Глава II. Борьба со страстями и стяжание добродетелей

Господь испытает праведнаго и нечестиваго: любяй же неправду ненавидит свою душу. (Пс. 10, 5)

В грешных душах существуют адский огонь, тьма, червь и тартар в разнообразном сладострастии, всепоглощающей тьме невежества, в неутолимой жажде чувственного наслаждения и смраде зловонного греха. Эти залоги и преддверия адских мук возникают и действуют в них вследствие страстного навыка. Как задатки адских мучений невидимо таятся в душах грешников, так и начатки небесных благ сообщаются сердцам праведных через Святого Духа. Царство Небесное есть добродетельная жизнь, равно как и адское мучение есть следствие страстных навыков. Заповеди следует считать и именовать действиями, а добродетели – навыками, подобно тому как и пороки благодаря их устойчивости называют привычками. Причина страстей – злоупотребление и греховные дела, помыслов – страсти, мечтаний – помыслы, мыслей – память, памяти – забвение; мать забвения – неведение, причина неведения – беспечность. Как происхождение добродетелей имеет место в душе, так и источник страстей. Но первые естественно рождаются в ней, вторые же – вопреки природе. Богомудрые святые отцы, познав законы духовной жизни, говорят, что страсти связаны между собой и происходят одна от другой в определенной последовательности. Распознать силу и действие страстей может только трудящийся делом и словом и принявший от Духа Святого дар вeдения и рассуждения. Разум озаряет человека, как солнце, а безумный самопроизвольно закрывает глаза души неверием и леностью, предается забвению и унынию. Неведение, забвение и уныние – сильные и крепкие исполины, подкрепляющие мысленных иноплеменников. Если их победить, то дальше легко будет бороться со всякой силой лукавых духов. Неведение – мать всех зол, а забвение – сестра его и помощница. Уныние исполняет душу злом, покрывая ее темными одеждами, подобными черному облаку. Через них прочие злые страсти входят, действуют и живут, усиливаясь в душах сластолюбивых. Для борьбы с ними молитвой и содействием Божиим, войдя в глубину сердца, надо исследовать этих трех исполинов диавола. Многим вниманием, прилежанием ума, усердием к истинному разуму, памятованием слова Божия и молитвой, с помощью благодати Божией, можно избавиться от злых исполинов. Забвение отгоняется непрестанными помышлениями о Христе Иисусе и елика суть истинна, елика честна, елика праведна, елика пречиста, елика прелюбезна, елика доброхвальна, аще кая добродетель и аще кая похвала… (Флп. 4, 8). Просвещенным разумом истребляется губительная тьма неведения, а добродетельным усердием ко спасению изгоняется безбожное уныние. Эти добродетели стяжаются не одним произволением, но силою Божией и содействием Святого Духа, от многого внимания и молитвы.

От забвения происходит самолюбие, то есть исполнение своей плотской воли и разумения, а также страстная любовь и прилежание к своему телу. Самолюбие – причина несказанных зол; и если в человеке нет памяти Божией, то в него входит многий и страстный мятеж. Кто самолюбие в своей душе до конца искоренил, тот легко победит и прочие страсти с помощью благодати Божией. К самолюбию близки сластолюбие (любовь к роскоши и чувственным удовольствиям) и славолюбие (тщеславие). Не возненавидевший их не истребит прочих страстей, так как они являются родителями всякого порока. Корень бо всем злым сребролюбие есть (1Тим. 6, 10), но оно явно составляется тщеславием и сластолюбием. Ослепляется ум от трех страстей: сластолюбия (сласти), сребролюбия и тщеславия. Эти три дочери есть ненасытные пиявицы, по Писанию, от матери безумия любовию возлюблены (Притч. 30, 15). Ни от чего другого, как от них, притупляются разум и вера. Ярость, гнев, брани, убийства и все прочее зло от них в людях сильно укрепились. И из бесов первыми на брани стоят те, которые побуждают к похоти чревоугодия, влагают сребролюбие и побуждают к славе человеческой. Прочие же демоны все позади них идут, принимают уязвляемых и причиняют душам зло и вред. Из опыта известно, что невозможно человеку впасть в грех или какую-либо страсть, если прежде не будет уязвлен одним из этих трех исполинов, и иначе не бывает. Невозможно впасть в руки духа любодеяния, не пав от чревобесия (чревообъедения), и невозможно возмутиться яростью тому, кто не борется ради яств, или богатства, или славы. И невозможно избежать духа печали не претерпевшему лишения всего этого. И не избежит гордости, первого порождения диавола, тот, кто не истребил корень всех зол – сребролюбие, поскольку нищета мужа смиряет (Притч. 10, 4), по слову царя Соломона. Одним словом, невозможно человеку пострадать от бесов, не уязвившись прежде тремя главными. Поэтому диавол некогда искушал Спасителя в пустыне этими страстями (Мф. 4, 3–10). Но Господь превзошел их и показал, что для победы над диаволом необходимо разрушить эти три помысла. За сластолюбием, сребролюбием и славолюбием следуют пять других лукавых духов, от которых бывает множество страстей и видов различной злобы. Тот, кто победил три начальные страсти, разрушил и остальные и таким образом победил все страсти. Поэтому нужно возненавидеть сребролюбие, тщеславие и сластолюбие, как матерей всех страстей. Ради этого апостол говорит: «Не любите мира, ни яже в мире» (1Ин. 2, 15). Здесь апостол не заповедует безрассудно возненавидеть создание Божие, а говорит, что надо отсекать причины основных страстей.

Краткое «родословие» восьми начальствующих страстей следующее. За тремя великими страстями (чревоугодием, сребролюбием и тщеславием) следуют их порождения – пять лукавых духов: блуд, гнев, печаль, уныние и гордость. От чревоугодия (чревообъедения) происходит блуд, от сребролюбия – гнев, от которого печаль, производящая уныние. От тщеславия рождается гордость. И из этих восьми страстей происходит все множество пороков и различные виды грехов. От них человек приходит в отчаяние, совершенную погибель и отпадает от Бога.

Страсти побеждаются противоположными и владеющими ими добродетелями, которые образуют соответствующий ряд. Три главные добродетели – воздержание, нестяжание и смирение. Им последуют чистота, кротость, радость, мужество и самоуничижение. Как Бог есть причина и источник всякого добра, так начало и основание добродетелей есть доброе намерение или желание прекрасного. Начало добра – вера, а Камень веры – Христос. Он является началом и основой всех добродетелей, и на Нем утверждается и зиждется все доброе.

Ничто так не истребляет добродетели, как кощунство, шутка и празднословие. И напротив, ничто так не обновляет обветшавшую душу и не приближает к Богу, как страх Божий, доброе внимание и непрестанное поучение слову Божию. При этом надо вооружать себя молитвой и приобретать пользу от бдения. Прилично и вместе с тем полезно душе переносить всякие скорби, причиняемые людьми или бесами, как справедливо заслуженные. И всегда следует порицать только себя, ибо порицающий иного в своих скорбях будет справедливо осужден. Кто желает достичь чистой молитвы, пусть остерегается ярости, и кто любит целомудрие, пусть удерживает чрево, не давая ему досыта хлеба и удручая его жаждою. Также необходимо удалить от себя памятозлобие и бодрствовать в молитве.

Для борьбы со страстями нужно с самого начала понимать коварство приходящих лукавых помыслов. Прообраз борьбы со страстными помыслами показал Самсон, когда связал хвосты лисиц и зажег нивы иноплеменников (Суд. 15, 4–5). Эти помыслы хитро стараются показаться сначала благовидными. Но концы (хвосты) доказывают непристойность помыслов. Поэтому, связав хвосты, надо поставить между ними свечу – обличение. Например, часто от тщеславия приходит помысл блуда и хотя показывает благовидные преддверия ведущих во ад путей, однако скрывает гибельные места. Иногда он внушает мечтание священства, иногда совершенную жизнь инока или заставляет представлять, как другие хвалят его. И когда достаточно прельстит такими помыслами и отлучит от естественного трезвения, тогда изображает в уме собеседование с красивой женщиной и влечет к согласию на скверное дело, низводя в крайний срам. И поскольку почести, которые обещает тщеславие, противятся бесчестью блуда, нужно поступить по примеру Самсона (Суд. 15, 4–5). Помысл чревобесия снова концом имеет блуд, а помысл блуда – печаль. Уныние и печаль сразу следуют за такими помыслами. Подвизающемуся надо помышлять не о наслаждении яств и не о сладости роскоши, но о концах того и другого; и когда он увидит скорбь, последующую за обоими, пусть свяжет хвост с хвостом и обличением истребит нивы иноплеменников.

Прежде бывшие впечатления в уме нельзя изгладить, пока приходят новые и рассуждение еще занимается настоящими. Труд к истреблению страстей тогда должен быть большим, так как страсти приходящими мечтаниями, подобно источнику, душу наполняют и от времени усиливаются и умножаются. Кто хочет найти некоторые вещи, лежащие на дне ручья, никакой пользы не получает, исчерпывая воду, так как исчерпанное тут же наполняется источником. Когда же перекроет источник или отведет верхнее течение, тогда вода отступит, дно откроется и станут видны искомые вещи. Так и воображения страстей можно упразднить, ничего извне не давая чувствам. Очистить же ум от волнения чувств, наносимых по подобию течения, не только трудно, но и совершенно невозможно. Может случиться, что страсти не борют из-за частых собеседований. До времени они не проявляются, но действуют втайне, все больше возрастая и укрепляясь. Земля, которую часто топчут, если и содержит в себе терния, не произращает их, пока мешает попирание ног, но терние пускает в глубине крепкие корни. Когда же настанет благоприятное для произрастания время, быстро вырастает сильное и большое терние. Подобно и страсти, не проявляющиеся от частых собеседований, укрепляются, а когда наступит безмолвие, вырываются со многой силой и причиняют неисчислимые беды тому, кто не боролся с ними вначале. Поэтому прилоги (начала) образов следует истребить, когда они только начинают появляться, иначе они, упав на землю мысли, произрастут и, напоенные обильными и бесполезными водами напрасного поучения, принесут большой плод злобы. Царь и пророк Давид ублажает не дожидающихся цвета страстей, но убивающих семя Вавилона, говоря: «Блажен, иже имет и разбиет младенцы твоя о камень» (Пс. 136, 9). В книге Иова об этом так говорится: «Еда произничет рогоз без воды, или растет ситник без напаяния? Еще сущу на корени, и не пожнется ли? Прежде напаяния всякое былие не изсыхает ли?» (Иов 8, 11–12). И в другом месте сказано: «Мраволев погибе, занеже не имеяше брашна» (Иов 4, 11). Здесь страсти мудро дается имя «мраволев», поскольку она имеет характер и дерзкого льва и слабейшего всех муравья. Приражения страстей скрытно приползают, по примеру муравья. Через время же они достигают великой силы и причиняют бедствия не меньше льва. Поэтому и необходимо подвижнику сражаться со страстями, когда они еще как муравьи приходят, если же достигнут львиной крепости, трудно будет их победить и не подать им пищу. Пищей же страстей являются образы чувственных вещей. Они питают страсти и вооружают против души каждый вид мечтания. Хотящему соблюсти в чистоте храм своей души нужно вспомнить, что сказал Господь Моисею: «Скинию же да сотвориши от десяти опон от виссона» (Исх. 26, 1). На ветхозаветной скинии была устроена сеть, чтобы ничто из нечистых животных не могло туда вползти. Поэтому следует заграждать вход нечистым мечтаниям помыслами о Страшном Суде. Кто сможет справиться с разжигающим зрением и долгое время его удерживать, тот без труда победит страсти, не ощущая наносимых ран, по слову царя Соломона: биша мя, и не поболех, и поругашася ми, аз же не разумех (Притч. 23, 35). Так же и святой пророк Давид говорит: …уклоняющагося от Мене лукаваго не познах (Пс. 100, 4). А кто этого не знает и увлекается чувствами, от них легко впадает в заблуждение. Если человек не только не видит их бесполезность, но небрежно им предается, он не заметит их нападения, не наученный прежде рассуждению. Так чувства воюют с чувственными и возлагают дани на побежденных. Поэтому необходимо заключить все двери своей души, то есть чувства, чтобы через них не пасть. И если ум не будет ничем порабощен, то приготовляется к бессмертию, собирая чувства свои воедино.

Чревоугодием (чревобесием) называется объедение, пресыщение пищей или пристрастие к лакомым кушаньям. Оно является матерью сластолюбия. Прочие страсти произрастают от него, как из корня, и постепенно, присоединяясь к сластолюбию, приводят к нравственному растлению. Сребролюбие, ярость и печаль суть дети и отрасли чревобесия. Обжорливому для удовлетворения своих вожделений необходимо собрать богатство, а если что-либо препятствует обогащению, то он впадает в ярость. Когда же, по немощи, ярость не может осуществиться, непременно происходит печаль.

От чрезмерного употребления жидкости ум как бы утопает в волнах и не только страстно видит во сне изображаемое бесами, но и сам своими мечтаниями разжигает в себе некие срамные образы. От вина же непременно происходит разжжение и ум представляет сладость страсти.

Невозможно одновременно и плоть пресыщать пищей и духовно наслаждаться Божественной благодатью. Насколько человек угождает чреву, настолько лишает себя духовных благ и, наоборот, в какой мере ограничивает и порабощает свое тело, в той же мере исполняется духовной пищи и утешения.

Воздержание от пищи противоположно чревообъедению. Воздержание и пост необходимы для очищения души. Невозможно с насыщенным чревом воевать против духа блуда в мысли. Поэтому первый подвиг в борьбе со страстями заключается в том, чтобы обуздать чрево и поработить тело не только постом, но и бдением, и трудом, и чтением. Следует собирать в сердце страх геенны и желание Царства Небесного. Воздержание связано с духовными устремлениями человека. Например, некий юноша Георгий, отвергнув от себя всякие помыслы, плотские и мирские, так хотел сохранить в чистоте свою совесть, что ко всем вещам мира стал бесчувствен, даже не было у него желания есть и пить, и так долго пребывал он в посте.

Святые отцы не дали правила и образца воздержания, одинакового для всех, так как количество и качество пищи должно соответствовать здоровью, возрасту, навыкам и свойствам тела. Разные люди имеют различия в потребностях тела. Кому-то для поддержания силы необходимо много пищи, а кому-то мало, в зависимости от потребностей организма и привычек. Один человек съедает 650 граммов хлеба и остается голодным, а другой может съесть вдвое меньше и насытиться. Не все нуждаются в употреблении овощей, но и не все могут есть сухой хлеб. У всех же должно быть одно намерение – избегать множества видов и излишества пищи. Не должно насыщаться и привлекаться сладостью и изысканным вкусом особых яств. Ежедневное умеренное принятие пищи больше способствует чистоте, чем вкушение через 3–4 дня или до седмицы продолжающееся пощение. Одинаково вредят крайности с любой стороны – избыток поста и насыщение чрева, слишком продолжительное бдение и многоспание и тому подобное. От множества лакомств и изобилия пищи тело отягчается, ум становится склонным к греховным желаниям, но и от многого воздержания ум изнемогает и приводит душу к дряхлости. Некоторые без меры, сверх сил, постятся, а потом сверх меры и часто употребляют пищу. В таком случае сначала от чрезмерного голодания тело изнемогает и к духовному служению бывает лениво, а затем тело, отягощаемое множеством яств, вводит в душу уныние и расслабление. Некоторые, вначале победив чревобесие, потом были низвержены безмерным постом и впали в ту же страсть чревобесия из-за пришедшей от непомерного поста немощи. Искусный в духовной жизни авва Моисей, живший в пустыне Скит, нечто подобное испытал на себе. Некогда он настолько воздерживался, что забыл и желание пищи. Два и три дня ничего не вкушая, он совсем не хотел есть, и другим отцам пришлось уговаривать его принять пищу. В другой раз, по действу диавола, от очей аввы Моисея так сон отступил, что, много ночей пребывая без сна, молил он Господа, чтобы дал ему немного сна. Продолжительные голодание и бодрствование причинили авве Моисею больше бедствий, чем их может случиться от объедения и избытка сна.

Все крайности – и удаление от пищи и избыток в ней – приносят недуги. Болезни происходят как от голодания и трудов не по силам, так и от переедания. Поэтому святые отцы говорят о необходимости умеренного поста, чтобы победить чревобесие, гортанобесие и быть беспристрастным. Умеренный пост состоит в том, чтобы есть один раз в день, не насыщаясь. Разумное и умеренное принятие пищи приводит к телесному здоровью и не лишает благодати, если соблюдать следующее правило: вкушая какую-либо пищу и еще желая ее, нужно от нее воздержаться, еще не насытившись. И апостол Павел говорит: «Плоти угодия не творите в похоти»» (Рим. 13, 14). Этим он не отвергает еды, необходимой для жизни, но запрещает стремление к сластолюбию. Для утоления голода и жажды достаточно хлеба и воды. Ради здоровья и крепости тела все прочее Богом человеколюбно даровано. Поэтому не надо ни от чего отказываться, отвергать то, что Бог сотворил добра зело (Быт. 1, 31). Полезно переменять виды пищи, не предаваясь невоздержанию и сластолюбию, но питаться с воздержанием один раз в день, употребляя все во славу Божию. Воздержание и перемена вида пищи каждый день способствуют телесному здоровью. Удерживаясь от сластолюбия, тело нужно беречь от болезней, чтобы оно помогало стяжать добродетели. Следует принимать пищу в зависимости от состояния тела. Когда тело здоровое, можно постепенно утомлять его, а во время болезни питать его лучше. Подвизающийся не должен совсем ослабеть телом, но ему надо иметь силы для подвигов, чтобы трудами телесными очищалась душа.

Безмолвствующему всегда следует чувствовать голод и не насыщаться. Когда отягчен желудок, ум помрачается и не в состоянии молиться напряженно и чисто, от воспарения многих снедей он клонится ко сну. И тогда во сне на ум нападают бесчисленные фантастические образы. Поэтому употребляющему усилия для безмолвной жизни достаточно в день около 300 граммов хлеба и от всех имеющихся продуктов следует вкушать понемногу, избегая пресыщения. Таким мудрым употреблением пищи можно удалиться от гордости и, благодаря за все Бога, не показать гнушения Божиими творениями, которые весьма прекрасны. Так поступают благоразумные. Немощным же верою и душою более полезно воздержание от пищи. Им и апостол повелел есть овощи (см. Рим. 14, 2).

Святые отцы многократно увещевают принимать пищу и питие умеренно, чтобы не повредиться от избытка. Когда ум не имеет зажигающей его сладости к живописанию греха, то пребывает без сладострастных мечтаний. Простая пища разрушает желание блуда. Большое же количество и множество видов пищи возжигают стрелы блуда. И не только вино опьяняет мысль, но и избыток воды и сытость от всяких снедей делают мысль отягченной и дремлющей. Но в случае телесной немощи можно дать телу то, чего требует немощь, а не чего хочет сласть, и тогда чистота сердца не повредится. Употребление пищи нужно настолько, насколько оно служит жизни, а не удовлетворению похоти. При этом можно различить три предела: воздержание, довольство и сытость. Воздержание выражается в ощущении голода и после вкушения пищи, довольство – в том, чтобы не голодать и не отягощаться, сытость же – в незначительном отягощении пищей. А кто выходит за пределы сытости, тот открывает дверь чревобесия, через которую входит блуд. Кто побеждается чревоугодием, должен раскаиваться, укорять себя и вновь начинать воздерживаться.

Если придется угощать друзей, то ради них можно принять пищу и второй и третий раз и не печалиться о нарушении обычного правила, поскольку в первую очередь надо исполнять закон любви. Случается, что и немощь телесная требует вкушать дважды и трижды. И об этом можно не скорбеть. В слове Божием сказано: «И всякое движущееся, еже есть живо, вам будет в снедь: яко зелие травное дах вам все» (Быт. 9, 3). И еще: ««Не входящее во уста сквернит человека» (Мф. 15, 11). Удаляться от пищи есть дело произволения и труд душевный.

Из-за поста может возрастать тщеславие. Когда приходят братия или странники, тщеславие начинает подстрекать не нарушать устава поста. В таком случае хорошо бы оставить свой умеренный пост и съесть в два раза больше, чем обычно. Тем самым и бесовские начинания можно разрушить, и устав любви соблюсти, и тайну воздержания не обнаружить.

Вино веселит сердце человека (Пс. 103, 15), а инок обещал плакать и рыдать. Поэтому надо уклоняться от такого веселья, и тогда придет радость от духовных дарований. Кто же веселится вином, тот поживет со срамными помыслами и впадет во многие скорби. Праздники надо отмечать не винопитием, а обновлением ума и чистотою души. Объедение и пьянство только прогневляют Начальника Праздника. Вино может быть полезно только в немногих случаях: в старости, при телесной немощи и если надо спастись от сильного холода, но и тогда немного. В юности, в здравии и в тепле лучше вода. Но и ее надо стараться употреблять мало, поскольку жажда способствует целомудрию.

Одно воздержание от пищи для чистоты души не много даст, если не присоединить и прочие добродетели. Особенно помогают смирение с послушанием, утомление тела и воздержание от сребролюбия, состоящее в том, чтобы не только не иметь богатства, но и не желать стяжать его. Также необходимо удаляться от гнева, печали, тщеславия, гордости. Все это вместе приводит к главной цели – чистоте души.

Создав тело нетленным, Господь не вложил в него от начала неразумной плотской похоти. Впоследствии же по причине преслушания оно восприняло смертность, тление и уподобилось бессловесным скотам свойствами своего состояния и подчинением тлению. Тогда по необходимости в теле зародились раздражительность и плотская страсть. Равным образом разумная и мыслящая душа человека, сотворенная по образу Божию бесстрастной, забыв Бога, стала скотской, бесчувственной и почти безумной от наслаждения вещественными делами, потому что обычно навык преобразует природу и изменяет ее действия сообразно свободному решению воли. Растлившись, душа предала себя страстям и особенно демонам, которые всегда стремятся зажигать в людях плотскую похоть, поскольку сами при этом услаждаются. Дело в том, что злые духи, подобно человеку, лишившись ангельского блаженства и ниспав из нематериальности и тонкости, приобрели некоторую вещественную грубость. Утратив способность наслаждения Божественным, они стали испытывать сладость, как и люди, в земном, вследствие склонности к вещественным страстям. Как некоторые плотоядные звери, бесы влекутся к материальному удовольствию и наслаждению. Они падки на плотскую страсть и, как псы к крови, выказывают свою любовь ко вкушению гнили плотских извращений. Будучи по природе ленивыми и изнеженными, демоны следуют за едким удовольствием распущенности, как бы опытно ощущая его, плавают в море опьянения, радуются изнеживающему действию неразумных удовольствий и возбуждают в душах людей волны помыслов, нечистых мечтаний, треволнений и бурь. Сладострастное возбуждение и плотская война против души происходят от следующих причин: злоупотреблений плоти; стремления плоти к противоестественным действиям; если плоть сдружилась с бесами, то ими вооружается на душу; иногда душа и сама по себе бесчинствует от сладострастного навыка; наконец, возникает борьба и от зависти бесстыдных бесов, когда всеми вышеупомянутыми способами они не достигают искусительной цели. Скоропреходящее удовольствие и грязь блуда являются глубоким болотом. Отягощаясь ими, страстный ум бывает погружаем через свои помыслы в пропасть отчаяния. С юности похоть начинает бороть человека, и с ней очень трудно справиться. Другие пороки воюют только в душе, а эта страсть мучит и душу и тело. Поэтому против нее необходимо бороться и в душе и в теле. Страсть блуда имеет общение и тесную связь со своей подругой – унынием. Они, овладевая грешной и убогой душой, обессиливают ее. Трудно с ними бороться и совершенно невозможно победить своими силами. Блуд держит во власти и душу и тело, растворяя в членах свою сласть. Уныние оплетает и душу и тело, как вьюнок (smilaks), делая человека вялым, расслабленным и как бы разбитым параличом. Хотя окончательно не побеждаются эти две страсти прежде совершенного бесстрастия, но удаляются, когда от многих молитв низойдет в душу сила Духа Святого, приносящая отраду, крепость и глубокий мир в сердце. Если же ум отвлекается от богомыслия и молитвы, то пленяется срамными движениями и плоть начинает дерзко восставать на дух, низвергая ум в ров сласти. Часто мир помыслов нарушают лукавые духи, испуская разжженные стрелы похоти.

В зависимости от духовного уровня человека действие на него духа блуда может иметь троякий характер. Это падение в ров с мутной тиной для лениво и слабо подвизающихся; рана и праведное наказание для средних в преуспевании в добродетели и медленно к ней идущих; искушение и томление души для тех, кто крыло ума простер к небесным видениям и достиг совершенного бесстрастия.

Живущим небрежно блудный бес готовит падение в грязный ров, распаляя их тело пламенем блуда и похоти, устраивая различные козни для исполнения похоти плоти и без сочетания с иной плотью, о чем срамно и говорить. Такие и плоть сквернят и съедают соленые плоды сласти, исполняются мрака и лишаются всего. Для исцеления в таком случае необходима теплота покаяния и сокрушение сердечное со слезами, которое производит уклонение от зла, очищает душу от скверн и привлекает к душе милость Божию, по слову царя Соломона: …изцеление утолит грехи велики (Еккл. 10, 4).

Для деятельно совершающих подвиги и стремящихся к совершенству блудный бес служит бичом и жезлом наказания, когда ослабят они силу подвижничества унынием и приклонятся немного к мирским чувствам, не охраняя себя от них. За пристрастное желание человеческих вещей попускается нападение на таких духа блуда, чтобы, не стерпев помыслов плотской похоти, возвратились они к тщательному подвигу, усердному деланию и вниманию, поскольку неугодно Богу возвращение души к мирским чувствам. Поэтому подвижник должен всегда ревностно стремиться к совершенству, и тогда злая рана не приблизится к нему. Неудивительно, если человек, проводящий жизнь в жестоких подвигах и угнетающий тело, подвергается плотскому падению. По своей же вине он и падает, оттого что в нем появилось превозношение и он стал думать о себе, чего не должно, кичиться своим разумом или осуждать людей немощных. Падение было попущено ему праведным судом Божиим, чтобы он познал свою немощь, ни перед кем не возносился и научился не осуждать других.

Искушением, жалом и томлением души бывает действие духа блуда промыслительно для немногих достигших некоторой степени бесстрастия. Борьба с духами злобы для них служит напоминанием о естественной человеческой немощи, чтобы они не превозносились из-за множества откровений и дарований, но стрясали греховные воспоминания страхом Божиим и не принимали вредные помыслы. Бывает, что, когда человек стяжал бесстрастие, обуздал вожделения и охладил срамные помыслы, тогда коварный дух любодеяния приводит мужей и жен, играющих между собой, чтобы отшельник стал зрителем соблазнительных дел. Это искушение можно быстро прогнать усердной молитвой, воздержанием, бодрствованием, утомлением тела и другими духовными упражнениями. Иногда же лукавый бес и плоти касается, к скотскому распалению возбуждая ее, и другие бесчисленные хитрости употребляет. Разрушает бесовские внушения ярость против демона, и он ее боится больше всего. «Гневайтеся и не согрешайте» (Пс. 4, 5), – сказал царь и пророк Давид, поскольку такой гнев служит лекарством в искушениях.

Случающиеся во сне истечения могут происходить от разных причин: от чревобесия, от тщеславия или от зависти бесов. Еще может быть и от долгого бдения, когда тело клонится ко сну и человек боится и думает, как бы не пострадать от ночного искушения. Священник перед литургией или иной кто-либо перед причащением, со страхом размышляя об этом, засыпает с мыслями, как бы не пострадать, и, уснув, страждет из-за бесовской зависти. Если кто, засыпая, вспоминает виденное ранее красивое лицо, тот, уснув с блудными помыслами, расслабившись и не отвергнув их, падает во сне. Некоторые от уныния беседуют о страстных вещах (страстно или бесстрастно), и, отходя ко сну, представляют диалог в уме, и засыпают с мыслями о бывших разговорах, и от этого во сне страждут, еще в беседе получив вред. Поэтому следует всегда внимать себе и поучаться словами пророка Давида: «Предзрех Господа предо мною выну, яко одесную мене есть да не подвижуся» (Пс. 15, 8). Надо заграждать слух от суетных слов и глаза от соблазнительных образов. Удалившиеся от молитвы также часто низвергаются в плотские движения.

Если душа страстно увлекается красотой тел и бывает мучима помыслами, рождающимися как бы извне, не следует думать, что это происходит от смущения и пристрастного движения, но надо видеть скрытую причину в самой душе. Как магнит притягивает железо благодаря своим внутренним свойствам, так и душа в силу приобретенного страстного навыка и лукавого обычая получает вред от лиц. Другие в этом не виноваты, поскольку все создано Богом весьма хорошо и ничем нельзя укорить творение Божие. Некоторых тошнит при плавании на корабле по морю, но страдание причиняет не море, а сгнившие внутри мокроты. Так и душа терпит колебание и смущение по причине скрытого внутри нее злого намерения, а не по вине других лиц. Когда душа помрачается злым забвением, губительным унынием и неведением, тогда слепотствующий и жалкий ум легко пристращается ко всему виденному и слышанному. Такой человек, видя красивую женщину, сразу возгорается плотской похотью и, последовательно страстно вспоминая, что видел и слышал или осязал, мысленно живописно представляет злые образы. В молодости тот, кто вдоволь питает и поит свою плоть, легко подчиняется неполезным воспоминаниям, страстно действует, двигается к похоти, а иногда во сне или явно предается нечистоте, хотя на деле и не касается жены. Почитаемый другими целомудренным, девственником и чистым, он будет праведно осужден на Страшном Суде Видящим все тайное как блудник и прелюбодей, поскольку истинно и неизменно сказано: «Всяк, иже воззрит на жену, ко еже вожделети ея, уже любодействова с нею в сердце своем» (Мф. 5, 28). Поэтому для облегчения плотской брани надо стараться по возможности не беседовать с женщинами, даже если они и святой жизни, а также полезно мало пить воды, жить в скудости и уединении, наставляясь искусными отцами. Кто оскверняет плоть, тот помрачает душу яростью и отчуждается от Сына Божия. Для исцеления от ран похоти надо плачем, постом, бдением и непрестанными молитвами истощать плоть и исправлять ум, поучаясь словом Божиим. Нужно принести достойное покаяние Богу, перед Которым помыслил или сотворил злое. Юные пусть даже не обоняют вина, чтобы не возгореться двойным пожаром: от внутреннего действия страсти и извне винопитием, которым плотская страсть больше возгорается, отгоняет духовную сладость и делает сердце бесчувственным. Ревнующие же о дарах духовных пусть и воды не принимают досыта, ибо жажда очень способствует целомудрию. Поскольку сласть осквернила тело, его нужно очистить естественным течением слез. И невозможно ничем иным очистить одежду души, как слезами покаяния. Мрак души надо отогнать светом сокрушения сердечного и сладостью любви к Богу. Это нужно, чтобы снова соединиться со Христом.

Как телесная скверна предваряется происходящим от сласти сатанинским стремлением к пороку, так и очищение предваряется происходящей от сожаления о грехе теплотой покаяния и плача. Болезненными трудами и течением слез нужно отвергать плотские дела и очищать ум от скверных образов. Совершающий блуд подчиняется духу злобы, который им руководит, и получает сласть плотскую, конец которой – скверна. А кто руководится свыше Духом Святым, тот приобретает радость душевную, очищается слезами и соединяется с Богом. Злоба нрава и стремление к пороку своим плодом имеют кратковременное наслаждение грехом. Очищающий же свою душу трудится ради долгой радости. И удивительно, как стремление к духовной небесной сладости укрощает и побеждает кратковременное греховное услаждение.

Целомудрие есть здравое рассуждение, которое не попускает уклоняться ни к необузданности, ни к окаменению, все благое хранит, а худое отвергает. Целомудрие собирает помыслы и возводит их к Богу. Без него душу одолевают не только чревобесие и блуд, но и все страсти и мирские помыслы. Целомудрие же все страсти укрощает, удерживает «безсловесныя стремления души и тела» и направляет их к Богу.

Добродетелью целомудрия более, чем любой другой, люди уподобляются ангелам и, еще находясь на земле, имеют жительство на небесах. Для стяжания совершенного целомудрия и истинной чистоты недостаточно одного только телесного поста. Необходимо приложить еще и сокрушение сердца, и непрестанную молитву к Богу, и частое поучение Священному Писанию, и труд, и рукоделие. Все это может удержать непостоянные стремления души и отвлечь ее от скверных мечтаний. Больше же всего помогает смирение души, без которого не только блуд, но и другие страсти невозможно победить. Следует всячески хранить сердце от скверных помыслов, так как из него, по слову Господню, исходят помышления злая, убийства, прелюбодеяния, татьбы, лжесвидетельства, хулы… (Мф. 15, 19). Пост предназначен не только для удручения тела, но и для трезвения ума, чтобы он не помрачался от множества пищи и не изнемог в наблюдении за помыслами. Надо стараться не только телесно поститься, но и, следя за помыслами, поучаться духовным вещам, без чего невозможно подняться к высоте истинного целомудрия и чистоты. Врач душ человеческих говорит: «Всяк, иже воззрит на жену, ко еже вожделети ея, уже любодействова с нею в сердце своем» (Мф. 5, 28), – тем самым называет причину болезни для исцеления скрытого в душе недуга. Господь желает исправить прежде всего душу человека, который глаза, данные на благо, употребил во зло. Ради этого и премудрая притча говорит:«Всяцем хранением блюди твое сердце: от сих бо исходища живота» (Притч. 4, 23). Следует сначала очищать внутреннее сткляницы и блюда, да будет и внешнее их чисто (Мф. 23, 26). Когда появятся в мысли от диавольского злодействия образы женщин, даже матери, или сестры, или других неких жен благоговейных, надо быстро изгнать их из сердца, поскольку мысли об этих лицах при долгом пребывании в памяти бесы могут использовать, чтобы низринуть в крайне скверные и гнусные помышления. Необходимо блюсти главу змиеву (Быт. 3, 15), то есть начала злых помыслов, с помощью которых он пытается вползти в душу. Нельзя принимать главу, то есть прилог помысла, иначе вползет и остальное тело змия и низведет мысль на беззаконное дело. Следует, по Писанию, во утрия избивать вся грешныя земли… (Пс. 100, 8), то есть светом разума истреблять греховные помыслы из земли сердца и, пока они еще младенцы, разбивать их о Камень – Христа (Пс. 136, 9). Если они возрастут, будет очень трудно победить их. Дар девства стяжается не столько телесным воздержанием от жены, сколько страхом Божиим, душевной святостью и чистотой. Даже святой Василий Великий смиренно говорил: «И жены не знаю, и не девственник». Юным особенно надо избегать бесед с женщинами, даже с благочестивыми. Хорошо и от всех людей удаляться, тогда брань становится легкой и быстрее человек преуспевает. Кто хочет сохраниться от греховных соблазнов и искушений, тому надо довольствоваться малым, употреблять совсем немного воды, пребывать в молитве и бдении, побольше общаться с духовными и искусными отцами и стремиться получать у них наставления. Обучаться нужно не только телесному воздержанию, но и сокрушению сердца и частым молитвам с воздыханиями, чтобы печь плоти, которую вавилонский царь на каждый день возжигает похотными разжжениями, угасить росою Святого Духа. Надежным оружием в этой брани является бдение. Как охранение себя днем приготовляет святость пребывания ночью, так и бдение ночью приготовляет чистоту дня.

Кто сластолюбиво угождал телу, тот должен соразмерно употребить труды постничества для угнетения своей плоти. Сластолюбие надо исцелить злостраданием, а праздность – телесными трудами. Тогда приходят радость духовная и наслаждение чистотой целомудрия и неизреченной сладостью нетленных благ духовных. Если же человек сластолюбиво услаждает вкус, то непременно нападут на него все греховные чувства. Такой, даже если думает, что не может разжигаться похотью от старости, будет осужден за прелюбодеяние, так как не рождает он целомудрия. Целомудренным же можно назвать того, кто и зрением не услаждается.

Когда душа во сне не внимает ни одному образу скверного мечтания, это является признаком стяжания целомудрия. Хотя такое движение в грех и не вменяется, но показывает, что душа больна и от страсти не избавилась. Когда в сонном видении происходят срамные мечтания и скверное искушение, уныние и другие скрытые недуги души становятся явными.

Не надо думать, что чистоту девства невозможно стяжать, подпав тлению и неистовству телесному. Где будут употреблены болезни покаяния с утомлением тела и потекут реки слез сокрушения сердечного, там все твердыни греха упадут, угаснет всякий пожар страстей и совершится преображение свыше пришествием Святого Духа. Тогда будет душа храмом чистоты и девства, в который сверхъестественный Бог сходит со светом и радостью неизреченною и, как на престоле славы, на высоте ума садится, дает мир силам души, говоря: «Мир Мой даю вам от сопротивных страстей, мир оставляю вам, чтобы вы усовершились в вышеестественное состояние».

Святые отцы часто повторяют, что невозможно совершенно стяжать добродетель чистоты без истинного смиренномудрия. Кто хочет законно подвизаться, тот должен надеяться не на свою силу, но на помощь Божию. Не перестанет человек побеждаться духом блуда, пока не поймет, что ни своим тщанием, ни своим трудом, но только Божиим покровом и помощью избавляется от этого недуга и на высоту чистоты восходит. Невозможно человеку на своих крыльях к этой высокой и небесной почести святыни возлететь и быть подражателем ангелам, если от земли и грязного болота не возведет его благодать Божия.

Богатство – слепой путеводитель и безумный советник. Губит свою бесчувственную душу тот, кто употребляет богатство порочно, для зла и роскоши. Любостяжание заключается не только в стяжании множества вещей, но и в пристрастном владении чем-либо без нужды или больше необходимого. Кто, не довольствуясь тем, что имеет, желает большего, тот порабощает себя страстям, беспокоящим душу и влагающим в нее злые помыслы и пустые мечтания. Одежда по размеру и полезна и красива, а длинная и путающаяся под ногами препятствует всякому делу и нелепа. Так и стяжание, превосходящее потребности тела, препятствует душе подвизаться и спасаться.

Страсть сребролюбия происходит от неверия и приходит как бы извне, и эту болезнь можно легко излечить при надлежащем прилежании и внимании. Если же предаваться нерадению, она может быть хуже других страстей и очень трудно тогда от нее избавиться. Святой апостол Павел говорит: ««Корень бо всем злым сребролюбие есть» (1Тим. 6, 10). Причина сребролюбия кроется в злом и растленном произволении человека. Когда душа холодна к подвигам и имеет мало веры, этот недуг внушает уважительные на вид причины и убеждает в необходимости приобретения каких-либо вещей. Например, он мысленно обрисовывает иноку старость и немощь тела и говорит, что подаваемое на телесные нужды из общежития совершенно недостаточно не только немощному, но и здоровому, что в монастыре не заботятся как надо о больных и, если не запастись деньгами, впоследствии придется влачить жалкое существование и умереть от нищеты. Потом сребролюбие внушает, что невозможно находиться в монастыре из-за тяжелых работ и строгости начальства. И когда такими помышлениями убедит инока отложить у себя хотя бы одну монету, тогда склоняет его научиться рукоделию втайне от настоятеля, чтобы приобретать и копить деньги. Сребролюбие прельщает пустыми надеждами, обещая увенчать труды отдыхом и беспечалием. Увлекшись помышлениями о приобретении, инок не видит действия прочих страстей и своих падений. Он не замечает ни неистовства гнева, если придется ему потерпеть убыток, ни помрачения от печали, если лишится надежды приобретения, но как некоторым бывает богом чрево, так ему становится золото. Поэтому и святой апостол Павел сказал, что сребролюбие есть не только корень… всем злым (1Тим. 6, 10), но еще идолослужение (Кол. 3, 5). Сребролюбец, умом отворачиваясь от любви Божией, любит золотых, человеческих, идолов. В такой великий грех ввергает этот недуг. Помрачившись помыслами, инок уже не слушается старших, но негодует, смущается, ропщет на все, прекословит и теряет всякое благоговение. Такой становится как конь необузданный. Он не довольствуется повседневною пищею и говорит, что Бог не только в том месте находится, и если он не удалится из монастыря, то неминуемо погибнет. Поддавшись таким растлевающим мыслям и надеясь на запас денег, сребролюбец готовится уйти из монастыря, поэтому гордо и дерзко отвечает на замечания и увещания начальства и ведет себя как пришелец, не заботясь о нуждах монастыря. Он не только ищет повод уйти, но и других склоняет к тому же, прельщая разными уговорами. Так сребролюбивый разжигается огнем своих денег, поскольку никогда не может безмолвствовать в монастыре. Когда же бес выведет инока из монастыря, тогда заставляет его день и ночь делать те хозяйственные дела, которые в общежитии в положенные часы он делал нерадиво. И ни обычные молитвы, ни правило поста, ни бдение бес не дает исполнять, но, связав его безумным сребролюбием, принуждает усердно заниматься рукоделием.

Страсть сребролюбия может иметь три вида, которые одинаково отвергаются Священным Писанием и учением святых отцов. Первый – когда иноки стяжают и собирают то, чего и в миру не имели. Так, Гиезий захотел стяжать богатство, которого прежде не имел, и за это лишился благодати пророчества, вместо благословения заслужил проклятие и заболел проказой (4Цар. 5, 22–27). Второй вид сребролюбия – когда человек жалеет об оставленных имениях и те материальные средства, которые принес в жертву Богу, отрекшись от них, хочет себе вернуть. Например, Иуда сначала оставил все и пошел за Христом, но потом захотел скопить деньги и от этого не только дерзнул предать Христа, но отпал от апостольского достоинства и лишился жизни. Сребролюбие третьего вида, связав инока неверием и холодностью, не дает совершенно отречься от вещей мира, внушая страх перед нищетой и неверие в Промысл Божий, заставляет нарушать обеты, данные при отречении от мира. Поддавшись ему, Анания и Сапфира утаили из своего имения некоторую часть и за это были наказаны смертью (Деян. 5, 1–10).

Великий Моисей во Второзаконии таинственно заповедует тем, кто отрекается от мира, но из-за неверия еще держится земных вещей, вообще не выходить на брань, чтобы не сделать робкими сердца братьев своих (Втор. 20, 8). Кто в начале подвигов показывает себя слабым и ленивым, тот отвращает других от евангельского совершенства, заражая их своей боязнью. Такие превратно толкуют учение Господа: «Блаженнее есть паче даяти, нежели приимати» (Деян. 20, 35) и сказанное богатому юноше: «Аще хощеши совершен быти, иди, продаждь имение твое, и даждь нищим: и имети имаши сокровище на небеси: и гряди в след Мене» (Мф. 19, 21). Извращая смысл этих слов, они оправдывают ими свое сребролюбие и думают, что лучше владеть богатством и от избытков своих раздавать неимущим. Отрекающиеся от мира и желающие приблизиться к иноческому совершенству не должны опасаться вольной нищеты, но, добрым подвигом подвизаясь, по примеру святого апостола Павла, делами рук своих служить своим нуждам. Если бы прежнее богатство было нужно для совершенства, то святой апостол Павел не пренебрег бы им. Некому сенатору, постригшемуся в монахи, но не освободившемуся от пристрастия к почестям, богатству и сохранившему часть своих имений, святой Василий Великий сказал, что он и сенаторского достоинства лишился, и иноком не стал.

Кто лениво и нерадиво борется, тот даже лежащему врагу не может противиться. Так, на войне из-за желания обогащения некоторые снимают ценности с убитых, но раненые убивают их, и они погибают после победы. Они бедствуют, приближаясь к врагу лежащему и умирающему. Из-за скверного прибытка снимают с полумертвого одежду, но неожиданно им поражаются и бывают посрамлены после всех почестей. Подобно и иноки, когда целомудрием и воздержанием повергли диавола или надеются его низвергнуть, но, еще любя то, что вокруг него – богатство, власть, славу, – приближаются к нему, чтобы завладеть чем-либо таким, и умирают, сами себя приведя на заколение. Так погибли пять юродивых дев. Чистотою погубившие врага, они из-за немилосердия, которое происходит от сребролюбия, сами себя бросили на меч диавола, который, уже лежа, погубить их, стоявших, не мог. Поэтому ничего не надо желать из находящегося вокруг диавола, чтобы из-за вещей его не погубить душу. Он и сейчас хочет всех склонить к себе, как когда-то искушал Господа, говоря: «Сия вся Тебе дам, аще пад поклонишимися» (Мф. 4, 9). Диавол пытается обмануть мнимыми радостями материальных благ и легко побеждает людей, склонных к чувственным наслаждениям. Чтобы не прельщаться ими, надо всегда помышлять о неизвестности смертного часа, боясь, как бы Господь, придя внезапно и найдя совесть оскверненной сребролюбием, не сказал: «Безумне, в сию нощь душу твою истяжут от тебе: а яже уготовал еси, кому будут?» (Лк. 12, 20). Любостяжание приносит много вреда, является причиной и поводом появления прочих страстей, которые вырастают из него как из корня. Поэтому тот, кто заботится о спасении своей души, должен исцелить эту страсть нестяжанием.

Мутное море страстей возможно переплыть только на легком и пустом корабле нестяжания и воздержания. От невоздержания и вещелюбия потоки страстей потопляют землю сердца и вносят в него всякую нечистоту, смущают ум помыслами, отягощают тело и приводят к лености и нечувствию. Поэтому Господь Всесовершенный и Сама Премудрость отсекает и корень пристрастия, повелевая не иметь не только богатства и стяжания, но даже отвергнуться своей воли.

Добродетель нестяжания легче приобрести в общежитии, где о самых насущных потребностях насельники могут не заботиться, получая все в монастыре.

При продаже или при покупке следует потерпеть некоторый убыток, чтобы не впасть в корыстолюбие. Споры же о цене посрамляют и бесчестят достоинство инока. А еще лучше найти другого какого-нибудь верного человека и возложить на него свои попечения.

Следует ничего лишнего не стяжать или же, имея, твердо знать, что все житейское по природе тленно и может быть легко потеряно. Одно стяжание душевное надежно и некрадомо – это добродетельная и богоугодная жизнь, разумение и творение благих дел.

Раздающие стяжание спасаются милостынею, а кто не хочет его раздать – направляется ко спасению невольными искушениями и, если претерпит случающееся, благодаря Бога за все, тоже спасется. Предпочитающие нестяжание увенчаются, как творящие вышеестественное, подобно подвизающимся в девстве, потому что тленную и земную вещь не предпочитают заповеди Божией. Но все же творение Божие не следует ненавидеть. Надо просто разумно использовать потребное для телесной жизни и спасения. Кто любит Творца, от Него просвещается и может беспристрастно употреблять вещи. Многие ветхозаветные святые владели значительным богатством, например патриарх Авраам, праведный Иов, царь Давид и другие, но они не имели пристрастия к имению, свои вещи считали Божиим достоянием и, благоразумно ими распоряжаясь, угодили Богу.

Стремящийся к совершенству и желающий законно подвизаться духовным подвигом должен быть чужд всякого порока, гнева и ярости. Об этом так говорит святой апостол Павел: «Всяка горесть, и гнев, и ярость, и клич, и хула, да возмется от вас, со всякою злобою» (Еф. 4, 31). Страсть гнева всякую душу опустошает, смущает и помрачает, делает человека похожим на зверя. Диавольское дерево гнева и ярости бывает крепко и приносит много плодов беззакония, пока орошается злою водою гордости. Дух гнева подобен духу блуда. Он возбуждает в уме представления, как будто кто-либо из родственников или друзей подвергается оскорблению и нападкам злых людей, и побуждает мысленно заступаться за близких и отвечать обидчикам. Нельзя принимать такие воображения: кто предается им, тот бывает во время молитвы как головня дымящаяся. Этому искушению часто предаются гневливые люди, которые легко возбуждаются яростью. Они далеки от чистой молитвы и ведения Господа Иисуса Христа.

Кто хочет исправить согрешающего брата и обличить его, должен беречь себя от возмущения, иначе, желая уврачевать другого, навлечет недуг на себя, и будет ему сказано: «Врачу, исцелися сам» (Лк. 4, 23). И еще: «Что же видиши сучец, иже во оце брата твоего, бервна же, еже есть во оце твоем, не чуеши?» (Мф. 7, 3). В Ветхом Завете заповедуется: «Да не возненавидеши брата твоего во уме твоем» (Лев. 19, 17). От страсти злопамятства необходимо удаляться и забывать вражду, так как злопамятство подобно огню, скрытому в соломе. За оскорбившего надо молиться и делать ему добро насколько возможно. Это нужно, чтобы избавить душу от страсти и иметь дерзновение во время молитвы. Молящийся за обидчиков сокрушает бесов, а кто мстит обидевшему, будет терпеть соблазны во время молитвы. Собирающие в себе обиды и памятозлобие не получают никакой пользы, подобно льющим воду в решето. Злопамятство помрачает ум молящегося, и молитва его становится неугодной Богу. Господь в Евангелии повелевает оставить дар перед алтарем и примириться с братом (Мф. 5, 24), поскольку нельзя угодить Богу, имея в себе ярость и злопамятство. Желая изгнать гнев из сердца, Врач души повелевает примириться с ближним не только когда виноват перед ним, но и если пришлось от кого-либо претерпеть оскорбление, независимо от причины обиды. Только примирившись с братом, можно без смущения принести Богу дар молитвы. Хотящий истинно помолиться, но гневающийся и вспоминающий обиды подобен хотящему ясно видеть, но засоряющему свои глаза. Нельзя никого проклинать во время молитвы, иначе она будет отвержена Богом. Необходимо считать свой долг пред Богом чрезвычайно большим, как бы в 10 тысяч талантов, и если не простить от сердца брату согрешения его, то и Господь не оставит долг и предаст мучителям (Мф. 18, 34). Поэтому следует ревностно бороться со своей внутренней болезнью, а не с людьми. Сам Спаситель учит в Евангелии: «Всяк гневаяйся на брата своего всуе, повинен есть суду» (Мф. 5, 22). Ненавидящий брата своего назван человекоубийцей (1Ин. 3, 15), так как убивает мысленно, а Бог видит сделанное мыслию и расположением и в зависимости от произволения воздаст каждому или венцы, или муки. Когда дух гнева помрачает мысль, человек не имеет в себе света рассуждения и не может быть храмом Святого Духа.

Совершенно излечить эту страсть можно, если положить себе за правило ни по справедливой, ни по несправедливой причине ни на кого не гневаться. Следует постоянно размышлять о неизвестности часа смерти и помнить, что за гнев и ненависть человек справедливо будет осужден. И не будет ему тогда пользы от целомудрия и отречения от земных вещей, от поста и бдения. Надо удерживать не только проявления гнева делом, но не гневаться и в мыслях. Важно очищать сердце от памятозлобия и изгонять из него помыслы, враждебные по отношению к собратиям. Это принесет больше пользы, чем молчание во время распаления яростью, так как Евангелие заповедует пресекать в первую очередь не плоды, а корни согрешений. Когда корень ярости будет удален из сердца, тогда ни ненависть, ни зависть не совершатся на деле.

Ярость помогает намерениям бесов и всякому их коварству. Поэтому никогда демоны не мешают изливаться гневу, но, увидев его связанным кротостью, под разными «праведными» предлогами стремятся возбудить гнев. Не следует раздражаться яростью ни по праведным, ни по неправедным причинам, чтобы не давать меч врагам. Инок пренебрег богатством и славой, а если он спорит из-за них, то он очень далек от чистой молитвы. Кроме того, такой забыл, что говорит царь и пророк Давид: «Престани от гнева и остави ярость» (Пс. 36, 8). И еще царь Соломон сказал: «Отстави ярость от сердца твоего, и отрини лукавство от плоти твоея» (Еккл. 11, 10). Такой инок забыл и заповедь святого апостола Павла молиться, воздеюще преподобныя руки без гнева и размышления (1Тим. 2, 8).

Только тогда ярость употребляется естественно и во благо, когда она направлена против страстных и сластолюбивых помыслов, на грех и на сатану. В этом случае гнев безгрешный и благой, по слову царя Давида: «Гневайтеся, и не согрешайте» (Пс. 4, 5). Не гневаясь на страсти и на всеваемые врагом лукавые помыслы, нельзя стяжать чистоту. Поэтому праведный Иов говорил: «Безчестнии же и похуленни, скудни всякаго блага» (Иов 30, 4). Бесы боятся ярости против них, разрушающей все их внушения. Если же на людей обратится ярость, она истребит благие помыслы. По своей природе гнев имеет свойство истреблять все помыслы – как порочные, так и праведные, подобно тому как и псы иногда, наравне с волками, дерзко расхищают овец. Ничто так не усмиряет и не укрощает гнева, как мужество и милосердие.

Уздой для ярости служит благовременное молчание. Для истребления неправедного гнева подвижнику следует постоянно размышлять о смирении Христовом. Сокрушится любое жестокое и каменное сердце при воспоминании о смирении Единородного Сына Божия, несправедливо претерпевшего безмерные страдания. Смотрящий на смирение Христово будет считать себя землей и пеплом, и не сможет обладать им ярость и гнев.

Хотящий научиться безмолвствовать всегда должен быть кроток сердцем. Святой Исидор говорил, что для стяжания добродетелей недостаточно обучения, нужна еще и кротость, то есть безгневие. Царь Давид возвещает, что Сам Господь наставит кроткия на суд, научит кроткия путем Своим (Пс. 24, 9). Так и премудрый Иисус, сын Сирахов, пишет: «Мнози суть высоцы и славни: но кротким открываются тайны» (Сир. 3, 19). Господь говорит: «На кого воззрю, токмо на кроткого и молчаливого и трепещущего словес Моих» (Ис. 66, 2). И в святом Евангелии благовествуется: «Блажени кротцыи: яко тии наследят землю» (Мф. 5, 5). Поэтому не следует никого смущать или смущаться, если только дело не касается благочестия.

Ищущим совершенства кротости надо стремиться не гневаться не только на людей, но и на животных и на бездушные вещи.

Кто стяжал кротость, тот победил бесов. Ни одной добродетели так не боятся бесы, как кротости. Ее стяжал великий Моисей, названный кротчайшим из всех людей. Царь Давид молился: «Помяни, Господи, Давида и всю кротость его» (Пс. 131, 1), зная, что кротких Господь не оставит. Сам Спаситель заповедует подражать Своей кротости, говоря: «Научитеся от Мене, яко кроток есмь и смирен сердцем: и обрящете покой душам вашим» (Мф. 11, 29). Поэтому надо проявлять кротость ко всем людям. Кто удаляется от пищи, но ярость изобретает в уме лукавыми помыслами, тот подобен всепроходящему кораблю, имеющему кормчим демона.

Для стяжания добродетели кротости следует устремлять душу к любви, больше молчать, терпеть без смущения все случающееся, умеренно питаться и непрестанно молиться.

Страсть печали тлетворна для души, ума и тела и часто бывает причиной смерти людей, помышляющих только о земном. Многое и неблагоразумное сокрушение сердца помрачает разум, истребляет чистую молитву и умиление души и производит сердечную болезнь. При этом бесы вводят человека в отчаяние, жестокость и нечувствие. В таком случае надо укреплять душу словами псалма: «Вскую прискорбна еси, душе моя? И Вскую смущаеши мя? Уповай на Бога, яко исповемся Ему, спасение лица моего и Бог мой» (Пс. 41, 6). От дел закона никто не оправдается, но все спасаются даром и верою по неизреченному милосердию Божию.

Все страсти, кроме печали, способствуют сластолюбию. А дух печали иcсушает и отсекает всякую душевную сласть, как сказано: мужу же печальну засышут кости (Притч. 17, 22). Печаль увещевает отшельника не принимать никакого подаяния от мирских людей, а затем понуждает бежать со своего места. Она подобна ехидне, вкушение плоти которой в определенной мере нейтрализует яды других зверей, но чрезмерное вкушение приводит к гибели. Этому духу предал святой апостол Павел коринфского беззаконника и просил коринфян утвердить к нему любовь, да не како многою скорбию пожерт будет таковый (2Кор. 2, 7).

Во время беды или напасти, чтобы не предаться губительной печали, нужно вооружиться терпением и смиренномудрием. Терпение всякой скорби приносит духовную пользу. Но если кто не уврачует скорбь смиренномудрием, то повредит своей душе.

Необходимо подвизаться против духа мирской печали, ввергающей душу в отчаяние, которое не попустило Каину и Иуде покаяться. От печали происходят: уныние, нетерпение, ярость, ненависть, прекословие, отчаяние, леность к молитве. Врачуется она молитвой, надеждою на Бога, и поучением Священному Писанию, и пребыванием с благоговейными людьми.

Спасительно печалиться только о согрешениях с благой надеждой. Святой апостол Павел сказал: «Печаль бо, яже по Бозе, покаяние нераскаянно во спасение соделовает: а сего мира печаль, смерть соделовает» (2Кор. 7, 10). Печаль, яже по Бозе, питает душу надеждой покаяния и соединена с радостью. Она делает человека послушным и усердным ко всякому благому делу, а также смиренным, кротким, незлобивым и терпеливым. От этого проявляются в человеке дары Духа Святого, то есть радость, любовь, мир, долготерпение, благость, вера, воздержание. Печаль покаяния спасительна и полезна: подает терпение в болезнях и искушениях, питает сердце слезами и восставляет падшие силы души. От нее бывает тишина в мыслях и веселье в сердце.

Слезы покаяния происходят от глубокого раскаяния и воспоминания падений души. Они, подобно реке, потопляют и разрушают твердыни греха. От течения слез иногда происходят горечь и болезнь, иногда же веселье и радость. Когда человек слезами покаяния, разжигаемыми Божественным огнем, очищается от ржавчины и скверны греха, тогда в уме и чувствах ощущает горести и болезни. Кто же очистился и освободился от страстей, утешается Духом Святым и исполняется неизреченной радостью от слез умиления, которые сходят в душу, как роса, во утешение и прохлаждение души.

Уныние появляется в душе от лености и нерадения, понуждает оставлять обычное правило и является причиной помрачения ума, печали и расслабления души. От него происходят помыслы страхования и хулы. Искушаемому бесом уныния трудно прийти в обычное молитвенное настроение, его одолевает леность, и появляется в нем ропот на Творца всех. Уныние соединено с печалью и помогает ей. Тяжкий и лютый бес уныния, нападая на иноков, расслабляет их, внушает ненависть к месту пребывания и сожительствущим братиям, ко всякому делу и чтению Божественного Писания. Уныние понуждает инока уйти из обители, говоря ему, что, если не переселится в другое место, напрасно потеряет время и суетными будут все его труды. Также уныние в полдень рождает голод, который не может произойти и от трехдневного воздержания от пищи, или долгого пути, или от тяжелого труда. Иноку уныние говорит, что избавиться от него можно, если часто приходить к братии как бы ради духовной пользы или посещения больных. Когда же оно не может прельстить такими мыслями, тогда наводит крепкий сон. Уныние рождает непостоянство и заставляет инока скитаться, делает его унылым и праздным, понуждает обходить монастыри и размышлять только о том, где бывают лучше обеды и пиры, постепенно втягивая его в мирские дела, так что доводит и до отречения от иноческого обета. От праздности происходит любопытство, а от него – бесчиние и всякие пороки. Поэтому святой апостол Павел, как премудрый врач для излечения недуга уныния, говорит: «Повелеваем же вам, братие, о имени Господа нашего Иисуса Христа, отлучатися вам от всякаго брата безчинно ходяща, а не по преданию еже прияша от нас… Таковым запрещаем и молим о Господе нашем Иисусе Христе, да с безмолвием делающе, свой хлеб ядят… яко аще кто не хощет делати, ниже да яст» (2Сол. 3, 6; 12, 10). И святые отцы заповедуют инокам, особенно юным, избегать праздности, поскольку терпеливым деланием и уныние отгоняется, и пропитание приобретается. Не только для своих нужд святые отцы занимались рукоделием, но подавали милостыню странникам, нищим и заключенным. На трудящегося нападает один бес, а праздного пленяет множество духов.

Авва Моисей, искуснейший из отцов пустыни Скит, для борьбы с унынием советовал не ходить в гости к другим братиям, но в своей келлии бороться с ним терпением, усердною молитвой и рукоделием. Необходимо со стенанием и слезами молиться Человеколюбцу Богу об избавлении от уныния и лукавых помыслов, а также следует избегать празднословия и поучаться Священным Писанием. Хотящий отогнать уныние должен отвергнуть от себя излишний сон, изнурять свое тело и непрестанно заниматься духовными упражнениями.

Терпение отгоняет уныние и другие губительные страсти. Всякий враг воюет, пока видит, что может что-либо сделать; если же ему ничего не удается, то отходит совсем или на время. Хотящий победить врага должен иметь терпение, ибо претерпевый… до конца, той спасен будет (Мф. 10, 22). Святой апостол Павел утешает терпеливо переносящих скорби и гонения, говоря: «Праведно у Бога, воздати скорбь оскорбляющим вас, а вам оскорбляемым отраду» (2Сол. 1, 6–7).

Терпение есть основание всех добродетелей, без него нельзя стяжать ни одной из них. Оно побеждает отчаяние, научает душу не унывать от множества браней и напастей. Господь, зная терпение праведного Иова, попустил ему великие скорби, чтобы привести его к совершенству и показать назидательный пример другим. Познавший пользу терпения старается приобрести его прежде всех добродетелей. Духовная брань ведется на всяком месте, и без терпения невозможно обрести покой. Если предстоят две беды: одна, имеющая последствия во временной жизни, а другая – в вечной, то надо избирать первую. Святой Исаак говорит, что лучше терпеть беды ради любви Божией и прибегать к Нему с надеждой вечной жизни, чем из-за боязни искушений отпасть от Бога в руки диавола и с ним отойти в муку. Господь избавляет от вечных мук ради терпения напастей. Терпение подобно неподвижной скале среди ветров и волн житейских. Терпеливый не изнемогает при злоключении и не превозносится при благоденствии, поэтому избегает сетей врага.

Страсть тщеславия многообразна и тонка, охватывает почти всю вселенную и всем демонам открывает двери, подобно некому предателю города. Искушаемый ею не сразу может ее распознать. Прилоги других страстей бывают очевидны, с ними легче бороться, поскольку виден враг. Тщеславие же может притаиться незаметно и присутствовать во всяком начинании: в слове и в молчании, в рукоделии и в бдении, в посте и в молитве, в чтении и в безмолвии, в долготерпении. Всем этим тщеславие ухищряется поразить воина Христова. Кого не заставит тщеславиться многоценными одеждами, того худыми ризами покушается привести к тому же. И в кого почестями не вложило самомнения, того терпением бесчестья возносит в гордыню. Если же не смогло побудить тщеславиться ради искусства красноречия, то восхваляет молчаливого как безмолвника. И кого не склонило к расслаблению изысканными яствами, того расслабляет, хваля как постника. Так во всяком деле и начинании лукавый бес тщеславия находит повод к брани. Он низводит ум отшельника с высоты богомыслия, внушает ему многие слова и дела, погубляет молитву. Тщеславие рождает помысл гордости и вводит за собой все прочие страстные помыслы. Если отшельник дойдет до некоторой степени бесстрастия и затем стяжет коня тщеславия, то он носится по городам ради похвалы и славы. Тогда дух любодеяния его встречает и, заключив в некий хлев, наказывает его, чтобы не оставлял своего одра болезни, подражая бесчинным больным.

Насколько живущие в миру, но очищающие свои чувства и сердце от всякой лукавой похоти похвальны и блаженны, настолько пребывающие в горах и пещерах, но желающие человеческой похвалы и славы несчастны и порочны. Последние будут осуждены Богом как прелюбодействующие. Желающий, чтобы в миру прославлялись его жизнь и имя, любодействует перед Богом, подобно древнему иудейскому народу.

Самоуничижение противоположно тщеславию и истребляет его. Уничижающий себя пред Богом легко отвергает приходящие в сердце помыслы тщеславия и похвалы. Следует всегда помнить, что Бог разсыпа кости человекоугодников (Пс. 52, 6), и ничего не делать ради человеческой похвалы, а только от Господа искать воздаяния. Также надо беречь ум от самовосхваления, чтобы не впасть в искушение и не согрешить, помня, что все благое человек может совершить не одними своими трудами, но при содействии Божием.

Преуспевающему в добродетели нечистый и многокозненный бес тщеславия внушает, что он подвизается больше остальных и достоин руководить другими. В таком случае надо прибегнуть к самоуничижению, вспомнить какой-либо грех и спросить помысл тщеславия, достойны ли делающие такое высоты священства и могут ли наставлять других. Тогда тщеславие не сможет ничего ответить и убежит от стыда. Также надо сознавать свое несовершенство, думая, что невозможно человеку вполне исполнить все заповеди, как купели не вместить море, и что правда человеческая несравнима с правдой Божией.

Страсть гордости свирепее всех остальных. Больше всего она нападает на совершенных и старается низвергнуть поднявшихся на высоту добродетелей. В сердцах гордых водворяются страсти бесчестья. Ничто так сильно не вредит, как помыслы гордости. Другие страсти, главным образом, воюют против противоположных им добродетелей и помрачают душу отчасти. Гордыня же не часть души, но всю ее помрачает и низводит в крайнее падение. Из-за гордости светлый ангел, украшенный всякой добродетелью и премудростью, стал считать, что все совершенства принадлежат его естеству, а не по благодати Божией даны ему, и, возомнив себя равным Богу, ниспал с неба. Его мысль обличает святой пророк Исаия, говоря: «Ты же рекл еси во уме твоем: на небо взыду, выше звезд небесных поставлю престол мой… взыду выше облак, буду подобен вышнему» (Ис. 14, 13–14).

Поэтому надо всячески беречь свое сердце от смертоносного духа гордыни и, стяжав какую-либо добродетель, говорить апостольские слова: «Не аз же, но благодать Божия, яже со мною» (1Кор. 15, 10). Также следует поучаться словами псалма: «Аще не Господь созиждет дом, всуе трудишася зиждущии» (Пс. 126, 1). И Господь учит, говоря: «Без Мене не можете творити ничесоже» (Ин. 15, 5). Необходимо помнить, что какой бы великий подвиг человек ни предпринимал, он не может достигнуть совершенства своими силами, а только содействием благодати. Об этом пишет святой апостол Иаков: «Всяко даяние благо и всяк дар совершен, свыше есть, сходяй от Отца светов» (Иак. 1, 17). И святой апостол Павел говорит: «Что же имаши, его же неси приял? Аще же и приял еси, что хвалишися яко не прием?» (1Кор. 4, 7). И спасшийся на кресте благоразумный разбойник свидетельствует, что в Царство Небесное входят только по благодати и милости Божией.

Говорящие о смирении подобны измеряющим бездну. Мы же, слепые, отрочески догадывающиеся об этом великом свете, скажем немногое. Настоящее смирение (tapinosis) не имеет ни смиренной речи, ни смиренного вида, не понуждает ни мыслить смиренное, ни, смиряясь, упрекать себя. Хотя все это признаки и разновидности смирения, но само оно есть благодать и дар свыше. Духовного совершенства можно достигнуть только смирением, которое происходит от веры и страха Божия, кротости и совершенного нестяжания. В сердцах смиренных почивает Господь, и ничто так не искореняет страсти, как блаженное смирение. Есть два вида смирения. Первое, начальное, заключается в том, чтобы считать себя меньше всех. Второе состоит в том, чтобы Богу приписывать свои исправления и добрые дела. Стремящийся к этой добродетели должен считать себя грешнее всех людей, отвратительнее всякой твари (как противоречащий своей природе) и хуже самих демонов, как побеждаемый ими и подпавший их тиранству. К ниспосылаемому Богом смирению ведут и руководствуют: молчание, смиренномудрие (tapinofrosini), смиреннословие, смиренная одежда, самоуничижение, сокрушение духа и отнесение себя к последним.

Есть разница между смиреннословием, смирением и смиренномудрием. Смиреннословие (tapinologia) и смирение всяким злостраданием и внешними трудами приобретаются подвизающимися. Смиренномудрие же есть некая Божественная и высокая вещь. Сподобиться его могут достигшие середины преуспевания от вхождения в них Святого Духа, но только после многих трудов, имея всякое смирение. Смиренномудрие, войдя в глубину души, производит неудержимые потоки слез и очищает ум от всякой скверны помыслов. И тогда человек чувствует то же, что святой пророк Исаия, говоривший: «О, окаянный аз, яко умилихся, яко человек сый и нечисты устне имый, посреде людий нечистыя устне имущих аз живу: и Царя Господа Саваофа видех очима моима» (Ис. 6, 5).

Смиреннословие отгоняет высокоречие. Если же смирение вкоренится в сердце, то отойдет смиреннословие. А когда свыше снизойдет смиренномудрие, то и само внешнее смирение и смиреннословие языка совершенно упразднятся, по слову святого апостола Павла: «Егда же приидет совершенное, тогда, еже от части, упразднится» (1Кор. 13, 10). Как отстоит восток от запада, так отстоит истинное смиреннословие от истинного смирения. И насколько небо больше земли и душа тела, настолько Духом Святым подаваемое совершенным смиренномудрие выше и больше истинного смирения.

Признаком смиренномудрия является такое душевное устроение, при котором человек, имея всякую телесную и душевную добродетель, считает себя еще большим должником перед Богом, поскольку, будучи недостоин, принял от Него благодатью дары добродетелей. И если на него найдет какое-либо искушение от бесов или от людей, он считает себя достойным и худшего и даже радуется, что за временное страдание на земле получит облегчение от будущих мук на Страшном Суде. И так, принимая скорби как дар от Бога, смиряется и всегда пребывает в духовном делании. Смиренномудрый никогда не перестает себя укорять. Благополучие и скорби он одинаково легко переносит и не смущается, не ищет чести для себя. К некому старцу пришла однажды дева и сказала, что она шесть дней шести седмиц проводит в посте, Ветхий и Новый Завет изучает каждый день. Тогда старец спросил ее: «Была ли тебе скудость как изобилие, бесчестие как восхваление, враги как друзья?» Когда же дева на все эти вопросы отвечала отрицательно, мудрый старец сказал, что она ничего не имеет, потому что не научилась смирению.

Смирение есть дверь бесстрастия, и без него суетен труд и скорбен путь. Оно дарует всякое упокоение имеющему его в сердце своем, поскольку в него входит Христос. Смирение рождается от многих добродетелей: от послушания, терпения, нестяжания, нищеты, молчания и страха Божия. Оно также рождается от разума, а разум рождается от искушений. Познавшему себя даруется разумение всего. И кто повинуется Богу, тому повинуется все, когда воцарится в нем смирение. Поистине, от многих искушений и терпения их бывает всякий искусен и от этого познает свою немощь и Божию силу. Познавший себя не превозносится, так как все доброе, что имеет, дано ему Создателем. Никто не похваляет сосуд, что он сам себя сделал искусно, но все хвалят творца его. Когда же разобьется сосуд, тогда укоряют разбившего, а не творца сосуда.

Смирение приобретается не согбенной шеей или грязными волосами и плохой одеждой, как многие думают, но сокрушенным сердцем и духом смирения, по слову царя Давида: «Жертва Богу дух сокрушен: сердце сокрушенно и смиренно Бог не уничижит» (Пс. 50, 19).

Кто имеет в себе плоды Святого Духа (любовь, радость, мир, милосердие, долготерпение и другие), тот поистине смиренный, хотя бы и не смиреннословил. А кто смиренно говорит, но имеет в себе плоды противоположного духа (ненависть, мирскую печаль, смущение сердца, лукавство и тому подобное), в том собрание страстей. Иногда некоторые бывают послушливы и смиренно говорят, а внутри полны самомнения, лести, зависти и злопамятства. А другие внешне не таковы, но борются за правду против кого-либо и против лжи или преступления Божественного закона, устремляются к одной только истине и внутри исполнены рассуждения, смирения и любви к ближнему. Иногда они и хвалятся о Господе подобно святому апостолу Павлу, хвалившемуся о Господе: «О немощи моей похвалюся» (2Кор. 11, 30).

Однако пусть никто не думает, что просто приобрести смиренномудрие. Это великое дарование. Для стяжания его надо много подвизаться, проявить много мудрости и терпения против нападающих бесов и искушений, чтобы не попасть в их сети.