Беседа на слова: И свет во тме светится, и тма его не объят (Ин. 1:5). Святого Иоанна Златоустого, архиепископа Константинопольского¹⁹

И свет во тьме светится. Тьмою здесь (Евангелист) называет и смерть и заблуждение. Свет чувственный сияет не во тьме, а когда нет тьмы: но (свет духовный, просвещающий душу) проповедь евангельская светила среди мрака заблуждения, все облегавшего, и рассеивала его. Свет этот проник и в самую смерть и победил ее, так что уже одержимых смертью избавил от нее. Итак, пoелику ни смерть, ни заблуждение не преодолели сего света, но он всюду блистает и светит собственною силою, то Евангелист и говорит: и тьма его не объят. Да он и неодолим и не любит обитать в душах, не желающих просвещения. Но, если он не всех объемлет, то ты не должен этим смущаться. Бог приближается к нам не с принуждением, не против нашей воли, а по нашему желанию и благорасположению. Не заключай дверей для сего света, – и получишь много наслаждения.

Этот свет приходит к нам посредством веры и, пришедши, в обилии просвещает того, кто приемлет его. И если ты представишь ему чистую жизнь, он постоянно будет обитать в тебе. Аще кто любит Мя, Слово Мое соблюдет, – говорит Спаситель, – и приидем к нему (Я и Отец мой), и обитель у него сотворим (Ин. 14:23). Как никто не может пользоваться светом солнечным, не открывая глаз, так никто не может участвовать в сем (вышнем) просвещении, не отверзая вполне очей души и не изощрив их во всех отношениях. А как это можно сделать? Очищая душу от всякой страсти: ибо грех есть тьма и тьма глубокая; и это видно из того, что он совершается вне рассудка и утаенно. Всяк бо, делаяй злая, ненавидит света и не приходит к свету (Ин. 3:20). А бываемая отай (тайно), срамно есть и глаголати (Еф. 5:12). Как во тьме мы не распознаем ни друга, ни врага и вовсе не узнаем свойства вещей, так и во грехе. Человек любостяжательный не отличает друга от врага; завистник и на человека самого благорасположенного к нему смотрит, как на врага; наветник – одинаково вооружен против всех; словом: всяк, делающий грех, ничем не отличается от людей, упивающихся и беснующихся, в том отношении, что не распознает свойства предметов. И как ночью для наших глаз – все равно: дерево ли, или свинец, железо, серебро, или золото, или драгоценный камень, потому, что для различения этих предметов не достает света, так человек, ведущий нечистую жизнь, не постигает ни доблести целомудрия, ни красоты любомудрия. Ибо во тьме и драгоценные камни, как я сказал, не обнаруживают своей красоты, не сами по себе, а по незнанию тех, кто смотрит (во тьме). Но не эта одна беда постигает нас, когда мы живем во грехах; мы живем тогда еще и в постоянном страхе. Как находящиеся в пути в безлунную ночь чувствуют страх, хотя бы и ничего страшного не было, так и грешники не могут иметь дерзновения, хотя бы и никто не обличал их; но, чувствуя угрызения совести, они всего боятся, все подозревают, все на них наводит страх и ужас, на все озираются с боязнию, всего трепещут... Будем же убегать такой мучительной жизни: поскольку за такой мукой еще последует смерть, смерть бессмертная; тогда не будет и конца наказанию.

Апостол Павел заповедует всем трезвиться и бодрствовать; тоже повелевает и Христос Спаситель. Кто трезвится и бодрствует, тот, хотя бы увлекся грехом, немедленно отражает его; а кто спит или безумствует, тот и не чувствует, какую власть имеет над ним грех. Теперь – не ночь, а день; потому яко же во дни благообразно да ходим (Рим. 13: 13). Ничего нет постыднее греха. В этом отношении не так худо в наготе ходить, как в грехах и преступлениях. Нагота еще не такое преступление (а нередко она происходит и от нищеты); но ничего нет постыднее и презреннее греха. Представим себе тех, которых ведут в судилище за кражу и подлоги: какой срам и смех покрывает их, как людей бесстыдных, лживых и наглых! Нам неприятно и тяжко терпеть, чтобы верхняя одежда была надета на нас небрежно или навыворот, – даже когда и на других увидим это, то исправляем. Скажи же: кто заслуживает более осмеяния, как не человек сварливый, склонный к злословию и завистливый? Отчего же все это кажется не так стыдно, как ходить в наготе? Только от привычки. Этого никто никогда не дозволял себе по доброй воле; а на грехи осмеливаются всегда все, без всякого страха. Конечно, если бы кто вошел в сонм Ангелов, в котором никогда ничего такого не бывало, то увидел бы, как это достойно посмеяния. Но что я говорю о сонме Ангелов? Если бы кто в царских чертогах, упился вином, или дозволил себе другой какой-либо бесчестный поступок, такой подвергается самому строгому наказанию. Если же в царских чертогах не терпимы подобные дерзости, тем более мы должны подвергнуться крайнему наказанию, если осмеливаемся на такие дела в присутствии Царя Вездесущего и Всевидящего. Поэтому, умоляю, покажем в образе жизни нашей скромность и чистоту. Мы имеем Царя, Который непрестанно зрит все дела наши. А чтобы нас озарял всегда в обилии высший свет, будем привлекать к себе, таким образом, его луч. Тогда мы будем наслаждаться и настоящими и будущими благами, по благодати и человеколюбию Господа нашего Иисуса Христа, чрез Которого и с Которым Отцу, вместе и Святому Духу слава во веки веков. Аминь ²⁰.