Беседа 34. Троекратное отречение апостола Петр от Христа; его раскаяние

Сегодня мы продолжаем наши беседы по Евангелию от Матфея на радио «Радонеж». В ходе сегодняшней беседы мы закончим изучение 26-й главы и начнем изучение 27-й главы. Таким образом, мы рассмотрим две темы:

1) Троекратное отречение апостола Петр от Христа и его раскаяние

(26, 69–75);

2) Раскаяние Иуды и его самоубийство (27, 1–10).

Жестокость возрастала, и разъяренные иудеи, почуяв запах крови, могли уничтожить не только Иисуса, но и Его ближайших учеников. Позже в Талмуде будет записано правило-предписание не только против взрослых христиан, но и их детей. Вот это дышащее злобой высказывание: «Мясо, находящееся в руке служителя звездам (то есть идолопоклонника. – О.С.), дозволено к пользованию (иудеями. – О.С.); в руке мина (то есть христианина. – О.С.) – запрещено к пользованию. […] Убоина мина – для жертвоприношений звездам. А хлеб их – хлеб служителей звездам. Вино их – вино возлияния. Плоды их не оплачиваются десятиной. Книги их (то есть христианские книги. – О.С.) – книги колдовские. Дети их – незаконнорожденные. Продают им, но не приобретают у них. И не берут от них, и не дают им. Не обучают детей их мастерству и не лечатся у них»⁵⁴¹. – То есть первые христиане, уверовавшие из иудеев, подвергались тяжеому моральному и социальному прессингу, запрещалось даже обучать ремеслу их детей и лечиться у них. Позже в церковных канонах эта неприязнь обернется против самих иудеев и в поразительно схожих выражениях.

Но по-настоящему именно апостол Петр первым столкнется с моральным неприятием Христа и Его учеников, и, испугавшись за свою жизнь, Петр и другие ученики будут пребывать в некоем оцепенении «из опасения от Иудеев» (Ин.20:19).

Читаем 69-й и 70-й стих 26-й главы Евангелия от Матфея:

Мф.26:69–70. «Петр же сидел вне на дворе. И подошла к нему одна служанка и сказала: и ты был с Иисусом Галилеянином. Но он отрекся перед всеми, сказав: не знаю, что ты говоришь».

Здесь мы видим, что отречение от Христа не произошло спонтанно, Петр уже – «из опасения от Иудеев» – «сидел вне на дворе». Блаженный Иероним и пишет: «Он сидел вне, чтобы видеть исход дела. И не приближался он к Иисусу, чтобы как-нибудь не зародилось подозрение у слуг»⁵⁴².

Встреча со служанкой не входила в его планы, ведь он сидел в отдалении, но она сама «подошла к нему… и сказала: и ты был с Иисусом Галилеянином», и страх завладел его сердцем, боязнь за собственную жизнь, – и он отрекается от Господа Иисуса Христа словами: «не знаю, что ты говоришь». Оказывается, даже такой уклончивый ответ, формально как будто и не отречение, означает именно отречение от Христа – как отказ открыто и несмотря ни на что исповедовать Иисуса Господом. Сказано: «Ибо если устами твоими будешь исповедывать Иисуса Господом и сердцем твоим веровать, что Бог воскресил Его из мертвых, то спасешься» (Рим.10:9). Собственно, исповедник – на древнегреческом «мартирос» – и означает мученик; поэтому Петр, не готовый к мучению, не готов и к исповеданию.

Так что же он, апостол Петр, имел в виду, когда говорил, обращаясь к своему Божественному Учителю: «хотя бы надлежало мне и умереть с Тобою, не отрекусь от Тебя» (Мф.26:35). Возможно, он представлял себе этот подвиг как что-то очень и очень торжественное, но не так же буднично – спрашивает какая-то служанка, возможно, с грязным ведром в руках…

Собственно говоря, от первых христиан никогда не требовали отречения от Христа ни иудеи, ни язычники; они всегда требовали совершение своих особенных обрядов или произнесение особых слов. Но именно в этом христиане и видели отречение от Христа. Формальность сродни принципиальности, и сказать, что формально как бы и не было отречения, означает, что отречение было закамуфлировано, носило скрытую форму или было спрятано от себя самого и от Бога.

Евфимий Зигабен пишет: «Смотри, как тот, который недавно пред этим так сильно хвастался, испугался теперь слабой служанки, когда был оставлен Божией благодатью»⁵⁴³. Но почему же он, Петр, причастник первой Евхаристии – и уже оставлен благодатью. Проблема апостола заключается в том, что он слишком уповает на себя и думает, что Христос нуждается в его стойкости и твердости, в его помощи. Но это мы нуждаемся в защите Бога, и никак иначе, и никак не наоборот. Сказано: «Направь меня на истину Твою и научи меня, ибо Ты Бог спасения моего; на Тебя надеюсь всякий день» (Пс.24:5); и еще: «И возрадуются все уповающие на Тебя, вечно будут ликовать, и Ты будешь покровительствовать им; и будут хвалиться Тобою любящие имя Твое» (Пс.5:12). – То есть наша надежда и упование – на Господа; ликовать и хвалиться подобает о имени Его.

И далее мы читаем:

Мф.26:71–72. «Когда же он выходил за ворота, увидела его другая, и говорит бывшим там: и этот был с Иисусом Назореем. И он опять отрекся с клятвою, что не знает Сего Человека».

Здесь мы видим, как отречение, носившее вначале скрытый характер, принявшее как бы нейтральный вид, – мол, «не знаю, что ты говоришь», – теперь приобретает более четкие очертания, не вызывающие сомнения, что апостол Петр, этот «камень веры», допустил трусость, предательство, а значит, и неверие. Сказано: «Так говорит Господь: за три преступления сынов Аммоновых и за четыре не пощажу их» (Ам.1:13). – То есть одно отречение можно воспринять как спонтанное и непродуманное, как преступление, совершенное в состояние аффекта. Если оно тут же повторяется в еще более откровенном виде, то и тут, может быть, работает инерция первой ошибки. Но если это повторится и третий раз, то, как сказано у пророка Амоса: «за три преступления сынов Аммоновых и за четыре не пощажу их». То есть болезнь греха с чередой повторений как бы приобретает хронический характер и теперь нуждается в более радикальных формах исцеления.

Святитель Иоанн Златоуст рассуждает: «Странное и неожиданное дело! Когда Петр видел, как только задерживали Учителя, он до такой степени воспламенился, что схватил меч и отрезал ухо; а когда надлежало большее обнаружить негодование, более воспламениться, слыша такие поругания, – тогда он отрекается! Кого, в самом деле, не привело бы в ярость то, что происходило тогда? И, однако, ученик, побежденный страхом, не только не показывает никакого негодования, но и отрекается, не сносит угрозы бедной, бессильной служанки. И не однажды, но и в другой и третий раз отрекается, и в короткое время, и не перед судьями, так как он был во дворе, и служанка спрашивала его тогда, когда он выходил за ворота. Не тотчас почувствовал он и свое падение»⁵⁴⁴.

Страх как бы сковал и сознание апостола, и его рассудок и память (он забыл обет, данный Господу и свое апостольское достоинство). Но не нечто ли подобное происходит и с нами, когда мы впадаем в состояние того или иного греха, осознавая что делаем это в присутствии Господа? Что происходит тогда с нашей совестью и верой? В какой атеистический (безбожный) ступор мы впадаем, и куда девается стыд совершать мерзости в глазах вездесущего и всевидящего Господа? Сказано: «Скажу ли: “может быть, тьма скроет меня, и свет вокруг меня сделается ночью”; но и тьма не затмит от Тебя, и ночь светла, как день: как тьма, так и свет» (Пс.138:11–12).

Блаженный Иероним Стридонский, обращая внимание на слова «не знает Сего Человека», пишет: «Я знаю, что некоторые благочестивые под влиянием любви к апостолу Петру так изъясняют это место, что будто апостол отрекся не от Бога, а от человека, и что смысл [его слов] такой: “Я не знаю человека, потому что знаю [Его как] Бога”. Насколько такое толкование легкомысленно, благоразумный читатель понимает: они так защищают апостола, что Бога представляют виновным во лжи. Действительно, ведь если апостол не отрекся, то Господь произнес ложь, когда сказал: “Истинно говорю тебе, что в эту ночь, прежде нежели пропоет петух, трижды отречешься от Меня”. Обрати внимание: Он говорит: “отречешься от Меня”, а не: “от человека”»⁵⁴⁵. – С другой стороны, прими мы истолкование, с которым не соглашается Иероним, то мы потерям ценность урока, который можем вынести из раскаяния апостола Петра, так сильно отличающегося от раскаяния Иуды.

И далее мы читаем:

Мф.26:73–74. «Немного спустя подошли стоявшие там и сказали Петру: точно и ты из них, ибо и речь твоя обличает тебя. Тогда он начал клясться и божиться, что не знает Сего Человека».

И далее мы читаем:

Мф.26:74. «И вдруг запел петух».

Святитель Иоанн Златоуст пишет: «Лука говорит, что Иисус воззрел на него (Лк.22:61), то есть он не только отрекся, но и тогда, как пел петух, не вспомнил сам по себе, а надобно было, чтоб напомнил ему опять Учитель: взор служил ему вместо голоса. Так он был поражен страхом! Марк же повествует, что петух запел, когда Петр отрекся в первый раз; потом вторично запел, когда тот отрекся в третий раз (Мк.14:68–72), – то есть, точнее, пересказывает о слабости ученика и об его оцепенении от ужаса; а Марк узнал об этом от учителя своего, так как был спутником Петра. Поэтому тем более надлежит удивляться ему, что он не только не скрыл падения учителя своего, но напротив. Потому-то яснее прочих и рассказал об этом, что был учеником»⁵⁴⁶. – Это и был стиль апостольский – ничего не скрывать о себе. Иногда грех или серьезная ошибка духовно великих людей обеспечивали им еще более высокий духовный рост и всегда создавали контраст между падением и восстанием. Сказано: «ибо этот сын мой был мертв и ожил, пропадал и нашелся. И начали веселиться» (Лк.15:24).

И далее мы читаем:

Мф.26:75. «И вспомнил Петр слово, сказанное ему Иисусом: прежде нежели пропоет петух, трижды отречешься от Меня. И выйдя вон, плакал горько».

Святитель Иоанн Златоуст замечает: «Прежде, нежели петух успел кончить первый прием, Петр отрекся трижды. И когда Христос привел ему на память грех («Тогда Господь, обратившись, взглянул на Петра, и Петр вспомнил слово Господа» – Лк.22:61), он не осмелился плакать явно, чтобы по слезам не быть обвиненным, но “выйдя вон, плакал горько”»⁵⁴⁷. Обратите внимание, даже слезы раскаяния он прячет от посторонних, но свои – весь христианский мир – знают и помнят о них. Раскаяние апостола Петра – это не было подталкивающее к суицидальности раскаяние перед самим собой, как некое самоедство, ввергающее душу в еще большее уныние и в отчаяние. Сказано: «Если исповедуем грехи наши, то Он, будучи верен и праведен, простит нам грехи наши и очистит нас от всякой неправды» (1Ин.1:9); и еще: «потому что Я буду милостив к неправдам их, и грехов их и беззаконий их не воспомяну более» (Евр.8:12).

Блаженный Иероним пишет: «В другом Евангелии мы читаем, что после отречения Петра и пения петуха Спаситель посмотрел на Петра и взглядом Своим вызвал его к горьким слезам. Да и не могло быть того, чтобы человек, созерцавший свет мира, оставался во тьме отречения. – “И выйдя вон, плакал горько”. Сидя у входа в дом Каиафы, он не мог принести покаяния; вышел он из совета нечестивых, чтобы нечистоту робкого отречения омыть горькими слезами»⁵⁴⁸.

Раскаяние Иуды и его самоубийство

Мы переходим к следующей главе и следующей теме: Раскаяние Иуды и его самоубийство. Но прежде рассмотрим, что мы знаем об Иуде. Свое прозвище он получил от местечка Кериофа, из которого был родом (евр. Иш–Кериоф – человек из Кериофа). Он был и единственным выходцем из Иудеи, иудеем среди апостолов, которые все были галилеяне. Существовала древняя поговорка, которая всецело исполнилась на апостоле Иуде: «Галилеянин любит славу, а иудей – деньги».

Здесь мы рассмотрим вопрос: а был ли Иуда с самого начала предназначен стать тем, кем он стал? И существует ли некое предопределение относительно каждого из нас?

Мы и ранее касались данного вопроса.

Сказал же святой Иоанн Дамаскин: «Надлежит твердо помнить, что Бог все предвидит, но не все предопределяет; ведь в нас Он предвидит все, но [отнюдь] не все [в нас] предопределяет»⁵⁴⁹. Ибо, как может показаться, наши праведные и грешные поступки всецело наши, иначе бессмысленным было бы воздаяние за добро и наказание за зло. Но означает ли это, что мы абсолютно свободны в наших намерениях и деяниях?

Дамаскин называет предопределением ту неизбежность, посредством которой все мы в той или иной степени участвуем в домостроительстве Божьего спасения, он пишет: «Он не желает зла, но и не принуждает к добродетели»⁵⁵⁰, – но и это не означает, что мы абсолютно свободны в наших намерениях и поступках. Сказано о добродетелях: «Всякое даяние доброе и всякий дар совершенный нисходит свыше, от Отца светов» (Иак.1:17). Сказано и о зле: «Я образую свет и творю тьму, делаю мир и произвожу бедствия; Я, Господь, делаю все это» (Ис.45:7). – То есть, и добро и зло находится под полным контролем Бога.

Но святые Отцы показывают нам, что само наличие тела в человеческой природе своей изменяемостью обеспечивает для человека возможность относительного выбора. В чем святые Отцы отказывают Ангелам как бестелесным созданиям.

Впрочем, похоже, что падшие ангелы (бесы) утратили возможность для перемен, утратив власть над материей, над Землей, им и наследовал человек, став земным владыкой (см. Быт.1:28). А верные Богу Ангелы, не последовав за дьяволом, окончательно определившись в добре, уже не могут измениться.

Собственно, неизменяемость как свойство Бога (см. Иак.1:17) и есть конечная цель всех мыслящих существ и осуществляется тогда, когда мыслящее творение окончательно определяется в добре или во зле. Сказано: «и сверх всего того между нами и вами утверждена великая пропасть, так что хотящие перейти отсюда к вам не могут, также и оттуда к нам не переходят» (Лк.16:26). И когда спасенные народы «придут с востока и запада и возлягут с Авраамом, Исааком и Иаковом в Царстве Небесном» (Мф.8:11), для них возникнет блаженная неизменяемость. Равно как и грешники, оказавшись в аду, обретут мучительную неизменяемость. Сказано: «И пойдут сии в муку вечную, а праведники в жизнь вечную» (Мф.25:46).

Апостол говорит: «…мы приняли не духа мира сего, а Духа от Бога, дабы знать дарованное нам от Бога» (1Кор.2:12). – То есть, Дух Святой и есть залог вечного спасения, и принявшие Его уже предназначены к вечному блаженству. Но об Иуде прямо сказано, что хотя «он был сопричислен… и получил жребий служения сего; но приобрел землю неправедною мздою, и когда низринулся, расселось чрево его, и выпали все внутренности его» (Деян.1:17–18). Другими словами, хотя Иуда был сопричислен к числу спасенных и возвеличен в апостольском служении, он сам отпал от сего славного жребия.

Может показаться, что этому противоречат следующие слова: «…кого Он предопределил, тех и призвал» (Рим.8:30). И естественно возникает вопрос: если Господь, предопределив его, призвал и избрал, то для чего? Конечно, для вечной славы и вечного блаженства!

И если ему недоставало собственных сил, то, как учат святые Отцы: если человеку не представляется возможным собственными силами достичь спасения естественным образом (см. Мф.19:25–26), то душа должна направляться к спасению, подобно тому, как стрела направляется лучником к цели. Из этого делаем вывод, что предопределение – есть часть Божественного Промысла. Блаженный Августин и писал, что «предопределение есть предвидение милостей Господних»⁵⁵¹.

Итак, в замысле Божием – «чтобы все люди спаслись и достигли познания истины» (1Тим.2:4). Поэтому мы и должны «с кротостью наставлять противников, не даст ли им Бог покаяния к познанию истины» (2Тим.2:25).

Таким образом мы и устанавливаем, что и не сребролюбивая испорченность Иуды не препятствовала ему исправиться, и даже само предательство не препятствовало раскаяться, обретя опору в милосердии Бога, но он опирался на свою самость, и сам погубил себя. Как сказано: «Погубил ты себя, Израиль, ибо только во Мне опора твоя» (Ос.13:9). И мы видим, что отвергнутый Богом не теряет возможности выйти из сего отвержения и обрести опору для этого в Боге и с Богом, сказавшим: «Разве Я хочу смерти беззаконника? говорит Господь Бог. Не того ли, чтобы он обратился от путей своих и был жив?» (Иез.18:23).

Следовательно, такие слова, как, например: «Смотри на действование Божие: ибо кто может выпрямить то, что Он сделал кривым?» (Еккл.7:13); а также: «Истинный, имеющий ключ Давидов, Который… затворяет – и никто не отворит» (Откр.3:7), – нельзя понимать в этой земной жизни как невозможность окончательную, но более – как невозможность гипотетическую. Ибо пока человек жив, есть и надежда на его исправление и изменение. Эти слова буквально исполняются только тогда, когда человек, состоявшись в добре или во зле, уже перешел к жизни иной.

И мы читаем 1-й и 2-й стих 27-главы Евангелия от Матфея:

Мф.27:1–2. «Когда же настало утро, все первосвященники и старейшины народа имели совещание об Иисусе, чтобы предать Его смерти; и, связав Его, отвели и предали Его Понтию Пилату, правителю».

Здесь мы видим буквальное исполнение пророчества, изреченного о Христе (Мессии), умирающим патриархом Иаковом. Сказано: «Не отойдет скипетр от Иуды и законодатель от чресл его, доколе не приидет Примиритель, и Ему покорность народов» (Быт.49:10). То есть Христос в Своем Первом Пришествии жил тогда, когда царская и законодательная власть была отнята от иудеев. Царем был Ирод Агриппа, потомок Едома, а сами иудеи потеряли право утверждать смертный приговор, для сего и отправились к Понтию Пилату. Христианский историк Уильям Баркли пишет: «Это было необходимо потому, что иудеи имели право разбирать обычные обвинения, но не могли привести в исполнение смертный приговор; такой приговор мог вынести только римский прокуратор, и приводили его в исполнение римские власти. И потому синедрион должен был сформулировать обвинение, с которым бы они могли пойти к Понтию Пилату и потребовать вынесения смертного приговора Иисусу»⁵⁵².

Блаженный Иероним Стридонский пишет: «Он не только был приведен к Пилату, но и к Ироду, чтобы и тот, и другой поругались над Господом. И обрати внимание на заботливость священников при совершении зла. Всю ночь бодрствовали они, чтобы совершить убийство, и “связанного передали Его Пилату”, ибо у них был обычай передать связанным судье того, которого присудили к смерти»⁵⁵³. – Какая бодрость и какое рвение! Они действительно почти не спали в эту ночь, а утром уже спешат к прокуратору Понтию Пилату. Похоже, что сам дьявол давал силу и энергию этим, в общем-то немолодым людям.

Уильям Баркли сообщает о Понтии Пилате: «Понтий Пилат был официально прокуратором провинции; и он был ответствен непосредственно перед императором, а не перед римским сенатом. Ему должно было быть не менее 27 лет, потому что только с этого возраста можно было получить пост прокуратора. Он должен был быть довольно опытным человеком, потому что должен был сперва пройти и подняться по целой лестнице должностей, включая командные военные должности, прежде чем получить право занимать должность прокуратора. Понтий Пилат должен был быть испытанным и проверенным – воином и администратором. Он стал прокуратором Иудеи в 26 г. и продержался на этом посту десять лет, после чего был отозван»⁵⁵⁴.

И далее мы читаем:

Мф.27:3–5. «Тогда Иуда, предавший Его, увидев, что Он осужден, и, раскаявшись, возвратил тридцать сребренников первосвященникам и старейшинам, говоря: согрешил я, предав кровь невинную. Они же сказали ему: что нам до того? смотри сам. И, бросив сребренники в храме, он вышел, пошел и удавился».

Святитель Иоанн Златоуст так истолковал эти стихи: «Смотри, когда Иуда раскаивается? Когда уже совершено и приведено к концу преступление. Таков дьявол: он не дает беспечным взглянуть на грех свой прежде, чем они совершат его, чтобы пойманный не раскаялся. Предатель не трогался тогда, как Иисус столько раз обличал его, но когда уже совершено преступление, пришло ему на мысль покаяние, – пришло, но уже без пользы. Конечно, заслуживает одобрения то, что он сознался, повергнул сребреники и не устрашился иудеев; но что сам на себя надел петлю – это грех непростительный, это дело злого демона. Дьявол отвлек его от покаяния, чтобы оно осталось для него совершенно бесполезным; он же и умертвил смертью позорной и для всех открытой, внушив ему погубить самого себя»⁵⁵⁵.

Здесь мы видим два типа раскаяния: раскаяние апостола Петра и раскаяние Иуды. О раскаянии Петра мы прочитали: «И вспомнил Петр слово, сказанное ему Иисусом… И выйдя вон, плакал горько» (Мф.26:75). О раскаянии предателя сказано: «…раскаявшись, возвратил тридцать сребренников первосвященникам и старейшинам, говоря: согрешил я, предав кровь невинную… И, бросив сребренники в храме, он вышел, пошел и удавился» (Мф.27:3–5). С точки зрения формальной логики, раскаяние Иуды вначале выглядит более убедительно, чем раскаяние Петра. Иуда осознает, что согрешил, «предав кровь невинную», он даже пытается что-то исправить, «бросив сребреники в храме». Но, несмотря на целый ряд достаточно осмысленных действий и слов, он делает неправильные выводы из того, что произошло. Он не «плакал горько», как апостол Петр, а «пошел и удавился». Слишком формальное отношение к покаянию недопустимо. Магизм и отличается от религии именно формальным, внешним и сугубо ритуальным отношением. А Богу нужно именно наше сердце. Сказано: «и люби Господа, Бога твоего, всем сердцем твоим, и всею душею твоею и всеми силами твоими. И да будут слова сии, которые Я заповедую тебе сегодня, в сердце твоем [и в душе твоей]» (Втор.6:5–6). Раскаяние Иуды слишком рационально и рассудочно, сердце его продолжало молчать, и Бог не принял его сокрушения, и он «пошел и удавился».

Иногда верующий человек ждет благословения там, где работали только его руки, а сердце его молчало. О таком состоянии сказано: «Бог, сотворивший мир и всё, что в нем, Он, будучи Господом неба и земли, не в рукотворенных храмах живет и не требует служения рук человеческих, как бы имеющий в чем-либо нужду, Сам дая всему жизнь и дыхание и всё» (Деян.17:24–25). 

Итак, мы видим, что раскаяние Иуды было эгоистическим раскаянием перед самим собой. Святитель Иоанн Златоуст пишет: «Это увеличивает вину и его… не потому, что он раскаялся, а потому, что раскаялся слишком поздно и сам над собой произнес осуждение…»⁵⁵⁶.

Он остался один на один со своим грехом, и грех, разрывая его изнутри, подтолкнул его к самоубийству, то есть такому поступку, после которого уже ничего нельзя исправить и изменить. Как я часто говорю, что любой грех суицидален, он содержит в себе семена саморазрушения личности и ставит человека на край могилы, так что дыхание смерти и хлад тления ударяет ему в лицо.

Никогда нельзя оставаться один на один с собственным грехом, любым грехом. И те люди, которые утаивают свои грехи и не прибегают к спасительному Таинству Исповеди, очень сильно рискуют.

Есть люди, которые, идя на исповедь, проявляют ложный стыд перед священником и утаивают грехи. У таких людей есть серьезная опасность застрять на втором мытарстве. Подобный стыд на исповеди связан с тем, что когда человек начинает близко общаться со священником, то думает, что священник изменит к нему отношение в худшую сторону, если узнает обо всех его грехах. На самом деле, такую мысль нашептывает дьявол. Как раз наоборот: священник, если чувствует, что исповедь не искренняя, может охладеть к этому человеку. А когда священник видит, что человек всецело ему доверяется, то проникается состраданием к человеку.

В Первом послании Иоанна Богослова сказано: «Если исповедуем грехи наши, то Он, будучи верен и праведен, простит нам грехи наши и очистит нас от всякой неправды. Если говорим, что мы не согрешили, то представляем Его лживым, и слова Его нет в нас» (1Ин.1:9–10). То есть, если мы ничего не скрываем на исповеди, это одно. Если же говорим, что не согрешили, то «представляемся Ему лживыми, и слова Его нет в нас». Если, придя на исповедь, мы занимаемся перед священником самолюбованием, скрываем свои грехи или ищем для них какое-то оправдание, здесь есть реальная опасность, что мы точно застрянем на втором мытарстве.

Как пастырь, который служит уже достаточно большое количество лет, я могу сказать, что удивить на исповеди священника нельзя ничем. Я больше двадцати пяти лет в сане и мог убедиться, что священника на исповеди нельзя удивить. Всё, что вы говорите, говорят и те же люди, которые стоят рядом с вами.

В свое время святой праведный отец Иоанн Кронштадтский добился от Синода общей исповеди, потому что желающих исповедоваться у него было очень много. И это делали так: в Андреевском соборе в Кронштадте гасили свет, горели только две лампады на иконостасе – перед иконой Иисуса Христа и перед иконой Божьей Матери. Святой Иоанн Кронштадтский говорил проповедь, и потом начиналась исповедь… Один мужчина, который был на этой исповеди, описывает, как люди вокруг стали вслух исповедовать свои грехи, громко их выкрикивая. Какая-то женщина начала кричать, что она ребеночка своего вытравила в себе, мужчина кричал, что у него грех кровосмешения, кто-то еще что-то кричал. Первая мысль души, оказавшейся в таких условиях: вокруг меня ад. Но когда человек заглядывал сам в себя, он видел такие же грехи и тоже начинал их выкрикивать. Он тоже начинал кричать. Поэтому знайте, что ложный стыд на исповеди реально может помешать людям пройти второе мытарство. В Писании сказано, что «всякая неправда есть грех» (1Ин.5:17).

И далее мы читаем:

Мф.27:6–7. «Первосвященники, взяв сребренники, сказали: непозволительно положить их в сокровищницу церковную, потому что это цена крови. Сделав же совещание, купили на них землю горшечника, для погребения странников».

Ориген так истолковал эти стихи: «Но поскольку и среди мест (захоронения) умерших существуют различия (потому что многие по воле и желанию погребаются в своих отеческих гробницах, хотя часто из-за каких-то превратностей погребаются в чужих гробницах), потому, взяв “цену крови” Иисусовой, они использовали ее для приобретения земли некоего “горшечника”, чтобы на ней погребались умершие странники, не согласно воле, но согласно некоему случаю снискавшие нечто противное (их воли). Если же подобает духовно понять и “странников”, то мы называем “странниками” тех, которые до конца остаются внешними для Бога и чужими Его заветам. Итак, “странники” этого рода имеют конец, что погребаются на земле “горшечника”, которая была куплена ценою “крови”. Ибо праведны те, которые говорят: “мы погреблись” (Рим.6:4; Кол.2:12) со Христом “в новом гробе, который высечен в скале” (Мф.27:60), в вытесанном гробе, где еще не был положен никто из мертвых. И те, кто до конца остаются странниками для Христа и чуждыми Богу, без сомнения, соответственно скажут: “мы погреблись” со странниками на земле “горшечника”, обрабатывающего глину, которая была “куплена ценою крови”, и находимся на земле, которая называется “землею крови”»⁵⁵⁷. – Эти странники-агасферы – это и иудеи, которые, оказавшись рассеянными по всему миру, были погребены не в отеческих гробах на Святой земле, а где пришлось. Иудеи рассеяния, иудеи в галуте, даже придумали верование, что их кости, где бы ни были погребены, ползут под землею в землю Израиля (евр. Эрец-Израэль).

И далее мы читаем:

Мф.27:8. «посему и называется земля та “землею крови” до сего дня».

«Земля крови» – это иудейская синагога, которая до сих пор несет на себе проклятие крови Сына Божия, вот почему древние церковные правила и запрещают посещение синагог православными христианами. Сказано: «Блажен муж, который не ходит на совет нечестивых и не стоит на пути грешных и не сидит в собрании развратителей» (Пс.1:1). – Здесь говорится сразу о трех действиях, не возможных по отношению к любым нечестивым: нельзя ходить с ними, то есть путешествовать; нельзя стоять с ними за одно дело; и нельзя сидеть с ними, то есть приглашать их в свои дома или, более того, заходить в их жилища.

И далее мы читаем:

Мф.27:9–10. «Тогда сбылось реченное через пророка Иеремию, который говорит: и взяли тридцать сребренников, цену Оцененного, Которого оценили сыны Израиля, и дали их за землю горшечника, как сказал мне Господь».

Блаженный Иероним Стридонский пишет: «Этого свидетельства не находим мы у пророка Иеремии. А у Захарии, который есть почти последний из пророков, мы находим некоторое подобие этому. И хотя смысл несколько отличается, но и слова, и расположение их различно. Я недавно прочитал в некотором еврейском свитке, переданном мне евреем назарянской секты, сокровенное произведение Иеремии, в котором это место приведено слово в слово. Однако мне кажется, что это свидетельство заимствовано, скорее, из пророка Захарии, потому что у евангелистов и апостолов обыкновенно приводится в пример из Ветхого Завета только смысл с изменением порядка слов»⁵⁵⁸. Свидетельству Иеронима, как крупнейшего специалиста по Библии, знатока древнееврейского и древнегреческого языков, можно доверять. Этот вопрос – о приписывании данной цитаты пророку Иеремии и не нахождении ее в каноническом своде писаний Иеремии – издавна волновал исследователей Евангелия от Матфея.

Вот как схожий текст приводится у пророка Захарии: «И скажу им: если угодно вам, то дайте Мне плату Мою; если же нет, – не давайте; и они отвесят в уплату Мне тридцать сребренников. И сказал мне Господь: брось их в церковное хранилище, – высокая цена, в какую они оценили Меня! И взял Я тридцать сребренников и бросил их в дом Господень для горшечника» (Зах.11:12–13).

Но проблема намного глубже. Апостолы пользовались многими книгами и источниками, которые не дошли до нас. Например, известное высказывание из Книги Еноха из Послания апостола Иуды (см. Иуд.1:14–15). В апостольских писаниях мы видим хорошее знание высказываний школы Бейт Гилель и Бейт Шамай. Сам Христос в Своих поучениях перефразировал одно их высказываний Гилеля (см. Мф.7:12). Апостол Павел цитирует высказывание Христа, не вошедшее ни в одно из четырех Евангелий: «надобно поддерживать слабых и памятовать слова Господа Иисуса, ибо Он Сам сказал: “блаженнее давать, нежели принимать”» (Деян.20:35). Знали апостолы и активно пользовались еврейскими преданиями (евр. масора) и мидрашами (способ буквального прочтения библейского текста). Например, апостол Павел в Послании к Тимофею писал: «Как Ианний и Иамврий противились Моисею, так и сии противятся истине, люди, развращенные умом, невежды в вере» (2Тим.3:8). – Но о таких персонажах в связи с Моисеем, как Ианний и Иамврий, нигде в Пятикнижии не упоминается, эта тема целиком берется из известного мидрашим на Книгу Исход (евр. Шмот). Дело в том, что Предание и Писание – два типа передачи Божественного Откровения – существовали и в Ветхозаветной Церкви, как существуют и в Новозаветной Церкви. И древняя Христова Церковь приняла от иудеев не только Книги Ветхого Завета, но и часть преданий, религиозных представлений и вероубеждений, которые органически вплелись в христианское понимание Священного Писания. Недавно изданный факсимильным способом Лицевой свод XVI века изобилуют иллюстрациями-комментариями в традиции мидрашим к восьми первым Книгам Библии. Толкования Священного Писания древних отцов II и III века изобилуют аллюзиями еврейских источников. Блаженный Иероним Стридонский даже вводит богословское понятие «Еврейская истина» (Hebraica veritas).

Таким образом, именно Христианская Апостольская Церковь, и оказалась настоящей правопреемницей рухнувшей синагоги и уже на законных основаниях продолжает традицию патриархов и пророков. Итак, Церковь Божия существует непрерывно от Адама до Сифа, от Сифа до Ноя, от Ноя через Сима до Авраама, от Авраама через Исаака до Давида, от Давида до Христа, и так будет до Второго Пришествия. Сказано: «Если бы Господь Саваоф не оставил нам небольшого остатка, то мы были бы то же, что Содом, уподобились бы Гоморре» (Ис.1:9).

Ибо до того, как занавес (катапетасма) в Иерусалимском Храме не разодралась надвое, они еще оставались Церковью Бога. Так и в наше время есть такие, которые стоят на грани: или они останутся с нами, или мутации их вероубеждений так далеко уведут их от православного образа мышления, что нам придется с ними расстаться.

Как рухнула ветхая синагога, и на ее духовных руинах возникла Церковь Божия, точно так же рухнут и все ереси и неообновленческие расколы, а Православная Церковь устоит, «и врата ада не одолеют ее» (Мф.16:18).

Спаси вас Христос!