Глава I. Общее очертание монашеской жизни

Не любите мира, ни, яже в мире. Аще кто любит мир, несть любве Отчи в нем. И мир преходит, и похоть его: а творяй волю Божию, пребывает во веки. (1Ин. 2, 15; 17)

Монашество – это особый, иной образ жизни, поэтому в славянском языке он называется также иночеством. Греческое слово monakhos означает одинокий, единственный, уединенно живущий. Уединенная жизнь помогает монахам приобрести единство с Богом. Они претерпевают труды и подвиги, чтобы благоугодить Богу, очистить себя от всякой скверны плоти и духа, стяжать смирение и любовь. «Чистым и добродетельным житием и благими нравы» монах сподобляется примирения с Богом, становится храмом Святого Духа и достигает Царства Небесного. Это и есть спасение всякого человека и цель «жительствующих по Бозе». Главный ориентир, на который необходимо смотреть, чтобы не уклониться с правильного пути, – чистота сердца. «Сего убо ради намерения и мы вся содеваем, сего ради вся презираем, и отечество, и род, и богатство, и весь мир…» Если же кто-либо забывает про этот ориентир, тогда ходит как во тьме, спотыкаясь и заблуждаясь. Так бывает потому, что совершенство следует не сразу же за отречением от мирских вещей, но только после того, как человек изгонит из себя злые страсти гордости, гнева, зломыслия и другие, приобретет же любовь и чистоту сердца. Ради приобретения любви и чистоты сердца необходимы посты, презрение богатства, бдение, чтение и молитва. Истинного монашества и нравственного совершенства не может быть без следующих добродетелей: поста, воздержания, бодрствования, терпения, мужества, безмолвия, молитвы, молчания, плача о грехах и смирения.

Когда же появляются первые плоды духовной жизни, инок радуется о душевном бесстрастии и слезах умиления больше, чем царь о своей власти и славе царства. Царство земное временно, а радость блаженного бесстрастия переходит в жизнь вечную, и ее никто не отнимет. Как колесо, только немного касаясь земли, почти всецело находится в воздухе, так и монах, горящий любовью к Богу, лишь немного, по нужде естества, приближаясь к мирским вещам, мысленно пребывает в мире духовном. Для него «…трапеза видение сущих, питие же, чаша премудрости, и покой есть Бог». Кто добровольно употребляет труды добродетелей и бывает усерден в подвигах, тот получает от Бога духовные дары и по мере преуспевания в иноческой жизни бывает благообразен, «световиден и премудр». В середине духовного пути ко спасению монах сподобляется Божественных откровений и видений, а кто восходит выше, тому предстоит жестокая брань с духами злобы, ибо они не терпят, когда человек уподобляется ангелам. Святые отцы часто повторяют, что избежать сетей демонов может только смиренный. Они описывают путь монашеской жизни в виде различных ступеней, по которым необходимо неленостно подниматься, никогда не останавливаться на месте и всегда иметь в памяти свою цель и ориентир, о которых сказано выше.

Монахи при постриге отрекаются от мира и всего, что в мире, по заповеди Господней, и обещают пребывать в монастыре до конца жизни. Святые отцы «Добротолюбия» говорят, что для духовного преуспевания прежде всего необходимо: отвергнуть свои желания; не смотреть на прегрешения других, а на свои только и о них день и ночь плакать; возлюбить уединение; не иметь пристрастия к кому-либо; всячески избегать бесполезных собраний, поскольку жизнь с людьми суетными крайне вредна и разрушает спасительное духовное настроение. По возможности надо стремиться совсем не входить в город и искать места тихого, терпя трудности пустыни, по слову царя Давида: Се, удалихся бегая и водворихся в пустыни (Пс. 54, 8). Вдыхание ядовитого воздуха приносит болезни, подобно и пребывание рядом с людьми нерадивыми бывает заразительно и бедственно.

Внешне иноками становятся, отрекаясь от всего мирского: жены, имения и тому подобного. Но главный подвиг – стать иноком внутренне, то есть отречься от страстных помыслов. Такой инок сподобляется чистой молитвы. Для этого надо не только не совершать греховных дел, но, постоянно размышляя о душеполезном, удаляться от житейских попечений. Когда человек скорбит о своей греховности и памятованием о ней сокрушается, в нем угасают плотские страсти, он становится мертв для мира, а мир для него. Отрекшийся от мира и сочетавшийся Христу принимает от Него обилие Духа и становится домом Божиим, принося Богу праведные дела. Его душа, очищенная подвигами и свободная от осквернений плоти, не имеет скверны, или порока, украшается венцом правды и сияет красотой добродетелей. Если инок в начале отречения от мира не плачет в своем сердце о грехах, не имеет памяти вечного мучения, истинного безмолвия, не понуждает себя непрестанно к молитве и псалмопению, не поучается постоянно Божественному Писанию, не имеет привычки терпеливо понуждать себя к духовным подвигам и не пребывает страх Божий в мыслях его, значит, он еще любит мир и не может стяжать чистого ума в молитве. Инок, который оставил имение, но не освободил душевное око от житейских воспоминаний и лукавых мыслей, никогда не увидит умного света Господа Иисуса Христа. Мирские помыслы и житейские воспоминания – это покров на глазах души, и его нужно отгонять памятью смерти.

Отрекшиеся от мира ничего общего не должны с ним иметь, становясь при этом воинами Христовыми, ибо никтоже… воин бывая обязуется куплями житейскими, да воеводе угоден будет (2Тим. 2, 4) (поскольку торговля мешает совершать воинские подвиги, воин должен ее оставить). Мудрый человек стремится как можно меньше заботиться о телесных потребностях, чтобы не обременять себя попечениями. Это нужно для хранения заповедей, по слову Господа: Не пецытеся (Мф. 6:25, 34), так как при многопопечительности трудно следить за собой и можно не заметить сетей врага. Имеющий хорошее зрение легко различает летающих в воздухе комаров и мошек; если же от болезни телесной зрение испортится, то и большие предметы с трудом различает. Так и душа, когда излечит свое помрачение, происшедшее от любви к мирскому, и малые согрешения считает большими и со слезами молится. От пристрастия же к мирскому человек духовно болеет и часто не понимает, что совершает тяжкие грехи, достойные многих мучений.

Можно сказать, что путь иноческой жизни начинается с отречения от мира, потому что житейские попечения и любое другое пристрастие даже к незначительной вещи истребляют теплоту сердца и ревность к добродетельной жизни, подобно тому как пепел угашает пламень горящей печи.

Образ жизни в монастыре, при котором братия имеют общее имущество, вместе молятся и трудятся, называется общежитием. Общежитие очень способствует духовному преуспеванию, основание для него находится в Священном Писании. Сам Господь говорит: «Идеже бо еста два или трие собрани во имя Мое, ту есмь посреде их» (Мф. 18, 20). Поющих (молящихся) Богу в любви и единомыслии ублажает царь и пророк Давид: «Блажени людие ведущии воскликновение, Господи, во свете лица Твоего пойдут» (Пс. 88, 16) – и похваляет их совместную жизнь, говоря: «Се, что добро или что красно, но еже жити братии вкупе» (Пс. 132, 1). Как у первых последователей Христовых были сердце и душа едина (Деян. 4, 32), так и общежитие бывает благотворно при единомыслии братии. Во время монашеского пострига игумен спрашивает желающего стать монахом: «Приемлеши ли вся иноческого общежительного жития уставы и правила от святых отец составленная и от настоятеля тебе подаeмая». И отвечает постригаемый: «Ей, честный отче, приемлю и с любовию лобызаю я».

Святые отцы дают следующие правила добродетельной жизни, указывающие путь спасения в общежитии. Новоначальному необходимо избегать дерзновения перед игуменом и не искать от него чести. Не полезно искать дружбы с начальствующими. Не нужно быть услужливым из побуждения человекоугодия и желания расположить к себе начальство. Не надо обходить келлии начальников, чтобы не вызвать у них раздражения, а в себе не питать страсть тщеславия. Нужно избегать дерзновения (дерзости), как яда аспида, и отвращаться многословия, как змей, так как все это может быстро привести к совершенному забвению внутренней брани, низвести душу от высокой радости, бываемой от чистоты сердечной. Забвение противится вниманию, как вода огню, от него инок приходит в нерадение, от нерадения в презрение, уныние и различные похоти. Все внимание нужно обращать на внутреннюю духовную жизнь, боясь нерадения, презрения заповедей Божиих. От забвения исцеляет хранение ума и частое призывание Господа Иисуса Христа, ибо без Него невозможно сделать ничего доброго.

Если во время келейной молитвы постучит в дверь какой-либо брат, не надо предпочитать молитву делу любви и отвергать брата, так как Бог хочет милости любви, а не жертвы молитвы. Сначала нужно помочь брату в его нуждах, словом или делом уврачевать его, а потом опять начать молитву со слезами и сокрушенным сердцем. Когда же приходят мирские люди, то лучше прежде исполнить молитву, а потом с ними беседовать о приличных вещах и в беседе руководствоваться советами святых отцов. Если разговор неполезный, то следует закрыть уши от слышания душевредных человеческих речей.

Необходимо все силы употреблять на делание заповедей, плач, поклоны, пост, злострадание, безмолвие. Всех собратий надо считать святыми, а себя самым грешным и думать: «Все спасутся, а я один буду мучиться на суде». Помышляя так, и во время молитвы в собрании братии иноку хорошо бы плакать с умилением, не обращая внимания на подсмеивающихся над ним. Если же при этом возникает тщеславие, то лучше делать это тайно. Новоначальным очень помогает плач, особенно во время шестопсалмия, псалмов и Божественной литургии. При этом следует быть внимательным, чтобы не осудить кого-либо, но думать про себя, что видящие слезы считают меня многогрешным и молятся о моем спасении. Инок, всегда так помышляющий и непрестанно делающий, получит великую пользу, привлечет благодать Божию и будет причастником божественного блаженства. Где есть умиление и плач духовный, там и божественное просвещение. Плач очищает от страстей, отгоняет уныние и другие недуги души.

Всегда нужно иметь страх Божий и каждый день себя проверять, испытывая, что сделал доброго или злого. Благое следует сразу забыть, чтобы не развилась страсть тщеславия, о злом же – слезы проливать с исповеданием и крепкой молитвой. Инок должен размышлять каждый вечер, как провел день: не осудил ли кого, не досадил ли кому, или соблазнил, или на лицо чье страстно посмотрел, или настоятеля ослушался и вознерадел о послушании, или прогневался на кого, или в храме на богослужении ум рассеивался бесполезными мыслями, или унынием отяготился, удалился от церковного богослужения и монашеского правила. Размышляя так, невозможно чувствовать себя невинным. В Священном Писании сказано: «Кто бо чист будет от скверны? Никтоже, аще и един день житие его на земли» (Иов 14, 4–5), и никто не может сказать, что имеет чистое сердце. Поэтому и надо молиться Богу со слезами: «Господи, прости мя, елика словом и делом и ведением и неведением согрешил», ибо каждый много согрешает и даже не знает об этом. Игумену (духовному отцу) нужно исповедать все тайные сердца грехи, соделанные с младенчества до настоящего времени. От этого бывает великая радость души и облегчение совести.

Друзьями у инока должны быть только духовные, мирные и святые собратия, творящие волю Божию. Господь говорит о таких: «Иже бо аще сотворит волю Божию, сей брат Мой и сестра Моя и мати Ми есть» (Мк. 3, 35). Следует больше общаться с усердными в деле спасения, по слову царя Давида:«Очи мои на верныя земли, посаждати я со мною» (Пс. 100, 6). Только к праведному приближающийся получает спасение. Как Господь хочет, чтобы человек спасся через человека, так и сатана стремится погубить через человека. «Нужда бо есть приити соблазном: обаче горе человеку тому, имже соблазн приходит» (Мф. 18, 7), – говорит Господь. Кто потерял благоговение и живет с пренебрежением, без страха Божия, тот многим братиям, простым и новоначальным, подает соблазны. Такой делами, образами или злыми беседами растлевает души и нравы благие и добрые. Если кто будет общаться с лукавым, не следя за собой, то придет к погибели и кораблекрушению. «И кто прочее помилует, радостне приближающагося ко змию?» Живущий с людьми веществолюбивыми и злыми сам приобщится к их порокам и поработится беседам суетным и лютым страстям: гневу, печали, неистовым делам. Частых собеседований надо избегать, чтобы они не отняли келейное безмолвие и не привлекли к попечениям. С развлекающимися от попечений и жить не следует и даже не есть с ними, чтобы они не научили своим заблуждениям и не оторвали от искусства безмолвия. Слов и помышлений сердца их не нужно принимать, так как они воистину вредные. Не подобает дружить с людьми неблагоговейными, злоумными и не хранящими языка, чтобы не пойти с ними в муку. Если же в келлии по каким-либо обстоятельствам постоянно будет много разговоров, то надо бежать из нее без сожаления, потому что Господь говорит: «Гряди по Мне и остави мертвых погребсти своя мертвецы» (Мф. 8, 22). Не полезно иметь особую привязанность к каким-либо людям, даже если и покажется, что они живут благочестиво и незазорно. От духовной любви легко можно обратиться к страстной, и тогда наступят бесполезные скорби. Это часто случается с подвизающимися, однако смирение и частая молитва всему научат. Монаху нужно стараться удаляться от всякого брата в общежитии и еще больше от мирских знакомых, но при этом всех равно любить, благоговейных и подвизающихся считать святыми, а о ленивых и унылых усердно молиться.

К родителям, сродникам и друзьям следует иметь беспристрастие и забыть лица всех, кого по естеству любил телесно или духовно, чтобы не совратиться с монашеского пути попечениями о родителях и дружбой с родственниками. Не нужно огорчаться печалью родителей и любовью ближних, но считать, что умерли родители и друзья, и вменять за отца и мать только Бога и предстоятеля, и никогда от родителей и знакомых ничего не просить ради телесной нужды. Если же Промыслом Божиим от них что-либо пошлется, можно принять, помолиться об их прилежании и подать посланное в странноприимницу или в больницу. Сделать же это надо со смирением, как дело малейших, а не совершенных. Вообще, все доброе следует делать со смирением, вспоминая сказанное: «Егда сотворитe; вся повеленная вам, глаголите, яко раби неключими есмы: яко, еже должни бехом сотворити, сотворихом» (Лк. 17, 10). Не нужно стремиться иметь лишние одежды, но только необходимые, и не надо стыдиться принимать от других приносимое, если пищи или одежды вполне достаточно, так как это признак гордости. А имея что-либо в избытке, надо дать неимущему. Имея необходимое для настоящего времени, не нужно заботиться о будущем, а искать прежде всего Царствия Божия и правды Его (Мф. 6, 33), то есть своей духовной пользы, тогда Господь промыслительно устроит все полезное и для телесной жизни. В келлии следует иметь только самые необходимые вещи (подстилку, одеяло и немного одежды) и не просить у игумена чего-либо потребного, но ждать, когда он сам подаст. Из выданного ничего не надо менять на лучшее, но довольствоваться тем, что есть, и благодарить Бога. Когда необходимо стирать грязную одежду, можно попросить в образе нищего, со всяким смирением, у другого брата взаймы одежду, пока своя будет сохнуть на солнце.

Монах должен быть готовым претерпеть всякую скорбь иноческого жития Царства ради Небесного, как говорится в чине пострига: «Алкати имаши и жаждати, досаду же подъяти и укоризну, поношение же и гонение и инеми многими отяготитися скорбьми, имиже сущий по Бозе живот начертавается». Злострадание надо считать избавлением от многих долгов и благодарить Бога. Долготерпеливо страждущий стяжает непостыдное дерзновение, по слову апостола: «Скорбь терпение соделовает: терпение же искусство, искусство же упование: упование же не посрамит» (Рим. 5, 3–5). «Ихже око не виде, и ухо не слыша, и на сердце человеку не взыдоша...» (1Кор. 2, 9) – по обетованию уготовано показующим в скорбях терпение при содействии благодати. Без благодати же никто не может исправиться. Кто скорбит и болезнует сердцем, когда его оскорбляют или досаждают, тот тем самым показывает, что он носит в сердце древнего змия. Когда же кто претерпит с молчанием или будет отвечать со многим смирением, тогда змия сделает немощным и расслабленным. Если же он с обидой будет противоречить и отвечать с дерзостью, то даст змию силу изливать яд в сердце и свирепо поедать внутренности его. И так день ото дня укрепляя в себе змия, инок будет жив только греху и мертв для правды. Кто же усердно любит укоряющих, или обидящих, или лишающих его и о них молится, тот постепенно восходит в великое преуспевание. Эта добродетель низводит в сердце бездну смирения и источники слез, возводит ум на небо бесстрастия и дарует уму способность духовного зрения. Такой инок от вкушения небесных благ все земное в настоящей жизни почитает за сор и уже не хочет принимать телесную пищу, так как не чувствует от нее наслаждения.

Для духовного возрастания очень важна церковная молитва. Необходимо стараться приходить пораньше на церковные службы и попозже с них уходить (кроме великой необходимости). Особенно это касается утрени и литургии. Чтобы не потерять молитвенного настроения, из церкви надо идти сразу в келлию. Нужно помнить, что рассеянная молитва неугодна Богу. Одно Трисвятое со вниманием перед сном лучше, чем четырехчасовое бдение с рассеянностью.

Телесный труд не должен быть в ущерб молитве, ибо кто занимается телесными трудами в ущерб молитве, лишается великого. Из-за усталости от телесного труда нельзя сокращать молитвенное правило. На послушании надо трудиться по мере сил, а затем в келлии пребывать в молитве с умилением, вниманием и частыми слезами.

Келлия для инока есть печь Вавилонская, в которой три отрока Сына Божия обрели. Келлия всему научит, если не сидеть в ней бессмысленно и в праздности, так как шествующий без разума напрасно трудится. Поэтому следует стяжать благое делание, собирать свой ум и иметь пред очами кончину, помня, что мирская суета прелестна (обманчива) и ничтожна; уразуметь, что враги спасения (демоны) стараются внушить лукавые дела. Нужно почаще вспоминать муки ада, страх и болезни, в которых пребывают затворенные там души; поминать стыд грешников и страшное осуждение из уст нелицемерного Судии. Также следует помышлять, что на Страшном Суде совесть обличит в тайных грехах, которые могут отвергнуть от Бога и ввергнуть в вечный огонь, где плач и скрежет зубов. И другие адские муки надо вспоминать постоянно и течением слез обливать лицо. Так многие стяжали обильные слезы и очистили душевные силы. Но не только об огне вечном надо думать, но и о благах, уготованных праведным: о благословенном гласе Владычнем, предстоянии одесную Христа и наследии Небесного Царства, о радости бесконечной, обителях небесных, пребывании с ангелами и о другом обещанном любящим Господа.

По чужим келлиям иноку не следует ходить, только к игумену (духовнику), и то редко. Если надо спросить о каком-либо помысле, то можно сделать это в церкви. Вообще, частого пребывания вне келлии следует избегать, так как это очень вредит: отнимает благодать, омрачает мысли и препятствует многим благим устремлениям, как сказано: «Парение похоти пременяет ум незлобив»(Прем. 4, 12). Поэтому, чтобы ум не был низведен от богомыслия, нужно возлюбить молчание и удаляться от бесед, зрения лиц и впечатлений. Если по великой необходимости придется выйти (из монастыря), надо всячески беречь свою душу. Польза от охранения своих чувств намного превышает пользу, которую можно получить от дел, втягивающих во вредные разговоры и впечатления. И не только новоначальным, но и преуспевшим выходы бывают причиной расточения и разорения.

Душа, не освободившись от мирских попечений, не может ни Бога возлюбить искренно, ни диавола возненавидеть в должной мере, так как заботы житейские, как покрывало, не дадут уму понять, какому суду он подвергнется. Смятение и беспокойство, происходящие от многопопечительности, вредят даже совершенным и бесстрастным. Поэтому святые отцы советуют отложить житейские попечения и не привязываться к земным вещам. Например, ради приема странников не стоит заботиться о приготовлении угощения. Враг желает под этим благим предлогом отлучить от безмолвия. Самая простая трапеза – хлеб, соль и вода – достаточна для страннолюбия. А когда ничего нет, можно утешить странника благим словом, как говорится, «благо бо слово паче даяния». Бывает, что диавол обманывает, внушая пожелание богатства ради раздачи милостыни бедным, чтобы привести к тщеславию, а ум ввергнуть во многие попечения.

Не только безмолвник или послушник, но и диакон, игумен и епископ не должны увлекаться житейскими попечениями. Иначе они нарушают заповедь Божию: «Не пецытеся душею вашею, что ясте, или что пиете: ни телом вашим, во что облечетеся… всех бо сих язы́цы ищут» (Мф. 6:25, 32). И еще: «Внемлите же себе, да не когда отягчают сердца ваша объядением и пиянством и печальми житейскими» (Лк. 21, 34). Ради помощи ближнему не стоит разорять дом своей души, так как попечения о мирских делах (неважно, для себя или для других) порабощают помыслы. Поэтому пока монах не стяжал совершенное беспристрастие к вещам житейским и к имению, ему может повредить управление делами в обители, поскольку вместо награды за службу он может быть осужден за воровство и святотатство. Только когда предстоятель будет понуждать к управлению, можно принять это послушание, как огонь, и, прилоги помыслов отсекая исповедью и покаянием, сохраниться невредимым молитвами предстоятеля.

Отшельниками (anakhoritis) или безмолвниками называют таких монахов, которые живут не в общежительной обители с многочисленной братией, а в уединении или с двумя или тремя единомышленниками. Духовная жизнь в таких условиях имеет свои особенности. При правильном прохождении по пути безмолвия многие отшельники сподоблялись обильных даров Божественной благодати, поэтому некоторые говорят, что невозможно научиться добродетели без бегства в пустыню. Это не совсем верно, потому что навык в добродетелях есть возвращение сил душевных в древнее благородство, изначально данное Богом Адаму. Добродетели приходят как бы извне, но от сотворения присущи человеку по естеству. Движимые ими, люди по природе входят в Царство Небесное. Если, по слову Господню, внутри человека есть Царство Небесное, то излишня пустыня, когда и без нее можно войти в небесные обители покаянием и всяким хранением заповедей Божиих.

Кто среди царского ополчения, защищаемый воеводами и чиноначальниками, не смог дерзновенно победить врагов, показать храбрость и хотя бы одного из них победить, как же сможет бороться один и посреди многих тысяч врагов показать военное искусство неумелый в брани? Если это в битвах с людьми невозможно, то тем более в духовной брани. Кто бежал в пустыню от нашествия бесов и страстей, тот и там неожиданно для себя подвергнется их нападению. У диавола много козней и везде расставлены незаметные ловушки и различные сети. Уединение может быть опасно, особенно для новоначальных. Царь Соломон говорил: «Горе тому единому, егда падет и не будет втораго воздвигнути его» (Еккл. 4, 10). Бедственно самочинно, без благословения, жить наедине или с неискусными в духовной брани. Поэтому сначала необходимо отвергнуться своей воли посреди братии и под искусным руководством основательно научиться брани невидимой и мысленной. Иначе невозможно победить невидимых врагов. По возможности нужно учиться у опытных подвижников. Не имея светильника истинного разума, по причине несовершенства умного возраста и духовного младенчества, следует идти вместе с разумным (имеющим духовный опыт), чтобы не спотыкаться во тьме и не бедствовать от ловушек и сетей. Тогда не смогут повредить мысленные звери, похищающие и убивающие ходящих во тьме без умного светильника Божественного слова.

Духовное исправление человека происходит от его незлобия и терпения недостатков ближнего. Если же кто-либо не хочет нести подвиг долготерпения, уходит в пустыню и уединение, то уносит с собой и те страсти, которые не были уврачеваны, не были истреблены, а только скрыты (покровены) внутри. В пустыне и уединении страсти сохраняются, а человек не ощущает, какой страстью побеждается. Пустыня навевает мечтание добродетелей и уверяет новоначальных, будто они стяжали долготерпение и смирение. Но это пока нет искушения и никто не раздражает. Когда же появится повод или причина, возбуждающая страсти, скрытые прежде внутри и таящиеся, они вырываются, как необузданные кони, и, от долгого безмолвия и праздности напитавшиеся, сильно и свирепо влекут своего всадника к гибели. Страсти больше свирепствуют, когда инок не имеет обучения через людей. Тогда и тень терпения, которую приобрел, живя вместе с братией, он губит небрежением подвига в уединении и уподобляется ядовитым зверям, в пустыне покоящимся и тогда показывающим свое неистовство, когда почувствуют приближение кого-либо. Страстные люди, не по любви к добродетели, но в силу условий пустыни безмолвствующие, извергают душевный яд, когда кто-либо их раздражает. Человек никогда не повредится от другого, если не имеет к тому причины внутри себя. Поэтому истинный Врач душ – Бог, знающий все язвы душевные, не пребывание с людьми заповедует оставлять, но отсекать причины пороков. Душевное здравие не в удалении от людей приобретается, но от пребывания с добродетельными и в подвигах. Когда кто-либо по уважительным, как ему кажется, причинам оставляет братию, не отсекая при этом причины страстей, недуг оставляет внутри, а страсти возбуждаются другими причинами. Поэтому главный подвиг должен быть направлен против внутренних страстей. Когда, с помощью Божией, инок извержет их из сердца, не только с людьми, но и с дикими зверями легко поживет, по сказанному Иовом: «Зверие бо дивии примирятся тебе» (Иов. 5, 23).

Таким образом, богомудрые отцы предостерегают новоначальных монахов об опасности удаления в пустыню прежде приобретения опыта в духовной брани и отсечения основных страстей. Для подвига отшельничества необходимо Божие благословение. Тогда только оно будет спасительно и принесет обильные плоды добродетелей. Многим может быть полезен средний путь, то есть жительство не в абсолютном одиночестве в пустыне и не среди многолюдства, а с одним или двумя единомышленниками, по слову Господню: «Идеже бо еста два, или трие собрани во Имя Мое, ту есмь посреде их» (Мф. 18, 20). И царь Соломон говорит: «Не уклонися ни на десно, ни на шуе» (Притч. 4, 27).

Безмолвие есть уклонение от помышлений, производимых чувствами и умом, для того, чтобы в сердце чисто (внимательно) молиться Богу. Этому способствует беспопечительная жизнь, то есть удаление от людей и попечений для избежания суеты и беспокойства, этого рыкающего льва, ходящего и ищущего кого поглотить беседами и попечениями житейскими. Только одно попечение имеет безмолвник – как угодить Богу и со всяким тщанием подготовить душу к переходу в иной мир. Когда человек живет внимательно, ему становятся понятны козни демонов, которые на каждом шагу стремятся ввести его в искушение и лишить приобретенных добродетелей. В то же время он познает и свои согрешения, которых больше песка морского и которые, как тонкая пыль, были ему неведомы. Поэтому, всегда плача, сетует подвижник о естестве человеческом и получает утешение от Бога, как благоразумный. Он услаждается, поскольку сподобляется видеть то, что не надеялся узреть, пребывая вне своей келлии. Тогда, познав свою немощь и силу Божию, пустынник боится упасть от неразумия и страшится прийти в отчаяние, забыв человеколюбие Божие, если что-либо случится с ним.

Поскольку безмолвие есть начало очищения души, оно помогает исполнять все заповеди. Преподобному Арсению Великому сказал голос свыше: «Беги от людей, и ты спасешься». И в другой раз: «Скрывайся от людей и пребывай в молчании; это корень добродетели». Беседы не попускают уму видеть ни своих согрешений, ни коварства демонов. Безмолвие и удаление от вещей и людей приносят большую пользу, особенно страстным и немощным, при правильном прохождении этого подвига. Без внутреннего, духовного просвещения, ум не может быть бесстрастным от одного внешнего делания. Если человек стяжал бесстрастие от удаления, тогда попечение и начальствование не принесут ему вреда. Пост смиряет тело, бдение просвещает ум, а безмолвие приносит плач, очищает, омывает душу и творит ее безгрешной. Безмолвие способствует внутреннему деланию, а внешние чувства умерщвляет. Жизнь же в многолюдстве, наоборот, внешние чувства усиливает, а внутренние притупляет. Безмолвник говорит: «Аз сплю, а сердце мое бдит» (Песн. 5, 2). Поэтому надо затворять дверь келлии для тела, дверь языка от разговоров и внутреннюю дверь от лукавства духов. Все должно быть направлено к тому, чтобы можно было безмолвствовать и быть без попечений. Монах должен стараться не отступать от воли Божией, пребывая в брани с невидимыми духами злобы. Если нет возможности удобно безмолвствовать в своей стране, тогда надо странствовать, подобно некому купцу, избирая то, что приносит больше пользы. Странствие освобождает от искушений в своей стране и дает возможность наслаждаться пользой безмолвия. Ничто так не делает сердце сокрушенным и душу смиренной, как уединение в разуме и молчание.

Безмолвствующий основанием своего делания должен иметь следующие пять добродетелей: молчание, воздержание, бодрствование, смирение и терпение. Последние две добродетели происходят от плача и размышления о часе смертном. Живя без плача, невозможно претерпеть зноя безмолвия. Деланий же богоугодных три: псалмопение, молитва и чтение, а больным или унывающим необходимо и рукоделие. Эти добродетели тесно связаны между собой и содержат в себе все прочие. От них рождаются внимание и трезвение.

Внимание есть свобода сердца от всякого помысла, непрерывное и непрестанное призывание Иисуса Христа, Сына Божия, и мужественное ополчение с Ним против врагов. Исповедуясь Одному, имеющему власть прощать согрешения, оно принимает в себя Христа через призывание Его – Единого Тайноведца сердец. От людей же такая душа всячески пытается утаить сладость свою и внутренний подвиг, чтобы не утратить этого доброго делания.

Трезвение есть твердое стояние помысла при двери сердца. Приходящие от врага воровские помыслы оно видит и слышит, что говорят и творят эти убийцы и какой образ представили в уме бесы, чтобы мечтанием прельстить ум.

Безмолвствующий без терпения и смирения кроме нерадения будет иметь и самомнение, а от них умножаются пленения и парения помыслов, приводящие к духовной слабости. Отсюда источник разленения – невоздержание, которое делает тело слабым и немощным, а ум помрачает и ожесточает. Следующие страсти разрушают устроение безмолвия и отнимают от него охранительную Божественную силу: дерзость, чревоугодие, многословие, развлекающая забота, гордость и владычица страстей – самомнение. Кто их не искоренил, тот, и преуспев в чем-либо, потом снова омрачается и в конце концов становится крайне бесчувственным. Но если захочет снова положить начало исправлению с верою и усердием, опять получит искомое, если будет трудиться со смирением. Воцарение же от нерадения хотя бы одной из этих страстей дает возможность и всем остальным страстям во главе с пагубным неверием ополчиться, опустошить душу и превратить ее как бы во второй Вавилон.

Келейное правило для пустынника следующее: с самого утра пребывать в воспоминании о Боге, в молитве и безмолвии сердца; терпеливо молиться час первый, затем второй читать, третий – петь, четвертый – молиться, пятый – читать, шестой – петь, седьмой – молиться, восьмой – читать, девятый – петь, за десятым подкрепиться пищей, одиннадцатый – спать, если сказывается потребность, а двенадцатый час петь вечерню. Так проходя дневной путь, пустынник угождает Богу.

Ночью надо больше безмолвно молиться, чем петь. Продолжительность же отдыха зависит от душевных и телесных сил. Новоначальные могут спать половину ночи и полночи бодрствовать: либо с вечера до полуночи, либо от полуночи до утра. Средним – по силам бодрствовать с вечера один или два часа, спать часа четыре, затем петь и молиться на утрени часов шесть, даже до утра. Первый час дня следует петь и сидеть безмолвствуя, как сказано выше. Далее надо соблюдать порядок указанных занятий по часам или хранить непрерывную молитву, привычка к которой упорядочивает жизнь человека. Совершенные же всю ночь стоят на молитве.

Христианам следует подражать Христу, обнищавшему ради людей, чтобы обогатить их Царствием Небесным. Сам Господь сказал: «Аще кто хощет по Мне ити, да отвержется себе, и возмет крест свой, и по Мне грядет» (Мф. 16, 24). Это значит, что всегда надо быть готовым на исполнение заповедей Христовых. Возможности и условия спасения одинаковы в любую эпоху. Все уверовавшие и крестившиеся должны соблюдать заповеди Господа и, все исполнив, говорить: «Раби неключими есмы, яко, еже должни бехом сотворити, сотворихом» (Лк. 17, 10). Заповеди христиане сохраняют, когда отвергаются всякого своего греховного желания и разумения, а отрицание их от сатаны означает оставление страстей и пороков, которые внушает диавол. Человек стоит посреди двух путей – правды и греха и сам выбирает свой путь. Святые ангелы и благочестивые люди помогают идти к Богу, в Царство Небесное, а демоны и лукавые люди ведут в вечную муку. Бог сотворил человека самовластным, и причиной его погибели является только направление воли. Диавол не может произвести в человеке греховное произволение или невольное неведение, но только внушает воспоминание зла.

Подвижничество состоит в совершении духовных подвигов для достижения Царства Небесного. Первый подвиг на пути спасения состоит в том, чтобы разрушить и победить страсти, второй – стяжать добродетели и не оставить душу пустой (праздной), третий – внимательно хранить плоды трудов. Нужно отвергнуть самолюбие и не щадить плоть; пренебрегать славой и бесчестьем; возненавидеть похотения тела, не быть похотником яств, отрицаться сытости, от которой происходит разжжение плоти; возлюбить убожество, злострадание; восстать против страстей; избегать пребывания в городах, ища места, удаленные от мира, даже если там трудно жить из-за недостатка необходимого. Невозможно стяжать добродетели, не употребив подвигов ради них, даже до крови. Хотящий победить искушения без молитвы и терпения не избегнет их, но только больше оплетется новыми. Поэтому следует противиться греху мужественно и непорочно, даже до смерти, по слову апостола: «Не у до крове стасте, противу греха подвизающеся» (Евр. 12, 4). Болезнь сердечная и телесный труд научают творить дело истины. Они привлекают к подвижнику действие Духа Святого, которое подается всякому верующему Святым Крещением, но от нерадения в деле исполнения заповедей погребается страстями и возвращается только после покаяния по неизреченной милости Божией. Бесплодный добродетелями может услышать: «Возьмите убо от него талант… и еже мнится имея, возмется от него» (Мф. 25, 28. Лк. 8, 18). Праведный Судия пошлет вечно мучиться в геенне не приобщившихся Святого Духа или принявших Его, но потом своим небрежением отвергших. Всякая телесная или духовная деятельность, не имеющая болезненности или труда, никогда не приносит ни телесного, ни духовного плода. Об этом свидетельствуется в Евангелии: «Царствие Небесное нудится, и нуждницы восхищают е» (Мф. 11, 12) – то есть только употребляющие труды и усилия входят в него. Под принуждением себя и усилиями следует понимать болезненное во всем телесное чувство. Нередко многие безболезненно трудились или трудятся в течение многих лет, но поскольку переносят труды не с болезнью, не с теплым усердием сердца, без кипучей ревности, то оказываются чуждыми Духа Святого и не бывают причастны Его даров, вследствие отказа от горестей. Делающие небрежно и вяло, может быть, думают, что много трудятся, но никогда не собирают плодов подвижничества по причине безболезненности подвигов. И преподобный Иоанн Лествичник говорит: «Хотя бы мы и великие подвиги проходили в жизни нашей, но если мы не приобрели болезнующего сердца, то все они притворны и суетны; ибо тем, которые, так сказать, после омовения осквернились, необходимо, поистине необходимо очистить руки свои неослабным огнем сердечным и елеем милости Божией». Равным образом когда кто-либо и не шествует к небу неболезненно, но если он от уныния увлекается развлечениями бесполезными, то от них помрачается. Развлечения не могут дать отдыха, но невидимо связывают крепкими веревками, делают человека малоподвижным и недеятельным во всяком труде, умножают слабость, особенно в новоначальных. Бывая высокого мнения о себе и считая себя за нечто, некоторые хвалятся только долголетием подвигов, пустынею бесполезною и слабым безмолвием. Во время же исхода из этой временной жизни все познают истинные плоды своих трудов. Совершая духовные подвиги, надо быть осторожным, чтобы не лишиться радости и умиления за мысль о том, что от своего труда, а не от благодати Божией они появились. Тогда и многими молитвами трудно будет возвратить погубленный дар. Если это случится, то нужно, постоянно пребывая в молитве и не расслабляясь унынием, просить помощи у Господа, чтобы возвратилась благодать и сохранила от скверных помыслов. Никто своею силою не может преодолеть козней лукавого, но только непобедимою силою Христовою. Грех искореняется только Божиим повелением, так как был упразднен Им на кресте. Кровля здания полагается на стены и держится ими. А одни только стены без кровли становятся бесполезными. Так и благодать Святого Духа сохраняется деланием заповедей, и делание заповедей является ее основанием. Без делания же заповедей благодать не пребывает в человеке, и одно только делание без благодати становится бесполезным. Святой Иоанн Златоуст говорит, что человеческого делания самого по себе недостаточно, если не придет помощь свыше. И, с другой стороны, не подается помощь от Господа, пока не будет человеческого произволения. Необходимо и то и другое. Иначе говоря, Бог, видя желание человека, к его усердию прилагает Свою силу. Это видно на примере Иуды и святого апостола Петра. Иуда не хотел обратиться к Богу и погиб. А святой апостол Петр о своем грехе горько плакал и получил помощь свыше. Поэтому нельзя предаваться беспечности, возложив все упование на Бога, но и нельзя думать, что своими трудами можно что-либо исправить. Показывая Богу свое произволение, нужно от Него просить помощи, ибо сказано: «Аще не Господь созиждет дом, всуе трудишася зиждущии: аще не Господь сохранит град, всуе бде стрегий» (Пс. 126, 1). Кто может сказать, что он сильнее Самсона, и мудрее Соломона, и разумнее Давида и больше любит Бога, чем святой апостол Петр? Поэтому, чтобы избежать падения, не нужно надеяться на себя. Когда подвижник ослабит силу и твердость ума, тогда охватывает его душу ночь помрачения. Кого Бог не просвещает, тот ходит как во тьме, спотыкается и падает. Так, например, царь Соломон принял великую премудрость и от всех был прославляем, был как утренняя звезда, просвещая всех своей премудростью, но ради сладострастия погубил свою славу. Страшно впасть в нерадение. Надо непрестанно молиться, чтобы даже помысл греховный или что-либо уму представляемое не отлучили от Бога. Только чистое сердце чисто зрит Бога. Ум может очистить только Святой Дух. Если не придет сильный и не пленит и не свяжет разбойника, нельзя освободиться от его оков. Надо всеми добродетелями, особенно миром душевным, стараться стяжать благодать Святого Духа. Она, как светильник, просвещает душу, подает свет разума, который делает явными (обличает) бесовские прилоги. Всеми силами надо стараться сохранить полученную благодать, до смерти непрестанно хранить свое сердце. Как земледелец не может быть уверен в получении плода от посаженного растения, пока не положит его в хранилище, так как от многих причин он может погибнуть на поле, так и человек, пока жив, не знает, какая страсть найдет на него. Поэтому надо всегда просить Бога о помощи.