1884

1 января Новый год. За литургией был вместе с прочими членами Св. Синода в придворном соборе Зимнего Императорского Дворца. Служил Духовник Их Величеств протопресвитер И. Л. Янышев с придворным духовенством. После литургии мы выходили из алтаря южными дверями, без мантий, для приветствования с новым годом Государя, Государыни и наследника; к нам подходили некоторые и из Великих Князей. После нас приветствовал Государя речью один из римско-католических прелатов.

По возвращении из Дворца, я нашел у себя 6 телеграмм с обычным поздравлением и 5 писем.

Из этих писем наиболее заслуживает внимания письмо Витебского кафедрального протоиерея В. И. Волкова. Вот что он писал от 30 декабря минувшего года:

«По милости Божией мы встретили праздник Р. Хр. благополучно. Торжество церковное совершено было с подобающим благолепием и благочинием. Но чувство русского православного человека, издавна привыкшего в день Р. Хр. видеть два торжества – церковное и гражданское отечественное, – у нас оскорблено было в сем году отсутствием в церкви военных и гражданских властей и при квартировании в городе двух полков, военного парада, не смотря на прекрасную, пр 5 градусах холода, погоду. Не знаю как где, но в Витебске собранием чинов и назначением парада распоряжается губернатор. Вот он то немец и не распорядился, а начала и власти рады тому, что нет офиц. объявления, за лучшее сочли вовсе не быть в соборе.

Не подумайте, Владыка, что я говорю пристрастно, что мной руководит какое-нибудь неприязненное к губернатору чувство; нет, я уважаю его, как отличного губернатора и всегда скажу, что он может быть полезным губернатором, но не в Витебске, где нужен русский, православный, а не немец. Я говорю по побуждению русских православных мыслей и чувств; я боюсь, чтобы так дорого стоящий отечеству северо-западный край, усилиями незабвенного М. Ник. Муравьева принявший вид русского и православного, опять не ополячился и вдобавок не онемечился… А это может случиться. Помнится мне, что я писал Вам, Владыка Святый, что за народными школами нужно смотреть очень внимательно и рекомендовал себя в директоры народных школ по Витебской губернии. Почему это? Потому что до тех пор, пока школы не в наших руках, нельзя следить за направлением народного воспитания… Что говорит учитель в классе детям, что проводит, что внушает – ему только известно… Ребятишки способны все воспринимать без разбора и особенно от учителя, и они могут отравляться даже сами не зная того, что они отравляются. На опыте мы видим не то, что прежде видели в грамотных мужчинах. Прежде бывало, как только мужичок сделается грамотным, так спешит в церковь, на клирос петь и читать часы, а потом и прочее; а теперь – нет, батюшка просит взойти на клирос, так нет, не туда смотрит. Теперь грамотный мужичок говорит, что посты не обязательны, что они вредны; что вера в сердце, а не в том, чтобы ходить в церковь, ставить свечи, да лбом пол разбивать; что большая часть церковных постановлений есть выдумка попов для собирания доходов, для обдирания народа темного. Вот что говорят теперь грамотные мужички! Где же они нахватались такой мудрости? В школе… Я часто бываю на рынке за покупкой хозяйственных припасов, часто общаюсь с простым народом, и вот что говорю Вам, то я не раз слышал своими ушами. А если бы директором был священник, мы не слышали бы и не видели бы такого умственного и религиозного растления в народе. Газеты кричат, что нельзя передавать школ в руки духовенства. Почему так кричат? Да потому, что неудобно будет в то время проводить в народе антиправительственные и антирелигиозные идеи… Мы знаем, мы видим, что стоим поперек горла и газетам, и всякому зловредному направлению, – за то нас не любят, поносят и на нас клевещут; но мы, духовенство, составляем крепкий еще оплот для Правительства. Но школы, школы, о школы! Тут то вся сила и крепость будущей России… Кроме духовенства никто не усмотрит за направлением воспитания будущих сил"…

4-го числа получено было мной письмо из Твери от преосвященного Антонина; Преосвященный писал мне:

«Ваше Высокопреосвященство, Высокопреосвященнейший Владыко, Милостивейший Архипастырь и Отец!

Имею честь почтительнейше приветствовать Вас с новым годом. Да ниспослет Вам всевышний Властитель времен и лет в новый год новые великие и богатые Свои милости!

В первый день нового года служил я в соборе. С большим трудом доехал и до него. Дорогу от нашего монастыря в город совсем занесло сильным снегом, который непрерывно шел с утра 31 декабря до позднего вечера. В самом городе не было удобной дороги. А около собора образовались целые горы снегу. Но не смотря на такую неблагоприятную погоду в соборе много было молящихся. Певчие пели очень хорошо, под руководством прибывшего из С-Петербурга регента²¹⁵. По окончании литургии и молебна в соборе я сделал визит к начальнику губернии, который в тот же день и меня почтил визитом.

Сего 2 января еще получил я радость. Его Высокопревосходительство, Г. Обер-Прокурор Свят. Синода, уведомил меня, что Государь Император Всемилостивейше пожаловал мне полное архиерейское облачение».

На письмо это я отвечал от 10-го числа:

«На ваше приветствие спешу ответствовать взаимным поздравлением с наступившим новым летом Благости Господней. Благость и милость Господня да осеняют Вас во все дни и лета жизни вашей!

По милости Божией я встретил и проводил все праздники Господни мирно и благополучно; только к душевному прискорбию, лишен был возможности служить в день Нового года и Крещения. В эти дни надлежало быть в Придворной церкви ради приветствия Государя и участия в крестном ходе на реку.

Поздравляю Ваше Преосвященство с царским даром; вот теперь у Вас будет свое праздничное приличное облачение.

А приступили ли к совещаниям по учреждению церковного Братства и есть ли надежда на успех?»

6 ч. праздник Крещения Господня. Литургию слушал я ток же, как и в новый год в придворном соборе. Литургию совершал высокопреосвященный митрополит Исидор, но на Иордан не ходил. Крест нес на главе на Неву Холмско-Варшавский архиепископ Леонтий. В торжественной процессии по Дворцу, на реку Государь и прочие члены Царской фамилии шли вслед за архиереями. Погода была благоприятная, без ветра. Балдахин над Иорданью деревянный резной, с резными золочеными изображениями херувимов, в виде амуров, во вкусе половины прошедшего столетия, неприятно поражает православный взор.

По возвращении с реки мы приглашены были, по обычаю, на завтрак, приготовленный в той же Эрмитажной зале, как и в Георгиевский праздник, с той особенностью, что на этот раз предложено было шампанское.

8-го ч. получено было мной два письма: одно из Москвы, другое из селя Высочиновки, Харьковской губернии.

Из Москвы писала мне от 7-го числа Наталья Петровна Киреевская:

«С радостным чувством узнала я более чем радостную весть о вверенном Вам интересном труде, пересмотре бумаг покойного святителя митрополита Филарета.

Честь делает той личности, которая предложила Вам это занятие. Оно единственно только Вами, Владыко Святый, может быть исполнено: кроме Вам кто мог бы исполнить это великое полезное дело и издать это сокровище с полнотой, сохраняя свойственную его слову и характеру сжатость²¹⁶.

Вы избранник Божий, и это порученное Вам дело есть явное доказательство любви к Вам покойного святителя и в загробной его святой жизни у Престола Вседержителя и его Вам святого благословения, которое будет Вам благодатным внушением во все время вашего занятия».

К этому письму приложено дополнение следующего содержания:

«Только что хотела запечатать письмо мое к Вам, как посетила меня личность почтенная, всеми уваженная; в тревожном волнении сообщила, что проект Каткова о реформе Университета должен быть на днях представлен; проект возмутительный, невозможный, который не может не восстановить все и вся, и нельзя не видеть, что он – злонамеренный. Представьте, что в нем кроме множества стеснений прибавлено: «желающие слушать курсы обязаны вносить по тысяче рублей в год за слушание»²¹⁷. Сообразна ли такая реформа? И кто в настоящее время из дворян может платить по тысяче рублей за студента в год? Кроме купеческих сыновей капиталистов, студентов почти никто не может, а купеческие богатые сынки, известно, какой нравственности и безбожия! Духовному званию также не в силу платить по тысяче рублей в год за лекции; прочие стеснительные реформы Каткова также невозможны. За границей будут осмеивать Россию справедливо; там для всех и каждого доступно образование университетское, а тут безобразной цифрой платы заграждают образование и доступ учения. Злонамеренный проект этой реформы предлагаемой, которую не допусти Боже, как разрушительную и возмутительную. Сделайте христианскую милость, поговорите об этом с почтенным Константином Петровичем; он – человек благонамеренный и известных честных правил. Его полезное влияние может не допустить и уничтожить этот нелепый проект реформы Каткова, который может одним только тем оправдаться, что у Каткова как говорят врачи разжижение мозга, и Катков в ужасном раздражении, которое все усиливается, и до помешательства алчен к деньгам. Но нельзя же проект болезни, заграждающий универсальное в России образование, принять или дать ему малейший ход в обиду и посмешище России…

Бога ради, покуда есть еще время, примите на себя благой труд переговорить с К. П. и его благим действием остановить проект безобразной вредной во всех отношениях несправедливости.

Сам Господь поможет Вам в этом истинно добром, справедливом, честном деле, Константин Петрович один может поддержать честь России ограждением от злонамеренного проекта реформы. Помоги ему Господь Милосердный!»

Из села Высочиновки от 4-го ч. писал Андрей Федоров. Ковалевский:

«Имею честь почтительнейше поздравить Вас с наступившим новым летом, которое усердно желаю Вам провести в добром здоровье и всяком благополучии.

Прочитав в №№ 23 и 24 Тверских Епархиальных Ведомостей за 1883 г. сказание о св. Благоверной княгине Иулиании, св. мощами почивающей и чудодействующей в соборном храме г. Торжка, почувствовал я особое желание написать в похвалу ей акафист. В виду того, что церковная служба ей имеется от лет древних, и есть придел во имя ее при соборе г. Торжка, я решил, что не погрешу, если составлю ей акафист, к чему что-то внутри побуждало меня неотступно. При помощи Божией и за молитвы св. Иулиании, акафист ей написан мной довольно скоро и без особого труда: писал и радовался духом, сам не зная чему. Имею честь при сем препроводить к Вам список с написанного мной акафиста св. Иулиании; моих трудов только кондаки и икосы; молитва же, как весьма хорошая, заимствована мной прежняя, из сказания о Благоверной Тверских Епархиальных Ведомостей. Такой же список посылаю и в г. Торжок, на имя Настоятеля тамошнего собора. Если признаете мой смиренный труд достойным к прославлению св. Иулиании, то благоволите, Владыко святый, ввести его в церковное употребление при ее св. мощах. Поручаю его всецело в распоряжение ваше: как решите с ним, так и будет. Очень желаю иметь св. икону свят. Иулиании, верно ее изображающую и освященную на ее св. мощах. Давно уже послал деньги на ее высылку в г. Торжок в собор, но и доселе ее не имею. Посылая туда списка акафиста, вновь о иконе просил. Если будете иметь случай, то соблаговолите приказать о сем новоторжским соборянам; вашего слова они скорее послушают, чем моих просьб. Не взыщите Господа ради, что беспокою Вас письменно. Смею надеяться, что с обычной добротой вашей благоснисходительно и не сей раз отнесетесь к моему влечению прославить св. Иулианию, усладившую меня сказанием о ее жизни и чудесах».

9-го ч. писал я в Тверь Управляющему Казенной Палатой, Авг. Казимир. Жизневскому в ответ на его письмо от 23 декабря истекшего года:

«Примите от меня искреннейшую благодарность за сугубое (письменное и телеграфическое) приветствие с праздником и простите великодушно, что я до сих пор не благодарил Вас.

Присланные Вами экземпляры Воззвания с приглашением к пожертвованиям на возобновление Микулинского храма розданы мной все без остатка, но от этого получено только от Высокопр. митр. Платона 100 р., от вашего друга Н. Отт. Тизенгаузена²¹⁸ 10 руб. и еще одной особы – 5 р. Графу С. Д. Шереметеву лично вручил я несколько экземпляров, но результата никакого пока не вижу.

Мысль об учреждении Комитета по возобновлению Микулинского храма я признаю справедливой. Журнал Консистории о выдаче сборных книг мной утвержден.

Прошу передать мое усердное поздравление с насупившим новым годом Его Превосходительству Аф. Николаевичу²¹⁹.

P.S. Автору статьи о храме Архистратига Михаила в селе Никулине-Городище, помещенной в № 1 Тверских Епархиальных ведомостей нельзя не сказать спасибо».

10-го ч. Экзекутор Св. Синода запиской извещал, что на следующий день, 11-го ч., в 11 часов утра, я должен присутствовать при ревизии сумм Св. Синода. Ревизия эта обыкновенно производилась через три месяца, в Хозяйственном Управлении при Св. Синоде, в присутствии двоих членов Св. Синода и Управляющего Канцелярией Св. Синода. Всех сумм синодских, в разных процентных бумагах, при первой моей ревизии, было на лицо свыше 33 миллионов рублей.

11-го ч. утром получил я от ректора здешней академии преосвященного Арсения²²⁰ записку следующего содержания:

«Ваше Высокопреосвященство, Высокопреосвященнейший Владыко!

В продолжение прошедших двух дней копались в академическом архиве; принесли в академическую залу много дел, относящихся к управлению академией в Боже почившем митроп. М. Филаретом. Дел этих выдавать из академии неудобно. Нет ли у Вашего Высокопреосвященства подручного человека, который бы пересмотрел эти дела в канцелярии академии и выбрал из них потребное для Вас. Впрочем, если что особенное не помещает, я буду у Вас завтра в 5 часов по полудни, и переговорю о сем предмете.

С искренним и глубоки уважением и сыновьей преданностью пребываю нижайший послушник"…

Для рассмотрения бумаг, о коих здесь речь, я послал своего помощника Н. И. Григоровича.

В этот же день я писал Обер-Прокурору, Конс. Петр. Победоносцеву:

«Возвращая присланный мне при письме Вашего Высокопревосходительства от 24 октября минувшего года проект Журнала Учебного Комитета с отзывом профессора духовной академии Е. Ловягина о Церковно-Библейском словаре протоиерея А. Невоструева, покорнейше прошу обратить милостивое внимание на прилагаемую при сем записку.

Вместе с тем имею честь возвратить Вашему Высокопревосходительству брошюру г. Ильминского²²¹.

При этом письме приложена была мной записка следующего содержания:

«Профессор С-Петербургской д. академии Е. Ловягин, рассматривавший, по поручению Учебного при Св. Синоде комитета, составленный протоиереем Московского Казанского Собора А. Невоструевым (ныне умершим) церковно-библейский (греко-славянский и славяно-греческий) словарь, хотя нашел его не вполне исправным и недоконченным и потому неудобным, в настоящем его виде, для издания, тем не менее признал неизлишним собранный в этом словаре материал иметь под руками при кратких толкованиях на книги Св. Писания и при исправлении славянского языка богослужебных книг.

Посему, если признано будет нужным оставить в распоряжении Св. Синода означенный словарь, справедливо было бы дать за этот многолетний труд какое-либо денежное вознаграждение вдове покойного протоиерея Невоструева Софье Невоструевой, находящейся ныне, при болезненном состоянии, в Горихвостовом доме призрения для больных духовного звания в Москве».

На другой день, 12-го ч. получил я от К. П. Победоносцева записку следующего содержания:

«Известно ли Вам, Преосвященнейший Владыко, что в Московской Епархиальной Библиотеке открылось до 100 номеров рукописей Митрополита Филарета с отзывами его и письмами по разным вопросам? Я поручил И. А. Ненарокомову²²² вытребовать сюда на время все это собрание.

Душевно уважающий и преданный"…

Хотя мне известно было, что в Московской Епархиальной библиотеке хранилось немало бумаг, поступивших туда после кончины блаженной памяти митрополита Филарета, и некоторые из этих бумаг были у меня даже в руках, когда я был в Витебске, куда мне доставлял из бывший Московский Викарий, преосвященный Игнатий, тем не менее извещение о них К. П-ча меня очень обрадовало.

В этот же день получено было мной письмо из Москвы от А. П. Ушаковой²²³. Она писала от 10-го числа:

«Вчера, многоуважаемый Владыка, была годовщина, как Вы были в Москве «первоседателем» на юбилее приснопамятного Владыки Филарета. Вспомнилось мне это в Успенском соборе, куда я первый раз выехала после заточения своего во время всех праздников. Все хворала, сильно простудившись. Но так как 9-го – день Святителя Филиппа, вашего Тверского мученика, и нашего Святителя Московского, то и хотелось мне помолиться у святых мощей его и испросить благословение небесных святителей Московских на начавшийся Новый год. Земным святителям с их заботами, хлопотами, обязанностями не до нас грешных, ну и стараемся ютиться к всегда доступным, присно почивающим Святителям Московским: авось либо они, если на за достоинства наши, то за «безотечество» наше не лишат и нас грешных благодати своей и преподадут нам благословение.

Все смотрела в газетах, не будет ли где писаться о Вас, так как volens nolens на праздниках пришлось Вам бывать и служить. Но нигде ничего о Вас не было.

Посылаю Вам вырезку из газет, хотя не специально интересную, но ведь Вам в Твери все – и свое и знакомое, ну и невольно может улыбнетесь. Витебск – не на шутку модный город: и там – «банковский крах»! Знаете ли, что сановитый Густав Карл. Шефлер, бывший при Вас Директором Гимназии и Банка, изволили развлечься 50-ю тысячами! Конечно, для Их Превосходительства это штука, ничтожность, но все-таки к этому отнеслись несколько строго. Господи, Господи! Что делается на Божием свете»!

Вот содержание приложенной при письме вырезки из «Соврем. Известий»:

«Из Твери. 20 декабря происходили выборы городского головы вместо отказавшегося от этой должности купца А. Е. Нечаева. Еще 15 декабря назначены были выборы городского головы, но тогда успели только наметить кандидатов. В числе кандидатов были купцы Светогоровы, Бобров, Нечаев и г. Телкин-Культепин. никто и не предполагал, чтобы г. Телкин был когда-либо в Твери головой; однако же это случилось. Все купцы, более или менее состоятельные и еще способные бодро и энергично работать, отказались от предложения быть городским головой. Гласные думы, вероятно не желая, чтобы в головы выбран был кто-либо не из их среды, начали просить старца г. Телкина, ничем особенным не заявившего себя, живущего тихо и скромно, быть головой. Он согласился, и вот мы теперь с головой г. Текиными-Культепиным. Разумеется, искренне желаем ему всего хорошего на этой должности; но едва ли хватить сил дряхлых, чтобы поправить дела города, настойчиво и энергично править городской управой и быть в строгом смысле слова головой городским».

Из той же газеты еще небольшая вырезка следующего содержания:

«Костромичи с похвалой отзываются о новом своем епископе Александре²²⁴, которого почему то называют светским. И это вероятно является результатом сравнения его с бывшим умершим епископом Игнатием²²⁵, человеком представлявшим из себя образец строгого аскетизма.»

На письмо А. П. Ушаковой я отвечал 15-го числа:

«Душевно благодарю Вас за поздравление и особенно за молитвенную о мне память пред Владычицей Иверской и Святителем Филиппом.

Вы рассудительно делаете, что, помимо земных архиереев, прибегаете к святителям небесным и у них просите себе благословения и всякой благодатной помощи в болезнях и скорбях. У земных владык слишком много собственных немощей и всякого рода забот, а иногда и развлечений.

Вы напрасно ищите верных и точных сведений о нашей братии в газетах: то оно о нас умалчивает, как незаслуживающих внимания (иное дело – какой-либо актер, или актриса, певец или певица); то искажают имена или показывают одного вместо другого, как например, в день Крещения вместо преосвященного Варшавского²²⁶ провозгласили Киевского²²⁷,который не являлся и в церковь.

Если Вам угодно знать, как я провел праздник, вот краткая повесть:

В день Рождества Христова, отслуживши у себя раннюю литургию, я поспешил в Исаакиевский собор на молебен. Оттуда всем собором отправились в Лавру для приветствования старейшего владыки, который на следующий день воздал нам тем же. Остальные дни истекавшего года прошли в обычных приемах и посещениях. Но, между прочим, 29-го ч. я присутствовал утром на торжественном акте в Академии наук, а 30-го вечером посетил Общество Любителей Древней Письменности в доме графа Шереметева.

В день Нового года мне предстояло служение литургии в Исаакиевском соборе; но по случаю торжественного приема в этот день при Дворе, мне не удалось служить, а надлежало поспешить к литургии в Придворную церковь, где после литургии, совершенной Придворным духовенством, мы всем Синодом приносили поздравление Царю и прочим Царственным Особам.

В день Крещения я опять остался без служения, потому что надобно было являться в Придворную церковь для участия в крестном ходу на реку. Вслед за тем предложен был нам за труды обычный завтрак.

После Крещения начались обычные труды по Синоду и занятия домашние, между прочим, по приготовлению к изданию бумаг М. Филатова. Чем дальше, тем более и более открывается новых бумаг и разных драгоценных документов. Труд предстоит мне большой: дал бы только Бог здоровья для успешного совершения этого важного труда. Помолитесь о сем Московским Святителям».

13-го ч. получил я письмо из Киева от профессора дух. академии, моего земляка, Дм. Вас. Поспехова²²⁸. Он писал от 9-го числа:

«Окончив предпринятое мной издание на русском языке сочинения известного французского писателя А. Тьерри о Нестории и Евтихии, с критическими примечаниями к тексту и значительными дополнениями и переделками в самом тексе, экземпляр этого издания, в двух выпусках, долг имею почтительнейше представить при сем Вашему Высокопреосвященству²²⁹. Благоволите, Милостивый Архипастырь, принять от меня, не специалиста, это скудное приношение мое в сокровищницу церковно-исторической литературы нашей со свойственной Вам благосклонностью, как слабое выражение одушевляющих меня чувств высокого почтения и глубокой преданности, с коими, испрашивая Архипастырского вашего благословения, честь имею быть…

P.S. А что и как делается в Священном Синоде с представленным в него проектом преобразования дух. академии? Мы, понятно, сильно заинтересованы этим делом и с нетерпением ждем исхода его. По моему мнению, если что особенно нужно в деле преобразования академии, так это – поднятие и укрепление в них, к прискорбию, упадающего и ослабевающего духа церковно-православного, через строгую нравственно-церковную дисциплину. Академии должны быть непременно высшими школами церковными и воспитанники их – слугами церкви».

На письмо это я отвечал 20 числа:

«Приношу Вам искреннюю благодарность за присланный мне книжный дар. Я не успел еще близко познакомиться с содержанием изданной Вами книги, но угадываю, что в ней много должно быть интересного. Из предисловия к книге видно, что Вы осторожнее поступили с сочинением иностранного писателя, переводя оное на русский язык, нежели бывший сослуживец ваш Ф. Терновский. Если бы и он так же, как Вы, более критически отнесся к иностранным источникам и пособиям при своем сочинении о Греко-Восточной Церкви, он не потерпел бы такой горькой участи. Меня крайне удивил и огорчил такой либерализм моего бывшего ученика по академии. А его поверхностные и оскорбительные газетные статьи о покойном митрополите Филарете, по поводу его юбилея в минувшем году, были для меня совершенно неожиданны. О Терновском я был совсем иного мнения.

На ваш вопрос о проекте академического Устава не могу дать никакого положительного ответа. В Синоде до сих пор не было о нем и помину. Но кроме этого проекта ожидают рассмотрения и другие давно уже приготовленные по разным вопросам проекты. Вообще в нашем духовном коллегиуме серьезные дела не слишком быстро двигаются: им заграждает путь бесчисленное множество текущих дел.

У меня на руках имеется особенное частное дело великой важности. Мне поручено пересмотреть и приготовить к изданию хранящиеся в архиве Св. Синода бумаги, оставшиеся и взятые сюда по смерти Московского Владыки Филарета. Бумаги эти, в большинстве своем, чрезвычайно интересного содержания. Я перечитал уже более тысячи переписанных набело листов, и быть может в скором времени приступлено будет к печатанию бумаг».

16-го ч. получено было мной два письма: одно из Твери, другое из Торжка.

Из Твери писал мне от 14-го числа преосвященный Антонин, в ответ на мое письмо от 10-го числа:

«Великое утешение доставило мне милостивое письмо ваше, полученное мной вчерашний день. Приношу Вашему Высокопреосвященству глубочайшую благодарность. Всегда молю и буду молить Господа о вашем здравии, спасении и благопоспешении во всем.

Об учреждении церковного братства мне хотелось, прежде официального совещания, частным образом поговорить с некоторыми духовными и светскими лицами. С этой целью я был уже в 2–3 домах. Но вижу, что по моим недосугам, мне невозможно быть у всех, кого хотелось бы лично расположить в пользу братства. Завалили меня мужички просьбами о свадьбах. а училищные правления – ведомостями и проч., и проч. Решаюсь поэтому после 16 января приступить к официальным совещаниям. Благословите, Милостивейший Архипастырь и Отец, сие намерение и помолитесь о благоуспешностию его!

Вчера вечером получил я известие о кончине бывшего о. Ректора Вифанской семинарии, впоследствии протоиерея Архангельского собора в Москве, Филарета Александровича Сергиевского. Он близок к моему сердцу и как товарищ по академии, и как начальник мой по службе моей в Вифанской семинарии. Очень жаль его! Человек он был весьма талантливый и всесторонне образованный, в высшей степени трудолюбив и аккуратный. Шестеро детей осталось после него; в числе их три малолетних дочери. Средства к существованию этой семьи и матери ее, если только есть, то очень ограниченные.

В монастыре нашем, по милости Господа Бога, все идет должным порядком и благоприлично».

Из Торжка от 15-го ч. писал мне соборный протоиерей Платон Бравчинский, в ответ на письмо моего домашнего секретаря, писанное по моему поручению 12-го числа:

«Ваше Высокопреосвященство, Милостивый Отец и Архипастырь!

На полученное 13-го сего января письмо от г. Секретаря Канцелярии Вашего Высокопреосвященства, имею честь благопокорнейше донести, что икона св. Благоверной Княгини Иулиании пошлется на следующей неделе Андрею Федоровичу г. Ковалевскому. Готовых икон при соборе нет, но церковным старостой заказано художнику снять верную копию с древней иконы, которая почти готова.

Замедление исполнить желание Андрея Федоровича произошло от того, что пакет с деньгами адресован был в Торжок на имя о. Феодора Образцова²³⁰, Покровской церкви священника в Твери. Таким образом пакет Андрея Федоровича был пересылаем из Торжка в Тверь, а из Твери в Торжок, и в этой пересылке прошло времени более месяца.

Что же касается акафиста, полученного только 14 января, то приняв его с сердечной благодарностью от составителя, со временем будем просить Ваше Высокопреосвященство исходатайствовать в Св. Синоде дозволение напечатать акафист св. Благоверной Княгине Иулиании в нескольких экземплярах.

Благоговейно прося ваше святительское благословение себе и моей семье с глубочайшим почитанием имею честь быть"…

16-го числа скончался в Москве протопресвитер Успенского собора Михаил Измайлович Богословский. Над ним 19-го ч. совершено было отпевание, с разрешения преосвящ. митрополита Иоанникия, в Чудовом монастыре и в тот же день тело его перевезено было по Николаевской дорогое в Петербург, где поставлено было в церкви Училища Правоведения, так как покойный Михаил Измайлович около 30-ти лет был в этом училище преподавателем Закона Божия. 21-го ч. в этой церкви при гробе почившего совершена была заупокойная литургия и панихида. Литургию совершал архиепископ Леонтий, а на панихиду приехали митрополит Иоанникий и я. При литургии и панихиде присутствовало много высокопоставленных лиц – бывших учеников почившего. Из церкви училища тело умершего протопресвитера, для погребения, перенесено было на Смоленское кладбище, где оно было встречено мной и после краткой литии, опущено в могилу²³¹.

18-го ч. происходило в Синоде наречение Члена Литовской Д. Консистории, архимандрита Мемнона²³² во епископа Елизаветградского, второго викария Херсонской епархии.

Архим. Мемнон окончил в 1855 г. в СПб. дух академии курс со степенью кандидата. С 1875 по 1880 г. был настоятелем Полоцкого Богоявленского монастыря.

19 числа получено было мной письмо из Чернигова от редактора-издателя книг: Опыт естественного Богословия, А. Савицкого. Он писал от 14-го числа:

«Из объявлений о выходе книг «Опыт естественного Богословия» Вашему Высокопреосвященству известно, что издание это предпринято с той единственной целью, чтобы противодействовать развитию разрушительных учений в обществе.

Издание это в настоящее время окончено. Вышло всех книг 20, а именно: 1) «Современное общество» – 10 книг; 2) «Религия и современное знание» – 6 книг и 3) «Естественная религия и Откровение» – 4 книги. Последние 4 книги посланы Вам из Петербурга типографией «Общ Польза». Прочитав их, нельзя не убедиться, насколько они соответствуют своему назначению. Не окажете ли ваше архипастырское участие напечатанием в местных Епарх. Вед. прилагаемого объявления?

Ели признаете возможность выписать из типографии «Общ. Польза» полный экземпляр издания «Опыта», то из него Ваше Высокопреосвященство могли бы ближе ознакомиться с разнообразным и обильным материалом издания, его духом и направлением, и выполнением тех целей и задач, которые намечены издателем. 20 книг издания, заключающие в себе более 4000 печатных страниц, стоят с пересылкой 14 руб. Деньги высылаются в Петербург, в типографию товарищ. «Общ. Польза», Б. Подьяческая, № 39.

При конце последней 12-й книги помещен библиографический отзыв газ. «Киевлянин». Напечатание этого отзыва в Епарх. Вед. также отчасти могло бы ознакомить с нашим изданием».

Издание это по духу и направлению своему сходно с журналом: «Домашняя Беседа», В. Ип. Аскоченского и изданиями Н. В. Елагина.

22-го ч. Воскресение, в соборе Александро-Невской лавры совершена была хиротония архимандрита Мемнона во епископа Елизаветградского, Викария Херсонского. Литургию с новорукоположенным епископом совершал сам митрополит.

Особенность этой хиротонии составляет то, что не только в день наречения архимандрита во епископа не было обычного, так называемого, духовного девичника, ни и в самый день хиротонии хиротонисавшим архиереям не было предложено даже по чашке чая. Говорят, что это строго воспрещено было Обер-Прокурором Св. Синода. Так далеко простирается власть наших обер-прокуроров!..

Преосвященный Митрополит Московский Иоанникий, частным образом пригласил Холмско-Варшавского преосвященного Леонтия и меня образовать Комиссию для пересмотра проекта Устава православных духовных академий, составленного в 1883 г. Комитетом, состоявшим под председательством преосвященного Сергия, архиепископа Кишиневского. К нам присоединен был Обер-Прокурор Св. Синода Директор его Канцелярии, Тайн. Сов. И. А. Ненарокомов. Заседания нашей комиссии происходили на Троицком подворье, в покоях Митрополита. Они начались с 24 января и продолжались до 16 февраля. В продолжение пяти-шести заседаний нами внимательно рассмотрен был проект Устава и в нем сделано было немало изменений и дополнений; но при этом немало было и словопрений. По некоторым вопросам я не был согласен с прочими членами комиссии и просил свои мысли представить на благоусмотрение Св. Синода; но мое заявление оставлено было без внимания. По окончании заседаний в конце Сырной недели, предложено было еще раз собраться на 2-й неделе В. Поста для окончания суждения о сделанных нами замечаниях на проект Устава; но это, неизвестно мне почему, осталось без исполнения. Между тем, в конце поста составленный вами проект Устава академий внесен был митрополитом Иоанникием в Св. Синод для подписания. Митрополиты Исидор и Платон подписали, не заглянувши даже в переписанную набело тетрадь; преосвященный Ярославский Ионафан, не участвовавший в нашей Комиссии, хотел бы прочитать этот проект, но ему это не удалось. Таким образом, подписанный всеми членами Синода проект представлен был через Обер-Прокурора, на Высочайшее воззрение, и 20 апреля 1884 г. был утвержден.

Так-то совершаются у нас дела столь важные церковно-государственной реформы!

Возвращаюсь назад.

26-го ч. писал я в Тверь секретарю консистории С. П. Славолюбову:

«Третьего дня, вечером, был у меня Т. И. Филиппов с супругой по делу о дополнительных пунктах к уставу Ржевского Братства. Я им показал присланный мне из консистории журнал и проект представления в Св. Синод по сему делу; они остались удовлетворенными.

В воздаяние за эту заслугу Т. И-ч предложил мне свою готовность послужить нам в случае ходатайства о восстановлении кредита из Государственного Казначейства на содержание викария. Он советовал даже просить по крайней мере в полтора больше против прежнего, т. е. 1800 руб. оклада, чтобы несомненно получить, если не просимую, то прежнюю сумму. Попытайтесь в самом деле, оставить проект представления Св. Синоду в этом смысле, мотивируя возвышение цифры оклада возвышением ценности на все предметы содержания. И в случае удовлетворения ходатайства, пожертвования от монастырей можно будет обратить на удовлетворение каких-либо других епархиальных потребностей.

Но останетесь ли Вы у нас до июля? Новый Прокурор Синодальной Московской конторы мне сказывал, что он пригласил Вас в Москву для предварительного осмотра предназначаемой Вам квартиры, в случае вашего поступления туда на службу. Были ли Вы в Москве и с чем оттуда возвратились; скажите мне откровенно, дабы я заблаговременно мог позаботиться о назначении Вам достойного приемника. Впрочем, мне будет очень жаль с Вами расставаться.

Были ли выборы на должность кафедрального соборного старосты, и с каким результатом?»

28-го ч. послан был мной в Тверскую консисторию для передачи в попечительство о бедных духовного звания, банковый 5% билет в 1000 рулей, вырученных от продажи изданной мной книги «Письма М. М. Филарета к архиеп. Тверскому Алексию», М. 1883г.

В этот день, по случаю именит известного благотворителя Вышневолоцкого Казанского монастыря потомственного почетного гражданина, Ефрема Никифоровича Сивохина, мы обедали у него вчетвером: митрополит Исидор и архиепископы: Леонтий, Ионафан и я. Забавно было видеть, как 85-летний старец-митрополит шел к столу под руку с женой Сивохина – доброй и набожной, но совершенно простой крестьянской женщиной.

29-го ч. получено было мной письмо из Твери от кафедрального протоиерея Гр. Петр. Первухина; отец протоиерей от 28 числа писал мне:

«Обращаюсь к Вам, как начальнику и, еще более, как к отцу, в затруднительных обстоятельствах за Архипастырским наставлением. Дело, о котором осмеливаюсь Вам писать, касается избрания старости для кафедрального собора.

Обстоятельства дела таковы: в ноябре братия собора подали в Городскую Думу заявление, что желаем на следующее трехлетие оставить старостой того же Лебедевского, который уже служил при соборе 4 года, как человека усердного, разумного и тщательно относящегося к своему делу. Пошли по городу слухи, что рекомендуемый нами не будет избран, так как он (привожу слышанное, как нам передавали) слишком много угождает попам. Когда 17 января мы получили новый устав Духовных консисторий, то на основании 95-го параграфа этого устава и примечания к нему мы послали в Думу список лиц из числа которых мы желали бы иметь старосту в соборе, – при этом сообщили Думе в копии и самое примечание к 95-му параграфу. В числе указанных нами лиц был и теперешний наш староста Лебедевский. Дума почему-то не избрала никого из указанных нами, а выбрала, не спрашивая нашего согласия, в старосты купца Шлыгина и в помощники ему, о нужде в котором мы в заявлении и не упоминали, мещанина Корейщикова.

При всем сожалении нашем об устранении прежнего старосты, так добросовестно служившего, мы примирились бы и с решением Думы, так как купец Шлыгин, доселе бывший старостой при Троицкой Заволжской церкви, очень многое сделал для этой церкви, и даже помощник, ему назначенный, как столяр, имеющий большую мастерскую, не был бы бесполезен для собора по своей специальности; но городской говор, еще ранее избрания, указал нам на тайные цели Думы – в избрании именно двух лиц на службу при соборе.

Купец Шлыгин еще в ноябре избран в старосты Троицкой Заволжской церкви и не отказался от этого избрания. Дума и имеет в виду, что как только состоится его утверждение в должности соборного старосты, он откажется от собора, чтобы остаться старостой при своей приходской церкви. Тогда без новых выборов, старостой собора будет избранный теперь в помощника старосте Корейщиков. В городе уже давненько говорят, что Думе хочется провести Корейщикова именно в старосты собора. Мы, со своей стороны, находим такого старосту неудобным, не потому, что он мещанин, лице непредставительное в городе, а потому, что он человек самонадеянный и упрямый, с которым, пожалуй, неизбежны будут по делам нередкие столкновения, чего вовсе не желалось бы. Между тем мы не желали бы стать и с гражданами в неприязненные отношения, что непременно будет, если мы сами заявим Думе, что не желаем иметь при соборе избранных ей лиц.

Вот в этих то недоумениях и обращаемся к Вашему Высокопреосвященству за отеческим советом и наставлением, что нам делать?»

В ответ на это писал я от 31-го числа:

«Вот мои мысли по поводу вашего письма. При предстоящем рассмотрении дела о выборе старосты для кафедрального собора консистории надлежит иметь в виду:

1) Представленное в Городскую Думу заявление соборного причта о желании иметь старостой г. Лебедевского.

2) Согласие на это со стороны самого Лебедевского, которое должно быть заявлено им на бумаге.

3) Список кандидатов, составленный и представленный в Думу соборным причтом.

4) Неправильность избрания в должность соборного старосты купца Шлыгина помимо кандидатов, указанных причтом.

5) Затруднения для Шлыгина в исполнении обязанностей по собору при его избрании и утверждении в должность приходского церковного старосты и по его жительству за Волгой.

6) Неуместность избрания Думой помощника Старосты.

7) Сравнительное количество ежегодных соборных доходов при Лебедевском и его предшественнике.

Заключение из всего вышеизложенного может быть т о, что в должности соборного старосты следует утвердить купца Лебедевского.

Передайте эти мысли от моего имени С. П-чу (Славолюбову) и попросите его составить в этом смысле проект журнала, когда получен будет в Консистории отзыв из Думы и прислать мне его предварительно без подписи Челнов для просмотра.

Призывая на Вас и на братию вашу Божие благословение, поручаю себя молитвам вашим пред Благов. Князем Михаилом».

30-го ч. получил я письмо из Твери от А. К. Жизневского. Он писал мне в ответ на мое письмо от 9-го числа:

«Вы изволили одобрить мысль о Комитете по возобновлению Микулинского храма. При все моей готовности послужить этому доброму делу, я до сих пор не мог подготовить предположение об этом Комитете. Мне кажется, что председателем его должен быть Преосвященный Антонин, членами, кроме приходского священника и церковного старосты, могли бы быть местные помещики Н. Н. Пономарев, А. Б. Врасский, Князь Д. Н. Трубецкой и кроме того, Председатель Губернской Земской Управы С. Д. Квашнин-Самарин. С этими лицами, кроме Пономарева, я говорил по сему предмету, и они выразили готовность принять участие в Комитете. Что же касается меня, то я желал бы, чтобы эта чаша миновала меня.

Относительно Комитета о. протоиерей В. Ф. Владиславлев намеревался писать к Вашему Высокопреосвященству. Преосвященный Антонин изъявил мне свою готовность участвовать в Комитете; но к сожалению, как мне передавал Василий Федорович, ныне выражает свое нежелание. Впрочем, надеюсь завтра уяснить этот вопрос при личном свидании.

Я думаю, что Комитет подвинет сбор денег на Микулинский храм. У меня пока находится 147 руб. С. Д. Самарин обещал, при объезде своем губернии, позаняться сбором.

Помня постоянное покровительство, оказываемое Вами, Владыко, Тверскому музею, я не могу не сообщить Вам о сделанном мной сегодня приобретении дубовой доски, длиной 14 и шириной 12, при толщине в1 ½ верш., с надписью: «Лета 7158 году апреля в 23 день, на память святого Великомученика и Победоносца Георгия, сию обитель строил и о…²³³ в селе Вячке игумен Феодосий"…

1 февраля получено было мной письмо из Москвы от протоиерея Казанского собора Дм. Ив. Кастальского²³⁴.

Вот что писал мне от 31 января о. протоиерей Кастальский:

«От вдовы Софьи Михайловны Невоструевой я узнал, что Вашему Высокопреосвященству поручено рассмотреть церковно-библейский словарь покойного о. прот. А. И. Невоструева и по ее же желанию я решился утруждать Вас сим письмом.

Прошу позволения у Вашего Преосвященства кратко изложить мои мысли о сем словаре, мне хорошо известном, ибо приведение его в порядок было отчасти и мое дело, а также и желания Софьи Михайловны.

Словарь сей есть дело 20-ти или 25-ти летних, почти непрерывных трудов покойного А. И. Невоструева. А Ваше Высокопреосвященство сами хорошо изволите знать, как он трудился, и как был способен к такому труду по своим филологическим познаниям.

Словарь объясняет непонятные слова и целые фразы, указывает неточности и неправильности в переводе богослужебных книг и потому несомненно полезен.

Словарь сей важен не столько для понимания Библии, ибо для сего можно найти много иностранных пособий, сколько для богослужебных книг (также и пролога). А за богослужебные наши книги иностранцы, конечно, никогда не примутся, да и отдавать им этот труд было бы стыдно.

Словарь, конечно, нельзя признать трудом вполне законченным и совершенным; но чтобы двинуть его к дальнейшему совершенству, надо издать его; иначе будущему труженику предстоит та же громада 20-ти летнего труда, и все-таки опять несовершенного, а вернее – предстоит громада, пред которой опустятся руки и у неустрашимого работника. Просто, не найдется охотников на такой труд.

Все, что пишу, изложено мной в двух небольших статьях, напечатанных в Чтениях Любителей Духовного Просвещения 1881 года в книжках за март, стр. 130, и август, стр. 337. О том же словарь, а также и других трудах пр. Невоструева, еще обстоятельнее изложено в статье Мих. Симоновича Боголюбского, напечатанной в Православном Обозрении за 1874 год, месяц июль, стр. 97, и октябрь, стр. 504.

По распоряжению Его Высокопревосходительства, г. Обер-Прокурора Св. Синода, Синодальная типография сделала примерную смету на издание Словаря. Один завод по ее счету будет стоить 4500 руб., два завода 6500 руб. Но мне кажется, что Типография взяла для образца мелкое письмо самого а. Ив. Невоструева, в первых тетрадях его словаря, тогда как в остальных тетрадях письмо переписчика вдвое, а, пожалуй, и втрое реже, и крупнее. Не знаю также почему типография назначила за печатание листа 39 рублей, когда в других типографиях печатание стоит много дешевле. Во всяком случае, кажется мне издание словаря должно окупиться, особенно с помощью обязательной подписки хотя для некоторых церквей.

Таковы мои мысли о словаре А. Ив. Невоструева, а желания Софьи Михайловны в главном сходны с моими мыслями. И кроме того, ее желание то, чтобы поскорее было решено в принципе: покупать или не покупать у нее рукопись словаря, и, следовательно, получать или не получать ей деньги за словарь. А цену она назначила 500 руб., конечно весьма низкую и несоразмерную с достоинством труда; и так она сделала, конечно по нужде, ибо Александр Иванович не оставил завещания и остатки его достались ей в малой доле; остальное пошло к другим наследникам; а также поступила так и из опасения, чтобы высшая цена не помешала изданию словаря».

На письмо это я отвечал 14-го числа:

«В ответ на почтенное письмо ваше от 31-го минувшего января уведомляю Вас, что мне не было поручено рассматривать Церковно-Библейский Словарь покойного протоиерея А. И. Невоструева, а я брал его из учебного Комитета на время только из любопытства. Официально словарь этот был рассматриваем профессором здешней дух. академии Ловягиным, который, давши о нем отзыв не вполне удовлетворительный, тем не менее признал полезным иметь его под руками при кратких толкованиях на книги свящ. Писания и при исправлении славянского языка богослужебных книг.

В случае, если признано будет нужным оставить означенный Словарь в распоряжении Св. Синода, без сомнения, сделано будет приличное вознаграждение вдове протоиерея. Передайте это почтенной Софье Михайловне.

Призывая Вам Божие благословение, с братской о Христе любовью пребываю…»

4-го ч. день ангела высокопреосвященного митрополита Исидора. Был у него праздничный обед, к которому было приглашено персон до ста.

Возвратившись после обеда домой, я нашел у себя гостя – Витебского кафедрального протоиерея В. И. Волкова. Он гостил у меня до 12-го числа. Много у нас было с ним разговоров о Витебске, о старых моих там знакомых и о новых после меня церковных порядках, о новом архиерее, преосвященном Маркелле, которого о. Волков хвалил в некоторых отношениях. Представляясь в Петербурге разным властям, о. Волков являлся и к Обер-Прокурору, который поручил ему писать к нему о всем, что делается в Полоцкой епархии, помимо архиерея, против которого К. П-ч имел предубеждение.

Давний мой знакомый Помпей Николаевич Батюшков²³⁵ обратился ко мне с кратким письмом следующего содержания:

«Пользуясь дозволением напомнить Вам письменно о покорнейшей моей просьбе к Преосвященному Орловскому²³⁶, касательно желания престарелой тетушки моей, Анны Ивановне Киреевской, которая желала бы видеть церковь (Болховского у. Писканицы), где похоронен прах ее отца, деда моей жены, – самостоятельной. Помогите, Владыко, вашим словом, через что утешите 85 л. старуху, истинно обяжете меня и жену».

Это подало мне повод писать к Преосвященному Орловскому Симеону. И вот что я писал Его Преосвященству от 5-го числа:

«Обращаюсь к Вашему Преосвященству со следующей просьбой. П. Н. Батюшков просит моего ходатайства пред Вами за свою тетушку, 85-ти летнюю старицу А. И. Киреевскую, которая желает восстановить в своем бывшем имени самостоятельный причт при церкви села Писканицы Болховского уезда. Об этом производится уже, как он говорил, по вашей Консистории дело. Если можно, не откажите в удовлетворении просьбы благочестивой старицы. Дела о восстановлении приходов ныне легко проходят в Синоде. Во всяком случае, потрудитесь написать мне, какой я должен дать ответ по этому делу г. Батюшкову».

7-го ч. писал я в г. Осташков игумении Знаменского монастыря Ольге:

«Возвращаю Вам письмо графа В. И. Капниста. Я виделся с графом и не раз. Он подал в Синод прошение об учреждении монастыря при его имении. Прошение это послано Преосвященному Полтавскому²³⁷ на его заключение. Со стороны Св. Синода, вероятно, затруднения никакого не будет. Граф в свое время будет Вам писать и просить вашего участия в устроении монастыря. Если Вы найдете это со своей стороны возможным, пишите мне тогда и представьте свои соображения».

9-го числа я получил из Твери анонимное письмо от 7-го числа следующего содержания:

«Живущему лет за 30 пред сим в Твери и по истечении сего времени, снова переехавшему на жительство в сей город, не могут не бросаться в глаза два не бывшие прежде, но теперь по какому-то случаю утвердившиеся здесь порядка, правильнее беспорядка, действий 1) по отправлении литургии и 2) нахальному отношению некоторых православных к церкви.

1) Во всех здешних церквях, при коих имеется один только священник, положено начинать совершать литургию с 5 ½ –6 часов утра, т. е. служить так называемые ранние обедни. По слухам, положение это ввелось и упрочилось вследствие того, что в часы, в которые следовало бы отправлять позднюю обедню, здесь самые разгар базара, на котором нужно де бывать народу для исправления житейских нужд. Но и в прежнее время базары были в те же дни и часы, в какие и теперь, но церковь не делала уступки им, конечно потому, что служители ее хорошо знали и твердо помнили, что прежде девятого часа утра, т. е. прежде нежели Христос Господь осужден был на кресте, нельзя приступать к жертвоприношению, нельзя еще и потому, что в сем времени для (в девятом часу) Утешитель в явственном виде на Апостолы снизшедший, и Торический свет и совершенный совершеннее тем показавый, нас во единоименный Божественной Троицы час совершенное священнодействие Триипостасному Божеству освящать через тех же явственно научил. Прежде же девятого часа разве за некую поспешную нужду, да не прейдет литургия.

2) Едва ли не при всех церквах в Твери, во время Богослужений в воскресные и праздничные дни, находится известное, как бы штатное, число лиц, из молодежи, с примесью иногда и солидных лиц, ведущих вне храма и у стен его смешные разговоры и горячие споры с неизбежным при сем окуриванием этих стен, в замен церковного фимиама, своим табаком через папиросы. И такого явления прежде не бывало, а если теперь к оскорблению религиозного чувства встречается, то достоит пастырям люди Божие, им врученные, яже Богу суть благоугодная учити творити.

Православный.»

В последствии мне сделалось известным, что автор этого письма – отставной чиновник, бывший некогда секретарем в двух консисториях – Рижской и Саратовской, М. В. Окнов, поселившийся теперь в своем родном городе.

13-го ч. писал я в Одессу, преосвященному Никанору, епископу Херсонскому:

«Примите мое усердное искреннее приветствие на новой именитой кафедре. Да поможет Вам Верховный Пастыреначальник оправдать то доверие, какое Вам оказано Начальством при перемещении на эту кафедру, и да дарует Вам Господь быть достойным приемником столь знаменитых предшественников.

С братской о Христе любовью и преданностью имею честь быть"…

Со станции Починок писал мне от 11-го числа известный уже племянник покойного преосвященного архиепископа Тверского Алексея, Статский Сов. Руф. Павлинов. Ржаницын:

«Пользуясь льготой, какую представляет деревенская жизнь зимой для чтения, я перечитал все письма Митрополита Филарета к Преосвященному Алексию, изданные Вашим Высокопреосвященством в виде книги; думаю и прихожу к таким мыслям:

а) Ваше Высокопреосвященство замечаете в предисловии, что письма Митрополита Филарета к Преосвященному Алексию сравнительно с другими письмами того же святителя запечатлены, можно сказать, исключительным характером. Для почитателей Митрополита Филарета естественно возникает вопрос, что же это за лицо, для которого усматривается исключительность? А для иных изыскующих эта исключительность может возбуждать внимание со стороны присловья: «скажи мне, с кем ты знаком, я скажу, кто ты таков».

б) В ряду писем Митрополита Филарета есть такие, какие были бы понятнее, если бы были объяснены обстоятельства, вызвавшие их.

В том и другом случае я мог бы принести пользу своими пояснениями и сообщениями. И свои услуги я предлагаю, но с тем, чтобы дело делать воедино с Вашим Высокопреосвященством. Ум хорошо, а два лучше».

На письмо это я отвечал 17-го числа:

«Очень буду рад получить от Вас сведения, служащие к объяснению содержания, по кр. мере, некоторых писем в Бозе почившего Митрополита Филарета к вашему покойному дядюшке. Но жаль, что это не было сделано Вами прежде, до напечатания писем, тем более, что я, помнится, писал Вам о доставлении мне черновых писем (если таковые были) Владыки Алексия к Митрополиту. Письма эти, естественно, послужили бы к объяснению поводов к тем или другим ответам со стороны Московского Святителя.

И так остаюсь в ожидании от Вас, любезнейший Руфин Павлинович, имеющихся в вашем распоряжении материалов к разъяснению изданным мной, с вашего дозволения писем.

Между тем, не могу не известить Вас, что от продажи этих писем получена уже изрядная лепта в пользу духовных вдов и сирот Тверской епархии; не очень давно мной послан в Тверское Попечительство о бедных духовного звания 5-процентный билет Госуд. Банка в тысячу рублей, с тем, чтобы выдаваемы били только проценты, а сумма оставалась бы навсегда неприкосновенной».

14-го ч. вечером присутствовал я в торжественном собрании Славянского Благотворительного Общества, бывшем в Городской Думе. Обширная зала была переполнена народом. По прочтении годового Отчета, читали профессор Университета Ор. Ф. Миллер стихи и краткую речь, профессор Ламанский – пространную речь. В заключение была сказана краткая речь Преосвященным Митрополитом Киевским Платоном. В антрактах пели концерты студенты духовной академии. Присутствовавшим на акте предложена была подписка в пользу бедствующих славян. Мной подписано было 100 рублей.

16-го ч. получил я письмо из Орла от Преосвященного Симеона, который отвечал мне на письмо от 5-го числа:

«На вопрос ваш, Владыко Святый, о Песканицах вот пока что могу сказать: дело по сему в Консистории находится в производстве; из сведений, под руками у меня находящихся, оказывается, что в селе Густовари (к коему приписано село Песканицы) число душ муж. пола 430, а в Песканицах– 324 души; земли при той и другой церкви по количеству казенной препорции (по 3 десятины усадебной и по 30 десятин – удобной и неудобной); дома для священника в Песканицах нет. Посему, как изволите видеть, положение причтов незавидное, если при Густовари и Песканицах будут два причта, – и если по селу Песканицам обещаемый А. Ив. г. Киреевской вклад (в 3000 руб.) несколько поддержит содержание, то в селе Густовари при 430 душах прихожан причту будет существовать не без затруднения. так как денежных вкладов никаких нет ни по селу Густовари, ни по селу Песканицам; а по бедности Густоварских прихожан нельзя ожидать от них каких-либо денежных пособий причту.

Когда дело поступит ко мне, я обращу, впрочем, на оное особое внимание и при малейшей возможности со стороны средств к содержанию причтов, постараюсь направить дело сие в пользу прошения прихожан села Песканиц; мне самому вообще подобным просьбам хочется сердечно удовлетворять; возвращаю иногда по два раза такие дела в Консисторию к пересмотру; но иногда прихожу к убеждению, что не безопасно создавать затруднения в существовании причтов. Я по милости Божией, служу с миром. На прошлой неделе начал, продолжаю, и Бог даст, постом продолжу посещение Семинарии, духовных училищ и прочих учебных заведений.

При сем особо посылаю Вашему Высокопреосвященству брошюрки о приеме в Орле моего недостоинства и о моих грехах».

17-го ч. присутствовал я с прочими Членами Св. Синода на торжественном акте в С-Петербургской духовной академии, по случаю 75-летней годовщины ее существования. На этом акте, по прочтении Отчета о состоянии и деятельности академии за 1883год, читана была речь экстраординарного профессора И. С. Якимова²³⁸: «Священные книги В. Завета и вавилонско-ассирийские памятники клинообразного письма». После акта был торжественный и довольно шумный обед в покоях Ректора, еп. Арсения.

Совет академии, в предварительном собрании своем, избрал меня в Почетные Члены академии.

18-го ч. получил я письмо из Твери от Преосвященного Антонина следующего содержания:

«Осмеливаюсь прибегнуть к Вам с моей покорнейшей просьбой. Сего 15 февраля я имел счастье получить из Кабинета Его Императорского Величества полное архиерейское и диаконское облачение, при отношении г. Обер-Прокурора Святейшего Синода от 9 февраля за № 631. По смыслу его отношения, мне должно уведомить Его Высокопревосходительство о получении мной Высочайшего дара. Научите же меня, Милостивейший Архипастырь и Отец, не следует ли мне при этом просить Его Высокопревосходительство повергнуть к стопам Его Императорского Величества мою всеподданнейшую благодарность. Не имея на сие вашего архипастырского дозволения, я не решаюсь посылать Его Высокопревосходительству и уведомления о получении мной Высочайшего дара».

На другой же день мной был дан на это письмо такой краткий ответ:

«Спешу ответствовать Вашему Преосвященству на ваш вопрос.

Вам, без сомнения, надлежит уведомить г. Обер-Прокурора о получении облачений, и при этом можете просить Константина Петровича повергнуть пред Его Величеством вашу благодарность за Монарший дар.

Прося вашего молитвенного содействия к достойному вступлению на поприще Св. Поста, с братской о Христе любовью остаюсь ваш сомолитвенник"…

19-ч. получено было мной два письма: одно из Твери, другое из Москвы.

Из Твери писал мне от 18-го числа А. К. Жизневский:

«Усвоив добрые обычаи страны, с которой духовно я сроднился, позволяю себе в настоящие прощеные дни, хотя и письменно, явиться к Вашему Высокопреосвященству и просить прощения. По близорукости своей, вижу вины в том только, что подчас я докучал Вам и своими письмами, и ревностью по музею, быть может, не всегда по разуму. Надеюсь, Ваше Высокопреосвященство вашим снисхождением и христианской любовью покроете эти вины.

Вместе с прошением прощения приношу и мою глубокую благодарность за милостивое разрешение уступить из Микулинской церкви костяную гребенку в Тверской музей. На этой гребенке, кроме львов, единорога и грифов с княжеской короной, оказались изображения амазонок с мечами; внизу имеется надпись: «Спаси мя от уст львовых, от рог единорож смирение мое».

Прошу принять уверение в глубоком уважении и совершенной преданности».

20-го ч. получена была мной из Мурома от протоиерея Орфанова телеграмма с печальным известием о смерти, вследствие разрыва сердца, свояка его, священника Крестовоздвиженской церкви Иакова Андреевича Силецкого.

На другой же день, 21-го ч., я поспешил ответить на эту телеграмму, и вот что писал я А. И. Орфанову:

«Получив от Вас прискорбное известие о внезапной кончине Иакова Андреевича, спешу на помощь осиротелой семье. Прилагаемые при сем сто рублей употребите на необходимые издержки при погребении, а если что останется от этой суммы, отдайте сиротам. Но сколько осталось сирот и в каком они возрасте?

На Вас, без сомнения, ляжет нравственный долг ближайшим образом попещись об устройстве этого родственного семейства. На старших братьев, рассеянных по белому свету, сироты, конечно, много рассчитывать не могут. Я, со своей стороны, не откажусь время от времени, оказывать им возможную помощь.

Удосужившись, опишите мне обстоятельства кончины о. Иакова и то положение, в каком он оставил своих детей.

Мир и Божие благословение Вам и семейству вашему».

21-го ч. получено было мной письмо со станции Галовки, Харьковско-Николаевской железной дороги, от графа Влад. Ив. Капниста. Он писал мне от 14-го числа:

«Только что вернувшись домой, в Козельщину, я первым долгом счел жене моей передать о том благосклонном расположении, участии в близком сердцу нашему дел и внимании, коим Вы, Высокопреосвященнейший Владыко, незаслуженно почтили меня… Глубоко тронутая семья моя шлет Вам, Владыко, выражения своей беспредельной преданности и глубочайшего уважения, при чем мы преисполнены уверенности, что в деле устройства женского общежительного монастыря в Козельщине (о чем мной и подано прошение Св. Синоду) – Вы Владыко, наша надежда и упование, а принимаемое Вами столь сердечное в деле этом участие, конечно внушается Вам свыше, волей Царицы Небесной, Заступницей нашей…

У нашего владыки²³⁹ я еще не успел быть и потому не знаю, получено ли им прошение, врученное мной Владимиру Карловичу Саблеру, которому он обещал дать немедленный ход. Теперь, вручив свои дела и выразив свои желания Святейшему Синоду, я чувствую великое душевное успокоение, надеясь и будучи уверен, что мудрые архипастыри наши устроят и решат все ко благу и славе Церкви и пасомых.

С глубочайшим уважением и совершенной преданностью имею счастье быть».

Из Харькова от 21-го ч. писал протоиерей А. Щелкунов:

«16 февраля наш о. Ключарь²⁴⁰ передал мне от лица Вашего Высокопреосвященства благословение и поздравление меня с должностью члена Хар. Д. Консистории, а 17-го получен о сем последнем обстоятельстве и Синодальный указ. Со слезами подвергаюсь я пред Божественным Промыслом, даровавшим, в лице вашем, Архипастыря, изведшего меня – шесть лет тому назад – из земли Халдейской, из рова погибели… а ныне стоящего у кормила Церкви Всероссийской как бы и для того, чтобы довершить начатое благодеяние: изведши из рва, благословить и поставить на довольно возвышенном холме. Был я той погибшей драхмой, отыскать которую Вышний Промысел судил вашей Богопросвещенной мудрости и милосердой усмотрительности… И Вам же, избавитель мой, тот же Божест. Промысел судил не только окончательно стереть с обретенной Вами драхмы, прилипшие к ней пыль и сор, но и прояснить ее и присоединить к тем драхмам, которые, не имея несчастья быть оброненными в сор, безжалостно наметывали оный на оброненную. Помолитесь, Владыко, да дарует мне Господь силы и разум оправдать собой Божие о мне изволение.

Осмеливаюсь послать Вам при сем мою «речь прощальную с паствой» – той землей халдейской, из которой ваша мудрая усмотрительность извела меня в Ханаан – Харьков. Благоволите, Владыко, прочитать ее и оставить у себя как мое, пред Богом и людьми, исповедание непостижимых путей Б. промышления, даровавшего мне в Особе вашей избавителя от тех, которые не ведали, что творили надо мной… Ведал же то Божий Промысл.

А не Божественному ли помышлению надо приписать то обстоятельство, что протоиерей Вертеловский должен был свое место – члена Консистории – уступить мне? Этот «Член», по отношению ко мне, хотел быть не судией только неправедным, но и … палачом безжалостным. Около трех лет он мучил меня по моему «делу"…, выжидая благоприятнейшего момента для нанесения мне наичувствительнейших и наипозорнейших ударов; приговорил меня к 6-месячному заключению в монастырь. Когда же другие члены, во главе с о. Симеоном²⁴¹, протестовали против такого постановления, он (с прот. Солнцевым) написал свое мнение, поспешил с ним к Владыке (Иустину) в Всесвятское и убеждал его согласиться с ним. Чем же это кончилось? А тем, что тогда Владыка Иустин отверг драконовское мнение, а теперь Владыка Амвросий изверг и самого дракона из судейского места. Если понятны причины извержения Вертеловского из Консистории, то чем, как не таинственно-поучительным действием Промысла, объяснить назначение на его место меня? Или в Харькове нет протоиереев достойнейших? Есть. Но не они были так поруганы Вертеловским. Не знаменательно ли это и не вразумительно ли для всех Вертеловских? А сподвижнику его – Солнцеву выпало теперь сидеть за присутственным столом прямо насупротив меня и, следовательно, прямо смотреть в глаза тому, кого так хотелось опозорить. Пусть это мелочь, случайность, но сложилась то она остроумно и поучительно. У древних египтян был закон, по которому отец, убивший своего сына, должен был трое суток смотреть на него, держа его на своих руках. Что-то похожее присуждено Божиим Промыслом и о. Солнцеву.

Наконец, я и на себе чувствую некое призвание Промысла ходатайствовать пред Вашим Высокопреосвященством. В предшествовавшем сему письме моем я изложил Вам, что последним преступным деянием Вертеловского было представление им к наперсному кресту клиента его и Буханцевского – священника Александра Давидова, того самого, который, в качестве помощника моего по Недригайловскому приходу, предавал меня в руки этих двух разбойников. В этом представлении Давидова к кресту есть нечто похожее на то, как если бы Каиафа представил к награде Иуду Искариота за предательство…

Защитите, Высокопреосвященнейший, святый крест Господень от такого поругания. Если на кресте видеть злодея ужасно, то на сем последнем видеть святый Господень крест больно и обидно: это было бы кощунством.

О. Вертеловский, возвратясь из Питера, принял на себя личину человека, якобы успевшего во всем, зачем туда ездил; рассказывать, что он «раскопал» какие-то «дела», то это де не пройдет даром и т. п. Что же до назначения меня в Члена Консистории, то он так выражался: «еще на двое бабка угадывала – утвердит ли Синод этого «авантюриста». А так как Св. Синод уже благоволил утвердить меня, то надо думать, что и другие россказни Вертеловского также несбыточны. Есть, впрочем, пословица: «кого Бог захочет наказать, то прежде разум отнимает». Если сей последний акт Божий Правосудия уже совершился над Вертеловским, и он затеет борьбу со своим Архипастырем, то… «Знаете ли, чем это может кончиться для Вертеловского? Соловками, или Спасоефимиевым монастырем»! Сказал я однажды нашему о. Ключарю и получил от него в ответ: «дай Бог пророчеству вашему не солгатися».

Вот содержание приложенной при письме речи о. Щелкунова:

«Всем время, и время всякой вещи под небесем… время обымати и время удалятися от обымания

(Еккл. 3:1:5)

Прошло 10 лет с той поры, как по воле одного из великих иерархов тогдашнего Архипастыря²⁴² нашего, впервые узрел я вас, братие, и впервые же простер к вам слово мое. Теперь же по милости нынешнего Архипастыря²⁴³, переходя на службу в кафедральный град Его, я в последний уже раз исхожу на сие священное место сказать вам и последнее мое слово. Всем время, и время всякой вещи под небесем… время обымати и время удалятися от обымания.

Разлука всегда грустна… А между тем она неизбежна для человека – странника земного, долженствующего стремиться к отечеству небесному. Есть Божий Промысл, бодрствующий и над нами и управляющий всеми, так называемыми случайностями нашей жизни. Сей то Божественный Промысл устрояет для человека многоразличные пути жизни нередко вопреки всех его расчетов (выражение полного надеяния только на благое Провидение), но всегда с благой целью – так или иначе устроить его спасение, чтобы из него, – странника земного, – уготовился Божий человек, постоянный гражданин оного горнего Града Иерусалима. Посему то часто встречает человека то, что и не входило в план его расчетов, хотя он и привык думать, что сам распоряжается собой: от Господа исправляются пути мужу.

Остается, следовательно, с благоговением, покорностью и благодарностью вступать на новые пути жизни, особенно, если эти пути указуются, как в данном случае, такой священной рукой, как десница Владыки нашего. Отец и печальник столь великой паствы, Богомудрый и многоопытный, Он не укажет чаду своему пути погибельного, не подаст камня, вместо хлеба, и вместо рыбы, скорпию.

Путь, указываемый такой рукой, не может быть путем погибельным, и я почитаю себя счастливым, что вступаю на сей надежный путь, – счастливым тем более, что указанное мне поприще служения моего близко к священному седалищу Его, Богомудрого Архипастыря и Отца, милостиво приблизившего меня к себе, быть может и для того, чтобы по образу высочайшего пастыреначальника Иисуса, помощи²⁴⁴ мне, немало искушаемому доселе.. Благословен Господь, изводящий столь достойных делателей на дело спасения страждущих и обремененных… Да послужат они, столь дорогие делатели, спасению вверенных им Богом пастырей и пасомых до самого позднего вечера из жизни!

Счастливый новым своим назначением, не подумайте, возлюбленные, чтобы я легко расставался с вами, забыл про вас. О нет! Десять лет жизни, проведенной среди вас, глубоко отпечатлелись в моем сердце, хотя и не всецело отрадными чертами. Сколько, с одной стороны, утешала меня ваша любовь о Христе и преданность, столько же с другой, Господу угодно было повергнуть меня у вас в горнило²⁴⁵ искушений, уготованное теми, которые по Апостолу, от нас изыдоша, но не быша от нас²⁴⁶ . Юн бех и состарехся, но если бы Господь Промыслитель не ввергнул меня в такое горнило, то я не верил бы, что таковое²⁴⁷ и возможно. Привыкнув от юности видеть во всех обстоятельствах жизни руку Промысла Божия, с благоговением лобызаю сию Божественную руку, уготовавшую мне столь очистительное горнило; вседушно прощаю и тех, кто послужил мне на этот раз пещью вавилонской. Они не ведали, что творили; ведал все Божий Промысл. Едине Ведый человеческого естества немощь, не воздаждь им по делам их, не отрини их от своей благостыни, ими же веси судьбами спаси их, а мне, многогрешному, даруй зрети моя прегрешения и не осуждати брата моего!

За сим речь моя к вам, братие, коротка. Вы, как и я странники земные, долженствующие стремиться к отечеству небесному; вы, как и я, стремитесь к оному небесному назначению. Но помните, что путь к этому вожделенному царствию не только тернист и узок, но и многоизвилист: без руководителя тут нельзя. Руководители же у вас всегда есть и будут. Это, во-первых, Архипастырь наш, а во-вторых, посылаемые им священники: их послушайте. И в далеком от вас расстоянии искренне порадуюсь за вас, если вы пребудете воистину послушными их чадами.

Господи, Сердцеведче, Ты поручил нам, служителям твоим, только сеяние добра, предоставив возращение его своему всемогуществу. Призирай же небесе, посещай виноград сей и утверждай его в добре, сеянном с благословения десницы Твоей»!

24-го ч. я получил письмо из Твери от преосвящ. Антонина, который писал от 23-го числа:

«Примите благоснисходительно от меня почтительнейшее приветствие с наступившей свят. Четыредесятницей и наше искреннейшее молитвенное желание, чтобы Всевышний Господь сподобил Вас, по благополучном окончании ее, в радости увидеть светлый праздник Воскресения Христова.

Два письмо Вашего Высокопреосвященства я имел утешение получить и приношу за них Вашему Высокопреосвященству нижайшую благодарность. Получив ваше отеческое наставление относительно уведомления Его Высокопревосходительства господина Обер-Прокурора Святейшего Синода о получении мной свящ. облачений, я в тот же день отправил ему уведомление и теперь чувствую себя покойным.

За особенное утешение счел я для себя служить в домовой церкви Вашего Высокопреосвященства в храмовой праздник²⁴⁸. И действительно, великое удовольствие доставило мне служение в ней. Благолепный вид храма, чистота, убранство, полное освещение, драгоценные св. облачения, внятное чтение и приятное пение при богослужении, – все это восхищало душу и услаждало сердце. И не я один чувствовал это, но и все, в большом количестве прибывшие к богослужению, граждане г. Твери. Праздник был вполне торжественный.

За особенную милость Божию ко мне считаю то, что вверенная мне обитель начинает под моим управлением приходить в лучшее состояние. Ободряемый милостивейшим отеческим вниманием к ней Вашего Высокопреосвященства, буду пещись об ней сколько есть у меня сил, призывая на помощь Господа Бога и Пречистую Матерь Его. Я очень полюбил Отроч монастырь. Мне грустно было слышать, что он находился в совершенном забвении, даже в пренебрежении со стороны граждан г. Твери, по причине внутреннего расстройства. Говорят, почти ни одного человека не бывало в нем порядочного при богослужении. Иные даже понятия не имели о нем. Теперь, по милости Господа Бога и Матери Божией, граждане г. Твери начали узнавать Отроч монастырь. И в будни нередко бывает за литургией не один десяток молящихся, а в праздничные и воскресные дни церковь буквально бывает полна. В наступивший же пост мы имеем утешение видеть в нашей обители еще более молящихся. К повечериям собирается столько народа, что даже лучшим гражданам, несколько запоздавшим. приходится стоять в паперти, по причине непроходимой тесноты в церкви.

Готовясь в настоящую св. седьмицу принести Господу Богу покаяние во грехах моих, преклоняюсь к стопам Вашего Высокопреосвященства, смиреннейше прося простить мне всякое прегрешение, вольное и невольное, и преподать мне архипастырское благословение на благоуспешное и богоугодное прохождение подвига св. поста. Простите и благословите, Милостивейший Архипастырь и Отец, вместе со мной и всю братию св. обители нашей».

Вечером в этот день я имел надобность быть у высокопреосвящ. митрополита Исидора, для получения от него разрешения на совершение литургии, на другой день в кладбищенской церкви Малой Охты, по случаю погребения жены благотворителя Бежецкого женского монастыря, Д. Ст. Сов. Мих. Егор. Петрова, Елизаветы Ильиничны. Препятствия к этому со стороны Владыки, конечно не оказалось. Но он, выслушавши мою просьбу и охотно изъявивши на нее согласие, вступил со мной в довольно пространственную беседу. В беседе этой между прочим, была речь: 1) о бумагах, оставшихся после покойного митрополита Московского Филарета, о которых Владыка Исидор ничего не знал; 2) о лекциях бывшего инспектора и профессора Спб. дух. академии Иннокентия²⁴⁹ (Борисова), заподозренных в неправославном направлении, доведено было до сведения митрополита Серафима²⁵⁰ тогдашним викарием (1831–33 г.) еп. Смарагдом (Крыжановским)²⁵¹; а Серафим, по обычаю, рассмотрение этих лекций поручил Филарету, который и нашел в них нечто не православное. Филарет по этому, а равно и по другим, подобного рода, поручениям, называл де себя в шутку кочергой в руках Серафима, который загребал ей жал, и сам оставался в стороне; между тем, вина и негодование от посторонних относились к нему, Филарету; 3) о недостатке искреннего расположения к нему, Филарету; 3) о недостатке искреннего расположения к митрополиту Филарету со стороны Императора Александра Николаевича, который по словам протопресвитера Бажанова, уважал его за ум, но не любил его; наконец 4) о награждении духовных лиц орденскими знаками против которых К. П. П. сильно предубежден, так что, в год вступления на престол (1881) нынешнего Государя, он не хотел представлять к наградам ни одного архиерея, но митрополит убедил его не нарушать прежних порядков.

Во изложенной здесь в кратких словах, беседе не мало, однако ж е заключается поучительного и назидательного:

Забираются по смерти великого святителя важные в церковном и государственном отношении бумаги, опечатываются, хранятся в Синодальном архиве, потом раскрываются, приводятся в порядок и приготовляются к изданию, а первенствующий Член Св. Синода об этом и понятия никакого не имеет. Разве это в порядке вещей?

Старейший иерарх повелевает, младший исполняет повеленное и остается в глазах посторонних виноватым и ненавистным.

Муж высокого ума и безукоризненной жизни дает царю мудрые советы и делает полезные предостережения, и через это лишается царской любви и благоволения.

Наконец жалует подданных царь, но не жалует….

25-го ч. получил я письмо из Мурома от протоиерея А. И. Орфанова. От 23-го ч. он писал мне в ответ на мое письмо от 21-го числа:

«И похоронили мы с честью подобающей любезнейшего собрата и брата нашего о. Иакова Андреевича. Слез, слез горчайших – море. Без трепетного содрогания никто не мог вынести этой трагической сцены. И как не плакать? 4 девицы неустроенные, 5-я выданная, брошенная мужем и в добавок с ребенком. В доме пусто, впереди ничего.

Высокопреосвященнейший Владыко! Напишите нашему Архипастырю²⁵², дабы он дал это место в пользу осиротелого многочисленного семейства Силецких. Жениха постараюсь приискать достойного и соответствующего месту. Готов и во Владимир сам съездить, но что там мой слабый голос?

Смерть Якова Андреевича произошла моментально от разрыва сердца. Сидел, читал книгу в 10 ч. утра, вдруг упал и оказался мертвым. Жаль, очень жаль его! И по летам (ему 63 года), а паче по семье нужно бы пожить. Но судьбы Божии нам неведомы».

26-го ч. Неделя православия и день рождения Государя Императора. В Исаакиевском соборе, пред литургией совершен был обычный чин Православия (без пения в конце песни Тебе Бога хвалим ­), при собрании архиереев (кроме Новгородского митрополита), под предстательством Митрополита Киевского. Протодиакон Громов читал и провозглашал: анафема громко и выразительно. Литургию совершал Митрополит Московский, а к молебну после литургии прибыл и Владыка Исидор.

27-го ч. скончался в Царском Селе бывший губернский предводитель тверского дворянства, Тайн. Сов. Князь Борис Вас. Мещерский²⁵³, человек добрый, честный и всеми уважаемый. Да упокоит Господь душу его в селениях праведных!..

28-го ч. писал я во Владимир преосвященному архиепископу Феогносту:

«Обращаюсь к Вашему Высокопреосвященству с усерднейшей просьбой. Вам, без сомнения донесено уже о внезапной смерти моего свойственника, вдового священника Муромской Крестовоздвиженской церкви Иакова Силецкого. После него осталось, кроме двоих обучающихся в семинарии сыновей, четыре дочери девицы. Огни то просят меня ходатайствовать пред Вашим Высокопреосвященством об устройстве одной из них на родительском месте. Дядя же их, протоиерей Орфанов, пишет мне, что если дозволено будет приискать жениха для сироты, он постарается найти достойного кандидата на место умершего Силецкого.

Исполняя слезную просьбу сирот, пишу эти строки Вашему Высокопреосвященству, а будет ли оказана им милость – это уже дело вашего архипастырского благоусмотрения».

Вечером был я у К. П. Победоносцева и представил ему экземпляр вновь составленного и изданного акафиста св. Благоверному В. Князю Михаилу Ярославичу Тверскому, оставив у него еще 5 экземпляров, для вручения Их Высочествам, В. Князю Константину Николаевичу, супруге Его В. Княгине Александре Иосифовне, В. Кн. Константину и Димитрию Константиновичам, а также Королеве Эллинов, Ольге Константиновне, посещавшим в 1879–80 г. Тверь и поклонявшимся св. мощам Благоверного Князя Михаила.

Однажды вечером посетил меня профессор Михайловской Артиллерийской академии, генерал-лейтенант Ник. Федоров. Эгерштром, (помещик Вышневолоцкого уезда). В беседе между нами зашла речь, между прочим, о всеобщей воинской повинности. Я утверждал, что из этого закона следует сделать исключение в пользу оканчивающих курс в духовных семинариях – кандидатов священства. Принятие в военную службу таких лиц, по моему мнению, или бесцельно, или вредно в виду их будущего назначения. Бесцельно, потому что воспитанник семинарии, пробывши в военной службе два-три года и научившись военным приемам, возвращается потом в епархиальное ведомство с правом на получение священнического места. Спрашивается, может ли служить изучение воинских приемов нужно или полезной подготовкой к священному служению? Не думаю. Но если воспитанник семинарии – кандидат священства, вступивши в военную службу, будет отправлен на войну и там или сам будет изувечен, или прольет человеческую кровь, в том и другом случае он потерян для церковной службы. Ни изувеченный, ни проливающий чью бы то ни было кровь не может быть допущен, по церковным правилам до принятия священства. Г. Эгерштром совершенно согласился с моим взглядом и вслед затем он огласил мой взгляд в одной им петербургских газет. В присланной им мне вырезке из этой газеты вот что я прочитал:

«По вопросу о назначении на места священнослужителей, один из наших архиепископов, как мы слышали, вносит в Св. Синод вопрос о неудобстве призыва в военную службу воспитанников духовных семинарий, немедленно по окончании ими курса. Семинаристы, поступая в военную службу, в случае участия в военных действиях, на основании церковных постановлений, не могут быть уже назначены священнослужителями; таким образом, по мнению владыки, окончившие курс в семинариях и не поступившие в духовную академию, не должны быть призываемы к отправлению воинской повинности ранее 25-летнего возраста. При такой льготе многие из окончивших курс в духовных семинариях, еще до достижения ими обозначенного возраста, займут места учителей или священнослужителей, и только не получившие таких мест будут призваны к отправлению воинской повинности, в таком смысле, по мнению владыки, желательно изменение в положении о воинской повинности для наших семинаристов, так как пролившие чужую кровь или раненые не могут быть священнослужителями не только в белом, но и в черном духовенстве».

1 марта в 2 часа по полудни в Петропавловском соборе была совершена по Императоре Александре Николаевиче, в день Его мученической кончины, панихида, в которой участвовал и я. Собор на этот раз был переполнен высшими военными и гражданскими чинами. По окончании панихиды, когда я за другими архиереями возвращался в алтарь, подходит ко мне генерал высокого роста, очень красивый собой, и просит у меня благословения. Благословляя его смотрю на него и не знаю кто он. «Вы не узнаете меня», говорит генерал. «Нет», отвечаю. «Я – Исаков»²⁵⁴. «Ах, Николай Васильевич! Простите, давно не видавшись с Вами, я не узнал Вас».

Я знал Н. В. Исакова по Москве, когда он был Попечителем Московского Учебного Округа, а я был Ректором Моск. семинарии. Раз, а может быть и не один раз он приглашал меня и просил моих советов, когда он предполагал открыть Учительскую семинарию в Москве. Затем Н. В-ч был начальником военно-учебных заведений, когда я, бывши на Полоцкой епархии, имел с ним письменные сношения по Полоцкому кадетскому корпусу, но личных свиданий с ним не имел. В настоящий раз я встретил его уже в звании Члена Государственного Совета.

Известно, что Н. В. Исаков имел, вследствие своего особенного происхождения, необыкновенное сходство с покойным Государем Александром Николаевичем, был как бы его двойником, так что иные, при встречах не могли отличать одного от другого. И вот раз какой был случай. Государь был довольно долгое время в Москве (именно в ноябре и декабре 1862г.) и имел обыкновение каждое утро прогуливаться по Московским бульварам. Однажды он шел по Пречистенскому или Тверскому бульвару; на встречу ему идет какой-то чиновник или военный, близко знакомый с Исаковым. Встречаясь с Государем и принявши его за Исакова, громко кричит ему, протягивая руку: «здравствуй Николай Васильевич». Когда Государь, не отвечая грозно взглянул на него. тот, всмотревшись в лицо и узнавши в нем Государя, обезумел от ужаса и прибежавши к Каткову, издателю Московских Ведомостей, не знал, что ему делать. Катков успокоил его.

После неожиданное встречи со старым знакомым, я счел приличным тотчас же сделать Николаю Васильевичу визит, тем более что он жил на моем пути из Собора к Ярославскому подворью (на 4-й линии Вас. Остр. № 17). Он принял меня как старого знакомого, очень любезно. Вспоминали Московскую старину и так как я в это время занимался приготовлением к печати известного «Собрания мнений и отзывов М. М. Филарета» и собирал письма его к разным лицам, то естественно зашла у нас речь об этом великом иерархе. Но при этом мне пришлось выслушать из уст моего почтенного гостеприимца не очень утешительную весть о Владыке Филарете, именно, что покойный Государь будто-бы был не вполне доволен Филаретом по причине беспорядков по Московской епархии…

2 ч. день Восшествия на престол Государя Императора Александра Алексеевича. Торжественное служение в Исаакиевском соборе. Генералитета в соборе было очень много: присутствовали при молебне и некоторые из Великих Князей.

Их Исаакиевского собора я заезжал по приглашению накануне, в Мраморный Дворец к Великому Князю Константину Николаевичу, чтобы принести Его Высочеству благодарность за посещение им в декабре 1879 г. Твери. В. Князь принял меня благосклонно и довольно долго беседовал со мной. Речь шла о Твери, о Владимире – моей родине, о почивающем в Успенском Владимирском соборе великом князе Георгии Всеволодовиче, погибшем в 1238 г. в битве с татарами на реке Сити, в нынешней Тверской губернии. День памяти сего благоверного князя 4 февраля – день рождения В. Кн. Веры Константиновны (1854 г.). А так как В. Князь узнал, что я жил в это время на Васильевском острове, в Ярославском подворье в смежности с казармами Лейб-гвардии Финляндского полка, то речь зашла об этом полке и его полковом празднике. Его Высочество состоит шефом этого полка по наследству от Августейшего дяди Цесаревича В. Кн. Константина Павловича. Полковой праздник 12 декабря – в день памяти свят. Спиридона Тримифунтского. День этот памятен для Его Высочества по некоторым фамильным обстоятельствам, между прочим, потому что его дочь, Ольга Константиновна, королева Эллинов, в этот день вступила на греческую землю в 1867 г. на острове Корфу, где почивают мощи святителя Спиридона в сидящем положении.

От Его Высочества я прошел на половину В. Княгини Александры Иосифовны²⁵⁵, также посещавшей Тверь в июле 1880 года, для свидания с августейшим сыном Николаем Константиновичем, вызванным для сего из Самары, где он имел тогда свое пребывание.

Откланявшись Ее Высочеству, я хотел посетить Великих Князей Константина и Дмитрия Константиновичей, но они не могли принять меня у себя внизу, по случаю возобновления их покоев, в виду предстоящего бракосочетания первого из них с принцессой Саксен-Альтенбургской Елизаветой Маврикиевной. Они вошли в верхние апартаменты, где я их ожидал, и любезно начали со мной беседовать. Я счел уместным приветствовать августейшего жениха с нареченной его невестой; при этом пожелал, чтобы невеста Его Высочества была вполне достойна его во всех отношениях, особенно религиозно-нравственном. «А вот, к сожалению, сказал Великий Князь, она не будет православной». –Как же это можно? возразил я. Вашему Высочеству следует непременно склонить ее к принятию православия. – «Но это трудно сделать, сказал В. Князь: ведь подан уже пример (разумеется, В. Княгиней Марией Павловной). » – «А мы сделаем ее православной», – громко сказал при этом В. Князь Дмитрий Константинович. Однако же Ее Высочество до сих пор остается вне православия.

3-го числа в 9 часов вечера, получил я от высокопочтенного соседа своего, преосвященнейшего митрополита Киевского Платона краткую записку следующего содержания:

«Сию минуту был у меня Иван Петрович Корнилов²⁵⁶ и уволил нас с Вами и преосв. Ионафаном²⁵⁷ от завтрашнего обеда у него. Значит мы можем завтра обедать у Ректора семинарии ничтоже сумняся».

4-го ч. писал мне П. Н. Батюшков:

«Сегодня надеялся я иметь честь обедать с Вами у Ивана Петровича Корнилова, но получил сейчас от него уведомление, что обед отложен на неопределенное время и потому решаюсь утруждать Вас письменно просьбой, которую имел намерение передать Вам устно.

Церковное попечительство Кальварийской церкви (Сувалкской губ.), о которой я имел честь докладывать Вам вчера, нуждается во многих богослужебных предметах, которые желательно было бы выслать ей в дар, не употребляя на их покупку денег из суммы, пожалованной попечительству Государем Императором. Не можете ли, Владыко, помочь этому горю? Быть может в вашей ризнице или в ризницах Тверских соборов и церквей найдутся излишние предметы, которые были бы так полезны для нищенского, молитвенного приюта, построенного в сплошной иноверной и иноплеменной стране, в память так славно погибшего под Геок-Тепе, русского солдатика, уроженца Кальварии, Агафона Никитина?

Вот что требуется для этой церкви:

1. Чаша для св. Причастия с прибором.

2. Водосвятная чаша.

3. Мирница.

4. Всенощное блюдо.

5. Напрестольное Евангелие.

6. Напрестольный Крест.

7. Хоругви.

8. Два подсвечника для местных икон.

Четыре маленьких колокола для звонницы Попечительство уже заказало за свой счет в Москве, а я закажу на мой счет св. икону преподобного Агафона в мастерской Троицкой Лавры».

Удовлетворить в этой просьбе, пребывая вне своей епархии, я не имел возможности.

В тот же день присутствовал я вместе с прочими членами Синода на акте в С-Петербургской дух. семинарии, по случаю 75-летнего юбилея ее существования. На акте читана была преподавателем Надеждиным²⁵⁸ Историческая Записка о семинарии и затем краткий отчет за последний год. По окончании акта в квартире Ректора, протоиерея Розанова, был приличный обед.

5-го числа я получил из Капитула Императорских орденов извещение о назначении мне пенсии (500 р.) по ордену св. Александра Невского, полученного мной в прошедшем 1883 г., в день Коронации.

6-го ч. обратился я в Св. Синод с представлением за № 681 следующего содержания:

«Настоятель Николаевской Теребенской пустыни, игумен Арсений²⁵⁹ по окончании курса в Тверской дух. семинарии, получивший образование в Горигорецкой Земледельческой школе, с 1847 по 1878 год состоял на духовно-учебной службе, сначала в должности преподавателя Тверской дух. семинарии²⁶⁰, потом в должности смотрителя духовного училища²⁶¹; в 1880 г., по случаю вдовства, пострижен был в монашество, а в 1881 году определен настоятелем Николаевской Теребенской пустыни с возведением в сан игумена. В течение трехлетнего управления этой пустынью, он, Арсений, привел ее в отличное благоустройство во всех отношениях.

Принимая во внимание многолетние труды игумена Арсения по духовно-учебной службе и особенные заслуги по управлению вверенной ему обителью, долгом поставляю почтительнейше ходатайствовать пред Св. Синодом о возведении игумена Арсения в сан архимандрита.

При сем прилагается послужной его список».

Ходатайство мое было уважено.

В тот же день получено было мной письмо от ректора Моск. академии, протоиерея С. К. Смирнова, который писал мне от 4-го числа:

«Вчера я имел честь препроводить Вам изданную мной книжку о преп. Сильвестре²⁶² и письма митрополита Филарета к Филарету Черниговскому²⁶³. Примите мое малое приношение с любовью.

Я послал опять службу преп. Сильвестру к Преосвященному Ярославскому²⁶⁴ с просьбой, чтобы он пустил ее в ход. Усерднейше прошу вашего содействия разрешению моего труда к напечатанию. Митрополиту я и говорил лично, и написал об этом, представив основания, удостоверяющие в святости преподобного. В самом деле, если во имя преп. Сильвестра устроено и освящено два придела в Ярославской епархии, если в XVII веке были уже в употреблении тропарь и кондак, составленные в честь его, если имя его внесено в месяцеслов, то сомнения относительно службы, по-видимому, быть не может, что служба ему в прошлый раз не пришла в Синод, этим я обязан своему товарищу, преосв. Сергию²⁶⁵, и еще Василию Борисовичу²⁶⁶. Теперь я чувствую новое веяние, благоприятное для моего труда. И так не оставьте меня Вашей милостью.

В газетах было известие, что Вы изволите состоять в комиссии по пересмотру академического устава. Соблаговолите известить меня о ходе этого дела, которым, конечно, я заинтересован. Желательно знать, будет ли введен устав в новом учебном году.

Газета Восток назначила меня в протопресвитеры Успенского Собора. Не имеете ли Вы сведений, было ли какое-либо основание для служа, широко распространившегося по Москве?

Идет ли печатание бумаг митрополита Филарета?

У нас по милости Божией, все благополучно. О. Наместник²⁶⁷, получив от митрополита разрешение для лечения провести весну в скиту, рано почуял весну и уехал в скит с первой недели поста, пребывает там и теперь, и не служил в Лавре ни в день рождения Государя Императора, ни в день Восшествия на престол».

На письмо это я отвечал на другой же день в следующих словах:

«Простите великодушно, что так давно не писал Вам. С осени и до сих пор у меня так много и дела, и препятствий к делу, что мало уже остается свободного времени для частной переписки, между тем как письмо получаю с разных сторон почти ежедневно.

Душевно благодарю Вас за присланные книжки. О вашей службе преп. Сильвестру в Синоде не было еще при мне речи; но, когда зайдет об этом речь, я без сомнения не буду против Вас. Впрочем, ныне эти дела в Синоде легче проходят, чем прежде.

Проект академического устава мы предварительно рассматривали втроем: Владыка Московский, преосвящ. Леонтии и я при участии И. А. Ненарокова. Замечания наше вчера внесены были в Синоде и, кажется скоро будет представлен Устав на Высочайшее утверждение. Вслед за сим предполагается пересмотр Уставов Семинарского и училищного.

У нас, в настоящую пору, немало отнимают времени заседания в Комитетах по пересмотру наградных списков. Мы, живущие на Васильевском острове, собираемся у Киевского Владыки, а прочие – у Петербургского. Я представил своего сотрудника²⁶⁸ по епархии, помимо Анны 2-й ст. и Владимира 4-й, прямо к 3-й ст. Владимира Св., по примеру Петербургских Викариев, и вероятно, не будет отказано в моем ходатайстве.

Мои частные занятия по приготовлению материалов для биографии свят. Филарета подвигаются мало по малу вперед. Но мы с Григоровичем, помимо готовых уже бумаг, взятых из Москвы после смерти Владыки, начали раскапывать все здешние архивы, в коих находятся в сокровенности те или другие письменные документы с именем Филарета. Так, мы извлекли уже нечто из архивов здешней Семинарии и Академии; на днях мой сотрудник отправляется на поиски в архив Консистории. Сверх сего, нам открыть доступ в архив Консистории. Сверх сего нам открыт доступ в архивы Министерств Внутренних и Иностранных дел. Мы решили начать издание материалов со времени прибытия в Петербург иеродиакона Филарета, т. е. с 1809-го года.

Я помню, Вы когда-то мне писали, что нельзя приступать к составлению биографии М. Филарета, не имея под руками материалов, хранящихся в архиве Синодском. Теперь я совершенно в этом убедился. Но за то, когда будет напечатано все, что теперь у нас под руками, можно будет уже смело предпринимать составление полного жизнеописания великого Святителя.

Спасибо г. Корсунскому²⁶⁹, что он начал разрабатывать архив Троицкой Лавры и изводить на свет документы, касающиеся М. Филарета.

При рассуждении в Синоде о приемнике протопресвитера М. И. Богословского, ваше имя не было упоминаемо. Но по поводу предварительных газетных толков о вашей кандидатуре, я спрашивал вашего Владыку; он мне ответил, что для Вас нет расчета оставлять академическую службу ради протопресвитерства. А если бы в самом деле, Вам предложен был этот почетный титул, как бы Вы приняли такое предложение?

На Страстную и Светлую Седмицы, думаю если Бог благословит, отправиться в Тверь; но затем, на все уже лете меня заключат в стенах Ярославского подворья. В мае два Митрополита и Варшавский Архиепископ Леонтий поедут в свои епархии, а мы с Ярославским будем сидеть у моря и ждать благоприятной погоды, чтобы съездить в Кронштадт или Ораниенбаум.

У вас ныне каникулы будут, кажется, очень продолжительны: приезжайте-ка на досуге в Северную Столицу проведать нас горемык.

В предыдущем письме (от 23-го дек.) Вы спрашивали, справедлив ли слух о предстоящей будто бы ревизии Киевской академии? Слух этот совершенно неосновательный: в Синоде не было речи ни о какой ревизии. По поводу сочинения Терновского, заподозренного и отчасти изобличенного в неправомыслии, было только решено поручить Ректорам академий иметь бдительный надзор за направлением профессорских лекций.

Satis… Отправляюсь в Комитет к Киевскому Владыке».

Для рассмотрения наградных списков духовных лиц в Синоде издавна практикуется такой порядок. Епархии разделяются на две части и составляются из Членов Синода две комиссии, одна под председательством Петербургского митрополита, а другая – Киевского. Я принадлежал с Ярославским преосвященным ко второй комиссии. Кроме архиереев в комиссиях принимают участие, для доклада списков, Управляющей канцелярией Св. Синода со своим помощником и Обер-Секретарь с одним из секретарей. На этот труд употребляется от трех до четырех заседаний, которые происходят в покоях Председателей Комиссий. После заседаний каждый раз обыкновенно предлагается утешение трудящимся.

8-го ч. получено было мной с разных сторон три письма: из Владимира, из Москвы и их Витебска.

Из Владимира писал мне преосвященный архиепископ Феогност.

Вот что писал он от 5-го числа:

«Вменяю себе в приятнейший долг уведомить Ваше Высокопреосвященство, что на место покойного о. Иакова Силецкого уже определен мной студент Никольский, изъявивший желание взять одну из дочерей покойного, и что таким образом желание ваше исполнено мной.

Испрашиваю ваших архипастырских молитв, с отличным почтением и преданностью имею честь быть"…

Из Москвы писал от 6-го ч. Преосвященный Иаков, бывший Владимирский викарий, а ныне управляющий Донским Ставропигиальным монастырем:

«Прошу вашего благословения на мое новоселье. Владимир оставил я 17 февраля. Проводили меня с честью и с выражением сожаления, что оставил служение епархии. Особенно благодарен я моему Владыке; его отношения ко мне были всегда братские; служить с ним было легко. На проводах он сделал обед, к которому приглашено было человек 20, сказал мне с бокалом в руке, много любезных слов с благодарностью за мои труды для духовенства и в самый день отъезда пришел с братией Дома и благословил меня иконой Ивер. Б. Матери в ризе, затем проводил до вокзала… Спаси, Господи, всех за их любовь и снисхождение ко мне во время 14-летнего служения пастве!

О Донском, каким нашел я его, пока ничего не скажу особенного. Братии мало; пение порядочное; помещение мое Вам известно. Я еще порядком не устроился. Продолжаю лечиться. Приехал с отеком в лице и в ногах. Пью что-то для пополнений убыли крови; течение ее приостановилось с 1-го февр., по москов. рецепту… Пост самое неблагоприятное время для больных. Мне нужно бы пить молоко и есть яйца, но устав не позволяет… Разговенье и весна, надеюсь принесут мне здоровье.

Возобновляю мое ходатайство о пропуске в печать акафиста Муром. Чудотворцам. Я послал его в СПб. цензуру еще в январе с просьбой представить Св. Синоду. Помогите разрешению.

Во Владимире умер протоиерей жен. монастыря Алексей Розов, бывший при ректоре Алексее экономом семинарии»²⁷⁰.

В ответе на это письмо писал я от 14-го числа:

«Приветствую Вас на новом месте вашего пребывания и успокоения от служебных трудов. Но я не думаю, чтобы Вам, после многолетней ревностной и энергичной деятельности, была приятна и успокоительна совершенно свободная от трудов и занятий жизнь. По моему мнению для Вас было бы не бесполезно и не особенно обременительно присутствование, например, в Синодальной Конторе. Об этом я имел разговор с К. П. Победоносцевым.

Не удивляюсь, что мой родной Владимир напутствовал Вас выражением искренней признательности за вашу многополезную деятельность. Я уверен, что благодарная память о Вас надолго сохранится в епархии Владимирской. Оставленный Вами Боголюбов монастырь предоставлен заведыванию Владыки Феогноста.

Предполагаю на Страстную и Светлую Седмицы отправиться в Тверь, а на Фоминой должен буду возвратиться в СПб, и уже на целое лето засяду в стенах Ярославского подворья. После праздника, если Бог благословит, приступлю к печатанию материалов для жизнеописания в Боге почившего Святителя Филарета. Материалов этих собрано нами из разных здешних архивов, независимо от Синодального, многое множество. Документы начинаются с 1809 года, т. е. со времени прибытия в СПб. из Троицкой Сергиевой Лавры иеродиакона Филарета (Дроздова). Помолитесь, Преосвященнейший, чтобы Господь помог мне начать и благоуспешно совершить этот очень важный и полезный труд во славу Божию и в память великого Иерарха.

Акафист Муромским Чудотворцам уже в Синоде. Вероятно, мне будет поручено пересмотреть его и конечно я не замедлю дать о нем надлежащий отзыв. Неутомимый А. Ф. Ковалевский более и более упражняется в составлении акафистных песнопений в честь разных святых. В первых числах января он прислал мне составленный им, по собственному произволению, акафист местно чтимой в г. Торжке Благов. Княгине Иулиании. Поводом к сему послужило напечатанное в Тверск. Епарх. Ведомостях сказание об этой княгине. Поистине, неистощимый песнописец»!..

Из Витебска писал от 6-го ч. протоиерей В. Волков:

«Пишу сидя у гроба: жена моя умерла. Помолитесь об упокоении души рабы Божией Варвары. Обращаюсь к Вам, как к родному отцу, который сочувствует моим радостям и скорбям и разделяет со мной то и другое. Пришлите слово утешения… Плачу и сильно скорблю… Сердце за последнее время так наболело, что боюсь, чтобы не заболеть и не слечь».

15-го ч. писал я в село Высочиновку Харьковской губ. А. Ф. Ковалевскому:

«Получив ваше последнее письмо от 4-го минувшего января и при нем список с составленного Вами акафиста Благоверн. Иулиании, я немедленно сделал следующие распоряжения: во-первых, велел написать Настоятелю Новоторжского Собора, чтобы он выслал Вам икону Благов. Княгини и донес мне, признает ли он благопотребным и возможным напечатать на соборный счет акафист Благов. Иулиании; во-вторых, присланный Вами мне список акафиста я отдал Цензору, архим. Тихону, чтобы он заблаговременно просмотрел его.

Протоиерей отвечал мне, что он не замедлил послать Вам икону и, вероятно, уже выслал с объяснением причины замедления в исполнении вашего требования. Что касается акафиста, то он будет просить ходатайства о напечатании его; однако же до сих пор его просьбы у меня нет в руках.

Написанный Вами акафист св. Алексию, человеку Божию, мной был читан и одобрен к напечатанию. В предстоящий праздник св. Алексея, 17-го числа, без сомнения, он будет уже воспеваться в Московской Алексеевской обители.

Акафист Муромским Чудотворцам представлен уже в Синоде, и вероятно мне же будет поручено рассмотреть его. Разумеется, я не замедлю дать о нем надлежащий отзыв.»

В этот же день из Москвы получил я от Императорского Общества Истории и древностей Российских при Московском Университете официальное печатное приглашение от 12-го числа за № 231, следующего содержания:

«Императорское Общество Истории и Древностей Российских, состоящее при Императорском Московском Университете, в силу постановления своего в заседании 4 мая 1882 г., имеет почтить восьмидесятилетнюю годовщину своего существования 18 марта сего 1884 года, торжественным заседанием согласно своему уставу, лишь в присутствии только своих Почетных и Действительных членов и членов Соревнователей.

Извещая о сем Вас, Милостивый Государь, Общество просит почтить это заседание Вашим присутствием».

На это я ответствовал 16-го числа за № 822 в следующих выражениях:

«В Императорское Общество Истории и Древностей Российских при Московском Университете.

Имею честь приветствовать досточтимое Общество с восьмидесятилетней годовщиной его плодотворного существования, призывая на дальнейшее многолетнее продолжение оного Божие благословение.

Не имея возможности лично присутствовать в предстоящем торжественном заседании Общества, приятным долгом поставляю по званию Почетного Члена оного, препроводить при сем для Библиотеки Общества по экземпляру следующие мной изданные сочинения: 1) Указатель для обозрения Московской Патриаршей (ныне Синодальной) Ризницы, изд. V, М. 1883 г.; 2) Письма Московского Митрополита Филарета к покойному архиепископу Тверскому Алексию, М. 1883г., и 3) Воспоминания о священном Короновании в Боге почивших Государя Императора Александра Николаевича и Государыни Императрицы Марии Александровны, Тверь, 1883 г.».

16-го ч. имел я честь получить от Блаженнейшего Никодима, патриарха Иерусалимского, грамоту от 29 февраля за № 139. Вот ее содержание по русскому переводу:

«Никодим Божией милостью патриарх святого града Иерусалима и всея Палестины.

Преосвященнейший архиепископ Тверской, в (звании) члена освященного Правительствующего Всероссийского Синода, во Святом Духе возлюбленный брат и сослужитель нашей мерности, Господин Савва. Любезное Нам Преосвященство Ваше братски о Господе целуя, с величайшей приятностью приветствуем.

По изволению Божию, мы живем теперь вдали от благословенной России, но с неизмеримой любовью непрестанно вспоминаем о любезном Нам Преосвященстве Вашем, которого, (как) украшающегося многими добродетелями и исполненного богобоязненной ревности, из-за большого доказательства любви и доблести почитаем. А если и до сего (времени) мы не писали братской любви Вашей, то причиной этого было много занятий, которыми мы были окружены тотчас с прибытием во святый град и с провозглашением нас божественной милостью на святейший апостольский и патриарший престол Брата Господня. Ибо, нашедши дела этой святейшей матери церквей в большом замешательстве и беспорядке, по причине тягостного и опасного смятения, постигшего ее с некоторых лет, со всем рвением приготовились мы к борьбе, заботясь чтобы и порядок во все восстановить, и божественной силой, и благодатью, освободить эту достойную почтения первородную церковь от стольких и таких скорбей, и бед. И многое уже улучшено, но остается еще довершение трудного дела, уплата, разумеется, чрезмерных долгов, от которой зависит, по большей части, ожидаемое спокойствие этой достойной почтения матери церквей. Так как в настоящее время доходов недостаточно для уплаты процентов, то и охранение святейшего апостольского и патриаршего престола становится трудным, и деятельность наша (направленная) к утверждению во святых местах этих, по которым ходил Бог, православия и к борьбе со столькими врагами его, имеющими много центров, не имеет почти никакого значения. Наперед зная это, и выше всего другого считая необходимым освободить всесвятой Гроб от удручающих его долгов, во время пребывания Нашего в Петербурге, мы просили, чтобы Святейшим Правительствующим Синодом дана была Нам ссуда около трехсот тысяч рублей и не мало тогда утешились, узнавши, что просьба Наше была благосклонно принята. А хорошо зная ревность о церкви и благочестивое и благое расположение Вашего любезного Преосвященства ко всесвятому Богоприемному Живоносному Гробу, с большой смелостью обращаемся к Вам прося, чтобы Вы, склонившись к скорбям и бедам матери церквей, посодействовали скорейшему доставлению Нам упомянутой ссуды, чтобы при помощи ее Мы могли уплатить часть хотя самых тяжких и настоятельных долгов, которых так много. И мы благоговейно и благодарно будем вспоминать всегда о почтенном имени Вашем при всесвятом, живоприсном Гробе, призывая твою досточтимую главу покровителем и защитником Гроба, а мздовоздаятелем она будет иметь воздающего Бога. Принося Вам сердечное во Христе приветствие и Нашу горячую благодарность за благосклонное и братолюбивое расположение Ваше к Нам, которое мы столько раз испытали, и прося не забывать Нас, но всегда быть исполненными одних и тех же чувств любви к Нам и покровительствовать всесвятому и Богоприемному Гробу, оканчиваем настоящее (письмо), испрашивая у Господа почитания Вас на наибольшее число лет здоровья и всякого благополучия. В святом граде Иерусалиме. 29 февраля 1884г.

Иерусалимский Никодим и во Христе брат».

В ответ на эту грамоту я отвечал 6 апреля в следующих выражениях:

«Блаженнейший Владыко,

Глубокочтимый Святитель и во Христе Брат!

В 16-й день минувшего марта месяца имел я неожиданную радость получить послание Вашего Блаженства, преисполненное благоволения и любви к моему недостоинству. С чувством глубочайшего благодарения к священной Особе Вашей, досточтимейший о Господе Владыко, принял я столь милостивое послание.

Но когда я прочитал сие послание и узнал из него о том затруднительном положении, в каком находится Ваш апостольский патриарший престол, то к чувству моей душевной радости примешалось невольное чувство грусти и скорби. Да поможет Вам всеблагий и всесильный Господь Иисус Христос препобедить и устранить все затруднен6ия на пути к благоустроению вверенной Вашему Святительству духовной паствы и к сохранению в подобающем благолепии величайшей христианской Святыни, коей Вы, Блаженнейший Владыко поставлены ныне, по судьбам Божиим, духовным Стражем и Хранителем.

По чувству благоговения к Живоносному Гробу Господню и по долгу взаимного христианского братолюбия, я готов со всем усердием споспешествовать чем и как могу Вашему Блаженству к облегчению вашего тягостного положения среди настоящих обстоятельств Вашего патриаршего престола.

Дело о заимообразе (δάνειον), о котором Ваше Блаженство изволите, между прочим, писать до сих пор в Синоде нашем докладываемо не было. Когда же будет докладываться, я не премину подать, со своей стороны, голос в Вашу пользу. Полагаю, что и прочие члены Синода сочувственно отнесутся к Вашему ходатайству.

Строки сии пишу в дни всемирного воспоминания спасительных страданий Господа и Спаса нашего Иисуса Христа и мысленно, в благоговейном трепете, повергаюсь к подножию Животворящего Креста Господня, водруженного на святой Голгофе, со смиренной мольбой о прощении и очищении моих прегрешений излиянной на сем Кресте чистой кровью Богочеловека.

Стоя в то же время в преддверии светлого и преславного торжества о тридневном Воскресении из гроба Христа Жизнодавца, простираю к Вашему Блаженству из отдаленного, но не чуждого Вам, каря радостное, сыновнее о Христе приветствие с сим всемирным торжеством и смиренно прошу Вас, приснопамятный для меня Святитель, не лишить меня и вверенную мне паству Вашего молитвенного воспоминания при совершении Бескоровной Жертвы в великом и пречудном храме Живоносного Христова Воскресения.

Вашего Блаженства, Досточтимого о Господе Святителя, всецело преданный и покорнейший и послушник Савва Архиепископ Тверской и Кашинский.

P.S. Пишу из Твери, куда прибыл из Петербурга на Страстную и Светлую Седмицы».

17-го ч. мной получено из Полтавы и из Харькова два письма.

Из Полтавы писал мне от 14-го числа преосвященный архиепископ Иоанн:

«Издавна питаю к Вам чувства глубокого уважения и братской любви, хотя за недосугом, никогда не писал Вам даже и тогда, как Вы были моим добрым соседом по Харьковской епархии; но я никому не писал, не взирая на то, что ко многим и многим из моих собратий по Архиерейству питаю те же чувства любви и уважения. Ныне и я решаюсь беспокоить Вам моим письмом и покорнейшей просьбой. Ослабленный постигшей меня болезнью, хотя – милосердием Божиим – укрепился настолько, что уже третий месяц занимаюсь текущими делами, я решился, по примеру своих собратий, просить Святейший Синод о назначении мне Викария. Прошу Ваше Высокопреосвященство – не откажите в своем братском содействии по этому делу и, если имеете в виду не старого и достойного кандидата на должность Викария, по обсуждении по сему предмету в Святейшем Синоде, не оставьте своим указанием».

Ходатайство Преосвященного Св. Синодом было уважено: ему Викарием назначен был наместник Успенской Киево-Печерской Лавры, архимандрит Иларион²⁷¹, со званием епископа Прилукского.

Из Харькова от 15-го ч. писал протоиерей С. А. Иларионов:

«Помолившись Господу Богу в знаменательный день Вашего рождения о вашем драгоценном здравии и непременяемом благополучии, спешу выразить чувства глубокого сыновнего высокопочитания и беспредельной Вам преданности. Да приложит Вам Господь дни на дни и да приосенит Своей благодатью и души приснопамятных родителей ваших в Царствии Славы! В сердце моем, вашим отеческим вниманием ко мне, так много напечателено отрадного и незабвенного, что я не знаю, когда и чем могу возблагодарить или послужить Вам; одна недостойная молитва за Вас и родителей ваших служит мне утешением.

Владыку нашего некоторые из досужных болтунов осуждали за то, что с поступлением его на паству, последовала перемена лиц в разных заведениях, а между тем на деле оказалось, что этого давно следовало желать и домогаться. В Епархиальном Училище женском начальница и новый состав членов Совета нашли белье и платья изорванными, здания не ремонтированы, больница стоит недостроенная за недостатком средств; в настоящее время приведено многое в порядок, улучшена пища и после торгов, сделанных на поставку всех продуктов и материалов, оказывается сбережений до десяти тысяч. В прошлом году к Светлому празднику не достало средств на содержание Училища и взято из Епархиального Свечного завода 6000 руб. Нельзя думать, чтобы пользовались заведующие делом Начальница и Председатель, но несомненно то, что непониманием дела и крайней небрежностью дан был полнейший простор расхищать собираемое духовенством с большим трудом и лишениями».

19-го ч. был приглашен в фотографию Дерньера, на Невском проспекте, для снятия портрета в коронационном облачении, по просьбе французского художника Georges Becker для большой, заказанной ему каким-то вельможей, картины коронования Государя Императора. Такие же портреты сделаны были и с прочих архиереев, присутствовавших на коронации и находившихся в это время в Петербурге, начиная с митрополита Исидора, с которого однако же портрет делан был не в фотографии, а на дому. Такая операция над нами совершалась, как говорили, не без ведома и соизволения Государя.

21-го получено было мной печатное приглашение в заседание Православного Палестинского Общества, имеющее быть на другой день, 22-го ч., в 8 ½ час. вечера, на Литейном, в доме Обер-Прокурора Св. Синода.

22-го ч., в назначенный час, открыто было заседание означенного Общества под председательством Его Императорского Высочества, В. Кн. Константина Константиновича; было тут немало и других знатных лиц. В заседании читались: 1) Отчет испр. д. секретаря Общества; 2) Доклад В. Н. Хитрово о раскопках, произведенных на русском месте в Иерусалиме; 3) Производилось избрание Вице Председателя (на место выбывшего Т. И. Филиппова) и Казначея Общества, и 4) выборы почетных и действительных членов.

В почетные члены Общества избраны, между прочим, архиепископы: Ярославский Ионафан, Полтавский Иоанн, Владимирский Феогност и Тверской (т. е. я) …

В тот же день т. е. 22-го ч., Директор канцелярии Обер-Прокурора Св. Синода, тайн. сов. Ив. Александр. Ненарокомов препроводил ко мне, при бумаге за № 1287, полученные им из Москвы от Председателя Общества любителей духовного просвещения 10 описей собственноручным бумаг блаженной памяти Московского митрополита Филарета, принадлежащим Московской епархиальной библиотеке и приложенным при той бумаге в 10-ти пачках.

Бумагам этим я обрадовался как драгоценному сокровищу.

23-го ч. утром был я еще раз в Мраморном Дворце и через адъютанта, капитан-лейтенанта А. П. Шестакова передал Его Высочеству В. Князю Константину Николаевичу несколько экземпляров обещанной мной брошюры: «Житие Благов. Великого Князя Владимирского, Георгия Всеволодовича (память 4 февраля),» один экземпляр для В. Княгини Веры Константиновне, и сверх сего один экземпляр «Писем митр. М. Филарета к архиеп. Тверскому Алексию». Затем лично вручил я В. Кн. Димитрию Константиновичу три книжки жития В. Кн. Георгия: одну для Его Высочества, другую для Константина Константиновича, а третью для Королевы Ольги Константиновны.

В тот же день получено было письмо из с. Козельщан от графа Вл. Ив. Капниста; граф писал мне от 20 числа:

«Прибыла к нам Ваша Осташковская игумения Ольга.

Впечатление, произведенное на нас и насколько я мог заметить, на всех здешних матушкой игуменьей, настолько благоприятно, на сколько, как мне кажется, сильно и умилительно подействовало на нее то святое дело, которое она увидала воочию и которому готова представить свои труды, силы и сердце. Это еще раз убеждает нас, что мудрое и теплое участие Ваше, Высокопреосвященнейший Владыка, ниспосылается указанием Царицы Небесной, избравшей Вас двигателем и устроителем судеб Ее святого храма и тем самым проводником веры и благочестия в массах здешнего и притекающего сюда населения.

Осмотрев храм, матушка нашла его вполне благолепным и высказала желание, при устройстве обители, приступить к устройству хотя небольшой теплой церкви. Устроенные уже здания для священнослужителей, причта и просвирни дают возможность поместить довольно значительное число инокинь, и если для помещения их занять выстроенную уже больницу, как здание, входящее в черту монастырскую, то помещение для 35–40 служащих оказалось бы на первое время вполне удобным. В замен же занимаемой больницы надлежит притупить к устройству токовой же на другом месте, которое жена моя с готовностью и радостью жертвует от себя. Находящееся же в наличности денежные средства дозволяют приступить к этой постройке, а в виду наступающего теплого времени – к устройству временного барака для больных, впредь до окончания здания больницы. Барачная система весьма одобряется врачами.

Наличное число служащих и певчих при храме нашем составляет 55 человек, получающих в месяц жалования 367 рублей, т. е. в год 4404 рубля. Это продолжается уже 2 года. Между тем, сумма эта более чем достаточна для содержания общежительного монастыря с 50-ю, по крайней мере, монашествующими. При этом какая громадная разница могла бы быть как в порядке церковном и церковном хозяйстве, так, главнейшим образом, в том впечатлении духовном, которое монастырь производил бы на верующие притекающие сюда народные массы!? Но беда в том, что подобное устройство идет в разрезе желания нашего духовенства и еще более – консисторских заправил, предпочитающих ловлю рыбы в мутной воде, хотя бы от этого падало и низводилось со своей высоты самое святое дело…

Осмотрев на месте все устроенное у храма, мы с матушкой игуменьей отправились к нашему почтенному, но удрученному болезнью и летами Владыке²⁷². (Здоровье его опять ухудшилось). Очевидно, что матушка Ольга произвела и на него наилучшее впечатление: видимо, ему хотелось многое сказать и многим поделиться с ней, но недуг и слабость лишили его этой возможности, а сердечное сочувствие и благоговение к святому делу выразилось лишь в слезах, которыми он залился, говоря о Козельщанской святой иконе… Не обладая достаточно силами, чтобы составить себе ясное понятие и определенный путь действий по этому предмету, Владыка выразил лишь, что он даст знать матушке, когда настанет время прибыть ей сюда для начала дела. А путь по-видимому не особенно сложный. Уже более трех недель, ему прислан запрос Св. Синода, на который только надо дать кратких отзыв, что Владыкой устройство монастыря признается необходимым. И вот, вместо ответа, Владыка запрос этот предал в Консисторию, т.е. туда, где менее всего можно ожидать сочувственного отношения к этому делу, как я уже имел честь доложить Вашему Высокопреосвященству.

Но если во всяком другом деле более или менее продолжительная проволочка не дала бы себя особенно чувствовать, то в этом деле, Владыко Святый, проволочка и затяжка равняются слишком большому, а быть может и трудно поправимому злу. Пропустить настоящую весну для работ по устройству монастыря, не устроить хотя небольшой теплой церкви взамен занимаемой под келии больницы, не устроить к зиме таковой же новой, наконец, не устроить вновь необходимых монастырских служб: погребов, ледников, сараев, бани, прачечной, училища, ограды и проч., не сделать всего этого, что возможно лишь при приступе к работам с весны, – значит не сделать ни шага вперед, а следовательно, на целый год оставить все в прежнем виде, уже заслужившем неодобрение и несочувствие. От начала подобного несочувствия – одна дорога к полному равнодушию, и вот в результате всего – еще одно народная религиозная тропа, заросшая и заглохшая!!.. Этого ли следует желать и добиваться нам, Владыко Святый, видящим и убежденным, что если разнузданные страсти и кишащие вокруг тлетворные начала не сделали своего ужасного и разрушительного дела, то только благодаря чувствам веры и св. религии, под которые давно подтачивается недремлющий враг.

Повергая мысли мои на мудрое воззрение Ваше, Высокопреосвященнейший Владыка, осмеливаюсь изложить мой взгляд, как средство для восстановления и правильного хода этого дела.

Если бы Ваше Высокопреосвященство, к которому, при матушке Ольге, наш Владыка высказал столько теплоты чувств, уважения и преданности, изволили найти удобным, в частном письме, хотя самом кратком, дружеском, посоветовать немедля дать от себя Св. Синоду заявление о настоятельной необходимости устройства женского общежительного монастыря, что разделяется и членами Св. Синода, то нет сомнения, что Владыка исполнит это неотлагательно. С другой стороны, если бы глубокоуважаемый Владимир Карлович, столько тепло и сочувственно отнесшийся к этому делу, посоветовал бы секретарю Консистории, г. Васильеву, ускорить ответом на сделанный Св. Синодом запрос, то можно быть уверенным, что все дело быстро пришло бы к столь желанному концу…

Простите, Владыка Святый, за мою быть может неуместную откровенность… Вы научили меня, Владыко, относиться к Вам с полнейше искренностью и доверием. Не осудите и не лишите меня вашего благосклонного расположения….

При сем прилагаю краткий список лиц, служащих при храме и получающих жалование от доходов церковных, для очевидности, что это – тот же монастырских расход, хотя и не заменяющий монастыря по содержанию внутреннему и по тому впечатлению, которое он производит на всех окружающих».

Штат служащих при Козельщанской церкви:

2 священника.

Диакон.

3 псаломщика.

30 человек певчих, в месяц жалования……120 р.

1 стар. просфирня…20.

4 помощницы …20.

1 продавщица просфор ……7.

1 конторщик и старший торговец у икон …20.

1 торговец …10.

1 летом третий …10.

2 свечника ……20.

1 у Иконы …… 10.

2 пономаря, из них 1 ризничий ……20.

1 у оливы …10.

2 у свечей и икон …20.

4 ночных сторожа …. 20.

2 дневных сторожа ……14.

55 человек, получающих 367 рублей в месяц, что составляет 4404 р. в год».

24-го ч. получил я из погоста Зяблицкого, Муромского уезда, от товарища по семинарии, священника Иоанна Еф. Целебровского²⁷³. Он писал мне от 20-го числа:

«Простите великодушно мое дерзновение, с коим я осмеливаюсь беспокоить Вас сей моей эпистолией! Или паче простите, что я так долго медлил оной и до сих пор оставался столь невежлив, что еще не отблагодарил Вас как за радушное ваше гостеприимство, оказанное мне, так в особенности за вашу добрую память и любезную симпатию во имя давнего товарищества и содружества и еще паче за ваши дорогие подарки мне: ваш архипастырский фотографический портрет и столь приятную воспоминаниями и для меня подаренную Вами на память произведения вашего пера книгу, которая, при обрисовке вашего уже высшего содружества с подобным Вам Архипастырем, напомнила и мне многое из юной нашей жизни, и так усладила память о Вас, именно, при описании начала вашего знакомства с почившим уже ныне приснопамятным Архиеп. Леонидом напомнила начало и нашего скромного знакомства – когда мы по приеме в один класс семинарии – 2-ю словесность: Вы из Шуйского, я из Муромского училища, незнаемые друг другом явились в сени блаженной памяти к о. Ректору Неофиту²⁷⁴ как сейчас гляжу: Вы в нанковом, желто-зеленом, красным кушачком подпоясанном, тулупце, я – в китайчатом синем, для испрошения себе милости – принять нас в скромный приют тогда блаженной бурсы. Вспоминалось при сем, как он нас обоих гладил по головам, как сердечно сочувствовал нашему горю и сиротству, с обычным своим мягким восклицанием: «Ох, вы маленькие, маленькие! Ну что мне с вами делать»! и в конце концов дал нам местную записку к Старшему Бурсацкому Молчанову; как мы в радости пошли вместе прямиком по Рождественскому валу и скатились почти катком под гору, а потом принятые помещены были в один 4 № к Онисиму Петр. Обтемперанскому²⁷⁵ и прожили целых два года как родные братья в одной семье, и потом до окончания курса в одном классе и даже по принятии должностей в одной почти местности: Вы во граде Муроме, я в его уезде, и имели случаи делиться взаимными беседами и посещениями, – о, блаженное то время!!..

Но оно уже слишком далеко; многомятежная жизнь изменила все, – и Вы стали на высшем недосягаемо пьедестале, именно на свещнице, а я все в прежней смиренной доле и потому и отношения наши естественно изменились; потому-то я и писание сие сознаю дерзновением, – и, конечно, не смел бы так интимно писать к Вашему Высокопреосвященству, если бы Вы сами не подали к тому предлога, если бы не изъявили мне лично своей воли – «доставить Вам копию» с хранящегося у меня вашего тогда дружеского письма, которое впрочем было же и причиной столь длинного промедления или молчания, бывши по случаю перестройки тогда же дома, при уборке детьми различных бумаг, затерто между ними в моем книжном архиве и только на сих днях случайно найдено.

Но я слишком удалился воспоминаниями от первой нити своего письма, и так первее всего приношу мою искреннюю и глубочайшую благодарность Вашему Высокопреосвященству за все настоящее, выше писанное, и за вся прежде бывшая, т. е. добрую память о мне убогом, и затем спешу исполнить приказание Вашего Высокопреосвященства доставлением вышеозначенной копии. Вот ваше любезное, собственноручное, красивое начертание от слова до слова:

Ваше Благословение! Любезнейший друг, Иван Ефимович!

По обстоятельствам, в каких я теперь нахожусь, для меня крайне нужна Богословская система, которая у Вас. Прошу покорно, нельзя ли ее как-нибудь мне доставить, и притом, как можно поскорее. Слышно, Василий Иванович Соколов²⁷⁶ намерен побывать в Муроме: вот и прекрасная оказия; но еще более одолжили бы меня, если бы постарались исполнить мою просьбу при первой возможности. Что именно побуждает меня беспокоить Вас, быть может, неблаговременным требованием, узнаете в последствии времен. Остаюсь с почтением к Вам Муромского Б. Собора священник Иоанн Тихомиров.

Почтеннейшей ваше супруге мое усерднейшее почтение.

Июля 22дня 1846 года.

Простите мне, если при сем я потревожу и ваше чувствительное сердце горькими воспоминаниями, увенчавшимися впрочем для Вас утешением и сладостью столь высокого вашего служения! Да, и я так же, как и Вы в оно время, лишился своей добрейшей подруги, которую и Вы не забыли в означенном письме своем. Вот уже 16 лет, как ее не стало, и я одиночествую, – и гораздо с худшими условиями: я остался с целой вереницей детей – 5-тью и все неустроенными сыновьями – учащимися и неучащимися и одним еще на руках, но который за то теперь утешает надеждой больше всех. Само собой, разумеется, что мне и подумать нельзя было об оставлении своего служебного поста подобно Вам и удалении куда-либо на покой: надо было воспитать их, – и о Боже! сколько я, совершенно одинокий, перенес горя и заботы при сем!.. И вот они уже почти все воспитаны: двое теперь кончивших курс состоят учителями и кандидатами священства, а двое хотя и доучиваются, но уже близ цели своих стремлений – один в Петербурге в академии Художеств, а последний в своей семинарии, но полет его тоже в Петербург или Москву. И я подумываю теперь, подобно прочим старцам, главу приклонить, – но куда?.. И вот в этом то новом для меня побуждении, я за неимением других искренних советников, осмеливаюсь прибегнуть к Вашему Высокопреосвященству, как «искушенному про всяческим» и просить у Вас – наученных долгим опытом доброго Архипастырского Совета: сдавши место сыну, в монастырь мне идти на иноческое подвижничество, или остаться на своем гнезде?.. К первому я даже от юности имел стремление и увлекался монашескими образцами, но боюсь, как бы надо мной не сбылись Божественные слова: «никто же возлож руку свою на рало, и зря вспять, управлен есть в Царствии Божии»; смогу ли исполнять иноческие обеты, силу коих Вы испытали и знаете, а с другой стороны уже не стар ли я для истинной подвижнической жизни и послушания?.. С этим насущным для меня вопросом я и во оно время заезжал к Вам в Тверь, но при посторонних личностях и кратковременном собеседовании не мог его высказать. Конечно не смею ждать от Вас письменного о сем изъявления, но как Вы Святительскую Свою рукой издали благословите, – так, верую, и вдохновится мысль моя и так дело и судьба моя устроится…

За сим прося ваших святительских молитв и благословения, имею счастье числиться некогда ваш сотоварищ и даже друг, а ныне быть Вашего Высокопреосвященства покорнейшим слугой – погоста Зяблицкого убогий иерей Иоанн Ефимович Целебровский».

25-го ч., в день Благовещения Пресв. Богородицы, я служил у себя в домовой церкви. За литургией в обычное время, т. е. на малом входе, возведен мной в сан архимандрита настоятель Николо-Теребенской Пустыни, игумен Арсений²⁷⁷, а после литургии, при вручении ему жезла, мной сказана следующая речь:

«Приветствую тебя, почтенный о Господе Брат, с получением высшего иноческого сана – сана архимандрита. Путь к достижению этой духовной почести открыт для тебя и твоими прежними многолетними трудами на поприще духовно-училищной службы, и в особенности твоим нынешним ревностным попечением о благоустроении вверенной тебе обители, как во внешнем, так наипаче внутреннем, духовно-нравственном отношении. Нам всегда утешительно было слышать и знать, что не только братия твоей обители, но и окрестные обитатели видят в тебе добрый и назидательный пример христианской жизни.

Господь Бог, благодатью Своей, по предстательству святителя и чудотворца Николая, да благопоспешит тебе в дальнейшем благоустроении твоей обители и да подкрепит тебя в подвигах и трудах на пользу душ вверенной тебе обители.

В знамение же этой благодатной Божественной помощи и духовного подкрепления вручается тебе нами сей жезл²⁷⁸».

29 ч. в 8 ½ ч. вечера, с курьерским поездом, выехал я из Петербурга, и на другой день, 30-го ч., в 7 ч. утра прибыл в Тверь, где на станции встречен был Начальником губернии, преосвященным Викарием еп. Антонием, старшим духовенством и некоторыми из граждан.

6-го апреля получено было мной письмо из Москвы от игумении Алексеевского монастыря Антонии²⁷⁹. Вот что писала она от 2-го числа:

«Осмеливаюсь принести Вашему Высокопреосвященству мое усерднейшее поздравление с приближающимся высокоторжественным праздником Светлого Христова Воскресения с сердечным желанием, дабы Воскресший сохранил здоровье ваше для благотворительной деятельности на пользу св. Церкви еще на много лет!

Известно нам, что Вашему Высокопреосвященству поручено было Святейшим Синодом рассмотрение акафиста Алексию, человеку Божию. Вам обязана наша обитель и тем, что акафист был выпущен в свете именно на день нашего монастырского праздника 17 марта и читан в первый раз на всенощном праздничном бдении. Вся обитель чрезвычайно была утешена хвалебным пением сего акафиста, и я за доставленное Вами столь духовное утешение считаю долгом всенижайшее Ваше Высокопреосвященство благодарить».

8 ч. Светлый день Пасхи. Утреню и литургию совершал в Кафедральном соборе. Затем у себя дома, принимал множество поздравителей.

Между тем, в тот же день мной получено, с разных сторон 16 писем и 9 телеграмм: 5 из Петербурга, две из Москвы, одна из Кашина и одна из Харькова.

Из писем помещаются здесь только некоторые, более или менее интересные.

Вот что писал мне преосвященный Феогност, архиепископ Владимирский:

«Вменяю себе в приятнейшую обязанность поздравить Вас с всерадостным праздником Воскресения Господа и Спасителя нашего Иисуса Христа. Молитвенно желаю, да благодать воскресшего Господа, по Его обетованию, во вся дни пребывает с Вами, обновляя ваши силы духовные и телесные, вспомоществуя Вам в трудах служения Св. Церкви и сохраняя Вас в мире, здравии и благоденствии.

Усерднейше благодарю Вас за письмо от 16 марта и за акафист святому Благоверному Князю Михаилу.

Очень рад, что у вас открывается братство во имя Св. Благоверного Князя Михаила. По молитвам сего великого угодника, Господь да поможет процвести вашему братству!

Полагаю, что Тверь возрадовалась вашему прибытию и будет скорбеть о вашем отбытии в Петербург».

В ответ на это писал я от 12-го числа:

«Приношу Вашему Высокопреосвященству искреннюю благодарность за братское поздравление со светлым праздником Христова Воскресения. Взаимно приветствую и Вас, с сердечным желанием, чтобы благодатный свет, воссиявший из Гроба Жизнодавца, неугасимо светил вашем уму и ясно озарял все ваши стези на пути к небу.

С большим интересом и истинным удовольствием прочитал я на днях в Московских Ведомостях известие о восстановлении в вашем Кафедральном храме древних фресок, благодаря вашей ревности. Отныне имя Вашего Высокопреосвященства неизгладимо будет начертано в летописях древнего Успенского собора.

Недавно выписал я из Владимира несколько экземпляров жития св. Благовер. В. Князя Георгия Всеволодовича, составлен. свящ. Вас. Вас. Косаткиным²⁸⁰, для поднесения В. Князю Константину Николаевичу и В. Княгине Вере Константиновне, родившейся в день памяти Благов. Князя Георгия (4 февраля). Я был у Его Высочества 2 марта и разговор наш коснулся, между прочим, Владимира, по поводу его вопроса о месте моего рождения и воспитания. При этом В Князь спросил меня и о том, где почивают мощи св. Князя Георгия – во Владимире или в Суздале; я сказал, что во Владимире и предложил Его Высочеству представить ему житие сего Князя. Он с удовольствием принял мое предложение. Автору сего жития, вероятно, приятно было бы знать, что его литературное произведение имеется в руках Царственных Особ».

Из Москвы писал мне от 6-го числа преосвящ. Алексий еп. Дмитровский:

«Примите мое искреннейшее сыновнее приветствие в светлый и великий день праздника Воскресения Христа Спасителя. Воскресший Господь да озаряет Вас всегда светом Своего Воскресения и да хранит Вас во здравии, крепости и во всяком благополучии на лета множайшие для блага Святыя Церкви Своея!

Нынешний праздник Ваше Высокопреосвященство проводите с вашей паствой, а не в далеком Петрограде. Хороший завелся этот обычай – приезжать Владыкам на праздники к своим церквам. Владыкам от этого несколько потруднее; но для духовенства и для паствы большое утешение – молиться вместе в великие дни.

Слышал я, что Ваше Высокопреосвященство назначены председателем Комиссии для пересмотра правил о военном духовенстве. Благодетельное это дело: давно пора исправить это безобразие и приставить к этому безголовому туловищу голову, т. е. архиерея со званием Члена Св. Синода, или хотя бы в звании 3-го викария митрополита Петербургского, разумеется за подчинением всех неподвижных церквей местных архиереям. Тогда может быть уничтожится и беззаконнейшее венчание беззаконных браков полковыми священниками. Помоги Вам Боже! Дело это очень важное.

В первый раз ныне изволите быть в Твери с викарием. О. Преосвященнейшем Антонине здесь самые добрые вести. Можно поздравить Ваше Высокопреосвященство с этим счастливым выбором».

На письмо это я отвечал от 24-го ч.:

«Приношу Вам душевную благодарность за приветствие меня со Светлым праздником Христова Воскресения. Примите и от меня запоздалое, тем не менее искреннее поздравление с тем же торжественным праздником.

Получил я на днях Указ об учреждении под моим председательством особой Комиссии по вопросу о регулировании отношений военного духовенства к Епархиальным Начальствам там, где имеются полковые церкви с прихожанами из местного населения. Удастся ли мне исполнить это поручение к взаимной пользе той и другой стороны, не знаю.

По возвращении в СПб. приступлю к исполнению другого более интересного для меня поручения, т. е. печатанию материалов для биографии в Бозе почившего митрополита Филарета.

С преосвященным Викарием своим, новопожалованным кавалером, я не вижусь уже более недели: то он был болен несколько дней простудой, то окружен теперь со всех сторон водой, так чуть ни он ко мне приехать не может, ни я к нему не могу приплыть. Да и у меня дорога в город также заграждена водой. И в этом осадном положении мы оба должны пробыть еще не одни сутки».

От 6 апреля писал мне Ректор Моск. Д. академии, прот. С. К. Смирнов:

«Христос Воскрес!

Обращаясь к Вам с сим радостным возглашением, имею честь принести усерднейшее Вам поздравление с величайшим праздником Христианского мира и душевно желаю Вам препроводить дни праздника в здравии совершенном, в радости невозмутимой.

От всей души благодарю Вас за послание ваше. Сожалею только, что занимающий меня и всех нас вопрос о ходе дела по реформе Академического Устава остается до сих пор для нас темным. Особенно интересно знать, будет ли введен Устав в настоящем году. Если это дело будет связано с пересмотром уставов семинарского и училищного, то едва ли мы дождемся скоро реформы. Служба преп. Сильвестру не прошла, и Преосвященный Ярославский²⁸¹ возвратил мне ее, написав, что ее могут одобрить к напечатанию тогда, когда Сильвестр торжественно будет признан святым. Удивительно! В честь преп. Сильвестра строят храмы и ждут, когда признаю его святым.

У нас появился новый монах, нареченный Петром²⁸² (а не Августином): это магистрант Московского Университета, Другов, сын моего товарища по семинарии, вышедшего в светскую службу, правнук известного протоиерея Н. П. Другова²⁸³. Юноша очень даровитый и образованный и монах – по призванию. Он будет держать у нас экзамен на кандидата и потом на магистра.

Наконец газета «Восток» вторично пострадала. Дерзость ее действительно перешла всякие пределы. По поводу ее статей много скорбел Митр. Макарий. И теперешнему Владыке²⁸⁴ она нанесла , особенно в последнем № много неприятностей».

В ответе на это письмо писал я от 26-го числа:

«Воистину воскрес Христос!

Простите, что сим празднственным ответом запоздал на ваш торжественный привет, полученный мной в самый светлый день праздника.

Отправляясь на праздник из шумной столицы в тихую провинцию, я думал найти здесь более свободы располагать своим временем и своими занятиями, но вышло напротив. Здесь, т. е. в Твери, ни одного почти дня я не имел свободного от просителей и посетителей.

К числу последних принадлежит и ваш Владыка – митрополит. Он по пути в Пб., провел у меня целые сутки. Довольно много побеседовали м с ним наедине о разных предметах, между прочим, о необходимости немедленно приступить к пересмотру Семинарского и Училищного Уставов. Относительно академического устава вероятно Вы получили от преосвященного Митрополита обстоятельные сведения. В последнее пред праздником общее заседание Синода Устав этот был подписан членами и передан Обер-Прокурору для представления на Высочайшее утверждение. По утверждении, он без сомнения введен будет уже и в действие.

30-го числа думаю уже возвратиться в Северную Столицу, где ожидает меня новое поручение. Я получил Указ об учреждении под моим председательством особой Комиссии по делу о регулировании отношений военного духовенства к Епархиальным начальствам.

В то же врем я должен приступить уже к печатанию известных материалов для биографии покойного Владыки Филарета. Пред выездом из Пб. в Тверь я получил от К.П. Победоносцева еще довольное количество очень интересных бумаг, хранившихся в Московской Епархиальной библиотеке. войдут и эти бумаги в наше издание.

Я слышал, что бумаги, присылаемые в разное время Владыкой Филаретом для хранения в библиотеке Вифанской Семинарии, находятся в настоящее время в ваших руках. Мне очень хотелось бы знать, какого содержания эти бумаги и какое Вы намеренны сделать из них употребление».

Игумения Осташковского Знаменского монастыря Ольга, в письме от 5-го числа после обычного приветствия с праздником, изъяснила следующее:

«Внимая с благоговейным трепетом дивным судьбам Божиим, устроящим все к лучшему, твержу одно: да будет воля Твоя, Господи! Затрудняла меня и озабочивала мысль, что я, отправляясь в Киев не побываю там, а Господь по Своему неизреченному милосердию за молитвы ваши о моем недостоинстве все устроил: и в Козельщине побывала, помолилась перед дивной иконой, и с графом²⁸⁵ познакомилась и со всей семьей, подивилась чудесам Божиим и Печерским чудотворцам помолилась, да и домой поспела. Слава Богу!

Простите, Владыко Святый, что я дерзаю Вам напомнить про монахиню Марию в Тверском монастыре; может быть, Вы найдете ее достойной игуменства, когда сами с ней поговорите; я и сама не знаю, почему у меня такое непреодолимое желание об ней сказать.

Во время моего отсутствия управляла обителью мать казначея, с которой мы, слава Богу, живем очень мирно; хорошая она старица, духовная и поговорить с ней есть о чем».

От 6-го числа писал мне из Нижнего Новгорода доктор Влад. Петр. Старков, бывший Инспектор Тверской Врачебной Управы:

«Согласно выраженному мне Вами намерению прибыть на Пасху в Тверь, сюда я и адресую свое поздравительное письмо. Вместе с приношением моего беспредельного почтения и полного самой глубокой преданности, дозвольте просить Вас, Преосвященнейший Владыко, в первый день Светлого праздника, когда ваш святой слуга огласится радостными приветствия, вспомнить, что в Нижнем Новгороде есть также одна христианская душа, которая мысленно из здешнего соборного храма будет переносить себя в тверской храм и в своем сердце будет чествовать и преклоняться пред высоким нравственным величием Архипастыря, внушившего всем не только чувства личного к нему уважения и преданности. но и стремление не быть индифферентным в религии и не ограничиваться выполнением одного гражданского долга. На духовную сторону человека не всегда действует слово, но никогда почти не остается без доброго влияния высокий пример и нравственные достоинства. В этом отношении я здесь чувствую себя одиноким и лишенным благотворного действия и задушевного слова, и умственного притяжения. При прошении настоящего моего письма, Высокопреосвященнейший Владыко, благословите меня, в ответ на мое праздничное поздравление, вашим святым благословением, оно и из Твери данное мне, будет чувствоваться моим сердцем.

Вскоре после свидания с Вами в Петербурге, я покинул столицу и опять здесь с моими ежедневными заботами и мелочами жизни. Самое худое в обстановке врача, что для нас нет свободных дней. И сегодня, и завтра для меня есть обязательные занятия. За то в первый день праздника надеюсь иметь отдых на весь день. У нас кроме утреннего собрания у Губернатора тотчас же после ранней обедни во дворце всякие визиты на первый день устранены. Для взаимного приветствия собираемся в клубе на другой день.

Примите, Высокопреосвященнейший Владыко, со снисходительным вниманием и свойственной Вам добротой, выражение моего глубочайшего почтения и преданности, с которыми имею честь быть"…

10-го ч. получил я 3 письма и, между прочим, одно из П-га от сотрудника моего по изданию бумаг Митр. Филарета, Н. И. Григоровича.

Вот что г. Григорович писал мне от 8-го числа:

«Имею честь почтительнейше поздравить Ваше Высокопреосвященство с великим праздником и пожелать здоровья на многие лета.

При настоящем случае обязанностью считаю довести до сведения Вашего Высокопреосвященства, что работа наше по консисторским резолюциям архимандрита Филарета, с 1812 по 1818 год продолжается и вероятно, займет нас еще недели три.

Представляемый при сем новый образец набора понравился В. К. Саблеру. В образце не исправлены опечатки».

11-го ч. писал я в Уфу протоиерею Евф. Никол. Соловьеву:

«Приветствую Вас и сирых детей ваших со светлым праздником Христова Воскресения и усердно желаю Вам радости и утешения от Воскресшего Господа в вашем печальном положении.

Извините, что так давно не писал Вам; мало имею досуга для частной переписки. У меня в Петербурге сравнительно с Тверью уволились, если даже не утроились, и служебные занятия, и частная корреспонденция, и частные знакомства.

Читали ли Вы на проповеди Преосвящ. Никанора²⁸⁶ рецензию, написанную профессором Киевской академии В. Ф. Певницким и напечатанную в конце минувшего года в журнале «Руководство для сельских пастырей?» Рецензия весьма основательная.

Преосвящ. Никанор недавно писал в Пб., что он не совсем доволен Одессой и сожалеет об Уфе».

В тот же день получено было мной письмо из Москвы от Товарища Председателя Московского Окружного Суда, Евг. Романовича Ринка, который писал от 8-го числа:

«Светлый праздник Воскресения Христова, вызывая во мне чувство радости и сердечного благоговения, вызывает с тем вместе, и воспоминание о тех, кто чаще других в моей жизни был ближайшим источником этих чувств и тихим в дни скорби пристанищем, исполненным отеческой любви. Соблаговолите, Высокопреосвященнейший Владыко, верить, что первое место среди таких людей по отношению ко мне бесспорно принадлежит Вам, и что моим высоко добрым к Вам чувствам, для Вас ничего не стоящим и ничего не значащим, положит предел только одна смерть.

Давно, очень давно я не имел счастья получать от Вас писанной строки и такое очень скорбное для себя явление отношу ко гневу вашему на меня, не умею отыскать ему причину. Не взирая на подобное сознание, беру смелость соорудить руку пером, настроить дух и мысли мирным образом и писать Вам, имея уверенность, что мой смелый на сей раз поступок Вы изволите покрыть словом любви и милостивого, если есть вина, прощения.

Москва погребла, а Петербург провожал к месту вечного покоя М. и. Богословского. Был и я при этом печальном торжестве и видел служение Преосв. Алеутского Иоанна в сослужении с благочестивым Преосв. Алексием и М…ч, из коих последний говорил надгробное слово, по счастью не попавшее в печать.

К заслугам Михаила Измаиловича проповедник относил воспитание сына на »подобие красной девушки», уверяя присутствующих, что почивший «страдал за правду», которая «сильным мира сего глаза колет». Позвольте, нисколько не злобствуя, назвать это слово, сказанное в присутствии сильного лица Московского мира, кн. Вл. Андр. Долгорукого, словом «с прибавкой», ибо, когда Ал. Мих. Богословский (сын почившего и товарищ проповедника по Академии) привез проповеднику благодарность, то последний прямо попросил «прибавки», и прибавка, по указанию просящего, была дана в виде посоха почившего с бирюзовым наконечником. С чувством сердечной признательности, Алек. Мих. отзывался о Вас и Высокопр. Леонтий, мало похваляя митрополита Московского, явившего к почившему протопресвитеру немалую долю небрежения.

На меня, не взирая на крушение по делу Мельницких, навьючил известное Вам дело Булах, которое пойдет 18 мая. Есть в этом деле и ваши совершенно излишние показания; требовались показания и Митрополита Киевского²⁸⁷, оставшегося, однако же неспрошенным, но только по болезни, о чем и составлен протокол. Просматривая этот отдел следствия, я воображал, что предметом дела должен быть какой-либо богословски спор, и жестока ошибся, так как оказалось, что от Архиепископа и Митрополита было желательно получить рассказы о житейских дрязгах, до коих святителям, ясно, нет дела. Катков бранит Суд и судей. Не лучше ли построже взглянуть на предшествующее суду следствие и на исследователей, смешивающих сорную траву с пшеницей и сваливающих в одну кучу словеса людей без всякого различия в людях и без всякой оценки степени прикосновенности людей к тому или другому явлению жизни? Такой образ действий остается непримеченным, а в нем то именно, думается мне, и кроется корень зла!

…«И сущим во гробех живот даровав»… Простите неразумие мое, если от меня услышите, что эти слова я понимаю в смысле возрождения человека к духовной и нравственной жизни, без которой жизнь физическая, хотя бы самая прекрасная, превращается в небесное бремя».

Телеграммой из Москвы извещал меня о своем прибытии в Тверь с почтовым поездом высокопреосвященный митрополит Иоанникий. С искренним радушием я встретил такого почтенного гостя. С дороги предложен ему был чай и ужин. Затем до позднего часа беседовали мы с ним о разных более или менее важных предметах искренно и откровенно. Этой откровенной беседой Владыка произвел на меня приятное впечатление. На другой день, после утреннего чая, мы отправились с ним в кафедральный собор и оттуда в семинарию. К обеду с Его Высокопреосвященством приглашены были преосвященный Антонин и несколько лиц из старшего духовенства. После обеда и краткого отдохновения мой гость отправился с почтовым также поездом в Петербург.

Еще в феврале текущего года Синодальный Обер-Прокурор, Конс. Петр. Победоносцев вошел в Св. Синод с предложением за № 967 следующего содержания:

«Со времени кончины протопресвитера Бажанова должность главного священника гвардии и гренадер остается незанятой, управление же духовенством гвардии и гренадер, по Высочайшему повелению, временно поручено Главному Священнику Армии и Флотов протоиерею Покровскому.

Его Императорское Высочество, командующий войсками гвардии и Петербургского военного округа, признавая необходимым существование особой инстанции для заведывания военным духовенством, изволил прийти к мысли, что и на будущее время исполнение всех обязанностей по должностям, как главного священника гвардии и гренадер, так и главного священника Армии и Флотов могло бы быть соединено в одном лице, с наименованием его главным священником военно-сухопутных и морских сил Империи. Такой порядок, по мнению Его Высочества, обеспечивает более единство в управлении военным духовенством, в системе комплектования сего последнего и его поощрении; самое перемещение достойнейших священников из армейских частей в войска гвардии с лучшим обеспечением в материальном отношении, должно будет иметь важное значение, привлекая в состав военного духовенства сравнительно лучшие силы. Посему в настоящее время управление духовенством всего военного ведомства могло бы быть передано окончательно главному священнику Армии и флотов, с вышеуказанным переименованием его и с назначением, в виду преклонных лет протоиерея Покровского, помощника ему из гвардейского духовенства.

При этом Великий Князь Владимир Александрович. изволил обратить внимание и на то обстоятельство, что духовенство военного ведомства, состоящее при городских церквах, которые заключают в своих приходах местное население, должно было бы в отношении этого последнего находиться в зависимости от епархиальной власти. Выяснение же степени и порядка этой зависимости, равно как и вообще отношений главного священника к епархиальному и высшему церковному управлению, как полагал Его Высочество, могло бы быть возложено на особую комиссию из членов от духовенства военного и епархиального, при участии депутатов от войск.

Государь Император, по всеподданнейшему докладу моему о таковых предположениях, Высочайше соизволил в 11 –й день текущего февраля, на предоставление Святейшему Синоду учредить упомянутую комиссию из председателя и членов (духовных), по назначению Святейшего Синода, с тем, чтобы: 1) результаты обсуждения этой комиссии были затем рассмотрены Святейшим Синодом и 2) заключение Святейшего Синода, равно как и окончательные предположения о соединении должностей главных священников гвардии и гренадер и армии и флотов, по соглашении с Его Высочеством командующим войсками гвардии и Петербургского военного округа, были мной повергнуты на Высочайшее воззрение и утверждение Его Императорского Величества.

Вследствие сего Св. Синодом определено:

1) Для ближайшего обсуждения изложенного в настоящем предложении предположений Его Императорского Высочества, командующего войсками гвардии и Петербургского военного округа, учредить особую комиссию под председательством Вашего Преосвященства, с назначением в состав комиссии следующих лиц от духовного ведомства: настоятеля С-Петербургской Пантелеимоновской церкви, протоиерея Михаила Архангельского, настоятеля Сергиевского всей артиллерии собора, протоиерея Александра Желобовского; протоиерея С-Петербургского Клинического военного госпиталя Алексея Ставровского и Обер-Секретаря Святейшего Синода, Статского Советника Тимофея Барсова, с возложением на него обязанностей делопроизводителя этой комиссии; 2) предоставить г. Синодальному Обер-Прокурору войти с кем следует в сношение о командировании в комиссию депутатов от войск, и 3) поручить комиссии немедленно приступить к работам и затем окончательные свои соображения представить, установленным порядком, на рассмотрение Святейшего Синода; о чем для должных к исполнению распоряжений, дать знать Вашему Преосвященству и Преосвященному Митрополиту Новгородскому и С-Петербургскому, а также главному священнику армии и флотов указами, а в канцелярию Обер-Прокурора Святейшего Синода передать выписку из настоящего определения апреля 12 дня 1884 года».

Указ Св. Синода за № 1112 получен был мной 17 апреля и вслед затем сделаны были предварительные распоряжения к исполнению предписанного. Об этих распоряжениях будет говорено ниже в своем месте.

18-го ч. получил я письмо из Уфы от законоучителя гимназий, вдового священника Евф. Ник. Соловьева. После обычного приветствия со светлым праздником, он писал мне следующее:

«Без подхождения и лести я, ради Великого праздника Воскресения Христова, спрашиваю вашего святого наставления и совета, можно ли мне решиться искать иноческого чина? Учась в Академии, я имел это намерение и звал меня к сему подвигу о. ректор академии, нынешний митрополит Московский, Высокопреосвященнейший Иоанникий (3 раза). Советовался я тогда с родителем, который воспретил мне принимать на себя трудное иго до 30-летнего возраста; советовался с Преосвященным Агафангелом²⁸⁸, который написал мне следующие строчки:

Любезнейший Ефим Николаевич!

Спрашиваешь ты моего совета о пострижении в монашество. Рекомендую тебе прочитать в журнале «Библиотека для чтения, за 62-й год»: «Потерянная жизнь».

Агафангел, епископ Вятский и Слободский.

Но то было время, а теперь другое. Женский пол решительно меня не соблазняет. Скоромная пища всосалась в мою натуру и придется вести с ней сильную борьбу.

Вы даровали мне священный сан, Вы, Великий Архипастырь, не оставьте меня в ваших советах и теперь.

Всем сердцем преданный Вам, Вашего Высокопреосвященства духовное и безгранично любящее Вас чадо».

Из Осташкова писала мне от 19-го ч. игумения Знаменского монастыря Ольга:

«Как грустно, что в настоящее время так дурна дорога и чрез это я лишена возможности ехать в Тверь, чтобы лично передать о поездке своей. Я уже два письма получила от графа (Капниста) по возвращении домой; он очень грустит о том, что дело так медленно идет и даже хочет умыть руки; я писала ему, что этого делать не следует чтобы не навлечь на себя гнева Царицы Небесной, что надо хлопотать в консистории Полтавской; не знаю теперь, что он там делает и понравился ли Высокопреосвященный Иоанн.

Я еще не теряю надежды иметь возможность видеться с Вами, Владыко Святый; может быть дорога поправится и можно будет ехать в двадцатых числах апреля и застать Вас до отъезда в Петербург».

26-го ч. получил я от Начальника губернии А. Н. Сомова совершенно секретное отношение от 25-го ч., за № 272 следующего содержания:

«В Департаменте Полиции получены сведения, что в среде злоумышленников, будто бы возникло намерение вызвать в разных местностях Империи народные волнения одновременным взрывам наиболее чтимых монастырей, причем для достижения этой цели некоторые члены преступного сообщества предполагают проникнуть в обители под видом послушников.

Не придавая особого значения этим сведениям, Департамент Полиции тем не менее просит меня принять меры к тому, чтобы под видом послушников действительно не скрывались в монастырях лица, звание которых недостаточно установлено.

Сообщая об этом Вашему Высокопреосвященству, для зависящих с вашей стороны распоряжений. имею честь покорнейше просить принять уверение в совершенном моем к Вам уважении и преданности».

28-го ч. писал я в Харьков протоиерею С. А. Иларионову:

«Пишу Вам из Твери, где провел я праздник благополучно, но не бесполезно. Еще в Пб., до отъезда в Тверь, получил я боль в горле; здесь вследствие неблагоприятной сырой погоды болезнь усилилась, но теперь слава Богу, начинает ослабевать. Худо, если я по возвращении в Пб. буду оставаться в заседаниях Синода безгласным, как бы лишенным права голоса. А 30-го числа я думаю уже возвратиться в Северную Столицу, и там в стенах своего подворья, заключусь уже на все лето и, вероятно, на всю зиму, тем более, что к прежним делам и трудам присоединится для меня еще новый труд. Я назначен председателем новой особой Комиссии по вопросу об определении отношений военного духовенства к Епархиальным Начальствам в тех местах, где есть полковые церкви с приходами из местного населения. Итак, видите, что мне некогда будет скучать в Петербурге и летом, хотя в летнюю пору круг моего знакомства значительно сократится.

При таком множестве дел, мой труд по составлению Хроники моей жизни в настоящее время естественно приостановился и, вероятно приостановился надолго, если не навсегда, хотя материалы для этой Хроники более и более умножаются.

С удовольствием примечаю я в вашем новом епархиальном журнале следы вашей литературной деятельности. В последнем номере этого журнала я с сердечным участием и с большим интересом прочитал Ваши «воспоминания из священнической практики во время холеры 1848 года». Продолжайте исчерпывать хранящиеся в вашей памяти сокровища вашей многолетней практики, в поучение и назидание вашей собратии».

В тот же день получено было мной письмо из села Козельщины, Полтавской губ., от графа Влад. Ив. Капниста. Он писал мне от 22-го числа:

«Имею честь представить при сем Отчет по Козельщанской церкви, по которому состоялась сдача строителем. Ходатайствуя ныне в Святейшем Синоде об устройстве Общежительного монастыря в Козельщине, считаю долгом доложить, что с наступлением весны начался обычных прилив многочисленных богомольцев, и с тем вместе – пожертвований, обеспечивающих вполне существование монастыря. Независимо сего, необходимость многочисленных служащих лиц при церкви, в виду постоянного многолюдства, вызывает такие церковные расходы, что на эту сумму можно бы содержать монашествующих. Между тем, по всеобщему желанию, монастырь несравненно более удовлетворил бы духовные потребности притекающих народных масс, чем нынешний порядок. Не откажите, Высокопреосвященнейший Владыка, в вашем святительском благословении к скорейшему устройству этого святого дела.

С чувством глубочайшего уважения и совершенной преданности имею честь быть"…

1 мая я возвратился из Твери в Петербург и в тот же день получил Диплом на звание Почетного Члена Палестинского Общества за подписанием Августейшего Председателя этого общества, В. Кн. Сергея Александровича, и при этом прислан был золотой с эмалью знак Общества на голубой с красными каймами ленте. Знак в виде четвероконечного креста; с передней стороны, в овале золотыми буквами изображена монограмма: АХРѠ; вокруг ее, в ободке, по черной эмали, золотыми буквами написано: «Не умолкну ради Сиона и ради Иерусалима не успокоюсь»; на обратной стороне знака также золотыми буквами в три строки изображено: Блⷭ҇гви́тъ тѧ̀ Гдⷭ҇ь ѿ Сїѡ́на и оу҆́зриши бл҃га҃ѧ І҆ерⷭ҇лима.

Вместе с тем получено было мной печатное приглашение следующего содержания:

«Члены Православного Палестинского Общества приглашаются в годовое Общее Собрание оного, имеющее быть 3 мая, в 2 часа по полудни, во Дворце Его Императорского Высочества Великого Князя Николая Николаевича Старшего».

В тот же день, т.е. 1-го числа, получено было мной письмо из села Высочиновки, Харьковской губ., от А. Ф. Ковалевского. Он писал мне от 2 апреля:

«Благодарю Вас за милостивое отношение ваше к моим убогим трудам письменным в Св. Синоде. Препровождая при сем экземпляр акафиста Св. Алексию Человеку Божию, по милости вашей разрешенного к печати, прошу Вас оный принять от меня, в знак высокой моей к Вам признательности. Служба Ахтырской Богоматери, тоже через посредство ваше разрешенная Св. Синодом к печати, доселе еще не напечатана, и я очень сожалею о подобной медленности ее издателей, лишающей меня возможности вместе и ее Вам послать. Ахтырские соборяне предоставили издание ее Святогорской пустыни, которая и отдала ее в типографию Киево-Печерской Лавры, где ее и задерживают до сих пор. По просьбе Ахтырских соборян, мной недавно написан еще и акафист в честь Ахтырской Богоматери, не знаю только, будут ли они его представлять в цензуру и Св. Синод. За то другой недавний мой труд, акафист священномученику Харлампию, мной написанный для Святогорской пустыни, имеющий немалую часть св. мощей сего угодника Божия, уже кажется отослан в цензуру через посредство Харьковского Епархиального Начальства. Усердно прошу у Вас милости к сим двум последним трудам моим, если суждено будет им поступить к Вам на рассмотрение.

Дело акафиста Св. Иулиании Новоторжской замедлилось, потому что отец протоиерей и церковный староста Торжковского собора пожелали вместе представить с акафистом и рукописную службу Св. Иулиании, издавна у них имеющуюся, а так как она требовала исправления, то они и прислали ее ко мне. Я ее исправил и дополнил, и в начале марта ее им отослал. Имею известие от церковного старосты, что отец протоиерей исправлением службы остался доволен и вкупе с акафистом отправил ее к Вашему Высокопреосвященству, с просьбой ходатайства вашего о их разрешении к печати. Икону Св. Иулиании я от них получил, копию с древней надгробной Ее иконы, чем очень был утешен.

При пожаре в Святогорской пустыни 13 февраля я лично присутствовал, гостив там с 7 по 27 февраля. Пожар начался от типографии и в какие-либо пять, шесть часов истребил два огромных двухэтажных корпуса, около 150 келий, все старшей братии: иеромонахов, иеродиаконов, клиросных со всем имуществом, ибо случился во время утрени, когда вся братия была в церкви. Убытку 30 000 руб.; здания были застрахованы в 12 000 руб., а выдали обители всего 6 500 руб. Старец Архимандрит²⁸⁹ бодро несет постигшее обитель его несчастье, хлопочет о размещении братии среди зимы оставшейся без крова, и в этом Бог ему помогает. Недавно писал мне, что почти всех успел разместить хотя временно. Я не премину довести до его сведения о сочувствии вашем его горю, которым он наверно будет очень тронут, ибо глубоко Вас чтит и уважает. Предполагаемы виновник пожала, фотограф – монах Тимон, некогда утруждавший Вас пасквильными доносами на благочинного своей обители. Есть надежда, что теперь Святогорская обитель навсегда от него избавится, ибо идет на Афон. Господь видимо спас обитель от конечного истребления огнем, при скученности зданий ее весьма опасным. Ветер гнал пламя на обитель, но как только вынесли св. иконы Богоматери Неопалимой Купины и Святителя Николая, и начали молебен под огнем, сейчас ветер поворотил назад от обители. Истинно было явное чудо Божие».

2 ч. был у меня неожиданно известный священник Калязинского собора И. Белюстин²⁹⁰. Он приехал в Пб-г на погребение умершего сына своего. В беседе с ним зашла речь о новом переводе книг Н. Завета, и он осуждал, по своей обычной самомнительности и дерзости, этот перевод, редактированный в Бозе почившем митрополитом Московским Филаретом. Белюстину почему-то не нравилось выражение в 8 ст. 3 гл. Евангелия от Иоанна: «Дух дышет…»

В тот же день получено было мной от Обер-Прокурора Св. Синода официальное письмо за № 1983 следующего содержания:

«Обер-Гофмаршал Высочайшего Двора просит меня сделать распоряжение о приглашении находящихся в С-Петербурге членов Святейшего Синода и присутствующих в оном к обеденному столу, имеющему быть при Высочайшем Дворе, в Николаевском зале, 7-го сего мая, в 4 ½ часа.

О таковом приглашении долгом поставляю сообщить Вашему Преосвященству и покорнейше просит Вас, в том случае, если по каким-либо причинам Вы не изволите воспользоваться сим приглашением, не оставьте меня извещением о сем к 4-му числу мая, для уведомления Обер-Гофмаршала Нарышкина».

3 ч. случайно зашла ко мне, отыскивая Киевского митрополита, супруга Тайн. Сов. Н. А. Новоселова, Анна Павловна. Я принял ее с уважением, пригласил в гостиную и вступил с ней в беседу. Она оказалась особой умной, образованной и благочестивой. Имея при себе некоторые сочинения своего мужа Николая Александровича, а именно: 1) Средства к подъему производительных сил России, Спб. 1883 г.; 2) Мысли о деньгах и кредите в России, Спб. 1883г.; 3) Социальные вопросы в России. Спб. 1884 г. и 4) Современные задачи Государственной экономии в России, Спб. 1884 г., Анна Павловна хотела представить их, без сомнения, по поручению мужа, Киевскому Владыке, но, увлекшись беседой, вручила их мне. Я не хотел остаться в долгу и предложил Ее Превосходительству некоторые из своих изданий. Это случайное обстоятельство было поводом к моему знакомству с Н. А. Новоселовым. Н. А-ч по окончании курса в университете, был в 50-х годах чиновником за Обер-Прокурорски столом в Св. Синоде при графе Н. А. Протасове. Состоя впоследствии Градским Головой в Одессе, он занимался, между прочим, изданием переводов с немецкого книг церковно-полемического и духовно-нравственного содержания; в последнее время занимается социальными вопросами и нередко помещает свои рефераты в Московских Ведомостях. Но вдаваясь в разные, более или менее выгодные предприятия, он как слышно, разорил свое состояние.

В тот же день в 2 часа по полудни, в домовой церкви, В. Кн. Николая Николаевича Старшего, совершен был Московским Митрополитом благодарный молебен по случаю 2-й годовщины учреждения Православного Палестинского Общества, и затем в обширной зале дворца происходило торжественное годичное заседание Общества под председательством В. Кн. Сергея Александровича, в присутствии В. Княг. Александры Иосифовны, В. Кн. Константина Константиновича, митрополитов Исидора и Иоанникия, архиепископов: Варшавского Леонтия, Тверского и Ярославского Ионафана, епископов: Рязанского Феоктиста²⁹¹ и Прилукского Илариона, новорукоположенного викария Полтавского и др. лиц. В этом заседании избраны были в Почетные Члены епископы: Дионисий²⁹² Уфимский, Никанор Херсонский и протоиерей Мих. Федор. Раевский (накануне сего дня скончавшийся в Вене, где он состоял настоятелем Посольской церкви²⁹³.

А в 3 часа я присутствовал, вместе с прочими членами Синода и многими светскими лицами за трапезой у Высокопреосвященнейшего митрополита Киевского Платона. Это был, кажется прощальный обед ради Наместника его по Киево-Печерской Лавре, архимандрита Илариона, за несколько дней пред тем, именно 29 апреля, рукоположенного во епископа Прилукского.

5-го ч. получил я письмо из Москвы от протоиерея Казанского Собора Д. Кастальского, который писал мне от 3-го числа:

«Осмеливаюсь во имя уважаемой Вашим Высокопреосвященством, а также и мной, памяти покойного протоиерея Александра Ивановича Невоструева и по просьбе его супруги Софьи Михайловны, снова беспокоить Ваше Высокопреосвященство тем же делом о Церковно-Библейском Словаре, о котором уже и писал Вам прежде, если не ошибаюсь в январе.

После того от Его Превосходительства г. Директора Хозяйственного Управления, Андрея Григорьевича Ильинского я получил извещение, что словарь к изданию признается неготовым, но что Св. Синод согласен приобрести его, если на то согласна будет вдова Невоструева, и что в таком случае признается возможным исходатайствовать ей вознаграждение в размере 400 рублей. Я 10 февраля отвечал Его Превосходительству, что Софья Михайловна Невоструева согласна оставить Словарь в собственность Св. Синода за означенное вознаграждение, что она и заявила собственноручно на моем письме. Она теперь ждет этого вознаграждения и просит меня ходатайствовать о нем. Передавая ее просьбу Андрею Григорьевичу, я в то же время осмеливаюсь просить и Ваше Высокопреосвященство исходатайствовать пред Св. Синодом вдове Невоструевой обещанное вознаграждение 400 рублей за Словарь ее мужа».

В тот же день получено было мной от Обер-Прокурора Св. Синода от 4-го числа за № 2025 отношение след. содержания:

«Согласно определению Святейшего Синода, сделано было мной сношение с Военным Министром о командировании депутатов от войск в Высочайшее утвержденную, под председательством Вашего Преосвященства, Комиссию для обсуждения вопроса о соединении в одном лице исполнения обязанностей по должностям Главного священника Гвардии и Гренадер и Главного священника Армии и Флотов.

Вследствие сего Генерал-Адъютант Ванновский уведомляет, что в означенную Комиссию им назначены два представителя от Военного ведомства: заведующий 1-м Отделением Главного Штаба, Генерального Штаба полковник Афанасьев и другое лицо – по назначению Его Императорского Высочества Командующего войсками Гвардии и Петербургского военного округа; о том же кто будет избран Его Высочеством он, Военный Министр, известит особо».

6 ч. воскресенье. День рождения Государя Наследника Цесаревича Николая Александровича (1868 г.). В настоящем 1884 г. исполнилось Его Высочеству шестнадцать лет от рождения, каковой возраст для Наследника Престола, по государственным законам, признается совершеннолетием. По этому случаю день 6 мая назначен для принесения торжественной присяги Государем Наследником.

В этот день, по разосланным от Высочайшего Двора повесткам, собрались к часу по полудни, в Придворный Собор, Члены Св. Синода со знатным духовенством, Члены Государственного Совета, Министры и чужестранные Послы, Посланники и прочие Особы Дипломатического Корпуса с их супругами, и проч….

Заранее, посреди собора поставлен был аналой, для положения на нем Животворящего Креста и Евангелия, а по левую сторону аналоя поставлены были два стола, из коих на одном положены были привезенные из Бриллиантовой комнаты Императорские регалии: корона, скипетр и держава, а на другом поставлена золотая чернильница.

Когда вступили в Собор Их Величества Государь Император и Государыня Императрица, Его Высочество Государь Наследник Цесаревич и все прочие Царские Особы, началось благодарственное и молебное пение по следующему, особо составленному чину.

После возглашения первенствующего Члена Синода: «Благословенно царство и пр., читан псалом 127: Блаженни вси боящиеся Господа… Потом ектения: Миром Господу помолимся. На ектении, между прочим, прошения: О еже благословити раба Своего, Благоверного Государя Цесаревича и В. Князя Николая Александровича, в возраст совершенный входяща; – о еже отложити Ему, яже суть мудрования младенсческая, мудрствовати же всегда, яже суть мужа совершенна, и тако достигнути Ему в меру возраста исполнения Христова; – о еже даровати Ему совершенное преуспеяние в премудрости и благодати, в крепости и благости, во исполнение радости Благочестивейших родителей. в совершение надежды Царствия Всероссийского; – о еже благодатно прияти клятвенный обет Сына Царева и неизменное исполнение оного утвердити…

За сим, после обычных тропарей на Бог Господь…, паремия из книги 1 Паралипоменон гл. XXVIII. Апостол из Послания к Галатам 4:1–5, и Евангелие от Иоанна 5:19,20. После Евангелия сугубая ектения, в которой прошения применены также к настоящему событию. После ектении молитва такого же исключительного содержания.

По окончании молитвы, Первенствующий митрополит подошел к аналою и, раскрыв Евангелие, стал по правую сторону аналоя, а Государь Наследник, подошедши к аналою и простерши к верху правую руку по обычаю, произнес громко и внятно присягу. В присяге этой. после общего, одинакового для всех подданных начала, заключались далее следующие слова: «В звании же Наследника престола Всероссийского и соединенных с ним престолов: Царства Польского и Великого Княжества Финляндского, обязуюсь и клянусь соблюдать все постановления о наследии престола и порядок фамильного учреждения, в основных законах империи изображенные, во всей их силе и неприкосновенности, как пред Богом и судом Его страшным ответ во том дать могу. Господи Боже Отцов и Царю царствующих! настави, вразуми и управи мя в великом служении. мне предназначенном; да будет со мной приседящая престолу Твоему премудрость, посли ю с небес святых Твоих, да разумею, что есть угодно пред очима Твоима и что есть право по заповедям Твоим. Буди сердце мое в руку Твою. Аминь».

После этого Наследник Цесаревич поцеловал Св. Крест и Евангелие и подошел к столу подписать присяжный лист. Между тем, певчие запели «Тебе Бога хвалим».

По окончании молебна в Соборе и по принесении Членами Синода поздравления Их Величествам и Его Высочеству Государю Наследнику Цесаревичу, все направились в Георгиевский зал. Здесь Государь Император изволил подвести Государя Наследника к аналою, на котором лежали Крест и Евангелие, по штандарт Лейб-Гвардии Атаманского Его Величества полка, и здесь Его Высочество произнес вслух на верность службы Государю и Отечеству присягу, коей печатный лист вручен был Ему Главным священником флота и армии.

На следующий день, 7-го числа, в Николаевском зале был обеденный стол, за которым. кроме Высочайших Особ, присутствовали Члены Св. Синода и Особы первых трех классов обоего пола. Во время стола гремела, по обыкновению, вокальная и инструментальная музыка. По приглашении тостов производилась в С-Петербургской крепости пальба.

За здравие Их Величеств – 51 выстрел, Его Высочества Государя Наследника – 31 выстрел. Всего Императорского Дома и Августейших гостей – 31 выстрел.

9-го ч. получил я письмо из Москвы от заведующего книжной Синодальной лавкой в Спб. Ив. Денис. Митрополова, который, по поручению К. П. Победоносцева, странствует по России с миссионерскими целями; при чем входит в собеседование с раскольниками и сектантами и распространяет в народе разные книжки духовно-нравственного содержания. Вот что писал мне от 8-го числа г. Митрополов:

«От души поздравляю Вас, Высокопреосвященнейший Владыко с радостнейшими праздниками Воскресения Христова; да воздаст Вам Воскресший Спаситель здоровье и силы в трудах ваших на пользу Святой Церкви и дорогого Отечества на многие лета.

Уже третий месяц, как я выехал из СПБ; был более месяца в Шенкурске у тетеньки моей, 85-летней старицы, игумении Феофании. Вернулся 4 мая в Москву, на этих днях отправляюсь в Вышний Волочек и в С-Петербург.

Благодарение Господу: предполагаемое мной миссионерство при своевременной помощи и материально и духовно осуществилось. Наследник Губкина, Александр Григорьевич Кузнецов обещал выдавать мне каждый месяц на это дело по 500 р. сер. За май месяц я уже и получил».

12-го ч. переселился, с согласия г. Обер-Прокурора Св. Синода, из Ярославского подворья на Синодальное Митрофановское подворье, находящееся на углу Кабинетной и Звенигородской улиц. При этом подворье существуют две церкви: одна во имя Свят Митрофана, еп. Воронежского, а другая – в честь Свят. Тихона, Задонского чудотворца. Побуждением к перемещению на это подворье служило для меня, с одной стороны, доставить более просторное и удобное помещение для моей свиты, а с другой – в виду большего удобства для членов Комитета по пересмотру Богослужебных книг, еженедельно собирающихся ко мне из отдаленных краев города.

В тот же день, перед выездом из Ярославского подворья, получил я от Киевского Владыки²⁹⁴ записку следующего содержания:

«Когда будете отправляться на новоселье (или прежде как Вам угодно), благоволите посетить меня на минуту. Мне нужно сказать Вам слова два – три. Сам я не могу быть у Вашего Высокопреосвященства по причине сборов в предстоящий мне вояж. Сегодня для всех кроме Вас и Афанасия Николаевича²⁹⁵, меня дома нет».

Являюсь к Его Высокопреосвященству; спрашиваю, что ему угодно от меня слышать, или знать? Оказалось, что старец-митрополит нашел нужным передать мне свое слово по делу, о котором я спорил, в последнее заседание Синода с Митрополитом Московским²⁹⁶, а он, между тем, молчал. Когда я спросил его, почему он не высказал при нашем споре своего взгляда на дело в Синоде, – он отвечал: я занят был мыслью о другом предмете.

В последнем заседании Синода доложены были правила о новом устройстве приходов. При этом мной было высказано следующее:

1). «Предварительно приведения в исполнение этих правил не излишне спросить отзывы, по крайней мере от некоторых Преосвященных из разных местностей России, назначив для сего определенный срок.

2). Нужно иметь в виду епархии, где духовенство содержится исключительно почти на жалованья от Казны.

3). Не излишне пересмотреть отзывы епархиальных Преосвященных, доставленные в Синод в 1863–64 г…

4). На первый раз довольно было бы предоставить епархиальным Преосвященным определять новых членов причта там, где будут просить о том с согласия существующего причта, прихожане.

5). Пересмотреть правила о распределении доходов 24 марта 1873 г.

6). Могут ли быть возводимы в диаконский сан лица, не получившие полного семинарского образования?

7). При новых правилах будут ли пользоваться старшие священники большей частью доходов сравнительно с младшими²⁹⁷…

13-го ч. Воскресение. Совершив в первый раз на новом подворье литургию, я отправился к главному священнику армии и флотов, протоиерею Петру Евдокимовичу Покровскому, чтобы поздравить его с совершившимся пятидесятилетием его служения в священном сане. По этому случаю я поднес ему в благословение образ преп. Нила, Столобенского чудотворца²⁹⁸.

В тот же день получил я письмо из Москвы от А. П. Ушаковой. Вот какие дружески-укоризненные выражения пришлось мне прочитать в этом письме:

«Дорогой, но – не добрый Владыка!

Второй раз в жизни, со времени моего давнишнего знакомства с Вами, Вы не откликнулись мне благословением во се 40 дней Св. Пасхи, и оба года, как нарочно, я была больна, лишена храма Божия, следовательно, скорбна и беспомощно печальна! Конечно, знает Господь кого, как, чем, когда и насколько наказать, и неповинна ваша добрая душа в моем горе, но уже в эти светлые дни я так была больна и расстроена, что и на Вас даже обижалась и роптала. Ведь я хорошо знаю, как вы заняты; сколько у Вас дел, писем, телеграмм, посетителей, просителей, что удовлетворить всех (изготовив приветы и ответы) невозможно… Знаю, рассуждаю, а скорблю! Неотвязно шевелится в душе: «неужели со своего большого стола трудно бы уделить больному хот маленькую пустую косточку? Неужели такому искусному, живому перу долго для утешения скорбного начертать пасхальное приветствие, святительское благословение и имя?!.. Так нет!.. Видно Бог совсем разгневался и покинул! А перед окнами то церковь; гудит праздничные звон; спешат, бегут радостно все в храм Божий; отворены Царские врата; поют «Христос Воскрес"… А я? – одна, лежу, как бревно недвижимое… И жутко, уныло сожмет душу: точно отверженная из семьи Христовой, и слезы неудержимо так и льются из глаз, никакой философией не удержишь! Так провела с четверга Страстной и до конца Пасхи. В пятницу навестил меня Петр Иванович²⁹⁹: я повеселела, чувствовала себя лучше и в субботу закуталась и доволоклась до церкви, где целую обедню сидела… На другой день со мной опять жал, лихорадка и рожа повторилась. Опять слегла. Послала за доктором. Он мне дал какую-то примочку, и рожа бросилась у меня и на другую ногу, да так быстро стала краснеть, пухнуть, гореть, что я думала, что со мной будет то же, что с † Мар. Ал. Боде³⁰⁰, у которой доктора рожу с ноги загнали на голову, и открылись везде раны. Помните бедную страдалицу? Бросила я лечение и предалась на волю Божию, употребляя лишь масло и магнезию. Сегодня мне немного лучше, и я села письменно побеседовать с Вами, отвести немного душу. А у меня, вдобавок ко всему, в это время сын вздумал жениться. Как отцу духовному, как лучшему другу о Господе, поведаю Вам, что я была против этого брака. Господи! думала я, что мне делать? Такой разлад начался в душе моей, такая борьба с самой собой, что я совсем расстроилась умом. Выбрал себе Сережа невесту – сироту по отце из купеческой семьи, молоденькую, – из-под крыла матери; понравилась она ему очень… Все хвалят, что, хотя небогатая, но нравственная и религиозная девушка, неизбалованная; приданное дадут хорошее… Сын умоляет: «мама! мне Катя очень по сердцу!.. Против же тебя я не пойду, если ты не захочешь, – как мне ни тяжело, – я не женюсь» Господи! Что мне делать? Не нравится мне, а Бога боюсь, да и сына то жаль! На себя взгляну: в монашеском я одеянии: надо верить в Бога, повиноваться Ему, смиряться… а сословные-то чувства кричат, восстают в душе. Не хочется– гордость-то очень воюет, – просто смерть! Вот, Владыка, какая я безобразная, – ну какая же я монахиня? Где моя вера, мое смирение? И стою ли я, чтобы Вы, Святитель, ко мне писали, когда во мне столько гордости и самомнения?! А я еще на Бога, да на Вас ропщу. Простите меня убогую и недостойную и помолитесь о мне, грешной.

Так или иначе, но 29 апреля свершилась не моя воля, а Божия: Сережа обвенчался. Господь не послушал ни моих слез, ни молитв: верно я просила у Него камня вместо хлеба. Молодые, видимо, счастливы, и ко мне ласковы и почтительны. А я хоть и стараюсь их и обласкать, и поприветствовать, но покаюсь, все еще на душе нет мира Христова.

Простите, что так много беседую о себе».

15-го ч. я получил от имени Высокопреосвященного митрополита Киевского Платона записку следующего содержания:

«Митрополит Платон, проездом в Киев, полагает прибыть в Вышний Волочек 18 мая с пассажирским поездом (№ 11) в 11 часов утра, а на другой день в то же время выехать в Тверь и прибыть в нее в 3 часа 45 минут по полудни. На другой день (20 мая) он желал бы служить в Тверском Соборе, если будет здоров, а 22 мая в 7 часов утра предполагает выехать в Москву с курьерским поездом».

Вследствие сего, на другой же день 16-го числа, мной сделаны были надлежащие распоряжения, а именно:

Я написал, во-первых, в Вышний Волочек соборному протоирею Александру Яшину:

«Высокопреосвященный Платон, Митрополит Киевский, проездом в Киев, 18-го с5его мая утром в 11 часов, с пассажирским поездом, прибудет в В. Волочек и пробудет здесь сутки.

Почему предписывает Вам, как при встрече Его Высокопреосвященства, так и при отбытии его из города, оказать подобающее внимание и уважение. Предварите о сем и о. Благочинного гражданских церквей, а также Настоятельницу Казанского монастыря.

О последующем же имеете мне донести».

Вместе с тем я писал в Тверь преосвященному Викарию Еп. Антонину и эконому архиерейского дома игумену Макарию.

Вот что писал я Преосвященному Антонину:

«Высокопреосвященный митрополит Платон, по пути в Киев, прибудет 19-го сего мая, в субботу, в 3 ч. 45 мин. по полудни, с пассажирским поездом, в Тверь и остановится в моем доме. На другой день, в воскресенье, располагается, если будет здоров, служить в Кафедральном соборе. Примите и Вы участие в этом служении. 22-го числа, в 7 ч. утра Владыка предполагает выехать из Твери в Москву.

Уведомляю о сем Ваше Преосвященство, прошу сделать должные распоряжения относительно приличного приема в Твери высокопочтенного гостя. Предварительно переговорите о сем с о. о. протоиереями Г. П. Первухиным и В. Ф. Владиславлевым, а также и с о. экономом моего дома. О последующем же не оставьте мня уведомить обстоятельно.»

Игумену Макарию писал я:

«Спешу известить Вас, что в субботу, 19-го сего мая, в 3 ч. 45 м. по полудни, с пассажирским поездом, прибудет в Тверь Высокопр. митрополит Платон и остановится в моем доме. Предложите Его Высокопреосвященству занять мои комнаты, которые приведите для сего в должный порядок.

В воскресенье, 20-го ч., Высокопр. митрополит располагает служить в Кафедральном соборе. Если в этот день Преосвящ. Антонин заблагорассудит предложить Его Высокопреосвященству трапезу у себя, предоставьте ему эту честь.»

18-го ч. в Московском Окружном Суде, по III уголовному отделению, под председательством д. ст. сов. Влад. Нил. Лаврова, при членах Ринке и Печкине, с участием присяжных заседателей, началось слушание приобретшего громкую известность дела по обвинению вдовы надворн. советн. Нат. Ант. Булах в нравственном угнетении девицы Мазуриной с целью лишить ее свободы воли и воспользоваться ее состоянием.

Подробное изложение этого дела напечатано в Моск. Ведом. 1884 г. №№ 137–142.

Из этого дела я помещу здесь только несколько слов из показания свидетеля по делу Тайн. Сов. Т. и. Филиппова, касающихся бывшего архиепископа Тверского (впоследствии митр. Киевский) Филофея.

«В своем показании свидетель, – пишут в Моск. Вед. № 141, – упомянул, что архиеп. Тверской Филофей, который не решался благословить Мазурину на миссионерство на Алтай, но потом, когда Булах приезжала к нему с просьбой о том и передала ему, между прочим 30000 р. на благотворительные цели, разрешил Мазуриной отправиться на миссионерское дело. Будучи уже Киевским митрополитом, высокопреосвященный Филофей, умерший в 1882 г. (30 янв.), одновременно с возбуждением следствия по делу Булах, заболел психически: его мучила мысль «о тысячах» денег, у него находившихся. По смерти владыки, действительно, у кивота, в ящике, вместе со схимой были найдены слишком 30 000 р…»

Против такого неосновательного и неблагонамеренного показания г. Филиппова с сильным негодованием восстали все благомыслящие и близко знавшие нравственный характер Преосвящ. Филофея лица.

В защиту покойного митрополита Филофея и в опровержение лживого показания тайн. сов. Филиппова напечатана Тверским протоиереем Вас. Фед. Владиславлевым горячая статья в Тверск. Епарх. вед. 1884 г. №№ 13 и 14.

По рассмотрении дела, Окружный Суд постановил: «подсудимую Булах, 60 лет, лишив всех прав состояния, сослать на поселение в Сибирь, в места не столь отдаленные.»

Вот что по поводу суда и осуждения Булах было напечатано в газете «Новое Время» (№ 2959, 25 мая 1884 г.):

«Напряженно следившие за развитием ужасной деятельности Булах относительно ее бывшей воспитанницы – с начала и до конца видели пред собой воплощение какого-то адского бессердечия, соперничавшего разве со строгой обдуманностью и последовательностью каждого шага г-жи Булах. Это – злой гений в юбке, и только его видела перед собой публика во все время судебного разбирательства, во всех показаниях свидетелей и экспертов, во всех сведениях о жертве злобной корысти и человеческое чувство не шевельнулось у публики… Своими аплодисментами публика показала, что каждый присутствующий в зале суда, не колеблясь, подписал бы тот же суровый приговор «без снисхождения».

«Госпожа Булах осуждена вдвойне, и она заслужила это осуждение. Невероятные подробности о том, как довела она свою воспитанницу до идиотизма, чтобы обобрать ее без риска, могли бы служить образцом дьявольских козней, на которые изощряет человека жадная корысть, не сдерживаемая никакими нравственными побуждениями"…

19-го ч. получил я письмо из Твери от Преосвящ. Антонина. Он писал от 17-го числа:

«Приношу Вашему Высокопреосвященству нижайшую благодарность за милостивое отеческое предварение меня относительно прибытия в Тверь Высокопреосвященнейшего Платона, митрополита Киевского. Постараюсь сделать все, что нужно и возможно, чтобы надлежащим образом встретить и принять сего великого посетителя. С о.о. протоиереями я уже говорил об этом; с о. экономом тоже; буду и еще говорить. Буду просить у Высокопреосвященнейшего Владыки позволения служить с ним в воскресенье. После служения покорнейше буду просить Его Высокопреосвященство во вверенный мне монастырь кушать. По милости Господа Бога, в монастыре мы обновили кое-что. Настоящий летний храм приведен теперь в приличный вид. Насадили деревцев, расчистили сад, исправили ветхости, выставлявшиеся на вид и проч. Но вот наше горе! Волга все еще не пришла в нормальное положение; вследствие сего до настоящего времени все еще нет надлежащего сообщения между нами и центральным городом. Только что поставили мост, – вдруг прибыла неизвестно откуда, вода, разорвала его и подняла аршина на два выше обыкновенного уровня. В настоящее время уже не ездят через него, а только ходят. Дай Господи, чтобы к приезду Высокопреосвященнейшего Владыки спала вода и установилось настоящее сообщение через Волгу!

О пребывании в Твери, о прибытии и отъезде Высокопреосвященнейшего Владыки я сочту непременным долгом подробно написать Вашему Высокопреосвященству.»

21-го числа получен мной из С-Петербургской дух. академии Диплом на звание Почетного Члена академии. В Дипломе этом изображено:

«В уважение высокого и многоплодного Архипастырского служения в церкви Высокопреосвященного Саввы, Архиепископа Тверского и Кашинского, и по вниманию к ученым трудам Его в области церковной археологии и духовной литературы, Совет С-Петербургской Духовной Академии избрал Его Высокопреосвященство в звание Почетного Члена С-Петербургской Духовной Академии 14/16 февраля 1884 года. Следуют подписи…

22-го ч. получен мной из Вышнего Волочка от соборного протоиерея А. Яшина рапорт следующего содержания:

«Долг имею донести Вашему Высокопреосвященству, что Высокопреосвященнейший Платон, митрополит Киевский, прибыв 18 сего мая в 11 часов утра в Вышний Волочек, со станции железной дороги проследовал в собор; вечером этого дня посетил Казанскую нашу церковь и Казанский женский монастырь. Везде был встречен местным духовенством с подобающей честью и уважением, при большом стечении граждан. Пред чудотворным образом Казанской Божией Матери был отслужен, в присутствии Его, соборным духовенством молебен соборно. На другой день Киевский Владыка посетил своих родных и соборного церковного старосту и отправился в дальнейший свой путь, оставив в гражданах глубокое впечатление отеческим приветом и Архипастырскими наставлениями».

24-го числа получил я письмо из Твери от Преосвященного Антонина, который писал мне от 22/23 числа:

«Благословите прочитать настоящие строки мои, в которых я намерен, по возможности, изобразить обстоятельства пребывания в Твери Высокопреосвященнейшего Платона, Митрополита Киевского. Его Высокопреосвященство изволил прибыть в Тверь 19 мая в 3 ч. 45 мин. по полудни. На станции ж. дороги много собралось постороннего народа, который теснился принять благословение Владыки. Для проезда Его в дом Вашего Высокопреосвященства подана была карета, запряженная четырьмя конями. Владыке подан был чай, предложена закуска и, наконец, подана прекрасная уха, которую Владыка заказал о. Эконому приготовить еще до своего прибытия в Тверь, по телеграфу. Покушавши, Владыка сделал распоряжение относительно богослужения: назначил служить всенощное около 7-ми час. вечера, а литургию на другой день в обычное время. Дозволил и мне служить с им. После Литургии я покорнейше просил Владыку удостоить мои кельи посещения и кушать в них хлеб-соль. Владыка милостиво принял мою просьбу и изъявил свое согласие. В два часа пожаловал к нам и Владыка. По милости Господа Бога, вода в Волге упала, и мост пришел в нормальное состояние, сообщение через него восстановилось. Мы встретили Владыку в летнем соборе. Собор наш понравился Владыке. Он приложился к св. престолу, к гробнице св. Филиппа и к иконе Успения Пресвят. Богородицы; благословил нашу братию и собравшийся народ, затем, пешком отправился к теплой церкви, смежной с настоятельскими кельями, был и вверху, и внизу, во всех четырех алтарях, прикладывался к храмовым иконам и к частицам св. мощей, находящимся в верхней церкви. После того Владыка пожаловал в мои кельи. Здесь уже ожидали Его приглашенные мной на обед Почетные Особы. От чая Владыка отказался; закуски предобеденной едва коснулся; сел прямо за обед. За обедом Владыка милостиво разговаривал со всеми. Много говорил приятного и назидательного. Все присутствующие с душевным наслаждением слушали Его. После обеда, Владыка всех благословил; преподал благословение и мне, и милостиво принял от меня св. Икону Божией Матери. Вечером этого дня представлялись Владыке его родственники.

21мая храмовый праздник во Владимирской церкви. Настоятель Владимирской церкви о. протоиерей Вас. Федорович просил Владыку служить в сей церкви, по случаю храмового праздника. Владыка согласился и служил. В краткой речи своей после Литургии он высказал Свое расположение к г. Твери, к жителям ее и в частности к храму Владимирской Бож. Матери, который был прибежищем для него во всех случаях еще во дни отрочества его. После Литургии, благословил множество народа, Владыка пожаловал в дом о. протоиерея Василия Федоровича. Здесь предложен был Ему и прочим посетителям чай и завтрак. На пути от Вас. Федор. к матери Игумении Владыка заехал в Женскую Мариинскую гимназию, обошел почти все классы и в каждом классе беседовал с воспитанницами и давал им наставления. В женском монастыре ему сделана была встреча в храме, при полном освещении храма и стройном пении. Народу простого стеклось множество, и каждый теснился принять благословение.

22-го числа в 7 час. утра Владыка решил выехать из Твери в Москву. К 7 часам утра собрались на станцию железной дороги почти все бывшие при встрече Владыки. Владыка минут за 20 до отбытия поезда, с которым предполагал Он отправиться. Эти минуты он провел в отеческой беседе с нами; наконец, благословил нас и отправился в путь, сопровождаемый общими молитвенными благожеланиями. Так по милости Божией, благополучно пребывание у нас Высокопреосвященнейшего Владыки Платона.

В ответ на это писал от 29-го числа:

«Я Вас благодарю за подробное описание пребывания в Твери Киевского Владыки, но мои очи гневаются на ваше слишком мелкое и не очень разборчивое писание. Прошу у Вас для них пощады.

Слава Богу, что досточтимому гостю оказана в его отечественном граде подобающая честь и достодолжное внимание, хотя и в отсутствие епархиального хозяина.

Явился к нам новый сотрудник, преосвященный Казанский Палладий. Он мне несколько знаком был и прежде.

В начале следующего месяца соберется у Вас Епархиальный Съезд духовенства. Прилагаемый при сем пакет на имя Съезда потрудитесь передать без замедления в руки Председателя Съезда. Постановления Съезда, по предварительном просмотре Вами. прошу прислать мне со своими заключениями на особом листе».

25-го ч. писал мне г. Обер-Прокурор Св. Синода К. П. Победоносцев:

«Военный Министр сообщает, что Его Императорским Высочеством Командующим войсками Гвардии и Петербургского военного округа назначен в состав Комиссии для обсуждения вопроса о соединении в одном лице исполнения обязанностей по должностям Главного священника Гвардии и Гренадер и главного священника Армии и Флотов Командир Л. Гв. Преображенского полка, свиты Его Величества Генерал-Майор Князь Оболенский».

26-го ч. получено было мной письмо от Ректора Моск. д. академии. Он писал от 24-го числа:

«Приношу Вам глубокую благодарность за послание ваше.

С благодарностью мы приняли новый Академический устав. Я принимаю на себя чтение лекций по отделу Св. Писания о новозаветном языке, о котором частью читал я и прежде Корсунского; последнего предполагаем сделать доцентом греческого языка Иванцов³⁰¹, не имевший еще степени, оставляет Академию за закрытием кафедры сравнительного Богословия. Это брать известного доктора Богословия А. М. Иванцова.

В определении Св. Синода относительно восстановления учебных округов к удивлению Тверская семинария, ближайшая к Москве, причислена опять к Петербургской Академии, а между тем к Московской причислили Пензенскую и Нижегородскую. Это очень жал, тем более, что из Тверской семинарии училось здесь много даровитых юношей.

Экзамены мы окончили, но я еще не вижу вакации и не наслаждаюсь природой, частью по причине дурного мая, частью по редакционным занятиям. В следующей книжке нашего издания печатаю дневник А. В. Горского с моими примечаниями, – весьма любопытный. Продолжение дневника будет еще интереснее, потому что там передаются беседы Митрополита Филарета с А. В.

Вы спрашиваете меня о бумагах Митр. Филарета, хранящихся в Вифанской семинарии и находящихся будто бы у меня. Я их совсем не видел, но знаю, что действительно какие-то бумаги его там хранятся. Если угодно Вам, я справлюсь и напишу Вам о их содержании, и, если нужно, попрошу прислать их Вам».

На письмо это я отвечал 9 июня:

«Если бы Вы поспешили сообщить мне о содержании бумаг М. Филарета, хранящихся в библиотеке Вифанской семинарии, я был бы очень Вам благодарен. О пересылке же этих бумаг в Пб. представляю Вашему милостивому распоряжению. Тем нужнее мне знать содержание этих бумаг теперь, что я приступил уже, с Божьей помощью, к печатанию имеющихся в моем распоряжении документов, касающихся великого святителя.

Нельзя ли Вам ускорить печатанием дневника А. В. Горского? Заключающиеся в нем беседы Владыки с автором дневника составляют для меня предмет самого живого интереса.

Поздравьте меня с новосельем. 12 мая я переселился с Ярославского подворья на Митрофановское, находящееся на углу Кабинетской и Звенигородской ул. По этому новому адресу прошу посылать мне ваши письма и официальные, если случатся, бумаги».

27-го числа получено было мной два письма: одно из Твери, а другое из Москвы.

Из Твери писал мне от 26-го числа Редактор Епархиальных Ведомостей прот. В. Ф. Владиславлев:

«Письма Высокопреосвященного Гавриила³⁰² и Иннокентия³⁰³ мной получены и будет напечатаны в ближайшем № Тверских Епархиальных Ведомостей. Для Тверского духовенства они будут дороги по той любви, которую питало и питает оно к преосвященному Гавриилу, как Архипастырю добрейшему³⁰⁴.

Приветствую Вас от лица всех Членов Консистории и всего Тверского Духовенства со званием Почетного Члена С. П. Духовной Академии. Слава и честь Отца радует детей его».

Из Москвы писала А. П. Ушакова:

«Честь имею поздравить Вас с завтрашними великими праздниками. Слышала и соболезную, что Вы не на «Селигере».

Прилагаю вырезку; жаль, что на такие письма, как Гнедича, никто из компетентных не потрудится ответить; а кривотолки не пользуют нравственность человечества.

Болезненно поражено делом Булах, и что дерзнули коснуться личности усопшего святителя… Что-нибудь да тут дело на так. Нет ли тут политической какой подкладки.

Больше писать не дерзаю… со мной так долго не разговаривают, что может быть и эти строки будут слишком дерзновенны"…

Приложенная при письме вырезка из «Современ. Известий» следующего содержания:

«Об архимандричьих шапках. (письмо редактору).

Многоуважаемый г. редактор! Недавнее распоряжение Св. Синода (Совр. Изв. № 114) о том, что протоиереи не должны быть представляемы к награждению митрой на том основании, что ношение митры, по существующему положению, присвоено сану архиерея и архимандрита, побуждает меня обратиться к вам с просьбой о разрешении давнего моего по этому предмету недоразумения.

Во время последней войны с Турцией я пробыл несколько месяцев за границей, невдалеке от театра военных действий, видел там в служении архимандритов, но ни на одном из них мне не случилось видеть митры.

Для разрешения моего по этому предмету недоразумения, я тогда обратился к одному монаху; но его ответ только усилил мое недоразумение; «мало ли что у вас делается; и наши архимандриты у вас надевают митру, а тут им этого не позволят», сказал он. Не добился я разрешения моего недоразумения и по возвращении на родину.

Ни один из лиц, к которым мне случайно приходилось обращаться с вопросами о занимающем меня предмете, не дало мне удовлетворительного ответа; а некоторые высказали свое сомнение, чтобы существовало положительное церковное постановление об усвоении митры сану архимандрита, основывая свое сомнение на следующих соображениях:

1) Если бы такое постановление существовало, то оно одинаково простиралось бы на всех и русских и нерусских архимандритов.

2) В архиерейском чиновнике, в чине поставления архимандрита, об архимандричьей шапке сделана такая оговорка: «аще среброкованная»; следовательно архимандричья шапка может быть и не среброкованная³⁰⁵, т.е. ничем не отличаться от такой шапки, которую употребляют в служении русские игумены и нерусские архимандриты.

3) В церковной иерархии между простым иеромонахом и игуменом разница немалая, а между тем иеромонах, при возведении его в сан игумена, никаких внешних отличий (кроме посоха) не получает; а тот же иеромонах, возводимый в сан архимандрита, хотя сан архимандрита по своему значению почти не отличается от сана игумена, при самом возведении его в этот сан получает одновременно несколько весьма видных и важных внешних отличий. Он получает набедренник (если его не имел прежде), палицу, мантию со скрижалями, посох, наперсный крест, почти всегда украшенный Императорской короной, и митру. Все это представляется, так сказать, непоследовательным.

Эта непоследовательность дает повод к такому предположению: усвоение митры сем без исключения русским архимандритам не было ли следствием какой-либо случайности, например, такой: некоторые архимандриты, вполне достойные возведения в сан архиерея, не могли быть возведены в этот сан по каким-либо причинам. Дабы отличить таких архимандритов от прочих, им лично и даны были такие отличия, которые приближали их к сану архиерея. Это-то отличие только некоторых, особенно достойных и особенно заслуженных архимандритов, не сделалось ли, вследствие какого-либо случайного и имеющего временное значение распоряжения, отличием и всех без исключения архимандритов?

С истинным почтением и преданностью имею честь быть"…

В разрешение предложенных в этом письме вопросов мной получен 28-го ч. из Св. Синода указ за № 2149, в котором изображено:

«По указу Его Императорского Величества, Святейший Правительствующий Синод слушали: предложение Г. Синодального Обер-Прокурора, от 17 сего июня за № 2881, следующего содержания: (следует буквальное изложение отношения преосв. Саввы). Предлагая о сем Святейшему Синоду Г. Синодальный Обер-Прокурор изъясняет, что сущность соложённой на означенную Комиссию задачи, по его мнению, не должна быть ограничена буквальным пониманием той общей формулы, в которой эта задача выражена в указе Святейшего Синода от 12 апреля, и не исключает права Комиссии на обсуждение не только тех трех вопросов, кои изложены в упомянутом отношении Вашего Преосвященства, но и всех других, более или менее близко соприкасающихся с оными. С другой стороны, предстоящая Комиссии разработка, между прочим, вопроса об определении вообще отношений Главного священника военно-сухопутных и морских сил Империи к епархиальному и высшему церковному управлению неизбежно вызовет немало вопросов и об отношениях к сему управлению подведомственных Главному священнику церквей и духовенства, а оставление Комиссией таких вопросов без обсуждения не соответствовало бы цели ее учреждения. При том же соображении Комиссии по предмету возложенного на нее поручения во исполнение Высочайшего повеления и основанного на оном Синодального указа, будут внесены на рассмотрение Святейшего Синода, от которого будет зависеть принять или отвергнуть те или другие предположения Комиссии и определить, насколько те или другие вопросы, возникавшие и обсуждавшиеся в Комиссии, имеют значение в настоящем деле. К сему присовокуплено, что при личном докладе Его Императорскому Величеству предположений об учреждении означенной Комиссии, изложенных в предложении Святейшему Синоду от 28 февраля сего года за № 967, Государь Император изволил Высочайше одобрить мысль о рассмотрении и разрешении вопроса относительно управления церквами и духовенством военного ведомства во всей его полноте и совокупности возникающих при сем частных вопросов.

Приказали: усматривая из настоящего предложения, что Государь Император, при личном всеподданнейшем Г. Синодального Обер-Прокурора докладе Его Величеству предположений об учреждении Комиссии для устройства управления военным духовенством Империи, изложенных в предложении от 28 февраля текущего года за № 967, Высочайше соизволил одобрить мысль о рассмотрении и разрешении вопроса относительно управления церквами и духовенством военного ведомства во всей его полноте и совокупности возникающих при сем частных вопросов, Святейший Синод, со своей стороны, полагает, что сущность возложенной на Комиссию задачи не может быть ограничиваема буквальным пониманием той общей формулы, в которой эта задача выражена в указе Святейшего Синода от 12 апреля, но Комиссия, во исполнение означенной Высочайшей воли, обязана «рассмотреть и разрешить вопрос об управлении церквами и духовенством военного ведомства во все его полноте и совокупности возникающих при сем частных вопросов», тем более, что соображения Комиссии по предмету возложенного на нее поручения. имеют быть внесены, во исполнение Высочайшей воли, на рассмотрение Святейшего Синода, от которого и будет зависеть принять или отвергнуть те или другие предположения Комиссии, а равно и определить, на сколько те или другие вопросы, возникавшие и обсуждавшиеся в Комиссии, имеют значение в настоящем деле. О таковом заключении своем Святейший Синод определяет дать знать, для должного исполнения, Вашему Преосвященству указом, предоставив при сем Вам предлагать на обсуждение Комиссии все вообще вопросы, могущие возникнуть при обсуждении порученного Комиссии дела. Июня 27 дня 1884 года».

На основании этого указа выработана была мной, с помощью делопроизводителя Комиссии, Обер-Секретаря Барсова, следующая программа вопросов:

«Недостатки в нынешнем управлении военным духовенством.

При соединении управления военным духовенством в одном лице Главного Священника военно-сухопутных и морских сил, одинаково ли должно быть устройство сего управления в отношении как к гвардейскому, так к флотскому и армейскому духовенству?

Круг ведомства Главного Священника военно-сухопутных и морских сил.

Неподвижные церкви военного ведомства, имеющие приходы из соседних обывателей, и состоящие при этих церквах причты, в каком ведомстве должны остаться на будущее время?

Права и обязанности Главного Священника по управлению военными церквами и духовенством.

Отношение Главного Священника к Святейшему Синоду, епархиальным преосвященным и военному начальству.

Устройство центрального управления при Главном Священнике.

При вводимом изменении в управлении военным духовенством нужен ли и должен ли оставаться Главный Священник отдельного Кавказского корпуса?

Помощники Главного Священника по управления вверенными его заведыванию церквами и духовенством.

Права и обязанности помощников Главного Священника.

Порядок исполнения ими своих обязанностей.

Порядок назначения и определения в полки священников, равно и увольнения их со службы.

Зависимость полковых священников по служебному их положению.

Права и обязанности полковых священников в мирное и военное время сообразно постановлениям Свода Военных Постановлений о военной службе.

Отношение полковых священников к епархиальным по обязанностям службы.

Отношения полковых священников к приходам, состоящим при полковых церквах.

Порядок совершения полковыми священниками треб для лиц военного и невоенного сословия.

Венчание полковыми священниками браков.

Награды полковому духовенству.

Пособия и пенсии сему духовенству.

Подсудность военного духовенства: а) относительно дисциплинарных взысканий за нарушения обязанностей службы; б) относительно суда по проступкам и преступлениям против священного сана и духовного звания, и в) по спорам и пререканиям между собой и с лицами епархиального ведомства.

Меры взысканий для военного духовенства и применение этих мер на практике.

Ведение и хранение приходских, метрических книг и вообще церковных документов по венному ведомству.

Заведывание церковными суммами полковых церквей, производство из них расходов и отчетность.

Церковные старосты при полковых церквах, порядок избрания их и отношения к полковому духовенству.

Общий порядок отчетности и контроля церковных сумм по военному ведомству.

Призрение вдов и сирот военного духовенства».

13-го ч. получено было мной письмо от нового знакомого моего в Петербурге, Георг. Конст. Властова³⁰⁶, автора книги: «Свящ. летопись первых времен мира и человечества…(Спб. 1867 г.).

Вот что писал мне г. Властов:

«Ваше Высокопреосвященство, Милостивый Отец и Архипастырь!

Не хотел уехать из города, не поблагодарив Вас за те интересные книги, которые я получил от Вас в дар. Не говоря уже об описании патриаршей ризницы, которое, не смотря на скромное название, есть ученое и археологическое сочинение, я проглотил с жадностью, так сказать, и замечательные письма почившего святителя Московского³⁰⁷ и превосходно составленную жизнь архиепископа Леонида. В первом вашем труде так прекрасно очерчивается величавая и между тем человечная личность умнейшего из людей своего века, которому некоторое из явлений своего времени не было чуждо, даже до скорби, что над воинами в Крыму поставили первый памятник не православные, а Караимы. Во втором труде эта личность еще дополняется несколькими замечательными чертами, и кроме того рисуется светлый образ человека, отказавшегося от мира, «исхищенного из волн», как он сам несколько раз повторяет во многих значениях, и нашедшего хотя многотрудное, как у всех верховных пастырей, но святое поприще работы, доколе Господь не призвал его в тихое пристанище. Ваше Высокопреосвященство! Не поверите, сколько нового для меня я почерпнул из ваших достопочтенных трудов; каким новым светом озарилось для меня архипастырское служение, столь мало в скорбях своих душевных известное ходящим в мире. Особенно поучительно было для меня прохождение вашего епископства в Витебске, и я понимал боль сердца вашего.

Еще раз приношу Вам мое глубочайшее благодарение и испрашивая молитв ваших и вашего архипастырского благословения, имею честь с глубоким уважением и преданностью пребыть…

P. S. Трудно читать Елеонского, более потому что, при огромнейшей начитанности, он не приходит, по-видимому, ни к какому выводу. «Можно и так; можно и так». Нет таланта, чтобы осветить накопление материала. А труд почтенный».

Елеонский Ф. Г. – ординарный профессор Спб. дух акад. Сочинение его, о котором здесь идет речь, есть докторская диссертация, под заглавием «История Израильского народа в Египте». Спб. 1884 г.

14-го числа донося (за № 1717) Св. Синоду о смерти Настоятеля Старицкого Успенского монастыря, архимандрита Гавриила, последовавшей 28 марта, я ходатайствовал о назначении на место умершего состоявшего в моей свите архимандрита Агафангела. Ходатайство это было уважено.

17-го числа получил я два письма: одно из Ораниенбаума, другое из Твери.

Из Ораниенбаума писал мне в тот же день К. П. Победоносцев:

«Преосвященнейший Владыка!

Просмотрев IV том писем Филарета к Антонию, спешу на всякий случай сообщить Вам извлеченный мной из книги список №№ тех писем, в коих упоминается о записках и отзывах Владыки по разным вопросам.

№№ 1260, 1261, 1267, 1312, 1354, 1481, 1530, 1531, 1535, 1567, 1574, 1679.

В № 1535 упоминается об одном из годичных отчетов Св. Синода.

На эти отчеты (особливо за последние годы) я давно уже советовал обратить внимание. В некоторых, как и отсюда видно, Владыко вставлял свои рассуждения и соображения о предметах церковной жизни и управлении».

Любезное письмо это доказывает со стороны достопочтенного К. П-ча живое сочувствие к порученному мне делу издания бумаг блаженной памяти митрополита Филарета.

Из Твери от 16-го ч. писал мне Авг. Казимир. Жизневский:

«На прошедшей неделе я был в Старице и Торжке. В Старице устройство нового помещения для Казначейства идет удовлетворительно, и можно надеяться, что дом под духовное училище будет сдан в августе месяце. В Торжке я посетил Старо-Вознесенскую церковь. Она показалась мне такой же замечательно красивой, какой я восхищался в незабвенное торжество ее освящения.

В Торжке, в Воскресенском монастыре я имел случай вновь убедиться в замечательных архитектурных способностях о. Архимандрита Агафангела, благодаря совету которого сохранена там церковь, давшая опасные трещины! Крайне сожалею, что в недавний проезд его через Тверь меня здесь не было: очень полезно было бы, чтобы он осмотрел Микулинскую церковь. Благодарение Богу, сбор на нее продвигается.

Вчера получено мной письмо от игумении Досифеи³⁰⁸. Монастырю, вместо пожалованных 110 десят. лесу, отмежевано, вследствие ошибки на плане, 106 дес., так как недостающие 4 д. оказались под усадьбой лесной стражи. Недостающие 4 д. могли бы быть прирезаны при ходатайстве Вашего Высокопреосвященства; но матушка Досифея опасается обеспокоить Вас этой просьбой; почему и просит моего совета. Жаль потерять 4 дес. леса!

Тверской музей, по милости Божией, успешно пополняется. Только скорбим, что в недавний приезд Ваш, Высокопреосвященнейший Владыко, он не удостоился вашего милостивого посещения.

На будущей неделе, если Бог позволит, отправлюсь в Ростов, Угрешу и другие монастыри, чтобы поучиться там».

18-го ч. Праздник Боголюбской Б. Матери. Слушал литургию в церкви Александроневского дома призрения бедных духовного ведомства, по случаю храмового праздника. Литургию совершал преосвящ. Арсений³⁰⁹, еп. Ладожский, Ректор академии, а на молебен облачался Высокопреосвященный митрополит Исидор и другой викарий, еп. Выборгский Сергий³¹⁰. За литургией причащались воспитанницы выпускного класса: обычай добрый и достойный подражания.

После литургии был акт, на котором читан был краткий отчет, затем последовало чтение списков и раздача аттестатов; после того сказана была инспектором классов речь.

Празднество заключено было обедом и прогулкой в саду.

24-го ч. получено было мной из Твери два письма: одно официальное от Начальника губернии А. Н. Сомова, другое – частное от редактора Епарх. Ведомостей, протоиерея В. Ф. Владиславлева.

Вот что писал мне от 21-го ч. за № 3775 Начальник губернии:

«Ваше Высокопреосвященство, Милостивый Отец и Архипастырь!

Государь Император по положению Комитета Министров, в 13 день апреля 1884 года, Высочайше соизволил на учреждение, в виде опыта, в Тверской губернии Губернской Ученой Архивной Комиссии.

Препровождая при сем копию с полученного мной по настоящему предмету предложения от Г. Министра Внутренних Дел за № 13064 в котором подробно изложены основания. на коих предположено учредить Губернские Ученые Архивные Комиссии и исторические архивы, я считаю приятным долгом просить Ваше Высокопреосвященство в виду ваших познаний и любви к этому делу принять на себя труд войти в состав этой Комиссии».

В приложенной при сем копии отношения Министерства Внутренних Дел на имя Тверского Губернатора от 3 мая, за № 13064, изъяснено:

«Государь Император, по положению Комитета Министров, в 13 день апреля 1884 года, Высочайше соизволил на учреждение, в виде опыта, в губерниях Тверской, Тамбовской, Рязанской и Орловской губернских ученых архивных Комиссий и исторических архивов на предположенных Министром Внутренних Дел основаниях, предоставить ему, Министру, в случае надобности и имеющихся средств, разрешать открытие подобных же учреждений и в других губерниях.

Сообщая Вашему Превосходительству о таковом Высочайшем повелении, для сведения и надлежащего исполнения, долгом считаю присовокупить, что основания на которых Министерством Внутренних Дел предположено учреждение губернских ученых архивных Комиссий и исторических архивов, заключаются в следующем:

1) Для сосредоточения и вечного хранения архивных дел и документов, не требующихся для текущего делопроизводства, но более или менее важных в историческом отношении. учреждаются в губерниях местные исторические архивы.

2) Собирание и приведение в порядок означенных архивных дел и документов возлагаются на учреждаемую для сего в губернии ученую архивную Комиссию.

3) Ученые губернские архивные Комиссии составляются, по взаимному соглашению Директора Археологического Института в С-Петербурге с местным Губернатором, как из служащих, так и не состоящих на службе в губернии лиц, могущих быть полезными Комиссии своими познаниями и усердием к делу. Губернатор есть Непременный Попечитель такой Комиссии.

4) Председатель и Правитель дел ученой Комиссии, а в случае надобности, и помощник Председателя, избираются самой Комиссией в первое ее заседание.

5) На обязанности ученой Комиссии лежит: а) разбор дел и документов, предназначенных в губернских и уездных архивах разных ведомств к уничтожению, для выделения из них тех столбцов и бумаг, которые, по представляемому ими интересу в научном отношении, подлежать передаче для хранения в исторических архив; б) составление таковым документам и делам надлежащих описей и указателей, и в) расположение из в таком порядке, чтобы они были доступны для ученых занятий.

6) Копии с упомянутых выше описей и указателей и годовые отчеты о своих занятиях ученые Комиссии представляют в конце года (не позже ноября) Директору Археологического Института, который доводит о них до сведения Императорской Академии Наук, в виде отчета о трудах за истекший год по архивному делу в тех губерниях, в которых учреждены такие Комиссии.

7) Ученые Комиссии, независимо от прямой своей обязанности, могут по местным обстоятельствам включать в круг своих занятий разыскание, описание и объяснение всяких других памятников старины.

8) Расходы, необходимые на содержание и занятия ученых губернских архивных Комиссий покрываются из средств, имеющихся в распоряжении Директора Археологического Института, и из местных пожертвований на пользу науки. О лицах же, оказывающих Комиссии особые услуги своим усердием, Директор Института представляет на усмотрение Президента Императорской Академии Наук».

В ответ на обозначенное письмо я отвечал от 30 июня за № 1855 в следующих выражениях:

«Ваше Превосходительство, Милостивый Государь!

Получив почтенное письмо ваше от 21-го сего июня № 3775, коим изволите приглашать меня войти в качестве члена, в состав Высочайше учрежденной в Тверской губернии Губернской ученой архивной Комиссии, долгом поставляю ответствовать Вам, Милостивый Государь, что я готов участвовать в трудах сей Комиссии, но не прежде, как по возвращении из Петербурга во вверенную мне епархию.»

О. протоиерей Владиславлев писал от 23-го числа:

«Представляемая на Ваше архипастырское усмотрение статья «Памяти Высокопреосвященнейшего Филофея» составлена мной с той целью, чтобы выразить со стороны Тверитян живое сочувствие к почившему Архипастырю, столь долго управлявшему Тверской Епархией в духе истинно апостольского мужа и оставившего по себе самую светлую память. Невыразимо тяжело было бы, если бы Тверь и Тверская епархия смолчала при таком поношении имени Святителя, какое мы видели в недавнее время. Благословите поместить эту статью, – как она ни слаба, – в Тверских Епархиальных Ведомостях».

На это отвечал я на другой же день, т.е. 25-го числа:

«Прочитавши присланную Вами статью о преосвящ. Филофее, я позволил себе исключить в ней только несколько строк. Прочее, по моему мнению, может быть беспрепятственно допущено к напечатанию, если цензор не найдет со своей стороны каких-либо препятствий.

Почем же долго не являются в вашей газете письма Преосвящ. Гавриила к Архиепископу Иннокентию? Разве есть в них что-либо неудобное для печати?

Приветствуя Вас и паству вашу с минувшим приходским праздником, с братской о Христе любовью пребываю…

P.S. Сегодня препровождаю я к Преосвященному Антонину утвержденный мной устав Тверского Церковного Братства. Приступайте, с Божией помощью, к приведению в исполнение сего Устава.

Вчера я получил от Афанасия Николаевича приглашение к участию в учреждаемой по Высочайшему повелению, Губернской ученой архивной Комиссии, но какое участие могу я принять в этой Комиссии, пока нахожусь в СПб.? Без сомнения, в этой Комиссии первое место должен занять почтенный Август Казимирович, которому, при свидании, прошу передать мой усердный поклон и благодарность за любезное письмо».

25-го ч. писал я также в Тверь к игумении Христорождественского монастыря Палладии, в ответ на ее письмо от 19-го ч.:

«Приветствую Вас и ваших о Господе сестер со светлым празднеством обители³¹¹. Мысленно соприсутствуя Вам в храме Божием, благословляю Вас и молю Матерь Божию, да хранит Она всех вас под своим благодатным кровом в мире, здравии и благоденствии.

О чистом и благорастворенном Тверском воздухе воздыхаем, но не совсем унываем, утешая себя мыслью, что Петербургская духота не весьма продолжительна. Между тем, пользуясь свободными минутами, я делаю время от времени небольшие экскурсии, но не далее пока границ города».

26-го числа был у меня из Воронежа полковой священник Вас. Альбицкий, уроженец Владимирской епархии, но окончивший курс в Олонецкой семинарии. Был он там по окончании курса, учителем духовного училища и жил в доме земляка своего, преосвященного архиепископа Аркадия³¹². Рассказывал, между прочим, о детстве преосв. Аркадия; о его уходе, при перемещении из Пермской³¹³ в Олонецкую епархию (в 1854 г.) пешком из Перми, по неполучению из Синода прогонных денег; о его строго-аскетической жизни и частном проповедничестве; о его путешествиях тайком к раскольникам для собеседований; о его уплате членам причтов за ночлеги во время поездок по епархии.

29-го ч. получил я письмо из Твери от преосвящ. Антонина. Он писал от 28-го числа:

«Вероятно, в тот самый день, как я имел утешение получить письмо Вашего Высокопреосвященства, поступили к Вашему Высокопреосвященству, отправленные мной 19 июня протоколы Епархиального Съезда, с моими мнениями по содержанию трех из них. Простите меня, Милостивейший Архипастырь и Отец, если мои «мнения» не соответствуют желаниям Вашего Высокопреосвященства. Оказалось, что составить мнение о том или другом постановлении Епарх. Съезда не так легко, как сидеть в собрании Епархиального Съезда и слушать прения о.о. депутатов.

Примите, Высокопреосвященнейший Владыко, с отеческим снисхождением и милосердием мое запоздалое почтительнейшее приветствие с праздником свят. благовер. Князя Михаила Тверского. Накануне этого праздника я совершал в соборе всенощное бдение, а в самый праздник литургию.

На днях открыт в Твери комитет для заведывания местными архивами. Для открытия его приезжал из Петербурга Сенатор Н. В. Калачов. Собрание по этому делу было в квартире начальника губернии, именно в прекрасном саду его. Председателем Комитета единогласно избран А. К. Жизневский. Выбором этим и он сам и все довольны в высшей степени.

Сегодня я имел честь получить от Вашего Высокопреосвященства «Устав прав. Братства свят. благов. князя Михаила Тверского», с милостивейшей резолюцией Вашего Высокопреосвященства об открытии действий сего Братства. О времени и способе этого открытия благословите мне, Владыко святый, сделать совещание с членами Комитета, составлявшими Устав Братства».

1 июля воскресение. Был в Сергиевой пустыни, что близ Петербурга. Слушал литургию, которую соборно совершал наместник иеромонах Агафангел; монахи пели очень стройно; богомольцев было довольно много. После обеда, радушно предложенного мне о. архимандритом Игнатием, осмотрел я вместе с ним все церкви и кладбище. В 8 ч. вечера возвратился домой.

2-го ч. писал я к Обер-Прокурору Св. Синода, К. П. Победоносцеву:

«Не безызвестно, что в библиотеках Моск. Д. Академии и Вифанской Д. Семинарии хранятся запечатанными некоторые, по все вероятности, очень важные бумаги в Боге почившего Моск. Митрополита Филарета.

Известно также, что в Московском Публичном музее хранятся бумаги Московского Секретного Комитета по делам раскольничьим, в том числе, вероятно, немало записок и особых мнений покойного Митрополита Филарета, как члена сего Комитета.

При возложенном на меня поручении издать хранящиеся в Синодальном архиве и в других петербургских государственных архивах бумаги, содержащие в себе мнения и отзывы по разным вопросам Митрополита Филарета, не излишне было бы иметь в виду и те его бумаги, которые находятся в означенных Московских хранилищах.

Посему не благоугодно би будет Вашему В-ву отнестись к Высокопреосвященному митрополиту Московскому Иоанникию и к г. Директору Моск. Публичного Музея Д. Т. Сов. Вас. Андреевичу Дашкову о том, чтобы сделаны были тем и другим зависящие распоряжения о доставлении на время помянутых выше бумаг, для рассмотрения и, если окажется нужным, для помещения в предпринятом издании бумаг Митрополита Филарета».

6-го ч. писал я в Москву Ректору семинарии, протоиерею Н. В. Благоразумову³¹⁴, в ответ на его письмо от 20 апреля, с коим в одно время препровожден был экземпляр составленной и изданной им «Святоотеческой Хрестоматии».

«Примите мою искреннюю признательность за доставленный мне экземпляр изданной Вами Святоотеческой Хрестоматии. Книга эта весьма благопотребна и полезна.

Простите, что поздно благодарю Вас. Письмо ваше получено мной в Твери, куда я отправился на праздник Пасхи, а книга ожидала меня в СПб. Но по возвращении из Твери, я должен был переселиться с Ярославского подворья на Митрофановское: с этим переселением соединены были неизбежные сборы и разборы. Я и до сих пор не мог еще привести на новом месте всего в порядок.

Призывая на Вас и на вверенную Вам, но не чуждую и для меня, семинарию Божие благословение, с братской о Христе любовью пребываю"…

7-го ч. писал я в Одессу преосвященному Никанору, еп. Херсонскому:

«Получил я, наконец, книгу ваших красноречивых и многосодержательных поучений. Примите же и Вы от меня за этот приятный дар искреннюю душевную признательность.

Прочитал я на сих днях в Приложениях к газете «Гражданин» вашу статью по поводу статьи, помещенной в Русской Старине 1883 г., под заглавием: «Архиерейский певческий хот при архиепископе Смарагде», и в душе своей искренне поблагодарил Вас за прекрасные характеристики преосвященных Афанасия, Иоанникия, Евфимия и Смарагда.

Вчера введен был в соучастие с нами в делах высшего церковного управления ваш товарищ по академии преосвящ. Тамбовский Палладий. Кажется, он будет добрый и приятный нам сотрудник.

Вчера же происходило в Св. Синоде наречение другого вашего товарища, о. архимандрита Николая (бывшего протоиерея Заркевича) во епископа Новомиргородского. В первый раз я увидел тут этого ученого мужа; прежде мне не случалось нигде с ним встречаться. О нем идет здесь добрая слава.

Как Вы, Преосвященнейший, привыкаете к новому месту служения и к новой пастве?»

В тот же день я получил письмо из Харькова от протоиерея С. А. Иларионова. От 5-го ч. он писал:

«В Харькове до вчерашнего дня, т. е. до 4 июля все обстояло благополучно, ничего выдающегося не было, а в час ночи с 3-го под 4-е произошел пожар в семинарии. Инспектор семинарии Истомин³¹⁵ из окна своего дома первый увидел огонь в гардеробной комнате и явился туда своевременно; так, когда отбили замок в комнате, то одним ведром воды был потушен огонь на половину. Более воды не оказалось, и ученики, бывшие здесь в ближайшей спальне, вместо того, чтобы забивать остальной огонь чем попало, – одни бросились вниз искать воды, а другие стали выносить гардеробы, и пока бегали сюда и туда, огонь охватил всю комнату и лишил возможности подойти в коридор; тогда все бывшие здесь оставили горевшую половину и стали спасать библиотеку и церковные вещи; это все успели спасти. Когда приехала из города пожарная команда, то пожал был в такой степени, что тушить его оказалось безуспешным и к вечеру от этого прекрасного здания, окруженного высокими тополями, остался один остов: обгоревшие стены с побитыми окнами и провалившимися потолками. Ректор³¹⁶ семинарии уехал в отпуск, а Владыка³¹⁷ не совсем здоров, впрочем, из Всесвятского, где живет теперь, приезжал на пожар. В течение всего мая месяца Владыка обозревал церкви Змиевского, Волчанского и Ахтырского уездов, ежедневно служил, говорил везде проповеди и возвратился совершенно в здоровом состоянии, а через неделю заболел сначала лихорадкой, а потом расстроился во всем организме. Не более трех дней, как стал заниматься делами и вот случилось такое несчастье, которое, при его впечатлительном характере, пожалуй, будет иметь влияние на его расстроенное здоровье».

9-е ч. Преосвященным Макарием, епископом Нижегородским, написано и напечатано было «Воззвание к своей пастве по поводу беспорядков, бывших в Нижнем Новгороде 7 июня против евреев³¹⁸. Признательные евреи не только перевели это воззвание на древнееврейский язык и, написавши этот перевод на пергаменте, вывесили на вечные времена в Синагоге, но и совершили о здравии православного архиерея – апологета в синагоге молебствие. Это было в Астрахани³¹⁹.

Так высоко евреи оценили услугу для них православного епископа!..

10-го ч. получил я от французского художника Георгия Беккера (Georges Becker) писавшего картину Коронования Государя Императора (См. под 19 ч. марта) записку следующего содержания:

«Ваше Высокопреосвященство!

Всепокорнейше прошу принадлежащее Вам облачение оставить у меня до понедельника, чем меня крайне обяжете, так как к этому дню я буду в состоянии закончить все мои этюды.

Прошу у Вашего Высокопреосвященства извинения за долгое держание облачения, но болезнь правой руки не позволяет мне работать более, как половину дня. Ваше разрешение оставить облачение до понедельника заставит меня быть вечно благодарным и обязанным в облегчении очень трудного, взятого на себя дела, как изображение Священного Коронования Его Величества Императора Александра III.

Примите, Ваше Высокопреосвященство, уверение в глубоком почтении, с которым остаюсь всегда готовый к услугам вашим"…

11-го ч. писал я к Обер-Прокурору Св. Синода К. П. Победоносцеву:

«Препровождая при сем присланную мне Записку от 9-го сего июля двух командированных от войск в состав учрежденной под моим председательством Комиссии депутатов, покорнейше прошу Ваше Высокопревосходительство сделать, согласно требованию, изъясненному в этой Записке, надлежащее сношение с Г. Военным Министром о предоставлении означенным депутатам полномочия для участия в обсуждении всех вопросов, какие на основании Указа Св. Синода от 27-го минувшего июня за № 2149, мной будут предлагаемы Челнам Комиссии».

В этот же день получил я письмо из Твери от преосвященного Антонина, который писал мне от 10-го числа:

«3-го июля совещались мы, Члены Консистории, по устройству Братства свят. благов. велик. князя Михаила Ярославовича о времени открытия действий Братства. Решено исполнить это 30 сентября нынешнего года, так как в этот день совершается празднество в честь свят. благов. Князя Михаила Ярославича и так как этот день будет воскресный. Предположено при этом общими силами стараться о «наборе» Членов Братства.

В обители нашей, по милости Господа, тихо и мирно. Делаем разные поправки в храмах и келиях, нетерпящие отлагательства. Много и весьма много нужно поправлять в нашей обители, но средств нет. В долги входить не хочется. Просить у граждан вспомоществования не дерзаю».

13-го числа получено было мной официальное письмо от Обер-Прокурора Св. Синода; вот что писал мне от 12-го ч. за № 3297 г. Обер-Прокурор:

«Министр Иностранных Дел, впоследствии сделанного с ним сношения по предмету издания сборника бумаг Московского митрополита Филарета, сообщил мне, что в архиве Азиатского Департамента находятся собственноручные бумаги приснопамятного святителя, относящиеся до греко-болгарской церковной распри, просит командировать чиновника для снятия с таковых бумаг копий.

Командировав ныне для сей цели в упомянутые архивы Начальника архива и библиотеки Святейшего Синода Коллежского Советника Григоровича, долгом поставляю сообщить о вышеизложенном Вашему Преосвященству, для сведения».

19-го ч. я обратился к главному священнику армии и флотов, о. протоиерею Петру Евдокимовичу Покровскому с официальным письмом за № 2052, следующего содержания:

«При занятиях учрежденной Святейшим Синодом, с Высочайшего соизволения, под моим председательством, Комиссии для рассмотрения и разрешения вопроса об управлении духовенством и церквами военного ведомства, встречается надобность в разных сведениях и о разных предметах. А именно:

1) О неподвижных церквах гвардейского, армейского и флотского ведомства, как имеющих приходы из местных обывателей, так и не имеющих таковых приходов, с точным обозначением названия и места нахождения этих церквей, об их имуществе, количестве собираемых в них церковных доходов и их употреблении, а также порядке записи, расходования и отчетности церковных сумм этих церквей.

2) О подвижниках полковых церквах, порядке снабжения их св. миром и антиминсами, источниках их доходов, порядке записи, расходования и отчетности церковных сумм.

3) О правилах церковного хозяйства неподвижных и подвижных церквей военного ведомства, выбора и назначения к ним церковных старост, ктиторов и других лиц, исполняющих их обязанности.

4) О правилах надзора и суда над военным духовенством, а также порядка удостоения его наград за службу и отличия.

5) О существующих в настоящее время штатах управлений главных священников гвардии и гренадер, армии и флотов.

Имея в виду, что вышеозначенные сведения о поименованных предметах сосредоточены в управлении главных священников гвардии и гренадер, армии и флотов, и что ныне управление церквами и духовенством гвардейского и гренадерского корпусов временно поручено главному священнику армии и флотов, имею честь покорнейше просить Ваше Высокопреподобие о сообщении мне и в возможно непродолжительном времени необходимых для Комиссии означенных сведений».

20-го ч. получено было мной три письма: два из Твери и одно из Одессы.

Из Твери писали преосвящ. Антонин и протоиерей В. Ф. Владиславлев.

Вот что писал мне от 19-го числа преосвящ. Антонин: «Благословите мне исполнить давнишнее мое желание – поклониться свят. мощам Новоторжских Угодников Божиих, преподобных Ефрема и Аркадия. Поездку в Торжок мне желательно совершить с о. протоиереем Василием Федор. Владиславлевым и с сыном его, Сергеем Васильевичем, – в одни сутки, совершенно неофициально. Рассчитываем мы поступить таким образом: вечером двадцать какого-нибудь июля прибыть в Торжок, на другой день отстоять литургию, помолиться Угодникам Божиими поклониться св. мощам Их, побывать у о. настоятеля и к вечеру возвратиться в Тверь.

Официальную поездку в Старицу и в лежащие на пути к ней села могу совершить не прежде сентября месяца. Духовная Консистория обещала мне составить расписание этой поездки. Получив его, я представлю его на благоусмотрение Вашего Высокопреосвященства, с моим заключением относительно свиты. В июле и августе мне невозможно отлучиться из Твери. Много «ставленников», ожидающих рукоположения; много хозяйственных дел в монастыре, требующих непосредственного моего надзора: не на кого мне положиться.

Вчера, 18 июля было у нас собрание, для совещания об устройстве в Твери архива. В этом собрании толковали и об изыскании средств на восстановление церкви и в селе Микулине Городище. А. К. Жизневский хотел отнестись ко всем Иерархам Российской церкви с прошением помощи на этот предмет. Но предложение его не прошло в собрании».

На другой же день я писал в ответ:

«К поездке вашей в Торжок на поклонение святыне препятствия не усматриваю. Если угодно, можете побывать и в тамошнем женском монастыре и посмотреть, хотя некоторые, приходские церкви, в сопровождении о. архимандрита; о последствиях же посещения прошу меня уведомить.

Относительно средств на восстановление церкви Никулино-Городищенской есть надежда на помощь со стороны Св. Синода, только не в текущем, а в будущем году. Из Преосвященных епархиальных могли бы, кажется, оказать пособие те, по крайней мере, кои принадлежат к Тверской епархии по своему происхождению, или принадлежали когда-либо по своему служению. К ним бы только и обратиться с просьбами.

В семинарии, как слышу и вижу, между Ректором и некоторыми преподавателями происходит какой-то разлад. Не можете ли, Преосвященнейший, разъяснить, кто из них прав, и кто виноват?

P.S. Семинарские Журналы, представляемые Вам, с приложением чьих-либо особых мнений, прошу присылать мне с вашими заключениями на отдельных листах».

От 19-го же числа писал о. протоиерей Владиславлев:

«В нынешнем (14) № Тверских Епархиальных Ведомостей помещена большая часть писем Высокопреосвященнейшего Гавриила. Второе письмо (по счету Н. И. Барсова)³²⁰ мной отнесено на конец и будет напечатано с оговоркой, что оно, вероятно, писано к другому лицу, а не к о. архимандриту Иннокентию.

При печатании встретилось немало затруднений, происшедших от того, что почтеннейший Н. И. не потрудился проверить с подлинником или просто перечитать письма и тем самым дал нам головоломную задачу».

Из Одессы от 17-го числа пиал мне преосвящ. Никанор, еп. Херсонский:

«Благословенно-отеческим посланием Вашим от 7 июля Ваше Высокопреосвященство изволите извещать меня, что получили книгу моих поучений.

Благоволите, Ваше Высокопреосвященство, ныне принять экземпляр моих поучений, во втором издании, теперь несколько исправленных по указаниям критики.

Я взял смелость представить Вашему Высокопреосвященству экземпляры тех же поучений на имя и Высокопр. Иоанна, архиепископа Ярославского, и преосвящ. Палладия, епископа Тамбовского. Позвольте надеяться, что экземпляры сии будут переданы.

Для той же цели я позволил себе приложить три экземпляра «Записок солиста – альта». Душевно рад, что они заслужили благосклонный отзыв и Вашего Высокопреосвященства. Я знал Вас исстари за строгого критика. Пером моим водила доброжелательная почтительность к моим отцам, отошедшим к отцам. Их примерное благословение и привлекло благосклонность внимания к моему смиренному труду.

Преосвященного епископа Николая жду теперь в богоспасаемую нашу Одессу. В Херсон иначе проехать затруднительно. Положение его в Херсоне будет хорошее: дом, сад, вид на Днепр…

Божией помощью, к положению своему привыкаю. Живу не близко (верстах в 15) за Одессой, в Успенском монастыре Преосвященного Викария на Морском берегу. Теперь в здоровье окреп и к климату приспособился. А то спервоначала захирел было и в здоровье. Несколько отработался и от дела. А спервоначала так был завален работой, как никогда в жизни.

Прошу Ваше Высокопреосвященство ваших святых молитв и отеческого благословения в подкрепление моей немощи. С глубоким уважением и сердечной о Господе Иисусе Христе преданностью, есмь и пребуду навсегда"…

23-го ч. получил я письмо и при нем книгу из Владимира от Ник. Семен. Стромилова, который писал от 18-го числа:

«Имею честь при сем представить Вам, уроженцу Владимирской епархии, и притом литератору, библиографу и библиофилу, свой недавний труд: «Володимирщина» – роспись всего печатанного и изданного о Владимирской епархии и губернии.

Примите, Высокопреосвященнейший Владыко, благосклонно эту книгу для библиотеки вашей; мне отменно приятно поднести этот мой труд Вам, так как я тоже уроженец Владимирской губернии. дворянин и помещик как Владимирской, так и Тверской губ, и имел честь последний раз видеться с Вашим Высокопреосвященством в прошлом году, 16 мая в Москве.

Простите великодушно, что побеспокою Ваше Высокопреосвященство покорнейшей просьбой благословить меня малой иконой Святых Угодников Божиих, пребывающих в Тверской епархии».

На письмо это я не замедлил ответом и исполнением просьбы почтенного земляка. Вот что я написал ему от 25-го числа:

«Приношу Вашему Высокородию искреннюю благодарность за доставление мне экземпляра оставленной и изданной Вами брошюры: «Володимирщина». Вы дали мне в руки прекрасное пособие и указание к изучению родного края.

По желанию вашему, посылаю Вам при сем в благословение малое изображение святителя Арсения, еп. Тверского. Сверх сего, прошу принять от меня несколько брошюр разного содержания.

Призываю на Вас и на литературно-археологические труды ваши Божие благословение, с душевным уважением имею честь быть"…

23-го же числа писал я в Бежецк к проводившему там лето благотворителю тамошнего женского Благовещенского монастыря, д. ст. сов. Мих. Георг. Петрову:

«По желанию вашему при сем препровождаю консисторский Указ на имя Настоятельницы Бежецкого Благовещенского монастыря, игумении Софии, с разрешением ей принять подносимый Вами наперсный крест с украшениями.

Когда будете вручать матери игумении указ и крест, передайте ей от меня сугубое поздравление – со днем ее ангела и с приятным, конечно, даром ей от Вас.

А Вас прошу принять от меня искреннюю благодарность за ваше доброе христианское усердие к Бежецкой обители и к ее настоятельнице.

Призывая на Вас и на присных Вам Божие благословение, имею честь быть…»

24-го ч. получен был мной Указ Святейшего Синода от 19-го числа, за № 2417. В Указе этом изображено:

«По указу Его Императорского Величества, Святейший Правительствующий Синод слушали: предложение Г. Синодального Обер-Прокурора, от 29 июня 1884 года за № 8465, о разрешении издать первый том мнений и отзывов покойного митрополита Московского Филарета по автографам его и копиям с оных хранящихся в Синодальном архиве. Приказали: признавая возможным приступить в настоящее время к изданию части мнений и отзывов Преосвященного Филарета, митрополита Московского, под редакцией Вашего Преосвященства, изъявившего на сие свое согласие, Святейший Синод определяет: разрешить С-Петербургской Синодальной типографии напечатать приведенные ныне в порядок мнения и отзывы митрополита Филарета, под названием: «Собрание мнений и отзывов по учебным и церковно-государственным вопросам, Филарета, митрополита Московского», в 8 д. л. на бел. бум. гражд. печ., в количестве пяти тысяч экземпляров с выпуском оных в продажу с разрешения Г. Синодального Обер-Прокурора, по той цене, какая определится по напечатании книги, с включением в число расходов по изданию и той суммы, какая уже употреблена на переписку и приведение в порядок бумаг митрополита Филарета. Для исполнения по сему определению передать из оного выписку в Хозяйственное при Святейшем Синоде Управление, а Вашему Преосвященству дать знать о сем указом. Июля 19 дня 1884 года.»

На сем указе начертаны мной следующие слова:

«Принимаю, при помощи Божией, к исполнению, в честь и славу моего в Бозе почившего рукоположителя и покровителя».

В тот же день, т. е. 24-го ч. получил я из Твери письмо от А.К. Жизневского, который от 21 числа писал мне:

«В последнем моем письме я позволил себе упомянуть о предполагаемой мной поездке. в течение десятидневного отпуска мне посчастливилось побывать в Ростове Великом, поклониться тамошней святыне, обозреть знаменитую Белую Палату, удачную реставрацию кремля на пожертвованные доблестными Ростовцами суммы, более 20 т. р., и наконец, осмотреть вновь открытые старинные фрески в Ростовском соборе. Видел я также замечательное хранилище рукописей известного библиофила А. А. Титова. Для этого хранилища он устроил помещение в Кремле, вполне безопасное от огня и похищения.

Возвратясь в Москву, я посетил некоторые монастыри, в том числе Угрешский и Саввин Сторожевский. В Даниловом монастыре архимандрит Амфилохий³²¹, при обновлении тамошнего собора, старается, как мне показалось, применить на деле всю свою археологическую эрудицию, украшая собор древними орнаментами разных веков, начиная с X века.

В Москве посчастливилось мне видеть замечательную коллекцию древних крестов и икон купца Н. М. Посникова.

В Саввином монастыре я узнал от архимандрита Галактиона, что храм Василия Блаженного в Москве, находится в опасном положении, угрожающем разрушением и требующем более 100 000 руб. для исправления.

У нас в Твери 18 числа этого месяца состоялось первое заседание Архивной Комиссии. В числе членов приглашены Преосвященный Антонин, протоиерей В. Ф. Владиславлев и другие. Если судить по началу, то можно от нее ожидать в будущем полезных результатов, в особенности, если Бог пошлет вместо меня хорошего Председателя. Принял же я эту должность, не считая себя в праве отказаться. Уповаю, что Ваше Высокопреосвященство не откажете в ваше милостивой поддержке Архивной Комиссии и Историческому Архиву. Весьма полезным, незаменимым деятелем в разработке архивных материалов был бы отец Владимир Успенский, если бы он жил в Твери. Он написал биографию Преосвященного Аарона Еропкина³²², отошедшего на безмолвие в Нилову Пустынь и скончавшегося там в 1729 году.

Благодаря ходатайству Тертия Ивановича, сделано распоряжение о прирезке Вышеволоцкому монастырю 4 ½ дес., о которых я писал Вам».

На другой же день я писал в ответ на это письмо:

«Читая ваше письмо, я мысленно сопутствовал Вам по святым обителям, издавна мне известным и приятнопамятным; разделял и вашу радость при воззрении на священные и церковные древности.

Но между тем, как Вы так приятно и душеполезно странствовали, я сидел и сужу неподвижно на своем Митрофановском подворье. Раз только я имел решимость выехать на несколько часов из города в Сергиеву пустынь, где не был с 1866 г. Там в следующее воскресенье, 29-го числа, предполагается освящение вновь сооруженного, замечательного по архитектуре, храма, его же содетель и художник сам настоятель обители, архим. Игнатий.

Поздравляю Ваше Превосходительство с председательством в новооткрытой архивной Комиссии. Эта честь, по всей справедливости, должна принадлежать Вам. Я очень буду рад, если представится благоприятный случай перевести благонадежного Вам помощника, о. Владимира Успенского, из Осташкова в Тверь. Мысль эта давно меня занимает.

Что намерен делать о. Владимир с написанной им биографией преосвящ. Аарона Еропкина? Пусть он пришлем ее, если хочет, ко мне. Я отдам ее в цензуру, и может быть, нельзя ли будет дополнить эту биографию какими-либо сведениями по документам Синодального Архива, который для меня теперь вполне доступен.

Относительно Никулино-Городищенской церкви есть надежда, что Св. Синод, по моему ходатайству, окажет нам значительную помощь, только не теперь, а в начале будущего года.

Ваше известие об опасном положении церкви Василия Блаженного в Москве очень печально. Сохрани Бог, если предержащие власти не примут заблаговременно должных мер к охранению от разрушения этого древнего священно-архитектурного памятника»³²³.

25-го ч. был у меня академик художник-портретист Ив. Ник. Крамской, писавший по поручению художника Маркова, в московском храме Христа Спасителя, изображение Господа Саваофа, в главном куполе. Ему поручено теперь написать портреты архиереев, участвовавших в последней коронации, для помещения оных в описании этого всероссийского торжества. Он явился ко мне по указанию К. П. Победоносцева, для получения от меня некоторых необходимых для него сведений о коронации³²⁴. Я сколько мог удовлетворил желанию художника.

В тот же день явился ко мне кандидат Московской духовной академии Постников, избранный Директором Новоторжской учительской семинарии (Барановым) на должность Законоучителя в эту семинарию, и требовал, чтобы я рукоположил его во священника без всяких документов, кроме билета, выданного ему от Академического Правления. Я, разумеется, отказал ему в домогательстве и о таком незаконном действии со стороны Директора семинарии сообщил г. Обер-Прокурору Св. Синода. Последний в тот же день отнесся к Министру народного просвещения И. Д. Делянову. А на другой день, 26-го числа я получаю из Ораниенбаума от К. П-ча записку следующего содержания:

«По вчерашнему делу я входил в сношение с И. Д. Деляновым. Посылаю Вашему Высокопреосвященству в подлиннике ответ его и справку».

Вот ответ Министра:

«Порядок назначения законоучителей в точности определен законом. Ни в одном уставе наших учебных заведений не опущена статья, в которой сказано: законоучитель определяется по предварительном сношении с Епархиальным Начальством.

Так в наших заведениях и так же в заведениях И-цы Марии.

Директоры подыскивают законоучителей, справляются об них, а затем представляют попечителям, которые сносятся с Архиереем.

Из вашего письма я вижу, что положительный закон нарушен, а потому я потребую по этому предмету объяснения. Академия не есть Епархиальное Начальство: она может рекомендовать, указывать, но назначать должен Преосвященный, это не подлежит ни малейшему сомнению.

Душевно преданный И. Делянов. 25 июля 1884 г.»

В приложенной к письму Министра справке значится:

«Имею честь доложить Вашему Высокопреосвященству, что по § II Положения о Молодечненской учительской семинарии (Высочайше утв. 17 марта 1870 г.) «Наставники избираются Директором: законоучитель, по предварительному соглашению с епархиальным начальством, из духовных лиц, получивших образование в духовной академии». По Высочайше утвержденному 10 июня 1875 года, мнению Государственного Совета, к Новоторжской учительской семинарии применено положение Молодечненской семинарии. Следовательно, определение законоучителя без предварительного сношения с Преосвященным Тверским не могло состояться, так как семинария не имеет права обойти означенное узаконение.

Завтра же будет послан запрос Управляющему Маковским учебным округом, в котором потребуется объяснение.

Директор Аничков».

На верху справки рукой министра написано карандашом:

«Вот и точнейшая справка по вчерашнему вопросу. 26 июля.»

Вот к какой поразительно быстрой переписке подан был повод неосмотрительным поступком Директора Новоторжской учительской семинарии.

И вот результат этой переписки Обер-Прокурора с Министром.

Управляющий Московским учебным Округом, Окружный Инспектор Д. Ст. Сов. Як. Игн. Вейнберг пишет мне 11 августа за № 5664:

«Ваше Высокопреосвященство, Милостивый Архипастырь!

В виду открывшейся при Новоторжской учительской семинарии вакансии на должность законоучителя, Директор означенного учебного заведения вошел к Начальству Учебного Округу с представлением о назначении на вышеназванную должность Кандидата Московской Духовной Академии Постникова. Предоставив г. Постникову самому исходатайствовать посвящение в сан священника, так как лица, не удостоенные сего сана законоучительской должности занимать не могут, я независимо от сего и на основании §11 Высочайше утвержденного Положения о Молодечненской учительской семинарии, честь имею покорнейше просить Ваше Высокопреосвященство почтить меня уведомлением, не встречается ли с вашей стороны препятствий к определению Постникова законоучителем Новоторжской учительской семинарии и настоятелем имеющей устроиться при семинарии церкви. К сему долгом считаю присовокупить, что Постников был в Академии своекоштным студентом, а посему не несет на себе никаких обязательств.

Испрашивая Вашего Архипастырского благословения. с глубоким уважением и совершенной преданностью честь имею быть"…

В ответ на это писал я от 18-го ч. того же августа за № 2278:

«Ваше Превосходительство, Милостивый Государь!

Вследствие письма Вашего Превосходительства от 11 –го сего августа за № 5664, долг имею уведомить Вас, Милостивый Государь, что к определению кандидата Московской Духовной академии Постникова законоучителем Новоторжской учительской семинарии препятствий с моей стороны не усматривается. Что же касается определения его, Постникова, настоятелем имеющей устроиться при помянутой семинарии церкви, то, пока эта церковь не устроена и не освящена, Постников не может быть ни определен настоятелем оной, ни возведен в сан священника.

Впрочем, вместе с сим мной предписано Духовной Консистории отнестись к кому следует, и спросить, скоро ли может быть окончательно устроена и приготовлена к освящению церковь при учительской семинарии. По получению сих сведений, мной будет сделано надлежащее распоряжение относительно определения и рукоположения во священника кандидата Постникова.

С истинным почтением и преданностью имею честь быть"…

Возвращаюсь назад.

Г. Обер-Прокурор Св. Синода отношением от 26 июля за № 3490 сообщал мне:

«Начальник Главного Штаба Генерал Адъютант Обручев, в последствие сделанного мной с ним сношения по сообщенной Вашим Преосвященством при отношении от 11-го сего июля за № 1960 записке депутатов от войск в председательствуемой Вами Комиссии для обсуждения предположений о соединении обязанностей Главных священников Гвардии и Гренадер и Армии и Флотов в одном лице, уведомляет, что им сделаны соответствующие распоряжения о поставлении означенных депутатов в известность, что они не должны уклоняться от обсуждения возникающих в сказанной комиссии вопросов. находящихся в тесно связи с общей задачей, поставленной Комиссией».

27-го ч. получено было мной письмо из Твери от преосвященного Антонина. От 26-го ч. он писал мне:

«С благословения и разрешения Вашего Высокопреосвященства, съездил я с протоиереем Василием Федоровичем, с сыном и зятем его³²⁵ в Торжок. Возвратился в Тверь вчера (25 июля) вечером. За разными делами, представившимися мне по приезде, не успел я к нынешнему дню приготовить Вашему Высокопреосвященству отчет о моей поездке, но считаю непременным долгом ныне же почтительнейше представить Вашему Высокопреосвященству ответ на вопрос о возникшем в последнее время недоразумении между о. Ректором и преподавателями здешней семинарии.

Дело это представляется в таком виде. О. Ректор требует от преподавателей точного исполнения лежащих на них обязанностей, преподавателям не нравится это; о. Ректор основывает свои требования на предписаниях Устава, преподаватели не соглашаются на его требования на основании опытов прежнего времени; о. Ректор видит в суждениях и поступках преподавателей неуважение к его власти и намеренное сопротивление ему, преподаватели обвиняют его в излишней требовательности, даже в неделикатном отношении к ним; на стороне о. Ректора –Инспектор и несколько преподавателей, большинство же преподавателей против него. Такое ненормальное положение дел сильно расстраивает о. Ректора; он буквально не спит, не ест и не пьет, и чувствует упадок сил. Вообще, положение его страдальческое.

По поводу сего, осмеливаюсь объяснить Вашему Высокопреосвященству, что покойный о. Ректор Вифанской семинарии, в которой Господь привел мне служить, был несравненно счастливее о. Ректора здешней семинарии. Мы подчиненные, никогда не осмеливались оказывать какое-либо противостояние требованиям и распоряжениям о. протоиерея Филарета Александровича Сергиевского; всячески, напротив, заботились о том, чтобы успокоить его и сколько возможно, помочь ему в тяжелых его трудах. Поэтому, вышеизложенные отношения между о. Ректором и преподавателями здешней семинарии представляются мне удивительными, даже непонятными.

Смиреннейше прошу Ваше Высокопреосвященство простить меня, что в настоящий раз я ограничиваюсь этими скудными сведениями, представляемыми мной в ответ на вопрос Вашего Высокопреосвященства, и удостоить меня архипастырского вашего благословения.

P.S. Побуждение для меня к немедленному сообщению Вашему Высокопреосвященству сведений о положении дел в семинарии послужило то обстоятельство, что сегодня о. Ректор явился ко мне с просьбой подписать ему билет, на отлучку в С-Петербург и Смоленск, и получив за моей подписью билет, он намеревался ныне же отправиться в С-Петербург с тем, чтобы завтра представиться Вашему Высокопреосвященству».

29-го ч. воскресенье. В Сергиевой пустыни совершено освящение храма в честь и славу Воскресения Христова. Священнодействие совершал высокопреосвященный митрополит Исидор с двумя викариями. Во время освящения храма в алтаре стоял В. Князь Константин Константинович. Тут же присутствовали архиепископы: Ярославский и Тверской (т. е. я) и епископ Тамбовский Палладий. В церкви же были: В. Княгиня Александра Иосифовна с новобрачной невесткой Елизаветой Маврикиевной и В. Кн. Димитрий Константинович.

Новоосвященный храм замечателен по своей архитектуре; только царские врата слишком низки. Составителем проекта храма и иконостаса был сам настоятель пустыни, архимандрит Игнатий.

После литургии в настоятельных покоях, был сервирован праздничный стол. За обедом присутствовали помянутые августейшие Особы, все архиереи, Обер-Прокурор Св. Синода и много других знатных лиц. Рядом со мной за столом сидел В. Князь Константин Константинович, а напротив меня его молодая супруга В. Княгиня, смотря на мою панагию, любовалась ей, и В. Князь обратил на это мое внимание.

Возвратившись вечером домой, я нашел два письма: одно из Оранского лагеря от полкового священника Льва Петровского, а другое из Задонска от настоятеля монастыря, архимандрита Прокопия.

Вот что писал мне от 27-го ч. о. Петровский:

«Сегодня, воспоминая день моего рукоположения (в 1871 году) во священники Вашим Высокопреосвященством, вместе с благодарной молитвой Богу, принимаю смелость засвидетельствовать Вам глубочайшую сердечную признательность моего сыновьего чувства, беспредельной любви и благодарности. В период вашего святительского служения Св. Церкви Господь судил немало поставить священников, обязанных молиться за Вас всегда, а особенно в день рукоположения их, но во всех ли, в день воспоминания невыразимого Божия благодеяния, изливаемого в таинстве Священства, возникает особое невыяснимое душевное влечение к благодетелю Небесному и Земному, не знаю. На этот вопрос, из собственного опыта могу лишь одно сказать, что у Св. Божия Престола, в Успенском Соборе, при возложении благодатной руки, благодатная слеза умиления Вашего, святитель Божий, капнувшая на мою недостойную главу, ежегодно в день воспоминания свящ. сего события, воскропляет во мне росу благодати Божией, никогда не оскудевающей, и вызывает слезы радости и благодарности Господу Богу и Вам Милостивейший Архипастырь и незабвеннейший Благодетель!»

О. архимандрит Прокопий писал от 25-го числа:

«Недавно был у Вашего Высокопреосвященства земляк наш Владимирец, священник о. Василий Альбицкий, ныне служащий в дисциплинарном батальоне г. Воронежа и сообщим мне о желании вашем знать о моем недостоинстве, поэтому и осмеливаюсь сообщить о себе: мирское имя Петр Тенеровский; родина – Переславский уезд, село Ведомши от Сергиевой Лавры, по Углицкой дороге, в 40 верстах; кончил курс во Владимирской семинарии в 1846 г.; в 1848 г. поступил во Владимирский архиерейский дом; при переводе преосв. Парфения³²⁶ в 50-м году на Воронежскую кафедру, он пригласил меня послужить ему в старости и я за великое счастье принял это приглашение послужить такому великому мужу на чужой стороне, и с усердием служил ему, как сын отцу до самой смерти его, последовавшей 5 августа 1853 г. Тяжка была болезнь его параличная. С 5 мая 1851 г. и по смерть не мог сам ходить: возили в креслах; поили и кормили из рук ложечкой. Сам не мог действовать свободно рукой, но говорил, можно сказать, разборчиво; занимался епарх. делами неопустительно. Во время занятия не раз случались припадки с потерей сознания, но от прикладывания к голове холодных компрессов приходил в чувство, и первое обращение было ко мне: «ах некорыстный (так он называл меня) опять пустил меня на свет. Моя была ночная стража – сидеть около его постели и читать доколе не заснет. Часто бывали бессонные ночи, и в это время я катал его на кресле по залам, и он с удовольствием воспоминал о любимой им владимирской пастве и рассказывал о разных случаях и лицах; он жил и оживлялся более прошедшим владимирским, нежели настоящим воронежским. В 53 г. холера доконала его, которой он всегда боялся и во Владимире; от нее и пришлось покончить жизнь. На 5 августа в ночи появились припадки холерные, но к утру заснул до 8 час., и, когда проснувшись, узнал, что уже 8 часов, позабывший ночную тревогу, как бы обидевшись, сказал: что же меня не разбудили? Пора одеваться и заниматься делами (начинал заниматься по обыкновению с 9 ч.) Далее припадки холерные не возобновлялись, но более и более видимо слабел; в 10 ч. по принятии Св. Таин, был преосв. Антонием³²⁷ особорован, и в три часа по полудни мирно отошел ко Господу. Когда один из докторов, посмотрев на умирающего и пощупав пульс, сказал своим коллегам (вероятно, для ободрения умирающего): он еще хорош, болящий, услышав такой отзыв доктора, промолвил: хорош уже! Он вполне сознавал свое положение и до самого конца был в памяти; почти незаметно угасла жизнь, не смотра на то, что я внимательно следил за его положением: то что-нибудь поправишь, по поцелуешь в руку, и это ему, как видно, было приятно, не раз рукой своей охватывал меня за шею и прижимал к себе; без всяких крепких вздохов испустил дух, и я закрыл ему глазки на веки, горько оплакав за всю Владимирскую епархию. Погребен 8 августа в монастырском соборе, где почивают мощи свят. Митрофана. Вечная память да будет достоублажаемому святителю Парфению.

После кончины незабвенного Архипастыря и Отца своего я остался в Митроф. монастыре в сане иеромонаха с 15 октября 1850 г.; с 1854 г. по 1864 год исправлял должность казначея по монастырю и Миссионер. Комитету, с 1864 г. в сане игумена, с 1876 г. в сане архимандрита и вместе проходил должность благочинного монастырей Ворон. епархии и доселе прохожу. В 1882 г. 1 сентября назначен настоятелем Задонского Богородицкого монастыря, где, по милости Божией, и под покровительством Св. Тихона и тружусь по силам. Монастырь унаследовал после предместника своего, слепствовавшего семь лет, в крайне запущенном и распущенном виде и вдобавок с долгами. Теперь по возможности все возобновил, и стало довольно чистенько, и братию подтянул, и пение очень прилично по месту: по будням одни монашествующие поют, а по воскресеньям и праздничным дням хором с маленькими мальчиками, которых 20 человек содержится на все (готовом) монастырском. Кто бывал года два назад в Задонске, теперь совершенно не узнает монастырь: переменился к лучшему, преобразился. Несмотря на это, кто-то поместил статью в Церк. Вестнике за № 26, с самой мрачной стороны описав грязь и нечистоту, и дурное пение в Задонск. монастыре; или он видал монастырь за два года назад, каковым он и был на самом деле; или изрыгнул клевету на настоящее положение монастыря самую непростительную: Бог ему судья да будет! А я туне хлеб есть не хочу, буду трудиться по совести на пользу обители; жалко, что своим писанием злонамеренным могут смутить доверчивых людей. При сем покорнейше прошу принять, как от земляка, икону св. Тихона, освященную на мощах Его».

В ответ на это писал я 1 августа:

«Присланный мне Вами в благословение свящ. дар – икону святителя Тихона принял я с истинным утешением и благоговением. Примите за сие мою искреннюю душевную признательность.

Взаимно прошу Вас принять и от меня нечто на память. Посылаемая при сем книга – плод моих давних археологических трудов, только лишь обновленной новым изданием.

Почтенное имя ваше давно мне известно по связи с именем незабвенного для меня архипастыря, преосв. Парфения, моего рукоположителя и благодетеля. Ваше усердное служение сему досточтимому старцу – святителю достойно всякой похвалы и благодарности от всех чтителей его памяти.

От многих слышал я, что Вы родом из Владимирской епархии; но ни от кого не мог узнать о вашем мирском имени и фамилии. Теперь, из вашего почтенного письма мне это стало ясно и понятно: однако же, пока Вы были во Владимире, при разности лет нашего образования в семинарии, личного с Вами знакомства иметь я не мог. Когда я был в Харькове, я нередко помышлял о путешествии в Воронеж для поклонения святому соотичу нашему, святителю Митрофану; и, если бы моя мысль приведена была в исполнение, тогда я без сомнения, увиделся бы с Вами и познакомился бы лично. Но я все ожидал соединения Воронежа с Харьковом железной дорогой и однако же не дождался. Между тем, как бы в вознаграждение сего лишения, я теперь обитаю в СПб., при двух храмах, посвященных именам воронежских святителей – Митрофана и Тихона, и ежедневно призываю их в своих молитвах. А вот на сих днях буду, если Бог даст, совершать в честь того и другого из них празднственное служение.

Призывая на Вас и на вверенную Вам обитель Божие благословение, с братской о Христе любовью пребываю"…

31-го ч. писал я в Одессу преосвящ. Никанору, еп. Херсонскому, в ответ на его письмо от 17-го числа:

«По письму вашему от 17 июля я ожидал трех экземпляров изданных Вами книг, но получит только один экземпляр для себя; прочие владыки получили ваши книжные дары, минуя меня.

По пословице «долг платежом красен», прошу и от меня принять в дар изданную мной книгу: «Письма М. Филарета к архиепископу Алексию».

В настоящее время, по поручению Св. Синода, я приступил к важному археографическому труду – к изданию хранящихся, как в Синодском архиве, так и в других государственных хранилищах, бумаг в Боже почившего митрополита Московского Филарета. Если Господь поможет мне совершить с успехом этот труд, то Церковь Русская приобретет в нем драгоценный памятник великих подвигов и трудов незабвенного святителя Филарета. Издаваемые ныне документы начинаются с 1809 года, т. е. со времени прибытия в Пб. молодого учителя Троицкой Сергиевой семинарии, иеродиакона Филарета Дроздова. Печатных томов этих документов не менее будет пяти или шести, а, пожалуй, и больше.

Вашему Преосвященству в скором времени предстоит путешествие во святый град Киев, для участия в соборном обсуждении важного современного вопроса относительно мер к ослаблению и уничтожению штундистской пропаганды. Бог Вам в помощь!

А мы в минувшее воскресение, 29-го ч., всем Синодом присутствовали при освящении нового храма в Сергиевой Пустыни. Священнодействовал Владыка Митрополит со своими викариями. В торжественной по сему случаю трапезе участвовали и некоторые Царственные Особы».

Вследствие моего указания от 2 июля на то, что в библиотеке Вифанской дух. семинарии имеются запечатанные бумаги покойного митрополита Московского Филарета, посылаемые им труду для хранения, Обер-Прокурор Св. Синода поручил Директору своей канцелярии И. А. Ненарокомову отнестись к Ректору означенной семинарии, с требованием выслать помянутые бумаги, для передачи им мне. На запрос г. Ненарокомова Ректор семинарии архимандрит Александр³²⁸ от 26 июля за № 391 , дал следующий ответ:

«Ваше Превосходительство. Милостивейший Государь Иван Александрович!

Имею честь почтительнейше уведомить Ваше Превосходительство, что в библиотеке, вверенной мне Вифанской семинарии запечатанных бумаг Высокопреосвященнейшего Митрополита Филарета в настоящее время не имеется, так как приславшиеся Его Высокопреосвященством бумаги для хранения в библиотеке снова были возвращаемы. Так положено было три рукописи 7 мая 1836 г.; в 1854 г. через бывшего о. Наместника архимандрита Антония были возвращены; 14 декабря того же года, при ректоре Семинарии архимандрите Нафанаиле, опять были возвращены в библиотеку. 1857 г. 17 февраля снова был взят из библиотеки через соборного иеромонаха Мелетия кожаный портфель и 12 №№ запечатанных пакетов с бумагами Его Высокопреосвященства. После этого остались и хранятся в библиотеке, но уже незапечатанными, в рукописи 1 рассуждение о с. иконах 1847 г., 1 рукопись, касающаяся изменения архипастырской присяги, и 14 слов на разные дни: 1) Слово в день обретения мощей преподобного Сергия, 2) Слово по освящении храма св. Равноапостольной Марии Магдалины в градской больнице, 3) Слово 25 июня 1842 года в Успенском соборе: стойте в вере Кор.14:13,14; 4) Слово в день св. Пасхи 1824 года, 5) Слово, говоренное в Университете 1837г., 6) Слово марта 25 1843 года, 7) Слово пред присягой дворянства Московской губернии 1835 года, 8) Слово февраля 12 1847 года, 9) Слово на память Преподобного Сергия 1836 года, 10) Слово февраля 12 1835 года, 11) Слово сентября 20 1836 года, 12) Слово марта 25 1836 г., 13) Слово 15 сентября 1823 г, 14) Слово в день рождения Государя Цесаревича Великого Князя Александра Николаевича апреля 17 1835 г.

Трудно определенно сказать, когда и кем переданы были слова и рассуждения в библиотеку, – можно думать, что раньше 1857 года. О рукописи же, касающейся изменения присяги Архиерейской, ясно сказано: 1857г. октября 11 дня.

Что касается писем, таковых в библиотеке не оказалось».

Отзыв этот был передан мне 10 августа при письме г. Обер-Прокурора от 9-го ч. за № 3713.

7-го ч. получил я письмо из Витебска от кафедрального протоиерея В. И. Волкова, который писал от 5-го числа:

«Громко говорят, что нашему архиерею³²⁹ назначено место члена в Московской Синодальной Конторе. Говоря пред Вами, как пред отцом и Богом, я должен сказать, что мы, лишаясь его, не пожалеем, как архиерея, но очень пожалеем о нем, как о прекрасном, предобром человеке. Боюсь я, чтобы такое суровое отношение к нему Начальства не отозвалось вредно на деле воссоединения Униатов в Галиции и в самом даже Холме, где сочувствующие ему могут пожалеть о нем, а несочувствующие – упрекнуть, сказав, что он, присоединяясь , худо сделал себе и им, тем более, что нынешний Холмский архиерей³³⁰ не пользуется там уважением, как не умеющий жить с воссоединением. Чтобы управлять нововоссоединенной епархией, много требуется опытности и умения… Молим Вас, давайте нам архиерея, если действительно отбираете от нас Маркела, кого угодно, но только не А…я: это тяжелейший человек. Пожалейте, Владыка, вашего первенца… Он взирает на Вас и обращает свои мольбы к Вам, как к родному отцу"…

16-го ч. получено было мной письмо из Вильны от Н. А. Сергиевского. От 14-го ч. он писал мне:

«Я получил окончательный ответ от доктора Милютина о той переписке между покойными Митрополитом Филаретом и А. П. Ахматовым, о которой я Вам говорил³³¹. Переписка эта, по объяснению доктора Милютина, передана им Елизавете Николаевне Ахматовой, живущей в С-Петербурге (Рыночная улица, дом № 4), а г-жа Ахматова имеет намерение передать эту переписку Его Высокопревосходительству Константину Петровичу Победоносцеву. Если намерение это не приведено еще в исполнение, то, по моему мнению, полезно было бы поскорее сделать это. Переписка, о которой идет речь, весьма интересна: она касается весьма важных сторон церковного управления за время Обер-Прокурора Алексея Петровича и составит весьма ценное приобретение для печатаемого под вашим руководством Сборника материалов».

17-го ч. получил я письмо из Одессы от Преосвящ. Никанора, еп. Херсонского. Он писал от 13-го ч., в ответ на мое письмо от 31 июля:

«Приношу Вашему Высокопреосвященству мою сердечную благодарность за честь получения от Вас писем великого святителя Московского к почившему в Боге архиепископу Алексию. Эта книга будет у меня настольной, пока не перечту все письма. Относительно представления экземпляров второго издания моих поучений мной были сделаны распоряжения, соответственные тому, как я писал Вашему Высокопреосвященству. Но исполнители распорядились по-своему.

Теперь крепко работаю в виду поездки в богоспасаемый Киев.

Смиренно прошу Ваших, Милостивейший Отец, святительских молитв. И с глубоким сердечным уважением есть и пребуду"…

23-го ч. получил я письмо из Сергиева Посада от Ректора Московской академии, протоиерея С. К. Смирнова. Вот что он писал:

«Простите меня великодушно, что так долго, именно с 24 мая не писал я Вам.

Я получил от И. А. Ненарокомова отношение, в котором он, по поручению Обер-Прокурора, просит меня сообщить сведения о бумагах Митрополита Филарета, сданных им в Академическую библиотеку. В бытность вашу ректором Академии, Вы без сомнения, видели некоторые из них, именно те, которые сданы были в 1858 году, но есть два пакета с бумагами, сданные в 1866 году, и они содержат в себе дела этого и предыдущего года. Опись их всех мной составлена. Любопытного весьма много. Я писал Константину Петровичу, что все эти бумаги могут быть посланы в подлинниках. Чтение из не затруднительно. Многие переписаны. Но я думаю, что Вы еще не скоро дойдете до них. Дела начинаются с 1826 года и кончаются 1866 годом.

В скитский праздник, 17 августа, Константин Петрович с Саблером стояли всенощную и обедню в скиту. Служил Митрополит, а я участвовал в крестном ходе. Вечером, в 4 часа Константин Петрович был у меня и кушал чай. Были собраны, по его желанию, наставники и он беседовал более часа. Беседа направлена была преимущественно против А. П. Лебедева³³² и Е. Е. Голубинского³³³; кроме того он говорил о программе истории философии для семинарий, о преподавании древних языков, о Киевской Академии и т. п. Говорил он увлекательно, с одушевлением. После него и по уходе наставников посетил меня В. К. Саблер, с которым я встретился в прошлом году у Митрополита. К. П. поехал от нас через Смоленск в Киев и будет гостить некоторое время в Ливадии.

12 июня удостоил посещения Академию В. К. Сергий Александрович с молодой супругой; были они и в моих келиях, в актовом зале и в церкви, и в аудиториях. Я удостоился обедать с ними.

В зданиях академии спешат окончить работы. Аудитории будет обширные и помещаются в новом этаже, надстроенном над классным корпусом. И над больницей возведен новый этаж.

Простите за многоглаголание после многого молчания».

В тот же день писала мне и описывала свое шестинедельное пребывание на Валааме Варвара Александровна Иордан в следующих чертах:

«Прожила я, Владыко Святый, 6 недель в святой обители и все мне было мало; последние дни я не осушала глаз, все плакала при мысли, что надо уехать. Меня ничто не тяготило: ни суровая пища (почти весь Успенский пост без масла), ни раннее вставание (в 2 часа ночи), ни отсутствие привычного комфорта, газет и общества, мне все было по душе. Будь я мужчина, осталась бы там последним из последних послушников. Строгость устава, которая тяготит соблазняет многих из богомольцев, напротив пленяет меня. Я на видела людей с более счастливым лицом, как схимники, живущие на Предтеченском острове. Это самый строгий из скитов; там не полагается ни чай, ни даже постное масло, а дни сырые овощи. Женщин не пускают туда и в храмовые праздники. Дикая природа, горы и скалы возносили душу мою к Творцу вселенной, и тогда земля со всей ее пестротой и утехами не существовала для меня.

Я говела там, подчиняясь всей строгости устава; между прочим, ходила на вечернее братское правило, очень продолжительное. Успенский пост начался поклонами «Господи, Владыко живота моего».

Преосв. Леонтию я описала все подробно, потому что он любит Валаам, от него я имела там два письма. Он вернулся 13-го в Варшаву со своей дачи.

Вы можете себе представить, Владыко Святый, как тяжело мне было вернуться в мир, я приехала третьего дня вечером и Петербургская суета охватила меня разом».

25-го ч. писал я в Тверь преосвящ. Антонину, в ответ на его письмо от 26 июля:

«Да благословит Вас Господь на предстоящий Вам путь и да благопоспешит Вам в сем пути!

Я буду мысленно сопутствовать Вам и молиться купно с Вами.

Если Вы не поздно выедете 31-го ч., в пятницу из Твери, то вероятно в тот же день будете в Старице. Следующий день, субботу, без сомнения, употребите на обозрение городских церквей, не оставивши без посещения и духов. училище; в воскресение совершите литургию в монастыре, или в соборе, а после трапезы в этот день не может ли посетить Мариинскую Общину, о которой Вам говорил К. П. Победоносцев? Община эта от города верстах в пяти.

Если в понедельник, 3-го числа, порану выедете из Старицы, то обозревши лежащие на пути к Зубцову церкви, и посетивши этот град, к вечеру, думаю, приедете во Ржев. В Зубцове можно и не служить.

Во Ржеве совершить богослужение следует.

Если таким образом, служения ваши будут только в Старице и Ржеве, то есть ли надобность всей вашей свите сопровождать Вас в экипажах? Не лучше ли ей отправиться в Старицу и Ржев по железной дороге, а равно и обратно оттуда?

Для управления в дороге крестьянскими, непривычными к каретной упряжи, конями и для охранения экипажа, Вам не излишне взять с собой своего кучера.

Это мои мысли и советы, а Вы действуйте по своим соображениям».

В тот же день получено было мной письмо из Москвы от о. протоиерея Предтеченской под Бором церкви, И. Н. Рождественского. Он писал мне от 23-го числа:

«Высокопреосвященнейший Владыко, Милостивейший Архипастырь!

По стечению разных обстоятельств, я доселе не мог обратиться к Вашему Высокопреосвященству с выражением глубочайшей благодарности за Высочайшую милость ко мне в день пятидесятилетнего юбилея моего священства, исходатайствованную Св. Синодом, который в то время едва ли не в Вашем Высокопреосвященстве сосредоточивался.

Августейшая милость ко мне за пятидесятилетнее заурядное мое служение выходит из ряда, и благодарность моя за нее и за ходатайство о ней не имеет меры.

Примите ее, Высокопреосвященнейший Владыко, хотя по обстоятельствам, от меня не зависящим, очень запоздавшую, но из глубины души исходящую и сопровождаемую всегдашней молитвой от Вас.

Испрашивая святительского благословения вашего себе и семейству моему, имею честь и долг быть всегда"…

На письмо это я отвечал 28-го числа, и вот что писал:

«Ваше почтеннейшее письмо от 23-го сего августа совсем пристыдило меня. Мне совестно принимать от Вас благодарность, совершенно мной не заслуженную. Напротив, я должен просить у Вас извинения. В награждение Вас высоким, вполне заслуженным Вами, знаком Монаршего благоволения я не принимал и не мог принять никакого предварительного участия (это было сделано мимо Синода); мое участие было только уже так сказать, сопутствующее, то есть я выразил искреннюю радость и живейшее сочувствие к вашей награде, когда за трапезой в Сергиевой Пустыни, по случаю освящения храма в день вашего юбилея, узнал от Константина Петровича (Победоносцева) о всемилостивейшем пожаловании Вас орденом Св. Владимира, и думал, по возвращении в город, тотчас же послать Вам приветственную телеграмму, но по каким-то, не помню, обстоятельствам, исполнить сие не мог. Затем, ежедневно с утра до ночи, занятый служебными делами, забыл о сем, и только уже через несколько дней в беседе с известным Вам о. Пименом (Благово) вспомнил о своей вине пред Вами и просил его от себя и от меня принести Вам запоздалое поздравление с совершившимся пятидесятилетием вашего благоплодного служения в пресвитерском сане и с высокой Монаршей наградой.

И так, простите, досточтимейший о. Протоиерей, мою вину перед Вами и примите уверение в моем всегдашнем и глубоком к Вам почтении и преданности.

Вслед за вашим письмом я имел удовольствие получить брошюру с описанием празднования пятидесятилетия вашего служения в священстве и прочитал ее с исинным утешением и сердечным умилением.

Поручая себя вашим святым старческим молитвам, имею честь быть"…

27-го ч. писал я Ректору Моск. дух. академии, протоиерею С. К. Смирнову, в ответ на его письмо, мной полученное 23-го числа:

«За пространное письмо ваше приношу Вам искреннюю благодарность, но из него не вижу я, получили ли Вы мое краткое писание от 9 июня, в котором я, между прочим, писал о бумагах М. Филарета, хранящихся в Вифанской библиотеке.

Теперь Вы сообщаете, что и в вашей академической библиотеке таких бумаг немало, и что они начинаются с 1826 года. Поспешите, пожалуйста, доставлением нам этих бумаг. Так как за первые годы служения в СПб. в Бозе почившего Святителя (с 1809–1819) сохранившихся с его именем бумаг не слишком много, так что все они помещены будут в первом томе, который уже начат печатанием, то бумаги 1826 г. должны войти во второй том, который мы должны сформировать заблаговременно, чтобы иначе не остановить печатание, которым Конс. Петрович, спасибо ему, очень озабочен, в виду чрезвычайной важности предпринятого издания. Притом нам нужно каждую бумагу переписать на отдельном листе и сделать к ней нужные примечания. И так Бога ради не замедлите доставлением означенных бумаг.

Я прочитал уже более 600 записок разного содержания и не могу надивиться уму и премудрости великого Филарета.

Посылаю Вам при сем pro secreto (только для Вас) образчик нашего труда. Скажите о нем ваше мнение.

Уставы – Семинарский и Училищный, недавно нами подписанные, теперь, вероятно уже утверждены Государем.

У нас теперь по Синоду затишье: ничего нет особенного.

Все, или по крайней мере, многие заняты ожиданием результатов предстоящего собора иерархов в Киеве. Мне недавно писал преосвященный Херсонский³³⁴, что он «теперь крепко работает в виду поездки в богоспасаемый Киев».

А как Вы и другие у вас смотрите на историю с ксендзом Моравичем?

Но довольно на сей раз. Простите.»

Об упомянутом в письме моем ксендзе Моравиче стоит сказать здесь особо несколько слов.

Случившийся с этим ксендзом инцидент возбудил целую бурю в римско-католической иерархии и подал повод к многочисленным журнальным и газетным статьям в русской, как духовной, так и светской литературе³³⁵.

Дело вот в чем.

Преосвященный Платон, митрополит Киевский, обозревая свою епархию, прибыл в местечко Коростышево, где кроме православной церкви существует римско-католический костел. Совершивши 14 июня литургию в православной церкви, Владыка на другой день, по приглашению ксендза Моравича, посетил костел, где Моравич в церковном облачении, с крестом и св. водой, встретил православного (архиерея) митрополита и затем, при игре костельного органа, совершил молебствие. Митрополит, выслушав молебствие и приложившись к чудотворной иконе Божией Матери, обратился к находившемуся тут народу с речью, которую произнес без всякого приготовления, по какому-то, как пишет сам оратор, вдохновению и забыв, что он находится в костеле. Присутствовавшие в костеле прихожане, между которыми немало было православных, с умилением выслушали назидательную речь красноречивого оратора и одобрили поступок ксендза, оказавшего такую почесть маститому Иерарху, хотя и иного вероисповедания. Но не так взглянул на дело епархиальный начальник Моравича Луцко-Житомирский епископ Козловский. Он, усмотревши в поступке Моравича явное нарушение канонического права Римской церкви, подверг его строгому взысканию: подверг его двухнедельному запрещению, а консистория присудила послать Моравича в монастырь на покаяние. Мало того, епископ Козловский задумал будто бы подвергнуть ответственности самого митрополита Платона и принес жалобу нашему Правительству.

И можно ли совершенно оправдать митрополита за его поступок в костеле, когда православному епископу 20-е правило VI Вселенского собора воспрещает всенародно учить в ином граде, ему не принадлежащем, тем более в храме иного вероисповедания?³³⁶ 30 ч., в праздник Св. Благоверного В. Князя Александра Невского, мне поручено было Владыкой Митрополитом встретить пред вратами Лавры крестный ход из Исаакиевского собора и затем Высочайших Особ, присутствующих обыкновенно в этот день при литургии в Лаврском Соборе. Из Высочайших Особ на этот раз были В. Кн. Алексей Александрович, В. Княг. Александра Иосифовна и др. Литургию совершал сам митрополит и после литургии в его покоях предложен был обычный завтрак.

4 сентября получено было мной письмо из Москвы от А. П. Ушаковой, которая писала мне от 3-го числа:

«Напутствуйте меня святительским вашим благословением, многоуважаемый Владыка: еду в Киев! Неожиданно собралась я к Преподобным великим Аввам нашим Антонию и Феодосию. Давно у меня был желание съездить помолиться, да за хворью и разными невзгодами житейскими не могла. Тут же сын подарил билет; ну как же не воспользоваться?

Ко дню 25-го, т. е. препод. Сергия, должна я, если Богу угодно, быть уже дома. Тогда поделюсь с Вами впечатлениями и рассказами. А теперь простите, благословите и помолитесь за грешную, чтущую Вас глубоко, А. Ушакову».

5-го ч. получил я письмо от Ректора Московской академии, прот С. К. Смирнова. От 3-го числа он писал мне:

«Примите мою глубокую благодарность за послание ваше от 27 августа, с приложением листа обширного труда вашего, и за телеграмму.

Первый лист вашего труда прочитал я с истинным наслаждением. Вижу, что это не один простой сборник материалов, но ученая систематическая работа, – и изумляюсь обширности и трудности этого драгоценного труда. Да дарует Вам Господь крепость сил для ведения этого прекрасного дела так, как Вы его начали! Вы воздвигаете великолепный памятник великому Святителю

Я послал Вам бумаги Митрополита Филарета за 1826–29 годы. Распорядитесь, чтобы из канцелярии Обер-Прокурора, которая присылала ко мне запрос об этих бумагах было послано сюда требование всех находящихся здесь бумаг Филарета. Если Вам угодно, я пришлю Вам предварительно их опись, составленную библиотекарем Корсунским.

Ныне у нас оканчиваются приемные экзамены и завтра будет конференция. Придется отослать назад более 50 человек, вследствие запрещения жить своекоштным на квартирах.

Лекции будут открыты после 9-го числа в новых обширных и светлых аудиториях вновь выстроенного на классном корпусе этажа. Изменения в помещениях этого корпуса произошли значительные. Я буду читать о новозаветном греческом языке, о чем, кажется я писал уже Вам.

Егор Васильевич³³⁷ должен оставить службу, но мы не хотим его отпускать из Академии, и я уже просил Владыку дозволить ему читать эстетику за вознаграждение в 900 рублей из сумм Московской кафедры. Владыка приказал провести это дело через Совет.

Письма вашего от 9 июня не получал. Вы в последнем письме упоминаете о бумагах М. Филарета в библиотеке Вифанской Семинарии. Наведу справки и дам Вам ответ».

В ответ на это писал 24-го числа:

«Примите от меня искреннейшее сердечное поздравление с днем вашего ангела. Преподобный и Богоносный отец наш Сергий да хранит Вас и присных вам во здравии и благоденствии на многие лета.

Посланные Вами бумаги Митр. Филарета с 1826–29 г. мной получены и отданы помощнику моему Н. И. Григоровичу для переписки.

Вслед за этими бумагами получил я через канцелярию Обер-Прокурора две бумаги из Вифанской библиотеки; но одна из них – собственноручная проповедь на день Успения Б. Матери «о значении икон в церкви Христианской» была уже не раз напечатана, и потому перепечатывать ее мы не будем; другая же – подлинное дело о исправлении чина архиерейского исповедания достойна внимания.

Канцелярия Обер-Прокурора, вероятно, уже отнеслась к Вам насчет доставления прочих бумаг Владыки Филарета, а я покорнейше просил бы Вас поспешить доставлением обещанной Вами описи этих бумаг.

Нами из разных архивов столько уже собрано бумаг с именем М. Филарета, что выйдет, по крайней мере, 10 если не больше, печатных объемистых томов. Но на сих днях я получил из частных рук более 100 собственноручных писем Святителя к покойному А. П. Ахматову. Письма эти одно другого интересней, в особенности для меня, потому что все, сообщаемое в них с 1862 по 1865 г., происходило на моих глазах. К драгоценным письмам этим я могу составить самые верные и обстоятельные примечания.

К предстоящему в ноябре 50-летнему юбилею Епископства Первенствующего Члена Св. Синода ожидается немалый съезд иерархов, вероятно, не меньший, чем какой был на днях в Киеве. Киевский Владыка, как слышно, в половине Октября выезжает из Киева в Ригу, для освящения новосозданного кафедрального собора. Туда же отправится по возвращении из Крыма, и Константин Петрович».

6-го ч. Я совершал в Исаакиевском соборе обряд отпевания над усопшим настоятелем оного, протоиереем Петром Алексеевичем Лебедевым, скончавшимся 2-го ч. в Ораниенбауме. В отпевании участвовали со мной преосвященные: Ярославский Ионафан, Тамбовский Палладий и оба петербургские викарии; много было при этом и из петербургского духовенства. Собор наполнен был молящимися. Усопший о. протоиерей, за добрые нравственные качества и за кроткий характер свой, пользовался общим уважением и любовью.

Почивший протоиерей был сын сельского священника Нижегородской епархии; род. в 1807 г.; получил высшее образование в СПб. д. академии, где окончил курс в 1831 г. с правом на получение через год степени магистра. В звании Настоятеля Исаакиевского собора состоял с 30 сентября 1870 г.³³⁸

8-го ч. получил я письмо из Ржева от преосвящ. Антонина, находившегося там для обозрения церквей, по моему поручению. Вот что он писал мне от 6-го числа:

«Долгом считаю принести Вашему Высокопреосвященству нижайшую благодарность за милостивейшее письмо Вашего Высокопреосвященства, которое я имел утешение получить ныне (6 сентября) в городе Ржеве.

Ныне (6 сентября) я служил Литургию в Соборе. После Литургии я успел осмотреть три церкви и Мазуринское Училище; здесь побывал в Училищной церкви и посетил классы, где собраны были ученицы. Наставники Училища при мне спрашивали учениц по Закону Божию, по Истории священной и церковной и Русской гражданской, по Географии и русскому языку. Ученицы отвечали удовлетворительно. Поют они в церкви стройно. Ведут себя по отзывам Начальницы, прекрасно. Делами своими занимаются весьма усердно. Приучаются к рукоделиям и к домашнему хозяйству. В содержании, одежде и во всей обстановке, в спальнях и в столовой – безукоризненная чистота и опрятность. Библиотека богата книгами полезными и для учениц, и для наставников. В церковной ризнице есть несколько свящ. облачений, драгоценных по своему изделию. Это труды учениц.

В г. Ржев мне придется пробыть до 9 сентября. 9-го же числа уеду в гор. Старицу. Там предположено 10-го числа совершить церковное торжество по случаю перемещения духовного училища в приобретенный духовенством и приспособленный к училищным потребностям дом. К 10 сентября окончатся все работы в нем. Общество Старицкое, принимавшее искреннее участие в этом деле, желает принять участие и в церковном торжестве. По милости Господа Бога, все идет хорошо и мирно.

Приношу нижайшую благодарность Вашему Высокопреосвященству за милостивое отеческое попечение ваше об Отроческое обители. Полторы тысячи рублей, приносящие 60 рублей процентов, – значительное пособие для нее при малых ее средствах. Будем молить Господа Бога о здравии и спасении Вашего Высокопреосвященства».

1500 р., о коих упоминается в письме, получены мной из суммы, завещанной каким-то, не помню Тайным Советником на поминовение свое и своих родственников, в пользу трех монастырей, по усмотрению Св. Синода. Из этой-то суммы мне и досталось, по моему настоянию, 1500 р., которые я отдал в Отроч монастырь, для пособия к содержанию моего викария и братии.

В тот же день, т. е. 8-го числа, мне довелось просмотреть № 17 Полоцких Епархиальных Ведомостей, с 1 сентября поступивших под редакцию нового ректора Витебской семинарии, архимандрита Паисия³³⁹. Начало дела – весьма неудачное и в отношении к содержанию номера и особенно в отношении корректурном: чуть не на каждой строке опечатка.

12-го ч. получил я письмо из Новочеркасска от новоназначенного Директора Молодечненской учительской семинарии, А. Л. Крылова³⁴⁰. От 7-го ч. он писал мне:

«Почтительно прошу извинить меня в том, что я не имел возможности ответить на вашу телеграмму глубокой благодарностью в свое время, ибо прочел телеграмму Вашего Высокопреосвященства только вчера, по возвращении из Одессы, где имел честь принимать участие в VI Археологическом Съезде, как кажется, с заметным успехом. По крайней мере Преосвященнейший Никанор, присутствовавший при чтении мной реферата, выразил мне свое глубокое сочувствие; г. г. Бычков (президент Императорской Публичной Библиотеки), Самоквасов и др. выразили, по-моему, даже сверхдолжную оценку моих скромных трудов по Археологии. Таким образом, мои скромные труды оценены генералами от Археологии, собравшимися со всей матушки России. Кроме этого в Одессе пришлось познакомиться со многими профессорами и учеными, собравшимися из различных университетских городов. Во всяком случае, поездка в Одессу для меня лично была весьма полезна и интересна. Ежедневно я имел честь пользоваться беседой высокочтимого мной Владыки Преосвященнейшего Никанора. Случаю угодно было сделать то, что в книжке – сборник рефератов членов Археологического Съезда; последним рефератом поставлен мой; таким образом Преосвященнейший явился альфой собранных ученых, а я скромнейший – омегой. Сегодня только и обратил внимание на эту случайность, просматривая сшив рефератов³⁴¹. Но простите меня, Ваше Высокопреосвященство, что я утруждаю Вас чтением своего многоглаголания.

Теперь же уже по прочтении приказа Господина Министра Народного Просвещения об утверждении в должности Директора Молодечненской учительской семинарии, считаю долгом своим принести Вашему Высокопреосвященству глубокую благодарность за ваше внимание ко мне и всегдашнее расположение, по которым Вы не преминули поздравить меня с весьма важной переменой в моей жизни.

От души желаю Вашему Высокопреосвященству продления жизни на многая и многая лета на благо нашей православно-кафолической и Апостольской Церкви и благополучного окончания всех ваших начинаний».

13-го ч. я получил от Действительного Члена Академии наук, ординарного академика, Тайн. Сов. Як. Карл. Грота XXXIII т. Сборника отд. русск. яз. и словес., при следующем любезном письме от 12-го ч. за № 85:

«Высокопреосвященный Владыка, Милостивый Архипастырь!

Узнав о желании Вашего Высокопреосвященства иметь XXXIII –й том Сборника отделения русского языка и словесности, в особое удовольствие поставляю себе препроводить при сем для библиотеки вашей экземпляр означенного тома, на днях вышедшего из печати.

Прося Архипастырского благословения вашего, с глубочайшим почтением и совершенной преданностью имею честь быть«…

Означенный в письме Сборник для меня весьма интересен по многим отзывам о моих археологических и особенно палеографических трудах.

В ответ на письмо г. Грота я писал 15-го ч. за № 2526:

«Ваше Превосходительство, Милостивый Государь, Яков Карлович!

Получив препровожденный ко мне при почтеннейшем письме ваше от 12-го сего сентября, № 85, XXXIII том Сборника отделения русского языка и словесности, долгом поставляю принести Вашему Превосходительству за этот дар мою душевную благодарность.

Со своей стороны, покорнейше прошу принять и от меня посылаемый при сем экземпляр изданной мной книги, под заглавием: «Письма митрополита Московского Филарета к архиепископу Тверскому Алексию».

С истинным почтением и преданностью имею честь быть»…

16-го ч. получил я от Директора Канцелярии Обер-Прокурора Св. Синода, И. А. Ненарокомова письмо за № 4401 следующего содержания:

«Имею честь препроводить к Вашему Высокопреосвященству полученные ныне от ректора Вифанской духовной семинарии рукописи блаженной памяти Московского митрополита Филарета: !) рассуждение о св. иконах и 2) чин исповедания и обещания архиерейского (по вопросу об изменении архиерейской присяги) с приложениями к последней: а) двух писем от графа А. Толстого³⁴² и покойного митрополита С-Петербургского Никанора³⁴³ б) исповедания и в) чина присяги архиерейские, изд. 1850 года».

Присланные рукописи вошли в наше издание бумаг митр. Филарета.

Председатель Педагогического Совета высших женских курсов, профессор Университета, Тайный Советник Андр. Ник. Бекетов³⁴⁴ письмом от 17-го ч., за № 782, приглашал меня на имеющий быть 20-го числа акт в этих курсах. На акте предполагалось читать, кроме Отчета, речь профессора О. Ф. Миллера «Императрица Екатерина II и Дидро». Но мне не довелось быть на акте, не помню, по какой причине.

19-го ч. я получил от вдовы Ротмистра Елис. Николаевны Ахматовой 129 собственноручных писем Митрополита Московского Филарета к бывшему Обер-Прокурору Св. Синода, Генерал-Лейтенанту Алексею Петровичу Ахматову. За драгоценные письма эти мной заплачены было (11 октября) 200 рублей.

25-го ч. писал я в Вильну Н. А. Сергиевскому в ответ на его письмо от 14 августа:

«Поздравьте меня с благоприобретением драгоценного сокровища 19-го числа сего месяца я получил от Е. Н. Ахматовой более 100 писем покойного Владыки Филарета к А. П. Ахматову, хотя и не безусловно. Не знаю, примет ли Синод предлагаемое г-жей Ахматовой условие: она просит за письма некоторое денежное вознаграждение (до 450 р.), для устройства над могилой своей дочери, коей принадлежали письма, памятника. Во всяком однако же случае, я уже не выпущу из своих рук этих драгоценных автографов. Более половины писем я успел уже прочитать и нашел в них чрезвычайно много интересного, в особенности для меня, так как все, в них сообщаемое, происходило на моих глазах и твердо сохраняется в моей памяти. Когда дойдет очередь до печатания этих писем, я могу сделать к ним самые точные и обстоятельные примечания³⁴⁵.

Так как приобретение этого сокровища я обязан прежде всего Вашему Превосходительству, то и поставляю долгом принести Вам искреннейшую благодарность.

Материалов у нас теперь собрано уже столько, что выйдет не менее, если не более, 10-ти объемистых печатных томов. Мы приступили к печатанию, и листов десять уже напечатано.

P.S. Мне известно из уст самого покойного Митрополита Киевского Филофея, что у него хранилось более ста весьма интересных писем блаженной памяти Митр. Филарета. Куда девались по смерти Владыки Филофея эти сокровища? Мне сказывали, что один из наследников его состоит на службе в Литовской семинарии; фамилии его не знаю. Не можете ли, любезнейший Н. А., поручить кому-нибудь разведать о нем и спросить, где и у кого хранятся бумаги после преосв. Филофея, и о последующем меня уведомить. Кстати: я вспомнил, что обещал Вам доставить статью защитительную³⁴⁶ в пользу Преосв. Филофея. При сем препровождаю ее».

В сентябре месяце, с разрешения Св. Синода (от 31 июля, за № 2490), был в Киеве съезд нескольких архиереев из южных и юго-западных епархий, для совещания о том, какие могут быть приняты действительнейшие меры к ослаблению существующего в юго-западном крае иноверия и пресечению пагубного влияния штундизма на православных местных жителей, а также к развитию и укреплению православия в народе. Там под председательством Митрополита Киевского Платона, были иерархи: архиепископ Кишиневский Сергий³⁴⁷, архиепископ Волынский Тихон³⁴⁸, епископы Екатеринославский Феодосий³⁴⁹, Херсонский Никанор, Подольский Иустин³⁵⁰, Черниговский Вениамин³⁵¹, Могилевский Виталий³⁵², Чигиринский Виталий³⁵³, Уманский Поликарп³⁵⁴,(оба Викарии Киевской митрополии) и Прилуцкий Иларион³⁵⁵, Викарий Полтавской епархии.

Результатом совещаний были постановления в нескольких пунктах и пастырское послание присутствовавших иерархов к своим паствам.

27-го ч. я писал в Новгород Преосвящ. Анастасию³⁵⁶, еп. Старорусскому, Викарию Новгородской епархии:

«Преосвященный Ярославский³⁵⁷ передавал мне о вашем желании иметь меня у себя в качестве гостя. И тот я исполняю доброе желание.

Мне пришло на мысль провести предстоящий день моего ангела в обители, где почивают св. мощи моего небесного покровителя, преп. Саввы Вишерского. С соизволения Высокопреосвященнейшего Митрополита. я намерен выехать из Петербурга в пятницу, вечером, по железной дороге, и на другой день, в субботу в 8 часу утра, надеюсь выть в Новгороде. Если к этому времени Вы прикажете выслать для меня какой-нибудь экипаж на станцию, я буду очень благодарен.

В случае, если какая-либо неожиданность расстроит план моей поездки, я извещу Вас телеграммой.

В Новгороде я рассчитывал иметь пристанище под вашим, мне знакомым уже, кровом, но Владыке угодно, чтоб я имел помещение в его владычных покоях. Впрочем, это не помешает нам иметь взаимное общение и собеседование во всякое, свободное для Вас, время.

Итак, до приятного свидания».

28-го ч., испросив соизволения у Высокопреосвященнейшего Исидора, Митрополита Новгородского, я отправился в 10 ½ ч. вечера по Николаевской железной дороге в Новгород, для празднования своих именин (1 октября) при мощах своего небесного покровителя, преподобного Саввы Вишерского, почивающего в Вишерском монастыре, в 7 верстах от Новгорода. В 4 часа утра с Чудовской станции пересел я на Новгородскую Старорусскую дорогу, и в 7 ч. утра 29-го числа прибыл в Новгород. Здесь на станции к удивлению моему, встретил меня сам Преосвященный Анастасий, с четверней цугом и каретой митрополичьей. Со станции подъехали к Софийскому собору, где я, при входе в собор, поражен был еще большей неожиданностью: все соборяне, в облачениях, ожидают меня с крестом, и иподиаконы подают мне митрополичью мантию. Это до того удивило, что я не знал, что делать. принять такую встречу в кафедральном соборе старейшего иерарха и первенствующего члена Святейшего Синода – я никак не мог себе позволить. Отстранивши от себя мантию, я вошел в алтарь и стал жаловаться преосвящ. Анастасию на сделанную мне неподлежащую встречу: но он говорит: «Так приказано Владыкой Митрополитом». Тогда я заметил Преосвященному, почему он не предупредил меня об этом? И так, вот какую, неожиданную для меня, почесть угодно было Его Высокопреосвященству приказать воздать мне в первопрестольном храме великого Новгорода! Да воздаст ему за сие сторицей великий Архиерей Господь Иисус Христос в пренебенсом царствии Своем!

Поклонившись великой и древней святыне в Софийском соборе, я привезен был в Митрополичий дом, где и водворился на все время пребывания моего в Новгороде. Такого обширного архиерейского помещения, как здесь, я нигде в других епархиях, не исключая и столиц, не видел.

В 9 часов я пошел опять в собор к литургии, которую совершал довольно поспешно какой-то заштатный басистый священник; соборяне пели изрядно.

Настоящий Новгородский Софийский собор, заложенный благоверным князем Владимиром Ярославичем в 1045 г, освящен был 14 сентября 1052 г. Вместе с построением собора он украшен был иконописью и мозаикой. Иконопись произведена была вызванными из Царьграда иконными писцами. В куполе собора было изображение Спасителя, благословляющего десницей. Об этом изображении сохранилось в Летописи³⁵⁸ следующее сказание. На другой день после написания Спасителя благословляющая десница Его оказалась сжатой. По приказанию епископа Луки, до трех раз исправляли икону; но каждый раз Спаситель чудесно являлся на ней со сжатой десницей. Наконец в 4-й день от образа Спасителя был голос к иконописцам: «писари, писари, о писари! не пишите Мя благословляющей рукой, напишите Мя со сжатой рукой: Аз бо в сей руце Моей сей Великий Новгород держу; а когда сия рука Моя распространится, тогда будет граду сему скончание». В продолжение слишком 800-летнего существования собор Новгородский не раз подвергался переменам от разорений, пожаров и разного рода возобновлений³⁵⁹.

После литургии я зашел к Преосвященному Анастасию, помещающемуся близ собора в небольшом здании, принадлежащем архиерейскому дому. Преосвященный знаком мне с давнего времени. При моем управлении Полоцкой епархией, он был законоучителем в Полоцкой военной гимназии. С приятностью воспоминали мы с ним о Полоцкой старине. Между тем, доложили о приезде начальника губернии А. Н. Мосолова. Явился предо мной довольно молодой, болезненный человек; оказался родственником одному. знакомому мне по Харькову, помещику Мосолову. А. Н. до назначения на настоящую должность был посланником в Риме и участвовал в заключении последнего конкордата с папой.

Опустившим гостя, мы с преосвященным отправились в город для осмотра достопамятностей. Были в соборах Николо-Городищском и Знаменском, в часовне Владимирской Б. Матери. Отсюда по пути в Антониев монастырь, заехали к Губернатору, но не нашли его дома. В Антониеве монастыре архимандритом Корнилием³⁶⁰ сделана была мне торжественная встреча. В монастыре находилась еще тогда Духовная семинария. Ректор, прот. Евгр. Ив. Мегорский³⁶¹ убедил меня посетить семинарию; я склонился на просьбу и был в двух высших классах в учебные часы. Из семинарии зашли в покой архимандрита, где нам предложен был чай.

Обедали с Преосвященным у меня в квартире.

После малой вечерни я осматривал ризницу Софийского собора. В ней хранится много древних и драгоценных предметов, как, например, облачения святителей Никиты († 31 янв. 1108 г), Иоанна († 7 сентября 1186 г.) и Моисея († 25 янв. 1363 г.); вериги железные Св. Никиты, Моисея и Евфимия, белый клобук архиеп. Василия и много других древних священных предметов. К сожалению, по причине позднего времени, я не мог ясно многое рассмотреть.

30-го ч. воскресение. В 9 часов слушал литургию в кафедральном соборе, которую совершал Преосв. Анастасий. Протодиакон по книге читал проповедь вместо чередного проповедника. К обеду в моей квартире приглашен был приехавший из Пб-га, для обозрения новгородских достопамятностей, молодой адъютант Военного Министра, грай Н. Ф. Гейден, староста Казанского собора в Пб-ге.

Вечером ездили мы с Преосвященным в Деревяницкий женский монастырь³⁶² (верстах в трех от города), где помещаются три старших класса Новгородского епархиального женского училища. Начальницей этих классов состоит игумения Валентина. Она дворянского происхождения, из Одессы, дочь атамана; в детстве воспитывалась в Женеве у бабушки; училась затем в Институте и получила музыкальное образование в Петербургской Консерватории. В 1888 г. переведена настоятельницей в С-Петербургский Новодевичий Воскресенский монастырь³⁶³.

Возвратившись из Деревяницкого монастыря, вечером я слушал всенощную в домовой митрополичьей церкви.

1 октября. Праздник Покрова Пресв. Богородицы и памяти преп. Саввы Вишерского чудотворца – моего небесного покровителя. Около 9-ти часов утра я отправился из Новгорода в Савво-Вишерский монастырь. Слушал там литургию и молебен преп. Савве. По распоряжению Преосвященного Анастасия, пели архиерейские певчие. К литургии приехали из города начальник губернии А. Н. Мосолов, Директор народных училищ Ф. Н. Павлинский (бывш. Инсп. Влад. Сем.), два полковника и др. После литургии все заходили к настоятелю, архимандриту Аркадию на чай и завтрак.

На память посещения моего, я принес в дар обители, небольшого формата Евангелие³⁶⁴ в сребропозалоченном окладе, поднесенное мне в 1861 г. наставниками Московской дух. академии, при вступлении в должность ректора академии. Сверх сего оставил в пользу монастыря и братии два пятипроцентных билета, по 50-ти рублей.

В 1 ч. 30 минут по полудни возвратился в город и после обеда в 3 часа отправились с Преосвященным в его Хутынский монастырь

Хутынский Преображенский монастырь 1-го класса, в 10-ти верстах от Новгорода, на правом берегу р. Волхова; основан в конце XII века преп. Варлаамом. Местоположение монастыря очень живописное. В монастыре 5 церквей. Мощи преп. Варлаама почивают в богатой сребропозалоченной раке под спудом. Близ мощей, из стены выходит деревянная рука с тростью, а в ризнице хранится посох, принадлежавший В. Князю Иоанну Васильевичу. Рассказывают, что Иоанн, посетив однажды обитель, хотел отрыть гробницу св. Варлаама, но показавшиеся оттуда дым и пламя так устрашили великого князя, что он, забыв свой посох, немедленно удалился из монастыря. На древней иконе изображено видение пономарю казни, угрожающей Новгороду. В монастырской ризнице, сверх драгоценных утварей, хранятся следующие древние вещи преп. Варлаама: мухояровый фелонь, подризник, власяница и вериги³⁶⁵.

В приделе соборной церкви погребен в 1816 г. поэт министр Гавриил Романович Державин.

В 7 часов возвратился в город.

2-го ч. в 8 часов утра отправился в Юрьев монастырь, находящийся от Новгорода в 3-х верстах. Монастырь этот основан В. Кн. Ярославом Владимировичем, в 1030 г. В нем ныне три церкви; из них Георгиевская сооружена в 1119 г. Настоящим благоустройством и благолепием монастырь этот обязан особенному усердию графини Анны Алексеевны Орловой-Чесменской – духовной дочери архимандрита этой обители Фотия Спасского³⁶⁶ (1822–1838 г.). В Георгиевкой церкви почивают мощи св. Феоктиста, архиеп. Новгородского († 1310 г.), перенесенные сюда в 1786 г. из Благовещенского монастыря. В монастырской ризнице хранятся и древние предметы, как напр., плащаница 1449 г., шитая супругой князя Димитрия Шемяки Софией, и множество новых драгоценных утварей и разных вещей, пожертвованных помянутой графиней Орловой-Чесменской († 5 октября 1848 г.).

В монастыре имеется особое помещение для приезда Митрополита. Из него красивый вид на озеро Ильмень. В настоятельских покоях особая комната занята библиотекой, где между печатными книгами хранятся в рукописях сочинения архимандрита Фотия, между прочим, его автобиография.

Нынешний настоятель монастыря, архим. Исаия – уроженец Калязинского уезда, Тверской еп.; по окончании курса в Вифанской семинарии, был священником в Звенигородском уезде Московской еп. Овдовевши, поступил в Московский Новоспасский монастырь. Оттуда перешел в Новгородскую епархию.

Напившись у него чаю, я возвратился домой и в 1 ч. по полудни выехал из Новгорода. В 10 ч. вечера я был уже в Пб-ге.

3 ч. По возвращении из Новгорода, я нашел у себя 28 поздравительных телеграмм, в том числе 9 из Твери, и 46 писем с разных сторон.

Помещаю здесь несколько писем, более или менее интересных по своему содержанию. Располагаю их по местностям, откуда они писаны, и на первом плане поставляю письма из Твери.

Отсюда писали мне:

Преосвященных Антонин, епископ Старицкий, который приветствовал меня от 30 сентября в следующих выражениях:

«Глубоко чувствуя отеческие милости Вашего Высокопреосвященства, которыми много раз я имел счастье пользоваться в продолжение немногого моего служения под покровительством Вашего Высокопреосвященства, священным долгом моим считаю принести Вашему Высокопреосвященству в день тезоименитства почтительнейшее мое приветствие, сопровождаемое самым искренним желанием Вашему Высокопреосвященству многолетнего здравия и всех милостей от всевышнего Господа Бога, о чем всегда молю и буду молить Его милосердие».

Управляющий Тверской Казенной Палатой Авг. Казим. Жизневский от 30 сентября писал:

«Прошу Ваше Высокопреосвященство благосклонно принять мое душевное поздравление со днем Вашего ангела, вместе с усерднейшим пожеланием Вам Божиих милостей. Целый месяц я поджидал этого повода, чтобы выразить Вам, что, не взирая и на ваше отсутствие, мы почерпаем силу духа и отраду в воспоминаниях о времени пребывания Вашего среди нас, тверитян. Не можем, однако и умолчать о том, сердечном сожалении, что лишены и радости Вас видеть и возможности укрепляться духовно».

Из Москвы писали:

Переосвящен. Алексий, епископ Дмитровский:

«Приспе день светлого торжества памяти Преподобного и Богоносного Отца нашего Саввы, иже на Вишере реце; и чтители тезоименитого Преподобному Святителя Тверского спешат принести ему приветствие в день тезоименитства. Примите, Высокопреосвященнейший Владыко, вместе с прочими и мое смиренное и искреннейшее приветствие в день Ангела Вашего. Да хранит Вас Господь во здравии, крепости и во всяком благополучии на лета множайшие для блага паствы Тверской и всея Российской Церкви!

От Пасхи не писал я Вашему Высокопреосвященству, но известия о вашем здравии имел. Слышал и о том, что труд ваш по изданию бумаг в Боге почившего Владыки Филарета движется успешно. Дай Боже скорее видеть его в печати и прочесть с назиданием.

Великое дело было недавно в Киеве и, вероятно, скоро Святейшему Синоду будут представлены труды Собора Киевского. От результатов деятельности его будет зависеть, будут или не будут у нас соборы. И в Петербурге скоро иметь быть великое торжество – юбилей Высокопреосвященнейшего Исидора. Вероятно, это торжество будет еще блистательнее Московского торжества 1867 года³⁶⁷. Наибольшая часть ныне здравствующих архиереев приняли хиротонию от Владыки Новгородского.

У нас ныне торжество освящения обновленной Вифанской семинарии и открытие общежития, т. е. содержание всех учеников вифанских бесплатно. Средства к этому доставит свечной завод. Там Владыка³⁶⁸и Преосвящ. Мисаил; они будут и на академическом празднике, а я оставлен праздновать в Покровском соборе.

Смиреннейше испрашивая себе архипастырского благословения и святительских молитв, с глубочайшим почитанием и совершеннейшей преданностью имею счастье пребыть"…

Секретарь Синодальной конторы С. П. Славолюбов, после обычного поздравления с днем ангела, продолжал:

«В Москве от некоторых приходилось мне слышать, что ожидают с великим интересом издания переписки митрополита Филарета с Синодом и другими властями. Но приходилось слышать и другое. Именно – заметно, что для водворившихся в Москве пришельцев от Тифлиса града память о митрополите Филарете есть как бы какая большая язва, лишающая покоя, сна и пищи. Впрочем, не происходит ли сие от того, что Москвичи, может быть, неумеренно часто упоминают в разговоре имя почившего великого святителя.

Распоряжение Свят. Синода о подчинении Успенского собора власти митрополита не произвело в Москве благоприятного впечатления. Ревнители говорят, что некоторая грубость Успенских сакеллариев не сесть достаточная причина к такому важному решению, отменяющему давние привилегии собора. Притом что же выходит? Собор подчиняется митрополиту для сохранения и поддержания древнего порядка, а митрополит вводит новую для собора Киевскую службу на Успение. И об этой службе ревнители имеют сомнение, не католического ли она происхождения».

Рясофорная послушница Рождественского монастыря А. П. Ушакова от 29 сентября писала:

«Полная самых лучших впечатлений души, только что вернувшись из Киева, приветствую Вас, дорогой, многоуважаемый Владыка, с днем ангела. Искренне молясь пред иконой Владычицы неба и земли в Ее небеси подобной церкви, просила я, да покроет Она и Вас Своим дивным матерним покровом, да Ризой Своей защитит! Господи! Как хорош Киев! Как хорошо было мне там! Жалела об одном, что там не умерла.

Выехала я за 3 дня до нашего праздника, скорбная и смущенная духом. Нехорошо стало в нашей мирной. древней обители… И не мне одной нехорошо, а всем поголовно. Вознегодовал исконный враг Христа, что у нас в монастыре, с незапамятных времен, ни с кем и никогда никакой истории не случалось. Дивилась не я одна, а все, как кротко, благополучно и богобоязливо жили сестры монастыря, молясь и трудясь неустанно. В мае получен был Циркулярный Указ (кажется, перепечатанный митр. Филарета 53-г или 54-го года, с некотор. пополнениями) общий для всех монастырей. Наша игумения, всегда смиренная и добрая, вдруг воспылала ревностью все переломать на строгий общежительный лад, не принимая во внимание, что хотя дается трапеза, но остальное все существование сестер получается от родных, благодетелей и набранных ими заказных работ. Явилась мать игумения в трапезу и строго и резко заявила, что с другого же дня ни отца, ни брата, ни родных, ни заказчиков в келии пускать не будут, а в приемную (комнату в 8 шагов длины и ширины для 220 челов). В св. воротах посадили штатных (служителей) – не пускать никого. Просвещенные стражи ревностно стали загонять всех входящих в приемную, живописно называя ее будкой. Набравшихся родных, заказчиц, вызванных монашенок и проч. недовольство, говор, слезы, протесты, объяснения – все это слилось в невозможный хаос и вызывало печальные, невольно грешные и трагикомические эпизоды. Раздражение недовольных росло, а игумения мученически стояла за нововведение, между тем как ни в одном Моск. монастыре никаких перемен не происходило. Тяжело было у меня на душе… Любовью, я думаю, кротостью и личным пеодвижническим примером можно женщину душевно тронуть и довести до самопожертвования; но никогда не возжешь веры палкой и тяжелым запором! Эти меры строгости могут разве быть применяемы в мужских монастырях.

Я поехала в Киев. Утром, 8 сентября взошла я в великую церковь. Три святителя совершали богослужение. Когда потом начался молебен, и тихо, тихо спускалась в выси Богоматерь в Ее чудесном образе Успения, я все забыла: земля сделалась для меня небом; мне казалось, что Ангелы пели во храме; сердце охватила такая радость, такая надежда, такое счастье, что померкли и исчезли все скорби, все заботы земные. Забыла я свою немощь, свое бессилие: еда и сон отнеслись у меня как бы на второй план. Отдохну немного в гостинице, потом что попало и снова, хотя задыхаясь, бреду по горам Первозванного или в великую церковь к препод. Феодосию, или ползу в ближние пещеры к Преподобному Антонию. 14 сентября приобщалась св. Христовых Таин, а 17 сентября была у меня заказная заздравная обедня в Пещерной церкви богоносного основателя Лавры. Стоя одна у раки преп. Антония, глядя на эти черные стены – следы мощных трудов Его и слыша, как в Его храме поминались за здравие все мои дорогие и присные (конечно, и Вы – тут же), Господи! Как я была счастлива и как мне было хорошо!

В лавре оживление: собор и иерархов. Каждый день заседания с 10 до 2-х, а потом общая трапеза у о. наместника Ювеналия³⁶⁹. Маститый Председатель³⁷⁰ добр и весел, но 82 года, конечно, невольно сказываются.

Везде была и налюбовалась Киевом, его святыней, его дивными видами и исполинскими тополями».

Из Сергиева Посада писал мне от 29 сентября. Ректор Моск. академии, прот. С. К. Смирнов:

«Приятнейшим для себя долгом считаю принести Вам усерднейшее поздравление со днем Ангела Вашего и от все преданной Вам души желаю Вам здравия, долголетия и благопоспешения в многочисленных трудах ваших для нашей святой Церкви.

Дела Митрополита Филарета на днях посылаю в Канцелярию Обер-Прокурора по полученному мной требованию от И. А. Ненарокомова. Приложена будет и опись дел, которая переписывается. Радуюсь приобретению писем покойного Святителя к А. П. Ахматову.

Митрополит гостит здесь с 22 числа и завтра будет служить в Вифании, где будет освящение вновь отделанных зданий семинарии, а 1 октября будет служить в Академии и присутствовать на акте.

В четверг и пятницу Владыка был и ныне будет в Академии на лекциях, которые теперь читаются в новых прекрасных и обширных аудиториях в новом верхнем этаже классного корпуса. Я его сопровождаю.

Егора Васильевича³⁷¹ Владыка согласился оставить в Академии сверхштатным преподавателем с вознаграждением из сумм Московской кафедры по 900 р. в год».

Из Орла писал мне от 28 сентября преосвящ. Симеон³⁷², еп. Орловский.:

«Нижайше приветствую Ваше Высокопреосвященство со днем тезоименитства и молю Господа, да выну хранит Ваше Святительство в мире и здравии на многая лета во славу Святой Своей Церкви.

Обращаюсь с нижайшей просьбой к Вашему Высокопреосвященству, присовокупите свое мощное слово в Святейшем Синоде по моим просьбам: 1) о разрешении мне прибыть в С-Петербург для личного приветствия в день 50-летия Епископства Высокопреосвященнейшего Исидора; 2) о назначении дополнительного содержания Орловскому Архиерейскому Дому, крайне скудному средствами содержания, и 3) о предоставлении в личное управление Орловского Архиерея Площанской Пустыни, в которой ныне, за смертию Настоятеля, место настоятельское праздно. По сим трем просьбам я писал Выскопреосвященнейшему Владыке Исидору и имею на сие его милостивое благословение; прошу и Ваше Высокопреосвященство поддержать мою просьбу вашим милостивым словом, ибо дело крайней нужды, а никакого либо излишка.

Испрашиваю себе первосвятительских молитв и архипастырского благословения».

Из Владимира от 28 сентября писал преосвящ. Иаков, еп. Муромский:

«Еще Господь милует нас и дает любящим Его праздновать первое октября. С чувством благодарности иду к Вашему Высокопреосвященству в северную столицу, чтобы вместе праздновать ваш день по преимуществу. Примети меня в общение молитвы и позвольте Вас обнять со словом: поздравляю и желаю Вам всего наилучшего и, во-первых, доброго здоровья и Господня спасения.

Как живется Вашему Высокопреосвященству в Питере?

Другие не очень-то довольны были вызовом для заседаний в Синоде; я это слыхал, что, если бы его стали вызывать, он тотчас подал бы на покой. Так противен ему был Питер…

Начато ли издание записок М. Филарета и как идет печатание, если начато? Какое счастье выпало на вашу долю: послужить покойному Владыке и по смерти его… За эту посмертную службу он не оставит Вас своей молитвой и благословением с горних миров.

Я на покое не покоюсь. Хожу в церковь. начиная с утрени; принимаю почти каждый день разных посетителей; по воскресным и праздничным дням за ранней говорю поучения, а вечером читаю что-нибудь для братии и сторонних посетителей в монаст. гостинице попеременно с одним из иеромонахов. Время идет быстро. Хлопочу по монастырскому хозяйству и едва нахожу свободный час прочитать что-нибудь про себя.

Слышу, что Новгородский Владыка собирается свой ноябрьский юбилей праздновать среди собора иерархов и ознаменовать этот день особым совещанием по делам Церкви. Помоги Бог совершиться его благим предположениям. Давно пора войти нашим владыкам в ближайшие сношения между собой. Это личное общение обновит, оживит, укрепит и утвердит нашу Церковь. Надо сломить рога Папе с его Ко.; надо прибрать к рукам наших раскольников и принять меры против вольномыслия и нечестия… Куда ни загляните, всюду найдете гниение и тлю… В семействах нестроение; на фабриках и на заводах разврат и пьянство. в обществе брожение… Сладу нет. Помогите, заступитесь, положите какой-либо оплот потоку нечестия… Станите убо… Господь поборет по Вас…Мы помолимся о Вас и за Вас особой молитвой».

Из Казани писал от 28 сентября Преосвященный Кирилл³⁷³, епископ Чебоксарский, Викарий Казанской епархии:

«Сыновьим долгом своим почитаю приветствовать Ваше Высокопреосвященство со днем вашего тезоименитства. Усердно молю Господа, да сохранит Он Вас на многие лета в добром здравии и неприменяемом благополучии для блага Святой Православной Церкви.

Высокопреосвященнейший Архипастырь Казанский³⁷⁴ имеет намерение и желание быть в Петербурге на юбилее Первосвятителя Российской Церкви и уже получил на это путешествие согласие от Его Высокопреосвященства, но беспокоит его мысль о пути из Казани в такое время, когда путешествие от нас сопряжено с большими затруднениями.

Горячо мы принялись за дело об открытии церковно-приходских школ и построении новых церквей. Казанская епархия имеет особенную нужду в тех и других; это обстоятельство, между прочим, побуждает Высокопреосвященного Палладия предпринять путешествие в Петербург, чтобы лично ходатайствовать, пред кем следует, по делу о церковно-просветительных нуждах Казанской епархии. Казанская епархия нуждается в сооружении по крайней мере тридцати новых церквей, а о церковно-приходских школах и говорить нечего. Да и какая епархия в них не нуждается? Дай то Господи, чтобы наше русское первоначальное народное образование вышло на свой родной и истинный путь!

Еще раз спрашивая у Вас прощения и святительского благословения, и молитв о мне недостойном, четь имею быть"…

Из Харькова писали протоиереи Иларионов и Щелкунов.

Вот что писал от 23 сентября о. протоиерей С. А. Иларионов:

«Настоящее письмо пишу из Ялты, на южном берегу Крыма. Из Харькова выехал я 12 августа и сопровождал Владыку³⁷⁵ по епархии, а 23-го на обратном пути, не заезжая в Харьков, по Донецкой дороге направился прямо в Крым, испросив в дороге разрешения Владыки. Вот живу уже в Ялте три недели и жду, по пословице, у моря погоды. Море, величественные горы Крыма и блага его неприветливо приняли меня: море волнуется, горы пропущают северные тучи, а сии падают на Ялту проливными дождями и не дают созревать винограду. Головная боль, про которую я и забыл было, опять начала проявляться; морское купание и виноград года два назад освободили меня, а теперь купаюсь с промежутками и виноградом пользуюсь далеко не тем, как в прежние годы, незрелым и водянистым; но все-таки чувствую себя лучше, и доктора обещать несомненную пользу.

Сентября 12-го в Ялту приехали князь Долгоруков Московский и Его Высокопревосходительство Обер-Прокурор Св. Синода; последний предлагает прожить три недели. 17-го числа я имел честь представляться ему во Дворце Цесаревича в Ливадии; был принят приветливо и удостоился беседовать с ним полчаса. Его Высокопревосходительство расспрашивал про дела Харькова и между прочим предложил вопрос: «а куда девались те женщины, как бишь их фамилия, не вспомню, что жили в Куряжском монастыре»? На этот вопрос я ответил вопросом: неужели и это Вашему Высокопревосходительству известно? Обер-Прокурор рассмеялся и сказал: «О нам все известно». Тогда я добавил: семья эта бродит по Харькову и говор о ней прекратился. Затем начата была речь о церковном пении; но в это время вошел Преосвященнейший Гермоген³⁷⁶ и откланялся.

Владыка Гермоген нарочито приехал из Симферополя для свидания с Обер-Прокурором и просидел у него более часа, а вечером Его Высокопревосходительство отдал визит Владыке в Ялте.

В Ялте пришлось мне видеться со священниками Киевской, Полтавской, Екатеринославской и Таврической губерний, и при разговоре о церковно-приходских школах оказывается, что разрешение открывать школы и новые правила о них приняты духовенством везде сочувственно. Школьный вопрос одинаково обустроился для духовенства. Директоры и Инспекторы земских школ угнетали и изгоняли духовенство из школ по предначертанному плану, и очернение духовенства и клевета, самая наглая, на него доходили везде до широких размеров. Посмотрим, каково будет теперь целование? Под указами Св. Синода о разрешении открывать школы напечатано Ваше святительское имя, и духовенство харьковское благословляет Вас и радуется, что в настоящее тяжелое время Господь призвал Вас стоять среди высших Иерархов; оно глубоко убеждено в ваших отеческих заботах об интересах Церкви и духовенства.

Отпуск я имею до 4 октября и хочу воспользоваться им до конца. Где Господь благословит провести мне 1 октября, не знаю; а потому смиреннейше прошу принять мое сердечное поздравление с наступающим днем Вашего Ангела и искреннейшее желание Вам здравия и долголетия.

Посылаю Ялтинского винограду разных сортов; может быть какой из них счастливо пройдет дальний путь от Черного до Балтийского моря и удостоится в знаменательный день Вашего Ангела занять место в числе местных фруктов.

Прикажите выложить его из ящика и разложить ветки отдельно, но мыть водой только, когда подавать на стол».

О. протоиерей А. Е. Щелкунов писал от 26 сентября: «Имею счастье и радость поздравить Вас с днем Вашего Ангела, непрестанно моля Жизнодавца, да продлит Он драгоценную жизнь вашу на многая, многая лета!

Владыка наш подвизается не только в деле управления епархией, но и на поприще «Веры и Разума», а в последнее время особенно – на поприще открытия церковно-приходских школ. За это дело он берется весьма ревностно. По отношению ко мне он видимо милостив: еще сегодня утвердили меня в должности законоучителя 1-й женской гимназии на место о. Якова Булгакова (священника Детского Приюта), которого Вы звали «намалеванным попом). Сей намалеванный, увы, размалевался: у него жестокая чахотка и… дни его сочтены. На сих днях известный Вам протоиерей нашего кафедрального собора Николай Павлов³⁷⁷ уволился от службы после почти четырехлетней болезни. На его место Владыка перевел известного Вам, Вами облагодетельствованного и Вами же рукоположенного Буткевича, бывшего воспитанника (а ныне магистранта) Московской Д. Академии.

С 18–23 был у нас Епархиальный Съезд духовенства, ущедривший, между прочим, редакцию «Веры и Разума» субсидией в 3000 рублей. Владыка наш этим, а равно и всеми деяниями съезда остался очень доволен».

Наконец, из Уфы писал мне от 24 сентября законоучитель гимназии, священник Евф. Никол. Соловьев:

«Приветствую Вашу святыню с днем Вашего Ангела. Молю Бога, да пошлет Вам долгоденствие и крепость на многая лета!

Вчера был у меня Преосвященный Дионисий³⁷⁸ и посидел от 5 часов вечера до 9-ти, по моему приглашению. С ним посидеть и провести время приглашал я о. ректора и прекраснейшего нашего директора. Владыка бодрый практичный и умный, он всех нас занял разговором о сибирской жизни, тамошней природе, нравах и обычаях; юморист и остряк, а вместе с тем и благочестивейший архипастырь. В городе полюбили его беспристрастно и духовные и светские люди; с губернатором в отличных отношениях. Владыка помнит Вас, когда Вы были ризничим; он приезжал в Москву в сане еще протоиерея, несколько раз бывал у покойного митрополита Филарета и обедывал.

Благословите Высокопреосвященнейший Владыко меня и сироток моих.»

3-го ч. получил я письмо из Москвы от протоиерея Ст. Ив. Зернова. Он писал от 30 сентября:

«Стыдно сказать, сколько прошло времени, и я не собрался написать к Вам. И помышлял писать, но всякий раз оказывалось, что не о чем. В Москве мы обыкновенно узнаем что-нибудь только обыкновенное, о чем и писать не стоит. Более же, или особенно интересное сокрыто от нас. И так простите меня Высокопреосвященнейший Владыко. «Ты веси, яко люблю Тя». Во свидетельство сей любви и от плода ее приношу Вам искреннее сердечное поздравление со днем Вашего Ангела, и в престольный наш праздник Покрова Пресвятой Богородицы усердно буду молиться о Вас. О! Много молитв пойдет к Престолу Божию в этот день за Владыку Тверского!

Как ваше здравие? О прочем не спрашиваю, зная, что жизнь ваша есть непрестанная работа, и что труды не страшны для Вас. Да даст Вам Господь потребные для вашего великого служения Церкви Божией силы! Если бы я был петербургский житель, с каким бы желанием просил Вас принять меня в какое-нибудь участие ваших трудов по возложенному на Вас изданию бумаг нашего незабвенного Филарета. Знал Св. Синод, кому поручить это трудное и важное дело. Да поможет Вам Бог совершить оное на благо Церкви, во славу Святителя нашего вселенского! А мне дозвольте иметь надежду, что Ваше Высокопреосвященство не забудете уделить мне это драгоценное издание, по мере его выхода, если только ему предназначено быть доступным для частных лиц.

Мы, Вифанцы, все теперь находимся под впечатлением вифанского общежития. Вам не безызвестно, я думаю, что Владыка наш устроил в Вифанской семинарии для всех воспитанников общежитие с безмездным содержанием. Сегодня оно и открывается. Я бы непременно поехал на это торжество, если бы не свой престольный завтра праздник. Несказанное благодеяние для братии нашей. Как не молиться нам за такого попечительного и милостивейшего Отца?! Я ныне отслужу в своей церкви молебен с многолетствованием Владыке. Надлежало бы это сделать по всех Епархии. Может быть, отцы наши собраться догадаются поблагодарить своего благодетеля и сами. Такое же общежитие готовится и в Московской семинарии. Уже возникает второе Епархиальное женское училище, конечно, главным образом на средства кафедры. Говорят, впрочем, что некоторая часть доходов свечного завода будет обращена на содержание возникающего женского училища. А Преосв. Мисаил на средства Богоявленского монастыря устрояет общежитие с безмездным содержанием в Марфине, близ Останкина, для мальчиков приготовительного класса, которого при училищах по штату не полагается. Тоже великое благодеяние! Но, слава Богу, Москва и средствами изобилует. Богоявленский монастырь получает арендного дохода более 80000 р. А устроил такой изобильный источник блаженной памяти Преосвящ. Никодим³⁷⁹.

В газетах пишут, что у нас восстановлены будут помесные соборы, подобно Киевскому, с небольшим количеством лиц.

Несколько слов позвольте мне и о своем житье-бытье сказать. Продолжаю давать уроки в Институте Николаевском, хотя за службу в нем получаю уже второй год пенсию. Служу там теперь не штатно. Цензура тоже дает мне иногда довольно дел, особенно, когда появляется на страницах Православ. Обозрения наш парадоксалист Вл. Соловьев³⁸⁰. А он вот вздумал напечатать статью под заглавием «Еврейство и Христианский вопрос».

5-го числа передана была мне К. П. Победоносцевым копия с отношения к нему Директора Московского Публичного и Румянцевского музеев, Д. Т. Сов., Василия Андр. Дашкова, от 1 октября за № 552, следующего содержания:

«Только что возвратившись из заграничного отпуска, я спешу отвечать на почтеннейшее письмо Вашего Высокопревосходительства от 12 июля за № 3295, полученное в мое отсутствие.

По справкам, наведенным в отделении рукописей Московского Публичного и Румянцевского музеев, оказывается, что у нас хранятся под № 2632 (см. Отчет Музеев за 1879–82 г., стр. 17) документы и дела Московского секретного совещательного Комитета о раскольниках, в двух томах. Между этими документами есть одно собственноручное письмо митрополита Филарета к председателю Комитета Муравьеву и в копиях несколько отношений митрополита к другим членам Комитета. Но все эти документы весьма интересны для истории борьбы правительства с расколом в нашей Церкви в первой половине настоящего столетия, едва ли могут представить серьезные данные для выяснения деятельности знаменитого Иерарха. Документы эти видел, между прочим, библиотекарь Св. Синода А. Н. Львов³⁸¹.

Впрочем, если бы В. В. нашли необходимым, чтобы эти документы были доставлены для временного пользования в Св. Синод, благоволите сообщить мне о том, дабы я на основании § 24 Устава Музеев, вошел с представлением к г. министру народного просвещения об исходатайствовании Высочайшего разрешения на высылку означенных документов».

Из Осташкова писал мне от 2-го числа священник Преображенской церкви Влад. Успенский:

«Милостивое внимание Вашего Высокопреосвященства к составленной мной в недавних годах статье о Преосвященном Нектарии Теляшине, бывшем архиепископе Сибирском и Тобольском, которому Нилова пустынь обязана первыми прочными основами своего благосостояния и процветания, и который и погребен в пустыни, внушило мне мысль написать, что можно, и о другом иерархе, погребенном в пустыни Преосвященном Аароне Еропкине, епископе Карельском и Ладожском, бывшем в течение пяти лет (1716–1720 годах) администратором обширной Новгородской епархии, а прежде и после, по несколько лет , коадъютором настоящих Новгородских архипастырей, которому пустынь тоже много обязана поддержанием и охранением ее благостояния во все трудное для монастыря время (1708–1740 годов).

Данных к осуществлению этой мысли в бывших известными уже мне письменными памятниках Ниловой пустыни оказывается весьма недостаточно; но к счастью, нашлась как-то в пустыни книга писем Аарона за 1718–1719 годы, которая несколько пролила свет на деятельность его во время пятилетнего управления его Новгородской епархией. Оставшиеся еще и за сим пробелы удалось восполнить из некоторых печатных источников, особенно же из статьи Чистовича: «Феофан Прокопович и его время» изд. 1868 года. Эта же последняя статья помогла несколько связать последние события из жизни Аарона с общим ходом событий Российской Церковной иерархии.

Хорошо понимаю, что взятый мной на себя труд был не по моим силам и бывшим в моем распоряжении данным, и что статья не может выдержать строгой научной критики; не обнадеживаю себя тем, что в пользу моей статьи могут служить воодушевлявшие меня любовь и уважение к избранному мной для нее предмету, руководившая мной при составлении ее строгая осмотрительность, чтобы и не погрешить против истины и по возможности не выйти из пределов скромности и усердие к довершению начатого непосильного труда.

Как статью о Преосвященном Нектарии писал я для Ниловой пустыни, так и эту статью о Преосвященном Аароне составил я для нее же, так как оба эти иерарха упокоились и погребены в оной пустыни; но предварительно, ободряемый вашим милостивым вниманием к моим письменным трудам, приемлю смелость представить этот слабый труд на милостивое воззрение Вашего Высокопреосвященства и на благоугодное Вам о нем распоряжение е отсечению излишнего, если оно окажется, и к восполнению недостающего и к указанию ему соответствующего назначения».

В ответ на это писал я от 15-го числа:

«Почтенный о Господе о. Владимир!

Присланное Вами при письме от 2-го сего октября сочинение о Преосвященном Аароне Еропкине достойно внимания. Но если бы Вы захотели дополнить или исправить свой литературный труд, приезжайте сюда, в Петербург. Здесь в Синодском архиве Вы найдете очень важные бумаги и целые дела, а частью и печатные сведения, касающиеся еп. Аарона. Указание на эти дела и печатные издания при сем посылаю Вам.

Если угодно, возьмите из Консистории паспорт недели на две и приезжайте. Переговорите с о. архимандритом Арсением, чтобы он снабдил Вас потребным на путевые издержки; а квартира и трапеза для Вас будут у меня на подворье.

О том, решитесь ли Вы ехать в Пб., или нет, уведомите меня без замедления.

Мир Вам и Божье благословение призываю».

По возвращении из Новгорода я почел долгом явиться к Выскопреосвященнейшему Митрополиту Исидору и выразить Его Высокопреосвященству глубокую благодарность за оказанное мне в его древнем кафедральном граде гостеприимство и внимание. При этом я сказал Владыке: «по русской пословице, худой именинник бывает до трех дней. а хороший – до семи». «Ну, так желаю вам, сказал он в ответ, быть хорошим именинником». «А если так, продолжал я, то благоволите пожаловать ко мне 7-го числа, в воскресение, на именинный пирог».

– Хорошо, был ответ, – да в каком же часу приезжать?

– Если угодно, то во 2-ом часу по полудни.

Таким образом, 7-го числа у меня уготована была именинная трапеза, к которой, кроме Новгородского Владыки, приглашены были прочие Члены Св. Синода, синодские светские чины, начальствующие и некоторые из старших профессоров духовной академии и др. всех гостей, было 40 человек.

10-го числа писал я в Харьков протоиерею С. А. Иларионову, в ответ на его письмо от 23 сентября:

«Сердечно благодарю Вас за приветственное послание, сопровожденное вкусными и приятными гроздями виноградных лоз благословенного Крыма. Присланные Вами гроздья, за небольшим изъятием, достигли до Петрограда в целости и невредимости.

Вы адресовали мне свое письмо на Ярославское подворье, но я с мая месяца обитаю на другом уже подворье, именно Митрофановском, на углу Кабинетской и Звенигородской улиц.

Новая моя квартира имеет значительные преимущества пред прежней; но в ней есть некоторые и невыгоды. Преимущества в том, что здесь помещение и для меня, и особенно для моей свиты, просторнее; здесь две довольно обширных церкви, доставляющие моей братии изрядные доходы; положение этого подворья центральнее, что представляет особенное удобство для меня в сношениях моих и официальных, и частных. Но эта же центральность служит вместе с тем и источником некоторых для меня неудобств: здесь у меня стало больше приемов и посещений, что сопряжено с некоторым ущербом для моих занятий. А занятий у меня в Пб. несравненно больше, чем в Твери или в Харькове. Здесь кроме дел епархиальных и синодских, у меня на руках два Комитета и особая комиссия по изданию бумаг блаженной памяти М. Филарета. Последнее дело всего более меня занимает и интересует, хотя оно столько же интересно, сколько и многообъятно. У меня теперь уже под руками столько материалов, что выйдет в печати более 10-ти объемистых томов. Помолитесь, чтобы Господь дал мне силы и крепость благоуспешно довести до конца предпринятый труд.

Через месяц, если Бог благословит, будем торжественно праздновать 50-летний юбилей епископства Первенствующего Члена Св. Синода. К этому торжеству собирается мног собор иерархов: уже 13, если не более, преосвященных заявили о своем намерении прибыть в Пб. к 11 ноября. Если ваш владыке сам не вздумает приехать на предстоящее юбилейное торжество, то не рассудить ли Вас послать в качестве депутата? как бы я рад был видеть Вас здесь! Квартира для Вас будет у меня готова.»

11-го ч. Директор Канцелярии Обер-Прокурора Св. Синода И. А. Ненарокомов, за № 4830 писал мне:

«Имею честь препроводить к Вашему Высокопреосвященству полученные ныне от ректора Московской духовной академии, в четырех пакетах, вместе с описью, бумаги блаженной памяти Московского Митрополита Филарета, переданные сим Святителем в библиотеку означенной академии для хранения».

15-го ч. писал мне (собственноручно) К. П. Победоносцев:

«Без сомнения, Преосвященный Владыка, Вы получаете Прибавл. Тв. Св. Отцов; но вероятно последняя книжка еще не дошла до Вас. А в ней есть любопытная часть записок А. В. Горского о Филарете. Тут указании и на две записки его, которые, не знаю, известны ли Вам. На всякий случай посылаю Вам книжку, прося возвратить по миновании надобности.»

В тот же день я сам писал Его Высокопревосходительству:

«Не безызвестно мне, что в архиве Московской Синодальной Конторы немало хранится между делами достойных внимания и напечатания предложений и резолюций в Бозе почившего Митрополита Московского Филарета.

По сему не изволите ли признать возможным и благопотребным, в виду предпринятого издания мнений и записок М. Филарета, сделать распоряжение об истребовании из архива Синодальной Конторы подлинных бумаг, в коих заключаются резолюции и предложения блаженной памяти Святителя, в последовательном порядке, начиная с 1821 года».

На это письмо мной получен был ответ от Директора Канцелярии Обер-Прокурора Св. Синода И. А. Ненарокомова 8 декабря за № 5806. Вот что писал мне г. Ненарокомов:

«Вследствие письма Вашего от 15-го минувшего октября об истребовании из архива Московской Святейшего Синода Конторы подлинных бумаг, в коих заключаются резолюции и предложения блаженной памяти Московского Митрополита Филарета, сделано было, согласно приказанию Г. Синодального Обер-Прокурора, сношение по сему предмету с Прокурором означенной Конторы. Ныне Действительный Статский Советник Нейдгарт, препроводив 18 дел Конторы в 1821–1826 гг., сообщает мне, что другие дела синодальной Конторы, в коих заключаются резолюции и предложения приснопамятного Московского Святителя, будут высылаться постепенно и в последовательном порядке, так что к 1 января будущего года все требуемые дела могут быть в С-Петербурге.

К сему г. Нейдгарт присовокупляет, что по направлению делопроизводства Синодальной Конторы, весьма часто встречается надобность в справках с делами прежних лет; посему он просит, не признано ли будет возможным возвращать вышеозначенные дела постепенно и без задержек, дабы не замедлялось текущее делопроизводство Конторы.

Долгом поставляю сообщить о вышеизложенном Вашему Высокопреосвященству, и препроводить первую серию самых дел Конторы в том виде, как оные получены из Москвы».

17-го ч. получил я записку от Помпея Николаевича Батюшкова следующего содержания:

«В Почаевской Лавре находится портрет Епископа Гедеона³⁸² Болабана, без подписи его имени. Святитель представлен в белом клобуке и потому некоторые думают, что это портрет не Гедеона, а Митрополита Дионисия³⁸³ Болабана. Но, во-первых, нет никакого сходства с изображениями Дионисия, находящимися в Киево-Печерской Лавре и др. местностях и, во-вторых, по преданию это портрет Гедеона б.м. единственный, который не уничтожен униатами, а замаскирован ими белым клобуком. Весьма было бы желательно поместить изображение этого Святителя, как ревностного поборника и защитника православия, во времена насильственного введения унии в западной окраине России, в альбом издания «Памятники русской старины в Холмской Руси», которое выйдет в свете в начале 1885 года, по Высочайшему повелению. В этих видах писано в Житомир Волынскому Высокопреосвященному Тихону.

Расходы на снятие фотографии редакция «Памятников» примет с благодарностью на счет суммы отпускаемой на издание. Желательно только, чтобы фотографический снимок был получен здесь не позднее первой половины ноября.

П. Н. Батюшков покорнейше просит Высокопреосвященного Савву помочь ему в этом деле, написав, со своей стороны, Волынскому Преосвященному.16 октября 84 г.».

20-го ч. получил я письмо из Сергиева Посада от Ректора Моск. ак., протоиерея С. К. Смирнова. Он писал от 18-го числа:

«Праздник 1 октября в настоящем году прошли в Академии весьма оживленно, благодаря благодушному настроению духа Митрополита. Я напомнил ему и о дне Вашего Ангела, и он с любовью побеседовал о Вас. Посещение Митрополитом академических лекций оставило в нем доброе впечатление.

Расскажу Вам на ухо один любопытный эпизод из его пребывания здесь. Сентября 28, когда я доложил ему о последовавшем накануне в собрании Совета избрании новых почетных Членов, он меня спросил: А все ли бывшие ректоры Академии вашей имеют это звание? Я отвечал: все, за исключением Преосвященного Сергия Кишиневского³⁸⁴, который, к сожалению, был забаллотирован назад тому 4 года. Тогда Владыка сказал: это нехорошо. А как он будет Митрополитом Московским³⁸⁵, как он тогда будет смотреть на Московскую Академию? Я промолчал. Владыка прибавил: «разве вы не думаете, что он может быть Московским Митрополитом? Теперь, продолжал он, закрытых баллотировок нет. предложит его в Члены». По этому случаю 1 октября после обедни, когда Владыка отдыхал у меня в спальне. я собрал отдельно Членов Совета и предложил избрать Преосв. Сергия, и он был избран.

Увы! Сказал я самому себе после беседы со Владыкой, неужели Сергий будет Митрополитом Московским? Мысль моя и мысль духовенства Московского, сколько мне известно, почивает на вашем имени. Да исполнит Господь общее доброе желание!

Получили ли Вы бумаги покойного Святителя? Благоволите меня уведомить».

На письмо это я отвечал 30-го числа:

«Сорадуюсь Вам, что праздник ваш академический отпразднован радостно и торжественно. Поздравляю Вас с новыми почетными Членами. Слава Богу, что наконец дошла очередь и до Преосвященного Сергия. При докладе в Синоде дела о ваших новых Членах некоторые из нашей братии не без удивления услышали между ними имя М…а.

Без сомнения, от вашей ученой корпорации будет командирован кто-нибудь в качестве депутата на предстоящий юбилей Новгородского Владыки?! Не рассудите ли пожаловать сюда Вы сами? Как был бы я рад с Вами видеться. Тогда я лично поблагодарил бы Вас за благую о мне мысль, хотя эта мысль чужда моему сердцу и не особенно вожделенно для меня.

Посланные от Вас бумаги покойного Святителя Филарета переданы мне из Канцелярии Обер-Прокурора, а мной постепенно передаются моему сотруднику для переписки. Как ни много уже собрано нами таких бумаг, но все еще немало из имеется в виду. Я указал К. П-чу на архив Московской Синодальной Конторы, где между делами немало должно быть предложений и резолюций Филарета, и он сделал распоряжение о высылке нужных нам дел. Ожидаем также несколько секретных бумаг по части раскола из Московского Публичного Музея, но об этих бумагах должно быть испрошено Высочайшее разрешение. Печатание наше мало по малу подвигается вперед: оттиснуто уже листов 15-ть.

Получены наконец в Синоде плоды месячных трудов Киевского собора; присланы постановления сего собора и проект окружного Послания к паствам. Последний утвержден и одобрен к напечатанию, а первые будет рассматриваться в полном собрании Синода.

Из многих грядущих сюда на юбилейное торжество иерархов некоторые несут с собой разные вопросы, требующие синодального, и может быть, и соборного разрешения. Знаменательные для Северной Столицы приближаются дни! Такого собрания архиереев, какое ожидается к 11-му числу ноября, Петербург никогда не видел, и м.б. не увидит. Из архиереев, присутствовавших на юбилее покойного Владыки Филарета, в настоящее время остаются в живых только двое: Тульский³⁸⁶ и я».

22-го ч. получено было мной письмо из Осташкова от священника Влад. Успенского. Он писал в ответ на мое письмо:

«Милостивое предложение Вашего Высокопреосвященства о дополнении и исправлении моей статьи о преосвященном Аароне Еропкине из бумаг Синодского архива и о приезде для этого в Петербург я имел счастье получить 20 сего октября и по вашему приказанию ездил в тот же день в Нилову пустынь, чтобы переговорить с о. архимандритом³⁸⁷, не благоволит ли он снабдить меня потребным на путевые издержки. Хотя я при этом и не улучил возможности видеть его; но не имея повода сомневаться из-за этого в его сочувствии к предлагаемой лучшей постановке статьи и особенно ободряемый вашим архипастырским вниманием к ней и милостивым предложением, не обинуясь, с полной благодарностью и сыновней покорностью изъявляю Вашему Высокопреосвященству решимость приехать в Петербург при первой возможности, которую буду стараться снискать всеми зависящими от меня средствами».

Отпустив 17-го числа заведовавшего моей свитой в Петербург архимандрита Агафангела во вверенный ему Старицкий Успенский монастырь, я поручил своему домашне му секретарю спросить игумена Николо-Столпенской пустыни Феофана, захочет ли он быть у меня в той же должности. в какой был Агафангел. И вот какой ответ был получен от него 24-го числа:

«Ваше Высокопреосвященство, Милостивейший архипастырь и отец!

Домашний секретарь Вашего Высокопреосвященства Петр Иванович Успенский письмом своим ко мне от 20-го сего октября спрашивает меня, по поручению Вашему, желаю ли я поступить на жительство при свите Вашего Высокопреосвященства, в С-Петербурге, в Синодальном подворье и не буду ли иметь к тому препятствия со стороны монастыря? На сие честь имею почтительнейше доложить Вашему Высокопреосвященству, что, признавая в этом назначении волю Божию, я не могу быть ослушником Вашего Архипастырского распоряжения и готов служить там, где будет мне указано, если только окажусь способным к делу, в чем, впрочем, много сомневаюсь по моей малоучености и неспособности вести дела письменные. Препятствия со стороны монастыря никакого не имею.

Если же Вашему Высокопреосвященству благоугодно будет непременно вызвать меня на предназначаемое служение, то осмелюсь всепочтительнейше изложить мое мнение касательно управления монастырем по моем отсутствии и покорнейше прошу: 1) оставить за мной должность настоятеля Столпенского монастыря, если это возможно; 2) поручить управление им и сдать все имущество и документы монастырские по описи, при посредстве благочинного монастырей, старшему иеромонаху пустыни с братией, с тем, чтобы он наблюдал за порядками монастыря церковным и хозяйственным и вел все подлежащие документы точно и неопустительно, от своего лица с братией без моего участия и под своей ответственностью, кроме особенных случаев; 3) на таковую должность осмеливаюсь рекомендовать иеромонаха нашей пустыни Иону.

Почтительнейше изложив сие на благоусмотрение Вашего Высокопреосвященства, всепокорно предоставляю себя в ваше архипастырское распоряжение».

Получив этот отзыв, я на другой же день дал консистории предложение за № 2931 следующего содержания:

«Заведовавший до сего времени свитой, находящейся при мне в С-Петербурге, архимандрит Агафангел отпущен ныне мной во вверенный ему Успенский, в г. Старице, монастырь.

На его место, для заведывания свитой, признаю возможным и удобным вызвать в Петербург настоятеля Николаевской Столпенской пустыни, игумена Феофана.

Посему предлагаю консистории учинить следующие распоряжения:

1) Игумена Феофана снабдить узаконенным видом для проезда в С-Петербург и для проживания в столице.

2) На время его отсутствия из пустыни заведывание обителью во всех отношениях поручить иеромонаху Ионе, при участии старшей братии, под ближайшим руководством благочинного монастырей, которому предписать время от времени посещать пустынь.

3) Имущество монастырское и документы передать по описи, при посредстве о. благочинного, помянутому иеромонаху Ионе с братией, возложить на него обязанность вести и представлять начальству надлежащую во всем отчетность; в случаях же особенной важности он должен обращаться за указаниями к настоятелю, игумену Феофану».

25-го ч. писал я в Москву секретарю Синодальной конторы Сергею Петровичу Славолюбову:

«Вспомнивши, что в делах Моск. Синодальной конторы должно быть немало предложений и резолюций блаженной памяти митрополита Филарета, я просил К. П. Победоносцева сделать распоряжение о доставлении мне тех дел, в коих заключаются эти предложения и резолюции, для помещения их в предпринятом мной, по поручению Св. Синода, издании. И, вероятно, К. П-ч сделал уже надлежащее по сему распоряжение. Между тем, он рекомендовал мне самому непосредственно обратиться к Вам за содействие в этом деле. Содействие с вашей стороны может состоять в том, что Вы поручите кому-либо из ваших чиновников пересмотреть дела конторского архива, начиная с 1821 года, т. е. со времени вступления на Моск. кафедру митр. Филарета, и те дела, в коих встретится какое-либо предложение конторе или достойная внимания резолюция покойного Владыки, пусть откладываются и постепенно пересылаются в канцелярию г. Обер-Прокурора, а оттуда они будут поступать ко мне. Прошу Вас, любезнейший С. П-ч, без замедления уведомить меня, может ли быть без особенного затруднения исполнено мое желание».

25-го же числа я получил письмо из Ярославля от губернатора Влад. Дм. Левшина³⁸⁸. Он писал от 18-го числа:

«Ваше Высокопреосвященство, Милостивый Архипастырь.

В г. Ростове готовится 28 сего месяца церковно-археологическое торжество, программа которого видна из препровождаемого к Вам при сем приглашения.

Уведомляя о сем Ваше Высокопреосвященство, позволяю себе надеяться, что известие о предстоящем торжестве, как имеющем отрадное значение для почитателей родной старины, будет встречено Вами сочувственно.

Испрашивая ваших архипастырских молитв и благословения, с истинным почтением и совершенной преданностью имею честь быть"…

На другой день (26-го ч.) я отвечал Его Превосходительству в следующих выражениях:

«Милостивый Государь, Владимир Дмитриевич!

Приношу Вашему Превосходительству искреннюю благодарность за честь, оказанную мне приглашением на освящение возобновленного храма и открытие книгохранилища в княжеских теремах г. Ростова.

К сожалению, служебные обязанности не позволяют мне оставить Петербург, чтобы воспользоваться вашим любезным приглашением. Но и в отсутствии я буду мысленно соприсутствовать с Вами при церковном торжестве и разделять вашу духовную радость о восстановлении и благоукрашении древнего святилища в граде Ростове.

Для открываемого же в древних княжих теремах книгохранилища благоволите принять от меня некоторые, вместе с сим посылаемые, мои издания, как то: 1) Указатель для обозрения Моск. Патриаршей Ризницы; 2) Воспоминания о Высокопреосвящ. Леониде, архиепископе Ярославском и Ростовском, и 3) Письма Моск. Митрополита Филарета к архиепископу Тверскому Алексию.

Призывая на Вас и на соучастников ваших в священном торжестве Боже благословение, с истинным почтением и преданностью имею честь быть"…

Подробное описание церковно-археологического торжества в г. Ростове, на которое мной получено было приглашение, помещено в №№ 303 и 304 Москов. Вед. 1884 г.

Вот краткие извлечения из этого описания.

«Ростовский Кремль, заключающий в себе пять церквей, построен в XVII в. митрополитом Ионой Сысоевичем… Лишившись с переводом архиерейской кафедры в Ярославль (1786 г.) пастырского надзора и средств, пришел в страшное запустение и близился к совершенному разрушению…

…В 1883 г. на средства, пожертвованные ростовскими гражданами, братьями Королевыми восстановлено одно из важнейших зданий Кремля – Белая Палата. Открытие ее было 28 октября того же года…

В 1884 г. Ростовская археологическая комиссия, состоящая под председательством начальника Ярославской губернии Вл. Дм. Левшина, возобновила церковь древнего Григорьевского монастыря – Затвора, переходы, связывающие эту церковь с Белой Палатой «Княжьи Терема» и часть сломанного уже здания «Красной Палаты».

Освящение церкви Григорьевского монастыря и открытие Княжеских Теремов, в которых имеет быть помещено книгохранилище музея древностей, происходило 28 октября и совершено по заранее составленному комиссией церемониалу.

По совершении церковного торжества и молебствия в Ионинской галерее Княжьих Теремов, состоялось торжественное заседание в Белой Палате под председательством начальника губернии, посвященное местной истории и древностям. Здесь произнесены были речи секретарем Комиссии А. А. Титовым, секретарем Общ. Ист. и Древн. Росс. Е. В. Барсовым и др. Речи Титова и Барсова весьма интересны.

На прошение протоиерея Тверской Крестовоздвиженской церкви Петра Тихомирова о увольнении его от звания члена попечительства о бедных духовного звания 27-го ч. дана мной следующая резолюция:

«Протоиерей Петр Тихомиров многократно отказывался, как известно, от исполнения возлагаемых на него начальством поручений, но никогда не отказывался от получения наград. Консистория представит сведение, кто в настоящее время состоит, кроме Тихомирова, членами попечительства и кем может быть заменен о. Тихомиров, в случае увольнения его от звания члена попечительства».

28-го ч. получил я письмо от вдовы ректора Императорской Академии Художеств (по части живописи и скульптуры), Тайн. Сов. Федора Ив. Иордан, Варвары Александровны Иордан. Она писала:

«Высокопреосвященный Владыко!

Осмеливаюсь принести в дар вашей библиотеке жизнеописание моего покойного мужа³⁸⁹ ; оно было помещено в Вестнике Изящных Искусств.

Меня очень смущает, Владыко Святый, что я выразилась вчера и неясно и неточно касательно моего знакомства с духовными лицами.

Покойный Преосв. Филофей сказал мне однажды, «что бесцельные визиты (его выражение было: посещения) отнимают у проживающих здесь Преосвященных дорогое для них время, так как у них на руках текущие синодские дела и те, которые присылаются из епархий».

Вот и я хотела выразить ту мысль, что я не позволяю себе искать знакомства иначе как по делу, более или менее серьезному.

Я уехала вчера от Вас, Владыко Святый, весьма недовольная собой, потому что я наболтала много лишнего. Преосвящ. Феофан³⁹⁰ советует мне отсекать мало-по-малу все лишние знакомства и в обществе людей единомышленных быть более слушающей, чем говорить. Я стараюсь по мере возможности исполнять это, но вчера я сама не знаю почему так увлеклась и стала говорить о том, что меня не касается, то есть о Преосв. Ионафане³⁹¹ и о Мраморном Дворце и т. д.

Простите и благословите глубоко Вас чтущую"…

1 ноября писал я в Москву Преосвященному Алексею, еп. Дмитровскому, в ответ на его письмо от 30 сентября:

«Благожелательное приветствие Вашего Преосвященства с днем моего ангела принял я с чувством искренней признательности.

Труды Киевского собора представлены уже в Св. Синод. Проект окружного послания к паствам юго-западного края одобрен к напечатанию, а постановления соборные будут рассматриваться в полном собрании членов Синода.

Приготовляемся к предстоящему великому юбилейному торжеству. Уже заготовлена Синодальная Грамота маститому юбиляру³⁹². Ожидается сюда со всех стран России великое множество иерархов, и некоторые из них располагают пробыть здесь немалое время. Посему нам, здесь пребывающим, придется немало принять и отдать официальных визитов. Впрочем, и Вы не лишены будете этого последнего удовольствия. Многие из владык, стремящихся в Северную столицу, не минуют и столицы древней».

В тот же день посетил меня лейб-медик, Тайн. Сов. Николай Федорович Здекауер. А на другой день я отдал ему визит и посетил больную супругу его Марию Георгиевну (урожденную Еммануель)³⁹³, которая переносит тяжкую и продолжительную болезнь с истинно христианским терпением. С этого времени началось мое знакомство с этой замечательной доброй и благородной четой.

5-го ч. приехал в Пб-г для заведывания моей свитой, упоминаемый выше игумен Феофан.

8 ч. получил я письмо из Твери от преосв. Антонина, который от 7 ч. писал:

«Начали поступать к нам – членам Комиссии по учреждению Братства св. Михаила – заявления от уездных священников об их желании открыть в своих приходах школы; заявления эти сопровождаются прошениями, чтобы учреждаемое «Братство» давало этим школам вспомоществование – на жалование учащим, на книги и учебные принадлежности; квартиру с отоплением общества крестьяне дают от себя; мы затрудняемся сказать что-либо определенное на эти заявления и просьбы; желательно, конечно, чтобы открывались церковно-приходские школы; народ очень сочувствует им; но давать им денежное пособие Братство на первых порах не имеет возможности.

Решили мы начать деятельность Братства внебогослужебными собеседованиями с народом. Вести эти собеседования изъявили желание многие о. о. настоятели церквей г. Твери. Местом для собеседований избран верхний этаж теплого храма в нашем монастыре. Время – воскресные дни, в 3 часа по полудни. Начать собеседования предположено, по открытии Братства с 25 ноября. Благословите, Высокопреосвященнейший Владыко, Милостивейший Архипастырь и Отец, это первое дело будущего Братства. Веруем, что с благословения Вашего Высокопреосвященства оно пойдет успешно».

9-го числа получил я письмо от Ректора Московской академии, протоиерея С. К. Смирнова. От 5-го числа он писал мне:

«В качестве депутата к юбилею Высокопреосвященного Исидора я бы непременно решился ехать, если бы не опасался неблагоприятного влияния железной дороги на мои нервы. Владыке я об этом не говорил, и он сам поручил мне послать или Кудрявцева, или Субботина. Первый из них доставит Вам это письмо.

Радуюсь успеху продолжающихся трудов ваших по изданию бумаг митрополита Филарета. Да дарует Вам Господь благополучно довести это дело до конца!

Теперь осмеливаюсь обратиться к Вам с усерднейшим прошением.

12 декабря настоящего года исполнится сорокалетие моей академической службы. Желалось бы мне, чтобы меня к этому дну хотя бы сравняли наградой с моими учениками, служащими под моим начальством. Виктор Дмитриевич³⁹⁴ имеет уже две звезды, и Субботин – одну, а они моложе меня на 4 курса.³⁹⁵. Очевидно, положение мое в этом отношении возбуждает со стороны некоторых вопросы.

Я бы осмелился просить Вас сказать о сем при удобном случае нашему Владыке и Константину Петровичу лично, как ваше мнение. Последний орден Владимира 3-й степени я получил в 1879 году. Если укажут на полученную мной митру в прошедшем году, то можно указать, что это была заслуженная награда по случаю коронации, а теперь такой же экстренной наградой, по случаю сорокалетия службы мог бы быть орден Анны 1-й степени.

Простите меня за желание подобного рода. Оно, смею Вас уверить, явилось не вследствие честолюбия, а как я выше изобразил, вследствие некоторого постыжения пред подчиненными.

Если благоволите принять мое приглашение к исполнению, не оставьте уведомить меня о последующем».

11 ч. воскресение. День юбилейного торжества в память пятидесятилетнего служения в епископском сане высокопреосвященного Исидора, митрополита Новгородского, С-Петербургского и Финляндского.

Я не буду подробно описывать это знаменательное торжество. Подобные сведения о нем изложены: 1) в Сборнике материалов, относящихся к истории сего торжества, изданном в пользу благотворительных заведений, основанных юбиляром, Спб. 1885 г.; 2) в Сборнике статей³⁹⁶, изданном С-Петербургской Духовной Академией в память пятидесятилетия святительского служения высокопреосвящ. Исидора, Спб. 1884 г.; 3) в №№ 3128–29 газеты «Новое Время», 1884 г. и проч…

На основании этих источников изложу здесь лишь краткие сведения как о высоком юбиляре, так и о его юбилейном торжестве.

Высокопреосвященный Исидор (в миру Иаков Никольский) сын диакона села Никольского, Каширского уезда, Тульской епархии; род. 1 октября 1799 г. По окончании курса в С-Петербургской дух академии и по пострижении в монашество, 28 августа 1825 г. определен бакалавром в ту же академию; 30 октября 1826 г. удостоен степени магистра; 1829 г., по возведении в сан архимандрита, определен в Орловскую семинарию ректором и профессором богословских наук; в 1833 г. перемещен на те же должности в Московскую семинарию; 1834 г. 11 ноября хиротонисан во епископа Дмитровского, викария Московской епархии; 1837 года 5 июля перемещен в Полоцкую епархию; 1840 г. 5-го июля переведен на Могилевскую кафедру и 1841г возведен в сан архиепископа; 1844 г. 12 ноября перемещен на епархию Карталинскую, со званием члена Св. Синода и Экзарха Грузии; 1856 г. 26 августа возведен лично в сан митрополита; 1858 г 1 марта назначен митрополитом Киевским; 1860 г 1 июля назначен митрополитом Новгородским, С-Петербургским и Финляндским.

Итак, бедный сирота, по словам «Нового Времени» (№3128), из бедной хижины сельского диакона вошел на высшую ступень в государстве, опираясь только на самого себя, а вернее, – скажу от себя, – руководимый особенным Промыслом Божиим.

К знаменательному юбилейному торжеству, кроме пяти членов Синода и двух викарных С-Петербургских епископов, находившихся в это время в Петербурге, собрались из разных епархий семнадцать иерархов. Прочие архиереи приветствовали юбиляра через своих депутатов, или через письменные адреса.³⁹⁷

По случаю юбилея, высокопреосвящ. митрополиту Исидору особой Высочайшей Грамотой присвоено употребление при богослужении предносимого креста, по примеру Киевского митрополита.

В день юбилея все архиереи, находившиеся в Петербурге, участвовали в разных храмах столицы, в общей молитве за маститого виновника торжества. Главное служение совершалось в Александро-Невской лавре преосвященным Леонтием, архиепископом Варшавским, в сослужении с 6-тью епископами. Сам же досточтимый Юбиляр служил в своей крестовой церкви раннюю литургию, в сослужении с двумя архиепископами – Палладием Казанским и Тихоном³⁹⁸ Волынским.

По окончании в Лаврском Соборе литургии и молебна, начались приветствия от духовного и других ведомств, при чем подносимы были иконы и поздравительные адресы. Но прежде всего доставлен был Юбиляру Высочайший дар: портреты трех Императоров, при которых проходило епископское служение юбиляра: Николая Павловича, Александра Николаевича и Александра Александровича, в рамке, усыпанной бриллиантами, с бриллиантовой короной, при собственноручном Его Императорского Величества рескрипте.

Всех икон, поднесенных Юбиляру, было 89; адресов и писем –196, телеграмм –214.

По окончании всего, в митрополичьих покоях сервирован был роскошный обед, за которым, кроме архиереев, присутствовали некоторые министры и многие знатные особы.

12-го ч. получил я от Управляющего Канцелярией Св. Синода, Вл. Карл. Саблера собственноручную записку следующего содержания:

«Имею честь уведомить Ваше Высокопреосвященство, что завтра во вторник 13-го чего ноября состоится в 10 ½ часов утра в квартире Г. Обер-Прокурора совещание по вопросу об открытии церковно-приходских школ в епархиях, в которых введены земские учреждения. Долгом считаю известить о сем Ваше Высокопреосвященство в надежде, что и Вы изволите почтить совещание вашим присутствием.

На другой день, 13-го ч., собралось нас 13 архиереев и, под председательством Тульского архиепископа Никандра, рассуждали о предложенном нам вопросе, но какой был результат этих рассуждений не помню.

14-го ч. в день рождения Государыни Императрицы, в Исаакиевском соборе на молебен выходили 11 архиереев.

Еще 9-го числа получил, при малограмотной записке крестьянина села Еськи Ник. Кононова Кузнецова, вырезку из Петербургского Листка (от 8-го ч.) следующего содержания:

"Гонение на храм Божий. «Моск. Лист» сообщает следующий факт, характеризующий отношение некоторых помещиков к религиозному чувству крестьян. Недалеко от Твери, в с. Власьеве, куренном недавно одной госпожой, есть церковь. В один из праздников крестьяне отправились в церковь, где более ста лет молились их предки, и к удивлению своему, нашли ворота заколоченными. Помещица вышла и резко объявила, что этой дорогой отныне ходить нельзя, могут обходить по тропинке, что позади конюшен. Такой произвол возмутил прихожан. Они принялись ломать преграду, но священник уговорил их не делать этого, а лучше заявить начальству о возмутительном поступке помещицы. Впоследствии же помещица, для охранения входа в ворота, привязала с столбу святых ворот, на котором стоял прежде образ св. чуд. Николая, – цепную собаку, что уже окончательно оскорбило религиозное чувство прихожан. В настоящее время крестьяне проходят в церковь по тропинке, идущей по земле другого помещика, через калитку, нарочно им устроенную для себя. Крестьяне опасаются, как бы и этот господин не воспретил им пользоваться и этим последним ходом в церковь».

Вслед за тем получено было мной от прихожанина Власьевской церкви, известного певца Славянского³⁹⁹, письмо с жалобой на помещицу Коврайскую по случаю заграждения через свой двор прохода в церковь. Письмо это я передал Обер-Прокурору К. П. Победоносцеву на его распоряжение, а он препроводил оное к Начальнику Тверской губернии.

Между тем, за г-жу Коврайскую вступился ее знакомый Управляющий Контролем при Св. Синоде И. Гр. Терсинский⁴⁰⁰. Он писал мне 15-го числа:

«Дозволяю себе утруждать Ваше Высокопреосвященство моей нижайшей просьбой выслушать благосклонно просьбу одной из дщерей вашей Тверской паствы, помещицы села Власьева, близ самой Твери, Варвары Семеновны Коврайской⁴⁰¹. Просительница принадлежит к благочестивому семейству; отец ее был наставником Константина Петровича по училищу Правоведения и был мой старинный знакомый; сама она докончила постройку каменной церкви, начатую покойным отцом ее, в прежнем их имении селе Гурьеве Старицкого уезда. Она имела усердие привести в благоустройство и церковь в с. Власьеве; но с самого водворения ее в этом вновь приобретенном ей имении, возникли у нее неудовольствия со священником, которые она изъяснит Вам лично, если Ваше Высокопреосвященство благоволите ее выслушать».

А на другой день я получаю письмо от Конст. Петровича следующего содержания:

«По делу о заграждении дороги к Власьевской церкви Тверской Губернатор прислал мне сведения с планом. Препровождаю эти бумаги к Вашему Высокопреосвященству, прося возвратить по миновании надобности. Мне кажется, что рассуждение Губ. Правления в сем случае основательно (так как проход к церкви есть один), и что дело об открытии старого прохода по праву давнего пользования подлежит действительно ведению суда».

Было ли дело в суде, не знаю; но известно, что дорога в церковь осталась загражденной.

16-го числа получена была мной от Управляющего Синодальной Канцелярией циркулярная записка следующего содержания:

«Управляющий Канцелярией Священного Синода, свидетельствуя совершенное почтение Выскопреосвященнейшему Савве, архиепископу Тверскому и Кашинскому, имеет четь, по приказанию Высокопреосвященного Митрополита С-Петербургского и Финляндского уведомить, что в субботу, 17-го сего ноября, в 10 часов утра имеет состояться в Александро-Невской Лавре в покоях Высокопреосвященнейшего Митрополита совещание пребывающих в Петербурге Высокопреосвященных Митрополитов и Архиепископов, и Преосвященных Епископов для обсуждения правил о новом устройстве приходов и причтов».

17-го ч. состоялось в палатах первенствующего Члена Св. Синода собрание иерархов, числом более 20-ти⁴⁰². Настоящий поместный собор!.. Что же происходило на этом соборе? Большая часть архиереев предавалась глубокому молчанию. Больше и громче всех ораторствовал Московский Митрополит. Позволил себе и я сказать несколько слов по предмету материального обеспечения причтов. Так как, я бывши Московским викарием, рассматривал в 1863–64 г., по поручению покойного Митрополита Филарета, отзывы всех причтов Московской епархии о том, какие каждый из них имел в виду ближайшие средства к своему обеспечению, то я, при рассмотрении этих отзывов, пришел к такому убеждению, что в каждой епархии все приходы могут быть разделены на три разряда: одни приходы доставляют достаточные средства к содержанию причтов, о чем и сами причты свидетельствуют; другие – посредственно, но нескудно обеспечивают причты; третьи наконец приходы весьма бедные и не обеспечивающие причты в их содержании. Вот на эти то последние причты, по моему мнению, и надлежит прежде всего обратить заботливое внимание. В некоторых епархиях духовенство получает от казны жалование, но очень незначительное и притом неравномерное, но очень незначительное и притом неравномерное, а в иных епархиях, как напр., в Тверской, неизвестно почему, жалование получается только в некоторых уездах, а не во всех. И по первоначальному распоряжению высшего начальства, казенное жалование распределялось так, что чем больше по количеству душ приход, тем больше было причту и жалование, в том без сомнения, расчете, что необходимые требы будут исполняемы безмездно. Но на опыте далеко было не так. Поэтому я полагал, что все суммы, получаемые из Казначейства, должны быть сосредоточены в руках Епархиального Начальства и распределяемы им, с утверждения Св. Синода, по усмотрению в пособие беднейшим причтам. С этим мнением согласились все присутствующие; по крайней мере, никто не возразил. Только владыка Исидор сказал при этом: «а вот покойный Филарет Московский отклонил от своей епархии назначение жалования.» При этом Митрополит Иоанникий с азартом закричал на всю гостиную: «отнять бы у него самого жалование"… Такая бестактность молодого Митрополита произвела на всех самое неприятное впечатление.

Я осмелился предложить на общее рассуждение еще один предмет.

Так как епархиальный архиерей не имеет возможности с достоверностью знать, что у него делается в епархии; так как благочинные, обязанные доводить до сведения Епархиального начальства о всем, что происходит между подведомыми им причтами, частью сами не знают об этом, а частью скрывают из опасения повредить своей братии, те естественно желать, чтобы у каждого архиерея были в распоряжении особо доверенные лица, коих бы он, во всякое время, мог посылать в то или другое место, для точного и беспристрастного дознания о каком-либо событии. Все молчат; только председатель собора возгласил: «Да, 50 епархий –50 нужно тысяч: где их взять? »..

– В ответ на это я сказал: «тысяч нам не давайте, а дайте только право иметь нам особо доверенных лиц. Содержание их можно принять на счет епархиальных средств. В Тверской, напр., епархии изысканы же средства на содержание викария и епархиального миссионера.

Тем, кажется и закончена была наша соборная беседа.

Возвратившись домой с собора, я нашел у себя письмо и целую массу ученых сочинений, присланных мне Вице-Директором Канцелярии Обер-Прокурора Св. Синода, бывшим профессором С-Петербургской дух. академии, Иларионом Алексеевичем Чистовичем.

Вот содержание письма:

«Ваше Высокопреосвященство, Милостивый Архипастырь.

Ваше Высокопреосвященство милостиво дозволил мне представить Вам мои сочинения. Пользуясь таким благосклонным дозволением, я считаю приятным долгом представить Вашему Высокопреосвященству изданные мной книжки: История СПб. Духовной Академии⁴⁰³; Феофана Прокоповича⁴⁰⁴; Древне-Греческий мир и христианство⁴⁰⁵; Курс опытной психологии⁴⁰⁶ и две части Очерка Истории Западно-Русской Церкви⁴⁰⁷ , которые при сем и имею четь препроводить.

Мне хотелось доставить из Вашему Высокопреосвященству лично, но при настоящем присутствии в С-Петербурге такого множества высоких духовных сановников я не осмеливался утруждать собой ваше внимание; а между тем, становится совестно, что я до сих пор не исполнил этого долга пред Вашим Высокопреосвященством».

19-го ч. получено было мной письмо из Москвы от секретаря Синодальной Конторы. Он писал 18-го ч. в ответ на моей письмо от 2 октября:

«Вашему Высокопреосвященству вероятно уже известна происходившая на прошедшей неделе переписка между Директором Канцелярии Обер-Прокурора Св. Синода и Прокурором Конторы, касающаяся высылки в ту Канцелярию Конторских Дел, в которых имеются предложения покойного Митр. Филарета. В дополнение к переписке имею четь сообщить следующее Архивариусом и мной просмотрены дела годов 1821–24, 1830, 1831 и с 1834 до 1840 года. Потребное к отсылке отложено особо и в скором времени (дней через 5) будет высылаться. Просмотренные дела не обильны предложениями. Объясняют сие тем, что покойный Владыка присутствовал еще в Свят. Синоде и посему был вдали от Конторы. Я с Малиновским не решаемся определять, что важно и что не важно, и посему будет высылаться почти все (за самыми малыми исключениями) касающееся данного предмета на благоусмотрение Вашего Высокопреосвященства».

В тот же день я получил из Москвы еще письмо –от А. П. Ушаковой. От 17-го числа она писала:

«Радуюсь, что Вы совершили путешествие на богомолье в Новгороде, с величием и звоном; Господь, как Отец чадолюбивый, Вас и поприветил и утешил. Согласитесь, Владыко, Вы хоть, конечно, трудитесь и работаете, но живете в атмосфере величия, поклонения и, простите, непременно тонкой лести. Как ревматизм постепенно, незаметно вкрадывается в наши кости, как точно незаметно завоевывает весь наш организм жизни великосветская и среда высокопоставленных лиц и положений «Noblesse (или position) oblige». Вдобавок: Петербург – такая реторта: хот какого святого ток переделает и охладит. Ведь и время то Вы какое переживаете: юбилеи, торжества, да еще какие! Съезды иерархов, представления, представительства и проч., и проч. Ваш дневник есть чем обогатить! Слава Богу».

20-го ч. писал мне из Твери Преосвящ. Антонин, епископ Старицкий:

«Имею честь почтительнейше приветствовать Ваше Высокопреосвященство с наступающим торжественным праздником во славу небесного Покровителя вверенной Вашему Высокопреосвященству епархии, святого благоверного Великого Князя Михаила Тверского. Усердно будем молить Господа Бога и сего угодника Его о вашем здравии, спасении и благопоспешении во всех ваших делах.

Смиреннейше просим Ваше Высокопреосвященство вознести святительские молитвы ваши и за нас немощны, да поможет нам Всевышний Господь благоуспешно совершить в день праздника открытие Братства в честь виновника его. Много было хлопот мне по приготовлению к сему делу. Прискорбно будет, если оно будет не совсем удачно. Собираются почтенные люди к празднику из уездов.

По приказанию Вашего Высокопреосвященства приготовил я к открытию Братства речь⁴⁰⁸. Хотелось бы получше исправить ее, – решительно нет времени. Осмеливаюсь представить ее вчерне на благоусмотрение Вашего Высокопреосвященства.

22-го ч. День празднования в честь св. Благов. В. Князя Михаила Ярославича Тверского.

В этот день получена была мной из Твери телеграмма следующего содержания:

«После молебна Благоверному Князю Михаилу открыто Тверское Братство его имени; собрание было многочисленно и разнообразно; братчики испрашивают ваших святых молитв и благословения для нового дела. Епископ Антонин, губернатор Сомов, протоиерей Владиславлев».

На это я тотчас же отвечал в следующих выражениях:

«Приветствуя Вас и сущую с вами братию светлым празднеством, усердно призываю на предпринимаемое благое дело Божие благословение и небесную помощь Благоверного Князя Михаила».

Открытие в Твери Православного Братства подробно описано в Тверских Епарх. Ведомостях 1884 г. №№ 23 и 24 и 1885 г. № 3.

24-го ч. служил я литургию и молебен в церкви Обуховской больницы по случаю столетнего юбилея ее существования. Затем присутствовал на торжественном акте и обедал. За труды мне поднесен был экземпляр книги: «Исторический очерк Обуховской больницы за 100 лет (1784–1884), Ф. Германа (старшего доктора больницы), СПб. 1884 г.

26-го ч. обычное торжество в Зимнем дворце, в день Орденского праздника св. великомученика и Победоносца Георгия.

29-го ч. посетил меня Статс-Секретарь Фед. Петр. Корнилов и прочитал мне несколько страниц из воспоминаний Графини Антонины Дмитриевны Блудовой⁴⁰⁹ (камер-фрейлины Дворца Ее Величества) о последних днях Императрицы Марии Александровны. Страницы эти, весьма интересные, были представляемы Министру Двора на разрешение к напечатанию, но разрешены не были.

30-го ч. получил я письмо из Твери от Преосвященного Антонина:

«Открытие Братства, по милости Божией, совершилось благополучно. Много собралось народа; много принесло и денег. Было бы и еще больше того и другого, если бы мы успели побольше разослать приглашений. С 25 ноября в нашем монастыре начались чтения для народа. На первом чтении было человек около ста. Читали статьи религиозно-нравственного содержания о. о. Димитрий Матф. Константиновский⁴¹⁰, о. Александр Петрович Орлов. Чтение продолжалось не более часа. Народ остался доволен. Было у меня порядочное количество «Троицких Листков». Я велел раздать их. Какая была радость для всех! Поручили о. Константиновскому выписать из побольше. Будем делать дело не спеша и не ленясь».

1 декабря получено было мной письмо из Новгорода от кафедральн. прот. Вас. Сем. Орнатского⁴¹¹, который от 29 ч. писал мне:

«Ваше Высокопреосвященство, Высокопреосвященнейший, Милостивейший Архипастырь и Высокий Отец!

Дорогое отрадное чувство живет в глубине моего смиренного сердца, при представлении той любвеобильной благости, какую я испытал в лице Вашего Высокопреосвященства двукратно в Новгороде и С-Петербурге, будучи незаслуженно удостоен истинно-отеческого вашего благоволения как в обращении и беседах со мной, так особенно в участии роскошной вашей трапезы среди многих Иерархов и лиц высокопоставленных. Утешительно верится, что Вы истинный святитель Божий, живете близ Самого Господа, Небесного Пастыреначальника Иисуса Христа, и независтно свято подражая Ему, переносите св. любовь Его на нас недостойных и на всех Вас окружающих. Душой и сердцем полными смею принести Вам искреннейшее благодарение за ваше любвеобильное со мной. недостойным, обращение и за ласковое угощение, обязываясь словом сыновнего уверения во всю жизнь мою молиться за Вас и дома и в церкви.

Долгом считаю за сим ответствовать Вашему Высокопреосвященству на данное поручение, изложенное в записке священника городской Осташевской ц. Влад. Успенского, касательно нужных для него сведений об Епископе Аароне Карельском и Ладожском. К крайнему моему сожалению, все мое усердие не оправдалось никакое находкой, которая могла бы интересовать археолога и в то же время уяснить значение архиерейской деятельности по управлению Новгородской Епархией бывшего в качестве администратора Преосвященного Аарона в выдающемся смысле на счет его личности и собственной его судьбы, которая вызвана была им самим со стороны Св. Синода за действие помимо его и заставила удалиться на покой в Ниловскую пустынь. В делах архива Новгородской Консистории есть отдельно переплетенные связки за все годы, начиная с 1714 по 1730 г., когда был сначала еп. Аарон Викарием Новгор. епархии (в то время совершенно в иных пределах заключающейся), а потом администратором ее, но во всех этих связках идут обычной своей чередой дела самого обыкновенного свойства, как то: челобитные разных местностей попов, диаконов и причетников по определению их на места, таковые же по определению Настоятелей монастырей, коих было слишком много и из коих многие уже и не существуют, разные жалобы по обидам и их решения, предписания о сборах с церквей и монастырей и отчих сих последних на постройку зданий в С-П., на содержание драгунов, на проведение дорог, на проезд Царских Особ из Москвы и пр. пр. Правда, за 1719 г. встретил я одно письмо (и было обрадовался) местоблюстителя Патриаршего Престола Митр. Рязанского Стефана Яворского к Епископу Аарону Карельскому и Ладожскому от имени Благоверной Государыни и Великой Княгини Екатерины Алексеевны, подписанное им, – замечательно, – левой рукой⁴¹², –но и оно оказалось по обычному текущему делу. Государыня поручает Митрополиту написать Еп. Аарону, чтобы некоего дьячка Ефима Савельева Церкви св. Николая Коростынского погоста, который и грамоте вельми горазд, за смертью диакона посвятил к той же церкви его дьячка Савельева во диакона.

Думаю и наверно полагаю, что дела, лично касавшиеся Преосв. Аарона и в особенности такое, в коем он вышел по чему-то из пределов своей власти и действовал помимо Св. Синода, обращаясь прямо к Государыне, в начале своего учреждения, настойчиво оберегавшего свою верховную власть, не могли быть сданы в свое время в общую массу разнородных дел Епархиальных, и потому и это дело мне могло сделаться достоянием любопытствующих на месте его служения и Управления Епархией. Подобные обстоятельства, наверное, имели место в одной его Канцелярии и с увольнением Преосвященного на покой перешли также с ним на покой в вечность.

Итак, великодушно простите меня, Высокопреосвященнейший Любвеобильный Архипастырь, во-первых, за то, что более или менее промедлил ответом на ваше поручение, а во-вторых главное за то, что не был в силах удовлетворить собирателю сведений о бывших Тверских Архиереях доставлением данных исторических и о Преосвящ. Еп. Аароне, бывшем на покое и скончавшемся в Ниловой Пустыни, какие могли бы составить особую статью о нем в интересе конечной его судьбы. Если что меня недостойного выручить может, – не лишая отрадного испытанного благоволения вашего, – то смиренное искреннее сознание полного усердия к исполнению вашего сего поручения.

С глубоким чувством благоговейного уважения и сыновней смиренной благодарной признательности имею долг, честь и счастье, испрашивая вашего Архипастырского благодатного благословения, пребыть навсегда…»

2 ч. воскресение. Вечером, в мое отсутствие, был у меня на подворье Конференц-Секретарь Императорской Академии Художеств, Д. Ст. Сов. Петр Федоров. Исеев и оставил карточку с надписью: «был по делу весьма важному».

На другой день я поспешил видеться с г. Исеевым и узнал от него, что он приезжал ко мне по поручению Августейшего Президента академии, Его Императорского Высочества, В. Кн. Владимира Александровича. «Его Высочеству, сказал мне г. Исеев, угодно знать ваше мнение о священнике села Леонтьева, Вышневолоцкого уезда, Александре Поведском, совершавшем минувшим летом освящение здания для летнего пребывания учеников академии художеств, устроенное не вдалеке от помянутого села моск. купцом Кокоревым, может ли быть представлен этот священник к награждению Орденом св. Владимира 4-ой степени».

В тот же день (3-го ч.) поспешил я сообщить Его Превосходительству о священнике Поведском справку. В справке этой, взятой из Клировой ведомости за 1883 год, значится:

«Священник Александр Поведский, по окончании курса в Тверской Д. Семинарии в 1835 г., с аттестатом второго разряда, 11 сентября того же года рукоположен о священника к церкви Преображения Господня села Леонтьева, где и доныне находится.

Поведения аттестован «очень хорошего». Судим и штрафован не был.

1878 г. апреля 15-го дня награжден бархатной фиолетовой камилавкой».

Справку эту я дополнил следующими сведениями:

1) В порядке поспешности священника Поведенского следует наградить наперсным крестом, от Синода выдаваемым.

2) После 11 сентября будущего 1885 г., по случаю имеющего совершиться пятидесятилетия в сане священства о. Поведский будет представлен епархиальным начальством к награждению орденом св. Владимира 4-ой степени, по принятому порядку.

Этими сведениями я хотел дать понять, что для священника Поведского самой приличной и, без сомнения приятной наградой был бы наперсный крест, украшенный дорогими камнями. Но В. Князю желательно было наградить о. Поведского непременно орденом Св. Владимира. В этом смысле Его Высочество изволил писать мне от 12-го числа:

«Ваше Высокопреосвященство.

В июле 1884 года был освящен на берегу Мстинского озера, с Высочайшего Государя Императора соизволения, приют Императорской Академии художеств для летних художественных занятий академистов.

Этот приют наименован Владимиро-Мариинским.

Обряд освящения совершал Тверской епархии Вышневолоцкого уезда села Леонтьева священник Александр Поведский.

Желая ознаменовать открытие первого Академического приюта и вместе с тем сохранить в памяти участвовавших бескорыстно исполнившего чин освящения, я предполагаю войти с ходатайством о награждении отца Александра Поведского орденом Св. Владимира 4-ой степени, как священника, находящегося в этом сане уже пятидесятый год. Сообщая вышеизложенное Вашему Высокопреосвященству, я вполне уверен, что Вы окажете мне содействие в Святейшем Правительствующем Синоде, дабы благоволено было испросить священнику Поведскому награду к празднику Рождества Христова.

Считаю долгом выразить Вашему Высокопреосвященству, что хотя священнику Поведскому и следует, по статуту, получить в конце будущего года орден Св. Владимира за пятидесятилетнее служение в сане священника, но отец Поведский в таких преклонных летах, что может и не дожить до 1886 года.

Святейший Правительствующий Синод, если бы Богу угодно было сохранить дни Поведского до его пятидесятилетия, может, конечно, если признает его достойным, наградить по усмотрению.

Поручая себя молитвам Вашего Высокопреосвященства, пребываю навсегда доброжелательным. Владимир».

Вслед затем писал мне от 14-го числа за № 5917 Обер-Прокурор Св. Синода, К. П. Победоносцев:

«Преосвященнейший Владыко, Милостивый Государь и Архипастырь.

Его Императорское Высочество Великий Князь Владимир Александрович ходатайствует о награждении орденом Св. Владимира 4-ой степени священника села Леонтьева, Вышневолоцкого уезда, Александра Поведского, за участие его в освящении открытого в июле сего года Владимиро-Мариинского приюта для летних занятий академистов Императорской Академии Художеств, на берегу Мстинского озера.

Препровождая к Вашему Преосвященству, в подлиннике, последовавший на мое имя рескрипт Его Высочества по сему предмету, с приложением, имею честь покорнейше просить Вам, Милостивый Государь и Архипастырь, не оставить меня отзывом вашим по вышеизъясненному ходатайству, с возвращением приложений».

На другой же день я отвечал на это письмо за № 3354:

«На почтеннейшее отношение Вашего Высокопревосходительства от 14-го сего декабря за № 5917 касательно награждения, согласно изволению Его Императорского Высочества, Великого Князя Владимира Александровича, священника села Леонтьева, Вышневолоцкого уезда, Александра Поветсткого орденом Св. Владимира 4-й степени, имею долг сообщить Вам, Милостивый Государь, что ходатайство о награждении сим знаком отличия священника Поведского, состоящего на службе, при честном поведении, почти пятьдесят лет, я не могу не признать справедливым и желательным.

Возвращая при сем рескрипте Его Императорского Высочества, с приложением к нему, имею честь быть"…

18-го числа я ответствовал на рескрипт Его Высочества, В. Князя Владимира Александровича в следующих выражениях:

«Ваше Императорское Высочество!

Рескриптом от 12-го сего декабря Вашему Императорскому Высочеству благоугодно было потребовать моего содействия в Святейшем Синоде к награждению орденом Св. Владимира 4-й степени священства села Леонтьева, Вышневолоцкого уезда, Тверской епархии, Александра Поведского, совершившего в июле текущего году обряд освящения Владимиро-Мариинского приюта Императорской Академии художеств на берегу Мстинского озера.

Во исполнение токовой воли Вашего Императорского Высочества, я не умедлил войти в Святейший Синод со словесным по сему предмету докладом, а на письменный о том же предмете запрос г. Синодального Обер-Прокурора ответствовал, что ходатайство о награждении помянутым знаком отличия священника Поведского, состоящего на службе, при честном поведении, почти пятьдесят лет, я не могу не признать справедливым и желательным.

О чем долгом поставляю почтительнейше довести до сведения Вашего Императорского Высочества всепреданнейший слуга и Богомолец, Савва Архиепископ Тверской».

Наконец Обер-Прокурор Св. Синода 23-го числа препроводил ко мне Орденские знаки Св. Владимира 4-й степени при следующем отношении за № 6106:

«Государь Император, по всеподданнейшему докладу моему, согласно ходатайству Его Императорского Высочества Государя Великого Князя Владимира Александровича и определению Святейшего Синода, Всемилостивейше соизволил, в 22-й день сего декабря сопричислить священника села Леонтьева, Вышневолоцкого уезда, Александра Поведского, за отлично-усердную его службу, к ордену Св. Владимира 4 степени.

О таковой Высочайшей награде имею честь сообщить Вашему Преосвященству и препроводить для выдачи священнику Поведскому полученные для него из Капитула Орденов, знаки упомянутого ордена, покорнейше прося о получении оных почтить меня уведомлением».

Так как Великому Князю угодно было, чтобы священник Поведский крашен был Высочайше дарованной ему наградой непременно в день Праздника Рождества Христова, то я, получивши от Обер-Прокурора Орденские знаки не ранее 23 декабря, не знал, как исполнить волю Его Высочества. Если бы я послал эти знаки через почту, то они никак не могли бы дойти до села Леонтьева к 25-му числу. К счастью, один из моих певчих попросился у меня на праздник домой и его путь лежал через город Волочек; и я воспользовался этим случаем для пересылки Орденских знаков к Благочинному, в ведомстве коего состоит село Леонтьево, отстоящее от города в 8-ми верстах, для вручения оных священнику Поведскому. Таким образом воля Его Высочества исполнена была в точности.

Вот к какой длинной переписке подал повод, совершенный сельским священником подвиг освящения какого-то пустынного, устроенного в лесу приюта для питомцев академии художеств. Не могу не сообщить при сем, что наш совокупный с г. Обер-Прокурором доклад по этому делу Святейший Синод выслушал не без удивления и на ходатайство Его Высочества о награждении столь высоким орденом священника Поведского за не особенно трудный и важный его подвиг согласился не без затруднения.

Возвращаюсь назад.

Настоятель Ниловой Пустыни, архимандрит Арсений с братией обратился ко мне с донесением от 1-го числа, за № 289 такого содержания:

«Ваше Высокопреосвященство!

До глубины души проникнутые верноподданническим чувством безграничной преданности и любви к Августейшему Монарху Нашему, Его Императорскому Величеству, Государю Императору Александру Александровичу, мы, нижайше, осмеливаемся представить св. икону Преподобного отца нашего Нила, Столобенского чудотворца и умиленно просит Ваше Высокопреосвященство, благоволите, Высокопреосвященнейший Владыко, Милостивейший наш Отец и Архипастырь, стать посредником и ходатаем при искреннейшем желании нашем выразить верноподданнические чувства поднесением от обители упомянутой св. иконы Его Императорскому Величеству седьмого сего декабря – в день празднования памяти Святого Угодник Божия».

Получив 4-го ч. это донесение и икону, я на другой день, 5-го ч., препроводил икону к г. Обер-Прокурору при следующем письме (№ 3278):

«Ваше Высокопревосходительство, Милостивый Государь!

Настоятель Ниловой Пустыни, архимандрит Арсений, с братией, препроводил ко мне образ преподобного Нила, Столобенского чудотворца, коего память ходатайства, чтобы в этот день сия икона была поднесена от имени обители Его Величеству, Государю Императору, с выражением верноподданнических чувств настоятеля и братии.

Представляя вместе с сим Вашему Высокопревосходительству, обозначенный образ, покорнейше прошу Вас, Милостивый Государь, не соизволите ли принять на себя труд исполнить верноподданническое желание Настоятеля Ниловой пустыни с братией"…

Между тем, от Обер-Прокурора в тот же день я получил краткую собственноручную записку следующего содержания:

«Сейчас получил бумагу, которую посылаю при сем Вашему В. Преосвященству. Благоволите возвратить в Синоде.

В упомянутой бумаге от товарища Министра Внутр. Дел П. В. Оржевского идет речь о иеромонахе Кашинского монастыря Федоре, подвергшемся суду за порицание, в нетрезвом виде, в братской трапезе, памяти покойного Государя Императора Александра Николаевича. За такой дерзкий и безрассудный поступок иеромонах Федор запрещен был в священнослужении и послан на епитимию в Успенскую Могилевскую Пустынь.

6-го ч. скончался на 83-м году жизни пребывавший на покое в Нижегородском Благовещенском монастыре преосвященный Иеремия⁴¹³, бывший епископ Нижегородский. При своем строго аскетическом настроении, покойный отличался некоторыми странностями.

11-го ч. писал я в Сергиев Посад Ректору Моск. академии, протоиерею С. К. Смирнову, в ответ на его письмо от 5 ноября:

«От искренно преданного Вам сердца приветствую Вас с совершившимся четыредесятилетием вашего многополезного учебного и ученого поприща. Тем приятнее для меня поздравить Вас с этим событием, что я был свидетелем почти первых шагов ваших на учебном поприще. Вот как быстро летит время!.. Да будет Вам даровано от Господа, Отца светов, достигнуть и пятидесятилетия служения духовного просвещению!

Между тем, как Вы, в продолжение сорока лет, пребываете на одном и том же месте, под мирной сению обители наук и под благодатным покровом преп. Сергия, – сколько мне пришлось в этот период времени переменить мест и станов служения, едва не столько же, сколько переменили евреи во время странствования по аравийской пустыне. Но за все слава и благодарение Господу Промыслителю!

По вашему секретному поручению я имел объяснение с Константином Петровичем (Победоносцевым). Он искренне сочувствует Вам и вполне ценит ваши труды и заслуги, но зная строгое воззрение Государя на награды, не решается доложить теперь о Вас Его Величеству; он рассуждает, что сорокалетние не принято называть юбилеем, а притом имеет в виду и недавнее награждение Вас митрой, чего де не имеют другие, (разумея ваших звездоносцев). Впрочем, при первом удобном и благоприятном случае он обещал обратить на Вас всемилостивейшее внимание Монарха.

Ваш почтенный депутат, без сомнения, сообщил Вам все подробности и частности юбилейного торжества. Виктор Дмитриевич обещал мне доставить экземпляр отдельных оттисков его философских статей, помещенных в Харьковском журнале⁴¹⁴. Прошу напомнить ему об исполнении этого обещания.

После шумного юбилейного торжества у нас теперь восстановился прежний обычный порядок жизни и занятий.

Поручая себя вашим молитвам, с душевным почтением и преданностью имею четь быть"…

14-го числа получил я письмо (за № 5918) т К. П. Победоносцева следующего содержания:

«По поводу полученного мной письма Вашего Преосвященства, от 2 июля текущего года об отыскании в хранящихся в Московском Публичном и Румянцевском музеях бумаг бывшего в Москве Секретного Совещательного Комитета по делам о раскольниках, собственноручных писем, отзывов и мнений блаженной памяти Московского Митрополита Филарета, состоявшего в свое время членом упомянутого Комитета, я входил в сношение с Директором названных музеев.

По получении отзыва Действительного Тайного Советника Дашкова о том, что во вверенных ему музеях действительно находятся некоторые бумаги и письма Митрополита Филарета, но что на высылку дел вышеупомянутого Комитета, в коих находятся означенные бумаги приснопамятного святителя, необходимо попросить, на основании § 24 Устава Музеев, Высочайшее соизволение, я обращался к Министру Народного Просвещения с просьбой исходатайствать разрешение Государя Императора на доставление ко мне, во временное пользование, документов и дел названного Комитета о раскольниках.

За сим Статс-Секретарь Делянов уведомил меня, что Его Императорское Величество в 24 день минувшего ноября Высочайше соизволил на представление мне во временное пользование принадлежащие Московскому Публичному и Румянцевскому Музеям рукописи под № 2632, содержащие в себе, между прочим, собственноручное письмо и несколько копий с отношений блаженной памяти Московского Митрополита Филарета. Получив ныне, в исполнение означенного Высочайшего Повеления, от Действительного Тайного Советника Дашкова означенную рукопись в двух томах⁴¹⁵, особой посылкой из Москвы, долгом поставляю препроводить оную к Вам, Милостивый Государь и Архипастырь, покорнейше прося, по миновании в оной надобности, сделать распоряжение о доставлении оной в мою Канцелярию, для возвращения по принадлежности».

В тот же день получено было мной письмо из Твери от А. К. Жизневского. Он писал мне от 13-го числа:

«Относясь с большим доверием к опытности в строительном искусстве о. архимандрита Агафангела, я позволяю себе представить Вашему Высокопреосвященству выписку из его письма об осмотре им древней Микулинской церкви. Такую же выписку я препроводил к Н. В. Султанову, которому поручено Импер. Московским Археологическим обществом наблюдение за восстановлением этой церкви. Желательно было бы знать, не найдет ли он возможным приступить с будущей весны к работам по исправлению Микулинской церкви, в виду того, что по настоящее время уже собрано на этот предмет до 3500 руб. Эта сумма могла бы пополниться добровольным сбором с церквей Тверской епархии, если бы на этот сбор последовало соизволение Вашего Высокопреосвященства.

В конце минувшего места ездил я в Москву для свидания с графом А. С. Уваровым. К сожалению, он настолько болен, что за несколько дней до моего приезда его приобщали⁴¹⁶. Правда, ему сделалось несколько легче, и он меня принял. Тяжело было мне, беседуя с ним, сознавать, что жизнь его подкошена, и при этом слышать от него о предполагаемых им работах археологических и по устройству Исторического музея. Говоря о Тверском музее, граф Алексей Сергеевич с живым сочувствием отозвался о Вас, Высокопреосвященнейший Владыко.

По отзыву лиц, близких к графу, главная причина его болезни заключается в жестко оскорбленном его самолюбии в деле устройства Исторического Музея, тогда как граф всем своим прошедшим заслуживал внимания со стороны Министров. Друзья и враги его разделяют такое мнение. Быть может, внимание, оказанное свыше к деятельности графа Уварова, могло бы спасти его жизнь, столь полезную для русской науки. Поэтому осмеливаются думать, Высокопреосвященнейший Владыко, что участие ваше, как одного из главных деятелей русской археологии и ваши отношения к Министру Народного Просвещения, могли бы принести громадную пользу в настоящем случае.

Позвольте Ваше Высокопреосвященство представить Вам снимки с трех листов Евангелия 1417 г., хранящегося в Тверском соборе. Оно, кроме древности, приобретает громадное значение своими заставками и инициалами, давшими Вл. В. Стасову возможность определить Тверской орнамент. По листам этого Евангелия имеется надпись: «Смиренный Арсений, архиепископ Тверской и Кашинский и прежде Архангельский, Гречанин (1613–1615).»

17-го числа получено было мной из Москвы от Синодального Ризничего иеромонаха Владимира⁴¹⁷ представление следующего содержания:

«В прошлом ноябре г. Секретарь Московской Святейшего Правительствующего Синода Конторы объявил мне, чтобы и я, Синодальный Ризничий, принял участие в доставлении Вашему Высокопреосвященству сведений о резолюциях блаженной памяти Высокопреосвященнейшего Филарета Митрополита Московского. Во исполнение сего я пересмотрел, с великой для себя пользой, письменные дела с 1821 по 1867 год, состоящие в ведении Синодального Ризничего, которые касаются Синодальной 12 Апостолов церкви, Патриаршей Ризницы и Библиотеки; при чем оказалось: 1) При Указах из Московской Святейшего Синода Конторы, Синодальным Ризничим посылаемых, хранятся копии с разных распоряжений великого иерарха, касающихся духовенства всей столицы, как то: а) распоряжения относительно торжественных встреч Государя Императора и других Членов Императорской фамилии и по случаям разных событий в Царствующем Доме; б) распоряжение относительно молебствий во время войн, эпидемий и других общественных бедствий или радостей; в) правила относительно звона к Пасхальной Утрени, наблюдений за проживающими в Столице для сбора подаяний. монашествующими и мирянами; правила о передаче раскольничьих книг печатных и рукописных из Синодальной Библиотеки в Библиотеки Московской и Вифанской семинарии и разные другие правила и распоряжения. 2) Если Выскопреосвященнейшему Филарету Митрополиту Московскому подавались прошения или письма разных ученых, или отношения Сановников по предметам, касающимся Патриаршей Ризницы и Библиотеки, то в Указах Московской Святейшего Синода Конторы, по изложении содержания прошений или отношений, приписывались и резолюции Владыки, писанные на тех бумагах, большей частью, таковые: «Предлагаю Конторе Святейшего Синода сделать соответственное распоряжение». Если по какому-либо делу требовался ответ Сановникам, то к вышеозначенным словам Владыко прибавлял: «И не угодно ли поручить мне ответствовать», или: «И не угодно ли поручить мне благодарить», если делались какие-либо пожертвования для Синодальной Библиотеки. 3. Подлинных, собственноручно писанных документов сего великого иерарха нет, кроме двух его приказов отцу Ризничему Евстафию⁴¹⁸. Копии с этих приказов 1849 года в выписках из Указов, отчасти буквально изложенных, резолюций Высокопреосвященнейшего Митрополита Филарета, при сем имею долг благопочтеннейше представить Вашему Высокопреосвященству на благоусмотрение».

21-го числа вечером был я на годовом собрании в Обществе Любителей Древней Письменности, в доме графа С. Д. Шереметева, на Фонтанке. Кроме обычного годового Отчета А. И. Кирпичниковым⁴¹⁹ интересная статья: «О изображениях Божией Матери на Востоке и Западе». В собрании были, между прочим, супруга графа Шереметева, мать ее Княгиня Вяземская с дочерью и баронесса Елиз. Серг. Деллер. Из собрания возвратился домой в 11 часов.

22 числа я писал в Москву протоиерею Ст. И. Зернову в ответ на его письмо от 30 сентября:

«Мне поздно уже благодарить Вас за братское приветствие меня с днем ангела, но поздравить Вас и с великим всеобщим праздником христианским, и с нарочитым семейным вашим праздником христианским, и с нарочитым семейным вашим торжеством – днем вашего ангела благовременно. Примите же и разделите с вашей почтенной супругой мое сугубое поздравление.

Вы, как пишите в последнем письме, желали бы писать мне чаше, но говорите, что не о чем писать. А у меня напротив: писать есть о чем, но времени не достает для повествования. Поистине, меня столько наделили здесь разными поручениями, что я едва-едва могу справляться с ними. Кроме общих с прочими собратьями дел, епархиальных и синодских, – у меня на руках два Комитета и третья, Вам известная Комиссия по изданию бумаг блаженной памяти святителя Филарета. Последняя, впрочем, Комиссия сколько многодельна, столько же для меня и приятна, и не только приятна, но и весьма полезная. Прочитавши более двух тысяч переписанных листов разных мнений, отзывов, писем и пр., я обогатился новыми, необыкновенно интересными сведениями о трудах и подвигах великого Иерарха. С июля месяца я приступил уже к печатанию драгоценных материалов и к Пасхе, если Бог благословит, выйдет первый том издания, которое печатается в 5000 экземпляров и, следовательно, будет доступно для всех желающих иметь оное. Всех же томов предлагается не менее десяти. Но сверх этого казенного издания, я приступаю к особому, частному изданию писем покойного Владыки к бывшим Обер-Прокурорам, графу А. П. Толстому и А. П. Ахматову. Письма эти мной приобретены в собственность и будут изданы в таком же виде, в каком изданы письма к архиеп. Алексею. Поздравьте меня с таким благоприобретением».

23-го ч. получено было мной письмо из Витебска от прот. Волкова.

Отец протоиерей от 21 декабря писал мне:

«Быть может Вы, Ваше Высокопреосвященство, думали, что я приеду к Вам на празднество 11 ноября; но я лично не желал ехать в Петербург и не мог по моим домашним обстоятельствам, а хлопотал, чтобы Преосвященный⁴²⁰ послал архимандрита Аркадия⁴²¹; пусть бы он предъявил и напомнил о своем существовании. Так нет, ректор Паисий⁴²², отговорил Преосвященного послать депутата и посоветовал ему, что это не деликатно, неприлично, оскорбительно; но он не послушал меня. За то стыдно было ему читать корреспонденцию из Полоцка, как там прилично отпраздновали торжество юбилея Митрополита, тогда как в Витебске ни проповеди, ни речи не было. Непонятный человек – наш Преосвященный… Посмотрим, не будет ли иметь влияние на него Губернатор Долгоруков. Это образцовый человек, как православный христианин и как русский патриот. Мы имеем основания надеяться, что он много полезного сделает для православной церкви и для русской национальности. Благодарим, искренне благодарим Г. Обер-Прокурора Св. Синода, что он, т. е. по его настоянию, взял от нас вредного немца и дал нам православного и русского Губернатора. Панкиляшки, при немце поднявшие было носы выше своих пустых голов, теперь поджали хвосты и – падам до ног… Правду Суворов говорил, что поляка нужно душить, когда он еще в колыбели, – иначе – вырастет и будет вечным врагом Православию и русской национальности.

Наш Губернатор любитель статистики. Пересмотрев все прежде вышедшие памятные книжке Витеб. губернии и не нашед в них сведений об открытии и развитии Православной Полоцкой епархии, лично обратился ко мне с просьбой пополнить этот пробел в памятной книжке на 1885 год. Такого человека, как Долгоруков, и такое приятное предложение я охотно принял и, как сумел выполнил по его программе. Когда готова будет книга, Ваше Высокопреосвященство получите ее и прочитаете о ваших трудах и тех трудностях, которые нужно было преодолеть; о тех неприятностях, какими сопровождались усилия ваши утвердить знамя православия и русской национальности в Витебской губернии; о той пользе, какую принесли Вы и Церкви, и Государству, и той памяти, какую до сего времени все сохранили о Вас.

Выехав на ревизию губернии 8 ноября, губернатор возвратился в Витебск только сегодня; 42 дня производил ревизию Присутственных месть и волостных правлений, не забыл и церквей; посетил каждую церковь и священника, где только был. Очень участно и сердечно относится к положению духовенства.

Вот Вам наши провинциальные новости».

25-е ч. Праздник Рождества Христова. Литургию совершал на своем подворье. Затем после молебна в Исаакиевском соборе, обычные визиты Высшим Властям. В мое отсутствие не мало было у меня поздравителей.

В этот же день я получил с разных сторон 14 приветственных писем. Из них заслуживают сохранения письма лишь некоторых лиц.

Из Твери писали мне: Преосвященный Антонин и А. К. Жизневский.

Вот что писал от 24-го ч. Преосвящ Антонин:

«От всей души и от всего сердца приношу Вашему Высокопреосвященству почтительнейшее мое приветствие с торжественным праздником Рождества Спасителя нашего и мое искреннее желание, чтобы Родившийся на земле Спаситель сподобил Вас много лет встречать и проводить сей праздник в полной и совершенной радости. О сем буду усердно молить Его милосердие завтра, при совершении богослужения в соборе.

Примите Владыко Святый это приветствие и молитвенное желание мое, как доказательство моего глубочайшего уважения и совершеннейшей преданности, с которыми всегда имею честь быть"…

На это письмо отвечал я 27-го ч.:

«Приношу Вашему Преосвященству искреннюю благодарность за благожелательное поздравление меня с праздником. Взаимно и Вас приветствую и прошу передать от меня такое же приветствие о. о. Членам Консистории и о. Ректору семинарии с г. Инспектором. Ответствовать всем и каждому порознь на приветствия не имею никакой возможности. Слишком много приходится мне в каждый праздник получать с разных сторон и письменных и телеграфических поздравлений.

Возложенные на меня Братством поручения относительно приглашения известных высокопоставленных особ к принятию звания Почетных Членов Братства мной исполнены. С утешением читаю в Епархиальных Ведомостях известия об успехах Братства.

А как начинается дело по открытию церковно-приходских школ? Об этом предмете прошу уведомлять меня почаще, как о предмете современном и самом насущном».

От того же 24-го ч. писал г. Жизневский:

«Позвольте, Ваше Высокопреосвященство, принести Вам мои почтительные поздравления с праздником Рождества Христова и с наступающим Новым Годом, а также и душевные пожелания Вам здоровья и благополучия.

Присланные Вашим Высокопреосвященством при записке тридцать пять руб. на Микулинскую церковь, мной получены и записаны на приход под № 34. В настоящее время по нашей книжке находится в банке 2311 руб. и там же по книжке церковной 1190 р. 17 коп.

Н. В. Султанов, которому я сообщил о заключении архимандрита Агафангела насчет способа исправления Микулинской церкви, отвечал мне, что он полагает, что это заключение гораздо более решительное и смелое, нежели основательное. Впрочем, по его мнению, это дело архитектора В. И. Кузьмина, так как он, Султанов, принял на себя археологический надзор. Он полагает, что весной будущего года можно будет приступить к работе по восстановлению Микулинской церкви, так как на 5500 р., он полагает можно довести это дело до конца».

В ответ на это письмо я писал на другой же день:

«Приношу Вам искреннюю благодарность за ваши благожелательные поздравления меня с праздником и наступающим новым годом. Взаимно прошу принять и от меня усердное приветствование и желание Вам всего доброго и полезного в грядущем лете.

Примите также мою душевную признательность за доставление мне фотографических снимков с соборного евангелия. Такие снимки видел я 21-го числа в Обществе Любителей Древней Письменности.

В годичном собрании этого общества был, как я узнал после г. Султанов. Очень жаль, что я не знал о его присутствии там в свое время: я поговорил бы с ним насчет Микулинской церкви. Сообщенное им Вашему Превосходительству мнение о заключении Архим. Агафангела заслуживает внимания.

Слава Богу, что столько уже собрано денег на исправление означенной церкви. Но на этот же предмет мне обещано выдать из Синодских сумм 2000 руб. Следовательно дело может быть, обойдется без сбора с приходских церквей, которые и без того обременены разными налогами на епархиальные потребности.

Не могу не сочувствовать неприятному положению графа А. С. Уварова, но едва ли я могу сделать что-либо к облегчению его положения. Впрочем, постараюсь сделать, что можно.

Простите, Бога ради, что не всегда отвечаю на ваши почтенные и б. ч. интересные для меня письма».

Из Владимира писали мне: преосвящ. Феогност, архиепископ Владимирский, и Секретарь Консистории Гер. Фед. Нарбеков.

Преосвящ. Феогност от 23-го ч. писал:

«Честь имею усерднейшей приветствовать Вше Высокопреосвященство с великим и радостным праздником Рождества Господа и Спасителя нашего Иисуса Христа и с наступающим новым летом благости Божией. Молитвенно желаю, да благодать воплотившегося нас ради Господа выну пребывает с Вами, и да будет наступающий год вполне благоприятным для вашего здоровья и для дел многотрудного вашего служения.

Пользуюсь настоящим случаем, чтобы принести Вам живейшую благодарность за оказанное мне вашей любовью гостеприимство во время недавнего моего пребывания в Петербурге. Как рад был бы я, если бы мне когда-нибудь удалось отплатить Вам за гостеприимство во Владимире, который Вы не необещались мне посетить!

На родине вашей, т.е. во Владимирской губернии все обстоит благополучно. Только многих озадачивают и смущают скудость у народа хлеба в Переславском и Александровском уездах и застой в торговле с сокращением дела на фабриках. Почти все фабриканты должны были сократить производство работ и уменьшить число рабочих на фабриках. Даже Савва Морозов в с. Орехове, говорят, рассчитал и отпустил до 5000 рабочих».

На это братское послание я отвечал 27-го числа в следующих кратких выражениях:

«Исполнивши возложенную на меня другими обязанность, исполняю затем долг моей личной благодарности Вашему Высокопреосвященству за братское приветствие меня с праздником и наступающим новым годом, взаимно и Вас приветствуя от всей души. Мысль о посещении родины и родного Владимира начинает занимать меня; но будет ли она осуществлена, не знаю».

От того же 23-го ч. писал мне Секретарь Владимирской Консистории Г. Ф. Нарбеков. Изъяснивши в первых строках письма обычное приветствие, он продолжает затем:

«Приемлю смелость с сыновьей откровенностью обратиться к Вашему Высокопреосвященству с покорнейшей просьбой. Дело, изволите видеть, состоит в следующем: 7 ноября сего года исполнилось 35 лет службы моей при семинарии и в Консистории. Наш Преосвященный, приняв это в уважение, от 10 декабря за№10274 представил Г. Обер-Прокурору о награждении меня орденом Св. Владимира 3-й степени. Награда эта, по моему мнению, довольно высокая; между тем должность Секретаря Консистории и по классу и по пенсии поставлена очень невысоко, и потому опасаясь, чтобы представление нашего Преосвященного не осталось напрасным, я и осмеливаюсь утруждать Ваше Высокопреосвященство покорнейшей просьбой, сколько можно, посодействовать успеху представления обо мне вашим добрым словом пред Г. Обер-Прокурором, или по крайней мере пред Г. Директором Канцелярии его Иваном Александровичем Ненарокомовым, от которого, говорят зависит все дело. Впрочем, все это Вашему Высокопреосвященству лучше известно. Сам же я, по совести могу сказать, 35 лет прослужил честно; служил при 4-х архиереях и ни от одного не получал не только замечания, но и не видел даже недовольного взгляда. Ревизовавший в нынешнем году нашу Консисторию Вл. К. Саблер прямо сказал нам, что в нашей Консистории встретил первую по исправности и быстроте исполнения дел. За 35 лет я заслужил только 228 руб. пенсии, с которой должен умереть с голоду, и чин коллежского советника, тогда как мои ученики уже статские советники, притом из рядовых семинаристов и служащие не где-нибудь на видных местах, а напр., в должности Секретаря Владимирской Градской Думы. Таким образом местное Городское учреждение дает служащим в нем больше, нежели Государственное учреждение – Духовная Консистория. Простите великодушно, что обременяю внимание Вашего Высокопреосвященства своим многоглаголанием.»

26 ч. получено мной из г. Харькова письмо от прот. С. А. Иларионова, который от 24-го ч. писал мне:

«Приветствую Вас с праздником Рождества Христова. Помолитесь, Владыко Святый, да воссядет, по слову пророка, правда и множество мира, да будет благоволение Отца небесного к людям и ко мне недостойному!

На днях получено мной письмо из Кубанской области села Покойного от священника Сежелуцкого – моего родственника, в котором между прочим он пишет, что по поручению Преосвященного Германа⁴²³ производил раскопку Маджар древней столицы Капчакского Царства; развалины эти находятся в пяти верстах от его селения. Известие это меня заинтересовало, потому что в Маджарах пребывали некоторые время мощи Св. Благоверного Князя Михаила Тверского, пред которыми Господь удостоил и меня помолиться и участвовать в обнесении этой Святыни вокруг Тверского собора. При раскопке нашли только камень с изображением восьмиконечного креста, и обозначилось мест, где был храм, углублением, имеющим вид тоже восьмиконечного креста. Раньше года три, священник Сежелуцкий нашел там вазу об осьми ручках красной меди, каменную банку на подобие ступки и несколько каменных плит частью из белого мрамора с древними надписями. Археологический Съезд, бывший в Тифлисе, разобрал эти надписи, и оказались письмена: арабские, мадьярские и кипчакские. В нынешнем году одну надпись представил в VI Археологический Съезд, бывший в Одессе при Новороссийском Университете.

Владыка наш⁴²⁴ для образования публики начал беседы по субботам на всенощных и избрал церковь в Институте благородных девиц. Декабря 1-го, 8-го и 15-го говорил о различии между образованием и просвещением, о том, что истинное просвещение заключается в познании Бога «да знают Тебе единого Истинного Бога и Его же послал еси Иисус Христа», – 3-я беседа, особенно поразительная, была о безверии нашего времени. Публики было немного, но самая избранная, начиная с губернатора, вице-губернатора и других почетных лиц.»

27-го ч. получил я письмо от Ректора Моск дух. акад., прот. С. К. Смирнова. От 24-го ч. писал он в ответ на мое письмо от 11-го числа:

«Имею честь принести Вам усерднейшее поздравление с великим праздником Рождества Господня и желаю Вам препровождать оный в совершенном здравии и полном благополучии.

Я полагал, что Вы дни торжества проведете в своей пастве и имел мысль повидаться с Вами в Твери. А в Петербурге для Вас отдыха не будет, по всей вероятности, потому что у Вас на руках бумаги Митрополита Филарета, от которых Вам трудно будет оторваться. Интересно знать, далеко ли подвинулись ваши работы по этому предмету.

Душевно благодарю Вас за дорогое письмо ваше, которое было истинным подарком к сорокалетию моей службы.

Я окончил дневник А. В. Горского и пришлю Вам отдельный оттиск. В последнем отделе дневника, который печатается в 1-й книжке, описываются ваши академические времена. Из дневника 1867 и 1869 годов немало пришлось выпустить, частью по указаниям сверху, частью по признанным мной самим неудобствам предавать гласности сведения о людях еще живущих, или недавно отшедших, каковы напр.: митр. Иннокентий⁴²⁵, Арсений⁴²⁶ и В. Б. Бажанов⁴²⁷.

Спешу на почту и пока должен прекратить писание, в чем прошу прощения. Буду писать вскоре».

28-го числа получил я письмо из Москвы от А. П. Ушаковой, которая писала мне в день праздника 25-го числа:

«Приношу Вам, дорогой, многоуважаемый Владыка самые живые и искреннейшие поздравления с великим праздником Рождества Христова и, земно кланяясь, прошу святительского благословения вашего на восходящий уже 1885 год. Если Богу угодно будет, то начну я новый год приемом Знатнейшей из Цариц, т. е. Самой Царицы неба и земли, в Ее чудотворном образе, – Иверской Богоматери!..

Я все это время стояла у самого дна мутного потока человеческих страстей. Умерла знакомая Вам кн. Волконская⁴²⁸. У нее была титулованная любимица, которая, не смотря на железный характер и силу ума и воли почившей, лепила из нее как из воска и глины. Положено было за непреложное сделать ее своей преемницей, и так как в это дело были вмешаны высокие лица Двора, высшей церковной Иерархии, аристократы Пб и Москвы, даме фешенебельного круга и неизбежные нигде личности темной плутократии, то дело в сущности простое, представляло большой интерес, кто будет победителем в этом турнире? Господь упростил все эти хитрый основы и победу одержала не состязавшаяся, т. е. игум. Ивановского монастыря, на которую менее всех думали. Для многих лиц общества Москвы эта было «ballon d'essai» характера Митрополита, о котором до сих пор не имеется точного определения. Все время это для моей души было очень жутко: все эти перипетии разыгрывались между лицами, не знакомыми, но истинно, Владыка, не смотря на письменные факты, не верится, и не могу переварить, как человек в иноческом платье, умный, боящийся и любящий Господа, не смертном одре в полной памяти, видя, что ничто не берет, и не хотящий любимицу делать начальницей, пишет Митрополиту на свою духовную дочь, казначею Монахиню Зосиму, которая 14 лет управляла, и о которой Матушка за несколько месяцев до смерти, при всех своих родных и знакомых, княж. Горчаковых и прочих, выразилась так: «у меня казначея – выродок по своей баснословной честности и праведности, – другой такой Зосимы нет». И это правда! Надо сказать, что Монахиня Зосима при смерти было заболела, и ждала доктора. Так игумения при всех говорила ему: «спасите мне Монахиню Зосиму, я ничего для того не пожалею; как я буду жить без Зосимы!.. И точно, между нами говоря, Монахиня Зосима заработала игумении полтораста тысяч… И вдруг после всего игумения пишет Митрополиту: «прошу отстранить казначею, а назначить после моей смерти Зиновию так как казначея ни к чему не способна» С горя монахиня Зосима чуть не умерла, что ее так аттестовали Митрополиту, рассчитывая, что он еще вновь и мало кого знает. Как хотите Владыка, ведь как и не огорчится и не возмутиться такими делами от высоких – иночествующих, от тех людей, от которых ждешь поучиться всему великому и высокому».

29-го ч. писал я во Владимир преосвящ. Иакову:

«Я повинен Вам за приветственное послание ваше от 28 сентября. Простите, что до сих пор не отвечал Вам на него. На меня здесь так много возложено служебных послушаний, что я почти вовсе не имею свободного времени для частной переписки. Одна комиссия по изданию бумаг покойного святителя Филарета ежедневно берет у меня по несколько часов. в течение года я прочитал более двух тысяч переписных листов разного содержания, большей частью, весьма интересного, а при печатании каждого листа сам читаю дважды корректуру. Приступивши к печатанию столь драгоценных материалов с июля месяца, я напечатал уже более 20 листов; к Пасхе, быть может выйдет 1-й том, а всех томах предполагается не менее 10-ти. Помолитесь, Владыка, чтобы Господь помог мне благоуспешно совершить этот важный труд в честь и славу великого Святителя.

Светло праздновали мы юбилейное торжество первостоятеля всероссийской Церкви, при небывалом в северной столице стечении иерархов. Следовало бы воспользоваться этим собранием епископов для рассмотрения и разъяснения наиболее важных современных вопросов по делам церковным, и воспользовались, но недостаточно. Было только два собрания; одно неполное в квартире Обер-Прокурора, а другое общее в покоях Новгородского Владыки. Результаты этих собраний остаются еще пока в канцелярии Синодской».

В этот же день в Москве скончался председатель Археологич. Общества, граф Алекс. Серг. Уваров⁴²⁹.