Школа, вузы, а затем работа, общественное мнение настраивают детей на успех и самоутверждение. Мы хотим воспитать их христианами. Как уловить грань между целеустремленностью и смирением? Нет ли в этих качествах противоречия?
О том, как смирение и активная жизненная позиция коррелируют друг с другом, размышляет проповедник и блогер, автор книг о вере и спасении протоиерей Андрей Ткачёв.
«Смирение – это не овечья добродетель,
это добродетель льва»
«Делай всё, что можешь. А когда сделал всё, и у тебя не получилось – вот тут нужно смиряться.
Смиряться нужно с тем, что ты не можешь изменить: и думал, и планировал, и делал, и пробовал, не доспал, не доел – не получилось. Что ж, смиряйся. Скажешь: «Я же все сделал!»
Но в том-то и дело, что не все от тебя зависит. Ты всё сделал, а Бог сказал: «Тебе не надо это!» – и ты должен смиряться.
И еще важно… Нужно исчерпаться до конца, чтобы не было отговорок. Если ты исчерпался наполовину, и сказал: «Ну, всё, не получилось», то потом Господь может сказать: «Подожди, а вторая половина?
Там, в конце тебя и ждал бонус. Зачем ты придержал вторую половину?» Исчерпайся полностью, и в конце получишь. Нужно исчерпаться полностью.
В итоге, если пришло помазание – радуйся; не пришло – смиряйся. Вот такая штука.
Можно ли сказать, что смирение – это терпение и некоторая скромность, или это не одно и то же? Мне кажется, скромность может вообще отсутствовать, потому что смиренный человек может быть нескромен.
Александр Васильевич Суворов понимал, что все его битвы, в общем-то, в руках Бога, как и всё остальное.
Поэтому он глубоко смирялся перед Богом. Терпение – да, но скромности там было очень мало. Он командовал, кричал, бегал, шел в атаку, раздавал приказы.
Смирение может быть очень активным. Например, человек летит в космос. Как вы думаете, Гагарину, чтобы в космос отправиться, нужно было быть очень смелым или очень смиренным? Вопрос на засыпку.
Мы сейчас не спросим уже у него, он ничего не скажет. Потом, может быть, в раю расскажет, как оно было.
Но нужно быть очень смиренным, чтобы сказать: «Ладно, запускайте меня куда хотите, как Белку и Стрелку, я тоже полечу, погибну – так погибну». Или очень смелым: «Да я вообще сейчас полечу куда угодно!»
На смелости далеко не уедешь, потому что смелость должна быть умная. Много было таких, которые хотели и перепрыгнуть, и переплыть, и перелететь, и перескочить, и перебежать – но по дороге все ножки изломали.
Я не знаю, мне кажется, что человек, который совершает экстраординарные вещи, должен быть одновременно очень активным – нужно учиться, тренироваться, готовится, и вместе с тем он должен быть смиренным.
Он должен понимать, что если Бог не благословит, если все не сложится до тонкости, то все мои тренировки никому не нужны, я просто сгорю, как спичка. Вот что такое смирение.
Допустим, какой-то ребенок в Самаркандской области в советские годы говорит: «Хочу поступить во ВГИК». Ему говорят: «Ха-ха-ха! Ты знаешь, сколько там людей на одно место?»
А он говорит: «А я поступлю!» Не потому, что он такой гордый и дурной, а потому, что он будет учиться – и будет надеяться, что Бог поможет ему.
И вот он учится, готовится, хотя понимает, что это абсурдная идея – приехать из Самарканда во ВГИК, и поступить с первого раза. Это, конечно, невозможно, но он надеется.
И он смиряется, и учится, и дерзает, собирает документы, подаёт их, сдаёт экзамены. И вдруг слышит: «Самородок приехал к нам из Самарканда, заходи, ребёнок – будешь учиться».
Конечно, скромность – это противоположность наглости, когда ты не лезешь вперед. Конечно, смиренный лишний раз вперед не лезет.
Но это не исчерпывающая характеристика, она добавочная, и не самая главная.
Всё-таки, в слове «смирение» есть корень «мир». То есть, нужно помириться с Богом, с самим собой, с окружающим людьми.
Например, ты все сделал хорошо, а тебе говорят: «В этом году вы не поступили». И ты можешь возмутиться: «Как?! Почему? Все проплачено, все куплено! Коррупция кругом, хороших людей выгоняют!»
Это будет означать, что у тебя нет мира с этой ситуацией, то есть ты не смиряешься. Но если ты говоришь: «Ну что ж, ладно, хорошо», а самому больно, аж до слез. Так больно, что хоть палец себе порежь, чтобы чуть меньше душа болела.
«Ладно, я смирюсь, я потерплю, не буду обижаться, и на следующий раз опять приду», – вот это будет активная добродетель.
Смирение – это активная добродетель, которая не дает человеку окна бить от неуемной энергии и от недовольства ситуацией. Вот что такое смирение, а не какая-то анемичность – смотришь в пол, стоишь в углу.
Я стою на том, что смирение – это не овечья добродетель, это добродетель льва. Можно быть орлом и быть смиренным, можно быть львом и быть смиренным».
Комментировать