1883 г.
1 января. По возвращении из кафедрального собора и по принятии личных поздравлений с новым годом, я получил письмо из СПб.
От 31-го декабря минувшего года писал мне вызвананый в СПб на чреду священно-служения архимандрит Успенского Желтикова монстыря о. Гавриил:
«Ваше Высокопреосвященство!
С 29-го декабря 1882 года Бог привел объясняться с Вами не лично, но письменно. И прежде всего сообщаю Вам, что я прибыл в Александро-Невскую Лавру в 10-ть часов утра и желал поскорее увидеть отца Наместника Лавры812, но, по случаю отпевания богатого купца отцом Наместником в этот день, я не мог видеть его лично, а объяснился с ним чрез келаря, который отвел мне и временную одну комнатку и посоветовал, когда явиться к Владыке, Митрополиту Исидору. По принятому обычаю можно было явиться к Владыке и вечером, что я и сделал, отправившись к нему в 6-ть часов. Владыка Митрополит принял меня в своем кабинете; на мое представление, не вставая со стула и с делом пред глазами, отвечал мне: «да я знаю о твоем приезде». Затем начал речь о моей семинарской службе, о монастырской службе, Где прибавил: «наверно тебе скучно в монастыре». Советовал побывать мне у Наместника, который отведет мне и помещение и укажет, в какой экспедиции заниматься в консистории, сколько назначено проповедей (2 в год), и в конце краткой беседы со мной благословил, на водворение в Лавре. О. Наместником я принят был вечером в 9-м часу и побесдовал с ним с полчаса; простившись с ним в 10-м часу вечера, возвратился я в свою на первый раз неприглядную квартиру.
Утром 30 декабря, при 30-ти градусном морозе, отправился с визитами, – и прежде всего к высокопреосвящ. Митрополиту Иоанникию, на Троицкое подворье, прекрасное по наружному фасаду, великолепное по убранству покоев. Дом митрополита превосходный. Владыка Иоанникий принял меня ласково, сам сел на диван, а меня посадил в гостиной на кресло; от него узнал, что я назначен на чреду священнослужения по особенной рекомендации Высокопреосвящ. Платона813; говорил мне, что будем часто видеться при служении Исаакиевском соборе и в конец визита благословил меня, провожая несколько по комнате. От Владыки Иоанникия отправился на Литейную к Обер-Прокурору Св. Синода которыми, за болезнью не был принят. Отсюда отправился на Сергиевскую улицу к протопресвитеру Бажанову814. Дом у Василия Борисовича незавидный, вход неторжественный. Видно, что человек деньги копит. Протопресвитер Бажанов принял меня ласково, посадил с собою на диван, спрашивал о моей личности, распрашивал о Тверских его знакомых; после непродолжительной беседы я оставить сего старца, который вышел ко мне в плохом подряснике, пожелал мне благополучного пребывания в С.-Петербурге. Из Сергеевской улицы я поехал на Васильевский остров к Высокопреосвященнейшему Митрополиту Платону. Дом, занимаемый им, не очень привлекательный; вход в него парадный – бедный, видно, что мало приложено к нему рук. Этот добродушный старец приняв меня, как давно извстного и, как он выразился в шутку, «умеющего хорошими обедами угощать». Усадил меня на кресло и сам сел рядом со мной на другое кресло благодарил Вас за поклон и письмо: откровенно сообщил мне, что по его рекомендации я вызван в С.-Петербург. Прочие члены Синода желали какого-то Московского архимандрита Афанасия, но он настоял, чтобы меня вызвать. Преосвящ. Митрополит Исидор возражал: быть может он некрасив, нужно являться в Петропавловский собор для Богослужения в присутствии царских особ. Владыка Платон уверял что я – человек хороший. Беседа наша продолжалась минут 10-ть. На прощаньи Владыка просил меня к себе вечером чай кушать и проводил меня до самой выходной двери. На пути сказал мне, что Св. Синод нуждается в монашествующих, некого, говорить, посылать в викарные. От Владыки Митрополита Платона заехал отдать последний визит в 1-м часу преосвященнейшему Леонтию Варшавскому, который на мои слова, что Бог привел мне и еще видеть С.-Петербург, ответил «вот радость какая», затем расспрашивал; где я обучался где служил; при прощании благословил меня на занятия, которых, сказал, немного будет: «Вам почти нечего будет делать». Этим визитом в 30-й день декабря и кончил свои визиты.
Остаюсь в добром здравии перебирающийся из небольшой комнаты в свои покои, нижайший послушник и богомолец».
2-го ч. писал я в Москву преосвященному Алексию епископу Можайскому:
«Приношу Вам усерднейшую благодарность за поздравление с праздником Христова Рождества.
В свою очередь братски приветствую Вас с новым летом благости Господней; да ниспосылает на Вас Отец Небесный в наступившем лете вся благая, яже к животу и благоуспешному продолжению служения Святой Его Церкви.
Примите вместе с тем, Преосвященнейший мою, сердечную искреннейшую благодарность за ваше братское радушное гостеприимство. Москва оживила меня. Я возвратился из нее с обновленными силами, и как-то спокойнее, и благодушнее стал смотреть на здешние провинциальные дрязги и сплетни.
Вы снова приглашаете меня в родную Москву; очень бы рад, но скажите, когда же именно и в каком порядке, предполагается совершать юбилейное торжество в честь Святителя815. Получены ли на этот счет из Петербурга какие-либо определенные инструкции?
В Твери мы уже исполнили 27 ч. священный долг поминовения о приснопамятном иерархе, как Вы увидите из Епарх. Ведомостей, которые, надеюсь, Вы уже получаете.
Весть о болезни преосвящ. Михаила очень прискорбна. Из газет видно, что управление академическими делами временно передано в другие руки. Дай Бог, чтоб это было не на долго».
3-го ч. писал я в Киев профессору академии Александру Дмитр. Воронову.
«Примите кое усердное поздравление с наступаюшим новым летом благости Господней. Да обновит Владыка лет и времен ваши силы и вашу ревность к подвигам на поприще вашего ученого делания.
Незадолго пред праздником был я в Москве ради совещания с врачами окулистами, и, слава Богу, не без пользы возвратился оттуда.
Из Москвы простирался и до Лавры и посетил свое прежнее академическое жилище, проведши ночь в ректорских покоях. Сергий Константинович816, испытавши осенью болезнь, показался мне далеко не таким веселым и благодушным, каким я знал его прежде. В академии мне представлен был целый полк Тверских студентов-человек около 20-ти. Из этого можно заключить, что Тверская семинария не скудна интеллигентными силами.
В Москве и Лавре готовится юбилейное торжество в память великого иерарха Филарета, но, когда, именно, совершено будет это торжество и в чем оно будет заключаться, с точностью еще неизвестно Я у себя в Твери совершил уже 27-го молитвенное поминовение о присно-памятном святителе».
4-го ч. получил я из Москвы от Прокурора Судебной Палаты Сергия Сергеевича Гончарова телеграмму следующего содержания:
«Поздравляя с новым годом спешу уведомить Ваше Высокопреосвященнство что Палата утвердила решение Окружного Суда по делу Бобровой.
Прокурор Палаты Гончаров817».
На такое приятное извещение я в тот же день ответствовал Его Превосходительству в следующих выражениях:
«Взаимно приветствуя Ваше Превосходительство новым годом и вместе с тем Монаршею милостью, приношу Вам глубокую благодарность за добрую весть».
5-го ч. получены были мною письмо из Тифлиса и телеграмма из Москвы.
Из Тифлиса писал мне от 28-го декабря преосвященный Экзарх Грузии, архиепископ Павел818:
«Приветствуя Ваше Высокопреосвященство с наступающим новым годом, молю Господа Бога, чтобы Он в новом лете Своея благости дал Вам новые силы для благоплодного делания на пользу Св. Церкви и во спасение Ваше и сохранил жизнь вашу на многие лета в добром здоровье.
Неоднократно выказанное Вашим Высокопреосвященством внимание к моим просьбам вновь дает мне смелость побеспокоить Вас своею покорнейшею просьбою. К Вам недавно поступило прошение прихожан Троицкой Церкви г. Весьегонска о возведении в сан диакона на псаломщичей вакансии псаломщика той церкви Павла Кудрявцева. Кудпявцев – брат мужа моей сестры-вдовы, находящией в нем защитника во дни своего вдовства, и вообще – человек очень хороший, весьма уважаемый своим приходом. Все это побуждаем меня принять в нем участие покорнейше просить Выше Высокопреосвященство о рукоположении его в диакона, если только не встретится к тому препятствий. Исполнением моей покорнейшей просьбы вновь премного меня обяжете.
Прося святительских молитв ваших, с глубочайшим почтением и совершенною преданностью и братскою во Христе любовью имею честь быть»…
Из Москвы преосвящ. Алексий обратился ко мне с следующею телеграммою:
«Юбилейное торжество Митрополита совершится девятого января, просим принять участие служением и присутствием в собрании».
На эту телеграмму мною дан был ответ 7-го числа в следующих выражениях:
«По вашему приглашению завтра, курьерским поездом, вызжаю, из Твери; прошу позаботиться о ризнице для служения».
6-го ч. получил я письмо из Москвы от А. П. Ушаковой. Она писала от 5-го числа:
«Поздравляю Вас добрый Владыка с новым годом. Помните-ли Владыка, как в апреле или конце марта 79-го года Вы недовольны были мною за предсказания Вам всего хорошего, счастливого удачного при переходе на Тверскую епархию. Вы были огорчены, скорбели, уезжая из блестящего Харькова, а я, вместо сочувствия Вам, только радовалась: внутренний голос как бы говорил мне, что все, что делается по воле Божией, помимо, или вопреки даже желания человека, – все будет ему во благо и будет во всем у него носить печать благословения Божия. Вот и ваше теперь дело о доме819 – какое большое, важное дело, а, слава Богу, выиграно. Вы в Твери любимы, уважаемы! Москва приветствует Вас как своего любимого соседа, и как бы «соотечественника – собрата»! В СПб. также по милости Господа Вас узнали и оценили. Здешний Ген.-Губернатор Кн. Долгоруков Вас так приветствовал и провожал как своего духовного отца (преемника вашего по Харькову Преосв. Амвросия). Теперь Бог даст Вы исполните свое желание – устроите свою Крестовую Церковь; а Вы эти труды любите! Да, поверьте, что Бог всем Вас утешит и исполнит во благих все желания сердца вашего.
А читали Вы, какой случай с Преосвящ. Рязанским820? – Он служил и потом благословлял народ; в числе всех подошел один (оказался причетник) и, получив благословение, вместо того чтоб приложиться к рук, до крови укусил руку. Подумайте, какой ужас! – Вот времена!
Прилагаю еще вырезку только не драматического свойства про 2-х преосвящ. – не безъинтересную».
В приложенной при письме вырезке из Соврем. Известий читаем:
«Замечательный вообще, для казанцев в особенности, контраст представляют здешние владыки. Недавно прибывший сюда архиепископ казанский Палладий821 – высокоученый, солидный, деликатный, с изысканными манерами, с благими начинаниями, плодом которых явились по праздникам в церквах духовные собеседования, к которым привлечены священники напрасно старавшиеся сложить труд этот на дьяконов. Владыка, как подобает монаху, сухой, бледный, трудолюбивый до того, что сам читает акафист св. Гурию, по четвергам, что прежние никогда не делали, и ввел учащенную коленопреклоненную молитву.
Викарий Чебоксарский Кирилл822, напротив, с самою здоровою наружностью и буквально воплощенная простота и доброта. Простой народ стремится к службе последнего и очень им доволен; на службе его не встретите ни одной так называемой мироносицы, этой новой язвы религии, так как большею частью эти барыньки себе на уме... Он в соборе; но ныньче и там им не везет».
7-го ч. обратился я в Спб. к Высокопреосвященному митрополиту Московскому Иоанникию с телеграммою следующего содержания:
«Получив от преосвященного Можайского приглашение к участию в юбилейном торжестве в память святителя Филарета, прошу вашего благословения на совершение в Москве священнослужения».
В тот же день получен был мною такой милостивый ответ:
«Господь да благословит!»
Вечером получена мною из Москвы от преосвященного Можайского телеграмма такого содержания:
«Архиерейские служения: в Успенском Никодиме823, Архангельском – Иоанн824, Чудове – Вы; паннихиду все в Чудове; заседание общества любителей в Думе; просим Алексий».
8-го ч., в 7 часов утра, с курьерским поездом, я отправился в Москву, для принятия участия в юбилейном торжестве, по случаю столетней годовщины дня рождения в Бозе почившего (19 ноября 1867 года) приснопамятного святителя православной церкви, Московского митрополита Филарета. По прибытии в Москву я остановился в прежней квартире, т. е. в Высокопетровском монастыре. Здесь меня уже ожидали преосвященные: Алексий еп. Дмитровский, и Иаков, еп. Муромский, викарий Владимирский, приехавший в Москву с тою же целью, как и я. Из Петровского монастыря все мы трое отправились к Генерал-Губернатору, князю Владимиру Андреевичу Долгорукову Князь был не в спокойном духе. Он выразил преосвященному Алексию крайнее негодование на Общество Любителей. Духовного Просвещения, возбудившее мгысль о настоящем юбилейном торжестве, за то, что оно благовременно не известило его о дне празднования этого юбилея. Вследствие сего князь Владимир Андреевич, назначивши на другой день, 9-го числа, бракосочетание какой-то своей родственницы, не мог присутствовать в этот день на юбилейном акте. Покойного Владыку Филарета, говорил князь, я чтил как родного отца.
В 6-ть часов вечера, вся Москва огласилась торжественным звоном к всенощному богослужению, – что в зимнее; время составляет здесь явление необычайное. Я служил всенощную в Алексеевской церкви Чудова монастыря вместе с преосвящ. Алексием. Он выходил на литию, а потом я вместе с ним на величание в честь празднуемого на другой день святителя Московского Филиппа.
9-е ч. Воскресенье. В 9 часов начался благовест к поздней литургии; в Чудовом монастыре, в Успенском и Архангельском соборах служение было архиерейское. В Чудове монастыре литургию совершал я соборне с преосвященными Иаковом и Алексем; в Успенском соборе служил преосвящ. Никодим, архиепископ Фаворский; в Архангельском Иоанн, бывший епископ Алеутский. На паннихиду после литургии собрались в Чудов монастыре все архиереи, в том числе преосвященный Порфирий825, управлявший тогда Новоспасским монастырем. При этой торжественной паннихиде присутствовал г. Генерал-Губернатор и много военных и Гражданских чинов, а также немало и представителей ученой интеллигенции.
После краткого отдыха в Митрополичьих покоях Чудова монастыря, где предложен был чай и завтвак, отправились мы в Городскую Думу, где в обширной зале при множестве духовных и светских лиц в честь присно-памятного святителя Филарета открылось учено-литературное торжество. После пения церковной песни: Днесь Благодать Святого Духа нас собра, председатель Общества Любителей Духовного Просвещения, маститый протоиерей И. Н. Рождественский826 открыл акт своею речью, в которой объясниил отношения к этому обществу почившего архипастыря. За ним взошел на кафедру преосвящ. архиепископ Фаворский Никодим и обратиля с речью, в которой раскрыл высокое знание почившего Московского иерарха не только для русской церкви, но и для всех восточных церквей. Далее прочитал речь от имени Московского Университета профессор, протоиерей А. М. Иванцов-Платонов. За ним говорил депутат Тверской епархии протоиерей В. Ф. Владиславлев. После него прочитано было еще несколько речей. Наконец, вступивши на кафедру, я обратился к почтенному собранию с следующею речью:
«Преосвященнейший архипастыри! досточтимые о Господе Отцы и боголюбезные чада Московские церкви!
Приняв ныне, с соизволения архипастыря Москвы, молитвенное участие в церковном поминовении в Бозе почившего великого иерарха и святителя Московского, моего рукоположителя и покровителя преосвященнейшего митрополита Филарета, чем могу помянуть его еще и что моту сказать в похвалу ему в настоящем торжественном собрании чтителей его священной памяти?
Бывши, в продолжении 16-ти летнего моего служения в Москве близким свидетелем великих трудов и славных, хотя и прикрываемых иногда глубоким смирением, дел приснопамятного святителя, я мог бы многое поведать о нем; но чтобы я ни сказал о его, например высоком, богопросвещенном разуме, о его глубоко-религиозном и нравственном характере о его мудром управлении Московскою паствою, о его, наконец, великих заслугах для православной церкви и отечества, – я не сказал бы, конечно, ничего нового, особенного, после того, что уже было говорено и писано о его необыкновенно высоких достоинствах и заслугах еше при жизни его, по поводу празднования 50-ти летия827 его в сане епископа, и при его блаженной кончине, и что наконец слышали мы здесь в настоящие минуты.
Если я и могу сказать теперь о почившем архипастыре что-либо особенное, то разве о его личных отношениях ко мне в продолжении моего многолетнего под его отеческим покровительством служения. Да, много было мною испытано на себе великих милостей со стороны благостного архипастыря, много получено от него мудрых совтов и наставлений, много отеческих вразумлений и предостережений. И все эти наставления и вразумления доныне хранятся в моей душе как драгоценное наследие и служат для меня на всех путях моей дятельности руководственными правилами. Я всегда и пред всеми возносил благодарение Господу, что Он, премудрый и всеблагий, судил мне, по окончании высшего духовного образования828, начать поприще обшественного служения под руководством столь мудрого и благопопечительного архипастыря, каков был святитель Филарет.
Повторяю и теперь пред сим торжественным собранием мое глубокое благодарение всеблагому и премудрому Промыслителю-Господу и свидетельствую мою живейшую сыновнюю признательноость в Бозе почившему незабвенному святителю Филарету. Да будет ему от меня вечная память!»829.
В заключение председатель общества о. протоиерей Рождественский в краткой речи выразил благодарность участвовавшим в праздновании своим личным приутствием, заявив при этом о намерении общества – устроить великому юбиляру духовный памятник – издать Сборник, в котором очерчены будут, по возможности управление его Московскою паствою особенные его труды. По важнейшим отраслям его Иерархической и ученой деятельности830.
Заседание окончилось пением певчими задостойника: о паче ума… в 4 часу пополудни831.
При выходе из собрания, я встретил здесь очень много старых знакомых, но между ними подошел ко мне незнакомый человек и благодарил меня за книгу: «Воспоминания об архиепископе Леониде». Оказалось, что это тот почтенный аноним, который в 1878 г. прислал мне в Харьков пространное письмо, в котором превозносил похвалами мою книгу832... Я увидел пред собою человека высокого ростом, средних лет, с проседью в бороде, но кто он, неизвестно. На мой вопрос о его звании и профессии он не дал ответа.
Затем, у преосвящ. Алексия был обед для одних архиереев. Много пришлось мне тут побеседовать с старым знакомым, преосвященным Порфирием (Успенским).
Вечер провел я у графини Анны Георгиевны Толстой. Здесь встретил я мало мне знакомую даму (княжну Голицыну, в обществе известную под именем: Сапфиры, по причине ее красивых глаз сапфирового цвета). Она все время вела речь о проповедях покойного митрополита Макаррия и весьма строго (хотя и не вполне справедливо) критиковала их.
По возвращении домой, я нашел у себя Попечителя Виленского учебного округа Н.А. Сергиевского, приехавшего в Москву на юбилейное празднество своего двоюродного деда – великого Филарета. Он горько жаловался на свое тягостное положение среди поляков в Вильне и думал даже оставить службу, однакож до сих пор остается там833.
Между тем, мне подана была от А. П. Ушаковой записка, в которой я прочитал следующее:
«Благословен грядый во имя Господне.
Ну вот, опять архипастырь Тверской призван святителями Московскими! И к какому дню! 9-е января – память святителя Филиппа, одного из четырех столпов Москвы. В Успенском соборе окончилось славное, великое служение Святителя Церкви Русской, мучеником за веру, правду, любовь к Господу и родине; – выехал он из этого собора, чтоб начать страдальческий мученический подвиг свой и окончить святую жизнь – в Твери.
9-го января назначено празднование 100 лет дня рождения Приснопамятного иерарха Божия Филарета Московского. Все сочувствуют этому торжеству; в Москве и в СПб. (думаю, что и везде в России) – забилось одно русское сердце – почтить память Святителя, столь любившего Церковь Православную и столь долго, много и мудро потрудившегося для нее. Из высших сотрудников покойного Владыки теперь – Архиепископ Тверской, его бывший викарий. То кому же ближе и быть во главе празднования как не ему? 9-е янв. – Святителя Филиппа, породнившая своею мученическою кончиною в Отроче монастыре Тверь с Москвою, – одинаково должно чтиться в обоих городах. Митрополит Филарет был также Архипастырь Твери. Со всех сторон – праздник за Вами, Владыка Святый. Радуюсь о Господе и приветствую посылаемой заздравной просфорой приезд ваш.
А я простудилась и сегодня, хотя больная, пойду помолиться в храме Обители. Приведет ли мне Господь принять благословение ваше, – не знаю. Да будет воля Божия! Уж простите, если не так хорошо изложила мысли и чувства души моей, и помолитесь за грешную рабу Божию».
Утром, в Митрополичьих палатах Чудова монастыря встроился я и познакомился с профессором канонического права Моск. Университета, Алексием Степановичем Павловым834. Это – знаменитость своего рода в ученом мире. Павлов воспитанник Казанской дух. академии; по окончании курса, был оставлен в академии на должности Бакалавра. Затем приглашен был в Новороссийский Университет на кафедру Канонического права. Оттуда перешел в Московский университет.
В 12 часов я выехал из монастыря и был у преосвящ. Никодима, архиеп. Фаворского на Иерусалимском подворье. Здесь встретил я редактора газеты «Восток» Н. Н. Дурново, К. К. Леонтьева, бывшего консула в Солуни (потом Члена Цензурного Комитета) и двух греков – из Парижа. Преосвященный предложил мне кофе по восточному обычаю.
Отсюда отправился в Богоявленский Монастырь к преосвященному Муромскому Иакову. Он сказывал, что у него хранятся письма покойного митр. Филарета к преосвященному Могилевскому, архиеп Евсевию835, которому, по болезни, помогал в это время управлять епархиею преосвящ. Иаков. У него же в руках до 500 писем к преосвящ. Евсевию от разных других архиереев. Преосвященный передавал при этом, что на Московскую кафедру, по смерти Макария, имелся будто бы в виду архиепископ Могилевский Евсевий.
11-го ч. в 11 час. был у Прокурора Судебной Палаты С. С. Гончарова. Он принял меня в своем кабинете и рассказывал, между прочим, историю разыскания денег, похищенных из Опекунского Совета чиновником Хмельницким, затем показывал мне залы заседаний Судебной Палаты – Екатерининскую овальную и Митрофановскую (так названную от имени известной игумении Митрофании, которую в этой зале судили). – Был затем в Екатерининской церкви Вознесенского монастыря, превосходно возобновленной, и оттуда зашел к игумении Сергии (княг. Волконская)836, которая предложила мне чашку кофе. Из Кремля проехал на Пoвapcкую к дoчepи H. П. Киреевской Марии Ивановне Бологовской; у нeй завтракал.
В 2 чaca обедал дома с протоиереем С. И. Зepновым.
Вeчepoм был я у пpeocвящ. Aлeкcия вместе с пpeocвящ. Иаковом и пpoтoиepeeм М. Д. Никольским837 (моим земляком).
В oтcутcтвиe мoe из дому приезжал ко мне peктop Московского университета Николай Саввич Tихoнpaвoв с пpиглaшeниeм на унивepcитeтcкoe пpaзднecтвo на дpугой дeнь, по случаю хрaмoвогo пpaздникa в Университетской церкви. – He заставши мeня дома, оставил пeчaтный пригласительный билет.
12 ч. утpoм в 10-м часу посетил мeня пpeocвящ. Hикoдим, apхиeп. Фаворский. Жаловался мне на расстройство cвoeгo здоровья и на cкуднoe coдepжaниe. По избpaнии нового Терусалимского патриарха, намеревался оставить Москву и поселиться в Константинополе; между тем, жpeбий избpaния на пaтpиapший пpecтoл пал на самого. Это пpoизoшлo, как известно, не бeз влияния Рoccии.
Проводивши этого высокопочтенного гостя, я отправился на пpaздник в Унивepcитeтcкую цepкoвь. Литуpгию совepшaл пpeocвящ. Aлeксий, при участии Настоятеля цеpкви, пpoтoиepeя H. А. Сepгиeвcкого и др. – О. Сepгиeвcкий paсcудил почeму-тo, вместо собственной проповеди, прочитать Слово в Бозе почившего митрополита Филарета, говopeннoe им в 1837 году по ocвяшeнии хpaмa св. мученицы Taтиaны, в котором совершалось Бoгocлужeниe838.
По окончании литуpгии и затем мoлeбнa последовал в Унивepcитeтcкoм зале тopжecтвeнный акт на кoтopoм пpисутствовал Генерал-Губернатор и другие знатные особы. На акте читана была opдинapным пpoфeсcopoм В. А. Лeгoниным839 речь: «О paсcтpoйcтвaх выражения cубъeктивных состояний (афазия) в судебно-медицинском отношении». – Затем Ректором Университета H. С. Tихoнpaвoвым читан был отчет о состоянии М. Университета за 1882 год. В отчете этом г. Тихонравов коснулся покойного профессора С. М. Соловьева, по поводу поставления в Университетском зале его портрета, и тут же публично обратился ко мне с изъявлением благодарности за радушный прием в своих кельях, когда я был синодальным ризничим, прием, оказываемый покойному историку, при занятиях его рукописями Синодальной библиотеки.
Студенты, недовольные за что-то на Ректора, имели намерение выразить ему на акте свое неудовольствие какою-то демонстранциею, но мое, неожиданное для них присутствие разрушило их план. У них явилось настолько деликатности, что они, в присутствии приезжего посетителя оставили без исполнения свой замысл против своего начальника.
После акта были мы с преосвящ. Алексием у профессора Богословия протоиерея Н.А. Сергиевского на завтраке.
13-го числа получил я из Твери телеграмму следуюшего содержания:
«Города Торжка женского монастыря казначея с сестрами покорнейшее прошение: просим позволения погребсти усопшую игумению Мартирию внутри ограды монастырской. Казначея Иоанна и сестры; резолюции ожидаем через Консисторию».
Тогда же дан мною ответ на имя Секретаря Консистории:
«Разрешить погребение Новоторжской игумении внутри ограды монастырской».
14-го ч. после ранней литургии, был еще раз в Кремле для поклонения Святыне.
В 5 часов обед у Генерал-Губернатора. К обеду приглашены были кроме меня и преосвящ. Алексия, Высокопетровский архимандрит Иосиф – мой странноприимец.
После обеда в 8½ часов, с курьерским поездом оставил гостеприимную столицу и в 12½ часов ночи благополучно прибыл в Тверь.
Здесь нашел я два письма: из Харькова и Самары.
Из Харькова писал от 10-го числа протоиерей С. А. Иларионов:
«Смиреннейше приветствую Вас с наступлением Нового Года и сердечно желаю Вам здравия душевного и телесного и полного спокойствия в многотрудной вашей и неустанной пастырской деятельности. Благословите и меня благостнейший Владыко, с моим семейством и помолитесь, да дарует Господь каждому из нас жить и трудиться честно до того нового лета, где живет правда.
Владыка840 наш более и более сближается с паствою. С терпением и любовью рассматривает дела и часто разрешает остроумно служить постоянно в соборе за исключением редких случаев, когда остается служить в монастыре. На праздниках Р. Хр., по приглашению Сумских граждан, ездил в г. Сумы и служил там 28 и 29 ч., говорил две проповеди в соборе и Троицкой церкви и особенно трогательную речь сказал в Сумской классической Гимназии, где были собраны ученики всех учебных заведений и женская гимназия. Подробности этой поездки Владыка поручил мне написать и отослать в Редакцию Епархиальных Ведомостей, что я исполнил, и Ваше Преосвященство изволите прочитать в ближайшем номере.
В Сумах о Вас живет добрая память; с благодарностью вспоминали о Вас в домах Харитоненка и Суханова841, а Благочинный протоиерей Никольский842 передал Преосвященнейшему Амвросию некоторые факты отеческой любви вашей при управления Харьковскою епархиею.
Января 9-го владыка служил панихиду в соборе, по случаю совершившегося столетия от времени рождения Митрополита Филарета и сказал речь».
Из Самары от 3-го ч. писала мне дочь генерал-лейтенанта Мария Кондратьевна Бабст, сестра профессора Москов. Университета И. К. Бабст († 5-го июля 1881 г.):
«Ваше Высокопреосввященство!
Бога ради, простите меня великодушно, что осмеливаюсь писать к Вам и утруждать Вас моей покорнейшей просьбой. Быть может, обращение неизвестной особы к Вашему Высокопреосвященству есть поступок слишком смелый; но чем он смелее покажется в глазах равнодушных людей, тем доказательнее проявится безъисходность и отчаянность моего теперешнего положения. Дочь генерал-лейтенанта, получившая в Риге отличное образование, с юности привыкшая к жизни вполне обеспеченной, до 20 лет не знала я ни нужды, ни горя. На двадцать первом году своей жизни лишалась я дорогого моего отца, и с той самой поры бодро ступив на тернистую стезю труженицы, я около 25 лет занималась в Самаре обучением благородных детей. Дело это шло у меня так успешно, что я не только могла себя содержать прилично; но даже имела возможность на свои трудовые денежки ежегодно содержать несколько бедных семейств, давая им деньги на квартиру. Не испытав еще нужды, я в то время не помышляла о том, чтобы сберечь денежку на черный день «Суд без милости не сотворившему милости», говорит Св. Ап. Иаков (Иак.2:13). Руководясь то сим учением, я всегда боялась отказывать беднякам, прибегавшим к моей помощи, и отдавая все свои лишние деньги, я надеялась, что всегда буду иметь возможность приобретать их трудом своим. Но Господь судил иначе: в 1877 г. меня внезапно постигла жестокая продолжительная болезнь. Целый год пролежала я в постели от ревматизма, который точно сковал, мои ноги. Ученье прекратилось, а с прекращением учения, прекратились и все мои средства к жизни. Но не вдруг еще оставил меня Господь без всякой помощи. К счастию моему, тогда еще были живы духовный мой отец, Преосвященный Герасим843, бывший наш Самарский епископ, и родной мой брат, тайный советник Бабст, бывший преподаватель ныне царствующего Государя Императора Александра III. Оба они принимали живейшее участие в моем страдальческому беспомощном положении и помогали мне во всех моих нуждах, так что, благодаря их щедрости, я была избавлена стыда просить и могла еще 3 года сама поддерживать мое жалкое существование. Но Господу угодно было отнять у меня и этих двух последних благодетелей в мире. В 1880 г. почил от трудов своих незабвенный мой отец – благодетель Преосвященный Герасим, а в 1881 г. скончался и добрый брат мой, Иван, Кондратьевич Бабст. Со смертью Их пресеклась для меня всякая помощь, и я осталась без всяких средств к жизни. Тогда то настали для меня черные дни в полном смысле этого слова. Скоро подоспевшая со всеми своими ужасами нужда вынудила меня продать многое из моего имущества, а наконец, превозмогая всякий стыд, я решилась просить пособия у Самарцев. В твердой уверенности, что все архиереи такие ангелы земные, каков был в Бозе почивший Преосвященный Герасим, я прежде всего обратилась за помощью к нашему нынешнему Самарскому архипастырю; но незаблаговолил епископ Серафим844, подобно доброму пастырю, обратить свое отеческое внимание на страждущую овцу стада Христова. Не оказал он мн никакой помощи, хотя крест и панагия, носимые им на груди, и знаменуют любовь и милосердие, обитающие в его сердце. Не получивши от него никакой помощи, я обратилась с той же самой просьбой к самым богатым из Самарцев, для детей, которых в былое время немало потрудилась; но никто из них не захотел мне на один и взаймы удлить сто рублей из многих и многих своих тысяч, и я со скорбию в душе должна была убедиться, что дух неумеренного любостяжания всего чаще проявляется в среде богачей. Между тем ревматизм мой до того усилился, что я не могу сама встать с постели, а поднимают меня на руках. И теперь к Вашему Преосвященству пишу в постели, не на столе, а на сафьянной подушке. Продолжительное леченье втянуло меня в невольные долги. За квартиру задолжала около 100 р., которые хозяин дома нагло требует с меня. Дошла до такого уныния, что мне пришло на мысль проглотить разом весь пузырек морфия, который мне доктор предписал принимать только по 10 капель на ночь... Накануне Нового Года я всю ночь проплакала и к утру уснула. И вдруг мне кто-то во сне весьма громко и внятно говорит: «зачем так без меры плакать? Уныние – смертный грех! За смертию нехристианскою следуют нескончаемые муки! Пиши в Тверь. Тебе поможет Ангел Церкви Савва». – Я проснулась, спросила себе Крестный календарь и нашедши там архиепископа Савву, решилась прибегнуть к вашему милосердию, на которое возлагаю последнюю надежду. Со слезами умоляю Вас Преосвященнейший Владыко, откликнитесь на мои страдания, вышлите мне 100 р. или хоть поменьше, чтобы мне хотя расплатиться за квартиру. Со слезами умоляю я Вас о помощи. Если меня Господь исцелит и снова у меня будут ученики то сколько бы Вы мне не выслали, все возвращу Вам. В случае же моей смерти Сам Господь воздаст Вам за меня одинокую страдалицу земными и небесными благами, сопричислив Вас к сонму тех избранных, о которых в Божественном Евангелии сказано: «блажени милостивии, яко тии помилованы будут». Не сказал ли Сам Господь наш Иисус Христос: «давайте и дастся вам, мерою доброю, утрясенною нагнетенною и переполненною отсыплют вам в лоно ваше (Лк.6:38). Хотя ради святых слов Спасителя помогите мне..: Не вижу что пишу, так слезы застилают мне глаза… Умилосердитесь, Владыка Святый! Умоляю Вас не откажите мне в помощи в 100 рублях или хоть менее и возможным для Вас пособием успокойте хотя несколько последние дни страждущей труженицы, которая осмеливается утруждать Вас своей слезной просьбой, единственно в виду крайней безвыходности своего положения.
Прося Вашего Архипастырского благословения и святых молитв о болящей Марии, с молитвой и трепетной надеждой буду ждать от Вас пособия.
С чувством глубочайшего почтения имею честь быть Вашего Преосвященства покорная слуга»...
Прочитавши это слезное письмо, я расположился оказать требующей особе, но не прежде как удостоверившись в ее действительной бедности и болезненном состоянии. Поэтому я, чрез Управляющего Тверскою Казенною Палатой Авг. Казимировича Жизневского, спрашивал бывшего Самарского губернатора Б. П. Обухова845 о положении г-жи Бабст, и вот его телеграфический ответ: «достойна полного уважения, участия, помощи». – После сего 20-го ч. послал болящей 100 рублей.
15-го ч. преосвященный Дмитровский Алексий телеграммою извещал меня о кончине преосвященного Иоанна846, епископа Чигиринского викария Киевского. – Да дарует Господь мир душе усопшего!
17-го ч. получено было мною два письма: одно из Москвы, другое из г. Торжка.
Из Москвы писал мне от 15-го числа профессор университета Нил Александрович, Попов: «Преосвященнейший Владыко и Архипастырь!
Встреча на Университетском акте дала мне возможность обратиться к Вашему Высокопреосвященству с покорнейшею просьбою о сообщении мне хоть-бы в копиях имеющихся у Вас писем покойного С. М. Соловьева, биографию которого я составляю. Мне было бы приятно занести на ее страницы сведения о тех постоянно добрых отношениях, которые сохранились между нашим историком и Вами, хотя судьба и давно отвлекла Вас от Москвы. В надежде, что Вы найдете это возможным, вновь обращаюсь к Вам с своею просьбою.
Вместе с тем позволяю себе выслать Вашему Высокопреосвященству по почте те из моих сочинений, которые еще имеются у меня и прошу Вас принять уверение в чувствах глубокого уважения и истинной преданности с каковыми имею честь быть»…
Из Торжка писали четыре монахини Воскресенского женского монастыря. Вот содержание их коллективного письма:
«Со страхом и надеждою на ваше отеческое милосердие решились припасть к ногам чадолюбивого отца, слезно умолять избрать нам настоятельницу по вашему благоусмотрению и тем осчастливить обитель нашу, как осчастливили Осташковскую вашим мудрым избранием доброй Настоятельницы. Осмеливаемся доложить Вашему Высокопреосвященству, что наша казначея, монахиня Иоанна желает игуменства и теперь, имея всю власть в своих руках, легко может осуществить свое желание обещаниями всевозможных милостей. Мы имели случаи более других сестер узнать ее неукратимый характер. По безграничной любви игумении Мартирии к монахине Иоанне, желания последней были законом игумении, которые всегда возмущаема была против сестр; так мы влачили многоскорбную жизнь 22 года настоятельства Мартирии, совершенно утомились духом и не имеем сил к понесению новых скорбей, еще быть может тягчайших; в трудное теперь для нас время мы без головы и просим прощения за бессмыслицу письма.
Всемилостивей Архипастырь! позвольте еще раз припасть к ногам вашим, слезно просить избавить нас от тяжкого гнета злобы и коварства; заставьте молить Господа о вашем многолетнем здравии, спасении и о всяком благополучии. Позвольте просить вашего архипастырского благословения.
Честь имеем пребыть Вашего Высокопреосвященства
нижайшие послушницы Новоторжского Воскресенского монастыря монахини Агафоклия 80-ти лет, Аполлония Феодотия Евникия».
Желание мятежных монахинь исполнено не было. Из двух, мною представленных кандидаток, утверждена Св. Синодом в звании игумении именно монахиня Иоанна.
18-го ч. писал я в Москву Генерал-Губернатору, Князю Вл. Андр. Долгорукову:
«Сиятельнейший Князь, Милостивый Государь!
Спешу принести Вашему Сиятельству глубокую, искреннейшую благодарность за оказанное мне гостеприимство.
За ваше радушное и обильное угощение позволяю себе воздать Вашему Сиятельству малым литературно-археологическим произведением моих давних трудов. Покорнейше прошу благосклонно принять от меня препровождаемый при сем экземпляр изданного мною в 1865 г. сочинения, под заглавием «Sacristie patriarcale dite Synodale de Moscou».
Но, не посетуйте, достопочтимейший Князь, если и я попрошу у Вас некоего дара. Благоволите прислать мне на память о Вас и о вашем гостеприимстве ваше фотографическое изображение.
И не здесь еще конец моему дерзновению. Чрезвычайная благосклонность и милостивое внимание ко мне со стороны Вашего Сиятельства дают мне смелость обратиться к Вам, глубокочтимый Князь, с следующею покорнейшею просьбою.
С Давнего времени знакомый мне Московский 1-й гильдьии купец Сергей Петров. Оконишников имеет намерение обратиться (если еще не обратился) к Вашему (Сиятельству с покорнейшими прошением об исходатайствовании ему, по примеру некоторых других московских купцов, прав потомственного дворянства за непрерывное в течении свыше 130 лет сохранение купеческой фирмы. Благоволите, Сиятельнейший князь, обратить на это прошение ваше милостивое внимание. Ходатайствовать пред Вашим Сиятельством за купца Оконишникова побуждает меня долг признательности к нему за его значительные (свыше 20,000 рублей) приношения в пользу церквей управляемой мною некогда Полоцкой епархии и в частности в пользу тамошнего училища девиц духовного звания, в котором он и доныне847 состоит почетным блюстителем.
Призывая на Вас Божие благословение с глубоким почтением и совершенною преданностью имею честь быть»...
В тот же день препроводил я к Председателю Моск. Общества Любителей Духовного Просвещения, о. протоиерею И. Н. Рождественскому сто рублей при официальном письме следующего содержания:
«Известно, что Общество Любителей Духовнаго Просвещения предполагает, в память совершившейся столетней годовщины со дня рождения в Бозе почившего преосвященнейшего митрополита Московского Филарета, издать сборник статей, относящихся к изображению многосторонней деятельности сего великого иерарха и Святителя. Вполне сочувствуя этому предприятию почтенного Общества и желая, по мере возможности, споспешествовать осуществлению оного, препровождаю при сем в ваше распоряженье сто рублей.
Призывая на Вас Божие благословение, с братскою о любовью имею честь быть»...
В ответ на это достопочтенный о. Протоиерей писал мне от 10-го февраля:
«Высокопреосвященнейший Владыко, Милостивейший Архипастырь!
Не судите меня строго, не вините много за столь поздний ответ на ваше благосклоннейшее письмо с приложением ста рублей на издание Сборника по случаю столетнего юбилея со дня рождения Московского Митрополита Филарета. Мне хотлось доставить Вашему Высокопреосвященству удовольствие видеть плоды вашего первого вклада с благословением. Но сбор этих плодов позатянулся; впрочем не могу жаловаться на скудость их. С разных сторон от чтителей Святителя, без всяких с моей стороны домогательств, прислано мне до полуторы тысячи рублей. Это дает мне возможность приступить к печатанию Сборника. Благословите Высокопреосвященнейший Владыко, поместить в этом Сборнике вашу речь, произнесенную в зале Московской Городской Думы в день празднования юбилея; хотя она и была уже напечатана в разных повременных изданиях, но в Сборнике вернее сохранится и войдет как светлая черта в очертание лика Святителева.
От имени Общества Любителей Духовного Просвщения принося Вашему Высокопреосвященству благодарность за ваш вклад на издание Сборника, с глубоким чувством почтения и преданности испрашиваю себе и семейству моему Архипастырского благословения».
19-го ч. приехал из СПб. Член-ревизор Учебного Комитета при Св. Синоде, Д. Ст. Сов. Игнатий Климентович Зинченко848, для ревизии Тверской Семинарии и духовных училищ.
В тот же день получено было мною два письма: одно из СПб., другое из Москвы.
Из СПб писал мне от 18-го ч. Желтиковский архимандрит о. Гавриил:
«Извините меня, что я хочу побеспокоить Вас, желая поделиться с Вами петербургскими новостями. Не далее как в Пятницу 14-го генваря состоялось определение в Св. Синоде о назначены председателем в Учебном Комитете протоиерея Парвова849, неожиданно для других членов Комитета; так что исправл. должность председателя Т…ъ подал прошение об увольнении от членства при учебном Комитете.
Наместника Александро-Невской Лавры, о. архимандрита Симеона прочат на Орловскую епархию850.
О себе скажу, что я живу по милости Божией, в добром здравии, тружусь в Консистории каждый непраздничный день и служу в праздничние дни то в Исаакиевском соборе, то в соборе Петропавловской крепости. В этом состоит наша служба. О проповедничестве своем сказать могу только то, что мне, как Члену Консистории 2-й экспедиции, назначено 2 проповеди: одна на 1-й день Пасхи, а 2-я в день Пятидесятницы. Часто приходится служить с членами Св. Синода, особенно с Высокопреосвящ. Исидором. Труда много для чередных архимандритов. Мой товарищ, Пермский ректор Иаков851 уже 2-й год терпит такую нелестную службу. Нами здесь распоряжаются как загнанными овечками. Хорошо, если увидят на нас годную волну, а если не увидят, то не поведут на тучную пажить».
Из Москвы писала игумения Страстного монастыря Евгения:
«Исполняя приказание ваше, выписала что было возможна отделить от общего хода происшествий из своего дневника, также и из записок мне данных, под великою тайною о болящей. Желала бы, чтобы сии выписки доставили Вашему Высокопреосвященству несколько утешительных минут при мысли, что и в наше грустное время, еще пребывая на земле, души чистые стремились и созерцали небесное. Хотя уже они все отошли от нас, но живут в душе и памяти тех, кто имел счастье приближаться к ним если не духом, то хотя телесными очами!
Простите, если в выписках не найдется последовательности и правильности слога; все это было написано по воспоминанию для моей духовной семьи и для ее назидания; но за послушание Вашему Высокопреосвященству, жертвую своим самолюбием и представляю взорам вашим сии несвязные речи».
Вот выписка из дневника матери Евгении:
«Знакомство мое с болящей Юлией852 началось 1843 г. в самое скорбное для меня, после смерти родителей, время крайне трудных обстоятельств семейных.
В числе близких личностей к болящей были девицы Павловы, я была с ними в коротком знакомстве. Однажды, когда я находилась в совершенном упадке духа, нечаянно приходит навестить меня М. Н. Павлова и предлагает, не хочу ли я начать знакомство с Юлей болящей, о которой мы часто беседовали с Павловыми; но я, зная, как болящая избегает всякого нового знакомства, не смела и думать о сближении с нею. Я очень рада была предложению: «хочу, хочу, повторяла я с восторгом, но боюсь, она не примет меня грешную». – Пойдем, что будет, то и будет, сказала Павлова. Через несколько дней М. Н. зашла за мною и мы отправились за Москву-реку в приход Св. Иоанна Воина; там в глухом переулке, около церкви, находился дом Рыженкова, там-то укрывалось сокровище неведомое миру» – Входим, все просто, даже бедно, но чисто, все дышало какою-то дивною тишиною. Сердце у меня билось как голубь; дошли до спальни, Юлия лежала на кровати. «Я веду к тебе гостей, сказала М. Н.» «Милости просим», был ответ. «Вот Авд. Сем. Озерова, о которой я тебе Озерова о которой я тебе говорила». Я без слов залилась слезами бросилась обнимать болящую. Она умерила мой порыв разумным спокойствием, посадила у постели подле себя и, когда вышла М. Н., ласково сказала мне: «Отец ваш (умерший) приходил ко мне и просил принять и утешить Вас; вот Вам от меня благословение». С сими словами подала мне икону величиною в вершок в серебряной вызолоченой ризе Нерукотворенного Образа Спасителя, который и теперь всегда находится в образном моем киоте. С этим благословением я ожила, всю скорбь забыла, забыла весь мир; я почувствовала, что сердце мое не умерло, и что нашла человека, который будет мне опорой.
На первый раз надо было после недолгой беседы проститься и дать обещание хранить тайну о ее существовании. – Я узнала от Павловых М. Н. и А. Н., что болящая терпит нужду, и я с любовью помогала ей, чем могла, посещала и служила ей. Посещая Юлию, я узнала о ее знакомых: духовником ее был протоиерей церкви Вознесения, что у Серпуховских ворот, С. Г. Терновский853; отцом и покровителем; – Святитель Митрополит Московский Филарет, которому о болящей открыла игумения Спасо-Бородинского монастыря Мария Тучкова; еще Екатерина Владимировна Новосильцева, благодетельствовавшая ей постоянно. А дружеские сношения имела с семейством Мухановых854, в особенности с одной из них Екатериной Алексеевной855, девицами Павловыми и доктором Блументалем856.
Все эти личности могли только утвердить мое отношение к болящей; можно ли было смыться и недоумевать, когда люди, столь достойно чтимые, были тесно связаны с нею кто дружбой, кто уважением, кто милостивым на нее воззрением! – Мне оставалось верить и любить! – Но я нисколько не рассуждала о других, я возлюбила ее самое и никаких доказательств ее добродетели не искала, а предалась ей всей душей чувствуя что-то дивное, высокое, непостижимое.
Происхождения болящей не могу точно определить, знаю только, что она была высокого рода, чуть ли не из семьи Царевичей Грузинских. Разными бедственными обстоятельствами доведена до крайней нищеты, но никогда не была оставлена помощью Свыше. Как праведный Иов испытуема была от Господа в горниле скорбей и терпением. можно сказать, уподобилась Праведному. Телесные страдания были неимоверны: ее корчило сводило голову с ногами, кости трещали от напряжения; медицина не умела определить болезни, помощь от Господа и светлые видения были ей отрадой. После припадка мучительных корчей, она впадала будто в сон, который был ничто иное, как благодатное нечувствие телесных страданий и вместе тихая беседа со Святым Старичком (как она называла), который был неотлучным ее покровителем и наставником. Сей Св. Старичок был не иной кто, как Святитель Николай являющийся ей которого она чтила, и к заступлению коего прибегала с самого своего младенчества.
Подробности о жизни болящей находятся в записках Екат. Алекс. Мухановой, кои, по приказанию Святого Владыки Митрополита Московского Филарета, хранились в ризнице Борисо-Глебско-Аносина монастыря в числе документов монастырских.
Как описать любовь к ближнему этой святой души? – Мало того, что она с радостью спешила разделить с неимущими милостыню, ею самою получаемую от благодетелей и друзей, но она готова была все предпринять для помощи ближнего; она обливалась слезами о бедствиях людей вовсе ей незнакомых; душевное спасение каждого было ей близко к сердцу, как свое собственное; она, имея от Бога дар рассуждения и часто откровения Свыше, старалась вразумлять неразумных и внушать все доброе каждому. Она скрывала имя свое и оттого жила уединенно, но кроме означенных мною личностей в ее знакомстве еще были семейство г-жи Де-Бриньи и Корсаковой, а там многие бедные семейства, которым она благодетельствовала. – Трудно было принести ей какое-либо пособие, особенно денежное. Привыкши к жизни, можно сказать, весьма роскошной в юности, сколько надо было ей работать над собой, чтобы без возмущения духа приучить себя питаться от руки благодетелей; потому все, зная и понимая ее, старались свои приношения делать как можно незаметнее и деликатнее. Благодарность ее и молитва были самые горячие, что объявлялось во время ее благодатного бесчувствия; тут она изливала пред Господом свою слезную о всех молитву. Часто она, сознавая, что друзья около одра ее, просила Св. Старичка благословить всех; часто в нашем присутствии получала медные и серебряные копеечки, которые были ей подаваемы невидимой рукой, в минуты скудости, чтобы сим не дать ей упадать духом; иногда постом Великим, когда она не вкушала пищи и страдала беспрестанно, ей приносился Св. Антидор. Иногда сподоблялась она в видении служения многих Святителей и Преподобных, созерцала, молилась, проливала слезы умиления и восторга! Ничего она не предпринимала, не испросив благословения Угодника Божия. Однажды, года за два до моего вступления в монастырь, она, в своем беспамятстве, при мне почти со смехом и удивлением воскликнула: «Дуня, Дуня, да ведь ты будешь игумения я вижу тебя в мантии и с посохом, – вот уже не похоже на тебя». – Потом, пришедши в себя, возобновила эту речь, мне было крайне неприятно, даже я рассердилась, но предречение сбылось в свое время. – Все мы знали о ней, из ее бесед с разными лицами во время ее благодатного бесчувствия, но в естественном положении своем она весьма редко и то разве для пользы душевной и назидания что либо высказывала, а то было постоянное молчание о всем сверхъестественном. У нее воспитывались двое сирот, мальчик и девочка, ей подкинутые матерями, не хотевшими признать их рождения. Она воспитывала малюток. Сколько клеветы понесла эта добродетельная душа за них. Она их взяла за слово Спасителя, ублажающего тех, кто призрит единого от малых сих. Она любила этих детей, заботилась, как родная самая нежная мать; чтобы ее утешить, над было приласкать детей-сирот, и она не знала границ благодарности своей. Все, знаемые ей, ценили, понимали, любили болящую. Сам Святитель видел в ней человека необыкновенного, часто имел с ней переписку и даже бывал у нее, под скромным видом Лаврского инока, избирая время позднего вечера, когда не было посетителей у болящей. Часто я возила от нее письма и удостоена была передавать его письменные ответы. Изредко и она посещала его всегда с Екатериной Алекс. Мухановой, с которой у нее было самое тесное духовное общение и дружба.
Возвратимся опять к первому знакомству с болящей Юлией.
Спустя несколько времени опять отправилась я уже одна к болящей. Ни расстояние не казалось мне дальним, ни страх посторонних суждений меня не смущал, мне было все равно, лишь бы надышаться легко в ее благодатном уголке.
Прихожу, – все тихо, она в постели, – подхожу к ней – едва говорить. – «Что с Вами?» – «Я едва жива». – И начала мне рассказывать ужасное происшествие. Дня за два явилась к ней странница, вся обвязанная, просит ночлега, – она не в силах; была отказать просящей; пустила ее, накормила, уложила спать в зальце. Вдруг в полночь тихо растворяется дверь и является уже не больная, обвязанная странница, а мужчина с ножом, требует денег и всего, что она имеет; в ужасе болящая отдает кошелек, часы, а более, говорить, у меня ничего нет; – он приступает с ножом, а Господь покрывает свою рабу, она видит, внутренним оком, что Покровитель ее Святитель Николай около нее и не допускает руки убийцы поразить ее. Так продолжалось почти всю ночь; наконец, злоодей опустил нож и говорит: «что ты за человек? – не могу убить тебя, меня одолевает страх. Скоро утреня, я опять переоденусь, а ты вели своей прислуге выпустить меня». – Трепещущая страдалица спустя несколько времени позвонила, отдала приказание; разбойник вышел дома, а она осталась едва дышащая. Я, кажется, первая пришла к ней после сего страшного происшествия; при мне приехала Екат. Муханова и предложила переселиться к ним в дом, наверх с малюткой Николаем (девочки еще не было в то время). С этих пор дружество их сделалось ближе и ближе. – И я, ходя в дом Мухановых к Юлии, познакомилась с ними, сошлась с ними сердцем, сосредоточив любовь нашу в общем нашем сокровище.
Однако как ни хорошо было в доме Мухановых, но все-же – в чужом углу: для всех было стеснение, к тому-же на зиму ожидали они своих братьев, и занимаемый Юлией верх служил всегдашним их помещением. Начали помышлять, как бы купить домик. Нашли недорогой и весьма приличный на Малой Молчановке, но как купить, на что? денег ни гроша. – Вот ночью наша страдалица получает от святого своего Покровителя уверение, что все уладится и деньги будут; и действительно в самом скором времени все устроилось. Не умею сказать, откуда они получили деньги, но домик купила Екатерина на свое имя и поместила болящую. Это был общий праздник и утешение видеть ее спокойно помещенною, огражденную от всяких неприятностей и притом весьма прилично. Здесь расстояние стало ближе ко всем. Екатерина ежедневно от 7 до 10-ти часов вечера проводила с ней; девицы Павловы каждый праздник (в будни им нельзя было отлучаться; он были при местах гувернантками); а я грешная, как выпадет свободная минута, бегу к ней, как к источнику моей радости. Какая скорбь – к ней, недоумение – опять к ней же; утешение – все к ней же разделить стремилась. – Часто слушая мои рассказы об семейных наших столкновениях, она журила меня за нетерпение и раздражительность. Очень помню один раз, скорбела я, что сестры стремятся в театр, убеждение говорило мне, что грешно утешаться пустыми и душевредными зрелищами, я и не дала им денег на ложу, высказав мою неприятность. С рвением и досадой сообщала Юлии о их неразумии. «А знаешь ли, Дуня, Святый Старичек приказал дать сестрам денег на ложу, ты раздражением греха не остановишь, а только вражду водворишь; иди домой и с любовью предложи им ехать в театр; ты водворишь мир, а где мир – там и Бог».
Советы ее всегда были полны рассуждения и мудрости; я верила ей слепо и так же слепо повиновалась. Часто случалось спросить решения на какое-либо недоумение. «Погоди после скажу», – ответить болящая, а там и узнаем во время ее беспамятства, что она спрашивала об этом Святого Старичка. – Я так привыкла к безусловному повиновению, что иначе, кажется, и жить не могла; я не рассуждала, а только слушалась. И как возможно было прекословие, где был глас Божий, вещавший устами человеческими. Но как надо было ценить то орудие, которым вещал Господь! – Всего дивного, таинственного не перескажешь; тот только может понять это таинственное, кому Господь дозволил быть свидетелем сего чудного явления.
Жила я под непосредстьенным ее руководством; она же, руководясь Свыше, подвергала все в обсуждение Владыки и действовала уже по его велению. Таким образом протекло около 2-х лета, с тех пор, как я переселилась на квартиру для приготовления себя к вступлению в монастырь. Однажды прихожу по обычаю навестить болящую и нахожу ее в задумчивом расположении духа. Когда остались наедине, она мне сказала, что уже приспело время совершить давно предполагаемое и начать жизнь иноческую в стенах обители. Сказала, что к ней приходила покойная матушка игумения Евгения857 (бабка моя основательница Борисо-Глебско-Аносина монастыря) и грозно требовала меня. – «Евдокия мне нужна, что ты ее держишь в миру», говорила она. После сего тебе уже нельзя долее оставаться, продолжала Юлия, как мне ни тяжела будет разлука, но первая обязанность христианина есть самоотвержение и послушание; собирайся друг мой, Господь с тобою». – Уже раздумывать было нечего, а обратилась к святителю858, изъявила лично ему давнишнее мое желание, прося на то его святого благословения.
Чрез несколько времени, когда уже все было готово к моему отбытию в Аносин монастырь, я пошла к драгоценной моей болящей, застала ее в слезах и в постели. Прибыли проститься Екатерина и доктор Блументал; когда настала минута прощания, мы остались одни, она сняла с шеи крест, с которым никогда не расставалась, (он был ей дан Святым старичком, конечно во время ее благодатного беспамятства, должно быть единороговый или из какой-либо мастики, весьма древний, и сказано было что это дело рук Святителя Николая), благословила меня, залилась слезами, обняла и едва выговорила: «Господь с тобою».
Однажды быв в Москве уже из Аносина монастыря с матушкою игуменьею, я испросила у нея дозволения побывать у Мухановых, т. е. под их именем у болящей. Во время разговора с болящей я передала ей, что видела во сне матушку Евгению, грозную, будто она мною недовольна, отчего на меня нашел сильный страх. – «Нет, сказала болящая, это мечта смущенного и робкого твоего сердца; бабушка утешается, что ты в обители; она была у меня и сказывала, что однажды ночью была у тебя, хотела возбудить тебя на правило, но ты мирно и спокойно спала, ей стало жаль тебя тревожить и она удалилась. Она часто бывает у тебя. И я была у тебя, Дуня». – и стала точь-в-точь описывать мою келью. «Не смущайся ничем, продолжала Юлия, все Господь приведет к благому концу. Поверь, я видела Аносин монастырь; он будет Лаврой». – Сказывала, в какой день мне приходилось что делать, в какую ночь кому прочитала акафист, или кому особенно помолилась. И точно ее слова верно объяснили происходившее.
В течении трех лет моего жительства в монастыре болезненное состояние Юлии все делалось хуже и хуже. Я не могла ухаживать за ней, ибо приезжала, хотя по делам монастырским и часто в Москву, но не более как на два или на три дня; взгляну и поскорблю и опять должна уехать. – В конце ноября месяца была я в Москве и застала ее в страшных страданиях, чахотка соединилась с водяной и она ни одной минуты не имела покоя. Последнее лето жила она на Перерве по благословению Владыки, и ее оттуда перевезли умирающею. Я ничего не могу подробно описать, сама не была при ней, а что слышала, то помню неясно и боюсь исказить истину; а скажу Вам то, что видела и слышала от нее в последние дни ее жизни.
Увидя меня, она как бы ожила и не отпускала меня ни на минуту; ночь провела около нее; по временам страх находил на нее. – «Отчего, спросила я, родная моя, вы страшитесь, Господь всегда являл Вам свою великую милость и теперь вас спасет и помилует». – «Ах, Дуня, отвечала она, какое на меня ужасное искушение; я видела врага в виде человека, он предлагал мне здоровье, жизнь, все блага лишь бы я творила его волю, – я отвергла и чувствовала его удары по всему телу. Твори, Дуня, молитву и не отходи от меня. Духовник ее Сергий Григорьевич Терновский, посетил ее и утешал, сказав, что сим она не лишается спасения, что сильным и сильные искушения бывают. Надейся на Бога, и как в горниле очищенная душа твоя предстанет светла пред Господа. – Болящая умоляла меня еще остаться при ней, но долг послушания требовал возвращения моего в обитель. Чрез два или три дня по моем отъезде пришло в монастырь ко мне известие о ее кончине, последовавшей 26-го ноября 1853 года.
Погребена болящая в Новодевичьем монастыре. Памятник устроен Екат. Алекс. Мухановой; надпись избрана Владыкой Митрополитом Филаретом: по множеству болезней в сердце моем, утешения Твоя возвеселиша душу мою».
Далее помещаются некоторые отрывки из дневника М. Н. Павловой:
«20-е февраля.
Райские минуты провела я приехавши в заветный уголок прямо вечерни; я не застала никого; с благоговейным страхом вошла я в гостиную, двери которой были отворены в спальню; обе комнаты освещены были лампадами; в них царствовала совершенная тишина и все дышало святыней! Помолившись в землю пред киотой, я приблизилась к постели, продолжая творить молитву, глубине сердца признавая себя недостойной быть свидетельницей чудес Божиих, сокрытых почти от всех...
Болящая наша лежала неподвижно, но ставши возле нее на колена, я услышала шепот и с трепещущим сердцем стала прислушиваться; она говорила тихим прерывистым голосом... «Все были дети... и такие чудные птицы... все голуби... Старичок! как хорошо! подними меня еще выше... Как хорошо! Ах В. Н.?.. Да как же? – Разве есть сообщение? – Я уже этого никак не могу понять! (радостно) Catherine Emmerich! В каком ты светлом, прекрасном месте! Да полноте, пожалуйста, как будто католики и лютеране не могут спастись!.. Хула на Духа Святаго! конечно это грех, но тот хулит Духа Святого, который не верует… и вы говорите на Него хулу, потому что не веруете!» – После других бесед она опять воскликнула» Catherine Emmerich! Голубушка моя, как тебе хорошо, как душа твоя блаженствует! Скажи мне, кто тебе покровительствовали: старички или Ангелы? (молчание) А мне – Старичек! Вот он мне сегодня сделал подарок (показывая четки). Я их потеряла в Ростове и очень скорбела по них, а он мне нынче и принес их вместо копеечки; вот он!» (поцеловала четки) «Старичек, научи меня: чем именно образа святятся? (послушав) Что же дает такую силу святой воде? (послушав) Знамение Креста… Какой свет! Сколько Ангелов!... Господи! не лиши меня Царствия Небесного! Вот Апостолы! – Апостол Петр с ключами Царствия Небесного! (после долгого молчания) А вот Пилат, – в каких он мучениях!». Тут я хотела выйти, но решилась подождать; помолчав несколько, она тихо и торжественно произнесла: «Царь Небесный! Царь Славы!
В другой раз.
«Ах голубчик мой, Георгий Алексеевич! (затворник Задонский) как я тебе рада! Ведь ты праведный, как я люблю тебя и чту твою память! Я помню каждое словечко твое, все так и напечатлелось в моем сердце, и я стараюсь все исполнять Как меня утешают твои письма, когда б не развернула их – все так к сердцу!... Собирать деньги? Храни меня Бог! Нет (улыбаясь) иногда у меня бывает 3 р. целковых, а иногда всего два рубля, а иногда – и вовсе ничего.
Четверг.
«Я сегодня причащалась: выслушала обедню и причастилась; служащим был Филарет милостивый; – как мою голову сегодня судили!.. все ее грехи припомнили; она была на Страшном суде – это была исповедь; потом дали мне причастие, и после вино… кто были служащими? – Алексий Митрополит, Афанасий сидящий, Филарет милостивый.
Какая чудная сего дня обедня!
Старичек Святый, да растолкуй же мне, как можно так хорошо писать, когда ничего не чувствуешь?. Да, Старичек, в те минуты, как пишут, они вероятно чувствуют, а потом перестают. Вот акафист Иисусу, как хорош! так в сердце и льется; ужели Арий мог написать его? – Ах как хорош! (с умилением) Иисусе, исцели мое тело острупленное грехами! – Иисусе... и проч. Ах как хорошо! – Он зараз написал в 24 часа, и во все это время стоял над ним Ангел; за то хоть ему и плохо там, но по крайней мере нет мучений, а только сидит в мраке; и в память написания каждый год Ангел приходил к нему в тот день, в который он написал акафист; акафист много очень пользы приносить миру Христианскому».
Великая Среда.
«Вот смотрите: делают приготовления, завтра Спаситель будет умывать ноги Апостолов; вот принесли стол для Тайной Вечери; это светлое место для Иоанна, а это – для Петра; – а там сядут прочие! – Вот Лазарь... вот слепорожденный, вот сухорукий, которого исцелил Спаситель, а там видите – Моисей; нет это пророк Илия, – а вот Адам вот Ева, – Кто? – Нет, это Амвросий; это Алексий, человк Божий; – старичек кто же этот? – Афанасий – батюшка мой! Я не узнала его! – Вы спрашиваете: кто такой светлый на нижней ступени, (с полуулыбкой) ужели Вы не знаете?... (засмеясь) – да это моя голова! оттого-то я и знаю все, а то как бы мне вам было рассказывать! – Ведь это уже великая премудрость, как с меня снимут голову; уж как я мучаюсь! – Так все жилы мои и потянут, ни одной не останется на своем месте!... Какой свет! Свят, Свят, Свят! Господь Саваоф исполнь Небо и Земля славы Твоея! – Детишки мои! Любите Бога, любите Бога и живите по Его заповедям; – а мы-то не живем по Его заповедям, все грешим против них, если не делами, так мыслями, – не мыслями, то словами!.... Ну мы стараемся!
Если бы вы знали, как все мне жалки! Как я люблю всех! – А Старичек так печется о всех душах!» –
Все сие говорено во время ее благодатного бесчувствия».
20-го числа получил я письмо из Москвы от профессора Университета Н.А. Попова, который писал от 19-го числа:
«В дополнение к письму моему от 15-го сего января и согласно вашему желанию, переданному мне Н. С. Тихонравовым, честь имею сообщить, что письма Вашего Высокопреосвященства к С. М. Соловьеву, у меня имющиеся, суть следующие:
а) 10 мая 1863 г. о посредничестве со стороны С. М-ча для напечатания возражения, составленного провинциальным любителем палеографии, на рецензию Веселовского, помещенную в № 12 «Современной Летописи».
б) 12 дек. 1866 г. с извещением о получении XVI т. Истории России, с выражением сочувствия тосту за С. М-ча на юбилее Карамзина, с предложением содействия С. М-чу для личного осмотра им Витебского архива и с приглашением приехать на лето вместо дачи к Вам859.
в) 15 ноября 1876 г. с выражением поздравления и пожеланий по случаю 25-лет «Истории России»860.
Если бы Вам угодно было сообщить мне, вместе с копиями писем С. М-ча, и какие-либо ваши указания и воспоминания о С. М-че с первых дней вашего знакомства с ним я принял бы их с чувством величайшей признательности и глубочайшего уважения, с каковыми и ныне имею честь быть..»
На письмо это я отвечал от 24-го числа:
«По желанию вашему, посылаю Вам при сем точный список письма покойного С. М. Соловьева, адресованного мне от 22-го ноября 1876 г.861. Кроме этого письма, других письменных памятников сношений со мною Серргея Михайловича у меня нет, да, кажется, и не было.
Что касается моих личных воспоминаний о С. М-че, о сообщении коих Вы просите, то я, в настоящее время, не имею довольно досуга заняться письменным изложением оных. Впоследствии, удосужившись постараюсь исполнить, по возможности вашу просьбу.
В свою очередь, позвольте попросить Вас, почтеннейший Нил Александрович, доставить мне список с моего письма к С. М-чу от 10-го мая 1863 г.
Принося Вашему П-ву искреннюю благодарность за присланные мне произведения ваших ученых трудов, прошу и от меня принять препровождаемые вместе с сим небольшие произведения Тверской прессы».
22-го ч. писал я в Москву игумении Страстного монастыря Евгении, в ответ на ее письмо от 18-го числа:
«Приношу Вам искреннейшую благодарность за доставление мне преназидательной Выписки из вашего дневника о болящей Юлии.
Вы напрасно беспокоитесь мыслию, будто я для того просил у Вас сведения о помянутой особе, чтобы огласить их в печати. Не для печати, а лично для себя желал я иметь эти сведения, и разве кому-либо из благомыслящих и благочестивых лиц могу сообщать их в домашних беседах.
Подлинные Записки, полученные мною от Праск. Алексеевны Мухановой, при сем препровождаю к Вам и прошу Вас известить об этом Ее Превосходительство.
Посылаю также обещанные мною Записки об основании Вышневолоцкого Казанского монастыря862, но с тем чтобы Вы, прочитавши их, дали мне о них свой отзыв, и по миновании надобности, возвратили бы мне.
Призывая на Вас и на вверенную Вам обитель, не исключая и юных болгарок, благословение Господне, с душевным к Вам уважением пребываю...»
Тогда же писал я в Тифлис Преосвященному Экзарху Грузии, архиепископу Павлу, в ответ на его письмо от 28-го дек 1882 г.
«Приношу Вашему Высокопреосвященству искреннейшую благодарность за благожелательное приветствие меня с наступающим новым годом. Взаимно приветствую Вас с наступившим уже новым летом благости Господней и от всего сердца желаю Вам от Господа благих и обильных плодов на новом многотрудном поприще служения Св. Церкви.
Очень сожалею, что Ваше Высокопреосвященство, шествуя к новому месту служения, не рассудили посетить, по примеру Киевского Владыки, родную Вам Тверь. Здесь многие сохраняют о Вас добрую и почтительную память. Было бы и для меня весьма утешительно с Вами побесдовать.
Если мне, в короткое еще время управления моею Тверскою епархиею, удалось сделать что-либо полезное для ваших родных и приятное для Вас, то я душевно о сем радуюсь. Не отрекаюсь и впредь, по возможности, исполнять ваши желания.
Что касается последней вашей просьбы относительно возведения в диаконский сан причетника Кудрявцева, простите великодушно, я не мог исполнить ее и в ходатайстве о том прихожанам отказал по следующим причинам: Кудрявцев не получил вовсе семинарского образования, вдов и аттестован в поведении не вполне одобрительно.
С тех пор, как я однажды, в бытность мою еше на Полоцкой кафедре, получил от Синода за возведение в сан диакона из неполучивших семинарского образования замечание и предостережение, я нигде и никогда уже не позволял себе поступать вопреки сего предостережения, и посвящал в сан диаконский причетников, не получивших полного семинарского образования, но беспорочно 50 лет прослуживших церкви, не иначе как с разрешения каждый раз Св. Синода.
Повторяя еще раз мое извинение пред Вами и прося ваших молитв для себя, с истинным почтением и совершенною преданностью имею честь быть»...
В тот же день (22 ч.) получено было мною с разных сторон два письма, одно из Самары, а другое из Сергиева Посада.
Из Самары писала мне от 18-го числа М. К. Бабст:
«На одре немощи и болезни снова пишу к Вам и снова осмеливаюсь утруждать Вас моей покорнейшей просьбой о помощи. С горячей молитвой и трепетной надеждой поджидала я две недели посильного пособия от Вашего Высокопреосвященства, хотя бы в размере 50 р., чтобы я могла отдать их за квартиру хозяину, который из-за 50 рублей делает мне всевозможные оскорбления…
Слышавши так много о благотворительности Преосвященного Саввы, в крайнем и безисходном моем положении осмеливаюсь обратиться к вашему милосердию, на которое возлагаю последнюю надежду. Предчувствие мне говорить, что Вы, вместо жестокосердого равнодушия самарцев, окажете мне милость и вышлете 50 рублей. В настоящее время удручающий меня ревматизм в ногах до того усилился, что меня поднимают с постели на руках, и теперь пишу к Вашему Высокопреосвященству в постели и по болезненному своему состоянию не на столе, а на подушке, единственной свидетельнице слез, проливаемых мною по ночам от мучительной боли в ногах и от вопиющей нужды в самом необходимом для болящей. Ужели же все меня оставят на волю Божию, предоставляя ей совершать все доброе вместо нас? Ужели же никто не откликнется на мои страдания, и я должна буду подвергнуться всем ужасам голода и холода в Самаре; где в течение 25-ти лет подготовила до 300 благородных мальчиков в разные учебные заведения, в том самом городе, где учила всех своих воспитанников милосердию не на словах только, а на деле?... Но нет! Верую и уповаю, что на Святой Руси не перевелись еще истинно добрые люди состраждущие болящим, что найдется хотя один человек, сердце которого повернется от жалости при мысли о мне одинокой хворой страдалице, пятый месяц не встающей с одра болезни.. Умоляю Вас, поспешите выслать мне 50 руб. Пред Всевидящим оком Божиим свидетельствую, что если выздоровлю, и снова будут ученики, то вышлю Вам и больше этой суммы; но и в случае моей смерти Вы от этого не обедняете… Тогда, за меня убогую страдалицу сторицею воздаст Вам Сам Господь земными и небесными благами, сопричислив Вас к сонму тех избранных, о которых в Божественном Евангелии сказано: «Блажены милостивые, ибо они будут помилованы».
Письмо это (вторичное) написано до получения посланных мною 20-го ч. 100 рублей.
Из Сергиева Посада писал от 20-го ч. Ректор академии прот. С. К. Смирнов:
«Посылаю Вам Справки по вашей записке. Дело о начале истории описания Синод. рукописей А. В. Горским и Невоструевым не нашел я ни между делами Правления, ни в Архиве Горского. Поищу еще и, когда-нибудь, пришлю к Вам.
Ожидал я, что Вы после 9-го числа из Москвы заедете в Лавру, но увы! надежда видеть Вас не оправдалась».
В ответ на это писал я от 27-го числа:
«Я не успел еще поблагодарить Вас за прежнюю хлеб-соль, как Вы готовы были уже угощать меня снова. Правда, отправляясь на юбилейное торжество в Москву, я взял с собою траурную митру и соответственную ей одежду в том предположении, что придется, может быть совершать заупокойную службу в Лавре, при могиле почившего юбиляра; но, к удивлению моему, не было сделано ни распоряжения, ни приглашения в Лавру. Москва неблагоприятно на это взглянула. И вообще, юбилейное торжество не удовлетворило ожиданиям Москвы.
Дерзкие, неприличные статьи Терновского863 о великом святителе Филарете, напечатанные в «Новом Времени», сильно порицаются, как мне пишут, даже в Киеве. Хорош панегирик к юбилейному торжеству, и от кого-же? От Москвича и воспитанника864 Московской дух. академии! Мне стыдно было за Терновского, когда князь Владимир Андреевич (Долгоруков), у себя за обедом, спросил меня, кто автор этих постыдных статей».
23-го числа утром посетил меня прибывший из Москвы командир Гренадерского корпуса, генерал – от – инфантерии Николай Степанович Ганецкий. В Тверь он приехал для посещения своей дочери, бывшей за полковником Мурзи. В беседе со мною Николай Степанович передавал мне, что коронация имеет быть 6-го июня в день праздника Сошествия Св. Духа, но на другой день обнародован Высочайший манифест о короновании имеющем совершиться в мае месяце.
24-го числа получил я два письма: одно из Петербурга, другое из Киева.
Из Петербурга писал мне от 23-го числа Желтиковский архимандрит Гавриил:
«Осмеливаюсь поздравить Вас с приближающимся престольным праздником Трех Святителей и надеюсь мысленно быть вместе с Вами в этот день, как и прежде бывал лично с Вами.
22-го ч. после всенощного бдения я был принять митр. Платоном; митрополит беседовал откровенно касался в разговоре смерти преосв. Иоанна, причем сказал: «он умер в бане, и какой же он странный человек; целый час лежал в бане на полк, где ему сделалось дурно». Говорил о себе, что ему хочется на старости отдохнуть сосредоточиться, а то множество дел, частные визиты и приемы отвлекают от нужного дела. По окончании беседы Владыка сказал: «ну, прощайте ваше преосвященство», и затем, поправляясь, добавил: «видно скоро быть архиереем и вы смирненько тогда ведите себя».
И так по мысли Высокопреосвященного Митрополита я – архиерей, но для осуществления мысли нужна протекция; не найдете ли возможным, Владыка святый, походатайствовать в этом смысле пред Митрополитом Киевским? Без протекции нам чередным долго дожидаться архиерейства, потому что много есть еще достойных архимандритов и ректоров.
О себе скажу, что я живу в добром здравии, тружусь, молюсь, отправляя службу в Исакевском соборе и в Петропавловской крепости. Консисторию посещав каждый день».
Из Киева писал от 21-го ч. профессор академии А. Д. Воронов:
«Благодарю за благословение ваше на скромные труды мои с наступлением нового года. И с своей стороны преискренне молитвенно желаю, да подаст Вам на новое лето и много еще новых лет вся благая времена и лета в своей власти положивый.
Не сомневаюсь, что Вам глубоко отрадно было почтить своим присутствием и словом торжество юбилейное великого святителя Московского. А нам, пожалуй, приходится извиняться пред Вами, что из Киева к этому юбилею явились «с нечистотами»865. Но и мы возмущены этою выходкою нашего озлобленно-отрицательного историка, так не ко времени вздумавшего развенчивать митрополита Филарета.
У нас новости, как Вам известно, печальные. 18-го числа мы погребли нашего викария – очень почтенного и уважаемого здесь – преосвященного Иоанна. Скончался скоропостижно от разрыва сердца, – в бане866. На погребение приезжал высокопреосвященнейший Тихон867 Волынский. Считавшие чужие деньги говорят, будто после покойного осталось 42 тысячи, приобртенные за пять лет управления здешним монастырем».
25-го ч. получил я письмо из СПб. от Витебского помещика Николая Ив. Евреинова868, который писал от 24-го ч.:
«Уверенный в неизменности вашего милостивого ко мне расположения, которым Вы постоянно меня удостоивали, и которое я дорого ценю надюсь, что не посетуете на меня, если замолвлю словечко о моей сестре монахин Корнелии, удостоившейся лично представиться Вашему Высокопреосвященству при посещении Вами в Осташкове Знаменского Девичьего монастыря.
На днях я услышал об открывшейся вакансии игуменьи в Новоторжском Девичьем монастыре. Зная благочестие Корнелии, 25-ть лет тому назад поступившей в монастырь по призванию, ее кроткий нрав, доброту и сострадание к ближним, а также способность к управлению вверенной части, я осмеливаюсь рекомендовать Вашему Высокопреосвященству на вышеозначенную вакансию сестру Корнелию с полною уверенностью, что она, если удостоите звания игуменьи, оправдает ваш выбор и неусыпными попечениями о материальных и духовных нуждах сестер-монахинь принесет несомненную пользу монастырю».
26-го ч. писал я в СПб. новому сенатору Т. И. Филиппову:
«С новым годом имею честь усерднейше приветствовать Ваше Превосходительство. Для нового служения да даруются Вам от Господа и новые бодрые силы!
Долго не писал я Вам, между прочим, потому что в последнее время я очень загулялся. Представьте, в продолжении пяти недель я двукратно путешествовал в царствующий град Москву, и в два раза пробыл там более двух недель. Но за то эти прогулки каждый раз сопровождались для меня усиленными трудами по возвращении в Тверь.
Целью моей первой поездки в Москву, в минувшем декабре было – посоветоваться с врачами окулистами на счет моего зрения. И, благодарение Господу, я съездил не напрасно. Молодой специалист, доктор Крюков, внимательно исследовавши мои глаза и составивши для меня очки из стекол не только разных номеров, но и разных систем (concave и connexe) доставил мне полное успокоение относительно зрения.
Второе путешествие я предпринимал в древнюю столицу в текущем январе, для участия в столетнем юбилее в почившего митрополита Филарета. Подробности этого торжества Вам известны.
В тот и другой приезд Москва оказала мне самый добрый, можно сказать, родственный прием. Двукратно посетил я нашу общую с Вами знакомую, почтенную старицу графиню Анну Георгиевну869. Она очень радушно принимала меня».
26-го ч. писал я в Муром двоюродному свояку, протоиерею Гавриилу Вас. Ястребову870:
«Возлюбленные о Господе, Гавриил Васильевич и Софья Егоровна!
Желание вашего удрученного скорбью родительского сердца мною исполнено: имя вашего юного сына (Александра), так бедственно погибшего871, внесено мною в помянник, для ежедневного поминовения при совершении в моей Крестовой церкви Бескровной Жертвы. Премилосердый Господь, по молитвам св. церкви, да очистить его душу от грехов юности и неведения и да вселит его в небесных селениях, а Вам, страждущим глубокою скорбию родителям да дарует благодать терпения, упования и утешения!
От меня же. в залог моего искреннего сердечного сочувствия и соболезнования о Вашей тяжкой глубокой скорби, примите с родственною любовью препровождаемое вместе с сим священное изображение Божией Матери, именуемой «Страстною». Взирая на сие изображение, возноситесь мыслию и сердцем к Царице Небесной и воспоминая Ее материнские неизмеримые страдания на Голгофе, при кресте Ее Божественного Сына, погружайте в них свою Родительскую скорбь и почерпайте отсюда духовное успокоение и умиротворение мятущегося сердца.
С братскою к Вам о Христе любовию пребываю».
28-го ч. получено было мною два письма: одно из Москвы, а другое – из Самары.
Из Москвы писал мне проф. Н.А. Попов от 28-го числа:
«С величайшею благодарностью принял я список с письма С. М. Соловьева от 22-го ноября 1876 года. Последнее для меня особенно важно, потому что устами покойного историка объясняет именно то из отношений Вашего Высокопреосвященства к его ученым работам, о чем я думал упомянуть в приготовляемой мною его биографии.
План, задуманный мною для этой биографии, состоит в том, чтобы главное внимание обратить на ученую и литературную деятельность покойного, пользоваться при этом его сочинениями, бумагами и письмами Из писем, им получавшихся, я намерен ввести в биографию лишь самые необходимые указания, относящийся к его трудам на пользу Русской истории. А потому, пересматривая и перечитывая эти письма, уже возвращеные мною старшему сыну С. М-ча, историческому романисту, проживающему в Петербурге, Всеволоду С-чу872, я только изложил для себя их содержание, сделав иногда выписку наиболее важных и характерных мест. Вот почему у меня под руками нет снимков с ваших писем к С. М-чу, а только небольшие заметки о них. Особенно кратка заметка о письме от 10-го мая 1863 года. В ней сказано: «епископ Можайский просит посредничества для напечатания возражения, составленного провинциальным любителем палеографии, на рецензию Веселовского, помещенную в № 12 «Современной Летописи» по поводу его Сборника. Собственно для моей цели это письмо имело значение первого хронологического указания на близкое знакомство между переписывавшимися; самый же предмет его к составляемой мною биографии прямого отношения не имел, а потому я не догадался тогда снять копии с письма. Теперь я пишу в Петербург Всеволоду Серг-чу Соловьеву, прося выслать Вашему Высокопреосвященству снимок с письма прямо в Тверь.
Для моей же цели несравненно важнее получить от Вас хотя краткое указание, когда и при каких обстоятельствах начались архивные занятия С. М-ча при вашем содействии. Из переписки же вашей с С. М. я думаю упомянуть только о письмах Вашего Высокопреосвященства от 12 дек. 1866 г. и 15 ноября 1876 г. и приведу вполне письмо С. М-ча, снимок с коего Вам угодно было столь обязательно сообщить мне.
Из Самары писала от 26-го ч. извстная уже М. К. Бабст:
«Приношу Вам мою искреннюю признательность за оказанную мне так благородно помощь в минуту, когда я всего более в ней нуждалась и когда нищетно прибегала к сочувствию более особ.
Да утешит Вас Господь, когда Вы утешили меня страдалицу своею помощью, кооторая служит мне наглядным доказательством, что на Святой Руси не перевелись еще истинно добрые люди, состраждущие своим ближним. Такое великое самоотвержение со стороны человека, одушевленного идеею служить человчеству из любви к Господу, составляет весьма редкое явление в нынешнем веке эгоизма...
Верую и уповаю добрый Архипастырь, что в лице моем Сам Господь принял вашу жертву и по непреложному обетованию Своему, сторицею воздаст Вам земными и небесными благами, сопричислив Вас к сонму тех избранных, о которых в Божественном Евангелии сказано: «Блажени милостивии, яко тии помиловани будут». С своей стороны не останусь и я у Вас в долгу, Владыко Святый, когда выздоровлю и снова буду в состоянии трудом своим приобретать средства к жизни. Поверьте, что Вы обязали не неблагодарную. Если бы не такая тяжкая болезнь и не такое бедственное, беспомощное мое положение, то никакая сила не заставила бы меня пользоваться вашими деньгами, которые Вы, конечно, приобретаете ценою вашего здоровья и спокойствия. Хотя в моем безотрадном, болезненном положении я не смею брать на себя ответственности, назначая срок уплаты, но будьте уверены, Благодетель мой, что, при малейших свободных средствах, Вы первые будете мною удовлетворены как человек протянувший мне руку помощи вполне бескорыстно движимый единственно внушениями своего сострадательного сердца.
Расплатившись однажды с Вами, я исполню только долг совести и чести; но мой нравственный долг признаться, я чувствую, что уплатить не в силах. Мне остается только молиться, чтобы Господь уплатил Вам мой долг признательности, ниспослав Вам то счастие, которого Вы вполне заслуживает своим бескорыстием, милосердием и благородством.
В словах моих прошу Вас Владыка, видеть только малую часть тех чувств уважения, благодарности и преданности, с которыми имею честь быть всегда готовая к услугам и по гроб благодарная».
29-го ч. Сообщено мне N. N…, что митрополит Московский Иоанникий выражал архимандриту Г-лу неудовольствие на меня за поездку в Москву на юбилей митрополита Филарета. «Лучше бы ему, – говорил митрополит, – дома помянуть митрополита Филарета со всею Россиею, а не в Москву ехать». Напротив, я сделал гораздо лучше, что, помянувши молитвенно, в свое время, дома почившего святителя отправился в первопрестольную столицу, для принятия участия в торжественном чествовании приснопамятного иерарха. Не приезжай я в Москву, первенствующую роль как в церковном собрании, так и на учено-литературном акте, пришлось бы предоставить архиерею-иностранцу, т. е. архиепископу Фаворскому Никодиму, как старшему по сану между находившимся тогда в Москве сонмищем русских епископов. Прилично ли и сообразно ли бы это было с достоинством Русской Церкви? Без сомнения следовало бы митрополиту Иоанникию самому прибыть в Москву на это знаменательное торжество; но он не заблагорассудил это сделать, за что Москва громогласно его порицала, между тем как меня, за мой приезд на этот раз в Москву все искренно благодарили, как духовенство, так и граждане. Вероятно, дошедший до митрополита Иоанникия об этом слух и был причиною его негодования на меня.
30-го числа. Праздник Трех Вселенских Святителей – престольный в моей Крестовой церкви. Праздновали по примеру прежних лет.
Из СПб. от 1-го февраля писал мне Наместник Невской Лавры Архим. Симеон, предназначенный на Орловскую епископскую кафедру:
«Ваше архипастырское желание исполнилось: воля Господня посылает меня в град Орел править право слово истины. Избрание Св. Синода (12-го января) утверждено волею Монарха (22-го января); Владыка меня поздравил (24-го января); указ Синода получил я (26-го января). С великим страхом и трепетом приемлю сие назначение Господа и прошу себе архипастырских молитв Вашего Высокопреоосвященства, руководства наставления и милости в случаях моей малоопытности.
По искреннему желанию Владыки Исидора не скоро отпускать меня, наречение предполагается совершить 9 го февраля, а хиротонию, аще Господь восхощет, в воскресный день, 13-го февраля. Помолитесь, Владыка святый, о мне недостойном, да вселится в мя сила Христова. Владыка сказал мне о преемнике мне по Лавре, что ему очень трудно заменить меня; «я говорить, требую послужного списка архим. Антония, настоятеля Георгиев. Балаклавского (Таврич. епархии) монастыря; вот, получу – посмотрю». Слышал я, что сей Антоний есть тесть члена-ревизора учеб. Комитета Зинченко873, который и просит Владыку перевесть тестя своего поближе к Питеру. Если Антоний неугоден будет Владыке, и если Владыка спросил бы меня, то благословите, Владыко Святый, порекомендовать взысканного вашею милостью о. Гавриила, – он мне нравится, и хотя я его очень мало знаю, но в сем я положился бы вполне всецело на вашу милость к о. Гавриилу.
Состояние здоровья Преосвящ. Михаила Уманского874 (паралич мозга) плохо, и хотя, в последнее время писали, что поправляется, но уже он для службы не надежен, особенно если паралич повторится, что почти всегда бывает в сей болезни.
Не знаю, когда придется выхать; хотелось бы по дороге в Орел принять благословение Вашего Высокопреосвященства, но едва-ли сие удастся – ибо дни сочтены и В. – Постное время уже близко, а надо упредить его заранее приездом на место, тем более, что 26 февр. (суб. сырн. недели) Высокоторж. День и служба предстоит, на визиты нужно оставить хотя день, да в Москве провести сутки. Итак, Владыко Святый, прося молитв ваших и принося нижайшую благодарность за архипастырскую милость вашу ко мне, прошу и прощения, а вместе и благословения, писать Вам и из Орла, как писал и из прежних мест, верую, что ваши архипастырские наставления мне благопотребны будут при малоопытности моей».
В ответ на это писал я от 5-го числа:
«Наконец пришла чреда и Вам вступать на более широкое, хотя и более трудное поприще служения. Да благословит Вас Господь при вступлении ваппем на новое высокое служение св. Церкви и да подкрепит Вас своею благодатью на святое дело и делание ваше до вечера вашего земного жития!..
По пути к месту нового служения Вам не следует пройти мимо Твери, не остановившись в ней хотя на краткое время. Опустивши этот благоприятный случай для взаимного свидания и собеседования, можно опасаться, что мы, быть может, не встретимся более никогда лицом к лицу; и если Вам потребны от меня какие-либо советы, то их легче и удобнее мне дать, а Вам принять при личном свидании, нежели чрез письменные сношения. Итак подумайте об этом, и если надумаете посетить меня, предуведомьте о своем приезде телеграммой.
Относительно архимандрита Гавриила я советовал бы Вам, прежде, нежели рекомендовать его Владыке на свое место, спросить его, признает ли он себя способным и годным для наместнической должности. Нередко бывает, что человек, полезный на одной службе, не годится на другой. О. Гавриил пользовался в Твери общею любовью за свою простоту, прямоту, искренность и приветливость. Но на предполагаемой для него службе, кроме этих качеств, потребуются, может быть еще иные, какими он не обладает.
Поручая себя молитвам вашим пред Свят. Благов. Александром, пребываю
Вашего будущего Преосвященства взаимным молитвенником…»
5-го ч. писал я в Витебск протоиерею Волкову:
«И не удивляюсь, что Вы, после неоднократных попыток своими любезными письмами пробудить меня от продолжительного молчания, наконец сами замолкли.
Признаю свою вину пред Вами и каюсь; но могу ли надеяться на исправление себя в будущем? – вот вопрос.
При тех условиях, в каких я нахожусь, и при том множестве дел и поделий, коими я частью обременен, а частью сам произвольно себя обременяю, я не надеюсь быть исправным корреспондентом и впредь: недостает для сего ни времени, ни сил.
Чем же, спросите Вы, занимаюсь я в настоящее время сверх обычных нескончаемых служебных дел?
Во-первых приготовляю к изданию письма покойного митрополита Филарета к покойному же преосвященному Алексею, моему предшественнику (хотя и не непосредственному) по Тверской кафедре. Я получил в свое распоряжение этих весьма поучительных писем до 260-ти нумеров. Нужно было их прочитать, переписать и написать к ним примечания. И это дело у меня, при помощи Божией, приближается уже к концу875.
Второе дело – пересмотр и приготовление к новому изданию составленного мною некогда Указателя Патр. Ризницы. Книга эта давно уже распродана и теперь составляет библиографическую редкость. Поэтому, в виду предстоящей Коронации, меня убеждают и побуждают вновь издать ее876.
Хотел бы также вновь напечатать с дополнениями, в большем количестве экземпляров, известную Вам небольшую брошюру о коронации, доставленную мне Редакциею Епарх. Ведомостей877 в ограниченном количестве экземпляров, между тем как очень многие ею интересуются в виду приближающегося коронационного торжества. Но не знаю, решусь ли на это при Множестве других дел878.
Слышали ли Вы о моих поездках в Москву? – Представьте себе, в продолжении каких-нибудь пяти недель я двукратно путешествовал в Первопрестольную Столицу. В первый раз – это было в декабре – ездил я туда по собственному побуждению для совещания с врачами-окулистами. И, благодарение Господу, ездил не напрасно: получил добрый совет и ощутительную помощь для своих начинающих уже слабеть глаз. Доктор Крюков составил для меня из разнородных стекол такие очки, которые возвратили мне почти натуральное зрение молодых лет.
Вторую поездку предпринимал я по приглашению из Москвы для участия в юбилейном торжестве в Бозе почившего Святителя Филарета. О моем пребывании в этот раз в родной мне Москве Вы, без сомнения, знаете из газет.
А догадалась ли Полоцкая паства помолиться в день юбилея о приснопамятном иерархе, простиравшем некогда свое архипастырское попечение и на ее церковные нужды?
Что у Вас новаго в новом году?»
10-го ч. писал я в Уфу Законоучителю священнику Е. Н. Соловьеву:
«Известно ли Вам, что ваш приятель и совоспитанник по академии Желтиковский архимандрит о. Гавриил вызван в Петербург на чреду? Не удивительно, что, при нынешних обстоятельствах и печальных событиях в мире иерархическом, и для него скоро откроется чреда высшего служения Церкви так же, как и открылась уже для его товарища, о. Мисаила879, нареченнаго Викария Московского. Он пишет мне из СПб., что он успел уже познакомиться с преосвящ. Сергием, новым Петербургским викарием который принял его очень ласково.
Что нового в вашей стране?»
11-го числа получил я письмо из Москвы от игумены Страстного монастыря Евгении. Она писала от 10-го числа:
«С величайшею благодарностью препровождаю к Вашему Высокопреосвященству рукопись об основании Вышневолоцкого монастыря. Осмеливаюсь присоединить к ней два жизнеописания – покойной бабки моей880, Б-Г-Аносина монастыря и игумении Олимпиады, с которой я имела близкое и приязненное отношение; смею надеяться, что особенно последняя заслужить милостивое ваше внимание.
Прасковья Алексевна Муханова поручает препроводить к Вашему Высокопреосвященству: 1) несколько писем в Бозе почившего Владыки, высокопреосвящ. Митрополита Филарета к Екатерине Алексеевне Мухановой, относящихся также и до болящей881. 2) Краткую записку о болящей Юлии, своего составления но которую не успела сама переписать, а просила меня заменить ее 3) Письмо Харьковского архимандрита Сергия как удостоверение в личности болящей. 4) Ее письма к Екат. Ал. Мухановой весьма перепутанные и затруднительные к прочитанию, но в коих видно духовное состояние, назидательность и отношения ко Владыке. Болящая чтобы скрыть себя, умела исказить свой слог и правописание и приучить себя ко всякому смиряющему ее действию.
Священное торжество Коронации возлюбленнейшего Государя Императора и Вас приведет в Первопрестольный град Москву. С утешением ожидаем и вполне надеемся, что не будем лишены счастия видеть Ваше Высокопреосвященство в Страстном монастырь, а дотоле просим Вас не забывать обитательниц оного в ваших святительских молитвах и не лишить благословения, с глубочайшим почтением и душевною преданностию всегда имеющую честь пребыть.
Вашего Высокопреосвященства, Высокопреосвяпщннейшего Владыки и Отца нижайшей послушницей, игумению Евгению».
Вот содержание присланной при письме записки Прасковьи Алекс. Мухановой:
«В начале сороковых годов не помню хорошо, 1841-го или 1842-го, приехала из Харькова бедная больная, здесь никому неизвестная, под именем Юлии Николаевны Петровой, и поместилась за Москвой рекой в очень небольшой квартире. При ней был младенец, мальчик Николай, незаконнорожденный, которого мать уговорила Юлию взять на воспитание, обещая давать ей на содержание своего сына, что однако не исполнила; но эту помощь она передавала таинственно, потому что была известного круга и скрывала свой поступок. Отказаться Юлии не было возможности, потому что бывши еще до приезда своего из Харькова, на Кавказе, на водах, она встретилась с этой дамой (гораздо старее ее годами), которая ей значительно помогала денежно, и тем дала ей способ доехать с Кавказа до Харькова. Юлия, изъявляя ей свою глубокую благодарность, сказала, что рада была бы и с своей стороны оказать ей какую либо услугу, но, находясь в бедности и не имея ни знакомых, покровителей, ничем не может изъявить ей свою признательность. Та на это отвечала, что кто знает, иногда и бедные люди могут тоже помочь богатым, если истинно возъимеют на то усердие. Больная и молодая Юлия, не имея еще никакой опытности в жизни, приняла это за деликатное уклонение от изъявления ей благодарности. Позднее, бывши уже в Харькове, получила она письмо, где вышеупомянутая дама убедительно ее просила не отказываться принять на воспитание ее новорожденного сына, напоминая ей ея собственные слова, когда она имела случай ей подать помощь на Кавказе.
Этот младенец ей много горя причинил впоследствии, навлекая на нее самые неприличные подозрения, тем более, что при нем и бумага никаких не было, так что в Москве многие отвратились от нея, кто прежде покровительствовал ей. – Не знаю, сколько времени оставалась она в Харькове, но лечилась у многих докторов от ужасных судорог и корчей, с которыми и сюда приехала; они приводили ее в такое ужасное положение, для нее бессознательное, так что она иногда с кровати падала на пол и тут начиналось ясновидение и разговор шепотом с невидимыми благодатными силами, что частью рассказано в дневнике покойной сестры моей Екатерины, познакомившейся с нею в 1843 году.
В Ахтырке была она на духу у игумена Сергия, впоследствии архимандрита, и принесла ему полную исповедь свою. Она без умиления никогда впоследствии не могла о нем вспоминать. Он, между прочим, советовал ей, чтобы она никому не открывала тайну сверхъестественного своего положения, говоря, что многие священники не поймут этого состояния. В Москве она избрала себе в духовники Сергия Григорьевича Терновского, который в течении 10 лет ее здесь жизни был постоянным ее духовником по нескольку раз в год. – Мы ее узнали за Москвой рекой, в приходе Иоанна Воина, но чрез несколько времени покойная сестра моя Екатерина, которая очень с нею сблизилась, купила маленький дом в переулке Ржевской Божией Матери, на Молчановке, и тут Юлия скончалась в 1853 году. – Взяла за несколько лет до смерти второго ребенка девочку, которую ей подкинули на крыльцо в глубокую осень; при этом втором младенце была икона Иверской Божией Матери, тонкие пеленки, часы дамские и письмо, где обещали вскоре взять младенца обратно, надеясь на счастливый брак, но это никогда не состоялось, а хлопот было с ребенком много, хотя нарекания и клеветы не так преследовали, потому что, кто ее знал, видели, что это была мученица-страдалица, часто не владевшая ногами.
Наконец, по мере уменьшения видимых судорог и корчей, у нее развилась скоротечная чахотка, соединенная с водянкой, что и прекратило дни ее.
В ее христианском направлении отличительные черты были незлобие и благотворительность; то, что получала от близких, ей, разделяла с неимущими, оставляя себе только самое необходимое, говоря, что данное ей – не ее, а дар Божий, принадлежащий беднейшим.
Она скончалась в 1853 году 26-го ноября; последнюю исповедь ее принял священник Иоанн Михеевич Барзецовский882 (прихода Св. Иоанна Воина, что за Москвой рекой), находившийся при ней в последние ее минуты, ибо за близостью кончины не успели бы послать к Серпуховским воротам за отцом ее духовным. Отпевали ее в приходе Ржевской Божией Матери, где мы были всей семьей; похоронили в Ново-Девичьем монастыре, около алтаря летней церкви. Памятник черный с крестом.
Еще должно прибавить, что в минуты облегчения от страданий она занималась живописью. У меня и у некоторых есть иконы ее письма, большею частью благословляющего Спасителя и Святителя Николая».
В письме своем от 28-го февраля 1856 г. архимандрит Сергий (с 1843 по 1862 г. настоятель Троицкого Ахтырского монастыря) благодарил, Екат. Алекс. Муханову за пожертвование (30 р.) в пользу монастыря и за попечение о духовной дочери его, умершей Юлии (Петровой).
В тот же день, т. е. 11 ч. вечером приехал ко мне из Москвы А. Е. Викторов. В беседе со мною, между прочим, передавал, что Обер-Прокурор Св. Синода, К. П. Победоносцев поручил начальнику Синодского архива Н.И. Григоровичу883 собирать и приводить в порядок хранящиеся в этом архиве материалы для биографии московского митрополита Филарета.
13-го числа получено было мною письмо из Москвы, от Евд. Андр. Остромысленского884; Отец протоиерей писал:
«Примите мою искреннюю благодарность за ваши весьма для меня интересные книжки, и с тем вместе простите мне, что до сих пор я не отвечал Вам. Мне хотелось прочитать ваши книжки, но прочитать неудалось: в то время, как я получил их, был у меня некто протоиерей Григорий Иванович Тарасов бывший – назад тому 40 лет – моим в Орловской семинарии учеником и потом воспитанником Московской Духовной академии 13-го курса и следств. сотоварищем в Бозе почившего Преосвященнейшего Леонида. Увидев вашу книгу о Преосвященном ЛеонидЬ, он с великим восторгом схватил ее в руки и ни за что не хотел отдавать ее мне, а насильно унес ее для прочтения. Ведь это говорит был задушевный друг мой, когда мы учились с ним в академии. Каждый день я ждал, что он возвратить мне книгу; но и доселе я не получал ее, а потому и не читал, да и Вам не писал. Простите виноватому без собственной от меня зависящей вины. – А другие Вашим Преосвященством присланные мне книжки так были интересны, что я тотчас же заставил дочь мою прочитать их мне. Так ясно и подробно описанные Вами коронование и миропомазание напомнили мне о блаженной памяти Преосвященном Николае885, епископе Тамбовском, когда он был ректором С.-Петербургской академии886 и мы были с ним во дворце и с благоговением смотрели царскую корону и Скипетр, и Державу. Скоро – о если бы Господь сподобил – увидим мы ее и на живой ново-венчаемой главе887.
При сем смею прибегнуть к Вашему Высокопреосвященству с очень нужною для меня просьбою.
Сделайте одолжение поручите г. Секретарю вашей консистории узнать или из своих, ежели есть документов, или чрез посланного в Земскую Управу:
а) Сколько православных сельских крестьян – мужеска и женска пола – во всей Тверской епархии?
б) Сколько всех крестьянских волостей?
в) Сколько – хотя в одной самой большой – примерно 2000 – волости – круглых (без отца и матери) сирот – мужеска и женска пола – как всех вообще от 1-го года до 12-ти летнего (включительно) возраста, так особенно 9-ти,. 10-ти и 11-ти лет и 12 л.
Для чего – может быть – Вы спросите – мне это нужно. Отвечу Вашему Преосвященству подробно, когда кончу проект мой об образовании сельского простонародия».
Того же числа получено письмо из Витебска от прот. Волкова; отец протоиерей писал:
«Прошу прощения, что так долго не писал Вам: служебные занятия умножаются и отвлекают от переписки с родными и знакомыми. Съезд епархиал. поручил мне заведывание свечным складом. Дело это хлопотливое и ответственное. Духовенство заподозрило покойного Преосвященного888 и Кудрявцева889 в стачке с поставщиком свечей, заключив с ним весьма невыгодный на 4 года контракт, помимо епарх. Съезда. Хотя контракту остается еще три года действовать, но мне нужно оправдать доверие духовенства и дать свечной прибыли больше, чем давал Кудрявцев. Не знаю, что делать.
Нынешний Преосвященный890 поручил мне составление епархиального отчета за 1882-й год. Это дело для меня новое и потому нелегкое, тем более, что Преосвященный еще и года не правил епархией, мало обозревал ее и мало делал выдающихся распоряжений. По консистории дел увеличилось, потому что Преосвящ. пожелал передать в мой стол все дела по иноверным исповеданиям, а столоначальник у меня человек неопытный, зять Кудрявцева; при этом у меня ежедневно почти два урока в училище, где в 9 часов утра уже непременно я должен быть. Трудов много, вознаграждение пустое, внимания никакого... Думаю после каникул оставить училищную службу.
Приглашены ли Вы, Высокопреосвященнейший Владыко, на коронацию и когда выезжаете в Москву»?
От 13-го ч. писал мне из местечка Освеи протоиерей Андрей Влад. Альбицкий, мой земляк, совоспитанник по Владимирской семинарии, принятый мною в Полоцкую епархию, определенный к кафедральному собору сначала ключарем и потом настоятелем, но за неприличное поведение удаленный от собора и назначенный к Освейской церкви Дриссенского уезда. О нем в своем месте было уже подробно описано891.
Письмо протоиерея Альбицкого следующего содержания:
«Высокопреосвященнейший Владыко, Милостивейший Архипастырь и Отец!
Простите великодушно моему дерзновению, по которому осмеиваюсь беспокоить Вас настоящим письмом: от избытка сердца глаголют уста.
Вот уже слишком десять лет живу я в Освеи, в месте своего изгнания, приниженный и удаленный от всех прежде занимаемых мною должностей.
Бог свидетель и Вашему Высокопреосвященству небезизвестно, что я не домогался этих должностей, а они, сверх ожидания как будто сами нашли меня. Но Господу угодно было наказать меня как бы каким-то помрачением ума и отнятием воли, – и я, по словам Апостола, не еже хотел доброе, сие творить, но еже не хотел злое, сие соделовал.
Без сожаления оставил я все почести, как бы сознавая в душе, что их я недостоин, но меня смущало и доселе возмущает душу мою представление, что этим нанес я Вам сильное огорчение и лишился наших более чем отеческих милостей, – и чем далее идет время, тем сильнее становится крушение моего духа.
Много раз я думал, неоднократно брался даже за перо, с намерением принести пред Вами сердечное сокрушение о содеяннных мною злых и просить вашего прощения и забвения их, но какая-то неведомая сила доселе удерживала меня от того; наконец я не выдержал и принял на себя смелость писать Вам.
Ныне чтенная притча о блудном сыне до того растрогала меня, что, за душевным волнением и слезами, я едва в силах был окончить чтение Евангелия. Евангельский рассказ о блудном сыне имеет приложение к каждому кающемуся и ищущему примирения с Богом грешнику, но я особенно близко принял его, в настоящее время, к сердцу, представивши себе, что картина эта есть как будто изображение моего душевного состояния. Эта же впрочем притча и успокоила меня и вложила в сердце мое надежду получить прощение за свои прегрешения.
Никто, после Бога, не оказал мне в жизни столько добра, как Вы. Припоминаю я лета детства, и там вижу, что все, что только я когда-либо имел в себе доброго, вложено Вами. Вы своим вниманием и благоснисхождением способствовали и развитию моих способностей, без того я, по живости характера и по склонности к лености, легко мог затеряться и пропасть еще в первой молодости. И Вас-то я, неблагодарный, огорчил своим неблаговидным поведением, и за то лишился вашего благоволения. Мысль эта не дает мне покоя ни днем, ни ночью.
С умилением сердца и со слезами прошу Вас, Ваше Высокопреосвященство, прикажите вашему слуге написать мне две-три строки, из которых бы мог я усмотреть, что все мои прежниея ошибки Вами забыты и не помянутся к тому, – и я с миром буду ожидать смерти, которая, вероятно, уже не за горами, а за плечами; приближающаяся старость, с ее обычными недугами невольно напоминает о том.
Испрашивая ваших святительских молитв и архипастырского благословения честь имею быть, Вашего Высокопреосвященства, нижайший послушник»...
На покаянное; письмо это я отвечал 27-го ч. в следующих выражениях:
«Любезный о. протоиерей!
Если евангельская притча о блудном сыне возбудила в вас искреннее чувство раскаяния и сокрупиения о тех огорчениях, какие Вы некогда причинили мне своими неприличными и несвойственными своему сану поступками, то чтенное ныне (т. е. в неделю сыропустную) евангелие побуждает меня даровать Вам кающемуся и сокрушающемуся, христианское прощение Господь Иисус Христос, благодатью своею да простит и помилует Вас и меня!
Не буду более о сем распространяться чтобы не пробуждать в душе воспоминания о минувшем после того, как время и обстоятельства моей жизни более или менее изгладили в моем сердце прежние горькие чувства.
Призываю Вам и присным вашим мир и Божие благословение».
17-го ч. получил я письмо от Синодального ризничего иером. Владимира892, который от 15-го числа писал мне:
«Милостивое письмо Вашего Высокопреосвященства я получил вечером 9 февраля и в другой день приступил к исполнению Ваших поручений. В Большом Успенском и Благовешенском Соборах части Мощей Св. Василия Амасийского не имеется893. В Успенском соборе в серебряных ковчегах хранятся части Св. мощей св. Иоанна Крестителя, св. Апостола Андрея Первозванного (десная рука его), св. Григория Богослова (глава) св. Иоанна Златоустого (глава), св. Василия Великого (перст руки), св. Великомученика Георгия, св. мученика Авксентия, св. Евфимии Прехвальные, св. равноапостольного Князя Владимира, святителей Петра и Алексия Митрополитов Всероссийских, Преподобного Сергия и других угодников в двух напрестольных крестах. Сведния об этих частях Св. Мощей по Соборной описи до сего времени не мог доставить Вашему Высокопреосвященству по случаю приема (14 числа) облачений, изготовленных к великому дню священного коронования Их Императорских Величеств; при этом весьма приятно было принять на временное хранение и для Вас изготовленное облачение. Постараюсь в самое непродолжительное время прислать Вам требуемые о св. мощах сведения.
Относительно другого поручения Вашего Высокопреосвященства считаю долгом сообщить Вам, что ближайшая типография «Современных Известий» не взялась напечатать вам Указатель к обозрению предметов Патриаршей Ризницы, за неимением всех необходимых для того шрифтов; а типография «Роман» на Арбате берется отпечатать Указатель с дополнениями и соблюдением шрифтов в три-четыре недели; о цене речи не было».
19-го ч., в 6 ч. утра, имел я удовольствие получить из Москвы от г. Геиерал-Губериатора, князя Владимира Андреевича Долгорукова, телеграмму следующего содержания:
«Душевно желая навестить Вашее Преосвященство, проездом в Петербург 22 сего февраля, выезжаю для этого с почтовым поездом, покорнейше прошу приказать выслать экипаж на станцию к приходу почтового; с курьерским поездом в тот же день продолжаю путь.
Генерал Адютант, Князь Долгоруков».
На это тотчас же я отвечал в выражениях:
«Буду ожидать Ваше Сиятельство в назначенный срок как вожделенного гостя».
22-го ч. с почтовым поездом, в 9 часу вечера, прибыл из Москвы в Тверь г. Генерал-Губернатор, Князь Влад. Андр. Долгоруков. Я послал на станцию с четвернею лошадей Эконома своего встретить Его Сиятельство и привесть в мой архиерейскийдом. – Там же встретили его Начальник губернии и Вице-Губернатор. У меня для дорогого гостя был приготовлен чай, дессерт и ужин. Князь привез мне в дар свой фотографический портрет с собственноручною подписью, а я благословил его при прощании образом Благоверного князя Михаила Тверского с житием его. – В продолжении трехчасового пребывания у меня досточтимого гостя шла между нами весьма приятная и одушевленная беседа. Между прочим, была речь о предстоящей коронации. Князь говорил, что коронационные празднества будут продолжаться не более трех недель; что балов у иноземных послов в Москве не будет, а они будут уже в Петербурге; что дня чрез три после коронования будет совершено освящение храма Христа Спасителя, для чего предполагается вызвать Харькова преосвященного Амвросия как бывшего члена Строительной Комиссии. Князь повез с собою в СПб., для вручения Государю и Государыне, два экземпляра изданной мною брошюры «о коронации» – Я же с своей стороны просил Его Сиятельство разъяснить в СПб., кому следует, смысл и цель моей поездки в Москву на юбилей в Бозе почивающего Митрополита Филарета. – После этой кратковременной, но откровенной беседы, проводить своего достопочтенного гостя до станции железной дороги. Дорогою Князь сообщил мне, что он почти ежедневно получает с разных сторон анонимные письма угрожающего характера и что англичане требуют от французского Президента республики освобождения анархиста Князя Крапоткина (двоюродного брата покойного Харьковского губернатора, † 9 февр. 1879 г.), как образованного человека, необходимого яко-бы для науки. – В 12 ч. 20 м. ночи я тостися с любезным Князем.
24-го ч. получено было мною письмо из СПб. от Т. И. Филиппова, который от 23 ч. писал мне:
«Дела церкви Ржевской требуют внимания Вашего Высокопреосвященства, а на меня, как на туземца, возлагают обязанность заблаговременно кое о чем объясниться с Вами, по дерзновению моей любви к Вам и по искреннему желанию послужить Вам своими точными и чуждыми личного пристрастия сведениями о лицах. Пишут мне, что о. протоиерей Лавров безнадежен; если он «постигнет скончатися», достойно будет приложить все заботы об утешении его семьи; служение свое о. Николай проходил достойно своего звания. Если бы к вашим попечениям о будущих сиротах понадобилось приложить мои, то покорнейше прошу располагать мною. За сим возникает вопрос о его преемнике, решение коего во благо местной церкви было бы очень легко, если бы о. Константин Фиников пользовался лучшим здоровьем. Назначение его было бы всеми принято за праведную дань его праведной жизни; и так как во Ржеве нет иного лица, которое могло бы быть в этом случае поставлено с ним рядом, то моя мысль была бы такова, чтобы остановить ваше избрание на нем, не взирая на его неполное здоровье. Если мысль моя удостоится вашего одобрения, то на место о. Константина мог бы поступить о. Илья Розов, как присный нашему собору и как человек которого достоинства вполне заслуживают вашего благоволения, и о награждении коего я паки и паки вопию к Вам. Не знаю, как и кем всеяны в ваш ум предубеждения против этого иерея; но свидетель мне совесть, что, как пастырь, он имеет все права н вашу милость. Он самый любимый духовник у народа; в деле народного образования он оказал незабвенные услуги, быв сельским диаконом, так что, при благополучном исходе наших работ по школьному делу, на нем непременно должен будет остановиться взор Вашего Высокопреосвященства, как на руководителе и наблюдателе. Не скрою, что лишением награды он очень огорчен; но не могу строго судить его, как человек ему подобострастный.
С кончиною о. Николая откроется и должность законоучителя в прогимназии; о замещении его в сем звании я имею обязанность заботиться, как Попечитель прогимназии, и потому испрашиваю дозволения Вашего Высокопреосвященства списаться о сем предварительно с Инспектором и нашу общую мысль уже представить на ваше благоусмотрение.
О. Иоанну Струженскому, благочинному Мазуринского заведения, я, грешный человек, обещал ходатайствовать о возведении его в сан протоиерея; потери и оскорбления, которые понес он, ходатайствуют за него сильнее моих слов, и я питаю надежду, что он не лишится чаяния своего.
Любовь моя к Вам и забота о вашем спокойствии не позволяют мне умолчать пред Вами о том; что я слышал от многих не «соседевшихся» свидетелей. В Тверской Консистории служит некто Рубцев, о дерзком лихоимстве коего мне говорили, склоняя меня помочь его удалению чрез Обер-Прокурора. На это я не мог идти, прежде всего, потому что это касается Вас; во-вторых, потому что я лично Рубцева не знаю и счел бы грехом преследовать человека, не имея средств точно иссследовать твердость взводимых на него обвинений. Но еще больший бы был грех на мне, если бы о дошедшем до меня я не довел до Вас; Вы имеете способы проверить эти вести и уберечь себя от лихоимца, буде Рубцев таковым явится Вам по многом испытании».
В тот же день я приготовил письмо в Москву на имя протоиерея Степана Ив. Зернова следующего дружески укоризненного содержания:
«Так-то держат в Москве честное русское слово! Так-то исполняются данные обещания! В минувшую среду вечером я ожидал Вас с нетерпением. Да будет же Вам грешно и стыдно!...
В наказание за измену позвольте возложить на Вас тяжкую епитимию. Извольте просмотреть и одобрить к напечатанию посылаемые Вам книгу и книжку; да нельзя ли это сделать, почтеннейший Стефан Иванович, как можно поскорее. Мне хотелось бы ту и другую книгу напечатать до Пасхи. Брошюру о коронации я могу напечатать в Тверской типографии, а Указатель Патр. Ризницы по необходимости должен напечататься в Москве, где типография Романа берется исполнить эту работу в возможной скорости».
Но не успел я отправить на почту это письмо, как получаю известие, что почтенный Степан Иванович едет в Тверь. И, действительно, вечером приехал к крайнему моему удовольствию. Он провел у меня полтора суток, и это время, как Член Комитета духовной цензуры, он рассмотрел и одобрил к напечатанию два, предложенные мною сочинения: 1) Указатель для обозрения Моск. патриаршей Ризницы, V изд. и 2) Воспоминания (очевидца) о свящ. Короновании Их Имп. Величеств. Александра II и Марии Александровны (в 1856 г.) Между тем, мы имели довольно еще времени взаимно побеседовать с ним братски, искренно и откровенно, о разных более или менее важных, предметах. Утром 26-го ч. он оставил мой кров.
26-го ч. получено было мною письмо из Уфы от законоучителя, священ. Е. Н. Соловьева, который писал от 19-го числа:
«На долгое молчание ваше, по отношению ко мне, я не дерзал иметь претензии и дерзать не имею права, мне известны архиерейские занятия вообще, и ваши в частности. Честь и хвала нынешним святителям, что они не гнушаются переписки и разговора с нами – меньшими служителями Церкви Христовой. Этот образ обращения напоминает нам о временах апостольских, когда царили любовь и братство. Немного лет назад тому, когда немыслимо было обращаться ко Владыкам с свободным и частным рукописанием. Но то было ненормальное положение вещей и неестественное отношение между священно-служителями Церкви Христовой! И выходило так, что низшие клирики расплывались в лести до предательства; рабство их было – плутовское рабство; высшая иерархия находилась в мираже заблуждений, и от этого им самим не было покоя; везде лесть, предательство и обман.
Слава Богу, что ныне дух Апостольства, понемногу, входит в пастырей церкви, не смотря на тлетворную атмосферу ныншнего времени.
Обращаюсь к вашему письму и покорнейше благодарю Ваше Высокопреосвященство за сообщение мне об о. Мисаиле. Я его знаю очень хорошо, воспитываясь в одной академии и одновременно (он моложе меня курсом), мы были некогда друзьями. О. Мисаил был смиреннейший инок. Он рассказывал мне о своей жизни, скромной жизни. В. Новгороде еще он взят был в Юрьев монастырь к о. архимандриту Варлааму894 в келейники. Строгий архимавдрит полюбил своего служку и, при назначении архиереем в Екатеринбург, взял его с собою. В Екатеринбурге не совсем почетно жилось преосв. Варлааму, терпел он иногда от гордого духовенства, и, по случаю этому, он еще ближе сошелся с своим келейником, делил с ним и горе и радости. В это время, должно быть, были между ними духовные беседы, и Владыка приготовлял своего сожителя богословию и готовил в академию. В монашество он пострижен, кажется самим преосвящ. Варлаамом. В академии я знал его уже иноком. Усиленно он занимался в академии, тем более, что был хуже подготовлен, юнейших студентов. Преосвященный наш ректор, теперешний митрополит Московский895, полюбил его, приблизил к себе и повел за собою во время курса, по окончании оного и вот привел на московское викариатство. Дай Бог поддержать ему свое реномэ пред москвичами. Но он, вероятно, пообучился в жизни, приобрел опытность и такт, а во всем прочем просветить его благодать Св. Духа. Пастырю Церкви Христовой более всего приличны кротость и благочестие, а он достаточно в этом искусен и может служить правилом веры и кротости. Красные слова и суемудрые идеи и без того шатают Христианскую общину. У нас Учитель – Христово Евангелие, а истолкователи его – столпы Церкви, Учители Вселенские. Имей творения Св. Отец под руками, заучи их тверже и говори или Василием Великим или Златоустом! Публика не знает их и почтет каждое слово за новое.
В телеграммах «Северного телеграфного агентства» говорится, между прочим, что из Болгарии явятся на коронацию князь и депутаты от народного собрания с Митрополитом во главе. Не Преосвященнейший ли Мелетий сподобится этой чести896? Если так, то весьма было бы приятно мне, и я постарался бы увидься с прежним Моим другом. 3-го дня я отправил Его Высокопреосвященству огромное письмо с моими вопросами и суждениями по этому поводу; вероятно он не замедлит известить меня.
Если отпустят нас к половине мая, то немедленно отправлюсь на родину, а оттуда и в Москву, надеясь, что добрые мои благодетели и отцы не оставят меня в приюте (сутки на двои-трои).
Считаю долгом моим принять благословение и от незабвенного ректора моего, Высокопреосвящ. Митрополита Иоанникия. Вероятно, он не будет гневаться на меня, что я не последовал его совету и не постригся в монашество. Все же я служу Церкви Христовой и учу юношество Закону Божию.
Да продлить Господь святые дни ваши, и да даст Вам силы и крепости на вашем трудном святительском поприще!»
27-го числа получил я письмо из Москвы от княгини Софьи Васильевны Мещерской897. Она писала от 24-го числа:
«Преосвященнейший Владыко!
Давно хотела я писать Вам, чтобы просить молитв ваших о здравии моего бедного мужа. Увы испытание, посланное всем нам Господом, продолжается. Первая болезнь почти миновала, но теперь Борис Васильевич898 страдает болью в печени, которая совсм истощает его силы. Доктора и их наука как бы бессильны. Одна моя надежда на Господа Бога; Он один может поражать и воздвигать с одра болезни, – только бы вера наша не оскудевала.
Сестра моя Карамзина возобновила свое ходатайство пред Ее Величеством о заветном своем желании привлечь женские монастыри к составлению рассадников сестер милосердия. Государыня Императрица приняла мысль эту с живым участием, передала ее г. Обер-Прокурору Св. Синода, для исполнения по возможности.
Преосвященный Нижегородский899 уже получил предложение передать проект этот мат. игумениям Нижегородских монастырей. Семя брошено, – от Господа возрастить его, и тогда может быть и мы увидим еще его плоды.
Прошу Ваше Преосвященство верить в глубину моего уважения и преданности».
При письме приложен печатный листок следующего содержания:
«Предположение о привлечении женских монастырей к составлению рассадников сестер милосердия.
Таким привлечением достигались бы следующие цели:
1) Сердобольный, теплый уход в земских больницах за страдальцами и подача им духовных утешений, чего не могут дать обыкновенные сиделки.
2) В случаях появления эпидемических болезней в селениях, такое же призрение больных, которые теперь вовсе его лишены, ибо наезжающему врачу некому передавать своих инструкций и наставлений.
3) На время войны обеспечение армии достаточным количеством приготовленных и умелых сестер милосердия.
Подготовка и обучение сестер данного монастыря могли бы осуществиться в следующем виде:
1) Мать игуменья назначает; 10 или 12 сестер-учениц из послушниц, и при них одну монахиню в качестве старшей сестры и надзирательницы.
2) Сестрам этим должно быть отведено особое помещение при больнице, или по крайней мере вблизи от нее, где старшая сестра могла бы завести для них приличный порядок для их молитвенных занятий.
3) Сестры ученицы делятся на две смены, из коих одна постоянно находится в больничных палатах, заменяя сиделок и приучаясь практически к правильному уходу за больными, под руководством врача и фельдшеров.
4) По окончании года половина сестер учениц возвращается в монастырь и замняется таким же числом новых, так что для полного обучения каждая сестра остается при больнице два года. Старшая сестра может мняться ежегодно по усмотрнию матери игуменьи.
5) Сестры получают от больницы чай, сахар и всю потребную провизию, но пищу готовят себе сами по распоряжению старшей сестры. Сверх этого на каждую сестру больница отпускает деньгами 36 руб. в год.
Таким образом чрез несколько лет в монастырях оказалось бы значительное число сестер обученных уходу за больными, которые, по призыву власти, могли бы придти на помощь страждущему населению в случаях появления эпидемических болезней, а на время войны могли бы вполне удовлетворить при войсках потребность в сестрах милосердия».
В тот же день читал я в Душеполезном Чтении (1883 г. ч. 1, стр. 376–384) статью протоиерея В. Нечаева900, под заглавием: «Три вселенских святителя и один из Московских» – слово в день трех святителей, 30 января. В этой статье автор, объяснивши повод к установлению праздника в честь Вселенских святителей и сказавши о том, как высоко ценили их проповеднические труды их современники и наши предки, говорит затем: «Есть ли что подобное в наше время? Правда, и ныне знаменитые проповедники увлекают слушателей, но только в том случае, если проповеди их недлинны, а по содержанию и изложению доступны для легкого понимания. Слова, подобные словам Григория Назианзина о Богословии, протяжные и отвлеченные, оттолкнули бы слушателей нашего века даже от знаменитых проповедников. И не только подобным проповедничеством, но и вообще великими заслугами в церковной области в наше время трудно прославиться. Только служители церкви, близко знакомые с нуждами церкви, могут в наше время ценить великих церковных деятелей. Большинство же светского общества или по невежеству, или по равнодушию к церкви неспособно понимать их заслуги для церкви и готово даже оскорблять их. Печальное подтверждение тому представляет недавний случай. За 15-ть лет пред сим скончался великий святитель Русской Церкви, подобные которому по достоинствам и заслугам для Церкви являются веками. В начале текущего года исполнилось сто лет со времени рождения его. По почину Общества Любителей Дух. Просвещения, с благословения высшей духовной власти, Москва и другие города почтили столетнюю годовщину его рождения особым празднеством в честь его. В Москве в этот день, после церковного поминовения великого святителя устроено было в честь его торжественное собрание членов Общества Любителей Дух. Просвщения и в сем собрании в присутствии множества посторонний, посетителей, читано было несколько сочинений, содержащих оценку заслуг Филарета для науки и церкви. В заключение чтения заявлено было предположение увековечить столетнюю память приснопамятного Филарета изданием сборника сведений о его трудах на поприще пастырском и ученом, и выражена была надежда на сочувствие города Москвы к этому предприятию. В этой надежде, вскоре, от лица Общества Любителей Духовного Просвещения, сделано было предложение Московской городской Думе, не угодно ли ей оказать денежное пособие, хоть незначительное, для издания предположенного сборника. Можно было ожидать что собрание представителей всех сословий первопрестольной столицы даст беспрекословное согласие на это предложение, даже обрадуется тому, что ему дается возможность дятельным образом засвидетельствовать сочувствие к памяти святителя, в продолжение сорока пяти лет управлявшего Московскою церковью и, можно сказать, прославившего Москву служением в ней. Так однако не случилось. В собрании представителей Московских граждан поднялись пререкания в высшей степени оскорбительный и для Общества Любителей Духовного Просвещения, и для памяти великого святителя. Один из почтенных гласных Думы поднял голос в пользу предложения Общества Любителей Духовного Просвещения, присовокупив, что если за два года пред сим Дума не заатруднилась отпустить значительную сумму на устроение торжественных похорон одного музыканта, начальника муузыкального училища, всего менее можно колебаться, когда идет дело о пособии со стороны Думы на такое доброе дело, как издание сборника в честь великого Московского святителя. «Но этот музыкант принес существенную пользу обществу», – послышался чей-то голос в Думе поддержанный другими гласными. Вследствие разногласия обсуждение спорного дела отложено до следующего заседания. В виду возможности новых оскорбительных для памяти приснопамятного святителя заявлений при дальнейшем обсуждении предложения Общества Люб. Дух. Просвешения, Общество поспешило взять назад это предложение. Лучше и не могло поступить Общество, дорожа своим достоинством, наипаче же честию великого иерарха. Что может быть возмутительнее неблагоприятного для имени его сопоставления с именем какого-то музыканта? Музыкант, видите, принес пользу обществу. Положим, что принес, как и всякий добросовестный школьный учитель может быть полезен для своих учеников. Но как ничтожна польза от трудов для распространения музыкального образования в сравнении с заслугами величлайшего церковного деятеля, бывшего при жизни и не перестающего быть по смерти правилом веры, светилом православной науки, образцовым пастырем и учителем, к голосу которого с благоговением прислушивалась не только русская, но вся восточная церковь, подвижником благочестия и добродетели к молитвам и благословению которого православные русские люди прибрали с таким же благоговением, как к молитвам и ходатайству святых угодников Божиих! – Сколь ни почтенна деятельность музыканта, заслуги которого в Московской Думе поставлены, выше заслуг приснопамятного Филарета, но как узка сама по себе задача этой деятельности в сравнении с высочайшею задачею служения великого церковного деятеля! Музыкальное образование ни для кого необязательно, есть достояние немногих, и может быть ценимо по достоинству только знатоками музыки, которых весьма немного во всей России. И потому только невежеством, или полнейшим равнодушием к религии и православной церкви можно объяснить ту дерзость, с какою позволили себе, и притом торжественно, унизить пред учителем музыки память святителя, с великою честью и пользою служившего такому делу, которое по самому существу своему бесконечно важнее искусства играть на музыкальных орудиях и этою игрою развлекать себя и других часто с отвлечением себя и других от религиозных упражнений, ко вреду для души, – служить делу духовного просвещения и спасения ближних. Столь возмутительное отношение членов нашего светского общества к приснопамятному святителю поистине есть знамение времени, самое прискорбное. Церковь променяли на музыкальное училище, великого церковного учителя – на школьного музыкального учителя, музыкальное искусство – на религиозное просвещение и спасение! – Судя по этому направлению века с увренностью можно утверждать повторим наши слова, – что, если б в наше время жили вселенские святители Василий Великий, Григорий Богослов и Иоанн Златоуст, они не приобрели бы такой славы, какая окружала их в 4-м веке, – им предпочли бы какого-нибудь искусного лицедея музыканта и писателя светских, часто безнравственных новостей.
Грустно братие грустно»!
Сильно и резко сказано, но – справедливо.
28-го числа получил я письмо от К. П. Победоносцева, который от 25 ч. писал мне:
«Игнатий Кл. Зинченко, ревизующий по поручению Св. Синода учебные заведения Тверской епархии, едет на сих днях вновь в Тверь и вскоре отправится в Старицу. Желательно было бы, чтобы заехал и в Ржев и обозрел там женское училище, о коем Св. Синоц не имеет до сих пор обстоятельных сведений. Посему покорнейше прошу Ваше Высокопреосвященство, благоволите дать Начальству сего училища соответственное предписание.
Спешу поздравить Вас с наступающим Великим постом, который да сподобит нас всех Господь пройти в мире и покаянии и достигнуть вновь Пасхи Христовой. Хотя у нас всегда мало тишины, но все-таки некоторая тишина является с наступлением поста, особливо после безумных настоящих дней, в коих подлинно седоша людие пити и воссташа играти.
С совершенным почтением и преданностью имею честь быть Вашего Высокопреосвященства покорнейший слуга К. Победоносцев.
Прилагаю книжку «Воспоминание священного Коронования, А. Н. Муравьева901, Вам, конечно известную. Я распорядился ныне напечатать 10,000 экземпляров ее для продажи».
В ответ на это писал я от 3-го марта:
«Получив почтеннейшее письмо Вашего Превосходительства от 25-го минувшего февраля, я не замедлил сделать надлежащее распоряжение по Ржевскому Училищу девиц духовного звания в виду предстоящего обозрения сего училища, каковое имеет быть произведено г.Зинченком. О чем долгом поставляю известить Вас.
Приношу Вашему Превосходительству искреннюю благодарность за доставленную мне брошюру о свящ. Короновании. Книжка эта получена была мною, в свое время, из рук самого автора, но, к сожалению утратилась.
В свою очередь буду иметь честь, в непродолжительном времени, представить Вашему Превосходительству экземпляр мною вновь издаваемой, с некоторыми дополнениями, брошюры такого же, как и ваша, содержания, первоначально напечатанной в Тверским Епархиальных Ведомостях за прошедший год.
Взаимно приветствуя Вас с наступившею Св. Четыредесятницею, всеусердно желаю Вам провести ее в мирном и добром расположении духа и в радости достигнуть спасительного дня Христова Воскресения».
1-го марта писал я в Старицу настоятелю Успенского монастыря, игумену Гавриилу:
«На следующей неделе прибудет в Старицу, для обозрения дух. Училища, Член-Ревизор Учебного Комитета, Д. Ст. Советник Игн. Клим. Зинченко.
По недостатку удобных в вашем городе для приезжающих лиц квартир, окажите, о. Игумен, г. Зинченко гостеприимство в вашей обители; поместите его, на время ревизии, в тех покоях, какие занимал я у Вас во время своих приездов в Старицу; предложите также ему приличную монастырскую трапезу.
Если Его Превосходительство, как любитель церковных древностей, захочет посмотреть вашу ризницу и монастырский архив, не откажите ему и в этом.
Наконец, в случае надобности, послужите Игнатию Климентовичу и вашим монастырским экипажем.
Призывая на Вас и на вверенную Вам братию Божие благословение, с пастырскою о Христе любовью пребываю»...
В тот же день получил я письмо из Москвы от А. В. Краснопевкова. Он писал от 27-го числа:
«Книгу коронации Государя Императора Александра II я получил.
Вот и великий Пост: прошу ваших молитв и благословения на провождение богоугодное, предстоящих великих дней.
Сегодня наш Владыка Митрополит902 будет стоять вечерню в Чудове монастыре, после которой назначено торжественное с ним прощание пред наступлением постного подвига. Он, кажется, первую неделю желает провести в чудовских покоях и совершать службы в монастырском храме.
Так мало-по-малу возвращается чин служения Высокопреосвященного Филарета, который на первой неделе читаал все дни канон Св. Андрея Критского и служил в Чудове все воскресные дни поста».
В Петербурге 1-го марта совершилось весьма прискорбное событие. Бывший министр внутренних Дел, Член Государственного Совета Лев Савв. Маков лишил себя жизни выстрелом из револьвера; такая трагическая смерть последовала на 53 году его жизни. По словам «Нового Времени» (№ 2516), Маков был человек гуманный, глубоко верующий. Что же было причиною такой необычной и неприличной столь высокопоставленному лицу смерти? – Едва ли он не был прикосновенен, к делу о происходившем около того времени расхищении казенных лесов в Оренбургском крае.
8-го числа получено было мною письмо из Уфы от преосвященного Никанора. Он писал мне от 28-го февраля:
«Приемлю дерзновение представить Вашему Высокопреосвященству экземпляр моего слова, написанного и сказанного в честь и память приснопамятного святителя Филарета Митрополита Московского903.
Когда, я писал это слово, пред моим воспоминанием предносилось многое, что во дни оны я имел честь лично слышать от Вас, Милостивейший Отец, да еще от покойного, – помяни его Господи по милости Своей, – отца Константина904.
Присем неизлишним считаю изъяснить следующее. Так как «жидам» – евреям, – по выражению еврея же, – в Витебске скоро придется есть друг друга, то, без моего ведома, сюда в Уфу перебрался некто, по просторечию, «Лейба» Маневич. Ваше Высокопреосвященство изволили знать его, так как он в Витебске работал, по его словам, и на Вас и на весь дом ваш и на семинарию. Он портной. Известно, что «жиды» всегда знают всю подноготную.
Так вот он уверяет меня, что о. Константин не опился, а «отравлен» другими. Во всяком случае «помяни его Господи». Во мне он оставил по себе доброе, любезное доброжелательное впечатление. Так он всегда готов на всякую услугу.
Если при лице Вашего Высокопреосвященства состоит еще г. Зверинский905, свидетельствую ему мою любовь и сочувствие. И он был хороший любезный человек. Я всегда вспоминаю и другим представляю его в пример, как это пел он, помнится. Ламакинское solo тенора: «и молим-ти-ся Боже наш... и молимтися Боже на-аш»!..
Прошу благоснисходительно принять мое хвалебное слово Великому Святителю. Благоговения к его памяти как изволите усмотреть во мне много. А если где пересолил, благоволите причесть избытку ревности.
Ваше Высокопреосвященство изволите присутствовать при священнодействии коронации и в заседаниях Свят. Синода. Если бы на таковых совещаниях поднялась речь о нашем недостоинстве, прошу Вас, Милостивейший Отец, замолвить за меня апологетическое отеческое слово. Мой характер я Вам не назову ровным. Но я всегда отличался избытком ревности к службе и труженичеством, быть может, инде и до излишества. Бывало, о. Константин говорит мне в лицо: «труженик, труженик, великий труженик!»... Я и теперь беспрерывно в трудах, то административных, то проповеднических то ученых.
Смиренно и глубоко-искренно прошу святительских молитв Вашего Высокопреосвященства и отеческого благословения в подкрепление моей немощи. С душевным уважением и преданностью о Господе имею честь быть»...
На заискивающее письмо это я отвечал от 26-го числа:
«Братски благодарю Вас за присланное мне поучение ваше в честь и славу приснопамятного Святителя Филарета. Ваше искреннее, сердечное сочувствие к памяти Великого Иерарха Церкви Российской, справедливо приравниваемого Вами к великим святителям и учителям Вселенским, достойно всякого одобрения и многого благодарения. Но и сам почивший Святитель едва ли одобрил бы чрез меру пространное поучение ваше, произнесенное в храме после продолжительного архиерейского священно-служения: покойный Владыка всегда делал замечания нам за проповеди не в меру пространные.
В воздаяние за ваше поучение препровождаю к Вашему Преосвященству экземпляр только что вышедшей из типографии брошюры моей о коронации, изданной вновь с некоторыми дополнениями. Прошу принять от меня это малое приношение с братскою любовью.
Вероятно, вскоре после праздника Пасхи нас пригласят уже в первопрестольную столицу для молитвенного участия в предстоящем торжестве Священного Коронования. Мне назначено пребывание в Симонове монастыре: далеко, правда, от Кремля, но зато приятно будет наслаждаться оттуда необыкновенно красивым видом на священный Кремль.
Во время пребывания в Москве, мне не придется участвовать в делах Высшего управления Церковью. Поэтому я не могу на этот раз обещать Вашему Преосвященству никаких услуг. Вызов мой для присутствоования в Св. Синоде состоится, как слышно после уже коронации».
12-го ч. читал в Христианском Чтении (март-апрель) статью профессора СПБ. академии Н.И. Барсов: «Взгляд на жизнь и деятельность Московского Митрополита Филарета». Взгляд весьма верный и беспристрастный. Нельзя не поблагодарить за такую статью автора.
14-го числа писал я в Петербург Т. И. Филиппову:
«Я медлил отвечать на ваше почтенное письмо от 23-го минувшего февраля, в ожидании из Ржева положительного известия о состоянии здоровья соборного о. протоиерея. Но как и до сих пор не имею об этом никакого сведения, то не могу и теперь ничего сказать Вашему Превосходительству относительно ваших предположений в случае кончины о. Лаврова.
Против награждения священника Струженского я не могу представить никаких возражений, и вероятно он будет внесен, в свое время, в список представляемых, к наградам.
Касательно консисторского чиновника Рубцева доходили и до меня недобрые слухи, и я предупреждал его чрез секретаря; но он ни в чем конечно не признает себя повинным, и пока не будут представлены мне точные и достоверные факты, изобличающие его в лихоимстве решительных мер против него принять, разумеется, нельзя.
Не только о Рубцеве, но и о многих других подведомых мне лицах, получаю я нередко и разные слухии анонимные письма; но по этим данным действовать нельзя, а приходится только принимать к сведению как и закон повелевает».
17-го числа писал я к о. протоиерею Зернову:
«Посылаемую при семь рукопись: «Письма митрополита Филарета к преосвящ. Алексию» благоволите прочитать и одобрить к напечатаню.
Страницы, очеркнутые красным карандашом я полагаю опустить, а очеркнутые синим карандашом велю напечатать мелким шрифтом, для отличия текста.
Надеюсь, что чтение этой рукописи доставит Вам немало интереса, а может быть, и душевного удовольствия. И это будет Вам первая награда за ваш труд, а затем последует и вторая мзда.
Вместе с копиями посылаю Вам и подлинные письма приснопамятного святителя. По миновании в них надобности, покорнейше прошу возвратить мне их чрез почту. Я буду хранить их как драгоценное сокровище.
По прочтении и одобрении к напечатанию моей рукописи, прошу вручить ее моему доброму товарищу по академии А. Е. Викторову, которому я поручаю печатать эти рукописи в той же типографии, в которой печатается, под его же наблюдением, мой Указатель П. Ризницы. Адрес Викторова: «на Знаменке в здании Румянцовского Музея; въезд на двор с переулка». По извещении от Вас он немедленно явится к Вам для принятия рукописи. Об этом теперь же я пишу и к нему.
Пока будет печататься текст, я напишу небольшое предисловие к книге, и Вам пришлю его, для просмотра, особо.
Указатель Ризницы с фотогравированными снимками с ризничных вещей мне обещают напечатать непременно к Пасхе. Хотелось бы поспешить напечатанием и писем владыки Филарета к предстоящему торжеству Коронации, дабы я мог представить некоторым особам в Москве лично. Но это будет зависеть частью и от Вас, от вашего милостивого поспешения рассмотрением рукописи».
21-го ч. получено было мною письмо из Штуттгарта от племянника, псаломщика тамошней придворной церкви, кандидата С-Петербургской духовной академии, Конст. Яковл. Силецкого906. Он писал от 16-го числа:
«Высокопреосвяшеннейший Владыко!
Осмеливаюсь обратиться к Вашему Высокопреосвященству с следующею просьбою.
В самый день выезда моего из Англии, Советник нашего Посольства в Лондоне, А. П. Давыдов, предложил мне, между прочим, вопрос «об историческом происхождении перикоп употребляющихся в нашей Православной Церкви», и в настоящее время мне хотелось бы специально заняться исследованием этого вопроса. К сожалению, однакоже и даже быть может, к стыду моему, положение этого вопроса в нашей отечественной Богословской литературе неизвестно мне, и к кому из здешних не обращался я с просьбою об ознакомлении меня с ним никто, – ни даже здешний о. прот. Базаров907, не мог удовлетворить моей просьбе... Ваше Высокопреосвященство! Не поможете ли Вы, наконец, мне в данном случае, 1) не укажете ли мне те источники, на основании которых можно было бы дать возможно основательное решение вышеуказанного вопроса, и 2) не скажете ли, есть ли у нас на русском языке какие-либо и чьи именно специальные исследования по этому вопросу?
Мне хотелось бы и еще с вопросами двумя-тремя подобного рода обратиться к Вам, но чтобы не слишком обеспокоить Ваше Высокопреосвященство, я откладываю их до следуюшего раза.
В надежде, что Ваше Высокопреосвященство не откажете мне в ответе, остаюсь, предавая себя святительским молитвам, Вашего Высокопреосвященства племянник ваш К. Силецкий».
В ответ на это писал от 23-го числа:
«С удовольствием спешу дать ответ на ваш вопрос о перикопах.
Перикопы (Περικοπὴ, secito) – отделения – чтения в книгах Новозаветных, сделанные по аналогии с ветхозаветными Парамами из Пятокнижия. Такие отделения или перикопы известны были в Церкви с первых веков христианства, хотя вначале и не были еще твердо установлены. На определенные перикопы, соответственно числу воскресных и праздничных дней в году, разделил Новозаветные книги ученый диакон Александрийской церкви Евфалий живший в V веке.
Первоначальные введения о перикопах можете почерпнуть в сочинении: Sviceri Thésaurus Ecclesiasticus, 1682, под словом: Περικοπὴ, а более подробные найдете в книге Герикэ, Введение Новозаветные книги Свящ. Писания, перев. с немецкого под ред. архим. Михаила (инспектора Моск. Д. академии), М. 1869 г. ч. 2, стр. 331 и сл. Но для Вас в настоящем положении, вероятно, скорее можно иметь под руками подлинник, чем перевод. Подлинное же сочинение озаглавливается так: «Neutestamentliche Isagogik von Henrich Ernst Ferdinand Guericke, Doctor und Professor der Theologie. Dritte umgearbeitete Autlage. Leipzig, 1868».
Вот мой посильный ответ на ваш вопрос. Удовлетворит ли он Вас?
Не откажусь отвечать Вам и на дальнейшие подобные вопросы, какие у Вас имеются в запасе.
Но в свою очередь извольте-ка и Вы дать мне ответы на следующие вопросы: 1) при какой церкви Вы занимаете должность и с каким вознаграждением; 2) в чем заключаются ваши обязанности; 3) чем занимаетесь в свободные от службы часы; 4) имеете ли возможность и удобство заниматься ученостью и литературой 5) кто у вас настоятель и в каких с ним находитесь отношениях; 6) есть-ли в Штуттгарте русское общество и знакомы ли Вы с кем-нибудь; наконец 7) какова ваша, резиденция в топографическом историческом и археологическом отношениях?
Мир и Божие Вам благословение от любящего Вас»…
В тот же день т. е. 23-го числа, писал я в Москву Генерал-Губернатору князю Вл. Андр. Долгорукову:
«Долгом поставляю принести Вашему сиятельству искреннейшую сердечную благодарность за честь и утешение, какое Вы доставили мне вашим посещением. Минуты, проведенные в беседе с Вашим Сительством в моем пустынном доме, оставили надолго в моей душе самое отрадное впечатление.
Позвольте при сем представить Вашему Сиятельству несколько экземпляров вновь изданной мною брошюры о священном Короновании в Бозе почившего Государя Императора Александра Николаевича.
От всего сердца молю Верховного Царя царей и Господа сил, чтобы Он даровал Вам силы и крепость благоуспешно предуготовить все благопотребное к предстоящему великому торжеству священнейшего Коронования возлюбленного Монарха нашего, дабы затем могли Вы вкупе с первопрестольною Столицею возрадоваться велиею радостью о Боговенчанном и Святопомазанном Царе нашем.
Вашего Сиятельства, Милостивого Государя, всеусерднейший слуга и Богомолец»…
24-го числа получил я письмо из местечка Освеи, Витебской губ., от протоиерея А. Альбицкого; он писал от 20-го числа:
«В первых числах сего марта, отправляя письмо на имя Вашего Высокопреосвященства, я думал, что уже в последний раз беспокою Вас, но обстоятельства вынуждают снова обратиться к Вам уже с покорнейшею просьбою, которая, по всей вероятности, заставить Вас несколько призадуматься.
Скажи ми Господи, путь, в оньже пойду, яко к Тебе взях душу мою, взывал некогда ко Господу Св. Царь и Пророк Давид. С такими же, или подобными Словами осмеливаюсь обратиться к Вашему Высокопреосвященству и я, – и вот по какому поводу.
Жить более в Освее я не могу, – на это есть весьма основательные резоны; оставаться долее в Полоцкой епархии не желал бы тоже по уважительным причинам, которые отчасти могут быть понятны и Вам.
Зятья мои, служащие во Владимирской епархии, запрашивают меня снова возвратиться на родину и утверждают, что Преосвященный Феогност Епископ Владимирский и Суздальский, обещает дать мне приличное в своей епархии место. Но душа моя стремится к иному. Под вашим руководством началась моя сознательная жизиь: под вашим покровительством желал бы я и окончить дни свои. Пред Вами согрешил я; пред Вами и каюсь; пред лицем Вашим желал бы принести и плоды достойные покаяния. Пусть отсохнет рука, пишущая эти строки, если в жизни моей повторится что-нибудь из прежде содянных мною злых.
Уже несмь достоин нарещися сын Твой; сотвори мя, яко единого от наемник Твоих, взывал блудный сын к прогневанному им Отцу. С такими же словами осмеливаюсь обратиться к Вашему Высокопреосвященству и я. Уже недостоин я занимать те высокие и почетные должности, какие занимал в былые времена; благоволите предоставить мне хотя какое-нибудь священническое место в вашей епархии, и здесь, по указанно и под руководством Вашего Высокопреосвященства, я надеюсь сделать что-нибудь доброе, дух бо мой доселе, благодаря Бога, еще бодр. Желательно бы только иметь такое место, на котором бы поменее было разъездов по деревням: разъезды эти становятся для меня обременительными.
Если обрящу милость пред лицем Вашего Высокопреосвященства, прикажите кому-нибудь из доверенных Вам лиц известить меня о том, что могу войти с прошением о перемещении меня в Тверскую Епархию.
С нетерпением буду ждать ответа на настоящее письмо; если же ответа на него не получу, то молчание это приму как знак отказа на мои, если не дерзкие, то как бы, незаслуживающие внимания слова. И тогда уже вынужден буду попытать своего счастия пред лицем Преосвященнейшего Феогноста, Епископа Владимирского и Суздальского».
В Москве под праздник Благовещения, предположено было в театре драматическое представление, но Генерал-Губернатором не было допущено. Честь и хвала благочестивому князю Владимиру Андреевичу!...
25-го ч. получил я из СПб. от известного ревнителя Православия Д. Ст. Сов. Николая Вас. Елагина печатное письмо следующего содержания:
«Вера и нравственность служат основанием государственного благоустройства. Ослабление веры в последние двадцать лет привело к гибельным последствиям, породило преступления, небывалые в нашем Отечестве, и опечалило всех русских лиодей.
Изданная мною в конце прошлого года книга под заглавием: «Чего надо желать для нашей Церкви», выясняет эти мысли подробно и обстоятельно. В ней указаны основания союза между Церковью и государством, необходимость этого союза как для государства, так и для Церкви, условия, при которых союз этот может благотворно действовать в нащем отечестве, затем-причины, служащие к развитию у нас неверия, средства к устранению этих причин.
Газеты и журналы имеют свое воззрение на события, и так как они служат посредниками между публикой и писателями, то могут не допускать распространения полезных книг, указывая для чтения книги по их избранию. Относительно изданной мною книги это может случиться тем более, что в ней излагаются твердо и ясно правильные взгляды на деятельность нашей науки, школы и печати.
Забота о содействии возлюбленному нашему Государю в устроении народного блага лежит преимущественно на Церкви. И благодарение Богу, Архипастыри наши твердо стоять на страже общественного благоденствия.
Пребывая в сих мыслях, смею надяться, что Ваше Высокопреосвященство примите благосклонно прпепровождаемый при сем экземпляр изданной мною книги, и не откажите содействовать распространению ее в вашей епархии, чрез помещение книги и объявления об ее выходе в местных Епархиальных Ведомостях, а равно и другими способами, по Вашему Архипастырскому усмотрению.
28-го ч. препроводил я при кратком письме г. Обер-Прокурору Св. Синода экземпляр вновь изданной мною брошюры о короновании Государя Императора Александра II.
В тот же день получил письмо из Москвы от прот. С. И. Зернова, который от 20-го ч. писал мне:
«Возвращаю вместе с сим Вашему Высокопреосвященству письма блаженные и вечные памяти Владыки нашего Митр. Филарета. Излишне говорить, с каким великим утешением я читал и рассматривал эти письма.
Рукопись писем я вчера возил к А. Е. Викторову, но не застал его дома и оставил ему записку, которою просил его сегодня после всенощной пожаловать ко мне. Вероятно, он и приедет. О двух или трех письмах возникло у меня недоумение – вот какое. В письме 23 о статье Амфитеатрова содержится неблагоприятный отзыв908. Автор находится еще живых. Не будет ли ему неприятно читать в печати такой отзыв? В письмах 200 и 219 замечания о слабом управлении и о мнящейся кротости относятся или могут быть относимы к преосв. Димитрию909, который может ими огорчиться. В письме 229 говорится о слабом управлении преемников преосв. Алексия910. Не примет ли экого на свой счет теперешний Владыка Тульский911. И Духовно-учебное Управление не почтет ли себя задетым, где говорится, что нынешние архимандриты учатся не у архиереев, а у Духовно-Учебного управления (письмо 199).
Неважные эти недоумения, но я счел нужным объяснить их Вашему Высокопреосвященству».
На письмо это я отвечал 30-го числа:
«Посылаю Вам при сем неузаконенное число экземпляров моей брошюры о Коронации – как малое воздаяние за ваш цензорский труд… Но мне не раз еще предстоит благодарить Вас за подобные труды.
Я медлил отвечать на ваше последнее письмо (от 26-го марта), в ожидании от Вас подлинных писем Владыки-Митрополита. Сегодня получил их, и спешу писать Вам.
Что сказать мне на ваши цензурные замечания и недоумения относительно некоторых из этих писем?
Справедливо, что в № 23 содержится неблагоприятный отзыв о статье Е. В. Амфитеатрова; но 1-е, отзыв этот совершенно основательный достойный внимания; 2-е, о личности автора в письме не упоминается, и потому для большинства читателей неизвестно, кому принадлежит статья. Нужно только, если угодно, уничтожить мое примечание под письмом, обнаруживающее личность автора.
В № 200 А. Е. Викторов предлагает мне слово: «слабого» (управления) заменить словом прежнего, а слово: «умеренное» – словом: нынешнее. – Но не упрекнуть ли за это рано или поздно издателя ученые критики в фальсификации писем?
В № 219 слово: «мнящаяся» кротость А. Е-ч советует заменит словом: излишняя. – Но не излишнее ли тут опасение за чью бы то ни было единичную честь? Ведь в письме сказано: «кротость многих наших предшественников», а не одного предшественника преосвящ. Алексия.
В № 229 сообщается только слух о слабом якобы управление преемника преосвящ. Алексия; но сам автор письма не судить и не осуждает такое управление, а суть о нем представляет Богу.
Что касается, наконец, Духовно-Учебного Управления, упоминаемого в № 199, то о нем не может быть и речи. Ведь оно более уже не существует, и то что сказано о нем в письме, к нынешнему Учебному Комитету и его главе относиться не может. Теперь нет ни Протасова, ни Сербиновича, ни им подобных.
Вот мои мысли и суждения о представленных Вами недоумениях. Более важные недоумения в письмах Владеки, как Вы могли усмотреть, я и сам устранил. Впрочем окончательный суд по настоящему предмету предоставляю Вашему опытному цензорскому уму и, если угодно, вкупе с Алексеем Егоровичем. –Что найдете, с вашей точки зрения, нужным и справедливым, то и сделайте».
31-го числа получен был Указ Св. Синода от 28-го ч. за № 840 следующего содержания:
«Предписать Вашему Преосвященству указом, чтобы Вы ныне же озаботились приготовлением к отъезду в Москву, и, по получении затем от г. Синодального Обер-Прокурора уведомления по телеграфу, немедленно отправились туда, по возможности, без свиты, а по прибытии явились в Святейший Синод».
1-го апреля послано было мною в СПб. Почетному Председателю Общества Любителей Древней Письменности Князю Павлу Петровичу Вяземскому пять экземпляров изданной мною брошюры о коронации 1856 г при следующем письме:
«Долгом поставляю препроводить при сем Вашему Сиятельству пять экземпляров изданной мною брошюры под заглавием: «Воспоминания (очевидца) о священном короновании»...
Из числа этих экземпляров один экз. благоволите, Князь, принять от меня благосклонно в дар, другой прикажите вручить от меня графу Сергею Дмитриевичу, третий – братцу его Графу Александру Дмитриевичу, четвертый – для библиотеки общества Любителей Древней Письменности, пятый изволите употребить по вашему благоусмотрению».
2-го числа писал я во Владимир Преосвящ. Иакову, еп. Муромскому:
«Пора, наконец, прервать мне молчание и возобновить с Вашим Преосвященством письменное собеседование.
Но прежде всего позвольте предложить Вам экземпляр изданной мною на днях брошюры о священном короновании в Бозе почившего Государя Императора Александра Николаевича.
Другой экземпляр той же брошюры потрудитесь вручить от моего имени преосвященнейшему Феогносту, с которым, если Бог благослогвит, надеюсь скоро познакомиться лично. Нам велено уже приготовляться к путешествию в первопрестольную столицу на предстоящее великое торжество коронации. Но с этим торжеством соединено будет, как говорят, и освящение храма Христа Спасителя.
От Вас я желал бы получить для прочтения обещанные Вами письма епископов и других духовных лиц к покойному Владыке Евсевию. Не из этого ли собрания напечатаны недавно в Чтениях Общества Любителей Духовного Просвещения письма Митрополита Филарета к Евсевию?
Какое вообще множество писем приснопамятного святителя является теперь в разных периодических изданиях и какой обильный в них заключается материал для его биографии. Но кому суждено будет составить, на основании этих и других бесчисленных данных, полную его биографию? Нам с Вами, по всей вероятности, не дожить до этого времени».
В тот же день получены были мною телеграмма и одно письмо из С.-Петербурга.
Телеграммою из Ржева извещал меня градский Голова Филатов о кончине соборного протоиерея Николая Лаврова и просил разршения похоронить его в соборном храме рядом с его предшественником. Разршение мною было дано.
Из Спб. писал от 29-го марта К. П. Победоносцева:
«Усерднейшие благодарю за полученную книжку, особливо ныне интересную. Я хотел было предать ее Государю Императору, но вспомнил, что подобную же, прежнего издания, поднес Его Величеству в минувшем феврале князь Долгоруков.
За всем тем, если возможно, просил бы я прислать мне несколько экземпляров сей книжки, ибо не знаю, поступить ли она в продажу. Сегодня был у меня опять Сенатор Ремер912 и, показывая полученную из Тверской Консистории бумагу, огорчался, что велено ему снять какую-то решетку внутри церкви. Я сказал ему, что всего удобне ему лично объясниться по сему предмету летом начальством».
По получении этого письма, я тотчас отвечал Его Превосходительству:
«Душевно рад, что моя брошюра о Коронации показалась Вашему Превосходительству интересною. С особенным удовольствием спешу доставить Вам еще десять экземпляров.
Князь Вл. Андр. Долгоруков говорил мне, что он представит по экземпляру моей брошюры Государю Императору и Государыне императрице но представил ли, мне неизвестно. Между тем, не могу не выразить сожаления, что в руках Их Величеств будет брошюра не сего последнего издания, которое и полнее и изящнее первого.
Р. S. По делу г. Ремера буду писать Вашему Превосходительству особо».
3-го числа, воскресенье я служил в Крестовой Трехсвятительской церкви и возвел в сан игумении монахиню Иоанну, настоятельницу Новоторжского Воскресенского монастыря. После литургии, при вручении новопоставленной игумении жезла, мною сказана была следующая речь:
«Преподобная матерь Иоанна!
Приветствую тебя с возведением в сан игумении.
На этот сан, которого ты, по милости Божией и по изволению Священной Власти, сподобилась ныне должно взирать и как на почесть тебе оказанную, а еще более как на подвиг, который предлежит тебе в управлении вверенною тебе обителю.
Можно надеяться, что долговременное пребывание твое в обители и ближайшее, хотя и кратковременное участие в делах оной, особенно хозяйственных, под руководством опытной, в Бозе почившей, игумении Мартирии будет служить значительным для тебя облегчением в дальнейшей самостоятельной деятельности твоей в качестве начальницы. – Но с другой стороны, не должно умолчать при сем и о том, что могут встретить тебя в новом положении, особенно на первых порах, затруднения и притом, вероятно, непредвидимые тобою самой. Ибо кому неизвестно, что в вверенной тебе обители есть немало сестер, старших тебя по возрасту и следовательно опытнее тебя в жизни, а между ними найдутся быть может и такие, кои мнят себя быть не ниже, если еще не выше тебя по образованию и другим качествам. Посему неудивительно, если иным из них твое возвышение над ними покажется не весьма приятным и желательным. Отсюда естественно могут происходить для тебя немалые искушения и огорчения.
Что же в виду сего тебе надлежит делать? Надлежит прежде всего усердно молить Господа, чтобы Он, Своею благодатью преклонил к тебе сердца всех сестер, и старших тебя и младших и образованных и необразованных и чтобы таким образом все они, своим послушанием и благорасположением к тебе, облегчали возложенное на тебя бремя управления обителью. Но и ты, с своей стороны, потщись своим смирением и кротостью, своею искреннею любовью к подчиненным тебе сестрам, своим благоснисхождением к их немощам, своим беспристрастием и нелицеприятием, своим наконец материнским попечением об их нуждах как духовных, так и телесных, – потщись, говорю, удалять всякие поводы к взаимным недоразумениям и жалобам. И тогда Господь любви и мира пребудет выну со всеми вами!
Вручаемый тебе жезл, служа для тебя знамением власти, да будет вместе с тем и жезлом духовной силы в подкрепление тебе, на новом поприще твоего начальственного служения»913.
5-го числа писал я в Петербург Витебскому помещику Н.И. Евреинову:
«Винюсь и каюсь пред Вашим Превосходительством в своем прегрешении пред Вами, но не без надежды на ваше прощение.
Я медлив отвечать на ваше почтенное письмо от 24-го января, в ожидании решения участи вашей сестрицы, матери Корнилии, чтобы порадовать Вас приятною вестью о ней. Но я ошибся в своих расчетах.
По всей вероятности Вам не безизвестно было в свое время, что я представил в Святейший Синод мать Корнилию первою кандидаткой на игуменскую вакансию в Новоторжский монастырь и был уверен, что она будет утверждена. Между тем, случилось не так: Синод почему-то утвердил вторую кандидатку (казначею Иоанну). Это немало удивило меня. – Что прикажете делать? Видно еще не пришло время матери Корнилии вступить на поприще начальственного служения. Пусть потерпит.
Обращаюсь к вашему письму. Прискорбные вести сообщаете мне о состоянии вашего здравия. Всесильный Врач душ и телес да сохранить ваше здравие и укрепить ваши телесные силы, к радости и утешению вашего благочестивого семейства».
7-го числа получено было мною письмо из Москвы, от князя Влад. Андр. Долгорукова, который от 5-го ч. писал мне:
«Получив любезное письмо Ваше, от 27-го марта и несколько брошюр о Священном Короновании в Бозе почившего Государя Императора Александра Николаевича, спешу принести Вашему Высокопреосвященству мою искреннюю душевную признательность за ваше дорогое для меня внимание. При этом считаю долгом сообщить Вам, Милостивый Архипастырь, что брошюры вашего издания, обе в переплетах, вручены мною лично Государю Императору и Государыне Императрице.
Испрашивая святых молитв ваших, с отличным почтением и совершенною преданностью имею честь быть».
10-го числа получил я письмо из СПб. от Т. И. Филиппова. Он писал от 9-го числа:
«Потеря которую понесла Ржевская Церковь тем горестнее, что семейство почившего протоиерея914 не составляет исключения из сирых семейств наших служителей алтаря и требует безотлагательных о нем попечений. Покойный не дослужил до срока полной пенсии около 4-х лет; но если Ваше Высокопреосвященство, вняв ходатайству прогимназии, к коему присоединяюсь и я, представите вдову его с детьми к получению полного оклада пенсии, я употреблю чрезвычайные усилия для достижения в сем успеха, и думаю, что ходатайство мое «услышано будет у Игемона».
Пишут мне из Ржева, что от имени города Вам представлено ходатайство о назначении преемников почившему о. Николаю о. Константина Финикова. Достоин есть, да даси ему сие! Действительно, если только он сам того желает, то лучшего выбора сделать нельзя: человек высоконравственный, вернее же сказать духовный.
О. Иоанн Струженский обращался ко мне с просьбою поддержать его стремление к получению сего звания; но, при сравнении его с о. Константином, я не могу не отдать сему последнему безусловного предпочтения. Позволяю себе писать Вам об этом, не «да силою Вам наложу», но «в помощь души вашей» без сомнения озабоченной избранием достойного лица на освободившееся место соборного протоиерея.
О замещении должности законоучителя прогимназии дозвольте мне, как ее почетному попечителю, написать Вам особо, по получении мною отзыва о сем от Инспектора прогимназии.
Нужду в единовременном пока пособии семье о. Николая доказывать излишне, и в назначении оного Ваше Высокопреосвященство благоволите оказать некоторую щедрость, которая найдет оправдание в беспорочном служении и в многообразных достоинствах почившего. Дальньйшие заботы об участи сирот отлагаю до моего приезда во Ржев, после коронации, на которой, Бог даст, мы и лично с Вами увидимся и к письменем приложим словеса».
На следующий день писал я в ответ Его Превосходительству:
«По Ржевскому собору дело устроилось, – простите, – не так, как было желательно Вам. На настоятельское место определен мною священник Струженский, как старший по службе и высший по степени образования сравнительно с священником Финиковым, который притом мало мне известен, тогда как Струженский всегда обращал на себя мое внимание по своей службе при женском училище. О нем с особенною похвалою отзывался мне на сих днях и член-Ревизор Учебного Комитета, обозревавший училище. Но о. Фиников, видно, и сам не желал быть настоятелем соборным, по крайней мере, он не заявил мне своего желания. Градский Голова, правда, ходатайствовал о нем; но его ходатайство оказалось запоздалым: Струженский был уже назначен.
Относительно законоучительства в прогимназии буду ожидать письма от Вашего Превосходительства».
15-го ч. получено было мною два письма: одно из Полтавы, другое Уфы.
Из Полтавы писал мне от 10-го числа Ректор Семинарии, протоиерей Мих. Феодоров Гаврилков:
«Ревизор Член Духовно-Учебного, при Св. Синоде, Комитета Игнатий Климентьевич Зинченко, письмом от 3-го апреля сего года, просит меня сообщить Вашему Высокопреосвященству «в чьих руках находится теперь Сборник сведений о Полтавско-Переяславской Епархии и ее Архипастырях, составленный Игуменом Палиевктом».
Имея в своем распоряжении три экземпляра означенного сборника, один из них спешу почтительнейше препроводить при сем Вашему Высокопреосвященству.
Испрашивая святительских молитв Вашего Высокопреосвященства о мне, моем семействе и о вверенной мне Семинарии, долг имею быть»...
На другой же день, 16-го ч., я отвечал о. Ректору:
«Усердно благодарю Вас за присланную брошюру. Но не о ней была у меня речь с г. Зинченко. При разговоре с ним о покойном архимандрите Полиевкте, я вспомнил об огромной массе материалов, относящихся к иерархии всей русской церкви, а не Полтавско-Переяславской только епархии. О. Полиевект привозил в Харьков и показывал мне несколько томов, in folio, содержащих в себе эти материалы, которые он собирал в течении многих лет. Я читал отдельные биографии некоторых известных мне, иерархов. Но там доведены были биографические сведения об архиереях до самого последнего времени.
Вот об этих-то многолетних письменных трудах покойного о. Полиевкта я любопытствовал знать, целы ли они и в чьих находятся руках. Очень будет жаль, если они погибнуть. Не примите ли Вы, почтеннейший о Ректор, каких-либо мер к разъисканию и сохранению этих манускриптов от истребления?
Призывая на Вас с семейством вашим и на вверенную Вам семинарию Божие благословение, с братскою о Христе любовью остаюсь»...
Из Уфы от 7-го числа писал законоучитель свящ. Е. Н. Соловьсв:
«Приветствую Ваше Преосвященство с приближающимся праздником Воскресения Христова. Да послет Вам Господь Иисус Христос обильное здравие, радость и утешение, а с ними и долгоденствие.
На днях камилавка моя доставила мне великую неприятность. Считаю долгом моему Рукоположителю сообщить об этой неприятности, не оправдывая и не обвиняя себя. Дело в следующем:
Моя камилавка потеряла немного своего натурального фиолетового цвета, и я в воскресенье 3 апреля, свез ее в девичий монастырь несколько исправить и по ней сшить две новых камилавки. Старую просил приготовить ко всенощной Вербного Воскресенья, а одну новых к Великому Четвергу, или Субботе, и остался таким образом без камилавки. Вчера же (во вторник) во время урока получаю повестку пожаловать к Преосвященному915 на Совет Миссион. Общества в 7 ч. вечера. Зашел я к директору, чтобы идти с ним вместе, и высказал ему, что вот моя беда: нет у меня камилавки, явиться без камилавки ко Владыке не совсем прилично, пожалуй огорошить меня. Директор улыбнулся и успокоил что Владыка не рутинер, не обратить на это внимания. Пошли. В канцелярии я встретив градского благочинного, к которому и обратился с вопросом, нет ли у него лишней камилавки. Благочинный вынул из-под стола две картонки с двумя камилавками. Примериваю одну примериваю другую, но оказались обе крайне малы: торчать на маковке, притом тонки, как восковая свечка. Не годятся. Попросил я служку сходить за камилавкою к крестовому протоиерею Страхову. Принесли. Меряю, не тут-то было: узка и мала; однако взял ее в руки и пошел вверх. В передней хотел надеть на себя, но вышел чудовищем, а потому решился оставить ее на столике у зеркала и вошел ко Владыке с непокрытою головой; он благословил меня и по приглашению сел на стул. Сидим, рассуждаем по предметам собрания, угощаемся. По окончании заседания я возвратился в канцелярию, чтобы захватить верхнюю одежду; со мною сошли благочинный, казначей Общества и секретарь Преосвященного. При всех, собравшихся в канцелярию, я просил благочинного, чтобы он, при случае, засвидельствовал Преосвященному о причине непокрытия главы моей. Все, выслушав, посмеялись, что я обращаю внимание благочинного на такие мелочные и пустяшные дела. На другой день я отправился на уроки. В 4-м классе была трактация о злых ангелах, как они возмущают и озлобляют людей, яко львы, рыская с целью поглощения. На душе было как-то легко, и я в половине третьего, (так бывает каждый день) на своем рысаке возвращался домой, чтобы мирно вкусить хлеба-соли после своих трудов. Но на дороге, сквозь пыль увидел махание ко мне, рукою. Всматриваюсь – секретарь Преосвященного – остановился. Что Вам нужно, подвезти ли? Да, Вам нынче подвез архиерей пилюлю: ваша глава пошла на суд в Консисторию. Что такое? Владыка ведь нынче утром сдал предложение в Консисторию, что вчера Вы явились в собрание без камилавки и, значит, без надлежащего почтения к Его Преосвященству. – Не вина моя возмутила меня, а сознание, что Преосвященный ищет малейшего случая кузьмить меня. Четыре года – схоронил я застрелившегося гимназиста (по свидетельству Судебн. Следователя предать тело погребению) – он сдает предложение в Консисторию о незаконном моем действии: зачем я хоронил, зачем народу допустил сопровождать покойника, зачем играла военная музыка, зачем звонили в колокола на кладбище. Вашему Высокопреосвященству известна моя отписка в Консисторию916. Ныне открытая голова моя послужила причиною новой вспышки архипастыря, которая показывает полное недоброжелательство его мне; и все это в Консисторию, с которою не дай Бог никому вести дела и кумовства!
Ныне же заъезжал я к Благочинному и передал, что слышал от секретаря, сказав ему при сем, что я, в случае запроса ко мне Консистории, покажу в своих ответных пунктах что я, при свидетелях, просил его, о. Благочинного, доложить, при случае, владыке о причине отсутствия на мне камилавки. О. Благочинный выразил мне, что он не отречется от этого. Очень хорошо понимаю я, что мне следовало бы, по приходе, тотчас извиниться пред Преосвященным и объявить причину отсутствия на мне камилавки: но он объяснялся в это время с губернатором и благословлял нас машинально. Неловко было перебивать, а после не подходило случая.
Не знаю, за что меня Владыка преследует? – Не за то ли, думается мне, что я не веду кумовства с его клевретами и членами Консистории, во главе с секретарем оной и ключарем. Ведь он подсылал их ко мне и с женами, и дело кончалось всегда визитацией. Ведь все эти люди паны, бездельные дармоеды и кичащиеся своим положением и вещественной обстановкой, а я – небогатый и скромный педагог, изо-дня в день, из часа в час посильно трудящийся в деле назидания юношей и юниц законам Христовым. Бывает и у меня развлечение, но в скромном своем и искреннем кружке. И с духовенством я знаюсь: с Ректором семинарии, Благочинным и некоторыми священниками, но людьми небогатой руки. С Директором живу я в дружбе и вижу от него внимание и христианское почтение пасомого к пастырю. В скромной и уединенной моей жизни видят, должно быть, намеренную отчужденность от духовенства и главы Его. Вот предполагаемые причины препинаний в моей Уфимской жизни!
Но, простите меня, я уже чересчур разговорился о своих невзгодах, и не оставьте меня советом и поучением, как вести себя, чтобы впредь не испытать приятностей».
В № 2563 газеты «Новое Время» возвещено, что 15-го апреля в Великий Пяток, в Сергиевской пустыни, близ Петербурга, над могилой княгини, герцогини Лейхтенбергской Терезии Петровны (урожд. принцессы: Ольденбургской) – гернгутерки, по случаю 9-го дня ее кончины, совершена была Настоятелем монастыря архимандритом Игнатием соборне торжественная панихида.
Какой соблазн для православных!
В этот великий день, Московский Митрополит Филарет не разрешил своему викарию, епископу Леониду совершить в домовой церкви барона Мих. Львов. Боде поминовение о матери его – глубоко-благочестивой старице. В вел. пяток, – писал Филарет к Леониду, – не творится память даже и святых людей; в этот день совершается Православною Церковью только воспоминание о великом Голгофском Страдальце.
16-го числа мною получено два письма: одно из Витебска, другое из Москвы.
Из Витебска писал мне от 13-го числа протоиерей Волков:
«Не сердитесь Владыка, что долго не писал Вам Составление отчета по епархии за 1882 год отняло у меня все свободное время. Преосвященный, как мало знакомый с епархией, не принял на себя труда составить отчет, а поручил это дело мне. Интересно знать, где Вы будете жить в Москве во время коронации? Знаю, что пребывание в Москве будет для Вас убыточно и обременительно; но для такого случая нужно пожертвовать и трудами, которых Вы вовсе не боитесь, – и деньгами, которых Вы не любите. Вот наш покойный917 крепко любил деньгу... Настоящий тоже, кажется, не любит; незаметно, чтобы он был любостяжателен. Покойный, после Вас918, все цветники, и сады обратил в огороды и все, что было на огородах, продавалось; а настоящий опять заводить цветники, насаждает сады; для своего удовольствия, которое заключается в прогулках, ничего не жалеет. Вполне он хороший и добрый владыка, жаль только что болезненный. Образ жизни ведет чрезвычайно регулярный и осторожный; не пьет никакого вина и в пище очень осторожен. Как не монах, он употребляет мясную пищу, но мясо почти не ест, а только бульон и больше пищу растительную и рыбную, как более легкую».
Из Москвы от 12-го ч. писал профессор Богословия в Университет, пртоиерей Николай Александрович Сергиевский:
«Честь имею представить Вам новую мою книгу: «Творение мира и человека»919 Покорнейше прошу принять оную снисходительно.
Близ есть Праздников Праздник. Позвольте приветствовать Вас, Высокопреосвященный Владыко, общею великою радостью Воскресения Христова и просить ваших архипастырских молитв, да не лишен буду с малою домашнею церковью участия в оной радости. Помолитесь и благословите.
С чувствами глубокого уважения и признательной преданности, честь имею быть»...
На письмо это я отвечал 21-го числа:
«Получив посланную Вами книгу: «Творение мира и человека», имею долг принести Вам искреннюю благодарность за этот столь приятный и дорогой для меня дар.
Ваше глубоко-ученое, в духе православия, сочинение о столь важном и высоком предмете я с особенным, интересом начал было читать в Православном Обозрении, но не успел еще дойти до конца, как получаю от Вас произведение ваше в полном его составе. – Повторяю Вам еще раз мою душевную благодарность.
В свою очередь прошу принять и от меня малую брошюру: «Воспоминания о свящ. Короновании в Бозе почившего Государя Императора Александра Николаевича»...
Взаимно приветствуя Вас и семейство ваше радостно Воскресения Христова, с братскою о Христе любовью и душевным уважением имею честь быть»..
17 ч. – День Пасхи.
В этот радостный день получено было мною, с разных сторон, до 20-ти писем. – Вот содержание некоторых из них.
Из Москвы писали мне: Преосвященный Алексий, еп. Дмитровский рясофорная послушница Алексевского монастыря Леонида Ушакова и Ф. М. Матвеев.
Вот что писал от 15-го ч. преосвященный Алексий:
«Примите мое искреннйшее приветствие с радостным светлым праздником Христова Воскресения. Свет и радость Христова Воскресения да наполняют вашу душу вся дни жития вашего!
В нынешний Светлый праздник, судя по позднему времени, следовало бы ожидать более света и тепла, чем, сколько его у нас в Москве доселе. Не знаю, как у Вас в Твери, а здесь в Москве все еще стоить не более 5 градусов тепла и на дворах виден еще и снег. Может быть сразу начнется тепло.
Владыка наш возвратился из Петербурга 11-го числа, и более уже не поедет в Петербург. Готовимся к великим церемониям коронации и освящения Храма Христа Спасителя. Время, когда будут эти торжества, еще неизвестно. К церемонии освящения храма прибудет и Преосвященный Амвросий.
С нетерпением ожидаю лицезрения Вашего Высокопреосвященства в Москве, дабы принять лично ваше Архипастырское благословение и насладиться вашею отеческою беседою».
Мать Леонида писала от 16-го числа:
«Примите мое усерднейшее поздравление с великим и радостным праздником Воскресения Господа нашего Иисуса Христа. От всей души желаю, чтоб мое поздравление нашло Вас в совершенном здравии и спокойствии духа, чтоб эта высокая духовная радость заставила Вас забыть все, что могло Вас тревожить и беспокоить до этого времени. Вот быстро приближается тот месяц, в котором положено быть священному Коронованию, и Вы будете гостем Москвы.
Прошу Вас убедительно, в память вашего друга920, а нашего возлюбленного брата, не откажитесь посетить мою смиренную келью. Дайте мне эту отрадную надежду, что я еще увижу Вас в этот приезд».
Наконец Ф. М. Матвеев писал:
«За особое счастие считаю я почтительнейше принести Вашему Высокопреосвященству мое поздравление с свелым днем Христова Воскресения и мои сердечные пожелания, чтобы Воскресший ниспослал на Вас свою богатую милость и продлил драгоценные дни ваши на многие и многие годы в совершенном здравии и возможном на земли благоденствии.
У нас в Москве нынешний год особенно заметна торжественность этого праздника. Древняя столица как будто вновь помолодела, украшается не по дням, а по часам с радостью готовясь достойно встретить глубоко чтимого и сердечно любимого Царя своего, гррядущего принять в стенах ее древнего святилища Священное Помазание, а с тем вместе с нетерпением и любовью ожидает Его предтеч и благовестников, которые своим прибытием провозвестили бы ей близость искренно желанного торжества. Давно уже мысленным взором переносимся к тому времени, когда увидим на своих горах красны ноги благовествующих мир.
Испрашивая впредь, до близкой встречи в Москве, заочно святых молитв ваших и святительского благословения для себя и для моей семьи, приносящей с своей стороны поздравления и благожелания с благоговейным почтением и беспредельною преданностью имею честь быть»...
От 15-го ч. писал из Сергеева Посада Ректор Моск. ак. протоиерей С. К. Смирнов:
«Имею честь приветствовать Вас с великим днем Воскресения Христа Спасителя и душевно желаю Вам радостно сретить и благополучно провождать святую Пасху.
Приближается время великого торжества Всероссийского. Меня радует при этом и то, что я надеюсь иметь удовольствие видеться с Вами. Имею известие, что устав академический будет рассматриваться в сонме Святителей в Москве и там будет утвержден. Буду просить Вас относительно некоторых пунктов устава».
В ответ на это писал я на другой же день, т. е. 18-го числа:
«Примите и от меня взаимное усерднейшее поздравление с светлым праздником Христова Воскресения.
Вчера получила я от К. П. Победоносцева при официальной бумаге проект академического Устава с объяснительною к нему запискою для прочтения и для сообщения, в свое время Св. Синоду моих замечаний. Если Вам угодно, поспешите, пока я в Твери, указать мне пункты в проекте Устава, на которые Вы желали бы обратить мое внимание, с приложением ваших личных замечаний на оные.
До приятного свидания».
17-го ч. получен мною из СПб от Обер-Прокурора Св. Синода К. П. Победоносцева проект устава дух академий с объяснительною к нему запискою, при письме от 14-го числа, за № 1700, следующего содержания:
Преосвященнейший Владыко, Милостивый Государь и Архипастырь!
Учрежденная 14 ноября 1881 г. при Святейшем Синоде, под председательством присутствующего в оном Архиепископа Кишиневского921, коммиссия для пересмотра действующего ныне Устава Духовных Академий в настоящее время окончила возложенное на нее поручение, и выработанный ею проект измненного устава Дулховных академий, вместе с объяснительною к оному запискою, преосвященным Сергием представлен на благоусмотрение Святейшего Синода.
Принимая в соображение, что по поводу предстоящего торжества Священного Коронования Их Императорских Величеств, Святейший Синод переносит свои заседания в Москву, где по всей вероятности, последует обсуждение и вышеозначенного проекта коммиссии по пересмотру академического Устава, долгом поставляю экземпляр отпечатанных проекта сего устава и объяснительной к оному записки, препроводить к Вашему Преосвященству, для прочтения в тех видах, чтобы по прибытии вашем в Москву для участия в упомянутом торжественном священнодействии, Вы могли выразить Святейшему Синоду свое мнение об означенном проекте и сообщить какие-либо замечания на оный».
Вследствие сего, я немедленно приступил к исполнению требуемого. И вот результат моих трудов:
Замечания на Устав Духовных Академий.
«По указанию § 1 Устава (или точнее, Проекта Устава) Духовных академий, первою и главною целью сего учреждения служить: доставлять высшее богословское образование, в духе православия, для просвещенного служения Церкви на поприще пастырской деятельности. – Эта цель не ясно была указана в Уставе академий 1869 г.
Сообразно с этою целью, в § 129 Устава изъяснено, что для студентов всех (четырех) курсов обязательно составление проповедей, – чего Уставом 1869 г. не требовалось.
В прежнее время, до введения сего последнего Устава, преподаватели, как дух академий, так и семинарий, не оставившие духовного звания, хотя и не облеченные сввященным саном, обязательно произносили в кафедральных соборах или монастырских церквах проповеди по назначаю Епархиального Начальства или академических и семинарских Правлений.
В настоящее же время для наставников академий и семинарий это необязательно. При том и расположения к пастырскому служению в нынешних наставниках тех и других учреждений не примечается.
Посему желательно, чтобы со введением нового предполагаемого к утверждению Устава Дух. академий, восстановлено было обязательное проповедничество в храмах для наставников академий и семинарий, и употребляемы были меры убеждения к принятию ими священного сана. Иначе главная цель академического образования не вполне будет достигаться.
По § 22 Устава Ректор есть ближайший начальник академий по всем частям ее управления. По 27-му § Ректор наблюдает за точным исполнением всеми должностными лицами академий их обязанностей, в случае надобности, делает им внушения и замечания.
В этих двух параграфах должность ректора сравнительно с ныне действующим Уставом, очевидно, возвышается и власть его расширяется.
Между тем, по § 3-му нового Устава, управление академиею оставляется почти в том же виде, в каком оно было определено в прежнем Уставе, т. е оно сосредоточивается в Совете и Правлении академий, при ближайшем лишь наблюдении и руководстве ректора.
Не соответственнее ли будет с новым воззрением на должность ректора академии § 3 Устава изложить в таком виде:
«Управление академиею сосредочивается в лице ректора при ближайшем содействии Совета и Правления академии».
В светских ведомствах учреждаются обыкновенно Советы при начальствующих лицах, а не начальники при Советах. Эта самая мысль выражена и Комитетом в Объяснительной Записке на странице 15-й, где читаем: «Комитет, усиливая в надлежащей степени власть главных органов академической администрации, признал необходимым оставить за ученою корпорациею предоставленную ей Уставом 1869 г. известную меру участия в управлении делами академии учебными – в Совете, а также и административными и хозяйственными – в Правлении»…
По примечанию к § 40-му Устава должность помощника Инспектора может быть соединяема с должностью преподавателя академии.
Относительно сего предмета не могу не присоединиться к особому мнению 4-х членов Коммиссии, изложенному на стр. 57–60 Объяснительной Записки к проекту изменения в Уставе православных Д. Академий.
В § 43-м Устава относительно вероисповедания преподавателей допускается исключение в отношении лекторов новых языков.
Не объяснено здесь, почему и для чего допускается это исключение. Если бы имелось в виду практическое знакомство студентов с новыми языками; то было бы понятно, для чего допускаются в академии преподаватели этих языков неправославного исповедания. Но такого знакомства новыми языками от студентов нельзя ожидать. Что же касается до научного знакомства с новыми языками, то студенты с неменьшею, если не с большею пользою, могут изучать оные под руководством своих православных преподавателей. Иначе надлежало бы и для преподавания древних языков – еврейского, греческого и латинского приглашать иноверцев и иностранцев.
§ 81, в,–8. Назначение из среды профессоров ревизоров в Семинарии.
Если и допустить, или точнее восстановить этот порядок, то с тем усговием, чтобы при академии учреждены были, по примеру нынешних ревизоров, особые ревизоры или из профессором, академии, прослуживших 25 лет, и заслуживших пенсию, или из преподавателей, желаюших принять на себя эту должность, с увольнением от должности профессорской.
По отношению к существующим ревизорам должно заметить, что из них не все удовлетворяли значению ревизора в научно-богословском и нравственно-религиозном отношениях!
§ 87 Совет не приступает к рассмотрению и решению дел, если в Собрании будет менее двух третей его членов.
Чтобы дела требуюшие немедленного рассмотрения и решения, не останавливались в своем течении, не следует ли признать достаточным в случае нужды, присутствия в собрания половины членов Совета? Мы нередко видим, что делается при подобном условии в собраниях светских учреждений.
§ 92. Если и по новом рассмотрении не последует согласия епархиального Преосвяшенного на постановление Совета, то все дело представляется Преосвященным на разрешение Св. Синода.
В примечании к § 88-му сказано: «К делам Совета, восходящим на утверждение высшего Начальства, прилагается и мнение меньшинства членов».
С какою целью нужно прилагать к делам Совета и мнение меньшинства членов? Без сомнения, с тою, что, если высшее Начальство усмотрит это мнение более основательным, чем мнение большинства членов, оно решает дело по этому мнению.
Посему в помянутом 92 § не следует ли изъяснить. что только в случае единогласного постановления Совета, на которое не последует согласия епархиального Преосвященного, все дело представляется на разрешение Св. Синода.
В § 98, б,–5. Примечание, в котором, между прочим, упоминается о воинской повинности студентов академии.
Требуется, по этому случаю, разъяснение следующего вопроса: «Можно-ли возводить в священный сан воспитанников духовно-учебных заведений, которые, при отбывании воинской повинности, были на войне и убивали врагов?»
По § 105-му изучение греческого языка не обязательно для всех студентов, подобно еврейскому, но представляется на выбор студента.
Если изучение еврейского языка, как первоначального языка священных книг В. Завета, признано необходимым и общеобязательным для всех студентов академий, то не следует ли признать еще более необходимым и существенно-нужным для будущих пастырей Церкви основательное изучение греческого языка, как языка свящ. книг Н. Завета и богослужебных церковных книг922.
По § 108-му. к группе наук физико-математических относится Ествественно-научная апологетика, и эта группа наук присвоена одной лишь Спб академии. Между тем, Естественно-научная апологетика может быть благопотребна и для других академий.
По § 115-му, допускаются в академию имеющие аттестат о вполне удовлетворительном знании курса наук семинарии или классической гимназии. Но как известно, что в классических гимназиях и других средне-учебных светских заведениях преподавание Богословских наук очень ограничено, сравнительно с д. семинариями, а философских наук, кажется, нет и в программах этих заведений, то не следует ли при допущении к поверочному испытанию воспитанников означенных заведений, требовать от них, по возможности, одинаковых с воспитанниками семинарий сведений в помянутых науках, дабы не наполнять духовных академий слушателями, неподготовленными к пониманию преподаваемых в оных философских и богословских наук?
В § 129 идет речь о сочинениях назначаемых студентами академии.
Не признано ли будет полезным и нужным делать критический разбор, по крайней мере немногих сочинений открыто, пред студентами, не объявляя конечно имени автора сочинения, как это делалось иногда в прежнее время в Московской академии?
Но труды мои по рассмотрению академического Устава оказались преждевременными. Во время пребывания Св. Синода в Москве, по случаю торжества Коронации, ему не было возможности заниматься рассмотрением проекта академического Устава. Рассмотрение это отложено было до будушего года.
18-го ч. приветствовал я г. Обер-Прокурора Св. Синода телеграммою следующего содержания:
«Всеусерднейшие приветствую Ваше Высокопревосходительство с торжественным праздником Христова Воскресения и Высокомонаршим благоволением».
К. П. Победоносцев в день Пасхи. 17-го числа, награжден был чином Действ. Тайного Советника.
В тот же день мною получено было письмо из села Высочиновки от А.Ф. Ковалевского.
Вот что, от 15-го числа писал мне А.Ф. Ковалевский:
«Имею честь почтительнейше поздравить Вас с великим и светлым праздником Воскресения Христова. Усердно желаю Вам оный встретить и провести в добром здравии и благополучии. Вот после Вас второй уже Архипастырь923 у нас, а мне все кажется, что Вы и доселе наш Архипастырь, ибо приснопамятны для меня милости ваши ко мне смиренному тем паче, что от преемников ваших их не испытывал. Ныне у нас в Харькове много новых затей и насчет пения, и насчет духовных публичных собеседований, но жаль, что, при новых начинаниях старые хорошие начинания уничтожаются. Вы, вероятно, помните при Харьковском Покровском монастыре небольшую странноприимницу, устроенную еще Преосвящ. Филаретом на пожертвованную одною благотворительницею сумму, где странники находили себе приют. Это заведение христианской любви Харьковцы любили, благотворили ему и деньгами и припасами ставили там заупокойные трапезы странникам и нищим, и все архипастыри, бывшие в Харькове после Преосвящ. Филарета, не уничтожали это заведение, небедному Покровскому монастырю совсем необременительное; нынешний же наш архипастырь, так много проповедующий о любви, по собственным словам его, поставивший любовь девизом своим, уничтожил эту странноприимницу и дом ее отдал под наем каким-то жидам, что на Харьковцев произвело очень грустное впечатление. Мотивы закрытия: сокращение расходов и упорядочение поведения Покровской братии. Но Так как Харьковцы жертвовали на странноприимницу и этим сокращали на нее расходы Покровского монастыря, странноприимница же совсем отдельно от него и могла быть устроена без всякого участия даже его братии, то невольно приходится удивляться этим причинам ее закрытия. Теперь бедным странникам решительно негде приклонить голову в богатом и многолюдном Харькове. Не позор ли это для него? Я люблю принимать странников по заповеди Апостола: страннолюбия не забывайте, и очень грущу, что их постигла такая немилость со стороны нашего архипастыря, проповедующего о любви, а поступающего не по любви, не по заповеди апостольской, за что, уверен я, Господь с него взыщет. Недавно был у меня один странник-старец очень благочестивый и рассказал мне со слезами, как его жиды с позором выгнали из бывшей странноприимницы, и пришлось ему ночевать на улипе в Харькове при холодной и сырой погоде. Вот Вам лучшая проповедь о любви, которой поневоле внемлешь с грустью в душе.
Добрая старица, игумения Хорошевского монастыря, Олимпиада924 почила о Господе 20-го февраля, после продолжительной и тяжкой болезни. Владыка сам ее отпевал. На ее место избрана сестрами казначея, монахиня Евпраксия, особа вполне того достойная сестра по постригу почившей Олимпиады, очень с нею дружная и вместе трудившаяся на пользу обители».
19-го ч. я письмо из Москвы от А. П. Ушаковой. Она писала 17-го числа:
«Приветствую Вас с светлыми днями Св. Пасхи. Как подвизаетесь Вы в богоспасаемой Твери и помышляете ли Вы о скором предстоящем Вам путешествии во св. град Святителей Московских? А близятся уже эти дни! Сердце так желает всего доброго, хорошего, радостного и Государю и дорогой нашей России, что право иногда желало бы, чтоб эти будущие дни были бы уже днями прошедшими и днями славных и великих воспоминаний!
А Москва видоизменилась. Всюду видны легкие фигурные, решетчатые постройки для иллюминаций при предстоящих торжествах свящ. коронования и тяжелые высокие деревянные (несколько неуклюжие) сооружения мест амфитеатра для публики. Ими облеплен, как бы окутан, Кремль! – Конечно, нельзя же отстранить народ и лишить его возможности видеть торжество – родное всякого русского сердца; но, конечно, эти налепки много скрывают, скрадывают величественный вид Кремлевских соборов и даже Дворца. Но я может быть и ошибаюсь, высказывая это личное свое мнение.
Впрочем, Бог даст, скоро Вы все это сами увидите. Пишу коротенько, чтобы только поздравить и сказать Вам радостное приветствие нашей св. Церкви: «Христос воскресе»!
20-го числа-получено было мною два письма: одно из Москвы, другое из Харькова.
Из Москвы писал Мне от 18-го ч. товарищ Председателя Окружного Суда, Евг. Ром. Ринк:
«Принося Вам душевные и сердечные поздравления с праздником, имею счастие и радость знать, что в близком будущем Вы изволите посетить Москву и в ней погостите. Москва живет среди спешных приготовлений к великому торжеству, оставляя место моему союзу с нездоровьем и с обилием дел. Судил я Соколову и слышал сказ ее о генерале Черняеве925, напечатанный неполно в «Русских Ведомостях». Говорю «неполно», ибо столбцы газет за последнее время наполняются сообщениями о подвигах нового Преосвященного926 (Авдиного) в деле собеседования с раскольниками. «От всяких нас бед свободи да зовем ти»! Хотя мы и не звали Преосвященного в Москву, но он пришел к нам; хотя беда, раскола и не очень велика, тем не менее в этих собеседованиях усматривается некоторыми лицами какой-то особенный подвиг и вменяется в особую зулусу! Скажу и я воеводе слава, а нам чтение и развлечение! Изволили ли Вы читать «Государственное учение Филарета»?927 Затея спешная и, как спешная, мало, кажется мне, толковая.
Повергая себя святой молитве вашей и испрашивая вашего благословения, имею честь быть смиренным слугою»...
Из Харькова от 13-го числа писал протоиерей Ал. Г. Щелкунов:
«Простите что долго не писал Вам. Давно уже хотелось, но писать-то не о чем. Новый наш Владыка Вам ведом конечно более, чем мы могли узнать его доселе. Узнали же мы в нем даровитого проповедника, который как Вы и писали, действительно напомнили, пастве Харьковской покойного Иннокентия Борисова. У Преосвященного Амвросия замечательный дар слова и память столь твердая, что он всегда говорить наизусть. Но мне кажется, что этим драгоценным даром нужно бы поменьше щедриться: человек так устроен, что поражается прекрасным лишь тогда, когда редко его видит или слышит. При частом же воздействии на него, хотя бы то самого прекрасного, притупляется ощущение его прелести, вследствие чего к прекрасному относятся уже как к чему-то заурядному. По первому началу Харьков слушал Владыку с жадностью. Но так как он часто говорить, то теперь уже начинают его слушать как обыкновеного проповедника. Покойник Иннокентий (я твердо помню его архипастырствование в Харькове, ибо был уже в ту пору юношей лет 18-ти) вероятно поэтому с перлами своего красноречия выступал большею частью только в генеральных случаях, или когда время либо случай выдвигали какую-либо выдающуюся для «слова» тему. Оттого обаяние его слова не умаялось, а напротив поражаемые, но не пресыщаемые, слушатели всегда носили в себе запас жажды к слушанию даровитого проповедника.
Приимите, Высокопреосвященнейший, уверение в моей глубокой Вам благодарности и преданности».
21-го числа получена была мною записка от Тверского Вице-губернатора Петра Вас. Неклюдова следующего содержания:
«С глубочайшею благодарностью возвращаю Вашему Высокопреосвященству одолженные мне Вами книги.
С большим интересом прочел я записки М. Н. Муравьева, но, признаюсь, поскорбел, что их уж очень несвоевременно предали гласности.
Могилы порицаемых русских деятелей слишком еще свежи. Есть также выражения о покойном Государе, которые, вероятно, и самим Муравьевым не предназначались для печати.
Обидно будет, если эти записки переведут и воспроизведут за границею.
Простите за непрошенное выражение моего мнения и примите уверения в глубочайшем уважении и преданности».
Записки М. Н. Муравьева о мятеже в Северо-западной России в 1863–65 г.г. напечатаны в «Русской Старине» аа 1882 и 83 г.г.
22-го ч. писал я в Харьков протоиерею С. А. Иларионову:
«От полноты сердца приветствую Вас со всеми присными Вам радостью светлого и преславного торжества о воскресении гроба Христа Жизнодавца. Да будет эта святая радость неотъемлема от Вас во все дни живота вашего!..
Желал бы я знать, погашены ли долги вашего архиерейского дома, насколько увеличились после меня доходы как церковные, так и домовые, какою частью этих доходов пользовался мой преемник и как велика была эта часть. Вы, как ревизор, можете дать мне на эти вопросы точные ответы.
Владыку вашего, как слышно, пригласят в Москву к участию в освящении храма Христа Спасителя, как члена Коммисии о построении сеего храма. Вероятно, он принесет с собою красноречивое слово для произнесения при столь важном и торжественном случае928. А Владыка не пригласить ли и Вас с собою в Первопрестольную Столицу в качестве ассистента? Как я был бы рад встретить Вас там!»
В тот же день получено было мною два письма: одно из Москвы, другое из Ниццы.
Из Москвы писал от 21-го ч. протоиерей Ст. Ив. Зернов:
«Только что кончил свой приход и вот спешу принести Вашему Высокопреосвященству мое искреннейшее поздравление с светлым Воскресением Христовым. Воскресший Спаситель наш да исполнить дух ваш своею благодатною силою к продолжению святительского служения возложенного на Вас.
Душевно благодарю Вас, Высокопреосвященнейший Владыке, за присланные мне экземпляры брошюры о Коронации в Бозе почившего Императора. Ожидаем Вас, Преосвященнейший Владыко на Всероссийское торжество, для участия в общей молитве всех сынов России. И да услшится на небесах крепкая молитва пророческая, которою Русский народ привык осенять себя в особенные времена своей жизни: да воскреснет Бог и расточатся врази Его. Этою молитвою Церкви Всероссийской, ее Архипастырей и народа осеняемый Царь наш православный да утвердится незыблемо на престоле своем, а с ним да утвердится владычество веры в нашем отечестве, мир и благоденствие.
От всей души преданный Вашему Высокопреосвященству и искренно благодарный протоиерей Стефан Зернов».
Из Ниццы от 15-го ч. писал Андрей Владимирович Симанский:
«Достойнейший и многоуважаемый Владыко!
Находясь теперь в Ницце я первым долгом спешу поздравить Вас от себя и жены дорогой наш Владыко, с наступающим великим для всех нас православних торжественным праздником и пожелать Вам от Господа всего того, чего сами себе изволите желать. До сего времени мы почти семь недель жили в недальнем расстоянии от Ниццы, куда каждый праздник, а в посту и к преждеосвященным обедням ездили по железной дороге, ибо всего времени на это употребляется только ¾ ч. Накануне же Вербного Воскресения, ко всенощной переехали в Ниццу на всю Страстную неделю и празднике, для чего и наняли помещение совершенно против Русской церкви. Служба совершается здесь довольно торжественно, при хороших певчих, которые более состоят из Чехов и Итальянцев. Жаль, что нет дьякона, от чего и торжественность несколько умаляется. Здеь это время гостила Королева Сербская Наталия, она была у всенощной и постоянно приезжала к обедне. Женщина – весьма красивой наружности, а держит себя естественно просто. Вместо вербы здесь раздавались большие ветви финиковых пальм. Церковь поместительная и богомольцев довольно. За границею это такое утешение, какого для истинного христианина, лучше и желать нельзя. То место, где мы жили (Монтекарло), очаровательно по красоте природы, окружено высокими горами, между которыми бушуют волны моря, а по берегу моря беспрерывно движутся поезда железных дорог, то в одну, то в другую сторону и воздух замечателен своею целебностью и легкости для дыхания. Прежде чем приехать в это место, мы объехали лучшую часть Италии, были в очаровательной по своему расположению Венеции, где поклонились гробнице Евангелиста Марка. Были два раза в Риме, видели темницу, где в заточении были Первоверховные Апостолы Петр и Павел, посетили места их казни, видели и три колодца, поставленные на тех местах, где отрубленная голова Апостола Павла, при падении с места возвышения, троекратно обернулась и на каждом месте падения образовался источник прекрасной воды. Также удостоились мы грешные подняться на коленах чрез 28 ступеней на святую лестницу, по которой шел Спаситель в преторию к Пилату; издали могли видеть на возвышении находящиеся под престолом католической церкви места, где покоятся головы Апостолов Петра и Павла. В Неаполе со всеми подробностями осмотрели открытую Помпею и были близ Везувия курящегося, но не очень. Флоренция, по своим редкостям, нам чрезвычайно понравилась, а в Болоньи, Пизе и Генуе в особенности удивили нас своим богатством в необыкновенном роде устроенные кладбища, каких, я думаю, в целом мире нигде нет. Катакомбы, Пантеон и Колизей в Риме интересны были для осмотра по своим редкостям и древностям. Одним словом столько всего замечательного что я, ведя дневник своему путешествию, исписал почти целую книгу. В Риме имел случай отлично видеть и близко парадное служение Папы, в день его восшествия на престол (3 марта нов. с.). Его несли по всей церкви до престола очень возвышенно в театре и полном облачении. Видеть это торжество теперь редкость для всех в Риме проживающих, ибо он только два раза в году служить публично, – это 3 марта и 7 февраля, в день кончины своего предместника.
Кажется, утомил Вас, Досточтимый Владыко, чтением своего письма, но прошу меня великодушно в том извинить; очень хотелось, хотя вкратце, передать все, что видел и где был.
Благословите нас путешествующих заочно и не оставьте нас вспомнить в своих архипастырских молитвах, исполнением чего премного и много обяжете всегда Вам искренно преданного и неизменно готового к услугам Вашего Высокопреосвященства».
Директор Хозяйств. Управл. Д. Ст. Сов. А.Г. Ильинский отношением 22-го ч. за № 4642, уведомил меня, что мне на проезд в Москву, для участия в Свящ. Короновании Их Императорских Величеств и обратно, причитается прогонных 93 р. 60 к. и на подъем 1000 р. Суммы этой оказалось для меня достаточно, потому что я имел в Москве своих коней и свой экипаж.
24-го ч. получено было мною два письма: одно из Сергиева Посада от Ректора академии прот. С. К. Смирнова, другое из Владимира от Прреосвященного Иакова.
Вот что писал от 22-го числа о. Ректор:
«В среду я был у Митрополита929 и узнал от него, что устав академии никак не может быть окончен рассмотрением к началу учебного года. И в Москве, говорит он, едва-ли будут рассматривать устав.
Относительно некоторых пунктов устава покорнейше прошу Вас обратить внимание на следующее:
1) В одном месте сказано, что профессоры академии назначаются ревизорами семин. Не знаю, удержан ли этот пункт, но если удержан, то к нему следует крепко привязаться и восстановить прежние учебные округи и ревизии от академий. Кудрявцев подал в Комитст записку, что Учебный Комитет может заниматься пересмотром учебников и посредством двух своих ревизоров производить следствия по беспорядкам семинарским, напр., по растрате сумм, по дурному содержанию учеников, по их поведению, но учебная часть должна оставаться под наблюдением академий. Не знаю, приложена ли эта записка к уставу.
2) Назначают студентам по 4 сочинения в год и сверх того проповедь. Это много. Довольно трех сочинений, как было прежде.
3) Инспектором должен быть ординарный профессор в рясе. Это не везде исполнимо, напр., у нас Академия может остаться без инспектора. Наличные ординарные профессоры рясы не желают надеть и в инспекторы идти не желают. Нужно дозволить быть инспекторами и экстраординарным профессорам, не имеющим степени доктора.
4) Студентам своекоштным устав не дозволяет жить вне академии. Это весьма стеснительно. Многие ли в состоянии будут вносить сумму за помещение в академии и содержание? При том здания академии, по крайней мере нашей, малопоместительны.
5) Для уравнения прав академий с правами Университетов нужно назначать профессорам пенсию на службе по истечении 25-летия.
6) Весьма полезно было бы усилить власть ректора, которая теперь крайне сдавлена влиянием Совета.
Вот пока статьи, требующие особенного внимания при обсуждении устава. Не оставьте употребить ваше влияние и личное, письменное, чтоб намеченное мною было принято.
Из новостей последнего времени могу сообщить Вам, что Инспектор Вифанский Антонин930 назначается настоятелем Сретенского монастыря с оставленнем службы в семинарии».
От 22-го же числа писал и преосв. Иаков:
«В замен писем Митр. Филарета посылаю Вашему Высокопреосвященству письма Преосв. Палладия, очень интересные по разным сведениям.
Сам я недавно прочитал их, и нахожу, что эти письма не всякому можно передавать, а печатать вряд ли удобно… Изволите усмотреть, каково содержание их, и удивитесь, как не уничтожил их в свое время преосв. Евсевий, согласно требованию писавшего.
Проект устава академий получил наш Владыка931. Лучше дйствующего, но не достает в нем того, чем отличался устав 1814 года. Нет души; религиозный элемент ослаблен. Не дает власти архиерею; архиерей представляется попечителем, но не хозяином. Это важнейшие недостатки устава. Менее важных немало. Обратите внимание на то, что академия, как сказано в начале устава, приготовляет пастырей, а далее говорится только о педагогич. подготовке; пастырство упущено из вида, да пастырей, если угодно, теперь академия и не дает. Много ли охотников надевать рясу?... Я говорю со слов Владыки, а сам не читал устава. Владыку настраиваю, чтобы он, не стесняясь, высказал все недостатки устава. По мне, устав должен быть рассмотрен и пересмотрен многими. Не спешите соглашаться на введение устава. Я бы подал голос напечатать устав в каком-либо журнале и потребовал мнения сведущих людей. Стройте на незыблемом основании так, чтобы память ваша была с похвалами во век.
Ваше путешествие в Москву и участие в коронации да будет благопоспешно… Возвращайтесь на паству с честю и славою».
На письмо это я отвечал от 29-го числа:
«С благодарностью возвращаю Вам письма преисполненные интересных сведений. Правда эти письма должны быть сохраняемы в тайне, пока здравствует их автор, но уничтожать их ни в каком случае не следует. Они содержат ценный материал для характеристики нашего времени. Письма вообще составляют самый лучший и верный источник для истории.
Если можно, прошу доставить мне и еще сколько-нибудь подобных манускриптов для прочтения. А так как я 4-го числа мая выезжаю в Москву, то нельзя ли выслать мне следующие письма в Москву, в Симонов монастырь? Там я, по утрам, на досуге и перечитал бы их».
25-го ч. писал я в Спб. о архимандриту Гавриилу:
«Вчера вечером был у меня Афанасий Николаевич (Сомов), только лишь возвратившийся из Спб. Он сказывал, что был у Вас в келье и с Вами беседовал. Между прочим, он сообщил мне, что Вы передавали ему о каких-то земских постановлениях, относящихся до меня и доходящих до Спб. Просил бы я Вас написать поподробнее, в чем именно заключается сущность этих постановлений, от каких они земств и куда поступили; от кого получили Вы такие сведения и пр… Напишите все, что знаете, не обинуясь, и будьте уверены, что доставленные Вами сведения едва ли сколько-нибудь меня встревожат. Подобных сплетней я много на своем веку пережил.
Известно ли Вам, когда Св. Синод двинется в Москву? Нельзя ли Вам предъуведомить меня заблаговременно о времени выезда из Спб. Высокопреосвящ. Митрополита Исидора письмом, или еще лучше, телеграммою?»
26-го ч. получено было мною два письма: одно из Москвы, другое из села Татева, Смоленской губернии.
Из Москвы писал мне от 25-го ч. священники придворного Благовещенского собора В. Благовещенский:932
«Зная по слухам, от других, насколько Вы милостиво и благосклонно относились в свое время к усопшему протодиакону Скворцову, я взял на себя смелость преподнести Вашему Высокопреосвященству краткий очерк жизни этого человека. Позвольте надеяться, что мой труд будет принять Вами так же благосклонно, как благосклонно было отношение Вашего Высокопреосвященства к о. протодиакону.
Ради Воскресшего Спасителя прошу великодушно простить мне мою медленность в исполнении данного мною обещания – представить Вашему Высокопреосвященству описание св. мощей, находящихся в Благовещенском Соборе. Это замедление главным образом произошло вследствие издания мною биографического очерка, которого требовало от меня Московское купечество. Описание будет представлено Вам не позже, как чрез неделю».
Из села Татева от 22-го ч. писал заведывающий Синодальною книжною лавкою в Спб. Ив. Денисов. Митрополов:
«От души поздравляю Вас с радостнейшим праздником Воскресения Христова; да подаст Вам Воскресший Христос силы и здоровье на многие лета, на пользу нашего дорогого Отечества.
Господь привел мне Светлый Праздник Воскресения Христова встретить в селе Татеве, Смоленской губернии, у друга Константина Петровича Победоносцева, профессора Сергея Александровича Рачинского933. Это редкий любвеобильный наставник, посвятивший себя всецело образованию и воспитанию крестьянских детей и учителей, из среды их-же, на что расходует все доходы с имения своего.
В церкви в Светлый Праздник было до 500 человек крестьян обоего пола (до 350 взрослых и 150 детей). Пение было прекрасное по нотам. Хор состоит из 26 человек обоего пола управляемый регентом-учителем. Татевской школы. Замечательно, что ученики и ученицы, давно окончившие учение, приходят на спевки и для пения в церкви из дальних мест. Например, две девицы латышки (лютеранского исповедания) приходят за восемь верст. У старшсей из них Альбины – есть желание перейти в православие. Был и другой хор из 10-ти человек (пели без нот).
После литургии почтенный и прекрасный батюшка о. Петр (Петр Григорьевич Марков) пришел в школу (школа против церкви). 90 человек детей хором пропели «Христос Воскресе» и все стали разговляться. Детей было 58 человек мальчиков, 24 девочки и прислуживало 8 человек мальчиков. Все дети были в белых рубашках с красными узорами, подаренных им Сергием Александровичем.
Нужно быть очевидцем этой любви и задушевности существующей между добрейшим ученым наставником, его учителями (из его учеников) и детьми. Прекрасные школы Сергея Александровича, в которых я был (Глуховская, Кострицкая и Кулаковская; в последней учатся и дети старообрядцев Австрийского священства), устроены с общежитиями для приходящих из разных деревень детей, что чрезвычайно важно. Здесь дети учатся, а главное воспитываются в страхе Божием, видя постоянно добрый пример во всем. Эти дети, по выходе из школы, внесут, при помощи Божией, и в свои родные семьи истинную любовь к Богу и ближнему. Да поможет многомилостивый Господь добрейшему Сергею Александровичу в его благотворном делании.
Здесь в селе Татеве устроены Сергеем Александровичем и семейством его две бесплатных больницы для крестьян. При них фельдшер и фельдшерица. Одна больница (для заразительных больных), за недостатком средств должна была закрыться, но Государю Императору благоугодно было оказать пособие в две тысячи рублей, и больница осталась.
Почтенная 70 летняя старица, матушка Сергея Александровича такая добрая и сострадательная к бедным, равно и все семейство их».
27-го ч. мною дано было Консистории предложение за № 2036, следуюшего содержания:
«I Указом Св. Синода от 28-го минувшего марта, № 840 предписано было мне тогда же озаботиться приготовлением к отъезду в Москву для участия в Высочайшем Короновании и священном Миропомазании Их Императорских Величеств и, по получении затем, от г. Синодального Обер-Прокурора уведомления, немедленно отправиться туда.
II. Ныне г. Обер-Прокурор Св. Синода, отношением от 23-го сего апреля, № 1822, уведомил меня, что мне надлежит прибыть в Москву к 5-му числу наступающего мая.
III. Отношением из Хозяйственного Управления при Св. Синоде от 22-го апр. за № 4642, дано мне знать, что ассигнованные мне, по определению Св. Синода, на проезд в Москву и обратно прогонные деньги в количестве 93 р. 60 коп. и на подъем 1000 р. всего 1093 р. 60 коп. имеют быть высланы в мое распоряжение в свое время, по открытии на то кредита, из Государственного Казначейства; между тем, если бы потребовалось мне отправиться в Москву ранее получения проездных денег, то я должен позаимствовать необходимую на проезд сумму из местных епархиальных средств, впредь до возврата оной из Казны.
Посему предлагаю Консистории учинить следующее:
1, Назначаемых мною для поездки со мною в Москву исполняющего обязанности иподиакона диакона Михаила Соколова и иеродиакона нашего архиерейского дома Иоанникия снабдить узаконенными видами.
2, Из имеющихся в ведении Консистории наличных сумм представить мне 1093 р. 60 к., которые в свое время имеют быть возвращены к своему источнику из Казны, – и
3, На все время моего отсутствия из Твери Консистории руководствоваться в своем действовании ст. 335 Уства Д. Консисторий».
27-го числа получено было мною из Спб. два письма от Киевского Митрополита Платона и от архимандрита Гавриила.
Вот что писал мне от 26-го ч. Киевский Владыка:
«Прошу у Вас прощения в том, что я доселе не ответил на Ваше письмо от 25 дек. минувшего года. Объяснять причины, от чего произошла такая неаккуратность моя в переписке с Вами, я не буду, как потому, что не имею времени для этого, так и потому, что я сознаю себя неизвинительным пред Вами. Скажу только, что по множеству служебных дел моих и хлопот в столичной жизни, а также по старческим недугам моим и другим обстоятельствам, я крайне затрудняюсь частною перепискою и почти вовсе прекратил ее.
Вот теперь лежит предо мною куча Архиерейских писем (до 50 – в том числе одно от Константинопольского Патриарха, а другое от Синайского Архиепископа), да слишком вдвое более частных писем из разных мест, – когда я отвечу на них?.. На это я обращаю внимание Ваше для того, чтобы Вы не думали, что я доселе не отвечал на письмо ваше по нежеланию моему иметь с Вами переписку, или по какому-нибудь неудовольствию; нет, я Вас очень люблю, уважаю и весьма признателен Вам за доброе расположение ко мне, которое Вы не раз выражали мне радущным приемом в своем доме. Христос посреде нас!
В настоящее время я пишу к Вашему Высокопреосвященству главнейше для того, дабы сообщить Вам, что Митрополит Исидор намерен отправиться в Москву для коронации Их Величеств 4 числа будущего мая, а я полагаю выехать туда же 6-го мая, если не успею собраться раньше. Как Высокопреосвященный Исидор, так и я думаем проехать в Москву прямо, не останавливаясь в Твери.
Если Коронация по милости Божией совершится благополучно и буду жив и здоров после ней, то полагаю проехать на родину мою в Погорелое-Городище чрез Вышний Волочек, Осташково, Ржев и Зубцов. Благоволите сообщить об этом достопочтенному Губернатору вашему Афанасию Николаевичу, и вместе попросите Его Превосходительство о распоряжении, чтобы дорога от Волочка до Осташкова, которая, говорят, по местам нехороша, поправлена была в конце месяца, дабы для проезда моего по ней не было какого-нибудь препятствия.
Более писать не о чем да и некогда, притом о всем можем мы лично объясниться в Москве. И так до свидания!
Поручая себя святым вашим молитвам с истинным уважением, братскою любовно и совершенною преданностью имею честь быть.
Вашего Высокопреосвященства покорнейший слуга, Платон митрополита Киевский.
P.S. При свидании с многоуважаемым мною Афанасием Николаевичем прошу передать ему мой поклон, и благословение, которое призываю свыше и на всю любезную мне вашу паству, а в особенности на тех добрых людей, которые оказали мне дружелюбный прием во время проезда моего чрез Тверь в Петербург. Да хранит их Господь, как и Bac, под Cвoим пoкpoвoм в coвepшeннoм благoдeнcтвии. М. Пл.»
От тoгo же 26-гo чиcлa пиcaл и o. Гaвpиил:
«Сожалею, чтo paзгoвop мoй c Tвepcк. губернатором дoшeл дo Bac; светские люди, дoлжнo быть, всeгдa тaкoвы, чтo пo недостатку cepьeзныx пpeдмeтoв для беседы, любят cooбщaть все непpoвеpeнное слышанное. Неприятное сообщение все непроверенное слышанное. Неприятное сообщение я получил в Консистории от члена оной протоиерея Архангельского, который, вращаясь среди знати, там услышал и мне передал, будто к Обер-Прокурору Св. Синода подали три земства, а какие – он мне не сообщал, анонимные письма на Вас за то, что Вы пьяниц определяете к ним, а хороших людей отнимаете от них. Я догадываюсь, что одно из земств отнимаете от них. Я догадываюсь, что одно из земств – это Осташковское, которому неприятно было расстаться с о. Архангельским, что у Предтеч. церкви в Твери; будто ваш преосвященный слишком добр, потворствует слабым людям. Слыша такое неприятное для меня известие я более не расспрашивал о. Архангельского. В СПб. сплетней очень много, и анонимные письма в ходу. Напрасно Афанасий Николаевич беседу мою с ним сделал Вам известною».
28-го числа полцчил я от Обер-Прокурора Св. Синода совершенно конфиденциальное письмо от 25-го ч. за № 54, в коем изъяснено:
«По поводу предстоящего отбытия Вашего Преосвященства в Москву для участия в священнодействии Коронования Их Императорских Величств, и в виду тех мер, которые препринимаются правительством к обеспечению полного спокойствия и порядка при имеющих быть по сему случаю в Москве торжествах, долгом поставляю покорнейше просить Вас, Милостивый Государь и Архипастырь, обратить самое заботливое внимание на выбор лиц из вашей свиты, имеющих сопутствовать Вам и находится при Вас во время пребывания вашего в Москве. Желательно было бы, чтобы лица сии бвли вполне известны Вашему Преосвященству со стороны из благонадежности в нравственно отношении. О таковых лицах, с обозначением их звания, имени и фамилии, покорнейше прошу Вас немедленно по прибытии вашем в Москву сообщить канцелярии Обер-Прокурора Святейшего Синода, которая будет помещаться в доме Московской Синодальной Типографии».
28-го ч. писал мне из Спб. К. П. Победоносцев, в ответ на мою телеграмму от 18-го числа:
«Получив телеграмму Вашего Преосвященства от 18-го текущего апреля с поздравлением меня по случаю празднества Светлого Христова Воскресения и удостоения меня высокой Монаршей милости934, приятным долгом поставляю принести Вам, Милостивый Государь и Архипастырь, искреннюю мою благодарность за ваше приветствие и выраженные по сему случае благожелания.
Поручая себя молитвам вашим, с совершенным почтением и преданнтостью имею честь быть»…
29-го ч. поручил я письмо из Владимира от секретаря Консистории, Герасима Феодор Нарбекова935. Он писал от 26-го числа:
«Что есть человек, яко помниши его? восклицал некогда Давид, припоминая излиянные на него Богом благодеяния. Что есмь аз, могу сказать и я, что Ваше Высокопреосвященство помните меня, – припоминая постоянное внимание Вашего Высокопреосвященства ко мне худому и грешному. Как только кто-либо из Владимирцев побывает у Вашего Высокопреосвященства, Вы непременно вспоминаете и о мне грешном и всегда присылаете мне знаки своего милостивого внимания. Вот и ныне чрез Александра Ивановича Успенского936 получил я от Вашего Вьпсокопреосвященства дорогое для меня изображение Ваше и две весьма интересных книжечки. Как же после этого не сказать мне: что есмь аз яко помните мя? Примите, Высокопреосвященнейший Владыко, мою искреннейшую и глубочайшную благодарность за постоянно милостивое внимание ваше ко мне и за все знаки этого внимания, какими Вашему Высокопреосвященству угодно было почтить меня.
Наш Преосвященный937 скоро имеет отправиться в Москву на торжество священной коронации Государя Императора. Так как Ему назначено служение в Архангельском соборе, то Он берет с собою в Москву протодиакона и двух иподиаконов, кроме двух келейников. Экипажа и лошадей не берет потому, между прочим, как ныне он изволил объяснить мне, что и сам он Москву очень мало знает и кучер его совсем не знает, и потому опасается он, как бы не проплутать по Москве, когда нужно будет явиться в известное место в назначенный час. И потому чрез своего эконома заблаговременно нанял уже он экипаж в Москве с платою по 25 р. в день. По секрету скажу Вашему Высоконреосвященству, что наш Преосвященный желает покороче познакомиться с Вами и, как слышал я в своем помещении в Москве в Андрониевом монастыре, предложить Вашему Высокопреосвященству с Высокопреосвященными Митрополитом Московским и Леонтием Варшавским трапезу, чтобы закрепть союз с Вами, как с Архипастырем своей родины».
30-го ч. писал я в Уфу о Евф. Ник. Соловьеву, в ответ на его письмо от 7-го числа:
Усердно благодарю Вас за приветствие меня с свтлым нраздником Христова Воскресения. Взаимно и Вас поздравить не почитаю неблаговременным, слыша в храме продолжение песнопений во славу Воскресшего Господа.
Чем окончилась ваша история из-за камилавки? – Вот как поступают с вашей братией молодые рьяные владыки!...
Скажите, что это творится с вашим духовным другом и кумом, владыкой Софийским? С великим прискорбием читал я о нем обличительную и укоризненную статью в № 14 Моск. Церковных Ведомостей; но с утешением потом узнала корреспонденции Молчанова в № 2570 «Нов. Времени», что он невинно пострадал за правду и за свою преданность России. Господь да воздаст ему сторицею за претерпение гонения»!
Преосвящ. Иоанн938, бывший епископ Алеутский, а в то время Управляющий Московским Симоновым монастырем писал мне от 28-го числа:
«Пригодится ли Вашему Высокопреосвященству мое извещение, или оно окажется излишним, – во всяком случае я долгом своим поставляю уведомить Вас о том, что знаю как несомненное.
Государь Император прибудет в Москву 7 или 8 мая; Митрополит С.-Пербургский 5-го мая.
Днем коронации предназначается (по всей вероятности) 15-е мая.
К успокоению Вашего Высокопреосвященства в Симоновой обители сделано кажется все возможное.
Буду ожидать окончательных распоряжений от Вашего Высокопреосвященства.
Для предустранения коллизии, прошу позволения доложить Вашему Высокопреосвященству, что 5-го числа, в четверг, у нас должно быть конторское заседание, и я не могу ни дома быть, ни явиться навстречу к Вам в промежутке времени от 10 ч. утра до 3-х пополудни».
Получив это любезное письмо 30-го числа, я на другой же день отвечал Его Преосвященству:
«Благодарю Вас за известия. 4-го мая, в среду, с курьерским поездом, я предполагаю выехать из Твери и около 11-ти ч. утра надеюсь быть в Москве. Вам ни в каком случае не следует выезжать ко мне навстречу, а я только прошу Вас выслать за мною на станцию вашу карету».
2-го мая получил я письмо из Владимира от преосвященного Иакова, который писал от 30-го апреля:
«Поздравляю. Вы скоро отправляетесь в Москву. Дай Бог, чтобы все было благополучно, и чтобы все владыки возвратились с наградами! Мы порадуемся за Вас.
Читали ли Вы статью преосв. Порфирия «Афонские книжники» в Чт. Общ. Люб. Дух. Просв., где ретивый Владыка приводить рассуждение неизвестного книжника по поводу вставки молитвы о призывании Св. Духа пред благословением Даров и с ним вместе глумится над Церковью за употребление этой молитвы?939 Один из моск. священников так смутился анафематствованием, что пошел к духовнику исповедаться в смущении. Не смею, говорить, отступать от того, что указывает служебник, но не могу не сочувствовать тому, что говорит Порфирий… Редакции, печатая эту статью, следовало бы сделать замечание, что и неизвестный и Порфирий ошибаются, находя неуместною вставку молитвы... Разве вставки нарушают смысл или течение речи? Это бывает очень часто в нашем разговоре; употребительно и в Св. Писании, напр. во 2 гл. к Римл. 13, 14 и 15 ст. и во 2 гл. к Ефес. 5 ст. Священнику, проникнутому величием тайны, естественно остановиться пред благословением Даров и в смирении попросить у Господа себе благословения, чтоб быть способным и достойным совершителем великой Тайны. Я осуждаю Порфирия; не одобряю и Редакцию за напечатание соблазнит. статьи.. Интересуюсь слышать ваше суждение.
При свидании поговорите с Константином Петровичем, нельзя ли ограничить сатирич. газеты в печатании развращающе картин с циническими надписями? Правительство как бы покровительствует порнографии, не обращая внимания на гибельное распространение всякой скверны... Иллюстрированные издания вовсе не преследуются, а чрез них широко проповедуется неверие и нечестие…
Советую прочесть в № 6 Минск. Вед. 1883 г. ст. о Законоучительстве. Спросите в Редакции Еп. Вед. Я посылал этот номер к Петру Евдокимовичу940, советуя сделать выдержку и препроводить к Министру Ванновскому941 для обуздания солдат… Опыт не удался, к сожалению П. Е-ч, страха ради Иудейска, не последовал моему совету.
Владыка выезжает; в среду; с собой берет протодиакона и иподиаконов. На прежнюю коронацию, кажется, архиереи не брали с собой свиты.. Вы, полагаю, не будете обременять себя лишним людом Зачем? В Москве найдутся всякие люди.
На лучшие дни Вас прячут в большой город!.. Придется попреть и помаяться. За то насладитесь зрением редкого зрелища и сподобитесь вкусить царской трапезы и проч. При такой радости что значат некие неудобства».
4-го ч. в 8 ч. утра, с курьерским поездом, отправился в Москву на коронацию. По прибытии туда, со станции железной дороги проехал на Троицкое подворье, чтоб представиться новому митрополиту, высокопреосвященному Иоанникию и поднести Его Высокопреосвященству от Тверской кафедры св. икону Тверских чудотворцев. Приняв икону молча, Владыка сухо пригласил, меня и явившегося вместе со мною Иркутского Городского Голову – купца в гостиную. Восседши сам на диван, нам подал знак, чтобы мы сели в кресла одесную и ошуюю его. Не обратив на меня никакого внимания, он начал разговор с купцом. Среди разговора, вошел в гостиную преосвященный Экзарх Грузии, архиепископ Павел942, преемник митрополита по кафедре Карталинской. Принявши ласково нового почтенного тестя, митрополит вступил с ним в дружественную беседу, а я, недостойный, оставался по прежнему в стороне. Считая себя лишним в этой компании, я встал и раскланялся с высоким хозяином, который проводил меня так-же, как и встретил, – молча, не сказавши мне ни одного приветливого слова. Что значит такая немилость ко мне со стороны Московского архипастыря? – Не служило ли это выражением гнева Его Высокопрреосвященства, за мою январскую лоездку в Москву, для участия в юбилейном торжестве в память почившего в Бозе великого иерарха, митрополита Филарета? Если так, то достойно ли это высокого духовного сановника?!...
С Троицкого подворья, в грустном настроении духа, отправился я к Генерал-Губернатору, князю Владимиру Андреевичу Долгорукову. Этот, по обычаю принял меня очень любезно и познакомил меня с бывшим у него в это время Парижским послом нашим, князем Никол. Алексеев. Орловым943, который припомнил о нашем прежнем знакомстве с ним, когда я викарием и когда он обращался ко мне за разрешением о перенесении тела умершего сына его из одного имения в
От Генерал-Губернатора, заехавши на Саввинское подворье к преосвященному Алексию и не заставши его дома, поспешил в назначенную мне на время коронационных празднеств квартиру, т. е. в Симонов Монастырь. Преосвящ. Иоанн принял меня, как бывшего его наставника и начальника по академии, радушно. После краткого отдыха, я вошел в церковь. осмотрел монастырскую ризницу очень богатую; обошел затем монастырское кладбище, где погребено много лиц знатных фамилий944. В 8 ч. вечера пришел ко мне бывший архим. Симонова м-ря Евстафий945, мой предшественник по должности Синодального ризничего. Он часа полтора, без умолку, рассказывал мне об обстоятельствах своей жизни и, между прочим, о каком-то иеромонахе Варнаве, из-за которого он будто бы уволен был от управления монастыррем. Оставаясь в том же монастыре на покое, при 500 р. пенсии, о Евстафий был благодушен и совершенно доволен своим положением
5-го числа утром беседовал я с хозяином своим, преосвященным Иоанном, о его пребывании в С.-Франциско (с 1870–1877 г.). – По его словам, он нашел там одного священника и ни одного диакона; завел школу для приготовления псаломщиков, употребив на это, без разрешения Св. Синода, остаточные суммы, и вследствие сего вызван был в Спб. для представления отчета в издержанной сумме.
В 11 часов поехал в город. Был у высокопреосвященного митрополита Исидора, имевшего пребывание в Чудове монастыре. Принят был благосклонно. Владыка сказал «ближе познакомимся», имея конечно в виду вызов мой в СПб., для присутствования в Св. Синоде.
От Митрополита проехал в Румянцовский музей, для свидания и переговоров по печатанию моих книг с хранителем рукописей музея А. Е. Викторовым. Здесь встретился неожиданно с старым знакомым Авг. Матв. Гезеном946, известным любителем археологии и палеографии.
Из музея проехал в Донской монастырь, для свидания с Экзархом Грузии947. Тут же постил больного настоятеля м-ря преосвященного Хрисанфа948.
В 3 часа возвратился в Симонов монастырь.
В 6 часов слушал всенощную в монастырском соборе. Служба шла чинно и неспешно, окончилась в 9½ часов; пели довольно стройно; но о пении, заведенном при архимандрите Мельхиседеке (1821–1851 г.) иеромонахом Виктором, нет и помина. Братии до 40 человек.
6 числа – день рождения Государя Наследника Николая Александровича. Литургию слушал я в монастыре; служил преосвященный Иоанна, а я совершал вместе с ним после литургии благодарственный молебен. Народа в церкви было очень много.
Вечером был я в Рождественском монастыре; осмотрел церкви, в которых ни разу не был в продолжении 16-летней службы в Москве; посетил затем игумению Серафиму и А. П. Ушакову.
Отсюда проехал в Высокопетровский монастырь к преосвященному Кишиневскому Сергию, с которым не виделся более 8-ми лет. Бесдовали с ним о ведении дел в Синоде, где он в это время присутствовал и о новом академическом Уставе, составленном под его председательством.
7 числа раннюю литургию я слушал в монастырской Александро-Свирской церкви.
Вечером приехал А. Е. Викторов и остался у меня ночевать.
8-го числа. Воскресенье. В 7 ч. слушал раннюю литургию в домовой церкви. Служил архим. Евстафий.
Днем я никуда не выезжал и у меня, кроме Викторова, никого не было.
Слышал, не помню от кого, что, после смерти архиепископа Евсевия949, на Тверскую кафедру митр. Исидор желал перевесть епископа Рязанского Палладия950, но этому воспротивился Обер-Прокурор граф Д. А. Толстой, из опасения яко бы гнева со стороны рязанского дворянства, будто бы очень привязанного к Палладию.
В 11 часов вечера получена была мною из Канцелярии Обер-Прокурора повестка за № 20 следующего содержания:
«Канцелярия Обер-Прокурора Св. Синода имет честь препроводить при сем к Вашему Высокопреосвященству 1) билет на Ваше имя для входа в Кремлевский Дворец на торжества Священного Коронования Их Императорских Величеств, вместе с билетом для кучера при Вашем экипаже, и 2) билет для входа в Успенский Собор в день торжественного въезда в Москву Их Императорских Величеств».
Вот содержание присланных мне билетов:
1) Билет для входа в Кремлевский Дворец на торжества св. Коронования Их Императорских Величеств.
Тайный Советник (фамилия неразобрана).
№ 1/324
Приезд чрез Тройцкие ворота на подъезд под зимним садом.
Архиепископ Тверский Савва.
Правила.
1) Билет этот служит только для лица, на имя которого он выдан; он не может быть никому передаваем; в случае утраты билета получивший его обязан немедленно заявить учреждению, от которого он был выдан.
2) Означенный билет дает предъявителю право входа на те только торжества, на которые он может присутствовать по званию своему. Высочайше утвержденными Церемониалам, расписаниям торжеств и повесткам от Высочайшего Двора.
3) Лицо получившее билет, обязано иметь оный при себе и предъявлять при требованиях».
Вверху билета, с левой стороны вензель Их Императорских Величеств с монограммою в кругу: А. М.
2) № 106 Архиепископу Тверскому Савве.
«Во исполнение Высочайше утвержденного церемониала Вам предоставлено право, в день торжественного Въезда Их Императорских Величеств, находиться в Успенском Соборе.
Настоящее удостоверение отдается одному из Церемониймейстеров стоящих у ворот, между колокольнею Ивана Великого и храмом Двенадцати Апостолов, без чего никто в собор не впускается».
При повестке Канцелярии приложено было печатное объявление от Двора Его Императорского Величества за подписью камер-фурьера Леонтьева, о торжественном въезде в Москву Их Величеств, во вторник 10-го мая, в 2 часа пополудни.
9 числа – Праздник свят. Николая Я служил в одной из монастырских церквей по случаю храмового праздника в этой церкви, при довольно многочисленном стечении богомольцев; пение было стройное, но в служении немало было путаницы. Облачение голубое кресчатое, в котором я совершал литургию, я оставил в монастыре на память моего здесь пребывания.
Во время литургии приезжал ко мне преосвященный Владимирский Феогност.
Вечером был я в Покровском монастыре у преосвященного Ярославского Ионафана, от которого в благословение получил Толгскую икону Божией Матери; в Андрониевом – у преосвященного Владимирского Феогноста; от него слышал историю назначения моего на Тверскую кафедру и наконец в Сретенском у Варшавского преосвященного Леонтия. С ним, гуляя по саду, много говорили о Петербурге и о синодских делах.
10 числа в 2 часа пополуночи прислано было от московского Митрополита извещение, что в 12 часов дня все ворота кремлевские будут заперты.
Около 11 часов утра я отправился в Кремль, взявши с собою иподиакона. Для въезда в Кремль открыты были только Троицкие ворота. Большая часть архиереев собрались в синодальной церкви 12-ти апостолов. В 1 ч. пополудни ударили на Ивановской колокольне в большой колокол. Облачившись, я отправился в Архангельский собор, где мне назначено было встретить Государя и Государыню. При мне были архимандрит Сртенского монастыря Антонин951, кафедральный протоиерей, придворный протодиакон Попов и чудовские певчие952.
Торжественная процессия въезда Их Величеств в Москву началась от Петровского Дворца в 2 ч. 3 минуты. Пока совершалось шествие в Успенском Соборе служили благодарственное молебствие все собравшиеся на торжество архиереи о благополучном прибытии Их Величеств в Москву.
Находившаяся в Кремле масса народа с замиранием сердца ожидала появления процессии за решеткою, отделяюшею Соборы от Кремлевской площади, и, когда увидели Государя на коне и Государыню в карете, все инстинктивно осенили себя крестным знамением, и у всех радостью просияли лица. Минута поразительно высокая!
Их Величества со всею царскою фамилиею встречены были в южных дверях Успенского Собора Новгородским митрополитом Исидором с крестом и св. водою, при пении концерта: «Воспойте люди боголепно в Сионе». Когда Их Величества приложились в Соборе к св. иконам и мощам, теми же дверями изволили выйти из собора в предшествии митрополита Московского с крестом, и приблизились к северным дверям Архангельского Собора, где я имел счастие встретить Августейшую Чету с крестом и св. водою. При входе Их Велличеств в собор певчие запели тропарь: «Спаси Господи люди Твоя», затем протодиакон начал читать ектению и по возгласе, сделанном мною, провозгласил обычное многолетие, Между тем Их Величества, прикладывались к иконам и почивающим в соборе мошам и обходили гробницы покоюшихся здесь Царственных Их предков, затем изволили выйти чрез западные двери по направлению к Благовещенскому Собору.
В 4 часа все окончилось, и я в 6-м часу возвратился домой.
11-го числа среда – праздник Преполовения Пятидесятницы. Из Чудова Монастыря совершен быль на реку Москву обычный крестный ход.
В 12 ч. я был в Румянцовском музее и рассматривал в великолпном иллюстрированном описании коронации Императора Александра II изображение митрополита, читающего коленопреклонную молитву на возвышении пред Государем. Об этом просил меня накануне Обер-Прокурор К. П. Побдоносцев, чтобы передать Владыке Исидору.
Затем был я в Чудове монастыре у высокопреосвященного митрополита Исидора. Я доложил ему о наведенной в Музее справке, но он сказал, что у него есть это издание. Владыка жаловался мне при этом на тяжеловесность коронационного облачения и на распоряжение коронационной коммиссии относительно билетов для входа в Успенский собор. «Вот говорил старец прислали мне два билета: один для меня, а другой для моего кучера, а у меня карета-то отпирается извне. Итак, когда я подъеду к собору, кучер должен слезть с козел и отворить, дверцу у кареты, а лошади-то могут броситься, что я тогда буду деать?.»
Эту последнюю жалобу Первенствующего Святителя я передал Обер-Прокурору, к которому отправился из Чудова монастыря К. П., внявши жалобе старца, поспешил снестись с кем следует, и нам – архиереям всем прислали еще по одному билету для наших слуг.
В Синодальной типографии, где имел, как было уже сказано квартиру К. П. Побдоносцев я встретил Инспектора типографии, Д. Ст. Советника Вас. Егор. Румянцева кандидата XV курса Моск. Д. Академии – любителя археологии. Он предложил мне осмотреть типографскую библиотеку, хранящуюся в древнйшем типогоафском здании (XVI в.). Библиотека была мне и прежде знакома, но ее новое помещение я видел в первый раз. Помещение очень удобное и интересное по своей древности. Здесь я неожиданно встретил в должности библиотекаря старого и доброго моего сослуживца по Московской семинарии профессора С. Д. Писарева953 – магистра XII курса (1840 г.) Московской Академии. Много лет мы не видались друг с другом, и потому нетрудно понять, как при нечаянной встрече, взаимно обрадовались друг другу.
12-го числа утром были у меня:
Иеромонах Новоспаского монастыря Митрофан – мой земляк. Между прочим, он сообщил мне некоторые грустные сведения об Управляющем Новоспасским монастырем, епископе Порфирии (Успенском). Напр. преосвященный служит в год раза четыре, не более; в будние дни в церкви за богослужением никогда не бывает, отчего монастырь, в религиозно-нравственном отношении, пришел в большое расстройство.
Протоиерей Матросской богадельни Д. Богоявленский – так-же земляк. Он как вдовый, располагался принять монашество и вскоре затем принял с именем Серафима954. Ему, как он говорил мне, обещан был Заиконоспасский ставропигиальный монастырь но, вместо того, назначен он настоятелем Сретенского монастыря.
Архимандрит Павел (Прусский) – знакомый мне еще по Витебску, куда он приезжал с миссионерскою целью, для бесед с раскольниками в Динабургском и Режицком уездах.
Купеческая дочь – девица Ерофеева, попечительница психически больной девицы А. В. Мазуриной учредительницы, вместе с вдовою Булах, училища девице дух. звания в г. Ржеве. Ерофеева разрывала мне о взаимных отношениях Булах и Мазуриной и настойчиво требовала от меня пособия из училищных сумм для содержания больной Мазуриной.
После обеда выезжал в город и был:
1) В доме священника Успенской в Печатнииках церкви, Конст. Ив. Богоявленского955 – ученика моего по академии. Здесь виделся с тестем о. Богоявленского Ректором Моск. академии, прот. С. К. Смирновым. Он, между прочим, передавал мне беседу с ним 1-го мая, митрополита Ионникия о мне; но содержание этой беседы я, к сожалению, в свое время не записал, а теперь уже припомнить не могу; вероятно, было говорено что-либо не в мою пользу.
2) В монастыре Высокопетровском, где еще раз виделся с преосвященным Кишиневским Сергием. Он выражал мне неудовольствие на некоторые выражения в моей книге о преосвящ. Леониде архиеп. Ярославском относительно свидания моего с ним в Курске в январе 1875 г., когда я ехал на службу в Харьков. (См. стр.290).
Воспитатель Их Императорских Высочеств Государя Наследника Николая Александровича и В. Кн. Георгия Александровича, генерал-лейтенант Григ. Григ. Данилович известил моего хозяина, преосвящ. Иоанна, что на другой день, около полудня, Их Императорские Высочества посетят Симонов монастырь.
13 числа в 11 часов утра посетил меня Духовник Их Императорских Величеств, протопресвитер В. Б. Бажанов.
А вслед за ним изволили прибыть в Симонов монастырь Их Высочества Государь Наследник и В. Кн. Георгий Александрович, в сопровождении генерала Даниловича и помощника Директора Моск. Оружейной Палаты Д. Ст. Сов. Георг. Дм. Филимонова956, известного археолога. Прежде всего, высокие и дорогие гости вошли в настоятельские покои кои были занимаемы мною; по распоряжению Их воспитателя, Им предложен был завтрак – молоко с белым хлебом; затем я вывел Их на балкон, так называемый фонарик, откуда они с восхищением любовались на Кремль, между тем в большой комнате пред этим фонариком разложены были принесенные из ризницы и библиотеки старинные драгоцнные утвари – евангелия, кресты и др. с вязными на них надписями и старинные граматы. Их Высочества в особенности Государь Наследник, с любопытством рассматривали эти предметы и пытались разбирать в граматах старинную скоропись XVI–XVII веков. Из покоев Их Высочества пошли в церковь, прикладывались к чтимым иконам; были в ризнице, где показывали им старинные парчевые ризы, украшенные жемчугом и драгоценными камнями и другие достопримечательные предметы. Наконец юные Августейшие гости поспешили на высокую монастырскую колокольню, которая прежде всего и привлекла Их внимание к Симонову монастырю. Их Высочества, увидевши из Александринского Дворца, где они имели пребывание, эту колокольню, захотели непременно быть на ней, чтобы обозреть окрестности Москвы. Пошли на колокольню вместе с Их Высочествами преосвященный Иоанн, генерал Данилович, Филимонова и я. Но мы с Филимоновым, вошедши на первый ярус, остановились, а прочие дошли до колоколов; В. Кн. Георгий Александрович пошел было выше, но Данилович остановил, его. Между тем, на колокольне производили звон, который отличается особенною стройностью и благозвучием.
Когда Их Высочества сошли (не сошли, а спешно сбежали, к крайнему моему изумлению и страху за них) с колокольни, я проводил, их до экипажа. Увидевши, что экипаж этот заложен был тройкою ямских лошадей в русской упряжи с бубенчиками, я выразил приятное удивление и заметил об этом Государю Наследнику. Это так понравилось Его Высочеству, что он, возвратившись во Дворец всем разсказывал, что русская упряжь одобрена преосвященным Саввою. Это передавал мне о. протоиерей Янышев.
В тот же день (13 ч.) получено было мною письмо из Штутгарта от племянника псаломщика тамошней придворной церкви К. Я. Силецкого в ответ на мое письмо от 23-го ч. марта:
«Повергая к стопам Вашего Высокопреосвященства чувства моей глубочайшей благодарности и искренней признательности за исполнение Вами моей всепокорнейшей просьбы, считаю для себя приятным долгом прежде всего ответить на предложенные мне Вашим Высокопреосвященством вопросы.
Вашему Высокопреосвященству угодно знать, «при какой церкви я занимаю должность и с каким вознаграждением» – при Русской Посольской в Штутгарте церкви помещающейся в Дворце Ее Величества Ольги Николаевны, Королевы Вюрттембергской. – Годовое мое вознаграждение состоит: 1, – из 1000 руб. (зол.) министерских, которые принято выдавать здесь по истечении каждых 4-х мсяцев: в марте, июле и ноябре; 2, – из 930 марок от здешнего Королевства, – части процентов с капитала завещанного покойной Королевою Екатериною Павловною в дополнение к жалованью священнику и 2 псаломшикам, и 3. – из 17 раумметров буковых дров – (также по завещанию покойной Королевы). Кроме того имеются здесь для священника и 2 псаломщиков даровые летние помещения, и я имею право пользоваться одним из них. Помещения эти находятся не в самом Штутгарте, а на «Ротенберг» – одной горе, лежащей недалеко от города. Здесь, на этой горе, стоял прежде древний замок, но по воле Короля, предшественника ныне царствуюшего, этот замок был разрушен и превращен в Русскую Православную церковь, под которою затем, в силу завещания, погребены Король с Королеввою Екат. Павловною. На этой-то горе около храма и находятся наши помещения, расположенные в двух, нарочито для того выстроенных, домах, из которых в одном живет священник, а в другом псаломщики. Квартирки, можно сказать, довольно сносные для летних месяцев, но в остальное время года жить в них решительно невозможно: холодно и чрезвычайно сыро. – Служба в Ротенбергском храме бывает лишь во дни годины и памяти погребенных там, на 2-й день Пасхи и несколько раз в течении летних месяцев в случае, если причт живет на горе.
Обязанности мои – обязанности псаломщицкие, как были и в Лондоне, но с тою, впрочем, разницею, что, между тем как в Лондоне я должен был читать и петь на клиросе вместе с другим псаломщиком, здесь, за имением особого церковного хора, обязанности певчих не лежат на псаломщиках, но взамен этого они должны исполнять обязанности в полном смысле дьячка, или, даже, пономаря, или, наконец, церковного служителя подавать и отбирать кадило, ставить и убирать столы во время служб и выносить подсвечники. Здесь также имеется церковный служитель, но на его обязанности лежит: зажигать и задувать свечи, приготовлять церковные одеяния, извещать нас о времени служб в тех или других экстренных, непредвиденных случаях и «одевать жертвенник с престолом» (?!).
Службы бывают здесь не очень часто: всего лишь по воскресным дням обедни и в большие праздники всенощные и обедни. Впрочем, начиная с июля и до сентября, а иногда и до октября, во время пребывания здешнего двора в Фридрихсгафене служб не бывает в Штуттгарте по воскресным дням, и только в Ротенбергской церкви изредка отслужат, как я сказал. Великим Постом, правда, приходится служить почаще: 1 и 4 неделю начиная со среды, служат 2 раза в день и Страстную неделю сплошь до Понедельника Пасхи включительно. Все остальное время в полном нашем распоряжении, и всякий может удобно заниматься всем, чем ему угодно. Летние месяцы, начиная с Пасхи, можно даже и совсем не жить в Штуттгарте, а поселился в Тюбингене и посешать там университетские лекции (являясь, конечно, сюда к воскресным и праздничным службам). Речь о переселении в Тюбинген я заводил уже с здешним о. протоиереем и получил разрешение. Все свободное от занятий служебных время я посвящаю, поэтому, исключительно почти возможно основательному изучению немецкого языка, который необходим мне будет для университета. Если не с июля, то во всяком случае с сентября решил я пригласить также учителя француза, потому что желаю изучить французский язык непременно, – и непременно настолько, чтобы говорить на нем возможно свободно. До отъезда в Тюбинген о. протоиерей советует мне в видах большого облегчения слушания университетских лекций, посещать лекции по Истории и всеобщей Литературе в здешней Штуттгартской Политехнической школе, и я считаю нелишним последовать его совету.
Имя о. Протоиерея настоятеля здешней церкви, я имел уже случай упомянуть Вашему Высокопреосвященству в первом письме моем к Вам. Иоанн Иоаннович Базаров957 его имя. Человек он довольно уже пожилой – 63 лет, весьма почтенный и всеми уважаемый Миролюбие, доброта и кротость всеми признаются в нем, как характеристические его особенности. Жаль только, что все эти добрые качества его души могут подчас делать его игрушкою, как говорится, в руках людей, так называемых «ловких, пронырливых и нестесняющихся». – Что касается наших личных отношений с ним (его ко мне и моих к нему), то об них нельзя сказать ничего особенного. Ни в ту, ни в другую сторону, – ни в дурную, ни в хорошую, – они не выдаются с особенною резкостью.
О Штуттгарте могу сказать, что это – город скучный и не представляет себя ничего особенного привлекательного. – Капитальный недостаток Штуттгарта – это отсутствие реки около города, а город между тем расположен, в долине, окруженной с трех сторон горами. Вследствие этого в летние жаркие месяцы здесь чувствуется особенно в центре города чрезмерная духота. Когда-то протекала чрез самый город речка, но в настоящее время она представляет из себя лишь маленький, почти совершенно пересохший ручеек оставленный притом только за городом, а в саамом городе закрытый, заваленный землею и отошедший под строения. Есть здесь, правда Королевский парк, весьма не некрасивый, довольно обширный и уже не молодой, но в сильную жару душно бывает и в нем. Не смотря на эти недостатки, климат Штуттгартский считается здоровым все-таки и только для нервных людей он не совсем удобен, говорят. – Окрестности города весьма живописны, можно сказать. Куда ни посмотрите, всюду видите вы горы, усаженные по склонам винградниками, и долины, покрытые садами, или тщательно обработанные рукою земледельца. Особенную же прелесть по крайней мере, для меня составляет прекрасный, большею частью, сосновый лес, роскошно расстилающийся по одной из окружающих города гор. – Жизнь в Штуттгарте, в заключение могу сказать, не дешева и, даже, очень.
Договорившись до денежной статьи, я осмеливаюсь попросить Вас, Владыко позволить мне, хоть на несколько секунд, остановиться на том месте Вашего письма, где Ваше Высокопреосвященство предостерегаете меня от Материальных рассчетов. – Действительно нельзя служить исправно в одно и тоже время Богу и мамоне; но Владыко, материальные средства, деньги не служат сами по себе и в себе целью для меня. Они лишь средства к достижению целей, без них невыполнимых и притом и целей не дурных, не низких не противонравственных. Отсюда, однакоже не следует, надеюсь видеть во мне одного из сторонников иезуитской школы, по которой, между прочим, средства оправдываются целями. Не в деньгах, как Вы знаете, не в материальных средствах самих в себе добро иль зло, а в том или ином приложении, употреблении их. Слишком далек я также и от употребления недостойных средств к приобртению материальных удобств. Рассуждая далее, я мог бы сказать о значении материальных средств для самообразования человека, для воспитания и образования детей, о необходимости их для облегчения положения нуждающихся родных своих собратий и т. д. и т. д.; но распространяться обо всем этом и подобном, пред Вашим Высокопреосвященством было бы конечно, излишне. Скажу только, что пока мы живем в этом грешном мире, до тех пор в человеке, желающем иметь побольше материальных средств, не должно непременно предполагать отсутствие, или хотя бы даже недостаток искания царства Божия и правды его. Иногда, может быть даже совсем наоборот, – лишь бы средства к приобретению их не были предосудительны и приложение их было надлежащее. Таков мое откровенное суждение. Во всяком случае, Высокопреосвященнейший Владыко, я приношу Вам мою сердечную благодарность к всесовершнную признательность за Ваш искренний родственный совет.
На все, предложенные мне Вашим Высокопреосвященством, вопросы я, по силе возможности, ответил. Теперь позвольте Владыко обратиться к Вам с оставшимися у меня от прощлого раза вопросами. Тот же А. П. Давыдов спрашивал меня: когда именно, где именно и кем именно сделано было деление Нов. Завета на главы и стихи? – а также: где именно, когда именно и кем именно сделан был выбор паримийных чтений и приурочение их к известным случаям? Высокопреосвященнейший Владыко! Существует ли у нас на русском языке какой-нибудь специальный труд по решению этих вопросов и не скажете ли Вы мне чего-нибудь руководящего для решения их?
В ответ Вашего Высокопреосвященства на мой вопрос о перикопах не достает для меня одного весьма существенного. Ваше Высокопреосвященство не сказали мне, есть ли у нас на русском языке специальны исследования о перрикопах? Вот, дня два тому назад, в знакмом мне здешнем магазине я узнал, что недавно издано в Висбаден чуть не из 1000 страниц, состоящее сочинение под заглавием: Evangelische Perikopen. Есть ли что нибудь подобное у нас на русском языке? Правда сочинения этого я не получил ещё и потому не знаю, что именно, как и о каких перикопах – употребляющихся ли в нашей; или Западной церкви – трактуется в нем; но в оглавлении стоит, говорят, что сочинение содержит в себо «научные исследования о перикопах». По недавно досталенным мне новым лейпцигским катологам антикварных сочинений я нашел и еще несколько оглавлении относительно перикоп, но прежде чем не получу сочинения, изданного в Висбадене, я не думаю выписывать их.
Еще раз повергая к стопам Вашего Высокоппреосвященства чувства моей всеглубочайшей благодарности за полученный мною от Вас ответ остаюсь, предавая себя Святительским молитвам Вашего Высокопреосвященства, которые да будут мне помощью во всем, преданный Вам, ваш племянник К. Силецкий.
14-го ч. получено было мною несколько пакетов с разными бумагами, а именно:
1) Указ Св. Синода за № 57 в коем изображено:
«По указу Его Императорского Величества Святейший Правительствующий Синод, признавая нужным постановить некоторые дополнительные к церемониалу на день Высочайшего Его Императорского Величества Коронования распоряжения, приказали: I, в навечерие: а) в 4 часа пополудни, к молебну по третьему удару в колокол Успенского Собора благовест должен начаться во всех Московских церквах в большие колокола вдруг, непременно; б) на молебен в Успенский Собор соберутся все находящееся в Москве преосвященные архиереи, а равно и архимандриты Московских монастырей, по обыкновению; в) молебен имеет быть совершен положенный на дни Восшествия на Престол и Коронования Его Величества; г) благовест ко всенощному бдению должен начаться в 6 часов вечера во всех Московских церквах непременно, по третьему удару в колокол Успенского Собора; д) Всенощное бдение совершать в соборах: Успенском – Синодальный Член Преосвященный Митрополит Московский и Коломенский Иоанникий, или, по его приглашению в случае требования обстоятельства иной Преосвященных архиереев; Архангельском – Преосвященный епископ Ярославский и Благовещенском – Преосвященный епископ Владимирский. П. В самый день коронования: а) при молебном пении ко Пресвятой Троице и Священнодействии коронования будут находиться все назначенные для сего преосвященные Архиереи, Архимандриты, придворное и прочее духовенство в полных облачениях Всемилостивейше пожалованных; б) для сретения Их Императорских Величеств выступят из Собора Преосвященные Архиереи, а из прочего духовенства, сколько назначено будут по распоряжению Преосвященного Митрополита Новгородского. В сие время находиться будут: при Преосвященных Митрополита два сакеллария Успенского Собора, один – с крестом, а другой – со святою водой, три пресвитера с запрестольною иконою и запрестольными крестами, два придворные протодиакона с кадилами; два иподиакона с осеняльными свечами. При возвращении духовенства в Собор младшие шествуют впереди; в) как скоро Его Императорское Величество вступать будет на паперть Собора, звон прекращается; г) в Соборе пресвитеры стоять по старшинству от ступеней Трона до Царских Врат и от Царских Врат до Горнего места по обеим сторонам, а диаконы в необходимом числе позади; д) по совершении Их Императорскими Величествами пред Царскими Вратами троекратного поклонения Господу, Преосвященный Миитрополита Новгородский предшествует Им к иконам Спасителя и Божией Матери, к которым Их Величества изволят прикладываться; е) на амвон Трона восходят: в начале, пред чтением исповедания веры Преосвященный Митрополит Новгородский, по прочтении евангелия он же вторично вместе с Преосвященным Митрополитом Киевским для сослужения при возложении порфиры. III. По совершении Священного коронования: а) при окончании пения «Тебе Бога хвалим», Преосвященный Епископ Владимирский в предшествии архимандритов по назначению Преосвященного Митрополита Московского, отъедет в Благовещенский Собор, а Преосвященный Епископ Ярославский, в предшествии Архимандритов, по назначению Преосвященного Митрополита Московского и кафедрального протоиерея Архангельского Собора – в Архангельский Собор для совершения там Литургии и сретения Императорских Величеств, по церемониалу; б) прочее духовенство кроме имеющих учасгвовать в совершении Божественной Литургии, входить в алтарь; в) Литургию в Успенском Соборе совершать: Преосвященные Митрополиты Московский Новгородский и Киевский; г) сослужащими будут: член Святейшего Синода Василий Борисович Бажанов, Ректор С.-Петербургской Духовной академии протоиерей Янышев, Ректор Московской академии протоиерей Смирнов Наместник Троице-Сергиевой Лавры Архимандрит Леонид и протоиерей Московские церквей Иоанн Рождественский и Стефан Зернов; д) ко священному миропомазанию сосуд со святым миром принесет первый Успенский сакелларий, а второй на золотом блюде хлопчатую бумагу; е) когда вторичная пушечная пальба и звон на Ивановской колокольне возвестят совершение священного миропомазания. тогда во всех Московских церквах совершается благодарственное молебствие и начнется трехдневный звон».
2) Письмо Обер-Прокурора Св. Синода за № 97 следующего содержания:
«Превсвященнейший Владыко, Милостивый Государь и Архипастырь!
Его Императорское Величество Всемилостивейшие соизволил сего 15-го мая сопричислить Ваше Преосвященство к ордену Св. Александра Невского.
Вменяя себе в приятный долг принести Вам, Милостивый Государь и Архипастырь душевное поздравление с сим новым знаком Монаршего внимания к заслугам вашим и препровождая знаки этого ордена при копии с Высочайшей грамоты на имя Ваше, долгом считаю присовокупить, что подлинная грамота имеет быть доставлена по надлежащем контрасигнировании и приложении к ней орденской печати.
Поручая себя молитвам Вашим, с совершенным почтением и преданностью имею честь быть»…
В приложенной при письме копии Высочайшей грамоты изображено:
«Преосвященному Савве, Архиепископу Тверскому и Кашинскому.
Обращая Монаршее внимание на отлично-ревностное служение ваше Церкви и Отечеству и неусыпную попечительность о духовном благе преемственно вверяемых вам паств, Всемилостивейше сопричислили Мы вас к Императорскому ордену Нашему Святого Благоверного Великого Князя Александра Невского коего знаки при сем препровождая повелеваем вам возложить на себя и носить по установлению.
Пребываем к Вам Императорскою милостью Нашею благосклонны.
На подлинной собственною Его Императорского Величества рукою написано:
«Аллксандр».
В Москве, 15 мая 1883 г.958.
3) Повестка от канцелярии Обер-Прокурора Св. Синода за №.83, с приложением трех билетов для входа в Успенский Собор в день Священного коронования Их Императорских Величеств: один для меня и два для диакона Соколова и служителя Матвеева, и сверх того, трех повесток от Высочайшего Двора за №№ 1, 2 и 6. Билет для меня за № 68 с -подписью Верховного церемониймейстера Гр. Пален.
4) Печатная повестка от Обер-Прокурора Св. Синода за № 94 с извещением что в воскресенье 15-го мая, в день Священного коронования Их Императорских Величеств, имеет быть обеденный стол в Грановитой Палате, к которому я приглашаюсь.
5) Записка младшего Секретаря Канцелярии Св. Синода Н. Н. Алянчикова, которою он просит вручить подателю записки красный билет для входа во Дворец и такой же кучерский.
В 4 ч. все архиереи были в Успенском Соборе на молебне. После молебна мы приглашены были Митрополитом Московским в Чудов монастырь, для совещания по некоторым вопросам; но митрополит, не заезжая в монастырь, отправился на свое Троицкое подворье, почему и нам ничего не оставалось более делать, как разъехаться по домам. Не странно ли это?
15 ч. Воскресенье День Священного Коронования Их Императорских: Величеств.
Я не буду подробно описывать здесь, как совершилось это великое и многознаменательное священнодействие в первопрестольном храме Москвы. Оно совершено было по чину, издавна установленному и в 1856 г. митр. Филаретом исправленному; были только новые лица, новые совершители священнодействия. Участвовавшие в этом торжественнейшем священнодействии иеарархи были поименованы мною выше. Упомяну здесь только о том, какое участие мне собственно суждено было принять в этом священнодействии. Мне назначено было, по принятии, на литургии святого причастия Государынею Императрицею послужить умовению уст и рук Ее Величества.
По окончании литургии и по исшествии Их Величеств из Успенского Собора, при прежних коронациях, участвовавшие в служении архиереи заходили обыкновенно, для отдохновения, в келлии Синодального Ризничого, как эта было и в предшествовавшую коронацию, в 1851 г., когда я был в должности Ризничего959. Ныне этого почему-то не было, и все архиереи разошлись по разным местам; Московский Метрополии, уехал в Чудов монастырь, иные из архиереев остались в Успенском Соборе, другие зашли в Синодальную 12-ти апостолов церковь, а Высокопреосвященный Митрополит Исидор с духовником В. Б. Бажановым и с некоторыми другими, в том числе был и я, взошли в Мироварную Палату, где, после облачения и потом разоблачения архимандритов и прочего духовенства, вся мебель в беспорядке. И здесь оставались, по крайней мере, часа полтора, в ожидании обеденного стола в Грановитой Палате. Восьмидесяти-трехлетнему старцу – Митрополиту, утомленному столь продолжительным служением, никто не догадался предложить, для освежения и подкреления сил, чашки чаю. И кому же об этом надлежало позаботиться, как не духовному хозяину. Москвы, т. е. митрополиту Иоанникию? Но вообще, новый Митрополит, по своей неопытности и при своем, между тем, высокомерии, не был в настоящих исключительных обстоятельствах на высоте своего положения.
К 3-м часам пополудни все приглашенные к царской трапезе должны быть уже в Грановитой Палате. По вшествии в эту палату Их Императорских Величеств во всем царственном величии митрополитом Московским благословена была трапеза. Едва лишь Их Величества воссели на тронном месте на своих престолах, за обеденный стол, как влетел в открытое в Грановитой Палате окно пернатый гость – белый голубь, который, сделав несколько кругов над балдахином трона, отлетел и сел в круглом окне, выходящем в Палату прямо против царского трона из Тайника, где в этот торжественный день обыкновенно имеют обденный стол все прочие особы Царствующего Дома. Неожиданное появление пернатого гостя всех присутствовавших за Царскою трапезою приятно поразило и было истолковано в самом благоприятном смысле960. Во время обеда сопрождавшегося исполнением нарочито для сего случая написанной (Майковым) кантаты961, провозглашены были при громе пушечных выстрелов уставленные тосты. В то же время розданы были медали с изображениями на них Государя и Государыни, архиереям золотые, а архимандритам серебряные. Обеденный стол на этот раз не был продолжителен: в 5 часов я возвратился уже в монастырь.
16 ч. После благодарственного молебна, совершенною в Успенском соборе, архиереи в мантиях и с ними старшее духовенствов 12 часов дня, отправились в Императорский Дворец для принесения Их Величествам поздравления, вместе с прочими высшими сановниками как русскими, так и иностранными. В предшествовавшую Коронацию, прежде всех введено было в Тронную (Андреевскую) залу, для приветствования Богом венчанных и миропомазанных Государя и Государыни, русское православное духовенство. Теперь же оно, неизвестно почему, допущено было исполнить этот верноподданический долг после всех. Но между тем, как постепенно вводимы были церемониймейстерами в Андреевскую залу разные чины и представители разных сословий, мы оставались в Александровской зале, и здесь пред нашими глазами вращались массы лиц разных званий, состояний и народностей со всех стран света. Тут были и европейцы, и азиаты, американцы и африканцы; тут и христиане, и магометане, и евреи, и язычники. Зрелище – необычайное! Здесь мне пришлось встретиться и с старыми знакомыми, и завести новые знакомства с лицами высокопоставленными (напр. с графом Н. П. Игнатьевым, Н. П. Мансуровым и др.).
Наконец дошла очередь и до нас. В 2½ часа мы введены были в Андреевскую залу, где у подножия Императорского Трона стояли Государь и Государыня, окруженные блистательною свитою, во главе коей был верховный маршал, князь Вл. Андр. Долгоруков. Прежде всего, Киевским митрополитом Платоном произнесена была Их Величествам приветственная речь, в которой маститый оратор изъяснил причины радости сынов православной России по случаю настоящего великого и светлого всероссийского торжества. Затем митрополитом Новгородским и С.-Петербургским поднесена была Государю Императору икона Господа Вседержителя седящего на престоле, и митрополитом Московским Государыне Императрице – образ взятия Божией Матери на небо. Наконец все мы, подходя к Их Величествам, кланялись и Взаимно целовались рука в руку:
По выходе из Дворца, я встретился на Синодальном дворе с незнакомым иеромонахом, среднего роста, с густыми с проседью волосами на голове. Оказалось, что это иеромонах Толгского Монастыря Пимен962 (в мире Димитрий Благово, бывший послушник Николо-Угрешского монастыря, из дворян). Как человек образованный и владеющий иностранными языками, о. Пимен был прикомандирован, на время коронации, к Синодальному Ризничему, для объяснения с посетителями патриаршей ризницы – иностранцами. Впоследствии, я ближе познакомился с о. Пименом в Петербурге, где он находился в свите пресвященного Ярославского Ионафана, присутствовавшего одновременно со мною в Св. Синоде.
17-го ч. в 2 часа пополудни у Митрополита Иоанникия был парадный обед, к которому приглашены были все архиереи, Обер-Прокурор с его директорами протоиерей И. Л. Янышев и многие другие. Обед был роскошный.
Вечером я посетил Н. П. Киреевскую. Здесь, между прочим, слышал рассказ о покойном митрополите Макарии и о несчастно погибшем архимандрите Сретенского монастыря Мелетии, будто имена того и другого из них значатся в списке социалистов, захваченном в Харькове у какой-то Филипповой.
После обеда посетили меня:
Протоиерей С. И. Зернов, участвовавшей в служении литургии в Успенском Соборе, в день Коронации. Он передавал мне, что он вынес из этого служения тяжелое впечатление, вследствие разных беспорядков, замеченных им в алтаре.
Николай Семенович Волков, бывший совоспитанник мой по академии963, а теперь помещик Симбирской губернии. Он очень близок был к покойному преосвященному Леониду; поэтому я счел нужным подарить ему свою книгу: «Воспоминания о преосвященном Леониде», в уверенности, что это будет для него приятный дар; он же в свою очередь обещал доставить мне свои воспоминания о преосвящ. Леониде, но обещания своего не исполнил.
Вл. Павл. Мордвинов, вице-директор канцелярии Св. Синода. Он рассказывал, между прочим, о своих впечатлениях вынесенных им из посещения Рима в 1873 г. Плодом этого путешествия в Рим была изданная в 1875 г. книга, под заглавием: «Путеводитель православных поклонников по городу Риму и его окрестностям».
19 ч. В 3-м часу пополуночи я разбужен был синодским курьером, привезшим от Обер-Прокурора повестку с извещением о приглашении к Высочайшему обеденному столу в Грановитой Палате, к 6½ часам пополудни.
В 9-м часу приехал ко мне преосвященный Владимирский Феогност и просидел до половины 12-го. Много беседовали мы с ним о разных церковных делах; между прочим, он рассказывал о причине перемещения в Тверь Экзарха Грузии, архиепископа Евсевия (похищение у него известною особою 30,000 рублей); и о епископе Иоанне Алеутском. О последнем сказывал, что он, во время пребывания в Сан-Франциско, просил у Синода разрешения иметь в своем доме женскую прислугу, по причине крайней дорговизны прислуги мужской. От преосвященного Феогноста в первый раз узнал я о главном виновнике моего назначения на Полоцкую Епархию в 1866 г.: это – бывший Обер-Прокурор Св. Синода А. П. Ахматов. Он указал на меня Высокопреосвященному Митрополиту Исидору, как на кандидата наиболе-де пригодного для этой кафедры, и это сделал он, конечно, с дрбрым намерением.
В 5 часов был я у К. П. Побдоносцева: поднес ему экземпляр вновь изданного мною Указателя Моск. Патриаршей Ризницы и вручил ему еще два экземпляра для поднесения Государю и Государыне.
Затем был у Новгородского Владыки Исидора и поднес ему икону Тверских Чудотворцев, и экземпляр Указателя: тот и другой дар приняты благосклонно. При этом высокопреосвященный повторил мне свое намерение мимоездом из Москвы остановиться в Вышневолоцком женском монастыре и совершить там литургию, для чего он испрашивал у меня, на основании Церковных Канонов разрешения. Я не только изъявил на это согласие, но и просил у Его Высокопреосвященства соизволения сопутствовать ему туда; он не соизволил на это, сказав, что игумения будет затруднена в приеме гостя в присутствии своего епархиального архиерея. Резонно…
Вслед за мною приехали в Чудов монастырь к митрополиту и другие архиереи, чтобы всем вместе ехать во Дворец к обеденному столу.
В 7 часов Государь, Государыня и все прочие Царственные Особы вступили в Грановитую Палату, где сервированы были столы. Против Царских Особ, за первым столом, помещены были архиереи. – Обед был роскошный и оживленный превосходною игрою придворного оркестра. Во время стола провозглашены были Обер-Гофмаршалом тосты за здоровье: 1, Государя Императора; 2, Государыни Императрицы; 3, Всего Императорского Дома и 4, Духовных Особ и всех верноподданных.
Возвратившись в 9-м часу в монастырь я поспешил написать в Вышний-Волочек соборному протоиерею О. Яшину письмо следующего содержания:
«В субботу, 21 ч. утром проедет чрез ваш город в Казанский женский монастырь для служения Высокопреосвященный митрополит Новгородский.
Если при сем потребуется какое-либо участие градского духовенства (напр. диаконы), пусть о. благочинный сделает должное распоряжение впрочем не иначе, как в случае лишь требования со стороны Его Высокопреосвященства
Если приезд Высокопреосвященнейшего Владыки в город, а равно и выезд из города последуют в дневные часы, распорядитесь, чтобы во всех городских церквах произведен был звон.
О пребывании Его Высокопреосвященства в монастыре напишите мне обстоятельно.
Призываю на Вас и на всех граждан Божие благословение и молитвы Московских святителей».
20 ч. – Получил от Заиконоспасского архимандрита Иосифа964 запишу-которою он извещал меня от имени КИев-скаго митрополита Платона что Его Высокопреосвященство не может вопреки своего обещания- посетить .меня -в этот день» так как приглашен во Дворец к Государыне Императрице.
Вместо митрополита, посетила меня супруга Тверского Губернского Предводителя дворянства, княгиня Софья Вас. Мещерская. Между прочим, она сообщила мне, со слов князя Ив. Вас. Мещерского, который состоя в звании Шталмейстера, поддерживал в день Коронации порфиру Государя что, когда Царския Особы приветствовали Его Величество по совершении чина коронования, он ясно слышал слово В. Кн. Константина Николаевича: «простите»…
В 7 ч. я отправился пешком ко всенощной в Богородице-Рождественскую церковь, что на Старом Симонове. Церковь древняя, 1380 г. В притворе церковном стоят гробницы над могилами иноков А. Пересвета и Родиона Ослябя, посланных Преп. Сергием к В. Кн. Димитрию Иоановичу Донскому на Куликово поле. Один из них, именно Пересвет, был убит в битве, во время единоборства с богатырем Челубеем, 8-го сент. 1380 г., а Ослябя вышел: из боя невредим965.
После всенощной возвратившись домой, нашел бумагу Обер-Прокурора Св. Синода, за № 228, следующего содержания:
«Преосвященнейшй Владыко,
Милостивый Государь и Архипастырь.
Доставленный мне Вашим Преосвященством экземпляр изданного Вами ныне «Указателя Московской Патриаршей Ризницы» я имел счастие поднести Государю Императору.
Его Императорское Величество на всеподданнейшим моем по сему предмету доклад изволил Собственноручно начертать: «Очень благодарен».
Сообщая Вашему Преосвященству о таковой Высочайшей благодарности и поручая себя молитвам Вашим, с совершенным почтением и преданностью имею честь быть»…
21 ч. Праздник Царя Константина и Елены день ангела Константина Петровича Победоносцева. Я почел долгом лично поздравить именинника. Приехавши в час пополудни в квартиру Его Высокопревосходительства, я поднес ему образ преп. Макария Калязинского в сребро-позлащенной ризе и экземпляр только лишь вышедшей из печати книги: «Письма Моск. Митрополита Филарета к Архиепископу Тверскому Алексию». К. П-ч, принявши эти дары благосклонно, вступил со мною в беседу и, между прочим, передал мне, что накануне, в день праздника Святителя Московского Алексия, за литургиею в Чудове монастыре изволили быть Государь и прочие Царские Особы, но Государя никто из служивших литургию не узнал. Не странно ли это в высшей степени»?!
Заехавши от Обер-Прокурора в Заиконоспасский м-рь к Киевскому Вдадыке, я приглашен был настоятелем монастыря архимандритом Иосифом к обеденному столу по случаю храмового праздника в приписной к монастырю Владимирской церкви, куда, в этот день ежегодно совершается из Успенского Собора крестный ход. Здесь, в покоях, занимаемых Владыкою Платоном, встретил я бывшего профессора СПб. духовной академии Кирилла Ив. Лучицкого966 с женою, приехавших в Москву посетить больного настоятеля Донского монастыря, еп. Хрисанфа, бывшего по академии г. Лучицкому сослуживца.
По возвращении в Симонов, я нашел конфиденциальную записку Обер-Прокурора Св. Синода от 12-го ч. за № 58 следующего содержания:
Обер-Прокурор Святейшего Синода свидетельствуя совершенное почтение Его Преосвященству, Преосвященному архиепископу Савве, имеет честь препроводить, для прочтения и обсуждения, предназначенную к внесению в Святейший Синод записку о съездах духовенства и покорнейше просить о возвращении оной поминовании надобности».
После всенощной был у меня Харьковский священник Н. Сокольский и сообщил мне следующие харьковские новости: 1) начальница женского Епархиального училища А. В. Кушен уволена от должности, по поводу известного позорного случая с одною из воспитанниц училища, и 2) Ректор Семинарии протоиерей М. Разногорский переведен в Екатеринославскую семинарию, вследствие разлада с преподавателями.
В этот день был народный праздник на Ходынском поле.
22 ч. Воскресенье. В этот день Государь Император и Гооударыня Императрица изволили отправиться в Троицкую Сергиеву Лавру, для поклонения тамошней Святыне.
В этот день послано было мною письмо Руф: П. Ржаницыну, доставившему мне в прошедшем году подлинные письма блаженной памяти Митрополита Филарета к родному дяде, преосвященному Алексию, архиепископу Тверскому. Вот что я писал: «Спешу препроводить к Вам несколько экземпляров только что вышедшей из типографии книги под заглавием: «Письма М. Митрополита Филарета к покойному архиеп. Тверскому Алексию».
Из подписи под заглавием книги Вы усматриваете, с какою она издана целью967, а из Предисловия к ней Вы узнаете, почему с такою именно целью968 изданы письма незабвенного для меня Иерарха к приснопамятному и родственному Вам святителю.
Надеюсь, что Вы одобрите издание книги с такою благою целью.
Принося Вашему Высокородию искреннюю благодарность за оказанное мне доверие, призываю на Вас и на присных Вам Божие благословение.
Ваш усердный слуга и Богомолец».
В тот же день мною получены были письма от Управляющего Тверскою Казенною Палатою А. К. Жизневского и от профессора Киевской Д. академии А. Д. Воронова.
А. К. Жизневский от 21-го числа писал мне:
«По поводу предполагаемой Старицким духовенством покупки в г. Старице дома занимаемого Казначейством, под помещение духовного училища, я ездил туда для предварительного соглашения с хозяином этого дома на нарушение контракта. Не смотря на сопряженные для меня затруднения в устройстве нового помещения для казначейства и кладовой, я отношусь с полным сочувствием к предпочтению, оказываемому духовенством г. Старице перед Ржевом. Действительно, содержание учеников в г. Старице обойдется дешевле; климат здесь замечательно здоров; жители в этом городе народ смирный, не фабричный; нет здесь разгула; притом – в Старице нет раскольников. К тому же в Старице древний Успенский монастырь, с которым соединены исторические воспоминания о патриархе Иове и архимандрите Дионисии969, не может не повлиять благотворно на учащееся юношество. Не могу умолчать также и о том, что старичане горячо желают, чтобы у них было духовное училище и для этого приносят значительные для них пожертвования. Местное духовенство тоже желает этого; один только смотритель училища, как говорят, противится. В видах пользы дела и ускорения согласия Министерства Финансов на изменение контракта, желательно было бы скоре увидеть разрешение Вашего Высокопреосвященства».
От 20-го ч. писал мне из Киева профессор А. Д. Воронов:
«От всего глубоко чтущего и преданного Вам сердца имею долг и высокое удовольствие поздравить Вас с великою честью участия в Священном Короновании Их Величеств и с дарованною Вам Монаршею наградою Высочайшее внимание и милость да укрепят Вас духом и телом к бодрому, благоплодному и долголетнему служению Св. Церкви и Отечеству.
Мы, Киевляне, также во время коронации пережили три чудных незабвенных дня. Киев своими великолепными торжествами и особенно духом, одушевлявшим всех достойно показал себя близким сердцу России членом одной Русской земли, что было особенно отрадно чувствовать при наших будничных мелких, но всетаки заметных, поползновенниях хохломанской и польской розни.. Такие события, как совершившиеся 15 мая, способны дать вразумления и отрезвить многие отуманенные головы и сердца....
У нас есть слух будто собор архипастырей в Москве имеет заняться совещаниями о разных церковных, вопросах, и между прочим вопросом об изменениях в Уставе духовных академий. Конечно, следует только от души пожелать успеха этим благовременным совещаниям».
23-го числа, выехавщи из Симонова в 11 часов, был я на обеде у игуменьи Страстного монастыря Евгении. У ней, кроме меня с преосвященным Дмитровским970, обедали – преосвященный Ярославский Ионафан, новый Московский викарий Мисаил и Юриис-Консульт Владимир Карлов. Саблер.
Между тем в мое отсутствие, приезжал ко мне в Симонов монастырь митрополит Иоанникий с визитом и для приглашения меня к участию в предстоящем освящении храма Христа Спасителя. Я поспешил поблагодарить Его Высокопреосвященство за такую с его стороны любезность. В 7 часов вечера мы приехали к нему с преосвященным Алексием и были угощены чаем.
С Троицкого подворья мы отправились на Страстной бульвар к Мих. Никифоров. Каткову. Он отдыхал, и нас приняла его супруга Софья Петровна (урожд. княжна Щаликова). Потом вышел к нам и сам хрзяин. Михаил Никифорович жаловался нам на крайнее утомление от приема многочисленных посетителей как русских, так и иноземных. Все требовали от него советов по разным государственным и социальным вопросам. М. Н-ч с неудовольствием говорил о допущении в Россию новых католических бискупов и вину этого возлагал на Министра Иностр. дел Горчакова.
Возвратившись с преосвященным на его Саввинское подворье, мы пробеседовали о разных более или менее важных, предметах до полуночи, так что я здесь остался и ночевать После дневных похождений и разнообразных впечатлений, я провел ночь очень спокойно.
24-го ч. В 11 ч. утра в зале Московской духовной семинарии, назначен был публичный концерт, к которому я, наряду с прочими архиереями, приглашен был печатной повесткою следующего содержания:
«Совет Общества любителей церковного пения пользуясь случаем пребывания в Москве Русских Иерархов, а также представителей Русского церковного пения, покорнейше просить Вас принять участие в экстренном его собрании, имеющем бытьв зале Московской Духовной семинарии, помещающейся в Каретном ряду, мая 24 дня в 11 часов утра.
Цель собрания разъяснение вопроса о хоровом исполнении древних церковных напевов, причем различными хорами будут исполнены прежние и новые опыты переложений древнего напева. Председатель Совета Мисаил Епископ Можайский».
При повестке приложена следующая программа концерта:
«В экстренном собрании Общества любителей церковного пения. Мая 24 дня (1883 г.) будут исполнены следующие песнопения:
| А) Соборянами Успенского Собора: | ||
| 1.Подобаше самовидцам.. Стих. Успению | Напева Успенск. Собора. | |
| 2.Антифоны 8-го гласа | ||
| 3.Подобен: О преславного чудесе. 8-го гласа | ||
| Б) Синодальным хором: | ||
| 1.Радуйся Царице (Задостойник Пятидесятнице). | Пер. Турчанинова. | |
| 2.Царю Небесный. | Перел. Вигилева. | |
| 3.Достойно есть яко во истину | ||
| В) Хором Единоверческой церкви: | ||
| 1.Первую(всю) и девятую песнь канона Св.Пасхи | Знаменного роспева. | |
| 2.Преславная днесь (стихира Пятидесятн.) | ||
| 3.Иже крестом ограждаеми.. | Демественного напева. | |
| Г) Хором Русского хорового Общества: | ||
| 1.Хвалите Господа с небес (причаст.) | Кивеск. напева | Перел. Войденова |
| 2.Творяй Ангелы (причаст.). | Перел. Танеева | |
| 3. Свете Тихий | Перел. Чайковского | |
| Д) Хором любителей церковного пения: | ||
| 1.Благослови душе моя Господа (Греческ.напева). Пер. Соколова. | ||
| 2.Преславная днесь (Знаменного роспева). Перел.Комарова. | ||
| 3.Архангельский глас (Путевого напева). Перел. Кашперова. | ||
| Е) Хором г. Сахарова: | ||
| 1.Апостоли от конец.. Перел. Львовского. | ||
| 2.Всемирную славу (Догматик 1-го гласа). Перел. Багрецова. | ||
Ныне отпущаеши Багрецова».
Пение столь разнообразных песнопений, исполненное притом разнохарактерным составом певцов, произвело на меня какое-то неопределенное смешанное впечатление.
На концерте присутствовали: В . Кн. Екатерина Михайловна с дочерью своею Еленою Георгиевною и с супругою Обер-Прокурора Екатериною Александровною Победоносцевою, митрополит Иоанникий и с ним 8 архиереев. Немало также было и посторонних любителей церковного пения.
По возвращении домой, нашел я две бумаги от Обер-Прокурора Св. Синода и письмо из Вышнего-Волочка.
Г. Обер-Прокурор одною бумагою от 23-го ч. за № 251 уведомлял меня, что Государь Император, в 19-й день сего мая, Высочайше повелеть изволил вызвать меня в С.-Петербург для присутствования в Св. Синоде.
При другой бумаге за № 256 он препроводил ко мне телеграмму на его имя от воспитателя Государя Наследника генерал-адютанта Даниловича следующего содержания:
«Государь Наследник Цесаревич примет Преосвященного Савву завтра, в среду, в пять часов пополудни в Нескучном (саду)».
Из Вышнего Волочка от 23-го числа доносил мне, вследствие моего, письма от 19-го ч., соборный протоиерей Александру Яшин о пребывании в тамошнем женском монастыре Высокопреосвященного Митрополита Исидора, в следующих выражениях:
«Ваше Высокопреосвященство, Милостивейший Отец и Архипастырь!
От 15 сего мая в Казанском женском монастыре получена была от Его Высокопреосвященства Митрополита Новгородского следующая телеграмма: «прием 21 мая. В воскресенье служить будем. Сторонних священников не нужно». Почтовый поезд из Москвы приходить на Вышневолоцкую станцию в 11 часов 28 минут ночи. Несмотря на позднюю пору, в монастыре собирались встретить Владыку со звоном, полным освещением собора и пением; наперед прибывшая свита его отстранила такую встречу. Ночью на 21 мая прибыл Его Высокопреосвященство. На здешней станции он встречен был Исправником, градским Головою, мною с благочинным и толпою народа. Владыка отправился в монастырь и прямо, без всякой встречи, в отведенные ему покои.
21-го мая в 8 часов утра Его Высокопреосвященство изволил посетить нашу Казанскую церковь, в которой ранняя литургия уже была окончена; встречен был священником с животворящим крестом, со светильником и пением тропаря Казанской Божией Матери. Владыка помолился пред чудотворною Иконою, на минуту вошел в алтарь и возвратился в монастырь. Я просил Его Высокопреосвященство удостоить посещением наш собор, – он отказался, сказав; «я приехал сюда не для ревизии». Узнавши, что Владыка обещал Надзирательнице посетить здешнюю женскую гимназию, я признал нужным просить его дозволения выразить благоговейное почтение наше к его особе колокольным звоном градских церквей, – он не пожелал, сказав: «не нужно никаких церемоний». В 12 часов этого дня Его Высокопреосвященство прибыл в женскую гимназию. Девочки пропели тропарь Казанской Божией Матери и, по его желанию, народный гимн. У надзирательницы Владыке предложена была закуска и поднесен от девочек ковер.
Всенощное на воскресенье. Владыка слушал в своих покоях. Игумения просила его дозволения принести в собор обители чудотворрную икону на литургию. Владыка не соглашался, находя это ненужным, наконец, уступил, и святая икона была перенесена на литургию в собор обители.
22 мая Его Высокопреосвященство служил, литургию в монастыре, при огромном стечении народа. На великом выходе, приняв потир от архимандрита, Владыка произнес: «Святейший, Правительствующий Синод, Преосвященнейшего Савву, Архиепископа Тверского и Кашинского» и далее по обычаю. После литургии совершен был молебен пред Чудотворною иконою Казанской Божие Матери с коленопреклонною молитвою. В 12 часу ночи на 23 мая Его Высокопреосвященство отправился в Петербург».
25 ч. Отдание Пасхи. После ранней литургии, занимался делами, присланными из Консистории.
В 5 часу, согласно назначенному мне накануне чрез Обер-Прокурора Св. Синода сроку, я отправился в Алекндровский Дворец к Государю Наследнику Николаю Александровичу. По приезде туда, я сначала принят был воспитателем Их Высочеств, генерал-адьютантом Даниловичем, так как Их Высочества Цесаревич и Георгий Александрович гуляли в это время с Государем Императором, ежедневно в этом часу посещавшим Их, в дворцовом саду. Между тем, в ожидании их г. Данилович вел со мною беседу об Италии, где он недавно был, и о папах. Чрез несколько минут, быстро вопнел в гостиную Государь Наследник, а вслед за ним и В. Кн. Георгий Александрович. Я поднес Их Высочествам по экземпляру своей книги: «Указатель Патриаршей Ризницы». – Они с любопытством начали рассматривать в книге рисунки древних ризничных вещей – крестов наперсных, панагий, митр и пр. Цесаревич пригласил меня сесть с собою на диван. Между тем, из боковой двери появился в гостиную пятилетний малютка В. Кн. Михаил Александрович и сел подле меня в кресле, поцеловавшись предварительно со мною, по обычаю, рука в руку. Я объяснил ему, что его небесный патрон, Благоверный Вел. Кн. Михаил Ярославович Тверский нетленно почивает в Тверском Кафедральном соборе, и потому Его Высочеству следует пожаловать к нам, в Тверь, для поклонения своему патрону. Царственный малютка молча и со вниманием выслушал мои слова. Едва я сказал эти слова, как отворяется та же дверь и входит к нам Великая Княжна Ксения Александровна и изволила сесть в кресло прямо против меня. Генерал Данилович обратился к ее Высочеству с вопросом: «у Вас теперь, кажется, был французский урок?» – Да, застенчиво ответила Царевна. «И долго продолжался?» – Полчаса. – Затем я сказал В. Княжне несколько приветливых слов.
После сего, обратившись к Государю Наследнику, я сказал от полноты сердца: «как я счастлив, что вижу пред собою все Царское семейство». Но на это Цесаревич с живостью сказал мне: «тут еще не все, у нас есть еще Ольга (род 1-го июня 1882 г.)». – Как это мило было слышать из уст Царственного юноши!...
Как я должен смотреть на такой совершенно неожиданный для меня прием всею юною Императорскою семьею? – Счастливая ли это только случайность, или действие преднамеренности? – Думаю, что такой любезный прием не мог быть сделан мне без ведома и соизволения Августейших, родителей.
Я забыл было рассказать при сем еще об одном интересном эпизоде. Генерал Данилович отрекомендовал мне Цесаревича, как хорошего знатока церковно-богослужебных порядков. Это очень приятно удивило меня. Но что-бы доказать это на опыте, Данилович попросил Его Высочество прочитать великую ектению. Цесаревич смело и громко начал читать: Миром Господу помолимся. О свышнем мире и о спасении душ наших Господу помолимся, и т д.. Когда он остановился я сказал ему: «Ну, Ваше Высочество, если Вы так хорошо знаете церковную службу, то Вам следует отказаться от звания Наследника Престола и принять священный сан по примеру некоторых сыновей древних Византийских Императоров971. Цесаревич и прочие все рассмялись, и тем окончилась наша семейная беседа.
Пробывши около получаса во Дворце, я вышел в сад и направился к павильону, где помещен был законоучитель Их Высочеств, протоиерей И. Л. Янышев. На дорожке, по которой провожал меня придворный лакей, я видел следы прогулки Государя и удивлен был очень большими ступнями ног Его Величества. Проводник объяснил мне, что Государь изволит носить очень просторные сапоги с двойными подошвами.
О. Янышева я не застал у себя. Оставивши ему по экземпляру Указателя Патр. Ризницы и писем митр. Филарета к архиепископу Алексию я отправился назад в Симонов монастырь.
В 6½ часов слушал праздничную всенощную в малой домовой церкви.
26 ч. Праздник Вознесения Господня и торжественное-освящение храма во имя Христа Спасителя.
В 3 ч. 40 мин. утра мною получена была от преосвящ. митрополита Иоанникия записка следующего содержания:
«Его Величество Государь Император изволите приехать в храм Христа Спасителя в 9¼ утра. Покорнейше прошу Ваше Высокопреосвященство прибыть в Успенский Собор в девятом часу утра для участия в крестном ходу».
Вследствие сего, я отправился в Кремль в начал 8-го-часа.
К 9-ти часам в Успенский Собор принесена была из разных мест древнейшая святыня, как-то: из Иверской часовни икона Иверской Божией Матери, из Давыдовской часовни – икона Спасителя, из Казанского Собора – икона Казанской Богоматери и Чудова монастыря – икона свят. Алексия.
Когда собрались в Успенский собор все архиереи, приглашенные к участию в крестном ходе, и все Московское духовенство, начался, согласно утвержденному высокопреосвященным митрополитом церемониалу, молебен, положенный в день Рождества Христова. По прочтении евангелия, когда дано было знать из Дворца о выезде Государя в освящаемый храм Христа Спасителя, из собора, начался крестный ход со всею святынею и св. мощами, которые архиереями поочередно несены были на главе. Крестный ход вышел из Кремля чрез Боровицкие ворота, следовал чрез третий Александровский сад по набережной мимо большого каменного моста, мимо церкви Похвалы Богородицы и, обойдя храм с северной стороны, остановился у западных врат. Архиерей же? имеющий на главе св. мощи, чрез коридор и южные врата вошел во храм и положил оные на аналогий пред местною иконою Спасителя. Между тем, пока двигался из Кремля крестный ход, митрополит Иоанникий начал совершать по чиноположению обряд освящения храма в присутствии Государя Императора, прочих Высочайших Особ и всего дипломатического корпуса. По прочтении установленных молитв, митрополит, приняв на главу св. мощи, вышел из западных врат собора и предшествуемый архиереями и прочим духовенством, и сопровождаемый Августейшими Особами и придворными высшими чинами, обошел вокруг храма и остановился в притворе пред западными вратами закрытыми завесою. Здесь, совершив положенное по чину молитвословие, принял на главу дискос с св. мощами, и, осенив ими врата храма вошел в алтарь и окончил освящение храма.
Во время торжественного шествия вокруг храма по широкому помосту, обитому красным сукном, яркое солнце обливало своими лучами сотни золотых хоругвей, золотые глазетовые облачения священнослужителей, алое на поручнях помоста сукно, зелень деревьев, сверкающее оружие войск; в воздухе разливался торжественный звон колоколов, беспрерывно гремли пушечные выстрлы, раздавалась музыка, игравшая гимн: Коль славен наш Господь... Картина была поразительная и видевший никогда не забудет ее! Подобная картина едва ли где и когда-либо повторится.
По провозглашении многолетствий Царствующему Государю Императору с Августейшею Его фамилиею и Христолюбивому всероссийскому воинству и провозглашении вечной памяти усопшим Государям Императорам Александру I, Николаю I и Александру II, началась первая Божественная литургия в знаменитом храме, созидавшемся в продолжении четырех слишком десятилетий972. Литургию совершал митрополит с двумя епископами: Амвросием Харьковским и Алексием Дмитровским и с шестью протоиереями.
По окончании литургии, епископ Амвросий произнес Государю и Государыни речь973.
Служба окончилась в конце 2-го часа пополудни.
В 3 часа, в митрополичьих покоях, на Троицком подворье был дан торжественный и роскошный обед. За обедом были, кроме архиереев, участвовавших в священной процессии и литургии, Московский Генерал-Губернатор, Синодальный Обер-Прокурор, гражданский Московский губернатор, губернский предворитель дворянства, городской голова, члены коммиссии по сооружению новоосвященного храма и много других разного рода особ.
После обеда заезжал по пути к благотворителю Вышневолоцкой женской обители, купцу Гр. Г. Германову, но, после дневных трудов крайне утомленный, недолго оставался у него. – В 7 часов, возвратившись в монастырь, нашел здесь протоиерея И. Л. Янышева. После краткой беседы, провожая его, я вручил ему, для благословения В. Кн. Михаила Александровича, небольшой образ Благоверного В. Князя Михаила Тверского.
27 ч. День памяти обретения мощей преп. Нила Столобенского. Слушал в моныстырской церкви раннюю литургию.
После литургии был у меня архимандрит Высокопетровского монастыря Иосиф.
Архим. Иосиф вручил мне бумагу за № 35 следующего содержания:
«Вчерашнего 26-го мая ко мне поступило отношение Настоятеля Перервинского монастыря, Архимандрита Викентия за № 57, коим требуется с Высокопетровского монастыря уплатить Перервинскому монастырю долг в 5000 р., который лежит на Высокопетровском монастыре с 1865 года и который предшественниками моими, настоятелями этого монастыря доселе не был уплачен.
Долгом поставляю себе почтительнейше изъяснить Вашему Высокопреосвященству, что, так как деньги эти 5000 руб. отпущены были Вам из Перервинского монастыря в Высокопетровский монастырь в бытность вашу настоятелем оного и викарием Московской митрополии, для устройства бывшей вашей архиерейской домовой церкви, не благоволите ли походатайствовать пред Его Высокопреосвященством, Высокопреосвященнейшим Митрополитом Московским Иоаниикием, не найдет ли он возможным сложить 18-ти летний долг с Высокопетровского монастыря в виду его ограниченных средств и тем оказать ему свою архипастырскую и отеческую милость».
Действительно, мною испрошено было у покойного митрополита Филарета, заимообразно из сумм Николо-Перервинского монастыря, в 1865 году 5000 рублей без процентов на восстановление домовой Церкви в колокольне Высокопетровского монастыря; но так как я, восстановивши и освятивши эту церковь, пользовался ею не более полугода, получивши в 1866 г. назначение на Полоцкую епархию, то очевидно, и не имел возможности уплатить долг. Вследствие настоящей просьбы о. Иосифа, я попытался попросить Владыку Иоанникия о сложении со счетов Николо-Перервинского монастыря означенного заимообраза; но он не согласился на это, а только отсрочил на год или на два уплату долга.
В это же утро получено было мною из Владимира письмо от преосвященного Иакова. Вот что он писал мне от 26-го числа:
«Душевно радуюсь, что Господь призвал Вас в числе избранных иерархов совершить венчание Их Величеств на царство и при этом удостоил Вас особенной монаршей милости; радуюсь и поздравляю Ваше Высокопреосвященство.
И меня не забыли среди этого торжества, и я почтен великою, необыкновенною в моем положении наградою.
Дай Бог здравствовать и долгоденствовать Царю и всем, иже во власти суть, за их великое внимание к стоящим вдали и на низших ступенях иерархической лествицы!
От трудов при коронации Вы, конечно, отправитесь для новых трудов в Синод. И в Питере желаю Вам счастливых успехов по делам Синода и вне его.
На Вас Муром взирает с особенною надеждою. Уже четыре года написан известным А.Ф. Ковалевским акафист Муром. Угодникам Петру и Февронии, исправлен другими, нужна только санкция Св. Синода. Вам, как служившему, при Муром. соборе, предстоим особая честь содействовать утверждению или разрешению этого акафиста для употребления. Прошу Вас от лица всех Муром. граждан и чтителей Чудотворцев пересмотреть акафист, внес его в Св. Синод прямо от себя или чрез тамошнюю цензуру и утешить нас резолющею. Время летнего заседания в Синоде самое благоприятное для проведения акафиста…
Представляю при сем этот акафист в распоряжение Вашего Высокопреосвященства; посылаю остальные письма владыке к преосв. Евсевию. Есть, впрочем, много писем к преосв. Евсевию, которые я и сам не читал и оставил у брата, Троице-Вишняковского протоиерея Феофилакта Ив. Кротона974. Если угодно перелистовать их (б.ч. официальные), потрудитесь послать к нему своего келейника и моим именем истребовать от него.
Один из Могилевских хотел бы напечатать все письма архиереев к преосв. Евсевию975 и просить меня прислать их, но я не решусь передавать того что обещано мною Моск. Обществу Любителей Дух. Просвещения, некоторые же письма и опубликовать нельзя, как Вы сами, изволили заметить. Время не пришло.
Празднуя настоящую коронацию, Вы, вероятно, записали все примечательное и внесете в свою хронику. Это будет прекрасным дополнением к описанию прежней коронации Вами изданному.
Испрашивая себе ваших св. молитв имею честь быть»…
В 3 часа обедал у старого знакомого купца Н.А. Молодцова..
От него проехал на Арбат к Николоявленскому протоиерею С. И. Зернову. Пил у него чай и слышал между прочим, рассказ его о взаимных неприятных сношениях митр. Иоанникия и Харьковского еп. Амвросия, накануне освящения храма Христа Спасителя, по поводу речи последнего, (т. е. Амвросия), приготовленной для произношения при этом торжественном случае Митрополит требовал себе речь, а речь не была еще переписана.
Возвратившись в Симонов, наипел я два Указа Св. Синода; один за № 150 следующего содержания:
«По Указу Его Императорского Величества Святейший правительствующий Синод слушали предложение Г. Синодального Обер-Прокурора, от 27-го сего мая, коим объявляет Святейшему Синоду, для зависящих распоряжений, о том, что Государь Император в 25 день текущего мая, Высочайше повелть соизволил: 1) Заседания Синода в Москве ныне закрыть, а затем открыть заседания Московской Синодальной Конторы; 2) по прибытии же членов Св. Синода в С.-Петербург, закрыв временную С.-Петербургскую Синодальную контору, открыть там попрежнему, заседания Св. Синода и 3) вызванных в Москву, для участия в Священнодействии Коронования, преосвященных архиереев уволить во вверенные им епархии. Приказали: О таковом Высочайшем повелении дать знать Вашему Преосвященству указом. Мая 27 дня 1883 года».
В другом за № 132, изображено:
«По указу Его Императорского Величества, Святейший Правительствующий Синод слушали предложение Г. Синодального Обер-Прокурора, 23 сего мая за № 248, коим объявляет Святейшему Синоду о том, что Государь Император, в 19-й день текущего мая, Высочайше повелеть соизиволил: «Присутствующему в Святейшем Синоде Архиепископу Кишиневскому Сергию возвратиться во вверенную ему епархию, а на место его вызвать в С.-Петербург, для присутствования в Святейшем Синоде, Архиепископа Тверского Савву. Приказали: 1) Об изъясненной Высочайшей воле дать знать Вашему Преосвященству указом. 2) Поручить Хозяйственному Управлению при Синоде сделать распоряжение о выдаче Вашему Преосвященству следующих по положению прогонных денег из определенного источника, для чего и передать в то управление выписку. Мая 27 дня 1883 года.
28-го ч. После ранней литургии посетил я прежнего настоятеля монастыря, архимандрита Евстафия. Он был очень рад моему посещению и угостил меня чаем, наградивши сверх сего книжками своего произведения, как-то: 1) Изложение молитвы Господней, М. 1870 г. и 2) Разговор между учеником и катихизатором при изъяснении молитвы Господней, М. 1878 г.
Возвратившись домой, я написал записку и послал к брату Преоевященного Иакова, протоиерею Троицкой, в Вишняках, церкви Феофилакту Ив. Кроткову. Вот что я писал:
«Вчера получил я из Владимира от Преосв. Иакова письмо, при котором он препроводил ко мне, для прочтения несколько писем от разных архиереев к покойному Преосвящ. Могилевскому Евсевию, и в котором еще рекомендует мне перечитать подобные письма, оставленные им зимою у Вас.
Если можно нельзя ли Вам достопочтеннейший о протоиерей, прислать мне с сим подателем хранящиеся у Вас письма для прочтения?
Призывая на Вас и на семейство ваше Божие благословение, с братскою о Христе любовию пребываю.
P.S. Прилагаемую при сем брошюру прошу принять от меня на память».
На это получил я от о. протоиерея следующий ответ:
«Ваше Высокопреосвященство, Милостивейший Архипастырь и Отец!
Очень желалось мне приблизиться к Вашему Высокопреосвященству для принятия архипастырского благословения, когда с иконою святителя Моск. Петра готовился я к крестному ходу из алтаря Успенского собора, где изволили быть и Вы с другими иерархами, но как собратья мои, тут же бывшие, держали себя в почтительном от высоких владык отдалении, то не посмел и я преступить за предел нас разделявший. Не знаю как смотрели Вы на такое почтительное от себя отдаление низших священнослужителей – с одобрением им или неодобрением, – но в минуту получения вашего благосклонного письма я раскаялся в своем помышлении, непозволившем мне дойти к Вам и попросить благословения, а потому, исповедуя этот ненамеренный грех мой, прошу простить мое неразумие и повторить святительское благословение, преподанное Вами в письме вашем мне даже с моим семейством. Если бы не в Симонове монастыре, а где либо поближе к центру города был временный ваш стан, то явился бы я лично поклониться Ваам и принять ваше архипастырское благословение.
Искреннейше благодарю Ваше Высокопреосвященство за брошюру присланную Вами мне на память буду пользоваться этим дорогим памятником в духовное себе утешение и назидание.
Все хранившиеся у меня письма архиереев к незабвенному Наставнику и Начальнику по Моск. семинарии976 и академии при сем препровождаю к Вашему Высокопреосвященству, исполняя волю моего старшего брата. Преосвященнейшего Иакова. Очень жалею, что не могу приложить извлечения, какое сделал я для брата числа особенно замчательных между ними: оно избавило бы Вас от напрасного труда читать письма, несодержащие в себе ничего, кроме обычных формальностей, а большая часть из них именно такова. Извлечение это вручено мною брату, у которого и находится.
Еще повторяя глубочайшую мою благодарность за дорогой для меня дар ваш и еще более дорогое Божье благословение, мне с семейством преподанное Вами,
имею честь быть…»
29-го ч. воскресенье. К литургии, которая началась в 11 часов и которую совершал преосвященный Иоанн, прибыли в Симонов монастырь: В. Княгиня Александра Иосифовна с Августейшими детьми – Королевою Эллинов Ольгою Константиновною, Димитрием Константиновичем и Верою Константиновною. После литургии и молебна, высокие гости посетили настоятельские покои мною занимаемые; им предложен был чай, а затем мною поднесены были, по экземпляру каждому них, книги: Указатель Патр. Ризнищы и Воспоминания о коронации 1856 г. Все они, за исключением Веры Константиновны, очень любезно беседовали со мною и воспоминали о своем посещении Твери в 1880 году.
Проводивши дорогих гостей, я отправился в города на Саввинское подворье к преосвященному Алексию, который приглашал меня и преосвященного Кишиневское Сергия к обеду. К концу обеда неожиданно вошел в столовую К. П. П. Между нами шла оживленная беседа о делах синодских, о современной прессе, о расколе и пр.
Возвратившись домой, нашел я бумагу от Обер-Прокурора Св. Синода, за № 294 следующего содержания:
«Академик Императорской Академии Художеств Крамской на которого Высочайше возложено поручение написать картину изображающую Священное коронование Их Императорских Величеств, просил меня доставить ему, для помещения в сей картине изображений Иерархов, участвовавших в упомянутом священнодействии, фотографические их портреты.
Сообщая о сем, имею честь покорнейше просить Ваше Преосвященство доставить мне, для передачи художнику Крамскому, Вашу фотографическую карточку».
Вечером был у меня протоиерей С. И. Зернов. После непродолжительной дружеской беседы он, уходя и прощаясь со мною, обещал писать мне в СПБ.
30 ч. – В 9 часов утра, поехали, в Кремль где обошел для поклонения святыне, все Соборы. В Благовещенском Соборе осмотрел я в первый раз ризницу, где хранится очень много древних крестов, панагий и разной святыни. Я очень пожалел, что не знал об этих драгоценных сокровищах прежде, когда я состоял на должности синодального ризничего.
Оттуда зашел еще раз в близкую моему сердцу патриаршую ризницу. Здесь, в кельях о. Ризничего нашел я занимающимся даровитого и страстного любителя древностей доцента Моск. д. академии И. Дан. Мансветова. В знак уважения моего к этому достойному труженнику я подарил ему экземпляр Указателя Патр. Ризницы и брошюру о коронации 1856 г.
Был затем в храме Христа Спасителя и застал еще литургию, которую совершал преосв. Никодим архиеп. Фаворский.
Из Собора заезжал проститься к Генерал-Губернатору, не застал дома: уехал, сказали, на фриштик к В. Кн. Александре Иосифовне.
Во 2 часу был у преосвященного митрополита и простился с ним, поблагодарив его за радушное гостеприимство и вручив ему, по экземпляру, свои новые издания.
В 3 часа обедал у преосвященного Алексия; после обеда по пути от Саввинского подворья заезжал в Рождественский монастырь. Здесь, у игумении Серафимы, пил чай. – Напутствованный затем иконою Рождества Пресвятой Богородицы, я возвратился в Симонов монастырь.
На другой день, 31ч., назначен был мой выезд из Москвы. Между тем, в этот день приехал в Москву преосвященный Ташкентский Александр977 близкий мне по Витебску, и остановился в Покровском монастыре. Он прислал спросить меня, могу ли я его принять. От принятия его у себя я отказался, но обещал заехать к нему в Покровский монастырь, по пути на станцию железной дороги. Заехавши, я мог провести с ним только несколько минут; а так как преосвященный из Москвы должен был отправиться в Петербург мимо Твери, то я и просил его, для взаимного собеседования, заехать ко мне в Тверь, – что он и исполнил, как увидим далее.
Отправившись из Москвы с почтовым поездом, в 4 часа пополудни в 8½ часов я благополучно возвратился в Тверь, преисполненный живыми и разнообразными впечатлениями от коронационных празднеств.
Помещаю здесь текст речи, произнесенной Московским Градским Головою, Борисом Николаевичем Чичериным978, пред бывшими в Москве на коронации предателями всех русских губернских городов. – Вот что было сказано:
«Милостивые Государи!
Прежде всего считаю долгом поблагодарить вас от души за ту высокую честь, которую вы мне оказали пригласивши меня сюда своим гостем. Я этим обязан, конечно, не себе, но тому, что я состою представителем Москвы. Вы хотели почтить древнюю столицу, в которой все мы русские люди видим нравственное средоточие русской жизни. Как представитель Москвы, приношу вам глубокую благодарность и смею уверить, что если русские города чувствуют свою живую связь с Москвою, то и Москва не менее живо чувствует свою связь со всеми частями русского государства. Москва перестала быть местопребыванием высшего управления, но она осталась главою русских городов. Москва даже более чем город; Москва – это все истинно русское, принимая это слово не в смысле узкой исключительной национальности, как иногда его понимают, а как начало широкое, всеобъемлющее, способное все в себя воспринять, Я счастлив тем, что мне довелось быть представителем Москвы в эти торжественные дни, когда со всех сторон стеклись в нее русские люди для всенародного празднества. Не могу выразить того глубокого и отрадного чувства, которое возбуждает во мне нынешнее наши, собрание. В нем есть что-то ободряющее и возвышающее душу. Я вижу перед собою представителей русских городов, пришедших сюда с противоположных концов русской земли; из Перми, из Тавриды, из Риги, из Астрахани, из дальних городов Сибири. Что же знаменует это собрание? Вынесем ли мы отсюда только воспоминание тех торжеств, в которых нам довелось быть участниками или среди нас, как искра зародится живая мысль, которая послужить на общую пользу, или мы вынесем отсюда теплое чувство, которое останется для нас связью и будет поддерживать нас в нашей общественной деятельности?
Желательно М.м. Г.г., чтобы нынешнее наше собрание не прошло бесследно, чтобы оно было началом объединения земских людей на пользу отечества. Это единение составляет насущную нашу потребность. Мы переживаем трудные времена. Мы принуждены оберегать как зеницу ока, то, что нам всего дороже самую святыню Русскаго народа: Мы радуемся когда день прощел благополучно между тем как все должно быть исполнено доверия и любви. России в настоящее время приходится вести борьбу уже не с внешними врагами, а с собственными своими сынами, посягающими на ее мирное и правильное развитие. Все мы алчем и жаждем законного порядка, а есть ли возможность утвердиться законному порядку среди тех ужасных преступлений, которые заставили содрогнуться всю русскую землю. Тут приходится усиливать полицейский надзор, облекать власти чрезвычайными полномочиями, приостанавливать законные гарантии свободы. Все остальное должно быть отложено до более благоприятного времени, когда нам удастся осилить удручающее нас зло. Сумеем ли мы это сделать?
Всеми нам, М.м. Г.г., известно, что само по себе это зло не так страшно, как оно кажется по своим последствиям. Та партия, которая производит всю эту смуту весьма немногочисленна; она вербуется из недоучившейся молодежи, сбитой с толку и развращенной нелепыми учениями. Что же дает ей силу? Единственно то, что она дисциплинирована, между тем как все остальное в России разрознено и разобщено. Одно правительство очевидно не в состоянии справиться с этой задачею. Оно может действовать только внешними средствами, а внешние средства бессильны против внутренней болезни: тут необходимо воздействие самого организма, нужно содействие общества Возможность этого содействия существует; начало ему положено в великих преобразованиях прошедшего царствования. По всей русской земле созданы самостоятельные центры жизни и деятельности. Эти учреждения нам дороги; мы видим в них будущность России. Но, все это разрознено, а потому бессильно. Петр Великий любил уподоблять тогдашнюю Россию рассыпанной храмине, требующей руки зодчего; нынешняя обновленная Россия тоже подобна рассыпанной храмине; но в отличие от прежней тут требуется не одна рука зодчего: надобно, чтобы сами камни стремились сложиться в стройное здание. Старая Россия была крепостная, и все материалы здания были страдательными орудиями в руках мастера; нынешняя Россия – свободная, а от свободных людей требуется собственная инициатива и самодеятельность. Без общественной самодеятельности все преобразования прошедшего царствования не имеют смысла. Мы по собственному почину должны сомкнуть свои ряды против врагов общественного порядка, а для этого необходимо прежде всего, чтобы люди узнали друг друга, чтобы они обменялись мыслями, чтобы они протянули друг другу руку. Вот этому то и может служить нынешнее наше собрание; в этом смысле я говорю, что оно может сделаться началом единения земских людей. Пройдет немного дней, и все мы снова разъедемся по всем концам нашего обширного отечества; но если мы унесем отсюда сознание общей связи и потребность совокупной деятельности, наше собрание не исчезнет бесследно. Дух, М.м. Г.г., не знает границ; он связывает людей, разделенных тысячами верст, в одно живое органическое целое. – Таковы наши стремления, таковы наши мечты. Враги свободных учреждений, те, которые видят единственное спасеие России в голом начале власти, могут усмотреть в этом опасность; пожалуй, увидят в них даже нечто революционное. Мы можем, равнодушно взирать на эти нарекания. Мы знаем, что нас одушевляет одно общее чувство, которое служит нам связью: верность Престолу и любовь к Отечеству, которому мы готовы жертвовать всем. Мы не становимся в оппозиционное отношение к Правительству; мы не требуем себе прав. Мы спокойно ожидаем, когда сама власть признает необходимым наше содействие; но когда этот зов последует, он не должен застигнуть нас врасплох: мы должны быть готовы. И мы можем быть уверены, М.м. Г.г., что пора этого зова не слишком отдаленная. Ни внутреннее положение России, ни положение Европы не обещают нам период долгого мира. Могут настать грозные времена, когда потребуется напряжение всех сил русской земли. Но если эти времена застанут нас соединенными, нам нечего опасаться. Крепкая единодущием своих сынов, Россия выдержит все бури так же, как она явит миру новые силы духа не только те, которые возбуждаются действием сверху, но и которые вызываются в народе внутренним живым движением свободы.
М-м. Г.г., я поднимаю бокал за единение всех земских сил для блага отечества».
За эту красноречивую либеральную речь г. Чичерин поплатился своею почетною должностью.
1-го июня получено было мною письмо от земляка из Тамбова от Ректора Семинарии протоиерея Дм: Феодор. Певницкого; вот что писал мне от 26-го мая о. Певницкий:
Долгом моим почитаю-принести Вам мое усерднейшее поздравление с Монаршею наградою, молитвенно от всего сердца желая Вам всякого успеха в трудах ваших ко благу Отечественной Церкви: В одной газете прочитал я еще, что Вы призываетесь к участию в делах высшего церковного управления, с чем также имею удовольствие поздравить Вас.
Давнее намерение мое оставить учебную службу теперь приводится в исполнение. Я располагал возвратиться во Владимирскую епархию, но по милости Божией, я устрояюсь в Москве при храме Христа Спасителя. 18-го мая состоялось уже и увольнение меня от должности ректора. Ожидаю указа из Св. Синода. В первых числах июля надеюсь и отправиться к новому месту служения.
Положение мое в Тамбове было довольно затруднительно. Мой взгляд таков: школа должна приучить ученика к дисциплине, к порядку, выработать в нем характер. Тяжело поплатившись в Воронеже за усилия к водворению порядка в семинарии, я не мог решиться на изменение прежних твердо укоренившихся порядков в Тамбове. В здешней семинарии, равно как и во многих других, начальствующие лица держатся системы принаровлений, приспособлений, так сказать балансируют. Но я не могу сочувствовать такому образу действий и потому рассудил лучше совсем оставить свой пост, тем более, что ял уже послужил почти тридцать лет и в том числе более десяти лет в должности ректора.
В Москве, вероятно, я не буду иметь тех средств к жизни какие доставляет должность ректора Семинарии, но за то буду покойнее уже и потому, что могу действовать, как велят долг и совесть».
2-го числа получил я с разных сторон два письма – из г. Ржева и г. Уфы; из города Ржева писал мне прот. И. Струженский:
«За особенное для, себя счастие поставляю в настоящее время принести Вашему Высокопреосвященству поздравление от себя и от всего градского духовенства с Монаршею милостью, по которой Вы удостоены Ордена Святого Благоверного Великого Князя Александра Невского.
Особенно моя душа преисполнена величайшей радости за Монаршую милость к Вам. Ваше правосудие, ваше внимание к духовенству ваша архипастырская любовь ко всем нам должны быть всегда оценены. Все мы духовные города Ржева воссылаем усердные молитвы за Вас Небесному Пастыреначальнику нашему, Господу Иисусу Христу, да выну осеняет Он Вас Своею благодатию, при всесильной помощи которой да ограждается всегда ваша жизнь от всех неприятностей, да сопутствует Вам во всех ваших и начинаниях, мыслях желаниях и делах благословение Божие, которое да сохранит навсегда ваше благоденствие и да дарует Вам долгоденствие к счастию вверенной Вам паствы».
Законоучитель Уфимских гимназий Е. Н. Соловьев писал: «С великим удовольствием и сердечною радостью прочел я ныне в «Правительственном Вестнике» о награждении Высокопреосвященства Вашего орденом Св. Александра Невского. Приветствуем Вас с сею высокою Монаршею милостью и желаем Вам крепкого здоровья и многих лет.
История с камилавкою, должно быть, кончится ничем. Владыка возлагая на меня наперсный крест, 9 мая, обещался приехать ко мне около Троицы кушать хлеба и соли. Я выразил ему, что слышал в городе о его неудовольствии на меня по поводу камилавки; при этом я объяснил ему о моем невинном проступке представив свидетелей – его секретаря, благочинного, директора и казначея Миссионерского общества; Владыка как будто сконфузился и сказал мне, что ему передано все в превратном виде, что он ничего против меня не имеет, а только желает, чтобы я знакомился больше с духовенством, а то я будто очутился в кольце светских особ.
Молюсь за страждущего невинно моего друга, Преосвященного Мелетия979; прошу и Вас помянуть его в ваших святительских молитвах. Но радуюсь за него же, видя в нем честь и готовность за правду пострадать и лишиться всего своего имущества, а может быть и умереть. Из Корреспонденции Молчанова видно, что стойчее его умнее, честнее и преданнее России и православию не было и нет теперь в Болгарии из архиереев. Там честь и слава Цыгану, Григорию Рущукскому. Удивительные эти славяне! Им нужен хороший Князь и кнут, или даже дубинка».
В тот же день (2 ч.) Преосвященный Павел, Экзарх Грузии, возвращаясь с родины своей, куда он после коронации отправлялся из Москвы, телеграфировал мне из Бежецка:
«Буду иметь честь приветствовать Вас в восьмом часу утра третьего июня; уеду в четвертом часу вечера».
На другой день, 3-го числа, в 7 часов утра с курьерским поездом, действительно пожаловал ко мне этот почтенный гость. Утро провел он в путешествии по городу; был в кафедральном соборе, где, выслушавши молебен св. Благоверному Князю Михаилу, положил в кружку пред мощами 100-рублевую бумажку; затем он посетил семинарию и т. д.
К обеду, ради такого знатного гостя, сверх некоторых лиц старшего духовенства, были приглашены мною губернатор и вице-губернатор П.В. Неклюдов, с которым Преосвященный бныл знаком по всей службе в Кишиневе.
Вечером был я с своим гостем у Вице-Губернатора, а в 12 часов ночи проводил его в Москву.
В этот же день, т.е. 3-го числа, получилл я письмо из Казани и телеграмму из Москвы.
Из Казани писал мне от 30-го мая преподаватель семинарии А.Ф. Гусев:
«С особенною радостью узнал я из газет, что Государю Императору благоугодно было пожаловать Ваше Высокопреосвященство орденом. Св. Александра Невского.
Предполагая, что Ваше Высокопреосвященство уже прибыли в родную для меня Тверь, или скоро прибудете, я спешу принести Вам мое самое сердечное поздравление. От всего сердца желаю, да продлит Всевышний на многие и многие лета вашу жизнь в наилучшем здоровьи и всяческом благополучии и да даст Он Вам узреть ряд новых и новых Монарших милостей, воздаваемых доблестным деятелям на поприще высшего служения Церкви и Отечеству, – милостей в отношении к Вашему Высокопреосвященству.
Мысль свою побывать в Твери я не мог осуществить в минувшее лето. Нынче же хотелось бы мне с женою провести все лето в Твери у моего дорогого и единственного брата, и я намерен первого числа июня отправиться в путь, причем предварительно постараюсь побывать в Троицко-Сергиевой лавре для поклоненя тамошней святыне. В течение всей минувшей зимы я не мог по прежнему работать в излюбленной мною области Богословия и ни одною строкою не подвинул вперед начатого труда по Догматике: работам моим мешала давняя моя болезнь, особенно усилившаяся с минувшей осени и чуть было не сведшая меня в могилу в марте–апреле месяцах. Казанский климат самый для меня неподходящей, и я хотя теперешним, летом должен позаботиться поправить свое здорювье, живя в Твери.
Брат мой, о. диакон женского монастыря в Твери, пишет мне о своем намерении просить Ваше Высокопреосвященство назначить его священником на вакантное место при церкви Св. Филиппа. Для меня очень понятно это желание дорогого брата послужить хотя на закате дней своих священником… Молю Бога да исполнится хоть когда-либо желание брата, чуждое всяких корыстных видов и имеющее в свюем основании порывы высокие святые. Всячески прошу и Ваше Высокопреосвященство внять просьбам о. диакона десятки лет смею сказать, безукоризненно служившего. Однако, да будет воля Божия касательно брата, выразителем и выполнителем которой являетесь Ваше Высокопреосвященство. Простите мне смелость, с которою я указываю на факты посвящения вдовых диаконов во священники в Казани и при прежием, и при теперешнем архипастыре... В этом случае также руководить мною. чувство глубокого почитания Вашего Высокопреосвященства».
Из Москвы телеграммою извещал меня о своем выезде на другой день, в 10 часов утра, Преосвященный Ташкентский Александр.
4-го числа получено было мною два письма: одно из Смоленска, другое из Харькова.
Из Смоленска писал мне от 2-го числа Р.П. Ржаницын, в ответ на мое письмо, при котором мною было препровождено к нему несколько экземпляров книги: «Письма М. Филарета к архиеп. Алексею»:
«Почтительнейше благодарю Ваше Высокопреосвященство за книги Писем. Загляденье, как изданы письма. Благая мысль с изданием соединить пользу нуждающихся в помощи.
Как полагали бы, Владыка поступить с автографами писем? Не будет ли уместно внести их, в Библиотеку Московской Академии?
Как я стремлюсь в Тверь! И не могу выбраться из дома. Взявшись за сельское хозяйство, многому должен учиться, многое устраивать. Надеюсь осенью, по уборке хлеба, исполнить свое желание».
Из Харькова: от 31-мая писал протоиерей А.Г. Щелкунов:
«Если когда, то теперь не писать, а лететь к Вам хочется, да крыльев нет. А хотелось бы полететь, чтоб самолично поздравить Вас с высокомонаршею милостию полученным Вами Орденом и Граматой Царской. Эта Монаршая Вам награда обрадовала у нас всех преданных Вам едва-ли не более, чем Вас самих. Тот, кого мы любим и кто, не сомневаемся, любить нас по прежнему, любим и кто награждается, в числе немногих, Государем в знаменательный день свящ. Его коронования… Благословен Бог благоволивый тако! Благословен Царь наш, воздавший Вам по достоянию деяний ваших! А Вас да сохранит Господь на долгия, долгия лета для пользы Св. Церкви, на радость и утешение многочисленных ваших почитателей, от них же первый есмь аз. В замен же личного моего поздравления, осмеливаюсь повергнуться к стопам вашим в виде моего портрета, с сею целью присем Вам посылаемого.
Хотелось бы полететь к Вам и для того, чтоб из уст ваших, как самовидца и участника в блестящем празднестве Коронации, услышать о сем поистине поразительном торжестве. Да мало ли чего не хотелось бы... Но для выполнения сих хотений нет не только крыльев, чтоб лететь, но и денег, чтоб поехать, и даже времени и, возможности на отлучку. Беда бедняку: рад бы и поговеть да денег нет.
Наш Владыка еще не возвратился. С ним вероятно, Вы виделись в Москве; что-то он сказал Вам о Харьковском духовенстве – доволен ли им. Впрочем, мы надеемся, что Ваше Высокопреосвященство за любовь к Вам духовенства Харьковского замолвили о нем доброе слово нашему Владыке. Меня, впрочем, он обрадовал уже своим лестным вниманием: проповедь мою на день Свв. жен Мироносиц, писанную для произнесения в приходском моем храме, велел, произнести в Соборе – при его служении и приказал отпечатать в Епархиальных Ведомостях и для «Кафедры» – на раздачу народу. Такое внимание Архипастыря – витии для меня слишком дорого. Посылаю Вам 2 экземпляра той проповеди, как новое доказательство того, что я доселе еще не престал оправдывать ваше высокое ко мне внимание и милость».
Преосвященный Амвросий, по своему высокомерию, не только ничего не говорил мне о Харьковском духовенстве, но и не захотел со мною повидаться.
В ответ о. Щелкунову писал я от 13-го числа:
«Примите мою сердечную благодарность за ваше приветствие и выражение добрых ко мне чувств. Поблагодарите от меня и прочих собратий, разделяющих с Вами эти чувства.
Радуюсь, в свою очередь, за Вас, что Вы обрели благорасположение у нового архипастыря. С ним я встречался в Москве много раз, но не имел возможности подробно побеседовать о Харьковской пастве.
С прискорбием узнал я в Москве о кончине достопочтенного Гр. Сем. Рындовского: вечная ему память. Это был из светских почти единственный мой собеседник в Харькове.
Мир и благословение Господне Вам и семейству вашему.
P.S. Благодарю Вас за ваш портрет и за ваше поучение-поучительное».
В 4 ч. пополудни приехал ко мне из Москвы жданный и вожделенный гость, преосвященный Ташкентский Александр. Тем приятнее было для меня посещение Преосвященного, что я, простившись с ним в 1871 году в Витебске, с тех пор не видел его.
На следующий день, 5-го числа, в праздник Пятидесятницы, мы служили с преосвященным гостем литургию в кафедральном соборе. В воздаяние за этот молитвенный труд, я подарил преосвященному полное архиерейское облачение голубого шелкового моарè и янтарные четки. День этот провели мы с ним в приятной дружеской беседе; много говорили мы о нашем с ним пребывании в Витебске, где он был при мне Инсиектором Семинарии, куда он и теперь отравился чрез Москву, для свидания с дочерью, состоящею в замужестве за преподавателем семинарии М. И. Лебедевым.
В тот же день, т. е. 5-го числа получено было мною два письма: одно из Витебска, другое из Полоцка.
Из Витебска писал мне от 2-го числа протоиерей В. И. Волков:
«Новою радостию наполнилась душа моя за новую Монаршую милость и благоволение к Вам.
Благодарю Бога и молю Его о продолжении излияния милостей Его на Вас; поздравляю и кланяюсь Вам.
Торжество свящ. коронования праздновали и мы как умели и как могли. Радость выражалась молитвами, флагами и иллюминациями. Но что наше празднование против Московского? Поистине одна капля против моря.. При том же там все и все ликовало неподдельно, не фальшиво, всецело душой и телом. Но можно ли верить в искренность католиков и жидов? Чтобы они ни говорили, как бы ни уверяли в своей верности и преданности – ложь... и тот ошибается и согрешив, кто верит русским патриотическим чувствам их. А тут, как на зло, газеты все требуют жидам равноправия с русскими..
Нашему Губернатору фон-Валю, которые надеялся, не дали 1-й ст. Станислава. Как человек по службе энергический, деятельный, честный – он заслуживает награду; но как немец, которого все симпатии на стороне немцев и католиков, с которыми только братается и дружится, не стоить.. Весьма полезно было бы, если бы его куда-нибудь – в Тамбов, в Рязань, в Вологду перевели, сюда русского и православного. Витебскую губернию запрудили немцы… Нужен, очень нужен здесь Губернатор всгеда – русский и православный телом и душой».
Из Полоцка от того же 2-го-числа писал мне Попечитель Виленского учебного округа Н.А. Сергиевский:
«Не зная адреса Вашего в Москве, не мог писать к Вам благовременно. Теперь Вы, конечно, в Твери. Туда-то, в обитель тишины, покоя и уединения спешу к Вам с моим сердечным приветственным словом. Душевно поздравляю Ваше Высокопреосвященство с Всемилостивейшим пожалованием. Душевно поздравляю и с другим знаком внимания Высочайшей власти: разумею призыв Вашего Высокопреосвященства к присутствованию в Св. Синоде. Последнее составляет для меня также предмет величайшей радости в силу убеждения, что ваше вступление в состав членов Св. Синода привнесет много жизни и света в управление делами Церкви, о коих с чистейшею любовию преданного сына Церкви не престаю помышлять и теперь – в грядущей старости еще более, чем прежде – во дни моей юности.
Глубоко признателен Вашему Высокопреосвященству за приветственные строки во дни Св. Пасхи, за выраженные тогда благожелания. Ваше пасхальное письмо было для меня особенно дорого. Оно пришло ко мне в очень горькие минуты испытанные мною, не смотря на радость праздника, в сильной степени, по случаю грубой лжи, напечатанной на меня Московскими Ведомостями в номере, вышедшем в день великой пятницы. Какой-то корреспондент Московских Ведомостей в пространной корреспонденции, а Катков рядом с ним в передовой статье объявили меня злостным противником духовной власти и чуть не Церкви. Вы, конечно, читали эти статьи. Суть дела в том, что настоятель Пустынского Успенского монастыря архимандрит Анатолий (Могилевской епархии) в двух уездах завел несколько школок. Я с глубоким сочувствием к ним относился и в том же духе направлял Дирекцию народных училищ; помогал, сколько мог, выхлопотал, даже о. Архимандриту орден св. Владимира. Школки однакоже начали падать; у о. Архимандрита не стало денежных средств. И вот приходит ему несчастная мысль – подговаривать крестьян отказаться приговоров, обеспечивающих содержание народных школ нашего ведомства, и передать все их отпуски денежные и натурою в распоряжение о. Архимандрита. В это дело вступается присутствие по крестьянским делам и протестует против о. Архимандрита. Сколько возможно, я его оберегаю, избегая официальной переписки. Но о. Архимандрит шлет жалобы к К. П. П., тот ко мне; я еду в Могилев, вижусь с о. Архимандритом и, по возможности, улаживаю дело. Преосвященный Евсевий в то время был в крайне болезненном состоянии. Командируется управлять временно епархиею Преосвященный Иаков Муромский, рассматривает это дело и объявляет Архимандриту Анатолию строгий выговор. Приезжает затем Преосвященный Виталий980, по поручению Обер-Прокурора Св. Синода, пересматривает все дело, подтверждает выговор Архимандриту Анатолию, заявляет официально, что он, Архимандрит, сам испортил свое дело, запрещает ему заводить школки в уездах, предписывая сосредоточить все внимание и силы на училище при монастыре. Все это делается помимо меня. Скажите, причем же я тут. Между тем обвиняют меня на всю Россию. Я послал Министру документальные данные для изобличения и лжи. Вот в это-то время я получил ваше пасхальное, письмо с благословениями и благожеланиями. Читая его, я испытал пасхальную радость. Душевно благодарю.
Знаете ли, Владыко, откуда я пишу к Вам? – Из Полоцка, из вашей епархии, где вместе со мною, о Вас благодарно помнят и сердечно Вас любят. Здесь я на экзаменах и пишу в поздний час ночи – единственное время для письменной беседы, ибо с раннего утра до позднего вечера продолжаются экзамены.
Благословите меня, глубокочтимый Владыко, еще раз и примите выражение моих глубоких чувств к Вам и горячей любви, с коими имею честь всегда быть.
6-го ч. – день Сошествия Св. Духа. Служил я в Троицкой, за Волгою, церкви, по случаю храмового праздника, и возвел в сан протоиерея – местного священника Александра Семеновича Быкова (моего духовного отца). После литургии у него обедал.
7-го числа получено было мною из Москвы от преосв. Алексия, еп. Дмитровского, две телеграммы, одна вслед за другою. Первая от 9 ч. 35 мин. пополуночи гласила: Преосвященнейший Игнатий (Костромский) серьезно болен: помолимся о нем». Другою от 9 ч. 10 м. пополудни сообщалось: «ныне в 10 часов преосвященнейший Игнатий скончался».
В тот же день получена была мною из Костромы от домашнего секретаря почившего архипастыря Невзорова телеграмма следующего содержания:
«Преосвященнейший Игнатий, епископ Костромский, сегодня в 10 часов утра скончался после непродолжительной болезни от крайнего истощения сил».
Преосвященный Игнатий (в мире Николай Дмитриевич Рождественский) был сыном священника Московского упраздненного Георгиевского женского монастыря; родился 13 апр. 1827 года. По окончании курса в Московской семинарии в 1846 г. поступил в Московскую Духовную Академию вместе со мною. Так как Н. Д-ч вступил в академию, очевидно с мыслью о принятии монашества, то он скоро познакомился и сблизился со мною, часто посещал меня в моей келье. Я угощал его чаем; но он и не хотел оставаться у меня в долгу. А так как я не считал удобным посещать его в студенческих комнатах, то он приходил ко мне с своим чаем и сахаром и, в свою очередь, угощал меня. На последнем году академического образования Н. Д-ч заявил начальству о своем желании принять монашество, и вслед затем помещен был в нашу монашескую келью. Здесь еще ближе я познакомился с ним и полюбил его от души, как юношу весьма благонравного, кроткого, мирного, благочестивого 1850 г. 21 мая Н. Д-ч пострижен был в монашество, с именем Игнатия, в честь святителя Ростовского Игнатия, коего память 28-го мая. По окончании в июне того же года академического курса о. Игнатий назначен был инспектором Московской семинарии, а я в то же время был определен на должность Синодального ризничего. Таким образом, мы и здесь имели возможность посещать друг друга и продолжать дружественные отношения. Но наша взаимная дружба не прекратилась и тогда, когда я в 1866 году оставил Москву, получивши назначение на Полоцкую кафедру: мы продолжали вести взаимную переписку до самой почти кончины моего доброго товарища и друга.
Довольно полная и яркая картина жизни, служебной деятельности и тихой кончины в Бозе почившего епископа Игнатия заключается в книжке, под заглавием: «Венок на могилу преосвященнейшего Игнатия, епископа Костромского и Галичского, Кострома, 1883 г.» Книжка эта составлена и издана бывшим Ректором Костромской семинарии, архимандритом Иустином981 весьма много обязанным по службе покойному архипастырю.
К причинам преждевременной кончины преосвященного Игнатия относят, между прочим, огорчение, причиненное ему исключением его имени из списка архиереев, назначенных на Высочайшую коронацию, между тем как он сердечно желал и надеялся быть участником в этом торжестве.
Погребение почившего архипастыря совершено было 11-го числа в кафедральном соборе, прибывшим из Ярославля преосвященным архиепископом Ионафаном.
9-го числа послано было мною Ректору Моск. д. академии два письма – одно официальное, другое частное.
В официальном письме за № 2645 было изложено:
«По желанию наследника в Бозе почившего архиепископа Тверского Алексия, статского советника, Руфина Павлино-Ржаницына, автографы изданных мною писем блаженной памяти Филарета, митрополита Московского к архиепископу Алексию имею честь присем препроводить к Вашему Высокопреподобию для внесения оных, на хранение, в библиотеку Московской Духовной Академии.
Вместе с тем посылаю для той же библиотеки печатный экземпляр помянутых писем.
Призывая на Вас Божие благословение, с истинным почтением и душевною преданностью имею честь быть»...
В частном письме изложено:
«Сверх экземпляра писем для академической библиотеки посылаю Вам еще три экземпляра, из коих один прошу принять от меня для вашей собственной библиотеки, другой потрудитесь, вручить о. Ректору Вифанской семинарии982, а третий передайте Н.И. Субботину.
Я на пути в Северную столицу. Вероятно, в половине следующей недели оставлю уже Тверь. Прошу ваших братских молитв пред Великим Угодником Божиим Сергием».
10-го числа писал я во Владимир преосвящ. Иакову:
«Из полученных мною в Москве от о. протоиерея Феофилакта Ивановича писем некоторую часть при сем возвращаю Вашему Преосвященству. Остальные прошу позволения оставить на некоторое время у меня. По прочтении их и по миновании в них надобности, не замедлю возвратить Вам.
Надеюсь, что изданные мною письма покойного Владыки Филарета Вы прочитали не без назидания. Подлинные письма, по желанию г. Ржаницына, препровождены мною к о. Ректору Московской академии да хранения в академической библиотеке.
Ваш Владыка изъявлял мне желание и усердие споспешествовать к распространению в подведомой ему епархии изданных мною с благотворительною целью писем великого святителя. Потрудитесь спросить Его Высокопреосвященство, сколько он прикажет выслать ему экземпляров этих писем.
Костромская кафедра, сделавшаяся после преждевременной кончины преосвящ. Игнатия вакантною, не сделается ли вашим жребием? – Да будет тако!...»
11-го числа писал я в Киев Высокопреосвященному митрополиту Платону:
«Долгом поставляю препроводить к Вашему Высокопреосвященству экземпляр изданных мною писем в Бозе почившего митрополита Московского Филарета к покойному архиепископу Тверскому Алексию. Благоволите принять от меня это приношение как дань моего глубокого к особе вашей уважения и высокопочитания.
Вместе с тем с соизволения Вашего Высокопреосвященства, посылаю на имя ваше сто зкземпляров тех же писем, покорнейше прося вашего архипастырского распоряжения о распространении: оных в пределах вверенной Вам епархии. Цена каждого экземпляра 1 р. 50 коп., с пересылкою 2 р. Вырученная от этих книг сумма поступит в пользу вдов и сирот родственной Вам Тверской епархии.
По отбытии Вашего Высокопреосвяпценства из Москвы, Великая Княгиня Александра Иосифовна с августейшими детьми своими удостоила своим посещением Симоновский монастырь и в беседе со мною вспоминала с особенными, удовольствнем о Вашем Высокопреосвященстве и выражала сожаление, что Вы не приняли участие в торжественном освящении знаменнтого Храма Христа Спасителя.
Я готов уже отправиться в Петербург, но мне пишут оттуда, что Ярославское подворье, которое предназначено для моего пребывания, не готово еще принять меня, так как там производится ремонтнровка комнат.
Поручая себя вашим святительским молитвам пред Киево-Печерскими Угодниками Божиими, с глубоким почтением и совершенною преданностью имею честь быть»…
15-го ч. писал я в Вильну попечителю учебного округа, Н.А. Сербскому, в ответ на его письмо от 2-го числа:
«На любезное письмо ваше посланное нз древнего града Полоцка, шлю ответ в вашу резиденцию – Вильну.
Сердечно благодарю Вас за приветствия и за благия о мне надежды в виду предстоящей мне новой деятельности в СПб. О, если бы Господь помог мне оправдать ваши надежды!
Я на пути уже в Северную Столицу, но скоро ли достнгну ее, неизвестно. Мне пишут из СПб., что в подворье, где мне придется обитать, производятся еще ремонтные работы, которые окончатся не ранее последних чисел настоящего месяца, между тем от моего приезда в СПб. зависит выезд Петербургского Владыки в Новгород.
Впечатления, подобные испытанному Вами при чтении статьи в Моск. Ведомостях, не незнакомы и мне. Но когда я видел, что в печатной статье заключается ложь и клевета, я не слишком ею возмущался в той уверенности, что ложь и клевета рано или поздно, изобличатся и как дым рассеются.
Питаю себя приятною надеждою время от времени видеться с Вами в Пб.; а еще было бы лучше, если бы Вы рано или поздно совсем туда переселились.
Препровождаемый при сем экземпляр изданных мною писем приснопамятного Владыки Филарета прошу принять с любовью; а так как эта книга издана с благотворительною целью, то не найдете ли возможным споспешествовать ее распространению в пределах вверенного Вам учебного округа?»
В тот же день получено было мною, письмо из Сергиева Посада от С. К. Смирнова; от 13-го числа отец Ректор писал мне:
«Примите мою усерднейшую благодарность за ваш дорогой подарок. Книгу я прочитал с наслаждением. Жаль, что письма владыки Филарета к преосв. Алексию не были мне доступны прежде издания моей истории Академии, в которую они внесли бы много нового и интересного. О. Филарету983 передал вчера вашу книгу, и он душевно благодарить Вас, а Н.И. Субботин еще не получил ее, так как живет на даче в Пушкине.
Напутствую Вас на новое ваше служение искренним желанием Вам полного здравия и благопоспешния во всех делах ваших. Не оставьте нашей академии без вашей помощи, когда она ей будет потребна. Не лишите меня удовольствия читать ваши послания из Северной столицы. О нуждах наших я не премину писать Вам.
Испрашивая Вашего Архипастырского благословения, с глубочайшим уважением и сердечною преданностью имеею честь быть
Вашего Высокопреосвященства нижайший послушник Ректор М. д. академии протоиерей С. Смирнов».
16-го числа получено было мною два письма: одно из Москвы, другое из Владимира.
Из Москвы от 23-го числа писал мне Редактор Душеполезного Чтения, протоиерей В. П. Нечаев984:
«Приношу Вам глубочайшую благодарность за пожалование мне экземпляра изданных Вами писем Митр. Филарета к преосвящ. Алексию.
Справедливо в предисловии Вы изволили заметить, что письма Митр. Филарета к преосв. Алексию запечатлены исключительным характером самых близких родственных отношений. Это объясняется тем, что Митр. Филарет с минуты пострижения Алексия в монашество принял звание восприемного отца его. Но надобно сказать, что и восприемный сын относился к нему с родственным расположением. И в письмах к Филарету, и в личных сношениях с ним преосв. Алексий держал себя, можно сказать, нараспашку. Никто столько не был откровенен, пред Филаретом, никто с такою сыновнею доврчивостью и преданностию не обращался к нему, как преосв. Алексий Митрополит любил эти качества во всяком. К откровенным и искренним всегда относился с отеческим участием, был снисходителен к ним и готов был прощать крупные вины. Преосв Алексий больше, чем всякий знал и понимал это в митрополите Филарете и потому ничего не скрывал от него; все, что было на душе говорил и писал ему, в полной надежде на его сочувствие. Этим, мне кажется, наипаче объясняется задушевный характер писем митр. Филарета к Алексию.
Прилагаемая при сем книга – моего изделия покорнейше прошу принять с обычною Вам благосклонностью.
Прибегающий к вашим святительским молитвам и благословению»...
На письмо это я отвечал 22 числа.
«Примите мою искреннюю благодарность за доставленные мне книги вашего, как Вы выражаетесь, изделия Литературные изделия ваши, как плод искренних религиозно-нравственных убеждений, никогда не утратят, своей ценности пред судом пристрастной критики.
Вы очень рассудительно поступаете, составляя и издавая в печати повременные сборники из ваших статей, рассеянных по разным книжкам редактируемого Вами журнала. Журнал за все годы издания не всякий в состоянии иметь, а небольшую книжку всякий может приобресть. Но если бы кто и имел журнал за все годы, то нет возможности запомнить и отыскать ту или другую статью, помещенную в той или другой книжке. Я выписываю много журналов и духовных и отчасти светских, но если какая-либо дельная и интересная статья помещавшаяся в целом ряде книжек того или другого журнала, выходит особою книгою, я всегда выписываю ее для своей библиотеки. – Из двух, Вами присланных мне книжек, одну, именно: «Уроки покаяния в Великом Каноне» я имел уже у себя, и потому лишний экземпляр отдал одной благочестивой старушке, как и всегда делаю, когда у меня два экземпляра одного и того же сочинения. Другую же книжку с удовольствием и пользою читаю: в ней оказались новые для меня статьи, мною в свое время незамеченные в книжках Душеп. Чтения – да, правду сказать при множестве епархиальных дел, нет и возможности за всем следить и все читать. – Но если я сам не могу все читать, то я охотно даю все какие у меня есть книги, читать всякому желающему.
Так, помянутая выше старушка перечитала, по моей милости издаваемый Вами журнал, сряду лет за десять или более, а с прошедшего года, по моему убеждению, сама стала выписывать его. – К этому же склонил я и игумению здешнего монастыря.
Да будет Вам Господь в помощь к продолжению на многие и многие годы истинно душеполезного издания»!
Из Владимира писал мне от 14 ч. преосвящ; Иаков, в ответ на мое письмо от 10-го числа:
«На первый раз наш Владыка985 просить Вас прислать 20 экз. Писем Митр. Филарета к архиеп. Алексию. Письма очень интересны, но иные следовало бы напечатать с пропусками или вовсе не печатать. Пожалуй, обидятся преосв. Димитрий и Никандр. Так по крайней мере, мне кажется986.
Хотелось бы мне прочитать те письма Митр. Филарета в подлиннике, которые напечатаны с заметкой, что не разобраны. Может быть, разобрал бы.
8 и 9 июня гостил во Владимире, а отсюда ездил, в Суздаль Т. И. Филиппов; ради его даны были обеды, губернатором на 9 и владыкой на 8 чел. Т. И. посетил лжеепископа Конона987, рассчитывая получить от него копии замечаний его на Регламент Петра 1-го, но не достиг этого. Старец, говорят, носит на груди свои заметки и видно не хочет, чтобы при жизни его знали его мысли отоносительно Дух. Регл-та… Курьезно как трактуют Т. И-ча. Швейцар Шишкова988 спрашивает пьяного курьера Филиппова, зачем пожаловал барин. По расколу, говорит; он сам ведь раскольник989. Из Владимира Т. И. поехал к своему семейству в Тверское имение.
У преосв. Игнатия должны остаться письма Митр. Филарета к нему, как внуку. Вы были близки к покойнику; надо бы выручить письма и напечатать. Попробуйте снестись.
Напрасно Вы маните меня на Костр. Кафедру; я отказался от всякого движения и готов подать на покой, если в Донском монастыре откроется вакансия. В Донском училище начал я службу990 после приходской. Хорошо бы в тамошнем монастыре и кости положить. Как Вам кажется? Костромская кафедра так бедна, что преосвящ. Платон991 завидовал некоторым Моск. причетникам, утверждая, что им доходнее и лучше живется, чем Костром. владыке.. Бог с ними архиерейские кафедры! Пора думать о могиле».
В ответ на это письмо я писал от 18-го числа:
«Так как Владыка, Феогност чрез Вас заявил требование изданных мною писем Митр. Филарета, то позвольте и мне чрез Вас же вручить Его Высокопреосвященству прилагаемую у сего квитанцию на получение этих Писем со станции железной дороги.
При этом возвращаю Вашему Преосвященству еще некоторую часть прочитанных мною писем из числа полученных мною от о. прот. Ф. Ив. Кроткова.
После преосвяпиенного Игнатия, не думаю, чтобы остались какие-либо ненапечатанные письма к нему знаменитого его деда. – Пять, шесть писем, кашя были получены им от Владыки вСкор поел кончины сего, были напечатаны не помню в каком из Московских Журналов.
Меня занимает мысль об отыскании писем в Бозе почившего Митр. Филарета к покойному Киевскому Митр. Филофею. Письма эти, как мне сказывал сам Владыка Филофей, большей частью серьезного и весьма интересного содержания.
Приветствую Ваше Преосвященство с торжественными праздником вашей Боголюбской обители. Для меня, как питомца Владимирской семинарии, памятен этот праздник впрочем не потому, чтобы я сам принимал в нем либо участие, а потому что начальство семинарское участвуя в монастырском празднестве, оставляло нас праздными и свободными от учения».
17-го ч. получил я письмо из Спб. от Директора Хозяйственного Управления А. Гр. Ильинского который писал мне от 15-го числа:
«Тверская Консистория не усматривая в Указ Свят. Синода о вызове Вашего Преосященства в С.-Петербург указания на то, на каком из существующих вПетербурге подворий назначено Вам со свитою имеьб пребывание, поосить Синод. Канцелярию уведомить ее об этом.
На это долгом считаю уведомить Ваше Преосвященство, что в подобных указах с давнего уже времени не указывается в каком подворье и месте остановится вызываемый Преосвященный; обыкновенно же каждому вновь вызываемому Преосвященному, по распоряжении г. Обер-Прокурора назначается то подворье, какое в данное время остается свободным. В настоящее время остается свободным одно Ярославское подворье, которое г. Обер-Прокурором и предназначено для Вас, о чем я и имел честь лично доложить Вашему Преосвященству в Москве. Затем по возвращении из Москвы, я признал необходимым, хоть несколько по краткости времени отремонтировать ваше помещение, чего без меня не сделали и потому, что вещи Преосвященного Сергия992 и некоторые лица его свиты оставались в подворье и по отъезде Преосвященного Сергия. В настоящее время печи в вашем Помещении уже исправлены; остальные все работы производятся со всею поспешностью; мебель исправляется и вообще собственно ваше помещение к концу следующей недели будет совсем готово. В помещении же свиты надеемся существенное тоже кончить к концу недели, остальное можно будет сделать и после. К этим исправлениям я решился прибегнуть и потому еще, что Ваше Преосвященство в последнее наше свидание в Москве изволили сказать, что Вы придете в Петербург не ранее как через месяц. Поэтому я и рассчитывал приготовить Вам помещение к 26-му июня. Теперь я слышал, что Вы готовы к отъезду и что только неготовность квартиры задерживает Вас. Поэтому спешу уведомить Вас, что к 26-му сего июня я прикажу всячески совершенно приготовить ваше помещение.
К этому считаю долгом присовокупить, что Преосвяшенный Сергий имел при себе свиту всего из 16 или 17 человек; что повар, нанимаемый им, остается доселе при подворьи; но от вашего благоусмотрения будет зависеть взять своего из Твери, или принять этого. Ризница вся также была у него своя; богослужебные книги имеются при церкви казенные; лошадей, экипажи кучеров обыкновенно Преосвященные нанимают здесь, но Ваше Преосвященство может быть найдет более удобным взять своих. Помещение для них есть. Вообще присутствующие в Святейшем Синоде Преосвященные имеют здесь помещение с отоплением и мебелью, остальное все привозят с собою. Обо всем этом я счел долгом уведомить ныне Ваше Преосвященство.
Вместе с сим позвольте просить Ваше Преосвященство, не признаете ли возможным побудить Правление вверенной семинарии поспешить составлением проекта и сметы на замену балок в новом здании семинарии, времся уходить и, чего доброго в нынешнем году не успеем произвести эти работы. Об ускорении этого дела просить и подрядчик которому мы приостановили всякие платежи по произведенным работам».
19-го ч. получил я письмо из Витебска от кафедрального Протоиерея Василия Покровского, который писал мне от 16-го числа:
«Сердечно из глубины преданной и благодарной души, осмеливаюсь поздравить Вас Высочайшею наградою и высоким назначением – присутствовать в Св. Синоде. Это, событие радостно отозвалось во всей бывшей вашей пастве Полоцкой – не только между духовными лицами, но и мирянами.
Отеческое опасение ваше, незабвенный Архипастырь и Отец, высказанное о том, как отнесется ко мне ваш преемник – слава Богу – не осуществилось: покойный Преосвященный Викторин был для меня, в течении всей своей семилетней службы у нас, не начальником, а отцом, и я горько и до сих пор оплакиваю его преждевременную кончину. Напрасно приписывают, ее неприятностям, которые встретили его в Каменец-Подольске: он отсюда выезжал уже с зловещими задатками смерти и прямо, в откровенной дружеской беседе приписывал их тем огорчениям и оскорблениям, какие причиняли ему пресловутый Поповицкий993 и к°. Вот кто-истые убийцы его!...
И настоящий наш Архиепископ Маркелл очень плох здоровьем. В день Святителя Николая, в нынешнем году, на литургии, во время Херувимской песни, он – постоянно слабый и хилый – совершенно лишился было чувств, и мы – сослужащие – хотели уже его разоблачить, полагая, что он кончается. Да, этот человк по словам знавших его немного лет тому назад, мужественный и энергичный видимо надломлен житейскими невзгодами... Впрочем, не смотря на болезненное состояние, наш Владыка ведет дела по управлению епархиею неутомимо и по пути строго-законному. Что-же касается Богослужения, то оно и теперь как прежде неизмнно совершается в том, стройном чине какой учрежден в Полоцкой епархии трудами Вашего Высокопреосвященства».
21-го ч. мною получено было письмо из Самары от М. К. Бабст, которая от 16 ч. писала мне:
«На одре немощи и болезни снова пишу к Вам и почти не вижу, что пишу, так слезы застилают мне глаза. Возлагая надежду на человеколюбивое сердце Вашего Высокопреосвященства, не без слез от скорби и стыда, решаюсь я еще раз прибегнуть к милосердию вашему, к этому неисчерпаемому источнику добра в надежде, что для меня, бездомной сироты рука щедрого Благотворителя не оскудеет. Обратись к Вашему Высокопреосвященству в январе месяце с моею просьбою о помощи, я мало надеялась на успех, не имея чести нисколько быть Вам известной; но Вы, Милостивый Архипастырь с такою деликатною готовностью вошли в мое безотрадное положение, поспешив ко мне на помощь, что я с первого же письма вашего увидала Перст Божий, явно руководивший моею смелою решимостью обратиться – именно к Вам, и с той минуты, в могиле моего сердца, ношу я святый обет 4 раза в сутки преклонять пред Господом колена за Архиепископа Савву, моля Его Благость, да излиет Он на Вас милость свою в жизни сей и будущей... Помощь ваша была для меня отпадным доказательством того, что на Святой Руси не перевелись еще истинно добрые люди состраждущие страждущим и сочувствующие нуждающимся. Благодаря вашей щедрости Владыка Святый, я около пяти месяцев жила, не испытывая большой нужды; но удручающий меня ревматизм в ногах до сих пор еще лишает меня всякой возможности трудиться и поддерживать мое жалкое существование, а постоянное лечение не только истощило все мои финансы, но даже втянуло меня еще в невольные долги... В настоящее время я такая страдалица, что не могу даже сама встать с постели. Меня приподняла моя добрая, верная няня, усадила как малое дитя, между двух подушек и теперь пишу это письмо не на столе, а на подушке, единственной свидетельнице слез, проливаемых мною ночью от жестокой боли в ногах и от вопиющей нужды, которая дошла уже до крайних пределов. Даже в радостные дни Священного Коронования Государя Императора, когда вся Россия ликовала, и народ были угощаем всевозможными яствами и напитками, я, стыдясь просить у своих знакомых хорошего горячего супу, довольствовалась двумя яичками всмятку с ломтиком французского хлеба... И так я питаюсь уже другой месяц... Нечего и говорить, что от такого скудного обеда мне невозможно поправиться здоровьем... Бога ради простите меня, Милостивый Архипастырь, что снова осмеливаюсь утруждать Вас моей слезной просьбой о помощи, о высылке мне 100 руб., или, наконец, сколько Вам подскажет ваше любвеобильное сердце, чтобы мне иметь возможность уплатить квартирные деньги и иметь насущный хлеб в течении нескольких месяцев, пока не выздоровлю совершенно. Когда расплачусь с Вами, не знаю. Да и что Вам до этого? Вы делаете добро для самого добра, не заботясь о другом возмездии, как лишь о том, какое получите на небе-сах...
Неужели-же кто-нибудь в состоянии без вопиющей нужды дважды протягивать руку за подаянием? – Ведь я – дочь заслуженного и весьма честного генерала. Прослуживши около 25 лет в должности коменданта, при всей тогдашней для него возможности нажиться, он не оставил своим детям другого наследства, кроме хорошего образования и своего честного имени. И про себя, по всей совести могу сказать, что вся жизнь моя с юности была трудовая и самоотверженная. С 20 лет вступила я на тернистую стезю труженицы, более 25 лет содержала в Самаре школу, в которой все дети высшего круга подготовлялись в разные учебные заведения. За труды свои я получала в год до 2000 руб. Могла бы я, конечно, в то время составить себе порядочный капиталец на черный день; но я всю жизнь свою смотрела на деньги, как на средство делать добро своим ближним, и решительно никогда никому не отказывала в помощи, по слову Спасителя: «просящему у тебя дай и от хотящего занять у тебя не отвращайся» (Мф.5:42). В виду всего мною высказанного, умоляю Вас Высокопреосвященнейший Владыко, не откажите мне еще раз в помощи и поддержите меня до моего совершенного выздоровления. Со слезами умоляю Вас – успокойте болящую труженицу, которая осмеливается утруждать Вас своей слезной просьбой единственно в виду крайней безвыходности своего положения. С горячей молитвой и трепетной надеждой буду ожидать от Вас посильного пособия».
24-го ч. писал я в СПб. Смотрителю Синодального Ярославского подворья, Мих. Ив. Миролюбскому:
«Ваше Высокоблагородие, Милостивый Государь, Михаил Иванович!
Письмо это вручить Вам состоящий при моем архиерейском доме о. архимандрит Агафангел994. Он назначен мною для заведывания моим хозяйством и моею свитою во время пребывания моего в Петербурге. Посему покорнейше прошу принять его в заведываемое Вами подворье, для осмотра назначенного мне помещения и для приготовления всего потребного к моему водворению на подворьи.
Сам же я прибуду вслед за ним. Выезд свой из Твери я назначил, на 26-е число вечером, с почтовым поездом. И так в скором времени надеюсь лично познакомится с Вами.
Призываю Вам Божие благословение».
На следующий день получен был на это письмо следующий телеграфический ответ:
«Вашему Высокопреосвященству помещение готово, а равно и свите. – Миролюбский».
26-го ч. получил я письмо из Москвы от брата покойного преосвящ. Игнатия, еп. Костромского преподавателя Моск. семинарии Серг. Дм. Рождественского995. Он писал мне от 25-го числа:
«Любовь и уважение к Вам покойного брата налагают на меня долг доложить Вам о следующем:
После кончины Преосвященного найдено было духовное завещание, писанное 5-го апреля 1878 года, в день первого служения его в Ипатиевском монастыре. В завещании прежде всего сказано: «Прошу прощения у всех, кого чем-либо имел несчастие оскорбить, намеренно или ненамеренно; взаимно всех прощаю от сердца и прошу молитв о моем недостоинстве». Иконы по завещанию должны быть переданы в церковь Московского Георгиевского бывшего монастыря, панагии с крестами и облачения – в Архиерейскую ризницу, книги в библиотеку Архиерейского дома, рясы и шубы родным, имеющим духовный сан, четки – лицам по усмотрению о. Архимандрита Григория, 1000 руб. денег – в Попечительство о бедных духовного звания, а остальные деньги – мне и детям другого брата, служившего в Консистории. Кроме того в завещании Преосвященный просить положить его в том облачении, в котором совершена была его хиротония в Архиерейский сан, и в малиновой бархатной митре; служащим в день погребения употребить облачение белое, а могилу для него приготовить под кафедральным теплым собором против могилы Архиепископа Платона. Завещание подписано одним покойным братом и потому не может быть утверждено, но тем не менее должно быть исполнено и исполняется. Над могилою Преосвященного Платона, где теперь погребен и брат, устроена малая церковь во имя преподобного Сергия, и в эту церковь после погребения перенесена бывшая у брата большая икона Преподобного Сергия, прежде долго время стоявшая у владыки Филарета против двери во внутренние комнаты из гостиной.
Кончина Преосвященного наступила для меня совершенно неожиданно. Правда, уже около 2½ лет началось заметное изменение в образе его жизни, но опасности по-видимому не представлялось. Слух о вызове его на коронацию внушить мне мысль, воспользовавшись пребыванием его в Москве во время коронации, уговорить его посоветоваться здесь со врачами. И он, кажется, рад был этому слуху и по этому поводу писал ко мне в 1882 году так: от 8 Генваря: «Благодарю за добрую весть. Нет ли в числе назначенных Преосвященнейшего Саввы? Не знаю, где мне можно будет найти приют: на Саввинском или в Петровском». От 26-го марта: «Доселе не получено официального приглашения на священнодействие коронования. Хорошо было бы Вам предупредить Преосвященного Алексия, что я буду просить у него приюта для пребывания в Москве». От 4 мая: «Доселе официального приглашения не имею. Преосвященный Алексий в пасхальном письме ясно упоминал о моем назначении. Может быть самый список еще не утвержден, а Церковно-Общественному Вестиику не всегда можно верить». (В этой газете помещен был список Преосвящениых, назначенных на коронацию, и в этом списке находилось имя Преосвященного Вологодского, но не было имени Костромского). Наконец, покойный брат в ответ на мой вопрос относительно того, имеет ли какое основание слух об отказе его от вызова на коронацию, писал от 23-го июня: «И не думайте, чтобы я стал отказываться от того, что не было предлагаемо. Нельзя же отказываться на основании газетных слухов». Но вот Высокопреосвященнейший Владыка Исидор 7-го мая нынешнего года, при приеме духовенства в Москве, изволил сказать Троицкому на Листах протоиерею Павлу Ивановичу Соколову996: «Я назначил, Преосвященного Игнатия сюда на коронацию, но мне потом в Синоде сказали, что Преосвященный отказывается по болезни, и мы вместо него назначили Вологодского Преосвященного997. Каково теперь здоровье Преосвященного Игнатия?» Когда стало ясно, что Костромский Преосвященный не вызывается на коронацию, то он предполагал, приехать в Москву после коронационных праздников, и в последнем письме ко мне от 5 мая сего года написал: «Не теряю надежды в июне у Вас быть». Но Господь судил иначе. Когда я по письму и телеграфическому известию, полученным от секретаря Костромского Преосвященного и говорившим о болезни и ослаблении сил брата, приехал 7 июня в конце 1-го часа дня в Кострому, то оказалось, что брат тому назад три часа уже скончался. Говорят, что он дней за 10 до смерти посидел в комнате у открытой форточки и после этого стал чувствовать жар в руках и слабость. Впрочем, в Троицин день (5 числа) и в Духов день (6 числа) стоял литургии в домовой церкви. В этот последний день, когда ему хотели доложить, что подан обед, нашли его в домовой церкви спрашивающего, скоро ли вечерня? В тот же день, гораздо ранее обыкновенного он ушел в спально, предварительно, как и всегда бывало благословив своих келейников, и по обычаю заперся, хотя уговаривали его не делать этого. Чрез несколько времени келейник иеродиакон подходил к двери, спальни Преосвященного и спрашивал, как его здоровье, на что получил ответ: «ничего». Дыхание (без всяких стонов) слышно было всю ночь и утром 7-го числа до конца 10-го часа… Наш семинарский врач Владимир Иванович Рахманов, знавший прежде состояние здоровья покойного брата, говорить: «не было ли у него прилива крови к легким? А это могло представлять опасность, потому что Преосвященный в продолжении последних двух лет мало пользовался свежим воздухом, почти не имел движения и употреблял пищу, состоящую из ухи, сваренной из простой рыбы и манной каши на воде».
Преосвященный покойный никогда не жаловался на свое здоровье, не говорил о том, что он тем-то и тем-то недоволен, испытывает такие-то неприятности. А неприятности несомненно были. Так Преосвященный Амвросий в октябре прошлого года передавал мне о том, что идет слух, будто Преосвященный Костромской «запивает». В виду того, что Преосвященный Амвросий говорил мне именно с тем, чтобы я написал об этом брату, я решился написать. Для покойного брата, который и прежде, а особенно в последнее время, отличался особенным воздержанием, такое известие, конечно, было крайне прискорбно. Но теперь уже не поправить дела. Дай только Бог, чтобы память покойного брата была чиста пред его благодетелем Высокопреосвященнейшим Исидором, который назад тому несколько времени говорил известной Костромской игумении Марии так: «Я все говорил покойному Филарету, чтобы он скорее сделал архиереем архимандрита Игнатия. Я знал, что он будет хорошим архиереем. В этом отношении я оказался прозорливее Филарета, хотя про него и говорили, что он отличается особенною прозорливостью».
После покойного брата осталось денег кредитными билетами около 5000 р. и около 13000 р. банковыми билетами, которые я покупал ему в Москве, и которые уже 3 года не приносили процентов, потому что по окончании десятилетия не были обмнены на новые.
О покойном были помещены статьи в Московских Ведомостях 11, 17 и 22-го чисел июня. В этих статьях, которые может быть Ваше Высокопреосвященство изволили видеть, неверно сказано, что брат родился в 1825 году (он родился в 1827 году 13 апреля), а также неверно упомянуто и о том, что он имел вериги и приносил дрова для топки печей».
26-го ч. отпраздновавши в Христорождественском женском монастыре праздник в честь чудотворной Тихвинской иконы Божией Матери, вечером в 8½ ч., с почтовым поездом я отправился, по Высочайшему изволению, в С.-Петербург, для присутствования в Святейшем Синоде. На станции железной дороги, к моему отбытию собрались высшие светские власти – начальник губернии, вице-губернатор и др., а также старшее духовенство и прощаясь со мною, напутствовали меня искренними благожеланиями.
Ночь в вагоне, после дневного утомления, проведена была мною спокойно.
27-го ч. в 10 часов утра благополучно прибыл я в Столицу. На станции встретил меня с каретою архимандрит Агафангел. Со станции, при пасмурной с мелким дождем погоде, я отправился прежде всего в Александро-Невскую Лавру, для поклонения св.мощам Благоверного Великого князя Александра Невского – моего по Владимиру соотчича и нового моего патрона по Всемилостивейшему сопричислению меня к кавалерам ордена его имени.
Из Лаврского собора я отправился в покои высокопреосвященного митрополита Исидора – первенствующего члена Святейшего Синода. – Владыка принял меня благосклонно. В беседе со мною прежде всего предостерег меня насчет употребления Невской воды, которая на вновь приезжающих в СПб. производить особенное, не весьма благоприятное действие; затем повел со мною речь о своем бывшем наместнике Лавры, епископе Орловском Симеоне (моем по Московской академии ученике); передавал мне чьи-то одобрительные отзывы о его административной деятельности. От Симеона перешел к Преосвященному Александру, еп. Ташкентскому; хвалил его за труды и выразил сочувствие к его перемещению на Костромскую кафедру. Порицал систему действования бывшего Обер-Прокурора Св. Синода, графа Д. А. Толстого, излишне покровительствовавшего белому духовенству, в ущерб монашествующим. Хвалил наоборот Обер-Прокурора К. П. П. за его благонамеренность и безпристрастие. В заключение сказал, что в настоящее время озабочивают Синоде три главные предмета; а именно: Устав духовных академий, Церковное хозяйство и церковно-приходские школы.
Из Лавры я отправился прямо на назначенное для моего пребывания Ярославское подворье, находящееся на набержной Невы, по 17-й линии Васильевского острова. Здесь встретил меня в домовой церкви во имя Благоверных Князей Ярославских Феодора и чад Давида и Константина, архимандрит Агафангел с братиею по чину обычной архиерейской встречи. Церковь с хорами довольно просторная и благолепная. Из церкви, чрез западные двери, прошел я прямо в приготовленные для меня покои. Квартира оказалась достаточно просторною и удобною; особенно хороша столовая комната угольная, светлая и просторная, обращенная окнами на две стороны – на Неву и к Николаевскому через Неву мосту. Мебель в комнатах весьма приличная; только парадная лестница в квартиру не весьма благовидна.
Когда я вошел в покои, мне представился Смотритель подворья, Надворный Советник Михаила Ив. Миролюбский, состоящий в должности Начальника отделения при Хозяйственном, Управлении Св. СинодА.Г. Миролюбский уроженец Черниговской губернии, получил образование в С.-Петербургском Университете и окончил курс в 1869 году. Семейный человек. При первом знакомстве с ним, я полюбил его искренно.
С 28 числа начались у меня приемы посетителей и выезды в город с визитами.
Утром в этот день были у меня:
Преосвященный Сергий998, епископ Выборгский, второй викарий С.-Петербургской епархии. Он мой ученик по академии, фамилия его была Серафимов; по окончании в 1862 году курса в академии, с званием магистра, он назначен был в родную свою Костромскую семинарию преподавателем и там принял сан священства. Овдовевши он приехал в 1882 г. в СПб., для свидания с родственниками. – Представившись здесь Высокопреосвященному митрополиту и объяснивши ему свое семейное положение, он получил от Его Высокопреосвященства, архипастырский совет принять монашество. О. Серафимов последовал этому благому совету. Возвратившись в Кострому, они подал Преосвященному Игнатию прошение о пострижении в монашество. Принявши монашество, он вскоре возведен был в сан архимандрита и вызван в Петербург, для рукоположения во епископа Выборгского. Все это произошло в том же 1882 г. При свидании со мною преосвященный естественно завел разговор о почившем в Бозе Преосвященном Игнатии – своем рукоположителе во пресвитера, затем постригатель, в монашество и производителе в сан архимандрита. Понятно, что он не иначе мог отзываться о почившем архипастыре, как с чувствами сыновней любви и признательности к нему.
Директор Хозяйственного Управления при Св. Синоде, Д. Ст. Сов. Андрей Григорьевич Ильинский. Он вспомнил о своем посещении при мне Харькова, где Инспектор семинарии К. Е. Истомин, зять его. Была также речь и о его родном дяде преосвященном архиепископе Евсевии моем предшественнике по Тверской епархии.
Наконец неожиданно. Явилась ко мне игумения Вышневолоцкого женского монастыря Досифея. Она приехала в Спб. за тем, чтоб поблагодарить Высокопреосвящ. Митрополита Исидора за оказанную им обители ее честь своим посщением и служением.
В 1 ч. пополудни посетил я члена Св. Синода, преосв. Архиепископа Холмско-Варшавского Леонтия, имевшего тогда помещение на Благовещенском подворьи, в 8 линии Вас. Острова. С Преосвященным я знаком с 1851 г., когда он был назначен Инспектором Киевской Семинарии. Долго затем не видевшись, мы встретились в Москве в прошедшем мае на коронации. Теперь, при новом свидании, мы довольно много побесдовали с ним о разных вопросах по церковному управлению. При этом он уверял меня в своем добром ко мне расположении и говорил, что я смело могу во всем на него полагаться. – У него встретился я с Инспектором петербургской академии Ив. Фед. Нильским999.
В 5 часов был у Обер-Прокурора Св. Синода Константина Петровича Победоносцева. Раньше у него быть не мог, потому что он живет в Ораниенбауме на даче, в одном из дворцовых флигелей В. Кн. Екатерины Михайловны К. П-ч передал мне мысль нреосвящ. Митрополита Исидора о временном назначении Тверским викарием Нижегородского Викария, епископа Балахнинского Поликарпа, но я решительно отклонил эту мысль на том основании, что преосвященный Поликарп много старше меня летами, болезнен и своеобразен1000. После сего мне предоставлено самому избрать кандидата в звание викария.
29-го ч. Праздник Апп. Петра и Павла. Всенощную и литургию слушал у себя в домовой церкви. Богомольцев было довольно много. После обедни был у меня Попечитель Виленского учебного округа Н.А. Сергиевский. Он рассказывал мне о своей борьбе с генерал-губернатором Альбединским и Министрами Сабуровым и Бароном Николаи из-за Польки N…, домогавшейся открыть в Лиде польскую школу, и из-за Поляков, домогавшихся поместить своих детей в Учительский Институт.
Вечером был я в домике Петра I, для поклонения Нерукотворенному Образу Снасителя. Там, между прочим, показывали мне кресло и лодку, сделанные руками Великого Петра. Оттуда проехал в Петропавловский собор, где в этот день был храмовой праздник. Здесь поклонился царским гробам и обозрел, под руководством одного из плац-адъютантов, достопримечательности собора.
Возвратившись домой, нанисал письмо в Москву к брату покойного епископа Костромского Игнатия, преподавателю семинарии, Н. Дм. Рождественскому в ответ на его письмо от 25-го числа:
«Неожиданное письмо ваше с описанием обстоятельств, предшествовавших мирной и блаженной кончине вашего брата, а моего о Господе друга и сотоварища, преосвящ. Игнатия, получено мною в Твери 26-го числа, за несколько часов до отправления моего в Петербург. Сердечно благодарю Вас за сообщенные мне в письме подробности.
Прекращение покойным Владыкою письменных со мною сношений сначала немало удивляло меня; но когда я узнал, что он к другим своим знакомым давно не пишет, я перестал удивляться.
У меня сохранилось множество писем преосвященного Игнатия. Наша взаимная дружеская переписка началась с 1848 года, когда мы оба были еще студентами академии. Целы ли мои письма к доброму товарищу и другу? Если целы, то не можете ли Вы, любезнейший С. Дм., отобрать и прислать мне на время для прочтения более ранние из этих писем, именно с 1848–1860 гг. Мне желательно бы иметь их под руками, в виду составляемых мною автобиографических записок. Из моих товарищей по академии самые близкие и более продолжительные письменные сношения были именно с вашим приснопамятным братом. Да будет ему вечная память!...
Вопрос о преемнике его на Костромской кафедре еще не решен окончательно. Кафедры этой сильно желает преосвященный Ташкентский1001, но, получить ли желаемое, еще неизвестно.
Призывая на Вас и на семейство ваше Божие благословение с искренним к Вам расположением пребываю…»
30-го числа получил я письмо из Витебска протоиерея Волкова, который, посылая мне в дар книгу, писал от 25-го числа:
Не имея сведений, где в настоящее время находитесь Вы, Высокопреосвященнейший Владыка, я и письмо сие и книгу адресую в Тверь. Книга это та, о составлении которой, помнится мне, я говорил Вам несколько лет тому назад. Это Витебская старина, собранная учителем Витебской классической гимназии Сапуновым1002. С приложением изображений старины Витебска Сапунов напечатал только 20 экземпляров; но, к его огорчению цензор взял из них 12 экз. для рассылки по закону в Публичную и другие библиотеки, и ему осталось только восемь. Но не смотря на это, он подарил мне один экземпляр, как человеку весьма много содействовавшему ему в собирании материала указанием путей и лиц – куда и к кому обратиться за древностями. Стало быть во всей России на руках будет только 8 экземпляров. Книга весьма и весьма интересная. Для продажи он издал достаточное количество, но без фотографических портретов и видов. Я уверен, что Ваше Высокопреосвященство заинтересуетесь этою книгою, равно и для других о нас оставит ученый интерес. – В ней увидите себя митр. Исидора1003, Смарагда1004, Василия1005 и Викторина1006; увидите витебские соборы, Рынково-Воскресенскую, Ильинскую и другие церкви… Мне весьма нравится эта книга, – искренно, сердечно желаю, чтобы и Вам она была по вкусу».
Книга получена мною 7-го июля.
1 июля утром были у меня:
Наместник Александро-Невской Лавры архимандрит Антоний1007, назначенный на эту должность на место архимандрита Симеона из Настоятелей Балаклавского Георгиевского монастыря, Таврической епархии. Получивши неполное академическое образование, поступил в Пекинскую миссию; знаком с английским языком.
Зять о. Антония член-ревизор Учебного Комитета при Св. Синоде, Игн. Климент. Зинченко. Бывши в прошедшем году в г. Ржеве, в качестве ревизора, он обозревал тамошнее женское училище девиц духовного звания основанное Мазуриною и Булах, и теперь вел со мною речь о пересмотре Устава этого училища и о предоставлении воспитанницам оного прав домашних учительниц.
Член Цензурного Комитета архимандрит Тихон, бывший ректор Вятской семинарии, мой земляк, ученик мой по Моск. академии и постриженец. Тут же я вручил ему для рассмотрения акафисты Божией Матери Троеручице и Муромским чудотворцам Петру и Февронии.
Наконец, бывшая начальница Харьковского епархиального женского училища Анна Вас. Кушен. Она вела со мною пространную беседу и много порассказала о себе и о других Харьковцах. О себе сообщала, что она уволена преосвященным Амвросием от должости по поводу вымысла одной из воспитаннищ, девочки 12-ти лет, о ее будто-бы растлении одним из служителей училищных (именно кучером). О самом епископе Амвросии передавала, что он ищет популярности, приглашает на свои проповеди высшую публику и даже воспитанниц Института, угощает священников даже сельских, кофе; приглашает купцов на чай и тут-же предлагает подписку на разные предметы, между тем сам ни у кого из них ни разу не был в доме.
Вечером был я у преосвященного Леонтия; подарил ему свои издания и от него получил его Слова и Речи к Холмско-Варшавской пастве. Затем долго беседовали о делах церковных и о разных иерархических лицах.
3 ч. воскресенье. В первый раз служил я в своей домовой церкви и после литургии отправлял молебен преп. Сергию, по случаю тезоименитства В. Кн. Сергия Александровича. Народу в церкви было довольно.
Вечером был в Лавре у Высокопреосвященного Митрополита, поднес ему экземпляр Писем Митрополита Филарета к архиепископу Алексию. По этому поводу Владыка завел речь об А. H. Муравьеве, к которому он не имел особенной симпатии, равно как и тот, сколько мне известно, не питал особенного уважения к Его Высокопреосвященству. Когда я входил в гостиную к Владыке, мне на встречу вышла молодая дама, о которой потом я узнал, что это г-жа Эммануель, супруга генерала, сына знаменитого героя двенадцатого года, потом правителя Кавказской области, Ег. Ар. Эммануеля1008.
4-го ч. писал я в Тверь к почтенному начальнику губернии Тайному Советнику Афанасию Николаевичу Сомову, приветствуя Его Превосходительство со днем его ангела в следующих выражениях:
«Приношу Вашему Превосходительству всеусерднейшее поздравление с днем вашего ангела. – Да хранит Вас Господь во здравии и благополучии на многие лета, ко благу вверенной Вам губернии и утешению истинно Вас любящих и почитающих.
Примите вместе с тем мою сердечную благодарность за ваше всегда доброе ко мне расположение и за те искренние чувства и благожелания, какими Вы напутствовали меня на новое поприще моего служения Св. Церкви.
Вот уже протекла неделя, как я водворился в Северной Столице, но к трудам, на кои призван еще не приступал. В среду, 6-го числа, вступлю в собрание старейших иерархов, держащих в своих руках кормило правления всероссийской Церкви.
До сих пор я виделся только с своею братиею синодскою из посторонних властей ни с кем еще не встречался.
К. П. Победоносцев обещал испросить для меня аудиенцию у Государя; но, скоро-ли я удостоюсь царского приема неизвестно.
На новом месте я устроился с помощью о. Агафангела очень изрядно. Помещение мое просторно и весьма удобно. Во все комнаты проведена Невская вода. При доме имеется небольшой садик, которым я начал уже пользоваться.
Пока на досуге изучаю Петербург. Васильевский Остров, на котором мое подворье, изъездил вдоль и поперек. К счастию, моим поездкам благоприятствовала во все это время хорошая погода. Были, правда, небольшие дожди, но на короткое время.
Вчера Господь сподобил меня в первый раз совершить в своей домовой церкви литургию. С любовью воспомянул я пред престолом Божиим вверенную мне Тверскую, паству. Церковь довольно просторная, с хорами, на коих помещаются богомольцы.
В Петербурге очень тихо; на Невском проспекте большой простор, а некоторые улицы напоминают даже пустынные стогны града Твери.
Призывая на Вас и на всю Тверскою паству Божие благословение, имею честь быть»...
В тот же день посетил меня И.Д. Митрополов. Он, между прочим, показывал мне фотографическую карточку старца Феодора Кузмича1009, подвизавшегося в Томске и скончавшегося в 1864 году. Под именем этого старца молва народная разумеет Императора Александра Павловича, тайно удалившегося будто-бы сюда из Таганрога.
* * *
Архим. Симеона.
Городецкого, митр. Киевского.
† 31 июля 1883 г.
Митр. Филарета.
Смирнов, Ректор Академии.
Разумеется здесь судебный процесс Тверского архиерейского дома с Тверскою купеческою вдовою Бобровою относительно прекращения аренды Тверского архиерейского подворья в Москве.
Лебедев, † архиеп. Казанским 23 апреля 1892 г.
См. выше, стр. 732 прим. 2.
Палладием Раевым, † митропол. Новгородским 5 декабря 1898 г.
Раев.
Орлов, † еп. Ковенским 26 декабря 1890 г.
Еп. Фаворский, потом Патриарх Иерусалимский, † в 1892 г.
Митропольский, ныне еп. Аксайский.
Успенский, † 19 апреля 1885 г.
Вышеупоминаемый.
См. т. III Хроники, стр. 746 и след.
В 1850 году.
Речи и слова, произнесенные в этот знаменательный день, напечатаны в № 3-м Моск. Церков. Ведомостей 1883 г. Речь преосв. Саввы перепечатана в сборнике: Речи, говоренные в разное время Саввою ариеп. Тверским, Тверь, 1892, стр. 91–93.
Обещанный Сборник напечатан в том же 1883 г. в двух томах.
Об этом, юбилейном торжестве помещена одушевленная статья в Страннике 1883 г, том I, февраль, Внутрен. церковное обозрение стр. 309–325.
См. том V Хроники, стр. 660–667.
Оставил эту должность в июне 1899 г., † 16 декабря 1900 г.
† 16 августа 1898 г., см. о нем статьи И. М. Громогласова и проф. Н. А. Зеозерского в Богословском Вестнике 1898 г. т. III, сентябрь, стр. 331–355; в Богословском же Вестнике за 1899–1901 г. напечатаны его Лекции по церковному праву.
Орлинскому, † 21 февраля 1883 г.
† 29 октября 1884 г.
† 27 июля 1897 г.
Слово это напечатано в IV томе сочинений М. Филapeтa. M 1882 г. стр. 61–68.
† 3 августа 1899 г.
Еп. Амвросий.
См. о них т. V Хроники, стр. 148–149.
См. там же.
Добросердов, † 24 июня 1880 г.
Протопопов, † 11 января 1891 г.
Впоследствии товарища Министра внутр. дел; † 23 июня 1885 г.
Жданова.
† 17 Мая 1901 г.
См. о нем выше стр. 139.
† 28 Сентября 1897 г.
Каковую он и занял с 22 янв. 1883 г.
Домский, † еп. Якутским 27 мая 1889 г.
Это – бедная дворянка Харьков. губерн. Ю. Н. Петрова. Прихавши в 1841 г. в Москву для излечения своей тяжкой болезни, она здесь 26-го ноября 1853 г. скончалась; о ней митр. Филарет писал к лаврскому наместнику архим. Антонию от 11 окт. 1855 г. (см. письма Филарета к Антонию ч. III, стр.351 и сл. (№ 1056), а также письма митр. Филарета Выс. Особам, 12 стр. пр. 2.
† 13 октября 1868 г. см. о нем том II Хроники стр. 571 пр. 2.
† 5 января 1856 г.
Переводчик катехизиса Митр. Филарета на немецкий язык, † 1 марта 1881 г.
Мещерская, † 5 февраля 1836 г.
Митр. Филарету.
Это письмо напечатано в III том Хроники, стр. 637.
Напечатано в V том Хроники, стр. 423.
Напечатано в V том, Хроники, стр. 423–424.
Об этом монастыри см. Душеполезн. Чтение за 1888 г. ч. I, апрель, стр. 451–487.
Филиппа Алексеевича, проф. Киев. Дух. Академии, † 28 мая 1884 г.
Магистр ХХIII (1858–1862г.) курса Моск. Д. Академии.
Разумеются статьи Ф. Терновского в №№ газ. «Новое Время».
См. нелепую корреспонденцию в № 2480 газ. «Новое Время». Примечание автора хроники.
Покровский, † 16 апрля 1885 г.
Бывший Невельский предводитель дворянства см. о нем т. IV Хроники по указателю.
Толстую.
См. о нем т. I Хроники по указателю.
Сын Ястребовых, студент Демидов. Лицея, на пути в ближайшее к Мурому село Карачарово, 25 дек. 1882 г. застигнут был сильною метелью и замерз.
† 20 октября 1903 г.
Вышеупоминаемого.
Лузина.
Изданы в пользу вдов и сирот духов, звания Тверской епархии. Москва, 1883 г.
Указатель для обозрения Москов. Патриаршей (ныне Синодал.) ризницы с приложением XV таблиц фотографических снимков с замечательнейших предметов Патриар. ризницы изд. в 1883 г. Москва.
Напечатана была в № 18 Тверск. Епар. Вед. за 1882 г.
Издана была в 1883 г.
Крылова, ныне на покое.
Евгении Мещерской см. выше стр. 759, прим. 1.
Письма напечатаны в издан. Преосв. Саввою сборнике: Письма Филарета, митр. Моск, к Высочайшим особам и разным др. лицам, Тверь, 1888, стр. 306–325.
См. о нем «Сборник для любителей духовного чтения, архим. Григория (Воинова) ч. III, Москва 1890 г. стр. 232–282.
Николай Иванович, сотрудник преосв. Саввы по изданию «Мнений и Отзывов Митр. Филарета, † 16 ноября 1889 г. См. Церк. Вест. 1889 г. № 47 и Церк. Вед. 1889 г. № 49.
† 30 марта 1887 г. См. о нем Моск. Церк. Вед. 1887 г. № 25.
Доброхотове † 21 окт. 1864 г.
Ректором был в 1831–1841 годах.
Разумеется Импер. Александр III-й.
Викторина.
Кафедрального протоиерея.
Маркелл.
См т. III Хроники, стр. 773 и т. IV Хроники, стр. 398–406 и 580–584.
Филантропова, ныне еп. Киренский, викарий Иркутской епархии.
Собранные мною сведения о мощах св. Василия Амасийского напеч. в Указ. Патр. Ризн., изд. 1883 г., стр.3, примеч. под буквою: в. Примечание автора Хроники.
Денисову, настоятелю Юрьевского монастыря, потом архиеп. Черниговский † 18 января 1873 г.
Юанникий.
Вот некоторые сведения о митроп. Мелетии. В № 2522 газеты «Новое Время» (от 7-го марта) помещена телеграмма из Софии (в Болгарии): Сегодня (5-го) секретарь генерала Соболева отправился в Константинополь по делу о высылке митрополита Мелетия Софии».
25-го февраля Мелетий выслан из Софии в монастырь так скоро, что ему не дали даже времени взять с собою хотя самые необходимые вещи (там же № 2549).
О митрополите Мелетии весьма неодобрительный отзыв в № 14 Московских Церковных Ведомостей, 1883 г.
В № 2570 газеты «Новое Время» (26-го апреля) помещена корреспонденция А. Молчанова, в которой он защищает Митрополита Мелетия и утверждает, что последний потерпл арест от партии консерваторов за приверженность к России и за противодействие этой партии по железнодорожному вопросу и пр...
† 3 июня 1891 г.
Вышеупоминаемый.
Макарий Миролюбов, вышеупоминаемый.
Впоследствии Виссарион, еп. Костромской, вышеупоминаемый.
СПб. 1833 г.
Иоанникий.
Поучение в день памяти святых триех святителей и поминовения (по случаю столетнего юбилея) святителя Московского Филарета, 30-го января 1883 года. Из «Уфим. Епарх. Ведом.» Уфа. 1883.
Константин, в монашестве Николай, мой келейник в Витебске († 1874 г.) Примечание автора Хроники.
Зверинский М. П. – мой домашний секретарь, перехавший со мною из Витебска в Харьков и там оставшийся. Примечание автора хроники. Звринский ныне чиновник Харьков, отделения Госуд. банка.
Ныне священник посольской церкви в Копенгагене.
† 5 января 1895 г.
Статья проф. Е. В. Амфитеатрова: О Еврейской поэзии была напечатана в Прибавлении к Твор. св. отцев лишь в 1884 г.
Вероятно, Муретову, архиеп. Херсонскому.
Ржаницина, был Тульским в 1857–1860 г.
Никандр Покровский.
Николай Феодорович, † 13 июля 1889 г.
Напечатана в сборнике: Речи, говоренные в разное время Саввою архиеп. Тверским, Тверь, 1892, стр. 94–96.
Лаврова.
Никанору.
См. о сем выше, стр. 551–553.
Еп. Викторин.
В 1874 г.
Изъяснение библейской истории творения в связи с естественною историею. Апологетический опыт. Москва, 1883.
Архиеп. Ярославского Леонида.
См. Ист. СПб. Д. акад. И. Чистовича. стр. 168, прим.
Иустин и Амвросий.
См. о ней т. V Хроники, стр. 132.
Мих Гр., † 4 Августа 1898 г.
Еп. Мисаила.
Митрополита Московского – В. В.Назаревского. Москва, 1883. 2-е издание дополненное вышло там же в 1885 г.
Напечатано в сборнике проповедей за время служения преосвящ. Амвросия в Харьковской епарх. (1882–1894). Харьков, 1895 г. стр. 45.
Иоанникия.
Державин, † еп. Псковским 2 марта 1902 г.
Феогност.
Ныне протоиерей того же собора.
† 2 мая 1902 г.
Чина действительного тайного советника.
† 6 марта 1887 г.
Ныне инепектор гимназии в Сергиевом посаде Моск. губ.
Феогност.
См. о нем выше, стр. 735, прим. 4.
О сем предмете см. рассуждение профессора М. Д. Акад. Н. И. Субботина в Приб. к Тв. Св. Отц. 1883 г., кн. 2, стр. 678 и сл.
Покровскому, главному священнику армии и флота, † 25 февраля 1888 г.
† 16 апреля 1904 г.
Лебедев, †. архиеп. Казанским 23 апреля 1892 г.
Потом посол в Берлине, † 11 марта 1885 г., см. т. III Хроники, стр. 156, прим. 2.
См. История Опис Моск. Симонова монастыря. М. 1843 г. – Очень примечательная краткая история записка о Симоновом монастыре напечатана А. Третьяковым в №85 Москов. Вед. 1890 г.
† 15 ноября 1885 г.
† 9 августа 1892 г., см. о нем томы II и III Хроники по указателям.
Павлом.
Ретивцева, вышеупоминаемого.
Ильинского, † 12 марта 1879 г.
Раева, вышеупоминаемого.
Вышеупоминаемый.
Певчие одеты были, ради такого торжества, в такие возмутительно гадкие парадные одежды, что один из бывших в свите Государя принцев (кажется, Ольденбургский) с сильною укоризною указал на них придворному протодиакону. Примечание автора хроники.
† 22 сентября 1891 г.
† архим. Балаклавского в Крыму Георгиевского монастыря 9 августа 1890 г.
Ныне протоиерея и настоятеля Покровского Василия Блаженного Собора.
См. о нем выше, стр. 118.
Его воспоминания напечатаны в Русской Старине 1901 г. т. 105-й, февраль, стр. 283–304; март, стр. 521–558; т. 106-й, апрель, стр. 53–75; май, стр. 277–306; июнь, стр. 437–522; т. 107-й июль стр. 77–96; август, стр. 241–266; сентябрь, стр. 531–554; т. 108-й, октябрь, стр. 85–100; ноябрь, стр. 271–291; декабрь, стр. 533–560.
В тот же день и прочие архиереи, находившиеся в Москве, удостоены были следующих наград:
Мирополит Новгородский и С.-Петербургский Исидор получил панагию, украшенную бриллиантами, с правом ношения двух панагий.
Митрополит Киевский Платон сопричислен к ордену Св. Андрея Первозванного.
Митр. Московский Иоанникий и архиеп. Тульский Никандр – награждены орденом Св. Александро-Невского с алмазными украшениями.
Архиеп. Холмский и Варшавский Леонтий назначен Членом Св. Синода.
Архиепископы Карталинский Павел, Кишиневский Сергий и Тверский – сопричислены к ордену Св. Александра Невского.
Архиеп. Казанский Палладий награжден панагиею, украшенною драгоценными камнями.
Епископы Ярославский Ионафан, Владимирский Феогност и Вологодский Феодосий – в сан архиепископа.
Все награжденные остались довольны своими наградами, за исключением архиепископов Леонтия и Палладия. Последний явно выразил свое неудовольствие, громко сказавши, в присутствии Синодского Курьера, принесшего ему панагию: «я не такой ожидал себе наград». – О, честолюбие, честолюбие!..
См. Воспоминания о Свящ. Короновании Их Императорских Величеств.... Тверь, 1883 г. стр. 31.
Об этом голубь упоминается в стихах А. Майкова, написанных им по случаю смерти Государя Императора Александра III-го:
Радугой встречен при въезде в Москву…
Солнцем внезапно, к народу в венце выходя, осияв…
Голубь, влетевший в окошко в собор,
Плавно над Ним, на престоле стоящим, кружит…
Склонен наш ум видеть знаменье свыше во всем:
Радуга – гневу ль Господню конец?
Сронце – Божественный свет озаряющий путь?
Голубь – святого и животворящего Духа покров?
Это-ль преддверье грядущего века для нас?
Так говорит мне сердце в тот
Чудный, торжественный день.
Вспомнилось это мне ныне,
Как Дивный уж в Бозе почил…
Кроток был Его век,
Но в беспримерном величии встал
Образ Его срель Царей всех веков,
И народов и стран,
Грозный – неправде и злу,
Добрым – надежда и свет,
Образ Царя Самодержца явившего всем во очиюˆТот идеал венценосца, что создал
Лишь русский народ –
В сердце носящий Христа:
Царь – Миротворец, сказали наоды о нем,
Праведник – Царь, произнес над ним русский народ.
Молим Тя Боже, да явленный в нем
Этот образ земного царяˆВ сыне и в роде Его соблюдется во веки веков.
Моск. Ведомости 1896 г. № 42.
Кантата напечатана в Моск. Церк. Вед.. 1883 г. №21, стр. 197. Примечание автора хроники.
Ныне настоятель посольской церкви в Риме.
См. о нем томы II и V Хроники по указателям.
Баженова, потом еп. Балтского, † 23 января 1886 г.
Я просил священника о. Дм. Виноградова (ныне свящ. на Дорогомиловском кладбище) дать сведения о древней церкви Рождества Пресв. Богородицы, и он исполнил, мою просьбу. Примечание автора хроники.
† 28 июля 1886.
Изданы в пользу вдов и сирот духовного звания Тверской епархии.
«Поскольку Преосвящ. Митр. Филарет самостоятельное служение свое начал (1819–1820 г.) в Твери, а преосвящ. Алексий здесь окончил свое служение, то для сохранения навсегда среди Тверской паствы благодарной памяти о служении того и другого иерарха мы признали уместным издать эти письма в пользу вдов и сирот дух. звания Твер. епархии.
См. выше, стр. 56.
Еп. Апексием.
Так, патриарх Константинопольский Игнатий († 878 г.) был сын Императора Михаила Рангава, Феофилакт (933–956 г.) – сын Императора Романа. Примечание автора Хроники.
См. Историческое Описание храма во имя Христа Спасителя, М. Мостовского, М. 1883 г.
Речь эта, а равно и речь митрополита Иоанникия, сказанная им при вступлении Государя в собор, напеч. в Моск. Церк. Вед. 1883 г., № 22.
† 12 августа 1904 г.
Архиеп. Могилевскому, † 21 февраля 1883 г.
Евсевий был инспектором Вифанской семинарии в 1832–1834 г., а с 1834 по 1835 инспектором Моск. Д. Семинарии.
Вышеупоминаемый.
† 3 февраля 1904 г.
О преосвящ. Мелетии см. статью в Харьков. Еп. Вед. 1883 г. №№ 27 и сл.
Гречулевич, † 14 мая 1885 г.
Полянским, впослдствии еп. Уфимский, ныне на покое.
Протоиерею Ф.А. Серпевскому.
Сергиевскому, ректору семинарии.
Вышеупоминаемый.
Феогност.
См. выше стр. 810.
См. о нем т. III Хроники стр. 242, прим. 1.
Впоследствии прокурора Моск. Синод. Конторы.
По мнению Н. И. Субботина Т. И. Филиппов много зла сделал церкви Правосл. и много услуг оказал расколу см. Вера и Церк. 1903 г., т. II, кн. 7, стр. 283.
В 1838 г. был инспектором Донского, дух. училища.
Фивейский † в 1877 г.
Еп. Кишиневского.
А-др Иванович, Издатель Церк.-Общ. Вестника и потом редактор Русского Паломника, † 29 марта 1904 г.
† 2 июня 1884 г.
† 26 января 1903 г.
† 20 января 1889 г.
Феодосия Шаповаленко, † 22 августа 1883 г.
Потом еп. Астраханский, † 14 апреля 1902 г.
† в 1894 г.
Поликарп (Гонорский) – кандидат XI курса (1838 г.) Моск. д. академии. При пострижении его в 1837 г. в монашество, ему дано было ректором академии, архим. Филаретом (Гумилевским) имя Павлин. Митрополит Филарет, бывши на академическом экзамене и увидевши в списке студентов, имя монаха Павлина, сказал Ректору: что это вздумали дать монаху птичье имя; вы, пожалуй, назовете кого-нибудь к вороной, и тут же переменил имя: Павлин на – Поликарпе – Примечание автора Хроники.
Александр Кульчицкий.
Витебская Старина. Том I. Витебск, 1883.
Полоцкого с 1837–1840 г.
Крыжановского, Полоцкого с 1833–1837 г.
Лужинского, Полоцкого с 1840–1866 г.
Полоцкого с 1874 по 1882 г.
См. о нем выше, стр. 249.
† 15 января 1837 г.
† 20 января 1864 г. см. о нем Русская Старина 1801 г., т. LXXII ноябрь, стр. 233–240; 1892 г., т. LXXIII, январь, стр. 81–108; т. LXXIV, май, стр. 452–456, и Чтения в Обществе Люб. Дух. Просвещения 1883 г.