Глава четвертая. Институт митрополитов по канонам никейского собора 325 г.

Описанное в одной из предыдущих глав административное устройство Римской империи в конце III века подверглось существенным изменениям. Реформа эта была делом Диоклетиана. Предупредить восстания, обеспечив правильный порядок престолонаследия в империи, устранить ентриги честолюбцев и бунты солдат, разделивши начальствование над войском, армию и общественную казну – таков, говорит Дуруи⁹³⁷, был план Диоклетиана. Для практического осуществления этого плана он решил разделить империю на две равные части, дав ей двух августов, из которых один должен был иметь первенство пред другим, – и двух цезарей, которые должны были быть помощниками и вместе необходимыми преемниками августов. Таково происхождение четырех префектур: Италии, Галлии, Востока и Иллирика. Каждая из них была разделена на известное число больших отделов, диэцезов, находившихся под управлением наместников имевших титул – Vicarii Praefecti Praetorio⁹³⁸. Всех диэцезов было двенадцать. По префектурам они распределялись следующим образом.

В свою очередь каждый из диэцезов делился на большее или меньшее число небольших округов, провинций, управляемых консулярами и президентами, подчиненными викариям. Две–три провинции, благодаря своему славному прошлому – Латинская Африка,. Греция и Азия – управлялись проконсулами, которые отдавали отчет самому императору. Итак во главе правления стояли августы, ниже цезари, еще ниже областные наместники, викарии, и за ними окружные начальники (президенты). Эта политическая постройка, в которой верхние слои всею тяжестью давили на низшее, казалось, лучше всего могла противостоять внешним нападениям и в то же время подавлять внутренния волнения⁹³⁹.

С проведением этих реформ последовал раздел провинций. Целью его было уменьшение объема обширных доселе областей, равных иногда целому государству. Имея в виду создать лучший контроль в администрации и помешать возникновению честолюбивых и опасных для государства замыслов провинциальных начальников, Диоклетиан ввел более мелкое деление, соответствующее в большинстве случаев этнографическому делению провинций на страны. Вследствие этого число провинций, простиравшееся в начале царствования Диоклетиана до 45, увеличилось почти вдвое. Точное число новообразованных провинций в высшей степени спорно. Причина этого – скудость имеющихся в нашем распоряжении сведений. Главными источниками наших знаний о провинциальном делении Диоклетиана являются 1) так называемый веронский указатель римских провинций 297 года, изданный впервые в половине XVIII века Сципионом Маффеи в его Opuscoli ecclesiastici (Trento 1742), переизданный и как бы вновь открытый Моммсеном в 1862 году⁹⁴⁰ и 2) расположенный по провициям список имен отцов Никейского собора 325 года⁹⁴¹. Но оба эти источника расходятся друг с другом. В виду этого число провинций определяется то так, то иначе, в зависимости от того, какому из названных нами источников отдается предпочтение.

Моммсен в 1862 году высказался за веронский указатель⁹⁴², признавая его верным отражением составленной около 297 года схемы римских провинций. С этим однако не согласился Кун. В своей обширной работе, посвященной административному устройству Римской империи, он указал некоторые интерполяции, внесенные в веронский указатель в позднейшее время, и решительно стал на сторону списка никейских подписей⁹⁴³. Однако взгляд Куна не долго держался в науке. Позднейшие изследователи Чвалина⁹⁴⁴, Жуллиан⁹⁴⁵, фон-Роден⁹⁴⁶ и наконец Онэворгэ⁹⁴⁷, признавая интерполяцию веронского указателя, все же высказались ва большую достоверность последнего в сравнении с никейскими подписями. Так обстояло дело до начала 1901 года, когда вышли сначала докторская диссертация Любека: Die kirchliche und wettliche Eparchialverfassung zur Zeit des Konzils von Nicäa (Marburg. 1901), a затем уже цитировавшееся нами сочинение его: Reichseinteilung und kirchliche Hierarchie des Orients bis zum Ausgange des vierten Jahrhunderts (Monster i. W.). В этих роботах молодой ученый, основываясь на незадолго для этого изданных Гельцером, Гильгенфельдом и Кунцем подписях отцов Никейского собора, решительно высказался за правильность взгляда Куна, отдававшего предпочтение подписям отцов никейского собора. Опираясь на канон 4-ый никейского собора, Любек признает полное и решительное сходство церковных и гражданских провинций, причем всюду, где Никейский список не сходится с веронским перечнем, он видит в последнем интерполяцию⁹⁴⁸.

В виду важности для нас провинциального деления римского государства мы остановимся несколько на этом вопросе.

Прежде всего познакомимся с провинциальным делением восточной половины Римской империи, как по веронскому указателю⁹⁴⁹, так и по списку отцов никейского собора⁹⁵⁰.

Из приведенной нами таблицы можно видеть различие провинций по веронскому указателю и по списку подписей отцов Никейского собора. Кун, исходя из мысли о полном совпадении церковного и гражданского провинциального деления во времена Никейского собора, решительно становится на сторону никейского списка, причем всюду, где существует между ним и веронским указателем различие, он видит позднейшее изменение последнего. Таким образом замеченные нами семь отклонений между двумя названными источниками, именно: разделение Египта на Aegvptus Jovia и Aegyptus Herculia, Аравии на Arabia и Аrabia Augusta Libanensis⁹⁵¹ Келе-Сирии на Syria-Coele и Augusta Euphratensis⁹⁵², Месопотамии на Mesopotamia и Osroёne⁹⁵³, Азии на Asia proconsularis и Hellespontus⁹⁵⁴, а также Пафлагонии⁹⁵⁵ и Фригии⁹⁵⁶ на две половины, – суть, по мнению Куна, позднейшие провинциальные изменения, внесенные около 380 года интерполятором в древний перечень Диовлетиановых провинций. Стоя на той же точке зрения, Любек число этих изменений значительно уменьшил. Прежде всего он, соглашаясь с Чвалиной, признал неполноту никейского списка в отношении Геллеспонта, в виду чего допустил существование этой провинции уже ко времени никейского собора⁹⁵⁷. Затем признав явной интерполяцией разделение Пафлагонии на две части: Paphlagonia «nunc in duas divisa» и вставку при Armenia minor «nunc et maior addita»⁹⁵⁸, Любек в отношении прочих провинций высказался осторожно в том смысле, что они, будучи, может быть, образованы при Диоклетиане, позднее слились и во всяком случае не существовали во времена никейского собора⁹⁵⁹.

Находя правильными суждения Любека относительно Геллеспонта и Пафлагонии, мы не можем согласиться с ним вполне во всем прочем. По нашему мнению, прежде всего неправилен его взгляд на полное совпадение гражданского и церковного провинциального деления во времена никейского собора. Основанием его являются, как известно, каноны 4 и 6 (конец) никейскогособора 325 года, устанавливающее вообще соответствие между гражданскими и церковными провинциями. Основание это было бы, конечно, вполне надежно, если бы не существовало шестого канона (начало) того же собора, признавшего обязательным соблюдение древнего обычного права прямо в отношении владений епископов римского, александрийского и антиохийского.

По нашему крайнему разумению подписи никейских отцов отражают только существовавшее в то время церковное деление, совладавшее в большинстве случаев с делением государственным. Что это именно так, ясно видно из существования в Никейском списке таких церковных провинций, которые в то время не входили еще в состав Римской империи. Мы говорим о провинциях Persis и Armenia major⁹⁶⁰. Указание Любека на неустойчивость границ этих двух государств⁹⁶¹ итти в счет не может, так как не опирается на факты. Не говоря уже о Персии, которая никогда не была римской провицией⁹⁶², мы остановимся только на Армении. Как это ныне ясно установлено, время никейского собора совпало с самой блестящей страницей в истории Армении, именно с царствованием Трдата, поставившего свое государство на невиданную доселе высоту. Все источники говорят за то, что Армения в это время была союзным государством, но не римской провинцией⁹⁶³. На этот же факт выразительно указывает и явная интерполляция веронского перечня при слове Armenia minor «nunc et maior addita», сделанная повидимому в четвертой четверти IV века⁹⁶⁴. Отсюда ясно, что опираться на один никейский список, имеющий в виду только церковные провинции, как это делают Кун и Любек при определении римских гражданских провинций, является неосторожным. Действительно, церковные провинции в большинстве случаев совпадали с гражданскими, лучшей иллюстрацией чего является сделанное нами сравнение провинций по веронскому перечню и никейскому списку. Но это совпадение является не результатом рабского следования восточной церкви за государственным делением, как это думает Любек⁹⁶⁵, а следствием собственной, самостоятельной организации церкви по кругам, соответствующим этнографическим, лингвистическим, историческим и другим особенностям и условиям населявших Римскую империю народов, кругам, послужившим, как мы видели, также основанием для нового провинциального деления.

Более важен для познания провинциального деления веронский перечень римских провинций – являющийся отражением составленной около 297 года схемы римских гражданских провинций. Но опираться только на него, как делают это Жуллиан, Чвалина и Онэзоргэ – тоже не представляется нам надежным. Причина этого – невозможность доказать подлинность и достоверность названного перечня⁹⁶⁶. До нас он дошел в одном экземпляре. Мы ме знаем ни времени, ни места его происхождения. Этого мало. Мы не внаем ни цели его составления, ни автора его. Нам неизвестно, частная лн это работа позднейшего времени или же, как это думал Моммсен в 1862 году, оффициальный список составленной около 297 года схемы⁹⁶⁷. В списке, наконец, существуют, как мы видели, явные интерполяции, но мы не можем сказать, сделаны ля они были в автентическом перечне провинций или же появились в интерполированном уже экземпляре. Всего этого достаточно, чтобы относиться к нему осторожно и не особенно на него полагаться.

По нашему крайнему разумению правильно установить римское провинциальное деление возможно только на основании обоих этих источников, проверяя точность одного данными другого.

Исключив все провинции, находящияся одинаково в обоих списках, мы займемся только различиями и, признавая вслед за Чвалиной, Онэзоргэ и Любеком явную интерполляцию веронского перечня в отношения Пафлагонии и Великой Армении, а также неполноту никейского списка в отношении Геллеспонта, мы остановимся только на Египте, Сирии, Аравии, Месопотамии и Фригии.

Что касается гражданского провинциального деления Египта и Сирии, то здесь предпочтение, по нашему мнению, всецело надо отдать веронскому перечню. Общины и епископы Александрии и Антиохии были весьма сильны. Непосредственная власть их, как мы видели, распространялась на весьма значительную область. Отсюда а priori можно сказать, что округ каждого из них уже в древнее время распространялся на всю прежнюю до-диоклетиановскую провинцию. Канон 4-ый никейского собора не мог изменить этого района, так как какон 6-ой прямо привнал обычную власть этих епископов в прежних границах. Этого мало. Подробное и тщательное рассмотрение Никейских подписей в отношении отделов названных епископов может только усугубить это недоверие. Особенно это можно сказать о Египте. Здесь в отдельных рукописях как число провинций, так и ранг епископов в каждой из них настолько разнятся, что нет никакой возможности их примирить. Повидимому, в автентическом списке никейских подписей распределения последних по провинциям вовсе не существовало. На это указывает как различное число провинций в разных списках, так и несоответствие истинному провинциальному делению подписей некоторых египетских епископов и неустойчивость ранга их седалищ⁹⁶⁸. Чтобы не быть голословными, приведем из издания Гельцера, Гильгенфельда и Кунца «Patrum Nicaenorum nomina» важнейшие списки подписей отцов никейского собора в отношении Египта и прилежащих стран.

Иное дело – веронский перечень. Согласно последнему Египет с прилегающими странами делится на Libya superior, Libya inferior, Thebais, Aegyptus Iovia и Aegyptus Herculia. He говоря о Libya superior, Libya inferior и Thebais, существования которых никто не оспаривает, здесь обращает на себя внимание деление самого Египта на Aegyptus Iovia и Aegyptus Herculia. О таком делении этой страны говорит только один веронский указатель. Тем не менее это сообщение его заслуживает полной веры. Самая уже особенность приставок Iovia и Herculia, как это вполне справедливо замечают Моммсен⁹⁶⁹, Чвалина⁹⁷⁰, Шиллер⁹⁷¹ в Онэзоргэ⁹⁷². ясно свидетельствуют о Диоклетиановом происхождении этих провинций. В последующее время впервые это деление выступает в императорском указе 342 года, причем имя Aegyptus Herculia заменено наименованием Августамника⁹⁷³. Но мнению Онэзоргэ такая замена произведена в правление Лициния, открывшего жестокое гонение против памяти Диоклетиана и Максимина⁹⁷⁴. Несмотря однако на это, память о последних сохранилась еще даже в V веке в наименованиях расположенных здесь cohors prima Iovia и cohors prima Herculia⁹⁷⁵.

Все вышеизложенное в свяэи со сбивчивостью провинциального деления в никейских списках, по нашему разумению, служит весским доказательством в пользу правильности веронского указателя в отношении административного деления Египта и Ливии на пять вышеуказанных провинций.

В подобном положении находится и Сирия.

Высшая церковная власть во всей этой области принадлежала антиохийскому епископу. Подписи никейских отцов дают об этом ясное представление. Во главе двадцати двух епископов, находившихся на никейском соборе, стоит имя Евстафия автиохийского. Отсюда ясно, что вся эта область являлась церковной провинцией антиохийского епископа⁹⁷⁶. Заключать отсюда, как думают это Кун и Любек к существованию также одной только гражданской провинции, мы не можем, имея в виду канон 6-го Никейского собора, охраняющий обычное право антиохийского епископа в принадлежащей ему области. Вследствие этого для познания истинного положения вещей более надежен веронский перечень. В этом последнем мы на ряду с Syria Coele встречаем еще одну провинцию, именно Augusta Euphratensis, соответствующую древней Коммагене. За диоклетиановское происхождение этой провинции, по мнению Онэзоргэ, ясно говорит самое имя Augusta Euphratensis, усваиваемое исключительно провинциям, созданным этим императором⁹⁷⁷. Этого мало. Существование этой особой провинции подтверждается сообщением Аммиана Марцелина от 353: года post Osdroёnam... Commagene nunc Euphratensis⁹⁷⁸. Приведенное место Аммиана Кун приводит в доказательство позднейшего происхождения этой провинции, так как иначе, по его мнению, надо было бы сказать не nunc, а olim⁹⁷⁹. Напротив, Чвалина⁹⁸⁰ и Онэзоргэ⁹⁸¹ из тех же слов делают совершенно другой вывод. По их мнению словом nunc Аммиан желал только выразить, что та местность, которая в древности носила наименование Commagene в его время называется Euphratensis, и это тем более, что Гардтгаузен, посвятивший Аммиану специальную монографию⁹⁸² доказал заимствование Аммианом сведений из других более древних географических источников, а также указал на своеобразное употребление им слова nunc, что можно видеть из следующего примера: Valens signa Pessinunta tulit, Phrygiae quondam, nunc Galatiae oppidum. На основании этого примера, как это заметил Онэзоргэ, образование провинции Галатии по Аммиану, с точки зрения Куна, можно было бы также относить ко второй половине IV века, тогда как она образована в 25 году до Р. X.⁹⁸³. Указание веронского перечня приобретает тем большее значение, что самая терминология Никейских списков в отношении Syria-Coele не одинакова. В разных списках она называется: provinciae Syriae Coeles⁹⁸⁴, Syriae Coeles⁹⁸⁵, Syriae⁹⁸⁶, Coele-Syriae⁹⁸⁷. Наконец существовали и существуют списки, которые или прямо указывают на сложный состав церковной провинции антиохийского епископа, напр., армянский⁹⁸⁸, или даже стараются своеобразно разделить эту церковную провинцию на две провинции, напр., коптский список⁹⁸⁹, являющийся по отсутствию анахронизмов одним из вернейших списков подписей отцов никейского собора. Все это в связи с осторожным выражением в шестом никейском каноне: «в Антиохии» (κατὰ Ἀντιόχειαν) или по некоторым древним спискам канонов «в антиохийской провинции»⁹⁹⁰ или даже «totam Caelem»⁹⁹¹ заставляет вас предполагать правильность веронского указателя, признающего со времен Диоклетиана разделение прежней области Келе-Сирии на две провинции Syria-Coele и Augusta-Euphratensis. Деление это, мало опирающееся на этнографические и лингвистические особенности населения, объясняется политическими обстоятельствами. Дело в том, что сирийский наместник, имевший под своим начальством четыре легиона и сосредоточивавший в своих руках гражданское управление такой обширной провинцией, как Сирия, при мятежном настроении сирийских войск и жителей Антиохии, представлял серьезную опасность для государства. С того времени, как сирийская армия возвела на императорский, трон Веспасиана, не проходило ни одного затруднения в престолонаследии, чтобы сирийский наместник не выступил претендентом на императорский престол: Веспасиан выступил против Вителия, Кассий против Марка, Нигер против Севера⁹⁹². В виду этого римское правительство, начиная со II века, старается ограничить власть сирийского правителя. Уже при Веспасиане ему были даны два сотоварища, также имевшие под своим начальством легионы. Но власть сирийского наместника от этого мало пострадала, так как в сферу его управления были включены царства Коммагенское и целый ряд ливийских княжеств. Более решительно действуют римские императоры со времен Адриана. Последний желая уменьшить власть сирийского наместника, отдал один из находившихся в его распоряжении четырех легионов под команду наместника Палестины. Еще дальше пошел Север, который в 198 году, несмотря на сопротивление Антиохии разделил провинцию Сирию на две части – на северную и южную и дал наместнику первой из них, так называемой Келе-Сирии (Syria Coele) два легиона, а наместнику второй, так называемой Сирофиникии – один легион⁹⁹³. Несмотря однако на этот раздел мятежный дух Сирии и особенно Антиохии представлял серьезные опасности для спокойствия империи. Доказательством этого является провозглашение императорами в 261 году⁹⁹⁴ Фульвия Маркиана и Фульвия Квиета при Галлиене и в 270 году Вабаллата при Аврелиане⁹⁹⁵. В виду этих прецедентов Диоклетиан, желая на будущее время устранить повторение подобных случаев, при общей реогранизации империи отделил от Сирии лежавшие к северо-востоку от нее богатые страны⁹⁹⁶ и образовал из них особую провинцию Augusta Eupbratensis.

Иначе обстоит дело с другими разногласиями, встречающимися в веронском и никейском списках римских провинций, именно Phrygia prima и Phrygia secunda, а также Osroёna и Mesopotamia. Об Arabia и Arabia Augusta Libanensis мы не говорим. Интересное исследование фон-Родена доказало, что произведенное Диоклетианом деление провинции Arabia существовало до 307 года. В это время область Петры вновь была соединена с Палестиной и в таком положении оставалась до 358 года, когда снова было восстановлено диоклетиановское деление, причем область Петры получила наименование Palaestina salutaris, а название Arabia было резервировано за областью Бостры⁹⁹⁷.

Более трудным является вопрос о Фригии.

Моммсен, Чвалина н Онэзоргэ приписывают разделение ее Диоклетиану, напротив Кун, Жулиан, Дюшен, Рамсэй и Любек относят его к более позднему времени. По нашему мнению взгляд последних более соответствует истинному положению вещей. Весьма возможно, что в данном месте веронского перечня мы имеем дело с интерполяцией, которую благодаря одноименности весьма трудно открыть. Отсюда никейские подписи в данном случае должны, по нашему разумению, иметь более веры. Дело в том, что епископ Лаодикии фригийской как в древнее, так и в последующее время никогда не играл никакой роли в церковной истории; вследствие этого подведение его под канон 4-й никейского собора совершенно естественно и правильно. Смело можно сказать, что если бы эта страна была бы разделена Диоклетианом на две части, то это деление безусловно отразилось бы в никейских подписях в виду того, что во Фригии не было, как мы видели, такого центра, как, наприм., Антиохия в Сирии или Александрия в Египте. Отсюда с епископом Лаодикийским легко мог бы конкурировать епископ не только Синнады, но и Иераполя. Между тем во всех списках отцов никейского собора без исключения во главе всех епископов Фригии стоит епископ Лаодикии, причем, по размещению епископских кафедр никоим образом нельзя заключить о разделении этой страны на две провинции⁹⁹⁸. К этому надо присовокупить, что такое разделение весьма трудно примирить с лежащим в основе Диоклфтиановского деления принципом соответствия новообразованных провинций этнографическим особенностям составляющего их населения и это тем более, что разделения одной страны на две провинции с таким обозначением, как prima и secunda нигде более в веронском списке мы не встречаем. То же самое, наконец, удостоверяет свидетельство Малалы (XIII р. 323), что Phrygia salutaris была отделена от Фригии в царствование императора Константина. Правда Малала плохой авторитет, тем не менее свидетельство его в связи с вышеизложенным приобретает некоторое значение и лишний раз подтверждает не диоклетиановское деление этой провинции. Определить точно дату деления не представляется возможным. Дюшен на основании провинциального листа сардинского собора⁹⁹⁹ относит его ко времени 325–343 года. Любек, не проверяя источника, целиком ему следует¹⁰⁰⁰. Между тем стоит посмотреть только на провинциальный лист сардикского собора, чтобы убедиться в его неверности. Читая этот лист: Mysia, Asia, Caria, Bithynia, Hellespontus, Phrygia, Phrygia altera, Pisidia, Cappodocia, Pontus Euxinus, Cilicia, Pamphylia, Lydia, Cyclades, Galatia, мы находим здесь такие провинции, каких никогда не существовало, наприм., Mysia, Pontus Euxinus, Cyclades. Впрочем, неверность этого выступает из актов того же сардикского собора. Немного дальше здесь совершенно согласно с Никейскими подписям пречислены следующие провинции: Cilicia, Isauria, Cappadocia, Galatia, Pontus, Bithynia, Paphladonia, Caria, Phrygia, Pisidia, Insulae (Cycladum), Lydia, Asia, Hellespontus¹⁰⁰¹. Все это заставляет нас вслед за лучшим знатоком древней Фригии, профессором Оксфордского университета Рамсэем¹⁰⁰² отвергнуть диоклетиановское деление Фригии и, признав в данном случае интерполяцию веронского перечня, высказаться за существование во времена никейского собора одной нераздельной гражданской провинции Фригии¹⁰⁰³.

Весьма трудным представляется также разрешение вопроса о существование во времена никейского собора отдельной от Месопотамии гражданской провинции Осроены.

Веронский указатель признает существование двух гражданских провинций, именно Месопотамии и Осроевы. Данным его следуют Моммсен в своей статье, посвященной перечню римских провинций 297 года¹⁰⁰⁴, а также Чвалина¹⁰⁰⁵, Жуллиан¹⁰⁰⁶, и особенно Онэзоргэ¹⁰⁰⁷, Против веронского перечня идет единогласное свидетельство всех списков подписей отцов никейского собора, знающих только одну церковную провинцию Месопотамию с городом Эдессой во главе¹⁰⁰⁸. Никейскому списку следуют Кун¹⁰⁰⁹, Трепнер¹⁰¹⁰ и Любек¹⁰¹¹, доказывающие, что ко времени никейского собора провинция Месопотамия не была еще разделена¹⁰¹². Это последнее предположение постараемся со своей стороны подтвердить некоторыми соображениями.

Месопотамией с древних времен называлась территория, находящаяся между реками Тигром и Евфратом¹⁰¹³. Как по климату, так и по своим географическим условиям эта страна представляет полное однообразие¹⁰¹⁴. С IX века до Р. X. страна эта была занята арамейским племенем и распалась на массу мелких владений, из которых важнейшим в позднейшее время были Едесское княжество, Гатра и другие¹⁰¹⁵. Непродолжительное самостоятельное существование всех этих княжеств, их слабость, а также постоянные вторжения врагов способствовали развитию национальной солидарности всех обитателей этой страны между собою и помешали образованию резких границ между отдельными мелкими владениями. С появлением римлян в передней Азии Месопотамия, являвшаяся и прежде ареной вечной борьбы, становится положительно яблоком раздора между римлянами с одной стороны и парфянами, а затем новоперсами с другой¹⁰¹⁶. Во время этой многовековой борьбы Месопотамия несколько раз переходить из рук в руки¹⁰¹⁷, причем само собою отдельные мелкие владения, не исключая и Едфсского княжества, совершенно игнорируются. Борьба шла не из-за них, а за обладание всею страною, главным же образом – за обладание правым берегом Тигра ради его выгодного стратегического положения. Со времени Севера, Месопотамия становится римской провинцией¹⁰¹⁸. Столицей ее и местопребыванием наместника с этого времени сделался большой и хорошо укрепленный город Низибия. Едесское княжество некоторое время сохраняло еще свое существование, но с 215 года потеряло всякое значение и слилось со всею провинцией¹⁰¹⁹. Таково было положение вещей в Месопотамии при Диоклетиане. Последний, разбив на-голову персов, удовольствовался тем, что урегулировал положение своих владений на северо-востоке, сделав реку Тигр границей непосредственного римского владычества. В устройстве провинций, по-видимому, не последовало никаких изменений: центром ее по-прежнему осталась Нивибия, в которой были сосредоточены все важные сношения с соседними неподвластными Риму странами и которая являлась опорным пунктом для охраны римской границы в восточной Месопотамии¹⁰²⁰. Уже из этого можно видеть, что разделение Месопотамии на две провинции по политическим обстоятельствам, на чем особенно настаивает Онэзоргэ¹⁰²¹, не входило в планы Диоклетиана. Этого мало. Этому разделению препятствовала, наконец, и принципиальная точка зрения, положенная императором Диоклетианом в основу римского провинциального деления. Во все время своего существования Осроена не представляла чего-то обособленного от всей Месопотамии и в этнографическом отношении совершенно не отличалась от других частей провинции. В виду этого можно думать, что данное место веронского указателя является интерполированным и это тем более, что в нем, как это правильно заметил Любек¹⁰²², Месопотамия стоит раньше Осроены, между тем как географическая последовательность заставляет нас ожидать сначала наименовании Осроены, а затем Месопотамии. Это обстоятельство в связи со всем вышеизложенным возбуждает недоверие к веронскому перечню и заставляет отдать преиумущество указанию никейского списка. Дело в том, что по всем историческим данным едесский епископ как в то время так и позднее не пользовался большим весом на востоке. Едесса, действительно, была крупным центром христианства, но христианства сирийско-халдейского¹⁰²³. Кафоличество появилось здесь поздно и не имело широкого распространения. Лучшим доказательством этого является история православных церквей Едеееы и Нивибии. Первым кафолическим епископом, по мнению Гарнака¹⁰²⁴, в Едессе был Палут, рукоположенный в Антиохии епископом Серапионон (192–209), а первым епископом Низибии, гражданского митрополя провинции – епископ Иаков, бывший в числе отцов никейского собора¹⁰²⁵. Все это ясно свидетельствует, что во времена никейского собора едесский епископ был ординарным митрополитом, округ которого не выходил из границ тогдашней гражданской провинции Месопотамии. Свидетельство никейского списка в данном случае имеет тем большее значение, что оно вполне совпадает с сообщением хронографа Феофана¹⁰²⁶, о постройке императором Констанцием Амиды и основании им здесь церковной митрополии¹⁰²⁷. Известие это имеет тем большую ценность, что с ним согласуется также сообщение Аммиана Марцелина о существовании в 353 году отдельных провинций Осроены и Месопотамии¹⁰²⁸. Вместе с этим также и в соборных каталогах епископов, напр., второй вселенский константинопольский собор 381 года, появляются имена митрополитов Осроены и Месопотамии, тогда как еще на соборе никейском 325 года и антиохийском 341 года епископы будущей провинции Месопотамии, напр. Низибийский, подписывались в том ряду, во главе которого стоял епископ Едессы¹⁰²⁹.

Покончив таким образом с разногласием веронского перечня и списка имен отцов никейского собора мы можем признать, что ко времени никейского собора существовали на востоке империи следующие гражданские провинции, распределявшиеся по гражданским диэцезам таким образом:

Префектура Oriens.

С реформой Диоклетиана гражданские провинции на востоке Римской империи совпади, как мы видели, в большинстве случаев с церковными митрополичими округами. Вместе с тем, также в большей части митрополичих округов церковные центры, церковные метрополии, совпали с гражданскими метрополями. Как то, так и другое ясно можно видеть из следующей таблицы:

Таково было положение дел на востоке империи в начале IV века.

Со времеви миланского эдикта это взаимоотношение между гражданскими и церковными провинциями должно было еще более укрепиться и стать полнее.

При таких внешних обстоятельствах собрался никейский собор. В одном из своих заседаний ему пришлось заняться делом Мелетия, который, как мы ввдели, посвящением многих епископов вопреки установившемуся в Египте обычаю нарушил законные права александрийского епископа. При разборе этого дела собор должен был заняться рассмотрением сложившегося до него церковно-провинциального устройства и высказать по этому предмету свой взгляд. Последний выражен в знаменитых 4–7-м канонах никейского собора. Имея в виду отмеченное нами совпадение в большинстве случаев церковных митрополичих округов в их центров с гражданскими провинциями и их метрополями, никейский собор посмотрел на такое совпадение, как на общее правило для церкви:

Канон 4-й. Епископа поставлять наиболее прилично всем епископам местного округа. Если же это затруднительно или по стесняющим их обстоятельствам или по дальности пути, то по крайней мере три епископа, собравшись в одно место, должны произвести избрание, впрочем, так, чтобы и отсутствующие имели в нем соучастие, изъявляя свое согласие посредством грамот. Утверждение же таковых действий по каждому округу должно принадлежать митрополиту¹⁰³⁰.

Канон 5-й. В рассуждении лиц, лишаемых церковного общения епископами,–каждым в своей епархии, принадлежат ли сии лица к клиру или к сословию мирян, должно держаться правила, определяющего, чтобы отлученные одними не были принимаемы в общение другими. Впрочем, да будет исследуемо, не по малодушию ли, или распре, или по другому какому-либо неудовольствию епископа, они подверглись отлучению. Итак, для надлежащего дознания о сем, за благо признано, чтобы в каждом округе, дважды в год, были соборы, чтобы все епископы округа, собираясь в одно место, исследовали такого рода недоуменные дела, и затем оказавшиеся несомненно виновными пред своим епископом, да будут по справедливости признаны недостойными общения у всех (епископов) до тех пор, пока по общему суду епископов будет произнесено о них более снисходительное решение. Соборы же да бывают – один пред четыредесятницей, дабы по прекращении всякой вражды, приносим был чистый дар Богу, а другой– около осенняго времени»¹⁰³¹.

В этих двух канонах, как справедливо заметил Маассен¹⁰³², никейский собор, определяя главный предмет деятельности митрополитов, установил строго юридическое понятие, как субъекта (митрополичего устройства) – собор епископов провинции под руководством митрополита, так и его область – провинцию.

Вследствие совпадения в большей части восточной церкви, как мы видели, церковного деления с гражданским Никейский собор общецерковной административной единицей признал гражданскую провинцию Римской империи, епархию. Слово ἐπάρχια часто встречается в канонах никейского собора и всегда, как это замечено Раушеном¹⁰³³ и Лангеном¹⁰³⁴, оно употребляется именно в этом смысле для обозначения церковного митрополичего округа. По смыслу канонов Никейского собора, говорит Маассен, границы церковной провинции совпадают с границами граяЕданской¹⁰³⁵.

Субъектом власти в каждой церковной провинции были епископский собор и митрополит.

Каноны 4-ый и 5-ый Никейского собора ясно и определенно изображают устройство провинциальных соборов.

Согласно с установившейся древней практикой никейский собор признает существование соборов чрезвычайных и постоянных. Делом первых было избрание и рукоположение провинциальных епископов (кан. 4), напротив, вторые должны были служить апелляционной инстанцией по делам решенным отдельными провинциальными епископами. Главнейшим, а по мнению Зома единственным предметом деятельности этих соборов было рассмотрение жалоб на неправильные отлучения, провозглашенные тем или другим епископом провинции¹⁰³⁶. Первые созываются случайно по мере надобности, напротив, вторые собираются в правильно установленные сроки, именно: перед пасхой и осенью. Кроме этого между чрезвычайными и постоянными соборами существует, по канонам Никейского собора, также и другое различие. В то время, как по канону четвертому для избрания епископа должны собраться по возможности все епископы, но достаточно было и трех, канон пятый категорически требует собрания всех епископов. О форме и делопроизводстве как тех, так и других мы ничего не знаем. Сославшись на древнюю практику (χάνων), никейский собор ничего не говорит ни о месте, ни о порядке созвания соборов, ни о положении на них митрополита. Законодательная регламентация всего этого впервые исходит от антиохийского собора 341 года, запретившего епископам провинции «составлять соборы самим по себе, без тех епископов, коим вверены митрополии»¹⁰³⁷.

Рядом с собором в пределах церковной провинции выступает власть митрополита.

Слово «митрополит»¹⁰³⁸ мы встречает впервые в никейских канонах¹⁰³⁹. В канонах антиохийского собора 341 года мы встречаем выражение «епископы, коим вверены митрополии»¹⁰⁴⁰ «епископ митрополии»¹⁰⁴¹ и «митрополит»¹⁰⁴². Смысл этих выражений одинаков. Из них мы можем видеть, кого именно под словом митрополит разумеет канон 4-й никейского собора. Митрополит это есть епископ главного города гражданской провинции (μητρόπολις)¹⁰⁴³. Качество объекта власти – главный город гражданской провинции, – определяет степень власти епископа¹⁰⁴⁴.

Но не связывает ли канон 4-й никейского собора с выражением «митрополит» другого понятия?

Благодаря ясным словам никейского канона, по мнению Маассена¹⁰⁴⁵, из всего содержания канона нельзя вывести другого заключения, кроме вышеизложенного. Таким образом, митрополит – это епископ главного города гражданской провинции, сосредоточивающий в своих руках высшую власть над епископами своего округа. Власть эта, как мы знаем, развилась исторически и ко времени никейского собора заключалась в нраве созвания соборов и руководительстве ими, в праве, совместно с собором избирать и посвящать провинциальных епископов и, наконец, в праве надзора за последними. В сущности это та самая власть, которую позднее более ясно определил антиохийский собор 341 года в следующих правилах.

Кан. 9. Епархиальные епископы должны знать, что на первенствующем епископе митрополии сосредоточивается (по преимуществу) и попечение о каждой епархии, так как в метрополию отовсюду стекаются все имеющие дела. Поэтому угодно было постановить, чтобы он и честью преимуществовал, и чтобы прочие епископы, согласно древнейшему, вошедшему в силу со времени отцов наших канону, не заходили в своих распоряжениях далее того, что касается епархии каждого из них и причисленных к ней селений, так кань каждому епископу подобает иметь власть в своей епархии и управлять ею с соответственною положению его применительностью. Подобает каждому предусмотрительно пещись о всей стране, подвластной его городу, как-то: и пресвитеров поставлять и диаконов и каждое дело предпринимать с осмотрительностью. Более же сего да не покушается делать никто без епископа митрополии, как и сей последний без согласия прочих епископов¹⁰⁴⁶.

Кан. 16. Если какой либо епископ, не имеющий епархии, вторгнется в церковь, не имеющую епископа и восхитит престол ее без соизволения на то полного собора, то да будет отвержен, хотя бы его избрал и весь народ, который он восхитил. Полным же собором считается тот, на котором соприсутствует епископ митрополии¹⁰⁴⁷.

Кан. 19. Ёпископа не определять без собора и без присутствия митрополита той области. И самое лучшее, чтобы при нем (митрополите) находились и все сослужители его, принадлежащие к той области; митрополиту следует созвать их посланием. И если соберутся все прекрасно; а если это будет затруднительно, то во всяком случае необходимо, чтобы присутствовало большинство или чтобы оно грамотами изъявило свое согласие, чтобы таким образом постановление совершилось или в присутствии или же с согласия большинства. Если же вопреки этому определению, поступлено будет иначе, то рукоположение не имеет силы. Наконец, если поставление совершится согласно этому правилу, но некоторые по своей любопретительности станут прекословить, то да превозмогает решение большинства¹⁰⁴⁸.

Кан. 20. Ради нужд церковных и для разрешения сомнительных случаев признано за благо в каждой области собирать соборы епископов дважды в год. В первый раз – по третьей неделе после праздника пасхи, так чтобы в четвертую неделю пятидесятницы собор составился. Епархиальным епископам делает об этом напоминание епископ митрополии. Второму же собору быть со дня октябрских ид (т. е. с 15 числа), который есть десятый иперверетея, так чтобы к этим соборам прибегали пресвитеры и диаконы и все, считающие себя обженными и искали у собора суда себе. Но не дозволяется составлять соборы епископам самим по себе, без тех епископов, коим вверены митрополии¹⁰⁴⁹.

Против такого толкования в недавнее время возстал Зом. По мнению этого ученого церковное устройство провинций в той форме, которая указана в 4-м и 5-м никейских канонах, является нововведением никейского собора. Власть митрополита по никейским канонам и власть высших епископов, добившихся своего положения обычным путем на почве обязанности вспомоществования, церковной рецепции и т. д. – не одно и то же. В то время, как последние имели 1) право созвания соборов и председательства на них, 2) право избрания и рукоположения епископов и 3) право надзора за ними, митрополиты никейского собора, по мнению Зома, обладали единственным правом – правом утверждения епископских выборов. Над обыкновенным провинциальным собором им не было дано никакой власти¹⁰⁵⁰. Хотя пребывание на соборе всех епископов провинции предполагает также присутствие митрополита, тем не менее положение последнего на соборе по никейским канонам не ясно. По крайней мере, собор ни слова не говорит ни о том, чтобы провинциальные соборы

созывалось митрополитами, ни о том, чтобы они были руководимы им¹⁰⁵¹. Также точно и в отношении чрезвычайных провинциальных соборов для избрания епископа никейский собор, говорит Зом, не дал митрополиту никакого права, в силу которого он мог бы их созывать или председательствовать на них. Напротив, можно предполагать, что митрополит мог на них и не присутствовать. По прямому смыслу никейских канонов для избрания епископа достаточно присутствия трех епископов, но в таком случае до совершения посвящения все провинциальные епископы, не присутствовавшие на соборе, должны письменно выразить свое согласие на произведенное избрание. Но как быть, если не все епископы провинции согласны? Ответ на это дает канон 6-ой (конец) никейского собора: «Вообще же да будет известно, что если бы кто поставлен был во епископа без согласия митрополита, таковому великий собор определил не быть епископом. А когда общему всех избранию, основательному и согласному с церковным правилом, станут прекословить двое или трое, по одному только любопрению, тогда мнение большинства должно сохранить свою силу»¹⁰⁵². Другими словами, если против избрания кого-либо в епископа будут возражать двое или трое простых епископов, то избрание законно, если же будет протестовать митрополит, то не законно. Таким образом, простые епископы обладают только правом избрания и при разногласии должны были подчиняться мнению большинства, напротив, митрополит имеет право утверждения (вместе с правом veto), вследствие чего без согласия его никто не может сделаться епископом¹⁰⁵³. Вот это то право утверждения и было то особое право, которое было дано никейским собором митрополиту, как таковому. О праве рукоположения митрополитом епископов внутри провинции, также как и о праве его созывать их на собор и руководить ими в никейских канонах нет даже и речи. Митрополит по правилам никейского собора, по мнению Зома, есть первенствующий епископ внутри провинции, но еще не иерархический глава других епископов¹⁰⁵⁴.

В этой форме митрополичее устройство, по воззрению Зома, было нововведением никейского собора и как таковое было проведено там, где не существовало обычного устройства церковных провинций. Распространению этого института, по Зому, особенно благоприятствовали два обстоятельства, именно: 1) что в большей части церкви (Латинская Африка, запад) не существовало еще никакого обычного провинциального устройства, и 2) новое провинциальное деление Римской империи при Диоклитиане. Следствием этих двух обстоятельств явился на свет целый ряд неведомых доселе миру митрополитов, которые до этого времени не имели никаких притязаний на высшую церковную власть и выдвинулись из ряда других провинциальных епископов только благодаря тому, что они оказались епископами главных городов новых провинций¹⁰⁵⁵.

Против воззрения Зома в новейшее время удачно борется Любек.

Митрополичее устройство, как оно является нам в четвертом и пятом никейских канонах, не было нововведением Никейского собора. Это не соответствует ни цели, ни намерениям, ни деятельности отцев собора. Никейский собор был собором мира, собором, который не создавал ничего нового, а только утвердил то, что было уже выработано жизнью¹⁰⁵⁶. Его каноны проникнуты исключительно этим характером. Везде они ссылаются на церковный обычай, церковное обыкновение, церковный канон, или церковную практику (ср. каноны 1. 2. 5. 6. 7. 9. 10. 13. 15. 16. 18). Также точно и другие каноны, например 8. 11. 12. 14. 17. 19 и 20, которые не содержат ссылки на обычай не являются нововведениями собора, а прямо следуют древним обычаям и постановлениям. Таким образом пришлось бы видеть единственное исключение в каноне четвертом, исключение, не оправдываемое обстоятельствами¹⁰⁵⁷. Ближайшая причина издания канона – дело Мелетия. Последний самовольными посвящениями нарушил коренные права александрийского епископа. Восстановляя нарушенные права названного иерарха никейский собор издал каноны 4-ый и 6-й, которыми регулировал епископское избрание и на будущее время привнал недействительными все посвящения, сделанные вопреки воле высшего епископа в пределах его области¹⁰⁵⁸. Также точно ошибочно, по мнению Любека, другое предположение Зона, будто никейский собор, кроме права утверждения (κῦρος) произведенного избрания, не предоставил митрополитам никаких других прав, в частности права созвания и руководительства собором¹⁰⁵⁹. Взгляд этот, покоющийся на том, что никейский собор нигде прямо не говорит об этих правах митрополита, по мнению Любека, основывается на неверной посылке, будто епископы больших городов пред никейским собором не занимали никакого положения на провинциальном соборе, тогда как право созвания и руководительства собором на востоке империи по крайней мере с половины III века бесспорно находилось в руках этих епископов¹⁰⁶⁰. К этому надо присовокупить, что митрополиты в той форме, какую видит Зом в никфйских канонах, в восточно-римской империи, которая, по Маассену¹⁰⁶¹, и была ближайшею целью издания канонов никейского собора, вообще нигде не доказуемы.

Таким образом предположение Зома, будто митрополичее устройство, изображенное в канонах 4-м и 5-м, является нововедением никейского собора, не соответствует истинному положению вещей. Но также не правилен весьма решительно высказанный Любеком взгляд¹⁰⁶² будто на востоке повсеместно и без всяких исключений существовало полное соответствие не только церковных и гражданских провинций, но и их метрополей. Это предположение, по нашему мнению, опровергается как никейсними подписями, из которых не видно полного совпадения между церковным и гражданским делением Римской империи, так и словами канона четвертого «наиболее прилично», не заключающими в себе категорического предписания. Напротив можно думать, что во время никейского собора даже на востоке не было полного и абсолютного соответствия между церковными и гражданскими провинциями и их метрополями. Причина понятна. Доселе создание церковного устройства совершалось обычным путем. Как всегда при таком образовании институтов, в церкви должно было существовать и действительно существовало великое разнообразие. Наиболее частым и распространенным типом высшего церковного устройства был именно тот случай, когда границы церковного округа и его центра совпадали с границами гражданской провинции и ее метрополем. И вот этот, именно, тип церковного устройства, как наиболее распространенный, никейский собор и имеет в виду в своих 4-м и 5-м канонах. Но это не было единственной формой высшего церковного устройства. Напротив, во времена никейского собора, как это видно из Никейских подписей, существовали отклонения от этого общего типа. И эти отклонения от существовавшего в церкви как бы общего типа никейский собор санкционировал в знаменитых своих шестом и седьмом канонах:

Кан. 6. Да хранятся древние обычаи, принятые в Египте, и в Ливии, и в Пентаполе, дабы александрийский епископ имел власть над всеми сими. Понеже и римскому епископу сие обычно. Подобно и в Антиохии, и в иных областях да сохраняются преимущества церквей. Вообще же да будет известно сие: аще кто без соизволения митрополита, поставлен будет епископом: о таковом великий собор определил, что он не должен быти епископом. Аще же общее всех избрание будет благословенно, и согласно с правилом церковным: но два или три, по собственному любопрению, будут оному прекословити: да превозмогает мнение большего числа избирающих¹⁰⁶³.

Кан. 7. Понеже утвердися обыкновение и древнее предание, чтобы чтити епископа, пребывающего в Элии: то да имеет он последование чести с сохранением достоинства, присвоенного митрополии¹⁰⁶⁴.

Иные воззрения существуют на эти каноны в науке церковного права.

В виду их важности мы познакомимся с ними и сначала остановимся более подробно на старой теории, нашедшей в половине прошлого века своего защитника и толкователя в лице знаменитого Маассена¹⁰⁶⁵.

Канонами 4-м и 5-м никейского собора признано было существование церковной провинции, охватывавшей несколько епископских отделов и заключавшейся в пределах гражданской провинции. Напротив изданием шестого канона отцы собора по мнению Маассена имели в виду создать высшую, соответствующую светским диэцезам, церковно-административную единицу¹⁰⁶⁶. Таким образом целью этого канона было утверждение высшей церковно-юрисдикционной власти над обыкновенными митрополитами, власти, получившей впоследствии наименование патриаршей¹⁰⁶⁷. Под этим именем, как известно, понимается власть, которая стоит в таком хе отношении к митрополичей, как эта последняя к обыкновенной епископской власти. Такая высшая власть по канону была признана на востоке за епископами Александрии и Антиохии, а также по догадке Маассена, за епископами Кесарии каппадокийской, Ефеса и Ираклии¹⁰⁶⁸. Итак каноном 6-м думали установить известную последовательность в иерархии, именно: епископ, митрополит, патриарх.

После издания книги Маассена, изложенная нами теория на долгое время водворилась в науке церковного права. Не занимаясь специально вопросом о патриархатах, выводам Маассена следовали Филлипс в своем «Церковном праве»¹⁰⁶⁹, Гефеле в «Истории соборов»¹⁰⁷⁰, Гиншиус в первом томе своего «Das Kirchenrecht der Katholiken und Protestanten in Deutschland»¹⁰⁷¹. После появления трудов Пихлера¹⁰⁷², Лэнинга¹⁰⁷³, Лавгена, Зома, Каттенбуша¹⁰⁷⁴ и др. теория эта была оставлена на некоторое время. Такое охлаждение продолжалось вплоть до появления в 1901 году книги Любека «Reichseinteilung und kirchliche Hierarchie des Orients bis zum Ausgange des vierten Jahrhunderts, когда эта теория опять заняла свое прежнее место в литературе¹⁰⁷⁵.

Основываясь на трудах Фан-Эспена, Пихлера, Зома и других, мы разберем подробно эту теорию и постараемся проверить ее правильность.

Главнейшими возражениями против теории Маассена являются, во-первых, несуществование во времена никейского собора простых митрополитов в областях римского и александрийского епископов, а во-вторых, то обстоятельство, что в каноне 6-м поставлены в одном ряду не только Рим, Александрия и Антиохия, но также и церкви ἐν ταῖς ἄλλαις ἐπαρχίαις.

Против этого борятся защитники этой теории.

Признавая справедливым отсутствие митрополитов в Италии во время никейского собора¹⁰⁷⁶, ученые, следующие этой теории, тем не менее доказывают существование этого института в странах, подлежащих власти александрийского епископа. Важнейшими аргументами в пользу этого являются:

Подписи отцов никейского собора, в которых имена египетских епископов также расположены по группам: Египет, Фиваида, Ливия верхняя и Ливия нижняя.

Факт существования ко времени Афанасия около ста епископов в области александрийского епископа. По мнению Любека¹⁰⁷⁷, столь значительное число заставляет предполагать, что эти епископы объединялись в союзы, если не на почве политического деления Римской империи, то как-нибудь иначе, а не подчинялись непосредственно александрийскому епископу.

Свидетельство св. Епифания кипрского (конец IV века), что Мелетий ликопольский был архиеписком Фиваиды¹⁰⁷⁸.

и

Сообщение Синевия о том, что св. Афанасий некоего Сидерия, епископа Палебисского и Гидракского, как человека весьма способного, переместил в Птолемаиду, чтобы он управлял здесь митрополичею. церковью¹⁰⁷⁹.

Приведенные данные, по мнению Маассена¹⁰⁸⁰, Любека¹⁰⁸¹ и других, ясно доказывают существование ко времени никейского собора митрополичего устройства в области, подчиненной александрийскому епископу, правда, митрополичего устройства, несколько иного типа, чем во всех остальных странах. В то время, как везде митрополитам принадлежало право не только утверждения, но и посвящения епископов в пределах своей провинции, в Египте этого не было. Право посвящения здесь исключительно принадлежало александрийскому епископу. Все древние источники единогласно свидетельствуют, что александрийский иерарх даже в позднейшее время посвящал как митрополитов, так и подчиненных им епископов¹⁰⁸². Но это обстоятельство, по мнению Маассена, нисколько не уменьшает значение митрополичей власти, так как сущность последней заключается не в праве посвящения, а в праве утверждения (κῦρος), каковое право во всей полноте принадлежало египетским митрополитом¹⁰⁸³. Совершенно ясно, по словам Маассена¹⁰⁸⁴ и Любека¹⁰⁸⁵, это можно видеть из 76-го письма Синезия, в котором он, сообщив Феофилу александрийскому об избрании жителями города Ольбиаты в епископа некоего Антония, просит патриарха посвятить, новоизбранного, присовокупляя со своей стороны φέρω κᾴγὼ τὴν ἐμαυτοῦ ψῆφον ἐπὶ τὸν ἄνδρα¹⁰⁸⁶. Этого мало. Это право прямо вытекает из 6-го никейского канона, который утвердив права александрийского и других высших епископов, во второй своей части говорит: «Вообще же да будет известно, что если бы кто поставлен был во епископа без согласия митрополита, таковому великий собор определил не быть епископом». Из этого противоположения, по мнению Маассена¹⁰⁸⁷ и Любека¹⁰⁸⁸, очевидно, что права, утвержденные каноном 4-м никфйского собора за простыми митрополитами относительно утверждения их суффраганов должны оставаться ненарушимыми и в отношении высшей митрополичей власти. Отсюда следует, что пикто, даже высшие митрополиты (патриархи) по смыслу канона не могут посвящать епископов без утверждения надлежащих митрополитов.

Все это, по воззрению Маассена¹⁰⁸⁹, Любека и других, ясно доказывает, что никейский собор в отношении александрийского епископа признал высшую митрополичую власть. Отличие последней от обыкновенной митрополичей заключалось в том, что она простиралась на несколько церковных провинций именно: Египет, Фиваиду, Пентаполь и Ливию, в которых александрийский епископ имел право посвящать митрополитов и подчиненных им епископов, а также право созывать всех египетских иерархов на общий собор и нормировать поведение и деятельность их путем предписаний¹⁰⁹⁰.

По мнению Любека, это именно высшее положение в иерархии и связанные с ним полномочия и есть то, что в каноне 6-м никейского собора означается под именем ἐξουσια. И вот эту именно власть, ἐξουσία, никейский собор на основании существующего обычая признал эа александрийским епископом и санкционировал в своем каноне.

Доказав патриаршую власть александрийского епископа, Маассен¹⁰⁹¹ и Любек отсюда заключают об анологичной власти антиохийского епископа ко времени никейского собора. Основанием такого воззрения являются, как известно, слова в 6-и Никейском каноне: «подобно и в Антиохии, и в иных областях да сохраняются преимущества церквей»· Что именно такая власть принадлежала антиохийскому епископу уже ко времени никейского собора, это по мнению названных ученых доказывают нижеследующия данные:

1. Канон 2-ой константинопольского собора 381 года, из которого, по мнению Маассена¹⁰⁹² и Любека¹⁰⁹³, совершенно ясно выступает патриаршее достоинство и власть антиохийского иерарха в отношении всегр диэцеза Востока.

2. Послание св. Иеронима к Паммахию от 396 года, в котором св. отец, упрекая епископа Иоанна иерусалимского за то, что он, помимо антиохийского епископа, представил свой спор с Епифанием кипрским и монахами из-за Вифлеема на разсмотрение александрийского епископа Феофила, между прочим пишет, что Кесария есть метрополь Палестины, а Антиохия – всего Востока¹⁰⁹⁴.

и 3. Послание папы Иннокентия I к Александру антиохийскому от 415 года, где папа, защищая высшую власть антиохийского иерарха, свидетельствует, что никейский собор поставил церковь антиохийскую не над провинциею, но над диэцеэом¹⁰⁹⁵.

Отсюда, по Маассену и Любеку, следует, что иерархическое положение и права у антиохийского епископа те же, что у его александрийского коллеги. Различие между ними заключается лишь в том, что александрийский иерарх посвящал как митрополитов, так и всех епископов своей области, тогда как антиохийскому епископу принадлежало посвящение одних митрополитов, но не подчиненных им суффраганов. Последние, как это явствует из послания Иннокентия I получали посвящение от своих митрополитов, но с ведома и согласия Антиохии. Кроме того антиохийский епископ имел право созывать на общий собор всех подчиненных ему иерархов, а также в важных случаях нормировать их поведение и деятельность точными правилами¹⁰⁹⁶.

Приведенными аргументами, по мнению Маассена и Любека, совершенно ясно доказывается патриаршее достоинство епископов александрийского и антиохийского. Посмотрим, так ли это.

Ко времени никейского собора высшая церковная власть в Италии как мы видели, принадлежала римскому епископу. Во всей этой области, разделенной Диоклетианом на 17 гражданских провинций¹⁰⁹⁷, он один имел право созывать собор и председательствовать на нем, а также совместно с ним избирать и посвящать всех италианских епископов. Таким образом по своему характеру это была власть митрополичая. Других высших епископов, которым бы к этому времени принадлежала подобная власть, в Италии не существовало. Таким образом римский епископ был единственным митрополитом Италии и прилежащих островов.

Таково было правовое положение римского епископа.

В каноне шестом никейского собора, мы знаем, проводится аналогия между правовым положением александрийского и римского епископов: «Да хранятся древние обычаи, принятые в Египте и в Ливии и в Пентаполе, дабы александрийский епископ имел власть над всеми сими. Понеже и римскому епископу сие обычно». Из грамматического смысла канона следует, что «сие» по своему содержанию совершенно тождественно с властью александрийского епископа «над всеми сими». Аналогия эта до того ясна, что не требует никаких комментариев. Но римский епископ ко времени никейского собора, как мы видели, осуществлял митрополичую власть. Отсюда по аналогии прямо следует, что именно такая же власть утверждается Никейским собором и за александрийским епископом в принадлежащей ему области. Другого быть не может. Канон совершенно ясно и точно формулирует свою мысль. Как для Иринея, так и для отцов Никейского собора устройство римской церкви и власть ее епископа образец для всей церкви. Раз в Италии не было митрополитов, отсюда по аналогии можно заключить, что их не было и в области александрийского епископа. Против этого возстает Любек. Он признает несуществование института митрополитов в Италии, но не может допустить этого в отношении Египта. По его мнению, ко времени никейского собора в области александрийского епископа митрополичее устройство было проведено. Но как примирить это видимое противоречие? Любек поступает просто¹⁰⁹⁸. Вопреки грамматическому смыслу канона, вопреки мнению всех величайших авторитетов, как-то Бевериджа¹⁰⁹⁹, Фан-Эспена¹¹⁰⁰, Маассена¹¹⁰¹, Гефеле¹¹⁰² и т. д. он не видит в словах 6-го никейского канона аналогии между положением римского и александрийского епископов. По его мнению, здесь есть только некоторое сходство. «Власть над всеми сими» александрийского епископа, по толкованию Любека¹¹⁰³, это есть ничто иное, как право утверждать и посвящать не только митрополитов, как были в Антиохии, но также и простых епископов в нескольких гражданских провинциях, именно в Египте, Фиваиде, Ливии и Пентаполе. Под властью римского епископа не было митрополитов, но он также посвящал епископов в нескольких гражданских провинциях, именно в провинциях средней и южной Италии. Вот это внешнее сходство и имел де в виду собор в каноне шестом¹¹⁰⁴. По нашему крайнему разумению утверждать так, это итти против ясных слов канона. Не признавать аналогию там, где она есть, это, значит, не толковать, а распинать канон. Сравнение, справедливо говорит Лэнинг¹¹⁰⁵, имеет смысл только тогда, когда сравниваемые отношения свойственны обоим субъектам и только им одним. В прежнее время, доказав существование митрополитов в Египте, отсюда выводили существование митрополичего устройства в Италии и обратно¹¹⁰⁶. При ясном смысле канона другого логического вывода сделать нельзя. Ныне дознано, что митрополитов в области римского епископа не было. Значить их не было и в Египте. Третьего быть не может и это тем более, что существование самых митрополитов ко времени никейского собора в Египте вышеприведенными нами аргументами Любека нисколько не доказуемо.

Мы не будем подробно останавливаться на первых двух аргументах, представленных Любеком в пользу защищаемой им теории. Сами по себе никейские подписи никоим образом не могут служить доказательством существования митрополитов в области александрийского епископа. Как мы видели нет почти двух списков, которые в отношении Египта совпадали между собою во всех частях. Наиболее соответствует историческому положению вещей коптский список: в нем нет по крайней мере тех анахронизмов, которыми исполнены – и что замечательно только в отношении одного Египта – все прочие списки отцов никейского собора. Но он значительно отличается как по числу провинций (знает только Египет и Ливию), так по порядку подписей от всех других списков и возможного автентического списка, воспроизведенного Гельцером¹¹⁰⁷. Это именно обстоятельство заставляет того же Любека относить этот список к позднейшему времени и видеть в нем следы деятельности александрийского собора 362 года¹¹⁰⁸. Исключив этот список из которого кстати наиболее ясно видно несовпадение гражданского и церковного деления в Египте, мы вслед за Любеком¹¹⁰⁹ будем иметь в виду главным образом список Гельцера. Несмотря на исправления, провинциальное деление здесь не соблюдено: Схедия, лежавшая в Египте, также систематически означается метрополем провинции Фиваиды, как Антипирг, находившийся в нижней Ливии, помещается в Пентаполе (верхней Ливии)¹¹¹⁰, а подпись Секунда птолемаидского – в ряду епископов Египта¹¹¹¹. О соответствии между гражданскими и церковными метрополями, мы не будем и говорить. Несовпадение их в Египте – общее правило¹¹¹², из которого исключение составляет одна Александрия¹¹¹³. Само собою, число различий между церковным и гражданским делением значительно возрастет, если мы признаем и признаем совершенно правильно деление этой страны, согласно с веронским перечнем на пять гражданских провинций Aegyptus Iovia, Aegyptus Herculia, Thebais, Libya inferior и Libya superior с городами Александрией, Пелузией, Птолемаидой, Паратонией и Созусой¹¹¹⁴.

Также нфдоказателен и второй аргумент Любека. Одив факт существования во времена Афанасия ста епископов не дает еще права, по нашему мнению, заключать а priori, чтобы такая масса не могла непосредственно подчиняться александрийскому епископу, а нуждалась необходимо в митроноличей организации. Наши источники и между прочим творения св. Афанасия систематически молчат о какой либо посредствующей инстанции: вевде в них выступают исключительно александрийский иерарх и простые епископы. Против предположения Любека а priori можно укааать на историю развития церковной власти в других странах. Всюду, где являлись митрополиты, напр., Сирия, Малая Азия и др., церковная власть не достигала такой силы, как в тех странах, в которых, как наприм., Италия, посредников между простыми епископами и высшим иерархом как раз не было. Впрочем, это само собою понятно. Всякие союзы епископов, охраняя права союзников, препятствуют росту центральной церковной власти и рано или поздно вступают с нею в конкуренцию. Лучшим примером этого является история северно-италианских митрополитов¹¹¹⁵, а также дело того же Мелетия, если только стать на защищаемую Любеком точку зрения об архиепископском достоинстве этого епископа. Впрочем слабость этого аргумента сознает и сам Любек, признавая возможным существование союзов епископов, не на провинциальной, а на какой-нибудь другой почве¹¹¹⁶ – предположение, которое, при отсутствии исторических данных и при некоторой фантазии, может нас надолго удалить от истины.

Столь же слаб и недоказателен, как два предыдущие, также и третий аргумент Любека в пользу своей теории. Как это доказал Гефеле в своей знаменитой «Истории соборов», Епифаний кипрский по вопросу о Мелетии и мелетианах не только не надежный, но даже прямо не верный источник¹¹¹⁷. В виду этого доказывать существование митрополитов в Египте на основании свидетельства Епифания представляется в высшей степени рискованным. Так по крайней мере посмотрел на этот аргумент и Маассен. «Хотя известие Епифания совершенно ясно доказывает существование митрополичего устройства в Египте в период до Никейского собора, тем не менее мы, говорит названный ученый, естественно против этого». Дело в том, что во времена Мелетия титула «архиепископ» вообще не существовало¹¹¹⁸, почему ясно, что Епифаний следует словоупотреблению своего времени¹¹¹⁹. Но если даже дать полную веру известию Епифания о Мелетии, то это, по мнению Пихлера, вело бы прямо к противоположному выводу, потому что во времена Мелетия употреблялось только имя митрополит, но не архиепископ. Почему же, говорит Пихлер, для обозначения митрополичего достоинства Епифаний употребил титул, который прежде только раз был дан св. Афанасием александрийскому епископу и которым сам Епифаний называет бывшего во времена Мелетия александрийским епископом Петра со знаменательным пояснением: «все александрийския (египетския) церкви стоят под одним архиепископом»? То самое обстоятельство, что выдающийся епископ из подчиненных александрийскому иерарху назван, как и последний, архиепископом, служит ясным доказательством, что в те времена в Египте не существовало митрополитов¹¹²⁰. Более сериозны аргументы, представленные Маассеном¹¹²¹ и заключающиеся в известиях Синезия о перемещении епископа Сидерия в Птолемаиду для управления митрополичею церковью.

Здесь невольно являются два возражения 1) существование древнего обычая, запрещавшего переход из одной церкви в другую, обычая, безусловно известного в Египте, так как через семь лет после смерти св. Афанасия александрийский епископ Тимофей, основываясь на этом обычае, низвергнул с константинопольской кафедры Григория Богослова, посвященного, как известно, в епископа Созимы¹¹²² 2) неясность выражения митрополичая церковь, так как в IV веке метрополем Пентополя была не Птолемаида, а Созуса (Аполлония)¹¹²³. Поэтому если ко времени Синезия (410–414) Птолемаида сделалась метрополем, а птолемаидская церковь была облечена митрополичими правами, то отсюда нельзя заключать, чтобы тоже самое было во времена Афанасия, а тем более в эпоху предшествующую никейскому собору¹¹²⁴. Вообще, по мнению Пихлера, о Синезии еще с большим правом, нежели об Епифании можно сказать, что он в отношении своей церкви выражался языком своего времени¹¹²⁵. Все, что можно вывести из фактов, представленных Синезием и Епифанием, доказывает, по мнению Зома¹¹²⁶, только то, что к началу V века митрополичее устройство существовало в Египте. Но и это устройство было настолько бесцветно и не выразительно, что только с натяжкою может быть подведено под известное нам общецерковное митрополичее устройство. Лучшим доказательством этого служит митрополичая, так сказать, деятельность того же Синезия, насколько она выступает перед нами в его письмах. Защитники митрополичего устройства египетской церкви обращают внимание главным образом на два факта, упоминаемых письмами 67-м и 76-м. Первым является разбор, по поручению александрийского епископа Феофила, спорного дела между Павлом, епископом ериерским, и Диоскором, епископом дарданисским, из-за участка земли, находящагося близ деревни Гидракс. Разсмотрев на месте спор между двумя епископами, Синезий, по-видимому, не без содействия нескольких епископов, прибывших в эту деревню, привел дело к полюбовной сделке. Незначительность места, а также краткий срок пребывания Синезия в деревне (четыре дня) заставляют предполагать, по мнению Маассена, что здесь мы имели дело с собором, созванным специально Синезием для разбора этого дела¹¹²⁷.

Второй факт более важен. О нем мы кратко уже говорили. Он заключается в письме 76-м. Изложив весьма подробно об избрании в присутствии его и двух епископов жителями Ольбиаты в епископа некоего Антонина н указав на прекрасныя качества последнего, Синезий просит Феофила о посвящении новоизбранного в епископа, присовокупляя со своей стороны: φέρω κᾴγὼ τὴν ἐμαυτοῦ ψῆφον ἐπὶ τὸν ἂνδρα или как переводит Любек, дает на это свое полное согласие¹¹²⁸. Отсюда, по мнению Маассена и Любека явствует, что здесь вдеть речь ни о чем ином, как о праве утверждения – κῦρος, праве, признанном никейским собором, как conditio sine qua non митрополичей власти.

Этими двумя фактами, по мнению названных ученных, митрополичая власть в Египте доказывается с полною очевидностью.

Мы лично согласиться с этим не можем.

По нашему крайнему разумению деятельность Синезия в качестве председателя соборов ни откуда не выступает. Многочисленные письма Синезия хранят полное молчание об этой стороне митрополичей власти, хотя нодробно говорят наприм., о собрании пресвитерия города Птолемаиды для отлучения начальника провинции Андроника. Что же касается факта, указанного в письме 67-м, то он ничего не доказывает. Любек вполне правильно говорит, что здесь идет речь о совершенно случайном съезде ближайших епископов¹¹²⁹.

Таким образом от всей митрополичей власти в руках Синезия было одно право утверждения епископского избрания, χῦρος. По Маассену это право главное в митрополичей власти. Раз есть это право, есть и митрополичая власть. Центр тяжести таким образом лежит не в праве посвящения, а именно в этом праве. Но принадлежало ли это право египетским митрополитам, это большой вопрос. Единственным доказательством для этого являются, как известно, слова Синезия: φέρω κᾴγὼ τὴν ἐμαυτοῦ ψῆφον ἐπὶ τὸν ἄνδρα. Но эти слова весьма двусмыслены: ψῆφος – камешек, черепок, который подавался при голосовании, ψῆφον φέρειν – подавать голос¹¹³⁰ или по Гефелф – предлагать кандидата при епископском избрании¹¹³¹. Не значить ли это, что Синезий, присутствовавший, как мы видели, вместе с двумя другими епископами, при избрании Антонина просто подал за него голос. В пользу этого толкования говорит то обстоятельство, что χῦρος спокон веков принадлежал александрийскому епископу. В подтверждение этого мы можем представить целый ряд доказательств. Древнейшим из них является уже цитировавшееся нами письмо четырех заключенных в темницу египетских епископов. Последние упрекают, как известно, Мелетия не за то, что он посвящает епископов, но именно в том, что он делает это без согласия александрийского епископа Петра. Также точно на это смотрел и великий никейский собор. В своем послании в Египет, как мы видели, он прямо пишет: «Если кто из церковных священнослужителей умрет: то на место умершего могут быть допускаемы и недавно присоединенные к церкви (мелетиане), если только они окажутся достойными, и если изберет их народ, впрочем с согласия и утверждения епископа алепсандрийскаго». Отсюда ясно, что для получения епископского сана требовалось 1) избрание народа и 2) согласие и утверждение александрийского епископа. Так было не только в Египте, но и в других странах. В подтверждение этого мы сошлемся на один чрезвычайно любопытный документ, относящийся к Фиваиде, т.-е. как раз провинции, неподчинявшейся, по мнению Маассена и Любека, непосредственно александрийскому епископу. Документ этот приводится св. Афанасием в его «анологии» и заключается в следующем:

«Афанасию, блаженному папе, Арсений, епископ града Ипселитов, состоявшего некогда под ведомством Мелетия, вместе с пресвитерами и диаконами, желает премного радоваться о Господе.

Целуя мир и единение со вселенскою церковью, в которой ты предстательствуешь и решившись по древнему чину подчиняться церковному правилу, пишем к тебе, возлюбленный папа, и во имя Господа давая обет – не иметь более общения с теми епископами, пресвитерами и диаконами, которые пребывают еще в расколе и не примиряются со вселенскою церковью, – не соглашаться на то, что вздумают постановить на соборе, – не посылать к ним и от них не принимать мирных посланий, и без воли, изъявленной тобой, епископом митрополии, не произносит никакого определения ни об епископах, ни о каком другом общем церковном постановлении, но покорствовать во всем предначертанным правилам, по примеру епископов Аммониана (епископ Латоны или Антиноэ), Тирана (епископ Антиноэ) и Плусиана (епископ в Ликоне) и прочих епископов; сверх того просим твою доброту отписать в нам, а равно и сослужителям нашим, что мы уже, по сказанным ваше определениям, состоим в мире с вселенскою церковью и в единении с местными епископами»¹¹³².

Из этого прошения делается ясным, что 1) Александрия была также церковной митрополией Фиваиды, 2) митрополита в Фиваиде¹¹³³ в то время не существовало, иначе на него была бы сделана ссылка Арсением, между тем, как последний приводит имена ближайших к нему, верных Афанасию, и по-видимому старейших епископов Латоны, Антиноэ и Ликопа, 3) право утверждения κῦρος, принадлежало именно александрийскому епископу Афанасию, почему Арсений и обещается «без воли Афанасия, епископа митрополии, не произносить никакого определения об епископах», 4) единение с местными епископами (Фиваиды) зависело от воли Афанасия.

Ответ на последнюю просьбу Арсения можно найти в 19-м праздничном послании от 347 года. Здесь св. Афанасий пишет епископам своей области: «Почел я за необходимое довести до сведения вашего и то, что касается поставления тех епископов, которые определены на места наших покойных сотрудников, дабы вы знали, к кому вам писать и от кого получать ответные послания. Итак определены: в Сиене вместо Ниламона – Ниламон, в Латоне, вместо Аммония – Мазис, в Коптосе вместо Феодора – Псенозирис, в Паносе, поскольку Артемидор по причине старости и слабости сил просил об этом, определен при нем Арий, в Ипсале – Арсений, после того, как он снова приобретен для церкви, в Ликоне вместо Плусиана – Евдемон, в Антиноэ вместо Аммония и Тиррана – Арион, в Оксиринхе вместо Пелагия – Феодор, в Никополе вместо Феоны – Аматос и Исаак, после их взаимнаго примирения, в Арсеноитиде вместо Сильванна – Андрей, в Просопонтиде вместо Серапаммона – Триадельф, в Диосфаки, что на берегу моря, вместо Серапаммона – Феодор, в Сайтоне вместо Нанесиона – Пафнутий, в Кеопсе вместо Анубиона – Феодор, а при нем Исидор, после того, как они снова приобретены церкви, в Сефронтиде вместо Потамона – Орион, в Клисме вместо Иакова – Тифанас, а при нем Павел, после того как он снова приобретен церкви»¹¹³⁴.

Итак ясно, что κῦρος принадлежал как раз александрийскому епископу во всей египетской области. Пентаполь в этом отношении не составлял исключения. Это видно из тех же писем Синезия. Сидерий, пишет последний, во времена Афанасия неправомерно сделался епископом палэбиским, εἰ μήτε ἐν Ἀλεξανδρείᾳ κατέστη μήτε παρὰ τριῶν ἐνθάδε καὶ εἰ τὸ σύνθημα τῆς χειροτονίας ἐκεῖθεν ἐδέδοτο¹¹³⁵. Иэ всего этого очевидно, что во всем Египте с Фиваидой, а также и в Ливиях не существовало никаких митрополитов во времена св. Афанасия.

Признанием права утверждения за александрийским епископом мы вместе с тем устраняем то куриозное объяснение, которое дает Маассен и Любек¹¹³⁶ канону шестому в отношении патриаршей и митрополичей власти, а именно, что при отсутствии утверждения со стороны местного митрополита посвящение епискона, совершенное александрийским иерархом, по смыслу канона должно признаваться недействительным. И это как раз в Египте, где по признанию того же Маассена власть александрийского владыки была безгранична¹¹³⁷.

Признав несуществование у египетских митрополитов права утверждения (κῦρος), являющегося как по Маассену, так и по Зому conditio sine qua non митрополичего достоинства, мы тем самым отрицаем существование митрополичей власти в Египте, по крайней мере во времена никейского собора. И кажется, на основании представленных данных имеем на то право. Деятельность Синезия дает, правда, некоторое право предполагать существование в начале V века по крайней мере в Пентаполе некоторой средней инстанции между александрийским архиепископом и верхнеливийскими епископами. При некоторой натяжке эдесь можно даже видеть зачаток митрополичих отношений, но отсюда, как это справедливо заметил Зом, нельзя еще делать вывода о временах Афанасия или тем более никейского собора¹¹³⁸.

К этому мы считаем нужным присовокупить, что таков же взгляд на этот предмет и православных ученых в лице покойных профессоров А. С. Павлова и В. В. Болотова¹¹³⁹. По мнению Павлова, тот бесспорный факт, что александрийский епископ и в позднейшие времена, когда он несомненно был уже патриархом, удерживал за собою право рукополагать всех вообще епископов (т. е. не только митрополитов, но и их суффраганов) во все подчиненные ему города и области, служит красноречивым свидетельством прежних отношений, когда иерарх Александрии был единственным митрополитом для всех египетских провинций, или, говоря словами 6-го никейского канона: «имел власть над всеми ими»¹¹⁴⁰.

В заключение мы остановимся несколько на аргументе, представленном в последнее время в пользу вышеизложенной теории Гарнаком в его сочинении: Die Mission und Ausbreitung des Christentums in den ersten drei Jahrhunderten». He высказывая решительно своего взгляда на канон 6-ой никейского собора, названный ученый, основываясь на одном выражении в церковной истории Евсевия о пентапольском епископе Василиде: «Βασιλείας ὁ κατὰ τὴν Πεντάπολιν παροικιῶν ἐπίσκοπος¹¹⁴¹, считает возможным допустить митроподичее достоинство сказанного епископа в виду того, что словом παροικία обыкновенно обозначается епископская община По нашему крайнему разумению, одного этого основания недостаточно. Словом παροικία обозначается обыкновенно, но не исключительно епископская община ¹¹⁴². Из сопоставления Eus. VII, 14: «Ξύστος... Δημητριανός, Φιρμιλιανὸς δὲ Καισαρείας τῆς Καππαδοκῶν, καὶ ἐπὶ τούτοις τῶν κατὰ Πόντον ἐκκλησιῶν Γρηγόριος καὶ ὁ τούτου ὰδελφὸς Ἀθηνόδωρος» и VII, 28: Φιρμυλιανός... Γρηγόριος δὲ καὶ Αθηνόδωρος ἀδελφοὶ τῶν κατὰ Πόντον παροικιῶν ποιμένες – явствует, что выражение παροικία Евсевием употребляется аналогично с ἐκκλησία. Между тем последним словом назывались также христианские общины, безусловно не имевшие епископов, наприм., ἐν μὲν οὖν τῷ Αρσινοῖτῃ γενόμενος, ἔνθα, ὡς, οἴδας, πρὸ πολλοῦ τοῦτο ἐπεπόλαζε το δόγμα, ὡς καὶ σχίσματα καὶ ὰποστασίας ὅλων, ἐκκλησιῶν γεγονέναι, συγκαλέσας τούς πρεσβυτέρους καὶ διδασκάλους τῶν ἐν ταῖς κώμαις ἀδελφῶν¹¹⁴³... Из этих слов, принадлежащих современнику Василида Дионисию Великому делается очевидно, что в то время в Египте существовали христианские общины, управляемые не только пресвитерами, но и учителями, и что для обозначения таких между прочим общин употреблялось выражение ἐκκλησία. Отсюда выражение τῶν ἐκκλησιῶν ἐπίσκοπος вовсе не обозначает обязательно митрополита. Напротив, так может называться также епископ, стоящий во главе нескольких христианских общин, управляемых пресвитерами. Это подтверждается и Евсевием, обозначающим таким способом епископов Емезы и Газы. Σιλβανὸς τῶν ἀμφὶ τὴν Εμισαν ἐκκλησιῶν ἐπίσκοπος... Σιλβανός ἐπίσκοπος τῶν ἀμφὶ τὴν Γάζαν ὲκκλησιῶν¹¹⁴⁴. То же можно сказать и про выражение παροικία, которым, подобно ἐκκλησία, обозначается не только епископская, но и всякая христианская община¹¹⁴⁵. В виду этого на основании одного выражения τῶν παροικιῶν ἐπίσκοπος заключать о митрополичем достоинстве известного лица вообще весьма рискованно, а в отношении Египта в особенности. По признанию самого Гарнака Египет был страною, в котором пресвитериальное устройство было правилом и где еще в IV веке существовали огромные общины, управляемые пресвитерами¹¹⁴⁶. Раньше мы уже познакомились с оригинальною формой церковного устройства Египта по номам. Во главе нома стоял епископ, в зависимости от которого находились все христианские общины нома. Такой епископ поэтому совершенно справедливо мог называться τῶν ἐκκλησιῶν или τῶν παροικιῶν ἐπίσκοπος. Так по крайней мере и называет Евсевий известных нам заключенных в темницу во времена Диоклетиана четырех епископов, именно Филея, Езихия, Пахомия и Феодора¹¹⁴⁷, хотя ни один из них не был митрополитом. Такая же форма церковного управления существовала и в Пентаноле. По крайней мере Синезий в своем 67-м письме сообщает, что во времена св. Афанасия жители двух небольших пентанольских городков Палебиска и Гидракса произвольно отложились от епископа ерифрского Ориона, которому принадлежали, и избрали себе отдельного епископа, именно уже упомянутого нами Сидерия. Отсюда ясно, что Орион или даже тот же Сидерий мог называться ἐπίσκοπος τῶν παροικιῶν. К этому надо присоединить еще кое какие соображения. Сделанная Гарнаком ссылка находится в 26 главе VII книги церковной истории Евсевия, в которой говорится о посланиях Дионисия Великого к разным лицам и между прочим посланиях против Савелия к епископу верфникской церкви Аммону и еще, по-видимому, к епископам Талесфору, Евфранору, Евпору и друг. Как известпо, ересь Савелия появилась в Птолемаиде пентапольской и здесь именно получила самое широкое распространение. По предположению Ле-Кэня епископом птолемаидской церкви был как раз во времена Дионисия вышеназванный Василид, с которым Дионисий был, как известно, в переписке. Вследствие этого является непонятным, почему ни в одном из своих писем к Василиду Дионисий ничего не говорит о наиболее жгучем для птолемаидской церкви вопросе, именно савелианстве, а занимается такими сравнительно невинными вопросами, как пост, празднование пасхи и т. д. Все это наводит на мысль, что Василид не был епископом Птолемаиды. Имея в виду, может быть, это обстоятельство и не зная наверное епископской кафедры Василида, Евсевий и выразился о нем ὁ κατὰ τὴν Πεντάπολιν παροικιῶν ἐπίσπος или как это выражение передано в армянском переводе (с древнего сирийского перевода) Евсевия: Bischof, der in Pentapolis war¹¹⁴⁸. Но если даже и допустить, что Василид был епископом птолемаидским, то отсюда еще нельзя заключить о его митрополичем достоинстве, так как во времена Дионисия гражданским метрополем Пентаполя была Кирена¹¹⁴⁹ и христианство в нее проникло, по преданию, раньше, чем в Птолемаиду¹¹⁵⁰.

Доказанное нами отсутствие митрополитов под властью римского и александрийского епископов во времена нивейского собора ниспровергает главный аргумент Маассена, Любека и других ученых в пользу патриаршего достоинства антиохийского епископа. Канон совершенно ясно говорит «подобно и в Антиохии (ὁαοίως δὲ καὶ Ἀντιοχείαν) и в других областях да сохраняются преимущества церквей». Частица ὁμιοίως, как это указывают Гефеле¹¹⁵¹, Зом¹¹⁵² и другие свидетельствует о полной тождественности иерархического положения антиохийскато епископа с римским и александрийским. Отсюда мы можем предположить, что, подобно последним, под властью антиохийского епископа не было митрополитов. Позднейшая диэцезальная система не была еще известна на востоке¹¹⁵³.

Иначе на этот предмет смотрит господствующее мнение, опираясь главным образом на канон второй константинопольского собора 381 года. Канон этот, утверждая ссылкой на никейские правила преимущества антиохийской церкви, ясно, по их мнению, доказывает патриаршую власть антиохийского епископа над восточными диэцезами во времена не только константинопольского собора 381 года, но и Никейского – 325 года.И эта именно власть была саннционирована Никейским собором в каноне шестом.

Нам кажется, это вовсе не вытекает из второго канона константинопольского собора 381 года.

В самом деле, это говорит канон 2-й?¹¹⁵⁴

«Областные епископы да не простирают своея власти на церкви, за пределами своея области и да не смешивают церквей, но по правилам александрийский епископ да управляет церквами токмо египетскими, епископы восточные да начальствуют токмо на востоке, с сохранением преимуществ антиохийской церкви, правилами никейскими признанных; также епископы области асийские да начальствуют токмо в Азии, епископы понтийские да имеют в своем ведении дела токмо понтийские области, фракийские – токмо Фракии. Не быв приглашены, епископы да не преходят за пределы своея области для рукоположения или какого-либо другого церковного распоряжения. При сохранении же вышеписанного правила о церковных областях, явно есть, яко дела каждыя области, благоучреждати будет собор тоя же области, как определено в Никеи. Церкви же Божии у иноплеменных народов долженствуют быть правимы, по соблюдавшемуся до ныне обыкновению отцов.»

Лучше канон этот переведен в Деяниях вселенских соборов¹¹⁵⁵:

«Областные епископы не должны простирать своей власти па другия церкви, вне своих областей, и смешивать церквей; но по правилам александрийский епископ должен управлять церковными делами только в Египте, а епископы востока начальствовать только в восточной церкви, с сохранением преимуществ церкви антиохийской, утвержденных никейскими правилами; также епископы азийской области да управляют церковью только в Азии, понтийское – только в понтийской области, и фракийское – только во Фракии. – Не быв призваны, епископы не должны переходить за пределы своей области, для рукоположения, или какого либо другого церковного распоряжения. При сохранении же вышеписанного правила о (церковных) областях, очевидно, дела каждого округа будет устроят окружной собор, как определено в Никее. – А церкви Божии, находящияся у иноплеменных народов, должны быть управляемы по соблюдавшемуся доныне обыкновению отцов».

Цель канона ясна и заключается в установлении известных пределов правомерной деятельности епископов и главным образом митрополитов в делах чужих церквей. Такими пределами являются существовавшие в гражданской администрации – диэцезы: Египет, Восток, Азия, Понт и Фракия. Но устанавливая границы деятельности епископов, собор не вводит ничего нового. Напротив все должно остаться по старому: «при сохранении же вышеписанного правила о церковных областях (τῶν διοικήσεῶν), очевидно, дела каждого округа (τὰ καθ’ ἑκάστην ἐπαρχίαν) будет устроят окружный собор (ἡ τῆς ἐπαρχίας σύνοδος), как определено в Никее». Что это значит, ясно видно из соборного послания отцов второго вселенского, константинопольского собора к Дамасу: «Относительно управления частных церквей, удержали силу, как вы знаете, прежний закон и определение святых отцов в Никее, т. е., чтобы в каждой области (ἐπαρχία) совершали рукоположение для пользы церкви областные епископы, а вместе с ними (если только они захотят) и сопредельные им. Согласно с этим законом и определением, управляются, как вы знаете, и прочия наши церкви»¹¹⁵⁶.

Приведенные слова не оставляют никакого сомнения, что внутренняя церковная организация не испытала никаких изменений. Высшей инстанцией по прежнему признается провинциальный собор епископов. Об иерархах с высшею властью над всем диэцезом, о рукоположении ими митрополитов во псем каноне нет ни слова. Таким образом организация провинции есть та, которая засвидетельствована правилами 4-м и 5-м никейского собора. Все управление находится в руках собора епископов и митрополита. Теперь мы понимаем канон: епископы азийской области да управляют церковью только в Азии, понтийские – только в Понтийской области, и фракийские – только во Фракии. То же должно было быть и на Востоке: «епископы восточные, говорит канон, да начальствуют только на Востоке, с сохранением преимуществ антиохийской церкви правилами никейскими признанных». Из противоположения церковного управления египетского диэцеза восточному (τοὺς δὲ τῆς ἀνατολῆς ἐπισκόπυυς), следует, что церковное управление в последнем отличалось от первого. В то время, как в Египте, по ясным словам канона, всеми церквами управлял один александрийский епископ, на Востоке должны были начальствовать «восточные епископы» сохраняя преимущества, признанныя за антиохийским епископом в Никее».

Из вышеприведенного соборного послания к папе Дамасу видно, что власть рукоположения как епископов, так и митрополитов во всех провинциях ему не принадлежала. Здесь «в каждой епархии совершали рукоположения епархиальные епископы, пригласив, если захотят и находят полезным, и соседних епископов».

Но в чем же тогда заключались преимущества антиохийского епископа, о которых говорит канон второй?

По нашему крайнему разумению, преимущества эти заключались во-первых, в том, что благодаря принадлежащему антиохийскому епископу, как третьему епископу всей церкви, преимуществу чести, он имел право занимать первое место на соборах между епископами Востока, а во-вторых, в том, что он имел в своем непосредственном управлении две гражданские провинции, именно Келе-Сирию и Augusta Euphratensis.

Как то, так и другое право мы можем подтвердить целым рядом свидетельств.

Как мы видели, еще в начале IV века антиохийский епископ занимал первое место на соборах апкирском 314 и неокесарийском 315–325 года. То же мы видим и позднее. Из известных нам соборов, имевших место после никейского собора, председательство принадлежало антиохийскому епископу на соборах антиохийском 341 года¹¹⁵⁷, филиппопольском 343 года¹¹⁵⁸ антиохийском 363 г.¹¹⁵⁹, константинопольском соборе 381 года и т. д. Вообще всюду на соборах, где только находился антиохийский епископ и не было александрийского, председательство принадлежало ему. То же самое можно наблюдать и в посланиях, исходящих от собора или известного круга епископов, наприм. послание к римской церкви, находящееся в письмах Василия Великого¹¹⁶⁰: всюду и везде имя антиохийского епископа стоит на первом месте, если, конечно, в числе подписывающих не было епископов Рима или Александрии. При таком общецерковном положении, понятно, само собою епископ антиохийский должен был занимать первое место на соборах епископов восточного диэцеза.

Этого мало. Антиохийскому епископу принадлежала высшая церковная власть не только в своей провинции, но и в соседней – Augusta Enphratensis. Что также и в этой провинции антиохийский епископ рукополагал не только митрополита, но и епископов, это мы узнаем от Феодорита. В своем письме к Мелетию Сергиопольскому он пишет о посвящении патриархом антиохийским Иоанном епископов в города Долих (Doliche), Варвазис (Barbasissus) и Сергиополь¹¹⁶¹. Хотя Феодорит возстает против этого, тем не менее можно думать, что Иоанн антиохийский действовал не произвольно, но опираясь на какой-нибудь правовой titulus. Ключ к этому дает сам Феодорит. В своей «Церковной истории» он сообщает, что во второй половине IV века «Самосат (главный город Коммагены) вполне зависел от Антиохии, почему ариане на место Евсевия (самосатского), не спрашивая жителей, поставил другого епископа, сначала Евномия, а затем Лукия»¹¹⁶². То же самое можно заключить из деятельности Мелетия, рукоположившего «в Иераполь – Феодота, и в ваш Кирр – Исидора»¹¹⁶³. Эти примеры указывают на то, что Augusta Euphratensis входила еще во второй половине IV века в состав непосредственно подчиненной антиохийскому епископу области и это тем более, что для этого времени мы не можем даже определенно указать церковную митрополию этой провинции. На втором вселенском соборе и в V веке митрополитом был епископ Иераполя, но было ли так и раньше, этого сказать нельзя¹¹⁶⁴. По крайней мере в третьей четверти IV века центром церковной живни этой страны был безусловно Самосат¹¹⁶⁵, епископ которого Евсевий занимал первое место после антиохийского епископа на антиохийском соборе 363 года, а также на этом же месте подписывался на всех актах того времени¹¹⁶⁶. Напротив, епископов Иераполя в это время как бы не существовало. Они находятся в стороне и не принимают никакого участия. Следствием этого является полная неизвестность епископского каталога Иераполя со времени никейского собора, когда епископ иерапольский Филотим является простым подручным Антиохии епископом, по 381 год¹¹⁶⁷.

Хорошей иллюстрацией изложенного нами предположении о существовании еще в IV веке прежних отношений между Augusta Enphratensis и Антиохией является замечательная солидарность религиозных воззрений у епископов этой провинции с господствующими течениями в антиохийской церкви¹¹⁶⁸:

Между тем ничего подобного мы не находим в соседних с нею провинциях, например в Месопотамии, также входившей в состав позднейшего антиохийского патриархата. Арианство антиохийских епископов нисколько не отразилось на богословском направлении мыслей иерархов этой провинции, что видно из нижеследующей таблицы.

Отсюда можно вывести, что даже в IV веке власть антиохийского епископа не распространялась на весь диэцез Востока¹¹⁶⁹.

Все изложенное нами служит доказательством того, что опора Маассена, Любека и других ученых на канон второй константинопольского собора 381 года не достаточна. Он, как мы видели, не только не доказывает их положения о высшей юридикционной власти над всеми диоцезами епископов Антиохии, Кесарии, Ефеса и Ираклии ко времени никейского собора, но, напротив, показывает, что даже во времена константинопольского собора 381 года, таким образом в конце IV века власть названных иерархов не простиралась еще на весь диэцез.

Правда с таким воззрением на канон второй константинопольского собора не соглашается Н. С. Суворов. Стоя на точке зрения Маассена, он ссылается на арабский парафраз названного канона¹¹⁷⁰, который вслед за александрийским епископом говорит в единственном числе об епископах Востока, Понта и Фракии¹¹⁷¹. Несмотря на это мы не можем разделить мнения уважаемого профессора. Дело в том, что арабский парафраз названного канона – произведение позднейшего времени (X–XIII в.).

Европейской науке парафраз канонов четырех первых вселенских соборов сделался известным благодаря Бевериджу, заимствовавшему его из малакитского собрания канонов пресвитера Иосифа, жившего в конце XIV века¹¹⁷² в свой Synodicon sive pandectae canonum под именем «Josephi Aegyptii prooemia et paraphrasis arabica in quatuor prior generalium conciliorum canones»¹¹⁷³. Парафраз этот заключает в себе 20 никейских канонов, 4 канона второго вселенского константинопольского собора 381 г.¹¹⁷⁴, 1 канон ефесского собора 431 г.¹¹⁷⁵ и 27 канонов халкидонского собора 451 г.

В виду отсутствия исторических данных представляется в высшей степени трудным определить, составлен ли этот парафраз прямо на арабском языке или же является переводом с другого какого-либо языка. Если он был написан прямо на арабском языке, то время его составления самое раннее X–XI век, так как древнейшее пользование арабским языком у христианских писателей встречается впервые спустя 300 лет после арабского завоевания¹¹⁷⁶. Вернее будет предположить, что он – произведение смешанного происхождения, составленное не одним лицом и не в одно время. Парафраз никейских канонов, по-видимому, есть перевод с сирийского языка. На это по крайней мере указывают как сирийская форма собственных имен, так и наименования месяцев. Парафраз в истинном смысле слова и ограничивается собственно никейскими канонами. По-видимому парафраз последних и был тем основным ядром, из которого позднее в подражание ему развилась вся «paraphrasis arabica in quatuor priorum generalium conciliorum». Когда именно был составлен на сирийском языке парафраз никейских канонов, за отсутствием данных мы сказать не можем. Во всяком случае он явился не раньше 84-х канонов Никейского собора, время появления которых относится Брауном к 410–489 гг., а Гефеле к IX веку¹¹⁷⁷. Будет вернее относить составление этого парафраза к позднейшему времени: на это указывает как слишком развитая практика в отношении епископского избрания (кан. 4) и суда (кан. 5), так и самый способ изложения, указывающий на значительную отдаленность для составителя времени никейского собора. Для доказательства сошлемся на канон 6-ой никейского собора:

Antique, consuetude, quam nos memw'amus, quamque atdiqui Patres commemorarunt, obtincat apud omnes, qui sunt iu Aegypto et Lybia et Peutapoli, sive Barca et Giebala, et reliquius istius civitatibus, quae episcopi Alexandria potestati subjiciuntur: et necesse est ut ei morem gerat, et ipse super omnes eorum potestatem habeat, propterea quod ille praeses est super synodum. Quemadmodum etiam episcopus Romae huic consuetudini adhaeret, et ei quoque necessarium est, ut potestatem habeat super regiones provindas ejus, et quidguid etiam ei (Botnae) adjacet: ut ei sit principatus super synodum in loquendo et principiendo super omnes istos praesules, atgue in sedendo etiam super eos. Et sit etiam ad praefectum Antiochiae pertinet, ut ipse praefecturam habeat super universae ipsius provincias, et sub ejus sint potestate centum qninquaginta ires episeopi et metropolitani; quoniam praefectus est region* Persiae et Orientis. Sic etiam metropolitani praeferantur omnibus suis episcopis. et episcopus ne fiat sine jussu metropolitani, et desiderio ipsius ac voluntate. Quod si quis alitor factus fuerit, modo praecipimus, et visum est synodo, ut omnino non sit; et ut synodo ejiciatur, nisi Patriarcha negotium ejus susceperit, ut cui principatu sest super synodum et quicumque episcopus fiat juxta quod praecipimus, voluntate metropolitani et voluntate synodi et side negotio ejus tumultus ant controversia in populo et hominum turba oriatur, respectus habeatur ad majorem et illustriorem hominum patrem et eorum in negotio ejus sententia admittatur: et supra thronum relinquatur, aut throno moveatur, cum eum sibi non gratum habet populus provinciae, et ei adversatur, aut alitor se gerit. Et hoc institutum semper obtineat¹¹⁷⁸.

Несмотря на полное умолчание о том, что требовало пояснения (наприм., καὶ ἐν ταῖς ἄλλαις ἐπαρχίαις τὰ πρεσβεία ταις έκκλησίαις) и велеречивое толкование того, что было и само по себе ясно (ср. кан. 4 и 5) парафраз никейских канонов пришелся по вкусу склонному в фантазированию востоку. Он был переведен на арабский язык и возможно вызвал подражания у других народов¹¹⁷⁹. Следствием такой популярности было появление где-нибудь на востоке и вероятно уже на арабском языке парафраза канонов еще двух соборов, именно константинопольского 381 года и халкидонского 451 года¹¹⁸⁰. В этом виде парафраз попал в Египет и был внесен в в так назыв. Богословскую энциклопедию Sams al Ri’asah Abu Ί Barakat Ibn Kibr¹¹⁸¹ хотя и с пометкой, что халкидонский собор осужден на востоке¹¹⁸². Дальнейшим развитием, по-видимому, уже в Египте явилось присоединение, взамен хадкидонского собора, весьма чтимого здесь ефесского собора 431 года¹¹⁸³. В таком виде, но с удержанием также и канонов хадкидонского собора, парафраз этот появился в собрании канонов Макария, жившего в половине ХIII века¹¹⁸⁴, а затем и пресвитера Иосифа¹¹⁸⁵, откуда заимствовал его Беверидж.

Не останавливаясь на парафразе канонов халкидонского собора, мало чем отличающихся от греческого подлинника, мы займемся парафразом канонов II-го вселенского собора.

Усвоив внешний прием своего сирийского коллеги умалчивать о том, что ему неизвестно (ср. отсутствие 5 кан. константинопольского собора 381 г.), но не обладая его знаниями, составитель арабского парафраза предлагает нам несколько видоизмененное и не всегда верное изложение содержания канонов константинопольского собора 381 года. Это хорошо видно из канона второго. Арабский составитель излагает его так:

He ясное представление об отношениях между диэцезами Азией и Востоком¹¹⁸⁶, а также такие выражения, как: «quod usque ad nostra haec tempora nova Roma appelletur» заставляют нас высказаться за весьма позднее появление арабского парафраза второго константинопольского канона. Впрочем, для ученых теологов-ориенталистов, как например профессор Вюрцбургского университета Оскар Браун¹¹⁸⁷, нет никакого сомнения, что арабский парафраз второго канона константинопольского собора 381 года есть ничто иное, как неумелое сокращение названного канона на сирийском языке:

De ordine cujusque provinciae et primatu debito (ecclesiis) Aegyptiorum et Antiochenorum, necnon Constantinopolitanae (nempe) magis civitatibus.

Episcopi ad Ecclesias extra ipsorum limites (διοίκησεις) quasi ad administrationem (illarum) ne transgrediantur, neque perturbent ac misceant ecclesias; sed jueta statutum canonum episcopus Alexandriae negotia Aegypti administret, et episcopi Orientis negotia Orientis tantum, servato honore collato a canonibus Nicaenis eccle-siae Antiochenae; atque episcopi provinciae (οιοικήσεως) Asiae negocia Asiae, episcopi Poutici negocia Ponti, Thraces negotia Thraciae. Episcopi aatem, si vocati non fuerint, ne transeant limites suos, sive ad ordinatones peragendas, sive ad administrationem aliarum rerum ecclesiasticarum. Si autem servatur canon de gubernationibus regionum et civitatum, evidens est in singulis eparchiis regimen exerceri a synodo eparchiae (synodo provincial!) quemadmodum decretum fuit Niceae. Ecclesias vero Dei in regionibus gentium barbararum sitas regere oportet juxta morem priorem, quern partes tenuere. Episcopo autem Constantinopoleos est honor (πρεσβεία της τιμής) post Romanum, eo quod ilia sit Roma nova».

Изложенный нами канон второй константинопольского собора 381 года, изданный Купером на сирийском языке, по рукописи, 501 года, в его Analecta Nicaena, и переведенный на латинский язык Аббелосом и Лами¹¹⁸⁸, служит, по нашему мнению, лучшим аргументом в пользу правильности вышеприведенного нами греческого текста названного канона и основанных на нем выводов.

Переходим к разбору других аргументов Любека.

Письма Иеронима и Иннокентия, по справедливому мнению Зома¹¹⁸⁹, для времени никейского собора никоим образом не могут служить доказательством. Изображая полное господство диэцезальной церковной системы и являясь справедливыми для своего времени, они противоречат фактам времени никейского собора. Как известно и письмо Иеронима и послание Иннокентия – оба говорят о том, будто никейский собор поставил антиохийского епископа во главе всего Востока¹¹⁹⁰ или как говорит послание Иннокентия, «super dioecesim suam, non super aliquam ргоуипсиаш». Но дело в том, что во времена никейского собора диэцез Востока простирался не только на все провинции позднейшего восточного диэцеза, но и на Египет¹¹⁹¹. Таким образом с точки зрения Иеронима и Иннокентия, ссылающихся на никейский собор, власть антиохийского епископа должна распространяться и на эту страну. Второю странностью является то обстоятельство, что оба эти писателя пишут и утверждают власть антиохийского епископа с запада. Это обстоятельство бросилось в глаза уже Бевериджу. «Места из св. Иеронима и Иннокентия, говорит он, ничего не доказывают. Оба эти писателя понимают под канонами никейского собора, каноны не никейского собора, а второй канон константинопольского»¹¹⁹². Правда против этого возражает Маассен, утверждая, что, во времена Иеронима и Иннокентия, каноны константинопольского собора 381 года не были еще рецепированы римскою церковью, почему они и не могли на них ссылаться¹¹⁹³. По нашему крайнему разумению, причина особого взгляда Иеронима и Иннокентия, возможно, кроется в особенной редакции шестого никейского канона, известной в то время на западе¹¹⁹⁴. Согласно большинства версий шестой канон никейского собора, читался тогда, по-видимому, так: Ecdesia Romana semper habuit primatum. Teneat autem et Aegyptus (Libyae et Pentapolis), ita, ut episcopus Alexandriae hornm omnium habeat potestatnm, quoniam et Romano epiecopo haec est consuetudo. Similiter autem et qui in Antiochia constitute est. Itaque et in ceteris provinciis privilegia salVa sint ecclesiarum.

Канон, признав первенство в церкви за римским епископом, ссылкой на последнего утверждает высшее положение епископов александрийского и антиохийского. Во время издания канона под словом «primatum», как это совершенно справедливо заметил Гиншиус¹¹⁹⁵ понимался не примат в современном католическом устройстве (правительственная власть вад всею церковью), но единственно преимущественное положение пред другими церквами, принадлежащее римскому епископу первенство. Это достаточно ясно видно из перевода на греческий язык латинской версии шестого канона, читанного на халкидонском соборе: ἡ ἐκκλησία ‘Ρώμης παντότε ἔσχε τάπρωτεῖα. Ἔχει τοιγαροῦν, καὶ ή Αἴγυπτος ὥστε τὸν ἐπίσκοπον Ἀλεξανδρείας πάντων ἔχειν ἔξουσίαν, ἐπειδὴ καὶ τῷ ‘Ρώμης ἐπισκόπῳ τοῦτο σύνηθες ἐστίν. ὁμοίως καὶ κατὰ τὴν Ἀντιόχειαν, καὶ ἐν ταῖς ἄλλαις ἐπαρχίαις, τὰ πρωτεῖα σωζέσθω ταῖς ἐκκλησίαις¹¹⁹⁶. Между тем в конце IV – в начале V века, когда писал Иннокентий, обстоятельства изменились и канону сообразно с этим, был дан иной смысл. Римский епископ в это время стал притязать на юрисдикционную власть над всею западной церковью. Вместе с тем должно было в его глазах измениться также положение Александрии и Антиохии. Согласно римской теории параллель их власти с властью римского епископа обозначала, что они не простые митрополиты (хотя и с властью над несколькими гражданскими провинциями), а так сказать высшие, митрополиты над митрополитами, каким был римский епископ в отношении западных митрополитов. Близкие отношения с Египтом, где александрийский епископ, действительно, был высшим епископом над целым диэцезом, при отдаленном знакомстве западных с делами и церковным устройством восточных, еще более подтверждали этот взгляд. Следствием всего этого было распространение этого воззрения и на антиохийского епископа, за которым никейский собор также нризнал τὰ πρωτεῖα. Но где – именно? Для Иеронима и Иннокентия ясно, что для всего востока, «totius Orientis» «super dioecesim, non super aliquam provinciam» хотя этот диэцез далеко не соответствовал восточному диэцезу времен никейского собора.

Между тем это воззрение было воззрением только запада. Восток о нем ничего не знал. Во всей первой половине IV века диэцезальное устройство было здесь совершенно неизвестно¹¹⁹⁷. Лучшим доказательством этого являются каноны антиохийского собора. Спустя 15 лет после издания шестого канона в Антиохии, резиденции одного из митрополитов с предполагаемыми правами высшей церковно административной власти, был собор, который со своей стороны издал несколько канонов по управлению церковными провинциями и следовательно, по мнению А. С. Павлова¹¹⁹⁸, имел все поводы к тому, чтобы в том или другом отношении выставить на вид особенные премущества антиохийского епископа, якобы утвержденные за ним никейским собором. Ничего подобного однако мы не находим в постановлениях антиохийского собора. Замечательно, что, подтвердив вообще древние права митрополитов (кан. 9. 19 и 20) собор ни одним словом не упоминает о высшей истанции, возвышающейся над обыкновенным провинциальным собором. Этого мало. Собравшиеся на собор епископы не думают даже проектировать такой высшей апелляционной инстанции, как диэцезальный собор. Напротив: «если какой либо епископ будет судим в каких либо винах и случится, что епископы той области (ἐπαρχία) будут разногласить относительно его дела, – одни будут считать подсудимого невиновным, а другие – виновным, то для устранения всякого сомнения святому собору угодно постановить, чтобы епископ митрополии, читаем мы в 14-м каноне антиохийского собора¹¹⁹⁹, пригласил некоторых других (епископов) из соседпей области, которые бы, вновь разсудив дело и разрешив сомнение, утвердили свое постановление вместе с епископами той области». И вот этот именно большой собор (μείζονα σύνοδον)¹²⁰⁰, а не собор диэцеза или патриарх, являются высшей и последней инстанцией для решения дел, как административных (кан. 13), так и судебных (кан. 12 и 14).

Также ничего не знают о диэцезальном соборе, как высшей инстанции над обыкновенным провинциальным синодом, соборы сардикский 348 года и лампсакский¹²⁰¹.

Вот что говорит сардикский собор:

Бан. 3-й: «Необходимо присовокупить и то, что никто из епископов не должен переходить из своей области в другую, в которой находятся свои епископы, за исключением только таких случаев, когда он будет позван находящимися в ней братьями, чтобы не подумали, что мы затворяем двери любви. Необходимо предусмотреть также и то, чтобы, если в какой либо области кто либо из епископов имеет дело с своим братом и со епископом, чтобы ни тот, ни другой из них не призывал в посредники епископов другой области. Бели же кто либо из епископов по какому либо делу окажется осужденным, и полагает, что он имеет не пустое, но справедливое основание снова возобновить суд, то, если вам угодно, почтим любовью память апостола Петра и постановим, чтобы, производившие суд писали в таких случаях епископу римскому Иулию для того, чтобы если нужно, снова был произведен суд соседними с тою областью епископами, и чтобы таких вторичных судей назначал он (Иулий). Если же обвиняемый не может доказать, что дело требует вторичного пересмотра, то приговора не уничтожать, но оставлять в силе то, что однажды постановлено»¹²⁰².

Кан. 5-й. «Если на какого либо епископа будет сделан донос и окрестные епископы, собравшись, низложат его, а он прибегнет к блаженнейшему епископу церкви римской, который захочет его выслушать и признает справедливым возобновить изследование дела о нем, то да благоволит (епископ Рима) написать епископам ближайшей области, чтобы они тщательно и внимательно разсмотрели все обстоятельства дела и произнесли о нем приговор по чистой правде. Если же кто либо потребует, чтобы еще снова было выслушано его дело, и по его просьбе римскому епископу благоугодно будет послать от себя пресвитеров, то он имеет власть, если признает за лучшее и сочтет нужным, послать таких лиц, которые бы судили вместе с епископами и заступали место того, кем посланы. – Если же он (римский епископ) признает достаточным изследование дела о подсудимом епископе и приговор о нем, то пусть поступит, как заблогоразсудится его мудрому хотению»¹²⁰³.

На той же точке зрения стоит и лампсаксий собор. Последний, читаем мы у Созомена (VI, 7) «положил утвердить мнение, что Сын подобен Отцу по существу... и веру, признанную в Селевкии и изложенную при освящении антиохийского храма, обнародовать по всей церкви, а тем, которых утверждающие, что Сын не подобен Отцу, низложили, возвратить епископские их престолы, так как они изгнаны из церквей незаконно м кто захочет их обвинять, тот сам подвергается равной опасности. Судьями же в этом случае должны быть православные епископы самой области и епархий соседственных собравшиеся в той церкви, где есть свидетели действий каждого»¹²⁰⁴. В данном случае усиленный соседними епископами собор являлся высшей инстанцией в отношении собора, низложившего данного епископа, не за религиозное иномыслие, а именно за преступление, вину.

Итак, все указанные нами соборы не знают высшей инстанции над провинциальным собором, усиленным епископами соседней церковной провинции. Это, кажется, ясно. А вот и подтверждение этого. «Быв низложен, «Кирилл (иерусалимский) послал апелляцию к низложившим его¹²⁰⁵ и требовал высшего суда, на что согласился и царь Констанций. Прибегнув к апелляции, как бывает в судилищах светских, Кирилл сделал это впервые и один из всех, вопреки обычаю и церковному правилу¹²⁰⁶. Следствием этого явилось рассмотрение его дела на селевкийсном соборе 359 года¹²⁰⁷.

Этο молчание соборов о диэцезальных синодах и незнание о них Кирилла иерусалимского, а также уже цитированные нами слова из послания константинопольского собора 381 года к папе Дамасу, вполне совпадающие с канонами антиохийского собора, устраняют всякое предположение о существовании во времена до никейского собора или установлении последним как диэцезальных соборов¹²⁰⁸, в качестве высшей судебной инстанции, так и патриархов или высших митрополитов с властью над целым диэцезом.

Что касается второго возражения против теории Маассена, то наиболее обстоятельно и весско защищает последнюю Любек, пользуясь всеми аргументами, которые когда либо приводились учеными за эту теорию¹²⁰⁹. В виду этого мы приведем объяснение Любека на слова шестого канона: «и в иных областях да сохраняются преимущества церквей» (καὶ ἐν ταῖς ἄλλαις ἐπαρχίαις τὰ πρεσβεῖα σώζεσθαι ταῖς ἐκκλησίαις).

Признавая правильным замечание Раушена¹²¹⁰, что никейский собор во всех своих канонах употребляет слово ἐπαρχία в смысле провинции, митрополичего округа, Любек в словах канона ἐν ταῖς ἄλλαις ἐπαρχίαις видит исключение из этого общего словоупотребления собора в виду того, что слово ἐπαρχία употреблялось у греков еще для обозначения комплекса провинций, примером чего – правда единственным – может служить наименование префекта Египта в одной надписи ἡγεμὼν τῆς ἐπαρχίας (scil Αἰγύπτου)¹²¹¹. В этом именно переносном смысле, слово это, думает Любек, употреблено также отцами никейского собора в каноне 6-м. Отсюда ясно, что «под церквами в иных областях (ἐπάρχιαις) надо разуметь не митрополичия церкви, как это думали Беверидж, Ланген, Раушен и другие¹²¹², а именно те, епископы которых в церковно-иерархическом отношении занимали преимущественное положение, подобное епископам Александрии и Антиохии.

Доказательством этого, по мнению Любека, являются как ссылка в каноне на Антиохию (ὁμοίως δὲ καὶ κατἀ Ἀντιόχειαν), так и общее соображение о полном излишестве канона в том случае, если бы в нем, после канонов 4-го и 5-го, еще раз санкционировалось митрополичее достоинство. Этого мало. Ту же самую мысль, читаем у Любека, ясно доказывает 82-е письмо Феодорита к Флавиану константинопольскому, где говорится, что отцы константинопольского собора 381 года в отношении диэцезов были солидарны с никейскими»¹²¹³. А так как отцы никейского собора о диэцезах могли говорить только в шестом каноне, то отсюда явствует полная солидарность помянутого канона со вторым каноном константинопольского и это тем более, что этот последний прямо говорит: «областные епископы не должны простирать своей власти на другие церкви, вне своих областей, и смешивать церквей; но по правилам александрийский епископ должен управлять церковными делами только в Египте, а епископы Востока начальствовать только в восточной церкви, с сохранением преимуществ церкви антиохийской, утвержденных Никейскими правилами;, также епископы азийской области да управляют церковью только в Азии, понтийские – только в понтийской области, и фракийские – только во Фракии». Отсюда по Любеку, ясно, что епархии, упоминаемые в 6-м никейском каноне и есть именно диэцезы Азии, Понта и Фракии. Но каких именно епископов разумеет шестой никейский канон? В каноне они не названы. Причина этого, по Любеку, ясна: в то время всякий знал, что надо разуметь под «церквами во иных епархиях». Но совершенно очевидно, что это епископы главных городов диэцезов, именно Ефеса, Кесарии каппадокийской и Ираклии. Эти епископы давно уже пользовались высшим положением в церкви не только благодаря важному политическому значению их городов, по также и в виду блестящей (?) славы их церквей¹²¹⁴.

По нашему разумению защита Любека исходит из ложного толкования слова ἐπαρχία. Олово это обыкновенно и во всех канонах никейского собора (по Любеку будто, кроме 6-го) употребляется в смысле провинции. Это первое и главное значение этого слова. Рядом с этим, по признанию самого Любека, это же слово употребляется весьма часто для обозначения этнографической единицы, местности, занятой известным народом, страны¹²¹⁵. Классическим, можно сказать, примером такого употребления названного слова является надпись на одной монете (III в.) Ταρσὸς μητρόπόλις τῶν ῆ ἐπαρχειῶν Κιλικίας, Ἰσαυρίας, Λυκαονίας¹²¹⁶. Имея в виду двоякое употребление слова ἐπαρχία мы будем совершенно последовательны, если признаем в приведенном Любеком примере: ἡγεμὼν τῆς ἐπαρχίας (scil. Αἰγύπτου) употребление этого слова именно в этнографическом смысле для обозначения страны Египта. То самое обстоятельство, что слово ἐπαρχία, кроме одного вышеприведенного примера, по признанию самого Любека, нигде более не встречается служит лучшим подтверждением нашего взгляда, что также и в данном случае идет речь о Египте, как особой стране. Впрочем слабость этого аргумента сознает и сам Любек, ваявляя, что с предложенным Раушеном толкованием слова ἐπαρχία можно было бы согласиться, если бы не существовало взгляда Маассена, Гефеле и других¹²¹⁷, что в каноне 6-м идет речь о высших митрополитах, занимавших положение подобное епископам Александрии и Антиохии¹²¹⁸. Между тем, кроме грамматического объяснения слова ἐπαρχία в пользу взгляда Раушена, можно сослаться на отцов ефесского собора 431 года, понимавших слово это в каноне 6-м, именно, в смысле простой провинции¹²¹⁹. Как известно в начале V века антиохийский епископ, опираясь на гражданскую власть, заявил притязание на утверждение и посвящение кипрских митрополитов. Против этого восстали киприоты и в 431 году обратились с просьбой в ефесскому собору, «чтобы, как по каноническому определению доныне, от начала со времен апостольских и в силу постановлений и правил святейшего и великого собора Никейского, кипрский собор оставался неприкосновенным и недоступным пронырствам и властолюбию» антиохийского епископа¹²²⁰. Следствием этой просьбы, на основании «правила св. отцов, собравшихся в Никее, которое охраняет изначальныя преимущества каждой церкви»¹²²¹, явилось признание автокефалии кипрской церкви, изложенное между прочим в следующих словах: так как «дело, о котором возвестил епископ Регин... есть нововведение, противное церковным постановлениям и правилам св. апостолов,... то предстоятели святых кипрских церквей будут сохранять неприкосновенным и ненарушимым, по правилам святых отцов и по древнему обычаю, свое право–самим производить рукоположение благочестнейших епископов»¹²²².

Из всего вышеизложенного вытекает, что слово ἐπαρχία в шестом каноне употребляется отцами никейского собора в том же смысле, как и в других канонах этого собора, т. е. в смысле одной гражданской провинции».

Столь же весски и другие аргументы, представляемые Любеком в защиту своей теории. Мы не будем здесь останавливаться на объяснении этим ученым слова ὅπως. Это мы сделаем в своем месте, где увидим, что сравнение это относится только к одному антиохийскому епископу. Пока мы опровергнем только возражение Любека, что канон 6-ой Никейского собора был бы совершенно излишен, если бы в нем шла речь, так же, как в канонах 4-м и 5-м, о простых митрополитах. По нашему мнению, такой вывод не правилен. Из того, что в первой части канона 6-го идет речь о митрополичей власти александрийского, антиохийского и других епископов вовсе нельзя выводить заключения об излишестве канона шестого. Напротив сам канон, противополагая епископов Александрии, Антиохии и других – простым митрополитом, ясно указывает, что положение первых чем-то отличалось. Но это отличие, как справедливо заметил еще Фан-Эспен¹²²³ и другие, относится не к правам, а именно к их положению. Каноны 4-ый и 5-ый вывели из существовавшей во время собора практики общее правило о соответствии гражданских провинций церковным с признанием в каждой из последних высшей церковной власти в лице провинциального собора епископов и митрополита. Н вот из этого общего правила, как это думал еще Фан-Эспен, собор в каноне 6-м указал исключения, заключавшиеся в привилегированном положении епископов александрийского и антиохийского, а также церквей «в иных областях» (ἐπαρχίαις). В чем заключалось привилегированное положение епископов александрийского и антиохийского мы видели, каковы были преимущества, признанные, по нашему мнению, собором за церквами «в иных областях» – это мы еще увидим.

Теперь переходим к главному аргументу Маассена и Любека, именно к письму Феодорита, которое ясно будто бы доказывает полную солидарность 2-го канона константинопольского собора 881 года с 6-м Никейским каноном.

По мнению Раушена, свидетельство Феодорита, будто константинопольский собор судил о диэцезах совершенно согласно с отцами никейского собора, само по себе, не имеет никакой исторической ценности¹²²⁴. Действительно, в половине V века святому собору, как на западе, так и на востоке¹²²⁵, усваивалась масса вещей, о которых великий собор и понятия не имел. К числу последних можно отнести также приписываемое ему создание церковного диэцезального деления. Мы, однако, не будем столь строги и посмотрим, что именно имел в виду Феодорит, говоря о согласии между отцами никейского и константинопольского соборов.

Приводимая Маассеном цитата находится в 86 письме б л. Феодорита к Флавиану епископу константинопольскому. В этом письме он жалуется и просит у Флавиана защиты против Диоскора, вторгшегося в диэцез антиохийского епископа. Такого рода деятельность была запрещена вторым каноном константинопольского собора 381 года. Но Диоскор, как и другие александрийские епископы, не признает этого канона. Отсюда ссылка Феодорита на никейский собор. Отцы последнего, ссылкой на древний обычай, утвердили высшую власть александрийского епископа над Египтом, Ливией и Пентаполем. Но что же сделал в отношении александрийского епископа константинопольский собор? Он только поставил точку над i. Из положения никейского собора: александрийский епископ да сохраняет свою власть, согласно древним обычаям, над Египтом, Пентаполем и Ливией, константинопольский собор против александрийского епископа выводит: пусть александрийский епископ, по правилам (ник. соб. кан. 6 и сард. соб. кан. 3), управляет церковными делами только в диэцезе Египта, другими словами в Египте, Ливии и Пентаполе. Этого мало. Эту же солидарность можно провести и дальше. Высшей инстанцией в каждой провинции никейский собор признал собор епископов. То же самое говорит и константинопольский собор: «дела каждого округа должен устроять окружлый собор, как определено в Никее». И вот этот именно собор и епископы его составляющие должны заниматься только своими делами, а в чужие без приглашения не вмешиваться. Это положение, высказанное уже отцами сардинского собора (кан. 3), константинопольский собор, направляя острие своего канона против александрийского епископа, в отношении других епископов сам уже развивает так: «а епископы Востока должны начальствовать только в восточной церкви, также епископы азийской области– только в Азии, понтийские – только в Понте, и фракийские – только во Фракии». На этой же точке зрения (хотя и не без противоречия самому себе, так как ищет вмешательства константинопольского епископа в диэцез антиохийского епископа) стоит и блаж. Феодорит: Диоскор не признает запретов константинопольского собора; но ведь никейский собор в отношении александрийского епископа судил вполне согласно с отцами Никейского собора, признавая его власть только в Египте. В действительности здесь только внешнее сходство. Канонами 4–6 отцы никейского собора утвердили за каждым высшим епископом принадлежащую ему по обычаю власть над одною (митрополиты) или несколькими (Рим, Александрия и Антиохия) гражданскими провинциями. Отсюда однако вовсе не следует, чтобы никейский собор тем самым запретил епископам одного диэцеза вмешиваться в дела чужих диэцезов. Этот вывод, на основании, может быть, 3-го сардикского канона был сделан самим константинопольским собором и вовсе не следовал из канонов никейского собора. Что это так, подтверждением этого является отказ в признании второго константинопольского канона, как в Риме, так и в Александрии. Отсюда можно видеть, что свидетельство Феодорита не может служить доказательством существования церковно-диэцезального деления во времена никейского собора. Цель его – защита себя от нападений Диоскора, а в виду отрицания последним второго константинопольского канона желание своеобразно вывести из правил никейского собора (если только Феодорит под ними не понимал правил сардикского собора), то, чего в них не заключалось, именно запрещения епископам одного диэцеза вмешиваться в дела чужих диэцезов.

Вместе с этим падает один из главных аргументов Любека, что под «епархиями» кан. 6-го должно разуметь гражданские диэцезы Понта, Азии и Фракии с епископами Кесарии, Ефеса и Ираклии во главе, и это тем более, что тот же самый Феодорит в своей «Церковной истории» не только ничего не знает о высшей власти над всем диэцезом выше указанных епископов, но прямо, вполне согласно со словами второго константинопольского собора говорит: «Иоанн Златоуст имел попечение не только о своем городе, но и о всей Фракии, которая разделена была на шесть епархий, даже о целой Азии, управлявшейся одиннадцатью (?) начальниками, да и всю Понтийскую область украшал он теми же законами, хотя в ней было столько епархий, сколько и в Азии»¹²²⁶.

Кроме этих общих соображений мы приведем еще ряд свидетельств, ясно указывающих, что епископы Ефеса, Кесарии и Ираклии вообще не обладали высшею властью над всем диэцезом не только в период до никейского собора, но и много позднее.

Между названными высшими епископами в до никейский период еще можно признавать некоторое высшее положение за одним только епископом Ефеса.

Посмотрим, какова была его власть.

Как мы уже знаем, между всеми церквами бывшего царства Атталидов существовала некоторая духовная близость благодаря общим воспоминаниям о высшем руководительстве этих церквей ап. Иоанном. Не мало этому содействовало также продолжительное пребывание всех этих стран под властью одного гражданского начальника – именно проконсула Азии. Эта связь церквей была чисто морального характера и на устройстве не отражалась. Напротив, те факторы, которые действовали везде, привели, как мы знаем, и здесь к образованию, на почве этнографических особенностей населения, нескольких митрополичих округов, именно Ионии (провин. Asia proconsularis), Лидии, Фригии, Карий и Мизии с епископами Ефеса или Смирны, Сард, Иераполя или Лаодикии, Антиохии (Тралл) и Кизика во главе. Каждый из этих митрополитов в пределах страны осуществлял, совместно с собором, высшую церковную власть и представлял последнюю инстанцию. Высшей власти в правовом смысле над каждым из этих митрополитов не существовало. Правда, во всякое время между ними выделялся кто-нибудь один, который, благодаря своим личным качествам, пользовался в глазах всех их высшим духовным авторитетом. Во II веке мы хорошо можем проследить переход этого нравственного авторитета от одного азийского иерарха к другому. После кончины ап. Иоанна вплоть до второй половины II века высшее положение во всей Азии принадлежало бесспорно Поликрату смирнскому. Он был духовным центром всей антиохийской церкви. Разъяренный народ, требуя его казни, так и кричал: «Он – учитель Азии, отец христиан, истребитель наших богов». После его смерти светоч азийской церкви на некоторое время меркнет. Но вот в восточной части этой огромной гражданской провинции является монтанизм. Против него поднимается Аполлинарий иерапольский¹²²⁷ (бывший в это время; весьма возможно, митрополитом Фригии)¹²²⁸ и захватывает в свои руки высшую моральную власть. Он всюду является, везде борется и собирает соборы. Главнейшим из этих соборов был собор иерапольский, на котором под председательством Аполлинария собралось 26 епископов, осудивших лжепророков Монтана и Максимиллу. Вскоре после этого разгорается спор с Римом по поводу празднования пасхи. В это время борцом и защитником апостольской традиции является Поликрат ефесский. Он становится на время духовным центром и выразителем мнения всей Азии; Этот спор не привел ни к какому соглашению и для Азии окончился отлучением ее Римом. Несмотря на общее несочувствие со стороны всей церкви этой суровой мере, отлучение азийской церкви осталось в силе и продолжалось вплоть до никейского собора. В истории азийской церкви наступает темный период. Ее будто не существует. На всех соборах III и начала IV века, охватывавших епископов различных провинций и обсуждавших касающиеся всей церкви дела, мы не встречаем епископов Азии. Впрочем здесь мы должны оговориться. Как это можно видеть из соборных актов и подписей епископов круг этот заключал с себе только епископов Ионии, Лидии, Карии и, может быть, Мизии. Однако и в этом круге ни откуда не видно, чтобы высшая власть над всеми этими провинциями принадлежала ефесскому епископу. Напротив, в списках отцов никейского собора каждая из этих провинций рассматривается как самостоятельное целое. Отсюда можно думать, что ефесский епископ не имел над ними никакой высшей правовой власти. Из обычного титулования его – митрополит, епископ митрополии¹²²⁹, скорее можно заключить, что он был обыкновенным митрополитом, отличавшимся от своих коллег разве своим почетным положением, заключавшимся в том, что ему принадлежало, может быть, преимущество чести в ряду епископов и митрополитов ближайшего района, но не дальше, так как наприм. в отношении епископа Кесарии каппадокийской он занимал второе место¹²³⁰, а в одном из актов ефесского собора подпись его поставлена даже после митрополита анкирского. Невысокое его духовное положение, являвшееся следствием частью невысокого образования ефесских иерархов¹²³¹, частью вечных внутренних раздоров и распрей, может быть, доказана также и тем обстоятельством, что многие важные догматические и общие вопросы на вселенских соборах¹²³² рассматривались в его отсутствие, чего мы не наблюдаем в отношении действительно преимущественных епископов Александрии и Антиохии. То же, по нашему мнению, доказывает полное отсутствие каталога ефесских епископов в церковной истории Евсевия, Сократа, Созомена и Феодорита¹²³³. Что духовный авторитет ефесского епископа не простирался дальше трех вышеназванных нами стран, это можно заключить из церковной самостоятельности других входивших в состав азийского диэцеза митрополичнх округов.

Уже Ле-Кэнь и Вильч принуждены были сознаться в том, что высшая власть ефесского епископа над Писидией, Ликией и Ликаонией ничем не может быть доказана¹²³⁴. То же можно призвать и в отношении Памфилии и Фригии.

Ле-Кэнь доказывает подчиненность Памфилии власти ефесского епископа единственно ссылкой на церковного историка VII века Иоанна¹²³⁵. Но можно ли на основании этой позднейшей ссылки, неизвестно о каком времени трактующей (в 470 году ефесский экзархат был восстановлен Василиском¹²³⁶, а Иоанн – монофизит) – судить о подчиненности Памфилии ефесскому епископу в период до никейского собора – это большой вопрос и это тем более, что все имеющиеся у нас данные говорят как раз противное. Первым таким фактом является участие митрополита Памфилии Епидавра на анкирском соборе, на котором между прочим не присутствовало ни одного епископа из собственно азийской провинции¹²³⁷. Вторым – собор в Сидии в Памфилии в 383 году под председательством Амфилохия иконийского, причем об епископе ефесском не было даже и речи¹²³⁸. Что также и в этот период епископы Памфилии были независимы от Ефеса, в этом убеждают нас систематические указания Афанасия Великого на Памфилию¹²³⁹, как страну православную, чего не могло бы быть, если бы страна подчинялась в это время Ефесу, где с 325 года господствовали ариане. Этого мало. Повидимому, даже в V веке митрополиты Памфилии рукопологались и низлагались собором провинциальных епископов без участия епископа ефесского. Это по крайней мере ясно видно из дела Евстафия на ефесском соборе 431 года¹²⁴⁰.

Труднее обстоит дело с Фригией. В течение всего II века она находится в тесном общении с азийскою церковью. Послание жителей Виення и Лугдуна в Галлии адресовано: «братьям в Азии и Фригии»¹²⁴¹. Также точно и Поликрат в послании к Виктору в числе прочих великих светочей Азии указывает на Филиппа, погребенного в Иераполе, и на епископа и мученика Сигариса, почившего в Лаодикии. – Позднее однако эти духовные узы ослабли и Фригия вступила в живое общение с востоком. Почвой, на которой произошло это сближение, был, повидимому, монтанизм, разразившийся во Фригии, но также захвативший и соседние страны, именно Галатию и Понт. Во всяком случае в III веке фригийские епископы, в противоположность азийским, находятся в тесном общении со всею восточною церковью и участвуют в разрешении волновавших тогда церковь вопросов. Мы имеем в виду, конечно, синнадский собор, о котором говорит Дионисий в послании к римскому пресвитеру Филимону¹²⁴². Что в это время Фригия в глазах Востока и Египта почиталась истинно православною страною, доказательством этого может служить ссылка Александра иерусалимского и Феоктиста кесарийского в письме их к Димитрию александрийскому на синнадского епископа Аттика, позволявшего в церкви проповедывать мирянам¹²⁴³. То же самое мы наблюдаем и в IV веке. На анкирском соборе 314 года, рядом с восточными епископами участвует, между прочим, Нунехий, епископ Лаодикии и митрополит Фригии, а несколькими десятилетиями позднее в самой Лаодикии собирается собор православных епископов, издавший 60 канонов, вошедших в состав нашей кормчей¹²⁴⁴. Немаловажным доказательством, церковной независимости Фригии в период после никейского собора служит также ссылка св. Афанасия и Василия Великого на нее, как на страну, в противоположность Ефесу, православную¹²⁴⁵. Все это вместе взятое, при полном молчании источников о подчинении Фригии правовой власти ефесского епископа служит доказательством церковной самостоятельности Фригии в период до никейского собора.

Что касается Геллеспонта, то о нем источники совершенно умалчивают. Повидимому, в этой стране, находившейся в сфере власти епископов Ефеса и Никомидии¹²⁴⁶, власть ефесского епископа не была сильна. Доказательством этого, по нашему мнению, может служить весьма рано, легко и без всякой борьбы установившаяся зависимость епископа Кивика, митрополии Геллеспонта, от власти константинопольского епископа¹²⁴⁷.

Итак не только в период до никейского собора, но и значительно позднее власть ефесского епископа, вопреки утверждению Любека, далеко не распространялась на весь азийский диэцез.

Понтийский церковный диэцез не имеет собственной истории в до-никейский период. Во все это время епископы позднейшего церковного диэцеза Понта, по признанию самого Любека¹²⁴⁸, не образовывали самостоятельной группы, а тянули к Антиохии. Так было на соборах III века, именно на антиохийском соборе 251 года по делу Фабия¹²⁴⁹ и на великих соборах 264–269 годов по делу Павла Самосатского. То же мы наблюдаем и в начале IV века, на соборах анкирском 314 года и неокесарийском 314–325 года. На обоих этих соборах епископы Кесарии не только не являются председателями, но даже не занимают первого места после антиохийского епископа Виталия. Это ясно можно видеть из дошедших до нас подписей епископов, бывших на этих соборах. На анкирском соборе 314 года выше подписи Архелая кесарийского стоит подпись Маркела анкирского, т. е., епископа того же понтийского диэцеза¹²⁵⁰, а на соборе неокесарийском подпись Луппа, епископа Тарса. Все это ясно указывает на то, что в до-никейский период епископ Кесарии каппадокийской не играл той выдающейся в делах позднейшего понтийского диэцеза роли, которую усвояют ему Маассен и Любек. То же самое можно заключить также из фактов первой половины IV века, когда в пределах Понта имеют место соборы, на которых мы не видим епископа, по мнению Маасена и Любека, всего понтийского диэцеза. Таковы соборы гангрский 340–343 года¹²⁵¹ и анкирский 358 года¹²⁵². В течение всего периода от никейского собора и до времени Василия Великого кафедра кесарийского епископа окутана глубоким туманом. Мы не знаем даже сколько и какие были там в это время епископы¹²⁵³. Мнением кесарийского епископа совершенно игнорируют. Этого мало. В то время, как идет борьба из-за обладания важными кафедрами, как то Александрия, Антиохия, Константинополь, даже Анкира, мы ничего подобного не видим в Кесарии, где стоить одна из важнейших, по мнению Любека, кафедр Восточно-римской империи. Замечательно, что церковные историки, как Евсевий, Сократ, Созомен, Феодорит и даже каппадокиец Филосторий проходят о ней молчанием и, видимо, ничего не знают о преимущественном положении ее епископа. Все это ваводит на мысль, что во все это время он был не больше, как простым митрополитом, как он и титулуется Созоменом (III, 16), Григорием Богословом в надгробном слове Василию Великому и в актах вселенских соборов¹²⁵⁴. Только позднее, благодаря школе, давшей новое направление в теологии, а главным образом благодаря деятельности Василия Великого кесарийская епископская кафедра в глазах всего христианского мира приобретает почетное положение и занимает мало-по малу по преимуществу чести первое место в гражданском диэцезе Понта.

Для Ле-Кэня, Вильча, Любека¹²⁵⁵ и других главным доказательством высшего митрополичего достоинства Кесарии служит деятельность Василия Великого. В бытность свою епископом последний (370–379 г.), по словам Любека, собирал епископов всего Понтийского диэцеза для празднования памяти св. Евпсихия и Дамаса¹²⁵⁶, рукополагал епископов в провинции Малой Армении¹²⁵⁷, перевел епископа Колонии Евфрония в Никополь¹²⁵⁸ в письме к жителям Анкиры, митрополии Галатии, объявил своим правом (?) назначение им епископа¹²⁵⁹ и т. д.

К другому выводу после досконального изучения писем Василия пришли немецкие ученые Крюгер и Лоофс.

В превосходной статье, посвященной Василию Великому в последнем издании Realencyklopädie für protestantische Theologie und Kirche¹²⁶⁰, Крюгер прямо говорит, что Василий только притязал осуществлять род надзора за другими митрополичими округами. По нашему мнению выражение Крюгера слишком мягко. Василий Великий желал осуществлять заботу над всей вселенной. «Когда домашния дела устроились по его мысли и как не чаяли неверные, говорит о нем Григорий Богослов в своей надгробной речи¹²⁶¹, тогда в уме его замышляется нечто бо́льшее и возвышенное. Другие смотрят только у себя под ногами, разсчитывают, как бы свое только было в безопасности, далее же не простираются и не могут выдумать или привести в исполнение ничего великого или смелого: но он, хотя во всем другом соблюдал умеренность, в этом не знает умеренности, напротив того, высоко подняв голову и озирая окрест душевным оком, юбъемлет всю вселенную, куда только пронеслось спасительное слово... Действуя большею частью словом, он присовокупляет к слову и содействие самих дел. К одним идет сам, к другим посылает, иных зовет к себе, дает советы, обличает, запрещает (2Тим. 4:2), угрожает, укоряет, защищает народы, города, людей честных, придумывает все роды спасения, всем врачует». Приведенные слова Григория – не пустая фраза, сказанная в надгробном панагирике. Напротив, они дают превосходную характеристику всей деятельности Василия. Действительно, кругозор его не ограничивался ближайшими странами, но распространялся на всю вселенскую церковь. В семидесятых годах IV века Василий Великий поистине был центром всей церкви. Он сносится с папой¹²⁶² и александрийским епископом¹²⁶³, поддерживает православие в Антиохии¹²⁶⁴ и на Востоке, для чего ведет оживленную переписку с пресвитерами Антиохии¹²⁶⁵ и провинции Augusta Euphratensis¹²⁶⁶. Взгляд его падает на близкий Тарс¹²⁶⁷ и далекий Константинополь, куда он благословляет Григория Богослова¹²⁶⁸. Вместе с тем, совместно с Амфилохием иконийским, он создает целый стратегический план для православного завоевания Исаврии¹²⁶⁹, Памфилии и Ликии¹²⁷⁰. Этого мало. Где только можно извлечь какую-либо выгоду для православия, там везде и Василий Великий. Но отсюда само собою еще нельзя выводить, чтобы Великий имел правовую власть над всеми названными странами и городами. Напротив, как это ясно из его писем, правовая власть его была узко ограничена. Он не только не имел никакой высшей власти во всем понтийском диэцезе, но даже у себя в Каппадокии потерпел урон, когда Анфим тианский, опираясь на произшедшее политическое разделение этой страны на две провинции, образовал несмотря на все протесты Василия самостоятельный митрополичий округ. Не говоря уже о митрополитах других провинций, Василий ничего не мог поделать даже с Анфимом тианским. «Новый митрополит, говорит Григорий Богослов в своей речи¹²⁷¹, отвлекал от съезда на соборы, расхищал доходы. Пресвитеры церквей – иные были склоняемы на его сторону, другие заменяемы новыми. От сего происходило, что положение церквей делалось хуже и хуже от раздора и сечения, так как люди бывают рады нововедением, с удовольствием извлекают из них свои выгоды и легче, можно нарушить какое нибудь постановление, нежели возстановить нарушенное. Более же всего раздражали новаго митрополита таврские входы и проходы, которые были у него пред глазами, а принадлежали Василию, в великое также ставил он пользоваться доходами от св. Ореста и однажды отняты были даже мулы у самого Василия; который ехал своею дорогою; разбойничая толпа возбранила ему продолжать далее путь». Этого мало. Ко всему этому присоединилось нарушение исконных прав кесарийского епископа на Армению. Анфим тианский наперекор воле Василия, как это видно из писем последнего (ер. 120. 121), рукоположил в епископа – Фауста, сторонника армянского царя Папа, провозгласившего около этого времени церковную независимость Армении. Несмотря, однако, на это, Василий Великий ничего не мог сделать против Анфима, так как в отношении его не имел никакой правовой власти. Единственное, что ему оставалось сделать для увеличения своей власти, это умножить число подчиненных ему епископов. Василий Великий так и сделал¹²⁷² и за это заслужил похвалу со стороны Григория Богослова¹²⁷³.

Если такова была правовая власть Василия в Каппадокии, то отсюда уже а priori можно думать, что она не могла быть сильнее в других провинциях понтийского диэцеза.

Ле-Кэнь, Любек и другие¹²⁷⁴ выводят церковную зависимость Анкиры, митрополии Галатии, из 29 письма Василия, в котором он, выражая свою скорбь, по поводу смерти епископа этого города Афанасия, советует не заводить новых раздоров при избрании другого епископа. Письмо это утешительное и написано в том же духе, как такие же утешительные письма к антиохийской церкви¹²⁷⁵, к александрийской¹²⁷⁶ к пресвитерам самосатским¹²⁷⁷, неокесарийской церкви¹²⁷⁸ и т. д. Никаких намеков, из которых можно было бы усмотреть высшую власть Василия над этою церковью или наконец право посвящения анкирского епископа – гдесь не имеется. Напротив, из этого письма видно, что избрание епископа–дело самой анкирской церкви. Василий Великий только выражает пожелание, чтобы «какия-либо распри и раздоры, возродившиеся при избрании предстоятеля, не сокрушили вдруг всех трудов покойного (Афанасия по умиротворению церкви) случайною ссорою». Что Василий Великий не только не посвящал вновь избранного епископа Анкиры, но даже и не знал, кто избран, это мы узнаем из письма его к Евсевию Самосатскому, где он пишет, что «Неокесария и Анкира имеют, кажется, преемников на место почивших» (епископов)¹²⁷⁹. Таким образом единственный факт, представленный защитниками диэцезального устройства в пользу зависимости Анкиры от кесарийского епископа вместе с этим не только отпадает, но напротив, свидетельствует, что даже во времена Василия Великого Анкира в церковном отношении не зависела от Кесарии.

Таково же было взаимоотношение между Кесарией и Понтом Полемоновым. Из письма 204-го к неокесарийцам мы знаем, что между этими двумя церквами с древнего времени существовало тесное общение. «Непрестанныя сношения у народа, непрестанныя перехождения клира из одной епархии в другую, у самых пастырей столько взаимной любви, что каждый из них в делах Господних прибегал к другому, как к наставнику и вождю». Само собою, это были чисто нравственные отношения. О правовой власти одной церкви в отношении другой не было и речи. Узнав о смерти Мусония, епископа неокесарийского, Василий пишет утешительное письмо¹²⁸⁰, в котором советует позаботиться об избрании себе пастыря, подобного тем, какие были у них доселе со времен Григория. О каком-либо согласии, утверждении или посвящении им новоизбираемого епископа во всем письме нет ни слова. Напротив, как это ясно из письма Василия к Евсевию епископу самосатскому, он даже не был извещен о состоявшемся ивбрании¹²⁸¹. Этого мало. Из письма его в неокесарийским клирикам мы узнаем, что новый епископ не вступает с ним в общение¹²⁸². Василий обвиняет его в савелианстве и пишет об этом неокесарийцам, убеждая их хранить истинную веру¹²⁸³. Таким образом и здесь мы не видим правовой власти кесарийского епископа.

Ле-Кэнь, Любек и другие¹²⁸⁴ выводят подчиненность Малой Армении, во-первых из того, что Василий Великий поставил епископа в Саталах¹²⁸⁵, а во-вторых из факта предполагавшагося перемещения епископа колонского Евфрония в Никополь¹²⁸⁶. Как в том, так и в другом случае действия Василия, как это заметил правильно Лоофс¹²⁸⁷, не имели никакого правового титула. Никополь с Колонией и Саталой принадлежали к провинции Armenia I, политическим и церковным метрополем которой была Севастия. Отсюда на основании кан. 4 никейского собора и кан. 9 и 13 антиохийского 341 года право избрания и утверждения епископов в этих городах принадлежало епископу Севастии Евстафию, против которого, как это ясно из тех же писем, Василий ничего не мог сделать. Несмотря на все громы Василия, Евстафий продолжал оставаться епископом Севастии. Этого мало. Если мы даже вслед за Ле-Кэнем¹²⁸⁸ на основании писем 95-го и 99-го допустим, что в это время митрополичия права принадлежали также епископу никопольскому, то и это мало помогает делу¹²⁸⁹. И над никопольским епископом Василий не имел никакой правовой власти. Это видно из письма 99-го, в котором Василий жалуется, что «Феодот, епископ никопольский, не соблаговолил пригласить его на собор», хотя он бол уже на пути. Что касается перевода Евфрония колонского в Никополь, то из писем Василия нельзя усмотреть, чтобы таковой состоялся с ведома иди утверждения последнего. Напротив, из писем 227, 229 и 230-го становится ясно, что это мероприятие было совершено собором местных епископов по инициативе епископа сатальского Пимения, который, «будучи Богом подвигнут к этому, пришел к вам благовременно и напал на этот способ утешения». Итак Василию не принадлежало здесь никакой правовой церковной власти, и это тем более, что жители Колонии, как это видно из письма 227-го, угрожали обратиться с жалобою на это перемещение к светскому суду.

Еще меньше данных – заключать о зависимости от Кесарии епископов никомидийского (в Вифинии) и гангрского (в Пафлагонии). Ле-Кэнь и Любек¹²⁹⁰ о втором совершенно умалчивают, а в пользу подчинения первого ссылаются на единственный пример посвящения здесь Элладием кесарийским в епископа Геронтия, низложенного позднее Иоанном Златоустом. Против этого мы можем привести массу данных, что обе эти провинции в течение IV века не подчинялись епископу Кесарии. По отношению к Пафлагонии – это факт доказанный. Из актов IV вселенского собора совершенно ясно видно, что вплоть до поставления в Гангре константинопольским епископом Проклом – митрополита Петра, все предшественнике последнего посвящались епископом анкирским¹²⁹¹. Слова Евсевия, епископа ангарского, настолько ясны, что не оставляют в этом отношении ни малейшего сомнения. Что касается Никомидии, то последняя долгое время была совершенно свободна в избрании себе епископа. Это ясно, как из письма императора Константина Великого к никомидийцам об избрании ими себе епископа на место Евсевия¹²⁹², так и из последующей церковной практики¹²⁹³. Только позднее город этот лишился самостоятельности и стал в зависимое положение но не от Кесарии, а от Константинополя¹²⁹⁴. Отсюда единичный факт посвящения Геронтия Элладием, относящийся к концу IV века, сам по себе не имеет никакого значения¹²⁹⁵ и объясняется совершенно случайными обстоятельствами. Будучи изгнан из Милана Амвросием Медиоланским, Геронтий поселился в Константинополе и вскоре снискал себе милость двора. Здесь он оказал услугу сыну Элладия, епископа кесарийского¹²⁹⁶. В благодарность за это, последний, зная его прошлое, вопреки каноническим правилам принял его в церковь и даже решился посвятить в епископа Никомидии. Как это произошло мы не знаем, но все же думаем, что это было следствием избрания Геронтия в епископа жителями самой Никомидии, которые даже в это время, судя по письму Григория нисского (ер. 17) к пресвитерам никомидийским, в своем избирательном праве никем не были еще стеснены. Но что Кесарии в это время все же не рассматривалась непосредственной инстанцией над Никомидией, это можно видеть из того факта, что просьба Амвросия Медиоланского о низложении Геронтия была адресована не к епископу Кесарии, а в Константинополь к Иоанну Златоусту, который, как известно собственною властью и даже без протеста со стороны Элладия, низложил его, рукоположив на его место Пансофия.

Признав несуществование правовой власти кесарийского епископа над другими митрополитами понтийского диэцеза, мы в заключение остановимся на 252-м письме Василия, из которого Любек заключает, что кесарийский епископ созывал в Кесарию для празднования дня памяти св. Евпсихия и Дамаса епископов всего понтийского диэцеза¹²⁹⁷. По нашему мнению письмо это ничего не доказывает. Дело в том, что письмо 252-е – это письмо пригласительное и из одного факта приглашения заключать о правовой или даже какой либо власти никоим образом нельзя и это тем более, что в том же собрании писем Василия имеются такия же пригласительные письма к епископам других диэцезов, напр. Востока¹²⁹⁸ или Азии¹²⁹⁹. Слова, на которые особенно упирает Любек: «τοῖς ἐπισκόποις τῆς Ποντικῆς διοικήσεως»¹³⁰⁰ не имеют никакого значения, так как находятся в заголовке письма и, по видимому, принадлежат не Василию, а какому либо схолиасту или издателю. Подобные не принадлежащия Василию надписи можно видеть во многих письмах, наприм. 22-м – о совершенстве монашеской жизни, 142-м – к сборщику общественных денег, 143 – к другому сборщику, 144-м – одному из начальников, 283 – к одной вдове (также 296. 297), 298-м – к одному благочестивому человеку, особенно 305-м (без надписи) – к людям высокой добродетели, 318-м (без надписи) о соответственнике, 270-м (без надписи) – о похищении девицы и т. д. Все эти заголовки показывают, что Василий не мог так адресовать послания. Напротив из некоторых писем наприм. 22, 142, 289, 305, 318, 320 и друг. можно видеть, что такие заголовки представляют просто догадки читателей к письмам без надписи, каковых несмотря на это в собрании писем Василия остается еще весьма много (11. 35–37. .70. 77. 78. 85. 87. 88. 101. 117. 155. 209. 213. 249. 273. 275 и т. д.). Из сравнения писем 209. 270. 289. 318. 319. 320 с письмами 22. 142. 183. 300 и т. д. можно наблюдать самый процесс, как такие надписи, сделанные читателями или переписчиками, становились уже коренным адресом письма. В виду всего этого делать какой-либо вывод из адреса письма 252 к епископам понтийского диэцеза не представляется возможным и это тем более, что адрес этот не имеется в некоторых древнейших и лучших рукописях Васильевых писем, наприм. в cod. Harlaeani написано прямо τοῖς ἐπισκόποις τῆς διοικήσεως что при широком значении слова διοίκησις¹³⁰¹ можно понимать в самом различном смысле. Имея в виду подобное по содержанию письмо 282-ое, мы должны отдать предпочтение ученому издателю писем Василия, высказавшему предположение, что письмо 252-ое было адресовано к ближайшим непосредственно подчиненным Василию епископам¹³⁰² или может быть – добавим от себя – к оставшимся верным ему епископам Каппадокии II-й, находившимся в подчинении у митрополита тианского¹³⁰³.

В заключение, для подтверждения защищаемого нами взгляда, что даже во второй половине IV века кесарийский иерарх не был еще патриархом, стоявшим во главе понтийского диэцеза, мы сошлемся на закон императора Феодосия от 30 июля 381¹³⁰⁴ и церковную историю Сократа¹³⁰⁵, из которых видно, что «патриархами», с которыми должны были согласоваться в вере все православные епископы, в понтийском диэдезе, в противоположность диэцезам Египта и Фракии, где указано по одному лицу (Тимофей александрийский и Нектарий константинопольский) были определены Элладий кесарийский, Отрей мелитенский и Григорий нисский¹³⁰⁶.

Если Ефес и Кесария имеют за собою хоть некоторые данные, заставляющие признать высшее иерархическое положение их епископов по крайней мере в конце IV века, то ничего подобного нет в Ираклии. Высшая церковная власть ираклийского епископа – по нашему мнению – плод слишком смелой на почве 6-го никейского канона аналогии с положением епископов александрийского и антиохийского¹³⁰⁷. В период до-никейского собора Ираклия не имеет истории своей церкви¹³⁰⁸. Этого мало. Насколько можно судить из дат, приведенных Гарнаком в его «Die Mission und Ausbreitung des Christentums in den ersten drei Jahrhunderten» можно думать, что история церкви Византии или Константинополя значительно древнее ираклийской. По крайней мере первые указания на христианство в Византии относятся к концу II века¹³⁰⁹, тогда как об ираклийском епископе мы впервые узнаем из подписей отцов никейского собора. До этого церковная история его не знает. Ле-Кэнь¹³¹⁰ (но не Любек) в защиту его высшего положения ссылается на прошение епископов провинции Европы, жаловавшихся ефесскому собору 431 года на нарушение епископом Ираклии их прав в отношении некоторых церквей. По нашему крайнему разумению, это прошение не только не доказывает каких либо высших митрополичих прав ираклийского епископа, но даже прямо указывает на то, что права этого иерарха даже в пределах своей собственной провинции были значительно меньше, чем у других митрополитов. Чтобы не быть голословными приведем in extenso прошение названных епископов.

«Святому и вселенскому собору, по благодати Божией и соизволению благочестивейших императоров собранному в митрополии Ефесе, от Евирения, епископа бизского и аркадиопольского, и Кирилла, епископа целенского.

В областях Европы (провинция) имеет силу древний обычай, чтобы каждый епископ имел в подчинении два или три епископства. Посему епископ иракдийский управляет Ираклией и Панионом, а епископ бизский – Визой и Аркадиополем; подобно и епископ целенский – Целой и Галлиполем; далее епископ сабадийский управляет Сабадией и Афродисиадой¹³¹¹. Итак издревле и от начала два епископа Европы управляли этими церквами, и никогда поименованные города не получали собственных епископов, но иные от начала были в подчинении у Ираклии; Аркадиополь подчинен был епископу бизскому, Галлиполь – епископу целенскому. Но как ныне Фритил, епископ ираклийский, сделался отступником от св. собора и предался на сторону Нестория и его единомышленников (подозреваем же, что или сам этот вредоносный враг или управляющие вместе с ним епископством, когда-нибудь приступят к поставлению епископов в упомянутых городах, которые по древнему и утвердившемуся обычаю никогда не получали собственных епископов): то полагая, что древний обычай, который издавна и изначала имел силу, будет нарушен нововедениями, просим ваше благочестие издать определение об этом предмете от лица вашего святого и великого собора и утвердить его собственною печатью, так чтобы и мы ни лишились наших церквей, в которых много потрудились, и древний обычай, уже утвержденный давним временем, не был нарушен кем-нибудь из вышеупомянутых, и отсюда не произошли бы спорили и нестроения, особенно между епископами Европы».

Отсюда явствует, что епископ ираклийский даже в своей провинции (Европа) был ограничен правами других епископов и только при помощи константинопольского иерарха стремился расширить свои права. А так как все упомянутые в прошении города находились в провинции Европе, то заключать отсюда о власти ираклийского епископа не только над последней провинцией, но и над Гемимондом и другими – и это в до-никейский период – по нашему мнению совершенно невозможно. Этого мало. По-видимому долгое время было также весьма спорным церковное положение Византии. По крайней мере еще в IV веке, как это можно заключить из церковной истории Сократа¹³¹² и Созомена¹³¹³ на высшую власть над византийским епископом притязал также епископ никомидийский, опираясь, вероятно на древнюю уже указанную нами гражданскую принадлежность этого города к провинции Вифинии.

Все вышеизложенное заставляет нас вслед за Бевериджем, Фан-Эспеном, Пихлером, А. С. Павловым, Лангеном, Зомом, Болотовым, Каттенбушем, Рорбахом, Раушеном и Фридбергом признать, что цфрковно-диэцезальное устройство во времена никейского собора еще не существовало и таким образом не оно имелось в виду при издании отцами никейского собора шестого канона.

______________

С развитием и обогащением науки церковного права новыми историческими фактами неудовлетворительность вышесказанной теории стала выступать все более и более заметно. Следствием этого являются новые объяснения и толкования 6-го никейского канона. Первая по времени научная попытка в этом отношении была сделана французским ученым Сальмазием в его книге «Librorum de primatu papae» (Lugd. Batav, 1645) и Бевериджем в его знаменитом «Συνόδικον sive pandectae canonum S.s. apostolorum et conciliorum ab accesia Graeca receptorum». (Oxonii 1672). Стоя на строго научной почве они доказали полную тождественность власти названных в каноне 6-м Никейского собора епископов с властью обыкновенных митрополитов. Цель издания канона – не желание санкционировать высшую митрополичую власть, а несколько иная. Ближе она определяется в связи с обстоятельствами и ближайшею деятельностью никейского собора. Рассмотрению отцов собора, как известно, было предложено дело Мелетия, нарушившего посвящением епископов в различных частях Египта древние права александрийского иерарха. Желая восстановить права последнего, а также устранить на будущее время повторение подобных случаев нарушения церковной дисциплины в других местах, никейский собор издал свой шестой канон, которым утвердил митрополичия права александрийского, антиохийского и других епископов, мотивируя это тем, что такие же права осуществляет также и римский епископ и права его не были никем нарушены¹³¹⁴.

Правильно заметившая полную по характеру власти тождественность названных в каноне 6-м епископов с митрополитами, гипотеза Бевериджа страдает многими недостатками, которые и не преминули поставить ей на вид защитники прежней теории. По Бевериджу епископ александрийский, антиохийский и другие – суть обыкновенные митрополиты. А раз это так, то является странным, почему собор, который уже в своих 4-м и 5-м канонах утвердил митрополичия права, вновь санкционирует их в своем 6-м каноне в то время, как в других канонах он прямо избегает всякой растянутости и повторения¹³¹⁵. Этого мало. Такое толкование противоречит смыслу самого канона, который утвердив высшую власть епископов александрийского, антиохийского и других, как нечто особенное, говорит дальше «вообще же да будет известно сие и т. д.». Из этого перехода ясно, что власть названных в первой части 6-го никейского собора епископов чем-то отличается от власти помянутых во второй части канона митрополитов¹³¹⁶. Затем если даже стать на точку зрения Бевериджа в высшей степени странно звучит утверждение прав александрийского епископа на том основании, что права римского епископа никем не были нарушены. Действительно, хорош был бы – соглашаемся с Маассеном – тот судья, который, присуждал спорное право на строение за Тицием, мотивировал бы свое решение тем, что Сэй также осуществляет без помехи принадлежащее ему право на свою собственность¹³¹⁷. Наконец, толкование это явно несправедливо к епископу александрийскому, который уже потому не может быть назван обыкновенным митрополитом, что власть его, по канону, признается над несколькими провинциями, именно над Египтом (с Фиваидой), Ливией и Пентаполем.

Первый обратил внимание на этот факт Фан-Эспен, сделавшийся отцом новой теории. По воззрению Фан-Эспена¹³¹⁸, особое положение означенных в каноне 6-м епископов заключалось в том, что каждый из них осуществлял те же митрополичие права, но только над большею областью: в то время как обыкновенный митрополит владел правом созвания соборов и посвящением епископов в пределах одной гражданской провинции, каждому из помянутых в каноне 6-м епископов принадлежала такая же власть над несколькими гражданскими провинциями, как то епископу александрийскому над Египтом, Фиваидой, Ливией и Пентаполем, а римскому епископу над провинциями средней и южной Италии. Таким образом канон 6-ой является исключением из общего правила, указанного канонами 4-м и 5-м никейского собора. Им устанавливалось привиллегированное, в сравнении с обыкновенными митрополитами, положение епископов римского, александрийского, антиохийского и других, при чем сущность такового лежала не в объеме принадлежащих им прав, как это думала старая теория, а в величине митрополичей области¹³¹⁹.

Теория эта, превосходно объясняющая высшее положение епископов римского, александрийского и антиохийского, становится неудовлетворительной, как только начинает итти речь о «преимуществах церквей в иных епархиях». Последнее выражение «ἐν ταῖς ἐπαρχίαις», как мы уже видели, ясно указывает, что здесь говорится о церквах, владевших преимущественным положением в пределах одной провинции. Какие же это церкви? Ответа на этот вопрос теория Фан-Эспена нам не дает. Правда, Дюшен догадывается, что здесь идет речь о некоторых выдающихся церквах запада, наприм., карфагенской и друг., за которыми собор желал утвердить их преимущественное положение¹³²⁰. На первый взгляд воззрение Дюшена подкупает в свою пользу. Однако с ним едва ли можно согласиться. Дело в том, что Дюшен забывает, как это правильно замечено Любеком¹³²¹, одно чрезвычайно важное обстоятельство: никейский собор имел в виду и занимался исключительно востоком. Западные дела и отношения были ему далеки и чужды. Это ясно видно, как из цели созвания никейского собора¹³²² и особенности его состава¹³²³, так и содержания всех его канонов¹³²⁴. Кроме того против Дюшена, по мнению Любека¹³²⁵, говорит также совершенно обособленное и независимое в это время положение запада в отнощевии востока, что исключает всякую мысль о том, чтобы император Константин при посредстве собора думал регулировать церковные дела запада.

Невозможность определить церкви «в иных епархиях» заставила ученых Лангена, Павлова, Раушена и др.¹³²⁶ дать канону новое объяснение. Буквальный смысл выражения «ἐν ταῖς ἐπαρχίαις» ясно указывает, что здесь идет речь о церковной власти в пределах одной провинции. А так как таковою могла быть только власть митрополичая, то отсюда и вывели, что в каноне 6-м утверждается, именно, эта власть. Вместе с тем изменился также взгляд на положение антиохийского епископа, поставленного рядом с епископами «церквей в иных епархиях». В виду неясности границ его территориальной области за ним признали высшую власть, также в пределах одной провинции (гражданской), и ранг обыкновенного митрополита, отличавшегося от других только своим почетным положением. С такой поправкой теория Фан-Эспена была принята большинством канонистов и церковных историков, как то Фридбергом, Баттенбушем, Рорбахом и другими¹³²⁷.Несмотря однако на эту поправку, теория эта не может удовлетворить строгого читателя, так как подобно воззрению Сальмазия и Бевериджа не объясняет замеченного нами противоположения между первою и второю частью 6-го никейского канона. Переход: «Вообще же да будет известно и т. д.» – ясно показывает, что положение епископов «церквей в иных епархиях», чем то отличалось от обыкновенных митрополитов. Но чем, именно? Ответ на это пытается дать Зом в своем толковании 6-го никейского канона. Последнее находится в тесной свяви с изложенным нами выше воззрением Зома на каноны 4-ый и 5-й Никейского собора. Канонами 4-м и 5-м никейский собор создал церковную провинцию¹³²⁸, напротив каноном 6-м он утвердил образовавшуюся обычным путем высшую церковную власть римского, александрийского, антиохийского и других епископов. По мнению Зома¹³²⁹, в каноне 6-м идет речь о высшей епископской власти, но эта власть особого рода: она отличается, как от обыкновенной митрополичей власти, так от власти патриаршей, власти над митрополитами. В то время как обыкновенным митрополитам собором было дано одно только право утверждения провинциальных епископов (κῦρος вместе с правом veto), названным в каноне 6-м епископам, по мнению Зома, принадлежали бо́льшие права, заключавшиеся в праве созвания соборов и председательстве на них а также в праве совместно с собором избирать и низлагать епископов. Такая именно власть, а не власть патриаршая, как думали это Маассен, и другие, принадлежала епископам Рима, Александрии, Антиохии и «церквей в иных епархиях». Позднейшее патриаршее устройство еще не было известно никейскому собору. В 325 году, как в Италии, так и в Египте не было еще подчиненных митрополитов. Митрополичее устройство здесь было проведено значительно позднее и на основании никейских канонов. И вот именно эта высшая власть, заключавшаяся в праве созвания соборов, в председательстве на них, в праве избрания и рукоположения епископов, а также в надзоре за ними и была утверждена никейским собором за епископами римским, александрийским, антиохийским и другими в подлежащих им по обычаю странах. Таким образом каноном 6-м была признана означенная власть епископа римского в Италии и на трех близлежащих островах, александрийского – в Египте, Ливии и Пентаполе, антиохийского – в Келе-Сирии¹³³⁰, кесарийского – в Палестине, ефесского – в Проконсульской Азии и т. д.

Гипотеза Зома, проведенная с большой эрудицией, вызывает тем не менее массу возражений. Прежде всего неправильно основание ее. Капоны 4-ый и 5-ый никейского собора, как мы видели, не создали ничего нового, а утвердили уже образовавшееся обычном путем устройство церковной провинции. Таким образом совершенно сглаживается то различие между митрополитами 4-го и 5-го никейских канонов и высшими епископами, о которых говорит канон 6-ой. Как тем, так и другим принадлежит, оказывается, одна и та же власть, заключающаяся в праве созвания соборов и председательстве на них, в праве избрания и посвящения провинциальных епископов и надзоре зa ними. С признанием этого падает главный краеугольный камень, на котором основывалась вся гипотеза. В остатке остается та же теория Фан-Эспена (с поправкой), со своим не получившим разрешения вопросом: так в чем же заключается различие между властью епископов «церквей в иных епархиях» и властью обыкновенных митрополитов?

Воспользовавшись всем изследованным нами материалом, в заключение постараемся мы ответить на этот вопрос и сообразно с этим указать надлежащее, по нашему разумению, толкование знаменитого 6-го Никейского канона.

Доселе все исследователи, как известно, исходили из греческого текста канона 6-го никейского собора:

Τἀ ἀρχαῖα ἔθη κρατείτω τὰ ἐν Αἰγύπτῳ καὶ Λιβύῃ καὶ Πενταπόλει, ὥστε τὸν Ἀλεξανδρείας ἐπίσκοπον πάντων τούτων ἔχειν τὴν ἐξουσίαν, ἐπειδὴ καὶ τῷ ἐν τῃ ‘Ρώμῃ ἐπίσκόπῳ τοῦτο σύνηθές ἐστιν. ὁμοίως δέ καὶ κατὰ Ἀντιόχειαν. καὶ ἐν ταῖς ἄλλαις ἐπαρχίαις τὰ πρεσβεῖα σώζεσθαι ταῖς ἐκκλησίαις καθόλου δὲ πρόδηλον ἐκεῖνο, ὅτι εἴ τις χωρὶς γνώμης τοῦ μητροπολίτου γένοιτο ἐπίσκοπος, τὸν τοιοῦτον ἡ μεγάλη σόνοδος ὥρισε μὴ δεῖν εἶναι ἐπίσκοπον. ἐὰν μέντοι τῇ κοινῇ πάντων ψήφῳ, εὐλόγῳ οὔσῃ καὶ κατὰ κανόνα ἐκκλησιαστικόν, δύο ἢ τρεῖς δἰ οἰκείαν φιλονεικίαν ἀντιλέγωσι, κρατείτω ἡ τῶν πλειόνων ψῆφος.

Трудность на трудности, неясность на неясности¹³³¹, справедливо говорит Любек¹³³², заключает в себе это соборное определение. В виду этого вывести из этого канона что-нибудь новое, что разрешило бы сомнения – является совершенно невозможным. Всегда мы придем к одному из тех выводов, которые нами изложены и которые не дают, как мы видели надлежащего ответа на все вопросы. Поэтому мы оставим этот путь и обратимся к другим источникам.

Перед нами лежит масса переводов 6-го никейского канона на все почти языки. Многие из этих переводов принадлежат участникам собора и излагают в свободной форме мысль канона. Это дает им особую ценность и заставляет надеяться с их помощью уловить тот тайный смысл, который, можно сказать, «доселе был скрыт облаком мудрости эллинского языка».

Раньше всего мы займемся переводом этого канона на латинский язык.

Во главе всех латинских переводов 6-го канона должна быть поставлена версия Цецилиана, сохранившаяся в актах карфагенского собора 419 года¹³³³. Цецилиан был участником никейского собора и отсюда, принес в Карфаген список Никейских канонов в числе 20. В этой версии канон 6-ой читается так:

De primatibus, qui ad quasdam pertinent civitates.

Antiqua per Aegyptum atque Pentapolim consuetudo servetur, ut Alexandrinus episcopns horam habeat sollicitudinem, qnoniam et urbis Romae episcopo similis mos est, at in saburbicaria loca sollicitudinem gerat. Nec non et apnd Antiociam ita est. Itaque et aliis provinciis propria jnra serventur metropolitanis ecclesiis. Sit autem manifestum omnibus, quod si qnis citra arbitrium metropolitan! episcopi fuerit ordinatus, constitnisse magnam synodum ita factum esse episco pum non oportere. Et ideo, si communi omnium sententia rationabiliter habita et secundum ecclesiasticnm canonem fuerit et dno aut tres propter contentiones quasdam contrarias contradicant, obteneat sententia plurimorum¹³³⁴.

He менее интересна так называемая versio Isidoriana или hispana, дошедшая до нас в нескольких редакциях. Говоря главным образом о переводе сборника канонов никейского, анкирского, неокесарийского и ганрского соборов, родиною которого была Италия¹³³⁵, Маассен не определяет точно времени перевода никейских канонов в этой версии. Имея однако в виду пример Цецилиана, а также весьма раннюю рецепцию канонов никейского собора на западе¹³³⁶ можно предположить весьма ранний перевод никейских канонов на латинский явык (IV в.), если только не допустить возможности, что в одной из этих редакций канон был записан кем-либо из папских легатов на самом соборе. Во всяком случае мы не можем совершенно исключить такое предположение, особенно имея в виду слишком вольный перевод 6-го ник. канона в этой версии и официальное пользование им на соборах IV (валенский собор 374 г.) и V веков (риецкий соб. 439, халкидонский 451)¹³³⁷. .

В этой реакции канон VI гласит:

£cclesia Roma па semper habuit primatum. Teneat autem et Aegypti Libyae et Pentapolis, ita ut episcopus Alexandriae harum omnium habeat potestatem: quoniam et Romano episcopo haec est «onsuetudo. Similiter autem et qui in Antiochia constitutus est. Itaque et in caeteris provinciis privilegia salva sint ecclesiarum¹³³⁸.

Судя no массе дошедших рукописей никейские каноны в этой редакции были в большом распространении как в Италии, так и в Галлии. По Маассену¹³³⁹ типичным образом Исидоровой версии, обращавшейся в Италии является версия рукописи Chieti, читанная между прочим в одном из заседаний халвидонского собора¹³⁴⁰.

Ecclesia Romana semper habuit primatum. Teneat autem et Egyptus, ut episcopus Alexandriae omnium habeat potestatem, quoniam et Romano episcopo haec est consuetudo. Similiter autem et qui Antiochia (или in Antiochia) constitutus est et in ceteris provinciis primatus habeant ecclesiae civitatum ampliorum.

Напротив в Галлии были в обращении рукописи, содержащие текст 6-го никейского канона в редакции более близкой к Кенелевой¹³⁴¹.

Ecclesia Romana semper habuit primatum. Teneat autem et Aegyptus, Libyae et Pentapolis, ita ut episcopus Alexandriae harum omnium habeat potestatem, quoniam et Romano episcopo haec est consuetudo. Similiter autem et qui in Antiochia constitute esL Itaque et in ceteris provinciis priyilegia salva sint ecclesiarum.

Рядом с этой версией в Галлии были распространены рукописи, содержащие никейские каноны в особой галльско-испанской версии. Родина последней – Галлия. Древнейший след пользования этой версией являются так называемые Statuta ecclesiae antiqua, составленные в Галлии между 442–506 г. Кроме Галлии эта версия была в ходу также и в Испании, где никейские каноны в этой версии читались на леридскои соборе 546 года¹³⁴². Несмотря на сравнительно позднее время, когда впервые, по нашим сведениям, выступает эта версия, мы все же процитируем по ней 6-ой никейский канон.

Et ut antiqnos mos maneat, Aegyptum, Liben, Pentapolim Alexandriae episcopus habeat potestatem, sicut urbis Rome episcopus habit vidnas ,sibi provincias et Antiociae totam Caelem. lllut autem ante omnia clareat a magna synodum decretum non posse esse episcopum, quern metropolitani vel praesentia vel auctoretas non ordinaverit. ect.¹³⁴³.

Рядом с латинскими переводами по своей древности могут быть поставлены переводы Никейских канонов на сирийский и коптский языки.

Во главе всех сирийских переводов должны быть поставлены никейские каноны, принесенные в Персию одним из участников никейского собора, именно знаменитым Марутой. Каноны эти нам известны в латинском переводе кардинала Питры в его Analecta sacra spicilegio Solesmensi parata¹³⁴⁴. Канон 6-ой гласит:

De primatu honoris urbium.

Antiquae vigeant consuetudiues quae sunt in Aegypto, Libya et Pentapoli, nt episcopo Alexandrino super omnes istas (regiones) sit auctoritas; quia penes etiam episcopum Romae consuetudo haec est, et pariter etiam Antiochiae; imo et in aliis provinciis observetur in ecclesiis prioritas (в одном et sanctitas). Omnino enim quod fuit prius notum est. Quod si quispiam absque consensu metropolitae, factus fuerit episcopus, decrevit magna synodus talem non esse episcopum. Quod si, electione ab omnibus facta, ut decet et secundum canonum ecclesiaeticum, duo aut tres, propter causas sibi proprias, fuerint oppositi, yaieat sententia eorum qui sunt plurimi¹³⁴⁵.

Столь же древним является перевод никейских канонов на коптский язык¹³⁴⁶. Знакомством своим с этим переводом мы обязаны тому же кардиналу Питре, издавшему их в латинском переводе в своем Spicilegium solesmense. Канон 6 читается так:

Mores antiqui stabiles permaneant, nempe qui in Aegypto, et Libya et Pentapoli, ita ut episcopus Alexandriae haec omnia habeat in potestate sua, quoniam hie est mos episcoporum Romanoram, pariter etiam de Antiocheno et aliis provinciis, servari primatus prerogatives in ecclesia. Illud vero manifestnm sit, si quis episcopus factus sit sine maximo provineiae episcopo, qui archiepiscopus est...

Исходя из этих древних переводов, сделанных частью участниками никейского собора, частью его современниками, мы постараемся разъяснить истинный смысл греческого текста 6-го Никейского канона.

Прежде всего мы остановимся на положении римского епископа и исследуем, какая именно сторона власти последнего послужила сравнением для власти александрийского иерарха. Ключ к этому дает Цецилианова версия. Из нее ясно, что александрийский епископ над Египтом, Ливией и Пентаполем имел такую же власть, какая принадлежала римскому епископу «in suburbicaria lоса» в отношении так назыв. suburbicarium ecllesiarum¹³⁴⁷. Что такое suburbicaria loca – об этом долгое время шел спор между учеными. Одни – Готофред, Сальмазий, Савиньи, Маассен, Гефеле¹³⁴⁸ –понимают под этим выражением округ Praefecti urbi, лежащий вокруг Рима и по площади равный 1000 кв. миль, другие – Сирмонд, Де-Марка, Моммсен, Гиншиус, Марквардт, Гарнак¹³⁴⁹ – подчиненные Vicario Urbis провинции средней и южной части апенинского полуострова. После появления ценной статьи Моммсена, «Die Italischen Regionen (1898) в Kiepert-Festschrift спор этот можно считать окончательно разрешенным в пользу второго предположения. Итак, значит, александрийский епископ должен иметь такую же власть, какую осуществляет римский епископ в отношении церквей большей части средней и всей южной части Италии или после диоклетиановского деления в следующих десяти провинциях: Tuscia et Umbria, Campania, Lucania et Brittii, Apulia et Calabria, Samnium, Flaminia et Picenum, Valeria, Sicilia, Sardinia et Corsica¹³⁵⁰. Как это ныне твердо установлено в этих провинциях во времена никейского собора никаких митрополитов не существовало¹³⁵¹. Напротив все епископы этой части Италии непосредственно подчинялись римскому епископу, как своему митрополиту. В пределах этих провинций римский епископ, как мы видели, созывал соборы епископов и председательствовал на них, а также совместно с ними производил избрание и посвящение епископов, или другими словами римский епископ во времена никейского собора был единственным митрополитом всех десяти гражданских провинций Италии. Но с ним сравнивается положение александрийского епископа. Как это правильно заметил Лэнинг, сравнение имеет смысл только тогда, когда сравниваемые отношения свойственны обоим субъектам¹³⁵². Принадлежность римскому епископу митрополичих прав над несколькими гражданскими провинциями показывает, что такие же права принадлежали и епископу алексадрийскому над Египтом (с Фиваидой) Ливией й Пентаполем. Александрийский епископ был единственным митрополитом над всеми этими странами, или как говорит сирийский перевод 6-го канона – super omnes istas (regiones). Что во всех этих странах александрийскому епископу принадлежала митрополичая власть и именнно κῦρος – это ясно видно из коптской версии никейского канона. Утвердив привиллегированное положение епископов александрийского, антиохийского и других 6-ой канон прямо говорит: Illud vеrо manifestum sit, si quis episcopus factus sit, sine maximo provinciae episcopo, qui archiepiscopus est. Отсюда ясно, что александрийский епископ подобно римскому, также был единственным митрополитом во всем Египте (со включением Фиваиды), Ливии и Пентаноле. Представленные нами в своем месте факты, а также полное, как мы видели, отсутствие митрополичей власти в провинциях Египта, Ливии и Пентаполя во времена никейского собора вполне подтверждают сделанный на основании Цицилиановой версии вывод.

Теперь мы переходим в Антиохии.

Пихлфр, Ланген, Павлов, Раушен и другие, опираясь на греческий текст канона: ὁμοίως δὲ καὶ κατὰ Ἀντιοχείαν καὶ ἐν ταῖς ἄλλαις ἐπαρχίαις τὰ πρεσβεῖα σώζεσθαι ταῖς ἐκκλησίαις, в котором положение Антиохии поставлено рядом с церквами в иных епархиях, считают антиохийского епископа, как мы знаем, обыкновенным митрополитом, облеченным только особыми преимуществами чести. Неопределенность границ, в которых антиохийский епископ осуществлял свою церковно-правительственную власть, еще более содействует такому представлению о положении антиохийского иерарха. А раз антиохийский епископ – обыкновенный митрополит наравне с епископами «церквей в иных епархиях» то тем самым теряет всякий смысл слово ὁμοίως, обозначающее уподобление власти этих епископов власти римского и александрийского. Греческий текст благодаря своей неопределенности не дает нам возможности выпутаться из этого затруднения. Но обратимся к переводам. Как версия Цецилиана и другие латинские переводы, так и сирийский перевод ясно указывают, что слово δμοίως – относится только к одной Антиохии¹³⁵³ и ближе всего выражает уподобление положения ее епископа – римскому и александрийскому. Итак, значит, антиохийский епископ, подобно епископам Рима и Александрии, должен быть единственным митрополитом в подлежащих ему гражданских провинциях. Какия это провинции – мы видели. Подчиненными антиохийскому епископу провинциями были Syria-Coele и Augusta Euphratensis. Что это так, ясно видно из испанско-галльской версии канона, которая прямо усваивает антиохийскому епископу власть над totam Caelem, т. е. всею страною Келе-Сирией, куда входила и Augusta Euphratensis. То же самое подтверждает также и коптский перевод никейского канона, который предписывает сохранять нерушимо образовавшиеся обычным путем отношения в «антиохийской» (Antiocheno) провинции. Что это за антиохийская провинция это определяет список подписей отцов никейского собора. «Антиохийская» провинция – это гражданския провинции Syria-Coele и Augusta Euphratensis. Другое толкование немыслимо, иначе отцы собора, подобно тому как это сделано в отношении александрийского епископа, прямо указали бы на Syria-Coele. Теперь становится понятным канон 6-ой и в греческом подлиннике. «Подобно и в Антиохии» – это значит, подобно и в антиохийской провинции (церковной), заключавшей в себе две гражданские провинции, именно Coele-Syria и Augusta-Euphratensis. Изложение нами выше факты, вполне подтверждают правильность этого вывода и показывают, что в этом именно заключалось подобие антиохийского епископа с властью римского и александрийского.

Но что это за «церкви в иных епархиях» и каковы их преимущества?

Старая теория с Маассеном и Любеком во главе считает их патриаршими церквами Ефеса, Кесарии и Ираклии. Пихлер, Ланген, Павлов, Раушен и другие, опираясь единственно на дословный смысл выражения ἐπαρχία признают, что здесь идет речь просто об обыкновенных митрополичих церквах. Как мы видели, и то и другое объяснение неудовлетворительно и возбуждает массу возражений. Единственно, что можно сказать, это то, что эти церкви чем-то отличались от обыкновенных митрополичих церквей, но вместе с тем они по своему положению не были равноправны с церквами римской, александрийской и антиохийской. В то время как последние осуществляли митрополичуио власть над несколькими провинциями, «церквам в иных епархиях» принадлежала такая же власть в пределах одной гражданской провинции. На это по крайней мере указывает как отсутствие параллели между последними и первыми церквами в переводах 6-го никейского канона, так и самое слово ἐπαρχία, обозначающее на языке собора только одну провинцию. Наконец это доказывает и версия Цецилиана, говорящая бъ этих церквах, как «metropolitanis ecclesiis». Вместе с тем эти церкви не обыкновенные, митрополичие церкви, потому что как в основном тексте, так и во всех переводах, они прямо последним противополагаются. Но какие же это тогда церкви и в чем их отличие от обыкновенных митрополичих церквей? Нам кажется, что этот вопрос можно разрешить обратив внимание как на греческий термин τὰ πρεσβεῖα, так и на переводы его – prioritas, primatus praerogativus, praecedentia обозначающие старейшинство, первенство, предшествование. Все это указывает, что в словах канона утверждается преимущественное положение, принадлежавшее изстари известной церкви в пределах одной провинции (ἐπαρχία). Но что понимают никейские каноны (4 и 6 конец) под митрополитом? Как мы уже видели, по словоупотреблению собора, митрополия – это главный город гражданской провинции, митрополит – епископ этого города. Теперь, спрашивается, везде ли и во всех ли провинциях Восточно-Римской империи во времена собора церковные митрополии совпадали с гражданскими метрополиями? Ответ на это дает представленная нами ранее таблица церковных и гражданских метрополей. Из нее совершенно ясно выступает несовпадение тех и других во времена никейского собора в следующих (не говоря о Египте) случаях:

Правда, против этого возражает Любек, объясняя это несоответствие частью не присутствием на соборе епископов главных городов провинций (Писидия), частью недостаточностью наших сведений о светских метрополях во времена никейского собора (Исаврия и Кария)¹³⁵⁴, частью, наконец, неправильностью указаний Марквардта (Памфилия)¹³⁵⁵. По нашему мнению, эти возражения не отличаются серьезностью. Первое выражение – неприсутствование епископов главных городов падает само собою, так как во времена никейского собора, как это ясно из примера римского епископа существовал и действовал институт представительства. Кроме того, выступление во главе Писидии и Ликаонии епископа Иконии, как митрополита, вовсе не новость, так уже в половине III века на одном из антиохийских соборов по делу Павла Самосатского выступал в качестве митрополита– иконийский епископ Никомас¹³⁵⁶. Что же касается недостаточности наших сведений или неправильных утверждений Марквардта – то все это возражения, не имеющие научного веса. Кто хоть раз держал в руках книгу Марквардта, тот знает ее цену и всю солидность ее выводов. Сведения свои Марквардт черпает из надписей, монет и других верных источников. Поэтому, не имея в руках серьезных фактов, оспаривать его выводы голословными утверждениями, что во времена никейского собора «весьма возможно» гражданским метрополем Карии была Антиохия (древний Тралл), а Исаврии – Барата¹³⁵⁷ – нам кажется весьма рискованным. Кроме того, если даже стать на точку зрения Любека, что многих митрополитов на никейском соборе могло не быть, то тогда придется опять вопреки его же теории о полном совпадения церковного и государственного деления, указать на Ликию, в которой церковным метрополем во времена собора безусловно был Мирр, так как со времени второго вселенского собора – митрополичее достоинство епископов Мирр – твердо установленный факт¹³⁵⁸. Этого мало. Приведенный нами список несовпадений церковных и гражданских метрополей может быть пополнен еще одним примером. Мы имеем в виду Кипр, где церковной метрополией даже в V веке был город Констанция (Саламин), а гражданским вплоть до половины VI века Паф¹³⁵⁹. Имея в виду невозможность не гражданскому метрополю сделаться церковной митрополией в период после 325 года, мы должны признать, что епископ Констанции (или Саламина) был уже митрополитом во времена никейского собора¹³⁶⁰. Здесь стояла епископская кафедра просветителя острова ап. Варнавы и здесь покоились его нетленные мощи. По крайней мере Ле-Кэнь, Вильч и новейший исследователь антиохийского патриархата Трепнер¹³⁶¹ церковной метрополией Кипра с древних времен единогласно признают именно Саламин или Констанцию.

Теперь нам становятся ясными слова шестого никейского канона о сохранении преимуществ за «церквами в иных епархиях». Здесь канон просто разумел те церкви, которые, не будучи церквами гражданских метрополей, с древних лет сделались церковными метрополиями и в качестве таковых осуществляли митрополичую власть в пределах одной гражданской провиции. Такими церквами могли быть церкви Бараты, Едессы, Антиохии (Тралла), Иконии, Пергии, Мирра и Констанции для провинций Исаврии, Месопотамии, Карии, Писидии, Памфилии, Ликии и Кипра.

Изложенным нами толкованием разъясняются и устраняются все затруднения. Выражение ἐν ταῖς ἐπαρχίαις получает свой надлежащий смысл. В каноне, действительно, идет речь о сохранении преимуществ известной церкви в пределах одной гражданской провинции, епархии, но вместе с тем делается ясным следующее противоположение этим церквам обыкновенных митрополичих церквей. Хорошим подтверждением нашего толкования является ссылка отцов ефесского собора 431 года для утверждения нрав кипрской митрополии Констанции – именно на канон 6-ой, на «правило св. отцов, собравшихся в Никее, которое охраняет изначальныя преимущества каждой церкви»¹³⁶². Этот факт весьма казуистически объясняемый Маассеном¹³⁶³ на основании exceptio firmat regulam и весьма политично умолченный Любеком, служит красноречивым свидетельством, что в словах канона «и в иных епархиях да сохраняются преимущества церквей» идет речь именно о церковных митрополиях, не совпадающих с гражданскими, и это тем более, что во времена ефесского собора 431 года провинция Кипр представляла именно такой редкий в то время случай, когда церковная митрополия Констанция не была гражданским метрополем провинции.

Теперь мы понимаем 6-ой канон никейского собора. Как это думал еще Фан-Эспен – он исключение из общего правила, установленного канонами 4-м и 5-м. Из массы существовавших на практике случаев совпадения церковной провинциальной организации с государственной отцы собора вывели: гражданская провинция – церковная провинция, гражданский метрополь – церковная митрополия¹³⁶⁴. Правило это однако не охватывало всех сложившихся путем обычая случаев. Были и исключения. Последние именно и имел в виду собор, издавая 6-ой никейский канон. Общим правилом было соответствие церковных и гражданских провинций. А вот исключения из него – Рим, Александрия и Антиохия, являвшиеся центром церковной жизни нескольких гражданских провинций и осуществлявшие в них митрополичия права. Общее правило: гражданский метрополь – церковная митрополия. Но на практике также оказались случаи, когда церковным центром известной страны являлся не гражданский митрополь, а какой-нибудь другой город страны. При слагавшихся путем обычая церковных отношениях такой случай не представлял ничего особенного. Церковная жизнь в первые три века шла по линии наименьшего сопротивления. Отношения слагались так или иначе в зависимости от местных условий и особенностей. Отсюда из общего правила о соответствии церковных и гражданских метрополей также были возможны и действительно бывали исключения. Последние и были предусмотрены собором в 6-ом никейском каноне. Таким образом этот канон в сущности значит следующее: Да сохранятся древние обычаи, существующие в Египте, Ливии и Пентаполе, согласно которым александрийский епископ один имеет митрополичую власть над всеми провинциями этих стран, так как и римский епископ осуществляет такую же власть над провинциями средней и южной Италии. Подобным образом пусть сохраняется и митрополичая власть антиохийского епископа над провинциями всей Келе-Сирии. И в других провинциях пусть соблюдается нерушимо привиллегированное положение церквей, которые, не будучи гражданскими метрополями, осуществляют митрополичую власть над своею провинцией, в силу обычая. Вообще же да будет известно: если бы кто был поставлен во епископа без согласия митрополита, т. е., епископа гражданского метрополя провинции, таковому великий собор определил не быть епископом. А когда общему всех избранию, основательному и согласному с церковным правилом, станут прекословить двое или трое по одному только любопрению, тогда мнение большинства должно сохранить свою силу.

Таким же исключением из общего правила, изложенного канонами 4-м и 5-м никейского собора является также и седьмой никейский канон:

Ἐπειδὴ συνήθεια κεκράτηκε καὶ παράδοσις ἀρχαία, ὤστε τὸν ἐν Αἰλίᾳ ἐπίσκοπον τιμᾶσθαι, ἐχέτω τὴν ὰκολουθίαν τῆς τιμῆς, τῇ μητροπόλει σωζομένου σοῦ οἰκείου ἀξιώματος.

Иначе смотрит на этот канон господствующая теория. Отцом ее является Петр де-Марка. Основываясь на латинском переводе Дионисия Малого и так называемой версии Кирилла м Аттика¹³⁶⁵, он пришел к тому заключению, что отцы никейского собора каноном 7-м предоставили иерусалимскому епископу почетный титул патриарха (высшего митрополита), но в то же время оставили его подчиненным власти кесарийского митрополита на правах обыкновенного суффрагана¹³⁶⁶. Против такого толкования возстал Беверидж в своем Συνόδικον¹³⁶⁷. По мнению ученого англичанина, высказанное де-Маркой положение – патриарх под властью обыкновенного митрополита – есть иерархический абсурд. Канон 7-ой никейского собора имеет другой смысл. В нем отцы собора желали, по мнению Бевериджа, предоставить иерусалимскому епископу первое место после кесарийского митрополита, подобно тому, как наприм. в англиканской церкви первое место после архиепископа кентерберийского принадлежит всегда по чести епископу лондонскому. После этого ученые склонялись до последнего времени то на сторону де-Марки (Tillemont, Hinschius, Friedrich, Curet, Scherer, Kattenhusch)¹³⁶⁸, то в пользу воззрения Бевериджа (Phillips, Sohm¹³⁶⁹). Так обстояло дело до появления книги Любека, в которой он, подвергнув критике мнение Бевериджа, решительно высказался в пользу воззрения де-Марки, подкрепив его некоторыми собственными соображениями¹³⁷⁰.

Утвердив сложившуюся обычным путем власть епископов александрийского, антиохийского и других в каноне 6-м, никейский собор, говорит Любек, создал вполне новое достоинство, облекши епископа Элии почетным рангом патриарха, хота и оставив его под властью митрополита кесарийского. Здесь – не абсурд, как думает Беверидж. Различая должным образом – τιμή (честь) и ἀξίωμα (юрисдикцию) можно допустить, что епископ иерусалимский мог по преимуществам чести (τιμή) превосходить митрополита Кесарии, хотя и находиться под его юрисдикцией (ἀξίωμα). Такие примеры – не редкость и встречаются даже в настоящее время в католической церкви, где наприм. простой епископ-кардинал по рангу (τιμή) может стоять выше архиепископа – не кардинала, хотя и находиться под властью последнего¹³⁷¹. Что именно таковые бши отношения и в Иерусалиме, это ясно обнаруживается из того обстоятельства, что иерусалимский епископ, уступая во всем митрополиту Кесарии в делах епархиального управления, на вселенских соборах (никейский, константинопольский 381 года) подписывался раньше кесарийского иерарха, хотя на провинциальном, наприм., соборе в Диосполе (415 г.) занимал второе место¹³⁷². То же самое можно заключить, по мнению Любека, из последовательности никейских канонов к содержанию 7-го никейского канона. Каноны 1–3 говорят вообще о клире, наказывают уклонения и дают предписания о его деятельности и жизни. Кан. 4-й касается высшей иерархической ступени – епископов: регулирует их избрание и утверждает права митрополитов. Кан. 5-ый излагает общую деятельность епископов провинции на провинциальном соборе и определяет время его созвания и компетенцию. Кан. 6-ой говорит о правах высших митрополитов и утверждает их права над обыкновенными митрополитами. В виду этого по мнению Любека, можно думать, что кан. 7-й, находящийся в тесной связи с каноном 6-м, утверждавшим власть высших митрополитов, признает за иерусалимским епископом по преимуществам чести такое же достоинство¹³⁷³.

Разберем однако доводы Любека.

Критикуя воззрение Зома на создание канонами 4-м и 5-м никейского собора особого митрополичего устройства, Любек говорит следующее¹³⁷⁴: никейский собор был собором мира. Он признал только то, что ухе давно существовало и опиралось на обычай. Он был далек от всякого новшества в церкви. Его каноны отличаются ясно этим характером. Везде они ссылаются на церковный канон, обычай, древнее обыкновение, древний закон и т. д. Но и там, где нет такой ссылки, идет речь об утверждении существовавшей во времена собора практики. В виду этого было бы странно предполагать, что никфйский собор сделал единственное исключение для канона 4-го, создав новое достоинство митрополита.

После этого звучит весьма оригинально утверждение того же Любека, что каноном 7-м никейский собор создал для епископа Элии совершенно новое достоинство¹³⁷⁵ и это тем более, что сам канон 7-й прямо ссылается при этом на обычай (συνήθεια) и древнее предание (παράδοσις ἀρχαῖα). Каково бы ни было значение этих терминов, ссылка на них собора делает очевидным, что в каноне 7-м идет речь вообще не о создании чего либо нового, а напротив, об утверждении давно уже существующего высшего почетного положения иерусалимского епископа. Этого мало. Замеченный Бевериджем иерархический абсурд в толковании кан. 7-го Петром де-Маркой, по нашему мнению, вовсе не устраняется ссылкой Любека на современное устройство католической церкви, в коей, благодаря существованию неизвестного древней церкви института кардиналов, действительно, возможны не только указанные Любеком несовпадения почетного ранга с юрисдикцией, но даже и больше, при сопоставлении наприм. почетного положения диакона – кардинала с властью архиепископа и епископа, не имещего такого достоинства. В древней церкви этого не было, почему оправдание мнения Петра де-Марки ссылкой на современное устройство католической церкви нисколько не доказательно. Также точно нисколько не помогает делу приводимая Любеком, как неопровержимый аргумент в пользу воззрения де-Марки, ссылка на подписи иерусалимского епископа на соборах выше подписей митрополитов вообще и митрополита кесарийского в частности. Оставляя в стороне ефесский собор 431 года, порядки которого являются чем то extra ordinem для древней церкви, мы остановимся на соборах II–IV веков. Если из актов вселенских соборов IV в. не видно, каковы были отношения епископа иерусалимского к другим митрополитам, то это ясно выступает из послания великого антиохийского собора 269 г., в котором подпись Именея иерусалимского стоит ниже наприм. подписи Елена, митрополпта тарсийского. То же самое можно сказать и о взаимоотношении епископов иерусалимского и кесарийского. Не в одних только делах провинциального управления имя епископа Кесарии стоит раньше имени епископа Иерусалима, как это думает Любек. Напротив того. Официальное послание палестинского собора по поводу споров о пасхе исходит от имени Феофила кесарийского и Наркиса иерусалимского¹³⁷⁶, между тем зтот собор не был провинциальным собором в настоящем смысле слова, так как на нем присутствовали также епископы соседних стран, наприм. Кассий тирский и Клар птолемаидский¹³⁷⁷. То же можно видеть и из других официальных актах, наприм. из послания Дионисия александрийского к Стефану римскому, в котором сначала называется Феоктист кесарийский, затем Мазабан иерусалимский¹³⁷⁸. Этого мало. Иногда в актах, относящихся к провинциальному управлению, встречается предшествование имени епископа иерусалимского – кесарийскому, наприм. в письме Александра иерусалимского и Феоктиста кесарийского к александрийскому епископу Димитрию по поводу посвящения ими Оригена¹³⁷⁹. Из всего этого очевидно, что за все время с II по IV в. предшествование подписей иерусалимского епископа подписям не только других митрополитов, но и митрополита кесарийского – вовсе не было правилом, как не было правилом и предшествование подписи кесарийского епископа пред иерусалимским на соборах палестинских. Таким образом ссылка Любека на соборы ничего не доказывает и нисколько не объясняет, отчего именно зависело непостоянство в порядке подписей епископов иерусалимского и кесарийского на соборах и в актах провинциального управления.

В заключение разбора мнения Любека остановимся на его последнем аргументе в пользу теории Петра де-Марки, именно последовательности никейских канонов к кан. 7-му. По нашему мнению, чтобы заметить в расположении никейских канонов какую-нибудь последовательность или систему, для этого нужны – выравимся словами Любека¹³⁸⁰ – предвзятое мнение и искусная фантазия. Из объяснения самого же Любека видно, что после канонов 1–3, говорящих о клире, следует канон 4-ый, в котором излагается порядок рукоположения епископов, а также утверждаются права митрополитов. Особенно ясно такая несистематичность выступает из канона 6-го, в котором санкционируются самые различные вещи не только с точки зрения разделяемого мною толкования, но даже с точки зрения самого Любека (первая часть канона говорит о патриархах, вторая – о митрополитах). В виду этого заключать о высших митрополичих правах из никому невидимой последовательности в порядке никейских канонов¹³⁸¹, по нашему разумению, весьма рискованно.

Если однако неправильно толкование Петра де-Марки, то также точно нельвя согласиться и с мнением Бевериджа, что никейский «обор имел намерение сделать иерусалимского епископа титулярным митрополитом, дав ему второе по чести место в пределах палестинской провинции. Такое воззрение не согласуется с характером титулярных митрополитов и – мало того – совершенно игнорирует факты. Типичным примером титулярного митрополита является епископ никейский¹³⁸². Но дело в том, что он на всех соборах, где только выступал рядом с епископом никомидийским, всегда уступал последнему первое место. Так было на никейском 325 г., константинопольском 381 г. и других соборах. Иные отношения существовали в Палестине, где иерусалимский епископ, как это видно из антиохийского собора 269 г. никейского 325, константинопольского 381 года и друг., занимал напротив первое место.

По нашему мнению, канон 7-ой лучше всего может быть растолкован в связи с историей иерусалимского епископства.

В первые десятилетия 1 века во всем христианском мире ярко горела звезда Иерусалима. Иерусалим был центром христианства. Стоявший во главе иерусалимской христианской общины Иаков Праведный между апостолами занимал первое место. Петр и Иоанн, хотя от самого Господа, читаем мы у Климента¹³⁸³, предпочтены были (другим ученикам), однако по вознесении Спасителя не стали состязаться о славе, но иерусалимским епископом избрали Иакова Праведного¹³⁸⁴. То же мы видим и на апостольском соборе в Иерусалиме. Собор начинается речью Петра, затем идут донесения других апостолов о тех чудесах, которые явил Бог чрез их посредство, наконец следует заключительная речь Иакова, которая и была решением собора. Но скоро· звезда Иерусалима померкла. В 70 году Иерусалим был разрушен. От древнего города осталось три башни и часть городской стены, возвышавшейся над Сионом. Они были оставлены римлянами, дабы служить свидетельством непобедимости и славы римского народа. Однако вскоре несколько иудейских и христианских семейств вернулись в опустошенную местность и среди развалин образовали небольшое поселение¹³⁸⁵. Так на месте древнего Иерусалима возникла немногочисленная христианская община, время от времени дававшая мученика за веру¹³⁸⁶ и построившая для богослужебных собраний небольшой храм на том месте, где после вознесения Господня первые христиане совершали Евхаристию¹³⁸⁷. Язычество также водворилось в св. местах; на развалинах древнего храма по императорскому повелению было сооружено святилище Юпитера капитолийского¹³⁸⁸. Следствием этого явилось кровавое восстание иудеев под начальством Баркохба¹³⁸⁹. Оно было жестоко подавлено. Иерусалим вторично был разрушен. Иудейство и христианство были совершенно вытеснены из этого прежде столь гордого, а ныне столь несчастного города. Иудеям было запрещено даже приближаться к тому месту, где стоял Иерусалим¹³⁹⁰. Чтобы вычеркнуть самое имя Иерусалима из памяти человечества император Адриан приказал на развалинах его построить новый город и дать ему имя Aelia Capitolina. Вскоре однако и здесь образовалась довольно значительная христианская община, но уже христиан из язычников. Само собою эта община не могла претендовать на то почетное положение, которое принадлежало древней иерусалимской церкви во всем христианстве¹³⁹¹. Этого мало. Даже в пределах Палестины первенство перешло к епископу главного города провинции, именно епископу кесарийскому¹³⁹². Епископы Элии отступили на второй план. Все же значение иерусалимской общины, как материнской церкви, было слишком высоко в глазах христиан. Психологически, говорит Зом¹³⁹³, было не возможно, чтобы епископ Иерусалима и св. мест κατ' ἐξοχὴν был подчинен кесарийскому митрополиту, как простой суффраган. Следствием этого явилось уравнение на соборах положения епископа Элии с положением кесарийского иерарха. Палестинские соборы по поводу споров о пасхе происходили, как передает Евсевий, под председательством Феофила кесарийского и Наркисса иерусалимского¹³⁹⁴. То же мы наблюдаем и в III веке. В первой половине III в. Ориген, как известно, был этими же двумя епископами рукоположен в пресвитера¹³⁹⁵, что вызвало письменный запрос к ним александрийского епископа Димитрия, ответ на который был дан также со стороны «Александра епископа иерусалимского и Феоктиста, епископа кесарийского»¹³⁹⁶. То же мы видим на соборах в Антиохии по поводу новоцианства¹³⁹⁷ и по делу Павла Самосатского¹³⁹⁸, на которых оба эти епископа выступают совместно, как первые епископы Палестины. Наконец их равноправность ясно выступает из слов Дионисия в письме к римскому епископу Стефану, а также из церковной истории Евсевия, который одинаково дает списки епископов как Элии, так и Кесарии, признак, что он считает положение их совершенно одинаковым¹³⁹⁹. И вот это именно их равноправное положение на соборах и было признано никейским собором в каноне 7-м. Положение это было единственное в своем роде и, как исключение из общего правила, потребовало специального утверждения собора. В то время, как по общему правилу, установленному 4-м и 5-м никейскими канонами, в главе всякой гражданской провинции должен стоять один митрополит, епископ главного города провинции, канон 7-ой в управлении провинции Палестины утвердил status quod ante: власть в провинции принадлежит митрополиту кесарийскому, но на всех соборах совершенно равное с ним по чести место принадлежит епископу иерусалимскому. Что именно это утвердил собор за иерусалимским епископом, видно из древнего сирийского перевода 7-го никейского канона:

De episcopo Hierosolymitano.

Quoniam viget antiqua consuetudo et traditio ut episcopus Ierusalem honorifice habeatur, gradu honoris sui gaudeat, salvis tamen et servatis honere et potestate metropolitanae propriis¹⁴⁰⁰.

Этого мало. То же самое вытекает из разсмотрения фактов последующего времени вплоть до времени ефесского собора. В течение всего этого периода в пределах Палестины митрополичую власть осуществлял епископ Кесарии. Он совместно с другими епископами избирал и рукополагал епископов этой провинции¹⁴⁰¹. Он созывал епископов в Кесарию на провинциальные соборы¹⁴⁰² и совместно с ними судил¹⁴⁰³ и низлагал епископов, в числе которых были между прочим также и епископы Иерусалима¹⁴⁰⁴. Между тем на соборах, как вселенских, так и провинциальных, совершенно равное с ним положение занимал епископ Иерусалима. Но если вто так, то чем объяснить замеченную уже нами непоследовательность в порядке подписей? Почему на одном соборе стоит впереди подпись епископа иерусалимского, а на другом подпись епископа Кесарии? По нашему мнению, причина этого заключается в слишком строгом проведении идеи равенства. Каждый из них по чести совершенно равен другому; но подписывайся всегда один из них на первом месте, этим, по крайней мере с канцелярской точки зрения, нарушался бы освященный веками принцип равенства обоих этих епископов. Вследствие этого из уважения к старости так же, как это существовало в северо-африканской и других древних церквах, вошло в обычай в официальной переписке и в соборных актах ставить на первое место имя того епископа, который был старше по времени посвящения в епископа. Предположение это может быть доказано данными как из эпохи до-никейского собора, так и из последующего времени. В виду полного отсутствия исторических фактов из до-никейского периода мы ограничимся только одним примером такого рода. Во времена Оригена во главе всех епископов Палестины стояли: Александр иерусалимский и Феоктист кесарийский. По приглашению их, летом 215 года¹⁴⁰⁵, Ориген прибыл в Кесарию и здесь начал проповедать в церкви. Против этого восстал александрийский епископ Димитрий, опираясь на древнее правило, запрещающее мирянам поучать в присутствии священников. Следствием этого явилось известное «письмо Александра, епископа иерусалимского, и Феоктиста, епископа кесарийского», доказывающее противоположную практику¹⁴⁰⁶. В этом письме имя Александра, епископа более старшего как по возрасту, так в по времени посвящения¹⁴⁰⁷ стоит раньше имени Феоктиста, епископа кесарийского. Другое мы видим позднее, когда после смерти Александра, престол его занял Мазабан¹⁴⁰⁸. Перечисляя в своем послании к Стефану римскому важнейших предстоятелей восточных церквей, Дионисий Великий называет сначала Феоктиста в Кесарии, а затем уже Мазабана – в Элии¹⁴⁰⁹. Ту же практику в порядке имен можно наблюдать и в IV веке. В списках отцов никейского собора во главе епископов провинции Палестины стоит имя Макария иерусалимского, а затем уже имя Евсевия кесарийского. То же–и на втором вселенском соборе: Кирилл иерусалимский, потом Фаласий или Геласий кесарийский. Между тем на соборе в Диосполе 415 года на первом месте назван Евлогий кесарийский, а на втором Праил иерусалимский. Причина этого понятна. Дело в том, что по времени посвящения Макарий был старше Евсевия¹⁴¹⁰, Кирилл – Геласия или Фалассия¹⁴¹¹, а Евлогий – Праила¹⁴¹². После этого нам становится понятным смысл канона 7-го никейского собора. Канон этот, признавая митрополичие права кесарийского митрополита в отношении Палестины, санкционирует сложившееся путем обычая совершенно равное с ним по чести положение иерусалимского епископа.