Глава VII. Вероучение и культ английской церкви при Генрихе после её разрыва с Римом

Церковный переворот, произведённый доселе в Англии, состоял, как мы видели, пока только в том, что папская власть была здесь уничтожена, а на её место провозглашено было главенство короля, при чем духовенство должно было в значительной степени поплатиться и своими правами, и своими имениями. Но этим дело не ограничилось и не могло ограничиться. Церковь Англии, в силу совершившегося переворота, поставлялась в совершенно новое положение, а тем самым необходимо создавалась потребность некоторых дальнейших мер и определений. Отрёкшись от папства, Англия разрывала свой союз с католическою церковью и полагала начало своей национальной церкви, вполне самостоятельной. При такой постановке дела естественно являлась необходимость определить жизнь новосозданной английской церкви во всех отношениях, ибо существо её, как и всякой церкви, не ограничивалось одною лишь сферою управления. Если церковь Англии становилась теперь самостоятельною, то прежде всего должен был возникнуть вопрос о том, каково вероучение этой церкви, каковы её священнодействия, т. е. какие главные средства предлагает эта церковь своим членам для достижения своей цели, – для их освящения и спасения. Разрыв Англии с Римом касался лишь одного только пункта католической церковной системы, т. е. вопроса о церкви и иерархии, все же остальное, – все догматы вероучения, таинства и обряды, все это оставалось пока совершенно в стороне, так что произведённый переворот носил на себе, по преимуществу, характер раскола. С римско–католической точки зрения, выразившейся, например, в отлучательной булле папы на Генриха, и сделанного было, конечно, совершенно достаточно для того, чтобы провозгласить еретиками короля Англии и всех его сторонников, а потому тем настойчивее выставлялся на очередь вопрос о вероучении английской церкви, тем необходимее представлялось определить, насколько и в чем эта новая церковь разнится от католической, изменяет–ли она по своему основные догматы христианства, или не идёт далее раскола.

Судя по имевшемуся уже тогда на глазах примеру континентальной реформации, можно было думать, что Англия не остановятся на одном лишь том, что было ею сделано доселе. Можно было предполагать, что разрыв с Римом будет в ней только лишь началом и вступлением к дальнейшему, гораздо более решительному протестантизму, который коснётся и основных догматов вероучения и поведёт Англию по тому же пути, по которому уже шла тогдашняя Германия. Такое предположение, по–видимому, оправдывалось и образом действий английского правительства тотчас же после разрыва с Римом. Осенью 1535-го года, новый церковный глава Англии заводит сношения с германскими протестантами, он приглашает Меланхтона приехать в Англию и оказать ему своё содействие в устройстве ее церковных дел; его послы – Барнес, Гит и Фокс, еп. Герефордский, отправляются в Германию и там именем короля вступают в переговоры с курфюрстом Саксонским и с князьями Шмалькальденского союза. В глазах католического мира уже одно то, что король Англии вступает на путь сближения с немецкими протестантами, могло служить довольно сильным основанием к тому, чтобы подозревать в нем наклонность к дальнейшему протестантизму. Такое подозрение становится почти уверенностью, если обратить внимание на то, чего добился Генрих при своих сношениях с германскими князьями и что он поручал говорить им от своего имени. Из инструкций, составленных королём для епископа Герефордского, мы узнаем, что цель сношений состояла в том, чтобы утвердить князей Германии в их оппозиции папству, вооружить их против собора, предполагавшегося в то время папою, и привлечь их к тесному союзу с Англией, который бы мог быть достаточно сильным противовесом католическому союзу папы и императора. Уполномоченный Генриха должен был говорить курфюрсту Саксонскому о любви и дружбе к нему английского короля, при чем главнейшею причиною этой любви и дружбы выставлялось то обстоятельство, что курфюрст в своих действиях руководится благочестивыми намерениями, что он постоянно насаждает, поддерживает и защищает истинное учение Евангелия и совершенное разумение Слова Божия. Посол Генриха должен был далее говорить, что король Англии озаряется теперь тем же духом истины и всецело себя посвящает ей на служение, что он много прилагает стараний к тому, чтобы сделать истину доступною своим подданным, намереваясь и на будущее время все более и более подвизаться в этом направлении к преуспеянию Слава Божией и истинного разумения Его Слова. Епископ Герефордский посылается теперь в Германию для того, чтобы узнать на каких пунктах вероучения учёные мужи этой страны непреложно утвердились в своём убеждении. В случае, если германские князья поставят условием союза, чтобы король Англии принял вполне то исповедание, которое у них уже составлено и обнародовано, епископ должен был отвечать, что Генриху нужно сперва рассмотреть и исследовать члены итого исповедания. Если король найдёт, что в этих членах не содержится ничего такого, чтобы не согласовалось с Евангелием и чего бы он не мог поддерживать, то епископ смело утверждает, что его королевское величество вступит в союз с князьями. Для разъяснения в обсуждения членов князья должны послать к Генриху своих уполномоченных, способных к тому людей. В декабре 1535 года послы английского короля передали предложения своего государя протестантским князьям, собравшимся в то время в Шмалькальдене, а затем начались конференции между ними и немецкими богословами. Предположения Генриха оправдались. В следующем 1536 году германские князья составили свои условия, изложенные в четырнадцати пунктах, на которых они соглашались вступить в тесный союз с Генрихом и даже предлагали избрать его защитником и протектором протестантской лиги. Первый же пункт этих условий гласил, что король Англии должен принять и защищать Аугсбургское исповедание веры, при чем допускалось, впрочем, что некоторые изменения в нем могут быть сделаны по взаимному соглашению короля и князей. Отвечая на предложения князей, Генрих вовсе не отвергал с своей стороны возможности принять Аугсбургское исповедание; он ещё раз заявлял о своём желании насадить в Англии и утвердить истинное учение Евангелия и, считая себя и многих из своих подданных достаточно учёными, не хотел лишь безусловно подчиняться требованию князей, но предлагал им прислать в Англию учёных мужей, которые бы вместе с ним и его богословами обсудили и выработали те условия, при обоюдном принятии коих возможно было бы между Англией и германскими протестантами желаемое единение веры ³⁷³. К чему бы ни привели эти сношения, во всяком случае, основываясь на них, можно было заключать, что правительство Англии не намерено было ограничиться только тем, что было уже сделано относительно церкви. Уничтожив папскую власть, заменив её главенством короля и ограничив права к привилегии духовенства, оно вовсе не считало, по–видимому, церковный вопрос Англии совершено оконченным; но изъявляло желание идти в том же направления далее, насадить в сердцах английского народа истинное разумение Слова Божия, произвести реформу и в догматах вероучения, и вообще связать своё дело с общим делом протестантизма.

Не видно, чтобы и население Англии вполне успокоилось на произведённом перевороте. В среде этого населения не мало было таких людей, которые близко принимали к сердцу вопросы религии и, не ограничиваясь совершившимися переменами в церковном устройстве, желали реформ и в вероучении. Если, когда удобно было заявлять подобные желания, то именно теперь, когда сила католицизма в Англии была значительно подорвана и когда со стороны правительства, по–видимому, можно было ожидать в этих желаниях некоторую поддержку. Сторонники религиозной реформы, как видно, и хотели воспользоваться благоприятными обстоятельствами, чтобы приблизиться к своей цели. Подтверждение этому мы находим в событиях конвокации, начавшей свои заседания в июне 1536 года. В одном из заседаний, нижняя палата этой конвокации представила чрез своего пролокутора на усмотрение епископов целый список ложных учений, проповедовавшийся в то время народу. Она заявляла, что перечисляемые ею лжеучения свободно и открыто пропагандируются в народе посредством проповеди и печати, чем нарушается спокойствие королевства и посевается в нем разногласие. А потому она требовала, чтобы приняты были какие–либо меры для пресечения этой вредной пропаганды. В приложенном списке конвокация отмечает лжеучения такого рода: что в евхаристии нет ничего священного и что хлеб в ней всегда и остаётся простым хлебом, что елеосвящение вовсе не есть таинство; что священник столько–же имеет права совершать таинства, сколько и мирянин; что все церковные церемонии, не указанные ясно в Свящ. Писании, суть человеческие изобретения, а полому должны быть оставлены; что антихрист тот, кто отказывает мирянам в приобщении под двумя видами; что церковь состоит только из добрых; что человек не имеет свободы воли; что духовенство должно быть брачным; что почитание икон и возжигание лампад пред ними есть идолослужение; что посты не должны быть соблюдаемы; что устная исповедь и разрешение от священника не имеет никакого значения; что святые не должны быть почитаемы и призываемы, ибо они не могут не знать наших молитв, ни посредствовать за нас пред Богом; что Пресвятая Дева нисколько не лучше всякой другой женщины, а потому и пред Спасителем значит столько же, как и всякая другая грешная особа её пола; что молитвы за усопших не имеют никакого значения; что после смерти душа человека отправляется прямо на небо или в ад и никакого чистилища не существует; что молитва, пост, милостыня не имеют никакого значения для нашего оправдания пред Богом; что праздников не нужно и все дни равны; что для оправдания человека достаточно одной веры; что веровать нужно только тому, что ясно утверждается на Священном Писании и т. д. Всех ложных мнений конвокация насчитывает пятьдесят девять ³⁷⁴. Вникая в смысл этих лжеучений, не трудно заметить, что большая часть их представляют собою не иное что, как догматы, выработанные реформацией в её оппозиции догматике католицизма. Жалоба конвокации убеждает нас таким образом в тем, что в эпоху разрыва Англии с Римом не мало было в ней людей, желавших реформы и в вероучении и старавшихся всеми силами расположить народную массу к такой реформе. Открытая и усиленная пропаганда этих людей ясно свидетельствует о том, что они считали время для себя благоприятным и не признавали реформу, совершенную правительством, делом вполне законченным. Итак, в эпоху непосредственно следовавшую за разрывом с Римом были, по–видимому, некоторые основания предполагать, что церковный переворот в Англии не остановится на одном расколе, но будет иметь и дальнейшее развитие, что Англия пойдёт в этом случае по стопам Германия и займётся реформою в самых догматах вероучения. Но, с другой стороны, гораздо более было оснований к тому, чтобы предполагать совершенно противное.

Следя за судьбами лоллардизма, мы уже имели случай заметить, что большинство английской нации искренно предано было католической вере своих отцов. Оно сочувствовало церковно–политическим тенденциям лоллардов; но не хотело допускать никаких нововведений в сфере вероучения, а потому как скоро лоллардская проповедь восставала против догматов веры, суровые статуты, тюрьма и костёр были ей ответом. Как ни был живуч лоллардизм, как ни успешно действовал он иногда в качестве силы подспудной, во всяком случае до самой реформации он оставался все в том же положении презираемой и преследуемой секты. Если так, то в настроении английской нации относительно догматов веры, очевидно, не произошло ещё никакой особенно заметной перемены. Как в ХV–м так и в ХVI–м веке она одинаково враждебно относилась ко всяким нововведениям в учении веры и оставалась искренно приверженною к догматам католицизма. В самую эпоху разрыва Англии Римом, даже в тех фактах, в которых выразилось враждебное отношение нации к папству, в которых протестантизм Англии заявил о себе, по–видимому, с наибольшею силой, мы находим лишь подтверждение той же мысли, т. е. что даже и в это время Англия все ещё оставалась привязанною к вероучениям католицизма. Уничтожение папской власти не встретило, как мы знаем, в конвокации английского духовенства почти никакой оппозиция; но та же самая конвокация, которая в 1534 году постановляла решение, что папа не имеет никакой власти в Англии, соглашалась отказаться от всех своих законодательных прав и подчинялась церковному главенству короля, в 1536 году выступала с жалобою на распространение в народе протестантских учений и требовала, чтобы приняты были должные меры для их уничтожения. Изъявив своё согласие на переворот церковный, она не хотела в то же время допускать нововведений в области вероучения. Если от кого можно было, по–видимому, ожидать этих нововведений, то, конечно, от парламента, так как в нем с наибольшею силой проявлялось настроение, враждебное Риму; но и парламент, нанося папству удар за ударом, в то же самое время не раз заявлял, что, он вовсе не желает затрагивать вероучение и обряды католической церкви. В известном статуте 28 года напр., в том статуте, который решительно настаивает на конечном уничтожении папской власти, на преследовании всех её сторонников и на присяге всех должностных лиц против папства, мы встречаем оговорку такого рода, что ни одно из постановлений этого акта не должно идти в ущерб тем обрядам и похвальным обычаям, которые, в видах благочестия и единения, доселе были установлены и практиковались в английской церкви ³⁷⁵. В статуте 25 года, уничтожавшем динарий св. Петра и папские диспенсации, между прочем говорилось, что ни одно из определений этого статута не должно быть понимаемо и объясняемо в том смысле, что будто бы король, его лорды и подданные имеют намерение тем самым уклониться от общения с Христовою церковью в предметах, касающихся членов католической христианской веры, или в таких вещах, которые Священным Писанием и Словом Божиим признаны необходимыми для нашего спасения ³⁷⁶. Подобные оговорки свидетельствуют, очевидно, о том, что парламент, хотя своими постановлениями и утверждал раскол, в то же время не желал уклоняться от вероучений и обрядов католической церкви. Наконец и наклонность Генриха к дальнейшей религиозной реформе, по–видимому, обнаруженная им в его сношениях с протестантскими князьями Германии в 1535 году, по меньшей мере подлежит сильному сомнению. Схоластик-богослов и искренний поклонник Фомы Аквинского, Генрих менее, чем кто–либо другой чувствовал расположения к догматическим и обрядовым нововведениям протестантизма. Если он заводил сношения с германскими протестантскими князьями, если он как будто заискивал пред нами и заявлял о своём желании дальнейшей реформы, то он руководствовался в этом случае, не побуждениями религиозными, а соображениями дипломатическими. То было время весьма опасное для Генриха. Произведённый им разрыв с Римом мог стоить ему короны, так как в Риме уже готова была отлучительная булла на Генриха, и папа призывал католических государей континента, в особенности императора, с оружием в руках смирять еретичествующего короля Англии. При таком положении дел Генриху естественно было позаботиться о том, чтобы по возможности оградить свою безопасность, и плодом этой–то вот заботы и является с его стороны желание заключить союз с протестантскими князьями Германии, т. е. с элементом, враждебным папе и императору. О наклонности своей к протестантизму Генрих говорил в этом случае только потому, что вынужден был к тому необходимостью, ибо ему нужно было во чтобы бы то ни стало привлечь германских князей к союзу с собою. Насколько искренен был Генрих в этом случае, это можно ясно видеть в самом ходе сношений его с князьями и по тем результатам, к которым привели они. В общих выражениях король заявлял свою готовность к дальнейшей религиозной реформе, но как скоро дело доходило до чего–либо более определённого, он тотчас же старался уклониться от решения, или по возможности затянуть его. На предложение князей относительно Аугсбургского исповедания, Генрих, как мы знаем, отвечал требованием, чтобы присланы были богословы в Англию для обсуждения условий соглашения, но и при этом король высказывал убеждение, что относительно обрядов владетелю каждой страны должна быть представлена свобода установлять их так или иначе по своему усмотрению ³⁷⁷. Когда, в 1538 году, немецкие богословы прибыли в Англию и, после долгих конференций с английскими богословами, письменно изложили свои взгляды на некоторые богословские вопросы, наиболее, по их мнению, стоявшие на очереди, Генрих сам выступил против них и усиленно стал защищать в своём ответе католические учения о необходимости приобщения под одним видом, о безбрачии священников и т. д. ³⁷⁸. Таким образом, когда дело доходило до изменений в учениях и обрядах католицизма, Генрих всегда готов был отстаивать старину. В силу этого, сколько на было делаемо попыток к сближению Англии с протестантами Германии, ни одна из этих попыток при Генрихе не имела никаких результатов. Причина такой безуспешности заключалась в том, что со стороны Генриха никогда и не было искреннего желания к сближению, выходившего из побуждений религиозных. Истинный смысл его первоначальных заискиваний пред князьями Германии разъяснился очень скоро. В ответе послов короля английского, сделанном курфюрсту Саксонскому и ландгр. Гессенскому на известные предложения князей Шмалькальденского союза, между прочим, заявлялось, что Генрих вовсе не имеет особенной надобности в союзе с протестантами Германии, так как в настоящее время нет оснований бояться враждебных действий со стороны папы и императора ³⁷⁹. Такое заявление равнялось, очевидно, откровенному признанию в том, что союз с германскими князьями желателен был для Генриха вовсе не в религиозных интересах, а по соображениям политическим, и что теперь, когда опасность миновала, нет никакой особенной надобности и в этом союзе.

Итак, в эпоху разрыва Англии с Римом, ни вся нация вообще, ни король, ни конвокация, ни парламент в частности, не обнаруживали стремления к реформе в области вероучения и обрядов, а потому, если оказалась потребность в точном определении исповедания английской церкви и если такие исповедания действительно были составляема, мы не имеем оснований ожидать в них каких либо больших уклонений от установленной догматики католицизма. Такое предположение найдёт себе достаточное подтверждение при рассмотрении самых памятников вероучения английской церкви за этот период времени.

Список ложных мнений, представленный нижнею палатою конвокации, собравшейся в июне 1536 года, послужил поводом к ожесточённым прениям между епископами и привёл в конце концов к выработке и утверждению первого памятника вероучения английской церкви в форме так называемых десяти членов веры. Епископы, заседавшие в верхней палате конвокация, не были, как оказалось, единодушны в своих религиозных воззрениях; они разделились на две партии, из коих одна была строго консервативна, а другая держала сторону реформы. К первой партии принадлежали: Ли, архиепископ Йоркский, Стоксли, еп. Лондонский, Тунсталь, еп. Дургэмский, Гардинер, еп. Уинчестерский, Лонгланд, еп. Линкольский, Ширмэн, еп. Чичестерский, Никс, еп. Норуичский и Кайт, еп. Карляйльский. Партию сторонников реформы составляли: Крамер, архиепископ Кантерберийский, Гудрич, еп. Элийсвий, Чакстон, еп. Сальсберийский, Латимэр, еп. Уорчестерский, Фокс, еп. Герефордский, Гилльзи, еп. Рочестерский и Барлоу, еп. Ст. Давидский. Председатель конвокации, генерал–викарий и вице–герент, Кромвелль, поддерживал сторонников реформы. При таком разделении верхней палаты весьма естественно, что жалоба на ложные мнения, составленная очевидно в консервативном духе, вызвала к прениям ту партию епископов, которая во многих отношениях сама вполне сочувствовала этим мнениям. В видах споспешествования своей партии, Кромвелль ввёл с собою в конвокацию шотландского богослова Александра Алессе, который старался доказать собранию, что из всех таинств только крещение и евхаристия несомненно имеют за себя Божественное установление. В оживлённых прениях, последовавших за речью шотландского богослова, приняли участие: Стоксли, Лонгланд, Ли, Крамэр, Фокс и др., при чем подняты были вопросы о числе и действительности таинств, о достаточности Свящ. Писания, как источника вероучения, о предании, о браке духовенства ³⁸⁰ и т. д. Королевское вмешательство положило наконец предел продолжительному спору епископов и привело его к определённому результату. Высочайшим именем Кромвелль заявил конвокации, что король желает, чтобы обряды и церемонии церкви были реформированы на основания Священного Писания, и чтобы не было в нем оставлено ничего такого, что не утверждается на Писании, ибо нелепо, признавая Св. Писание законом для религии, отдавать иногда предпочтение толкованиям и определениям пап ³⁸¹. После такого заявления, он представил на рассмотрение и утверждение обеих палат письменно изложенные пункты, касающиеся вероучения и обрядов, действуя в этом случае по приказанию короля. По свидетельству Генриха, он сам был автором этого документа, ибо впоследствии он заявлял епископам и клиру: „мы вынуждены были ваяться за перо и составить те члены, которые и нами, и епископами, и всем клиром нашего королевства, признаны были католическими“ ³⁸². Рассуждения конвокации закичились действительно тем, что предложенные от имени короля члены приняты были обеими палатами и скреплены подписями большинства. Это и были десять членов веры, – первое признанное вероисповедание английской церкви после её разрыва с Римом ³⁸³.

Документ начинается с предисловия, в котором Генрих VIII, Божией милостью король Англии и Франции, защитник веры, повелитель Ирландии, на земле верховный глава церкви английской, прежде всего приветствует всех своих любезных и верных подданных. Затем король высказывает убеждение, что одна из главнейших обязанностей его царственного служения состоит в попечении о том, чтобы подданные с искреннею верою принимали и соблюдали святейшее слово и заповеди Божии и чтобы сохраняемо и укрепляемо было единство и согласие во мнениях относительно предметов религии, а всякие поводы к разногласию были устраняемы и уничтожаемы. В последнее–же время, к великому сожалению, он получил достоверное известие о том, что в его королевстве возникли и распространялись различные мнения, касающиеся как членов веры, необходимых для нашего спасения, так равно и других достоуважаемых и похвальных церемоний, обрядов и обычаев, издавна употреблявшихся в наших церквах. Желая установить должный порядок, водворить единство и согласие во всей церкви и тем избежать не только опасности для душ, но и внешнего беспокойства, которое может возникнуть вследствие разногласия во мнениях, король и сам много трудился и предписал теперь епископам и другим рассудительным и учёным лицам из духовенства всей Англия собраться в конвокацию для полного обсуждения сего предмета и спокойного его определение. Здесь, после долгого и зрелого обсуждения, они пришли наконец к заключению и согласились на некоторых членах, как тех, кои заповеданы Богом и необходимы для нашего спасения, так и тех, кои касаются церемоний и т. под., а так как король убеждён, что их исследование и определение вполне правильно, согласно с законами Божественными и много полезно для установления согласия и единения в церкви английской, то он и предписывает теперь обнародовать это определение, требуя, чтобы все подданные приняли его, и моля Бога, чтобы Он просветил их сердца. Королевское предисловие оканчивается разделением установляемых членов на две категории. К первой относятся те из них, которое ясно заповеданы Богом и необходимы для нашего спасения, а ко второй те, которые издавна были благоразумно установлены и употребляемы в английской церкви ради похвального порядка и приличия, хотя они и не заповеданы ясно Богом и не необходимы для нашего спасения. Король желает и требует, чтобы его подданные приняли все эти постановления в том виде, как они теперь предлагаются, и почтительно согласовались с ними, чрез что, они не только достигнуть желаемого согласия и единения и приобретут себе духовные и другие выгоды, но и королю дадут поощрение к дальнейшим трудам во славу Божию и для блага подданных во всех подобных случаях, которые могут встретиться на будущее время.

За предисловием следуют самые члены веры, изложенные в десяти пунктах, из коих пять относятся к первой категории, т. е. к разряду учений, необходимых для спасения, и пять ко второй, т. е. к разряду похвальных церемоний.

В первом члене высказывается желание, чтобы епископы и проповедники учили народ твёрдо веровать и защищать, как истинное, все те предметы, которые содержатся в полном каноне библии и в символах Апостольском, Никейском и Афанасиевом, принимая и объясняя эти предметы так, как они принимаются и объясняются святыми учителями церкви. Чтобы все эти учения признаваемы были за святейшие, несомненнейшие, достовернейшие и непогрешимые Словеса Божии, которые не должны и не могут быть изменены или заменены каким–либо противным мнением. Чтобы все члены веры, содержащиеся в сказанных символах, признавались вполне необходимыми для спасения, так что если кто, наученный им, не будет им веровать или упорно будет защищать противное мнение, таковой не может быть истинным членом Христа и церкви, но осуждён будет как неверный, еретик и член диавола. Чтобы члены веры хранились в тех самых словах и формах выражения, как они содержатся в сказанных символах, без всякого от них уклонения. Чтобы отвергаемы и осуждаемы были все мнения, противные этим членам веры, осужденные на четырёх святых соборах, а именно: Никейском, Константинопольском, Эфесском и Халкидонском, а также и все другие мнения, в каком–либо пункте с ними согласные.

Второй член требует, чтобы относительно таинства крещения принималось и соблюдалось все то, что всегда было принимаемо в соблюдаемо церковью, а именно, что таинство крещения установлено в Новом Завете Иисусом Христом, как дело необходимое для достижения вечной жизни, что чрез крещение, как младенцы так и люди зрелые, получают отпущение грехов, благодать и милость от Бота. Обетование благодати и вечной жизни, соединённое с таинством крещения, относится и к зрелым людям, и к младенцам и последние также получают в крещении отпущение грехов и спасение. Младенцы нуждаются в крещении и должны получать его, потому что они рождаются в первородном грехе, который может быть отпущен не иначе как действием благодати Святого Духа в крещении. Крещёные однажды не должны быть перекрещиваемы. Мнения анабаптистов и пелагиан, противные изложенным учениям, должны быть отвергаемы и осуждаемы, как презренные ереси, а также и все те мнения, которые с ними согласны. Люди в зрелом разуме, желающие креститься, получают в таинстве крещения благодать и отпущение всех своих грехов, если только они приступают к таинству с полным раскаянием во всех своих, прежде соделанных, грехах и твёрдо веруют и исповедуют все члены нашей вера, как это определено в предшествовавшем члене. При твёрдой уверенности в том обетовании, которое соединено с таинством крещения, крещающиеся действительно возродятся благодатью Святого Духа и соделаются истинными чадами Божиими.

Третий член утверждает, что таинство покаяния установлено Христом в Нов. Завете, как дело необходимое для спасения, так что ни один человек, впадший в смертный грех после крещения, не может без этого таинства спастись и получить жизнь вечную. Если люди, впадшие в грех после крещения, не принесут раскаяния в настоящей жизни, они, несомненно, подвергнутся осуждению; обратившиеся–же от своей непристойной жизни и раскаявшиеся, без сомнения, получат отпущение грехов своих и спасутся. Таинство совершенного покаяния, требуемого Христом, состоит из трёх частей, а именно: сокрушение, исповедание и исправления прежней жизни, т. е. упражнения в делах любви, заповеданных Богом и называемых в Писании «плодами достойными покаяния». Сокрушение состоит в свою очередь из двух частей, кои всегда должны быть соединены между собою и не могут быть разделяемы, а именно, кающийся и сокрушённый прежде всего должен сознавать гнусность своих грехов и чувствовать, что Бог гневается за них на него; он должен чувствовать скорбь и стыд, сознавая, что он оскорбляет Бога, а вместе с тем и великий страх Божия негодования, зная, что у него нет собственных дел или заслуг, кои он мог бы предложить Богу в удовлетворение за свои грехи. За этим страхом, стыдом и скорбью должна следовать другая часть сокрушения, а именно, твёрдая вера и упование на милосердие и благость Божию не потому, чтобы кающийся имел какие–либо своя ценные дела или заслуги, а единственно ради заслуг крови и страданий нашего Спасителя Иисуса Христа. Вера и надежда приобретаются и укрепляются посредством употребления Слова Божия, содержащегося в Евангелии, и таинств, установленных в Новом Завете.

Вторая часть покаяния, т. е. исповедание пред священником, установлена Христом для того, чтобы чрез разрешение, даруемое от священника, применить к кающемуся обетование благодати и милости Божией. Нужно твёрдо веровать, что разрешительные слова произносятся священником по полномочию, которое дано ему Христом в Евангелии, и Словам этим нужно придавать такую–же веру, как будто–бы это были слова Самого Бога, произносимые с неба. Не следует осуждать это устное исповедание пред священником, но нужно принимать его, как весьма полезное и необходимое средство, при помощи которого во всякое время можно просить разрешения грехов и получать успокоение своей совести.

Что касается третьей части покаяния, то, хотя смерть Христова и есть вполне достаточное удовлетворение за всех грешников, люди истинно кающиеся, сокрушающиеся и исповедующиеся должны приносить и плоды покаяния, т. е. молитву, пост, милостыню и все другие добрые дела, выражая покорность своей вели во внешнем исполнении заповедей Божиих, сообразно со временем, силами и обстоятельствами; иначе они никогда не спасутся. Эти дела любви необходимы для нашего спасения и Бог непременно требует от кающегося их совершения. Посредством покаяния и упражнения в добрых делах мы не только достигнем жизни вечной, но и заслужим некоторое облегчение в скорбях и бедствиях жизни настоящей.

Четвёртый член, трактующий о таинстве алтаря, утверждает, что под формою и видом хлеба и вина, кои мы видим и ощущаем внешними чувствами, истинно, существенно и действительно содержатся то самое тело и кровь нашего Спасителя Иисуса Христа, которое рождено было от Девы Марии и пострадало на кресте для нашего искупления. Под формою и видом хлеба и вина сие самое тело и кровь Христа телесно, действительно и существенно предлагается, раздаётся и приемлется всеми, кои приступают к этому таинству, а потому сие таинство должно быть употребляемо с надлежащим уважением и почитанием и каждый человек, прежде чем приступить к нему, должен сперва испытать самого себя и исследовать свою совесть.

Пятый член утверждает, что слово оправдание обозначает отпущение наших грехов, примирение и принятие нас в благодать и милость Божию, или совершенное обновление нас во Христе. Грешники получают оправдание посредством сокрушения и веры, соединённой с любовью, как это разъяснено было выше, но это не значит, будто бы наше сокрушение, или вера, иди дела, отсюда происходящие, могли достойно заслужить оправдание, ибо только милость и благодать Отца, свободно обетованная нам ради Его Сына Иисуса Христа, ради заслуг Его крови и страданий, есть единственно достаточная и достойная причина нашего оправдания. Несмотря однако–же на это, для достижения оправдания Бог требует, чтобы не только в нас были: внутреннее сокрушение, совершенная вера и любовь, надежда в уверенность со всеми другими духовными дарами и расположениями, необходимыми, как сказано, для отпущения грехов; но Он требует также, чтобы мы и после оправдания творили добрые дела любви и повиновения Богу, соблюдая и исполняя Его внешние законы и заповеди; ибо хотя принятие вас в вечную жизнь соединено с оправданием, всё же для достижения её от нас необходимо требуются и добрые дела. Получив оправдание, мы всё–таки необходимо обязаны творить добрые дела. Епископы и проповедники должны потому внушать народу, что Бог требует от нас добрых дел не только внешних, но и внутренних душевных расположений, т. е. чтобы мы боялись Бога, имели твёрдую доверенность и упование на Бога, любили Его, имели терпение в несчастиях, ненавидели грех и т пд.

С шестого члена начинаются определения, касающиеся обрядов и церемоний церковных. Первый из этой второй категория членов рассуждает об иконах. Несомненно, говорит он, что, вследствие больших злоупотреблений, в Ветхом Завете иконы были иногда ниспровергаемы и уничтожаемы, а в Новом Завете они были дозволены, как свидетельствуют о том благочестивые писатели. Желательно потому, чтобы епископы и проповедники наставляли народ относительно надлежащего их употребления, а именно, что иконы служат представителями добродетели и доброго примера, возбуждают мысли людей и побуждают их, особенно иконы Христа и Богоматери, часто вспоминать и оплакивать свои собственные грехи и преступления. В силу этого, прилично поставлять иконы в церквах, а, чтобы грубый народ не допускал отныне прежнего суеверия, епископы и проповедники должны прилежно наставлять его и исправлять злоупотребления, ибо отсюда может возникнуть идолослужение, запрещённое Богом. Что же касается воскурения пред иконами, коленопреклонения пред ними, приношения им и других видов служения, то, хотя это и произошло от набожности и вошло в обычай, народ должен быть все–таки прилежно наставляем, что это должно быть делаемо не самым иконам, но только Богу и в честь Его, хотя делается и пред иконами Христа, Богоматери, или кого–либо из святых.

Седьмой член предписывает епископам и проповедникам научать народ, что святые, находящиеся теперь со Христом на небесах, должны быть почитаемы христианским народом на земле; но не с тою доверенностью и честью, какая должна быть оказываема только одному Богу, не так, как будто–бы мы надеялись получить от рук святых то, что может быть дано только Богом. Святые должны быть почитаемы, потому что это лица, избранные Христом, что они уже царствуют со Христом во славе. В святых мы должны прославлять Христа, Который насадил в них их превосходные добродетели для примера живущих, чтобы они не боялись и умереть за Христа, как это сделали некоторые из святых. Мы можем наконец принимать святых и как споспешников нашим молитвам ко Христу.

В восьмом члене епископам и проповедниках предписывается научать народ, что хотя благодать, отпущение грехов и спасение не могут быть получены ни от кого, как только от Бога, ходатайством нашего Спасителя Христа, Который есть единственно достаточный ходатай за все наши грехи, однако–же весьма похвально молиться святым, на небесах вечно живущим, любовь которых постоянно побуждает их быть посредниками и молиться за нас и с нами Всемогущему Богу. Далее приводится и образец молитвы, которая может быть употребляема. «Все святые ангелы и святые на небесах, молитесь за нас и с нами ко Отцу, чтобы Он, ради заслуг Его драгоценного Сына Иисуса Христа, даровал нам благодать Его и отпущение наших грехов с искренним намерением, если не будет недостатка в духовной крепости, соблюдать и хранить Его святые заповеди и никогда не уклоняться от них до конца нашей жизни». Таких образом мы должны молиться и Благословенной Владычице, и Св. Иоанну Крестителю, и каждому из апостолов или других святых, смотря по расположению нашей набожности. Но при этом не должно быть никакого ложного суеверия, каковы напр. мысли о том, что будто–бы тот или другой святой милостивее или скорее услышит нас, чем Христос, или что один святой по какому–либо известному делу может более сделать, чем другой и т пд.. Следует также соблюдать дни, посвящённые Богу и Его святым, как это установлено церковью, если только эти установления не будут изменены верховным главою церкви.

Девятый член перечисляет целый ряд разного рода церковных церемоний и обрядов, а именно: употребление облачений при богослужении; кропление святой водою, в воспоминание о нашем крещении и о крови Христовой, пролитой на кресте для вашего искупления, раздавание священного хлеба, для напоминания об евхаристии и о том, что все христиане должны составлять из себя одно таинственное тело Христа; употребление зажжённых свеч в день Сретения Господня, в воспоминание о Христе, Свете духовном, о Котором пророчествовал Симеон; раздача пепла в среду на первой неделе великого поста, для напоминания каждому о том, что он есть не более, как земля и пепел; употребление ветвей в Вербное воскресенье, в воспоминание входа Господня в Иерусалим; поклонение Кресту и др.... Все эти и другие похвальные обычаи и церемонии не должны быть осуждаемы и отвергаемы; но должны употребляться по–прежнему, как предметы добрые и похвальные для возбуждения в нас воспоминания о тех духовных предметах, кои они обозначают, чтобы эти духовные предметы нами не забывались, но память об них время от времени возобновлялась. Ни одна из этих церемоний не имеет, однако, силы отпускать греха; они могут лишь возносить наши мысли к Богу, Коим одним прощаются наши грехи.

В десятом члене говорится, что долг любви требует, а книга Маккавейская и древние учители свидетельствуют, что весьма хорошее и похвальное дело молиться за души усопших, каковой обычай от начала соблюдаем был в церкви. Епископы и проповедника должны потому внушать народу, что вполне согласно с истинным долгом любви, чтобы христианин молился за души усопших и препоручал их в своих молитвах милосердию Божию, чтобы он побуждал и других молиться за них при мессах и литиях, и раздавал милостыню с условием таковой же молитвы, чрез что души усопших скорее могут удостоиться милости Божией. Поскольку же о месте, где они пребывают, о названии этого места и о свойстве мучений там нам ничего не известно из Писания, то.... необходимо, чтобы совершенно устранены были те злоупотребления, которые возросли под покровом учения о чистилище, как напр. верование, что будто бы посредством отпущений епископа римского, души могут освобождаться из чистилища и от всех его мучений, или что будто бы мессы, совершаемые на известных местах и пред известными иконами, могут освобождать души от всех их страданий и посылать их прямо на небо и т. дал. ³⁸⁴. Документ скреплён был подписями верхней и нижней палаты конвокации. В списках имён подписавшихся, приводимых у Колльера и Бернета, насчитывается от верхней палаты 18 епископов и 40 аббатов и приоров и от нижней палаты пятьдесят подписей архидиаконов, деканов и др. членов духовенства Кентерберийского округа.

Обращаясь к анализу содержания этого первого исповедания английской церкви, не трудно заметить в нем попытки к некоторым уклонениям от господствовавшей доселе католической системы вероучения. Мы видели, что Кромвелль от имени короля высказывал в конвокации желание, чтобы в английской церкви произведена была реформа на основании Священного Писания, и чтобы в ней не было оставлено ничего такого, что не утверждалось бы на авторитете Писания. Первый из десяти членов был, по–видимому, отражением этого желания. Основанием и источником христианского вероучения он выставлял прежде всего Библию и затем три древних символа и авторитет четырёх первых вселенских соборов. Вся масса других католических авторитетов, постановления позднейших соборов вселенских и поместных, папские определения и вообще все то, что именовалось преданием, английская церковь не поставляет теперь на ряду с Библией. Правда она не провозглашает чисто–протестантского принципа о достаточности Писания, как единственного источника вероучения; она и символы признает непогрешимыми Словесами Божиими; но во всяком случае она значительно ограничивает количество авторитетов, признававшихся в католицизме. Нужно, впрочем, заметить, что мысль, решительно заявленная в первом члене, не проводится последовательно во всех остальных и часто подвергается значительным ограничениям. Основываясь на этой мысли, мы в праве были бы ожидать, что в уставовлаемых теперь членах не встретится ничего такого, что не утверждалось бы на указанных членом авторитетах; а между тем на деле оказывается не то и добрая половина членов основывается на предании.

В учении о таинствах члены веры допускают, хотя и не особенно резкое, но весьма заметное уклонение к протестантизму. Они упоминают только о трёх таинствах, как о несомненно установленных в Новом Завете и необходимых для нашего спасения, совершенно умалчивая о всех остальных и таким образом косвенно отвергая их значение и действительность.

В учении об иконопочитании делается старательная попытка очистить эту область от тех злоупотреблений и суеверий, которые скопились в ней при господстве католицизма, и разъяснить народу истинное значение икон и их надлежащее употребление.

Десятый член заявляет, что о чистилище нам ничего не известно из Священного Писания; но он не отвергает его решительно, а только отказывается сказать об нем что–либо определённое, утверждая, что предмет этот известен только Богу. Решительно отрицает он лишь те злоупотребления, которые основаны на учении о чистилище, каковы напр., папские индульгенции и т. д.

Этими немногими пунктами, выраженными притом в нерешительной форме, ограничивается все то, что в десяти членах веры представляет собою некоторое уклонение от католической системы. Во всем остальном, даже и в тех учениях, которые с протестантской точки зрения подвергались наибольшему сомнению и нападкам, английские члены веры заявляли себя решительно на стороне католицизма. Устная исповедь и разрешающая власть священника утверждается членами во всей силе. Хлеб и вино в таинстве Евхаристии признаются истинным телом и кровью Христа, рождёнными от Девы Марии. Молитва, пост, милостыня и вообще добрые дела всякого рода представляются необходимыми для оправдания человека. Святые выставляются посредниками и молитвенниками за человека пред Богом и христианину рекомендуется призывать их в своих молитвах. Молитва за усопших признается действительным средством, способным оказать им должную помощь и выставляется делом, которого требует долг любви. Поклонение иконам, воскурение пред ними и т. д., равного рода обряды и церемонии оставляются в полной силе, как обычаи похвальные и полезные.

Таким образом первое вероисповедание английской церкви не может быть названо ни чисто–католическим, ни протестантским; оно представляет собою не совсем гармоническое смешение учений и обрядов католической церкви с несколькими весьма незначительными примесями протестантизма. Как на такое, на него смотрели и современники. Латимэр в одной из своих проповедей, со свойственным ему резким и грубым иногда красноречием, отзывался об английском вероисповедания таким образом: «это какая–то смесь и всякая всячина; я не могу даже и сказать, что это такое: отчасти это папизм, а отчасти и истинная религия, смешанные между собою. На моей родине, когда зовут свиней к корыту, говорят: подь сюда, к своему месиву, – подь, хрю, подь! Вот теперь сделали месиво и из Евангелия» ³⁸⁵. Само собою разумеется, что, как смесь, члены веры не могли удовлетворять ни искренних католиков, ни искренних протестантов, потому что и те и другие видели в них свои воззрения искажёнными или ограниченными. Юм предполагает даже, что и в конвокации и даже во всем королевстве, кроме самого Генриха, не было ни одного человека, который бы вполне согласен был с учением этих членов ³⁸⁶. Но такая их судьба возможна была бы лишь в том случае, если бы вся Англия разделялась только на истинных католиков и истинных протестантов. А между тем нам думается, что и тех и других могло быть не много в той стране, которая уже проклинала папу, как антихриста, но в то же время не созрела ещё для того, чтобы расстаться с учениями и обрядами католической церкви. Если так, то члены веры можно, по нашему мнению, считать довольно верным отражением того религиозного настроения, в каком находилась Англия в этот период времени.

В предисловии к десяти членам веры, составленном от имени короля, несколько раз высказывалась мысль, что цель, для которой составляется и обнародуется настоящее исповедание веры, состоит в том, чтобы водворить в английском королевстве полное религиозное единство и согласие во мнениях относительно предметов веры, а также церемоний и обрядов. Но эта цель, так желанная для короля и так энергически выставлявшаяся им на вид, как и следовало ожидать, не была достигнута. Английские члены ещё раз доказали ту неоспоримую, хотя и постоянно оспаривавшуюся истину, что никакая власть не может заставить всех подчинённых ей людей думать и веровать так, как ей представляется лучшим. Ещё не пришёл к концу тот год, в который десять членов были составлены и утверждены конвокацией, как Генрих уже жаловался на то, что его члены не принимаются и не исполняются некоторыми из епископов, которые, по прежнему, продолжают проповедовать народу учения различные, поселяя тем в нем разногласие и смуту. Король видит себя вынужденным ещё раз подтвердить этим епископам о том, что они должны строго сообразоваться с утверждёнными членами, и угрожает им, в случае неповиновения, лишением кафедры и наказанием по суду ³⁸⁷. Из жалобы короля мы видим таким образом, что первая попытка создать такое вероисповедание, которое могло бы быть принято, как символ, всею церковью Англии, не сопровождалась успехом и не встретила себе надлежащего признания. Эта–то вот безуспешность первой попытки и была вероятною причиною второй; видя, что десять членов не получают того всеобщего значения, которое было для них желательно, правительство Англии поспешило озаботиться составлением нового исповедания рассчитывая, может быть, что вторая попытка будет удачнее первой. – Десять членов веры не были, как мы знаем, в собственном смысле созданием конвокации, т. е. результатом, до которого бы додумалось и договорилось само английское духовенство на своём соборе. Эти члены были составлены королём и уже в готовом виде предложены на утверждение конвокации, которой предоставлено было лишь изъявить на них своё согласие. Весьма вероятно, что король в таком происхождении членов подозревал одну из причин, почему они встретили при своём применении пассивное сопротивление со стороны некоторых епископов. Несомненно, по крайней мере то, что, приступая к составлению и утверждению нового исповедания веры, король действует уже не так, как он действовал прежде, намереваясь как будто исправить ту ошибку, которая была допущена им при создании десяти членов веры.

В 1537 году конвокация английского духовенства получила от короля предписание „составить ясное и верное изложение учения“, для чего организован был особый комитет из епископов и богословов. Результат работ этого комитета, получивший утверждение короля и всей конвокации, обнародован был под заглавием: „наставление христианского человека“, (The institution of a Christian Man.) а в народе, как дело епископов по преимуществу, получил известность под именем «епископской книги» ³⁸⁸.

Хотя не прошло и одного года со времени издания десяти членов, однако «наставление» вовсе не представляет собою только лишь подтверждение их и разъяснение. В нем не трудно заметить значительные уклонения от первого вероисповедания, как в самом существе излагаемых учений, так и в системе их расположения. Содержание „наставления“ распадается на несколько отделов, а именно: о символе веры, о таинствах, о заповедях, о молитве Господней, о «Богородице Дева», об оправдании, и о чистилище. В отделе о символе веры, где члены его разъясняются подробно в их последовательном порядке, заслуживает внимания то учение о церкви, которое излагается и развивается здесь «наставлением». Католическая церковь, по смыслу этого учения, представляет собою тело или общество, соединённое единством веры, надежды и любви и правильным совершением таинств. Все добрые дела, совершенные каждым отдельным членом, и благодатные дары, на него ниспосланные, идут на пользу всех и споспешествуют благу всего общества. Наставление сильно ратует, впрочем, против папской привилегии распоряжаться в этом случае сокровищницею церкви. Все отдельные местные церкви суть части церкви вселенской. Между ними нет никаких различий и ни одна из них не имеет над другими какого–либо исключительного превосходства или власти. Все они по достоинству и власти равны между собою; все они утверждаются на одном основания, управляются Одним Духом и равно предназначены к славному бессмертию. Церковь римская потому есть ни иное что, как только часть церкви католической; её епископ, основываясь на Священном Писании, не может изъявлять каких–либо притязаний на вселенское господство и осуществлять какую–либо юрисдикцию в церквах Англии, Франции, Испании и др. Действия Духа Святого, отпущение грехов и вечное спасение ограничиваются пределами католической церкви; вне этой церкви нет спасения, а потому все язычники, иудеи, еретики и т. д. подлежат осуждению ³⁸⁹.

Оканчивая изложение символа веры, наставление утверждает, что все заблуждения, осужденные четырьмя первыми вселенскими соборами, должны быть отвергаемы, а символ веры должен быть изъясняем в смысле, согласном с Писанием и пониманием древности.

В отделе о таинствах, наставление утверждает, что таинство брака имеет и видимую и невидимую сторону, т. е. и внешний знак и благодать, чрез него сообщаемую. Это таинство учреждено в раю, а потому не есть таинство новое, – евангельское. Жизнь безбрачная имеет, впрочем, преимущество пред брачною.

Крещение есть таинство, необходимое для отпущения грехов и возвращения человеку Божественной милости. Это таинство есть единственное средство ко вступлению в церковь. Все младенцы, получившие крещение и умершие во младенчестве, несомненно будут спасены; но без крещения и они не могут получать спасения. Учения пелагиан и анабаптистов должны быть отвергаемы, как презренные ереси. Хотя крещение вполне достаточно для отпущения грехов и спасения человека, однако в миропомазание установлено апостолами и продолжалось в первенствующей церкви, чтобы исцелять человека от грехов, совершенных после крещения, и снабжать его новою силою для борьбы с миром, плотью и диаволом. Совершение миропомазание предоставляется епископу.

Покаяние разделяется на три части, сокрушение, исповедь и исправление. Что касается исповеди, то всем епископам и проповедникам наставление предписывает внушать народу, что разрешительные слова, произносящиеся священником, основаны на полномочии, которое дано ему властью Самого Спасителя, а потому слова эта имеют такое же значение, как будто бы они произнесены были Самим Богом.

В таинстве Евхаристии наставление утверждает телесное присутствие Христа Спасателя. Оно говорит, что под видом хлеба и вина присутствуют то самое тело и та самая кровь нашего Спасителя, которые рождены были от Девы Марии, но способа этого присутствия оно не объясняет. Несомненно, то, что о пресуществлении в наставлении не упоминается, а потому можно, как кажется, думать, что речь идёт здесь о соприсутствии (consubstantiatio). К таинству причащения наставление предписывает относиться с надлежащим уважением и почитанием, хотя и не доходить в этом до крайностей. В каком виде приобщение должно быть сообщаемо верующим, об этом наставление ясно не говорит; но о лишении мирян чаши в нем нет ни одного слова.

Должность священническая совмещает в себе дело учения и управления; но власть, данная священству, не произвольная и тираническая; она имеет свои ограничения и определяется известными целями. Власть эта называется «властию ключей» и под нею подразумевается также исключительное право совершать таинства. Дело учения и управления церковью Спаситель в Его апостолы предоставили епископам и пресвитерам, что и продолжается преемственно в священном сане. Священство может быть в собственном смысле названо таинством, потому что оно установлено Христом и имеет существенные принадлежности таинства. Видимая сторона его состоит в молитве и возложении рук, а невидимая в сообщении благодати, преподающей власть священническую.

Власть, сообщаемую в таинстве священства, наставление разделает на два вида, называя их: potestas ordinis и potestas jurisdictionis. О власти первого рода, как неоспоримой, оно не распространяется; вторую же подразделяет на три ветви.

Под первою ветвью разумеется данная священству власть наказывать за безнравственность и т. под.; а упорных и неисправимых подвергать отлучению; а также умерять и смягчать правила дисциплины, установленные церковью. По свойству своего служения, священство не имеет при этом права касаться собственности людей, или налагать на них телесные наказания, подвергать тюремному заключению или казни. Вторая ветвь юрисдикции состоит в том, что епископам дана от Спасителя власть продолжать преемство в иерархии. Им предоставлено судить о достоинстве лиц, ищущих священства, допускать их к нему или не допускать по своему усмотрению. Третья ветвь юрисдикции предоставляет епископам и священникам право постановлять каноны относительно дисциплины и церковного Богослужения. Это право подтверждается примером апостолов и практикою церкви трёх первых веков. Со времени обращения к христианству государей и королей, епископы стали прибегать за помощью к власти светской. Это делалось для того, чтобы придать церковной юрисдикции силу санкцией государства, ибо церковь не могла налагать телесных, наказаний. В этих именно видах государи утверждают церковные постановления и иногда делают определения, касающиеся дел церковных, присоединяя к ним меры карательные. Рассуждая о священстве, наставление делает некоторые замечания относительно излишнего значения, прописываемого народом постановлениям церковной дисциплины и относительно папских притязаний. Что касается первых, то большая часть из них относится к разряду предметов безразличных, а между тем народ боится нарушить их гораздо более, чем преступить против ясных законов Божиих. Не мало напр. в королевстве людей, которые думают, что съесть яйцо в пятницу, хотя бы и по уважительному побуждению и без всякого презрения к канонам, – грех гораздо больший, чем воровство или блудодеяние. Ограничение же свободы в этом отношении, по их мнению, имеет более цены, чем совершение каких–либо дел любви к ближнему. Папское первенство неизвестно было в течении нескольких первых веков христианства и юрисдикция епископа римского не выходила за пределы Италии. Увеличение власти его произошло от пожалований императоров и согласия соборов; но настоящие чрезмерные притязания утверждаются на злоупотреблении. С своими притязаниями на первенство римские епископы противоречат учению отцов, постановлениям первенствующей церкви и даже своим собственным заявлениям. Вступая на римский престол, епископы дают торжественное обещание управлять согласно первым осьми вселенским соборам, а некоторые из этих соборов определяют, чтобы все дела решались епархиальным епископом, и чтобы ни один епископ не простирал своей власти далее пределов своей епархии. Ни Свящ. Писание, никто–либо из отцов не говорит о том, чтобы между апостолами или епископами было установлено Спасителем какое–либо неравенство во власти и юрисдикций. Епископы не должны наконец вмешиваться в дела гражданские и изъявлять притязание на какую–либо светскую юрисдикцию, независимую от государей. К числу обязанностей королевского служения относятся, между прочим, защита христианской религии, покровительство правоверному духовенству, уничтожение ереси и идолослужения и надзор за исполнением епископами их обязанностей.

Значение елеосвящения, как таинства, наставление доказывает примером апостолов, которые исцеляли больных помазывая их елеем (Марк. 6:13), и известными предписаниями в послании ап. Иакова (5, 14–15). Относительно этого таинства епископы и духовенство должны вразумлять народ, чтобы никто не думал будто бы жизнь человека сокращается с принятием елеосвящения, напротив, таинство это установлено для исцеления души и тела. Они должны разъяснять народу, что дурной обычай откладывать совершение этого таинства до тех пор, когда больной не имеет уже никакой надежды на выздоровление. Отцы церкви называли это таинство последним помазанием не потому, что оно совершается над людьми, находящимися при смерти, а потому что оно даётся после крещения и миропомазания, где также употребляется помазание елеем. Наставление рекомендует после последнего помазания принимать приобщение, а следовательно, совершать это таинство тогда, когда больной вполне владеет рассудком и памятью.

Изложив учение о таинствах, наставление разделает их на два разряда, принимая при этом во внимание их установление и их внутреннее достоинство. Таинства крещения, покаяния и приобщения оно относит к первому разряду, так как эти таинства установлены Спасителем и признаны необходимыми для нашего спасения; их сообщение под видимыми знаками предписано также Самим Христом, а при достойном принятии их человек получает отпущение грехов. Остальные четыре таинства, т. е. брак, миропомазание, священство и последнее помазание, хотя по согласию католической церкви именуются достойно таинствами, издавна совершаются в церкви и, по молитве священника, сообщают некоторые особенные дары Святого Духа, необходимые христианину в некоторых условиях и состояниях: но, при всем том, они, по указанным причинам, имеют низшее значение, сравнительно с тремя первыми.

Следующий в наставлении отдел посвящён изложению и изъяснению десяти заповедей, из коих четыре первые относятся им к первой скрижали, а шесть остальных ко второй.

При изъяснении второй заповеди, наставление рекомендует употребление в церквах икон в видах напоминания и назидания; во при этом оно решительно высказывается против поклонения иконам и какого–бы то ни–было служения им, а также против их чрезмерного украшения, выражая при том мысль, что лучше предназначаемый на это деньги употребить в пользу бедных.

По поводу третьей заповеди наставление рассуждает о призывании святых, при чем их роль ограничивает лишь заступничеством и ходатайством за людей пред Богом. Оно внушает народу, что телесное и душевное здравие, отпущение грехов, благодать и жизнь будущая не во власти сотворённых существ, а потому за этими благами мы должны обращаться только ко Всемогущему Богу. Призывать святых в чаянии от них получать эти блага значат оскорблять величие Божие и Его преимущества переносить на тварей, тогда как Священное Писание ясно запрещает равнять тварей с их Творцом. Церковь или алтарь никому не могут быть посвящены, как только Богу, ибо кому усвояется алтарь, тому приносится и жертва, а приносить жертву мы не можем никому, кроме Бога. Епископы и проповедники должны потому внушать народу, что, когда мы называем церкви и алтари именами святых, мы допускаем здесь выражения не собственные. Истинный смысл этих посвящений состоит в том, что посредством них имеется в виду сохранить память святых и возобновит их дела и добродетели в умах народа. В строгом–же значения слова святые места могут быть посвящены лишь в честь Пресв. Троицы.

Изъясняя четвертую заповедь, наставление рассуждает о почитании Воскресного дня и других праздников, давая при этом наставления народу относительно его поведения в церкви. Затем оно предостерегает против некоторых излишеств, допускаемых по этому поводу, и разрешает напр. работать и в праздники, если видится в этом необходимость и, если в противном случае произведения земли могут подвергнуться порче. При таких условиях ждать и терять блага, даруемые нам Провидением, значит слишком далеко простирать свои сомнения. В конце своего рассуждения о четвертой заповеди, наставление кратко говорит о церковных церемониях, изъясняя их значение.

По поводу пятой заповеди духовенство должно вразумлять народ, чтобы он к своим духовным родителям относился с таким–же почтением, как и к плотским, ибо духовные родители назначены Богом для того, чтобы совершать народу таинства, направлять его совесть, надзирать за его поведением и руководить его на пути к небесам. Затем наставление рассуждает об обязанностях подданных по отношению к их государям, как отцам отечества; оно утверждает, что подданные никогда и ни под каким предлогом не должны выходить из повиновения своим государям. Если кому-либо из подданных случится узнать о заговоре против государя, он должен тотчас–же сообщить о том, куда следует, ибо все члены тела должны защищать главу, а заговор никогда не приведёт к добру.

Изъясняя шестую заповедь, наставление утверждает за несомненную истину, что никто из подданных не имеет права употреблять меч без разрешения государя, исключая лишь случай необходимой защиты против убийц. Но, с другой стороны, долг подданных являться с оружием на защиту государя и страны, когда–бы им ни было то предписано. Против государя подданные не могут поднимать свой меч ни в каком случае. Хотя–бы государь и вёл себя дурно, хотя–бы он и виновен был в плохом управлении, Бог не дал все–таки подданным права быть судьями своих государей. Он сделал их не ответственными пред народом, предоставив их Своему трибуналу, когда Он найдёт нужным призвать их к ответу. Против угнетения и тирании подданных только одно средство, а именно молитва к Богу, чтобы Он смягчил сердце государя и расположил его к надлежащему употреблению предоставленной ему власти.

За отделом о молитве Господней, не представляющим в себе ничего особенного, в наставлении речь идёт об архангельском приветствии к Пресв. Деве. Здесь выставляется на вид особенная честь, которой удостоилась Благословенная Дева, и утверждается при этом, что по достоинству своему Она выше всех в роде человеческом. Затем наставление разъясняет, что „Богородице Дево“ есть гимн, а вовсе не молитва, ибо не заключает в себе никакого прошения.

Отдел об оправдании утверждает, что это благо даруется человеку ради заслуг Спасителя и что никакие добрые дела с нашей стороны не могут примирить нас с Богом и доставить нам оправдание. Впрочем, эта милость Божия даётся нам под условиями упования на Божественную благость, соблюдения заповедей Спасителя и совершения дел правды и любви.

Последний отдел наставления трактует о чистилище. Здесь говорится, что Маккавейская книга и авторитет древних рекомендуют молитву за умерших, как дело, любви, и обычай этот продолжается в церкви с первых веков христианства, а потому епископы и проповедники должны вразумлять народ, что нет никаких оснований соблазняться продолжением этого обычая. Любовь требует, чтобы христиане и после разлук не забывали своих друзей, но поручали их Богу в своих молитвах, побуждали к тому–же других и для этой цели раздавали милостыню, ибо этим средством они могут быть избавлены от страданий и их состояние может быть улучшено. Но так как ничего нам не открыто о месте, где пребывают души усопших и о свойстве претерпеваемого ими наказаний, то об этом ничего определять не следует, вполне предоставляя усопших милосердию Всемогущего Бога. Отдел оканчивается заявлением против действительности папских индульгенций и против верования в преимущественное значение в этом случае служб, совершаемых на известных местах и пред известными особенно прославленными иконами.

Рассмотрев наставление, конвокация признала его «во всех предметах согласным с истинным смыслом Священного Писания» и затем книга эта формально утверждена была подписями членов обеих палат собора ³⁹⁰. Просматривая лист подписей, мы насчитываем в нем, от верхней палаты: 2 архиепископов и 19 епископов; а от палаты нижней: 8 архидиаконов и 17 богословов и канонистов. Число епископов полное и обнимает собою обе провинции Англии; но все–ли члены нижней палаты подписались в листе, – это ещё может быть вопросом ³⁹¹.

Если сравнить наставление с прежде составленным исповеданием английской церкви, т. е. с десятью, членами веры, то прежде всего бросается в глаза весьма немалое различие этих двух памятников по количеству и способу расположения их содержании. Наставление обнимает гораздо большее количество предметов сравнительно с членами, так что последние входит в его состав лишь как часть, хотя и существенная. Не смотри, впрочем, на большую полноту наставления, мы все–таки не находим в нем одного из тех пунктов, которые развиваются в членах; а именно об источниках вероучения, рассуждение о которых составляет, как мы видели, содержание первого члена. Расположение содержания в членах веры не обнаруживает в себе почти никакой системы, так что иногда невозможно объяснить почему один член следует за другим. Наставление–же придерживается некоторого плана, в силу которого книга эта приближается по своей форме к типу катехизиса, с некоторыми их пополнениями.

По существу налагаемых учений наставление чрезвычайно близко сходится с членами. Все те пункты, которых касаются члены, изложены в наставлении совершенно в том же смысле и без всяких изменений. В некоторых местах это сходство простирается даже до буквального тожества, как–то можно заметить напр., в учении об евхаристии и о чистилище. Единственное исключение в этом случае составляет по–видимому то обстоятельство, что члены говорят только о трёх таинствах, тогда как наставление признает их в числе семи, хотя с разделением на два разряда. Но ещё остаётся вопросом, следует-ли считать этот пункт действительно разностью двух памятников, или только следствием их неодинаковой полноты. Очень может быть, что члены веры, умалчивая о четырёх таинствах, имели в виду не полное их отрицание, а только их меньшее значение сравнительно с тремя таинствами важнейшими, т. е. сходились и в этом пункте с наставлением.

Подобно десяти членам, наставление даёт заметить в своём содержании некоторые, хотя и очень небольшие, проблески симпатии к протестантизму. Мы можем прежде всего видеть это в отношениях памятника к вопросу об основных источниках христианского учения. Правда, наставление не говорит в этом случае прямо того, что было высказано членами; но если проследит те основания, на коих оно старается утверждать свои учения, то не трудно убедиться, что в этом отношении оно вполне сходится с членами. Авторитетом для него служат лишь: Библия, четыре первых Вселенских собора, церковная практика и отеческие творения первых веков христианства. В учении о церкви наставление решительно отвергает необходимость и законность видимого главы, т. е. папы римского, придавая всем частным церквам совершенно одинаковое значение.

В учении о таинствах, оно вводит разделение седмеричного их числа на два разряда, пролагая таким образом путь протестантскому ограничению их первоначального количества предварительным уменьшением достоинства большей их половины.

В таинстве приобщения оно утверждает лишь учение о соприсутствии, совершенно умалчивая о католическом догмате пресуществления.

В почитания святых, праздников и икон оно старается ввести некоторые ограничения сравнительно с практикою католической церкви, приближаясь и в этом случае к требованиям протестантизма.

В учении об оправдании наставление, как и десять членов, не отличается особенною ясностью и определённостью. Оно не признает протестантского догмата, что человек оправдывается одною верою, но и не придаёт заслугам человека никакого значения в деле оправдания.

Добрые дела оно признает необходимых условием нашего оправдания; но в то же время заявляет, что мы оправдываемся исключительно ради заслуг Спасителя и что никакие дела с нашей стороны не могут примирить нас с Богом.

По поводу чистилища наставление всего решительнее обнаруживает своё протестантское настроение. Почти буквально повторяя сказанное по этому поводу в членах веры, оно не считает возможным принять учение о чистилище, как не имеющее для себя оснований в Свящ. Писании, и решительно отвергает действительность папских индульгенций и т. под.

Этими незначительными, не смелыми и не всегда ясными уклонениями от католической системы вероучения ограничивается весь протестантизм английского „наставления“. Во всем остальном оно остаётся так же искренно–католическим, как были и прежде него составленные члены веры, даже как будто превосходя их в этом отношении своим ясным признанием седмеричного числа таинств.

Общее впечатление от этого второго исповедания английской церкви получается исследователем такое–же, как и от первого. Он невольно должен согласиться, что это тоже смесь протестантизма с католицизмом, при чем слабое влияние первого едва заметно в решительном преобладании последнего.

Не прошло двух лет после утверждения и обнародования наставления, как в Англии снова уже слышится жалоба на разногласие во мнениях относительно предметов веры, и правительство опять предпринимает на этот раз уже гораздо более решительную попытку водворить желаемое единение ³⁹².

В начале мая 1539 года, лорд–канцлер обращается с речью к верхней палате только что собравшегося тогда парламента. В этой речи он уведомляет палату, что король очень желал-бы положить конец всем пререканиям относительно религии и привести своих подданных к единообразному исповеданию, а потому он придавал ему позаботиться о том, чтобы назначен был комитет, который–бы исследовал различия во мнениях, выработал формулу соглашения и результат своих работ представил на усмотрение палаты. Предложение канцлера принято было лордами, которые и составили из своей среды комитет из девяти членов, способных для осуществления возлагаемой на них задачи. В состав этого комитета вошли следующие лица: генерал–викарий, два архиепископа и шесть епископов, а именно Дургэмский, Батский и Уэлльский, Бангорский, Элийский, Сальсберийский или Уорчестерский и Карляйльский. Но между членами составленного таким образом комитета не было единодушия. Арх. Йоркский и четыре епископа держались строго–консервативных воззрений, а генерал–викарий, арх. Кантерберийский и с ними два епископа были сторонниками реформы. Одиннадцать дней члены комитета горячо спорили между собою и их прения все–таки не приводили пока ни к каким определённым результатам. Шестнадцатого мая, герцог Норфольк. по приказанию короля, заявил палате лордов, что назначенный ею комитет безуспешен доселе в своих совещаниях и нет надежды на те, чтобы этим путём цель была наконец достигнута. В силу этого, он предложил теперь несколько пунктов на непосредственное обсуждение палаты с тем, чтобы после обсуждения их формулировать и утвердить в качестве парламентского статута. Предложенные герцогом пункты гласили следующее: 1) присутствует–ли действительное тело Христово в святой евхаристии без пресуществления? 2) Следует–ли мирянам приобщаться под обоими видами? 3) Дозволяет–ли закон Божественный священникам жениться? 4) По закону Божию, должны–ли быть соблюдаемы обеты целомудрия, принятые мужчинами или женщинами? 5) По закону Божию, должны–ли быть совершаемы частные мессы? 6) Устная исповедь должна–ли быть удержана? Горячие прения начались в палате по поводу этих вопросов. Светские лорды, не обладавшие достаточными богословскими познаниями, не принимали участия в споре, слово было предоставлено лишь епископам. Против утвердительного решения предложенных вопросов с особенною силою восстал Крамэр, архиеп. Кантерберийский, который три дня ратовал в палате в духе реформы. Он не был, впрочем, в этом случае одиноким; его поддерживали епископы: Элийский, Сальсберийский, Уорчестерский, Рочестерский и Ст. Давидский. Но их противники, предводимые архиепископом Йоркским, были ещё многочисленнее. Дело могло, по–видимому, и в палате также не привести ни к чему, как это уже случилось в комитете, если–бы сам король не принял в нем непосредственного участия. На второй день прений Генрих лично явился в палату и стал опровергать сторонников реформы. Результат королевского вмешательства вполне соответствовал его ожиданиям. По отзыву одного светского лорда ³⁹³, принимавшего участие в заседаниях этого парламента, король обнаружил такую великую богословскую учёность, которая убедила всех, так что и Крамер со всеми державшими его сторону епископами, за исключением Сальсберийского отказался от своей оппозиции. Что–же касается лордов светских, то они все оказались одного мнения с королём, влияние которого привело таким образом палату к утвердительному в католическом смысле решению всех предложенных вопросов. Сам Крамэр приписывал такой исход дела исключительно влиянию короля. Десять лет спустя он утверждал в своём ответе Девонширским инсургентам, что без личного вмешательства короля эти пункты не прошли бы в парламенте ³⁹⁴. Когда, после краткого перерыва парламент тридцатого мая снова начал свои заседания, лорд–канцлер опять выступил в верхней палате с своим предложением. Он заявил палате, что стараниями духовных лордов и самого короля дело относительно пунктов вероучения приведено теперь к желаемому соглашению, а потому именем короля требовал, чтобы составлен был в этом смысле билль с присоединением к нему карательных определений против его нарушителей. Для выработки проекта билля лорды назначили две комиссии из представителей обеих сторон. В состав одной были назначены сторонники реформы: архиеп. Кентерберийский, епископы Элийский и Ст. Давидский и доктор Пэтр, а в состав другой – консерваторы: архиеп. Йоркский, епископы Дургайский и Уйнчестерский и доктор Трегоннель. Корда проекты были готовы, палата не стала выбирать лучший из них сама, а предоставила этот выбор королю, который, конечно, отдал предпочтение проекту консерваторов, тех более что проект этот, как есть основание предполагать, и составлен был при участии и по указаниях короля ³⁹⁵. Избранный таким образом билль представлен был сперва на утверждение конвокации ³⁹⁶, а затем проведён был в обеих палатах парламента и, получив санкцию короля, приобрёл силу закона. Так явился на свет статут под заглавием „акт уничтожающий разнообразие мнений“, (An acte abolishing diversity in Opynions), известный под именем статута шести членов.

Королевское величество, говорится, в этом статуте ³⁹⁷, по закону Божественному есть, после Бога, верховный глава святой церкви Англии, заботящийся о сохранения в этой церкви истинного и единообразного учения христианской религии, памятуя как бесчисленные и великие выгоды и удобства, проистекающие из согласия и единства во мнениях, так и различные опасности и затруднения, доселе во многих местах и областях возникавшие от различия мнений, особенно относительно предметов христианской религии. Желая установить единение во славу Всемогущего Бога, Творца и Источника истинного согласия и единения, и тем споспешествовать благосостоянию королевстве и всех любезных подданных, король предписал собраться в настоящее время своему высокому парламенту и собору архиепископов, епископов и других учёных мужей духовенства. В этом парламенте и конвокации предложены были следующие пункты: 1) остаётся ли в таинстве алтаря существо хлеба и вина после освящения или нет? 2) необходимо ли по закону Божественному, чтобы все люди приобщалась под обоими видами? 3) могут ли, по закону Божию, священники, т. е. люди, посвящённые Богу в священстве, жениться после того, или нет? 4) Обеты целомудрия или вдовства, обдуманно данные Богу мужчиной или женщиной, по закону Божию должны ли быть соблюдаемы, или нет? 5) частные мессы должны ли, по закону Божию, употребляться и продолжаться в церкви Англии, как предметы, посредством которых христианский народ может получать утешение и пользу, или пет? 6) необходимо ли, чтобы устная исповедь была удержана и употребляема в церкви, или нет? Королевское величество, благоразумно соображая, что различные мнения по этим вопросам были причиною великого несогласия как в духовенстве, так и в среде многих из его любезных подданных, и питая надежду и уверенность, что надлежащее разрешение этих вопросов приведёт за собою полное согласие и единение в среде его подданных, по великой своей доброте предписало, чтобы архиепископы, епископы и другие учёные лица духовенства обсудили эти вопросы и сообщили о них своё мнение; оно благосклонно соизволило также и собственною своею царственною персоною пожаловать в высокую палату парламента и здесь обнаружило возвышенную учёность и великое знание по поводу этих вопросов в видах достижения единении. После долгого и великого обсуждения, прения и совещания, с одобрения королевского величества и по согласию лордов духовных и светских и других учёных мужей духовенства в конвокации, а также и общин, собравшихся в настоящем парламенте, решено наконец следующее: 1) что в таинстве алтаря, силою и действием могущественного слова Христова, произносимого священником, действительно присутствует, под видом хлеба и вина, естественное тело и кровь нашего Спасителя Иисуса Христа, зачатое Девою Марией, и что после освящения здесь, не остаётся уже существа хлеба или вина, или какого–либо другого существа, кроме существа Христа, Бога и человека; 2) что приобщение под двумя видами, по закону Божию, не всем людям необходимо для спасения, и нужно веровать и не сомневаться, что в теле под видом хлеба есть и истинная кровь, а в крови под видом вина есть и истинное тело, отдельно ли взяты они, или вместе; 3) что священники, по закону Божию, не могут жениться ни после принятия священства, ни прежде него; 4) что обеты целомудрия для вдовства, обдуманно данные Богу мужчиной или женщиной, по закону Божественному, должны быть соблюдаемы, лишая обещавшихся и некоторых других дозволительных христианскому народу вольностей, которыми, без обета, они могли бы пользоваться; 5) что прилично и необходимо, чтобы в английской церкви продолжались частные мессы, посредством которых христианский народ получает утешение и пользу и которые согласны с Законом Божиим; 6) что потребно и необходимо, чтобы устная исповедь была удержана, продолжалась, употреблялась и учащалась в церкви Божией.

Лорды и общины парламента изъявляют далее в статуте свою благодарность королю за предпринятые им в этом деле труды и, желая утвердить постановленные члены во славу Божию и для спокойствия и единения в королевстве, считают долгом присовокупить со своей стороны к статуту карательные определения.

Следующие затем, параграфы статута определяют, что, кто после наступающего, 12–го числа июля будет говорить, писать или печатать против учения, установляемого теперь членами относительно Евхаристии, тот должен быть признаваем еретиком и подвергнут казни чрез сожжение, а все его имение подлежит конфискации в пользу короля. Такому же наказания должны подлежать и все сообщники и прикрыватели этого преступления. Те, которые станут пред народом или в школе проповедовать против остальных пяти членов, подлежат наказанию, определённому за уголовное преступление, (felony) и конфискации имения, а равно и те, которые будут поступать вопреки им, как например, жениться, будучи священниками, или, имея на себе обеты целомудрия и т. д. Придерживающиеся мнений, противных этим пяти членам, и высказывающие то, наказываются лишением имения и тюремным заключаем, а за второе преступление подвергаются казни, определённой за «felony». Браки священников объявляются недействительными. Тюремное заключение и штраф назначается за уклонение от исповеди и приобщения. Епископам предписывается назначать особых комиссаров для разыскивания и преследования всех виновных в нарушении настоящего статута, при чем все другие чиновники должны оказывать им своё содействие. Все книги, в которых содержится что–либо противное шести членам, должай быть отбираемы и сжигаемы, а статут этот должен прочитываться через каждые три месяца во всех церквах, под угрозою штрафа приходских священников, если они не будут исполнять этого предписания и т. д. После такого ряда суровых определений, присоединённых к шести членам веры, нисколько не удивительно, если этот статут, по свидетельству летописцев, получил известность в народе под именем «кровавого статута» или «кнута с шестью хвостами» ³⁹⁸.

Останавливаться много на разборе содержания шести членов, нам не представляется никакой надобности. Смысл этого памятника ясен до очевидности; на протестантизм в нем нет ни малейшего намёка; напротив, строго, без всяких уклонений, утверждаются учения и обычаи католической церкви. Правда, он касается лишь очень немногих вопросов, оставляя, таким образом; в неприкосновенности все то, в чем прежние вероисповедания английской церкви допускали некоторые заметные уклонения к учениям протестантизма, как например вопросы о числе таинств о чистилище и т. под. Но вместе с тем то, в чем прежние исповедания своими умолчаниями допускали иногда некоторую свободу, теперь строго определялось в смысле исключительно католическом. В учении об Евхаристии, например десять членов веры и наставление утверждали лишь действительное присутствие Тела и Крови Христа, предоставляя свободу принимать католическое учение о пресуществлении, или уклоняться от него: теперь же кровавый статут не допускает такой свободы, строго настаивая на католическом догмате. О приобщении под одним видом прежние исповедания не упоминали ни слова; а теперь и в этом отношении делается поворот к католицизму. Кровавый статут таким образом, с точки зрения требований реформы, представляет собою шаг назад и поворот к той самой старине, для уничтожения которой прежние исповедания пролагали пути, хотя робко и слабо.

Как десять членов веры послужили основанием для наставления и, как существенная часть, вошли в состав этого, более полного вероисповедания; так точно и кровавый статут шести членов был основою для другого памятника, на рассмотрении которого нам нужно теперь остановиться.

В 1540–м году, двенадцатого апреля, открылась сессия парламента. После вступительной речи лорда–канцлера, стал говорить к лордам верхней палаты, от имени короля, Кромвелль, в качестве вице–герента. Он начал свою речь с того, что уже и прежде было говорено не раз, а именно, что король всего более желает водворить единение в среде своих подданных. Но, к сожалению, и неудовольствию своему, его величество видит, чти религиозные разногласия разъединяют нацию, что много плевелов возросло вместе с пшеницей. Образовались две партии, из коих одна отличается дерзостью и своевольством, а другая – суеверием и упорством старых заблуждениях. Эти партии клеймят друг друга позорными наименованиями папистов и еретиков и обе злоупотребляет тою свободой, которая дозволена теперь королём в чтении Св. Писания, пользуясь им не для назидания, а для оправдания своих страстей. Не склоняясь ни направо, ни налево, не держа сторону ни одной из партий, король имеет в виду лишь истинное учение христианской веры; он желает предложить своим подданным это учение без всяких примесей и указать им достойные обряды, чтобы таким образом прекратить всякие пререкания и дать им должное наставление в вере и богослужении. С этою целью король назначил комиссию, на которую и возложил дело составления такого изложения, которое бы заключало в себе истинное и необходимое для христианина учение веры. В состав этой комиссии назначены: оба архиепископа, епископы: лондонский, Дургэмский, Уинчестерский, Рочестерский, Герефордский и Ст. Давидский и доктора: Тирльби, Робертсон, Кокс, Дэй, Огльторп, Ридмайн, Иджуорт, Крайфорд, Саймондс, Робинс и Тришэм. Другую комиссию, из епископов Батского и Уэлльского, Элийского, Сальсберийского, Чичестерского, Уорчестерского и Ландафского, король назначил для рассмотрения обрядов и церемоний, чтобы определить, какие обряды должны быть удержаны и какие уничтожены. Чиновникам своим король предписал строго следить за исполнением прежде утверждённых актов, а нарушителей преследовать и подвергать наказанию и т. д. Лорды палаты изъявили своё согласие на назначение комиссий и определили время, когда эти комиссии должны вести свои заседания ³⁹⁹.

Дело, возложенное на комиссии, требовало конечно с их стороны весьма немало труда и времени, а потому скоро не могло быть приведено к концу. Следствием этого был парламентский статут, утверждённый палатами в том–же 1540 году. В статуте этом говорилось, что король, как владетельный государь и верховный глава церкви английской, прилежно заботится о мире, единении, согласии, благосостоянии и процветании своих подданных. Соображая, что ничто так не смущает общественного благосостояния и не препятствует так миру и согласию, как различие во мнениях, особенно касающихся Всемогущего Бога и Его религии; зная также, что в равных местах возникали различные еретические и опасные мнения относительно христ. религии, могущие посеять в народе несогласия, нарушить благосостояние его и его потомства и быть причиною его духовной гибели, если со стороны его величества не будут благовременно приняты должные меры, король назначил архиепископов, нескольких епископов из обеих провинций, и достаточное число учёнейших, добродетельных и рассудительных докторов богословия, чтобы они, согласно истинному Евангелию и закону Божию, без всякого пристрастия к папизму или к сектам, изложили письменно и обнародовали главные члены веры, присовокупив к ним изъяснение и некоторых других пунктов, которые будут найдены потребными по мнению короли и совета, а также и обряды богослужения. Верное определение и изложение всего этого требует зрелого обсуждения и совещания; такие высокие и благочестивые предметы не допускают скорого решения и не могут быть определены в одну сессию иди в несколько сессий настоящего парламента; но должны быть определяемы постепенно и обнародованы тогда, когда это будет найдено удобным по мнению короля и совета, а также и тех лиц, которых король назначил или назначит после. Пронимая все это во внимание, лорды и общины настоящего парламента, с согласия короля, постановляют, что все определения, которые, на основании слова Божия и Евангелия, сделаны будут архиепископами, епископами и докторами, назначенными или имеющими быть после назначенными от короля, относительно предметов христианской религии и обрядов и обнародованы будут по полномочию короля за его большою печатью, должны быть обязательны для всех подданных королевства и строго соблюдаемы, под страхом наказаний, как будто–бы все они и каждое из них в отдельности утверждены настоящим актом ⁴⁰⁰.

Опираясь таким образом на авторитет парламента, комиссии тотчас же приступили к своей работе. Дело велось не спешно и с серьёзностью, вполне приличною предмету занятий. Из одного сохранившегося до нас документа ⁴⁰¹ мы убеждаемся в том, что некоторые вопросы, а может быть и все, предлагались членам комиссии для письменного решения и затем все эти отдельные мнения приводилась к единству. Решения, на которых останавливалась комиссия, по частям предлагались затем на рассмотрение и утверждение конвокации. Результат этой долгой работы созрел только в 1543 году и обнародован был под заглавием: „Учение необходимое для каждого крещёного человека“. (А Necessary Doctrine and Erudition for any Christened Man). В отличие от прежде составленной епископской книги, это новое вероисповедание получило в народе известность под именем „Королевской книги“, что можно объяснить тем участием, которое Генрих принимал в её составлении, просматривая все отдельные пункты, прежде их утверждения конвокацией, или тем обстоятельством, что к ней приложено было предисловие, составленное королём ⁴⁰².

„Необходимое учение“ снабжено было двумя предисловиями, из коих одно исходило от его составителей и свидетельствовало о том старании, с каким они исследовали Священное Писание и творения древних учителей церкви, на основания которых составлено настоящее изложение веры; а другое обращалось к народу от имени короля ⁴⁰³. В этом последнем Генрих высказывал, что для уничтожения мрака суеверия он дозволил народу употребление Священного Писании на английском языке, что имело, конечно, свои добрые последствия. Но на месте уничтожения суеверия возникает теперь дух гордости и разномыслия. Чтобы устранить это разномыслие и водворить в народе правоверие и единение, король, по совещанию с духовенством и одобрению обеих палат парламента, издаёт теперь настоящее изложение истинного Божественного учения, требуя, чтобы весь народ читал эту книгу и напечатлел её в своих сердцах. Он напоминает народу, что церковь состоит из двух классов людей, т.е. из наставляющих и наставляемых; для первых необходимо читать и изучать Писание, а для последних такой необходимости не существует, и они могут удовольствоваться наставлениями проповедников. В конце предисловия король приглашает всех своих подданных молиться Богу, чтобы Он даровал им дух смиренномудрия при чтении и запечатлении в сердцах того учения, которое изложено в этой книге.

Самому изложению предметов веры «необходимое учение» основательно предпосылает некоторые замечания о вере вообще.

Римская церковь, имея намерение держать своих чад в неведении, не обращала внимания на внутреннее существо веры; она требовала лишь повиновения велениям церкви. С другой стороны, реформаторы стали придавать особенное значение вере, вследствие чего начались разные прения, вызванные необходимостью определить самое существо этой веры. Между двумя враждующими сторонами обнаружилось при этом различие и во взгляде на добрые дела. Римская церковь учила, что дела, имеющие непосредственное отношение к славе Божией и святых, как напр. Почитание их икон и мощей, несравненно более ценны, чем добрые дела по отношению к людям. Реформаторы же утверждали, что необходимы лишь правда и милость и повиновение заповедям Божиим. Что–же касается украшения церквей и т. под., то все, идущее в этом случае далее необходимых требований приличия, есть следствие невежества и суеверия. Значение добрых дел монахи возвышали до того, что народ являлся как будто покупателем и торговался с Богом за обладание небом. Реформаторы признали это верхом высокомерия и учили, что хотя добрые дела и необходимы для спасения, однако небеса мы приобретаем только смертью и ходатайством Иисуса Христа.

Желая теперь установить истинное понятие о вере, английское исповедание утверждает, что, на основании Писания, веру нужно понимать в двояком смысле, а именно: веру, как убеждение в истинах естественной и откровенной религии, напечатанное в уме человека Духом Святым, и веру, соединённую с подчинением воле Божией, с надеждою, любовью и покорностью заповедям Божьим. Таковая именно вера исповедуется в крещении и про такую именно веру говорит Писание, что мы верою оправдываемся. Мы не должны думать, что можем получить оправдание одною верой, отделённой от надежды, любви, страха Божия и раскаяния; но здесь разумеется вера, соединённая со всеми этими добродетелями. Исполнение обетований Божиих предполагает условия и с нашей стороны, а, чтобы устранить распространяемое некоторыми учение о предизбрании, королевская книга выставляет на вид, что этот вопрос не разрешён в Писании и мы не должны в этом отношения обольщать себя излишними надеждами, забывая о собственных стараниях.

За общими замечаниями следует далее подробное изъяснение символа веры, сопровождаемое практическими выводами и примечаниями. В этом отделе внимание исследователя останавливается лишь на девятом члене, где церковь определяется, как общество людей, верующих во Христа и получивших крещение. Единство церкви обусловливается единством веры и правильного совершения таинств, а также братскою любовью между членами. При этом королевская книга делает большое отступление с целью показать незаконность притязаний римской церкви, которая единство католической церкви полагает в подчинения всех епископу Рима, не имея на то оснований в Свящ. Писании и в творениях древних писателей.

В отделе о таинствах королевская книга утверждает их седмеричное число, не полагая при этом различии между ними по их силе и значению. Подробности относительно каждого таинства в отдельности совершенно сходны здесь с тем, что излагается в „наставлении“, за исключением лишь некоторых особенностей в учении об евхаристии и священстве.

В таинстве евхаристии, по учению королевской книги, существо хлеба и вина по освящения претворяется и пресуществляется в тело и кровь Христа. Под видом хлеба являются соединёнными и тело и кровь Христа, равно как и под видом вина в отдельности, а потому приобщение под обоями видами вовсе не есть необходимость. Употребление частных месс здесь также утверждается.

По поводу таинства священства королевская книга делает некоторые замечания об отношениях к церкви светской власти государя. Порядок избрания и назначения служителей церкви, говорит она, не определён в Священном Писании; эта область предоставляется местным законам каждой страны, установляемым по согласию государей. И в самой деятельности клира хотя есть доля власти правительственной, но эта власть должна быть осуществляема лишь настолько и в таких границам, как то дозволяется законами страны. Права государя, как главы церкви, состоят в том, что он защищает христианскую веру, поддерживает истинное учение и его проповедников, уничтожает злоупотребления, ереси и идолослужения, наказывает виновных телесными наказаниями, надзирает за тем, чтобы епископы и священники должным, образом исполняли свои пастырские обязанности, вразумляет небрежных, а упорных устраняет и заменяет новыми.

За отделом о таинствах следует изъяснение десяти заповедей, молитвы Господней и «Богородице Дево», не представляющее в себе ничего нового сравнительно с теми–же отделами в наставлении. Только в предисловии к изъяснению молитвы Господней королевская книга прибавляет рассуждение о том, что прилично и потребно, чтобы народ излагал свои молитвы на родном, понятном для него языке.

В следующем затем отделе о свободе воли королевская книга утверждает, что способность эта не уничтожена в человеке грехопадением; но только извращена им. До грехопадения воля человека сама направлялась к добру, и теперь она склоняется лишь ко злу, так что в настоящем состояний человек избирает доброе лишь при содействии Божественной благодати. Проповедникам предписывается учить народ так, чтобы не отрицалась ни свобода воли, ни необходимость благодати.

Главная причина нашего оправдания, по учению королевской книги, есть Бог, однако и человек, предваряемый благодатью, по свободному согласию своему, является деятелем в приобретении себе оправдания. Хотя это благо приобретено единственно заслугами смерти Христовой; но каждый должен стяжать себе право на него, ибо оно предлагается всем, но прилагается лишь к немногим.

Добрые дела безусловно необходимы для спасения и под ними нужно разуметь не внешние лишь дела, как напр. пост и милостыню; но и внутренние, как напр. любовь, страх Божий, терпение и т. д.

Последний отдел книги трактует о молитве за умерших и о чистилище, не представляя в этом случае никаких уклонений от того, что было уже прежде сказано о тех–же предметах в наставлении.

Обзор содержания королевской книги ясно показывает, что этот памятник есть не иное что, как только видоизменённое несколько издание прежде составленного наставления или епископской книги. Самый план расположения в ней изъясняемых предметов совершенно тот–же, какому следовало наставление, да и сущность излагаемых учений в большинстве случаев оставлена почти без всяких изменений. Если так, то нам остаётся лишь отметить, имеются–ли в этом новом изданий какие–либо изменения сравнительно с прежним и в какую сторону клонятся эти изменения.

Нельзя не заметить прежде всего, что королевская книга несколько полнее против епископской. В ней предпослано общее рассуждение о вере и прибавлены особые отделы о свободе воли и о добрых делах; но во всем этом разность нового издания сравнительно с прежним представляется лишь количественною; сущность–же излагаемых учений нисколько не разнится от того, что было сказано прежде. Не мало также говорится в королевской книге об отношениях светской власти к церкви, но и здесь лишь развивается то, что предполагалось и отчасти только высказывалось в наставлении.

Если есть где заметная прибавка, так это в учении об Евхаристии, где решительно высказывается догмат о пресуществлении и утверждается мысль о том, что приобщение под двумя видами не есть необходимость.

Общий приговор, какой можно сделать относительно этого исповедания английской церкви, будет очевидно почти тот–же, какой мы сделали относительно наставления. Королевская книга, как повторение в большинстве своём книги епископской, есть та–же смесь католических учений с небольшими примесями протестантизма, при чем католическое влияние сказывается в ней ещё с большею силою, чем в книге епископской. Чтобы убедиться в этом, стоит лишь припомнить с одной стороны учение о чистилище и о почитании святых и икон, а с другой стороны решительное утверждение седмеричного числа таинств, учение о пресуществлении и о приобщении под одним видом ⁴⁰⁴.

Четырьмя рассмотренными нами памятниками ещё не ограничивается все то, что было издано в Англии относительно предметов религии за время царствования Генриха. Кроме них мы имеем ещё целый ряд мелких документов, которые носят наименования: прокламаций, приказов, грамот, инструкций и внушений. Чтобы составить себе понятие об этих документах и оценить их значение, мы остановимся на некоторых из них, имеющих, по нашему мнению, более важности сравнительно с остальными.

Следуя порядку хронологическому, мы прежде всего отметим относящийся к 1535 году приказ, в котором даются некоторые предписания относительно того, о чем и как проповедники должны держать свою речь пред народом ⁴⁰⁵. В этом приказе предписывается проповедникам прежде всего возносить молитвы за католическую церковь вообще и за церковь Англии в особенности, затем за короля, верховного главу английской церкви, и его семейство, за весь клир и мирян и наконец за души всех усопших. Проповедникам вменяется далее в обязанность ратовать в своих речах против узурпаторской власти епископа римского. Всем им строго запрещается касаться в своих проповедях в какую бы то ни было сторону вопросов о чистилище, о почитании святых, о браке священников, об оправдания верою, о пилигримствах и чудесах, как предметах, поселяющих разногласие в среде подданных королевства. Проповедникам предписывается далее сообщать народу лишь чистое Слово Божие, не допуская к нему никаких человеческих примесей и не поселяя в народе убеждение, будто–бы законы человеческие могут иметь равную силу с законами Божиими и будто–бы какая власть может разрешать от обязательности законов Божественных. Вторая половина приказа подробно разъясняет проповедникам, как они должны убеждать народ в законности королевских действий по вопросу о разводе.

Б 1536 году относятся королевские внушения (injunctions) по поводу праздников церковных. В этих внушениях король заявляет, что количество праздников возросло до чрезмерности и, благодаря набожности или скорее суеверию народа, возрастает со дня на день все более и более. Это обстоятельство идёт в ущерб общественному благосостоянию, ибо порождает праздность, а за нею воровство, бродяжничество и т. п. Оно вредит торговле и промыслам, лишает человека хлеба, который часто пропадает благодаря тому, что земледелец, суеверно почитая праздники, не пользуется временем, благоприятным для работ. Оно гибельно наконец и для душ, ибо в праздники люди часто дозволяют себе разные излишества. Поскольку–же суббота создана для человека, то она должна уступать его необходимости, если таковая случится, а тем более все другие праздники. В силу этого, властью короля, верховного на земле главы церкви английской, по общему одобрению и согласию прелатов и духовенства конвокации, определено: чтобы дни освящения церквей отнесены были празднованием все на первое воскресенье октября месяца; чтобы храмовые праздники не считались праздниками и работы в них производились прихожанами также, как и в обыкновенные дни, исключая тех случаев, когда они совпадают с праздниками, обязательными для всего королевства; чтобы все праздники, приходящиеся во время жатвы, т. е. с первого июля до двадцать пятого сентября, не соблюдались, за исключением лишь некоторых, как напр. в честь апостолов и Пресв. Девы и т. п. ⁴⁰⁶

К концу того–же 1536 годя относятся ещё королевская грамота к некоторым епископам, на которую мы уже имели случай ссылаться ⁴⁰⁷. Грамота эта начинается приветствием от короля к тому епископу, которому она посылается. Затем король говорит, что за добродетели и учёность он возвысил этого епископа на его кафедру, снабдив его при этом большими владениями и доходами, в тех видах, чтобы он должным образом наставлял народ в Слове Божием. Зная, что противоречивыми проповедями в народе посеяно разногласие во мнениях, поощряемое презрительным со стороны некоторых отношением к похвальным церемониям и обычаям церкви, король вынужден был грамотами убеждать епископов, чтобы они искренно проповедовали Слово Божие, раскрывали злоупотребления и не относились презрительно к предметам безразличным, которые, как напр. церемонии святой церкви, хотя не необходимы для спасения, не заслуживают однако и презрения и уничтожении, как содействующие благоговению. Не смотря, впрочем, на все старании короля, епископы так мало обращали внимания на его увещания, что он вынужден быль взяться за перо и составить члены, которые и утверждены конвокацией, в уверенности, что после этого никто уже из облечённых властью в церкви не станет действовать вопреки им. В настоящее время король из достоверных сведений узнал, что члены не исполняются и презрительное отношение к обрядам продолжается, по–прежнему. Народ возмущён таким оскорблением, наносимым Богу, королю и всей стране, и это именно было даже причиною волнений. Король вынужден теперь ещё раз обратиться по этому поводу к епископам с своими требованиями, угрожая в случае непослушания лишением кафедры и наказанием. Королевские требования состояли в том, чтобы епископ каждый праздник читал в церкви народу члены веры (т. е. 10); чтобы епископ делал объезды по своей епархии и всюду, собирая народ, внушал в проповедях ему, на основании Писании, обязанность повиновения государю и его приказаниям, а также почтительное отношение к церемониям церкви; чтобы ни один из них не дозволял себе высказываться против королевских предписаний и не попускал этого другим, привлекая виновных к ответственности; чтобы женатых священников разыскивал и, арестовав, отдавал под стражу, отсылая куда следует.

Наконец в том–же 1536 году изданы были внушении от имени Кромвелля, сак вице–герента и полномочного короля по церковным делам ⁴⁰⁸. В этих внушениях духовенству, между прочим, предписывалось строго соблюдать все постановления относительно уничтожения власти римского епископа и утверждения главенства короля над церковью, провозглашая об этом и народу в церквах в определённые сроки. То же самое предписывалось духовенству и относительно недавно изданных членов веры, а также предписаний, касающихся уничтожения излишних праздников. Затем следовало запрещение, чтобы духовные лица, ради своей корысти, не поощряли народного суеверия прославлением икон, мощей или чудес; не поощряли и не возбуждали народ к пилигримствам на поклонение какому–либо святому, внушая при этом, что всякие блага мы получаем только от Бога и ни от кого другого; вразумляли своих прихожан и пилигримов, что они гораздо более угодят Богу, исполняя Его заповеди, совершая дела любви, занимаясь работою и заботясь о своих семействах, чем отправляясь на пилигримство; что для их душ гораздо было–бы полезнее, если–бы, вместо жертвования мощам и иконам, они отдали деньги в пользу бедных. Духовные лица должны внушать своим прихожанам, чтобы они учили своих детей молитве Господней, членам веры и заповедям на родном языке, объясняя все это сами в церквах для их облегчения; таинства они должны совершать в своих приходах с должным почтением и т. д.

К 1539 году относятся прокламация и грамота, изданные королём главным образом по поводу дела о памяти Томаса Бекета ⁴⁰⁹. В этих двух документах, кроме обычных жалоб на умножение суеверий и искажение ими истинного смысла Писания, на несоблюдение прежних постановлений, издававшихся относительно предметов религии, и т. д. король повторяет опять свои требования о том, чтобы народу проповедовалось истинное Слово Божие, внушалась мысль о законности и необходимости уничтожения папской власти и утверждения королевского главенства над церковью, а сторонники папства чтобы подвергались преследованию. Повторяются здесь также предписания о том, чтобы все прежде изданные постановления соблюдались со всею строгостью. Половина этих документов наполняется затем известными уже нам приказаниями о том, чтобы Томас Бекет выставлялся пред народом не как святой, а как мятежник, чтобы праздники и службы в его честь были уничтожены и т. д...

Приведённых примеров, по вашему мнению, совершенно достаточно для того, чтобы составить себе понятие об этом роде документов. Преимущественная цель их состояла, очевидно, в том, чтобы напомнить и подтвердить духовенству вообще, или тому или другому епископу в частности, то, что было уже узаконено какими–либо прежними постановлениями, побудить к непременному исполнению того, что не исполнялось по небрежности, или с намерением. Каких–либо новых учений эти документы не проповедуют; каждый пункт в них представляет собою лишь подтверждение или применение и развитие тех учений, которые уже прежде утверждены законным порядком. Да и очень не многих пунктов они касаются, ограничиваясь лишь такими вопросами, как папство, главенство короля над церковью, праздники, пилигримства, иконы и мощи, церемония и обряды и т. д. Их сфера таким образом – вопросы церковного управления и обрядов. Что касается догматов веры, то их они оставляют совершенно в стороне. Только один из приведённых нами документов упоминает о догматических вопросах, о чистилище, о почитании святых, об оправдании верою; но и то только для того, чтобы предписать проповедникам относительно этих вопросов абсолютное молчание.

Уже не один раз приходилось нам упоминать о церемониях и обрядах английской церкви; но из всех рассмотренных нами памятников только некоторые и притом лишь отчасти затрагивают эту сторону религий, не принимая на себя задачи разработать её во всей полноте и со всеми подробностями. В силу этого, приобретённые нами доселе сведения не дают ещё нам возможности составить себе отчётливое представление о том, в каком положении находилась богослужебно–обрядовая сторона английской церкви в период времени, непосредственно последовавший за её разрывом с Римом. На посильном разрешении этого вопроса мы и остановим теперь своё внимание.

В конвокации 1541 года архиепископ Крамэр выступил с предложением, чтобы украшения из шёлковых материй сняты были с икон, чтобы свечи не поставлялись пред ними, чтобы миссалы и другие богослужебные книги были подвергнуты пересмотру и изменениям, и чтобы имя папы и Томаса Бекета было в них уничтожено ⁴¹⁰. Это предложение заслуживает особенного внимания потому, что сделано было в 1541 году, т. е. чрез семь почти лет после разрыва с Римом. Оно показывает таким образом, что даже и тогда, когда уже несколько лет папская власть не признавалась в Англии, когда, по предписаниям правительства, с церковных кафедр всюду проповедовали народу против этой власти, имя папы по–прежнему оставалось ещё в богослужебных книгах, свидетельствуя о неприкосновенном ещё пока существовании в английской церкви католического богослужения. Даже и на этот раз предложение архиепископа по–видимому не привело ни к чему, так как в следующем году Крамэр снова требовал, чтобы массалы, антифоналы и другие богослужебные книги подвергнуты были пересмотру, чтобы уничтожено было в них всякое упоминание о папе, чтобы очищены была они от всяких апокрифических сказаний и легенд, от упоминания о разных сомнительных святых и т. д., и чтобы служба составлена была на основании лишь Священного Писания и древних учителей. При этом духовенству сделан был упрёк в небрежности за то, что оно не позаботилось уничтожить в книгах те имена, уничтожение коих было уже предписано королевскими прокламациями. После этого вторичного предложения конвокация поручила епископам Салсберийскому и Элийскому произвести пересмотр Богослужебных книг, прихватив себе на помощь несколько членов из нижней палаты конвокации; но последняя уклонилась от этого дела и предоставила его одним епископам ⁴¹¹. Никаких результатов этого предприятия мы впоследствии не видим.

Католическое Богослужение до такой степени мало потерпело от совершившегося в Англии переворота, что не было даже надобности делать новые издания Богослужебных книг и церковь английская при своём Богослужении продолжала употреблять прежние католические книги ⁴¹². Колльер указывает, впрочем, на одно издание, относящееся к 1541 г.; но уже самый заглавный лист этого издания свидетельствует, что все изменения в нем ограничились только опущением имени паны и других, неугодных королю Англии ⁴¹³.

Если когда можно было ожидать большой реформы в богослужении и обрядах Англии, то всего более конечно в ту эпоху, когда составлялась и обнародована была королевская книга. Мы уже знаем, что вместе с комиссией, назначенной в 1540 г. для выработки членов веры, составлена была и другая для пересмотра церемоний и обрядов и для определения того, какие обряды могут быть оставлены в употреблении и какие должны быть уничтожены. Результатом трудов первой комиссии была изданная в 1543 году королевская книга. Интересно теперь посмотреть, к какому выводу пришла вторая комиссия в своих работах.

Достаточно лишь краткого обзора, изданного этою комиссией „rationale“ ⁴¹⁴, чтобы составить себе понятие о направлении и результатах её трудов.

В предисловии к изданию прежде всего выясняется различие между предметами, ясно предписанными Писанием, не допускающими изменений и необходимыми для спасения и, с другой стороны, обрядами и церемониями, которые могут быть изменяемы по воле правителей, не необходимы для спасения и предписываются лишь ради должного порядка и возвышения благоговения. За предисловием следует изложение самых обрядов, при чем показывается назидательная сторона каждого, из них и их таинственное значение. Не вдаваясь в подробности, мы ответим лишь, что здесь предписывается напр. церемония освящения алтаря с омовением и особыми молитвами. При совершении таинства крещения узаконяется вложение соли в уста крещаемого, прикосновение к нему слюною священника, помазание его освящённым елеем и т. под. По поводу совершения мессы замечается, что все римские обряды в этом случае вполне пригодны и похвальны; одобряется употребление музыке при Богослужении; священнику предписывается надевать на себя облачения, а именно: стихарь, епитрахиль, пояс, фелонь и т. под. Порядок мессы и равные обряды при ней, как–то благословение, коленопреклонение, воздеяние рук и пр. удерживаются в прежнем виде. Употребление колоколов признается полезным. Одобряются также некоторые особые обряды, как напр. употребление свеч в праздник Сретения, тепла – в среду первой недели великого поста, ветвей – в Вербное воскресенье и т. д. Утверждается наконец и употребление освящённого хлеба и воды. Одним словом, все, употреблявшееся прежде при господстве католицизма, и теперь признается похвальным к потребным.

Итак, в сороковых даже годах XVI столетия Богослужение и обряды английской церкви ни в чем почти не уклоняются от прежнего католического образца.

Только в 1544 и 1545 годах мы встречаем в этом отношении несколько реформатских мероприятий. По влиянию Крамэра и других епископов, король предписывает напр. уничтожение навечерия с колокольным звоном пред праздником Всех Свитых, закрытия икон на время поста и обряда поклонения кресту ⁴¹⁵. Отправляясь на войну во Францию, Генрих прислал архиепископу несколько песнопений и молитв, им самим переведённых на английский язык, при чем приложено было королевское послание или приказ. В этом послании король выставляет на вид печальное положение современного христианского мира, раздираемого повсюду несогласиями и опустошаемого войною. Оказать помощь в этом случае властен только Бог, к Которому и нужно обращаться с молитвою. В этих видах король предписывает учредить во всех городах, церквах и приходах религиозные процессии и общественные моления. Но до сих пор подобные моления неисправно посещались народом, причину чего король видел главным образом в том, что народ не понимал ничего в тех молитвах, которые при этом употреблялись. В настоящее время король составил несколько благочестивых молитв и песнопений на родном английском языке и, посылая их теперь архиепископу, требует, чтобы они введены были в повсеместное употребление ⁴¹⁶. Этим ещё Генрих не ограничился. Из письма в нему Крамэра, написанного в октябре 1545 г., мы узнаем, что король, чрез секретаря своего, дал архиепископу приказ сделать перевод многих других песнопений и молитв с латинского языка на английский. Архиепископ извещал теперь короля, что во исполнение этого приказа он перевёл многие латинские молитвы, допуская при этом и некоторую вольность. Он не был только переводчиком, но многое изменял, иное совсем опускал, а иное прибавлял, смотря по степени назидательности молитв и по потребностям английской церкви. Результат своего труда он предлагает теперь на рассмотрение и исправление короля. Приспособляя молитвы для пения, архиепископ изложил их в стихотворной форме, при чем он сознает их несовершенство и считает свой труд только пробою и первых опытом, предоставляя лучшее сделать другим, более него искусным ⁴¹⁷. Результаты архиепископского труда тотчас же введены были во всеобщее употребление. Особою прокламацией король предписал, чтобы английские молитвы и песнопения употреблялись во всех церквах и капеллах, вместо прежнего бревиария. В прокламации этой Генрих распространялся о необходимости употребления молитв на понятом языке. Он сравнивал человека, произносящего непонятную для него молитву, с арфою или трубою, которая издаёт звук, но не сознает его. Предписывая теперь молитвы на английском языке, король руководится желанием, чтобы его подданные были не инструментами только, а разумными существами ⁴¹⁸.

Уничтожением имени папы и др., отменою немногих обрядов и введением нескольких песнопений и молитв на понятном народу языке ограничились таким образом все те перемены, которые произведены были в Богослужении английской церкви за время царствования Генриха.

Обозревая общим взглядом все те меры, которые предприняты были при Генрихе относительно вероучения и культа, мы не находим в них никаких следов какого–либо определённого поступательного движения. О прогрессе в смысле реформы здесь не может быть и речи; напротив, скорее можно заметить движение регрессивное. В вопросе о количестве таинств и об Евхаристии напр. памятники первого времени допускают некоторое уклонение от католической системы, тогда как позднейшие утверждают её с неумолимою строгостью. Если же подвести итог всему тому, на чем в своём вероучении и культе остановилась английская церковь в конце царствования Генриха, окажется, что она осталась в этом отношении почти такою же, какою была и в союзе с Римом. Отрицание папства и провозглашение самостоятельности национальных церквей с главенством короля, слабое, почти неуловимое для взора влияние протестантских идей в учении об оправдании и добрых делах, несмелая попытка отвергнуть и чистилище с отрицанием папских индульгенций и других происходящих отсюда злоупотреблений, устранение крайностей в почитании святых и икон, стремление ограничить количество источников христианского познания Священным Писанием и авторитетами первых веков, уменьшение количества праздников и очень небольшие изменения в Богослужении и обрядах – вот все, что сделано было пока английскою церковью в смысле реформы. Результаты, очевидно, далеко не значительные и, во всяком случае, не такие, каких мы, по–видимому, в праве были бы ожидать от того царствования, которое так грозно и решительно наносило тяжеловесные удары папству и иерархии.