Названия праздника
Христианская Пятидесятница имеет свой ветхозаветный прототип — одноименный иудейский праздник Πεντηκοστή — Пятидесятница. Примечательно, что в канонических ветхозаветных книгах и традиционном иудаизме используется другое наименование — праздник Седмиц (евр. «Шавуот»), связанное с тем, что этот праздник совершали через семь седмиц после Пасхи. Привычное нам «Пятидесятница» употребляется только в грекоязычной иудейской литературе: неканонических книгах (Тов.2:1; 2Мак.12:32), трудах Иосифа Флавия и в Новом Завете (Деян.2:1,20:16; 1Кор.16:8). И библейское, и церковное наименование имеют одинаковое объяснение: праздник получил такое название вследствие того, что всегда приходился на 50-й день после празднования Пасхи. Содержанием Пятидесятницы является воспоминание сошествия Святого Духа на апостолов и таинственное рождение в этот день Церкви Христовой. Кроме этого, христианский праздник имеет еще одно название — День Святой Троицы. Это наименование возникло на достаточно позднем этапе развития праздника (примерно с XIV в.) и связано с тем, что к воспоминанию исторического события — сошествия Святого Духа на апостолов — добавляется еще один аспект — прославление Триединого Божества.
Еврейская Пятидесятница
В Древнем Израиле это был земледельческий праздник, который совпадал по времени с началом жатвы нового урожая пшеницы. В день Пятидесятницы в жертву Богу приносили «начатки» нового урожая.
Почему сошествие Святого Духа промыслом Божиим приурочено к дню Пятидесятницы? Довольно часто в богословской литературе встречается такое объяснение: ветхозаветная Пятидесятница была воспоминанием дарования закона на Синае; поэтому как тогда началась история Израиля как народа Божия, жизнь которого регламентировал письменный закон, так и теперь полагается основание Церкви Божией, в которой вместо ветхого закона действует благодать Святого Духа. В результате как Пасха христианская упразднила Пасху ветхую, аналогично этому новозаветная Пятидесятница заменила собой Пятидесятницу ветхозаветную. Это объяснение столь популярно, что его повторяют в разных вариациях и литургисты, и библеисты.
Между тем оно является в корне ошибочным и надуманным. Это замечает и проф. М.Н. Скабалланович, и выражает удивление: «Странно, что нет нигде упоминания, чтобы этот праздник, падавший как раз на день Синайского законодательства, посвящен был этому столь важному событию, положившему начало ветхозаветной Церкви, теократии и заключавшему столько параллелизма с воспоминанием христианской Пятидесятницы». Естественным разрешением этого недоумения как раз и является вывод, что в апостольское время праздник Седмиц имел исключительно земледельческий характер и не был воспоминанием о заключении Синайского завета.
В апостольское время в иудействе праздник Седмиц никак не был связан с дарованием Закона. Да, в Исх.19:1 говорится, что заключение Завета на Синае случилось в начале третьего месяца (примерно в это же время впоследствии и стали праздновать Пятидесятницу), однако нигде не названа точная дата события, так что нет оснований говорить, что это случилось ровно на 50-й день после исхода из Египта. В то же время нигде в Пятикнижии при описании праздника Седмиц не говорится о возможной связи с Синайским Заветом. В Ветхом Завете говорится об исключительно земледельческой природе этого праздника: в этот день совершали «праздник жатвы первых плодов» (Исх.23:16) и приносили в жертву два пшеничных хлеба, испеченных из муки нового урожая (Лев.23:16-17). Так что именно в этих обрядах заключается идейная связь с новозаветной Пятидесятницей. И эта связь достаточно хорошо просматривается: праздник Седмиц был началом жатвы вещественной, а новозаветная Пятидесятница является началом жатвы духовной. Господь в Евангелии называет апостолов «делателями жатвы» (Лк.10:2), и основание Церкви означает начало проповеди христианства, которая является жатвой в духовном смысле. Именно в этом смысле и объясняет актуальность сошествия Святого Духа в праздник Седмиц святитель Иоанн Златоуст: «Что это за пятидесятница? Это — время, когда нужно было серпом срезывать жатву, когда надобно было собирать плоды. Видел образ? Смотри, в свою очередь, и на саму истину. Когда надобно было пустить в дело серп слова, когда нужно было собирать жатву,— тогда, как изощренный серп, прилетает Дух. Послушай, в самом деле, что говорит Христос: “возведите очи ваши и видите нивы, яко плавы суть к жатве уже” (Ин.4:35); и еще: “жатва многа, делателей же мало” (Лк.10:2). Итак, Христос Сам первый наложил серп; Он вознес на небеса начатки плодов, восприяв наше естество; потому-то Он и называет это жатвою».
Что произошло в Иерусалиме?
После Вознесения Господа с горы Елеонской апостолы вернулись в Иерусалим. Прошло десять дней, и наступил праздник Пятидесятницы. Ученики и Богоматерь, как и повелел им Иисус Христос, – пишет евангелист Лука в своем продолжении Евангелия, – «были единодушно вместе. И вдруг раздался с неба шум, как бы от несущегося сильного ветра, и наполнил весь дом, где они находились. И явились им разделяющиеся языки, как бы огненные, и опустились по одному на каждого из них. И наполнились все Духа Святаго, и начали говорить на других языках» (Деян.2:1-4).
Нужно учесть, что в соответствии с Втор.16:16 праздник Седмиц был одним из трех дней, в которые все правоверные иудеи должны были приходить в центральное святилище (т.е. в Иерусалим). И хотя по «популярности» Пятидесятница уступала двум другим праздникам (Пасхе и празднику Кущей), все же и в этот день в Иерусалиме собиралось много паломников с разных концов земли, где проживали иудеи. Кстати, текст стиха 5-го — «В Иерусалиме же находились Иудеи, люди набожные, из всякого народа под небом» — допускает двоякое толкование: или имеются в виду иудеи диаспоры, пришедшие из разных стран (но тогда следовало бы сказать «из разных стран», а не «из всякого народа»), или же представители других народов (т.е. этнические неевреи), принявшие иудейство (прозелиты, которые также упоминаются в ст. 10-м). Более вероятно первое толкование (этнические иудеи, жившие среди других народов); тот же факт, что эти иудеи говорят о своей принадлежности к другим этносам (ст. 8: «Как же мы слышим каждый собственное наречие, в котором родились?»), можно истолковать в том смысле, что многие иудеи в культурно-языковом отношении почти ассимилировались с народами, среди которых жили. Кроме того, что факт говорения апостолов на языках народов свидетельствовал о принятии ими дара Божия, а пришедшие в Иерусалим иудеи промыслительно подтвердили это, само присутствие представителей других народов в день рождения Церкви знаменательно. Получается, уже в момент рождения Церкви проповедь о Христе является многоязычной и обращенной ко всем народам; это не замкнутое национально-религиозное сообщество (какой была ветхозаветная еврейская община), но христианской Церкви уже с самого ее становления присущи культурное многообразие и богатый этнический состав.
Мессианское Царство или Церковь Христова?
Настало время исполнения древних пророчеств, – обращается к собравшимся апостол Петр, – Мессианское Царство уже основано, а Иисус из Назарета, распятый «руками беззаконных», воскрес. Именно Он, отвергнутый ослепленной националистическим безумием толпой, и есть обетованный Мессия, – цель и смысл всей ветхозаветной истории ожидания. Дух Божий, излившийся в мир, просветит разум каждого, желающего стать «гражданином» Его Царства. Для этого нужно лишь покаяться и принять крещение «во имя Иисуса Христа», получив при этом «дар Святого Духа» (Деян.2:38).
Это Мессианское Царство, смысл которого стал понятен самим апостолам лишь в эти минуты, отныне пребывает в мире в образе Церкви Христовой. Само же слово «Церковь» (по гречески – Экклесиа) означает «Собрание», а чудо понимания апостольской проповеди является знамением ее вселенского призвания, так как слушатели происходят из всей Вселенной (Ойкумены, или Экумены), как называли тогда Римскую империю. Трагическое разделение народов, происшедшее некогда у Вавилонской башни, приходит к концу: Бог «всех призвал к единству», – как поется в кондаке праздника. Прочтем его еще раз (слова в квадратных скобках даны для пояснения).
«Когда сошел Всевышний и смешал языки
[в Вавилонском столпотворении],
то этим Он разделил народы.
Когда же Он раздал огненные языки [в день Пятидесятницы],
то всех призвал к единству;
и мы единогласно славим Всесвятого Духа».
«Когда люди солидарны в дерзновенном зле, они теряют дар коммуникации, дар взаимного понимания. Но этот дар восстанавливается ради истины. Языки символического, духовного огня над головами апостолов означают, что языковые и этнические барьеры прорваны: Истина идет к человеку не как к "эллину", "иудею" или "скифу", но именно как к человеку» (Рашковский Е. «С высоты Востока...», с. 60).
Сила проповеди апостола Петра была ни с чем не сравнима: около трех тысяч человек приняли крещение в день Пятидесятницы. Так родилась Новозаветная Церковь.
Окончательное прозрение апостолов
Что же произошло с учениками Христа? Историки не могут дать на это ответа. Бесспорным является лишь то, что в этот день они наконец стали истинными апостолами («посланниками»). В страхе бежавшие из Гефсимании, а в день Вознесения надеявшиеся на воссоздание земного Израильского царства, они обращаются теперь ко всему миру. Мир будет преследовать их, сажать в тюрьмы, бросать на арены Колизея в лапы диких зверей, – но окажется бессильным перед таинственным Даром, полученным в Пятидесятницу. Пройдет три века, и горделивые римские императоры, именовавшиеся «спасителями отечества» и причислявшиеся Сенатом к «сонму богов», признают себя скромными подданными Царства Галилейского Учителя.
История христианского праздника Пятидестяница
Пятидесятница — самый древний из двунадесятых праздников (Пасха в число двунадесятых праздников не входит). Свидетельства о праздновании Пятидесятницы встречаются в трудах учителей Церкви II–III веков: святителя Иринея Лионского, Тертуллиана и Оригена. При этом в сочинениях указанных авторов Пятидесятница упоминается в двух значениях: как собственно праздник и как 50-дневный послепасхальный период (не всегда эти два понятия удается четко разграничить). Святитель Ириней говорит о Пятидесятнице как дне, в который наряду с Пасхой и воскресеньем запрещаются коленопреклонения. Тертуллиан чаще употребляет термин Пятидесятница в значении периода, но однажды говорит: Пасха и Пятидесятница «одни и есть собственно праздничные дни». Ориген также явно называет Пятидесятницу праздником, ставя ее в один ряд с воскресеньем, пятницей и Пасхой. Следовательно, Пятидесятница возникает как отдельный праздник в конце II века, а в III веке уже вместе с Пасхой и воскресным днем составляет совокупность праздничных дней христианской Церкви.
В IV веке Пятидесятница уже приобретает высочайший статус и торжественное богослужение во всех христианских Поместных Церквах. Историк Евсевий Кесарийский называет Пятидесятницу «великим праздником» и «праздником праздников». Святитель Иоанн Златоуст вспоминает ветхозаветное предписание о трех главных праздниках, когда «весь мужеский пол должен являться пред лице Господа» (Втор.16:16), и говорит о том, что христианские праздники Богоявление, Пасха и Пятидесятница имеют аналогичный статус в Церкви.
В «Постановлениях апостольских» сказано: «Отпраздновав Пятидесятницу, празднуйте одну седмицу»; это значит, что в конце IV века уже возникает традиция праздновать седмицу после Пятидесятницы, то есть появляется период попразднства в зачаточном виде.
Древнейшее описание богослужения Пятидесятницы дается в «Паломничестве» Эгерии, которая описывает иерусалимскую традицию IV века. Служба Пятидесятницы отличалась особой торжественностью и по своей природе была наиболее ярким представителем стационального богослужения (стациональное богослужение – буквально «богослужение с остановками» (от лат. statio — “остановка”); в таком богослужении отдельные его части совершались в разных частях города, а переход между ними совершался в формате богослужебного шествия). Само богослужение состояло из шести частей (последований), начиналось оно рано утром, затем с перерывами совершалось в разных местах города и заканчивалось к полуночи. Из интересных особенностей можно отметить чтение евангельского зачала о вознесении Господа, из чего делается вывод, что в конце IV века в Иерусалиме Вознесение Господне еще праздновали вместе с Пятидесятницей.
В VI веке святой Роман Сладкопевец сочинил кондак Пятидесятницы; в изначальном виде он состоял из проимия и 18 икосов (имел такой же акростих, как и кондак Вознесения Господня: ΤΟΥ ΤΑΠΕΙΝΟΎ ΡΩΜΑΝΟΥ — «смиренного Романа»), сейчас же от него остался только проимий (нынешний кондак) и 1-й икос.
В VIII веке преподобные Косма Маюмский и Иоанн Дамаскин составили каноны праздника, ныне употребляемые за богослужением. Канон святого Космы — более простой по содержанию и внешнему оформлению; он имеет краткий акростих — Πεντηκοστὴν ἑορτάζομεν («Пятидесятницу празднуем»). Канон преподобного Иоанна Дамаскина написан им в той же манере, что и вторые каноны праздников Рождества Христова и Богоявления; ирмосы и тропари написаны греческим шестистопным ямбом, в тексте используется много сложных (состоящих из двух и даже трех корней) слов, акростих канона составляется из начальных букв строк всех ирмосов и тропарей (в каждом тропаре по пять строк) и тоже представляет собой поэтическую строфу. Из-за поэтического характера греческий текст канона весьма сложен для понимания.
В IX веке появляется практика совершать торжественную вечерню в день Пятидесятницы с чтением трех коленопреклонных молитв.
Как Пятидесятница стала днем Святой Троицы?
Наблюдательный и воцерковленный человек наверняка обратит внимание на следующую странность: в церковном обиходе данный праздник мы называем Днем Святой Троицы и настолько уже привыкли к этому, что другое его наименование — Пятидесятница — воспринимается как второстепенное; во всяком случае, оно известно не столь широкому кругу верующих. В то же время в богослужебных книгах именование «День Святой Троицы» отсутствует вовсе и праздник называется или «Пятидесятницей», или просто «Неделей 8-й». Как объяснить такое расхождение Устава с обиходной традицией? Для ответа на этот вопрос необходимо кратко проследить генезис Дня Святой Троицы, или, другими словами, выяснить, как в процессе истории праздник Пятидесятницы становится днем особого прославления Святой Троицы и где и почему этот мотив в итоге занимает первостепенное положение.
Понятно, что изначально данный праздник был связан исключительно с воспоминанием сошествия Духа на апостолов и рождения Церкви, то есть с событиями новозаветной Пятидесятницы. Однако уже на раннем этапе (с VII в.) к основному воспоминанию добавляется новый мотив — прославление Святой Троицы. Первым признаком такой модификации можно считать употребление песнопения «Видехом Свет истинный…», в котором есть слова: «Нераздельней Троице покланяемся, Та бо нас спасла есть». Далее в VIII–IX вв. эта идея получает существенное развитие: появляются многие современные стихиры Пятидесятницы, прославляющие Святую Троицу: «Видехом Свет истинный…», «Троицу Единосущную песнословим…», «Ныне облачатся державою Христовою с высоты апостоли…». В этом же памятнике присутствует и красивейшая стихира «Приидите, людие, Триипостасному Божеству поклонимся…», которая вообще содержит основные тезисы православной триадологии; в современных книгах она приписывается императору Льву VI (886–912), однако наличие данной стихиры в указанном памятнике демонстрирует ошибочность такой атрибуции (причем в Тропологии текст стихиры дается в рубрике, посвященной празднику Богоявления, тогда как в службе Пятидесятницы помещена отсылка к Богоявленской рубрике). Прославление Триипостасного Бога содержится и в отдельных тропарях обоих канонов праздника, которые также написаны представителями палестинской гимнографии.
В константинопольском богослужении эта идея на раннем этапе как бы отступает на второй план: в богослужении самого праздника в константинопольских Уставах почти не было стихир, посвященных исключительно славословию Святой Троицы, однако таких стихир было немало в службе понедельника, а ведь этот день, особенно совершаемая в Неделю великая вечерня, издревле воспринимается как продолжение праздничной службы. Впоследствии все указанные стихиры (вместе с «Приидите, людие, Триипостасному Божеству поклонимся…») были перенесены в службу самого праздника. В итоге идея поклонения Пресвятой Троице стала одной из значимых тем праздничного богослужения, хотя и темой не основной, несамостоятельной. В целом прославление Святой Троицы в богослужении праздника Пятидесятницы подобно наличию этой же темы в службе праздника Богоявления: и при крещении Христа, и в сошествии Святого Духа открывается тайна Святой Троицы, потому естественно, осмысляя событие праздника, мы воспеваем Триипостасного Бога, благоволившего явить эту сокровенную истину (кстати, эта общность выражается в Тропологии тем, что для обоих праздников указано петь стихиру «Приидите, людие, Триипостасному Божеству поклонимся…»).
Греческая богослужебная традиция этим и ограничивается, тогда как на Руси развитие идеи продолжается. Здесь второй день праздника — ныне мы его называем День Святого Духа — в XIV веке среди учеников преподобного Сергия Радонежского получает наименование «Троицын день» и праздничной иконой этого дня становится так называемая «Ветхозаветная Троица» (самый известный образ которой написан преподобным Андреем Рублёвым). Идея понятна: в событии Пятидесятницы произошло откровение Святой Троицы, потому и следующий за праздником день стал днем особого прославления Святой Троицы (наподобие Собора Богородицы 26 декабря или Собора Иоанна Крестителя 7 января). К XVII веку наименование «Троицын день» переходит на сам праздник, тогда как следующий день называется Сошествием Святого Духа.
На заключительном этапе (после сер. XVII в.) появляется традиция икону Святой Троицы класть на сам праздник, который все больше воспринимается в народном сознании как день Святой Троицы. И что интересно: сейчас мы в обиходе действительно сам воскресный день преимущественно называем днем Святой Троицы, хотя богослужение обоих дней посвящено воспоминанию сошествия Святого Духа.
Почему мы украшаем храмы зеленью?
Обычай украшать храмы и дома в день Пятидесятницы ветками зеленых деревьев, а полы устилать зеленой травой хорошо известен всем верующим. Исследователи (профессор М.Н. Скабалланович, С. Ванюков) видят первое упоминание об этом обычае в следующих словах святителя Иоанна Златоуста: «Станем и мы праздновать сообразно с достоинством дарованных нам благ, не венки возлагая на ворота, но, украшая души, не площадь убирая покровами, но просветляя душу одеждами добродетелей». Однако при объективном рассмотрении создается впечатление, что святитель Иоанн вовсе не говорит в буквальном смысле о том, что его современники имели аналогичную практику, но скорее просто делает акцент на необходимости духовного празднования Пятидесятницы. Потому вряд ли мы имеем право датировать возникновение подобной традиции IV веком, скорее всего, это обычай более поздний.
О его значении высказываются различные мнения. М.Н. Скабалланович пишет: «По закону Моисееву в праздник Пятидесятницы полагалось приносить в храм первые плоды жатвы… И в праздник христианской Пятидесятницы ветви и цветы приносятся как начатки Богу от весны, обновляющейся силою Духа животворящего и указуют на духовное плодоносие Церкви Христовой».
Редактор Новгородского Чиновника (памятник 30-х гг. XVII в.) предлагает такое объяснение: зелень в этот момент (конец мая — июнь) — свежая и красивая, вся тварь обновляется, это — период «новолиствия, ликования весны». Украшая этой зеленью храмы, мы не только создаем благолепную атмосферу, но и вспоминаем о том, что всю красоту мира Господь сотворил для человека, что подвигает нас к благодарению и усердной молитве.
Битбунов Г.С. Святая Пятидесятница. Событие праздника, его эортологическая динамика и этимология названия
Великие праздники. Троица...
Лето Господне. «Троица».
