Глава первая

Вследствие распространения христианства из больших городов Римской империи образовались известные округи, общины которых стали в филиальные отношения к общине большого города. На почве обязанности вспоможения, а также церковной рецепции округи эти окрепли и теснее сплотились. Так из массы мелких общин образовалась как бы одна обширная община с общиною большого города во главе.

Но чему соответствовали эти естественно, само собою образовавшиеся округи?

Старые ученые, занимавшиеся этим вопросом, наприм. Петр де-Марка, Томасэн¹⁰⁸ и другие, высказались за полную аналогию этих округов с римскими провинциями. Этого мало. По мнению названных писателей, сами апостолы разделили область христианской церкви на церковные провинции соответственно языческо-римским провинциям, и во главе каждой провинции поставили особого епископа. Таково происхождение митрополичих округов.

Воззрение это подверглось основательной критике со стороны Дю-Пэна. В своей книге «De antiqua ecclesiae disciplina» он ясно доказал, что исторически верных данных в пользу существования митрополичего устройства в апостольское время нельзя привести никаких и что предположение де-Марки и других в действительности не может быть подкреплено никакими историческими фактами¹⁰⁹.

После работы дю-Пэна учение о создании митрополичего устройства апостолами было оставлено. Беверидж¹¹⁰, Ротэ¹¹¹, Маассен¹¹², Гефеле¹¹³, Гипшиус, Ревилль¹¹⁴ и др. держатся того мнения, что апостолами была подготовлена только почва для образования митрополичего устройства.

Иначе обстояло дело с вопросом о соответствии древних митрополичих округов с римскими провинциями. Вопрос этот не обращал на себя внимания науки и факт полного совпадения церковного провинциального деления с римским административным делением на провинции для первых трех веков не подлежал никакому сомнению. Биккель, Ротэ, Маассен, Гефеле, Гиншиус и др. твердо стоят на том, что деление церкви в первые три века христианства не отклонялось от государственного деления Римской империи. В новейшей литературе горячим защитником этого воззрения явился Конрад Любек в своей книге: Reichseinteilung und kirchliche Hierarchie des Orients bis zum Ansgange des vierten Jabrhunderts. В виду важности для нас работы Любека мы несколько остановимся на его аргументации в пользу защищаемого им мнения.

Первыми и главнейшими местами апостольской деятельности, говорит Любек, были иудейские общины в Диаспоре, именно те, которые находились в главных городах римских провинций¹¹⁵. Так ап. Павел, прибыв на остров Кипр, густо населенный евреями, проповедал в двух главных городах его – Саламине и Пафе. Направившись в Малую Азию он посетил провинции последней Памфилию и Писидию, причем местом его проповеди опять были главные их города – Пергия и Антиохия. Также точно и прочие места его апостольской деятельности были главные города провинций, как то: Тарс, метрополь Киликии, Ефес – метрополь Азии, Икония – Ликаонии, Антиохия – Сирии, Фессалоника – Македонии, Афины – Аттики, Коринф – Ахаии, наконец – Рим, столица всего римского мира¹¹⁶. Результатом апостольской проповеди в главных городах было образование в них христианской общины. С течением времени христианское учение из главного города попадало в остальные части провинции и становилось в последней твердою ногою¹¹⁷.

Такого рода распространение христианской веры необходимо должно было создать внутреннюю связь общин отдельной провинции с их светским метрополем. Общее происхождение, а также чувство внутренней связи между этими христианскими общинами привели к тому, что последние, как особая группа, отделялись от христианских общин других провинций и это распределение по провинциям должно было выступить тем сильнее, что географические и государственные отношения также создавали известное единство между жителями отдельных провинций. Отсюда немудрено, что то место, от которого все или большая часть общин провинции получила веру, таким образом, главный город провинции, должно было занять особое положение в этом малом церковном союзе. Отсюда метрополи должны были стать естественным центром таких союзов и вместе с тем явиться материнскими церквами относительно всех прочих церквей¹¹⁸. Таким образом, уже в самом способе распространения христианства лежала первая, хотя и неосознаваемая опора церковной организации на государственную. Политическое деление государства явилось образцом и основою для церковного деления, а главные города гражданских провинций – средоточием молодых христианских общин и вместе с тем носителями высшего церковного положения¹¹⁹.

Вполне согласно с естественным ходом развития – хотя и бессознательно – действовали апостолы. Они чувствовали нужду в дальнейшей централизации и объединении новооснованных общин. Хотя они не желали устанавливать никаких норм для расчленения церкви, но все же инстинктивно они смотрели на административное устройство Римской империи как на само собою разумеющийся фундамент для церковной организации: именно светские провинции образовывали в их глазах также церковное целое, а гражданские метрополи заслуживали также церковного преимущества. Так ап. Петр адресует свое послание общинам Галатии, Понта, Капподокии, Азии и Вифинии и рассматривает верующих каждой провинции, как особое целое. Ап. Павел отправляет свое послание к общинам Галатии, а два года спустя устанавливает в ней сбор для нуждающихся Иерусалимской церкви¹²⁰. Таким образом, церковные общины светской провинции уже апостолами рассматривались за особую единицу. Это единство церковных общин отдельной провинции во вне обнаруживалось в форме руководительства стоявшей во главе всей провинции общины всеми важнейшими делами других церковных общин провинции. Как в отдельном городе епископ осуществлял заботу над всею общиною, так точно над всею провинцией должно было выступить управление и высший надзор главного епископа провинции¹²¹. И на деле апостолы в некоторых случаях применили эту же организацию. Так на острове Крите ап. Павлом был поставлен Тит, чтобы он во всяком городе поставил епископов, которые должны были управлять вверенными им церквами под его руководством. Ап. Филипп был высшим епископом провинции Фригии, а Тимофей – всей провинции Азии¹²². Таким образом уже из этого первого развития христианских общин ясно выступают, по мнению Любека, основные черты позднейшего митрополичего устройства: именно, область, ограничиваемая границами светской провинции, и во главе ее – высший епископ, которому подчиняются епископы отдельных общин провинции. Из св. книг можно, говорит Любек, заключить, что престол этого высшего епископа находится в главном городе провинции. Отсюда метрополь провинции, будучи резиденцией высшего епископа, составляет средоточие и центр тяжести церковной провинции и вместе с тем является высшей церковной и светской инстанцией для таковой области. К этим общинам преимущественно писали апостолы свои послания, предполагая, что епископы их ознакомят с содержанием письма прочие провинциальные церкви. Ап. Павел пишет общинам Рима, Ефеса, Коринфа, Фессалоники и т. д., таким образом в метрополи и центры гражданского управления Италии, Азии, Ахаии и Македонии. Это явствует прямо из адреса многих посланий, напр. «церкви Божией, находящейся в Коринфе, со всеми святыми по всей Ахаии». Этим Апостол указывает с одной стороны на церковное единство всех общин светской провинции Ахаии и совпадение гражданских и церковных границ, а с другой стороны также на светскую столицу, как центр провинциальной церковной жизни, центр, вокруг которого группируются все прочие общины провинции. Вместе с тем из предложения апостола о дальнейшем распространении послания мы можем заключить о высшем положении Коринфского епископа¹²³.

Итак, благодаря деятельности апостолов и значению больших городов, как центров распространения христианства в провинции, церковное деление, по мнению Любека совпало с административным делением Римской Империи. Этому не мало также способствовало то обстоятельство, что гражданское деление Римской империи в целом и вообще покоилось на исторической, национальной и естественной сплоченности населения по отдельным округам¹²⁴.

Исходя из совершенно верного основания, именно, значения больших городов, как центров распространения христианства в известном округе, Любек приходит к таким выводам, которые не могут быть приняты современной наукой. Усвоение основания митрополичей власти и церковного провинциального деления апостолам – это есть ничем неоправдываемый шаг назад в воззрениям Петра де Марки и других. Видеть в евангелисте Тите – митрополита Крита¹²⁵, в ап. Филиппе – митрополита провинции Фригии¹²⁶, в Тимофее, митрополита Азии¹²⁷ и т. д. – все это положения, которые не покоятся на серьезном знании¹²⁸ и имеют против себя все то, что мы знаем об универсально церковной природе апостольской должности¹²⁹. Впрочем на этом мы останавливаться не будем. После разбора Гарнаком воззрения Феодора Мопсуетского о создании церковного провинциального устройства апостолами и деятельности последних в качестве митрополитов вопрос этот надо считать решенным в отрицательном смысле¹³⁰ и возвращаться к нему в настоящее время, по нашему мнению, нет никакой надобности¹³¹.

Иначе обстоит дело с воззрением Любека о полном соответствии церковного деления с административным делением Римской Империи, как при апостолах, так и в последующее время. По данному вопросу Любек вполне согласен с господствующим мнением, которое, как мы знаем, высказывается за полную аналогию церковного и гражданского деления в первые века христианства. Тем не менее мы не можем согласиться с этим положением По нашему крайнему разумению взгляд этот не соответствует современному состоянию исторической науки.

Римское управление на Востоке, говорит Моммсен¹³², никогда не было организовано систематически, а по мере того, как отдельные области поступали в состав Империи из них образовывались римские административные округи без всякого существенного изменения их прежних границ. В 133 году пред Р. X. умер последний царь Пергама Аттал III, завещав свое царство Риму. В 129 году оно было организовано в римскую провинцию под именем Азии¹³³. Провинция эта заключала в себе Мизию с Эолидой, Лидию, ионийские города, Карию и дорийские города, кроме Родоса и страны Регаеа, бывших независимыми. Что касается других частей Пергамского царства, то их постигла различная судьба. Херсонес Фракийский был присоединен к Македонии. Великая Фригия была сначала отдана Митридату V, царю Понтийскому, а затем после его смерти объявлена свободной. Ликаония и часть Киликии к северу от Тавра с городами Кастабала, Цибистра и Дербия были отданы сыновьям Ариарафа Каппадокийского. Наконец, Памфилия и Писидия были также сделаны свободными. В 74 г. до Р. X. к римлянам перешла по завещанию Никомеда III Филопатора Вифиния¹³⁴. К последней в 65 г. до Р. X. еще до смерти Митридата Понтийского была присоединена западная часть Понтийского царства¹³⁵. В 96 г. до Р. X. тем же путем, как и Вифиния, по завещанию Птоломея Ариона досталась Риму Киренаика с пятью дорийскими городами Киреной, Баркой или Птолемаидой, Евесперидой или Береникой, Аполлонией или Созусой и Тевхирой или Арсиноэ. Около 74 г. из Киренаики образована была провинция под управлением questor pro praetore¹³⁶. В 68 году до Р. X. по случаю войны с разбойниками был занять Крит¹³⁷. При обращении последнего в провинцию с ним была объединена Киренаика. Так составилась одна соединенная сенатская провинция Creta-Cyrenae или Creta et Cerenae¹³⁸. В 66 году по миру, заключенному с Митридатом к Риму перешла восточная половина Киликии – Cilicia campestris¹³⁹. Чрез два года она была организована в особую провинцию, в которую кроме Cilicia aspera и Cilicia campestris¹⁴⁰ вошли еще Памфилия, Исаврия, Ликаония, весьма значительная часть Великой Фригии и остров Кипр. Но отдельное существование этой провинции было не продолжительно. В 36 г. Кипр и Cilicia aspera были отданы Антонием Клеопатре, Cilicia campestris сыну последней – Птолемею, а Памфилия, Исаврия и Ликаония – Галатскому царю Аминте¹⁴¹. Что же касается части Великой Фригии, то она, по-видимому, еще в 49 году была обратно присоединена к провинции Азия¹⁴². Одновременно с подчинением Киликии совершилось присоединение обширной страны, лежащей на восточном берегу Средиземного моря, именно Сирии, в состав которой входили: 1) собственно Сирия, 2) Финикия, 3) Иудея и целый ряд мелких владений, находившихся под управлением собственных туземных династий, как то: Коммагенской¹⁴³ Халкисской¹⁴⁴ Абилена¹⁴⁵, Сампсигерам¹⁴⁶ (Sampsiceramus, Σαμψιγέραμος), царство Набата с замком Петра¹⁴⁷ и др. Вся эта страна была поставлена в зависимость от Рима Помпеем и в управлении объединена с Киликией. Все эти территориальные приобретения были сделаны уже республикой. Во времена Империи были сюда присоединены следующие области, до того принадлежавшие Риму лишь невполне: в 30 году до Р. X. Египет, образовавший исключительное владение императора¹⁴⁸, и в 25 году после смерти Аминты Галатское царство, обращенное в римскую провинцию под именем Галатии¹⁴⁹. В состав ее вошли следующие страны: 1) собственно Галатия или страна, занятая тремя кельтскими трибами, именно Тектосагами, Толистобогиями и Трокмами, 2) Писидия, 3) восточная часть Великой Фригии с городами Антиохией Писидийской, Аморией, Эзани и Орцистом, 4) Ликаония с Иковией и 5) Исаврия. Позднее площадь этой провинции еще более увеличилась, так как к ней были присоединены: 6) внутренняя част Пафлагонии, составлявшая владение Дейотара, Касторова сына, с городами Гангрой, Андрапой и Помпейополем¹⁵⁰, 7) Понт Галатский (Pontns Galaticus) с приморскими городами Фемисцирой и Фанагорией, а также территориальными округами городов Амазии и Команы¹⁵¹, 8) Понт Полемонов (Pontus Polemoniacus или Polomonianus), простиравшийся от реки Фермидона до города Китеорума (Cyteorum), с городом Полемонием (Polemonium) и охватывавший округа городов Зелы, Неокесарии и Севастии с двумя обширными странами: Малой Арменией и Понтом Каппадокийским, под которым Птоломей разумеет страну, лежащую вокруг Трапезонта¹⁵². Что касается Памфилии, входившей также в состав Галатского царства, то она в виду трудности управлять ею из далекой Галатии была одновременно с созданием провинции Галатия выделена Августом в особое наместничество¹⁵³, зависевшее, по предположению Марквардта, от Сирии¹⁵⁴. В 17 г. после Р. X. в царствование Тиберия после смерти Архелая было обращено в провинцию Каппадокийское царство, на западе граничившее с Галатией, на севере с Понтом Галатским, Понтом Полемоновым и Малой Арменией, на востоке с Великою Арменией при посредстве реки Евфрата и, наконец, на юге с Коммагеной и Киликией¹⁵⁵. После перехода во власть римлян оно распалось, по словам жившего в то время Страбона на десять стратегий, из которых только в двух были города, именно Кесария (древняя Мазака) и Тиана¹⁵⁶. К Каппадокии же еще во времена последних царей, как бы в качестве одиннадцатой стратегии была присоединена часть Киликии с городами Кастабалой и Цибистрой¹⁵⁷ Такое положение вещей существовало до 70 года, когда Каппадокия была соединена с Галатией под властью одного легата¹⁵⁸. В 43 г. после Р. X. была присоединена Ликия и в том же году организована вместе с Памфилией в одну соединенную провинцию (Lycia-Pamphylia). Но эта связь не была продолжительна. При Нероне или вернее при Гальбе Линия была объявлена свободной, а Памфилия соединена с Галатией. Окончательное объединение этих двух провинций произошло при Веспасиане, учредившем в 74 г. одну императорскую провинцию Ликию-Памфилию¹⁵⁹. Одновременно с этим на Балканском полуострове были обращены в римские провинции: в 46 г. после Р. X. Фракия, находившаяся доселе только в вассальной зависимости¹⁶⁰, при Веспасиане – Епир и наконец в 107 г. – Дакия. После присоединения Каппадокии образование новых провинций в Азии приостановилось до начала II века, когда в 105 г. при Траяне были приобретены и обращены в провинции: Аравия – страна, лежавшая в востоку от Палестины до Красного моря с двумя Городами – Бострой на севере и Петрой на юге¹⁶¹, а в 115 году Большая Армения¹⁶², Месопотамия и Ассирия¹⁶³. Около же этого времени изменились границы некоторых провинций Малой Азии, именно: Галатии, Каппадокии и Сирии. Изменения эти заключались в том, что принадлежавшие Галатии – Малая Армения, Понт Каппадокийский, Понт Полемонов и Понт Галатский – были присоединены к провинции Каппадокии¹⁶⁴, при чем самая провинция была значительно увеличена к северу до Диоскории и реки Фазиса ¹⁶⁵. Вместе с этим около этого времени или немного позднее (при Адриане)¹⁶⁶ получила самостоятельное управление Киликия, в состав которой, кроме Cilicia aspera и Cilicia campestris вошли еще горные страны, бывшие прежде в управлении двух династий, именно Ольбэ и Таркондимота¹⁶⁷, а также Исаврия, принадлежавшая прежде, как мы видели, Галатии¹⁶⁸. Вместе с этим изменилось положение Сирии, так как последняя, будучи уменьшена еще около 66 года отделением Киликии и Иудеи, обращенной в самостоятельную провинцию, под именем Syria-Palaestina¹⁶⁹, при Севере, около 198 года, сама была разделена на две части – северную – Syria-Coele или Великую Сирию и южную – Syria-Phoenice или Финикию¹⁷⁰. К первой – отошли северная часть Сирии и страна Коммагена, ко второй – Финикия и масса мелких владений, именно: Гелиополь, Емеза, Дамаск, Пальмира, Авронитида, Батанея и Трахонита¹⁷¹. Кроме последнего деления Сирии, произведенного около конца II века, со времени Траяна никаких изменений в провинциальном делении востока вплоть до времен Диоклетиана произведено не было.

Как не было никакого определенного плана в распределении провинций, так точно не существовало никакой системы и в управлении римскими провинциями. В одних – Азия, Африка, Македония, Ахаия, Крит и Киренаика, Кипр и Вифиния – имело место сенатское управление, в других – Дакия, Каппадокия, Сирия, Галатия, Памфилия и Линия, Киликия, Арабия, Месопотамия, Ассирия, Фракия, Епир, Египет – императорское. Но и в каждом из них органы управления были не одинаковы. В сенатских провинциях действовали в одних – проконсулы (Азия и Африка), в других – пропреторы (Македония, Крит и Киренаика, Кипр, Вифиния). Особенно было разнообразно императорское управление: в одних были legati Angusti с титулом прокуратора (Дакия, Сирия), в других преторы (Галатия, Киликия), в третьих, напр. в Египте организация управления была совершенно особая, не имевшая ничего общего с другими частями Империи. Были, наконец, такие страны, где сохранялись и действовали туземные правители из древних царских фамилий, наприм. Армения.

Все эти многочисленные формы римского административного управления нисколько не отражались на внутренней жизни провинции. Благодаря строгому консерватизму римлян, отсутствию всякой инициативы и существованию принципа удерживать для покоренных народов их собственное устройство¹⁷², страны, из которых составлялась провинция, жили своею особою жизнью. Провинциальная связь являлась обстоятельством чисто внешним, а иногда даже случайным. Вопреки утверждению Любека, опоры в исторических, этнографических и лингвистических особенностях в административном делении Империи на провинции в это время (первые три века) не существовало. Объединению нескольких стран в одну провинцию немало препятствовало также частое изменение границ римских провинций и неоднократное перечисление некоторых стран (напр. Исаврия, Ликаония и др.) из одной провинции в другую. В виду этого каждая страна, входившая в состав римской провинции, жила особою, самостоятельною жизнью. Вследствие слабости провинциальной связи брали верх этнические, исторические, географические и другие особенности. Отсюда центр тяжести лежал не в провинциальной, а именно в этой связи по отдельным странам. Из перечисления многих стран из одной провинции в другую можно заключить, что каждая страна являлась как бы чем-то целым. Она жила особо и не сливалась с другими частями провинции. Каждая из них имела свою историю, свою национальность, свой язык, свое право, своих богов. Единственно, что объединяло их, это была власть римского наместника. Но мы предоставляем судить читателю, сколь крепко могла объединять отдельные страны власть, принципом которой являлось полное невмешательство во внутреннюю жизнь страны¹⁷³. Тяготение всей провинции в первые три века в метрополю, как центру административной жизни провинции, по нашему мнению, вовсе не было так сильно, как думает Любек¹⁷⁴. При крайней простоте общественных и экономических отношений все потребности удовлетворялись на месте. Значит, единственное, что могло привлекать жителей провинции в метрополь, была власть наместника. Но в чем фактичести проявлялась эта власть для отдельных жителей. Главным образом, конечно, в судебном разбирательстве дел¹⁷⁵. Но для этого не было надобности жителям провинции путешествовать в главный город провинции, так как для отправления правосудия и других должностных функций сам наместник, как известно это было еще Биккелю¹⁷⁶, время от времени объезжал провинцию, останавливаясь на более или менее продолжительное время в определенных пунктах, куда должны были стекаться все жители ближайшего округа, имевшие к нему дела. Следствием этого явилось разделение провинции на особые округа, получившие наименование διοικήσεις, dioeceses, conventus, или по главной своей цели – ἀγοραῖ δίκων, fora, juridici. Если мы сравним теперь отдельные страны, вошедшие в состав римских провинций, с этими судебными округами, то увидим, что площадь первых (стран) всегда совпадает с одним или несколькими судебными округами (conventus) в зависимости от величины страны, причем главный город последней всегда является центром одного из судебных округов¹⁷⁷.

Но что особенно сближало жителей известной страны между собою, поддерживало между ними тесную связь и взаимообщение, это была религия и различные религиозные союзы, частью воскресшие, частью развившиеся вновь благодаря императорскому культу, давшему законной базис для их существования.

На организации этих союзов мы несколько остановимся.

В языческом мире с давних лет было в обычае, чтобы обитатели различных мест, связанные друг с другом племенным родством, а также религиозным и политическим общением время от времени собирались в определенное место для общего отправления торжественного богослужения в честь известного бога или героя и для рассмотрения общих дел¹⁷⁸. Такие союзы существовали как у европейских и малоазиатских греков, так и у племен Галлии, Сицилии, Македонии, Италии и т. д. Мы займемся исключительно греческими союзами. Союзная связь в них выражалась в форме собраний союза, носивших наименования κοινὸν συνέδριον, κοινἠ σύνοδος, συλλογή и пр. и даже просто κοινόν. Что такое κοινόν – это мы лучше всего можем узнать из описания ливийского собрания, сделанного Страбоном (14, 3, 3). Жители Ликии уже давно имели собрание, в котором послы от двадцати трех городов судили об общих делах. Число представителей от каждого города было не одинаково: одни города–αί μέγιστα:–посылали трех депутатов, другие – αί μέσαι – двух, третьи – αί ἄλλαι – одного. Все депутаты собирались в определенном городе и образовывали собрание союза, κοινόν. Оно избирало ликиарха и других должностных лиц, распределяло денежные взносы, рассуждало о войне, мире, союзных договорах, вело войны, имело свой флот и адмирала. Подобную организацию имели и другие союзы¹⁷⁹.

Среди греческого населения Малой Азии существовали по данным современной науки следующие союзы¹⁸⁰.

κοινὸν Ιλίου или συνέδριον τῶν ἐννέα δήιμων¹⁸¹,

κοινὸν ‘Ιωνίας или κοινὸν γί πόλεων,

κοινὸν Δωρίδος¹⁸².

κοινὸν Κάριας

κοινὸν Φρυγίας

κοινὸν Λέσβου

κοινὸν Λυκιας

κοινὸν Λυκαονίας

κοινὸν Παμφύλων

κοινὸν Γαλατῶν

κοινὸν Κυτρίων

κοινὸν Κρήτης¹⁸³.

Рим не терпел самостоятельности в провинциальном управлении. Руководствуясь принципом: divide et impera, он систематически закрывал всякие национальные союзы¹⁸⁴. Отсюда союзы городов Италии, Галлии, Сицилии, Македонии, как преследовавшие преимущественно политические цели, исчезли с лица земли¹⁸⁵. Что же касается греческих союзов, то таковые были оставлены. Причина этого лежала в том, что эти союзы преследовали главным образом религиозные интересы и отличались сакральным характером, Но Рим и на них наложил свою руку. Все, имевшее какое-либо отношение к политике, было исключено из программы κοινόν. Падая с каждым годом, союзы эти пережили время республики и перешли в императорский период. Здесь они засияли новым светом и развили кипучую деятельность. Животворящая сила заключалась в императорском культе.

Божественное почитание владык, существующее у некоторых народов до настоящего времени¹⁸⁶, было весьма распространено у народов древнего востока¹⁸⁷. Культ этом, известный египтянам, индийцам и персам¹⁸⁸, чрез культ героев (евгемеризм)¹⁸⁹ проник и в Грецию. Первый, кто заставил себе воздавать божественные почести, был Лизандр, победитель афинян¹⁹⁰. С этих пор культ этот здесь утвердился. Но полного развития он достиг только со времени Александра Македонского среди тех династий, которые поделили между собою восточную часть его наследства. Птоломей, Селивкиды п Атталиды признавались своими подданными за богов и получали соответствующее сему поклонение¹⁹¹. Наряду с этим, со времени вмешательства римлян в политические дела востока, в малоазийских городах появляется культ богини города Рима¹⁹². Первым в этом отношении подал пример город Смирна, воздвигший в 195 г. жертвенник Ρώμη¹⁹³. Пример был заразителен. Вслед за Смирной последовали Алабанда, Евмения, Сарды, Ассус и другие¹⁹⁴. Вскоре после этого греки стали воздавать божеские почести римским наместникам и полководцам¹⁹⁵, а в последние годы республики посвящение храмов римским проконсулам стало обычною формою изъявления верноподданнических чувств¹⁹⁶. Отсюда был один шаг к обоготворению императоров. Что касается Рима, то здесь также не обошлось без подражания. Римские народные предания помещали на небо своих древних царей Пика, Фауна, Латина и главным образом Ромула¹⁹⁷. Замечательно однако, что даже легенда о Ромуле внушала к себе очень мало доверия даже самым древним историкам: они, говорит Буасье, никогда не упоминают о ней без разных объяснений и оговорок, и это выдает их смущение¹⁹⁸. Вообще обычай обоготворять героев, несмотря на защиту его Цицероном¹⁹⁹, никогда не имел большого успеха в Риме. Начиная от Ромула до Цезаря в Римской истории встречается лишь несколько неудачных попыток апофеоза²⁰⁰. Иначе пошло дело со времени Цезаря. В эту эпоху римляне привыкли считать апофеоз живых людей довольно обычною честью. Кроме того он не шел в разрез с народными преданиями и верованиями²⁰¹. Напротив, апофеоз опирался на один из самых почитаемых культов – именно культ манов (dii manes)²⁰². Все это подготовляло и располагало римлян смотреть на апофеоз, как на вполне нормальное явление. Первый, кто при жизни уже удостоился в Риме прочного апофеоза был Цезарь²⁰³. Сенат, воздвигнув ему статую с надписью: «вот–полубог», установил в честь его особого рода религиозное почитание²⁰⁴, для чего учредил особую коллегию жрецов (Superci Julii). Этого мало. В последний год его жизни угодливый сенат, объявил его настоящим богом под именем Juppiter Julius и построил ему храм²⁰⁵. После смерти он был формально причислен к лику богов²⁰⁶. По словам Светония, последнее совершилось не только по предписанию сената, но и по верованию толпы: комета, которая была видна в течение семи дней после смерти Цезаря, была принята за его душу, взятую на небо²⁰⁷. С этого времени императорский культ становится твердою ногою в Римской империи. Умалчивая об апофеозе Секста Помпея и Антония²⁰⁸, мы остановимся на Октавиане. Являясь сыном признанного и почитаемого бога – Цезаря, он уже сам наполовину становился богом²⁰⁹. Еще более укрепили в этом убеждении его военные успехи и те милости, которые дало народу его правление. Еще при жизни люди, им обдагодетельствованные, подобно Виргилию²¹⁰, в глубине души признавали его богом и сожигали в честь его жертвы²¹¹. После победы при Акциуме в январе 27 г. до Р. X, сенат ко всем его титулам прибавил новый: augustus, прилагавшийся ко всему, что было освящено, консезировано, напр., алтари, храмы²¹². С этого времени Октавиан стал, по выражению Диона, «более, чем человеком». Поэты стали провозглашать его богом и требовать апофеоза. Овидий приказал прислать в Томы изображение императора, думая этим усладить горечь изгнания. «Что нибудь да значит, говорит он, иметь возможность созерцать богов, знать, что они возле нас, и беседовать с ними²¹³. В это время было сделано несколько оффициальных попыток установить в Риме некоторого рода императорский культ. Сенат, не смея обоготворить Августа лично, воздвиг жертвенник августовым справедливости и согласию и постановил молиться в известное время августовым миру и могуществу²¹⁴. Позднее он пошел далее, установив новое поклонение – поклонение императорским ларам (Lares augusti)²¹⁵. Август все это допускал. Но с другой стороны он имел настолько политического такта, что ни за что не соглашался на постройку в честь его храма в Риме и устройство оффициальных религиозных церемоний²¹⁶. Иное дело Италия и провинции. Здесь он разрешал постройку храмов и воздавание ему божеских почестей. Особенно развился этот культ на Востоке. После победы при Акциуме ориенталы настойчиво потребовали от Августа, как величайшего благодеяния, права обоготворить его. Позволение было дано, хотя и с некоторыми ограничениями, именно 1) чтобы римские граждане исключались, как от участья в постройке храмов, так и от служения в них и 2) чтобы он почитался не иначе, как с богинею Рима²¹⁷. При этих условиях были воздвигнуты ему храмы в Пергаме и Никомидии²¹⁸. Пример был подан. Мало-помалу во всех провинциях Востока были установлены праздники и воздвигнуты храмы в честь Рима и Августа. После смерти Октавиана 17 сентября 14 года после Р. Хр. Сенат признал его divus и назначил ему божеские почести. С этого момента он занял официально место в римском пантеоне, получил особую коллегию жрецов из высшей аристокрации, специального фламина, словом сделался богом²¹⁹. Прочие римские императоры во всем ему подражали, кроме разве скромности, так как, не дожидаясь смерти, становились богами²²⁰. Подобно Птоломеям в Египте, римские императоры, говорит Марквардт, верили, что заставляя подданных воздавать себе божественные почести, они тем самым полагают законный базис своей монархии, созданный узурпацией, а повелевая титуловать себя Augustus или Σέβαστος ео ipso ставят себя в положение, выше, чем человеческая природа, и этим обеспечивают себе безусловное повиновение²²¹.

Итак волею Августа в Римской империи был введен новый культ. Но нигде это нововведение так не привилось, как в провинциях Малой Азии²²². Коренясь в нравах и воззрениях греческого народа императорский культ, можно сказать, здесь совершает свое триумфальное шествие. Народ относится к нему с нескрываемой симпатией²²³. Города состязались в скорейшем проведении его. Он перешел границы Малой Азии и распространился по всем провинциям империи. Впрочем, только в некоторых местах он был создан. В большинстве же случаев особенно в странах греческого языка, проведение его было лишь преобразованием ранее уже существовавших религиозных учреждений, именно κοινά²²⁴. В полном согласии со своим принципом – давать покоренным народам устройство, которое обеспечивало бы верность и повиновение Римской империи, римляне в данном случае воспользовались существовавшими по отдельным провинциям политическими и религиозными союзами²²⁵. Последние были только модифицированы, получив новый центральный пункт в культе императоров²²⁶. Средоточием такого союза сделался храм, templa Augusta или Augustorum Caesarea или σεβάστια²²⁷. Обыкновенно он сооружался городами той или иной страны, причем в издержках участвовали также и все близлежащие поселения²²⁸. Отсюда нет ничего невероятного, что круги, принимавшие участие в сооружении храма, оказались теми религиозными союзами, которые прежде составляли κοινά. По крайней мере, за это говорит существовавшая практика²²⁹. Да, и на самом деле прежние религиозные союзы, основывавшиеся на этнической, исторической и т. п. близости, скорее могли прийти к единению и согласному решению столь важного вопроса, как сооружение храма. Таково происхождение храмов в Пергаме, Ефесе, Сардах, Тралле, Родосе, Лаодикии и пр. На тех же лицах, которые создали храм, лежала также обязанность поддержания храма и богослужения в нем²³⁰. Все города, владевшие храмом или участвовавшие в издержках на постройку и содержание его получали от императоров почетный титул νεωκόροι²³¹. Само собою каждый такой храм служил прежде всего нуждам того союза, на средства которого был построен. Но этого мало. Те же места, где находились святилища в честь императоров являлись центром религиозного общения и почитания для целого округа, иногда даже всей провинции. Развившись на почве религиозных союзов древности, религиозные общения императорского культа проявлялись в тех же формах, как и древния κοινά. Главною и существенною частью его, конечно, являлась религиозно-обрядовая сторона и связанные с нею игры²³². Но одним этим дело не ограничивалось. Подобно древне-греческим собраниям союза, сюда также присоединились собрания представителей провинции²³³, так называемые κοινόν, ίερά σύνοδος, concilium provinciale²³⁴. Ближайшею их целью было, конечно, засвидетельствование от имени всего народа или провинции, почтения императору. Позднее однако задачи таких κοινἀ расширились и они по примеру древних религиозных общений занялись светскими делами, касавшимися всех местных интересов. По Маркардту компетенции собрания, кроме совершения чисто религиозных обрядов, церемоний и устройства празднеств и игр, подлежали следующие предметы: 1) рассмотрение отчета по кассе (arca); 2) смета на следующий год, 3) опись рабов и имущества 4) распределение податного сбора с городов провинции, 5) постройка храмов в честь императоров живого или умерших (divi Augusti), 6) постановка статуй и начертание надписей в честь членов императорской фамилии, 7) постановка статуй и начертание надписей в честь благотворителей и выдающихся деятелей, 8) избрание верховного жреца на следующий год, 9) выражение благодарности или порицания отъезжающему начальнику провинции, 10) отправление послов к сенату или императору с ходатайствами о нуждах провинции²³⁵.

Теперь обратимся к организации императорского культа.

Во главе отдельного храма и вместе примыкавшего к нему религиозного округа стоял верховный жрец, носивший на западе титул sacerdos flamen²³⁶, а на востоке–ἀρχιερεύς, ίερεύς или в зависимости от провинции: ἀσιάρχης, βιθυνιάρχης, λεσβιάχης, συριάρχης и т. д.²³⁷. Он был одним из самых важных сановников провинции²³⁸. Избирался он собранием из самых знатных и богатых лиц, исполнявших в своем родном городе различные муниципальные и жреческие должности²³⁹. Несмотря на великие расходы, сопряженные с этим званием, все добивались этого почетного положения не столько ради присвоенных ему привилегий, как например, освобождения от опекунства, сколько ради внешнего блеска: торжественное вступление в город в пурпуровом одеянии, говорит Момсен²⁴⁰, с венцом на голове и с шедшей впереди процессией мальчиков, размахивавших кадильницами, было в глазах малоазиатов тем же, чем был для эллинов масличный венок, приобретенный на Олимпийских играх. Хвастались тогда не только тем, что сами были άρχιερεῖς, но и происходили от них. Срок продолжительности службы в различных странах колебался от одного до пяти лет, хотя большею частью был годичный²⁴¹. Главнейшею обязанностию этого жреца были участие во всех религиозных церемониях и жертвах, в которых выражалось поклонение императору, распоряжение назначенными на сакральные нужды денежными суммами, председательство в собраниях κοινά и наконец устройство и руководительство играми и празднествами, на которые стекались жители не только ближайшего округа, но часто и всей провинции²⁴². В частной жизни верховный жрец обязан был соблюдать внешнюю чистоту в костюме и образе жизни, а также оставаться при том храме, для которого был избран²⁴³. Преимуществами его были: 1) право носить особый костюм²⁴⁴, 2) право иметь одного ликтора 3) свобода от клятвы на суде, 4) доступ в муниципальную курию, 5) место среда декурионов на всех театральных зрелищах, устраиваемых городом, 6) свобода от munera personalia в своем родном городе, и наконец 7) сохранение своего титула – ἀρχιερεύς, Ἀσιάρχης и т. д. на всю жизнь²⁴⁵, предоставлявшее известные привилегии и почести, именно а) право участвовать в провинциальном собрании b) jus sententiae dicendi с) jus signandi²⁴⁶, d) право на почетное место в курии, в провинциальном собрании и на играх²⁴⁷, е) право носить пурпуровую тогу в дни празднеств и белую с пурпуровою каймою в обыкновенные дни, и f) право поставить свою статую в храме²⁴⁸.

Первоначально культ этот ограничивался главными городами бывших религиозных общений, κοινά или даже провинции, но муниципальное честолюбие скоро вышло из этих рамок²⁴⁹. Другие городские общины также стали сооружать собственные храмы в честь императора и устраивать на свой счет игры, чтобы этим способом снискать расположение императора и получить чрез сенатусконсульт²⁵⁰ неокорат²⁵¹. Церемонии, пышно обставленные в столицах²⁵², воспроизводились с несколько меньшим блеском во всех значительных городах страны. Не было, говорит Буасье, ни одного, где бы не существовало жертвенников, жрецов, игр и праздников в честь цезарей²⁵³. А так как устройство во всех этих муниципальных храмах воспроизводилось по образцу организации ранее возникших храмов императорского культа, то следствием этого явилась крепкая иерархическая организация жрецов императорского культа, охватывавшая известные исторические округи провинции (прежние κοινά), а иногда даже целую провинцию. Сущность ее заключается в том, что во главе жрецов нескольких муниципальных храмов стоял высший жрец, άρχιερεύς, Ἀσιάρχης и т. д., в заведывании которого находился известный округ, соответствовавший не административной римской провинции, как думает Любек²⁵⁴, а какому-либо историческому отделу последней, вернее всего древнему религиозному союзу, κοινόν.

Этот вывод, опирающийся частью на изследование Монсо²⁵⁵ имеет за себя еще один чрезвычайно важный факт, именно – повсеместное почти существование до конца III века нескольких κοινά в одной и той же провинции.

Лучше всего это можно видеть из следующей таблицы²⁵⁶

Из приложенной нами таблицы вытекает с полною очевидностию, что организация императорского культа опиралась не на провинциальное устройство Римской империи. Напротив, во времена Траяна и позднее всякая провинция представляла совокупность нескольких κοινά. Но вот в конце III века выступили административные реформы Диоклетиана. В видах лучшего управления прежние весьма обширные по площади провинции были разделены на несколько отдельных самостоятельных провинций применительно этническим, географическим и историческим особенностям. А так как религиозные κοινά основывались как раз на этих принципах, то оказалось, что в большинстве случаев новое провинциальное деление совпало с религиозным делением. Это ясно видно из следующей таблицы.

Вследствие этого религиозная организация совпала с административной. Отсюда во всякой провинции – одно κοινόν.

Новая подробная регламентация императорского культа принадлежит Максимину Дазе, управлявшему Востоком в 308–313 годах. Реформа Дазы основывается на строго иерархическом провинциальном устройстве²⁵⁷. Все муниципальные жрецы по известным округам подчиняются высшим городским жрецам, а эти в свою очередь верховному провинциальному жрецу, жившему в главном городе провинции. Отсюда он руководит в религиозном отношении всею провинцией. Все прочие жрецы ему должны во всем содействовать. Все они должны были строго следить за нарушителями императорского культа и преследовать их собрания и служения. Жрецы имели право арестовывать всех лиц, не желавших принести жертвы кесарю, при чем в случае сопротивления могли требовать помощи у военной власти. Этого мало. Максимин предписал верховным жрецам наказывать нарушителей императорского культа или самим лично, или чрез подчиненных им городских жрецов²⁵⁸.

Изложенная нами стройная организация императорского культа была тем, что окончательно скрепило в одно целое различные народные союзы, основывавшиеся на племенном, лингвистическом, историческом и тому подобном родстве. Так фактически весь восток Империи распался независимо от существовавшего административного провинциального деления на известное число областей, стран, связанных между собою общим происхождением, языком, историческими преданиями, обычаями, нравами, верованиями и организованных на почве императорского культа в особые союзы.

В виду важности этого близкого народу древняго территориального деления мы обратимся к изучению последняго и к самой древней истории отдельных стран.

Обозрение свое будем вести на почве сложившагося к половине II века провинциального деления и отправным пунктом возьмем провинцию Азию.

В состав этой провинции входили следующие страны:

Ионийские города во главе с Ефесом, носившим титул πρώτη πασῶν καί μεγίστη, μητρόπολις τῆς Ἀσίας²⁵⁹. Прежде эти города образовывали κοινὸν γί πόλεων с ἀρχιερεύς τὴς Ἰωνίας во главе и центром своим имели Милет ἡ μητρόπολις τῆς Ἰωνίας Μιλησίων πόλις²⁶⁰. После разрушения Милета Александром Македонским, главное место занял Ефес. В римское время он был столицею провинции Азии. Проконсул имел здесь постоянное пребывание и приезжая в провинцию Азию в первый раз вступал здесь в отправление должности. Центр почитания культа Артемиды (νεωκόρος τῆς μεγάλης Ἀρτέμιδος). В императорское время νεωκόρος культа цезарей и одно из мест собрания κοινόν Ἀσίας²⁶¹. Ко времени Веспасиана или Домициана ναὸς ό ἐν Ἐφέςῳ τῶν Σεβαστῶν κοινός τῆς Ἂσίας²⁶². Местонахождение conventus. Монетный двор²⁶³. В этом союзе соперником Ефеса выступал город Смирна, желавший особенно превзойти Ефес в культе цезарей. Многократный неокорат. Уступая в политическом значении Ефесу, Смирна кичилась своим расположением и красотою города, чего, конечно, никто не оспаривал. Отсюда ее титул ὁ κόσμος Ἰωνίας ἡ πρῶτη τῆς Ἀσίας κάλλει καί μεγέθει καί λαμπροτάτη καἰ μητρόπολις τῆς Ἀσίας²⁶⁴. Рядом с Ефесом она является местом нахождения conventus и монетного двора, а также собрания κοινόν Ἀσίας²⁶⁵.

Лидия, образовавшаяся на месте некогда существовавшего Лидийского царства, центром своим имела город Сарды. По Геродоту (I, 84), Сарды – столица лидийского царства, также во времена Страбона – πόλις μεγάλη. Местонахождения conventus и κοινόν Ἀσίας, во главе которого стоял άραιερεύς τῆς Ἀσίας ναῶν τῶν ἐν Λυδία Σαρδιανῶν²⁶⁶. Монетный двор²⁶⁷. Лидия в царстве Атталидов и при римлянах являлась страною обособленною от других частей Азии. Несмотря на массу греческих городов, страна не вполне была эллинизирована. Коренное население принадлежало не к греческому корню и говорило на языке, принадлежавшем к весьма древней эпохе: непонятные названия богов, людей и поселений, говорит Моммсен, встречаются повсюду²⁶⁸.

Мизия. В древности эта страна подразделялась, по-видимому, на две части: южную, собственно Мизию с центром в Пергаме и северную, так назыв. Малую Фригию с рядом эллинских городов по берегам Пропонтиды, из которых главными были Лампсак и особенно Кизик. Пергам древняя столица Атталидов имел еще в римское время блестящую историю²⁶⁹. Он был местом собрания conventus и κοινόν Ασίας. Здесь еще во времена Августа (29 год до Р. X.) был построен первый в провинции Азии храм в честь императора. Из слов Диона Кассия (51, 20) можно заключить, что это был первый после Ефеса по рангу и значению город в провинции Азии. В Пергаме ежегодно и ежемесячно справлялись весьма торжественно дни рождения Августа и других императоров. Этот же город был центром культа Асклепия (Эскулапа), в честь которого был построен великолепный храм Асклепион (Τέμενος τοῦ Ασκληπιοῦ)²⁷⁰. Прилегающий в Пергаму округ, находясь среди греческих городов, очень рано подвергся эллинизации и не отличался ни в чем от других греческих городов азиатского побережия. Это было причиной, поведшей к полному слиянию этого округа с ионийскими городами Азии. Иначе было с северной частью Мизии и прилегающей к ней Малой Фригией. Эта часть бывшего Пергамского царства была населена особым чуждым грекам народом, говорившем на своем языке, родственным, как кажется, с армянским²⁷¹. Эта страна жила особою жизнью, тяготея к Кизику, являвшемуся местом нахождения conventus²⁷², а начиная со второго века также и κοινὸν Ασίας²⁷³. Наказанный Тиверием за несооружение храма в честь Цезаря лишением городских прав, Кизик уступил на некоторое время пальму первенства Лампсаку. Но это положение длилось не долго. При Адриане императорское благоволение ему было возвращено. Соорудив храм в честь императора, город получил от Адриана неокорат и жреца с титулом ἀρχιερεὐς τῆς Ασίας ναοῦ τοῦ ἐν Κυζίχῳ²⁷⁴.

Кария. Страна эта очень рано подверглась эллинизированию со стороны находящихся по побережию ионийских и дорийских колоний, а также близлежащего острова Родоса. В древности города Карии составляли особый κoινὁν Καρίας²⁷⁵. Одного крупного центра для всей страны не было. За то существовало большое число средних по величине городов. В древнее время центром κοινὸν была Стратоникея²⁷⁶, но она не удержала своего положения и в императорское время уступила первенство Траллу, являвшемуся местонахождением κοινον τῆς Ασίας²⁷⁷, conventus и монетного двора²⁷⁸.

Фригия. К востоку от перечисленных нами стран лежит Великая Фригия. Страна эта была населена особым фригийским племенем, говорившем на языке, родственном армянскому²⁷⁹. Эллинизация была в высшей степени слабая. Греческая образованность проложила себе путь сюда главным образом при императорах. Жизнь внутри этой обширной и малодоступной для цивилизации страны шла своим порядком и представляла мало поводов для непосредственного вмешательства государственной администрации. По крайней мере нельзя указать каких бы то ни было следов такого вмешательства. Этому содействовало также не мало то обстоятельство, что Азия была одною из сенатских провинций, управление которыми было в особенности лишено инициативы²⁸⁰. Внутренняя между всеми частями этой страны связь, коренившаяся в единстве происхождения, одинаковости языка, культа, нравов, обычаев, воспоминаний держалась крепко и выражалась в форме κοινόν²⁸¹, местом собрания которого был город Лаодикия πρὸς τῷ Λύκῳ, celeberrima urbs, по выражению Плиния²⁸², местонахожение монетного двора и conventus, к которому принадлежало не менее 25 городов²⁸³.

Вифиния – прежде владение царя Никомеда III Филопатора. Населена была особым народом, принадлежавшим к фракийскому племени²⁸⁴. Эллинизация была слабая и ограничивалась одними берегами²⁸⁵. Обладала κοινὸν τῶν ἐν Βιθυνίᾳ Ἑλλήνων, центром которого был храм в честь Августа в Никодимии с ἀρχιερεὐς Βιθυνίας или Βιθυνιάρχης во главе²⁸⁶. Этот же город был также гражданским метрополем всей провинции²⁸⁷ Вифинии-Понт.

Пафлагония или Ora Pontica. Страна эта, населенная, по-видимому особым племенем, родственным Понтийским народам²⁸⁸, входила прежде в состав владений Митридата Понтийского. С падением последнего она была разделена на две части, при чем прибрежная часть ее была присоединена к Вифинии, а внутренняя часть ее, сначала отданная семейству Пимаймена, была в 7 году до Р. X. соединена с провинцией Галатией²⁸⁹. До римского завоевавания эллинизация ее не коснулась. Несмотря на раздел она жила собственной жизнью, имея в Амастрисе свой κοινὸν Πόντου с ἀρχιερεὐς Πόντου иди Ποντάρχος во главе²⁹⁰.

Галатия или страна галатов являлась главною частью этой обширной провинции. В отдаленные времена Галатия являлась главным центром восточного владычества над передней Азией. В течение целых столетий, говорит Моммсен²⁹¹, и по языку и по нравам она оставалась кельтским островом среди наплыва восточных народов и осталась таковой по своему внутреннему устройству и во времена Империи. Имя свое страна эта получила от трех кельтских племен, которые в III веке до Р. X. проникли в Малую Аэию и осели к востоку от Великой Фригии²⁹², при чем трокмы, по словам Страбона, заняли места, прилегающие к Понту и Каппадокии с главным городом Тавией, тектосаги места, граничащие с Великой Фригией, с главным городом Анкирой, толистобогии страну, смежную с Вифинией и так назыв. Фригией τῇ ἐπικτήτῳ, с городом Песинном²⁹³. Несмотря на их многовековое пребывание в Малой Азии глубокая пропасть отделяла их от других азиатских народов. Они сохранили свой отечественный язык и свои национальные нравы²⁹⁴ и отличались от своих, соседей необузданной дикостью и воинскими способностями²⁹⁵. Каждая из трех их волостей управлялась своими наследственными князьями. Высшая правительственная власть в этой стране принадлежала союзному собранию, составлявшемуся из представителей от всех волостей и собиравшихся в священной дубовой роще²⁹⁶. После окончания войны с Митридатом Помпей уничтожил старинное управление и вручил высшую власть над всем племенем Дейотару²⁹⁷. Последний объединил страну и присоединил к своим владениям Малую Армению и некоторые другие области, принадлежавшия прежде Митридату²⁹⁸. После смерти Дейотара владения его с присоединением Ликаонии, Писидии, Исаврии, Памфилии и западной Киликии²⁹⁹, были отданы в 36 году Антонием Аминте, который, кажется, в последние годы жизни Дейотара заведовал всеми делами управления в качестве его секретаря и начальника армии³⁰⁰. Аминта достиг существенных успехов как при усмирении корсаров, укрывавшихся в своих притонах в западной Киликии, так и при искоренении грабежей на суше. Он убил Антипатра, владетеля Дервии и Ларанды в южной Ликаонии и овладев Кремной, проник в глубь Писидии в Исаврии³⁰¹. Но по прошествии нескольких лет (25 г. до Р. X.) он погиб во время экспедиции против гомонаденсов, одного из самых отважных западно-киликийских племен³⁰². Вместе с ним окончилось существование Галатского царства, которое вслед за сим было обращено в римскую провинцию под именем Галатии³⁰³. Судьба последней была описана нами раньше. Разнясь от прочих азиатов по племени, языку, нравам и пр. устройство страны также и под римским владычеством оставалось преимущественно кельтским. Эллинизация была поверхностная и слабая³⁰⁴. Доказательством этому, говорит Моммсен³⁰⁵, служит в сфере частного права тот факт, что еще при Пие существовала в Галатии сильная отцовская власть, с которою незнакомо греческое законодательство. И в том, что касается общественных порядков в этой стране все еще существовали три старинные общины тектосагов, толистобогиев и трокмов, которые, хотя и присовокупляли к своим названиям имена трех главных городов Анкиры, Пессина и Тавия, но в сущности были ни что иное, как галльския волости, даже вовсе не нуждавшиеся в главном центре³⁰⁶. Кельтские имена удерживаются до времен Тиверия, а кельтский язык, в качестве разговорного упорно держался в Азии до позднейшего времени³⁰⁷. По свидетельству многостранствовавшего отца церкви Иеронима еще в конце IV века азиатские галаты говорили на том же, хотя и испорченном языке, на котором говорили в ту пору в Трире. Главным центром Галатии была Анкира, присвоивавшая себе титул μητρόπολις τῆς Γαλατίας³⁰⁸. Она была резиденцией наместника, носившего титул legatus Aug. pr. pr. Galatiae³⁰⁹. В IV веке Анкира является одним из главных центров греческой образованности в Малой Азии³¹⁰. Здесь находился храм, в честь Августа и богини Рима являвшийся центром κοινὸν Γαλατῶν (commune Galatiae), во главе которого стоял Γαλατάρχης³¹¹.

Писидия. В прежнее время Писидия, как и соседняя с ней Ликаония подводились под понятие Галатии. Ныне доказана несостоятельность этого воззрения³¹². Страна эта имеет свою историю, но история эта темна или вернее неизвестна. По-видимому, она была заселена особым племенем, принадлежавшим к тому же народу, как исаврийцы и западные киликийцы³¹³. О судьбе этой страны под римским владычеством мы говорили раньше. Центром ее является Антиохия Писидийская, упоминаемая в Деяниях апостольских (13, 14). Августом она была превращена в военную колонию, под именем Кесарии и сделалась средоточием всех военных поселений³¹⁴, которые завел император Август для защиты провинции от разбойничих набегов писидийцев и исаврийцев³¹⁵. Из древних надписей на монетах Перро заключает о существовании особого κοινὸν Πισιδῶν³¹⁶.

Ликаония. Древняя история ее неизвестна. По-видимому, в этнографическом отношении она отличалась от других стран Малой Азии, но доказать это ныне весьма трудно, так как она весьма рано связала свою судьбу с Писидией и настолько тесно с нею слилась, что до последнего времени учеными от нее не отделялась³¹⁷. Центром ее являлся город Икония, в котором собиралось κοιωὸν Λυκαονίας³¹⁸.

Ликия. В период независимости 23 ликийских города составляли особую конфедерацию – Λυκιακὸν σύστημα³¹⁹. Будучи со всех сторон замкнуты в своей гористой стране, ликийские города не открывали своих берегов для греческих поселений, но тем не менее не остались в стороне от греческого влияния. Ликия, говорит Моммсен³²⁰, была единственною малоазиатскою страною, в которой ранняя цивилизация не уничтожила местного языка и которая освоилась с греческим бытом почти так же, как римляне, не усваивая внешней стороны эллинизма. Однако Ликия заплатила дань последнему. Ликийцы не только подчинили свое искусство греческим образцовым произведением, но и свои политические порядки рано устроили по тому же образцу. Конфедерация, находившаяся сначала в подчинении у Родоса, после третьей македонской войны сделалась независимой. Такое положение существовало до Клавдия, который в виду бесконечных распрей между союзниками превратил Ликию в 43 году в римскую провинцию³²¹. Под римским владычеством солидарность ликийских городов по-прежнему выражалась в форме κοινὸν Λυκίων с Ликиархом (Λυκιάρχης) во главе³²². Несмотря на многочисленность городов страна не имела одного центра, могущего быть метрополем. Главными городами были Тлос, Ксанф и Патара³²³.

Памфилия. Древняя история этой страны неизвестна. Была издревле населена особым народом, имевшим самостоятельный язык и письменность. Когда Азия подпала под эллинское влияние, жители Памфилии мало-помалу примкнули как к обще-греческой цивилизации, так и к общим политическим порядкам. В эллинское время в Памфилии властвовали частью египтяне, чей царствующий дом дал свое имя многим поселениям страны, частью Атталиды, о господстве которых свидетельствует Атталия³²⁴. С судьбой Памфилии в римское время мы уже знакомы. Несмотря на соединение ее в одну провинцию с Ликией, она жила собственною своею жизнью. Доказательством этого является факт существования особого κοινὸν, под именем θέμις Παμφυλιακή с Ilaμφυλιάρηχς во главе³²⁵. Подобно Ликии страна не имела одного центра, хотя и обладала тремя признанными метрополями: Сидия, Пергия и Аспенд³²⁶.

Каппадокия. В древности она образовала особое Каппадокийское царство. Со времени Помпея царство это находилось под властью римлян. Окончательное присоединение его и обращение в провинцию последовало в 17 году после Р. X. в царствование Тиверия, после смерти Архелая. Эллинизация была поверхностная и ограничивалась, по-видимому, двором и высшими слоями общества. Народ говорил на своем туземном языке, который существовал до позднейшего времени³²⁷. Несмотря на присоединение к Риму, страна в административном отношении сохраняла прежнее существовавшее еще при царях деление на десять стратегий. Народная связь выражалась в форме κοινὸν Καππαδοκίας под начальством Καππαδοκιάρχης. Собиралось оно в Мазаке – Кесарии, являвшейся метрополем всей страны и крупным передаточным пунктом для торговых сношений между портами западных берегов и приевфратскими странами³²⁸.

Понт Галатский (Pontus Galaticus). История его неизвестна. Составился из мелких княжеств и был населен племенем, родственным армянам. Эллинизация слабая. Главным городом являлась Амазия, бывшая столицей понтийских Ахеменидов и .всегда местом их погребения³²⁹. О судьбе Галатского Понта под римским владычеством говорили в своем месте.

Понт Полемонов (Pontus Polemoniacus или Polemonianus). Был населен племенем родственным армянам и распадался на массу княжеств. В 76 г. до Р. X. был отдан Антонием Полемону, сыну Зенона, в руках потомков которого находился до 63 года после Р. X.³³⁰. Метрополем его была Неокесария, являвшаяся центром особого κοινὸν, существовавшего как до, так и после римского завоевания³³¹. Внешнюю историю Поленонова Понта со времени присоединения к провинции Галатии мы знаем.

Малая Армения (Armenia minor). Страна эта, населенная особым родственным каппадокийцам племенем³³², лежит в верховьях Евфрата. Под римским владычеством переходит из рук в руки. Помпей отдал ее Дейотару, Цезарь – Ариобарзану III Каппадокийскому, Антоний – Полемону Понтийскому, Август – Архелаю Каппадокийскому. Но она не сделалась интегральною частью ни одного из этих владений, так как в 38 году была уступлена Калигулой Котису, а в 54 году Нероном Аристовулу. Возможно, что под Веспасианом она была организована в особую провинцию, так как Птоломей посвящает ей особую главу в своем сочинении. Столицею Малой Армении был город Мелитина, являвшийся с 70 года штаб-квартирой для legio XII fnlminata³³³.

Киликия. Древняя история этой страны неизвестна. Населена особыми племенами отличавшимися от других по своему языку и нравам³³⁴. По характеру местности страна, как мы видели, разделяется на Cilicia aspera и Cilicia campestris. Это обстоятельство оказало влияние на судьбу населявших ее племен. Восточная Киликия (Cilicia campestris), легко доступная иноземному влиянию, рано подверглась эллинизации и не долго сохраняла свою независимость. Властителями ее были частью египтяне, частью селевкиды, частью армяне и каппадокийцы³³⁵. В руки римлян, как мы знаем, она попала в 64 г. до Р. X. Иную судьбу имела западная Киликия. Вследствие трудного доступа племена жившие в горах Cilicia aspera очень долго отстаивали свою независимость³³⁶. В республиканское время все завоевательные попытки оставались без успеха. Только со времени императора Августа, римляне стали здесь более твердой ногой, частью уничтожив, частью расселив по другим местам главнейшие и наиболее воинственные племена гомонаденсов и клитов³³⁷. В 25 г. до Р. X. Август отдал западную Киликию каппадокийскому царю Архелаю, резиденцией которого был остров Elaiussa – Sebaste при устии реки Ламоса. После образования провинции Каппадокии Cilicia aspera не была отнята от наследников Архелая и оставалась в их владении вплоть до того времени, пока Калигула не отдал ее вместе с другими землями Антиоху IV Коммагенскому³³⁸. Хотя Веспасиан в 74 г. обратил Cilicia aspera в провинцию, тем не менее остров Sebaste оставался во владении дочери Антиоха – Иотапы и ее мужа Александра. Вместе с тем вплоть до конца первого века некоторые части страны оставались во владении двух туземных династий Olbe и Tarcondimotus³³⁹. Со времени Траяна судьба этой страны нами изложена. Несмотря на тесную связь с Сирией в административном отношении, страна эта жила своею особою жизнью, доказательством чего является отдельное от Сирии κοινὸν Κιλικίας с Κιλικιάρχης во главе. Местонахождением этого κοινὸν и центром жизни всей страны был многолюдный и богатый город Тарс, лежащий на берегу Кадна. Эллинизировался он рано и вполне. Еще задолго до римского завоевания он сделался одним из центров эллинской образованности³⁴⁰.

Исаврия. Страна эта была населена особым племенем, остававшимся независимым до самого начала Империи³⁴¹. Имела свой особый κοινὸν Ισαυρῶν, центром которого был город Исавра, μητρόπολις Ισαυρῶν³⁴².

Остров Кипр до завоевания римлян принадлежал египтянам. Уединенное среди моря положение объединяло с давних пор жителей его между собою и обособляло от других стран. Население его образовало κοινὸν Κυπρίων под главенством ἀρχιερεὺς τῆς νήσου. Административным центром этого острова был город Паф, называвшийся Σεβαστὴ Κλαυδία Φλαβἰα Πάφος, ἡ ἱερὰ ρ,ητρόπολις τῶν κατὰ Κύπρον πόλεων. Рядом с ними выступал город Саламин, позднее называвшийся Констанцией. Последний, по-видимому, был местонахождением κοινόν³⁴³.

2) Келе-Сирия и Финикия. Под Сирией обыкновенно разумеют область, которая отделяется от Малой Азии горною цепью Писидии, Исаврии и западной Киликии, от Армении и Месопотамии восточным продолжением тех же гор и Евфратом, от парфянского царства и Египта – аравийскою степью³⁴⁴. Жители этой области, читаем у Моммсена³⁴⁵, принадлежали к тому же племени, к которому принадлежали жители Иудеи и Аравии, а праотцы сирийцев и финикиян жили в более отдаленные времена в одном месте с праотцами иудеев и арабов и говорили на одном с ними языке; но между тем, как эти последние сохранили свою национальность и свой язык, сирийцы и финикияне эллинизировались значительно раньше прибытия римлян. Основой для эллинизирования явились лежащие на берегах Финикии старинные и большие торговые города. Но, несмотря на сильную эллинизацию, в ежедневном употреблении остались туземные диалекты даже в позднейшия времена Империи. Точно так же и религиозный культ свидетельствует о том, что Сирия не утратила своей национальности. Сирийцы, живущие в Берии, обращаются со своими приношениями к Зевсу-Малбаху, живущие в Апамфе – к Зевсу-Бэлу, живущие в Берите – к Юпитеру-Балмаркоду, но все это боги, с которыми в сущности, правильно заметил Моммсен³⁴⁶, имеют мало общего и Зевс и Юпитер. Несмотря на свое общее происхождение и общность религиозного культа жители Сирии в обширном смысле весьма различались как по своим диалектам и обрядам, так и историческим обстоятельствам. Точкой разветвления сирийско-арамейской народности следует считать город Дамаск. Собственно сирийское племя и сирийский язык на юг не переходили Дамаска, на восток и юго-восток от этого города жили арабы, на юг – иудеи, на запад – финикияне³⁴⁷. К национальному различию присоединилось еще историческое деление, так как южная часть страны была долгое время в подчинении у Птоломеев, а север во власти Селевкидов³⁴⁸. Этим обусловилось деление страны на Сирию и Финикию, которые хотя и составляли в римское время (до 198 г. после Р. X.) одну провинцию, но внутри жили особою жизнью. Доказательством этого является существование отдельных κοινὸν Συρίας с Συριάρχης и κοινὸν Φοινίκης с Φοινικάοχης во главе³⁴⁹. Главным городом Сирии была Антиохия, бывшая прежде столицей Селевкидов, а при римлянах сделавшаяся резиденцией наместника провинции³⁵⁰. Здесь чеканилась государственная монета для востока и преимущественно здесь же находились оружейные заводы. Что касается Финикийской Сирии, то здесь метрополем и местопребыванием κοινὀν был город Тир³⁵¹.

Коммагфна. Взяв в свое непосредственное управление Сирию и Финикию, римляне оставили некоторые мало населенные или недоступные местности во владение местных правителей. Такими владениями были: Коммагена, Халкидика, Абилена, Дамаск, Аретуза и Емеза³⁵². Важнейшим была, конечно, Коммагена. Страна эта, ограниченная с севера Аманом, с востока Евфратом, на западе соприкасающаяся с Киликией, на юге с Сирией, еще под господством Селевкидов управлялась собственными царями, находившимися в родстве с династией Селевкидов³⁵³. Под римским владычеством она также сохраняла до 72 года собственное управление под властью своих царей. Главным городом Коммагены был Самосат, получивший при римлянах приставку Flavia³⁵⁴.

Жившие в области Иордана иудеи развили у себя еще задолго до римского владычества под управлением Селевкидов так назыв. моисеевскую феократию. Это была духовная коллегия с архипастырем во главе. Она держала себя, говорит Моммсен³⁵⁵, под иноземным владычеством спокойно, не заявляя никаких притязаний на самостоятельность и охраняя обособленность своих приверженцев владычествованием над ними под охраной верховного властителя. С падением Селевкидов возникла иудейская община, которая под предводительством рода Асмонеев восстановила царство Саула и Давида почти в прежних границах. Живя среди моря язычества эта иудейская община осталась верной своему закону, нравам, обычаям, а главное вере предков в единого Бога-Иегова. Но национальный язык иудеев в эту эпоху повсюду исчез из ежедневного употребления и был заменен арамейским народным наречием сирийцев. Если бы национальность, замечает Моммсен³⁵⁶, обусловливалась одним языком, то об иудеях в эту эпоху пришлось бы весьма редко упоминать. С водворением римского владычества в Сирии, царству Асмонеев пришел конец. Помпей принудил их отдать все приобретенные ими владения, а проконсул Габиний даже разделил их прежнюю территорию на пять самостоятельно-управлявшихся округов и отнял светскую власть у их первосвященника Гиркана³⁵⁷. В Иудее водворилась чистая феократия. Но все это скоро изменилось. Идумеянин Антипатр, управлявший от имени Гиркана Иудеей, при помощи Габиния, сделался правителем Иудеи и в этой должности был утвержден Цезарем. Власть Антипатра над Иудеей была унаследована его сыном Иродом и благодаря умной политике еще более увеличена и расширена: в 40 г. до Р. X. он получил от Антония и Августа высшую власть над Иудеей с титулом царя³⁵⁸. Позднее, после победы при Акциуме Август не только утвердил власть Ирода, но и расширил его владения. С этих пор под властью Ирода находились все прибрежные страны от Газы до так назыв. Стратоновой башни (Кесарии), Самария и несколько городов, расположенных к востоку от Иордана. Хорошее управление, имевшее своим последствием внутренний мир и уничтожение разбоев, а также прекрасная охрана границы от живших в степи кочевых племен были причиною того, что римское правительство подчинило Ироду некоторые другие соседние страны, именно Итурею, Трахонитиду, Авранитиду и Батанею³⁵⁹, таким образом владения его простирались по обоим берегам Иордана вдоль течения этой реки к северу по меньшей мере до Хельбона, на северо-запад до Дамаска, к югу до Мертвого моря³⁶⁰. После смерти Ирода, царство его, кроме Газы и греческих за иорданских городов, было разделено между его сыновьями на три части: северную часть вместе с Батанеей и ее округом получил Филипп, Галилею и Перею, т. е. заиорданскую область Ирод Агриппа, Иудею вместе с лежавшею к северу от нее Самарией и расположенной к югу от нее Идумеей – Архелай³⁶¹. Первые два царства, сначала отделенные друг от друга, потом были соединены в одно целое, под властью Агриппы, правнука Ирода Великого и существовали с непродолжительными перерывами до Траяна³⁶². Иначе было с уделом Архелая. Вследствие восстания иудеев, личной неспособности и низких душевных качеств, он не мог удержаться на своем месте и по прошествии нескольких лет (6 год после Р. X.) был удален Августом от власти³⁶³. Вслед за этим царская власть была упразднена, страна непосредственно подчинена римскому правительству, а внутреннее управление – в той мере, в какой оно было допущено наряду с верховною правительственной властью – вверено, говорит Моммсен³⁶⁴, иерусалимскому синедриону. Итак Иудея сделалась в 6 году римской провинцией второго разряда, причем, вероятно, вслед за этим центром управления был избран портовый город Кесария, а в Иерусалим был назначен римский комендант, которому в подкрепление был дан небольшой постоянный гарнизон. После разрушения Иерусалима в 70 году Иудея сделана была провинцией под властью legatus рг. рг. provinciae Iudeae³⁶⁵. Кровавое усмирение восстания Вархохбы и окончательное разрушение Иерусалима не отразились на административном устройстве этой провинции. Император Адриан заменил только имя провинции Иудея словом Syria-Palaestina и во главе ее поставил консульского легата. Со времени Септимия Севера (193–211) сделалось обычным именование этой провинции просто Палестиной³⁶⁶.

Страна эта была населена арамейцами, которые в начале IX века до Р. X. образовали здесь особое арамейское государство³⁶⁷. Существовало оно не долго. В римский период здесь господствовали парфяне. Так дело было до Траяна, который, разбив парфян, образовал римскую провинцию Месопотамию с метрополем в Низибе. В состав этой провинции вошли некоторые страны, напр. Осроена, Гатры и др., находившиеся в отдельном управлении своих туземных династий. Важнейшим из таких владений была Осроена или Едесское княжество, занимавшее западную половину этой провинции и находившееся до начала III века в управлении Авгаря и его потомства³⁶⁸.

Провинция эта была образована Траяном в 115 году. В состав ее вошли.

Владения, принадлежавшия Агриппе II и составлявшие уже описанное нами Кесарийско-панеадское царство.

Царство набатеев³⁶⁹. Во главе этой страны стоял арабский князь, присваивавший себе титул «царя Набата». Резиденцией их служил замок Петра, построенный на утесе на полпути между Мертвым морем и северовосточной оконечностью Аравийского залива³⁷⁰. Владения их простирались к северу до Дамаска и к югу на аравийском полуострове до Левке-Коме, лежащей насупротив египетского города Береники и вглубь страны по меньшей мере до окрестностей древней Фемы³⁷¹. Страна эта вплоть до Дамаска была заселена особым племенем, принадлежавшим к арабской отрасли великого семитического племени. Язык и письменность у набатеев были такие же, как в Сирии и в области Евфрата³⁷². Эллинизация была слабая. Римлянам они подчинились вскоре после присоединения Иудеи. Во всяком случае при Августе царь их Обода был таким же подвластным и верным Риму правителем своего народа, как Ирод³⁷³. На этого же князя, по Моммсену, была возложена со времен Августа защита римской государственной границы как на востоке, так и на юге Сирии вплоть до Дамаска. Под управлением собственных правителей царство Набата существовало до времен Траяна, когда царство набатеев было присоединено к Империи. Город Дамаск тогда был присоединен к Сирии, большая часть владений их была превращена в римскую провинцию под именем Arabia, а от тех земель, которыми набатейские цари владели внутри Аравии, римляне совершенно отказались³⁷⁴.

Нечто совершенно отличное от всех изложенных нами римских провинций представляет Египет. В то время, как там всякая римская провинция содержала в себе несколько чуждых друг другу и дурно сплоченных элементов, в Египте, напротив, провинциальное деление является искусственным делением одного целого, одной страны. Под Египтом, как в древности, так и ныне понимают Нильскую долину от первых порогов до Средиземного моря³⁷⁵. Народ, который с древнейших исторических времен населял эту страну в отличие от окружавших его варваров (нубийцев на юге, ливийцев на западе, сирийцев на северо-востоке) называл себя römet, человек. О его этнографическом происхождении мнения расходятся. Этнографы, основываясь на телосложении, считают египтян за негров. Филологи, исходя из данных языка, признают невозможным отделить их от семитов передней Азии и полагают, что египтяне вместе с родственными им народами северной Африки (Bega, Galla, Somali) в доисторическое время переселились из Азии в Африку на свою теперешнюю родину. По мнению Штейндорфа истина находится в средине. Страна в древности, вероятно, была населена чисто негрским племенем, говорившим на собственном языке, но затем явилось семитское племя, покорило страну и подчиненному народу передало свой язык³⁷⁶. По Библии египтяне – хамиты, так как родоначальником их считается второй сын Хама Мизраим, который утвердился с детьми своими на берегах Нила³⁷⁷. Что касается языка древних египтян, то он находился в родстве с семитскими языками, языком берберов северной Африки и группой языков северо-восточной Африки (Bega, Somali). Все эти языки известны под именем египетско-семитской группы языков. Египетский язык, письменные памятники которого относятся к началу 3000 лет до Р. X., перешел под именем коптского также в христианское время, хотя при Птоломеях и даже раньше, особенно в городах Александрии и Мемфисе, получил широкое распространение греческий язык. С арабским завоеванием входит во всеобщее употребление арабский язык, который мало-помалу вытесняет коптский и является господствующим в Египте в настоящее время³⁷⁸.

Страна эта имеет длинную и поучительную историю. Первый достоверный египетский царь по имени Мене происходил из верхнего Египта. Оп основал монархию, существовавшую 4000 лет и сменившую последовательно 30 династий³⁷⁹.

Опуская историю Египта в древнее время, мы остановимся только на греко-римском периоде.

Зимою 331/332 г. до Р. X. Египет был завоеван Александром Македонским. После его смерти он достался македонскому полководцу Птоломею Лагу, принявшему в 306 г. титул царя и занявшему таким образом место фараонов. При первых его преемниках (Птоломеях II и III) Египет был первым государством Эллинского мира, а столица их Александрия – центром греческой образованности. После смерти Птоломея III (221 год до Р. X.) государство падает и становится все в большую зависимость от Рима. Так обстояло дело до Августа, когда сражение при Акциуме подчинило его окончательно Риму³⁸⁰.

В системе провинциального управления Египет занял особое положение. К Египту, читаем у Моммсена³⁸¹, не был применен господствовавший в государственной системе принцип двоевластия, т. е. принцип совместной правительственной деятельности двух высших государственных властей – императора и сената. Египет поступил в полное распоряжение императора, а сенат, как в своей совокупности, так и каждый из его членов в отдельности не только были устранены, от всякого участия в управлении этим владением, но даже не имели права вступать в него. Второю особенностью египетского управления была строгая административная централизация³⁸². В отличие от всех других римских провинций Египет не делился на известное число сельских или городских общин, пользовавшихся автономией, но заключал в себе, по выражению Марквардта, элементы, подчиненные один другому и управляемые должностными лицами различного ранга³⁸³. Во главе всего управления стоял наместник императора, имевший титул Praefectus Aegypti и избиравшийся всегда из лиц всаднического звания³⁸⁴. Хотя он не присваивал ни себе, ни своим представителям царских названий, но на самом деле он властвовал в качестве преемника Птоломеев. Он напр. бросал в начале каждого года в подымающиеся воды Нила золотой кубок, который прежде бросал фараон³⁸⁵. Он же должен был подобно туземному царю исполнять те деловые обязанности, которые лежали на монархе и по системе Александра и по организации римского принципата. В его руках находилась высшая власть, как гражданская, так и военная³⁸⁶. Он был ответственен лично только пред императором, с которым непосредственно сносился. Он был единственным посредником при передаче императору прошений, адресованных на высочайшее имя. Назначался и сменялся он только волею императора. Вообще, эта должность по своему рангу и значению была одною из самых высоких в Римской империи и впоследствии уступала первое место только званию начальника императорской гвардии. Резиденцией префекта Египта была Александрия. В до-Константиновское время она считалась вторым городом Римской империи и первым торговым городом в мире. Там насчитывали в конце владычества Лагидов более 300.000 свободных жителей, а во времена империи, без сомнения, еще более³⁸⁷. Она являлась центром всего военного и административного управления. Кроме наместника в ней же резидировали хотя и подчиненные ему, но назначавшиеся императором высшие должностные лица, именно juridicus Alexandriae или procurator Augusti ad jus dicendum Alexandriae – высшее должностное лицо судебного ведомства – и idiologus ad Aegyptum или procurator ducenarius Alexandriae idiologu – высший начальник финансового управления. Более важное место принадлежало первому. Он осуществлял высшую судебную власть над всем Египтом и над всеми судьями страны. Что касается второго то ему принадлежало заведывание всеми финансами страны. Juridicus, говорит Страбон (17, 1, 12), решает много процессов и сообразно с его решениями idiologus обязан обращать в казну bona vacantia et caduca. Он же назначал опекунов³⁸⁸. В Александрии же находились: жрец Музея, носивший вместе с с тем звание президента Александрийской академии наук, и верховный жрец, называвшийся верховным жрецом Александрии и всего Египта (ἀρχιερεὺς Ἀλεξάνδρείας καί Αἰγύπτου πάσης). По-видимому, последний назначался на продолжительное время и фактически был представителем в Египте всех провинциальных жрецов³⁸⁹.

В административном отношении как при Птоломеях, так и в римское время вся страна была разделена на три больших дистрикта (епистратегии): Верхний Египет (Фиваида) с главным городом Птолемаидой, Средний Египет (Heptanomis) и Нижний Египет (Delta)³⁹⁰.

Во главе каждого из трех дистриктов стоял епистратег (ἐπιστρατηγός), которому подчинялись все должностные лица епистратегии. Кроме командования войсками, ему принадлежала такая же сфера деловых занятий, как и наместнику³⁹¹. Но это деление не имело большого значения. В жизни выступало другое близкое народу самобытное деление всей страны на землю (ἡ χώρα) египтян с ее первоначальными округами – номами (νόμοι)³⁹² и два греческих города Александрия в Нижнем Египте и Птолемаида в Верхнем.

Деление это было основано на исторической почве. Заселенная первоначально многочисленными племенами территория Египта распадалась на несколько мелких независимых княжеств, из которых каждое имело свои законы и свой религиозный культ³⁹³. С течением времени они слились и образовали под скипетром фараонов одно великое государство – Египет или страну Комит, но при этом первоначальное деление его не исчезло: мелкие княжества обратились в небольшие провинции и дали толчок к нонову политическому разделению на административные округа, которым греки дали наименование номов³⁹⁴. С эпохи Александра Македонского в Египет проникает эллинизация. Рассадником последней являются два греческих города – Александрия и Птолемаида, устроенные двумя основателями царства и названные их именами. В отличие от покоренных египтян – туземцев жители этих городов пользовались преимущественным положением. Птоломеи, говорит Моммсен, применили на практике и во всем объеме совет Аристотеля Александру быть для эллинов властелином (ἡγεμών), а для варваров господином, о тех Заботиться как о друзьях и товарищах, а этими пользоваться, как пользуются животными и растениями. Отсюда в Египте мы видим проведение различия между греками и египтянами. Принадлежность к последним лишала права занимать какую-либо общественную должность и нести военную службу высшего разряда. Различные милости распространялись только на граждан греческих общин. Этого мало. Эллины были освобождены от поголовной подати, лежавшей на египтянах и были свободны от всех общинных податей и повинностей³⁹⁵. Но несмотря на это указанные нами две сферы – земля и греческие города – в административном отношении ничем не отличались друг от друга. Округи, как туземные (νόμος), так и эллинские (πόλις) не только имели определенные территориальные границы, но каждый из них имел значение особой отчизны. Принадлежность к каждому из них независима от местожительства и наследственна. Египтянин из Хеммисского нома, имевший постоянное жительство в Александрии, принадлежал к этому ному вместе со своими близкими точно также, как живший постоянно в Хеммисе александриец принадлежал к александрийскому гражданству. Ном всегда имел средоточием городское население, к которому тянули все ближайшие деревни (κῶμαι) и местечки (τόποι), так напр. хеммисский ном имел своим центром город Панополь, построенный вокруг храма Хеммиса или Пана. По греческим понятиям, говорит Моммсен, это выражается так: каждый ном имеет свою метрополию. Но тоже самое мы видим в отношении городских округов, напр. Александрийского и Птолемандского, где окрестности также тянули к городу, являвшемуся для них метрополем³⁹⁶.

Название и число номов у различных авторов различны. В виду важности этого чисто народного деления для последующего церковного деления страны мы приведем названия номов и автономных дистриктов у различных писателей:

Кроме того некоторые местности, входившие географически в состав номов, по Дюмихену, временами образовывали самостоятельные дистрикты. Таковыми были:

в Нижнем Египте:

в Верхнем Египте:

Благодаря всепроникающему культу, как в номах, так и в греческих городах выдвигается главный жрец святилища того бога, имя которого он носил: в номе Хфммисском или Панополе – главный жрец – Хеимисы пли Пана, в Александрии – жрец Александра, являвшийся одним из главных должностных лиц города во все время римского владычества.

Но этим сходство не ограничилось.

Сельские округи, номы, были вовсе лишены автономии: администрация, обложение податями, отправление правосудия и т. д. находилось в руках должностных лиц (начальники египетских и греческих городов – номархи или стратеги, – многочисленные нижние чины, заведовавшие сборами податей и разнообразных налогов, а также в отдельных случаях начальники составных частей нома – топархи – и селений) назначавшихся наместником из местных жителей³⁹⁹. На всех ступенях управления здесь была совершенно устранена та коллегиальность, которая служит оплотом как для греческого, так и римского общинного устройства. Но и в обоих греческих городах, читаем и Моммсена, существовали почти такие же порядки. В них, правда, было гражданство, разделенное на филы и демы, но также не было никакого общинного совета; были не такие должностные лица, как в номах, и иначе назывались, но они также назначались властью наместника и не имели коллегиального устройства. Хотя с того времени, как Север дал городской советь Александрии, Птолемаиде и многим другим египетским общинам, греческие города в отличие от городов египетских номов и стали называться на официальном языке πόλις, но это, по мнению Моммсена, мало помогало делу: πόλις без архонтов и без сенаторов был названием без всякого содержания. Тоже было и с чеканкой монеты. Египетские номы не имели права делать монету, но и Александрия никогда ее не чеканила. Итак, между номом и полисом такое же различие, как между богом Хеммисом и богом Александром, а в административном отношении между ними нет различия. Египет состоял из большинства египетских поселений и меньшинства греческих, и все эти поселения вместе взятые были лишены автономии и находились под непосредственным и абсолютным управлением царя или позднее praefectus Aegypti и назначаемых им должностных лиц⁴⁰⁰. Таким образом Египет представлял из себя одну провинцию или по выражению Моммсена одно казенное имение, во главе которого стоял простиравший на все свою власть наместник⁴⁰¹.

Киренаика. В тесной связи с Египтом и его устройством стоит Киренаика⁴⁰². Подобно Египту народонаселение этой страны распадалось на два класса: эллинов, живших в городах и метёков, населявших страну⁴⁰³. Центром страны был город Кирена, древняя колония дорян. Сначала Кирена была государством, подчиненным Баттиадам (624–450 до Р. X.). Позднее (450–322 до Р. X.) вместе со своими колониями, именно 1) Баркой или Птолемаидой, 2) Enesperides или Hesperis или Береникой, 3) Аполлонией или Sozusa и 4) Тевхирой или Арсиноэ, она составляла особый κοινὸν или так назыв. Πεντάπολις. В 322 году последний попал в руки Птоломея I. После смерти Птоломея Фискона и Евергета II Киренаика была выделена в 117 г. до Р. X. Птоломею Аниону, который, умирая, завещал ее в 96 г. Риму. Римляне дали всем греческим городам самоуправление. Но за продолжительное время господства Птоломеев города эти отвыкли от свободной жизни. Самоуправление шло из рук вон плохо: Кирена попала во власть жестокой тирании. Следствием этого явилось преобразование ее в 74 году до Р. X. в особую провинцию, получившую после соединения ее с Критом наименование Крит-Киренаика⁴⁰⁴. Но связь эта была искусственна. Находясь по близости Египта и заимствовав от него систему управления⁴⁰⁵, Киренаика более тяготела к Египту, с которым наконец и была объединена, вероятно, во времена Диоклетиана. Главным городом была Кирена, а с падением ее – Созуса⁴⁰⁶.

2) Крит. По случаю борьбы с пиратами в 68 году до Р. X. был занят римлянами остров Крит. Вскоре он был обращен в римскую провинцию и соединен с Киренаикой⁴⁰⁷. Несмотря на это он сохранял известную самостоятельность. Доказательством этого является существование между его общинами особого κοινὸν с Κρητάρχης во главе⁴⁰⁸. Главными городами Крита были Киосс, являвшийся местом собрания κοινὸν и метрополем острова в прежнее время, и Гортина, сделавшаяся таковым со времени отделения острова от Киренавки⁴⁰⁹.

Из представленного нами очерка видно, что в первые три века каждая гражданская провинция в восточной половине Римской империи фактически распадалась на большее или меньшее число обособленных округов, стран. Каждый из них отличался по своему этническому составу от всех прочих и в этом отношении представлялся особою единицей. Занимавшее его население имело отличные от всех других язык, право, культ, нравы, обычаи и пр. Также и в административном отношении, благодаря существованию conventus и κοινὰ на почве императорского культа, каждый округ представлял нечто обособленное от прочих частей провинции. Жители данного местного округа вращались в его пределах и редко переступали его границу. Жизнь обывательская мирно текла по этим округам и не выходила наружу. Провинциальное деление было слишком крупно, изменчиво, искусственно и далеко от жизни народа. Все это заставляет нас признать, что образовавшиеся на почве распространения христианства округи соответствовали первоначально не римским провинциям, как предполагает господствующее мнение и Любек, а именно этим этнографическим округам, странам. Эта мысль была уже у Биккеля, который своим необыкновенно острым научным чутьем чувствовал всю шаткость господствующей теории о соответствии церковно-митрополичьих округов римским провинциям в первые три века христианства. В виду этого он старался в своей знаменитой «Истории церковного права» найти совершенно верное соответствие между древне-языческими κοινά и христианскими митрополичьими округами⁴¹⁰. Жаль только, что состояние современной исторической науки не позволяло ему провести эту мысль до конца. В то время не представляли себе ясно провинциального деления Римской империи в первые три века и при Диоклетиане. Административное деление Римской империи считали таким, как оно было при Феодосии Великом и даже позднее. Эта неясность повела в тому, что круги, соответствовавшие древним κοινὰ, Биккель считал соответствующими римским провинциям. А так как христианство распространялось в пределах κοινὰ, то ео ipso явилось соответствие между митрополичими округами и римским административным делением Империи на провинции. На той же точке зрения стоит также и работа Маассена: «Der Primat des Bischofs von Rom und die alten Patriarchalkirchen», на долгое время сообщившая науке церковного права свою точку зрения⁴¹¹. Со времени издания (1853 год) книги Маассена учение о соответствии митрополичих округов древне-римским провинциям становится исключительно господствующим. Между тем взгляд Маассена покоится на заблуждении. Работы Моммсена, Куна, Марквардта и других твердо установили первоначальный объем римских провинций и изменения, произведенные в административном делении реформами Диоклетиана и других последующих императоров. Новейший исследователь церковно-провинциального деления Восточно-Римской империи Любек превосходно знал работы Моммсена, Куна и др., но это ему не помешало в своем уже называвшемся несколько раз сочинении усиленно и даже не без противоречия самому себе настаивать на соответствии церковного деления с административным делением Римской империи как в первые три века, так и после Диоклетиановской реформы. Этого мало. По мнению Любека, сами апостолы установили это соответствие, инстинктивно рассматривая имперское деление римлян, как фундамент, само собою разумеющийся для церковной организации⁴¹². Аргументация не новая, а повторение mutatis mutandis доказательств Петра-де-Марки и др. Но если последние для времени Дю-Пэна были мало доказательны, то при свете новейших открытий они уже никуда не годятся, так как противоречат как раз тому, что желает доказать Любек. Апостол Павел, читаем у Любека, попав на Кипр, проповедал в двух главных городах последнего Саламине и Пафе. Направившись в Малую Азию и посетив провинции Памфилию (?) и Писидию (?), он опять выступил в главных городах – Пергии и Антиохии Писидийской. Так же и все прочие места его деятельности были главные города провинцийу как-то: Тарс, метрополь Киликии (?), Ефес – Азии, Икония – Ликаонии (?), Антиохия – Сирии, Фессалоника – Македонии, Афины – Аттики (?), Коринф – Ахаии и наконец Рим – столица всего мира.

Пользуясь работой английского ученого Рамсэя (Ramsay, The Church in the Roman Empire before A. D. 170) мы восстановим хронологию проповеднической деятельности ап. Павла. Начнем с Кипра.

Имея в виду настоящую хронологию апостольской деятельности Павла и зная исторические изменения границ и объема римских провинций в первом веке, из всей массы приведенных Любеком данных мы можем признать Метрополями тогдашних римских провинций только следующие города: Паф – Кипра, Ефес – Азии, Антиохию – Сирии, Фессалонику – Македонии и Коринф – Ахаии. Все прочие посещенные ап. Павлом города как то: Саламин, Пергия, Антиохия Писидийская, Тарс, Икония, Афины и др. вовсе не являлись провинциальными метрополями, а просто главными городами различных стран. Не останавливаясь подробно на аргументации почтенного ученого о митрополичем положении апостола Филиппа во Фригии, которая в качестве провинции фигурирует только со времен Диоклетиана, мы скажем лишь несколько слов о посланиях апостолов Павла и Петра, в которых Петр-де-Марка, а за ним и Любек видят твердое намерение апостолов объединять христианские общины по тогдашним римским провинциям. Против этого мы сошлемся прежде всего на то, что в ряду апостольских посланий находятся послания к жителям городов Филиппы и Колоссы, вовсе не являвшимися светскими метрополями провинций⁴¹⁴, а затем также надо принять во внимание, что проповедуя почти исключительно в больших городах апостолы естественно должны были писать свои послания общинам этих городов. Этого мало. В новейшее время профессор Марбургского университета Вейсс в обширной статье написанной в Realencyclopädie für protestantische Theologie und Kirche art. Klein Asien положительно отрицает у апостола Павла желание соединять христианские общины по провинциям. Во всех нужных случаях, говорит названный ученый, апостол непосредственно обращается к коринфянам, фессалоникийцам, филиппийцам и пр., и только там, где он обозревает миссионерскую область, являются провинциальные наименования, так напр., он называет Стефана или Епенета не начатком Коринфа или Ефеса, но Ахаип или Азии. (1Кор. 16:15; Рим. 16:5). Такие выражения, как αί ἐκκλησίaι τῆς Μακεδονίας или τῆς Ἅσίας (2Κορ. 8:1; 1Κορ. 16:19), по мнению Вейсса, у апостола совершенно случайны и в счет идти не могут⁴¹⁵. На первом послании ап. Петра мы останавливаться не будем. Не говоря уже о некоторой сомнительности его⁴¹⁶ и неизвестности даты написания, послание это в своем адресе перечисляет христианские общины, по-видимому, не по римским провинциям: «Галатия, Понт (?), Каппадокия, Азия и Вифиния». Дело в том, что провинции Понт в то время не существовало, а из четырех стран, известных под именем Понта: Ora Pontica (провинция Вифиния-Понт), Понт Галатский, Понт Полемонов и Понт Каппадокийский существование христиан до времени Траяна удостоверено вообще только для Ora Pontica⁴¹⁷. Но если это так, то довольно непонятный способ перечислять римские провинции в том порядке, как это сделано в первом послании ап. Петра. Все это ясно доказывает, что в св. Писании нельзя найти никакого соответствия между церковным и административным делением языческой Римской империи на провинции. Напротив, деяния и послания апостолов доказывает, что такого соответствия как раз и не было; Церковь развивалась свободно и не была стеснена никакими обязательными нормами в выработке своего устройства. Естественно, что она пошла по линии наименьшего сопротивления. А этим наиболее легким и естественным путем было распространение христианства по странам, на которые фактически распадались римские провинции. Апостолы, как мы видели, проповедали евангелие преимущественно по большим городам Римской империи. Из них уже христианство распространялось по прилегающим местностям. Но мы видели, что этими городами не были только провинциальные метрополи, но все большие города Римской империи, при чем большею частью они были вместе с тем центрами известных стран, на которые делились провинции. Эти же города были центрами распространения христианства. Отсюда естественно, что распространение это должно было совершаться по округам, соответствующим тем национальным, историческим и другим кругам, центрами которых были эти города. Древние κοινὰ с религиозными празднествами, на которые стекались жители всего данного округа, также оказали в распространении христианства не малую услугу. Особенно важным фактором в данном отношении явился язык, на котором говорило население известного округа, язык, непонятный часто для всех других частей провинции.

Гипотезу нашу о соответствии митрополичих округов этническим странам мы подтвердим историей распространения христианства в первые три века нашего летосчисления. Превосходная новая работа А. Гарнака; «Die Mission und Ausbreitung des Christentums in den ersten drei Jahrhunderten» в этом отношении будет нашим путеводителем.

Послушные Божиему велению апостолы разошлись по всей земле для проповеди евангелия «всем народам». Само собою местами их апостольской деятельности, кроме Палестины, явились преимущественно большие города Римской империи и главным образом те, которые были расположены по тракту римских дорог. Из приведенной Гарнаком таблицы мест, в которых христианские общины доказуемы уже в первом веке мы видим полное подтверждение нашего предположения⁴¹⁸. Такими пунктами апостольской проповеди были:

Затем христианство в первом веке было распространено еще в нескольких местах Галатии (послание к Гал. и 1 посл. Петра 1:1), Каппадокии (1Пет. 1:1), Крита (посл. к Титу), Вифинии и Понта (1Пет. 1:1; Рlin ер. ad. Trajan). Какие это были места, это мы с большею или меньшею вероятностью можем, исключая Каппадокии, узнать из второй таблицы Гарнака, где приведены города, в которых христианские общины доказуемы до смерти Марка Аврелия (180 г.).

Из приведенного нами перечня мест, в которых существовало христианство в первые два века мы можем заключить, что местами распространения христианской веры за малыми исключениями (Дервия, Листра и др.) были большие города, бывшие центрами отдельных стран, составляющих римские провинции. Эти города явились рассадниками христианства для ближайших окрестностей и тянувших к ним мест. Так образовались церковные округи, которые ближе всего соответствовали отдельным странам. Мы говорим ближе, так как полного соответствия в силу отсутствия системы в распространении христианства и быть не могло. Само собою, что в то время, о котором мы говорим, не могло существовать также правильного распределения этих церковных округов. Округи эти только намечались. Но все же и по этим, едва обрисовывающимся округам можно заметить некоторую тенденцию.

Остановимся на этих первоначальных округах и проследим их до начала III века.

Обозрение свое начнем с колыбели христианства – Иерусалима.

Средоточием христианства в Палестине с самого начала был Иерусалим. Отсюда христианство распространилось во всей Иудее⁴¹⁹. Круг христианских общин, находившихся в более или менее тесном общении с Иерусалимом может быть определен границами Палестины и преимущественно иудейским племенем. Богослужебным языком у христиан Палестины, по мнению Гарнака, был не только греческий, но и арамейский. Прямо это удостоверено для Иерусалима и Скифополя. Распространяясь из Иерусалима, христианство уже при апостолах и их ближайших преемниках существовало в следующих местах: Кесария, Самария, Лидда-Диосполь, Иоппия, Сарон, Эммаус-Никополь, Скифополь, Елевеерополь, Иамния, Аскалон, Газа, Вифлеем, Ания, Ватания, Фено и др. Эти отношения между Иерусалимом и получившими от него евангелие иудейско-христианскими общинами существовали до разрушения Иерусалима в 70 и особенно в 135 году. Полный разгром Иудеи и разрушение Иерусалима привели к тому, что значение Иерусалима, как главного пункта местного округа – Палестины, перешло к христианской общине гражданского метрополя последней, именно к Кесарии Палестинской⁴²⁰.

1) Сирия. Спустя несколько времени после воскресения Христа христианство перешло из Иерусалима в Антиохию, величайший город Востока и третий город Империи (Деян. 11). В Антиохии последователи нового учения получили свое наименование, сначала, конечно, в насмешку⁴²¹. Здесь образовалась первая христианская община из язычников, принявших христианскую веру. Здесь действовал ап. Варнава, а ап. Павел имел свой отправной пункт. Уже в I веке Антиохийская община стала настолько влиятельной, важной и самостоятельной, что уже тогда могла поспорить с Иерусалимской. Здесь возник великий христианский спор об обязательности для христиан из язычников Моисеева закона, нашедший разрешение свое на Апостольском соборе в Иерусалиме. Этого мало. Уже во II веке она считает ап. Петра своим первым епископом, хотя по Посл. к Гал. 2:11 в Антиохии он, по-видимому, не пользовался каким-либо особо выдающимся положением. В этом уже, по мнению Гарнака, видно выражение самосознания Антиохии. Во всех важных спорах Антиохийская община принимала непременное участие. Она была посредником между греческой церковью и сирийским востоком. Во всем этом круге рецепция известного учения Антиохийской христианской общиной была последним безапелляционным словом. Статистическое исчисление Антиохийской общины для первых двух веков невозможно. Во всяком случае число христиан здесь было весьма велико. Круг зрения Антиохийской общины простирался до Месопотамии и Персии, до Армении и Понта⁴²². Господствующими языками здесь, кроме греческого, был еще сирийский, создавший в конце I – начале II века обширную литературу и явившийся могущественным фактором для проповедания евангелия всем сирийским народам⁴²³. Антиохия очень рано сделалась центром обширного круга⁴²⁴. Уже Деяния апостолов (гл. 15) говорят рядом с Антиохией о сирийских общинах, а Игнатий Антиохийскую церковь называет – церковью Сирии⁴²⁵.

2) Финикия. Деяния апостолов свидетельствуют, что христианство здесь распространилось весьма рано благодаря проповеди апостола Павла⁴²⁶. Главнейшими христианскими общинами были Тир и Птолемаида. Между ними, по-видимому, существовало соперничество⁴²⁷, окончившееся к началу III века в пользу Тира, как более обширной и богатой общины⁴²⁸. В зависимости от нее был ряд небольших христианских общин, расположенных в пределах Финикии⁴²⁹.

Евангелие было провозглашено здесь апостолами Варнавой в Павлом (Деян. 13). Местом проповеди были главные города острова Саламин (Констанция) и Паф. Отсюда христианство распространилось по всему острову⁴³⁰.

Замечательным фактом, говорит Гарнак⁴³¹, в истории распространения христианства является то, что оно весьма рано и прочно водворилось в Едессе. Предание, что Едесский царь Авгарь переписывался с Иисусом Христом или что здесь действовали апостолы Фома и особенно Фаддей⁴³², по мнению немецкого ученого, не более, как легенда. Также недостоверно утверждение Евсевия (II, 1, 7), будто здесь уже во времена апостолов были во всяком городе христиане. Но для конца II или самого начала III века это было, по-видимому, фактом, так как около 201 года весь царский дом принял христианскую веру. Что христиане Едессы и ее окрестностей образовали круг к III веку, это не подлежит сомнению, потому что по вопросу о пасхальном споре до нас дошло от конца II века послание Осроены и ее городов. Густо населенная христианами Едесса в процентном отношении была островом среди моря язычников.

Что касается Месопотамии в тесном смысле и сопредельной с ней Персии, то здесь, по сообщению Ассемана⁴³³, уже во II веке было 360 церквей. Известие это, однако, Гарнак считает неверным. Данных о распределении здесь христианства мы не имеем, но все же можно предполагать, что в конце II века христианство в этих странах уже существовало. Это можно вывести из широкого распространения христианства в III веке. Дионисий Александрийский (около 250 года) знает не только церкви в Месопотамии, но говорит также об общении и связи их с другими церквами⁴³⁴. Далее широкое распространение христианства в III веке удостоверяет здесь псевдовардесановский диалог «0 законах стран», а также то, что рассказывает Евсевий о мучениках в Месопотамии при Диоклетиане и особенно во времена великого преследования христиан в IV веке. Являясь ареной постоянной борьбы между римлянами и парфянами, а затем персами, Месопотамия и Персия, хотя и находились в некотором общении с греческим христианством, но образовали особую ветвь христианства, именно сирийско-персидского, центром которого была Селевкия-Ктезифон⁴³⁵. Во все время своего существования, говорит В. В. Болотов, сирийско-персидская церковь была автокефальна и никогда не состояла в зависимости от Антиохийской кафедры. Стоявшие во главе этой церкви епископы Селевние-Ктезифонские всегда избирались и рукополагались подведомственными им епископами. Легенда о происхождении рукоположения в Антиохии, по мнению названного ученого, выросла на почве тщеславия, из желания опереть список своих епископов на апостола Петра⁴³⁶.

В своем послании к Галатам (1, 17) Ап. Павел сообщает о своем путешествии в Аравию. Центром христианства в этой стране был город Востра. Христианские общины здесь были многочисленны и по-видимому рано образовали самостоятельный церковный округ. По крайней мере это доказывают состоявшиеся в Бостре в начале III века соборы аравийских епископов⁴³⁷.

(Египет, Фиваида, Ливия и Пентаполь).

До конца II века история Александрийской церкви покрыта мраком неизвестности. Евсевий не имел под руками никаких исторических данных о распространении христианства в Александрии и в Египте. Древнее предание, которое Евсевий сообщает нам с оговоркой φασίν⁴³⁸, передает, что в Египте проповедал евангелие апостольский ученик Марк и здесь основал ἐκκλησίας τε πρῶτον ἐπ’ αὐτῆς Ἀλεξάνδρεἱας. Известие это, однако, по мнению Гарнака, ничем не может быть проверено. Указывают еще на проповедь здесь других апостолов и их учеников, именно Луки, Варнавы, Симона Клопы и Филиппа, но данные эти весьма шатки⁴³⁹. Имеется еще лист александрийских епископов, начиная с евангелиста Марка, но ему нельзя дать никакой веры⁴⁴⁰. Только с выступлением Климента Александрийского и долголетнего епископства Димитрия (188/9–231) дело становится яснее. Но об Александрийской церкви мы знаем все же весьма мало. Что она вместе со школой играла заметную роль, что школа посещалась язычниками, что в церкви были пресвитеры, диаконы и вдовы, что многие еретики являлись в Александрию, это мы внаем, но этим наши сведения и ограничиваются. Строматы (VI, 18, 167) говорят, что христианство распространилось κατὰ ἔθνσς καὶ κώμην καὶ πόλιν πᾶσαν. А так как христианство распространялось из Александрии, то образовался церковный округ, центром которого явилась последняя. Круг ее влияния был не только Египет, но и прилежащие страны тянувшие к Египту, именно Ливия и Пентаполь⁴⁴¹.

1) Киликия. Христианство в этой стране распространилось рано благодаря деятельности главным образом апостола Павла, проповедавшего евангелие в своем родном городе Тарсе и основавшем здесь первую христианскую общину. Находясь в тесном общении с Сирией, Киликия вместе с нею выступала во всех важнейших вопросах церковного учения и жизни в первые века. В пределах страны христианство распространилось из Тарса, который вследствие этого явился центром известного церковного круга. Доказательством этого является в начале III века положение Елена «епископа Тарса и всех церквей Киликии»⁴⁴².

2) Исаврия. Когда и как распространилось христианство в этой дикой и мало населенной стране, по недостатку исторических данных сказать невозможно. Первая дата, указывающая на существование христианства в Исаврии относится к концу II века. Мы разумеем ссылку Александра, епископа Иерусалимского, в его письме к Димитрию Александрийскому по поводу Оригена на позволение данное «блаженным епископом» Ларанда – Неоном проповедовать в церкви мирянину Евелпу⁴⁴³. По-видимому, в III веке общины этой страны образовывали самостоятельный округ, так как на Никейском соборе епископы Исаврии составляли особую группу.

1) Каппадокия. В этой обширной, но бедной городами стране христианство, как свидетельствует первое послание апостола Петра, распространилось весьма рано. Гарнак считает христианское просвещение этой страны делом ап. Павла⁴⁴⁴. Напротив, Вейсс, вслед за английским ученым Рамсэем, считает невероятным путешествие апостола (Деян. 18:23) чрез Каппадокию, так как ближайший город каппадокийский Тиана (τά Τύανα) отстоял в трех днях пути от Киликийских ворот⁴⁴⁵. Христианство в этой стране было сильно распространено. По-видимому, весьма рано христианские общины Каппадокии образовали церковный округ, центром которого по крайней мере в III веке была Мазака, получившая от императоров наименование Кесарии.

2) Малая Армения. Христианство появилось здесь довольно рано. Во всяком случае во времена Марка Аврелия христианство здесь уже существовало⁴⁴⁶ и было достаточно многочисленно⁴⁴⁷. Христианство было эллинское. Центром его распространения была, по-видимому, Севастия. В начале IV века христианские общины этой страны образовывали отдельный митрополичий округ.

3) Понт Галатский или Diospontus. Начало распространения христианства в этой стране неизвестно. В первой половине III века здесь уже существовали христианские общины, центром которых была Амазия⁴⁴⁸. Ко времени Никейского собора существование здесь особого церковного округа – факт доказанный.

4) Понт Полемонов. Христианство в этой далекой стране насаждено трудами Григория Чудотворца. Центром его была Неокесария. Уже в половине III века христианские общины Понта Полемонова составляли особый митрополичий округ⁴⁴⁹.

1) Вифиния. Первое упоминание о существовании христианства в Вифинии мы находим в письме Плиния Младшего к императору Траяну. Ближайшим после этого известием является послание Дионисия Коринфского от 170 года к общине Никомидии⁴⁵⁰. В последней же долгое время действовал Ориген⁴⁵¹. Во времена Диоклетиана Никомидия была наполовину христианским городом. Можно думать, что уже во II веке христианские общины Вифинии составляли особый церковный округ, центром которого была Никомидия⁴⁵².

2) Ora Pontica или Пафлагония. Из всех стран известных нам под именем Понта христианство в Ora Pontica появилось наиболее рано. Впервые факт этот засвидетельствован около 170 года Лукианом: вся страна кишит атеистами и христианами⁴⁵³. Здесь уже во времена Марка Аврелия и Коммода было несколько христианских общин, центром которых был Амастрис. Существование этого церковного округа во II веке доказывается как письмом Дионисия Коринфского,⁴⁵⁴, так и пасхальным посланием собора понтийских епископов под председательством Пальмы⁴⁵⁵.

1) Галатия получила христианство благодаря ап. Павлу, проповедавшему в нескольких галатских местечках (Гал. 1:2) и возможно даже в Анкире⁴⁵⁶. Во всяком случае последняя во второй половине II века⁴⁵⁷ была центром всех христианских общин Галатии⁴⁵⁸. Этому не мало способствовало также почти полное отсутствие городов в этой обширной стране. Богослужебным языком здесь были греческий и, по-видимому, галатский.

2. 3) Писидия и Ликаония. Эти две страны систематически смешивались. Только в новейшее время их, как мы видели, стали различать и даже нашли для каждой особый κοινόν. По-видимому, и в церковном отношении в древности они различались, причем христианские общины каждой из них составляли особый церковный округ. Центром всех христианских общин в Писидии являлась Антиохия, а в Ликаонии – Икония. Также и во времена Диоклетиана эти две страны продолжали оставаться соединенными в одну гражданскую провинцию, именовавшуюся Писидией. Политическим метрополем ее был сделан город Сагаласс или как думает это Кун, – Антиохия⁴⁵⁹. В семидесятых годах IV века эти две страны, наконец, были разделены, причем центром Писидии был сделан город Антиохия, а Ликаонии – Икония⁴⁶⁰.

1) Ликия. Во времена своего путешествия ап. Павел был в двух приморских городах этой страны, именно в Патаре (Деян. ап. 21, 1) и Мирах (Деян. 27:5). Исторических данных о проповеди здесь апостола не сохранилось. Во всяком случае в конце III века христианство в этой стране было сильно распространено и общины его составляли особый митрополичий округ, центром которого по-видимому был город Миры.

2) Памфилия. Христианство было распространено здесь еще при апостолах. Как передают Деяния апостолов (13:14) ап. Павел проповедал евангелие в Пергии, откуда оно распространилось по всей стране. Общины Памфилии, вероятно, уже в первые века составили особый церковный округ, центром которого была Пергия⁴⁶¹.

(Ионийские города, Лидия, Мизия, Кария и Великая Фригия)

Малая Азия, именно ее западная часть, благодаря трудам ап. Павла и евангелиста Иоанна уже в самое древнее время была страною христианскою κατ ἐξοχήν. Христианство распространилось здесь очень рано и нашло благоприятную почву. Господствовавший здесь эллинизм принял такую форму образования, которая его особенно близко приближала в христианству. Ту же услугу оказало весьма распространенное здесь иудейство. Несмотря на свою враждебность в христианству, оно против своей воли подготовило благоприятный прием последнему во многих сердцах и умах. Здесь же образовалось замечательное смешение иудейства с эллинизмом, как в мифологии, так и в мыслях (почитание θεὸς ὕψιστος), являвшееся весьма благоприятным для принятия нового синкретизма⁴⁶². Несмотря на существование массы культов, здесь не было никакой могущественной единой национальной религии, которая могла бы фактически противостать христианству. В религиозной области здесь, по словам Гарнака, господствовал полный индиферентизм. Все это должно было способствовать сильному распространению здесь двух возникших почти одновременно, но совершенно противоположных религий – императорского культа и христианства. Эти две религии почти в одно и то же время совершали здесь свое победное шествие. Коренясь в нравах и затрагивая чувствительное место греков – тщеславие (ἑλληνικὰ ἁμαρτήματα), императорский культ, как мы видели, развился здесь, как нигде. Но несмотря на претензию быть всеобщей религией, императорский культ был недостоин последней, и не мог удовлетворить духовных потребностей наиболее выдающихся людей своего времени. Иное дело – христианство. Оно более всего соответствовало глубине эллинского духа и тем располагало к себе лучших людей той эпохи. С этим эллинигмом, говорит Гарнак, христианство сплелось здесь, как нигде, в другом месте. Ход и взаимное влияние их отравились не только в религиозной философии, но везде и во всем. Свидетельством этого являются христианская литература (апокрифы и легенды) и церковное искусство.

Древние христианские памятники свидетельствуют о сильном распространении христианства в этой стране. На основании всего виденного в Азии в начале II века Игнатий говорит об епископах, поставленных по концам земли⁴⁶³, а Папил заявляет судье в Пергаме: ἐν πάσῃ ἐπαρχίᾳ καὶ πόλει είσἱν μοι τέκνα κατὰ θεόν⁴⁶⁴. На первом месте здесь разумеется, конечно, провинция Азия. Ириней говорит о всех церквах в Азии (III, 3. 4). Положение и самосознание Еффса выступает перед нами ясно из письма Поликрата Ефесского в Виктору Римскому по вопросу о праздновании Пасхи⁴⁶⁵. Ефес – носитель великих воспоминаний азийско-фригийских церквей, воспоминаний, которые уравнивали эту церковь по меньшей мере с Римом. «В Азии погребены великие началовожди, имеющие воскреснуть в день пришествия Господня, когда облеченный славою Господь приидет с неба и воскресит всех святых: – Филиппа, одного из двенадцати апостолов, погребенного в Иераполе, двух дочерей его состарившихся в девстве, и третью его дочь, посвятившую себя в жизни св. Духу и почившую в Ефесе; также Иоанна, который возлежал на персях Господа, был священником и носил Дщицу, был исповедником и учителем и погребен в Ефесе; равным образом, смирнского епископа и мученика Поликарпа, эвменийского епископа и мученика Фразея, почившего в Смирне. Упомянуть ли еще об епископе и мученике Сагарисе, который почил в Лаодикии, о блаженном Папирии и евнухе Мелитоне, который все делал по внушению святого Духа, и почивает в Сардах, ожидая епископства небесного, по воскресении из мертвых? Все они праздновали пасху, по евангелию, в четырнадцатый день ни в чем не отступая от правила веры, но во всем держась его. Так поступаю и я, Поликрат, наименьший из всех вас,.. и поступаю по преданию своих родственников, которых был наследником. А из родственников моих считается семь епископов, я восьмой». Но где их надо искать, неизвестно. Так же точно мы не знаем и участников Азийского собора по поводу спора о пасхе. Поликрат пишет. «Мог бы я упомянуть и о соприсутствующих мне епископах, которые созваны мною, по вашему совету, но если бы написать их поименно, то имен оказалось бы великое множество. Посетив меня нижайшего, они одобрили мое послание, ибо знали, что я не напрасно ношу на голове седины, что я всегда жил в Господе Иисусе»⁴⁶⁶.

Отсюда по аналогии с Александрией или Римом обыкновенно заключают, что епископ Ефеса был митрополитом всей провинции Азии. По нашему мнению, эта аналогия не правильна. Дело в том, что условия Азии не одинаковы с условиями Египта или Италии. В то время, как Египет или Италия являлись чем-то целым и тесно связанным со своими центрами Александрией и Римом, – в Азии этого не было. В Италии и Египте не было больших городов, могущих конкурировать с Римом или Александрией. Иначе было в Азии. Здесь ни один сколько-нибудь выдающийся город не желал уступать первенства Ефесу и во что бы то ни стало желал с ним соперничать. Здесь, как мы видели была масса метрополей и масса первых городов⁴⁶⁷. Этому способствовало частью историческое, частью этническое распределение провинции по округам, во главе которых стояли свои метрополи или первые города. Этого мало. Даже в одном округе являлось два первых города, усваивавших себе титул метрополя и не желавших ни в чем уступить друг другу. Лучший пример: Ефес и Смирна. Не только в политическом, но и в церковном отношении эти два города долгое время соперничали друг с другом⁴⁶⁸. Не только в первом, но и во второй половине второго века эти две христианские общины ни в чем не уступали друг другу. Важнейшими источниками для смирнской общины являются послания Иоанна, Игнатия и Поликарпа, а также письмо общины в Филомелий и разсказ о мученичестве Пиона во времена Декия. Ап. Павел был в Смирне несколько раз, но, по мнению Вейсса, в ней не проповедывал, из чего, однако, не следует, чтобы эта община впервые была просвещена евангелистом Иоанном⁴⁶⁹. В ней имел место спор между иудеями и христианами и развилось высокое значение Поликарпа, являвшегося по словам язычников «отцом христиан» Малой Азии⁴⁷⁰. По-видимому, уже во времена Поликарпа лежавшие в окрестностях Смирны общины образовывали тесный церковный округ⁴⁷¹. По если позднее благодаря деятельности Поликрата Ефесского и значению города Ёффса центр тяжести в круге ионийских и частью примыкавших к ним эолийских городов переместился к Ефесу, то никоим образом нельзя того же сказать относительно других стран провинции Азии. Здесь, по-видимому, с I века выступили особые церковные округа со своими центрами. Такими округами были: Мизия с Кизиком, Лидия с Сардами, Кария с Траллом и особенно Фригия. В последней вследствие существования нескольких одинаковых по величине и силе городов долгое время не было одного прочного церковного центра. Этому немало способствовало также и то обстоятельство, что главнейшие города этой страны – Лаодикия, Иераполь, и Колоссы – получили евангелие от одного и того же апостола – Павла. Благодаря этому названные города, как это заметил Вейсс, в древнее время образовывали как бы род церковного диэцеза⁴⁷². В апостольское время, насколько можно судить по имеющимся у нас данным первенство принадлежало городам Иераполю и Колоссам до тех пор, пока последний не был разрушен в 65 году жестоким землетрясением. После этого первенствует Иераполь, опираясь, главным образом, на свое предание об апостольской деятельности в нем Филиппа и его дочерей. Но вскоре опасным конкурентом его выступила Лаодикия, которая на почве своего апостольского основания и богатства в конце I или начале II века заняла, наконец, преимущественное положение во Фригии, уступая иногда поле деятельности Иераполю, как это было во времена монтанизма, когда Аполлинарий Иерапольский явился центром всего антимонтанистского движения не только во Фригии, но и в прилежащих странах⁴⁷³. Таким образом в церковном отношении провинция Азия распалась на пять вышеназванных церковных округов, именно 1) греческие города, составившие при Диоклетиане провинцию Asia proconsularis, 2) Кария, 3) Лидия, 4) Мизия и 5) Фригия. Каждый из них в этнографическом, историческом и даже лингвистическом отношениях являлся как бы самостоятельным целым, имевшим свой собственный метрополь. Тоже по аналогии с другими странами можно думать было и в церковном отношении. По крайней мере мы из всей церковной истории древнего времени не знаем ни одного факта поставления епископа в этих округах или их метрополях из Ефеса. Подтверждением этой же гипотезы являются также подписи отцов Никейского собора, где все азийские епископы распределяются по группам, соответствующим вышеназванным округам⁴⁷⁴.

1) Крит. Как это видно из послания к Титу, христианство распространилось на острове Крите еще при жизни апостолов. Христианские общины Крита образовали особый церковный округ, центром которого была Гортина. Это по крайней мере следует из послания Дионисия Коринфского «к общине Гортипы и прочим общинам на Крите»⁴⁷⁵.

2) Киренаика⁴⁷⁶.

Что касается Запада, то здесь христианство также концентрировалось по кругам, соответствующим этнографическим и др. условиям. Так, напр. на Балканском полуострове выступали Македония с Фессалоникой, Аттика с Афинами, Ахаия с Коринфом, Фессалия с Лариссой, Эпир с Никополем и, может быть, Лакедемон⁴⁷⁷. Во Фракии христианство, видимо, существовало лишь в одной Византии (II в.), тянувшей как административном, так и церковном отношении к Вифинии⁴⁷⁸. Италия в это время представляла один большой церковный округ, центром которого был Рим. То же можно сказать о Галлии с Лионом и Латинской Африке с Карфагеном⁴⁷⁹. В прочих местах Римской империи христианство было слабо и церковные округи, может быть, только намечались⁴⁸⁰.

В заключение, на основании вышесказанного, мы можем установить полное соответствие между отдельными странами, входившими в состав римских провинций, и церковными округами, что можно видеть из нижеследующей таблицы:

Христианство в Римской империи организовалось по странам соответственно этнографическим, историческим и другим условиям и часто на почве уже существовавших союзов, κοινά. Но на почве этих же κοινά, в соответствии с теми же условиями организовался, как мы видели и императорский культ. Это неминуемо должно было привести к борьбе двух новых соперничающих религий – христианства и императорского культа.

В первые два с половиною века гонения отличались местным характером и не вытекали из какой-либо определенной правительственной программы⁴⁸¹. В общем, в Римской империи господствовало спокойствие. Если христиане в это время и страдали, то это было местным явлением, обусловливавшимся или ненавистью фанатически настроенной против христиан массы или желанием того или другого начальника провинции⁴⁸². Императорский культ не был обязателен для всех подданных. В Римской империи не существовало еще столь ненавистной христианам практики требовать поклонения живому императору, как Богу. Когда ап. Павел в бытность свою в Ефесе сделался причиною мятежа серебрянника Димитрия, то не было и речи о непочтительности апостола к императору или об оскорблении величества. Дружественные отношения апостола с азиархами (Деян. 19:30) исключают всякую мысль, чтобы он, римский гражданин, обязан был подчиняться требованиям императорского культа. И это тем более замечательно, что по словам Диона Кассия (41, 20), проживавшие в Ефесе римляне должны были почитать Divum Iulium и Deam Romam. Таким образом в этом отношении существовала или значительная свобода или же ап. Павел принимался за иудея⁴⁸³. То же самое подтверждается и 1-м посланием ап. Петра. Страдания христиан, здесь описываемые, вытекают не из императорского культа. Белл бы это было так, то являлось бы весьма рискованным предписание чтить императора и вместе бояться Бога (1Пет. 2:17). Императору и начальникам, по посланию, должно повиноваться, так как они стражи справедливости (1Пет. 2:13): но чтобы они могли потребовать от христианина чего-либо, противного совести, этот вопрос еще не имеется в виду. Правда, христиане, по посланию (4, 16) ненавидимы и гонимы народом, но это делается не вследствие противодействия их императорскому культу, а просто потому, что это новое superstitio, как таковое, было подозрительно и опасно⁴⁸⁴. Христианам приписывают всевозможные преступления (1Пет. 2:1), но составитель послания думает, что безупречным образом жизни они могут опровергнуть все эти поклепы. Отсюда ясно, что во время написания послания вопроса о языческом почитании императора еще не существовало и единственно возможной формой почитания считалась молитва⁴⁸⁵. Гонения христиан и8-за императорского культа, по мнению Вейсса, начались не ранее, как со времени «тирана» Домициана. Но на каком правовом titulus они велись – вопрос в высшей степени спорный⁴⁸⁶. Во всяком случае до нашего времени не дошло такого эдикта, который обязывал бы всех подданных к культу живущего императора. Но Домициан повелел прокураторам при опубликовании императорских указов употреблять формулу: Dominos et deus noster hoc fieri jubet. Это не было формальным приказом, но, по-видимому, развязывало руки адептам императора. Можно думать, что придворные поэты (Марциал 5, 8), а также более усердные проконсулы, императорские жрецы и фанатически настроенные элементы из населения, воспользовались этим повелением императора, чтобы потребовать от давно ненавистных христиан божественного почитания императора. С этого времени можно было не только придираться, но и истреблять. А так как общий надзор за императорским культом и религией вообще находился в руках верховных жрецов императорского культа, то ясно, что борьба против христиан должна была исходить главным образом со стороны последнего. Верховные жрецы, принадлежавшие по своему рождению к провинциальной знати и вовведеные в свое звание провинциальным собранием были, говорит Моммсен⁴⁸⁷, и по своим традициям и по своему служебному долгу гораздо более, нежели государственные должностные лица, и обязаны, и расположены не допускать небрежности в установленном для всех богослужении, а где не действовали увещания, (так как сами они не имели права наказывать) – доводить до сведения местных и государственных властей о подлежащих наказанию поступках, призывать в себе на помощь гражданскую власть и в особенности отстаивать против христиан требования императорского культа. Этого мало. Сами императоры вверяли преследования христиан различным κοινά и стоящим во главе их жрецам. Это ясно видно из приведенного в церковной истории Евсевия (4, 13) эдикта императора Антонина Пия на имя Азийского κοινόν⁴⁸⁸. С организацией императорского культа мы знакомы. Сущность его заключается в том, что во главе известного местного округа, страны, стоит высший жрец императорского культа с титулом азиарха, вяфиниарха, понтарха, ликиарха и т. д. и в зависимости от него целый ряд низших жрецов. Таким образом, в основе организации императорского культа лежали иерархическое начало и принцип централизации. Эта сильная организация в пределах, как мы знаем, одного и того же округа встретилась с христианством. Закипела борьба не на жизнь, а на смерть. Впервые притеснения малоазиатских христиан из-за культа выступают в 1-м посл. св. Иоанна (5:21). Более ясно это видно из Апокалипсиса. Последний дает нам свидетельства, которые, по мнению Вейсса⁴⁸⁹, могут служить к разрешению проблемы и к характеристике христианского преследования при Домициане. В начале откровения Иоанн указывает на мучеников – «души убиенных за слово Божие и за свидетельство, которое они имели» (Откр.6:9). Здесь не говорится, чтобы их было много или чтобы они пострадали за то, что не поклонились зверю. Вопрос этот разъясняется из Откр. 20:4⁴⁹⁰. Здесь автор Апокалипсиса ясно, говорит Вейсс, отличает от этих мучеников, именно тех, которые не поклонились зверю и не приняли его знака. Отсюда, кажется, можно заключить, что перенесенное преследование, жертвою которого пал Антипа (Откр. 2:13), не стоить в связи с императорским культом. Подобные мученики потерпели наказание или прямо от рук толпы или чрез криминальный процесс на основании денунциации за nomen Christianum. Но в будущем апокалиптик предвидит чрезвычайное усиление гонений. Чтобы воодушевить христиан в предстоящем гонении он пишет, по внушению св. Духа, свой Апокалипсис и адресует его «к семи церквам находящимся в Азии» (Откр. 1:4, 11), именно церквам Ефеса, Смирны, Пергама, Фиатиры, Сард, Филадельфии и Лаодикии. Но почему он обращается именно к этим семи церквам? Чтобы ответить на этот вопрос достаточно посмотреть в список азийских городов, имевших около этого времени храмы в честь императора. Между теми и другими мы увидим известную тождественность⁴⁹¹. Если мы в этому присовокупим, что в Азии в это время были другие более многочисленные и со значительно большими, чем, например, названная в Апокалипсисе Филадельфия, весом города, как-то: Тралл, Синнада и др., в которых наверное были христианские общины, но не было храмов в честь императора, то не останется никакого сомнения, что значение перечисленных Иоанном городов покоится единственно на отношении их к императорскому культу. Впрочем, вывод этот подтверждается тем местом Откровения, где Иоанн говорить о Пергаме, что здесь «живет сатана», стоить «престол сатаны» (Откр. 2:13). Предвидя, что эти места сделаются центрами наиболее ожесточенной борьбы императорского культа с христианством, Иоанн особенно желает ободрить христианские общины этих городов в предстоящем испытании. А борьба предстояла жестокая и трудная. Он предвидит бесчисленную массу мучеников, коих только малую часть составляют сто сорок четыре тысячи (Откр. 7:3; 14:1–5). Эта борьба «против святых» (Откр. 13:7; 12:17) и «против Агнца» (Откр. 17:14) будет исходить от зверя и его адептов (Откр. 13:11–17). И будет она не только в Азии, но и во всем мире (Откр. 7:9; 13:7). Везде будут требовать поклониться зверю, причем всякому непоклонившемуся будут угрожать смертью (Откр. 13:15). Многие из христиан не подчинятся этому и умрут (Откр. 14:12; 15:3). Автор, который так пишет, ясно видит опасность для христианства в императорском культе. Скоро предсказания св. Провидца сбылись. В Малой Азии христианская кровь полилась рекою. Данных для суждения о силе гонения в ту эпоху мы не имеем. Но, по-видимому, гонение против христиан в это время было ужасное. Это можно заключить из живущего в церкви предания о жестоких временах Домициана, второго Нерона⁴⁹². За этим первым гонением последовали другие, совпадавшие по времени главным образом с празднествами императорского культа. Это ясно видно из рассказа о мученичестве Поликарпа Смирнского⁴⁹³. Во время празднества κοινὸν Ἀσίας, после того, как не малое число исповедников имени Христова потерпели различного рода мучения и смерть от огня и зверей, раздались яростные крики народа «казнить безбожных; искать Поликарпа». По требованию народа св. епископ был приведен к проконсулу. Все старания последнего были направлены к тому, чтобы склонить престарелого епископа к признанию божественности императора. После бесплодных увещаний Поликарп был предан в руки азиарха. Народ с яростью кричал: «это – учитель нечестия, отец христиан, истребитель наших богов» и требовал выпустить льва на Поликарпа. Но так как бой со зверями уже кончился, то по предложению азиарха Поликарп был сожжен на костре. Тоже можно наблюдать и в других городах. Везде христиан привлекали в суд и под страхом смерти требовали признания божественности императора. Но, несмотря на все угрозы, они были тверды в исповедании христианства и своею смертью запечатлели правоту своей веры. Особенно сильно императорский культ направил свою борьбу против церковной иерархии. В ней видели корень и опору христианства. Вследствие этого пытались прежде всего уничтожить ее, чтобы тем самым подготовить массы христианства к воспринятою императорского культа. А так как языческий фанатизм достигал своего кульминационного пункта во время собрания κοινά и связанных с ними религиозных празднеств и преимущественно в тех местах, где таковые происходили, то само собою самые жестокие удары пришлось вынести епископам, именно этих местопребываний κοινά, или другими словами епископов больших городов. Епископы Рима, Александрии, Антиохии, Карфагена, Сард и других были излюбленными жертвами фанатизма поклонников императорского культа. Эта общая опасность, угрожавшая со стороны императорского культа всем христианам известного округа, совпадавшего в большинстве случаев с округами религиозного союза, κοινόν, сблизила христианские общины между собою и должна была в видах защиты от гонений со стороны императорского культа способствовать образованию церковной организации в пределах данного округа. Организация эта сложилась, по-видимому, под влиянием организации императорского культа. Французские ученые Дежарден, Бартэлеми, Монсо, Перро⁴⁹⁴ и др. говорят о прямом заимствовании церковью организации названного языческого религиозного учреждения, так, напр., Монсо в своей уже цитированной нами книге «De соmmuni Asiae ргоvinciae» в митрополите Ефеса видит пряного правопреемника азиарха. Напротив, другие ученые отрицают какое бы то не было влияние императорского культа на церковное устройство. Так напр. Дюшен считает всякое влияние императорского культа совершенно не согласным с историей и духом христианства⁴⁹⁵. То же утверждает и Бфурлие, говоря, что христиане при выработке своей организации никогда не думали об учреждениях императорского культа⁴⁹⁶. Наиболее правильно мнение Любека⁴⁹⁷. Христианство ненавидело язычество, а главное императорский культ и приняло вызов последнего. Но чтобы встретить нападение подобающим образом, христианство должно было выступить против него более организованно и противопоставить ему в тех же местах подобную ему силу. Вследствие этого епископские кафедры тех городов, где императорский культ имел свой главный храм и связанные с ним κοινά и игры, должны были приобрести особенно важное значение и явиться противовесом против языческого течения. Само собою, что при этом христианская организация не могла не опереться в некоторых, если не во всех пунктах, на организацию императорского культа. Дело шло не о сознательном, а об инстинктивном подражании. Против тактики противника надо было действовать его же тактикой. Против сильной организации императорского культа должно было создать сильную церковную организацию, могущую противостать сопернику в тех же пунктах. Здесь Любеком развита совершенно верная, по нашему мнению, мысль, кратко высказанная значительно ранее гениальным Гарнаком в его сочинении Das Edict des Antoninus Pius, что митрополичее и синодальное устройства явились, как антитеза учреждением императорского культа⁴⁹⁸. Жаль только, что Любек эту совершенно верную мысль отнес к слишком раннему времени, приписав уже ап. Павлу и евангелисту Иоанну сознательное намерение воспроизвести в церкви организацию, параллельную императорскому культу. Усвоение ап. Павлу, Тимофею или евангелисту Иоанну, положения, подобного азиарху, как этого желает Любек⁴⁹⁹, по нашему разумению, является в высшей степени рискованным и, пожалуй, по своей смелости превосходит даже воззрение Монсо на позднейшее положение Ефесского митрополита. Что же касается сознательного намерения у евангелиста Иоанна заимствовать для церкви организацию императорского культа, то здесь нельзя не вспомнить Дюшена, выразившегося по этому поводу, что христиане, особенно Иоанн, не могли заимствовать свою организацию от того учреждения, которое внушало им ужас⁵⁰⁰. Но исключив это воззрение, мы получаем совершенно правильную мысль. Да, церковное устройство по округам есть инстиктивное подражание учреждениям императорского культа или, как вернее высказался Гарнак, есть антитеза им. Императорский культ обрушился, как мы видели, с особою силою на епископов и христианские общины больших городов, бывших преимущественно центрами κοινά. Здесь именно велась наиболее страстная борьба христианства с язычеством. Отсюда уже гонение распространялось на всю страну. Христиане центра καινόν раньше всех других узнавали о готовящемся гонении и могли во время предупредить об этом жителей округа. Они давали сигнал к принятию тех или других мер против начинающагося гонения. Само собою с проведением единоличного епископата эта роль перешла на епископа. Он явился как бы общим вождем всей опозиции против императорского культа. Это обстоятельство еще более укрепило за ним то положение, которое и так принадлежало ему в силу приобретенного на почве распространения христианства и церковной рецепции значения большой общины в отношении других общин местного круга. Этим вносилась в христианскую организацию последнего некоторая централизация и иерархический строй. Эти два начала в то напряженное время борьбы, были особенно ценны, так как обезпечивали порядок и скорость приведения в исполнение всех мер, касавшихся безопасности христианского населения всего местного округа. Таким образом организация императорского культа или вернее принцип, лежащий в основе ее – централизация и иерархическое начало – были заимствованы христианством. По нашему мнению употребленное в данном случае Любеком выражение – заимствование – неправильно, так как здесь не было заимствования в собственном смысле. Правильнее, эти принципы были не заимствованы, а развились сами под влиянием борьбы христианства с организацией императорского культа. В видах самозащиты, необходимой самообороны христианство должно было для уравнения шансов борьбы взяться за то же оружие, которое находилось в руках его могучего противника. Сила императорского культа заключалась в его организации. Чтобы достойно ей противостать, христианство само должно было принять соответствующую ему организацию. Следствием этого явилась церковная организация местных округов. Таким образом эта организация не есть заимствование, а именно антитеза организации императорского культа. В церковной истории примеры подобной антитезы не редкость. Лучшим примером являются еретическия секты, долгое время сохранявшие древнюю форму устройства христианской общины, но позднее под влиянием борьбы с католицизмом принявшие единоличный епископат⁵⁰¹.

Итак, развившись на почве распространения христианства в церковной рецепции, местные округа, под влиянием борьбы с императорским культом окрепли и организовались в союзы⁵⁰², во главе которых стали епископы больших общин, называвшиеся прежде οί πρῶτοι ἐπισκοποι, а позднее митрополитами. Юридическое положение последних развилось позднее. Права их определились благодаря одному чрезвычайно важному фактору в жизни древней церкви, именно соборам.