Подростковому возрасту и его проблемам посвящено много психологических исследований, точка в этом вопросе до сих пор не поставлена. Какие изменения происходят в мозге взрослеющего человека, какой помощи ждет подросток от взрослых? Об этом – в интервью кандидата биологических наук, доцента Института живых систем Ирины Ваколюк.
– Ирина Анатольевна, в чем специфика нейрофизиологического развития подростков?
– По первому образованию я биолог, помимо этого гештальт-терапевт. Два образования помогают мне смотреть на проблему с разных сторон.
Подростковый возраст – это такой особый период в жизни человека, когда в мозге, в некоторых его отделах, происходят серьезные изменения, в частности, разрушение некоторых старых нейронных связей в коре.
Например, когда вы учитесь ходить, говорить, писать, важны одни связи, но потом, когда умения эти закрепляются, лишние связи потихоньку обрезаются, происходит сокращение числа синапсов и даже нейронов для повышения эффективности нейросети.
Кроме изменений в коре головного мозга, происходит трансформация некоторых подкорковых структур, например, тех, что отвечают за наши эмоции. Происходит перестройка и медиаторных систем – химических каналов передачи информации в нервной системе.
В подростковом возрасте меняется работа не только ЦНС, но и главной системы химической регуляции организма – эндокринной. Вместе с ними изменяется функционирование других систем: кровеносной, пищеварительной, репродуктивной, иммунной. Нестабильность гормонов сказывается на состоянии и функционировании ткани мозга, а следом и на эмоциональных реакциях, и в целом на поведении.
Важно понимать, что с биологической точки зрения наш организм – это такая живая система, которая адаптируется к среде. В этом смысле её задача состоит в том, чтобы выжить и оставить плодовитое потомство. Вероятность успеха возрастает, если наши эмоциональные реакции адекватны воздействиям со стороны среды.
В этом телу помогают три структуры мозга – префронтальная кора головного мозга, миндалевидные тела и гиппокамп. Миндалины принимают внешние сигналы и возбуждаются. Гиппокамп, структура, которая участвует в формировании нашей долговременной памяти, помнит, что было прежде и чем все закончилось.
Префронтальная кора их контролирует, «сообщая», что избыточно проявлять свою, например, агрессию (или любую другую эмоцию) не стоит, поскольку это дезадаптивно.
Проблема, однако, заключается в том, что в подростковом возрасте миндалины и кора мозга развиваются с разной скоростью, кора несколько отстает от миндалин.
Отсюда у подростков проявляется склонность к рискованному поведению, эмоциональная нестабильность, импульсивность, либо другой полюс – депрессия, которая, кстати, может носить парадоксальный характер. Мы привыкли думать, что депрессия – это когда человек грустит, затихает и ни с кем не разговаривает. А депрессия может проявляться и в агрессивных формах поведения.
–Может ли подросток самостоятельно регулировать эти процессы? Что называется, усилием воли?
– Для этого им, подросткам, надо иметь хорошо развитую префронтальную кору, «апгрейд» которой, как я уже сказала, немного запаздывает. Волевой контроль эмоциональной сферы зависит (не абсолютно, но во многом) от того, насколько быстро и качественно созревает кора.
– То есть, без помощи со стороны взрослых подростку в этот период не обойтись?
– Ну, скажем так – она очень важна. По сути, процессы, которые переживает подросток, можно сравнить с перелетом на воздушном шаре – из детства во взрослую жизнь.
И чтобы это путешествие, несмотря на бушующие вокруг процессы, прошло успешно, нужна прочная корзина. Обеспечить такую надежную опору для подростка и должны взрослые люди, в идеале – родители. Можно, конечно и на стропах болтаться во время полета, но это опасно и последствия непредсказуемы.
– Как им это сделать? Какие рекомендации – пусть самого общего характера – можно дать родителям?
– Только самого общего характера – сколько людей, столько миров. Дорогие родители, найдите желание и силы говорить со своим подростком, каким бы колючим он не представлялся вам. Еще раз: не «говорить ему», а говорить с ним. Попытайтесь услышать его и понять.
Важно быть как можно более эмоционально устойчивым, честным и доброжелательным: рядом с вами почти инопланетное существо, оно не помнит правил жизни на Земле, по крайней мере, помнит не все.
Будете давить авторитетом, говорить с позиции силы – оно вас не услышит, испугается или разозлится. Самая лучшая интонация здесь – это интонация старшего товарища. Ясность правил, которые вы обсудили со своим подростком, и незыблемость их выполнения.
– Многим ли удается удачно совершить перелет на воздушном шаре из детства во взрослую жизнь?
– Как бы ни было опасно это путешествие, но для большинства оно заканчивается более-менее успешно. Подростки долетают до места назначения и начинают жить свою взрослую жизнь. Другое дело – степень удовлетворенности этой жизнью.
Это отдельная история. Путешествие заканчивается, но не без досадных потерь и странных приобретений – в виде различного рода психологических сопротивлений: комплексов или неудобных привычек, которые были адаптивны в подростковом возрасте, но совершенно не нужны взрослому человеку.
Иногда это проявляется в инфантильности, порой в стеснительности, избыточной вспыльчивости или тревожности – да много чего можно захватить с собой из детства. Такой своеобразный сегодняшний шлейф вчерашнего родительского отсутствия, нежелания или невозможности быть в нужное время рядом с подростком.
Но и ситуация, когда родители изо всех сил стараются «причинить добро» своим детям, не лучше. Исходя из личного опыта, из заботы и уверенности в своей правоте, родители настойчиво навязывают детям свою волю, порождая в них весь диапазон эмоций, от бурного сопротивления до выученной беспомощности.
Что лучше – пустить на самотек или контролировать каждый шаг взрослеющего человека? Думаю, что большинство согласится – истина где-то между крайностями. И в каждом случае – своя.
Добавлю, что одного желания родителей понять своего ребенка бывает недостаточно для успешного контакта с ним. Нужны еще некоторые навыки общения, знания возрастных психофизиологических особенностей подросткового возраста, которые можно почерпнуть из книг, в интернете, на тематических семинарах и специальных тренингах, коих сейчас немало… Да-да, родителям, чтобы быть надежным спасательным кругом для своего дитя, тоже нужна крепкая психика, профессиональная поддержка специалистов.
К слову сказать, ЕГЭ сегодня – серьезный стресс для большинства школьников, гораздо больший, чем просто выпускной школьный экзамен. Во-первых, по сути это сразу и выпускные, и вступительные экзамены. И второго шанса здесь нет – человек, неудачно сдавший ЕГЭ, не поступает в вуз.
Он может, конечно, сдавать его еще раз, но уже в следующем году. Такая перспектива, даже если она туманна, держит в напряжении. Помножьте ее на ожидания родителей, потраченные на репетиторов деньги, рухнувшие мечты и т.д. – вы получите приблизительный психологический фон, в котором подросток-выпускник ожидает ЕГЭ.
Во-вторых, сама процедура проведения ЕГЭ такова, что добавляет нервозности в день экзамена и является для многих школьников весьма болезненной и травмирующей. К тому же, учителя, организующие проведение ЕГЭ в ППЭ, порой сами бывают сильно взволнованы и потому склонны проявлять излишнюю строгость в отношении соблюдения правил на экзамене.
Есть и другие причины, делающие для многих приближающийся ЕГЭ хуже любого кошмара. Мне думается, нам часто не хватает простой доброжелательности, которая сгладила бы многие проблемы.
С подростками бывает нелегко. Но они удивительные. Подростки – это такие кривые зеркала, которые отражают мир, нас, взрослых, все наши пороки и добродетели, преломляя то, что видят, по-своему – через призму перестраивающейся души и меняющегося мозга.
Комментировать