Духовные дарования в первоначальной христианской церкви

Содержание

Введение. Предмет исследования. Литература

Введение. Предмет исследования. Литература

Задача настоящего труда заключается в исследования содержания и объяснений трех глав первого послания св. ап. Павла к Коринфянам, именно двенадцатой, тринадцатой и четырнадцатой. У комментаторов отдел этот обыкновенно имеет такое заглавие: «духовные дарования». Принятое ими заглавие удерживаем, в уверенности, что оно достаточно ясно определяет предмет, подлежащий нашему рассмотрению. Такое определение делается, впрочем, независимо от значения τῶν πνευματιχών (слав. «о духовных»; русск. «о дарах духовных») в 1Кор. 12:1, которое, как увидим, понимается различно, и соответственно такому или иному пониманию могло бы различно определять и границы речи ап. Павла о духовных дарованиях. Здесь заметим только, что если бы апостол даже и выпустил означенное выражение или же заменял его каким-нибудь другим, напр. «не хочу оставить вас, братия, в неведении и о другом предмете», то и тогда было бы видно, что «духовные дары» составляют действительно главную идею, которая проходит чрез все содержание указанных глав.

Ограничивая, таким образом, свою задачу, мы, впрочем, не хотим сказать, что о духовных дарованиях, или иначе, харизмах, идет речь только в указанных главах первого послания к Коринфянам. О том же предмете говорится во 2 главе Деяний апостольских, также в 10:44–46; 19:6; в Еванг. Марка 16:17; Послании к Римл. 12:4 и след., Ефес. 4:11 и след. Эти места считаются наиболее важными в учении о харизмах; но кроме того есть в Новом Завете и другие места, которые будут подробнее указаны в одной из следующих глав. При сравнении этих мест с 1Кор. 12–14 глав, не трудно заметить, что все они отличаются значительною неполнотой. Так, напр., в Ефес. 4:11 и след. идет речь об апостолах, пророках, евангелистах, пастырях и учителях, или, иначе, о таких служениях в Церкви, которые предполагают существование харизм; но о самих харизмах не упоминается. Наибольшее сходство с 1Кор. 12–14 гл. наблюдается в 12-й главе Послания к римлянам; но и здесь апостол выражается о харизмах очень кратко. Таким образом, полное учение о них содержится только в 1Кор. 12–14 главах.

Их называют поэтому «классическим местом» в учении о харизмах. Отсюда естественно, если мы сосредоточиваем свое внимание на содержании именно этих глав. Прочие же места, относящиеся к данному предмету, мы можем, в случае надобности, рассматривать только как параллели.

Предмет, избранный нами для рассмотрения, весьма важен, особенно по своей близкой связи с вопросами о первоначальной церковной организации, и имеет, как выражается один из современных и лучших комментаторов Первого послания св. ап. Павла к коринфянам, не один только археологический интерес, но и практическое значение для всякого верующего и в частности для всякого пастыря Церкви¹. Протестантами важность этого предмета сознана давно, потому что самый протестантизм по идее есть восстановление первоначальной христианской Церкви с ее учением и учреждениями, и потому нисколько не удивительно, если у протестантов появилась о духовных дарованиях с первоначальной христианской Церкви и огромная, подавляющая своей массой, литература. Менее важен, или считается менее важным, вопрос для католиков, а потому и литература у них не столь обширна, да, за некоторыми исключениями, по-видимому и не отличается большою ценностью. Что касается нашей русской Церкви, то разработка вопросов о первоначальном христианстве вообще и в частности о духовных дарованиях имеет особенное значение именно в настоящее время – стремления к преобразованию и переустройству нашей Церкви на новых началах. Известно, что при таком положении дел мы обращаемся с запросами к различным векам и к различным церквам и даже – к современной нам греческой церкви, которая находится в настоящее время в состоянии несомненного упадка. Когда мы обращаемся за нормами церковной жизни к различным векам существования христианской Церкви, то в такого рода обращениях, как нам кажется, иногда недостает логики. Если, напр., мы пожелали бы, так сказать, пересадить нормы церковной жизни IV века, то можно ведь спросить, почему же не III, II или VI, VII и т. д. Не без сожаления заметим, что при этом отыскивании церковных норм первоначальная Церковь апостольского века иногда или совсем забывается, или игнорируется, или даже самое исследование этого предмета возбуждает у нас боязнь, опасения, причины которых излагать считаем излишним. На одном из заседаний учрежденного при Св. Синоде Присутствия для разработки подлежащих рассмотрению на поместном церковном соборе вопросов, один из наших канонистов, проф. Н. С. Суворов, открыто заявил, что примером апостольской Церкви «нельзя руководствоваться в настоящее время, так как апостольское время было временем чрезвычайного излияния даров Святаго Духа на всех верующих»². Такое заявление встретило, однако, справедливое возражение со стороны другого нашего канониста, проф. И. А. Заозерского, который сказал по этому поводу: «предшествующим оратором вырвана одна маленькая эпоха. Забыто слово Божие и век апостольский»³. Отсюда что же вытекает? То, что, при своем желании заимствовать для себя существовавшие или существующие церковные нормы, мы постоянно хотим иметь дело только с пособиями, а не с источниками, с обработками, а не с подлинником. Обработки могут быть вполне хороши и удовлетворительны, но они не имеют значения без подлинника и всегда представляются только выводом из него. В первоначальной христианской Церкви было дано все, нужное для христианина и для его спасения, и все последующие века были только усвоением и разработкой того, что дано первоначально. Отсюда понятно, какое значение имеет обращение к памятникам первоначального христианства и возможно беспристрастное и точное исследование их.

Для своего исследования берем только, так сказать, частный случай из времен первоначального христианства – духовные дарования, а других предметов будем касаться лишь настолько, насколько это служит к уяснению данного предмета. Обращаясь к исследованию духовных дарований в первоначальной христианской Церкви, мы не должны скрывать ни от самих себя, ни от других огромных трудностей, с какими встречается здесь на своем пути всякий исследователь. Особенно трудным представляется вопрос о глоссолалии. Вопрос этот до настоящего времени не разрешен и, думается, не будет разрешен удовлетворительно, если только не будут открыты новые документы, проливающие свет и на данный предмет. Единственное, на что можно еще надеяться в настоящее время, это – только какое-нибудь, хотя бы и неважное, приближение к решению дайной проблемы.

По словам Энгльмана, написавшего специальное исследование о духовных дарованиях, объяснение глав 12–14 Перв. посл. к Кор. издавна считалось труднейшей проблемой новозаветной экзегетики⁴. Златоуст говорил, что вся эта область отличается большой неясностью, которая происходят от того, что мы не знаем самых фактов, о которых говорит апостол, и что то, что происходило в апостольское время, больше не повторяется⁵. Многие другие лица, занимавшиеся тем же предметом, повторяют эти мнения, высказанные писателями двух, весьма отдаленных одна от другой, эпох. Покойный профессор С.-Петербургской духовной академии М. А. Голубев говорил в своей книге о «давно примеченной скудости сведений о предмете», и советовал «не пренебрегать ничем к его уяснению, хотя бы даже в результате оказывалось менее, нежели сколько можно пожелать»⁶. При этой «скудости сведений» и язык апостола, хотя и не может считаться особенно трудным, не особенно все-таки и легок. Апостолу нужно было уложить совершенно новый круг идей в выработанные прежней греческой литературой рамки. Не удивительно, если эти рамки по временах оказывались недостаточными и идеи иногда втискивались в них чуть не насильно. Отсюда множество неясностей, запутанностей и даже противоречий, которые во многих случаях представляются совершенно непонятными нам, удаленным от апостола почти на две тысячи лет. То, что было, как надо предполагать, понятно лицам, окружавшим апостола, или тем, к которым он писал, теперь изгладилось, стушевалось и даже совсем затемнилось от времени. Мысль апостола носила на себе еврейский отпечаток; он был природный еврей, даже «еврей из евреев», воспитался в еврейской школе, конечно читал еврейские книги и родным языком для него был тогдашний еврейский. Судя по его писаниям, необходимо, однако, предполагать, что он знал хорошо и греческий язык и получил греческое литературное образование, потому что писать так, как пишет он, при недостаточном знания языка и литературы, невозможно⁷. Однако, в его писаниях нет почти никаких следов знакомства с греческой классической литературой, и язык его ни в каком случае нельзя считать классическим греческим. Сам он считал себя «невеждою в слове» (ἰδιώτης τῷ λόγω)⁸, разумея, конечно, под этим «словом» свою греческую речь. Свои послания он, по-видимому большею частью, писал не сам, а диктовал переписчикам, природным грекам, и сколько бы мы ни старались умалять значение этого факта, мы должны все-таки относить кое-что и на долю переписчиков. Может быть, этим по крайней мере следует объяснять факт, что послания апостола иногда весьма разняться одно от другого по языку я даже по мыслям, а послание к Евреям, обыкновенно прописываемое апостолу, настолько разнится по языку и содержанию от всех прочих его посланий, что принадлежность послания самому апостолу в новое время совершенно отрицается. Все это, нисколько не ослабляя трудностей при исследования и изучении посланий, только безмерно эти трудности увеличивает.

Может быть, такими трудностями следует объяснять обстоятельство, что в новое время, начиная с Возрождения наук, Послания ап. Павла вообще и в частности 12–14 главы Первого послания к коринфянам комментировались сравнительно меньше и реже, чем другие писания Нового Завета. В ближайшее к нам время такие комментарии стали появляться чаще. Однако, главные трудности по-прежнему устранить не удавалось. Повод к специальному исследованию новозаветного учения о харизмах был, насколько нам известно, дан только в XVIII столетии, и именно английским ученым Миддльтоном (Middletone), доктором богословия и библиотекарем Кембриджского университета; в своих сочинениях о «Даре языков» (Лондон, 1755) и о «Чудесных силах, которые, будто бы, существовали в христианской Церкви» (Лондон, 1747 и 1749 – два сочинения). Миддльтон, между прочим, отрицательно отнесся к показаниям отцов Церкви о продолжении в их время духовных дарований. На защиту отцов выступили другие английские ученые, и это было причиною появления в Англии обширной богословской литературы по данному вопросу⁹. Позднее, в первой половине прошлого столетия, в Англии появились две секты, ирвингиан и дэрбистов; обе эти секты стремились к восстановлению первоначального христианства во всей его чистоте и неприкосновенности, причем ирвингиане и дэрбисты (плимутские братья) пришли к выводам, совершенно противоположным относительно иерархии, обрядов и устройства Церкви. Возникновение этих сект послужило также причиною появления в Англии и на континенте огромной литературы, посвященной изучению первоначальной Церкви вообще и особенно изучению «духовных дарований». Ирвингианская литература¹⁰, обширная, мало доступная и, насколько нам известно, малоценная или негодная, имела, конечно, мало и влияния на научную разработку вопросов о первоначальном христианстве и потому обыкновенно совершенно игнорируется в научных сочинениях, посвященных этому предмету, и в комментариях.

Почти одновременно с возникшим после Миддльтона движением в Англии, началось подобное же движение и в Германии. Но литературный поток, по-видимому, не выходил здесь из берегов до тех пор, пока в немецком журнале «Theologische Studien und Kritiken» за 1829 год не появилась ученая статья известного протестантского экзегета, проф. Ф. Блека, «О глоссолалии в первоначальной христианской Церкви», – где была сделана впервые попытка объяснить глоссолалические явления путем строго-научной критики¹¹. За статьей Блека следовало, как в «Studien und Kritiken», так и в других немецких журналах, много статей и отдельных (нежурнальных) сочинений о дарах первоначальной Церкви и особенно о глоссолалии – Ольсгаузена, Баура, Штейделя, Шолля, Гейсслера, Шнеккенбургера, Бэймлейна, Шультесса, Иегера, Шульца, Визелера и др. В 1844–45 учебном году Мюнхенский университет назначил премию за сочинение на тему: «Учение ап. Павла в 1 Кор. ХII–XIV о харизмах вообще и о харизме глоссолалии в частности. Объяснить экзегетически»¹². Кроме указанных сочинений, предмет разрабатывался и разрабатывается в многочисленных комментариях, из которых можем указать на комментарии 1-го Послания к Кор. Стэплн, Бита (Beet), Элликотта, Эдвардса, де-Ветте, Лехлера, Клинга, Мейера, Гейнрици, Годэ, также в церковно-исторических и других сочинениях. Из новейших сочинений, где предмет рассматривается с католической точки зрения (иезуитом), можно указать на сочинение М. Мешлера «Дары св. Пятидесятницы» (на нем.)¹³, довольно большое сочинение, но не имеющее сколько-нибудь научной ценности; на статью немецкого (протестантского) пастора Лаутербурга, под заглавием «Понятие о харизме» (Begriff der Charisma), вышедшую на немецком языке и отдельной книгой (1898).

В сравнении с западной литературой, наша русская литература по рассматриваемому вопросу представляется довольно скудной. Она притом же появилась большею частью в злейшую эпоху цензурного гнета, и потому естественно, если от русских авторов нельзя было ни требовать, ни ожидать вполне беспристрастного и согласного с фактами рассмотрения вопросов о духовных дарованиях. Подробнее предмет разработан в сочинении проф. С-Петербургской духовной академии М. А. Голубева, уже упомянутом выше; здесь, между прочим, встречаемся с попыткой разрешить и глоссолалические вопросы, которые, конечно, разрешаются автором в том смысле, что «глоссолалия» была говорением на неизвестных языках. Есть небольшая брошюрка прот. В. Михайловского «О дарах Св. Духа в первенствующей Церкви», вышедшая вторым изданием в 1868 году. Несколько заметок о дарах духовных встречается в «Евангельской Истории» прот. А. В. Горского. В самое недавнее время появились статьи проф. М. Д. Муратова, напечатанные в «Богословском Вестнике»: «Новозаветная песнь любви сравнительно с «Пиром» Платона и «Песнию Песней» Соломона» (1903); «Пророчество и языкоговорение (глоссолалия), как знамения для верующих и неверов» (июль–август 1904); «Звание отчасти и самопознание 1Кор. 13:12» (февраль 1905 г.); далее «Харизматические учители первенствующей Церкви 1-го и 2-го века» (1903) проф. Московского университета А. П. Лебедева; статья эта целиком вошла в книгу его же: «Духовенство древней вселенской Церкви. Исторические очерки» (Москва, 1905 г.); разные статьи переводные из сочинения Гарнака: Mission und Ausbreitung des Christenthums in den ersten drei Jahrhunderten, Лейпциг, 1-е изд. 1902 г., 2-е изд. 1906 г., проф. А. А. Спасского, напечатанные в журнале «Вера и Разум» за 1905 и 1906 г.

При написании настоящего сочинения источниками служили следующие книги: 8-е издание Нового Завета Тишендорфа (с пролегоменами Грегора), эльзевирское изд. Нового Завета, Русская и Славянская Библия, перевод LXX, в издании Тишендорфа, вульгата, «Древне славянский апостол», вып. 2-й, 1906 г., проф. Г. А. Воскресенского. Для поверки текста служили комментарии Альфорда, Стэйли, Элликотта и Б. Вейсса. В тексте, изданном Вейссом, по местам встречаются корректурные ошибки. Текст, принятый Альфордом, Стэнли и Элликоттом, в некоторых сомнительных случаях имел решающее значение.