Молитва Господня

Молитва Господня читается: Отче наш, иже еси на небесех и т. д. Она принята христианской церковью из уст самого Господа Иисуса Христа (Мф.6:9, Лк.11:2) и потому называется Господней. В Евангелии Луки читаем: «случилось, что когда Он (Иисус) в одном месте молился, и перестал, один из учеников Его сказал Ему: Господи, научи нас молиться, как и Иоанн научил учеников своих. Он сказал им: когда молитесь, говорите (или, как читаем в Евангелии Матфея, молитесь так): Отче наш и т. д.

Нет сомнения, что каждый из нас непременно должен знать и буквально повторять эту молитву; не только неопытные, но также опытные и усовершившиеся в деле молитвы, все обязаны молиться по данному нам готовому образцу молитвы. От этой обязанности не освобождает нас то, что, по слову, Спасителя, «поклоняющиеся Отцу должны поклоняться в духе и истине» (Ин.4:24). Данный Христом образец молитвы не есть буква убивающая, а дух животворящий, не есть что-нибудь преходящее, временное, несущественное и допускающее изменения, напротив, в ней выражается истинная, непреложная сущность молитвы. Св. Киприан так рассуждает об этом: «Христос предрекает, что грядет час, когда истинные поклонники поклонятся Отцу духом и истиною, и исполнил обетование, так что мы, которые прияли дух и истину по силе принесенного Им удовлетворения, поклоняемся истинно и духовно по Его также преданию. Ибо, какая молитва может быть духовнее той, которую дал нам Христос, пославший нам и Духа Святаго? Какое моление пред Отцом может быть более истинным, как не произошедшее из уст Сына, Который есть Истина? Молиться иначе, нежели как Он научил, есть не только невежество, но и преступление»⁹. – Таким образом, ревнители молитвы духовной напрасно стали бы уклоняться от употребления молитвы Господней под тем предлогом, будто оно несогласно с духовным служением Богу: она есть самое лучшее выражение молитвенных духовных расположений и лучшее средство для возбуждения и укрепления их. «Итак, – продолжим слова св. Киприана, – будем молиться так, как Учитель наш Господь научил. Любезна и приятна молитва того, кто просит Бога Его же словами, кто в уши Его возносит моление Христово. Знает Отец глаголы Сына. Когда молитву Сына воссылаем, то в сем гласе слышится Тот самый, Который обитает в персях Отца; и так как мы имеем в Нем Ходатая пред Отцом о грехах, то, прося о грехах, произносим слова Споручника нашего».

Впрочем, из сказанного не следует, чтобы, по намерению Господа Иисуса, мы обязаны были молиться единственно только по данной Им молитве, и чтобы кроме её уже не были нужны другие молитвы. Нет, неприкосновенная и неизменная сама по себе, как непреложная истина, молитва Господня в то же время не исключает употребления и других определенных молитв. Господь хотел не того, чтобы кроме данной Им молитвы никто не смел вводить в употребление других, а того, чтобы она служила для них образцом; не того, чтобы мы и не смели выражать наших молитвенных желаний иначе, нежели как Он выразил их, а того, чтобы наши молитвы, каково бы ни было их выражение, подобны были Его молитве по духу и содержанию. В ней дышит дух сыновней любви к Богу, сыновнего дерзновения к Нему, как Отцу нашему небесному. Та же любовь и дерзновение должны одушевлять наши молитвы. Она вся проникнута любовью к ближним, напоминая, что Господь есть общий наш Отец, и научая каждого из нас просить у Него разных благ не себе только одному, но всем нам: хлеб наш даждь нам, остави нам долги наша и проч. Этот же дух братолюбия должен господствовать и во всех наших молитвах. В ряду прошений молитвы Господней первое место занимают прошения о том, что относится к славе Божией (да святится имя Твое, да приидет царствие Твое, да будет воля Твоя), и уже далее следуют прошения о наших нуждах, телесных и духовных. Тот же самый порядок должен быть и во всех наших молитвах. Прежде и паче всего мы должны выражать в наших молитвах ревность о славе Божией и потом уже открывать Отцу небесному наши нужды, так чтобы видно было, что мы молимся Ему не по чувству только нужды в Нем и зависимости от Него, а главным образом потому, что того требуют беспредельные Его совершенства, что Он есть источник и образец всего совершенного и великого в мире. Кто стал бы обращаться к Богу с молением об одних своих нуждах, без мысли о Его славе и величестве, тот показал бы в себе недостаток бескорыстной любви к Нему; ибо любящему кого-нибудь бескорыстно свойственно больше помышлять и услаждаться помышлением о достоинствах любимой особы, чем думать и заботиться о личных выгодах, какие можно было бы извлечь из близости к ней. В тех прошениях молитвы Господней, которые имеют своим предметом наши нужды и благо, гораздо больше дано места нуждам и благам духовным, чем телесным. Это значит, что и во всех наших молитвах мы должны иметь в виду гораздо больше то, что нужно для блага и спасения нашей души, чем то, что относится к внешнему нашему благосостоянию, должны просить у Бога не столько пищи и других потребностей для поддержания и благоустроения нашей телесной жизни, сколько того, что нужно для избавления нас от вечной погибели (т. е. прощения грехов и избавления от искушений). Таким образом, молитва Господня определенно показывает, о чем и как должно молиться, и потому справедливо почитается руководством и правилом для всех молитв: все они должны быть проникнуты её духом, все должны иметь подобное содержание, для всякого молитвенника она представляет необходимое наставление в деле молитвенном. Она имеет для нас священную важность не только сама по себе, как данная нам для действительного употребления, но и потому, что в ней предлагается наставление в деле молитвы вообще.

Молитва Господня со времен апостольских употребляется в богослужении общественном и частном. Издревле она занимает место в литургии верных после освящения св. Даров. Писатель книги Апостольских Постановлений, излагая чиноположение крещения, говорит, что крещенный, по выходе из купели, был обязываем, стоя, проговорить молитву, которой научил нас Господь. Тертуллиан в конце 2-го века писал, что не только в установленные часы богослужения – в третий, шестой и девятый, во время утреннего и вечернего богослужения, но и перед трапезой должно верным повторять молитву Господню¹⁰. В Постановлениях Апостольских предписывается каждому говорить ее, кроме общественного богослужения, три раза ежедневно, что установлено вероятно во славу св. Троицы¹¹. Св. Амвросий Медиоланский в наставлениях девственницам, внушает им, чтобы они на самом ночном ложе читали псалмы, а между псалмами молитву Господню¹². Само собою впрочем разумеется, что спасительная сила молитвы Господней состоит не в том, сколько раз в сутки ее произносит язык, а в соответствующих её духу и содержанию чувствах и расположениях молящегося её словами. В ком нет таких чувств и расположений, когда он читает молитву Господню, тот не получит от ней пользы, хотя бы в продолжение целых суток она не сходила с его уст, тот поступает не лучше тех язычников, которые, по слову Спасителя, думают, что в многоглаголании своем будут услышаны, и от подражания которым в этом случае. Он предостерегает своих последователей (Мф.6:7). Под многоглаголанием Спаситель разумеет здесь один механический труд многократного произношения молитвы, без участия в ней сердца.

Право употреблять молитву Господню в древности предоставляемо было одним верным, т. е. крещенным, и потому св. Златоуст называет ее молитвою верных¹³). Что же касается до оглашенных, т. е. приготовляемых к крещению посредством устных наставлений в вере, – они, конечно, не лишены были возможности знать молитву Господню, она могла быть им известна из Евангелия, в состав которого входит и чтение которого доступно было всем, даже язычникам; но обращаться с этой молитвой к Богу оглашенным не было дозволяемо, доколе они не просветятся крещением. Почему оглашенным не даваемо было такое дозволение? Потому что слова молитвы Господней: Отче наш, и: хлеб наш насущный – изъясняемы были в таком смысле, который мог быть применен только к верным. По поводу слов: Отче наш, блаженный Феодорит рассуждает так: «этой молитвы (Господней) мы не учим непосвященных, но посвященных; ибо никто из непосвященных не дерзает говорить: Отче наш, Иже еси на небесех, доколе не получит дара всыновления. Но сподобившийся дара крещения именует Бога Отцом, как причтенный к сынам благодати»¹⁴; т. е. право именовать Бога Отцом имеют только те, которые сделались чадами Его по благодати духовного возрождения сообщаемого в таинстве крещения, а некрещеные не сподобились этой благодати, следовательно и права, с нею соединенного. Слова в молитве: хлеб наш насущный даждь нам днесь, – древние отцы и учители Церкви объясняли не буквально только о простом хлебе, но и таинственно – о хлебе Евхаристии, т. е. о таинстве Тела Христова, от которого вкушают только верные. Св. Киприан говорит: «Христос есть Хлеб, и Хлеб этот не для всех, а для нас. И как мы говорим: Отче наш, потому что Он есть отец разумеющих и верующих; так и хлеб называем нашим, потому что Христос есть хлеб для нас, приемлющих тело Его»¹⁵. Итак, если хлеб Евхаристии есть пища собственно верных, а оглашенные не были допускаемы до этого, то понятно, почему Церковь возбраняла им произносить молитву, в которой испрашивается это благо. – Мы должны радоваться, что имеем право невозбранно произносить молитву Господню, но вместе заботливо должны подумать, достойны ли мы этого права, лучше ли мы оглашенных, которым было в нем отказываемо, являем ли в нашей жизни плоды благодати, которой сподобились в таинствах Крещения и Евхаристии. Если совесть скажет нам, что мы превосходим оглашенных только дарами благодати, а не жизнью, им соответствующей, то раскаемся в нашей вине, и постараемся так воспользоваться данными нам средствами освящения и спасения, т. е. благодатью таинств, чтобы сделаться достойными права возносить к Богу молитву Господню.

Молитва Господня заключается славословием, которое в Евангелии читается так: «яко Твое есть царствие и сила и слава во веки. Аминь» (Мф.6:13). Св. Церковь внесла в состав этого, славословия известные дополнительные слова, повелев произносить его так: яко твое... слава Отца и Сына и Св. Духа. Дополнение это сделано с той целью, чтобы мы молитву Господню относили не к одному первому Лицу Св. Троицы а ко всем трем, чтобы, говоря: Отче наш, мы разумели здесь под именем Отца Триипостасное Божество: Отца и Сына и Св. Духа.

Теперь приступим к объяснению молитвы Господней. Она начинается воззванием: Отче наш, иже еси на небесех.

Отче наш. Почему мы можем называть Бога Отцом нашим? Во-первых потому, что все мы произошли от Него, все сотворены Им. Но ведь и все в мире существа произошли от Него, все сотворены им? Так, но Отцом своим могут называть Его только те из них, которые имеют некоторое сродство с Ним по самой природе. Таковы Ангелы, имеющие природу чисто духовную и одаренные многими духовными совершенствами, которые особенно уподобляют и приближают их к Богу. Человек не многим чем, по слову Псалмопевца, умален пред Ангелами. Подобно им и он имеет некоторое сродство с Богом, ибо сотворен по образу и подобию Божию, и потому, как родные дети большей частью походят на родителей чертами лица и душевными свойствами, так и все мы несколько походим на Сотворившего нас: Он есть Дух бессмертный, и в нас есть душа бессмертная; Он бесконечно совершен, – и в нашей природе есть часть Его совершенств – есть в нашем уме способность к познанию истины, в нашей совести способность к различению добра и зла. Не по одной природе, но и по отношениям к другим существам есть некоторое сродство человека с Богом. Он Владыка всего мира, – и человек поставлен во главе земных тварей, ибо «все Господь покорил под ноги его, овец, волов всех и диких зверей, птиц небесных и рыб морских» (Пс.8:8–9). Таким образом, уже по самой природе своей, сотворенной по образу Божию, и по господству над тварями, человек имеет право называть Бога своим отцом, и все люди, как родственные Ему в этих отношениях, не только верующие, но и неверующие, суть Его дети. Знали это отчасти и язычники и потому говорили о Боге: «мы Его и род» (Деян.17:28), хотя они утратили истинную веру в Того, от Кого производили свой род, и были заблудшими сынами Отца небесного.

Еще, почему Бог есть наш Отец? Потому что Он с отеческой заботливостью и любовью промышляет о людях, как добрых, так и злых. Христос Спаситель, внушая Своим последователям быть, достойными сынами Отца их небесного, говорит: «Он повелевает солнцу Своему восходить над злыми и добрыми, и посылает дождь на праведных и неправедных» (Мф.5:45). Но особенно Его отеческая любовь и милость простирается на благочестивых: «якоже щедрит отец сыны, ущедри Господь боящихся Его» (Пс.102:13). В Ветхом Завете состоял под особенным покровительством Божиим целый народ, а потому как сам Бог называл этот народ своим сыном, так и народ называл Его своим Отцом. Моисей получил от Бога повеление сказать фараону: «сын Мой первенец Израиль» (Исх.4:22). Пророк Исаия от лица своих соотечественников молится Богу: «Ты еси Отец наш,... Ты, Господи, отец наш, избави ны, исперва имя Твое на нас есть» (Ис.63:16.,Ос.11:1.,Мал.2:10).

Но главным образом Бог есть Отец наш по благодати искупления. Бог никогда не оставлял человека Своей отеческой милостью, но в преимущественном свете открылась Его отеческая любовь к нам в спасении нас от вечной погибели Единородным Сыном Божиим, Господом нашим Иисусом Христом. Нас ради человек и нашего ради спасения Он благоволил принять на Себя всю ответственность нашу за грехи пред правосудием Божиим, и для того Он сошел с небес, облекся в наше человеческое естество, и в нем пострадал и умер за нас на кресте. Своим воплощением, страданием и смертью Он примирил грешного человека с Богом, и тем, которые доселе были по естеству чадами гнева, даровал право называться чадами Божиими по благодати и с сыновним дерзновением взывать к Нему: Авва, Отче! Как же человек усвояет это великое право? Верою в искупление Христа и таинственным возрождением. «(Только) верующим во имя Его (Христос) дал власть быть чадами Божиими, которые не от крови, ни от хотения плоти, ни от хотения мужа, но от Бога родились» (Ин.1:12–13). Под рождением от Бога здесь разумеется таинство крещения, через которое человек получает от Бога новую жизнь и право быть членом царствия Божия: «если кто не родится от воды и Духа; тот не может войти в царствие Божие» (Ин.3:5).

Итак, Бог есть Отец наш, потому что Он сотворил нас по образу и подобию Своему, потому что отечески печется о нас, потому что возлюбил нас так, что Сына Единородного послал для спасения нашего. Но это чадолюбие Господа, эта отеческая любовь Его к нам, тем для нас трогательнее, тем для нас утешительнее, чем ничтожнее мы перед Его величеством. Ибо кто мы и кто Он! В ряду бесчисленных миров, составляющих вселенную и известных нам под именем звезд, планет и их спутников, занимает место едва приметная между ними точка, называемая земным шаром. На этой точке среди бесчисленного множества существ обитает существо, которое, конечно, превосходит их по своей разумной природе, но которое, по-видимому, так незначительно и ничтожно, если рассматривать его в связи всего мироздания! И однако же это едва приметное существо, живущее на едва приметной земле, имеет право называть своим отцом Творца и Владыку всех миров и всех существ, сущего на небесах. – Что означают слова: Иже еси на небесех? То, что Господь на небесах поставил престол свой и царство Его всеми обладает (Пс.102:19), что Он хотя вездесущ, но преимущественно любит являть свое присутствие там, куда не проникло зло греха, где окруженный тмами предстоящих Его престолу чистых, безгрешных духов ангельских и человеческих, Он непрерывно слышит от них себе хвалы и славословия. И отсюда-то, из этих горних обителей, с высоты святой своей, Он милостивым оком призирает на человека, входит в такое близкое общение с ним, что нарицает его Своим сыном, а себя дозволяет ему нарицать Отцом. Какое беспредельное снисхождение к нам недостойным и грешным!

Великое и священное право в молитве именовать Бога Отцом нашим небесным должно возбуждать в каждом из нас соответствующие сердечные расположения и напоминать нам соответствующие обязанности.

Мы ничем не заслужили той милости Господа, чтобы именовать Его своим Отцом; посему с глубочайшей благодарностью должны пользоваться сей милостью Его и свидетельствовать нашу благодарность исполнением Его святых заповедей. Иначе мы вполне будем достойны того обличения, которое некогда Господь изрек на народ Израильский: «Я воспитал и возрастил сынов, а они непокорны Мне. Вол знает хозяина своего и осел ясли господина своего; а Израиль не знает, народ Мой не разумеет» (Ис.1:2–3).

Если перед Тем, кого мы называем Отцом нашим, с трепетом предстоят на небесах Ангелы безгрешные и чистые; то с каким страхом и благоговением, с каким смирением, с каким глубоким чувством нашего недостоинства, должны относиться к Нему мы – несмотря на Его беспредельное милосердие к нам, оскорбляющие Его своими грехами! И в отношении к земным отцам дети должны иметь страх, должны бояться, чтобы не оскорбить их чем-нибудь неугодным для них; не тем ли паче мы должны питать это чувство в отношении к Отцу нашему небесному? «Если Я Отец ваш, говорит Бог, то где же почтение ко Мне? И если Я Господь, то где же благоговение предо Мною?» (Мал.1:6).

Но страх наш пред Отцом небесным должен быть не рабским, а сыновним. Он не должен подавлять в нас любви к Отцу небесному, надежды на Него, дерзновения перед Ним. Детям свойственно любить родителей, которым они обязаны жизнью и многоразличными благодеяниями. Нам ли не любить всеми силами души Того, кто из любви к нам не пощадил Сына своего Единородного? – Детям свойственно обращаться к родителям с полной свободой и откровенностью. И все мы с дерзновением должны приступать к престолу благодати, зная, что путь к нему открыт Иисусом Христом, и что самое человечество наше в лице Богочеловека прославлено сидением одесную Бога Отца. – Дети, уверенные в любви к ним отца, просят у него того или другого блага с надеждой быть удовлетворенными в просьбе; ибо у какого отца достанет духа отказать сыну, если нет препятствий исполнить его желание? Но, «если вы, сказал Спаситель, будучи злы, умеете даяния благие давать чадам вашим, тем более Отец ваш небесный даст блага просящим у Него» (Мф.7:11). Грехи не должны колебать наше упование на Бога. Раскаивающегося грешника Отец небесный готов помиловать и принять в свою любовь, как это ясно видно из притчи о блудном сыне. Но если Отец наш небесный иногда и не исполняет наших желаний, если вместо ожидаемых от Него даров и благ, Он посылает нам крест и горе, мы не должны роптать на Него, но с сыновней покорностью Его святой воле переносить свою участь, зная, что и в этом случае Он поступает с нами по отечески. «Ибо Господь кого любит, того и наказывает. Есть ли какой сын, которого бы не наказывал отец» (Евр.12:6–7)?

Если Бог есть общий наш Отец, то мы должны жить в братской любви между собою, в мире и единодушии. Ибо какому отцу приятно, если Дети его живут немирно, не по-братски? Так и небесного нашего Отца огорчает недостаток в нас братской любви к ближним и готовности быть полезными для них. Самое благочестие неугодно Ему без братолюбия и милосердия.

Да святится имя Твое.

Да святится, иначе: да свято чтится, да с благоговением призывается и прославляется, имя Твое, т. е. имя истинного Бога, принадлежащее Тебе единому, Отец наш небесный. Таким образом словами: да святится имя Твое, мы выражаем молитвенное желание, да распространится повсюду и утвердится среди нас истинное богопочтение, да дарует всем нам Господь единым сердцем и едиными усты славить пречестное и великолепное имя Его, Отца и Сына и Святаго Духа. В ветхом Завете истинный Бог был ведом только во Иудеи и во Израили было, славимо имя Его (Пс.75:1), т. е. истинное богопочтение было достоянием одного избранного народа; только этот народ научен был знать истинного Бога и воздавать имени Его подобающую честь: только ему одному сам Господь благоволил сказать: Аз есмь Господь Бог Твой; да не будут тебе бози инии, разве Мене. Посему как сам Бог назывался тогда по преимуществу Богом Израильским, так и народ, чтивший Его, назывался народом Божиим, уделом, наследием Божиим. Но со времени пришествия Христова истинное богопочтение открыто для всех народов, для всего человеческого рода, как об этом возвещено было и в книгах пророческих. От восток солнца и до запад, говорит Господь устами пророка Малахии: имя Мое прославися (прославится) во языцех и на всяцем месте фимиам приносится (принесут) имени Моему, и жертва чиста: зане велие имя Мое во языцех (Мал.1:11). Господь Иисус Христос по воскресении своем ясно возвестил волю Свою о распространении на все народы истинного боговедения; шедше, сказал Он апостолам, научите вся языки, крестяще их во имя Отца и Сына и Святаго Духа (Мф.28, 19). Шедше в мир весь, проповедите Евангелие всей твари (Мк.16:15). Евангельская проповедь должна была не только распространить славу имени Божия по всей земле, дотоле покрытой мраком многобожия, но еще, к большей славе этого имени, должна была сообщить людям познания о Боге гораздо более ясные и совершенные, чем в ветхом Завете. И в ветхом Завете заметны следы учения о св. Троице, но только следы, по которым одни избранные могли доходить до разумения его; оно было не столько открыто для ветхозаветных верующих, сколько сокрыто от них; окруженные со всех сторон многобожниками, они постоянно подвергались опасности изменить вере в единого Бога, и не раз изменяли ей. Посему небезопасно было сообщить им ясно учение, которое могло быть перетолковано ими несогласно с этой верой. И в ветхом Завете верующие знали, что Бог есть Отец наш милосердый, что Он есть любовь; но никогда в таком поразительном свете не открывалась любовь Божия к людям, как со времени воплощения Сына Божия и Его крестной смерти нас ради человек и нашего ради спасения. Как счастливы мы, что Господь Бог привел нам жить в такие времена, когда, согласно с пророчеством, истинное богопочтение, бывшее некогда достоянием одного народа, распространяется по лицу всей земли! Как счастливы мы, что нам сообщено гораздо яснейшее откровение об истинах богопознания и богопочтения, чем в ветхом Завете! Но с другой стороны мы не можем скрывать от себя той печальной истины, что, несмотря на открытый для всех свет истинного богопочтения, многие народы еще доселе пребывают во тьме многобожия, что еще до сих пор многобожников гораздо больше, чем верующих в единого истинного Бога, что и из них многие отвергают христианское учение о Боге и являются даже врагами христианства (Иудеи, магометане), что самые христиане не все единомыслено, не все православно, не все благоговейно славят Бога (еретики, раскольники и ложные христиане). Истинный христианин не должен равнодушно смотреть на эти печальные явления. Каждого из нас должна одушевлять ревность о славе имени Божия, и в чем ближе она должна проявляться, как не в молитве к Богу, да святится, да всюду прославится, имя Его? Не все из нас могут взять на себя труд распространения истинного богопочтения между неверующими и неправославно верующими, не все к этому способны; зато все могут и должны ревновать о славе имени Божия посредством молитвы о её распространении и утверждении. Но прежде всего, каждый из нас на самого себя должен обратить ревность о славе имени Божия; каждый должен употреблять все усилия на то, чтобы в нем самом святилось имя Божие, чтобы в нем самом более и более утверждалась истинная вера в Бога и истинное богопочтение, чтобы в нем никогда не оскудевал дух благочестия и молитвы перед Ним, дух благоговения даже пред звуком имени Его, и об успехах этих усилий пусть каждый молит Господа словами: да святится имя Твое.

Да приидет царствие Твое.

Слава Божия требует не только того, чтобы мы признавали и чтили Отца нашего небесного, как единого истинного Бога во святой Троице поклоняемого, чтобы воссылали к Нему, как Богу, молитвы хвалебные, благодарственные и просительные, но вместе чтобы признавали Его нашим Царем и повиновались Его заповедям и власти. Недостаточно только знать истинного Бога и стараться угодить Ему молитвой и благочестием. Кто поставляет свою обязанность в отношении к Нему только в усердии к делам благочестия и набожности, а не вменяет себе в обязанность сообразовать все свое поведение с Его святыми законами и покоряться во всем Его святой воле, тот не славит, а хулит Бога. Бог требует не только поклонения Себе, или молебного служения Себе, как существо превысшее всей твари и единое достопокланяемое, но вместе беспрекословного повиновения своей царской власти, предписывающей законы для нашей деятельности и определяющей нашу судьбу; без этого повиновения благочестие и набожность есть только лицемерие и не имеет никакой цены перед Богом. Не всяк глаголяй ми: Господи, Господи, внидет в царствие небесное: но творяй волю Отца Моего,– сказал Господь Иисус (Мф.7:21). Кто чтит Бога одной молитвой и вообще делами набожности и благочестия, и забывает об исполнении Его святых законов, тот походит на сына, который почтительно обращается с отцом, являет перед ним знаки уважения и смирения, и даже сердечно уважает и любит его, но не признает над собою отеческой власти, живет вопреки правилам, советам, вразумлениям, повелениям отца. Оскорбительно было бы для отца такое отношение к нему сына, так и для Бога оскорбительно, если мы являемся в отношении к Нему только усердными богомольцами, а не вместе верными подданными Его царства. Как царь наш, Бог есть наш верховный Законодатель, верховный Судия, верховный Владыка и распорядитель судьбы нашей. Если Он есть верховный Законодатель, то Его законы, содержащиеся в святом слове Его, должны быть для нас священными; каждый из нас должен прилежно изучать их, и исполнять их. Если Он есть верховный Судия, то мы должны больше всего на свете страшиться Его суда за пренебрежение Его заповедей. Страшно впасть в руки человеческого правосудия, но несравненно страшнее должен быть для нас суд небесного Судии. От человеческого правосудия иной еще может ускользнуть, или обмануть судей; но от суда Бога всеведущего и правосудного никто из ослушников Его воли ускользнуть не может; если не в этой, то в будущей жизни каждому будет воздано по делам его. Если Бог есть наш верховный Владыка и распорядитель судьбы нашей, то мы с покорностью должны подчиняться Его распоряжениям. Если распоряжения и повеления, исходящие от земного царя, обязательны для его подданных; если сопротивление этим распоряжениям, открытое или тайное, не может быть терпимо в благоустроенном обществе; то не с большей ли покорностью и смирением должно быть принимаемо от руки Провидения все, что Ему угодно послать на нашу долю, не больше ли мы должны страшиться оскорбить небесного Царя недовольством нашей участью и ропотом на Его распоряжения? Вот какие мысли, чувства, расположения и действия должны быть свойственны каждому из нас в отношении к Богу, как Царю нашему! К сожалению, как многого недостает нам, чтобы быть достойными членами царства Божия! Бог всегда царствует над нами, как Творец и Владыка всяческих, не смотря на то, признаем ли мы Его Царем, или не признаем; но ведь Он желает быть Царем над нами не так, как Он царствует над существами неразумными и неодушевленными; Он желает, чтобы мы, как существа одаренные разумом и свободою, свободно признавали Его власть и покорялись ей; особенно Он хочет видеть такую добровольную покорность в христианах, как подданных Его благодатного царства. Им даны великие права – быть сынами Божиими, причастниками Божеского естества, наследниками небесного блаженства: на них поэтому лежат великие обязанности: они призваны служить небесному Царю всеми силами души. Им поданы все благодатные средства к исполнению заповедей, и следственно тем большей ответственности они подвергают себя за их неисполнение. К сожалению, многие из нас ведут себя так, как будто на них не лежит никакой ответственности перед нашим небесным Царем; имя Его, правда, часто бывает на наших устах, часто и к делу и не к делу мы восклицаем: Царь ты мой небесный! – но жизнь наша свидетельствует, что в нас царствует грех и мы повинуемся ему в похотях его (Рим.6:12), что мы рабы греха по писанному: всяк творяй грех раб есть греха (Ин.8:34), что мы не уступаем, или не легко уступаем власть над собою Тому, Кого должны признавать нашим верховным Законодателем, Судиею и Владыкою, что заповедей Его не исполняем, суда Его не боимся, пред властью Его в судьбах нашей жизни не благоговеем. Таким образом, хотя мы живем в Царстве Божием, но царство Божие не живет в нас; хотя мы еще в крещении дали обет или присягу на верность Царю нашему небесному, но этой присяги не исполняем; хотя внешним образом находимся в числе подданных Его царства, но внутри нас господствует мятежный дух самоволия и противления Богу. Ясное дело, что не таковы должны быть наши отношения к Богу Царю нашему, что слава Божия требует полного утверждения над нами царской власти Его. И вот об этом-то и научил нас Господь Иисус молить Отца небесного: да приидет царствие Твое, т. е. водвори среди нас царство Твое во всей его силе, так чтобы самые дела наши, жизнь наша свидетельствовали о нас, как о верных Твоих подданных, ревнующих об исполнении Твоих законов, благоговеющих пред Твоим судом, покоряющихся Твоим распоряжениям; а для сего не лиши нас Твоей благодатной помощи. – Было время, когда Господь был Царем избранного народа даже в гражданском отношении; когда Евреи не имели царей и признавали главой своего государства одного Иегову, который нередко объявлял народу свою царскую волю в скинии свидения через первосвященника. Этот порядок удержался отчасти при иудейских царях, которым строго вменено было в обязанность руководствоваться заповедями Божия закона (Втор.17:18–20), и которые нередко в случаях важных вопрошали самого Бога через первосвященника. Времена богоправления прошли, тем не менее должно желать и Господа молить, чтобы царства человеческие были вместе царством Божиим даже в гражданском отношении. Дай Бог, чтобы все цари земные взирали на себя, как на слуг Божиих, и помнили, что они должны давать отчет в употреблении своей власти перед Царем царствующих. Дай Бог, чтобы в законах гражданских веял дух Евангелия; чтобы судии и правители руководствовались в своей деятельности правилом Христа Спасителя: иже аще хощет в вас вящший быти, да будет вам слуга, чтобы проникнуты были искренним желанием быть полезными для общества, и чужды были всякого своекорыстия. Дай Бог, чтобы все члены гражданского общества одушевлены были, во взаимных отношениях, готовностью исполнять завещание апостола: не своих си кийждо, но и дружних кийждо смотряйте (Флп.2:4), а в отношении к державной власти вели себя со страхом Божиим, помня, что сущия власти от Бога учинены суть: темже противляяйся власти, Божию повелению противляется (Рим.13:1–2). Дай Бог, чтобы самые международные отношения имели христианский характер, чтобы отовсюду изгнана была вражда и повсюду воцарился мир. Тогда все будет показывать, что наступило царство Божие на земле; и о, если бы скорее наступило это время! Если бы скорее пришло царствие Твое, Отец наш небесный!

Да будет воля Твоя, яко на небеси, и на земли.

В прошении: да приидет царствие Твое, мы выражаем желание быть покорными воле и власти Царя небесного и просим у Него потребной для сего помощи. То же желание и прошение мы повторяем в словах: да будет воля Твоя, яко на небеси, и на земли; но здесь есть новая черта; здесь в дополнение к тому, что сказано в предшествующем прошении, внушается, что мы должны так же свято и неизменно соблюдать волю Божию, как свято и неизменно соблюдают ее на небесах, что мы должны быть такими же верными и ревностными слугами Царя небесного, каковыми являются обитающие на небесах слуги Его, творящие волю Его (Пс.102:21), т. е. ангелы и прославленные святые Божии человеки. Как хороша была бы земля, если бы она населилась людьми вполне покорными воле и власти Царя небесного, если бы они так утвердились в повиновении воле Божией, что для них, подобно тому как для добрых ангелов, стало бы уже нравственно невозможно какое-либо противление ей! Тогда земля стала бы походить на небо, тогда обитатели земли и небожители составили бы нераздельную область царствия Божия и одинаково споспешествовали бы славе Божией, тогда вполне достиглась бы цель первого пришествия Христова – «все небесное и земное соединить под главою Христом» (Еф.1:10), тогда будет Бог всяческая во всех (1Кор.15:28). И вот о сем-то и научил нас Господь Иисус молить Отца небесного словами: да будет воля Твоя, яко на небеси, и на земли. Было время, хотя непродолжительное, когда земля совершенно согласна была с небом в исполнении воли Божией, когда на земле еще не было греха, т. е. восстания против воли и власти Божией. И неужели это блаженное время прошло безвозвратно? Неужели однажды навсегда для человека потеряна возможность прийти в то состояние, в каком находятся небожители? Нельзя сказать этого уже по тому одному, что Господь Иисус научил нас молить Отца небесного: да будет воля Твоя, яко на небеси, и на земли. Он, без сомнения, не стал бы учить нас молиться о тщетном и невозможном. Так, наступит, непременно наступит то вожделенное время, когда на земле столь же свято и неизменно будет совершаться воля Божия, как и на небесах. Теперь господство первородного греха, немощи тела, соблазны житейские, козни сатаны дают чувствовать свою силу даже избранным людям, так, что и из них многие жалуются на свое бессилие в борьбе со грехом, говоря с Апостолом: не еже бо хощу доброе, творю: но еже не хощу злое, сие содеваю (Рим.7:19). Но не вечно земля будет жилищем греха. Будет некогда новое небо и новая земля, на которых будет обитать одна правда (2Пет.3:13). Обновленная земля перестанет быть местом борьбы со грехом и козней духа злобы, князя господствующего в воздухе (Еф.2:2), власть его тогда упразднится; самое тело наше примет тогда иной вид бытия, приспособленный к обитанию в нем чистой души, и уже не будет подвержено немощам, болезням и смерти. И вот о сем-то блаженном времени помышлять, о нем воздыхать, его желать, научает нас Господь Иисус, когда заповедует нам молить Отца небесного: да будет воля Твоя, яко на небеси, и на земли. Но одну ли только новую землю имеет в виду в этих словах Господь Иисус? Нет, – и на нынешней земле может предначинаться то подобное небесному состояние, какое будет на обновленной. И теперь земля носит на себе достойных граждан неба; и теперь избранные Божии так успешно ведут брань со грехом, так преуспевают в подвигах повиновения воле Божией, что по справедливости называются земными ангелами и небесными человеками. К этому равноангельскому совершенству призваны все христиане; все мы предназначены к тому, чтобы в нравственном отношении «прийти в зрелость мужа, в меру полного возраста Христова» (Еф.4:13); следовательно на всех нас лежит обязанность творить волю Божию здесь на земле подобно тому, как ее творят на небесах, т. е. с подобной же ревностью и любовью. Трудно это для нас в настоящем нашем положении; воля Божия свята и совершенна, а наша воля по своей природе несовершенна и испорчена грехом; по сей причине нам не иначе можно творить сообразное с волею Божиею, как отрекшись наперед от своей естественной воли, решившись подавить в себе всякое самолюбие, всякое пристрастие к себе. Нельзя не признать, что такой подвиг самоотвержения не по нашим силам; но потому-то мы и научены молить Отца небесного, да будет Его воля, яко на небеси, и на земли, что наших сил для сего недостаточно. В сих словах не только указывается обязанность, исполнить которую мы должны стараться, но вместе внушается надежда на потребную для сего благодатную помощь Божию. Ободряемые этой надеждой, мы как бы так говорим Господу: исповедуем пред Тобою, Отец небесный, долг наш творить волю Твою, как творят ее на небесах; но вместе исповедуем немощь нашу для сего, и вместе нужду в Твоей божественной помощи, без которой не только творить угодное Тебе, но и помыслить что яко от себе мы не способны (2Кор.3:5). Умоляем Тебя, не лиши нас Твоей благодатной, всемогущей помощи, чтобы творить нам святую волю Твою; сам действуй в нас и еже хотети, и еже деяти о благоволении (Флп.2:13).

Хлеб наш насущный даждь нам днесь.

Предшествующими прошениями молитвы Господней мы научены обращаться к Отцу небесному с молением о том, что относится прямо к славе Его, именно о том, чтобы повсюду распространилось и утвердилось истинное Богопочтение, чтобы везде водворилось Его царство, чтобы все покорено было Его царской воле. Предметом дальнейших прошений молитвы Господней служат собственные наши нужды, духовные и телесные.

Нужды духовные, без сомнения, важнее телесных; однако же последние в ряду рассматриваемых прошений занимают первое место (хлеб наш насущный...), конечно потому, что для большинства они ощутительнее духовных, так что иной и понятия о духовных не может составить, если наперед не укажешь ему на телесные потребности; эти он понимает и уже по сравнению с ними может судить о потребностях духовных, например о духовной алчбе правды и освящения.

Нужды телесные разнообразны: мы нуждаемся в здоровье, в пище, одежде, жилище, благорастворенном воздухе, хорошем общественном устройстве и т. п. Без сомнения, мы должны просить у Бога помощи во всех этих нуждах, но в молитве Господней упоминается только об одной из них, о хлебе или пище. Почему? Потому что в ряду телесных потребностей пища нужнее всего для человека. Человек хоть кое-как может жить без денег, без домашнего крова, без разных удобств жизни общественной и физической, даже без одежды, – он может закалить себя к перенесению всех этих нужд; но без пищи он никак обойтись не может; без хлеба по обыкновенному порядку природы он и двух недель не проживет. Когда же у него есть хлеб, тогда он может обеспечить себя и в прочих нуждах, тогда он может приобрести и другие блага, или по крайней мере с большей легкостью переносить недостаток в них. Прежде всего, пища есть необходимое условие для здоровья, а при здоровье человек может трудиться и трудами добывать себе все, что нужно для телесной жизни и благосостояния. Всех этих благ он должен просить от Бога, но преимущественно хлеба.

Хлеб насущный даждь. Чему научает нас Господь, повелевая нам просить у Отца небесного хлеба только насущного, т. е. необходимого для существования, или для жизни? Научает умеренности и воздержанию в употреблении пищи. Должно употреблять и следственно просить у Бога столько пищи, сколько нужно для того, чтобы не умереть с голоду, чтобы поддержать жизнь. Всякий лишний кусок хлеба, съеденный сверх утоления голода, а тем более роскошный и дорогой стол, есть уже прихоть; а служить прихоти грешно, и просить Бога об умножении средств к удовлетворению её – для Него оскорбительно. Имеюще же пищу и одеяние, сими доволни будем (1Тим.6:8). Не тот счастлив, кто пресыщается и разными изысканными блюдами притупляет в себе вкус к простой пище, а тот, кто приучил себя к воздержанию, кто привык довольствовать малым: для его неиспорченного многоядением и лакомством вкуса черствый кусок хлеба и стакан чистой воды слаще роскошного обеда.

Даждь нам днесь. Господу Иисусу, повелевшему нам просить у Отца небесного одного насущного хлеба, т. е. только необходимого средства для поддержания телесного состава, угодно, чтобы мы и это необходимое средство просили у него только днесь, т. е. на один текущий день. Ближайшим образом и весьма просто это применяется к нищим, к получающим пропитание от заработной поденной платы, достаточное на один день, вообще к людям не имеющим никакой собственности, которые кое-как перебиваются изо дня в день, нынешний день не знают, будет ли у них пища завтра. Но как это применить ко всем? Ведь нельзя же думать, что все мы должны на каждый день ожидать от Бога пищи, о заготовлении которой сами не позаботились заблаговременно, что никто из нас не должен помышлять о средствах обеспечения себя в пропитании на будущее время. Кто не посеет, тот не пожнет. Закон: в поте лица твоего снеси хлеб твой (Быт.3:19), относится не только к живущим от земледелия, которые должны заблаговременно усиленным трудом запасать в одну часть года то, что нужно потребить в другую, но вообще ко всем людям имеющим силы трудиться. Этот закон не отменен и новозаветным Законодателем. Правда, Он сказал: «не заботьтесь о завтрашнем дне. Ибо завтрашний сам будет заботиться о своих нуждах. Довольно для каждого дня своей заботы» (Мф.6:34). Но этими словами воспрещаются не вообще заботы о телесных нуждах, а только заботы чрезмерные, которые отнимают у людей столько времени, что его не остается для главного дела жизни – спасения души, предаваясь которым, люди позабывают заповедь Спасителя искать прежде и паче всего царствия Божия (Мф.6:33) и не помышляют о промысле Божием. Равным образом, когда заповедуется нам просить у Бога хлеба на один текущий день, это не значит, что несогласно с волею Божией заготовление хлеба за несколько дней, недель, месяцев и даже годов. Понимать так слова Спасителя значило бы думать, что Он учит нас праздности и беспечности. Нет, иное дело заготовлять средства пропитания заблаговременно, иное – просить их на нынешний день. Заповедуя последнее, Господь не запрещает первого, а только внушает, чтобы мы не дерзали приступать к употреблению пищи, не испросив наперед у Бога благословения на то. Мы должны признавать полнейшую нашу зависимость от Отца небесного и нужду в Его благословении не только тогда, когда трудом приобретаем себе пропитание, потому что успех наших трудов зависит от благословения Божия, но и тогда, когда пользуемся плодами наших трудов; потому что как бы ни были мы богаты средствами жизни, они все-таки не наша собственность, а Божия: «Господня земля и что наполняет ёе» (Пс.25:1). А собственностью Божией грешно располагать самовольно, без всякой мысли о нашей зависимости от Бога. И для земного отца горько, если его дети самовольно распоряжаются в его хозяйстве, не спрашивают его дозволения на употребление принадлежащей ему собственности. Менее ли оскорбляют Отца небесного те, которые употребляют дары Его благости, не испросив Его всеосвящающего благословения, которые садятся за стол, не помолившись Богу, не исповедав Его неизреченной благости, дающей пищу всем живым существам? – Не всегда безопасно поступать так в отношении к Богу. Не всегда это забвение о Боге сходит с рук тем, которые не почитают себя обязанными просить благословения Божия единственно потому, что у них всего припасено довольно, что заготовленных ими средств жизни достанет на много лет. К чему может вести подобная самонадеянность, это видно из Евангельской притчи о богаче, решившемся, по случаю обильного урожая хлеба, построить для хлебного склада новые просторные житницы. Едва он успел сказать: «реку душе моей: душе, имаши многа блага, лежаща на лета многа: почивай, яждь, пий, веселися», – и вот его мечты, внушенные гордостью, прерывает голос: «безумие, в сию нощь душу твою истяжут от Тебе: а яже уготовал еси, кому будут?» (Лк.12:19–20). Подобный приговор Божеского гнева угрожает всякому, кто не на Бога надеется, а на свое богатство. И не часто ли случается, что сегодня всего много у таких людей, а завтра нет ничего, что нынче они сыты и пресыщены, а на другой день остаются без куска хлеба? Впрочем, долготерпеливый и милосердый Господь не всегда отнимает пищу у тех, которые не просят у него благословения на употребление её. Это потому, что Он ожидает от них покаяния и желает обратить их к Себе своими милостями. Но горе им, если они не вразумляются Его милостями! Питаясь хлебом в сытость, они откармливаются для червей неумирающих и для огня геенского. Итак если нельзя безнаказанно забывать о Боге при употреблении Его даров, то пусть каждый из нас с благоговением ежедневно испрашивает благословения Божия на принятие пищи словами молитвы Господней: хлеб насущный даждь нам днесь.

Но если хлеб есть собственность Божия, если мы должны употреблять его не иначе, как с молитвою о благословении Божием, то почему заповедано нам называть его нашим хлебом: хлеб наш даждь нам? – По отношению к Богу мы не имеем права хлеб, полученный от Него называть нашим хлебом, нашей собственностью; но мы можем называть его нашим по отношению к ближним. Мы как бы так говорим: «Господи! нам не хотелось бы питаться чужим хлебом; мы не желаем жить за счет ближнего, в ущерб ему, с обидою ему, как живут тунеядцы, лихоимцы, воры, игроки. Нет, Господи, дай нам такой хлеб, который бы мы могли вкушать с чистой совестью, как законную нашу собственность, честно и безобидно для других приобретенную». Таков смысл слова наш хлеб. Но кто стал бы просить у Бога хлеб, и в то же время жить неправдою и притеснениями ближним, тот к одному греху прибавил бы другой, – к греху неправды в отношении к ближним – грех кощунства в отношении к Богу.

И остави нам долги наша, якоже и мы оставляем должником нашим.

Так читается в Евангелии от Матфея, а в Евангелии Луки вместо долги наша написано грехи наши. Из этого видно, что под долгами, об оставлении которых идет речь в молитве Господней, должно разуметь грехи. Под образом долгов изображаются грехи также в притче Спасителя о должнике (Мф.18:23–35). Почему грехи называются долгами? Потому что за них лежит на нас ответственность перед правосудием Божиим подобная той, какой подвергается несостоятельный должник перед заимодавцем. Последний имеет право предать суду и законному наказанию должника, не исполнившего долговых обязательств. Право это есть право собственности. Неплатеж долга есть нарушение права собственности и потому навлекает на нарушителя кару закона. Нечто подобное можно сказать и о нашем отношении к Богу. Не только все, что мы имеем, дары природы и благодати, но и сами мы – собственность Божия, которая никаким образом не должна быть отчуждаема. Но когда мы грешим, мы посягаем на права собственности Божией, потому что каждый грех есть нарушение обязательств, которые лежат на нас в отношении к Богу, как полновластному над нами господину. Бог дал нам свободу располагать самими собою и Его дарами с тем условием, чтобы мы не злоупотребляли этой свободой и служили Ему одному. Но грех есть злоупотребление дарованной свободы: вместо того, чтобы служить Богу, угождать Ему одному, грешник служит плоти, миру и диаволу, и таким образом нарушает права собственности на него Господа Бога.

Если наши грехи суть долги перед Богом, то мы неоплатные должники перед Ним. Ибо нам нечем заплатить наших долгов, нечем удовлетворить правосудию Божию. Мы можем перестать повторять прежние грехи; но это только значит не делать новых долгов, не увеличивать ими число старых. Мы можем начать вести жизнь добродетельную; но это всегдашняя наша обязанность, а не какая-либо особенная заслуга, достаточная для заглаждения прежних грехов. Если мы не исполняем этой обязанности, то прибавляем к старым новые долги перед Богом; если исполняем, то остаемся при одних старых долгах. Мы решительно должны отказаться от мысли, будто добрые дела дают нам право ожидать от Бога снисхождения к прежним грехам. «Когда исполните все повеленное вам, сказал Спаситель, говорите: мы рабы, ничего не стоящие, потому что сделали только должное» (Лк.17:10). Притом добрые дела и потому не могут быть приняты в уплату наших долгов перед Богом, что суть плод не одних наших усилий, но вместе благодати Божией, которая сообщает нам потребные к тому силы. «Бог, говорит св. Апостол, производит в нас и хотение и действие по Своему благоволению» (Флп.2:13). Следовательно, как не имеющие полного права собственности на наши добрые дела, мы не имеем права требовать, чтобы они приняты были в уплату за прежние наши долги. Нельзя ли для снятия с себя, или по крайней мере для облегчения долговой ответственности перед Богом, прибегнуть к помощи ближних, чтобы они заплатили за нас долги, – подобно тому, как обыкновенно должники в крайних обстоятельствах, чтобы не попасть в заключение, ищут и успевают находить сострадательных людей, которые принимают в них живое участие и платят за них долги? Нельзя, ибо каждому из ближних впору отвечать за самого себя перед Богом, на каждом есть свои долги перед Ним. Но с другой стороны не в отчаяние же впадать грешнику, сознающему свою ответственность пред правдою Божией. Да спасет нас Господь от сего греха Каина Иуды. Что же нам остается делать? А что обыкновенно делают несостоятельные должники, когда теряют всякую надежду удовлетворить заимодавца? Что сделал упоминаемый в притче Спасителя раб, задолжавший царю десятью тысячами талантов (около 20 миллионов руб. серебром), и не имевший чем заплатить ему? Что сделал он, когда царь приказал продать его, и жену его и детей его, и что будет выручено, обратить в уплату долга? Неоплатный должник пал царю в ноги и, кланяясь ему, говорил: государь! потерпи на мне, и все тебе заплачу. Царь сжалился над рабом, прибегшим к его милосердию и явившим пред ним смирение. Что и нам остается делать, как не прибегнуть со смирением и покаянием к милосердию Отца небесного? Итак приидите, поклонимся и припадем к Нему, и от сердца сокрушенного и смиренного скажем Ему: «оставь нам долги наши единственно по милосердию Твоему, Отец наш небесный. Мы неоплатные должники пред Твоим правосудием, но мы знаем, что у тебя есть милость и многое избавление; знаем, что ты сам даровал нам средство получить от Тебя помилование, – оно заключается в вере в крестные заслуги Сына Твоего, Господа нашего, Иисуса Христа. Единородный Сын Твой для того и сошел с неба на землю, чтобы тяготевшее на нас праведное осуждение за грехи наши принять на себя одного; для того Он, сам невинный и праведный, пострадал и умер на кресте, чтобы нас избавить от вечных страданий и смерти. Он своею умилостивительною крестною жертвой уничтожил долговое рукописание согрешений наших. Он «язвен бысть за грехи наши, мучен бысть за беззакония наши..., язвою Его мы вси исцелехом» (Ис.53:5). Посему теперь «ни едино осуждение сущим о Христе Иисусе» (Рим.8:1). Веруем, искренно веруем, Отец наш небесный, в спасительную для нас силу страданий и смерти Христовой, и по сей вере умоляем Тебя оставить нам долги наши; призри на нашу веру и смирение, и не посрами нашей надежды на ходатайство пред Тобою Сына Твоего, давшего себе избавление за всех» (1Тим.2:6).

Прося прощения своих долгов у Бога, грешник выражает смирение пред Ним. Но истинное смирение перед Богом не может быть без смиренного расположения души в отношении к ближним. Кто смиренно чувствует свою виновность перед Богом и нужду в Его милосердии, тот уже не помышляет о несправедливостях, обидах, вражде, какие сам терпит от ближних. Люди, которым свойственно такое расположение духа, говорят пред Богом и своею совестью: «как бы ни были тяжки оскорбления, какие наносит нам ближний, они ничего не значат в сравнении с оскорблением, какое мы сами наносим Богу нашими грехами, нашим неповиновением Его святой воле. Оно безмерно тяжко и делает нас достойными вечного гнева Божия и бесконечных мук, потому что Существо, которое мы оскорбляем, бесконечно велико и беспредельно милосердо к нам. Можем ли мы помышлять о наших счетах с ближними, требовать от них удовлетворения за их обиды нам, когда сами кругом виноваты пред нашим Богом, и эта вина наша безмерно тяжелее вины против нас нашего ближнего? Нет, Господи, мы не захотим подражать тому неблагодарному, упоминаемому в евангельской притче должнику, который, по усильной просьбе получив от царя прощение великого долга в десять тысяч талантов, сам не захотел простить своему товарищу малейшего долга во сто денариев (по нашему около десяти рублей серебром), и посадил его в темницу. О таком поступке царского должника доведено было до сведения царя, и царь, обличив его в неблагодарности и жестокости, отдал его истязателям, пока не отдаст всего, чем должен ему. Знаем, Отец наш небесный, что и каждому из нас угрожает подобная участь, если мы, нуждаясь в прощении от Тебя, сами откажем в нем нашему ближнему, ибо помним слова нашего Спасителя: аще отпущаете человеком согрешения их, отпустит и вам Отец ваш небесный: аще ли не отпущаете человеком прегрешения их, ни Отец ваш отпустит вам согрешений ваших (Мф.6:14–15)¹⁶. Итак, просим Тебя, Отец наш небесный, не только во имя Твоего милосердия, но и во имя нашей любви к ближним, готовой всегда прощать им, просим оставить нам долги наши, якоже и мы оставляем должником нашим.

Таким образом, в словах: якоже и мы оставляем должником нашим, выражается то миролюбивое расположение духа в отношении к ближним, которое требуется от нас, как необходимое условие для получения прощения от Бога. Но да не подумает кто-либо, что выполнение этого условия дает нам право на помилование от Бога, как на награду, вполне заслуженную. Между заслугой и наградой всегда бывает некоторая равномерность, так что отказывать в награде было бы несправедливо. Но ничего подобного нельзя сказать о нашем миролюбии к ближнему и о всепрощающей милости к нам Божией. Мы видели, что грехи, которыми мы оскорбляем Бога, безмерно превосходят виновность против нас наших ближних; следственно и прощение грехов, какое мы получаем от Бога, есть такая беспредельная милость к нам, с которой ни в каком отношении не может идти в сравнение наше снисхождение к ближним, и которая потому не может быть заслуженной за это снисхождение наградой. Но с другой стороны надобно же чем-нибудь засвидетельствовать перед Богом искренность нашего желания быть от Него помилованными. Чем же ближе засвидетельствовать это, как не всегдашней готовностью прощать обиды ближним? В ком нет этой готовности, в том нет ни истинного смирения перед Богом, ни истинной любви к ближним. Посему горе нам, если мы не выполняем этого необходимого условия для получения прощения от Бога! Суд без милости не сотворившему милости (Иак.2:13).

И не введи нас во искушение, но избави нас от лукаваго.

В предшествующем прошении была речь о прощении прежде содеянных грехов; в настоящем прошении мы молимся о предохранении нас от грехов на будущее время. Прошение сие разделяется на два члена, из которых один служит необходимым дополнением и объяснением другого¹⁷. Рассматриваемое в связи обоих членов, оно может быть изложено так: мы находимся в опасности впасть в искушение от лукавого; не введи нас, Отец небесный, в таковое пагубное искушение, но избавь нас от него, и вместе от власти над нами лукавого.

Под искушением от лукавого, об отвращении которого заповедано нам молиться, разумеется, без сомнения, искушение на зло, или наведение, прельщение на грех. Оно тем для нас опаснее, тем пагубнее, чем враждебнее нам та сила, которая принимает главнейшее в нем участие. Эта сила есть сила лукавого, т. е. диавола, исконного врага нашего спасения. «Лукавым, говорит св. Иоанн Златоуст, объясняя рассматриваемое прошение, – Иисус Христос называет диавола, заповедуя нам всегда вести против него непримиримую брань»¹⁸. В каком смысле диавол называется лукавым как в рассматриваемом прошении, так и в других местах Писания?¹⁹ В том, что он и сам зол, и людям старается сделать как можно больше зла искушениями на грех. По учению св. Писания, он, «как лев рыкая ходит, иский кого поглотити» (1Пет.5:8). Он удерживает одних в неверии, «ослепляя их умы, так что для них не сияет свет славного благовествования о Христе» (2Кор.4:4); а у тех, для кого уже воссиял сей свет, «уносит слово Божие из сердец, чтобы они не уверовали и не спаслись» (Лк.8:12). Сатана вложил в сердце Иуды мысль предать Спасителя (Ин.13:2); сатана исполнил сердце Анании солгать Духу Святому (Деян.5:3); сатана располагает к употреблению имени Божия всуе (Мф.5:37); сатана возбуждал враждебных Христу иудеев поступать по его похотям (Ин.8:44); сатана Самого Начальника нашей веры старался искусить в пустыне. До пришествия Христова сатана успел склонить на грех наших прародителей; Иова подверг многоразличным искушениям, чтобы отвратить его от веры и любви к Богу; в сердце Давида царя вложил тщеславную мысль произвести, вопреки воле Божией, перепись своего народа (1Пар.21:1). Вообще сатана всегда старался и доселе старается уловлять людей в свою волю (2Тим.2:26). От искушений лукавого никто не безопасен: бедных, уничиженных, больных он старается склонить к ропоту на Бога, к унынию, к обману, воровству; в людях богатых, знатных, крепких здоровьем возбуждает гордость, тщеславие, пристрастие к плотским удовольствиям. Люди, ведущие жизнь мирскую, преданные суете и заботам земным, без борьбы отдаются в его власть; но и вступивших на путь покаяния и духовной жизни он старается поймать в свою сеть, возбуждая в них дух раздражения, скуку, уныние. От его сетей не безопасны даже преуспевшие в духовной жизни. История христианского подвижничества представляет нам множество примеров в доказательство, что от разженных стрел лукавого не спасают жизнь в пустынях и в глубоких пещерах, пребывание в постоянной молитве и посте. Самопрельщение и духовная гордость – вот обычное искушение, которому нередко подвергаются от лукавого христианские подвижники. – Можно сказать, что он принимает участие во всех наших грехах. Правда, по слову ап. Иакова, кийждо искушается от своея похоти влеком и прельщаем. Та же похоть заченши рождает грех (Иак.1:14–15). Ближайший источник греховных искушений – в нас самих, в самой нашей природе, испорченной грехом, в природных влечениях ко злу, господствующих в нас, несмотря на то, что ум и совесть признают превосходство добра (Рим.7:14). Враг искуситель, без сомнения, ничего не успел бы сделать с нами, если бы в нас самих не было для него опоры, если бы внутри нас самих не скрывался предатель, заодно действующий с ним. Но кто как не сатана подкупает этого предателя, возбуждает в нас греховные помыслы и желания? Или, по крайней мере, кто как не он же старается усилить, разжечь их в людях, в которых они независимо от его внушений легко возбуждаются? Он, как дух, действует на нас духовно, и следственно невидимо. Надобно иметь очищенное, изощренное духовное чувство, чтобы усмотреть его близость к нам. Большинство людей, хотя любит слагать вину своих грехов на сатану, не примечает, когда и как именно он обнаруживает на них свое влияние; а многие даже существование его отвергают и смеются над другими, допускающими его бытие и злую деятельность. В том и другом случае облегчается успех сатанинских нападений на нас, – ибо, чем враг неприметнее, чем меньше мы подозреваем присутствие его около нас, тем он свободнее в своих действиях и, стало быть, тем опаснее. Большей частью он действует в союзе с господствующими в нас худыми склонностями. Он тщательно изучает слабые стороны каждого и пользуется ими для того, чтобы заронить в нас худую мысль, худое чувство; в особенности он старается возбуждать наше воображение разными греховными мечтами и соблазнительными картинами, а через воображение возбуждает и воспламеняет наши страсти. Иногда он, можно сказать, с некоторым насилием вторгается в нас со своими внушениями: среди богомыслия, молитвы, излияния чувств умиления и сокрушения, вдруг являются в душе помыслы нецеломудренные и хульные. Откуда они, как не от духа злобы? – Иногда враг искуситель, как князь мира сего, употребляет орудия своей злобы и лукавства против нас людей, с одними сближая, с другими приводя во враждебное столкновение.

Страшен и злокознен враг искуситель, но и мы не беззащитны. Главную защиту мы можем находить в помощи Божией, которую нам заповедано испрашивать у Отца небесного словами: не введи нас во искушение, но избави нас от лукаваго. Но эти слова заключает смысл, по-видимому, несогласный с той истиной, что Бог, по слову Ап. Иакова, «несть искуситель злым, не искушает же Той никогоже» (Иак.1:13). Если Бога нужно просить о том, чтоб Он не ввел нас в искушение диавольское, то не ведет ли это к заключению, что Он может положительно ввести нас в такое искушение? – Нет, богохульно было бы думать так о Боге, – пособником диаволу Существо святейшее и всеблагое ни в каком случае быть не может. Правда в некоторых местах Писания говорится об искушении человека от Бога, например: «Бог искушаше Авраама» (Быт.22:1), но это искушение было не на грех, а на святой подвиг послушания Богу и верности Ему. Правда и то, что без воли Божией диавол никого не может искушать. Так по воле Божией он искушал Иова. Сам «Иисус Христос отведен был Духом в пустыню, для искушения от диавола» (Мф.4:1). Перед страданиями Иисуса Христа сатана просил Бога сеять учеников Христовых как пшеницу (Лк.22:31), – стало быть без воли Божией сам он не смел этого сделать. Но во всех подобных случаях идет речь о воле Божией не предписывающей, а только попускающей, дозволяющей, и притом, как увидим, с премудрым и благим намерением и по закону правды. Равно и выражение: не введи нас во искушение, – предполагает не то, что Бог положительно может вводить нас в искушение от диавола, а то, что он может попускать это искушение, может дозволить диаволу прельщать нас на грех. В Писании нередко встречаются обороты речи, которые, по-видимому, выражают прямое действие Божие, тогда как на самом деле их должно разуметь о попущении Божием. Например: «Бог кого хощет, милует, и кого хощет, ожесточает» (Рим.9:18. Слич. Рим.11:8, Рим.11:32); т. е. Бог одним дарует свою благодать и спасает их, других лишает её в наказание за недостаток в них приемлемости к ней, вследствие чего они ожесточаются, утверждаются во зле. Так же, когда говорится о Боге, что Он «предал язычников, по похотям сердец их в нечистоту» (Рим.1:24), это опять не то значит, что Бог был прямым виновником плотской нечистоты язычников, а то, что Он оставил язычников без своего вразумления, без своего откровения, без своей благодати, вследствие чего они погрязли в плотской нечистоте. Яснее то же сказано в другом месте о язычниках: «Бог в прошедшие времена попустил всем народам ходить своими путями» (Деян.14:16. Слич. Пс.80:13). Равным образом и при изъяснении слов: не введи нас во искушение, надобно иметь в виду более ясные выражения об этом в других местах Писания, например: «Верен Бог, Который не попустит вам быть искушаемыми сверх сил» (1Кор.10:13). – Но если не без воли Господа диавол искушает нас на грех, то для чего Господь попускает это? – Иногда это бывает делом одного праведного гнева Божия к нераскаянным грешникам, но большей частью Господь поступает так с премудрым и благим намерением – через искушение от диавола споспешествовать духовной нашей пользе. Людям нетвердым в добре искушения от диавола подают случай утвердиться в нем через борьбу с ними. Людей же преуспевших в добре искушения предохраняют от духовной гордости, давая им чувствовать немощь свою в борьбе с лукавым и нужду в благодатной помощи Божией, и научают их смирению и упованию на Бога (2Кор.12:7–9), без чего не может быть никакой истинной добродетели. Для всех же искушения служат удобнейшим случаем достигать больших и больших наград от праведного Мздовоздаятеля: «блажен человек, который переносит искушение: потому что, прошедши испытание, он получит венец жизни, который обещал Господь любящим Его» (Иак.1:12).

Но по каким бы причинам Господь ни попускал на нас искушения от диавола, во всяком случае мы должны просить Бога об избавлении от них. Без благодатной помощи Божией, при немощи наших сил и испорченности нашей природы, нам не устоять против козней врага нашего, хитрого и злобного. И не такие слабые трости, как мы, но и такие мужественные души, как апостол Петр, могут пасть от искушений диавольских. Спаситель предварял Симона и других учеников Своих об угрожающей им опасности от сатаны, который просил сеять их как пшеницу (Лк.22:31); Он также говорил им: «все вы соблазнитесь о мне в сию ночь» (Мф.26:31). Симон самонадеянно отвечал:

«Господи! С Тобою я готов и в темницу, и на смерть идти (Лк.22:33); если и все соблазнятся о Тебе, я никак не соблазнюсь…; хотя бы мне и умереть с Тобою, не отрекусь от Тебя» (Мф.26:33, Мф.26:35). Но когда пришло время искушения, то он вскоре «начал клясться и божиться, что не знает сего человека» (Мф.26:74). Подобной опасности может подвергнуться каждый из нас, если мы или совсем пренебрежем ею, или понадеемся избежать её собственными силами, и не призовем помощь Божию. Посему Христос сказал Апостолам, и в лице их всем нам: «бдите и молитесь, да не впадете в искушение. Дух бодр, но плоть немощна» (Мф.26:41); т. е. искушение, ожидающее вас, так велико, что для избавления от него потребна великая бдительность духа, а паче всего молитва о помощи свыше; иначе немощная ваша природа не вынесет его, хотя бы вы одушевлены были благородной решимостью сопротивляться ему. Посему приготовьтесь встретить его духовным бдением, а паче всего молитвой к Богу, да поможет вам Своею благодатной силою не пасть от искушения. – Лучшее руководство для такой молитвы дают слова: не введи нас во искушение, но избави нас от лукаваго. Они могут быть раздельно изложены так: «Отче небесный! по немощи нашей, без Твоей всесильной благодати, мы не можем обещать себе победу над искушением от лукавого; посему просим Тебя: или не допускай нас до самой встречи с этим искушением, отврати его от нас, так чтобы оно совсем не коснулось нас, не приразилось к нам; или, если Тебе угодно попустить лукавому напасть на нас со своими искушениями и соблазнами, подай потребную для противоборства ему силу, «не попусти нам быть искушенными сверх сил, но при искушении дай и облегчение, так чтобы мы были в силах перенести» (1Кор.10:13) и восторжествовать над кознями сатаны». – На чем преимущественно должна утверждаться надежда наша на услышание такой молитвы? На вере в Сына Божия, Который затем и являлся в мире, «да разрушит дела диавола (1Ин.3, 8) и да смертью Своею сокрушит имеющего смерть во власти Своей, т. е. диавола» (Евр.2:14).

В заключение молитвы Господней мы исповедуем вечное царство, и силу, и славу Триипостасного Бога, и через сие исповедание свидетельствуем нашу надежду, что Он услышит нашу молитву, потому что это в Его власти, и относится на Его славе.