский:

«Материалисты древние (Эпикур и его последователи) и новейшие, признавая единственным началом бытия материю, утверждают, что духовные явления не произведения самостоятельного духовного начала, а просто сумма разных отправлений нервной системы и особенно мозга. В этом будто бы убеждает постоянно наблюдаемая зависимость душевных явлений от тела и его состояний, почему при здоровом состоянии тела, особенно мозга и нервной системы, отправления души совершаются свободно и беспрепятственно, и, наоборот, при телесных расстройствах или недоразвитости телесных органов, задерживается или расстраивается и духовная жизнь в человеке. Но существование отношения между душевными явлениями и телесными состояниями не доказывает, что первые производятся или порождаются последними, то есть не предполагает непременно причинную связь между ними. Существование наблюдаемой связи между отправлениями и состояниями тела, и обнаружениями в деятельности души и ее способностей показывает только то, что проявления оживляющего тело духовного начала в человеке, пока он живет на земле, поставлены Творцом в зависимость от тела, но не то, что духовные явления производятся действием материальных причин. Утверждение же, на основании зависимости душевных явлений от отправлений тела, что душевные явления суть не что иное, как деятельность телесных органов, и особенно мозга, подобна тому, как если бы стали утверждать, что игра, например, на фортепиано есть деятельность самих клавишей и струн, так как играющий, очевидно, находится в зависимости от инструмента, на котором играет, и если струны порваны или расстроены, то он производит только диссонанс. Как играющий не одно и то же со своим инструментом, так должно различать душу с ее способностями, как самостоятельное начало душевных явлений, от органа, в зависимости от которого совершаются внешние проявления деятельности и самой души и ее способностей. Без признания же бытия такого начала от телесных отправлений и, в частности, мозга и нервной системы необъяснимо ни одно из проявлений душевной жизни. Даже происхождение чувственных ощущений, то есть самой простой и первоначальной деятельности души, нельзя объяснить из предшествующих физических и физиологических процессов, — без участия таинственного нечто (души), совершенного отличного от нервов и по отношению к ним самостоятельного. Тем более не объяснимы этим путем более сложные проявления духовной жизни, — как образование представлений или образов предметов, особенно тех, которые возникают, например, при чтении описаний и повествований, и тех, которые создаются нашей фантазией. Объяснение мозговыми процессами духовных явлений высшего порядка — сознания, самосознания, мышления, особенно о том, что не дано в чувственном ощущении, например, о бесконечном, конечно еще менее возможно.

Наряду с наблюдениями зависимости духовных явлений от тела существует много наблюдений противоположных, — примеров сильного и неотразимого влияния души на тело. При отрицании самостоятельного, отличного от тела, оживляющего и образующего тело, духовного начала явлений этого рода, очевидно совершенно необъяснимы. Но они вполне понятны, когда признается бытие соединенного с телом самостоятельного духовного начала. Человек и создан Творцом телесно-духовным существом, а потому и все его отправления, пока он живет на земле, носят на себе характер этой телесно – духовности, посему и душа, и тело взаимно действуют друг на друга» (18: 186, 187).

• Протоиерей Николай Благоразумов:

«Древним учителям Церкви не трудно было разрешать и те недоумения, которые обычно вызывались (и вызываются ныне) у сторонников материализма на основании ненормальных, или неправильных проявлений души во время определенного рода состояний тела, например, во время опьянения, обморока, умопомешательства и т. п.

Душа — рассуждает Исидор Пелусиот (подвизавшийся на горе близ г. Пелусия — при одном из рукавов Нила, ученик святого Иоанна Златоуста), — уподобляется в это время кормчему, застигнутому морским волнением, или утопающему, который уносится туда, куда гонит его волна. Но это показывает не то, что душа не бессмертна, а только то, что имеются препятствия для ее деятельности. Ибо и наилучший музыкант не в состоянии сыграть стройной песни, если будет расстроена лира или если бы он упал в море (in lib. IV Epist. 125; ср. Феодорит Epitom. div. decret. c. 9de anima)» (25:229).

• Священник Григорий Дьяченко:

«“Что такое душа, которая должна бредить при лихорадке, которую веселит стакан вина, а два стакана одуряют, которую усыпляют и лишают сознания несколько центиграммов опиума или гашиша, которую ведет часто к превратным суждениям малейшее расстройство в организме? Что же такое эти столь прославляемые свобода, произвольность, самосознание, высокая способность мыслить? Не есть ли скорее эта душа только мозг с его свойствами?”

Таковы аргумент и окончательное заключение, торжественно провозглашаемые материалистической школой в подтверждение своего учения. Легко доказать, что это далеко несерьезный и в сущности ребяческий аргумент.

Мы говорим, что анимический элемент (то есть духовный) не может обойтись без специального орудия, органа, как для того, чтобы вступить в сношения с здешним миром, так и для того, чтобы проявляться в этом последнем. Отсюда, очевидно, вытекает, что если, по какой – либо причине, это орудие будет или плохо устроено, или временно повреждено или расстроено, то сношения анимического элемента с внешним миром, а также его внешние проявления и отношения его к самому себе будут извращены. Если, например, по той или иной внутренней причине чувства слуха, зрения, осязания, орган памяти индивида бывают расстроены или раздражены точно так же, как если бы они получили раздражение от какого-нибудь внешнего, реального явления, то ясно, что они будут вызывать иллюзорно ощущения и образы, соответствующие этому явлению. Все наши умственные процессы, все наши суждения, даже все наши чувства будут искажаться фиктивными или обманчивыми показаниями наших органов: посторонний свидетель, не знающий, что происходит в нас, будет видеть только наше помешательство, бред, опьянение … Но есть ли во всем этом какой – нибудь повод к отрицанию свободы, произвольности и даже самого существования единого мыслящего начала? Спрашивается, не столь же ложно в этом случае относительное суждение постороннего свидетеля, как и все абсолютные суждения этой мыслящей единицы, вводимой в обман тем аппаратом, при помощи которого она исследует и обрабатывает внешние явления? Не находится ли это начало в точно таком же положении, как и каждый из наблюдателей и ученых, когда его телескопы, весы, термометры бывают дурно сделаны или испорчены? Несколько центиграммов сантонина, принятых внутрь, окрашивают для нас все предметы в желтый цвет; если бы мы не знали этого свойства сантонина и если бы возле нас не было никого, кто мог бы сказать нам, что цвет предметов не изменился, то мы стали бы утверждать, что все в природе пожелтело. Следует ли из этого, что сантонин действует на душу и вводит ее в заблуждение при восприятии цветов? И следует ли в особенности из этого, что видит глаз, а не душа с помощью глаза?

Алкоголь, опиум, гашиш, белладонна … различные яды, одним словом, действуют каждый особым образом на органы чувств или на орган мысли, вызывают в нем особые расстройства, искажают его функции на более или менее долгое время или даже навсегда. Те же самые или, по крайней мере, подобные же расстройства могут происходить сами собой, т. е. от неизвестной нам причины. Индивидуальное анимическое начало, теряя возможность контролировать свои собственные действия, если его чувственный аппарат плохо служит ему или обманывает его, начинает судить ложно, теряет здравый рассудок, бредит как во сне. Все это, конечно, печально; из этого вытекает в некоторых случаях суровый и поздний нравственный урок; но это нисколько не говорит в пользу аргумента материализма. Этот аргумент остается при всякой гипотезе ребяческим, и это самое меньшее, что можно сказать о нем (см. у Густава Гирна: «Анализ вселенной», М. 1898 г., с. 404–406)» (19:44-46. Раздел: Решение возражений против разумности души материалистов, указывающих на то, что есть душевные болезни);

«…Установлено, что в головном мозге постоянно происходят материальные модификации, которые обозначают выражением “молекурярные деятельности”, и что действия ума всякого индивидуума тесно связана с упомянутым мозговым молекулярным воздействием.

Но отождествлять эти две деятельности, происходящие или идущие параллельно, было бы грубым заблуждением. Следующий пример послужит иллюстрацией. Мы знаем, что никакая телеграфическая депеша не может быть передана без одновременного химического процесса. Но то, что говорится в депеши, не может никаким образом быть рассматриваемо как функция электро – химического действия. То же самое и еще с большим основанием следует сказать относительно головного мозга и мысли. Головной мозг, это — не сам ум, а есть не что иное, как орган (И. Панаев. Свет жизни. Спб. 1893 г., с. 82, 83)» (19:46, 47. Раздел: Мозг есть только орудие мысли, а не производитель ее);

«Физиология, как наука, недостаточна для объяснения нашей психики, а для этого должна существовать другая наука. Эта другая наука и есть психология. Приведем мнения двух знаменитейших физиологов нашего века об этом предмете. Вот что говорит Клод-Бернар о жизненном начале: “Жизненные механизмы, как механизмы, не отличаются от мертвых механизмов. Если в электрических часах отнимать кислоту из батареи, то механизм перестает действовать; но если возвратить кислоту, то снова будет действовать. Из этого нельзя заключить, что причина разделения времени, на часы, минуты, секунды, указываемые часами, заключается в свойстве кислоты или той меди и тех веществ, из которых составлены стрелки и колеса. Точно так же, если мы видим, что разумность возвращается в мозг и лицо, когда им возвращена насыщенная кислородом кровь, без которой они не могли бы совершить своих отправлений, — было бы несправедливо видеть в этом доказательство, что сознание и разумность заключаются в кислороде крови или мозговом веществе. Жизненные механизмы пассивны, как мертвые механизмы, и те, и другие выражают или обнаруживают идею, их задумавшую и создавшую”. Тот же физиолог часто повторял выражение: “вещество обнаруживает явления, которых оно не производит”.

Другой физиолог, Дюбуа-Реймон, в своей знаменитой речи на конгрессе немецких естествоиспытателей в Лейпциге сказал о сознании человека, между прочим, следующее: “Никоим образом не видно, как из совокупности действия атомов может возникнуть сознание. Если б я захотел придать самим атомам сознание, то все-таки и сознание вообще не было бы объяснено, и ничего не выигралось бы для понимания единичного сознания в неделимости”

Цитированные только что мнения двух светил науки рельефно обнаруживают полную несостоятельность физиологии в деле объяснения сознания и вообще психических феноменов в человеке (см. сочинение проф. д-ра А. Шилтова «О бессмертии души», Москва, изд. 2-е, 1898 г., с. 8, 9)» (19:47, 48. Раздел: Полная несостоятельность физиологии в деле объяснения сознания в человеке).

• Священник Павел Флоренский:

«Уже поверхностный взгляд указывает на естественное расчленение человеческого тела на голову, грудь и живот, причем каждая из частей, взятая как целое, может быть принимаема за единый орган. В животе сосредотачиваются отправления питательные и воспроизводительные, в груди — чувствования и, наконец, в голове — жизнь сознания.

Нервная система, — это, в плоскости эмпирии, ближайшим образом наше тело, — нервная система имеет в этих трех органах свои центра и, насколько можно догадываться при современном состоянии знания, эти центры суть именно центры указанных выше деятельностей41. Но дело — не в них, а в том, что жизнь каждого из органов, — головы, груди и живота —, соответственной тренировкой может быть углублена, и тогда человек бывает мистиком соответственного органа. Правильное развитие всех органов, под главенством того, с которым по преимуществу связана человеческая личность, т. е. груди, — такова мистика нормальная, и она достигается не иначе, как в благодатной среде церковности…

Итак, мистика церковная есть мистика груди. Но центром груди издревле считалось сердце, по крайней мере орган, называемый этим именем. Если грудь — средоточие тела, то сердце — средоточие груди. И к сердцу издревле обращалось все внимание церковной мистики» (Письмо девятое: Тварь) (76:266, 267).

• Е. Тихомиров:

«Говорить, как говорят материалисты, что мозг мыслит и ощущает, — все равно, что говорить: играет скрипка или флейта, но не музыкант. Без музыканта скрипка или флейта не могли бы издать ни одного звука; и без души мозг, несмотря на все возбуждения извне, не мог бы производить мышления и ощущения» (39: 61).

• Священник Сергий Филимонов:

«Существует тесная связь между духом и мозговой деятельностью. Всякая духовная деятельность связана с мозговой; всякая мозговая деятельность имеет духовный аспект. Человеческая душа, используя мозг, замутненный болезнью или пребывающий в состоянии опьянения, не сможет рассуждать здраво. Так же как и самый великий музыкант не смог бы исполнить шедевр на разбитом фортепиано. Душа не будет свободна в своем выборе, если ее парализует плохая работа организма. Существует разрываемая только смертью органичная связь между душой и телом» (26:14).

• Русский философ П. Д. Юркевич:

По мнению П. Д. Юркевича, голова или головной мозг человека является:

а) важнейшим органом душевной (имеется в виду психической — П. Д.) жизни: «…голова человека… имеет действительно близкую и тесную связь с явлениями душевной жизни и служит важнейшим их органом» (89:73);

б) необходимым42 и непосредственным телесным органом души: «…голова, или головной мозг с идущими к нему нервами, служит необходимым и непосредственным телесным органом души для образования представлений и мыслей из впечатлений внешнего мира…» (89:76); «Сколько бы эти органы (органы чувств — П. Д.) не были бы возбуждаемы внешними предметами, все эти возбуждения не обращаются душою в ощущения и представления, если они не доходят до головного мозга. Однако же из этих несомненных опытов физиологии следует очень немного для психологического учения о пребывании души в теле. Мы только можем сказать: деятельность, или, точнее, движение головного мозга есть необходимое условие для того, чтобы душа могла рождать ощущения и представления о мире. Или, чтобы движение, сообщенное какому-либо органу, стало душевным ощущением и представлением, оно должно распространиться до головного мозга» (89:78, 79);

в) местом, где сознательная деятельность души имеет свой непосредственный орган, и местом душевных действий: «…Физиологические факты, которыми доказывается, что головной мозг есть место душевных действий, не подлежат сомнению. Одна из самых достоверных истин физиологии есть та, что сознательная43 деятельность души имеет свой непосредственный орган в человеческом мозге. Так, после продолжительного и напряженного размышления мы чувствуем в голове тяжесть и боль, и наоборот, тяжесть и боль делают человека неспособным к мышлению. Сильный удар в голову нередко причиняет потерю памяти или одного какого-либо ряда представлений» (89:78).

Вторым непосредственным органом душевной деятельности П. Д. Юркевич считает сердце: «Как существо души, так и ее связь с телом должна быть гораздо богаче и многообразнее, чем обыкновенно думают. Эта, конечно, общая и пока еще неопределенная мысль о многосторонней, а не односторонней связи души с телом содержится в библейском учении о сердце как непосредственном и ближайшем органе душевных деятельностей и состояний. Телесным органом души может быть не иное что, как человеческое тело44. Посему как сердце соединяет в себе все силы этого тела, то оно же служит ближайшим органом жизни душевной. Тело есть целесообразный орган души не по одной своей части, но по всецелому своему составу и устроению» (89:78); «…Самые достоверные факты физиологии, которыми подтверждается тесная связь сознательной жизни души с деятельностью головного мозга, не находятся в необходимом противоречии с библейским учением о сердце как подлинном средоточии душевной жизни. Очень возможно, что душа как основа известных нам сознательных психических явлений45 имеет своим ближайшим органом сердце, хотя её сознательная жизнь обнаруживает себя под условием деятельности головного мозга» (89: 79, 80); «В сердце человека лежит основа того, что его представления, чувствования и поступки получают особенность, в которой выражается его душа, а не другая, или получают такое личное, частно – определенное направление, по силе которого они суть выражения не общего духовного существа, а отдельного живого действительно существующего человека» (89:82).

Таким образом, по мнению П. Д. Юркевича, мозг и сердце являются двумя телесными органами души, деятельность которых необходима для сознательных психических процессов. При этом, с одной стороны, душа рождает ощущения и представления о мире (89:79), а с другой — в соответствии с библейским учением, сердце является местом рождения мыслей, желаний, слов и дел человека (89:81).

О том, что мозг является необходимым органом души для проявления ее способностей, также писали свт. Иоанн Златоуст: «Мозг служит источником всех ощущений» (цит. по 80:43 со ссылкой на: Из XI бесед. К Ант. Нар. Хр. Чт. 1838. II 163) и прп. Иоанн Дамаскин: «Орган чувственности есть передний желудочек мозга» (цит. по 80:43 со ссылкой на: Изл. пр. вер. кн. 2. гл.17).

Глава 4. Происхождение психики и ее структура46

…Бог Своими руками творит человека и из видимой и невидимой природы как по Своему образу, так и по подобию: тело образовав из земли, душу же, одаренную разумом и умом, дав ему посредством Своего вдуновения…» (св. Иоанн Дамаскин) (61:151).

• 1. Процесс создания Адама представлен в Библии следующим образом:

  «И создал Господь Бог человека из праха земного, и вдунул в лице его дыхание жизни, и стал человек душею живою» (Быт.2:7). Данный текст можно толковать как-то, что человек состоит из тела, созданного из праха земного, и духовного существа47, также созданного из праха земного и преобразованного дыханием Божьим, после чего человек и стал душею живою, то есть стал живым48.

Поскольку психические явления в человеке, как уже отмечалось выше, производятся (создаются) душою при необходимом содействии (соучастии) тела, то и сама психика человека (если под психикой понимать то, что производит психические явления и соучаствует в этом49) является духовно – вещественной, точнее, душевно – телесной субстанцией. Иначе говоря, состав психики включает элементы, как духовной, так и вещественной, природы.

Учитывая, что жизнедеятельность телесных органов, непосредственно соучаствующих в образовании психических явлений (например, головного мозга и сердца) обеспечивается (в той или иной степени, непосредственно или косвенно) другими органами тела, то при расширенном понятии психики, под ее телесной частью можно будет понимать если не все тело, то его значительную часть. При этом нам неизвестно вся ли душа производит и чувства, и мысли, и волевые действия, и обеспечивает жизнедеятельность тела50 или за это ответственны разные стороны души51.

• 2. Психика человека появляется только при соединении (определенном взаимодействии) души и тела. Психические процессы у человека представляют собой принципиально новое свойство, отсутствующее как у ангелов, так и у отдельных душ и животных. При этом не следует отождествлять способности души мыслить, чувствовать, производить волевые акты и те же способности у человека, поскольку в последнем случае для их проявления необходимо нормальное функционирование как головного мозга, в частности, так и нервной системы, в целом (то есть нормальное функционирование тела). Именно поэтому человек и является принципиально новым Божьим созданием: новой разумной тварью; новой чувствующей тварью; новой живой тварью; новой тварью вообще. Отличия человека от других живых существ, в частности, состоят:
• от разумных существ (бестелесных ангелов и отдельных душ) — в том, что он представляет собой единство духовного и вещественного (то есть целое, составленное из невещественной души и вещественного тела)52. Поэтому, исправность (здоровое или нормальное состояние) тела является необходимым условием для нормального протекания психических явлений у человека;
• от неразумных существ (животных) — в том, что он создан по образу Божьему, с возможностью подобия Божьего53 и, в частности, наделен разумом и свободой воли (свободной волей).

Отметим двойственность (дуализм) поведения невещественной души в отношении зависимости проявления ее психических способностей от вещественного тела. Так деятельность отдельной души совершенно не зависит от состояния тела, ранее составлявшего с ней человека. При соединении той же самой души с телом (то есть у человека), эта зависимость является очевидной.

Аналогичный дуализм в поведении одного и того же объекта мы наблюдаем и в окружающем нас физическом мире. Так невещественный свет, в зависимости от условий его взаимодействия с вещественными объектами, тоже проявляет (ведет) себя по-разному: то, как частица, то, как волна.

• 3. Аналогом появления духовно – вещественной психики человека, при взаимодействии (соединении) невещественной души с вещественным телом, может быть образование цветового спектра при взаимодействии невещественного солнечного луча с вещественной оптической призмой. Подобно солнечному лучу, в котором уже заложена возможность его «расщепления» на цветовой спектр и требуется лишь инструмент для этого (то есть оптическая призма), в отдельной душе также заложены способности чувствовать, мыслить, волевых актов. Однако при соединении души с телом для их проявления (реализации), уже необходим специальный инструмент, которым и является, в общем виде, тело, точнее, специальные его органы — сердце и мозг. Здесь световой луч — аналог души, призма — тела, цвета спектра — психических явлений.

Другим, более точным, примером аналога психики, на наш взгляд, является следующее. Свет, отраженный от фотографируемого объекта, пройдя через объектив фотоаппарата, вызывает на фотографической светочувствительной пленке изображение этого объекта. Здесь свет — аналог души, фотоаппарат — тела, объектив и его затвор — органа чувств (например, зрения), пленка — мозга (или нервной системы в целом), изображение на пленке — психического процесса (например, чувства или мысли). Очевидно, что свет, отраженный от объекта уже содержит информацию о данном объекте, однако для получения изображения на пленке необходима исправная работа всего фотоаппарата в целом (исправная работа его элементов). Если какой – либо существенный элемент (объектив, затвор, пленка и т. д.) будет находиться в неисправном состоянии, то и само изображение будет некачественным или не появится совсем. Иными словами об этом можно сказать следующим образом: фотопленка в приведенном примере не является производителем изображения. Она лишь регистрирует то, что несет в себе световой луч и преобразует эту информацию в определенный (доступный для нас) вид. При этом качество (состояние) пленки, как очевидно, играет существенную (но не единственную) роль в качестве изображения на ней. Также и душа, будучи отделенной от тела, обладает психическими способностями вне зависимости от состояния ее тела. Она видит, слышит, мыслит, чувствует, желает. Однако при соединении с телом, те же самые способности проявляются только при исправном теле. В случае заболевания какой-либо существенной части тела (органа чувств, нервной системы в целом или некоторых ее элементов, в частности мозга), эти способности нарушаются или совсем не проявляются.

Приведем еще один аналог психики. Невещественные электромагнитные волны, излучаемые телевещательными станциями, содержат в себе звуковую и зрительную информацию. Однако, поскольку эта информация находится в определенном, закодированном виде, то она не может быть воспринята непосредственно органами чувств человека. Поэтому мы, находясь в этих волнах, не замечаем их. Попадая же в специальные вещественные телевизионные приемники, данная информация преобразуется (декодируется) в доступный для нас вид. Здесь волны — аналог души, телевизор — аналог тела, звуки и изображения на экране телевизора — аналог психических процессов. Как очевидно, информация, содержащаяся в электромагнитных волнах, не производятся телевизором. Телевизор лишь преобразует (декодирует) эту информацию таким образом, что она становится доступной для восприятия человеком.

• 4. Мозг также лишь преобразует внешние воздействия или воздействия на него души таким образом, чтобы человек мог, например, чувствовать или мыслить. При этом состояние мозга оказывает существенное (но не единственное) влияние на эти способности человека. «Нервная система, и в особенности мозг, — не аппарат чистого представления и познания, а лишь инструменты, предназначенные к действию» (29: 180).

Мозг не является производителем и органом мыслей, чувств, волевых актов. Он является необходимым (но не единственным) органом души, с помощью которого (при соучастии которого) душа, соединенная с телом (то есть человек), реализует (проявляет) свои психические способности мыслить, чувствовать, стремиться к исполнению принятых решений.

Таким образом, если силы души (сердце, ум и воля), при отделении ее от тела, проявляются непосредственно (без содействия тела) в виде чувств, мыслей и стремлений, то проявление тех же сил при соединении души с телом (т. е. в человеке) возможно только при соучастии тела, что требует его определенного (здорового) состояния (см. сноску 57).

Общеизвестно, что при определенной расстроенности (болезненности) тела происходит искажение (расстроенность) психических процессов. Эти искажения могут нарастать медленно (при старении человека), быстро (при прогрессирующей болезни), практически мгновенно (при несчастном случае). При этом расстроенность тела может привести к частичной расстроенности сознания, полной потере сознания, коме, временному разъединению души с телом (клинической смерти), необратимому (до всеобщего воскресения) разъединению души с телом (биологической смерти).

Приведем еще два известных факта из области медицины (о состояниях комы и клинической смерти), которые довольно ясно характеризуют роль души и тела в психических процессах: «Медицина различает состояние комы (в переводе с греческого — глубокий сон) и клинической смерти. В первом случае человек бывает полностью лишен сознания, но жизненные процессы не прекращаются. Во втором — видимые признаки жизни отсутствуют. Христианский взгляд на человеческую жизнь дает возможность различать их на основе четкого критерия: при коматозном состоянии душа еще не отделяется от тела, а при клинической смерти временно покидает его. После возвращения к жизни человек может с впечатляющими подробностями рассказать видимое им во время реанимации. Эти многочисленные опыты доказывают существование души как самостоятельной субстанции в человеке. В состоянии же комы душа впечатлений не имеет (медицина их не отмечает). Объяснить это можно тем, что душа в это время остается соединенной с телом, которое потеряло способность чувственных восприятий»54 (107:38).

Вообще, механизм взаимодействия (соучастия) души и тела в психических процессах, по-видимому, состоит в том, что внешние факторы (факторы, приходящие из вне) воздействуют на душу через тело, точнее, через нервную систему, а внутренние (наши мысли, чувства, волевые решения) — наоборот, исходят из души и воздействуют на нервную систему. Такое взаимодействие и обеспечивает собственно психическую жизнь человека, в частности, его возможность мыслить, чувствовать, производить волевые акты. При этом в соединении с телом возможности самой души уменьшаются, и, наоборот, при разъединении с ним — увеличиваются. Таким образом, тело, при земной жизни, является как бы некоторой преградой для реализации душой всех своих возможностей55, то есть, отдельная душа обладает потенциальными возможностями, превышающими ее возможности при соединении с телом56.

Кстати говоря, различные случаи появления у человека необычных (сверхъестественных, трансцендентальных) способностей как раз и можно объяснить тем, что связь души с телом в определенной степени и в определенной своей части ослабевает, либо тем, что в теле происходят определенные преобразования, направленно изменяющие тело и его свойства (тело становится как бы более «прозрачным» в отношении души, более способным к содействию проявлений ее способностей).

Уменьшение возможностей души при соединении с телом, очевидно, связано с первородным грехом. После грехопадения в раю у человека появились «одежды кожаные» (Быт.3:21), означающие смертность и грубость плоти (61:191), «которая, при падении, изменилась: утратила свою тонкость и духовность, получила настоящую свою дебелость» (84:14 со ссылкой на: Св. Иоанн Дамаскин. Точное изложение православной веры. Кн. 3. Гл. 1). Свт. Игнатий Брянчанинов говорит, что раньше человек входил в общение с духами, а после грехопадения уже не мог этого делать: «До падения человека тело его было бессмертно, чуждо недугов, чуждо настоящей его дебелости и тяжести, чуждо греховных и плотских ощущений, ныне ему свойственных (преподобного Макария Великого, Слово 4). Чувства его были несравненно тоньше, действие их было несравненно обширнее, вполне свободно. Облеченный в такое тело, с такими органами чувств, человек был способен к чувственному видению духов, к разряду которых он принадлежит душою, был способен к общению с ними, к тому Боговидению и общению с Богом, которые сродны святым духам (Быт.2; 3). Святое тело человека не служило для него препятствием, не отделяло человека от мира духов. Человек, облеченный в тело, способен был для жительства в рае, в котором ныне способны пребывать одни Святые и одними душами своими, в который взойдут и тела Святых по воскресении. Тогда эти тела оставят во гробах дебелость, усвоившуюся им при падении; тогда они соделаются духовными, даже духами, по выражению преподобного Макария Великого (Слово 6, гл. 13), явят в себе те свойства, которые им даны были при сотворении. Тогда человеки снова вступят в разряд святых духов и открытое общение с ними. Образец тела, которое вместе было и тело, и дух, мы видим в теле Господа нашего Иисуса Христа по Его воскресении.

Падением изменилась и душа, и тело человеческие … По причине падения наше тело вступило в один разряд с телами животных; оно существует жизнью животных, жизнью своего падшего естества. Оно служит для души темницею и гробом…

Телесные чувства служат как бы дверями и вратами во внутреннюю клеть, где пребывает душа, эти врата отворяются и закрываются по мановению Бога. Премудро и милосердно пребывают эти врата постоянно заключенными в падших человеках, чтоб заклятые враги наши, падшие духи, не вторгались к нам и не губили нас» (84:8–10, 17).

Глава 5. Основные возможности (психические способности, или силы) души

«Прекрасна всякая душа, в которой созерцается соразмерность свойственных ей сил» (свт. Василий Великий) (цит. по 80:7, 8).

• 1. Как известно, в христианской антропологии основные возможности души именуются: силами человеческой души57, ее действиями или движениями58, частями59, членами60, составами61, способностями62, видами63, сторонами64. Дополнительно к этому протоиерей Стефан Кашменский отмечает, что «иногда в греческом подлиннике творений святых отцов Церкви употребляется одно известное прилагательное с членом, обозначающее ту или другую силу души нашей. Поэтому в буквальном переводе на русский язык, встречаем выражения: “разумное души”, “вожделевательное души”, то есть разумная сила или способность души, желательная сила души» (80:11).

В христианском учении о человеке предлагаются различные системы классификации возможностей (способностей, сил) души65. Вместе с этим, в основном, авторы сходятся во мнении о трех главных (основных) способностях души66, называемых: словесно – разумной (словесной, разумной, умственной, мыслительной); раздражительной (чувственной или чувствующей) и вожделевательной (пожелательной, желательной, страстной), или умом, сердцем и волей (см., например, 80:12-20; 81:57; 21:23-37; 82:389; 65:319. Кн. 1; 123:13, 259; 109 — см. комментарий к Быт.1:26). «На эти три силы и указывают святые отцы Церкви и эти именно силы признают главными в душе нашей. “В душе нашей, — утверждает св. Григорий Нисский, — усматриваются по первоначальному разделению три силы: сила ума, сила вожделения и сила раздражения”.

Такое учение о трех силах души67 нашей мы находим в творении святых отцов Церкви почти всех веков» (80: 13).

• 2. Рассмотрим теперь некоторые мнения православных авторов об общих аспектах психической деятельности человека.
• Свт. Григорий Палама, архиепископ Солунский:

«…Через него (ум — П. Д.) полагаем законы каждой силе души и каждому из членов тела подобающее ему. Чувствам предписываем, что и в какой мере должно им воспринимать; каковое дело закона духовного именуется воздержанием; желательную часть души настраиваем наилучшим расположением, коему имя любовь; мысленную часть улучшаем, отгоняя все, что препятствует уму возносится к Богу, и сию частичку закона духовного называем трезвением…

Умом называется и деятельность ума, состоящая в мыслях и разумениях; ум есть и производящая сие сила, называемая в Писании еще и сердцем. По сей силе ума, главнейшей между нашими силами, сущая в нас душа есть мысляща» (цит. по 123: 284, 293).

• Свт. Феофан Затворник:

«Душа приснодвижна и на одном стоять не в силах. Если мы станем смотреть в душу сообща, то ничего не разберем — надо действия ее распределить по родам и каждый род потом рассматривать особо. Да уж давно присмотрелись и распределили все действия души на три разряда — мыслей, желаний и чувств, назвав каждый особою стороною души — мыслительною, желательною и чувствующею. Возьмем это разделение и начнем обозревать каждую сторону.

Сторона мыслительная. Если внутри нас видится смятение, то оно наибольший простор имеет в мыслях, желания же и чувства мятутся уже под действием мыслей. Но в разряде мыслей не все есть беспорядочное движение; есть в среде их ряд серьезных занятий. Они-то, собственно, и составляют настоящее дело жизни душевной со стороны мыслей. Вот эти занятия:

– Как только заметили Вы что-либо вовне посредством своих чувств или выслушали рассказ других о том, что они заметили своими чувствами, тотчас все то воображение воображает и память запоминает; и в душу ничто не может войти помимо воображения и памяти… Бывает, что мысли прямо рождаются из души, но и они тотчас облекаются в образ. Так что мыслительная сторона души есть вся образная.

– Но воображение и память добывают и хранят только материал для мыслей. Само движение мыслей происходит из души и ведется по законам ее… Мыслительность души начинается именно с порождения сих вопросов (а что это? А кто это сделал? А из чего это? — П. Д.) и рождает мысли в ответ на них или принимает готовые уже об этом мысли от других. Воображение и память не мыслят. Они чернорабочие силы, подъяремные. Способность души, из которой исходят такие вопросы и которою доискиваются и порождаются мысли в ответ на них, называется рассудком, которого дело рассуждать, обдумывать и находить требуемые решения…

– Когда Вы обдумываете, то тут нет еще определенной мысли. Мысль определенная установляется, когда найдете решение какого-либо из вопросов. Рассудок Ваш все роется, ища, что такое есть какая-либо вещь, откуда она и для чего она и прочее. Когда же найдете сами такое решение или, выслушав его от других, согласитесь с ним, обыкновенно говорите: “Теперь понимаю, толковать больше нечего, дело решенное”. Это решение дает покой вашей мыслительности относительно занимавшего Вас предмета. Тогда рассудок ваш обращается к другим предметам, а сложившаяся мысль сдается в архив душевный — память, откуда по требованию нужды берется как пособие к решению других вопросов, как средство к слаганию других мыслей. Совокупность всех сложившихся таким образом понятий составляет образ ваших мыслей, который вы и обнаруживаете при всяком случае в речах своих. Это есть область вашего знания, добытого вами трудом мысленным… Таким образом, как видете, выше памяти и воображения у Вас стоит рассудок, который своим мыслительным трудом добывает для вас определенные о вещах понятия или познания… Наука — венец мыслительной работы рассудка.

Желательная сторона. Действующая сила здесь есть воля, которая волит — желает приобресть, употребить или сделать, что находит полезным для себя, или нужным, или приятным, и неволит — не желает противного тому… Желание всегда имеет определенный предмет, удовлетворяющий потребность. Иная потребность разнообразно была удовлетворена, потому с пробуждением ее рождаются и разные желания: то того, то другого, то третьего предмета, могущего удовлетворить потребность. В раскрывшейся жизни человека потребностей за желаниями не видно. Роятся в душе только сии последние и требуют удовлетворения, будто сами для себя.

Что делать человеку с сими желаниями? Ей предлежит выбор, какому предмету из возжеланных дать предпочтение. По выборе происходит решение — сделать, или достать, или употребить избранное. По решении делается подбор средств и определяется способ и порядок исполнения. За этим следует, наконец, дело в свое время и в своем месте. Всякое, даже самое маленькое дельце идет сим порядком.

Сторона чувства — сердце… Дело сердца — чувствовать все касающееся нашего лица. И оно чувствует постоянно и неотступно состояние души и тела, а при этом и разнообразные впечатления от частных действий душевных и телесных, от окружающих и встречаемых предметов, от внешнего положения и вообще от течения жизни, понуждая и нудя человека доставлять ему во всем этом приятное и отвращать неприятное. Здоровье и нездоровье тела, живость его и вялость, утомление и крепость, бодрость и дремота; затем что увидено, услышано, осязано, обоняно, вкушено, что вспомянуто и воображено, что обдумано и обдумывается, что сделано, делается и предлежит сделать, что добыто и добывается, что может и не может быть добыто, что благоприятствует нам или не благоприятствует — лица ли то или стечение обстоятельств, — все это отражается в сердце и раздражает его приятно или неприятно…

Всякое воздействие на сердце производит в нем особое чувство, но для различения их в нашем языке нет слов. Мы выражаем наши чувства общими терминами: приятно – неприятно, нравится – не нравится, весело – скучно, радость – горе, скорбь – удовольствие, покой – беспокойство, досада – довольность, страх – надежда, антипатия – симпатия…

Не все всем нравится и не у всех ко всему одинаково лежит сердце, но у одних больше к одному, а у других больше к другому. Это выражается так: у всякого свой вкус. Зависит это частию от естественного предрасположения, частию – и не больше ли? – от первых впечатлений, от впечатлений воспитания и случайностей жизни. Но как бы не образовывались вкусы, они заставляют человека так устроить свою жизнь, такими окружить себя предметами и соотношениями, какие указывают его вкус и с какими мирен он бывает, удовлетворяясь ими. Удовлетворение вкусов сердечных дает ему покой сладкий, который и составляет свою для всякого меру счастия. Ничто не тревожит – вот и счастие.

Если б человек всегда в мысленной части держался здравомыслия, а в деятельности – благоразумия, то встречал бы в жизни наименьшую долю случайностей, неприятных его сердцу, и, следовательно, имел бы наибольшую долю счастия… Больше всего тиранят сердце страсти. Не будь страстей, встречались бы, конечно, неприятности, но они никогда не мучили бы так сердца, как мучат страсти…» (21:23-35).

• Архимандрит Иоанн (Крестьянкин) (по творениям свт. Феофана Затворника):

«Все действия, или вернее движения души, столь многообразны и сложны, так переплетаются друг с другом, столь молниеносно изменчивы и зачастую трудно уловимы, что их для удобства различения принято разделять на три вида, три разряда: мысли, чувства и желания. Эти движения души служат предметом изучения науки, называемой “психологией”» (32:11).

• Свт. (архиепископ) Лука (Войно – Ясенецкий):

«Удивительные и совершенно новые суждения о мозге — кумире интеллектуалистов — высказал Бергсон. Он полагает, что разница между спинным мозгом, рефлекторно реагирующим на получаемые импульсы, и головным мозгом — только в сложности, а не в характере функций. В головном мозгу только регистрируется восприятие, пришедшее извне, и выбирается подходящий способ ответной реакции.

“Мозг — говорит Бергсон, — не что иное как нечто вроде центральной телефонной станции: его роль сводится к выдаче сообщения или выяснению его”. Он ничего не прибавляет к тому, что получает. Все органы восприятия посылают к нему нервные волокна; в нем помещается моторная система, и он представляет собою центр, в котором периферическое раздражение вступает в сношение с тем или иным моторным механизмом.

Уже самим своим строением мозг доказывает, что его функция есть превращение чужого раздражения в хорошо выбранную реакцию. Афферентные нервные волокна, приносящие чувственные раздражения, оканчиваются в клетках сенсорной зоны коры головного мозга, а они другими волокнами соединяются с клетками моторной зоны, которым передается раздражение. При бесчисленном множестве таких соединений мозг имеет возможность бесконечно видоизменять реакции, отвечающие на внешние раздражение, и действуют как своего рода коммутатор.

Нервная система, и в особенности мозг, — не аппарат чистого представления и познания, а лишь инструменты, предназначенные к действию.

“Мозг не орган мысли, чувств, сознания, но он то, что приковывает сознание, чувства. Мысли к действительной жизни, заставляет их прислушиваться к действительным нуждам и делает их способными к полезному действию. Мозг, собственно, орган внимания к жизни, приноровления к действительности” (Душа и тело. Ты и жизнь. 1921 г. 20 дек.)…

По представлении физиологов, деятельность сознания, т. е. психическая деятельность, должна быть представляема как колоссально сложная система безусловных и условных рефлексов, прежде возникших и постоянно вновь образующихся, как огромная цепь восприятий, приносимых рецепторами в мозг, подвергающихся в нем анализу для выработки ответной двигательной реакции…

Чтобы представить наше понимание сознания, мы должны разделить его на акты, состояния и объем сознания.

Мысль течет как ручей. Мысль вспыхивает ярким светом. Мысль роет недра бытия.

Спокойные и обдуманные волевые акции. Внезапные волевые взрывы - удар ножом в сердце оскорбителя. Постоянное напряжение воли в потоке жизни, направленное к достижению основных планов и целей.

Тихая, лишенная страсти любовь. Глубокое, спокойное эстетическое наслаждение. Бурные страсти ярость, страх. Глубокая постоянная преданность Богу, всю жизнь направляющая. Это акты сознания.

Они вызываются:

1. восприятиями органов чувств;
2. органическими ощущениями нашего тела;
3. восприятиями от нашего трансцендентального существа;
4. восприятиями из высшего духовного мира;
5. воздействиями нашего духа.

Акты сознания не бывают изолированными мысль всегда сопровождается чувством, чувство и воля — мыслью, а чувство — волевыми движениями; акты воли всегда связаны с чувством и мыслями; комплекс этих одновременно протекающих актов сознания определяет состояние сознания. Эти состояния сознания беспрестанно изменяются, ибо акты сознания находятся в беспрерывном движении. Богатством, разнообразием и глубиной актов и состояний сознания, определяется объем сознания, также постоянно изменяющийся, обычно в сторону увеличения. В актах и состояниях сознания всегда участвует дух наш, определяя и направляя их. В свою очередь, дух растет и изменяется от деятельности сознания, от его отдельных актов и состояний.

Таково наше представление о полноте психической деятельности человека» (29:179, 180, 216, 217).

При этом под психическими процессами свт. Лука понимает процессы протекающие в специальном вещественном органе психики — нервной системе68, включающий ее высший отдел — мозг и выражающиеся в виде ощущений (восприятий органов чувств и органических ощущений нашего тела), мыслей, чувств, волевых акций, а также все воздействия нервной системы на органы и ткани (см. 29:214, 216, 217, 221, 229, 230, 232). Как видно, свт. разделяет ощущения и чувства. Более конкретно об этом сказано в главе «Сердце как орган высшего познания»: «Хотя от всех органов чувств и всех вообще органов тела направляются в мозг и оканчиваются в клетках его сенсорных центров все чувствительные волокна, но они несут только ощущения зрительные и слуховые, обонятельные и вкусовые, тактильные и термические, локомоторные и многие другие. Но это только ощущения. А не делать различий между ощущениями и чувствами — значит впадать в самую глубокую психологическую ошибку» (29:174).

Аналогично сознанию и психике свт. Лука определяет и душу:

«И так душу можно понимать, как совокупность органических и чувственных восприятий, следов воспоминаний, мыслей, чувств и волевых актов…» (29:218); «В человеке душа есть реакция нашего мозга и сердца на восприятие нашими чувствами — зрением, слухом, осязанием — окружающего нас. Эти восприятия перерабатываются в сознании нашем, в уме и чувствах. И пока мы живы, непрестанно происходит этот удивительный процесс переработки в душе тех впечатлений, которые воспринимаем мы извне. Вот эта деятельность и есть наша душевная деятельность» (83:338).

Таким образом, у святителя Луки «сознание», «психика» и «душа» являются практически тождественными понятиями и после смерти тела погибают. При этом «в бессмертном духе человеческом продолжается вечная жизнь и бесконечное развитие в направлении добра и зла после смерти тела, мозга и сердца и прекращения деятельности души» (29:283). Во время же земной жизни, как считает свт. Лука, «дух и душа человека соединены в единую сущность, которую можно назвать просто душой» (29:222. См. также 29:218).

• Протоиерей Николай Иванов:

«Говоря о появлении в пятый день животных, обладающих душой живой69, то есть психическими свойствами, бытописатель во второй раз употребил в своем повествовании слово бара — сотворил, так как речь идет о принципиально новом акте — о возникновении в мире того, что, еще в нем не было даже в потенции — души живой.

О свете, тверди, Солнце и звездах говорилось, что они не сотворены, а созданы, ибо они созидались из уже сотворенной материи (земли). О душе (психике) говорится, что она творится, а не создается. Второе бара — сотворил — говорит нам, что на земле возникло нечто принципиально новое. Возникла к бытию душа живая, то, что на современном научном языке называется психикой70.

Появление психики предполагает существование определенной материальной базы, на основе которой она может появиться, — существование развитой нервной системы71 и мозга (хотя бы в примитивной его форме).

Психика сейчас определяется как продукт сигнального взаимодействия живой системы с окружающим миром. Однако это определение ничего не говорит о сущности самой психики. Слово продукт ничего не объясняет, оно только говорит о последовательности явлений, о причинности, но не о самой сущности. Если психика только продукт, то в таком случае вопрос о ее сущности переносится на то, что подразумевается под действием живой системы. Мы хорошо знаем, что действия системы выражаются в обмене веществ и прочих физиологических явлениях. Но физиологическими процессами, лежащими в основе функционирования нервной системы, отнюдь не исчерпывается все богатство психических явлений. Психика… не может быть сведена к физиологии. Мы знаем, что-то, что мы называем психикой, само побуждает к деятельности нервную систему72. Нервная система, как таковая, есть только орган. Она не может быть причиной целесообразных и зачастую далеко рассчитанных, прямо-таки разумных действий живых существ. Защита жизни, забота о потомстве, способы ловли добычи и прочие действия не могут быть объяснены как результат физиологических процессов организма. Психика представляет собой нечто принципиально новое уже в том смысле, что она есть не имеющая протяженности внепространственная реальность, хотя локализуется в определенной области пространства — в организме. Психика есть нечто принципиально новое и в том смысле, что она не эквивалентна ни одному виду энергии…

Психика — это несомненная реальность, а не только соотносительность. Но, конечно, она не имеет самостоятельного бытия вне того существа, которому она принадлежит (мы говорим сейчас только о “психике”, то есть о том, что является общим и для человека, и для животных. Вопросы о сущности человеческого духа, то есть высшей духовности, которая призвана к вечной жизни, мы сейчас не касаемся, так как речь идет пока только о сотворении живых существ, обладающих психикой).

Как подлинная реальность психика материальна в том смысле, что в тварном мире нет никакой иной реальности, кроме сотворенной Богом материи. Но ее можно назвать и идеальной в том смысле, что она представляет собой нечто иное, чем материя в привычном для нас понимании. Она — не поле и не вещество. Мы не можем установить из какого “материала” возникает психика, не можем выразить ее и в каких – либо мерах энергии или подвести ее под категорию движения материи…» (74:118-120).

• Иерей Сергий Филимонов:

«Душевные болезни73 — те, которые связаны с изменением состояния психики человека, не укладывающимся в общепринятые рамки человеческого поведения, мышления.

Душа, психика74— это необъяснимая и непостижимая человеческим умом некая жизненная сила, данная человеком свыше Богом “И создал Господь Бог человека из праха земного, и вдунул в лице его дыхание жизни, и стал человек душею живую” (Быт.2:7).

В Писании это начало называется то душою — «психи», «анима» (греч.), «непеш» (евр.), то духом — «пнеума» (греч.), «спиритус» (лат.), «руах» (евр.). Бытие в человеке такого начала ясно утверждается как в Ветхом, так и, особенно, в Новом Завете (Святыня животворящая и исцеляющая. М., 1998)» (26:11).

• Из книги «Человек — храм Божий» (ответственный за выпуск протоиерей Николай (Лихоманов):

«Многие физиологические процессы происходят у человека самопроизвольно и управляются нервной системой. Благодаря возбуждению нервов того или иного органа чувств осуществляется всякое ощущение и ощущение ведет к познанию и представляет собой простейший элемент сознания75. Ощущения передаются органами чувств, но не надо смешивать чувства и ощущения. Человек чувствует стыд, но ощущает теплоту…

Вот, что говорил великий русский физиолог И. П. Павлов: “Я изучаю высшую нервную деятельность и знаю, что все человеческие чувства (радость, горе, печаль, гнев), мысли человека, сама способность мыслить, рассуждать — связаны, каждая из них, с особой клеткой головного мозга”… (это есть крюковые центры, обрабатывающие ту информацию, которая поступает из глубин духа)… “А когда тело перестает жить, тогда все эти мысли и чувства, как бы оторвавшись от мозговых клеток, уже умерших, и составляют ту душу, которую исповедует христианская вера”…

“Вся современная биохимия не способна дать объяснений тому, как мы можем связать процессы, происходящие при психической деятельности, с теми или иными изменениями химических элементов коры головного мозга. В доказательство того, что мозг представляет собой материальную основу для развития процессов сознательной и душевной деятельности, нередко приводят различные данные, якобы свидетельствующие о том, что совершенствование психических функций идет параллельно изменению некоторых особенностей строения головного мозга. Сюда относится вес мозга, степень развития в нем извилин и др. Что касается этих аргументаций в нашей пропаганде, то надо рекомендовать быть здесь осторожнее.

В институте мозга лет тридцать тому назад была опубликована работа, которая содержала данные по взвешиванию головного мозга большого количества шизофреников. Оказалось, что средний показатель веса головного мозга шизофреников был выше среднего показателя веса головного мозга нормальных людей (из материалов «Семинара по научно-атеистическим вопросам», с. 154, 155)” …

Всякое ощущение осуществляется благодаря возбуждению нервов того или иного органа чувств. Есть процесс физический, есть физиологический — в нервных центрах и есть процесс психический, совершающийся в сознании от ощущения. В ощущении различаем качество (звук, цвет), интенсивность или силу, чувственный тон.

Есть ощущения внешние (специальных органов чувств) и ощущения внутренние — они называются органическими, общими ощущениями жизни (пищеварительные, голода, жажды, насыщения, удушья, дыхание, мускульные).

Осязательные ощущения — от прикосновения, холода, теплоты. Органом обонятельных ощущений является слизистая оболочка носа, она выявляет запахи благовонные и зловонные. Вкусовые нервы на языке выявляют сладкий, кислый, горький, соленый вкусы.

При помощи памяти мы возобновляем ощущения, называемые образами, представлениями, идеями. Это есть репродукция или воспроизведение в нашем сознании чувственных ощущений.

Ощущение возникает от периферического возбуждения, а представление — от центрального (оно слабее ощущения).

Ощущения передаются органами чувств, но не надо смешивать чувства и ощущения. Чувства выявляют удовольствие или страдание (“я чувствую стыд, боль”, но “я ощущаю теплоту”). Физиологическая основа чувства такова, что удовольствия связаны с повышением жизненных функций, а страдания связаны с повышением их (дыхание сильнее, сосуды расширяются, сердце бьется сильнее, мускулы напрягаются).

Но есть чувства, которые не воспринимаются внешними органами чувств, а выявляются путем самонаблюдения или внутреннего опыта самого человека. Это чувства жалости, справедливости, страха, стыда и т. д. — они выражают психические состояния, “состояния сознания”)…

Никто не отрицает, что человек в своих духовных отправлениях уславливается своими телесными органами и зависит от них, ибо телесные органы: нервная система со своим центральным органом, то есть мозгом — доставляет материал для его деятельности и что без этих органов дух не может ни воспринять впечатлений телесного мира, ни, в свою очередь, воздействовать на него. Но мышление не есть, конечно, деятельность телесных органов и мозга, как игра на фортепиано не есть деятельность одних клавишей и струн.

Как играющий не одно и то же со своим инструментом, так нужно нам различать мыслительную способность души от органа, которым он76 обуславливается…

Волевое движение есть движение, предваряемое представлением цели, которая должна быть достигнута, а также и представлением тех движений, которые необходимы для достижения этой цели. Влечения и желание есть элементарные волевые акты. Желание превращается в волевой акт действием. Человек обсуждает, размышляет, взвешивает, колеблется и решает.

В сложном волевом акте есть обсуждение, решение, исполнение. Представления, чувства, волевые процессы и есть наше внутренне Я и открывается посредством самонаблюдения, самопознания и самосознания. Поэтому психология как наука разделяется на три части: психология познания, психология чувства и психология воли…

“Смерть тела, — говорит Кант в “Критике чистого разума” (второе издание, с. 809), — действительно может быть прекращением нашего чувственного пользования умом и только началом духовного пользования. Таким образом, тело является не причиной нашего мышления, а лишь ограничивающим условием его, и, хотя тело необходимо для нашего чувственного и животного сознания, тем не менее, его можно считать помехой для нашей чисто духовной жизни”» (30:25-27, 121-123, 126-129).

Глава 6. О телесных органах (частях тела), являющихся органами (инструментами) души для проявления ее психических способностей в физическом мире

«Трем силам души мы должны давать движение правильное, сообразное с их естеством и согласное с намерением создавшего их Бога. Именно: силу раздражительную надобно подвигать против внешнего нашего человека и против змия — сатаны… Силу желательную надо устремлять к Богу и добродетели, а мысленную поставим госпожой над обеими ими, чтобы с мудростью и благоразумием упорядочивала их, вразумляла, наказывала и начальствовала над ними, как царь начальствует над подданными… Истинно говоря, всякое беззаконие и грех сими тремя силами делаются, и всякая добродетель и правда этими же тремя силами совершаются» св. Исихий, пресвитер Иерусалимский) (цит. по 103:179).

6.1. Общие сведения

Основные силы (способности) души — сердце (способность чувствовать), ум (способность мыслить), воля (способность исполнять принятые решения) и соответствующие им понятия — чувства, мысли и волевые акты:

• представляют собой духовные вектора (51:51);
• обладают между собой определенной иерархией;
• являются коррелятивными понятиями.

Необходимо отметить, что: сердце, как духовная субстанция, являющаяся чувствующей стороной души, или способностью души чувствовать; сердце, как вещественная субстанция, точнее, как телесный или анатомический орган; сердце, как духовно – вещественная субстанция, производящая в человеке чувства, являются различными понятиями.

Вообще, «сердце» и «воля», также, как и ряд других антропологических терминов, могут обозначать разные понятия. Так, термин «сердце» в различной, в том числе богословской, литературе принимает весьма широкий диапазон значений, в частности: телесного (физиологического) органа, перекачивающего кровь77; способности чувствовать78; чувств79; души80; духа, души и тела, то есть человека в целом81. Термин «воля» может означать как свободу (физическую82 и нравственную83), так и желание84, власть85, стремление к чему – либо (к достижению цели)86. Об этом мы планируем более подробно рассказать в следующей, специально посвященной данной проблеме, работе.

В настоящей книге сердце и воля рассматриваются только как психические силы души, которые наряду с умом, создают гармоничную психическую систему человека, как венца Божьего творения.

Рассмотрим теперь более подробно указанные особенности психических сил души.

6.2. О духовной векторности87 психических сил души

6.2.1. О сердце

Чувства человека характеризуются двумя параметрами (критериями): силой (величиной) и духовной направленностью.

Действительно, сила эмоционального восприятия мира у разных людей может быть существенно различна. У поэтов, художников, людей других творческих профессий, это восприятие может быть более сильным. Также большую роль играет тип характера человека и его отношение к данному событию. Так, например, смерть человека может не вызвать каких-либо сильных чувств у посторонних людей. Однако для близких умершего это может оказаться огромным горем. Вообще, эмоциональные воздействия могут даже приводить к психосоматическим болезням — патологическим расстройствам функций организма, обусловленным воздействием психотравмирующих факторов (88:13). «Эмоциональный стресс способен вызвать или спровоцировать возникновение большого числа соматических заболеваний. Все они могут быть разделены на две группы психосоматических болезней:

• расстройства, возникающие при определенной конституционно – генетической предрасположенности к возникновению болезни (сахарный диабет, аллергия, бронхиальная астма, гипертоническая болезнь);
• болезни, при которых такой предрасположенности не обнаруживается (язвенная болезнь желудка и двенадцатиперстной кишки, лейкоз, рак шейки матки, ревматоидный артрит и др.)

Психическая травма влияет на остроту и выраженность подобных расстройств. Особое значение имеют при этом сопутствующие ей эмоциональные переживания: страх, тревога, подавленность, напряжение» (88:13, 14).

Таким образом, чувства различаются по своей силе (воздействию на человека) от практически нейтральных до очень сильных, способных вызвать глубокое потрясение человека, вплоть до его психического расстройства или даже физической смерти. Примером одного из особенно сильных чувств может являться любовь. Вообще любовь можно определить, как чувство, превращающее предмет любви в сокровище88, то есть самое важное, самое нужное, самое дорогое, самое хранимое и оберегаемое для человека. Поэтому, «где сокровище ваше, там будет и сердце ваше» (Мф.6:21). Справедливо и обратное: где сердце ваше (то есть, к чему направлены ваши чувства), там будет и сокровище выше. В миру люди часто (или даже в основном) устремляются к ложной цели, ложному сокровищу, ложному блаженству.

То, что у праведного человека будет вызывать отвращение, у подверженного греху может вызывать удовольствие, наслаждение и счастье, переходящие в любовь, например, к славе земной (славолюбие), власти (властолюбие), похотливым утехам (сластолюбие) и, как одному из средств достижения всего этого, — к богатству (сребролюбие). И это становится для человека его сокровищем, его богами. А сам человек превращается в раба своих страстей, истлевая в обольстительных похотях (Еф.4:22) и незаметно для себя попадая в духовные капканы, или чувственные ловушки с расставленными злыми духами «приманками удовольствий»89 (имеются в виду страсти, овладевшие человеком и привязавшие его к себе).

Направленность сердца (направленность чувств) определяется тем, что именно нравится человеку, к чему лежит у него сердце, что он любит, что ему ненавистно. Например, человек может любить Бога и ближнего, выполняя тем самым две основные заповеди Божии90. При этом духовная направленность человека положительная, она ведет его к Богу. С другой стороны, человек может любить мирское (власть, славу, плотские утехи, богатство). В этом случае духовная направленность человека является отрицательной, она ведет (уводит) его от Бога. Ибо «дружба с миром есть вражда против Бога! Итак, кто хочет быть другом миру, тот становится врагом Богу» (Иак.4:4). «Не любите мира, ни того, что в мире: кто любит мир, в том нет любви Отчей. Ибо все, что в мире: похоть плоти, похоть очей и гордость житейская, не есть от Отца, но от мира сего.» (1Ин.2:15-16).

Религиозный философ С. Л. Франк пишет: «Человек по своей природе принадлежит двум мирам — Богу и миру; его сердце есть точка скрещения этих двух сил. Он не может служить этим двум силам сразу…» (93:118). Какая сила будет преобладать в человеке, туда он и будет идти, к Богу или от Него. Господь наш и Спаситель Иисус Христос говорит: Никто не может служить двум господам: ибо или одного будет ненавидеть, а другого любить; или одному станет усердствовать, а о другом нерадеть. Не можете служить Богу и маммоне (богатству) (Мф.6:24).

6.2.2. Об уме

При оценке ума целесообразно использовать два критерия — его развитость и духовную направленность.

Развитость ума — это то, как именно мыслит (как думает) человек, насколько эффективно он может предвидеть результаты своих действий и находить решения поставленных задач. Различная степень развитости (величина) ума характеризуется, например, такими оценками, как способность, одаренность, талантливость, гениальность.

Направленность ума — это то, о чем именно мыслит человек, в каком направление он думает: о небесном или о земном; о том, как выполнить волю Божью (заповеди Божьи) или как исполнить свои похотливые желания; о том как стяжать Духа Святого или как приобретать материальные блага (то есть о том, кому служить: Богу или маммоне).

Поскольку данные критерии не связаны между собою взаимнооднозначно, то один и тот же человек может одновременно обладать очень развитым умом по одному критерию и быть неразумным — по-другому. Так некоторые лауреаты нобелевской премии не признают существование Бога. В то же время русский философ А. Ф. Лосев говорит, что вера в Бога — это требование предельно развитого человеческого ума (188:189). По словам прп. Антония Великого: «Люди обычно именуются умными по неправильному употреблению сего слова. Не те умны, которые изучили изречения и писания древних мудрецов, но те, у которых душа умна, которые могут рассудить, что добро и что зло, и злого и душевредного убегают, а о добром и душеполезном разумно радеют и делают то с великим к Богу благодарением. Эти одни поистине должны именоваться умными людьми» (117:58). Н.Е. Пестов пишет: «Достижения же ума здесь (для достижения Царства Небесного — П. Д.) безразличны. Изощрен ли он, умудрен ли наукой и земными знаниями — все это не имеет никакого значения при суждении о пригодности души к Царству Небесному. И если двери царства небесного широко раскроются перед простецом с чистым сердцем, то они могут оказаться закрытыми для ученого с мировым именем» (38:168). Заметим, что при сильной развитости ума и направленности его возможностей на совершение греховных поступков (во зло), человека называют «злым гением».

6.2.3. О воле

Здесь термин «воля» имеет значение некой силы, называемой силой воли, преодолевающей различные соблазны, несущие временные удовольствия, а также преодолевающей временные неудобства и лишения и направленной на достижение основной (стратегической) цели — получение целевого блаженства. Иными словами, имеется в виду сознательное стремление к осуществлению цели или поставленных задач или способность (умение, решимость) выполнять свои желания. Воля, как и другие психические способности, характеризуется двумя параметрами: величиной и духовной направленностью.

Разные люди обладают различной силой воли. Одних людей называют волевыми, то есть, имеющими сильную волю (большую силу воли). Эти люди, следуя велениям разума, преодолевают различные препятствия на своем пути, в частности, подавляют в себе желания (влияние чувств), реализация которых мешает рациональному достижению цели (отвлекает от приближения к цели). Других людей называют безвольными, то есть, имеющими слабую волю. Такие люди, зная, что данное действие не следует делать (или наоборот, следует делать), тем ни менее делают его (или наоборот, не делают то, что нужно). Потом они сожалеют об этом, но опять поступают также, опять сожалеют и т. д. Так, если человек, понимая греховность своего поступка, совершает его или, понимая, что нужно делать добро и зная, что требует от нас Господь91, не делает этого, то здесь проявляется недостаток воли. И тогда он становится рабом греха, поскольку делает не то, что хочет, не то, что считает разумным и нужным, а то, что хочет и считает разумным и нужным не делает92.

Направленность воли обусловлена тем, куда она ведет человека: к Богу или от Него.

***

Таким образом, сердце, ум и воля, а также соответственно чувства, мысли и волевые акты характеризуются, с одной стороны, величиной (значением, развитостью), а с другой — духовной направленностью.

В связи с этим, данные понятия и являются, по сути дела, духовными векторами. Заметим, что многие святые отцы и учители Церкви очень метко назвали сердце, ум и волю силами души, а как известно, сила — понятие векторное. Только речь здесь идет не о физической силе, а о силе духовной.

Кстати говоря, и тело человека стало смертным именно из-за отрицательной духовной (нравственной) направленности сердца, ума и воли прародителей, когда они приняли решение нарушить заповедь Божью и реализовали это решение. Таким образом, духовная направленность Адама и Евы в раю, в конечном итоге, и определила, в том числе, физическое состояние их тел и тел их потомков. Как известно, тела людей после первородного греха стали смертными (см. об этом подробнее в 33).

6.3. Об иерархии93 психических сил души

Рассмотрим теперь соотношение психических сил (способностей) души с точки зрения их иерархии.

Чувства составляют стратегическую основу человека. Именно на основании чувств, точнее результирующего чувства, и выбирается стратегическая (основная, конечная) цель. Человек будет стремиться к тому (желать того), что ему больше нравится (доставляет больше удовольствия, счастья, блаженства), с учетом ожидаемых последствий, в том числе в виде угрызений совести, и ряда других факторов. «Стремление к счастью, блаженству заложено в человеке Богом...» (30:108). «Человек имеет в себе стремление к счастью. Он жаждет высшего блага, которое дало бы ему полное удовлетворение и утолило в нем его высшую внутреннюю потребность» (М. Новоселов) (97:17). «... Как бы не образовывались вкусы, они заставляют человека так устроить свою жизнь, такими окружить себя предметами и соотношениями, какие указывают его вкус и с какими мирен он бывает, удовлетворяясь ими. Удовлетворение вкусов сердечных дает ему покой сладкий, который и составляет свою для всякого меру счастья» (свт. Феофан Затворник) (22:34).

Блаженство тварей является одной из целей творения Богом мира. Протоиерей Николай Малиновский говорит: «Сообразна с побуждением и цель творения. Бог все сотворил для блаженства тварей и великой ради славы Своей. Что блаженство тварей составляет одну из целей творения, ясно из того побуждения, по которому Бог благоволил создать мир. Откровение удостоверяет в этом, когда учит, что все действия Божии в отношении к миру — промышление, искупление, спасение человека имеют целью спасение тварей. Этим показывается, что блаженство тварей и было целью творения» (протоиерей Николай Малиновский) (65:189. Кн. 1)94. «Желание Бога — вечное блаженство человека, чему доказательством служит сама природа человека, постоянно желающая и стремящаяся только к приятному в жизни, и ненавидящая и постоянно желающая уклонится от всего неприятного…» (монах Митрофан) (45:10). «Человек создан Богом в начале блаженным и для блаженства, притом вечного…» (протоиерей Григорий Дъяченко) (116:579).

Заметим, что большое значение чувств подчеркивается и другими авторами. Приведем для сведения мнения по данному вопросу из двух известных нерелигиозных источников.

«К чему сводятся поступки? К целенаправленным движениям рук и ног, гортани, позволяющим произносить слова. Движения могут простые и короткие, а могут представлять собой последовательность длиной в несколько лет. И цели тоже могут быть самые различные, и для их достижения всегда есть много вариантов поступков.

Кто выбирает наилучший вариант? Разум. В нашей памяти хранится огромное количество информации, позволяющей распознавать предметы и события внешнего мира, оценивать их по разным критериям, планировать варианты действий, предполагать их результаты и вероятность. Чем выше интеллект, тем длительнее и разнообразнее планируемые и выполняемые действия, тем больше шансов для достижения цели с наименьшей затратой сил...

Вопрос о целях. Они выбираются чувствами. Человек стремится достигать с помощью действий максимума приятного или, по крайней мере, минимума неприятного. То и другое зависит от потребностей: удовлетворил — приятно, не удовлетворил — неприятно. Физиологически чувства представляют собой возбуждение неких центров в мозге, отдельных для приятного и неприятного компонентов.

Потребностей и соответственно чувств, а значит, и нервных центров много. Одни центры возбуждаются прямыми воздействиями с тела, например голод, жажда, боль. Другие, такие, как любознательность или страх, возбуждаются через кору от внешнего мира. Органы чувств воспринимают картины мира, в коре создается образ, он оценивается по некоторым критериям. И результаты этой оценки возбуждают центр чувств. Например, бежит навстречу большая собака. Глаза воспринимают, кора оценивает по тем моделям, которые есть в памяти. Выделено качество в собаке “опасность”, оно и возбуждает центр страха, отражающий потребность в самосохранении. Чувство направляет последующие действия: как убежать от собаки или подавить страх и не показать вида, потому что люди смотрят и стыдно.

Целей много. А время и силы ограничены. Приходится выбирать. Вступает в действие конкуренция целей, которая сводится к конкуренции потребностей, на удовлетворение которых направлены сами цели...

…Имеют значение не только величина потребности и сила, отражающего его чувства, но еще реальность цели. Само это понятие сложное. Степень реальности (ее количественное выражение) определяется вероятностью достижения цели и временем, нужным для этого. Студент слышал, что раком легких заболевает каждый десятый курильщик к шестидесяти годам. Реальность опасности для него явно мала: во-первых, не каждый заболеет, может, меня минует; во-вторых, до этого еще сорок лет! Все еще может измениться. А удовольствие от сигареты, хоть и несравнимо с жизнью, но абсолютно реально. И оно оказывается сильнее страха смерти…

Величина чувства зависит от значимости потребности (один любит больше всего командовать, другой — вкусно поесть, а третий — получать информацию). От степени ее удовлетворения сейчас и в будущем с учетом реальности и адаптации95. Поступки определяются соотношением чувств, существующим в данный момент96. Поэтому желание сейчас съесть пирожное оказывается «на минуточку» сильнее страха склероза и инфаркта...

Кроме чувств, отражающих биологические потребности, есть еще убеждения, привитые обществом. Они выражаются словесными формулами (что такое хорошо и что такое плохо), имеющими иногда такое большое значение, что могут толкнуть на смерть… Человек счастлив или несчастлив своими чувствами: одни выступают своим приятным компонентом, другие — неприятным, в зависимости от степени удовлетворения соответствующей потребности» (Амосов Н. М.)97 (96:24-28).

«На определенном этапе филогенетического и онто­генетического развития присущее живым тканям общее свойство раздражимости обогащается свойством переживаемости98. Это величайший скачок, величайшее со­бытие в ходе эволюции жизни. В резуль­тате этого скачка от раздражимости к пе­реживаемости на физиологической основе и возникла психическая форма отраже­ния. С точки зрения развития психики очень важным моментом явилось именно обогащение раздражимости переживаемостью.

Психическое отражение — это качест­венно новая ступень отражения, развивав­шаяся из более низкого уровня отраже­ния — физиологического. Последний же сформировался на основе фундаменталь­ного — физического.

По мнению К. К. Платонова, первич­ной формой переживаемости (психическо­го отражения) явилась эмоция, которая в своей элементарной форме давала только два субъек­тивно улавливаемых качественных сигнала: жизненно полезно и жизненно вредно. Последние впоследствии приняли формы удовольствия и неудовольствия99. Они стали эффективными сигналами о возможностях вред­ного для организма нарушения равновесия между организмом и средой. Этот процесс нарастал по спирали, усложнялся и дифференцировался по мере морфологического развития интерорецепторов — анализаторов, сигнализирующих о состояниях внутренней среды организма. Простейшими субъективными явлениями, на­до полагать, были эмоции, в которых недифферен­цированно обобщалось состояние основных видов потребностей организма (пищевых, оборонительных, половых и пр.). В этой своей роли эмоции устанавливали первичную психологическую, связь живого организма со средой. А на этой основе, при параллельности развития органов чувств, стало возможным появле­ние ощущений и их комплексов как своеобразных сигнальных образов» (98:66, 67).

Общим для всех людей принципом (основной или стратегической психической основой) является стремление к высшему счастью — блаженству или «стратегическому сокровищу». При этом для различных людей имеется и принципиальное различием в типе этого блаженства. Одни люди ищут блаженство земное, другие — блаженство небесное. Каждый человек, в соответствии со своим вкусом, будет стремиться к своему сокровищу (желать своего сокровища). Только для одних этим сокровищем будут земные блага, земная слава, о быстротечности которой пишет св. апостол Петр100, а для других — небесные блага, небесная слава, к которым так ярко и так ясно призывают, например, св. апостол Павел101 и прп. Серафим Саровский102.

В миру люди часто (или даже в основном) стремятся к ложному блаженству. А именно — к власти, славе, богатству, удовлетворению своих похотливых желаний. Таким образом, власть, слава, богатство, похотливые удовольствия становятся своеобразными типами сокровища для человека, его богами, которым он поклоняется. При этом у человека развивается и любовь к этим ложным сокровищам — богам: властолюбие, славолюбие, сластолюбие, сребролюбие. И он становимся их рабами.

Свт. Иоанн Златоуст пишет: «Если нам открыто Царствие Небесное и показано воздаяние в будущей жизни, то уже не стоит и исследовать, почему праведные здесь терпят скорби, а порочные живут в удовольствиях. Ибо если там ожидает каждого награда по заслугам, то для чего возмущаться здешними событиями, счастливыми и несчастными? Этими бедствиями Бог покорных Ему упражняет, как мужественных борцов, а более слабых, нерадивых и не могущих переносить ничего тяжкого предварительно вразумляет на добрые дела» (цит. по 99:107).

Вообще христианское учение о Рае, или Царстве Небесном, есть учение о месте блаженства, уготованном для верующих в Господа и любящих Его. Епископ Игнатий Брянчанинов говорит: «…святые духи будут вечно блаженствовать в селениях небесных. Вместе со святыми духами примут участие в наслаждениях неба и рая воскресшие святые человеки в телах своих…» (100:226). Свт. Григорий Палама, архиепископ Солунский пишет: «…пожившие здесь по Богу, при отделении от тела не отделяющиеся от Бога, в воскресение возьмут и тело к Богу, входя вместе с Ним в радости неизреченной туда, куда предтечею за нас вошел Иисус (Евр.6:20), чтоб вместе с ним наслаждаться и имеющего во Христе открыться славою» (123:252).

Иисус Христос учит и предостерегает нас: «Не собирайте себе сокровищ на земле, где моль и ржа истребляют и где воры подкапывают и крадут, но собирайте себе сокровища на небе, где ни моль, ни ржа не истребляют и где воры не подкапывают и не крадут…» (Мф.6:19, 20).

На основании изложенного в настоящем разделе, можно сделать вывод о том, что правильное воспитание чувств, являющихся стратегической основой человека в целом и его психики, в частности, составляет важнейшую задачу воспитания человека. Действительно, человек, постоянно упражняясь в духовной брани и духовных подвигах, может, с помощью Божьей, достичь такого бесстрастного состояния чувств, при котором греховные мысли и действия будут вызывать у него отвращение, или, по крайней мере, не будут вызывать у него удовольствия. Тогда человек, из состояния возможности не грешить перейдет в состояние нравственной невозможности грешить103.

Ум человека решает, как достичь цели рациональным путем, то есть выбирает путь достижения цели, определяемой чувствами. «Разум — слуга сердца», — говорит св. Иоанн Кронштадтский (36:51). «Сердце (под сердцем здесь понимаются чувства — П. В.) имеет весьма сильное влияние на характер и направленность мышления и всего поведения человека» — пишет протоиерей Николай Малиновский (65:66. Кн. 1). Таким образом, направленность ума определяется направленностью чувств и желаний.

Вообще, ум человека представляет собой способность мыслить, способность предвидеть результаты своей деятельности. Иначе говоря, способность находить решения поставленных задач на основании имеющегося опыта и с учетом различных видов (физических; материальных; нравственных, включая угрызения совести) предполагаемых последствий104. Ум также можно определить и как способность находить и использовать зависимости между параметрами внутреннего мира человека и параметрами внешней среды для достижения поставленных задач и целей.

Именно это и позволяет определять наилучшие (с точки зрения имеющейся информации) варианты текущей деятельности как для решения рабочих (повседневных) задач, так и для достижения конечной цели (целевого блаженства).

Далее, воля (сила воли) обеспечивает (при возможности) движение к цели (достижение цели) тем путем, который выбрал разум. При этом роль (действие) воли, в общем, заключается в стремлении к достижению цели (в решимости достичь цели). Более конкретно в преодолении различных временных удовольствий, отвлекающих от цели или являющихся преградами на пути ее достижения, а также в добровольном принятии временных неприятностей (неудобств, неудовольствий), связанных с реализацией пути (поведения), выбранного разумом.

***

Таким образом, иерархическое соотношение психических способностей души заключается в следующем. Чувства определяют цель (то есть то, что нужно достигнуть), разум определяет пути и средства достижения выбранной чувствами цели (то есть то, как нужно достигнуть цель), воля обеспечивает движение к цели по пути, выбранному разумом (помогает достигнуть цель, обеспечивает достижение или стремление к цели), за счет преодоления различных преград и отвлекающих (от цели) факторов. Таким образом, с точки зрения конечной (стратегической) цели, или целевого блаженства, воля — слуга ума, а ум — слуга сердца. По аналогии соотношений, чувства можно сопоставить с верховным главнокомандующим, определяющим стратегическую цель, ум — с командирами, определяющими тактические цели или задачи, волю — с солдатами, обеспечивающими решение этих задач и, в конечном итоге, — достижение цели. Вместе с этим, после выбора (определения) стратегической цели (целевого блаженства), основную роль начинает играть (выполнять) ум, как определяющий основу нашего поведения и воля, как обеспечивающая (реализующая) это поведение.

Отметим, что с этой точки зрения, инициатором первородного греха являются чувства, а не мысли, и падение человека началось в области сердца, а не ума. Иначе говоря, в падении прародителей основную роль сыграла именно их чувственная сторона, а не разумная. Действительно, из Быт.3:6 следует, по словам проф. В. Н. Лосского, что для Евы «... появляется некая ценность вне Бога» (71:253), или, как говорит протоиерей Николай Малиновский: «... к чисто духовному желанию быть как боги присоединилось желание преступного чувственного удовольствия» (65:313. Кн. 1). Когда для прародителей появилась кажущаяся им возможность получить приятные чувства (удовольствие) вне Бога, вопреки Его воле, или путем греховных действий (в грехе), то их более привлекла (им более понравилась) реализация этой возможности (перспектива быть как боги, знающие добро и зло), вопреки воле Бога – Отца, создавшего их, чем перспектива послушания Ему. При этом «грехопадение было первым моментом, когда в человеке восторжествовала воля к власти...» (священник Александр Мень) (102:73).

Другими словами, об этом можно сказать следующим образом. До искушения дьяволом ум человека, так же, как и другие силы души, не находился в состоянии необходимости выбора между грехом и праведностью. У человека не было ни внутренних, ни внешних искушений. В условиях рая, «когда потребное... для жизни тела давалось само собою, ум не праздным оставался, имея все время свободным от трудов телесных, но непрестанно восторгался к духовным созерцаниям, разливавшим в нем неистощимое веселье. Сие делание воспитывал в нем Сам Бог, по-Своему благоизволению приходивший к нему каждодневно для собеседования», — пишет прп. Нил Синайский (цит. по 103:239). То есть вначале ум прародителей, очевидно, предавался созерцанию Бога — своего Создателя и Отца, оберегающего и питающего их. Когда же Адаму и Еве был предложен выбор: или стать как боги, знающие добро и зло (Быт.3:5), вопреки Богу – Отцу, или быть Ему послушными, — именно чувства выбрали первый путь (порочную цель). И тогда уже ум и воля человека перевели его из состояния возможности совершить (или не совершить) грех в состояние совершения греха.

Приведем по данному вопросу мнение протоиерея Николая Иванова: «Человек видит, что плоды от древа познания добра и зла хороши для пищи, то есть, что это хорошо для его материального существования, а все остальное в мире представляет собой лишь “пищу” для “я”. Душа забывает о своей связи с Источником и со всей природой, она хочет лишь удовлетворения своих вожделений. Нормальное самоутверждение плоти и та радость ощущения, которая возникает при становлении, превращается в похоть — похоть плоти. Такова первая ступень грехопадения.

Человек видит, что возникшее представление о новых возможностях, не только чисто материальных, хорошо для пищи, но и приятно для глаз, и желанно - хорошо для глаз и вожделенно, ибо дает душе удовлетворение. Целый комплекс душевных сил находит свое удовлетворение на пути вкушения добра и зла, то есть на том пути, где добро и зло — лишь одинаково приемлемые средства для удовлетворения желаний. В себе самом человек может помышлять: “Все то, что мне представляется, что ко мне относится, должно относится ко мне так, чтобы давать наслаждение”.

Вторая ступень грехопадения — это кажущаяся возможность жизни по-новому. Гармония красоты целого, когда все в мире прекрасно лишь в силу того, что отражает в себе славу Божию и восхваляет Творца, — эта гармония и красота становятся хороши, лишь поскольку они хороши для меня. Мое “я” становится в центре гармонии и центре красоты и желает всего только для себя. Такова вторая ступень грехопадения — похоть очей.

И наконец, третья ступень грехопадения. Человек хочет иметь знание в смысле владения тем, что видит... Но если человек станет на самостоятельный путь, упиваясь полной свободой выбора, забыв о заповеди, данной ему Творцом, то легко может потянуться к “злому” знанию, то есть знанию лишь того, что выгодно ему, но губительно для его собратий. И он будет упорствовать, стремясь овладеть этим знанием.

Путь познания (фактически смешения) в себе добра и зла есть путь индивидуалистического самоутверждения. Он дает опыт борьбы, самовозвышения, наслаждения в чувстве самолюбования, чувство превосходства над теми, кто может быть превращен в объект наслаждения и господства. Предлагаемый путь есть путь гордости собой, своим знанием и своим мнимым совершенством. Этот путь есть путь созерцания своего превосходства. Такова третья ступень грехопадения — гордость житейская» (74:235-237)105.

О коррелятивности106 психических сил души

О коррелятивности некоторых способностей человека Немесий, епископ Эмесский, говорит: «Итак, мы утверждаем, что свободная воля107 тесно соединена с разумом (что вместе с разумом тотчас является (входит) свободная воля…) (20:174)». Таким образом, здесь «разум и свобода — понятия коррелятивные, из которых одно предполагает другое» (см. прим. № 2 редактора в 20: 176). Немесий обуславливает это положение следующим образом. «А всякий совещающийся человек (то есть человек, который обдумывает свои действия — П. Д.), поскольку в его власти находится выбор того, что следует сделать, совещается для того, чтобы избрать то, что будет предпочтено через обсуждение (совещание), и, избрав, привести в исполнение. Таким образом, совершенно необходимо, чтобы тот, кто обладает способностью совещания (то есть разумом — П. Д.) был и господином действий (то есть имел возможность приводить задуманное в исполнение — П. Д.). Ведь если он не господин действий, то напрасно имеет возможность совещания (способность обсуждения). А если так, то по необходимости свободная воля (самопроизвольность) соединена с разумом, потому что или человек не будет разумным (существом), или, будучи разумным, будет господином действий, во всяком случае, будет свободным (самопроизвольным)» (20:175, 176. См. также 61:180, 181).

Действительно, человек при наличии выбора, но отсутствии разума, как способности рациональной (или оптимальной) реализации этого выбора, аналогичен человеку, находящемуся в движущемся автомобиле с завязанными глазами, но с возможностью его управления. Такой человек может управлять движением автомобиля (его скоростью и направлением), но не может рационально реализовать данную возможность, так как не знает, когда и куда повернуть руль и когда повысить или понизить скорость. Это делает данную возможность управления не нужной (бессмысленной). С другой стороны, наличие разума при отсутствии выбора аналогично человеку, находящемуся в движущемся автомобиле с открытыми глазами, но без возможности его управления. Такой человек знает, когда и куда нужно повернуть руль и когда нужно повысить или понизить скорость, но не может это реализовать, что также делает такую возможность управления ненужной.

Отметим, что понятия «свободная воля», как возможность выбора, и «воля», как одна из сил души, являются различными по своей сущности.

Перейдем теперь к рассмотрению коррелятивности собственно психических способностей (сил) души.

Если бы у человека не было чувств (приятного и неприятного) или было бы только одно стабильное (неизменяемое) чувство, то, как очевидно, ему было бы все равно, что делать, где находиться, что его ожидает в будущем. В этом случае человеку не нужна была бы и свобода нравственного выбора (как, впрочем, и физического выбора тоже), а, следовательно, не нужны были бы также и разум с волей, как средства для проведения и реализации этого выбора.

С другой стороны, если есть средство для выбора (разум) и средство для реализации этого выбора (воля), то должен быть и критерий этого выбора — получение максимума удовольствия (целевого блаженства) с учетом ожидаемых последствий. Иначе говоря, должны быть чувства.

Кроме того, если человеку дан разум, как средство анализа и выбора методов достижения цели, то необходима и воля, как сила, преодолевающая различные соблазны, несущие временные удовольствия, а также преодолевающая временные неудобства и лишения и направленная на достижение этой цели (ведь иначе человек будет постоянно отвлекаться от выбранного пути). То есть воля выполняет здесь роль как бы духовной инерции108, сопротивляющейся отклонению от выбранного разумом пути. Соответственно, если дана воля (в ее вышеуказанном значении), то, как очевидно, необходимо и средство для выбора методов и пути достижения цели, а именно — ум (ведь иначе воля останется нереализованной, а, следовательно, и ненужной).

***

Таким образом, понятия «свобода выбора (свободная воля)» и «психические способности (силы) — сердце, ум и воля» являются взаимокоррелятивными, то есть наличие каждого из них предполагает наличие и других.

При этом следует отметить и существенное различие между свободой выбора (свободой воли или свободной волей) и психическими способностями (силами), в частности — волей. Свободная воля, как возможность нравственного выбора, не зависит от нас, наших родителей, окружающей нас обстановки и остается неизменной. Что же касается данных нам при рождении способностей чувствовать, мыслить и совершать волевые акты, то, как очевидно, они могут изменяться в процессе жизни, как по своей величине, так и по своей направленности.

С учетом коррелятивности психических способностей, было бы логично предположить и зависимость между развитостью чувств, развитостью разума (рассудка у животных) и развитостью воли у созданных Богом живых существ. И действительно, такая зависимость имеется. У высокоорганизованных животных (некоторых видов собак, обезьян, дельфинов и других животных) имеется весьма развитая рассудочная способность, позволяющая этим видам легко обучаться, адаптироваться и находить решения различных, в том числе довольно сложных, задач. Вместе с этим данным видам животных также свойственны и такие чувства, как привязанность, солидарность, тоска, радость и пр. По-видимому, у них также появляются и некоторые зачатки воли.

Но только у человека — образа Божьего, наделенного возможностью достижения подобия Божьего (см. 51:34-53; 33: 54-80), во всем величии появляется чудесно сбалансированная и совершенная система психических сил (сердца, ума, воли) и их проявлений (чувств, мыслей, волевых актов). Эта великолепная система является свойством человеческой психики — венца Божьего творения! Ее принципиальными отличительными признаками (особенностями) в животном мире являются, в частности: возможность религиозного чувства, нравственность, разум, воля.

Однако после первородного греха произошли резкие изменения как в духовном, так и в физическом состоянии человека. Образ Божий в человеке помрачился. Человек был обличен (одет) в «одежды кожаные» (Быт.3:21). Соответственно произошли и существенные изменения в психических способностях человека (см. гл. 7).

Необходимо также отметить, что известные попытки, так называемого, «моделирования» психики, по своей сути, сводились к моделированию лишь отдельных мыслительных (точнее вычислительных) процессов. Однако основу моделирования психики составляет, по нашему мнению, моделирование именно чувствующей стороны. Только тогда модель будет обладать своим собственным поведением, а не просто автоматически выполнять заложенную в нее человеком программу. А это предполагает, в свою очередь, моделирование духовно – вещественной субстанции. Однако попытки подобного моделирования сегодня, напоминают сказочное повеление пойти туда, не знаю куда и принести то, не знаю что.

Глава 7. Различие психических сил человека до и после первородного греха109

«Бог не есть ни виновник, ни творец зла. Посему заблуждают те, которые говорят, что некоторые из страстей естественны душе; они не разумеют того, что мы сами природные свойства к добру превратили в страсти» (прп. Иоанн Лествичник) (153:207. Слово 26, гл. 155).

«…Врача рождшая, уврачуй души моея многолетныя страсти… Пресвятая Владычице моя Богородице, святыми Твоими и всесильными мольбами … погаси пламень страстей моих…» (утренние молитвы. Молитвы 7-я и 10-я, ко Пресвятой Богородице).

7.1. Cостояние первозданного человека

7.1.1. О физическом состоянии прародителей

По вопросу физического состояния Адама и Евы (смертности или бессмертия их тел) в раю до грехопадения существуют различные мнения. Одни авторы считают, что тело человека было бессмертным. Другие — что оно являлось смертным. Третьи — что состояние тела было не вполне определенным в отношении бессмертия или смертности.

Ниже приведены примеры этих мнений.

А). Тело было создано бессмертным:

«До падения человека тело его было бессмертно, чуждо недугов, чуждо настоящей его дебелости и тяжести, чуждо греховных и плотских ощущений, ныне ему естественных (прп. Макарий Великий) (цит. по 84:8, 9);

«По телесному составу первозданный был свободен от болезней и бессмертен … В Книге премудрости Соломоновой говорится, что смерть не от Бога, что человек сотворен был бессмертным (Прем.1:13) и во образ Божий (Прем.2:23, 24)» (Филарет (Гумилевский), архиепископ Черниговский) (9:328, 329);

«Они (Адам и Ева — П. Д.) были бессмертны по душе и телу; мы рождаемся умерщвленные душою, с семенем смерти в теле... Они (Адам и Ева — П. Д.) вышли из рук Создателя в состоянии зрелости и вместе неувядающей юности, красоты и силы, не подверженные никаким недостаткам, никаким изменениям ни в возрасте, ни в здравии...

Тело Адама, легкое, тонкое, бесстрастное, бессмертное, вечно юное, отнюдь не было узами и темницею для души: оно было для нее чудною одеждою» (свт. Игнатий (Брянчанинов) (124:139-141);

«Из Священного Писания нам известно, что прародители наши — Адам и Ева, от которых произошел весь род человеческий, сотворены были бессмертными: И сотворил Бог человека по образу Своему, по образу Божию сотворил его: мужчину и женщину сотворил их, читаем мы в книге Бытия, ...и вдунул в лице его дыхание жизни, и стал человек душою живою (Быт.1:27; 2:7)» (95:67);

«Бывши до грехопадения как боги бессмертными, бесстрастными и безболезненными, тотчас после падения потеряли божество и бессмертие, и смерть приняла над ними, а через них и над всеми, свое господство…» (69:15);

«Представители двух полов на земле — Адам и Ева — до грехопадения были бессмертны и душой, и телом» (монах Митрофан) (45:206;

«…обладая бессмертием — Быт.2:9, 16, которое, согрешив, человек потерял — Быт.3:24…» (142. См. «Грех»);

«Тело первого человека, Адама, Бог сотворил бессмертным, но после грехопадения смерть и зло вошли в мир» (30:98);

«Сотворенный по образу Божию человек вышел из рук Божиих непорочным, бесстрастным, незлобивым, святым, безгрешным, бессмертным, и все это делало его душу необычайно богоустремленной. Такую оценку человека дал Сам Бог, когда о всем, что Он сотворил, включая и человека, сказал, что все “хорошо весьма”» (Быт.1:31; ср.: Еккл.7:29) (прп. Иустин (Попович) (118. Гл. «О первоначальном состоянии человека». § 1);

«… Святые Отцы учат, что первозданный человек имел духовное тело110, которое обладало необычными для нас свойствами – теми, которые мы видим в воскресшим Христе» (проф. А. И. Осипов) (120:25, 26).

Б). Тело было создано смертным:

«Ты (Господь – П. Д.) … дал Адаму тело смертное, которое было также создание рук Твоих, и вдохнул в него дух жизни, и он сделался живым пред Тобою…» (3Езд.3:5);

Человек «... был смертен по свойству своего душевного тела и бессмертен по благодати Творца» (митрополит Макарий (Булгаков) (62:472);

«Господь лишил Адама “вкушения... от древа жизни” (Быт.3:22), что дало бы ему бессмертие тела. Итак, по природе тело и плоть человека были смертными, но по причастию благодати оставались вне естественных процессов (старения и смерти)» (свящ. Андрей Лоргус) (49:69);

«… Из Писания же видно, что это бессмертие человека даже по телу зависело не от свойства самого тела, созданного из земли, а от божественной благодати, и орудием этой благодати было насажденное в раю древо жизни: и теперь, сказал Господь по падении нашего праотца, как бы не простер он руки своей, и не взял также от дерева жизни, и не вкусил, и не стал жить вечно (Быт.3:22)» (митрополит Макарий (Булгаков) (62:471, 472);

«Бессмертие Адама и Евы по телу было бессмертием по благодати. Эта благодать бессмертия видимым образом сообщалась прародителям в плодах древа жизни…» (протоиерей Ливерий Воронов) (111:31);

«... Или же следует предположить, что человек был сотворен смертным, но, постепенно совершенствуясь, мог достигнуть бессмертия, то есть был создан бессмертным in potentia (в возможности — П. Д.)» (епископ Эмесский Немесий) (20:24).

Б). Состояние тела было не вполне определенным в отношении бессмертия или смертности:

«... Человек не был создан изначала ни совершенно смертным, ни (вполне) бессмертным, но был поставлен как бы на рубеже той и другой природы с тем, чтобы, если предастся телесным страстям, подпал бы и телесным изменениям, а если предпочтет блага души, удостоился бы бессмертия. В самом деле, если бы изначала Бог сотворил человека смертным, то не осудил бы его на смерть после грехопадения, потому что нельзя наказывать смертью смертного; если бы, напротив, Он сотворил его бессмертным, то человек не нуждался бы в питании, потому что все бессмертное не нуждается в телесной пище; притом, Бог не мог так скоро раскаяться и сотворенного бессмертным тотчас же сделать смертным, так как и по отношению к согрешившим ангелам Он не сделал этого, но по (согласно) своей изначальной природе они оставались бессмертными, а за грехи получили другое наказание, но не смерть» (епископ Эмесский Немесий) (20:24);

«Адам не был ни необходимо смертным, ни необходимо бессмертным; его восприимчивая природа могла непрестанно питаться благодатью и настолько преображаться ею, чтобы оказаться в состоянии преодолеть все опасности старости и смерти. От человека зависело сделать смерть невозможной» (67:228, 229 со ссылкой на святителя Иринея);

«Св. Феофил Антиохийский писал: “ни смертным не был первый человек, ни бессмертным; если бы Бог сотворил его бессмертным: то сделал бы его богом; а если бы смертным, то был бы виновником смерти; Он сделал его способным к тому и другому с тем, чтобы человек соблюдением заповеди Божией достигал бессмертия”» (цит. по 9:332);

«Возможности смертности существовали, но существовали для того, чтобы человек мог сделать их невозможными» (проф. В. Н. Лосский) (71:248);

«Он (человек до грехопадения — П. Д.) был потенциально бессмертным. Его организм был таким же, как организм любого животного, значит, он мог умереть, но обладал возможностями победить смерть. Он этого не сделал, потому что совершилось грехопадение. Ведь сказано же в Библии, что древо жизни было в центре рая, и человек, вкушая от него, получал бессмертие, а не просто так, от природы» (священник Александр Мень) (102:27).

В 123-м правиле Карфагенского Собора сказано: «Признано всеми епископами Карфагенской Церкви, представшими на св. Собор, которых имена и подписания внесены в Деяния, что Адам не смертным от Бога сотворен. Если же кто речет, что Адам, первозданный человек, сотворен смертным, так что, хотя бы согрешил, хотя бы не согрешил, умер бы телом, то есть вышел бы из тела, — не в наказание за грех, но по необходимости естества, да будет анафема» (144. См. п. 123).

Отметим, что примирение большинства мнений о физическом состоянии прародителей в раю до их грехопадения, содержится в словах блаженного Августина: «Если понимать бессмертие в смысле положительной невозможности смерти, то есть что бессмертен только тот, кто никогда и ни в каком случае не может умереть, то само собой разумеется, что Адам и до своего грехопадения заключал в себе возможность смерти — он мог умереть, потому что мог согрешить. Но если принимать бессмертие в смысле возможном и условном, то есть что бессмертным называется и тот, кто может не умереть, — в таком случае Адам был бессмертен — он мог не умереть, потому что мог и не согрешить... А так как первобытное состояние Адама и Евы не было еще состоянием окончательного утверждения в добре, то бессмертие их тела не было еще бессмертием необходимым, бессмертием по природе, а было только возможным, бессмертием по благодати» (цит. по 145:24, 25); «…По устройству душевного тела он (Адам — П. Д.) был смертен, а по милости Создателя — бессмертен. Ибо раз тело его было душевное, оно непременно было и смертно, так как могло умереть, хотя, с другой стороны, оно было и бессмертно, потому что могло и не умереть…» (60. Кн. 6. Глава XXV).

Действительно, из Быт.2:17; 3:22; 5:5 следует, что прародителям не было свойственно бессмертие по природе, как невозможность умереть (невозможность смерти). С другой стороны, из Быт.2:17; 3:22 также следует, что прародителям не была свойственна и смертность по природе, как невозможность не умереть (необходимость смерти). Таким образом, прародители не обладали способностью жить вечно, но обладали возможностью жить вечно. Они были созданы с возможностью как бессмертия (потенциально бессмертными), так и смертности (потенциально смертными). Находясь в условиях рая, Адам и Ева могли, сохраняя послушание Богу, сохранять свою жизнь вплоть до получения ими свойства бессмертия (бессмертия по природе⁶⁹) как награды за свое послушание111. В этом случае бессмертие человека, по терминологии блаженного Августина, перешло бы из второго рода — «возможное отсутствие смерти при известных условиях» в первый род — «невозможность смерти» (145:24).

При этом окружающий Адама физический мир не мог принести ему вреда, ибо он был сотворен «не подлежащим действию ни одной из сотворенных Богом стихий, что его ни вода не топила, ни огонь не жег, ни земля не могла пожрать в пропастях своих, ни воздух не мог повредить каким бы то ни было своим действием. Все покорено было ему как любимцу Божию, как царю и обладателю твари. И все любовались на него как на всесовершенный венец творений Божиих» (прп. Серафим Саровский) (119:29). То же можно сказать и о Еве, поскольку она кость от костей Адама и плоть от плоти Адама (Быт.2:21-23). Как пишет митрополит Макарий (Булгаков): «Человек вышел из рук Творца своего совершенным и по телу. Как создание бесконечно-Премудрого, оно, при своем изумительном устройстве, которое сохраняет и до ныне, без сомнения, не получило от Творца никаких недостатков, ни внутренних, ни внешних, и, будучи облечено силой (Сир.17:3), обладало силами свежими и неиспорченными, не имело в себе ни малейшего расстройства, и, следовательно, было совершенно свободно от всяких болезней и страданий: потому-то болезни и страдания и представляются у Моисея уже следствиями падения наших прародителей и наказаниями за грех (Быт.3:16)» (62:465, 466).

Таким образом, тела Адама и Евы до грехопадения находились в состоянии как потенциального бессмертия, так и потенциальной смертности. При этом, дальнейшее физическое состояние прародителей определялось не их первозданной природой (допускающей возможность как бессмертия, так и смертности), а их духовным состоянием. Иными словами, выбор прародителями в раю своей духовной (нравственной) направленности, определял и дальнейшее состояние духовно-вещественной природы человека в целом, включая его психику, и состояние его тела, в частности.

7.1.2. О духовном состоянии прародителей

Бог создал первых людей достаточно совершенными. «До преступления они были облечены Божией славою… Адам, пока держался заповеди, был другом Божиим и с Богом пребывал в раю… Человек был в чести и чистоте, был владыкою всего, начиная от неба и до дольнего, умел различать страсти, чужд был демонам, чист от греха или пороков...» (прп. Макарий Великий) (цит. по 8:151). «Итак, Бог сотворил человека непричастным злу, прямым, нравственно добрым, беспечальным, свободным от забот, весьма украшенным всякою добродетелью, цветущим всякими благами, как бы некоторый второй мир — малый в великом, другого Ангела...» (св. Иоанн Дамаскин) (61:152). «Что иное сотворено по образу Создателя? Спрашивает св. Василий Великий. Кому иному даны начальство и власть над всеми тварями, живущими в водах, на суше и в воздухе? Не много ниже он ангельского чина, и то по причине соединения с земным телом. Он создан по образу Творца, почтен паче неба, паче солнца, паче звездных сонмов. Какой образ Творца имеют в себе солнце, или луна, или прочие звезды…» (59:77). «Смотри, как необъятны небо и земля, как драгоценны на них твари, и как величественно их устройство! Но человек драгоценнее всего этого» (Макарий Египетский. Цит. по 59:77).

Действительно, такое положение о совершенстве человека:

• «вытекает из свидетельства Моисея, который, как только сказал о создании человека, вдруг делает общее замечание: и увидел Бог все, что Он создал, и вот, хорошо весьма (Быт. 1: 31);
• необходимо допускается здравым разумом на основании одной идеи о Боге как существе бесконечно премудром, Который и не мог создать кого-либо несовершенным, то есть, недостаточным для цели» (митрополит Макарий (Булгаков) (62:463, 464);
• указывается Моисеем, свидетельствующим о том, что человек был создан по образ Божиему (Быт.1:27; 9:6), по подобию Божиему (Быт.5:1);
• подтверждается пророком и царем Давидом, который сказал про созданного Богом человека: «Не много Ты умалил его пред ангелами; славою и честию увенчал его» (Пс.8:6);
• основывается на словах Иисуса, сына Сирахова, сказавшего, при перечислении славных мужей и отцов (Сир.44:1), через которых Господь являл величие Свое от века (Сир.44:2): «…но выше всего в творении — Адам» (Сир.49:18).

Св. Иоанн Кронштадтский о психических силах человека говорит:

«Ум их (Адама и Евы — П. Д.) был светел и без труда знал все окружающее. Сам Господь Бог был светом их разума, и самое первое — животворнейшее для них знание было знание Господа Бога.

Сердце их было полно любви к Богу и друг к другу и блаженно сею любовью; предметы же мирской суеты, например: богатство, слава, излишние житейские удобства, прихоти, увеселения, нимало не удовлетворяющие бессмертного духа человеческого и сильно занимающие людей нынешнего света, — тогда не могли иметь ни малейшего места в их чистом сердце: мир и радость о Духе Святом — неизменно, постоянно обитали в сердцах прародителей, а с миром и радостью — Сам Господь Бог.

Воля была у них святая; она стремилась прилепляться к Господу Богу, она хотела делать только угодное Ему. Как невинные дети, первые люди жили Богом, — Богом утешались, Богом дышали: и началом и концом их мысли и желания и дела — был Господь Бог (протоиерей Иоанн Кронштадтский. Полное собрание сочинений, т. 1, с. 102, 103)» (цит. по 59:77).

Однако совершенство человека следует понимать не как высшую степень духовного состояния, при которой человек уже нравственно не может (не хочет, не будет) грешить, а как достаточную степень этого состояния, при которой человек уже вполне может не грешить. Ибо, «Бог сотворил человека правым...» (Еккл.7:29). Иными словами, «эта безгрешность была относительной, не абсолютной; она лежала в свободной воле человека, но не была необходимостью его естества... Грех не был составной частью их богосозданного естества, но мог стать достоянием их свободной воли» (прп. Иустин (Попович) (118:19). Св. Иоанн Дамаскин говорит: «Сотворил же его (Адама — П. Д.) Бог по природе — безгрешным и по воле — независимым. Но безгрешным называю не потому, что он не был восприимчив ко греху, ибо одно только Божество не допускает греха, а потому, что совершение греха обусловливалось не природою его, но скорее свободною волею… (61:152, 153).

Приведем и другие цитаты по данному вопросу:

«Первый человек вышел из рук Творца совершенным. Конечно, это было не то совершенство, которое достигается в результате продолжительной целеустремленной деятельности и составляет нравственную цель человека, как это показывают слова Господа: “Будьте совершенны, как совершен Отец ваш Небесный” (Мф.5:48). Это было лишь изначальное совершенство его богосозданной природы, которое означало, что человек со всеми его силами и способностями вполне отвечает тому назначению, для которого он создан» (111:29);

«Первый человек создан был Богом совершенным по всей своей природе... Однако, совершенство первозданной природы человека, при ее безгрешности, не было полнотою духовно-нравственного совершенства, состоянием раскрывшихся в познании и утвердившихся в добре сил человека. Развивать и укреплять свои силы предстояло человеку путем собственной самодеятельности; в богоподобной и безгрешной природе дарована ему только способность к беспрепятственному, постепенному и нескончаемому совершенствованию» (протоиерей Николай Малиновский) (65:302. Кн. 1).

«Человек был создан совершенным. Это не означает, что его первозданное состояние совпадало с конечной целью, что он был соединен с Богом с самого момента своего сотворения. До грехопадения Адам не был ни “чистой природой”, ни человеком обоженным… Св. Иоанн Дамаскин видит глубочайшую тайну в том факте, что человек был сотворен “обоживающимся”, тяготеющим к соединению с Богом. Совершенство первозданной природы выражалось прежде всего в этой способности приобщаться к Богу, все более и более прилепляться к полноте Божества, которая должна была пронизать и преобразить всю тварную природу… Таким образом, человек должен был соединить по благодати две природы в своей тварной ипостаси, стать “тварным богом”, “богом по благодати” … Для достижения этой цели необходимо взаимодействие обеих воль: с одной стороны — обожающая Божественная воля, сообщающая благодать Духом Святым, присутствующим в человеческой личности; с другой — человеческая воля, подчиняющаяся воле Божией в своем приятии благодати, в ее стяжании, в отдаче своей природы для полного благодатного проникновения» (проф. В. Н. Лосский) (71:96, 97).

«… Первобытное состояние первых людей не было состоянием какой либо грубости или косности в духовной жизни, а было, благодаря цельности и неповрежденности их природы, а также особеннейшему содействию Божию, состоянием самого быстрого и гармонического развития и возрастания всех их сил, и притом развития и возрастания, прямо направленного к главной высшей цели бытия их, к нравственному уподоблению Богу и теснейшему с Ним единению … Но, находясь в таком состоянии, первый человек, понятно, был только в начале пути к своей цели, а не вблизи ее. От него требовалось не кратковременное только, а постоянное и неуклонное стремление к Богу, стремления до духовно-нравственного уподобления Ему через утверждение свое в добре или приобретение святости, что могло и должно было быть достигнуто не иначе, как путем испытания и подвига, и повод к чему представлен был Самим Богом в данной человеку заповеди.

Тем ни менее состояние первых людей, при чувстве их своей близости и правоты в отношении к Богу, при чувстве в себе гармоничного соотношения и действования своих духовных и телесных сил, а также при чувстве совне со стороны видимой природы самого благоприятного, ничем вредным и разрушительным для тела не угрожающего положения, было состоянием самого возвышенного довольства или блаженства. И это блаженное состояние первых людей имело еще более увеличится и сделаться их всегдашним достоянием, только бы они устояли в выполнении заповеди Божией и через это навсегда утвердились в добре и повиновению Богу…

Но такое духовно-нравственное состояние первого человека не было состоянием полного совершенства, а только началом или ступенью к нему. Он украшен был, конечно, ценными перед Богом свойствами, — правотою (блж. Августин), простотою и невинностью (Феофил Антиохийский), соединенными с чистыми его стремлениями и влечениями любви к Богу (Григорий Нисский), но ему не доставало нужной опытности в отношении к совершенному образу жизни (Ириней), недоставало еще постоянства и устойчивости в стремлении любви к единому добру, а также твердости и непоколебимости в его достижении (прп. Иоанн Дамаскин). А потому для него необходимы были и подвиг, почему и дана ему Богом заповедь (Ibid c. 30), от соблюдения которой должно было зависеть как всегдашнее утверждение его в добре, так и всегдашнее продолжение нераздельного с сим его блаженного состояния (Ириней, Григорий Богослов)» (архимандрит Сильвестр (Малеванский) (17:406–408, 413, 414).

7.2. состояние человека после его грехопадения в раю

7.2.1. О смерти духовной и физической

нарушив заповедь в раю112, прародители подверглись наказанию113 в соответствии с Божьим предупреждением «... а от дерева познания добра и зла, не ешь от него; ибо в день, в который ты вкусишь от него, смертию умрешь» (Быт.2:17). В частности, их тела стали смертными, а души лишились благодати Божьей, то есть подверглись смерти духовной. В Новом Завете о связи греха со смертью сказано: «... сделанный грех рождает смерть» (Иак.1:15); «... грех вошел в мир, и грехом смерть» (Рим.5:12); «… возмездие за грех — смерть» (Рим.6:23).

О состоянии людей после первородного греха свт. Григорий Богослов говорит: «Когда же, из-за зависти дьявола и обольщения жены, которому она сама подверглась как слабейшая и которое произвела как искусная в убеждении (о немощь моя! Ибо немощь прародителя есть и моя собственная), человек забыл данную ему заповедь и побежден горьким вкушением; тогда через грех делается он изгнанником, удаляемым в одно время и от древа жизни, и из рая, и от Бога, облекается в кожаные ризы (может быть, в грубейшую, смертную и противоборствующую плоть), в первый раз познает собственный стыд и укрывается от Бога. Впрочем, и здесь приобретает нечто, именно смерть — в пресечение греха, чтобы зло не стало бессмертным. Таким образом, само наказание делается человеколюбием, ибо так, в чем я уверен, наказывает Бог» (122. Слово 45); «Да погибнет зло и первое основание зла — лукавый, спящим нам посеявший плевелы, (Мф.13:25) (чем означается, что началом зла бывает нерадение о добре, равно как началом тьмы — удаление света)! Вот что произведено древом и горьким вкушением, и завистливым змием и преслушанием, за которое осуждены мы проводить жизнь в поте лица. От этого я стал наг и безобразен, познал наготу, облекся в кожаную ризу, ниспал из рая, обратился в землю, из которой взят, и вместо наслаждения имею одно то, что узнал собственное свое бедствие, вместо кратковременного удовольствия осужден на непрестанную скорбь и неприязнь к тому, который ко вреду был много возлюблен и привлек меня к себе посредством вкушения. Такова мне награда за грех! Вследствие этого я должен родиться на труд, жить и разрушаться (Слово 19)» (52:508).

Свт. Григорий Палама, архиепископ Солунский пишет: «Ибо как отделение души от тела есть смерть тела, так отделение Бога от души есть смерть души. И это есть главным образом смерть, смерть души. На нее указывал Бог, когда, давая заповедь в раю, сказал Адаму: в какой день вкусишь от запрещенного древа, смертию умрешь (Быт.2:17). Ибо тогда умерла душа его, через преступление отделившись от Бога; по телу же он продолжал жить с того часа и далее до девятисот тридцати лет (Быт.5:5 — П. Д.). Но смерть, прибывшая через преступление, не душу только сделала непотребною и человека подклятвенным, а и тело, сделав многоболезненным и многострастным, предала наконец смерти...» (цит. по 123:250)114.

Архимандрит Платон (Игумнов) отмечает, что «По учению Церкви, в грехе было нарушено единение человека с Богом как источником жизни. Своим свободным самоопределением человек пресек свое участие в благодатных действиях Св. троицы, лишился причастности к Божественному свету, Стал чуждым благодати Святого Духа, облекся в дебелую и грубую плоть и оказался в тиранической власти своих собственных страстей. В духовно-телесной природе человека произошел необратимый процесс разлада и разъединения духовной и телесной жизни. Физическая смерть явилась неизбежным следствием этого разъединения.

Потерю человеком естественного и сверхъестественного блага следует рассматривать как результат первородного греха. Наряду с потерей сверхъестественной благодати человек вместе с первородном грехом унаследовал физическую немощь своей природы. Личный грех усугубляет эту немощь, делает зло более легко совершаемым, а добродетель более трудной. Однако оставшийся неповрежденным в грехе дар трансцендентальной свободы позволяет каждому человеку заново осуществить свою эмпирическую свободу и поступать в ситуации морального выбора так, как он этого хочет. Физическая немощь человеческой природы и ее склонность к греху вовсе не исключает возможности естественных сил стремиться к добру…

Но главным последствием греха является потеря человеком сверхъестественного блага, лишение плодов спасительной благодати, сообщающей человеку дары духовного мира, радости, любви и свободы.

Утрата благодатных даров ведет личность к отчуждению в области межличностных отношений и к внутреннему обеднению, которое человек, в случае одержимости страстью гордости, пытается компенсировать путем достижения внешнего превосходства над всеми, кто его окружает. Поэтому отчуждение личности и ее установку на соперничество также следует считать важнейшими последствиями греха» (128:143).

Благодать была той духовной пуповиной, которая связывала прародителей с Богом и была перерезана вследствие их греха115. По словам блж. Августина: «как только совершилось нарушение заповеди Божией, тотчас оставила праотцев благодать Божия…» (цит. по 127:43). Митрополит Московский Фи­ларет говорит: «Человек остановил в себе приток Божест­венной благодати» (цит. по 71:100). Проф. В. Н. Лосский пишет: «Лишение благодати не причина, а следствие грехопадения. Человек лишил себя дара общаться с Богом, закрыл путь благодати, которая через него должна была изливаться на всю тварь» (71:101); «Адам не выполнил своего призвания. Он не сумел достичь единения с Богом и обóжения тварного мира. То, что он не осуществил в то время, когда пользовался полной свободой, стало для него невозможным с того момента, когда он добровольно поработился внешней силе. Начиная с грехопадения и до дня Пятидесятницы Божественная энергия, нетварная и обожающая благо­дать, становится чуждой человеческой природе и дейст­вует на нее только извне, производя тварные следствия в душе. Орудиями благодати становятся ветхозаветные пророки и праведники. Благодать через них действует, но не усваивается людьми, как их личная сила. Обóже­ние, единение с Богом по благодати становится невоз­можным» (71:102). Таким образом, несмотря на продолжающееся общение прародителей и их потомков с Богом, благодать Божия была доступна уже не всем людям, а только избранным. Ибо, разве «Не властен ли горшечник над глиною, чтобы из той же смеси сделать один сосуд для почетного употребления, а другой для низкого?» (Рим.9:21).

Прп. Серафим Саровский говорит об этом так: «Когда же (Адам и Ева — П. Д.) вкушением от Древа познания добра и зла — преждевременно и противно заповеди Божией — узнали различие между добром и злом и подверглись всем бедствиям, последовавшим за преступлением заповеди Божией, то лишились этого бесценного дара благодати Духа Божия, так что до самого пришествия в мир Богочеловека Иисуса Христа Дух Божий не был в мире, ибо Иисус не был прославлен (Ин.7:39).

Однако это не значит, чтобы Духа Божия вовсе не было в мире, но Его пребывание не было таким полномерным, как в Адаме или в нас, православных христианах, а проявлялось только извне, и признаки Его пребывания в мире были известны роду человеческому. Так, например, Адаму после падения, а равно и Еве, были открыты многие тайны, относившиеся до будущего спасения рода человеческого. И Каину, несмотря на его нечестие и преступление, удобопонятен был глас благодатного, хотя и обличительного, Божественного собеседования с ним. Ной беседовал с Богом. Авраам... видел Бога и день Его и возрадовался (Ин.8:56 — П. Д.).

Благодать Святого Духа, действовавшая отвне, отражалась и во всех ветхозаветных пророках и святых Израиля. У евреев потом заведены были особые пророческие училища, где учили распознавать признаки явления Божиего или Ангелов и отличать действия Духа Святого от обыкновенных явлений, случающихся в природе неблагодатной земной жизни. Симеону Богоприимцу, Богоотцам Иокиму и Анне и многим бесчисленным рабам Божиим бывали постоянные, разнообразные Божественные явления, гласы, откровения, оправдывающиеся очевидными чудесными событиями.

Не с такою силой, как в народе Божием, но проявление Духа Божиего действовало и в язычниках, не ведавших Бога Истинного, потому что и из их среды Бог находил избранных Себе людей. Таковы, например, были девственницы — пророчицы, сивиллы (прорицательницы, упоминаемые античными авторами), которые обрекли себя на девство для Бога Неведомого, но все же для Бога, Творца вселенной и Вседержителя, и Мироправителя, каковым Его и язычники сознавали.

Также и философы языческие, которые хотя и во тьме неведения Божественного блуждали, но, ища истины, возлюбленной Богу, могли быть по самому этому боголюбезному ее исканию причастными Духу Божиему, ибо сказано: Язычники, неведующие Бога, по природе законное делают (Рим.2:14)» (119:31, 32).

В «Догматическом богословии» протопресвитера Михаила Помазанского о потере благодати Божьей сказано: «Человек после первого падения отошел сам душою своей от Бога и стал невосприимчив к открытой для него благодати Божьей, перестал слышать обращенный к нему Божественный голос, и это привело к дальнейшему укоренению в нем греха.

Однако Бог никогда не лишал человека Своей милости, помощи, благодати, а особенно избранный народ, и из этого народа вышли такие великие праведники, как Моисей, Илия, Елисей и позднейшие пророки. Апостол Павел в ХI главе Послания к евреям называет целый сонм ветхозаветных праведников, говоря о них, что это “те, которых весь мир не был достоин”; все они усовершились не без дара свыше, не без благодати Божией. В книге Деяний приведена речь первомученика Стефана, где он говорит о Давиде: Сей обрел благодать пред Богом и молил, чтобы найти жилище Богу Иакова (Деян.7:46), то есть создать Ему храм. Величайший из пророков св. Иоанн Предтеча Духа Святого (исполнился) еще от чрева матери своей» (Лк.1:15) (24:146, 147).

О благодати Божьей, даваемой людям в период от первородного греха и до Искупительной Жертвы Христа, в Священном Писании говорится и в отношении Ноя (Быт.6:8, 9), Гедеона (Суд.6:17-23), Иеремии (Иер.1:5), Девы Марии (Лк.1:30), а также в отношении непоименованных людей, обладающих определенными качествами: смирением, премудростью (Прит.3:34; 8:35).

7.2.2. Об искажении образа Божьего в человеке

В результате утраты благодати Божьей, силы души человека повредились116 и произошло искажение образа Божьего «Картину греховного состояния отдельных сил падшего человека св. Иоанн Дамаскин рисует в таком виде. Прежде всего ум человека, отвлекшись от Бога, подвергся болезни и впал в мрачное неведение; говоря иначе, умное око человека покрылось тиною. Владычественное место ума заступила неразумная похоть, которая стала управлять разумной душою. Отягченное греховною праотчею печалью, сердце человеческое стало беспрестанно обуреваться нестерпимой душетленной бурей страстей, превратившихся в целое неистово волнующееся море. Вообще вся душа человека сделалась омраченной, а тело его, воемое (боримое — П. Д.) законом греховным во удах своих, стало легко склоняться ко греху» (иеромонах Пантелеимон) (130:90).

Таким образом, и чувства, и мысли, и желания человека уклонились к греху. Иначе говоря, если раньше благодать была внутри человека, а соблазн вне его, то после падения соблазн стал внутри человека, а благодать вне его. После грехопадения возможность зла «перешла в нас почти в необходимость зла или, по крайней мере, в преобладающую наклонность ко злу, в страсть греха»117 (Е. Тихомиров) (39:15). Прп. Антоний Великий говорит: «Зло приразилось к естеству, как ржавчина — к меди и грязнота — к телу» (цит. по 67:251). Прп. Макарий Великий пишет: «После того, как человек уклонился от заповеди и подвергся осуждению гнева, грех взял его в свое подданство, и сам, как некая бездна горечи, и тонкая и глубокая, вошедши внутрь, овладел пажитями души до глубочайших ее тайников... обратился в привычку и предубеждение, с младенчества в каждом возрастает, воспитывается и учит его худому» (цит. по 117:156 со ссылкой на: Беседа 41, гл. 1). По словам Филарета (Гумилевского), архиепископа Черниговского: «После грехопадения «существенной характеристикой человека стала его греховность» (7:10).

Приведем и другие цитаты по данному вопросу:

«... Воля преклонилась более ко злу, нежели к добру» (Православное исповедание. Вопрос 23. Цит. по 65:319. Кн. 1);

«Преступлением заповеди Божией грех разлился по душе человеческой, и дьявол основал в ней закон греха и смерти, и, таким образом, она своими желаниями обращается большей частью в кругу греховного и смертного» (прп. Иустин (Попович) (118:43);

«Этот факт общеизвестный. Наша воля повреждена, видимо страдает наклонностью нарушать законы нашей нравственной природы. Грех есть всеобще признаваемый факт. И не одно Откровение говорит, что все люди грешники. Это подтверждается нашей совестью, на это указывает повседневный опыт жизни, все голоса народов оплакивают это» (М. Новоселов) (97:11).

Приверженность к греху настолько укоренилась в человеке, что свт. Григорий Богослов даже говорит о практической невозможности человека не совершать грехов вообще: «Знаем, что вовсе не грешить — действительно выше человека и принадлежит одному Богу… (Слово 15)» (52:490); «…Великое дело — вовсе не грешить или, по крайней мере, не согрешать тяжко, потому что быть совершенно безгрешным — Бог поставил выше человеческой природы (Слово 5)» (52:505).

Однако эти слова не следует понимать дословно. Действительно, если бы безгрешность человека Бог поставил выше человеческой природы (выше человеческих возможностей), то есть в природе человека была бы заложена необходимость греха, то человек уже не смог бы нести ответственность за свои греховные действия, так как их совершение было бы заложено в его естестве и противление греху было бы непреодолимо для него. Иначе говоря, то что заложено в человеке без его воли и является для него непреодолимым, необходимым и насильственным, уже не является для него грехом. Здесь пропадает само понятие греха, как именно свободного, а не необходимого (не насильственного) действия. Кроме того, такое мнение противоречило бы словам святого апостола Павла о том, что Бог не попускает искушения сверх наших сил: «Вас постигло искушение не иное, как человеческое; и верен Бог, Который не попустит вам быть искушаемыми сверх сил, но при искушении даст и облегчение, так чтобы вы могли перенести» (Кор.10:13).

По-видимому, приведенные выше слова святителя можно толковать как указание на то (поучение того), что после падения прародителей в раю, в жизнь человека внедрилось уклонение к злу в такой степени, что человеку стало практически невозможно преодолеть все соблазны на своем жизненном пути. Однако не потому, что в его природе заложена необходимость греха, а потому, что несмотря на возможность преодоления греха, человек либо сам (по своей свободной воле) выбирает грешный поступок (мыслью, словом, действием), либо не понимает греховности совершаемого им поступка.

Другим, по нашему мнению более правильным, толкованием слов святителя является следующее. Здесь нам, по-видимому, указывается не на невозможность человека не грешить вообще, а только на невозможность собственными силами избежать греха и спастись. Св. Макарий Великий говорит: «Душа может противится греху, но не может без Бога победить или искоренить зло» (цит. по 131:10). Действительно, Иисус Христос, в ответ на вопрос Своих учеников: кто же может спастись? (Мф.19:25; Мк.10:26), воззрев, сказал им: человекам это невозможно, Богу же все возможно (Мф.19:26. См. также Мк.10:27).

Поскольку Бог всегда готов помочь человеку и стоит у дверей души его и ждет пока Ему отворят (Отк.3:20), то именно в воле человека остается принять или отвергнуть эту помощь. Поэтому человек и ответственен за все свои грехи, даже с учетом невозможности их преодоления собственными силами, так как в возможности человека находится прибегнуть или нет к помощи Божьей.

Здесь можно привести следующую аналогию. Человек в своей жизни находится как бы в некоем жизненном море, где вместо морских волн бушуют волны страстей и похотей. И стоит Бог и протягивает руку помощи, руку спасения. И в воле человека, оказавшись вдали от берега и не имея возможности добраться до него собственными силами, взять эту руку (этот спасательный духовный круг) или оттолкнуть ее, но тогда уже сам человек будет виноват в своей погибели.

7.2.3. О страстях

а). Общие сведения

• 1. Конкретным проявлением греховности природы человека после его грехопадения и оторванности от Бога является то, что человеку стало больше нравиться телесное насыщение, чем душевное, и душевное больше, чем духовное. Иначе говоря, душевно – телесные удовольствия стали доминировать над душевными (более привлекать, чем душевные), а душевные — над душевно – духовными. Проф. В. Н. Лосский по данному вопросу говорит: «С этого момента (после первородного греха — П. Д.) человек находится во власти лукавого. Оторвавшись от Бога, его природа становится неестественной, противоестественной. Внезапно опрокинутый ум человека вместо того, чтобы отражать вечность, отображает в себе бесформенную материю: первозданная иерархия в человеке, ранее открытом для благодати и изливавшем ее в мир, — перевернута. Дух должен был жить Богом, душа — духом, тело — душой. Но дух начинает паразитировать на душе, питаясь ценностями не Божественными, подобными той автономной доброте и красоте, которые змий открыл женщине, когда привлек ее внимание к древу. Душа в свою очередь становится паразитом тела — поднимаются страсти. И, наконец, тело становится паразитом земной вселенной, убивает, чтобы питаться, и так обретает смерть» (71:253).
• 2. Отметим, что тело само по себе, как вещество, не является греховным. «Ни тело, ни материя сами по себе не являются источниками греха», — полагает митрополит Минский и Слуцкий Филарет (7: 14). «Причина греха не тело, а душа сама по себе» (священномученик Мефодий Патарский) (цит. по 49:126). «Тело не само собою согрешает, но посредством тела (согрешает) душа» (Кирилл Иерусалимский) (цит. по 49:126). «В произведениях, таких прославленных ду­ховных писателей, как св. Ефрем Сирин, св. Иоанн Лествичник, преп. Исихий Иерусалимский, преп. Марк Подвижник, св. Максим Испо­ведник и др. дано, на основании собственного наблюдения и опыта, такое описание проис­хождения греха: прежде всего, грех зарожда­ется не на поверхности тела, а в глубинах духа. Тело, само по себе не виновато и не яв­ляется источником греха, а только орудием, через которое тот или иной греховный помысел может проявиться. Начинается всякий грех не внезапно, не автоматически, а через сложный процесс внутреннего созревания той или иной лукавой мысли» (50). «Не тело виновно в наших пороках, но душа» (30:100). «Уже на самых первых порах в церкви христианской мы встречаемся с совершенно ясным и определенным об этом учением (о том, что тело является существенной составной частью природы человеческой — П. Д.), а именно у древних христиан апологетов, особенно же у святого Иустина, Афинагора, Тертуллиана и святого Иренея. Имея дело с гностиками, видевшими в теле нечто лишнее и даже зловредное в отношении к душе, а потому и не заслуживающее воскресения, все они с одинаковою силою настаивали на том, что тело само по себе не есть зло, которое истекает не из него, а из души…» (архимандрит Сильвестр (Малеванский) (17:195).

«По христианскому учению, лежащему в основе церковной мистики, мир — творение Божие и среда осуществления царства Божия, материя в факте воплощения Сына Божиего воспринята в единство его Божеской Ипостаси, тело человека — храм Духа Божия (1Кор.6:19) и, как и душа его подлежит преображению и прославлению. Понятно, что уже поэтому христианский мистик не может относиться к миру и телу, как к метафизическому злу. Отсюда его задача заключается в отречении не от мира, как творения Божия, а от мира, как явления в зле лежащего (1Ин.5:19; 2:16), не от материи, как таковой, а от пристрастия к материальным вещам, от предпочтения материально-чувственной жизни духовно-разумной. Зло не вещи, а неправильное пользование вещами» (200:342, 343)118.

Вместе с этим тело, как уже говорилось выше119, при соединении с душой оказывает определенное и очевидное влияние на ее чувства, мысли и желания.

Б). определение страстей.

• 1. Удовольствия, получаемые греховным путем, и желания получать их являются похотями плоти (если понимать под плотью одушевленное тело, подверженное слабостям, или греховное естество человека)120. Потакание таким греховным желаниям может перевести их в разряд страстей121. Страсти, возникшие в человеке после грехопадения, играют в его жизни существенную роль. Они, воздействуя на душу и тело, могут погубить их. Через страсти дьявол делает человека своим рабом и получает силу и власть над ним (67:251). Страсти являются важным антропологическим понятием, относящимся к психике человека. В связи с этим, рассмотрим данный вопрос подробнее.

Прп. Максим Исповедник говорит: «Страсть есть неестественное движение души или по несмысленной любви, или по безрассудочной ненависти к чему-нибудь чувственному, или за что-нибудь чувственное: по несмысленной любви или к яствам, или к женам, или к имению, или к преходящей славе, или к иному чему-нибудь чувственному, или ради сего; по ненависти несмысленной, когда ненавидят, как выше сказано, без рассуждения что-либо из вышесказанного или кого-либо по причине того» (цит. по 132:179).

«Слово “страсть”, как легко видеть, происходит от глагола “страдать” и обозначает внутреннюю болезнь... необходимо подчеркнуть тот факт, что страстью называется какой-либо грех, если он повторяется часто и таится в душе долгое время. Прп. Никита Стифат так поясняет разницу между страстью и грехом: “страсть в душе движется, а делание греховное телом видимо совершается”» (цит. по 108:248).

Прп. авва Исаия дает следующее определение страстям: «Страстями называются свойства человеческие в их болезненном состоянии, произведенном падением. Так способность питаться превращается в наклонность к объедению и лакомству; сила желания — в прихоти и похоти; сила гнева или душевная энергия — в вспыльчивость, ярость, злобу, ненависть; свойство скорбеть и печалится — в малодушие, уныние и отчаяние; естественное свойство презирать унижающий естество грех — в презрение к ближним, в гордость и прочее» (цит. по 154).

По мнению прп. Иоанна Лествичника «страстию называют уже самый порок, от долгого времени вгнездившийся в душе, и чрез навык, сделавшийся как бы природным ее свойством, так что душа уже произвольно, и сама собою к нему стремится» (153:133. Слово 15, гл. 73).

Свт. Игнатий Брянчанинов пишет о страстях: «Страсти суть греховные навыки души, обратившиеся от долгого времени и частого упражнения в грехе как бы в природные качества. Таковы: чревообъядение, пьянство, сладострастие, рассеянная жизнь, сопряженная с забвением Бога, помятозлобие, жестокость, сребролюбие, скупость, уныние, леность, лицемерие, лживость, воровство, тщеславие, гордость и тому подобное. Каждая из этих страстей, обратившись в характер человека, и как бы в правило его жизни, соделывает его неспособным к духовному наслаждению на земле и на небе…» (100:165).

«Привычка совершать грех, делающая человека “пленником закона греховного”, становится согласно поговорке “Привычка — это вторая натура”, как – бы его второй природой, действие которой апостолом Павлом определено с классической точностью: “… уже не я делаю… но живущий во мне грех” (Рим.7:17)… По мере того, как грех пускает в сердце все более глубокие корни, эта борьба (с грехом — П. Д.) становится более тяжелой, или вообще прекращается, и человек приобретает “дурной навык…” Усиливаясь, дурной навык переходит в страсть…» (М. С. Смирнов) (68:335, 338).

• 2. Страсти, по сути дела, представляют собой как бы духовный магнит, притягивающий к греху. Подчинение таким страстям (желаниям)122 переводит человека из состояния возможности достичь подобия Божия123 в состояние подобия бессловесным (в скотоподобное состояние)124.

Приведем и другие цитаты о страстях как источниках греха.

«Страсть — это сильное постоянное желание совершать какой – либо грех, как пользующееся любой возможностью для своего воплощения, так и создающее такую возможность. Страсти толкают человека ко греху изнутри, и в этом случае человек губит сам себя, используя для этого силы собственной души…

В душу человека страсти проникают разными путями. Они могут быть как унаследованы ребенком от родителей, так могут возрастать и формироваться в душе постепенно, путем воспитания (непосредственного влияния на душу ребенка страстей окружающих его людей), научения или напечатления образа воплощения страсти, напечатления действий страстей и слов страстных людей. Последнее опасно, потому что душе свойственно искать во внешнем мире напечатленного внутри ее. Кроме того, поступки и поведение человека определяются тем, чем наполняется его душа, его сердце…

При всей распространенности активно насаждаемых страстей, крайне редки люди, которые сознательно оправдывают и насаждают страсти, понимая их вредосность. Гораздо чаще, как это ни странно на первый взгляд, как раз в попытках оправдать ту или иную страсть, проявляется изначальная склонность человека к добру: он вынужден оправдывать страсть, если не желает расстаться с нею, ибо признав ее злом, уже не может со спокойной совестью выполнять ее требования.

Обычно страсти привлекают человека возможностью увеличить количество приятных душевных и телесных ощущений или, что-то же самое, уменьшить количество неприятных: все они либо льстят душе, либо ласкают тело, но неприменно лгут, т. к. имеют конечной целью не обрадование, а погубление человека, от чего старательно и успешно отвлекают его внимание. И слова о том, что ублажающие нас лгут нам, справедливы не только к окружающим людям, но и к демонам, и — к появляющимся в нашем сознании мыслям…» (Н. Д. Гурьев) (138:153-155).

«Страстью называют такую склонность и такое действие, которые долгое время гнездясь в душе, посредством привычки, обращаются как бы в естество ее. Человек приходит в это состояние произвольно и самоохотно; и тогда помысл, утвердясь от частого с ним обращения и сопребывания, и согретый и воспитанный в сердце, превратясь в привычку, непрестанно возмущает и волнует его страстными внушениями, от врага влагаемыми. Это бывает тогда, когда враг очень часто представляет человеку какую-либо вещь, или лицо, питающее страсть, и воспламеняет его к исключительному люблению их, так что – волею или неволею – человек мысленно порабощается ими. Причиной сего бывает, как сказано, по небрежению и произволению, долговременное занятие предметом. Страсть во всех ее видах непреложно подлежит или покаянию, соразмерному с виной или будущей муке. Итак, подобает каяться и молиться об избавлении от всякой страсти, ибо всякая страсть подлежит муке не за то, что подвергались брани от нее, но за нераскаянность. Если бы было это (т. е. мука) только за брань врага, то некоторые, не достигнув еще совершенного бесстрастия, не могли бы получить избавления, как говорит Петр Дамаскин. Обуреваемому же какой-либо страстью подобает всеми силами противиться ей, – сказали отцы. Возьмем, например, страсть блудную: кто борим этой страстью к какому-либо лицу, тот пусть всячески удаляется от него, удаляется и от собеседования, и от сопребывания с ним, и от прикосновения к его одежде и от запаха ее. Кто не соблюдает себя от всего этого, тот образует страсть, и любодействует мысленно в сердце своем, – сказали отцы: он сам в себе возжигает пламя страстей и, как зверей, вводит в душу свою лукавые помыслы» (146).

«Страсти есть внутренние идолы в сердце человека... Страстолюбие есть внутреннее и душевное идолослужение; потому что работающие страстям почитают их внутренним сердца покорением, как идолов» (свт. Тихон Задонский. Цит. по 63:989).

«Страсти — это сильные стремления внутреннего настроения порочного сердца. Они глубоко входят в естество души и долгим властвованием над нею и привычным удовлетворением их до такой степени сродняются с нею, что составляют наконец, как бы ее природу» (свт. Феофан Затворник) (цит. по 147: 170 со ссылкой на: Свт. Феофан. Адские мучения. “Домашняя беседа”. 1873, вып. 41, октябрь. С. 996).

«Страсти — это греховные навыки души, обратившиеся от долгого времени и частого упражнения в грехе как бы в природные качества. Таковы: чревообъедение, пьянство, сладострастие, рассеянная жизнь, сопряженная с забвением Бога, памятозлобие, жестокость, сребролюбие, скупость, уныние, леность. Лицемерие, лживость, воровство, тщеславие, гордость и тому подобное. Каждая из этих страстей, обратившись в характер человека и как бы в правило его жизни, делает его неспособным к духовному наслаждению на земле и на Небе, хотя бы человек и не впадал в смертный грех» (свт. Игнатий (Брянчанинов) (148:318, 319).

«Ужасен и весьма худ страстный навык: он как бы неразрешимыми узами связывает мысль, и узы сии всегда кажутся мне вожделенными, потому что сам хочу быть так связанным. Мои навыки опутывают меня сетями, и я радуюсь, что связан. Погружаюсь в самую несносную глубину, и это веселит меня. Враг ежедневно обновляет узы мои, потому что видит, сколько я рад разнообразию уз своих. Враг мой очень искусен: не связывает меня теми узами, какие мне не угодны, а, напротив того, налагает всегда такие узы и сети, которые принимаю с великим удовольствием; ибо знает, что изволение мое сильнее меня; и во мгновение ока налагает узы, какие хочет» (св. Ефрем Сирин) (цит. по 149:187).

«Что такое сделалось с нами вследствие преступления прародительского?! Природа наша осталась та же, части и силы естества нашего остались те же, с теми же законами и требованиями. Но не туда направилось наше сознание с свободою; чрез то возмутили взаимное соотношение наших частей и сил и, нарушив их первообразный строй, внесли расстройство в общую деятельность и жизнь человека, породив из себя особый класс разрушительных сил — страсти, не естественные нам, но возымевшие такую власть, что всеми силами нашими ворочают, как им угодно» (21:85, 86).

«Со времени Адамова преступления душевные помыслы, отторгшись от любви Божией, разорялись в веке сем и смешивались с помыслами вещественными и земными... а при постепенном преуспеянии и возрастании до того же умножились в людях греховные страсти, что простерлись до прелюбодеяния, непотребств, идолослужений, убийств и других нелепых дел, пока все человечество не вскисло пороками. Зло до того возросло в людях, что помыслили, будто нет Бога, стали же поклоняться неодушевленным камням; вовсе не могли даже составить себе понятия о Боге. До такой степени закваска зловредных страстей заквасила род ветхого Адама» (прп. Макарий Великий) (цит. по 117: 156 со ссылкой на: Беседа 24, гл. 2).

«Человек, преступив заповедь и будучи изгнан из рая, связан двояким образом и двоякого рода узами: в мире сем — делами житейскими, любовью к миру, то есть к плотским удовольствиям и страстям, и богатству и славе, к имению, к жене, к детям, к родным, к отечеству, к месту и одеждам, одним словом, ко всему видимому, от чего слово Божие повелевает отрешиться по собственному произволению (потому что каждый ко всему видимому и привязывается по доброй воле), чтобы, отрешаясь и освободив себя от всего этого, он мог стать совершенным исполнителем заповеди; в тайне же опутывают, окапывают, остеняют и оковами тьмы связывают душу духи злобы» (прп. Макарий Великий) (цит. по 117:199 со ссылкой на: Беседа 21, гл. 2).

«Поскольку он (Адам) впал в грех и подвергся тлению, в плотскую часть человеческой природы вторглись с тех пор наслаждения и нечистота, и родился в наших членах их жестокий закон... А в Адаме человеческое естество заразилось тлением из-за его преслушания, и в него проникли страсти» (свт. Кирилл Александрийский) (цит. по 108:34).

«Страсти в нас, но самостоятельности в нас не имеют. Разум, например, есть существенная часть души, и его никак отнять нельзя, не уничтожив души. А страсти не таковы. Они превзошли в естество наше и выгнаны из него могут быть, не мешая человеку быть человеком, а напротив, быв изгнаны, оставляют человека настоящим человеком, тогда как присутствием своим портят его и делают из него лицо, во многих случаях худшее животных. Когда они владеют человеком и человек любит их, то они так сродняются с естеством человеческим, что, когда действует по ним человек, кажется, будто он действует от своего естества. Кажется так потому, что человек, подчинившись им, действует по ним самоохотно и даже убежден бывает, что иначе нельзя: природа. Все они (страсти) исходят из самоугодия, самости, самолюбие на них держится» (55:388).

Св. праведный Иоанн Кронштадтский сравнивает страсти в душе с: пожаром в доме: «Не тогда спасать должно дом от пожара, когда огонь всюду уже распространился в нем, а лучше всего тогда, когда пламя только что начинается. Так и с душою. Душа — дом, страсти — огонь. Не дадите места диаволу (Еф.4:27)» (204, п. 1227); природным духовным инстинктом: «... человек попадает в сеть диавола потому, что имеет греховные наклонности, или страсти, которые сделались для него как бы природным духовным инстинктом его...» (150:694).

Архимандрит, проф. Киприан (Керн) о страстях говорит: «Вторая тема, поставленная нами в отделе о душепопечении, есть тема о видах греха, об отдельных грехах, с которыми пастырю прихо­дится встречаться на исповеди. Но прежде чем перейти к этой типологии греха, следует сде­лать некое общее введение аскетико-богословского характера, могущее священнику помочь в трудной задаче учить кающихся, как им с гре­хами бороться.

Надо здесь попутно сделать указание на не­удовлетворительное освещение этого вопроса в большинстве наших учебников нравственного богословия. Через латинскую схоластику про­никло в нашу школу, в семинарский учебник, да и в сознание огромного большинства верую­щих понимание греха, как злого дела, только как злого дела, только как определенного факта, конкретного случая. Точно также и до­бродетель понимается обыкновенно, как доброе дело, как-такой-то и такой-то положительный факт в нашей духовной жизни. То неправильное освещение апостольских слов “вера без дел мертва есть”, которое породило знаменитый на Западе средневековый спор о необходимости или ненужности дел для веры, отдельно от веры понимаемых, вошло и к нам и крепко засело в сознании большинства. И добродетель, и грех осознаются почти всеми, как конкретные случаи. Ударение целиком поставлено на дело, на факт, а вовсе не на порождающий их внутренний духовный фактор, т. е. то или иное со­стояние души, содержание души. Отсюда наши учебники нравственного богословия, лишенные своего отеческого, тяготения к аскетике, пре­вратились по меткому слову митр. Антония, в скучнейшую “грехологию”. Руководства эти пе­речисляли длиннейшие подразделения грехов на грехи “против Бога”, “против ближнего”, “против общества” и т. д., — все это, кстати сказать, совершенно чуждое святоотеческой традиции, — но забывали, а может быть, даже никогда и не знали учения отцов подвижников, на своем собственном опыте осознавших, что есть грех, где его корни, каково его происхождение, какие средства борьбы с ним. Эти семи­нарские и академические руководства по нрав­ственному богословию были непревосходимы по своей мертвящей схоластичности и сухой казуистичности. Вдохновить кого бы то ни было жить по-христиански эти “нравоучения” фатально не могли.

Замечательным, поэтому, явлением в нашей духовной литературе должно быть признано “Руководство к христианскому нравственному учению”, епископа Феофана Затвор­ника. Начитанный в святых отцах и личным своим опытом укорененный в аскетике, он дал прекрасное и подлинно-церковное осве­щение этому вопросу. Он напомнил русскому читающему обществу, что грех не должен быть вовсе ограничиваем одним только поня­тием злого дела, то есть отрицательного факта. То, что произошло, как злое дело, есть не что иное, как проявившееся вовне последствие нашего внутреннего духовного содержания. В глубине души сокрыта сложная ткань разных духовных настроений, воспоминаний, привы­чек, пороков и т. д., которые долго могут себя никак не проявлять, а, притаившись, ждать удобного случая для того, чтобы выйти наружу. Человек, духовно невнимательный или мало осведомленный, и понятия не имеет, что он во власти целого ряда сложнейших и опасных душевных заболеваний, которые свили свое прочное гнездо в тайниках его души. Он спохватывается только тогда, когда грех, в виде конкретного злого дела вышел на поверхность и проявил себя, как определенный отрицательный факт. Человек и начинает тогда раскаиваться в этом именно сделанном факте. Он исповедует данное, конкретное злое дело и ждет прощения его. Он и не предполагает, что-бороться-то надо не с теми или иными проявлениями глубоко укорененных греховных пороков и привычек, а с самими этими пороками. А священник, пропитанный схоластическими подразделениями грехов на “большие и малые“, “смертные и не смертные”, “грехи против Бога, ближнего, об­щества” и т. д. не умеет подать кающемуся дельный и полезный совет. Кающийся скор­бит о содеянном злом поступке, а священник и не умеет ему сказать, что надо лечить больную душу, искоренять привычки, а вовсе не бороться против уже совершившегося факта. Все сказанное может быть объяснено иначе примером медицинским. Простуженному и сильно больному человеку надо не насморк ле­чить, а заняться серьезной борьбой с лихорад­кой, последствием коей является этот насморк…

Заслуга епископа Феофана Затворника потому и велика, что он напомнил нашему обществу, далекому от церкви, не сведущему в делах рели­гии и аскетики, что важны в духовной жизни не добрые или злые дела, а внутреннее содер­жание вашей души, порождающее или добрые дела или злые. Феофан Затворник, пробудив­ший у нас большой интерес к Святому Писанию, к святоотеческой письменности и к аскетике, на­помнил и мирянам, а главное, и пастырям, где лежит центр тяжести в духовной жизни, где ударение в той “духовной брани”, о которой писали наши аскеты…

Таким образом, не добрые дела в их реаль­ной конкретности, а добродетельное состояние души, общее стремление к святости, к чистоте, к богоуподоблению, к спасению, то есть к Обоже­нию, — вот к чему должен призывать духовник своих духовных детей. Не грехи, как осуществленные в отдельности конкретные злые факты, а породившие их страсти, пороки, лукавые духи, — вот против чего должен на­правлять духовник кающегося. У пришедшего на исповедь надо стремиться пробудить раска­яние в его греховности, то есть в общем болезнен­ном состоянии его души. Покаяние состоит в решительном желании освободиться от пленя­ющих нас греховных состояний, то есть вышеупо­мянутых страстей» (50).

Рассмотрим также понимание страстей русским религиозным философом С. Л. Франком: «Интерес, управляющий нашим вниманием, есть лишь один из видов тех душевных переживаний, из которых состоит наша волевая жизнь. Но часто ли мы отдаем себе отчет в этих переживаниях? В огромном большинстве случаев они возникают в нас — как бы это парадоксально ни звучало для лиц, неискушенных в тонких психологических различениях — помимо нашей воли; в лице их нами движут волны темной, не послушной нам стихии нашей душевной жизни. Вспомним, прежде всего, множество печальных случаев, когда, по слову древнего поэта, мы знали и одобряли лучшее, но следовали худшему. Вспомним еще большее число случаев, когда мы делаем что-нибудь, вообще не размышляя, просто потому, что “так хочется», т. е. потому, что так двигалась неподвластная нам душевная стихия. В определенное время нам “хочется” поесть, покурить, поболтать, вздремнуть, — и в этих слепых, необъяснимых “хочется”, осуществляемых, поскольку им не препятствуют внешние условия, проходит добрая половина нашей жизни, а у ребенка или капризной женщины, пожалуй, и вся жизнь. Наряду с этими невинными, обыденными “хочется”, не выводящими нас из рамок размеренной, обывательской жизни, каждый из нас знает, по крайней мере, отдельные случаи своей жизни, когда стихия душевной жизни обнаруживает совсем иную силу и значительность и начинает действовать в нас как грозная и непреоборимая сила. Что такое страсть, как не проявление этой могущественной душевной стихии в нас? Мирный, рассудительный человек, казалось, навсегда определивший пути и формы своей жизни, неуклонно и спокойно идущий к сознательно избранной цели, неожиданно для самого себя оказывается способным на преступление, на безумство, опрокидывающее всю его жизнь, на открытое или скрытое самоубийство. Но точно также мелкое, эгоистическое, рассудочно – корыстное существо под влиянием внезапной страсти, вроде истинной любви или патриотического чувства, неожиданно оказывается способным на геройские подвиги бескорыстия и самоотвержения. И не на наших ли глазах произошло, под влиянием исключительных условий, всколыхнувших национальные страсти, неожиданное, никем не предвиденное превращение миллионов мирных “культурных” обывателей Европы и в дикарей, и в героев? Под тонким слоем затвердевших форм рассудочной “культурной” жизни тлеет часто незаметный, но неустанно действующий жар великих страстей — темных и светлых, который и в жизни личности, и в жизни целых народов при благоприятных условиях ежемгновенно может перейти во всепожирающее пламя. И общеизвестный жизненный опыт говорит, что для того, чтобы человек вообще мог вести спокойную, разумную жизнь, обыкновенно полезно, чтоб в молодости — в период расцвета силы — он “перебесился”, т.е. чтобы в надлежащее время были открыты клапана для свободного выхода мятежных сил душевной жизни и тем устранен избыток их давления на сдерживающие слои сознания» (С. Л. Франк) (16. Ч. 1: Стихия душевной жизни. Гл. 1: Мир душевной жизни. Пункт 3).

Необходимо отметить, что понимание С. Л. Франком страстей как порывов к хорошим и плохим поступкам, а также целесообразность «выхода мятежных сил» (или страстей) в молодости, не соответствует святоотеческому пониманию данного вопроса. Здесь, С. Л. Франк, по-видимому, имел в виду не собственно страсти, представляющие собой привычку к данному виду греха, а эмоциональные порывы человека, которые могут дремать в нем, накапливаться и прорываться при определенном сочетании внешнего воздействия (иногда, казалось бы, незначительного) и состояния внутреннего мира человека.

в). соотношение страсти греха125 и греховности

• 1. О проявлении греховности (после падения прародителей) можно сказать и иными словами. Человек уже с рождения стал склонен более к удовлетворению собственных похотей, чем к устремлению к Богу126. «Вместо любви к Богу в человеке победила любовь к миру и самому себе» (7:10). А, как известно из Священного Писания: «… дружба с миром есть вражда против Бога! Итак, кто хочет быть другом миру, тот становится врагом Богу» (Иак.4:4); «Плотские помышления суть вражда против Бога» (Рим.8:7); «Мудрость мира сего есть безумие пред Богом...» (1Кор.3:19); «Не любите мира, ни того, что в мире: кто любит мир, в том нет любви Отчей; ибо все, что в мире: похоть плоти, похоть очей и гордость житейская, не есть от Отца, но от мира (сего). И мир проходит, и похоть его, а исполняющий волю Божию пребывает вовек» (1Ин.2:15-17).

Приведем также и другие цитаты по данному вопросу:

«Мир есть жизнь человеков на земле единственно для земли, единственно с целью для удовлетворения своим греховным пожеланиям, с целью плотского наслаждения, с целью вещественного преуспеяния, с целью, вполне противоположною той высокой и всеблагой цели, с которою человек помещен Богом на земле» (свт. Игнатий (Брянчанинов) (124:176);

«... Мир — это совокупность человеческих страстей... Где страсти прекращают свое течение, там мир умер» (Исаак Сирин) (цит. по 71:151);

Прп. Иоанн Лествичник говорит: «Отречение от мира есть произвольная ненависть к веществу, похваляемому мирскими, и отвержение естества, для получения тех благ, которые превыше естества» (70:16. См. Слово 1, пункт 4); «Кто истинно возлюбил Господа, кто истинно желает и ищет будущего царствия, кто имеет истинную скорбь о грехах своих, кто поистине стяжал память о вечном мучении и страшном суде, кто истинно страшится своего исхода из сей жизни, тот не возлюбит уже ничего временного, уже не позаботится и не попечется ни об имениях и приобретениях, ни о родителях, ни о славе мира сего, ни о друзьях, ни о братьях, словом ни о чем земном; но отложив все мирское и всякое о нем попечение, еще же, и прежде всего, возненавидев всякую плоть свою, наг, и без попечений и лености последует Христу, непрестанно взирая на небо и оттуда ожидая себе помощи, по слову святого, сказавшего: к Тебе прилепилась душа моя (Пс.62:9)…» (153:23. См. Слово 2, пункт 1); «Устранившись мира, не прикасайся к нему более; ибо страсти удобно опять возвращаются» (153:27. См. Слово 3, пункт 7).

Дополним сказанное о соотношении связей человека с миром и Богом мыслями религиозного философа С. Л. Франк: «Вся человеческая жизнь, просветленная своей связью с Богом и утвержденная через нее, оправдана; вся она может совершаться во “славу Божию”, светло и осмысленно. Единственным условием этого является требование, чтобы человек не служил миру, “не любил мира и того, что в мире” как последних самодовлеющих благ, а чтобы он рассматривал свою мирскую жизнь и весь мир как средство и орудие Божьего дела, чтобы он употреблял их на служение абсолютному добру и подлинной жизни.

Жизнь как наслаждение, власть, богатство, как упоенность миром и самим собой есть бессмыслица; жизнь как служение есть Богочеловеческое дело и, следовательно, всецело осмыслена. И каждое мнимое человеческое благо: любовь к женщине, богатство, власть, семья, родина, — использованное как служение, как путь к истинной жизни и озаренное лучами “света тихого”, теряет свою суетность, свою иллюзорность и приобретает вечный, т. е. подлинный смысл. Христос благословил брак в Кане Галилейской, Он повелел платить дань Кесарю — под условием несмешения его с Богом. Иоанн Креститель, наряду с абсолютным требованием — сотворить достойные плоды покаяния, на вопрос “что делать?” заповедовал народу делиться одеждой и пищей с неимущими, мытарям — не требовать более определенного им, а воинам — никого не обижать, не клеветать, довольствоваться своим жалованием (Лк.3:8-14).

И все же здесь остается еще неясность. Сказано ведь: “Царство Мое не от мира сего”, “Не любите мира и того, что в мире”. Служение Богу ведь и есть отречение от мира, ибо нельзя сразу служить двум господам, Богу и маммоне. Каким же образом возможно мирское служение, оправдание мирской жизни через связь ее с Богом?

Человек по своей природе принадлежит двум мирам — Богу и миру; его сердце есть точка скрещения этих двух сил. Он не может служить этим двум силам сразу и должен иметь только одного господина — Бога. Но Бог есть и Творец мира, и через Бога, и в Боге оправдан и мир. Кто может отречься всецело от мира, от всего того в мире, что не согласуется с Богом и не божественно, и идти прямо к Богу, тот поступает праведно, тот кратчайшим и вернейшим, но и труднейшим путем обретает оправдание и смысл своей жизни. Так идут к Богу отшельники и святые. Но кому это не дано, у того другое предназначение: он вынужден идти к Богу и осуществлять смысл своей жизни сразу двумя путями — пытаться по мере сил неуклонно идти прямо к Богу и взращивать в себе Его силу и вместе с тем идти к нему через переработку и совершенствование мирских сил в себе и вокруг себя, через приспособление их всех к служению Богу. Таков путь мирянина. И на этом пути необходимо и правомерно возникает та двойственность, в силу которой отречение от мира должно сочетаться с любовным соучастием в нем, с усилием его же средствами содействовать его приближению к вечной правде.

Другими словами, существует истинное и ложное отречение от мира. Истинное заключается в действительном подавлении в себе мирских страстей, в свободе от них, в ясном и действенно подтверждаемом усмотрении призрачности всех мирских благ. Ложное отречение состоит в фактическом пользовании жизненными благами, в рабстве перед миром и желании вместе с тем не соучаствовать действенно в жизни мира и наружно не соприкасаться с его греховностью. При таком мнимом отречении человек, стараясь воздерживаться от внешнего соучастия в грехах мира, но пользуясь его благами, грешит на самом деле больше, чем тот, кто, соучаствуя в мире и обременяя себя его греховностью, стремится в самом этом соучастии к конечному преодолению греховности» (137:118, 119).

• 2 О различии страсти и греха, а также их соотношении св. авва Дорофей пишет: «По благости Своей Бог дал нам заповеди, очищающие нас, дыбы мы, если пожелаем, могли соблюдением заповедей очиститься не только от грехов, но и от самих страстей. Ибо иное суть страсти, и иное грехи. Страсти суть: гнев, тщеславие, сластолюбие, ненависть, злая похоть и тому подобное. Грехи же суть самые действия страстей, когда кто приводит их в исполнение на деле, то есть совершает с телом те дела, к которым побуждают его страсти; ибо можно иметь страсти, но не действовать по ним» (цит. по 103:584).
• 3. О различии и соотношении греховности, как общего источника греха, и собственно греха, как проявления (воплощения) этой греховности, Н. Д. Гурьев говорит: «Соотношение общей греховности и конкретного греха можно уподобить соотношению между давлением жидкости в трубе и ее прорывами в слабых местах: такой прорыв будет вероятен при высоком давлении и совершенно невозможен, если давления нет. Понимание этого отразилось в поговорке “где тонко, там и рвется”. “Починка трубы” в данном конкретном месте не устраняет возможность аварии, пока сохраняется давление. Точно так же человек, чья греховность воплощалась в чревоугодии, может “починить” трубу и ограничить прием пищи, но тогда греховность “прорвет трубу” раздражительностью, жадностью, а “починка” в этих местах “прорвет ту же самую трубу” тщеславием, самолюбием и прочим. Так будет продолжаться, пока греховность наличествует…

Можно сказать, что всякий грех является воплощением греховности, воплощением устремленности желаний и внимания человека ко внешнему. Будучи направлен на внешнее и во внешнее, всякий грех представляет из себя ту или иную форму самоутверждения человека в окружающем мире, способ расширения границ своего влияния и возможностей. На границе между сферой влияния человека и остальным миром обычно возникают неприятные, ему неподвластные ситуации, возникают конфликты. Но при этом увеличивается протяженность ее границ и неизбежно возрастает число возникающих конфликтов. Поскольку такое “расширение” используется для получения приятных ощущений, вредность греха не сразу делается очевидной. Святые отцы говорят, что всякий грех сладок и приятен, а плоды его горьки, отвратительны и непереносимы» (138:25, 27). По словам свт. Тихона Задонского: «Сладок человекам грех, но горьки его плоды им. Семя горькое горькие и плоды рождает (цит. по 63: 265 со ссылкой на: Творения святителя Тихона. 6-е изд. 1899 г. Т. 5, с. 222). Св. Андрей Критский пишет: «Вместо Евы чувственной во мне восстала Ева мысленная — страстный плотский помысел, обольщающий приятным, но вкусу доставляющий всегда горький напиток» (Андрей Критский. Великий Канон, читаемый в понедельник первой недели Святого и Великого поста. Песнь 1).

Протоиерей Владислав Свешников определяет греховность как «падшесть человеческой природы на нравственном материале», как «склонность личности и человечества вообще к греховным, то есть искаженным нормам, установкам и практике нравственной жизни» (139: 64).

• 4. Вообще, греховность, вошедшая в природу человека после первородного греха, — это состояние души, характеризуемое стремлением (склонностью, предрасположенностью, уклонением) человека (точнее его сердца, ума, воли) к греху. При этом с одной стороны, греховность является одним из следствий первородного греха, а с другой — источником, порождающим новые грехи.

Психической основой (основанием, корнем) греховности является стремление (желание) получать удовольствие от мыслей и действий, которые, по своей сути, являются греховными. Иначе говоря, возможность получать удовольствие от греха, заложенная в природе человека, превратилась, после его грехопадения в раю, в склонность (приверженность, побуждение) именно к такому виду удовольствий.

• 5. В греховности можно выделить такие ее стороны (типы) как: природную греховность; родовую греховность; врожденную (наследственную) греховность; приобретенную греховность; общую греховность. Природная греховность представляет собой общую склонность к греху, свойственную всем людям, и вошедшую в природу человека после первородного греха. Родовая греховность — это индивидуальная склонность к определенным видам греха, определяемая страстями родителей (см. 51:286-305, 372-396; 33:478-506, 665-698). Природная и родовая греховности имеют общий аспект: каждая из них является наследственным свойством (т. е. свойством, которое наследуются от родителей). Поэтому, они могут быть объединены в один тип — врожденную или наследственную греховность (т. е. греховность, получаемую при рождении). При этом врожденная греховность не является для человека непреодолимой силой. Она представляет собой лишь предрасположенность к греху. Приобретенная греховность — это греховность, приобретаемая в процессе жизни. Иначе говоря, это приобретаемая склонность к греху, или приобретаемые страсти. Общая греховность состоит из врожденной и приобретенной греховностей.

Страсть — это определенное психическое состояние человека, характеризующееся сильной склонностью к данному виду греха,127 обусловленной сильным стремлением к получению данного вида греховного удовольствия, и ставшей, в результате многократного повторения этого греха, привычкой к нему. Поскольку «привычка — вторая натура», страсть становится новым (приобретенным) свойством характера человека или как бы его второй (приобретенной) природой. Иначе говоря, представляет собой сильную приобретенную направленную греховность. Таким образом, страсть, с одной стороны, является следствием, или порождением, или дочерью, греха (точнее, результатом его многократного повторения), а с другой, соответственно — причиной, или источником, или матерью, новых грехов. Другими словами, грех (точнее, его повторение) порождает страсть, а страсть порождает грех.

Подобно сорнякам, произрастающим из земли, страсти, в конечном счете, появляются из врожденной греховности. Однако во врожденной греховности еще нет личной вины человека. Вместе с этим, если человек сам превращает свою греховность в благодатную почву для грехов и страстей (иначе говоря, сам растит свои страсти), то он уже становится виновным в их появлении.

Конкретный грех часто является реализацией (воплощением) данной страсти. Однако не всякий грех является реализацией страсти. Так, например, первородный грех не является таковым, поскольку в то время еще не было страстей. Кроме того, грехи, сделанные впервые или первые несколько раз, также не являются реализацией страстей, т. к. еще не вошли в привычку (иными словами, еще не укоренились в человеке или еще не стали его «второй натурой»).

Исходя из сказанного, очевидна и связь между греховностью, грехом и страстью: греховность (являющаяся следствием первородного греха) порождает грех, а неоднократное повторение данного греха порождает данную страсть.

На появление страстей, как и на жизнь человека в целом, также оказывают влияние такие факторы, как наследственность, внешняя среда и воспитание (см. 51:286-305, 372-396; 33:478-506, 665-698).

• 6. Отметим, что «греха и страсти, естественно, нет в природе человека, Бог не творец страстей. Добродетели же многие даровал Он нашей природе... И да постыдятся те, которые извиняют неделание добродетелей своим бессилием» (прп. Иоанн Лествичник) (цит. по 103:491). «Бог не есть виновник зла. Он даровал человеку разум, способность различать добро и зло, и самовластие; злые же страсти рождаются уже от нерадения и беспечности людей. Отнюдь не виновен в них Бог. По свободному выбору воли демоны сделались злыми, равно как и большая часть людей» (прп. Антоний Великий) (цит. по 117:75). «Зла нет в естестве, и нет никого злого по естеству, ибо Бог не сотворил ничего злого. Но когда кто с похотением сердечным вносит в себя образ зла, тогда оно, несмотря на то, что не есть в естестве, начинает быть в таком виде, как возжелал сего тот, кто так делает» (блж. Диадох, епископ Фотики) (цит. по 132:11); «... Человек не был создан вместе со страстями, как они проявляются сегодня в плотском человеке, лишенном действия Всесвятого Духа. Страсти не имеют ни сущности, ни бытия. Страсть подобна мраку, который не существует сам по себе, но есть отсутствие света. “Душа, по сластолюбию уклонившись от добродетелей, водворяет в себе страсти и укрепляет их против себя” (авва Дорофей. С. 144). Таким образом, можно сказать, что страсти представляют собой извращение душевных сил. Бог не создал человека вместе с постыдными страстями... Естественное состояние человека заключается в присутствии добродетелей, в то время как страсти есть состояние противоестественное» (108:251).

Св. авва Дорофей различает три состояния человека в отношении страстей. «Есть три состояния в человеке: он или действует по страсти, или сопротивляется ей, или искореняет ее. Действует по страсти тот, кто приводит ее в исполнение, удовлетворяется ей. Сопротивляется ей тот, кто не действует по ней и не отсекает ее, но благоразумно минует как бы страсть, однако имеет ее в себе. А искореняет страсть тот, кто подвизается и действует против страсти.

Действующий по страсти подобен человеку, который будучи поражен от врага своего стрелами, берет их и собственными руками вонзает в свое сердце. Сопротивляющийся страсти подобен осыпаемому стрелами от врага, но облеченному в броню, и потому не получающему ран. А искореняющий страсть подобен тому, кто, будучи осыпаем стрелами врага своего, сокрушает их, или возвращает в сердце врага…» (цит. по 103:607).

«Грех не есть существенное свойство нашей природы, но уклонение от нее. Подобно тому, как и болезнь и уродство не присущи нашей природе, но противоестественны, так и деятельность, направленную к злу, нужно признать искажением врожденного нам добра» (свт. Григорий Нисский) (цит. по 197 со ссылкой на: Творения иже во святых отца нашего Григория Нисского, епископа. М., 1871. Ч. 8. С. 467).

Прп. Иоанн Лествичник говорит: «Бог не есть ни виновник, ни творец зла. Посему заблуждают те, которые говорят, что некоторые из страстей естественны душе; они не разумеют того, что мы сами природные свойства к добру превратили в страсти. По естеству, например, мы имеем семя для чадородия; а мы употребляем оное на беззаконное сладострастие. По естеству есть в нас и гнев, на древнего оного змия; а мы употребляем оный против ближнего. Нам дана ревность для того, чтобы мы ревновали добродетелям; а мы ревнуем порокам. От естества есть в душе желание славы, но только горней. Естественно и гордиться, но над одними бесами. Подобным образом естественно душе и радоваться, но о Господе и о благих деяниях ближнего. Получили мы и памятозлобие, но только на врагов души нашей. По естеству желаем мы пищи, но для того, чтобы поддержать жизнь, а не для сластолюбия» (153:207. Слово 26, гл. 155).

В соответствии со сказанным, совершенство Адама, до его грехопадения, следует понимать в его природных качествах (в частности, уме и отсутствии внутренних соблазнов), но не в стремлении к подобию Божиему. Некоторые люди, не обладая такими природными совершенствами, как Адам, и рождаясь с греховной природой (природным уклонением к греху), тем ни менее, становятся великими святыми. Поэтому, такие люди, уступая Адаму в природных качествах, в то же время, превосходят его в стремлении к богоуподоблению.

г). Классификация страстей

• 1. Святые отцы (преподобные Иоанн Кассиан Римлянин, Нил Синайский, Иоанн Лествичник, Ефрем Сирианин, Иоанн Дамаскин) в качестве главных страстей (духов зла, страстных помыслов) называют: чревоугодие, блуд, сребролюбие, гнев, печаль, уныние, тщеславие, гордость (103:18, 224-259, 365, 485, 501; 153. См. Слово 26, гл. 3; 167).

Свт. Игнатий (Брянчанинов) так поясняет эти страсти:

• Чревообъедение

Объедение, пьянство, нехранение и разрешение постов, тайноедение, лакомство, вообще нарушение воздержания. Неправильное и излишнее любление плоти, ея живота и покоя, из чего составляется самолюбие, от которого нехранение верности Богу, Церкви, добродетели и людям.

• Любодеяние

Блудное разжение, блудные ощущения и положения души и сердца. Принятие нечистых помыслов, беседа с ними, услаждение ими, соизволение им, медление в них. Блудные мечтания и пленения. Нехранение чувств, в особенности осязания, в чем дерзость, погубляющая все добродетели. Сквернословие и чтение сладострастных книг. Грехи блудные естественные: блуд и прелюбодеяние. Грехи блудные противоестественные.

• Сребролюбие

Любление денег, вообще любление имущества движимого и недвижимого. Желание обогатиться. Размышление о средствах к обогащению. Мечтание богатства. Опасения старости, нечаянной нищеты128, болезненности, изгнания. Скупость. Корыстолюбие. Неверие Богу, неупование на Его промысл. Пристрастия или болезненная излишняя любовь к разным тленным предметам, лишающая душу свободы. Увлечение суетными попечениями. Любление подарков. Присвоение чужого. Лихва. Жестокосердие к нищей братии и ко всем нуждающимся. Воровство. Разбой.

• Гнев

Вспыльчивость, принятие гневных помыслов: мечтание гнева и отмщения, возмущение сердца яростью, помрачение ею ума: непристойный крик, спор, бранные, жестокия и колкия слова, ударение, толкание, убийство. Памятозлобие, ненависть, вражда, мщение, оклеветание, осуждение, возмущение и обида ближнего.

• Печаль

Огорчение, тоска, отсечение надежды на Бога, сомнение в обетованиях Божиих, неблагодарение Богу за все случающееся, малодушие, нетерпеливость, несамоукорение, скорбь на ближнего, ропот, отречение от креста, покушение сойти с него.

• Уныние

Леность ко всякому доброму делу, в особенности к молитвенному. Оставление церковного и келейного правила. Оставление непрестанной молитвы и душеполезного чтения. Невнимание и поспешность в молитве. Небрежение. Неблагоговение. Праздность. Излишнее успокоение сном, лежанием и всякого рода негою. Перехождение с места на место. Частые выходы из келии, прогулки и посещения друзей. Празднословие. Шутки. Кощуны. Оставление поклонов и прочих подвигов телесных. Забвение грехов своих. Забвение заповедей Христовых. Нерадение. Пленение. Лишение страха Божия. Ожесточение. Нечувствие. Отчаяние.

• Тщеславие

Искание славы человеческой. Хвастовство. Желание и искание земных и суетных почестей. Любление красивых одежд, экипажа, прислуги и келейных вещей. Внимание к красоте своего лица, приятности голоса и прочим качествам тела. Расположение к наукам и искусствам, гибнущим сего века, искание успеть в них для приобретения временной земной славы. Стыд исповедовать грехи свои. Скрытие их пред людьми и отцом духовным. Лукавство, Самооправдание. Прекословие. Составление своего разума. Лицемерие. Ложь. Лесть. Человекоугодие. Зависть. Уничижение ближнего. Переменчивость нрава. Потворство. Бессовестность. Нрав и жизнь бесовские.

• Гордость

Презрение ближнего. Предпочтение себя всем. Дерзость. Омрачение, дебелость ума и сердца. Пригвождение их к земному. Хула. Неверие. Лжеименитый разум. Непокорность закону Божию и Церкви. Последование своей плотской воле. Чтение книг еретических, развратных и суетных. Неповиновение властям. Колкое насмешничество. Оставление христоподражательного смирения и молчания. Потеря простоты. Потеря любви к Богу и ближнему. Ложная философия. Ересь. Безбожие. Невежество. Смерть души» (151:3-6).

• 2. По поводу количества главных страстей прп. Иоанн Лествичник говорит: «Некоторые имеют обыкновение писать о тщеславии в особенной главе, и отделять оное от гордости; посему и говорят они, что начальных и главных греховных помыслов восемь. Но Григорий Богослов и другие насчитывают их семь. С ними и я более согласен; ибо кто, победив тщеславие, может быть обладаем гордостию? Между сими страстями такое же различие, какое между отроком и мужем, между пшеницею и хлебом; ибо тщеславие есть начало, а гордость конец»129 (153:1. Слово 22, гл. 1). Заметим, что: «один из первых церковных писателей, различавших тщеславие от гордости, есть Кассиан. Он считал восемь главных страстей, между коими поставлял тщеславие седьмою страстию, а гордость – восьмою. Св. же Григорий Богослов в 39 слове, на Богоявление Господне, говорит, что есть семь духов злобы, как семь же считается и добродетелей (Твор. Григория Богослова, ч. 3, стр. 259. Москва, 1844 г.) (153:293. См. примечание «щ» к Слову 22, гл. 1).

Прп. Иоанн Кассиан Римлянин отмечает, что «страсти бывают двух родов: естественные, вырождающиеся из естественных потребностей, как например чревоугодие и блуд, и не естественные, не коренящиеся в естестве, как например сребролюбие. Действия же их проявляются четверояко: некоторые действуют только в теле и через тело, как чревоугодие и блуд, а некоторые проявляются и без содействия тела, как тщеславие и гордость; далее, иные возбуждаются извне, как сребролюбие и гнев, а иные исходят из внутренних причин, как уныние и печаль. Подобное действие страстей подает повод допустить в них еще два рода, деля их на плотские и душевные: плотские в теле зарождаются и тело питают и услаждают; а душевные из душевных склонностей исходят и душу питают, на тело же нередко действуют разрушительно. Эти последние врачуются простым врачеванием сердца внутренним; а плотские двояким лекарством врачуются — и внешним и внутренним.

Поясним нечто из сказанного более пространным рассуждением. Страсти чревоугодия и блуда, коренясь в теле, возбуждаются иногда без содействия души, по одному раздражению потребностей, из которых исходят, но влекут и душу по ее связи с телом... Тщеславие и гордость зарождаются в душе без посредства тела. Ибо какую нужду имеет тщеславие в телесном, когда из-за одного желания похвал и славы доводит до падения плененную им душу? Или какое телесное действие имело место в возгордении Люцифера, когда он зачал его в одной душе и в помышлении, как говорит пророк: “А говорил в сердце своем: взойду на небо... буду подобен Всевышнему” (Ис.14:13, 14). Не имел он в такой гордости подстрекателя извне; она и зародилась, и созрела вся внутри него» (цит. по 103:18, 19).

• 3. Свт. Иоанн Златоуст про главные страсти говорит: «Главные наши страсти — я разумею гнев и пожелание… — сильнее в нас действуют и более других свойственны нам» (цит. по 80:39 со ссылкой на: Злат. на Матф. б. 17. стат. 1. По изд. 1846. Моск. 1. 344).

Прп. Антоний Великий самыми злыми страстями души считает «ненасытное желание богатства и удовольствий, славолюбие и тщеславие при неведении истины» (слово 4. Цит. по 117:59). В другом месте он называет самыми большими страстями чревоугодие и ненасытное желание житейских благ (117:72).

«По свидетельству преподобного аввы Дорофея, “все отцы говорят, что всякая страсть рождается от сих трех причин: от славолюбия, сребролюбия, сластолюбия130”» (80:37). Преподобный отец также считает, что «самолюбие же есть “корень всех страстей”» (147: 79 со ссылкой на: Преподобного отца нашего аввы Дорофея Душеполезные поучения и Послания с присовокуплением вопросов его и ответов на оные Варсануфия Великого и Иоанны Пророка. 8-е изд. Свято-Троицкая Лавра, 1900. Репринт: Нью-Йорк, 1970. С. 2).

Свт. Григорий Нисский называет корнем всех зол сребролюбие: «Привлекательность вещества кажется для сребролюбцев добром, но корень всем злым (всех зол — П. Д.) оказывается сребролюбие (1Тим. 6: 10)»131 (133:65). То же говорит и прп. Иоанн Лествичник: «Сребролюбие есть и называется корень всем злым (1Тим.6:10); и оно действительно такого, ибо производит ненависть, хищения, зависть, разлучения, вражды, смущения, злопамятство, жестокость и убийства» (153:141. Слово 17, гл. 14). В другом месте прп. отец разделяет корень зла для мирян и монахов: «в мирских корень всех зол есть сребролюбие, а в монахах – объедение» (153:192. Слово 26, глл. 69, 70).

Прп. Иоанн Лествичник также учит, что главой, начальником и дверью страстей является объедение: «Начальник бесов есть падший денница; а глава страстей есть объедение» (153:119. Слово 14, гл. 30); «Спросим же и сего нашего врага, паче же главнейшего начальника наших злых врагов, дверь страстей, т.е. объедение. Сию причину падения Адамова, погибели Исава, пагубы Израильтян, обнажения Ноева, истребления Гоморрян, Лотова кровосмешения, погубления сынов Илии священника, и руководителя ко всяким мерзостям» (153:121. Слово 14, гл. 34). При этом прп. отец самой лютой из всех страстей называет отчаяние (153:121. Слово 14, гл. 36), а гордость считает страстью, которая:

• способна по своей силе заменить все другие страсти: «…бесы с намерением отступают от нас, оставляя беса гордости, который один заменяет собою всех прочих» (153:121. Слово 15, гл. 62); «Один почтенный муж сказал мне: положим, что есть двенадцать бесчестных страстей; если произвольно возлюбишь одну из них, то есть гордость, то и одна сия наполнит место прочих одиннадцати» (153:157, Слово 23, гл. 5);
• является начальницей и совершительницей всех зол (153:156. Слово 22, гл. 45), а также родительницей всех страстей (153: 160. Слово 23, гл. 38).

Прп. Иоанн Лествичник говорит и о связях между страстями: «Кто низложил первые три из главных страстей (тщеславие, сребролюбие, чревоугодие), тот низложил вместе и пять последних (блуд, гнев, печаль, уныние, гордость); но кто не радит о низложении первых, тот, ни одной не победит (103:485. Слово 2, гл. 3); «Какие грехи происходят от восьми главных страстных помыслов, и какой из трех главных родитель есть каждому из пяти прочих? Матерь блуда есть объедение; матерь уныния — тщеславие; печаль и гнев рождаются от всех трех главных страстей; а гордости матерь есть тщеславие. Какие же грехи происходят от восьми главных, на это скажу, что в неистовых страстях нет толку и порядка, но всякое бесчиние и нестроение (Слово 26, гл. 39, 40).

Безвременный смех, например, иногда рождается от беса блуда; иногда от тщеславия, когда человек сам себя внутри бесстыдно хвалит; иногда же смех рождается и от пресыщения (Слово 26, гл. 41).

Многоспание происходит иногда от насыщения: иногда от поста, когда постящиеся возносятся; иногда от уныния, а иногда просто от естества (Слово 26, гл. 42).

Многословие происходит иногда от насыщения, а иногда от тщеславия (Слово 26, гл. 43).

Хула есть собственно порождение гордыни; но нередко она рождается от осуждения ближнего в том же самом, или от неприязненной зависти бесов (Слово 26, гл. 45).

Ожестение сердца бывает иногда от пресыщения, иногда от бесчувствия; иногда же от пристращения к чему-либо. А пристращение опять бывает иногда от блуда, иногда от сребролюбия, иногда от чревоугодия, иногда от тщеславия, - и от многих других причин (Слово 26, гл. 46).

Лукавство происходит и от превозношения, и от гнева (Слово 26, гл. 47).

Лицемерие — от самодовольства и от своечиния (Слово 26, гл. 48)» (103:488).

По мнению блаженного Фалассия: «Предшествует всем страстям самолюбие; после же всех их следует гордость.

Три главнейшие страсти греховные порождение свое имеют из страсти самолюбия.

Эти три суть: чревоугодие, тщеславие и сребролюбие, из которых исходят все другие страсти.

За чревоугодием следует блуд, за тщеславием — гордость, прочие же — за всеми тремя.

За всеми тремя последуют — печаль, гнев, злопамятство, зависть, леность и прочие…» (аввы Фалассия о любви, воздержании и духовной жизни к пресвитеру Павлу. Сотня первая, пункты 86-90) (132: 306).

«Из всех страстей преподобный Григорий (Синаит — П. Д.) выделяет восемь “начальственных” (важнейших, опаснейших): три главных — чревоугодие, сребролюбие и тщеславие и пять с ними связанных — блуд, гнев, печаль, леность и гордость. И еще более часто святой Григорий предостерегает от двух страстей — блуда и уныния. Эти две страсти он считает крайне суровыми и тяжкими, господствующими “над несчастной душой” и обессиливающими ее, делающими “природу нашу вялой, расслабленной и как бы разбитой параличом”» (147:111).

Проф. В. Н. Лосский пишет: «…корень всякого греха — гордость, которая есть бунт против Бога… Корень греха - это жажда самообожения, ненависть к благодати» (71:252).

Протоиерей Александр Мень полагает, что человека больше всего соблазняет власть (то есть стремление к власти является доминирующей страстью): «Воля к власти — самый серьезный импульс и самый тяжелый грех человека. За всеми социальными, политическими, культурными битвами стоит воля к власти.

Фрейд напрасно считал, что в основе всего лежит либидо, секс. Ничего подобного! Миллионы людей отказывались от брака, но от власти никто никогда не отказывался. Об этом всегда нужно помнить. Вся человеческая цивилизация построена на грехопадении, на первородном грехе, она сохранила в себе вот этот импульс власти. Подумайте: ведь всякая магия была построена на стремлении властвовать над природой и человеком, так же, как и наша техническая цивилизация. С точки зрения властолюбия можно описать всю мировую историю, и это будет правда.

Проанализируйте любое выдающееся событие истории, и вы увидите, какую колоссальную роль играла в нем жажда власти. Этот импульс не оставляет человека до старости. Он может уже не интересоваться пищей, не интересоваться многими жизненными удовольствиями, он может уже еле двигаться, но власть остается единственным и последним, что ему мило и дорого» (102:72, 73). Отметим, что «грехопадение было первым моментом, когда в человеке восторжествовала воля к власти...» (102:73). Иначе говоря, в грехопадении, впервые в роде человеческом, проявилась страсть (жажда) власти, как желания обладать дополнительной возможностью — стать как боги, знающие добро и зло. Свт. Григорий Богослов связывает эту страсть, гнездящуюся в потомках Адама, с первородным грехом: «Если в отношении к Богу первородный грех выразился идолопоклонством и язычеством, то во взаимных отношениях людей дает почувствовать себя преобладанием (между людьми — П. Д.)» (25:311 со ссылкой на святителя Григория Богослова).

• 4. Как видно из приведенных выше высказываний о страстях, в них имеются некоторые различия в определении основных страстей. Однако здесь нет существенных расхождений. Это объясняется тем, что многие страсти связаны друг с другом. Так, например, страсть стяжания денег обусловлена не собственно желанием их накопления, а желанием с их помощью достичь большей власти, большей славы, иметь больше возможностей удовлетворять свои похоти. Иными словами, сребролюбие обусловлено властолюбием, славолюбием, сластолюбием. Вообще, различные страсти являются как бы звеньями одной цепи. И если потянуть за одно из них, то появятся и другие звенья – страсти. По словам прп. Иоанна Лествичника «… страсти, одна другую рождая, и одна другою укрепляясь, низвергают в бездну» (153:104. Слово 9, гл. 1). Прп. Григорий Синаит пишет: «Воцарение в человеке по беспечности хотя бы одной из названных страстей (имеются в виду чревоугодие, сребролюбие, тщеславие, блуд, гнев, печаль, леность, гордость — П. Д.) ополчает на него весь сонм зол во главе с гибельным неверием и опустошает его душу…» (цит. по 147:111).
• 5. По вопросу разделения страстей на душевные и телесные прп. Ефрем Сирианин говорит: «Душевные страсти суть забвение, леность и неведение. Сими тремя страстями омрачаемое око душевное, то есть ум, подпадает господству других страстей, каковы суть нечестие, неправоверие, то есть всякая ересь, хула, раздражительность, гнев, досада, вспыльчивость, человеконенавистничество, помятозлобие, клевета, осуждение, неразумная печаль, страх, боязнь, раздор, ревность, зависть, тщеславие, гордость, лицемерие, ложь, неверие, неблагоразумие, неразборчивость, недальновидность, ненасытность, любостяжание, леность, притязательность, пристрастие, привязанность к земному, уныние, малодушие, неблагодарность, ропот, кичение, самомнение, запальчивость, высокомерие, любоначалие, человекоугодие, коварство, бесстыдство, нечувствительность, ласкательство, скрытность, насмешливость, двоедушие, соизволение на грех по страсти, непрестанное помышление о грехах, скитание помыслов, самолюбие — матерь всего худшего, сребролюбие — корень всех пороков, злонравие и лукавство.

Телесные же страсти суть чревоугодие, прожорство, роскошь, пьянство, ядение в тайне, разные роды сластолюбия, блуд, прелюбодеяние, распутство, нечистота, кровосмешение, деторастление, скотоложство, худые пожелания и всякие противоестественные и постыдные страсти, воровство, святотатство, разбой, убийство по зависти или в неразумном раздражении, всякое телесное успокоение, удовлетворение хотениям плоти, особенно в здоровом состоянии тела, волшебство, ворожбы, чародеяния, гадания, предвещание, щегольство, легкомыслие, нега, страсть к нарядам, натирание лица, предосудительное распутство, игра в кости, пристрастная преданность мирским удовольствиям, жизнь плотоугодная, одебеляющая ум, делающая его оземленившимся и скотоподобным и никак не допускающая возвести взор к Богу и к делам добродетелей... корнем же всех зол и, как сказал бы иной, первою причиною, служат сластолюбие, славолюбие и сребролюбие, от которых рождается все худое» (цит. по 103:359, 360).

Прп. Антоний Великий о душевных страстях пишет: «Умный человек борим бывает страстями душевными через чувства (телесные), кои есть у разумных тварей. Телесных чувств есть пять: зрение, обоняние, вкус и осязание. Через сии пять чувств подпадая четырем своим собственным страстям, бедная душа берется в плен. Эти четыре страсти душевные — тщеславие, жажда утех, гнев и страх» (цит. по 117:73).

По мнению прп. Исаака Сирина: «В душе и без телесного естества, естественно, есть похоть и раздражительность, это суть страсти души (цит. по 49:142). Священник Андрей Лоргус к нетелесным (душевным) чувствам (страстям) относит «страсть власти или славы» (49:147).

Заметим, что добродетели, также (как и страсти) разделяются на душевные и телесные. «Из добродетелей иные суть телесные, а иные душевные. Телесные суть: пост, бдение, спание на голой земле, служение, рукоделие, чтобы не быть в тягость другим, или для подаяний и прочее. А душевные суть: любовь, великодушие, кротость, воздержание, молитва и прочее. И так если случится, что по какой-либо нужде или состоянию телесному, например, по болезни или по другой подобной причине, мы не сможем исполнить выше показанных телесных добродетелей, то имеем снисходительное прощение от Господа, ведущего и причины тому; не исполняя же добродетелей душевных, никакого не будем иметь извинения, ибо они не подлежат таковым препятствиям» (прп. Максим Исповедник) (цит. по 132:186, 187).

7.3. О соотношении духовного и физического состояния человека до и после грехопадения в раю

После первородного греха как духовное, так и физическое состояния человека резко изменились. Так, например:

до падения: а) благодать была внутри человека, а соблазн — вне его; б) человек вел праведную жизнь, при возможности грешить. Иными словами, праведность была в действиях человека, а грех — в возможности человека, или праведность была как действительность, а грех — как возможность; в) физическое состояние человека (состояние тела) находилось в возможности бессмертия;

после падения: а) благодать стала вне человека, а соблазн — внутри его; б) человек стал грешить, при возможности вести праведную жизнь. Иными словами, грех стал в действиях человека, а праведность — в возможности человека, или грех стал как действительность, а праведность — как возможность; б) физическое состояние человека стало находиться в невозможности бессмертия (имеется в виду 1-й период жизни души — см. сноску 24).

При этом у прародителей в раю в начале не было никаких похотей плоти и страстей. Греховные чувства и желания впервые появились у них перед вкушением запретного плода.

В соответствии с изменениями, произошедшими с физическим и духовным миром человека изменилась и его психика (духовно – телесная субстанция), зависящая как от души, так и от тела. При этом нам не известны конкретные субстанциальные изменения, произошедшие в теле и душе после первородного греха. Нам известны лишь функциональные изменения психики (они приведены выше).

Глава 8. О Святоотеческой психотерапии

«Во свидетели пред вами призываю сегодня небо и землю: жизнь и смерть предложил я тебе, благословение и проклятие. Избери жизнь, дабы жил ты и потомство твое, любил Господа Бога твоего, слушал глас Его и прилеплялся к Нему; ибо в этом жизнь твоя и долгота дней твоих…» (Втор.30:19, 20).

«Выслушаем сущность всего: бойся Бога и заповеди Его соблюдай, потому что в этом все для человека; ибо всякое дело Бог приведет на суд, и все тайное, хорошо ли оно, или худо» (Еккл.12:13, 14).

«… какая польза человеку, если он приобретет весь мир, а душе своей повредит? или какой выкуп даст человек за душу свою? ибо приидет Сын Человеческий во славе Отца Своего с Ангелами Своими и тогда воздаст каждому по делам его» (Мф.16:26).

«Душа наша проста и несложна; потому, когда возболезнует, одно врачевство врачует ее. Но тело, будучи сложено из многих, и притом неодинаковых частей, которые и сами составлены из четырех стихий, когда занеможет, имеет нужду в разных врачевствах и притом составленных из разных трав… А душа, говорю я, напротив, будучи невещественна, проста и несложна, когда занеможет, одно врачевство врачует ее, а не многие. Какое же это врачевство? Дух Святой, благодать Господа Иисуса Христа…» (прп. Симеон Новый Богослов. Слово тринадцатое (27).

8.1. Введение

Святоотеческая психотерапия представляет собою особое духовное воздействие на душу с целью исцеления ее от страстей и других последствий грехов. При этом имеются в виду, как личные грехи, так и грехи родителей и более далеких родственников.

• 1. В Священном Писании о наказании за личные грехи говорится: «Господь сказал Моисею: того, кто согрешил предо Мною, изглажу из книги Моей» (Исх.32:33); «Если не будешь стараться исполнять все слова закона сего, написанные в книге сей, и не будешь бояться сего славного и страшного имени Господа Бога твоего, то Господь поразит тебя и потомство твое необычайными язвами, язвами великими и постоянными, и болезнями злыми и постоянными; и наведет на тебя все [злые] язвы Египетские, которых ты боялся, и они прилипнут к тебе; и всякую болезнь и всякую язву, не написанную [и всякую написанную] в книге закона сего, Господь наведет на тебя, доколе не будешь истреблен, и останется вас немного, тогда как множеством вы подобны были звездам небесным, ибо ты не слушал гласа Господа Бога твоего. И как радовался Господь, делая вам добро и умножая вас, так будет радоваться Господь, погубляя вас и истребляя вас…» (Втор.28:58-63); «…если я согрешу, Ты заметишь и не оставишь греха моего без наказания. Если я виновен, горе мне!...» (Иов.19:14, 15); «…Всякое преступление и непослушание получало праведное воздаяние…» (Евр.2:2). О наказании за нарушение заповедей Божиих говорится, например, в: Лев.26:14-41; Втор.8:19, 20; 11:26, 28; 28:15-68; 30:15, 17-19; 31:20, 21, 29).

Исключением из этого являются случаи, когда беззаконник обращается от грехов: «А когда скажу беззаконнику: “ты смертью умрешь”, и он обратится от грехов своих и будет творить суд и правду, если этот беззаконник возвратит залог, за похищенное заплатит, будет ходить по законам жизни, не делая ничего худого, — то он будет жив, не умрет. Ни один из грехов его, какие он сделал, не помянется ему; он стал творить суд и правду, он будет жив» (Иез.33:14 -16).

О наказании за грех говорили царь Соломон и Иисус, сын Сирахов: «… Стремящийся к злу стремится к смерти своей» (Прит.11:19); «... Суд над согрешающими следует всегда за преступлением неправедных» (Прем.14:31); «Не прилагай греха ко греху, ибо и за один не останешься ненаказанным» (Сир.7:8); «И хотя бы и один был непокорный, было бы удивительно, если б он остался ненаказанным...» (Сир.16:11).

Об этом также говорится в 3 Езд. и 2 Мак.: «Не пощадит десница Моя грешников…» (3Езд.15:22); «Горе грешникам и несоблюдающим заповедей Моих! Говорит Господь. Не пощажу их» (3Езд.15:24, 25); «… Нечестиво поступать против Божественных законов невозможно ненаказанно…» (2Мак.4:17).

Примеры конкретного влияния личных грехов на судьбу человека (наказания человека за его грехи) приведены, например, во Второй книге Маккавейской: «На другой день бывшие с Иудою пошли, как требовал долг, перенести тела павших и положить их вместе со сродниками в отеческих гробницах. И нашли они у каждого из умерших под хитонами посвященные Иамнийским идолам вещи, что закон запрещал Иудеям: и сделалось всем явно, по какой причине они пали … доблестный Иуда увещевал народ хранить себя от грехов, видя своими глазами, что случилось по вине падших (2Мак.12:39-42); «Ибо когда он (Менелай — П. Д.) совершил много грехов против алтаря Господня, которого огонь и пепел был свят, то и получил смерть в пепле (2Мак.13:8).

О связи грехов с болезнями ясно учил Иисус Христос: «Потом Иисус встретил его (исцеленного человека — П. Д.) в храме и сказал ему: вот, ты выздоровел; не греши больше, чтобы не случилось с тобою чего хуже» (Ин.5:14). «Св. апостол Павел объяснял частые болезни и смерть коринфян как наказание за непочтительное и эгоистическое поведение на вечери Господней. Он также предостерегал христиан против ложного религиозного поклонения, напоминая о внезапных наказаниях, посылавшихся идолопоклонникам в Ветхом Завете» (128:99).

Приведем и другие цитаты о связи личных грехов с болезнями.

«... Во всяком грехе находится вина и наказание, как два червя в испорченном зубе или в трухлявом дереве скрываются. Вины (то есть греха) Бог не хочет, но наказания, действительно, для нас предустановляет, да теми предает нас на измождение (на казнь) ...» (158:477).

«… Грех в самом себе несет болезнь, наказание человеку. Страдания являются следствием грехов. В некоторых страстях причины страданий очевидны, например: в пьянстве, наркомании. В других, особенно душевных, это сложнее заметить, но они поражают человека не менее жестоко. Что только не сделали зависть, самолюбие, алчность и т. д. Не они ли порождают ссоры, вражду, убийства, войны и т. п.?» (159:129).

«На протяжении всего Священного Писания звучит мотив о том, что соматические и психические болезни возникают именно вследствие нарушения нравственных законов. Это открытие подтверждается современными исследованиями в области медицины и психофизиологии. Например, свердловский врач, проф. И. И. Бенедиктов в своей книге “Письма о любви” проводит мысль о том, что качество человеческой любви и физическое здоровье человека во многом зависят от соблюдения конкретных ограничительных норм (или заповедей). И напротив, утверждает он, распущенность и бесконтрольность вполне могут привести к различным заболеваниям: бесплодию, фригидности, аноргазмии и проч. (160:91 со ссылкой на: Бенедиктов И. И. Письма о любви. С. 20).

«Большинство злоключений происходит от несправедливостей. Например, если несправедливостью люди наживают себе богатство, то несколько лет они как сыр в масле катаются, но потом тратят все, несправедливо собранное, на врачей. Ведь в псалме как написано: Малое у праведника — лучше богатства многих нечестивых (Пс.36:16). “Злая разжива — только ветру нажива” — говорит пословица. Все, что накапливается неправдой, уходит, разлетается по ветру. Болезни, банкротства, прочие несчастья, происходящие как испытания от Бога, случаются редко и с весьма немногими. Такие люди будут иметь от Бога чистую мзду, и обычно они становятся впоследствии более богатыми, подобно Иову (из бесед со старцем Паисием Святогорцем)» (157:190. См. статью: «Несправедливость — великий грех»).

«Грех — причина всех скорбей человека и во времени и в вечности. Скорби составляют как бы естественное последствие, естественную принадлежность греха, подобно тому, как страдания, производимые телесными недугами, составляют неизбежную принадлежность этих недугов, свойственное им действие. Грех в обширном смысле слова, иначе падение человечества, или вечная смерть его, объемлет всех человеков без исключения; некоторые грехи составляют печальное достояние целых обществ человеческих; наконец, каждый человек имеет свои отдельные страсти, свои особенные согрешения, принадлежащие исключительно ему. Грех, во всех этих различных видах, служит началом всех скорбей и бедствий, которым подвергается вообще человечество, подвергаются человеческие общества, подвергается каждый человек в частности» (свт. Игнатий Брянчанинов) (цит. по 157:174. См. статью: «Наказание за грех»).

«Есть прямая связь между болезненностью и греховностью, что подтверждают многие места из Писания: “Прощается тебе грех твой”, говорит Господь, исцеляя одного. “Иди и больше не греши”, — говорит другому. Потому повторяю, что святые отцы советуют при любом заболевании вначале исповедоваться и причаститься» (протоиерей Валенитин Мордасов) (157:294).

«Все наши болезни от наших грехов. Когда к Господу обращались за исцелением, Он всегда сначала отпускал грехи, а потом исцелял от болезней. Грехи наши, наша неправедная жизнь дают нам болезни» (161:211).

• 2. Необходимо отметить, что между болезнью и грехом нет взаимно-однозначной связи, то есть болезнь человека не всегда является следствием его личного греха. «Бывает, что болезни посылаются и святым людям не за грехи, а для большей святости» (161:211). Иногда болезни, физические недостатки, различные трудности, неприятности, горести и страдания: попускаются Богом для испытания верности Ему и смирения (см., например, Втор.8:2, 3); очищения и укрепления в праведности (см., например, Иов.); необходимы для явления дел Божьих132 и славы Божьей133; происходят по «естественным» причинам, то есть в соответствии с физическими законами, или «законами природы»134. Кроме того, как говорит протоиерей Валенитин Мордасов, иногда болезнь (увечье) посылается для предотвращения греха: «В наше время, как особое благоволение Божие, можно ценить увечье, посланное Господом для того, чтобы предупредить грехопадение, лишить возможности совершать грех. Жаль, что многие этого не понимают» (157:294).

Приведем и другие высказывания по данному вопросу.

Свт. Григорий Богослов учит: «Что значит постигший нас удар (несчастья — П. Д.), и отчего он? Испытание ли — это добродетели или истязание за грехи? Но хотя бы и не было это наказанием, — лучше принять за наказание и смириться под крепкую руку Божию, нежели превозноситься этим, как испытанием (Слово 15)» (52:495).

Архимандрит Амвросий (Юрасов) поясняет: «Но бывает, что болезни посылаются и святым людям не за грехи, а для большей святости»; «Грешникам болезни даются за грехи, а праведникам — для большей святости» (161:211, 212).

По мнению митрополита Московского и Коломенского Филарета (Дроздова): «Бог хочет терпения и надежды, если подвергает душу лишению, для ее испытания и очищения» (165:329).

«Авва Исаия пишет: поелику одинаковые случайности постигают грешных и праведных, то не должно думать, что все подвергающиеся несчастиям подвергаются им за какие-либо предшествовавшие грехи» (цит. по 117:419).

Старец Алексий (Соловьев) выражает эту мысль так: «Нет ничего удивительного, что ты страдаешь, это нужно, чтобы понять страдания других. Терпи… Христос, будучи безгрешным, терпел поношения от твари, а ты кто такая, чтобы не страдать? Знаешь ли ты, что душа очищается страданием; знаешь ли, что Христос помнит тебя, если он посещает тебя скорбями. Самой избрать путь жизни труднее всего. При вступлении в жизнь нужно молить Господа, чтобы Он управил твой путь. Он, Всевышний, всякому дает крест сообразно со склонностями человеческого сердца. Кто тебе сказал, что Бог наказывает людей за грехи, как принято у нас часто говорить при виде ближнего, впавшего в какую-либо беду или болезнь. Нет, пути Господни неисповедимы. Нам, грешным, не надо знать, почему Всесильный Христос часто допускает непостижимые для человеческого ума как бы несправедливости. Он знает, что Он делает и для чего. Ученики Христовы никогда не думали, что Христос даст им счастье, в смысле земного благополучия. Они были счастливы лишь духовным общением со Сладчайшим своим Учителем… Христос мог избежать Своего страдания, однако Он Сам добровольно пошел на крест. Бог любит особенно тех, кто добровольно идет на страдания Христа ради…» (цит. по 136:346).

Свт. Иоанн Максимович (архиепископ Черниговский, впоследствии митрополит Тобольский и Сибирский) говорит: «…Каждый из нас в нуждах своих обязан увещевать самого себя, говоря или думая так: “Это послано мне праведным судом Божиим или в наказание за грехи мои, или для наставления меня в добродетельной жизни, или же для большей награды небесной…”» (158:493, 494).

Кандидат медицинских наук епископ Тихвинский Константин (Горянов) пишет: «В библейские времена естественных причин болезней даже не ищут, кроме тех, которые очевидны: ранения, падения, одряхление и слепота при старости, например, как у Бытописателя: “Когда Исаак состарился, и притупилось зрение глаз его, он призвал старшего сына своего Исава” (Быт.27:1). Главная причина такого подхода в том, что болезнь обычно рассматривалась как наказание за грехи. Так, увидев слепорожденного, ученики спросили у Иисуса: “Равви! Кто согрешил, он или родители его, что родился слепым? ” (Ин.9:2). Болезнь могла посылаться Богом прямо, например, перед казнями египетскими “Господь сказал (Моисею): кто дал уста человеку? Кто делает немым, или глухим, или зрячим, или слепым? Не Я ли Господь (Бог)?” (Исх.4:11).

Болезнь могла возникнуть у человека с Божия соизволения через посредство нечистой силы, как у Иова, когда “отошел сатана от лица Господня и поразил Иова проказою лютою от подошвы ноги его по самое темя его” (Иов.2:7). Причиною болезни могла также быть человеческая зависть. Так, у того же Иова мы встречаем: “Глупца убивает гневливость, и несмысленного губит раздражительность” (Иов.5:2); а с другой стороны, “кроткое сердце – жизнь для тела, а зависть – гниль для костей” (Притч.14:30).

Ветхий Завет указывает в качестве причины болезни пресыщение, Кн. премудрости Иисуса, сына Сирахова, взывает к нам из глубины веков: “Сын мой! В продолжение жизни испытывай твою душу, и наблюдай, что для нее вредно, и не давай ей того... Не пресыщайся всякою сластью, и не бросайся на разные снеди; ибо от многоядения бывает болезнь, и пресыщение доводит до холеры; от пресыщения многие умерли, а воздержанный прибавит себе жизни” (Сирах.37:30-34). Однако в любом случае считается, что в конечном итоге болезнь ниспослана Богом за грехи…

Испытание болезнью должно возбудить в человеке сознание греха. В просительных псалмах это и отмечается: мольба об исцелении всегда сопровождается признанием грехов: “Нет целого места в плоти моей от гнева Твоего; нет мира в костях моих от грехов моих. Ибо беззакония мои превысили голову мою... Смердят, гноятся раны мои от безумия моего” (Пс.37:4-6). Однако встает вопрос, является ли каждая болезнь следствием личных грехов болящего? И ответ на этот вопрос не всегда ясен…

При религиозном взгляде на болезнь исцеление понималось как знамение того, что человек прощен Богом, “ибо Я Господь (Бог твой), целитель твой” (Исх.15:26)» (126).

Заметим, что и преждевременная смерть человека также может не являться следствием значительности совершенных им грехов. В Евангелие от Луки об этом говорится следующее: «В это время пришли некоторые и рассказали Ему о Галилеянах, которых кровь Пилат смешал с жертвами их. Иисус сказал им на это: думаете ли вы, что эти Галилеяне были грешнее всех Галилеян, что так пострадали? Нет, говорю вам, но, если не покаетесь, все так же погибнете. Или думаете ли, что те восемнадцать человек, на которых упала башня Силоамская и побила их, виновнее были всех, живущих в Иерусалиме? Нет, говорю вам, но, если не покаетесь, все так же погибнете» (Лк.13:1-5) (ср.: 2Мак.12:39-42).

• 3. Приведем теперь сведения о влиянии грехов родителей и более далеких родственников на судьбу (жизнь) их детей135.

В Ветхом Завете неоднократно говорится о влиянии греха (вины) отцов на судьбы их детей. Так, например, за грех царя Давида (2Цар.11:1-17), который сделал зло в очах Господа (2Цар.11:26), поразил Господь дитя, которое родила жена Урии Давиду, и оно заболело (2Цар.12:15) и на седьмой день дитя умерло (2Цар.12:18). Приведем и другие примеры: «…Я Господь, Бог твой, Бог ревнитель, наказывающий детей за вину отцов до третьего и четвертого [рода], ненавидящих Меня…» (Исх.20:5); «... Господь, Бог... наказывающий вину отцов в детях и в детях детей до третьего и четвертого рода» (Исх.34:6, 7); «А оставшиеся из вас… за беззакония отцов своих исчахнут» (Лев.26:39); «Господь долготерпелив и многомилостив, прощающий беззакония и преступления, и не оставляющий без наказания, но наказывающий беззаконие отцов в детях до третьего и четвертого рода» (Числ.14:18); «…Я Господь, Бог твой, Бог ревнитель, за вину отцов наказывающий детей до третьего и четвертого рода, ненавидящих Меня…» (Втор.5:9); «Готовьте заклание сыновьям его за беззакония отца их…» (Ис.14:21); «Если не будешь стараться исполнять все слова закона сего, написанные в книге сей, и не будешь бояться сего славного и страшного имени Господа Бога твоего, то Господь поразит тебя и потомство твое необычайными язвами, язвами великими и постоянными, и болезнями злыми и постоянными… «(Втор.28:58-63); «Ты… за беззакония отцов воздашь в недро детям их после них…» (Иер.32:18); «Отцы наши грешили: их уже нет, а мы несем наказание за беззаконие их» (Плач.5:7); «…и за грехи наши и отцов наших мы с братьями нашими и царями нашими и священниками нашими преданы были царям иноземным под меч, в плен и на разграбление с посрамлением до сего дня» (Езд.2:74); «… не наказывай меня за грехи мои и заблуждения мои и отцов моих, которыми они согрешили пред Тобою» (Тов.3:3); «И, поистине, многи и праведны суды Твои — делать со мною по грехам моим и грехам отцов моих...» (Тов.3:5). См. также Исх.20:5; Чис.14:18, 33; Втор.5:9; 12:25, 28; 1Цар.2:33; 3:13, 14; 2Цар.12:13-19; Пс.36:28; Прем.3:16; Тов.3:3, 5. Отметим, что в Исх.20:5 и Втор.5:9 говорится о наказании за вину отцов только тех детей, которые ненавидят Бога.

В Новом Завете о связи детей с грехами их отцов говорится в: Мф.23:29-32, 35; 27:24, 25; Лк.11:50, 51, причем наиболее ярко это выражено в Мф.27:24, 25: «Пилат… умыл руки перед народом и сказал: не виновен я в крови Праведника Сего; смотрите вы. И, отвечая, весь народ сказал: кровь Его на нас и на детях наших».

Старец Паисий Святогорец по данному вопросу пишет: «Может случиться, что в какой-то семье дед или бабушка совершали какие-то несправедливые поступки, но на них самих это никак не отразилось. Однако наказание постигает их детей или внуков, которые заболевают и бывают вынуждены растратить на врачей то, что было собрано неправдой, чтобы таким образом оплатить долги предков. Помню одну семью, на которую обрушилось многие напастей. Сначала тяжелая болезнь поразила главу семьи: несколько лет он промучился, будучи прикованным к постели, и после этого умер. Затем умерла его жена и дети — один за другим. Недавно умер и последний — пятый ребенок. Эта семья была прежде очень богатой, но дошла до нищеты, потому что для того, чтобы заплатить врачам и покрыть разные другие расходы, они распродавали все, что имели, за бесценок. “Почему же на них сыплется столько болезней и бед?” — удивлялся я. С некоторыми членами этой семьи я был знаком. По ним было видно, что их беды не имеют ничего общего с теми благословенными испытаниями, которые посылает своим избранникам Бог. “Скорее всего, — подумал я, — в их случаи вступили в действие духовные Божии законы”. Для того, чтобы развеять сомнения, я постарался расспросить об их семье некоторых достойных доверия стариков — их земляков, которые рассказали мне следующее. Глава этой семьи получил от своего отца какое-то наследство и впоследствии увеличил его, совершая разные несправедливые деяния. Например, какая-то вдова просила у него взаймы денег, чтобы выдать замуж свою дочь. Свой долг она вернула бы после уборки и обмола хлеба. Он же давал ей деньги при условии, что она перепишет на его имя свой участок под строительство дома. Будучи в нужде, несчастная давала ему все, что он просил. Другой человек просил взаймы для того, чтобы уплатить долг банку. Взятые деньги он вернул бы после уборки хлопка, но несправедливый глава семьи не соглашался и требовал взамен целое поле. Несчастный, боясь преследований со стороны банка, отдавал ему свое поле. Третий просил одолжить немного денег, чтобы заплатить врачам, и злой заимодавец требовал у него корову. Бедняк отдавал все то, что он просил. Таким способом этот человек сколотил себе немалое состояние. Однако весь ропот страдальцев ударил не только по нему самому и его жене, но даже и по детям. Таким образом, вступили в действие духовные законы, и самим членам семьи несправедливого богача пришлось оказаться в шкуре тех, кто был обижен ими. Так, для оплаты врачей и прочих расходов, связанных с болезнями, несчастными случаями и другими бедами, они за бесценок распродали все, что имели. Из больших богачей они превратились в нищих, и ушли из жизни все — один за другим. Конечно, Бог будет судить в соответствии со Своей великой любовью и справедливостью. А те, кто, находясь в нужде, были вынуждены продать последнее, чтобы заплатить врачам или кому-то еще, и из-за этого обнищали, получат мзду в соответствии с той неправдой, которую они претерпели. Люди же несправедливые, претерпевая такие несчастья, оплачивают ими свои долги перед Богом» (из бесед со старцем Паисием Святогорцем) (157:202. См. статью: «Несправедливость — великий грех»).

Такое положение (о наказании детей за грехи их отцов), по-видимому, считается столь естественным (обычным), что противоположное (не соблюдение этого) даже требует специального пояснения: «Вы говорите: “почему же сын не понесет вины отца своего? Потому что сын поступает законно и праведно, все уставы Мои соблюдает и выполняет их; он будет жив136... сын не понесет вины отца” ...» (Иез.18:19)137.

Вот как объясняет наказание одних людей за грехи других архимандрит Платон (Игумнов): «… Воздаяние за преступление или за добродетельный поступок отдельного человека относилось в Ветхом Завете к целой общности людей. Источником этой идеи служил характер семейных отношений, но более важной причиной было то, что Бог избрал Израиль и заключил с ним Завет именно как с избранным и святым народом, а не как с отдельными личностями. Поэтому Бог мог наказать народ за грех одного человека и дать благословение и награду за личную праведность другого человека. Очевидный пример всеобщего наказания — история падения человека. Но есть много других подтверждений. Убийство, совершенное Каином, вызвало умножение беззаконий во всем его роде. Даже царь Давид своим прегрешением обрек своего сына, родившегося от незаконного союза, на смерть и свой царский род на беспрерывные войны и бедствия (2Цар.12:7-14). Не только ближайшие потомки, но даже целый род может быть наказан за грех одного из его представителей. Классическое изречение о наказании, отмеренном Богом заведомо неповинным потомкам грешников, мы находим в книге Исход; тем более Его милость и прощение простираются на тысячи родов (Исх.34:7).

Таким образом, понимание наград и наказаний в Ветхом Завете сводилось, главным образом, к благословениям в земной жизни и относилось больше к целому народу, чем к отдельной человеческой личности» (128:98).

По мнению иеромонаха Анатолия (Берестова) «Мы все в этой жизни связаны единой жизненной цепочкой. Грех одного человека порождает и грехи, и последствия грехов — страдания, болезни, смерть других людей. К тому же человек уже часто рождается с болезнями — последствием грехов родителей, бабушек, дедушек, прадедушек т. д. Совершенно очевидно, что грехи одних людей приводят к тяжелым последствиям для здоровья всей последующей жизни и других людей. Вспомните, грехи одного человека, скажем Ленина, Гитлера, Сталина, приводили к страданиям многих и многих миллионов, десятков и, может быть сотен миллионов людей. И посмотрите, когда мы совершаем какой-то грех, от греха этого могут страдать совершенно незнакомые нам люди порой за тысячи километров от того места, в котором мы живем…» (127:47).

Отметим, что возможность перехода последствий греха родителей на их детей является закономерностью, которая, в отличие от физических законов, открываемых людьми, открыта нам Самим Богом. В связи с этим, данная закономерность, столь много раз указанная в Библии, по-видимому, не должна вызывать каких-либо дополнительных вопросов, недоумений, сомнений и непонимания по сравнению с другими закономерностями, например, творением Богом милости до тысячи родов (Исх.20:6; 34:7; Втор.5:10), или обещанием хорошего детям, родители которых делают угодное перед очами Господа (см., например, Втор.12:25, 28). О влиянии наследственных факторов на жизнь человека см. также 51:286-305, 372-396; 33:478-506, 665-698.

• 4. Поскольку через исцеление души от страстей и последствий грехов происходит исцеление и тела, то святоотеческая психотерапия является универсальным и действенным лечебным средством для человека в целом, т. е. его души и тела.

«Святоотеческая психотерапия — говорит В. Невярович — не есть лишь переложение нравственного богословия или собрание афоризмов и поучений на этические темы. Она представляет собой нравственно-религиозное направление психотерапии — науки о терапии души (что явствует из самого ее названия — греч. psyche — душа + terapia — лечение) и базируется на непреходящих духовных ценностях, цементирующих многие века саму основу государства с его самобытной культурой, науками, ремеслами, определяя и всю общественную жизнь» (87:5).

Вот как пишет об основах духовной болезни и принципах ее лечения Митрополит Минский и Слуцкий Филарет, патриарший экзарх всея Беларуси, председатель Синодальной Богословской Комиссии Русской Православной Церкви: «Подводя итог, христианскую антропологию можно назвать “нисходящей”. Она отталкивается от максимального образа человека, от того, каким он призван быть согласно замыслу Творца. Но затем она обращается к реальному состоянию человека и исследует все последствия греха, который привел человека к отпадению от Бога. Однако анализ внутренних сил человека и действующих в нем греховных страстей преследует одну цель: поставить правильной диагноз духовной болезни, чтобы можно было достичь исцеления. Церковная антропология знает о глубине падения человека, но она также знает, что такое святость, которая достигается через соработничество, или синергию, человека с Богом.

Конечная же цель христианской антропологии — указать человеку путь спасения от того, что искажает его подлинный образ, и направить человека по пути духовного возрастания и соединения со своим Творцом, по образу Которого он создан» (94:17).

По мнению митрополита Иерофея (Влахоса): «Подлинная цель (православного курса лечения — П. Д.) состоит в том, чтобы достичь общения с Богом. Разумеется, мы хорошо знаем, что в лоне Церкви существуют различные духовные возрасты и состояния. Как учат святые отцы, некоторые соблюдают слово Божие из страха адской муки, другие — чтобы попасть в рай, третьи же делают это из любви ко Христу. Первые являются рабами, вторые — наемниками и третьи — чадами Божиими. Принимая существование всех этих духовных возрастов, мы всеже подчеркиваем, что подвизаемся ради того, чтобы попасть в третью категорию. Постоянное лечение предписывается и в отношении самой цели, к которой стремится больной» (108:275).

Именно грехи человека и являются первопричиной (основанием) различных психических и других заболеваний. Вообще все болезни берут свое начало от первородного греха. До этого трагического события не было ни болезней, ни тления, ни смерти. Также не было и внутренних соблазнов (см. раздел 7.1). После грехопадения Адама и Евы в природу человека вошли тленность, смертность, уклонение к греху (то есть у человека появился внутренний источник соблазнов) и все их потомки стали наследовать, по закону преемственности, эти качества (см. раздел 7.2).

• 5. Святоотеческий подход, с одной стороны, предполагая лечение основной причины всех заболеваний — греховного состояния души (обусловленного последствиями грехов), с другой — не отрицает целесообразность и определенную эффективность и других методов лечения, а именно методов, используемых традиционной медициной для лечения болезней (расстроенности) тела, вообще, и нервной системы, в частности.

В книге Премудрости Иисуса, сына Сирахова, о врачах и врачевании сказано: Почитай врача честью по надобности в нем, ибо Господь создал его, и от Вышнего — врачевание, и от царя получает он дар. Знание врача возвысит его голову, и между вельможами он будет в почете. Господь создал из земли врачевства, и благоразумный человек не будет пренебрегать ими. Не от дерева ли вода сделалась сладкою, чтобы познана была сила Его? Для того Он и дал людям знание, чтобы прославляли Его в чудных делах Его: ими он врачует человека и уничтожает болезнь его. Приготовляющий лекарства делает из них смесь, и занятия его не оканчиваются, и чрез него бывает благо на лице земли. Сын мой! в болезни твоей не будь небрежен, но молись Господу, и Он исцелит тебя. Оставь греховную жизнь и исправь руки твои, и от всякого греха очисти сердце. Вознеси благоухание и из семидала памятную жертву и сделай приношение тучное, как бы уже умирающий; и дай место врачу, ибо и его создал Господь, и да не удаляется он от тебя, ибо он нужен. В иное время и в их руках бывает успех; ибо и они молятся Господу, чтобы Он помог им подать больному облегчение и исцеление к продолжению жизни (Сир.38:1-14).

Святые отцы считали, что лечиться у врачей, с помощью лекарств, не грешно. Святитель Феофан Затворник по данному вопросу говорит: «Лечить сестру или к святым прибегать — одно другому не мешает. Лекаря Бог сотворил, и лекарства суть Божии творения…»; «Будем молиться и просить Господа о помиловании. Однако ж и то верно, что Бог бережет береженного. Есть книжки, где прописано, какие брать предосторожности, и в газетах писали. Читайте и исполняйте. Сырого не есть, воду кипяченную пить…»; «И лекарь не мешает, и преданность Богу нужна. То и другое пусть идет»; «Что лечиться нет греха, об этом и вопроса не должно быть…» (цит. по 55:118, 120, 122, 140).

Действительно, ведь причиной плохой музыки (аналоге психических явлений) может быть, как плохой музыкант (аналог души), так и плохой инструмент (аналог тела).

Протоиерей Николай Малиновский пишет: «Человек и создан Творцом телесно-духовным существом, а потому и все его отправления, пока он живет на земле, носят на себе характер этой телесно – духовности, посему и душа, и тело взаимно действуют друг на друга» (18:186, 187). Как уже говорилось выше, тело, будучи соединенным с душою, оказывает определенное и очевидное влияние на ее чувства, мысли и желания (см. гл. 1, 2). При этом определенное расстройство тела (например, из-за болезни или в процессе старения) вызывает и определенное расстройство психических явлений (см. гл. 1). Иначе говоря, для нормального функционирования психики человека, необходимо нормальное (здоровое) состояние тела.

• 6. Настоящую главу не следует рассматривать как методическое пособие или рекомендации по использованию святоотеческой психотерапии в целом или отдельных ее аспектов. В главе представлена лишь общая информация по рассматриваемой тематике, характеризующая святоотеческую психотерапию как универсальное и действенное лечебное средство для человека.

Святоотеческая психотерапия (ее метод и методики) основательно и подробно изложена в трудах святых отцов, включая и такой ее раздел, как учение о страстях (см., например, «Добротолюбие: В 5 тт. — М.: Изд. Сретенского монастыря, 2004»).

Примером классического изложения святоотеческой психотерапии, как средства борьбы со страстями, является книга «Лествица» преподобного Иоанна Лествичника. Об этой книге, именуемой «Скрижали духовные», говорится: «Всем, поспешающим написать имена свои в книге жизни на небесах, настоящая кн. показывает превосходнейший путь. Шествуя сим путем, увидим, что она непогрешительно руководит последующих ее указаниям, сохраняет их неуязвленными от всякого претыкания, и представляет нам лествицу утвержденную, возводящую от земного во святая святых, на вершине которой утверждается Бог любви. Сию, думаю, лествицу видел и Иаков, запинатель страстей, когда покоился на подвижническом ложе. Но взойдем, умоляю вас, с усердием и верою, на сей умственный и небошественный восход, начало которого – отречение от земного, а конец – Бог любви.

Преподобный отец премудро рассудил, устроивши для нас восхождение, равночисленное возрасту Господнему по плоти; ибо в возрасте тридцати лет Господнего совершеннолетия гадательно изобразил лествицу, состоящую из тридцати степеней духовного совершенства, по которой достигши полноты возраста Господня, мы явимся поистине праведными и непреклонными к падению» (153:3. См. «Предисловие»).

Приведем также сведения о духовной лествице святого апостола Павла: «Говоря о христианах, что им дарованы великие обетования Божии, посредством которых они могут сделаться причастниками Божественного естества, апостол Петр дарует верующим наставление, как достигнуть этих дарований. Для этого, — говорит он, — нужно отбегнуть похотные тли, которая в мире, и со всем старанием приобретать веру, за верую и в вере — добродетель, в добродетели — разум, в разуме — воздержание, в воздержании — терпение, в терпении — благочестие, в благочестии — братолюбие, в братолюбии — любовь (2Петр.1:4-7). Итак, вера, добродетель, разум, воздержание, терпение, благочестие, братолюбие, любовь — вот ступени духовной лествицы апостола Павла! Ход и порядок этих ступеней — самый естественный и самый лучший: они имеют между собою тесную внутреннюю связь. Каждая из сих добродетелей или производит необходимо другую последующую, или способствует ее происхождению, а каждая последующая возвышает, усовершает и укрепляет предыдущую» (157:180 со ссылкой на: Из сочинений епископа Иустина).

Систематизированную информацию о святоотеческой психотерапии в целом и методах ее применения, можно найти, например, в работах митрополита Иерофея (Влахоса): «Православная психотерапия. Святоотеческий курс врачевания души» (108) и митрополита Николая (Могилевского): «Тайна души человеческой. Святоотеческое учение о борьбе со страстями» (201).

8.2. общие сведения

• 1. Отношение Русской Православной Церкви к психическим заболеваниям и методам их лечения представлено в «Основах социальной концепции РПЦ». Приведем некоторые выдержки из нее: «…Церковь рассматривает психические заболевания как одно из проявлений общей греховной поврежденности человеческой природы. Выделяя в личностной структуре духовный, душевный и телесный уровни ее организации, святые отцы различали болезни, развившиеся “от естества”, и недуги, вызванные бесовским воздействием либо ставшие следствиями поработивших человека страстей. В соответствии с этим различением представляется одинаково неоправданным как сведение всех психических заболеваний к проявлениям одержимости, что влечет за собой необоснованное совершение чина изгнания злых духов, так и попытка лечения любых духовных расстройств исключительно клиническими методами. В области психотерапии оказывается наиболее плодотворным сочетание пастырской и врачебной помощи душевнобольным при надлежащем разграничении сфер компетенции врача и священника.

Психическое заболевание не умаляет достоинства человека. Церковь свидетельствует, что и душевнобольной является носителем образа Божия, оставаясь нашим собратом, нуждающимся в сострадании и помощи. Нравственно недопустимы психотерапевтические подходы, основанные на подавлении личности больного и унижении его достоинства. Оккультные методики воздействия на психику, иногда маскирующиеся под научную психотерапию, категорически неприемлемы для Православия. В особых случаях лечение душевнобольных по необходимости требует применения как изоляции, так и иных форм принуждения. Однако при выборе форм медицинского вмешательства следует исходить из принципа наименьшего ограничения свободы пациента» (114. Раздел 11.5: Здоровье личности и народа).

Необходимо отметить, что «болезнь греховная не похожа на болезни телесные. Больной телом ищет врачевства, и жаждет выздоровления: но больной грехом почасту любит свою болезнь, услаждается ее развитием, не ищет врачевства, не хочет выздоровления. На его испорченный вкус горечь греха представляется сладостно. В его растленном сердце нестроение греховное ощущается, как вожделенное благосостояние» (175).

Свт. Григорий Палама, архиепископ Солунский говорит: «Душа тречастна и созерцается в трех силах: мыслительной, раздражительной и желательной. Всеми ими она больна; и Христос — врач ее — начинает врачевание Свое с последней, с желательной силы. Пищею гневу (делу раздражительной силы) служит пожелание (дело желательной силы); они же обе при дурном направлении питают гордость ума (дело мыслительной силы). Почему никогда не увидишь здравою раздражительную силу души прежде уврачевания пожелательной, и мыслительную — прежде уврачевания этих обеих» (свт. Григорий Палама, архиепископ Солунский) (цит. по 123:259);

Святоотеческая психотерапия, основанная на святоотеческом подходе к психике, как раз и представляет собой (по своей сути), как уже говорилось, духовное воздействие на душу человека, которое излечивает ее от страстей и последствий грехов, а через это излечивает и тело человека.

• 2. При единстве общего метода лечения, заключающегося в очищении души от страстей и последствий грехов, святоотеческая психотерапия дифференцированно подходит к лечению самого человека, учитывая как его личность, так и особенности охвативших его страстей. Иначе говоря, с учетом индивидуальных особенностей человека, предлагает различные методики для излечения различных страстей.

Свт. Григорий Богослов по данному вопросу учит:

• «Но как телам не одинаковые даются лекарство и пища, — иное пригодно здоровому, иное — больному, так и души врачуются различным образом и способом. Свидетелями такового врачевания — сами болящие. Одних назидает слово, другие исправляются примером. Для иных нужен бич, а для других — узда, ибо одни ленивы и неудобоподвижны к добру, и таких должно возбуждать ударами слова, другие сверх меры горячи духом и неудержимы в стремлениях, подобно молодым, сильным коням, бегущим далее цели, и таких может исправить обуздывающее и сдерживающее слово. Для одних полезна похвала, для других — укоризна, но и та и другая — вовремя, напротив того, без времени и без основания они вредят. Одних исправляет увещание, других — выговор, и последний — или по всенародном обличении, или по тайном вразумлении. Ибо одни привыкли пренебрегать вразумлениями, сделанными наедине, но приходят в чувство, если укорять их при многих, другие же при гласности обличений теряют стыд, но их смиряет тайный выговор, и за такое снисхождение к себе воздают они благопокорностью. Иные, надмеваясь мыслью, что дела их тайны, о чем они и заботятся, считают себя умнее других, и в таких надобно тщательно наблюдать все, даже самые маловажные, поступки, а в других лучше иного не замечать, и, как говорится, видя не видать, слыша не слышать, чтобы, подавив их ревностью обличений, не возбудить к упорству, и, напоследок, не сделать дерзновенными на все, истребив в них стыд — cиe средство ко внушению покорности. Иногда нужно гневаться, не гневаясь, оказывать презрение, не презирая, терять надежду, не отчаиваясь, сколько сего требует свойство каждого, других должно врачевать кротостью, смирением и соучастием в их лучших о себе надеждах. Одних полезно побеждать, от других часто полезнее быть самому побежденным, и хвалить или охуждать должно — у иного достаток и могущество, а у иного нищету и расстройство дел. Ибо наше врачевство не таково, каковы добродетель и порок, из которых первая всегда и для всех всего лучше и полезнее, а последний всего хуже и вреднее; у нас одно и то же, например, — строгость или кротость, а равно и прочее, мною исчисленное, не всегда даже для одних и тех же оказывается или самым спасительным, или опасным. Напротив того, для иных хорошо и полезно одно, а для иных другое, первому противное, — сообразно тому, думаю, как требуют время и обстоятельства, и как допускает нрав врачуемого (Слово 3)» (52:261);
• «Многие воздыхают под железными веригами; иные, сколько знаю, употребляют в пищу пепел, и питье у иных растворено горькими слезами; иные, осыпаемые зимними снегами, по сорок дней и ночей стоят, как древа, воспрянув сердцем от земли и имея в мысли единого Бога. Иной замкнул себе уста и на язык свой наложил узду, которую, впрочем, не всегда стягивает, ослабляет же ее для одних песнопений, чтобы уста его были одушевленными гуслями, в которые ударяет Дух. А кто освятил Христу главу свою, ради благочестивого обета блюдет ее от острижения. Другой же смежил свои очи и к слуху приставил двери, чтобы не уязвило его откуда-нибудь неприметным образом жало смерти (Песнопения. Плач о страданиях души своей)» (52:299);
• «Нелегко найти превосходнейшую из добродетелей и отдать ей первенство и преимущество, подобно, как и на лугу многоцветном и благовонном не вдруг можно выбрать прекраснейший и душистый из цветов, когда-то тот, то другой привлекает к себе обоняние и взор и заставляет сорвать себя раньше всех. По моему разумению, различные добродетели можно сравнивать и рассматривать так. Прекрасны вера, надежда и любовь, три сии (1Кор.13:13). Веры свидетель — Авраам, оправданный верой; надежды — Енос, который прежде всех начал призывать Господа (Быт.4:26), и все праведники, которые, одушевляясь надеждой, претерпевали бедствия. Любви свидетель божественный Апостол, осмелившийся и на самого себя произнести приговор для спасения Израиля (Рим.9:4), и сам Бог, Который называется любовью (1Ин.4:16). Прекрасно страннолюбие. Свидетель этого — между праведниками — Лот содомлянин, но не содомлянин по своим нравам (2Пет.2:8); а между грешными — Раав блудница, но не блудница по расположениям сердца, за страннолюбие удостоившаяся похвалы и спасения (Евр.11:31). Прекрасно братолюбие: свидетель — Иисус, не постыдившийся не только назваться братом нашим (Евр.2:11), но и пострадать за нас. Прекрасно человеколюбие: свидетель — Он же, Иисус, Который не только сотворил человека на добрые дела (Еф.2:10) и сочетал с плотью Свой образ, показывающий путь ко всему наилучшему и возводящий нас — странников — к горним благам, но и Сам сделался ради нас человеком. Прекрасно долготерпение: свидетель этого опять сам Иисус, Который не только не хотел призвать легионы ангелов против восставших на Него мучителей, не только укорил Петра, извлекшего нож, но исцелил ухо уязвленному (Мф.26:52, 53; Лк.22:51). Это же после показал и Стефан, ученик Христов, молившийся за побивавших его камнями. Прекрасна кротость: свидетели — Моисей и Давид, за это больше всех похваляемые (Числ.12:3; 2Цар.16:11, 12; Пс.131:1), и сам Учитель их, не прекословящий, не вопиющий, не испускающий гласа на распутиях (Мф.12:19) и не противящийся ведущим Его. Прекрасна ревность: свидетели этого — Финеес, одним ударом копья пронзивший мадианитянку вместе с израильтянином, дабы избавить от поношения сынов израилевых, и за свою ревность получивший себе славное имя; а после него — те, которые говорили: возревновал я о Господе (3Цар.19:10); ревную о вас ревностью Божиею (2Кор.11:2); ревность по доме Твоем снедает меня (Пс.68:10), и не только говорили это, но и сильно чувствовали. Прекрасно воздержание: в том убедит тебя Давид, который не перестает держать себя в строгости (1Кор.9:27) и примером израильтян устрашает людей, надеющихся на себя и дающих волю своему телу (1Кор.10:5-8), и сам Иисус, Который, будучи искушаемым, постится и побеждает искусителя (Лк.4: 2-13). Прекрасны молитва и бдение: в том убедит тебя сам Бог, Который перед страданием проводит ночь без сна в молитве (Мф.26:39, 42, 44). Прекрасны чистота и девственность: в этом убедят тебя Павел, который предписывал на это законы и справедливую назначает цену брачной и безбрачной жизни (1Кор.7:1-11, 25-40), и сам Иисус, родившийся от Девы, дабы и рождение почтить, и отдать предпочтение девству. Прекрасно воздержание: в том убедит тебя Давид, который, овладев кладезем вифлеемским, не стал пить воды, но только излил ее в честь Господа, не желая утолить жажды своей кровью других (1Пар.11:18, 19). Прекрасно пустынножительство и безмолвие: это показывают мне Кармил Илии, пустыня Иоаннова, гора Иисусова, на которую часто отходил Господь, дабы в безмолвии беседовать с самим Собой (Мф.14:23; Лк.6:12, 9:28, 22:39). Прекрасна умеренность: этому научают меня Илия, живущий у вдовицы, Иоанн, покрывающийся одеждой из верблюжьего волоса, и Петр, питающийся овощами, стоящими не более асса138. Прекрасно смирение: примеры его многочисленны; но лучший из всех примеров представляет Спаситель и Владыка всех, Который не только смирял Себя до образа раба (Флп.2:7), не только подверг лицо Свое стыду оплеваний (Ис.50:6), и к злодеям причтен был (Ис.53:12). Очищающий весь мир от греха, но и умыл ноги ученикам в образе раба. Прекрасна нестяжательность и презрение богатства: об этом свидетельствуют Закхей и сам Христос; Закхей, — когда, приняв к себе Христа, принес в дар почти все свое имущество; Христос, — когда указал богатому юноше на эту добродетель, как на предел совершенства (Мф.19:21). Короче сказать: прекрасно созерцание, прекрасна и деятельность; первое потому, что возносится превыше земного, входит во Святая Святых и возводит ум наш к тому, что сродно с ним; другая — потому, что, приемля к себе Христа и служа Ему, доказывает любовь свою делами. Каждая из этих добродетелей есть особенно путь к спасению и несомненно приводит к одной какой-либо из вечных и блаженных обителей. Ибо как различны роды жизни, так и обителей у Бога много (Ин.14:2), и они разделяются и назначаются каждому по его достоинству. Поэтому пусть один исполняет эту добродетель, другой — другую, иной — многие, а кто-нибудь, если возможно, и все; только да шествует каждый безостановочно, да стремится вперед и следует неуклонно по стопам того доброго путеводителя, который прямо направляет стезю его, и тесным путем, сквозь узкие врата (Мф.7:14), выводит на широту блаженства небесного» (168 со ссылкой на: «Григорий Богослов. Собрание творений: в 2т. Т.1. — Мн.: Харвест, М.: АСТ, 2000. С. 246—278»).

Прп. Иоанн Лествичник наставляет:

• «Как горячка в теле, будучи сама по себе одна, имеет не одну, а многие причины своего воспаления: так и возгорение и движение гнева и прочих страстей наших происходит от многих и различных причин. Посему и нельзя назначить против них одно врачевство. А такой даю совет, чтобы каждый из негодующих старательно изыскивал приличное средство для своего врачевания. Первым делом в этом врачевании да будет познание причины болезни, чтобы, нашедши оную, получить и надлежащий пластырь для своей болезни от Промысла Божия и от духовных врачей» (153:103. Слово 8, гл. 28);
• «Что иногда бывает врачевством для одного, то для другого бывает отравою; и иногда одно и то же одному и тому же бывает врачевством, когда преподается в приличное время, не вовремя же бывает отравою» (153:185. Слово 26, гл. 25).

При этом преподобный отец говорит: «кто видит в себе какую-нибудь господствующую страсть, тому должно прежде всего противу ней вооружаться…» (153:127. Слово 15, гл. 41) и указывает и на различную степень вреда в зависимости от вида проявления конкретной страсти: «как во всех страстях, так и во лжи познаем мы различные степени вреда; ибо иной суд тому, который лжет по страху наказания, и иной тому, кто лжет без предлежащей опасности. Один лжет ради увеселения, другой — ради сластолюбия, иной, чтобы заставить присутствующих смеяться, а некоторый для того, чтобы ближнему поставить сеть и сделать ему зло» (153:112. Слово 12, гл. 8, 9).

При одновременном воздействии на нас различных страстей Иоанн Лествичник дает следующий совет: «При сравнении зол, должно избирать легчайшее. Например, часто случается, что когда мы предстоим на молитве, приходят к нам братия; мы бываем в необходимости решиться на одно из двух: или оставить молитву, или отпустить брата без ответа, и опечалить его. Но любовь больше молитвы, потому что молитва есть добродетель частная, а любовь есть добродетель всеобъемлющая.

Однажды, когда я был еще молод, пришел я в один город или селение, и там во время обеда напали на меня вдруг помыслы объедения и тщеславия. Но боясь исчадия объедения, я рассудил лучше быть побежденным тщеславием, зная, что в юных бес объедения весьма часто побеждает беса тщеславия. И сие неудивительно: в мирских корень всех зол есть сребролюбие, а в монахах — объедение» (153:192. Слово 26, глл. 69, 70).

Вместе с этим, в книге «Лествица» также приведен пример метода борьбы со страстями с помощью других (конкурирующих) страстей: «Часто тщеславие враждует против объедения; и сии две страсти ссорятся между собою за бедного монаха, как за купленного раба. Объедение понуждает разрешать, а тщеславие внушает показывать свою добродетель; но благоразумный монах избегает той и другой пучины, и умеет пользоваться удобным временем для отражения одной страсти другою» (153:115, 116. Слово 14, гл. 9).

Таким образом, умело используя конкурирующие страсти друг против друга, можно избежать и той, и другой.

8.3. Лечебное действие святоотеческой психотерапии

• 1. Святоотеческая психотерапия дает человеку силы для преодоления собственной греховности, исцеляет душу от последствий совершенных грехов (в частности, от страстей), предотвращает совершение новых грехов и открывает путь к спасению (путь в Царство Небесное). При этом устранение (лечение) последствий ранее совершенных грехов происходит с помощью определенных церковных таинств139 (например, покаяния140, елеосвящения, или соборования). Следует отметить, что вообще таинства являются одним из великих целебных средств, используемых святоотеческой психотерапией141. Вместе с этим, митрополит Иерофей (Влахос) о таинстве причащения пишет: «…Может показаться упущением, что я, говоря о курсе лечения, не отнес к нему и святое причащение. Однако необходимо должным образом подчеркнуть, что мы считаем божественную евхаристию, причащение тела и крови Христовых необходимыми для человека. Господь лаконично указал: Если не будете есть Плоти Сына Человеческого и пить Крови Его, то не будете иметь в себе жизнь (Ин.6:53). Однако известно, что святому причащению предшествуют очищение и подготовка. И если ему не предшествовало, то лечение, о котором говорится здесь, то принятие тела и крови Христовых бывает в “суд и во осуждение”. Экклесиологию и эсхатологию не возможно себе представить без курса лечения. Итак, мы не принижаем божественную евхаристию, но, напротив, превозносим этот великий дар, выделяя значение подвига и исцеления. Кроме того, цель написанного заключается главным образом в том, чтобы указать верный путь, оканчивающийся у святого престола, так что святое причащение становится светом и жизнью» (108:52).
• 2. Универсальными типами духовных лекарств для излечения страстности (упразднения страстей) души и предотвращения грехов являются: молитва142; пост143; бдение144; церковные таинства; стяжание добродетелей, противоположных (противных) страстям145 (153:113. Слово 13, гл. 9); другие духовные делания.

Приведем из Священного Писания конкретные примеры спасительной и целительной силы молитв:

• «И окончил Соломон дом Господень и дом царский; и все, что предположил Соломон в сердце своем сделать в доме Господнем и в доме своем, совершил он успешно. И явился Господь Соломону ночью и сказал ему: Я услышал молитву твою и избрал Себе место сие в дом жертвоприношения. Если Я заключу небо и не будет дождя, и если повелю саранче поядать землю, или пошлю моровую язву на народ Мой, и смирится народ Мой, который именуется именем Моим, и будут молиться, и взыщут лица Моего, и обратятся от худых путей своих, то Я услышу с неба и прощу грехи их и исцелю землю их. Ныне очи Мои будут отверсты и уши Мои внимательны к молитве на месте сем» (2Пар. 7: 11-15);
• «В те дни Езекия заболел смертельно. И пришел к нему пророк Исаия, сын Амосов, и сказал ему: так говорит Господь: сделай завещание для дома твоего, ибо ты умрешь, не выздоровеешь. Тогда Езекия отворотился лицем к стене и молился Господу, говоря: “о, Господи! вспомни, что я ходил пред лицем Твоим верно и с преданным Тебе сердцем и делал угодное в очах Твоих”. И заплакал Езекия сильно. И было слово Господне к Исаии, и сказано: пойди и скажи Езекии: так говорит Господь, Бог Давида, отца твоего: Я услышал молитву твою, увидел слезы твои, и вот, Я прибавлю к дням твоим пятнадцать лет…» (Ис.38:1-5);
• «И услышана была молитва обоих (Товита и Сарры — П. Д.) пред славою великого Бога, и послан был Рафаил исцелить обоих: снять бельма у Товита и Сарру, дочь Рагуилову, дать в жену Товии, сыну Товитову, связав Асмодея, злого духа; ибо Товии предназначено наследовать ее. – И в одно и то же время Товит, по возвращении, вошел в дом свой, а Сарра, дочь Рагуилова, сошла с горницы своей» (Тов.3:16-17);
• «И ныне Бог послал меня уврачевать тебя и невестку твою Сарру. Я — Рафаил, один из семи святых Ангелов, которые возносят молитвы святых и восходят пред славу Святого» (Тов.12:14-15).

Священник Валентин Жохов об исцеляющей силе молитв пишет: «История Православия знает огромное число чудесных исцелений, совершившихся по молитве к Богу, Божией Матери, святым угодникам Божиим. Но вот свидетельство зарубежного врача, лауреата Нобелевской премии Алексиса Карреля: “Результаты молитвы могут быть установлены с несомненностью только в тех случаях, когда всякая терапия совершенно неприменима или оказывается недейственной. Медицинский центр в Лурде (город на юге Франции, один из известных в мире центров поклонения Божией Матери, место неоднократного Ее явления, имеет источник, вода которого признана чудодейственной – прим. автора) оказал существенную услугу науке, доказав, что такие исцеления действительно бывают. Иногда действие молитвы принимает, если можно так выразиться “взрывчатый” характер... Мы знали больных, которые были почти молниеносно излечены от тяжелых заболеваний. В несколько секунд или несколько часов симптомы болезни исчезают, а анатомические повреждения исправляются. Чудо характеризуется чрезвычайным ускорением процессов нормального выздоровления” (цит. по Настольной книге священнослужителя. Т. 8. С. 297)» (169:22).

Приведем из религиозных источников еще два известных примера спасительного действия молитв:

• Свт. Николай Сербский говорит: «Всемилостивый Господь может пресечь наказание на детях, если будет показано истинное покаяние и молитва к Нему, Отцу Небесному, о прощении. Мать святого Фанурия была непорядочной женщиной, однако сына наказание за грехи матери не постигло. Его не только не постигло наказание, но он стал святым. Фанурий, понимая, что мать грешна, непрестанно молился Богу о ней... Когда Господь простит умерших грешников, тогда их грех не ляжет тяжким бременем на плечи потомков. В этом и есть смысл молитвы за умерших: чтобы Господь простил им грехи и чтобы, следовательно, наказание не пало бы на их потомков» (из писем святителя Николая Сербского) (цит. по 136:301);
• «Блж. Августин был в молодости совращен в ересь манихеев и вел далеко не добродетельную жизнь. Его благочестивая мать Моника горячо молилась о спасении его души и много плакала о сыне. “Такие слезы и молитвы не будут отринуты Богом, — предсказал ей один епископ. И действительно, ее молитвы были услышаны, и Августин стал одним из великих учителей древней христианской Церкви”» (183:233. См. статью: «О действенности наших молитв за ближних»).
• 3. Вместе с этим, необходимо отметить, что подобно тому, как при лечении телесных недугов нужен (а в некоторых случаях и необходим) искусный врач, также (и даже гораздо более этого) для излечения души необходим опытный духовный наставник, играющий важнейшую роль в духовном лечении. Приведем по данному вопросу несколько цитат:
• «Как ты думаешь, можно ли достичь успеха на пути спасения, не живя под руководством духовного отца? Свт. Григорий Нисский писал: “Прежде всего должно заботиться о том, чтобы найти себе руководителя на этом пути и хорошего наставника, дабы по своей неопытности не пойти по каким-либо новым, непроходимым и уклоняющимся от истинного пути дорогам” …

Если ты примешь решение идти по пути благочестивой жизни самостоятельно, тебе будет трудно везде и во всем придерживаться золотой середины. Тебя, как магнит, будут притягивать крайности. То ты предашься чрезмерным духовным подвигам, то почти совсем перестанешь совершать дела благочестия. Да и сами эти дела, совершаемые без совета наставника, не принесут тебе истинной пользы. Сделав что-либо доброе, ты будешь приписывать заслугу исключительно себе самому, и это будет способствовать возрастанию у тебя гордости.

Прп. Антоний Великий говорил: “Твердо знайте, что ни преуспеть или возрасти и сделаться совершенными вы не можете, ни уметь верно различать добро от зла вы не будете, если не будете повиноваться отцам вашим. Отцы наши сами так поступали: повиновались отцам своим и их наставления слушали; оттого преуспели, возросли и сделались сами учителями”146. Итак, без духовного руководителя христианину невозможно достичь значительных успехов в духовной жизни и тем более самому в дальнейшем стать наставником.

Свт. Василий Великий советовал человеку, победившему свои грубые страсти и обратившемуся ко Христу, обязательно найти опытного наставника. После первой победы над грехом последует длительная борьба с привязанностью к миру, в которой не обойтись без руководства благодатного мужа. К тому же без него очень трудно самостоятельно утвердиться в благочестивом образе жизни147…

Ты встал на путь спасения своей души. В чем состоит твоя наипервейшая задача? В том, чтобы как можно скорее вылечиться от духовных недугов. Ими являются грехи и страсти. Они — болезни души. Под греховным бременем находится каждый человек, вступающий на поприще спасения. Чтобы исцелить свою душу, некоторые из новоначальных христиан начинают заниматься самолечением. По этому поводу свт. Феофан Затворник пишет: “Как же можно решиться лечить самого себя в духовных болезнях тончайших, когда и тела своего не только обыкновенные больные, но и врачи сами не лечат?”148. В исцелении наших грехов, страстей и пагубных привычек нам поможет лишь опытный духовный наставник…

Давай с тобой сделаем некоторые выводы из вышеизложенного.

1. Духовный отец необходим тебе для постоянного руководства на пути спасения. На этом пути без опытного проводника ты можешь заблудиться и впасть в состояние прелести.
2. Мудрый руководитель поможет тебе познать собственные слабости, страсти, грехи и увидеть самого себя без эгоистических прикрас.Через покаяние духовник приведет тебя к очищению от грехов.
3. С помощью наставника ты намного быстрее добьешься успехов во всех областях духовной жизни.
4. Чаще всего проблемы, возникающие на поприще спасения, возможно благополучно решить только благодаря советам духовника» (протоиерей Вячеслав Тулупов) (199:5, 13, 14, 21);

• «Когда хотим выйти из Египта и бежать от Фараона, то и мы имеем необходимую нужду в некоем Моисее, т.е. ходатае к Богу и по Боге, который, стоя посреди деяния и видения, воздевал бы за нас руки к Богу, чтобы наставляемые им перешли море грехов и победили Амалика страстей. Итак, прельстились те, которые, возложив упование на самих себя149, сочли, что не имеют нужды ни в каком путеводителе; ибо исшедшие из Египта имели наставником Моисея, а избежавшие из Содома - ангела. И одни из них т.е. исшедшие из Египта, подобны тем, которые с помощию врачей исцеляют душевные страсти, а другие подобны желающим совлечься нечистоты окаянного тела; потому они и требуют помощника - Ангела, т.е. равноангельного мужа; ибо по гнилости ран потребен для нас, и врач весьма искусный» (прп. Иоанн Лествичник) (153:16, 17. Слово 1, гл. 7);
• «Истинный пастырь есть тот, кто может погибших словесных овец взыскать и исправить своим незлобием, тщанием и молитвою.

Кормчий духовный тот, кто получил от Бога и чрез собственные подвиги такую духовную крепость, что не только от треволнения, но и от самой бездны может избавить корабль душевный.

Врач духовный есть тот, кто стяжал и тело, и душу свободные от всякого недуга, и уже не требует никакого врачевства от других.

Истинный учитель тот, кто непосредственно принял от Бога книгу духовного разума, начертанную в уме перстом Божиим, т.е. действием осияния, и не требует прочих книг» (прп. Иоанн Лествичник) (153: 253, 234. Слово особенное к пастырю);

• «…Мне хотелось бы привести несколько высказываний святых старцев из Отечника, из которых явственно следует, что в подвижничестве существует большое разнообразие, дающее широкие возможности для его осуществления.

Некто спросил святого Антония: “Что мне нужно соблюдать, чтобы угодить Богу?” И старец ответил: “Куда бы ты не ходил, всегда имей Бога перед своими очами; чтобы ты не делал, имей на это основание в божественном Писании, и в каком бы месте не находился, не скоро уходи оттуда. Соблюдай сии три заповеди, и спасешься”.

Некий отец спросил авву Нисфероя: “Какое доброе дело могу я сотворить?” И тот ответил: “Не все ли дела равны? Писание говорит, что Авраам был страннолюбивым, и Бог был с ним; Илия любил уединение, и Бог был с ним; Давид же был смиренным, и Бог был с ним. Итак, чтобы не захотела сделать по Боге душа твоя, так поступай и храни сердце твое”.

Иосиф Фивейский говорит, что “три вещи честны перед лицеем Господним”. Первое — когда человек болен и принимает немощь с благодарностью; второе — когда делает свои дела в чистоте перед Господом; третье — когда подчиняется духовному отцу и отвергает все свои желания. Последний заслуживает большего венца. “Я же, — добавляет старец, — выбрал болезнь”.

Кроме того, авва Пимен сказал, что если в одном месте находятся три человека, причем один должным образом безмолствует, вторй, будучи больным, благодарит Бога, а третий служит им в чистоте помыслов, то “все трое делают одно дело”. Изо всех этих примеров явствует, что подвиг у всех людей общий, но способ его осуществления различен. Все должны соблюдать слово Божие — заповеди Божии, все должны заботиться о чистоте сердца, где бы они ни трудились. Тем и менее осуществить все это можно по-разному, и выбор здесь остается за духовным отцом…

Христианство является, по существу, медицинской, врачебной наукой, которая занимается духовным врачеванием человека. Но для правильного применения медицинской науки требуется хороший врач, то же самое относится и к духовной медицине. Необходим хороший врач, это епископ и священник» (митрополит Иерофей (Влахос) (108:51, 52, 53);

• «Свт. Григорий Палама в своей гомилии на Евангелие Новой Недели советует: пусть каждый христианин, посетив в воскресный день церковь, “со тщанием ищет” того, кто, подражая апостолам, находившимся в горнице после распятия Христова, “как бы замкнувшись вполне, пребывает ждущим Господа – через молитву в тишине, и псалмопение, и через иной, соответствующий сему, образ жизни. Пусть и он присоединится к такому человеку и с верою войдет в его келлию, как бы в некое небесное место, имеющее внутри освящающую силу Духа; и пусть сядет рядом с обитателем и пребывает с ним насколько возможно долго; и да беседует с ним о Боге и о божественных вещах, вопрошая, и со смирением поучаясь, и молитвенно призывая себе помощь”. Тогда, говорит свт., как мне хорошо известно, “невидимо придет Христос, и внутренний мир подаст размышляющему таким образом, и приложит к вере, и придаст непоколебимость, и в свое время сочетает со избранными во Царствии Небесном” (свт. Григорий Палама. Беседы. М., 1994. Т.1. С. 186).

Необходимо искать такого духовного отца. В этой связи достойны внимания слова преподобного Симеона Нового Богослова. Проси, говорит он, Бога, чтобы Он показал тебе человека, “способного как должно упасти тебя”, которому ты должен будешь следовать с послушанием. Мы должны проявлять послушание перед тем, кого явил нам Бог, – тайно или явно, через Своего раба, – и почитать его, “как Самого Христа” (SC. Vol.104. P.334).

К духовному отцу, бесстрастному человеку, явленному нам Богом, следует относиться с такими же чувствами доверия и любви, какие испытывает к своему врачу больной, ожидающий от него лечения и исцеления. Или, вернее, мы должны питать еще большее доверие и любовь, памятуя о различии между телом и душой. В духовнике пребывает Сам Иисус Христос. Духовник — это “уста Божии” …

У преподобного Симеона есть и особая молитва, которою следует молиться об обретении подходящего духовного руководителя, который дал бы нам духовное исцеление.

“Господи, не хотящий смерти грешника, но желающий, чтобы он обратился и был жив, сошедший ради этого на землю, чтобы восставить лежащих и умерщвленных грехом, и чтобы они увидели Тебя, Истинный Свет, насколько возможно человеку видеть Тебя, смилуйся и пошли мне человека, знающего Тебя, чтобы и я, грешный, работая ему, как Тебе, подчинившись ему всеми силами и исполнив Твою волю в его воле, угодил Тебе, единому Богу, и удостоился Царствия Небесного” (SC. Vol. 129. P. 186–188).

Если христианин молится таким образом, то Бог явит ему подходящего духовного отца, который сможет позаботиться о его немощах и душевных ранах.

Разумеется, нельзя забывать о том, что такие целители сегодня встречаются столь же редко, как и во времена преподобного Симеона. “Ибо люди, хорошо знающие, как пасти и врачевать разумные души, поистине редки, тем более теперь” (Ibid. Vol. 104. Р. 346).

В заключение остается повторить, что для духовного исцеления нам необходимо искать и находить таких знающих целителей, врачей или хотя бы санитаров. Другого способа лечения не существует. Нашим подлинным целителем является Бог, но также и друзья Христовы, святые, в которых обитает Само Триединое Божество» (митрополит Иерофей (Влахос) (108:92-95);

• «Надлежит нам со всем усердием, тщанием и вниманием, со всею бдительностью и многими молитвами, блюстись, чтобы не напасть на какого-либо прелестника, или обманщика, или лжеапостола, или лжехриста, но обрести руководителя истинного и боголюбивого, который имел бы внутрь себя Христа и точно знал учение, правила и постановления св. Апостолов и догматы св. отцов, или, лучше сказать, который бы знал волю и тайны Самого Владыки и Учителя Апостолов – Христа. Такого учителя надлежит нам взыскать и обрести, который сначала слышал бы все это в слове и научился тому со слов, а потом научен был бы всему таинственно воистине Самим Утешителем – Духом чрез деяние и опыт; так, чтобы и он сподобился услышать от Самого Христа Господа, научившего Апостолов: “Вам дано знать тайны Царствия Небесного” (Мф.13:11)» (Симеон Новый Богослов) (цит. по 196:20, 21).
• 3. По словам митрополита Иерофея (Влахоса): «Все предание Православной Церкви состоит в лечении и оживлении мертвой от греха души. Все таинства и вся аскетическая жизнь Церкви служат этому лечению…

Исцеление немощной души, оживление мертвого ума, очищение нечистого сердца достигаются не с помощью советов или лекарств, но через аскетические предписания Церкви: воздержание, любовь, молитву и хранение ума от сатанинских прилогов, приходящих через помыслы. Поэтому мы убеждены, что православное предание имеет огромное значение для нашего времени. Только оно в состоянии освободить человека и исцелить его от угнетенности и беспокойства, этих последствий душевной смерти…

В результате исцеления ума исцеляется и тело. Конечно, мы не хотим сказать, что оно избавляется от болезней, хотя иной раз случается и это. Мы говорим “иной раз”, поскольку многие болезни, главным образом возникающие на нервной почве, связаны с омертвением ума. Но главное здесь то, что тело избавляется от своих страстей. Прп. Максим говорит: “Когда видишь, что ум твой благочестиво и праведно вращается в помышлениях мирских, то ведай, что и тело твое пребывает чисто и безгрешно” (Добротолюбие. Т. 3. С. 204). Ум, погруженный в божественное, соблюдает и тело в чистоте от так называемых телесных страстей. Сперва ум приобретает способность принять залог будущих благ, а затем устремляется к Первому Уму, так что, освящаясь, “он сам, а через него и связанное с ним тело претворяются к божественному состоянию”. Это значит, что ум преображает и сопряженное с ним тело, так что и оно предваряет “поглощение плоти духом в будущем веке”. Поскольку и тело вкусит вечных благ, ему также необходимо подготовиться к этому в сей жизни (свт. Григорий Палама. Триады в защиту священно - безмолвствующих. С. 96)...

Необходимо заметить, что лечение страстей не является только человеческим или только Божиим делом. Оба, то есть Бог и человек, должны быть соработниками. Такова синергия Бога и человека. Все в нашей Церкви является богочеловеческим. Прежде всего человек должен получить благодать Христову. Его очищение, то есть исцеление, осуществляется действием Христовым, подаваемым христианину в ходе всей духовной жизни, которую он проводит в рамках Православной Церкви» (108: 114, 117, 275).

По вопросу необходимости соработничества человека с Богом, в деле спасения человека, добавим следующее. С одной стороны, Бог спасает нас не без нас самих, а с другой — «помилование зависит не от желающего и не от подвизающегося, но от Бога милующего» (Рим.9:16). Поэтому, хотя Бог и хочет, чтобы все люди спаслись и достигли познания истины (1Тим.2:4), и стоит у дверей души нашей и стучит150, Он не дерзает их взломать (71:244). Он только ждет пока отворят дверь (Отк.3:20), потому что чтит великий дар, данный Им человеку — свободу нравственного выбора151. Таким образом, для спасения еще необходимо, чтобы человек находился в сотрудничестве (синергии) с Богом.

Иначе говоря, Божественным Домостроительством созданы необходимые условия для спасения человека. Однако к ним, для создания достаточных условий, следует добавить еще и благочестивую волю человека, то есть нужно соединение двух воль — Бога и человека. Ибо «Бог не принуждает никого. Если Он хочет, а мы не хотим, то спасение наше невозможно, не потому, чтобы хотение Его было бессильно, но потому, что Он принуждать никого не хочет» (свт. Иоанн Златоуст) (цит. по 111:45). «Так как Бог создал нас господами в выборе и худых, и добрых дел, и желал, чтобы мы были добрыми по своей воле, Он не принуждает и не заставляет нас, если мы не хотим…» (свт. Иоанн Златоуст) (цит. по 141. См. листок календаря за 4 апреля 2007 г.). «Надобно, чтобы спасение зависело как от нас, так и от Бога... К преуспеянию моему нужны две доли от великого Бога, именно первая и последняя, также одна доля и от меня. Бог сотворил меня восприимчивым к добру. Бог подает мне и силу, а в средине — я, текущий на поприще» (свт. Григорий Богослов) (цит. по 111:45). «… Человек должен был соединить по благодати две природы в своей тварной ипостаси, стать “тварным богом”, “богом по благодати” в отличие от Христа — личности Божественной, воспринявшей природу человеческую. Для достижения этой цели необходимо взаимодействие обеих воль: с одной стороны — обожающая Божественная воля, сообщающая благодать Духом Святым, присутствующая в человеческой личности; с другой — человеческая воля, подчиняющаяся воле Божией в своем принятии благодати, в ее стяжании, в отдаче своей природы для полного благодатного проникновения … Человек был сотворен одной волей Божией, но ею одной он не может быть обожен. Одна воля в творении, но две — для того, чтобы образ стал подобием. Любовь Бога к человеку так велика, что она не может принуждать, ибо нет любви без уважения» (проф. В. Н. Лосский) (71:97, 244). «Как духовное рождение, так и дальнейшее духовное возрастание человека происходит чрез взаимное содействие двух начал: одно из них — благодать Духа Святого; другое — открытие человеком своего сердца для принятия ее, жажда ее, желание воспринять ее, как принимает влагу дождя жаждущая сухая земля: иными словами — личное усилие для получения, хранения, действия в душе Божественных даров.

Об этом содействии двух начал говорит Апостол Петр: Как от Божественной силы Его даровано нам все потребное для жизни и благочестия... то, вы, прилагая к сему все старание покажите в вере вашей добродетель, в добродетели рассудительность, в рассудительности воздержание, в воздержании терпение, в терпении благочестие, в благочестии братолюбие, в братолюбии любовь. Если это в вас есть и умножается, то вы не останетесь без успеха и плода в познании Господа нашего Иисуса Христа. А в ком нет сего, тот слеп, закрыл глаза, забыл об очищении прежних грехов своих (2Пет.1:3, 5-9). О том же читаем и у Апостола Павла: Со страхом и трепетом совершайте свое спасение, потому что Бог производит в вас и хотение и действие… (Флп.2:12-13), то есть сами содействуйте, но помните, что дает вам благодать Божия» (протопресвитер Михаил Помазанский) (24:245).

Ректор Московской Духовной семинарии протоиерей Николай Благоразумов пишет: «Так собственная наша воля не остается под владычеством благодати, так сказать, автоматически — орудием совершенно страдательным; благодать спасает только желающих, а не тех, которые отвращаются от нее. В частности, все учение святых подвижников об отношении благодати к свободе можно свести к следующим двум пунктам: благодать никогда не стесняет нашей свободы; но благодать и свобода всегда действуют совместно, и в деле спасения их участие равно необходимо. На этом основании святые подвижники дело спасения человека приписывают сколько благодати Божией, столько же и самому человеку... Поэтому, употребляя все возможные средства для вразумления и обращения грешника, Бог особенно любовь Свою к нам показывает тогда, когда мы сами хотим прийти в чувство и стараемся всемерно обратиться к Нему, чтобы получить спасение…

Таким образом, говоря словами преподобного Кассиана, в деле нашего спасения и благодать, и свобода действуют сообща. Свободная воля доказывается повиновением или неповиновением, а Божественное попечение открывается из того, что Бог непрестанно взывает к нам, увещевает нас и всегда первый говорит нам» (25: 362, 363, 365)152.

8.4. обоснование святоотеческой психотерапии

• 1. Обоснованием святоотеческой психотерапии является библейская антропология, точнее те места в Библии, где говорится о связи духовного состояния153 человека при земной жизни с:
• его судьбой в процессе земной жизни (т. е. при соединении души с телом);
• состоянием его души после ее разъединения с телом (физической смерти);
• его состоянием после всеобщего воскресения.

Рассмотрим теперь этот вопрос подробнее.

• 2. Первая заповедь (повеление, закон), данная Богом человеку, выражена в Быт. 2: 16, 17: И заповедал Господь Бог человеку, говоря: от всякого дерева в саду ты будешь есть, а от дерева познания добра и зла не ешь от него, ибо в день, в который ты вкусишь от него, смертью умрешь. Нарушение Адамом и Евой этой заповеди оставило неизгладимый отпечаток, как на психическом состоянии самих прародителей, так и на состоянии их потомков (см. гл. 8) в связи с наследственной передачей последствий первородного греха от родителей к их детям154.
• 3. В дальнейшем (после первородного греха) людям многократно давались заповеди (заветы, уставы, законы, определения, постановления, повеления), в которых определялось: что надо и что нельзя делать; что ожидает людей, если они будут выполнять постановления Божии (волю Божию) (см., например, Исх.15:26; Лев.25:18; 26:3-12; Втор.10:12, 13; 11:13-15, 22-27; 13:17, 18; 15:4-6; 26:16-19; 28:1-14; 30:1-16, 19, 20; Мф.7:21; 19:17; 1Ин.2:17) и что ожидает, если не будут (см., например, Лев.26:14-41; Втор. 8:19, 20; 11:26, 28; 28:15-68; 30:15, 17-19; 31:20, 21, 29).

Заповедь, аналогичная по структуре заповеди, данной Адаму, приведена, например, во Втор.30:15-19. В ней, в частности, говорится: «... жизнь и смерть предложил я тебе, благословение и проклятие. Избери жизнь, дабы жил ты и потомство твое...». Поэтому и говорил царь Соломон: «Выслушаем сущность всего: бойся Бога и заповеди Его соблюдай, потому что в этом все для человека; ибо всякое дело Бог приведет на суд, и все тайное, хорошо ли оно, или худо» (Еккл.12:13, 14).

Поскольку на духовное состояние человека оказывают огромное влияние страсти155, представляющие собой «греховные навыки души, обратившиеся от долгого времени и частого упражнения в грехе как бы в природные качества» (100:165), то становится очевидным основополагающее значение излечения души человека от страстей, толкающих к греху и губящих душу (вызывающих болезнь и смерть души — см. сноску 6) и тело. Ибо какая польза человеку, если он приобретет весь мир, а душе своей повредит? или какой выкуп даст человек за душу свою? ибо приидет Сын Человеческий во славе Отца Своего с Ангелами Своими и тогда воздаст каждому по делам его (Мф.16:26). Прп. Иоанн Лествичник пишет: «Святые добродетели подобны лествице Иакова; а непотребные страсти — узам, спадшим с верховного Петра. Добродетели, будучи связаны одна с другою, произволяющего возводят на небо; а страсти, одна другую рождая, и одна другою укрепляясь, низвергают в бездну» (153:104. Слово 9, гл. 1).

• 4. О том, что грешники не войдут в Царство Небесное неоднократно говорится в Новом Завете, например: Ибо, говорю вам, если праведность ваша не превзойдет праведности книжников и фарисеев, то вы не войдете в Царство Небесное (Мф.5:19); Не всякий, говорящий Мне: «Господи! Господи», войдет в Царство Небесное, но исполняющий волю Отца Моего Небесного (Мф.7:21); …и сказал: истинно говорю вам, если не обратитесь и не будете как дети, не войдете в Царство Небесное (Мф.18:3); Или не знаете, что неправедные Царства Божия не наследуют? Не обманывайтесь: ни блудники, ни идолослужители, ни прелюбодеи, ни малакии, ни мужеложники, ни воры, ни лихоимцы, ни пьяницы, ни злоречивые, ни хищники — Царства Божия не наследуют (1Кор.6:9-10).

О судьбе грешников и праведников после всеобщего воскресения и страшного суда сказано, например, следующее: …наступает время, в которое все, находящиеся в гробах, услышат глас Сына Божия; и изыдут творившие добро в воскресение жизни, а делавшие зло — в воскресение осуждения (Ин.5:28, 29). Св. Иоанн Дамаскин пишет об этом так: «Итак, мы воскреснем, так как души опять соединяются с телами, делающимися бессмертными и совлекающими с себя тление, и явимся к страшному судейскому Христову седалищу; и диавол, и демоны его, и человек его, то есть Антихрист, и нечестивые люди, и грешники будут преданы во огнь вечный, не вещественный, каков огонь, находящийся у нас, но такой, о каком может знать Бог. А сотворившие благое, как солнце, воссияют вместе с ангелами в жизни вечной, вместе с Господом нашим Иисусом Христом, всегда смотря на Него, и будучи видим Им, и наслаждаясь непрерывным, проистекающим от Него веселием, прославляя Его со Отцом и Святым Духом, в бесконечные века веков» (61:344).

Таким образом, и обоснование, и начало, и корень святоотеческой психотерапии заложены в Священном Писании. Святые отцы разработали полное, целостное, систематизированное и действенное учение о врачевании и спасении души и человека в целом.

При этом методом лечения в святоотеческой психотерапии является очищение души человека при его земной жизни (то есть, при соединении души с телом). А поскольку земная жизнь определяет состояние души и в других периодах ее существования 156, (то есть, определяет, где будет находиться душа после разъединения с телом и после повторного соединения с ним)157, то святоотеческая психотерапия, как очевидно, представляет собой средство достижения всей полноты спасения души, то есть, соединения ее с Богом во всех периодах ее жизни.

Глава 9. К вопросу о терминологии

Как уже говорилось выше, в настоящее время не имеется единого подхода не только к определению понятия «психика», но и к самой методологии решения данного вопроса. Действительно, одни авторы определяют психику как субстанцию (душу), а другие — как свойство субстанции (свойство отражать объективную реальность) Таким образом, здесь налицо два различных методологических подхода к понятию «психика»: субстанциальный и несубстанциальный.

Существенным недостатком несубстанциального определения психики является то, что в этом случае необходимо возникает вопрос о том, какой именно субстанции принадлежит данное свойство. В большинстве определений конкретно говорится, что такой субстанцией является высокоорганизованная материя — мозг. Однако здесь сразу же возникает второй вопрос: каким именно образом (способом) в вещественном мозгу (или в вещественной нервной системе) появляются (рождаются, производятся) невещественные явления: мысли, чувства и пр.? Вместо конкретного ответа, здесь, в лучшем случае, говорится о несводимости этих явлений к физиологическим (см. сноску 21), что не только не объясняет данный вопрос, но и еще больше его запутывает.

С учетом сказанного рассмотрим следующую терминологию в области общих аспектов психики и психологии158.

Психические процессы — сознательные и бессознательные (подсознательные)159 процессы, включая восприятия, представления, ощущения, мысли, чувства, волевые акты, желания и т. д., происходящие в человеке и влияющие на его поведение.

Психические состояния — внутренние состояния человека, характеризуемые определенной длительностью и однородностью (например, состояния радости, бодрости, страха, усталости, депрессии, апатии, нервозности, раздражительности и пр.).

Психические явления160 — психические процессы и состояния.

Психика человека в обобщенном виде представляет собой определенную субстанцию, производящую у человека (в человеке) весь комплекс психических явлений, в том числе обеспечивающую: а) отражение внешних объектов, их свойств и взаимоотношений, а также внутренних процессов и состояний человека, в виде идеальных образов (иначе говоря, отражение внешней среды и внутреннего мира); б) адаптационное поведение к внешней среде в результате выявления и использования закономерностей между параметрами этой среды (параметрами внешнего мира) и параметрами внутреннего мира человека.

При таком определении, под психикой человека будет пониматься:

• при материалистическом подходе — нервная система, включая ее высший отдел — головной мозг;
• при идеалистическом подходе — душа, точнее те ее стороны, которые обеспечивают психические явления;
• при комплексном (святоотеческом) подходе — духовно – вещественная субстанция, включающая в себя те стороны души и тела, которые обеспечивают психические явления. При этом психические явления производятся духовной субстанцией — душой. А вещественная субстанция — нервная система, включая головной мозг, является лишь необходимым инструментом для проявления психических способностей души. Иначе говоря, нервная система, включая мозг, является лишь вещественным аспектом (вещественной частью, стороной) психики161.

Необходимо отметить, что при жизни человека (соединении души и тела), протекание психических явлений находится в зависимости от состояния головного мозга и нервной системы в целом. После физической смерти (разъединения души и тела) психические явления производятся душой без участия тела (не зависят от состояния тела).

Понятие «психика» близко по своему содержанию понятию «человек», поскольку в работе нервной системы, в той или иной степени, прямо или косвенно, принимает участие большинство частей тела.

Психология162 — учение о психике, ее происхождении, устройстве, закономерностях, функционировании.

Заключение

§1. Рассмотрим теперь основной вопрос психологии, а именно: «является ли психика продуктом развития материи, или она представляет собою субстанцию, не зависящую от материи?» (1: 476)163. Другими словами, материальна или идеальна психика?

С точки зрения приведенного выше материала, психика, с одной стороны, не является продуктом развития материи, а с другой — не является субстанцией, не зависящей от материи, то есть психика не является ни чисто материальной, ни чисто идеальной.

Психика человека является определенной духовно – вещественной (идеально – материальной) субстанцией (см. гл. 9). Таким образом, и психология, с одной стороны, не является наукой о нервной системе, а с другой — не является учением о душе. Она является учением о психике, как духовно – вещественной (точнее, душевно – телесной) субстанции.

В соответствии с этим и лечение психики (психических заболеваний), в общем случае, может осуществляться двумя принципиально разными методами: духовными и вещественными (медикаментозными, хирургическими) средствами, направленными на лечение различных сторон (частей) психики — души и тела. Духовные методы, в свою очередь, можно условно разделить на два типа: религиозные, основанные на помощи от Бога (молитвы, церковные таинства и пр.), и светские, основанные на помощи от людей (гипноз, логотерапия164 и пр.).

§2. Таким образом, можно выделить два различных направления в лечении психических заболеваний: светскую и православную (святоотеческую и пастырскую) психотерапию165 и психиатрию166. Оба этих направления, как известно, успешно применяются при лечении различных психических заболеваниях167. Вместе с этим, в методах указанных направлений имеются принципиальные различия:

• результаты использования методов православной психотерапии и психиатрии не имеют заранее предсказуемого систематического характера, так как результаты лечения в большой степени зависят от духовного состояния человека и его решимости вести духовную брань. Кроме того, эти методы не предназначены для массового использования (т. е. использования неопределенным кругом лиц). Однако здесь нет никаких пределов полноты излечения. Человек может быть исцелен от любой болезни даже в последней стадии ее развития. При этом исцеление может произойти как мгновенно, так и ускоренными темпами или постепенно (169:22 со ссылкой на: Настольная кн. священнослужителя. Т. 8, С. 297);
• использование методов светской психотерапии и психиатрии дает часто с высокой вероятностью прогнозируемые результаты, причем эти результаты имеют массовый и систематический характер. Однако возможности излечения здесь ограничены и определяются развитием медицинской науки на данный момент. В связи с чем, они несравнимы по своей силе с духовными методами православной психотерапии, не имеющими никаких ограничений. Ибо всемогущему Богу подвластно все, в том числе и воскрешение умерших168.

§3. Приведем также ответ на вопрос: «В чем отличие православного врача от врача неверующего, инославного, или исповедующего другую религию, и почему верующие предпочитают лечиться у православного врача?» духовника и руководителя Душепопечительного Центра св. праведного Иоанна Кронштадтского иеромонаха Анатолия (Берестова):

«Врач, исповедующий православное христианство и живущий по канонам святой Православной Церкви, прекрасно знает, что духовное и телесное здоровье человека возможно только в том случае, если человек живет с Богом, исполняет заповеди Божии, соблюдает каноны и установления Церкви, является православным христианином. Конечно, это не избавляет его от болезней и страданий, ибо, по слову Иоанна Богослова, “мир во зле лежит”, и зло оказывает на нас свое воздействие: это и недоброе отношеие кнам со стороны близких и окружающих нас людей; это и возможность получения автомобильных, бытовых и других травм; возможность заразиться различными инфекционными заболеваниями; это и воздействие на нас нарушенной экологии; это и война, и многое, многое другое. Но православные христиане знают, что все случающееся с нами не случайно, а происходит по определенному Промыслу Божию, ведущему нас ко спасению, поэтому многое в нашем отношении к болезням, страданиям и излечению зависит от нашей веры и того, как мы принимаем посылаемые нам болезни и страдания: принимаем ли мы их со смирением и благодарением Бога за вразумление нас и как напоминание нам г наших грехах и покаянии, о нашем исправлении и приближении к Богу, или мы принимаем их с ропотом, нетерпением, желанием во что бы то ни стало как можно быстрее вылечиться, забывая о духовном исправлении.

Православный врач знает, что все болезни являются следствием греха и испорченного грехом духа, поэтому и лечить надо не только тело, но и дух, причем лечение духа необходимо начинать в первую очередь. А духовное лечение проводится в духовной лечебнице — храме Божием духовным врачом — священником. Конечно, в острых случаях, когда человеку угрожает опасность смерти или инвалидизации, врач не пошлет больного в храм и не будет ждать священника. Такой врач в первую очередь начнет оказывать всю необходимую для спасения больного помощь, но оказывать ее будет с молитвой, с верой в то, что Господь поможет ему» (127:10, 11).

Митрополит Сурожский Антоний по вопросу светской психотерапии и ее возможной связи с православной психотерапией, говорит: «На Западе очень распространена психотерапия, к ней прибегают там, где, мне кажется, можно было бы и не прибегать к ней. Есть, конечно, положения, моменты, когда человек душевно болен, и тогда к нему надо применять или лекарственное лечение, или психоанализ. Но очень часто люди прибегают к психотерапии вместо того, чтобы обратиться к священнику, — или потому что они неверующие, или потому что священник не подготовлен и не способен разбираться в проблемах их души, или потому что они хотят переложить ответственность за свою внутреннюю борьбу на другого человека и как бы освободиться от нее, хотят быть освобожденными от проблемы без того, чтобы взять за нее полную ответственность и подвижнически бороться. С этим для человека верующего связан вопрос о том, какая связь может быть между исповедью и покаянной жизнью, с одной стороны, и психотерапией, в частности психоанализом, — с другой стороны.

Мне кажется, здесь надо рассматривать вещи совершенно различно. Психоанализ может человеку помочь разобраться в себе самом, может помочь ему заглянуть в тайники своей души, но психоанализ не обязательно приведет к покаянию. Риск психоанализа в том, что человек, разобравшись в своей греховности, увидев себя, какой он есть более или менее (во всяком случае, более совершенно, чем без психоанализа), считает, что теперь ему надо лечиться, но не каяться, что это все душевная болезнь, неустройство психическое. Но не нравственное, не духовное. С другой стороны, если человек верующий. Который не может найти в себе корень зла, начинает лечиться у психиатра и перед ним раскрывает мрачные глубины своей души, он может их осознать не только как душевное расстройство, у которого всегда есть какие-нибудь причины, но как расстройство, за которое он в значительной степени ответственен. В таком случае он может после этого обратиться к священнику, к духовному наставнику уже на новых началах. То, чего раньше он не понимал, он теперь понимает и может обратиться к Богу с покаянием» (189:123. См. ответ на вопрос: «Как вы относитесь к современной практике психотерапии?»).

§4. Таким образом, очевидно, что поскольку психические явления производятся именно душой, а тело лишь оказывает при этом необходимое содействие душе, то, в первую очередь, следует излечивать именно душу. А с учетом кратковременности человеческой жизни на земле и определяющем значении результатов этой жизни для жизни вечной, только излечение души и приобретает обоснованный смысл жизни человека на земле, как необходимое средство для достижения Царства Небесного, то есть вечного блаженства в соединении с Богом (см. подробнее о цели и смысле земной жизни человека в 33:144-211).

***

«Итак, мы воскреснем, так как души опять соединяются с телами, делающимися бессмертными и совлекающими с себя тление, и явимся к страшному судейскому Христову седалищу; и диавол, и демоны его, и человек его, то есть Антихрист, и нечестивые люди, и грешники будут преданы во огнь вечный, не вещественный, каков огонь, находящийся у нас, но такой, о каком может знать Бог. А сотворившие благое, как солнце, воссияют вместе с ангелами в жизни вечной, вместе с Господом нашим Иисусом Христом, всегда смотря на Него, и будучи видимы Им, и наслаждаясь непрерывным, проистекающим от Него веселием, прославляя Его со Отцом и Святым Духом, в бесконечные века веков».

(Св. Иоанн Дамаскин) (61:344)

Основные выводы

Раздел «Основные выводы» также является и кратким содержанием настоящей книги, отражающим ее суть и охватывающим основные рассмотренные вопросы. При этом для удобства и с целью систематизации, все выводы сгруппированы по соответствующим тематическим разделам.

1. Психика человека и ее отличия от души и нервной системы

1.1. Многочисленные определения термина «психика» можно свести, по сути дела, к двум основным:

• психика — это свойство высокоорганизованной материи – мозга, являющееся особой формой отражения субъектом объективной реальности в виде идеальных образов.

Таким образом, психика здесь рассматривается как определенное свойство и функция определенной субстанции — мозга, а мозг — как орган психики;

• психика — это душа.

Иначе говоря, психика здесь рассматривается уже как определенная субстанция, а не как ее свойство.

1.2. Концепция о том, что мозг является главным органом психики, а психические процессы — отправлениями нервной системы, основывается на двух видах широко известных фактов:

• связи различных психических явлений (чувств, мыслей, волевых проявлений, настроения и др.) с состоянием тела (в особенности с состоянием нервной системы и, в первую очередь, головного мозга);
• влияния различных вещественных субстанций (лекарств, наркотиков, алкоголя, психотропных средств и др.), а также физических воздействий, на чувства, мысли, память, настроение и другие психические процессы и состояния.

1.3. Из связи физического состояния мозга и психического состояния человека вовсе не следует, что мозг и является собственно производителем наших мыслей, чувств и вообще нашего сознания или, что наше сознание является функцией или продуктом мозга. Вообще, из связи двух событий (их функциональной зависимости) не следует, что одно из них является причиной другого. Иными словами, если изменение А влечет за собой изменение Б (то есть, Б = ¦(А), то из этого следует только то, что первое изменение является причиной второго изменения, но не то, что А является и собственно производителем (причиной) В.

Так, например, из того, что изменение сопротивления электрической цепи приводит к изменению силы тока в ней, очевидно, не следует, что это сопротивление и является причиной появления тока. Причиной тока является напряжение, или разность электрических потенциалов двух точек, между которыми и протекает ток. Проводник же, обладающий определенным сопротивлением, выполняет здесь роль инструмента для появления (проявления) тока. Также и призма, через которую проходит световой луч не является причиной появления цветового спектра вообще. Она является лишь инструментом для разделения светового луча на различные цвета или причиной появления цветового спектра из светового луча.

1.4. Если под психикой человека понимать то, что производит в нем психические явления (процессы и состояния) и соучаствует в этом, то нетрудно показать, что психика не является ни душой, ни нервной системой. Действительно, известны многочисленные случаи психических заболеваний человека, связанных с различными видами расстройств головного мозга, например, его сотрясением. Однако, как очевидно, физические воздействия на вещественный мозг, приводящие к нарушению его работы или его разрушению, не могут вызвать повреждение невещественной и бессмертной души. Таким образом, психика не есть собственно душа.

С другой стороны, ряд авторов считает главным органом психики мозг. Однако в Библии и церковной истории приведены многочисленные сведения о сохранении отдельной душой (т. е. душой, разделенной с телом после физической смерти человека) психических способностей: видеть, слышать, мыслить, желать. Кроме того, в литературе описаны различные случаи, когда люди, после клинической смерти и прихода в сознание, могли подробно рассказать о том, что происходило в комнате, где находилось во время реанимации их тело, а также о своих мыслях и чувствах в процессе реанимации. Таким образом, психика не есть собственно нервная система и, в частности, мозг.

Отметим, что если бы душа по смерти тела лишалась бы, например, чувств (страха, ужаса, радости, счастья, любви), то какой бы был смысл в суде Божьем, определяющим, где находится душе: мучиться в аду или блаженствовать в раю? Кроме того, при отсутствии чувств, также становятся ненужными ум и воля, поскольку эти понятия являются коррелятивными, то есть одно из них предполагает и другие. Это указывает на то, что после физической смерти (смерти тела, включая мозг) умирает (исчезает) не сама возможность мыслительных и других процессов (чувств, желаний), а только их внешнее, видимое проявление. Таким образом, эти процессы не являются свойствами (способностями) мозга, а являются свойствами души и сохраняются (и даже обостряются) при ее разъединении с телом.

Таким образом, несмотря на определенную и широко известную функциональную зависимость состояния мозга и психических явлений, мозг не является их производителем.

1.5. Комплексный подход к психике учитывает зависимость психических явлений, как от души, так и от тела, полагая при этом душу причиной этих явлений, а тело — орудием (инструментом) души, необходимым для образования данных явлений у человека. Такой подход, по сути дела, является святоотеческим, поскольку святые отцы и учители Церкви издавна сравнивали соотношение души и тела, соответственно с музыкантом и музыкальным инструментом, наездником и колесницей, кормчим и кораблем, художником и кистью и пр.

В православной антропологии вещественное тело считается органом невещественной души, с помощью которого она проявляет себя в вещественном мире. При этом мозг и сердце, являясь, с одной стороны, органами (частями) тела, с другой — являются органами (инструментами) души, с помощью (при содействии, соучастии) которых (в совокупности с которыми) она и обеспечивает психические процессы у человека. Свт. Феофан Затворник говорит: «Сердце телесное есть мускулистый серчак — мясо, но чувствует не мясо, а душа, для чувства, которой мясное (физиологический орган) сердце служит только орудием, как мозг служит орудием для ума» (цит. по 184).

1.6. Психика человека является духовно – вещественной (точнее, душевно – телесной) субстанцией, производящей у человека (в человеке) весь комплекс психических явлений, в том числе обеспечивающей: а) отражение внешних объектов, их свойств и взаимоотношений, а также внутренних процессов и состояний человека (иначе говоря, отражение внешней среды и внутреннего мира), в виде идеальных образов; б) адаптационное поведение к внешней среде в результате выявления и использования закономерностей между параметрами этой среды (внешнего мира) и параметрами внутреннего мира человека.

1.7. Психика человека появляется только при соединении (определенном взаимодействии) души и тела. Психические процессы у человека представляют собой принципиально новое свойство, отсутствующее как у ангелов, так и у отдельных душ и животных. При этом не следует отождествлять способности души мыслить, чувствовать, производить волевые акты и те же способности у человека, поскольку в последнем случае для их проявления необходимо нормальное функционирование как головного мозга, в частности, так и нервной системы, в целом (то есть нормальное функционирование тела). Именно поэтому человек и является принципиально новым Божьим созданием: новой разумной тварью; новой чувствующей тварью; новой живой тварью; новой тварью вообще. Отличия человека от других живых существ, в частности, состоят:

• от разумных существ (бестелесных ангелов и отдельных душ) — в том, что он представляет собой единство духовного и вещественного (то есть целое, составленное из невещественной души и вещественного тела). Поэтому, исправность (здоровое или нормальное состояние) тела является необходимым условием для нормального протекания психических явлений у человека;
• от неразумных существ (животных) — в том, что он создан по образу Божьему, с возможностью подобия Божьего и, в частности, наделен разумом и свободой воли (свободной волей).

2. Отличие психических способносктей души, соединенной с телом и разъединенной с ним

2.1. В отдельной душе (душе, разъединенной с телом) можно выделить следующие особенности по сравнению с душой, соединенной с телом:

• при жизни человека (соединении души и тела), протекание психических явлений, как уже указывалось выше, находится в зависимости от состояния головного мозга и нервной системы в целом. После физической смерти (разъединения души и тела) способности души чувствовать, мыслить, желать проявляются (реализуются) без участия тела (не зависят от состояния тела). Вследствие этого, душа человека может, например, видеть и слышать, даже если сам человек, при земной жизни, был слепым и глухим. Также отмечается усиление некоторых психических способностей, в частности, мышления169.

Аналогом указанной двойственности поведения невещественной души (в отношении зависимости проявления ее психических способностей от вещественного тела), в окружающем нас мире может являться, например, невещественный свет, который, в зависимости от условий взаимодействия с вещественными объектами, также проявляет (ведет) себя по-разному: то, как частица, то, как волна;

• отсутствуют, так называемые, телесные (точнее душевно – телесные) страсти.

Действительно, хотя тело само по себе, как вещество, не является греховным, с другой стороны, при соединении с душой оно оказывает определенное и очевидное влияние на ее чувства, мысли и желания. Поэтому мы и просим Господа: «…очисти, Господь, смиренную мою душу от всякой скверны плоти и духа» (молитвы на сон грядущим. Молитва 1-я, святого Макария Великого, к Богу Отцу) и Ангела – хранителя: «…не дай возможности злому демону подчинить меня себе преобладанием этого смертного тела…» (молитвы утренние. Молитва 9-я, к Ангелу – хранителю).

Одним из примеров такого влияния является желание насыщения вещественного тела, обусловленное получением при этом невещественною душою чувства удовольствия, а также и другие аналогичные желания, например, сексуального характера. Другим примером связи состояния тела и состояния души может являться то, что на основании определенных телесных анализов можно судить о предрасположенности человека к алкоголизму (то есть пристрастия к алкоголю, или страсти пьянства). Если данный тест дает положительные результаты, то тестируемому рекомендуется особо внимательно относится к принятию алкогольных напитков, чтобы указанная предрасположенность не перешла в алкогольную зависимость. Указанные чувства и желания их получить можно условно назвать душевно-телесными170.

В отличие от них, для душевных чувств и желаний (например, гордости, зависти) так же, как и для душевно – духовных (например, страха Божьего, любви Божьей), наличие тела не является обязательным условием. «В душе и без телесного естества, естественно, есть похоть и раздражительность, это суть страсти души», — говорит прп. Исаак Сирин (цит. по 49:142). Такие чувства и страсти могут испытывать и бестелесные существа — души людей после их физической смерти и ангелы. Так, например, бестелесный дьявол первый грех совершил из-за гордости, а затем — из зависти к блаженству прародителей. О душевных удовольствиях епископ Немесий пишет: «Душевные (удовольствия — П. Д.), конечно, те, которые свойственны одной только душе, самой по себе, каковы удовольствия, возникающие при занятиях науками и при созерцании» (20:115). Священник Андрей Лоргус к нетелесным (душевным) чувствам (страстям) относит «страсть власти или славы» (49:147). Заметим, что в вечерних молитвах, при исповедании грехов повседневных, также говорится о грехах душевных и телесных.

Таким образом, при отделении души от тела, количество ее возможных страстей уменьшается за счет устранения тех из них, которые связанны с телом;

• становится невозможным самостоятельное освобождение от вины за прегрешения через раскаяние и, в соответствии с этим, самостоятельное изменение психического состояния души.

Данное положение, по-видимому, объясняется тем, что наличие тела создает дополнительные соблазны (похоти плоти), которые отсутствуют у духовных разумных существ — ангелов и душ умерших людей. В связи с этим, именно человеку (поскольку у него больше соблазнов) и дарована возможность прощения грехов через покаяние. Св. Иоанн Дамаскин пишет, что «он (Ангел — П. Д.) неспособен к раскаянию, потому что – и бестелесен. Ибо человек получил раскаяние по причине немощи тела» (61:118).

Со смертью заканчивается время наших земных деяний («время посева») и начинается время воздаяния за них («время жатвы»). «Легко для Господа — в день смерти воздать человеку по делам его. Минутное страдание производит забвение утех, и при кончине человека открываются дела его» (Сир.11:26, 27). Св. апостол Павел наставляет нас: «Что посеет человек, то и пожнет: сеющий в плоть свою от плоти пожнет тление, а сеющий в дух от духа пожнет жизнь вечную. Делая добро, да не унываем, ибо в свое время пожнем, если не ослабеем. Итак, доколе есть время, будем делать добро всем, а наипаче своим по вере» (Гал.7-10).

Свт. Григорий Богослов учит: «Настоящее время есть время делания, а будущее — время воздаяния (Слово 19)» (52:543).

Никто из нас не знает, когда Сын Божий опять придет во славе, чтобы судить живых и мертвых (Символ веры). Внезапно придет Судия, и деяния каждого обнаружатся (Молитвы утренние. Тропари Троичные). Поэтому нужно постоянно быть угодными Богу, чтобы не погибнуть навеки, ибо в аде нельзя найти утех (Сир.14:17).

2.2. Вместе с этим, во втором периоде жизни души171 еще возможно улучшение ее состояния. Однако не по собственному ее желанию и не через свои мучения, а по определенной помощи извне, причем это относится не ко всем душам вообще, а только к тем из них, которые своей жизнью на земле (т. е. при соединении с телом) создали предпосылки к этому.

Св. Иоанн Дамаскин пишет: «Каждый человек, имевший в себе малую закваску добродетелей, но не успевший превратить оную в хлеб, — поелику, несмотря на свое желание, не смог сего сделать или по лености, или по беспечности, или потому, что отлагал со дня на день, и сверх чаяния постигнут и пожат кончиною, — не будет забыт праведными Судиею и Владыкою, но Господь по смерти его возбудит его родных, ближних и друзей, направить мысли их, привлечет сердца и преклонит души к оказанию ему пособия и помощи… А тот, кто вел жизнь порочную, которая была вся усеяна тернием и исполнена скверн и нечистот, который никогда не внимал совести, но с беспечностью и ослеплением погружался в мерзость похотей, удовлетворяя всем желаниям плоти и нимало не заботясь о душе, — которого все мысли заняты были плотоугодием и который в таком состоянии постигнут кончиною, — сему никто не прострет руки, но так будет с ним поступлено, что ему не попадут помощи ни супруга, ни дети, ни братия, ни родственники, ни друзья: поелику, Бог не призрит на него (слово об усопших в вере)» (цит. по 53:209).

В православном семейном календаре по данному вопросу говорится: «После смерти тела и частного суда душа находится или в предначатии вечного блаженства, или в предначатии вечных мук. Это зависит от того, как была прожита земная краткая жизнь. Но немало зависит и от молитвы за умершего. Жития святых угодников Божиих содержат множество примеров того, как по молитве праведников облегчалась посмертная участь грешников, вплоть до их полного оправдания.

Церковь ежедневно на богослужениях возносит молитвы обо всех своих чадах, отшедших в страну вечности. На утрени и вечерне усопшие поминаются на так называемой сугубой ектении: “Помилуй нас, Боже…”. На литургии поминаются трижды — на проскомидии, на ектении после Евангелия и по освящении Честных Даров, когда поют “Достойно есть…” или задостойник. Для молитв за умерших назначен особый день — суббота, в которую полагается заупокойная служба (кроме праздников, если случится в этот день) …» (183:64. См. «Молитва Церкви за усопших).

3. Cилы души и их особенности

3.1. В христианском учении о человеке предлагаются различные системы классификации возможностей (способностей, сил) души. Вместе с этим, в основном, авторы сходятся во мнении о трех главных способностях души172, называемых: словесно – разумной (словесной, умственной, мыслительной); раздражительной (чувственной) и вожделевательной (пожелательной, желательной, страстной), или умом, сердцем и волей (см., например, 80:12-20; 81: 57; 21:23-37; 82:389; 65:319. Кн. 1; 123:13, 259; 109 — см. комментарий к Быт.1:26). «На эти три силы и указывают святые отцы Церкви и эти именно силы признают главными в душе нашей. “В душе нашей, — утверждает св. Григорий Нисский, — усматриваются по первоначальному разделению три силы: сила ума, сила вожделения и сила раздражения”.

Такое учение о трех силах души173 нашей мы находим в творении святых отцов Церкви почти всех веков» (80:13).

3.2. Основные силы (способности) души — сердце (способность чувствовать), ум (способность мыслить), воля (способность исполнять принятые решения) и соответствующие им понятия – чувства, мысли и волевые акты:

• представляют собой духовные вектора: сердце, ум, и воля, а также соответственно чувства, мысли и волевые акты характеризуются, с одной стороны, величиной (значением, развитостью), а с другой — духовной направленностью. В связи с этим, данные понятия и являются, по сути дела, духовными векторами. Заметим, что многие святые отцы и учители Церкви очень метко назвали сердце, ум и волю силами души, а как известно, сила — понятие векторное. Только речь здесь идет не о физической силе, а о силе духовной.

Кстати говоря, и тело человека стало смертным именно из-за отрицательной духовной (нравственной) направленности сердца, ума и воли прародителей, когда они приняли решение нарушить заповедь Божью и реализовали это решение. Таким образом, духовная направленность Адама и Евы в раю, в конечном итоге, и определила, в том числе, физическое состояние их тел и тел их потомков. Как известно, тела людей после первородного греха стали смертными;

• обладают между собой определенной иерархией: иерархическое соотношение психических способностей души заключается в следующем. Чувства определяют цель (то есть то, что нужно достигнуть), разум определяет пути и средства достижения выбранной чувствами цели (то есть то, как нужно достигнуть цель), воля обеспечивает движение к цели по пути, выбранному разумом (помогает достигнуть цель, обеспечивает достижение или стремление к цели), за счет преодоления различных преград и отвлекающих (от цели) факторов. Таким образом, с точки зрения конечной (стратегической) цели, или целевого блаженства, воля — слуга ума, а ум — слуга сердца. По аналогии соотношений, чувства можно сопоставить с верховным главнокомандующим, определяющим стратегическую цель, ум — с командирами, определяющими тактические цели или задачи, волю — с солдатами, обеспечивающими решение этих задач и, в конечном итоге, — достижение цели. Вместе с этим, после выбора (определения) стратегической цели (целевого блаженства), основную роль начинает играть (выполнять) ум, как определяющий основу нашего поведения и воля, как обеспечивающая (реализующая) это поведение;
• являются коррелятивными понятиями: если бы у человека не было чувств (приятного и неприятного) или было бы только одно стабильное (неизменяемое) чувство, то, как очевидно, ему было бы все равно, что делать, где находиться, что его ожидает в будущем. В этом случае человеку не нужна была бы и свобода нравственного выбора (как, впрочем, и физического выбора тоже), а, следовательно, не нужны были бы также разум и воля, как средства для проведения и реализации этого выбора.

С другой стороны, если есть средство для выбора (разум) и средство для реализации этого выбора (воля), то должен быть и критерий этого выбора — получение максимума удовольствия (целевого блаженства) с учетом ожидаемых последствий. Иначе говоря, должны быть чувства.

Кроме того, если человеку дан разум, как средство анализа и выбора методов достижения цели, то необходима и воля, как сила, преодолевающая различные соблазны, несущие временные удовольствия, а также преодолевающая временные неудобства и лишения и направленная на достижение этой цели (ведь иначе человек будет постоянно отвлекаться от выбранного пути). То есть воля выполняет здесь роль как бы духовной инерции, сопротивляющейся отклонению от выбранного разумом пути. Соответственно, если дана воля (в ее вышеуказанном значении), то, как очевидно, необходимо и средство для выбора методов и пути достижения цели, а именно — ум (ведь иначе воля останется нереализованной, а, следовательно, и ненужной).

3.3. Среди всех телесных существ только у человека — образа Божьего, наделенного возможностью достижения подобия Божьего, во всем величии появляется чудесно сбалансированная и совершенная система психических сил (сердца, ума, воли) и их проявлений (чувств, мыслей, волевых актов). Эта великолепная система является свойством человеческой психики — венца Божьего творения! Ее принципиальными отличительными признаками (особенностями) в животном мире являются, в частности: возможность религиозного чувства; нравственность; разум; воля.

Однако после первородного греха произошли резкие изменения, как в духовном, так и в физическом состоянии человека. Образ Божий в человеке помрачился. Человек был обличен (одет) в «одежды кожаные» (Быт.3:21). Соответственно произошли и существенные изменения в психических способностях человека.

4. О соотношении духовного и физического состояния человека до и после грехопадения в раю

4.1. После первородного греха определенные аспекты духовного и физического состояния человека резко изменились на противоположные. Так, например:

до падения: а) благодать была внутри человека, а соблазн — вне его; б) человек вел праведную жизнь, при возможности грешить. Иными словами, праведность была в действиях человека, а грех — в возможности человека, или праведность была как действительность, а грех — как возможность; в) физическое состояние человека (состояние тела) находилось в возможности бессмертия;

после падения: а) благодать стала вне человека, а соблазн — внутри его; б) человек стал грешить, при возможности вести праведную жизнь. Иными словами, грех стал в действиях человека, а праведность — в возможности человека, или грех стал как действительность, а праведность — как возможность; б) физическое состояние человека стало находиться в невозможности бессмертия (имеется в виду период жизни души от момента ее разъединения с телом до момента всеобщего воскресения).

При этом у прародителей в раю в начале не было никаких похотей плоти и страстей. Греховные чувства и желания впервые появились у них перед вкушением запретного плода. После первородного греха человеку стали присущи греховность и страсти.

В соответствии с изменениями, произошедшими с физическим и духовным миром человека изменилась и его психика (духовно – телесная субстанция), зависящая как от души, так и от тела. При этом нам не известны конкретные субстанциальные изменения, произошедшие в теле и душе после первородного греха. Нам известны лишь функциональные изменения психики.

4.2. Греховность, вошедшая в природу человека после первородного греха, — это состояние души, характеризуемое стремлением (склонностью, предрасположенностью) человека (точнее его сердца, ума, воли) к греху. При этом с одной стороны, греховность является одним из следствий первородного греха, а с другой — источником греха.

Психической основой (основанием, корнем) греховности является стремление (желание) получать удовольствие от мыслей и действий, которые, по своей сути, являются греховными. Иначе говоря, возможность получать удовольствие от греха, заложенная в природе человека, превратилась, после его грехопадения в раю, в склонность (приверженность, побуждение) именно к такому виду удовольствий. То, что у праведного человека будет вызывать отвращение, у подверженного греху будет вызывать удовольствие, наслаждение и счастье, переходящие в любовь, например, к славе земной (славолюбию), власти (властолюбию), похотливым утехам (сластолюбию) и, как одному из средств достижения всего этого, — к богатству (сребролюбию).

4.3. В греховности можно выделить такие ее стороны (типы) как: природную греховность; родовую греховность; врожденную (наследственную) греховность; приобретенную греховность; общую греховность. Природная греховность представляет собой общую склонность к греху, свойственную всем людям, и вошедшую в природу человека после первородного греха. Родовая греховность — это индивидуальная склонность к определенным видам греха, определяемая страстями родителей. Природная и родовая греховности имеют общий аспект: каждая из них является наследственным свойством (т. е. свойством, которое наследуются от родителей). Поэтому, они могут быть объединены в один тип — врожденную или наследственную греховность (т. е. греховность, получаемую при рождении). При этом врожденная греховность не является для человека непреодолимой силой. Она представляет собой лишь предрасположенность к греху. Приобретенная греховность — это греховность, приобретаемая в процессе жизни. Иначе говоря, это приобретаемая склонность к греху, или приобретаемые страсти. Общая греховность состоит из врожденной и приобретенной греховностей.

4.4. Страсть — это определенное психическое состояние человека, характеризующееся сильной склонностью к данному виду греха,174 обусловленной сильным стремлением к получению данного вида греховного удовольствия, и ставшей, в результате многократного повторения этого греха, привычкой к нему. Поскольку «привычка — вторая натура», страсть становится новым (приобретенным) свойством характера человека или как бы его второй (приобретенной) природой. Иначе говоря, представляет собой сильную приобретенную направленную греховность. Таким образом, страсть, с одной стороны, является следствием (порождением) греха (точнее, результатом его многократного повторения), а с другой — причиной, или источником, греха. Другими словами, грех (точнее, его повторение) порождает страсть, а страсть порождает грех.

Подобно сорнякам, произрастающим из земли, страсти, в конечном счете, появляются из врожденной греховности. Однако во врожденной греховности еще нет личной вины человека. Вместе с этим, если человек сам превращает свою греховность в благодатную почву для грехов и страстей (иначе говоря, сам растит свои страсти), то он уже становится виновным в их появлении.

Конкретный грех часто является реализацией (воплощением) данной страсти. Однако не всякий грех является реализацией страсти. Так, например, первородный грех не является таковым, поскольку в то время еще не было страстей. Кроме того, грехи, сделанные впервые или первые несколько раз, также не являются реализацией страстей, т. к. еще не вошли в привычку (иными словами, еще не укоренились в человеке или еще не стали его «второй натурой»).

Исходя из сказанного, очевидна и связь между греховностью, грехом и страстью: греховность (следствие первородного греха) порождает грех, а неоднократное повторение данного греха порождает данную страсть.

Страсти, возникшие в человеке после грехопадения, играют в его жизни существенную роль. Они, воздействуя на душу и тело, могут погубить их. Именно через страсти дьявол делает человека своим рабом и получает силу и власть над ним (67: 251). Страсти являются важным антропологическим понятием, относящимся к психике человека.

На появление страстей, как и на жизнь человека в целом, также оказывают влияние такие факторы, как наследственность, внешняя среда и воспитание (см. 51:286-305, 372-396; 33:478-506, 665-698).

5. О святоотеческой психотерапии

5.1. Святоотеческая психотерапия представляет собой особое духовное воздействие на душу с целью исцеления ее от страстей и других последствий грехов. При этом имеются в виду, как личные грехи, так и грехи родителей и более далеких родственников. Поскольку через исцеление души происходит исцеление и тела, то святоотеческая психотерапия является универсальным и действенным лечебным средством для человека в целом, т. е. его души и тела.

Митрополит Иерофей (Влахос) о цели лечения духовной болезни пишет: «Подлинная цель (православного курса лечения — П. Д.) состоит в том, чтобы достичь общения с Богом. Разумеется, мы хорошо знаем, что в лоне Церкви существуют различные духовные возрасты и состояния. Как учат святые отцы, некоторые соблюдают слово Божие из страха адской муки, другие — чтобы попасть в рай, третьи же делают это из любви ко Христу. Первые являются рабами, вторые — наемниками и третьи — чадами Божиими. Принимая существование всех этих духовных возрастов, мы все же подчеркиваем, что подвизаемся ради того, чтобы попасть в третью категорию. Постоянное лечение предписывается и в отношении самой цели, к которой стремится больной» (108:275).

Именно грехи человека и являются первопричиной (основанием) различных психических и других заболеваний. Вообще все болезни берут свое начало от первородного греха. До этого трагического события не было ни болезней, ни тления, ни смерти. Также не было и внутренних соблазнов. После грехопадения Адама и Евы в природу человека вошли тленность, смертность, уклонение к греху (то есть у человека появился внутренний источник соблазнов) и все их потомки стали наследовать, по закону преемственности, эти качества.

5.2. Святоотеческий подход, с одной стороны, предполагая лечение основной причины всех заболеваний — греховного состояния души (обусловленного последствиями грехов), с другой — не отрицает целесообразность и определенную эффективность и других методов лечения, а именно методов, используемых традиционной медициной для лечения болезней (расстроенности) тела, вообще, и нервной системы, в частности.

При единстве метода лечения, заключающегося в очищении души от страстей и последствий грехов, святоотеческая психотерапия дифференцированно подходит к лечению самого человека, учитывая как его личность, так и особенности охвативших его страстей. Иначе говоря, с учетом индивидуальных особенностей человека, предлагает различные методики для излечения различных страстей. Прп. Иоанн Лествичник говорит: «Что иногда бывает врачевством для одного, то для другого бывает отравою; и иногда одно и то же одному и тому же бывает врачевством, когда преподается в приличное время, не вовремя же бывает отравою» (153:185. Слово 26, гл. 25).

5.3. Святоотеческая психотерапия дает человеку силы для преодоления собственной греховности, исцеляет душу от последствий совершенных грехов, в частности, от страстей, предотвращает совершение новых грехов и открывает путь к спасению (путь в Царство Небесное). При этом устранение (лечение) последствий ранее совершенных грехов происходит с помощью церковных таинств (например, покаяния, елеосвящения). Следует отметить, что вообще таинства являются одним из великих целебных средств, используемых святоотеческой психотерапией.

Универсальными типами духовных лекарств для излечения страстности (упразднения страстей) души и предотвращения грехов являются: молитва; пост; бдение; церковные таинства; стяжание добродетелей, противоположных страстям, другие духовные делания.

5.4. Подобно тому, как при лечении телесных недугов нужен искусный врач, также и для излечения души необходим опытный духовный наставник, играющий важнейшую роль в духовном лечении.

«Свт. Василий Великий советовал человеку, победившему свои грубые страсти и обратившемуся к Христу, обязательно найти опытного наставника. После первой победы над грехом последует длительная борьба с привязанностью к миру, в которой не обойтись без руководства благодатного мужа. К тому же без него очень трудно самостоятельно утвердиться в благочестивом образе жизни…

Ты встал на путь спасения своей души. В чем состоит твоя наипервейшая задача? В том, чтобы как можно скорее вылечиться от духовных недугов. Ими являются грехи и страсти. Они — болезни души. Под греховным бременем находится каждый человек, вступающий на поприще спасения. Чтобы исцелить свою душу, некоторые из новоначальных христиан начинают заниматься самолечением. По этому поводу свт. Феофан Затворник пишет: “Как же можно решиться лечить самого себя в духовных болезнях тончайших, когда и тела своего не только обыкновенные больные, но и врачи сами не лечат?”. В исцелении наших грехов, страстей и пагубных привычек нам поможет лишь опытный духовный наставник…» (протоиерей Вячеслав Тулупов) (199:13, 14, 21).

5.5. «…Необходимо заметить, что лечение страстей не является только человеческим или только Божиим делом. Оба, то есть Бог и человек, должны быть соработниками. Такова синергия Бога и человека. Все в нашей Церкви является богочеловеческим. Прежде всего человек должен получить благодать Христову. Его очищение, то есть исцеление, осуществляется действием Христовым, подаваемым христианину в ходе всей духовной жизни, которую он проводит в рамках Православной Церкви» (108:275).

По вопросу необходимости соработничества человека с Богом, в деле спасения человека, добавим следующее. С одной стороны, Бог спасает нас не без нас самих, а с другой — «помилование зависит не от желающего и не от подвизающегося, но от Бога, милующего» (Рим.9:16). Поэтому, хотя Бог и хочет, чтобы все люди спаслись и достигли познания истины (1Тим.2:4), и стоит у дверей души нашей и стучит175, Он не дерзает их взломать (71:244). Он только ждет пока отворят дверь (Отк.3:20), потому что чтит великий дар, данный Им человеку — свободу нравственного выбора176. Таким образом, для спасения еще необходимо, чтобы человек находился в сотрудничестве (синергии) с Богом.

Иначе говоря, Божественным Домостроительством созданы необходимые условия для спасения человека. Однако к ним, для создания достаточных условий, следует добавить еще и благочестивую волю человека, то есть нужно соединение двух воль — Бога и человека. Ибо «Бог не принуждает никого. Если Он хочет, а мы не хотим, то спасение наше невозможно, не потому, чтобы хотение Его было бессильно, но потому, что Он принуждать никого не хочет» (свт. Иоанн Златоуст) (цит. по 111:45). «Человек был сотворен одной волей Божией, но ею одной он не может быть обожен. Одна воля в творении, но две — для того, чтобы образ стал подобием. Любовь Бога к человеку так велика, что она не может принуждать, ибо нет любви без уважения» (проф. В. Н. Лосский) (71:244).

6. Обоснование святоотеческой психотерапии

6.1. Обоснованием святоотеческой психотерапии является библейская антропология, точнее те места в Библии, где говорится о связи духовного состояния человека при земной жизни с:

• его судьбой в процессе земной жизни (т. е. при соединении души с телом);
• состоянием его души после ее разъединения с телом (физической смерти);
• его состоянием после всеобщего воскресения.

Таким образом, и обоснование, и начало, и корень святоотеческой психотерапии заложены в Священном Писании. Святые отцы разработали полное, целостное, систематизированное и действенное учение о врачевании и спасении души и человека в целом.

При этом методом лечения в святоотеческой психотерапии является очищение души человека при его земной жизни (то есть, при соединении души с телом). А поскольку земная жизнь определяет состояние души и в других периодах ее существования, (то есть, определяет, где будет находиться душа после разъединения с телом)177, то святоотеческая психотерапия, как очевидно, представляет собой средство достижения всей полноты спасения души, то есть, соединения ее с Богом во всех периодах ее жизни.

Заключение

7.1 Психология не является учением только о душе или только о нервной системе. Она является учением о психике, как определенной душевно – телесной субстанции.

В соответствии с этим и лечение психики (психических заболеваний), в общем случае, может осуществляться двумя принципиально разными методами: духовными и вещественными (медикаментозными, хирургическими) средствами, направленными на лечение различных сторон (частей) психики — души и тела. Духовные методы, в свою очередь, можно условно разделить на два типа: религиозные, основанные на помощи от Бога (молитвы, церковные таинства и пр.), и светские, основанные на помощи от людей (гипноз, логотерапия и пр.).

7.2. Можно выделить два различных направления в лечении психических заболеваний: светскую и православную (святоотеческую и пастырскую) психотерапию и психиатрию. При этом оба направления успешно применяются при лечении различных психических заболеваниях. Однако в этих направлениях и в используемых в них методах имеются принципиальные различия:

• духовные методы воздействуют непосредственно на душу, а вещественные — на тело. Таким образом, разные методы и непосредственно лечат, соответственно, различные стороны (части) психики;
• результаты использования методов православной психотерапии и психиатрии не имеют заранее предсказуемого систематического характера и не предназначены для массового использования (т. е. использования неопределенным кругом лиц). Однако здесь нет никаких пределов полноты и скорости излечения;
• использование методов светской психотерапии и психиатрии дает часто с высокой вероятностью прогнозируемые результаты, причем эти результаты имеют массовый и систематический характер. Однако возможности излечения здесь ограничены и определяются развитием медицинской науки на данный момент. В связи с чем, они несравнимы по своей силе с духовными методами православной психотерапии, не имеющими никаких ограничений. Ибо всемогущему Богу подвластно все, в том числе и воскрешение умерших.

7.3. Поскольку психические явления производятся именно душой, а тело лишь оказывает при этом необходимое содействие душе, то, в первую очередь, следует излечивать именно душу. А с учетом кратковременности человеческой жизни на земле и определяющем значении результатов этой жизни для жизни вечной, только излечение души и приобретает обоснованный смысл жизни человека на земле, как необходимое средство для достижения Царства Небесного, то есть вечного блаженства в соединении с Богом.

Приложения

Приложение 1. Тематические цитаты (определения терминов «психология» и «психика») при материалистическом подходе

«Психология (от психо... и ...логия), наука о закономерностях, механизмах и фактах психической жизни человека и животных. Основная тема психологической мысли античности и средних веков — проблема души (Аристотель “О душе” и др.). В XVII—XVIII вв. на основе механистической философии складывается детерминистский подход к психике. В середине XIX в. на стыке с физиологией возникает экспериментальная психология (психофизика, психофизиология и др.). В 1870—80-х гг. складывается как самостоятельная дисциплина, отличная от философии и физиологии. В русле идей неокантианства возникла дуалистическая концепция “двух психологий” — естественнонаучной и культурно-исторической (см. Понимающая психология). Главные течения психологии XX в. — гештальтпсихология, бихевиоризм, психоанализ; в начале 1960-х гг. сложились (преимущественно в США) гуманистическая психология, когнитивная психология. Отрасли психологии: психофизиология, зоопсихология и сравнительная психология, социальная психология, детская психология и педагогическая психология, возрастная психология, психология труда, психология творчества, медицинская психология, патопсихология, нейропсихология, инженерная психология, психолингвистика, этнопсихология и др.» (56. См. «Психология»).

«Психология (от греч. psyche — душа, logos — учение) — наука о закономерностях функционирования и развития психики, основанная на представленности в самонаблюдении особых переживаний, не относимых к внешнему миру. Со 2-й половины ХIХ в. произошло отделение психологии от философии, что стало возможным в силу развития объективных экспериментальных методов, пришедших на смену интроспекции, и формирования особого предмета психологии человека, основными признаками которого стали деятельностная активность и присвоение общественно исторического опыта» (4).

«Психология» (от греч. psyche — душа и logos — учение, слово) — наука о законах порождения и функционирования психического отражения объективной реальности в процессе деятельности человека и поведения животных … Основной вопрос психологии есть вопрос о природе психики: является ли психика продуктом развития материи, или она представляет собой субстанцию, не зависящую от материи...» (1:476).

«Психология — наука об общих закономерностях развития и функционирования психики и индивидуально-типологических особенностях ее проявления, наука об общих закономерностях взаимодействия человека с окружающей средой! (140. См. «Психология»).

«Психология — наука, изучающая психику и сознание человека, а также его поведение. Психология оперирует такими основными понятиями, как память, рациональное и иррациональное мышление, интеллект, обучение, личность, восприятие и эмоции, а также занимается изучением их связи с поведением человека…» (58. См. «Психология»).

«Психология — наука о закономерностях, механизме и фактах психической жизни человека и животных. Отраслями психологии являются: психофизиология, зоопсихология и сравнительная психология, социальная психология, детская психология и педагогическая психология, возрастная психология, психология труда, психология творчества, медицинская психология, патопсихология, нейропсихология, инженерная психология, психолингвистика, этнопсихология и др.» (6).

«Психология — наука о закономерностях развития и функционирования психики как особой формы жизнедеятельности, основанная на явленности в самонаблюдении особых переживаний, не относимых к внешнему миру. Область знаний о внутреннем – психическом – мире человека. Термин возник в XVI в. и означает собственно учение о душе или науку о душе. В строгом смысле понимается как наука о психике, а психолог — человек, профессионально занимающийся психологией в теоретическом и практическом плане, в том числе для помощи людям в определенных ситуациях» (13. См. «Психология»)

«Психология (греч. psyche — душа и греч. logos — слово) — 1) наука, изучающая процессы активного отражения человеком и животными объективной реальности; важнейший предмет психологии — изучение психики человека и его высшей формы — сознания; 2) совокупность психических процессов, обусловливающих какой – либо род деятельности; 3) наука о закономерностях развития и функционирования психики как особой формы жизнедеятельности» (173. См. «Психология).

«Психология (от психо... и ...логия), наука о законах порождения и функционирования психического отражения индивидом объективной реальности в процессе деятельности человека и поведения животных.

Предмет, основные проблемы и методы. В своей непосредственности явления психического отражения выступают для человека в форме внутренних переживаний, недоступных объективному наблюдению: ощущений и образов восприятия, мыслей и чувств. Этот особый характер психических явлений служил основанием для их противопоставления как явлениям внешнего мира, так и явлениям телесной жизни субъекта, что приводило к обособлению психологии от других наук, изучающих природу и общество.

Формирование знаний о психических явлениях протекало в условиях борьбы между двумя основными философскими линиями — материализмом и идеализмом, что, в конечном счёте, определяло собой то или иное решение фундаментальных теоретических проблем психологии, от которых зависело направление конкретных исследований. Испытывая на себе влияние различных форм идеализма и механицизма, домарксистская психология оказалась ареной столкновений противоположных подходов к изучению психики. Так возникло противопоставление субъективно-эмпирической, описательной, психологией и естественнонаучной, объяснительной, психологией; психологией “целостной” и психологией “атомистической”, разлагающей сложные психологические образования на отдельные элементы. Всё это создавало почву для эклектических взглядов, тенденций к прагматизму и голому эмпиризму. Однако конкретные научные достижения психологии не соответствовали сложившимся теоретическим представлениям, что побуждало искать новые методологические подходы. Принципиально новые позиции утвердились в советской психологии на основе марксистско – ленинского учения о психике и сознании.

Марксистско-ленинская философия вносит коренные изменения в понимание предмета психологии, её метода и основных проблем. Вводя в психологию понятие об отражении, она требует подходить к психическим явлениям как к особой форме отражения субъектом объективной реальности — того, что существует первично и независимо от него.

Психология изучает психику в её филогенетическом и онтогенетическом развитии как на уровне животных, так и на уровне человека. Однако важнейший предмет психологии — изучение психики человека и её высшей, специфически человеческой формы — сознания. Развитие трудовой деятельности и основанных на труде общения людей и языка необходимо породило новую форму психического отражения — сознание. Особенность сознания состоит в том, что отражаемое содержание словесно означается и открывается перед субъектом как являющаяся ему картина мира, включающая в себя его собственные действия.

Сознание — высшая, хотя и не единственная форма психического отражения у человека. Одна из фундаментальных проблем психологии заключается в изучении условий и “механизмов” осознания, связи между несознаваемыми формами психического отражения и сознанием. Недоступная для самонаблюдения, эта связь, как показывают современные исследования восприятия, памяти, словесных обобщений и другие, успешно решается с помощью объективных методов. Другую фундаментальную проблему психологии составляет раскрытие природы тех процессов, которые субъективно переживаются как происходящие во внутреннем мире. Изучение сложной (интеллектуальной) деятельности высших животных, так называемые наглядно-действенного мышления у человека и особенно онтогенетического формирования умственных процессов привело к необходимости устранения в психологии противопоставления внутренней деятельности (как якобы единственно входящей в её предмет) и деятельности внешней и практической, анализ которой прежде изымался из психологического исследования. Были показаны генетическая связь между этими формами деятельности, общность их принципиального строения, а также существование взаимопереходов между ними; особо исследовался самый процесс преобразования внешних действий и операций во внутренние, умственные; вместе с тем перед психологией открылся и противоположно направленный процесс — развёртывание внутренней деятельности во внешних формах.

Введение в психологию категории деятельности создало возможность и для адекватного подхода к проблеме биологического и социального в развитии психики человека. Решение этой проблемы в домарксистской и немарксистской психологии сводилось к утверждению того, что психика имеет у человека двойную детерминацию — биологическую и социальную, что вопрос заключается лишь в относительном значении каждой из этих детерминант; при этом упускалось то, что в процессе усвоения человеческим индивидом опыта общественно-исторической практики человечества необходимо преобразуются его исходные биологические потребности и влечения, врождённые способы поведения и познания. Поэтому проблема биологического и социального в психологии не сводится к соотношению двух разных сил или факторов, движущих развитием психики, — наследственности и социальной среды, а выступает как проблема снятия законов биологического развития психики законами её общественно – исторического формирования.

Наиболее изученными в психологии являются познавательные процессы - ощущение, восприятие, память и мышление, которые всё более рассматриваются как различные моменты, виды и формы предметной деятельности субъекта, функционально или генетически связанные с внешней деятельностью, с практикой. Это выразилось в развитии исследований мышечных движений, входящих в состав процессов непосредственно чувственного отражения, в подходе к процессам воспринимания, запоминания и припоминания как к особым действиям и операциям и в понимании мыслительной деятельности как происходящей из деятельности практической. Благодаря этому психологические исследования распространились также на внешнедвигательную активность, которая в субъективно-эмпирическая психология выступала главным образом в качестве выражающей внутренние психические явления. Вместе с тем преодолевался взгляд на психику как на совокупность отдельных “психических функций”; было обнаружено их сложное системное строение, реализуемое целым ансамблем элементарных сенсорных, моторных, мнестических и тонических процессов. Изменилось и понимание соотношения мышления и восприятия; сохранив идею относительной самостоятельности мышления, которое способно далеко выходить за пределы чувственного познания, современная психология раскрыла важную роль образов как в протекании мыслительных процессов, так и в отнесении мысли к познаваемой реальности.

Гораздо более сложными являются проблемы внутренней регуляции деятельности - проблемы потребностей, мотивов, аффективно – волевых процессов. Хотя их изучению посвящено большое число исследований, однако понимание их у разных авторов остаётся далеко не однозначным. Главная причина этого лежит в смешении разных уровней анализа — физиологического и психологического, требующего рассматривать эти проблемы в общей системе психической регуляции предметной деятельности, и прежде всего со стороны тех специфических особенностей, которые приобретают потребности, мотивы и чувства человека в зависимости от общественных отношений, в которые он вступает, и от того места, которое он в них занимает. В результате человеческие побуждения описываются большинством зарубежных авторов как состояния и процессы двоякого ряда, биологические и социальные, которые объявляются сосуществующими и взаимно конкурирующими. В советской психологии указанные проблемы освещаются с позиций учения об изначально исторической природе всех человеческих потребностей, об определяющей мотивацию и чувства человека деятельности в конкретных общественных условиях, в которых формируются направленность сознания и шкала субъективных ценностей.

Крупнейшую проблему представляет собой изучение личности, которое развивается в психологии по трём направлениям: дифференциально – психологическому (изучение индивидуальных особенностей), онтогенетическому (формирование личности в детском, подростковом и юношеском возрасте) и общепсихологическому (характеристика целостности личности в отличие от целостности человека как биологического индивида). Наибольшее число исследований относится к дифференциальной психологии личности; они имеют важное практическое значение для профессиональные ориентации, отбора и расстановки кадров. В большинстве случаев эти исследования носят комплексный характер, включая в себя изучение черт соматической конституции человека, типов высшей нервной деятельности и других индивидуальных особенностей. Продуктивны также возрастные исследования, прослеживающие формирование личности в онтогенезе; они составляют основу теории и практики воспитания и часто сочетаются с педагогическими проблемами, в первую очередь с вопросами нравственного воспитания. В общепсихологическом плане важно изучение становления человеческой личности в процессе общественно-исторического и онтогенетического развития, природы самосознания и переживания “Я”.

В проблеме методов психологии принципиальное значение имеет вопрос о применении интроспекции (самонаблюдения). Отказ от интроспекции как основного метода психологического познания и переход к объективному изучению природы психических явлений не исключает использования субъективных показаний. Объективный характер психологической науки заключается не в игнорировании внутренних субъективных явлений, а в раскрытии порождающих их объективных отношений и управляющих ими законов, которые скрыты от интроспекции.

Психология является экспериментальной наукой. Важная роль принадлежит в ней лабораторному эксперименту, позволяющему получать точную квалификацию и измерения изучаемых процессов. В психологии применяются и другие конкретные методы, в том числе наблюдение в обычных или специально создаваемых условиях, анализ продуктов деятельности, сравнительно-генетический метод и так называемый формирующий эксперимент; применяются также методы собирания массового материала — психологические тесты, методы интервьюирования и анкетирования. Большое влияние на развитие экспериментальной психология оказала разработка тонких физиологических индикаторов исследуемых процессов и состояний (электроэнцефалографических, миографических, плетизмографических и др.), а также электронных устройств для экспозиции предъявления воздействующих сигналов, их комплексов и динамических ситуаций. Расширилось применение в психологии ЭВМ, используемых как для обработки данных, так и для управления экспериментом. Попытки делаются в направлении математического моделирования психических процессов, применения теории игр и других логико-математических методов… (А. Н. Леонтьев, М. Г. Ярошевский)» (3).

«Определение психологии лучше всего дал Ладда — как науки, занимающейся описанием и истолкованием состояний сознания. Под состояниями сознания здесь разумеются такие явления, как ощущения, желания, эмоции, познавательные процессы, суждения, решения, хотения и т.п. В состав истолкования этих явлений должно, конечно, входить изучение как тех причин и условий, при которых они возникают, так и действий, непосредственно ими вызываемых, поскольку те и другие могут быть констатированы» (182. Гл. 1: Введение).

«Поскольку психология (выделено П. Д.) изучает психическую жизнь человека, она является наукой о психических функциях, процессах и свойствах человеческой личности…» (195: 60).

«Психология. Психологии просто невозможно дать определение; действительно, ее нелегко охарактеризовать. Даже если кто-то сделает это сегодня, завтра это будет рассматриваться как неадекватное усилие. Психология — это то, что ученые и философы, придерживающиеся различных убеждений, создали, чтобы пробовать понять сознание и поведение различных организмов от наиболее примитивных до более сложных. Следовательно, действительности — это вообще не предмет, это о предмете или о многих предметах. Здесь имеется немного границ, и за исключением канонов науки и этических норм свободного общества не должно быть никаких ограничений ни со стороны ее представителей, ни со стороны ее критиков. Это — попытка понять то, что до сих пор в основном ускользало от понимания. Любая попытка ограничить это или заключить в какие-то рамки подразумевает, что что-то известно относительно границ нашего знания, а это не верно. Как отдельная дисциплина, она возникла только столетие назад или около того на медицинских и философских факультетах. Из медицины она взяла ориентацию на то, что объяснение того, что делается, думается и чувствуется, в конечном счете, должно находиться в биологии и физиологии, из философии она взяла класс глубоких проблем, касающихся сознания воли и знания. С тех пор она определяется по-разному: как “наука о психике”, “наука о психической жизни”, “наука о поведении” и т. д. Все такие определения, конечно скорее отражают предубеждения тех, кто их дает чем фактический характер этой области. В ходе написания этого словаря возникла довольно странная метафора, которая, кажется, в некоторой степени отражает существенное качество нашей дисциплины. Она как амеба, относительно неструктурированная, но хорошо идентифицируемая как отдельное существо с особым способом действия, в котором она проецирует себя на некоторые новые методики, некоторые новые проблемные области, некоторые теоретические модели или даже некоторые другие отдельные научные области, инкорпорируя их и медленно и неуклюже преобразуясь в другую форму. Не очень лестно, может быть точно» (191).

«Психология. Чаще всего термин определяется как “наука о закономерностях развития и функционирования психики”. Другие определения, предлагаемые некоторыми учеными, отражают их интерпретацию и в зависимости от профессиональной склонности подчеркивают ведущую роль разума или поведения. Отдельные психологи даже полагают, что изучение человеческой психики вообще не может считаться научной дисциплиной в строгом смысле слова» (192).

«Слово “психология” в переводе на русский язык буквально означает “наука о душе” (греческий PSYHE — «душа» + LOGOS — “понятие”, «учение”). В наше время вместо понятия “душа”» используется Понятие “психика”, хотя в языке до сих пор сохранилось много слов и выражений, производных от первоначального корня: одушевленный, душевный, бездушный, родство душ, душевная болезнь, задушевный разговор и т. п. С лингвистической точки зрения “душа” и “психика” — одно и то же. Однако с развитием культуры и особенно науки значения этих понятий разошлись

Психология зародилась в недрах философии, и первые представления о ее предмете связывались с понятием «душа». Практически все древние философы пытались выразить с помощью этого понятия психологии самоё главное, сущностное, начало любого предмета живой (а иногда и неживой) природы, рассматривая ее как причину дыхания, познания и т. п. Вопрос о природе души решался философами в висимости от принадлежности их к материалистическому или идеалистическому лагерю.

Психология — наука о закономерностях развития и функционирования психики как особой формы жизнедеятельности. Область знаний о внутреннем — психическом — мире человека. Термин возник в XVIII в. и означает собственно учение о душе или науку о душе. В строгом смысле понимается как наука о психике, а психолог — человек, профессионально занимающийся психологией в теоретическом и практическом плане, в том числе для помощи людям в определенных ситуациях.

В системе наук, психологии должно быть отведено совершенно особое место, и вот по каким причинам. Во-первых, это наука о самом сложном, что пока известно человечеству. Ведь психика — это «свойство высокоорганизованной материи”. Если же иметь в виду психику человека, то к словам “высокоорганизованная материя» нужно прибавить слово “самая”: ведь мозг человека — это самая высокоорганизованная материя, известная нам. Знаменательно, что с той же мысли начинает свой трактат “О душе” выдающийся древнегреческий философ Аристотель. Он считает, что среди прочих знаний исследованию о душе следует отвести одно из первых мест, так как “оно — знание о наиболее возвышенном и удивительном”.

Во-вторых, психология находится в особом положении потому, что в ней как бы сливаются объект и субъект познания. Чтобы пояснить это, воспользуюсь одним сравнением. Вот рождается на свет человек. Сначала, пребывая в младенческом возрасте, он не осознает и не помнит себя. Однако развитие его идет быстрыми темпами. Формируются его физические и психические способности; он учится ходить, видеть, понимать, говорить. С помощью этих способностей он познает мир; начинает действовать в нем; расширяется круг его общения. И вот постепенно из глубины детства, приходит к нему и постепенно нарастает совершенно особое ощущение — ощущение собственного “Я”. Где-то в подростковом возрасте, оно начинает приобретать осознанные формы. Появляются вопросы: “Кто я? Какой я?”, а позже и “Зачем я?”. Те психические способности и функции, которые до сих пор служили ребенку средством для освоения внешнего мира — физического и социального, обращаются на познание самого себя; они сами становятся предметом осмысления и осознания» (Ю. Б. Гиппенрейтер) (79).

«Психология (от греч. psyche — душа, logos — учение, наука) — наука о закономерностях развития и функционирования психики как особой формы жизнедеятельности. Взаимодействие живых существ с окружающим миром реализуется посредством качественно отличных от физиологических, но неотделимых от них психических процессов, актов, состояний. В течение столетий явления, изучаемые психологией, обозначались общим термином душа и считались предметом одного из разделов философии, названного в XVI в. психологией. Сведения об указанных явлениях накапливались и во многих других направлениях исследований, а также в различных сферах практики (в особенности медицинской и педагогической). Своеобразие этих явлений, их данность человеку в форме непосредственных, неотчуждаемых от него переживаний, их особая познаваемость, обусловленная способностью индивида к самонаблюдению и самоотчету о них, их интимно – личностная ценность были истолкованы религиозно – идеалистическими учениями как показатель их порождаемости особой сущностью. В противовес этому развивалась материалистическая традиция, ориентированная на союз психологии с естествознанием, укреплявшая научное знание о психике, исходя из достижений в изучении ее материального субстрата (органов чувств и высших нервных центров). Успехи нейрофизиологии и биологии привели к развитию собственного научно – категориального аппарата психологии, которая благодаря широко развернувшейся экспериментальной работе начала обособляться и от философии, и от физиологии, поскольку установленные в лабораториях закономерности психики не совпадали с анатомо – физиологическими. Было показано, что психические процессы, будучи продуктом взаимодействия индивида с внешней средой, сами являются активным причинным фактором (детерминантой) поведения. Если идеалистические концепции неправомерно объясняли эту активность особой психической причинностью, познаваемой путем внутреннего наблюдения (интроспекции), то естественно – научное исследование генетически первичных форм психики (а также ее патологических проявлений) утвердило приоритет объективных методов, которые в дальнейшем стали определяющими для психологии. Самонаблюдение сохраняет значение важного, но вспомогательного источника информации о человеческой психике, сущностной характеристикой которой является сознание. Будучи порождением и функцией социальных (надиндивидуальных) процессов, сознание индивидуального субъекта имеет свою системную и смысловую организацию, придающую различным проявлениям психики (познавательным, мотивационнно-аффективным, операциональным, личностным) свойства, качественно отличающие их от психики животных. Возможность постижения процессов сознания независимо от рефлексии (самоотчета) о них субъекта обусловлена тем, что они возникают и развиваются в объективной системе его отношений с другими людьми, окружающим миром. В этой же системе, “всматриваясь” в других, субъект приобретает способность судить о внутреннем плане своего поведения (см. Я-концепция). Не все компоненты этого плана переводимы на язык сознания, но и они, образуя сферу бессознательного, служат предметом психологии, которая выявляет характер соответствия действительных мотивов, установок, ориентации личности, сложившимся у нее представлениям о них. Как осознаваемые, так и неосознаваемые психические процессы осуществляются работающими по физиологическим законам нейро – гуморальными механизмами, но протекают не по этим законам, а по своим собственным, вследствие того, что в психике человека представлены действительность природная и социо – культурная и жизнь действующей личности. Рассматриваемая сама по себе, деятельность не является предметом психологии, как и человеческая деятельность в целом, изучаемая рядом дисциплин. Психилогия исследует лишь определенный ее аспект. Зависимость человеческого поведения от биологических и социальных факторов определяет своеобразие его исследования в психологии, которая развивается в “диалоге” между данными о природе и о культуре, интегрируемыми в ее собственные понятия, несводимые к другим и в свою очередь используемые другими науками. Диалектико – материалистическое учение о сознании как активном отражении реальности, обусловленном общественно-исторической практикой, позволило с новых методологических позиций разработать основные проблемы научной психологии, среди которых выделяются психофизиологическая (об отношении психики к ее телесному субстрату), психосоциальная (о зависимости психики от социальных процессов и ее активной роли в их реализации конкретными индивидами и группами), психопраксическая (о формировании психики в процессе реальной практической деятельности и о зависимости этой деятельности от ее психических регуляторов — образов, операций, мотивов, личностных свойств), психогностическая (об отношении чувственных и умственных психических образов к отображаемой ими реальности) и др. Разработка этих проблем ведется на основе принципов детерминизма (раскрытия обусловленности явлений действием производящих их факторов), системности (трактовки этих явлений как внутренне связанных компонентов целостной психической организации), развития (признания преобразования, изменения психических процессов, их перехода от одного уровня к другому, возникновения новых форм психических процессов). В ходе разработки основных проблем психологии сформировался ее категориальный аппарат, в котором выделяются категории образа, мотива, действия, личности и др. Исследовательская практика психологии неотделима от социальной, от общественных потребностей, связанных с решением задач обучения, воспитания, отбора кадров, используемых в материальном и духовном производстве, стимулирования деятельности личности и коллектива и т. д. Категориальный строй психологии, отображая психическую реальность в ее самобытных характеристиках, служит основанием, “стволом” всего многообразия ответвлений современной психологии, выступающих в виде отдельных отраслей, многие из которых приобрели ныне самостоятельный статус (см. Авиационная психология; Военная психология; Возрастная психология; Дифференциальная психология; Зоопсихология; Инженерная психология; Историческая психология; Космическая психология; Медицинская психология; Нейропсихология; Общая психология; Патопсихология; Педагогическая психология; Психогенетика; Психогигиена; Психодиагностика; Психолингвистика; Психометрия; Психосемантика; Психология искусства; Психология науки; Психология пропаганды; Психология спорта; Психология творчества; Психология труда; Психология управления; Политическая психология; Психотерапия; Психофармакология; Психофизика; Психофизиология; Специальная психология; Социальная психология; Сравнительная психология; Экономическая психология; Этническая психология; Этология; Юридическая психология). Дифференциально – интеграционные процессы, превратившие психологию в “куст” отраслей, обусловлены запросами различных областей практики, сталкивающими психологию со специфическими для каждой из них проблемами. Эти проблемы являются, как правило, комплексными и поэтому разрабатываются многими дисциплинами. Включение психологии в состав междисциплинарных исследований и участие в них продуктивно лишь тогда, когда она обогащает их присущими только ей понятиями, методами, объяснительными принципами. Вместе с тем в результате контактов с другими науками психология сама обогащается новыми идеями и подходами, развивающими ее содержание и категориальный аппарат, обеспечивающий ее целостность как самостоятельной науки. Серьезное воздействие на дальнейшее развитие психологии оказала происшедшая в условиях современной научно-технической революции передача электронным устройствам некоторых функций, являвшихся прежде уникальным достоянием человеческого мозга, — функций накопления и переработки информации, управления и контроля. Это позволило широко использовать в психологии кибернетические и теоретико – информационные понятия и модели, что способствовало формализации и математизации психологии, внедрению в нее кибернетического стиля мышления с его преимуществами, обусловленными применением логико-математического аппарата, компьютеров и других средств. Автоматизация и кибернетизация резко повысили заинтересованность в оперативной диагностике и прогностике, эффективном использовании и культивировании функций человека, которые не могут быть переданы электронным устройствам, прежде всего творческих способностей, обеспечивающих дальнейший научно-технический прогресс. Изучение проблем “искусственного интеллекта”, с одной стороны, творчества — с другой, становятся в современную эпоху важными направлениями психологии Наряду с ними стремительно развиваются социальная психология и психология управления, решающие задачи, касающиеся роли “человеческого фактора” в развитии общества, в процессах управления, а также исследования, связанные с освоением космического пространства, демографическими, экологическими и другими актуальными проблемами современности. Включенность психологии в многоплановый контекст взаимодействия различных социальных, естественных и технических наук (на уровне как фундаментальных, так и прикладных исследований) придает особую остроту методологическому анализу ее понятийных средств, объяснительных принципов, концепций и методических процедур с целью выявления наиболее перспективных направлений ее дальнейшего развития. В решении этих проблем остро выявляется борьба противоположных мировоззрений. Этим определяется важная роль психологии в современной борьбе идей, ее непосредственная связь с социальном – политическими процессами в современном мире (см. Консультативная психология; Политическая психология; Прикладная психология; Психологическая служба; Психология искусства; Психология компьютеризации; Психология сценического искусства; Сексология; Экологическая психология и др.) (15. См. «Психология»).

«Психика — совокупность ощущений, представлений, чувств, мыслей как отражение в сознании объективной действительности; душевный склад человека» (155. См. «Психика»).

«Психика — 1. Свойство высокоорганизованной материи - головного мозга - отражать действительность в виде ощущений, восприятий, мыслей, чувств и т.п. 2. Душевный склад, душевная организация человека» (152. См. «Психика»).

«Психика — системное свойство высокоорганизованной материи (мозга), заключающееся в активном отражении и понимании субъектом объектов и предметов окружающего мира. Психика: – выполняет функцию регуляции поведения человека; исследуется на нейронном, биофизическом, биохимическом, психофизиологическом и социальном уровнях» (6).

«Психика (от греч. psychikos — душевный), свойство высокоорганизованной материи, являющееся особой формой отражения субъектом объективной реальности. Важнейшая особенность психического отражения — его активность. При этом оно не только представляет собой продукт активной деятельности субъекта, но и, опосредствуя её, выполняет функцию ориентации, управления ею. Таким образом, психические явления составляют необходимый внутренний момент предметной деятельности субъекта, и природа психики, её законы могут получить научное объяснение лишь в процессе анализа строения, видов и форм деятельности.

Понимание психики как отражения позволяет преодолеть ложную постановку проблемы о соотношении психологического и физиологического, приводящую либо к отрыву психики от работы мозга, либо к сведению психических явлений к физиологическим, либо, наконец, к простой констатации параллельности их протекания. Раскрытие психического отражения как порождаемого деятельностью, осуществляющей взаимодействия материального субъекта с объективной действительностью, исключает взгляд на психические явления как чисто духовные, обособленные от телесных мозговых процессов, ибо эти процессы и реализуют деятельность, в которой происходит переход отражаемой реальности в психическое отражение. Однако характеристика деятельности субъекта не может быть непосредственно выведена из реализующих её физиологических процессов, т.к. она определяется свойствами и отношениями предметного мира, которым она подчиняется и которым, соответственно, подчиняется также и возникающее в мозгу субъекта психическое отражение. Таким образом, хотя психические явления существуют только в результате работы мозга и в этом смысле представляют собой его функцию, они не могут быть сведены к физиологическим явлениям или выведены из них; они образуют особое качество, проявляющееся лишь в системе отношений деятельности субъекта.

Возникая на определённой ступени биологической эволюции, психика представляет собой необходимое условие дальнейшего развития жизни.

…Сознание как форма индивидуальной психики возможно лишь в обществе. Будучи главной формой психики человека, сознание, однако, не исчерпывает её; у человека имеются и несознаваемые психические явления, и процессы, т. е. такие, в которых он не может дать себе отчёта, которые скрыты от его самонаблюдения.

Хотя явления сознательного отражения даны для субъекта в его самонаблюдении, природа их может быть выявлена лишь путём объективного анализа. Изучение психики составляет предмет психологии (А. Н. Леонтьев)» (3).

«Психика — высшая форма взаимосвязи живых существ с предметным миром, выраженная в их способности реализовывать свои побуждения и действовать на основе информации о нем. На уровне человека психика приобретает качественно новый характер, в силу того, что его биологическая природа преобразуется социокультурными факторами, благодаря которым возникает внутренний план жизнедеятельности — сознание, а индивид становится личностью» (15. См. «Психика»).

«Психика — субъективное отражение реальной действительности в идеальных образах, на основе которых осуществляется взаимодействие человека с окружающей действительностью» (140. См. «Психика»).

«Психика (от греч. psychikos — душевный) — форма взаимодействия животного организма с окружающей средой, опосредствованная активным отражением признаков объективной реальности. Активность отражения проявляется прежде всего в поиске и опробовании будущих действий - в плане идеальных образов» (4. См. «Психика»).

«Психика — совокупность душевных процессов и явлений (ощущения, восприятия, эмоции, память и т. п.); специфический аспект жизнедеятельности животных и человека в их взаимодействии с окружающей средой. Находится в единстве с соматическими (телесными) процессами и характеризуется активностью, целостностью, соотнесенностью с миром (см. «Интенция»), развитием, саморегуляцией, коммуникативностью, адаптацией и т. д. Появляется на определенной ступени биологической эволюции. Высшая форма психики — сознание — присуща человеку. Изучается психологией» (2. См. «Психика»).

«Психика — субъективное, сигнальное, социально обусловленное отражение действительности в идеальных образах, на основе которых происходит активное взаимодействие человека со средой. Психика осуществляет функцию ориентации и регуляции деятельности. Психика человека — отражательно – регуляционная деятельность, обеспечивающая его активное взаимодействие с окружающим миром, преобразование его для удовлетворения его постоянно развивающихся потребностей. Психика человека не только система субъективных образов реальности, но и сама специфическая реальность — внутренний мир человека, имеющий свои законы становления и функционирования» (5:345). При этом «отражение» в широком смысле слова — взаимодействие между объектами, в результате которого особенности одного объекта воспроизводятся в особенностях другого» (5:347).

«Психика (от греч. pseche — душа) — продукт и условие сигнального взаимодействия живой системы (живого существа и его среды). Непосредственно для человека психика выступает в виде явлений субъективного мира человека: ощущений, восприятий, представлений, мыслей, чувств и т. п ... Философское понятие психики тесно связано с основным вопросом философии. В этом отношении понятие “психика” отождествляется с гносеологическими понятиями “сознание”, “мышление”, “познание”, “разум”, “идея”, “дух” и т. п. и рассматривается как свойство высокоорганизованной материи, заключающееся в отражении объективной действительности в форме идеальных образов. Материя и психика противоположны, но только в пределах основного вопроса философии, т. е. вопроса об отношении сознания к бытию, ибо вне и независимо от материи психика не может существовать. В психологии понятие “психика” используется для характеристики специфического для животных и человека сигнального взаимодействия с окружающим. В ходе этого взаимодействия в мозгу, например, человека формируются динамические структуры (психические модели), отражающие окружающую среду, его самого, включая сюда и состояние организма, обеспечивая отображение действительности; эти модели выступают вместе с тем и как регуляторы процесса взаимодействия человека с окружающим миром, позволяют ему ориентироваться в нем, используя источники информации и ее переработку. Психика как определенная структура со свойственной ей отражательной функцией не сводится к нервным процессам: каждый отдельный элемент этой структуры строится по законам физиологии в результате взаимодействия органов и тканей организма; но в целом психика складывается в ходе сигнального взаимодействия индивида и среды и в этом смысле формируется по иным, психологическим законам. Возникновение психики связано с развитием жизни … В ходе эволюции животных формировался специальный орган психики — нервная система, а позднее — ее высший отдел — мозг. Психика человека развивалась в процессе социального общения, труда, в неразрывной связи с развитием речи. Она качественно отлична от психики животных — продукта биологического развития. Особенностью психики человека является осознание действительности, обеспечивающее сознательное предвидение событий и планирование своих действий. Переход к высшей форме развития психики был связан с перестройкой органа психики — мозга: у человека к механизмам нервной деятельности животных добавились механизмы второй сигнальной системы — сигнализации действительности словом (И. Павлов). Психика человека с самого начала — общественно-исторический продукт. В индивидуальном развитии психика человека формируется в процессе овладения им исторически сложившимися формами деятельности» (1:474).

«Психика — Существующее в различных формах свойство высокоорганизованных живых существ и продукт их жизнедеятельности, обеспечивающие их ориентацию и деятельность. Неотъемлемое свойство живого. Взаимодействие живых существ с внешним миром реализуется посредством качественно отличных от физиологических, но неотделимых от них процессов, актов, состояний психических.

Психика — системное свойство высокоорганизованной материи, заключающееся в активном отражении субъектом объективного мира, в построении неотчуждаемой от него картины мира и саморегуляции на ее основе поведения и деятельности. Психика обеспечивает эффективное приспособление к среде.

Отражение психическое мира всегда совершается в активной деятельности. В психике представлены и упорядочены события прошлого, настоящего и возможного будущего. У человека события прошлого выступают в данных опыта, представлениях памяти; настоящего — в совокупности образов, переживаний, умственных актов; возможного будущего — в побуждениях, намерениях, целях, а также в фантазиях, грезах, сновидениях и пр. Психика человека и осознанна и неосознанна; но и неосознанная — качественно отличается от психики животных. Основное отличие человеческой психики от животной — именно в сознательной целенаправленности психических проявлений. Сознание — ее сущностная характеристика.

Благодаря активному и опережающему отражению органами чувств и мозгом головным внешних объектов в форме психики делается возможным выполнение действий, адекватных свойствам этих объектов, а тем самым - выживание организма, его активность поисковая и надситуативная. Итак, определяющие признаки:

1. отражение, дающее образ среды, где действуют живые существа;
2. их ориентация в этой среде;
3. удовлетворение потребности в контактах с нею. А эти контакты по принципу связи обратной контролируют правильность отражения.

У человека контрольной инстанцией служит социальная практика. Благодаря связи обратной результат действия сопоставляется с образом, появление коего опережает этот результат, предваряя его как своеобразная модель действительности. Так психика выступает единой цикличной системой, имеющей историю и рефлекторной по типу. Здесь рефлекторность означает первичность объективных условий жизни организма и вторичность их воспроизведения в психике, закономерный переход воспринимающих компонент системы в исполнительные, целесообразность двигательных эффектов и их «обратное” влияние на образ. Активность психики проявляется:

1. при отображении реальности, ибо оно предполагает преобразование физико-химических раздражителей, действующих на нервные аппараты, в образы предметов;
2. в сфере побуждений, придающих поведению энергию и стремительность;
3. при исполнении программы поведения, включающей поиск и выбор вариантов.

Углубление в филогенетическую историю психики подводит к вопросу об ее объективном критерии. То есть такой, который позволяет определить, есть ли у данного организма психика. Современные теории не опускаются в поисках психики ниже животного мира. Но предлагаемые ими критерии приводят к разной локализации “порога” психического. Вот некоторые из них: способность к поведению поисковому, способность к “гибкому” приспособлению к среде, способность к “проигрыванию” действия во внутреннем плане и пр. Само разнообразие теорий говорит о том, что они скорее являются дискуссионными гипотезами, чем разработанными теориями.

Среди этих гипотез одна из самых признанных (в отечественной психологии) принадлежит А.Н. Леонтьеву. В качестве объективного критерия психики она предлагает способность организмов реагировать на воздействия абиотические (нейтральные биологически). Реагировать на них оказывается полезным потому, что они находятся в устойчивой связи с биологически значимыми объектами и, значит, являются их потенциальными сигналами. Отражение абиотических свойств оказывается неразрывно связанным с качественно иной формой активности существ — поведением. До того жизнедеятельность сводилась к усвоению пищи, выделению, росту, размножению и пр. Теперь появляется активность, “вставленная” между актуальной ситуацией и витальным актом — обменом веществ. Смысл этой активности — обеспечить биологический результат там, где условия не позволяют ему реализоваться непосредственно. С предлагаемым критерием связаны два фундаментальных понятия: раздражимость и чувствительность. При этом чувствительность предполагает субъективный аспект отражения; предположение, что он впервые появляется вместе с реакцией на раздражители абиотические, — очень важная гипотеза, потребовавшая экспериментальной проверки. Согласно психоанализу З. Фрейда, психика состоит из трех инстанций — сознательного, предсознательного и бессознательного — и системы их взаимодействия. Деление психики на сознательное и бессознательное — основная предпосылка психоанализа, и только оно позволяет понять и исследовать часто наблюдаемые и очень важные патологические процессы в душевной жизни. Итак, психика шире, чем сознание. Психическая жизнь человека определяется его влечениями, главное из коих — влечение сексуальное.

Согласно Р. Ассаджоли, существуют такие составляющие психики:

1. самость высшая — своего рода “внутренний бог”;
2. самость сознательная - Я — точка ясного осознания;
3. сознания — анализируемые чувства, мысли, побуждения;
4. бессознательное высшее, или сверхсознание — высшие чувства и способности, интуиция, вдохновение;
5. бессознательное среднее – подобие Фрейдовского предсознательного — мысли и чувства, кои могут легко осознаться;
6. бессознательное низшее — инстинктивные побуждения, страсти, примитивные желания и пр.

Важную роль играет также понятия субличностей — как бы относительно независимых, более или менее развитых “малых” личностей внутри человека; они могут соответствовать ролям, кои человек играет в жизни» (13. См. «Психика»).

«Психика появляется и развивается при взаимодействии физиологии нервной системы и социума, но является автономным объектом, имеет особые динамические свойства, не сводимые ни к физиологии, ни к социологии, ни к физике или математике. Конечно, психика очень сложна, но вполне познаваема и нуждается в мистике не более, чем физика, биология или филология» (31).

«Психика — свойство мозга человека (высокоорга­низованной материи) отражать реальную действительность. Это что-то нематериальное, но присущее человеку (душа). Внутренний мир человека, его сознание. Это совокупность душевных явлений и процессов. Специфический продукт деятельности человека во взаимодействии его с окружающей средой.

Ощущения, представления, мысли индивида создают у него субъективные образы и модели внешнего мира, которые, преобразуясь в мозгу, переходят в различные формы деятельности и поведения. Человек, изучая функции мозга и свою психику, познает тем самым механизмы собственной деятельности, познает себя.

Психическая жизнь человека, его внутренний мир не могут быть поняты вне зависимости от его деятельности. И наоборот, человек всегда выражает отношение к тому, что он познает или делает. Состояние психики человека (уверенность, бодрость, надежда или, наоборот, беспокойство, раздражение, заботы) оказывают сильное влияние на его поведение и на результаты его труда» (48). При этом «Состояние и поведение человека всегда определяется его мыслями и чувствами, отражающими действительность, и волей, направляющей его поведение. Наука о психическом отражении действительности в деятельности и поведении человека называется психологией» (48).

«Психика (от греч. psychikós — душевный), совокупность душевных (сознательных и бессознательных) процессов и явлений (ощущения, восприятия, эмоции, память и т. п.); специфический аспект жизнедеятельности животных и человека в их взаимодействии с окружающей средой. Находится в единстве с соматическими (телесными) процессами и характеризуется активностью, соотнесённостью с миром (см. Интенция), коммуникативностью и т. д. Изучается психологией» (56. См. «Психика»).

«Психика (от греч. “душевный”), свойство высокоорганизованной материи, являющееся особой формой отражения действительности. Результат взаимодействия с окружающей средой. Психическая деятельность: сознание, ощущение, восприятие, память, чувства, воля, мышление и т.д.» (239. См. «Психика»). VN:F [1.6.3_896]

«Психика — это свойство высокоорганизованной материи (мозга у высших животных и человека), заключающееся в отражении внешнего мира и собственных внутренних состояний организма и обеспечивающее адаптивное взаимодействие живого существа с миром благодаря регуляции поведения на основе результатов отражательной психической деятельности» (психолог, психофизиолог, доктор психологических наук, проф. Н. И. Чуприкова) (11).

«Психика (греч. psychikos — относящийся к душе, душевным свойствам). СвойствоСВОЙСТВО

(англ. property) - проявление определенных качеств объектов в процессе их взаимодействия. С. деля... высокоорганизованной материи, мозгаМОЗГ

- центральный отдел системы нервной человека и животных, главный орган психики. У позвоночных жив..., являющееся особой формой активного отражения субъектом объективной реальности. Психика возникает в результатеРЕЗУЛЬТАТ

- конкретная желаемая цель, основанная на чувственном восприятии. Вы знаете, что вы увидите, услы... взаимодействия высокоорганизованных живых существ с окружающей действительностью. ПсихическоеПСИХИЧЕСКОЕ

(Psyche) [Психика; Псюхе] (Перевод термина psyche на русский язык в контексте аналитико-психологи... отражение порождается деятельностьюДЕЯТЕЛЬНОСТЬ

- активное взаимодействие живого существа с окружающим миром, в ходе которого оно целенаправленно... субъекта, оно опосредует ее и выполняет функцию ориентации, управления ею. Благодаря психике деятельность человекаЧЕЛОВЕК

- существо, воплощающее высшую ступень развития жизни на Земле, субъект общественно-исторической ... и его поведениеПОВЕДЕНИЕ

- целеориентированная активность животного организма, служащая для осуществления контакта с окруж... постоянно подвергаются саморегулировке. Психика определяет деятельность человека, в процессеПРОЦЕСС

- 1. Ход некоего явления, последовательная смена состояний, стадий развития и пр. 2. Совокупность... которой происходит проверка адекватности отражения действительности. Психика человека характеризуется возникновением сознания как ведущего уровня регуляции деятельности и формирования личности, являющейся источником высших проявлений активности психики. В ней различают осознанные и неосознаваемые формы деятельности (сознательноеСОЗНАТЕЛЬНОЕ

(CONSCIOUS)Качество психической осведомленности о проявлениях внешнего мира и интрапсихических фе... и бессознательноеБЕССОЗНАТЕЛЬНОЕ

- термин, обозначающий психические процессы, в отношении которых отсутствует субъективный контрол...). Синоним: психическая деятельность» (104. См. «Психика»).

«Психика (греч. psychikos — душевный) — 1) функция мозга, сущность которой заключается в отражении действительности в виде ощущений, восприятий, представлений, мышления, чувств, воли и т. п; определяет качественное своеобразие поведения человека и животного. Высшая форма психики, возникшая в процессе труда и связанная с развитием речи, — человеческое сознание; 2) духовная организация человека, совокупность его душевных качеств, душевный склад» (173. См. «Психика»).

«Поскольку психика – отражение действительности, поскольку сознание – это осознанное бытие, они не могут не детерминироваться также своим объектом, предметным содержанием мысли, осознаваемым бытием, всем миром, с которым человек вступает в действенный и познавательный контакт, а не только лишь одними отправлениями его организма как таковыми» (С. Л. Рубинштейн) (181. Часть 1. Гл. 1 «Предмет психологии». Природа психического).

«Психика — существующее в различных формах свойство высокоорганизованных живых существ и продукт их жизнедеятельности, обеспечивающие их ориентацию и деятельность. Неотъемлемое свойство живого. Взаимодействие живых существ с внешним миром реализуется посредством качественно отличных от физиологических, но неотделимых от них процессов, актов, состояний психических.

Психика — системное свойство высокоорганизованной материи, заключающееся в активном отражении субъектом объективного мира, в построении неотчуждаемой от него картины мира и саморегуляции на ее основе поведения и деятельности. Психика обеспечивает эффективное приспособление к среде.

психическое мира всегда совершается в активной деятельности. В психике представлены и упорядочены события прошлого, настоящего и возможного будущего. У человека события прошлого выступают в данных опыта, представлениях памяти; настоящего — в совокупности образов, переживаний, умственных актов; возможного будущего — в побуждениях, намерениях, целях, а также в фантазиях, грезах, сновидениях и пр. Психика человека и осознанна и неосознанна; но и неосознанная — качественно отличается от психики животных. Основное отличие человеческой психики от животной – именно в сознательной целенаправленности психических проявлений. Сознание — ее сущностная характеристика.

Благодаря активному и опережающему отражению органами чувств и мозгом головным внешних объектов в форме психики делается возможным выполнение действий, адекватных свойствам этих объектов, а тем самым – выживание организма, его поисковая и надситуативная. Итак, определяющие признаки:

1. 1) отражение, дающее образ среды, где действуют живые существа;
2. 2) их ориентация в этой среде;
3. 3) удовлетворение потребности в контактах с нею. А эти контакты по принципу связи обратной контролируют правильность отражения.

У человека контрольной инстанцией служит социальная практика. Благодаря связи обратной результат действия сопоставляется с образом, появление коего опережает этот результат, предваряя его как своеобразная модель действительности. Так психика выступает единой цикличной системой, имеющей историю и рефлекторной по типу. Здесь рефлекторность означает первичность объективных условий жизни организма и вторичность их воспроизведения в психике, закономерный переход воспринимающих компонент системы в исполнительные, целесообразность двигательных эффектов и их “обратное” влияние на образ. Активность психики проявляется:

1. при отображении реальности, ибо оно предполагает преобразование физико-химических раздражителей, действующих на нервные аппараты, в образы предметов;
2. сфере побуждений, придающих поведению энергию и стремительность;
3. при исполнении программы поведения, включающей поиск и выбор вариантов.

Углубление в филогенетическую историю психики подводит к вопросу об ее объективном критерии. То есть такой, который позволяет определить, есть ли у данного организма психика. Современные теории не опускаются в поисках психики ниже животного мира. Но предлагаемые ими критерии приводят к разной локализации “порога” психического. Вот некоторые из них: способность к поведению поисковому, способность к “гибкому” приспособлению к среде, способность к “проигрыванию” действия во внутреннем плане и пр. Само разнообразие теорий говорит о том, что они скорее являются дискуссионными гипотезами, чем разработанными теориями.

Среди этих гипотез одна из самых признанных (в отечественной психологии) принадлежит А. Н. Леонтьеву. В качестве объективного критерия психики она предлагает способность организмов реагировать на воздействия абиотические (нейтральные биологически). Реагировать на них оказывается полезным потому, что они находятся в устойчивой связи с биологически значимыми объектами и, значит, являются их потенциальными сигналами. Отражение абиотических свойств оказывается неразрывно связанным с качественно иной формой активности существ — поведением. До того жизнедеятельность сводилась к усвоению пищи, выделению, росту, размножению и пр. Теперь появляется активность, “вставленная” между актуальной ситуацией и витальным актом — обменом веществ. Смысл этой активности — обеспечить биологический результат там, где условия не позволяют ему реализоваться непосредственно. С предлагаемым критерием связаны два фундаментальных понятия: раздражимость и чувствительность. При этом чувствительность предполагает субъективный аспект отражения; предположение, что он впервые появляется вместе с реакцией на раздражители абиотические, - очень важная гипотеза, потребовавшая экспериментальной проверки. Согласно психоанализу З. Фрейда, психика состоит из трех инстанций — сознательного, предсознательного и бессознательного — и системы их взаимодействия. Деление психики на сознательное и бессознательное — основная предпосылка психоанализа, и только оно позволяет понять и исследовать часто наблюдаемые и очень важные патологические процессы в душевной жизни. Итак, психика шире, чем сознание. Психическая жизнь человека определяется его влечениями, главное из коих - влечение сексуальное.

Согласно Р. Ассаджоли, существуют такие составляющие психики:

1) самость высшая — своего рода “внутренний бог”;

2) самость сознательная – Я —точка ясного осознания;

3) сознания – анализируемые чувства, мысли, побуждения;

4) бессознательное высшее, или сверхсознание — высшие чувства и способности, интуиция, вдохновение;

5) бессознательное среднее — подобие Фрейдовского предсознательного – мысли и чувства, кои могут легко осознаться;

6) бессознательное низшее — инстинктивные побуждения, страсти, примитивные желания и пр.

Важную роль играет также понятия субличностей — как бы относительно независимых, более или менее развитых “малых” личностей внутри человека; они могут соответствовать ролям, кои человек играет в жизни» (13).

«Психика – Словообразование. Происходит от греч. psychikos — душевный.

Категория. Форма взаимодействия животного организма с окружающей средой, опосредствованная активным отражением признаков объективной реальности.

Специфика. Активность отражения проявляется прежде всего в поиске и опробовании будущих действий в плане идеальных образов» (190).

«Психика. Этот термин и то, что он обозначает, является избитым результатом объединения философии и психологии. На некотором глубинном уровне мы его нежно любим и лелеем, и видим в нем большой потенциал, но из-за нашей собственной несостоятельности мы непрерывно злоупотребляем им грубо прибегая к излишним домыслам. В употреблении этого термина обнаруживаются две противоречивые тенденции: тенденция рассматривать психику как метафизическое объяснительное явление, отдельное от механистических систем, и тенденция рассматривать его как удобную биологическую метафору, представляющую проявления се еще не понятых нейрофизиологических процессов мозга. Следующие модели употребления этого термина являются наиболее важными и распространенными, и в них можно увидеть основной конфликт. 1. Психика как множество гипотетических мысленных процессов и действий, которые могут служить объяснительными приемами для психологических данных. За последние годы эта модель употребления термина стала доминирующей. Здесь мысленные компоненты являются гипотетическими, потому что они имеют в соответствующих теоретических рамках объяснение. Представляет интерес нежелание, даже отказ тех, кто занимает эту позицию, размышлять о нейропсихологических структурах, с которыми это могло бы соотноситься. Внимание обычно сосредоточивается на эффективности гипотетической модели сознания в объяснении, а не просто описании, наблюдения эмпирических исследований. Наиболее часто это значение используется теми, кто работает в области искусственного интеллекта, современными когнитивными психологами и некоторыми философскими школами, например, функционализмом. 2. Психика как множество сознательных и бессознательных умственных опытов организма индивида (обычно, хотя не всегда, человеческого организма). Фактически это использование представляет собой попытку избежать вышеупомянутой метафизической проблемы, но это создает проблемы второго порядка того же типа из-за путаницы с тем, как характеризовать сознание. Часто даже сторонники бихевиористского подхода таким образом “открывают для себя черных ход” в рассуждения о психике, но они неизменно заменяют сознание поведением и действиями. 3. Психика как совокупность процессов. Возможно, это следующая наиболее распространенная точка зрения. В качестве аргумента здесь выдвигается то, что некоторые процессы, обычно рассматриваемые под рубриками восприятия и познания, вместе и составляют психику. Здесь нет никаких реальных попыток дать определение, процессы только перечисляются и предпринимаются попытки их понять. Очистите значение 1 от теории и получите значение 3. 4. Психика как эквивалент мозга. Эта позиция, которая восходит к Вильяму Джемсу, в конечном счете, должна быть истинной. Основная помеха здесь заключается, конечно, в том, что мы очень немного знаем о функциях мозга. В результате, это в большей степени вопрос веры, чем истинная философская позиция. 5. Психика как внезапно появляющееся свойство. Аргументы здесь такие же, как и в эмерджентизме: когда биологическая система достигает точки достаточной сложности и организованной структуры, возникает психика (или сознание). 6. Психика как список синонимов. Например, psyche, душа, самость и т. д. Таким употреблением ничего не достигается, и здесь смешиваются различные проблемы, связанные с определениями терминов. 7. Психика как интеллект. В действительности это только разговорная модель употребления данного термина. 8. Психика как характеристика или черта. Также используется непрофессионально, как во фразах подобно: “психика художника” или “северно – европейская психика”» (191).

«Психика — от греческого слова psychikos, что означает “душевный”, psyche — “душа”.

В древности люди называли словом “душа”, “дух” некое недоступное человеческому восприятию начало, которое отличает живое от мертвого.

Еще в первобытные времена человек пытался разгадать тайну рождения и смерти. Почему появляется на свет ребенок, или детеныш у животных? Почему каждую весну вырастают новые травы, листья на деревьях? Что происходит с человеком, или с животным, когда он вдруг становится неподвижным, бездыханным телом? Чтобы ответить на эти вопросы, первобытный человек находит слово, чтобы обозначить это невидимое начало, отличающее живое от мертвого. Это слово — дух.

Так складываются первые представления о жизни духа, о духовной сфере. По представлениям первобытных людей, после смерти человека его дух продолжает свое существование в особом мире, недоступном для живого человека. Однако духи могут оказывать влияние на живых людей, их влияние может быть благотворным, или, наоборот, приносящим зло. Кроме того, первобытный человек наделяет душой животных и растения, леса и водоемы. Поскольку мир духов закрыт для обычных людей, но его обитатели могут оказывать влияние на их жизнь, то появляется необходимость в общении с этим миром. Например, дух способен наслать на человека болезнь, или вызвать засуху, неурожай и т. д. Поэтому человеку необходим посредник, способный передавать просьбы людей духам, или чтобы умилостивить прогневавшегося духа, или договориться с ним. В первобытном обществе такую роль выполняет шаман — он занимается лечением больных, а также беседует с духами природы, призывая дождь, или солнце, холод или зной.

Вместе с развитием человеческой цивилизации изменяется и представление о духовном начале. Появляются особые сферы человеческой культуры, которые занимаются постижением этого начала и выполняют роль связующего звена между “простыми людьми” и духовным измерением. Это — религия, философия, позже — психология.

Появлением слова “психо-”, от которого позже произошли слова «психика», “психология», “психиатрия», “психотерапия” мы обязаны античной греческой цивилизации. В древних Греции и Риме люди верили в существование множества богов и богинь, каждый из которых олицетворял какую-либо силу природы, или человеческую способность (точнее — ее божественный прообраз). Античные боги провозглашали свою волю устами оракулов или жриц, а иногда они спускались на землю для любовных утех с прекрасными царицами или нимфами. Древнеримский писатель Апулей рассказывает поэтическую историю о юной царевне Психеи в своем произведении “Метаморфозы, или Золотой Осел”.

В этой легенде рассказывается о том, что Психея была так прекрасна, что люди стали воздавать ей почести наравне с богиней красоты Венерой. Разгневанная богиня приказала своему сыну Амуру вызвать в сердце гордой царевны любовь к самому ничтожному человеку на свете. Но увидев Психею, Амур был пленен ее красотой и забрал ее в свои чертоги. Так она покорила сердце самого бога любви. Своим чрезмерным любопытством Психея прогневила своего возлюбленного, и он покинул ее. Юная царевна отправилась на поиски Амура, но Венера повсюду преследовала ее и в конце концов заманила в подземное царство Прозерпины. Психея, снова став жертвой своего любопытства, вдохнула ядовитые испарения и погрузилась в глубокий сон. Амур пришел на помощь своей возлюбленной – он слетел на землю и пробудил ее своим поцелуем. Могущественный Юпитер сжалился над мольбами Амура и даровал Психее бессмертие. Она была вознесена на гору Олимп – обитель античных богов — и стала супругой Амура.

Таково олицетворение человеческой души в древнегреческой мифологии. Многие скульпторы и художники воссоздавали в своих произведениях сцены из этой легенды.

В средневековье, с развитием христианского мировоззрения, дух все более отделяется от материи. Позже, с развитием науки, этот разрыв становится еще сильнее. И наконец, к концу XIX-го столетия, дух объявляется производной материи,” функцией мозга”. По мнению ученых — материалистов человеческий мозг так же” производит” психику, как желудок — желудочный сок.

Психоанализ и более поздние направления психотерапии опровергли столь материалистическое понимание психики. К.Г. Юнг утверждает, что духовное и материальное не противостоят одно другому, а взаимно дополняют друг друга. ” Психика есть дух” — пишет он. Психика не может быть сведена к интеллекту или рассудку, тем более – к одной из функций мозга. Дух может восприниматься человеком либо как свой собственный дух — своя душа, либо как инородный, чуждый дух, с которым возможно «беседовать” лишь при помощи посредника. Эту роль выполняет шаман, оракул, священник, целитель, а в современном обществе — психотерапевт. Этот” чуждый дух” в разные времена люди называли по-разному: миром умерших, голосами богов, или дьявольским наваждением… В психоанализе он был назван “бессознательным”. Оказывается, что этот “чуждый дух” принадлежит миру психики, является его частью, он вовсе не отделен от человеческой души непроходимой стеной.

Психика, мир духа не может быть точно описан, как, например, какое-нибудь научное понятие. Но каждый человек способен постигать свою собственную душу через образы сновидений, художественные произведения, мифы и сказки. К. Г. Юнг писал, что хотя человек не способен описать дух, но сам дух способен раскрывать себя в сновидениях и в художественном творчестве. Особенно ярко дух проявляет себя в народных мифах и сказках, в легендах и преданиях. Ведь их автор — не один человек, а весь народ, поэтому образы и сюжеты этих произведений наилучшим образом раскрывают мир психики и служат ее своеобразной “картографией”» (193).

Приложение 2. О пастырской психиатрии

• Архимадрит Киприан (Керн) говорит: «То, что принято теперь называть “Пастырской психиатрией” приобрело уже с известного времени права гражданства в западной науке, тогда как на православном Востоке это является еще почти неведомой областью пастырской деятельности. Оно не должно быть понимаемо, как некая дополнительная часть Требника или Номоканона, так как оно не входит в область пастырской аскетики, а является некоей параллельной областью пастырского душепопечения, которая тем не менее не должна быть оставлена священником без внимания. Несколько предварительных замечаний представляются нам в данном вопросе необходимыми.

Душепопечение, и в частности исповедь, суть сферы совершенно недоступные постороннему наблюдению. Решение вопросов духовной жизни, связанное с исповедью, проходит “in foro interno”. Духовник является на исповеди, как “точию свидетель”. Исповедная тайна есть тайна абсолютная. Но есть и другое. Есть область более интимная и более тщательно скрываемая кающимися, чем грех. Есть нечто такое в душе человеческой, что не является грехом, и что сам кающийся не подозревает, что скрыто от взоров совести и, даже больше того, самой совести не подведомственное. Существуют некие тайники души, в которых сам грешник не разбирается и может быть и не догадывается. Существуют такие состояния души, которые требуют совсем иной оценки, чем аскетическая или нравственно-богословская. Существуют такие душевные состояния, которые не могут быть определяемы категориями нравственного богословия и которые не входят в понятие добра и зла, добродетели и греха. Это все — те “глубины души”, которые принадлежат к области психопатологической, а не аскетической.

По-разному будут смотреть на душевно неуравновешенного человека воспитатель, судья, пастырь и врач. Можно ли всегда считать, что известные акты таких субъектов являются только грехом, подлежащим только эпитимии? Является ли всякая аномалия душевной жизни преступлением нравственного закона, норм кодекса аскетики? Не есть ли такая аномалия больше болезнь, чем злое дело? Ставится поэтому вопрос о том, где проходит граница между этикой и психопатологией? ...

Можно, с известным риском схематизации, определить “пастырскую психиатрию”, как попытку координации работы психолога или психиатра с работою пастыря в самых интимных областях его деятельности. Памятуя только что сказанное об абсолютной тайне греха, не следует впадать при данном определении в смешение планов, а именно не следует думать, что пастырь может привлекать психиатра к тому, что ему, пастырю, открыто у исповедального аналоя. Следует скорее допустить другое, т. е., что сам пастырь должен быть хотя бы несколько знаком с психоаналитическими наблюдениями, должен прочитать хотя бы одну, две книги по пастырской психиатрии, вникнуть поглубже в то, что является нравственной психологией, чтобы огулом не осудить в человеке, как грех, то, что само по себе есть только трагические искривление душевной жизни, загадка, а не грех, таинственная глубина души, а не нравственная испорченность.

В связи с только что сказанным встают некоторые вопросы характера принципиального, от разрешения которых будет зависеть то или иное отношение к предмету.

1. Допустимо ли вообще с точки зрения Православия говорить о пастырской психиатрии? Иными словами, можно ли совместить этот предмет с основными принципами нашей, унаследованной от святоотеческого и церковного предания, этики и аскетики? ...

Суть дела именно в том и состоит, что психиатрия ни в коем случае не претендует на те области, которые подведомственны аскетике. Эта последняя занята борьбой со страстями и грехом, тогда как пастырская психиатрия стремится проникнуть в те сферы душевной жизни, которые никак не могут быть квалифицированы, как грех и зло. Аскетика дает мудрые, от отцов и учителей Церкви унаследованные, советы излечения грехов и пороков: гордости, уныния, сребролюбия, тщеславия, чревоугодия, блуда и т. п. Психиатрия ищет более специфических причин тех духовных состояний человека, которые коренятся в сокровенных тайниках души, в подсознании, в унаследованных или благоприобретенных противоречиях человеческого существа. Психиатрия обращает свое внимание на то, что аскетику в сущности и не интересует: навязчивые идеи, фобии, неврастения, истерия и т. п.

С точки зрения Православия и церковного предания нет основания видеть какие-либо препятствия для применения психиатрических или психоаналитических данных в деятельности пастыря. Психиатрия нисколько принципиально не противоречит пастырству, не должна ему мешать или каким бы то ни было образом умалять значение пастырского душепопечения. В пастырствовании могут и должны быть применяемы все средства, чтобы помочь душам в их затруднениях на пути спасения. Пастырской психиатрии, как уже сказано, не должно быть усвояемо значение, равное аскетике, так как их области, хотя и являются смежными, но одна другую не исключающими, потому что психиатрия не вмешивается в область, подведомственную чистому богословию. Она ищет в тех сферах, где аскетика не имеет прямого применения. Психиатрия в руках пастыря является вспомогательным средством для обнаружения не греха, а патологических явлений, связанных с заболеваниями психиатрическими, т. е. душевными, а не духовными.

2. Разбираемый вопрос можно поставить несколько иначе. Если допустимо и вполне разумно говорить о психиатрических вспомогательных средствах для действий пастыря, или иными словами ставить ударение на пастырской психиатрии, то позволительно поставить вопрос о принципиальной допустимости психиатрии, как таковой, или что-то же, поставить ударение на пастырской психиатрии. Это значит: можно ли вообще с богословской, пастырской, духовной, традиционно церковной точки зрения допускать психиатрию туда, где казалось бы, следует говорить только о духовном, а не медицинском. Иными словами, с каким правом медицинская дисциплина будет допускаема не только в образ действия пастыря, но и вообще в область духовной жизни…

Если “болезни вообще” могут и должны быть лечимы, и в этом нет греха, то болезни особые, недуги душевные не должны были бы быть исключением из этого правила. В противном случае Православие должно противиться всякой психиатрии, а не только пастырской, а церковная власть должна стремиться к закрытию больниц для душевнобольных.

Вопрос ставится еще и так: есть ли болезнь зло? В том, что она есть последствие первородного зла, в этом сомнений нет, но есть ли сама по себе болезнь зло, подлежащее только эпитимии. Нужно ли неврастению лечить только одними аскетическими средствами? Стоит ли эта неврастения или маниакальное состояние на той же линии, что и сребролюбие или гордость?

Св. Иоанн Златоуст пишет так: “Существует зло: блуд, прелюбодеяние, лихоимство и иные пороки, достойные величайшего осуждения и наказания. Но существуют, или лучше сказать, называются злом: голод, мучения, смерть, болезнь и пр. Это не есть зло, а только называется таковым. Если бы это было злом, то не было бы причиною добра” (М. P. Gr. 49, col 251).

Отсюда ясно, что перед пастырем предстают в кающейся душе: кражи, осуждение ближних, гордость, плотские страсти; но во время исповеди, или в пастырской практике, вне исповеди могут явиться: навязчивые идеи, маниакальные состояния, неврастения и подобное. Повторяем, что и случай чистой психопатологии, равно как и та или иная хворь или же грех осуждения ближних, — все вместе тут последствия первородного греха. Но нельзя все эти последствия подводить под одно понятие греха. Грехом является только третий из приведенных примеров.

Пастырь, призванный не судить, а спасать мир, преображать его лучами фаворского света, способствовать созиданию “новой твари” о Христе должен уметь вдумчиво, трезво и сострадательно отнестись ко всем этим феноменам и каждому давать свой совет. В случае телесной немощи пастырь может помочь своими молитвами и ободрением; в случае греха он должен вразумить, обличить, укорить и может быть наказать; в случае психопатологическом он сам должен прежде всего понять, с чем имеет дело, мудро поступать с таким человеком и помочь ему.

Берясь за нелегкое дело душепопечения, пастырь должен, следовательно, не психиатра привлекать к своей работе, а самому не ограничивать своей подготовки к душепопечению одними учебниками пастырского богословия, нравственного богословия и аскетики, но познакомиться хотя бы в некоторой мере с требованиями психологии и пастырской психиатрии. Это нисколько не повредит его “духовности” и православности. Если в программы духовных учебных заведений, как средних, так и высших, всегда включалась психология, то… кандидаты в священство могли бы знакомиться и с новыми руководствами по нравственной психологии, по пастырской психиатрии, по психоанализу, приспособляя то, что найдут в западных руководствах, к нуждам и условиям православного пастырствования…

В каждой личности действуют, по психологической терминологии; фенотип, биотип и генотип. Первое, т. е. фенотип — это то, что человек представляет сам по себе: это то, что в нем наиболее личного, его дарования, его личное содержание, т. е. то, что и составляет больше всего “личность”. Это так сказать его ипостасные особенности. В этом то и состоит понимание личности, что она неповторима, что она не “с подлинным верная копия”, а что-то такое, чего никогда в истории не было и не будет. Но, присмотревшись повнимательнее к человеку (ученику, подсудимому, кающемуся грешнику и т. д.), мы увидим, что помимо своих чисто личных данных, каждый несет в себе то, что принято называть биотипом. Среда, друзья, воспитание, личные переживания могут так или иначе отразиться на личных дарованиях человека и в том или ином случае из посредственности сделать полезного человека и хорошего работника, равно как и одаренного от природы человека исковеркать, опошлить и испортить. Это то, что немцы называют “Erlebnisstruktur”. Если же пастырь или воспитатель присмотрится еще внимательнее, то увидит насколько сильна власть наследственности голос крови и предков. Тот же Бердяев, так горячо проповедовавший свой “экзистенциализм” и “персонализм” не мог не признаться в своей автобиографии в том, что в его “я” есть много от “не — я”, от семьи и рода. Это все и есть генотип…

Если пастырь должен быть призванным подать руку помощи и содействовать преобразованию низменных начал в человеке во что-то высшее, производительное, то он обязан внимательно следить за развитием душевных качеств своих пасомых. Он может вовремя помочь, ободрить и спасти, но может также и проглядеть угрожающие признаки зарождающегося заболевания, которое пока что и не есть еще грех, но таким стать может очень легко благодаря его невнимательности. То, что пастырь не сумеет использовать, всегда используют другие, “пришедшие отынуду” …

Прежде всего, все душевные заболевания могут быть сведены в две главные группы, эндогенных и эксогенных болезней. Под эндогенными душевными заболеваниями понимаются душевные немощи унаследованные, т. е. такие, в которых генотип преобладает над фенотипом. Эксогенными же называются такие душевные заболевания, которые являются благоприобретенными, как последствия какой-либо заразы или нервного потрясения и в них, таким образом фэнотип и биотип преобладают над генотипом…

Кроме этого деления душевных аномалий по их происхождению, руководства по пастырской психиатрии разделяют душевные болезни на психозы, и психоневрозы. В первых наличествует в большей или меньшей мере болезнь разума и сознания, тогда как во-вторых разум в меньшей степени задет, а центр болезненного состояния лежит скорее в области нервной деятельности…

За невозможностью перечислить все интересные случаи и все полезные советы, находимые в руководствах по пастырской психиатрии и просто отсылая интересующихся к чтению таковых, считаем своевременным поставить вопрос: какова практическая ценность пастырской психиатрии. Иными словами, может ли пастырь извлечь для себя и своей душепопечительной деятельности какую-либо пользу от знакомства с этим предметом? ...

Совершенная тайна исповеди не допускает пастырю привлечь врача по душевным болезням к исповедному аналою, равно как и чувство пастырского такта не позволяет кающегося отправить в лечебницу для душевных больных. Пастырь не призван ставить диагноз душевных болезней, ибо это не его дело; но знать кое что самому в этой области ему не мешает, так как это позволяет ему в общении со своими пасомыми легче разбираться в душевных переживаниях их и в своих нравственных оценках. Пастырь, узнав многое, не будет делать ложных шагов и давать неверных советов в случаях сомнительных или тревожных…

Особенно, может быть, важно советовать пастырю не поддаваться оптимизму и самоуверенности в его трудной и ответственной работе по окормлению душ. Исполняя свой пастырский долг, он должен все возлагать на милость Бога, не только не лицеприятного Судии, но и любящего Отца» (163).

• Д. А. Авдеев пишет: «Среди всех медицинских специальностей существует одна, которая вплотную может соприкасаться с пастырством. Название ее — психиатрия. Наверное, не будет преувеличением сказать, что многие священники за годы своего служения встречались у исповедного аналоя или во время иного душепопечительства с ситуациями, когда их духовное чадо обнаруживало некоторые эмоциональные или мыслительные расстройство в поведении. Встречаются и случаи пастырского окормления психических больных, находящихся в состоянии ремиссии. И наконец, выделяется обширная группа пограничных (на грани здоровья и болезни) психоневрологических нарушений, распространенность которых достаточно велика.

Существуют состояния души, как указывает архимандрит Киприан (Православное пастырское служение, Париж, 1957) которые трудно определить категориями нравственного богословия и которые не входят в понятия добра и зла. Эти состояния принадлежат не к аскетической области, но к психопатологической и развиваются от плоти, от естества.

Раньше учащиеся Духовной академии знакомились с пастырской психиатрией. В настоящее время предмет этот не изучается по причинам организационным, связанным с его преподаванием. Однако вопрос этот оживленно обсуждается и, хочется думать, — решится положительно.

Пастырская психиатрия стремится проникнуть в те сферы душевной жизни, которые не квалифицируются как грех, но “соседствуют” с ним или “подталкивают” болеющего к последнему. Например, тревога (если это симптом) не является грехом, однако может привести к тяжким последствиям ее обладателя. В результате психической болезни душа человека как бы покрывается “дымкой тумана” который нужно рассеять. Такая душа, как правильно заметил один священник, теряет путь к Господу. Воля человека ослабляется. Пастырские наставления оказываются преждевременными, потому что не могут быть восприняты страждущим одинаково. Лечить такие хвори исключительно аскетическими средствами не оправданно. Здесь будет уместна помощь психиатра. Хорошо, если в приходе окажется православный врач. В таком случае священник может воспользоваться его помощью. Знания по психиатрии самому батюшке тоже пригодятся. Психиатрия в этих ситуациях не противостоит пастырству, но стремится обогатить его некоторыми сведениями. Задача священника — настроить окормляемого на терпение и смирение, помолиться за него. Задача врача — уповая на помощь Божию, лечить душевные расстройства методами современной медицины. Психиатр-психотерапевт, воздействуя на волю человека, его разум и эмоции, помогает преодолеть болезнь или ее последствия. Он пытается устранить патологические симптомы и синдромы со стороны центральной нервной системы, такие, как депрессия, тревога, астения и др., которые возникли не ввиду вражеского искушения, но по причинам биологическим и наследственным. По своем выздоровлении (когда это бывает возможно) человек вновь возвращается в обычное состояние. Он может трезво смотреть на окружающую жизнь и на себя, посещать храм Божий, молиться, работать на благо семьи и общества. По мере выздоровления больного “удельный вес” психиатрической помощи будет ослабевать, а духовной, напротив, возрастать» (110. Гл. «Пастырская психиатрия»).

***

Господи, Иисусе Христе — Сыне Божий,
Ты даешь нам пищу и питие для тел наших.
Напитай, напои, услади Всемилостивый
И души наши словом Твоим, — Которое есть Истина.
Ибо верующий в Тебя и слушающий слово Твое — прощен будет,
Не судится и имеет жизнь вечную. И призывающий имя Твое — спасется.
И исполняющий волю Отца Твоего Небесного войдёт в Царство Небесное. Аминь (Иоиль. 2:32; Мф.4:4; 7:21; Ин.3:18; 5:24; 3:14-16; 3:36; 5:24; 6:40; 6:47; Деян.10:43; 2:21; Рим.10:13; 1Тим.1:16).

Цитируемая литература

1. Философский словарь / под ред. И. Т. Фролова. — 7-е изд., перераб. и доп. — М.: Республика, 2001.
2. Большой Энциклопедический словарь [Электронный ресурс]. — Режим доступа: http://dic.academic.ru/contents.nsf/enc3p/, свободный. — Загл. с экрана.
3. Большая Советская энциклопедия [Электронный ресурс]. — Режим доступа: http://tests.pp.ru/library/encyclopedia/psyche.phtml, свободный. — Загл. с экрана.
4. Психологический словарь [Электронный ресурс]. — Режим доступа:
5. http://psi.webzone.ru/, свободный. — Загл. с экрана.
6. Еникеев М. И. Психологический энциклопедический словарь. — М.: Т. К. Велби; Просвет, 2006.
7. Глоссарий. ru [Электронный ресурс]. — Режим доступа: http://www.glossary.ru/index.htm, свободный. — Загл. с экрана.
8. Филарет, митр. Минский и Слуцкий. Богословская наука сегодня. Православное учение о человеке — вступительное слово: избранные статьи. — Москва; Клин: Синодальная Богословская Комиссия; Христианская жизнь, 2004.
9. Толковый словарь русского языка / под ред. проф. Д. Н. Ушакова: в 4-х тт. — Т. 3. — М.: Гос. изд. иностр. и нац. словарей, 1939.
10. Филарет (Гумилевский), архиеп. Черниговский. Православное догматическое богословiе: в 2-х тт. — Т. 1. — 2-е изд. — Черниговъ: Типографiя Ильинскаго монастыря, 1865.
11. Дубровский Д.И. Психика и мозг: результаты и перспективы исследований // Психологический журнал, 1990. — Т. 11. — №6. — С. 3–15 [Электронный ресурс]. — Режим доступа:
12. http://www.ido.rudn.ru/psychology/psychophysiology/ch1_4.html, свободный. — Загл. с экрана.
13. Чуприкова Н. И. Психика и предмет психологии в свете достижений современной нейронауки [Электронный ресурс]. — Режим доступа:
14. http://atheo-club.ru/phisiologia/psihika_mosg.htm, свободный. — Загл. с экрана.
15. Дворецкая М. Я. Концепция целостного человека в святоотеческой антропологии [Электронный ресурс]. — Режим доступа:
16. http://www.pokrov-forum.ru/action/scien_pract_conf/pokrov_reading/sbornik_2001-2003/hristian_psychology/txt/dvorecky_konc_chel.php#, свободный. — Загл. с экрана.
17. 13. Головин. С. Ю. Словарь практического психолога [Электронный ресурс]. — Режим доступа: http://vocabulary.ru/dictionary/25/, свободный. — Загл. с экрана.
18. Психика и нервная система. Психика как свойство мозга. —Ч. 1 [Электронный ресурс]. — Режим доступа: http://psychology-bases.ru/t1r7part1.html, свободный. — Загл. с экрана.
19. 15. Планея: психологический словарь [Электронный ресурс]. — Режим доступа: http://www.pbi.ru/dic/a/a_1.htm, свободный. — Загл. с экрана.
20. Франк С. Л. Предмет знания. Душа человека. — Минск: Харвест; М.: АСТ, 2000. — С. 631-990 [Электронный ресурс]. — Режим доступа:
21. http://psylib.org.ua/books/frans01/index.htm, свободный. — Загл. с экрана.
22. Сильвестр (Малеванский), архим. Опытъ Православнаго догматическаго богословiя (с историческимъ изложенiемъ догматовъ): в 5-ти тт. — Т. 3. — 2-е изд. — Киев: Типографiя Г. Т. Корчакъ-Новицкаго, 1889.
23. Малиновский Н., свящ. Православное догматическое богословiе: в 4-х тт. — Т. 2. — Ч. 2.: Ученiе о Боге Творце и Промыслителе мiра. — Предъустроенiе Богомъ человеческаго спасенiя. — Ставрополь, 1902.
24. Дьяченко Г., свящ. Тайная жизнь души. Бессознательное. — М.: Отдых христианина, 2001.
25. Немесий, еп. Эмесский. О природе человека // Учителя неразделенной церкви. — М.: Учебно-информационный экуменический центр апостола Павла; МГУ, 1996.
26. Феофан Затворник, свт. Что есть духовная жизнь и как на нее настроиться? — М.: 1999.
27. Мудрые советы святителя Феофана Затворника из Вышенского Затвора. С приложением Симфонии по письмам святителя / сост. А. Бобров — М.: Правило веры, 1998.
28. Толковый словарь русского языка/ под ред. проф. Д. Н. Ушакова: в 4-х т. — Т. 2. — М.: Гос. изд. иностр. и нац. словарей, 1938.
29. Помазанский М., протопр. Догматическое богословие. — Клин: Христианская жизнь, 2001.
30. Святоотеческая хрестоматия / сост. прот. Н. Благоразумов. — М.: Круг чтения, 2001.
31. Филимонов С., свящ. Церковь, больница, больной. — М.: Общ-во свт. Василия Великого, 2001.
32. Симеон Новый Богослов, прп. Слово тринадцатое [Электронный ресурс]. — Режим доступа: http://www.pagez.ru/lsn/simeon/13.php, свободный. — Загл. с экрана.
33. Рафаил (Карелин), архим. Тайна спасения. Беседы о духовной жизни. Из воспоминаний. — М.: Изд. Московского Подворья Свято-Троицкой Сергиевой Лавры, 2002.
34. Лука (Войно-Ясенецкий), свт. Наука и религия. Дух, душа и тело. — Троицкое слово; Феникс, 2001.
35. Человек — Храм Божий. — М.: Сибирская благозвонница; Паломник, 2002.
36. Дина Рамендик. О мозге, психике, компьютерах, моделях и долгих спорах // Компьютерра. — 2003. — № 29–30. [Электронный ресурс]. — Режим доступа:
37. http://www.computerra.ru/xterra/biomed/28875/, свободный. — Загл. с экрана.
38. Размышления о бессмертной душе. О естестве и назначении души / Сост. Иоанн (Крестьянкин), архим. — Псков: Свято–Успенский Псково–Печерский мон-рь, 1999.
39. Добросельский П. В. О полемических аспектах происхождения, грехопадения и цели земной жизни человека. — М.: Благовест, 2009.
40. Учебная Библия с комментариями Джона Мак-Артура: пер. рус. яз. — Омск: Славянское Евангельское Общество, 2004.
41. Серафим (Роуз), иер. Душа после смерти. Современные «посмертные» опыты в свете учения Православной Церкви. — М.: Изд. Сретенского мон-ря, 1997.
42. Иоанн Кронштадтский: сборник / сост. В. А. Десятников. — М.: Патриот, 1992.
43. Овчинников М., прот. Между жизнью и смертью. Свидетельства с порога вечности. — М.: Паломник, 2005.
44. Пестов Н. Е. Современная практика православного благочестия: в 2-х т. — Т. 1. — СПб.: Сатисъ, 2002.
45. Тихомиров Е. Загробная жизнь или последняя участь человека. — Ч. 1 — М., 1995.
46. Образ погребения православного христианина / Сост. Е. И. Дудкин. — Воронеж, 2001.
47. Дьяченко Г., свящ. Тайная жизнь души после телесной смерти. М.: Отдых христианина, 2001.
48. Кирилл (Павлов), архим. Проповеди. — Московское Подворье Свято-Троицкой Сергиевой Лавры, 1999 [Электронный ресурс]. — Режим доступа:
49. http://www.xxc.ru/orthodox/pastor/pominovenie/ws_rod_m/propoved.htm, свободный. — Загл. с экрана.
50. Пробуждение. Доказательство основных истин святой православной веры. Явления душ усопших живым родным и близким: сборник / Сост. Игум. Симеон. — Брянск: Брянск сегодня, 2002.
51. Кирилл (Павлов), архим. Проповеди о достоверности загробной жизни и молитвенном поминании усопших. — Троице-Сергиева Лавра; Кристина и Ольга, 1995.
52. Загробная жизнь. Труд монаха Митрофана. — Киев: Радуга, 1991.
53. Свт. Лука (Войно-Ясенецкий). Спешите идти за Христом! Проповеди в Симферополе (1946-1948 гг.). — 2-е изд., испр. — М.: Храм свв. Космы и Дамиана на Маросейке, 2000.
54. Зенько Ю. М. Психология и религия [Электронный ресурс]. — Режим доступа: http://lib.uni-dubna.ru/search/files/ps_zenko_psrelig1/~ps_zenko_psrelig1.htm, свободный. — Загл. с экрана.
55. Психика человека и его поведение [Электронный ресурс]. — Режим доступа: http://www.market-journal.com/uprovleniepersonalom/4.html, свободный. — Загл. с экрана.
56. Лоргус А., свящ. Православная антропология: курс лекций. — Вып. 1. — М.: Российский Православный ун-т св. ап. Иоанна Богослова, 2003.
57. Киприан (Керн), архим., проф. Православное пастырское служение. — Гл.: О грехе вообще [Электронный ресурс]. — Режим доступа:
58. http://www.klikovo.ru/db/book/msg/1198, свободный. — Загл. с экрана.
59. Добросельский П. В. О происхождении человека, первородном грехе и искусственном зарождении. Очерки православной антропологии. — М.: Благовест, 2008. (Кн. опубликована в Интернете).
60. Творения иже во святых отца нашего Григория Богослова, Архиепископа Константинопольского. — Т. I-II. — Изд-во П. П. Сойкина.
61. Тихомиров Е. Загробная жизнь или последняя участь человека. — Ч. 2. — М., 1995.
62. Антоний (Амфитеатров), архим. Догматическое богословие Православной Кафолической Восточной Церкви, съ присовокуплениемъ общаго введенiя въ курсъ богословскихъ наукъ. — 8-е изд. — СПб.: Типографiя Александра Якобсона, 1862.
63. Георгий (Тертышников), архим. Симфония по творениям святителя Феофана, Затворника Вышенского: в 2-х кн. — Кн. 2. — Рязань: Зерна, 2003.
64. Российский энциклопедический словарь [Электронный ресурс]. — Режим доступа: http://enc.mail.ru/encycl.html?encycl_id=res, свободный. — Загл. с экрана.
65. Пестов. Н. Е. Современная практика православного благочестия: в 2-х тт. — Т. 1. — СПб. Сатисъ, 2002.
66. Оксфордский толковый словарь общей медицины, 2002. [Электронный ресурс]. — Режим доступа:
67. http://vocabulary.ru/dictionary/480/word/%CF%D1%C8%D5%CE%CB%CE%C3%C8%DF, свободный. — Загл. с экрана.
68. Дьяченко Г., прот. Вера, Надежда, Любовь. Катехизические поучения: в 3-х тт. — Т. 1 — М.: Донской монастырь; АРП Инт. Ко, 1993.
69. Блж. Августин. О книге Бытия [Электронный ресурс]. — Режим доступа: http://www.ccel.org/contrib/ru/Augustine/title.htm, свободный. — Загл. с экрана.
70. Св. Иоанн Дамаскин. Точное изложение православной веры. — М.: Ладья, 2000.
71. Макарий (Булгаков), митр. Московский и Коломенский. Православно-догматическое богословие: в 2-х тт. — Т. 1. — М.: Молодая гвардия, 1999.
72. Иоанн (Маслов), схиархим. Симфония по творениям святителя Тихона Задонского — М.: Самшит–издат, 2003.
73. Булгаковский Д. Г. Явления умерших от загробного мира от древности до наших дней. — М., 2001.
74. Малиновский Н., прот. Очерк православного богословия. — М.: Православный Свято – Тихоновский богословский институт, 2003.
75. Никифор, архим. Библейская энциклопедия [Электронный ресурс]. — Режим доступа: http://lib.eparhia-saratov.ru/books/13n/nikifor/encyclopedia/contents.html, свободный. — Загл. с экрана.
76. Алипий (Кастальский - Бороздин), архим; Исайя (Белов), архим. Догматическое богословие: курс лекций. — Свято-Троицкая Сергиева Лавра, 2002.
77. Православная Энциклопедия. Т. XII. Под ред. Патриарха Московского и всея Руси Алексия II. Церковно-научный центр «Православная Энциклопедия».
78. Вечные загробные тайны. Как живут наши умершие, их союз с живыми, их блаженство и муки. По учению Священного Писания, Отцов и Учителей Церкви / сост. Антоний, игум. — 4-е изд. — М.: Афонский Русский Пантелеимонов мон-рь, 1908.
79. Горазд, священномуч., еп. 1168 вопросов и ответов о православной вере. М.: Крутицкое Патриаршее Подворье; Изд-во. Св. Кирилла и Мефодия, 2001.
80. Лосский В. Н. Очерк мистического богословия Восточной Церкви // Догматическое богословие. — М.: СЭИ; Трибуна. — 1991. — Вып. 1. — (Религиозно-философская серия).
81. Евангельский словарь библейского богословия / под ред. Уолтера Элуэлла. СПб.: Библия для всех, 2000. [Электронный ресурс]. — Режим доступа: http://christian-culture.info/index.php?n=2&article=05, свободный. — Загл. с экрана.
82. Василий Великий, св. Беседы на Шестоднев [Электронный ресурс]. — Режим доступа: http://orthlib.ru/Basil/sixday.html, свободный. — Загл. с экрана.
83. Иванов Н., прот. И сказал Бог... Библейская онтология и библейская антропология. Опыт истолкования Книги БЫТИЯ (Гл. 1-5). — 2-е изд. — Клин: Христианская Жизнь, 1999.
84. Библейский словарь / Сост. Эрик Нюстрем; пер. со швед. под ред. И. С. Свенсона. — Изд. испр. и перераб. — СПб.: Библия для всех, 1997.
85. Флоренский П., свящ. Столп и утверждение истины: Опыт православной теодицеи в двенадцати письмах. — М.: Лепта, 2002.
86. Кэтрин Барнуэлл. Ключевые понятия Библии в тексте Нового Завета: словарь –справочник / Кэтрин Барнуэлл, Пол Дэнш, Тони Поп. — СПб.: Библия для всех, 2000.
87. Словарь медицинских терминов [Электронный ресурс]. — Режим доступа:
88. http://www.medicinform.net/slovar/, свободный. — Загл. с экрана.
89. Гиппенрейтер Ю. Б. Введение в общую психологию: курс лекций [Электронный ресурс]. — Режим доступа: http://www.psiholog2000.ru/15.html, свободный. — Загл. с экрана.
90. Систематический свод учения св. отцов Церкви о душе человеческой/ Сост. Прот. Стефаном Кашменским // Святоотеческая христология и антропология: сб. ст. — Вып. 3. — Пермь: Панагия, 2002.
91. Киприан (Керн), архим. Антропология святителя Григория Паламы. — Париж, 1950.
92. Ефрем Сирин, св. Творения. — Т. 3. — Изд. отд. Московского Патриархата, 1993.
93. Лука (Войно–Ясенецкий), архиеп. Сила моя в немощи совершается. Духовные беседы. — М.: Отдых христианина, 2001.
94. Игнатий Брянчанинов, свт. О духовном и чувственном видении духов. — 2-е изд., испр. и доп. — СПб.: Изданiе книгопродавца И. Л. Тузова.
95. Православный библейский словарь. — СПб., 1997.
96. Ничипоров Б. В. Введение в христианскую психологию. Размышления священника – психолога. — М.: Школа – Пресс, 1994.
97. Невярович В. Терапия души. Святоотеческая психотерапия. — 2-е изд. испр. и доп. — М.: Русскiй Хронографъ, 2001.
98. Словарь медико – социальных понятий и терминов — М.: Свято – Димитровское училище сестер милосердия, 2003.
99. Юркевич П. Д. Сердце и его значение в духовной жизни человека по учению слова Божия. Философские произведения. — М.: Правда, 1990.
100. Математический энциклопедический словарь / под. ред. Ю. В. Прохорова. — М.: Советская энциклопедия, 1988.
101. Краткая медицинская энциклопедия: для среднего медицинского персонала / под. ред. А. Н. Шабанова: в 3-х тт. — Т. 3. — М.: Советская энциклопедия, 1974.
102. Толковый словарь русского языка/ под ред. проф. Д. Н. Ушакова: в 4-х тт. — Т. 4. — М.: Гос. Изд-во иностр. и нац. словарей, 1939.
103. Франк. С. Л. С нами Бог. — М.: АСТ, 2003.
104. Богословская наука сегодня. Православное учение о человеке: избранные статьи — М.: Синодальная Богословская Комиссия; Клин: Христианская жизнь, 2004.
105. Тайны загробного мира / Сост. Архим. Пантелеимон. — М.: Благовест, 1997.
106. Амосов Н. М. Раздумья о здоровье. — М.: Молодая гвардия, 1978.
107. Новоселов М. Психологическая сила Православия. Противоречия в природе человека и их разрешение в вере Христовой. — М.: Фавор-ХХI, 2003. — (Религиозно-философская библиотека).
108. Гримак Л. П. Как жить в гармонии с собой. Начала психологии активности. — М.: Олма – Пресс, 2000.
109. Закон Божий. — Репринт. изд. — М.: Сретенский монастырь; Новая кн.; Ковчег, 1998.
110. Игнатий Брянчанинов, еп. Слово о смерти. — М.: P. S., 1991.
111. Теплов Б. М. Психология. — М.: Учпедгиз, 1953 [Электронный ресурс]. — Режим доступа: http://www.medobozrenie.ru/teplov01.html, свободный.
112. Отец Александр Мень отвечает на вопросы слушателей. — М.: Фонд им. А. Меня, 1999.
113. Добротолюбие / пер. с греч. свт. Феофана Затворника: в 5-ти тт. — Т. 2. — М.: Изд-е Сретенского мон-ря, 2004.
114. Блейхер В. М., Крук И.В. Толковый словарь психиатрических терминов [Электронный ресурс]. — Режим доступа: http://vocabulary.ru/dictionary/28/, свободный. — Загл. с экрана.
115. Преподобный Серафим Саровский. Житие, пророчества, наставления: сборник. — Минск: Лучи Софии, 1998.
116. Православные праздники на 2006 год от Рождества Христова: отрыв. календ. / Авт. сост. Барило О. С.; рец. Глушков С. А. — Кострома: Авенир-Дизайн, 2005.
117. Гумеров А., свящ . Вопросы священнику. — М.: Сретенский мон-рь, 2004.
118. Иерофей (Влахос). Православная психотерапия. Святоотеческий курс врачевания души. — Свято-Троицкая Сергиева Лавра, 2004.
119. Лопухин А. П. Толковая Библия или комментарий на все книги Св. Писания Ветхого и Нового Заветов [Электронный ресурс]. — Режим доступа: http://www.lopbible.narod.ru, свободный. — Загл. с экрана.
120. Авдеев Д. А. Православная психиатрия [Электронный ресурс].— Режим доступа: http://lib.eparhia-saratov.ru/books/01a/avdeev/psychiatry/contents.html, свободный. — Загл. с экрана.
121. Воронов Л., прот., док. проф. Догматическое богословие: учеб. для дух. учебн. завед. — 2-е изд. — Клин: Христианская жизнь, 2002.
122. Иларион (Алфеев), игум. Жизнь и учение св. Григория Богослова. [Электронный ресурс]. — Режим доступа:
123. http://lib.eparhia-saratov.ru/books/09i/ilarion/teaching/contents.html, свободный. — Загл. с экрана.
124. Рыбаков В.; Покрышкин А. Совместима ли психология и естественнонаучная парадигма? [Электронный ресурс]. — Режим доступа:
125. http://psyfactor.org/lib/paradigma.htm, свободный. — Загл. с экрана.
126. О социальной концепции Русского Православия / под общ. ред. М. П. Мчедлова;— М.: Республика, 2002.
127. Ианнуарий (Ивлиев), архим. Основные антропологические понятия в посланиях святого апостола Павла. Богословская наука сегодня. Православное учение о человеке: избранные статьи. — М.: Синодальная Богословская Комиссия; Клин: Христианская жизнь, 2004.
128. Дьяченко Г., прот. Вера, Надежда, Любовь. Катехизические поучения: в 3-х тт. — Т. 2. — М.: Донской монастырь; АРП Инт. Ко, 1993.
129. Добротолюбие / пер. с греч. Свт. Феофана Затворника: в 5-ти тт. — Т. 1. — М.: Изд-е Сретенского мон-ря, 2004.
130. Иустин (Попович), архим. О первородном грехе. — Пермь: Пермское епархиальное управление; Панагия, 1999.
131. Беседа преподобного Серафима Саровского о цели христианской жизни. — Клин: Христианская жизнь, 2005.
132. Осипов А. И., проф. Посмертная жизнь души. Беседы современного богослова. — М.: Даниловский благовестник, 2005.
133. Симеон (Гаврильчик), иер. О домостроительстве нашего спасения: Учение о человеческой природе Христа в творениях отцов православной Церкви // Святоотеческая христология и антропология: сборник статей. — Вып. 1. — Пермь: Панагия, 2002.
134. Григорий Богослов, свт. Слово 45. На Святую Пасху [Электронный ресурс]. — Режим доступа: http://orthlib.narod.ru/Gregory_Nazianzen/paskha.html, свободный. — Загл. с экрана.
135. Добротолюбие / пер. с греч. Свт. Феофана Затворника: В 5-ти тт. — Т. 5. — М.: Изд-е Сретенского мон-ря, 2004.
136. Игнатий (Брянчанинов), свт. О человеке: сборник — М.: Православное братство святого апостола Иоанна Богослова, 2004.
137. Филарет, митр. Пространный Христианский катехизис Православныя Кафолическия Восточныя Церкви. — Варшава: Синодальная Типография, 1930.
138. Константин (Горянов), еп. Тихвинский. Медицина в Библии [Электронный ресурс].— Режим доступа:
139. http://www.3rm.info/uploads/biblioteka/pravoslavie-i-medicina/goriynov1/Main.htm, свободный. — Загл. с экрана.
140. Берестов. А., иер. Грех, болезнь, исцеление. — М.: Путь; Центр духовных и социальных программ св. прав. Филарета Милостивого, 2005.
141. Платон, архим. Православное нравственное богословие. — М.: Свято-Троицкая Сергиева Лавра, 1994.
142. Иоанн (Крестьянкин), архим. Опыт построения исповеди. — Московское подворье Свято–Успенского Псково–Печерского мон-ря.
143. Пантелеимон, иер. Антропология по творениям святого Иоанна Дамаскина: Пример церковно-отеческой антропологии// Святоотеческая христология и антропология: сборник статей — Вып. 1. — Пермь: Панагия, 2002.
144. Накануне исповеди / Сост. свящ. Г. Дъяченко. — 2-е изд., испр. и доп. — М.: Изд-е книгопродавца А. Д. Ступина, 1897.
145. Добротолюбие / пер. с греч. Свт. Феофана Затворника: в 5-ти тт. — Т. 3. — М.: Изд-е Сретенского мон-ря, 2004.
146. Иже во святых отца нашего святителя Григория, епископа Нисского. Об устроении человека / пер. В. М. Лурье; под ред. А. Л. Берлинского. — СПб.: АХIОМА, 1995.
147. Иоанн Кронштадтский, св., прав. Творения. Предсмертный дневник: 1908 май — ноябрь. — М.; СПб: Отчий дом, 2003.
148. Погребняк Н., прот. Троицкая родительская суббота. Святоотеческое наследие и иконографические параллели// Московские епархиальные ведомости. — 2004. — № 4-5.
149. Год души: православный календарь с чтением на каждый день: 2005 год / сост. И. Смолькин. — Московский Патриархат; Молдавская Митрополия; Единецко-Бричанская епархия, 2005.
150. Франк. С. Смысл жизни. — 2-е изд. — Брюссель: Жизнь с Богом, 1992.
151. Гурьев Н. Д. Страсти и их воплощение в соматических и нервно-психических болезнях // Христианский собеседник. — Вып. 45. — Изд-е Макариев-Решемской Обители, 1998.
152. Свешников В., прот. Очерки христианской этики: учебное пособие — 2-е изд., испр. и доп. — М.: Паломник, 2001.
153. Юридическая психология. Словарь терминов [Электронный ресурс]. — Режим доступа: http://vocabulary.ru/dictionary/20/, свободный. — Загл. с экрана.
154. Православный календарь на 2007 год / сост. А. Гаранин, И. Новожилов; под ред. А. Шаховой. — М.: Онега, 2006.
155. Вихлянцев В. П. Библейский словарь к русской канонической Библии Синодального перевода. [Электронный ресурс]. — Режим доступа:
156. http://vp35.narod.ru/, свободный. — Загл. с экрана.
157. Толкование посланий св. ап. Павла: По трудам свт. Феофана Затворника. — М.: Русский Хронографъ, 2002.
158. Правила Карфагенского собора. [Электронный ресурс]. — Режим доступа:
159. http://www.mystudies.narod.ru/library/canons/carthage.htm, свободный. — Загл. с экрана.
160. Гусев Д. Антропологические воззрения блаженного Августина в связи с учением пелагианства // Святоотеческая христология и антропология: Сборник статей. —Вып. 1. — Пермь: Панагия, 2002.
161. Нил Сорский, прп. Как возникает в человеке грех? [Электронный ресурс]. — Режим доступа: http://russzastava.narod.ru/veranil2.html, свободный. — Загл. с экрана.
162. Скурат К. Е. Великие учители Церкви. — Клин: Христианская жизнь, 1999.
163. Игнатий (Брянчанинов), свт., еп. Ставропольский и Кавказский. Жизнь и смерть: Слово о человеке. Слово о смерти. — М.: Издат. Совет РПЦ; ДАРЪ, 2005.
164. Ефрем Сирин, св. Творения. — Т. 1. — Издат. Отд. Московского Патриархата, 1993.
165. Иоанн Кронштадтский, св. прав. Творения. Дневник. — Т. II.: 1859-1860. Богопознание и самопознание, или внутреннее священнонаучение от Святого Духа. — М.: Отчий дом; Северная обитель, 2003.
166. Игнатий (Брянчанинов), свт. В помощь кающемуся. — М.: Отдых христианина, 2002.
167. Современный толковый словарь русского языка Ефремовой [Электронный ресурс].— Режим доступа: http://dic.academic.ru/dic.nsf/psihologic/1448, свободный. — Загл. с экрана.
168. Иоанн Лествичник, прп. Лествица, 1998.
169. Медведев М., Калашникова Т. Природа человека и его призвание [Электронный ресурс]. — Режим доступа:
170. http://www.reshma.nov.ru/psycology/hristianska/prir_chel_prizv.htm, свободный. — Загл. с экрана.
171. Толковый словарь Ожегова. [Электронный ресурс]. — Режим доступа:
172. http://dic.academic.ru/dic.nsf/ogegova/193962, свободный. — Загл. с экрана.
173. Медицинский словарь [Электронный ресурс]. — Режим доступа:
174. http://www.vseslova.ru/index.php?dictionary=medicine, свободный.
175. Год души: Православный календарь с чтением на каждый день: 2009 год / сост. И. Смолькин. — М.: Бригантина, 2008.
176. Иоанн Максимович, свт. Илиотропион, или сообразование человеческой воли с Божественной волей. — М.: Благовест, 2003.
177. Осипов А. И. Путь разума в поисках истины. — 5-е изд., испр. и доп. — М.: Сретенский мон-рь, 2004.
178. Бахтин М. В. Счастье и блаженство в свете христианской антропологии: учебное пособие / пред. А. Пронина. — М.: Московский ин-т духовной культуры, 2006.
179. Амвросий (Юрасов), архим. О вере и спасении: Вопросы и ответы. — Иваново, 1997.
180. Православный календарь на 2007 г./ Сост. Гаранин М, Новожилов М. — М.: Онега Н, 2006.
181. Киприан (Керн), архим. Пастырская психиатрия [Электронный ресурс]. — Режим доступа: http://www.reshma.nov.ru/psycology/pastirska/past_psih.htm, свободный. — Загл. с экрана.
182. Кураев А., диакон. Православие и эволюция [Электронный ресурс]. — Режим доступа: http://www.rus-imperia.info/library/faith/Text_Mil/evolution_r_ext.htm#6, свободный.
183. Филарета Митрополита Московского и Коломенского творения/ вст. ст., сост. свящ. М. Козлова. — Отчий дом, 1994.
184. Зорин К. В. Гены и семь смертных грехов. — М.: Русскiй Хронографъ¹⁹⁹¹, 2005.
185. Преподобный Иоанн Дамаскин. Об осьми главных страстях [Электронный ресурс]. — Режим доступа:
186. http://www.pagez.ru/lsn/0481.php свободный. — Загл. с экрана.
187. Григорий Богослов. Слово 14. О любви к бедным [Электронный ресурс]. — Режим доступа: http://www.krotov.info/library/04_g/gri/gor_nazian_028.htm, свободный. — Загл. с экрана.
188. Валентин Жохов, свящ. Христианское отношение к болезням и врачеванию. Общая ред. свящ. и врач–психиатр Алексий Бабурин, настоятель церкви Святителя Николая в селе Ромашкове Московской епархии — М.: Даниловский благовестник, 1996.
189. Коржевский В., свящ. Пропедевтика аскетики: компендиум по православной святоотеческой психологии. — М., 2004
190. Кондратьев С. В. Душа как предмет психологической науки. Вестник ПСТГУ IV: Педагогика, психология. — 2008. — Вып. 3 (10). — С. 78-93 [Электронный ресурс]. — Режим доступа: http://pstgu.ru/download/1233515931.kondratiev.pdf, свободный. — Загл. с экрана.
191. Полный церковно–славянский словарь / Сост. свящ. Г. Дьяченко. — М.: Издат. Отдел Московского Патриархата, 1993.
192. Новейший психологический словарь / В. Б. Шапарь[и др.]; под общ. ред. В. Б. Шапаря. —3-е изд. — Ростов н/Д.: Феникс, 2007. — (Словари).
193. Современный психологический словарь / Сост. и общ. ред. Б. Г. Мещерякова, В. П. Зинченко. — М.: АСТ; СПб.: ПРАЙМ – ЕВРОЗНАК, 2007.
194. Православное учение о искупительной жертве Спасителя на Кресте. — Изд-во Почаевской Лавры, 2002 [Электронный ресурс]. — Режим доступа: http://www.wco.ru/biblio/books/sacrifice/Main.htm, свободный. — Загл. с экрана.
195. Франкл В. Человек в поисках смысла: сборник / пер. с англ. и нем.; общ. ред. Л. Я. Гозмана и Д. А. Леонтьева; вступит. ст. Д. А. Леонтьева. — М.: Прогресс, 1990. — (Библиотека зарубежной психологии).
196. Законъ Божiй / сост. прот. С. Слободской. — 4-е изд. Репринт. (Репринтное издание осуществлено изд. «Молодая гвардия», 1991).
197. Полный православный богословский энциклопедический словарь: в 2-х тт. — Т. 2. — Изд-во П. П. Сойкина, 1992.
198. Аристотель. Сочинения: в 4-х тт. — Т. 1. — М.: Мысль, 1976. — С. 371–448 [Электронный ресурс]. — Режим доступа:
199. http://psylib.org.ua/books/arist01/index.htm, свободный. — Загл. с экрана.
200. Братусь Б. С. К проблеме человека в психологии // Вопросы психологии. — 1997. — № 5 [Электронный ресурс]. — Режим доступа:
201. http://psylib.org.ua/books/_bratu01.htm, свободный. — Загл. с экрана.
202. Рубинштейн С. Л. Основы общей психологии// Сост. А. В. Брушлинский, К. А. Абульханова-Славская. — СПб.: Питер, 2000 [Электронный ресурс]. — Режим доступа: http://psylib.org.ua/books/rubin01/index.htm, свободный. — Загл. с экрана.
203. Вильям Джемс. Психология. — М.: Педагогика, 1991 [Электронный ресурс]. — Режим доступа: http://psylib.org.ua/books/james02/index.htm, свободный. — Загл. с экрана.
204. Малая Церковь: православный семейный календарь на 2008 год. — М., 2007.
205. Феофан Затворник, свт. Письма. — Вып. V. — Письмо 896 [Электронный ресурс]. — Режим доступа: http://www.pagez.ru/olb/feofan1/0896.php, свободный. — Загл. с экрана.
206. Недоспасова Т. А. Православное учение о душе и психология. М.: Православный Свято-Тихоновский Гуманитарный Ун-т, 2005 [Электронный ресурс]. — Режим доступа: http://reshma.nov.ru/texts/nedospasova_diplom_psi.htm, свободный. — Загл. с экрана.
207. Святоотеческая христология и антропология: сборник статей. — Вып. 2-й. — Пермь: Панагия, 2002.
208. Антоний, митр. Сурожский. Труды. — Кн. 2-я. — М.: Практика, 2007.
209. Алексий (Бабурин), иер. Монах Андроник. Из разговоров с А. Ф. Лосевым // Москва. — 1995. — №4.
210. Антоний, митр. Сурожский. Труды. — М.: Практика, 2002.
211. Кондратьев М. Ю. Психологический словарь [Электронный ресурс]. — Режим доступа: http://vocabulary.ru/dictionary/478/, свободный. — Загл. с экрана.
212. Оксфордский толковый словарь по психологии / Под ред. А. Ребера, 2000. [Электронный ресурс]. — Режим доступа: http://vocabulary.ru/dictionary/487/, свободный. — Загл. с экрана.
213. М. Кордуэлл. психология от А до Я: Словарь–справочник, 2000. [Электронный ресурс]. — Режим доступа:
214. http://vocabulary.ru/dictionary/479/word/%CF%F1%E8%F5%EE%EB%EE%E3%E8%FF свободный. — Загл. с экрана.
215. Маслова С. Психика: статья // Психология [Электронный ресурс]. — Режим доступа: http://www.psychology.su/2009/03/03/psixika/, свободный. — Загл. с экрана.
216. Краткая медицинская энциклопедия: Для сред. мед. персонала: в 3-х тт. — Т. 2. — М.: Советская энциклопедия, 1973.
217. Психология личности: в 2-х тт. — Т. 2.: Хрестоматия. — Самара: БАХРАХ-М, 2000.
218. Новоселов М. А. Догмат, этика и мистика в составе христианского вероучения. — М.: Братство свт. Алексия, 1995. — (Религиозно-философская библиотека). — № 30.
219. Духовные стороны христианства. Грех [Электронный ресурс]. — Режим доступа: http://pagez.ru/ds/greh.php, свободный. — Загл. с экрана.
220. Иннокентий Херсонский,свт. Последние дни земной жизни Иисуса Христа. — М.: Лествица, 2000.
221. Тулупов В., прот. Как найти духовного отца и жить под его руководством — М.: Изд-й Совет Русской Православной Церкви, 2007.
222. Минин П. Главные направления древне-церковной мистики. Мистическое богословие: сборник. — Киев: Путь к Истине, 1991.
223. Николай (Могилевский), митрополит. Тайна души человеческой. Святоотеческое учение о борьбе со страстями. [Электронный ресурс]. — Режим доступа: http://pravoslavneei.ucoz.ru/load/borba_so_strastjami/mitropolit_nikolaj_mogilevskij_tajna_dushi_chelovecheskoj_svjatootecheskoe_uchenie_o_borbe_so_strastjami/19-1-0-44, свободный. — Загл. с экрана178.
224. Иностранная литература, 1965, №12.
225. Симфония по творениям святителя Димитрия Ростовского. — М.: ДАРЪ. 2008.
226. Симфония по творениям преподобных Оптинских старцев. В 2-х томах. Т. 2. П–Я. — М.: ДАРЪ, 2009.
227. В. Асмус. Трактат о душе. [Электронный ресурс]. — Режим доступа: https://librolife.ru/g3309160, свободный. — Загл. с экрана).
228. Ст.: «Воздействие инфразвука на организм человека». [Электронный ресурс]. — Режим доступа: http://www.mrmz.ru/article/v23/article4.htm, свободный. — Загл. с экрана.

---

Примечания:

Общие аспекты православной психологии — 2-е изд., испр. и доп. — М.: Грифон, 2011. — 336 с. — (Очерки православной антропологии).