Глава III. Руководство к духовной жизни

От несохранения заповедей послушания и поста произошли в человеческом роде все пороки, а соблюдением их возвращаются люди к изначальному достоинству. Как говорят святые отцы, противное исцеляется противным. От непокорения и кичливости происходит все печальное, и наоборот, повиновение и сокрушение суть причины радости. Желающий не напрасно подвизаться должен быть в повиновении у искусного духовника. Соблюдающие заповеди в послушании духовнику восходят к Богу быстрее, чем подвизающиеся в посте и молитве. Новоначальным более прилично послушание, а средним, вкусившим умозрения и мужественным, – пост. Но сохранить в отношении заповедей истинное послушание Богу свойственно весьма немногим, и самым мужественным крайне трудно.

Человеческий ум без руководителя не может взойти на небо, поэтому в Священном Писании приводится много поучительных примеров необходимости послушания наставникам. Призывая Савла к апостольскому служению, Христос не сразу исцеляет его от слепоты и не показывает Сам путь к совершенству, но посылает его к святому апостолу Анании, от которого и повелевает научиться, что… подобает творити (Деян. 9, 6). Желающий наставляться непосредственно Богом, а не духовным отцом должен вразумиться этим примером и учиться у преуспевших. И кто будет настолько горд или кичлив, чтобы следовать своему мнению и разумению, когда святой первоверховный апостол Павел, сосуд избранный, советовался с другими (Гал. 1, 18; 2, 2)! Священное Писание ясно учит, что путь совершенства открывается только наставляемому духовным отцом: «Вопроси отца твоего, и возвестит тебе, старцы твоя и рекут тебе» (Втор. 32, 7). О Господе Иисусе Христе написано: и бе повинуяся… отцу и Матери Своей по плоти (Лк. 2, 51). И Сам Он говорит: «Яко снидох с небесе, не да творю волю Мою, но волю пославшаго Мя Отца» (Ин. 6, 38).

Хотящие жить самовольно, без наставника, не могут шествовать богоугодно, но скачут словно по перекопанным местам. И святой Иоанн Лествичник говорит, что не имеющий наставника легко впадает в заблуждение и идущий самочинно может погибнуть, хотя бы он знал всю премудрость мира. Многие, если не все, непокоряющиеся и несоветующиеся с трудом и потом сеют много, а жнут очень мало. Некоторые же вместо пшеницы собирают плевелы.

Желающий узнать волю Божию должен умереть всему миру и своей воле во всем и спрашивать искусных. Тогда и прежде бесстрастия он будет непобедим во всяком деле, даже если бы и великая брань предстояла. Крайне трудно самостоятельно изучить науку добродетелей, хотя некоторые и пользовались как учителем своим опытом. Усовершенствовавшиеся сами по себе, а не благодаря советам преуспевших обычно имеют самомнение. Хотя в истории Церкви бывали случаи, когда некоторые славные отцы достигли безмолвия и совершенства и без обучения в повиновении, однако это случалось крайне редко и по Промыслу Божию. Редкое же не является законом Церкви, и, чтобы сподобиться почести законно подвизающихся, всем следует руководствоваться общим преданием божественных отцов, которое говорит о необходимости повиновения тем, которые опытно прошли труды в деятельной добродетели. Нельзя переплыть морскую пучину без искусного кормчего или познать какую-либо науку без сведущего учителя, тем более невозможно научиться искусству из искусств – иноческой жизни и уподобиться ангелам без опытного и истинного наставника. На пути ко спасению встречаются множество грабителей, похищающих духовные приобретения, бесчисленные засады разбойников, кораблекрушения. Поэтому избрать жизнь без руководителя можно только от безумия и возношения. Повинующийся же отеческим заповедям еще прежде пути достиг конца, и кто основывает свое делание на незыблемом основании совершенного послушания, тот построит прекрасный духовный дом и достигнет «боготворного» безмолвия.

Непреткновенно можно пройти путь спасения, если обращаться к рассудительным отцам, учиться у них добродетели, не следовать своим помыслам и рассуждениям. Большим благом является вопрошение обо всем, однако только искусных. Неискусных же спрашивать очень вредно, так как они не имеют рассуждения, которое заключается в том, чтобы знать «…время, потребу, устроение человече, количество, силу, разум вопрошающаго, произволение, и намерение Божие, и коегождо речения Божественнаго Писания, и ина многа». Было немало неопытных руководителей, повредивших многим неразумным, за которых по смерти будут они судимы. Право наставлять других принадлежит не всем, но лишь только тем, кому дано божественное рассуждение и различение духов (1Кор. 12, 10), отделяющее худое от хорошего мечом слова. Каждый имеет свое естественное рассуждение, но немногие имеют рассуждение духовное, как сказал премудрый Сирах: «Советницы же твои един от тысящ» (Сир. 6, 6). Кто хочет научиться евангельскому житию, не должен отдавать себя неискусному или страстному учителю, чтобы не научиться диавольскому житию вместо евангельского, потому что добрые учителя преподают доброе учение, а злые – злое и насаждают все лукавое. Неискусные наставники многих несмысленных повредили, вместо исцеления только укорили и ввергли в отчаяние. Хотя и важно исповедовать свои помыслы духовнику, но идти надо не ко всякому, а только к духовному и рассудительному. При выборе духовника не следует смотреть только на возраст и седины, поскольку бывают и такие «старцы», которые вместо врачевства наносят раны отчаяния. Немалый труд требуется, чтобы найти настоящего наставника, не заблуждающегося ни в словах, ни в делах, ни в размышлениях. Такой во всем смиренномудрствует и проводит жизнь согласно с Божественным Писанием. Молитвами и слезами надо умолить Бога послать духовника бесстрастного и святого. Необходимо и самому постоянно изучать Священное Писание и творения святых отцов, особенно деятельные, и по ним проверять учение наставника. Ложное и чуждое преданию святых отцов следует отвергать, чтобы не прельститься, поскольку много бывает прелестников и лжеучителей. Руководитель ко спасению должен иметь в себе дух и разум Священного Писания, а если и сам он воспринял Божественное просвещение, то надо благодарить Бога за дарование такого наставника. Когда же он ни того ни другого не имеет, то лучше к нему совсем не ходить, а со смирением прибегать к Богу, от чистого сердца считать себя недостойным и руководствоваться Священным Писанием. Духовным отцом надо выбирать того, о ком достоверно известно, что он человек совершенный и искусный, не имеет заблуждений, много времени провел в подвигах, стяжал духовное вeдение и украшен множеством добродетелей.

Если найдется наставник действительно богомудрый и искусный, то необходимо совершенно отвергнуться себя и своих пожеланий, во всем ему повиноваться и не прекословить, чтобы не препятствовать ему насаждать добродетели. Повеления его и советы надо считать как бы Божиими и дорожить ими, так как сказано в Священном Писании: «Имже несть управления, падают аки листвие, спасение же есть во мнозе совете» (Притч. 11, 14). То, что ученику кажется истинным и спасительным, не всегда таково на самом деле. Художник и простец по-разному судят об искусстве. Первый руководствуется наукой, а второй – правдоподобием, которое очень редко соответствует истине. Когда корабль обуревается волнами и накреняется, кормчий повелевает плывущим сесть на потопляемую сторону, оставив возвышенную. И хотя несведущим кажется, что лучше сделать наоборот, все больше доверяются кормчему, чем своим мнениям, так как на опыте убеждаются в необходимости повиноваться искусству имеющего власть. Также и вверившие другому свое спасение должны отвергнуть свои помыслы и правдоподобные суждения и повиноваться наставнику, считая его суждения более правильными. Отвергшийся самочиния и самоугодия, если что-либо и кажется ему духовным и богоугодным, не исполняет этого по своей воле, так как истинное послушание состоит в том, чтобы не верить себе и во всем благом. Послушнику прежде всего следует искренно верить своему духовнику и повиноваться ему как Христу, во исполнение слов Господа: «Слушаяй вас, Мене слушает...» (Лк. 10, 16). Исполнение своей воли вредит духовному преуспеванию, поэтому надо ее всегда добровольно отсекать без понуждения к тому духовным отцом. Послушание есть необходимое основание безмолвия, и от него происходит смирение. Если начало неискусно, то и все отвержено, и кто в начале иноческого пути несколько «хромает» в делании послушания, тот плохо кончит и не увенчается победным венцом. Поэтому, чтобы переплыть «великую добродетелей пучину» и достичь тихого пристанища бесстрастия, надо держаться послушания. Тогда не страшны никакие бури и даже сам диавол не сможет повредить.

По правилам общежития иноку нужно полностью повиноваться своему игумену (духовнику), от которого и постриг принял, и без сомнения исполнять все, что он говорит. Но если не по силам будет повелеваемое, положив поклон, надо просить прощения. Полезно каждый день исповедовать помыслы духовному отцу, слова его принимая как из Божиих уст. Также надо иметь мудрость, чтобы не поддаваться раздражительности и из-за нее не потерять дерзновения в невидимой брани, поскольку развращенная воля, не отсекаемая добровольно, привыкла гневаться на начинающих ее обуздывать. Злая ярость, разгоревшись, погубляет разумение брани, которое мало кто со многим трудом может стяжать.

Прекословие пастырю бывает причиной мысленной и вечной смерти, так как в руке его жизнь и смерть пасомого. После откровения помыслов и чистой исповеди нельзя противоречить духовному отцу, так как объявивший тайны сердца своего послушанием и смирением надеется избавиться от всякого томления и мучения благодаря силе Таинства Покаяния. Кто об этом постоянно помнит, тот никогда не огорчится от наказания, или научения, или от обличения. А впадающий в прекословие и неверие своему духовному отцу и учителю еще живой низводится в глубину ада и бывает домом сатаны и всякой его нечистой силы, так как он непокорный и сын погибели. Бесы радуются, когда кто-либо противоречит духовному отцу, а кто перед ним смиряется, даже до смерти, тот удивляет ангелов и делает дело Божие, уподобляется Сыну Божию, исполнившему послушание Своему Отцу, даже до смерти, смерти же крестныя (Флп. 2, 8). Ничто так сильно не вредит человеку и не радует бесов, как утаивание помыслов от духовника. Послушник должен об этом постоянно помнить и каждый день так усердно молиться Богу: «Боже и Господи всех! Всякаго дыхания и души имый власть, Един исцелити мя могий, услыши моление мя окаяннаго, и гнездящагося во мне змиа наитием Всесвятаго и Животворящаго Духа умертвив, потреби: и мене нища и нага всякия добродетели суща, к ногам святаго моего отца со слезами припасти сподоби, и святую его душу к милосердию, еже помиловати мя, привлецы. И даждь, Господи, в сердце моем смирение и помыслы благи, подобающыя грешнику согласившуся Тебе каятися, и да не вконец оставиши душу, единою сочетавшуся Тебе, и исповедавшу Тя, и вместо всего мира избравшу, и предпочетшу Тя: веси бо Господи, яко хощу спастися, аще и лукавый мой обычай препятствием мне бывает: но возможна Тебе, Владыко, суть вся, елико невозможна суть от человек».

Нельзя оставлять духовного отца, если чувствуется польза от его наставлений. Необходимо пребывать в его любви и ни в коем случае не осуждать его, не злословить и не слушать клеветников, иначе Господь прогневается и вычеркнет из Книги Жизни. Послушник должен быть не судьей дел духовника, а исполнителем его заповедей. Бесы обычно показывают недостатки духовного отца, чтобы сделать послушника глухим к его словам, некрепким и боязливым на брани. Они внушают помыслы недоверия к наставнику, и, расслабив плохо повинующегося, отлучают его от всякой добродетели, и делают отступником от монашеских обетов. Особенно завидуют бесы пребывающему в покорности и всякие придумывают козни, чтобы лишить духовного руководства. Они возбуждают раздражение и ненависть к отцу, его советы представляют как пустословие, обличения же как стрелы и мысленно говорят послушнику: «Зачем же ты, будучи свободным, стал рабом, и к тому же рабом немилостивого, неразумного и невежды, нерассудительного и яростного человека, ничем не лучше тебя самого?» Затем они показывают, как спасительно устраивать гостиницы, посещать больных и проявлять милосердие к несчастным, или похваляют подвиги иноческие в молчании. Так бесы сеют в сердце злые плевелы, стараясь любым способом извлечь инока из духовной ограды его наставника, и, если смогут это сделать, ввергают его мятущуюся душу в пагубную бурю. Приняв его как пленника в свою власть, они заставляют следовать их злой воле. Поэтому монаху необходимо помнить обет иноческий и пребывать в послушании духовному отцу, не бояться его обличений и укоров, не внимать своим злым помыслам, не быть дерзким и самовольным, но терпеливо совершать свой подвиг, положив в сердце слово Господне: «Претерпевый же до конца, той спасется» (Мф. 24, 13).

Как золото очищается в огне, так и монах очищается от своих злых навыков, разжигаемый покорением, страданием и разными скорбями для исполнения Божественных заповедей. Научившись послушанию, он бывает весь светел и становится достойным небесных сокровищ и блаженного пребывания там, где нет ни болезни, ни печали, ни воздыхания, но веселье непрестанное и благоухание.

Молитва – это беседа и восхождение ума к Богу. Как хлеб является пищей тела, так и молитва есть пища ума. Она превосходит все добродетели, и у стяжавшего истинную молитву бывает радость больше всякой иной радости. Кто богослов, тот истинно молится, и кто истинно молится, тот богослов. Ум человека, молясь Иисусу Христу, легко отгоняет лукавых духов; если же он на себя понадеется, то легко падает. Во время искушения или раздражения чем-либо или когда захочется сказать что-либо недостойное, надо вспомнить о молитве и о суде Божием, и сразу же бесчинные пожелания прекратятся. Что говорится или делается без молитвы, то оказывается или погрешным, или вредным. Молитва истинная приводит к сокрушению сердца, любви к ближнему, возрастанию кротости и безгневия. А помыслы похоти, клевета и ненависть к ближнему противоположны молитве. Отомстивший обидчику с трудом будет молиться. Поэтому хотящий молиться должен отвергнуть всякую ложь и не проклинать никого, иначе будет напрасно трудиться. Если во время молитвы будут приходить помыслы, побуждающие гневаться на ближнего как бы по справедливой причине, необходимо сразу их отвергать, поскольку ярость и злопамятство помрачают око ума и повреждают устроение молитвы. Гневающийся на молитве не имеет оправдания, поскольку он подобен хотящему хорошо видеть и засоряющему свои глаза.

Кто решил прилежно молиться, должен приготовиться к нападениям бесов и терпеливо переносить их удары, ибо они, как дикие звери, будут уязвлять все тело и употреблять всякие козни. Помолившись как подобает, надо ожидать мести бесов и мужественно хранить плоды молитвы. Необходимо придерживаться такого правила – не только делать, но и хранить. Если же не стеречь ум от лукавых помыслов, то напрасны будут труды молитвы. Прилежащий чистой молитве услышит шумы, топот, вопли и биения бесовские. Во время таких искушений надо иметь краткую, но непрерывную молитву. Завидуя и желая повредить молящемуся, бесы возбуждают многие страсти и помышления о разных вещах, влагают помыслы о будто бы нужных делах. Ум бывает окрадываем, когда на память приходят мечтания давних дел, новые попечения или лицо оскорбившего. Поэтому во время молитвы надо стремиться сделать свой ум как бы глухим и немым.

Бывает, что бесы подталкивают окончить молитву другими словами или внушают молящемуся измененные стихи так, чтобы получилась хула. Этими и подобными ухищрениями они пытаются ввергнуть в уныние, малодушие и погубить плоды молитвы. В таких случаях нужно запастись терпением, остановиться там, где постигло пленение ума и усердно начать все сначала.

Лукавый не иначе может прельстить душу, как только мечтаниями и помыслами. В мысленной брани бесовские мысли невидимо сплетаются с человеческими. Поэтому нужно горячо молиться Господу Иисусу Христу, чтобы отогнал бесовские мысли.

Святые отцы различают несколько видов помыслов в зависимости от их значения и влияния. Прилогом называют помышление чего-либо доброго или злого, которое еще не влечет за собой ни воздаяния, ни осуждения. Прилогом, приносимым диаволом, является представление в уме некой лукавой и богоненавистной вещи. За прилогом следует сочетание, то есть беседа с помыслом, ведущая к согласию с ним или отвержению. В зависимости от того, богоугодный ли будет сделан выбор, сочетание влечет похвалу или небольшую укоризну. Потом идет борение ума с помыслом. Оно заслуживает венец или муку, если повлечет грех на деле. Охотное согласие с помыслом называется сосложением. От него происходит пленение, насильно понуждающее сердце к исполнению помысла. Когда же страстный помысл часто пребывает в сердце, происходит страсть, которая в силу навыка невольно заставляет совершать грех. Она, несомненно, подлежит или соразмерному покаянию, или будущей муке.

Помыслы могут происходить от самого человека, от бесов или от ангелов. Естественные человеческие мысли не имеют ни глубокого познания духовных тайн, ни чрезмерного порока. Бесовские помыслы влагают в душу помышления чувственных вещей и обязательно влекут к какому-либо греху: предлагают утеху, богатство и славу, побуждают к греховной, страстной любви, или блуду, или к безрассудной ненависти, злопамятству или порицанию кого-либо. Например, воспоминания о золоте склоняют к сребролюбию, хищению и разграблению или, наоборот, побуждают ненавидеть творение Божие. Ум может и естественным образом вспоминать происходившее, но если воспоминания приносят ярость и похоть более естественной меры, значит, они наводятся бесами. Ангельские помыслы испытывают сущность вещей и духовный смысл происходящего. Они выбирают средний путь между крайностями и отделяют правильное намерение от окружающих его шести сетей диавольских, расставленных выше и ниже, справа и слева, внутри и снаружи спасительного пути. Выше находится возношение, то есть желание познать что-либо только своей мудростью, ниже – неразумие, справа – отвращение от вещей и ненависть к ним, слева – неразумное пристрастие, внутри – невежество и леность, снаружи – любопытство и лукавство.

Невозможно войти в сердце греху, если он не толкнет сначала в дверь сердца мечтанием лукавого прилога. Если ум бывает внимателен и противоречием и призыванием Господа Иисуса отгоняет прилог, то его не постигнет никакая напасть. Поэтому важно в самом начале распознавать бесовские прилоги и сразу их отвергать, отсекая тем самым и все происходящие от них лютые последствия. Благие же прилоги следует исполнять на деле, чтобы тело и душа имели навык в добродетели.

Начало молитвенного делания – отгонять греховные прилоги при их появлении, середина – когда ум пребывает только в словах молитвы, а совершенство – некое восхищение ума к Богу. Истинная молитва бывает, когда ум хранит сердце, находится внутри его и из глубины сердца воссылает молитвы Богу. Все помышления и чувства должны собираться, а ум не должен рассеиваться, поэтому надо удаляться от всякой суеты. Для очищения ума нужны пост, бдение, пение, чтение, безмолвие и прочие телесные делания. Ум же без плача очиститься не может. Мешающие молитве воспоминания о содеянном, виденном или сказанном можно пресечь, если потрудиться, молиться со слезами и не исполнять свою волю. У Бога надо просить: «Да будет воля Твоя» (Мф. 6, 10), поскольку Он всегда хочет благого и полезного для души, а человек не всегда понимает, что для него будет лучше.

Плач в молитве есть великое оружие, и, чтобы не впасть в самомнение от радости молитвы, нужно избрать себе в удел утешительную печаль (радостопечалие). Свободная от прелести Иисусова молитва, влагающая огонь в землю сердца, сопровождается теплотой, попаляющей страсти как терния, дающей душе тишину и радость. Эта теплота не приходит ни справа, ни слева, ни свыше, но струится в сердце, наподобие источника воды от животворящего Духа. И не надо бояться стяжать ее, если некоторые и совратились в прелесть, повредившись умом от гордости, своеволия и превозношения. Не живущие в послушании, простецы ли они или ученые, не в состоянии избегнуть самомнения и страдают в одном из двух: они или впадают в прелесть, если будут себя принуждать и окажутся неисправимыми, или если будут нерадивыми, то в течение всей своей жизни останутся чуждыми духовного преуспевания. А кто ищет Бога со смирением, живя в повиновении, непорочно, удаляясь человекоугодия и вопрошая искусных, тот благодатию Христа никогда не пострадает и от бесчисленных искушений, воздвигнутых бесовским полком.

Внимательная молитва даруется тому, кто живет в послушании духовному отцу, поскольку послушание делает всякого беспечальным и беспристрастным к миру, если только нашел он учителя истинного и незаблуждающегося. От послушания разрушаются все изобретения и хитрости бесов, которыми они ухищряются привлечь ум ко многим и различным помыслам. Тогда ум со властью своевременно истязует помыслы, всеваемые бесами, с великим искусством отгоняет их и чистым сердцем молится Богу. Следует стараться иметь чистую совесть к Богу, к духовному отцу и к другим людям и вещам.

Ум приближается к настоящей молитве, когда, стремясь к Богу, постепенно удаляется от всего чувственного, воспоминаний и помышлений, исполняется благоговения и радости. Святой Дух сострадает человеческой немощи и к нечистым еще приходит, и если найдет ум, старающийся истинно молиться, находит на него и все окружающее его ополчение помышлений прогоняет. Некоторые движениями тела водворяют в ум помыслы, Господь же, наоборот, в сам ум входя, дает ему разум и умом укрощает невоздержание тела.

Внимание должно быть так неразлучно связано с молитвой, как тело с душой. Как некий страж, внимание противостоит лукавым помыслам, приходящим в сердце, а за ним следует молитва, которая истребляет все лукавые помыслы. И если молящийся вниманием хранит чистую молитву, то преуспевает. Бесы боятся чистой молитвы. Их ужасает не количество псалмов, но согласие ума со словом и слова с чувством. Поэтому надо стремиться молиться не по привычке, а с чувством каждый раз. Чувство же молитвы есть внимание с благоговением и сокрушение с исповеданием согрешений.

И увеличение количества молитвословий приносит пользу, если при этом нет спешки и сохраняется внимание. Но качество молитвы оживляет душу и является причиной ее плодов. Качественно молится умом тот, кто рассматривает смысл Божественных Писаний и получает от них святые мысли, которыми восходит к созерцанию небесных благ. По действию Святого Духа проливает он тогда ручей слез, вкус которых несказанно сладок. Когда же видны плоды качества молитв, то уместно и полезно увеличить и количество их. Без качества же количество становится бесполезным, так как приносит только телесное обучение, но не дает никакого приобретения. Если внимание не стережет и не хранит молитву от лукавых помыслов, она оскверняется и молящийся бывает непотребен и неуспешен.

Невозможно, чтобы мысль оставалась праздной и не была борима помышлениями, тайно и тонко приходящими. Но каждый имеет власть принять и пребывать в них или отвергнуть и отогнать. Поэтому исправление мысли зависит от произволения и тщания человека. Кто разумно и часто поучается закону Божию, молится псалмами и молитвами, поминает Царство Небесное и огонь геенны, в том злых помыслов становится все меньше и меньше, и они не находят в нем места. Если же человек предает себя мирским попечениям, суетным и праздным беседам, то в нем умножаются злые помыслы. Как водяная мельница не может остановиться, и хозяин определяет, что на ней молоть, чистые хлебные зерна или плевелы, так и ум не может остановить поток помыслов, но человек выбирает дать ему духовное поучение или осквернять себя нечистыми мыслями. Будучи всегда движущимся, ум отличается неустойчивостью не по природе, но располагается ко круговращению вследствие беспечности и от начала грехопадения усвоил склонность к рассеянности. Отклонившийся и удалившийся от Бога ум всюду водится, как пленник, и не может остановиться (в сердце), пока не подчинится Богу, пока не будет удержан Им и не соединится с Ним радостно, молясь часто и терпеливо. Стеснение дыхания удерживает ум от рассеянности, но лишь отчасти. Когда же в сердце наступит действие молитвы, тогда оно совершенно удержит ум около себя, образует его и не допустит до пленения.

Некий брат Иоанн просил наставления у святого Филимона, что ему делать, когда ум его парит и обходит разные места. Авва Филимон ответил: «Эта страсть происходит оттого, что еще не имеешь совершенной любви к Богу и познания Его. Иди и в мысли твоей со страхом и трепетом говори: «Господи Иисусе Христе, помилуй мя!» Имей в сердце твоем эту молитву всегда: когда ешь, беседуешь с кем-либо, в келлии, на пути. Пусть не будет праздным ум твой, но невидимо поучается и молится. Так возможешь понять глубины Божественного Писания и скрытую в нем силу и дать непрестанное делание уму и исполнишь апостольское слово: Непрестанно молитеся (1Сол. 5, 17). Храни сердце твое, чтобы не принять лукавые помыслы и даже любые суетные и неполезные, но всегда сердце твое пусть поучается псалмами или молитвой: «Господи Иисусе Христе, Сыне Божий, помилуй мя!» И при пении будь внимателен, чтобы, произнося устами одно, не парить мыслию в другом. Не обленись и не вознеради, но перед сном сотвори в сердце многие молитвы и противоборствуй помыслам. Подвизайся изо всех сил и не попусти мысли твоей воспринять чуждые помыслы, но засыпай, поучаясь умной молитвой и псалмами. Говори же и святой символ православной веры перед сном, поскольку правильное богословие есть источник и хранение всех благ. Если пребудешь в непрестанной молитве и поучении Писаниям, откроются у тебя умные очи души, и будет ей великая радость. Если днем или ночью сподобит тебя Бог чистым умом внимательно помолиться, то не смотри на свое правило, но сколько есть сил стремись прилепляться к Богу, и Он просветит твое сердце в духовном делании».

Невозможно очистить сердце от страстных помыслов и отогнать врагов без частого призывания Иисуса Христа. Помыслы отбегают как бы палимые огнем от непрестанной молитвы, которая есть постоянное призывание Господа Иисуса Христа во всякое время и на всяком месте, даже во время беседы, приема пищи или какого-либо дела, по заповеди апостола: «Непрестанно молитеся» (1Сол. 5, 17). Молящемуся надо беречь зрение от впечатлений и, опасаясь прелести, не смотреть на небо, чтобы враг не обольстил ум, показав в небе что-либо. Приходящее во время молитвы понимание некоторых вещей приносится диаволом, и его не следует принимать, чтобы не погубить большее. Разумение вещей помогает человеку во время искушения и уныния, но на молитве вредит. Желательно сдерживать дыхание легких и не дышать без необходимости, так как слышание вздохов омрачает ум и рассеивает мысли. Во время молитвы нельзя обращать внимание, вникать и останавливаться на помыслах, восстающих или преобразующихся в уме, хотя бы являлись и добрые объяснения некоторых вещей. Побороть и оттеснить помыслы можно, если постоянно без перерыва призывать Господа Иисуса Христа, сдерживая дыхание и заключая ум в сердце. Поэтому преподобный Иоанн Лествичник говорит: «Иисусовым именем бей врагов, ибо ни на небе, ни на земле нет никакого более крепкого оружия».

Мечтание сильно сопротивляется чистой молитве. Оно подобно некому бесовскому мосту, по которому проходят нечестивые убийцы и смешиваются с душой, делая ее жилищем бесплодных и страстных мыслей. Не отринет страстных воспоминаний человек, если не будет для этого употреблять усилия. Необходимо победить похоть постом и бдением, ярость укротить долготерпением, незлобием и незлопамятностью. От этих двух страстей рождаются едва ли не все помыслы, ввергающие ум в погибель. Невозможно эти страсти победить, не отвергнув совершенно наслаждение пищей, богатство, славу и свое тело, которое необходимо изнурять. Надо стараться подражать бедствующим в море и выбрасывающим вещи из-за бурного ветра и натиска волн. Но поступать нужно благоразумно и не делать ничего напоказ, перед людьми. Иначе из-за злого духа тщеславия постигнет другое кораблекрушение, хуже первого.

Молящийся должен бороться с воображением, стремиться не принимать помыслов ни благих, ни лукавых и не допускать в уме никаких образов – ни Божества, ни чего-либо другого. Если ум себя ощущает, то он не в Боге, а в себе, но к Невещественному и приступать надо невещественно. Ибо Божество «неописанно и безпредeльно, не количественно, безвидно и необразованно». Так и ум, хотящий истинно и чисто молиться Богу, должен быть «безвиден, необрaзен, невоображeн, безстрастен, невещeствен, нестяжателен, необразовиден, невообразителен, необразован, некачествен, неколичествен, несмущeн, безпристрастен, недвижим и никакоже что приeмлющий». Не нужно помышлять ни о чем земном, но в глубоком мире и совершенной тишине беседовать с Богом.

Бесы стараются представить молящемуся некие образы, чтобы он подумал, будто это что-то Божественное. Они преобразуются во что хотят для того, чтобы прельстить. Следует опасаться прелести, не представлять никаких образов на молитве и советоваться с искусными. Нельзя стремиться увидеть какой-либо образ – ни свет, ни огонь, ни ангела, ни Христа чувственно, ни другого чего-либо. Иначе можно принять волка вместо пастыря и враждебным бесам поклониться. Необходимо заключать мысль только в словах молитвы и с сокрушением просить Бога: «Да будет воля Твоя» (Мф. 6, 10) во всех начинаниях. Кто устами молится, а умом блуждает, какую приобретает пользу? Молящийся одними устами молится воздуху, а не Богу. Бог же внимает уму, а не словам, как люди. Поэтому святой апостол Павел говорит: «Хощу пять словес умом моим глаголати, да и ины пользую, нежели тмы словес языком» (1Кор. 14, 19).

От многого пения происходит смущение, так как, когда ум тратит всю силу на пение, он расслабляется, становится немощным и невнимательным на молитве. А если не давать уму отрады пения, то может произойти расслабление и нерадение. Больше преуспеет соблюдающий меру во всем, по слову премудрых, и чередующий непродолжительное пение с безмолвием. Когда же ум внимательно (чисто) молится, не следует петь. Вкусившему благодати чистой молитвы лучше умеренно петь, а больше над умной внутренней молитвой трудиться. Пение с восклицанием голоса символизирует мысленный вопль и дано на случай лености и духовного невежества для возобновления истинного настроения. Разленившийся должен много петь или читать деятельные писания святых отцов. Корабль не требует весел, когда ветер надувает паруса, так как ветер доставляет благоприятное дуновение к незатруднительному переплыванию соленого моря страстей. По остановке же в безветрие корабль приводится в движение веслами. Чистая молитва подобна кораблю, движимому ветром, а несовершенная молитва нуждается в помощи «весел» – пения.

В храмах принято петь молитвословия и тропари ради немощи людей, чтобы сладостью пения и неразумные и ленивые как бы нехотя увлекались молитвой к Богу. А имеющие разум молятся умом и преуспевают в богомыслии. Пение есть врачевство немощи, а безмолвие – совершенство ума.

Диавол ненавидит Бога, но не может с Ним бороться, поэтому хочет погибели людей, созданных по образу Божию, думая этим отомстить Богу. Он смотрит, что творит Бог для спасения людей, и подобное, но по противоположности, делает для их погибели. Так диавол вместо пророков посылает лжепророков, вместо апостолов – лжеапостолов, создает вместо закона беззаконие, вместо добродетелей – злобу, вместо всякой правды – всякий грех и вместо правильных догматов – мерзостные ереси.

Всякая брань с падшими духами сводится к духовной молитве. Она является главным оружием против демонов и сильно им ненавистна, для людей же спасительна и благодатна.

С живущими в миру нечистые бесы ведут брань, относящуюся в основном к делам и вещам, а пустынников, из-за отсутствия вещей, искушают помыслами. Пустынникам же намного труднее бороться, и им более всего необходима чистая молитва. Преподобный авва Филимон провел в различных пустынях более 70 лет, терпя от духов злобы многочисленные искушения. Опыт научил его всю надежду возлагать на Бога и непрестанно молиться.

В духовной брани бесы применяют разнообразные коварные приемы. Вот некоторые из них. Когда ум молится уже чисто и бесстрастно, лукавые духи начинают нападать не «слева», а «справа». Они внушают некие приятные чувства и показывают свет, чтобы пробудить страсть тщеславия. Не боримый в это время плотскими и нечистыми страстями человек начинает принимать за Божественные явления, предлагаемые хитрым бесом. Иногда демоны внушают помыслы, и тут же побуждают прекословить и молиться против них, и сами уступают, чтобы человек прельстился и возмечтал о себе, будто начал побеждать помыслы и устрашать бесов.

Нечистые духи могут коварно отступать, чтобы христианин успокоился и оставил сердце свое без внимания. Тогда они внезапно нападают и низвергают душу во всякое согрешение, лютейшее первых грехов, о прощении которых человек молился. Бывает, что демоны намеренно обращаются в бегство, но оставляют позади себя «резервный полк». И если кто возомнит себя победителем и выйдет из града – молитвы, подвигшись на гнев, то окажется посреди врагов. Иногда злые духи разделяются как бы на два отряда. И когда подвижник ищет помощи против одних, входят другие в образе ангелов и прогоняют первых, чтобы прельстить.

Есть лукавый демон, который утром беседует с мыслью и разными воспоминаниями и попечениями старается сделать ум рассеянным. И когда ум мало-помалу удалится от ведения Бога и добродетели, тогда нападает на него дух любодеяния, или гнева, или печали. После нечистых помыслов бесы часто влагают и помыслы попечения, чтобы отвлечь от молитвы. Также они стараются возбуждать чревоугодие, блуд, сребролюбие, гнев, злопамятство и прочие страсти, чтобы ум, одебелев в них, не мог как подобает молиться.

Если все же бес не сможет воспрепятствовать молитве праведного, то старается повредить уже помолившемуся: или на гнев его толкает, истребляя плоды молитвы, или возбуждает нечистые пожелания, оскорбляя ум. Бесы мстят и тому, кто помог другому, завидуя его приобретению.

Враг не всегда явно противоборствует. Но когда хочет вовлечь кого-либо в великий и тяжкий грех, сперва побуждает совершать малые и незаметные: прежде прелюбодеяния – частое и сладострастное воззрение, прежде убийства – небольшой гнев и прежде помрачения мысли – малое пристрастие.

Деятельно подвизающихся демоны покушаются низринуть в глубину осуждения, научая из внешних нравов ближнего выводить лукавые подозрения, которые бывают ложны и губительны. Иногда духи злобы препятствуют совершать удобные и легкоисполнимые добродетели, а понуждают творить что-либо непосильное или несвоевременное. Молчаливым и отшельникам они внушают желание общего жития, преуспевающих же в послушании привлекают к делам безмолвников. Так демоны пытаются разрушить и ту и другую добродетель, поскольку для преуспевания нужно знать во всем меру и время.

Если бесы внезапно появятся в воздухе, желая навести ужас, не надо бояться и смущаться от их угроз, но прилежнее молиться. Они устрашают, испытывая, обращают ли на них внимание или совершенно презирают. Тому, кто предстоит в молитве Богу Вседержителю, Создателю и Промыслителю вселенной, неразумно бояться комаров и жуков (бесов), забыв непреоборимый страх (благоговение) перед Творцом, Которого вся боятся, и трепещут от лица силы Его (2Пар. 36, молитва царя Манассии). Ибо заповедуется: «Господа Бога твоего да убоишися» (Втор. 6, 13).

Некий святой так усердно молился в пустыне, что совсем не обращал внимания на бесов. Они даже поднимали его в воздух и трясли, но не могли оторвать его ум от горячей молитвы.

Духи злобы больше всего бояться креста, который христиане носят на шее, Таинства Крещения и Таинства Причащения. Причастники соединяются со Христом, и если бы они затем сохраняли себя от всякого греха, то ни один бес не мог бы оскорбить их. Также бесы очень боятся Божественной благодати, особенно когда она изобильно изольется на очищающихся поучением Священным Писанием и молитвой. Тогда не дерзают демоны приблизиться, но покушаются мечтаниями устрашать, и смущать, и отводить от дел бдения и молитвы. Завидуют они даже краткому отдыху и не дают уснуть. Непобедимым оружием против диавола являются смирение и мужество, любовь и милость.

Ненависть к демонам очень помогает спасаться и совершать добродетели. Но кто не возращает и не укрепляет в себе эту благую ненависть, сластолюбивым духом расслабляясь, постепенно увлекается к порочной дружбе с грехом. Эту дружбу, или, лучше сказать, неудобоисцелимую гангрену, Врач душ исцеляет оставлением, попуская страшно пострадать от бесов. И снова душа возвращается к первоначальной ненависти, научаясь говорить ко Господу: «Совершенною ненавистию возненавидех я: во враги быша ми» (Пс. 138, 22). Совершенною ненавистью ненавидеть бесов может только тот, кто отвергает сластолюбивые и греховные помыслы.

Великая противница истины, влекущая к гибели людей, есть прeлесть. Само слово «прeлесть» (греческое plani) в христианской письменности всегда означает «заблуждение», «обольщение», «обман в высшей мере», «совращение от злого духа». Для прельщения новоначальных и своевольных бесы развертывают вокруг них сети помыслов, гибельных мечтаний и приготовляют рвы падений. Диавол многих свел с высоты жития в глубину смерти. Бывали случаи, когда люди пребывали в пустыне более 50 лет, сильно изнуряли себя и стяжали воздержание, превосходили других своими подвигами и добродетелями, но поползнулись в тягчайшее падение потому, что не слушали советов отцов и братии, впали в самомнение, за которым обычно и следует прелесть. Они прельстились своей волей и допустили горделивую мысль, что за свои богоугодные труды достойны высших откровений и сверхъестественных дарований. Некоторые дерзко и неразумно подвергали свою жизнь опасности, думая, что Бог должен чудом избавить их от беды, другие приняли демона за ангела света и повиновались диавольским повелениям.

Начало и причину прелесть имеет в гордости. Нет ничего удивительного в том, что некоторые прельщаются и впадают в заблуждение и после многих трудов. Ибо память о Боге, или умная молитва, выше всех родов деятельности и является главой добродетелей. Кто же дерзко и нагло, не имея надлежащего устроения, хочет войти к Богу и пытается стяжать Его в себе, легко умерщвляется бесами за самонадеянность и тщеславие. Однако часто, милосердствуя, Господь не попускает искушения, ожидая, когда человек сам увидит опасность высокого мнения о себе и исправится прежде, чем бесы над ним посмеются. Для стяжания высших духовных состояний необходимо долготерпение и смирение, особенно же повиновение и вопрошение опытных. Иначе незаметно можно вместо пшеницы пожать терние, обрести горечь вместо сладости и вместо спасения погибель. Только сильные и совершенные могут противоборствовать бесам и постоянно простирать на них мечь духовный, иже есть глагол Божий (Еф. 6, 17). Немощные же и новоначальные избегают смерти, пользуясь благоговейным бегством, со страхом отрекаются брани, не смея прежде времени бороться.

Отчетливо постигнуть истину и быть чистым от противоположного благодати – труд великий, так как диавол обычно показывает свою прелесть в виде истины, выдавая лукавое за духовное. Поэтому желающий достичь чистой молитвы должен руководствоваться наставлением искусных и оплакивать всегда свои грехи, скорбя о них и страшась адских мучений и отпадения от Бога. Когда диавол видит плачущего о грехах, тогда не пребывает с ним, не вынося приходящего от плача смирения. Если же кто с самомнением мечтает достигнуть высокого, допускает честолюбивые и горделивые пожелания, такого диавол легко связывает сетями, как своего служителя.

Ум, движимый тщеславием, покушается в образах описать Божество. Это есть начало прелести. Кто хочет с Богом быть и не прельститься, пусть избегает любых мечтаний и, если увидит чувственно, или умом, или во сне какой-либо образ – Христа ли или по-видимому ангела, или облик кого-нибудь другого, или свет, или огонь, – или услышит голос, никогда не должен принимать ничего подобного. Многие по неведению пострадали от этой прелести вражьей. Нужно опасаться принимать какие бы то ни было видения, и уму нельзя попускать воображать что-либо, чтобы не получить большого вреда и избежать прелести.

Если и благое будет видение, надо пребывать не веруя и негодуя на него прежде вопрошения искусных и многих испытаний, потому что часто сатана преобразуется во ангела светла (2Кор. 11, 14) и прельщает человека. Ум свой надо постоянно сохранять бесцветным, безвидным и бесформенным. Часто явления попускаются ради испытания произволения человека, куда оно приклонится. Увидевший что-либо мысленно или чувственно, даже если оно и от Бога, и принимающий без вопрошения сведущих, легко прельщается, как воспринимающий все необдуманно. Новоначальному надо быть внимательным к сердечной деятельности, как необманчивой, все же другое не принимать до победы над страстями. Кто, опасаясь прелести, ничего не принимает без вопрошения наставника и многого испытания, тот не подлежит осуждению, хотя бы явление было и от Бога, но, наоборот, похваляется как премудрый. Так святой Самуил, сподобившись Божественной беседы, не поверил своему помыслу, но спросил старца Илия и получил от него наставление, как ответить Богу. Впрочем, спрашивать надлежит не всех, а только тех, кто блистает добродетельной жизнью.

Требуется много рассуждения, чтобы различить доброе от злого. Нельзя сразу принимать явление за Божественное, но надо медлить, испытывать и рассуждать. Действия благодати имеют определенные свойства, а бесовские им прямо противоположны. Демон не может укротить страсти, не может подать ни кротости, ни тихости, ни смирения, ни ненависти к миру и всего того, что приходит от благодати. Но по действию диавола возникают гордость, высокоумие, страхование и всякое зло. Поэтому надо смотреть, к чему побуждает и что приносит явление, и определять, откуда оно пришло. Например, свет бесовский огневиден и дымоват, подобен чувственному огню. Если у человека страсти усмирены и душа очищена, то ему не сладостен этот свет, и он гнушается им. А Божественный свет наполняет душу радостью и весельем, делает ее кроткой и человеколюбивой. Лукавый дух прелести наполняет ум яростью, ожесточает и помрачает сердце, творит возношение, боязнь и страх и понуждает произносить слова нелепые и хульные. Кто одержим этим духом, часто гневается, нет в нем благовония смирения и молитвы, но всегда хвалится своими добродетелями и тщеславится. А Святой Дух собирает ум, делает его внимательным и смиренным, приводит память смерти, грехов и вечного мучения, очи наполняет кротостью и слезами. В сердце тогда бывают тишина и плоды Божественного Духа: радость, мир, долготерпение, благость, милосердие (Гал. 5, 22) и христоподражательное смирение. Благодатное явление не устрашает, но со всякой кротостью к душе приближается, исполняет духовного веселья, хотя бывают и благие сны, приносящие скорбь и слезы.

Во время молитвы из сердца может исходить теплота, и если она попаляет страсти, рождает в душе покой и радость, и ум пребывает чистым и как бы прилеплен ко внутреннейшей глубине сердца, то это воистину благодать. Она вселяется в глубину ума, и сердце никогда не сомневается в ее Божественном происхождении. Если же появляется сомнение или скверные, блудные помыслы, то это признак присутствия лукавых духов, которые могут действовать на сердце только снаружи, извне. Как говорят святые отцы, все привходящее в душу, чувственное или духовное, как скоро сомневается в нем сердце, не принимая его, возникает не от Бога, а посылается врагом. И если ум будет увлекать некая невидимая сила, надо противиться и не верить этому, поскольку Божие является не так, а самовластно и неожиданно. Святой ангел имеет власть от Бога и приходит, когда человек даже во сне не хочет что-либо видеть. А кто стремится увидеть ангела, за свое возношение увидит беса, который является по попущению, когда ум бывает расположен и согласен его принять.

Враг мечтательно изображает как бы духовные вещи и вместо благодатной теплоты наводит свое неравномерное жжение, вместо веселья бессмысленную радость и мокротное наслаждение, отчего явно происходят самомнение и тщеславие. Хотя враг хитро скрывается и старается свое обольщение выставить под образом действия благодати, но опытные имеют духовный вкус, ясно и безошибочно показывающий все как оно есть. Знающие коварство сатаны отличают прелесть от благодати, подобно тому как гортань различает по вкусу пищу. Фридакс имеет вид горчицы, и уксус похож на вино, но по вкусу можно различить то и другое. Так и душа, если имеет рассуждение, может распознавать дарования Святого Духа и сатанинскую прелесть.

Во всяком деле требуется рассуждение, которое, как свет, показывает время, начало, дело, состояние человека, крепость, разум, возраст, силу тела, немощи, произволение, усердие, сокрушение, навык, невежество, здоровье, нрав, место, привычки, воспитание, веру, расположение, намерение, образование, естественную мудрость, усердие, также намерение Божие, естество вещей, употребление, количество, виды и тому подобное. Делающий что-либо без рассуждения, даже если и много трудится, ничего не может совершить, как говорят преподобные Антоний Великий и Исаак Сирин о подвизающихся в телесных добродетелях и нерадящих о делании ума. То, что безрассудному кажется благим и добрым, на самом деле может быть не таким из-за несвоевременности или по другой причине. Многие исполнители заповедей лишь кажутся идущими вперед, но не достигают цели, потому что шествуют без рассуждения, принимая за верный царский путь сбивающие с него распутья, то есть смежные с добродетелями пороки. Заповеди не допускают ни опустошения, ни излишества, но требуют осуществления богоугодной цели и одной только Божественной воли. В противном случае напрасен труд. А познавший волю Божию и по силе творящий ее малым трудом достигнет цели.

Однажды собрались старцы к блаженному Антонию и обсуждали вопрос, какая из добродетелей важнее всех и может сохранить инока невредимым от сетей диавола. Каждый высказывал свое мнение. Одни предпочитали пост и бдение, поскольку ими утончаются мысли и стяжается чистота, приближающая к Богу. Другие хвалили нестяжание и презрение своих вещей, избавляющее от мирских попечений. Третьи говорили, что важнее всего подавать милостыню. И еще высказывалось много различных мнений. Блаженный авва Антоний сказал, что все перечисленные добродетели полезны и нужны ищущим Бога, но преимущества ни одна из них не имеет. Многие проводили жизнь в посте и бдении и терпели крайнее нестяжание, так что и дневной пищи себе не оставляли, но потом отпали от добродетели и поползнулись к нечестию, потому что не имели дарования рассуждения. Оно, как некое око души, испытывает помышления и дела и отделяет все лукавое и неугодное Богу. Не имея рассуждения, царь Саул не понимал, что Богу угодно его повиновение святому Самуилу, а не жертвоприношение, и прогневил Бога тем, чем надеялся угодить Ему (1Цар. 15, 19; 23).

Рассуждение предвидит сокровенные вражьи козни и заблаговременно отсекает причины их, по слову царя Давида: «На враги моя воззре око мое» (Пс. 53, 9). Признаки его таковы: истинное познание доброго и злого; познание Божественной воли во всех начинаниях; видение своих грехопадений прежде совершения их на деле; понимание демонских ухищрений; познание тайн, сокровенных в Божественных Писаниях и в чувственных творениях.

Рассуждение учит избегать крайностей и шествовать кратким царским путем ко Христу. Идущий царским путем не уклоняется ни «направо», ни «налево», но удаляется от излишеств и недостатка. Все крайности вредны. Избыток в пище и беседы помрачают ум и ослепляют его попечениями, также продолжительный пост и бдение возмущают мысль. Все, что не служит для спасения души или телесной жизни или бывает больше необходимого, препятствует духовному преуспеванию. Злом являются не пища, а чревобесие; не имения, а пристрастие к ним; не слова, а празднословие; не радости мира, а невоздержание; не любовь к родственникам, а нерадение о благоугождении Богу; не богатство, а сребролюбие; не вино, а пьянство; не начальство, а любоначалие и т. п. Всякое духовное делание проходит между шестью сетями, которые находятся справа и слева, сверху и снизу, внутри и снаружи. Этими сетями являются чрезмерные труды и нерадение, превозношение и отчаяние, боязнь и дерзость. Чтобы не потерпеть от них вреда, нужно держаться середины, то есть соблюдать во всем умеренность. Умеренному деланию нет цены, оно избавляет от всех сетей, когда соединено со смирением и терпением.

Истинное рассуждение рождается от смирения. Для стяжания рассуждения необходимо не только дела, но и помышления открывать духовному отцу и ни в чем не верить своим помыслам. Сам бо сатана преобразуется во ангела светла (2Кор. 11, 14), а всеваемые им помыслы неискусные принимают за правду. Исповедь же и открытие помыслов духовнику избавляют от всех сетей диавола, делают немощными злые помыслы и сподобляют дара рассуждения.

Христианин всеми силами должен стремиться не впадать в грех; если все же согрешит, следует сразу восстать в добром подвиге. Согрешив в чем-либо, надо примириться с опечалившим или опечаленным и каяться от души, плакать и себя укорять, а впоследствии быть внимательнее. Хотя бы и тысячекратно происходили падения – тысячекратно надо восставать. Падение может случиться и у совершенных, но оставаться в нем – значит, окончательно погибнуть. Если впавший в какой-либо грех не печалится по мере согрешения, то он легко снова попадает в ту же сеть. Печаль же о согрешениях вменяется вместо чистого делания от благодати. Но кто, надеясь на покаяние, продолжает грешить, тот сам себя обманывает и может внезапно умереть, не успев покаяться. Покаяние есть дверь милости Божией. И без входа в эту дверь невозможно обрести милость, вси бо согрешиша, и лишени суть славы Божия: Оправдаеми туне благодатию Его, избавлением, еже о Христе Иисусе (Рим. 3, 23–24). Благодать покаяния рождается в сердце от веры и страха. Чтобы достигнуть рая любви Божией, надо переплыть смердящее море страстей мира сего на корабле покаяния, имея гребцом страх. Если же нет этого гребца, плывущий утопает в смердящем море.

Пока монах со слезами и молитвой к Богу держится своего чина ангельского образа, он считается стоящим, хотя бы и многократно уязвлялся грехом. Как мужественный воин на переднем крае битвы, инок, принявший раны, но не отступивший, будет больше похвален, чем убежавший и потому не пострадавший. Если инок благочестив и смиренномудр, не дерзок и не превозносится надмением, но имеет сокрушенное сердце и считает себя рабом никуда не годным, то его согрешения лучше правды мирских людей. Монаху легко отмыть от грязи свою одежду, а Господу несравнимо легче очистить его от всякого порока, хотя бы он и каждый день согрешал по причине искушений. Только он не должен отступать от иноческого чина, а устремляться к Богу и исповедоваться Ему с дерзновением и благочестивым бесстыдством. Инок может очистить свою совесть, непрестанно плача с великим стенанием и призывая Господа Иисуса Христа, и тогда будет жить с Ним.

Чаша искушений милосердно подается Богом для исцеления недугов страстей в соответствии со степенью болезни. Искушения заставляют человека быть внимательным, чтобы заградить источник злых помыслов и дел, из-за которых и происходят искушения для исправления нерадивых. Частые искушения побуждают к частому трезвению, а от него постепенно рождается видение брани, которому последует непрестанная Иисусова молитва и немечтательная сладостная тишина ума. Избегают частых искушений только смиренные, познавшие свою немощь и считающие себя недостойными всякой чести, утешения и покоя.

Согрешить легко всем, а покаяться не всем удобно, поскольку грех приводит к отчаянию и духовной смерти. Впав в грех, не надо забывать человеколюбия Божия. Бог может помиловать немощных, которые не удаляются от Него, но всегда полагают начало покаянию. Необходимо научиться у Господа Иисуса Христа смиренномудрию, у святого царя Давида – покаянию, у святого апостола Петра – плачу и помнить о вреде отчаяния. Отчаиваться хуже, чем согрешать. Малодушный Иуда, предатель, отчаялся, поэтому диавол к нему подошел и возложил на шею петлю. А святой апостол Петр, камень твердый, хотя и был низведен страшным падением, однако не ослабел и не отчаялся, но принес Господу горькие слезы от скорбящего и смиренного сердца. Видя это, диавол сразу же от него далеко убежал как палимый пламенем. Поэтому никому нельзя отчаиваться, если завистью лукавого будет низведен и до последней глубины ада. Хотя бы и до основания разрушился дом души, созданный из различных камней, добродетелей, Бог не забудет бывших трудов и подвигов, только надо иметь благочестие, сокрушение и положить новое основание добродетелей и трудов. Тогда Господь восставит от грехопадения и даст лучшую и совершеннейшую твердость с теплотою горящего духа, чтобы со смирением человек воздвиг новый дом добродетелей, светлейший прежнего.

Одно благое слово некогда скверного разбойника сделало чистым и святым и ввело в рай, и один только неуместный глагол воспрепятствовал боговидцу Моисею войти в обетованную землю. Поэтому не надо считать несдержанность языка малым грехом. Любители празднословия и злоречия затворяют себе Царство Небесное. Хорошо сказал некий премудрый муж: «Лучше есть пасти от высоты на землю, нежели от языка». И святой апостол заповедует: «Да будет всяк человек скор услышати, и косен глаголати» (Иак. 1, 19). Одно слово праздное может удалить ум от памяти Божией. Ум помрачается и бывает бесплодным, когда вслух или мысленно говорит мирские слова или когда человек предает себя суете.

Не следует внимать многим беседам, но только полезным и благочестивым. Так к жизни и свету вечному возвращаются люди. Благие и боголюбивые мужи присутствующих перед ними людей обличают во зле, а заочно никого не укоряют и другим не позволяют этого делать. В беседах не должно быть никакой строптивости. Разумных людей украшают скромность и целомудрие. О благочестии и благом житии не стоит говорить со многими, не потому, что кто-то будет завидовать, но некоторые могут посмеяться над благочестием и похулить его. Подобный любит подобного себе. Слова о подвижничестве имеют не много слушателей. С нерадивыми лучше не говорить, так как не этого хочет Бог для спасения человека. Нужно избегать частых бесед даже с друзьями. Если же кто заметит вред от разговоров с какими-либо людьми, то не должен впредь приближаться к ним, и друзей следует иметь только помогающих спасаться. С лукавыми и сварливыми не надо общаться и не надо жить с ними, поскольку они к Богу не приближаются и не пребывают в Нем. Если кто-то любит спорить и препираться против истины, то надо прервать с ним разговор, так как он окаменел сердцем. Как лучшее вино портит плохая вода, так добродетельных житием и мыслию растлевают злые беседы.

Ничего нет смутительнее многословия и злее невоздержанного языка. И кто может описать все душевные потери от разговоров! То, что каждый день инок созидает, многословие разрушает. Собранное с большим трудом быстро расточается от невоздержания языка, которое есть неудержимое зло. Поэтому следует положить предел разговорам и беседовать только тогда, когда это необходимо.

Если в бане часто открывают двери, то выпускают из нее жар. Так и монах, когда хочет много говорить, если и доброе все говорит, вратами уст выпускает сердечную теплоту и лишается чистейших мыслей. Слова беспокоят душу и вносят в нее некий мятеж. От этого инок теряет благодать Святого Духа и молитвенное настроение. Все благое бежит от многословия, так как оно – причина беспокойства и всякого мечтания. А благовременное молчание есть мать мудрым помыслам.

Кто внимает Божественному Писанию, тот получает от него всякое благо, как говорит Господь: «Всяк книжник научився Царствию Небесному, подобен есть человеку домовиту, иже износит от сокровища своего новая, и ветхая» (Мф. 13, 52). Чтение Богодухновенных Писаний для новоначальных есть хлеб Божественной трапезы, укрепляющий сердца их в подвигах добродетели и подающий силу для сражения со страстями и бесами, по слову пророка: «Уготовал еси предо мною трапезу сопротив стужающым мне» (Пс. 22, 5). Средних оно вводит в глубины духа, ниспосылает им премудрость свыше и, как вино, веселит сердца их, так что они говорят: «И чаша Твоя упоявающи мя, яко державна» (Пс. 22, 5). А для приближающихся к совершенству чтение является как бы елеем Божественного Духа, умащающим их душу, и они воспевают:«Умастил еси елеом главу мою… и милость Твоя поженет мя вся дни живота моего» (Пс. 22, 5–6).

Иначе открывается смысл Священного Писания мирским людям, даже если бы они и знающими себя считали, и иначе инокам, которые стремятся непрестанно молиться и размышляют о Божественных предметах, хотя бы они были невеждами в человеческих учениях. Бог больше открывается простоте и смирению, чем ученым трудам. От суетной же науки Бог отвращается, если в ней нет смирения. Чтение наставлений преуспевших в добродетели помогает научиться неискусным. Парение мысли есть начало грехов, а чтение Божественных Писаний не дает скитаться уму, и оно есть начало спасения.

Не следует читать то, что не служит богоугождению; если же кто по неведению прочтет что-либо неполезное, то должен стараться поскорее изгладить все из памяти при помощи духовного чтения, которое соответствует его состоянию и служит спасению души. Иноку надо читать творения тех авторов, которые деятельно подвизались, были просвещены благодатью и стяжали Божественный разум. Их писания могут, по апостолу, низложить всяко возношение взимающееся на разум Божий… (2Кор. 10, 5). Ничего же другого читать не следует, ибо зачем принимать духа нечистого вместо Духа Святого. Каждый приобщается тому духу, которым проникнуто писание, хотя неискусные этого и не видят. Прочитывать нужно то, что касается безмолвия и молитвы, например книги следующих преподобных и богоносных отцов: Иоанна Лествичника, Исаака Сирина, Максима Исповедника, Симеона Нового Богослова и ученика его Никиты Стифата, Исихия пресвитера, Филофея Синайского и других. А повествования, удаляющие ум от молитвы, нужно отложить, как не соответствующие намерению инока.

Кто почувствует, что молитва его ослабла (от усталости), тот пусть возьмет книгу и внимает духовным поучениям. Следует читать в уединении, соблюдая во всем благоразумную меру, не торопясь и не ленясь, но целомудренно, кротко, постоянно, разумно и рассудительно. От чтения Богодухновенных Писаний и размышления о них ум принимает силу и в состоянии крепко молиться, мысль услаждается и появляется горячее стремление к подвижничеству, по слову Псалмопевца: «В поучении моем разгорится огнь» (Пс. 38, 4). Как яства услаждают вкус, так и Божественные слова питают и увеселяют мысль, и подвижник восклицает: «Коль сладка гортани моему словеса Твоя: паче меда устом моим» (Пс. 118, 103). Речи инока должны быть наполнены словами Евангелия и святых отцов. Чтение Богодухновенных Писаний и размышление о них обновляют уставшую от молитвы мысль и возвращают усердие к молитве.

Каждому христианину нужно иметь правильное понятие о Таинстве Причащения, для чего оно дано и какая в нем польза. Тело человека питается от земли, то есть земной пищей, а душе Бог благоволил дать пищу от Своего Божества. В этом истинная жизнь души. Господь Иисус Христос, воплотившись от Святой Девы Марии, воссоздал таинственно в Себе падшую человеческую природу, крестом и смертью принеся Себя в жертву. Проявляя Свою любовь к людям, Он дает под видом хлеба и вина Свое Пречистое Тело и Кровь для питания души. Человек состоит из двух природ – души и тела, поэтому и рождение у него двойное и двойная пища. Духовное рождение происходит при Святом Крещении, а пищей души является Сам Хлеб Жизни – Господь Иисус Христос, свидетельствующий о Себе: «Аз есмь Хлеб животный» (Ин. 6, 48). Крещение совершается посредством воды и елея, и через них подается благодать Святого Духа. В Таинстве Причащения участвуют хлеб, вода и вино как обычная (естественная) пища тела, но Господь соединил с ними Свое Божество и сотворил их Своими Телом и Кровью. «Тело от Святой Девы воистину соединено с Божеством, не вознесшееся Тело с небес сходит, но сам хлеб и вино претворяются в Тело и Кровь Божию. Если же кто спрашивает: «Как это бывает?» – достаточно сказать, что Духом Святым, как и от Святой Девы Богородицы Духом Святым Себе Самому и в Себе Самом Господь плоть составил, и более ничего не знаем, но только, что Слово Божие Истинное есть, действительное и всемощное, образ же неизвестен».

Причастник соединяется со Христом телом и душою как с воплощенным Богом, человеку по плоти единосущным. И этот Хлеб и Вино не образ Тела и Крови Христа, но истинные Тело и Кровь Христовы Божественные. Вкушая пищу перед учениками после воскресения, Господь показал, что вещество этого мира соединимо с Его прославленным Телом. В Таинстве же Евхаристии, наоборот, Он дает вкушать Свое Тело, соединяясь с веществом этого мира. Как вино растворяется во всем человеке, так и причастник Духом Божества напояется и душой освящается. Принимая Святые Дары, человек «смешивается» с Телом Христовым, соединяется с Ним, как тело с главой. Об этом Господь говорит: «Ядый Мою плоть и пияй Мою Кровь во Мне пребывает и Аз в Нем» (Ин. 6, 56). Частое причащение способствует очищению души и просвещению ума и тела, помогает в борьбе со страстями и бесами и приводит к бессмертию. Причастник не только стоит рядом с ангелами, архангелами и горними силами, но и невидимо одевается в царскую Христову ризу, бывает облечен в Него и получает духовное оружие. Если же кто умирает вскоре после причащения с чистою совестью, то ради Святых Таин ангелы беспрепятственно возносят его ко Христу. «Причащение Божественных Таин называется приобщение, так как со Христом дарует нам соединение и общников нас творит Царствия Его». «Невозможно по-другому спастись верному и отпущение прегрешений принять, и Царство Небесное получить, если не причащается со страхом и верою и любовию пречистых Таин Тела и Крови». Когда человек сподобится Божественных и Пречистых Таин, тогда необходимо стремиться к наибольшему трезвению и охранению ума, чтобы огонь Божественный истребил грехи, малые и великие скверны. Причастие лукавых духов от сердца отгоняет и просвещает ум, если трезвение, стоя при дверях сердца, отгоняет лукавые помыслы.

Поскольку это Таинство великое и страшное, от причащающегося требуется величайшее благоговение. Причащение бывает спасительно для тех, кто приступает к нему с чистой совестью; если же кто с лукавой совестью приходит, то заслуживает мучения и казни. Перед причащением необходимо примириться со всеми, не принимать в себя даже прилогов помыслов осуждения или обиды на кого-либо. Научить этому может молитва. Оскверняющие или раздирающие царскую одежду бывают наказаны, тем более не может быть сомнения в том, что принимающие Тело Христово с нечистой совестью пострадают так же, как и те, кто уязвлял Его гвоздями. Это есть огонь, попаляющий недостойных. Поэтому святой Метафраст так молился: «Содетелю, да не опалиши мя приобщением, Огнь бо еси, недостойныя попаляяй, но убо очисти мя от всякия скверны».

Невозможно дружить со змием и в объятиях его носить, также невозможно одновременно прилагать усилия к стяжанию небесных добродетелей и всячески угождать плоти, кроме необходимых потребностей. Как змий уязвляет греющего его, так и тело оскверняет угождающего ему сластями. Даже до смерти нельзя доверять плоти своей, ибо в Священном Писании говорится: «Cущии же по плоти, Богу угодити не могут. Вы же несте во плоти, но в духе, понеже Дух Божий живет в вас» (Рим. 8, 8–9). Телу надо давать делание по силе, а весь подвиг обратить к уму, телесное бо обучение вмале полезно: а благочестие на все полезно есть… (1Тим. 4, 8). Подвизающиеся только телесно иногда побеждаются чревобесием и многоспанием, пристрастием и празднословием, а иногда возмущают свою мысль продолжительным постом, бдением и чрезмерными трудами. Но кто заботится об уме, тот молится, богословствует и может совершить всякую добродетель. Мудрый человек стремится свести к минимуму свои потребности, чтобы быть беспопечительным для соблюдения заповедей, по слову Господа: «Не пецытеся» (Мф. 6, 25; 34).

Когда инок может трезвенно молиться, он не должен касаться рукоделия. Если же появляется уныние, нужно взяться за рукоделие, так как оно помогает отгонять все бесовские напасти. Безмолвник не должен никого отягощать своими нуждами, а, наоборот, подавать немощным от делания рук своих.

Всегда надо быть готовым к смерти, но к телу так относиться, чтобы жить много лет. Первое отсекает помыслы уныния и делает человека усердным, а второе сохраняет тело здоровым и соблюдает равномерность в воздержании.

Болезни естественны и свойственны телу, как тленному и вещественному. Страдая телом, надо терпеть и Бога благодарить, а не укорять. Кто скорбит во время телесных напастей оттого, что не может наслаждаться земными благами, тот порабощается похотями тела и не желает оставить житейских вещей. Если же инок благодарно переносит болезни, то он близок к бесстрастию и даже смерти не боится, так как она введет его в жизнь вечную. Болезни полезны обучаемым добродетельной жизни. Они усмиряют разжжение плоти, истощают ее, утончают земное мудрование и делают душу более крепкой, по слову святого апостола Павла: «Егда бо немощствую, тогда силен есмь» (2Кор. 12, 10). Но насколько недуги полезны новоначальным, настолько они вредны преуспевшим в трудах добродетелей и поднявшимся к небесным видениям. Последним болезни препятствуют совершать духовные подвиги и печалью возмущают душу.

Нет ничего зазорного в том, чтобы призывать врачей во время болезни и лечиться посредством человеческого искусства. Однако не следует только на людей возлагать надежду исцеления, но и на истинного Врача – Иисуса Христа. Пребывающим в монастыре или в городе полезно обращаться к врачам, чтобы не тщеславиться и не впасть в искушение диавольское. А живущий в пустынном месте с двумя или тремя единомышленниками, не имея возможности призвать врача, должен с верою молиться Господу об исцелении своих недугов и в терпении стяжать добродетели.

Некоторые иноки, по послушанию духовному отцу или священноначалию, управляют другими, и если они остаются в повиновении у духовника, отсекают свою волю и сохраняют предания святых отцов, это служит им во спасение. Кто не по своему желанию стал наставлять иных, тот должен себя тщательно испытать, может ли он учить делом больше, чем словом, и своей жизнью показывать ученикам образец всякой добродетели. Священник должен быть, во-первых, чист не только телом, но и душою и не быть причастным никакому греху; во-вторых, смирен и внешне и внутренним устроением души и должен Самого Господа стяжать в сердце своем и молитвы Ему приносить с дерзновением. За подначальных следует подвизаться не меньше, чем за себя, так как придется ответить за них перед Богом. Все святые старались оставить учеников своих не меньшими себя в добродетелях. Прежде начальствования необходимо приобрести твердый навык в добродетелях. Не надо спешить управлять другими, представляя почтение учеников и прославление мирскими людьми, но следует размышлять о возможных бедствиях. Без вреда наставлять других может только покоривший все страсти. Кто победил врагов, должен обратить душевные силы к обучению избыточествующих делами злобы. Преуспевших в подвижничестве и смиренномудрых святой пророк Исаия увещает расковать мечи свои на орала и копья на серпы (Ис. 2, 4). Но когда страсти еще действуют и восстает плотская брань, следует бороться со страстями и не выпускать из рук оружия. По неопытности или высокоумию взявшимся начальствовать пророк советует: «Разсецыте рала ваша на мечы и серпы ваша на копия…» (Иоил. 3, 10), поскольку нет никакой пользы от земледелия, если плодами завладеют враги. Поэтому прежде всего необходимо стяжать бесстрастие удалением от вещей и людей, и тогда можно управлять другими и устраивать дела без вреда для души, по причине совершенного беспристрастия. Все святые до рукоположения отсекали свою волю. А кто дерзко покушается взойти на степень священства, будет осужден. Если присваивавшие себе гражданский сан без царского повеления подвергались великому наказанию, то намного больше осудятся дерзающие на Божие дарование священства без Его повеления. Такие надеются получить покой и честь и не понимают, что пастырь должен иметь бездну смирения и идти на смерть за пасомых.

Кто хочет очистить дела приходящих к нему, в некоторой степени и сам приобщается к скверне. Купель, омывающая руки людей, принимает в себя грязь. А рассуждающий о страстях и других от них очищающий неизбежно оскверняет свой ум памятью о различных видах гнусных дел. Легкомысленные люди, не познавшие сладости безмолвия, стремятся управлять другими, но от этого не получают никакой духовной пользы. Они связывают свой ум житейскими попечениями и привлекаются к земным вещам. Отрицательные стороны должности начальника показывает ветхозаветная притча о том, как деревья выбирали себе царя (Суд. 9, 8–15). Просили деревья маслину царствовать над ними, но получили ответ: «Еда оставивши тучность мою, юже во мне прослави Бог и человецы, пойду владети древами?» (Суд. 9, 9). Также отказались смоковница ради своей сладости и лоза виноградная ради своего вина. Терние же, дерево бесплодное и колючее, восприняло начальство и сказало: «Приидите и внидите под сень мою: аще ли же ни, да изыдет огнь из терния и пояст кедры ливанския» (Суд. 9, 15). Как в притче плодовые деревья больше радовались своим плодам, чем достоинству начальствования, так и имеющие в себе плоды добродетелей ради их сладости часто отказываются управлять другими. А неискусный и бесплодный, как терние, наставник приносит подчиненным бедствия бесполезными распоряжениями и сам страдает от их неповиновения. Неискусность учителя губит учащихся. И нерадение учеников повергает в скорбь учителя, особенно когда они ослабевают от его невежества. Начальнику необходимо хорошо знать, что требуется для исправления подначальных, а они должны его во всем слушаться, иначе все будут бедствовать. Управление животными часто бывает успешно, так как не встречает сопротивления стада. Людьми же труднее всего управлять из-за различия их нравов и лукавства сердца. Взявшийся за это сложное дело должен незлобиво переносить прегрешения других и учить долготерпеливо. Однако кто попускает послушнику противоречить, тот помогает ему прельститься и отвергнуть обеты повиновения. Есть такой духовный закон: со страхом Божиим учащий и наказывающий согрешающего стяжает в себе добродетель, противоположную согрешению; а поносящий другого по злопамятству и зложелательству сам впадет в подобную страсть.

Кто принял жребий управления братией, тот должен стоять на страже благочестия и обличать пороки, не боясь противников. Если подчиненные повинуются, то начальник будет иметь от Бога награду за их добродетели. А прекословящих следует прощать, по слову Господа: «Отпущайте, и отпустят вам» (Лк. 6, 37). Однако в каждом конкретном случае надо избирать то, что приносит больше духовной пользы. Не слушающегося с первого слова не стоит принуждать, но духовное приобретение, которое он отверг, лучше взять себе, поскольку незлобивый начальник будет иметь большую награду, чем исправляющий насильно. Когда же вред одного распространяется на многих, нельзя долготерпеть, но надо заботиться о благе и спасении многих.

В данной работе главное внимание уделено собиранию и систематизации святоотеческого предания, касающегося основных сторон духовной жизни. Эта работа призвана облегчить чтение и изучение славянского «Добротолюбия», о котором часто восторженно говорят, но, к сожалению, немногие его читают из-за неудобопонятного языка. Возможно, данный труд может быть полезен и как практическое руководство.

По своему замыслу «Добротолюбие», этот «цветник духовный», составлялось в качестве учебного руководства (или учебной хрестоматии) по «художеству» христианского подвига. Составители и издатели как греческой, так и славянской редакции, «включая в сборник наиболее насыщенные и почитаемые произведения, заведомо не ставили перед собой ни научно-эдикционных, ни теоретических богословских задач». Поэтому в книге встречаются некоторые ошибки и неточности. Например, в Житии преподобного Никиты Стифата говорится, что он «бе в лето от Рождества Христова тысяща трех сотое, ученик Симеона Новаго Богослова ближайш». Но он жил в XI в. и был современником Великого раскола 1054 г. Эта ошибка не исправлена и в последнем, афинском издании греческой «Филокалии» 1982–1992 гг. Иногда неправильно цитируется или дается ссылка на Священное Писание. В издании славянского «Добротолюбия» 1902 г. (и повторяющем его изд. 2000 и 2001 гг.) в текст внесены изменения, затуманивающие смысл. Так, в первой книге Петра Дамаскина одна из глав названа «Яко слово Божие не есть благочестие», а в первом издании 1793 г. написано «Яко слово Божие не есть многословие», что точнее соответствует греческому заголовку «Oti ouk esti polilogia o logos tou Theou». Это говорит о том, что текст изданий неидентичен, но у автора не было возможности до конца исследовать этот вопрос. Текстология славянского «Добротолюбия» является отдельной большой темой, и ею пока никто не занимался. Прояснение темных мест подобно реставрации иконы и требует значительного времени. Поэтому в настоящее время еще не все текстологические вопросы решены до конца. Например, неизвестно, насколько изменила переводы преподобного Паисия правка редакторами в Александро-Невской и Троицкой семинариях. По мнению некоторых исследователей, они «более мешали, чем помогали».

Поскольку «Добротолюбие» является сборником творений различных авторов, в нем часто встречаются повторения. Например, первую главу творения Евагрия монаха «Главы о различии страстей и помыслов» точно воспроизводит преподобный Феодор Эдесский в «Деятельных главах» (главы 61–62). Окончание «Послания к Николаю иноку» преподобного Марка Подвижника цитирует преподобный Никифор монах. Святитель Каллист и преподобный Игнатий Ксанфопулы цитируют 31-ю главу святителя Диадоха Фотикийского. В «Слове к Феодулу» преподобного Исихия пресвитера главы 57, 58, 59 буквально совпадают с главами 101, 103, 104 творения «О законе духовном» его современника, преподобного Марка Подвижника. Бывают повторения мыслей и внутри одного произведения. Святые отцы часто повторяют о необходимости призывания Господа Иисуса Христа (непрестанной Иисусовой молитвы) для борьбы со страстными помыслами и стяжания благодати. В настоящей работе обобщаются сходные места из «Добротолюбия», поэтому она, излагая основное его содержание, имеет гораздо меньший объем.

Данный труд хочется закончить словами составителя Жития преподобного Паисия (Величковского): «...Кто может исчесть всех тех, кои пользовались и ныне пользуются в Российских монастырях духовным просвещением от трудов и учения старца Паисия, переданным и передаваемым друг другу? За все оное премилосердый Господь да умножит мзду воздаяния в некончаемом веке блаженному старцу Паисию; а мы, Россияне, должны чувствовать излиянную на нас промыслом Божиим чрез него духовную пользу, не для одного монашества, но и для укрепления всей Православной Церкви. Ибо он, при высоте духовной жизни, был ревностный хранитель догматов и правил святой Церкви, и других учил строгому хранению оных яко самонужнейшему основанию нашего спасения. Воздадим за все сие по силе нашей славу, благодарение и поклонение единому Богу, в Троице славимому и поклоняемому Отцу и Сыну и Святому Духу, ныне и присно и во веки веков. Аминь».

Библия сиречь книги Священного Писания Ветхаго и Новаго Завета: на церковнославянском языке. СПб., 1900 / Изд. 2-е. М., 1997.

Святое Евангелие и книги Нового Завета. М., 1995.

Добротолюбие, или словеса и главизны священного трезвения, собранныя от писаний святых и богодухновенных отец, в немже нравственным по деянию, и умозрению любомудрием ум очищается, просвещается и совершен бывает. Ч. 1–4. М., 1793–1797 / Изд. 2-е. М., 1822 / Изд. 3-е. М., 1832 / Изд. 4-е. М., 1840 / Изд. 5-е. М., 1851 / Изд. 6-е. СПб., 1857 / Изд. 7-е. М., 1880 / Изд. 8-е. М., 1902 / Изд. 9-е. Бухарест, 1990 / Изд. 10-е. Тутаев, 2000 / Изд. 11-е. М., 2001.

Белова О. В. Славянский бестиарий. М., 2000.

Библейская энциклопедия Брокгауза. Под ред. Ф. Ринекера, Г. Майера. Кременчуг, 1999.

Вигуру Ф. Руководство к чтению и изучению Библии. Т. 1. М., 1916.

Григорий Синаит, преподобный. Творения / Перевод с древнегреческого епископа Вениамина (Милова). М., 1999.

Даль В. Толковый словарь живого великорусского языка. Т. 1–4. М., 2000.

Дворецкий И. Х. Древнегреческо-русский словарь. Т. 1–2. М., 1958.

Добротолюбие в русском переводе, дополненное. Т. 1–5. Свято-Троицкая Сергиева Лавра, 1992 / М., 2000.

Древнерусские иноческие уставы. М., 2001.

Древние иноческие уставы, собранные свт. Феофаном Затворником. М., 1994.

Дунаев М. М. Православие и русская литература. М., 1996.

Дьяченко Г., священник (сост.). Полный церковно-славянский словарь. М., 2000.

Емченко Е. Б. Стоглав: Исследование и текст. М., 2000.

Жизнеописание отечественных подвижников благочестия XVIII и XIX веков. М., 1907. Кн. 9.

Житие молдавскаго старца Паисия Величковскаго, составленное схимонахом Митрофаном (Переложено с славянскаго на русский язык архимандритом Агапитом Беловидовым). Свято-Троицкая Сергиева Лавра: Изд. Козельской Оптиной пустыни, 1906 / М., 1991.

Житие преподобного отца нашего Саввы Освященного // Палестинский Патерик. Свято-Троицкая Сергиева Лавра, 1996.

Жития святых святителя Дмитрия Ростовского. Месяц май. М., 1908 / Оптина пустынь, 1998.

Игнатий (Брянчанинов), святитель. Собрание сочинений в 7-ми томах. Т. 1–7. М., 1993.

Иноческое келейное правило. Свято-Троицкая Сергиева Лавра, 1997.

Иоанн Лествичник, преподобный. О радостотворном плаче // Лествица, возводящая на небо. М., 1999.

Климент (Зедергольм), иеромонах. О жизни и трудах преподобного Никодима Святогорца. М., 1865 / Изд. 2-е. СПб., 1988.

Кормчая (Номоканон). СПб., 1997.

Леонид (Кавелин), архимандрит. Сказание о жизни и подвигах старца Оптиной пустыни иеросхимонаха Макария. М., 1861 / Оптина пустынь, 1995.

Леонид (Поляков), иеромонах. Схиархимандрит Паисий Величковский и его литературная деятельность. Магистерская диссертация, машинопись. Кн. 1–2. Ленинград, 1956.

Лисовой Н. Н. Две эпохи – два Добротолюбия. (Преподобный Паисий Величковский и святитель Феофан Затворник) // Церковь в истории России. Сборник 2-й. М., 1998.

Лобачевский С., священник. Святый Антоний Великий. Одесса, 1906.

Последование малаго образа, еже есть мантия. Спасо-Преображенский Валаамский монастырь, 1998.

Правила Православной Церкви с толкованиями Никодима, епископа Далматинско-Истрийского. Т. 1–2. СПб., 1911–1912 / М., 1994.

Правила Святых Вселенских Соборов с толкованиями. М., 1877 / М., 2000.

Преображенский А. Этимологический словарь русского языка. Т. 1. М., 1914.

Святая Русь. Энциклопедический словарь русской цивилизации / Сост. О. А. Платонов. М., 2000.

Серафим (Курчинский), иеромонах. Монастырский мужской общежительный устав. Т. 1. Нижний Новгород, 1910.

Серафим (Курчинский), иеромонах. Первый Всероссийский съезд монашествующих 1909 года. Воспоминания участника. М., 1999.

Синайский И. Греческо-русский словарь. Ч. 1. М., 1862.

Словарь древнерусского языка XI-XIV вв. Т. 1–4. М., 1988–1991.

Словарь русского языка XI-XVII вв. Вып. 1–24. М., 1975–1999.

Словарь русского языка XVIII в. Вып. 1–10. СПб., 1984–1998.

Словарь церковно-славянского и русского языка. Т. 1–4. СПб., 1867.

Смирнов П. А. Жизнь и учение преосвященного Феофана. М., 1915.

Собрание писем святителя Игнатия (Брянчанинова), епископа Кавказского и Черноморского / Сост. игум. Марк (Лозинский). М.-СПб., 1995.

Срезневский И. И. Словарь древнерусского языка. Т. 1–3. М., 1989.

Суворов Н. Учебник церковного права. М., 1902.

Тахиаос А.-Э. Н. Возрождение византийского мистицизма старцем Паисием Величковским (1722–1794) // Cyrillomethodianum XVII-XVIII. Thessaloniki, 1993–1994. С. 201–227.

Творения древних сербских писателей. Писания святого Саввы. Белград- Сремские Карловцы, 1928.

Фасмер М. Этимологический словарь русского языка. Т. 2. М., 1986.

Феодор Студит, преподобный. Огласительные поучения и завещание. М., 1998.

Флоровский Г., протоиерей. Восточные отцы IV века. Париж, 1931.

Флоровский Г., протоиерей. Пути русского богословия. Париж, 1988.

Четвериков С., протоиерей. Бог в русской душе. М., 1998.

Четвериков С., протоиерей. Молдавский старец Паисий Величковский. Париж, 1976.

Яцимирский А. Н. Возрождение византийско-болгарского религиозного мистицизма и славянской аскетической литературы в XVIII веке. Харьков, 1905.

Яцимирский А. Н. Славянские и русские рукописи румынских библиотек. СПб., 1905.

Philokalia ton ieron niptikon sineranisthisa para ton agion kai theoforon pateron imon en i dia tis kata tin praxin kai theorian ithikis filosofias o nous kathairetai, fotizetai kai teleioutai. T. 1–5. Afens, 1982–1992.

Philokalia ton ieron niptikon. Benetia, 1782.

O osios Athanasios o Athoniths. Bios-Tipikon-Paraklitikos Kanon. Agion Oros. 2000.

Cavarnos C. St. Macarios of Corinth. Institute for Byzantine and Modern Greek Studies. Modern Orthodox Saints 2. Belmont, 1972.

Cavarnos C. St. Nicodemos the Hagiorite. Institute for Byzantine and Modern Greek Studies. Modern Orthodox Saints 3. Belmont, 1974.

Kadloubousky E. Early Fathers from the Philokalia. London, 1969.

Katastatikos chartis tou Agiou Orous Atho. Agion Oros. 1979.

Tachiaos A.-E. N. De la Philokalia au Dobrotoljubie. La creation d’un ‘sbornik’ // Cyrillomethodianum, 1981. № 5. P. 208–213.

Tachiaos A.-E. N. O Paisios Belitskofski (1722–1794) kai i askitikofilologiki scholi tou. Thessaloniki, 1984 / Institute for Balkan Studies №73. Thessaloniki, 1964.

Tachiaos A.-E. N. The revival of Byzantine mysticism among slavs and romanians in the XVIII century. Thessaloniki, 1986.

А. П. Схиархимандрит Паисий Величковский // ЖМП, 1972. № 12. С. 62–64.

Ганицкий М., священник. Блаженныя памяти отца нашего Паисиа сочинениа // Кишиневские Епархиальные Ведомости, 1881. № 4. С. 571–578 / 1882. № 2. С. 118–131.

Ганицкий М., священник. К жизнеописанию старца Паисия (Величковского) // Кишиневские Епархиальные Ведомости, 1883. № 4. С. 103–111 / № 8. С. 278–290.

Житие и писания молдавского старца Паисия Величковского. М., 1847 / Изд. 3-е. М., 1892

Иннокентий (Павлов), иером. Старец Паисий Величковский и его духовная и литературная деятельность // Доклад на 2-й международной конференции, посвященной тысячелетию Крещения Руси. «Богословие и духовность Русской Православной Церкви». М., 1987.

Леонид (Поляков), иером. (впоследствии митр.). Литературное наследие Паисия Величковского // ЖМП, 1957. №4. C. 57–61.

Леонид (Поляков), иером. (впоследствии митр.). Старец Паисий Величковский как учитель аскетики (1722–1794) // ЖМП, 1956. №10. C. 44–55.

Леонид (Поляков), иером. (впоследствии митр.). Схиархимандрит Паисий Величковский (к 160-летию со дня смерти) // ЖМП, 1954. №10. C. 53–59.

Макарий, архим. Сказание о житии и трудах преосвященного Гавриила, митр. Новгородского и Санкт-Петербургского. СПб., 1857.

Никодим (Кононов), архим. Старцы: отец Паисий Величковский и отец Макарий Оптинский и их литературно-аскетическая деятельность. М., 1909.

Никодим, архимандрит. Указатель к пяти томам Добротолюбия. М., 1905.

Паисий Величковский и его значение в истории православного монашества // Кишиневские Епархиальные Ведомости, 1898. № 18–24.

Паисий Величковский, подвижник благочестия второй половины прошлого столетия // Полтавские Епархиальные Ведомости, 1897. № 22–23. С. 829–846.

Паисий, великий старец, схимонах и архимандрит, и ученики его // Домашняя беседа, 1861. № 30–31.

Самурян Г. Архимандрит Паисий Величковский // Русский Паломник, 1894. № 49.

Тахиаос А.-Э. Н. Возрождение православной духовности старцем Паисием Величковским (1722–1794) // Доклад на второй международной конференции, посвященной тысячелетию Крещения Руси. «Богословие и духовность Русской Православной Церкви». М., 1987.

Хибарин И. Литературно-переводческая деятельность старца Паисия (Величковского) // ЖМП, 1956. № 12.

Ювиналий, архимандрит. Христианская жизнь по Добротолюбию: Избранные места из творений святых отцов и учителей Церкви. Харбин, 1930.

Церковь имеет свои основные законы, которыми должны руководствоваться и епископы, и клирики, и миряне; иначе будут разрушаться основы духовной жизни, упадет дисциплина и воцарится хаос. И епископы и клирики перед хиротонией дают клятвенное обещание свято соблюдать священные каноны. К сожалению, с конца XVII века в Русской Церкви в силу политических обстоятельств чувства соборности и верности канонам стали постепенно изгоняться из сознания народа и заменяться слепой покорностью начальству¹. В результате Московский Патриархат постепенно превратился в Ведомство православного исповедания, подчиненное министру Двойного министерства². Это имело печальные последствия в истории и дает о себе знать и в наше время. Многие забыли об обязательности и необходимости соблюдения канонов и, вместо них, стали руководствоваться различными мирскими соображениями, как будто не было совсем церковных Соборов и святоотеческих творений. Что удобно в той или иной ситуации, что более соответствует интересам правительства, то и полагается в основу церковной жизни.

Один из вопросов, которому уделялось значительное внимание на Соборах и в творениях святых отцов, – это пребывание в монастырях лиц другого пола и детей. В Элладской, Кипрской и других Церквах строго запрещается женщинам входить в мужские, а мужчинам в женские монастыри³. Для Русской Церкви данная проблема сейчас актуальна, и представляется целесообразным рассмотреть церковные правила, касающиеся этой темы. Обобщая различные источники, можно сделать следующие выводы.

Со времени появления организованного монашеского жития (с начала IV века) возникали и женские монастыри. Сестра святителя Антония Великого основала первый девичий монастырь; сестра преподобного Пахомия Великого, игумения Мария, управляла одной его женской киновией (общежитием); сестра святителя Василия Великого, монахиня Макрина, руководствовалась его правилами для женских монастырей. Женские киновии, широко распространившиеся и на Западе, устраивались обычно вдали от мужских. Но иногда появлялись двойные монастыри (diplá monasthvria), где могли жить неподалеку друг от друга мужчины и женщины. Возможно, они возникали в тех случаях, когда удалялись из мира люди близкие между собою, например брат и сестра, муж и жена, желавшие иногда видеть друг друга, и когда женщины, за отсутствием всякой другой защиты в пустынных местах, старались держаться вблизи мужских монастырей. Однако уже со времени святого Юстиниана Великого (527–565) начинается борьба церковного законодательства с двойными монастырями и всякое соседство монахов и монахинь строго запрещается⁴.

Монастырские уставы в одинаковой степени распространяются и на мужские и на женские обители, независимо от содержания канонического определения. Для непреткновенного стяжания евангельского совершенства (что является целью монашеского жития) вместе с подвижничеством необходимо всеми возможными способами уклоняться от соблазнов. Уже самые первые монастыри (преподобного Пахомия Великого) ограждались стеной, чтобы как можно меньше сталкиваться с миром. Как в мужских, так и в женских обителях очень рано появляются правила, ограничивающие вход или пребывание внутри монастырской ограды посторонних лиц, поскольку сакраментальное, таинственное духовное делание возможно только в уединении. Внутри монастыря выделяется особая территория, предназначенная только для братии, а гостиницы для паломников строятся обязательно вне стен обители.

В мужском монастыре запрещается вход или пребывание любой женщины (замужней или незамужней, мирянки или монахини), независимо от возраста. Нарушающим этот запрет грозит отлучение, а игумену и вместе с ним начальствующим полагается епитимия⁵. Такое запрещение является общим, начиная от простого случая входа для посещения родственников монахов, или молитвы в храме в праздничный день, или совершение панихиды о почивших сродниках мужчинах, погребенных внутри монастыря. Не позволяется даже погребать женщин на территории мужского монастыря. В некоторых монастырях иногда делаются исключения, например всем разрешается присутствовать на богослужении в воскресный или другой праздничный день.

На Святую Гору Афон издревле запрещалось приезжать женщинам, а впоследствии и рабочий скот стали завозить туда только мужского пола.

Монастырские правила строго запрещают вход в обитель юного отрока, не имеющего бороды, даже если он является сыном, братом или другим родственником кому-либо из монахов. Строгие канонические прещения и наказания предписываются приведшему его, а также начальствующим в монастыре, если они знали о приходе отрока и не поспешили предотвратить его приход. Это запрещение общее, распространяющееся на любой случай введения за монастырскую ограду безбородого отрока, с целью обучения или исполнения каких-либо работ. Для отроков, желающих монашествовать, устанавливаются особые условия пребывания в монастыре. Еще со времени преподобного Пахомия Великого (с начала IV века) при монастырях устраивались школы для детей, но учащихся держали отдельно от монастырской братии, в особом корпусе-школе за оградой монастыря, под строгим наблюдением опытнейшего в духовной жизни старца.

Подобные правила имеются и для женских обителей. Запрещается входить и оставаться на ночлег внутри монастыря любому мужчине (женатому или неженатому, мирянину или монаху), независимо от его возраста, а также погребать мужчин в ограде монастыря. Исключения делаются в следующих случаях: 1) посещение один или два раза в год близкими родственниками; 2) посещение врачом столько времени, сколько необходимо для лечения; 3) пребывание священника для совершения литургии и других Таинств. Обычно иерей, старец преклонного возраста, останавливается в домике вблизи монастырских ворот; 4) посещение местным епископом для выполнения канонических пастырских обязанностей; 5) посещение мужчин для производства некоторых работ, которые не под силу монахиням по естественным причинам, например строительные и связанные с ними работы, погребение и тому подобное; 6) посещение мужчинами богослужения в праздничные дни.

Ниже приводятся некоторые цитаты на данную тему из авторитетных источников.

Правило 18-е VII Вселенского Собора

Безпреткновени бывайте и внешним, глаголет божественный апостол (1Кор. 10, 32). Но пребывание жен в епископиях, или в монастырях, есть вина всякого соблазна. Сего ради, аще усмотрено будет, что кто-либо имеет рабу, или свободную в епископии, или в монастыре, поручая ей какое-либо служение, да подлежит таковый епитимии: закосневающий же в том, да будет извержен. Аще и случится женам быти в загородных домах, и восхощет епископ, или игумен путь творити тамо: то в присутствии епископа или игумена отнюдь никакого служения да не исправляет в то время жена: но да пребудет особо на ином месте, доколе последует отшествие епископа, или игумена, да не будет нарекания⁶.

Толкование Зонары: И третье правило Перваго Собора и пятое Шестаго ведут речь о сожительствующих женщинах. И это правило запрещает в епископии, или в мужском монастыре жить женщине, и повелевает подвергать епитимии того, кто держит для какого либо дела женщин в епископии, или в монастыре; а если не изгонит их, то посвященных лиц подвергает и извержению. Но правило хочет, чтобы и в загородные домы, где есть в услужении женщины, епископ или игумен приходили не иначе, как если оне удалятся в другое место, пока не возвратятся оттуда епископ, или игумен. Должно прочитать еще 19-е правило Анкирского Собора.

Толкование Аристина: Женщинам не должно пребывать в епископиях, или в монастырях. Итак, если кто дерзнет на это, да подвергнется епитимии, а если упорствует, да будет извержен. Но и там, где проходит мимо епископ, или игумен, ни одна женщина не должна служить и являться, но должна удаляться в особое место до отбытия.

Мы должны быть «безпреткновени… и внешним», по слову божественнаго Апостола (1Кор. 10, 32); и поэтому женщинам не должно жить в епископиях, или мужских монастырях; но дерзнувшаго иметь в епископии, или в монастыре для какого либо служения рабу, или свободную, отцы постановляют подвергать епитимии; а того, кто не изгоняет их и после наказания чрез епитимию, но позволяет им и еще оставаться в епископии, или в монастыре, определяют извергать. Если же епископ, или игумен отправится в загородный дом епископии, или монастыря, и случайно тут будут женщины, то оне не должны служить, пока епископ, или игумен пребывают там, но должны быть до отбытия их отдельно в другом месте, да не будет нарекания⁷.

Святитель Никодим, епископ Далматинско-Истрийский в толковании на это правило говорит, что поскольку «причиною всякого сомнения бывает то, если в епископиях и монастырях живут епископы и монахи вместе с женщинами, правило определяет, что этого не должно быть, а если кто-либо дерзнет это сделать, да подвергнется каноническому наказанию, и если будет упорствовать, да будет извержен... Далее, не только в епископиях и монастырях не смеют быть ни под каким видом никакия женщины, но правило запрещает епископам и монахам встречаться с женщинами и тогда, когда во время путешествия остановятся где-либо в доме (за городом) в окрестности епископии или монастыря, и определяет, что в присутствии епископа или игумена (и вообще монахов) ни одна женщина не должна служить, но должна удаляться из дома, пока они не отбудут, а потребную службу пусть исполняют мужчины...»⁸.

Правило 20-е VII Вселенского Собора

Определяем не быти отныне монастырям двойным, потому что сие бывает соблазном и преткновением для многих. Аще же восхотят некие со сродниками отрещися от мира, и монашескому житию последовати, то мужам отходити в мужеский монастырь, а женам входити в женский монастырь: ибо сим благоугождается Бог. А обретающиеся доныне двойные монастыри, да будут управляемы по правилу святаго отца нашего Василия, и по заповеди его, законополагающей тако: да не живут во едином монастыре монахи и монахини: потому что соводворение дает посредство к прелюбодеянию. Да не имеет дерзновения монах с монахинею, или монахиня с монахом беседовати наедине. Да не спит монах в женском монастыре, и да не яст монахиня вместе с монахом наедине. И когда вещи потребныя для жизни, со стороны мужеской приносятся к монахиням: за вратами оныя да приемлет женскаго монастыря игумениа с некоею старою монахинею. Аще же случится, что монах пожелает видети некую родственницу: то в присутствии игумении с нею да беседует, не многими и краткими словами, и вскоре от нея да отходит⁹.

Толкование Зонары: Это правило запрещает двойные монастыри. Но не вместе пребывали монахини с монахами в таких монастырях, а жили весьма близко друг от друга, так что обе стороны слышали друг друга. Итак Собор не дозволяет этому быть, так как это возбуждает страстные помыслы, или даже и самыя страсти, и делается соблазном для многих, когда видят, что женщины почти вместе живут с мущинами, по причине крайней близости жилищ тех и других. А если некоторые, говорит собор, захотят отречься от мира со сродниками, то мужи пусть отходят в мужской монастырь, а жены – в женский; ибо так благоугождается Бог, то есть, таким образом благоугодно послужат Богу, живя отдельно и в удалении друг от друга, так что ни друг друга ни возбуждают к страстной жизни, ни для других не бывают соблазном. А все существующие уже двойные монастыри пусть, говорит собор, остаются и пусть управляются по заповеди и уставу Василия Великаго и пусть не живут в едином монастыре монахи и монахини; – а жить здесь значит не то, чтобы вместе есть; но совместное друг с другом пребывание и обращение. И не должны монах и монахиня иметь такого дерзновения друг к другу, чтобы сходиться, когда захотят, и беседовать друг с другом; ни спать не должен монах в женском монастыре, ни вкушать пищу наедине с монахинею; но хотя бы нужно было доставить им из мужскаго монастыря необходимое для жизни, монахи не должны входить внутрь женскаго монастыря, но пришедши к двери должны ожидать вне; а предстоятельница вместе со старицами монахинями должна подойти к двери и принять принесенное. Если монах желает увидеть даже свою сродницу, то пусть видится с нею в присутствии игуменьи и ведет беседу в немногих словах, чтобы скорее удалиться¹⁰.

Правило 47-е VI Вселенского Собора

Ни жена в мужеском монастыре, ни муж в женском да не спит. Ибо верные должны быти чужды всякаго преткновения и соблазна, и благоучреждати жизнь свою сообразно с благоприличием и благоприступанием ко Господу (1Кор. 7, 35). Аще же кто сие учинит, клирик ли, или мирянин: да будет отлучен¹¹.

Из ответов Московского Стоглавого Собора 1551 г.

Глава 49. О святых честных монастырех о том соборный ответ по священным правилом:

А по келиам бы архимандриты и игумены, и строители, и соборные старци, и вся братиа молодых робят голоусых однолично не держали. А которому старцу невозможно будет без служащего быти немощи ради или старости, и архимандриты, и игумены бы посылали к тем старцом братию на службу, единаго или дву, или человека мирскаго в совершенном возрасту, имущаго браду, а голоусых бы робят отнудь в манастырех по келиам не держали и в келии бы приходити к собе не велели¹².

А жонкам и девкам по келиам не ходити и в келии их не пускати. А у которых попов или у диаконов, или у чернецов увидят или вымут жонку или девку в келие, и тем попом и диаконом изверженым быти от священства по священным правилом, а простым чернецом отлученным быти от всякиа святыни по тем же священным правилом.

А робятом молодым по келиам не жити и по селом с архимандриты и с игумены, и з старцы не ездити¹³.

О том же от царьскаго написаниа. Что робят молодых по келиам не держати, тако же и жонкам и девкам по келиам не ходити никоторыми делы, кроме церковнаго молениа с верою прибегающим по обещанию с мужем или з братом, или с сыном помолитися, и потом из церкви за манастырь исходят. А служебники бы были во всяких службах старци, а слугы бы были монастырскые женаты, а иные – как произволят сверстные, аще хранят чистоту телесную, а жили бы поодаль монастыря. А чернеци бы к ним из монастыря в домы не приходили никоторые ради потребы, а жонки бы и молодые отроки, и девки отнюдь никако же никоторыми дела в монастырь ни входили ни с каким послужением, а входили бы слуги, сверстные и женатые, во время о всяких потребах и о всяких службах монастырьскых, что им повелят и куды их пошлют, они по тому и творят. А архимандриты бы и игумены ни в котором монастыре без соборных старцов и без келаря, и без казначеа ничем не властовалися¹⁴.

Глава 82. Ответ о том, что впредь чернецом и черницам в одном манастыре не жити:

Да на том же соборе прежде нас отцы по священным правилом уложили, что в одном манастыре черньцом и черницам не жити. И мы ныне по тем же священным правилом и по прежеуложенном соборе, что в монастырех жили в одном месте черньцы и черницы, а служили у них игумены, и вперед черньцом и черницам в одном манастыре не жити. А в котором манастыре учнут жити черньци, ино туто служити игумену, а черницам в том манастыре не жити. А в котором манастыре учнут жити черницы, ино у них служити попом белцом, а черньцом в том манастыре не жити¹⁵.

Из решений Первого Всероссийского съезда

монашествующих 1909 года

Вопрос 13-й. По вопросу о женской прислуге в мужских монастырях и мужчин в женских (сторожа, дворники и др.) постановлено, чтобы при монастырях не было в виде прислуги лиц другого пола, как то: прачек, коровниц и т. п.; в случае, где это невозможно избежать, в крайней необходимости, разрешить иметь коровниц самых благоговейных старушек, но ни под каким видом, молодых, и при условии, если скотский двор вдали от монастыря; прачек же не разрешается держать ни в каком случае, ибо неприлично иноческую одежду мыть женщинам. В монастыре же или около монастыря, в гостиницах монастырских жить и прислуживать женщинам воспретить безусловно под строгой ответственностью настоятеля со старшей братиею¹⁶.

Правило 11-е святого Никифора Исповедника,

патриарха Константинопольского

Не подобает инокиням входити во святый олтарь, ни вжигати свещю и кадило, и украшати и пометати¹⁷.

Правило 17-е святого Никифора Исповедника,

патриарха Константинопольского

Монаху дозволено оставить монастырь по трем причинам: 1) если игумен еретик, 2) если женщины (свободно) приходят в монастырь и 3) если дети мирян учатся в монастыре¹⁸.

Правило 23-е святого Никифора Исповедника,

патриарха Константинопольского

Монахини не должны причащаться у молодого монаха-пресвитера, когда таковый служит и причащает¹⁹.

Из правил преподобного Антония Великого

4. С отроком и юношей остерегайся начинать беседы, или устанавливать знакомство.

9. С мирскими людьми не встречайся (дословно – не примешивайся) совершенно и не подражай фарисею, который все делал напоказ.

10. Женщине к себе подходить не позволяй, и не допускай, чтобы она вступала в твое жилище...

11. Родственников твоих не посещай, и не позволяй, чтобы они взирали на тебя, и не приходи к ним.

16. С отроком не говори никогда, поскольку он будет тебе в преткновение.

28. Церковь, в которую приходит множество людей, не посещай²⁰.

Из устава святителя Василия Великого

Надобно удаляться от всего того, что приближаясь к нам, приводит нам на память страсти, тревожит и смущает разсудок и производит в душе брани и борения. Ту брань, которая невольно постигает нас, выдерживать – дело благоразумия и мужества; но весьма безразсудно воздвигать против себя брани произвольно. В невольной брани получит может быть прощение, если кто и побежден бывает (только да не встретится сего с христианскими подвижниками); а побеждаемый в брани произвольной, сверх того, что бывает осмеян, лишается извинения.

Посему надобно всего больше избегать бесед и свиданий с женщинами, если не принуждает к свиданию неминуемая какая нибудь необходимость. Да и при встретившейся необходимости надобно как можно скорее поспешить расходиться с ними...

А если кто говорит, что от свидания и долгаго сожительства с женщинами не терпит вреда; то он или не имеет в себе мужской природы... или если имеет, то будучи погружен в страсти, не чувствует сего по подобию упившихся, или сумашедших, которые в самых тяжких страданиях почитают себя нестраждущими. Но уступим слову, чуждому всякого разума, а именно, будто иный не уязвляется мужскою страстью. Если сам он и не подлежит уязвлению, то не легко ему уверить других, что точно неуязвим. А соблазнять многих, не имея при сем в виду никакого добраго дела, почитаю небезопасным для поступающаго так. При том должно принять во внимание и другое нечто, а именно: хотя мужчина и не терпит вреда от помыслов, но не будет уже спорить с ними в разсуждении женщины, что она также изъята от телесных страстей. Напротив того, будучи слаба разсудком и склоннее к страсти, она нередко терпит уже некоторый вред от того, кто неосторожно имел с нею свидание. И кто сам не уязвляется, тот часто уязвляет, хотя и не знает того. Женщина, часто приходя к подвижнику под видом духовной любви, начинает впивать в себя грех посредством очей, похотливыми глазами пожирать наружность ближняго и нечистыми помыслами растлевать внутреннюю деву...²¹

Из жития преподобного Саввы Освященного

Никому из тех, кто не имел бороды, отец наш Савва не позволял жить в своей общине, ибо опасался соблазнов лукавого. И если принимал кого-либо без бороды, то принимал совершеннолетнего и отсылал его к авве Феодосию... утешал отсылаемого такими словами: «Сын мой, неприлично или, лучше сказать, вредно Лавре иметь у себя брата без бороды. Этот закон положили древние отцы Скита, и мне его передал Великий отец наш Евфимий...»²².

Из завещания преподобного Феодора Студита

Отрекись совершенно женскаго пола, не имей скота женскаго рода для необходимых работ, ни в обители, ни на полях; ибо и из преподобных и Святых Отцев наших, никто сего не делал, и по самой природе это противно (монашескому образу жизни)²³.

Не отворяй ворот обители для входа женщин, кроме великой нужды... Не имей по пристрастию в келлии твоей учеником юношу, но принимай услужение от лица, не подающего повода к соблазну²⁴.

Из устава преподобного Ефросина Псковского, чудотворца

Да не входят в эту обитель женщины ни в коем случае. Вспоминайте слово Господне: Всяк, иже воззрит на жену, ко еже вожделети ея, уже любодействова с нею в сердце своем (Мф. 5, 28). И святые отцы говорят: «Всякий грех приходит от видения, а где видение, там и помышление и дело неподобное». Преподобный Исаак пишет: «Лучше тебе вкусить яд смертный, чем вместе с женщиною есть, даже если будет тебе мать или сестра по плоти». И святой Маркиан учит: «Лучше с диаволом беседовать, чем с женами блудницами безсрамными, и лучше с диаволом часто пребывать, чем с благообразными женами». Еще никогда не имейте для монастырских работ животное женского пола.

Так же и детей малых не принимайте в обитель. Ибо некий старец сказал: «Когда увидете детей (в монастыре) возьмите мантии ваши и побегите»²⁵.

Из устава преподобного Иосифа Волоцкого

Не подобает жить в монастыре отрокам безбородым. Говорил преподобный Исаак: «Братие! Не принимайте детей в киновию, ибо я видел как три церкви опустели в скиту из-за них». И святой Ефрем говорит, что великая есть беда отрочата в общем житии. В Отечнике повествуется, что пришел некогда бес к вратам киновии и, увидев отроча в ней, сказал: «Мне нет нужды здесь быть, потому, что отрок наведет смущение больше, чем я». Не приводит Бог детей в монастырь, но враг наш диавол, чтобы смутить братию, ибо хуже жен отрочата для иноков. Многих опалил ими диавол и вечному огню предал. Поэтому не следует пускать их в обитель ни для какого дела, но устроить особое место за монастырем, где раздавать им хлеб или покупать у них что-либо²⁶.