Глава VIII. Перевод Библии на английский язык и распространение её в народе

Где–бы и в какой–бы форме ни развивалась религиозная реформация, перевод Священного Писания на народный язык являлся всегда её естественною и неизбежною принадлежностью. Причину этого понять не трудно. Прежде всего реформация была протестом; она восставала против существующего строя религиозно–церковной жизни, против тех вероучений и обрядов, законов и обычаев, которые пользовались всеобщим признанием, существовали в течении многих веков, освящённые и утверждённые авторитетом католической церкви. Чтобы восставать против таких учений и обрядов, нужно было, конечно, иметь для себя опору в каком–либо таком авторитете, который был–бы, несомненно, выше авторитета церкви. Такой авторитет реформация видела в Священном Писании, и в нем именно она указывала основания для своих отрицаний. Если она отвергала какие–либо из существовавших в католической церкви догматов, обрядов или обычаев, то потому, что они казались ей противоречащими Священному Писанию или по крайней мере не имеющими в нем для себя достаточного основания. В борьбе с авторитетами церкви вырабатывая, с другой стороны, слою положительную систему, реформация поставляла своей задачей и старалась, на сколько могла, не делать ни одного шага за пределы того, что, несомненно, утверждается на Священном Писании. При таких стремлениях она естественно видела для себя прямую выгоду в том, чтобы Писание было понятно и доступно для всех, и чтобы таким образом все имели возможность непосредственно удостовериться в истинности того, что она проповедовала, ссылаясь на Писание. Вот почему реформаторы, вполне убеждённые в том, что их проповедь находится в полном соответствии с Словом Божиим, поставляли всегда одною из своих первых задач перевод Библии на язык народный. Англия в этом случае не была исключением. Как скоро Виклеф выступил в ней с своею проповедью о необходимости церковной реформы, он тотчас–же позаботился, как мы видели, и о том, чтобы снабдить своих соотечественников Библией на понятном для них языке. Благодаря трудам реформатора и его сотрудников, Англия к концу четырнадцатого века уже владела полным и точным переводом всего Священного Писания. Несмотря на все преследования католической церковной власти, которая смотрела на английскую Библию как на источник всяких беспорядков и ересей, списки этой Библии или некоторых частей её распространялись в народе, читались и толковались на тайных религиозных собраниях лоллардов и даже заучивались наизусть любителями духовного назидания. Но такие явления были всё–таки более или менее исключительными и прошло более века, прежде чем дело Виклефа могло получить широкое распространение в народе. Причина этого заключалась главным образом в том, что рукописные экземпляры Библии по необходимости стоили так дорого, что очень не многие были в состояния приобретать их. Уже в двадцатых годах XVI века один любитель принуждён был заплатить целый воз сена за рукопись, содержавшую в себе только послание апостола Иакова или одно их посланий ап. Павла. В это–же время другой любитель купил весь Новый Завет на английском языке за два фунта, 16 шиллингов и 8 пенсов. Чтобы должным образом оценить стоимость этой суммы, не мешает заметить, что несколько лет спустя тот–же Новый Завет, изданный печатно, продавался уже за три шиллинга и два пенса, т. е. почти за двадцатую часть прежней цены ⁴¹⁹. Само собою разумеется, что, при дороговизне рукописных экземпляров английской Библии, она не могла сделаться общераспространённою в народе и предприятие реформаторов только в союзе с книгопечатанием могло получить своё настоящее значение. Этот союз состоялся в Англии лишь в двадцатых годах XVI века.

Воспитанник Оксфордского университета, Уилльям Тиндаль, занимаясь исследованиями в области богословских вопросов и преимущественно прилагая свой труд к изучению Священного Писания, уклонился от установленных учений католической церкви и в значительной степени проникся идеями реформы. В том–же направлении продолжалось его религиозное развитие и тогда, когда он, окончив свои университетские занятия, получил место домашнего учителя в семействе одного Глочестерширского джентльмена. Не скрывая ни от кого своих антицерковных воззрений, Тиндаль скоро сделался предметом вражды всех приходивших с ним в сношения представителей местного католического клира, которые открыли гонение на него и стали обвинять его в ереси. Спасаясь от преследователей, Тиндаль удалился в Лондон, где продолжал свои занятия под особенным покровительством богатого Лондонского ольдермэна, Гумфри Муммута. Здесь и зародилась в голове Тиндаля мысль посвятить свои силы на издание полного английского перевода всей Библии для народного употребления. Привести эту мысль в осуществление в Англии было почти невозможно, так как здесь не было ни достаточных типографских средств для задуманного предприятия, ни должной безопасности от преследований со стороны ревностно–католического правительства и духовенства. В силу этого Тиндаль, получив от своего покровителя денежную субсидию, удалился на континент, чтобы там с большим удобством совершить своё дело. В Саксонии Тиндаль виделся с Лютером, который, конечно, ещё более утвердил его в его намерении; затем он побывал в Кельне, в Вормсе и наконец в Антверпепе, где окончил свой перевод Нового Завета, который, и был здесь издан им в 1526 г. ⁴²⁰.

Предприятие Тиндаля не могло, конечно, остаться не замеченным со стороны ревнителей старого порядка. Когда издание даже не было ещё приведено к концу, они уже начали бить тревогу. Королевский милостынник, Эдуард Ли, находившийся в то время по дипломатическому поручению на континенте, писал по этому поводу к Генриху своё предостережение ещё в декабре 1525 года. Он извещал короля, что, по дошедшим до него достоверным сведениям, один англичанин, находящийся в непосредственных теперь сношениях с Лютером, побуждаемый его настоянием и примером, перевёл Новый Завет на английский язык и намеревается в скором времени с печатными экземплярами этого перевода возвратиться снова в Англию. Если не воспрепятствовать этому предприятию, то великая опасность и зараза будет, по мнению Ли, его последствием, ибо это самый верный путь к тому, чтобы наполнить лютеранами всё королевство, так как все превратные Мнения Лютера основываются на неправильно понятых словах Писания. Все наши предки, управлявшие церковью Англии, старательно избегали и запрещали обнародование английской Библия, как это можно видеть из соборных постановлений английской церкви. Письмо оканчивается выражением уверенности, что Бог поможет королю сокрушить его врагов, злоумышляющих на королевство посредством английской Библии ⁴²¹. Опасения Ли и ему подобных были не без основания, так как Тиндалев перевод Нового Завета, тотчас после своего появления, стал распространяться в Англии с чрезвычайным успехом. Летописец замечает, что перевод этот, напечатанный за морем, привозим был с континента в большом количестве, встречая для себя в Англии сильный спрос ⁴²². Ганзейские купцы, поддерживавшие торговые сношения континента с Англией, служили посредниками для доставки экземпляров Тиндалева издания в Лондон ⁴²³. Из протестантски–настроенных лиц составилась в Англии особая ассоциация, присвоившая себе наименование „христианского братства“. Подписные суммы, вносившиеся членами этого братства, употреблялись главным образом на покупку Тиндалевых переводов Нового Завета и центральный комитет братства, заседавший в Лондоне, избрал особых агентов, которые путешествовали по разным графствам и городам, распространяя издание в народе. Одного из таких агентов, Томаса Гаррета, мы видим напр., в 1527 г. в Оксфорде, куда он является с большим запасом запрещённых книг, переводов Тиндаля и др. и с, успехом распродаёт их желающим ⁴²⁴. Распространение опасной заразы, которой так боялись сторонники католической церкви, было уже теперь таким образом совершившимся фактом, а потому церковные власти Англии поспешили по крайней мере позаботиться о том, чтобы положен был предел её дальнейшим успехам. Тунсталь, епископ Лондонский, издаёт по этому поводу, в октябре 1526 года, приказ на имя архидиаконов его епархии. В этом приказе епископ прежде всего заявляет, что, по обязанности своего пастырского служения, он всеми силами должен стараться о том, чтобы предупреждать, устранять и искоренять все опасное для подданных и особенно все то, что может причинить гибель душам их. Из достоверных источников он узнал теперь, что некоторые, сыны неправды, пособники секты Лютеровой, ослеплённые крайнею злобою, уклонились от пути истины и католической веры и перевели коварно, Новый Завет на английский язык, примешав в него много еретических и ошибочных мнений, вредных и оскорбительных, Злобными и превратными толкованиями своими они совращают простой народ, унижают величие Писания, остававшееся доселе неприкосновенным, и коварно злоупотребляют истинным смыслом святейшего Слова Божия. Печатные экземпляры этого перевода, с толкованиями и без оных, в большом количестве рассеяны по всему Лондонскому диоцезу, что, без сомнения, если не будут приняты меры, заразит смертельным ядом и ересью то стадо, которое вверено заботам епископа, к великой опасности для душ этого стада и к тяжкому оскорблению Божественного величия. В силу всего этого, епископ Лондонский, желая противостать древнему врагу, злоумышляющему на его стадо, считает нужным принять благовременно меры и предписывает подчинённым ему церковным властям, чтобы они заставили всех, живущих в их округах выдать в тридцатидневный срок все экземпляры Нового Завета в переводе на английский язык, под страхом, за непослушание, отлучение от церкви и обвинение в ереси ⁴²⁵. По замечанию Бурнета, епископ Лондонский в настоящем случае не был одиноким. Такие же приказы изданы были и всеми другими английскими епископами в их епархиях, а потому мысли, высказанные Тунсталем, принадлежали и всем представителям тогдашней церковной власти Англии ⁴²⁶.

Одними такими приказами дело, впрочем, ещё не ограничилось. Тот–же Тунсталь, епископ Лондонский, предпринимает вскоре меру, которая, по его предположению, должна была в значительной степени оградить Англию от распространения в ней заразы. Будучи в 1529 году проездом в Антверпене, Тунсталь обратился к проживавшему там английскому купцу Пэкингтону, прося его содействия, чтобы скупить, по возможности, все экземпляры Тиндалева издания, не отправленные ещё в Англию. Купец этот, имевший большое знакомство в среде торговцев, энергически взялся за дело и доставил Тунсталю все остававшиеся ещё в Антверпене экземпляры Тиндалева перевода. Возвратившись в Англию, епископ Лондонский торжественно предал свою покупку сожжению при храме св. Павла в Лондоне. Задуманная Тунсталем мера удалась, по–видимому, вполне, но следствия из неё вышли совершенно не те, какие предполагались. Вместо того, чтобы воспрепятствовать распространению в Англии Тиндалева перевода, она только способствовала его дальнейшему успеху. Первое издание Нового Завета, сожжённое епископом Лондонским, по сознанию самого Тиндаля, имело некоторые недостатки, которые переводчик желал–бы как можно скорее исправить при втором издании, но, как человек бедный, он не имел возможности скоро предпринять новое издание своего труда. Эту возможность теперь и доставил ему епископ Лондонский. Пэкинггон, тайный благоприятель Тиндаля, от всей души постарался исполнить поручение Тунсталя, а сумма, вырученная от такой нечаянной и полной продажи всего издания, дала Тиндалю средства тотчас же приступить к его повторению уже в исправленном виде. Человек, от всей души желавший затормозить дело Тиндаля, оказался таким образом его главным поощрителем, а потому некто Константин, привлечённый в следующем году к суду по обвинению в ереси, имел полное право, на вопрос о том, кто оказывает материальную поддержку Тиндалю и другим еретикам, пребывающим на континенте, ответить, что самый главный их покровитель – Тунсталь, епископ Лондонский ⁴²⁷. – Нужно, впрочем, заметить, что не один только Лондонский епископ рассчитывал оградить Англию от Тиндалева перевода посредством скупки всех экземпляров издания. Из письма епископа Наруйского к Уоргему, архиепископу Кантерберийскому, мы узнаем, что мера эта была применяема всеми епископами Кантерберийского округа по предписанию их митрополита. Чтобы составить фонд, потребный для осуществления этого предприятия, епископы открыли подписку и каждый из них вносил от себя столько, сколько ему казалось нужным ⁴²⁸. Но ни запретительные приказы епископов против Тиндалева перевода, ни скупка и уничтожение его экземпляров, не сопровождалось теми последствиями, на которые они были рассчитаны. Напротив, спрос на перевод увеличивался все более и более и распространение его в Англии шло с таким успехом, что до 1530 года состоялось уже несколько изданий, при чем к последнему из них Тиндаль успел присоединить и значительную часть Ветхого Завета ⁴²⁹. Мало того, запрещения, торжественные сожжения и тому подобные меры привели скорее к результатам, совершенно противоположным тем, какие были желательны для епископов. Они усиливали только в народе любопытство к тем изданиям, которые подвергались преследованию, так как запрещённый плод всегда имеет особенную привлекательность. Трудно удовлетворявшееся любопытство сменялось тогда недовольством и волнением. Народ оскорблялся при виде того, что Слово Божие подвергается преследованию; он стал даже поговаривать, что, должно быть, учение и порядки, утверждённые церковью, стоят в противоречии с Евангелием, если церковные власти не хотят дозволять его свободного употребления. На правительство и церковь общественное мнение стало возводить обвинения, как на врагов истины ⁴³⁰.· Такое опасное народное настроение побудило наконец и короля обратить своё особенное внимание на вопрос о переводе Священного Писания на английский язык. Весною 1530 года Генрих созвал прелатов и разных других членов клира, а также учёных богословов и кононистов обоих университетов, и спрашивал их мнения по этому поводу. Он выставлял, им на вид, что в последнее время в среде его подданных распространилось очень много печатных книг заграничного издания, особенно Тиндалевых переводов Нового Завета, которые усердно читаются народом; но духовенство не желает допускать свободного употребления этих книг и, не будучи в состоянии само ему воспрепятствовать, обратилось за содействием к светской власти лорда–канцлера, который прибегал к арестам и другим наказаниям, чем возбудил волнение в народе. Побуждаемый заботою о благе своих подданных, король и предлагает теперь собравшимся прелатам и учёным рассмотреть те книги, которые служат причиною волнении, и произнести о них свой приговор. После такого рассмотрения прилаты и учёные заявили королю, что распространяемые в народе заграничные книги, в числе их и Тиндалев перевод Нового и Ветхого Завета, преисполнены разного рода ересями и ошибочными мнениями, а потому, для блага народа, должны быть непременно изъяты из употребления. Обращаясь затем к разрешению в самом принципе вопроса о переводе Священного Писания на язык народный, прелаты и учёные пришли к заключению, что перевод этот вовсе не необходим для христианского народа, там как устное назидание от проповедников может вполне заменять непосредственное знакомство с Словом Божиим. Правда, святые отцы церкви признавали удобным и полезным давать народу Писание для непосредственного употребления на понятном для него языке; но поступать так можно не во всякие времена и не при всяких условиях. При настоящем положении дел, напр., когда народ соблазняется ложными и еретическими мнениями, король и епископы заслуживают полного одобрения, если не дозволяют свободного употребления Свящ. Писания на английском языке. Опираясь на такое решение прелатов и учёных, король издал приказ, в котором предписал своим подданным немедленно выдать властям все имеющиеся у них экземпляры Тиндалева перевода и при этом заявлял, что, по обстоятельствам времени, гораздо будет лучше, если Писание будет изъясняемо народу учёными проповедниками, так как непосредственное пользование им может лишь привести к соблазну и душевной гибели. При лучших временах, когда ложные мнения будут уничтожены, когда народ своим добрым поведением заслужит себе право непосредственного пользования Словом Божиим, король поручит дело перевода лицам учёным и правоверующим и даст тогда этот перевод народу ⁴³¹. – И светское и церковное правительство Англии по вопросу о переводе Писания заявляло таким образом себя в это время ещё вполне католическим.

Вооружаясь против Тиндалева перевода, ревнители старины указывали главным образом на то, что его распространение совращает народ с истинного пути католической веры и посевает в нем равного рода еретические заблуждения. В подтверждение этого они ссылались на самый текст Тиндалева издания, где находили некоторые неправильности и даже ереси. Нельзя не признать, что в этом случае на их стороне была значительная доля правды. Тиндалево издание снабжено было многими объяснениями и примечаниями, а также имело иногда и предисловия от издателя. Во всех этих дополнениях к тексту не могли, конечно, не обнаружиться в большей или меньшей степени воззрения Тиндаля и его сотрудников, а в некоторых случаях допущены были даже прямые нападения и обличения против католического духовенства. Мало того, и в самом переводе ревностные сторонники церкви находили некоторые неточности, отразившие на себе протестантское настроение переводчика. Томас Мор указывал напр. на то, что Тиндаль слово „пресвитеры“ переводит «elders», а слово «церковь» – „congregation,“ т. е. собственно: старшины, собрание ⁴³². Но каковы бы ни были неправильности или ереси Тиндалева издания, на них можно было указывать как недостаточное основание к тому, чтобы осудить и запретить только лишь это издание перевода, а не всякий перевод вообще. Между тем таким осуждением и запрещением в данном случае дело уже не могло ограничиться, так как труд Тиндаля сослужил свою службу и создал новые условия, при которых полное возвращение к старому порядку было невозможно. Распространявшись в весьма значительном количестве экземпляров, он многих уже познакомил с содержанием Писания, во многих воспитал потребность и привычку именно из этого источника удовлетворять свою жажду религиозного назидания. Своими предисловиями он по всей Англии разнёс мысль о том, что непосредственное пользование Писанием есть не только право, но и непременная обязанность христианина, а потому церковь необходимо должна дать средства своим членам к исполнению этой обязанности, т. е. дать им Писание на понятном для них языке. При значительной распространённости таких потребностей и таких взглядов, отвечать на них одним лишь безусловным запрещением было невозможно. Сами ревнители старины сознавали это, и их сознание, как нам кажется, выразилось отчасти в том решении, которое они постановили в мае 1530 года. Прелаты и учёные не сочли в этом случае возможным решительно настаивать на ненужности перевода Библии; они ссылались лишь на современные обстоятельства, при которых, по их мнению, не удобно и опасно давать перевод народу. Ещё решительнее выразилось это сознание со стороны короля, который признал даже нужным дать народу положительное обещание, что при лучших условиях правительство само позаботится об издании перевода Библии при содействии учёных и правоверующих людей. Можно думать, что король, давая такое обещание, совершенно искренно высказывал своё действительное намерение. В это время он, как мы знаем, не был уже таким безусловным сторонником старых церковных порядков, каким он заявлял себя прежде. Теперь он вступил уже, в союзе с парламентом, на путь враждебных столкновений с Римом, при чем иногда не прочь был оказать некоторое внимание и требованиям в духе реформы. Летописец, по крайней мере, свидетельствует, что вместе с обнародованием обещания король действительно дал приказ епископам и университетским учёным о составлении точного перевода Библии, чтобы народ не был невеждою относительно Божественного Закона ⁴³³. Сторонники реформы всеми силами старались о том, чтобы вопрос о переводе и распространении в народе Библии привести к благоприятному разрешению. Поддерживаемый Кромвелем, Крамэр, архиеп. Кантерберийский, с особенною настойчивостью начал действовать в конвокации и в 1533 году добился наконец того, что конвокация приняла резолюцию о необходимости перевода Библии. В следующем 1534 году архиепископ снова поднял тот же вопрос и, по его настоянию, конвокация решила даже представить королю нотацию, в которой указывала на недостатки употребляемого теперь народом перевода и на необходимость такого издания, которое было–бы одобрено властью церкви. Чтобы поскорее подвинуть дело к концу, Крамэр разделил Тиндалево издание на десять частей и роздал эти части епископам для пересмотра и исправление ⁴³⁴. Во все эти усилия не имели никаких последствий. Большинство английских епископов, верные своим римским преданиям, решительно не сочувствовало переводу. Не осмеливаясь на открытую оппозицию, епископы в то же время не хотели сделать ни одного шага, который мог бы способствовать осуществлению предприятия. На словах они изъявляли своё согласие, но перейти от слов к делу не обнаруживали ни малейшего желания, а потому, несмотря на все старания Крамэра, желаемого перевода Библии все–таки ещё не было. Рассказав о королевском приказе 1530 года, летописец замечает, что, несмотря на этот приказ, епископы ничего не делали для его исполнения и народ по–прежнему довольствовался изданием Тиндаля. Революции и петиции 1533 и 1534 года, оставались только одними словами, а когда Крамэр раздал епископам отделы Библии для пересмотра, все они, кроме епископа Лондонского открыто высказавшегося против перевода, молча приняли поручение и все–таки ничего не делали ⁴³⁵. Пассивное сопротивление епископов парализовало таким образом все усилия сторонников реформы.

Не добившись ничего от конвокации, Кромвелль и его сотрудники избрали другой путь; они стали действовать, опираясь на короля и на этот раз их попытка увенчалась полным успехом. С дозволения Кромвелля, Майльс Ковердаль отправился на континент и там, вместе с Тиндалем, принялся за пересмотр и исправление прежнего перевода. В октябре 1535 года предприятие Ковердаля приведено было к концу и полное издание английской Библии появилось в Гамбурге, под заглавием: “Biblia, the Bible: that is, the Holy Scripture of the Olde and New Testament, faithfully and newly translated out of the Doutche and Latyn into English”. В 1536 году Ковердалева Библия обнародывается в Англии „cum privilegio”, т. е. с правительственною санкцией, при чем издатель присоединяет от себя особое предисловие, в котором посвящает труд свой имени короля Генриха VIII ⁴³⁶. В этом предисловие между прочим говорится, что римский епископ дал Генриху титул защитника веры за то, что он дозволял епископам сжигать Слово Божие и преследовал его сторонников; но титулом этим папа, неведомо для себя самого, предрёк, что милостью короля истинной вере будет оказана самая действительная защита, когда Божественному Слову дозволено будет свободное употребление во всем королевстве. Епископ римский долго старался скрывать Библию от народа и государей, чтобы они не раскрыли его обманов и не обратились от неправого повиновения, предписываемому Богом. Он знал, что если взойдёт слово Божественного Слова, – наступит конец туману его дьявольских учений. Как в древности книга Божественного закона найдена была при царе Иосии, так и теперь возвращает король народу Свящ. Писание, так долго бывшее для него потерянным. Заслугу короля можно сравнить с освобождением из Египта иди с избавлением от Вавилонского пленения ⁴³⁷ и тд.

Посвящение издания королю и особенное покровительство, ему оказанное, не спасло его все–таки от нападений со стороны ревнителей старины. Они вооружились против этого нового перевода также как прежде вооружались против Тиндалева, и стали высказывать свои жалобы королю. Побуждаемый этими жалобами, Генрих поручил нескольким епископам просмотреть Ковердалево издание и сказать ему о нем своё мнение. Епископы по окончании возложенного на них поручении заявили, что в переводе много ошибок. Король–же спросил их: а ереси есть в нем? Они отвечали, нет. Ну, так пусть он, сказал король, во ими Божие распространяется в народе ⁴³⁸. Покушение папистов на Ковардалево издание оказалось таким образом безуспешным, и причина этого заключалась очевидно в том, что король теперь стоял уже на стороне перевода. Такая перемена в настроении короля, прежде не соглашавшегося давать народу Библию на понятном для него языке, была, конечно, весьма важным приобретением для сторонников реформы и благоприятные последствия этого приобретения не замедлили обнаружиться. В том–же 1536 году изданы были уже известные нам внушения, в которых Кромвелль, как вице–герент короля по делам церковным, как уполномоченный верховного главы церкви, давал английскому клиру разного рода предписания, обязательные для повсеместного исполнения. В ряду этих предписаний мы встречаем, между прочим, нечто, касающееся и английской Библии. Кромвелль предписывал, чтобы к будущему празднику св. Петра „advincula“, т. е. к первому числу августа ⁴³⁹, каждый приходской священник или патрон приходской церкви приобрели полный экземпляр Библии на латинском и на английском языке и положили его в церкви на том месте, где помещается хор, чтобы каждый желающий мог читать его. Священникам вменялось при этом в обязанность никого не отвращать от чтения Библии, а напротив поощрять и убеждать каждого, чтобы он читал её, как истинное Слово Божие и духовную пищу для человеческой души, как источник, из которого лучше всего можно научиться своим обязанностям по отношению к Богу, королю и ближнему. Кротко и с любовью священник должен убеждать своих прихожан, чтоб и они, при чтении Писания и исследовании его истинного смысла, соблюдали должную скромность, не допускали горячих и ожесточённых споров между собою не ссорились; но предоставляли выяснение спорных мест Писания тем, кто обладает нужною для того учёностью ⁴⁴⁰. Для большего обеспечения порядка экземпляры Библии должны были на цепях прикрепляться к аналою ⁴⁴¹. Таким образом, благодаря влиянию короля, принявшего теперь английскую Библию под своё покровительство, употребление её не только уже не запрещается, но даже обязательно предписывается во всех церквах королевства.

Может быть, под влиянием того обстоятельства, что Ковердалева Библия получила санкцию правительства и помимо согласия епископов, а может быть вследствие действительной перемены в настроении, только в 1536 году вопрос о переводе Писания на народный язык получил наконец разрешение и в бездействовавшей доселе конвокации. Несмотря на усиленную оппозицию папистской партии, предводимой Гардинером, конвокация обратилась с петицией к королю, чтобы он распорядился о назначении способных людей для составления перевода и его издания. Осуществлению этого предприятия много содействовало покровительство, оказанное ему королевою Анною Болэйн и вице–герентом Кромвеллем ⁴⁴². В основание труда положен был прежний перевод Тиндаля, а главным руководителем в настоящем случае был некто Джон Роджерс. В 1537 году издание приведено было к концу, переправлено в Англию и здесь с особенного королевского разрешения обнародовано под именем «Matthew's Bible». Имя, поставленное во главе издания, по общему почти мнению, было вымышленным. Причина такого измышления заключалась будто–бы в том, что назвать издание по имени его главного виновника Тиндаля было опасно, так как Тиндаль не за долго до этого был сожжён в Нидерландах, как еретик ⁴⁴³. Торжествуя благополучное окончание предприятия, главный покровитель его Кромвелль поспешил послать экземпляр нового издания архиепископу Кантерберийскому, который отвечал ему благодарственным письмом, где высказывал свою радость, что в Англии настал день реформации с безоблачным сиянием света Божественного Слова ⁴⁴⁴.

В сентябре 1538 года английскому клиру даны были от вице–герента новые внушении, в которых, между прочим, снова предписывалось, чтобы в каждой приходской церкви приобретена была английская Библия нового издания и положена на удобном месте для общего употребления. Издержки на покупку этой Библии должны быть разделены пополам между приходским священником и его прихожанами. Духовенству предписывалось затем поощрять народ к чтению Писания, так как в нем заключается истинное и животворное Слово Божие, которому каждый христианин обязан веровать и следовать, если хочет получить спасение. Повторялись наконец и прежние наставления относительно того, чтобы при чтении Библии народ не дозволял себе споров и ссор и т пд. ⁴⁴⁵

По внутренним качествам своим Matthew’s Bible очень мало отличалась от изданий Тиндаля и Ковердаля, которые были положены ей в основание. Наравне с этими прежними изданиями, она не была свободна и от тех заблуждений и ересей, в которых противники перевода обвиняли доселе английскую Библию. Предисловие и объяснительные применения к тексту Matthew’s Bible в значительной степени заимствовала из Библии Лютеровой, и в этих примечаниях нередко встречались полемические выходки против развращения римской церкви. Классические места Нового Завета, на которых папа утверждал свои притязания, снабжены были здесь примечаниями, при чем им давалось вовсе не римское объяснение, как напр. известному изречению: ты еси Петр... и тд. (Mф. XVI:17–19). Одним словом, всюду в этом издании можно было заметить, что люди, им руководившие, не придерживались строго римских понятий ⁴⁴⁶.

Издание Маттью, как видно, не было признано, вполне удовлетворительным, так как почти тотчас–же после его появления уже предпринимается новое в более усовершенствованном виде. Высшими покровителями и руководителями предприятия были на этот раз Кромвелл и Крамэр, а исполнителями: переводчик Ковердаль и издатели–типографии Графтон и Уайтчерч. К своему делу предприниматели относились с чрезвычайною заботливостью и серьёзностью. Местом издания они вобрали Париж, где типографские средства и искусство книгопечатания представляли, по их мнению, высшее совершенство. Епископ Боннер, бывший тогда посланником во Франции, выхлопотал у французского правительства дозволение приступить к началу работ в Париже и предприниматели взялись за дело. Из письма Ковердала и Графтона к Кромвеллю можно видеть, как много труда прилагали они к изданию. Они проверяли текст прежнего перевода с еврейским и греческим подлинником, принимала во внимание варианты в чтениях, прибегали к комментариям, чтобы разъяснить трудные места и тд. При усиленном труде работников дело было уже почти приведено к концу, когда вдруг над ним разразилась непредвиденная гроза. Католическое духовенство Франции, враждебно относясь к некатолическому предприятию англичан в Париже, употребляло все возможные средства, чтобы ему воспрепятствовать и наконец добилось своей цели. Издатель привлечён был к суду инквизиции, а все экземпляры издания, почти уже готовые, подверглись конфискации. Английские покровители предприятия поспешали послать своих агентов в Париж, чтобы спасти своё дело от грозившего ему конечного крушения; но было ужо поздно. По распоряжению властей, все конфискованное издание английской Библии предано было в Париже публичному сожжению. Не смотря, впрочем, на разразившуюся катастрофу, дело английской Библии не погибло бесследно. Несколько уцелевших экземпляров, типографские прессы, шрифт, а также и рабочие тотчас-же переправлены были в Англию, где в начале 1539 года издание и было все–таки приведено в исполнение в Лондоне ⁴⁴⁷. Изданная таким образом Библия известна под именем „большой“ или „Крамэровой“. Последнее название объясняется тем, что архиепископ принимал большое участие в её издании; он взял на себя её окончательную редакцию и составил предисловие, которое и было помещено в ней ⁴⁴⁸.

В тексте перевода Крамэрова Библия почти ничем не отличалась от прежних изданий, переводя, подобно им, слово „церковь” – congregation и т. д. Но были в ней и некоторые существенные изменения. Прежде всего, все примечания и объяснения, которые в прежних изданиях направлены были против католических учений и римской иерархии, в Крамэровой Библии были опущены. Затем Библия эта снабжена была иллюстрацией, исполненной будто–бы по рисунку знаменитого художника того времени, Ганса Гольбейна ⁴⁴⁹. Иллюстрация эта, помещённая в начале книги, разделяется на четыре отдельных рисунка, на которых напр., изображён Всемогущий Бог, сидящий на облаках с распростёртыми дланями. Из уст Его выходит изречение: „слово, от Меня исходящее, не должно возвратиться ко Мне праздным, но должно совершить по воле Моей”. Другое изречение направляется к Генриху, который стоит на коленах с обнажённою головой, при чем корона у ног его. Бог говорит ему: „Я нашёл человека по сердцу Моему, который должен исполнить волю Мою”. На другом рисунке король изображён сидящим на троне, при чем в каждой руке он держит книгу с надписью „Слово Божие“. Правую руку он протягивает к толпе духовных лиц, впереди которых стоит Крамэр и говорит им: „возьмите и учите”. Левая рука даёт книгу Кромвеллю и светским пэрам, при чем король говорит: „я определял, чтобы во всем моем королевстве люди боялись живого Бога“. Ко всем вместе король говорит: „судите правым судом, не отвращайте слуха вашего от молитвы бедного человека“. На третьем рисунке Крамэр и Кромвелль изображены раздающими Библию духовным лицам и мирянам, коленопреклонённым пред ними, а внизу представлен на кафедре проповедник, говорящий к народу на текст: „молю убо прежде всех творити молитвы, моления, прошения, благодарения за вся человеки: за царя“... (1Тим. 2:1). При слове „за царя,“ народ восклицает: vivat Rex! God save the King!... ⁴⁵⁰ и т. п... Общая мысль всех этих рисунков понятна. В них ясно выражается, что английское правительство того времени широкое распространение Священного Писания в народе признало своим священным долгом, – обязанностью, возложенною на него Самим Богом. Прежние распоряжения о приобретении и выставке Библий в каждой приходской церкви для общественного употребления показывают, что правительство и на практике принимало некоторые меры для исполнения сознанной им теперь обязанности. Ещё более решительный шаг в этом направлении сделан был королевскою прокламацией, изданной в 1539 году. Свободное употребление английской Библии теперь дозволялось не только в церквах, но и в частных домах, где каждому предоставлялось право иметь её и пользоваться ею домашним образом для духовного назидания. Король только прибавлял при этом, что подданные не должны считать предоставляемую им теперь свободу своим неотъемлемым правом. Эта свобода даётся им лишь по милости и доброте короля, и они должны пользовался этою милостью благоразумно, употребляя Священное Писание не для споров и ссор, а для улучшения своих нравов и возвышения веры ⁴⁵¹.

Итак, Англия теперь владела наконец печатною Библией на живом народном языке. Издание этой Библии не было уже, как прежде, делом частных лиц и притом лиц, православие которых подвергалось сильному сомнению. Теперь эта Библия издана была под покровительством самого короля, верховного главы церкви, с согласия и даже при деятельном содействии конвокации и некоторых видных представителей английского клира: она была таким образом делом самой церкви. Употребление этой Библии не считалось уже теперь преступлением, не влекло за собою неизбежно, как прежде, подозрение в ереси. Нет, теперь оно, напротив, предписывалось как дело, необходимое для христианина. Английская Библия не скрывалась теперь в местах потаённых: она открыто употреблялась в домах и торжественно лежала на виду в каждой церкви, при чем священники с кафедры церковной убеждали народ читать её и поучаться из неё Божественному Слову. Произошла таким образом великая перемена, и весьма интересно посмотреть, как эта перемена принята была теми, до кого она главным образом касалась.

Правительственные внушения предписывали, как мы знаем, чтобы члены клира непременно приобрели для своих церквей по одному экземпляру Библии и предоставили их для народного употребления. Боннер, епископ Лондонский, в исполнении этого предписания обнаружил чрезвычайное усердие. Он приобрёл шесть экземпляров и поместил их в разных местах храма св. Павла, чтобы народ во всякое время мог иметь свободный доступ к чтению Писания ⁴⁵². Но такой пример усердия был едва–ли не единственным. Напротив, гораздо более встречается случаев совершенно противоположного свойства. Общины жаловались, напр., что, несмотря на все внушения со стороны правительства, многие церкви все ещё не снабжены английскими Библиями, а в других они спрятаны на таких местах, где их чтение становится почти невозможным ⁴⁵³. Даже в 1542 году король в одной из своих прокламаций высказывал своё недовольство и удивление по поводу того, что многие приходы во многих городах и доселе пренебрегают правительственными предписаниями относительно снабжения церквей Библиями. Он приказывал церковным властям строго следить за исполнением предписаний, а небрежным членам клира вменял в обязанность непременно приобрести Библии к предстоящему празднику всех святых, угрожая штрафом в сорок шиллингов за каждый месяц промедления после назначенного срока ⁴⁵⁴. Несомненно, таким образом, что, несмотря на все приказания правительства, в среде английского духовенства очень немало находилось таких, которые не хотели давать Библию народу. Удивляться этому, конечно, нельзя, если припомнить, что католическое духовенство вообще никогда не считало нужных допускать народ к непосредственному знакомству с Писанием; если припомнить, кроме того, как сильно вооружалось духовенство Англии против первых изданий перевода Библии и как медленно и неохотно уступило оно наконец необходимости, когда и правительство приняло сторону перевода.

Что касается народа, то он с жадностью и с необыкновенным одушевлением спешил воспользоваться предоставленною ему свободою и возможностью в употреблении Библии. Из увещаний епископа Лондонского, из речи короля к общинам парламента и из королевских прокламаций ⁴⁵⁵ мы можем составить себе понятие о том, что происходило в народе, когда ему дана была Библия на понятном для него языке. К экземплярам, положенным в церквах, он теснился целыми толпами; кто–либо один, обладавший сильным голосом обыкновенно громко читал какой ни будь отдел Библии, а остальные все внимали читаемому. По поводу чтения очень часто возникали в толпе недоумения, которые тотчас–же и высказывались; начинались объяснения, а затем споры между людьми разных воззрений. Увлечение толпы доходило иногда до такой высокой степени, что она не обращала уже никакого внимания на то, что происходило в то время в церкви: она громко читала, шумела, спорила и ссорилась, заглушая голоса духовенства, совершавшего в то время литургию или другую какую–либо Божественную службу. Разного рода религиозные вопросы, возбуждавшиеся чтением Библии, так сильно заинтересовывали многих, что рассуждения и прения по поводу их переносились из церкви в таверны и распивочные, где продолжались с ещё большим одушевлением. Доходило наконец и до того, что многие под впечатлением библейского чтения, выступали в состязание с самими духовными проповедниками, оспаривая положения их проповедей. Ясно таким образом, что свобода чтения Писания быстро уже приносила свои плоды. Народ с увлечением взялся за обсуждение религиозных вопросов и неизбежные сомнения тотчас–же зародились в его душе. И тем естественнее было появление таких сомнений, что, благодаря снисходительности правительства, наряду с одобренными изданиями Библии, обращалось в народе и много таких, которые не были просмотрены никакою цензурой. Некоторые из подобных изданий, снабжённые разными примечаниями, оглавлениями и т. д. иногда явно проповедовали крайние протестантские воззрения. Такова напр. „Taverner’s Bible”, появившаяся в 1539 году, отрицавшая священство и чистилище, признававшая таинства лишь одними символами ⁴⁵⁶ и т. д.

Король Англии, как известно, никогда не был искренним, вполне убеждённым, протестантом. Напротив, что касается вероучения и обрядов, то в этом отношении он гораздо более симпатизировал католицизму. Если он иногда делал некоторые уступки в пользу реформы, то эти уступки большею частью были очень незначительны и вызывались настойчивыми внушениями других, или соображениями, имевшими очень мало общего с религией. Такое настроение короля не замедлило сказаться и в его отношениях к вопросу о переводе Св. Писания. Уступая народному желанию, он принял в этом вопросе сторону реформаторов. Не мало помогли такому его решению и те речи, которые пришлось ему слышать в защиту перевода. Сторонники английской Библии доказывала Генриху, что знакомство народа с Священным Писанием может служить самым верным и лучшим средством к тому, чтобы в конец подорвать авторитет римского епископа в Англии и несомненно утвердить здесь королевское главенство над церковью ⁴⁵⁷. Так или иначе, но король стал наконец сторонником перевода и теперь ему приходилось быть свидетелем тех последствий, которыми сопровождались употребление Библии в народе. Эти последствия испугали его. В самом деле, народ волнуется, собирается толпами, производит шум и беспорядки при Богослужении, спорит о священных предметах в тавернах и т. под. Весьма возможно, что этим дело ещё не кончится и беспорядки ещё более серьёзный характер могут принять в последствии. Во всяком случае, положение дел было необычно и давало достаточный повод для опасений. А между тем нашлись, конечно, люди, которые постарались воспользоваться удобным случаем и представили дело в ещё более ужасающих размерах. И вот начинается реакция. Король издаёт прокламации, при помощи которых старается сдержать народное увлечение, или по крайней мере несколько ограничить его неумеренные проявления. В этих прокламациях он требует, чтобы народ, при чтении Библии, соблюдал порядок и приличие, чтобы громкие чтения не производились во время совершения Богослужения, чтобы споры и неприличные ссоры вовсе не допускались и т. д. Священным Писанием, говорит король, люди пользуются не для назидания, а как оружием на врагов своих. Одна ссылаются на него для того, чтобы восстановить прежнюю узурпацинную власть епископа римского, возвратить старые суеверия, пилигримства и церемонии, а другие для того, чтобы извратить таинства церкви и унизить власть государей. Враждующие стороны клеймят друг друга именами папистов и еретиков, неприлично спорят и ссорятся и в церквах, и в тавернах. Чтобы положить по возможности предел таким беспорядкам, король предписывает, чтобы никто не смел громко читать или изъяснять Библию пред народом, кроме тех, кто принадлежит к клиру, или имеет университетскую степень, или получит дозволение на проповедь от короля, вице–геренга или местного епископа ⁴⁵⁸. Все остальные должны читать про себя, лишь для собственного назидания. Чтобы оградить народ от соблазнов и заблуждений, распространяемых в разных примечаниях к тексту Библий, которые издаются для народа помимо правительства, король особою прокламацией предписывает, чтобы в продолжение пятилетнего срока никто не смел печатать и издавать английскую Библию в какой бы то ни было форме. Это издание должно быть отныне предоставлено лишь тем лицам, которые будут одобрены и назначены для того лордом Кромвеллем ⁴⁵⁹. Большего вреда делу распространения Священного Писания в народе эти ограничительные меры, конечно, не причиняли; но они свидетельствовали о том, что народное настроение внушает королю некоторое опасение, под влиянием которого он готов в значительной мере взять назад то, что доселе было сделано в пользу народа относительно Библии. Новое веяние тотчас же замечено было партией крайних католиков и они поспешили воспользоваться обстоятельствами, чтобы, если возможно, снова возвратиться к старому порядку. В конвокации 1541–1542 г. на английскую Библию сделано было открытое и решительное нападение. Приверженцы старины доканывали, что все обращающиеся в народе переводы Библии преисполнены разного рода ошибок и ересей, а потому немедленно должны быть изъяты из употребления. Народ должен остаться без Библии до тех пор, пока перевод не будет пересмотрен и исправлен, для чего труд нужно разделить на пятнадцать частей и раздать епископам. О действительном исправления перевода епископы, впрочем, вовсе и не намерены были заботиться. Им хотелось лишь изъять английскую Библию из употребления, а исправление было для того приличным предлогом. На какого рода исправление согласны были они в случае крайности, об этом мы можем составить себе понятие по тому проекту, с которым выступил Гардинер. Он говорил, что в Библии, особенно в Новом Завете, много встречается таких понятий, возвышенное содержание которых не имеет себе соответствующего выражения в английском языке. В силу этого он требовал, чтобы в предполагаемом исправленном издании английской Библии все такие возвышенные понятие оставлены были без перевода, где бы они ни встречались. В предложенном им конвокации списке тех латинских слов, которые должны остаться не переведёнными и в тексте английской Библии, их насчитывается всего девяносто девять, каковы напр.: ecclesia, penitentia, pontifex, justitia, elementa, baptizare, martyr, adorare, dignus, sandalium, simplex, sacramentum, gloria, ceremonia, mysterium, religio, Spiritus Sanctus, panis propositionis, communio, sapientia, pietas, servus, sacriticium, benedictio, humilis, ejicere, misericordia, inculpatos, satisfactio, conscience, peccatam, prudentia, episcopus, hospitalitas, gratia, conversari, profiteor, impositio manum, innumerabilis, idololatria, infidelis, paganus и т. под. Само собою разумеется, что, если бы проект Гардинера праведен был в исполнение, английская Библия, испещрённая множеством латинских слов, была бы, особенно в наиболее важных местах, совершенно непонятна народу. Ревнители старины этого именно и добивались. Но на защиту английской Библии энергически восстал Крамэр и употреблял все своё влияние и на короля и на конвокацию, чтобы дать отпор всем предпринимавшимся против неё покушениям. Защищая перевод, он предлагал с своей стороны предоставить университетам его исправление, но большинство епископов не соглашалось на это. Конвокация разделилась на партии, ожесточённые прения все более и более отдаляли решение вопроса и наконец собрание было распущено. Усиленное нападение ревнителей старины, благодаря встреченному им отпору, не привело таким образом ни к чему и английская Библия была спасена ⁴⁶⁰. Итак, несмотря на некоторую перемену в настроении короля, он все–таки не намерен был откапываться от всего того, что было доселе сделано в пользу распространения Библии в народе. Напротив, и в 1542 году, т.е. уже после изложенных событий конвокации, король прокламацией ещё раз подтверждает, чтобы английские Библии, под страхом штрафа, непременно были приобретены и положены во всех церквах. Чтобы облегчить их приобретение, король, по соглашению с советом, утверждает теперь таксу, в силу которой книгопродавцам вменяется в обязанность продавать экземпляры Библии не иначе, как за десять и за двенадцать шиллингов ⁴⁶¹.

Реакция против английской Библии обнаружилась наконец и в парламенте, где её проявления имели уже гораздо более серьёзный характер. В статуте 34–го года правления Генриха (1542–1543 г.) верховный глава английской церкви и сословия парламента жаловались на то, что многие невежественные и ослеплённые ложными мнениями люди не соблюдают законов Всемогущего Бога и уклоняются от истинного смысла христианской религии, определённого его королевским величеством. Пользуясь великою свободою, которая предоставлена была всем в употреблении Священного Писания, многие надменные и невежественные мятежники, воображая себя учёными и вполне способными верно разуметь Святые Писания, искажают их истинный смысл по своей извращённой фантазии, при чем не только проповедуют народу и диспутируют пред ним, но даже и в печатных книгах, в балладах, песнях и драматических представлениях поучают его вопреки действительному смыслу Священного Писания, откуда происходят вредные для спокойствия страны и оскорбительные для короля разъединения во мнениях, волнения и расколы.

Для устранения такого неустройства король и парламент теперь и постановляют, чтобы, между прочим, уничтожены были и запрещены в королевстве все печатные книги, содержащие в себе Ветхий и Новый Завет на английском языке в «коварном, лживом и недостоверном переводе Тиндаля». Типографы и книгопродавцы, которые осмелятся, после наступающего 1–го июля, печатать или продавать эти переводы, должны быть подвергнуты трёхмесячному тюремному заключению и штрафу в 10 ф. стерл., а в случае вторичного преступления – конфискации всего имения и пожизненному тюремному заключению. Лица, которые станут удерживать запрещённые экземпляры в своём владении после назначенного срока, подвергаются штрафу в 5 ф. стерлингов. Запрещение касается в настоящем случае лишь перевода Тиндаля, а все другие переводы Библии могут быть употребляемы по–прежнему. Владетелям этих переводов вменяется только в обязанность к первому числу октября вырезать из имеющихся у них экземпляров все предисловия и примечания, или замазать их так, чтобы разобрать было невозможно, под угрозою в противном случае штрафа в сорок шиллингов. Статут предписывает далее, чтобы с того же 1–го октября никто не смел читать вслух или изъяснять Священное Писание в церкви или в каком–либо общественном собрании, кроме тех лиц, кои уполномочены на то от короля или епископа. Нарушители этого предписания подвергаются месячному тюремному заключению. Настоящее запрещение не распространяется, впрочем, на государственного канцлера, военачальников, судеб, спикера парламента и других должностных лиц, доселе имевших обыкновение пользоваться изъяснением Священного Писания в речах своих к общественным собраниям. Семейным образом такое чтение и изъяснение Писания дозволяется и нобльмэнам, джентльменам и купцам, лишь бы при этом не нарушался добрый порядок. Дозволяя своим любезным подданным читать Священное Писание на английском языке, король имел при этом ввиду, чтобы они тем самым получили возможность лучше узнать свои обязанности по отношению к Богу и государю и преуспели в добродетели. Таковое намерение короля оправдалось во множестве его подданных, особенно высших классов. Но в то–же время король увидел, что очень многие, преимущественно из низших классов общества, стали злоупотреблять Писанием, увлеклись разными вредными и ошибочными мнениями и вступили друг с другом в несогласия и пререкания, нарушая тем спокойствие страны. В предупреждении этого парламент определяет, чтобы с первого числа июля женщины, ремесленники, мастеровые, подёнщики, слуги, земледельцы и т. д. не могли читать Священное Писание ни публичным ни частным образом, под страхом месячного тюремного заключения до тех пор пока король не заметит в их образе жизни усовершенствования и не даст им вследствие того разрешение от настоящего запрещения. Всем остальным, лицам дозволяется свободное употребление Писании для назидания и усовершенствования в добродетели. Разрешение это даётся также в виде исключения и женщинам высших классов с условием только, чтобы они пользовались им наедине и для личного лишь своего назидания ⁴⁶².

В подтверждение и дополнение этого статута издана была ещё, в 1546 году, королевская прокламация, которая, после обычных жалоб на распространение в народе печатных книг, наполненных еретическими учениями, постановляла, чтобы с конца наступающего августа месяца никто не приобретал и не держал у себя во владении Нового Завета Тиндаля и Ковердаля. Лица, имеющие у себя экземпляры этих переводов, должны их выдать духовным или светским властям, которые обязаны предать их публичному сожжению. За укрывательство запрещённых переводов виновные подвергаются тюремному заключению и денежному штрафу. Прокламация запрещает наконец ввоз и распространение в Англии всяких вообще английских книг, напечатанных за границей, если не будет получено на то специального разрешения от короля ⁴⁶³.

В вознаграждение низших классов общества, т. е. большинства английского народа, которому запрещено было теперь непосредственно пользоваться Священным Писанием, верхняя палата конвокации оставляла лишь пока в силе своё постановление 1542 года, которое предписывало приходским священникам каждый праздник прочитывать народу по одной главе из Библии, начиная с Нового Завета и затем переходя к Ветхому: но ни допуская при этом никаких с своей стороны объяснений ⁴⁶⁴.

Возвращение к старому порядку и отнятие английской Библии у большинства народа не могло, конечно, не огорчить его. Такое чувство горечи бедный человек излил напр. в нескольких строках, которые сохранилась доселе, как красноречивое свидетельство впечатления, произведённого на массу постановлением парламента. В 1546 г. один пастух купил себе книгу Полидора Виргилия и на последнем листке её написал, что он её купил тогда, когда запрещена была Библия и было постановлено, что пастухи не могут читать её. „Молю Бога, писал бедняк, чтобы он исправил такое ослепление“ ⁴⁶⁵.

Как-бы ни была велика реакция против английской Библии в последние годы царствования Генриха, во всяком случае, с точки зрения реформации, за этим царствованием нельзя не признать его несомненную заслугу. Полный перевод Священного Писания на народный язык, под покровительством власти, в целом ряде печатных изданий распространён был теперь по всем концам английского королевства. Народу дана была широкая свобода пользоваться этим переводом и в общественном и в домашнем употреблении и, хотя такая свобода подверглась после некоторым довольно значительным ограничениям, во всяком случае она и в предоставленное ей десятилетие успела принести в большей или меньшей степени свои неизбежные плоды, да и наложенные на неё ограничения далеко не равнялись все–таки её конечному уничтожению и не были полным возвращением к старому порядку.