Участие великокняжеских казначеев в делах, касающихся внешней политики

Из числа бояр постоянными членами комиссии были велико-княжеские казначеи, как известно, вместе с утварью хранившие сперва (до половины XVI века) и все дипломатические документы Московского государства. Так, в 1489–1509 гг. во всех комиссиях принимает участие казначей Дм. Влад. Овца, причем нередко действует без участия других бояр; в 1515–1520 годах казначей Юрий Дм. Малой Траханиот¹⁹; в 1522–1539 гг. казначей Ф. И. Карпов, в 1539–1549 гг. казначей И. И. Третьяков, в 1548–1559 гг. казначей Ф. И. Сукин. Назначение остальных бояр, вероятно, надо объяснять или качествами того или другого лица, его способностями к дипломатическим переговорам, или, что вероятнее, близостью его к великому князю, царю и доверием к нему со стороны последнего. Можно заметить, что главным образом членами боярских комисcий назначались следующие лица: в 1503–1504 гг. боярин Яков Захарьич, в 1509–1511 гг. конюший И. А. Челяднин и окольничий М. Еропкин, в 1503–1504, 1511, 1515, 1517, 1518, 1520, 1521 гг. Г. Ф. Давыдов, в 1517–1522, 1532 и 1536 гг. Шигона Поджогин (член Ближней думы), в 1517, 1520, 1522, 1526, 1533, 1538 гг. Мих. Юр. Захарьича, в 1558–1559 гг. окольничий А. Ф. Адашев²⁰.

Кроме великокняжеской казны (платье, меха, сосуды, драгоценные камни и пр.), казначей ведал государевы доходы, получали пошлины и оброки и сдавали в оброчное содержание разные доходные статьи, вели известные расходы и ведали дела о холопстве и некоторые судебные дела; первыми уставными грамотами выборным судьям и старостам предписывается обращаться по их делам к казначеям и дьякам²¹; вместе с царской утварью они хранили, как сказано, и московский дипломатический архив XVI в. В переговорах с послами они принимали ближайшее участие, состояли членами особых, назначавшихся для ceго, комиссий. Но значение казначеев по отношению к делам внешней политики не ограничивалось только этим, а простиралось еще далее. Приезжавшие в Москву послы турецкие, крымские и ногайские всецело подчинялись их распоряжению и заведыванию даже и тогда, когда учрежден был Посольский приказ. Так напр., по получении в декабре 1526 г. известия о предстоящем приезде в Москву турецкого посла, великий князь приказывает казначею П. Головину дать послу пристава. По приезде в апреле 1549 г. турецкого посла, казначей Ф. Сукин «сказывает» царю о том, что у посла есть от султана грамота. При приеме царем посла «являет» казначей (в 1549, 1551, 1554, 1555, 1558, 1584 гг.). О приезде в 1529 г. (во время отсутствия из Москвы великого князя) турецкого посла доносят князю боярин Мих. Юрьев и казначей П. Головин, которые согласно приказанию великого князя принимают посла и берут у него султанскую грамоту. Просьбу турецкого купца об отпуске его докладывают царю в 1551 и 1564 гг. казначеи. Турецкий посол о болезни своей доносит казначею П. Головину (в 1530 г.) и казначей распоряжается, согласно приказанию великого князя, описью имущества посла. В 1525 г. извощиков с рухлядью из Москвы, отправленною с турецкими послом, отпустили из Москвы казначеи. В ноябре 1521 г. они «отпустили» и посла «санчага кафинского». Казначеям и по учреждении Посольского приказа подчинялись турецкие купцы. В 1584 г. января 20 к царскому столу приглашен был турецкий купец Магмет Чилибей. Стола он дожидался на Казенном дворе; здесь же был и самый стол. В 1590 г. января 15 отпущен был из Москвы другой турецкий купец; приставу, который должен был его проводить, наказ дан был с Казенного двора.

В такой же зависимости от казначеев находятся и крымские гонцы, которых по приезде часто принимают на Казенном дворе и здесь берут у них привезенные ими грамоты. Так было 1 декабря 1532 г. «того деля, что сам князь великий болeн». 29 августа 1535 г. крымских гонцов на Казенном дворе допрашивают: «что их приезд?». Приехавшие в декабре 1585 г. послы являются сюда же на Казенный двор и отдают привезенные ими грамоты; тоже делают и другие поcлы и гонцы в июне 1536 г., апреле 1537 г., феврале 1538 г. и др. Крымские послы после царской аудиенции в 1537 г. идут на казенный двор, где им сказывается от царя корм. В сентябре 1537 г., феврале и мае 1539 г. на Казенном дворе ведутся с крымскими послами переговоры. Крымские послы царской аудиенций дожидаются на казенном дворе 1563 г. сентября 18, 1566 г. марта 16, 1567 г. января 15, 1577 г. февраля 9 и декабря 20. 26 марта 1546 г. за бесчестье, нанесенное в Крыму подьячему, вел. князь велел бывших в Москве крымских послов разослать по разным городам, товары и имущество (животы) отобрать и положить под Большую палату; «а что у послов и у гостей взято, и то писано у казначеев».

Ногайские послы по приезде в Москву являлись на Казенный двор к казначеям и отдавали им привезенные ими грамоты (октябрь 1548 г., 1551 г. май, 1552 г. июль, сентябрь; 1558 г. май, 1558 г. сентябрь). В декабре 1562 г. принимают их ва Казенном дворе бояре Д. Р. Юрьев и В. М. Юрьев. В случае отсутствия царя из Москвы, о приезде послов казначеи доносят ему и царь отдает казначеям приказания касательно приема (26 ноября и 11 декабря 1549 г., 1551 г. май, 1552 г. июнь, июль, сентябрь; 1558 г. сентябрь). Казначеи распоряжались, где в Москве «поставить послов» (5, 8 октября 1548 г., 1551 г. май, октябрь; 1552 г. июль, сентябрь, октябрь; 1553 г. май, 1558 г. сентябрь). Они «являли» их при царском пpиеме (октябрь 1548 г., 1551 г. июнь, июль, сентябрь; 1552 г. январь, март, июнь; 1553 г. январь, июнь; 1554 г. январь, 1555 г. январь, февраль март, май, ноябрь, декабрь; 1556 г. июль, декабрь; 1557 г. июль, ноябрь; 1558 г. июнь, сентябрь, октябрь, ноябрь, декабрь; 1559 г. июнь, октябрь; 1560 г. июнь; 1561 г. апрель, июль); вели с ними переговоры (октябрь, ноябрь 1548 г. 1549 г. январь); к ним обращались послы с просьбами об отпуске, и казначеи их челобитья передавали царю (1551 г. июнь, октябрь 1552 г. январь, октябрь; 1558 г. январь, май), и иногда отпускали послов и их гостей с Казенного двора по приказанию царя (1551 г. октябрь, 1552 г, май, 1553 г. май, 1555 г. июнь); здесь же, на Казенном дворе, объявлялось послам иногда царское жалованье (1552 г. январь).

Обязанности казначеев простирались не только на послов азиатских, но и на русских, отправлявшихся туда. Так, в декабре 1512 г. великий князь Василий ІІІ «приговорил с своею братьею» отправить в Константинополь посла поздравить султана со вступлением на престол. Этим послом был избран Михаил Иванович Алексеев. «А первую запись о поклонех и о поминке давал Mихаилу казначей Юрий Дмитриевич».

Сохранилось несколько свидетельств, что значение казначеев простиралось и на приезды послов других государств, не азиатских. Во время отсутствия царя из Москвы, на Казенном дворе казначей с дьяками принимали гонцев прусского магистра. Так в сентябре 1519 г., когда вел. князь был на «Волоце», приехал от прусского магистра человек его Петрок. Василий III приказал казначею Юрию Малому и дьяку м. Путятину, «чтоб велел магистрову человеку быти на Казенном дворе и туто б был» Федор Карпов и диаки Суморок и Меншей Путятины и Тр. Ильин. В 1520 г. вел. князь Василий ІІІ прислал в Москву с дьяком М. Путятиным из Можaйска приказание казначею Головину, чтоб «магистрову человеку пруского Степанку велел у себя быти на Казенном дворе и отпустити Степанка велел с Москвы Петру Головину да Меншему». 28 апреля 1520 г. того же прусского магистра человек Мелхер просил казначеев, чтобы они велели ему быть на Казенном дворе; при состоявшемся приеме присутствовали боярин Мих. Юрьев, Шигона Поджогин и дьяки М. Путятин и Тр. Ильин. 6 мая он же опять был на казенном дворе, причем кроме тех же лиц находились еще Григорий Федорович и казначей Юрий Малый. В июле (3 и 5) того же 1520 г. на Казенном дворе у бояр дважды был еще третий посланец магистра Юрий Клингенбек; в первый раз вел. князем велено было «сказать ему грамоту магистрову», во второft раз казначею Юрию Малому дьякам М. Путятину и Тр. Ильину «учинить ему ответ против магистровы грамоты».

Кроме гонцов прусского магистра, имеющиеся посольские записи говорят об отношении казначеев к польско-литовским послам. В 1519 г. казначей Юрий Малой жалуется великому князю, что от литовского посла «много нечти (нечести) ссталося вел. князя людем». Василий III, чрез дьяка М. Путятина, посылает в нему приказание – поставить посла на другое подворье. В августе 1548 г. прибыл в Москву литовский гонец Томас Моисеев; встретивший его подъячий Митька Ковезин, проводивший до назначенного ему подворья, после сего «приехав явился казначеем Ив. Ив. Третьякову с товарыщи». Назначенный в январе 1543 г. для встречи литовского посланника подъячий Н. Берлядников не успел его встретить на указанном ему месте «затем, что (казначей) Иван Третьяков отпустил его поздно». В ноябре 1559 г. находившимся в Можайске царем велено было отправленному на встречу литовского посланника приставу, «приехав на останочной яме от Москвы, отписать к казначеям, чтобы ему указ учинили о кое время быти ему с литовским посланником в Mоскве». Царь тогда же велел казначеям написать, чтобы они послали на встречу этого посланника сына боярского доброго, которому велел встретить посланника, проводить до подворья и затем явиться к казначеям. Чрез несколько дней казначеи доносили царю о приезде и встрече этого посланника²².

Все эти указания свидетельствуют о той близости, какую имели казначеи к внешней политике и делам, касающимся ее. Они не только почти всегда принимают участие в переговорах с иностранными послами, но и первоначально, до учреждения Посольского приказа, заведывают приездами их, распоряжаются встречей их, дают наказы о сем русским приставам, и к ним являются последние с донесениями о приезде. Если относительно турецких и ногайских послов можно сказать, что эта заботливость вызвана ближайшим отношением сих послов к царской казне, так как они являлись главным образом с торговыми целями, для продажи привезенных вместе с ними товаров, – то этого нельзя сказать о послах литовских и прусского магистра. Все это заставляет думать, что дела внешней политики ближайшим образом касались казначеев, входили в круг их обязанностей, что до появления начальников Посольского приказа, они были их предшественниками, исполнявшими возложенные на последних дела²³.