Всеобщая и постоянная проповедь неба о славе своего Творца

Небеса поведают славу Божию. Пс. 18:1

Величественно небо, при торжественном сиянии дневного светила, медленно совершающего свой путь по необъятному горизонту от одного его края до другого; величественно оно и при тихом мерцании бесчисленного множества звезд, выступающих из эфирной синевы разными семьями в ночную пору.

Озабоченные своими занятиями, отягченные многими тяжелыми думами, преклоняющими долу наш взор и душу, мы редко обращаемся к созерцанию красоты небесной и не имеем досуга, чтобы пристальнее всмотреться в чистое многозначительное выражение этой чудной красоты, но бывают минуты, когда душа наша успокаивается и проясняется, когда мы, хотя на короткое время, возводим осмысленный и достойный величия небес свой взгляд в высоту. Какое изумительное тогда открывается пред нами зрелище, и какими глубокими чувствами наполняется наше сердце!

Эта необъятная широта небес, которой не может вместить в себе наш глаз, эта неисследованная их глубина, в которой нет дна, и которая готова как бы поглотить своей синеющей пучиной всю нашу землю, эта вечная тишина и стройность, которых ничто не возмущает и не тревожит, эта всегдашняя жизненность и свежесть, в которой незаметно никаких следов ветхости и стареемости, эта поражающая массивность и вместе легкость, которая как бы не заключает в себе никакой тяжести и представляется тонкой, прозрачной тканью, распростертой над нашими головами, – все это вместе, и еще что-то такое, что живо чувствуется, но чего нельзя выразить словом, могущественно действует на душу и наполняет ее каким-то неизъяснимо глубоким впечатлением, под влиянием которого исчезает все наше величие, и оказывается совершенно ничтожным то, что представляется нам великим в нашей обыденной жизни.

Какая же именно мысль содержится в этом впечатлении? Какой смысл, какое слово заключается в этих столь величественных и прекрасных небесах? Был великий человек, который любил наслаждаться зрелищем неба, углубляться в его смысл, прислушиваться к таинственным его впечатлениям, и перевел постоянное, безмолвное вещание его на определенные, свойственные нам слова, когда сказал: небеса поведают славу Божию. Точно этот именно смысл заключается в небесах! Выраженный словами пророка, он есть достояние нашей собственной души, нашего сознания и чувства. Иначе, если не этот смысл небес, то нет более никакого в них смысла! Для чувства внешнего картина неба, конечно, никогда не потеряет своего значения, а для разума и сознания в этой картине пе останется ни одной мысли! Потому что, отделив от неба славу Божию, мы не поймем ни его происхождения, ни причины устроения, ни цели существования, а без этого само его существование останется для нас бессмысленным.

Поведают, таким образом, небеса славу и величие своего Творца. Высочайшие, невидимые Его совершенства ясно отражаются в той части вселенной, которая составляет высшую и лучшую её сферу и которая распростерта над нами подобно своду, великолепно освещенному бесчисленными, горящими лампадами. Эта проповедь небес постоянная, неумолкающая и всеобщая, так что нет народа, который не слышал бы вещания их.

Опуская свой взор с высоты небесной долу к своей земле, спрашиваем, что такое она в общем составе вселенной? Какой имеет смысл и какой дает от себя голос? Присовокупляет и она к торжественной проповеди небес, громогласно возвещающих славу Божию, голос хвалы и прославления своего Творца и Владыки; но её голос слаб, неполон, который притом, отзывается чувствами страдания и жалости, а иногда совсем закрывается противными голосами, в которых слышатся буйство и крик мятежа, неистовство враждебных сил и стон погибающих.

Возвещает славу Божию и земля остатками того прекрасного порядка, какой дан был ей в начале премудрой и благой волей общего всех Виновника бытия. Внятно выражается эта слава на земле, когда стройной, последовательной чередой дни идут за ночами, ночи сменяются днями, и каждое время года следует одно за другим; когда, наприм., за суровой зимой открывается цветущая весна, поля, горы и леса украшаются зеленью и цветами, воздух оглашается веселыми песнями птиц, реки спокойно текут в своих берегах, на злачных пастбищах гуляют тучные стада, развлекаемые тихими звуками простой свирели пастуха. Слава Богу говорим мы, когда и всякая другая пора года приносит с собой то, что свойственно ей. Видна эта слава на земле, когда на обширном её пространстве величественно развертываются города, умножается народонаселение, улучшаются способы жизни, приходят в теснейший союз народы, совершенствуются успехи умственного просвещения, облагораживающиe нравы людей и содействующие общему благу и довольству.

Но что говорит та же земля, когда на ней по местам выступают воды из своих берегов и опустошают селения и поля, когда она приходит в колебание, превращающее в развалины целые города и тысячи людей погребает в своем лоне, или когда открываются жерла огнедышащих гор, из которых на далекое пространство течет огненная лава, истребляющая все, что встречает на своем пути? О чем говорит эта земля во время страшной засухи, всеобщего голода, истребительных пожаров, смертоносных поветрий, народных волнений и других бичей спокойствия и счастья жизни? Тут скрывается слава Божия среди ужасов бедствий, наводящих на душу иных сомнение в благое провидение!

Много, много есть радующего душу и в нашей земной обители, в чем видна слава Божия, но сколько здесь представляется и печальных картин! Вот богато снаряженный корабль, распустив свои паруса, весело и быстро несется по зыбкой равнине широкого моря, при попутном ветре. Но вдруг изменяется погода, поднимается буря и море приходит в яростное движение. Сердитые волны бросают его во все стороны, спасти трещат, паруса рвутся, он ударяется о скалу и погружается в пучину, пловцы в отчаянии издают вопли предсмертного ужаса и крик их заглушается ревом бунтующих стихий. А что происходит на суше и какие явления представляет нам быт общественный?

Вот идет запоздалый путник, который, направляясь к месту своих стремлений, не успел пристать заблаговременно к мирному ночлегу. Ночь опускается и закрывает ему дорогу, он сбился со своего пути и не знает, куда в темноте держать свое направление; его пугают ночные тени, в которых представляется ему приближение злодеев и набеги диких зверей. Вот где-то блеснул огонек и во мраке опять скрылся, к нему он направляет путь. Приближается – это жилище людей. Страх от него отходит, душа наполняется радостной надеждой найти себе здесь приют и успокоение. Слава Богу! говорит он. Подходит к первому жилищу, хочет постучаться и просить себе ночлега; но видит, что это жилище так тесно и убого, что едва ли дает успокоение и самому обитателю своему – тут нет ему места! Идет далее, останавливается под стеной другого дома, но внутри его слышит болезненный стон дряхлого старца и пронзительный крик колыбельного ребенка, которому видно неуютна и колыбель, и он своим воплем отнимает ночной покой у целой семьи, утомленной дневными трудами: нет успокоения и здесь! Влечется путник усталыми ногами к иному дому, из которого приветливо блестит луч света: оттуда еще издали слышится ему веселое пение, раздаются оживленные голоса, выражающие беззаботность и довольство жизни. Но что это за жилище, какое тут собрание? Это общество шутников, смехотворов, музыкантов, плясунов: тут ночные увеселения праздных людей, которые сошлись для того, чтобы приятно провести время. Нет путнику пристанища и здесь! Отходит он и от этого дома и идет искать другого. Приходит он еще к одному жилищу, – тут уже другие голоса и не тот напев: отселе несутся рыдания и вопли осиротевшего семейства, – тут лежит покойник, приготовляемый к погребению! Нет отрады души, молчит слава Божия и здесь! Таковы сцены простого, сельского быта!

Не лучше ли в городах? Нет ли здесь явлений более радостных, светлее выражающих славу Божию? Заглянем и сюда. Вот город самый видный и славный. Среди его шум и крик покупающих и продающих, здесь идет спор о цене и стоимости нужных для жизни вещей. Слава Божия совсем здесь забыта и не слышна! Но, может быть, в этом обширном собрании и шумном толке мы видим только ничтожную толпу мелочных людей? Посмотрим, чем заняты и что делают в своих великолепных домах первые и высшие люди в обществе. Один, запершись в отдаленном и потаенном покое, пересчитывает свои сокровища и составляет планы для новых оборотов своего капитала и приобретения больших стяжаний. Занятый этими соображениями, он не примечает собравшуюся около того дома бедность, простирающую свои руки и молящую во имя Христово голос о подаянии. Другой от пресыщения и роскоши дошел до животного бессмыслия и с тупым выражением лица, свидетельствующим об отсутствии мысли, сидит неподвижно в позолоченном кресле. Иной отдает приказания и делает распоряжения для приёма на вечер званных гостей, он весь в заботах и все вокруг него суетится и движется; ему некогда собраться с мыслями, подумать о важных предметах и от глубины души сказать: слава Богу! Но вот задумчивое лицо любознательного человека. который спокойно сидит в кабинете, наполненном книгами, за письменным столом с пером в руке. Не выскажет ли он какой-нибудь важной истины, не решит ли какой великой задачи жизни? Напрасные ожидания! Он смеется над религией, кощунствует над священными убеждениям веры и направляет свою мысль, чтобы подорвать в самом основании истину бытия Божия; это безбожник, который смотрит на мир и жизнь вселенной, как на игру случая, или неизбежную необходимость! Не ищите славы Божией и тут! Она далеко отступила от мысли и чувства этого славного ученостью человека! Поищем же её где-нибудь вдалеке. Вот развертывается что-то на широком пространстве за вершиной горы, искрится и блистает под сиянием солнечных лучей, не это ли радостное явление славы Божией? Нет это грозное ополчение чужеземных народов, это неприятельская армия, приближающаяся к другому царству с тем, чтобы ограбить и опустошить его? В сиянии лучей, отражающихся на шлемах, ружьях и мечах этого ополчения видна не слава Божия, но грозный блеск очей смерти!.. Горе тем, к которым подступает эта движущаяся блестящая стальной щетиной масса!..

Посмотрел на всю эту суету и жалость жизни смысленный и разумный человек, возненавидел мир и отошел в уединенную пустыню. Там, вдали от общества человеческого, в тесной земной пещере смиренно преклоняет он свои колени пред распятием Господа Спасителя; глубокие вздохи исторгаются из молящей души его: обильные слезы текут из его очей и тяжелыми каплями падают на землю. О чем же воздыхает и плачет этот одинокий житель пустыни? Что занимает его ум и сердце? Тихи и спокойны его чувства, как спокоен свет горящей пред образом Спасителя лампады! Не о том воздыхает и плачет он, что отстранился сам от мятежной жизни миpa, но о том, что не всем, живущим в мире, приходит мысль отстать от пустоты мира и отказаться от него, что люди проводят краткие дни жизни своей в суете, развлечениях, скорбях и печалях житейских, что нет покоя душам их, и они сами не понимают, как тягостны и мучительны те узы, которыми связан их дух? Его слезы выражают благодарение Богу за свое избавление от суеты миpa, его вздохи означают сожаление об участи ближних, преданных в жертву всем скорбям и страданиям земным! В этих благодатных слезах есть уже слава Богу! Видна слава Божия и в обращении от пути заблуждения раскаивающегося грешника, в благочестивых движениях души христианина, когда он по звуку церковного колокола спешит в храм на молитву, видна она и в том, когда наделенные дарами счастья простирают свою руку на подаяние помощи нуждающимся и неимущим, видна она в наставлениях, исходящих из уст провозвестника истины, в смысленных и разумных беседах, и во всяком добром деле, совершаемом человеком из любви к Богу и ближнему.

Возвещает таким образом славу Божию и земля. Земное свидетельство славы Божией в совокупности с небесным вполне достаточно, чтобы все, населяющие землю, знали Бога истинного и никто из них не оставался в жалком неведении Его. Если же мы видим людей, погруженных во тьму заблуждения, и в слепоте ума поклоняющихся твари, вместо Творца, то их слово Божие называет безответными пред судом правды и истины, потому что Бог явил им в мире видимом то, что можно знать о Нем. Этого мало: оно говорит нам, что заблуждающие относительно правого понимания божества, знают Его, только не хотят чтить и прославлять Его, как Бога, что они сами изменили истину Божию во лжу и содержат ее в неправде ⁹³. Что же после этого нужно сказать о безбожниках, которые придумывают доказательства, чтобы отвергнуть самое бытие Творца вселенной? Вина их несравненно выше и они гораздо преступнее пред Богом, нежели идолопоклонники! Тяжесть их вины и ответственности пред Богом можно видеть из того, что они выходят на борьбу с божеством не по немощи своего ума и слабости мысли, свойственной человеку, а от силы разума, хотя только воображаемой ими самими, и надменности своею мудростью, притом ведут эту борьбу совершенно против своего внутреннего чувства и убеждения, ибо самое наше сознание необходимо предполагает во всяком деле своего творца и виновника. В мире мы не видим ни одного примера, или опыта, чтобы произошло в нем что-либо без своей причины. Как же может быть то, чтобы и сам мир не имел этой причины и существовал бы сам собой, независимо ни от кого? Те, которые хотят доказать эту мысль, ничего не высказывают разумного и основательного, а только жалким образом усиливаются опровергнуть то, что составляет непоколебимое убеждение общего разума человеческого и чего опровергнуть невозможно! На этом-то основании трудно предположить, даже совсем нельзя поверить, чтобы от искренности души происходили пустые и совершенно безумные слова отрицающих бытие Творца и Промыслителя вселенной!